Из счастья в счастье
Из счастья в счастье
Ольга Пулатова
Андрей Пулатов
Годы пролетают незаметно, стираются в памяти события, их краски выцветают как на старой фотографии и чем старше ты становишься, тем больше хочется остановить и удержать те удивительные мгновения которые даёт нам жизнь. Этот сборник рассказов можно сравнить с пёстрым лоскутным одеялом из разных историй, в чём-то смешных, наивных, грустных и рассудительных. Без прикрас и искажений, так как и есть на самом деле. Все действующие лица не выдуманы и совпадения не случайны.
Андрей Пулатов, Ольга Пулатова
Из счастья в счастье
Глава 1
Они счастливо жили и долго, пока не встретили друг друга.
Михаил Задорнов
Годам к 36 своего бальзаковского возраста девушка Оля решила, что вполне созрела для серьёзных отношений. Если отбросить всё важное, но ни к чему не приводящее, в виде броуновского движения многочисленных друзей и интересов, то всё же к этому времени у неё сформировался вполне приличный материально-мировоззренческий багаж. Небольшая однушка, кандидатская степень по медицине, маленькая дочка, одно коротенькое замужество и несколько не сложившихся взаимоотношений с мужчинами и работодателями. Все эти достижения внесли в её насыщенную жизнь как самоудовлетворение и позитив, так и негатив с разочарованиями,ну и, соответственно, с последними она мириться не желала. Хотя и тут не всё однозначно: например, куда отнести дочку с питающим надежду именем Вера? Тут и радость, и уныние, гремучая смесь беспросветного детского эго со всепрощающим материнским инстинктом в одном флаконе. И, как любит говорить Оля, успокаивая себя перед лицом очередного грандиозного Вериного косячества: «В воспитании детей главное – их не убить». Я вообще иногда думаю, что это Олино то ли кармическое испытание, то ли духовное искупление. Вера – персонаж удивительный, достойный отдельного повествования, но это потом, а пока вернёмся к нашей, а теперь уже моей Оле.
Итак, переосмысленный жизненный опыт диктовал ей необходимость изменить свои подходы к вопросу замужества, не полагаясь на случай. Все эти бардопеснопения, горнолыжекатания и сплавопоходохождения множили количество знакомых и тусовок, но никак не решали вопрос личного Олиного счастья. Общественное у неё почему-то всегда превалировало над личным, не давая развиваться последнему. Как человек, имеющий некогда отношение к науке, она внимательно посмотрела на себя и своё поведение со стороны, придя к выводу о необходимости кардинальной замены существующей парадигмы. Не полагаясь на подозрительную доступность виртуальных знакомств, но старомодно доверяя печатному слову, Оля вооружилась психологическим бестселлером с названием, всё говорящим за себя, – «Пришла, увидела, женила». Ничуть не сомневаясь в грядущем успехе, она немедленно приступила к реализации своих матримониальных планов на ближайшее будущее. Всё это, безусловно, внушает уважение к такой активной жизненной позиции, ведь вода, как известно, под лежачий камень не течёт, а целеустремлённая Оля была готова свернуть горы и развернуть реки.
Согласно брачному руководству, первое, что надлежало сделать, – это привязать свои сокровенные, но весьма туманные желания к конкретному образу. Да-да, прямо так и написать: столбиком, откровенно отвечая на все вопросы по порядку, без исключения. Начиная с цвета глаз, и заканчивая желаемым количеством интима. Оля прислушалась к себе и определила самые важные критерии, а именно: добрые карие глаза, мохнатые брови, причёска ёжик, рост не менее 175 см, постарше, но регулярно, и непременно кандидат наук, лучше медицинских, но, впрочем, можно и других. Кстати, последний пункт существенно сужал круг претендентов, ведь такие кандидаты на улице не валяются, но на меньшее Оля была не согласна. Будущий муж должен был быть вровень как по росту, так и по интеллекту. (Кстати, чувство юмора (ЧЮ), незаслуженно не попавшее в выборку, я ценю намного выше интеллекта, особенно в женщинах, хотя есть мнение, что ЧЮ – это его обратная сторона.) Далее по книжке рекомендовано было активно искать объект, сверяясь с заданными параметрами. Ну не то чтобы ходить по улице с ищущим взглядом и листочком в руках, а как бы мысленно постоянно посылать мирозданию чётко сформулированный запрос. Сразу скажу: сам-то я грубый материалист и ни в какие чудеса провидения категорически не верю. То есть не верил до встречи с моей ненаглядной, а теперь уже иногда делаю исключения.
Так вот, в один прекрасный день в мою упорядоченную холостяцкую жизнь вдруг открывает дверь Она. И… натыкается на мои не такие уж и добрые карие глаза под мохнатыми бровями, причёску ёжик, и, что ещё важно, на дверной табличке среди прочих регалий красуется кандидатская степень, причём даже медицинская. «Да это же знак свыше!» – понимает Оля, умозрительно сверяясь со всем списком. Достоинства, конечно, не все на поверхности, но не всё же сразу. Тогда я даже представить себе не мог, какие далеко идущие планы обитали в её голове. Явилась она ко мне по договоренности от моей школьной одноклассницы, тоже, кстати, Оли. Повод был совершенно невинный: похлопотать за сына подружки, которому на фоне полного здоровья никак нельзя в армию.
Незнакомка на вид была высокая и очень стройная, если не сказать правдивей, в разноцветных глазах пряталась какая-то хитринка, и казалось, что она уже всё про меня знает. Ну правильно, это ведь только я не догадывался, чем всё закончится, ей-то тогда уже всё было понятно. «Ой лиса!» – подумал я и насторожился: не зря ведь про первое впечатление говорят, что оно самое верное. Но девушка приветливо улыбалась, сыпала комплиментами и даже предложила купить у меня приглянувшуюся картину с монохромным волком.
Надо сказать, есть у меня такой грешок нарисовать что-нибудь после работы да и повесить на стену. Ну и, конечно же, картины у меня не продаются, но не потому что они плохие, как мне кажется, а потому что я творю их, что называется, «для себя» или же могу подарить от избытка чувств достойному объекту. Однако в тот момент я ровным счётом ничего не ощущал и, разумеется, ответил решительным отказом. Это была наша первая встреча, и, должен вам заметить, никакой пресловутой искры между нами, а также влечения душ и тел лично я не заметил. На этом, наверное, всё должно было бы и закончиться, но спустя полгода судьба свела нас снова. Правда, теперь, зная Олю, у меня нет уверенности, что это была судьба – скорее, такая шахматная многоходовочка. Ну, по порядку обо всём.
Новая встреча происходит на юбилее той же самой моей одноимённой одноклассницы, где вполне объяснимо присутствие её целеустремленной подруги. Сажусь на отведённое мне место за банкетным столом, а напротив кто-то мне монализно так улыбается. Отдалённо знакомое женское лицо в боевой раскраске, с роскошными накладными ресницами, обрамленное неким подобием взъерошенного ветром вороньего гнезда, величественно застывшего под воздействием сверхсильного лака. Над парикмахерским креативом из стены возвышается витиеватый кованый канделябр, как бы добавляя театральности в и так неотразимый образ роковой женщины.
– Здрассте Вам! – обращаюсь к образу, изображая учтивость. – Мне кажется, мы с вами раньше где-то виделись.
Как вспоминает сейчас моя уже жена Оля, в тот момент она выскребала себя из-под плинтуса. Напрасно она это на свой счёт: в моём-то возрасте и при моей профессии склероз – это нормальная защитная реакция организма на избыток информации. Память за неделю освобождается от всего второстепенного. Второстепенного? Что, я так и сказал? К моей первостепенной это не относится: частично же я её всё-таки узнал.
Впрочем, праздник продолжался, градус настроения повышался, но в какой-то момент это прелестное создание разбавляет атмосферу сыто-пьяного благодушия неожиданной фразой: «А давайте я Вам по руке погадаю!» Вот это поворот! Так-то я не верю в пророчества цыганок да и вообще их недолюбливаю. Но, девушка на вид русская и вроде уже кажется симпатично-интересной, а вечер становится томным и многообещающим. Беспечно протягиваю открытую ладонь, а дальше начинается магия – и всё, капкан захлопнулся. Новоявленная гадалка, приблизившись вплотную, таинственным полушёпотом вполне правдоподобно описывает мою прошлую жизнь, а потом принимается и за будущую. Страх неизвестности перед грядущим есть у каждого. Мне, например, совершенно не улыбалось второй раз жениться, а она на полном серьёзе говорит, что буду, но тут же успокаивает, что без детей и что жить буду долго. Ну как в такое не поверить! Всё так доказательно, мол, вот видите: эта полоска туда идёт, эта – сюда – и своими ресничными веерами так убедительно хлопает. Тут мой незыблемый материализм и зашатался.
– Кто ты, женщина? Почему всё про меня знаешь? Ну ладно, про прошлое согласен, но жениться не буду! Хватит с меня!
– Нет, – говорит, – будешь, линии не врут.
Заинтригованный и удивлённый, приглашаю её на танец, чтобы узнать про эту фею поближе. Поближе она оказалась комплекции велосипеда, и, грациозно наступив пару раз друг другу на ноги, мы решили продолжить познавательные дискуссии в кулуарах. Выяснилось, что ходили одними и теми же жизненными дорожками, но не встретились только потому, что я лет на -дцать прошёл по ним раньше. Юбилейный вечер отгремел, и в конце мы, не сговариваясь, оказываемся вместе в нескромной близости на заднем сиденье фургончика, разводящего нас по домам. Пока ехали, всю дорогу щебетали как лучшие подружки. А на прощание она целомудренно поцеловала меня в щёчку, как и положено приличной девушке. Это и был контрольный выстрел в голову, финальная точка, а вернее, запятая такого неоднозначного вечера и повторного знакомства. И, хотя на следующий день должно было уже начаться предсказанное будущее, алкогольный дурман рассеялся, сказки закончились, Золушка превратилась в тыкву, а в моей жизни всё осталось на своих местах.
Весь день я прислушивался к себе, и хотя здоровье к вечеру поправилось, однако что-то неуловимо во мне изменилось. Было какое-то ощущение недосказанности и сожаления, как будто сон на самом интересном месте оборвался и ты хочешь досмотреть, что дальше, а уже проснулся. Сутки проходят, вторые – не отпускает. «Так, –говорю себе. – Мужчина, спокойно!» И включаю самоанализ: «Что в сухом остатке? Что уж так зацепило-то? Ну не танец же? Гадание? Или, может, невинный прощальный поцелуй?» По отдельности ничего, а всё вместе – чума какая-то! Разумная часть меня говорила: «Подожди, не суетись, и всё пройдёт», – а чувственная: «С этим надо что-то делать, позвони ей». У Оли много любимых фраз, и к моему душевному недомоганию очень тогда подходило: «Сделай так, чтобы отпустило, пожалуйста»
В общем, долго сам себе сопротивлялся, но набрал её через неделю. За это время, как оказалось, у моей пиковой дамы произошли драматические события. На следующий после юбилея день, в канун уже своего дня рождения, у неё случился аппендицит, плавно переходящий в перитонит. В то время, как я раздумывал «позвонить – не позвонить», у Оли решался вопрос «жить или не жить». В итоге, слава богу, всё обошлось. Но и на больничной койке в полукоматозном состоянии, болезная, всё же подумывала обо мне. Поскольку все девушки подвержены предрассудкам, то первой сама, конечно же, она не звонила, а поправлялась и ждала моих действий: что суетиться, запрос же мирозданию сделан.
Вот тут-то я совершенно безответственно объявился, не представляя, о чём говорить и что дальше с этим делать. Ругая себя за внезапный приступ косноязычия, стесняясь и мямля как подросток в пубертате, с трудом формирую в трубку какую-то невразумительную чушь. Но в ответ слышу, нет, чувствую неподдельную радость. Надо сказать, что моя нынешняя супруга удивительно легка в общении, и настолько, что я и не заметил, как согласился, будучи хирургом, встретиться в непринужденной обстановке – исключительно для осмотра послеоперационного рубца, который ей чем-то не нравился. Кстати, прекрасный косметический шовчик. Так мы узнали друг друга ещё ближе. А когда отношения стали трогательными, Оля мне поведала, что в правдоподобном гадании ей помогали ГИБДДшная база и моя добросердечная одноклассница, ведь надо же было «судьбе» как-то помогать. Хотя поначалу она моей Оле, сомневаясь, сказала: «Вряд ли с ним что-то получится, на него уже давно объявлена охота». «Вот же, блин, наивный чукотский ёжик», – подумал я про себя – но это уже было совершенно неважно, совсем как в одной песне у Макаревича: «Ты увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться тебе уже…». Да я и рад, хорошо же же же, но только без ЗАГСа!
Глава 2
Самое яркое проявление женской логики – это отношение к регистрации отношений. И неважно, доярка она или доктор всех наук, но любая хочет именно официальный брак. Такой, настоящий, отмеченный пышной церемонией сочетания, белым платьем и штампом в паспорте. Желательно, чтобы и фамилии соучастников тоже стали одинаковыми. Ваша избранница может скрывать, говорить, что это неважно, – не верьте. Конечно же, в этом есть что-то доисторическое, какое-то собственничество, – мужик что, шуба? И что решает печать в паспорте, если кому-то эта поношенная шуба нужнее, а шуба и не против? Алименты – это по факту отцовства, меркантильные интересы тоже не актуально, если отношения паритетные. Итого практического смысла ноль, одни только организационно-материальные хлопоты, то женись, то разводись. Но это всё с точки зрения прямолинейной мужской логики. С непараметрической женской всё выглядит с точностью до наоборот.
Всё у нас прекрасно было с Олей года так три. А потом смотрю: нет-нет да и насупится. И стали эти необъяснимые перепады настроения повторяться с какой-то равномерной цикличностью критических дней. Вроде общие планы строим, беседы задушевные за ужином ведём, цветы дарю, нежен, обходителен, сам себе нравлюсь. Но нет, всё опять и опять повторяется. Спрашиваю, да что не так-то? То работа, то голова, то вселенская грусть. Ну с год ещё, наверное, эта нездоровая фигня тянулась, а потом как-то в очередном своём приступе она и выдаёт:
– Да замуж я хочу! Тем более у тебя ЗАГС нагадан и все линии на твоих ладонях об этом уже кричат.
– Да ёшкин крот, ну был же уже в браке, чего ещё я там не видел?? – да и звучит как-то неромантично это. – Тебе вообще шашечки или ехать? Зачем нам сдался этот несимпатичный государственный орган? Главное – это же наша безразмерная Любовь. Ну есть ведь народная мудрость: «Не портите коньяк огурцом, а любовь – женитьбою». Одна только фраза чего стоит – СВЯЗАТЬ себя узами брака. А потому, давай не будем котлеты с мухами перемешивать, пожалуйста.
Мне казалось, что я был весьма убедителен, но так казалось только мне.
– Нет! – возразила она. – Брак – он нам нужен, ну-у-у, как картине багет или как вазе цветы.
– Как лысому расчёска – подхватил я.
– Нет!!! Кто я для тебя? Ну вот представь: приходим мы в гости, все с жёнами, а ты с кем?
– С кем с кем – с любимой! И все мужики завидуют мне!
– А надо с любимой женой. Своим четырём сёстрам я что про тебя должна говорить?
– Да нет же, – кипячусь. – Это же просто такая вседевочковая блажь, а ты у меня такая взрослая и умная, ну вот зачем тебе этот баян?
– Это ты что, меня сейчас козой обозвал?
Пар выпустили, посмеялись, однако проблема осталась – ну хорошо, что хотя бы обозначилась. Говоря медицинским языком, клинические проявления стали понятны, причинно-следственная связь налицо, и само собой, похоже, не рассосётся. Я люблю шахматы и не перевариваю однозначность выбора: что это за витязь на дихотомическом распутье? Наступи на себя и будь счастлив в браке либо сохрани принципиальность и иди лесом в гордом одиночестве. Воображение почему-то нарисовало мне сразу второй вариант: печальный, но непреклонный мужчина смотрит грустными глазами в светлое прошлое, которое не вернуть. Лесом не хочу, а потому первый путь хоть и компромиссный, зато оптимистичный и обнадёживающий. Да, подкаблучник, но что делать, если человек тебе дорог – в конце концов, разводы ещё никто не отменял. И уж если женщина просит, а тем более любимая, почему бы и не да? На некоторое время я затаился, и наша совместная жизнь продолжилась своим чередом в обстановке тревожной неопределённости. Решение сделать предложение постепенно в моей голове окончательно и бесповоротно дозрело, но хотелось отдаться в мужья как-то легко и непринуждённо, а не под давлением обстоятельств женского рода.
На свою беду я вспомнил, что видел как-то в нашем городе тёплым летним вечером экскурсионный трамвай. Подсвеченный разноцветными огоньками и наполненный жизнерадостными людьми, он, казалось, жил какой-то особенной жизнью, весело отстукивая по шпалам куда-то в счастливое далёко. Да и, вообще, у меня особое отношение к этому виду общественного транспорта, которое никак не укладывается в такое казённое словосочетание. Давным-давно ещё советскими мальчишками уезжали на нём по рельсам и шпалам в безмятежное лето Визовского пруда. Ходил туда по одноколейке старенький дребезжащий трамвайчик с деревянными сидениями и облупленными красно-жёлтыми фанерными боками. А если не было мелочи на проезд, то добрая кондукторша разрешала нам и бесплатно. Целыми днями мы там до одури купались, ловили раков и, конечно же, пинали мячик. В то время окраины тогда ещё Свердловска представляли собой большую деревню с гусями, козами и лопухами. Поэтому трамвай для меня – что-то родное, из детства.
Итак, выбор места действия был сделан. Торжество любви в отдельно взятом вагоне. Однако в своих планах я недоучёл ряд немаловажных факторов, способных превратить душещипательный акт предложения руки и сердца в трагикомедию. Ну, во-первых, моя любимая не отличается пунктуальностью настолько, что как-то раз, командированная в Эмираты, умудрилась опоздать на самолёт. Помню, выжимал из машины что мог, стремясь в аэропорт, а она: «Да не торопись, я успеваю», – пребывая в полной уверенности, что без неё не улетят: удивительное дело – улетели. Вместе с тем, никакого воспитательного момента из этого и других случаев не случилось, а наоборот, глядя на наши постоянные опоздания, ранее обязательные друзья тоже стали такими же. Теперь благодаря Оле мы все считаем, что задержаться на 10–40 минут – это вполне даже прилично. Жаль, что в гражданской авиации этого не понимают – дураки какие-то. И, во-вторых, в трамвайном деле, как и у самолётов, пароходов, поездов, тоже есть чёткий регламент. Поэтому, как совместить Олю и трамвай в пространственно-временном континууме, было не ясно. К тому же, шла суровая уральская зима. Задача получалась непростой, с несколькими неизвестными и плохо прогнозируемым финалом, и, чтобы хоть как-то определиться, я начал с простого – составил список самого необходимого. Получилось: будущая жена, трамвай, друзья, цветы, закуска, шампанское, ну и по законам жанра мужчина с серьёзными намерениями и символическим кольцом в протянутой руке. Кстати, это широкое с перегородчатой эмалью кольцо от Namfleg с рисунками итальянских домиков она носит и по сей день. Выбор сюжета был неслучаен: в то время мы ещё только мечтали о романтическом путешествии в Венецию.
По моему сценарию всё должно было выглядеть примерно так: Оля ждёт меня на остановке в условленное время, весь в шариках-фонариках прибывает трамвай с загадочно-позитивной надписью на лобовом стекле «Из счастья в счастье», как бы намекающей ей на то, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Двери раскрываются, я элегантно выскакиваю и на глазах у изумлённой публики торжественно увожу её за руку в салон навстречу нашей судьбе. А дальше благостные сцены с коленопреклонением, брызгами шампанского и всеобщим ликованием.
Для камуфляжа Оле была озвучена история о том, что отец оперированного мной пациента, будучи хозяином ресторана, решил выразить свою признательность и поблагодарить таким способом, пригласив меня с друзьями. В нашем деле такие ситуации очень редко, но бывают, хотя обычно это конфеты, дешёвый алкоголь или просто доброе слово. Как-то раз я в таком формате уже водил друзей-художников в банно-отдыхательное заведение с креативным названием «Паровоз». Так что версия ресторана и внеочередной дружеской вечеринки выглядела вполне правдоподобной и подозрений у Оли не вызвала. А так как никто не знал, где находится несуществующий ресторан, предполагалось собраться всем вместе вечером после работы на трамвайной остановке неподалёку от него, а я бы уже оттуда тайными тропами провёл бы всех к злачному заведению.
Наш ближний круг – две пары с солидным семейным стажем: Лёша и Лена, Саша и Галя, – и вполне было бы логично, если бы и мы с Олей стали равноценной третьей. Конечно же, мой коварный план был заранее озвучен друзьям в обстановке строжайшей секретности. Никто не стал меня отговаривать от неверного шага, а наоборот, все ожидаемо заявили, что я молодец, и безоговорочно вступили в тайный сговор.
На друзей возлагалось несколько важных задач: личное участие в мероприятии, моральная поддержка и самая главная – обеспечение Олиного нахождения в назначенном месте непременно до прибытия трамвая.
Дата операции была назначена на 27 декабря. Люди уже стремятся к празднику, настроение у всех приподнятое, до нового года рукой подать, а там ещё и каникулы – йоху-у-у. Итого, согласно плану, Саша отвечает за пунктуальность Оли, Лёша поддерживает мой победный настрой в трамвае, дамы украшают своим присутствием праздник.
Естественно (кто бы сомневался), что-то пошло не так. Друг Саша задержался в своём путешествии в Китай и прилетал аж 29. Соответственно, нужно было передоговориться с трамвайным депо, которое я уже и так изрядно утомил многочисленными запросами и вопросами. «Тогда или 29, или брачуйтесь без нас», – ожидаемо ответило депо. Заходить в новый год со старой проблемой при моей-то мнительности было совершенно неприемлемо. Так что бедному Саше ничего не оставалось, кроме как любым образом успевать из Китая в трамвай. Перенос на 29 обозначил новое препятствие: оказывается, на этот день у наших детей уже давно была запланирована ФСБшная ёлка. Все они уже были внесены в специальные списки, на них были выписаны пропуска, и, мне кажется, если бы их недосчитались, нас бы всех арестовали за срыв новогоднего мероприятия. В общем, интересы подрастающего поколения, как и всегда по жизни, самые важные. Всё в кучу! Кое-как проблему с транспортировкой детей разрулил на ходу Саша, вернувшись из Китая. Отвезти трёх разновеликих девочек на ёлку было поручено его старшему сыну Васе, который только-только получил права и аккуратненько-аккуратненько ездил на старенькой «Волге». Такая перспектива на вечер 29 декабря ему, конечно, и в кошмарном сне не могла присниться. Васю жалко, а что делать: на кону судьбоносное решение. Логистика получалась весьма витиеватой. Сначала Оля отвозит дочь к Саше для передачи Васе, потом забирает к себе в машину Сашу и Галю, и они едут до заветной остановки на трамвайном кольце около нашего дома. Мы с Лёшей должны были сесть в вагон за остановку от той, где должна была ВОВРЕМЯ! находиться Оля в окружении Саши и Гали. Леночка, жена Лёши, планировала воссоединиться с нами где-то на пути следования, потому что работала и не успевала.
Что же на деле? Первым опаздывает трамвай: в городе час пик, да ещё накануне Нового года! Но это даже хорошо, потому что Саша и Галя не справляются с обеспечением Оли – хм, ещё бы, нашли с кем тягаться! Через некоторое время мы Лёшей садимся в наш романтический вагон, звоню Саше – нет их на месте!!! Умоляем вагоновожатую ждать, но сзади копятся другие трамваи: теперь уже нас умоляет она, а мы чувствуем себя какими-то террористами. Звоню Оле, они в пробке, всё пропало! Сознание резко суживается, я на грани истерики. Лёша стабилизирует ситуацию предложением развернуть компанию на другую остановку по ходу нашего движения, да собственно и другого выбора-то у нас нет. Озвучиваю в телефон директиву Саше, он передаёт, и теперь уже нервничает Оля, она наполняется недовольством, переходящим в негодование, и обещает со мной разобраться дома. Стройная и логичная легенда стремительно рушится. Саша выворачивается, объясняя, почему вдруг меняется маршрут; не знаю, как ему это удаётся, но машина всё-таки перенаправляется по другим координатам. Мы с Лёшей проезжаем пустое место встречи, которое, оказывается, изменить можно, и молимся, чтобы мы опять не проехали вперёд.
Видимо, что-то сработало в небесной канцелярии, и мы встреваем в грандиозную трамвайную пробку, которая по своему размаху побеждает автомобильную. Оля и компания вырываются вперёд, бросают непонятно где машину, и вот они уже все в мыле на новом месте – трамвайной остановке с подходящим к ситуации названием «Цирк», но теперь нет нас, мы стоим в заторе, а они мёрзнут в ожидании. Проходит ещё с полчаса взаимных невротических переживаний, связь поддерживаю только с Сашей. Оля вся в непонятках и понятном раздражении, компаньоны продолжают кормить её невнятными ответами, неуверенно обещая, что всё будет хорошо, но не колются. Лёшина муза Леночка, судя по обрывкам фраз из телефона, едет где-то к нам чуть ли не на трамвайной колбасе в белой норке, потому как весь транспорт битком. Валит красивый снег, все ожидающие дружно стучат зубами от холода и тревожной неопределённости. Тут, наконец, затор прорывает, и на остановку из снежной мглы, интригующе подмигивая фонариками и весело постукивая колёсиками, выкатывается наш неординарный электровоз. Аллилуйя!!
Мы с Лёшей на ходу выглядываем из дверей и всем приветливо машем в темноту руками, нас распознают замёрзшие друзья и, преодолев удивлённую толпу, ломятся, как потерпевшие, в салон. Пытаюсь поцеловать красиво–сердитое Олино лицо, но она отстранённо холодна – прекрасная в своей недоступности женщина.
– Вы что, трамвай угнали? Что вообще происходит?
–Да нормально всё, ты проходи, садись, разговор есть.
По задумке, я должен был под Elvis Presley – Can't Help Falling In Love проникновенно прочитать стихотворение моего любимого Рустама Карапетяна: «А когда-то, взявшись за руки, мы могли, забыв про всех, босиком гулять по радуге, рассыпая лёгкий смех, облака скользили белые, не отбрасывая тень, а когда летать умели мы, то летали каждый день, там, где замерло мгновение и не кончится уже, то ли душ прикосновение, то ли радуга в душе». От волнения воздух в лёгких закончился, а речевой аппарат предательски мне изменил. Зато уши передавали правдивую информацию о том, как я сиплым голосом бомжа декламирую, не попадая в размер, эти чудные строки. Озвучивание было удивительно неподходящим для такого возвышенного момента. «Что за фарс?! Не так же я хотел!» Но вторая попытка донести их красоту была бы неуместна, и потому, не отклоняясь от курса, решительно перехожу от поэтических прелюдий к прозаическому главному уже своими словами: «Оля! Мы с тобой как два дерева: сплелись ветвями, срослись корнями, нам не жить друг без друга! Поэтому давай поженимся, возьми меня в мужья или будь моей женой!»
Как мне показалось, Оля начала осознавать смысл происходящего только после того, как я, расчувствовавшись и неудобно раскорячившись на одном колене, доверчиво протянул ей коробочку с кольцом. Последнее слово почему-то всегда за женщиной. Осталось получить ответ, в положительном результате которого я не сомневался, но непредсказуемая Оля долго смотрела на кольцо, потом на затихших друзей, затем ещё зачем-то в покрытое морозными узорами окно.
Чтобы как-то занять затянувшуюся театральную паузу, предложил, пока девушка в муках выбора, открыть шампанское, но Лёша шёпотом, словно боясь спугнуть Олино решение, остановил:
– Погоди, нет же ещё повода!
Тут наконец и моя суженая вышла из ступора:
– Ну, надо же позвонить, я не знаю, посоветоваться, с папой например.
Тут уже вразнобой завопили все.
– Да какие ещё советы! Ты уже взрослая! Соглашайся уже!!!
– А мы в обещанный ресторан-то едем? А то я голодная.
– Конечно!!!
– Ладно, тогда ДА!! – Оля улыбалась в 32 зуба, а я почти рыдал – ясное дело, от привалившего непонятно за что счастья. Только с этого момента всё пошло, как и должно было быть. Стало легко и радостно: брызги шампанского, звон бокалов, поздравления и, конечно, обмен впечатлениями.
– Дак как же ты, Оля, не догадалась-то? – под смех друзей удивлялся Саша. – Любая приличная девушка за три месяца должна знать, что ей сделают предложение.
А Оля, лукаво улыбаясь:
– Так это приличная, а Я не такая, своего дождалась Я трамвая.
Глава 3
Романтическая трамвайная эпопея с предложением руки и сердца как-то незаметно отдвинулась на несколько месяцев в прошлое. Спираль времени к концу года стремительно закручивалась в штопор, и пора уже было проявить твёрдость своих намерений. Мгновенно пролетел месяц «на подумать» от подачи заявления в ЗАГС, и вот уже на пороге он – этот день во всех смыслах моего мужества. Между тем на дворе, как писал поэт, унылая пора, но не очей очарованье, а лысые деревья, вторая половина жизни и октября. Утром ещё темно, за ночь подморозило, лужи покрылись тонким ледком, а обувь на мне ещё летняя: поскальзываюсь, хватаясь руками за воздух, – не помогает. Ну, так себе, думаю, начало, удивительно было бы травматологу ещё и покалечиться в такой день, но мой ангел хранит меня для другого. Об этом другом я тоже храню тайну, поскольку суеверен, тем более что у меня вообще сразу ничего в жизни хорошо не получается, правда, это уже вторая женитьба, что немного обнадёживает. Оттого родственники и коллеги продолжают думать, что на моём личном фронте всё как обычно – без перемен. Как говорится, расскажи богу о своих планах, а тут ответственное, если не сказать судьбоносное, решение. С утра успеваю принять: чашечку кофе, линейку, немного пациентов, парадный вид, – и к обеду, с букетиком сиреневых ирисов, трепетно жду у дверей ЗАГСа свою, без пяти минут, законную жену.
Выбор цветов неслучаен, впрочем, как и жены. Ирисы – это из-за истории с сиреневыми лисами. Где-то за пару лет до этого мы с Олей, её папой и его супругой решили совместно сплавиться по нашей уральской реке Сосьве. Родственный тимбилдинг был затеян из уважения к неписаным традициям: неприлично же встречаться с девушкой без родительского благословления. Забраться в потаённые рыбацкие уголки, про которые знал только папа–геолог, можно было, поднявшись на моторе в верховья, где и таилась секретная старица. (Клёва, кстати, как впоследствии выяснилось, там, можно сказать, не было от слова совсем.) Так вот, в нужном и самом неподходящем месте нам с папой надо было перетащить через высокий, заросший кустами глинистый берег лодки, моторы, наших женщин и всякое необходимое для их комфортной жизни в лесу барахло. Потом по старице плыть до стоянки. Было скользко и утомительно, но оно того стоило. Зеркало открывшегося нашему взору озера сливалось с небом, а мы, как в «Титанике», парили над неподвижной гладью воды между кувшинками, погрузившись в созерцание открывшихся видов. Наши тактично-практичные попутчики потарахтели на своей лодке вперёд искать место под лагерь, мы же задержались, радуясь пению птиц, аромату трав и друг другу. В мыслях было ещё покидать спиннинг в надежде на уху, но единение с природой закончилось, когда Оля, прислушавшись к себе, попросилась на красивый изумрудный берег. Выпрыгнув из лодки, она пропала из виду, а уже через несколько мгновений вся идиллия была нарушена пронзительным возгласом Олиного производства: «А-А-А!!! Сиреневые лисы!!!» Смысл послания был не столько понятен, сколько эмоционален, и я, решив, что на неё напали какие-то лисы, схватив топор, бросился на выручку. Почему они сиреневые, для меня не имело никакого значения. Моё воинственное явление с грозным вопросом «Где, где они?!» для Оли было совершенно неожиданным:
– Кто они??
– Ну, лисы!
В полном недоумении, но уже раздражённо:
– Какие ещё лисы? Да ну тебя! Напугал до смерти!
Как оказалось, это было безобидное выражение восторга по поводу множества цветущих вокруг ирисов, что-то из разряда: «Эх, хорошо-то как!» Моё же присутствие при этом было совсем необязательным, а точнее, неуместным. В память об этом дома на самом видном месте теперь висит картина: нас там нет, но есть лисы, которые ирисы.
Надо понимать, что пятница у нас на Руси – это день законно брачующихся, что вполне объяснимо: впереди же два выходных, а такая радость у наших людей занимает обычно ну никак не меньше. Совершить официальный акт сочетания стремится великое множество любящих сердец (хотя лично я думаю, любящих, но не стремящихся, гораздо больше), поэтому все места на парковке у ЗАГСа и дворы соседних домов в этот день всегда заняты красивыми машинами в шариках и ленточках. Повсюду в окрестностях встречаются невесты в белых платьях и женихи в галстуках и распахнутых пиджаках независимо от времени года, в окружении хоть и девиантного поведения, но в целом позитивно настроенных людей. При этом все они, как правило, беспрестанно курят и алкоголизируются от избытка чувств. Периодически слышатся хлопки от вылетающих шампанских пробок, петард и стреляющихся от всего этого местных жителей. Время выходит, и я уже отгоняю закрадывающуюся мысль: «…А может, не судьба?..», – но в последний момент вижу, как стремительно на каблуках несётся моя избранница. Не размениваясь на любезности, на ходу завладев символическим букетом, она увлекает меня в недра бракозаводного конвейера скорей соединяться узами Гименея. Я не сопротивляюсь: странно было бы устраивать сцену на пороге в светлое будущее, да и подрастающему поколению плохой пример – вдруг кто начнёт сомневаться. Прощально оглядываюсь на свою оставшуюся снаружи холостяцкую жизнь. Брошенная как попало Олина машина тревожно мигает аварийкой на проезжей части, а затрудняющиеся в проезде автомобилисты бессознательно давят на свои клаксоны и на мою и так взволнованную нервную систему.
Впрочем, патетическо-бюрократическая процедура много времени не занимает, всё в духе минимализма: вот вам сертификат на семейное счастье, получите, распишитесь, фотография на память, не задерживайте очередь – много желающих. Торжеств и не планировалось, никаких впечатлительных родственников и переживающих друзей, только ресторанный ужин на двоих, зато по замыслу предполагалась целонедельная романтичная Венеция.
Так вышло, что, в отличие от своей сверхновой жены, кроме Польши, Казахстана и Прибалтики, и то по молодости, я почти нигде не бывал – такой вот домосед своей страны, – а тут тебе раз, и такая неведомая Италия. Сборы были недолгими, путешествовать решили налегке и на двоих взяли один небольшой жёлтый чемоданчик. Мои вещи полетели на мне, а Олины в багаже. Туда и обратно через Финляндию, времени между рейсами вагон, поэтому поехали из аэропорта смотреть на Хельсинки и знакомство с городом начали с первого подвернувшегося кафе. Выходной день, 8 утра, открываем дверь, а там какой-то немыслимый галдёж, всё кафе набито финками, ни одного мужчины, если не считать меня, и все одновременно что-то говорят. Это что ещё за утренний саммит домохозяек? Финский язык сам по себе фонетически необычен, а тут ещё со скоростью тысячу слов в минуту каждая. Может, они всю рабочую неделю в себе копят, недоговаривают, щадят мужей и теперь отрываются в специально отведённом месте? Вот тебе и сдержанные северные народы! Наверное, это только финских мужчин касается, а все женщины в вопросе болтологии … интернациональны.
На нас никто не обращает внимания, и мы в некоторой прострации садимся за единственный свободный столик. Подходит официантка, и тут Оля с подкупающей доверительностью всё ей выкладывает про нас: что молодожёны из России, сутки как женаты и что летим в свадебное путешествие в Италию, и уже в конце – что голодные и хотим позавтракать. Девушка понимающе подмигивает, берёт заказ и уходит. Спустя некоторое время она появляется с нашим завтраком, что-то громко объявляет по-фински, и вдруг все активно говорящие девушки как по команде замолкают и с интересом смотрят на нас с Олей, а потом одновременно начинают смеяться и хлопать нам в ладоши. Вот это да: в чужой стране незнакомые люди так непринуждённо, по-доброму выразили своё отношение к нашему маленькому личному счастью. Смущённо улыбаемся и машем ручками в ответ, пьём кофе, заедаем бутербродами с ветчиной, постепенно приходя в себя – всё-таки не привычны мы к такому, – но на душе хорошо, и хочется верить, что все люди вокруг – братья и сёстры.
Мои расчёты на тёплую Европу не оправдываются: уши мёрзнут; покупаем мне шапку и летим в Италию. Вместе с жёлтым чемоданчиком мы тащим через все границы с собой объёмный пакет с коробками чая и пластилина для русской девушки, давно поселившейся в Риме. Всё это ей надо непременно в руки вручить по просьбе Олиной знакомой, которая занималась нашими визами. В моей голове, как назойливая муха, крутится вопрос: «Какого чёрта? В Италии что, напряжёнка с чаем и пластилином?» Проявляю терпимость, потому что Оля так не думает. Вечный город встречает солнцем, арками, фонтанами, скульптурными группами, удивляет количеством негров и мусорных баков на улицах, но особо впечатляться на это некогда, мы тут проездом, а ещё надо как-то разыскать соотечественницу и наконец доставить ей эту обременительную весточку с родины. Ничего из этой затеи у нас не получается, и мы уже едины во мнении: «Какого чёрта?» Оставляем чаепластилин на ресепшене в гостинице с просьбой передать, уже особо не переживая за встречу неуловимого адресата и злополучной посылки. Время поджимает, с сучками и задоринками проходим все хитросплетения покупки билетов на ж/д вокзале, по-ихнему Термини. Чао, Рим, и вот уже скоростной экспресс, совсем не похожий на наши электрички, комфортно мчит нас через весь Апеннинский полуостров, а в окошках мелькает сплошной калейдоскоп из гор и виноградников, чередующийся с темнотой тоннелей и закладыванием ушей. Готовясь к путешествию, Оля прочла «Набережную неисцелимых» Бродского и, очарованная утончённой прозой классика, стремилась почтить создателя посещением его могилы напротив той самой набережной на острове-кладбище Сан-Микеле. И мне, конечно, тоже следовало прочитать Иосифа Александровича перед поездкой, но я же ограничился описаниями гастрономической Венеции Андрея Бильжо (http://tesoro82.livejournal.com/70071.html). Сразу скажу, что на кладбище мы так и не попали, философски полагая, что ещё успеем.
Четыре часа в пути, и вот конечная точка – вокзал Санта Лючия; согласитесь, красиво же звучит. Идём, таращась в четыре глаза по сторонам, смеёмся, нараспев читая таблички с названиями улиц и каналов, фундамента Минотто, рио-ди-Санта–Маргарита, калли Сиббиакко, Сиббиакко??… Селимся в маленькой семейной гостинице: хозяева – красивая пожилая пара, приветливы и радушны, номер без излишеств, но чистенький и уютненький. Посредине воплощение амурных фантазий – кованая ажурная кровать, из окон – глиняные черепичные крыши и итальянское небо. Со стен нас рассматривают гипнотическими, разновеликими глазами девушки с репродукций Модильяни. Утомлённые перелётами, дорогой и всей суетой последних дней, без всяких фантазий падаем в объятия Морфея – впереди у нас целая медовая неделя. Засыпаем в ожидании прекрасного завтра. Но, видимо, когда всё хорошо, тоже плохо.
В любой семейной жизни есть место для подвига и для трагедии, и рано или поздно это должно было случиться. На следующий день мы поссорились. Памятная, первая семейная размолвка, но вполне приличная, без битья посуды и итальянской экспрессии. Сейчас даже не вспомнить, из-за какой ерунды это произошло. Ну, конечно, виноваты оба, я и снова я, да это и не обсуждается, Оля ведь всегда предупреждала, что не потерпит никакой, даже самой справедливой и конструктивной критики, исключительно потому, как она по гороскопу лев. Как говорит Оля до швепса (а в нашем клиническом случае, видимо, до льва), надо дорасти, я же просто ещё не успел – всего-то два дня как женат. Сказать по правде, я и по сей день периодически наступаю на эти грабли, только очень осторожно, иначе это душевно больно и недальновидно.
Мы брели по одному из многочисленных мостов, психологическая дуэль сопровождалась сердитыми испытующими взглядами и многозначительным молчанием. Эта и была наша первая маленькая трагедия, но она казалась бескрайней по масштабу и бесконечной по времени, поскольку длилась уже минут как пять. Пора уже было как-то с этим заканчивать. По законам жанра для мощного финала нужен был геройский поступок во имя любви, и понятно, что первый шаг в представлении Оли – это чисто мужская прерогатива. Было бы очень к месту в окружающей нас атмосфере мрачноватого венецианского средневековья, например в духе шекспировских страстей, театрально попрощаться и сигануть от огорчения с моста. И пусть слёзы её раскаянья приведут к внеурочному подтоплению города. Но, во-первых, город не виноват, а во-вторых, хотелось какого-то пусть незатейливого, но счастливого конца. Более того, качество воды в венецианских каналах вызывает определённые сомнения, и вообще для купания в конце октября можно найти географию и получше.
К счастью, в конце моста я увидел статую льва. Царь зверей сидел на постаменте в колючих розовых кустах, отрешённо глядя перед собой и отвернувшись от прохожих. Махнув рукой в его сторону, я выбросил белый флаг:
– Смотри! Этот обиженный лев! Вылитая ты!
Оля несколько мгновений тщетно пытается сохранить на лице выражение полного безразличия, но, глядя на статую, не выдерживает и прыскает от смеха. Лёд отчуждения тотчас растаял и испарился, а мы, смеясь и удивляясь, спрашиваем друг друга: «Что это было?!» Господи, ну прямо как дети!
Конечно же, было бы романтично в свадебном путешествии прокатиться под нависающими мостами на лакированной, с изящными обводами гондоле с колоритным кормчим в чёрно–белой тельняшке и сидениями в виде пурпурных сердец. Однако озвученная цена вступила в непреодолимое противоречие со здравым смыслом. Поэтому, ничуть не расстроившись, мы демократично перемещались на водных трамвайчиках, неважно ведь на чём, главное, с кем.
Одним из чудесных мест оказался остров Бурано с причудливыми разноцветными малоэтажными домиками. Почему-то подумалось, что так, наверное, должен выглядеть цветочный город из приключений Незнайки. Сохнущее на морском ветру бельё, палисаднички у дверей, цветы на подоконниках – всё это дарило ощущение уюта и безмятежности одновременно. Впечатлений от острова добавила падающая на небольшой мощёной площади башня святого Мартино. Если смотреть снизу вверх стоя рядом с ней, очень даже верится, что она падает именно на тебя. (Как оказалось, в Италии это не редкость, в разной степени падающих там много, вот ведь, а я-то всегда думал, что есть только Пизанская.)
Самое волшебное время для прогулок, как мне кажется, перед рассветом: туманные улочки пустынны, старинные дома загадочны, тёмная вода отражает фонари, мосты символичны, только ты, я и Венеция.
Остаток дней прогуляли, трогательно держась за ручки, очарованные венецианской готикой, перемещаясь между многочисленными кафешками и ресторанами. В одном из ресторанов уже перед отъездом, соскучившись по чаю, не найдя в меню, но и не поверив в это, опрометчиво попросили заварить нам чёрного и крепкого. Официант выразил недоумение, сказав, что этого напитка у них нет. Мне привиделось, что это какие-то местные националистические происки, а может и того хуже: глобальный заговор стран НАТО – не давать русским чая на своей территории. С обидой за великую страну на ломаном английском я объяснил, а скорее, эмоционально изобразил жестами непримиримость своей позиции, по которой было понятно, что этот русо туристо никуда и никогда не уйдёт, не попив чаю. Оля, как могла, вежливо улыбалась, сглаживая углы. Однако международный скандал набирал обороты, люди за соседними столиками перестали общаться и питаться, с интересом наблюдая за происходящим.
Пришла менеджер, молодая симпатичная итальянка, и, взяв на пару тонов выше, тоже пыталась донести, что Италия – это такая страна, где все традиционно пьют исключительно кофе. Но всё уже было бесполезно, с таким же успехом можно было объяснять ослу правила движения гужевой повозки в условиях нерегулируемого перекрёстка. Я был незыблем, как чугунный монумент, в своём суверенном праве на чай. Осознав, что умом Россию не понять, они озадаченные ушли, а спустя какое-то время появились, натужно улыбаясь и торжественно неся перед собой два бокала с заваренными пакетиками самого обычного «Липтона». Подозреваю, что купили у каких-нибудь чернокожих контрабандистов, и, судя по финальному чеку, задорого. Дома я на эту пыль индийских дорог даже бы не взглянул, а здесь с видом триумфатора потягивал бурую жижу, показывая большой (не самый длинный) палец кверху всем любопытным взглядам. В общем, всё как с российским футболом: хорошая мина при сами знаете какой игре. Потом, конечно, было неловко за свой не к месту проявившийся патриотизм – сам удивляюсь, что на меня такого толерантного нашло. Чувство стыда было недолгим благодаря Олиной психотерапии, у которой на этот и другие необъяснимые случаи есть универсальное оправдание – потому что луна в тельце. Зато по этому инциденту нам стало ясно, зачем мы везли эту страну чай и пластилин: последний, как нам сказали, здесь тоже в большом дефиците. Ну ладно чай, а какое счастливое детство без пластилина?
Вернувшись в Рим, мы всё же встретились с той недоступной русской. Оказалось, симпатичная улыбчивая блондинка – полиглот и свадебный фотограф, да ещё и родом из нашего города, тоже, кстати, Оля. Чтобы не путаться, между собой мы её теперь зовём итальянская Оля. В благодарность за наши усилия по её розыску землячка в свою очередь предложила показать нам Рим. Сразу скажу, задача оказалась неподъёмная для одного дня пешего перемещения, но мы же любим трудности. То ли русская итальянка оказалась очень спортивная, то ли мы не очень, но к концу дня нам уже было совсем не до красот города, а гостиничная кровать казалась манной небесной. Тепло, но с чувством облегчения распрощались.
Тем не менее в задачах последнего Римского дня ещё значилась покупка местного вина и санкционного сыра, и понятно, что мы от плана не отступили, затарившись по полной. С двумя пакетами в одной руке и почти волочащейся Олей в другой пытаюсь проложить кратчайший маршрут в гостиницу. Испытанное средство повышения силы Оли – призыв: «Соберись тряпка!» – ей и заодно себе уже не помогает.
Рим не отпускает, продолжая кружить нас по лабиринтам своих улиц, видимо, ревниво мстя за Венецию. Хочется уже где-нибудь у фонтана просто бухнуть винца и закусить сыром, благо всё с собой, но учитывая бдительность итальянских карабинеров, ничем хорошим бы это не закончилось. Закончилось всё, слава римским богам, нашим номером, но тут опять другая засада. Уже перед сном расслабленно стою в душе, смываю усталость, и вдруг чувствую, что теряю равновесие, нахожу и снова теряю, чуть не обнимая мокрый кафель на полу. Смотрю вокруг: всё на месте, как было; ничего не понимаю, но на всякий случай медленно и осторожно шажочками, по стеночке отступаю в номер. Жена, умотавшись за целый день, уже сопит в подушку, потихонечку укладываюсь рядом, прислушиваясь к себе: голова вроде соображает, что уже хорошо – и начинаю размышлять. Хоть я и травматолог, но всё же врач, поэтому перед тем как стенать: «Помогите! скорую!» – для начала пытаюсь оценить масштаб бедствия. В диагноз выносится основная и, собственно, единственная версия – инсульт как ответ организма на первый семейный отдых. Со всей полнотой медицинского пофигизма провожу самодиагностику, последовательно проверяю функциональную состоятельность всех конечностей, оцениваю в камере телефона реакцию зрачков и симметрично показываю себе язык. Всё то, что до этого работало, работает, ничего из старого не убавилось. Уменьшаю диагноз до микроинсульта и ограничиваюсь лечебной тактикой с этим переспать в надежде, что утро будет вечера не дряннее. На сон грядущий перебираю все кармические грехи и засыпаю в обиде на мироздание.
Мудрым утром снова себя ощупываю – нет, всё тот же неизменный я. Олю решаю пока домыслами не тревожить, буду тревожиться сам. С этими мыслями одеваюсь, умываюсь, ем чего-то, жене улыбаюсь. Но до психического здоровья далеко, ситуация как в старом советском мультике: ты идёшь, а он летит, ты бежишь, а он летит – голубой метеорит. Уже в аэропорту узнаём про 7-бальное землетрясение с эпицентром в 70 километрах от Рима.
– Ну надо же! Слава богу! – громко комментирую новость, не сдерживая радость.
Оля с осуждением смотрит на меня как на ненормального
– Ты что! Там древняя базилика порушилась!
Делюсь наконец сокровенными переживаниями вчерашнего вечера. Уф-ф, отпустило, чувствую себя именинником и имбецилом одновременно: это ж надо же так радоваться тому, чего нет.
В транзитном Хельсинки в ожидании самолёта опять едем гулять в город и, надо же, видим большой аншлаг на одном из зданий – выставка Модильяни. Вот это да! Италия нас провожает в Финляндии. Времени до закрытия полчаса, успеем! Снова вглядываемся в уже знакомые гипнотические глаза, и, кажется, что они про нас уже всё-всё знают. Но всё хорошее, как говорят, имеет свойство быстро заканчиваться, и нам пора: снова самолёт, гул турбин, но свою маленькую Италию для двоих вместе с сыром и вином мы привезём на Урал с собой.
Ольга Пулатова
Андрей Пулатов
Годы пролетают незаметно, стираются в памяти события, их краски выцветают как на старой фотографии и чем старше ты становишься, тем больше хочется остановить и удержать те удивительные мгновения которые даёт нам жизнь. Этот сборник рассказов можно сравнить с пёстрым лоскутным одеялом из разных историй, в чём-то смешных, наивных, грустных и рассудительных. Без прикрас и искажений, так как и есть на самом деле. Все действующие лица не выдуманы и совпадения не случайны.
Андрей Пулатов, Ольга Пулатова
Из счастья в счастье
Глава 1
Они счастливо жили и долго, пока не встретили друг друга.
Михаил Задорнов
Годам к 36 своего бальзаковского возраста девушка Оля решила, что вполне созрела для серьёзных отношений. Если отбросить всё важное, но ни к чему не приводящее, в виде броуновского движения многочисленных друзей и интересов, то всё же к этому времени у неё сформировался вполне приличный материально-мировоззренческий багаж. Небольшая однушка, кандидатская степень по медицине, маленькая дочка, одно коротенькое замужество и несколько не сложившихся взаимоотношений с мужчинами и работодателями. Все эти достижения внесли в её насыщенную жизнь как самоудовлетворение и позитив, так и негатив с разочарованиями,ну и, соответственно, с последними она мириться не желала. Хотя и тут не всё однозначно: например, куда отнести дочку с питающим надежду именем Вера? Тут и радость, и уныние, гремучая смесь беспросветного детского эго со всепрощающим материнским инстинктом в одном флаконе. И, как любит говорить Оля, успокаивая себя перед лицом очередного грандиозного Вериного косячества: «В воспитании детей главное – их не убить». Я вообще иногда думаю, что это Олино то ли кармическое испытание, то ли духовное искупление. Вера – персонаж удивительный, достойный отдельного повествования, но это потом, а пока вернёмся к нашей, а теперь уже моей Оле.
Итак, переосмысленный жизненный опыт диктовал ей необходимость изменить свои подходы к вопросу замужества, не полагаясь на случай. Все эти бардопеснопения, горнолыжекатания и сплавопоходохождения множили количество знакомых и тусовок, но никак не решали вопрос личного Олиного счастья. Общественное у неё почему-то всегда превалировало над личным, не давая развиваться последнему. Как человек, имеющий некогда отношение к науке, она внимательно посмотрела на себя и своё поведение со стороны, придя к выводу о необходимости кардинальной замены существующей парадигмы. Не полагаясь на подозрительную доступность виртуальных знакомств, но старомодно доверяя печатному слову, Оля вооружилась психологическим бестселлером с названием, всё говорящим за себя, – «Пришла, увидела, женила». Ничуть не сомневаясь в грядущем успехе, она немедленно приступила к реализации своих матримониальных планов на ближайшее будущее. Всё это, безусловно, внушает уважение к такой активной жизненной позиции, ведь вода, как известно, под лежачий камень не течёт, а целеустремлённая Оля была готова свернуть горы и развернуть реки.
Согласно брачному руководству, первое, что надлежало сделать, – это привязать свои сокровенные, но весьма туманные желания к конкретному образу. Да-да, прямо так и написать: столбиком, откровенно отвечая на все вопросы по порядку, без исключения. Начиная с цвета глаз, и заканчивая желаемым количеством интима. Оля прислушалась к себе и определила самые важные критерии, а именно: добрые карие глаза, мохнатые брови, причёска ёжик, рост не менее 175 см, постарше, но регулярно, и непременно кандидат наук, лучше медицинских, но, впрочем, можно и других. Кстати, последний пункт существенно сужал круг претендентов, ведь такие кандидаты на улице не валяются, но на меньшее Оля была не согласна. Будущий муж должен был быть вровень как по росту, так и по интеллекту. (Кстати, чувство юмора (ЧЮ), незаслуженно не попавшее в выборку, я ценю намного выше интеллекта, особенно в женщинах, хотя есть мнение, что ЧЮ – это его обратная сторона.) Далее по книжке рекомендовано было активно искать объект, сверяясь с заданными параметрами. Ну не то чтобы ходить по улице с ищущим взглядом и листочком в руках, а как бы мысленно постоянно посылать мирозданию чётко сформулированный запрос. Сразу скажу: сам-то я грубый материалист и ни в какие чудеса провидения категорически не верю. То есть не верил до встречи с моей ненаглядной, а теперь уже иногда делаю исключения.
Так вот, в один прекрасный день в мою упорядоченную холостяцкую жизнь вдруг открывает дверь Она. И… натыкается на мои не такие уж и добрые карие глаза под мохнатыми бровями, причёску ёжик, и, что ещё важно, на дверной табличке среди прочих регалий красуется кандидатская степень, причём даже медицинская. «Да это же знак свыше!» – понимает Оля, умозрительно сверяясь со всем списком. Достоинства, конечно, не все на поверхности, но не всё же сразу. Тогда я даже представить себе не мог, какие далеко идущие планы обитали в её голове. Явилась она ко мне по договоренности от моей школьной одноклассницы, тоже, кстати, Оли. Повод был совершенно невинный: похлопотать за сына подружки, которому на фоне полного здоровья никак нельзя в армию.
Незнакомка на вид была высокая и очень стройная, если не сказать правдивей, в разноцветных глазах пряталась какая-то хитринка, и казалось, что она уже всё про меня знает. Ну правильно, это ведь только я не догадывался, чем всё закончится, ей-то тогда уже всё было понятно. «Ой лиса!» – подумал я и насторожился: не зря ведь про первое впечатление говорят, что оно самое верное. Но девушка приветливо улыбалась, сыпала комплиментами и даже предложила купить у меня приглянувшуюся картину с монохромным волком.
Надо сказать, есть у меня такой грешок нарисовать что-нибудь после работы да и повесить на стену. Ну и, конечно же, картины у меня не продаются, но не потому что они плохие, как мне кажется, а потому что я творю их, что называется, «для себя» или же могу подарить от избытка чувств достойному объекту. Однако в тот момент я ровным счётом ничего не ощущал и, разумеется, ответил решительным отказом. Это была наша первая встреча, и, должен вам заметить, никакой пресловутой искры между нами, а также влечения душ и тел лично я не заметил. На этом, наверное, всё должно было бы и закончиться, но спустя полгода судьба свела нас снова. Правда, теперь, зная Олю, у меня нет уверенности, что это была судьба – скорее, такая шахматная многоходовочка. Ну, по порядку обо всём.
Новая встреча происходит на юбилее той же самой моей одноимённой одноклассницы, где вполне объяснимо присутствие её целеустремленной подруги. Сажусь на отведённое мне место за банкетным столом, а напротив кто-то мне монализно так улыбается. Отдалённо знакомое женское лицо в боевой раскраске, с роскошными накладными ресницами, обрамленное неким подобием взъерошенного ветром вороньего гнезда, величественно застывшего под воздействием сверхсильного лака. Над парикмахерским креативом из стены возвышается витиеватый кованый канделябр, как бы добавляя театральности в и так неотразимый образ роковой женщины.
– Здрассте Вам! – обращаюсь к образу, изображая учтивость. – Мне кажется, мы с вами раньше где-то виделись.
Как вспоминает сейчас моя уже жена Оля, в тот момент она выскребала себя из-под плинтуса. Напрасно она это на свой счёт: в моём-то возрасте и при моей профессии склероз – это нормальная защитная реакция организма на избыток информации. Память за неделю освобождается от всего второстепенного. Второстепенного? Что, я так и сказал? К моей первостепенной это не относится: частично же я её всё-таки узнал.
Впрочем, праздник продолжался, градус настроения повышался, но в какой-то момент это прелестное создание разбавляет атмосферу сыто-пьяного благодушия неожиданной фразой: «А давайте я Вам по руке погадаю!» Вот это поворот! Так-то я не верю в пророчества цыганок да и вообще их недолюбливаю. Но, девушка на вид русская и вроде уже кажется симпатично-интересной, а вечер становится томным и многообещающим. Беспечно протягиваю открытую ладонь, а дальше начинается магия – и всё, капкан захлопнулся. Новоявленная гадалка, приблизившись вплотную, таинственным полушёпотом вполне правдоподобно описывает мою прошлую жизнь, а потом принимается и за будущую. Страх неизвестности перед грядущим есть у каждого. Мне, например, совершенно не улыбалось второй раз жениться, а она на полном серьёзе говорит, что буду, но тут же успокаивает, что без детей и что жить буду долго. Ну как в такое не поверить! Всё так доказательно, мол, вот видите: эта полоска туда идёт, эта – сюда – и своими ресничными веерами так убедительно хлопает. Тут мой незыблемый материализм и зашатался.
– Кто ты, женщина? Почему всё про меня знаешь? Ну ладно, про прошлое согласен, но жениться не буду! Хватит с меня!
– Нет, – говорит, – будешь, линии не врут.
Заинтригованный и удивлённый, приглашаю её на танец, чтобы узнать про эту фею поближе. Поближе она оказалась комплекции велосипеда, и, грациозно наступив пару раз друг другу на ноги, мы решили продолжить познавательные дискуссии в кулуарах. Выяснилось, что ходили одними и теми же жизненными дорожками, но не встретились только потому, что я лет на -дцать прошёл по ним раньше. Юбилейный вечер отгремел, и в конце мы, не сговариваясь, оказываемся вместе в нескромной близости на заднем сиденье фургончика, разводящего нас по домам. Пока ехали, всю дорогу щебетали как лучшие подружки. А на прощание она целомудренно поцеловала меня в щёчку, как и положено приличной девушке. Это и был контрольный выстрел в голову, финальная точка, а вернее, запятая такого неоднозначного вечера и повторного знакомства. И, хотя на следующий день должно было уже начаться предсказанное будущее, алкогольный дурман рассеялся, сказки закончились, Золушка превратилась в тыкву, а в моей жизни всё осталось на своих местах.
Весь день я прислушивался к себе, и хотя здоровье к вечеру поправилось, однако что-то неуловимо во мне изменилось. Было какое-то ощущение недосказанности и сожаления, как будто сон на самом интересном месте оборвался и ты хочешь досмотреть, что дальше, а уже проснулся. Сутки проходят, вторые – не отпускает. «Так, –говорю себе. – Мужчина, спокойно!» И включаю самоанализ: «Что в сухом остатке? Что уж так зацепило-то? Ну не танец же? Гадание? Или, может, невинный прощальный поцелуй?» По отдельности ничего, а всё вместе – чума какая-то! Разумная часть меня говорила: «Подожди, не суетись, и всё пройдёт», – а чувственная: «С этим надо что-то делать, позвони ей». У Оли много любимых фраз, и к моему душевному недомоганию очень тогда подходило: «Сделай так, чтобы отпустило, пожалуйста»
В общем, долго сам себе сопротивлялся, но набрал её через неделю. За это время, как оказалось, у моей пиковой дамы произошли драматические события. На следующий после юбилея день, в канун уже своего дня рождения, у неё случился аппендицит, плавно переходящий в перитонит. В то время, как я раздумывал «позвонить – не позвонить», у Оли решался вопрос «жить или не жить». В итоге, слава богу, всё обошлось. Но и на больничной койке в полукоматозном состоянии, болезная, всё же подумывала обо мне. Поскольку все девушки подвержены предрассудкам, то первой сама, конечно же, она не звонила, а поправлялась и ждала моих действий: что суетиться, запрос же мирозданию сделан.
Вот тут-то я совершенно безответственно объявился, не представляя, о чём говорить и что дальше с этим делать. Ругая себя за внезапный приступ косноязычия, стесняясь и мямля как подросток в пубертате, с трудом формирую в трубку какую-то невразумительную чушь. Но в ответ слышу, нет, чувствую неподдельную радость. Надо сказать, что моя нынешняя супруга удивительно легка в общении, и настолько, что я и не заметил, как согласился, будучи хирургом, встретиться в непринужденной обстановке – исключительно для осмотра послеоперационного рубца, который ей чем-то не нравился. Кстати, прекрасный косметический шовчик. Так мы узнали друг друга ещё ближе. А когда отношения стали трогательными, Оля мне поведала, что в правдоподобном гадании ей помогали ГИБДДшная база и моя добросердечная одноклассница, ведь надо же было «судьбе» как-то помогать. Хотя поначалу она моей Оле, сомневаясь, сказала: «Вряд ли с ним что-то получится, на него уже давно объявлена охота». «Вот же, блин, наивный чукотский ёжик», – подумал я про себя – но это уже было совершенно неважно, совсем как в одной песне у Макаревича: «Ты увяз, как пчела в сиропе, и не выбраться тебе уже…». Да я и рад, хорошо же же же, но только без ЗАГСа!
Глава 2
Самое яркое проявление женской логики – это отношение к регистрации отношений. И неважно, доярка она или доктор всех наук, но любая хочет именно официальный брак. Такой, настоящий, отмеченный пышной церемонией сочетания, белым платьем и штампом в паспорте. Желательно, чтобы и фамилии соучастников тоже стали одинаковыми. Ваша избранница может скрывать, говорить, что это неважно, – не верьте. Конечно же, в этом есть что-то доисторическое, какое-то собственничество, – мужик что, шуба? И что решает печать в паспорте, если кому-то эта поношенная шуба нужнее, а шуба и не против? Алименты – это по факту отцовства, меркантильные интересы тоже не актуально, если отношения паритетные. Итого практического смысла ноль, одни только организационно-материальные хлопоты, то женись, то разводись. Но это всё с точки зрения прямолинейной мужской логики. С непараметрической женской всё выглядит с точностью до наоборот.
Всё у нас прекрасно было с Олей года так три. А потом смотрю: нет-нет да и насупится. И стали эти необъяснимые перепады настроения повторяться с какой-то равномерной цикличностью критических дней. Вроде общие планы строим, беседы задушевные за ужином ведём, цветы дарю, нежен, обходителен, сам себе нравлюсь. Но нет, всё опять и опять повторяется. Спрашиваю, да что не так-то? То работа, то голова, то вселенская грусть. Ну с год ещё, наверное, эта нездоровая фигня тянулась, а потом как-то в очередном своём приступе она и выдаёт:
– Да замуж я хочу! Тем более у тебя ЗАГС нагадан и все линии на твоих ладонях об этом уже кричат.
– Да ёшкин крот, ну был же уже в браке, чего ещё я там не видел?? – да и звучит как-то неромантично это. – Тебе вообще шашечки или ехать? Зачем нам сдался этот несимпатичный государственный орган? Главное – это же наша безразмерная Любовь. Ну есть ведь народная мудрость: «Не портите коньяк огурцом, а любовь – женитьбою». Одна только фраза чего стоит – СВЯЗАТЬ себя узами брака. А потому, давай не будем котлеты с мухами перемешивать, пожалуйста.
Мне казалось, что я был весьма убедителен, но так казалось только мне.
– Нет! – возразила она. – Брак – он нам нужен, ну-у-у, как картине багет или как вазе цветы.
– Как лысому расчёска – подхватил я.
– Нет!!! Кто я для тебя? Ну вот представь: приходим мы в гости, все с жёнами, а ты с кем?
– С кем с кем – с любимой! И все мужики завидуют мне!
– А надо с любимой женой. Своим четырём сёстрам я что про тебя должна говорить?
– Да нет же, – кипячусь. – Это же просто такая вседевочковая блажь, а ты у меня такая взрослая и умная, ну вот зачем тебе этот баян?
– Это ты что, меня сейчас козой обозвал?
Пар выпустили, посмеялись, однако проблема осталась – ну хорошо, что хотя бы обозначилась. Говоря медицинским языком, клинические проявления стали понятны, причинно-следственная связь налицо, и само собой, похоже, не рассосётся. Я люблю шахматы и не перевариваю однозначность выбора: что это за витязь на дихотомическом распутье? Наступи на себя и будь счастлив в браке либо сохрани принципиальность и иди лесом в гордом одиночестве. Воображение почему-то нарисовало мне сразу второй вариант: печальный, но непреклонный мужчина смотрит грустными глазами в светлое прошлое, которое не вернуть. Лесом не хочу, а потому первый путь хоть и компромиссный, зато оптимистичный и обнадёживающий. Да, подкаблучник, но что делать, если человек тебе дорог – в конце концов, разводы ещё никто не отменял. И уж если женщина просит, а тем более любимая, почему бы и не да? На некоторое время я затаился, и наша совместная жизнь продолжилась своим чередом в обстановке тревожной неопределённости. Решение сделать предложение постепенно в моей голове окончательно и бесповоротно дозрело, но хотелось отдаться в мужья как-то легко и непринуждённо, а не под давлением обстоятельств женского рода.
На свою беду я вспомнил, что видел как-то в нашем городе тёплым летним вечером экскурсионный трамвай. Подсвеченный разноцветными огоньками и наполненный жизнерадостными людьми, он, казалось, жил какой-то особенной жизнью, весело отстукивая по шпалам куда-то в счастливое далёко. Да и, вообще, у меня особое отношение к этому виду общественного транспорта, которое никак не укладывается в такое казённое словосочетание. Давным-давно ещё советскими мальчишками уезжали на нём по рельсам и шпалам в безмятежное лето Визовского пруда. Ходил туда по одноколейке старенький дребезжащий трамвайчик с деревянными сидениями и облупленными красно-жёлтыми фанерными боками. А если не было мелочи на проезд, то добрая кондукторша разрешала нам и бесплатно. Целыми днями мы там до одури купались, ловили раков и, конечно же, пинали мячик. В то время окраины тогда ещё Свердловска представляли собой большую деревню с гусями, козами и лопухами. Поэтому трамвай для меня – что-то родное, из детства.
Итак, выбор места действия был сделан. Торжество любви в отдельно взятом вагоне. Однако в своих планах я недоучёл ряд немаловажных факторов, способных превратить душещипательный акт предложения руки и сердца в трагикомедию. Ну, во-первых, моя любимая не отличается пунктуальностью настолько, что как-то раз, командированная в Эмираты, умудрилась опоздать на самолёт. Помню, выжимал из машины что мог, стремясь в аэропорт, а она: «Да не торопись, я успеваю», – пребывая в полной уверенности, что без неё не улетят: удивительное дело – улетели. Вместе с тем, никакого воспитательного момента из этого и других случаев не случилось, а наоборот, глядя на наши постоянные опоздания, ранее обязательные друзья тоже стали такими же. Теперь благодаря Оле мы все считаем, что задержаться на 10–40 минут – это вполне даже прилично. Жаль, что в гражданской авиации этого не понимают – дураки какие-то. И, во-вторых, в трамвайном деле, как и у самолётов, пароходов, поездов, тоже есть чёткий регламент. Поэтому, как совместить Олю и трамвай в пространственно-временном континууме, было не ясно. К тому же, шла суровая уральская зима. Задача получалась непростой, с несколькими неизвестными и плохо прогнозируемым финалом, и, чтобы хоть как-то определиться, я начал с простого – составил список самого необходимого. Получилось: будущая жена, трамвай, друзья, цветы, закуска, шампанское, ну и по законам жанра мужчина с серьёзными намерениями и символическим кольцом в протянутой руке. Кстати, это широкое с перегородчатой эмалью кольцо от Namfleg с рисунками итальянских домиков она носит и по сей день. Выбор сюжета был неслучаен: в то время мы ещё только мечтали о романтическом путешествии в Венецию.
По моему сценарию всё должно было выглядеть примерно так: Оля ждёт меня на остановке в условленное время, весь в шариках-фонариках прибывает трамвай с загадочно-позитивной надписью на лобовом стекле «Из счастья в счастье», как бы намекающей ей на то, что от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Двери раскрываются, я элегантно выскакиваю и на глазах у изумлённой публики торжественно увожу её за руку в салон навстречу нашей судьбе. А дальше благостные сцены с коленопреклонением, брызгами шампанского и всеобщим ликованием.
Для камуфляжа Оле была озвучена история о том, что отец оперированного мной пациента, будучи хозяином ресторана, решил выразить свою признательность и поблагодарить таким способом, пригласив меня с друзьями. В нашем деле такие ситуации очень редко, но бывают, хотя обычно это конфеты, дешёвый алкоголь или просто доброе слово. Как-то раз я в таком формате уже водил друзей-художников в банно-отдыхательное заведение с креативным названием «Паровоз». Так что версия ресторана и внеочередной дружеской вечеринки выглядела вполне правдоподобной и подозрений у Оли не вызвала. А так как никто не знал, где находится несуществующий ресторан, предполагалось собраться всем вместе вечером после работы на трамвайной остановке неподалёку от него, а я бы уже оттуда тайными тропами провёл бы всех к злачному заведению.
Наш ближний круг – две пары с солидным семейным стажем: Лёша и Лена, Саша и Галя, – и вполне было бы логично, если бы и мы с Олей стали равноценной третьей. Конечно же, мой коварный план был заранее озвучен друзьям в обстановке строжайшей секретности. Никто не стал меня отговаривать от неверного шага, а наоборот, все ожидаемо заявили, что я молодец, и безоговорочно вступили в тайный сговор.
На друзей возлагалось несколько важных задач: личное участие в мероприятии, моральная поддержка и самая главная – обеспечение Олиного нахождения в назначенном месте непременно до прибытия трамвая.
Дата операции была назначена на 27 декабря. Люди уже стремятся к празднику, настроение у всех приподнятое, до нового года рукой подать, а там ещё и каникулы – йоху-у-у. Итого, согласно плану, Саша отвечает за пунктуальность Оли, Лёша поддерживает мой победный настрой в трамвае, дамы украшают своим присутствием праздник.
Естественно (кто бы сомневался), что-то пошло не так. Друг Саша задержался в своём путешествии в Китай и прилетал аж 29. Соответственно, нужно было передоговориться с трамвайным депо, которое я уже и так изрядно утомил многочисленными запросами и вопросами. «Тогда или 29, или брачуйтесь без нас», – ожидаемо ответило депо. Заходить в новый год со старой проблемой при моей-то мнительности было совершенно неприемлемо. Так что бедному Саше ничего не оставалось, кроме как любым образом успевать из Китая в трамвай. Перенос на 29 обозначил новое препятствие: оказывается, на этот день у наших детей уже давно была запланирована ФСБшная ёлка. Все они уже были внесены в специальные списки, на них были выписаны пропуска, и, мне кажется, если бы их недосчитались, нас бы всех арестовали за срыв новогоднего мероприятия. В общем, интересы подрастающего поколения, как и всегда по жизни, самые важные. Всё в кучу! Кое-как проблему с транспортировкой детей разрулил на ходу Саша, вернувшись из Китая. Отвезти трёх разновеликих девочек на ёлку было поручено его старшему сыну Васе, который только-только получил права и аккуратненько-аккуратненько ездил на старенькой «Волге». Такая перспектива на вечер 29 декабря ему, конечно, и в кошмарном сне не могла присниться. Васю жалко, а что делать: на кону судьбоносное решение. Логистика получалась весьма витиеватой. Сначала Оля отвозит дочь к Саше для передачи Васе, потом забирает к себе в машину Сашу и Галю, и они едут до заветной остановки на трамвайном кольце около нашего дома. Мы с Лёшей должны были сесть в вагон за остановку от той, где должна была ВОВРЕМЯ! находиться Оля в окружении Саши и Гали. Леночка, жена Лёши, планировала воссоединиться с нами где-то на пути следования, потому что работала и не успевала.
Что же на деле? Первым опаздывает трамвай: в городе час пик, да ещё накануне Нового года! Но это даже хорошо, потому что Саша и Галя не справляются с обеспечением Оли – хм, ещё бы, нашли с кем тягаться! Через некоторое время мы Лёшей садимся в наш романтический вагон, звоню Саше – нет их на месте!!! Умоляем вагоновожатую ждать, но сзади копятся другие трамваи: теперь уже нас умоляет она, а мы чувствуем себя какими-то террористами. Звоню Оле, они в пробке, всё пропало! Сознание резко суживается, я на грани истерики. Лёша стабилизирует ситуацию предложением развернуть компанию на другую остановку по ходу нашего движения, да собственно и другого выбора-то у нас нет. Озвучиваю в телефон директиву Саше, он передаёт, и теперь уже нервничает Оля, она наполняется недовольством, переходящим в негодование, и обещает со мной разобраться дома. Стройная и логичная легенда стремительно рушится. Саша выворачивается, объясняя, почему вдруг меняется маршрут; не знаю, как ему это удаётся, но машина всё-таки перенаправляется по другим координатам. Мы с Лёшей проезжаем пустое место встречи, которое, оказывается, изменить можно, и молимся, чтобы мы опять не проехали вперёд.
Видимо, что-то сработало в небесной канцелярии, и мы встреваем в грандиозную трамвайную пробку, которая по своему размаху побеждает автомобильную. Оля и компания вырываются вперёд, бросают непонятно где машину, и вот они уже все в мыле на новом месте – трамвайной остановке с подходящим к ситуации названием «Цирк», но теперь нет нас, мы стоим в заторе, а они мёрзнут в ожидании. Проходит ещё с полчаса взаимных невротических переживаний, связь поддерживаю только с Сашей. Оля вся в непонятках и понятном раздражении, компаньоны продолжают кормить её невнятными ответами, неуверенно обещая, что всё будет хорошо, но не колются. Лёшина муза Леночка, судя по обрывкам фраз из телефона, едет где-то к нам чуть ли не на трамвайной колбасе в белой норке, потому как весь транспорт битком. Валит красивый снег, все ожидающие дружно стучат зубами от холода и тревожной неопределённости. Тут, наконец, затор прорывает, и на остановку из снежной мглы, интригующе подмигивая фонариками и весело постукивая колёсиками, выкатывается наш неординарный электровоз. Аллилуйя!!
Мы с Лёшей на ходу выглядываем из дверей и всем приветливо машем в темноту руками, нас распознают замёрзшие друзья и, преодолев удивлённую толпу, ломятся, как потерпевшие, в салон. Пытаюсь поцеловать красиво–сердитое Олино лицо, но она отстранённо холодна – прекрасная в своей недоступности женщина.
– Вы что, трамвай угнали? Что вообще происходит?
–Да нормально всё, ты проходи, садись, разговор есть.
По задумке, я должен был под Elvis Presley – Can't Help Falling In Love проникновенно прочитать стихотворение моего любимого Рустама Карапетяна: «А когда-то, взявшись за руки, мы могли, забыв про всех, босиком гулять по радуге, рассыпая лёгкий смех, облака скользили белые, не отбрасывая тень, а когда летать умели мы, то летали каждый день, там, где замерло мгновение и не кончится уже, то ли душ прикосновение, то ли радуга в душе». От волнения воздух в лёгких закончился, а речевой аппарат предательски мне изменил. Зато уши передавали правдивую информацию о том, как я сиплым голосом бомжа декламирую, не попадая в размер, эти чудные строки. Озвучивание было удивительно неподходящим для такого возвышенного момента. «Что за фарс?! Не так же я хотел!» Но вторая попытка донести их красоту была бы неуместна, и потому, не отклоняясь от курса, решительно перехожу от поэтических прелюдий к прозаическому главному уже своими словами: «Оля! Мы с тобой как два дерева: сплелись ветвями, срослись корнями, нам не жить друг без друга! Поэтому давай поженимся, возьми меня в мужья или будь моей женой!»
Как мне показалось, Оля начала осознавать смысл происходящего только после того, как я, расчувствовавшись и неудобно раскорячившись на одном колене, доверчиво протянул ей коробочку с кольцом. Последнее слово почему-то всегда за женщиной. Осталось получить ответ, в положительном результате которого я не сомневался, но непредсказуемая Оля долго смотрела на кольцо, потом на затихших друзей, затем ещё зачем-то в покрытое морозными узорами окно.
Чтобы как-то занять затянувшуюся театральную паузу, предложил, пока девушка в муках выбора, открыть шампанское, но Лёша шёпотом, словно боясь спугнуть Олино решение, остановил:
– Погоди, нет же ещё повода!
Тут наконец и моя суженая вышла из ступора:
– Ну, надо же позвонить, я не знаю, посоветоваться, с папой например.
Тут уже вразнобой завопили все.
– Да какие ещё советы! Ты уже взрослая! Соглашайся уже!!!
– А мы в обещанный ресторан-то едем? А то я голодная.
– Конечно!!!
– Ладно, тогда ДА!! – Оля улыбалась в 32 зуба, а я почти рыдал – ясное дело, от привалившего непонятно за что счастья. Только с этого момента всё пошло, как и должно было быть. Стало легко и радостно: брызги шампанского, звон бокалов, поздравления и, конечно, обмен впечатлениями.
– Дак как же ты, Оля, не догадалась-то? – под смех друзей удивлялся Саша. – Любая приличная девушка за три месяца должна знать, что ей сделают предложение.
А Оля, лукаво улыбаясь:
– Так это приличная, а Я не такая, своего дождалась Я трамвая.
Глава 3
Романтическая трамвайная эпопея с предложением руки и сердца как-то незаметно отдвинулась на несколько месяцев в прошлое. Спираль времени к концу года стремительно закручивалась в штопор, и пора уже было проявить твёрдость своих намерений. Мгновенно пролетел месяц «на подумать» от подачи заявления в ЗАГС, и вот уже на пороге он – этот день во всех смыслах моего мужества. Между тем на дворе, как писал поэт, унылая пора, но не очей очарованье, а лысые деревья, вторая половина жизни и октября. Утром ещё темно, за ночь подморозило, лужи покрылись тонким ледком, а обувь на мне ещё летняя: поскальзываюсь, хватаясь руками за воздух, – не помогает. Ну, так себе, думаю, начало, удивительно было бы травматологу ещё и покалечиться в такой день, но мой ангел хранит меня для другого. Об этом другом я тоже храню тайну, поскольку суеверен, тем более что у меня вообще сразу ничего в жизни хорошо не получается, правда, это уже вторая женитьба, что немного обнадёживает. Оттого родственники и коллеги продолжают думать, что на моём личном фронте всё как обычно – без перемен. Как говорится, расскажи богу о своих планах, а тут ответственное, если не сказать судьбоносное, решение. С утра успеваю принять: чашечку кофе, линейку, немного пациентов, парадный вид, – и к обеду, с букетиком сиреневых ирисов, трепетно жду у дверей ЗАГСа свою, без пяти минут, законную жену.
Выбор цветов неслучаен, впрочем, как и жены. Ирисы – это из-за истории с сиреневыми лисами. Где-то за пару лет до этого мы с Олей, её папой и его супругой решили совместно сплавиться по нашей уральской реке Сосьве. Родственный тимбилдинг был затеян из уважения к неписаным традициям: неприлично же встречаться с девушкой без родительского благословления. Забраться в потаённые рыбацкие уголки, про которые знал только папа–геолог, можно было, поднявшись на моторе в верховья, где и таилась секретная старица. (Клёва, кстати, как впоследствии выяснилось, там, можно сказать, не было от слова совсем.) Так вот, в нужном и самом неподходящем месте нам с папой надо было перетащить через высокий, заросший кустами глинистый берег лодки, моторы, наших женщин и всякое необходимое для их комфортной жизни в лесу барахло. Потом по старице плыть до стоянки. Было скользко и утомительно, но оно того стоило. Зеркало открывшегося нашему взору озера сливалось с небом, а мы, как в «Титанике», парили над неподвижной гладью воды между кувшинками, погрузившись в созерцание открывшихся видов. Наши тактично-практичные попутчики потарахтели на своей лодке вперёд искать место под лагерь, мы же задержались, радуясь пению птиц, аромату трав и друг другу. В мыслях было ещё покидать спиннинг в надежде на уху, но единение с природой закончилось, когда Оля, прислушавшись к себе, попросилась на красивый изумрудный берег. Выпрыгнув из лодки, она пропала из виду, а уже через несколько мгновений вся идиллия была нарушена пронзительным возгласом Олиного производства: «А-А-А!!! Сиреневые лисы!!!» Смысл послания был не столько понятен, сколько эмоционален, и я, решив, что на неё напали какие-то лисы, схватив топор, бросился на выручку. Почему они сиреневые, для меня не имело никакого значения. Моё воинственное явление с грозным вопросом «Где, где они?!» для Оли было совершенно неожиданным:
– Кто они??
– Ну, лисы!
В полном недоумении, но уже раздражённо:
– Какие ещё лисы? Да ну тебя! Напугал до смерти!
Как оказалось, это было безобидное выражение восторга по поводу множества цветущих вокруг ирисов, что-то из разряда: «Эх, хорошо-то как!» Моё же присутствие при этом было совсем необязательным, а точнее, неуместным. В память об этом дома на самом видном месте теперь висит картина: нас там нет, но есть лисы, которые ирисы.
Надо понимать, что пятница у нас на Руси – это день законно брачующихся, что вполне объяснимо: впереди же два выходных, а такая радость у наших людей занимает обычно ну никак не меньше. Совершить официальный акт сочетания стремится великое множество любящих сердец (хотя лично я думаю, любящих, но не стремящихся, гораздо больше), поэтому все места на парковке у ЗАГСа и дворы соседних домов в этот день всегда заняты красивыми машинами в шариках и ленточках. Повсюду в окрестностях встречаются невесты в белых платьях и женихи в галстуках и распахнутых пиджаках независимо от времени года, в окружении хоть и девиантного поведения, но в целом позитивно настроенных людей. При этом все они, как правило, беспрестанно курят и алкоголизируются от избытка чувств. Периодически слышатся хлопки от вылетающих шампанских пробок, петард и стреляющихся от всего этого местных жителей. Время выходит, и я уже отгоняю закрадывающуюся мысль: «…А может, не судьба?..», – но в последний момент вижу, как стремительно на каблуках несётся моя избранница. Не размениваясь на любезности, на ходу завладев символическим букетом, она увлекает меня в недра бракозаводного конвейера скорей соединяться узами Гименея. Я не сопротивляюсь: странно было бы устраивать сцену на пороге в светлое будущее, да и подрастающему поколению плохой пример – вдруг кто начнёт сомневаться. Прощально оглядываюсь на свою оставшуюся снаружи холостяцкую жизнь. Брошенная как попало Олина машина тревожно мигает аварийкой на проезжей части, а затрудняющиеся в проезде автомобилисты бессознательно давят на свои клаксоны и на мою и так взволнованную нервную систему.
Впрочем, патетическо-бюрократическая процедура много времени не занимает, всё в духе минимализма: вот вам сертификат на семейное счастье, получите, распишитесь, фотография на память, не задерживайте очередь – много желающих. Торжеств и не планировалось, никаких впечатлительных родственников и переживающих друзей, только ресторанный ужин на двоих, зато по замыслу предполагалась целонедельная романтичная Венеция.
Так вышло, что, в отличие от своей сверхновой жены, кроме Польши, Казахстана и Прибалтики, и то по молодости, я почти нигде не бывал – такой вот домосед своей страны, – а тут тебе раз, и такая неведомая Италия. Сборы были недолгими, путешествовать решили налегке и на двоих взяли один небольшой жёлтый чемоданчик. Мои вещи полетели на мне, а Олины в багаже. Туда и обратно через Финляндию, времени между рейсами вагон, поэтому поехали из аэропорта смотреть на Хельсинки и знакомство с городом начали с первого подвернувшегося кафе. Выходной день, 8 утра, открываем дверь, а там какой-то немыслимый галдёж, всё кафе набито финками, ни одного мужчины, если не считать меня, и все одновременно что-то говорят. Это что ещё за утренний саммит домохозяек? Финский язык сам по себе фонетически необычен, а тут ещё со скоростью тысячу слов в минуту каждая. Может, они всю рабочую неделю в себе копят, недоговаривают, щадят мужей и теперь отрываются в специально отведённом месте? Вот тебе и сдержанные северные народы! Наверное, это только финских мужчин касается, а все женщины в вопросе болтологии … интернациональны.
На нас никто не обращает внимания, и мы в некоторой прострации садимся за единственный свободный столик. Подходит официантка, и тут Оля с подкупающей доверительностью всё ей выкладывает про нас: что молодожёны из России, сутки как женаты и что летим в свадебное путешествие в Италию, и уже в конце – что голодные и хотим позавтракать. Девушка понимающе подмигивает, берёт заказ и уходит. Спустя некоторое время она появляется с нашим завтраком, что-то громко объявляет по-фински, и вдруг все активно говорящие девушки как по команде замолкают и с интересом смотрят на нас с Олей, а потом одновременно начинают смеяться и хлопать нам в ладоши. Вот это да: в чужой стране незнакомые люди так непринуждённо, по-доброму выразили своё отношение к нашему маленькому личному счастью. Смущённо улыбаемся и машем ручками в ответ, пьём кофе, заедаем бутербродами с ветчиной, постепенно приходя в себя – всё-таки не привычны мы к такому, – но на душе хорошо, и хочется верить, что все люди вокруг – братья и сёстры.
Мои расчёты на тёплую Европу не оправдываются: уши мёрзнут; покупаем мне шапку и летим в Италию. Вместе с жёлтым чемоданчиком мы тащим через все границы с собой объёмный пакет с коробками чая и пластилина для русской девушки, давно поселившейся в Риме. Всё это ей надо непременно в руки вручить по просьбе Олиной знакомой, которая занималась нашими визами. В моей голове, как назойливая муха, крутится вопрос: «Какого чёрта? В Италии что, напряжёнка с чаем и пластилином?» Проявляю терпимость, потому что Оля так не думает. Вечный город встречает солнцем, арками, фонтанами, скульптурными группами, удивляет количеством негров и мусорных баков на улицах, но особо впечатляться на это некогда, мы тут проездом, а ещё надо как-то разыскать соотечественницу и наконец доставить ей эту обременительную весточку с родины. Ничего из этой затеи у нас не получается, и мы уже едины во мнении: «Какого чёрта?» Оставляем чаепластилин на ресепшене в гостинице с просьбой передать, уже особо не переживая за встречу неуловимого адресата и злополучной посылки. Время поджимает, с сучками и задоринками проходим все хитросплетения покупки билетов на ж/д вокзале, по-ихнему Термини. Чао, Рим, и вот уже скоростной экспресс, совсем не похожий на наши электрички, комфортно мчит нас через весь Апеннинский полуостров, а в окошках мелькает сплошной калейдоскоп из гор и виноградников, чередующийся с темнотой тоннелей и закладыванием ушей. Готовясь к путешествию, Оля прочла «Набережную неисцелимых» Бродского и, очарованная утончённой прозой классика, стремилась почтить создателя посещением его могилы напротив той самой набережной на острове-кладбище Сан-Микеле. И мне, конечно, тоже следовало прочитать Иосифа Александровича перед поездкой, но я же ограничился описаниями гастрономической Венеции Андрея Бильжо (http://tesoro82.livejournal.com/70071.html). Сразу скажу, что на кладбище мы так и не попали, философски полагая, что ещё успеем.
Четыре часа в пути, и вот конечная точка – вокзал Санта Лючия; согласитесь, красиво же звучит. Идём, таращась в четыре глаза по сторонам, смеёмся, нараспев читая таблички с названиями улиц и каналов, фундамента Минотто, рио-ди-Санта–Маргарита, калли Сиббиакко, Сиббиакко??… Селимся в маленькой семейной гостинице: хозяева – красивая пожилая пара, приветливы и радушны, номер без излишеств, но чистенький и уютненький. Посредине воплощение амурных фантазий – кованая ажурная кровать, из окон – глиняные черепичные крыши и итальянское небо. Со стен нас рассматривают гипнотическими, разновеликими глазами девушки с репродукций Модильяни. Утомлённые перелётами, дорогой и всей суетой последних дней, без всяких фантазий падаем в объятия Морфея – впереди у нас целая медовая неделя. Засыпаем в ожидании прекрасного завтра. Но, видимо, когда всё хорошо, тоже плохо.
В любой семейной жизни есть место для подвига и для трагедии, и рано или поздно это должно было случиться. На следующий день мы поссорились. Памятная, первая семейная размолвка, но вполне приличная, без битья посуды и итальянской экспрессии. Сейчас даже не вспомнить, из-за какой ерунды это произошло. Ну, конечно, виноваты оба, я и снова я, да это и не обсуждается, Оля ведь всегда предупреждала, что не потерпит никакой, даже самой справедливой и конструктивной критики, исключительно потому, как она по гороскопу лев. Как говорит Оля до швепса (а в нашем клиническом случае, видимо, до льва), надо дорасти, я же просто ещё не успел – всего-то два дня как женат. Сказать по правде, я и по сей день периодически наступаю на эти грабли, только очень осторожно, иначе это душевно больно и недальновидно.
Мы брели по одному из многочисленных мостов, психологическая дуэль сопровождалась сердитыми испытующими взглядами и многозначительным молчанием. Эта и была наша первая маленькая трагедия, но она казалась бескрайней по масштабу и бесконечной по времени, поскольку длилась уже минут как пять. Пора уже было как-то с этим заканчивать. По законам жанра для мощного финала нужен был геройский поступок во имя любви, и понятно, что первый шаг в представлении Оли – это чисто мужская прерогатива. Было бы очень к месту в окружающей нас атмосфере мрачноватого венецианского средневековья, например в духе шекспировских страстей, театрально попрощаться и сигануть от огорчения с моста. И пусть слёзы её раскаянья приведут к внеурочному подтоплению города. Но, во-первых, город не виноват, а во-вторых, хотелось какого-то пусть незатейливого, но счастливого конца. Более того, качество воды в венецианских каналах вызывает определённые сомнения, и вообще для купания в конце октября можно найти географию и получше.
К счастью, в конце моста я увидел статую льва. Царь зверей сидел на постаменте в колючих розовых кустах, отрешённо глядя перед собой и отвернувшись от прохожих. Махнув рукой в его сторону, я выбросил белый флаг:
– Смотри! Этот обиженный лев! Вылитая ты!
Оля несколько мгновений тщетно пытается сохранить на лице выражение полного безразличия, но, глядя на статую, не выдерживает и прыскает от смеха. Лёд отчуждения тотчас растаял и испарился, а мы, смеясь и удивляясь, спрашиваем друг друга: «Что это было?!» Господи, ну прямо как дети!
Конечно же, было бы романтично в свадебном путешествии прокатиться под нависающими мостами на лакированной, с изящными обводами гондоле с колоритным кормчим в чёрно–белой тельняшке и сидениями в виде пурпурных сердец. Однако озвученная цена вступила в непреодолимое противоречие со здравым смыслом. Поэтому, ничуть не расстроившись, мы демократично перемещались на водных трамвайчиках, неважно ведь на чём, главное, с кем.
Одним из чудесных мест оказался остров Бурано с причудливыми разноцветными малоэтажными домиками. Почему-то подумалось, что так, наверное, должен выглядеть цветочный город из приключений Незнайки. Сохнущее на морском ветру бельё, палисаднички у дверей, цветы на подоконниках – всё это дарило ощущение уюта и безмятежности одновременно. Впечатлений от острова добавила падающая на небольшой мощёной площади башня святого Мартино. Если смотреть снизу вверх стоя рядом с ней, очень даже верится, что она падает именно на тебя. (Как оказалось, в Италии это не редкость, в разной степени падающих там много, вот ведь, а я-то всегда думал, что есть только Пизанская.)
Самое волшебное время для прогулок, как мне кажется, перед рассветом: туманные улочки пустынны, старинные дома загадочны, тёмная вода отражает фонари, мосты символичны, только ты, я и Венеция.
Остаток дней прогуляли, трогательно держась за ручки, очарованные венецианской готикой, перемещаясь между многочисленными кафешками и ресторанами. В одном из ресторанов уже перед отъездом, соскучившись по чаю, не найдя в меню, но и не поверив в это, опрометчиво попросили заварить нам чёрного и крепкого. Официант выразил недоумение, сказав, что этого напитка у них нет. Мне привиделось, что это какие-то местные националистические происки, а может и того хуже: глобальный заговор стран НАТО – не давать русским чая на своей территории. С обидой за великую страну на ломаном английском я объяснил, а скорее, эмоционально изобразил жестами непримиримость своей позиции, по которой было понятно, что этот русо туристо никуда и никогда не уйдёт, не попив чаю. Оля, как могла, вежливо улыбалась, сглаживая углы. Однако международный скандал набирал обороты, люди за соседними столиками перестали общаться и питаться, с интересом наблюдая за происходящим.
Пришла менеджер, молодая симпатичная итальянка, и, взяв на пару тонов выше, тоже пыталась донести, что Италия – это такая страна, где все традиционно пьют исключительно кофе. Но всё уже было бесполезно, с таким же успехом можно было объяснять ослу правила движения гужевой повозки в условиях нерегулируемого перекрёстка. Я был незыблем, как чугунный монумент, в своём суверенном праве на чай. Осознав, что умом Россию не понять, они озадаченные ушли, а спустя какое-то время появились, натужно улыбаясь и торжественно неся перед собой два бокала с заваренными пакетиками самого обычного «Липтона». Подозреваю, что купили у каких-нибудь чернокожих контрабандистов, и, судя по финальному чеку, задорого. Дома я на эту пыль индийских дорог даже бы не взглянул, а здесь с видом триумфатора потягивал бурую жижу, показывая большой (не самый длинный) палец кверху всем любопытным взглядам. В общем, всё как с российским футболом: хорошая мина при сами знаете какой игре. Потом, конечно, было неловко за свой не к месту проявившийся патриотизм – сам удивляюсь, что на меня такого толерантного нашло. Чувство стыда было недолгим благодаря Олиной психотерапии, у которой на этот и другие необъяснимые случаи есть универсальное оправдание – потому что луна в тельце. Зато по этому инциденту нам стало ясно, зачем мы везли эту страну чай и пластилин: последний, как нам сказали, здесь тоже в большом дефиците. Ну ладно чай, а какое счастливое детство без пластилина?
Вернувшись в Рим, мы всё же встретились с той недоступной русской. Оказалось, симпатичная улыбчивая блондинка – полиглот и свадебный фотограф, да ещё и родом из нашего города, тоже, кстати, Оля. Чтобы не путаться, между собой мы её теперь зовём итальянская Оля. В благодарность за наши усилия по её розыску землячка в свою очередь предложила показать нам Рим. Сразу скажу, задача оказалась неподъёмная для одного дня пешего перемещения, но мы же любим трудности. То ли русская итальянка оказалась очень спортивная, то ли мы не очень, но к концу дня нам уже было совсем не до красот города, а гостиничная кровать казалась манной небесной. Тепло, но с чувством облегчения распрощались.
Тем не менее в задачах последнего Римского дня ещё значилась покупка местного вина и санкционного сыра, и понятно, что мы от плана не отступили, затарившись по полной. С двумя пакетами в одной руке и почти волочащейся Олей в другой пытаюсь проложить кратчайший маршрут в гостиницу. Испытанное средство повышения силы Оли – призыв: «Соберись тряпка!» – ей и заодно себе уже не помогает.
Рим не отпускает, продолжая кружить нас по лабиринтам своих улиц, видимо, ревниво мстя за Венецию. Хочется уже где-нибудь у фонтана просто бухнуть винца и закусить сыром, благо всё с собой, но учитывая бдительность итальянских карабинеров, ничем хорошим бы это не закончилось. Закончилось всё, слава римским богам, нашим номером, но тут опять другая засада. Уже перед сном расслабленно стою в душе, смываю усталость, и вдруг чувствую, что теряю равновесие, нахожу и снова теряю, чуть не обнимая мокрый кафель на полу. Смотрю вокруг: всё на месте, как было; ничего не понимаю, но на всякий случай медленно и осторожно шажочками, по стеночке отступаю в номер. Жена, умотавшись за целый день, уже сопит в подушку, потихонечку укладываюсь рядом, прислушиваясь к себе: голова вроде соображает, что уже хорошо – и начинаю размышлять. Хоть я и травматолог, но всё же врач, поэтому перед тем как стенать: «Помогите! скорую!» – для начала пытаюсь оценить масштаб бедствия. В диагноз выносится основная и, собственно, единственная версия – инсульт как ответ организма на первый семейный отдых. Со всей полнотой медицинского пофигизма провожу самодиагностику, последовательно проверяю функциональную состоятельность всех конечностей, оцениваю в камере телефона реакцию зрачков и симметрично показываю себе язык. Всё то, что до этого работало, работает, ничего из старого не убавилось. Уменьшаю диагноз до микроинсульта и ограничиваюсь лечебной тактикой с этим переспать в надежде, что утро будет вечера не дряннее. На сон грядущий перебираю все кармические грехи и засыпаю в обиде на мироздание.
Мудрым утром снова себя ощупываю – нет, всё тот же неизменный я. Олю решаю пока домыслами не тревожить, буду тревожиться сам. С этими мыслями одеваюсь, умываюсь, ем чего-то, жене улыбаюсь. Но до психического здоровья далеко, ситуация как в старом советском мультике: ты идёшь, а он летит, ты бежишь, а он летит – голубой метеорит. Уже в аэропорту узнаём про 7-бальное землетрясение с эпицентром в 70 километрах от Рима.
– Ну надо же! Слава богу! – громко комментирую новость, не сдерживая радость.
Оля с осуждением смотрит на меня как на ненормального
– Ты что! Там древняя базилика порушилась!
Делюсь наконец сокровенными переживаниями вчерашнего вечера. Уф-ф, отпустило, чувствую себя именинником и имбецилом одновременно: это ж надо же так радоваться тому, чего нет.
В транзитном Хельсинки в ожидании самолёта опять едем гулять в город и, надо же, видим большой аншлаг на одном из зданий – выставка Модильяни. Вот это да! Италия нас провожает в Финляндии. Времени до закрытия полчаса, успеем! Снова вглядываемся в уже знакомые гипнотические глаза, и, кажется, что они про нас уже всё-всё знают. Но всё хорошее, как говорят, имеет свойство быстро заканчиваться, и нам пора: снова самолёт, гул турбин, но свою маленькую Италию для двоих вместе с сыром и вином мы привезём на Урал с собой.
Ольга Пулатова и Андрей Пулатов
Тип: электронная книга
Жанр: Юмористическая проза
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 25.11.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Годы пролетают незаметно, стираются в памяти события, их краски выцветают как на старой фотографии и чем старше ты становишься, тем больше хочется остановить и удержать те удивительные мгновения которые даёт нам жизнь. Этот сборник рассказов можно сравнить с пёстрым лоскутным одеялом из разных историй, в чём-то смешных, наивных, грустных и рассудительных. Без прикрас и искажений, так как и есть на самом деле. Все действующие лица не выдуманы и совпадения не случайны.