Отражения. Исток. Повесть. Том 1
Отражения. Исток. Повесть. Том 1
Вадим Кольцов
Первый том повести «Отражения. Исток» – это система знаний, умений и опыта, переданные от отца сыну. Мы рождаемся абсолютно чистыми и на протяжении жизни формируемся, как личность. Вначале в нас вкладывают свои усилия родители, а потом мы сами оттачиваем свои знания и опыт. Книга про жизнь и опыт, как отражение жизни своих родителей. Это исповедь главного героя, с выводами и откровенными рассуждениями.
Отражения. Исток
Повесть. Том 1
Вадим Кольцов
Наша жизнь отражает прошлое, настоящее и будущее. Некоторое время, я находился в жизненном тупике. Слава богу, со здоровьем все хорошо, и интуиция всегда указывала правильное направление выхода. Прежде всего я занялся своей душой и телом, в этом мне помог отец. Он показал мне путь и таким образом, изменил реальность вокруг меня. Хотя был в крайне болезненном состоянии. И на протяжении всей своей жизни, он кардинально ее изменил. А я, на основе его исследований, создал свою систему обновления. Отражения – это зеркальное видение пути моего отца в моей жизни. Это система, настройка себя на жизнь.
Посвящается моим любимым родителям и сестре.
Дизайнер обложки Вадим Кольцов
© Вадим Кольцов, 2021
© Вадим Кольцов, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-4490-8111-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Отражения. Исток
Детство
Помню себя где-то с трех лет. Воспоминания из прошлого, кусками всплывают в моей памяти. Рассеивается мгла пролетающих лет и появляется какой-нибудь фрагмент из жизни. Вот мой отчий дом, где я родился, зеленый забор расческой протянулся вдоль тропинки, запах дождевой воды и старых листьев. Пыльная дорожка среди высоких деревьев и густой растительности вдоль забора, ведет прямо к калитке. Небо без единого облачка, птички поют, солнышко пробивается сквозь листву старых тополей и вязов. Мы, идем с моим отцом за ручку, рядом с нами мама и моя сестренка Ирина. Навстречу нам идет в развалку дед Иван. Подходит, дарит мне и сестричке по шоколадке. Я видел и чувствовал, что он угощает нас от души. А мои родители, как-то грубо ему отвечают,
– Дед, не нужна им твоя шоколадка.
– А, мне хотелось этого лакомства, – подумал я и потянулся ручкой.
Вижу, как расстроился мой дед, он скривил извиняющуюся гримасу и развел руки в стороны, будто ловил кого-то.
Родители развернулись спиной к нему, схватили нас на руки и как-то быстро ушли от деда. Мне было горько, я плакал,
– Я хочу шоколадку, – кричал в слезах и тянул руки к деду.
Сестренка тоже плакала, она часто плакала. Ее нос, сразу как-то намокал, краснел и набухал. Я потом узнал, что в этот день дедушка был выпивший. Но эта информация, ничуть не объясняла поведение моих родителей. Вспоминаю, тогда пили, все и это было даже нормой. Очень хорошо помню праздники, веселье, песни за столом и как итог – много «уставших» родственников и гостей. Праздники в доме были часто, по каждому поводу. Народ умел веселиться и радоваться жизни. Так же часто, люди умирали от алкоголя.
Дальше, моя память в пробелах, всплывают небольшие сюжеты. А с пяти лет, кадры моей жизни становятся все длиннее. Чем старше с годами, короткие сюжеты превращаются в полнометражные киноленты жизни. Воспоминания так и лезут из головы.
Как оказалось, в дедушкином доме, мы всей семьей прожили пять лет. Мне нравилось это место. Вспоминаю курей, которые бегали по двору. Как я их гонял и пытался поймать самого красивого петуха, чтобы вырвать у него яркое и большое перо. Не помню, – Зачем мне это перо? Хорошо запомнился день, когда на дворе разделывали большую хрюшку, которую я когда-то сам кормил. Нет, наверное, страха и ужаса я тогда не испытал. Скорее любопытство. Мне показалось, что на земле лежит уж слишком большая голова свиньи. Крови, нигде не было, чтобы меня стошнило или стало плохо. Я просто пытался заглянуть хрюшке в глаза и трогал руками ее опаленный пятачок. В общем, негативных впечатлений, в связи с этим случаем не осталось.
Только сейчас я стал понимать отца и мать. Наверное, каждый взрослый человек стремится к самостоятельности и независимости. Скорее всего, отец и мама, тоже искали свою независимость. Да и жить, во «времянке» – это отдельно стоящий домик, где одна маленькая комната на всех, совсем неудобно. Сейчас это можно назвать – студия. Мы росли, видели все, кое-что уже понимали. Как-то со мной, приключился очень неприятный случай в садике. Тогда, наш детский сад, выехал на летний отдых в загородный лагерь, от завода. Папа работал токарем цеха. И вот, я проснулся в одной постели со своей соседкой по кровати, без трусов. Как сейчас помню, звали ее Таня Иванова. Естественно, за этим делом, нас застала воспитательница. Для взрослого, наверное, ситуация страшная и трагическая. Взрослые, по-другому реагируют на жизненные передряги, перетаскивают свои фобии и проецируют их на детей. Совсем это не педагогично. Воспитатель, ничего лучшего не придумала, как накричать на меня. Потом выгнала девочку из комнаты, а у меня забрала мою одежду, оставила в одной майке. Это было утро и мне хотелось кушать. Естественно, я вышел в таком виде в столовую, так как другой одежды у меня не было. Мне было очень стыдно, не за себя, а за поступок взрослого человека. Я прошел и сел кушать. Конечно, психологическая травма осталась на всю жизнь. Я даже не знаю, в чем она проявилась. Но чувство жуткого стыда, я испытывал всю свою жизнь, по всякому пустяку. Мне часто снились сны, как я хожу без нижней одежды, и все на меня смотрят, тычут пальцами. Сны, настолько реальные, что я просыпался в холодном поту с мыслями,
– Неужели это только сон?
Я анализировал свои фобии, страхи, мне приходилось работать над этим. По всей видимости, я не рассказал про этот случай никому из родителей. Потому, как моя мама, скорее всего не оставила камня на камне от этого садика и педагогов. У мамы, сильно выраженно чувство справедливости и оно иногда мешает ей в жизни. Впрочем как и мне сейчас. Я как-то пожаловался, что воспитатели называли меня «крысенком», возможно в детстве был похож на крысу. Мать тогда устроила скандал воспитателям. Но это их не успокоило. Все исчезло само собой, как только я ушел из садика в школу. Правда в школе, мне дали другое прозвище – Ежик. Но это совсем другая история.
В пять лет, состоялся переезд нашей семьи из однокомнатной времянки деда, в отдельную квартиру. Точнее, это была не квартира, а подвальное помещение в бывшем барском доме. Почему я так решил? Да потому, что отец обнаружил в подвале сверток: старая газета за 1914 год, несколько раритетных вещей, типа медного кубка и еще пара мелочей. Подвалы всегда были убежищем прислуги и бедных, а также в таких помещениях хранилась всякая домашняя утварь. Располагались склады, кухонные помещения и комнаты отдыха обслуги. Вот и этот дом, уходил на два метра в землю. А окна нашей квартиры, находились высоко под потолком.
В надземной части, жили несколько уважаемых семей. А в подвал въехали мы. Нет, я не чувствовал себя каким-то униженным или неуважаемым. Отец, получил это помещение от Домоуправления. По всей видимости, он сам сделал ремонт в этом подвале. К этому времени, он ушел с завода и устроился сантехником в местном ЖЭКе. Обслуживал «генеральский дом», а также соседние строения статусом ниже. Так же он выполнял обязанности мастера, плотника, дворника, да и брался за любую работу, чтобы прокормить семью. Отец, всегда был для меня богом, Мастером.
В день переезда, мама сготовила нам завтрак. На сковороде, в маргарине, скворчала докторская колбаса и глазунья. Помню, очень любил такое блюдо. Быстро, просто и сытно. Но, мой организм не смог переварить завтрак, и в этот день получил отравление. Возможно, колбаса была не свежей или блюдо слишком жирное для меня.
Отравление получил только я один. Меня рвало и тошнило. На этой почве, мать с отцом поругались. Мама с сестрой и вещами уехали на грузовике, на новую квартиру. А отец уложил меня в кровать и принес трехлитровую банку с фиолетовой жидкостью,
– Папа, а это ты мне варенье развел с водой, зачем? – с надеждой спросил я. У меня сушило в горле, и я хотел пить. По сути, мне было всё равно, что там делает отец. Просто хотелось быть здоровым.
– Да, сынок, я тебе принес воду и разбавил вареньем, чтобы ты попил, – соврал отец.
– А чего так много, трехлитровая банка? – недоверчиво спросил я.
– Так, ты болеешь, тебе лечиться надо, – успокоил отец.
– Пей, теперь тебе надо много воды, чтобы всю гадость из организма вывести, – объяснял отец. Конечно, отец мог бы долго уговаривать меня или объяснять необходимость пить эту гадость. Но времени на это было мало.
Он, поднес банку к моим губам и приподнял меня с постели, чтобы я смог попить,
– Давай, пей, – в очередной раз предложил папа, поддерживая банку обеими руками, так как для меня она была тяжелой. Я втянул в рот несколько глотков и понял, что меня обманули. Попытался все выплюнуть на пол, но отец прижал сильнее меня к банке и приказал выпить все,
– Сын, давай пей, надо. Потом спасибо скажешь, – настаивал отец. Я рыдал, сидел весь в слюнях и глотал фиолетовую жидкость. Меня тошнило, болела голова, наваливалась слабость и мои глаза закрывались. Я бесконечно глотал странную воду, каждый раз из новой банки и не мог понять,
– Почему вода похожа на морс, но такая противная? – думал я и плакал. У меня все выливалось через рот, нос и уши на пол. Я почувствовал, что к горлу подступила тошнота. Отец вовремя отнял от меня банку и пригнул к тазику. Он, предварительно поставил емкость под кровать. Я был как сосиска, меня болтало в разные стороны, а терпенье отца заканчивалось. Очень понимаю его.
В этот день, я выпил около трех или пяти таких банок с «морсом». Наутро, я был совершенно измученным, бледным и голодным. Не завтракал, аппетита не было. Мы быстро собрались и поехали в новую квартиру.
Когда мы приехали, мне было все равно, очень хотелось спать. Мама, уложила меня на диван. Проснулся я на следующий день. На мое счастье, я чувствовал себя прекрасно. Солнце, проникало через два крошечных окна, которые находились высоко под потолком. На диване со мной рядом спала мама. А сестра, видимо была в другой комнате. Отца рядом, я не увидел.
Я встал, прошелся по помещению, осмотрелся. Квартира состояла из комнаты и кухни, совмещенной с нашим спальным местом. В углу, стояли две детские кроватки, с высокими перилами. В одной из них мирно спала моя сестра. Большую часть комнаты занимала русская печь, на которой мы готовили еду. Она, разделяла квартиру на два помещения. Печку топили дровами и углем. Вот и в этот раз, рядом с печкой стояло ведро с дровами.
Мне жутко хотелось пить и кушать. Я нашел ковшик и запустил его в бидон с водой,
– Какая же вкусная вода, после этой фиолетовой жидкости, – подумал я, утоляя жажду. Пока пил, задумался насчет фиолетовой воды. В тот день, я спросил у отца, когда мы ехали в новую квартиру на такси,
– Пап, а что это за фиолетовая вода, которой ты меня поил, и я чуть не утонул? —
Отец улыбнулся и сказал,
– Это марганцовка, – отец посмотрел мне в глаза и потрепал рукой мои волосы.
– А, что такое марганцовка, зачем ты меня ей поил? – опять не унимался я.
– Марганец – это химический элемент. Но главное, что я промыл тебе желудок, и стало лучше, – объяснил папа.
– Да, мне стало лучше и больше не тошнит, – я прислонил голову к окну и заснул.
Когда я закончил пить, и загремел алюминиевым ковшиком, из кроватки показалась недовольная голова моей сестры-двойняшки,
– Ты чего тут гремишь? – проскрипела заспанным голосом сестричка. Это была симпатичная девочка, с синими глазками и темным волосом. Она вцепилась в поручень кроватки, своими маленькими ручонками, а ее голова еле еле выглядывала из-за кроватки.
– Пить очень хотел, – объяснил я.
– Мама, а он там гремит, и спать мне не дает, – жалобным голосом проскрипела девочка.
На кухне появилась мама и спросила,
– Сыночек, как ты себя чувствуешь?
– Я хочу, есть, – обиженным голосом ответил ей и прилег на диван.
– Дети, сейчас будем завтракать, я приготовлю вам манную кашку, – объявила мама.
– Я не буду, есть кашу, хочу колбасу и хлеб, – заканючила сестренка.
– А где мой папа? – зарыдала сестра.
– Успокойся, папа на работе, – ответила мама и обняла дочь.
– А где работает папа? – спросил я.
– Папа работает на стройке, – ответила мама.
Здоровье мое пошло на поправку. Я перестал, есть жареную колбасу, хотя очень она мне нравится, по сей день.
Мы с сестрой по-прежнему ходили в садик, но теперь ездили из «новой квартиры». Это было намного ближе. Мне нравился район. Это был самый центр города. Дом находился на улице Дзержинского, которая пересекала улицу Ленина. Рядом, располагался кинотеатр «Пионер», Гастроном и Гостиница «Амур». По выходным, мы ходили с утра на детские сеансы в кино и кушали мороженое в вафельных стаканчиках по 10 копеек.
В подвале, мы прожили почти четыре года. За это время, я познакомился с новыми друзьями и знал все вокруг. С первых дней переезда, я самостоятельно ходил за молоком и квасом, в магазин через дорогу. По дороге из магазина, я заглядывал в гостиницу, и рассматривал стеклянные витрины с сувенирами. А в магазине, был отдел ТАБАК, мне нравился миндальный запах сигарет. Особенно, приглянулись в витрине, красивые коробочки с кубинскими сигарами и курительные трубки. Мне тогда казалось все это сказочным и таинственным. Все продавцы в магазине, знали меня и с улыбкой отпускали молоко в трехлитровую банку, даже если я забывал деньги дома,
– Сынок, давай я тебе долью молочка еще до краев и сама закрою баночку крышкой, – улыбалась розовощекая женщина в белом халате.
– Спасибо! – говорил в ответ, хватал полную банку в авоську и убегал. Правда, несколько раз я все же разбил банку с молоком об асфальт, когда переходил через дорогу, потому как спешил. А машины, стояли и ждали, когда я перейду через зебру.
Незадолго, до поступления в школу, когда нам с сестрой исполнилось по шесть лет, в гости пришли бабушка с дедушкой. С собой они вели новый велосипед. Это был наш день рождения. Я помню свое ликование, так как мечтал о таком подарке давно. Что подарили сестре, я уже не помню. Но хорошо вспоминаю реакцию моих родителей. Мне опять не понравилось, как они встретили дедушку и бабушку. Хотя, те были трезвыми и как-то по-настоящему счастливыми. Вдвоём дедушку и бабушку видел около нашего дома всего пару раз.
Вообще, вспоминаю те времена с теплом, только огорчает отношение мамы к своим родителям. Отец, по-другому относился к своей маме, как-то сдержанно, уважительно. Своего отца, мой папа не помнит, говорил мне,
– Я его никогда не видел.
Его мама, моя бабушка Люда. Она родила пятерых детей. Я увидел только трех, остальные умерли в разные годы. Бабушка Люда, родилась в Башкирии в деревне Печенкино. И ее дети, были от разных мужчин. Отец моего папы, ушел от них, когда ему было четыре года. По другой версии, его отец имел семью в другом городе, служил в НКВД и прибыл в наш город в командировку. Здесь он познакомился с моей бабушкой.
Хочется сказать отдельно про моих родителей. Они всю жизнь жили и живут сейчас, как кошка с собакой. Я всегда удивляюсь им. Ругаются по каждому пустячному случаю, по каждому обсуждаемому слову и ситуации. Иногда ссорятся так, что мне и сестре становится стыдно. Драк, между ними не видел, но сестра поговаривает, что мать специально задирает отца, а тот как собака на цепи истошно гавкает, но не кусает. Так и живут. Но, в минуты спокойствия, они дружно и сообща жили как все семейные пары, любили друг друга и любят. Возможно, эта любовь их связывает до сих пор.
В семь лет, мы с сестрой пошли в первый класс. Школа находилась на высоком утесе реки Амур, среди частного сектора и леса. Но, когда началась учеба в сентябре, рядом со школой развернулась грандиозная стройка. И к концу года, за школой появилась мемориальная площадь по имени «Слава». На этой площади, вдоль белой стены с государственными наградами и памятными, золотыми надписями, нас принимали в «Октябрята», а потом в пионеры. Там же, на этой площади, я кидал в небо офицерскую фуражку и горсть монет, когда выпускался из военного училища. В центре этой площади высилась высокая стела из трех белых плоских столбов. На вершине стелы красовался герб СССР и лавровый венок. Но это будет потом, в будущем.
В первый класс, нас с сестрой приняли без особых проблем, после непродолжительного теста. На поверку оказалось, что к школе мы готовы слабо, особенно сестра. Но, для того и существует школа, чтобы научить всему. Не скажу, что мне нравилось учиться. Старался слушать, запоминать. Моя внимательность и усидчивость заканчивалась, как понимал, что учитель плохо относится ко мне. Ну разве хватит одного учителя на тридцать учеников. Поэтому, урок я слушал на половину.
На переменах, в теплое время, мне нравилось выбегать на улицу и беситься. А потом, скатываться колбаской вниз, по траве, с утеса. Чаще, я бегал туда с другом Димкой. А когда приходили с перемены, то у меня и у него кружилась голова. Учитель Кира Евдокимовна, подзывала нас к себе и спрашивала,
– Вы заболели, что ли? Почему вы вялые, голова болит? – спрашивала учитель.
– Нам плохо, тошнит, и голова болит, – отвечали мы хором. И учитель отпускала нас домой, пока не узнала правду.
До, школы, я начал сам ходить на спортивную гимнастику. Родители, увидели, как я кувыркаюсь на ковре перед ними, отжимаюсь и подтягиваюсь на перекладине, и записали в спортивную секцию. В секцию я проходил недолго. Предстоящий тест решил мою судьбу однозначно. Прошли соревнования, по завершению обучения и мне предложили искать другую секцию гимнастики и другого тренера. Это меня сильно расстроило. К неудаче я был не готов.
Родители, быстро нашли мне другого тренера и я прозанимался у него почти десять лет. Нет, олимпийским чемпионом я не стал. Просто ходил на секцию, занимался, но не развивался. Отчасти, это заслуга тренера. Он, не видел во мне никаких перспектив и как-то не вкладывал в меня свои знания. А я потерял всякий интерес к этому виду спорта и ходил, потому что боялся мнения родителей.
Но в школе, на физкультуре, я всегда получал отличные оценки. А на рисовании, мне даже не давали дорисовать и ставили отлично. Честно говоря, мне это не нравилось и хотелось выполнить задание до конца. Но, к тому времени, учитель терял всякий интерес к моему желанию. А во мне вырабатывалось чувство неудовлетворения собой.
По математике и русскому языку я не блистал, но учился на «хорошо». Правда, в старших классах, по этим предметам, у меня была твердая тройка. И как я ни старался улучшить свои знания по математике и русскому, выше тройки мне так и не ставили. Многое зависело от учителя, как раз по математике, мне с ними не повезло. Они либо часто менялись, либо попадался бездарный учитель, у которого не хватало мудрости, усидчивости и такта научить меня предмету. Зато, гуманитарные предметы знал на отлично и хорошо, учителя меня любили. А я в свою очередь, старался тщательнее изучать их предметы. Любовь, к своему предмету и такая же любовь к ученикам, играет не маловажную роль в обучении школьников. Учитель, прививает ученику, любовь не только к предмету, а умение воспринимать с любовью жизнь.
Каждое лето, с первого класса, мы с сестрой отправлялись в пионерский лагерь «Космос». Мне очень нравилось в лагере, и мы просили родителей оставить нас на следующую смену. Но родители отказывали нам со словами,
– Дети, остаток летних каникул, мы всей семьей проведем на Японском море. А завтра уезжаем в Уссурийск, к тете Нине и Вике.
– Ура, мы едем к тете Нине и сестре Вике, – кричали мы и бежали в машину. Тетя Нина – это родная сестра моей мамы. Одна из детей моей бабушки Наташи. А бабушка Наташа, была матерью-героиней. Она родила и воспитала одиннадцать детей. Но в живых, увидел только троих: моя мама, тетя Валя и тетя Нина. Сестры мамы, очень нас любили. И каждый раз, находясь у них в гостях, мы отдыхали от родителей и их чрезмерной опеки. А тети Нина и Валя были нам как вторые мамы. Я их очень любил. На похоронах тети Вали, я плакал, хотя был уже совершеннолетним. Мне, было грустно терять родного человека, которая любила меня как своих сыновей. Мы, с сестрой, часто оставались у них в гостях. Ездили на дачу и ели вдоволь ягоду, помидоры и огурцы прямо с грядки. Она, не ругала нас по пустякам, как это делала наша мама. Считаю, что это перебор, фобия, когда ребенка ежеминутно ругают за разные пустяки и не обращают внимания на важные для них вещи.
И вот он, Уссурийск – провинциальный городок в Приморском крае. Основное население города – это военные и чиновники различных ведомств. А также закрытые учреждения уголовно исполнительной системы. Когда-то это пограничная зона и въезд по пропускам КГБ СССР или приглашениям родственников. Вот и в этот раз, нас в гости пригласили родственники мамы. А папа, получал первое высшее образование в Педагогическом институте города Уссурийска. Папа поздно, по его словам, получил высшее образование. Но это не мешало ему учить меня правильным вещам. Хотя, с некоторыми вещами был перебор. И доходило до занудства. Всему должна быть мера и этой мере, такту я учился сам. Учился на негативном опыте моих родителей, которых не могу назвать плохими. Они, воспитывали нас как могли, исходя из того опыта, который получили сами. У отца, было трудное детство, хулиганское, как он говорил. Со своим сводным братом Юрой, они считали себя грозой двора. Отец был младше своего брата на два года. Еще у отца, была сестра Таня. Она была на 10 или 13 лет младше. Почему-то мой отец, не считал ее своей сестрой и говорил, что она от другого отца. В их семье, все было странно и мутно. История его рода, покрывала какая-то большая тайна. И эту тайну, я до сих пор не смог разгадать. В настоящее время, никого в живых уже нет.
Свое десятое день рождения, я отмечал в Уссурийске, без сестры. Ирина, осталась с мамой и потом планировала с ней поехать в пионерский лагерь «Космос». Мама, устроилась работать пионервожатой в этот лагерь или проходила педагогическую практику. А к концу лета, мы с отцом, ждали их в гости. На свой первый юбилей, я пригласил местную детвору и в основном это были девчонки. Ни одну из них теперь не помню.
Тетя Нина и отец накрыли нам стол. Дети поздравляли меня, даже что-то дарили, я уже не помню. За столом сидели не долго. Взрослые оставили нас на какое-то время, возможно, они собрались где-то своим кругом и отмечали этот день с выпивкой. Поэтому, когда мы наелись, всей гурьбой вышли на балкон. Не помню, кому пришла в голову такая, забавная идея, кидать пирожными в прохожих. Скорее всего, мне. Зато этот день мне запомнился на всю жизнь. Потому как в квартиру, пришли несколько таких прохожих, с желанием наказать деток. А так, как к ним вышли два ангелочка, две девочки и извинились, то прохожие дядя и тетя ушли в хорошем настроении.
Кроме дня моего рождения, никаких важных событий не припоминаю. Все дни напролет я бегал по дворам и играл с местной детворой. А когда был дома, слушал музыку с пластинок. Я садился на подоконник и до умопомрачения крутил пластинки. Сейчас бы такого мальчика, с громкой музыкой и одним и тем же репертуаром, я наказал бы. Ну как так, слушать одну и ту же композицию весь день? Сам, себе могу это объяснить тем, что пытался запомнить музыку и вникнуть в слова. К музыке, у меня есть слабость и сейчас.
По вечерам, мы с тетей Ниной сидели и смотрели по телевизору фильм «Семнадцать мгновений весны» и хрустели сухариками, которые тётя, сготовила в духовке. Родители, никогда мне не разрешали смотреть этот фильм и тем более кушать сухарики. Однажды, я сидел на балконе, наслаждался видом и щелкал семечки. Мне надоело их щелкать, поэтому глотал с шелухой. Так мне показалось вкуснее. Не помню, сколько я съел семечек. В конце концов, мне надоело это занятие, и я пошел читать интересную книжку.
Приблизительно через неделю после приезда из Уссурийска, мне стало плохо. Болел низ живота, правая сторона. Но я отнесся к этому легкомысленно и постарался не раскисать. В пять лет, у меня была подобная боль в низу живота, правда я забыл, в каком боку болело.
В этот раз, тупая боль не отпускала и насиловала так, что я не мог разогнуться. Пришлось звать маму, так я долго не мог заснуть. В спальню пришли отец с матерью и начали суетиться. Отец быстро определил, что у меня воспалился аппендикс. А мать, еще долго причитала и делала различные предположения, отгоняя самое худшее.
Вызвали скорую и меня увезли в больницу. Мужчина врач, долго ощупывал низ живота, что-то спрашивал, я отвечал автоматически. Хотелось спать. За окном была глубокая ночь. Медсестра отвела меня в какую-то комнату, передала санитарке. Пожилая женщина попросила пописать в баночку и сходить по «большому». Я не понимал,
– Зачем мне ходить в туалет? Я очень хочу спать и домой.
Но тупая боль мучила меня. В голове как-то шумело. Когда я вышел от санитарки, меня опять взяла за руку медсестра и отвела в светлую комнату. Усадили на стул и сказали достать ручку и поработать кулачком. Я сжимал руку в кулак, что есть мочи. Но не знал, для чего все эти манипуляции?
Медсестра, протерла руку прозрачной жидкостью и сказала,
– Сейчас тебя укусит комарик и будет немного больно.
Я подумал,
– Да откуда здесь такие комарики, что мне станет больнее, чем уже есть?
Но пока она мне, что-то говорила, я не заметил, как мне проткнули пальчик и высосали кровь. Медсестра заулыбалась и сказала,
– Вот и умничка, ты даже ничего не заметил. Теперь, ко мне подошел молодой парень в белом халате,
– Видимо врач, подумал я. Он улыбался, протянул мне свою руку и сказал,
– Пойдем со мной, – и повел по длинному коридору.
У меня похолодело в области спины и ноги начали подгибаться, живот перестал болеть. Парень вел меня по больнице, на потолке потрескивали лампы дневного света. Путь напоминал тоннель, коридор бесконечный, как в преисподнюю. Я шел, рассматривал лампы на потолке и наконец, дошли до больших железных дверей. Они распахнулись и меня ввели в огромный зал, похожую на комнату отдыха. Стояли диваны, шкафчики, столы вдоль стен. Все было белое и много освещения. После полу мрачного коридора, мне показалось, что я попал в рай.
До этого случая, я не был в больнице в осознанном возрасте. Поэтому все, что увидел в этом месте, было для меня новым. Как в космическом корабле. Меня усадили на диван и сказали седеть тихо. В большой комнате никого не было и стояла угнетающая тишина. Самое страшное для ребенка, это приказ сидеть тихо и не двигаться. Я не был тихоней, но что-то мне подсказывало, что сейчас именно тот случай, когда надо послушаться взрослого.
Я тихо изучал обстановку комнаты, смотрел на потолок, подмигивал сам себе, высовывал язык, корчил рожи и просто болтал ногами. Во времени я почти потерялся и только большие часы напоминали, что сейчас 00.30 часов.
Через час вышел мужчина, с повязкой на лице, а на руках перчатки. Он снял повязку и позвал кого-то. Зашел молодой мужчина, выслушал команды пожилого, и парень направился в мою сторону.
Молодой врач сказал мне как-то ласково,
– Дружок, давай, раздевайся тут оставляй свою одежду и пошли за мной. Я встрепенулся, быстро снял с себя все, кроме плавок.
– Наконец, хоть что-то сдвинулось с места и пошло движение. А то очень устал ждать, – подумал я.
Молодой человек взял меня за руку и завел в большую светлую комнату. В центре стоял какой-то большой белый стол, над ним свисала огромная лампа. Вокруг поверхности суетились несколько женщин в халатах, повязках на лице и перчатках. Меня подвели к столу и помогли залезть на него,
– Давай мой маленький ложись на стол, – женщина как-то ласково приказала лечь на операционный стол. Я прилег и посмотрел на потолок, лампа сильно слепила глаза, они начали слезиться, и я зажмурился. В эту минуту мне кто-то сделал укол в руку, сразу пошли слезы еще сильнее, и я провалился в сон. Возможно, мне что-то снилось, а когда очнулся, ощущения мне не понравились, я лежал на кровати голый, без простыни, подушки и очень хотелось пить. В помещении было темно и газа с трудом привыкали к темноте. Видимо была глубокая ночь. В комнате стояло несколько кроватей и на них крепко спали люди. Пока я не начал кричать,
– Я хочу пить, у меня нет подушки! Ау, кто здесь!
Никто не откликался и тем более, никто не проснулся. Я полежал еще немного. В палату никто не зашел. Внизу живота, что-то прилеплено и создает дискомфорт. Я сомневался,
– Могу ли я шевелиться, если у меня внизу живота заплатка пришита?
Я попытался встать,
– Зачем мне пришили тут эту заплатку? – подумал я. Потом сел на кровати, осмотрел комнату. Поковырял заплатку. Увидел на теле швы, обработанные зеленкой, торчали нитки, заплатка немного отошла от тела. Это меня напугало, и я приложил ее обратно. Встал, прошелся по палате. Выглянул из комнаты в коридор. Никакой боли или страха не ощущал. Мной руководило любопытство и желание попить воды.
Рядом с палатой находился пост медсестры, горела настольная лампа, и стоял графин. Я подбежал, схватил графин, перевернул на себя, но воды в нем не было. Я даже не замечал, что мой вид был не совсем для прогулок. Я был абсолютно голым. С момента операции прошел минимум час. Мне хотелось пить.
Я прогулялся по всему коридору этажа, от поста к посту, голышом в поисках воды. Проверил каждый графин и все кружки. Крутил вентили на умывальниках, но воды не было. В итоге пришлось вернуться в свою палату и лечь на голую кровать. Видимо я немного заснул. Но встрепенулся, как в палату вошел врач или санитар. Я сразу вскочил и вцепился в рукав халата,
– Дайте мне воды и накройте, мне зябко, – кричал я на всю палату.
Парень ответил мне,
– Тихо, тихо не кричи. Тебе нельзя воды. А простыню и подушку сейчас принесу.
Но я не унимался, все требовал воды. Видимо все проснулись и начали шипеть на меня, только после этого пришел санитар и принес мне воды. Правда, поить не собирался, а только протер мне губы.
Я жадно вцепился в мокрое полотенце зубами, санитару пришлось вырывать его у меня изо рта. Он напрягся, схватил меня за плечо и сказал,
– Тихо, тихо, ты чего. Пить тебе нельзя. Просто всасывай воду губами – видимо его напрягло мое поведение.
Я немного удалил жажду и заснул. Утром меня рано разбудили и дали в руку таблетку. Я отказался пить таблетки и также отказался от уколов. Мне пытались сделать это насильно, но я сопротивлялся. В итоге от меня отстали.
День я пролежал в кровати, так как мне запретили вставать и ходить в туалет. А мне так хотелось бегать и общаться со сверстниками. В моей палате было скучно. Мальчиков не было, в палате лежали, девочки и как мне показалось взрослые женщины. Ночью, когда все спали, привезли еще взрослую женщину, она была абсолютно голая и ее скинули с носилок на пустую кровать. Такое было впервые. Я постеснялся ее разглядывать, поэтому отвернулся и заснул. Но все же краем глаза моя память запечатлела ее голое тело.
На протяжении двух дней за мной ухаживала одна взрослая девочка, пациент палаты. Она терпеливо кормила меня куриным бульоном и подбадривала,
– Давай, дорогой, пей куриный бульон. Очень полезно. И эту заботу вспоминаю с теплотой.
Аппетита у меня не было, кушал я очень плохо. Конечно, я не нуждался ни в чем, но мне нравилось, что за мной ухаживают. На третий день мне разрешили вставать и ходить самому. Но я итак вставал, когда, никто не видел. Более того, в палате я устроил цирк. Мне было просто скучно, и я решил всех развеселить. Залез на спинку кровати и прыгнул, прокрутив сальто. Вся палата была в шоке, и не одобрили моих действий. Такое я вытворял каждый последующий день, улучшая технику прыжка в сальто. Прыгал до тех пор, пока меня не вызвали к главврачу на беседу. Главный врач сделал мне словесное вливание и предупредил, что выгонит из больницы.
В итоге меня все же выписали раньше срока, но сказали, чтобы я пришел через неделю на осмотр. Я был несказанно рад. Родители, забрали меня домой, всю дорогу полоскали мне мозги. Не дождавшись похода в больницу, я содрал с себя заплатку и выковырял все нитки со шва. Шов потом немного разошелся, но я особо не переживал. Врачи все время ругали моих родителей, но они разводили руками и говорили, что ребенок гиперактивный. Более того, я тогда активно занимался спортивной гимнастикой, и время пребывания в больнице использовал как тренировочные дни.
История закончилась тем, что мне опять зашили место операции и дали несколько напутственных слов, которых я не запомнил. А шва, к сегодняшнему дню вообще не видно.
Отец потом провел со мной ликбез, по части того, что я потерял частичку своего тела, и каждый орган несет в себе определенную функцию, назначенную природой. Смысл слов отца, понял с первых фраз, но отец, сам по себе нудный человек, хотя и мудрый. С трудом высидел и дослушал его до конца, воспитательного процесса. Некоторое время я просидел дома. К тому времени, мы перебрались в новую, благоустроенную квартиру, которую получил отец. Это было знаковое событие в моей жизни. Да, что там говорить, оно стало событием для всей нашей семьи.
Юность
В конце семидесятых годов прошлого века, мы переехали в новый район города. Это была «трешка», с ванной комнатой, отдельным туалетом, просторной кухней и самое главное, у всех были комнаты.
До девяти лет, мы ютились в тесных подвалах или жили в маленьких комнатках без удобств. Про телевизор я даже не говорю. Черно-белый телевизор «Снежок», появился к 10 годам, а цветной «Радугу», родители купили, когда нам исполнилось 11 лет и тот в долг. Помню, как родители, ходили к бабушке Люде и занимали деньги на этот телевизор. Но цветной телевизор, нам не разрешали трогать и тем более смотреть. Комнату, с телевизором закрывали, а ящик накрывали покрывалом или расписным, хлопчатобумажным полотенцем. Помню, что цветной телевизор часто ломался и найти хорошего мастера было трудно. Папа приглашал несколько раз дядю Володю. Он был морским офицером. Умный был мужик, играл в шахматы. К сожалению, закончил грустно, выкинулся с высокого этажа штаба Тихоокеанского флота во Владивостоке, где проходил службу в звании капитана второго ранга. У него осталась одна дочь Лена, с которой я дружил.
Часто возникает перед глазами динамичная картинка давно минувших лет: родительская квартира, в которой я прожил около шести лет. Огромное окно, через которое проходит сквозь светлую тюль солнечный свет и ложится по ковру на пол. На книжной стенке играют «зайчики» они отсвечивают от полированной поверхности. Я сижу, на полу и слушаю итальянскую музыку, которая играет из проигрывателя «Вега». Тото Катунью, Пупо, Адриано Челентано сменяют друг друга, лаская слух динамичной, позитивной музыкой и итальянскими словами. Эти воспоминания греют душу.
Я мог, так просидеть целый день, слушая музыку с пластинок, которых у родителей было несколько ящиков. Конечно, потом появились кассетные магнитолы, но звучание пластинок совсем другая тема. Это были мои «восьмидесятые», а «двукассетник» появился у меня к середине восьмидесятых годов, как раз перед окончанием десятого класса.
Как сейчас помню, это был черный, двухкассетный магнитофон «Sharp», мама купила через свою работу из Японии. Вот тогда-то я вообще забыл про все. Только его и слушал, надев наушники. А то, мог включить его на полную мощность, до хрипоты колонок. Но этого делать было нельзя, родители боялись, что их квартиру выставят. Поэтому, они запрещали приглашать друзей домой, каждый раз вспоминали наш отрицательный опыт таких гостей:
Это было впервые годы нашего въезда на новую квартиру, в конце семидесятых годов. Я пригласил своего одноклассника и как думал друга, Генку Шмонина, а сестра позвала подругу. Уже не помню ее имени. Мы весь день, играли с ними в прятки, в нашей новой квартире. А вечером пришли с работы родители. Мама тогда не нашла своих золотых колец. Она клала их в хрустальную вазочку, на тумбочке у изголовья родительской кровати. Естественно, кровать стояла, в родительской комнате и нам строго настрого запрещалось входить в нее.
Как потом оказалось, подруга сестры, проживала в детском доме, а мой Генка находился на учете в отделе по работе с подростками. Родители заявили в милицию о пропаже, так как нас заставили все рассказать подробно. Все же произошла кража и это было серьезно, сумма не маленькая. Потом друг отбывал наказание за кражу, по «малолетке».
Как-то через много лет, я встретил этого Генку на улице, в нашем микрорайоне. Рука была в перстнях, какие-то наколки на руках. Мы с ним поприветствовали друг друга, перекинулись парой фраз и разошлись по своим сторонам. Я, конечно, понял, что он теперь занимает какой-то статус в воровском мире.
Вот так наша жизнь, заполняется картинками, давно минувших лет, если конечно можем это припомнить. А если, такие картинки не появляются, то память наполняется другим содержанием. Мне, есть что вспомнить, и я с удовольствием возвращаюсь в свое прошлое. Каждый сюжет своей жизни, просматриваю как интересный, популярный фильм.
– Внучек, вставай, хватит лежать, – бабушка упорно пыталась разбудить меня. Воздух наполнился жареным маслом, молоком и блинами. На часах было десять часов утра. Ох, как я любил и до сих пор люблю этот запах. Прошло несколько десятков лет, как с нами нет моей любимой бабушки. Но я почти каждый день вспоминаю ее. Прожила с нами вместе совсем немногим около десяти лет. Но она запомнилась своей мудростью, любовью к людям и трудолюбием. Когда я весь день оставался с ней дома, а родители уходили на работу, то бабушка становилась полноценной хозяйкой квартиры. Я вставал, на запах блинов и вместе с ней пил чай, с медом и блины со сметаной. Она пекла их при мне. Наливала белую жидкость в сковороду и потом руками переворачивала их на другую сторону. Руки и пальцы не обжигала, потому как делала все быстро и профессионально. Когда стал взрослым, то тоже так научился, немного поддевал лопаткой и руками переворачивал красивый блин. У меня все получалось. Завтрак заканчивался, она убирала посуду и садилась вязать. Вязала все: рукавицы, носки, шарфы и т. д. Ее носки я носил еще лет десять после ее смерти. Всегда вспоминал с благодарностью ее руки. Вечером, если родителей не было дома, мы вместе смотрели телевизор. Всегда показывали что-то интересное. Она видела плохо, но слышала хорошо и иногда давала свои комментарии. Иногда, когда видела или слышала несправедливость, то говорила такую поговорку,
– Ты Царь, а я мышь, ты знай мое гавно ишь! – вот прямо так без искажения она поговаривала. А проснувшись утром в понедельник, она говорила,
– Понедельник день тяжелый. Понедельник – день бездельник. Как-то поделился всем этим со своей мамой. Моя мама расплакалась. Ей самой уже под семьдесят лет, и она становится похожей на бабушку. Но маме, не хватает такой мудрости. Зато есть много другого, за что буду любить и вспоминать ее до конца своих дней.
В новом районе, я целыми днями гулял по улице. Мы с сестрой, изучали территорию вокруг дома, знакомились с детьми. Девятиэтажные дома располагались вдоль огромного деревянного, глухого забора, за которым просматривался густой лес.
Вот как раз этот забор манил нас мальчишек к себе, а за ним лес. Взрослые ребята, которые приехали в этот район раньше на полгода, рассказывали,
– Пацаны, вы забудьте о мечте перелезть через этот забор. Там страшно. Ходит вооруженная охрана.
Один хулиганистый мальчик продолжил пугать нас своими рассказами,
– Мой знакомый, как-то залез через забор и больше я его не видел. Но по ночам я слышал истошные крики из леса. Наверное, его убили или съели.
– Да, там волки живут, – продолжил высокий и светловолосый мальчуган.
К тому времени, я познакомился с мальчиком Толей из соседнего дома. Его фамилию, я узнал, когда мы пошли с ним в школу.
– Азарнин Толя, – громко сказала учительница и еще раз посмотрела в журнал,
– Иди к доске, – учитель, сняла очки и посмотрела на класс. Толик, веселил весь класс. Каждый раз, он придумывал какие-нибудь ужимки, шутки и не всегда веселые.
После уроков, мы с Толиком шли домой, мимо высокого забора, где был лес. Нас манило туда каждый раз, когда проходили мимо. Пройдя вдоль высокой изгороди, которая тянулась до наших домов, мы обнаружили тропинку вдоль оврага. С проезжей дороги, тропку вообще не видно. Она заросла деревьями и казалась очень жутким местом. Но в этот раз, мы не пошли по этой тропинке и договорились с другом,
– На выходных, все разведаем, – прошептал Толик.
Между собой, мы назвали ее «Партизанская тропа». Она входила в густой лес и виляла около километра, вдоль забора по одной стороне, по другой проходил глубокий овраг. На противоположной стороне тропы, через овраг протянулась как змея автомобильная дорога. Ранее, этой дороги не было, а через овраг, пролегал автомобильный и пешеходный мост. Под мостом, протекала река. Поговаривали, что по этой реке из Амура проходил маршрут китайских купцов. Я подозревал, что это место, очень похоже на старое русло реки. А вдоль, берегов этой речки, располагались домики рыбаков и земледельцев.
Овраг выглядел жутковатым местом с отвесными крутыми склонами. Глубина оврага впечатляла. По моим подсчетам, где-то от двух до пяти метров глубина. Считалось, что в это место вообще вход закрыт страшными легендами. В стародавние времена стояли дома местных аборигенов и были разбиты огороды и сады.
По другую сторону проезжей дороги, находилось грязное озеро со сточными водами. Как раз, это озеро соединялось, с оврагом и по нему текла река. А в настоящее время, озеро перегорожено городской автодорогой и река в овраге заключена в трубы под землей.
На выходных, с самого утра, мы все же смогли пройти по «Партизанской тропе» и оказалось, что она выходит к нашим домам. Более того, выяснилось, что путь по тропе сокращает время до школы примерно на пять минут. Теперь, мы каждое утро ходили через овраг и возвращались из школы так же.
Конечно вначале, мы изучили овраг, вдоль забора. Оказалось, что в давние времена в овраге кипела активная жизнь. Мы разглядели развалины или остовы заброшенных домов или землянок. Огороды, фруктовые сады.
– А возможно, это были блиндажи или землянки? – рассуждали мы с другом.
Все наши мысли будоражил этот запретный забор и лес. А пока мы гуляли и играли в «войнушку» в этом овраге. Место, хорошо подходило для беготни и игр. В нем можно было прятаться, делать засады. К тому же, овраг походил на поле боя. Мы разыскали траншеи, в которых прятались. В общем, с другом собирали отряды бойцов и выступали против других ребят, в качестве боевых дружин.
Как-то пробегая вдоль забора, по оврагу, мы увидели нечто особенное. В заборе оказалась сломана доска, и в нее лез какой-то дядька. Это была отличная новость. Мы проследили за незнакомцем. Он пролез через дыру в заборе и исчез в чаще леса.
Теперь, это был наш секрет с другом. Через забор лезть бесполезно, т.к. он был, выше двух метров и по верху тянулась «паутинка», вперемежку с колючей проволокой. Поэтому мы выждали день и вернулись к дыре в заборе.
Как только вошли в лес, через дыру в заборе, сразу стало темно и жутко. Огромные хвойные деревья, большие широколистные дубы, березы, клены, все это стояло плотной, неприступной стеной. Мы пробирались через непроходимый лес. Заросли, кусты, трава по самую шею. Никогда в своей жизни, я не видел такого сказочного леса. Под ногами мягкое покрывало изо мха, травы и хвойных иголок. Проходя между деревьями, мы увидели много вьющихся растений, а также толстые лианы, свисающие со стволов деревьев. Нам было непонятно,
– Откуда в северном лесу, появились лианы? – размышляли мы.
Но продолжали пробираться сквозь чащу. Растения поражали мое воображение своей странностью и необычностью. Мы прошли вглубь леса около пятидесяти метров и решили, что на сегодня хватит впечатлений. В этот раз, в лесу, мы не увидели ни одного волка или другого зверя. Но слышали голоса и звуки, после чего наши души приходили в ужас. Поэтому решили вернуться к щели в заборе.
Когда повернулись лицом в сторону забора, нам послышалось, что кто-то бежит за нами. Не оглядываясь, мы направились к дыре. Но, не добежав несколько метров, услышали,
– Стойте! А ну стойте! – мужской голос требовал остановиться.
Теперь, мы не на шутку испугались и с криками,
– Дяденька мы больше не будем, – кинулись в разные стороны, пробежав мимо дырки в заборе.
Во-первых, дырку светить не стали, ведь это секрет. Во-вторых, у нас был договор с Толиком как убегать в таком случае. Так мы разбежались в разные стороны вдоль забора. Я несся сквозь кусты, деревья как вихрь. Все лицо было в царапинах, но я заметил все потом. Сейчас надо было найти другой выход, и я его нашел. Увидел сломанное дерево, прислоненное к высокому забору. Проволока «Паутинка» в этом месте была нарушена.
Поэтому, взлетев на дерево, перемахнул через забор как бывалый спортсмен. Я гордился собой, что оказался в безопасности. Теперь, надо было найти место, где приземлился друг.
Тем временем, Толик мчался в другую сторону и за ним, бежал мужик с ружьем. Он не отставал и кричал,
– Стой, сейчас буду стрелять! – в руках он держал большое ружье и собирался из него выстрелить.
На лице Толика застыл ужас, когда я увидел своего друга летящим прямо на меня с высокого забора. Он спрыгнул, и мы вместе кинулись к ближайшему дому, чтобы спрятаться от страшного мужика в подъезде.
В этот день мы получили дозу адреналина сполна и больше не собирались идти в лес. Зато, среди дворовых ребятишек, мы стали героями. Каждый день, мы рассказывали друзьям историю нашего путешествия в лес. Она обрастала новыми слухами и небылицами. В итоге, во всех дворах ходили легенды о разорванных дикими зверями двух мальчиков.
Но нам это было на руку, и мы продолжили изучение леса. А в лес мы попали через месяц, т.к. ноги еще подгибались от воспоминаний. К тому времени, щель в заборе была заделана. И мы нашли способ зайти в лес, через поваленное дерево с другой стороны забора. Вооружились палками, рогатками, в качестве оружия. Обследование решили проводить вдоль забора, чтобы быстро убежать. Вглубь леса заходить не собирались. И, тем не менее, лес опять поразил нас своим разнообразием и сюрпризами.
На пути исследования, нам попались заросшие траншеи или окопы. А также пришли к четкому пониманию, что к окопам примыкали разрушенные блиндажи. Предстояло провести более тщательное исследование фортификационных сооружений. Поэтому договорились с другом, что на это место, вернемся с лопатами.
Прогулявшись вдоль забора по периметру леса, мы убедились, что лес не однороден. В этом лесу имеются поляны, перелески, хвойные, березовые, дубовые рощи. Издали видели целые сады фруктовых насаждений и молодой поросли саженцев. Весной в лесу цвела сакура, рос лимонник, видели женьшень, элеутерококк и много других реликтовых и редких растений. Собирали грибы и папоротник «Орляк», который издавна корейцы, маньчжуры, китайцы и местные аборигены принимали в пищу.
Экскурсия в лес, стало нашим занятием на многие годы. Мы еще неоднократно входили в него с целью изучить. Были в нем зимой и видели зайцев, полярных сов и много других животных. В те далекие времена, одна сторона леса соприкасалась с берегом реки Амур. Поэтому зимой, через реку переходили мелкие животные типа лисы и зайцев. Как-то даже видели кабана и волка.
А сам лес оказался не диким, а вполне культурным рукотворным насаждением. Исторически, на этом месте был лес, тайга и его облагородили первые поселенцы города. Возраст деревьев не превышал сто лет. Скорее всего, лес был высажен как раз на территории бывшего стрельбища. В настоящее время на этом месте, располагается Дальневосточный научно-исследовательский институт лесного хозяйства РАН СССР Хабаровского Дендрария. Сад или лес с реликтовыми и редкими растениями Дальнего Востока, Азии, Китая, Кореи и Японии. Его основал и посадил первые деревья Владимир Клавдиевич Арсеньев – русский и советский путешественник, географ, этнограф, писатель, исследователь Дальнего Востока. Который родился 10 сентября 1872 г., в Санкт-Петербурге и умер 4 сентября 1930 г., во Владивостоке.
Как-то с другом, исследовали весь лес, на предмет окопов, блиндажей. Выяснилось, что по периметру леса тянутся траншеи, заросшие травой, мхом и заваленные наполовину землей. По профилю и длине это напоминало оборонительные фортификационные сооружения – окопы. В окопах мы находили отстрелянные гильзы от ружей, пистолетов типа «Маузер», а также гильзы от различного типа оружия иностранного производства. На некоторых артефактах, я разглядел года изготовления гильз 1890, 1905, 1909 годы. Другие ребята выкапывали штыки российского и японского производства, а также шашки и сабли. Я лично насобирал хорошую коллекцию различных гильз, пуль. Остатки кожаных изделий, истлевшие металлические каски. За несколько лет, мы с другом перекопали весь лес в поисках артефактов. И это стало возможно, после замены высокого забора на низкую металлическую решетку, к приезду Леонида Ильича Брежнева Председателя КПСС СССР на Дальний Восток с визитом. Естественно охрану леса упразднили.
С годами стал понимать, что на этой территории велись какие-то боевые действия или учения. Возможно, было стрельбище. Пытался изучать материалы в библиотеках, но так ничего не нашел. Пойти в архивы, не представлялось возможным в то время. Узнал, что наш микрорайон стоит на развалинах казацкой станицы. Под нашими домами находились казармы, конюшни. А под моим домом, большой скотомогильник.
В наши дни, лес превратился в прогулочный парк, все реликтовые деревья погублены, а институт практически сокращен. Все специалисты разбежались. Так ушла из нашей истории еще одна страница города, а вместе с ней секрет прошедших боевых действий.
Время неумолимо бежит, все меняется. Один период жизни, плавно переходит в другой. И то, что мы когда-то принимали как своё настоящее, теперь оказывается далеким прошлым. Но как раз то, что далеко в прошлом, то мы любим, вспоминаем и лелеем. Людям свойственно терять, а потом вспоминать и со слезами в душе восстанавливать, все что потерял. Если конечно это еще можно восстановить.
Помимо леса, у нас было масса занятий, увлечений и развлечений. Дома, я играл в игрушки, подаренные мне родными и близкими. А также, сам изготавливал для себя игрушки и игры из пластилина. Так, я построил для себя игрушечную армию. Лепил несколько дней солдатиков, так как в магазинах их не было. А если были, то дорогие или не того размера. В вечернее или свободное время, много читал. В основном научную фантастику, легенды, научные книги и приключения. Я читал много книг, мне нравилось проваливаться в литературные истории, романы, рассказы. Книги читали на бумажном носителе. Люблю запах бумаги, тепло книжного переплета. Большинство детей брали книжки в библиотеках, т.к. купить в то время, было проблематично. Библиотекой я пользовался, но редко, дома итак было много книг. Три комнаты, от пола до потолка заполнены литературными шедеврами, сборниками и энциклопедиями. Сборник Большой Советской энциклопедии, Медицинская энциклопедия в нескольких десятках томов, Военная энциклопедия – все это я смог прочитать. Книги читал так, что порой, забывал поесть. Мне казалось, что я полностью погружался в сюжет книги. Мне нравилась фантастика Ивана Ефремова, Герберта Уэллса, Казанцева, Кларка и многих других. Я старался читать сложные и долгоиграющие произведения. Прочитал всего Теодора Драйзера, Ги Де Мопассана. Мне нравилась научна фантастика и исторические романы. Дальше, я увлекся любовными романами, где чаще всего описывались отношения между мужчиной и женщиной. В книгах, была вся мою жизнь и опыт. А уж энциклопедии, прочитал почти все тома. Сочинения, рефераты, курсовые писали сами, вручную, шариковыми ручками. Материал искали в библиотеках различных направлений. Не было интернета, сотовой связи. Не у многих были телевизоры. А если и были, то каналов было всего два. Потом с годами их стало три, четыре и с каждым годом прибавлялось. Так вот и жили. И все же, улица для меня играла основную роль.
Двор и окрестности были нашим игровым полем. Активные игры на свежем воздухе, кружки по интересам, секции и т. д. Адреналина мне не хватало несомненно. Как-то после школы, тогда мне было лет одиннадцать, я вышел гулять со своим другим Толиком. Напротив, дома была грунтовая дорога и бульдозером нагребли горку из щебня высотой около пяти метров и длиной метров двести, которая уходила к лесу. Мне всегда хотелось сделать что-то неординарное. Мечтал стать космонавтом или летчиком. Нравилось крутиться в колесе, на котором тренируются космонавты. Но у нас никогда не было таких колес. Самое большое и крутое, что я делал, это вращение «солнышка» на перекладине или качелях. Но мне этого было конечно мало. Хотелось драйва, адреналина. Я тогда ходил каждый день в секцию спортивной гимнастики.
В секции с радостью вращался на перекладине. Сегодня, получилось сложное упражнение «Солнышко». Суть в том, что гимнаст, вращается на спортивной перекладине как вентилятор, изображая Солнце. Это всего лишь один из сложных элементов гимнастического упражнения для выступления на соревнованиях. Поэтому, спортсмен годами оттачивает каждый элемент упражнения до автоматизма, чтобы перейти к следующему. И в целом, получается складная композиция, которые мы видим на спортивных соревнованиях по гимнастике, на олимпиадах. Но, сейчас, я крутился без остановки. Мои руки, намазанные тальком, начинали дымиться. Тренер, долго бился, чтобы гимнаст перестал бояться перекладины и стал одним целым. Вначале, он объяснял мне на пальцах, потом терпеливо показывал, как это делать. Пока я накручивал километры по воздуху, тренер обсуждал с командой дальнейшие планы на ближайшие соревнования. Мой наставник, не видел, что творится на гимнастическом снаряде. Хотя, он должен был контролировать каждое движение спортсмена. Ведь, это упражнение, может довести гимнаста до инвалидности. Или до летального исхода. А я крутился,
– Мне стыдно кричать на весь зал, – думал я. Но мне хотелось кричать,
– Остановите, пожалуйста, мне страшно! – кричал я в душе. Вместо этого, я просто молчал и думал,
– Как же я остановлюсь? Меня научили крутиться, но не научили останавливаться. И в лучшем случае, при остановке я поломаю ноги. В худшем случае, мой позвоночник соберется в небольшую кучку, и я стану овощем. С этими мыслями, я еще около получаса вращался, создавая в зале прохладу, как вентилятор. Но все же, настал момент, когда я созрел на крик, во спасение. И так тихо начал кричать,
– Тренер, помогите! Но, в зале было так шумно, что вряд ли кто мог услышать жалобный писк будущего чемпиона.
Я начал соображать чуть активнее и закричал что было мочи,
– Товарищ тренер, помогите остановиться, меня никто не научил это делать! Через пару минут, мой тренер обернулся и услышал мольбы о помощи. Между тренерами произошел такой разговор,
– Это твой подопечный вращается быстрее турбины? Тренер улыбнулся и ответил,
– Да бездарный спортсмен. Я его год учу этому упражнению. Женский тренер включился в разговор и добавил свое,
– Смотри, он же умеет делать это упражнение в идеале, крутится около получаса. Другой бы давно заплакал и сломался, а этот еще держится. К обсуждению присоединился старший тренер, который тренирует спортсменов для олимпийского резерва и сказал следующее,
– Я помню этого парня, долго растягивал его на шпагат. Упорный и крепкий малый, но надо над ним работать, каждую минуту давать новое задание и поддерживать. Помогать проявлять упорство и находить в ученике стержень. Поощрять его, – дал напутственные советы старший тренер. Вся команда тренеров смотрела в сторону гимнаста. Спортсмены отвлеклись от тренировок, устремили внимание к перекладине. Старший тренер всех успокоил,
– Ребята, все выполняют свое задание, никто не отвлекается! Мой наставник, все же подбежал ко мне вместе со старшим тренером, и попытались найти со мной контакт. Они выжидали момент, при котором легко можно остановиться и не сломать позвоночник. Мужчина пытался подбодрить меня, уточнял, как мое самочувствие и не кружится ли голова. И только старший тренер, смог найти вовремя, правильные слова, подсказал, что надо сделать. Но, я на несколько доли секунд, услышал команду позже и выполнил упражнение с опозданием. В этот момент весь зал замер. С хрустом, и сильным ударом ног о перекладину, я смог остановиться. После чего спрыгнул на маты и встал на ноги, будто ничего не было. Меня ни качало из стороны в сторону, я не плакал. На моем лице сияла радостная улыбка. Я гордился собой. В голове мелькали мысли,
– Я смог выполнить упражнение, я научился! Я ликовал. В этот момент подбежали тренера, и стали ощупывать кости моих ног, одновременно переспрашивая меня о состоянии. А я гордо и с достоинством отвечал,
– Нет, у меня ничего не болит и все в порядке. Все радовались, будто я приземлился из космоса, где пробыл много месяцев. Тренера наперебой хвалили, что у гимнаста такое крепкое тело, кости и такой же крепкий дух.
Строгая и чопорная гимнастика, в конце концов, меня утомила. К тому же, тренер попался бездарный и не тянулся ко мне, чтобы научить. Я начал часто прогуливать тренировки. Поэтому на соревнованиях занимал последние места и заработал только второй юношеский разряд. Но продолжал ходить на занятия.
Возвращаясь к теме досуга, хочу продолжить повествование про игры во дворе дома и за его пределами. Строители укладывали кабель, проводили трубы, сделали кучу траншей за двором, строили дорогу. Перекопали всё. В наше советское время, рабочие могли побросать инструмент, специальные приспособления и еще много чего и уйти с рабочего места. Это не наказывалось. Да и никто тогда не брал чужого. Я еще накануне присмотрел большую трехметровую в диаметре, деревянную катушку от силового кабеля. Катушка выглядела как большое, двойное колесо, с перемычкой между ними. В этой перемычке, мог поместиться подросток, если выломать пару досок.
Так вот, у меня созрела мысль, прокатиться на этой центрифуге, так как я уже катался в стиральной машинке. Тогда они выглядели как металлический цилиндр. Ощущения были неописуемыми, при скатывании с горки. Только металлический цилиндр сильно гремел, и я чувствовал каждый камешек своей спиной или головой. А в этой катушке, я проеду по камням как каток и ничего не замечу.
Мы с друзьями, закатили эту катушку на пятиметровую кучу грунта. Страха не испытывал, скорее гордость распирала меня, а друг был в полном восторге. Я мог спрыгнуть, с пятиметровой высоты в песок и ничего не повредить. Тем более, что с пяти лет занимался плотно спортивной гимнастикой и был отлично подготовлен ко всем нагрузкам.
Подготовка к смертельному трюку была не долгой. С другом выломали пару досок из деревянной перемычки между колесами, и я стал примеряться, чтобы залезть в катушку. К этому времени на горке и у подножия её, скопилось много зрителей из детей нашего двора. Они галдели, крутили у виска, а кто-то выкрикивал подбадривающие слова. Несколько девочек побежали за взрослыми, чтобы остановить меня. Я влез в щель катушки и сказал,
– Друзья, сейчас будет смертельный трюк! – я как космонавт помахал рукой из щели катушки и крикнул,
– Поехали – махнул рукой, подал сигнал друзьям.
Колесо тяжело тронулось с места. Катушка могла катиться достаточно долго и далеко, если конечно не ударится в дерево или гараж. Я, конечно, не просчитывал возможных рисков. Справа от дороги стояли деревья и гаражи. В то время машин было мало, но и этот момент я не усмотрел. К тому времени, до начала представления сбежались взрослые, я уже сидел в катушке и под громкие крики зрителей, летел как ракета на деревья. Взрослые просто не успели остановить катушку на ходу и вся толпа зевак бежала вниз с горки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vadim-kolcov/ot-rozhdeniya-memuary/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вадим Кольцов
Первый том повести «Отражения. Исток» – это система знаний, умений и опыта, переданные от отца сыну. Мы рождаемся абсолютно чистыми и на протяжении жизни формируемся, как личность. Вначале в нас вкладывают свои усилия родители, а потом мы сами оттачиваем свои знания и опыт. Книга про жизнь и опыт, как отражение жизни своих родителей. Это исповедь главного героя, с выводами и откровенными рассуждениями.
Отражения. Исток
Повесть. Том 1
Вадим Кольцов
Наша жизнь отражает прошлое, настоящее и будущее. Некоторое время, я находился в жизненном тупике. Слава богу, со здоровьем все хорошо, и интуиция всегда указывала правильное направление выхода. Прежде всего я занялся своей душой и телом, в этом мне помог отец. Он показал мне путь и таким образом, изменил реальность вокруг меня. Хотя был в крайне болезненном состоянии. И на протяжении всей своей жизни, он кардинально ее изменил. А я, на основе его исследований, создал свою систему обновления. Отражения – это зеркальное видение пути моего отца в моей жизни. Это система, настройка себя на жизнь.
Посвящается моим любимым родителям и сестре.
Дизайнер обложки Вадим Кольцов
© Вадим Кольцов, 2021
© Вадим Кольцов, дизайн обложки, 2021
ISBN 978-5-4490-8111-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Отражения. Исток
Детство
Помню себя где-то с трех лет. Воспоминания из прошлого, кусками всплывают в моей памяти. Рассеивается мгла пролетающих лет и появляется какой-нибудь фрагмент из жизни. Вот мой отчий дом, где я родился, зеленый забор расческой протянулся вдоль тропинки, запах дождевой воды и старых листьев. Пыльная дорожка среди высоких деревьев и густой растительности вдоль забора, ведет прямо к калитке. Небо без единого облачка, птички поют, солнышко пробивается сквозь листву старых тополей и вязов. Мы, идем с моим отцом за ручку, рядом с нами мама и моя сестренка Ирина. Навстречу нам идет в развалку дед Иван. Подходит, дарит мне и сестричке по шоколадке. Я видел и чувствовал, что он угощает нас от души. А мои родители, как-то грубо ему отвечают,
– Дед, не нужна им твоя шоколадка.
– А, мне хотелось этого лакомства, – подумал я и потянулся ручкой.
Вижу, как расстроился мой дед, он скривил извиняющуюся гримасу и развел руки в стороны, будто ловил кого-то.
Родители развернулись спиной к нему, схватили нас на руки и как-то быстро ушли от деда. Мне было горько, я плакал,
– Я хочу шоколадку, – кричал в слезах и тянул руки к деду.
Сестренка тоже плакала, она часто плакала. Ее нос, сразу как-то намокал, краснел и набухал. Я потом узнал, что в этот день дедушка был выпивший. Но эта информация, ничуть не объясняла поведение моих родителей. Вспоминаю, тогда пили, все и это было даже нормой. Очень хорошо помню праздники, веселье, песни за столом и как итог – много «уставших» родственников и гостей. Праздники в доме были часто, по каждому поводу. Народ умел веселиться и радоваться жизни. Так же часто, люди умирали от алкоголя.
Дальше, моя память в пробелах, всплывают небольшие сюжеты. А с пяти лет, кадры моей жизни становятся все длиннее. Чем старше с годами, короткие сюжеты превращаются в полнометражные киноленты жизни. Воспоминания так и лезут из головы.
Как оказалось, в дедушкином доме, мы всей семьей прожили пять лет. Мне нравилось это место. Вспоминаю курей, которые бегали по двору. Как я их гонял и пытался поймать самого красивого петуха, чтобы вырвать у него яркое и большое перо. Не помню, – Зачем мне это перо? Хорошо запомнился день, когда на дворе разделывали большую хрюшку, которую я когда-то сам кормил. Нет, наверное, страха и ужаса я тогда не испытал. Скорее любопытство. Мне показалось, что на земле лежит уж слишком большая голова свиньи. Крови, нигде не было, чтобы меня стошнило или стало плохо. Я просто пытался заглянуть хрюшке в глаза и трогал руками ее опаленный пятачок. В общем, негативных впечатлений, в связи с этим случаем не осталось.
Только сейчас я стал понимать отца и мать. Наверное, каждый взрослый человек стремится к самостоятельности и независимости. Скорее всего, отец и мама, тоже искали свою независимость. Да и жить, во «времянке» – это отдельно стоящий домик, где одна маленькая комната на всех, совсем неудобно. Сейчас это можно назвать – студия. Мы росли, видели все, кое-что уже понимали. Как-то со мной, приключился очень неприятный случай в садике. Тогда, наш детский сад, выехал на летний отдых в загородный лагерь, от завода. Папа работал токарем цеха. И вот, я проснулся в одной постели со своей соседкой по кровати, без трусов. Как сейчас помню, звали ее Таня Иванова. Естественно, за этим делом, нас застала воспитательница. Для взрослого, наверное, ситуация страшная и трагическая. Взрослые, по-другому реагируют на жизненные передряги, перетаскивают свои фобии и проецируют их на детей. Совсем это не педагогично. Воспитатель, ничего лучшего не придумала, как накричать на меня. Потом выгнала девочку из комнаты, а у меня забрала мою одежду, оставила в одной майке. Это было утро и мне хотелось кушать. Естественно, я вышел в таком виде в столовую, так как другой одежды у меня не было. Мне было очень стыдно, не за себя, а за поступок взрослого человека. Я прошел и сел кушать. Конечно, психологическая травма осталась на всю жизнь. Я даже не знаю, в чем она проявилась. Но чувство жуткого стыда, я испытывал всю свою жизнь, по всякому пустяку. Мне часто снились сны, как я хожу без нижней одежды, и все на меня смотрят, тычут пальцами. Сны, настолько реальные, что я просыпался в холодном поту с мыслями,
– Неужели это только сон?
Я анализировал свои фобии, страхи, мне приходилось работать над этим. По всей видимости, я не рассказал про этот случай никому из родителей. Потому, как моя мама, скорее всего не оставила камня на камне от этого садика и педагогов. У мамы, сильно выраженно чувство справедливости и оно иногда мешает ей в жизни. Впрочем как и мне сейчас. Я как-то пожаловался, что воспитатели называли меня «крысенком», возможно в детстве был похож на крысу. Мать тогда устроила скандал воспитателям. Но это их не успокоило. Все исчезло само собой, как только я ушел из садика в школу. Правда в школе, мне дали другое прозвище – Ежик. Но это совсем другая история.
В пять лет, состоялся переезд нашей семьи из однокомнатной времянки деда, в отдельную квартиру. Точнее, это была не квартира, а подвальное помещение в бывшем барском доме. Почему я так решил? Да потому, что отец обнаружил в подвале сверток: старая газета за 1914 год, несколько раритетных вещей, типа медного кубка и еще пара мелочей. Подвалы всегда были убежищем прислуги и бедных, а также в таких помещениях хранилась всякая домашняя утварь. Располагались склады, кухонные помещения и комнаты отдыха обслуги. Вот и этот дом, уходил на два метра в землю. А окна нашей квартиры, находились высоко под потолком.
В надземной части, жили несколько уважаемых семей. А в подвал въехали мы. Нет, я не чувствовал себя каким-то униженным или неуважаемым. Отец, получил это помещение от Домоуправления. По всей видимости, он сам сделал ремонт в этом подвале. К этому времени, он ушел с завода и устроился сантехником в местном ЖЭКе. Обслуживал «генеральский дом», а также соседние строения статусом ниже. Так же он выполнял обязанности мастера, плотника, дворника, да и брался за любую работу, чтобы прокормить семью. Отец, всегда был для меня богом, Мастером.
В день переезда, мама сготовила нам завтрак. На сковороде, в маргарине, скворчала докторская колбаса и глазунья. Помню, очень любил такое блюдо. Быстро, просто и сытно. Но, мой организм не смог переварить завтрак, и в этот день получил отравление. Возможно, колбаса была не свежей или блюдо слишком жирное для меня.
Отравление получил только я один. Меня рвало и тошнило. На этой почве, мать с отцом поругались. Мама с сестрой и вещами уехали на грузовике, на новую квартиру. А отец уложил меня в кровать и принес трехлитровую банку с фиолетовой жидкостью,
– Папа, а это ты мне варенье развел с водой, зачем? – с надеждой спросил я. У меня сушило в горле, и я хотел пить. По сути, мне было всё равно, что там делает отец. Просто хотелось быть здоровым.
– Да, сынок, я тебе принес воду и разбавил вареньем, чтобы ты попил, – соврал отец.
– А чего так много, трехлитровая банка? – недоверчиво спросил я.
– Так, ты болеешь, тебе лечиться надо, – успокоил отец.
– Пей, теперь тебе надо много воды, чтобы всю гадость из организма вывести, – объяснял отец. Конечно, отец мог бы долго уговаривать меня или объяснять необходимость пить эту гадость. Но времени на это было мало.
Он, поднес банку к моим губам и приподнял меня с постели, чтобы я смог попить,
– Давай, пей, – в очередной раз предложил папа, поддерживая банку обеими руками, так как для меня она была тяжелой. Я втянул в рот несколько глотков и понял, что меня обманули. Попытался все выплюнуть на пол, но отец прижал сильнее меня к банке и приказал выпить все,
– Сын, давай пей, надо. Потом спасибо скажешь, – настаивал отец. Я рыдал, сидел весь в слюнях и глотал фиолетовую жидкость. Меня тошнило, болела голова, наваливалась слабость и мои глаза закрывались. Я бесконечно глотал странную воду, каждый раз из новой банки и не мог понять,
– Почему вода похожа на морс, но такая противная? – думал я и плакал. У меня все выливалось через рот, нос и уши на пол. Я почувствовал, что к горлу подступила тошнота. Отец вовремя отнял от меня банку и пригнул к тазику. Он, предварительно поставил емкость под кровать. Я был как сосиска, меня болтало в разные стороны, а терпенье отца заканчивалось. Очень понимаю его.
В этот день, я выпил около трех или пяти таких банок с «морсом». Наутро, я был совершенно измученным, бледным и голодным. Не завтракал, аппетита не было. Мы быстро собрались и поехали в новую квартиру.
Когда мы приехали, мне было все равно, очень хотелось спать. Мама, уложила меня на диван. Проснулся я на следующий день. На мое счастье, я чувствовал себя прекрасно. Солнце, проникало через два крошечных окна, которые находились высоко под потолком. На диване со мной рядом спала мама. А сестра, видимо была в другой комнате. Отца рядом, я не увидел.
Я встал, прошелся по помещению, осмотрелся. Квартира состояла из комнаты и кухни, совмещенной с нашим спальным местом. В углу, стояли две детские кроватки, с высокими перилами. В одной из них мирно спала моя сестра. Большую часть комнаты занимала русская печь, на которой мы готовили еду. Она, разделяла квартиру на два помещения. Печку топили дровами и углем. Вот и в этот раз, рядом с печкой стояло ведро с дровами.
Мне жутко хотелось пить и кушать. Я нашел ковшик и запустил его в бидон с водой,
– Какая же вкусная вода, после этой фиолетовой жидкости, – подумал я, утоляя жажду. Пока пил, задумался насчет фиолетовой воды. В тот день, я спросил у отца, когда мы ехали в новую квартиру на такси,
– Пап, а что это за фиолетовая вода, которой ты меня поил, и я чуть не утонул? —
Отец улыбнулся и сказал,
– Это марганцовка, – отец посмотрел мне в глаза и потрепал рукой мои волосы.
– А, что такое марганцовка, зачем ты меня ей поил? – опять не унимался я.
– Марганец – это химический элемент. Но главное, что я промыл тебе желудок, и стало лучше, – объяснил папа.
– Да, мне стало лучше и больше не тошнит, – я прислонил голову к окну и заснул.
Когда я закончил пить, и загремел алюминиевым ковшиком, из кроватки показалась недовольная голова моей сестры-двойняшки,
– Ты чего тут гремишь? – проскрипела заспанным голосом сестричка. Это была симпатичная девочка, с синими глазками и темным волосом. Она вцепилась в поручень кроватки, своими маленькими ручонками, а ее голова еле еле выглядывала из-за кроватки.
– Пить очень хотел, – объяснил я.
– Мама, а он там гремит, и спать мне не дает, – жалобным голосом проскрипела девочка.
На кухне появилась мама и спросила,
– Сыночек, как ты себя чувствуешь?
– Я хочу, есть, – обиженным голосом ответил ей и прилег на диван.
– Дети, сейчас будем завтракать, я приготовлю вам манную кашку, – объявила мама.
– Я не буду, есть кашу, хочу колбасу и хлеб, – заканючила сестренка.
– А где мой папа? – зарыдала сестра.
– Успокойся, папа на работе, – ответила мама и обняла дочь.
– А где работает папа? – спросил я.
– Папа работает на стройке, – ответила мама.
Здоровье мое пошло на поправку. Я перестал, есть жареную колбасу, хотя очень она мне нравится, по сей день.
Мы с сестрой по-прежнему ходили в садик, но теперь ездили из «новой квартиры». Это было намного ближе. Мне нравился район. Это был самый центр города. Дом находился на улице Дзержинского, которая пересекала улицу Ленина. Рядом, располагался кинотеатр «Пионер», Гастроном и Гостиница «Амур». По выходным, мы ходили с утра на детские сеансы в кино и кушали мороженое в вафельных стаканчиках по 10 копеек.
В подвале, мы прожили почти четыре года. За это время, я познакомился с новыми друзьями и знал все вокруг. С первых дней переезда, я самостоятельно ходил за молоком и квасом, в магазин через дорогу. По дороге из магазина, я заглядывал в гостиницу, и рассматривал стеклянные витрины с сувенирами. А в магазине, был отдел ТАБАК, мне нравился миндальный запах сигарет. Особенно, приглянулись в витрине, красивые коробочки с кубинскими сигарами и курительные трубки. Мне тогда казалось все это сказочным и таинственным. Все продавцы в магазине, знали меня и с улыбкой отпускали молоко в трехлитровую банку, даже если я забывал деньги дома,
– Сынок, давай я тебе долью молочка еще до краев и сама закрою баночку крышкой, – улыбалась розовощекая женщина в белом халате.
– Спасибо! – говорил в ответ, хватал полную банку в авоську и убегал. Правда, несколько раз я все же разбил банку с молоком об асфальт, когда переходил через дорогу, потому как спешил. А машины, стояли и ждали, когда я перейду через зебру.
Незадолго, до поступления в школу, когда нам с сестрой исполнилось по шесть лет, в гости пришли бабушка с дедушкой. С собой они вели новый велосипед. Это был наш день рождения. Я помню свое ликование, так как мечтал о таком подарке давно. Что подарили сестре, я уже не помню. Но хорошо вспоминаю реакцию моих родителей. Мне опять не понравилось, как они встретили дедушку и бабушку. Хотя, те были трезвыми и как-то по-настоящему счастливыми. Вдвоём дедушку и бабушку видел около нашего дома всего пару раз.
Вообще, вспоминаю те времена с теплом, только огорчает отношение мамы к своим родителям. Отец, по-другому относился к своей маме, как-то сдержанно, уважительно. Своего отца, мой папа не помнит, говорил мне,
– Я его никогда не видел.
Его мама, моя бабушка Люда. Она родила пятерых детей. Я увидел только трех, остальные умерли в разные годы. Бабушка Люда, родилась в Башкирии в деревне Печенкино. И ее дети, были от разных мужчин. Отец моего папы, ушел от них, когда ему было четыре года. По другой версии, его отец имел семью в другом городе, служил в НКВД и прибыл в наш город в командировку. Здесь он познакомился с моей бабушкой.
Хочется сказать отдельно про моих родителей. Они всю жизнь жили и живут сейчас, как кошка с собакой. Я всегда удивляюсь им. Ругаются по каждому пустячному случаю, по каждому обсуждаемому слову и ситуации. Иногда ссорятся так, что мне и сестре становится стыдно. Драк, между ними не видел, но сестра поговаривает, что мать специально задирает отца, а тот как собака на цепи истошно гавкает, но не кусает. Так и живут. Но, в минуты спокойствия, они дружно и сообща жили как все семейные пары, любили друг друга и любят. Возможно, эта любовь их связывает до сих пор.
В семь лет, мы с сестрой пошли в первый класс. Школа находилась на высоком утесе реки Амур, среди частного сектора и леса. Но, когда началась учеба в сентябре, рядом со школой развернулась грандиозная стройка. И к концу года, за школой появилась мемориальная площадь по имени «Слава». На этой площади, вдоль белой стены с государственными наградами и памятными, золотыми надписями, нас принимали в «Октябрята», а потом в пионеры. Там же, на этой площади, я кидал в небо офицерскую фуражку и горсть монет, когда выпускался из военного училища. В центре этой площади высилась высокая стела из трех белых плоских столбов. На вершине стелы красовался герб СССР и лавровый венок. Но это будет потом, в будущем.
В первый класс, нас с сестрой приняли без особых проблем, после непродолжительного теста. На поверку оказалось, что к школе мы готовы слабо, особенно сестра. Но, для того и существует школа, чтобы научить всему. Не скажу, что мне нравилось учиться. Старался слушать, запоминать. Моя внимательность и усидчивость заканчивалась, как понимал, что учитель плохо относится ко мне. Ну разве хватит одного учителя на тридцать учеников. Поэтому, урок я слушал на половину.
На переменах, в теплое время, мне нравилось выбегать на улицу и беситься. А потом, скатываться колбаской вниз, по траве, с утеса. Чаще, я бегал туда с другом Димкой. А когда приходили с перемены, то у меня и у него кружилась голова. Учитель Кира Евдокимовна, подзывала нас к себе и спрашивала,
– Вы заболели, что ли? Почему вы вялые, голова болит? – спрашивала учитель.
– Нам плохо, тошнит, и голова болит, – отвечали мы хором. И учитель отпускала нас домой, пока не узнала правду.
До, школы, я начал сам ходить на спортивную гимнастику. Родители, увидели, как я кувыркаюсь на ковре перед ними, отжимаюсь и подтягиваюсь на перекладине, и записали в спортивную секцию. В секцию я проходил недолго. Предстоящий тест решил мою судьбу однозначно. Прошли соревнования, по завершению обучения и мне предложили искать другую секцию гимнастики и другого тренера. Это меня сильно расстроило. К неудаче я был не готов.
Родители, быстро нашли мне другого тренера и я прозанимался у него почти десять лет. Нет, олимпийским чемпионом я не стал. Просто ходил на секцию, занимался, но не развивался. Отчасти, это заслуга тренера. Он, не видел во мне никаких перспектив и как-то не вкладывал в меня свои знания. А я потерял всякий интерес к этому виду спорта и ходил, потому что боялся мнения родителей.
Но в школе, на физкультуре, я всегда получал отличные оценки. А на рисовании, мне даже не давали дорисовать и ставили отлично. Честно говоря, мне это не нравилось и хотелось выполнить задание до конца. Но, к тому времени, учитель терял всякий интерес к моему желанию. А во мне вырабатывалось чувство неудовлетворения собой.
По математике и русскому языку я не блистал, но учился на «хорошо». Правда, в старших классах, по этим предметам, у меня была твердая тройка. И как я ни старался улучшить свои знания по математике и русскому, выше тройки мне так и не ставили. Многое зависело от учителя, как раз по математике, мне с ними не повезло. Они либо часто менялись, либо попадался бездарный учитель, у которого не хватало мудрости, усидчивости и такта научить меня предмету. Зато, гуманитарные предметы знал на отлично и хорошо, учителя меня любили. А я в свою очередь, старался тщательнее изучать их предметы. Любовь, к своему предмету и такая же любовь к ученикам, играет не маловажную роль в обучении школьников. Учитель, прививает ученику, любовь не только к предмету, а умение воспринимать с любовью жизнь.
Каждое лето, с первого класса, мы с сестрой отправлялись в пионерский лагерь «Космос». Мне очень нравилось в лагере, и мы просили родителей оставить нас на следующую смену. Но родители отказывали нам со словами,
– Дети, остаток летних каникул, мы всей семьей проведем на Японском море. А завтра уезжаем в Уссурийск, к тете Нине и Вике.
– Ура, мы едем к тете Нине и сестре Вике, – кричали мы и бежали в машину. Тетя Нина – это родная сестра моей мамы. Одна из детей моей бабушки Наташи. А бабушка Наташа, была матерью-героиней. Она родила и воспитала одиннадцать детей. Но в живых, увидел только троих: моя мама, тетя Валя и тетя Нина. Сестры мамы, очень нас любили. И каждый раз, находясь у них в гостях, мы отдыхали от родителей и их чрезмерной опеки. А тети Нина и Валя были нам как вторые мамы. Я их очень любил. На похоронах тети Вали, я плакал, хотя был уже совершеннолетним. Мне, было грустно терять родного человека, которая любила меня как своих сыновей. Мы, с сестрой, часто оставались у них в гостях. Ездили на дачу и ели вдоволь ягоду, помидоры и огурцы прямо с грядки. Она, не ругала нас по пустякам, как это делала наша мама. Считаю, что это перебор, фобия, когда ребенка ежеминутно ругают за разные пустяки и не обращают внимания на важные для них вещи.
И вот он, Уссурийск – провинциальный городок в Приморском крае. Основное население города – это военные и чиновники различных ведомств. А также закрытые учреждения уголовно исполнительной системы. Когда-то это пограничная зона и въезд по пропускам КГБ СССР или приглашениям родственников. Вот и в этот раз, нас в гости пригласили родственники мамы. А папа, получал первое высшее образование в Педагогическом институте города Уссурийска. Папа поздно, по его словам, получил высшее образование. Но это не мешало ему учить меня правильным вещам. Хотя, с некоторыми вещами был перебор. И доходило до занудства. Всему должна быть мера и этой мере, такту я учился сам. Учился на негативном опыте моих родителей, которых не могу назвать плохими. Они, воспитывали нас как могли, исходя из того опыта, который получили сами. У отца, было трудное детство, хулиганское, как он говорил. Со своим сводным братом Юрой, они считали себя грозой двора. Отец был младше своего брата на два года. Еще у отца, была сестра Таня. Она была на 10 или 13 лет младше. Почему-то мой отец, не считал ее своей сестрой и говорил, что она от другого отца. В их семье, все было странно и мутно. История его рода, покрывала какая-то большая тайна. И эту тайну, я до сих пор не смог разгадать. В настоящее время, никого в живых уже нет.
Свое десятое день рождения, я отмечал в Уссурийске, без сестры. Ирина, осталась с мамой и потом планировала с ней поехать в пионерский лагерь «Космос». Мама, устроилась работать пионервожатой в этот лагерь или проходила педагогическую практику. А к концу лета, мы с отцом, ждали их в гости. На свой первый юбилей, я пригласил местную детвору и в основном это были девчонки. Ни одну из них теперь не помню.
Тетя Нина и отец накрыли нам стол. Дети поздравляли меня, даже что-то дарили, я уже не помню. За столом сидели не долго. Взрослые оставили нас на какое-то время, возможно, они собрались где-то своим кругом и отмечали этот день с выпивкой. Поэтому, когда мы наелись, всей гурьбой вышли на балкон. Не помню, кому пришла в голову такая, забавная идея, кидать пирожными в прохожих. Скорее всего, мне. Зато этот день мне запомнился на всю жизнь. Потому как в квартиру, пришли несколько таких прохожих, с желанием наказать деток. А так, как к ним вышли два ангелочка, две девочки и извинились, то прохожие дядя и тетя ушли в хорошем настроении.
Кроме дня моего рождения, никаких важных событий не припоминаю. Все дни напролет я бегал по дворам и играл с местной детворой. А когда был дома, слушал музыку с пластинок. Я садился на подоконник и до умопомрачения крутил пластинки. Сейчас бы такого мальчика, с громкой музыкой и одним и тем же репертуаром, я наказал бы. Ну как так, слушать одну и ту же композицию весь день? Сам, себе могу это объяснить тем, что пытался запомнить музыку и вникнуть в слова. К музыке, у меня есть слабость и сейчас.
По вечерам, мы с тетей Ниной сидели и смотрели по телевизору фильм «Семнадцать мгновений весны» и хрустели сухариками, которые тётя, сготовила в духовке. Родители, никогда мне не разрешали смотреть этот фильм и тем более кушать сухарики. Однажды, я сидел на балконе, наслаждался видом и щелкал семечки. Мне надоело их щелкать, поэтому глотал с шелухой. Так мне показалось вкуснее. Не помню, сколько я съел семечек. В конце концов, мне надоело это занятие, и я пошел читать интересную книжку.
Приблизительно через неделю после приезда из Уссурийска, мне стало плохо. Болел низ живота, правая сторона. Но я отнесся к этому легкомысленно и постарался не раскисать. В пять лет, у меня была подобная боль в низу живота, правда я забыл, в каком боку болело.
В этот раз, тупая боль не отпускала и насиловала так, что я не мог разогнуться. Пришлось звать маму, так я долго не мог заснуть. В спальню пришли отец с матерью и начали суетиться. Отец быстро определил, что у меня воспалился аппендикс. А мать, еще долго причитала и делала различные предположения, отгоняя самое худшее.
Вызвали скорую и меня увезли в больницу. Мужчина врач, долго ощупывал низ живота, что-то спрашивал, я отвечал автоматически. Хотелось спать. За окном была глубокая ночь. Медсестра отвела меня в какую-то комнату, передала санитарке. Пожилая женщина попросила пописать в баночку и сходить по «большому». Я не понимал,
– Зачем мне ходить в туалет? Я очень хочу спать и домой.
Но тупая боль мучила меня. В голове как-то шумело. Когда я вышел от санитарки, меня опять взяла за руку медсестра и отвела в светлую комнату. Усадили на стул и сказали достать ручку и поработать кулачком. Я сжимал руку в кулак, что есть мочи. Но не знал, для чего все эти манипуляции?
Медсестра, протерла руку прозрачной жидкостью и сказала,
– Сейчас тебя укусит комарик и будет немного больно.
Я подумал,
– Да откуда здесь такие комарики, что мне станет больнее, чем уже есть?
Но пока она мне, что-то говорила, я не заметил, как мне проткнули пальчик и высосали кровь. Медсестра заулыбалась и сказала,
– Вот и умничка, ты даже ничего не заметил. Теперь, ко мне подошел молодой парень в белом халате,
– Видимо врач, подумал я. Он улыбался, протянул мне свою руку и сказал,
– Пойдем со мной, – и повел по длинному коридору.
У меня похолодело в области спины и ноги начали подгибаться, живот перестал болеть. Парень вел меня по больнице, на потолке потрескивали лампы дневного света. Путь напоминал тоннель, коридор бесконечный, как в преисподнюю. Я шел, рассматривал лампы на потолке и наконец, дошли до больших железных дверей. Они распахнулись и меня ввели в огромный зал, похожую на комнату отдыха. Стояли диваны, шкафчики, столы вдоль стен. Все было белое и много освещения. После полу мрачного коридора, мне показалось, что я попал в рай.
До этого случая, я не был в больнице в осознанном возрасте. Поэтому все, что увидел в этом месте, было для меня новым. Как в космическом корабле. Меня усадили на диван и сказали седеть тихо. В большой комнате никого не было и стояла угнетающая тишина. Самое страшное для ребенка, это приказ сидеть тихо и не двигаться. Я не был тихоней, но что-то мне подсказывало, что сейчас именно тот случай, когда надо послушаться взрослого.
Я тихо изучал обстановку комнаты, смотрел на потолок, подмигивал сам себе, высовывал язык, корчил рожи и просто болтал ногами. Во времени я почти потерялся и только большие часы напоминали, что сейчас 00.30 часов.
Через час вышел мужчина, с повязкой на лице, а на руках перчатки. Он снял повязку и позвал кого-то. Зашел молодой мужчина, выслушал команды пожилого, и парень направился в мою сторону.
Молодой врач сказал мне как-то ласково,
– Дружок, давай, раздевайся тут оставляй свою одежду и пошли за мной. Я встрепенулся, быстро снял с себя все, кроме плавок.
– Наконец, хоть что-то сдвинулось с места и пошло движение. А то очень устал ждать, – подумал я.
Молодой человек взял меня за руку и завел в большую светлую комнату. В центре стоял какой-то большой белый стол, над ним свисала огромная лампа. Вокруг поверхности суетились несколько женщин в халатах, повязках на лице и перчатках. Меня подвели к столу и помогли залезть на него,
– Давай мой маленький ложись на стол, – женщина как-то ласково приказала лечь на операционный стол. Я прилег и посмотрел на потолок, лампа сильно слепила глаза, они начали слезиться, и я зажмурился. В эту минуту мне кто-то сделал укол в руку, сразу пошли слезы еще сильнее, и я провалился в сон. Возможно, мне что-то снилось, а когда очнулся, ощущения мне не понравились, я лежал на кровати голый, без простыни, подушки и очень хотелось пить. В помещении было темно и газа с трудом привыкали к темноте. Видимо была глубокая ночь. В комнате стояло несколько кроватей и на них крепко спали люди. Пока я не начал кричать,
– Я хочу пить, у меня нет подушки! Ау, кто здесь!
Никто не откликался и тем более, никто не проснулся. Я полежал еще немного. В палату никто не зашел. Внизу живота, что-то прилеплено и создает дискомфорт. Я сомневался,
– Могу ли я шевелиться, если у меня внизу живота заплатка пришита?
Я попытался встать,
– Зачем мне пришили тут эту заплатку? – подумал я. Потом сел на кровати, осмотрел комнату. Поковырял заплатку. Увидел на теле швы, обработанные зеленкой, торчали нитки, заплатка немного отошла от тела. Это меня напугало, и я приложил ее обратно. Встал, прошелся по палате. Выглянул из комнаты в коридор. Никакой боли или страха не ощущал. Мной руководило любопытство и желание попить воды.
Рядом с палатой находился пост медсестры, горела настольная лампа, и стоял графин. Я подбежал, схватил графин, перевернул на себя, но воды в нем не было. Я даже не замечал, что мой вид был не совсем для прогулок. Я был абсолютно голым. С момента операции прошел минимум час. Мне хотелось пить.
Я прогулялся по всему коридору этажа, от поста к посту, голышом в поисках воды. Проверил каждый графин и все кружки. Крутил вентили на умывальниках, но воды не было. В итоге пришлось вернуться в свою палату и лечь на голую кровать. Видимо я немного заснул. Но встрепенулся, как в палату вошел врач или санитар. Я сразу вскочил и вцепился в рукав халата,
– Дайте мне воды и накройте, мне зябко, – кричал я на всю палату.
Парень ответил мне,
– Тихо, тихо не кричи. Тебе нельзя воды. А простыню и подушку сейчас принесу.
Но я не унимался, все требовал воды. Видимо все проснулись и начали шипеть на меня, только после этого пришел санитар и принес мне воды. Правда, поить не собирался, а только протер мне губы.
Я жадно вцепился в мокрое полотенце зубами, санитару пришлось вырывать его у меня изо рта. Он напрягся, схватил меня за плечо и сказал,
– Тихо, тихо, ты чего. Пить тебе нельзя. Просто всасывай воду губами – видимо его напрягло мое поведение.
Я немного удалил жажду и заснул. Утром меня рано разбудили и дали в руку таблетку. Я отказался пить таблетки и также отказался от уколов. Мне пытались сделать это насильно, но я сопротивлялся. В итоге от меня отстали.
День я пролежал в кровати, так как мне запретили вставать и ходить в туалет. А мне так хотелось бегать и общаться со сверстниками. В моей палате было скучно. Мальчиков не было, в палате лежали, девочки и как мне показалось взрослые женщины. Ночью, когда все спали, привезли еще взрослую женщину, она была абсолютно голая и ее скинули с носилок на пустую кровать. Такое было впервые. Я постеснялся ее разглядывать, поэтому отвернулся и заснул. Но все же краем глаза моя память запечатлела ее голое тело.
На протяжении двух дней за мной ухаживала одна взрослая девочка, пациент палаты. Она терпеливо кормила меня куриным бульоном и подбадривала,
– Давай, дорогой, пей куриный бульон. Очень полезно. И эту заботу вспоминаю с теплотой.
Аппетита у меня не было, кушал я очень плохо. Конечно, я не нуждался ни в чем, но мне нравилось, что за мной ухаживают. На третий день мне разрешили вставать и ходить самому. Но я итак вставал, когда, никто не видел. Более того, в палате я устроил цирк. Мне было просто скучно, и я решил всех развеселить. Залез на спинку кровати и прыгнул, прокрутив сальто. Вся палата была в шоке, и не одобрили моих действий. Такое я вытворял каждый последующий день, улучшая технику прыжка в сальто. Прыгал до тех пор, пока меня не вызвали к главврачу на беседу. Главный врач сделал мне словесное вливание и предупредил, что выгонит из больницы.
В итоге меня все же выписали раньше срока, но сказали, чтобы я пришел через неделю на осмотр. Я был несказанно рад. Родители, забрали меня домой, всю дорогу полоскали мне мозги. Не дождавшись похода в больницу, я содрал с себя заплатку и выковырял все нитки со шва. Шов потом немного разошелся, но я особо не переживал. Врачи все время ругали моих родителей, но они разводили руками и говорили, что ребенок гиперактивный. Более того, я тогда активно занимался спортивной гимнастикой, и время пребывания в больнице использовал как тренировочные дни.
История закончилась тем, что мне опять зашили место операции и дали несколько напутственных слов, которых я не запомнил. А шва, к сегодняшнему дню вообще не видно.
Отец потом провел со мной ликбез, по части того, что я потерял частичку своего тела, и каждый орган несет в себе определенную функцию, назначенную природой. Смысл слов отца, понял с первых фраз, но отец, сам по себе нудный человек, хотя и мудрый. С трудом высидел и дослушал его до конца, воспитательного процесса. Некоторое время я просидел дома. К тому времени, мы перебрались в новую, благоустроенную квартиру, которую получил отец. Это было знаковое событие в моей жизни. Да, что там говорить, оно стало событием для всей нашей семьи.
Юность
В конце семидесятых годов прошлого века, мы переехали в новый район города. Это была «трешка», с ванной комнатой, отдельным туалетом, просторной кухней и самое главное, у всех были комнаты.
До девяти лет, мы ютились в тесных подвалах или жили в маленьких комнатках без удобств. Про телевизор я даже не говорю. Черно-белый телевизор «Снежок», появился к 10 годам, а цветной «Радугу», родители купили, когда нам исполнилось 11 лет и тот в долг. Помню, как родители, ходили к бабушке Люде и занимали деньги на этот телевизор. Но цветной телевизор, нам не разрешали трогать и тем более смотреть. Комнату, с телевизором закрывали, а ящик накрывали покрывалом или расписным, хлопчатобумажным полотенцем. Помню, что цветной телевизор часто ломался и найти хорошего мастера было трудно. Папа приглашал несколько раз дядю Володю. Он был морским офицером. Умный был мужик, играл в шахматы. К сожалению, закончил грустно, выкинулся с высокого этажа штаба Тихоокеанского флота во Владивостоке, где проходил службу в звании капитана второго ранга. У него осталась одна дочь Лена, с которой я дружил.
Часто возникает перед глазами динамичная картинка давно минувших лет: родительская квартира, в которой я прожил около шести лет. Огромное окно, через которое проходит сквозь светлую тюль солнечный свет и ложится по ковру на пол. На книжной стенке играют «зайчики» они отсвечивают от полированной поверхности. Я сижу, на полу и слушаю итальянскую музыку, которая играет из проигрывателя «Вега». Тото Катунью, Пупо, Адриано Челентано сменяют друг друга, лаская слух динамичной, позитивной музыкой и итальянскими словами. Эти воспоминания греют душу.
Я мог, так просидеть целый день, слушая музыку с пластинок, которых у родителей было несколько ящиков. Конечно, потом появились кассетные магнитолы, но звучание пластинок совсем другая тема. Это были мои «восьмидесятые», а «двукассетник» появился у меня к середине восьмидесятых годов, как раз перед окончанием десятого класса.
Как сейчас помню, это был черный, двухкассетный магнитофон «Sharp», мама купила через свою работу из Японии. Вот тогда-то я вообще забыл про все. Только его и слушал, надев наушники. А то, мог включить его на полную мощность, до хрипоты колонок. Но этого делать было нельзя, родители боялись, что их квартиру выставят. Поэтому, они запрещали приглашать друзей домой, каждый раз вспоминали наш отрицательный опыт таких гостей:
Это было впервые годы нашего въезда на новую квартиру, в конце семидесятых годов. Я пригласил своего одноклассника и как думал друга, Генку Шмонина, а сестра позвала подругу. Уже не помню ее имени. Мы весь день, играли с ними в прятки, в нашей новой квартире. А вечером пришли с работы родители. Мама тогда не нашла своих золотых колец. Она клала их в хрустальную вазочку, на тумбочке у изголовья родительской кровати. Естественно, кровать стояла, в родительской комнате и нам строго настрого запрещалось входить в нее.
Как потом оказалось, подруга сестры, проживала в детском доме, а мой Генка находился на учете в отделе по работе с подростками. Родители заявили в милицию о пропаже, так как нас заставили все рассказать подробно. Все же произошла кража и это было серьезно, сумма не маленькая. Потом друг отбывал наказание за кражу, по «малолетке».
Как-то через много лет, я встретил этого Генку на улице, в нашем микрорайоне. Рука была в перстнях, какие-то наколки на руках. Мы с ним поприветствовали друг друга, перекинулись парой фраз и разошлись по своим сторонам. Я, конечно, понял, что он теперь занимает какой-то статус в воровском мире.
Вот так наша жизнь, заполняется картинками, давно минувших лет, если конечно можем это припомнить. А если, такие картинки не появляются, то память наполняется другим содержанием. Мне, есть что вспомнить, и я с удовольствием возвращаюсь в свое прошлое. Каждый сюжет своей жизни, просматриваю как интересный, популярный фильм.
– Внучек, вставай, хватит лежать, – бабушка упорно пыталась разбудить меня. Воздух наполнился жареным маслом, молоком и блинами. На часах было десять часов утра. Ох, как я любил и до сих пор люблю этот запах. Прошло несколько десятков лет, как с нами нет моей любимой бабушки. Но я почти каждый день вспоминаю ее. Прожила с нами вместе совсем немногим около десяти лет. Но она запомнилась своей мудростью, любовью к людям и трудолюбием. Когда я весь день оставался с ней дома, а родители уходили на работу, то бабушка становилась полноценной хозяйкой квартиры. Я вставал, на запах блинов и вместе с ней пил чай, с медом и блины со сметаной. Она пекла их при мне. Наливала белую жидкость в сковороду и потом руками переворачивала их на другую сторону. Руки и пальцы не обжигала, потому как делала все быстро и профессионально. Когда стал взрослым, то тоже так научился, немного поддевал лопаткой и руками переворачивал красивый блин. У меня все получалось. Завтрак заканчивался, она убирала посуду и садилась вязать. Вязала все: рукавицы, носки, шарфы и т. д. Ее носки я носил еще лет десять после ее смерти. Всегда вспоминал с благодарностью ее руки. Вечером, если родителей не было дома, мы вместе смотрели телевизор. Всегда показывали что-то интересное. Она видела плохо, но слышала хорошо и иногда давала свои комментарии. Иногда, когда видела или слышала несправедливость, то говорила такую поговорку,
– Ты Царь, а я мышь, ты знай мое гавно ишь! – вот прямо так без искажения она поговаривала. А проснувшись утром в понедельник, она говорила,
– Понедельник день тяжелый. Понедельник – день бездельник. Как-то поделился всем этим со своей мамой. Моя мама расплакалась. Ей самой уже под семьдесят лет, и она становится похожей на бабушку. Но маме, не хватает такой мудрости. Зато есть много другого, за что буду любить и вспоминать ее до конца своих дней.
В новом районе, я целыми днями гулял по улице. Мы с сестрой, изучали территорию вокруг дома, знакомились с детьми. Девятиэтажные дома располагались вдоль огромного деревянного, глухого забора, за которым просматривался густой лес.
Вот как раз этот забор манил нас мальчишек к себе, а за ним лес. Взрослые ребята, которые приехали в этот район раньше на полгода, рассказывали,
– Пацаны, вы забудьте о мечте перелезть через этот забор. Там страшно. Ходит вооруженная охрана.
Один хулиганистый мальчик продолжил пугать нас своими рассказами,
– Мой знакомый, как-то залез через забор и больше я его не видел. Но по ночам я слышал истошные крики из леса. Наверное, его убили или съели.
– Да, там волки живут, – продолжил высокий и светловолосый мальчуган.
К тому времени, я познакомился с мальчиком Толей из соседнего дома. Его фамилию, я узнал, когда мы пошли с ним в школу.
– Азарнин Толя, – громко сказала учительница и еще раз посмотрела в журнал,
– Иди к доске, – учитель, сняла очки и посмотрела на класс. Толик, веселил весь класс. Каждый раз, он придумывал какие-нибудь ужимки, шутки и не всегда веселые.
После уроков, мы с Толиком шли домой, мимо высокого забора, где был лес. Нас манило туда каждый раз, когда проходили мимо. Пройдя вдоль высокой изгороди, которая тянулась до наших домов, мы обнаружили тропинку вдоль оврага. С проезжей дороги, тропку вообще не видно. Она заросла деревьями и казалась очень жутким местом. Но в этот раз, мы не пошли по этой тропинке и договорились с другом,
– На выходных, все разведаем, – прошептал Толик.
Между собой, мы назвали ее «Партизанская тропа». Она входила в густой лес и виляла около километра, вдоль забора по одной стороне, по другой проходил глубокий овраг. На противоположной стороне тропы, через овраг протянулась как змея автомобильная дорога. Ранее, этой дороги не было, а через овраг, пролегал автомобильный и пешеходный мост. Под мостом, протекала река. Поговаривали, что по этой реке из Амура проходил маршрут китайских купцов. Я подозревал, что это место, очень похоже на старое русло реки. А вдоль, берегов этой речки, располагались домики рыбаков и земледельцев.
Овраг выглядел жутковатым местом с отвесными крутыми склонами. Глубина оврага впечатляла. По моим подсчетам, где-то от двух до пяти метров глубина. Считалось, что в это место вообще вход закрыт страшными легендами. В стародавние времена стояли дома местных аборигенов и были разбиты огороды и сады.
По другую сторону проезжей дороги, находилось грязное озеро со сточными водами. Как раз, это озеро соединялось, с оврагом и по нему текла река. А в настоящее время, озеро перегорожено городской автодорогой и река в овраге заключена в трубы под землей.
На выходных, с самого утра, мы все же смогли пройти по «Партизанской тропе» и оказалось, что она выходит к нашим домам. Более того, выяснилось, что путь по тропе сокращает время до школы примерно на пять минут. Теперь, мы каждое утро ходили через овраг и возвращались из школы так же.
Конечно вначале, мы изучили овраг, вдоль забора. Оказалось, что в давние времена в овраге кипела активная жизнь. Мы разглядели развалины или остовы заброшенных домов или землянок. Огороды, фруктовые сады.
– А возможно, это были блиндажи или землянки? – рассуждали мы с другом.
Все наши мысли будоражил этот запретный забор и лес. А пока мы гуляли и играли в «войнушку» в этом овраге. Место, хорошо подходило для беготни и игр. В нем можно было прятаться, делать засады. К тому же, овраг походил на поле боя. Мы разыскали траншеи, в которых прятались. В общем, с другом собирали отряды бойцов и выступали против других ребят, в качестве боевых дружин.
Как-то пробегая вдоль забора, по оврагу, мы увидели нечто особенное. В заборе оказалась сломана доска, и в нее лез какой-то дядька. Это была отличная новость. Мы проследили за незнакомцем. Он пролез через дыру в заборе и исчез в чаще леса.
Теперь, это был наш секрет с другом. Через забор лезть бесполезно, т.к. он был, выше двух метров и по верху тянулась «паутинка», вперемежку с колючей проволокой. Поэтому мы выждали день и вернулись к дыре в заборе.
Как только вошли в лес, через дыру в заборе, сразу стало темно и жутко. Огромные хвойные деревья, большие широколистные дубы, березы, клены, все это стояло плотной, неприступной стеной. Мы пробирались через непроходимый лес. Заросли, кусты, трава по самую шею. Никогда в своей жизни, я не видел такого сказочного леса. Под ногами мягкое покрывало изо мха, травы и хвойных иголок. Проходя между деревьями, мы увидели много вьющихся растений, а также толстые лианы, свисающие со стволов деревьев. Нам было непонятно,
– Откуда в северном лесу, появились лианы? – размышляли мы.
Но продолжали пробираться сквозь чащу. Растения поражали мое воображение своей странностью и необычностью. Мы прошли вглубь леса около пятидесяти метров и решили, что на сегодня хватит впечатлений. В этот раз, в лесу, мы не увидели ни одного волка или другого зверя. Но слышали голоса и звуки, после чего наши души приходили в ужас. Поэтому решили вернуться к щели в заборе.
Когда повернулись лицом в сторону забора, нам послышалось, что кто-то бежит за нами. Не оглядываясь, мы направились к дыре. Но, не добежав несколько метров, услышали,
– Стойте! А ну стойте! – мужской голос требовал остановиться.
Теперь, мы не на шутку испугались и с криками,
– Дяденька мы больше не будем, – кинулись в разные стороны, пробежав мимо дырки в заборе.
Во-первых, дырку светить не стали, ведь это секрет. Во-вторых, у нас был договор с Толиком как убегать в таком случае. Так мы разбежались в разные стороны вдоль забора. Я несся сквозь кусты, деревья как вихрь. Все лицо было в царапинах, но я заметил все потом. Сейчас надо было найти другой выход, и я его нашел. Увидел сломанное дерево, прислоненное к высокому забору. Проволока «Паутинка» в этом месте была нарушена.
Поэтому, взлетев на дерево, перемахнул через забор как бывалый спортсмен. Я гордился собой, что оказался в безопасности. Теперь, надо было найти место, где приземлился друг.
Тем временем, Толик мчался в другую сторону и за ним, бежал мужик с ружьем. Он не отставал и кричал,
– Стой, сейчас буду стрелять! – в руках он держал большое ружье и собирался из него выстрелить.
На лице Толика застыл ужас, когда я увидел своего друга летящим прямо на меня с высокого забора. Он спрыгнул, и мы вместе кинулись к ближайшему дому, чтобы спрятаться от страшного мужика в подъезде.
В этот день мы получили дозу адреналина сполна и больше не собирались идти в лес. Зато, среди дворовых ребятишек, мы стали героями. Каждый день, мы рассказывали друзьям историю нашего путешествия в лес. Она обрастала новыми слухами и небылицами. В итоге, во всех дворах ходили легенды о разорванных дикими зверями двух мальчиков.
Но нам это было на руку, и мы продолжили изучение леса. А в лес мы попали через месяц, т.к. ноги еще подгибались от воспоминаний. К тому времени, щель в заборе была заделана. И мы нашли способ зайти в лес, через поваленное дерево с другой стороны забора. Вооружились палками, рогатками, в качестве оружия. Обследование решили проводить вдоль забора, чтобы быстро убежать. Вглубь леса заходить не собирались. И, тем не менее, лес опять поразил нас своим разнообразием и сюрпризами.
На пути исследования, нам попались заросшие траншеи или окопы. А также пришли к четкому пониманию, что к окопам примыкали разрушенные блиндажи. Предстояло провести более тщательное исследование фортификационных сооружений. Поэтому договорились с другом, что на это место, вернемся с лопатами.
Прогулявшись вдоль забора по периметру леса, мы убедились, что лес не однороден. В этом лесу имеются поляны, перелески, хвойные, березовые, дубовые рощи. Издали видели целые сады фруктовых насаждений и молодой поросли саженцев. Весной в лесу цвела сакура, рос лимонник, видели женьшень, элеутерококк и много других реликтовых и редких растений. Собирали грибы и папоротник «Орляк», который издавна корейцы, маньчжуры, китайцы и местные аборигены принимали в пищу.
Экскурсия в лес, стало нашим занятием на многие годы. Мы еще неоднократно входили в него с целью изучить. Были в нем зимой и видели зайцев, полярных сов и много других животных. В те далекие времена, одна сторона леса соприкасалась с берегом реки Амур. Поэтому зимой, через реку переходили мелкие животные типа лисы и зайцев. Как-то даже видели кабана и волка.
А сам лес оказался не диким, а вполне культурным рукотворным насаждением. Исторически, на этом месте был лес, тайга и его облагородили первые поселенцы города. Возраст деревьев не превышал сто лет. Скорее всего, лес был высажен как раз на территории бывшего стрельбища. В настоящее время на этом месте, располагается Дальневосточный научно-исследовательский институт лесного хозяйства РАН СССР Хабаровского Дендрария. Сад или лес с реликтовыми и редкими растениями Дальнего Востока, Азии, Китая, Кореи и Японии. Его основал и посадил первые деревья Владимир Клавдиевич Арсеньев – русский и советский путешественник, географ, этнограф, писатель, исследователь Дальнего Востока. Который родился 10 сентября 1872 г., в Санкт-Петербурге и умер 4 сентября 1930 г., во Владивостоке.
Как-то с другом, исследовали весь лес, на предмет окопов, блиндажей. Выяснилось, что по периметру леса тянутся траншеи, заросшие травой, мхом и заваленные наполовину землей. По профилю и длине это напоминало оборонительные фортификационные сооружения – окопы. В окопах мы находили отстрелянные гильзы от ружей, пистолетов типа «Маузер», а также гильзы от различного типа оружия иностранного производства. На некоторых артефактах, я разглядел года изготовления гильз 1890, 1905, 1909 годы. Другие ребята выкапывали штыки российского и японского производства, а также шашки и сабли. Я лично насобирал хорошую коллекцию различных гильз, пуль. Остатки кожаных изделий, истлевшие металлические каски. За несколько лет, мы с другом перекопали весь лес в поисках артефактов. И это стало возможно, после замены высокого забора на низкую металлическую решетку, к приезду Леонида Ильича Брежнева Председателя КПСС СССР на Дальний Восток с визитом. Естественно охрану леса упразднили.
С годами стал понимать, что на этой территории велись какие-то боевые действия или учения. Возможно, было стрельбище. Пытался изучать материалы в библиотеках, но так ничего не нашел. Пойти в архивы, не представлялось возможным в то время. Узнал, что наш микрорайон стоит на развалинах казацкой станицы. Под нашими домами находились казармы, конюшни. А под моим домом, большой скотомогильник.
В наши дни, лес превратился в прогулочный парк, все реликтовые деревья погублены, а институт практически сокращен. Все специалисты разбежались. Так ушла из нашей истории еще одна страница города, а вместе с ней секрет прошедших боевых действий.
Время неумолимо бежит, все меняется. Один период жизни, плавно переходит в другой. И то, что мы когда-то принимали как своё настоящее, теперь оказывается далеким прошлым. Но как раз то, что далеко в прошлом, то мы любим, вспоминаем и лелеем. Людям свойственно терять, а потом вспоминать и со слезами в душе восстанавливать, все что потерял. Если конечно это еще можно восстановить.
Помимо леса, у нас было масса занятий, увлечений и развлечений. Дома, я играл в игрушки, подаренные мне родными и близкими. А также, сам изготавливал для себя игрушки и игры из пластилина. Так, я построил для себя игрушечную армию. Лепил несколько дней солдатиков, так как в магазинах их не было. А если были, то дорогие или не того размера. В вечернее или свободное время, много читал. В основном научную фантастику, легенды, научные книги и приключения. Я читал много книг, мне нравилось проваливаться в литературные истории, романы, рассказы. Книги читали на бумажном носителе. Люблю запах бумаги, тепло книжного переплета. Большинство детей брали книжки в библиотеках, т.к. купить в то время, было проблематично. Библиотекой я пользовался, но редко, дома итак было много книг. Три комнаты, от пола до потолка заполнены литературными шедеврами, сборниками и энциклопедиями. Сборник Большой Советской энциклопедии, Медицинская энциклопедия в нескольких десятках томов, Военная энциклопедия – все это я смог прочитать. Книги читал так, что порой, забывал поесть. Мне казалось, что я полностью погружался в сюжет книги. Мне нравилась фантастика Ивана Ефремова, Герберта Уэллса, Казанцева, Кларка и многих других. Я старался читать сложные и долгоиграющие произведения. Прочитал всего Теодора Драйзера, Ги Де Мопассана. Мне нравилась научна фантастика и исторические романы. Дальше, я увлекся любовными романами, где чаще всего описывались отношения между мужчиной и женщиной. В книгах, была вся мою жизнь и опыт. А уж энциклопедии, прочитал почти все тома. Сочинения, рефераты, курсовые писали сами, вручную, шариковыми ручками. Материал искали в библиотеках различных направлений. Не было интернета, сотовой связи. Не у многих были телевизоры. А если и были, то каналов было всего два. Потом с годами их стало три, четыре и с каждым годом прибавлялось. Так вот и жили. И все же, улица для меня играла основную роль.
Двор и окрестности были нашим игровым полем. Активные игры на свежем воздухе, кружки по интересам, секции и т. д. Адреналина мне не хватало несомненно. Как-то после школы, тогда мне было лет одиннадцать, я вышел гулять со своим другим Толиком. Напротив, дома была грунтовая дорога и бульдозером нагребли горку из щебня высотой около пяти метров и длиной метров двести, которая уходила к лесу. Мне всегда хотелось сделать что-то неординарное. Мечтал стать космонавтом или летчиком. Нравилось крутиться в колесе, на котором тренируются космонавты. Но у нас никогда не было таких колес. Самое большое и крутое, что я делал, это вращение «солнышка» на перекладине или качелях. Но мне этого было конечно мало. Хотелось драйва, адреналина. Я тогда ходил каждый день в секцию спортивной гимнастики.
В секции с радостью вращался на перекладине. Сегодня, получилось сложное упражнение «Солнышко». Суть в том, что гимнаст, вращается на спортивной перекладине как вентилятор, изображая Солнце. Это всего лишь один из сложных элементов гимнастического упражнения для выступления на соревнованиях. Поэтому, спортсмен годами оттачивает каждый элемент упражнения до автоматизма, чтобы перейти к следующему. И в целом, получается складная композиция, которые мы видим на спортивных соревнованиях по гимнастике, на олимпиадах. Но, сейчас, я крутился без остановки. Мои руки, намазанные тальком, начинали дымиться. Тренер, долго бился, чтобы гимнаст перестал бояться перекладины и стал одним целым. Вначале, он объяснял мне на пальцах, потом терпеливо показывал, как это делать. Пока я накручивал километры по воздуху, тренер обсуждал с командой дальнейшие планы на ближайшие соревнования. Мой наставник, не видел, что творится на гимнастическом снаряде. Хотя, он должен был контролировать каждое движение спортсмена. Ведь, это упражнение, может довести гимнаста до инвалидности. Или до летального исхода. А я крутился,
– Мне стыдно кричать на весь зал, – думал я. Но мне хотелось кричать,
– Остановите, пожалуйста, мне страшно! – кричал я в душе. Вместо этого, я просто молчал и думал,
– Как же я остановлюсь? Меня научили крутиться, но не научили останавливаться. И в лучшем случае, при остановке я поломаю ноги. В худшем случае, мой позвоночник соберется в небольшую кучку, и я стану овощем. С этими мыслями, я еще около получаса вращался, создавая в зале прохладу, как вентилятор. Но все же, настал момент, когда я созрел на крик, во спасение. И так тихо начал кричать,
– Тренер, помогите! Но, в зале было так шумно, что вряд ли кто мог услышать жалобный писк будущего чемпиона.
Я начал соображать чуть активнее и закричал что было мочи,
– Товарищ тренер, помогите остановиться, меня никто не научил это делать! Через пару минут, мой тренер обернулся и услышал мольбы о помощи. Между тренерами произошел такой разговор,
– Это твой подопечный вращается быстрее турбины? Тренер улыбнулся и ответил,
– Да бездарный спортсмен. Я его год учу этому упражнению. Женский тренер включился в разговор и добавил свое,
– Смотри, он же умеет делать это упражнение в идеале, крутится около получаса. Другой бы давно заплакал и сломался, а этот еще держится. К обсуждению присоединился старший тренер, который тренирует спортсменов для олимпийского резерва и сказал следующее,
– Я помню этого парня, долго растягивал его на шпагат. Упорный и крепкий малый, но надо над ним работать, каждую минуту давать новое задание и поддерживать. Помогать проявлять упорство и находить в ученике стержень. Поощрять его, – дал напутственные советы старший тренер. Вся команда тренеров смотрела в сторону гимнаста. Спортсмены отвлеклись от тренировок, устремили внимание к перекладине. Старший тренер всех успокоил,
– Ребята, все выполняют свое задание, никто не отвлекается! Мой наставник, все же подбежал ко мне вместе со старшим тренером, и попытались найти со мной контакт. Они выжидали момент, при котором легко можно остановиться и не сломать позвоночник. Мужчина пытался подбодрить меня, уточнял, как мое самочувствие и не кружится ли голова. И только старший тренер, смог найти вовремя, правильные слова, подсказал, что надо сделать. Но, я на несколько доли секунд, услышал команду позже и выполнил упражнение с опозданием. В этот момент весь зал замер. С хрустом, и сильным ударом ног о перекладину, я смог остановиться. После чего спрыгнул на маты и встал на ноги, будто ничего не было. Меня ни качало из стороны в сторону, я не плакал. На моем лице сияла радостная улыбка. Я гордился собой. В голове мелькали мысли,
– Я смог выполнить упражнение, я научился! Я ликовал. В этот момент подбежали тренера, и стали ощупывать кости моих ног, одновременно переспрашивая меня о состоянии. А я гордо и с достоинством отвечал,
– Нет, у меня ничего не болит и все в порядке. Все радовались, будто я приземлился из космоса, где пробыл много месяцев. Тренера наперебой хвалили, что у гимнаста такое крепкое тело, кости и такой же крепкий дух.
Строгая и чопорная гимнастика, в конце концов, меня утомила. К тому же, тренер попался бездарный и не тянулся ко мне, чтобы научить. Я начал часто прогуливать тренировки. Поэтому на соревнованиях занимал последние места и заработал только второй юношеский разряд. Но продолжал ходить на занятия.
Возвращаясь к теме досуга, хочу продолжить повествование про игры во дворе дома и за его пределами. Строители укладывали кабель, проводили трубы, сделали кучу траншей за двором, строили дорогу. Перекопали всё. В наше советское время, рабочие могли побросать инструмент, специальные приспособления и еще много чего и уйти с рабочего места. Это не наказывалось. Да и никто тогда не брал чужого. Я еще накануне присмотрел большую трехметровую в диаметре, деревянную катушку от силового кабеля. Катушка выглядела как большое, двойное колесо, с перемычкой между ними. В этой перемычке, мог поместиться подросток, если выломать пару досок.
Так вот, у меня созрела мысль, прокатиться на этой центрифуге, так как я уже катался в стиральной машинке. Тогда они выглядели как металлический цилиндр. Ощущения были неописуемыми, при скатывании с горки. Только металлический цилиндр сильно гремел, и я чувствовал каждый камешек своей спиной или головой. А в этой катушке, я проеду по камням как каток и ничего не замечу.
Мы с друзьями, закатили эту катушку на пятиметровую кучу грунта. Страха не испытывал, скорее гордость распирала меня, а друг был в полном восторге. Я мог спрыгнуть, с пятиметровой высоты в песок и ничего не повредить. Тем более, что с пяти лет занимался плотно спортивной гимнастикой и был отлично подготовлен ко всем нагрузкам.
Подготовка к смертельному трюку была не долгой. С другом выломали пару досок из деревянной перемычки между колесами, и я стал примеряться, чтобы залезть в катушку. К этому времени на горке и у подножия её, скопилось много зрителей из детей нашего двора. Они галдели, крутили у виска, а кто-то выкрикивал подбадривающие слова. Несколько девочек побежали за взрослыми, чтобы остановить меня. Я влез в щель катушки и сказал,
– Друзья, сейчас будет смертельный трюк! – я как космонавт помахал рукой из щели катушки и крикнул,
– Поехали – махнул рукой, подал сигнал друзьям.
Колесо тяжело тронулось с места. Катушка могла катиться достаточно долго и далеко, если конечно не ударится в дерево или гараж. Я, конечно, не просчитывал возможных рисков. Справа от дороги стояли деревья и гаражи. В то время машин было мало, но и этот момент я не усмотрел. К тому времени, до начала представления сбежались взрослые, я уже сидел в катушке и под громкие крики зрителей, летел как ракета на деревья. Взрослые просто не успели остановить катушку на ходу и вся толпа зевак бежала вниз с горки.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/vadim-kolcov/ot-rozhdeniya-memuary/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вадим Кольцов
Тип: электронная книга
Жанр: Современные любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 24.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Первый том повести «Отражения. Исток» – это система знаний, умений и опыта, переданные от отца сыну. Мы рождаемся абсолютно чистыми и на протяжении жизни формируемся, как личность. Вначале в нас вкладывают свои усилия родители, а потом мы сами оттачиваем свои знания и опыт. Книга про жизнь и опыт, как отражение жизни своих родителей. Это исповедь главного героя, с выводами и откровенными рассуждениями.