Главная страница | Современные детективы | Зоя

Зоя
Ксения Брюсова
Население Земли – почти 7,5 миллиардов человек. А сколько из них живут по-настоящему интересной жизнью? Половина? Треть? Или меньше?Зое Ермаковой всего лишь 30 лет, но каждый день ее жизни похож на другой словно брат-близнец.Всё меняет случай.Не успела Зоя взять отпуск, как невестка обратилась к ней с просьбой присмотреть за домом. Смена обстановки, а потом и неожиданное знакомство сулят ей неплохой отдых. Однако вместо этого Зоя оказывается ключевой фигурой загадочных событий.

Зоя

Ксения Брюсова

Редактор СМ. Л.

© Ксения Брюсова, 2023

ISBN 978-5-4485-8367-4
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Всем известно, что главный критик автора – это его семья. Потому что они хорошо его знают и понимают, на что он способен.
Автор тоже успел изучить свою семью и в курсе, чего от него ждут, поэтому старается не подвести, оправдать надежды. А это всегда очень большая ответственность.
Когда мой муж прочитал мою первую и, как я считаю, серьезную книгу, он дипломатично заметил: «Я думал, что автор должен оставаться беспристрастным, и ему не следует выражать свое мнение относительно поступков и воззрений персонажей».
Это замечание я обдумала всесторонне. Поэтому во второй книге, написанной повзрослевшим человеком, постаралась держать свое мнение при себе и не навязывать его вам, дорогие читатели.
Теперь о выборе мест действия.
По актуальным статистическим данным, в России 1112 населенных пунктов, имеющих статус города. Если убрать первые 15 городов-миллионеров, численность населения оставшихся колеблется от 842 тысяч до – представьте себе! – 96 жителей. Как видите, выбор места действия широк, автору есть, где развернуться.
Города-миллионеры и без меня достаточно обласканы писательским вниманием. Я же как автор провинциальный, пока не снискавший славы и признания, постараюсь отдать дань уважения всем остальным населенным пунктам нашей большой страны.
Спешу сказать, что и сельские поселения я также не обойду стороной. Одно из них обязательно станет местом действия моей следующей книги.
История, произошедшая с Зоей Ермаковой, весьма жизненная, а потому могла случиться где угодно. Но какая разница, где именно, если речь идет не о мегаполисах вроде Санкт-Петербурга или Москвы, а об обычном среднем городе, не дотягивающем до миллионника?

P.S. Все персонажи и события в этой книге являются вымышленными. Любое совпадение с реально существующими или существовавшими людьми случайно.

Пролог
Откуда писатели черпают вдохновение? Где берут сюжеты для своих книг? Из жизни? Из головы – придумывают от начала до конца? Умело комбинируют то и другое?
Если автор описывает события, происходившие с ним, то определенной части читателей (а именно тем, кто более-менее знаком с ним) такая книга вряд ли будет интересна. Во всяком случае, она будет неинтересна настолько, насколько будет содержать уже известные публике события. Но ведь книги пишутся в первую очередь для читателей, а значит, использовать такой прием неправильно.
Прежде чем взяться за написание своей первой книги, Зоя Ермакова постаралась тщательнейшим образом все продумать. Она, человек, в принципе, неазартный, имела неосторожность заключить с сослуживцами пари, по условиям которого должна была за месяц написать книгу на свободную тему.
Вообще-то Зоя была поэтессой и по совместительству журналисткой. Или наоборот – журналисткой и поэтессой по совместительству. Как вам больше нравится.
Зоя имела польские корни, но так уж вышло, что жила она в небольшом (максимум триста пятьдесят тысяч жителей) городке, расположенном за Уралом, где родилась и выросла.
По окончании филологического факультета местного университета Зоя устроилась работать в отдел культуры областной газеты «Зауралочка», выходившей три раза в неделю (вторник, четверг и суббота) тиражом десять тысяч экземпляров, и уже девятый год тянула журналистскую лямку.
Газета была муниципальной, рядовым сотрудникам, к коим относилась и Зоя, платили неприлично мало, требовали взамен много и никаких перспектив перед работниками не открывали. По-настоящему интересные культурные события в городе происходили настолько редко, что Зоя уже почти перестала надеяться. В основном ее колонка состояла из малоинтересных (в первую очередь самой Зое), похожих друг на друга репортажей о прошедших в районных ДК концертах с участием местных коллективов художественной самодеятельности по случаю различных государственных праздников, а также Дня села, Праздника осени (зимы, весны, лета).
Публиковать Зоину поэзию в газете не разрешали. «У нас общественно-политическое издание, а не развлекательное!» – назидательным тоном любила повторять главный редактор, худая, коротко стриженная женщина предпенсионного возраста, никогда не выпускавшая из рук незажженную сигарету (курить в редакции категорически запрещалось, поэтому сигарета для нее была скорее психологической поддержкой, чем используемым по назначению средством утоления никотинового голода).
Как вы понимаете, спонтанно заключенное пари было для Зои куда привлекательнее ежедневного просиживания штанов (извините за грубость) в тесной каморке в редакции. Ради такого дела Зоя, не колеблясь, решила взять отпуск – положенные по закону двадцать восемь календарных дней.
Сразившись в титанической битве с начальницей отдела кадров, которая, отказываясь предоставлять Зое отпуск с ближайшего понедельника, наступавшего через два дня, как заевшая пластинка, талдычила: «По Трудовому кодексу заявление на отпуск сдается в отдел кадров минимум за две недели до предполагаемой даты отпуска!», Зоя, в отчаянии сославшись на мифические семейные обстоятельства, отстояла-таки свое право на отпуск и, упоенная победой, вылетела из дверей редакции.
«Какое счастье!» – думала Зоя. В ближайший месяц она ни ногой на Комсомольскую улицу, в это старое-престарое здание в стиле модерн, объявленное памятником архитектуры. Имеет право, в конце концов, по Трудовому кодексу.
В тот момент Зоя еще не знала, что «семейные обстоятельства» из пустых слов, как по заклинанию, уже начинали обретать вполне реальные очертания.

30 августа, суббота
– Мы ни за что не обратились бы к тебе, но все наши друзья – ужасно занятые люди…
Такими словами встретила Зою Тамара, ее невестка. Вообще-то Зоя не была до конца уверена, что их с Тамарой степень некровного родства называется именно так, но никогда не придавала этому особого значения.
Зоя выдавила из себя робкую улыбку и нерешительно переступила порог огромного дома номер 41 по улице Кошевого («особняка», как с гордостью всегда называла его Тамара), закрыв тяжелую входную дверь бережнее, чем требовалось.
Она никогда не могла понять, то ли Тамара ее сознательно оскорбляла, то ли просто неудачно выражалась. Зоя всегда старалась давать всем еще один шанс, поэтому в последнюю очередь допускала мысль, что Тамара специально говорит неприятные вещи, чтобы задеть ее. Но Зоя была знакома с Тамарой почти двадцать лет, а умения общаться с людьми, не оскорбляя их, невестка так и не приобрела. Вот и сейчас Зоя растерялась, не зная, как расценивать такое приветствие.
– Я оставила тебе подробные инструкции, – не замечая (или делая вид) замешательства родственницы, властным тоном продолжала Тамара, быстро удаляясь вглубь дома, – разберешься, думаю. Я очень тороплюсь.
Она на секунду остановилась в холле, задумавшись, а затем устремилась на лестницу.
– По утрам, когда будешь уходить на работу…
– Я не буду уходить на работу, – смущенно перебила Зоя.
Тамара, преодолевшая половину ступеней, круто повернулась и, нахмурившись, недовольно уставилась на нее.
– Тебя что, уволили?
Вот опять! Что это – неумелая попытка посочувствовать или изящно преподнесенная гадость?
– Отпуск, – чувствуя себя двоечницей перед строгой учительницей, пискнула Зоя, глядя на невестку снизу вверх. Подняться на второй этаж Тамара ее не пригласила, а пойти сама Зоя не решалась.
– Отличная у тебя работа, – с завистью вздохнула Тамара, тряхнув короткими, до плеч, светлыми волосами. – Везет же некоторым…
– Везет? – изумленно переспросила Зоя, поежившись при воспоминании о начальнице отдела кадров.
– Конечно! – высокомерно фыркнула родственница, продолжив подъем на второй этаж. – За полчаса отпуск оформили. Мечта, а не работа. То ли дело у меня… – Голос ее затих в комнатах наверху.
– Действительно, мечта, а не работа, – пробормотала Зоя и присела на край нижней ступеньки, рассеянно осматриваясь.
Ремонт был не новый, но хорошо сохранившийся. Стены оклеены серыми обоями с шелкографией. Светлый, чуть желтоватый деревянный пол сверкал лаком. На высоком потолке лепнина и красивая хрустальная люстра. Мебели немного, ничего лишнего.
– Помоги мне! – крикнула сверху Тамара, и Зоя, подскочив как ужаленная, тотчас побежала на голос.
На площадке второго этажа стоял огромный, в половину Зоиного роста, блестящий пластиковый чемодан кричащей расцветки. Взявшись вдвоем, женщины потащили его вниз.
– Наконец-то такси приехало, – проворчала Тамара и, задрав острый нос, деловито направилась в прихожую.
Зоя поспешила за ней, волоча за длинную выдвижную ручку брошенный у подножия лестницы чемодан. Невестка уже выходила на улицу, завязывая на ходу пояс пестрого плаща. Весь ее вид и резкие движения ухоженных рук выражали крайнее раздражение.
– Я предупредила соседей, что в особняке будет жить посторонний, – не оборачиваясь, в своей хамоватой манере сообщила она, направляясь к железной калитке в глухом кирпичном заборе. – Так что, – невестка все-таки повернулась и, прищурившись, посмотрела на Зою, – можешь чувствовать себя как дома.
С этими словами Тамара вышла за калитку, мимоходом скользнув презрительным взглядом по Зоиному велосипеду, скромно притулившемуся у железных ворот, и нетерпеливо посмотрела на родственницу. Зоя, пыхтя, выволокла наконец неподъемный чемодан на узкий тротуар, проходивший снаружи вдоль забора.
Машина такси предусмотрительно стояла задом к воротам. Увидев в боковое зеркало появившихся женщин, водитель выскочил из автомобиля, взял у Зои поклажу и принялся запихивать в багажник.
– Когда обратно? – крикнула Зоя Тамаре, которая, даже не попрощавшись, уселась на заднее сиденье машины и уже закрывала дверцу.
– Билеты с открытой датой, – сухо бросила та, не скрывая раздражения от того, что ее отвлекают глупыми вопросами. – Чем лучше будет погода, тем дольше мы там останемся. Дней десять точно.
На этом Тамара с громким стуком закрыла дверцу, тем самым поставив символическую точку. Водитель проворно захлопнул крышку багажника, юркнул в машину, и такси тронулось.
– Аудиенция окончена, – пробормотала Зоя, неуверенно помахав вслед и, не особо надеясь на ответ, обреченно опустила руку.
«И как это Колька женился на такой мегере? Выбрал себе женушку, ничего не скажешь…»
Зоя тряхнула головой. В конце концов, это не ее дело. Николаю, Зоиному старшему брату, было уже под пятьдесят – давно не мальчик. Да и после стольких лет брака такие вопросы были уже неуместны. Значит, любовь, причем настоящая.
Зоя вошла в калитку, задвинула тяжелую щеколду и повернулась к «особняку». Она бывала здесь дважды в год: в рождественские каникулы и на день рождения брата в марте, поэтому «особняк» был для нее совершенно чужим.
Забор буквой Г – под три метра в высоту, из красного с беспорядочными желтыми вкраплениями кирпича, увенчанный для пущей безопасности коваными пиками (декоративными, но при этом не менее острыми), а по углам – еще и камерами наблюдения, – скрывал, насколько мог, от любопытных глаз несколько хозяйственных построек, но главное – броский, если не сказать нелепый «особняк» внушительных размеров: два этажа с подвалом. Расположен он был в так называемом частном секторе всего в четверти часа езды от центра. Участки здесь выделялись давно, почти полвека назад. Их было очень много, но все малюсенькие (максимум по четыре с половиной сотки), хаотично застроенные в основном бревенчатыми домишками-пятистенками. Счастливые обладатели этих клочков земли проявляли чудеса изобретательности, умещая крошечные домики, баньки, сарайчики под какую-нибудь мелкую домашнюю живность, теплички и грядки в придачу на четырехстах квадратных метрах.
Жилой массив из пяти кварталов всегда был отделен от шумной Черемуховской улицы территорией автотранспортного предприятия, густо заросшей деревьями. Сейчас на защиту псевдозагородной жизни встал новенький П-образный десятиэтажный дом, шустро возведенный строителями и, судя по всему, уже начавший принимать новоселов.
Ближайший к многоэтажке прямоугольный квартал из двадцати пяти разнокалиберных участков, образованный улицами Кошевого, Стальского, Гастелло, Молодой Гвардии, был разделен пополам непонятным аппендиксом – коротким «отростком» улицы Кошевого, – «надрезавшим» его с одной стороны и упиравшимся точно в «особняк». В результате в этом тупике в середине квартала образовалось еще восемь участков, три из которых, смежных, для увеличения территории купили Николай и Тамара. Вообще-то они предполагали купить четыре, чтобы сделать въезд и площадку для машин с улицы Гастелло, но четвертый собственник как рогом и наотрез отказался продавать свой кусок земли с покосившейся избушкой. Уж как вилась вокруг него Тамара, но тот устоял под ее натиском. То ли цену набивал, то ли и впрямь почерневший от времени домишко был для него бесценен. Тамара, конечно, была полностью уверена в первом варианте, однако отступила, хотя это и было не в ее правилах.
Хладнокровно сровняв с землей старые домики, теплички и огородики, Николай и Тамара получили более-менее существенную площадь под застройку, правда, вытянутой прямоугольной формы. Этот узкий участок денно и нощно напоминал Тамаре о ее несостоятельности в качестве дипломата. Даже в то время, пятнадцать лет назад, все это мероприятие влетело Николаю и Тамаре в копеечку, и Зоя до сих пор недоумевала, к чему были такие траты и сложности. Но семейный бюджет позволял, и, преодолев все строительные перипетии, брат с невесткой все-таки возвели дом своей мечты и счастливо поживали в нем уже много лет.
Зоя еще раз окинула взглядом кладку из красного кирпича, местами совсем не идеальную. «Особняк» был неправильной, даже несуразной формы. Между двумя частями, прямоугольной и квадратной, была встроена круглая. Множество узких окон, больше похожих на бойницы, к счастью, хотя бы расположенных симметричными рядами одно над другим. Обрамление окон, а также углы «особняка» были выложены желтым кирпичом той же марки. Накрывала все это архитектурное безобразие плоская крыша с коваными парапетами, модно именуемая эксплуатируемой кровлей. Посередине ее украшала стеклянная оранжерея, словно вишенка на торте. Сразу было видно – Тамарин проект. Вероятно, «особняк» вкупе с огромным по местным меркам участком являлся раздражителем для многих соседей. Зое хотелось надеяться, что хотя бы для многих, а не для всех.
Зоя потопталась в нерешительности, не зная, с чего начать, и повела свой ярко-зеленый велосипед под навес над бетонной площадкой для машин. Несмотря на пренебрежение Тамары, откровенно отдававшее снобизмом, Зоя была довольна своим железным конем. Куплен он был этой весной, и за него пришлось выложить чуть ли не всю Зоину месячную зарплату. Поэтому велосипед имел полное право стоять под навесом.
Установив дорогое (во всех смыслах) средство передвижения на подножку, Зоя вытащила из проволочной корзинки, закрепленной спереди, средних размеров тряпичный рюкзак с нехитрыми пожитками и, подавив желание для сохранности пристегнуть железного коня велосипедным замком к столбу-опоре, пошла в дом.
Массивная железная дверь, украшенная коваными цветами на длинных стеблях, открывалась и закрывалась с большим трудом. Зое пришлось закинуть рюкзак на спину и двумя руками потянуть ее на себя. Наконец створка захлопнулась. Зоя крутанула на три оборота рычажок замка и старательно подергала дверь, проверяя, закрылась ли.
Сняв кроссовки, она сделала несколько шагов по паркету из узкого коридора прихожей в холл. Пожалуй, прихожая оказалась единственным тесным помещением в «особняке», и то наверняка по недоразумению. Комнат было немного, но все просторные и дорого обставленные. Иначе и быть не могло: в противном случае Тамара не была бы Тамарой. Огромный холл служил своеобразным перекрестком – из него двери вели в кухню, чулан, гостиную-столовую, санузел. А кроме того, лестницы – на второй этаж и в подвал.
Вдруг из дальнего угла холла в абсолютной тишине раздался оглушительный звук. Зоя аж подпрыгнула от неожиданности.
Оказалось, всего лишь высокие напольные часы с золотистым циферблатом, гирями и маятником громким боем возвестили о том, что наступил полдень.
Переведя дух, Зоя примостила рюкзак на полу у нижней ступеньки лестницы, чтобы по пути в спальню прихватить его с собой, и шагнула в кухню. В дверях она сообразила, что с самого приезда ходит в ветровке. Зоя повесила куртку на крючок в прихожей и вернулась.
Чтобы оправдать потраченные на оснащение кухни деньги, Тамара должна была готовить, как бог, потому что такая кухня обязывала. Правда, как назло, кулинарных талантов за невесткой не водилось. Меню было скудным, а качество исполнения…
Зоя вздохнула. Встреть ее Тамара сегодня повежливее, и она бы отнеслась с бо?льшим пониманием ко всему.
Шкафчиков, висящих в ряд на выкрашенной матовой темно-синей краской стене, оказалось так много, что Зоя растерялась. Открывая одну за другой холодные дверцы из нержавейки, она постепенно нашла заварник, пачку печенья и жестяную коробку с чаем.
– Черт! – всплеснула руками Зоя, наткнувшись взглядом на четырехконфорочную газовую варочную панель. Духовка, конечно, тоже была газовой.
Ей никогда не доводилось готовить на такой плите. Она даже не знала, как ее включать. Сначала включить газ, а потом поднести зажженную спичку? Или где-то должна быть специальная зажигалка?
Пока Зоя озиралась по сторонам, на столешнице обнаружился воткнутый в розетку электрический чайник, доверху наполненный водой. Включив его, Зоя посмотрела в окно. Ухоженный двор, почти целиком выложенный плиткой, клумба, скамейка. Красиво.
Заварив чай, Зоя присела за небольшой круглый обеденный стол на тонких никелированных ножках и положила локти на холодную столешницу из красного стекла. Николай и Тамара никогда за ним не ели, это был вариант исключительно для кухни. И неудивительно – Тамарина кухня больше напоминала операционную: голая столешница, никаких милых вещиц из традиционного репертуара кухонной утвари, только большой кухонный комбайн с чашей для замешивания теста да встроенная микроволновая печь.
Взгляд Зои упал на сверкающий двухдверный холодильник в тон кухонному гарнитуру. К правой двери магнитом был прикреплен листок, исписанный небрежным Тамариным почерком.
«Подробные инструкции», – догадалась Зоя и с интересом подошла.

«Цветы поливать по четвергам. При температуре ниже +10 включить в оранжерее отопление».

«И все?! – изумилась Зоя. – Это называется „подробные инструкции“? Воистину, краткость – сестра таланта».
Климат в городе не позволял держать растения в оранжерее круглый год. Поэтому на зиму, обычно в сентябре-октябре, их расставляли внутри дома, а в конце апреля горшки возвращались на свои места в оранжерее.
Выпив чаю и перекусив парой сухих печений, Зоя направилась к лестнице. Рюкзак она пока брать не стала и легко взбежала наверх. С площадки второго этажа на крышу вела другая лестница, чуть поуже и покруче основной. Зоя преодолела еще один пролет и очутилась в оранжерее.
Это было ее любимое место в «особняке». Полностью стеклянное (и даже крыша) квадратное помещение площадью около пятидесяти метров, заставленное и увешанное горшками и кашпо со всевозможными комнатными растениями. Через стеклянную дверь можно было попасть на крышу, по углам которой под открытым небом стояли большие керамические кадки с высокими, в человеческий рост, фикусами с причудливо изогнутыми и переплетенными стволами.
Зоя нахмурилась. Послезавтра первое сентября, ночи становятся холоднее, растения стоило бы занести внутрь. Цветами Тамара дорожила. Тем более что за них было заплачено много денег.
«Нужно заняться этим сегодня же. Где-то у Кольки была тележка для транспортировки…»
Зоя села в глубокое кресло-качалку из ротанга и легонько оттолкнулась ногой от теплого кафельного пола с электроподогревом. Полуденное солнце вышло из-за огромной десятиэтажки и теперь светило Зое прямо в лицо.
Здесь она и обоснуется. Лучшего места для пробы пера не найти.
Это будет отличный отпуск. Скоро осень, время воспоминаний…
Зоя встрепенулась. Вот она! Первая фраза ее книги. Нужно срочно записать!
Она вскочила на ноги и, лавируя между горшками, помчалась вниз к своему рюкзаку.
Крепко держась за перила, Зоя преодолела все лестничные пролеты. В рюкзаке – неотъемлемой принадлежности велосипедиста – среди пары сменного белья, тапочек, футболки, домашних хлопчатобумажных штанов и теплой кофты с капюшоном лежало самое главное для корреспондента и начинающего писателя – ноутбук. Зоя вытащила его, раскрыла, нажала на кнопку включения и нетерпеливо забарабанила пальцами по корпусу. Наконец на экране появилась приветственная заставка. Зоя ввела пароль, открыла программу создания текстовых документов и с торжествующим видом напечатала фундаментальную фразу, которая несомненно должна была помочь ей выиграть пари:

«Осень – время воспоминаний».

«Весна – время будущего, – продолжала рассуждать Зоя, – лето – время настоящего, а зима… Зима – время мандаринов, салата оливье и… обжорства».
Довольная собственным остроумием, Зоя, улыбаясь, прихватила зарядное устройство и вновь направилась в оранжерею. Теперь она была уверена: ей есть о чем поведать людям, хотя бы в масштабах этого небольшого города.
Провода едва хватило, чтобы дотянуть от розетки до кресла-качалки. Усевшись поудобнее и поставив ноутбук на колени, Зоя посмотрела по сторонам.
Прямо – Гастелло, 46, – четыре сотки упрямого соседа со старым, непрезентабельным домиком, навевавшим хозяину столь милые сердцу воспоминания, но тем не менее безжалостно обшитым сайдингом веселенького цвета «банан».
«Наверное, локти кусает, – подумала Зоя, временно принимая сторону невестки. – Сам виноват. Жил бы сейчас в благоустроенной квартире. Да вот хотя бы в этой новой многоэтажке».
Тотчас укорив себя за такие мысли, Зоя перевела взгляд правее, – Гастелло, 48 и 50, – туда, где за ровными прямоугольниками грядок пяти соседних участков – четная сторона улицы Молодой Гвардии с четвертого по двенадцатый номер – вдоль всей проезжей части тянулся унылый серый забор из бетонных плит. Справа по диагонали от него располагалось большое кирпичное трехэтажное здание с вывеской из объемных букв: «Пельменная» и ниже: «Продукты».
Газовая плита обрекла Зою на поиск пропитания в ближайших кулинариях. Панический страх, что «особняк» взлетит на воздух от одной зажженной ею спички, заставил Зою отказаться от идеи готовки на чужой кухне. Поэтому пельменная поблизости оказалась весьма кстати.
«Что там дальше?..»
С юго-западной стороны на перекрестке улиц Молодой Гвардии и Олега Кошевого стоял потемневший от времени деревянный дом с мансардой, крытой листовым железом, и с очень ухоженным огородом.
На западе?..
Зоя поднялась на ноги и посмотрела. Два дома вдоль улицы Кошевого – номера 53 и 51, потом шесть домов по обе стороны тупика, все с нечетной нумерацией, еще один, тридцать первый дом, выходящий на улицу Кошевого, а за ним, на углу Кошевого и Стальского, – трехэтажное массивное сооружение из красного кирпича. На первом этаже в нем располагался автосервис, а на двух других, по-видимому, жил хозяин. Со всех сторон за этими улицами простирались другие кварталы. Вид прилепленных друг к другу, словно ульи, домишек каждый раз вызывал у Зои неприятное ощущение хаоса. Даже ее творческая натура испытывала непреодолимое желание навести порядок в этом районе, выстроив все это нагромождение разнокалиберных сооружений в шеренги вдоль заборов.
Она села в кресло и задумалась. Ей есть о чем писать. В свои тридцать Зоя знала, что такое безответная любовь. Вернее, не совсем безответная. А вот в том, что любовь, сомнений не было.
Зоя снова открыла ноутбук и вгляделась в свое отражение в черном глянцевом покрытии экрана.
Не упускающие ни одной детали серые и оттого совсем невыразительные глаза. Не темные и не светлые, не прямые и не кудрявые, чуть рыжеватые волосы до плеч. По правде, они больше пушились, чем вились. Открытый высокий лоб. Не слишком изящный нос, к счастью, вовремя остановившийся в росте, не дотянувший до картошки и не испортивший лица. Тонкие губы, особенно верхняя. Хорошо, хоть зубы ровные, но мелкие – если широко улыбаться или громко смеяться, видна верхняя десна. Поэтому Зоя выработала привычку выражать радость сдержанно – так, чтобы не приходилось сильно открывать рот…
Но разве дело во внешности?
Зоя решительно захлопнула ноутбук.
Вовсе нет. В Зоином случае дело было в том, что ей всегда нравились как минимум непорядочные мужчины, если не сказать отъявленные негодяи. Да, к таким ее тянуло, словно магнитом.

Вот и Кренделёв…
Сначала он был любовью всей ее жизни, а потом стал болью всей ее жизни. Раной, которая никак не заживала, потому что с нее постоянно сдирали коросту. Как в детстве – с разбитых коленок.

«Яхонтовый мой… крендельков покушал, теперь отведай пирожков…» – внезапно пришла Зое на ум присказка Бабы-Яги из старого советского мультика про домовенка Кузю.
Она встрепенулась, взъерошила волосы и поставила ноутбук на низкий журнальный столик справа от кресла. Уже время обеда, а у нее с самого утра маковой росинки (кроме чашки чая с жалкими печениями) во рту не было.
Зоя спустилась в кухню и с надеждой распахнула холодильник.
Такой первозданной чистоты и пустоты ей видеть никогда не доводилось. Напрасно она понадеялась на Тамарины родственные чувства – в холодильнике мышь повесилась. На дне морозильного отсека, правда, нашлись какие-то целлофановые пакеты с непонятным застывшим содержимым – то ли рыба, то ли овощи, но Зоя не рискнула их трогать.
«Все-таки пельменная. Хотелось бы сэкономить», – натягивая ветровку в прихожей, думала Зоя. Ей, конечно, дали отпускные, но, во-первых, мизерные, а во-вторых, не стоило забывать, что через месяц, когда отпуск закончится, ей придется долго ждать аванса.
Увесистая связка ключей обнаружилась на соседнем крючке. Взяв ее, Зоя отперла входную дверь и вышла из дома. Нужный ключ нашелся сразу, и, справившись с замком, Зоя двинулась к калитке. Взглянув на велосипед, она подумала, не поехать ли на нем, но отвергла эту идею. Пельменная совсем рядом, можно и пройтись. На небе, правда, маячили тучи, но, если поторопиться, можно успеть до дождя.
Зоя заперла калитку и направилась к улице Кошевого. Стояла последняя летняя суббота, и на всех участках наблюдалась кипучая деятельность. Соседи сгребали ботву, что-то копали, возили на тачках. Тихий, с виду сонный район жил полной, но обособленной жизнью. Несмотря на плотность застройки и близость соседей, люди сторонились друг друга.
Пройдя «отросток» и еще два-три участка, Зоя почти добралась до пельменной. Она перешла пустынную дорогу (в неположенном месте – ай-ай-ай!) и потянула на себя стеклянную дверь. На первом этаже находился продуктовый магазин. Памятуя о газовой плите, Зоя рассматривала витрины, прикидывая, что из этого можно приготовить в микроволновке.
– А готовых пельменей у вас нет? – спросила она продавщицу в розовом фартуке с рюшами и добавила: – Незамороженных.
– На втором этаже, – ответила та. – Можно навынос.
Гадая, насколько будет отличаться цена сваренных пельменей от полуфабриката, Зоя поднялась наверх. Миновав ряд белых пластиковых столов на металлических ножках с задвинутыми под них стульями, обитыми дерматином, она подошла к стойке, к которой скотчем было прикреплено меню, всунутое в помутневшую от времени папку-файл. Несмотря на скромное убранство заведения, пахло вкусно. Вопреки Зоиным опасениям цены приятно удивляли: две порции готовых пельменей стоили всего на пятнадцать рублей дороже, чем полкило полуфабриката.
Спустя пять минут Зоя с пластиковым контейнером, полным горячих пельменей, и нехитрым набором продуктов, состоявшим из приличного куска сыра, пачки сливочного масла, баночки сметаны, батона и пакета пряников, возвращалась в «особняк». Обед обещал быть знатным.
Свернув с улицы Кошевого в безлюдный тупичок, ведущий к «особняку», Зоя подошла к калитке и, повесив пакет с покупками на шарообразную ручку, принялась перебирать ключи. Их в связке было штук двадцать, все разные.
Пока она копалась, у нее за спиной появилась чья-то долговязая фигура в черном спортивном костюме с белыми полосами на куртке и брюках. Зоя покосилась на незнакомца. Судя по небрежной походке, это был молодой человек. Его появление в тупичке отчего-то нервировало Зою, она заметно заволновалась.
Подойдя к ней, незнакомец замедлил шаг. Зоя стиснула ключи в кулаке и храбро повернулась к нему. Лицо его было скрыто капюшоном, руки – в карманах штанов.
– Я всё знаю! – ни с того ни с сего ломающимся голосом с заметной хрипотцой произнес он. Но не убежал – остался наблюдать за Зоиной реакцией.
Несколько секунд Зоя ошеломленно хлопала глазами, потом выпалила: «Я тоже!», рывком перекинула пакет с продуктами через забор и собралась обратиться в бегство. Ее физическая форма не позволяла взять двухметровое препятствие, но, к Зоиному великому облегчению, удирать ей не пришлось: пока она манипулировала пакетом с продуктами, незнакомца и след простыл. Как сквозь землю провалился!
Трясущимися руками Зоя с грехом пополам открыла калитку, с грохотом задвинула засов, собрала рассыпавшиеся по дорожке продукты и, прижимая пакет к груди, побежала к крыльцу.
В невменяемом состоянии Зоя ввалилась в дом и тщательно заперла входную дверь. Вечером, перед тем как стемнеет, она обязательно пройдется по всему участку, проверит засовы на парадных и хозяйственных воротах и вообще каждый угол. Так будет спокойнее. Она не чувствовала себя здесь как дома и вряд ли смогла бы, особенно после такого.
Зое было страшно вовсе не потому, что кто-то прознал о какой-то ее тайне. Ей нечего было скрывать. Все тридцать лет жизни Зои Ермаковой были прожиты чересчур благопристойно, правильно, с оглядкой на то, что подумают люди, и оттого невероятно пресно.
Нет, Зою беспокоило, что этот молодой человек мог перепутать ее с… Иными словами, по незнанию принять за Тамару. А уж той-то скрывать…
Впрочем, неприкосновенность личной жизни еще никто не отменял. И какое бы то ни было знание (которое вполне могло оказаться заблуждением) никому не давало права подходить к первому встречному и нахально заявлять об этом.
Зоя энергично покивала в поддержку своих мыслей.
«Может, подростки дурачатся. Оболтусы школьники стараются урвать по максимуму в последний день каникул. А что? Версия вполне реальная».
Размышляя, Зоя понемногу успокоилась. Чужой район, чужой дом. Она трясется, как осиновый лист.
– Прекращай, – сурово сказала себе Зоя. – Иначе после отпуска загремишь на больничный с нервным расстройством, а этого тебе кадровичка точно не простит.
Усилием воли Зоя заставила себя вернуться к теме обеда. Можно было расположиться и в столовой за огромным, человек на пятнадцать, деревянным столом с массивными резными ножками, но к таким пафосным приемам пищи Зоя не привыкла. Она жила довольно скромно, хотя гораздо лучше, чем в студенческие годы. Благодарить за это нужно было их с Николаем одинокую четвероюродную тетушку глубоко пенсионного возраста, перед эмиграцией в Польшу подарившую Зое (как раз к окончанию университета) квартиру – двухкомнатную «сталинку». Николай как мужчина и просто как человек, устроившийся в жизни, можно сказать, остался не у дел. Но старший брат повел себя достойно, не расстроился и не стал завидовать младшей сестре. Наоборот, Зое показалось, что у него гора с плеч свалилась от того, что сестра наконец пристроена: до неожиданного тетушкиного жеста доброй воли жилищный вопрос для Зои был более чем актуален.
Так преисполненная искренним чувством благодарности к тетушке Зоя переехала из видавшей виды комнатки университетского общежития в двухкомнатные, шикарно меблированные хоромы с большими (по меркам советского времени) кухней и ванной, просторной гостиной и изолированной спальней, расположенные в тихом квартальчике в самом центре города, застроенном после войны сталинскими домами, с тенистыми дворами, заросшими старыми липами и кленами. Эту квартиру больше полувека назад государство предоставило тетушкиному отцу, и в ней прошла вся жизнь Зоиной благодетельницы. Уезжая, тетушка оставила все, что за десятилетия нажили ее родители и она сама. В кухне стояли два прекрасно сохранившихся буфета из полированного дерева на ножках, с раздвижными стеклянными дверцами, заполненные до отказа красивой посудой из обеденных, чайных и кофейных сервизов советских времен, круглый стол с четырьмя мягкими стульями в комплекте, отлично работавшие, несмотря на немаленький возраст, импортная электроплита и холодильник. Почти всю гостиную занимал гарнитур из темного полированного дерева, состоявший из неимоверно вместительной гэдээровской полированной стенки с баром, в котором при открывании зажигалась лампочка, массивного письменного стола с двумя встроенными тумбами и закрывавшимся на ключ ящиком посередине, возле которого стояло кресло с деревянными подлокотниками и спинкой, и удобного дивана с множеством мягких подушек. Спальня тоже была обставлена по моде советских времен – импортный шпонированный гарнитур с просторным гардеробом, полутораспальной кроватью, двумя прикроватными тумбочками, банкетка и трельяж со стоявшей на нем бронзовой статуэткой никому не известной обнаженной женщины, застывшей в позе Венеры. Тетушка даже оставила ей старинный кабинетный рояль известного лейпцигского производителя – военный трофей из Германии, добытый тетушкиным отцом. Играть Зоя не умела, поэтому ценный инструмент стоял нетронутым с самого тетушкиного отъезда, но Зоя трепетно следила за его сохранностью. Со стороны могло показаться, что Зоя из-за своего возраста не вписывалась в ретростиль квартиры, но это не так. Вопреки всему среди казавшихся молодежи несовременным убранства «из прошлого» с оклеенными бежево-коричневыми обоями с дамасским узором стенами, высокими потолками с лепниной вокруг массивных хрустальных люстр она чувствовала себя в родной стихии и даже не помышляла о ремонте.
С трудом отогнав теплые воспоминания о собственном уютном жилище, Зоя наконец разобрала пакет с помявшимися при падении продуктами, отыскала на Тамариной кухне тарелку и вилку и уселась за красный стеклянный стол.
Для общепитовских пельмени оказались вполне съедобными и мясными. Зоя оставила половину на ужин, налила чаю и с кружкой пошла в оранжерею.
На улице преждевременно стемнело – тучи в конце концов накрыли город и разверзлись напоследок летней грозой со всеми обязательными атрибутами: оглушительным громом и сверкающими молниями. Сидя в кресле-качалке, Зоя задумчиво скользила взглядом по разномастным цветочным листьям.
Тамара позвонила ей вчера через час после того, как отчаявшаяся Зоя пошла на крайние меры.
Объявив начальнице отдела кадров, что отпуск необходим в связи со «сложными семейными обстоятельствами», Зоя с ужасом ждала разоблачения. Ей даже почудилось, что ее нос начал расти, как у лгунишки в известной сказке. Но, видимо, этот запрещенный прием редко использовался ее коллегами по редакции. Кадровичка замолчала, потом, вздернув тонкие брови, процедила: «Надеюсь, у вас все в порядке», поставила визу на заявлении и сухо добавила: «Я приглашу вас, когда все бумаги будут готовы».
Сгорая от стыда, что оказалась лгуньей, и одновременно гадая, с чем была связана спонтанная вспышка человечности кадровички, Зоя ретировалась к себе в каморку. Она не успела придумать более-менее реалистичную версию этих семейных обстоятельств и была очень расстроена этим. Мама всегда учила их с Николаем – врать нехорошо. Однако Тамарин звонок развеял все Зоины сомнения, полностью очистив совесть.
Чай в кружке закончился, гроза тоже, а это означало, что пора приниматься за кадки с фикусами. Зоя решительно поднялась и вышла на крышу. Несмотря на недавний ливень, день оставался теплым. Зоя неспешно прошлась по периметру, украдкой разглядывая соседские владения, скромно пристроившиеся по краям разлапистого участка Николая и Тамары.
Главный минус частного сектора – неуемная тяга окружающих к домашнему животноводству. Правда, в ограниченных масштабах. На четырех сотках особо не развернешься, но под курятник или сарай со свинками место всегда найдется. А где свинарник, там почти всегда крысы и запах…
«Где может храниться тележка? – Зоя обвела глазами крышу. – А, вон она, стоит себе тихонечко с задней стороны оранжереи».
Зоя подкатила тележку к первой кадке, стоявшей со стороны дома из «бананового» сайдинга. Высокая, до колена, керамическая емкость была до краев заполнена землей, обильно политой дождем. Зоя присела на корточки и, прижав подножку тележки вплотную к кадке, попыталась переставить ее. Ничего не вышло – кадка оказалась неподъемной.
Примерно четверть часа понадобилось Зое, чтобы совладать с тяжеловесным горшком. А таких было четыре.
«Труд облагораживает», – напоминала себе Зоя, ворочая следующую кадку.
Эпопея завершилась, когда храбро победившее тучи солнце полностью скрылось за коньком двускатной крыши соседнего дома, где целый день гребли ботву. Зоя определила последнюю кадку на свободный пятачок в оранжерее, вернула тележку на место и без сил рухнула в кресло.
«Вот это начало отпуска! Зато фикусы не замерзнут. Доброе дело сделала. Ну да ладно».
Темнело. Пора было ужинать, но сначала Зое нужно было переодеться. Прежде чем уйти, она щелкнула выключателем у входа, и оранжерею осветили фитолампы, прикрепленные к перемычкам стеклянного потолка и стен.
В бельевом шкафу в чулане Зоя, постепенно осваиваясь в доме, нашла чистое полотенце. Она умылась в ванной комнате на первом этаже и привела себя в порядок.
Проходя мимо прихожей, Зоя вспомнила об уличном освещении. Длинный ряд выключателей находился на стене слева от входной двери. Педантичный Николай подписал каждый, так что даже его сестра-гуманитарий смогла разобраться. Вскоре весь участок был освещен приглушенным светом невысоких, метра полтора, фонарей.
Ужин пришлось отложить. Зоя вспомнила, что не сделала обход территории, и поспешила на улицу.
Спускались сумерки. Бодрым шагом Зоя прошла по участку, внимательно осматриваясь и проверяя замки в бане, гараже, сарае, на двух воротах и калитке. Всё оказалось закрыто. Довольная результатом, она заперлась в доме и наконец занялась ужином.
Ей было неуютно в огромном пустом доме. Отовсюду слышались какие-то шорохи, посторонние звуки. Да еще сегодняшний инцидент…
Нет-нет, все-таки она права – это всего лишь глупая детская выходка.
Зоя поставила на поднос тарелку с разогретыми в микроволновке остатками пельменей, пластиковый стаканчик сметаны, кружку с горячим чаем и пошла в оранжерею. По пути она включила потолочный светильник в холле и два бра на лестницах.
«Пусть горят и по ночам, так спокойнее. Надеюсь, счет за электроэнергию не разорит Кольку», – обеспокоенно подумала Зоя, но выключать ничего не стала.
Пока она не спеша ужинала, совсем стемнело. Фитолампы давали причудливый розовый свет. Зоя переставила поднос с пустой посудой на журнальный столик. С хрустальной рюмкой пахучего дынного ликера в руке она вышла на крышу.
Оказывается, до новой многоэтажки рукой подать…
«Ну сколько, если быть точной?» – попыталась прикинуть на глаз Зоя.
До забора метров десять. Потом метра два – палисадник соседа. Еще три – тротуар, водосточная канава и обочина. Дальше – метров шесть – двухполосная асфальтированная дорога. Плюс троту-ар и газон. В общем, не больше пятидесяти.
Оранжерея находилась высоко, на уровне третьего этажа. Зоя оперлась локтями на парапет, не достававший ей даже до талии, и сделала маленький глоток из рюмки. Сладкий густой ликер, найденный в баре в гостиной-столовой, слегка обжег горло. Вкуснотища.
Тут же она возмутилась: «Кошмар! Отсюда видно, как на ладони, что делается в квартирах на третьем этаже!»
Дома у Зои письменный стол стоял вплотную к большому двустворчатому окну в гостиной. Ей нравилось сидеть в кресле и наблюдать за жизнью двора – там всегда что-нибудь происходило.
Вот и здесь в квартире напротив чье-то рабочее место было оборудовано так же. Горела модная настольная лампа, но за столом никого не было.
«Интересно, кто там обычно сидит? Школьник? Студент? Мальчик или девочка?»
Поднялся сильный ветер, растрепавший Зоины волосы. Зашумела листва соседских яблонь. Зоя вдохнула свежий ночной воздух полной грудью, залпом допила ликер и вошла в оранжерею, закрыв дверь на задвижку. Потом села в кресло-качалку и, всматриваясь слегка затуманенным взглядом в темноту за окном, задумалась.
«Сто к одному, что моя будущая книга станет откровением для многих», – подумала Зоя с какой-то неожиданной мстительностью.
Все душевные переживания Зоя привыкла держать в себе. Близких подруг у нее не было, а Николая она стеснялась. Поэтому никому из ее окружения и в голову не приходило, что такая тихоня, серая мышка может любить и страдать.
Можно написать поэму. И это было бы логичнее, ведь она поэтесса. Но Зоя боялась, что у нее не хватит душевных сил, чтобы справиться с романом в стихах. После каждого нового стихотворения, вышедшего из-под ее пера, она чувствовала себя буквально вывернутой наизнанку. Как будто каждая буква в этих нескольких четверостишиях была ее плотью, безжалостно вырванной из организма.
Зоя поморщилась. Нет, уж лучше автобиографическая проза.
Снизу донесся бой часов. Десять. Пора и на ночлег устраиваться. В дальнем углу оранжереи стоял диван-еврокнижка с обивкой из шенилла горчичного цвета. Зоя спустилась в чулан, нашла комплект постельного белья, одеяло, подушку и, довольная, побежала обратно. Растения, расставленные вдоль стеклянных стен оранжереи, скрывали помещение от посторонних глаз.
Организовав спальное место, Зоя выключила фитолампы, пробралась к дивану и, едва коснувшись головой подушки, уснула.

31 августа, воскресенье
Наутро шел дождь. Он начался еще ночью, и теперь небо со всех сторон оказалось наглухо затянуто серой пеленой. Мелкие дождевые капельки, подгоняемые порывами ветра, разбивались об оконные стекла.
Зоя потянулась и с наслаждением посмотрела сквозь стеклянную крышу, омываемую потоками небесной воды. Уклон слегка покатой крыши был не виден глазу, но его хватало, чтобы дождь стекал вниз к специальному водосточному желобу.
«Вот это отпуск! – мысленно ликовала Зоя. – Всем отпускам отпуск! Но уже почти десять. Пора вставать, умываться, завтракать и приниматься за книгу».
Она натянула спортивные штаны, свернула белье. Складывая диван, нечаянно задела какой-то предмет, стоявший на полу рядом, который упал с глухим стуком. Зоя присела на корточки и обнаружила черную сумку с мощным полевым биноклем внутри.
«Кто же им тут пользуется и для чего? Тамара подглядывает за соседями? Или любуется звездами? Да нет, для звезд двадцатикратного увеличения будет маловато».
Зоя бережно зачехлила находку и поставила возле кадки с фикусом. Опять она наговаривает на невестку.
Позавтракав, Зоя с кружкой кофе вернулась в оранжерею с твердым намерением приступить к написанию книги. Но как только она расположилась в кресле, мысли ее сосредоточились на вчерашнем незнакомце. Откуда он взялся? В тупичок можно попасть только с улицы Кошевого, но из пельменной Зоя точно возвращалась одна. А вот на улицу Кошевого он мог попасть откуда угодно: подойти с другой стороны от многоэтажки и повернуть налево, пройти от пельменной по улице, перпендикулярной тупичку, куда из дома тоже имеется выход, повернуть направо и…
«Видеонаблюдение!» – подскочила Зоя и бросилась в гостиную.
По всему периметру участка были установлены камеры, изображение с которых круглосуточно записывалось, и его можно было просмотреть…
Зоя замерла на лестнице. Просмотреть можно, только если компьютер и программа не защищены паролем.
«Будем надеяться», – решила она и снова побежала вниз.
Компьютер стоял в гостиной. Зоя плюхнулась на стул и нажала кнопку включения.
«Все-таки Колька с Тамарой поразительно беспечны! Никакого пароля для входа в систему».
Тем временем Зоя подключилась к системе видеонаблюдения. Вот и вчерашние записи. Файлы записаны по времени, с каждой камеры отдельно.
Когда это было? Наморщив лоб, Зоя пришла к выводу – не позже двух.
Однако надежды ее не оправдались. Незнакомец не попал в объектив ни одной из камер. Она тщательнейшим образом проверила все файлы. Как из-под земли вырос, точно.
– И как сквозь землю провалился, – пробормотала Зоя, вспоминая, как незнакомец исчез в считаные секунды.
А вдруг камеры зафиксировали, куда он ушел?
Она нетерпеливо защелкала мышкой. Вот она подходит к калитке. Вешает пакет на ручку. Принимается искать ключи…
Зоя приуныла, увидев себя на экране. Она и не подозревала, что ее внешний вид окажется настолько непрезентабельным. Волосы растрепаны. В кроссовках, джинсах и свитере она выглядела совсем простушкой. И рост подкачал – метр шестьдесят, и вес – могло быть килограммов на пять, а то и на семь меньше. Она была совершенно не похожа ни на журналистку, ни тем более на поэтессу. Как это соседи еще ни разу не заподозрили ее в попытке взлома…
Зоя усмехнулась. Провинциалка. Провинциалка в провинциальном городе.
А вот и сам юноша. Камера сняла только его появление в тупичке. Капюшон натянут до самого подбородка. Лица не разглядеть.
«Точно, подросток, – подумала Зоя, – капюшон велик».
Вот он подошел, заговорил с ней. Запись без звука, но все было понятно и так.
– Ох! – выдохнула Зоя, глядя на экран.
Она могла убеждать кого угодно и сколько угодно, что ей нечего скрывать, однако выражение ее лица говорило само за себя – незнакомец не только напугал ее, но и застал врасплох. Зоя не могла сдержать смех, увидев себя, без звука запальчиво выкрикивавшую: «Я тоже!» Дальше пантомима – перебрасывание мешка с продуктами через забор, попытка бегства сначала тем же путем, затем запоздалый рывок в сторону, а подросток уже убежал.
«Черт! – Зоя недовольно поморщилась. – Надо срочно начинать следить за собой!»
Она полистала видеозапись вперед-назад.
«А что, если… – Зоя задумалась. – Что, если незнакомец ниоткуда не появился, а вышел из какого-нибудь соседнего дома, возможно, даже расположенного в тупичке?!»
Эта версия ей понравилась.
И все-таки выглядела Зоя безобразно. Без преувеличения.
«Ничего удивительного, что личная жизнь не ладится».
Зоя решительно поднялась со стула и направилась в прихожую. Плевать, что на улице льет дождь. Ей было необходимо проверить свою догадку. Да и в магазин не мешало бы заглянуть – пельмени закончились, и нужно было купить что-нибудь к обеду.
Чулан в «особняке» оказался настоящим кладезем полезных вещей. На этот раз там нашелся просторный полиэтиленовый дождевик резавшего глаз канареечного цвета. Порывшись на стеллаже, Зоя отыскала резиновые сапоги не менее веселенькой расцветки. Предусмотрительно надев поверх свитера ветровку, Зоя натянула на себя найденное добро, прихватила кошелек и вышла из дома.
С первого взгляда стало ясно – осмотр заборов близлежащих домов ничего не даст. Невыразительные калитки и заборы, обычные дома за ними. Задумка с треском провалилась.
Погруженная в свои мысли, Зоя шла по тротуару, стараясь не поднимать брызг. Хотя эта осторожность уже была ни к чему: штанины джинсов внизу промокли до самых щиколоток, а по дождевику ручьем текла вода.
«Ищи, кому выгодно», – мысленно твердила она, хмуро поглядывая по сторонам из-под желтого полиэтиленового капюшона.
Если все-таки соседский подросток, то какой у него может быть мотив? Как любознательный сосед он действительно может знать нечто, компрометирующее Тамару. Вот только человек, живущий рядом, вряд ли мог перепутать Тамару с Зоей. Да и Тамара… Она жена Николая и за двадцать лет их брака ни разу не скомпрометировала себя. Во всяком случае, перед Зоей.
Тогда что это? Простая хулиганская выходка?
Зоя остановилась на пешеходном переходе.
За продуктами пришлось идти в супермаркет на Черемуховской улице за два квартала от дома. Зато там Зое очень кстати попалась на глаза курица-гриль – с пылу с жару, только-только из духового шкафа, – к которой Зоя прикупила бутылку полусухого красного вина. Дынный ликер, без сомнения, был восхитителен, но опустошать чужой бар, да еще и без разрешения Зое не хотелось. А немного вина не помешает работе над книгой. И, в конце концов, Зоя же в отпуске.
Она решила войти через хозяйственные ворота, чтобы попутно осмотреть перпендикулярную улицу. К Зоиному разочарованию улица, не считая того, что на ней стояла многоэтажка, оказалась ничем не примечательной, и осматривать на ней было нечего.
Зато хозяйственные ворота Зою удивили: во-первых, их можно было открыть и закрыть только изнутри (со стороны улицы ровные створки из толстого металла плотно прилегали внахлест одна к другой), а во-вторых, на них, как и на главных воротах, висел почтовый ящик. Только этот, в отличие от сверкавшего новизной парадного, был старый, еще советского образца. Выгоревшая на солнце синяя краска на нем облупилась, выставляя напоказ его ржавый корпус.
«Интересно, зачем Кольке с Тамарой два почтовых ящика?» – Зоя озадаченно разглядывала ставший диковинкой в современном мире металлический предмет.
Она попыталась приподнять погнутую крышку, и та, как ни странно, поддалась.
Ящик висел довольно высоко, и Зое пришлось встать на цыпочки, чтобы заглянуть внутрь. Она была уверена, что ящик пуст, но ошиблась. Внутри лежал скомканный клочок бумаги. Удивившись еще больше, Зоя сунула его в карман джинсов и поспешила в «особняк».
Из-за дождя и подкрадывавшейся осени на улице стало прохладно.
Дома Зоя первым делом сняла дождевик, развесила отсыревшую, а кое-где и промокшую одежду на бельевых веревках в чулане, переоделась в сухое и поставила чайник. Пока он закипал, Зоя присела за обеденный стол и развернула найденный клочок бумажки. Он был весь исписан черточками и точками в разной последовательности. Текст был набран на компьютере и распечатан на лазерном принтере. Зоя вытаращила глаза, пытаясь понять, что перед ней такое. Определенно, послание. Но о чем? Кому? От кого? Что оно делало в почтовом ящике Николая и Тамары?
Зоя, не отрываясь, смотрела на записку.

– · ·· – ·· ··· – ··· – – – —·· – ·· – — – ·· – —· – ·· – ······ – ··· – –· – ·—· – — – —· – —·· – —··· – ·· – ·· – ·– — ·—· – ·· ·· – · ·· – — – —·· ······ – ··· – ·—· ·· – ·· ·· – — – —·· – ··· – —· – · – –· ·· – · · – · – —· – ·· – — ······

«Морзянка! – догадалась Зоя. – Это же элементарно!»
Зажав в руке послание, она побежала к компьютеру в гостиную. В Интернете без труда нашлась таблица соотношения кодов и русских символов. Зоя вооружилась листком чистой бумаги, найденным рядом с компьютером, и остро заточенным карандашом.
« – .» – это «н».
«.. – ..» – это «э».
«…» – это «с»…
Символ за символом Зоя методично расшифровывала записку. Меньше чем через тридцать минут на листке перед ней появилось следующее:

«нэс оъюънъ. щятщъ эырдфюз. рэюз цчфрщю».

Зоя обескураженно смотрела на результат. Бессмыслица. Где-то она ошиблась…
Следующие полтора часа она снова и снова перепроверяла расшифровку, но так и не нашла ни одной ошибки.
– Бред! Полный бред! – Зоя в сердцах стукнула кулаком по письменному столу.
Откуда эта записка взялась в почтовом ящике? Как давно она там лежит? Для кого предназначалась? Что вообще здесь происходит?! Вопросы роились в Зоиной голове. И ни на один из них не нашлось ответа.
Часы пробили четыре. Время обеда миновало, а Зоя до сих пор не поела. Она несколько раз свернула листок со своей расшифровкой, сунула его в задний карман джинсов и вернулась в кухню.
Закипевший несколько часов назад чайник остыл, как и купленная курица-гриль. Зоя сунула тушку в микроволновку разогреваться и взялась за овощной салат. Помидоры, огурцы, зеленые перцы в конце лета в Зауралье были в изобилии и по доступной цене. Она сердито кромсала ингредиенты огромным тесаком и раздраженно бросала кусочки в салатник.
Что за бардак творится вокруг этого «особняка»? Какие-то загадочные личности, бессмысленные записки… Чего еще ей ждать?!
Зоя в бешенстве размешивала салат двумя столовыми ложками, подкидывая нарезанные овощи высоко над миской. Микроволновка издала требовательный звук, извещая о готовности курицы. Зоя нервно дернула дверцу, голыми руками вытащила раскалившееся блюдо и, не вытерпев температуры, грохнула его на кухонную столешницу. К счастью, блюдо не разбилось. Вся посуда у Тамары была дорогой (во всяком случае, Зое так казалось, поэтому она старалась пользоваться ею как можно аккуратнее). Объясняться с Тамарой из-за какой-то несчастной тарелки не хотелось.
Зоины нервы были на пределе. Она бросила уничтожающий взгляд на часы, висевшие над дверью, – без четверти пять – и резко выдвинула ящичек кухонного гарнитура, в котором хранились ножи для чистки овощей, открывашки и в том числе штопор. Сегодняшний день вымотал ее больше вчерашнего. Для успокоения Зое был жизненно необходим бокальчик вина.
Несмотря на причастность к поэзии и принадлежность к журналистской профессии, она никогда не относила себя к богеме или к творческой интеллигенции. Даже в их небольшом городе существовал пусть и узкий, но сплоченный круг писателей, поэтов и литераторов. Местный бомонд регулярно устраивал сборища, но Зоя никогда не принимала в них участия, хотя ее и приглашали. При всем своем творческом мышлении она, в отличие от многих ее коллег, оставалась реалистом. Зоя прекрасно понимала, где и в какой среде живет, и отдавала себе отчет, чем ограничиваются ее возможности в этом городе. Поэтому ей претили возвышенные заявления о призвании, предназначении, смысле жизни, миссии (и тому подобному) нести слово в массы. Фальшь, эгоизм и высокомерие, до краев наполнявшие такие заявления, вызывали у Зои стойкое отвращение. А выпить красного вина она могла и в одиночестве, тем более французские ученые все-таки доказали его пользу для человеческого организма.
Спустя десять минут Зоя наконец уселась за накрытый в кухне стол. Пригубив вино из подходившего к случаю большого бокала на тонкой длинной ножке под названием «Бордо», Зоя принялась за салат и курицу. Вино оказалось недурным, и Зоя, покончив с основным блюдом, убрала остатки в холодильник, налила себе добавки и, прихватив плитку горького шоколада, направилась в оранжерею.
Черт с ней, с этой запиской. Может, и смысла никакого в ней нет. Просто дети баловались. Захмелевшая самую малость Зоя тем не менее гнала от себя вполне разумную мысль, что в слишком уж озорном районе жили Николай и Тамара.
«Время идет, а еще не написано ни строчки», – с досадой подумала Зоя, поднимаясь по ступенькам, не сводя глаз с наполненного до краев бокала, чтобы не расплескать содержимое.
Дождь щедро поливал оранжерею и все вокруг. Ветер сменил направление, и теперь залитой оказалась стеклянная стена с выходом на крышу. Зоя устроилась в кресле-качалке и, легонько отталкиваясь от пола, прикрыла глаза. Вот и настал момент истины.

Кренделёв был испорчен от макушки до кончиков пальцев ног. Испорчен повышенным вниманием, которое ему всегда оказывали девушки. Испорчен чересчур трепетным отношением к себе и неуемной тягой к красивой жизни и всем ее атрибутам. Он не был самоотверженным, не был готов к настоящим поступкам, не был в достаточной мере принципиальным. Он стремился казаться идеальным снаружи, но до внутреннего совершенства ему было ой как далеко. Хотя всем, кроме Зои, похоже, это было неважно.

Зоя сделала глоток из бокала.
Кого она обманывает? Ей тоже было неважно. Она принимала его любым.

Зое нравились блондины, а Кренделёв был шатен. Однако в его случае это для Зои не имело никакого значения.
Кренделёв обладал мощнейшим магнетизмом, иначе объяснить притяжение Зои к нему было нельзя.
Она знала все его недостатки, но при этом ничего не могла с собой поделать, да и не хотела. Кренделёв всегда был и оставался ее слабостью. Впрочем, ей много и не надо было. Его чарующий баритон, взгляд пронзительно синих глаз оказывали на нее поистине магическое действие.
Однако в случае Кренделёва форма и содержание, если можно так выразиться, не соответствовали друг другу. При звуках его низкого голоса в голове возникал образ крупного, атлетически сложенного мужчины. Но как раз этим Кренделёв похвастаться не мог. Он был достаточно высоким – может быть, около метра восьмидесяти или чуть больше, – но природа наделила его слишком хрупким для мужчины телосложением: тонкие запястья, острые локти и колени, узкие плечи, выступающие вперед ключицы, щуплая шея и тело. В чем только душа держалась!
И вот этому субтильному персонажу принадлежал такой потрясающий голос. И глаза – огромные, темно-синие, с длинными пушистыми ресницами. Кукольная внешность, хотя для мужчины это был весьма спорный комплимент.
Со временем его бездонные глаза оплела сеточка тонких морщинок, под глазами появились заметные мешки, а в глубокой синеве начала сквозить усталость. Но обезоруживающая улыбка и раскатистый грудной смех никуда не делись. И до сих пор не появилось и намека на лысину. А это было важно даже для Зои.

Зоя открыла глаза и расстроенно покачала головой. Прошло семь лет с тех пор, как все закончилось, но она по-прежнему вспоминала о нем с теплотой. В глубине души Зоя надеялась – пелена с глаз спадет, и она увидит все недостатки Кренделёва (как физические, так и личностные и морально-нравственные), после чего наступит момент просветления и, главное, исцеления. Но как она ни старалась, освободиться от чар Кренделёва не получалось, эти воспоминания щемили сердце, и казалось, что все это было только вчера.

Они познакомились лет двенадцать назад на выставке современного искусства. Для их маленького города эта выставка была неслыханным и невиданным культурным событием.
Зое не исполнилось и двадцати, и она была не настолько дурна собой, как сейчас…
Нет, она и сейчас не дурна, но двадцать лет и тридцать лет – это разные вещи. Тогда за плечами Зои не было стольких разочарований и неоправдавшихся надежд, да и в целом жизнь ее была по-юношески беззаботной.
Кренделёв был старше Зои на пять с половиной лет. Сейчас ему почти тридцать шесть. Он добился большего, чем Зоя, но не всего, чего хотел. К искреннему Зоиному сожалению желания не всегда совпадают с возможностями. Но, несмотря на неудачи, Кренделёв не растерял целеустремленности и, по Зоиным тайным наблюдениям, продолжал идти вперед.
Он, как и Зоя, был журналистом по профессии, а по должности – заместителем главного редактора районной газеты. Районная газета – это, конечно, не то, что Зоина областная «Зауралочка», но и заместитель главного редактора не замухрышка – штатный корреспондент в отделе культуры. Конечно, Кренделёв метил гораздо выше и не собирался останавливаться на достигнутом. Это было похвально, и Зоя искренне надеялась и от чистого сердца желала, чтобы его старания увенчались успехом.
По правде говоря, их роман и романом-то назвать было нельзя. Так, редкие встречи время от времени с интервалами в несколько месяцев.

«Редкие, но меткие», – горько усмехнулась Зоя, отломив кусочек шоколада.

Кренделёв никогда не ухаживал за ней по-настоящему, что автоматически исключало потребность в конфетах-букетах и даже вносило легкую нотку прагматичности. Он так никогда и не признался ей в любви. Но Зоя сразу поняла, как всё будет, и примирилась с этим, так что ничего от него не ждала и не требовала.

Она с досадой щелкнула языком и посильнее оттолкнулась ногой. Негромко стуча изогнутыми ротанговыми ножками по полу, кресло послушно закачалось.

Странные это были отношения. Она его обожала и не могла скрыть этого. А он все время чего-то боялся. Но уж точно не Зои и не ее нежных чувств.
Если бы Зоя была дочерью богатых, статусных родителей, которые, кроме всего прочего, предъявляли бы к потенциальным женихам строгие требования, и ему пришлось бы всю жизнь им соответствовать, тогда Зоя могла бы объяснить его страх. Но чего не было, того не было.
К слову, ее с Колькой родители были обычными среднестатистическими российскими пенсионерами. Они жили в обычном частном доме в пригороде, в получасе езды на рейсовом автобусе от автовокзала, держали небольшое хозяйство (с десяток кур, огород, несколько парников с огурцами), своим детям желали только добра и никогда не вмешивались в их жизнь.

«А зря, – мрачно подумала Зоя. – Может быть, Колька не женился бы на Тамаре, а я не привязалась бы так сильно к Кренделёву».

В общем, у Кренделёва были свои страхи, сыгравшие в итоге решающую роль, и через пару лет после знакомства с Зоей он женился на другой.
Они с Зоей ничего не обещали друг другу, поэтому о состоявшейся свадьбе Кренделёва Зоя узнала случайно из соцсетей. К тому моменту они уже не общались около полугода, но она хорошо помнила чувства, которые накрыли ее с головой, когда она увидела его на фотографии в свадебном костюме с бутоньеркой из мелких цветочков в петлице.

«Чувства!» – презрительно фыркнула про себя Зоя.

Да она глазам своим не поверила!
В полном отчаянии Зоя щипала себя за руку, пока на коже не расплылся огромный синяк. Она надеялась до последнего. Верила, что когда-нибудь он наберется смелости, и их вялотекущие взаимоотношения перейдут в другую фазу. Что он – черт возьми! – наконец оценит ее трепетные чувства и поймет, что она готова абсолютно на все ради него!

Расчувствовавшись, Зоя одним глотком осушила бокал и откусила шоколад прямо от плитки. Бутылка вина непредусмотрительно осталась на первом этаже в кухне.

Жена Кренделёва разочаровала Зою. Курносая коротышка…

Зоя в сердцах стукнула кулаками по подлокотникам кресла. Она злилась на себя. Ей всегда хотелось быть мудрой, понимающей женщиной, и она прикладывала немало усилий, чтобы стать такой. Называя его жену Курносой Коротышкой, Зоя раз за разом признавала, что уязвлена, не уверена в себе. А мудрые женщины так вести себя не должны.

В любом случае, его выбор показался Зое странным. Из такого многообразия желающих (а Зоя никогда не была единственной претенденткой) Кренделёв выбрал именно Курносую…

Зоя чертыхнулась.

…Курносую, не Курносую… в общем, ее.
Если бы Зоя оставила в покое эту историю, сразу перевернув страницу своей жизни, она не узнала бы всех подробностей. Но Зоя не смогла пересилить себя и увлеклась поиском деталей.
В результате выяснилось, что свадьба Кренделёва была скоропалительной – спустя всего пять месяцев после знакомства. Зоя предположила, что для такой спешки была веская причина. Именно в то время у Кренделёва намечалось первое серьезное повышение по службе. Настолько серьезное, что кандидаты, кроме профессиональных качеств, должны были соответствовать еще и определенным негласным критериям, одним из которых было обязательное наличие жены. Тем обиднее оказалось для Зои, что он выбрал другую.

Зоя поморщилась, как от боли.
Что она тут сидит, впустую предается воспоминаниям? Уж если травить душу, то с пользой для дела. У нее как-никак пари, нужно сразу все записывать. А раз придется вставать за ноутбуком, то и за вином можно спуститься. Без «допинга» явно не обойтись.
На улице почти стемнело. Последний летний день подходил к концу. Зоя нехотя поднялась на ноги и вдруг увидела мигавший свет настольной лампы в окне той самой квартиры в доме напротив. Она пробралась между рядами напольных горшков и прильнула к стеклянной стене, но из-за стекавших по ней дождевых потоков видно было плохо.
Зоя сбегала вниз за дождевиком и сапогами, вернулась, нацепила амуницию и, схватив бинокль, вышла на крышу. Ветер усилился и теперь закручивал ливший стеной дождь, словно легкий тюль на сквозняке в открытом окне. Подойдя к северному краю крыши, Зоя всмотрелась в большое трехстворчатое окно напротив. К счастью, если можно так сказать, косой дождь бил в другую сторону – Зое в лицо, и стекло оставалось относительно сухим, поэтому видимость была лучше.
Штор в комнате не было. В свете мигавшей лампы Зоя разглядела фигуру, по всей вероятности, мужскую, сидевшую за письменным столом.
Штудировавшая полдня азбуку Морзе Зоя пригляделась к световым вспышкам. Три коротких, три длинных и снова три коротких означали бы сигнал бедствия SOS. Но человек за окном, похоже, не передавал никаких шифровок (если только он не был совсем никудышным радистом). Он просто пытался привлечь внимание, и ему это удалось.
Отбросив сомнения в этичности использования оптического прибора в жилом массиве, Зоя вытащила из-под дождевика бинокль. Она покрутила специальное колесико, сфокусировав окуляры под свое зрение, и плавно повела бинокль снизу вверх в поисках нужного окна.
«Ага, вот и оно!»
Если бы Зоя умела, она бы обязательно присвистнула, а так лишь, как могла выразительно, хмыкнула.
В ярко освещенной комнате квартиры на третьем этаже с чисто вымытыми оконными стеклами – в бинокль Зоя разглядела даже это – за столом сидел молодой мужчина в красной футболке-поло с белоснежным воротничком. Привлекательный, судя по всему, стройный и атлетически сложенный. С аналогичным полевым биноклем в руках.
На фоне освещенной фитолампами оранжереи стоявшая в рост Зоя была как на ладони. Запаниковав, что ее застукали за позорным подглядыванием, она не сообразила спрятать бинокль и продолжала, как загипнотизированная, смотреть на незнакомца.
Он увидел ее и одобрительно поднял вверх большой палец правой руки. От Зои не укрылась его притягивавшая взгляд мускулатура, когда он пошевелил рукой. Получив одобрение, она неотрывно наблюдала за ним.
Мужчина оставил в покое лампу и, не опуская бинокля, левой рукой поднес под абажур лист белой бумаги А4, на котором черным маркером были написаны горизонтально в ряд какие-то цифры.
Зоя присмотрелась. Номер телефона! Человеку нужна помощь! Что делать? Позвонить?
Шлепая сапогами по мокрой крыше, она бросилась в оранжерею за своим телефоном. Только бы мужчина дождался ее!
Спустя минуту Зоя вернулась к парапету и, поднося к глазам то бинокль, то телефон, набрала наконец номер. Телефон изрядно намок, но ее это не беспокоило.
Длинные гудки.
Зоя видела, как мужчина, по-прежнему глядя на нее в бинокль, протянул правую руку к лежавшему на столе перед ним телефону и поднес его к уху.
– Добрый вечер, – услышала Зоя его мелодичный голос.
Она поспешно убрала бинокль под дождевик и затараторила:
– Здравствуйте! Я увидела ваши сигналы! Чем я могу вам помочь?
– Здравствуйте. Меня зовут Румянцев, – ровным голосом, в котором не было ни капли волнения, представился тот.
Зоя не удивилась, что он не назвал своего имени: в журналистской среде многие предпочитали, чтобы их называли по фамилии: видимо, так было солиднее.
– Очень приятно! Зоя! Меня зовут Зоя! Что у вас случилось? – не унималась она.
– Зоя, – словно пробуя на вкус, повторил мужчина ее имя. Судя по его довольному тону, оно ему понравилось. – Редкое имя, – заметил он, – не то, что мое. – И продолжил: – Зоя, успокойтесь. Я в полном порядке. Наши дома расположены так близко…
– Время идет! – надрывалась Зоя. – Что…
– Все в порядке, – перебил он. – Извините, что заставил вас переживать. Я не думал, что вы так разволнуетесь. Я вам сейчас все объясню.
Зоя осмыслила услышанное и замерла в ожидании объяснений.
– Наши дома расположены так близко, – вновь начал мужчина, – что вчера я случайно увидел, как вы таскали кадки с растениями. Они были такими большими, а вы – такая миниатюрная, но отчаянная…
– Что-о-о?.. – выдохнула Зоя, не понимая ничего из его слов.
– Вы мне стали симпатичны с первого взгляда, – признался незнакомец чуть севшим от передавшегося ему от Зои волнения голосом.
– С первого взгляда в бинокль? – язвительно уточнила Зоя. К ней постепенно возвращалась ясность ума.
– Ну что вы, – смутился мужчина, быстро опустив оптику. – Бинокль только сейчас достал.
– И что вы хотите? – процедила она.
В этом дождевике, с полевым биноклем на шее, под дождем она выглядела полной дурой. Еще большей дурой в собственных глазах она в тот момент выглядела даже не потому, что продолжала разговаривать с посторонним человеком по телефону, а потому, что не хотела заканчивать этот разговор.
– Познакомиться с вами, – серьезно ответил мужчина.
– Ну вот, познакомились уже, – сухо заметила Зоя.
– Нет, это не то. Давайте встретимся. Сходим куда-нибудь.
Бешеный стук Зоиного сердца почти заглушил последние слова Румянцева. Никогда еще с ней не знакомились так изобретательно.
«Только бы он ничего не заметил!» – мелькнуло у нее в голове.
– Куда? – стараясь, чтобы голос не сорвался, хрипло спросила она.
– Прогуляться, например.
– Похоже, бинокль вас подводит, – фыркнула Зоя. – Вы на улице давно были?
Вместо ответа она услышала звук отодвигаемого стула. Собеседник встал из-за стола, подошел к окну и, протянув руку, открыл боковую створку. В динамике Зоиного телефона послышались уличные шумы.
– Дождь, – констатировал мужчина.
– Поразительно, – немедленно отреагировала она.
– Пойдемте в кафе, – не растерялся собеседник.
– В какое кафе? В радиусе пяти километров ни одного не видела. Не тот район.
– Зоя, – начал мужчина, и, как ей показалось, в его голосе зазвучала чуть ли не нежность, – даже учитывая неблагоприятные метеоусловия, я не осмелюсь пригласить вас к себе…
Она так громко, бурно и нечленораздельно выразила свое возмущение, что сама опешила. Но Румянцев был не из тех, кто легко сдается.
– …Поэтому предлагаю другой вариант, – невозмутимо продолжал он. – Во дворе моего дома есть беседка. Можно сказать, нейтральная территория. Давайте встретимся там?
Зоя молчала, раздумывая.
– Алло, вы меня слышите? – вкрадчиво спросил мужчина через несколько секунд.
– Да.
«Не попробуешь – не узнаешь! – зазвучал ее внутренний голос. – И будешь потом жалеть! От тебя не убудет».
– Хорошо, – собравшись с духом, проговорила Зоя. – Через полчаса.
– Договорились! – просиял Румянцев. – Давайте я зайду за вами?
– Не беспокойтесь, я не робкого десятка, – самоуверенно отрезала она и отсоединилась.

От калитки до двора было метров триста. Ни людей, ни машин. Соседские собаки – и те попрятались по домам. Каждый свой шаг по темной, залитой дождем улице Зоя сопровождала мысленным напоминанием себе, что она не робкого десятка.
Полчаса прошли за сборами. Закончив разговор, Зоя не спеша, даже не взглянув на стоявшего у распахнутого окна Румянцева, удалилась с крыши. Как только за ней захлопнулась дверь оранжереи, она развила бешеную скорость. Сунув резиновые сапоги и дождевик под мышку, она бросилась вниз.
Ничем другим из предметов одежды, кроме джинсов и свитера, Зоя не располагала, поэтому, не задумываясь, натянула то, что было. Вопрос с макияжем решился еще быстрее. На улице было темно, ничего не видно. Зоя ограничилась тушью для ресниц и тонким слоем завалявшейся в косметичке алой помады. В довершение она прошлась расческой по распушившимся больше обычного от сырости волосам и стянула их резинкой в низкий хвостик.
Ровно в десять часов вечера Зоя в непромокаемой амуниции отправилась на свидание. Она дошла до угла П-образной десятиэтажки, не удержавшись, оглянулась – никого! – и свернула в хорошо освещенный современными фонарями двор.
В центре находился трехэтажный крытый гараж, из-за чего двор, как и дом, тоже имел форму буквы «П». За стоявшими на въезде под навесом мусорными контейнерами начиналась мощеная брусчаткой спортивная площадка, а за ней – детский городок. Присмотревшись, Зоя увидела круглую беседку и бодрым шагом направилась к ней.
Внутри на скамейке сидел мужчина в просторной тканевой куртке, насколько Зоя могла разглядеть, желтой. Холодный белый свет фонарей искажал цвета, а дождь – формы. Посреди беседки стоял стол с двумя высокими, сантиметров по пятнадцать, металлическими предметами, похожими на кру?жки. Ладони мужчины, сцепленные в замок, лежали на столешнице. Увидев приближавшуюся Зою, мужчина не спеша поднялся с места и приветливо улыбнулся.
– Зоя?
Она шагнула под крышу беседки, сняла капюшон дождевика и с интересом посмотрела на мужчину.
– Давно ждете?
– Пару минут. – Его открытая улыбка внушала доверие. – Румянцев, – протянул он руку.
– Зоя… – пробормотала она и добавила: – Ермакова…
– Будем знакомы! – рассмеялся мужчина. – Присаживайтесь, пожалуйста, – после рукопожатия он указал на скамейку.
С дождевика стекала вода. Зоя неуклюже стащила его с себя, положила на лавку в стороне и присела туда, куда показывал Румянцев.
– Ой!
Вместо твердого холодного дерева ее пятая точка сквозь джинсы почувствовала что-то теплое и мягкое. Зоя провела рукой по скамейке.
– Вы взяли с собой… плед? – ошеломленно спросила она.
Мужчина кивнул.
– Я подумал, что вам будет не очень приятно сидеть на мокрой лавке.
В ту же секунду в Зоиных глазах он превратился в бога.
– Дальновидно, – смущенно пробормотала она, переводя взгляд на стол.
– Угощайтесь, пожалуйста, – предвосхитил ее вопрос Румянцев. – Я сварил кофе. Есть просто черный и с молоком. Вам какой больше нравится?
Зоя изумленно воззрилась на две термокружки, которыми оказались те загадочные металлические предметы. Повисло молчание.
– Не бойтесь меня, очень вас прошу, – улыбнулся мужчина. – Я не маньяк и тем более не отравитель. Я действительно хочу просто познакомиться с вами.
Поколебавшись, Зоя сдержанно улыбнулась в ответ:
– А вы какой хотите?
– Какой останется.
– Тогда мне с молоком.
Мужчина протянул ей одну из кружек. Зоя пальцем сдвинула пластиковый язычок, закрывавший отверстие в крышке, и украдкой глянула на своего нового знакомого. Тот, будто не замечая ее взгляда, откупорил доставшуюся ему кружку и сделал большой глоток.
– Вам не нужно завтра на работу? – спросила Зоя и осторожно попробовала напиток. – Вкусно! – Кофе оказался ароматным и сладким. – Там еще и сироп?
– Ореховый, – подтвердил мужчина. – А на работу мне не нужно. А вам?
Зоя, не успевшая проглотить кофе, отрицательно покачала головой.
Это был удивительный вечер. Она сидела в беседке, вокруг которой шел дождь, на мягком пледе, попивая горячий кофе. Фантастика.
В предосеннем полумраке Румянцев показался Зое весьма привлекательным мужчиной. Она стеснялась откровенно разглядывать его, поэтому наблюдала исподлобья, маленькими глотками прихлебывая кофе.
Лет тридцать пять, может, меньше, ближе к тридцати; русые, тщательно подстриженные на манер чего-то среднего между полубоксом и милитари волосы; аккуратные уши; открытый лоб, густые брови с заметным изгибом – Зоя позавидовала белой завистью; большие карие глаза; прямой нос, чувственные губы; четкая линия скул и подбородка…
Она так увлеклась процессом, что не заметила затянувшейся паузы.
– Зоя? – позвал ее мужчина.
– А? Что? – вздрогнула она, отрываясь от разглядывания его сильной шеи, видневшейся в вороте куртки.
– О чем вы думаете?
Зоины щеки заалели.
«Лучше тебе не знать», – подумала она и смущенно улыбнулась.
– Странно, что в вашем дворе так мало машин, – нашлась Зоя. – Обычно везде шагу нельзя ступить.
– Это ненадолго, – вздохнул Румянцев. – Дом совсем новый. Заселилось от силы квартир пятьдесят. Остальные еще ремонт не закончили. Как все въедут, тут будет столпотворение. Здесь без малого пятьсот квартир. Муравейник!
– Зато один из самых современных в городе, – заметила она.
– Наверное, эта стройка изрядно подпортила вам жизнь.
– Лично мне ни капли, – отмахнулась Зоя. – Я живу в другом районе.
– Вот как? – удивился мужчина. – В каком?
– На Куйбышева.
– В начале или в конце?
– Скорее, в начале. На задворках универмага, сразу за пожарной частью, – уточнила она.
– Удобно! – откликнулся Румянцев. – А я-то гадал, почему ни разу не видел вас здесь.
– Я тут временно, – пояснила Зоя. – Родственники попросили присмотреть за… – Она запнулась: язык не поворачивался произнести вслух «особняк». – За домом.
– У вас хорошо получается.
– Вы про кадки? – смутилась она. – Осень начинается. Если не занести цветы в дом, они все померзнут.
– Любите цветы?
– Пожалуй. Только времени на них не хватает.
– Кем вы работаете? – Румянцев допил кофе и отодвинул кружку ближе к центру столика.
– Корреспондентом, – ответила, не удержавшись от вздоха, Зоя. – В газете.
– Корреспондентом в газете! – искренне восхитился мужчина. – А в какой?
– «Зауралочка». Пишу в колонку новостей культуры.
– Ничего себе!
– Я бы так не сказала…
Он озадаченно взглянул ей в глаза.
– Вам не нравится ваша работа?
– Нравится, не нравится – кого это волнует? – раздраженно дернула плечом Зоя. – Скажем так, работа не оправдала надежд. Я представляла себе все иначе.
– Как? – заинтересовался собеседник.
– Бо?льшая свобода действий в выборе материала и не только. Зарплата выше. Удовольствия больше.
– Вам не дают печатать то, что вы хотели бы?
– Не дают, – огорченно призналась Зоя и, совсем смягчившись, добавила: – Извините, что я так резко…
– Ну что вы, Зоя, – попробовал утешить ее мужчина. – Я все прекрасно понимаю. Работа – это важная часть нашей жизни. Если что-то не клеится, всегда досадно. А что именно вам не дают печатать?
Она немного помолчала, обдумывая ответ, и все-таки решилась.
– Наверное, это прозвучит тщеславно… – Зоя запнулась.
– Не думаю, – подбодрил ее Румянцев. – Вы не похожи на честолюбивого человека.
– Спасибо, – пробормотала та и на одном дыхании выпалила: – Я пишу стихи, и мне бы хотелось хоть раз опубликовать что-нибудь в газете.
– Вы пишете стихи?!
– Пишу, – опять смутилась Зоя. – И в редакции говорят, что неплохие, даже главный редактор это признает. Но печатать не соглашаются. Мол, аудитория не та. А на мой взгляд, репутация газеты не пострадала бы, если бы в ней, кроме однообразных новостей и унылых репортажей, опубликовали чье-нибудь – не обязательно мое! – стихотворение. Возможно, газета стала бы даже привлекательнее для читателей.
– Согласен с вами. Нужно расширять аудиторию. Прочтите что-нибудь.
– Прочесть? – опешила Зоя, но, набрав в грудь побольше воздуха, все-таки начала: – Желтыми листьями осень письма нам строчит. Стали короче дни и длиннее ночи. Словно смывая дождями… – Она запнулась. – Ой, нет! Я совсем не умею декламировать. Давайте я лучше дам вам рукописи.
– Как скажете. – Он пристально посмотрел ей в глаза и добавил: – Я буду ждать.
Она кивнула.
– Вообще-то правильно говорить «строчи?т» с ударением на «и», – не совсем к месту проснулся в ней знаток русского языка.
– Вы художник, вы так видите, – горячо возразил новый знакомый, поддерживая ее как поэтессу.
– Ну да… – неуверенно хмыкнула Зоя.
Кофе в ее кружке закончился. Дождь усилился. Поднялся ветер, и сразу заметно похолодало. Зоя зябко поежилась, пряча руки в рукава ветровки.
Ее манипуляции не укрылись от зоркого глаза Румянцева.
– Зоя, – кашлянул он, – я боюсь, что вы простудитесь…
Она с замиранием сердца посмотрела на него.
– И при этом не хочу с вами прощаться, – продолжал он. – Кофе мы уже выпили, поэтому, может быть, вы согласитесь зайти ко мне на чай? Посмо?трите, как я живу…
В мае Зое исполнилось тридцать лет. Вместе с круглой датой внезапно пришло озарение – ей абсолютно нечего терять! Опасаться – в пределах инстинкта самосохранения – да, конечно: у нее есть родители и Николай, которых она не имеет права огорчить, если с ней что-то случится. Но терять…
Работу? Что ж, конкурс на должность корреспондента и вообще любого сотрудника какой-нибудь редакции в их небольшом промышленном городе был серьезный, но, соотнеся свои должностные обязанности и условия труда с получаемой зарплатой, Зоя уже не была уверена, что за место под солнцем в «Зауралочке» стоит держаться из последних сил, закрывая глаза абсолютно на все минусы и неудобства.
Положение в обществе? Зоя его никогда не имела. Она не демонстрировала свою гражданскую позицию, которая была скорее пассивной, чем активной, не состояла ни в каких организациях или клубах, не была активисткой. А потерять то, чего никогда не имел, невозможно.
Репутацию? Тихая, замкнутая в себе Зоя прослыла человеком покладистым, неконфликтным, а возможно, слегка мягкотелым. Невзрачная внешность довершала Зоин психологический портрет. Никому – ни коллективу, ни брату, ни даже родителям – не могло и в голову прийти, что у Зои вообще может быть хотя бы намек на личную жизнь. В представлении окружающих Зоя проводила свободное время исключительно в мечтах и надеждах на появление в один прекрасный день принца на белом коне, однако шли годы, а Зоя так и оставалась одинокой. Сочувствие неравнодушных к Зоиной несчастной женской доле обеспечило ей безупречную репутацию. Хотя на самом деле личная жизнь у Зои была – и еще какая. Многие отчаянно поддерживавшие себя в идеальной форме сотрудницы редакции из кожи вон вылезли бы, если бы узнали, как в действительности обстоят дела у Зои. Но привыкшая держать все в себе Зоя не собиралась посвящать посторонних в свои тайны.
Поэтому, руководствуясь тем, что терять ей нечего, а также тем, что за три четверти часа, проведенных вместе в беседке, Румянцев полностью завоевал Зоино доверие, она согласилась практически без колебаний.
Собрав пустые термокружки и дождевик, новые знакомые гуськом побежали ко второму подъезду. Румянцев круглым магнитным ключом открыл замок железной двери и пропустил Зою вперед. Она вошла в ярко освещенный подъезд, ступив мокрыми подошвами сапог на выложенный светло-серой плиткой пол. Покрашенные в белый цвет кирпичные стены пахли свежей краской. Кое-где в углах валялся строительный мусор и «бычки» выкуренных до самого фильтра сигарет. Прямо напротив входа находился лифт, но Румянцев выбрал лестницу – всего лишь третий этаж. Зоя последовала за ним.
– Я должен вас предупредить, – проговорил мужчина, когда они уже преодолели половину бетонных ступеней.
Зоя замедлила шаг, внимательно глядя на него.
– Я не один.
Она удивленно вскинула брови, останавливаясь.
– У меня дома пан Котек…
Зоя инстинктивно попятилась.
– Поляк, что ли?
«Сама виновата! А потом отдел происшествий „Зауралочки“ напишет, как маньяк-извращенец заманил меня, словно овцу, на заклание в свое логово», – угрюмо подумала Зоя, а вслух сказала:
– Я о вас вообще ничего не знаю…
Это был неубедительный аргумент. Она согласилась зайти в гости к абсолютному незнакомцу, так что? меняло присутствие в его квартире кого-либо еще? Но ее спутник так бурно замахал руками, что Зоя забеспокоилась, как бы он не свалился с лестницы.
– Пан Котек не человек! Он кот! Просто кот!
– Кот? Очень оригинальная кличка для кота… – осторожно заметила Зоя.
– Не бойтесь, пожалуйста! – продолжал упрашивать мужчина. – Я нормальный человек и не сделаю вам ничего плохого! Мне тридцать один год. У меня высшее образование. – Он перевел дух. – Я по профессии антиквар…
– Антиквар? – изумленно переспросила Зоя.
– Вообще по образованию я искусствовед, но работаю в антикварном магазине на Куйбышева.
– И вы на Куйбышева… – протянула Зоя. – Вот так совпадение.
– Ну да, вы правы! – хохотнул он. – Вам показать паспорт? И диплом тоже могу.
– Пойдемте, антиквар Румянцев, – по-птичьи склонив голову набок, сказала Зоя. – Будем надеяться, журналистское чутье не подведет меня.
– Думаете, искусствовед-антиквар может быть маньяком?
Собравшаяся возобновить подъем по лестнице Зоя вытаращила на него глаза.
– Простите! – густо покраснел Румянцев. – Вечно я говорю невпопад.
«Может, и невпопад, но для маньяка-извращенца слишком складно», – мысленно отметила Зоя, но все-таки зашагала по ступенькам вверх.
Они поднялись на третий этаж и свернули налево. Румянцев повернул ключ в замке коричневой металлической двери на один оборот. Зоя несмело перешагнула порог и замерла в просторной, но почти пустой прихожей, держа, как солдатик, руки по швам.
– Пан Котек, у нас гостья! – крикнул Румянцев, захлопнув входную дверь и разуваясь.
Из комнаты неспешно появился пушистый дымчато-серый кот. Усевшись, он безразлично окинул своими желтыми глазами посетительницу.
– Познакомьтесь, – церемонно объявил его хозяин, стоя за Зоиной спиной, – пан Котек собственной персоной.
Зоя против котов ничего не имела, поэтому с легкостью подыграла.
– Здравствуйте, пан Котек. – Присаживаясь на корточки, она протянула к нему руку. – Меня зовут Зоя. Приятно познакомиться.
Кот не шелохнулся.
Румянцев тем временем аккуратно развесил на вешалке у входа Зоин дождевик и отсыревшую ветровку.
Вешалка заинтересовала Зою своей причудливой формой. Это были закрепленные вертикально на стене зубьями кверху большие цельнометаллические грабли на длинной ручке, целиком выкрашенные в матовый черный цвет. Расстояние между длинными прямыми зубьями было довольно большим, что позволяло развесить на них приличное количество одежды. Зубья были вполне безопасные – по своему виду они напомнили Зое плоды «детской» моркови или круглые палочки копченого сыра чечил.
– Проходите, пожалуйста. Я пока чайник поставлю, – озорно улыбнулся Румянцев и скрылся в кухне.
Снимая сапоги, Зоя с интересом осматривалась. Прямо перед ней ярким пятном на ослепительно-белых стенах выделялись распахнутые настежь двери красного цвета. За ними находилась гостиная, в которой стоял письменный стол с лампой и дорогой компьютер-моноблок. Вдоль одной стены стоял черный кожаный диван, а вдоль другой – тумба с телевизором и высокая напольная ваза. Правее от них – белая дверь в кухню, где, журча водой из крана, хозяйничал Румянцев. Слева был небольшой коридорчик с двумя закрытыми дверьми тоже белого цвета, вероятно, во вторую комнату и, может быть, кладовку или гардеробную. Белая дверь справа вела в ванную комнату. Перед ней вплотную к проему входной двери стоял высокий узкий стеллаж прямоугольной формы с округлыми внешними углами. Из-за необычной компоновки полок и отсеков стеллаж напоминал увеличенную канцелярскую скрепку. Стены везде были покрашены белоснежной краской. Пол цвета графита из какого-то материала, больше напоминавшего бетон. Обстановка на грани аскетизма, но дорогая, выдержанная в одном стиле. Минимализм во всем: в отделке, современной дизайнерской мебели, вещах. И никакого, по мнению Зои, антиквариата.
Зоино внимание привлекла небольшая, сантиметров сорок в высоту, оригинальная стеклянная вещица, стоявшая на самом верху стеллажа-скрепки в прихожей, – намеренно обобщенная, по замыслу автора, статуэтка неизвестной женщины. Балансировавшая на левой ноге полная дама без лица с маленькой головкой на тонкой шее замерла с поднятыми вверх, как крылья, вполне изящными руками без пальцев, подавшись вперед, склоняемая тяжелыми большими грудями и толстым животом с внушительной складкой поперек пупка. Ее грушевидная фигура становилась все шире от узких плеч к необъятным, явно целлюлитным бедрам, полным икрам и широким лодыжкам.
«Не самое удачное место для такой неустойчивой и хрупкой статуэтки», – мелькнуло у бережливой Зои в голове.
– Чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь, – улыбаясь, произнес появившийся Румянцев, указывая в сторону кухни.
Зоя неуверенно прошла в вытянутую кухню-пенал. Помещение небольшое, неожиданно узкое, метров десять-одиннадцать, с балконом. У левой стены маленький обеденный стол из темного, почти черного дерева и три современных стула из прозрачного пластика. За обеденной группой вплотную к окну стоял высокий двухкамерный холодильник ярко-желтого цвета в стиле старых холодильников «Саратов» с примечательными ручками-скобами. Вдоль правой стены вытянулся сверкавший черными глянцевыми фасадами кухонный гарнитур, плавно поворачивавший к двери и завершавшийся высокой колонкой, в середине которой была встроенная на уровне глаз духовка, а над и под ней – дверцы шкафов. С потолка над варочной панелью свисала белая кухонная вытяжка, по форме напоминавшая чесночную головку.
Электрический чайник вскипел и затих. Чтобы не мешать, Зоя присела на стул со стороны холодильника. Кот соблаговолил присоединиться к их компании и с достоинством разлегся поперек кухни.
Если во время упрощенной чайной церемонии, включавшей разливание заварки и кипятка по чашкам, Зоя и чувствовала себя напряженно, то после первых фраз все ее страхи улетучились. Будучи человеком вполне образованным, Зоя тем не менее редко бывала в достойном обществе. Компания нового знакомого и кота позволила ей предположить, что от небезызвестной питерской интеллигенции их отделяла всего пара шагов (и две с лишним тысячи километров). Румянцев оказался интереснейшим собеседником, и в тот вечер за разговорами был выпит не один заварник чаю. Когда Зоя опомнилась, стрелки часов приближались к двум.
– Вот это да! – всплеснула она руками и решительно отодвинула от себя чашку. – Мне давно пора быть дома.
– Я провожу вас, – немедленно отреагировал Румянцев.

1 сентября, понедельник
Второй день шел дождь.
И день этот тянулся очень медленно. С самого утра Зою одолели лень и апатия. Флегматично прихлебывая у окна горячий чай с молоком, Зоя наблюдала, как дети, сжимая в маленьких ручонках букеты взлохмаченных игольчатых астр или длиннющих гладиолусов, торопятся на линейку. Все в обновках: мальчишки – в строгих костюмах, рубашках с заботливо накрахмаленными мамами воротничками и галстуках, девчонки – в красивых блузках с рюшами, юбках в складку и, конечно, белоснежных колготках. Особенно трогательно смотрелись первоклашки. Плохо понимая (или вообще не догадываясь), что их ждет впереди, они все же воодушевленно семенили за родителями, деловито поправляя портфели за плечами.
Когда текущий в направлении ближайшей школы поток разноцветных зонтов, букетов и пышных белых бантов иссяк, Зоя попыталась бороться с бездельем, взявшись за свою книгу, но вдохновение не шло. В конце концов она выключила ноутбук и пошла вниз.
Попытки найти себе занятие с треском провалились. Это в своей квартире Зоя всегда могла придумать, чем заняться, а в «особняке» проблема оказалась неразрешимой. Прибираться было бессмысленно – «особняк» сиял чистотой. Стирка и глажка тоже не требовались. На участке ничего нельзя делать из-за дождя (хотя даже если бы его не было, Зоя не рискнула бы и пальцем прикоснуться к Тамариным клумбам).
Так она бесцельно слонялась до полудня, потом сварганила себе пару бутербродов с колбасой и сыром, быстро съела и вернулась в оранжерею. Под монотонный стук капель по стеклянной крыше Зоя неожиданно для себя задремала.

* * *

Разбудило ее настойчивое жужжание вибрировавшего мобильного телефона. Пошарив рукой под подушкой, Зоя нащупала аппарат и, еле-еле разлепив веки, воззрилась на экран. Как она спросонок ни щурилась, пытаясь сфокусироваться на мелких буковках, – телефон у нее был простенький, дешевый, с малюсеньким квадратным экранчиком и обычными кнопками, – все попытки разглядеть имя звонившего успехом не увенчались. Ткнув пальцем на кнопку ответа, Зоя поднесла аппарат к уху и, услышав знакомое басовитое приветствие: «Здравствуйте, девушка», расплылась в улыбке.
– Артёмка-а-а, – блаженно протянула она. – Здравствуй, дорогой.
– Как дела, красавица? – довольно спросил собеседник.
– Хорошо, а у тебя?
– Пойдет. Вот, звоню предложить – может, прокатимся?
– Ты чего это? – Зоин беззаботный тон сменился озадаченным.
– Тянет, – после длинной паузы нехотя ответил тот.
– Опять?
Они оба замолчали.
– Мы же договорились, – с легкой укоризной сказала Зоя. – Забыл?
– Ну поехали ненадолго, – принялся уговаривать собеседник. – Много ли мне, старику, надо?
– Скажешь тоже, старику, – усмехнулась она. – На комплименты напрашиваешься.
Они помолчали еще.
– Ну так что? Едем? – не выдержал ожидания звонивший.
– Ладно, – сдалась Зоя, – только недолго.
– Собирайся! Через десять минут буду у тебя.
– Подожди! Запиши адрес, я не дома.

* * *

Артёмка, а точнее Артём Александрович Столяров, был в их городе личностью известной: ему принадлежала единственная в области настоящая четырехзвездочная гостиница «Кристалл», славившаяся не только на весь регион, но и в соседних областях. Гостиница представляла собой современное шестиэтажное здание с подземной парковкой, выгодно расположившееся между стадионом, торгово-развлекательным центром и ЦПКиО.
«Кристаллу» было отдано двадцать с лишним лет жизни, поэтому его по праву можно было считать миссией Артёма. Если бы не полный комплект личностных качеств истинного лидера и умение Артёма ими пользоваться, «Кристалл» никогда не стал бы тем, чем стал.
Благодаря Столярову областной центр получил, во-первых, около пятисот новых, хорошо оплачиваемых рабочих мест, а во-вторых, приличное и, как отметил мэр, «статусное» место для проживания гостей города. В «Кристалле» был и ресторан с первоклассными поварами и шефом-иностранцем, и кондитерская, и спа-центр, и тренажерный зал с большим бассейном, и ночной клуб. Было даже казино, пока государство не запретило игорный бизнес. Кстати, львиную долю доходов от рулеточных столов и «одноруких бандитов» Артём, не предавая это излишней огласке, жертвовал на благотворительность.
Среди постояльцев «Кристалла» были и известные политики, приезжавшие в город с рабочими визитами, и артисты, дававшие театральные представления и концерты.
Артём был человеком обескураживающе простым, получавшим удовольствие (и не только в материальном выражении) от работы. По роду деятельности он вращался в высших кругах местного общества, но не кичился этим, а наоборот, старался как можно меньше привлекать к себе внимание. Но все-таки «Артёмкой» он был далеко не для всех.
Они с Зоей познакомились больше десяти лет назад зимой. Наверное, их знакомство заслуживало стать сюжетом для мелодрамы, но Зоя не любила вспоминать эту историю.

Она была еще студенткой. Поздним будним вечером Зоя возвращалась из университета. Их поток задержали дольше обычного, совместив лекцию с предэкзаменационной консультацией. До общежития оставалось метров пятьсот. Нужно было спешить: строгая комендантша запирала двери ровно в девять и после этого не поддавалась ни на какие уговоры. Зоя ускорила шаг, и тут из двора навстречу ей вынырнули трое парней в тренировочных штанах и дутых куртках с капюшонами. Вид их говорил сам за себя. Январская улица была безлюдна и к тому же слабо освещена. Окна квартир на первом этаже были наглухо задернуты шторами. Все сошлось одно к одному. Зоя мгновенно поняла безвыходность своего положения и крепче стиснула ремешок сумки, в которой, кроме конспектов, лежало главное – кошелек с только полученной в университетской кассе стипендией. Поравнявшись с подозрительным трио, она подумала, что опасность миновала, но в ту же секунду один из парней сильно толкнул ее и сорвал с плеча сумку. Зоя поскользнулась на льду и упала на бок, больно ударившись бедром и локтем. К ее удивлению, завладевшее сумкой трио не спешило удирать. Издевательски глядя на то, как Зоя пытается подняться, парни принялись перекидываться ее сумкой, словно мячом, бесцеремонно толкая Зою всякий раз, когда она пыталась встать.
Упав в очередной раз, Зоя, чувствуя, что живого места на ее теле не осталось, яростно заорала:
– Да пошли вы!
Трио как по команде замерло. Главарь подошел к сидевшей на обледенелом тротуаре Зое и замахнулся.
Зоя в ужасе зажмурилась. Она хотела крикнуть: «Забирайте всё, только не трогайте меня!», – но не смогла выдавить ни слова.
Вдруг вместо удара Зоя услышала какой-то странный звук. Она приоткрыла глаза и даже не сразу сообразила, что видит.
В двух-трех метрах от нее на мерзлом асфальте корчился от боли тот самый храбрец-заводила. Второй, хромая на обе ноги, пытался убежать, но получалось у него плохо. Третий лишь жалобно вскрикивал. Присмотревшись, Зоя разглядела крупного мужчину, державшего последнего хулигана за шиворот левой рукой и щедро осыпавшего его туловище сильными ударами правой.
Откуда он взялся? Зоя перевела взгляд за их спины. У тротуара стояла большая черная машина. Зоя не разбиралась в моделях, но могла по виду определить, дорогая или нет. Эта машина была безо всяких сомнений дорогая. Зоина скромная сумчонка валялась недалеко от заднего колеса автомобиля.
Жалея, что один нападавший все-таки сбежал, Зоя посмотрела вслед удалявшейся фигуре. В этот момент из-за угла показался уазик тогда еще милицейский. Молниеносно оценив ситуацию, выскочившие из него милиционеры схватили беглеца, затолкали его в специальный отсек и побежали к остальным. Главарь валялся на земле, а последний негодяй, обмякнув, висел, словно марионетка, на руках заступившегося за Зою незнакомого мужчины.
Когда трио оказалось в надежных руках милиционеров, незнакомец бросился к Зое. После стольких падений она уже не пыталась встать и просто сидела на тротуаре. Дубленка, шапка, джинсы, перчатки – все было испачкано в снегу, смешанном с песком, которым коммунальщики всю зиму щедро посыпали улицы.
– Попробуйте подняться, – заботливо пробасил незнакомец, склонившись над ней. – Надеюсь, вы ничего себе не сломали.
Опираясь на обе его руки, Зоя смогла приподняться. Болело везде, но вряд ли это были переломы – просто ушибы.
Она встала на ноги и привалилась спиной к шершавой стене кирпичной пятиэтажки. Боль была такой, что слезы непроизвольно текли из глаз.
Милиционеры окликнули ее спасителя.
– Сможете постоять немного? – с тревогой спросил он. – Мне нужно кое-что уладить. Хотя… Давайте-ка лучше я посажу вас в машину.
– Нет-нет, не беспокойтесь, я в порядке, – пробормотала Зоя, изо всех сил стараясь остановить слезы, но они продолжали струиться по ее лицу.
– Я на секунду! – заверил мужчина. Она выразила согласие кивком, и ее спаситель быстрым шагом направился к уазику.
Откинув голову к стене, Зоя прикрыла глаза. До нее доносились обрывки разговора незнакомца и милиционеров. Вскоре хлопнули двери уазика, и милицейская машина уехала. На улице вновь стало тихо.
Скрипя снегом под подошвами ботинок, незнакомец подошел к Зое и крепко обхватил ее за плечи. Руки у него были сильные.
«Надежные», – подумала чуть живая Зоя.
Он осторожно подвел ее к машине и открыл переднюю дверь.
– Да что вы! Я вам все сиденье испачкаю! – запротестовала Зоя. – Посмотрите на меня!
– Не говорите ерунды, – мягко возразил мужчина. – Это всего-навсего машина. Вы и так уже наверняка заработали переохлаждение. Садитесь, прошу вас.
С нескрываемым сожалением Зоя залезла в шикарный салон автомобиля и примостилась на самом краешке пассажирского кресла.
– Садитесь нормально! – велел мужчина. – Не обращайте внимания на это сиденье!
Зоя послушно скользнула поглубже в кресло и осторожно откинулась на спинку, устало смежив веки.
Мужчина захлопнул ее дверцу, подобрал с тротуара сумку, обошел машину и, сев за руль, повернул ключ в замке зажигания. Двигатель заурчал, из воздуховодов пошло тепло. Зоя почувствовала, как что-то коснулось ее глаз, и испуганно открыла их.
Незнакомец быстро отдернул руку:
– У вас… слезы… на ресницах застыли. – И, пытаясь сгладить неловкость, протянул Зое лежавшую у него на коленях сумку: – Проверьте, все ли на месте?
Зоя на ощупь обшарила содержимое. Кошелек не тронули, тетрадки тоже, всякая мелочевка была на месте.
– Ключа не хватает, – пробормотала она.
– Ключа? – переспросил мужчина, нахмурившись.
– Ну да. Ключа от комнаты. Я живу… в общежитии, – смутилась Зоя.
– Наверное, выпал. Я сейчас проверю.
Мужчина выскочил из машины и спустя минуту вернулся.
– Он?
Зоя внимательно посмотрела на небольшой ключ, надетый на металлическое кольцо, лежавший на широкой ладони незнакомца, и кивнула.
– Ну и славно, – обрадовался тот, протягивая ей ключ.
Она спрятала его в наружный кармашек сумки и застегнула молнию.
– Артём. Тёма.
Она вздрогнула от неожиданности и, ответив слабым рукопожатием, сказала:
– Очень приятно. Зоя.
– Как ваше самочувствие? Может быть, стоит обратиться к врачу?
– Спасибо, все будет хорошо. Отлежусь.
– Уверены?
Зоя кивнула.
– Ладно. Поверю вам на слово. Где вы живете?
– Рядом, за этим домом. – Она махнула рукой в сторону окна.
– Так вы буквально три шага не дошли! – возмутился мужчина, включая передачу и отъезжая от тротуара. – Отморозки!
– Не беспокойтесь, пожалуйста, – заерзала на сиденье Зоя. – Я и так отняла у вас кучу времени. А сейчас вы дольше кружить будете в этих дворах. Я дойду пешком.
Незнакомец бросил на нее строгий взгляд:
– В этот двор сворачивать?
– Да.
Вскоре машина подъехала вплотную к крыльцу общежития. Мужчина взялся руками за руль, подтянулся ближе к лобовому стеклу и с сомнением посмотрел на входную дверь.
– Там даже свет не горит.
– Ох… Наверное, уже девять, – заметно приуныла Зоя. – Закрыли.
– Уже одиннадцатый час, – бросив взгляд на часы на приборной панели, сказал мужчина. – И не пустят?
Она отрицательно мотнула головой.
Мужчина решительно развернул машину и направил ее к выезду из двора.
– Вы куда? – встрепенулась Зоя.
– Поедем в гостиницу, – тоном, не терпящим возражений, сказал он. – Там переночуете, а завтра поедем в милицию.
– Это совсем не обязательно, – вяло воспротивилась Зоя. – Я имею в виду гостиницу. Я могу переночевать у брата…
– Не спорьте, пожалуйста, – мягко проговорил Артём и улыбнулся уголками губ.
Она и не стала спорить. Меньше всего ей хотелось показываться в таком состоянии на глаза Николаю.
В тот вечер Зоя впервые в жизни побывала в «Кристалле».
– Нет-нет, Артём, это очень дорогая гостиница! – забормотала она, увидев, куда он привез ее.
– Вы такая спорщица! – рассмеялся мужчина. – Предоставьте сегодня решение этой проблемы мне.
Решив, что с этим вопросом можно будет разобраться завтра, Зоя покорно кивнула.
Машину они оставили на парковке перед входом. Бережно придерживая Зою за плечи, новый знакомый повел ее в гостиницу. Вопреки Зоиным ожиданиям они прошли мимо стойки администратора через холл сразу к лифту. Сверкавшая обшивкой из нержавеющих панелей кабина подняла их на шестой этаж, о чем известила мелодичным звонком. Миновав длинный коридор, они остановились перед двустворчатой деревянной дверью рыжеватого цвета с магнитным замком. Мужчина провел картой через считыватель, и они вошли внутрь. Он вставил карту в специальное устройство на стене у входа, вспыхнул свет. Новый знакомый разулся, по-хозяйски бросил куртку на банкетку у входа и пошел куда-то вглубь помещения. В полуобморочном состоянии Зоя замерла у входа, осматриваясь.
Это был огромный гостиничный номер. Скорее, апартаменты. Интерьер в пастельных тонах, блестящий паркет, красивая качественная мебель в классическом стиле, сверкающие люстры и настенные светильники. Все детали безупречно подобраны друг к другу. Большая прихожая была объединена с просторной гостиной. Слева от входной двери – шкаф для верхней одежды, справа – широкое настенное зеркало от пола до потолка в резной раме. Зоя не рискнула всматриваться в свое отражение, чтобы не расстраиваться.
За стенным выступом слева, насколько Зоя могла увидеть со своего места, стоял угловой диван из мягкой кожи цвета слоновой кости. За ним в углу стоял красивый никелированный торшер с плафоном, чем-то напомнившим Зое парикмахерский сушуар, на длинной дуге. На стеклянной столешнице журнального столика с изогнутыми ножками, стоявшего перед диваном на светлом шерстяном ковре с растительным орнаментом и бежевой окантовкой, были небрежно разбросаны несколько глянцевых журналов.
Стену, на которой предположительно должно было находиться окно, полностью закрывали тяжелые многослойные портьеры с бахромой и кистями. Они были настолько сложно скроены, что сразу и не разберешь, сколько в них частей. Правее на стене перед широкой, метра в два с половиной, квадратной аркой, отделанной деревом в тон паркету, висел большой тонкий телевизор – по тем временам, невиданный шик.
– Зоя! – послышался бас откуда-то из соседней комнаты, и мужчина выглянул из арки в гостиную. – Вы чего стоите?!
Она не нашлась, что ответить, и молча хлопала глазами.
– Вам больно шевелиться? – испугался тот, подходя ближе. – Давайте я помогу. Расстегивайте дубленку.
Заплетающимися пальцами Зоя с трудом справилась с пуговицами. Мужчина легонько повернул ее к себе спиной и сильными руками снял покрывшуюся мокрыми пятнами от растаявшего снега дубленку. Зоя поспешно одернула задравшийся на животе джемпер.
– Держитесь за меня, – скомандовал мужчина, опускаясь перед ней на одно колено.
Она не успела ничего понять, а он уже ловко расстегнул молнию на ее грязных сапогах и, взявшись за щиколотку, приподнял ее правую ногу. Зоя машинально схватила его руками за плечи, чтобы не упасть. Раз, два – сапоги стояли в углу.
– Другое дело, – приободрил он ее. – Идемте.
Зоя бросила стыдливый взгляд на свою сумку, пострадавшую не меньше, чем все остальное, и тихонько опустила ее на пол у двери. Новый знакомый, сделав несколько шагов вперед, обернулся.
– Идемте, не бойтесь, – повторил он и доверительно протянул руку.
Зоя робко взялась за нее, сделала шаг и тут же схватилась крепче. Через всю левую ногу, словно разряд электрического тока, пролетел болевой импульс и воткнулся в поясницу. Мужчина вовремя подхватил ее и, поддерживая, повел вперед.
– У вас ледяные руки! – ужаснулся он.
Зоя смущенно пожала плечами.
Ковыляя рядом с ним, она мимоходом осматривала номер.
Через арку они попали в смежное помещение, служившее кабинетом. Вдоль одной стены ближе к окну стоял письменный стол с компьютером и массивным креслом, обитым темно-зеленой кожей. Вдоль другой – небольшая барная стойка с мраморной столешницей, но без стульев. На противоположной стене находилась распашная дверь с цветными витражами. Зоины глаза полезли на лоб, когда она увидела, что за ними скрывается спальня, изолированная от всего остального номера. Она остолбенела на пороге.
«Ну я и дура!..» – пролетела у нее в голове испуганной птицей сокрушительная мысль.
– Устали? – заботливо спросил новый знакомый, отпустил ее руку, подошел к другой двери, открыл и посмотрел на Зою: – Все полотенца и халат чистые. Тапочки в пакете на полке. Принимайте ванну, а я пока закажу ужин.
От стыда за собственные гадкие мысли Зоя готова была сквозь землю провалиться. Насилу добравшись до ванной комнаты, она заперлась изнутри и присела на край ванны.
«Точно дура! – огорченно подумала она, приложив холодные ладони к пылавшим щекам. – Человек здоровьем рисковал, а может, даже жизнью. Теперь носится со мной как с писаной торбой. Хотя мог просто проехать мимо. И поминай как звали».
Отогнав мрачные мысли о том, что могло быть, не появись на пустой улице бесстрашный спаситель, Зоя потянула вверх металлическую ручечку, опускавшую пробку в сливное отверстие, и открыла кран. Чистейшая вода сильным напором хлынула в белоснежную ванну.
Зоя кое-как встала и начала раздеваться. По мере того, как она снимала грязную одежду, подтверждались самые худшие ее опасения. Спина, руки, ноги – все уже заплыло (или прямо на глазах заплывало) синевой. Она подняла руки вверх: так и есть, на локтях красовались ссадины.
Бросив вещи на сверкавший чистотой кафельный пол, Зоя с трудом забралась в глубокую ванну. Попытавшись устроиться так, чтобы было не слишком больно, она с интересом огляделась.
Просторно. Стены и пол покрыты крупной матовой керамической плиткой песочного цвета под камень. Начищенная до блеска сантехника, зеркало с подсветкой – без разводов, у двери ряд крючков и полок из никелированных трубок, на которых лежали полотенца. На бортике ванны стояла пара бутылочек с мужским шампунем. На раковине лежала зубная щетка типичной «мужской» расцветки, рядом – тюбик импортной зубной пасты с эффектом отбеливания и хромированная мыльница с куском мыла причудливого фиолетового цвета. На полочках с левой стороны от зеркала – электробритва, расческа, флакон с одеколоном, маленькая квадратная коробочка с зубной нитью и дезодорант-спрей. Справа к стене был прикреплен стационарный фен. Эта ванная комната производила впечатление чересчур обжитой для гостиничного номера, пусть и апартаментов.
В горячей воде Зою разморило. Пытаясь привести себя в чувство, она взяла шампунь и принялась энергично намыливать волосы.
Спустя четверть часа она вылезла из ванны, закрутила волосы в тюрбан из полотенца, промакивающими движениями большого махрового полотенца вытерла свое сине-лиловое тело, надела мягкий пушистый халат, одноразовые тапочки и вышла из ванной комнаты.
Пока она мылась, в спальне кто-то побывал. Задернул светонепроницаемые шторы, закрыл распашную дверь, аккуратно свернул и убрал на специальную подставку покрывало с кровати, выключил верхний свет и зажег обе лампы на прикроватных тумбочках.
«Может быть, горничная», – предположила Зоя.
Спальня, кстати, тоже соответствовала общему стилю номера. Выкрашенные той же краской оливкового цвета, что и другие комнаты, стены кое-где были оклеены зелеными обоями с изображениями замысловатых цветов. Вместительный шкаф-купе, просторная высокая кровать с мягким изголовьем до самого потолка, обитым материалом, напоминавшим кожу, благородного горчичного цвета, две тумбочки.
Раздался стук в дверь.
– Зоя?
Она затянула потуже пояс халата и открыла.
– Все в порядке? – обеспокоенно посмотрел на нее мужчина. Пока она принимала ванну, он успел переодеться в серые спортивные штаны с резинками на щиколотках и синюю футболку, открывавшую мускулистые руки. – Может быть, пригласить врача?
– Нет-нет! – махнула рукой Зоя. – Не беспокойтесь, пожалуйста, все в порядке! Спасибо вам.
– Не надо благодарить меня, – зардевшись от смущения, произнес он. – Поужинаете? – Он неуверенно мотнул головой в сторону гостиной.
Зоя проследила за его движением. Журнальный столик был уставлен всевозможными блюдами с едой. У Зои чуть голова не закружилась при виде такого разнообразия. Последнее, что она ела, – засохшая булочка с тремя жалкими изюминами в университетском буфете в обед.
– Выпьем немного? – еще неувереннее предложил новый знакомый. – По глоточку?
Зоя пожала плечами.
Мужчина зашел за барную стойку, помедлил мгновение, выбирая, вытащил откуда-то из-под столешницы красивую бутылку виски, пару хрустальных стаканов. Из какого-то ящичка специальным совочком зачерпнул лед. Прозрачные кубики посыпались в стаканы, сверху полилось виски красивого янтарного цвета.
– Угощайтесь. – Артём протянул один стакан Зое, топтавшейся в нерешительности возле журнального столика. – За ваше здоровье. – Он слегка приподнял свой стакан и улыбнулся.
Зоя по-прежнему (или даже еще больше) чувствовала себя не в своей тарелке, поэтому, потупив взор, несколько раз кивнула, моргнула и случайно дернула рукой в его сторону. Решив, что Зоя хотела чокнуться с ним, мужчина поспешно протянул руку, стаканы соприкоснулись, издали глухой звенящий звук, кубики льда легонько подпрыгнули.
– Чин-чин! – Единственное, что пришло ему в голову, чтобы сгладить неловкость.
Напряжение, скопившееся за день, вмиг рассеялось, и Зоя от всей души рассмеялась.
– Чин-чин! – хохоча, воскликнула она, и еще раз стукнула своим стаканом.
Холодный напиток обжег горло, и Зоя сразу же почувствовала, как тепло растекается по всему телу, добирается до самых кончиков пальцев рук и ног. Она подняла глаза от стакана и взглянула на своего нового знакомого. Тот, сделав глоток, поморщился от боли, прикрыв рот ладонью.
– Что случилось? – встрепенулась она.
– Ничего-ничего! – поспешно заверил Артём.
– Дайте посмотреть!
Мужчина нехотя отвел ладонь, и Зоя увидела то, чего они оба до сих пор не замечали. По всей видимости, в драке ее спасителю тоже слегка досталось: верхняя губа припухла, и из раны шла кровь.
– Это нужно обработать, – твердо сказала Зоя. – Здесь есть аптечка?
– Была. Да это мелочи, само заживет, – попытался отмахнуться мужчина, но Зоя была непоколебима.
Аптечка нашлась в ванной комнате. Зоя оторвала клочок стерильной ваты, щедро смочила его перекисью водорода и протянула своему спасителю. Тот храбро приложил его к губе.
– Совсем забыл! – словно не чувствуя боли, как ни в чем ни бывало воскликнул он. – Я сейчас позову горничную, чтобы забрала ваши вещи в чистку.
– Что вы! Я сама их почищу!
– Не спорьте, пожалуйста.
Не убирая примочки с губы, он позвонил куда-то по телефону. Пока Зоя делала компресс изо льда для коктейлей, появилась расторопная горничная, которая собрала всю ее грязную одежду, дубленку, даже сапоги и исчезла за дверью.
– Вот, приложите это. – Зоя отдала ему компресс. – Уже, наверное, поздно, но вдруг поможет.
Покончив с медицинскими процедурами, они наконец приступили к ужину. Зоя, превозмогая боль, опустилась на мягкие диванные подушки. Ее новый знакомый расположился напротив. На часы никто не смотрел – и так было ясно, что время давно перевалило за полночь. Еда почти остыла, но менее вкусной от этого не стала. Съев немного салата и холодного вареного мяса, Зоя поставила тарелку на столик, взяла свой стакан с виски и тихим, сбивающимся голосом проговорила:
– Я должна сказать вам спасибо… – Голос ее почти замер. Она кашлянула и продолжила: – За то, что вы не остались равнодушны… Рисковали из-за меня… И вообще за то, что оказались там в это время…
И тут она разрыдалась.
Мужчина поспешно отставил свою тарелку и стакан в сторону и бросился к ней. Не колеблясь, он прижал содрогавшуюся от рыданий Зою к своей мощной груди и осторожно вынул из ее судорожно сжатых рук стакан с остатками виски.
Несколько минут она рыдала, уткнувшись лицом в его чистейшую футболку, а он боялся лишний раз вздохнуть и неуклюже гладил ее по голове своей огромной лапищей.
– Зоя, вы мне ничего не должны, – тихо сказал Артём, когда она успокоилась. – Я рад, что в тот момент свернул именно на эту улицу. Это единственное, что я мог сделать. Но, пожалуйста, постарайтесь забыть все, что произошло. Не мучайте себя тяжелыми воспоминаниями.
Он крупными пальцами осторожно вытер ее слезы и, покраснев, добавил:
– Называйте меня, пожалуйста, Тёмой и на «ты». Мне будет очень приятно.
Зоя вздрогнула, бегло взглянула на него и отвела глаза.
Они кое-как закончили ужин, потому что никому из них кусок в горло не лез. Та же горничная убрала посуду, и новый знакомый Зои ушел ночевать в соседний номер, как истинный джентльмен, оставив ее одну.
Засыпая на удобной кровати под воздушным одеялом, Зоя думала о том, какое же у Артёма доброе лицо.

Когда она проснулась (ближе к полудню следующего дня) и позвонила по телефону в соседний номер, Артём явился в сопровождении двух горничных, одна из которых катила завтрак на специальном сервировочном столике на колесах, а вторая несла Зоины вещи, вычищенные и упакованные в фирменные пакеты гостиничной химчистки-прачечной.
Артём раздвинул шторы в гостиной, и Зоя ахнула от восторга: оказывается, за ними скрывалось огромное окно во всю стену. Точнее, стены не было, вместо нее – окно и вид на город.
После завтрака Зоя переоделась в чистую одежду, и они поехали в милицию. На этом настоял Артём. В университет Зоя могла не ходить почти месяц. Приближалась сессия, а у нее по всем экзаменам вышли «автоматы». Самое обидное, что та длинная лекция-консультация, из-за которой Зоя теперь не могла пошевелиться без боли, была нужна ей как собаке пятая нога!
В обшарпанном отделении милиции Зоя узнала, что преступное трио было ее соседями по общежитию. Второкурсники с другого факультета. Их будущее решалось милиционерами, а пока они сидели в «обезьяннике» и вроде как были не опасны для общества и Зои в частности. Но Артём не слишком-то верил в сказки со счастливым концом и был категорически против того, чтобы Зоя сразу возвращалась в общежитие. Да и Зоя, надо сказать, в тот момент не готова была противостоять каким-либо трудностям ни физически, ни морально. Она попыталась связаться с Николаем, но Тамара сухо информировала ее, что брат уехал в очередную командировку (он всю жизнь работал в единственном на весь регион НИПИ, свою карьеру начинал техником, много времени провел в экспедициях, а последние тринадцать лет занимал должность главного геолога, тем не менее продолжая колесить по стране, но уже в более комфортных условиях и совсем за другие деньги) и вернется не скоро. Вариант с Николаем отпал сам собой. Поэтому, соблюдя все формальности, Зоя из отделения милиции вернулась с Артёмом в гостиницу.
Кстати говоря, в общежитии она больше не жила ни дня. После того, как вся эта история закончилась, четвероюродная тетушка подарила Зое свою квартиру. Очень вовремя.
Вечер обещал быть спокойнее, чем накануне, но Зоя нервничала. Ей предстоял серьезный и неприятный разговор с Артёмом.
Они поднялись в номер, Зоя примостилась в кресле за письменным столом, а Артём, как и вчера, возился с напитками за барной стойкой. Зоя видела, что он находится в приподнятом настроении, и чувствовала себя гаже некуда, но должна была поговорить с ним именно сегодня.
– Артём, – напустив на себя беззаботный вид, начала она, – ты здесь проездом?
– Не совсем, – пристально взглянув ей в глаза, уклончиво ответил он.
– Давно живешь в гостинице?
– Давно, – не стал обманывать он.
– Почему? – каждый следующий вопрос давался Зое все с бо?льшим трудом.
– Что-то не так? – вместо ответа спросил мужчина.
– Артём, ты знаешь, что у меня мало денег, – отчаянно бросилась на штурм Зоя. – Я всего лишь студентка, живу в общаге. Да, у меня есть старший брат, и его финансовое положение получше моего, но у него своя семья, жена… В общем, я не беру у него денег. Вернее, он и не предлагает…
– Зоенька, при чем здесь деньги? – Артём умоляющим взглядом посмотрел на нее.
– При том, что мне не по карману проживание в гостинице, тем более в таком номере! Я уже говорила тебе!
– Но я…
– Да, ты, может быть, и не требуешь оплаты! Но все равно кому-то же за эти хоромы нужно заплатить!..
– Не нужно, – перебил Артём и принялся слишком тщательно протирать тряпкой барную стойку.
– Как – не нужно? Почему?
Артём машинально сунул тряпку куда-то под стойку, взял два стакана с виски и, усевшись на край письменного стола, протянул один Зое. Она приняла его, не сводя испытующего взгляда с мужчины.
– Потому что, – медленно начал Артём, взвешивая каждое слово, – эта гостиница принадлежит мне. – И, приподняв стакан, сделал большой глоток.
Серые Зоины глаза округлились.
– Тебе?!
Артём кивнул.
– Сколько же тебе лет? – невпопад спросила она.
Этот вопрос удивил не только его, но и саму Зою. Ей стало так неловко, что она даже не запомнила ответ!
– И ты живешь здесь вместо квартиры?!
Он снова кивнул.
Зоя молча отпила виски. Это откровение многое объясняло.
– Артём… – сконфуженно пробормотала она.
– Но это не главное, – серьезно сказал он.
– А что? – с замиранием сердца спросила Зоя. Она уже не знала, чего ждать.
– Ты мне нравишься. И я хочу сделать для тебя что-нибудь…
– Я тебе нравлюсь?! – чуть не поперхнулась она. – Да ты посмотри на себя и на меня!
Он ошеломленно уставился на нее.
– Разве я могу тебе нравиться?! – Зоя вскочила на ноги и забегала по комнате. – Что ты во мне нашел, а?! Я не фотомодель! Не спортсменка! У меня заурядная внешность! Погляди на мою фигуру!
Зоя не знала, сколько еще времени она бы бегала перед ним, перечисляя все свои недостатки, если бы Артём мужественно не предпринял попытку положить этому конец.
– Позволь мне самому решать, – пробасил он и хотел взять ее за руку, но Зоя увернулась.
– Нет. Мне нечем расплатиться с тобой, – упрямо сказала она, отступив на несколько шагов. – И я не хочу нравиться тебе только потому, что ты меня пожалел. – Сказанного уже было достаточно, но не для Зои. Ей показалось этого мало, и она сделала «контрольный выстрел»: – Я… не нуждаюсь ни в чьей жалости.
Артём на мгновение потерял дар речи. Озадаченный мужчина молча открыл, но тут же закрыл рот. Ни слова не говоря, он уперся взглядом в свой стакан, потом залпом проглотил его содержимое, встал и направился к выходу.
Договаривая последние слова, Зоя уже жалела об этом. Теперь, когда он уходил, совесть, как пиранья, пожирала ее изнутри.
Зоя стояла возле письменного стола и, проклиная себя, смотрела вслед незаслуженно оскорбленному ею Артёму. Она бы сказала ему, что жалеет о сказанном, что вовсе не хотела его обидеть и задеть его чувства. Но боялась быть отвергнутой. А его отвергнуть не побоялась.
Артём скрылся в гостиной. Из кабинета его не было видно. Но и звука открывающейся входной двери не последовало. Зоя бесшумно подошла к арке и выглянула. Мужчина стоял в прихожей спиной к Зое.
– Я в соседнем номере.
Он застал ее врасплох, внезапно обернувшись, и Зоя инстинктивно отпрянула от арки обратно в кабинет.
Хлопнула дверь. Зоя осталась одна. Ругая себя последними словами, она понуро доплелась до дивана и плюхнулась на подушки. В тишину номера проникали еле слышные гостиничные звуки: приехавшего лифта, сновавших по коридору горничных, кативших по устланному ковролином полу чемоданы постояльцев.
«Ну и что он там сейчас делает? – уныло думала Зоя. – В окно смотрит? Или вообще ушел куда-нибудь?»
Пройдясь по комнате, Зоя задержалась у стеклянной стены.
«Он слишком хорош, чтобы все это было похоже на правду», – сказала она себе.
Артём был значительно старше ее, лет на десять точно. Вокруг искрившихся голубых глаз появились первые морщинки, но они не старили его, а наоборот, придавали шарма. Светлые, коротко стриженные машинкой волосы. Спортсмен, скорее всего, боксер или борец, судя по крепким широким ладоням, а может и то, и другое. Выше среднего роста, около метра восьмидесяти или чуть пониже, мощного телосложения. Определенно в ее вкусе. Но она рядом с ним – инородный элемент.
Зоя в сердцах чертыхнулась. Надо же было так плюнуть человеку в душу! И не просто плюнуть – откровенно нагадить. Но теперь другого выбора нет – она должна уйти прямо сейчас. Как бы ей ни хотелось остаться, отмотать время на эти злосчастные тридцать минут назад, она не имеет права здесь оставаться. Он ушел не потому, что хотел продемонстрировать обиду, а потому, что уважал Зою и проявил деликатность. И Зоя была благодарна ему за это.
Она бросила взгляд на магнитный ключ, торчавший в приемнике. Отлично, она уйдет по-английски, не прощаясь.
Зоя оделась, закинула на плечо сумку, выдернула из считывателя пластиковую карту с магнитной полосой и вышла в коридор.
«Запасной» номер был рядом с апартаментами. Изначально Зоя планировала оставить магнитный ключ на полу, постучать и бегом спуститься по лестнице, которая была совсем рядом.
Но все пошло не так. Вместо того чтобы аккуратно положить ключ на пол, Зоя нечаянно уронила его, и он упал вплотную к двери. Побоявшись, что на ее стук Артём распахнет дверь и не заметит ключ (вдруг наступит на него или еще что), Зоя принялась поднимать его. Ушибленное тело не было таким податливым, как того требовала ситуация, и Зоя неуклюже, шумно и долго возилась под дверью. В итоге она сделала только хуже – половина карты застряла в щели между полом и дверью. В панике Зоя стукнула кулачком по деревянной створке и со всех ног метнулась на лестницу.
Быстро идти, а тем более бежать она не могла. Каждый сделанный шаг, особенно по ступенькам, отдавался адской болью в теле. Заставляя себя не замечать этого, Зоя упорно двигалась вперед. Не оглядываясь, она прошла через холл, вышла на улицу и направилась к пешеходному переходу.
Артём догнал ее на первом же перекрестке. Зажегся красный сигнал светофора, Зоя подпрыгивала от нетерпения. Оставалось совсем немного, поток автомобилей уже замедлял ход, как вдруг ей на плечи сзади опустились чьи-то руки. И Зоя прекрасно знала, чьи. Спускаясь по лестнице, она слышала, как открывалась дверь «запасного» номера.
– Не уходи!
Она обернулась. Артём запыхался. Он бежал от самой гостиницы. На улице был мороз, а он – в распахнутой куртке, надетой поверх футболки, и без шапки.
«Да не будь же ты такой сволочью!» – мысленно приказала себе Зоя. И не ушла.
С того дня Артём каждый день доказывал ей, что она самая красивая и обаятельная, заставляя, как бы это ни банально звучало, поверить в себя.
Они несколько раз пытались притереться друг к другу, но тщетно. Зои хватало максимум на полгода, и Артём здесь был не при чем. Причина была в ней, точнее, в Зоиной голове. История их знакомства так или иначе всплывала у нее в памяти, и чувство противоречия по-детски захлестывало ее. Навязчивая идея: «Он меня жалеет, а я этого не хочу» – вместе с Зоиными комплексами затмевала ей разум, и Зоя вновь уходила, сжигая мосты. Спустя некоторое время Артём, как кропотливый мостостроевец, снова принимался за их возведение.
Он любил ее искренне, честно. И она его, но какой-то странной любовью, балансировавшей на грани страсти и безразличия. Они сходились, расходились, снова сходились и опять расходились. И так раз за разом. Ни свадьбы, ни окончательного разрыва. В промежутках между тщетными попытками стать счастливыми вместе каждый из них жил своей жизнью. Зоя почти не сомневалась, что во время этих «свободных плаваний» у Артёма были другие женщины, правда, доказательств этого у нее не было – Артём никогда не обсуждал эту тему с Зоей. Тем не менее она была твердо убеждена (и это приносило ей какое-то странное мазохистское удовлетворение), что привлекать интерес противоположного пола – вполне нормально для такого завидного жениха, как Артём, которому к тому же какая-то серая мышь (это она о себе говорила так критично) много лет морочит голову. В это время Зоя с каким-то самоистязательным наслаждением барахталась в своих внутренних переживаниях. Она даже начала считать это сумасшествие отличительным признаком творческой личности. Так продолжалось несколько лет – до тех пор, пока Зоя, раскаявшись в своем эгоизме, не поставила жирную-прежирную точку.
– Мы должны отпустить друг друга, – сказала она однажды.
– Слишком поздно, – возразил он.
– Для этого никогда не поздно. Все, Тём, это конец. – И ушла.
С тех пор минуло почти два года. Но оказалось, что конец вовсе не окончательный.

* * *

– Хватит сиять, как медный таз. – Зоя легонько шлепнула Артёма ладонью по загорелому мускулистому предплечью правой руки.
– Не могу! – расхохотался он, не отрывая глаз от дороги. – Я так рад тебя видеть, ты себе не представляешь!
Не иначе как из-за их встречи природа неожиданно расщедрилась: начисто вымытое дождем вечернее небо сияло невероятной голубизной. Автомобиль «плыл» по блестящему мокрому асфальту полупустых городских улиц. Зоя сидела на пассажирском сиденье, в пол-оборота повернувшись к Артёму. Левой рукой, согнутой в локте, она, опираясь на спинку своего кресла, поддерживала склоненную влево голову. К ней вернулось то почти забытое чувство беспечности, когда Артём так же сидел за рулем, машина мчала их вдаль, и Зое было неважно, куда они едут, главное, Артём, воплощение надежности, был рядом.
Время не жалело его. Волосы заметно поседели, на лице прибавилось морщин, а на животе – несколько лишних килограммов. Но все это парадоксальным образом сделало Артёма еще мужественнее и привлекательнее. Его профиль все так же притягивал Зоин взгляд.
«Приворожил он меня, что ли?!» – мелькнуло вдруг в ее мозгу.
В этот момент они остановились на красный сигнал светофора. Артём своими лучистыми глазами посмотрел на Зою.
– Давно не виделись.
– Чем ты занимался? – спросила она, и голос ее дрогнул от накатившего вдруг волнения, вызванного тем, что сейчас она услышит рассказ о какой-нибудь другой женщине, заменявшей ее все это время, хотя Артём никогда не опустился бы до того, чтобы перед ней своими любовными победами.
– Работал. Последние полторы недели провел с друзьями на море. С пацанами, – мимоходом уточнил он. Помолчав, Артём взглянул ей в глаза и начал было: – Мне не… – Но тут сзади раздался нетерпеливый звук клаксона.
Красный сигнал светофора давно сменился зеленым, и другие участники дорожного движения занервничали. Артём бросил сердитый взгляд в зеркало заднего вида, резко вжал педаль газа в пол, и автомобиль сорвался с места, оставив сигналивших далеко позади. Зоя почувствовала себя неловко и смущенно потерла переносицу.
– Мне не хватало тебя, – остановившись на другом светофоре, все-таки договорил Артём прерванную фразу, взглянув на Зою. – Я очень сильно соскучился.
Этого она боялась больше всего. Вжавшись в пассажирское кресло, Зоя опустила глаза, но кожей чувствовала, как Артём упрямо смотрит перед собой, сжимая руль сильными руками.
– У тебя новая машина, – проведя пальцем по ровной строчке красной нитки на мягкой темно-серой коже сиденья, пробормотала Зоя, избегая смотреть на Артёма.
Он ничего не ответил.
Солнце клонилось к горизонту. В полном молчании они продолжали колесить по городу, пока не уперлись в длинную пробку, которая не двигалась. Артём без колебаний свернул в какую-то узкую улочку, затем – в другую, третью.
Объезжая затор, они вдруг очутились неподалеку от Зоиной квартиры. Артём направил автомобиль во двор, где имелся сквозной проезд. Проезжая мимо дома, Зоя машинально бросила взгляд наверх, на окна своей квартиры и подскочила как ужаленная.
Ей показалось, или в окне гостиной горел свет?!
Артём заметил ее беспокойство и, выехав на проезжую часть, притормозил.
– Что-то не так?
– Мы можем еще раз проехать через двор?
Автомобиль объехал квартал и вновь повернул во двор. Зоя во все глаза смотрела на окно своей гостиной. Темно. Свет не горит. И в кухне тоже. И в спальне.
– Показалось, – выдохнула Зоя.
– Что?
Она заколебалась. Рассказывать или нет? Это будет выглядеть так глупо!
Артём припарковал машину на выезде из двора и выжидающе посмотрел на Зою.
– Мне показалось, что в моей гостиной горит свет, – взволнованно выпалила та.
– Выключить забыла?
Зою поразил его спокойный тон.
– Тёма! – воскликнула она. – Я не живу дома уже несколько дней! Перед уходом я все выключила!
– Сейчас горит? – Он мгновенно сориентировался в ситуации.
– Нет, – покачала головой Зоя. – Наверное, я на соседнее окно случайно посмотрела.
Мужчина нахмурился.
– Понимаешь, я смотрела через люк в крыше, – сконфуженно пояснила Зоя. – Там не очень хорошо было видно.
– Хочешь, поднимемся, проверим? – предложил он.
– У меня с собой нет ключей… – Зоя пожала плечами. – Ерунда. Я просто перепутала окна.
– Точно не хочешь сходить?
– Точно. Поехали отсюда, пожалуйста.
Артём послушно выехал на дорогу. Машин стало меньше. Зоя смотрела вперед сквозь лобовое стекло. Ее спутник уверенно управлял автомобилем, который мчался мимо домов. Еще по-летнему теплый ветер врывался в салон машины через открытые окна.
– А помнишь, как ты раньше пела? – вдруг спросил Артём.
Зоя вмиг покраснела до корней волос. Конечно, она помнила. Это было давно, когда они только познакомились. Юная, переполненная эмоциями Зоя, высунувшись практически по пояс в люк в крыше, горланила на всю улицу песни, а Артём, как и сейчас, гнал машину по ночному городу. Такие концерты носили тогда регулярный характер, но со временем сошли на нет.
– Повторим? – не унимался Артём, лукаво улыбаясь.
– Да ты что! – испугалась Зоя. – Те гастроли нужно забыть и не вспоминать под страхом расстрела.
– Почему это?
– Сегодня короткого платья нет, – вместо ответа, отшутилась она, бросив взгляд на свои обычные джинсы и джемпер.
– Так даже лучше будет, – заверил ее мужчина, нажимая на какую-то кнопку сверху. Стеклянный люк медленно пополз внутрь крыши. – Не продует.
– Нет, Тёма, нет! – запротестовала Зоя.
– Ну пожалуйста! – хохотал он, настраивая стереосистему. – Давай что-нибудь эпическое. Ты не против?
Эпическим (и одновременно лирическим) оказался саундтрек из последнего фильма о Джеймсе Бонде. От этой песни у Зои каждый раз перехватывало дыхание. Услышав первые скрипичные аккорды и отчетливо представив каждый взмах смычков, она не смогла устоять. Музыка подхватила ее и понесла по волнам воспоминаний.
У каждой женщины есть свой Джеймс Бонд. Зоиным, бесспорно, всегда был Артём. Она никогда не сомневалась в нем. Периодически у нее возникала довольно трезвая мысль, что Артём, учитывая ее возраст и образ жизни, – самый последний вагон, в который она еще может запрыгнуть. И сразу вслед за этой мыслью приходил вопрос – почему, зная все неоспоримые достоинства Артёма и понимая скудность своих перспектив, Зоя до сих пор ломается, искушая судьбу, снова и снова дающую ей шанс?! Разве не боится она однажды узнать, что Артём встретил девушку, которую искал всю жизнь, более покладистую и любящую, чем Зоя?
Зоя не знала, был ли Артём когда-нибудь женат, но детей у него точно не было. Ему уже перевалило за сорок, и теоретически рано или поздно он должен был дозреть до того, чтобы обзавестись женой. И как Зое будет обидно, если к алтарю Артём поведет другую…
Перед припевом Артём кивнул головой в сторону люка. Зоя сама не ожидала, что даже спустя десять лет окажется так легка на подъем.
Она перебралась со своего кресла на широкий подлокотник между сиденьями, встала на него коленями и высунулась в люк.
Симфонический оркестр в треке подобрался к кульминационному моменту, музыка гремела, казалось, на весь город, автомобиль летел по дороге, а Зоя, крепко держась за какие-то выступы в крыше, старательно, во все легкие, выпевала каждую ноту. Редкие прохожие изумленно смотрели на них. Зоя ощущала себя не иначе как греческой богиней на колеснице, а Артём – вмиг помолодевшим и окрыленным. Машину немного качнуло на повороте, и Зоино бедро коснулось крепкого плеча Артёма.
Эпический трек закончился, за ним начинался другой. У Зои защемило сердце. Она спустилась в салон, во все глаза глядя на Артёма. Специально он их подобрал, что ли? Нахлынувшие эмоции полностью захватили ее. Новая песня была еще печальнее предыдущей.
«Привет из другой жизни. По крайней мере, я пыталась извиниться за то, что разбила твое сердце», – низким голосом с неподдельной горечью пела исполнительница.
Вторя ей, Зоя попыталась сосчитать, сколько раз разбивала сердце Артёма, но ни разу не пробовала извиниться.
Почувствовав, как защипало глаза, Зоя опять вылезла в люк.
Мир в ее голове начал переворачиваться. Она увидела со стороны все эти десять лет, себя, Артёма. Она была почти готова сделать его счастливым и самой обрести покой. Но вдруг…
Давно стемнело, но светофоры еще не отключили, и машина остановилась на перекрестке. Зоя спустилась на свое место, Артём не сводил с нее по-мальчишечьи влюбленных глаз. И тут она случайно на свою беду посмотрела в окно, и без того переворачивавшийся мир в ее голове завертелся, как волчок.
В соседнем ряду стоял в ожидании разрешающего сигнала светофора зеленый «шевроле», за рулем которого сидел… Кренделёв.
Зоя, не моргая, смотрела на него.
Он тоже увидел ее, переменился в лице, начал торопливо опускать стекло, но тут зажегся зеленый, и Артём рванул вперед. Зоя вцепилась в обшивку двери, высунув голову в открытое окно и глядя назад. Кренделёв гнался за ними, но Артём был неуловим. Они поймали «зеленую волну» светофоров и, не останавливаясь, преодолели так несколько перекрестков. Зоя неотрывно следила за Кренделёвым через заднее стекло. Наконец Артём сбавил скорость и выключил музыку.
– Хочешь, остановлюсь? – спросил он, и голос его прозвучал в тишине отстраненно, как никогда раньше.
Зоя не успела ответить, потому что машина Кренделёва исчезла.
– Уехал, – бесстрастно констатировал Артём.
Она закрыла лицо руками. Дыхание ее сбилось, сердце выпрыгивало из груди.
Они молча ехали по городу. Зоя больше не была богиней на колеснице, а Артём из-за нее не чувствовал крыльев за спиной. Она ненавидела себя.
Автомобиль медленно подъехал к гостинице и остановился.
– Зайдешь? – Артём не смотрел ей в глаза, уставившись куда-то в темноту первой в этом году осенней ночи.
К его удивлению, Зоя кивнула и вышла из машины.
Знакомым путем они прошли по «Кристаллу» и оказались в тех же апартаментах на шестом этаже. За время Зоиного отсутствия в них сделали косметический ремонт – освежили краску на стенах и потолке, заменили светильники и телевизор. Мебель осталась та же, только перед барной стойкой поставили два высоких стула.
Артём, не разуваясь, прошел за стойку. Зоя брела следом. Глядя на его поникшие плечи, она готова была убить себя за все.
– Может, позвонишь ему? – спокойно предложил Артём, внимательно следя за виски, так привычно для их встреч струившимся из бутылки в стакан со льдом.
Зоя чуть не свалилась с высокого барного стула. Уцепившись обеими руками за каменную столешницу, она постаралась удержать равновесие. Артём невозмутимо придвинул ей стакан.
– Куда он исчез?
Глянув внутрь стакана, Зоя с шумом выдохнула и залпом выпила всё виски. Такие крепкие напитки она пила исключительно в компании Артёма и то не каждый раз, поэтому необходимой сноровкой не обладала. Не слишком изящным жестом утерев тыльной стороной ладони губы, она поставила стакан и, чувствуя, как по горлу прокатывается не иначе как огненная лавина, молча посмотрела на Артёма.
Он не спеша налил ей еще и, взяв свой стакан, уселся в кресло возле письменного стола.
Зоя повернулась на своей жердочке в его сторону и, ссутулившись, замерла.
– За десять лет, – пригубив виски, начал Артём, глядя куда-то в пол, – каких только вариантов я не выдумал, чтобы добиться тебя. Я хотел уговорить тебя, завоевать, на крайний случай, заставить! Но… Я не могу.
Он сделал еще глоток и посмотрел в окно.
– Я ни в коем случае не виню тебя, Зоенька. Я сам виноват, потому что так и не понял тебя…
– Тём… – хрипло проговорила Зоя. – Ты здесь не при чем. Я сама себя не понимаю…
– Сколько ты его не видела?
Зоя закрыла глаза.
– Много лет. Дольше, чем я не видела тебя.
– И до сих пор он… будоражит тебя?
Она беспомощно развела руками. Что толку отрицать очевидное?
– Я хочу, чтобы ты была счастлива. Пусть даже не со мной…
– Ой, нет, нет, нет! – взмолилась Зоя, протестующе замахав руками.
– Что – нет, нет, нет?
– Прошу тебя, не надо! Не начинай этот разговор!
– Почему? – напирал Артём.
– Потому что я никогда бы не стала счастливой с ним, – горько вздохнула Зоя.
– Почему? – как попугай, заладил Артём, вздернув чуть тронутые сединой густые брови.
– Он ненадежный человек.
– Это как?
Зоя резко подняла голову.
– Не прикидывайся, будто не понимаешь!
– Ты думаешь, что я прикидываюсь, потому что я тоже ненадежный?
Некстати вспомнив, сколько раз Кренделёв обещал ей позвонить и не звонил, обещал встретиться и надолго пропадал, Зоя раздраженно посмотрела на Артёма, но, кроме искреннего недоумения в его взгляде, не увидела ничего.
– Наоборот, – коротко бросила Зоя и в попытке погасить разгоравшееся внутри раздражение сделала изрядный глоток виски. – Ты надежный и поэтому знаешь, что это такое, – когда в горле перестало жечь, любезно пояснила Зоя. Она очень надеялась, что это прозвучало не как вульгарное пьяное откровение.
Артём, играя желваками, задумчиво катал подтаявшие кубики льда по донышку своего бокала.
– Если так, – наконец нарушил он молчание, – тогда зачем тебе эти бесполезные воспоминания?
Тоже молчавшая Зоя оставила его лишенный смысла вопрос без ответа. Зачем, зачем… Занадом! Если бы она знала!
– Он женат?
Вздрогнув от неожиданности, Зоя кивнула.
– Разведется ради тебя? – не отставал Артём.
Виски сделало свое дело, и слегка опьяневшая Зоя возмущенно закричала:
– Да он не женился на мне ради меня, а ты спрашиваешь – разведется ли!
Она с трудом балансировала на барном стуле, вызывая опасения у наблюдательного Артёма, что добром это не кончится. Чтобы предотвратить ее падение, Артём встал из-за письменного стола и решительно двинулся к барной стойке, но проявить заботу не успел. Зоя неуклюже сползла со стула и, не обращая на Артёма внимания, не слишком твердой походкой пошла в сторону ванной комнаты. Она ужасно устала, чувствовала себя глупее некуда и поэтому предпочла взять небольшую паузу, чтобы охладить ум.
Наверное, Зоя все-таки зря считала себя гадким утенком, но это больше был комплекс, чем реальность. Она не была дурнушкой. Да, Зоя не придавала большого значения своему внешнему виду. Одежду и обувь выбирала удобную и практичную – преимущественно джинсы, джемпера и кроссовки или мокасины: в платье и туфлях на шпильках на велосипеде не поедешь. С макияжем всегда была на «вы». Волосы ее были чистыми, но это и всё. Никакими средствами для укладки, выпрямления или завивки она не пользовалась. Ногти стригла по-школьному коротко, лаком не покрывала. При этом ее заурядная, ничем не примечательная внешность невероятным образом привлекала мужчин. И если бы не сложный характер, Зоя наверняка уже была бы замужем. Но если одежду можно сменить, глаза и губы накрасить тушью и помадой, а волосы красиво причесать, то навести порядок в голове было гораздо сложнее. А именно откровенный бардак в голове мешал Зое быть счастливой. Иногда ей казалось, что она уже давно у него в заложницах.
Никто больше не имел смысла, кроме Артёма. Ни Кренделёв, ни Румянцев, с такой удивительной легкостью очаровавший ее, ни кто другой. Только Артём. А сколько лет понадобилось Зое, чтобы это понять? Те десять, что они знакомы? Конечно, нет. Гораздо раньше, почти сразу же. Но, жертва собственных мыслей, Зоя, как последняя эгоистка, сама усложняла жизнь им обоим.
Зоя поплескала холодной воды на раскрасневшиеся щеки.
Время неумолимо. Еще лет пять, и она превратится в вышедшую, как любят говорить, в тираж одинокую женщину, которой только и останется, что коротать дни в компании нескольких кошек. Так и будет, если она всерьез не займется своим внешним видом. А Зоя не сомневалась, что если за тридцать лет она не ударилась в дебри фэшн-индустрии, то чуда уже не произойдет.
Артём, конечно, тоже не молодеет, но быть бесконечно привлекательной для него Зоя все равно не сможет. И на сколько еще у него хватит терпения? Когда он не выдержит ее издевательств и с легким сердцем пошлет ее, грубо говоря, куда подальше? Зоя была вынуждена признать, что ей этого совсем не хочется.
Так в чем же дело?! Плевать на всё и на всех! Сколько уже времени упущено!
«Не попробуешь – не узнаешь!» – пронеслась в Зоиной голове знакомая мысль.
И с каждым днем у нее оставалось все меньше времени, чтобы узнать.
Зоя еще пару раз плеснула воды на щеки, закрыла кран и, воодушевленная принятым решением, вышла из ванной комнаты.
Готовясь объявить хорошую новость Артёму, она впорхнула в кабинет, ожидая увидеть его за барной стойкой. Но Артём сидел за письменным столом с включенной настольной лампой. В левой руке – бокал виски, в правой – помятый листок бумаги.
– Наверное, это выпало из твоего кармана, – увидев ее в дверях, виновато пробормотал Артём, указав взглядом на листок. – Извини, я подумал, что это я или горничная обронила, и случайно прочитал.
Присмотревшись, Зоя узнала свою расшифровку.
– Ничего страшного, – отмахнулась она. – Было бы что там читать.
– А что это такое? – поинтересовался Артём.
И вместо того, чтобы порадовать несчастного хорошими новостями, Зоя пустилась в объяснение своих изысканий юного дешифровщика.
По мере приближения к финалу голубые глаза Артёма засверкали, как два чистейших топаза.
– Когда я был мальчишкой, мы с пацанами во дворе играли в разведчиков. И я, между прочим, был главным по шифровкам.
– Правда? Как видишь, я разгадать не смогла, – развела руками Зоя, присаживаясь на край стола.
– Обозначение символов и букв проверяла?
– Естественно! Полдня просидела.
Артём еще раз внимательно пробежался глазами по листку.

«нэс оъюънъ. щятщъ эырдфюз. рэюз цчфрщю»

– Слушай, похоже, это код в коде, – задумчиво протянул он.
– Что-что? Код в коде? – расхохоталась Зоя, пересаживаясь на барный стул. – Я тебя умоляю! Эту белиберду я нашла в почтовом ящике у Кольки и Тамары. Они давно вышли из возраста детских забав.
– Может, и вышли…
Зоя облокотилась на барную стойку, наблюдая, как Артём все больше погружается в ее писанину.
В своем почтовом ящике Зоя ни разу не находила ничего подобного. Рекламные буклеты, брошюры различных религиозных групп, бесплатные газеты, даже редкие письма – все, что угодно, кроме шифровок. Она, конечно, вовсе не хотела лезть в чужие дела, но найденный клочок бумаги с морзянкой не давал ей покоя.
Код в коде… Советское детство Артёма и детство современных ребятишек сильно отличались. Нынешние дети поглощены электронными гаджетами и на улице практически не гуляют, поэтому о таких прелестях, как код в коде, даже не подозревают.
– Есть такой примитивный код – код Цезаря, – наконец прервал молчание Артём, отложив листок в сторону и откинувшись в кресле. – Так называемый шифр подстановки. Суть его сводится к замене символов исходного текста другими, смещенными влево или чаще вправо на некоторое произвольно выбранное число позиций. Примитивен он потому, что поддается расшифровке элементарным методом подбора. Количество позиций ограничено количеством букв алфавита – в русском языке тридцать три. Чтобы разгадать такой код, достаточно просто быть усидчивым и терпеливым человеком. – Он сверкнул глазами и скромно заметил: – И я такими качествами обладаю.
– Думаешь, это тот случай? – с сомнением спросила Зоя.
– Попробовать стоит. Конечно, существует разновидность кода Цезаря, она тоже носит какое-то красивое название, только я его не помню, – признался Артём. – В нем вместо числа берется определенное слово, в соответствии с которым шифруется текст. И если ты это слово не знаешь, то разгадать код уже сложнее. – Он потер ладонью лоб. – Но, если честно, я не думаю, что мы имеем дело с такими профессионалами.
– Тогда начнем?
Они вооружились бумагой и остро заточенными карандашами, написали каждый для себя русский алфавит и принялись за работу. Артём за письменным столом перебирал нечетные числа, Зоя за барной стойкой – четные.
Процесс шел медленнее, чем хотелось. Сквозь тюль Зоя краем глаза видела, как погасли уличные фонари, которые автоматически отключались глубокой ночью в целях экономии.
– Букву «ё» не забыла? – спросил Артём.
Зоя мотнула головой.
– А «и краткое»?
Она снова ответила отрицательно.
В конце концов на цифре 12 у Зои что-то начало вырисовываться. Собрав волю в кулак, она внимательно отсчитывала двенадцать символов назад от каждой буквы в ее расшифровке морзянки.
– У меня получается, – взволнованно пробормотала она, не прекращая считать. – Смотри. – Зоя отложила карандаш и придвинула листок ближе к подошедшему Артёму.

«Всё готово. Нужно спешить. Есть клиент».

Они в четыре глаза уставились на расшифровку.
– По-моему, твоим родственникам есть что скрывать, – осторожно заметил Артём. – Это не похоже на детскую шалость.
– Это похоже на идиотизм, – сердито ответила Зоя, слезая с барного стула, чтобы размять затекшие ноги и спину. – Не могу представить себе Кольку, тайком бегающего к задним воротам за этими записками.
– А его жену?
– Тамару? – Зоя в задумчивости прошлась по комнате. – Да черт ее знает! Мне кажется, скучнее их образа жизни и представить нельзя.
– Чем они занимаются?
– Ну, Колька, ты, наверное, помнишь, главный геолог в нашем НИПИ. Тамара занимается чем-то вроде ландшафтного дизайна. У нее своя фирма, и она весьма преуспела в этом бизнесе. Детей у них нет.
– Так, может, эта записка как-то связана с Тамариной работой? – предположил Артём.
– Она всего лишь за деньги деревья и цветы сажает! – фыркнула Зоя. – К чему такая конспирация?
– Цветы сажает…
Артём умолк. Зоя тоже пыталась заставить свой сонный мозг размышлять, но получалось плохо.
– А не могла она, копаясь на чужом участке, найти что-нибудь эдакое? К примеру, что-то очень ценное?
– Может, и могла, но откуда я знаю… Давай оставим это на потом? – взмолилась Зоя. – Сколько времени?
Он взглянул на циферблат своих наручных часов.
– Три почти.
– Три часа ночи?! – вскричала Зоя. – С ума сойти!
Немой вопрос Артёма повис в воздухе.
«За одну ночь с „особняком“ ничего не случится, а утром я вернусь», – приняла решение Зоя.
– Ты не будешь возражать, если я не стану вызывать такси? – смущенно пряча глаза, пробормотала она. – А то уже поздно, страшновато, а мы с тобой выпили, и тебе за руль нельзя…
– Без проблем, – с напускным спокойствием ответил он.
На самом деле Артём с трудом скрывал свой восторг, что всегда бесстрашная Зоя вдруг нашла такой трогательный и одновременно убедительный предлог остаться.
– Спальня в твоем распоряжении, – гостеприимно добавил он. – Только отель переполнен. Куча командировочного народу приехало на какую-то конференцию. Мой запасной номер тоже занят, поэтому я переночую в гостиной.
– Извини, не хотела доставлять тебе неудобства…
– О чем ты говоришь! – изумленно воскликнул Артём. – Ты всегда желанная гостья… – И тихо добавил: – Больше, чем гостья.
Сделав вид, что не расслышала, Зоя шмыгнула в ванную комнату.
Умывшись и удобно устроившись в постели, обведя слипающимися глазами знакомую спальню, она сквозь дрему подумала: «Я в одном шаге от счастья».

2 сентября, вторник
Третий день шел дождь.
Проснувшись утром, Зоя по-прежнему находилась в одном шаге от счастья. Артём был слишком джентльмен, чтобы под покровом ночи «красться» к ней, и она просто спала крепким сном за закрытыми дверями спальни.
Открывая глаза, Зоя столько раз видела эту комнату, что даже не удивилась и не растерялась, увидев ее снова.
Наспех умывшись и кое-как приведя себя в порядок, Зоя поспешила в гостиную. Артём стоял у окна с раздвинутыми шторами, спиной к ней. Зоя взглянула на его понурые плечи, и ее сердце екнуло.
– Доброе утро, – с напускной бодростью поздоровалась она. – Как спалось?
– Доброе, – словно очнувшись от каких-то дум, поспешно отозвался он и, повернувшись вполоборота, добавил: – Спалось нормально.
Зоя в нерешительности топталась в дверях кабинета. Она физически ощущала что-то невысказанное, повисшее в воздухе.
– Это мой брат, – четко произнес Артём и повернулся к ней.
– Прости?.. – недоуменно пробормотала Зоя, пытаясь сообразить, о ком может идти речь.
– Тот красавчик на «шевроле», которого ты видела вчера вечером, – мой брат.
– Что?! Кто?! – ошеломленно вскричала Зоя. – Как брат?! – Артём молча ждал, пока она успокоится. – Но он говорил мне, что его брат работает врачом… – жалобно протянула Зоя, чувствуя, как блестящий паркет апартаментов начинает качаться у нее под ногами.
– Верно. Нас у мамы трое. Врач – это еще один мой брат. У нас разные отцы. Извини, что не рассказал вчера.
– Ты придумываешь на ходу. – Зоя отказывалась верить его словам.
– Я не в том возрасте, чтобы такие вещи казались мне удачной шуткой. – Руки Артёма, опущенные вдоль туловища, непроизвольно сжались в кулаки. – У меня есть два младших брата. Оба носят забавную, но довольно редкую фамилию второго мужа нашей мамы – Кренделёвы.
– Не может такого быть… Я ничего о тебе не знаю… – с ужасом прошептала Зоя, на негнущихся ногах направляясь к дивану. – Совсем ничего…
– Не преувеличивай, – мягко проговорил Артём. – Ты знаешь и знала обо мне всё, кроме этого.
Зоя, словно пьяная, без сил опустилась на кожаные подушки дивана и попыталась сфокусироваться на Артёме.
– Много лет назад у родителей возникли какие-то разногласия, – не углубляясь в ненужные детали, ровным голосом продолжал тот, – и мама не захотела больше жить с отцом. Я был подростком. Потом она вышла замуж еще раз, и у меня появилось двое братьев.
– Ты всегда знал про Кренделёва, – вдруг охрипшим голосом констатировала Зоя.
– Думаю, да, – не стал отпираться Артём. – Но не по своей воле. Просто случайно узнал, Зоенька. Как-то летом он должен был приехать сюда в отпуск. Ты же, наверное, знаешь, что он несколько лет работал в соседнем регионе?
Она кивнула, и Артём невозмутимо продолжил:
– И знаешь, что его жену зовут так же, как тебя?
Кивок.
– Бывает же такое! – усмехнулся Артём. – У тебя весьма редкое для нашего времени имя. Невероятное совпадение… Ты так не считаешь?
Зоя плотно сжала губы. Вопрос был риторическим. Конечно, много лет она не могла поверить в то, что это простое совпадение. Где-то в глубине души она думала, что Кренделёв специально выбирал себе жену с таким же именем, чтобы сделать Зое больнее. Но эта мысль не имела под собой никаких оснований, и Зоя старалась не возвращаться к ней, чтобы окончательно не свихнуться.
Артём, помолчав, присел на другой конец дивана и спросил:
– И знаешь, что они жили в разных городах, пока он делал карьеру?
Еще кивок.
– Ну и отлично. Мы все знали, что он должен приехать в отпуск, и ждали его. Но ждали на несколько дней позже. – Артём неловко улыбнулся. – Меня довольно трудно удивить, но в тот раз ему это удалось.
Зое стало нехорошо. Она поняла, что именно собирается рассказать ей Артём.
– По-моему, я позвонил ему, чтобы узнать, какого числа он приедет, – продолжал тот, откинувшись на спинку дивана, – и каким поездом. Даже не представляешь, как я обалдел, когда он сказал, что уже приехал и находится в гостях! Так и сказал, слегка смутившись: «Да я тут… в гостях».
Повисла пауза. В любом другом случае Зоя наверняка вышла бы из себя от того, что Артём выдает информацию мизерными порциями, заставляя ее сгорать от нетерпения. Но сейчас Зое нечеловеческих усилий стоило сохранять невозмутимое выражение лица, маску спокойствия, за которой она прятала свои настоящие эмоции, главной из которых был страх.
– И в тот момент я понял, что он был с женщиной. – Артём внимательно посмотрел Зое в глаза. – С другой женщиной. Понимаешь?
Зоя моргнула, вжавшись в скользкую поверхность кожаного дивана.
– Если бы ему нечего было скрывать, он бы просто сказал мне: «Я у Васи Пупкина, давно не виделись, решили посидеть, выпить». А такая чрезмерная скрытность, особенно с братом – явный признак того, что тут что-то не так. – Артём улыбнулся уголками губ и поспешно добавил: – Ну, и проявление некоторого уважения к этой женщине, конечно. Потом выяснилось, что он приехал накануне с каким-то сослуживцем на машине и уже сутки здесь. Я предложил ему и его гостеприимной знакомой прокатиться по вечернему городу. Он замешкался с ответом. Вероятно, она была рядом и все слышала, и мое предложение испугало ее. Конечно, ей наверняка хотелось сохранить всё в тайне. Я понимаю.
Артём опять замолчал, собираясь с мыслями.
– В общем, он все-таки отказался. И правильно сделал, по-мужски. Это было только их дело, их двоих и больше никого. И я тоже, дурачок великовозрастный, додумался предложить такое. Скорее всего, своим звонком я всё им испортил. Всю романтику, атмосферу.
Зоя шумно сглотнула и заерзала на диване.
– На следующий день жена встретила его на вокзале, – вздохнул Артём, – как ни в чем не бывало. Уж не знаю, как ему это удалось. К счастью, она ничего не заподозрила.
Страх куда-то исчез. Все время, пока Артём говорил, Зоя неплохо изображала подлинную заинтересованность.
– Мне кажется, эти отношения были лишены будущего, – с неожиданной высокопарностью подвел черту Артём. – Или он, или его знакомая, а может, даже они оба, обрекли их на забвение. И это логично. – Он заглянул в Зоины остекленевшие глаза и добавил: – Все-таки я догадливый, соображаю.
Чувствуя себя хуже некуда, Зоя приложила все силы, чтобы сохранить лицо. Нужно было отдать должное Артёму – у него хватило деликатности не говорить лишнего (даже если ему было известно гораздо больше) и не задавать ей никаких вопросов. Выслушав его краткую, по-мужски лаконичную историю, Зоя пыталась привести мысли в порядок, тем более что кому, как не Зое, было знать все детали. Но чем больше она старалась, тем быстрее теряла самообладание.
«Если ты все знал, тогда, может быть, скажешь, почему Кренделёв не женился на мне?!» – готов был сорваться с ее губ вопрос.
Из-за коридора в апартаменты доносились разнообразные звуки, наполнявшие гостиницу «Кристалл», но внутри номера время и жизнь как будто замерли.
– Так смешно, – ни с того ни с сего произнес Артём, но в его голосе не было ни капли веселья. – Ты никогда бы не стала спрашивать, что? я нашел в тебе. А вот я обязательно спросил бы, что? ты нашла во мне.
Зоя не знала, что на это ответить. За десять минут монолога Артёма между ними образовалась настоящая пропасть. Пропасть горечи, предательства и неоправданных надежд.
«Не драматизируй!» – строго оборвала себя Зоя.
– Артём, – собрав волю в кулак, начала она, – спасибо за увлекательный рассказ. Было очень… интересно, даже захватывающе. А сейчас извини, мне пора.
– Как?! – воскликнул он, вскакивая на ноги. – А завтрак?
– Спасибо, я не голодна, – бормотала Зоя, пятясь к дверям.
– Хотя бы кофе!
– Нет-нет, спасибо.
– Давай я отвезу тебя! – Артём предпринимал попытку за попыткой.
– Я на общественном транспорте доберусь. У тебя куча дел!
– К черту! Ты важнее! Зоя! – крикнул он.
В отчаянии она на мгновение замерла, но, очнувшись, выбежала за дверь.
Сколько раз она уходила вот так, сбегая не от Артёма, а от себя самой? Она давным-давно сбилась со счета.
Сколько раз то, сколько раз сё… Когда все это закончится?!
Зоя неслась вниз по лестнице, а память услужливо подсовывала ей воспоминания. От них нельзя было убежать, как от Артёма: они были вшиты ей под кожу, выжжены каленым железом на сердце. Ей надо было спрятаться от всего и всех и пережить все заново, чтобы наконец отпустить.
Зоя вырвалась из гостиницы, глотнула сырого воздуха и бросилась к остановке. Каждый раз, когда она вот так сбегала из «Кристалла», Артём догонял ее. Зоя молила бога, чтобы Артём наконец разозлился и не побежал за ней, и она смогла бы прийти в себя. Только проехав полпути в пропахшем выхлопными газами салоне старого пазика, Зоя сообразила, что ее мольбы были услышаны, но облегчения это ей не принесло.
В полуобморочном состоянии Зоя добралась до своего временного пристанища, взбежала на крыльцо, с грехом пополам справилась с замками и, ввалившись в прихожую, быстро захлопнула за собой входную дверь.
Запершись на все засовы, Зоя кинулась в кухню, чтобы сварить кофе, но, увидев неприступную газовую плиту, не удержалась и в сердцах выругалась:
– Чертов дом! Тоже мне «особняк»! Даже кофе не выпьешь!
Можно было бы, конечно, обойтись чаем, но тут Зоин взгляд упал на початую бутылку красного вина. Покосившись на кухонные часы, равнодушно показывавшие полдень, Зоя, плюнув на правила хорошего тона, схватила вино, подходящий бокал и побежала наверх в оранжерею. Неуклюже повалившись в кресло-качалку, она отдышалась, налила вина и, пригубив, устало закрыла глаза.
История, рассказанная Артёмом, приключилась с ней давно, восемь лет назад. Ей тогда было двадцать два. Все произошло именно так, как он говорил. Сколько она ни старалась, так и не смогла забыть эту историю, а теперь ей снова пришлось вспоминать всё в подробностях.

Их с Кренделёвым тайная встреча вышла случайно. В ту пору они еще поддерживали более-менее регулярное общение. Зоя не знала, чем руководствовался женатый Кренделёв, но о себе могла сказать: ей никак не удавалось отпустить ситуацию, отвлечься от Кренделёва. Она желала всего, что произошло тогда между ними, и ни разу ни о чем не пожалела, тем более что терять ей, одинокой, не обремененной обязательствами девушке было нечего.
Кренделёв действительно приехал на двое суток раньше, чем его ждали не посвященные, но при этом близкие люди, на машине со своим знакомым. То ли звезды так сошлись, и как раз кстати подвернулась такая возможность, то ли тайный преждевременный приезд был тщательно спланирован заранее, Зоя не знала. Тогда вообще многое сложилось одно к одному.
Светлана, Зоина сослуживица уехала куда-то отдыхать на майские праздники и оставила Зое ключи от своей квартиры, чтобы та поливала цветы. Забавно! Все видели в ней прирожденного цветовода, не иначе.
К тому моменту Зоя уже переехала из общежития в собственную квартиру, но, чувствуя, что на праздники намечается нечто особенное, сочла, что чужая квартира придаст еще больше остроты предстоящему рандеву. Конечно, Зоя лукавила, пытаясь объяснить себе выбор места для встречи жаждой острых ощущений. Где-то в глубине души она знала, что эта встреча наверняка станет для нее концом всего, поэтому будет лучше, если ничто в ее доме не будет напоминать о Кренделёве. Он слегка удивился, когда Зоя сообщила ему другой адрес – Грицевца, 13/3, второй подъезд, – но вдаваться в подробности не стал.
В тот вечер перед длинным уик-эндом, 30 апреля, выдавшийся неожиданно теплым для этого времени года и этих мест, Зоя вышла из дома заранее. Она прошла дворами до остановки, откуда на 359-м автобусе проехала по маршруту Куйбышева – Дом торговли. Даже спустя столько лет Зоя помнила, с какой дрожью в коленях она подходила к металлическому забору, отгораживавшему жителей нового девятиэтажного дома повышенной комфортности из красного и желтого кирпича от суровой действительности их небольшого городка и чужаков. Открывая магнитным ключом калитку, Зоя боялась, что все вокруг знают, что она замыслила что-то предосудительное, и не одобряют этого.
В полиэтиленовом пакете, который она сжимала одной рукой, лежал пластиковый контейнер с жареной курицей и отваренными на гарнир рожками. Зоя слишком трепетно относилась к Кренделёву и не могла не думать о том, что он проделает долгий путь к ней, приедет уставший и наверняка голодный.
Она осторожно притворила за собой калитку и, стараясь не привлекать внимания, быстрым шагом пересекла двор и скрылась в подъезде.
Квартира Светланы находилась на втором этаже, поэтому Зоя пешком поднялась на два пролета по лестнице. Поковырявшись ключом в замке, Зоя открыла дверь и вошла внутрь.
Светлана, несмотря на мизерную зарплату в редакции, явно не бедствовала. К тому же ее жилище выглядело абсолютно типично для свободной во всех смыслах девушки. Никакой загромождающей пространство мебели, никаких мультиварок и кухонных комбайнов, никаких безделушек, сувенирчиков или фотографий, вызывающих излишнюю сентиментальность.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/kseniya-brusova/zoya-26906061/chitat-onlayn/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.