Раз ошибка, два ошибка… Дело о разбитом «жуке»
Раз ошибка, два ошибка… Дело о разбитом «жуке»
Сильвия Макникол
Детектив, который ошибается #1
Стивен Нобель – очень застенчивый школьник. Он часто попадает в неловкие ситуации и говорит невпопад. И всё же он старается контролировать свою жизнь и поэтому ведёт строгий учёт всех своих ошибок. И не только своих… Именно поэтому Стивен подмечает много интересного. Почему за рулём одной и той же машины разъезжают разные люди? Зачем полицейские взорвали рюкзак его одноклассника? Кто пробил школьную стену? Всё это ошибки, которые кто-то со-вершил. А ещё это преступления, и Стивен Нобель непременно их раскроет!
Сильвия Макникол
Раз ошибка, два ошибка…
Дело о разбитом «жуке»
Sylvia McNicoll
THE BEST MISTAKE MYSTERY
Copyright © Sylvia McNicoll, 2017
This edition published by arrangement with Transatlantic
Literary Agency Inc. and The Van Lear Agency LLC
Cover image: copyright © Tania Howells by permission of Dundurn Press Limited.
Серия «Детектив, который ошибается. Детективные истории для подростков»
Разработка серийного дизайна Бориса Протопопова
© Тинина Ия, перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Книга посвящается всем, кто хоть раз в жизни выгуливал собаку, особенно тем, кто помогает мне выгуливать Морти (также известного как Пинг) и Вофа (также известного как Понг), то есть моим внукам: Хантеру, Флетчеру, Финли, Уильяму, Джадзе, Виолетте, Дезмонду и Скарлетт.
День первый
День первый. Ошибка первая
В три часа дня раздаётся сигнал пожарной тревоги. Миссис Уорсли всплёскивает руками, словно птица крыльями, и тут же скрещивает их на груди, пряча ладони в подмышках. Она сдвигает кустистые брови и кривит рот.
– Я преподаю в этой школе тридцать лет, – говорила нам она в первый учебный день. – Меня ничем не удивить.
Но в тридцатый учебный день пожарная тревога очень даже удивляет её. Учения бывают только запланированные, и это может значить только одно.
Я вскакиваю с места, машу руками и кричу:
– Пожар, пожар!
Никто не двигается с места. У миссис Уорсли дёргается левый глаз. Я выше её, поэтому ей приходится протянуть руки вверх, чтобы ухватиться за мои плечи. Она нежно сжимает их.
– Стивен Нобель, успокойся.
Все смотрят на меня. У меня пылают щёки. Первая ошибка в тот день.
Мама часто говорит, что я слишком глубоко копаю. В случае с пожарной тревогой так и есть. Только по языку тела миссис Уорсли я решил, что нам грозит опасность, и вскочил, чтобы предупредить остальных. Теперь все они закатывают глаза и смеются над глупеньким Зелёным Фонарём. Так меня прозвали ещё в четвёртом классе.
В том году у меня по крайней мере был лучший друг Джесси, который заступался за меня, когда я выкидывал глупости. Например, когда перед физкультурой я снял джинсы, под которыми вместо шортов были боксеры. Ну конечно же, они были из ограниченной серии с Зелёным Фонарём. Мама привезла мне их из Англии. Джесси тогда сказал, что у меня есть вторая, секретная личность. Ему, однако, никто не поверил.
– Если это самая большая твоя глупость за день, ты звезда! – сказала мама по телефону на следующее утро после случая с боксерами. Мама – стюардесса, её часто не бывает дома. Чтобы подбодрить меня, она рассказала, как однажды один пилот забыл про шасси, самолёт приземлился на днище, и его покорёжило.
– Ты могла пострадать, – сказал я.
– Да, но я не пострадала. И никто не пострадал, – вздохнула она. – Не переживай ты так за всё. На следующей неделе никто и не вспомнит про случай с Зелёным Фонарём.
Сами судите, как мало она знает про школу. Это прозвище навсегда закрепилось за мной. Как и боязнь летать.
Наверное, кричать «Пожар! Пожар!» не так ужасно, как снять штаны при всех, но всё же это самая ужасная ошибка за сегодня, и я определённо не звезда. К тому же летом Джесси переехал. Позже надо мной будут смеяться ещё больше, но теперь никто не заступится.
Всё началось в той раздевалке в четвёртом классе и продолжается по сей день. Подружиться с кем-нибудь было бы проще, если бы мне легко давались командные виды спорта. Умей я играть в футбол, мы бы стали друзьями с Тайсоном и Бруно. Но я не могу точно ударить по мячу и пропускаю все голы. Я высокий, у меня длинные руки и ноги, и все думают, что я хорош в баскетболе. Но я не могу забросить мяч в корзину. Даже по волейбольному мячу попасть не могу. Мне нет равных в тех играх, в которые не играют в школе – например, в Wii-боулинге. Я вздохнул. Джесси тоже хорош в Wii-боулинге.
Миссис Уорсли отпускает моё плечо и смотрит на класс.
– Седьмой класс, построиться. Быстро и тихо.
Рене поднимает руку, но миссис Уорсли не обращает на неё внимания. Я её не виню. Рене всегда тянет руку. А если учитель просто бросит взгляд в её сторону, то рискует ослепнуть от блеска страз на очках или на резинке для волос. Рене будет держать руку до тех пор, пока не загипнотизирует миссис Уорсли и та не ответит ей. И никому никогда не удастся ответить лишь на один вопрос. За первым вопросом последует второй, затем третий, пока не завяжется бесконечный диалог. Поэтому никто не хочет, чтобы миссис Уорсли ответила Рене. Это всегда всё затягивает.
– А вещи с собой брать? – кричит Рене, в то время как миссис Уорсли продолжает игнорировать её.
На этот раз Принцесса Эйнштейн права. Через пятнадцать минут прозвучит последний звонок.
Миссис Уорсли качает головой.
– Без разговоров! – указывает она на дверь.
Все выстраиваются.
– Рене, Стивен, вы идёте вперёд и держите дверь.
Миссис Уорсли снова ставит нас в пару. Она делает это с первого учебного дня, чтобы мы не путались у неё под ногами. Я понимаю, почему она поручает эту работу Рене. Если этого не сделать, Рене закидает её вопросами до смерти. Но при чём здесь я?
Джесси больше нет рядом, и, конечно, когда нам надо разбиться на пары, у меня нет выбора – только Рене. И если я высокий и в спорте так себе, то Рене маленькая и просто так себе.
Мы идём по коридору. Я внимательно осматриваюсь и принюхиваюсь в поисках источника огня. Ничего.
– Поторопись, Стивен!
Я спешу к Рене, которая уже добежала до двери. Я открываю одну из них спиной и держу её.
– Отличная работа, Зелёный Фонарь, – бросает Тайсон, проходя мимо.
– Кольцо надеть не забыл? – спрашивает его дружок Бруно.
– Конечно, не забыл. Он успел потушить пожар, пока мы не видели.
«Ха-ха-ха», – думаю я.
Толпа школьников вытекает на улицу через три выхода.
Сначала ученики выстраиваются на асфальте, а затем расходятся по полю. Наконец, когда, как нам кажется, все вышли, мы с Рене отпускаем двери, и они захлопываются за нами.
– Странно, что учения устроили в конце дня, – говорит Рене. – Что-то здесь не так.
Миссис Уорсли обводит нас взглядом.
– Тихо, нас оставят после школы.
Разговоры во время учений под строгим запретом, ни-ни. И всё же я рад, что Рене думает так же, как и я. Мы одновременно встаём в строй. Рядом с коротышкой в стразах я чувствую себя неуклюжим гигантом.
Учителя начинают подсчёт ребят. Один за другим они поднимают свои таблички. Так они подают сигнал об окончании подсчёта директору Ватье.
Миссис Ватье – новый директор. Она довольно молода. У неё, в отличие от миссис Уорсли, современные взгляды на жизнь. Она водит кабриолет TZX и носит высокие чёрные сапоги с самой разной одеждой, даже с джинсами. Миссис Уорсли водит бежевую машину, больше похожую на коробку, носит белые кроссовки со всем, включая юбки и платья. Джинсы – никогда. Сегодня наш крутой директор ходит взад-вперёд и, прищурившись, осматривает учеников.
Все таблички подняты вверх. Во время беспорядков никого не потеряли.
Нет ни сирены, ни пожарных машин. Может, это взаправду учения. Миссис Ватье говорит с каждым учителем по очереди. Во время разговора с миссис Уорсли раздаётся обычный звонок. Миссис Уорсли отпускает нас домой.
– Но у меня нет с собой записей, – протестует Рене.
– Да не думай об этом. Забудь о домашней работе на один вечер. Пожалуйста, иди домой.
Прищурившись, я смотрю на школьную дверь. Если пожара нет, почему нам нельзя вернуться в школу?
Миссис Уорсли – королева дневниковых записей. Мы обязаны записывать всё, что бывает на уроках: тесты, обсуждение благотворительных забегов, даже то, какие видео мы пересмотрели на уроке. Всё, что мы должны делать дома: читать книги или отрывки из них, просматривать сайты. Всё, к чему нужно готовиться заранее: День спорта, День безумных шляп или причёсок. А родители должны подписываться под всем этим, чтобы знать, что с нами происходит. Странно слышать, как она велит не думать о дневниках. Я не могу поверить, что это всего лишь учения. Она заставила бы нас записать их в дневник. От нас явно что-то скрывают.
– Стивен, ты слышал, что я сказала?
– Да, слышал, миссис Уорсли.
– Иди уже подобру-поздорову.
Начиная с этого дня у меня есть другое важное дело, поэтому уйти домой вовремя, да ещё и без домашней работы – большая удача. Я пересекаю школьный двор, оборачиваюсь и обвожу глазами школу. Я ищу знак, подсказку, которая объяснила бы, почему миссис Уорсли так спешит от нас избавиться.
День первый. Ошибка вторая
Ни дневника, ни учебников, ни домашней работы. Чем не повод для танцев в стиле зомби? Но даже дома меня не отпускают мысли о пожарных учениях. Я достаю из холодильника яблоко, тщательно мою его, а потом режу сначала на четыре части, затем на восемь. После этого намазываю на кусочки арахисовое масло. С каждым кусочком мягкость арахисового масла помогает мне расслабиться. Жаль, что его запретили носить на обед в школу. Доев, я закидываю тарелку в посудомойку, тщательно мою лицо, руки и долго-долго чищу зубы. Если я встречу человека с аллергией на арахис, то не буду опасен для него.
Затем я переодеваюсь в толстовку с принтом «Королевского выгула собак» и штаны карго. На толстовке изображён логотип, разработанный папой: ротвейлер с короной и надпись: «Королевский сервис для вашей собаки». Раньше папа работал авиадиспетчером. Они с мамой познакомились на работе. На той самой, где он всё время испытывал стресс, ведь работа диспетчера очень ответственная. Чтобы избавиться от стресса, он бросил работу и открыл своё дело. Папа говорит, ничто так не успокаивает, как выгул собаки.
Когда Джесси уехал, мне нужно было чем-то занять себя. Я всегда мечтал о домашнем питомце, но у мамы аллергия, поэтому мы не можем завести животное. И я предложил помочь папе. Он одобрил мой порыв и достал для меня форму точь-в-точь как у него. Мама говорит, мы похожи друг на друга как близнецы, но папа выше меня. К тому же он лысеет и коротко стрижётся, чтобы никто не заметил. У меня тёмные курчавые волосы, почти как у мамы. Как и папа, я использую каждый карман штанов карго. У меня есть отдельный карман для всего, что может понадобиться:
• вкусняшки для собак, лучшие в городе, потому что папа готовит их из мяса, – есть,
• пакеты для какашек – есть,
• мячик – есть,
• ключ от дома Беннетов – есть.
Я собрался и снова вышел на улицу.
Днём у папы куча собак на выгул, поэтому он поручил двух питомцев Беннетов мне. Беннеты тоже работают в авиации, поэтому их часто не бывает дома. Мы знакомы лично, и они мне доверяют. Мама и миссис Беннет часто подвозят друг друга. Сегодня я впервые выгуливаю собак один.
Беннеты живут через пять домов от нашего. Когда я сворачиваю на дорожку к их дому, Пинг, их джек-рассел-терьер, лает, чтобы оповестить об этом весь мир. Он гавкает и прыгает у окна… ну как мяч для пинг-понга.
– Гав, гав, гав!
Понг, изящный высокий грейхаунд, прижимается к оконной раме и молча виляет хвостом.
Когда я открываю дверь и вхожу в дом, собаки бегут ко мне со всех лап. Пинг кидается на мою ногу и цепляется за штанину, а Понг молча и уверенно отпихивает Пинга прочь.
– Сидеть! – командую я.
Пинг подпрыгивает до кармана с телефоном.
Раздаются гудки.
Блин, я не заблокировал телефон! Пинг нажал кнопку быстрого набора. Вторая ошибка за этот день. Теперь папа будет думать, что я не справляюсь.
– Привет, пап, – говорю я. – Прости, собака добралась до телефона.
– Не хочешь выгулять их по одному?
– Нет, нам нужно привыкнуть друг к другу.
– Ну, хорошо. Заблокируй телефон.
– Уже блокирую.
Пинг всё ещё скачет рядом.
– Сидеть! – кричу я.
Я трясу пакетом с легендарными печёночными байтсами, приготовленными папой. Пинг садится, а я защёлкиваю на нём поводок. Я пытаюсь схватить Понга за ошейник, но тот уворачивается. Пинг крутится под ногами, обматывая их поводком.
Я снова трясу пакетом с угощением, заманивая Понга. На этот раз он подходит достаточно близко, чтобы надеть поводок и на него.
– Вот так!
Я иду к двери мелкими шажками, чтобы ослабить петлю вокруг лодыжек. Наконец выпутываюсь, хватаюсь за ручку и медленно отодвигаю Пинга ногой, чтобы открыть дверь. Парочка бросается на улицу, но я отдёргиваю их назад, чтобы запереть дверь.
Мы катимся дальше, словно телега, которую тянет разномастная упряжка – лошадь и пони. Октябрьское солнце светит ярко, прогревая воздух ровно настолько, чтобы он был чуть теплее морозного. Парочка псов тянет меня по тротуару в сторону любимого парка – Брант Хиллз.
Понг сбивает с лап Пинга и вырывается вперёд. В ответ Пинг бросается на него с лаем. Сморщив морду, он выворачивает губы и обнажает розовые дёсна. Точь-в-точь как бешеный енот.
– Стоять! – командую я.
Облаяв длинные ноги Понга, Пинг устремляется вперёд. Понг же задирает лапу у фонаря. Пинг несётся обратно, чтобы сделать то же самое.
Учеников распустили по домам около получаса назад. Мистер Рон, регулировщик школьного перекрёстка, должен как раз идти домой. Его голос неожиданно раздаётся из-за угла.
– Первый день на работе?
Я киваю. Вчера я дал ему нашу визитку и рассказал про Пинга и Понга.
– Ты должен показать этой парочке, кто здесь главный. – Он тычет знаком «Стоп» в собак. – Ну-ка, натяни поводки.
– Я постараюсь, мистер Рон.
Я не хочу показаться плохим выгульщиком и натягиваю поводки изо всех сил.
– Нда, нда, нда, вот так, – он одобрительно кивает. Живот мистера Рона, стиснутый оранжево-жёлтым жилетом, ведёт за собой своего хозяина через дорогу. Одна огромная рука, которую мистер Рон держит перед нами, служит воротами в безопасную зону, вторая – держит знак «Стоп». Мы проходим полдороги, как вдруг из-за угла выруливает «Фольксваген-жук». Пинг кидается на рёв мотора, я резко тяну поводки на себя. Мистер Рон подталкивает меня похожими на лопаты руками. Собаки забегают на тротуар вслед за мной. Машина даже не притормаживает и слегка задевает шиной заднюю лапу Пинга.
День первый. Ошибка третья
Пинг заходится яростным лаем.
– Тише, тише, Пинг, всё хорошо.
– Глупая женщина! Она же чуть нас не убила. Ты в порядке? – спрашивает мистер Рон.
– Да. – Я отряхиваю грязь, а затем поднимаюсь. – Это не женщина, это мистер Сойер.
Раньше он работал уборщиком в нашей школе. Но мистер Рон, глядя машине вслед, увидел только длинные светлые волосы, которые очень походили на нити излюбленного оружия уборщика – швабры.
– Так это мистер Вселенная? Уборщик-качок? Куда это он направляется, не обращая внимания на мои знаки?
– Он больше не работает в школе, – пожал я плечами. – Не смог сработаться с миссис Ватье.
– Правда? А я видел их в кино этим летом. Ты смог рассмотреть его номера?
– Нет, но вряд ли в городе много старых «жуков». Особенно оранжевых.
– А вот тут ты заблуждаешься. В среду вечером у торгового центра планируется парад ретро-«жуков». Отовсюду съедутся «Фольксвагены» самых разных цветов. Я хочу принять участие, – вздыхает мистер Рон. – Я учился водить на такой машине.
– Я думал, вы не водите, – сказал я.
– Я не говорю, что я хороший водитель. Я так и не получил права. Но всё равно люблю эти машины, – он приподнял кепку и утёр пот со лба. – Я бы запомнил этот «Фольксваген», если бы мистер Сойер парковал его у школы.
– Я его тоже не припоминаю.
– Но я всё равно доложу о его лихачествах.
Мистер Рон всегда грозится нажаловаться на нарушителя. Как-то раз он хотел написать жалобу на миссис Ватье. Она чуть не наехала на него на своём TZX с опущенным верхом в первый же рабочий день.
– Ты точно в порядке?
Я киваю.
– А чокнутые собаки? Они тоже в порядке?
– Нда, нда, – отвечаю я в его манере. Собаки натягивают оба поводка, им очень не терпится погулять. Вдали призывно зеленеет парк.
– Ещё увидимся, мистер Рон! – Машу я на прощание. Мы идём к полю.
Мы шагаем через школьную парковку, которая почти пуста. По всей видимости, учителя очень быстро разъехались кто куда, но я запрещаю себе размышлять об этом. На парковке остался лишь TZX миссис Ватье и чёрный спорткар с длинным белым трейлером на прицепе. Я никогда такого не видел. Палаточные лагеря на территории школы запрещены. Интересно, что в трейлере? И что он делает на парковке?
Собаки дают мне подойти к трейлеру поближе.
Они утягивают меня за собой через детскую площадку с качелями и горкой. Пинг лезет через песочницу, но я натягиваю поводок и увожу собак в сторону футбольного поля, мимо бейсбольного поля, на холм и вниз. В Брант Хиллз так много места для собак и их игр. В самом дальнем уголке, за муниципальным центром и библиотекой, есть теннисный корт и площадка для скейтеров.
Собаки несутся к деревьям, высаженным в ряд у последнего холма. Они помечают почти каждый ствол на своём пути. Вдруг Пинг заходится лаем и начинает прыгать у одного из них.
– Что такое, малыш? Белка? – Я внимательно осматриваю каждую ветку. Ничего. Ой, подождите-ка, а это что? К самой нижней ветке привязан маленький чёрный пакет.
– Пинг, ты просто снайпер.
Я подхожу ближе и достаю пакет. Вот засада! Поверить не могу, что люди так поступают.
Папа говорит, что мы выгуливаем собак как профессионалы. И это значит, что мы должны быть примером во всём. А это, в свою очередь, значит, что мы должны убирать за не очень ответственными владельцами собак. На мой взгляд, это самая неприятная часть работы. Но зачем кому-то сначала убирать за своим питомцем, а потом привязывать пакет с какашками к дереву? Я качаю головой, и мы идём дальше. Собаки утягивают меня за собой, в то время как у меня в руке болтается маленький чёрный пакет.
Почти у самой библиотеки меня ослепляет луч красного света. Это может означать только одно – к нам приближается Рене. Она, как обычно, несёт стопку книг: хочет стать гением.
– Привет, Стивен, – машет она.
Ну, она хотя бы не зовёт меня Зелёным Фонарём. И всё же я делаю вид, что не вижу и не слышу её. Я сосредоточен на том, чтобы избавиться от пакета. В такой момент одноклассник – последний человек, с которым хочется столкнуться. Мама говорит, что мне нужен новый друг. Не замена Джесси, к которому я могу слетать с её скидкой для членов семьи, а просто кто-то другой, чтобы не быть всё время одному. Найти нового друга с Принцессой Эйнштейн на хвосте будет куда сложнее.
В самом конце парковки стоят два высоких контейнера. Мы с собаками идём к ним. Городские власти заменили обычные урны этими штуками, потому что еноты и подростки очень часто переворачивали урны. Контейнеры зацементированы в землю. В верхней части есть люк, который открывается и закрывается рычагом. Эта хитрость работает и с животными, и с некоторыми людьми. Пинг и Понг тянут меня в разные стороны, пока я пытаюсь затолкать вонючий пакет в дырку.
– Почему ты бросил собачьи экскременты в контейнер для переработки?
– Ты за мной следишь? – поворачиваюсь я к Рене.
– Просто тут нет другой дороги.
Она, конечно же, права: и по поводу дороги, и по поводу того, что я закинул пакет не в тот контейнер. Я затолкал пакет в голубой. А для мусора предназначен чёрный.
– Я ошибся, понятно?
Третья ошибка за сегодня.
– Скорее всего, ты испортил всё, что предназначено для переработки.
Я хмурюсь и задумываюсь о том, как мне выудить пакет. Но контейнер слишком высокий, а через отверстие пакет не видно.
– Всё равно это не самая ужасная из моих ошибок за сегодня.
– Как знать, – пожимает плечами она. – В смысле мы не знаем, чем может обернуться любая ошибка. Помочь с собаками?
«Как ошибка с контейнером может обернуться чем-то хорошим?» – задумался я.
– Нет, спасибо. Выгул собак – моя работа. Я за них отвечаю. И они не любят незнакомцев.
Тем временем Пинг поднимает хвост, демонстрируя Рене свой зад. Он пускается в погоню за своим хвостом, кружится вокруг своей оси и заваливается на спину у ног Рене в ожидании, что ему почешут пузо. И при этом продолжает светить задом.
– Этому я понравилась. – Рене склоняется над Пингом, чтобы погладить его. – Ух ты, какой он мягкий.
Понг трётся о её ногу и виляет хвостом, тоже требуя внимания.
Она гладит его по спине двумя руками.
– А этот такой гладкий!
Она прищуривается и смотрит на меня через очки в блёстках.
– Зачем выбирать таких разных собак?
– Ну… Беннеты подобрали Понга во Флориде. Раньше он участвовал в гонках, а потом его отправили на пенсию. Его уже звали Понг. Потом миссис Беннет устроилась на новую работу в авиакомпанию. Она взяла Пинга из приюта, чтобы Понгу не было скучно.
– Надо же, какое совпадение! Она нашла собаку, у которой кличка созвучна кличке грейхаунда.
– Ну конечно же нет. Просто она решила, что будет прикольно назвать его Пинг.
В следующую секунду Пинг огрызается на Понга.
– Они хотя бы нравятся друг другу?
– Не очень-то, – пожимаю я плечами. – Они всё ещё притираются друг к другу.
– Дай-ка я возьму того, который поменьше. – Рене берёт поводок.
– Нет, – забираю я его обратно. – За ним сложнее уследить.
Пинг переворачивается и садится. Он поднимает голову, как будто приготовился слушать.
Рене протягивает руку, а он кладёт лапу ей в ладонь. Образцово подал лапу, образцово себя ведёт – и всё это для Рене. Может, маленькие собаки любят маленьких людей?
– Ну ладно, – отдаю я поводок.
На футбольное поле приземляется стая чаек. Терпению Пинга приходит конец, когда одна из них взмывает вверх прямо над нами. Он высоко подпрыгивает и начинает лаять.
– Может, отпустим их побегать за птицами? – спрашивает Рене.
– Ни в коем случае.
Я тычу пальцем в знак. На нём изображён человек с поводком, на котором он держит нечто, больше похожее на слона.
– Все собаки должны быть на поводке.
– Это что, собака? По-моему, он больше похож на птеродактиля. – Рене роняет поводок. – Ой, простите! – Она подмигивает мне, тогда как Пинг пускается за чайкой.
Я неодобрительно качаю головой.
– Ой, да ладно! Технически он на поводке. Отпусти Понга. Так будет честно.
Лапы Пинга превращаются в крылья, а уши – во флаги, развевающиеся на ветру. Сколько радости. Я не должен этого делать. Я знаю, что не должен. Но я всё равно отпускаю Понга. Он во весь опор несётся за Пингом, раскрыв вытянутую пасть и улыбаясь от уха до уха.
Чайки возмущённо взмывают вверх, выкрикивая ругательства в адрес собак. Пинг бегает кругами, гоняя по полю уже другую чайку. Я слишком поздно замечаю скейтбордиста. Оба пса прерывают погоню за чайками. Их внимание привлекают грохочущие колёса скейтборда. Теперь они несутся за колёсами.
День первый. Ошибка четвёртая
Отпустить собак с поводка – самая большая ошибка за сегодня. Четвёртая ошибка, если я ничего не путаю. Но она случилась только потому, что я послушал Принцессу Эйнштейн. Пинг бежит впереди, раскрыв пасть. Он так рычит, что на его брылях висит пена. Пинг больше похож на нечёткую полоску, бегущую за грохочущими колёсами. Понг спокойно и размеренно скачет за Пингом.
Парень держит в руке папку. На нём белая рубашка и серые брюки – непривычная для скейтбордиста одежда. Наверно, едет прямиком из старшей школы Чемплейн.
– Они не кусаются! – кричу я. Мы с Рене бежим за собаками навстречу скейтбордисту. – Они очень дружелюбные. – Глупые слова, которые не помогают. Чтобы не раздавить Пинга, парень соскакивает с доски и очень жёстко приземляется на асфальтовую дорожку.
– Пинг! Понг! Ко мне! – зовёт их Рене, будто они её послушают.
Вместо этого Пинг бросается на скейтбордиста, лижет ему лицо и виляет всей задней частью своего тела. Понг стоит рядом и машет хвостом. Если бы я ждал, что собаки меня послушают, то прождал бы вечность. Вместо этого я подбегаю к ним, хватаю поводки и оттаскиваю их от скейтбордиста.
– О боже, мне так жаль.
Парень некоторое время молчит. Сквозь дырки на штанах видно, что у него кровоточат колени.
– Ты в порядке? – спрашивает Рене. – Я могу сбегать в муниципальный центр и принести лёд.
– Да это просто царапина, – отвечает парень, убирая чёлку с глаз. У него какие-то странные глаза, будто он косой, хотя на самом деле это не так. Наверное, потому что один из них чуть больше и темнее. Понял. Один глаз карий, другой – зелёный. Рене уставилась на него. Пришлось толкнуть её локтем.
– У тебя идёт кровь, – говорит она. – У них есть аптечка для оказания первой помощи.
– Я в порядке, – повторяет он. – Промою рану дома.
– Зачем же ждать? У тебя может быть заражение. Ты делал прививку против столбняка в последние пять лет? – спросил я.
– Проехали. Я только вчера её сделал, – раздражённо бросил он.
Здесь я достаю визитку из кармана.
– Прошу прощения за собак. Надо было лучше приглядывать за ними. – Я протягиваю ему карту, но он занят: чешет Пинга за ухом и улыбается. Фу-у-у-ух, любитель собак!
– Слушай, у тебя штаны порвались. Отправь моему отцу счёт, и «Королевский выгул собак» оплатит его.
– Собаки оказали мне услугу. Завтра мне не придётся надевать эти уродливые штаны в школу, – говорит он. Но всё равно берёт визитку. Может, он знает кого-то, кому могут понадобиться папины услуги.
Понг тоже требует ласки, обмахивая хвостом плечо парня. Парень гладит его по голове.
– Какой он породы?
– Грейхаунд, – отвечаю я.
– Но он же не серый.
– Они бывают разных цветов, – объясняет Рене. – На староанглийском «грей» – значит умный или красивый.
Парень косится на Рене.
Я пожимаю плечами.
– В свободное время она учит «Википедию». В прошлом Понг участвовал в собачьих забегах.
– Наверное, он дорого стоил.
– Скорее всего.
Зачем я это сказал? Теперь он подумает, что наши услуги выгула собак только для богачей. Я оттаскиваю собак от парня, чтобы он мог встать. Мы даём ему пару минут, чтобы он смог отъехать подальше, и смотрим, как он едет в сторону муниципального центра.
Чтобы перестраховаться, мы поворачиваем назад и снова идём к школе.
Вдруг Пинг подпрыгивает и заливается лаем.
– Что такое, Пинг? Ещё один пакет?
– Посмотри на крышу, – рукой указывает Рене. – Там бегает собака!
День первый. Ошибка пятая
– Смотри, там ещё миссис Кляйн, – я указываю на невысокую спортивную девушку с рыжими волосами. Наша новая уборщица бегает по крыше вместе с полицейским.
– Сегодня что, День мячей? – спрашивает Рене.
Раз в год наш бывший уборщик скидывал с крыши случайно заброшенные туда мячи.
– Нет, конечно, – отвечаю я. – Стала бы она кидать мячи, когда вокруг нет никого, кто мог бы подхватить их внизу.
– Точно, так не делается. Да и полицейский для этого не нужен. Может, собака напала на след преступника?
Пинг и Понг тянут нас к школе через баскетбольную площадку и футбольные ворота.
– Они точно ищут бомбу, – произносит Рене, затаив дыхание.
– Да ладно? – не сдерживаюсь я. – Откуда ты знаешь?
Она тычет пальцем в белый фургон. Тот самый, который я заметил раньше.
– Взрывотехники хранят в нём оборудование.
Она не может знать наверняка.
– Но на трейлере даже мигалок нет.
Рене качает головой.
– Только представь себе масштаб паники, если бы на нём были мигалки. В прошлом феврале к папе в банк приезжала команда взрывотехников. Это точно их трейлер.
Она права, конечно же. Принцесса Эйнштейн знает всё на свете.
– Ну, тогда надо срочно покинуть парк. Зачем мы туда идём?
– Потому что я хочу узнать побольше.
Мы подходим к школе, Пинг снова заводится не на шутку. Он встаёт на задние лапы и замирает в этой позе. По-собачьи это значит: «Друзья, посмотрите на меня, обратите на меня внимание, друзья!»
С улыбкой от уха до уха Понг виляет хвостом.
Собака, которая бегает по крыше, очень похожа на помесь немецкой овчарки с ретривером. Она чёрная с золотыми пятнами и вислоухая. Она обнюхивает кромку крыши, останавливается и приветствует Пинга и Понга.
– Пожалуйста, покиньте территорию школы, – говорит полицейский. – Ваши собаки отвлекают Троя.
– Это Трой отвлёк их от прогулки. – Рене, скорее всего, думает, что просто проясняет ситуацию, но, как по мне, так она пререкается с полицейским.
– А разве вы не должны были научить его не обращать на них внимания? – спрашивает она.
– Ну да, но никто же не совершенен. К тому же ему скучно.
– Ничего не нашёл? – спрашиваю я, чтобы сгладить углы.
– Сэндвич с колбасой по-болонски, – отвечает миссис Кляйн. – Ох, дети, лучше бы вы съедали свои обеды.
– Уходите отсюда, – строго повторяет полицейский.
Вдруг Трой забывает про наших собак и заливается лаем. Он спрыгивает на нижний уровень крыши, опустив нос вниз и виляя хвостом, и принюхивается к большим трубам. Эти трубы ведут в котельную.
– Пошли отсюда, – говорю я Рене и тяну Понга за собой, прочь со школьного двора.
– Интересно, что они нашли? – говорит Рене.
Я перехожу на бег.
– Сбавь темп. Куда ты так бежишь?
– Мы можем подорваться, – отвечаю я.
– Не-а, в случае угрозы нам надо было бы лечь на землю и зажать уши, – говорит она.
– Они вернулись в школу. Наверное, Трой унюхал бомбу в трубах. – У меня потеют ладони и учащается дыхание.
– Или ещё один сэндвич с колбасой по-болонски. Разве тебе не хочется узнать? – спрашивает она.
– Я должен этим собакам час. Безопасный час. Мы идём обратно к библиотеке.
– Конечно, а проверить всё можно и на обратном пути.
– Быстрее! – Я снова бегу, не оставив ей и шанса, чтобы возразить. Надо увеличить расстояние между нами и возможным местом взрыва. Мы проносимся мимо площадки для скейтбординга. На ней катаются ребята на BMX-великах. На теннисном корте ни души.
– Сюда! – Я тяну Понга на корт.
Следом за нами бежит Рене с Пингом. Она закрывает ворота.
– Ловите, – кидаю я мяч. – Скорее несите мяч! – Отличное упражнение… для нас.
Телефон Рене проигрывает отрывок из Пятой сонаты Бетховена. Она проверяет сообщение.
– Это мой брат, – говорит она так, будто я спросил. – Аттила дома, поэтому мне тоже можно туда.
– Ты только что назвала своего брата Аттилой? Как Аттила – вождь гуннов?
– Да, знаю, странное имя. Но мои родители из Венгрии. Там это имя очень популярно.
– Погоди-ка, он тот самый Аттила, который нарисовал граффити на стене старшей школы Чемплейн? – Папа прочёл мне статью с InsideHalton.com.
– Ну сколько можно? – срывается она на меня. – Он смыл надпись и отбыл наказание на общественных работах.
Я вздрагиваю: теперь мне её жаль.
– Твои родители считают, что тебе нельзя оставаться дома одной, то есть без него?
– Эм, нет, – она переходит на шёпот. – Родители не против того, чтобы я была дома одна. Дело во мне. Мне не нравится быть одной.
– Ты не боишься взрыва, но не можешь оставаться одна?
– Я не боюсь, потому что я с тобой, – объясняет она. – А вот когда я дома наедине с собой и слышу всякие звуки… Вместо того чтобы сказать себе: «Да это просто холодильник гудит», я начинаю выдумывать всякое разное. Например, что в дом ломится грабитель или серийный убийца.
– Мне тоже иногда такое кажется, – признаюсь я. – Хотя дома это бывает не так часто. Папа почти всегда дома. – Я выпрямляюсь и выпячиваю грудь. Мне нравится, что она боится оставаться одна. Я чувствую себя сильнее. Как будто я делюсь с ней смелостью.
Запыхавшись, мы снова идём к школе. Она целая, а это значит, что ни одна бомба ещё пока не взорвалась.
Я замечаю пару человек у трейлера. Один из них в шлеме и в странном громоздком костюме зелёного цвета. У другого в руках какая-то чёрная коробка.
– О боже, наверное, они нашли настоящую бомбу, – говорит Рене.
– Пошли в другую сторону, – предлагаю я.
– Ну уж нет! Я хочу снять это на телефон.
– У твоего телефона есть зум? – напрасно спрашиваю я, потому что Рене с Пингом уже сорвались с места. Понг тянет меня следом за ними. Мы подходим к школе всё ближе и ближе.
Пинг начинает лаять.
Впереди что-то движется. Точнее, дёргается вперёд-назад. Похоже на трансформер на дистанционном управлении. Только это нечто размером с Рене.
Мы подходим ближе. Оказывается, что это робот на гусеницах, как у трактора. На его длинных вытянутых вперёд руках болтается большой рюкзак цвета лайма. Из рюкзака торчат провода.
– Что эта штука делает с рюкзаком Рювена? – спрашивает Рене, наводя телефон на робота.
– Разве мы не должны лечь и прикрыть уши? – Я не спрашиваю, откуда она знает, чья это сумка.
Мы наблюдаем за роботом: он едет в песочницу зигзагами. Затем он бросает рюкзак в песок и отъезжает назад. Как только робот доезжает до трейлера, раздаётся взрыв. Во все стороны летит песок.
– Не могу поверить! Они его взорвали! – удивляется Рене.
– Ты сняла взрыв? – Я склоняюсь и смотрю на телефон Рене через её плечо.
Подняв глаза, я снова вижу парня в странном костюме, из-за которого он похож на космонавта. Он идёт в песочницу.
Дойдя до неё, он начинает перебирать песок и складывать найденные клочки рюкзака в ведро. Пинг лает на него как безумный. Рене оттаскивает собаку прочь.
Мы идём к белому трейлеру, у которого неподвижно стоит робот. Полицейский достаёт из трейлера рампу и при помощи чёрного пульта заводит робота в трейлер.
Для Пинга это новый повод разлаяться до хрипоты. Он привлекает внимание полицейского.
– Почему вы здесь околачиваетесь? Здесь опасно. – Он прищуривается и подозрительно оглядывает нас.
– Мы ходим домой через это место, – говорю я. – Вон там вход в парк, – показываю я.
– А ещё нам стало интересно, – широко улыбается Рене.
На этот раз ошибку совершаю не я. Пятая ошибка за день на счету отдела полиции Хэлтона. И она гораздо хуже, чем отпустить собак, которые впоследствии нападут на скейтбордиста. И ещё более неловкая, чем кричать «Пожар!», когда нет никакого пожара.
– Зачем вы взорвали научный проект Рювена Джирада? – спрашивает Рене.
День первый. Ошибка шестая
И высокий голос Рене, и наклон её головы, и прищур, с которым она смотрит на полицейского, будто говорят, что она не может поверить в то, что кто-то оказался настолько глуп, что взорвал проект Рювена. Перекрикивая лай Пинга, Рене продолжает объяснять полицейскому, что Рювен сделал мини-бумбокс, что он работал над проектом три недели. Я пытаюсь успокоить собак.
Полицейский подскакивает на месте и начинает оправдываться.
– Ну… Рюкзак был оставлен без присмотра на полу у котельной, рядом с компьютерами. Это стратегическое место, в случае взрыва ущерб был бы максимальным.
Я тоже часто считаю себя тупицей из-за Рене. Например, когда мы работаем вместе на математике или физике. «Зачем ты делаешь это так, когда можно всё сделать проще?»
Я согласен с полицейским и одобрительно киваю.
– Взорвать рюкзак – крайне разумная предосторожность.
– Ну да, Рювен немного рассеянный, – добавляет Рене, сдерживая Пинга. Понг стоит спокойно, навалившись на мою ногу. – Но многие школьники оставляют свои рюкзаки где попало.
Я пихаю её локтем, пытаясь остановить.
– Мы просветили рюкзак и увидели в нём провода, – напряжённым голосом отвечает полицейский. Он говорит, стиснув зубы, натужно улыбается, возможно, сдерживается изо всех сил, чтобы не укусить Рене. – К тому же нам поступила угроза, мы не могли положиться на волю случая.
– Поступила угроза взрыва? – спрашиваю я. Мои мысли разбегаются. Чуть ранее, когда прогремела тревога и нам всем пришлось покинуть школу без дневников и домашнего задания, миссис Ватье и миссис Уорсли, должно быть, думали, что в школе бомба.
– На этом всё. Только никому не рассказывайте.
– Нет, конечно, – говорю я. Жаль, что завтра я не смогу рассказать об этом одноклассникам. Так бы я оправдал свою панику из-за сигнала тревоги. В конце концов, угроза была настоящая.
– Жаль, миссис Кляйн новенькая, – говорит Рене. – Мистер Сойер, наш старый уборщик, узнал бы рюкзак Рювена. И всё же миссис Ватье должна была знать об этом научном проекте.
«Рене, прекрати уже», – думаю я.
С каждым её словом полицейский всё более раздражается.
– Директору пришлось уехать, если вы говорите про неё, – натянуто говорит он, подняв одну бровь и упершись руками в бока. – Уборщица сказала что-то про примерку свадебного платья.
– Миссис Ватье выходит замуж? Но она же уже «миссис», – говорю я.
– Поверить не могу, что женщинам нужна примерка свадебного платья, – говорит Рене. – Почему нельзя сразу сшить платье нужного размера?
– Ты права. С парней лишь один раз снимают мерки. Потом они просто забирают свои костюмы. Я точно знаю: в прошлом году мой папа был шафером. – Теперь я веду себя как Рене. – Наверное, было не просто уехать по такой причине.
– Кстати, раз уж мы заговорили про «уехать», – перебивает меня Рене. – Мне надо идти, брат ждёт. – Она опускает Пинга на землю и уводит его на поводке, видимо, ожидая, что я пойду за ней. Без всякого «до свидания» полицейскому.
– Мне тоже надо идти! – говорю я ему. На самом деле мне никуда не надо. Я просто хочу уйти на тот случай, если ему захочется арестовать одного из нас за то, что мы вели себя как всезнайки, а остался тут только я.
Полицейский провожает нас взглядом, на этот раз у него подняты обе брови.
– До свидания, – машу я ему на прощание.
Рене и Пинг уже давно ушли вперёд, поэтому Понг тащит меня вслед за ними. Хмурый полицейский остался чесать затылок позади.
Мы с Понгом догоняем Рене и Пинга.
– Хочешь проводить меня домой? – спрашивает она.
– Я уже прогулял с собаками целый час. – Мне неловко от того, как она вела себя с полицейским. Она и со мной часто так себя ведёт.
– Ты сможешь подольше подрессировать их. Они научатся лучше себя вести, а ты станешь лучше как выгульщик.
Она права насчёт дрессировки. Но она опять ведёт себя как всезнайка.
– Ну пожалуйста, – жалобным голоском просит она, сложив брови домиком и склонив голову.
Она чувствует себя одинокой. И я её понимаю. С тех пор как переехал Джесси, я не гулял ни с кем, кроме собак.
– Ладно.
Её дом за поворотом. В самом конце нашей улицы. Я стараюсь держать собак подальше от чужих газонов во время прогулок. Они идут по полоске травы, которая высажена между тротуаром и дорогой. Мы движемся на восток. Собаки справа от нас.
– Хороший мальчик, послушно гуляет, – хвалю я Понга по пути. – Не позволяй ему тянуть, – говорю я Рене.
Большой красный грузовик Мэйсона Мэна привлекает их внимание. Он перегораживает нам путь, потому что припаркован наполовину на проезжей части, наполовину – на пешеходной дорожке. Мэйсон Мэн такой же большой, как и его грузовик. Его руки крепки, словно брёвна. Он живёт по другую сторону парка. У него есть золотой ретривер, которого он часто выгуливает. Мэйсон Мэн работает с камнем: выкладывает колодцы, грили для барбекю, подъездные дорожки. Сегодня солнечный свет отражается от его лысины, в то время как он размазывает раствор по кирпичу цвета ржавчины, выложенному вдоль подъездной дорожки. Кажется, он строит стену.
– Привет, – здороваюсь я, но он слишком занят работой, чтобы ответить.
Мы с Рене осторожно обводим собак за грузовиком. Потом мы сворачиваем за угол, и Рене идёт к своему дому.
– Увидимся завтра, – говорит она.
– Увидимся, – не могу же я от неё бегать, всё-таки она учится в моём классе. Теперь я остался один с двумя собаками. Не хочу это признавать, но Рене очень мне помогла. Мы поворачиваем назад, и это сбивает собак с толку. Они хотят остаться слева от меня, как прежде. Поводки переплетаются, но, несмотря на это, мне удаётся оттащить Пинга от соседских газонов. Мы снова заворачиваем за угол. На этот раз меня разочаровывает Понг. Он бросается на подъездную дорожку дома, у которого припаркован грузовик Мэйсона Мэна. Он вытягивается в струну, чтобы дотянуться до кучи кирпичей. Затем он принюхивается к ней, задирает ногу и…
– Нет, нет! – кричу я, но уже поздно. Понг пускает уверенную струю.
– Эй! – поднимает глаза Мэйсон Мэн и трясёт мастерком в мою сторону. – Ты хоть знаешь, сколько этим кирпичам лет?
Буду честен. Мэйсон Мэн выглядит пугающе даже в свои лучшие дни. С мастерком в руке он вооружён и опасен. И всё же он ждёт ответа.
– Ну, вообще, похоже, они очень старые, – наконец отвечаю я.
Он поднимает кирпич, а я едва успеваю увернуться, потому что кирпич летит мне прямо в лицо.
– Им сто лет.
Кирпич выглядит довольно побитым, у него прямоугольная выемка в центре, в которой отпечатано «Стандарт». Мне кажется, люди, которые наняли его, могли бы позволить себе и новые кирпичи.
– Это оригинальные кирпичи со старой фермы на Хайвей-пять. И ты только что позволил этому животному помочиться на предмет старины.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57110398) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сильвия Макникол
Детектив, который ошибается #1
Стивен Нобель – очень застенчивый школьник. Он часто попадает в неловкие ситуации и говорит невпопад. И всё же он старается контролировать свою жизнь и поэтому ведёт строгий учёт всех своих ошибок. И не только своих… Именно поэтому Стивен подмечает много интересного. Почему за рулём одной и той же машины разъезжают разные люди? Зачем полицейские взорвали рюкзак его одноклассника? Кто пробил школьную стену? Всё это ошибки, которые кто-то со-вершил. А ещё это преступления, и Стивен Нобель непременно их раскроет!
Сильвия Макникол
Раз ошибка, два ошибка…
Дело о разбитом «жуке»
Sylvia McNicoll
THE BEST MISTAKE MYSTERY
Copyright © Sylvia McNicoll, 2017
This edition published by arrangement with Transatlantic
Literary Agency Inc. and The Van Lear Agency LLC
Cover image: copyright © Tania Howells by permission of Dundurn Press Limited.
Серия «Детектив, который ошибается. Детективные истории для подростков»
Разработка серийного дизайна Бориса Протопопова
© Тинина Ия, перевод на русский язык, 2020
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2020
* * *
Книга посвящается всем, кто хоть раз в жизни выгуливал собаку, особенно тем, кто помогает мне выгуливать Морти (также известного как Пинг) и Вофа (также известного как Понг), то есть моим внукам: Хантеру, Флетчеру, Финли, Уильяму, Джадзе, Виолетте, Дезмонду и Скарлетт.
День первый
День первый. Ошибка первая
В три часа дня раздаётся сигнал пожарной тревоги. Миссис Уорсли всплёскивает руками, словно птица крыльями, и тут же скрещивает их на груди, пряча ладони в подмышках. Она сдвигает кустистые брови и кривит рот.
– Я преподаю в этой школе тридцать лет, – говорила нам она в первый учебный день. – Меня ничем не удивить.
Но в тридцатый учебный день пожарная тревога очень даже удивляет её. Учения бывают только запланированные, и это может значить только одно.
Я вскакиваю с места, машу руками и кричу:
– Пожар, пожар!
Никто не двигается с места. У миссис Уорсли дёргается левый глаз. Я выше её, поэтому ей приходится протянуть руки вверх, чтобы ухватиться за мои плечи. Она нежно сжимает их.
– Стивен Нобель, успокойся.
Все смотрят на меня. У меня пылают щёки. Первая ошибка в тот день.
Мама часто говорит, что я слишком глубоко копаю. В случае с пожарной тревогой так и есть. Только по языку тела миссис Уорсли я решил, что нам грозит опасность, и вскочил, чтобы предупредить остальных. Теперь все они закатывают глаза и смеются над глупеньким Зелёным Фонарём. Так меня прозвали ещё в четвёртом классе.
В том году у меня по крайней мере был лучший друг Джесси, который заступался за меня, когда я выкидывал глупости. Например, когда перед физкультурой я снял джинсы, под которыми вместо шортов были боксеры. Ну конечно же, они были из ограниченной серии с Зелёным Фонарём. Мама привезла мне их из Англии. Джесси тогда сказал, что у меня есть вторая, секретная личность. Ему, однако, никто не поверил.
– Если это самая большая твоя глупость за день, ты звезда! – сказала мама по телефону на следующее утро после случая с боксерами. Мама – стюардесса, её часто не бывает дома. Чтобы подбодрить меня, она рассказала, как однажды один пилот забыл про шасси, самолёт приземлился на днище, и его покорёжило.
– Ты могла пострадать, – сказал я.
– Да, но я не пострадала. И никто не пострадал, – вздохнула она. – Не переживай ты так за всё. На следующей неделе никто и не вспомнит про случай с Зелёным Фонарём.
Сами судите, как мало она знает про школу. Это прозвище навсегда закрепилось за мной. Как и боязнь летать.
Наверное, кричать «Пожар! Пожар!» не так ужасно, как снять штаны при всех, но всё же это самая ужасная ошибка за сегодня, и я определённо не звезда. К тому же летом Джесси переехал. Позже надо мной будут смеяться ещё больше, но теперь никто не заступится.
Всё началось в той раздевалке в четвёртом классе и продолжается по сей день. Подружиться с кем-нибудь было бы проще, если бы мне легко давались командные виды спорта. Умей я играть в футбол, мы бы стали друзьями с Тайсоном и Бруно. Но я не могу точно ударить по мячу и пропускаю все голы. Я высокий, у меня длинные руки и ноги, и все думают, что я хорош в баскетболе. Но я не могу забросить мяч в корзину. Даже по волейбольному мячу попасть не могу. Мне нет равных в тех играх, в которые не играют в школе – например, в Wii-боулинге. Я вздохнул. Джесси тоже хорош в Wii-боулинге.
Миссис Уорсли отпускает моё плечо и смотрит на класс.
– Седьмой класс, построиться. Быстро и тихо.
Рене поднимает руку, но миссис Уорсли не обращает на неё внимания. Я её не виню. Рене всегда тянет руку. А если учитель просто бросит взгляд в её сторону, то рискует ослепнуть от блеска страз на очках или на резинке для волос. Рене будет держать руку до тех пор, пока не загипнотизирует миссис Уорсли и та не ответит ей. И никому никогда не удастся ответить лишь на один вопрос. За первым вопросом последует второй, затем третий, пока не завяжется бесконечный диалог. Поэтому никто не хочет, чтобы миссис Уорсли ответила Рене. Это всегда всё затягивает.
– А вещи с собой брать? – кричит Рене, в то время как миссис Уорсли продолжает игнорировать её.
На этот раз Принцесса Эйнштейн права. Через пятнадцать минут прозвучит последний звонок.
Миссис Уорсли качает головой.
– Без разговоров! – указывает она на дверь.
Все выстраиваются.
– Рене, Стивен, вы идёте вперёд и держите дверь.
Миссис Уорсли снова ставит нас в пару. Она делает это с первого учебного дня, чтобы мы не путались у неё под ногами. Я понимаю, почему она поручает эту работу Рене. Если этого не сделать, Рене закидает её вопросами до смерти. Но при чём здесь я?
Джесси больше нет рядом, и, конечно, когда нам надо разбиться на пары, у меня нет выбора – только Рене. И если я высокий и в спорте так себе, то Рене маленькая и просто так себе.
Мы идём по коридору. Я внимательно осматриваюсь и принюхиваюсь в поисках источника огня. Ничего.
– Поторопись, Стивен!
Я спешу к Рене, которая уже добежала до двери. Я открываю одну из них спиной и держу её.
– Отличная работа, Зелёный Фонарь, – бросает Тайсон, проходя мимо.
– Кольцо надеть не забыл? – спрашивает его дружок Бруно.
– Конечно, не забыл. Он успел потушить пожар, пока мы не видели.
«Ха-ха-ха», – думаю я.
Толпа школьников вытекает на улицу через три выхода.
Сначала ученики выстраиваются на асфальте, а затем расходятся по полю. Наконец, когда, как нам кажется, все вышли, мы с Рене отпускаем двери, и они захлопываются за нами.
– Странно, что учения устроили в конце дня, – говорит Рене. – Что-то здесь не так.
Миссис Уорсли обводит нас взглядом.
– Тихо, нас оставят после школы.
Разговоры во время учений под строгим запретом, ни-ни. И всё же я рад, что Рене думает так же, как и я. Мы одновременно встаём в строй. Рядом с коротышкой в стразах я чувствую себя неуклюжим гигантом.
Учителя начинают подсчёт ребят. Один за другим они поднимают свои таблички. Так они подают сигнал об окончании подсчёта директору Ватье.
Миссис Ватье – новый директор. Она довольно молода. У неё, в отличие от миссис Уорсли, современные взгляды на жизнь. Она водит кабриолет TZX и носит высокие чёрные сапоги с самой разной одеждой, даже с джинсами. Миссис Уорсли водит бежевую машину, больше похожую на коробку, носит белые кроссовки со всем, включая юбки и платья. Джинсы – никогда. Сегодня наш крутой директор ходит взад-вперёд и, прищурившись, осматривает учеников.
Все таблички подняты вверх. Во время беспорядков никого не потеряли.
Нет ни сирены, ни пожарных машин. Может, это взаправду учения. Миссис Ватье говорит с каждым учителем по очереди. Во время разговора с миссис Уорсли раздаётся обычный звонок. Миссис Уорсли отпускает нас домой.
– Но у меня нет с собой записей, – протестует Рене.
– Да не думай об этом. Забудь о домашней работе на один вечер. Пожалуйста, иди домой.
Прищурившись, я смотрю на школьную дверь. Если пожара нет, почему нам нельзя вернуться в школу?
Миссис Уорсли – королева дневниковых записей. Мы обязаны записывать всё, что бывает на уроках: тесты, обсуждение благотворительных забегов, даже то, какие видео мы пересмотрели на уроке. Всё, что мы должны делать дома: читать книги или отрывки из них, просматривать сайты. Всё, к чему нужно готовиться заранее: День спорта, День безумных шляп или причёсок. А родители должны подписываться под всем этим, чтобы знать, что с нами происходит. Странно слышать, как она велит не думать о дневниках. Я не могу поверить, что это всего лишь учения. Она заставила бы нас записать их в дневник. От нас явно что-то скрывают.
– Стивен, ты слышал, что я сказала?
– Да, слышал, миссис Уорсли.
– Иди уже подобру-поздорову.
Начиная с этого дня у меня есть другое важное дело, поэтому уйти домой вовремя, да ещё и без домашней работы – большая удача. Я пересекаю школьный двор, оборачиваюсь и обвожу глазами школу. Я ищу знак, подсказку, которая объяснила бы, почему миссис Уорсли так спешит от нас избавиться.
День первый. Ошибка вторая
Ни дневника, ни учебников, ни домашней работы. Чем не повод для танцев в стиле зомби? Но даже дома меня не отпускают мысли о пожарных учениях. Я достаю из холодильника яблоко, тщательно мою его, а потом режу сначала на четыре части, затем на восемь. После этого намазываю на кусочки арахисовое масло. С каждым кусочком мягкость арахисового масла помогает мне расслабиться. Жаль, что его запретили носить на обед в школу. Доев, я закидываю тарелку в посудомойку, тщательно мою лицо, руки и долго-долго чищу зубы. Если я встречу человека с аллергией на арахис, то не буду опасен для него.
Затем я переодеваюсь в толстовку с принтом «Королевского выгула собак» и штаны карго. На толстовке изображён логотип, разработанный папой: ротвейлер с короной и надпись: «Королевский сервис для вашей собаки». Раньше папа работал авиадиспетчером. Они с мамой познакомились на работе. На той самой, где он всё время испытывал стресс, ведь работа диспетчера очень ответственная. Чтобы избавиться от стресса, он бросил работу и открыл своё дело. Папа говорит, ничто так не успокаивает, как выгул собаки.
Когда Джесси уехал, мне нужно было чем-то занять себя. Я всегда мечтал о домашнем питомце, но у мамы аллергия, поэтому мы не можем завести животное. И я предложил помочь папе. Он одобрил мой порыв и достал для меня форму точь-в-точь как у него. Мама говорит, мы похожи друг на друга как близнецы, но папа выше меня. К тому же он лысеет и коротко стрижётся, чтобы никто не заметил. У меня тёмные курчавые волосы, почти как у мамы. Как и папа, я использую каждый карман штанов карго. У меня есть отдельный карман для всего, что может понадобиться:
• вкусняшки для собак, лучшие в городе, потому что папа готовит их из мяса, – есть,
• пакеты для какашек – есть,
• мячик – есть,
• ключ от дома Беннетов – есть.
Я собрался и снова вышел на улицу.
Днём у папы куча собак на выгул, поэтому он поручил двух питомцев Беннетов мне. Беннеты тоже работают в авиации, поэтому их часто не бывает дома. Мы знакомы лично, и они мне доверяют. Мама и миссис Беннет часто подвозят друг друга. Сегодня я впервые выгуливаю собак один.
Беннеты живут через пять домов от нашего. Когда я сворачиваю на дорожку к их дому, Пинг, их джек-рассел-терьер, лает, чтобы оповестить об этом весь мир. Он гавкает и прыгает у окна… ну как мяч для пинг-понга.
– Гав, гав, гав!
Понг, изящный высокий грейхаунд, прижимается к оконной раме и молча виляет хвостом.
Когда я открываю дверь и вхожу в дом, собаки бегут ко мне со всех лап. Пинг кидается на мою ногу и цепляется за штанину, а Понг молча и уверенно отпихивает Пинга прочь.
– Сидеть! – командую я.
Пинг подпрыгивает до кармана с телефоном.
Раздаются гудки.
Блин, я не заблокировал телефон! Пинг нажал кнопку быстрого набора. Вторая ошибка за этот день. Теперь папа будет думать, что я не справляюсь.
– Привет, пап, – говорю я. – Прости, собака добралась до телефона.
– Не хочешь выгулять их по одному?
– Нет, нам нужно привыкнуть друг к другу.
– Ну, хорошо. Заблокируй телефон.
– Уже блокирую.
Пинг всё ещё скачет рядом.
– Сидеть! – кричу я.
Я трясу пакетом с легендарными печёночными байтсами, приготовленными папой. Пинг садится, а я защёлкиваю на нём поводок. Я пытаюсь схватить Понга за ошейник, но тот уворачивается. Пинг крутится под ногами, обматывая их поводком.
Я снова трясу пакетом с угощением, заманивая Понга. На этот раз он подходит достаточно близко, чтобы надеть поводок и на него.
– Вот так!
Я иду к двери мелкими шажками, чтобы ослабить петлю вокруг лодыжек. Наконец выпутываюсь, хватаюсь за ручку и медленно отодвигаю Пинга ногой, чтобы открыть дверь. Парочка бросается на улицу, но я отдёргиваю их назад, чтобы запереть дверь.
Мы катимся дальше, словно телега, которую тянет разномастная упряжка – лошадь и пони. Октябрьское солнце светит ярко, прогревая воздух ровно настолько, чтобы он был чуть теплее морозного. Парочка псов тянет меня по тротуару в сторону любимого парка – Брант Хиллз.
Понг сбивает с лап Пинга и вырывается вперёд. В ответ Пинг бросается на него с лаем. Сморщив морду, он выворачивает губы и обнажает розовые дёсна. Точь-в-точь как бешеный енот.
– Стоять! – командую я.
Облаяв длинные ноги Понга, Пинг устремляется вперёд. Понг же задирает лапу у фонаря. Пинг несётся обратно, чтобы сделать то же самое.
Учеников распустили по домам около получаса назад. Мистер Рон, регулировщик школьного перекрёстка, должен как раз идти домой. Его голос неожиданно раздаётся из-за угла.
– Первый день на работе?
Я киваю. Вчера я дал ему нашу визитку и рассказал про Пинга и Понга.
– Ты должен показать этой парочке, кто здесь главный. – Он тычет знаком «Стоп» в собак. – Ну-ка, натяни поводки.
– Я постараюсь, мистер Рон.
Я не хочу показаться плохим выгульщиком и натягиваю поводки изо всех сил.
– Нда, нда, нда, вот так, – он одобрительно кивает. Живот мистера Рона, стиснутый оранжево-жёлтым жилетом, ведёт за собой своего хозяина через дорогу. Одна огромная рука, которую мистер Рон держит перед нами, служит воротами в безопасную зону, вторая – держит знак «Стоп». Мы проходим полдороги, как вдруг из-за угла выруливает «Фольксваген-жук». Пинг кидается на рёв мотора, я резко тяну поводки на себя. Мистер Рон подталкивает меня похожими на лопаты руками. Собаки забегают на тротуар вслед за мной. Машина даже не притормаживает и слегка задевает шиной заднюю лапу Пинга.
День первый. Ошибка третья
Пинг заходится яростным лаем.
– Тише, тише, Пинг, всё хорошо.
– Глупая женщина! Она же чуть нас не убила. Ты в порядке? – спрашивает мистер Рон.
– Да. – Я отряхиваю грязь, а затем поднимаюсь. – Это не женщина, это мистер Сойер.
Раньше он работал уборщиком в нашей школе. Но мистер Рон, глядя машине вслед, увидел только длинные светлые волосы, которые очень походили на нити излюбленного оружия уборщика – швабры.
– Так это мистер Вселенная? Уборщик-качок? Куда это он направляется, не обращая внимания на мои знаки?
– Он больше не работает в школе, – пожал я плечами. – Не смог сработаться с миссис Ватье.
– Правда? А я видел их в кино этим летом. Ты смог рассмотреть его номера?
– Нет, но вряд ли в городе много старых «жуков». Особенно оранжевых.
– А вот тут ты заблуждаешься. В среду вечером у торгового центра планируется парад ретро-«жуков». Отовсюду съедутся «Фольксвагены» самых разных цветов. Я хочу принять участие, – вздыхает мистер Рон. – Я учился водить на такой машине.
– Я думал, вы не водите, – сказал я.
– Я не говорю, что я хороший водитель. Я так и не получил права. Но всё равно люблю эти машины, – он приподнял кепку и утёр пот со лба. – Я бы запомнил этот «Фольксваген», если бы мистер Сойер парковал его у школы.
– Я его тоже не припоминаю.
– Но я всё равно доложу о его лихачествах.
Мистер Рон всегда грозится нажаловаться на нарушителя. Как-то раз он хотел написать жалобу на миссис Ватье. Она чуть не наехала на него на своём TZX с опущенным верхом в первый же рабочий день.
– Ты точно в порядке?
Я киваю.
– А чокнутые собаки? Они тоже в порядке?
– Нда, нда, – отвечаю я в его манере. Собаки натягивают оба поводка, им очень не терпится погулять. Вдали призывно зеленеет парк.
– Ещё увидимся, мистер Рон! – Машу я на прощание. Мы идём к полю.
Мы шагаем через школьную парковку, которая почти пуста. По всей видимости, учителя очень быстро разъехались кто куда, но я запрещаю себе размышлять об этом. На парковке остался лишь TZX миссис Ватье и чёрный спорткар с длинным белым трейлером на прицепе. Я никогда такого не видел. Палаточные лагеря на территории школы запрещены. Интересно, что в трейлере? И что он делает на парковке?
Собаки дают мне подойти к трейлеру поближе.
Они утягивают меня за собой через детскую площадку с качелями и горкой. Пинг лезет через песочницу, но я натягиваю поводок и увожу собак в сторону футбольного поля, мимо бейсбольного поля, на холм и вниз. В Брант Хиллз так много места для собак и их игр. В самом дальнем уголке, за муниципальным центром и библиотекой, есть теннисный корт и площадка для скейтеров.
Собаки несутся к деревьям, высаженным в ряд у последнего холма. Они помечают почти каждый ствол на своём пути. Вдруг Пинг заходится лаем и начинает прыгать у одного из них.
– Что такое, малыш? Белка? – Я внимательно осматриваю каждую ветку. Ничего. Ой, подождите-ка, а это что? К самой нижней ветке привязан маленький чёрный пакет.
– Пинг, ты просто снайпер.
Я подхожу ближе и достаю пакет. Вот засада! Поверить не могу, что люди так поступают.
Папа говорит, что мы выгуливаем собак как профессионалы. И это значит, что мы должны быть примером во всём. А это, в свою очередь, значит, что мы должны убирать за не очень ответственными владельцами собак. На мой взгляд, это самая неприятная часть работы. Но зачем кому-то сначала убирать за своим питомцем, а потом привязывать пакет с какашками к дереву? Я качаю головой, и мы идём дальше. Собаки утягивают меня за собой, в то время как у меня в руке болтается маленький чёрный пакет.
Почти у самой библиотеки меня ослепляет луч красного света. Это может означать только одно – к нам приближается Рене. Она, как обычно, несёт стопку книг: хочет стать гением.
– Привет, Стивен, – машет она.
Ну, она хотя бы не зовёт меня Зелёным Фонарём. И всё же я делаю вид, что не вижу и не слышу её. Я сосредоточен на том, чтобы избавиться от пакета. В такой момент одноклассник – последний человек, с которым хочется столкнуться. Мама говорит, что мне нужен новый друг. Не замена Джесси, к которому я могу слетать с её скидкой для членов семьи, а просто кто-то другой, чтобы не быть всё время одному. Найти нового друга с Принцессой Эйнштейн на хвосте будет куда сложнее.
В самом конце парковки стоят два высоких контейнера. Мы с собаками идём к ним. Городские власти заменили обычные урны этими штуками, потому что еноты и подростки очень часто переворачивали урны. Контейнеры зацементированы в землю. В верхней части есть люк, который открывается и закрывается рычагом. Эта хитрость работает и с животными, и с некоторыми людьми. Пинг и Понг тянут меня в разные стороны, пока я пытаюсь затолкать вонючий пакет в дырку.
– Почему ты бросил собачьи экскременты в контейнер для переработки?
– Ты за мной следишь? – поворачиваюсь я к Рене.
– Просто тут нет другой дороги.
Она, конечно же, права: и по поводу дороги, и по поводу того, что я закинул пакет не в тот контейнер. Я затолкал пакет в голубой. А для мусора предназначен чёрный.
– Я ошибся, понятно?
Третья ошибка за сегодня.
– Скорее всего, ты испортил всё, что предназначено для переработки.
Я хмурюсь и задумываюсь о том, как мне выудить пакет. Но контейнер слишком высокий, а через отверстие пакет не видно.
– Всё равно это не самая ужасная из моих ошибок за сегодня.
– Как знать, – пожимает плечами она. – В смысле мы не знаем, чем может обернуться любая ошибка. Помочь с собаками?
«Как ошибка с контейнером может обернуться чем-то хорошим?» – задумался я.
– Нет, спасибо. Выгул собак – моя работа. Я за них отвечаю. И они не любят незнакомцев.
Тем временем Пинг поднимает хвост, демонстрируя Рене свой зад. Он пускается в погоню за своим хвостом, кружится вокруг своей оси и заваливается на спину у ног Рене в ожидании, что ему почешут пузо. И при этом продолжает светить задом.
– Этому я понравилась. – Рене склоняется над Пингом, чтобы погладить его. – Ух ты, какой он мягкий.
Понг трётся о её ногу и виляет хвостом, тоже требуя внимания.
Она гладит его по спине двумя руками.
– А этот такой гладкий!
Она прищуривается и смотрит на меня через очки в блёстках.
– Зачем выбирать таких разных собак?
– Ну… Беннеты подобрали Понга во Флориде. Раньше он участвовал в гонках, а потом его отправили на пенсию. Его уже звали Понг. Потом миссис Беннет устроилась на новую работу в авиакомпанию. Она взяла Пинга из приюта, чтобы Понгу не было скучно.
– Надо же, какое совпадение! Она нашла собаку, у которой кличка созвучна кличке грейхаунда.
– Ну конечно же нет. Просто она решила, что будет прикольно назвать его Пинг.
В следующую секунду Пинг огрызается на Понга.
– Они хотя бы нравятся друг другу?
– Не очень-то, – пожимаю я плечами. – Они всё ещё притираются друг к другу.
– Дай-ка я возьму того, который поменьше. – Рене берёт поводок.
– Нет, – забираю я его обратно. – За ним сложнее уследить.
Пинг переворачивается и садится. Он поднимает голову, как будто приготовился слушать.
Рене протягивает руку, а он кладёт лапу ей в ладонь. Образцово подал лапу, образцово себя ведёт – и всё это для Рене. Может, маленькие собаки любят маленьких людей?
– Ну ладно, – отдаю я поводок.
На футбольное поле приземляется стая чаек. Терпению Пинга приходит конец, когда одна из них взмывает вверх прямо над нами. Он высоко подпрыгивает и начинает лаять.
– Может, отпустим их побегать за птицами? – спрашивает Рене.
– Ни в коем случае.
Я тычу пальцем в знак. На нём изображён человек с поводком, на котором он держит нечто, больше похожее на слона.
– Все собаки должны быть на поводке.
– Это что, собака? По-моему, он больше похож на птеродактиля. – Рене роняет поводок. – Ой, простите! – Она подмигивает мне, тогда как Пинг пускается за чайкой.
Я неодобрительно качаю головой.
– Ой, да ладно! Технически он на поводке. Отпусти Понга. Так будет честно.
Лапы Пинга превращаются в крылья, а уши – во флаги, развевающиеся на ветру. Сколько радости. Я не должен этого делать. Я знаю, что не должен. Но я всё равно отпускаю Понга. Он во весь опор несётся за Пингом, раскрыв вытянутую пасть и улыбаясь от уха до уха.
Чайки возмущённо взмывают вверх, выкрикивая ругательства в адрес собак. Пинг бегает кругами, гоняя по полю уже другую чайку. Я слишком поздно замечаю скейтбордиста. Оба пса прерывают погоню за чайками. Их внимание привлекают грохочущие колёса скейтборда. Теперь они несутся за колёсами.
День первый. Ошибка четвёртая
Отпустить собак с поводка – самая большая ошибка за сегодня. Четвёртая ошибка, если я ничего не путаю. Но она случилась только потому, что я послушал Принцессу Эйнштейн. Пинг бежит впереди, раскрыв пасть. Он так рычит, что на его брылях висит пена. Пинг больше похож на нечёткую полоску, бегущую за грохочущими колёсами. Понг спокойно и размеренно скачет за Пингом.
Парень держит в руке папку. На нём белая рубашка и серые брюки – непривычная для скейтбордиста одежда. Наверно, едет прямиком из старшей школы Чемплейн.
– Они не кусаются! – кричу я. Мы с Рене бежим за собаками навстречу скейтбордисту. – Они очень дружелюбные. – Глупые слова, которые не помогают. Чтобы не раздавить Пинга, парень соскакивает с доски и очень жёстко приземляется на асфальтовую дорожку.
– Пинг! Понг! Ко мне! – зовёт их Рене, будто они её послушают.
Вместо этого Пинг бросается на скейтбордиста, лижет ему лицо и виляет всей задней частью своего тела. Понг стоит рядом и машет хвостом. Если бы я ждал, что собаки меня послушают, то прождал бы вечность. Вместо этого я подбегаю к ним, хватаю поводки и оттаскиваю их от скейтбордиста.
– О боже, мне так жаль.
Парень некоторое время молчит. Сквозь дырки на штанах видно, что у него кровоточат колени.
– Ты в порядке? – спрашивает Рене. – Я могу сбегать в муниципальный центр и принести лёд.
– Да это просто царапина, – отвечает парень, убирая чёлку с глаз. У него какие-то странные глаза, будто он косой, хотя на самом деле это не так. Наверное, потому что один из них чуть больше и темнее. Понял. Один глаз карий, другой – зелёный. Рене уставилась на него. Пришлось толкнуть её локтем.
– У тебя идёт кровь, – говорит она. – У них есть аптечка для оказания первой помощи.
– Я в порядке, – повторяет он. – Промою рану дома.
– Зачем же ждать? У тебя может быть заражение. Ты делал прививку против столбняка в последние пять лет? – спросил я.
– Проехали. Я только вчера её сделал, – раздражённо бросил он.
Здесь я достаю визитку из кармана.
– Прошу прощения за собак. Надо было лучше приглядывать за ними. – Я протягиваю ему карту, но он занят: чешет Пинга за ухом и улыбается. Фу-у-у-ух, любитель собак!
– Слушай, у тебя штаны порвались. Отправь моему отцу счёт, и «Королевский выгул собак» оплатит его.
– Собаки оказали мне услугу. Завтра мне не придётся надевать эти уродливые штаны в школу, – говорит он. Но всё равно берёт визитку. Может, он знает кого-то, кому могут понадобиться папины услуги.
Понг тоже требует ласки, обмахивая хвостом плечо парня. Парень гладит его по голове.
– Какой он породы?
– Грейхаунд, – отвечаю я.
– Но он же не серый.
– Они бывают разных цветов, – объясняет Рене. – На староанглийском «грей» – значит умный или красивый.
Парень косится на Рене.
Я пожимаю плечами.
– В свободное время она учит «Википедию». В прошлом Понг участвовал в собачьих забегах.
– Наверное, он дорого стоил.
– Скорее всего.
Зачем я это сказал? Теперь он подумает, что наши услуги выгула собак только для богачей. Я оттаскиваю собак от парня, чтобы он мог встать. Мы даём ему пару минут, чтобы он смог отъехать подальше, и смотрим, как он едет в сторону муниципального центра.
Чтобы перестраховаться, мы поворачиваем назад и снова идём к школе.
Вдруг Пинг подпрыгивает и заливается лаем.
– Что такое, Пинг? Ещё один пакет?
– Посмотри на крышу, – рукой указывает Рене. – Там бегает собака!
День первый. Ошибка пятая
– Смотри, там ещё миссис Кляйн, – я указываю на невысокую спортивную девушку с рыжими волосами. Наша новая уборщица бегает по крыше вместе с полицейским.
– Сегодня что, День мячей? – спрашивает Рене.
Раз в год наш бывший уборщик скидывал с крыши случайно заброшенные туда мячи.
– Нет, конечно, – отвечаю я. – Стала бы она кидать мячи, когда вокруг нет никого, кто мог бы подхватить их внизу.
– Точно, так не делается. Да и полицейский для этого не нужен. Может, собака напала на след преступника?
Пинг и Понг тянут нас к школе через баскетбольную площадку и футбольные ворота.
– Они точно ищут бомбу, – произносит Рене, затаив дыхание.
– Да ладно? – не сдерживаюсь я. – Откуда ты знаешь?
Она тычет пальцем в белый фургон. Тот самый, который я заметил раньше.
– Взрывотехники хранят в нём оборудование.
Она не может знать наверняка.
– Но на трейлере даже мигалок нет.
Рене качает головой.
– Только представь себе масштаб паники, если бы на нём были мигалки. В прошлом феврале к папе в банк приезжала команда взрывотехников. Это точно их трейлер.
Она права, конечно же. Принцесса Эйнштейн знает всё на свете.
– Ну, тогда надо срочно покинуть парк. Зачем мы туда идём?
– Потому что я хочу узнать побольше.
Мы подходим к школе, Пинг снова заводится не на шутку. Он встаёт на задние лапы и замирает в этой позе. По-собачьи это значит: «Друзья, посмотрите на меня, обратите на меня внимание, друзья!»
С улыбкой от уха до уха Понг виляет хвостом.
Собака, которая бегает по крыше, очень похожа на помесь немецкой овчарки с ретривером. Она чёрная с золотыми пятнами и вислоухая. Она обнюхивает кромку крыши, останавливается и приветствует Пинга и Понга.
– Пожалуйста, покиньте территорию школы, – говорит полицейский. – Ваши собаки отвлекают Троя.
– Это Трой отвлёк их от прогулки. – Рене, скорее всего, думает, что просто проясняет ситуацию, но, как по мне, так она пререкается с полицейским.
– А разве вы не должны были научить его не обращать на них внимания? – спрашивает она.
– Ну да, но никто же не совершенен. К тому же ему скучно.
– Ничего не нашёл? – спрашиваю я, чтобы сгладить углы.
– Сэндвич с колбасой по-болонски, – отвечает миссис Кляйн. – Ох, дети, лучше бы вы съедали свои обеды.
– Уходите отсюда, – строго повторяет полицейский.
Вдруг Трой забывает про наших собак и заливается лаем. Он спрыгивает на нижний уровень крыши, опустив нос вниз и виляя хвостом, и принюхивается к большим трубам. Эти трубы ведут в котельную.
– Пошли отсюда, – говорю я Рене и тяну Понга за собой, прочь со школьного двора.
– Интересно, что они нашли? – говорит Рене.
Я перехожу на бег.
– Сбавь темп. Куда ты так бежишь?
– Мы можем подорваться, – отвечаю я.
– Не-а, в случае угрозы нам надо было бы лечь на землю и зажать уши, – говорит она.
– Они вернулись в школу. Наверное, Трой унюхал бомбу в трубах. – У меня потеют ладони и учащается дыхание.
– Или ещё один сэндвич с колбасой по-болонски. Разве тебе не хочется узнать? – спрашивает она.
– Я должен этим собакам час. Безопасный час. Мы идём обратно к библиотеке.
– Конечно, а проверить всё можно и на обратном пути.
– Быстрее! – Я снова бегу, не оставив ей и шанса, чтобы возразить. Надо увеличить расстояние между нами и возможным местом взрыва. Мы проносимся мимо площадки для скейтбординга. На ней катаются ребята на BMX-великах. На теннисном корте ни души.
– Сюда! – Я тяну Понга на корт.
Следом за нами бежит Рене с Пингом. Она закрывает ворота.
– Ловите, – кидаю я мяч. – Скорее несите мяч! – Отличное упражнение… для нас.
Телефон Рене проигрывает отрывок из Пятой сонаты Бетховена. Она проверяет сообщение.
– Это мой брат, – говорит она так, будто я спросил. – Аттила дома, поэтому мне тоже можно туда.
– Ты только что назвала своего брата Аттилой? Как Аттила – вождь гуннов?
– Да, знаю, странное имя. Но мои родители из Венгрии. Там это имя очень популярно.
– Погоди-ка, он тот самый Аттила, который нарисовал граффити на стене старшей школы Чемплейн? – Папа прочёл мне статью с InsideHalton.com.
– Ну сколько можно? – срывается она на меня. – Он смыл надпись и отбыл наказание на общественных работах.
Я вздрагиваю: теперь мне её жаль.
– Твои родители считают, что тебе нельзя оставаться дома одной, то есть без него?
– Эм, нет, – она переходит на шёпот. – Родители не против того, чтобы я была дома одна. Дело во мне. Мне не нравится быть одной.
– Ты не боишься взрыва, но не можешь оставаться одна?
– Я не боюсь, потому что я с тобой, – объясняет она. – А вот когда я дома наедине с собой и слышу всякие звуки… Вместо того чтобы сказать себе: «Да это просто холодильник гудит», я начинаю выдумывать всякое разное. Например, что в дом ломится грабитель или серийный убийца.
– Мне тоже иногда такое кажется, – признаюсь я. – Хотя дома это бывает не так часто. Папа почти всегда дома. – Я выпрямляюсь и выпячиваю грудь. Мне нравится, что она боится оставаться одна. Я чувствую себя сильнее. Как будто я делюсь с ней смелостью.
Запыхавшись, мы снова идём к школе. Она целая, а это значит, что ни одна бомба ещё пока не взорвалась.
Я замечаю пару человек у трейлера. Один из них в шлеме и в странном громоздком костюме зелёного цвета. У другого в руках какая-то чёрная коробка.
– О боже, наверное, они нашли настоящую бомбу, – говорит Рене.
– Пошли в другую сторону, – предлагаю я.
– Ну уж нет! Я хочу снять это на телефон.
– У твоего телефона есть зум? – напрасно спрашиваю я, потому что Рене с Пингом уже сорвались с места. Понг тянет меня следом за ними. Мы подходим к школе всё ближе и ближе.
Пинг начинает лаять.
Впереди что-то движется. Точнее, дёргается вперёд-назад. Похоже на трансформер на дистанционном управлении. Только это нечто размером с Рене.
Мы подходим ближе. Оказывается, что это робот на гусеницах, как у трактора. На его длинных вытянутых вперёд руках болтается большой рюкзак цвета лайма. Из рюкзака торчат провода.
– Что эта штука делает с рюкзаком Рювена? – спрашивает Рене, наводя телефон на робота.
– Разве мы не должны лечь и прикрыть уши? – Я не спрашиваю, откуда она знает, чья это сумка.
Мы наблюдаем за роботом: он едет в песочницу зигзагами. Затем он бросает рюкзак в песок и отъезжает назад. Как только робот доезжает до трейлера, раздаётся взрыв. Во все стороны летит песок.
– Не могу поверить! Они его взорвали! – удивляется Рене.
– Ты сняла взрыв? – Я склоняюсь и смотрю на телефон Рене через её плечо.
Подняв глаза, я снова вижу парня в странном костюме, из-за которого он похож на космонавта. Он идёт в песочницу.
Дойдя до неё, он начинает перебирать песок и складывать найденные клочки рюкзака в ведро. Пинг лает на него как безумный. Рене оттаскивает собаку прочь.
Мы идём к белому трейлеру, у которого неподвижно стоит робот. Полицейский достаёт из трейлера рампу и при помощи чёрного пульта заводит робота в трейлер.
Для Пинга это новый повод разлаяться до хрипоты. Он привлекает внимание полицейского.
– Почему вы здесь околачиваетесь? Здесь опасно. – Он прищуривается и подозрительно оглядывает нас.
– Мы ходим домой через это место, – говорю я. – Вон там вход в парк, – показываю я.
– А ещё нам стало интересно, – широко улыбается Рене.
На этот раз ошибку совершаю не я. Пятая ошибка за день на счету отдела полиции Хэлтона. И она гораздо хуже, чем отпустить собак, которые впоследствии нападут на скейтбордиста. И ещё более неловкая, чем кричать «Пожар!», когда нет никакого пожара.
– Зачем вы взорвали научный проект Рювена Джирада? – спрашивает Рене.
День первый. Ошибка шестая
И высокий голос Рене, и наклон её головы, и прищур, с которым она смотрит на полицейского, будто говорят, что она не может поверить в то, что кто-то оказался настолько глуп, что взорвал проект Рювена. Перекрикивая лай Пинга, Рене продолжает объяснять полицейскому, что Рювен сделал мини-бумбокс, что он работал над проектом три недели. Я пытаюсь успокоить собак.
Полицейский подскакивает на месте и начинает оправдываться.
– Ну… Рюкзак был оставлен без присмотра на полу у котельной, рядом с компьютерами. Это стратегическое место, в случае взрыва ущерб был бы максимальным.
Я тоже часто считаю себя тупицей из-за Рене. Например, когда мы работаем вместе на математике или физике. «Зачем ты делаешь это так, когда можно всё сделать проще?»
Я согласен с полицейским и одобрительно киваю.
– Взорвать рюкзак – крайне разумная предосторожность.
– Ну да, Рювен немного рассеянный, – добавляет Рене, сдерживая Пинга. Понг стоит спокойно, навалившись на мою ногу. – Но многие школьники оставляют свои рюкзаки где попало.
Я пихаю её локтем, пытаясь остановить.
– Мы просветили рюкзак и увидели в нём провода, – напряжённым голосом отвечает полицейский. Он говорит, стиснув зубы, натужно улыбается, возможно, сдерживается изо всех сил, чтобы не укусить Рене. – К тому же нам поступила угроза, мы не могли положиться на волю случая.
– Поступила угроза взрыва? – спрашиваю я. Мои мысли разбегаются. Чуть ранее, когда прогремела тревога и нам всем пришлось покинуть школу без дневников и домашнего задания, миссис Ватье и миссис Уорсли, должно быть, думали, что в школе бомба.
– На этом всё. Только никому не рассказывайте.
– Нет, конечно, – говорю я. Жаль, что завтра я не смогу рассказать об этом одноклассникам. Так бы я оправдал свою панику из-за сигнала тревоги. В конце концов, угроза была настоящая.
– Жаль, миссис Кляйн новенькая, – говорит Рене. – Мистер Сойер, наш старый уборщик, узнал бы рюкзак Рювена. И всё же миссис Ватье должна была знать об этом научном проекте.
«Рене, прекрати уже», – думаю я.
С каждым её словом полицейский всё более раздражается.
– Директору пришлось уехать, если вы говорите про неё, – натянуто говорит он, подняв одну бровь и упершись руками в бока. – Уборщица сказала что-то про примерку свадебного платья.
– Миссис Ватье выходит замуж? Но она же уже «миссис», – говорю я.
– Поверить не могу, что женщинам нужна примерка свадебного платья, – говорит Рене. – Почему нельзя сразу сшить платье нужного размера?
– Ты права. С парней лишь один раз снимают мерки. Потом они просто забирают свои костюмы. Я точно знаю: в прошлом году мой папа был шафером. – Теперь я веду себя как Рене. – Наверное, было не просто уехать по такой причине.
– Кстати, раз уж мы заговорили про «уехать», – перебивает меня Рене. – Мне надо идти, брат ждёт. – Она опускает Пинга на землю и уводит его на поводке, видимо, ожидая, что я пойду за ней. Без всякого «до свидания» полицейскому.
– Мне тоже надо идти! – говорю я ему. На самом деле мне никуда не надо. Я просто хочу уйти на тот случай, если ему захочется арестовать одного из нас за то, что мы вели себя как всезнайки, а остался тут только я.
Полицейский провожает нас взглядом, на этот раз у него подняты обе брови.
– До свидания, – машу я ему на прощание.
Рене и Пинг уже давно ушли вперёд, поэтому Понг тащит меня вслед за ними. Хмурый полицейский остался чесать затылок позади.
Мы с Понгом догоняем Рене и Пинга.
– Хочешь проводить меня домой? – спрашивает она.
– Я уже прогулял с собаками целый час. – Мне неловко от того, как она вела себя с полицейским. Она и со мной часто так себя ведёт.
– Ты сможешь подольше подрессировать их. Они научатся лучше себя вести, а ты станешь лучше как выгульщик.
Она права насчёт дрессировки. Но она опять ведёт себя как всезнайка.
– Ну пожалуйста, – жалобным голоском просит она, сложив брови домиком и склонив голову.
Она чувствует себя одинокой. И я её понимаю. С тех пор как переехал Джесси, я не гулял ни с кем, кроме собак.
– Ладно.
Её дом за поворотом. В самом конце нашей улицы. Я стараюсь держать собак подальше от чужих газонов во время прогулок. Они идут по полоске травы, которая высажена между тротуаром и дорогой. Мы движемся на восток. Собаки справа от нас.
– Хороший мальчик, послушно гуляет, – хвалю я Понга по пути. – Не позволяй ему тянуть, – говорю я Рене.
Большой красный грузовик Мэйсона Мэна привлекает их внимание. Он перегораживает нам путь, потому что припаркован наполовину на проезжей части, наполовину – на пешеходной дорожке. Мэйсон Мэн такой же большой, как и его грузовик. Его руки крепки, словно брёвна. Он живёт по другую сторону парка. У него есть золотой ретривер, которого он часто выгуливает. Мэйсон Мэн работает с камнем: выкладывает колодцы, грили для барбекю, подъездные дорожки. Сегодня солнечный свет отражается от его лысины, в то время как он размазывает раствор по кирпичу цвета ржавчины, выложенному вдоль подъездной дорожки. Кажется, он строит стену.
– Привет, – здороваюсь я, но он слишком занят работой, чтобы ответить.
Мы с Рене осторожно обводим собак за грузовиком. Потом мы сворачиваем за угол, и Рене идёт к своему дому.
– Увидимся завтра, – говорит она.
– Увидимся, – не могу же я от неё бегать, всё-таки она учится в моём классе. Теперь я остался один с двумя собаками. Не хочу это признавать, но Рене очень мне помогла. Мы поворачиваем назад, и это сбивает собак с толку. Они хотят остаться слева от меня, как прежде. Поводки переплетаются, но, несмотря на это, мне удаётся оттащить Пинга от соседских газонов. Мы снова заворачиваем за угол. На этот раз меня разочаровывает Понг. Он бросается на подъездную дорожку дома, у которого припаркован грузовик Мэйсона Мэна. Он вытягивается в струну, чтобы дотянуться до кучи кирпичей. Затем он принюхивается к ней, задирает ногу и…
– Нет, нет! – кричу я, но уже поздно. Понг пускает уверенную струю.
– Эй! – поднимает глаза Мэйсон Мэн и трясёт мастерком в мою сторону. – Ты хоть знаешь, сколько этим кирпичам лет?
Буду честен. Мэйсон Мэн выглядит пугающе даже в свои лучшие дни. С мастерком в руке он вооружён и опасен. И всё же он ждёт ответа.
– Ну, вообще, похоже, они очень старые, – наконец отвечаю я.
Он поднимает кирпич, а я едва успеваю увернуться, потому что кирпич летит мне прямо в лицо.
– Им сто лет.
Кирпич выглядит довольно побитым, у него прямоугольная выемка в центре, в которой отпечатано «Стандарт». Мне кажется, люди, которые наняли его, могли бы позволить себе и новые кирпичи.
– Это оригинальные кирпичи со старой фермы на Хайвей-пять. И ты только что позволил этому животному помочиться на предмет старины.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=57110398) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сильвия Макникол
Тип: электронная книга
Жанр: Книги для подростков
Язык: на русском языке
Издательство: Эксмо
Дата публикации: 22.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Стивен Нобель – очень застенчивый школьник. Он часто попадает в неловкие ситуации и говорит невпопад. И всё же он старается контролировать свою жизнь и поэтому ведёт строгий учёт всех своих ошибок. И не только своих… Именно поэтому Стивен подмечает много интересного. Почему за рулём одной и той же машины разъезжают разные люди? Зачем полицейские взорвали рюкзак его одноклассника? Кто пробил школьную стену? Всё это ошибки, которые кто-то со-вершил. А ещё это преступления, и Стивен Нобель непременно их раскроет!