Главная страница | Современные любовные романы | Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история

Тайна талисмана. Сны о веке золотом. Альтернативная история
Любовь Сушко
«Сны о веке золотом» – это причудливая мозаика, где мелькают тени любимых поэтов, прекрасных женщин, где тайное не становится явным. В книге есть часть повествования «Средь шумного бала», которое появилось в первые в «Забавах и шутках демиургов».

Тайна талисмана
Сны о веке золотом. Альтернативная история

Любовь Сушко

© Любовь Сушко, 2024

ISBN 978-5-4493-2215-9
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Любовь Сушко
Тайна талисмана

Романтическая повесть о пушкинской эпохе, о времени, когда правили два царя в России, сначала император Александр Павлович, а потом, взошедший на престол в день смуты дворянской и великого предательства Николай Павлович, сумевший отдалить русскую революцию почти на столетие.

Вступление
Сон о декабристах
(Параллельная история)

Мальчишки были безусы-
Прапоры и корнеты,
Мальчишки были безумны…
(А. Галич)
Площадь заметало снегом. 13 декабря 1825 года был странный день и странный вечер. В Зимнем дворце происходило что-то невообразимое. После таинственной смерти императора Александра Павловича все закружилось в каком-то странном вихре. Они все метались, как бесплотные тени по Невскому и никто не мог сказать ничего вразумительного о том, как им быть и что делать.
Отказ от престола наследника, ярость вдовствующей императрицы, безвластие, которое в России всегда приводило к большой беде.
Все смотрели в тот момент на второго ее сына. И он в один миг оказался в центре внимания сотен людей, хотя вчера еще и подумать и увидеть в дурном сне ничего такого не мог.
Тот, кто стал так неожиданно наследником, сам того не ожидая, не понимал, что ему делать и как поступить. Он не был готов принять полу божественную власть так сразу в один день. И на менее значительные шаги не решаются так поспешно, а тут император всея Руси. Как странно играет провидение нашими судьбами. НО всем было понятно, и ему тоже, что промедление смерти подобно. Ему никто не оставлял никакого выбора.
Шлейф бесконечных тайн тянулся за старшим братом с самого начала, его обвиняли то в убийстве отца, то в слабости и немощи, то в обмане, говорили, что он не умер, а просто все бросил и ушел от них. Да мало ли еще чего говорили и думали эти люди с пустыми и хитрыми глазами.
Но чтобы там не произошло, оказалось это так неожиданно, что напрасно собирал свою волю в кулак Николай Павлович, пытаясь убедить и себя и окружающих, что завтра закончится его беззаботная жизнь, и ему присягнут войска.
Все время кто-то уходил и приходил. Они ждали чего-то от него, но ему нечего было сказать всем этим людям в форме и в штатском. Он искал людей, которые не растерялись, могли принять какие-то решения, могли помочь ему.
Генерал Милорадович, почему именно на него сделал ставки император, сказать не трудно, никто не был так отважен во время недавней войны, никого так не уважали и не любили солдаты, и если кто-то мог повести их или остановить – только он один, и это с самого начала было известно императору.
Именно он с яростью принимал все бесчисленные заговоры, и был последним с покойным императором, с ним они прошли не только по России, но и по всей Европе. Новый император понимал, что тот ничего ему не скажет об этом, унесет тайну с собой в могилу, но не это его беспокоило пока, а завтрашний день.
Он не особенно вникал в то, что происходило, насколько серьезны были эти заговоры, о чем спорили и говорили офицеры, прошедшие по дорогам России и Европы, что видели они во Франции, победители Наполеона?
Новому императору казалось, что после смерти императрицы Елизаветы, из-за которой все эти бунты и возникали, все уляжется.
Он не знал и не хотел знать, как она умерла в каком-то далеком городке, когда возвращалась в столицу. Чтобы с нею не случилось, сам он к тому не был причастен, ему надо было думать о себе и о России, о 14 декабря, когда императором станет цесаревич Николай Павлович, который не поверил бы ни одной гадалке, осмелившейся бы сказать ему о том, что так будет.
Но вот ведь случилось. Здесь вообще все непредсказуемо, и невозможно понять, как быть и что делать любому, уж не говоря о наследниках.
№№№№№№
Генерал Милорадович молчал, но по лицу его понял император, что там, в казармах, все не так все хорошо, как хотелось бы. Ему было стыдно за своих офицеров, и ничего не мог он сделать в такие минуты безвластия и полного разброда.
Он всегда знал, этот старый, заслуженный, храбрейший воин, как они могут собираться и объединяться перед лицом всеобщей беды, но не в минуты перемен, которые трудны для любого народа, а для них почти невозможны.
– Ничего, Государь, все будет так, как нужно, Вам не о чем волноваться.
Хорошо сказал, не о чем волноваться, попробуй успокоиться, когда все бурлит и тревожится. И тот, кого они еще не знали, не видели в роли императора, он должен был уже думать о каких-то крутых мерах, на случай если бунт нельзя будет остановить. Да откуда на его голову свалилось такое наказание.
Снова говорили о Павле Пестеле, особенно приближенном к императорской семье по праву родства. Он никогда не мог понять его, и слушая странные речи, и видя его стальной неподвижный взгляд, император думал, что и в их семье рождались такие, и хорошо, что он при всем при том был далек от трона. Страшнее зверя, чем человек порой и не встретишь.
Генерал кому-то тихо рассказывал о том, как они встречались на юге, и как он излагал ему новое устройство страны.
– Я немало прожил, но я не видел ничего более безрассудного и жестокого, чем его план, он говорит о народе, о конституции, но не дай бог, было ему родиться наследником, погибла бы Россия.
Потом были какие-то разбирательства, и он оказался под арестом, так до сих пор и непонятно, что там произошло в его полку, на юге, но его не выпускали и после смерти прежнего императора.
– Он тоже заговорщик, – сказал тогда генерал, но это известие удивило нового императора меньше всего.
№№№№

Павел Каховский пил всю ночь, на какой-то пирушке они устроили пальбу по бутылкам, и только осколки в разные стороны разлетались. Один попал кому-то в лица, и потекла кровь. Но это не только не остановило дебоширов, они стали дико хохотать и палить еще сильнее. Те, кто были рядом с ним, удивлялись тому, что и после всего выпитого он так метко попадал в мишени. Он хвастливо кричал о том, что никогда не промахивался и не промахнется, даже если в самого тирана-императора стрелять придется.
– Но кто его пустит на площадь, где будут только военные, и что за безрассудство такое? – вопрошал кто-то, хотя все понимали, что если начнется какая-то неразбериха, то в один миг все перемешается.
НО не только в нем была какая-то лихая бесшабашность и пустозвонство, ему все равно, где и с кем стреляться, его увлекал сам процесс.
До рассвета оставалось еще несколько часов, и вместо того, чтобы отправляться спать (если бы он проспал следующий день, то, возможно, многое бы изменилось) он бросился к каким-то старым товарищам, таким же дебоширам. Но там было до странного тихо. Люди при свечах вполголоса говорили о том, что они будут делать и как поступят завтра.
Он прислушался, хотя почти ничего не понимал, но всем сердцем готов был поддержать любого, кто предложит хоть какое-то развлечение. Только бы не сидеть на месте, что-то делать.
– Они убили нашу императрицу, – полупьяные слезы потекли по щекам какого-то юнца, – и теперь на престол восходит черт знает кто.
Какое странное это было сборище, кого тут только не было в тот вечер плавно переходящий в ночь. Кто-то завалился спать на мягкие диваны, кто-то вдохновенно (слишком вдохновенно) читал последние стихи. Стихи были плохими, очень плохими, слабыми, как никогда прежде не писалось. Но они были пронизаны ненавистью и потому воспринимались с восторгом.
– Это последняя наша возможность противостоять им, – кричал брехун и карточный игрок, которому нужно было отдавать долг чести или пустить себе пулю в лоб, и он понимал, что сам бес толкал его в это пекло. Между делом можно было и отличиться, а как разозлиться бесчисленные его кредиторы, когда узнают, что он мертв. И он приобщится к лучшим людям, будет одним из них. И забудутся те грехи, слабости из-за которых приходилось столько страдать.
Он точно знал, что такое случается только однажды, и если он свалится, и не доберется до площади, то помрет, но вовсе не так ярко, а, скорее всего, окажется и в тюрьме. И о прежней жизни можно будет забыть, от него все отвернутся, никто руку при встрече не протянет.
№№№№№№

Генерал заснул на рассвете.
Это был странный и тревожный сон. Он видел Бородинское поле, усеянное трупами людей и лошадей. Кто-то страшно стонал и тянул к нему свои руки.
И вдруг высоко в небесах (он отвлекся от людей на земле), пронеслись белые лошади, на него надвигались всадники – Борис и Глеб, – он знал их и назвал по именам. Они всегда приходили, когда становилось туго, убиенные когда-то вероломным братом своим Святополком, младшие сыновья князя Владимира. И он вглядывался все внимательнее в их лица, хотел увидеть и понять, что же они хотят ему поведать. Что-то отвлекло его, там был еще третий всадник, вернее всадница.
Как она была прекрасна, как развевались на лету ее золотистые волосы. И она летела прямо на него, опередив тех двоих.
Генерал понимал, что нужно отодвинуться от нее, иначе она снесет все на своем пути, но как ни старался, он ничего не мог сделать.
И в тот момент, когда ему казалось, что Валькирия пронеслась мимо, в тот самый миг он покачнулся в седле своем и рухнул на землю, какое странное ощущение. Он уже переживал подобное, когда был ранен во время сражения, но здесь, во сне странная неподвижность сковывала его движения.
Генерал пытался подняться, хотел проснуться, но ничего не получалось.
№№№№

В то самое время уже проснулся Сергей Каховский. Он чувствовал себя отвратительно, и должен был куда-то отправиться, чтобы похмелиться, прогуляться, чтобы окончательно прийти в себя.
Он помнил, что есть еще какое-то важное дело, о котором он слышал здесь накануне, и обязательно собирался принимать в нем участие. Но никак не мог вспомнить, что это было за дело – все вылетело из пустой, страшно болевшей головы.
На улице только и говорили о вступлении на престол нового императора, и он про себя решил, что этого нельзя пропустить, но сначала он должен что-то важное сделать.
Мимо проезжала карета, куда-то спешил этот несносный вельможа, князь Трубецкой. Он даже не оглянулся на раскачивавшегося, на ветру юношу.
– Он не будет на площади? – почему-то мелькнуло у него, – а ведь вчера его фамилия звучала чаще других. Это его сделали руководителем восстания. Может быть, он что-то проспал, и все вообще отменили. Это привело его в невероятную ярость
№№№№№№№№

Перед новым императором стояла свита его. Он готов был двинуться туда, на площадь, но лицо его было странно бледным и неподвижным, императрица, словно легкая тень, не имевшая никакого веса, рванулась к нему. Она так и не научилась сдерживать своих эмоций и не скрывала тревоги. Хотя у нее еще все впереди, это был только первый день их правления, она всему успеет научиться, и тогда не будет так очаровательна, как нынче. Но как же она была прекрасна в тот миг, будет жаль.
Но он так и не успел понять, чего собственно ему будет жаль, что должно случиться. Конечно, их мирной частной жизни наступает конец, но ведь она прекрасно знала, что выходит замуж за будущего императора, так что же творилось такое, чего не ведал он. И странный прилив любви и нежности охватил его сердце. Он благодарил Бога за то, что в такой час, и в этой жизни с ним рядом была эта женщина.
– Там что-то дурное происходит, дорогой, – приблизившись к нему так, чтобы никто кроме него самого не смог расслышать, говорила она.
– Перенеси это, дней много, но пусть они успокоятся, такой лютый ветер, он плохо на них действует. Они не понимают, что творят.
Она говорила много, и какие-то странные обрывки ее речи доходили до него, но он никак не мог понять, что же от него требуется. Почему она говорит такое в тот момент, когда он должен быть тверд и непоколебим.
И в тот миг, когда он хотел что-то сказать, чтобы ее успокоить, генерал Милорадович и двинулся к нему.
– Что ты хочешь сказать мне? – царь больше не мог скрывать нетерпения.
Он не помнил в своей жизни более скверного дня. Даже когда был убит заговорщиками их отец, и тень подозрения пала на его брата, но и тогда все было не так зыбко и не так тяжело, как теперь.
– Они ведут себя странно, там много штатских, и они не собираются присягать.
– Я должен быть там.
– Нет, – резко произнес генерал, – мы не можем лишиться своего императора, еще и не получив его. Там должен быть я, – и я прибыл сюда, чтобы сказать Вам об этом.
– Я не понимаю, что такое может случиться? – пытался противиться император.
– Бунт, они готовы на все, хотя нет причины, но ведь нужен только повод. Многие из них пьяны и пьют еще. Там только несколько полков, нынче не выйдет ничего.
Он остановился на мгновение, и пытался понять, как ему действовать дальше.
– Если удастся все наладить, я вернусь за Вами, я сам вернусь, – говорил генерал.
И императрица в первый раз за много часов улыбнулась, она понимала, что если кто-то и сможет спасти их, то этот генерал, единственный из всех, кому она почему-то доверяла.
Она не понимала, чем мог не угодить этим людям, служившим его брату, ее муж. Почему они не дали ему возможности даже как-то проявить себя, ведь он еще не был перед ними ни в чем виноват. Многие из них даже и не помнили его, потому что взор их обращен был все время к старшему из цесаревичей, а ее муж оставался в тени. И в глубине души она таила надежду на то, что так будет еще очень долго. Но от бывшей императрицы, такой скверной и беспутной, всегда надо было ждать беды. Там стояли те, которые видели в ней вторую Екатерину, и они не хотели понимать, что в том нет никакого смысла, больше нет ни первой, ни второй Екатерины. Обе они уже разговаривают с ангелами или чертями, что ближе к истине, а им мало того, что выпало такое испытание, так еще нужно было переживать такие минуты ужаса, трястись за собственную жизнь, хотя и виноват он был только в том, что рожден императором.
Императрица почувствовала себя так скверно, что готова была упасть замертво, и если бы это не было излишними огорчениями для него, то она бы так и сделала, но не могла она себе этого позволить, потому и хотела казаться стойким оловянным солдатиком. Сколько еще трудностей будет на их пути, но она была уверенна в том, что не будет ничего такого страшного, как этот день.
Генерал ушел, император не мог даже представить себе того, что живым он видел его в последний раз. Это никак не укладывалось в сознании его.
Площадь бурлила, выл ветер, который готов был смести все со своего пути. Император неподвижно стоял у окна. Он никак не мог разглядеть тех, кто там собрался, не мог понять, что там происходит.
Ему показалось, что он видел всадников, и очень тихо он молился за своего единственного генерала, на которого мог надеяться.
№№№№№

Тем временем сам генерал врезался в их ряды. ОН всегда бывал бесстрашен, седина на висках не сделала его более осторожным, тем более что он видел рядом своих солдат, тех, с кем было столько прожито и пережито.
– Расходитесь, императора не будет здесь нынче, отправляйтесь домой и подумайте хорошенько, что вы творите, – его голос звучал над площадью, над завывающим ветром, но он говорил и под грохот пушек, и тогда его слышали все, кто хотел слышать.
Он был слишком высоко, чтобы разглядеть штатских, копошившихся, словно муравьи, где-то рядом. Он не видел и дула пистолета, на него направленного, а если бы увидел, что тогда? Отступил бы боевой генерал перед пьяным мальчишкой, видевшим, что ничего не выйдет, и тот уведет своих солдат, они подчинятся ему через миг. И тогда все закончится, еще не успев начаться. Он не мог допустить этого. Только туман оставался в душе, а вместо сердца – кусок льда, который пронизывал холодный ветер.
Безрассудный Каховский, стреляя по бутылкам в очень пьяном виде, никогда не промахивался. Тело генерала было большей мишенью, и за это время на холодном ветру он в значительно мере протрезвел, потому не мог промахнуться. Его не могли видеть и солдаты, с восторгом взиравшие на отважного генерала, и слушавшие его – они привыкли его слушать.
Потому та самая пуля, которая в безумной дерзости была им выпущена, и еще одна, она пронзила грудь генерала. И когда взревели те, которые первыми все поняли, он бросился бежать, а что еще ему оставалось. Он понял, что его убьют эти озверевшие вояки, а ему меньше всего хотелось умирать, не все было выпито, и не все проиграно.
Он свалился где-то в полумраке в кювет и пролежал там, пока те, кто гнался за ним, пронеслись мимо. Но он понимал, что спрятаться ему не удастся, если он убил этого генерала, то сама смерть нависала над ним, она не отступит, но он из последних сил хватался за никчемную свою жизнь.
Но о том было лучше не думать.
№№№№№№№

А генерал покачнулся в седле, и его подхватили на руки воины его. Во второй раз перед глазами мелькнула та самая валькирия из его сна. И он понял, что это было не совпадение.
– Кто стрелял, – спрашивал он, хотя сил больше не было, – скажите, это были солдаты, офицеры, кто стрелял?
– Нет, это в штатском, какой-то проходимец.
Они понимали, что он хочет услышать.
– Штатский, хорошо, родимый, это замечательно, что штатский, не так обидно.
И когда они приблизились к дворцу, он был уже мертв, хотя в это никто не смог бы поверить.
В это не поверил и почти выбежавший к ним император. Он больше ничего не боялся. Они спокойно могли убить его в тот момент, но он склонился перед своим генералом, и требовал врача. Воинов прогнали прочь, не зная, что от них можно ожидать. А он все еще стоял над телом этого удивительного человека, смотрел на его спокойное лицо и плотно сжатые губы. Он до конца исполнил свой долг.
Когда все утихомирилось, и генерала хоронила вся столица, рыдали солдаты, вспоминая о том, что он выжил в страшных условиях, и вот теперь, когда был разбит Наполеон, то русские оказались страшнее французов.
– Его Наполеон не мог убить, а эти, – слышалось то там, то тут
В тот день многие видели в первый раз высокого и неподвижного своего императора. На могиле он дал клятву найти убийцу и отомстить за гибель своего генерала.
– Он будет повешен, я не стану тратить на него пули, веревки достаточно.
Император внушал им страх и трепет. Они сожалели о том, что столкнулись с ним при таких печальных обстоятельствах. Они уже и сами не понимали, как могли думать о каком-то бунте, и какой черт их дернул в это бессмысленное пекло. Очень тихо хоронили затоптанных, погибших там. Говорили только об арестах, и каждый знал, что не стоит просить пощады, если ты оказался там, если ты был замешан.
Когда привели Каховского в залу для допросов, и император взглянул на него из боковой двери, он страшно побледнел и сжал кулаки.
– И это он? Этот ничтожный?
– Палачи всегда ничтожны, ваше величество, – услышал он голос одного из вельмож.
– Идите туда сами, я убью его своими руками.
Они переглянулись. Все эти дни они дивились тому, как он держался даже когда допрашивал уже доставленного к нему Павла Пестоля, с тем не смог бы справиться никто. Они только с ужасом думали о том, что было бы с ними со всеми, если бы у него что-то получилось, и императором стал бы этот Брут.
Но этот. И все-таки они не стали испытывать терпения своего императора, и кто-то уже двинулся туда, зная, что он все видит и слышит.
Сам же император в то время шагнул в соседнюю комнату, где оставался князь Трубецкой.
Ему хотелось понять, что толкнуло в бездну светлых князей, у которых было в этом мире все, за что они боролись и что хотели изменить. Князь путался, он менял показания, и как ни старался, ни на французском, ни на немецком ничего не мог объяснить. Он и на самом деле не ведал, что они все творили.
Понял ли это император потом, когда приговор, который многие считали слишком мягким, был вынесен. Понял ли? На этот вопрос никто не мог ответить, даже самые дерзкие не рискнули его о том спросить.
ПУШКИН, ПЕСТЕЛЬ И ЕВГЕНИЙ
Он тоже заговорщик
И некуда податься кроме них
Д. Самойлов Пестель, поэт и Анна
До света, до страха, до боли
Знаком этот тягостный путь.
Жуковский там будет с тобою,
А хочется просто заснуть,
Забыть и стихи и интриги,
Красавицы, маски, балы,
Внезапно ожившие книги,
Штрих позабытой поры.
Евгений, какое там лето?
И с кем расставаться пора?
К нам Пестель вернется к рассвету,
О бунте хрипит до утра.
А Пушкин уходит за Анной
Олениной, мне говорят,
Какой отрешенный и странный
У Пестеля сонного взгляд.
Все это в забытой Одессе
Проходит в каком-то году,
В еще не написанной пьесе
Я встречусь с тобою в саду.
И золоту века внимая,
Мы в Пекло ведем бунтаря,
Да, да, генерала спасая,
Ведь зря погибать ему, зря.
Пусть лучше теперь до рассвета
Без бунта останется Русь.
Я думала столько об этом,
Про трепет, про свет и про грусть.
Ну что, Вы готовы, Евгений?
В серьезности вашей успех.
Не будет Сенатской, и гений
Не станет посмешищем всех.
Нам надо лишь Пестеля спрятать,
С отравой готовьте бокал,
Тогда и другой император,
А главное – жив генерал.
– Но гений с злодейством..
– Пустое, все это извечный вопрос.
И все же он шепчет:– Не стоит,
Жаль Пестеля прямо до слез…
– Там казнь, оборвется веревка,
И снова и снова казнят.
– О нет, не могу, мне не ловко.
И прячет растерянный взгляд.
И худший сценарий оставив,
Оставим Одессу, рассвет.
Все будет опять против правил,
И к Анне уходит поэт.
Угрюм бунтовщик и несносен,
Разбитый бокал не спасет,
И хмурая в Питере осень
Его к эшафоту ведет.
Все видит, все знает Евгений,
О чем он вздыхает во мгле,
И в ссылке томится наш гений,
Наверное правда в вине,
И в сказке, которая явью
Не станет в назначенный час.
Но всем так спокойно и ясно,
Что прошлое живо и в нас.
Он ввалится к нам на рассвете,
Потребует баб и вино,
И только отчаянный ветер,
Все воет, как Пестель хмельной…

Часть 1 До света

Глава 1 Предыстория
Шел снег. Мокрый и липкий снег петербургской зимы укрывал площади, парки, дворцы и соборы столицы. Плотным ковром были покрыты дорожки Царскосельского парка. Казалось, что жизнь замерла до самого лета.
Но так было только днем. К вечеру подобное ощущение исчезало. Кареты съезжались на очередной бал. Во всем своем блеске и глухоте появлялся молодой император Александр Павлович.
В том году, первом году его правления, все немного успокоилось после жутких событий цареубийства.
Заговорщики ворвались в покои его отца, императора Павла, и со всей жестокостью, на какую только были способны, расправились с императором.
Чтобы как-то оправдать чудовищную расправу, вельможи в один голос твердили о том, что он был не сыном императора, а лишь плодом греха развратной разгульной императрицы. Они говорили, что именно потому она и делала все возможное и невозможное для того, чтобы он никогда не взошел на престол. Она все время твердила о том, что трон должен унаследовать ее внук Александр, которого отняла у матери при рождении и воспитывала сама.
Ценой невероятных усилий, после бесконечных ожиданий Павел Петрович стал русским императором, ему удалось достичь желаемого. Но путь его оказался кратким и кровавым.
Пожелание Екатерины Великой сбылось с небольшим опозданием. Молодой император очень гордился и дорожил кольцом, подаренным ему бабушкой – это был золотой перстень с рубином. Она утверждала, что получила его в те дни, когда сама взошла на престол, и не расставалась с ним, пока не передала внуку. И сам император с ним не расставался, когда был цесаревичем. Но в тот день, когда произошло непоправимое, перстень был на его руке. Когда злодеяние совершилось, и Александр вернулся к себе, рубин так сверкнул при свете факелов, что ему показалось, что на нем осталась кровь его отца.
В испуге и ярости он стащил торопливо перстень с пальца и бросил его в шкатулку с драгоценностями, и никогда больше не прикасался к нему.
Никто из близких не посмел бы напомнить императору о перстне. Но императрица-мать настояла на том, чтобы на нем появились инициалы императрицы Елизаветы. И в один из дней ее ангела ей был подарен кровавый подарок. Кому хотели отомстить царедворцы, никто не знал этого, и сам император вряд ли догадывался о том, что творилось в его окружении. Он полагал, что в коробке будет лежать перстень с изумрудом, который он выбирал для нее сам, но когда его жена открыла коробочку, и сверкнул рубин, он с досадой отвернулся, хотя и старался не подавать вида.
Елизавета отнеслась к происходящему спокойно. Молодая императрица давно научилась бесстрастно сносить все, что происходит вокруг нее, она улыбнулась и поблагодарила мужа своего.
Они не говорили больше ни о странной подмене, ни о проклятом перстне. В те дни они почти не общались, и только делали вид, что у них все замечательно, чтобы не давать лишних поводом для слухов и сплетен.
Она носила подарок мужа, потому что знала, что тот, кто сделал это, хотел добиться их окончательного разрыва и скандала. И в самые тревожные и горькие минуты, она долго смотрела на рубин, словно пыталась увидеть нечто, что навсегда осталось на поверхности кровавого камня. То, что просто так увидеть было нельзя.
Все обострилось в тот момент, когда на свет должен был появиться ее первенец. Словно вспомнив о проклятии, который он таил, императрица сняла перстень и положила его в шкатулку с драгоценностями. Тогда она уже почти не выходила в свет, и никто не мог заметить такой перемены.
Она не могла бросать вызов обществу и небесам в такой тяжкий для себя момент.
Девочка родилась 14 декабря 1800 года, до бунта осталось ровно четверть века.
№№№№№№№№
В свой загородной усадьбе, заваленной снегом, граф Петр Ильич Самойлов сидел у камина вместе со старинным приятелем своим князем Вяземским, нагрянувшим к нему, словно снег на голову.
Они неспешно беседовали о прошлом и грядущем, вспоминали век золотой Екатерины, когда оба были молоды и совершили немало ошибок, но, судя по рассказам, ни о чем особенно не жалели. Они успели пережить эпоху Павла и вступили в век Александра Павловича. На этот раз век и на самом деле был новым и непредсказуемым.
И если на что-то и жаловался граф Петр, только на единственного сына и наследника своего Николая. Он оказался праздным бездельником, которого, по словам графа нельзя научить ничему полезному, да и не любит он ни столицы и ни усадьбы своей. Он и сам не знал, жив ли тот или нет, после того, как его пришлось спешно отправить в путешествие по Италии после очередного бурного скандала и связи с почтенной замужней княгиней.
– А дочь? – спросил у него князь, чтобы хоть как-то порадовать старика.
– Дочь здесь, со мною, но что дочь. И от нее мне не дождаться внуков. Анна совсем не интересуется тем миром и жизнью при дворе, а где, по-твоему, она должна искать себе мужа.
– Но ты мог бы и сам заняться этим, – напомнил ему князь.
– Да о чем ты говоришь, ей не нравится никто из тех, кто здесь бывал и с кем мы знакомы. И ладно, если бы она хоть в кого-то была влюблена, но нет, ей вообще никто не нужен. Кроме свободы она не ценит ничего в этом мире.
Он помолчал немного, а потом прибавил:
– Она видела пару раз нашу императрицу, и была потрясена тем насилием, которая та терпеливо сносит в своей золотой клетке, и дала мне слово, что никогда не примет никаких условностей. И замужество для нее непосильное бремя. Сколько я не говорил с ней, ничего не помогает.
Князь и сам видел, что и с прелестной дочерью, которой восхищались многие, не все так замечательно у друга его. Но что плохого в том, что девушка не будет набитой и пустой дурочкой, думающей только о нарядах, каждый год рожающей детей и закрывающей глаза на все похождения мужа своего?
– Молодая императрица, когда была здесь, просила ее к себе в фрейлины, – говорил тем временем граф, – а она отказала ей так резко, что мне даже не по себе стало, пришлось долго извиняться и уверять ее, что у нее просто плохое настроение.
Но, судя по интонации его рассказа, этот поступок дочери ему даже понравился.
– А ты очень хотел, чтобы она была в стаде этих бесцветных дур, которые слоняются по императорскому дворцу, стоят в одном ряду со слугами и собаками, но их замечают еще меньше. И со временем они превращаются в клубок самых ядовитый змей. У них не было и не может быть собственной жизни. Они только бессильно жалят и себя самих и весь окружавший мир.
– Хотел или не хотел, но этому не бывать.
В тот момент графиня Анна и появилась на пороге кабинета отца. Князь невольно улыбнулся, взглянув на нее. Он представил ее при императорском дворе – забавное зрелище. И о чем только думает молодая императрица.
№№№№№№№

Молодая императрица Елизавета ни о чем больше не могла думать. Роды были очень трудными, изнурительными. Она лишалась чувств и снова приходила в себя, не понимая, еще на этом или уже на том свете находится.
В бреду, она видела, как на нее надвигается огромная черная туча, которая превращалась в императрицу Екатерину, потому ей показалось, что это матушка Мария Федоровна. Она громко смеялась и чего-то требовала от нее. Ее осуждали за легкомыслие и предательство. А она ничего не могла им ответить – не оставалось никаких сил на то, чтобы произнести хоть слово.
– Ребенок родился мертвым, – слышала она голоса то ли в бреду, то ли в реальности, и думала о том, что это не так уж плохо. Она понимала, что должна что-то предпринять, но от боли мутился разум.
И в этот момент полного отчаяния она вспомнила лица юной графини Анны, которая недавно так резко при всех отказалась быть ее фрейлиной. Она даже не пыталась каким-то более мягкими словами смягчить собственный отказ. И вдруг она поняла, что вспомнила о той неслучайно. Только она одна может изменить все происходящее.
Когда появился единственный и преданный ей офицер, она стала говорить с ним о главном. И протянула ему два перстня, приготовленных к его приходу – с рубином попросила оставить у себя, а с изумрудом отправить по назначению.
Она успокоилась только, когда он ушел. Ждала его возвращения императрица напрасно. Когда на следующее утро ее муж неожиданно появился в ее покоях, он сообщил ей сам о том, что стражники поймали вора, который попытался украсть драгоценности.
– При нем было вот это, – император швырнул на одеяло перстень с изумрудом. Он подозревал, что это было не воровство, и хотел услышать от нее объяснение.
Елизавета молчала. Она едва сдерживалась, чтобы не разрыдаться. И все-таки сказала, что ей ничего не известно. Перстень вернулся в ту самую шкатулку, из которой был недавно изъят. Объявили о том, что у императрицы родился мертвый ребенок. И все дружно говорили о том, что это воздаяние за прошлые грехи.
Она терялась в догадках, потому что стражники не только поймали вора, офицер был убит и спешно похоронен. Никто ничего не смог бы ей поведать, о том, что происходило за стенами императорского дворца.

Глава 2 Происшествие
Слухи и сплетни не могли тронуть графиню Анну. Они говорили о том, что легко было опровергнуть, да и не собиралась она никому и ничего доказывать. Пусть принимают все, как есть – она вольна поступать, как ей вздумается.
Оставалось только благодарить бога за то, что отец никогда не перегибал палку и не заставлять делать то, чего ей делать не хотелось. Она много слышала от знакомых дам и девиц о деспотизме родителей, и с трудом представляла себе, что было бы, если бы он запрещал ей что-то, а на чем-то настаивал. Но она говорила и брату своему Николаю, умудрявшемуся попадать в самые невероятные истории, что их папа хоть и строг, но справедлив, и грех на него жаловаться.
Никто особенно не удивился даже тому, что в загородном доме молодой графини появился младенец – прелестная девочка, которая, судя по всему, совсем недавно родилась. Но появление его было окутано непроницаемой тайной.
№№№№№№

Графиня Анна проснулась в то утро от пронзительного крика младенца и сначала решила, что это какой-то странный сон. Дети прислуги жили в домиках на другой стороне усадьбы, и их криков никак не могло быть слышно в графских покоях, как бы громко они не вопили. Приносить своих младенцев в барский дом никто бы никогда не решился.
Она позвала свою служанку и спросила, что же такое происходит у них? Та, запинаясь, стала говорить о том, что дворник нашел корзину с младенцем в прихожей, но никого и близко не было.
– Она что, с неба упала, – удивленно спросила графиня, хотя она успела уже сообразить, как это могло примерно случиться, и откуда мог быть такой подарок.
– Что- то вроде того, но взгляните сами, это барский ребенок, если бы его родила девица из простонародья, она бы всю жизнь не заработала на такую одежонку.
Графина одевалась под рев младенца, потом вышла все-таки взглянуть на него.
Чудесный младенец – девочка, лежал перед ней в замысловатой корзинке, она стоила не меньше, чем породистая собака, которая и вышла к ней навстречу в тот момент и посмотрела подозрительно на хозяйку и на орущий сверток. Впрочем, в тот момент ребенок почти затих, он смотрел внимательно на склонившуюся к нему молодую даму, словно старался понять, кто перед ним находится.
Странная перемена произошла в сознании графини, она в ту же минуту поняла, что никогда никому его не отдаст, даже родной матери, если та вздумает за ним явиться.
Служанка удивленно за ней следила. Никогда прежде не видела она свою госпожу такой странной, и такой отрешенной от действительности, в то время как проблем у них наверняка прибавиться, и страшно даже подумать, что им обеим скажет старый граф.
– Ничего страшного, – усмехнулась Анна, – беря у нее сверток из рук, к папа я отправлюсь сама, да не трясись ты так, мы же с тобой не повинны в том, что он появился. Не я же его родила. Хотя в ту минуту можно было даже ей самой усомниться в таком утверждении. Ребенок ее признал, и только смотрел удивленно.
И при этом она лукаво усмехнулась, словно они были в каком-то странном заговоре.
– А когда приедет молодой граф, думаю, он нам сможет растолковать, откуда берутся такие чудесные дети, – усмехнулась она.
Служанка подумала о том же самом, только она никогда не решилась бы произнести этого вслух, графиня же говорила все, что ей хотелось. Если кто-то и мог принести к ним ребенка, то служанка какой-нибудь знатной тайной возлюбленной ее брата, которая никак не могла бы оставить его у себя дома.
Она решила появиться у отца еще до завтрака, чтобы все сразу и решить, потому что ребенка наверняка надо тоже покормить, неизвестно где и как он провел ночь.
№№№№№№

Когда старый граф позволил ей войти, он представить себе не мог, какую картину увидит. И даже сощурился, чтобы разглядеть собственную дочь. В первый момент ему показалось, что время повернулось вспять и его молодая жена, (они были очень похожи) появилась на пороге его кабинета.
Он редко терял дар речи, но это был как раз тот случай:
– Анна, скажи мне, что это?
– Это прелестная девочка, я могу ошибаться, но на свет она появилась насколько дней назад, и ее нашли девицы в нашем доме на рассвете.
Он приблизился к ребенку и взглянул на него, к своему стыду, и он не мог сказать, как выглядят дети, когда только рождаются. Наверное, он видел тогда, но столько воды утекло – успел позабыть.
– Я вижу, друг мой, но как ты можешь такое объяснить? – он взглянул на пеленки и тоже отметил, что его рожала не девушка на сеновале, а значит. Да что собственно это может значить?
– Я ничего не понимаю, надеюсь только на твое благоразумие и понимаю, что ты не могла родить этого ребенка, потому что если мне не изменяет память, дети рождаются через девять месяцев. Я, может быть, слеп и глух, но не в такой же мере, чтобы не разглядеть подобного положения.
Анна улыбнулась.
– Конечно, батюшка, я рада, что хоть в этом меня трудно заподозрить, но ребенок есть и нам надо как-то устроить его, о чем я и хотела вам сообщить. Все было бы проще и легче, если бы это был мой ребенок.
Граф удивленно поднял бровь, и решил, что если она шутит, то шутка дерзкая.
– Но я не намерена с ним расставаться, раз уж он оказался у нас.
– Проще говоришь, а сплетни света, да они бы от тебя и мокрого места не оставили. Для этого, дорогая моя, надо, по меньшей мере, выйти замуж и иметь законного мужа, и тебе это известно не хуже моего.
Он помолчал немного, принимая определенное решение, хотя она все сказала и вряд ли от своего отступится.
– Нет, милая моя, в этом мире не бывает ничего простого и легкого. Ты же помнишь:
Молчи, скрывайся и таи,
И чувства и мечты свои.
– Я помню, отец, хотя мне нет до света, и до этих старых и вздорных дам никакого дела.
– Но тебе придется как-то с ними уживаться. Это неизбежно.

Глава 3 Перемены
Так и было все в ранее утро в графской усадьбе, когда неожиданно был нарушен привычный порядок вещей.
Анна стояла с ребенком на руках, она слушала отца, но боялась, что он начнет пересказывать все поучительные истории, которые ему были известны за долгую жизнь, но ребенок заверещал, и он снова обратил на него свой взор.
– И что ты думаешь о том, откуда могло появиться это чудо расчудесное? – допытывался он.
Она пожала плечами.
– Я и на самом деле не знаю, батюшка. Я услышала крик, служанка принесла мне корзинку с младенцем, она никого не видела. Человек, который принес его к нам, успел уйти, ребенок, видно, спал, и плакать начал не сразу.
– Подкидыш, понятно, – говорил граф, – и родился не в лачуге. И я думаю, что это одна из горячо любимых дам твоего брата, позаботилась о том, чтобы мы с тобой не скучали. Она не может показать его мужу или отцу, а каждый взрослый мужчина должен отвечать за свои поступки. Твой брат никогда даже не пытался сдерживать своих порывов, я удивляюсь тому, что у нас с тобой до сих пор появился только один младенец, когда при его прыти могла быть и дюжина.
Анна слаба улыбнулась. Отец всегда старался выместить свою обиду на наследнике. Хорошо, что его не было поблизости, потом страсти улягутся и все будет не так уж непоправимо.
Старик усмехнулся, и это значило, что ребенок останется в усадьбе, по крайней мере, пока.
Он давно перестал питать надежды на единственного сына. « Но что б иметь детей, кому ума недоставало» – так шутил знаменитый драматург его времени, в самой известной комедии по поводу воспитания молодежи, сто лет прошло, и ничего не изменилось.
Вот дочь совсем другое дело. И если бы не ее странное желание выйти замуж по любви – цены бы ей не было.
Разве не говорил он ей сто раз и готов был повторять снова, что любовь – это жуткая болезнь, и хорошо, если она тебя не коснется никогда, ты не потеряешь рассудок, и не будешь совершать самых безумнейших поступков. Но если ты ее встретишь – все пропало.
Сколько раз он рассказывал ей чудовищные истории о том, что делала любовь с людьми, во что они превращались, погружаясь в этот кошмар. Она слушала его внимательно, но ничего не хотела понимать. Французские романы, которых в доме было великое множество, их так любила покойная его жена, а он ни в чем не мог отказать ей, они сделали свое дело с юным созданием. Ей нужна была только любовь. И как он мог убедиться нынче, ее не пугало даже положение одинокой женщины с ребенком на руках.
Глядя на свою дочь, он понимал, что она будет великолепной матерью. Как повезло чужому ребенку, раз он тут оказался. Он всегда все знал наперед, и был уверен в том, что он здесь и останется до скончания дней.
– Мы никуда его не отдадим, – согласился с ней старик, – но чтобы на этом и на том свете моя душа была спокойна, обещай мне, что ты будешь заботиться о девочке, чтобы не сказал твой брат, даже если он будет отбиваться от нее руками и ногами.
– Конечно, отец, я бы не выбросила и не отдала даже щенка. Куда же от ребенка можно деться. Она всегда будет моей дочерью.
– Хорошо, – старик явно был растроган. – Пошли, давно пора завтракать.

Глава 4 Графиня Анна
Так все переменилось в доме графини Анны. Сначала она хотела признаться знакомым, что в доме появилась девочка, но потом передумала и говорить об этом не стала. Пусть все убедятся в том, что это ее ребенок, так легче и проще будет воспитывать девочку. Это была с ее стороны странная причуда, но чего только в мире не случается.
Она знала, что постарается и от брата своего скрыть все, что произошло нынче в доме. А пока он вернется, столько воды еще утечет.
Разные стали ходить разговоры в свете. Дамы и слушать ничего не хотели, столько разных версий появилось в один миг. Но сошлись на одном дружно – это ребенок, бесспорно, самой Анны. Беременность ей удалось от них ловко скрыть, а служанка с самого начала была научена, кому и что следует говорить, чтобы все решили, что это подкидыш, но разве их проведешь? И ей самой так легче – посланец небес не только грех скрыть поможет, но и счастье в опустевший дом принесет, только никому еще не удавалось, а ей тем паче провести тех, у кого не было своих забот, а потому только чужие и волновали.
И напрасно после всего случившегося собирается она оставаться доброй и благородной, ничего у нее не выйдет.
Но кому хочется признавать, что просто какой-то проходимец соблазнил и бросил тут же.
Но они, эти образцы благодетели и не подозревали даже, как хотелось Анне, чтобы именно так они и говорили, и думали до скончания своих дней. Может, она и была странным созданием, но ничего иного и не хотелось ей больше.
А если бы она сама могла так думать, то была бы счастлива вовсе.
Она назвала девочку Елизаветой, потому что так звали единственную и лучшую ее подругу, которая рано умерла, и теперь с небес, наверное, понимала Анну и принимала все, что на земле совершалось. Уж не она и послала ей этого чудного ребенка, чтобы не было так горько и одиноко?
Никто не спорил с тем, что в холодном и жестоком мире она была странным созданием, смелости ее, отваги хватило бы на многих. Могло удивить многих и то, что она не помнила свою мать, хотя потеряла ее совсем недавно, когда была уже взрослой девушкой. Бесцветное создание с пепельными локонами мелькало где-то на горизонте, кружилось на балах бесчисленных. Незнакомым людям могло показаться, что она любила всех, на самом деле никого. Перебегая из одной гостиной в другую, улыбаясь всем, в душе она таила странный холод. Комплементы ее казались неумелыми и неуместными. Они совершенно не понимали друг друга, и отец только улыбался. Но печальной казалась его улыбка.
Она так хотела всем нравиться, что не нравилась никому.
Отец женился на ней потому, что обручены они были с детства, а та, которую он любил больше всех на свете никак не могла стать его женой. Тогда, смирившись с волей своего отца, женился он если не на первой встречной, то на той с которой был с самого начала помолвлен, да и какая разница, если он все равно не может быть счастлив.
Она поспешно родила ему двух дочерей и сына и больше ни о чем таком думать не хотела. Он и не настаивал особенно. Все свободное время проводил он с Анной, неистово надеясь воспитать из нее противоположность жены своей, и кажется, ему это вполне удалось. Только не знал он теперь, будет ли она счастлива, получится ли что-то у нее.
И только одно не могло не смущать старика. Девушка видела на его примере, что такое брак, и ни за что не хотела чего-то подобного для себя. Как ни уговаривал и не убеждал он ее в том, что расчет может оказаться верным, ничего этого она слушать не хотела
Графиня умерла внезапно на рассвете. Она ни на что не жаловалась, никого не звала, но когда служанка появилась в комнате в назначенный час, тело ее еще не остыло, хотя она была давно мертва. И странный уход е не мог взволновать особенно даже близких, они скорее чувствовали неловкость и неудобства, хотя грешно было так относиться к покойнице, но ничего другого им и не оставалось.
Анна совершенно спокойная и бесстрастная стояла перед гробом в часовне. Наверное, матушка, если бы они поменялись местами, говорила бы всем, как любила ее, но она не стала этого делать. Она думала только о том, как мало связывало ее с этой женщиной, которая была ее матерью.
– Мне жаль, папа, – обращалась она к отцу, – но я совсем ничего не чувствую.
Он только пожал плечами и молча отошел в сторону. Да и что скажешь на такое?
После этого Анна особенно старательно вела хозяйство в графском доме, и никто бы не мог отрицать, что это у нее хорошо получалось. И когда в доме внезапно появилась малышка, то с еще большим рвением она взялась за дело.
Она сама переодевала ребенка, и подальше спрятала одеяльце, в котором он тут появился. И служанка поспешно приготовила новые пеленки и одеяло. Но в тот момент что-то сверкнуло в воздухе и бесшумно упало на мягкий ковер, когда она возилась с ребенком. Анна наклонилась и увидела перстень с красным рубином. Она сразу же увидела, какой дорогой была эта драгоценность – она должна была стоить целого состояния.
Она обрадовалась, что была одна и ни одна служанка не могла этого видеть. Потому и спрятала его в потаенный ящичек ларца своего и замкнула на ключик, который всегда носила с собой.
А про себя решила графиня, что никогда больше эта драгоценность не увидит свет. Пусть девочка останется с ней и ни одна из фрейлин императрицы потом, когда освободится от службы верной, не сможет отнять ее. Такие истории, когда девицы рожали и оставляли своих детей не были редкостью. Но если она положила такую драгоценность, то вероятно со временем надеялась найти ребенка и вернуть его себе, но не бывать этому.
Анна точно знала, что если даже она будет умирать от голода, то и тогда не прикоснется к рубину. Он навсегда будет похоронен в ее ларчике.
Она никогда не прислушивалась к слухам и ничего не ведала о тайнах императорской семьи, потому что была уверенна, что никак они не могут ее коснуться. Ей не было дела до того, что происходит во дворце. Но слухи о том, что у императрицы Елизаветы Алексеевны родился мертвый ребенок и до нее тоже дошли. И она запомнила это странное известие, потому что оно случилось в те же самые дни, когда у нее появилась малышка.
Говорили, что родился он от возлюбленного ее и потому и не мог остаться в живых. Но при этих словах содрогнулась графиня. В этом и были все царедворцы. Но как они смеют вершить суд свой над беспомощным ребенком, если даже это и правда?
И при том внешний блеск, улыбки. Она невольно вспомнила матушку, и горестно улыбнулась. Все они таковы.

Глава 5 Радости и огорчения
Анна радовалась тому, что она оказалась в золотой середине, ей не нужно было страдать от убожества нищеты, но и дикая роскошь, где все так дико и непредсказуемо, и она тоже была от нее далека. Она точно знала, что никогда не будет общаться с людьми из дворца, не станет одной из них, и радовалась тому, что у нее хватило силы отказаться от такой чести.
Только так и можно было освободиться от плена, в котором все время оставалась ее матушка. Но с другой стороны она хотела уберечь и защитить малютку от своей настоящей матери, которая может внезапно появиться тут. Говорят, материнское сердце подсказывает и никогда не обманет. Но и она не представляла себе жизни без этого ребенка. Та, которая выбросила его беззащитного и продолжает верно, служить императрице, да какая она мать после этого.
Что-то личное и очень болезненное появилось в душе ее в тот момент, она вспомнила о собственном детстве, и решила, что станет хорошей матерью, не могло быть по-другому с ней.
№№№№№

Шли дни, девочка подрастала на глазах и радовала графиню, как никто другой не смог бы в этом мире порадовать. И если бы не внезапная болезнь отца, то чувствовала бы она себя свободной и счастливой.
Но ему видимо, было очень плохо, старик потребовал, чтобы вернулся их путешествия его сын, что немного напугало Анну. Она с тревогой взглянула на колыбель ребенка, хотя и ослушаться его не могла.
– Пусть возвращается Николай, нынче во сне я видел свою смерть, – с неизменной усмешкой произнес он, – я просил ее повременить до его возвращения, не могу же я оставить тебя совсем одну.
Немного помолчав, он прибавил:
– Утром ко мне заходил князь Толстой, он утверждает, что это ваш с ним ребенок, он просил твоей руки и сердца, подумай, не отвергай его сразу. Он хороший человек, хотя немного легкомысленный.
Анна только усмехнулась.
– Если князь убедит меня и расскажет, когда и как мы зачали этого ребенка, то я выйду за него, папа.
– Я так и знал, ты слишком категорична, дитя мое. Я думал твоя легкомысленная матушка, мир праху ее, я скоро встречусь с нею на небесах, даже она была лучше приспособлена к миру этому, чем ты. И как мне прикажешь спокойно этот мир покинуть, если ты одна с ребенком остаешься. Только на брата твоего вся надежда, хотя и она не особенно велика.
– Вот и не покидай его, – попросила Анна и погладила его холодноватую щеку.
– Да нет, пока мне, я и без того задержался на этом свете, уже почти никого из друзей моих тут не осталось. Да и что будет с этим миром, если люди перестанут умирать?
Он так и умер, рассуждая о мимолетном и вечном, и кажется не заметил даже этого мгновения. Но в последние минуты она принесла ему показать девочку, и взглянув на малютку, старик улыбнулся.
– Это настоящее чудо, – едва слышно говорил старик, – ей повезло, у нее будет самая лучшая мать на свете. А в тот момент, когда Анна повернулась к служанке, чтобы отдать ребенка, Лиза пронзительно закричала, непонятно почему, она почувствовала, а потом и поняла, что старик мертв.
№№№№

Похороны были пышными и торжественными, съехались все, кто знал и не знал графа. Это был важный повод для встречи. И только Анна, несмотря на все хлопоты и печали, заботилась только о том, чтобы ни одни посторонние глаза не увидели малышку, не оказались случайно на втором этаже, где Лизи оставалась с двумя молодыми служанками. Она была почти уверенна в том, что похороны – повод той женщине здесь появиться, и она наверняка захочет увидеть девочку, другой такой случай ей вряд ли представится.
И гости тихо спрашивали друг друга, а есть ли девочка, почему объявив о ее существовании, графиня так упорно ее прячет. Все дружно решили, что у ребенка есть какой-то недостаток, изъян, который бросается в глаза, но никто не осмелился самовольничать в доме, где еще вероятно витала душа покойника.
Все закончилось, гости отправлялись в город разочарованные, измученная Анна проводила последних гостей и поднялась к девочке, она впервые так долго не видела ее в тот день.
№№№№№

Через несколько дней после похорон вернулся из своего затянувшегося путешествия новый граф Николай. Он искренне сокрушался о том, что так и не застал отца живым, и долго бродил по пустым залам и дорожкам парка.
В отличие от сестры он почти не общался и не знал родного отца, чувствовал себя униженным, и даже умереть старик успел, так и не повидавшись с ним. Отец никогда не ценил его, хотя сын у него был единственным. Но он считал, что тот слишком похож на свою мать, таким мотыльком ни на что не годным, он и останется. Никогда этого не произносилось вслух, но и без слов было все понятно.
Теперь он дивился даже тому, что отец послал за ним, ведь он мог и этого не сделать. Именно на Анне он и решил выместить свои горести и обиды, хотя она ни в чем не была виновата. И повод хороший нашелся – девочка, которая непонятно откуда взялась. Хотя это как раз для него и было совершенно понятно. Но он не скрывал своего презрения и недоверия:
– А скажи-ка мне, сестрица, откуда взялся этот ребенок? И отец одобрил вольное поведение любимой дочери?
Анна посмотрела на него спокойно, но и она не скрывала презрения. В первый момент она хотела рассказать ему все, как было, а потом обрадовалась тому, что не сделала этого. Пусть и он верит в то, что она родила этого ребенка, так будет лучше для всех, и особенно для девочки, когда она подрастет. Он никогда ни в чем не будет уверен до конца, и замечательно.
Она в те минуты старалась не думать, что это может быть его ребенок. Лучше было о том не вспоминать вовсе.

Глава 6 Важное решение
Граф Николай в один миг почувствовал себя важной персоной, почти вершителем судеб:
– Ты останешься в деревне, – заявил он, когда увидел ее спокойный, невозмутимый взгляд.
Откуда такая уверенность, если у нее есть ребенок. Но он ничего даже не слышал о муже, или это уже приветствуется. Тогда он готов был прослыть старомодным созданием, и еще постарается выяснить, кто отец этого ребенка, он наверняка где-то поблизости крутиться, ведь они сказочно богаты, он и предположить не мог, что отец им оставит столько.
Он был уверен, что она будет умолять его, и он останется непреклонен. Но она молчала. Но она с ребенком на руках, словно в доме нет служанок, повернулась к нему спиной и отправилась в покои. Черт бы побрал эту девицу, словно не она, а он в чем-то виноват. И почему он всегда должен ощущать себя виноватым перед родственниками?
– Может быть, братец и хотел меня побольнее ранить, но все к лучшему, – размышляла Анна.– Он всегда был не особенно проницателен, и так просто будет заставить его делать все, что нужно нам с малышкой.
Сам же Николай в усадьбе задерживаться не стал, он вскочил на коня и помчался в город. Они все должны увидеть нового графа, а здесь и без него обойдутся.
Но Анна чувствовала себя, как и обычно, хозяйкой усадьбы, и до всего остального мира, и до собственного брата ей не было никакого дела.
Она была свободна и счастлива, и что еще нужно было ей теперь?
Впрочем, скоро он появился в усадьбе снова, граф так и не нашел родственные души, знакомых у него никогда не было. Он сразу понял, что не добился от нее ничего, все усилия были напрасными. Она не считалась ни с какими условностями, и он напрасно старался.
Он почти сразу же выяснил, что служанок ходили слухи о том, что ребенка подбросили. Если это правда, то это меняло дело. Потому она и была так спокойна, но почему она это скрывает от него, да что такие за тайны дурацкие.
Граф всегда знал, что сестра его странно упрямое создание, от нее никогда не добьешься правды, если она сама не захочет сказать о том, что случилось. И тогда он и сам подумал о том, что это мог быть ребенок какой-то из его знакомых. Он даже пытался узнать не была ли одна из его тайных возлюбленных беременной. Но ничего такого не обнаружилось.
Ему вовсе не хотелось, чтобы сестрица его считала его подлецом, негодяем, который не знает, и знать не желает ничего о собственном ребенке.
Она вспомнила о перстне, который остался в городском доме. Но она была уверенна в том, что если его даже и обнаружит брат, то никак уже с ребенком не сможет связать. Ей хотелось так думать в тот момент.
№№№№№

Жизнь текла своим чередом, когда графиня Анна неожиданно нагрянула в столицу. Она в тот момент не хотела никого ни о чем предупреждать, задержалась в дроге, и в дом отца вошла в сумерках.
Как там все изменилось за столь короткий срок. Кажется, Николай все делал для того, чтобы от привычного мира не осталось больше и следа. Но она оставалась невозмутимой и ничему не удивлялась. Нигде никого не было видно, и только в библиотеке, при свете свечей, какие-то молодые люди, читали, перебивая друг друга стихи. Она прислушалась. Стихи были очень хорошими. Графиня остановилась на пороги и всматривалась в их лица..
Заметив ее вторжение, Николай смутился и странно побледнел, словно его застали в объятьях какой-то женщины, хотя и тогда вероятно он не был бы так смущен, как теперь.
Замолчал мгновенно и маленький кудрявый юноша, казавшийся самым пылким и вдохновенным из них, именно он в тот момент и читал свои стихи, когда она посмела нарушить их покой.
– Нет, нет, продолжайте, я умоляю вас, – просила она, – я так давно не слышала стихов, а таких не слышала никогда, смею вас заверить.
И он, смутившись еще больше, дочитал довольно длинное стихотворение. Оно и на самом деле было замечательным, никогда не стала бы хвалить графиня просто так.
Она поблагодарила и поспешно ушла, как только он замолчал. Она шагнула в кабинет отца, и опустилась молча в его кресло.
Старик пристально смотрел на нее, с большого портрета напротив, он казался в этом полумраке живым, и тень его явно витала где-то поблизости.
– Может, он не так уж плох, наш Ники, как тебе всегда казалось, отец, – мысленно спросила его она. – Впрочем, и я его совсем не знаю, кто бы мог подумать, что нынче тут будут не дамы, а поэты, всякое случается. Хотя, вряд ли его могут интересовать стихи, здесь что-то другое, но ты бы видел, как за это время на природе выросла и окрепла наша Лизи. Я и не представляю, что бы без нее делала. Это все-таки подарок небес, – почти восторженно говорила она, хотя и знала прекрасно, что он не переносил никаких восторгов, даже если это касалось маленьких детей.
№№№№№

Они все куда-то уехали в то время, граф вернулся в полночь. Но она услышала его, пробудилась и вышла в гостиную. Он удивленно на нее взглянул.
– Ты не спишь до сих пор?
– Я хотела расспросить тебя о поэтах, так странно было их слышать здесь в такой час, – говорила она.
– Это выпускники лицея, они там все поэты, и они создали общество тайное, впрочем, о том тебе не обязательно знать. Не знаю, – прибавил он, – возможно им известно нечто, чего не ведают все остальные, мы все так странно далеки от того мира, да и не особенно хочется приближаться, – тут же признался он.
Они еще долго, почти до утра говорили о том, что происходит. О девочке он ничего так и не спросил. Как странно, ребенок совсем его не волновал.

Глава 7 Шел дождь
Шел дождь, погрузившись в раздумья по дороге в поместье, Анна старалась вспомнить императрицу. Она хотела понять, почему эти юные создания – лицеисты так тянутся к ней. Что в ней такого особенного. Говорят, после смерти второго ребенка она много времени проводила с ними. И это как-то скрасило ее горе и ее одиночество. Но может ли она толкать чужих детей на бунт, даже если лишилась своего?
Она помнила Елизавету несчастной и усталой, но это ничего не значило. Она оставалась императрицей. Надолго ли? Как знать. И в душе ее возникло еще одно странное чувство. Ей казалось, что нечто очень прочно связывает их, хотя откуда такое могло возникнуть, понять графиня никак не могла.
Принцесса приехала к ним из какого-то немецкого княжества, они не могли быть родственницами. Да и что говорить о родственных чувствах. Она вспоминала свою матушку и усмехнулась.
Родственники могут быть дальше всех остальных, ей ли этого не знать.
Она ничего не помнила, даже голос ее забыла, никаких чувств. Но может они встречались в другой жизни. Она столько слышала рассуждений о том, что человек ни один раз приходит в этот мир.
Императрица, даже в дурном сне ей не хотелось поменяться с той местами. Даже если половина слухов об императоре правда, то ясно, что Елизавета – самое несчастное в мире создание.
И тут она вспомнила о пылком юном поэте. Он порывист и несдержан, он слишком страстен для столь юного возраста. И он не способен измениться, а в этом обществе все обернется для него бедой. Вероятно, с такой натурой не выжить ни в одном обществе, а в этом и подавно.
Но она старалась прогнать от себя грустные мысли. И снова стала думать графиня об императрице, которая никак ее от себя не отпускала. Имеет ли она представление о том, что происходит за ее спиной, знает ли, что творится? Трудно сказать, скорее всего, просто живет в золотой клетке императорского дворца и ни о чем не ведает.
Тревога охватила ее душу, когда она вспоминала о брате. У него наверняка будут большие неприятности, если это не случайная встреча и он примкнет к ним. Как хорошо было бы, если бы он не приближался ни к врагам, ни к друзьям императрицы.
Так она думала в те минуты. Но ведь ей в сущности ничего не известно о том, что там такое происходит, да и не хотелось особенно знать.
№№№№

Граф Николай так и не сказал своей сестре о том, что ему удалось встретиться с императрицей Елизаветой. Она говорила с ним в Царском Селе о поэтах и стихах.
– Женитесь, дорогой мой и пусть у вас будут дети, – сказала она ему на прощание.
Она рассказала, как рожала и держала на руках своего ребенка.
– Но разве он не родился мертвым? – вырвалось у него, хотя он понимал, насколько бестактен по отношению к ней.
– нет. конечно, только жить ему пришлось так мало, если бы я не была императрицей, мои дети были бы живы, уверяю вас, граф, – говорила она со странной уверенностью, и он даже попятился от нее не в силах оставаться рядом.
И странная тень подозрения возникла в душе его, но он не стал даже думать о том, что ему показалось в тот момент.
Он не мог тешить ее напрасными надеждами и заставить еще раз переживать то, что вероятно, для любой женщины невыносимо, а она уже страдала дважды. Он стал говорить о молодом арапе – лицеисте и прочитал даже несколько строк его стихотворения, которые быстро ему запомнились.
– Конечно, я не могу читать с таким запалом, как он сам, – говорил граф, но вы услышите его рано или поздно, Ваше Величество, если до сих пор еще не слышали.
– Да, – говорила она, – он самый забавный из всех молодых людей там, – и его взгляды часто наивны, то порой он кажется мне совсем взрослым, несмотря на столь юный возврат.
Она припомнила что-то и тихо улыбнулась. Он не посмел расспрашивать ее о том, что заставило улыбнуться, сама она так ничего и не сказала.
Николай был так влюблен в нее, ему ее было так жаль, то больше всего хотелось ему в тот момент выдать приемную дочь Анны за ее не умершего ребенка. Это было дерзостью и глупостью невероятной с его стороны, и граф едва остановился в своем странном порыве. Если бы у него были хоть какие-то доказательства того, что это могло оказаться правдой, он не думал бы ни одной минуты. Но даже сам он тогда был уверен в том, что этого не может быть, с таким же успехом ее ребенком мог считаться любой, более менее подходящий по возрасту младенец.
– Я не могу, – говорил он себе, – даже если бы это был на самом деле ее ребенок, – я не могу поступить с ними со всеми так. Младенец погибнет во дворце, я сделаю несчастной сестру, и она будет только еще больше страдать.
Сколько раз он убеждался в мудрости судьбы, и в том, что никогда не нужно вмешиваться человеку и что-то менять по своему усмотрению, потому что ему неведомы слишком многие вещи из того, что в этом мире происходит.

Глава 8 Фантазии графа
Фантазия графа в тот момент разыгралась бурно. Он понимал, что романист бы обязательно придумал такую историю. У брошенной императрицы появился тайный возлюбленный. И она рожает ребенка, который не может быть сыном императора. И они уносят ребенка в неизвестном направлении, а в руках императрицы остается мертвый ребенок какой-то служанки или крестьянки припасенный для такого случая. Она вынуждена принять это и не может и не хочет ничего знать о том, что происходит на самом деле. Такое могло случиться в романах, ими зачитываются их мамы и жены, и сестры, но они-то оставались в реальности, которая отличается от придуманного мира. Но если бы в руках его сестры остался тот ребенок, то лучшей судьбы для него трудно придумать. Она защитит его от любых опасностей, с ней ему нечего бояться.
Это граф должен был признать. Какая ирония судьбы. Императрица не может ничего, Анна – все.
При дворе говорили о том, что император все дальше уходил от реальности – слишком много скелетов оставалось в шкафу, а сколько сплетен. Только глупцам может показаться, что он свободен. На самом деле нет в этом мире большего раба, чем император. Он с ужасом думал и говорил своим близким о том, что ему никогда не замолить грехов. Он продержится еще несколько лет. Страшная война с французами заставила его, как и весь его народ на время воскреснуть. Но как только она завершилась, все снова рассыпалось прахом.
Елизавета в эти дни часто встречалась с повзрослевшими поэтами, вспоминала о том славном времени, когда они были лицеистами и жили с ней по соседству. Она догадывалась, что-то слышала о заговоре. Кто-то из самых дерзких пытался ей втолковать, что на престол должна взойти она, и они ей в том помогут.
– Какая нелепость, это невозможно, – отвечала им она, и все время уходила от такого опасного и неприятного ей разговора.
№№№№№№

– Какая нелепость, это бред, – воскликнула Анна, когда Николай с жаром рассказывал ей о том, что там, в царском дворце происходило в те дни.
– Вы не можете поступить так бездарно. Она не может быть на месте императора, только таким наивным глупцам, как ты и твои поэты могло прийти подобное в голову.
Слова эти казались очень обидными, но он не мог отрицать их правоту.
Она и сама не понимала, почему так противилась этому. Конечно, была Екатерина, но это совсем другое дело. Елизавета слаба и так далека от всего. Она не может править этой страной, она не способна и все погубит, как погубила своих едва рожденных детей.
В те дни многие с трепетом и ужасом ждали ее решения. Она слабо улыбнулась, и к облегчению для многих, заговорила о путешествии по России. Тогда граф и понял, что все кончено. Они виделись в последний раз.
Такого разочарования пылкие умы больше не испытывали никогда.
Анна перевела дыхание.
У нее хватило мужества на то, чтобы отказаться от бредовой затеи, это уже не плохо для начала. Странная судьба – у нее во владениях вся страна, а в сущности нет ни кола и ни двора.
– Мне был сон, – услышала она голос брата своего, – они оба не вернутся из этого путешествия. Они должны уступить место и трон уже принадлежит другим.
– А что о том говорит твой гениальный поэт? – спросила она.
– Он в отчаянье и может натворить глупостей. Потому что прежнего при новом императоре не будет, кто бы он ни был.
– Хуже не будет, – резко остановила его она.
– Я не понимаю тебя, тебе так вольготно жилось все это время, чем ты можешь быть недовольна?
Николай задумчиво смотрел на белокурую девочку и думал о том, что когда – то готов был отдать ее Елизавете и внушить ей, что это ее ребенок, и он чудом спасся. Он понимал, каких глупостей натворил бы для всех, если бы решился на такой поступок.
№№№№№

В те декабрьские дни, когда бунтовщики вышли на площадь, Анна сидела у горящего камина и читала на итальянском «Божественную комедию». Девочка играла и что-то напевала рядом.
И вдруг она увидела поэта в занесенном метелью доме. В такой же, как у них усадьбе, он сидел в полном одиночестве с пером в руках. Видение это было таким ясным, что она вздрогнула. И странная умиротворенность окружала его со всех сторон.
Когда на следующее утро в усадьбе появился Николай, он стал рассказывать ей, что накануне бунтовщики весь день провели на Сенатской площади и требовали отречения нового императора. Кто-то из них палил куда попало, но смертельно ранен генерал Милорадович. Их разогнали, есть жертвы, начались аресты.
– Это безумие, безумие, они не могли так поступить со всеми нами.
Анна взглянула на него и поняла, что и ему тоже грозит опасность, но разве не о том она думала и прежде?

Глава 9 Неразбериха
Неразбериха, страсти, аресты, допросы. Ее мало интересовали судьбы тех, кто не мог и не хотел жить спокойно. И хорошо, что поэт все еще был в ссылке. Она радовалась тому, что тоже была далеко и никогда себя с ними не связывала, ни с императором, ни с бунтовщиками.
– Ты не понимаешь, – говорил Николай, того мира, к которому ты привыкла, больше не существует, там ничего не найдешь.
– Я и на самом деле не понимаю, – отвечала она, есть лес, трава, речка, солнце, снег, усадьба, могила отца – у нас это никто не отнимает, да и не сможет отнять, какое мне дело до того, кто из императорской семьи займет трон. Чего тебе не хватает для счастья?
– Елизавета умерла при загадочных обстоятельствах, нового императора раздирают страсти, он видит врага в каждом из нас. Он до самой смерти не забудет и не простит 14 декабря. Да ты знаешь, сколько арестовано, говорят, он сам допрашивает их, они ждут суда.
– Но они сами выбрали такую жизнь. Никто не заставлял их. Разве они дети неразумные и не понимали, на что идут?
– Они хотели лучшего.
– Чего лучшего, Николай. Убрать императора, и самому им стать – это по-твоему лучшее? Все это уже было ни один раз. Ничего нового не происходит в этом мире, да и не будет происходить. Все было уже в мире этом. Если они так умны и хороши, как ты говоришь, то они должны были хотя бы Библию почитать, прежде чем что-то делать.
– Они могли победить, – не унимался он.
– Они не могли победить, но если бы вдруг случилось такое, вот тогда для нас всех и наступил бы конец света. Демоны не могут и не должны управлять нашим миром.
Они в первый раз говорили о том, о чем так долго молчали прежде. Граф и представить себе не мог, что его родная сестра может так думать и чувствовать. Она никогда не была легкомысленной дурочкой. Но теперь он чувствовал, что она с самого начала, что и как будет в этом мире происходить.
Его друзья столько спорили и ссорились. Они не могли понять, что делать и как быть дальше. А она уже вынесла приговор, император еще допрашивал их и пытался что-то для себя уяснить, а она уже все знала и все понимала.
Но она заставила и его изменить свои взгляды на них – вот что самое удивительное. И хотя в глубине души он яростно противился этому, но знал, что в главном она была права. Они не должны расшатывать устои империи и что-то менять – будет только хуже, значительно хуже, чем было. Всем известно, куда ведет дорога, которая устлана благими намерениями.
Он больше не хотел причислять себя к бунтовщикам и ни потому что испугался ответственности, а потому что не хотел отвечать за то, во что не верил и поверить никак не мог.
И это гибель императрицы привела и тех, кто был все время с ней к краху.
Это любовь поэта, их собственные восторги, оказалось тем дурманом, от которого многие из них так и не могут отойти, возможно, не отойдут никогда.
Ее беззащитность, хрупкость в мире, который оставался для нее не особенно понятным и чужим потащил за собой вереницу смертей и бед, из которых им уже не выбраться.
Они, члены ее семьи, забирали и убивали ее детей. Граф вспомнил их разговор и глаза императрицы, наполненные слезами, как готов был он исковеркать судьбу ребенку, нанести страшный удар собственной сестре, только бы обмануть и как – то утешить ее.
Он не смог бы никак объяснить всех порывов, но тогда они казались реальными и единственно правильными.
Это была и их личная катастрофа, как тот странный бунт, переломавший судьбы многим, и тем, кто оказался связан с ними, и тем, кто был от них по другую сторону.
Никому не удавалось принести миру столько бед, страдании, смертей и мук, как этой женщине, которую они все так любили беззаветно и странно.
Они хотели ее беречь и защищать, но что ради этого творили – невероятно.
В сказках колдуньи всегда были яркими и злыми, их любой бы увидел издалека, они не скрывали своих намерений. Как же удалось ей так долго скрывать от них свою истинную сущность?
Под видом ангела небесного она растоптала и уничтожила мир.

Глава 10 Снова граф
Этот странный монолог графа Николая никто и никогда не услышит. Он и сам боялся даже думать так, но остановиться уже не мог. Он понимал, что совершает предательство по отношению к убитой императрице. Запоздалое отрезвление осветило его пустую душу, и он не знал, что делать и как быть дальше.
Он рад был бы заблуждаться и на этот раз, но понимал, что это почти нереально. Поэт пойдет дальше, он так ничего не поймет и разрушит собственную жизнь. Все самое худшее из его предположений сбудется, как оно сбывалось до сих пор.
Тот, кто послал к ней убийцу в Таганроге, вряд ли думал так, как он, но они пришли к одному, единственно разумному, хотя и губительному для нее решению. Но бунт остановить никому не удалось.
.Впервые граф попробовал поставить себя на место только что вступившего на трон императора Николая Павловича. Он знал, что происходит в душах и умах ближайшего его окружения, слухи только обострили все, но разве он был к чем-то причастен?. Александру было за что молиться « в глубине сибирских руд». Но он должен был заплатить за все, что совершил в своей жизни неправедного. Но его брат, когда ждал присяги и клятвы верного служения ему, ни в чем особенно неповинному, они ему ответили бунтом. Он понял, что на площадь они вышли не для этого.
Граф странно согнулся в мягком кресле своем и закрыл лицо руками. Что должен делать и чувствовать человек, делающий первый шаг, исполняя священный долг, если его предали. Нежные, почти бессильные демоны в женском обличии готовы были его уничтожить окончательно.
Со времен Владимира, которого они называли Святым, братья и сыновья, входили на трон, расчищая себе дорогу и сея смерти вокруг.
Потому и через восемь столетий долетели отголоски той смуты, и бунт пришелся на первый день его правления.
Не в силах больше оставаться дома, граф вскочил на коня и помчался куда-то, не разбирая дороги. Ему было больно и страшно в те смутные трагические дни. Он знал и чувствовал, как просто в этом мире сойти с ума, как трудно сохранить рассудок.
Он ждал ареста, как и сотни, и тысячи собратьев его. Но за ним не приезжали. И он не знал, радоваться ли ему или печалиться оттого, что они его не трогают, забыли, чего-то не ведают, не дошли до списков, в которые он был внесен. Он многим известно, даже его сестре, что все это время он был с ними.
Но ему не хотелось отвечать за то, во что он никогда по -настоящему не верил. Страдать можно за дело, в которое ты веришь до конца.
№№№№№
Хотя графиня ничем не выдавала себя, но она переживала за брата. Она понимала об их сходках, и надеялась на то, что это было скорее глупостью, чем верой его.
В одну из тех тревожных ночей ей снилась императрица. Она стояла перед ней с опущенными руками и повинной головой во всем белом. Странно и горько было смотреть на нее. Анн никак не могла понять, жива она или мертва в этом ее сне.
Она молчала. Покойники в ее снах всегда молчат.

Глава 11 Обвинения
Но Анна в тот момент решила сказать ей главное:
– Это ты во всем виновата, вот и не может твоя душа успокоиться. Я знала с самого начала, что ты сотворишь с ними что-то подобное.
– Она ни в чем не виновата, – слышался голос где-то в отдалении.
– Она виновата во всем, ей нужна была их любовь, их восторги, вот она и получила поклонников, которые будут повещены, или живьем в земле окажутся, и замучают всех своих близких.
Молчание казалось страшным и грозным, но она продолжила.
– Она губила своих детей и любовников, даже не задумываясь о том, и всегда находила для себя оправдание.
– Но тебе удалось спасти одного ребенка, может, и со вторым случилось тоже самое, – услышала графиня тот же самый голос.
Она не поняла в первый момент, о чем идет речь. Потом это показалось ей странным бредом.
– Ты растила ребенка и спрятала перстень императрицы. Покажи его любому, и тебе скажут, кому он принадлежал прежде, не потому ли ты так далеко его спрятала? Второго такого нет, и не может быть в мире.
Анна пробудилась в холодном поту. Неподвижная, мертвая императрица все еще взирала на нее из зазеркалья. Это все казалось ей настоящим бредом. Присниться может что угодно. Но разве тогда она не нашла перстня? Она спрятала его так, что, не разломав тайник, его не достанешь. Секрет замка знала только она одна. Отец приказал ей прятать там драгоценности, на черный день, не особенно доверяя сыну своему. Он должен был позаботиться о ее благополучии. Среди фамильных драгоценностей и оставался этот перстень.
И только он мог стать страшным свидетельством того, кем на самом деле была ее дочь.
Можно было и поверить сну, но разумнее сделать вид, что ничего этого не было, и нет. Смутное подозрение жило в душе ее с самого начала. Она так оберегала девочку от внешнего мира, что кто-то увидит ее и обнаружит сходство.
Хотя все давным-давно считали ее дочерью графини Анны. Но разве не знает о том кто-то еще.
Она знала, что душа человека, насильственно убитого, не может успокоиться и бродит по миру. Она хочет справедливости и желает поведать о том, что же в этом мире произошло.
Но Анна меньше всего хотела подобного откровения.
До сих пор она не волновалась о чужой тайне. Теперь, она понимала, что должна что-то сказать своей дочери, но, как и что никак не могла придумать. И она попробовала встать на место 16 летней девушки, так уютно чувствовавшей себя в этом мире, живущей среди книг, с восторгом принимавшей новые творения поэта. Это она читала ей стихи. Она собиралась рассказать ей обо всем, как только она повзрослеет немного. Но теперь она не была уверенна в том, что та хоть о чем-то должна ведать.
Все бывшие лицеисты, к которым императрица была так добра когда-то, давно стали взрослыми, но на сколько они серьезны и благоразумны, показали события на Сенатской. Не станет ли ее дочь то новой причиной, из-за которой они пройдут против императора, и погубят и себя и тех, кто с ними рядом
Она понимала, что свободной и беззаботной жизни ее придет конец и не могла так поступить с ней.. Сначала графиня хотела поговорить обо всем с братом. Но тут же остановилась. Она понимала, как тяжело сохранить тайну, если о ней знают несколько человек. Дух бунтарства вроде бы стих в душе его, но могла ли она до конца быть в том уверенной – вот в чем дело. И что может случиться с ними со всеми дальше, кто может знать о том? Да и что она ему скажет? То, что ей приснилась императрица, и был голос – это бред сумасшедшего. И хорошо, что перстня никто кроме нее не видел в этом мире. Она хотела его убрать, выбросить, спрятать так, чтобы никто никогда не смог связать его с этим домом и девушкой. Но что-то удержало ее в тот момент, она не добралась до места, где он хранился пока.

Глава 12 Талисман
Но в те дни она все время хотела только одного – от него избавиться. Вещица представляла большую ценность, но она не сможет ее никогда и нигде продать, потому и оказалась бесполезной совершенно.
Она утешала себя только тем, что никто и никогда ее не обнаружит, кроме далеких потомков, а те уже не смогут разгадать этой страшной тайны.
Она невольно с самого начала вела борьбу с императрицей, когда отказалась становиться ее фрейлиной, и она была уверенна, что в этой борьбе останется победительницей.
Ее радовало то, что девочка не интересовалась императорским домом. И не было и речи о том, чтобы им отправиться в столицу. Но новая императрица, откуда-то возвращаясь, решила заглянуть к графине Анне. Она много слышала о ее свободолюбии и пренебрежении к светской жизни – это становилось любопытно. Она никогда не появлялась в императорском дворце, хотя всегда была там желанной гостьей.
Император как-то сказал, что она сама ведет себя, как коронованная царица. И это смущало ту, которая столько пережила в чужом мире и делала первые шаги в новой роли. Она была так одинока, и никого не могла считать особенно приближенной к себе. Но она хотела взглянуть на ту, которая сделала одиночество своим культом, и чувствовала себя при этом, как рыба в воде.
№№№№

В усадьбе совсем не суетились при ее появлении. Слуги двигались спокойно и размеренно. Хозяйка вышла, не скрывая добродушной улыбки, и только. Но девушка рядом с ней.
– Это моя дочь, Елизавета, – спокойно представила ее графиня.
– Да, конечно, – согласилась та, но как странно изменилось прекрасное ее лицо, словно она увидела призрак. Наверное, ей очень хотелось коснуться руки девушки, чтобы убедиться в том, что она настоящая. Но это было и без того понятно.
Девушка не скрывала своего удивления. И хотя она присела перед императрицей в поклоне, но это скорее был заученный жест, она ни в чем не ощущала скованности – чувствовалось воспитание графини Анны. Но было в ней еще что-то таинственное и странное.
Императрица простилась и поспешно уехала. А когда во дворце до встречи с мужем она пригласила к себе фрейлину, самую старую, ту, которая должна была помнить все.
Она сразу же спросила ее о графине:
– Что это за ребенок, откуда он у нее.
– Подкидыш, Ваше величество, его нашли в ее поместье, – говорила фрейлина, припоминая старую историю, когда был жив и старый граф. Анна принесла девочку к отцу и стала убеждать его в том, что это его собственная дочь. Но старик не поверил ей, хотя перечить не стал. Он был уверен в том, что это ребенок его красавца-сына, который вел вольную жизнь и всегда доставлял ему немало хлопот.
Говорили, что одна из замужних возлюбленных принесла его к ним и оставила. Так было лучше для всех. Лучше мать, чем Анна для девочки найти нельзя было. Но замуж она так и не вышла, да и не стремилась туда особенно. Не нашелся достойный ее жених.
Но императрица не переставала думать о девочке. У ее предшественницы рождались дети, которые не моги быть детьми императора. Возможно, один из них был ребенок графа Николая, тогда все сходится, но ведь это и ее ребенок, вот что не давало ей возможности успокоиться.
Говорили, что они умерли, даже хоронили младенцев, но они ли это были? Во всех мифах и сказках царского ребенка уносили куда-то и он непременно выживал. Так было угодно богам. В один прекрасный момент он возвращался назад.
Только ли в сказках случается такое? Она ощутила явную угрозу для собственных детей. Она помнила, сколько сотворила покойная императрица, сколько еще придется расхлебывать. Можно представить, что еще натворит ее воскресшая дочь.

Глава 13 Слухи и домыслы
Императрица прекрасно знала о том, что случилось в Таганроге. Но она считала это справедливым возмездием той, которая никому не позволяла жить спокойно. Если бы она осталась жива, они привели бы ее к власти, и тогда все рухнуло бы окончательно.
Даже после ее смерти бунт остановить не удалось. Он оказался бессмысленным и беспощадным. И хорошо, что император с самого начала знал своих врагов в лицо. Но к счастью память о ней все слабеет, хотя неизвестно что случится, если кто-то узнает, что дочь ее не умерла в младенчестве, а выросла в графской усадьбе, это будет настоящим испытанием для них всех.
Император задерживался. Она решила пока ему ни о чем не говорить, надо было обо всем хорошенько подумать, поговорить с графиней, выяснить, что ей известно, что она думает обо всем.
Если до сих пор при дворе не было никаких слухов и сплетен. А если допустить, что и графиня хочет того же, что и она. Ведь от нее не ускользнуло, насколько она привязана к девушке. Спокойствие и рассудок еще никому в этом мире не повредили.
№№№№№

В то время в старую усадьбу заглянул другой поэт. Его привез погостить граф Николай. Анна даже подивилась тому, насколько он противоположен любимцу публики. Но и о том она ничего не слышала в последнее время.
Евгений. Печальные глаза и восхитительные стихи. Она не могла не показать его Елизавете, да и как было прятать девушку? Но он как-то странно на нее взглянул.
«Влюбленность? Нет, это другое, – размышляла графиня, – он всегда слыл примерным семьянином, и никогда не волочился за молоденькими девушками, уж это она точно знала.
Когда они с Николаем остались одни, и он спросил, что могло его так смутить, тот ответил, не задумываясь:
– Она так похожа на покойную императрицу, словно имя наложило свой отпечаток.
Странно побледнел в тот момент граф. Он вспомнил свои старые фантазии и порывы
– Почему он говорит об этом? Это не может быть правдой. Ему никто ничего не мог сказать, он в их доме чуть ли не впервые. Он, скорее всего, не знает даже, что это их приемная дочь. Но если знает, то уверен, что это его внебрачный ребенок, воспитывать которого и решила его самоотверженная сестра.
Но не думает же он о том, что у графа была связь с императрицей, конечно, у него была репутация ветреника, но в этих фантазиях нет, и не может быть никакой правды, – думал в те минуты он.
Всю эту ночь граф засыпал и просыпался. Видения, одно чудовищнее другого никак не оставляли его. И утром, после завтрака, он решил, что должен поговорить с Анной. И пусть она убедит его в том, что это не бред, поэт просто видит то, что ему хочется, но девочка отношения не имеет к императрице.
Когда он говорил ей все это, то видел, как она бледнеет и каменеет. Уже в середине своего пламенного монолога он понял, что ни в чем она его разубедить не сможет.
– Здесь без тебя была императрица, и она вела себя странно, говорила, что никогда не видела меня, но хотела на меня взглянуть, но думаю, что ее совсем не я интересовала, – говорила она задумчиво. Но откуда это, что за чертовщина, – пробормотала она.
– Ты считаешь, что это не может быть правдой? – так же тихо спросил он, вовсе и не подозревая, что все так могло повернуться.
– Я ничего не знаю, – призналась она, – мне хотелось тогда, когда девочка появилась у нас верить, что это твой ребенок, и папа в этом не сомневался ни минуты, а потому и умер спокойно.
– Скажи, когда ее принесли, не было ничего особенного, знака какого.
– Нет, ничего не было, – поспешно произнесла графиня. Видно было, что она не из лачуги, что и заставило нас подумать, что это плоды твоих похождений, но ничего другого не было.
Она упорно решила молчать о талисмане, потому что пока это были только подозрения, а потом, когда он увидит его, тот станет бесспорным доказательством.
Она снова пожалела о том, что проявила слабость и не избавилась в свое время от перстня. Но с этим надо было как-то жить ей самой, не вовлекая в это ни брата, ни дочь. У них не должно быть уверенности ни в чем. Они забудут это, ей ли не знать, как быстро рождаются и умирают сплетни.
№№№№№
Между тем полным ходом шло следствие по делу бунтовщиков, выяснялись все новые и новые подробности, того, что случилось в те дни.

Глава 14 Отзвуки прошлого
Император слушал и не мог поверить услышанному. Оттуда это пошло, кто поднял всех этих людей? Кто позволил им объединиться и бунтовать? Почему они поверили своим вожакам? Что хотели они получить? Ни на один вопрос он так и не нашел ответа, сколько не искал.
Он не мигая смотрел в глаза Пестеля. Каменный, железный, несгибаемый, обиженный на весь мир, а рядом с ним поэт Рылеев, плохой поэт и плохой заговорщик. Хорошего поэта удалось отправить в ссылку, и он не будет в этом замешан. Он не сможет к ним приблизиться, да и умен достаточно, чтобы не мотаться по Сибири бескрайней.
Но кто вывел их на площадь? Почему все вдруг решилось? Была ненависть к его брату, плохо начавшему и так же скверно закончившему свой путь – все это происходило у него на глазах, от этого никуда не деться. Даже громкая победа над Наполеоном не особенно ему помогла тогда. Он ушел сам, что им нужно теперь? Он был мертв или должен казаться в их глазах таковым. Оставалась только она – императрица, вечная жертва. При одном упоминании о ней кулаки его невольно сжимались. Разве не она хотела казаться умной, бедной, несчастной. Ее лишили детей, она отдала на войну все драгоценности, словно они моги ее украсить. Она терпела все его издевательства, бесчинства, его бесчисленные измены и наглых любовниц, которые приносили ему детей и даже не скрывали своих беременностей.
Вот такое несчастное создание, которое гордо именовали императрицей и заварило всю эту кашу. То ли против него они бунтовали, то ли за нее. Но этих двоих уже не было в мире. Они не могли возвести ее на престол. «Общество друзей Елизаветы» – император скривился от улыбки. Но они уже не могли остановиться, продолжали бунт с нею или без нее. Они знали, что он ничего не позволит им, как только взойдет на престол, потому и бросились на площадь накануне. Они не смогут говорить об отцеубийстве, не о слабости власти. Все погаснет само собой, потому они и не могли упустить этого времени, они не могли не уничтожить Россию.
Но если им так хотелось править – Сибирь огромная, так бескрайнее поле для деятельности. Он знал, что не оставит в живых пятерых главарей, чтобы не говорили его советники.
В тот момент император снова вспомнил о генерале Милорадовиче- единственной достойной жертве, как он мог им его простить? Остальные пусть живут в Сибири и на Кавказе, но не эти, но как можно дальше от него. К них было так много энергии и столько ненависти в душах, что его милость и их бывшие привилегии им уже и не понадобятся больше. Они выживут и там. Вряд ли они сделали бы ему такое одолжение, если бы победили. Хотелось бы верить, что там они принесут хоть какую-то пользу. Но на большее они не могут рассчитывать и надеяться.
№№№№№

Поэт был и философом. Он не собирался бунтовать, понимая, что бунт обречен с самого начала, а здесь он еще и бессмысленный и беспощадный. Он не любил разгадывать чужие тайны, и немного подумав над странными совпадениями, отправился в мир лесов и первозданной природы.
Изгнание – это лучшее, что можно было придумать в то странное смутное время. Влюбленности, страсти, дуэли – это только забавное мальчишество. Только во сне видел он допрос у императора, где никак не мог найти слов для того, чтобы объяснить, что с ними произошло и как такое могло случиться в этом мире. Он и сам не понимал, почему оказался среди них на площади (такое могло случиться и в реальности). На Руси, где сочувственно относились даже к самозванцам, с какой стати им выступать против императора, помазанника божьего.
Такое можно придумать только в пьяном угаре, но когда наступает отрезвление, как объяснят они то, что происходит тогда? Как ко всему этому можно относиться? «Общество друзей Елизаветы». Но он вспомнил не императрицу, а девочку в усадьбе князя Николая. Если представить себе, что она, хотя об этом лучше не думать, чтобы снова не расползалась по миру зараза.
И, словно бы услышав его призыв, сам граф соскочил с коня и пошел в его владения.
– Я надеялся застать тебя здесь, о Евгений
– Да, все готово к отъезду, – спокойно отвечал он
– У меня из головы не идет тот разговор. Я говорил с Анной. Она и на самом деле может быть дочерью покойной императрицы, только нет никаких доказательств этому.
– И хорошо, что нет, – отвечал Евгений, это моя вина, болтливость и фантазии погубят нас. Об этом не стоит даже думать. Она твоя дочь. Твоя и твоей возлюбленной. Расскажи ей красивую историю о себе и той, которая если не этот мир, то нашу Россию покинула надолго, и умерла на чужбине. Это самое разумное, самое лучшее из того, что ты можешь для нее и для всех сделать.
Граф смотрел на него и не верил своим глазам, слушал и ушам своим не верил. Почему он так быстро переменился, что происходило с ними со всеми в последнее время.

Глава 15 Паутина лжи
По дороге домой графу казалось, что он получил благословение на великолепную ложь, и не от легкомысленного и пылкого Александра, мнения и женщины у которого менялись чаще, чем перчатки, а от рассудительного философа Евгения. Следовало прислушаться ко всему, что он говорил. Им всем не пережить еще одного бунта. Из их рядом и без того вырвали добрую половину бесценных друзей. А те, кто с ними остались – замкнуты, раздражены, готовы обвинять друг друга во всех смертных грехах.
И черный ангел все еще витал над ними с печальным ликом и убеждал их в том, что она не хотела ничего подобного и не могла хотеть.
– Это только сон, я рассказывал тебе тогда странный сон, – убеждал его Евгений, когда они прощались
Молчи, скрывайся и таи,
И чувства и мечты свои.
Прозвучало на этот раз то, о чем они прежде могли только думать. Они знали, что тогда в середине декабря их мир раскололся на две части – тех, кто вышел на площадь, и тех, кто остался во дворцах своих и имениях. Теперь они стоят на разных берегах реки и смотрят друг на друга с осуждением и укором. У каждой половины есть своя неоспоримая правда. Только часто они думают о том, что настоящая правда находится где-то совсем в другом месте. И те и другие видят и знают только свой собственный берег.
И самое печальное в том и состоит, что не ступят они на поле противника. Он понимал, как трудно все это понять и осмыслить, как тяжело во всем разобраться.
Философ решил удалиться в свои таинственные леса и забыть о странной встрече. Но этого не могла забыть императрица. Она все еще ни о чем не поведала мужу. Упорно молчала и старуха, у которой она расспрашивала о ребенке. Так была уверенна в том, что ее повелительница ищет слабые места графини, чтобы привлечь ее на свою сторону. Во всем остальном она казалась безупречной.
Но зачем ее нужно было приближать? – ревниво думала Старуха. – Если она была далека все эти годы, то такой и останется. Нельзя человека заставить служить, если все в нем против того бунтует, ничего хорошего из этого не получается.
№№№№№

Она внимательно следила за поэтом – возмутителем спокойствия. Если ее догадки оправдались, то и ему должно быть обо всем известно. Тогда он, бывая в доме графа, должен был видеть девушку. Она вплеталась в его любовные послания и зала его творчество. Но они не особенно рвались разделись судьбу с бунтарями и с самого начала выступали за монархию. Хотя род его беден и захудал, но он считал себя аристократом и никогда не решился бы отказаться от всего, что имеет его класс. Это немного утешало. Хотя о его похождениях и скандалах ходили легенды.
Но как бы все не было, угроза не исчезала, пока она живет рядом. Каждый день просыпаясь, надо спрашивать себя, а не вернулась ли в этот мир дочь императрицы?
Они должны идти тем же путем, она должна заполучить и сделать ручным лучшего поэта, чтобы громкие сплетни и восторги окружали ее. Новый роман новой императрицы поставит крест на старом. Клин вышибается другим клином. Но она никогда не допустит, чтобы они подняли восстание против императора. Наоборот, все она поставит на службу своему императору. Легкомыслие ее предшественницы наделало много глупостей и бед, сколько им потребуется времени, чтобы все исправить?.
Так в роскошном императорском дворце был разработан хитроумный план мести. Императрица, дочь прусского короля, хотела оставаться первой во всем, и была уверенна, что у нее все получится. Оставалось только найти достойного поэта. Их было много, но одни слишком стары, другие наоборот юнцы зеленые.
Она не позволила бы им компрометировать себя, все должно быть в рамках приличий. Миру она подарит только императорских наследников, никому не придет в голову усомниться в том.
№№№№№

Графиня Анна немного успокоилась, от брата она узнала, что поэт уехал в свою Финляндию, но императрица больше не давала о себе знать. Может быть, она ошиблась, и ей вовсе не девочка была интересна. Как можно знать истинные намерения сильных мира сего. Она говорила с девочкой о свободе и независимости, объясняла ей, почему сама не появлялась при дворе.
– Мне бы не хотелось, дитя мое, чтобы и ты зависела от капризов императора и его двора. Человек должен быть свободен, насколько это возможно, если он может себе такое позволить.
Но снова говорила Елизавета, что ей снился царский дворец, и она видела самый великолепный бал, который там проходил.

Глава 16 А тем временем
Елизавета внимательно слушала свою мать. Многое в ней поражало и восхищало юное создание. Но она не могла понять, почему та так далека от привычного ей мира, в котором она родилась и живет всегда.. Если бы они были бедны, не хватило бы средств для того, чтобы выезжать в свет, она бы все поняла и не настаивала, но это не так. От своего дяди она знала, что он был замешан когда-то в бунте против императора, хотя его и не тронули тогда, но никто больше не говорил в доме о дне 14 декабря, который считался все это года днем траура, по безумцам, которые не захотели просто нормально жить.
Она с самого начала была не на их стороне, и не собиралась с ними оставаться.
И еще одно со временем все яснее ощущала юная Елизавета – она ни в чем не похожа на свою мать. Она не хотела обманывать ее, но если она так много говорит о свободе, то и ей хотелось жить собственной жизнью, жаль, что у нее это не особенно получалось.
№№№№№

Во время своего путешествия по окрестностям столицы, император завернул к графу Николаю. Он помнил о том, что прежде императрица была здесь, но вернулась она назад какой-то странной. И ему хотелось посмотреть на графиню Анну. Она не молода, но так дерзка и таинственна, она не собирается появляться у него, видно придется действовать самому.
Надо признать, что усадьба была роскошной. Юное создание появилось перед ним, она склонилась в восторге, эта странная девушка. А за нею стояла совершенно спокойно немолодая графиня. Она напряженно смотрела на императора, пытаясь понять, что он чувствует в эти минуты.
Но он снова взглянул на девушку и понял сразу, почему молчала императрица, почему нигде не появлялась Анна с этой юной феей, почему девушка не представлена ко двору.
Он вспомнил старые слухи о внебрачном ребенке князя, которого все эти годы воспитывала его сестра. Но это чушь, вранье, перед ним стояла юная Елизавета. Он не понимал только одного, как им удавалось хранить эту тайну столько лет. Как могла вырасти совсем рядом, словно мифический Парис, эта девушка. Она может стать теперь тем самым яблоком раздора, которое поднимет безумцев на новый бунт.
Но никто ничего не сказал в этом старом замке. После ужина, когда они остались вдвоем, император сообщил жене о том, что он побывал в усадьбе графа.
Она не проронила ни звука, и молча на него смотрела.
– Почему ты не сказала мне, что встретила там ее? – удивленно спросил он.
– Ты был так занят, да и, судя по всему, никто ничего не знает, вот что самое удивительное, и куда только смотрели наши старые сплетницы.
– А поэт? – спросил он очень тихо.
Властелин понимал, что он упустил что-то очень важное, значительное, пока разбирался с бунтовщиками, которые больше не могли быть ему опасными.
– Он не бывает там давно, видимо, ему ничего не известно, графиня не так глупа и наивна, иначе об этом давно бы уже знал весь мир.
– Как все это странно, дорогая
– Думаю, что графиня и сама о том не знала, пока девочка не подросла, ее братец был таким ловеласом. Но в любом случае она бы не тронула этого ребенка, и никому не позволила бы причинить ей вреда. Ты ведь видела, какая она.
Они помолчали немного, но молчание становилось невыносимым, слишком много возникло вопросов, на которые не было ответа
– Но почему именно она? – не скрывал своего удивления император.
– Она не общается с нами, она свободна и богата. Если бы мне нужно было кому-то тайно отдать ребенка, то именно ей, – задумчиво размышляла императрица.
– Но что теперь делать? – спрашивал ее государь.
И снова молчание. Потом, странное дело, он сам и ответил на свой вопрос.
– Пока ничего, дорогая, вряд ли им снова захочется бунтовать, пока жива графиня, она не позволит произойти ничему скверному.
Они помолчали немного и заговорили о поэте. Он и теперь был неуправляем, от него трудно было чего-то разумного добиться. Император безнадежно махнул рукой. Он никогда не ждал ни благодарности, ни спокойствия от этих творцов.
№№№№№№№

Евгений снова заглянул в старую усадьбу, когда отправлялся в отпуск. Он порадовался тому, что здесь по-прежнему текла размеренная жизнь, и ничего страшного не происходило. Анна с упоением слушала его новые, немного грустные стихи и уверяла, что он ярче и глубже творений того, который только и заставляет своими бесконечными скандалами о себе говорить. Николай молчал.
И никто бы не смог упрекнуть ее за то, что она льстила ему, для нее это вообще было почти нереально. Но он знал, как сера и уныла его собственная жизнь, даже ради громкой славы он не пустился бы в любовные похождения, не стал бы нарушать покой милой жены своей, ему это просто не было нужно никогда. Семья для него слишком много значила, больше, чем все остальные женщины вместе взятые. Он с самого начала знал, что во всем будет проигрывать Александру. С каким интересом, как приключенческий роман будут потомки читать его биографию, всматриваться в портреты женщин, которые были или не были им соблазнены. И толстые тома этих похождений значительно превысят по количеству тома его собственных творений. Но Евгений не мог даже ради этой сомнительной славы испоганить собственную жизнь. Может быть, потому он и не упрекался императрицей тогда, хотя любить ее было модно. Но она страшно далека была от него, даже когда стояла совсем близко и он не был женат. Он не позволял себе даже мечтать и думать о том, как это могло бы быть. Он не собирался продавать душу дьяволу даже за ночь с императрицей, если бы он взамен предложил это. А тот и не задумывался, для него не было такого выбора, вот что и возвысило его над толпой и окончательно погубило. Он сделал один шаг в сторону, потом еще и еще. А потом не мог остановиться. Но он никогда и ни в чем не мог остановиться. И полетел в пропасть с обрыва. И ухватиться было не за что, да и собрался ли он хвататься.
Могли ли они что-то сделать для него, остановить? Но если и могли, какой в этом смысл, если остановят нынче, он полетит туда завтра, гибельность повсюду двигается за ним, она неотвратима. В это может не поверить эта удивительная светлая женщина, но Евгений знал прекрасно, как это может быть, как это бывает в жизни, потому даже и не пытался что-то предпринять. Он не был фаталистом, но понимал, что тот, кто всегда в безрассудстве своем готов был душу дьяволу продать, не остановится не перед чем, он никогда не услышит голоса рассудка. Ему хотелось ошибиться в горьких своих предположениях. Но он не сомневался в том, что окажется прав. Это философы живут долго и умирают своей смертью, для поэтов это почти нереально, а он был поэтом и только поэтом, в этом его радость и беда. Все неотвратимо
Поэт так ясно все это себе представил, что вздрогнул, и даже не услышал, как Анна к нему обращалась и что-то говорила.

Глава 17 Гость
В те дни, когда у них гостил поэт к графу Николая приехал князь Сергей, вдовец, герой прошлой войны с Наполеоном. Он тоже был как-то замешан в бунте. И Николай вечером, когда Лизи пошла спать, а поэт сидел с книгой в библиотеке, сказал Анне об этом.
– Я бы хотел, дорогая, чтобы он у нас остался, ему не стоит появляться пока в столице, но я не настаиваю, все будет так, как решишь ты, я понимаю, что у нас из-за этого могут быть неприятности.
Она тут же согласилась, хотя брат ее так и не смог понять, сам ли князь ей понравился или ей только хотелось досадить императору, и поступить против него, а может и то и другое.
Она вышла после разговора к непрошеному гостю.
– Вы будете у нас желанным гостем, князь, – спокойно говорила Анна. Вряд ли император пошлет за вами сюда. Она помнила недавнее вторжение императора и почти не сомневалась в том, что он сюда не пожалует больше в ближайшее время.
Князь поблагодарил ее и старался не досаждать им своим присутствием, и первое время был незаметен. Но они все чаще, к удивлению обоих, встречались с Анной в саду и подолгу беседовали о поэзии, о поэтах и недавнем бунте, который всем им не забыть до смертного часа, сколько бы времени не прошло с тех пор.
– Мне кажется, будь у нас другая императрица, не случилось бы такой беды со многими из нас, – вдруг вырвалось у нее невольно.
Князь удивленно взглянул на свою собеседницу.
– Но вас там не было даже в то время, дорогая моя, почему вы так уверенны в этом, – графиня все чаще заставляла его удивляться.
– Но они все бывали здесь: мой брат, поэт их друзья, это было настоящим безумием, и могло завершиться еще хуже. Она вспомнила глаза Павла Пестеля и содрогнулась. Это потом была война, Наполеон, но сначала – она.
– Я даже не задумывался об этом, но могла ли одна женщина, пусть и императрица, такое сотворить, только не говорите мне о Елене Спартанской – все это лишь красивый миф, царю Агамемнону просто хотелось воевать.
– Но воюют они из-за женщины, а за мифом есть нечто.
Он хотел спросить ее о девочке. Но в тот день так и не решился. Говорят, это плод греха ее брата, но кто его мать? Почему даже к мертвой императрице графиня так относится? Он видел и ту и другую и понимал, какие это удивительные женщины и не мог сделать выбор между ними, да и не было в том никакой необходимости, тогда почему он так смущен и грустен?
Все утрясется рано или поздно, для них для всех жизнь продолжается. И он был уверен, что совсем не хочет с ней расставаться, хотя и не стоило злоупотреблять их гостеприимством.
Он был уверен, что сделает ей предложение, но боялся отказа, хотел, чтобы она привыкла к нему. Ее отказ был страшнее любого приговора императора, каким бы не было решение властелина.
№№№№№
Граф Николай только что вернулся из столицы. Он заверил своего гостя, что преследование против него прекращено, это стало ему известно из самых надежных источников.
– Больше не существует никакой угрозы, уверяю тебя. Готов заграничный паспорт.
Он искренне радовался тому, что все происходило именно так, на Анну старался не смотреть, потому что кожей ощущал напряжение.
– Да, да, конечно, я завтра же отправляюсь в путь, – мягко улыбнулся тот.
Она не проронила в то утро ни слова
– Я прощаюсь с вами князь, – услышали они ее спокойный голос, – на случай, если мы завтра не увидимся.
– Она не любит его, – думал Николай, – и хорошо, что он завтра уезжает, нет ничего страшнее, чем безответная любовь. Но может быть потом, когда он вернется из своего путешествия, все и переменится.
Князь уехал очень рано, вскочил в приготовленную графом карету и растворился где-то в тумане. Она уже проснулась и подошла к окну, чтобы еще раз на него взглянуть, и потом долго смотрела на пустую дорогу.
Вернется ли он сюда? Увидят ли они друг друга еще когда-то?
№№№№
А вечером того же дня в столицу отправился и поэт. Он был молчалив, как обычно и странно смущен. Они знали, что у Лизи с ним было объяснение
– Я вас люблю, к чему лукавить,
О, этот Пушкин. Все барышни в их мире, наверное, объясняются его стихами теперь. Он позволил им делать нечто такое, что вчера еще было невозможно. И скольким придется страдать, разочаровываться, терять то, что они еще не успели обрести.
Он вынужден был ей что-то ответить словами другого Евгения – Онегина. И вдруг Анна поняла, насколько этот поэт похож на знаменитого героя, на русского Байрона, словно Пушкин (а он явно слышал об их соперничестве) все это знал заранее и понимал прекрасно.
Но как оба удивительных поэта различны: вода и камень, стихи и проза, лед и пламень. Рядом с Евгением ей было спокойно и надежно. И не дай бог, если бы на его месте рядом с Лизи оказался Александр, трудно даже представить, каких бед в своих порывах он смог бы натворить. А ведь такое вполне могло случиться. И хорошо, что до сих пор до него не дошли слухи о ней, хотя в это очень трудно было поверить. В свое время его отлучили от бунта, теперь – от ее дочери. Это единственное разумное решение.

Глава 18 В разлуке
Графиня не скрывала своей тоски по князю Сергею. Она поняла, какой важной частью жизни он для нее оказался. И Ники чувствовал в очередной раз себя перед ней виноватым. Но все и время, и люди, и события казались такими неподходящими для их романа.
– Пусть пройдет еще немного времени, – уговаривал он ее, – и если он хоть что-то чувствует, кроме благодарности, то он вернется. Впервые за долгие дни к ним заглянул поэт. Он скучал, и решил посмотреть на те места, о которых так часто говорил ему Евгений.
И он увидел ЕЕ. Она спускалась по лестнице к обеду и улыбалась, а он словно вихрь ворвался в гостеприимный дом.
– Мы говорили о Вас, – услышал он ее голос, и был уверен в том, что ангел спустился к нему с небес.
Он заметил бы ее в любом случае, как и любую юную особу, но она была не просто прекрасна и восхитительна. Ему показалось, что он время повернуло резко вспять, и он снова остается в лицее.
– Не сердитесь, но мне больше нравится Онегин, чем Ленский, хотя вы, вероятно, придерживаетесь другого мнения на этот счет. Смею предположить, что под Ленским вы подразумевали себя.
– Императрица, – прошептал он, совершенно ошарашенный, слушал и не слышал, он не понимал, о чем она собственно говорила, да это было и не важно совсем.
Он заметил, как странно побледнел граф Николай, Анна отвернулась, боясь выдать себя. И только та, к которой обращался поэт, ничего не понимала.
– Почему Вы меня так называете, – немного смутилась девушка, – я знаю, что вы горазды все преувеличивать. Вы сокрушали все женские сердца такими комплементами странными, и хорошо, что я так много времени провела с Евгением, вы не сможете так просто сбить меня с толку.
– Я никого так не называл прежде, – пробормотал он скороговоркой, просто мне показалось, но это все пустое, этого просто не может быть, простите меня.
Он поспешно ушли с графом, не скрывавшим раздражения, в сад.
– Полно, Александр, – вырвалось у того, как только они остались одни, – я бы попросил вас. Кто не знает о ваших бесчисленных похождениях и скандалах, но она невинный ребенок. Оставьте ее в покоя, иначе я вынужден буду.
– Но вы же прекрасно понимаете, в чем дело, граф, – вспылил поэт. – Мне говорили прежде, но я не придавал значения словам. Мало ли у кого есть внебрачные дети, но не спорьте со мной, это не Ваш ребенок, потому что никто в этом мире так не похож на нее. Отчего бы это вдруг?
– Это полная чушь, вы тоскуете и любите ее, и она Вам мерещиться везде, но наша девочка не должна слышать эти глупости. Вы готовы обманываться, и извольте, но не впутывайте в это других.
Его твердости можно было позавидовать в тот момент. Поэт столкнулся с непроницаемой стеной и хорошо видел, что все его слова бессильны и бесполезны. Она не знает даже, что Анна не ее мать, и не дай Бог, если она это от вас узнает, я не перед чем не остановлюсь.
И было видно по всему, что он и на самом деле не остановится.
– Да, конечно, могли бы и заранее предупредить, хотя впрочем, что теперь о том говорить, – он растерянно развел руками, – Вы и дальше будете прятать ее от мира?
– Это вы не можете без того самого мира дня прожить, – усмехнулся граф, – а она там не была и пока не отравлена этой заразой, потому и переживать не о чем особенно. Надеюсь, так будет и дальше. Но я опасаюсь не столько императора нашего благословенного, он был здесь и видел ее, сколько тех безумцев, которые создают разные союзы и уже выходили на площадь.
Он пристально взглянул в глаза поэту, и уже не пытался даже скрыть своей ярости.
– Моя сестра была права, когда с самого начала отделилась от этой дикой толпы.
– Но император сам к вам в гости заглядывает, – усмехнулся поэт.
– Он волен поступать, как ему вздумается. Но не забудьте, вы дали слово, не смущать Лизи туманными намеками и странными комплементам.
– Не беспокойтесь, я никогда не забываю о том, что обещал кому-то.
Поэт вскочил на уже оседланного коня и помчался прочь, и уехал, не прощаясь. Давно он уже не ощущал такого смущения.
Анна удивилась, из окна увидев, как поэт умчался прочь, даже не взглянув на их дом, а граф вернулся в одиночестве.
– Но что же случилось? – спрашивала она.
– Он дал слово, и больше флирта и странных намеков не будет.
– Она расстроилась из-за того, что мы были с ним так резки. Он странно заинтересовал ее, – смущенно говорила Анна. – Это какое-то родство душ, хотя нет никакой гармонии, Думаю, они и часа вместе не провели бы.
– Мы не можем ее все время прятать отсвета. Для слишком многих людей очевидно, чья она дочь. Но скажи мне, есть ли какие-то доказательства?
И тогда Анна подошла к своему столику и открыла одним движением секретный ящик, где хранились ее драгоценности, и вытащила одну из них.
– Вот, – она протянула ему перстень, – это было в пеленках ребенка.
Осторожно, словно это была ядовитая змея, он взял перстень в руки и стал внимательно смотреть.
– Сначала я подумала, что одна из твоих возлюбленных вернула тебе подарок вместе с ребенком, которого ей некуда было девать. И когда ты упрекал меня, мне хотелось швырнуть его тебе в лицо. Но когда я разглядела его с обратной стороны, я увидела вензель императрицы. Его нельзя было перепутать ни с каким другим, и мне все стало ясно. Тот, кто принес нам ребенка, хотел намекнуть нам на то, чей это ребенок. Тогда я и решила избавиться от перстня. Но потом передумала. Он оставался все это время здесь. Не знаю уж почему, – говорила она.
И Николай рассказал ей о давней встрече с императрицей. Как ему хотелось отдать ей этого ребенка и выдать за ее воскресшую дочь.
– Скажи, – спросила его Анна, – а не она ли сама все это и проделала? Может быть все проще, чем ты думаешь?

Глава 19 Растерянность
Несколько минут он молчал, а потом произнес:
– Нет, этого не может быть. Она не появилась здесь ни разу и даже не взглянула на ребенка.
– А если я права, дорогой, и у нее просто не было сердца? – спросила его Анна.
– Нет, ты не права, если она так и поступала, только для того, чтобы защитить и спасти девочку.
Но что спорить и гадать о том, как это могло быть. Им не суждено было знать, что произошло в те дни за толстыми дворцовыми стенами. Сама ли Елизавета приказала унести ребенка во владения графини, или это сделала покойна императрица-мать, чтобы не оставлять ее во дворце и не видеть больше, как знать? Но они говорили о том, что так долго было для графа только неясным предположением, а для Анны страшным грузом, который она мужественно несла на своих хрупких плечах.
А тем временем Лизи смотрела на портрет покойной императрицы, который был спрятан между книгами в библиотеке. Она знала, как любил ее поэт, и пыталась понять, что он в ней такого нашел. Она показалась ей бесцветной и печальной – таких женщин нельзя было по ее разумению любить, но кто же поймет мужчин, да еще поэтов. Она давно слышала, что матушка именно ее обвиняла в том, что случился бунт, сотни их друзей и знакомых оказались подозреваемыми и изгнанниками. Она совсем не была похожа на ту, которую они рисовали в своих в своих рассказах и стихах. Ей очень хотелось увидеть Елизавету живой, хотя она и не понимала, откуда это желание.
Но захотела бы императрица говорить с глупой девчонкой? Вряд ли. Хотя, почему она была так уверенна в том, что та не откажется говорить с ней?
Она вспомнила недавний визит новой императрицы. От него в душе осталась замешательство и странная неловкость, словно она была перед ней в чем-то виновата. Но это было совсем другое. Странно ощущать родство с человеком, которого она никогда прежде не видела, и знать не могла. Но и у матери она не решилась бы спросить о ней тоже.
№№№№№

Императрица узнала о том, что поэт женился на юной красавице, говорят, что глупость ее была равна красоте редкой. Все ее усилия стать ее музой и заменить давнюю соперницу оказались напрасными. Его приглашали ко двору, хотя и не следовало, но не было написано ни одной строки в ее честь, он ответил черной неблагодарностью на великодушие императора. Ей казалось, что он просто пытается мстить, только непонятно за что. Она стала просить, чтобы он был отправлен в отставку. И сам он просил об отставке, подчеркивая, что не испытывает к ней никаких чувств. Она дивилась тому, что он не хочет даже притвориться. Нет границ человеческой неблагодарности.
Императрица намекнула на то, что у графини в усадьбе есть та, которая значительно милее прежней и умнее бедной его женушки, и всех девиц, с которыми его столкнула судьба.
– Я непременно взгляну на это чудо, – пообещал он и удалился. Но он понял, что это не игра его пылкого воображения и не случайно граф был с ним так сух впервые за все время их знакомства. Но что случилось, как могло быть такое?
Когда тебе неизвестны какие-то факты истории, то остается только додумывать какие-то ее эпизоды. Писательское воображение всегда живее и ярче. Он вспомнил печальное лицо Наталии, ее согласие стать его женой. До сих пор он был уверен в том, что это его избранница так странно похожа на императрицу- единственную женщину в его жизни. Потому ему так страшно было ее потерять, даже если она только бледная тень. Но именно перед свадьбой бес искушал его с такой невероятной силой. Он старался быть разумным и забыть про эмоции. Граф никогда не отдаст ему Лизи в жены, они увезут ее подальше от него. Да и что он сам сможет оставить ей кроме долгов и стихов?. Он видел, в какой роскоши прожила она все эти годы, а император намекнул на то, что ему все известно, допустит ее свадьбу с полу опальным поэтом?
Ему хотелось быть благоразумным и забыть обо всем. Можно всю жизнь безумно любить императрицу, но нельзя сделать ее своей женой. Это совсем другое. Не она будет просыпаться рядом, не она будет рожать детей. Так он и оставался в те дни, проявив в суждениях своих завидное благоразумие.
Но он знал и другое, его вечная и прекрасная любовь, которую, как ему показалось, он потерял навсегда, она снова вернулась в этот мир. Она живет в этом прекрасном создании. Он мог быть одновременно и страшно счастлив и несчастен. Она читала его творения и говорила о том, что ей нравится, а что нет. Онегин, а не Ленский. Но что это? Юношеский максимализм или странная реальность, с которой ему придется смириться.

Глава 20 Слухи о поэте
Уже несколько раз спрашивала она графа о поэте.
– Он женился, – отвечал тот спокойно, – его жена юна и прекрасна, она ждет ребенка, говорят.
Как странно и обыденно это прозвучало. А ей казалось и снилось даже, что он появится снова и станет за ней ухаживать с пылкой страстью, о которой ходили легенды в свете. Она не знала, как сказать матушке о том, что ей очень хочется в столицу. Конечно, прежде графиня никогда не жила той жизнью, но разве ради нее не может она на какой-то срок отказаться от своих привычек, да и развлечься немного.
Так будет только один сезон, пока она не найдет себе мужа, а потом она может вернуться к привычной жизни.
– Я совсем ему не понравилась? – спрашивала Елизавета у дядюшки своего.
– Да какая тебе разница, дорогая моя, на его мнение никак нельзя полагаться, он никогда никого не любил по-настоящему, уж можешь мне поверить, бедняжку, ставшую его женой, ждут одни разочарования, а она так молода.
– Он женился, совсем не любя ее? – удивленно спросила Лизи.
– А ее он любил меньше остальных,
Он хотел сказать еще что-то, но резко оборвал собственную речь. Больше о поэте они не говорили.
Но впервые Елизавета задумалась о том, что кроме любви и нелюбви есть еще что-то таинственное, что заставляет людей при столкновении с ней уходить в сторону, куда-то деваться. И они начинают тогда вести себя странно. Они приезжают, странно смотрят на нее, о чем-то говорят с графом и уезжают – все время одно и то же происходит. Она была слишком юна и таких странностей никак объяснить не могла. И хотя ее никогда не показывали докторам, но она решила про себя, что неизлечимо больна, и чтобы не тревожить ее, дядюшка отправляет всех подальше.
Может быть, потому речь и не заходит о столице, что тот воздух вреден для нее. Но даже если и так, ей все равно не хотелось быть вдали от света и от мира. Нет, у нее было слишком много вопросов и ни одного ответа – вот беда.
№№№№№

Они заговорило о том, что нужно отправиться в путешествие.
– Мы не можем больше держать ее в усадьбе, она не в тебя пошла, – говорил граф Николай. И уж если ей не суждено жить в столице, то пусть она хотя бы посмотрит мир. Я не думаю, что там возможна какая-то опасность, зато люди, встречи, знакомства.
– Ты же знаешь, как я не люблю всего этого, – упрекала своего брата графиня Анна.
– Я знаю это, но когда ты решила ее оставить, ты не могла не думать о том, что чем-то придется пожертвовать ради девочки. А теперь она взрослая девушка. До сих пор ты жила, как хотела, и так бы продолжалась, но ты сама сделала выбор в ее пользу в тот день. Но не верю, что и тебе самой не хочется взглянуть на красоты Италии и весь остальной мир.
.Они оба не заметили, что дверь была прикрыта неплотно на этот раз, и Елизавета слышала разговор. Она боялась услышать что-то о болезни, но поняла, что не в ней дело – это только ее фантазии, а там, в реальности, совсем другое. Из слов дяди ей стало ясно, что она у них откуда-то появилась. Он разговаривал не с тобой, которая родила ребенка. Ей казалось, что это только ее фантазии, но нет, совсем не бред.
Бесшумно, так, что они ничего не заметили, увлеченные своей беседой, Елизавета ушла к себе. Надо было обо всем услышанном хорошенько подумать. Но странная пустота поселилась на этот раз в душе у нее. Если бы она не слышала разговора, то просто бы обрадовалась путешествию, но что ей думать теперь?
Кто я такая? Как появилась в усадьбе? Почему они мне ничего не говорят. Она понимала, что должна успокоиться. Что бы ни происходило в далеком прошлом, она должна быть им благодарна за все, что они для нее сделали. Но ведь любой, из живущих в этом мире, имеет право знать, кто он такой, и кто его родители. Даже если от этого все в жизни переменится, он должен то знать.
Но девочка была упряма. Она ни о чем их не спросит, пока они сами этого не скажут ей.
№№№№

Тревоги рассеялись сами собой, когда они отправились в солнечную Италию. Она смотрела на неведомый мир на людей и открывала его для себя. И те самые мифы, о которых они столько говорили с дядюшкой и Евгением, теперь были перед нею. Здесь и Анна была совсем иной, она оживилась, у нее оказалось немало знакомых. Они ходили в мастерские художников, к вельможам русским и итальянским и просто радовались жизни и тому миру, который перед ними открывался в те минуты. В ней видели только прелестную русую девушку, и она радовалась этому.
На одном из приемов в залу неожиданно вошел князь Сергей. Он остановился перед графиней. Она странно смутилась. А потом они танцевали, и весь вечер провели вместе. Он проводил их до виллы, где они остановились, и обещал быть утром.
И он сдержал свое слово, все оставшееся время по время путешествия князь провел рядом с ними. Анна уверяла себя в том, что это только чувство благодарности за то. что у них в трудные минуты он нашел приют. Но он сделал ей предложение. И под небом Италии они обвенчались.
Елизавета была рада за них, но она немного огорчилась, у нее до сих пор не было не только жениха, но даже постоянного поклонника. Все они, побыв немного, исчезали, женились на других, как поэт там в России.

Глава 21 В Италии
Анна не хотела в те дни покидать Италию, не хотелось ей снова быть запертой в усадьбе. Она больше не хотела прятаться от мира. Вместе с мужем вернулась и радость общения, и желание жить в толпе близких и дальних. В те дни она была спокойна и счастлива, как никогда прежде не бывала. Но она огорчалась и чувствовала свою вину оттого, что ее дочь так одинока.
– Но почему отец не поехал с вами? – спрашивал князь, – когда речь зашла о графе Николае.
Как странно в тот момент прозвучали эти слова. Она резко взглянула на Анну.
– Отец? Он говорит, что дядюшка мой отец? – спрашивала девушка.
– Нет, дорогая, он заблуждается, но я поговорю с тобой о том вечером.
Так и случалась первая ссора с князем, хотя он не понимал пока, в чем виноват.
Анна думала о том, что одна ложь будет громоздиться на другую, но после этих слов она должна будет рассказать самый безобидный вариант этой истории, которую больше нет смысла утаивать. И хорошо, что осталось время на то, чтобы собраться с мыслями.
Она попросила прощения у мужа. Она должна была заранее предупредить его обо всем, но кто же мог знать, что такое может случиться?. Но князь чувствовал себя неловко и ушел побродить по городу.
– Рано или поздно это должно было случиться, – размышляла Анна, почему бы не здесь и не сейчас? Но она так боялась, что перестанет быть для нее матерью.
№№№№№№

Сумерки отпустились на город, Больше тянуть невозможно было. Елизавета терпеливо ждала ее в гостиной.
– Послушай меня, дорогая, – говорила в тот момент Анна, – князь только немного ускорил события, но мне все равно пришлось бы тебе все рассказать, только это не так просто сделать, как ты думаешь. Ты оказалась в нашем доме самым таинственным образом, это правда. Я и на самом деле мало что знаю из того, что случилось в те странные дни. Но служанка принесла корзину домой. Она клянется, что никого не видела, но если даже и видела, думаю, от этого немного толку будет для нас. Я решила, что у Николая была связь с замужней дамой, с другими он не общался. Вероятно, она была замужней и не стала оставлять у себя ребенка. Я так полюбила тебя с самого начала, что готова была выдать за своего внебрачного ребенка, к каким бы последствиям это не привело.
Мне очень хотелось, чтобы не было разговоров и сомнений, чтобы тебя все это не касалось. Но, вероятно, в нашей жизни не бывает такого.
– Но кем могла быть моя мать? – вырвалось у Лизи. Она ни разу не появлялась в нашем доме? А отец, знает ли он обо мне хоть что-то?
– Думаю, что женщины, на такое решившиеся, всегда скрывает то, что с ними происходит. Деспот – отец, муж, который может убить любого, – вряд ли стоит осуждать их за это. Я не знаю, как бы вел себя мой отец, окажись я беременна на самом деле, хотя он добрейшей души человек, но я не могу даже представить себе, чтобы он сделал, если бы все по-другому сложилось.
А что происходит в других семьях, о том и не расскажешь, всякое бывает. Но помни о том, что она подарила тебе жизнь, и позволила мне почувствовать себя твоей матерью, а это очень много для нас с тобой, и за это мы должны быть ей благодарны от всей души.
– Скажи, мама, но ведь может случиться так, что граф не мой отец, этого же нельзя знать наверняка.
– Может и так, но не задумывайся об этом особенно. Так сложилась судьба, и мы с этим ничего не можем поделать.
Графиня знала, что обе они не смогут заснуть в эту ночь. Лиза чувствовала себя разбитой.
– Они боялись, что настоящая мать увидит и заберет меня, попытается встретить и все рассказать, – думала она в те минуты.
Она старалась ни на кого держать зла, но знала, что если такая встреча состоится, она только посмотрит на нее и даже разговаривать с ней не станет, какие бы доводы в оправдание она не приводила. Даже представить себе, что ты родила ребенка и отдала его кому-то, она никак не могла. Это чудовищно. Но она слишком устала, не могла и не хотела о том думать, странная усталость сковала ее душу. Перед рассветом, когда уже не было так темно, она провалилась в тревожный сон.
№№№№№
После этого разговора все как-то стало рушиться. Они заторопились домой. Анна почувствовала недомогание, хотя самые лучшие доктора ничего у нее не находили. Князь очень беспокоился о ее здоровье и винил во всем только себя, хотя на самом деле никто и ни в чем не был виноват. Она старалась казаться прежней, но у нее это плохо получалось. И когда за окнами кареты замелькали родные бескрайние просторы, графиня Анна немного успокоилась. Но она не хотела говорить своим спутникам, что чувствовала себя еще хуже, дорога оказалась тяжелой.
Они отправились сразу в родную усадьбу. Граф удивился переменам, с ней случившимся за время разлуки. Вместо замужней и счастливой дамы, он увидел больное создание, мало напоминавшее прежнюю Анну. Она только слабо улыбалась, когда увидела его взгляд тревожный, а потом, когда они остались одни, она рассказала о разговоре с Елизаветой. Он слушал внимательно и ни разу не перебил ее

Глава 22 Закат солнца
Чуда не случилось. Графиня Анна угасала в суровом климате северной столицы. Князь оставался безутешным. Но Елизавета во всем винила себя. Ей казалось, что признание и разговор все разрушил. Об этом она и решила поговорить с той, которую всегда считала своей матерью.
– Нет, дорогая моя, это старый недуг, от него рано умерла моя мать. Я потому и согласилась на поездку, что знала – другого случая не будет. Тебе не о чем волноваться, ты останешься с графом. Он был и будет твоим отцом. Она говорила о том, что получила все, о чем только можно было мечтать. И пусть это случилось немного не так, как хотелось, но это она приняла и жила спокойно.
К вечеру того дня, когда к ней зашел граф Николай, она спросила его:
– И что ты будешь делать, дорогой мой?
Они оба прекрасно понимали, о чем идет речь.
– Я отправлюсь в мир древних лесов, туда, где остался Евгений. Ты же помнишь, что у отца там есть усадьба. Мне надоел столичный воздух, слухи и сплетни. А дикий мир может нравиться не только нашему философу Евгению. Рядом с поэтом Лизи будет чувствовать себя спокойнее.
– Не забудь, что она была в него влюблена, – напомнила ему Анна, – боюсь, что это чувство не прошло так быстро.
– Но он благоразумен. Он никогда не позволит себе ничего лишнего, и потом он женат и счастлив. И это единственный человек, общение с которым для нашей девочки и приятно и полезно.
Анна умерла на рассвете. Она освободилась и освободила их от страданий, грустных ожиданий и неопределенности. На похоронах было очень много людей. Многие из них впервые видели Елизавету, но в тот скорбный час никто из них не решился строить какие-то предположения и ворошить старые слухи.
№№№№№

Странно тихо было в тот день и в императорском дворце, обычно шумном и оживленно. Известие о смерти Анны заставило императрицу задуматься о главном. О том, что будет с той, которую она считала своей дочерью. Появится ли она в столице. Тогда в мир придет новая юная Елизавета. Тогда все изменится в странном этом мире. Конечно, нынче не 14 декабря, но в этом странном и непредсказуемом мире кто и что может знать, что вообще может случиться?
Она вспомнила лица тех, бывших под следствием. Она не могла забыть странных женщин, их жен, которые отправились за ними в глушь. Они сделали себя жертвами, хотя ни в чем не были виноватыми. Она надеялась, что они вернуться, но они не возвращались назад. И тогда она убедила государя в том, что ради малых детей, которых они безжалостно бросали, он не должен им позволять туда отправляться. Мать должна отвечать за своего ребенка, а не за того, что имел дерзость бунтовать. Хотя безумие восхищало поэтов. Она сама видела такую поэму какого-то типа, и он был дворянином. Но, как и почему эти люди все время их предавали. По какому праву они так поступали со своим императором?
Они словно бы старались обвинять императора в том, в чем он никогда не был повинен. Им совсем не нужна дочь той, из-за которой все тогда и случилось. Правда, он женился где-то в Болдино и Михайловском пропадает. Но он вернется, если снова захочет истину царям вещать.
Император слушал все, что она говорила и улыбался.
– Ничего, дорогая моля, во второй раз ничего такого не повторится. Они не смогут даже выйти на площадь. А у нас больше сил, чем прежде было, я многому научился за эти годы.
Он был спокоен и величественен, как никогда, и императрица улыбнулась, на него глядя.
Она упрекала себя за то, что невольно из-за собственных волнений заставила его вспомнить те времена, когда все они оставались между жизнью и смертью. Но сама она в воспоминаниях своих унеслась еще дальше. В те дни, когда императрицей была еще Елизавета. И тогда по городу поползли слухи о том, что император не обращает на нее внимания, и у нее в то самое время родился ребенок. Как все было потом, трудно сказать, все они могли только догадываться о том. Они позволили ему жить, словно нельзя было поступить по-другому. Хотя о другом никто думать в те дни не хотел. Но в мире варваров все и всегда решалось очень просто. Только на этот раз что-то провалилось и не сработало.
Она с самого начала, хотя никто не говорил о том вслух, знала, что эта девочка жива, она существует в этом мире. И все время находилась она где-то близко. Только разумным было не замечать ее до того момента, пока не столкнешься с ней сам. Так спокойнее. А после такого свидания и возникла явная угроза.
Она все эти годы училась любить и понимать Россию. Но получалось это у нее не особенно хорошо, это надо было признать. Да что о ней говорить, если их поэт написал «Умом Россию не понять, аршином общим не изменить». Здесь все происходит вопреки рассудку. Они словно бы делают все, забыв о здравом смысле. И ей выпало быть императрицей в этой стране. О господи, укрепи волю и силы.

Глава 23 Гибель генерала… Сон о бунте
ГИБЕЛЬ ГЕНЕРАЛА
Самое горькое, самое жуткое, самое страшное, что случилось в декабре 1825 года – это гибель героя героев, генерала М. Милорадовича от руки Каховского, все остальное, только следствие этой страшной трагедии.
Говорят, смертельно раненный, он спрашивал, воин ли в него стрелял, и успокоился только тогда, когда узнал, что убийца не был солдатом, с которым он воевал под Бородино…
Над Питером бесится бледная вьюга,
Домой загоняя случайных зевак,
И трудно им вырваться, стонет округа,
И надо проверить, кто там виновато
Шагает к финалу, как будто к началу,
И хмур в это утро седой генерал.
И страшные слухи его укачали,
Крепчает метель, конь едва устоял.
Немеет вдали император, тревожно
Семейство взирает сквозь эту метель,
– Куда вы? И смотрит в туман осторожно.
А вьюга завыла, как раненый зверь.
О Пестеле что-то они говорили,
И хмур от отчаянья князь Трубецкой,
Но может ли быть, чтоб они наступили
В такую погоду. Да кто он такой.
И все же он снова объедет устало
Посты, убедившись, что волки не спят,
Как старые раны болят генерала.
Куда это роты в метели спешат
И тают, как те, что недавно убиты,
Неужто уже им тринадцатый год?
И смолкли в бесстрастье творцы и молитвы.
И лишь генерал свою службу несет.
Ему император с небес улыбнулся,
Как славно они воевали тогда.
А ветер на Невском во мрак отшатнулся,
И шепчет упрямо: беда, мол, беда…
Но разве они испугают героя?
В сражении было намного страшней.
Спешит он к Сенатской, ругаясь и споря.
Но что там, беснуется тень средь теней.
Стреляет, но кто? Обжигает стихия.
И пуля, как жарко, как горько, зачем?
– Скажите, он воин, герой? Кто такие.
– Он просто разбойник, рехнулся совсем.
И быстро уносят орлы генерала,
Там Зимний уныло мерцает вдали,
И тело, что там, в том бою устояло,
Бессильно, луна в полумраке горит.
Глаза императора дико печальны,
Ему оставаться в бессилье ночном.
И снежная птица уносит все тайны.
– Будь проклят, злодей, даже в мире ином.
Я сам разберусь, – Николай восклицает.
И видит, как страшно царица бледна.
И где-то над белым туманом витает
Крылатая тень, и хранит их она.
В петле задохнется злодей, обрываясь,
Но это сегодня его не спасает.
И тихо поет им метель, извиваясь,
О том, что герой их простит и поймет.
И воют, как звери, они отчего-то,
И ждет горемык в этом мраке Сибирь.
А белая птица в экстазе полета
Хранит нашу Русь – эту даль, эту ширь…
писатель Фёдор Глинка оставил словесный портрет М. А. во время боя:
Вот он, на прекрасной, прыгающей лошади, сидит свободно и весело. Лошадь оседлана богато: чепрак залит золотом, украшен орденскими звёздами. Он сам одет щегольски, в блестящем генеральском мундире; на шее кресты (и сколько крестов!), на груди звезды, на шпаге горит крупный алмаз… Средний рост, ширина в плечах, грудь высокая, холмистая, черты лица, обличающие происхождение сербское: вот приметы генерала приятной наружности, тогда ещё в средних летах.

Бодрый, говорливый (таков он всегда бывал в сражении), он разъезжал на поле смерти как в своём домашнем парке; заставлял лошадь делать лансады, спокойно набивал себе трубку, ещё спокойнее раскуривал её и дружески разговаривал с солдатами… Пули сшибали султан с его шляпы, ранили и били под ним лошадей; он не смущался; переменял лошадь, закуривал трубку, поправлял свои кресты и обвивал около шеи амарантовую шаль, которой концы живописно развевались по воздуху.
2
ТЕНЬ ГЕНЕРАЛА
Старик идет устало к маяку.
И оживает призрачный маяк.
И видится во мраке старику
Его кумир, он так устал и так
Далек теперь от бойни и страстей,
От женщин и собак, его пленивших,
Но он зовет непрошеных гостей,
Когда-то все в судьбе переменивших.
Откуда этот свет и этот мрак,
Он вспомнит это и поймет едва ли.
Среди былых, среди грядущих драм
Старик стоит у маяка в печали.
Была ли юность? Кажется была.
И свет иной его ласкает душу.
И женщина, склонилась у стола,
Чтоб мемуары прочитать, и слушает…
А он ее красою окрылен,
И молодость ее не увядает.
– Елизавета, – снова шепчет он,
Но перед ним другая возникает.
Звон колокольный, дивная пора,
И император до рассвета с ними.
Со смертью продолжается игра,
Но поле боя он живым покинет.
Он видел корсиканца и молчал,
Израненный в его последней схватке.
Горел маяк, и души их ласкал.
Раз есть огонь, то в мире все в порядке.
Когда же он погас? Когда ушла
Та женщина с зелеными глазами.
Во сне она склонилась у стола
Над свитками, над страстью, над годами.
Горит маяк, погашенный давно,
И император с ними в час заката
Поговорит, потом допьет вино,
И до рассвета он уйдет куда-то.
Елизаветы несравненный лик,
Поэта дерзость, лирики услада,
В том лунном свете среди смолкших лир,
Стоит старик, любуясь звездопадом.
.

Часть 2 Век золотой

Глава 1. Путешествие
А между тем жизнь текла своим чередом, хотя это была уже другая жизнь. Граф Николай и Елизавета поспешно собирали вещи. Это было второе путешествие в ее жизни. Она не могла знать, на какой срок покидает столицу, хотя жалеть было особенно не о чем. Но и граф знал, что его тут ничего не держит. Когда-то, как и многие, он ждал ареста, суда, ссылки, за то, что бы причислен к бунтовщикам, да и кто не был к ним причислен. Его, однако, не тронули. Но теперь, через много лет он сам туда отправился без суда и следствия. Это его не особенно угнетало. Но это было его молчаливым укором власти, которая так и не смогла их оценить и привлечь к делу.
Хотя он и сам оставался праздным гулякой, рядом с которым по чистой случайности оказалась дочь императрицы, хотя ничего случайного в мире не бывает. Но девочка до сих пор знала только половину правды, и это было правильно.
И он все время мучительно спрашивал, рассказывать ей о том или нет.
Он надеялся, что поэт, после того, как они поговорят, разрешит его сомнения. Это был единственный в мире человек, которому он обо всем может рассказать, и выслушает все, что тот скажет ему в ответ. Для себя граф никак не мог решить, что для нее лучше, знать ли обо всем или пребывать в неведении. А может быть для ее спокойной и счастливой жизни достаточно только половина правды?
Он теперь хорошо понимал, насколько это было мучительно для Анны, и спрашивал себя, почему эта странная женщина, волею судеб заброшенная в этот мир, заставляет их мучиться и принимать какие-то невероятные решения. Вот уж точно, добрыми делами дорога прямо в ад и стелется.
В последнюю ночь в усадьбе ему снился какой-то пустой дом. Его граф никогда прежде не видел. У камина перед горящим огнем сидела женщина. Но кто императрица или их Лизи – понять невозможно.
Приблизилась какая-то жуткая тень и закрыла ее. А потом она лежала на ковре вниз лицом. Он в ужасе пробудился и спрашивал себя, что это было? Прошлое или грядущее приснилось ему? Что он увидел, как это следовало толковать?
Граф знал, что это сон, который был очень похож на реальность. И он не сможет забыть его никогда.
Уезжая, он надеялся, что за эти годы что-то изменится в царском дворце и мире, придут другие люди. Они не о чем не знают, и знать не хотят. Сотрется память о тех событиях, они перестанут это воспринимать, как реальность и данность. Тогда и они с Лизи, наконец, смогут жить спокойно. Ведь он не был не только ее отцом, но и родственником. И потому он не совершит никакого греха, если со временем она полюбит его. И если появится такая необходимость, он покажет ей талисман и расскажет обо всем до конца. Произойдет то, о чем при жизни Анны он и думать не мог. Теперь все это выглядело совсем по-другому. И это положение ему не могло не нравиться. Он снова воспрянул духом и почувствовал вкус к жизни. Хотя, скорее всего это останется только странным мечтанием. Но почему бы не помечтать иногда, – спрашивал он себя. И радовался тому, что они были далеко от этого удушливого воздуха города, где двойники и миражи живут рядом с реальностью. Они врываются в мир и пытаются изменить их судьбы. Где еще возможны такие фантасмагории, которые в остальном мире были просто не реальны.
И снова он вспомнил обезумевшую толпу на Сенатской. Она все еще хотела возвести на трон мертвую императрицу. Даже в пьяном бреду они кричали о том. Иначе просто не было причины для того, чтобы выйти на площадь. И каждый из них крушил не только собственную жизнь, но и жизнь своих близких, даже и не понимая и не задумываясь о том, кому и зачем это нужно. Безумцы, породившие новых чудовищ. Только этого они и добились тогда.
№№№№№№

Перед отъездом в одной из гостиных он встретился с поэтом. Тот порывисто шел к нему навстречу, и опечалился, когда узнал об его отъезде. Граф сразу же сказал ему о том, чтобы не было лишних вопросов и иллюзий. Он пришел в ярость, как только понял, о чем идет речь.
Он кричал, что тот не может отнимать у них последнюю надежду, что и убедило графа окончательно в том, что он поступает правильно. Но ему показалось, что дуэли не миновать, хотя до сих пор он обходил всех забияк стороной, и был уверен в том, что это еще одна глупость, которую придумали для развлечения аристократы, вынужденные всем и каждому доказывать свою принадлежность к высшему свету.
Уничтожая других им кажется, что они возвышают себя, и даже не понимают, что невозможно возвыситься, унизив другого. Это все он и готов был бросить поэту в лицо. Наверное, тот почувствовал это и как-то быстро удалился. Говорят у него проблемы во всем, и он успел со всеми рассориться. Граф смотрел на его молодую жену. Она казалась печальной и отрешенной. Довольно жалкое подобие императрицы. Он вдруг подумал о том. Но разве можно жить и быть счастливым с иллюзией, когда совсем рядом юный и прекрасный оригинал.
Уходя с бала, он радовался тому, что не скоро снова узрит все это. Там другой воздух. И призрак императрицы, который никуда не делся, наконец оставит их в покое.
№№№№№
– Они уезжают, дорогая, куда-то в глухие края к финнам, не знаю точно, но граф кажется и сам не знает ничего определенного, где-то в глуши у него есть усадьба, – говорил император на следующее утро.
– Разумное решение.
Она молча улыбнулась в ответ, но ничего не сказала.

Глава 2 Возвращение домой
Из окна кареты Елизавета смотрела на то, как бесконечна земля русская. А ей казалось, что она заканчивается в Петербурге. Но и здесь живут люди свободно и вольно. Хотя она понимала, что это совсем другая жизнь. Она радовалась скорой встрече с поэтом, потому что не так много у нее в жизни было хороших знакомых. Как мало близких и радостных душ в этом мире. Он, вероятно, изменился в это время, пока они не виделись, но ведь и она стала другой.
Лизи взглянула на графа, и снова вспомнила о том вечере в Риме, когда князь случайно выдал тайну, и она узнала, что он не ее отец.
Тогда она спросила матушку (Анна для нее так матерью и осталась) о том, что же на самом деле случилось. Она сказала о том же самом. Он мог бы быть ее мужем, потому что ближе и роднее все равно никого не было в ее жизни
Но почему так странно все получается. Все мужчины, которые появлялись рядом с нею, так далеки от нее, у них появляются какие-то оправдания для того, чтобы не стать ближе.
Поэт, император, императрица о них забудут скоро и будут жить собственной жизнью. И там, в новом мире все будет по-другому.
А потом, если даже им придется сюда вернуться, ничего не будет прежним..
Но граф не особенно жалел о том, что они оставляют столицу. А для Анны тогда она вообще ничего не значила. Почему же Елизавета не может скрыть своей грусти?
№№№№№№

Там, в неведомом мире все было интересно и ново только в первые дни. Они приехали в уже приведенную в порядок усадьбу. Там жизнь текла просто и обыденно. Она ждала только одного – новой встречи с поэтом.
Туда, в его владения они с графом отправились через несколько дней. И все тут казалось ей серым и убогим.
Большой дом, несколько комнат с убогой обстановкой, где медленно и уныло и текла жизнь от утра до вечера, и казалось, что она никогда не закончится. Стихи его были по-прежнему хороши. Он поражал ее глубиной и яркостью образов, но она не могла себе представить того, что тогда могла выйти за него замуж, стать хозяйкой в этом доме, и ждать здесь рядом с ним – чего? Смертного часа, когда мир так ярок, огромен и многообразен.
Она невольно оглянулась на графа. Тот следил за ней с нескрываемым любопытством. Он прекрасно понимал, о чем она в тот момент думала, и ему понравилось то, что чувствовала Лизи.
Какой сильной и всепоглощающей должна быть любовь, чтобы не замечать всего остального мира и жить только ею. И только когда после полудня они снова оказались в карете, Лизи облегченно вздохнула.
Она ходила по комнатам, прикасалась руками к безделушкам, которые они привезли с собой, и радовалась тому, что пусть и на краю света, но она оказалась в своей усадьбе.
– Ты хочешь туда вернуться? – спросил ее граф вечером за ужином.
– Нет, пока не стоит, – говорила она
Он хотел рассказать ей о столкновении с поэтом на балу, но потом передумал и не стал этого делать.
Но Евгению, когда они пошли погулять в сад, он все-таки рассказал об этой встрече.
– Каким странным он стал, с ним невозможно ни о чем говорить, он обижен на весь мир. Только что твердил, что женат и счастлив, но там ничто на счастье и близко не похоже.
– А ты поведал ему, что увозишь Лизи, – мягко усмехнулся Евгений, – и после этого он должен был броситься тебе в объятья.
– Скажи, а тебе и ему все это было известно?
– Этого может не видеть только слепец. Он видел ее, когда с женитьбой его уже все было решено, и как истинный аристократ не мог уйти от ответственности.
Но если бы это случилось раньше, до принятия решения тогда ты и мечтать не смог бы о спокойной жизни. Мне даже трудно представить, что он творил бы тогда. Но бедняжка-жена его не сможет оказать на него такого влияния, а потому уезжая оттуда, ты все-таки поступил мудро.
Так говорил поэт во время прогулки. Граф неожиданно вспомнил эти слова и дивился тому, что мог так заблуждаться, наивно полагая, что никому ничего не известно. Они узнают только тогда, когда мы захотим этого. Но выясняется, что мир живет совсем не так, как это можно себе представить.
У него не хватило духу поговорить о главном. Половина пути пройдено, это наверняка не последняя встреча. Потом он и отправился побродить по окрестностям. Мир этот был мрачноват немного и все-таки прекрасен.
Лизи осталась в старом замке одна. Она почувствовала себя пленницей, похищенной страшным Драконом. Оставалось только ждать прекрасного принца, который однажды появится и освободит ее. Но долго же ему придется сюда добираться.
Ночью ей снился поэт.

Глава 3 Звуки музыки
Лизи видела во сне своем огромный зал, залитый удивительным светом. Здесь звучала музыка. И император, не Николай, а совсем другой человек, тот, которого она ни разу в жизни своей не видела, стояла перед ней. Она родилась и росла в то время, когда он был у власти. И этот император во всем блеске своем шел через зал. Он подошел к поэту и говорил с ним. Лицо перекосилось от злобы, он был чем-то недоволен. Поэт стремительно покинул зал. И белая птица с женским лицом (она не видела, не разглядела этого лица) устремилась за ним, не разбирая дороги.
И весь зал замер. И музыка смолкла мгновенно, словно она и не звучала мгновение назад.
Она проснулась в страшном волнении, и вспомнила о том, как далека от Петербурга, от мира, привычного с детства.
– Когда был бунт, а потом следствие и суд, то дворян отправили в Сибирь без всякого их на то желания. Говорят, граф был тоже в этом замешан. Наверное, ему захотелось повторить путь этих людей. И она видела, как красиво, хотя и одиноко было тут.
Они живут в собственном замке, им повезло значительно больше, чем другим бунтовщикам. Но нет ли еще чего-то такого, из-за чего он увез ее из того мира. Почему ей приснился поэт? Почему он так странно себя вел, когда им довелось встретиться. Она подумала сначала, что это он ее отец настоящий. Но он только на несколько лет старше, такого не могло быть тогда. И хорошо, что это так. Она предпочитала быть дочерью русского графа, а не этого странного полу африканца, который был очень талантлив, но с ним наверняка невозможно жить.
Она никак не могла связать свою жизнь с ним. И хорошо, что это так. Она давно знала, что сны часто становятся причудливым отражением реальности, а людские судьбы часто переплетаются самым причудливым образом.
Она привыкла к тишине и одиночеству. И сама стала писать стихи. Сначала робко и неуверенно, а потом все свободнее. И это доставляло ей настоящую радость. И просыпалась на рассвете Лизи с мыслью снова вернуться к белому листу и посмотреть, что может получиться на этот раз. Она показала графу то стихотворение, которое самой ей показалось удачным. И он похвалил ее. И обещал ни о чем не говорить Евгению, как она его и просила.
Вдохновение – это страшная сила, как вскоре поняла девушка. Она брала в плен ее душу и долго не отпускала. Но оно исчезало так же неожиданно, как и появлялось. Лизи чувствовала себя причастной к этому удивительному миру, и понимала, что могут ощущать ее знаменитые современники. Когда рамки стиха ей показались тесными, она решила, что должна написать какой-то рассказ. Она слышала сказки о призраках, которые приходят к живым, чтобы раскрыть тайну внезапной смерти, указывали на те места, где были спрятаны их тела. И живые должны были похоронить их, чтобы души успокоились.
Почти неделю она неустанно трудилась над этим рассказом и поняла, насколько обманчива легкость прозы. А когда все было наконец переписано ее ровным почерком, она отнесла графу эти листы и улыбнулась загадочно.
С неподдельным интересом углубился он в чтение. И должен был признать, что написано было хорошо. У него не оказалось замечаний к стилю. Но поражало его другое. Что это была за история, откуда Лизи взяла ее. Что хочет поведать она и ему и всему этому миру?. Он понимал, что таких немецких баллад в книжках, которые она читала, было множество. Но почему она выбрала именно эту, она так похожа на реальность. Случайность ли это, или призрак и на самом деле навещает ее. Сны, память, еще какая-то чертовщина, как можно знать, что происходит в ее душе.
Но он решил, что лучше всего вообще не обращать на это внимания. Он должен похвалить ее за творчество и только. Но как же трудно было делать вид, что только форма и сюжет тебя волнует.
№№№№№№

Поэту стало известно (он заглянул туда неожиданно), что люди из тайной полиции были в загородном дворце графа. Они что-то упорно там искали.
– Значит, ему это тоже не дает покоя, – думал поэт об императоре. Должно быть что-то, что убедит его в том, что происходит, и в том, что она имеет отношение к покойно императрице.
Он так и не решился побывать в доме, пока не было хозяев. Если бы его жена не рожала в ближайшее время, то убежал бы за ними на край света.

Глава 4 Тайное
Император был недоволен всем случившимся.
– Должно быть что-то тайное, – твердил он. Скорее всего, графиня не открыла им тайны. Они не могли увезти с собой кольцо императрицы. Он следил за этим и знал, что с той поры оно нигде не появлялось.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/lubov-sushko/tayna-talismana-sny-o-veke-zolotom-alternativnaya-istoriya-36079909/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.