Черновая работа
Черновая работа
Анатолий Гончар
Чеченская война. Разведывательную группу под командованием лейтенанта Андрея Соколова направляют в район, где, по оперативным данным, находится лагерь боевиков. Территория района огромна, разведчикам приходится обследовать его по квадратам. То и дело в поселках и на важных хозяйственных объектах происходят теракты. Это работает наемник из Германии Вольф Краузе по прозвищу Шайтан. Он профессиональный подрывник, во время войны в Афганистане потерял обе ноги. Боевики носят его на носилках, но это не мешает Шайтану поднимать на воздух дома, мосты и склады. Наконец группе лейтенанта Соколова удается обнаружить лагерь. Завязывается жестокий бой. Два врага, два профессионала сходятся в смертельной схватке…
Анатолий Гончар
Черновая работа
Пролог
Боевое слаживание
Сопка ваша, сопка наша;
или тяжело в ученье, а в бою и вовсе офигеешь.
– Становись, равняйсь, смирно! Тема сегодняшнего занятия: «Действия РГ СпН в налете».
Сегодняшнюю тему я знал назубок, тщательно изучив ее по учебникам и наставлениям. Не раз и не два отрабатывал эту тему в училище. Как-то разок объяснял ее на занятиях, прибыв после распределения в бригаду. И вот пришла пора еще раз напомнить ее бойцам, уезжающим в спецкомандировку. Что такое спецкомандировка? Это командировка в Чеченскую Республику. Ах да, РГ СпН – это разведывательная группа специального назначения. Я же командир этой самой разведгруппы – Соколов Андрей Васильевич (можно просто Андрей), прошу любить и жаловать. Готовимся мы уже второй месяц. Еще несколько тем, тактико-специальные учения – и аля-улю… Но ладно, это я отвлекся. Итак, продолжим занятие.
– Рядовой Иванов.
– Я.
Иванов из города Иваново, высокий худощавый парнишка, молчаливый, как говорили раньше – себе на уме. Хорошо стреляет. Немного подтянуть физуху – и лучшего разведчика и желать не надо.
– Сержант Царьков.
– Я.
Сержант Царьков Роман Николаевич. Вот с кем мне действительно повезло, так это с ним! Умный, исполнительный, две командировки в Чечню, мой заместитель. Наград нет. У нас вообще не густо с наградами. Мы спецназ ГРУ – наши подвиги не афишируют. Видеофотокадры не про нас, соответственно и награды…
– Рядовой Степанов.
– Я.
Степанов – снайпер. Срочник. Впрочем, большинство бойцов отряда – солдаты срочной службы. Контракт они будут заключать только перед самой отправкой в Чечню, но в обиходе так и останутся срочниками, срочноганами… Ах да, о Степанове… Солдат как солдат, не хуже и не лучше других. Крепкий середнячок. Потому, наверное, и надежен.
– Ваша тройка – подгруппа обеспечения, старший – сержант Царьков.
– Я. Есть.
– Рядовой Дубляков.
– Я.
Дубляков Костя – это вообще отдельная тема. Парнишка неплохой, но слишком любит поговорить и чересчур импульсивный для разведчика. Я даже хотел отстранить его от командировки. Провел беседу. Пока исправляется. Что ж, сила воли есть, надеюсь, что мне о своем решении жалеть не придется.
– Старшина Махмедов.
– Я.
Старшина Махмедов у меня ветеран. Азербайджанец, воевал еще в Афганистане, в десанте. Награжден медалью «За отвагу». Надежен, как автомат Калашникова. Тактика спецназа и ВДВ, конечно, отличается, и весьма значительно, но схватывает он на лету, еще кое-чему и меня учит. Как-никак… самый большой опыт действий в бою у него. Жаль, но поговаривают, что комбат собирается перевести его в другую роту. Есть там у нас один командир группы… А впрочем, не о нем разговор.
– Младший сержант Онищенко.
– Я.
Тоже неплохой хлопец. Вообще с группой мне повезло. Не считая отдельных индивидуумов, все ребята как на подбор. Еще немножко в тактике их понатаскать – и сам черт не страшен. Онищенко у меня командир отделения и по совместительству второй сапер, так же как и Иванов. Только Иванов в головняке, а Онищенко в первой тройке ядра. Кстати, головняком мы промеж себя головной разведывательный дозор называем. Коротко и всем, кто в теме, понятно. Эта тройка у меня – подгруппа уничтожения. Старший – старшина Махмедов. Ему достаточно сообщить вводные данные, а что да как делать – объяснять не надо. Все сделает в лучшем виде.
– Младший сержант Горбатюк.
– Я.
Нормальный боец, но как сержант откровенно слабоват. Не хватает требовательности. Так что у меня ходит простым бойцом. Он этому даже рад – как-никак ответственности поменьше. Так, кто там у меня еще?
– Рядовой Лаптев.
– Я.
Гранатометчик. Это он у меня гранатометчик официальный, а так любой боец сможет из гранатомета стрельнуть, и не только стрельнуть, но из десяти выстрелов девять в цель положить. В Чечне, говорят, в основном носят РПГ-26-е по три – четыре штуки на группу. Так, идем дальше.
– Рядовой Костенко.
– Я.
Костенко вообще в моей группе с самого начала. Хотел поставить его на должность сержанта, но не успел. Кряжистый, выносливый как танк. Полтора года уже прослужил. Весной вернемся, и он сразу на дембель. Хотя и другие тоже демобилизуются, правда, прослужив всего полтора года. В Чечне-то у них день за два дня обычной службы идет. Думал вручить ему пулемет, но потом решил, пусть лучше с автоматом и АС «Валом» ходит. Назначил его старшим тыловой тройки. Но если что, его в любом качестве использовать можно. Одним словом, золото, а не боец. Это у меня подгруппа резерва, ну это типа для решения внезапно возникающих задач и т. д. и т. п., ну, в общем, вам знать не положено.
А это мои верные нукеры – радисты рядовой Саюкин и старший сержант Поляков. Сержант посильнее, повыносливее, а рядовой чуть слабей, но тоже сойдет. Как связисты они дорогого стоят, радиостанции как «Отче наш» изучили. Первое время все пытался подловить их на незнании ТТХ, задавал неожиданные вопросы. Потом бросил – пустое. Они всегда подле меня. Саюкин – единственный, кто не стрелял из гранатомета (Поляков пару раз стрелял), но это не страшно. Их дело – связь.
– Рядовой Коськин.
– Я.
Контрактник, в Чечню вторая командировка, первую отбыл где-то в тылах. Так что ему пришлось тяжелее всех. Ничего, втянулся. Сейчас десятку бегает за е-мое. Да еще с пулеметом. Он у меня пулеметчик. С пэкаэмом возится, как с малым ребенком. Чуть что, смотришь – уже протирает, смазывает. Пулемет у него всегда блестит. И стреляет он классно. Он срочку, то есть срочную службу, в нашей бригаде пулеметчиком и служил. Может положить длинную очередь так, что ни одна пуля от цели не отклонится. В его же тройке и Ващейкин – крепыш, борец-вольник. У него небольшой напряг с дисциплиной, но без перекосов – так, слегка затянувшееся детство. Вон и сейчас стоит, головой из стороны в сторону вертит.
– Рядовой Ващейкин.
– Я.
Он у меня в группе недавно. Я еще как следует не присмотрелся к нему, чтобы делать окончательные выводы. С виду вроде ничего, а там будет видно, что да как. Последний… тьфу, тьфу, тьфу, у нас так не говорят – крайний в списке – рядовой контрактной службы Пригода Алексей Николаевич, 1979 года рождения. В армию попал поздно, из института, пришел на один год, отслужил, а потом взял и подписал контракт. Умный, грамотный, в компьютерах шарит. Говорит, что после Чечни будет проситься на офицерскую должность. А что, если на должность поставят, получит офицерское звание. Конечно, военное образование гражданский институт не заменит, но если голова на плечах есть, до всего сам дойдет.
– Рядовой Пригода.
– Я.
– Ваша тройка действует в качестве подгруппы захвата. Старший – рядовой Ващейкин! – Надо дать ему почувствовать ответственность за других, может хоть немного серьезнее станет.
Итак, ставлю задачу:
– Становись, равняйсь, смирно! Слушай боевую задачу… – пункты боевого приказа, действия подгрупп, места сбора, время начала выполнения задачи и время ее выполнения. Все как по учебнику. Макет местности у нас есть. Объект для налета я еще в прошлую субботу присмотрел. Сам для себя наметил подходы, оптимальное расположение на местности. Но обозначать тройкам их действия не стал. Кто служит по году, кто по полтора, кто и того больше, тему «Налет» проходили уже не один раз. Пусть учатся принимать решение самостоятельно. Командир сегодня один, завтра (не дай бог)… другой, а группа должна оставаться боеспособной. Посмотрю, как будут действовать. Их дело – выполнять задачу, моё – давать вводные. Кстати, надо напомнить…
– Особое внимание прошу обратить на маскировку и скрытное передвижение. Подгруппа, замеченная ранее намеченного рубежа, считается уничтоженной, налет неудавшимся, задача невыполненной. Вопросы есть?
Вопросов не было.
– Приступить к выполнению!
Уф, все, пусть работают. У меня есть время перекурить. Где зажигалка? Ах да, оставил в канцелярии… Борюсь с этой пагубной для разведчика привычкой. На боевом задании у меня никто курить не будет. Я уже всех предупредил. Дым в лесу можно почувствовать на значительном расстоянии, а это чревато нехорошими последствиями. Пока я размышлял, мои кратко посовещались и потопали вперед, пора и мне. За плечами у всех рюкзаки, в рюкзаках по десятку бутылок с песком. Как говорил наш великий полководец генералиссимус Суворов: «Тяжело в ученье – легко в бою». Говорят, после пары командировок у половины разведчиков начинают хрустеть колени. Может, и правда. Мы тут как-то прикинули, сколько всего на себе зимой тащит пулеметчик, результат получили – офигеть. Вам даже говорить не стану, не поверите. Если хотите, можете подсчитать сами: пулемет весит столько-то, два боекомплекта – столько-то… Вы и этого не знаете? Ну и не надо. Поверьте мне на слово, на вопрос, сколько тащит на себе каждый разведчик, ответ очень прост: до фига. Кстати, мне еще надо моих бойцов обогнать. Хотя, может, тут как раз спешить и не стоит, они еще добрый час к объекту выходить будут. Им идти не как мне – в полный рост, а где пригнувшись, где на четвереньках, где и ползком. Нарисуется кто раньше, и вместо неудавшегося налета побежим вокруг озера. Это сейчас мы немного расслабились. Замкомбата, майор Солуб, на две недели в командировку уехал. А при нем каждый день восьмикилометровку бегали. Это не считая утренней трешки. А два раза в неделю вместо восьми километров – десятка. Комбат у нас тоже побегать не дурак, но у него и без забегов забот хватает. Так что у нас сейчас легкая расслабуха. Кто дистанции покороче бегать стал, кто только на утренней зарядке и бегает. Я даже не знаю, может, в чем-то они и правы. Кормежка здесь не ахти, про витамины в меню вообще можно не говорить. Если рацион не улучшить, результаты начнут падать. Так что я, пока есть возможность, на золотой середине остановился и обычно наматываю с группой километров по пять. Но если с задачей не справятся, можно и десяточку махнуть. Мне-то самому что – я привычный, и витамины для меня не проблема. Ага, бойцы приотстали. Все правильно – до объекта осталось всего ничего.
Из окна второго этажа разрушенного здания местность была бы как на ладони, если бы не подступающий почти к самому фасаду лес. Лес не слишком густой. Просто так не подойдешь. Тут уж либо ползти, либо на четвереньках, иначе никак. Что-то долго их нет – в смысле нападающих, мне уже и стоять здесь надоело. Хотя время у них еще есть.
Автоматные очереди, разорвавшие тишину, слились в одну непрерывающуюся трель. Кое-где стали видны дымки и вспышки выстрелов. Внезапно поднявшийся из-за толстого дуба разведчик стремительно бросился к зданию, в окно второго этажа полетела граната (учебная), затем вторая. Эта, срикошетив от еще висевшей в проеме рамы, чуть не задела меня и с силой впечаталась в противоположную стену. Внизу с треском вылетела и без того едва державшаяся в петлях дверь. По лестнице забарабанили каблуки ботинок. Короткие очереди свидетельствовали о правильности действий расползающихся по помещению разведчиков. В мою комнату полетела еще одна граната.
– Раз, два, три, взрыв, – громко отсчитывая, прокричал рядовой Пригода и одним прыжком ввалился в помещение. Ствол скользнул вправо – влево, одно мгновение задержался на мне, затем отклонился чуть в сторону и выплюнул короткую очередь: гильзы холостых патронов зацокали по покрытой толстым слоем пыли стене. Все правильно, стрелял чуть в сторону – патроны хоть и холостые, но мало ли что. Даже пластмассой может покоцать о-го-го.
Вслед за Пригодой ко мне в гости пожаловал Ващейкин. Он влетел словно мяч в ворота, кубарем перекатившись в прилегающий к окну угол. При этом ствол его автомата все время был готов расписаться на моей фигуре свинцовым росчерком.
– Забираем документы, пленных и уходим. Пленный боевик ранен.
Пленный? Это я, что ли? Ни фига себе, Ващейкин, вошел в роль. Да как он… А пусть тащат. Посмотрим на их дальнейшие действия.
У меня забрали автомат, обшарили карманы – все верно, вдруг что спрятано. И взвалив, потащили на выход. Начали отход. Пока все грамотно. Один тащит (сам Ващейкин), двое других по очереди прикрывают. До леса бегом, по лесу – тоже. По бокам мелькнули тени бойцов из группы обеспечения. Подгруппа резерва, не получив вводных, присоединилась к отходившей подгруппе захвата.
К месту сбора подтягивались по очереди. Ко времени, когда подошла подгруппа обеспечения, Махмедов уже провел сеанс связи и отчитался перед центром о выполнении задачи. Наконец прибежала запыхавшаяся тройка Царькова. Пленного, то бишь меня, отпустили. Пришла пора разбора полетов.
– Становись, равняйсь, смирно, вольно! – Ну и так далее. Ничего интересного. На часах почти два, пора на обед. – Кругом, стволы вверх, оружие на разряженность.
– Проверено.
– Проверено.
– Проверено…
– Царьков, собрать оставшиеся боеприпасы!
– Я. Есть.
Через пару минут Царьков протянул мне полиэтиленовый пакет с оставшимися холостыми патронами и парой взрывпакетов имитации.
– Разойдись. В колонну по четыре становись. В направлении казармы, бегом, марш!
На голодный желудок бегается легко. Полкилометра – не расстояние. Когда ноги затопали по асфальтовому покрытию плаца, я еще даже не начал потеть. Кстати, мы прибыли с занятий далеко не первыми. Почти все группы первой роты уже бродили вокруг казармы. Да и наши группники в отсутствие Солуба не собирались проявлять усиленное служебное рвение. Судя по всему, я прибежал предпоследним. Но вот уже из лесу показались бойцы задержавшейся группы.
– На месте стой! Выложить имущество и оружие. Царьков, назначить людей для охраны оружия. Остальным готовиться к принятию пищи.
Интересно, чья? Это я о той, припозднившейся группе. А, понятно, впереди шагает сам командир капитан Гордеев. Он у нас из пехоты. Два года служил в Таджикистане, в двести первой, полгода назад перевелся к нам. Я его знаю плохо, но, кажется, мужик неплохой. Умный. Как офицер, говорят, грамотный. Высокий, широкоплечий, усы, как говорится, во; одним словом, красавец. Ему бы гренадером быть: шпага на боку, эполеты, расшитые по мундиру галуны, ярко начищенная кираса. Впрочем, возможно, кираса и шпага были не у гренадер. А вообще, гренадеры – это отобранные по высокому росту солдаты и офицеры особых кавалерийских или пехотных войск. И, если я не ошибаюсь, то так изначально называли солдат, занимавшихся метанием тяжелых ручных гранат.
– Чего стоим, кого ждем? – Да, кстати, Гордеев еще и балагур, в смысле, поболтать горазд.
– Да вот только тебя и дожидаемся. Ты бы в лесу еще малость подзадержался, так мы бы слюной изошли.
– От вас дождешься! Чуть опоздаешь, и есть риск остаться без обеда.
Гордеев – ах да, забыл сказать, что зовут его Вадим – скинул с плеч рюкзак прямо на руки подбежавшему бойцу и, передав ему свой автомат, направился прямо в сторону столовой.
– Ну, ты обедать идешь?
– А умыться? – Он что, прямо с плаца собирается идти в столовку?
– А на фига? Вышел в поле – живи как свинья! Вот тебе и очередная армейская мудрость. Запомни, Андрей, либо мы привыкаем и едим микробов, либо микробы едят нас.
– С этим не поспоришь. Слушай, Вадим, а ты что, оружие на разряженность не стал проверять?
– Как это не стал? Я еще на выходе из леса его проверил. На кой черт с заряженными пушками к казармам тащиться?! И бойцов для охраны оружия назначил, и ответственного за ружейное масло определил. И за ветошь, и место на плацу – тоже. Как разбор занятия провел, так все сразу и определил. Чтобы потом не заморачиваться. А ты думал как?
Н-да, хотел показаться умным, да? Что ж, получил урок от более старшего товарища. И по заслугам. Другой раз действительно умней буду. А расстраиваться не надо, я ведь не волшебник, я только учусь.
– Эх, Андрюха, душа просит подвига, боя, ожесточенного свиста пуль над головой, а желудок кричит: «Жрать, жрать, жрать». Как ты думаешь, кто окажется сильнее?
Вадим в своем репертуаре. Я же говорил – балагур. И что ему ответить?
– Желудок! И даже не пытайся спорить. – Хорошо, что хоть он в моем ответе не нуждался. – Вспомни, что говорили древние: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!» А как там у Горького? Вот правда жизни, вот… забыл, но это и неважно. Здорово, мужики! – Из столовой, довольно жмурясь на ползущее по небу светило, вышли сразу несколько офицеров соседней роты.
– Привет! – поздоровавшись со всеми за руку (можно подумать, утром мы не виделись), Вадим и я наконец-то отправились к вожделенной столовой. Наша полевая столовая – обыкновенный щитовой модуль. Как входишь направо – три десятка столов для личного состава, налево – узкий коридор, за ним небольшая столовка для офицеров. Кормят и тех и других одинаково: картошка, бигос; консервы, в основном «Братская могила» – килька в томате; изредка сало или сыр, по утрам – почти сливочное масло. Почти – это потому что от сливочного в нем одно название. Откусишь, а оно не желает даже таять.
– Я вас приветствую! – Навстречу нам вырулил Селиван – местный босс – командир хозяйственного взвода, по совместительству – заведующий столовой, или наоборот? Неважно.
– Привет, чем кормишь?
– Отличный борщ.
– Знаем мы твой отличный борщ!
– Картошка с котлетами.
– Вот картошка – это уже кое-что…
– Компот с булкой. – На круглой морде Селиванова светилась счастливая улыбка. И чему он так улыбается? Подсчитывает, сколько вечером продуктов перекупщикам поволочет?
– Комбриг приехал! – В дверь просунулось встревоженное лицо одного из дежурных по столовой.
– Я побегу! – Счастливая улыбка на лице Селивана сошла на нет.
– Живо наводить порядок! – Это он уже одетому в белое наряду по столовой.
Из подсобки вылез заспанный прапорщик Иванюк, на рукаве которого красовалась повязка с надписью: «Дежурный по столовой». Хмуро кивнув, он протопал мимо нас на улицу. Ему было от чего хмуриться. Комбриг приезжал нечасто, но, приехав, давал разнос всем. Но лично нам появление комбрига по барабану. Мы свое дело сделали, у нас обед. Пообедаем, чуток отдохнем – и пойдем на чистку оружия. Все строго по расписанию. Какие к нам претензии?
А борщ и правда оказался очень даже ничего. Даже с мясом. Я так думаю, Селивана о приезде комбрига кто-то предупредил, вот он и расстарался.
Тактико-специальные учения начались на неделю раньше, чем планировалось. И надо же, сразу такая невезуха – комбат мне нарисовал самый большой маршрут. Или, может быть, это не невезуха, а он специально так сделал? Но у него не спросишь. И вот, стало быть, высадили мою группу черт знает где. Расстояние такое, что придется идти, не останавливаясь, почти целые сутки. Иначе никак. Иначе в район поиска вовремя не попасть. У меня и так на то, чтобы найти объект, останется не более двух часов. Ничего, прорвемся! Найду. Разобью группу на разведывательные дозоры и найду. Нам бы только в район поиска вовремя успеть. А впереди еще река. По мосту не пойдешь. Комбат наверняка охранение выставил. Хоть бы только «населенников» на пути не было, а то каждый столб обходить придется. Комбат не хило замутил: ментов привлек, те населению сообщили – попросили местных жителей, что если они вооруженных людей увидят, то чтобы тут же звонили им. Так что по-наглому не попрешь. – Мигом ноль баллов за ТСУ вкатят. Комбат такой разбор проведет, что мало не покажется. Нужно торопиться. Скоро машины обратно пойдут, до этого времени необходимо успеть скрыться из виду. На карте тут рядом небольшой овражек обозначен, в нем мы пока и укроемся.
– Живее, живее, Царьков, азимут двести пятьдесят градусов. Радисты – связь. Быстро!
До овражка и бежать-то всего ничего, но сперва нужно на связь выйти, у комбата все по времени. Десантировали, отбежал за ближайшую посадку – и сразу доклад.
– Поляков, что копаешься?
– Да не отвечают, связи нет.
– Ищи, на дерево лезь, антенну растягивай, но чтобы через две минуты связь была, понял?
– Есть, есть связь, товарищ лейтенант…
– Передавай: произвел десантирование по координатам икс 78 900, игрек 54 150. Начинаю движение в район разведки. Не забудь записать в блокнот.
– Записал, товарищ лейтенант! – Ишь, какой шустрый, это хорошо.
– Передали? Отключайте радиостанцию. – И через минуту: – Все, уходим, бегом, бегом!
Может, я зря с выходом в эфир торопился? Надо было сперва до овражка добежать? Блин. Не дай бог нас увидят. Хотя не могут они так быстро вернуться. Крайнюю группу выбрасывают в пяти километрах отсюда, туда-обратно – десять. По грунтовке это минут пятнадцать. Успеем, должны успеть. Плохо начинать движение с бега. Вспотеешь, потом идешь мокрый. Крайняя – группа Гордеева. Их хоть и высаживают позже всех, но идти километра на три ближе. Просто дорога здесь делает крюк, нас на изгибе выбросили, а группу Вадима ближе к району поиска выкинут. С другой стороны населенного пункта. А мне еще это село огибать придется, лишних километра два наматывать. Да бог с ними! Это потом, а сейчас до оврага добежать – нужно спрятаться. Кажется, уже моторы рычат. Нет, показалось.
А вот и овраг. На карте он с крутыми обрывами нарисован, а на самом деле уже давно все его края пологими стали, травой поросли. Зимы теперь малоснежные, вот паводком края оврага и не размывает, а может, это из-за того, что деревья рядом посадили. Так просто и не угадаешь. Головняк уже в овраг начал спускаться. Пока есть возможность, надо еще разок-другой развертывание группы отработать.
Поднял руку: «Внимание». Бойцы остановились, сели на одно колено. Развел руки: «Рассредоточиться, занять боевые позиции». Рассыпались во все стороны. Каждая тройка – в своем направлении. Любой боец знает, куда бежать, какую позицию занимать. Хорошо. Осталось напомнить. Уже голосом.
– Обозначили сектора, доложили старшим разведдозоров о готовности.
Все правильно, большой палец вверх.
– Не забывайте о маскировке!
А то некоторые залегли – и лежат, почесываются. Так не пойдет.
– Разрешаю для маскировки лица использовать местные материалы.
Глина и черная влажная земля тут же пошли в дело. Не ахти какая маскировка, но все же очертания лица становятся более размытыми.
– Что там еще? Понятно, старший тыловой тройки спешит доложиться о замеченном противнике. Что он там мне показывает? Ага, вижу: «противник», «три машины». Все правильно, наша колонна возвращается. Молодец, Костенко! Ждем, когда проедут. Пять минут можно расслабиться. Это мне. Бойцы пусть наблюдают, вырабатывают наблюдательность и усидчи… улеживаемость. Ха, не смешно. Одним словом, выдержку. Наконец-то доложили, что колонна скрылась из вида. Можно продолжать движение.
– Чи. – Взмах руки «вперед». Бойцы поднимаются неспешно, и это правильно – покидать позиции надо бесшумно. Этому и учили. Сейчас по оврагу до самой дороги. Хорошо, если под дорогой есть ливневая канализация. Должна быть. Если нет, придется по асфальту переходить, а если уж быть совсем точным, то либо перебегать, либо переползать. А это и так и так плохо. Перебегать – из деревни могут увидеть. Местные, может, закладывать и не станут, но не факт, что комбат не оставил там наблюдателей. А переползать – слишком долго. Пока будем ползать – машины десять раз туда-сюда проедут. В принципе чего я рассуждаю? До оврага метров восемьсот, через десяток минут увижу все собственными глазами.
«Уф, слава богу» – трубы больше метра в диаметре. Лезь не хочу. Вот черт, кажется, машина по асфальту едет.
– Чи. – Быстрее, быстрее машу рукой. Кажется, успели. В трубе только ветер гудит. Двигателя автомобиля не слышно. Блин, скоро она проедет, а? Ага, кажется, подъезжает. Проехала. Похоже, «КамАЗ». Больше там ничего нет? Самому, что ли, вылезти посмотреть? Нет, пусть бойцы учатся.
– Чь, «Царьков, одного бойца», – Показываю тому знаками. – «Наверх, посмотреть. Понял?» Царьков кивает. Вот и хорошо.
– Чь. – Царьков рукой машет – никого.
– Так, пригнувшись, бегом к лесу, живо! – это я уже голосом. Объяснять знаками нет времени, вдруг еще какая машина поедет… Под ногами пахота, земля влажная. Чернозем к подошвам так и прилипает. Ласты еле поднимаешь. Действительно, ноги как ласты – на каждой подошве килограмм по пять. Вот ведь блин, аж спина взмокла. Да бог с ней, лишь бы не засветиться никому. Кажется, повезло. Пахота кончилась; еще метров десяток, и нас за деревьями уже не увидишь.
Вовремя я через плечо обернулся. Легковушка. Пока еще далеко. Но попробуй угадай, видно нас оттуда или нет.
Взмах рукой: «Ложись!» Молодцы, попадали, как кегли. И снова рукой: «Ползем, не останавливаемся». Ползти-то, собственно, особого смысла нет, за бугорком нас не видно, но пускай потренируются – хуже не будет.
Вот теперь можно и встать. Но пусть полежат еще минуточку. А воздух здесь какой – так бы лежал и дышал. Красота!
– Чи, «встаем». – Расслабляться не надо, а то потом снова втягиваться придется, да и времени на отдых нет. Комбат нам такие сроки нарезал, что особо не поотдыхаешь. Хотел по пути пару вопросов отработать – да куда там! Мы и без всякой отработки ухайдакаемся. Но уж лучше сейчас на износ поработать и в это дело втянуться, чем потом в Чечне в горах еле таскаться. Махнул рукой: «вперед». Здесь азимут можно не брать. Пойдем вдоль опушки на окраину села, выйдем там, в лес углубимся, тогда компасы в руки и возьмем. Вращаю рукой – показываю что, мол, «увеличиваем обороты». Некогда нам тащиться. Скорость шесть км/час – минимум. Иначе… Я уже говорил, что иначе никак. Бойцы потихоньку набрали дистанцию. Хорошо, все правильно. Все как оговорено. Дополнительных указаний от меня нет, значит, дистанция между идущими семь-восемь метров. Куда бы нам лучше выйти? К мосту не пойдешь. Комбат его наверняка перекроет. А речка там в разных местах разная. Берега в основном болотистые. Вот так влезешь, потом сутки выползать будешь. По карте смотри не смотри, а где и что находится – точно не определишь. Карту эту сто лет назад делали. Все уже давно десять раз поменялось. Ладно, к чему сейчас загоняться? На месте определимся; но все же, думаю, что лучше чуть выше моста подняться – там через речку и переправиться. Одно плохо: раньше, чем стемнеет, к реке ни за что выйти не сумеем, а переправляться начнем – не дай бог кто из бойцов что в реку уронит. Вот я загнул – сам не понял, что сказал. Пока прикидывал, что да как, до точки поворота дошли.
– Чи. – Азимут движения я еще до выхода определил и Царькову сказал. Вообще карту местности мы всей группой досконально изучили. Макет мы лучше всех изготовили. И комбату, и заму понравился. Да и мне самому, признаться, тоже. Показываю рукой: «меняем направление движения». Царьков меня понял. Теперь пятнадцать километров через лес по азимуту. Нам бы в район моста до того момента, пока окончательно не стемнеет. В сумерках всяко с местоположением определяться лучше, чем ночью. За мостом места уже знакомые пойдут. Только сперва еще через речку переправиться нужно. Веревки мы взяли. Переплывать реку Костенко вызвался. Он у нас массивный, холода не боится, к тому же КМС по плаванию. А она, река-то, пять метров в ширину. Два гребка – и на том берегу. Если бы не осень – всех переплывать бы заставил. Сейчас конец сентября, вода уже холодновата, вдруг кто простудится. Нам это ни к чему, тем более перед самой отправкой.
По лесу брести – не самый лучший вариант: и почва неровная, и ветки по глазам бьют. Были бы еще деревья большие, а то кругом сплошные вырубки. Поизвели лес постперестроечные лесники. Такими темпами лет через десять в России леса совсем не останется. Блин, забодал этот валежник, такими темпами фиг мы куда успеем! Конечно, можно взять один километр вправо, там дорога имеется, до самого моста ведет, но по всем инструкциям идти по ней неправильно. Ладно, на крайний случай будем держать ее в уме: успевать не будем, свернем и побежим. Сейчас пока так внаглую демаскироваться ни к чему. Хотя кое-кто наверняка только на нее и эту дорогу рассчитывает. И пусть бежит по ней этот кое-кто еще и на мост выпрется. Как говорится, с богом! Мы ему не мешаем? Нет. Вот и ладненько. А бойцы хорошо идут, молча и по возможности тихо. Амуниция и оружие подогнано, ничего не скрипит, не звякает. Но хвалить пока не стану. Еще дорога длинная. Вот учения закончатся, тогда и разберем кто, что, где и почему? Вот, блин, чуть на сучок не напоролся. Сколько мы уже идем? На часах о-го-го. По-любому через полчаса на опушку должны выйти. Там на карте редколесье обозначено.
Черт, сорок минут на последние километры ушло. Нет, все-таки придется, видно, бежать, иначе вовремя до района разведки не доберемся. Темнеет уже, а нам еще топать и топать.
– Группа, приготовиться к бегу, бегом марш! – Побежали, все одно долго не набегаем, стемнеет – ноги поломаешь. А вот и дорога. Царьков на дорогу выбежал, ну и пусть бежит. По дороге бежать гораздо удобнее, ничего под ногами не валяется, ям нет. Песка, правда, многовато, но все равно, по ней бежать лучше, чем по целине.
Так, все, кажется, уже скоро мост должен быть, надо тормозиться и уходить в правую сторону.
– Чи, шагом. – То ли я так громко сказал, то ли все уже давно ждали этой команды, тормознули все одновременно. Уф, пока еще что-то видно, показываю – «сократить дистанцию», «берем вправо». Там как раз молодой ельник разросся, – по нему к мосту и подойдем.
Тра-та-та, бам, бум, бух! – Впереди автоматные очереди и взрывы имитации. Ясненько, кто-то на устроенную комбатом засаду напоролся. И куда пер, спрашивается? Ясно же, мост – это не про нас. Одним конкурентом меньше. Комбат наверняка эту группу снимет или такие штрафные очки нарисует, что последнее место обеспечено. А нам вдвойне хорошо, не придется гадать, сколько еще до моста топать. Вон он, как на блюдечке, рукой подать.
– Чи, стой, Царькова ко мне! – Может, проще самому до него дойти? В принципе все оговорено. Каждый из бойцов знает, что делать. Но еще разок уточнить не помешает.
– Командир! – А ходит мой зам здорово, пока не увидел – ни шороха. И идет – то вроде бы быстро, не таясь, а звуки у земли словно гаснут. – Я здесь.
– Вижу. План действий прежний. На Костенко страховку закрепить не забудь. Речушка маленькая, но течение очень быстрое. И вот еще что: дальше иди не спеша – мало ли, может, командир наблюдателей по сторонам выдвинул. Все, ступай.
– Понял, командир! – Сержант лихо отсалютовал мне рукой и скрылся в темноте наступившей ночи.
– Чи, вперед, дистанцию сократить! – Все, теперь будем тянуться долго. Ходить быстро и бесшумно, как Царьков, научились пока немногие. Придется идти помедленнее. Царьков это понимает, и потому скорость – два километра в час. Быстрее нельзя: или нашумим, или напоремся на кого не надо. У переправы и то легче станет. Река шумит, звуки глушит. Нам бы только без ЧП на другую сторону перебраться, а там до района разведки рукой подать. А бойцы – молодцы. Столько ребята протопали, потом бежали – и хоть бы хны. Не зря я, видно, себе сам людей отбирал. Эх, Махмеда у меня забрали! Махмед хорошо помогал. Жалко. Мне бы с ним все полегче было. Хорошо хоть Царьков остался!
Где-то на мосту затарабанил двигатель. Но почти тут же прозвучал резкий окрик, и двигатель, запнувшись, смолк. Ага, понятно: какой-то бестолковый водила замерз и решил в кабине погреться. Думаю, сейчас его комбат прогреет. Так нагреется, что неделю мышцы болеть будут. И правильно, лучший друг замерзающего разведчика – физкультура и спорт. Замерз – пробегись пару километров или отожмись сто раз, вмиг согреешься.
А вот и обрыв берега, речка внизу вовсю шумит. Царьков местечко для спуска подходящее угадал. Не эскалатор, конечно, но спуститься можно без проблем. Обрыв позади, теперь со всех сторон довольно пологий спуск. Справа-слева кусты – то ли орешника, то ли еще какой лабуды, в темноте не разглядеть. Нет, пожалуй, это не орешник – слишком уж ветки разлапистые. Все, подошли к берегу. Бойцы тихонечко разошлись по сторонам. Все верно, как и было определено. Теперь нужно дождаться, когда переправу наладят. Хочется самому подойти, но всё уже было заранее отработано; если пойду руководить переправой сам, это будет неправильно. Душа кандычит: «Иди, проследи», но бойцов и к самостоятельности приучать надо, к тому же вера в собственные силы лишней не будет. Вера – вещь великая. Так что хоть и скребут на душе кошки, к берегу не пойду.
Так, бойцы слегка засуетились. Хотя нет, не так, засуетились – неправильное слово. Среди бойцов обозначилось движение. Значит, переправа начала действовать. Молодец Костенко! Как бы свою очередь не пропустить, а то я так задумался, что счет времени потерял. За сам процесс переправы можно не опасаться – ребята у меня обученные. Ага, Саюкин (идущий в походном порядке впереди меня) потопал вниз – значит, через минуту будет моя очередь. «Зараза»! Под ногой у Саюкина треснула ветка. «Аккуратнее, аккуратнее, блин!» Понимаю, что из-за шума воды едва ли кто сможет этот треск услышать, но к чему нам тратить лишние нервы в раздумьях – «услышали – не услышали». «Саюкин, Саюкин, внимательнее надо быть, когда ноги переставляешь!» Но теперь уже проехали. Самому бы на валежник не наступить. Осторожно, с пяточки на носок, с пяточки на носок. Надо чувствовать, куда ставишь ногу.
Вот и берег. Половина бойцов уже переправилась. Царьков на подстраховке. Он пойдет последним, заменив в тыловой тройке уже давно сидящего на другом берегу Костенко. Мной решено, что дальше так и пойдут: Костенко в головняке, а Царьков в тыловой тройке замыкающим. Когда он в тылу, я чувствую себя спокойнее. Никто не потеряется. Старшие троек своих людей, конечно, считают, но мало ли что. Царьков протянул мне мокрый конец страховочной веревки. Обвязавшись, я ухватился за веревку, тянувшуюся к другому берегу, и, быстро перебирая руками, стал выбираться на противоположную сторону. Водичка под ногами шумит, веревка раскачивается… может, и зря я не стал обхватывать ее ногами, на одни руки рассчитывая, а? Ладно, если что, сделать это я всегда успею. Ветерок-то какой прохладный потянул. Может, это от реки из-за сырости? Блин, чуть головой о дерево не приложился.
Ступив на землю, я первым делом развязал страхующую веревку и трижды ее дернул. Она тут же поползла в обратную сторону. Вверху что-то загремело: то ли ведро кто в кузове ненароком пнул, то ли какой идиот автомат на бетонку уронил. Буду стоять здесь, пока не переправится Царьков. А как он переправится, так сразу и двинем…
«Черт, черт, черт! – До конца отведенного на поиск времени остался один час. Ну и где эта условно вражья условная база? Вроде бы все правильно сделал. По карте определил предполагаемые места ее расположения, группу на два разведывательных дозора разделил, во главе первого сам иду, со вторым Царькова отправил. Царьков на связь выходил. Он в своем районе все досмотрел, нигде ничего нет. И у меня необследованных только полквадрата осталось. Неужели ошибся? Да нет, никак я ошибиться не мог. Обидно будет, если не найдем, очень обидно – так летели… Ноги уже ноют. Почти сутки без остановки, скоро рассветать начнет. Комбат так и подгадал, чтобы поиск в ночи вести. Стоп, вроде огонек мелькнул? Сигарета?
– Чи, на месте. – Я шепнул, а кажется, будто в рупор прокричал. – Дублякова ко мне! – Ночью жестами не поруководишь. Хочешь – не хочешь, а тишину нарушать чуть-чуть да приходиться.
Вот и Дубляков. Крадется тихо, как мышка.
– Огонек видел? – Скорее ощущаю, чем вижу, как Дубляков отрицательно мотает головой. – Короче, вон в той стороне, – показываю рукой, – не уверен, но возможно, кто-то курил. Если мне не показалось, то метров сто пятьдесят, не больше. Возьми любого из своей тройки. Подойти нужно аккуратно, чтобы не шуметь. И запомни: ваша задача только досмотреть, определиться, что да как, и доложить. Понял?
– Так тошно. – Слегка исковеркав слова, Дубляков растаял в темноте ночи. Группа уже распалась на отдельные точки, заняв круговую оборону. Так и должно быть. Может, зря я Дублякова послал, надо было всей группой дальше идти. А то если там никого нет, только время зря потеряем. Да и Дублякова зря старшим отправил, надо было Костенко задачу ставить. Как бы там мой Дубля чего не отчебучил. Хотя лучше уж тут, чем ТАМ… А это что за шум? Блин, Дубляков, убью! Ногами громыхает, словно на прогулку вышел. С чего бы это? Ой, блин, ну как еще объяснять? Сказал же – досмотреть местность и доложить!
– Дубляков! – Придушу гада.
– Я, товарищ лейтенант.
– Тише ты, зараза, ты зачем его притащил? – Я ткнул пальцем в лежавшего у моих ног солдата комендантского взвода – Заруцкий или Заблюдский фамилия, точно не помню.
– Так ведь язык же. – Дубляков виновато развел руками.
– Дубляков, – повторил я его фамилию, немного растягивая слоги, – я тебе что сказал?
– Досмотреть.
– Правильно. – Как бы наш монолог враги не услышали. Вроде и говорим тише тихого, а все одно… надо с этим разговором завязывать. – Вот и досматривал бы, а ты мне языка притащил. Что здесь база, мы уже и без него знаем. Ведь знаем? Ты же палатки видел?
– Видел, там еще «Урал» тентованный стоит. – Все верно, так и определялись. Теперь надо отойти и в центр доложить, а потом на пункт сбора выдвигаться. И что теперь с этим пленником делать? С собой придется таскать, а Дубляков пусть его автомат носит.
– Дубляков, я с тобой потом разберусь, а сейчас забирай своего языка, сам его за ручку водить будешь. Чи, уходим. Я впереди группы, остальные за мной.
За соснячок отошли – группа по сторонам рассыпалась. Слаженно, тихо, любо-дорого.
– Поляков – связь, Саюкин – плащ-палатку! – Надо карту посмотреть и координаты поточнее определить. Метров на сто ошибешься, могут незачет поставить. Я присел. Саенко накинул плащ-палатку сверху. Я подобрал под себя ее края и, прикрыв ладонью светоотражатель, включил карманный фонарик. Тусклый розово-красный свет осветил карту. Вот ведь незадача: точка стояния прямо на сгибе. Ладно, думаю, не ошибусь, пока Дубляков к «врагам» ходил, направление по компасу я определил. Линейку доставать, пожалуй, не стану – глазомер у меня хороший. Итак, азимут и расстояние я знаю. Так вот такие, значит, у нас будут координаты: Х… У…
– Поляков, передавай! – Что он еще не наладил связь, даже мыслей не возникает, пусть только попробует загубить нам результат. – По координатам Х… У… обнаружил базу противника. Захватил пленного. Вызываю огонь артиллерии. По окончании артналета выдвинусь в квадрат 38 26. Готовность открытия огня – пять минут.
Пять минут – это нам чтобы успеть отойти на безопасное расстояние, условно, конечно. Отходить я не собираюсь. Мне поближе фейерверком полюбоваться хочется. Да мы и так уже чуть ли не на полкилометра отбежали. А насчет фейерверка комбат сказал: если передадим координаты в пределах пятидесятиметровой погрешности, посредник сымитирует уничтожение вражеской базы. Вот мне и интересно, как ее будут уничтожать. Что ж так долго? Неужели пять минут так тянутся? Наверно, немного ошибся, потом надо будет посмотреть, насколько сильно.
…е-мое, это что у них там, ИМ-100 сработал? Неслабо, я скажу. Я и тут-то вздрогнул. Еще один, ни фига себе! Сигналки заработали – ракеты одна за одной вверх пошли. База уничтожена. Так это что ж, получается, мы первые? Ай да мы! Здорово! Только все одно – надо отсюда ноги делать. Комбат мог нам какой-нибудь сюрприз приготовить в виде облавы, так что любоваться фейерверком некогда.
– Чи, двигаемся. – Куда идти, не показываю, первым у меня идет Царьков. Направление движения он знает, а через километр места уже знакомые пойдут, не заплутает, да и рассветать скоро начнет.
Часа через три будем на месте. А там еще один день, ночная стрельба – и все, подготовка закончена.
Устали бойцы, устали. И немудрено – пробежались мы нехило. Я как в воду глядел, когда подумал, что комбат на нашу группу облаву устроит. К ракетной установке сразу три группы по нашим пятам шли, а когда стало ясно, что мы первые, комбат их на помощь комендантскому взводу кинул. Вот мы от этой полусотни рыл и драпали. Еле оторвались! Костенко за собой комендачей увел. Они хоть и комендачи, но сил у них было побольше, чем у нас. Это мы двое суток по лесу топали, а они это время на попе ровно сидели. Но Костенко их к окраине болота завел и смылся, а мы тем временем на пункт сбора вышли. Когда группы противника подошли, мы уже оборону по полной программе организовали. Курагин со своими в засаду угодил, и мы их одними имами – имитационными зарядами уничтожили, условно, конечно. Группа Малышева хотела схитрить – в обход пошла, но я Царькова туда отправил. Он их с фланга и положил. Отходить-то им там некуда было, по краю озера шли. А вот с гордеевской группой пришлось всерьез схлестнуться, даром что капитан у нас из пехоты. А может, именно поэтому? У них там наступательную тактику, говорят, неплохо изучают. Комбат, когда итоги подводил, отметил, что если бы не удачное расположение на местности, то победу за «боестолкновение» он бы Гордееву отдал. Блин, можно подумать, не я позицию выбирал, а она сама мне нарисовалась! А в целом мы лучшие. Как всегда. Ура!
Мерно потрескивал костер. Ночная стрельба закончилась полчаса назад. После построения и проверки оружия на разряженность комбат дал время на отдых. Завтра с утра – марш-бросок в ППД. Охранение выставлено. Мало ли. Остальные бойцы кто чем занимается: кто спать завалился, кто ест, кто просто бездельем мается. Я тоже сейчас чайку попью и спать лягу. Умотался.
– Товарищ лейтенант, – Костенко бросил в костер целлофановую обертку из-под галет, – мне в воскресенье на рынок сходить надо.
– Зачем? – Меня уже тянуло в сон.
– Пленку полиэтиленовую купить.
– Так у всех же должна быть, мы же на всю группу закупали?!
– В кузове «Урала» оставил.
– Ты бы еще там голову оставил! – Естественно, в кузове он ее уже не найдет. – Ребята в автороте шустрые. Но что с ним теперь сделаешь?
– С Дубляковым пойдешь. Ему там тоже чего-то надо. Заодно веревки пятьдесят метров закупите и проводов метров сто пятьдесят, для подрывной линии. Точно такие, как вторая группа закупила. Их и распутывать, и носить гораздо легче, чем наш армейский провод.
– Товарищ лейтенант, а что нужно для того, чтобы медаль или орден получить? – Это уже Дубляков. Легок на помине.
– Орден? – Ну он и хватил, орден… Орден фиг заработаешь, орденами нас не слишком балуют, с медалью проще, но и ее попробуй еще заслужи.
– Подвиг совершить надо. Отличиться в бою там или еще что…
– А если десяток «чехов» завалить, дадут? – Вот шустер, их сперва найти надо. Блин, десяток. Я бы покачал головой, но лень.
– Дадут, наверно… – Ишь, как он быстро скис. – Да дадут, дадут, и пять завалишь – дадут. Технику вражескую уничтожишь, разведданные ценные добудешь. И много всего…
Ну вот, снова повеселел – думает, все так просто. По горам, прежде чем результат будет, так находишься, что ой-е-ей. Разведка – дело кропотливое. Тут и опыт, и время нужно. Опять же везение. Без везения никак! Но полагаться только на везение нельзя.
– Товарищ лейтенант, а билеты на поезд уже взяли?
– Наверное.
– Скорее бы уж уехать…
Вот не терпится ему! Вот и мне не терпится, а с другой стороны, что-то за душу тянет. Что именно – не пойму, наверное, все понемногу. По Юле соскучился, за пять дней полевого выхода, а там полгода провести придеться. Ничего, переживу. А звезды на небе какие яркие! Свежеет. Завтра день погожий будет. Хорошо! Не люблю облачность, не люблю…
Шесть часов утра. Подъем. Надо дать возможность бойцам перекусить. В семь часов построение, проверка наличия личного состава, оружия и имущества, наверняка еще разок проверимся на разряженность.
– Здорово, Николай! – Это я старшине-контрактнику Ермолову из группы Шахмедзянова. Хороший мужик, боевой, мы с ним почти дружим. – Как дела?
– Как сажа бела! – Что-то он не в духе.
– Что так?
– А… – Старшина с обреченным видом махнул рукой. – Только пришли.
– Офигеть! – М-да, группа Алика последняя, хотя это уже привычно. Сколько раз встречались на занятиях, постоянно ни хрена не делают, спят.
– Надоело бороться, мне что, больше всех надо? – Николай в этой группе вторую неделю. Комбат определил «для усиления». А оно видишь как вышло, и у него руки опустились. Что ни говори, а командир есть командир. Обухом топора не перешибешь.
– Ему ничего не нужно, – это он имеет в виду Шахмедзянова, – а я один биться с личным составом не буду. Надоело! Он распустил всех хуже некуда. Сплошное гадство. Я вчера чуть Рибову по морде не надавал, едва сдержался.
– За что? – Невольно вырвавшийся у меня вопрос заставил Ермолова грустно улыбнуться.
– Да за то же самое.
– Понятно… – Рибов уже не первый раз попадается с выпивкой. И где брать умудряется? Непонятно.
– Вот такие у нас пироги.
– Хреново, ничего не скажешь. – Вообще-то комбат уже не первый раз порывался отстранить Алика от командования группой, но заменить-то некем. Так, наверное, командиром в Чечню и поедет. Его бы в комендачи, но он и комендантский взвод развалит.
– Хреново, – согласился со мной Ермолов и поспешил по своим делам дальше.
Блин, и моего Махмедова тоже забрали другой группе задницу прикрывать. Интересно, как там у него дела? Я думаю, справится – там, по крайней мере, командир хоть как-то шевелится. Это не Алик. Да и Айдын пожестче Ермолова будет. Разберется.
Теперь пора бы и самому перекусить. Много есть не буду. Я так предполагаю, что после построения комбат отдаст команду на марш-бросок. На время. Что ж, пробежим – куда деваться. Подготовка закончена. Через несколько дней на войну. Мужики говорят, что там многое будет по-другому. Поживем – увидим. За бойцов я уверен, справятся. Не зря мы их тут натаскивали. Азарт есть, умение тоже, им бы немного боевого опыта, и тогда сам черт не страшен.
Вопреки ожиданию устраивать очередные гонки комбат не стал. Назначил на выходе из леса пункт сбора, определил время прибытия, посоветовал по пути выдвижения отработать вопросы действия группы в нештатных ситуациях и, сев в машину, уехал по своим делам. Я взглянул на часы. Времени, предоставленного комбатом, хватило бы на то, чтобы дойти до пункта сбора дважды. Значит, можно будет пройти участок максимально по-боевому.
– Группа, разойдись, перестроиться в походно-боевой порядок. Дистанция – шесть-восемь шагов, азимут – девяносто шесть градусов. Скорость движения – три километра в час. Оружие на изготовку, действия по преодолению открытых участков и участков с холмистой местностью максимально по-боевому. При встречах с другими группами действовать как при встрече с противником. Начать движение!
Кажется, ничего не упустил, а то потом замучаешься на пальцах объяснять что, к чему и откуда. Все, пересекли поляну и вошли в лес. Неплохо пока идем – тихо. Правда, здесь сушняка почти нет – за предыдущие ночевки все в кострах попалили. Вот скоро на вырубки вылезем, тогда и посмотрим, что у нас на сегодняшний день получается.
Оба-на! Впереди подняли руку, и тут же все резко опустились на колени. Показывают: «вижу» «противника», «вооружены», «четырнадцать человек». Все ясно – одна из групп первой роты. Вот впилили! По дороге идут. Эти либо нам пакость какую устроить собираются, либо прямиком к пункту сбора рвануть решили. Скорее к пункту сбора, но я за ними не пойду. Мне и вправду надо пару моментов отработать – точнее, повторить и доработать. В Чечне, кто знает, будет ли на это время. Может ведь так статься, что прямо с корабля на бал отправимся. Бойцы ждут моей команды. Показываю: «пропускаем», «идем дальше». Все, встаем. Путь свободен. Идем краем дороги. Вскоре она уходит влево и теряется в чаще.
Снова Царьков поднял руку. Все правильно, место холмистое. Надо отработать вопрос перехода с одного хребта на другой. Я не вмешиваюсь. Вот головной дозор пошел вниз, остальные прикрывают. Вышел на противоположный «хребет», осмотрелся, дал отмашку. Первая троечка ядра пошла. Так-так. Теперь наша очередь. Нормально радисты идут, дистанцию держат. Головной дозор ушел чуть вперед, первая тройка ядра рассыпалась по «хребтине». А вот тут и для нас местечко подходящее есть. Лежу. Земля уже совсем холодной стала. Локти и все остальное так еще, а колени холодит. И немудрено – на днях утром заморозок неплохой был. Подтянулась вторая тройка ядра, почти следом на «хребет» стал выползать тыльный дозор. Не дожидаясь, когда на самую верхотуру вылезет замыкающий строй Костенко, группа поспешила дальше. Через часок мы вышли к железнодорожным путям. Открытую местность преодолевали почти так же, как переходили с одного условного хребта на другой. Конечно, и тут есть свои нюансы – их мы и отрабатывали.
В отрядный пункт сбора пришли одними из первых. Я-то думал, меня все обгонят, а оказалось, что большая часть групп еще тащится.
Через полчаса ожидания подъехали тентованные машины. Вот теперь действительно все. Боевое слаживание закончилось. Насколько здорово нам удалось подготовить бойцов, скоро узнаем. Все, ребята, смазываем лыжи, едем на юг…
Трам, там, там, там, тарам та-та, та-та, – оркестр наяривает «Прощание славянки». Все уже загрузились в машины, а я вот… еще тут… стою…
– Юля, Юлечка, не плачь! – Не люблю женские слезы. – Все будет хорошо. – Самому уже плакать хочется. – Юль, да что со мной может случиться? Я же профессионал, Юль…
– Я боюсь за тебя…
Как же мне ее успокоить-то?
– Юль, не плачь, полгода – это не так много, как кажется. Все будет хорошо, любимая, все будет хорошо. Поверь мне.
– Только не геройствуй, ладно, а?
– Конечно, милая, конечно!
Ага, как же, сейчас. Прямо-таки сплю и вижу, как сижу на попе ровно. Нет уж, дудки, не для того учился.
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – Царьков машет рукой, да я и сам вижу, что «Уралы» уже завели моторы. Поехали, блин…
– Мне пора, пока. Я тебя люблю! – А теперь развернуться и бежать, пока у самого глаза не заблестели. Полгода ерунда, полгода ерунда… Раз-два, раз-два…
– Давай руку! – Это я уже склонившемуся у борта Царькову. Привычно ногой на крюк – вот я и в кузове. А на душе-то как паршиво. Сердце работает с тройными оборотами. Юленька моя стоит, нос повесила и ладошкой слезы размазывает. Платок в одной руке, а слезы другой вытирает. Грустно. Но ничего, как-нибудь перетерпим. Все, пока. Рукой машет. До свидания, любимая. Я вернусь…
Глава первая
Привет, Чечня!
Покой нам только снится.
Привокзальная площадь Моздока – одна кафешка, пара магазинов, остановка автобусов, а дальше дорога и убегающий вправо город. Разведчики, только что сошедшие с электрички, побросав шмотки, пялились на окружающий их пейзаж. Никто никуда не спешил. Замкомбата дал полчаса на дозакупку того, что не закупили, забыли или впопыхах переезда потеряли. Андрею дозакупать было нечего, все необходимое для себя и для бойцов группы он приобрел еще в ППД.
Скучая, Соколов сидел на брошенной на землю дорожной сумке и с тоской разглядывал бегущие по небу облака. Облака плыли на север, и от этого становилось еще тоскливее. Андрей опустил взор вниз, обвел взглядом убегающую вдаль улицу. Все вокруг было ново, и ощущение этого нового одновременно и томило, и радовало. А в общем, хотелось немного погрустить в спокойном одиночестве.
– Андрюха, здорово, братуха! – На плечо Соколова легла чья-то тяжелая ладонь. Андрей повернулся. За его спиной стоял, широко улыбаясь, загорелый до черноты и потому едва узнаваемый Сергей Соломин. На его плечах сверкали новые капитанские звездочки.
– Уже капитан, ни фига себе! – сказал Андрей вместо приветствия и, поднимаясь на ноги, радостно затряс протянутую руку. Соломин – здоровяк, косая сажень в плечах, весельчак – шутки и прибаутки сыпались из него, словно с елки; красавец, любимец всех девчонок Рязани, выпустился на один год раньше Андрея.
– Рассказывай!
– А что мне рассказывать? Вот – еду.
– Ты, говорят, женился?
– Есть такое дело. Уже почти год. После командировки обещали квартиру. Да ладно, хватит про меня. Лучше ты расскажи, как у тебя дела. И вообще, как ты умудрился за один год стать капитаном? Открой секрет, Гульчатай.
– Андрей, капитан – это проще простого. – Соломин улыбнулся, но улыбка вышла какой-то грустной. – Я как в прошлом году в командировку умотал, так только сейчас домой еду.
– Ни финты себе! Ну и как в командировке?
– Да по-разному. Ты слышал, Гришка Селин погиб? – Соломин снял с плеча рюкзак, но, не решившись бросить его на запыленный асфальт, так и стоял, держа за лямку.
– Слышал. – Лейтенант Селин погиб в ночном бою, едва успев приехать по замене. Немного помолчали. – Андрей вытащил из кармана пачку с сигаретами и протянул ее безмолвно стоявшему Сергею. – Курить будешь?
– А ты? – Взяв сигарету и увидев, как Андрей убирает пачку в карман, Соломин даже опешил.
– Я не курю. – Соколов виновато, словно оправдываясь, пожал плечами.
– А чего тогда сигареты с собой таскаешь?
– Силу воли вырабатываю и, кроме того, на всякий случай – вдруг человек хороший попадется. – Андрей невольно улыбнулся.
– Врешь ты все, поди, у бойцов отобрал.
– А ты откуда знаешь? – На лице Андрея появилось неприкрытое удивление.
– А то можно подумать, я своих бойцов курить не отучал. А как второй срок пошел, так и сам закурил. – Сергей сплюнул на асфальт и, немного подумав, тщательно растер мокрое пятно подошвой берца. – У меня в группе за год два трупа и четыре раненных в бою, один подрыв – Баннов, пулеметчик… по самое колено. Жалко пацана, теперь без ноги скакать будет.
– Всех жалко, – заметил Андрей и, поправляя сбившуюся набок кепку, незаметно вздохнул: «Подорваться на мине, остаться без ноги – да не дай бог! Лучше сразу, насовсем…»
– Андрюх, мне пора. У меня поезд. – Сергей протянул руку. Андрей встал. Товарищи, прощаясь, крепко обнялись.
– Мы тоже сейчас уже поедем.
– Все, Андрей, бывай, ни пуха тебе, ни пера! – Соломин хлопнул Соколова по плечу и, закинув рюкзак за спину, поспешил к зданию вокзала.
– К черту! – бросил Андрей ему вслед и, в свою очередь подхватив сумку, направился к столпившемуся чуть в стороне личному составу.
– К машинам! – послышалась чья-то команда. Мирная жизнь, пока. Очередной отряд ехал на контртеррористическую операцию, но война остается войной, как ее ни назови. А на войне гибнут люди. Кому-то суждено умереть, чтобы жили другие.
Убедившись, что все бойцы на месте и благополучно разместились в кузове «Урала», Андрей оставил за старшего сержанта Царькова и, махнув рукой, побежал к стоявшему во главе колонны БТРу.
– Я к вам. – Он схватился за поручень и, поставив ногу на колесо, легко взлетел на покрытую толстым слоем пыли броню. – Место есть?
– Садись. – Сидевший на броне увешанный оружием контрактник слегка подвинулся, освобождая место на верхней части оружейной башни.
– Держите, товарищ лейтенант! – Вылезший «из брони» наводчик протянул Андрею изорванную в нескольких местах подушку.
– Да ладно! – отмахнулся было Андрей, затем, передумав, протянул руку и, взяв предложенное «сиденье», положил его куда следует. – Спасибо.
– Не за что, – не глядя бросил наводчик, усаживаясь на мягкую поролонку.
– Трогаем. – Андрей услышал голос замкомбата и, повернув голову, увидел, как тот запрыгивает на броню. Мотор БТРа пару раз чихнул выхлопами и завелся. Сидевший рядом с Андреем контрактник опустил на глаза защитные очки. Заскрежетали шестеренки коробки, и тяжелая техника, заурчав мотором, плавно тронулась с места, а затем, стремительно набирая скорость, попылила в сторону административной границы.
Прощай, Моздок! Встретимся через полгода. В то, что это будет именно так, очень хотелось верить. Хотелось верить, а оставалось только ждать и надеяться…
Ехали долго. Окружающие пейзажи не радовали разнообразием. Равнинные селения тянулись вдоль дорог. За селами виднелись небольшие поля. В одном месте, оставляя за собой темно-серый след пахоты, полз трактор. Постепенно на горизонте стали вырастать покрытые лесами холмы и уходящие куда-то к югу хребты. После нескольких часов езды колонна вошла в небольшой город. Машины сбавили скорость и поползли по его улицам, объезжая колдобины и припаркованные прямо на проезжей части легковушки. Только здесь, в городе, Андрей понял то, что так бросилось ему в глаза с самого начала поездки, но что он никак не мог вычленить среди всего разнообразия своих впечатлений: дома местных жителей были намного больше и богаче домов жителей сел и городков центральной России.
Наконец колонна миновала центральную площадь и, проскочив прямую, как стрела, улицу, выехала за пределы города. Колдобины на асфальте стали глубже и шире. Трясло безбожно. Виляющая из стороны в сторону «броня» то и дело проваливалась в многочисленные ямы.
– Еще далеко? – Андрей повернулся к сидевшему рядом контрактнику.
– Да нет. – Лицо этого бойца поражало своей невозмутимостью. – Сейчас до поворота доедем, а там уже и ПВД видно будет.
– Ясно. – Андрей всмотрелся в раскинувшееся справа у дороги и еще не убранное подсолнечное поле. Прямо за ним начинался небольшой, лишенный растительности хребет, который, убегая вдаль, постепенно покрывался густым лесом. А еще дальше, за линией горизонта, виднелись остроконечные, покрытые снежными шапками вершины. Андрей оторвал от них взгляд и посмотрел в сторону остающегося позади города. На его северо-западной окраине чадили факелы сжигаемых попутных газов. Черное золото мерно перетекало в трубы, чтобы какое-то время спустя вернуться назад зелеными бумажками долларов. Бумажками…
– Здравствуйте, товарищи разведчики! – громко поздоровался командир батальона майор Хворов.
– Здравия желаем, товарищ майор! – Полсотни глоток рявкнули одновременно.
– Командиры групп, ко мне!
– Есть. – Андрей шагнул вместе со всеми. Устеленный гравием плац непривычно хрустел под подошвами ботинок, крупная галька выворачивалась из-под ног. Привычного молодцеватого строевого шага не получилось.
– Товарищ майор, лейтенант Соколов по вашему приказанию прибыл!
– Товарищ майор, капитан Гордеев…
– Товарищ майор…
– Товарищ… – Все командиры групп второй роты выстроились в одну линию.
– Доехали без происшествий, это хорошо. – Комбат за руку поздоровался с каждым. – Сегодня день на обустройство, баню и отдых. Завтра с утра принять оружие и имущество. После обеда – занятия.
«Ни фига себе, комбат-то и здесь нам спуску давать не собирается», – переглянулись группники.
– Кто какие вопросы недоработал на слаживании, дорабатывайте сейчас. Как построить занятия и как их проводить, решайте сами – мешать не буду. Но учтите, увижу, что прохлаждаетесь, спрошу по полной программе. Ясно?
– Так точно! – Ответ прозвучал несколько нестройно, но комбат сделал вид, что не заметил этого.
– Времени на устранение недостатков у вас немного, через неделю первый боевой выход. Вопросы есть? – Вопросов не было. – Встать в строй!
Неловко повернувшись на каблуках – мешала всё та же рассыпанная под ногами галька, – Андрей поспешил вернуться к своим бойцам.
– Командиры групп, люди в вашем распоряжении. – Комбат убрал руку от козырька и, усмехнувшись одному ему ведомым мыслям, поспешил в центр боевого управления.
– А что из вашей роты никого не видно? Один ты слоняешься, как конь без привязи? – Андрей забросил рюкзак на спину и поспешил в сторону ротной палатки. Рядом с ним, слегка припадая на левую ногу (подвернул, прыгая с «брони»), топал Алешка Курагин, группник 3-й группы первой роты.
– Так все на б/з. Ханкала там какую-то офигическую спецоперацию замутила, вот наших всех и угнали. Третьи сутки уже в лесу сидят. А меня вас встречать оставили.
– Ну, и как здесь? – У входа в палатку Андрей притормозил, пропуская бойцов, затаскивавших в двери огромный баул с ротным имуществом.
– Да нормально. Скучновато. Но так нормально. Пацаны вон видик купили. Телевизор тут всего полторы программы показывает, и то в основном местные.
– А антенну если покрутить? – предложил Андрей.
– Да крутили уже, – досадливо отмахнулся Курагин, – без толку.
– А что про обстановку говорят? Душки по лесам еще бегают?
– Бегают, еще как бегают! – Леха хотел сказать что-то еще, но внезапно передумал и махнул рукой: – Ты знаешь что, иди вещи распакуй, обустройся. А когда с делами закончишь, подходи ко мне, в баню пойдем. Там и поговорим. А то мы тут с тобой еще неделю стоять будем.
– Добро! – охотно согласился Соколов и, поправив на плече немного съехавшую лямку рюкзака, шагнул в темный провал палатки.
На размещение личного состава и собственно самих офицеров ушло часа два.
– Андрей, ты в баню идешь? – Капитан Гордеев, пнув ногой вылезший из-под кровати паек, принялся рыться в своем рюкзаке, извлекая на свет божий всевозможную мелочовку.
– Естественно, какие могут быть сомненья? Сейчас только чистую одежду достану. Да и побриться не помешает.
– Это точно! – подтвердил Вадим, раскладывая на спальнике мыльно-рыльные принадлежности. – У меня за эти дни на лице волосяной покров, как у обезьяны.
– Это у тебя-то? – Андрей с сомнением покачал головой. – Вон у Махмедова щетина так щетина!
– Что да то да. – И без всякого перехода: – Что, пошли?
– Пошли, а кстати, где Крынкин с Назаровым? Им тоже сказать надо.
– Ага, сказать… – Гордеев даже присвистнул. – Спохватился! Да эти шустрики в баню умотали, когда ты еще с личным составом возился.
– Что они нам-то не сказали?
– Да сказали. Максим забегал, я ему отмашку дал, чтобы без нас шли.
– Ясно. Так идем? – спросил-предложил Андрей. Вместо ответа Гордеев взял в руки пакет со шмотками и шагнул к выходу. На улице было еще светло – солнце хотя и скатилось к горизонту, но его последние лучи, вырывавшиеся из-за горного хребта, еще освещали раскинувшуюся вдаль и вширь предгорную равнину. Андрей, выйдя из палатки, с удовольствием вдохнул наполненный свежестью воздух и направился вслед за потопавшим в сторону бани Гордеевым.
– Андрей, ты чего так долго? – Алексей скорчил недовольную рожу, но в его голосе недовольства не было. – Мы тут уже по третьему разу в парилку заглянули, весь сок выпили, а вас все нет.
– Значит, будем наверстывать – париться зараз по два раза, и сок, который закончился, за вас допьем! – Соколов протянул руку и вытащил из большого пластмассового таза с водой полуторалитровую пачку сока. Еще две таких же пачки оставались мерно колыхаться в холодных водах.
– Ну, вот, еще не парился, а уже весь сок выдуть решил! – Усмехнувшись, Курагин обмотал голову полотенцем и, резко открыв дверь парной, заскочил вовнутрь.
Андрей покосился на раздевающегося Гордеева, вскрыл упаковку, сделал несколько больших глотков.
– А сок ничего. Вадим, ты будешь? – Соколов протянул пачку в сторону уже полностью раздевшегося капитана.
– Нет, я его уже в палатке вволю напился.
– Вот, блин, и когда только люди успевают? – вроде бы с вполне искренним недоумением посетовал Андрей.
– А ты побольше с личным составом возись! Запомни, Андрюха, во всем нужна мера! – Гордеев назидательно покачал пальцем в воздухе.
– Иди уж, – беззлобно буркнул Соколов, сделал еще один глоток и, поставив пачку с соком обратно в таз, приступил к неспешному раздеванию. Предвкушение горячей парилки и сам процесс – это удовольствие, а удовольствие надо уметь растягивать…
– …Четыре дня назад наш «Урал» чуть не подорвали. – Алексей, опускаясь на горячие доски парилки, поморщился.
– В смысле? – Гордеев вопросительно взглянул на блаженно закрывшего глаза Курагина.
– Да какой тут смысл? Прямо перед радиатором фугас жахнул. Воронка в метр глубиной осталась. Хорошо хоть взрыв направленный был. Зампотыл чуть в штаны не наложил, а машину, считай, и не задело.
– Что, совсем? – В столь счастливое стечение обстоятельств не слишком верилось.
– Да крылья малость камнем покоцало, и все. Даже фары целы остались.
– Вот уж повезло так повезло! – с определенной долей иронии заметил Гордеев. – И как так получилось? «Чех» расстояние не рассчитал?
– Да водила, говорят, тормознул на колдобине. Вот жив и остался.
– Да, действительно ведь повезло. Много не доехал?
– Я же говорю, с метр.
– Н-да, а что тут еще новенького?
– Ну, с минированием больше ничего, теперь там пехота на день блок выставляет. А вообще, слушок среди бойцов покатился, что какие-то крутые наемники-саперы в Чечню приехали. Инструкторы, блин.
– Ты что, думаешь, это они фугас заложили?
– Они не они, а минная война в последнее время в нашей зоне ответственности активизировалась. Под Ники-Хитой БМП в прошлый понедельник подорвали, позавчера на разминировании осколками двух морпехов посекло. Да там еще много чего. И так «чехи» по горам, говорят, табунами бегают. А в районе, блин, забыл как называется, там вообще, ротный сказал, «край непуганых идиотов», банда на банде сидит и бандой погоняет.
– Значит, работы нам хватит. – Беря в руки веник, подытожил все сказанное Андрей. – Ты, кстати, карту уже получил?
– Естественно.
– Придем в палатку, дашь посмотреть?
– Да куда ты торопишься? Завтра сам получишь.
– Да мне сегодня поглядеть охота. А как здесь с привязкой на местности?
– Да сдалась она тебе, эта привязка, нам тут всем джипиэсы повыдавали. Кнопочку нажал – и вот тебе координаты. И с привязкой к местным предметам заморачиваться не надо. Красота!
– Джипиэс – это хорошо, но и с картой как следует разобраться надо. Вот как вражья техника откажет, и что делать будешь?
– Да ладно ты, надо будет, определимся.
– Нет, Андрюха прав, джипиэс джипиэсом, а своя голова – это своя голова. Я тоже завтра над картой посижу.
– А, – махнул рукой Курагин, – делать вам нечего, вот вы сами себе яйца и парите.
– А ты сейчас что делаешь?
– Я? Сижу… – Алексей, не зная, что ответить, несколько растерялся.
– …Яйца парю, – докончил за него во весь рот улыбающийся Гордеев.
– Ха, ха, ха, как смешно! – Курагин пару раз хлестанул себя веником и слез с полки. – Пойду я от вас, злые вы! – Он широко улыбнулся и выскочил из парилки в прохладное помещение предбанника. Вслед ему кто-то плеснул горячей водой, и та, шлепнувшись о дверь, растеклась по щелям деревянного пола.
– Что-то мне с непривычки жарковато стало, как бы не поплохело. – Гордеев поправил на ноге тапочек. – Андрей, пошли охланемся, что ли?
– Пошли, посидим немного. – Андрей, еще не до конца прочувствовавший банный жар, не спеша спустился вниз.
– Что значит посидим? В бассейн пошли.
– Тут и бассейн есть? Не верю своим ушам! – Андрей шмыгнул в дверь вслед за Вадимом.
– Естественно. – Гордеев улыбнулся и добавил, понизив голос до шепота, словно выдавая нечто совсем тайное: – В Греции все есть!
Вода в бассейне оказалась обжигающе приятной. Ночная прохлада остужала врытый в землю огромный металлический квадрат, заполненный водой, а нависающий над бассейном козырек жестяной крыши не давал ему нагреться от лучей уже тускнеющего осеннего солнца.
– Ух, хорошо! – Окунувшись с головой, Андрей вынырнул на поверхность.
– Лепота! – Гордеев, оттолкнувшись от дна, во весь рост вытянулся на поверхности. – У нас сейчас самая рыбалка начинается.
– У вас – это где?
– У нас – это не где, а у подводных охотников. Я в октябре обычно в Астрахань дней на пятнадцать уезжаю. Рыбалка там… – Капитан мечтательно закатил глаза. – В прошлом году сома на пятьдесят два килограмма прищучил.
– На сколько? – не поверил ему Андрей.
– На пятьдесят два. Из командировки приедешь, я тебе фотографии покажу.
– А какую рыбу еще стреляешь? – Андрей не был страстным рыболовом, но как всякого нормального мужика его нет-нет да и тянуло к исконному мужскому делу, то бишь к охоте и рыбалке.
– Да разную: язь, голавль, щуку на десять с половиной кило стрелял, карпа почти на пятнадцать, вот судаки мне большие не попадались, ну и лещи там, караси; да, в общем, все приличное, что в реке водится. Линей хороших стрелять пару раз доводилось.
– С аквалангом ныряешь? – Интерес Андрея к подводной охоте увеличивался все сильнее и сильнее.
– Да ну, с аквалангом запрещено.
– А я видел, мужики с аквалангом ныряют, и всем по барабану.
– Ныряют, что говорить, но это уже считается браконьерством. У меня тоже акваланг есть, но я в нем, даже если бы было разрешено, не полез. Неинтересно, понимаешь? Это почти как в аквариуме рыбку ловить. Ну, подстрелю я сома гигантского в омуте, а чем хвалиться? Тем, что привязанного взял? С аквалангом – это все равно что зайца из-под машины… Слушай, мы тут сейчас с тобой до того договоримся, что дуба давать начнем. Пошли в парилку!
Андрей подгреб к бортику бассейна и, уже поставив ногу на железную ступеньку, почувствовал, как его начал пробирать леденящий холод.
В парилку они влетели наперегонки…
– Все, мужики, пора заканчивать! – После третьего или четвертого захода в парную Андрей чувствовал себя чистым, свежим и приятно уставшим. – А то уже бойцы после ужина подтягиваются – надо бы и им место освободить, да и нам на ужин пора, а то без жратвы останемся.
– Не останемся! Если что – на склад кого зашлем, уж пару банок тушняка нам всегда притарабанят! – уверенно заявил уже пообвыкшийся на новом месте Курагин.
– Ладно, пошли, а то уже от жары голова начала болеть! – Капитан Гордеев спустился с верхней полки и, сунув под мышку веник, вслед за Андреем поспешил выйти из парилки.
– Так, что у нас здесь на ужин? Каша а-ля гречка и консервы «Братская могила»? – Гордеев, широко улыбнувшись, отодвинул стул в сторону и, сморщив нос, уселся за стол.
– Вадим, «Братская могила» – это неактуально. В Чечне вообще, и в нашем отряде в частности, сейчас модно именовать этот изыск кулинарного искусства «Красной рыбой».
– Тоже неплохо. – Капитан ковырнул стоявшую посередине стола банку с килькой и, попробовав, скривил рот. – Н-да, когда эта рыба называлась «Братской могилой», она была вкуснее!
– Когда это было! – задумчиво протянул Соколов, садясь рядом. – Впрочем, раньше и трава была зеленее, и облака летали выше, и…
– Кроме шуток, в советское время то ли технология была другая, то ли сорт рыбы, но килька до такой степени не разваливалась, а эта – фиг знает что, и к тому же горчит.
– Да ну вас, мужики, в баню, рыба как рыба! Нормально с гречкой идет. Эй, народ, нам пожрать кто-нибудь даст? – Курагин в ожидании обещанной каши забарабанил ложкой по столешнице.
– И кто у нас там такой нетерпеливый? – В окошке показалось улыбающееся лицо Светланы Валерьевны. Сорокалетняя начальник вещевого склада, прапорщик Светлана Валерьевна Осипова по совместительству – точнее, по доброте душевной – периодически трудилась поварихой. Ведь все же, что ни говори, а женские руки на армейской кухне – это всегда приятно.
– Светлана Валерьевна, не корысти ради, а токмо общего блага ищущи, смею требовать я от вас положенного. А ну как я от недокорма обессилю и не смогу выполнить задачу, высшим руководством поставленную, а?
– Болтун ты, Лешка! – Светлана Валерьевна покачала головой. – Подходи к окну, забирай свою кашу, а то остынет, скажешь, мы тебя тут холодными бутербродами кормим.
– Да, скажу, я такой, мне правду сказать, как орлу крови напиться! – Пока он болтал, и Андрей, и Вадим взяли выставленные в окошко тарелки и теперь наворачивали рассыпчатую кашу, со смехом поглядывая в сторону продолжающего хохмить Курагина. Когда наконец Курагин соблаговолил забрать приготовленную для него порцию, дверь, ведущая на кухню, открылась, и пред светлы очи офицеров явился сам начальник столовой и продовольственного склада старший прапорщик Селиванов Артем Степанович. Он широко улыбался и нес на большом подносе десятка полтора стаканов с чаем.
– Степаныч, я тебя уважаю! – Курагин протянул руку и зацапал в пятерню сразу два бокала. – А к чаю что-нибудь есть?
– Естественно, когда это у нас не было!
Беря свой стакан, Соколов невольно принюхался – пахло выпечкой. Из все тех же ведущих на кухню дверей выпорхнул помощник повара. В руках у него был такой же поднос, как и у Степаныча, и на нем горкой лежали свежевыпеченные плюшки.
– Это у нас Светлана Валерьевна старается! – Явно вводя сидящих в курс дела, Степаныч поставил поднос на стол и сел на первый попавшийся под ру… в общем, подо что-то попавшийся стул.
– Слава Светлане Валерьевне! – громко проорал Курагин, хватая с подноса сразу четыре плюшки.
– Эй, ты не наглей, не наглей! – В свою очередь беря с подноса вкусно пахнущую выпечку, Андрей в шутку погрозил Алексею пальцем.
– Ему можно, он же у нас парень местный, – хитро улыбнулся Гордеев, – уже вторую неделю здесь плюшки тырит.
– Да ладно, ладно, набросились, жалко им плюшечки для хорошего человека.
– Это ты-то хороший? – Андрей отхлебнул из бокала и откусил кусочек от еще горячей плюшки. Чай был отличным: в меру горячий и с легким привкусом каких-то трав, а плюшка… плюшка вообще казалась божественной, особенно после пары суток на сухом пайке.
– Мужики, вы задолбали! – Притворно обидевшись, Алексей повернулся лицом к стене и с удвоенной энергией навалился на выпечку.
Уже поздно ночью, когда, взбудораженные новыми впечатлениями, бойцы наконец угомонились и наступила почти идеальная тишина, Андрей вместо того, чтобы закрыть глаза и уснуть, накинул на плечи камуфлированную куртку и вышел на улицу под звездный шатер высокого осеннего неба. Он долго стоял, всматриваясь в такие знакомые созвездия, пытаясь отыскать на небосклоне новые, еще невиданные им звезды. Наконец ночная прохлада заставила его тело покрыться сыпью холодных мурашек. Андрей последний раз взглянул на зависший над горизонтом ковш Большой Медведицы и, вздохнув полной грудью, вернулся в палатку. Спал он спокойным сном, без сновидений.
– Рота, подъем! – Крик дневального заставил Андрея моментально подняться в кровати и, откинув одеяло, соскочить на пол. Как командир группы он, конечно же, мог немного полениться и разок-другой пропустить утреннюю зарядку, но у него даже не возникло такой мысли. Быстро одевшись, лейтенант отдернул занавеску, отделяющую кубрик офицеров от спального расположения личного состава. Электрический свет двух лампочек, падая сверху, отбрасывал на пол многочисленные тени, падающие от лениво одевающихся бойцов.
– Подъем! Кто тут еще валяется? – Андрей толкнул рукой ногу лежавшего на нарах солдатика. В ответ недовольно заворчали. – Подъем! – на этот раз лежавший подскочил и рассеянно уставился на схватившего его за ногу лейтенанта. – Живо!
Наконец-то очнувшийся ото сна солдатик откинул в сторону спальник и, часто моргая, быстро сполз на пол.
– Царьков!
– Я!
– Опоздаем на зарядку – в обед будем тренировать отбой-подъем. Всем понятно?
– Одеваемся, выходим строиться! – сердито приказал уже давно стоявший у выхода сержант. Повода не верить в реальность угрозы группника у него не было. Царьков знал: если их лейтенант что-то пообещал – то сделает, и сделает это, не считаясь со своим временем и нервами. Так что было лучше поторопить лениво продирающую зенки группу.
На зарядку они построились как раз вовремя. Дежурный по отряду только выходил на переднюю линейку и еще даже не готовился к встрече комбата.
– Становись. Равняйсь. Смирно. Товарищ майор, личный состав отряда для проведения утренней физической зарядки построен. Дежурный по отряду капитан Чеботарёв.
– Вольно. К разминке приступить. – Отдав команду, комбат подождал выбежавшего из-за палаток зама и уже вместе с ним легкой трусцой направился в сторону отрядного КПП. Боец из комендантского взвода распахнул ворота и, поспешно убравшись с пути бегущих офицеров, вытянулся по стойке «смирно».
Разминку Андрей проводил сам. Наклоны вправо-влево, упражнения для рук, ног, шеи, позвоночника – и так десять минут. Почувствовав на себе, что тело стало наполнять согревающее тепло, Соколов скомандовал:
– Сомкнись, приготовиться к бегу, за мной, бегом марш!
Андрей бежал впереди всех, слыша, как позади топают десятки ног, как противно хрустит под подошвами галечник, как разбрызгиваются по сторонам остатки давних луж.
– Командир, сколько бежим? – Царьков, догнав Андрея еще у ворот КПП, теперь бежал рядом.
– Трешку, наверное. Посмотрим, как остальные, но я не думаю, что здесь по утрам бегают больше, чем на слаживании.
– Ага, с комбата станется. Ему и десятку в кайф!
– Ему-то, может, и в кайф, но вряд ли он станет нас гонять по полной программе на зарядке. У него для нашего взбадривания б/з будут…
Андрей бежал легко, пружинящим шагом привычного к бегу человека. Ответив Царькову, он, не сбавляя темпа, оглянулся назад. Бойцы группы, только что рассыпавшиеся в стороны (пришлось обегать большую, образовавшуюся в выбоине дороги лужу), снова стекались в ровный, почти монолитный строй. Как оказалось, Андрей был прав: точка поворота находилась в полутора километрах от ПВД. Комбат и его заместитель, мельком взглянув в сторону бегущей группы, пробежали в обратную сторону. Справа, за обочиной дороги, – там, где за красными флажками протянулись минные поля, Андрей краем глаза заметил какое-то движение. Пришлось сместиться в сторону, пропуская группу вперед.
– Царьков, веди! – Уходить, не поняв, что это было, не стоило. Мало ли!
Андрей остановился. Еще полностью не рассвело, и потому контуры предметов выглядели смазанными. Это было так странно, что он невольно замедлил шаг. Его острый взгляд неспешно переходил с одного клочка земли к другому: ровная, уже давно заросшая пахота, два небольших, росших рядом деревца, одинокий куст, чуть дальше заросли такого же кустарника. Что-то заставило Андрея вернуться взглядом назад и начать осмотр местности заново. Послышались шаги очередной бегущей по асфальту группы. Лейтенант уже было хотел плюнуть на свое любопытство и бежать вместе со всеми, когда за одиноко стоящим кустом вновь почудилось какое-то шевеление, и почти тут же из-за него выбежал красный, в лучах встающего солнца почти багровый фазан и, взмахнув крыльями, полетел навстречу заре, подальше от побеспокоившего его шума.
– Фу-ты ну-ты. – Андрей покачал головой: и стоило из-за этого останавливаться? Во всяком случае, наворачивать оставшиеся до поворота метры Андрей не стал, а присоединившись к уже поравнявшейся с ним группе, побежал в сторону ПВД. День обещал быть долгим.
– К бою! – Отрывистая команда заставила бойцов кинуться в разные стороны. Андрей стоял на высоком валу «улитки» и наблюдал, как разведчики, уйдя с предполагаемой линии огня, попадали в траву и теперь согласно заранее отработанным схемам стали короткими перебежками выравнивать линию обороны.
– Хорошо, хорошо, – он все время комментировал их перемещения. – Дубляков, сместись правее, как стрелять будешь? В спину Лаптева? А ты чего, Иванов, встал? Бугорок очень уж удобный с окопчиком? Хорошо, согласен. Коськин, какого черта вперед головняка вылез? И перебежка слишком длинная. Костенко, растяни свою тройку. Все, хорошо, отбой. «Сбор», – последнее слово, точнее приказание, Андрей отдавал уже с помощью жестов.
– Вы должны запомнить одну вещь. – Соколов окинул взглядом застывших в строю бойцов. – Что бы ни случилось, сколько бы противника против нас ни действовало, два крайних магазина расходовать только по моей команде! Всем ясно?
– Так точно! – Нестройный гул голосов подтвердил, что сказанное было услышано. Андрей поправил на голове кепку и повернулся в сторону застывшего на левом фланге сержанта Царькова.
– Царьков, отработай перемещение в составе троек и проведи опрос по переговорам с помощью жестов. Сам-то не забыл?
Царьков вместо ответа только хмыкнул: мол, нашел что спрашивать.
– Тогда занимайся, а я с капитаном Гордеевым до склада дойду, потом схожу в секретку, – нам еще джипиэсы и карты получить надо.
– Ясно, товарищ лейтенант, напомним.
– Смотри: если к двум не подойду, выдвигайся на обед самостоятельно. Оружие выложишь на плацу перед входом в палатку и сдашь под охрану дневальному.
– Понял.
– И не прохлаждайтесь. Первое б/з комбат обещал уже на следующей неделе. – Последние слова Соколов бросил уже на ходу. Отойдя метров на пятьдесят, он оглянулся: Царьков самоотверженно гонял по полю рассыпавшихся в линию бойцов. Лейтенант улыбнулся, закинул на плечо автомат и прямо через брошенное много лет назад поле направился к занимавшейся по соседству группе капитана Гордеева. Ожидание предстоящего боевого выхода становилось томительным, душевное напряжение нарастало. Хотелось прочувствовать на себе трудность настоящей боевой работы, оценить возможности – свои и своей группы. Андрей не сомневался, что справится, но одно дело – знать, уметь и понимать в теории, и совсем другое – проверить свои знания и умения на практике. Пять, шесть или сколько там дней, оставшихся до первого боевого задания, он хотел провести с максимальной пользой. Для этого планировал построить свои занятия так, чтобы ни один день, час или минута не были потрачены впустую.
Разобраться с навигационным прибором труда не составило. Сверившись с картой, Андрей ввел необходимые поправки и, убедившись в том, что прибор работает исправно, убрал его в карман висевшей на спинке кровати разгрузки.
– Тебе помочь? – С этими словами Соколов встал с кровати и направился к сидевшему за столом и все еще тыкающему в кнопки Гордееву.
– Да в принципе я и сам; хотя помоги, хуже не будет.
Андрей взял протянутый ему джипиэс и быстро ввел нужные данные.
– Готово. – Он улыбнулся.
– Гран мерси, возьми пирожок с полочки.
– Лучше тушенкой.
– Нет, тушенкой нельзя, самому мало. Слушай, а давай и правда перекусим?
– Так сейчас уже на обед идти.
– Ну и что? Поедим и пойдем. Ты думаешь, мы там наедимся?
– Да кормят вроде бы неплохо…
– Ладно, кончай рассуждать, доставай ложку.
– Ложку я достану, а что есть-то будем?
– Да мне тут, пока ты джипиэс получал, Селиван пару банок с тушняком подогнал и пару банок с рыбой. Я сегодня богатый. Так что будем есть?
– А что за рыба?
– Сейчас глянем. О, ни фига себе, «Консервы из осетровых рыб».
– Откуда они у нас? Гуманитарка, что ли?
– Она самая. Ножик давай.
– А что это вы тут делаете? – В дверях показалась заспанная морда Курагина. – Жрете?! А про меня забыли?
– Иди, иди, досыпай, – Андрей шутливо спрятал консервы за спину, – помнили мы про тебя. Думали, как бы поскорее съесть, пока ты не приперся. Не успели. А ты говоришь, забыли.
– Ложка у вас, надеюсь, найдется?
– Мы тебе что, еще и ложку должны дать, совсем наглость потерял? – Гордеев как бы невзначай повертел в руке тяжелый, солидных размеров нож. – Андрюх, знаешь что… – эффектная пауза, – сдается мне, что его проще убить, чем прокормить.
– Знаешь, в принципе мысль хорошая, но нам ведь тогда еще и за него на б/з ходить придется. Пусть уж подсаживается, проглот.
– Слушай, а у тебя хлеба, случайно, нет?
– Есть, и не случайно, у меня всегда хлеб есть. – Отступив назад, Алексей выскочил из палатки и поспешил за обещанным хлебом.
– Ложку себе возьми, – понеслось ему вслед.
– Возьму, – недовольно буркнул себе под нос Курагин. Затем, поднырнув под маскировочную сетку, разделяющую две палатки, скрылся из виду наблюдавших за ним в окно офицеров. Обратно на горизонте он появился буквально тремя минутами спустя. Правой рукой он держал полкраюхи хлеба, а левой – большую алюминиевую ложку.
– А вот и я! – заявил Курагин, улыбаясь при этом так, словно принес «Благую весть».
– Что ж, присаживайся! – Вадим показал рукой на место рядом с собой. При этом чуть отодвинулся в сторону, освобождая ему место на кровати.
– Говорят, на вас БР пришел, в среду выходите.
– Уже? Быстро, а мы еще и оружие даже не закрепили.
– Да ладно, ерунда – долго, что ли, его закрепить? Писаря вон посадите. Главное, патронов побольше возьмите, – с видом знатока посоветовал Курагин, – а то мало ли в какое дерьмо влезете. Патроны, они на раз вылетают. Оглянуться не успеете – и фьють, – продолжал явно наслушавшийся чужих рассказов Алексей.
– Да уж как-нибудь сориентируемся. Фьють у него. Блин. А микитка на шее для чего? Шапку носить? – Андрей протянул руку и легонько постучал Алексея по лбу. Тот не сопротивлялся. А чего ему было сопротивляться: если пока остальные переваривали им сказанное, он, придвинув к себе баночку с тушенкой, поспешно опустошал ее содержимое.
– Эй, эй, ты же в гостях, не наглей! – Гордеев попытался вернуть банку на место, но Алексей ловко увернулся. Поспешно зачерпнув ложкой остатки мяса, он запулил пустую банку в предназначенную для мусора картонную коробку.
– Ну, ты и жрать горазд! – покачав головой, Андрей поднялся на ноги. – Что, в столовую пойдем?
– Так у вас же вроде еще консервы есть?
– Вот ведь разогнался, консервы и до завтра не пропадут! – Андрей, глядя на непритворно расстроившегося Курагина, невольно улыбнулся.
– Он еще и улыбается, а человек, можно сказать, от недостатка протеина худеть начал.
– Пошли уж, болтун! – Гордеев направился к выходу. За дверью палатки почти по-летнему припекало солнышко, правда, на горизонте показались первые, пока еще белые и прозрачные, облака. Вытянувшись с запада на восток, они медленно выползали к зениту. Андрей посмотрел на их неспешное движение и почему-то решил, что скоро пойдет дождь.
…Три группы первой роты продолжали выполнение боевого задания. Б/з близилось к завершению. Противник обнаружен не был…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anatoliy-gonchar/chernovaya-rabota/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анатолий Гончар
Чеченская война. Разведывательную группу под командованием лейтенанта Андрея Соколова направляют в район, где, по оперативным данным, находится лагерь боевиков. Территория района огромна, разведчикам приходится обследовать его по квадратам. То и дело в поселках и на важных хозяйственных объектах происходят теракты. Это работает наемник из Германии Вольф Краузе по прозвищу Шайтан. Он профессиональный подрывник, во время войны в Афганистане потерял обе ноги. Боевики носят его на носилках, но это не мешает Шайтану поднимать на воздух дома, мосты и склады. Наконец группе лейтенанта Соколова удается обнаружить лагерь. Завязывается жестокий бой. Два врага, два профессионала сходятся в смертельной схватке…
Анатолий Гончар
Черновая работа
Пролог
Боевое слаживание
Сопка ваша, сопка наша;
или тяжело в ученье, а в бою и вовсе офигеешь.
– Становись, равняйсь, смирно! Тема сегодняшнего занятия: «Действия РГ СпН в налете».
Сегодняшнюю тему я знал назубок, тщательно изучив ее по учебникам и наставлениям. Не раз и не два отрабатывал эту тему в училище. Как-то разок объяснял ее на занятиях, прибыв после распределения в бригаду. И вот пришла пора еще раз напомнить ее бойцам, уезжающим в спецкомандировку. Что такое спецкомандировка? Это командировка в Чеченскую Республику. Ах да, РГ СпН – это разведывательная группа специального назначения. Я же командир этой самой разведгруппы – Соколов Андрей Васильевич (можно просто Андрей), прошу любить и жаловать. Готовимся мы уже второй месяц. Еще несколько тем, тактико-специальные учения – и аля-улю… Но ладно, это я отвлекся. Итак, продолжим занятие.
– Рядовой Иванов.
– Я.
Иванов из города Иваново, высокий худощавый парнишка, молчаливый, как говорили раньше – себе на уме. Хорошо стреляет. Немного подтянуть физуху – и лучшего разведчика и желать не надо.
– Сержант Царьков.
– Я.
Сержант Царьков Роман Николаевич. Вот с кем мне действительно повезло, так это с ним! Умный, исполнительный, две командировки в Чечню, мой заместитель. Наград нет. У нас вообще не густо с наградами. Мы спецназ ГРУ – наши подвиги не афишируют. Видеофотокадры не про нас, соответственно и награды…
– Рядовой Степанов.
– Я.
Степанов – снайпер. Срочник. Впрочем, большинство бойцов отряда – солдаты срочной службы. Контракт они будут заключать только перед самой отправкой в Чечню, но в обиходе так и останутся срочниками, срочноганами… Ах да, о Степанове… Солдат как солдат, не хуже и не лучше других. Крепкий середнячок. Потому, наверное, и надежен.
– Ваша тройка – подгруппа обеспечения, старший – сержант Царьков.
– Я. Есть.
– Рядовой Дубляков.
– Я.
Дубляков Костя – это вообще отдельная тема. Парнишка неплохой, но слишком любит поговорить и чересчур импульсивный для разведчика. Я даже хотел отстранить его от командировки. Провел беседу. Пока исправляется. Что ж, сила воли есть, надеюсь, что мне о своем решении жалеть не придется.
– Старшина Махмедов.
– Я.
Старшина Махмедов у меня ветеран. Азербайджанец, воевал еще в Афганистане, в десанте. Награжден медалью «За отвагу». Надежен, как автомат Калашникова. Тактика спецназа и ВДВ, конечно, отличается, и весьма значительно, но схватывает он на лету, еще кое-чему и меня учит. Как-никак… самый большой опыт действий в бою у него. Жаль, но поговаривают, что комбат собирается перевести его в другую роту. Есть там у нас один командир группы… А впрочем, не о нем разговор.
– Младший сержант Онищенко.
– Я.
Тоже неплохой хлопец. Вообще с группой мне повезло. Не считая отдельных индивидуумов, все ребята как на подбор. Еще немножко в тактике их понатаскать – и сам черт не страшен. Онищенко у меня командир отделения и по совместительству второй сапер, так же как и Иванов. Только Иванов в головняке, а Онищенко в первой тройке ядра. Кстати, головняком мы промеж себя головной разведывательный дозор называем. Коротко и всем, кто в теме, понятно. Эта тройка у меня – подгруппа уничтожения. Старший – старшина Махмедов. Ему достаточно сообщить вводные данные, а что да как делать – объяснять не надо. Все сделает в лучшем виде.
– Младший сержант Горбатюк.
– Я.
Нормальный боец, но как сержант откровенно слабоват. Не хватает требовательности. Так что у меня ходит простым бойцом. Он этому даже рад – как-никак ответственности поменьше. Так, кто там у меня еще?
– Рядовой Лаптев.
– Я.
Гранатометчик. Это он у меня гранатометчик официальный, а так любой боец сможет из гранатомета стрельнуть, и не только стрельнуть, но из десяти выстрелов девять в цель положить. В Чечне, говорят, в основном носят РПГ-26-е по три – четыре штуки на группу. Так, идем дальше.
– Рядовой Костенко.
– Я.
Костенко вообще в моей группе с самого начала. Хотел поставить его на должность сержанта, но не успел. Кряжистый, выносливый как танк. Полтора года уже прослужил. Весной вернемся, и он сразу на дембель. Хотя и другие тоже демобилизуются, правда, прослужив всего полтора года. В Чечне-то у них день за два дня обычной службы идет. Думал вручить ему пулемет, но потом решил, пусть лучше с автоматом и АС «Валом» ходит. Назначил его старшим тыловой тройки. Но если что, его в любом качестве использовать можно. Одним словом, золото, а не боец. Это у меня подгруппа резерва, ну это типа для решения внезапно возникающих задач и т. д. и т. п., ну, в общем, вам знать не положено.
А это мои верные нукеры – радисты рядовой Саюкин и старший сержант Поляков. Сержант посильнее, повыносливее, а рядовой чуть слабей, но тоже сойдет. Как связисты они дорогого стоят, радиостанции как «Отче наш» изучили. Первое время все пытался подловить их на незнании ТТХ, задавал неожиданные вопросы. Потом бросил – пустое. Они всегда подле меня. Саюкин – единственный, кто не стрелял из гранатомета (Поляков пару раз стрелял), но это не страшно. Их дело – связь.
– Рядовой Коськин.
– Я.
Контрактник, в Чечню вторая командировка, первую отбыл где-то в тылах. Так что ему пришлось тяжелее всех. Ничего, втянулся. Сейчас десятку бегает за е-мое. Да еще с пулеметом. Он у меня пулеметчик. С пэкаэмом возится, как с малым ребенком. Чуть что, смотришь – уже протирает, смазывает. Пулемет у него всегда блестит. И стреляет он классно. Он срочку, то есть срочную службу, в нашей бригаде пулеметчиком и служил. Может положить длинную очередь так, что ни одна пуля от цели не отклонится. В его же тройке и Ващейкин – крепыш, борец-вольник. У него небольшой напряг с дисциплиной, но без перекосов – так, слегка затянувшееся детство. Вон и сейчас стоит, головой из стороны в сторону вертит.
– Рядовой Ващейкин.
– Я.
Он у меня в группе недавно. Я еще как следует не присмотрелся к нему, чтобы делать окончательные выводы. С виду вроде ничего, а там будет видно, что да как. Последний… тьфу, тьфу, тьфу, у нас так не говорят – крайний в списке – рядовой контрактной службы Пригода Алексей Николаевич, 1979 года рождения. В армию попал поздно, из института, пришел на один год, отслужил, а потом взял и подписал контракт. Умный, грамотный, в компьютерах шарит. Говорит, что после Чечни будет проситься на офицерскую должность. А что, если на должность поставят, получит офицерское звание. Конечно, военное образование гражданский институт не заменит, но если голова на плечах есть, до всего сам дойдет.
– Рядовой Пригода.
– Я.
– Ваша тройка действует в качестве подгруппы захвата. Старший – рядовой Ващейкин! – Надо дать ему почувствовать ответственность за других, может хоть немного серьезнее станет.
Итак, ставлю задачу:
– Становись, равняйсь, смирно! Слушай боевую задачу… – пункты боевого приказа, действия подгрупп, места сбора, время начала выполнения задачи и время ее выполнения. Все как по учебнику. Макет местности у нас есть. Объект для налета я еще в прошлую субботу присмотрел. Сам для себя наметил подходы, оптимальное расположение на местности. Но обозначать тройкам их действия не стал. Кто служит по году, кто по полтора, кто и того больше, тему «Налет» проходили уже не один раз. Пусть учатся принимать решение самостоятельно. Командир сегодня один, завтра (не дай бог)… другой, а группа должна оставаться боеспособной. Посмотрю, как будут действовать. Их дело – выполнять задачу, моё – давать вводные. Кстати, надо напомнить…
– Особое внимание прошу обратить на маскировку и скрытное передвижение. Подгруппа, замеченная ранее намеченного рубежа, считается уничтоженной, налет неудавшимся, задача невыполненной. Вопросы есть?
Вопросов не было.
– Приступить к выполнению!
Уф, все, пусть работают. У меня есть время перекурить. Где зажигалка? Ах да, оставил в канцелярии… Борюсь с этой пагубной для разведчика привычкой. На боевом задании у меня никто курить не будет. Я уже всех предупредил. Дым в лесу можно почувствовать на значительном расстоянии, а это чревато нехорошими последствиями. Пока я размышлял, мои кратко посовещались и потопали вперед, пора и мне. За плечами у всех рюкзаки, в рюкзаках по десятку бутылок с песком. Как говорил наш великий полководец генералиссимус Суворов: «Тяжело в ученье – легко в бою». Говорят, после пары командировок у половины разведчиков начинают хрустеть колени. Может, и правда. Мы тут как-то прикинули, сколько всего на себе зимой тащит пулеметчик, результат получили – офигеть. Вам даже говорить не стану, не поверите. Если хотите, можете подсчитать сами: пулемет весит столько-то, два боекомплекта – столько-то… Вы и этого не знаете? Ну и не надо. Поверьте мне на слово, на вопрос, сколько тащит на себе каждый разведчик, ответ очень прост: до фига. Кстати, мне еще надо моих бойцов обогнать. Хотя, может, тут как раз спешить и не стоит, они еще добрый час к объекту выходить будут. Им идти не как мне – в полный рост, а где пригнувшись, где на четвереньках, где и ползком. Нарисуется кто раньше, и вместо неудавшегося налета побежим вокруг озера. Это сейчас мы немного расслабились. Замкомбата, майор Солуб, на две недели в командировку уехал. А при нем каждый день восьмикилометровку бегали. Это не считая утренней трешки. А два раза в неделю вместо восьми километров – десятка. Комбат у нас тоже побегать не дурак, но у него и без забегов забот хватает. Так что у нас сейчас легкая расслабуха. Кто дистанции покороче бегать стал, кто только на утренней зарядке и бегает. Я даже не знаю, может, в чем-то они и правы. Кормежка здесь не ахти, про витамины в меню вообще можно не говорить. Если рацион не улучшить, результаты начнут падать. Так что я, пока есть возможность, на золотой середине остановился и обычно наматываю с группой километров по пять. Но если с задачей не справятся, можно и десяточку махнуть. Мне-то самому что – я привычный, и витамины для меня не проблема. Ага, бойцы приотстали. Все правильно – до объекта осталось всего ничего.
Из окна второго этажа разрушенного здания местность была бы как на ладони, если бы не подступающий почти к самому фасаду лес. Лес не слишком густой. Просто так не подойдешь. Тут уж либо ползти, либо на четвереньках, иначе никак. Что-то долго их нет – в смысле нападающих, мне уже и стоять здесь надоело. Хотя время у них еще есть.
Автоматные очереди, разорвавшие тишину, слились в одну непрерывающуюся трель. Кое-где стали видны дымки и вспышки выстрелов. Внезапно поднявшийся из-за толстого дуба разведчик стремительно бросился к зданию, в окно второго этажа полетела граната (учебная), затем вторая. Эта, срикошетив от еще висевшей в проеме рамы, чуть не задела меня и с силой впечаталась в противоположную стену. Внизу с треском вылетела и без того едва державшаяся в петлях дверь. По лестнице забарабанили каблуки ботинок. Короткие очереди свидетельствовали о правильности действий расползающихся по помещению разведчиков. В мою комнату полетела еще одна граната.
– Раз, два, три, взрыв, – громко отсчитывая, прокричал рядовой Пригода и одним прыжком ввалился в помещение. Ствол скользнул вправо – влево, одно мгновение задержался на мне, затем отклонился чуть в сторону и выплюнул короткую очередь: гильзы холостых патронов зацокали по покрытой толстым слоем пыли стене. Все правильно, стрелял чуть в сторону – патроны хоть и холостые, но мало ли что. Даже пластмассой может покоцать о-го-го.
Вслед за Пригодой ко мне в гости пожаловал Ващейкин. Он влетел словно мяч в ворота, кубарем перекатившись в прилегающий к окну угол. При этом ствол его автомата все время был готов расписаться на моей фигуре свинцовым росчерком.
– Забираем документы, пленных и уходим. Пленный боевик ранен.
Пленный? Это я, что ли? Ни фига себе, Ващейкин, вошел в роль. Да как он… А пусть тащат. Посмотрим на их дальнейшие действия.
У меня забрали автомат, обшарили карманы – все верно, вдруг что спрятано. И взвалив, потащили на выход. Начали отход. Пока все грамотно. Один тащит (сам Ващейкин), двое других по очереди прикрывают. До леса бегом, по лесу – тоже. По бокам мелькнули тени бойцов из группы обеспечения. Подгруппа резерва, не получив вводных, присоединилась к отходившей подгруппе захвата.
К месту сбора подтягивались по очереди. Ко времени, когда подошла подгруппа обеспечения, Махмедов уже провел сеанс связи и отчитался перед центром о выполнении задачи. Наконец прибежала запыхавшаяся тройка Царькова. Пленного, то бишь меня, отпустили. Пришла пора разбора полетов.
– Становись, равняйсь, смирно, вольно! – Ну и так далее. Ничего интересного. На часах почти два, пора на обед. – Кругом, стволы вверх, оружие на разряженность.
– Проверено.
– Проверено.
– Проверено…
– Царьков, собрать оставшиеся боеприпасы!
– Я. Есть.
Через пару минут Царьков протянул мне полиэтиленовый пакет с оставшимися холостыми патронами и парой взрывпакетов имитации.
– Разойдись. В колонну по четыре становись. В направлении казармы, бегом, марш!
На голодный желудок бегается легко. Полкилометра – не расстояние. Когда ноги затопали по асфальтовому покрытию плаца, я еще даже не начал потеть. Кстати, мы прибыли с занятий далеко не первыми. Почти все группы первой роты уже бродили вокруг казармы. Да и наши группники в отсутствие Солуба не собирались проявлять усиленное служебное рвение. Судя по всему, я прибежал предпоследним. Но вот уже из лесу показались бойцы задержавшейся группы.
– На месте стой! Выложить имущество и оружие. Царьков, назначить людей для охраны оружия. Остальным готовиться к принятию пищи.
Интересно, чья? Это я о той, припозднившейся группе. А, понятно, впереди шагает сам командир капитан Гордеев. Он у нас из пехоты. Два года служил в Таджикистане, в двести первой, полгода назад перевелся к нам. Я его знаю плохо, но, кажется, мужик неплохой. Умный. Как офицер, говорят, грамотный. Высокий, широкоплечий, усы, как говорится, во; одним словом, красавец. Ему бы гренадером быть: шпага на боку, эполеты, расшитые по мундиру галуны, ярко начищенная кираса. Впрочем, возможно, кираса и шпага были не у гренадер. А вообще, гренадеры – это отобранные по высокому росту солдаты и офицеры особых кавалерийских или пехотных войск. И, если я не ошибаюсь, то так изначально называли солдат, занимавшихся метанием тяжелых ручных гранат.
– Чего стоим, кого ждем? – Да, кстати, Гордеев еще и балагур, в смысле, поболтать горазд.
– Да вот только тебя и дожидаемся. Ты бы в лесу еще малость подзадержался, так мы бы слюной изошли.
– От вас дождешься! Чуть опоздаешь, и есть риск остаться без обеда.
Гордеев – ах да, забыл сказать, что зовут его Вадим – скинул с плеч рюкзак прямо на руки подбежавшему бойцу и, передав ему свой автомат, направился прямо в сторону столовой.
– Ну, ты обедать идешь?
– А умыться? – Он что, прямо с плаца собирается идти в столовку?
– А на фига? Вышел в поле – живи как свинья! Вот тебе и очередная армейская мудрость. Запомни, Андрей, либо мы привыкаем и едим микробов, либо микробы едят нас.
– С этим не поспоришь. Слушай, Вадим, а ты что, оружие на разряженность не стал проверять?
– Как это не стал? Я еще на выходе из леса его проверил. На кой черт с заряженными пушками к казармам тащиться?! И бойцов для охраны оружия назначил, и ответственного за ружейное масло определил. И за ветошь, и место на плацу – тоже. Как разбор занятия провел, так все сразу и определил. Чтобы потом не заморачиваться. А ты думал как?
Н-да, хотел показаться умным, да? Что ж, получил урок от более старшего товарища. И по заслугам. Другой раз действительно умней буду. А расстраиваться не надо, я ведь не волшебник, я только учусь.
– Эх, Андрюха, душа просит подвига, боя, ожесточенного свиста пуль над головой, а желудок кричит: «Жрать, жрать, жрать». Как ты думаешь, кто окажется сильнее?
Вадим в своем репертуаре. Я же говорил – балагур. И что ему ответить?
– Желудок! И даже не пытайся спорить. – Хорошо, что хоть он в моем ответе не нуждался. – Вспомни, что говорили древние: «Любовь приходит и уходит, а кушать хочется всегда!» А как там у Горького? Вот правда жизни, вот… забыл, но это и неважно. Здорово, мужики! – Из столовой, довольно жмурясь на ползущее по небу светило, вышли сразу несколько офицеров соседней роты.
– Привет! – поздоровавшись со всеми за руку (можно подумать, утром мы не виделись), Вадим и я наконец-то отправились к вожделенной столовой. Наша полевая столовая – обыкновенный щитовой модуль. Как входишь направо – три десятка столов для личного состава, налево – узкий коридор, за ним небольшая столовка для офицеров. Кормят и тех и других одинаково: картошка, бигос; консервы, в основном «Братская могила» – килька в томате; изредка сало или сыр, по утрам – почти сливочное масло. Почти – это потому что от сливочного в нем одно название. Откусишь, а оно не желает даже таять.
– Я вас приветствую! – Навстречу нам вырулил Селиван – местный босс – командир хозяйственного взвода, по совместительству – заведующий столовой, или наоборот? Неважно.
– Привет, чем кормишь?
– Отличный борщ.
– Знаем мы твой отличный борщ!
– Картошка с котлетами.
– Вот картошка – это уже кое-что…
– Компот с булкой. – На круглой морде Селиванова светилась счастливая улыбка. И чему он так улыбается? Подсчитывает, сколько вечером продуктов перекупщикам поволочет?
– Комбриг приехал! – В дверь просунулось встревоженное лицо одного из дежурных по столовой.
– Я побегу! – Счастливая улыбка на лице Селивана сошла на нет.
– Живо наводить порядок! – Это он уже одетому в белое наряду по столовой.
Из подсобки вылез заспанный прапорщик Иванюк, на рукаве которого красовалась повязка с надписью: «Дежурный по столовой». Хмуро кивнув, он протопал мимо нас на улицу. Ему было от чего хмуриться. Комбриг приезжал нечасто, но, приехав, давал разнос всем. Но лично нам появление комбрига по барабану. Мы свое дело сделали, у нас обед. Пообедаем, чуток отдохнем – и пойдем на чистку оружия. Все строго по расписанию. Какие к нам претензии?
А борщ и правда оказался очень даже ничего. Даже с мясом. Я так думаю, Селивана о приезде комбрига кто-то предупредил, вот он и расстарался.
Тактико-специальные учения начались на неделю раньше, чем планировалось. И надо же, сразу такая невезуха – комбат мне нарисовал самый большой маршрут. Или, может быть, это не невезуха, а он специально так сделал? Но у него не спросишь. И вот, стало быть, высадили мою группу черт знает где. Расстояние такое, что придется идти, не останавливаясь, почти целые сутки. Иначе никак. Иначе в район поиска вовремя не попасть. У меня и так на то, чтобы найти объект, останется не более двух часов. Ничего, прорвемся! Найду. Разобью группу на разведывательные дозоры и найду. Нам бы только в район поиска вовремя успеть. А впереди еще река. По мосту не пойдешь. Комбат наверняка охранение выставил. Хоть бы только «населенников» на пути не было, а то каждый столб обходить придется. Комбат не хило замутил: ментов привлек, те населению сообщили – попросили местных жителей, что если они вооруженных людей увидят, то чтобы тут же звонили им. Так что по-наглому не попрешь. – Мигом ноль баллов за ТСУ вкатят. Комбат такой разбор проведет, что мало не покажется. Нужно торопиться. Скоро машины обратно пойдут, до этого времени необходимо успеть скрыться из виду. На карте тут рядом небольшой овражек обозначен, в нем мы пока и укроемся.
– Живее, живее, Царьков, азимут двести пятьдесят градусов. Радисты – связь. Быстро!
До овражка и бежать-то всего ничего, но сперва нужно на связь выйти, у комбата все по времени. Десантировали, отбежал за ближайшую посадку – и сразу доклад.
– Поляков, что копаешься?
– Да не отвечают, связи нет.
– Ищи, на дерево лезь, антенну растягивай, но чтобы через две минуты связь была, понял?
– Есть, есть связь, товарищ лейтенант…
– Передавай: произвел десантирование по координатам икс 78 900, игрек 54 150. Начинаю движение в район разведки. Не забудь записать в блокнот.
– Записал, товарищ лейтенант! – Ишь, какой шустрый, это хорошо.
– Передали? Отключайте радиостанцию. – И через минуту: – Все, уходим, бегом, бегом!
Может, я зря с выходом в эфир торопился? Надо было сперва до овражка добежать? Блин. Не дай бог нас увидят. Хотя не могут они так быстро вернуться. Крайнюю группу выбрасывают в пяти километрах отсюда, туда-обратно – десять. По грунтовке это минут пятнадцать. Успеем, должны успеть. Плохо начинать движение с бега. Вспотеешь, потом идешь мокрый. Крайняя – группа Гордеева. Их хоть и высаживают позже всех, но идти километра на три ближе. Просто дорога здесь делает крюк, нас на изгибе выбросили, а группу Вадима ближе к району поиска выкинут. С другой стороны населенного пункта. А мне еще это село огибать придется, лишних километра два наматывать. Да бог с ними! Это потом, а сейчас до оврага добежать – нужно спрятаться. Кажется, уже моторы рычат. Нет, показалось.
А вот и овраг. На карте он с крутыми обрывами нарисован, а на самом деле уже давно все его края пологими стали, травой поросли. Зимы теперь малоснежные, вот паводком края оврага и не размывает, а может, это из-за того, что деревья рядом посадили. Так просто и не угадаешь. Головняк уже в овраг начал спускаться. Пока есть возможность, надо еще разок-другой развертывание группы отработать.
Поднял руку: «Внимание». Бойцы остановились, сели на одно колено. Развел руки: «Рассредоточиться, занять боевые позиции». Рассыпались во все стороны. Каждая тройка – в своем направлении. Любой боец знает, куда бежать, какую позицию занимать. Хорошо. Осталось напомнить. Уже голосом.
– Обозначили сектора, доложили старшим разведдозоров о готовности.
Все правильно, большой палец вверх.
– Не забывайте о маскировке!
А то некоторые залегли – и лежат, почесываются. Так не пойдет.
– Разрешаю для маскировки лица использовать местные материалы.
Глина и черная влажная земля тут же пошли в дело. Не ахти какая маскировка, но все же очертания лица становятся более размытыми.
– Что там еще? Понятно, старший тыловой тройки спешит доложиться о замеченном противнике. Что он там мне показывает? Ага, вижу: «противник», «три машины». Все правильно, наша колонна возвращается. Молодец, Костенко! Ждем, когда проедут. Пять минут можно расслабиться. Это мне. Бойцы пусть наблюдают, вырабатывают наблюдательность и усидчи… улеживаемость. Ха, не смешно. Одним словом, выдержку. Наконец-то доложили, что колонна скрылась из вида. Можно продолжать движение.
– Чи. – Взмах руки «вперед». Бойцы поднимаются неспешно, и это правильно – покидать позиции надо бесшумно. Этому и учили. Сейчас по оврагу до самой дороги. Хорошо, если под дорогой есть ливневая канализация. Должна быть. Если нет, придется по асфальту переходить, а если уж быть совсем точным, то либо перебегать, либо переползать. А это и так и так плохо. Перебегать – из деревни могут увидеть. Местные, может, закладывать и не станут, но не факт, что комбат не оставил там наблюдателей. А переползать – слишком долго. Пока будем ползать – машины десять раз туда-сюда проедут. В принципе чего я рассуждаю? До оврага метров восемьсот, через десяток минут увижу все собственными глазами.
«Уф, слава богу» – трубы больше метра в диаметре. Лезь не хочу. Вот черт, кажется, машина по асфальту едет.
– Чи. – Быстрее, быстрее машу рукой. Кажется, успели. В трубе только ветер гудит. Двигателя автомобиля не слышно. Блин, скоро она проедет, а? Ага, кажется, подъезжает. Проехала. Похоже, «КамАЗ». Больше там ничего нет? Самому, что ли, вылезти посмотреть? Нет, пусть бойцы учатся.
– Чь, «Царьков, одного бойца», – Показываю тому знаками. – «Наверх, посмотреть. Понял?» Царьков кивает. Вот и хорошо.
– Чь. – Царьков рукой машет – никого.
– Так, пригнувшись, бегом к лесу, живо! – это я уже голосом. Объяснять знаками нет времени, вдруг еще какая машина поедет… Под ногами пахота, земля влажная. Чернозем к подошвам так и прилипает. Ласты еле поднимаешь. Действительно, ноги как ласты – на каждой подошве килограмм по пять. Вот ведь блин, аж спина взмокла. Да бог с ней, лишь бы не засветиться никому. Кажется, повезло. Пахота кончилась; еще метров десяток, и нас за деревьями уже не увидишь.
Вовремя я через плечо обернулся. Легковушка. Пока еще далеко. Но попробуй угадай, видно нас оттуда или нет.
Взмах рукой: «Ложись!» Молодцы, попадали, как кегли. И снова рукой: «Ползем, не останавливаемся». Ползти-то, собственно, особого смысла нет, за бугорком нас не видно, но пускай потренируются – хуже не будет.
Вот теперь можно и встать. Но пусть полежат еще минуточку. А воздух здесь какой – так бы лежал и дышал. Красота!
– Чи, «встаем». – Расслабляться не надо, а то потом снова втягиваться придется, да и времени на отдых нет. Комбат нам такие сроки нарезал, что особо не поотдыхаешь. Хотел по пути пару вопросов отработать – да куда там! Мы и без всякой отработки ухайдакаемся. Но уж лучше сейчас на износ поработать и в это дело втянуться, чем потом в Чечне в горах еле таскаться. Махнул рукой: «вперед». Здесь азимут можно не брать. Пойдем вдоль опушки на окраину села, выйдем там, в лес углубимся, тогда компасы в руки и возьмем. Вращаю рукой – показываю что, мол, «увеличиваем обороты». Некогда нам тащиться. Скорость шесть км/час – минимум. Иначе… Я уже говорил, что иначе никак. Бойцы потихоньку набрали дистанцию. Хорошо, все правильно. Все как оговорено. Дополнительных указаний от меня нет, значит, дистанция между идущими семь-восемь метров. Куда бы нам лучше выйти? К мосту не пойдешь. Комбат его наверняка перекроет. А речка там в разных местах разная. Берега в основном болотистые. Вот так влезешь, потом сутки выползать будешь. По карте смотри не смотри, а где и что находится – точно не определишь. Карту эту сто лет назад делали. Все уже давно десять раз поменялось. Ладно, к чему сейчас загоняться? На месте определимся; но все же, думаю, что лучше чуть выше моста подняться – там через речку и переправиться. Одно плохо: раньше, чем стемнеет, к реке ни за что выйти не сумеем, а переправляться начнем – не дай бог кто из бойцов что в реку уронит. Вот я загнул – сам не понял, что сказал. Пока прикидывал, что да как, до точки поворота дошли.
– Чи. – Азимут движения я еще до выхода определил и Царькову сказал. Вообще карту местности мы всей группой досконально изучили. Макет мы лучше всех изготовили. И комбату, и заму понравился. Да и мне самому, признаться, тоже. Показываю рукой: «меняем направление движения». Царьков меня понял. Теперь пятнадцать километров через лес по азимуту. Нам бы в район моста до того момента, пока окончательно не стемнеет. В сумерках всяко с местоположением определяться лучше, чем ночью. За мостом места уже знакомые пойдут. Только сперва еще через речку переправиться нужно. Веревки мы взяли. Переплывать реку Костенко вызвался. Он у нас массивный, холода не боится, к тому же КМС по плаванию. А она, река-то, пять метров в ширину. Два гребка – и на том берегу. Если бы не осень – всех переплывать бы заставил. Сейчас конец сентября, вода уже холодновата, вдруг кто простудится. Нам это ни к чему, тем более перед самой отправкой.
По лесу брести – не самый лучший вариант: и почва неровная, и ветки по глазам бьют. Были бы еще деревья большие, а то кругом сплошные вырубки. Поизвели лес постперестроечные лесники. Такими темпами лет через десять в России леса совсем не останется. Блин, забодал этот валежник, такими темпами фиг мы куда успеем! Конечно, можно взять один километр вправо, там дорога имеется, до самого моста ведет, но по всем инструкциям идти по ней неправильно. Ладно, на крайний случай будем держать ее в уме: успевать не будем, свернем и побежим. Сейчас пока так внаглую демаскироваться ни к чему. Хотя кое-кто наверняка только на нее и эту дорогу рассчитывает. И пусть бежит по ней этот кое-кто еще и на мост выпрется. Как говорится, с богом! Мы ему не мешаем? Нет. Вот и ладненько. А бойцы хорошо идут, молча и по возможности тихо. Амуниция и оружие подогнано, ничего не скрипит, не звякает. Но хвалить пока не стану. Еще дорога длинная. Вот учения закончатся, тогда и разберем кто, что, где и почему? Вот, блин, чуть на сучок не напоролся. Сколько мы уже идем? На часах о-го-го. По-любому через полчаса на опушку должны выйти. Там на карте редколесье обозначено.
Черт, сорок минут на последние километры ушло. Нет, все-таки придется, видно, бежать, иначе вовремя до района разведки не доберемся. Темнеет уже, а нам еще топать и топать.
– Группа, приготовиться к бегу, бегом марш! – Побежали, все одно долго не набегаем, стемнеет – ноги поломаешь. А вот и дорога. Царьков на дорогу выбежал, ну и пусть бежит. По дороге бежать гораздо удобнее, ничего под ногами не валяется, ям нет. Песка, правда, многовато, но все равно, по ней бежать лучше, чем по целине.
Так, все, кажется, уже скоро мост должен быть, надо тормозиться и уходить в правую сторону.
– Чи, шагом. – То ли я так громко сказал, то ли все уже давно ждали этой команды, тормознули все одновременно. Уф, пока еще что-то видно, показываю – «сократить дистанцию», «берем вправо». Там как раз молодой ельник разросся, – по нему к мосту и подойдем.
Тра-та-та, бам, бум, бух! – Впереди автоматные очереди и взрывы имитации. Ясненько, кто-то на устроенную комбатом засаду напоролся. И куда пер, спрашивается? Ясно же, мост – это не про нас. Одним конкурентом меньше. Комбат наверняка эту группу снимет или такие штрафные очки нарисует, что последнее место обеспечено. А нам вдвойне хорошо, не придется гадать, сколько еще до моста топать. Вон он, как на блюдечке, рукой подать.
– Чи, стой, Царькова ко мне! – Может, проще самому до него дойти? В принципе все оговорено. Каждый из бойцов знает, что делать. Но еще разок уточнить не помешает.
– Командир! – А ходит мой зам здорово, пока не увидел – ни шороха. И идет – то вроде бы быстро, не таясь, а звуки у земли словно гаснут. – Я здесь.
– Вижу. План действий прежний. На Костенко страховку закрепить не забудь. Речушка маленькая, но течение очень быстрое. И вот еще что: дальше иди не спеша – мало ли, может, командир наблюдателей по сторонам выдвинул. Все, ступай.
– Понял, командир! – Сержант лихо отсалютовал мне рукой и скрылся в темноте наступившей ночи.
– Чи, вперед, дистанцию сократить! – Все, теперь будем тянуться долго. Ходить быстро и бесшумно, как Царьков, научились пока немногие. Придется идти помедленнее. Царьков это понимает, и потому скорость – два километра в час. Быстрее нельзя: или нашумим, или напоремся на кого не надо. У переправы и то легче станет. Река шумит, звуки глушит. Нам бы только без ЧП на другую сторону перебраться, а там до района разведки рукой подать. А бойцы – молодцы. Столько ребята протопали, потом бежали – и хоть бы хны. Не зря я, видно, себе сам людей отбирал. Эх, Махмеда у меня забрали! Махмед хорошо помогал. Жалко. Мне бы с ним все полегче было. Хорошо хоть Царьков остался!
Где-то на мосту затарабанил двигатель. Но почти тут же прозвучал резкий окрик, и двигатель, запнувшись, смолк. Ага, понятно: какой-то бестолковый водила замерз и решил в кабине погреться. Думаю, сейчас его комбат прогреет. Так нагреется, что неделю мышцы болеть будут. И правильно, лучший друг замерзающего разведчика – физкультура и спорт. Замерз – пробегись пару километров или отожмись сто раз, вмиг согреешься.
А вот и обрыв берега, речка внизу вовсю шумит. Царьков местечко для спуска подходящее угадал. Не эскалатор, конечно, но спуститься можно без проблем. Обрыв позади, теперь со всех сторон довольно пологий спуск. Справа-слева кусты – то ли орешника, то ли еще какой лабуды, в темноте не разглядеть. Нет, пожалуй, это не орешник – слишком уж ветки разлапистые. Все, подошли к берегу. Бойцы тихонечко разошлись по сторонам. Все верно, как и было определено. Теперь нужно дождаться, когда переправу наладят. Хочется самому подойти, но всё уже было заранее отработано; если пойду руководить переправой сам, это будет неправильно. Душа кандычит: «Иди, проследи», но бойцов и к самостоятельности приучать надо, к тому же вера в собственные силы лишней не будет. Вера – вещь великая. Так что хоть и скребут на душе кошки, к берегу не пойду.
Так, бойцы слегка засуетились. Хотя нет, не так, засуетились – неправильное слово. Среди бойцов обозначилось движение. Значит, переправа начала действовать. Молодец Костенко! Как бы свою очередь не пропустить, а то я так задумался, что счет времени потерял. За сам процесс переправы можно не опасаться – ребята у меня обученные. Ага, Саюкин (идущий в походном порядке впереди меня) потопал вниз – значит, через минуту будет моя очередь. «Зараза»! Под ногой у Саюкина треснула ветка. «Аккуратнее, аккуратнее, блин!» Понимаю, что из-за шума воды едва ли кто сможет этот треск услышать, но к чему нам тратить лишние нервы в раздумьях – «услышали – не услышали». «Саюкин, Саюкин, внимательнее надо быть, когда ноги переставляешь!» Но теперь уже проехали. Самому бы на валежник не наступить. Осторожно, с пяточки на носок, с пяточки на носок. Надо чувствовать, куда ставишь ногу.
Вот и берег. Половина бойцов уже переправилась. Царьков на подстраховке. Он пойдет последним, заменив в тыловой тройке уже давно сидящего на другом берегу Костенко. Мной решено, что дальше так и пойдут: Костенко в головняке, а Царьков в тыловой тройке замыкающим. Когда он в тылу, я чувствую себя спокойнее. Никто не потеряется. Старшие троек своих людей, конечно, считают, но мало ли что. Царьков протянул мне мокрый конец страховочной веревки. Обвязавшись, я ухватился за веревку, тянувшуюся к другому берегу, и, быстро перебирая руками, стал выбираться на противоположную сторону. Водичка под ногами шумит, веревка раскачивается… может, и зря я не стал обхватывать ее ногами, на одни руки рассчитывая, а? Ладно, если что, сделать это я всегда успею. Ветерок-то какой прохладный потянул. Может, это от реки из-за сырости? Блин, чуть головой о дерево не приложился.
Ступив на землю, я первым делом развязал страхующую веревку и трижды ее дернул. Она тут же поползла в обратную сторону. Вверху что-то загремело: то ли ведро кто в кузове ненароком пнул, то ли какой идиот автомат на бетонку уронил. Буду стоять здесь, пока не переправится Царьков. А как он переправится, так сразу и двинем…
«Черт, черт, черт! – До конца отведенного на поиск времени остался один час. Ну и где эта условно вражья условная база? Вроде бы все правильно сделал. По карте определил предполагаемые места ее расположения, группу на два разведывательных дозора разделил, во главе первого сам иду, со вторым Царькова отправил. Царьков на связь выходил. Он в своем районе все досмотрел, нигде ничего нет. И у меня необследованных только полквадрата осталось. Неужели ошибся? Да нет, никак я ошибиться не мог. Обидно будет, если не найдем, очень обидно – так летели… Ноги уже ноют. Почти сутки без остановки, скоро рассветать начнет. Комбат так и подгадал, чтобы поиск в ночи вести. Стоп, вроде огонек мелькнул? Сигарета?
– Чи, на месте. – Я шепнул, а кажется, будто в рупор прокричал. – Дублякова ко мне! – Ночью жестами не поруководишь. Хочешь – не хочешь, а тишину нарушать чуть-чуть да приходиться.
Вот и Дубляков. Крадется тихо, как мышка.
– Огонек видел? – Скорее ощущаю, чем вижу, как Дубляков отрицательно мотает головой. – Короче, вон в той стороне, – показываю рукой, – не уверен, но возможно, кто-то курил. Если мне не показалось, то метров сто пятьдесят, не больше. Возьми любого из своей тройки. Подойти нужно аккуратно, чтобы не шуметь. И запомни: ваша задача только досмотреть, определиться, что да как, и доложить. Понял?
– Так тошно. – Слегка исковеркав слова, Дубляков растаял в темноте ночи. Группа уже распалась на отдельные точки, заняв круговую оборону. Так и должно быть. Может, зря я Дублякова послал, надо было всей группой дальше идти. А то если там никого нет, только время зря потеряем. Да и Дублякова зря старшим отправил, надо было Костенко задачу ставить. Как бы там мой Дубля чего не отчебучил. Хотя лучше уж тут, чем ТАМ… А это что за шум? Блин, Дубляков, убью! Ногами громыхает, словно на прогулку вышел. С чего бы это? Ой, блин, ну как еще объяснять? Сказал же – досмотреть местность и доложить!
– Дубляков! – Придушу гада.
– Я, товарищ лейтенант.
– Тише ты, зараза, ты зачем его притащил? – Я ткнул пальцем в лежавшего у моих ног солдата комендантского взвода – Заруцкий или Заблюдский фамилия, точно не помню.
– Так ведь язык же. – Дубляков виновато развел руками.
– Дубляков, – повторил я его фамилию, немного растягивая слоги, – я тебе что сказал?
– Досмотреть.
– Правильно. – Как бы наш монолог враги не услышали. Вроде и говорим тише тихого, а все одно… надо с этим разговором завязывать. – Вот и досматривал бы, а ты мне языка притащил. Что здесь база, мы уже и без него знаем. Ведь знаем? Ты же палатки видел?
– Видел, там еще «Урал» тентованный стоит. – Все верно, так и определялись. Теперь надо отойти и в центр доложить, а потом на пункт сбора выдвигаться. И что теперь с этим пленником делать? С собой придется таскать, а Дубляков пусть его автомат носит.
– Дубляков, я с тобой потом разберусь, а сейчас забирай своего языка, сам его за ручку водить будешь. Чи, уходим. Я впереди группы, остальные за мной.
За соснячок отошли – группа по сторонам рассыпалась. Слаженно, тихо, любо-дорого.
– Поляков – связь, Саюкин – плащ-палатку! – Надо карту посмотреть и координаты поточнее определить. Метров на сто ошибешься, могут незачет поставить. Я присел. Саенко накинул плащ-палатку сверху. Я подобрал под себя ее края и, прикрыв ладонью светоотражатель, включил карманный фонарик. Тусклый розово-красный свет осветил карту. Вот ведь незадача: точка стояния прямо на сгибе. Ладно, думаю, не ошибусь, пока Дубляков к «врагам» ходил, направление по компасу я определил. Линейку доставать, пожалуй, не стану – глазомер у меня хороший. Итак, азимут и расстояние я знаю. Так вот такие, значит, у нас будут координаты: Х… У…
– Поляков, передавай! – Что он еще не наладил связь, даже мыслей не возникает, пусть только попробует загубить нам результат. – По координатам Х… У… обнаружил базу противника. Захватил пленного. Вызываю огонь артиллерии. По окончании артналета выдвинусь в квадрат 38 26. Готовность открытия огня – пять минут.
Пять минут – это нам чтобы успеть отойти на безопасное расстояние, условно, конечно. Отходить я не собираюсь. Мне поближе фейерверком полюбоваться хочется. Да мы и так уже чуть ли не на полкилометра отбежали. А насчет фейерверка комбат сказал: если передадим координаты в пределах пятидесятиметровой погрешности, посредник сымитирует уничтожение вражеской базы. Вот мне и интересно, как ее будут уничтожать. Что ж так долго? Неужели пять минут так тянутся? Наверно, немного ошибся, потом надо будет посмотреть, насколько сильно.
…е-мое, это что у них там, ИМ-100 сработал? Неслабо, я скажу. Я и тут-то вздрогнул. Еще один, ни фига себе! Сигналки заработали – ракеты одна за одной вверх пошли. База уничтожена. Так это что ж, получается, мы первые? Ай да мы! Здорово! Только все одно – надо отсюда ноги делать. Комбат мог нам какой-нибудь сюрприз приготовить в виде облавы, так что любоваться фейерверком некогда.
– Чи, двигаемся. – Куда идти, не показываю, первым у меня идет Царьков. Направление движения он знает, а через километр места уже знакомые пойдут, не заплутает, да и рассветать скоро начнет.
Часа через три будем на месте. А там еще один день, ночная стрельба – и все, подготовка закончена.
Устали бойцы, устали. И немудрено – пробежались мы нехило. Я как в воду глядел, когда подумал, что комбат на нашу группу облаву устроит. К ракетной установке сразу три группы по нашим пятам шли, а когда стало ясно, что мы первые, комбат их на помощь комендантскому взводу кинул. Вот мы от этой полусотни рыл и драпали. Еле оторвались! Костенко за собой комендачей увел. Они хоть и комендачи, но сил у них было побольше, чем у нас. Это мы двое суток по лесу топали, а они это время на попе ровно сидели. Но Костенко их к окраине болота завел и смылся, а мы тем временем на пункт сбора вышли. Когда группы противника подошли, мы уже оборону по полной программе организовали. Курагин со своими в засаду угодил, и мы их одними имами – имитационными зарядами уничтожили, условно, конечно. Группа Малышева хотела схитрить – в обход пошла, но я Царькова туда отправил. Он их с фланга и положил. Отходить-то им там некуда было, по краю озера шли. А вот с гордеевской группой пришлось всерьез схлестнуться, даром что капитан у нас из пехоты. А может, именно поэтому? У них там наступательную тактику, говорят, неплохо изучают. Комбат, когда итоги подводил, отметил, что если бы не удачное расположение на местности, то победу за «боестолкновение» он бы Гордееву отдал. Блин, можно подумать, не я позицию выбирал, а она сама мне нарисовалась! А в целом мы лучшие. Как всегда. Ура!
Мерно потрескивал костер. Ночная стрельба закончилась полчаса назад. После построения и проверки оружия на разряженность комбат дал время на отдых. Завтра с утра – марш-бросок в ППД. Охранение выставлено. Мало ли. Остальные бойцы кто чем занимается: кто спать завалился, кто ест, кто просто бездельем мается. Я тоже сейчас чайку попью и спать лягу. Умотался.
– Товарищ лейтенант, – Костенко бросил в костер целлофановую обертку из-под галет, – мне в воскресенье на рынок сходить надо.
– Зачем? – Меня уже тянуло в сон.
– Пленку полиэтиленовую купить.
– Так у всех же должна быть, мы же на всю группу закупали?!
– В кузове «Урала» оставил.
– Ты бы еще там голову оставил! – Естественно, в кузове он ее уже не найдет. – Ребята в автороте шустрые. Но что с ним теперь сделаешь?
– С Дубляковым пойдешь. Ему там тоже чего-то надо. Заодно веревки пятьдесят метров закупите и проводов метров сто пятьдесят, для подрывной линии. Точно такие, как вторая группа закупила. Их и распутывать, и носить гораздо легче, чем наш армейский провод.
– Товарищ лейтенант, а что нужно для того, чтобы медаль или орден получить? – Это уже Дубляков. Легок на помине.
– Орден? – Ну он и хватил, орден… Орден фиг заработаешь, орденами нас не слишком балуют, с медалью проще, но и ее попробуй еще заслужи.
– Подвиг совершить надо. Отличиться в бою там или еще что…
– А если десяток «чехов» завалить, дадут? – Вот шустер, их сперва найти надо. Блин, десяток. Я бы покачал головой, но лень.
– Дадут, наверно… – Ишь, как он быстро скис. – Да дадут, дадут, и пять завалишь – дадут. Технику вражескую уничтожишь, разведданные ценные добудешь. И много всего…
Ну вот, снова повеселел – думает, все так просто. По горам, прежде чем результат будет, так находишься, что ой-е-ей. Разведка – дело кропотливое. Тут и опыт, и время нужно. Опять же везение. Без везения никак! Но полагаться только на везение нельзя.
– Товарищ лейтенант, а билеты на поезд уже взяли?
– Наверное.
– Скорее бы уж уехать…
Вот не терпится ему! Вот и мне не терпится, а с другой стороны, что-то за душу тянет. Что именно – не пойму, наверное, все понемногу. По Юле соскучился, за пять дней полевого выхода, а там полгода провести придеться. Ничего, переживу. А звезды на небе какие яркие! Свежеет. Завтра день погожий будет. Хорошо! Не люблю облачность, не люблю…
Шесть часов утра. Подъем. Надо дать возможность бойцам перекусить. В семь часов построение, проверка наличия личного состава, оружия и имущества, наверняка еще разок проверимся на разряженность.
– Здорово, Николай! – Это я старшине-контрактнику Ермолову из группы Шахмедзянова. Хороший мужик, боевой, мы с ним почти дружим. – Как дела?
– Как сажа бела! – Что-то он не в духе.
– Что так?
– А… – Старшина с обреченным видом махнул рукой. – Только пришли.
– Офигеть! – М-да, группа Алика последняя, хотя это уже привычно. Сколько раз встречались на занятиях, постоянно ни хрена не делают, спят.
– Надоело бороться, мне что, больше всех надо? – Николай в этой группе вторую неделю. Комбат определил «для усиления». А оно видишь как вышло, и у него руки опустились. Что ни говори, а командир есть командир. Обухом топора не перешибешь.
– Ему ничего не нужно, – это он имеет в виду Шахмедзянова, – а я один биться с личным составом не буду. Надоело! Он распустил всех хуже некуда. Сплошное гадство. Я вчера чуть Рибову по морде не надавал, едва сдержался.
– За что? – Невольно вырвавшийся у меня вопрос заставил Ермолова грустно улыбнуться.
– Да за то же самое.
– Понятно… – Рибов уже не первый раз попадается с выпивкой. И где брать умудряется? Непонятно.
– Вот такие у нас пироги.
– Хреново, ничего не скажешь. – Вообще-то комбат уже не первый раз порывался отстранить Алика от командования группой, но заменить-то некем. Так, наверное, командиром в Чечню и поедет. Его бы в комендачи, но он и комендантский взвод развалит.
– Хреново, – согласился со мной Ермолов и поспешил по своим делам дальше.
Блин, и моего Махмедова тоже забрали другой группе задницу прикрывать. Интересно, как там у него дела? Я думаю, справится – там, по крайней мере, командир хоть как-то шевелится. Это не Алик. Да и Айдын пожестче Ермолова будет. Разберется.
Теперь пора бы и самому перекусить. Много есть не буду. Я так предполагаю, что после построения комбат отдаст команду на марш-бросок. На время. Что ж, пробежим – куда деваться. Подготовка закончена. Через несколько дней на войну. Мужики говорят, что там многое будет по-другому. Поживем – увидим. За бойцов я уверен, справятся. Не зря мы их тут натаскивали. Азарт есть, умение тоже, им бы немного боевого опыта, и тогда сам черт не страшен.
Вопреки ожиданию устраивать очередные гонки комбат не стал. Назначил на выходе из леса пункт сбора, определил время прибытия, посоветовал по пути выдвижения отработать вопросы действия группы в нештатных ситуациях и, сев в машину, уехал по своим делам. Я взглянул на часы. Времени, предоставленного комбатом, хватило бы на то, чтобы дойти до пункта сбора дважды. Значит, можно будет пройти участок максимально по-боевому.
– Группа, разойдись, перестроиться в походно-боевой порядок. Дистанция – шесть-восемь шагов, азимут – девяносто шесть градусов. Скорость движения – три километра в час. Оружие на изготовку, действия по преодолению открытых участков и участков с холмистой местностью максимально по-боевому. При встречах с другими группами действовать как при встрече с противником. Начать движение!
Кажется, ничего не упустил, а то потом замучаешься на пальцах объяснять что, к чему и откуда. Все, пересекли поляну и вошли в лес. Неплохо пока идем – тихо. Правда, здесь сушняка почти нет – за предыдущие ночевки все в кострах попалили. Вот скоро на вырубки вылезем, тогда и посмотрим, что у нас на сегодняшний день получается.
Оба-на! Впереди подняли руку, и тут же все резко опустились на колени. Показывают: «вижу» «противника», «вооружены», «четырнадцать человек». Все ясно – одна из групп первой роты. Вот впилили! По дороге идут. Эти либо нам пакость какую устроить собираются, либо прямиком к пункту сбора рвануть решили. Скорее к пункту сбора, но я за ними не пойду. Мне и вправду надо пару моментов отработать – точнее, повторить и доработать. В Чечне, кто знает, будет ли на это время. Может ведь так статься, что прямо с корабля на бал отправимся. Бойцы ждут моей команды. Показываю: «пропускаем», «идем дальше». Все, встаем. Путь свободен. Идем краем дороги. Вскоре она уходит влево и теряется в чаще.
Снова Царьков поднял руку. Все правильно, место холмистое. Надо отработать вопрос перехода с одного хребта на другой. Я не вмешиваюсь. Вот головной дозор пошел вниз, остальные прикрывают. Вышел на противоположный «хребет», осмотрелся, дал отмашку. Первая троечка ядра пошла. Так-так. Теперь наша очередь. Нормально радисты идут, дистанцию держат. Головной дозор ушел чуть вперед, первая тройка ядра рассыпалась по «хребтине». А вот тут и для нас местечко подходящее есть. Лежу. Земля уже совсем холодной стала. Локти и все остальное так еще, а колени холодит. И немудрено – на днях утром заморозок неплохой был. Подтянулась вторая тройка ядра, почти следом на «хребет» стал выползать тыльный дозор. Не дожидаясь, когда на самую верхотуру вылезет замыкающий строй Костенко, группа поспешила дальше. Через часок мы вышли к железнодорожным путям. Открытую местность преодолевали почти так же, как переходили с одного условного хребта на другой. Конечно, и тут есть свои нюансы – их мы и отрабатывали.
В отрядный пункт сбора пришли одними из первых. Я-то думал, меня все обгонят, а оказалось, что большая часть групп еще тащится.
Через полчаса ожидания подъехали тентованные машины. Вот теперь действительно все. Боевое слаживание закончилось. Насколько здорово нам удалось подготовить бойцов, скоро узнаем. Все, ребята, смазываем лыжи, едем на юг…
Трам, там, там, там, тарам та-та, та-та, – оркестр наяривает «Прощание славянки». Все уже загрузились в машины, а я вот… еще тут… стою…
– Юля, Юлечка, не плачь! – Не люблю женские слезы. – Все будет хорошо. – Самому уже плакать хочется. – Юль, да что со мной может случиться? Я же профессионал, Юль…
– Я боюсь за тебя…
Как же мне ее успокоить-то?
– Юль, не плачь, полгода – это не так много, как кажется. Все будет хорошо, любимая, все будет хорошо. Поверь мне.
– Только не геройствуй, ладно, а?
– Конечно, милая, конечно!
Ага, как же, сейчас. Прямо-таки сплю и вижу, как сижу на попе ровно. Нет уж, дудки, не для того учился.
– Товарищ лейтенант, товарищ лейтенант! – Царьков машет рукой, да я и сам вижу, что «Уралы» уже завели моторы. Поехали, блин…
– Мне пора, пока. Я тебя люблю! – А теперь развернуться и бежать, пока у самого глаза не заблестели. Полгода ерунда, полгода ерунда… Раз-два, раз-два…
– Давай руку! – Это я уже склонившемуся у борта Царькову. Привычно ногой на крюк – вот я и в кузове. А на душе-то как паршиво. Сердце работает с тройными оборотами. Юленька моя стоит, нос повесила и ладошкой слезы размазывает. Платок в одной руке, а слезы другой вытирает. Грустно. Но ничего, как-нибудь перетерпим. Все, пока. Рукой машет. До свидания, любимая. Я вернусь…
Глава первая
Привет, Чечня!
Покой нам только снится.
Привокзальная площадь Моздока – одна кафешка, пара магазинов, остановка автобусов, а дальше дорога и убегающий вправо город. Разведчики, только что сошедшие с электрички, побросав шмотки, пялились на окружающий их пейзаж. Никто никуда не спешил. Замкомбата дал полчаса на дозакупку того, что не закупили, забыли или впопыхах переезда потеряли. Андрею дозакупать было нечего, все необходимое для себя и для бойцов группы он приобрел еще в ППД.
Скучая, Соколов сидел на брошенной на землю дорожной сумке и с тоской разглядывал бегущие по небу облака. Облака плыли на север, и от этого становилось еще тоскливее. Андрей опустил взор вниз, обвел взглядом убегающую вдаль улицу. Все вокруг было ново, и ощущение этого нового одновременно и томило, и радовало. А в общем, хотелось немного погрустить в спокойном одиночестве.
– Андрюха, здорово, братуха! – На плечо Соколова легла чья-то тяжелая ладонь. Андрей повернулся. За его спиной стоял, широко улыбаясь, загорелый до черноты и потому едва узнаваемый Сергей Соломин. На его плечах сверкали новые капитанские звездочки.
– Уже капитан, ни фига себе! – сказал Андрей вместо приветствия и, поднимаясь на ноги, радостно затряс протянутую руку. Соломин – здоровяк, косая сажень в плечах, весельчак – шутки и прибаутки сыпались из него, словно с елки; красавец, любимец всех девчонок Рязани, выпустился на один год раньше Андрея.
– Рассказывай!
– А что мне рассказывать? Вот – еду.
– Ты, говорят, женился?
– Есть такое дело. Уже почти год. После командировки обещали квартиру. Да ладно, хватит про меня. Лучше ты расскажи, как у тебя дела. И вообще, как ты умудрился за один год стать капитаном? Открой секрет, Гульчатай.
– Андрей, капитан – это проще простого. – Соломин улыбнулся, но улыбка вышла какой-то грустной. – Я как в прошлом году в командировку умотал, так только сейчас домой еду.
– Ни финты себе! Ну и как в командировке?
– Да по-разному. Ты слышал, Гришка Селин погиб? – Соломин снял с плеча рюкзак, но, не решившись бросить его на запыленный асфальт, так и стоял, держа за лямку.
– Слышал. – Лейтенант Селин погиб в ночном бою, едва успев приехать по замене. Немного помолчали. – Андрей вытащил из кармана пачку с сигаретами и протянул ее безмолвно стоявшему Сергею. – Курить будешь?
– А ты? – Взяв сигарету и увидев, как Андрей убирает пачку в карман, Соломин даже опешил.
– Я не курю. – Соколов виновато, словно оправдываясь, пожал плечами.
– А чего тогда сигареты с собой таскаешь?
– Силу воли вырабатываю и, кроме того, на всякий случай – вдруг человек хороший попадется. – Андрей невольно улыбнулся.
– Врешь ты все, поди, у бойцов отобрал.
– А ты откуда знаешь? – На лице Андрея появилось неприкрытое удивление.
– А то можно подумать, я своих бойцов курить не отучал. А как второй срок пошел, так и сам закурил. – Сергей сплюнул на асфальт и, немного подумав, тщательно растер мокрое пятно подошвой берца. – У меня в группе за год два трупа и четыре раненных в бою, один подрыв – Баннов, пулеметчик… по самое колено. Жалко пацана, теперь без ноги скакать будет.
– Всех жалко, – заметил Андрей и, поправляя сбившуюся набок кепку, незаметно вздохнул: «Подорваться на мине, остаться без ноги – да не дай бог! Лучше сразу, насовсем…»
– Андрюх, мне пора. У меня поезд. – Сергей протянул руку. Андрей встал. Товарищи, прощаясь, крепко обнялись.
– Мы тоже сейчас уже поедем.
– Все, Андрей, бывай, ни пуха тебе, ни пера! – Соломин хлопнул Соколова по плечу и, закинув рюкзак за спину, поспешил к зданию вокзала.
– К черту! – бросил Андрей ему вслед и, в свою очередь подхватив сумку, направился к столпившемуся чуть в стороне личному составу.
– К машинам! – послышалась чья-то команда. Мирная жизнь, пока. Очередной отряд ехал на контртеррористическую операцию, но война остается войной, как ее ни назови. А на войне гибнут люди. Кому-то суждено умереть, чтобы жили другие.
Убедившись, что все бойцы на месте и благополучно разместились в кузове «Урала», Андрей оставил за старшего сержанта Царькова и, махнув рукой, побежал к стоявшему во главе колонны БТРу.
– Я к вам. – Он схватился за поручень и, поставив ногу на колесо, легко взлетел на покрытую толстым слоем пыли броню. – Место есть?
– Садись. – Сидевший на броне увешанный оружием контрактник слегка подвинулся, освобождая место на верхней части оружейной башни.
– Держите, товарищ лейтенант! – Вылезший «из брони» наводчик протянул Андрею изорванную в нескольких местах подушку.
– Да ладно! – отмахнулся было Андрей, затем, передумав, протянул руку и, взяв предложенное «сиденье», положил его куда следует. – Спасибо.
– Не за что, – не глядя бросил наводчик, усаживаясь на мягкую поролонку.
– Трогаем. – Андрей услышал голос замкомбата и, повернув голову, увидел, как тот запрыгивает на броню. Мотор БТРа пару раз чихнул выхлопами и завелся. Сидевший рядом с Андреем контрактник опустил на глаза защитные очки. Заскрежетали шестеренки коробки, и тяжелая техника, заурчав мотором, плавно тронулась с места, а затем, стремительно набирая скорость, попылила в сторону административной границы.
Прощай, Моздок! Встретимся через полгода. В то, что это будет именно так, очень хотелось верить. Хотелось верить, а оставалось только ждать и надеяться…
Ехали долго. Окружающие пейзажи не радовали разнообразием. Равнинные селения тянулись вдоль дорог. За селами виднелись небольшие поля. В одном месте, оставляя за собой темно-серый след пахоты, полз трактор. Постепенно на горизонте стали вырастать покрытые лесами холмы и уходящие куда-то к югу хребты. После нескольких часов езды колонна вошла в небольшой город. Машины сбавили скорость и поползли по его улицам, объезжая колдобины и припаркованные прямо на проезжей части легковушки. Только здесь, в городе, Андрей понял то, что так бросилось ему в глаза с самого начала поездки, но что он никак не мог вычленить среди всего разнообразия своих впечатлений: дома местных жителей были намного больше и богаче домов жителей сел и городков центральной России.
Наконец колонна миновала центральную площадь и, проскочив прямую, как стрела, улицу, выехала за пределы города. Колдобины на асфальте стали глубже и шире. Трясло безбожно. Виляющая из стороны в сторону «броня» то и дело проваливалась в многочисленные ямы.
– Еще далеко? – Андрей повернулся к сидевшему рядом контрактнику.
– Да нет. – Лицо этого бойца поражало своей невозмутимостью. – Сейчас до поворота доедем, а там уже и ПВД видно будет.
– Ясно. – Андрей всмотрелся в раскинувшееся справа у дороги и еще не убранное подсолнечное поле. Прямо за ним начинался небольшой, лишенный растительности хребет, который, убегая вдаль, постепенно покрывался густым лесом. А еще дальше, за линией горизонта, виднелись остроконечные, покрытые снежными шапками вершины. Андрей оторвал от них взгляд и посмотрел в сторону остающегося позади города. На его северо-западной окраине чадили факелы сжигаемых попутных газов. Черное золото мерно перетекало в трубы, чтобы какое-то время спустя вернуться назад зелеными бумажками долларов. Бумажками…
– Здравствуйте, товарищи разведчики! – громко поздоровался командир батальона майор Хворов.
– Здравия желаем, товарищ майор! – Полсотни глоток рявкнули одновременно.
– Командиры групп, ко мне!
– Есть. – Андрей шагнул вместе со всеми. Устеленный гравием плац непривычно хрустел под подошвами ботинок, крупная галька выворачивалась из-под ног. Привычного молодцеватого строевого шага не получилось.
– Товарищ майор, лейтенант Соколов по вашему приказанию прибыл!
– Товарищ майор, капитан Гордеев…
– Товарищ майор…
– Товарищ… – Все командиры групп второй роты выстроились в одну линию.
– Доехали без происшествий, это хорошо. – Комбат за руку поздоровался с каждым. – Сегодня день на обустройство, баню и отдых. Завтра с утра принять оружие и имущество. После обеда – занятия.
«Ни фига себе, комбат-то и здесь нам спуску давать не собирается», – переглянулись группники.
– Кто какие вопросы недоработал на слаживании, дорабатывайте сейчас. Как построить занятия и как их проводить, решайте сами – мешать не буду. Но учтите, увижу, что прохлаждаетесь, спрошу по полной программе. Ясно?
– Так точно! – Ответ прозвучал несколько нестройно, но комбат сделал вид, что не заметил этого.
– Времени на устранение недостатков у вас немного, через неделю первый боевой выход. Вопросы есть? – Вопросов не было. – Встать в строй!
Неловко повернувшись на каблуках – мешала всё та же рассыпанная под ногами галька, – Андрей поспешил вернуться к своим бойцам.
– Командиры групп, люди в вашем распоряжении. – Комбат убрал руку от козырька и, усмехнувшись одному ему ведомым мыслям, поспешил в центр боевого управления.
– А что из вашей роты никого не видно? Один ты слоняешься, как конь без привязи? – Андрей забросил рюкзак на спину и поспешил в сторону ротной палатки. Рядом с ним, слегка припадая на левую ногу (подвернул, прыгая с «брони»), топал Алешка Курагин, группник 3-й группы первой роты.
– Так все на б/з. Ханкала там какую-то офигическую спецоперацию замутила, вот наших всех и угнали. Третьи сутки уже в лесу сидят. А меня вас встречать оставили.
– Ну, и как здесь? – У входа в палатку Андрей притормозил, пропуская бойцов, затаскивавших в двери огромный баул с ротным имуществом.
– Да нормально. Скучновато. Но так нормально. Пацаны вон видик купили. Телевизор тут всего полторы программы показывает, и то в основном местные.
– А антенну если покрутить? – предложил Андрей.
– Да крутили уже, – досадливо отмахнулся Курагин, – без толку.
– А что про обстановку говорят? Душки по лесам еще бегают?
– Бегают, еще как бегают! – Леха хотел сказать что-то еще, но внезапно передумал и махнул рукой: – Ты знаешь что, иди вещи распакуй, обустройся. А когда с делами закончишь, подходи ко мне, в баню пойдем. Там и поговорим. А то мы тут с тобой еще неделю стоять будем.
– Добро! – охотно согласился Соколов и, поправив на плече немного съехавшую лямку рюкзака, шагнул в темный провал палатки.
На размещение личного состава и собственно самих офицеров ушло часа два.
– Андрей, ты в баню идешь? – Капитан Гордеев, пнув ногой вылезший из-под кровати паек, принялся рыться в своем рюкзаке, извлекая на свет божий всевозможную мелочовку.
– Естественно, какие могут быть сомненья? Сейчас только чистую одежду достану. Да и побриться не помешает.
– Это точно! – подтвердил Вадим, раскладывая на спальнике мыльно-рыльные принадлежности. – У меня за эти дни на лице волосяной покров, как у обезьяны.
– Это у тебя-то? – Андрей с сомнением покачал головой. – Вон у Махмедова щетина так щетина!
– Что да то да. – И без всякого перехода: – Что, пошли?
– Пошли, а кстати, где Крынкин с Назаровым? Им тоже сказать надо.
– Ага, сказать… – Гордеев даже присвистнул. – Спохватился! Да эти шустрики в баню умотали, когда ты еще с личным составом возился.
– Что они нам-то не сказали?
– Да сказали. Максим забегал, я ему отмашку дал, чтобы без нас шли.
– Ясно. Так идем? – спросил-предложил Андрей. Вместо ответа Гордеев взял в руки пакет со шмотками и шагнул к выходу. На улице было еще светло – солнце хотя и скатилось к горизонту, но его последние лучи, вырывавшиеся из-за горного хребта, еще освещали раскинувшуюся вдаль и вширь предгорную равнину. Андрей, выйдя из палатки, с удовольствием вдохнул наполненный свежестью воздух и направился вслед за потопавшим в сторону бани Гордеевым.
– Андрей, ты чего так долго? – Алексей скорчил недовольную рожу, но в его голосе недовольства не было. – Мы тут уже по третьему разу в парилку заглянули, весь сок выпили, а вас все нет.
– Значит, будем наверстывать – париться зараз по два раза, и сок, который закончился, за вас допьем! – Соколов протянул руку и вытащил из большого пластмассового таза с водой полуторалитровую пачку сока. Еще две таких же пачки оставались мерно колыхаться в холодных водах.
– Ну, вот, еще не парился, а уже весь сок выдуть решил! – Усмехнувшись, Курагин обмотал голову полотенцем и, резко открыв дверь парной, заскочил вовнутрь.
Андрей покосился на раздевающегося Гордеева, вскрыл упаковку, сделал несколько больших глотков.
– А сок ничего. Вадим, ты будешь? – Соколов протянул пачку в сторону уже полностью раздевшегося капитана.
– Нет, я его уже в палатке вволю напился.
– Вот, блин, и когда только люди успевают? – вроде бы с вполне искренним недоумением посетовал Андрей.
– А ты побольше с личным составом возись! Запомни, Андрюха, во всем нужна мера! – Гордеев назидательно покачал пальцем в воздухе.
– Иди уж, – беззлобно буркнул Соколов, сделал еще один глоток и, поставив пачку с соком обратно в таз, приступил к неспешному раздеванию. Предвкушение горячей парилки и сам процесс – это удовольствие, а удовольствие надо уметь растягивать…
– …Четыре дня назад наш «Урал» чуть не подорвали. – Алексей, опускаясь на горячие доски парилки, поморщился.
– В смысле? – Гордеев вопросительно взглянул на блаженно закрывшего глаза Курагина.
– Да какой тут смысл? Прямо перед радиатором фугас жахнул. Воронка в метр глубиной осталась. Хорошо хоть взрыв направленный был. Зампотыл чуть в штаны не наложил, а машину, считай, и не задело.
– Что, совсем? – В столь счастливое стечение обстоятельств не слишком верилось.
– Да крылья малость камнем покоцало, и все. Даже фары целы остались.
– Вот уж повезло так повезло! – с определенной долей иронии заметил Гордеев. – И как так получилось? «Чех» расстояние не рассчитал?
– Да водила, говорят, тормознул на колдобине. Вот жив и остался.
– Да, действительно ведь повезло. Много не доехал?
– Я же говорю, с метр.
– Н-да, а что тут еще новенького?
– Ну, с минированием больше ничего, теперь там пехота на день блок выставляет. А вообще, слушок среди бойцов покатился, что какие-то крутые наемники-саперы в Чечню приехали. Инструкторы, блин.
– Ты что, думаешь, это они фугас заложили?
– Они не они, а минная война в последнее время в нашей зоне ответственности активизировалась. Под Ники-Хитой БМП в прошлый понедельник подорвали, позавчера на разминировании осколками двух морпехов посекло. Да там еще много чего. И так «чехи» по горам, говорят, табунами бегают. А в районе, блин, забыл как называется, там вообще, ротный сказал, «край непуганых идиотов», банда на банде сидит и бандой погоняет.
– Значит, работы нам хватит. – Беря в руки веник, подытожил все сказанное Андрей. – Ты, кстати, карту уже получил?
– Естественно.
– Придем в палатку, дашь посмотреть?
– Да куда ты торопишься? Завтра сам получишь.
– Да мне сегодня поглядеть охота. А как здесь с привязкой на местности?
– Да сдалась она тебе, эта привязка, нам тут всем джипиэсы повыдавали. Кнопочку нажал – и вот тебе координаты. И с привязкой к местным предметам заморачиваться не надо. Красота!
– Джипиэс – это хорошо, но и с картой как следует разобраться надо. Вот как вражья техника откажет, и что делать будешь?
– Да ладно ты, надо будет, определимся.
– Нет, Андрюха прав, джипиэс джипиэсом, а своя голова – это своя голова. Я тоже завтра над картой посижу.
– А, – махнул рукой Курагин, – делать вам нечего, вот вы сами себе яйца и парите.
– А ты сейчас что делаешь?
– Я? Сижу… – Алексей, не зная, что ответить, несколько растерялся.
– …Яйца парю, – докончил за него во весь рот улыбающийся Гордеев.
– Ха, ха, ха, как смешно! – Курагин пару раз хлестанул себя веником и слез с полки. – Пойду я от вас, злые вы! – Он широко улыбнулся и выскочил из парилки в прохладное помещение предбанника. Вслед ему кто-то плеснул горячей водой, и та, шлепнувшись о дверь, растеклась по щелям деревянного пола.
– Что-то мне с непривычки жарковато стало, как бы не поплохело. – Гордеев поправил на ноге тапочек. – Андрей, пошли охланемся, что ли?
– Пошли, посидим немного. – Андрей, еще не до конца прочувствовавший банный жар, не спеша спустился вниз.
– Что значит посидим? В бассейн пошли.
– Тут и бассейн есть? Не верю своим ушам! – Андрей шмыгнул в дверь вслед за Вадимом.
– Естественно. – Гордеев улыбнулся и добавил, понизив голос до шепота, словно выдавая нечто совсем тайное: – В Греции все есть!
Вода в бассейне оказалась обжигающе приятной. Ночная прохлада остужала врытый в землю огромный металлический квадрат, заполненный водой, а нависающий над бассейном козырек жестяной крыши не давал ему нагреться от лучей уже тускнеющего осеннего солнца.
– Ух, хорошо! – Окунувшись с головой, Андрей вынырнул на поверхность.
– Лепота! – Гордеев, оттолкнувшись от дна, во весь рост вытянулся на поверхности. – У нас сейчас самая рыбалка начинается.
– У вас – это где?
– У нас – это не где, а у подводных охотников. Я в октябре обычно в Астрахань дней на пятнадцать уезжаю. Рыбалка там… – Капитан мечтательно закатил глаза. – В прошлом году сома на пятьдесят два килограмма прищучил.
– На сколько? – не поверил ему Андрей.
– На пятьдесят два. Из командировки приедешь, я тебе фотографии покажу.
– А какую рыбу еще стреляешь? – Андрей не был страстным рыболовом, но как всякого нормального мужика его нет-нет да и тянуло к исконному мужскому делу, то бишь к охоте и рыбалке.
– Да разную: язь, голавль, щуку на десять с половиной кило стрелял, карпа почти на пятнадцать, вот судаки мне большие не попадались, ну и лещи там, караси; да, в общем, все приличное, что в реке водится. Линей хороших стрелять пару раз доводилось.
– С аквалангом ныряешь? – Интерес Андрея к подводной охоте увеличивался все сильнее и сильнее.
– Да ну, с аквалангом запрещено.
– А я видел, мужики с аквалангом ныряют, и всем по барабану.
– Ныряют, что говорить, но это уже считается браконьерством. У меня тоже акваланг есть, но я в нем, даже если бы было разрешено, не полез. Неинтересно, понимаешь? Это почти как в аквариуме рыбку ловить. Ну, подстрелю я сома гигантского в омуте, а чем хвалиться? Тем, что привязанного взял? С аквалангом – это все равно что зайца из-под машины… Слушай, мы тут сейчас с тобой до того договоримся, что дуба давать начнем. Пошли в парилку!
Андрей подгреб к бортику бассейна и, уже поставив ногу на железную ступеньку, почувствовал, как его начал пробирать леденящий холод.
В парилку они влетели наперегонки…
– Все, мужики, пора заканчивать! – После третьего или четвертого захода в парную Андрей чувствовал себя чистым, свежим и приятно уставшим. – А то уже бойцы после ужина подтягиваются – надо бы и им место освободить, да и нам на ужин пора, а то без жратвы останемся.
– Не останемся! Если что – на склад кого зашлем, уж пару банок тушняка нам всегда притарабанят! – уверенно заявил уже пообвыкшийся на новом месте Курагин.
– Ладно, пошли, а то уже от жары голова начала болеть! – Капитан Гордеев спустился с верхней полки и, сунув под мышку веник, вслед за Андреем поспешил выйти из парилки.
– Так, что у нас здесь на ужин? Каша а-ля гречка и консервы «Братская могила»? – Гордеев, широко улыбнувшись, отодвинул стул в сторону и, сморщив нос, уселся за стол.
– Вадим, «Братская могила» – это неактуально. В Чечне вообще, и в нашем отряде в частности, сейчас модно именовать этот изыск кулинарного искусства «Красной рыбой».
– Тоже неплохо. – Капитан ковырнул стоявшую посередине стола банку с килькой и, попробовав, скривил рот. – Н-да, когда эта рыба называлась «Братской могилой», она была вкуснее!
– Когда это было! – задумчиво протянул Соколов, садясь рядом. – Впрочем, раньше и трава была зеленее, и облака летали выше, и…
– Кроме шуток, в советское время то ли технология была другая, то ли сорт рыбы, но килька до такой степени не разваливалась, а эта – фиг знает что, и к тому же горчит.
– Да ну вас, мужики, в баню, рыба как рыба! Нормально с гречкой идет. Эй, народ, нам пожрать кто-нибудь даст? – Курагин в ожидании обещанной каши забарабанил ложкой по столешнице.
– И кто у нас там такой нетерпеливый? – В окошке показалось улыбающееся лицо Светланы Валерьевны. Сорокалетняя начальник вещевого склада, прапорщик Светлана Валерьевна Осипова по совместительству – точнее, по доброте душевной – периодически трудилась поварихой. Ведь все же, что ни говори, а женские руки на армейской кухне – это всегда приятно.
– Светлана Валерьевна, не корысти ради, а токмо общего блага ищущи, смею требовать я от вас положенного. А ну как я от недокорма обессилю и не смогу выполнить задачу, высшим руководством поставленную, а?
– Болтун ты, Лешка! – Светлана Валерьевна покачала головой. – Подходи к окну, забирай свою кашу, а то остынет, скажешь, мы тебя тут холодными бутербродами кормим.
– Да, скажу, я такой, мне правду сказать, как орлу крови напиться! – Пока он болтал, и Андрей, и Вадим взяли выставленные в окошко тарелки и теперь наворачивали рассыпчатую кашу, со смехом поглядывая в сторону продолжающего хохмить Курагина. Когда наконец Курагин соблаговолил забрать приготовленную для него порцию, дверь, ведущая на кухню, открылась, и пред светлы очи офицеров явился сам начальник столовой и продовольственного склада старший прапорщик Селиванов Артем Степанович. Он широко улыбался и нес на большом подносе десятка полтора стаканов с чаем.
– Степаныч, я тебя уважаю! – Курагин протянул руку и зацапал в пятерню сразу два бокала. – А к чаю что-нибудь есть?
– Естественно, когда это у нас не было!
Беря свой стакан, Соколов невольно принюхался – пахло выпечкой. Из все тех же ведущих на кухню дверей выпорхнул помощник повара. В руках у него был такой же поднос, как и у Степаныча, и на нем горкой лежали свежевыпеченные плюшки.
– Это у нас Светлана Валерьевна старается! – Явно вводя сидящих в курс дела, Степаныч поставил поднос на стол и сел на первый попавшийся под ру… в общем, подо что-то попавшийся стул.
– Слава Светлане Валерьевне! – громко проорал Курагин, хватая с подноса сразу четыре плюшки.
– Эй, ты не наглей, не наглей! – В свою очередь беря с подноса вкусно пахнущую выпечку, Андрей в шутку погрозил Алексею пальцем.
– Ему можно, он же у нас парень местный, – хитро улыбнулся Гордеев, – уже вторую неделю здесь плюшки тырит.
– Да ладно, ладно, набросились, жалко им плюшечки для хорошего человека.
– Это ты-то хороший? – Андрей отхлебнул из бокала и откусил кусочек от еще горячей плюшки. Чай был отличным: в меру горячий и с легким привкусом каких-то трав, а плюшка… плюшка вообще казалась божественной, особенно после пары суток на сухом пайке.
– Мужики, вы задолбали! – Притворно обидевшись, Алексей повернулся лицом к стене и с удвоенной энергией навалился на выпечку.
Уже поздно ночью, когда, взбудораженные новыми впечатлениями, бойцы наконец угомонились и наступила почти идеальная тишина, Андрей вместо того, чтобы закрыть глаза и уснуть, накинул на плечи камуфлированную куртку и вышел на улицу под звездный шатер высокого осеннего неба. Он долго стоял, всматриваясь в такие знакомые созвездия, пытаясь отыскать на небосклоне новые, еще невиданные им звезды. Наконец ночная прохлада заставила его тело покрыться сыпью холодных мурашек. Андрей последний раз взглянул на зависший над горизонтом ковш Большой Медведицы и, вздохнув полной грудью, вернулся в палатку. Спал он спокойным сном, без сновидений.
– Рота, подъем! – Крик дневального заставил Андрея моментально подняться в кровати и, откинув одеяло, соскочить на пол. Как командир группы он, конечно же, мог немного полениться и разок-другой пропустить утреннюю зарядку, но у него даже не возникло такой мысли. Быстро одевшись, лейтенант отдернул занавеску, отделяющую кубрик офицеров от спального расположения личного состава. Электрический свет двух лампочек, падая сверху, отбрасывал на пол многочисленные тени, падающие от лениво одевающихся бойцов.
– Подъем! Кто тут еще валяется? – Андрей толкнул рукой ногу лежавшего на нарах солдатика. В ответ недовольно заворчали. – Подъем! – на этот раз лежавший подскочил и рассеянно уставился на схватившего его за ногу лейтенанта. – Живо!
Наконец-то очнувшийся ото сна солдатик откинул в сторону спальник и, часто моргая, быстро сполз на пол.
– Царьков!
– Я!
– Опоздаем на зарядку – в обед будем тренировать отбой-подъем. Всем понятно?
– Одеваемся, выходим строиться! – сердито приказал уже давно стоявший у выхода сержант. Повода не верить в реальность угрозы группника у него не было. Царьков знал: если их лейтенант что-то пообещал – то сделает, и сделает это, не считаясь со своим временем и нервами. Так что было лучше поторопить лениво продирающую зенки группу.
На зарядку они построились как раз вовремя. Дежурный по отряду только выходил на переднюю линейку и еще даже не готовился к встрече комбата.
– Становись. Равняйсь. Смирно. Товарищ майор, личный состав отряда для проведения утренней физической зарядки построен. Дежурный по отряду капитан Чеботарёв.
– Вольно. К разминке приступить. – Отдав команду, комбат подождал выбежавшего из-за палаток зама и уже вместе с ним легкой трусцой направился в сторону отрядного КПП. Боец из комендантского взвода распахнул ворота и, поспешно убравшись с пути бегущих офицеров, вытянулся по стойке «смирно».
Разминку Андрей проводил сам. Наклоны вправо-влево, упражнения для рук, ног, шеи, позвоночника – и так десять минут. Почувствовав на себе, что тело стало наполнять согревающее тепло, Соколов скомандовал:
– Сомкнись, приготовиться к бегу, за мной, бегом марш!
Андрей бежал впереди всех, слыша, как позади топают десятки ног, как противно хрустит под подошвами галечник, как разбрызгиваются по сторонам остатки давних луж.
– Командир, сколько бежим? – Царьков, догнав Андрея еще у ворот КПП, теперь бежал рядом.
– Трешку, наверное. Посмотрим, как остальные, но я не думаю, что здесь по утрам бегают больше, чем на слаживании.
– Ага, с комбата станется. Ему и десятку в кайф!
– Ему-то, может, и в кайф, но вряд ли он станет нас гонять по полной программе на зарядке. У него для нашего взбадривания б/з будут…
Андрей бежал легко, пружинящим шагом привычного к бегу человека. Ответив Царькову, он, не сбавляя темпа, оглянулся назад. Бойцы группы, только что рассыпавшиеся в стороны (пришлось обегать большую, образовавшуюся в выбоине дороги лужу), снова стекались в ровный, почти монолитный строй. Как оказалось, Андрей был прав: точка поворота находилась в полутора километрах от ПВД. Комбат и его заместитель, мельком взглянув в сторону бегущей группы, пробежали в обратную сторону. Справа, за обочиной дороги, – там, где за красными флажками протянулись минные поля, Андрей краем глаза заметил какое-то движение. Пришлось сместиться в сторону, пропуская группу вперед.
– Царьков, веди! – Уходить, не поняв, что это было, не стоило. Мало ли!
Андрей остановился. Еще полностью не рассвело, и потому контуры предметов выглядели смазанными. Это было так странно, что он невольно замедлил шаг. Его острый взгляд неспешно переходил с одного клочка земли к другому: ровная, уже давно заросшая пахота, два небольших, росших рядом деревца, одинокий куст, чуть дальше заросли такого же кустарника. Что-то заставило Андрея вернуться взглядом назад и начать осмотр местности заново. Послышались шаги очередной бегущей по асфальту группы. Лейтенант уже было хотел плюнуть на свое любопытство и бежать вместе со всеми, когда за одиноко стоящим кустом вновь почудилось какое-то шевеление, и почти тут же из-за него выбежал красный, в лучах встающего солнца почти багровый фазан и, взмахнув крыльями, полетел навстречу заре, подальше от побеспокоившего его шума.
– Фу-ты ну-ты. – Андрей покачал головой: и стоило из-за этого останавливаться? Во всяком случае, наворачивать оставшиеся до поворота метры Андрей не стал, а присоединившись к уже поравнявшейся с ним группе, побежал в сторону ПВД. День обещал быть долгим.
– К бою! – Отрывистая команда заставила бойцов кинуться в разные стороны. Андрей стоял на высоком валу «улитки» и наблюдал, как разведчики, уйдя с предполагаемой линии огня, попадали в траву и теперь согласно заранее отработанным схемам стали короткими перебежками выравнивать линию обороны.
– Хорошо, хорошо, – он все время комментировал их перемещения. – Дубляков, сместись правее, как стрелять будешь? В спину Лаптева? А ты чего, Иванов, встал? Бугорок очень уж удобный с окопчиком? Хорошо, согласен. Коськин, какого черта вперед головняка вылез? И перебежка слишком длинная. Костенко, растяни свою тройку. Все, хорошо, отбой. «Сбор», – последнее слово, точнее приказание, Андрей отдавал уже с помощью жестов.
– Вы должны запомнить одну вещь. – Соколов окинул взглядом застывших в строю бойцов. – Что бы ни случилось, сколько бы противника против нас ни действовало, два крайних магазина расходовать только по моей команде! Всем ясно?
– Так точно! – Нестройный гул голосов подтвердил, что сказанное было услышано. Андрей поправил на голове кепку и повернулся в сторону застывшего на левом фланге сержанта Царькова.
– Царьков, отработай перемещение в составе троек и проведи опрос по переговорам с помощью жестов. Сам-то не забыл?
Царьков вместо ответа только хмыкнул: мол, нашел что спрашивать.
– Тогда занимайся, а я с капитаном Гордеевым до склада дойду, потом схожу в секретку, – нам еще джипиэсы и карты получить надо.
– Ясно, товарищ лейтенант, напомним.
– Смотри: если к двум не подойду, выдвигайся на обед самостоятельно. Оружие выложишь на плацу перед входом в палатку и сдашь под охрану дневальному.
– Понял.
– И не прохлаждайтесь. Первое б/з комбат обещал уже на следующей неделе. – Последние слова Соколов бросил уже на ходу. Отойдя метров на пятьдесят, он оглянулся: Царьков самоотверженно гонял по полю рассыпавшихся в линию бойцов. Лейтенант улыбнулся, закинул на плечо автомат и прямо через брошенное много лет назад поле направился к занимавшейся по соседству группе капитана Гордеева. Ожидание предстоящего боевого выхода становилось томительным, душевное напряжение нарастало. Хотелось прочувствовать на себе трудность настоящей боевой работы, оценить возможности – свои и своей группы. Андрей не сомневался, что справится, но одно дело – знать, уметь и понимать в теории, и совсем другое – проверить свои знания и умения на практике. Пять, шесть или сколько там дней, оставшихся до первого боевого задания, он хотел провести с максимальной пользой. Для этого планировал построить свои занятия так, чтобы ни один день, час или минута не были потрачены впустую.
Разобраться с навигационным прибором труда не составило. Сверившись с картой, Андрей ввел необходимые поправки и, убедившись в том, что прибор работает исправно, убрал его в карман висевшей на спинке кровати разгрузки.
– Тебе помочь? – С этими словами Соколов встал с кровати и направился к сидевшему за столом и все еще тыкающему в кнопки Гордееву.
– Да в принципе я и сам; хотя помоги, хуже не будет.
Андрей взял протянутый ему джипиэс и быстро ввел нужные данные.
– Готово. – Он улыбнулся.
– Гран мерси, возьми пирожок с полочки.
– Лучше тушенкой.
– Нет, тушенкой нельзя, самому мало. Слушай, а давай и правда перекусим?
– Так сейчас уже на обед идти.
– Ну и что? Поедим и пойдем. Ты думаешь, мы там наедимся?
– Да кормят вроде бы неплохо…
– Ладно, кончай рассуждать, доставай ложку.
– Ложку я достану, а что есть-то будем?
– Да мне тут, пока ты джипиэс получал, Селиван пару банок с тушняком подогнал и пару банок с рыбой. Я сегодня богатый. Так что будем есть?
– А что за рыба?
– Сейчас глянем. О, ни фига себе, «Консервы из осетровых рыб».
– Откуда они у нас? Гуманитарка, что ли?
– Она самая. Ножик давай.
– А что это вы тут делаете? – В дверях показалась заспанная морда Курагина. – Жрете?! А про меня забыли?
– Иди, иди, досыпай, – Андрей шутливо спрятал консервы за спину, – помнили мы про тебя. Думали, как бы поскорее съесть, пока ты не приперся. Не успели. А ты говоришь, забыли.
– Ложка у вас, надеюсь, найдется?
– Мы тебе что, еще и ложку должны дать, совсем наглость потерял? – Гордеев как бы невзначай повертел в руке тяжелый, солидных размеров нож. – Андрюх, знаешь что… – эффектная пауза, – сдается мне, что его проще убить, чем прокормить.
– Знаешь, в принципе мысль хорошая, но нам ведь тогда еще и за него на б/з ходить придется. Пусть уж подсаживается, проглот.
– Слушай, а у тебя хлеба, случайно, нет?
– Есть, и не случайно, у меня всегда хлеб есть. – Отступив назад, Алексей выскочил из палатки и поспешил за обещанным хлебом.
– Ложку себе возьми, – понеслось ему вслед.
– Возьму, – недовольно буркнул себе под нос Курагин. Затем, поднырнув под маскировочную сетку, разделяющую две палатки, скрылся из виду наблюдавших за ним в окно офицеров. Обратно на горизонте он появился буквально тремя минутами спустя. Правой рукой он держал полкраюхи хлеба, а левой – большую алюминиевую ложку.
– А вот и я! – заявил Курагин, улыбаясь при этом так, словно принес «Благую весть».
– Что ж, присаживайся! – Вадим показал рукой на место рядом с собой. При этом чуть отодвинулся в сторону, освобождая ему место на кровати.
– Говорят, на вас БР пришел, в среду выходите.
– Уже? Быстро, а мы еще и оружие даже не закрепили.
– Да ладно, ерунда – долго, что ли, его закрепить? Писаря вон посадите. Главное, патронов побольше возьмите, – с видом знатока посоветовал Курагин, – а то мало ли в какое дерьмо влезете. Патроны, они на раз вылетают. Оглянуться не успеете – и фьють, – продолжал явно наслушавшийся чужих рассказов Алексей.
– Да уж как-нибудь сориентируемся. Фьють у него. Блин. А микитка на шее для чего? Шапку носить? – Андрей протянул руку и легонько постучал Алексея по лбу. Тот не сопротивлялся. А чего ему было сопротивляться: если пока остальные переваривали им сказанное, он, придвинув к себе баночку с тушенкой, поспешно опустошал ее содержимое.
– Эй, эй, ты же в гостях, не наглей! – Гордеев попытался вернуть банку на место, но Алексей ловко увернулся. Поспешно зачерпнув ложкой остатки мяса, он запулил пустую банку в предназначенную для мусора картонную коробку.
– Ну, ты и жрать горазд! – покачав головой, Андрей поднялся на ноги. – Что, в столовую пойдем?
– Так у вас же вроде еще консервы есть?
– Вот ведь разогнался, консервы и до завтра не пропадут! – Андрей, глядя на непритворно расстроившегося Курагина, невольно улыбнулся.
– Он еще и улыбается, а человек, можно сказать, от недостатка протеина худеть начал.
– Пошли уж, болтун! – Гордеев направился к выходу. За дверью палатки почти по-летнему припекало солнышко, правда, на горизонте показались первые, пока еще белые и прозрачные, облака. Вытянувшись с запада на восток, они медленно выползали к зениту. Андрей посмотрел на их неспешное движение и почему-то решил, что скоро пойдет дождь.
…Три группы первой роты продолжали выполнение боевого задания. Б/з близилось к завершению. Противник обнаружен не был…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/anatoliy-gonchar/chernovaya-rabota/) на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анатолий Гончар
Тип: электронная книга
Жанр: Книги о войне
Язык: на русском языке
Издательство: Эксмо
Дата публикации: 11.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Чеченская война. Разведывательную группу под командованием лейтенанта Андрея Соколова направляют в район, где, по оперативным данным, находится лагерь боевиков. Территория района огромна, разведчикам приходится обследовать его по квадратам. То и дело в поселках и на важных хозяйственных объектах происходят теракты. Это работает наемник из Германии Вольф Краузе по прозвищу Шайтан. Он профессиональный подрывник, во время войны в Афганистане потерял обе ноги. Боевики носят его на носилках, но это не мешает Шайтану поднимать на воздух дома, мосты и склады. Наконец группе лейтенанта Соколова удается обнаружить лагерь. Завязывается жестокий бой. Два врага, два профессионала сходятся в смертельной схватке…