Главная страница | Книги про волшебников | Эмили и волшебная дверь

Эмили и волшебная дверь
Холли Вебб
Тайны волшебников #1
Эмили и ее семья живут в волшебном доме. Он словно сошел со страниц сказок – очень старый, полный загадочных вещей, зеркал и потемневших от времени картин. Девочка не раз замечала, что в доме творится странное – то двери цвет поменяют, то пейзаж за окном изменится. Она всегда думала, что ей это просто кажется, но однажды увидела в огромном зеркале в коридоре чужое отражение. А когда Эмили приложила руку к стеклу, то оно подалось, словно пленка. Неужели это дверь в другой мир?

Холли Вебб
Эмили и волшебная дверь

Эксмо, 2017
Holly Webb
Emily Feather #1:
Emily Feather and the Enchanted Door
Text © Holly Webb, 2013
Cover illustration © Rosie Wheeldon, 2013
Cover reproduced by permission of Scholastic Ltd
The original edition is published and licensed by Scholastic Ltd
© Покидаева Т., перевод на русский язык, 2017
© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2017
Все права защищены. Книга или любая ее часть не может быть скопирована, воспроизведена в электронной или механической форме, в виде фотокопии, записи в память ЭВМ, репродукции или каким-либо иным способом, а также использована в любой информационной системе без получения разрешения от издателя. Копирование, воспроизведение и иное использование книги или ее части без согласия издателя является незаконным и влечет за собой уголовную, административную и гражданскую ответственность.
* * *
Тому, который первым прочёл эту книжку


Глава 1
Эмили прижалась к маме и осторожно её обняла, стараясь не опрокинуть открытую банку с патокой, которую она собиралась добавить в тесто для овсяного печенья.
– Мне очень нравится, – задумчиво проговорила она, глядя на образец ткани, который мама держала в руках: голубой шёлк, расписанный мелкими птичками и цветами.
– Больше, чем красный? – Мама встряхнула красный лоскут, и крылья ярко-оранжевых бабочек затрепетали на ткани. Искрящийся шёлк был лишь чуточку ярче маминых рыжих волос.
Эмили моргнула. Ей показалось, что одна бабочка вспорхнула с ткани и полетела к распахнутому окну. Девочка на секунду зажмурилась. Наверное, солнце светило в окно слишком ярко, вот ей и почудилось…
– Да, голубой красивее. Это для платья? Для новой коллекции?
– Да, мы уже готовим летнюю коллекцию на следующий год. Думаю, эта материя пойдёт на юбку, – сказала мама. – Длинную юбку с блестящими бусинами на цветах. Их придётся пришивать вручную. Вещь получится дорогая. – Она вышла из кухни, сама похожая на яркую бабочку с крыльями из мягкой блестящей ткани, струящейся у неё по плечам.
Эмили рассмеялась. Когда мама придумывала новые наряды, временами она забывала обо всём на свете. Даже о том, что детей надо кормить. Но зато она делала очень красивые вещи, и не только для магазина, но и для Эмили и для её старших сестёр. Ради такой красоты можно было самим приготовить себе обед или ужин.
К прошлому дню рождения мама сделала Эмили шляпку в виде торта в розовой глазури, украшенного сахарными цветами. Эмили обожала печь такие торты. Шляпка стала её любимой, и она носила её не снимая. Но сейчас было жарко для шляпок. Эмили высунулась в окно, чтобы чуть-чуть подышать. С включённой духовкой в кухне настоящее пекло. Но оно того стоит, подумала Эмили. Овсяное печенье – один из лучших её рецептов. Ей нравилось наблюдать, как лужицы полужидкого теста на противне словно по волшебству в горячей духовке превращались в пышные лепёшки.
– Эмили! – позвала её Юла из сада. – Эми! Ты выйдешь на улицу? Ты там растаешь, в этой кухне!
– Сейчас иду! – крикнула Эмили в ответ. – Только поставлю печенье в духовку!
– Кто включает духовку в такую жару?! Ты сумасшедшая, Эми! Нет, правда, я иногда за тебя беспокоюсь! – крикнула снизу Лори. – Пойдём гулять!
– Сейчас приду! – повторила Эмили. – И вы же сами потом всё съедите!
Она разложила тесто на противне и сморщила нос, глядя на гору грязной посуды в раковине. Ничего, она вымоет всё потом. Никто не заметит. Мама, судя по всему, просидит у себя в мастерской до вечера, а папа работает в кабинете под лестницей – он пишет книги. Он сочинял жутковатые фантастические истории о волшебной стране и был довольно известным писателем. Свои книги он подписывал полным именем: «Пепелофт Пероу» – а не просто «Пепел», как его звали друзья и знакомые. Папа даже не вышел к обеду. Утром, за завтраком, он сердито объявил, что книга застопорилась, и заставил Эмили придумывать идеи для самых страшных чудовищ, пока она пыталась съесть гренок с вареньем. Гренок она, конечно, доела, но без аппетита.
Эмили выглянула в окно, прищурилась от яркого солнца и решила собрать волосы в хвостик. Слишком жарко ходить с распущенными волосами. Она подошла к деревянному комоду, на котором стояла большая глиняная кружка с резинками для волос и разноцветными лентами. Чтобы добраться до кружки, пришлось сдвинуть кипу журналов Юлы и Лори, и под журналами обнаружилась фотография. Эмили поставила её на полочку над комодом. Это была её любимая фотография. Редкий снимок, на котором присутствовали все четверо детей. Они сидели на старом диване в гостиной. Фотографию сделали, когда Стриж был совсем маленьким, но уже без младенческих круглых щёк и тонких светлых кудряшек. Когда ему исполнился год, его волосы потемнели и стали рыжими и уже потихоньку начал проявляться его характерный заострённый подбородок. Странная фотография, на самом деле. Совсем не похожая на обычный семейный портрет. Юла и Лори сидели серьёзные, Стриж таращился в объектив, широко распахнув глаза. Только Эмили улыбалась, сидя между Юлой и Лори: черноглазая, темноволосая, с золотистым загаром пятилетняя Эмили, держащая на коленях Стрижа.
Фотография, вставленная в украшенную ракушками рамку, всегда «жила» на комоде, хотя обычно её было не разглядеть под завалом других вещей. Образцы тканей, россыпи бусин. Листочки с домашним заданием. Собачья расчёска. Рукописные отрывки из папиной последней книги, разрисованные каракулями и часто разорванные на кусочки. Вазы с вянущими цветами, которые Юла и Лори приносили из сада. Но иногда, когда комод приводили в порядок – обычно только в те дни, когда у мамы не было вдохновения и она уныло слонялась по дому, пытаясь придумать, чем бы заняться, – фотография была видна.
– Почему Стриж, Юла и Лори похожи, а я совершенно на них не похожа? – однажды спросила Эмили у мамы, взяв фотографию в руки и проведя пальцем по пыльным ракушкам.
Мама резко остановилась в дверях мастерской, посмотрела на Эмили, широко распахнув серо-голубые глаза, а потом улыбнулась.
– Так часто бывает, Эмили, птенчик. Наверное, ты просто похожа на кого-то из нашей другой родни. Как светлые волосы Лори, – сказала она. – Таких волос нет больше ни у кого. Мы все разные.
Только они никакие не разные на самом деле. Да, у Лори светлые волосы, но лицом она очень похожа на папу. Эмили вдруг поняла, что её папа с мамой тоже очень похожи. Она вытерла пальцем потёки патоки на стенках миски, где было тесто, задумчиво облизала его и пошла в сад. Да, они все похожи, и только она не похожа ни на кого. Мама сказала – на кого-то из другой родни. Вот бы узнать на кого.
Сад рядом с домом Эмили был странный – по размерам такой же, как все остальные сады на их улице, но почему-то казался больше, тише и уединённей. Наверное, из-за того, что его обрамляли деревья. В таком саду не поиграешь в футбол и другие подвижные игры, для которых нужен газон, потому что газона там не было. Но зато были тенистые зелёные тоннели, и потайные ходы, и искривлённые старые деревья. Отличное место, чтобы играть в прятки.
Эмили вышла на заднее крыльцо и неуверенно остановилась, не зная, где искать Юлу и Лори. Отсюда она их не видела, хотя слышала их голоса: звонкий смех, приглушённый шёпот, шелест страниц и снова взрыв смеха.
– Юла! Лори! – позвала Эмили и пошла по кирпичной дорожке в глубь сада. Солнце слепило глаза, их приходилось прикрывать ладонью. Эмили направилась в тень под боярышником на краю сада. Где прячутся сёстры?
Она вдруг очень ясно услышала их голоса, похожие на перезвон крошечных колокольчиков или на щебет птиц, сидящих высоко на ветке.
Эмили растерянно огляделась. Солнце светило так ярко, что глазам было больно. Девочка моргнула, и среди теней от листьев замерцал свет. Запрокинув голову, Эмили шагнула под дерево, споткнулась и чуть не упала.
– Эмили, что ты делаешь? – рассмеялась одна из сестёр. Тонкие пальцы поймали руку Эмили и увлекли её вниз, на ковёр, расстеленный на траве. Ворчун, их большой чёрный пёс, открыл один глаз – посмотреть, кто пришёл, – тихо рыкнул и снова заснул.
– Ты чуть не упала, – сказала Юла, приобняв Эмили за плечи и встревоженно глядя ей в глаза. – С тобой всё хорошо? Ты какая-то вялая.
– Всё хорошо. – Эмили растянулась на ковре рядом с сёстрами и заглянула в их раскрытый журнал. – Похоже, вы были правы. Там внутри настоящее пекло. Здесь, на улице, лучше.
– Ты могла бы принести нам попить, Эми, – попеняла ей Лори.
Эмили закатила глаза, но ничего не сказала. Лори любила командовать. С Юлой было намного проще, но теперь, когда сёстрам исполнилось тринадцать, они вдруг стали такими взрослыми… гораздо взрослее, чем ещё пару недель назад. Такие взрослые девочки вряд ли всё время станут возиться с мелкой десятилетней сестрёнкой.
Спорить с Лори и Юлой бесполезно. Они всегда выступают в паре, и победить их невозможно при всём желании. Сейчас они обе уставились на неё, прижавшись друг к другу щеками и улыбаясь. Одна и та же улыбка, хотя Юла и Лора не близнецы, а двойняшки, и на первый взгляд даже не очень-то и похожи. У Юлы волосы каштановые с черными прядями, у Лори – светлые золотистые. И глаза у них тоже разные: у Юлы гораздо темнее. Но сейчас было видно, что они сёстры, и никак иначе.
Эмили намотала на палец прядь своих тёмных кудрявых волос и заглянула в журнал. У девушки на фотографии были точно такие же тёмные кудрявые волосы, повязанные очень красивым шарфом. Эмили захотелось себе такой же.
– Вы не собираетесь в магазин? – с надеждой спросила она у Юлы. – Можно мне с вами?
Юла с Лори задумчиво переглянулись, и Юла сказала:
– Может быть…
– Что значит «нет», – раздался голос откуда-то сверху, и все три девочки взвизгнули от неожиданности. Лори швырнула журнал в рыжеволосого мальчишку, который сидел на дереве прямо над ними.
– Ты за нами шпионил?!
– Немножко, – со смехом ответил Стриж. Он перевернулся и повис вниз головой, зацепившись за ветку коленями. Эмили вздрогнула:
– Не надо! Ты упадёшь!
– Не упаду… – Стриж оттолкнулся от ствола и стал раскачиваться на ветке. – Я никогда не падаю, – самодовольно добавил он. – Если сам не хочу. – Он схватился за тонкую ветку чуть ниже, перевернулся и спрыгнул вниз, сбив ногой журнал Лори, застрявший в густой листве. – Ура! Попал! – Журнал упал на траву, а следом за ним шлёпнулся Стриж, прямо на колени к Юле и Лори. Он смеялся, как будто всё это было ужасно весело.
Эмили уставилась на брата. На него она тоже совсем не похожа. У него ярко-рыжие волосы, как у Евы, их мамы, светлые серо-голубые глаза и точно такая же бледная кожа и заострённый подбородок, как у Юлы и Лори. Стриж хохотал и пытался вырваться от Юлы, которая его щекотала, и Эмили были видны его ровные белые зубы.
Она подтянула колени к груди и обхватила их двумя руками, рассеянно наблюдая, как сёстры дурачатся с братом. А потом что-то упало ей на голову. Эмили завизжала, и Стриж отскочил от неё, хохоча во всё горло.
– Будешь знать, как витать в облаках! – выдавил он сквозь смех.
– Что это? Что там? – Эмили бешено затрясла головой и принялась бить себя по волосам. – Ты посадил на меня паука? Я тебя придушу, Стриж Пероу!
– Это всего лишь гусеница… – успокоила её Юла, вытаскивая что-то зелёное из её кудряшек. Она знала, как сильно Эмили ненавидела пауков.
– Нет, не гусеница. – Стриж закатил глаза. – Она так боится всего, что ползает, что я не стал бы сажать на неё даже гусеницу. Это просто листок.
– Да, – кивнула Юла. – Видишь, Эмили? Ничего страшного.
Эмили по-прежнему перебирала волосы пальцами. На всякий случай. Но ей стало лучше – теперь, когда Стриж над ней подшутил. Как и положено несносному младшему брату. Просто ей в голову лезут всякие глупости.
Конечно, она не чужая в своей семье.

Глава 2
После уроков Эмили и её лучшая подруга Рейчел, как всегда, вместе пошли домой. Обе девочки жили неподалёку от школы и почти по соседству друг с другом. Они учились уже в пятом классе, и теперь им разрешали ходить из школы одним, хотя, конечно, Эмили приходилось присматривать за Стрижом. Сейчас он убежал далеко вперёд, чтобы потом выскочить им навстречу и заорать дурным голосом. Сегодня он был в настроении побеситься. Иногда по дороге домой они встречали Юлу и Лори – их средняя школа была ближе к дому, чем начальная школа, где учились Эмили и Стриж.
– Я так рада, что ты зайдёшь в гости, – сказала Эмили. – А то я уже по тебе соскучилась, а в школе особо и не пообщаешься.
Рейчел вздохнула:
– Я тоже соскучилась. До сих пор с ужасом вспоминаю этот экзамен по танцам на все выходные. И у меня до сих пор болят волосы. Пришлось собирать их в пучок на весь день. Два дня подряд.
– Да, невесело. Но теперь всё уже позади. У нас есть торт, он тебя развеселит. И вчера я испекла овсяное печенье. Только сразу предупреждаю, чтобы ты не пугалась: у нас дома развал. Мама с папой работали все выходные, и уборкой никто не занимался. Вчера вечером мы с Юлой, Лори и Стрижом смотрели кино, и Стриж опрокинул миску с попкорном. Наверное, он там так и лежит. Хотя, может быть, папа подмёл. Если закончил главу, на которой застопорился вчера. Не знаю, я утром не заходила в гостиную.
– Ты такая везучая, – вздохнула Рейчел, и Эмили удивлённо уставилась на подругу. Рейчел была единственным ребёнком у мамы с папой, и хотя они развелись, дочку оба любили без памяти. В маминой квартире у неё была своя комната – очень большая и очень красивая, – а папа частенько брал Рейчел в поездки по интересным местам. Рейчел ни в чём не знала отказа, у неё было всё, о чём только можно мечтать. Иногда Эмили думала, как было бы здорово, если бы она тоже была единственной у мамы с папой и всё их внимание доставалось бы только ей. Хотя эти мысли посещали её не часто. Она любила своих сумасбродных и шумных сестёр, а Стриж частенько её смешил.
– Да, ты везучая! Вот у меня нет сестёр, и мне не с кем смотреть кино. – Рейчел придвинулась ближе и прошептала: – Я бы не отказалась и от младшего брата. Даже такого, как Стриж. – Она рассмеялась, поймав недоверчивый взгляд Эмили. – Ну чтобы хоть кто-то был рядом! А то приходится каждый вечер в одиночестве пялиться в телевизор. Мама так много работает.
– Да, наверное, – неуверенно проговорила Эмили. Ей не хотелось слишком настойчиво соглашаться, чтобы Рейчел не огорчилась ещё сильнее. Раньше она не задумывалась об этом, но хотя ей очень нравилась комната Рейчел, она бы, наверное, взбесилась, если бы ей пришлось целыми днями сидеть одной в этой роскошной квартире, где царил идеальный порядок. (Мама Рейчел наняла уборщицу, которая приходила два раза в неделю и убиралась во всей квартире, даже в комнате Рейчел.) Там было уютно и очень красиво, но каждый раз, когда Эмили ночевала в гостях у Рейчел, она боялась оставить после себя беспорядок: на безукоризненно чистом кремово-белом ковре в комнате Рейчел фантики от конфет смотрелись значительно хуже, чем на скрипучем дощатом полу в комнате Эмили у неё дома. Она обняла Рейчел за плечи. – Зато старшие сёстры тебя не дразнят. И вчера Стриж притворился, что бросил мне на голову паука. Я так разозлилась…
– Да уж, – вздрогнула Рейчел. А потом вдруг спросила: – Слушай, а есть птица эмили?
Эмили удивлённо уставилась на неё. Это был странный вопрос, неожиданный.
– В каком смысле птица?
– Ну, как воробей, голубь, ласточка. Вот я и спрашиваю, есть ли эмили.
– Нет… кажется, нет. А что?
– Ну, я просто подумала, может быть, у вас у всех птичьи имена. Стриж – это сразу понятно. Юла – лесной жаворонок, мы его проходили на природоведении. И лори, по-моему, тоже птица. Какой-то тропический попугай. У моего дедушки был попугай. Кажется, как раз лори.
– Гм… – Эмили нахмурилась. Это была странная мысль. – По-моему, «Эмили» вообще ничего не значит. Я однажды спросила у мамы, и она мне сказала, что это просто латинское имя.
– Ясно. – Рейчел вздохнула. – Но это, наверное, и хорошо. Если тебе дали имя, которое что-то значит, тебе придётся ему соответствовать, да? Знаешь, что значит «Рейчел»?
Эмили покачала головой:
– Вроде бы это «Рахиль»? Кто-то из Библии?
– Вообще это значит «овца». Представляешь, меня назвали овцой!
– И никакой не овцой, – хихикнула Эмили.
– Ещё какой. Я смотрела в словаре имён. – Рейчел с отвращением тряхнула головой. – Я думаю, на самом деле мама не знала. Просто назвала меня в честь бабушки. Но могла бы сначала проверить, а потом называть, да? И никому не рассказывай!
Эмили покачала головой, продолжая хихикать:
– Никому! Честное слово!
– Ну что? Вы идёте? – Стриж подбежал к ним и встал рядом, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу. – Я хочу домой, а без вас мне нельзя переходить дорогу.
Эмили вопросительно посмотрела на Рейчел, и та пожала плечами:
– Да. Может быть, я обошлась бы без младшего брата. Может быть, я завидую только из-за сестёр.
* * *
Они уже подходили к дому Эмили, и после разговора с Рейчел Эмили присмотрелась к нему внимательнее. Обычно она не задумывалась о том, как их дом выглядит со стороны, – это был просто дом, дом на углу. Старый, немного запущенный, окружённый тенистым садом. Эмили прожила в этом доме всю жизнь и привыкла к нему.
Ворота скрипнули, когда их открыли. Эмили не смогла вспомнить, всегда ли они скрипят. Но звук ей понравился: дружелюбный, приятный. Сад перед домом был крошечным, словно кусочек большого сада, который протиснулся сюда, к воротам, чтобы прикрыть мусорные контейнеры. Сам дом был высоким и узким – и казался ещё выше из-за странной маленькой башенки, вырастающей из чердака в одном углу, как будто кто-то отрезал кусочек от замка и не глядя прилепил его к старому, но в остальном вполне обыкновенному дому.
Именно из-за этой башенки с крутой крышей, похожей на остроконечную ведьминскую шляпу, все всегда думали, что на чердаке располагается папин рабочий кабинет: самое подходящее место для писателя, сочиняющего жутковатые фантастические истории о воинах и драконах, людоедах и чародеях. Но на самом деле в башенке располагалась комната Эмили, где на диванчике под закруглённым окном сидели все её плюшевые медвежата. Иными словами, это была самая обыкновенная девчоночья комната.
На зелёной парадной двери висел медный дверной молоток в виде фигуры русалки. Его гулкий стук отдавался по всему дому. Эмили всегда казалось, что у русалки недовольный вид, но, с другой стороны, с чего бы ей быть довольной, если каждый, кому не лень, стучит ею в дверь?
Стриж распахнул дверь – и на стенах прихожей заплясали разноцветные отсветы от витражных панелей. Он швырнул сумку на пол, сбросил кроссовки и умчался в кухню. Эмили с Рейчел пошли следом за ним.
– А вчерашнее печенье ещё осталось? – с надеждой спросил Стриж, шаря взглядом по кухне и принюхиваясь, как собака-ищейка.
Эмили открыла буфет, достала противень с печеньем и отдала его брату.
– Только оставь нам немножко, – быстро проговорила она, когда Стриж принялся горстями сгребать печенье.
– Ладно-ладно, оставлю, – ответил Стриж. – Но их совсем мало, а я голодный! В школе снова давали эти кошмарные макароны с клеем. Я съел только хлеб.
После Стрижа печенья осталось всего ничего, и Эмили с Рейчел решили, что будет проще взять их наверх прямо на противне и захватить ещё пару бананов.
Поднимаясь по лестнице, Эмили подумала, что эта лестница, наверное, главное отличие их дома от квартиры Рейчел. Эмили не представляла, как можно жить на одном этаже. Ей нравились лестницы. Отличное место, чтобы сидеть на ступеньках и злиться, когда тебя донимает Стриж. Полезное место, где можно складывать вещи, которые надо забрать к себе в комнату, но пока лень подниматься. И подходящее место под галерею картин и старинных зеркал из коллекции папы с мамой.
Многие картины были не просто старинными, а по-настоящему древними. Мама сказала, что она привезла их из дома родителей. Они были такими тёмными, что Эмили с трудом различала, что на них нарисовано: какие-то смутные силуэты, окутанные тенями, или белые, призрачные лица, проступавшие сквозь налёт грязи и толстый слой лака. Вперемежку с картинами висели школьные фотографии в рамках и рисунки Юлы, Лори, Эмили и Стрижа, но старинных картин было больше: картин и зеркал в массивных деревянных рамах с причудливым резным узором, который был гораздо интереснее сумрачных изображений на тёмных полотнах.
Больше всего Эмили нравилось огромное зеркало на верхней площадке – там, где кончалась центральная лестница и начиналась узкая лесенка, ведущая в её комнату на чердаке с башенкой.
Это большое старинное зеркало висело на стене между дверями в комнаты Юлы и Лори. Оно было вставлено в золочёную раму в виде цветочной гирлянды, обвивавшей стекло и вырезанной столь искусно, что ты различал каждый стебель каждого цветка и крошечных птичек и мышек, которые прятались среди цветов. Лепестки и пёрышки птиц были подкрашены некогда яркой, а теперь потускневшей краской, но так Эмили нравилось даже больше. И ей нравилось собственное отражение в этом зеркале. Наверное, из-за света, льющегося в большое окно на площадке, отражение как будто мерцало, переливаясь мягким сиянием, напоминающим свет свечей – именно такой свет, под который и делалось это зеркало. В подсвечниках, крепившихся прямо к раме, даже сохранились старые огарки. Они наводили на мысли о том, что Эмили следует уложить волосы буклями и надеть длинное платье поверх нижних юбок с накрахмаленными кружевными оборками.
Вот и сейчас, проходя мимо зеркала, Эмили закрутила хвостик в высокий пучок и глянула на своё отражение, ожидая увидеть в серебристом стекле викторианскую девочку, но увидела только себя: её лицо раскраснелось после прогулки на солнце на большой перемене, хвостик сбился набок. Эмили скорчила рожицу своему отражению и попыталась поправить хвостик.
Потом посмотрела на двери в комнаты Юлы и Лори с двух сторон от зеркала. Они ей напомнили, что им с Рейчел надо бы поторопиться. Сёстры скоро вернутся из школы, и им тоже захочется чего-нибудь сладкого. Сегодня дверь в комнату Юлы была серовато-зелёной: видимо, из-за странной игры света на лестничной площадке Эмили часто казалось, что двери в комнаты сестёр меняют цвет. Дверь Юлы могла быть какой угодно, от изумрудно-зелёного до серого, а дверь Лори – от кремово-жёлтого до ярко-красного, в зависимости от того, с какой стороны на неё посмотреть и насколько сегодня жарко. Сейчас дверь Лори была оранжевой, как пламенеющий закат.
Дверь в комнату Стрижа всегда была светло-голубой, но зато она перемещалась. То есть, конечно, она оставалась на месте, и Эмили просто казалось, что она передвигается. Наверное, из-за теней. Однажды Эмили видела, как дверь Стрижа оказалась между дверями Юлы и Лори и её любимое зеркало как бы вошло в его комнату и висело у него над кроватью. Но дело было глубокой ночью, когда Эмили спустилась в туалет, так что, возможно, всё это ей просто приснилось.
Да, такой удивительный у них дом. Эмили привыкла к нему, но посторонние люди иногда удивлялись. Вот и сейчас Рейчел застыла на месте, растерянно глядя по сторонам.
Эмили легонько подтолкнула подругу к маленькой лестнице, что вела в комнату на чердаке:
– Пойдём быстрей, а то я сейчас умру с голоду…
Рейчел моргнула, и они побежали наверх. У них за спиной раздались гулкие тяжёлые шаги. Эмили оглянулась и увидела Ворчуна: он шёл за ней по пятам, вытянув шею и с надеждой принюхиваясь.
– Ну хорошо. Ты получишь печенье. Но только одно. Я тоже проголодалась, и это я их испекла!
Дверь в комнату Эмили никогда не меняла цвет. Она всегда была фиолетовой и всегда оставалась на одном месте. Эмили нравилась её комната. Девочка знала, что, когда была маленькой, она спала в крошечной комнатушке, примыкающей к спальне родителей на первом этаже, прямо под комнатами Юлы и Лори. Но она почему-то не помнила, как это было. Комната Эмили на чердаке тоже была совсем крошечной, но зато это была её комната и больше ничья. В большой семье (особенно в большой семье с двумя старшими сёстрами, которые любят командовать, и младшим братом, который, если бы не поленился, мог бы очаровать даже птиц и заставить их петь по команде) ей досталась самая лучшая комната. Кровать Эмили стояла в нише сбоку от двери, и места в самой комнате оставалось только на комод – но была ещё башенка. Она выдавалась из стены наружу, и получался такой полукруглый выступ с большими окнами. Заострённую крышу поддерживали пыльные балки, на которые Эмили иногда вешала всякие красивые штуки: верёвочку с колокольчиками или сверкающие шары и снежинки на Рождество.
Но больше всего Эмили нравились окна в башне. Стёкла в них были волнистыми – она не знала, как ещё их описать. Очень старые стёкла, сказал ей папа. Возможно, оставшиеся с тех времён, когда этот дом только построили, а дому уже почти двести лет. Эти толстые зеленоватые стёкла дребезжали на сильном ветру, и в окна сквозило, но Эмили не жаловалась. Когда она сидела за столиком в башенке и смотрела в окно, иногда ей казалось, что она видит лес и настоящие сказочные дворцы, а не обычные скучные дома на другой стороне улицы. Эмили садилась на диванчик под окнами и уносилась в мир грёз, а иногда рисовала, стараясь перенести на бумагу эти сказочные пейзажи, которые видела краем глаза через «волшебное» стекло. Один из её рисунков папа вставил в рамочку и повесил у себя в кабинете. Мама сказала, что у Эмили слишком бурное воображение, и это было несправедливо, потому что страсть к рисованию Эмили, конечно же, унаследовала от мамы; Ева всегда рисовала, целыми днями. Но мама сказала так после того, как учительница Эмили передала записку её родителям, в которой сообщалось, что их дочь плохо справляется с домашними заданиями. Её родители не привыкли к запискам из школы. Юла, Лори и Стриж учились блестяще. Они вообще были умными, все трое. Эмили тоже не была тупицей, но рисовать и печь торты у неё получалось гораздо лучше, чем решать примеры.
Эмили честно старалась не отвлекаться и садилась делать уроки спиной к окну, но эта хитрость не очень-то ей помогала. Краем глаза она всё равно видела окна и знала, что там, за стеклом, происходят какие-то удивительные истории.
Удобно устроившись на диванчике под окном, Эмили с Рейчел принялись за печенье. Ворчун сидел на полу между ними, положив голову на диванчик и глядя на девочек умильными влюблёнными глазами. Когда он так смотрел, его нельзя было не угостить, и он явно давал понять, что хочет печенье и бананами от него не отделаешься. Бананы – не лучшее угощение для собак.
– Интересно, почему он не толстеет? – задумчиво проговорила Рейчел. – Его же все кормят. Даже просто прохожие на улице. Помнишь ту девочку, которая отдала ему мороженое?
Эмили вздрогнула:
– Ещё бы не помнить! Её мама так на меня орала! Она не поверила, когда я сказала, что Ворчун ничего не отбирал, её дочка сама его угостила, а он стоял рядом, вся морда в мороженом, а сам на седьмом небе от счастья. Это было ужасно.
Ворчун тщательно обнюхал диванчик, не осталось ли там сладких крошек, тяжко вздохнул и пошёл вниз, топая по ступеням.
Прислонившись щекой к прохладному оконному стеклу, Эмили наблюдала, как по небу плывут лёгкие облачка. Клубясь белой дымкой, они превращались в подвижные фантастические фигуры. Интересно, подумала Эмили, видит ли их Рейчел или они видны только ей? Может быть, она какая-то не такая… Не такая, как все. Она единственная в семье, кто видит странные вещи краешком глаза. Когда она однажды сказала Стрижу, что двери комнат меняют цвет, он посмотрел на неё как на ненормальную, а потом рассмеялся.
Но Эмили не обижалась. Она не обижалась даже на то, что сёстры и брат были явно умнее её, хотя немного расстраивалась в конце года, когда им всем выдавали табели с оценками. Она ни за что бы не променяла свои мечты и волшебные видения на «отлично» по правописанию.
– Рейчел! Звонил твой папа! Он сейчас за тобой заедет! – крикнула Ева из кухни. Девочки хором вздохнули, поднялись с диванчика и поплелись вниз.
Эмили лишь на секундочку глянула в зеркало на площадке, чтобы проверить, не сошла ли краснота с её носа – кажется, он обгорел на солнце, и она опасалась, что он будет облезать. Она с беспокойством взглянула в зеркало и… не увидела своего отражения. Стекло клубилось туманом.
Эмили растерянно моргнула, не понимая, в чём дело. Мама пыталась очистить стекло? Оно всегда было в пятнышках, в тёмных крапинках в тех местах, где осыпалась серебряная амальгама, но никогда не было мутным и серым. И когда они с Рейчел поднимались наверх, зеркало было нормальным.
Она подошла ближе, пристально вглядываясь в затуманенное стекло, и подняла руку, чтобы к нему прикоснуться. Может, оно запотело? Зеркало висело недалеко от ванной, а Юла и Лори любят подолгу плескаться под душем, и после них в ванной всегда стоит пар. Но Эмили так и не прикоснулась к стеклу. Ей показалось, что там… Она на секунду зажмурилась и посмотрела ещё раз.
Из зеркала на Эмили глядело лицо.
Чьё-то чужое лицо.
Даже не её собственное лицо в необычном мерцающем освещении, не лицо девочки викторианских времён, которой Эмили представляла себя. Нет, это была совершенно другая девочка. Кожа бледная – даже бледнее, чем у Юлы и Лори, золотистые волосы с зеленоватым отливом, густые локоны напоминают водоросли, которые тихо качаются на воде. Серебристо-зелёные глаза сверкали даже при тусклом свете зазеркального мира. Диковатые, смеющиеся глаза, и сама девочка в зеркале… она смеялась, в этом Эмили была уверена. Эмили видела её приоткрытый рот, аккуратные острые зубки и ярко-розовый язычок.
Эмили вновь поднесла руку к зеркалу. Ей вдруг подумалось, что, если она к нему прикоснётся, её рука пройдёт сквозь стекло. Может быть, это уже не стекло. Сейчас оно было похоже на толщу воды. Эмили застыла, не решаясь притронуться к зеркалу, которое было уже не совсем зеркалом. А вдруг эта девочка схватит её за руку и утащит к себе в зазеркалье? Или не схватит и не утащит? Эмили даже не знала, что её больше пугает.
– Кто ты? – прошептала она, провела рукой по деревянным цветам на резной раме и тихо ойкнула, когда пальцы что-то кольнуло и вокруг девочки в зеркале вдруг расцвёл белый шиповник, увитый плющом. Зеленоватые волосы вспыхнули золотом, как колосья пшеницы, девочка улыбнулась, и вокруг неё выросли белые розы. Эмили слышала их аромат, очень слабый, но явственно сладкий, чуть пряный.
Что там за странное место, за зеркалом? Эмили знала, что за этой стеной стоит шкаф Лори. Но, может быть… может быть, это какое-то нездешнее место? Зеркало было почти как дверь, приглашающая войти. Дверь, которая лишь чуть приоткрылась. Сердце Эмили замерло от восторга. Это она приоткрыла дверь? Она заставила зеркало измениться?
Эмили сдвинула руку чуть ближе к стеклу, размышляя, каким оно будет на ощупь, а девочка в зеркале пристально наблюдала за ней и тоже подняла руку, как будто хотела притронуться к Эмили через стекло.
Она похожа на Лори, полусонно подумала Эмили, прикоснувшись к холодной поверхности зеркала. Она присмотрелась к девочке повнимательнее. Это Лори? Это какой-то розыгрыш? Если Лори разломала заднюю стенку шкафа, мама её убьёт.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=54852795) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.