Главная страница | Современная зарубежная литература | Самос

Самос
BONILLA XISCO
Историческая новела, которая повествует о перипетиях семьи греческого рыбака в Первую пуническую войну Альмицес Теопулос, молодой рыбак, живет с семьей на Самосе, греческом острове архипелага Додеканес. Случайное спасение двух жертв кораблекрушения станет причиной трагедии его семьи. Шел 264 г. до н.э, после смерти Александра Великого, противостояние интересов Карфагена и Рима, двух новых супердержав, привело к развязыванию первой пунической войны. В захватывающей драме герои погружаются в военный конфликт, развивающийся вокруг них. Им приходится противостоять своим хозяевам, кризису, болезням и другим поворотам судьбы. Это картина, отражающая обычный быт доримской эпохи на Средиземном побережье, от греческих островов, до Тира, Александрии и Карфагена. Новелла, в которой переплелись судьбы главных персонажей и исторические события, результат тщательного исследования об истории той мало неизвестной, но захватывающей эпохе: Средиземноморье, полное чудес, населенное финикийцами и карфагенянами, римлянами и пиратами, рабами и вольными. Что с ними происходило во времена, когда человеческая жизнь не очень ценилась?





Ксиско Бонилья


САМОС


Перевод Аделаиды Ариас


Camoc
© 2020 - Francisco Bonilla Garriga
Translator: Adelaida Arias
contacto@xiscobonilla.com (mailto:contacto@xiscobonilla.com)
www.xiscobonilla.com (http://www.xiscobonilla.com)
https://twitter.com/xiscobonilla (https://twitter.com/xiscobonilla)
www.facebook.com/Xisco-Bonilla-Escritor-459553574169363 (http://www.facebook.com/Xisco-Bonilla-Escritor-459553574169363)
www.instagram.com/xiscobonilla_escritor (http://www.instagram.com/xiscobonilla_escritor)


Для моей жены, Марина, лучший компаньон и друг, с которым, чтобы насладиться этим прекрасным путешествием, которое жизнь, и мои дочери Ана и Марта, которые с их поддержкой сделали эту книгу возможной.


Индекс
I (#uf53d60f2-9e7e-5431-97ac-dc45fcce4bb4)
II (#u6ae15ac7-5f21-5592-83c5-4f3b010ab4a1)
III (#u8b61e991-239c-532a-aa2e-e25a65c97f0a)
IV (#u7fa1c78a-c7ee-547a-8fcf-60ffa2f141a1)
V (#u1e4c51e7-7e07-5f83-b1fe-9e29d89e6457)
VI (#litres_trial_promo)
VII (#litres_trial_promo)
VIII (#litres_trial_promo)
IX (#litres_trial_promo)
X (#litres_trial_promo)
XI (#litres_trial_promo)
XII (#litres_trial_promo)
XIII (#litres_trial_promo)
XIV (#litres_trial_promo)
XV (#litres_trial_promo)
XVI (#litres_trial_promo)
XVII (#litres_trial_promo)
ГЛОССАРИЙ (#litres_trial_promo)
ПЕРСОНАЖИ (#litres_trial_promo)




I

– Вставай! – Поднявшийся переполох вырвал Магона из глубокого сна. – Вставай же, наконец! – сквозь сон доносился встревоженный голос товарища, и Магон открыл глаза.
– Что происходит? Что за шум? – спросил он, протирая слипшиеся веки.
– Римляне! Они выследили нас и висят у нас на хвосте.
Магон спросонья растерянно смотрел на своего собеседника, словно смысл его слов не доходил до него. Он подернул плечами и осмотрелся по сторонам. В трюме царил хаос. Магон привстал, но рухнул на пол от резкого толчка.
Магон снова открыл глаза: сколько времени он провалялся в луже морской воды, разбавленной мочой и каловыми массами из льяла. Очень болела голова. Мужчина потер лоб и снова открыл глаза. Хоть глаз выколи. Громкий шум падающей воды мог означать только одно: в борту пробоина. Магон осмотрелся в поисках хоть какого-то источника света, но, скорее всего лампы при ударе в борт упали на пол, и их попросту залило водой. Мужчина прищурился, пытаясь рассмотреть проем, ведущий на палубу. И снова услышал голос будившего его товарища:
– Магон, ты тут?
– Тут, Асцип! – он вытянул руку на голос и нащупал плечо друга. – На нас напали, надо выбираться на палубу.
– Кажется, я сломал ногу, – ответил Асцип. – Уходи, корабль уже не спасти.
– Еще чего, – отрезал Магон, морщась от боли, и попытался встать. Он нащупал руку своего друга и помог ему подняться. – Мы сели на мель? Берег близко? – расспрашивал Магон и подставил плечо другу, чтобы помочь ему идти.
– Нет, мы в открытом море. – Асцип остановился, чтобы передохнуть. Боль в ноге была невыносимой. – Я видел римский корабль, который разворачивался в нашу сторону. Они только что протаранили нас. Только чудом мы не потонули.
Наконец они добрались до небольшого трапа, ведущего на палубу. Магон выглянул наружу в поисках помощи. Вокруг клубок солдат и матросов отчаянно сражались с нападавшим войском всем, что попало под руку. Над ним склонилось знакомое лицо, это Утибаал из Ликсуса заметил его и предложил помощь. Вдвоем они смогли вытащить обессиленного Асципа, и тот сразу сел, чтобы осмотреть рану.
– А ты – счастливчик, – подбадривал его Магон. –На перелом непохоже. Выглядит так, как будто из твоей ноги решили вырезать кусок мяса на отбивную.
– Торопитесь, – перебил его Утибааль. Круглое лоснящееся лицо купца заливало потом. – Римляне разворачиваются! –крикнул он.
Магон поднялся и посмотрел налево, куда показывал ликсусец. Луна освещала темное ночное небо, и можно было рассмотреть силуэт римской триеры, угрюмо разрезавший черную морскую гладь. Мышцы Магона напряглись, острый приступ горечи пронзил его тело: над кораблем развевался тот самый флаг, под которыми шли убийцы его жены и детей в Сиракузах. Преследователи не собирались топить их, они хотели взять корабль над абордаж.
– Давай, Асцип, – он помог другу подняться. – Вставай, надо прыгать.
Мужчины втроем бросились к правому борту. Магон обернулся, предчувствие его не обманывало: римляне готовились атаковать несчастное судно, чтобы захватить его команду в рабство. Он схватил Асципа за руку и посмотрел в черные воды, моля бога Эшмуна о спасении.

Белый парус, закрепленный на левом борту, легонько полоскался на ветру, шептались волны, набегающие на деревянный корпус баркаса, венчая белой пеной бескрайнее море вокруг.
– Осторожно! Ужалит скорпена – и все, твой десятый день рождения станет последним, – прикрикнул Гермес на сына. О палубу билась, растопырив жабры, красная рыбина. Альмицес едва успел отдернуть босую ногу от ее ядовитых шипов.
– Прости, папа, – сказал малец, орудуя остроконечной тамариндовой палкой, на которую надо было насадить опасную добычу, чтобы положить ее в пеньковую корзину, которую он держал в своих исцарапанных руках.
– При уборке сетей нужно соблюдать осторожность. Уже ж не первый раз, когда-нибудь тебе не повезет, – поучал его отец. – Чтобы умереть, хватит одного укола шипа. Вспомни старика Аристофана, он помер в прошлом году, так и не добравшись до берега, просто чуть больше яда досталось.
– Конечно, папа, – пытался оправдаться Альмицес, – но ты же знаешь, что я хочу стать солдатом. Они много путешествуют и могут видеть новые места.
– Как же я люблю свежий утренний бриз, – перевел тему Гермес, делая вид, что не слышал глупые фантазии ребенка. – Ты даже не представляешь, как же нам повезло жить возле моря, – тридцатилетний загорелый рыбак смотрел с нежностью на своего сына. Направляя лодку к берегу, одной рукой он уверенно держал рулевое весло, а второй – шкот, ловя парусом ветер. – Ощущать брызги воды на лице, разрезая волну, – бесценно. Вряд ли какое-либо другое приключение способно сделать тебя счастливее, сын мой, к тому же солдатская доля – неблагодарная. Нет ни счастья, ни заслуги в убийстве людей.
– Может и так, но я хочу посмотреть на другие края и не знаю другого способа этого добиться. Папа, мне, правда, нравится рыбачить, – добавил смиренно Альмицес. – И ходить под парусом мне нравится, особенно, когда ветер нас подгоняет, когда он наклоняет лодку так, что можно рукой коснуться воды.
– Да-да, Альмицес, только маме это не говори. Она же не любит, когда мы играем тем, что нас кормит. – Довольный отец улыбался, наблюдая за сыном, который раскидывал оставшуюся рыбу по ивовым корзинам на законопаченном полу. Много раз приходилось ремонтировать лодку, и теперь места ремонта складывались в причудливый узор по всему судну. Мальчик быстро учился, если бы жена разрешала, сын мог бы самостоятельно рыбачить. – Ну, возьми стерно. Все-таки десять лет не каждый день исполняются, надо хорошенько отпраздновать это. Представь только, что мама приготовит на ужин!
Альмицес заговорщицки посмотрел на отца. Теоретически, приближаться к рулевому веслу ему было запрещено. Его мать всегда боялась моря. Она даже никогда не поднималась на борт. Она, вообще, боялась подойти к краю воды, чтобы помочить ноги даже в самые жаркие дни лета. При этом, когда он оставался с отцом наедине, без сестер, которые могут проболтаться, Гермес без лишних уговоров передавал ему управление лодкой. Мальчик получал удовольствие от этого. Умение управлять лодкой было у него в крови. Ведь его деды и даже прадеды были моряками или рыбаками. И пусть некоторых из них забрало бессердечное море, все равно, лучшим приключением в мире для него было покорять волну и управлять ветром. А зачастую, подальше от берега, чтобы потом не оправдываться перед мамой, он бросал вызов сыновьям других рыбаков, и они устраивали гонки, пытаясь заставить друг друга сложить паруса. Время со стерном всегда пролетало незаметно.
Гермес любовался сыном, который вел лодку к берегу. У парня это неплохо получалось, есть чем гордиться. Как же быстро он вырос, даже оглянуться не успел. Это уже не малыш, мальчик на глазах превращался в мужчину. Когда Гермес впервые взял его на борт, сыну едва исполнилось два года. Он помнил его первые неуверенные шаги по палубе, в голове до сих пор звучали причитания жены по этому поводу. В тот день маленький Альмицес не плакал, он с довольной улыбкой на лице сидел в центре лодки и широко раскрытыми глазами рассматривал море за бортом. Гермес погрузился в воспоминания: он вернулся в свое детство, кода сам впервые вышел в море. Ему было лет шесть или семь, старший брат тогда заболел. И отец, взяв его за плечи, сказал, что он – уже настоящий мужчина и должен помочь ему на лодке вместо брата. До этого Гермес никогда не поднимался на борт, но с морем больше не расставался. Море очаровало его, и сейчас в глазах Альмицеса он видел тот же волшебный дурман. А ведь не всегда было весело. Ему было лет пятнадцать, когда какие-то сирийские моряки отобрали у них всю выловленную за тяжелый долгий день добычу, забрали сети и избили их с отцом. Просто чудо, что их не взяли в плен и не увезли за тридевять земель. С тех пор каждый раз, когда он видел в море незнакомый корабль, старался изменить маршрут, даже рефлекторно. Он вернулся в мыслях к незнакомому судну, которое видел сегодня на рассвете неподалеку.
– О чем задумался, папа? – Гермес промолчал, отрешенно глядя за горизонт.
– Как ты думаешь, почему та триера, которую мы видели на заре, шла так близко от острова? – спросил он сына, возвращаясь в реальность.
– Не знаю. Может они войска на Кос перекидывали, а может просто мимо шли, – отец кивнул головой и поднял взгляд на берег.
– Ладно, мы уже почти пришли, верни-ка мне стерно от греха подальше. – Альмицес побурчал, но вернул отцу управление. Берег Самоса в восточной его части был изрезанным, в прибрежной полосе часто встречались рифы, и можно было нечаянно повредить лодку.
Сосны, дубы и финиковые пальмы раскинулись по всему берегу. То тут, то там между ними виднелись прогалины. Отец с сыном обогнули небольшой полуостров и направились к очаровательной маленькой бухте с кристально чистой водой. Дом Теопулосов, их дом, можно было увидеть прямо отсюда. Он находился выше уровня моря, но очень близко от небольшого причала, всего в ста шагах, по подсчетам Альмицеса. Большинство рыбаков селились ближе к большой бухте, за небольшим каменистым гребнем. А его отец и еще один рыбак, Андреас, чей дом находился у подножья холма, решили построить себе небольшой причал в маленькой бухте, чтобы быть поближе к своему хозяйству и не ругаться с соседями. Только мама иногда жаловалась, потому что до ручья с питьевой водой ей было идти дальше, чем женщинам из большой бухты.
– Готовься чалиться, сынок! – Альмицес кивнул головой, пошел на нос, придерживая полы одежды, чтобы не споткнуться, и взял канат в свободную руку.
Одним прыжком паренек оказался на шаткой пристани, натянул канат и ловким движением надежно привязал лодку рядом с соседской.
– Отлично, сынок, – похвалил его отец. – Собери снасти и аккуратно сложи парус, а я отнесу рыбу. Завтра, похоже, будет плохая погода, мы никуда не пойдем, займемся генеральной уборкой. Не возись долго, уже полдень, скоро будем обедать. – Он взял обе корзины с рыбой и вышел на пляж.
Альмицес собрал латанный-перелатанный парус и прочно привязал его к рее. Потом он подобрал снасти, раскиданные по лодке. Мальчик брал концы и наматывал веревки виток за витком, как его учил отец, стараясь, чтобы они не путались под ногами во время работы. Он уже почти закончил, когда услышал голос отца со стороны пляжа:
– Альмицес, иди сюда, бегом!
Мальчик выпрямился и увидел отца на полпути от дома. Берег хорошо просматривался, и он увидел какие-то тюки на краю воды, рядом с ним отец. Мужчина поставил корзины на землю и махал рукой, подгоняя сына. Альмицес отложил наполовину смотанную веревку и босиком побежал на пляж. По мере приближения тюки приобрели силуэты людей. Двое мокрых мужчин лежали без чувств в песке, так и не сумев полностью выбраться из воды.
– Давай, сынок, помоги их вытащить, – отец пытался повернуть одного из них на спину, чтобы тот не наглотался еще больше воды.
– Папа, он слишком тяжелый, – заныл Альмицес, пытаясь вытянуть ближайшего к себе человека. Тот весил не меньше толстого старика-трактирщика, живот которого раздулся от выпитого за всю жизнь пива.
– Оставь, я сам его вытащу. – Гермес вытянул худощавого мужчину из воды и положил его на сухом песке. Затем он взял за руки второго. отец и сын вместе напряглись, чтобы вытащить бедолагу из воды, и после нескольких попыток им это наконец удалось.
Гермес принялся осматривать несчастных и повернул их, чтобы избавиться от воды, которой они успели наглотаться, а Альмицес испуганно и удивленно рассматривал мужчин. Одежда их выглядела странной: греки не носили туники насыщенного красного цвета. Их одеяния здорово потрепало о подводные камни, которых полно у берега. Откуда они? Мальчик нечасто встречал чужестранцев в своей деревне.
– Позови маму, мне нужна ее помощь. А потом найди сестер и заберите сети, которые нужно отремонтировать. Мы с мамой обсушим этих бедолаг, да отведем их домой. Мы позовем вас обедать. Попроси маму захватить воды и сухую одежду. – Гермес сделал сыну знак рукой, и Альмицес побежал домой.
Паренек толкнул дверь и влетел в дом.
– Мама, привет! – запыхавшийся малец окинул дом взглядом в поисках матери.
– Привет, сына, что случилось? Ты чего запыхался? – мать у окна чистила лук, который держала в подоле. На ее лице, нещадно побитом оспой и тяжелым детством, читалось удивление.
– С днем рождения! – к Альмицесу кинулась младшая сестра, четырехлетняя малышка Жанира. Она обняла его за талию и подпрыгивала, чтобы поцеловать брата.
– Спасибо, – ответил брат, гладя ее по голове. – Мама, там дядек двоих волной на пляж выкинуло… Папа сказал, чтобы ты принесла воды и сухую одежду, – ответил мальчик, передохнул, восстанавливая дыхание после пробежки, и улыбнулся сестричке.
– Сейчас иду, займись младшенькой, девчонки наши играют в пещере. – Женщина резко поднялась, и две луковицы соскользнули с подола и покатились по полу. «Когда уже в этом доме настанет покой?» – взмолилась она про себя. Постоянно что-то случается, невозможно расслабиться ни на минуту.
– Я подниму, – сказал Альмицес. – Папа сказал, чтобы мы занялись сетями, и что вы потом придете за нами. Мы с Жанирой пойдем на лодку и потом будем в пещере чинить сети. – Мать кивнула и взяла бурдюк с водой и пару чистых накидок.
Они втроем вышли из дома. Женщина быстрым шагом отправилась на пляж, а Альмицес пошел вокруг, чтобы младшая не увидела несчастных. Так сказала мама. Она не хотела, чтобы Жанира испугалась от вида незнакомцев, возможно, израненных и в тяжелом состоянии.
Брат с сестрой за руку пошли вдоль пляжа под финиковыми пальмами, растущими по его краю. Жанира рвалась за мамой. Ей хотелось узнать, из-за чего это мама все бросила и убежала куда-то. Альмицес покрепче взял ее за руку и потянул к лодке. Он стал убеждать ее и пообещал поиграть с ней, когда они дойдут до сестер. Поднимаясь на лодку, Альмицес кинул взгляд на пляж. Бедолаги уже пришли в сознание и сидели, а родители помогали им переодеться. Вдали за тамариндами мелькнул мужской силуэт, похожий на соседа Андреаса. Странный он дядька. Ни с кем в деревне не водил дружбу, только иногда мальчик видел, как мужчина беседует с его отцом. Даже с мамой он только сухо здоровался, максимум, перекидывался парой фраз о погоде.
Их тайная пещера находилась на противоположном краю их бухты, на ее западном берегу. Вход в нее, усыпанный камнями, которые с ходом времени осыпались со склонов хребта, был достаточно удобным, хоть и спрятался от посторонних глаз за причудливым изгибом скалы. Многие жители деревни и не помнили о ее существовании. Это было небольшое углубление в каменной стене, спускавшейся в море. В пещере была всего одна камера, достаточно просторная, чтобы в ней могли разместиться около десяти человек. Правда, большой вход не спасал от непогоды. Наверное, поэтому в ней никогда никто не жил, зато ее облюбовали дети Теопулосов.
Жанира и Альмицес зашли внутрь, волоча за собой сеть. Там их сестры, Тельма и Нериза перебирали ракушки, которые они набрали с утра на пляже. Тельма кинула на них взгляд своих лучистых глаз цвета меда из-под каштановых кудряшек, спадавших на лоб. Ее отец знал, что она будет кому-нибудь хорошей женой. В свои четырнадцать лет она уже была готова покинуть отчий дом и объединить свою судьбу с рыбаком из деревни. Стройная фигура, правильные манеры, базовые знания письма, как и у Альмицеса… Отец считал, что владение письменной речью может пригодиться в жизни. У него самого никогда не было возможности учиться, и он просил Альмицеса делиться со старшей сестрой всем, чему его учил деревенский учитель. Мать же, напротив, считала, что умение писать – совершенно бесполезное знание. Но благодаря этим качествам сестра была отличной партией, достойной лучших парней деревни. Гермес за спиной у жены и Тельмы даже уже вел переговоры с некоторыми местными семьями на эту тему.
Неризе было девять, на год меньше, чем Альмицесу. Она походила на сжатую пружину. Мать всегда говорила, что Зевс ошибся, и ей надо было родиться мальчиком. В девочке абсолютно отсутствовали изящество и хрупкость старшей сестры: детское тело, вихрастая голова, руки и ноги, исцарапанные во время игры и беготни по зарослям то за котом, то за бабочкой. В ее беспокойных глазах цвета светлого меда, как и старшей сестры, отражалась вся ее живая натура.
– Привет, Нериза. Привет, Тельма. Вы опять с ракушками? Вам не надоело еще? – спросил сестер Альмицес.
– Нет, смотри, мы тут с утра много чего набрали: и черенки, и петушки, и фарфорки, – ответила Нериза и улыбнулась брату.
– Смотри, Жанира, мы нашли две морские звезды и большущую улитку, – сказала Тельма. Она поднялась и взяла сестру за руку, чтобы показать ей драгоценные находки. – Посмотри, эта ракушка разбилась и стала похожа на родинку у нас на ноге. – Жанира наклонилась, сравнивая ракушку с родимым пятном, которое имелось у всех четверых, улыбнулась, увидев схожесть, и сразу переключилась на остальные находки.
– Папа сказал починить это до обеда, – сказал Альмицес и вытащил сеть из заплечного мешка.
– Пусть девчонки играются. Мы и сами справимся, – Тельма взглядом настоящего эксперта осматривала сеть вместе с братом. – Ты все взял с собой? – Альмицес кивнул.
До полудня дети были в пещере. Младшие играли с ракушками, раскладывая их по разным признакам: сначала по форме, потом по цветам, перекладывая их из одной кучки в другую. Тельма и Альмицес сначала очистили уже наполовину сухую сеть и принялись чинить ее, ведь это они делали уже не в первый раз. Когда работа подошла к концу, рассказ Альмицеса об утренних приключениях и ужасной находке подошел к концу. Солнце было в зените, и мальчик решил сходить узнать, готов ли обед. Он обогнул камни, прикрывавшие вход в пещеру, и столкнулся нос к носу с отцом.
– Сына, я за вами, пора обедать. Иди к маме, а я позову сестер. – Альмицес кивнул и пошел домой. Отец отправился в пещеру, чтобы позвать дочерей.
Солнце неспешно начало спускаться к горизонту своим привычным вечерним маршрутом, когда все собрались дома. Альмицес с матерью дожидались домочадцев внутри. Снаружи, на углу дома, сидели на корточках утренние бедняги, укутавшись в одеяла. Они оперлись спиной на стену и грелись в лучах небесного светила. Они смотрели вдаль, но их взгляд ничего не выражал. Девочки рассматривали чужаков с плохо скрываемым любопытством и шептались. Отец отправил их в дом, перекинулся парой слов со спасенными и присоединился к своей семье. В центре главной комнаты стоял стол из старых досок, вдоль него – две длинные скамьи. На одной из них уже сидели трое младших: Альмицес, Нериза и Жанира. Другая все еще была свободной.
– Ниоба, все собрались, что у нас на обед? – женщина поставила на стол полное блюдо.
– Гермес, садись, остынет, – ответила она сухо и села. – Тельма, садись. – Старшая дочь поставила на стол стаканы из оливкового дерева, наполнила их водой из кувшина и села между родителями, словно пограничная стена.
Гермес, благоговевший перед природой и сверхъестественными силами, воздел руки к небу, вознося благодарность богам за пищу, которую они собирались съесть, и вознес небольшую молитву. Дети молча слушали отца, Ниоба смотрела куда-то за окно. Гермес закончил молитву и сделал знак рукой, приглашая к трапезе. Единственное блюдо царило на столе, в центре него лежали аппетитные куски разной рыбы, которые обрамляли вареные овощи. Гермес тщательно отобрал рыбу из утренней добычи, отложенной на продажу, чтобы отпраздновать день рождения сына. Жанира схватила кусочек сибаса. Альмицес, Тельма и Нериза последовали ее примеру. Ниоба же бросила ледяной, пронзительный взгляд на мужа.
– Могли бы уж и меня спросить перед тем, как их спасать. Вы никогда ничего у меня не спрашиваете. Ты же не знаешь, кто это, и откуда они, – прошипела она обвиняющим голосом, косясь на стену, за которой сидели незнакомцы, погруженные в свои мысли.
– Помощь нуждающимся это не то, на что нужно спрашивать разрешения, это наш долг, – спокойно ответил Гермес. – Морю неведомы племена, расы, знать-беднота, оно со всеми обходится одинаково. Ты, кажется, забыла своего отца и моего тоже, которых море оставило себе, – его жена опустила глаза. Слова мужа отозвались болью. – Посейдон может быть очень убедительным, когда хочет. И если наши гости выжили, не нам ставить под сомнение божественное решение.
– У нас будут с ними проблемы, это иностранцы. Не очень хорошая идея привести их домой, – на лице Ниобы читались напряженность и озабоченность. Она качала головой, отказываясь принимать объяснения мужа. Дети молча поглощали вкусности, и слушали родителей.
– Это карфагеняне. Они благодарили за спасение и просили, чтобы мы позволили им уйти как можно скорее, но это я не позволил, ведь им надо восстановиться, в таком состоянии они далеко не уйдут, – Ниоба застонала и подняла руки к небу. Ее терпение было на грани.
– Они попросили дать им уйти, и ты им запретил? А обо мне ты подумал?
– Наши дети должны понимать, что хорошо, а что плохо. Эти мужчины нуждаются в помощи, и никто из Теопулосов им в ней не откажет. Я не буду спорить на эту тему, – голос Гермеса был категоричен.
– Папа прав, – сказала Нериза, кивая головой.
– Не вмешивайся, когда взрослые говорят! – мать прожгла ее взглядом, и девочка опустила голову.
– А что с ними случилось? –Альмицесу не нравилась накаленная атмосфера за столом, и он попытался разрядить обстановку.
– Они сами расскажут. Вот закончим обед, и я позову их. Они уже перекусили и решили не мешать нам. Потом мы оставим их в покое, им нужно поспать и набраться сил.
Над столом сгустились тучи. Все молчали, не решаясь нарушить воцарившуюся тишину. На десерт мать подала красные яблоки. Тельма встала, чтобы приготовить чай из мяты.
– Альмицес, сходи и вежливо пригласи их выпить с нами горячего чая, который приготовила твоя сестра.
Паренек встал, он сомневался:
– Папа, я не говорю по-карфагенски.
– Не переживай, они говорят по-гречески и понимают нас, – улыбнулся ему отец.
Альмицес вернулся и остановился у дверей, пропуская мужчин, которых они утром спасли от верной смерти. Оба мужчин, все еще завернутые в одеяла, медленно зашли и поклонились в знак приветствия. Тельма поставила к столу две табуретки и принялась разливать дымящийся настой.
– Присаживайтесь, друзья. – Гермес привстал и указал на табуретки.
– Спасибо, – ответили гости на греческом.
– Это мои дети. Альмицесу сегодня исполнилось десять лет, он уже настоящий рыбак. – Мальчик, польщенный, приосанился, чтобы казаться выше ростом. – Тельма – моя старшенькая, уже пора подыскивать ей мужа. Пусть она родит нам крепких внуков. Нериза и Жанира – младшенькие, их смех наполняет радостью наш дом. – От слов отца девочки рассмеялись, а Тельма покраснела.
– Мы очень благодарны за ваше гостеприимство, – самый толстый карфагенянин говорил на странном, но понятном им греческом. – Нам пришлось пережить пару тяжелых деньков, – он посмотрел на своего товарища, тот кивнул головой, подтверждая его слова.
– Так что же с вами произошло? – спросил Альмицес, не скрывая любопытства. – Как вы сюда попали?
– Это очень долгая история, она началась несколько месяцев назад, мы бы не хотели надоедать вам рассказами.
– Ничего, мы хотим узнать вашу историю, если вы, конечно, не против, – подбодрил их Гермес и взял в руки чашку с чаем.
– Хорошо. Как я и говорил, все началось несколько месяцев назад, когда умер Агафокл из Мессины. Вы слышали про Мессину? – Дети молчали. Гермес неуверенно кивнул и покосился на жену. – Это город, который находится на острове Сицилия, таком же острове, как ваш, только намного больше. Так вот, после смерти Агафокла его стражники, которые называют себя мамертинцами или сыновьями Марса, восстали против Сиракуз, добиваясь независимости города, – все семейство, раскрыв рты, слушало рассказчика.
– Гиерон, новый законный царь Сицилии, – продолжил другой мужчина, – разбил их и окружил Мессину. Тогда мамертинцы попросили помощи у Рима, а Гиерон, пытаясь уравнять силы, попросил помощи у нашего города, Карфагена, он стремился укрепить свое царство, ну и не дать римлянам разбить его войска, ведь Мессина расположен в стратегически важном месте, оттуда можно контролировать поступление на Апеннины любых товаров.
– Все было под контролем, – продолжил толстяк, – но римский консул Апио Клавдий отправил сюда войско. Они высадились в тылу у нас и застали врасплох. Им удалось разбить войска царя Гиерона, а потом они напали на нашу базу на мысе Пелоро. Силы римлян превосходили нас, их войска слишком хорошо организованы, но несмотря на это мы почти их победили. Однако сражение переместилось на море, и многие корабли, в том числе и наш, оказались отрезаны от основной эскадры. В первый день они разбили два наших корабля, нам же удалось сбежать. Через несколько дней мы увидели берега вашего острова, – он отхлебнул ароматный травяной чай, чтобы промочить горло. – Мы думали, что спаслись, но этой ночью они настигли нас, напали и взяли на абордаж, на борту началась настоящая резня. Мы втроем бросились в море, чтобы сбежать из этой мясорубки.
– Но вас же только двое, – перебил их взволнованный рассказом Альмицес.
– Да, так и есть, Асцип захлебнулся незадолго до рассвета. – Незнакомец тяжело вздохнул.
– Соболезную, – Гермес попытался сгладить бестактное высказывание сына.
– Ничего, такое случается, судьба, предначертанная богами, неизбежна. Только Мелькарту и Эшмуну она известна. Но теперь нам надо поскорее вернуться домой. Кто его знает, чем там на Сицилии все закончилось.
– Сегодня утром мы с сыном видели римский корабль неподалеку.
– Вполне возможно, римляне – знатоки в поисках и добивании своих жертв, кто знает, может еще кто-то из наших искал спасения в море, – дети слушали их, широко раскрыв рты.
– Ладно, вы, должно быть, очень устали и хотели бы немного вздремнуть, – прервал мужчин Гермес, детям не следует слушать всякие жестокие подробности, которые могли поведать чужестранцы. Он встал и махнул головой детям. – У нас есть еще дела, а воспользуйтесь возможностью передохнуть. Моя жена подготовила вам удобные лежанки. Завтра посмотрим, как можно устроить ваше возвращение домой. Может, найдется корабль, который отвезет вас в какую-нибудь из ваших колоний.
– Большое вам спасибо. Нам все-таки повезло попасть в земли, где Рим не имеет влияния. Римляне все еще благоговеют перед краями, которые когда-то были владениями великого Александра Великого.
– Наш остров находится под управлением Птоломея Египетского, так что здесь вам не надо бояться римлян.
Дети Гермеса и Ниобы вышли из дома. Рассказ карфагенян унес их в другие места, о существовании которых они не имели представления. Они обменивались историями о сражениях, о которых они знали по сказаниям о жизни богов, о древнегреческих героях, битвах, которые происходили очень давно. На Самосе единственной внешней угрозой считалось нападение пиратов, да и то случалось нечасто.
Тельма заметила, что младшую сестру очень взволновал рассказ чужестранцев. Она подняла Жаниру на руки и стала успокаивать ее, нашептывая, что карфагеняне слишком преувеличивают, что ни римляне, ни другие люди не способны на такие гадости, что не стоит так переживать. А Нериза и Альмицес бурно обсуждали историю несчастных, представляя вживую приключения моряков и удивительные места, откуда они приплыли.
Немного погодя Гермес вышел из дома, искоса взглянув на Ниобу. Женщина все еще была рассержена и смотрела вдаль с каменным лицом. Он хотел было поговорить с ней, но передумал и позвал детей:
– Тельма, Альмицес, сегодня какой-то сумасшедший день, идите-ка в пещеру, можете поиграть там, мы позовем вас на ужин. Заодно и наши гости отдохнут. Ну а мы с мамой отнесем рыбу Андреасу. Сегодня его очередь договариваться с трактирщиком. Вряд ли много получится выручить в такое время, но хоть что-то.
Дети с радостью пошли на пляж вдоль берега до причала и вверх по тропинке в пещеру. Ропот моря доносился прямо до порога дома. Легкий морской бриз усилился и весело играл с волной, венчая гребни пенными коронами.
Проходя мимо причала, Альмицес проверил прочность швартовки лодки. Их маленькая бухта была хорошо защищена от гнева моря, но мало ли. Сестры помогли брату собрать вторую сеть. Она уже просохла, можно было заняться ее ремонтом в пещере. В стенах грота ветер, дувший снаружи, почти не ощущался. Внутри было тепло и уютно. Жанира и Нериза сели играть с ракушками, а Тельма и Альмицес взялись за работу.
Вторая половина дня пролетела незаметно. Тельма и Альмицес, закончив возиться с сетью, взяли младших сестер и пошли собирать маленьких крабов и рыб-прилипал, сидевших на камнях у моря. Маленькие лужицы, которые оставлял прилив в изрезанных скалах, создают прекрасные условия для крабов, здесь теплее, чем в море, и спокойнее. Добыча оказалась богатой. Нериза даже нашла небольшого осьминога. Дети весело провели время, пытаясь заставить того вылезти из-под камней.
– Что-то темнеет, Альмицес, нам не пора домой? – Тельма устала. Целый день присматривать за сестрами нелегко. К тому же, она жалела, что не ее отправили с рыбой к трактирщику. Из-за этого она не смогла повидать его красавчика-сына. Вот бы папа договорился выдать ее замуж за него. Надо ему пояснее намекнуть на это при случае.
– Ну да, родители уже должны были прийти за нами. Посиди с девчонками, я отнесу сети домой и спрошу про ужин.
Альмицес взвалил снасти на спину и вышел из пещеры, огибая камни на входе. Он пошел по влажному песку пляжа через причал. Ветер набрал силу и осыпал мелкими песчинками его ноги. Альмицес воображал, как идет по морю на борту большого корабля, бросая якорь во всех крупных портах. Солнце спряталось за горой, и его свет терял силу. Паренек взглянул в сторону дома и увидел свет, сочащийся из-под истрепанных ставен, закрывающих его окна. Можно, конечно, оставить сети на причале, но отец не любил бросать их там на ночь, потому что год назад вовремя ночной грозы сети порвались. Что ж, придется тянуть снасти домой.
В нескольких шагах от дома раздался сдавленный крик. Мальчик вздрогнул от страха. Это точно голос отца. Спустя мгновение, показавшееся вечностью, дверь дома распахнулась. Альмицес инстинктивно вжался в землю под маленьким тамариндом. На лбу проступили капельки пота. Три здоровых мужика тащили из дома тело, похожее на худого карфагенянина. Они переговаривались между собой на чужом языке. Коричневые одеяния придавали их силуэтам мрачности.
Под покровом наступающих сумерек Альмицес ждал, спрятавшись среди веток, чтобы незнакомцы отошли подальше к небольшому сосновому бору за домом. Что делать дальше? Наконец, он решился зайти внутрь. Царила полная тишина, дверь все еще была открыта. Паренек припрятал сети недалеко от входа и, осторожно ступая, стараясь не производить лишнего шума, подошел к двери. Из дома не раздавалось ни единого звука.
Страх охватил им, сковывая его мышцы, по коже побежали мурашки. Движимый необъяснимым чувством или врожденным любопытством, Альмицес преодолел страх и медленно вошел внутрь. Он в тревоге осмотрелся. Его мозг отказывался принимать увиденное.

II
– Хватит! –Тельма сердилась на Жаниру, которая слишком уж разыгралась и осыпала песком сестер. – Вот получите же, когда мы придем домой! Сколько раз мама говорила, что нельзя кидаться песком в волосы.
– Нериза первая начала, – хохотала Жанира, набирая комки влажного песка и целясь в девчонок.
– Сейчас мама с папой придут. Тогда получишь от мамы за непослушание. – Жанира на мгновение замерла, обдумывая прозвучавшую угрозу, и снова запустила комок песка в сестру. Девочки рассмеялись.
У Альмицеса подкосились ноги. Толстый карфагенянин лежал на боку напротив двери. Из большой раны в горле сочилась кровь, растекаясь большой лужей по полу прямо у ног паренька. Альмицес поскорее отвел взгляд. Он смотрел на родителей: на столе лежала мама, из ее затылка торчал здоровый нож. Рядом с ней на полу лицом вверх лежал отец. В его груди зияла огромная рана. Красный глубокий разрез зиял на его шее. Альмицес подошел к нему. Он еще был теплым. Смерть, в широко открытых глазах того, кто подарил ему жизнь, отражалась смерть. Мир рухнул в один миг. Паренек со всех ног бросился бежать, подавляя приступы рвоты. Холодный пот прошиб все тело, стало тяжело дышать. Что случилось? За что убили его родителей? Что теперь делать? Вопросы крутились в голове, но ответов на них он не находил. Мальчик, не разбирая дороги, отгоняя пасущихся овец с пути, кинулся к дому Андреаса. Он обязательно поможет, обязательно.
Дом соседа находился неподалеку, в каких-то пятидесяти – шестидесяти шагах. Но, несмотря на такую близость, дома, которые можно было увидеть с пляжа одновременно, не были в прямой видимости друг друга. Небольшая рощица с густым кустарником образовывала естественный забор между участками.
Поравнявшись с первыми деревьями этой рощи, Альмицес вспомнил о трех чужаках, они же пошли в эту сторону. Нужно быть осторожным. Он медленно подошел к границе рощи и отдышался. Раздались какие-то голоса. Мальчик увидел соседа, который стоя пороге беседовал с одним из той троицы. Что же делать? Андреас должен узнать, что случилось с родителями. Эти люди – убийцы. Опасно разговаривать с ними! Страх снова сковал его, пережал горло. Паренек укрылся за деревьями. Андреас казался довольным. Тем временем его собеседник достал какой-то тугой мешочек из складок своей туники и передал его рыбаку. Тот взвесил его в руке, звеня монетами. Альмицес сжал зубы. Как можно быть таким дураком, внезапно с глаз мальчика спала пелена. Андреас, кажется, в сговоре с этими мужиками. Наверняка, он положил глаз на их дом. И этот случай с несчастными карфагенянами на пляже был ему на руку. Он донес на них римлянам, которые их искали. Эти мужики рядом с ним точно римляне, те самые союзники мамертинцев, о которых им рассказывали гости. Мальчика накрыла волна злости и страха. Нужно было немедленно предупредить сестер. Он попятился, стараясь не шуметь, чтобы не выдать себя. Время тянулось бесконечно… Наконец, на безопасной от дома дистанции паренек встал и направился к своему дому. Он прошел мимо него, даже не взглянув в открытую дверь. И бросился бежать со всех ног к пещере.

– Где ты шлялся-то? – Тельма сидела на входе в пещеру. Она увидела в темноте приближающийся силуэт брата. Девушка потеряла уже всякое терпение со своими сестрами и хотела только одного, поскорее вернуться домой. – Я уже устала тебя ждать.
– Я не знаю, что делать, – сказал Альмицес. Его голос дрожал. Слезы текли из глаз. Тельма не на шутку испугалась.
– Ты чего? Что случилось? – спросила его сестра.
– Они мертвы, – только и сказал Альмицес и расплакался. Его сестра обняла брата, успокаивая его, иначе от него ничего не добьешься.
– Сядь, Альмицес, успокойся и расскажи, что происходит, – Тельма как могла успокаивала брата. Младшие сестры отложили игру, нечасто они видели брата в таком состоянии.
– Я подходил к дому, а там, там…. какие-то дядьки, – начал рассказывать Альмицес, постоянно всхлипывая. – Был какой-то крик, я не понял, что это. Но потом увидел, что эти дядьки волокут худого чужака, – мальчик вытер нос рукавом. – Я подождал, чтобы они ушли, и когда зашел в дом… Там, там… Мама и папа... Они их убили... – мальчик вжался в плечо старшей сестры, пытаясь сдержать рыдания.
– Что за глупости ты мне рассказываешь? – Тельма не хотела верить своим ушам. – Ты шутишь? Слушай, на сегодня мое терпение закончилось, твои сестры постарались, – сказала она и взглянула в его лицо.
– Поверь мне, Тельма, – Альмицес посмотрел ей в глаза. – Это правда. У мамы торчит нож из головы, папа не дышит, у него повсюду дырки. И второй карфагенянин лежит мертвый, – мальчик закрыл глаза, чтобы привести в порядок мысли и успокоиться. – Я не знал, что делать, и побежал к Андреасу. Там я увидел, как он разговаривал с теми дядьками, – слезы заблестели на глазах Тельмы. – Андреас болтал с ними, как со старыми знакомыми. Этот дядька достал мешочек с деньгами и отдал его Андреасу. Мне стало страшно, я убежал оттуда, пока меня не заметили.
– Ой, все, пошли домой, хватит глупостей на сегодня. Альмицес, мне не нравятся такие шутки, – Тельма все еще не хотела верить рассказу своего брата, а девочки, до сих пор сидевшие молча, разрыдались.
Погода портилась, ветер настойчиво гнал волны к берегу. Дети вышли из пещеры. Они жались друг к дружке, чтобы защититься от ночной прохлады, и пошли в сторону дома. Жанира не понимала, почему старшие спорят, что же такое случилось вдруг? В чем она провинилась? Почему плачет Нериза? Тельма пыталась успокоить девочку, говорила, что Альмицесу просто приснился кошмар, что все, что он рассказывал в пещере, неправда. Но ее голос предательски дрожал. Альмицес молчал и безудержно плакал.
Наконец, дети подошли к причалу. Альмицес остановил Тельму за руку.
– Лучше будет, если малые подождут нас здесь, Тельма. Им не стоит заходить в дом.
– Все, хватит! Альмицес, ты уверен, что ты все это не придумал? Скажи, что с родителями все хорошо. Скажи, что нечего волноваться, – Тельма больше не могла сдерживать эмоции.
– Тельма, прошу тебя, им там нечего делать! – Тельма все поняла по глазам брата. Наверное, и в правду, что-то случилось… Тельма повернулась к младшим сестрам, но что сказать им не знала.
– Нериза, я хочу, чтобы ты осталась здесь у причала с Жанирой. Перестань плакать и присмотри за сестренкой. А мы с Альмицесом глянем, что там. Ты справишься? – Девочка кивнула головой, вытерла рукой нос, взяла малышку за руку и села с ней на берегу. Ветер усиливался, поднимая тучи пыли, приходилось жмуриться, чтобы уберечься от мелких песчинок.
– Жанира, – Тельма повернулась к малышке, – помоги Неризе собрать ракушек, они нам пригодятся, а мы с Альмицесом сходим за мамой, договорились? – Девочка улыбнулась ей и кивнула. Она наклонилась и в сгущающихся сумерках стала искать ракушки в песке.
Тельма и Альмицес направились к дому. Она крепко схватила дрожащую руку брата. Чем ближе они были к цели, тем медленнее шли, готовые бежать, если кто-то вдруг покажется среди деревьев. Так они подошли к дому. Вокруг никого. Все спокойно, даже слишком спокойно, – подумалось Тельме. Дверь все еще была открыта, как и рассказывал Альмицес.
Они остановились на пороге, зайти внутрь было страшно. Их взгляды пересеклись. Брат не шутил. Тельму прошиб холодный пот, сердце бешено заколотилось. Дети сжали руки и вошли. Сладковатый запах крови наполнил все вокруг. Взгляд Тельмы наткнулся на тело карфагенянина. Все так, как рассказывал Альмицес. Лужа крови растеклась по полу, распространяя вокруг неприятный запах. У стола лежал отец. Тельма склонилась над ним. Ее глаза наполнились слезами. Слова застряли в горле. Девушка приподняла его голову и нежно поцеловала в лоб. От контакта губ с едва теплым безвольным телом отца девушка содрогнулась и чуть не потеряла сознание. Альмицес положил руку на плечо сестры, скорее подбадривая себя, чем успокаивая ее. Прошло несколько минут, но детям показалось – вечность, полная чувств и эмоций. Тельма нежно положила отца на пол. Ее руки были испачканы кровью. Слегка пошатываясь, она подошла к маме. Альмицес помог ей обойти тело отца и подойти к столу. Смерть настигла маму внезапно, сзади, как будто подтверждала, что роду человеческому доверять нельзя. Ее тяжелое неподвижное тело лежало вниз лицом на столе, пригвожденное ножом, который торчал у самого основания черепа. На полу около нее рассыпана кухонная утварь, видимо, убийцы застали ее врасплох, когда она готовила ужин. Сломанные скамьи валялись на полу. Похоже, здесь развернулась борьба. Все прошло не так быстро. Тельма подумала, что ее отец и карфагенянин сопротивлялись как могли. На руках и теле Гермеса зияли раны. Борьба не была равной.
– Тельма, что нам делать? – Альмицес безнадежно рыдал. Как было бы здорово, если бы сестра могла найти способ вернуть их родителей и положить конец этому кошмару.
– Я нее знаю. Кто мог такое сотворить с ними. За что? Они же никогда никому не сделали зла… – девушка вытерла рукой слезы, и кровь отца размазалась по ее щекам.
– Я уверен, что это римляне. Они же зачем-то взяли с собой второго карфагенянина. Если бы это были грабители, они бы всех убили, – сказал Альмицес, обводя глазами жилище.
– Надо идти в трактир. Телемако поможет нам, – девушка была убеждена, что сын трактирщика поможет найти им приют и помощь. Она хотела, чтобы это было так. У них больше никого не было. – Потом вернемся за мамой и папой.
– Да, пошли скорее. Я боюсь, что девчонки пойдут за нами и увидят все это.
Они, оглядываясь, вышли из дома и направились в деревню. Короткая дорога туда пролегала мимо дома Андреаса. Альмицес напомнил, что сосед явно был в сговоре с убийцами их родителей, поэтому дети решили спрятаться в тени деревни. Когда они были недалеко от дома соседа, раздались шаги. Они направлялись в их сторону. Тельма и Альмицес укрылись в кустах. Наступавшая темнота была их союзником.
– …Нельзя оставлять следов. Все это должно выглядеть, как нападение разбойников.
– Не волнуйтесь, я сделаю все в лучшем виде, – они узнали голос Андреаса. – Сначала прикопаю этого, а потом пойду к Теопулосам и закончу дело.
– Убедись, что все чисто. Я не хочу оставлять свидетелей, – собеседники подошли так близко, что Альмицес и Тельма могли их хорошо рассмотреть, не боясь быть обнаруженными. На незнакомце была коричневая туника, которая частично покрывала его торс.
– Не волнуйтесь, я позабочусь о детях. Они в пещере на пляже. Обычно их отец забирает, вот и ждут его. Иногда они там даже спят. Завтра деревня будет шуметь: разбойники не пощадили даже детей. – Андреас мерзко захихикал и сплюнул в сторону, где прятались Альмицес с сестрой.
– Ладно, давай обмоем это дельце, – римлянин похлопал Андреаса по плечу. – Мы никогда не обманываем тех, кто нам помогает. Часть мы тебе выплатили, остальное можешь забрать завтра в деревне. Мы будем ждать тебя в трактире, как только взойдет солнце, – и они вдвоем зашли в дом Андреаса.
Тельма была в ярости. Скорбь и растерянность сменились гневом. Брат еле сдерживал ее, чтобы она не бросилась на мужчин, услышав их слова. Дети напряженно дождались, чтобы мужчины скрылись за дверью.
– Нам нельзя в трактир, Тельма.
– Но нам нужна помощь. Где ее искать?
– Ну не в трактире же! Сама слышала, что они там живут. Они разделаются с нами, как только мы попадемся им на глаза. Я думаю, они и второго карфагенянина убили, скорее всего про него и говорили. Это его Андреас должен закопать, а потом заняться нами. Ни Телемако, ни его отец не смогут нам помочь.
– Что же тогда делать, Альмицес? – в затуманенной от горя голове Тельмы не рождалось ни одной мысли.
– Надо уходить, Тельма, – принял решение Альмицес, – возьмем только необходимое и сбежим с девочками. Помни, они в первую очередь пойдут в пещеру, чтобы разделаться с нами.
– Куда идти, Альмицес? У нас нет никого, не к кому идти.
– Нет, есть, – лицо Альмицеса просветлело. – Надо добраться до дяди Кастора. В прошлом году я с отцом был у него в гостях. Помнишь?
– Мы же не знаем, где он живет. И не знаем, будет ли он рад нам. Помнишь, мама его на дух не переносила.
– Он живет на Косе. Помню, что нам стоило усилий найти его, но больше некуда податься. Я надеюсь, что вспомню дорогу к его бухте. – Альмицес обнял сестру. Они не знали, куда идти, но знали, что нельзя медлить ни минуты. – Все, Тельма, пойдем домой, соберем еды и воды, потом за девочками, наверняка, они уже ждут нас.
Дети вернулись домой. Свет, зажженный Гермесом, все еще горел. Веселые отблески пламени скакали по телам бывших обитателей дома. Помня, что в любую минуту тут мог оказаться Андреас, Тельма и Альмицес в спешке собирали провизию, которую могли унести, стараясь не смотреть на своих родителей. Альмицес уже сказал Тельме, что путь мог занять всего один или два дня, но лучше перестраховаться. Парень подошел к нише в стене, где отец обычно прятал мелочь, словно клад. Деньги им не помешают. Альмицес покосился на тело отца, словно он обкрадывает его, забирает все сбережения, доставшиеся тяжелым трудом. Тельма тем временем собрала сушеную рыбу и фрукты в большую корзину, не забыв о двух бурдюках с водой, которые мама рано по утру принесла из деревни. Вдруг у дверей раздался шорох.
– Что это было? – подпрыгнула Тельма. – Это Андреас?
– Крысы, – с отвращением ответил Альмицес, показывая рукой на грызуна, который принюхивался к крови карфагенянина.
– Все, пошли, Андреас может прийти в любой момент. – Альмицес кивнул. Он подошел к матери и нежно поцеловал ее в последний раз. Потом стал на колени около тела отца и попросил у него благословения для того, чтобы он смог увести своих сестер в надежное место. Тельма тоже нежно попрощалась с родителями. Прежде чем уйти, она взяла две монеты из мешочка в руках брата и положила их в рот родителям, чтобы они могли расплатиться с Хароном за переправу в Аид. Дети встали и, сохраняя осторожность, направились к причалу. Они постоянно оглядываясь, чтобы вовремя увидеть Андреаса.
Ветер немного стих, убывающая луна еле-еле освещала ночь. Сестра и брат шли быстрым шагом и размышляли о том, что осталось позади. Альмицес с грустью вспоминал отца, с которым еще утром рулил лодкой. Как же резко изменилась их жизнь всего за пару часов!
– Мы забыли теплые вещи. – Тельма резко развернулась.
– Ты что? Нам туда нельзя, там уже может быть Андреас, – остановил ее Альмицес. –Зачем тебе вещи?
– Ветер, девчонки могут замерзнуть. Сегодня ночью будет холодно. Вон какие тучи идут, – девушка показала на небо. – И мы не можем так просто бросить маму и папу.
– Успокойся. На лодке хватает одеял на случай непогоды. Нам на всех хватит. А для родителей мы уже ничего не можем сделать. Там сейчас очень опасно. Пошли, девчонки уже ждут нас.
Причал уже был различим в ночи. По мере приближения на лицах Тельмы и Альмицеса проявлялось беспокойство: сестер не было нигде видно.
– Куда они уже подевались? – голос Тельмы дрожал. – Я же сказала им никуда не уходить.
– Не знаю, может, вернулись в пещеру?
– Пойдем их искать!
– Нет! – голос Альмицеса был тверд. – Помни про Андреаса. Он не должен нас увидеть. Надо сначала посмотреть на лодке.
На пристани не было ни единого следа сестренок. Альмицес подошел по скрипучим доскам к лодке. Бледная луна снова спряталась за тучами, в темноте было невозможно рассмотреть, что там внутри.
– Они там? – Тельма была в растерянности.
– Ничего не вижу. Погоди, я сейчас поднимусь. – Он запрыгнул на палубу. Кажется, я складывал эти веревки, – подумал он, откидывая разбросанные концы из-под ног.
– Вы уже здесь? – спросила, зевая, Нериза. Альмицес вздрогнул.
– Как же ты меня напугала! – парень сделал шаг назад. – Тельма, они здесь. – и ножки старшей сестры сразу же застучали по причалу.
– Где Жанира? – спросил Альмицес Неризу. – Она с тобой?
– Да, она здесь, – девочка приподняла сети, которые остались на лодке. Под ними спокойно спала малышка. – Просто очень хотелось спать. И чтобы вам не мешать, мы поднялись на лодку. – Альмицес с облегчением улыбнулся. Все здесь.
– Боже, как же мы переволновались. Как хорошо, что все хорошо.
– А где папа? – Неризе очень хотелось пойти домой и уснуть в своей кроватке.
– Солнышко, мама и папа уже не с нами. – Тельма, сдерживая слезы, гладила сестру по волосам. – Какие-то разбойники ворвались в дом и убили их. Нам нужно бежать, мы не можем вернуться домой. – Тельма не догадалась смягчить правду и тут же об этом пожалела.
– Н-е-е-е-е-т, – девочка разрыдалась, не желая понимать слов сестры. – Я хочу к маме-е-е-е-е, – сестренка бросилась было к краю лодки, чтобы убежать домой. Но Альмицес успел схватить ее за руку.
– Котенок, нельзя домой. Андреас хочет убить и нас, – он нежно обнял ее.
– Альмицес, смотри! – воскликнула Тельма, показывая в сторону дома. В темноте можно было рассмотреть слабый свет, который сочился из распахнутой двери. На пороге мелькнул чей-то силуэт.
– Это Андреас, он уже ищет нас. Тельма, быстро подготовь лодку, – он поставил Неризу на пол и спрыгнул на пристань. Последний раз он ступает на него.
– Что ты делаешь, Альмицес? Андреас скоро будет здесь! – паренек промолчал. Он решительно подошел к лодке Андреаса и ножом принялся резать паруса.
– Альмицес, скорее, он идет сюда! –мальчик обернулся в сторону дома и увидел быстро приближающийся к ним мужской силуэт. Мужчина их заметил. С парусами было покончено, Альмицес скинул весла с лодки в воду и вернулся на пристань.
– Тельма, быстрее, отдай швартовые! – крикнул Альмицес, перерезая веревки, удерживающие лодку соседа у берега, и сталкивая ее в море. Он снова обернулся. Андреас уже был слишком близко. Тельма скинула с лодки швартовые, и Альмицес оттолкнул ее от причала и запрыгнул на борт.
– Эй, подождите! – кричал им Андреас. Он был почти у причала. Тельма и Альмицес схватились за весла и, каждый со своего борта, со всех сил принялись грести. Лодка Андреаса, лишенная управления, с болтающимися по бортам швартовыми, подгоняемая ветром, уходила от берега.
– Стойте, черт вас подери! – Андреас, уже стоял на причале и смотрел, как дети уходили из его рук. Он кинулся туда, где стояла его лодка, и снова разразился ругательствами. Она качалась на волнах в двенадцати локтях от причала, и они уносили ее дальше в море. Он бросился за лодкой в воду.
– Альмицес, Андреас прыгнул в воду, он хочет догнать свою лодку, а потом и нас. – Нериза со страхом смотрела на берег, внимательно следя за соседом.
– Не волнуйся, у него нет парусов. Нериза, вот весло. Гребите, девочки! – Паренек передал весло сестре и стал поднимать парус. Он это делал триста раз, когда соревновался с детьми других рыбаков. Доведенными до автоматизма движениями он с легкостью подготовил лодку к плаванию. Сестры в это время усиленно гребли.
– Андреас уже на лодке! – испуганно закричала Нериза, которая не отрывала глаз от соседа, боясь, что он догонит их. Мужчина ухватился за борт лодки, поднялся на нее и принялся разворачивать паруса. Ветер набрал силу, и волнение на море усилилось. Тучи разбежались, открывая луну. Она осветила своим слабым светом пространство вокруг. Альмицес обернулся, его сосед протянул руки в их сторону. Наверное, он снова их проклинал, когда увидел, что мальчик сотворил с его парусами. Но ветер уносил его проклятия в сторону.
– Тельма, Нериза, все, хватит. Теперь нас несет ветер, Андреас не сможет нас догнать.
– Мне уже все это не кажется хорошей идеей, Альмицес. Ветер усиливается, волны растут. Я боюсь. – Тельма с беспокойством смотрела в волнующееся море.
– Доверься мне, я знаю все подводные рифы здесь, мы без проблем их пройдем. Поплывем на юг по каналу, чтобы отойти от берега, потом на восток, к Косу. Ну а там… Будем надеяться, что дядя будет рад нам. Главное, что мы спаслись и от Андреаса, и от этих римлян. Ну а сейчас постарайтесь вздремнуть. – Нериза была напугана происходящим не меньше старших. Она спряталась от ветра под одеялом и легла рядом с Жанирой, которая все также безмятежно спала. Тельма накрылась другим одеялом и легла чуть поодаль от девочек, на носу. Альмицес остался у руля, как заправский моряк, и вел лодку мимо подводных каменных ловушек, притаившихся вокруг бухты.
Постепенно ветер усиливался. Волны набирали силу, но еще не угрожали лодке. Нериза крепко обняла Жаниру. Она боялась, что, если лодку качнет, малышка упадет в воду. Девочке не спалось. Мысль о родителях не шла из головы. Она не хотела верить рассказу старших детей. Что означает, что она больше не увидит маму и папу? Почему их убили? От кого они бегут? Слишком много вопросов для маленькой девятилетней девочки. Она же еще не рассказала папе, что хочет быть рыбачкой, как он. Надо было собраться с духом и сказать ему об этом напрямую. В деревне не было ни девочек, ни женщин-рыбачек, ведь это считалось мужской работой. Нериза очень завидовала брату в тот день, когда папа сказал, что Альмицесу отныне предстоит выходить в море рыбачить с ним каждый день. Мама никогда ее не понимала… Однажды Нериза сказала ей, что ей не нравится работать в море, и что она хочет ходить в море с Альмицесом и папой. Мама тогда наказала ее и запретила выходить из дома целых два дня. Что теперь будет? Она тосковала по родителям, и слезы текли из глаз в такт волнам, разбивавшимся о борт.
Тельма свернулась калачиком на носу, голова болела. Неужели все это происходит в реальности? Проклятый сосед… Проклятый трактирщик, зачем он пустил римлян в трактир? Проклятые карфагеняне, не могли выплыть в другом месте? Она понимала, что больше никогда не увидит любимого Телемако. Но именно это как раз волновало меньше всего. Планы на свадьбу с ним растворились с той же скоростью, с какой развивались последние события. Тельма часто спорила с мамой, но как же ее теперь не хватало. Она вспоминала, как по утрам она готовила еду на всех по старинным рецептам, которые мама хранила в голове, как мама ругалась, если Тельма не соблюдала рецепт и добавляла что-нибудь новое. Она никогда не понимала, почему мама порою ненавидела весь мир, хотя знала, что у нее было трудное детство. А теперь ей было так одиноко перед лицом их злоключений, как тогда, когда она упала в расщелину рядом с пляжем, и начался прибой. Она просила тогда сестер отойти на безопасное расстояние и не переживать за нее, а Альмицес побежал за родителями, и они спасли ее. Кто их теперь будет защищать? Как теперь заботиться о сестрах и брате? Ей вдруг стали понятны чувства, которые испытывала мама. Люди не ангелы, они только и ждут возможности навредить соседу, воспользоваться чужими несчастьями, чтобы самим процветать. Она вдруг почувствовала себя чужой в этом мире, хрупким существом среди подкарауливающих несчастий.
Альмицес почувствовал усталость в руках. Уже несколько часов он вел лодку на юг и мягко повернул руль, чтобы сменить курс на восток, стараясь не разбудить сестер маневром. Почти сразу после отплытия пришлось прибрать парус из-за нараставшего ветра. Он с легкостью обошел все подводные рифы залива. Он знал, что Андреасу их не догнать: чтобы починить паруса тому потребовались бы часы, да и весел у него не было. Паренек вернулся в мыслях к утренним событиям, когда скорпена скакала по палубе, и с грустью улыбнулся. В памяти отец подбадривал его, пока он стоял у штурвала, направляя лодку к бухте. Рука на руле ослабла, чуть не выпустив его, и он вернуться в реальность. Альмицес крепче сжал стерно. Он дойдет до Коса, там сестры будут в безопасности. А там… Четкого плана мести Андреасу у него не было, но он обязательно ответит за предательство. Правда, непонятно, как примет их дядя, но это вторично. Не захочет возиться с ними – и не очень-то и хотелось. Лодка есть, он умеет рыбачить, значит, и еда у них будет, выкарабкаются как-нибудь. С божьей помощью, и мальчик поднял глаза в небо.

III
Наступила полночь, тяжелые тучи полностью спрятали луну, которая до этого робко выглядывала в просветах, и темнота воцарилась над бескрайним морем. Теперь визуальных ориентиров для корректировки не было, берег не видно, звезд тоже. Сомнения в собственных силах стали грызть Альмицеса. Сможет ли он пройти весь маршрут, как и обещал девочкам? Раньше никогда не доводилось ему вести лодку в полной темноте. Может, довериться интуиции? Уже час звезды не показывались на небосклоне, и не было никакой возможности проверить, правильным ли курсом они идут. Направление ветра не менялось, но, когда они вышли из пролива между большой землей и Самосом, волнение на море усилилось. Волны рассыпались брызгами по дну лодки. Казалось, что они плывут вечность. Тельма промокла и подсела к сестрам. Нериза, хоть и сама была напугана, пыталась успокоить Жаниру, которая проснулась и отчаянно звала маму. Альмицес втихаря корил себя за выбранный курс. Надо было сразу пойти на восток к ближайшему берегу континента. Но нет, он решил взять курс на юг, чтобы обмануть соседа и римлян на случай, если их корабль стоит в большой бухте. Теперь он не знал точно, как далеко была большая земля, берега которой в хорошую погоду можно было увидеть с Самоса. Он знал, что Кос находится на юге от их острова. Это означало, что заблудиться они не могли. Но когда он плыл с отцом, то они шли вдоль берега большой земли до противоположного мыса, который упирался в Кос. Вдруг тучи расступились, и луна нерешительно осветила воду. Альмицес стал вглядывался в горизонт, пытаясь рассмотреть в темноте хоть какую-нибудь зацепку, которая выведет их на правильный курс. Неожиданно набегавшая волна сильно покачнула лодку. Тельма вскочила и ухватилась за мачту, а младшие девочки покрепче вцепились в старшую.
– Альмицес, ты что?! – закричала Нериза.
– Ой, извините, девочки, – брат исправил курс. – У нас земля впереди, но что-то рановато для Коса, да и для континента тоже.
– Ты не знаешь, где мы? – Альмицес занервничал. Паренек потер лоб рукой, пытаясь вспомнить описания соседних островов, которые слышал от деревенских рыбаков.
– Мне кажется, это остров Агатонисион, мы с отцом здесь никогда не были. Если это так, то мы на правильном пути. Правда, здесь может быть довольно опасно, здесь хватает маленьких островков, можно сесть на мель. Лучше держаться подальше от берега, я бы переждал до утра.
– Мы далеко от Коса?
– Если это Агатонисион, нам еще плыть целый день или чуть дольше. Сейчас лучше переждать на расстоянии от берега, чтобы не нарваться на какой-нибудь подводный сюрприз. Надеюсь, буря утихнет, и, если тучи разойдутся побольше, я смогу точно определить курс. Отдыхайте. Если Посейдон захочет, волны не будут нас беспокоить.

Рассвет наступил нескоро. Девочки молчали, сил на разговоры у них не осталось. Нериза уже не была так уверена, что хочет стать рыбачкой. Она не думала, что море может быть таким жестоким. Тельму укачивало, и она, закрыв глаза, молилась про себя богам. Жанира сдалась усталости и уснула. А Альмицес продолжал бороться с волнами, не давая лодке приблизиться к берегу. Наконец, буря прошла. Хорошо, что она так и не набрала той силы, которой он опасался. Спасибо богам! Мальчик встал на носу лодки. В лучах восходящего солнца можно было рассмотреть изрезанный берег острова и все островки вокруг. Да, это точно был Агатонисион. Альмицес сполоснул лицо и поднял парус, чтобы поймать ветер. Лодка легла на курс.
В полдень они увидели на горизонте берег большой земли. Паренек снова повернул на юг. К счастью, ни Андреаса, ни римлян нигде не видать. Значит, их удалось обмануть. Они немного сошли с курса, который Альмицес наметил, но теперь шли в правильном направлении. Вот только тучи снова сгущались, предвещая еще одну бурю. Несмотря на то, что девчонки перекусили, им нездоровилось. Сказывалось отсутствие опыта хождения на лодке. Их укачивало, а это проходит только на твердой земле.
К вечеру ветер усилился, и Альмицесу пришлось сложить парус. Он с Тельмой сел на весла. Волны нарастали. На горизонте посеревшее небо сливалось с морской далью. Альмицес решил подойти ближе к берегу. Он, конечно, очень боялся нападения чужих кораблей, ведь этот район славился пиратами, но и риск пойти на дно был слишком велик. Похоже, эта буря будет сильнее вчерашней.

Весь вечер непогода набирала силу. Альмицес не хотел рисковать, опасаясь подводных камней, и вел лодку параллельно берегу в двухстах – трехстах шагах от него. Вдруг сильный удар отозвался звоном в ушах.
– Что это? – Тельма вскочила и обняла сестер. Паренек посмотрел на дно лодки.
– У нас течь. – Альмицес быстро встал, нужно было поскорее закрыть брешь в носу. Трещина была небольшая, но вода прибывала слишком быстро и грозила потопить лодку. Так далеко не протянешь, нужно было срочно чем-то ее забить. Младшие сестры снова расплакались, напряжение опять овладело отчаявшейся четверкой.
– Я могу тебе чем-то помочь? – Тельма отложила весло, чтобы успокоить сестер, и подошла к брату.
– Принеси мне смолы и пеньку, они там снизу. – Он показал рукой на деревянный ящик под одной из банок.
Тельма с удивлением наблюдала, с какой ловкостью ее брат справлялся с проблемой. Течь была устранена, но буря продолжалась. Тельма стала искать весло, но его смыло в море. Грести одним веслом против бушующих волн – миссия чуть более, чем невыполнима. Тогда Альмицес решил расправить парус лишь на треть, чтобы использовать силу ветра и провести лодку по волнующемуся морю.

День сменился ночью. Ветер усиливался. Даже неполностью расправленный парус придавал лодке огромную скорость. Сквозь брешь немного сочилась вода, но пока это было некритично. Альмицес прикинул, что с такой скоростью они к утру дойдут до Коса. Парус был сильно натянут, паренек постоянно следил за ним. Вдруг веревки, которыми он привязал его, ослабли, и парус полностью расправился. Лодка покачнулась в сторону носа, и мачта издала сухой стон. Ткань лопнула и теперь полоскалась на ветру. Из-за этого лодка легла в дрейф и качалась на волнах. Внезапный крен заставил детей обхватить мачту, чтобы удержаться на ногах. Они начали молиться богам, чтобы те не дали лодке подойти близко к берегу. Альмицес собрался с мыслями, надо было починить парус. Но взять рифы на парусе во время бури просто невозможно. Наступила ночь, и берег снова скрылся в темноте. Теперь непогода управляла лодкой.

Рассвет экипаж лодки Теопулосов проспал. После длинной и напряженной ночи дети свалились без сил и крепко заснули. Первой проснулась Тельма. Больше всего она боялась не досчитаться кого-нибудь из родных. К счастью, никого не смыло волной за борт. Лодка тоже пережила ненастье, несмотря на полученные повреждения. Девушка подняла глаза, от паруса почти ничего не осталось. Вокруг только бескрайняя морская гладь до самого горизонта. Никаких признаков земли. Беспокойство вновь овладело ею.
– Альмицес, братишка, вставай, – она мягко положила руку ему на плечо. Мальчик открыл глаза. На небе ходят небольшие тучки, но дождя они не предвещают, подумал он. Затем Альмицес потянулся и сел.
– Доброе утро, Тельма. Как ты? Как малые?
– Выжата как лимон, какая-то уж слишком длинная ночь. Меня до сих пор укачивает. Ты уснул, а девчонки описались.
– Ага, я уже слышу запах, – Альмицес нежно взглянул на спящих сестричек. – Я тоже слишком вымотался ночью и уже не мог бороться со сном, – сказал он в свое оправдание.
– Альмицес, я переживаю: где земля? Надо что-то делать.
– У нас нет второго паруса. Можно попробовать использовать одеяло вместо него.
– Думаешь, это сработает? – Тельма подобрала одно из одеял, мокрое после бури.

Приближался полдень. Ветер, вчера еще такой могучий, стих совсем. Жанира, утомленная тяжелой дорогой, клевала носом, но то и дело вздрагивала и с криком просыпалась. Нериза ушла в себя. Она проснулась чуть позже старших. Ни слова не сказав, девочка свернулась калачиком в углу и уставилась в море ничего не видящим взглядом. Тельма несколько раз пыталась ее разговорить, но сестра отвечала односложно и не сводила взгляд с горизонта. Тельма с Альмицесом привязали к мачте старое потрепанное одеяло. Но оно было слишком тяжелым, даже легкий бриз не мог расшевелить его. Мальчик пытался держать лодку курсом на восток. Он попросил Тельму взять руль, а сам отчаянно боролся с течением оставшимся у них веслом.
– Там корабль! – закричала Нериза. Несмелая надежда послышалась в ее голосе. – Смотри, Альмицес, корабль! Там! – Нериза указательным пальцем тыкала за левый борт. Брат посмотрел туда, куда так настойчиво показывала девочка.
– Мы не знаем, друзья там или враги, Нериза. Лучше бы они нас не заметили, нужно быть осторожными, – ответил ей Альмицес, увидев небольшой парус на горизонте.
– Мы сами не сможем никуда прийти, Альмицес, – убеждала брата Тельма. – У нас почти не осталось воды, мы не знаем, как далеко земля. Может, они могут нам помочь.
– Это слишком рискованно, – твердил брат. Но на самом деле его мучали сомнения.
– Альмицес, ты прямо как мама, никогда людям не веришь, – упрекала его старшая сестра. – Мы не можем больше рисковать. Жанире надо отдохнуть, иначе мы и ее потеряем. – Нериза молча кивала головой. Она была согласна с сестрой.
– Ладно, повернем к ним, может они нас заметят, – паренек сменил курс лодки, взяв на секунду руль из рук сестры. И снова в одно весло принялся грести в сторону приближавшемуся кораблю.
Небольшой парус медленно увеличивался в размерах. Их заметили. Где-то на расстоянии пятисот локтей корабль свернул в их сторону. Что ж, жребий брошен. У них было немного денег. Если это рыбаки, можно им предложить денег за доставку на Кос. А если нет, то пусть все закончится быстро, – размышлял Альмицес. Корабль был намного больше несчастного суденышка Гермеса Теопулуса. Большой треугольный парус решительно гнал его к ним. С маленькой лодки уже можно было рассмотреть людей, суетящихся на палубе. Это могло означать только одно – их собираются взять на абордаж. Там даже сложили парус.
– Эй, там, на борту! Вы кто? – на носу корабля стоял крепкий мужчина, он поднял руку в дружеском приветствии. Альмицес торопливо ответил:
– Мы с Самоса, буря повредила нам паруса, и мы легли в дрейф. Нам нужна помощь, чтобы добраться до Коса.
– Похоже, вашу лодку здорово потрепало. Поднимайтесь на борт. Мы идем на Нисирос, это недалеко от Коса. Мы высадим вас на каком-нибудь его берегу.
Оба судна стали бок о бок, и дети поднялись на борт. Их лодка одиноко качалась на волнах. Толстяк, который говорил с ними, представился.
– Привет, ребята. Меня зовут Замар, я – капитан этого корыта. Добро пожаловать на борт. – Он рассмеялся. – А это моя команда. – Он обвел рукой людей на палубе. Их было около десятка неопрятных и грязных мужчин разных возрастов. На рыбаков они были мало похожи. Один из матросов бросал похотливые взгляды на грудь Тельмы, которая проступала под мокрой из-за бури одежды. Корабль и на самом деле был большим. Здесь был трюм, в котором мог разместиться экипаж и груз. Только вот сетей не видать.
– Спасибо, что подобрали нас, – Альмицес, несмотря на недоверие к спасшим их людям, хотел сразу установить теплые отношения с ними и спросил: – Как мы можем вас отблагодарить?
– Не думайте об этом, идите отдыхать, через пару часов будет обед, тогда поболтаем, – капитан широко улыбнулся и сделал жест рукой, приглашая гостей спуститься вниз. Дети, хоть и боялись этого мужчину, но, недолго посовещавшись, приняли его приглашение, уж очень им хотелось отдохнуть.
Внутри корабль выглядел по-спартански. Ребята спустились по неотесанным ступенькам и оказались в трюме. По обоим бортам там и тут беспорядочно валялись амфоры между полок, на которых, по всей видимости, спала команда. Они пошли за моряком к носу, где была небольшая каюта. Их завели внутрь, и дети спокойно выдохнули. Теперь можно было осмотреться. Их комнатушка была еще меньше их лодки. Но, главное, здесь было сухо, и можно было улечься вчетвером, не мешая друг другу. У Альмицеса и Тельмы на душе скребли кошки, но накопленная за эти дни усталость взяла верх. Дети легли и тут же провалились в сон.

– Отпустите меня, сволочи! Отпустите! Альмицес, помоги!!! – дети проснулись. Кричала Тельма. Сперва Альмицес подумал, что Тельме приснился кошмар. Он открыл глаза и сел, пытаясь понять, что происходит.
– Отпустите мою сестру! – паренек вскочил, чтобы защитить девушку. Но от сильного удара упал на младших сестер. Девочки от страха начали кричать.
– Сиди там, сопляк! – Бородач выставил кулаки. Альмицес вскочил и, не раздумывая, кинулся на моряка. Он ударил его между ног, и тот скорчился от боли. Мальчик кинулся на него. Но другой моряк подставил ему подножку, и он грохнулся рядом с лестницей прямо к ногам Замара. Сильный и надменный капитан корабля возвышался над ним. Альмицесу бросился в глаза его нос: когда-то орлиного профиля, теперь он был приплюснут и свернут на сторону, явно от неудачной встречи с кулаком другого такого же сильного соперника. Здоровенный шрам рассекал лоб и заканчивался над левой бровью, придавая лицу капитана еще более зловещий вид.
– Я сказал, дать им отдохнуть. Отпустите ее! – моряки вздрогнули, услышав голос капитана у них за спиной.
– Это наша доля, – потребовал своего один из матросов, держа Тельму за руку. Замар выхватил кинжал и приставил кончик лезвия к шее говорящего.
– Отпустить! Немедленно! – его тон не оставлял места для возражений. Моряк нехотя повиновался. Тельма кинулась к брату, ее сотрясали рыдания. – Вы втроем – наверх, и чтобы я больше вас тут не видел, – потом он повернулся к детям. – Вам будет лучше вернуться в каюту. Прошу прощения за свою команду. Это люди моря, им не хватает манер, они не умеют обращаться с гостями. Уверяю, они больше не побеспокоят вас.
Перепуганные брат и сестра взялись за руки и вернулись в каюту. Малышки бросились к ним, и они обнялись. Никто не проронил ни слова. Им было страшно. Непонятно, можно ли верить капитану Замару: пока он проявлял к ним уважение, но что он там бурчал, когда поднимался на палубу? Минул полдень. В каюте стояло ведро с питьевой водой, но еды им никто не принес. Сами дети боялись выйти на палубу, чтобы спросить про обед. Весь день они просидели в каюте. Похоже, они допустили ошибку, решив искать спасения на этом корабле. Они переглядывались и читали страх в глазах друг друга. Так прошел день.
– Ну и о чем вы думаете, идиоты? – сидя в Замар сидел под навесом фальшборта и отчитывал проштрафившихся моряков. – У вас в голове опилки? – Один из них, тот, что схватил Тельму, прокашлялся:
– Капитан, ты нам обещал, что в этот раз у нас будет добыча, и мы подумали, что…
Замар даже не слушал его. В голосе его звучала ярость:
– Они подумали! Да вы даже не знаете, как думать! Может вы забыли, сколько можно выручить за этих детей в Тире? Уверен, что они все еще девственны. И я хочу, чтобы это так и оставалось! – он бросил испепеляющий взгляд на троих матросов. – Я надеюсь, я понятно говорю? – мужчины кивнули. – Они абсолютно не ориентируются в море. Им нужно на Кос, мы отвезем их на Кос.
– Ты что, мы же даже не можем приближаться к Косу, уже год как. Нас там ждет виселица, –в голосе моряка звучал сарказм.
– До вас ничего не доходит, придурки. Нужно, чтобы они успокоились и чувствовали себя с нами в безопасности, тогда нам не придется напрягаться до самого Тира. В этот раз нам не слишком повезло. Но эти дети стоят намного больше, чем они сами думают. Да, мы слишком долго болтаемся в море без продыху. Но учтите, если кто-то хоть пальцем коснется их, я брошу его в ближайшем порту без платы и трофеев. Надеюсь, я ясно сказал, слишком много денег на кону, и я не позволю, чтобы кто-то из вас все испортил, просто потому что мыслит, как животное.
Корабль шел на восток. Они плыли весь день. Спокойное море и легкий северо-западный ветер были благосклонны к ним. Вечером капитан отправил за детьми. Один из моряков сопроводил голодных и настороженных ребят на палубу. Маленькие Теопулусы опасливо косились на людей, которые встречались им на пути.
– Смелее, друзья мои, – Замар с улыбкой встречал их у люка на палубу. – Надеюсь, вы хоть немного отдохнули. А у нас тут работы хватало. Ну и, после этого утреннего недоразумения, мне подумалось, что вас лучше не беспокоить до самого вечера, – дети зашли под узкий навес и сели на одну из лавок, прибитых к полу.
– Добрый вечер, капитан, – начал беседу Альмицес. – Почему ваши люди так себя повели?
Замар был готов к этому вопросу.
– Простите их. Слишком долго они не ступали на землю и немного одичали. Я уже их наказал. Ну, рассказывайте. Я знаю, что вы хотите на Кос, но не знаю, как вы попали в эти места. – Альмицес быстро, не вдаваясь в подробности, рассказал и о бегстве с Самоса, и об их одиссее. Замар с поддельным внимание слушал мальчика, прикидывая в уме, сколько сможет выручить за каждого из них на невольническом рынке в Тире.
– Ага, значит, вы – беглые…
– Нет, вовсе нет, – сконфузилась Тельма. – Мы не беглые. Мы сбежали с Самоса, потому что там у нас больше никого нет. Самый близкий наш родственник живет на Косе.
– Простите, я не хотел вас обидеть. Как бы то ни было, на моем корабле вы в безопасности. Ладно, уверен, что вы проголодались, садитесь кушать, – он тоже сел за стол и положил себе здоровенную запеченную куриную ножку. Нериза и Жанира последовали примеру капитана и набросились на еду. Тельма и Альмицес, чуть поколебавшись, тоже присоединились к трапезе.
Ужин прошел спокойно. Дети восстановили силы и утолили голод. С момента убийства родителей прошло уже два дня, два бесконечных дня в открытом море. Они не привыкли к мясной пище, обычно дома готовили блюда из рыбы и фруктов, а мясо подавали только по особым поводам. Они чувствовали, как к ним возвращались силы и желание жить.
– Похоже, вы давненько не ели, – Замар почесывал голову, разбирая спутанные пряди.
– Да, у нас была с собой еда, но очень мало, практически только сушеная рыба. Мы надеялись, что дорога будет полегче. В это время мы должны были быть на Косе.
– Да уж, море умеет пугать и удивлять. Лишь по счастливой случайности, вы живы, хоть и здорово отклонились от курса.
– Мы так далеко от Коса? – Альмицес подскочил от удивления.
– Не очень, пару дней пути. Видимо, течением вас отнесло на запад. В любом случае, мы доставим вас туда. Крюк будет не очень большим.
– За это не беспокойтесь, капитан. У нас есть немного денег, чтобы оплатить дорогу. – Альмицес достал монеты из складок одежды и протянул их Замару. Капитан придирчиво осмотрел деньги. Птоломеевская чеканка.
– Этого немного, но достаточно, – он прокашлялся и сменил тему, спрятав монеты в карман. – Завтра будет длинный день. Лучше бы вам отдохнуть.
– Да, мы пойдем спать, капитан. – Тельма встала.
– И еще, вам бы лучше не показываться на палубе. Я это из-за своей команды говорю. Они, конечно, хорошие малые, но мало ли… – Замар пожирал девушку глазами. За нее, конечно, на рынках Тира можно выручить намного больше, чем за остальных. Пират в душе потирал руки, предвкушая скорое обогащение.
Ночь прошла спокойно. Жанира быстро уснула. Ее состояние беспокоило сестер: малышка за два дня не проронила ни слова, она даже не плакала и не играла. Как-будто закрылась в себе, отключившись от окружающего мира. Альмицес почувствовал на себе невыносимый груз. Он чувствовал себя ответственным за то, что произошло, особенно, за Жаниру, ведь она была самая беззащитная.

Утром дети ненадолго поднялись на палубу, чтобы позавтракать с капитаном и заодно глотнуть свежего воздуха. Похотливые взгляды, которые чувствовала на себе Тельма, быстро прогнали их в свое убежище. У ребят появилось много свободного времени, что располагало к размышлениям. Альмицес смог убедиться, что их корабль держал курс на восток, было очевидно, что он сам здорово заблудился, хотя не сказал бы, что до Коса было так далеко. Мальчик никак не мог понять, как они так далеко отклонились от курса. Ребята решили, что на сегодня хватит прогулок по палубе, поэтому обедали и ужинали они у себя в каюте. Замару было важно поддерживать чувство безопасности у детей, и он несколько раз спускался к ним. В один из визитов он сказал, что завтра они скорее всего подойдут к Косу.
Уже перевалило далеко за полночь, когда чьи-то грубые руки схватили Тельму и зажали ей рот. Она попыталась освободиться, но мужчин было несколько. Они крепко держали ее и тихо вытащили из каюты. Ни брат, ни младшие сестры ничего не заметили и крепко спали. Перепуганная девушка отчаянно вырывалась, пытаясь позвать капитана на помощь. Ведь эти типы способны на многое. Но руки похитителей надежно сковали ее руки и ноги. Они оттащили ее к основанию мачты под палубой. Матросы о чем-то перешептывались между собой. Тельма отчаянно искала пути спасения, но ей не оставили ни одного шанса. Она напрягла все свои мышцы, чтобы скинуть с себя живые оковы, но сильный удар по голове положил конец ее сопротивлению.
Один из моряков сорвал льняную одежду, которая покрывала ее тело. Ее грудь дрожала под светом лампад, блестя капельками пота, проступившими от борьбы. Второй мужчина задрал ей подол снизу и дал волю своим животным инстинктам. Тельма очнулась в ужасе. Она прекрасно понимала, что происходит. Ее худшие страхи реализовались. Она должна спастись любым способом. Ее насильники потеряли осторожность и отпустили ей руки. Тельма стала отбиваться от толстого моряка, который пыхтел над ней. Шум борьбы разбудил Альмицеса, он посмотрел по сторонам и увидел посреди трюма какого-то мужика и сестру под ним. Полный ярости он кинулся к ней, доставая на бегу нож, который всегда носил с собой. Тельма продолжала кричать и в отчаянии всадила ногти в глаза насильника. Его товарищи стали оттягивать ее руки от его лица.
– Отпусти ее, козел! – Альмицес бросился на одного из мужиков, стоявшего между ним и сестрой, и всадил ему нож в плечо. И упал на пол от удара коленом под дых.
– Отпусти меня, сука! – насильник Тельмы взвыл от боли, глаз выпал и болтался на ниточке. Он схватил девушку за шею и несколько раз с ужасной силой ударил головой о мачту. Это были последние моменты его жизни.
– Что вы творите, дебилы?! – кричал Замар, вытирая лезвие клинка, которое только что достал из спины моряка. – Я предупреждал, чтобы вы держались от них подальше. Безмозглые! – другой моряк кинулся на капитана с деревянной балкой наперевес.
– Ты кем себя возомнил? – орал здоровяк на капитана. Его затылок касался потолка. Альмицес с пола наблюдал за происходящим, не решаясь встать на ноги. Он никогда не видел подобных великанов. Матрос, тяжело дыша, кинулся на Замара. Капитан вскинул левую руку, и пара ножей вонзились в грудь гиганта. Нападавший осел безвольной тушей на камни, которые использовались на судне как балласт. Третий, тот, что вырубил Альмицеса, бросил палку, которой собирался поддержать своих сообщников. Всем своим видом он молил о пощаде. Но безжалостный клинок Замара снова пронзил человеческую плоть.
Переполох разбудил Неризу и Жаниру. Они с ужасом наблюдали за происходящим, не решаясь покинуть свою каморку. Девочки, казалось, окаменели. Остальные члены команды с любопытством наблюдали за развернувшимся спектаклем. Альмицес встал и медленно подошел к старшей сестре. Тельма безвольно лежала, на голове у нее зияли страшные раны, волосы были всклокочены, по шее струйками стекала кровь. Ее безжизненные глаза, мокрые от слез, смотрели в потолок. Мальчик поправил ее одежду, чтобы прикрыть наготу.
– Что там с твоей сестрой? – Замар подошел к нему.
– Ты сказал, что мы под твоей защитой! – кричал на него Альмицес. Его раздирало от ярости и презрения. – Она мертва! Твои люди убили ее! Это такая защита, да? – холодный взгляд Альмицеса прошил капитана и заставил того вздрогнуть.
– Я не хотел этого, я очень сожалею. Я тоже потерял много денег из-за этих идиотов, но они больше мне не помешают, – сказал он, засовывая клинок в ножны.
– Деньги? Что ты собираешься сделать с нами, ублюдок? – Замар наотмашь ударил его по губам. Альмицес стерпел боль. Он сглотнул кровь, и рот наполнился сладковатым привкусом.
– Ублюдки – вы! Я продам тебя и твоих сестер на рынке в Тире. Через неделю мы будем в городе, – он расхохотался. – Ты надеялся парой монет откупиться за спасение? Как жаль, что твоя сестра сдохла, я бы выручил за нее целое состояние. Ну ладно, вы то живы, ну а твоя сестра пусть хоть мертвой послужит команде. Пусть мои люди свои потребности удовлетворят, пока она не остыла. Хоть какая-то польза. – Альмицес, слепой от ярости, кинулся на капитана, но резкий удар в спину лишил его сознания.
Мальчик очнулся в каморке рядом с рыдающими сестрами. С другой стороны деревянной перегородки раздавался шум. Он попытался плечом открыть дверь, но безрезультатно: она была чем-то подперта снаружи. Дети были взаперти. Альмицес посмотрел в щель между изъеденными жучками досками. Открывавшаяся картина убивала: люди Замара стояли в очереди, ожидая возможности воспользоваться безжизненным телом Тельмы. Эти сволочи не знали уважения к мертвым. Паренек кричал, посылал проклятия, молил, но доски, ограждавшие его маленькую клетку, не пропускали наружу его крики. Боги, видать, были заняты в это время чем-то более важным, и не вмешивались в это ужасающее действо. Он долго угрожал и взывал к насильникам, а потом сел рядом с сестрами и разрыдался от бессилия. Чем они так прогневали богов? За что они обрушили на них все несчастья мира сразу? На что теперь надеяться в этой жизни? Что еще готовит будущее? Что еще ждать? Все в этом мире потеряло смысл. Наверное, они молились фальшивым богам. А может их даже вообще не существует. Альмицес не хотел жить, лучше умереть, на том свете они могли бы воссоединиться с родителями.
– Наверх, малышня, – раздался стук в дверь каюты. Нериза открыла глаза. Через узенькую прорезь в борту корабля сочился свет. Кажется, уже полдень. С красными от слез глазами девочка встала и принялась будить сестру. Жанира открыла глаза. В них читался страх перед новыми злоключениями. Сестра улыбнулась ей и крепко обняла. Альмицес тоже проснулся и потер рот. Разбитая губа болела.
Дверь распахнулась, моряк сухо приказал им выйти. Альмицес пристально смотрел на него, пытаясь распознать в нем одного из насильников тела Тельмы. Мужчина грубо подтолкнул их к выходу на палубу. Небольшое пятно крови около основания мачты напоминало о месте, где его сестра рассталась с жизнью. Мальчик смотрел по сторонам в поисках ее тела, но его не было ни следа.
Нериза не ошиблась: когда они вышли на палубу, солнце было в зените и радостно приветствовало их. На глазах у девочки снова выступили слезы, то ли из-за яркого света, то ли от грусти, что ни сестра, ни мама с папой больше никогда не смогут наслаждаться солнечными лучами. Жанира все также не издавала ни звука. В ее глазах царил ужас. Девочка уставилась в пол, словно не хотела видеть пугающую действительность. Альмицес корил себя за то, что уснул, не узнав, что сделали с телом Тельмы. Он осмотрелся, надеясь найти его. Но увидел лишь несколько окровавленных лоскутков на правом борту. Наверное, ее выкинули в море вместе с телами ее насильников. Сама эта мысль ужасала его.
– Надеюсь, вы отдохнули, – Замар приветствовал их, как будто и не было этих ужасных ночных событий. Паренек поразился его выдержке. Этот мужик убил несколько членов своей команды, а после без всякого смущения разрешил надругаться над телом его сестры. – Я позвал вас, чтобы рассказать, что с вами будет с этой минуты. Такое случается. То, что произошло ночью с вашей сестрой в мои планы не входило. Ну что ж, теперь я хочу застраховаться от всяких сюрпризов. Так что… Мои люди наденут вам на ноги такие милые кандалы, чтобы вы не наделали глупостей. Я не хочу потерять деньги.
– Ты не имеешь права так с нами поступать! – в отчаянии закричала Нериза.
– Откуда я знаю, что у вас за характер в семействе, – засмеялся капитан. – Слушай, крошка, я могу делать с вами все, что захочу, даже скормить вас рыбам. Сегодня ночью они уже полакомились вашей сестричкой.
– Ты – ничтожество! – Альмицес в гневе вырывался из лап своих захватчиков.
– Ну, допустим, не больше тех, что убили ваших родителей. – Альмицес вздрогнул, они же не рассказывали им о том, как умерли мама и папа. – Что, удивлен? – прочитал его мысли Замар. – Вы разговариваете во сне, ваши секреты знает вся команда. Как я уже и сказал, мне невыгодно, чтобы вы умерли, я собираюсь выручить за вас немного деньжат. Жизнь раба не так уж и плоха, по крайней мере, у вас будет еда. Если хозяева не смогут вас кормить, они продадут вас другому хозяину. Вы будете собственностью, которая имеет свою цену. Люди Востока не издеваются над рабами. Иногда они обращаются с ними даже лучше, чем с членами семьи.
– Что мы тебе сделали? Мы только попросили о помощи, – Нериза не понимала поведения капитана.
– Это жизнь, крошка. Вы слишком молоды, у вас еще все впереди. Если повезет, вы можете даже получить свободу. Все в ваших руках. А теперь недельку вы посидите в теньке, пока мы дойдем до Тира. Так будет лучше для вас. Вы же не хотите повторить судьбу сестры?
– Ты говорил, что мы можем довериться тебе, что ты доставишь нас на Кос. – Альмицес все больше раздражался. – А ты с самого начала собирался сделать из нас рабов!
– Когда мы увидели вас в море, Кос был у вас позади. Мы просто дали вам еще один шанс. В конце концов, вы сгорели бы на солнце и умерли бы от жажды посреди моря. Но сейчас, по крайней мере, вы целы, а у нас есть возможность получить хорошую компенсацию за ваше спасение. Ничего личного, просто работа. Увидимся в Тире, – капитан повернулся к ним спиной и ушел под навес. Матросы исполнили его приказ и надели на детей кандалы.

Дни тянулись медленно в душной темноте трюма. Еду им давали раз в день, да и свет, проникавший в маленькое отверстие в корпусе корабля, позволял вести отсчет времени. Воды у них было достаточно. Но детей не выпускали, поэтому нужду приходилось справлять в углу крошечной комнатушки.
Несмотря на всю тяжесть пережитого за эти дни, Нериза и Альмицес не оставляли надежды разговорить младшую сестренку: Альмицес нашел небольшой кусочек угля, чтобы Жанира отвлекалась от грустных мыслей рисованием, а Нериза вечерами рассказывала сестренке разные истории, пытаясь вызвать улыбку на ее лице. Но все безрезультатно. Малышка не издавала ни звука.
Стояла хорошая погода, и путешествие шло спокойно. Замар держал слово: дети не покидали своей клетки, но и их никто больше не беспокоил. Жанира так и не заговорила. Как только брат или сестра замолкали, она опускала взгляд в пол и могла так сидеть часами. Она едва прикасалась к стряпне, которую им подавали, и теряла вес на глазах.
У Неризы и Альмицеса было достаточно времени обсудить события последних дней. Они скучали по родителям и по Тельме. Дети часами делились своими переживаниями и рассказывали друг другу подробности о себе. Они в деталях вспоминали свою недолгую жизнь. Много нового узнали они друг о друге, намного больше, чем за прошлые годы. Какая же взрослая Нериза для своего возраста, – думал Альмицес. Он не ожидал, что у нее мог быть такой целостный характер. Сестра много плакала в первые дни, но сейчас казалась сильнее брата. Так же думала о брате и Нериза. Она очень гордилась им и старалась подбодрить его как могла. Дети старались избегать разговоров на тему их будущего в Тире. В перерывах между беседами ребята пытались растормошить Жаниру, вернуть ее к жизни. Но ничто не помогало, девочка все больше погружалась в глубокую депрессию, и не было возможности хоть как-то ей помочь.

Дни шли своим чередом, и, наконец, их путешествие подошло к концу. Утром восьмого дня заключения Замар зашел в их клетку. На его лицо читалось дружелюбие человека, неспособного причинить кому-либо зло. Они прибыли в Тир.

IV

В Тире вовсю светило солнце. Город раскинулся на восточном побережье Средиземного моря. Это море соединяло весь мир. Римляне хотели покорить его во славу своей могущественной империи. Метрополис, разрушенный почти век назад Александром Великим и его войсками, находился в стратегическом месте, которое служило своеобразными природными воротами в восточные страны. Старинные караванные пути, которые на время войны изменили свой маршрут, вернулись в Тир. Древний город, почти полностью разрушенный много лет назад, вставал из пепла.
По маршрутам из восточных через Тигр и Ефрат в город поступали экзотические товары. Отсюда их развозили во все концы света: по южным городам и странам, вплоть до египетских рынков; на север – до границ бывших Великих владений; и через Средиземное море – до Мелькартовых столпов и даже за пределы цивилизованного мира, ведомые предпринимательским азартом купцов. В обратную сторону из Тира персам и их соседям поставлялись вина, масло и керамика. Но основным товаром, который пользовался огромным спросом у восточных купцов, были рабы. Некогда лежавший в руинах город теперь стал основным поставщиком рабской силы для восточного побережья Средиземного моря. Тир обеспечивать рабами тысячи торговцев, которые перемещались между центральными городами Восточного Средиземноморья и Ближнего Востока.
Любого человека могла постичь доля раба. Войны и межплеменные распри стали главным источником бесплатной рабочей силы. Несчастных отправляли на строительство храмов и обработку полей, их закупали для нужд частных хозяйств. Рабом можно было стать и за долги перед соседом или учреждениями. Во многих регионах неплательщиков и должников отправляли в рабство на определенный срок. Бродяги и дети-сироты тоже могли стать рабами. Жанира, Нериза и Альмицес смотрели на город с тревогой. Что их теперь ждет? В их деревне не было рабов, но они прекрасно знали, что это люди, от которых отвернулись боги, и они потеряли свою свободу. Так себя и чувствовали дети: обреченные и покинутые богами. Впереди пугающая неизвестность. Больше всего они боялись, что их разлучат. Жанира испуганно смотрела по сторонам. Ее маленькая головка была не в состоянии осознать все, что происходило все это время. Нериза и Альмицес попытались ей объяснить, но малышка продолжала спрашивать, почему им придется жить у чужих людей, и постоянно твердила, что хочет вернуться домой к маме и папе.
Странников встретил бурлящий порт, сопоставимый с любым крупным городом мира. Туда-сюда сновали многочисленные суда всех размеров. В небольшом заливе пришвартованные корабли и лодки терлись друг о друга бортами. Корабль Замара причалил рядом с таким же судном. Капитаны поздоровались друг с другом на каком-то непонятном языке. Ребят провели в кандалах по деревянной пристани к причальной стенке порта. Провожаемые безразличными взглядами команд пришвартованных судов они сошли на твердую землю.
Нериза и Альмицес несколько раз просили пирата о пощаде, но в ответ Альмицес получил очередной удар по ребрам от одного из матросов. Жанира от испуга прижалась к своей сестре.
Дети шли за Замаром и под охраной из четырех моряков по причалу. Сильный портовый запах валил с ног. В торговых палатках жарили сардины, которые источали специфический аромат. На передвижных лотках с обеих сторон прохода продавалось пиво, вино и разные блюда, щедро приправленные специями, от которых тоже шел сильный запах, непривычный детскому носу. При виде стольких яств у голодных пленников забурчали животы. Они уже неделю питались только водой и объедками, которые периодически подбрасывали им на корабле.
Люди Замара вели их по узким темным улочкам внутрь густонаселенного города. Запахи порта сменились на другие, не менее сильные. По обочинам там и тут текли сточные воды, над которыми роились насекомые. По улицам бегали мыши и крысы, привлеченные зловонием, и Альмицес вспомнил того зверька в доме у родителей, когда они с Тельмой готовились к побегу. Так они прошли несколько кварталов. Дети впервые попали в большой город. В отличие от Альмицеса, его сестры никогда не покидали свою маленькую деревню, где едва насчитывалось двести жителей. Жанира, забыв о кандалах, с удивлением глядела по сторонам. Она с широко открытыми глазами смотрела на странных людей, наполнявших город. Альмицес же, напротив, был разочарован открывавшейся картиной: этот город напоминал свинарник, в отличие от тех греческих городов, в которых он успел побывать с отцом. Неризу утомляло такое большое количество людей на такой маленькой площади. Она все бы отдала, чтобы снова оказаться на своем пляже дома, в тишине и покое, и инстинктивно сжала руку младшей сестры.
Они долго шли по кривым грязным улочкам. Прошли квартал кожевенников, воздух которого был пропитан тошнотворной вонью от кожи, которую мастера выделывали прямо на улицах. Потом миновали квартал корзинщиков, которые выставляли свой товар прямо на пороге своих домов и ждали щедрых покупателей, сидя рядом с ними. В квартале ткачей улицы пестрили сотнями тканей и ковров, укрывавшими стены домов причудливой мозаикой, которая напоминала портал в другой мир. Нериза, открыв рот, рассматривала дивные фигуры, которые создавали пестрые ткани, висящие повсюду. Постепенно улицы пустели, стало дома редели. И вот за поворотом предстали холмы, нависающие над городской стеной.
Стертые в кровь кандалами детские ноги ступили на узкую еле видную тропинку, ведущую из города и терявшуюся за небольшим холмом. Группа Замара поднялась на его закругленную вершину, и дети увидели за ним место, где должна была решиться их судьба. У подножия холма в его восточной части на большой, окруженной небольшой изгородью площади стояло несколько строений.
Альмицес присмотрелся и увидел за забором большие деревянные клетки. Значит, туда их и вел Замар. Тропинка, петляя, спускалась к постройкам и вела вдоль изгороди, сооруженной из деревянных палок разной высоты, сена и глины, высотой чуть выше человеческого роста. Такую стенку несложно перелезть. Так они прошли вдоль изгороди к большим двухстворчатым деревянным воротам. Замар достал свой бронзовый меч и с силой ударил рукояткой в закрытые двери. Через мгновение ворота приоткрылись. Маленький мужчина, ростом с Неризу, раскланялся перед капитаном с услужливой улыбкой. Они обменялись парой фраз, и карлик распахнул ворота перед процессией. Группа зашла внутрь за своим капитаном. Дети осматривались по сторонам, страх перед неизвестностью читался в их глазах.
Внутри было просторно. Это была большая площадка, по бокам которой то там, то тут стояли глиняные постройки. Вокруг сновали люди, погруженные в свои ежедневные задачи. Это напоминало маленький поселок, селение, выросшее в тени большого города. В центре площадки, возвышаясь над окружающими, стояли большие деревянные конструкции, которые Альмицес увидел с вершины холма. Группа проследовала к ним. От клеток шел кислый проникающий запах. Внутри каждой из них сидели люди. Грязные, оборванные, некоторые практически голые, их потухшие глаза смотрели сквозь детей, как будто они были призраками. Мужчины, женщины и дети. Громилы, вселявшие страх, и создания, вселявшие жалость. Все такие разные. Но все они – рабы.
Карлик провел их до каменного строения около забора. Там группа остановилась. Мужчина что-то сказал Замару на том языке, который Альмицес уже слышал на пристани, и они скрылись за дверями дома.
Здание, в которое вошел капитан, казалось, было центральным в этом селении. Замар долго не показывался. Пираты болтали о своем, и дети, с которых так и не сняли кандалы, переминались с ноги на ногу и шепотом разговаривали друг с другом. Наконец, дверь дома снова открылась, на порог вышел Замар, с ним стоял мужчина, которому уже было явно за сорок, с густой седой бородой. Он был чуть ниже капитана и толстоват. Наверное, любил хорошо покушать. Они молча подошли к детям. Незнакомец стал рассматривать их с видом эксперта, который выискивает недостатки товара, чтобы сбить цену. Он по очереди открывал им рот. Альмицес сжал зубы, но удар по ребрам заставил его разомкнуть губы. Осмотр длился недолго. Мужчина перекинулся парой фраз с Замаром, и оба снова скрылись в доме.
Теперь дети окончательно поняли свое положение. Там, за дверями, шел торг, там им назначали цену. Их судьба была решена. Несмотря на все их уговоры, капитан продаст их этому мужику. Ребята схватились за руки и обреченно смотрели друг на друга.
Дверь снова открылась. Замар, довольный, вышел, закрыв за собой дверь, и подошел к своей группе. Дети замерли, а вдруг случится чудо, а вдруг они ошибались?
– Ну все, здесь наши дорожки расходятся, – он шел к детям, широко раскрыв руки. Его лицо расплылось в довольной улыбке. – Теперь у вас есть хозяин.
– Что ты с нами сделал? – Нериза злилась. Ее голос дрожал. Худшие опасения оправдались. Чуда не произошло.
– Я продал вас известному во всем Тире работорговцу. И по очень хорошей цене, – правой рукой он гладил мешочек, который висел на поясе. – Не волнуйтесь, вы здесь надолго не задержитесь. Он быстро найдет вам новый дом, он тоже не любит терять деньги.
– Презренный пес, – кинул ему Альмицес.
– Да перестань... – отмахнулся Замар. – Я тебе уже говорил, что оказал вам услугу, когда подобрал в море, иначе бы вы умерли от жажды. Я и правда сожалею о том, что случилось с вашей сестрой. Да, я попросил его, чтобы он не разлучал вас, – бессовестно врал пират, как бы оправдываясь перед детьми. – Мы просто совершили с вами обмен: я вам – спасение, а вы – компенсацию за него. Ну а в остальном, приятно было познакомиться.
Пират сразу развернулся, жестом подозвал своих людей и направился к воротам. Ребята остались стоять под надзором двух здоровенных, похожих на башни, мускулистых мужчин. Будущее было туманным.
Через несколько минут дверь снова распахнулась, и работорговец вышел к детям.
– Сколько тебе лет? – спросил он Альмицеса на ломанном греческом.
– Десять, – голос паренька дрожал.
– Что ты умеешь? – работорговец взглядом оценивал мальчика.
– Я – рыбак. Дядя, мы ни в чем не виноваты, – но его не слушали.
– Ты говоришь только по-гречески?
– Говорю и пишу на нем.
– Пишешь? Отлично. А вы? – мужчина обратился к Неризе и Жанире.
– Мы помогали по дому маме, говорим по-гречески, а еще я немного умею писать. – Жанира же молчала.
– Отлично, – повторил мужчина. – Вы здесь не задержитесь. Завтра – базарный день, так что мы быстренько прогуляемся по городу, и пусть боги будут милосердны к вам и подарят удачу. – Он махнул рукой и ушел.
Охранники проводили детей к клеткам, которые стояли на платформе. Один из них поднял тяжелую металлическую дверь. Детей втолкнули внутрь и заперли на замок. Клетка была пустой, словно ждала именно их. Единственной утварью здесь был только небольшой кувшин с водой. Жанира с жадностью набросилась на воду, не обращая внимание на сковывающие ноги кандалы. Альмицес и Жанира тоже припали к кувшину. Дети утолили жажду и сели в тени на дощатом полу. Так они и сидели, скорчившись. В их взгляде не осталось надежды. Теперь их глаза были такими же пустыми, как и у обитателей соседних клеток. Все молчали, царила полная тишина. Слова были лишними, слова не могли вернуть свободу.
Так прошел остаток дня. Жанира смотрела сквозь решетку на здоровых псов, спящих в тени ближних домов. Нериза безутешно рыдала. Ее раздирало от боли при мысли о том, что будет с сестрой, если их разлучат. Альмицеса мучало понимание, что это могла быть последняя ночь, которую он проведет вместе с сестрами. Он упрекал себя за то, что не смог защитить их и не сумел помочь родителям.
Уже стемнело, когда к клеткам подошла группа людей. За ними бежало несколько собак, которые обнюхивали все вокруг и махали хвостами, отгоняя от себя надоедливых мух. Визитеры остановились напротив клетки с детьми и стали рассматривать ее обитателей. Они говорили на том же языке, что и Замар. Альмицес не понимал слов, но смысл был ясен и без этого. Они явно присматривались к товару, который собирались купить завтра. Паренек тоже уставился на визитеров. Их было одиннадцать или двенадцать человек, все хорошо одеты. Их туники выдавали высокий статус и высокий уровень доходов визитеров. Альмицес пытался угадать, кем они были: купцы или патриции, в любом случае, это были люди, наделенные властью. Они рассматривали детей с любопытством, на одних лицах читалось дружелюбие, на других – хитрость и жадность. Зачем им понадобились рабы? Альмицес вздохнул. Его судьбу, как и судьбу его сестер, теперь решал лишь слепой случай.

Как это странно, когда солнце встает из земли, ведь до этого восход солнца дети наблюдали только со стороны моря. Ночью они плохо спали. Мысль о том, что они могут потерять друг друга, не давала покоя, и они вздрагивали от малейшего шороха. Нериза поговорила с гречанкой, которая сидела в соседней клетке. Она рассказала, что они находились на усадьбе одного из крупнейших работорговцев региона. Сама она попала сюда из-за того, что ее отец проигрался и не смог расплатиться с долгом, поэтому он сдал ее в рабство на время, которое потребуется чтобы покрыть этот долг, еще месяц назад. Раз в неделю отсюда выезжали две телеги с рабами, их увозили на рынок в Тире. Да уж, похоже, поставка рабов здесь была хорошо налажена.
Солнце уже во всю светило, когда к платформе с рабами подошла группа мужчин. Они вели за собой двух здоровенных волов, которые тянули по повозке. Наступил базарный день. Дети вскочили, им было очень страшно. Увидев, что к их клетке направляются двое мужчин, они крепко обнялись. Детей заставили подняться на повозку. По ее деревянным бортам торчали высокие колья. Они были связаны горизонтально между собой кольями потоньше. Густая перевязь формировала прочные стенки, которые сверху венчала такая же густая решетка из веток, не оставляя ни малейшей возможности для побега. И вот в их повозку поднялся последний раб, и тяжелая задняя дверь закрылась за ним. Обе повозки быстро наполнились. Альмицес насчитал двенадцать человек в их повозке и шесть в другой. Там ехали крепкие на вид мужчины. Они были скованы кандалами по рукам и ногам. Друг с другом их соединяла прочная цепь. Их охраняло восемь до зубов вооруженных человек. Видимо, эти мужчины представляли собой какую-то опасность. Повозку с детьми охраняло всего двое: один охранник уселся перед клеткой, а второй сидел за задней дверью. Внутри было тесно, присесть было негде. Дети жались друг к другу. Альмицес стал рассматривать своих спутников. Спереди клетки, ближе к погонщику, стояли пять девушек, им было около двадцати лет. Волосы цвета вороного крыла и оливковый оттенок кожи выдавал в них чужестранок. С другой стороны от них стояла та гречанка, с которой разговаривала Нериза. Она все время кричала охранникам, что те ошиблись, что она должна была дождаться своего отца. Около нее стояла, обнявшись, молодая пара с ребенком. Кажется, он был ровесником Альмицеса.
А вот и работорговец показался. Он восседал на роскошном паланкине, украшенном яркими покрывалами. Паланкин несли четыре крепких чернокожих носильщика. Торговец облачился в свои лучшие одежды. Паланкин возглавил процессию, и они тут же тронулись в путь. Выйдя за ограду, повозки свернули на юг. Альмицес удивился, что они не вернулись на тропинку, по которой вчера пришли с Замаром.
– Куда нас везут, Альмицес?
– Наверное, на продажу, Жанира. Но я не думаю, что в Тир, это не та дорога, по которой мы шли вчера.
– Я хочу с тобой.
– Успокойся, котенок, нас не разлучат, мы же родные друг другу, Замар же обещал, помнишь?
– Я бы не была так уверена, – сказала Нериза.
– Ну почему же, Нериза? Нет никакого смысла разлучать нас.
– Смысла? Какой может быть смысл? Альмицес, вспомни, что с нами произошло за все это время, вдумайся, что сделали с этой женщиной, – она показала глазами на гречанку, которая продолжала взывать к охраннику, уверяя его в том, что произошла страшная ошибка. – Я опасаюсь худшего, нас продадут по отдельности. Я в этом почти уверена, – в глазах Неризы читались самые черные пророчества.
– Этого не может быть, я не верю в это.
– Не думай об этом сейчас, Жанира, – Альмицес покосился на Неризу. – Мы можем кое-что сделать, чтобы жизнь не была к нам так жестока, – девочки посмотрели на него с надеждой. – Да, мы не знаем, когда и кому нас продадут. Да, мы не знаем, разлучат нас или нет. Но что бы ни произошло, кто бы нас ни купил, главное, что мы останемся в живых. Давайте поклянемся, что, если нас разлучат, мы будем делать все, чтобы снова встретиться, – на глазах сестер проступили слезы.
– Давайте поклянемся сейчас, – Нериза схватила сестру и брата за руки.
– Да, и так, мы обязательно встретимся опять, – младшенькая воспряла духом.
– Клянемся, – Альмицес сжал ладонь Жаниры, замыкая круг. – Повторяйте за мной: «Клянусь, что где бы я ни находилась, буду искать моего брата и сестру, чтобы воссоединиться с ними и получить свободу. Клянусь памятью моих родителей». – Девочки повторяли слова брата под взглядами своих товарищей по несчастью, которые не понимали слов. И только вопли гречанки перекрывали их голоса. Дети обнялись. Сколько раз они это делали с тех пор, как Альмицесу стукнуло десять лет… Слезы катились по их щекам.
Процессия двигалась на юг вокруг одного из холмов и за ним свернула на запад, в сторону моря. Вскоре показались городские стены. Тир после возрождения стал застраиваться вдоль берега. Это позволяло максимально использовать его географическое положение, ведь сюда стекались все морские пути. Чем ближе они подходили к городу, тем больше людей встречалось на пути. Наконец, они подошли к небольшой стене. Альмицесу показалось странным, что у такого большого города может быть такая низкая городская стена. Потом он узнает, что местные жители больше не видели смысла в высоких стенах. Город долгое время, практически с самого своего основания, был самым неприступным городом мира. Никто не мог его покорить. Но сто лет назад Александр Великий со своим грозным войском окружил его и заставил сдаться, несмотря на все меры предосторожности. За стенами города нескончаемым потоком сновали туда-сюда местные жители, занятые своими делами. Процессия прошла вглубь и остановилась перед деревянной площадкой, возле которой толпились люди.
Телеги встали около каких-то роскошных палаток, и работорговец вошел в одну из них. Охранники открыли двери повозки с детьми и вывели всех пленников в другую палатку, сооруженную из длинных палок из темного дерева, перевязанных прочными пеньковыми веревками и укрытых плотными разноцветными тканями. Пленники прошли палатку насквозь и вышли через задний вход, где охранники привязали их к вбитым в землю кольям. Эта небольшая площадка была скрыта от посторонних глаз. Со стороны, где остались повозки, ее видно не было. Дети могли рассмотреть только заднюю часть деревянной площадки, которая служила сценой. На нее вела грубая лестница. Затем привели пленников из другой повозки. Они все также были скованы между собой и также надежно охранялись.
Через какое-то время появился работорговец. Он мило беседовал с элегантно одетым мужчиной в яркой богатой тунике и изящных сандалиях. Они внимательно осмотрели пленников и продолжили беседу. Снаружи людской гул усиливался по мере того, как солнце поднималось по небу. В середине первой половины дня собеседник работорговца поднялся по лестнице на подмостки и всеми силами стал привлекать внимание людей, собравшихся снаружи. Охранники пинками вытолкали мужчин из второй повозки на сцену. Зазывала, мужчина в разноцветной тунике, начал расхваливать эту группу, выставляя на показ их мускулы и указывая на их рост.
– Вы же сами все видите. Лот не продается по отдельности. – Эти слова пробудили надежду у Неризы.
– Я верю, – сказала Жанира, – нас продадут одним лотом!
Зазывала как мог заигрывал с собравшейся публикой. Хотя дети не понимали их язык, им было ясно понятно одно: на сцене шел активный торг. Казалось, прошла вечность, прежде чем троих из мужчин спустили по лестнице, и, погоняемые палками охранников, они снова вошли в палатку.
– Их продали по отдельности, – Альмицес обреченно вздохнул, надежда таяла на глазах. Девочки замолкли. Дети снова обнялись, как в последний раз.
Торговля на сцене продолжалась все утро. Наконец, очередь дошла и до Теопулосов. Охранники вывели их на сцену вместе с гречанкой и парой с ребенком. Кандалы с них так никто и не снял. Все молчали. Было очень страшно. При том при всем, стражники этой разношерстной группы не проявляли никакой предосторожности, словно знали, что их подопечным некуда деваться.
Торговая площадь хорошо просматривалась сверху. Повсюду стояли такие же подмостки, публика сновала между ними, слушала зазывал, приценивалась к живому товару. Человек, с которым до этого разговаривал работорговец, показал все чудеса красноречия, стремясь побыстрее избавиться от рабов и подороже их продать. Можно себе представить, какое удовольствие от зрелища получали столпившиеся вокруг зеваки. Понемногу они включились в действо, тут и там выкрикивая свои ставки. Торг закончился, и из толпы раздался радостный вопль. Лот выиграла женщина с украшениями из бисера. Стражники схватили Жаниру и потащили вниз. Альмицес и Нериза кинулись к сестренке, но тумаки стражников охладили их пыл.
И снова зазывала принялся расхваливать очередной товар, а ребята со слезами на глазах провожали взглядом Жаниру, пока та не скрылась в толпе. Им никто так и не дал возможности попрощаться с младшей сестрой. Торговец говорил все громче и громче, привлекая внимание покупателей то к одному пленнику, то к другому. Закрылась очередная сделка, и охранники поволокли мужчину, не взирая на крики и плач его жены и сына. Толпа одобрительно загудела, казалось, публике доставляет удовольствие страдание рабов.
Продавец без устали расхваливал товар зевакам. Торг возобновился. Правда, дети не понимали, что говорят вокруг. В этот раз ставки звучали чаще, и вот стражники вытащили Неризу и гречанку, с которой она говорила ночью. У девочки перехватило дыхание, она не сводила глаз с брата, понимая, что видит его, скорее всего, в последний раз. Ноги подкашивались, она медленно спускалась по ступенькам, не видя от слез куда ступает, сердце ее сжалось от горя.
Внутри Альмицеса все рухнуло, теперь все связи с семьей потеряны. Он очнулся от тычка в спину, его подталкивали к лестнице. Вот и у него теперь есть хозяин. Вместе со вторым мальчиком его завели в палатку. Они смотрели друг на друга с испугом. Что же теперь их ждет? Видимо, у них будет один хозяин на двоих. В палатке сидел какой-то мужчина, Альмицес его не видел среди покупателей. Он встал и поздоровался с четырьмя мужчинами, которые только что вошли. Они обменялись парой фраз. Один из визитеров придирчиво осмотрел мальчиков. Один из них был у его клетки в усадьбе работорговца накануне. Это был смуглокожий черноволосый мужчина с орлиным профилем. Ему было около двадцати пяти лет. Взгляд его был дружелюбным. Покупатели снова пообщались с продавцом и ударили по рукам. Мужчина достал из складок своей туники набитый кожаный мешочек и расплатился за товар.
Его улыбка немного успокоила ребят, хотя они по-прежнему не понимали его слов. Но сразу же их спины почувствовали несколько ударов палками. Это был знак двигаться в путь. Любезности закончились. Неужели теперь чья-то улыбка будет означать скорые тумаки?
Их покупатель направился в город через южные ворота. Следом за ним шли Альмицес и второй мальчик. Замыкали процессию трое стражников, которые не упускали возможности поглумиться над новоиспеченными рабами, осыпая их ударами палок. Город представлял из себя сложное хаотичное переплетение улиц, которые беспорядочно изгибались, то поднимаясь, то спускаясь по окрестными холмам. Они прошли густонаселенные кварталы, жители которых почти не обращали внимания на небольшую процессию. Кандалы с пленников не снимали, поэтому шли они достаточно медленно. Раны, натертые холодным металлом днем раньше, снова стали кровоточить. Группа шла по грязным улицам среди зловонных луж экскрементов и мочи. Наверное, такой смрад – обычное дело для любого крупного города. Столько раз процессия петляла по улицам, что мальчики потеряли ориентацию и не понимали, где они находятся. Вот они снова свернули за угол, и снова море. Улица уперлась в небольшую дверь в стене. Дальше улица вела вдоль всей береговой линии. По ней они пошли дальше на север. Вдали виднелась застройка, с которой началась история нового Тира, города, который Александр Великий навсегда соединил с материком своей осадной дамбой.
По узкой полоске земли между кромкой воды и городской стеной сновали люди, занятые рыбацкими делами. Альмицесу были знакомы их орудия лова, ведь ими часто пользовался его отец и другие рыбаки из его деревни. Загорелые рыбаки чинили сети, сортировали рыбу перед продажей и укладывали улов в бочки с рассолом. Часто им помогали женщины и дети. А вот рыбацкие суденышки выглядели необычно: более вытянутые, да и не видать что-то изображений глаз или богов на борту, как у привычных Альмицесу лодок. Зато у некоторых лодок на корме возвышались резные конские фигуры. Небольшие постройки между стеной и улицей казались маленькими и хрупкими. Наверное, это были дома рыбаков, они жили в них со своими семьями. И Альмицес вспомнил, как мама готовила еду, стоя у окна.
По мере приближения к полуострову, на котором когда-то находился великий неприступный Тир, маленькие домишки сменялись лавками, сначала маленькими, а дальше все большими и большими. Да и рыбацкие лодки сменились на грузовые суда, в заливе можно было увидеть и военные корабли, которые защищали город.
Их провожатый снова свернул к стене, которая уходила от берега, и вошел в маленькую дверь. Процессия снова стала вилять по улицам и вышла на площадь, полную купцов, которые выставили свой товар на обозрение прямо на земле. Ткачи, животноводы, земледельцы, книжники, оракулы, лекари, продавцы амулетов… Все, что только может понадобиться в жизни, можно было найти на этой площади. Они прошли ее через центр и вошли в тупиковую улочку, которая упиралась в небольшой дворик. Прошли под большую арку и свернули к двери справа от входа. Лакей поздоровался с мужчиной и открыл калитку. За ней оказался внутренний дворик, который больше напоминал сад, чем внутреннее помещение дома. Высокие пальмы упирались в небо, между ними росли округлые апельсиновые деревья, а вокруг них низкорослые густые кустарники формировали периметр двора. Здесь детей и оставили в тени пальм.
Посреди дворика стоял мужчина лет сорока. Он внимательно осматривал листья одного из апельсинов и разговаривал с садовником. Видимо, им предстояло дожидаться, чтобы этот человек освободился. А он, тем временем, не спешил уделить им внимание, казалось, его больше беспокоит крона его любимых деревьев. Мальчики все еще были под стражей, они переглядывались друг с другом, боясь промолвить хоть слово. Альмицес на базаре видел слезы и истерику его товарища по несчастью, когда его отобрали у матери. Он за всю дорогу так и не поднял головы. Теперь они нервно осматривались по сторонам, пытаясь понять, что будет дальше. Наконец, дядька обратил внимание на детей и подошел к мужчине, который их купил. Они заговорили на том же странном языке и посматривали на мальчиков. Потом старший мужчина заговорил с ними на греческом.
– Добрый день. Меня зовут Абта. Я – тирский купец, а с сегодняшнего дня я – ваш хозяин. – Альмицес не ожидал, что услышит греческий язык снова. – Я купил вас, потому что мне нужны крепкие молодые руки для работы в порту, и больше всего, чтобы мои люди в порту говорили по-гречески. Вы же греки, правда?
– Да, – ответил Альмицес, его товарищ по несчастью кивнул.
– Я нарекаю своих рабов по названию места, откуда они прибыли. Стало быть, один из вас из Наксоса, второй – с Самоса. Кто из Наксоса?
– Я, – промямлил второй паренек, не поднимая головы.
– Отлично, значит, с сегодняшнего дня тебя будут звать Наксос, а тебя – Самос, – сказал старик и посмотрел на Альмицеса. – Айлос, – дядька показал на их проводника, – объяснит вам порядки в моем доме. Имейте в виду, что я очень строг с рабами. Чуть что, я продам вас или казню. При этом, если вы будете служить мне верно, может, когда-нибудь я вам дарую свободу, чтобы вы могли умереть на воле. Все зависит от вас. Если вы получили какое-то образование, или вы что-то умеете такое, я хочу знать об этом. Расскажите об этом Айлосу, а он уже доложит об этом мне. Если вы не будете себя вести так, как надо, вас будут наказывать. И да, если вы превзойдете наши ожидания, вы будете жить намного лучше, чем могли бы жить у себя дома. У вас будут женщины, и вы даже сможете создать семью, если захотите, с любой из женщин, которая будет в моей собственности.
Дети не знали, что ответить, правда, их собеседник и не ждал ответа. Абта снова о чем-то переговорил с Айлосом и скрылся в саду, рассматривая зеленые заостренные листья своих бесценных апельсиновых деревьев.

Когда тот мужчина заставил ее спуститься с подмостей, Жанира не понимала, что происходит. Она попыталась вырваться, но он поднял ее за подмышки и опустил на землю уже внутри палатки. Там какая-то женщина около тридцати приказала снять с нее кандалы и надеть цепь полегче и потоньше на шею. Жанира пыталась объяснить женщине, что это ошибка, что ее брат и сестра остались там, на подмостках, но все говорили с ней на том чужом непонятном языке.
Женщина, взбудораженная и довольная, вышла из палатки, таща Жаниру на цепи за собой. Она сияла от удовольствия, радуясь своему приобретению. Долго же пришлось подлизываться к мужу, чтобы купить рабыню и скинуть на нее некоторые обязанности. Даже подруги не верили, что она сможет обзавестись рабыней, которая будет помогать ей и ее двум дочерям в трактире. На хозяйстве ей требовались дополнительные руки, желательно, забесплатно. А им нужно было больше рук, но бесплатных. Вместо того, чтобы платить за работу, просто можно найти рабыню подешевле. Конечно, за такие деньги хотелось бы девочку постарше, может лет десяти, хотя бы. Но они стоили намного дороже, а это значительный удар по ее кошельку. Ну что ж, придется управляться с этой мелочью. В конце концов, девчонку можно воспитать под себя, и со временем на нее можно будет переложить побольше обязанностей. Да и с мужем проблем не будет. Эта скотина трахает всех подряд. Он и рабыней не побрезгует, но уж, конечно, не такой маленькой.
Жанира крепко держала цепь обеими руками, чтобы защититься. Кандалы на ногах оставили кровоточащие раны, не хотелось бы повторить их на нежной коже шеи. По петляющим улицам она шла за хозяйкой по городу. Дорога не была долгой. Вскоре они подошли к двухэтажному глинобитному дому. Женщина открыла дверь и вошла. За ней оказался трактир. Малышка никогда раньше не была в таких заведениях. Про таверну в деревне она знала со слов Тельмы, хоть никогда в нее не заходила. Ее сестра рассказывала, что в трактирах собирались мужчины, чтобы пить и есть, что в некоторых даже были места, где можно было остаться на ночь. В просторном помещении трактира стояло шесть длинных столов, за которой сидели клиенты. Они пили и ели, громко разговаривая друг с другом. Девочка опустила голову, ей было стыдно находиться в таком месте. Мама всегда говорила, что порядочные девочки не должны переступать порог таких заведений. На полу валялись остатки еды, между ножками столов бегали всякие насекомые. Жаниру передернуло от отвращения, и она отвела взгляд. Слева была барная стойка, которая отделяла зал от кухни. Какой-то толстяк шел по залу с тарелками. Его пальцы погрузились в еду, чтобы уж точно донести блюда до клиентов. За ним шла девушка лет двадцати. В одной руке она держала несколько кружек, а свободной отмахивалась от надоедливых мух. Внутри царил запах прокисшей еды. В глубине трактира Жанира увидела лестницу. Поводок натянулся, женщина тянула девочку в ее сторону. Они прошли в дверь под лестницей и вышли на небольшой задний двор, огражденный высокими стенами соседних домов. Женщина что-то сказала ей на своем языке и указала на открытую дверь небольшого сарая с деревянными плохо сколоченными стенами.
Жанира поняла, что ей придется в нем жить. Нужно было что-то делать, чтобы угодить этой госпоже. Но что? Женщина подошла к ней и сняла цепь с шеи. А потом развернулась и ушла. Дверь за ней закрылась, и девочка услышала звук закрывающегося засова. Она ощупала шею и осмотрелась. Двор имел десять-пятнадцать шагов в длину. Его высоченные стены представляли для нее непреодолимое препятствие. Кроме сарая во дворе ничего не было. Только небольшой кустик, чуть выше Жаниры, был единственным его украшением. Девочка сунулась в сарай, но увидела коз внутри. Эти ужасные животные! Жаниру всегда пугали их странные глаза. Когда-то Альмицес сказал, что это злобливые существа, хоть и полезные из-за молока и сыра, который они дают. Девочка села на корточки у двери сарая, чтобы не спугнуть животных. Как было бы здорово, чтобы рядом была мама, она бы взяла ее на ручки. А что с Неризой, что с Альмицесом? Какова их судьба? Их разлучили? Она сидела на корточках и шепотом повторяла клятву, которую они принесли друг другу в той повозке всего пару часов назад и молилась богам, как ее учила мама, прося помощи у них поскорее воссоединиться с родными, чтобы они поскорее ее нашли.

Сердце Неризы рвалось на части с каждой ступенькой, ведущей с подмостей. Когда они зашли в палатку, девочка схватилась за свою подругу по несчастью. Там уже находились те двое мужчин, которые выиграли торги. Они вышли за ними из палатки. С девушек сняли кандалы и привязали позади подводы, груженой амфорами и какими-то сосудами. Мужчины поднялись на нее, стеганули волов и тронулись в путь. Нериза и ее спутница пошли за телегой.
Их путь лежал на юго-восток. Три долгих дня они шли пешком, с перерывами на отдых. Воду они утоляли в поилках для животных, встречавшихся на их пути. Они прошли через множество деревень, и никто не обращал внимание на двух путниц, привязанных к телеге. Вечером третьего дня они перешли через вершину небольшого хребта. Мужчины стали радостно улыбаться, глядя вниз. В лучах заходящего солнца виднелся большой виноградник, посреди которого за каменной стеной стояло несколько домов. С вершины можно было рассмотреть людей за оградой. Сновали животные, люди хлопотали, чтобы покончить с делами до захода солнца. По еле видимой тропинке они спустились к поселению. Мужчины что-то обсуждали, показывая пальцами на виноградник. Клеанта, так звали гречанку, шепотом заговорила с Неризой.
– Они обсуждают свои виноградники. Кажется, мы идем в те дома. Ну что ж, скоро мы узнаем, что нам приготовили бесстрастные мойры.
– Мне не кажется, что эти люди плохие, – Нериза удивилась тому, что женщина заговорила с ней, ведь за три дня пути та не проронила ни слова. – Думаю, им просто нужны люди, чтобы обрабатывать их земли, столько лозы требует много ухода.
– Ты меня поражаешь, Нериза: ты потеряла родителей, тебя оторвали от брата и сестры, ты стала рабыней, но голос у тебя сильный и уверенный, – Клеанта не скрывала своего восхищения стойкой девочкой.
– Это только кажется, что я – сильная. Мой отец учил нас, что мы должны вести себя соответственно ситуации. Я не хочу быть рабой и буду делать все, чтобы освободиться, где бы я ни находилась, чтобы найти брата и сестру. А пока бесполезно сопротивляться, нужно выжидать удобного случая и готовиться к нему. Что и тебе советую.
– Мне больше некуда возвращаться. Мой отец продал меня за долги. Он любит азартные игры и показал, на что он ради этого способен. Да и мама ничего не сделала, чтобы помешать ему. Нет, Нериза, мне некуда идти. Мне уже все равно. Когда нас затолкали в подводу и повезли на продажу, до меня дошло, какой же я была наивной, веря, что мой отец сделает все, чтобы вытащить меня оттуда. У меня больше нет семьи. Только какие-то далекие родственники со стороны матери живут аж на Родосе. Так что, я одна во всем мире.
– У тебя есть я, – в голосе Неризы не было сомнений. – Послушай, мою старшую сестру изнасиловали и убили всего несколько дней назад. Ты – ее ровесница. Будь моей старшей сестрой, – Клеанта смахнула украдкой проступившие слезы.
– Тебе всего девять, но, когда ты говоришь, кажется, что ты старше меня. Я восхищаюсь тобой, – она немного помолчала. – Я нарекаю тебя свой сестрой, –и взяла Неризу за руку. Меж тем, мужчины на телеге продолжали свою беседу, не обращая внимания на их разговор.
Когда они подошли вплотную к деревни, из ее ворот навстречу подводе выскочили две черные собаки. За ними бежали два мальчика.
– Папа, привет, – закричали дети в унисон, обращаясь к старшему из мужчин. Младшему мальчику было лет десять, старшему около пятнадцати. Оба они были смуглолицы и очень подвижными. Клеанта в полголоса переводила разговор хозяев.
– Здравствуйте, дети. Как тут дела? – Мужчина улыбался, направляя подводу к воротам.
– Даже очень хорошо, – ответил старший мальчик. – Все сделали, как ты и сказал, подготовка к празднику уже подходит к концу.
– Отлично, беги, позови маму и сестру, а мы распряжем волов, – ребята побежали к самому большому дому на участке, а телега повернула к скотному двору. Усадьба была большой, возможно, размером с деревню Неризы. За забором стояло около двенадцати зданий. Скотный двор занимал треть огороженной территории. В центре усадьбы возвышались два двухэтажных здания. Скорее всего, это дома хозяев. Справа располагалось несколько одноэтажных более хлипких домишек. Нериза подумала, что это жилища местных крестьян и рабов.
Какой-то крестьянин открыл ворота скотного двора, и все вошли внутрь. Мужчины завели волов в хлев и направились к выходу. А Нериза и Клеанта так и стояли, привязанные позади подводы, как будто они были ее неотъемлемой частью.
– Здравствуй, солнце! Как же я соскучился, –мужчина постарше крепко обнял подошедшую женщину. За ней стояла молодая девушка. Мужчина помоложе, увидев ее, покрылся румянцем.
– Поздоровайся с будущей женой, чего ты стесняешься? – сказал старший своему спутнику и подтолкнул его к девушке.
– Здравствуй, Тира, как долго я шел к тебе, – молодые люди переглянулись. Их щеки горели румянцем, но они сохраняли дистанцию между собой. Родители рассмеялись, видя их стыдливую нерешительность.
– Дочь моя, будущий мой зять, я позволил себе сделать вам небольшой подарок, чтобы отпраздновать вашу скорую свадьбу, – Мужчина подмигнул парню и подошел к двум невольницам.
– Это часть приданого. Вот тебе две рабыни. Они освободят тебя от хлопот по дому, чтобы тебя ничто не отвлекало от твоего будущего мужа и моих будущих внуков. – Клеанта и Нериза посмотрели друг на друга, малышке и без перевода стало понятно, что теперь они составляли часть приданого.

V
Полуденное солнце ярко освещало порт Тира. Корабли, груженые экзотическим товаром, отправлялись по всем торговым путям Средиземноморья. На смену им в порт заходили корабли, возвращавшиеся из стран, расположенных по всему морскому побережью с самой восточной до самой западной его части. Два года назад прибрежный город Акрагант был осажден и сдался римлянам, которые своими гладиусами стремились установить свое господство в Средиземном море. Столько же времени прошло с тех пор, как дети Гермеса Теопулуса стали рабами. Два долгих года прошло с тех пор, как Альмицес, которому уже исполнилось двенадцать лет, стал Самосом, одним из множества рабов в доме Абты, богатого тирского купца.
– Ну, наконец-то, вон корабль! Самос, бери свои манатки и иди работать.
– Уже бегу, Айлос. Сейчас еще возьму список товаров.
– Поторапливайся, Самос. Корабль нужно разгрузить до захода солнца.

Паренек взял список товаров, которые должны были прибыть на этом корабле, складной стол, небольшую табуретку и письменные принадлежности и пошел за Айлосом. Они вышли со склада Абты у подножия городской стены перед портом и пошли быстрым шагом к причалу. С большого грузового корабля скинули швартовы. Парус был собран, все было готово к разгрузке. Самос поставил у причала стол, сел на табуретку и приготовился переписывать прибывший товар.
С тех пор как они с Наксосом попали в дом Абты, он все время думал о побеге, о том, как найти сестер. Оба мальчика говорили по-гречески. Именно по этой причине Айлос остановил выбор на них, чтобы поставить работать в порту. Когда их поселили в части дома, предназначенной для рабов, его надзиратель узнал, что Самос еще и писал на греческом. Это его особенно заинтересовало, и через пару дней оба мальчика уже работали на складах Айлоса. Функции Самоса сводились к ревизии и переписи товара, который поступал или отгружался со складов Абты, а Наксос помогал на погрузке-разгрузке.
За два года Самос и Наксос сдружились, этому способствовало то, что они оба говорили на одном языке, да и то, что они оба оказались в чужом для себя мире. Самос в свободные минутки начал учить Наксоса премудростям греческой письменности. Они вместе повторяли все, что выучили из чужого финикийского языка, который слышали каждый день в городе. В первые недели они все время находились в доме Абты под неустанным присмотром Айлоса и других рабов. У них было время узнать, как в Тире наказывали рабов за попытку бегства. Однажды из порта сбежал здоровый раб среднего возраста. Он обманул стражников, и, судя по слухам, даже сумел покинуть городские стены. Через два дня его поймал охранявший город патруль с двумя огроменными собаками. Люди говорили, что эти собаки достигали размеров коня. Они-то и разорвали несчастного на части. Останки раба доставили в дом Абты и выставили на несколько дней во дворе рабов в назидание остальным. Дети на время забыли о побеге и стали привыкать к своему новому положению.
Через полгода они уже свободно говорили по-финикийски. Айлос следил за каждым их шагом. Когда он увидел, что Наксос тоже умеет писать по-гречески, то перевел и его на позицию портового переписчика. Так мальчики стали напарниками: один проверял поступающие с кораблей товары, а второй контролировал отгрузку со складов. Как и большинство рабов Абты, их всегда сопровождала охрана. Правда, вскоре они стали пользоваться небольшими привилегиями: их лучше кормили, меньше нагружали физически. В целом, несмотря на рабское положение, жили они неплохо.
– Как там разгрузка, Самос? – мальчик вскочил от неожиданности. Он не привык слышать этот голос на причале. Старик Абта не часто удостаивал его вниманием.
– Мой господин, – Самос склонил голову, потупив взгляд, как его учили. –Товар поступил в полном объеме и отличного качества, кедровая доска очень хороша, как и тартуское серебро – высшего качества. Мы уже заканчиваем с разгрузкой и начнем отгружать товар, который заберет этот корабль.
– Отлично. Отправишь корабль, я хочу тебя видеть у себя. Айлос тебя проводит, – Купец прошел на конец пирса, где стояли подводы, придирчиво осмотрел кедр, который грузили на них. Около двадцати рабов были заняты на погрузке дерева под неусыпным надзором нескольких стражников, среди которых был и их управляющий. Некоторое время Абта наблюдал за их работой. Потом он повернулся и, не попрощавшись, отправился к складам.
Разгрузка корабля заняла чуть больше времени, чем ожидалось, но все прошло без проблем. Самос скрепил лист приемки товара печатью дома Абты, на которой был изображен здоровый бык со склоненной головой, готовый к атаке, и большое солнце над его рогами. Затем под неусыпным контролем Айлоса сложил свои рабочие инструменты и направился на склад. Там Наксос принимал товар, который поступил от Самоса, и составлял список нового товара на отгрузку. У них было пару минут отдыха, пока другие рабы выносили товар, предназначенный для погрузки на корабль.
– Хозяин Абта заходил? – Наксос с любопытством взглянул на Самоса.
– Да, он взвесил серебро, которое ты разгружал. Нам пришлось открыть сундуки, взвесить все, потом опять сложить слитки и запечатать ящики. А потом он под охраной увез их домой. А что?
– Он сказал, чтобы я после того отгрузки, зашел к нему. Мне немного страшно, мало ли ему что-то не понравилось.
– Почему ты думаешь, что он тобой недоволен?
– Ну право, Наксос. Мы уже два года как здесь. И когда это он кого-то из нас вызывал к себе?
– Ну вдруг он решил сменить ориентацию? –Наксос блудливо облизал свои губы и расплылся в улыбке. – Может, ему уже не нравятся девочки, и он хочет попробовать другие пути.
– Не придуривайся. Такое мне даже в голову не пришло, – Самос говорил серьезно. – Подумай о том, насколько опасная у нас работа.
– Не говори глупостей, Самос. Что опасного в том, чтобы записывать на папирусе, что мы принимаем и отгружаем?
– Все! Абсолютно все! Как ты думаешь, что с тобой сделают, если ты насчитаешь сто талантов серебром, а на самом деле их девяносто девять? Или в твоих записях будет записано, что отгружено пятьдесят амфор вина, а на самом деле отгрузили больше? Ты не думай, не все так просто в нашей работе, Наксос. Да, это не физический труд, но ответственность на наших плечах лежит огромная. И допусти я ошибку, не думаю, что Айлос или Абта не упустит возможности скормить нас свиньям. Именно поэтому мы и едим, и спим в лучших условиях, чем остальные.
– Может ты и прав, брат. Но я уверен, тебе нечего бояться. Не думаю, что Абта и Айлос сомневаются в твоей честности. Он тебя вызвал по какой-то другой причине. Может, он решил освободить тебя.
– Абта кому-то решил дать свободу? Глупости, я не знаю другого человека, сравнимого с ним по жадности.
После того, как груз был подготовлен к отгрузке со склада, настал черед Наксоса собрать свои принадлежности и отправиться на причал, чтобы удостовериться, что при погрузке на корабль ничто не пропало. Ребята обнялись, и Наксос отправился вслед за телегами, гружеными амфорами с зерном и обработанными мехами, на пирс.
Самос еще раз проверил товар, полученный с корабля, кроме серебра, которое забрал Абта. Удостоверившись в том, что все в порядке, он стал ждать Айлоса, чтобы он отвел его домой.
– Ты все проверил? – раздался за спиной голос управляющего.
– Да, Айлос, я готов. Я только серебро не смог пересчитать, остальное мы проверили с кладовщиком. Все в порядке.
– Все в порядке, серебро пересчитал Наксос. Теперь надо попасть домой до того, как стемнеет.
Они попрощались с кладовщиком и пошли через городские ворота к дому Абты.
– У меня есть вопрос, – взволнованно сказал Самос.
– Спрашивай, но у меня нет ответа.
– Откуда ты знаешь, что я хочу у тебя спросить?
– Я не знаю, что от тебя хочет хозяин Абта. Но не думаю, что у тебя есть повод волноваться. Если бы господин был чем-то недоволен, я бы это уже ощутил на собственной шкуре, – управляющий ударил в воздухе воображаемым кнутом. Как всегда, он улыбался, а Самос вспомнил, как их впервые отхлестали в доме рабов Абты в день покупки. Со временем Айлос показал себя как верный служака хозяина и последовательный охранник порядка среди рабов. Он был одним из трех управляющих рабами. Айлос отвечал за рабов, работающих по сделкам хозяина в порту. Другой управляющий контролировал рабов, работающих в доме, а третий – рабов, обрабатывающих земли хозяина за пределами Тира. И Абта, и его сын Абтен, в основном, общались только с управляющими. Отец больше интересовался делами в порту и дома, а вопросы, связанные с земледелием, делегировал своему сыну.
Самос и Айлос прошли по городским улицам, пересекли площадь, полную пестрой публики, и зашли в переулок, который заканчивался во дворе дома. Там они прошли в дверь, в которую Самос вошел впервые два года назад, вошли во внутренний дворик, и картинки из прошлого всплыли в памяти Самоса. Он вспомнил день, когда хозяин дал ему новое имя, с грустью вспомнил клятву, которую он и его сестры дали друг другу несколько часами ранее.
– Ожидай здесь, в саду. Хозяин скоро придет. И помни: не суй нигде нос. У хозяина глаза повсюду, – Айлос попрощался с ним и исчез за одной из дверей.
Самос стал разглядывать красивые апельсиновые деревья, растущие в саду. Весна пришла и в этот маленький уголок земли. Дворик Абты наполнился ароматом цветущих деревьев и напоминал филиал Олимпа. И, несмотря на то что Самос лишь однажды побывал в этом саду, шквал воспоминаний накрыл его. Альмицес вспомнил все, что забылось в повседневной рутине. Перед глазами встали сестры, играющие в пещере у пляжа, они смеялись, очищая ракушки от песка. Вот его отец отправляется с ним на рыбалку. Замар приглашает их на борт. Гибель Тельмы. Печаль и боль тех дней снова наполнили сердце Самоса. Слезы потекли по его щекам. Голос за спиной вывел его из оцепенения:
– Смотрю, ты быстро управился с отгрузкой, – Абта шел к нему с угла двора. Его размеренный уверенный тон соответствовал богатым одеяниям хозяина. Казалось, что с ним разговаривает настоящий принц.
– Да, мой господин, – Самос занервничал, он боялся, что хозяин угадал его мысли.
– Ты, наверняка, задавался вопросом, для чего я тебя вызвал? – Абта явно наслаждался выражением беспокойства на лице паренька.
– Любое Ваше решение – правильное, мой господин, – ответил Самос, помня уроки Айлоса.
– Ты знаешь, что большинство моих рабов в порту говорит на греческом, – Самос кивнул. – Мне нужен человек, которому я могу доверять, чтобы вести все мои сделки. До сих пор мой верный Полийирос, тоже грек, был моим личным рабом. Он сопровождал меня во всех моих делах в Тире и в некоторых поездках. – Самос смутился. Он знал старика Полийироса, сухопарого невысокого очень сдержанного мужчину, который часто сопровождал Абту во время его визитов в порт. Они даже изредка перебрасывались парой слов о делах. – Так вот, Полийрос сегодня помер, даже не предупредив меня, – казалось, Абта был обижен.
– Сожалею, мой господин. – Самос вспомнил, что уже несколько дней Абта приходил в порт один.
– А уж как я сожалею, теперь некому вести мои дела. Хотя, я решил, что ты его заменишь, – Самос удивленно смотрел на хозяина. Правильно ли он его понял? – Ты отлично говоришь и пишешь на греческом, за время с твоего приобретения ты выучил финикийский, и даже пытаешься на нем писать. – Паренек покраснел, понимая, что Абта был в курсе его маленького секрета. – Удивлен? – Самос не сразу ответил, вспомнив слова Айлоса о том, что у хозяина уши были везде.
– Да, мой господин, – подтвердил Самос, не поднимая глаз. – Я немного умею писать по-финикийски.
– Отлично, с сегодняшнего вечера ты перебираешься в покои для управляющих рабами. Несколько месяцев ты будешь учиться писать по-финикийски, а также должен научиться говорить и писать на латинском и египетском. Это жизненно необходимые языки для моих дел. С сегодняшнего дня я наделяю тебя полномочиями управляющего рабами. Если кто-то из рабов посмеет ослушаться тебя, ты должен немедленно наказать его. И если рабы, которые находятся под твоим руководством, не будут выполнять свои обязанности, ты будешь первым, кто будет наказан.
– Но, господин, мне всего двенадцать лет, – попытался возразить паренек.
– Тем лучше, так я обеспечу тебе хорошее воспитание, без всяких вредных влияний. Полийрос, между прочим, родился рабом в этом доме, и занял эту должность, которая теперь твоя, когда ему было одиннадцать лет. Немало воды утекло с тех пор. Он был рабом, ответственным за ведение дел моего отца, и когда я сменил отца более пятнадцати лет назад, он уже отлично справлялся с делами. Естественно, я жду этого и от тебя. Ну, а сейчас иди, за дверью тебя ждет Айлос, он тебе передаст инструкции на завтра. – Самос поклонился и ретировался. За дверью Айлос поздравил его с повышением, – для рабов это было именно так, – и подробно рассказал о его новых функциях. Оказывается, Самос стал одним из четырех рабов, наиболее ценимых Абтой. Это означало, что теперь у него была возможность пользоваться преимуществами, которые себе не всякий свободный человек мог позволить. И, конечно, могли возникнуть проблемы с другими рабами, которые надеялись занять место, которое теперь занимал Самос.
Вернувшись к себе, Самос рассказал своему товарищу по несчастью о том, что случилось с ним. Наксос обиженно молчал, он не хотел терять такого напарника. Смена положения Самоса также означала и некоторое удаление мальчиков друг от друга. Теперь они смогут видеться только, когда Абта будет заходить на склады. Да и что говорить, Наксос ревновал: почему Абта остановил свой выбор на Самосе, ведь он был младше. Альмицес пытался донести до друга, что он ничего не сделал для этого, что он все также остается рабом. Но во дворике для рабов ждал Айлос, разговор нельзя было затягивать, и мальчики крепко обнялись на прощание. В тот вечер незаметная трещина пролегла между ними. Что будет дальше, мало кто знал.

От сильного удара Тира упала на пол. Металлический привкус крови наполнил ее рот, кровь тоненькой струйкой потекла из нижней губы. Тира рыдала и молила о пощаде. Но муж был в ярости, его ужасные крики разносились на весь дом, а может, и за его пределы. Их малыш, который безмятежно спал до этого в своей колыбельке, проснулся и расплакался.
– Пожалуйста, милый, я не буду больше, – но ее агрессор лишь одарил ее презрительным взглядом. Кровь в его жилах кипела. Он не желал остановиться. Вместо этого, он отступил на шаг, отвел ногу назад и со всей силы ударил ее под дых.
– Сучка! – сплюнул муж. – Я же тебе сказал, чтобы ты не выходила из дома ни под каким предлогом! – Тира корчилась от боли на полу, обхватив себя руками. Малыш рыдал все громче и громче.
– Пожалуйста, умоляю, Клидий, не надо больше! – но ее мольбы только заводили мужчину, он продолжал наносить удар за ударом, то кулаками, то ногами.
– Остановитесь! – в комнату, размахивая руками, вбежала Клеанта. – Не бейте ее! Прекратите, господин! Вы же ее убьете! – Клидий повернулся к ней. На его лбу проступили вены, казалось, они сейчас взорвутся. Не хватало только, чтобы какая-то дура-рабыня указывала ему, что делать.
– Иди и ты сюда! – он схватил рабыню за руку и сорвал с нее тунику. Тело девушки оголилось, обнажив колышущуюся нежную грудь. Взгляд хозяина скользнул по ней и спустился к бедрам. Клеанта руками пыталась прикрыть свою наготу. Истерзанная Тира воспользовалась паузой и отползла подальше в угол комнаты, успокоить плачущего ребенка у нее не было сил. Клидий потащил отбивающуюся изо всех сил Клеанту к кровати.
– Сейчас ты у меня получишь то, зачем пришла. – девушка вырывалась из крепких объятий хозяина, но их силы были явно неравны.
– Отпустите меня, хозяин! – она в панике закричала.
– Заткнись, грязная тварь! – Клидий был возбужден и кинул рабыню на кровать. – Нечего было вмешиваться.
– Именем богов, Клидий, отпусти ее! – За спиной раздался беспомощный стон жены, но он не собирался отказываться от своих намерений. Уже давно он желал возобладать этой рабыней, и вот он, подходящий момент. Клеанта продолжала сопротивляться и вонзила ногти в плечо хозяина. Он отвесил ей оплеуху и перевернул ее лицом вниз. Сейчас он ей покажет, чего она на самом деле достойна.
Привлеченная криками госпожи, вслед за Клеантой в комнату вошла Нериза. Она видела, что хозяин бил Тиру ногам и видела, как вошла Клеанта. В ужасе она наблюдала за разворачивающимися событиями. Не впервые хозяин избивал ее госпожу, но никогда раньше с такой жестокостью. А теперь он еще собирался и Клеанту изнасиловать. Клеанта стояла на коленях стояла у кровати, хозяин склонился над ней и задрал свои одежды, чтобы войти ее. И Нериза схватила стул и с силой опустила его на голову хозяина.
– Ты убила его, – прошептала обескураженная Тира. Больше всего она боялась, что ее муж снова поднимется. Нериза не двигалась. Она, как каменное изваяние, стояла над телом хозяина Клидия. Клеанта повернула голову тогда, когда ее хозяин сползал без памяти на пол спальни. Она утирала слезы и осматривалась вокруг, чтобы понять, что же произошло. Она не видела нападения на Клидия. Тира, превозмогая боль, встала и подошла к ребенку. Бедный малыш никак не могу успокоиться, а Нериза опустила стул и склонилась над хозяином.
– Он мертв? – Клеанта оделась. На самом деле, любой возможный ответ пугал ее.
– Он еще дышит, просто потерял сознание, – Нериза посмотрела на Тиру, которая укачивала малыша.
– Он очнется и убьет вас. Уходите, – рабыни переглянулись.
– Госпожа, когда хозяин очнется, он захочет убить нас троих. Он же чуть не убил Вас сегодня, – Клеанта узнала стальные нотки в голосе Неризы, которые впервые услышала от нее в день продажи два года назад.
– Нет, вы просто не знаете его. У него сегодня был трудный день. На самом деле, он не способен причинить боль кому-либо. Он хороший. Когда он очнется, у него будет другое настроение. Я сама виновата, нечего было гулять в винограднике.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=51834738) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.