Главная страница | Юмористическая фантастика | Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 2

Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 2
Ключник Михалыч
"… где я и – кто? Что случилось и почему, едва придя в себя, я оказался в эпицентре событий, размах которых мне до сих пор непонятен?…" – Именно этими вопросами задаётся наш герой в мире, где правит сила и жестокость. Но его навыки и отблески воспоминаний из прошлого помогают в преодолении многих трудностей. Вопрос только в том, сможет ли один человек заменить целый рубеж обороны? И если да, то как с этим окажется связан А.Р.Г.У.С.?..

Ключник Михалыч
Тоннельный синдром. Книга 3: Второй эшелон. Том 2

Глава 1. За краем обрыва
…Сначала пришла боль в правом боку. Резко, как гости на Масленицу – и так же неожиданно. Хотя, в сущности, мы ведь вообще редко ожидаем каких-то внезапных вещей, не правда ли? Впрочем, "профессионала и отличает от обывателя как раз-таки умение не только ожидать неожиданное, но и грамотно этому самому неожиданному противостоять" – любимая цитата… Цитата…
Голова! Острая пульсирующая боль пробила висок, пробежала вдоль шеи и затихла где-то под лопаткой.
Нет, это не дело – сначала выбраться из под груды обломков, потом – укрыться и проверить организм на предмет травм, новых отверстий и переломов, ностальгия – позже, за рюмкой чая или кружкой медицинского спирта, как тогда, в… Да мля!.. Как тогда – где?
Чертыхаясь злым шёпотом, я серым от пыли штопором вывернулся из-под обломков и, не отрываясь от земли, прополз сорок метров – аккурат, до ближайших развалин чего-то, смахивающего на гибрид газетного киоска и шаурмички.
Вот интересно – киоск я себе отлично представлял, шаурмичную – тоже, даже помнил про то что, что есть ещё "шаверма", а не "шаурма", а вот мужика, который говорил мудрость про профессионализм – нет. Хотя, с другой стороны, была внутренняя уверенность, что говорил это точно мужик! Причём, его стоило слушать…
Так, что мы имеем по итогу: я ранен, но без переломов. Есть сотряс – кружится голова, резкие телодвижения вызывают прострелы боли, головокружение и абсолютное отвращение к попыткам повторно ускориться. И не помню ни-фи-га: там, где раньше был какой-то образ из циферок и буковок зияла идеальная пустота. Кое-какие мысли, конечно имелись – так, например, только привалившись к стене, я заметил, что рука крепкой хваткой всё это время впивалась в цевьё автомата Калашникова. Только какого-то уж больно чудного: ни тебе деревянных накладок, ни шомпола, да и оптика какая-то странная! Но раз тащил – значит, вещь хорошая. Зачем таскать плохое? Плохого мне не надо…
Единственное разумное объяснение, которое у меня было, – я военный. Какие-то рефлексы остались, представление о своём самочувствии имеется, моторика – точно не страйкболиста-шахматиста со склонностью к игре в преферанс или в очко. Пробежался по карманам – ноль полезной информации. Крестика нет. Кольца нет. Даже немного загордился, было: какой я крутой спец, а? Живым не дамся, мёртвым бесполезен! И тут же тупая ноющая боль в виске ехидно напомнила о себе, словно спрашивая: а кому ты нужен полуживым и без памяти?
Да уж – ситуация!
Я медленно осмотрелся по сторонам – тихо и мирно, если не считать развалин поблизости и общего невзрачного состояния девятиэтажек в отдалении. И что тут, к волкам собачьим, приключилось?
На месте моего прихода в чувство подсказок тоже не нашлось. Только нахальный чёрный ворон сидел на обугленном остове фонарного столба и косил на меня то левым, то правым глазам, проявляя какой-то настойчивый интерес к моей скромной скособоченной персоне:
– Ар! Ар!
– Гусь ты лапчатый, – беззлобно махнул я затянутой в кевлар рукой. – Хрен ли ты мне тут разорался? Лучше бы подсказал, куда идти, если местный…
Ворон, укоризненно взмахнув крыльями, сорвался со столба, издал ещё одно своё раскатистое "Арр!.." и полетел к стоящему чуть в стороне зданию, как-будто бы пострадавшему меньше, чем остальные.
– Ну веди, Сусанин! – Хмыкнул я и, приволакивая ушибленную ногу, поплёлся за ним следом, стараясь держаться в тени разрушенных домов и подальше от центра дороги, на которой заметил старые следы от протекторов. Кто-то здесь проезжал, зуб даю! Но давненько…

Глава 2. Хороший экспромт дороже денег
Дорога была знатно раздолбана – словно какой-то гигант лупил кувалдой по асфальту в надежде найти свод тоннеля и обрушить его на головы незадачливых землекопов. Глубина нужна – глу-би-на! Тогда никакой заряд не прошибёт. Или прошибёт, но не всякий…
Почему-то от этой несложной, в общем-то, мысли, накатила тоска и чувство острой нехватки чего-то. Или кого-то? И, каюсь, замечтался и углубился в самокопание настолько, что проморгал начинающиеся приключения.
– Эй, военный, заблудился? – Гнусавый голос раздался откуда-то слева и чуть сзади.
Организм отреагировал быстрее, чем я придумал колкий ответ, который заставит оппонента застыть в нерешительности и повергнет его ниц в ужасе перед мой непомерной крутизной – тело на автомате сделало короткий подшаг вперёд-вправо, уходя с возможной линии атаки, и присело, соскользнув в одну из выбоин. Дерзкий и интересный ответ, правда, я так и не придумал.
– Красиво, – оценил мой манёвр невидимый собеседник. – Как на балет сходил – там такие клоуны в колготках тоже раньше прыгали. Пока было где…
– И что поменялось? – Крикнул я, отстранёно прикидывая свои шансы на успех в случае перестрелки хрен знает где и хрен знает с кем. А шансы были, честно говоря, говнище полное – как и балет в глазах моего собеседника.
– Да всё, собственно говоря… – Вздохнул собеседник. – Ты какой-то очень мутный, в курсе? Вопросы у тебя дебильные. да и сам ты…
– … как клоун в колготках из балета? – Закончил я мысль за собеседником.
– Во-во, рубишь фишку! – Восхитился тот. – Даром, что с придурью. Это ж надо – гулять тут как по Арбату в одно лицо, ещё и днём!
– Давай так, – предложил я. – Ты меня увидел первый, захотел бы завалить – уже бы давно выстрелил. Логично?
– Нет! – Откликнулся мой визави. – Мне может, на тебя патронов жалко!
– А чего не выбежал тогда на меня, например, с дубинкой с гвоздями?
– Ну а может тебе на меня их не жалко! – Предположил собеседник с обидой в голосе.
Логика в его словах была железобетонная, а вот в ситуации – отсутствовала напрочь. С одной стороны, когда я не думал, организм довольно ловко творил что-то тактикульное и пафосное – плавно так, текуче! Складывалось ощущение, что я был в состоянии ворваться в толпу как прилив и раскидать всех даже сильно не вспотев. Ну или словить леща – тут вопрос сугубо практики и опыта, который к фантазии отношение имеет слабое и невесомое – как, если светит двойной гешефт, совесть Ш… Блять! Как чья-то совесть. С другой стороны, если я действовал "обдуманно", творилась какая-то глупость. И творилась она лично мной, что особенно огорчало.
Ай, помирать, так с музыкой!
Я поднёс свободную руку к голове и с напускной серьёзностью, но очень громко забубнил:
– Кабан, Кабан, я Леший, приём! Как слышишь меня?
Слева не последовало никаких комментариев, так что я, потянув МХАТовскую паузу, продолжил свой моноспектакль:
– Цель на семь часов, повторяю, цель на семь часов!
– Ар! Ар-ррр! – Внезапно отозвался ворон и, хлопнув крыльями, ушёл ввысь.
– У, шаман! – Отозвался мой собеседник полууважительно, полунасмешливо. – Ты ещё скажи, у тебя тут где-то сна…
Что-то с металлическим лязгом цокнуло по асфальту между моей воронкой и местом, где засел собеседник.
– Мля! – Выдохнул враз севший голос. – Так ты тут не один!
– А ты думал? – Насмешливо отозвался я. – Давай, аккуратно и не спеша, двигай ко мне, и чтобы я видел твои руки! Дашь повод для волнения – и…
– Да понял я уже, – нерадостно отозвался собеседник. – Обожди…
Внезапно на дорогу вылетело два картонных цилиндра, из которых, набирая мощь, валил густой чёрный дым.
– Врёшь – не возьмёшь! – Азартно гаркнул невидимка. – Не иди за мной – прокляну-у-у!…
Голос затих с вызывающей уважение быстротой – бедолага явно топил на крейсерской скорости, причём, скорее всего, зигзагами.
Мне на плечо, тяжело хлопая крыльями, опустился ворон. Под ноги, сверкнув стёсанной гранью, с характерным лязгом упала железяка.
– Да ты ж мой спаситель! – Восхитился я. – Найду консервы – первая банка твоя!
Ворон, склонив голову набок, испытующе посмотрел мне прямо в переносицу.
– Ну, не сама банка, – исправился я. – Её содержимое!
Ворон почти по-человечески вдохнул и оттолкнулся от моего плеча.
Ну и ладно! Главное, жив-цел-орёл, а дальше разберусь. Но птицу надо будет всё же прикормить – зверь явно непрост…

Глава 3. Переход
… На фоне окружающих развалин, относительно целая "свечка" жилого здания смотрелась не то, чтобы неуместно, а скорее, удивительно негармонично – как человек, только что выигравший квартиру в лотерею на кухне коммуналки. Или единственный здоровый зуб во рту у очень неспортивного и слабого, но дерзкого уличного бойца.
– Ну и на кой, спрашивается, я сюда припёрся? А?!.. – Спросил я у маячившего в отдалении ворона. – Пусто, как… Как… Ай, да перед кем я вообще тут распинаюсь!
– А хоть бы и передо мной, – раздался уверенный басок. – Обожди-ка…
С противным скрежетом одна из припорошенных серым дверей открылась и из подъезда мне навстречу шагнул вполне себе упитанный мужик в видавшем лучшие дни охотничьем костюме совершенно неуместного в городской застройке раскрасу и фасону.
– Мизгирь, – представился он, протягивая руку для знакомства.
– Человек. Просто че… – Отозвался я и коснулся руки нового знакомца.
Договорить не успел – в голове рванул калейдоскоп имён и лиц, сражений, горящий БТР, какие-то фотографии на проекторе в тёмной прокуренной комнате, пронзительный крик и толчок чего-то горячего в плечо, кровь, выстрелы…
Мизгирь резко отдёрнул руку, а я остался на месте, тяжело дыша и схватившись за стенку.
– Эк тебя приложило! – Сочувственно пробасил толстяк. – Извиняй, человек, не заметил сразу.
– Ты про видения? – Тяжело дыша, уточнил я.
– Какие видения? – Озадаченно спросил Мизгирь. – Нет, я про твою рану на затылке.
– С детства живучий, – отозвался я. – А где рана? Вроде осмотрел себя, как прочухался, но ничего серьёзного не заметил…
Крепыш как-то очень странно взглянул на меня и приглашающим жестом махнул в сторону двери в подъезд, а затем, не дожидаясь моей реакции, развернулся и уверенно двинул в проём. Я пожал плечами и последовал за ним.
Удивительно дело, но шагнув внутрь, я снова очутился на улице.
– Что за чёрт! – Проворчал я. – Мизгирь! Мизгирь?..
Ни ответа, ни привета – только странное здание за моей спиной. И адская боль в затылке! Я приложил руку и охнул – требовалось срочно чем-то обработать и затампонировать рану. Да и антибиотики не повредят…
Мне под ноги упал разорванный и явно видавший дни ИПП, однако бинт, в общем и целом, не пострадал. Я поднял глаза и даже не особенно удивился, увидев знакомый чёрный силуэт.
– Спасибо, – одними губами шепнул я, будучи совершенно уверенным, что ворон услышит.
– Аррр! Арррр!!! – Насмешливо отозвались небеса.

Глава 4. Загадка ворона
Я провёл половину дня и часть вечера, пытаясь разгадать тайну дверного проёма – и все попытки не увенчались успехом: вернуться на пустынную дорогу перед зданием не получалось, а голова, замотанная в лучших традициях фильмов про войну, начала наливаться болезненной тяжестью. Каждый раз, когда я проходил в полутёмную прохладу обветшалого подъезда, я оказывался в самой обычной заброшке с полом, заваленным мусором. Единственным, но ощутимым плюсом было то, что, решив переждать светлую часть суток, я обшарил все закоулки и разжился старой автомобильной аптечкой, полторашкой минералки сомнительного происхождения и тонким, точенным-переточенным кухонным ножом, напоминавшим скорее уже какое-то плоское шило, расплёсканное от рукояти до кончика начинающим кузнецом потехи ради.
Схрон, если конечно это был он, вообще оказался очень формально изображён – словно кто-то оставил мне подарок, но решил соблюсти неписанные законы окружающей печальной действительности, поэтому наспех закидал «полезную пользу» нетяжёлым, но максимально неуместным здесь мусором.
– Спасибо, Мизгирь! – Исключительно из хулиганских побуждений поблагодарил я то ли моего нового знакомца, то ли свой бред на фоне высокой температуры. – Надеюсь, ещё свидимся…
Итак, что мы имеем в сухом остатке?
Почти нетронутую автомобильную аптечку за минусом бинта и половины блистера какогото пафосного забугорного антибиотика – ИПП, который мне подкинул ворон, я решил оставить на потом, когда рана подзатянется и будет меньше шансов занести заразу. И то – мотать буду наружным слоем, на всякий…
Полбутылки воды – половину я кое-как вскипятил и использовал на приведение организма в порядок в найденной неподалёку от здания сковородке. Плоской и покорёженной, как чувство юмора старого боцмана, повидавшего некоторое говнище – впрочем, как и посуда.
Автомат… Ну, пусть будет АКМ. Или какой-нибудь тут же придуманный мной АКМ-2! Я пребывал в полной прострации, понимая принцип работы и узнавая узлы традиционного «калашмата», но с какими-то модными доработками, как у НАТО-вской винтовки. Причём, моторика рук у меня прекрасно справлялась там, где пасовал мозг – я мог занять удобное положение для ведения огня хоть сидя, хоть стоя, хоть лёжа, досылал патрон в патронник, уверенно отстёгивал магазин, имитируя его замену во время лихой перестрелки, – словом, мог посрамить любого ОБЖиста из средней школы, который на полставки раньше работал учителем музыки, а на полставки – учителем рисования. Патронов, кстати, было совсем небогато – всего двадцать три, так что ни о каком «создании плотного заградительного огня высокой интенсивности» не могло быть и речи. Только одиночные, только хардкор!
Нож. Ну, тут просто – кухонник, в меру пластичный, в меру нормально точится, относительно в хорошем состоянии. Использовать врукопашную против серьёзного противника я бы точно не стал, но полоснуть по глазам или мягким тканям – вполне себе, главное – соблюсти политесы и сделать доморощенный «удар Лагардера» внезапно для оппонента.
А вот что меня удивило и ввергло в раздумья – это набор из пяти трёхгранных заточенных толстенных игл, предназначенных, судя по всему, для метания, и стальной тросик с двумя грузиками, пропущенный под тяжёлым тактическим ремнём. Три иглы прятались под рукавом над левой рукой, две – под рукавом правой, дополнительно защищая запястья изнутри от возможных режущих ударов. Я проверил – если удавалось «отпустить голову» и войти в состояние некоторой отрешённости, когда мысли не скакали с одного на другое, то уменя получалось метать иголки любой рукой на расстояние до трёх метров точно куда, куда целился. Пробовал метнуть и левой и правой одновременно – получилось! Причём, расстояние между вонзившимися в старый паллет заточками вышло примерно в четыре пальца – аккурат, как если бы целился в левый и правый глаз супостата.
Ворон, всё это время круживший в отдалении, прилетел и с одобрительным интересом наблюдал за моими потугами изображать «страшную ниндзю». Возможно, уже прикидывал, как будет лакомиться моими будущими жертвами на поле боя – как знать?
Спохватившись, я наклонил остывшую сковородину так, чтобы птице было удобно доставать клювом до оставшейся воды. Предлагать своему пернатому знакомцу некипяченую я не стал, скорее, из уважения к ворону, а не из опасений за его здоровье – в такой разрухе он питался явно не фондю с марципанами.
Птиц, немного поразмыслив, склонил голову и как-то боком, аккуратно переступая, переместился к ёмкости. Критично осмотрев её содержимое, ворон сделал пару то ли клевков, то ли глотков и выжидательно на меня посмотрел посмотрел.
– Что, «отпей и ты из моего кубка, боярин»? – Улыбнулся я, обрадовавшись, что помню какие-то моменты из кинематографа прошлых лет. – Или побрататься хочешь?
– App!!!
– Ну, будем считать, что ответ был «да» и касался второго вопроса, – резюмировал я и сделал глоток.
Мир замедлился и подёрнулся сероватой дымкой, размытой по краям, а потом я увидел себя со стороны, сидящим у небольшого походного костерка. Картинка некоторое время стояла, а потом я начал отдаляться и увидел пятачок, на котором был, с высоты птичьего полёта.
Резко д?рнувшись, я ошалело встряхнул головой и подозрительно спросил у ворона:
– Твои проделки?
– Арр!
– Да ты мне прямо скажи…
– Арр-ар! Арр!
Птиц решительно ничего не хотел объяснять, да и глупо было ожидать от него вразумительного ответа, даром, что пернатый был явно очень и очень неглуп.
– Ладно, друже, не серчай, погорячился, – примирительно сказал я. – Спасибо, что помогаешь, надо будет в этом внимательно покопаться с кем-то сведущим, шаманом там каким или мозгоправом.
– Ар!
– Мне бы тебя как-то называть…
– Ар?
– Ну, позывной нужен, а то воронов немало, а ты такой один. Я, конечно, что-то явно подзабыл о происходящем…
– Ар!!!
– Не перебивай, пожалуйста! Так… Ага. Подзабыл, но уверен, что ты – явление уникальное, а потому и обращаться к тебе надо соответственно.
– Ар…
Чем больше я общался с этой птицей, тем сильнее внутри меня крепла уверенность, что ворон разумен. Не как попугай или немецкая овчарка – остротой ума он не уступал человеку.
– Ладно, летучий голландец, пять минут на сборы – и выдвигаемся. Мне нужен нормальный доктор и информация о том, что тут вообще происходит. Позывной заработаешь в бою. Идёт?
– Ар!

Глава 5. Помощь ближнему
Жизнь – удивительная штука! Нет, вот серьёзно: стоило мне пообещать гордому птицу, что после боя он получит свой позывной, как, пройдя ночными тропами буквально с полкилометра, я услышал пьяный гогот из развалин продуктового. Сбавив шаг, я прижался к стене и аккуратно присел недалеко от пролома в стене. Ворон, сделав круг над проломом в крыше, уселся мне на плечо и потёрся об висок.
Картинка смазалась и стала отматываться назад: я увидел себя со стороны, потом – как уменьшаюсь, затем фокус и вовсе сместился на пролом в крыше. Внутри я успел заметить четверых бомжеватого вида гопарей в нелепых кожаных куртках с кучей заклёпок и побитого мужичка интеллигентного вида. Больше ничего не удалось ухватить – картинка рывком вернулась на ближнюю периферию и оказалось, что я завороженно смотрю в стену, как заправский покупатель строительного магазина. Ну тот, который стабильно там покупает клей и целлофановые пакеты, ага.
Скосив глаза на ворона, я сделал страшное лицо и кивнул, мол "Опять твои проделки?", но тот, как ни в чём ни бывало, отвернулся и начал вычищать перья клювом, изредка косясь на меня в каком-то молчаливом ожидании.
– Намёк понял – не дурак, был бы дурак – не понял бы, – шепнул я птице. – Давай вверх, попробую мужичка спасти без рукоприкладства, если дела пойдут плохо – улетай, понял? Один живой ворон лучше, чем два тупых героя.
Ворон, дёрнув на прощание головой влево-вправо, тяжело оттолкнулся и взлетел ввысь, почти не издав звука. Вот же засранец! Я почти уверен, что он меня понимает – и у него явно есть своё мнение на любые мои слова. Как там было: первая стадия шизы – это когда ты разговариваешь с ящерицами в пустыне, вторая – это когда они тебе отвечают, а третья – это когда ты понимаешь, что ящеры – офигенные рассказчики! Надо бы повязку сменить и что-то от головы принять, авось попустит…
Ну да ладно, работаем!
– А вы не подскажете, как пройти в библиотеку? – Поинтересовался я, запрыгнув в проём внутрь помещения. Встал, кстати, удачно: на границе света и тени, но всё же ближе к тёмной части, да ещё и за спиной самого рослого из фанатов заклёпок.
– А хули ты такой борзый, а? – Спросил здоровяк, вздрогнув от неожиданности. Остальные участники драмы в изумлении уставились в моё сторону, однако никто пока не дёрнулся, что не могло не радовать.
– А хули бы и нет? – Задал я риторический вопрос. – Деда ищу одного – интеллигентного вида, в пальтишке. Не видали такого?
Избитый мужик на полу медленно повернул голову и посмотрел на меня полным надежды и одновременно ужаса взглядом.
– О, так вот же он! – Деланно удивился я. – Собирайся, идёшь со мной.
– Стопе! – Вскинул руку руку здоровяк. – Он тут шарился. Это моя земля. Он мне должен.
– Мне нужны только лекарства и немного воды, – прошелестел голос избитого. – Мне срочно…
– Мне похуй, – оборвал его главарь и повернулся ко мне. – Ты! Откуда вы припёрлись? Сколько вас там? Жрачка, бабы, бухло – есть?
Я замер и начал успокаивать дыхание. Вдох. Здоровяк орёт на меня, по второму кругу задавая вопросы и обещая сделать что-то неприятное – я вижу, как капельки слюны вылетают из его рта. Выдох. Его отморозки сидят и лыбятся, никто из них так и не схватился за оружие – я замечаю по меньшей мере десяток пустых бутылок из-под алкашки разной степени просроченности. Вдох. В меня летит его кулак, но как-то медленно и лениво, словно улитка ползёт по занавеске летнего душа. Я делаю подшаг вперёд и в сторону, первые две иглы летят в него – прямиком над оскаленным в звериной гримасе ртом. Остальные три иглы уходят почти веером после переката – кадык и висок у двоих по краям, а вот с последним не повезло: ведомый каким-то шестым чувством или удачей, он на долю секунды раньше склонил голову, как бы в изумлении глядя на происходящее, и ему лишь разорвало мочку уха и часть ушной раковины. Ха, прямо как… Больно!
Время с болезненным ударом в висок от неслучившегося воспоминания вернулось в норму. Я остался лежать, скорчившись от боли рядом с избитым пленником, возле меня, подвывая, лежал здоровяк – обе иглы торчали у него из лица там, где раньше полагалось быть глазам, однако он в порыве отчаяния попытался их то ли достать, то ли нащупать, куда они ему попали. Зря – зрелище вышло однозначно неприглядным! Ещё двое лежали чуть поодаль – один хрипел и булькал, завалившись набок, второй не подавал признаков жизни. А вот последний…
– Ах ты с-с-сука, – прошипел подранок, одной рукой зажимая рваную рану, а другой шаря по земле в поисках оброненного обреза.
Ну всё, приплыли! Недолго туш играл оркестр – корнет напился и…
– АРРРР!!! – Через пролом в крыше в заброшку черным болидом влетел ворон. Скорость пернатый набрал приличную – лишь в самый последний момент, ловко извернувшись, он выставил вперёд когти и впился ими в лицо бандита, влетев в противника как капитан Гастелло – в колонну фашистской техники.
Гопник заорал и попытался содрать с себя ворона – но куда там! Птиц словно заправский дятел молотил клювом по лицу как по трухлявому дереву, не забывая уворачиваться от суматошных попыток его ударить.
Старик, собравшись с силами, подкатился под ноги оставшегося бандита – тот запнулся и кубарем полетел на меня. Ворон ослабил хватку и красивым пируэтом ушёл в сторону, издав своё горделиво-насмешливое "Аррр!", а я, превозмогая боль, вцепился рукой в глотку почти поверженного врага и достал кухонник. Удар! Ещё! И ещё!
Сработал грязно, но наверняка: гортань представляла собой полотно безумного авангардиста, а по совместительству – ещё и работника скотобойни. Зато Гастелло будет удобно…

Глава 6. "Вересковый мёд"
– …вот так меня тут и взяли, – грустно закончил рассказ пожилой мужчина, который оказался ни много-ни мало целым профессором филологии из престижного столичного ВУЗа. В прошлом…
Собственно, история вышла простой и незамысловатой: спальный район Москвы, сталинские высотки – а это не только высокие потолки, но и вполне себе неплохие бомбоубежища, в которых рождённые в Союзе деятели науки, культуры и искусства (нормального, а не когда голой жопой на холсте картины рисуют, зажав булками мелок от тараканов, вымазанный в кетчупе!) поддерживали относительный порядок. И вот когда началось – тут я сделал понимающее лицо и задумчиво сказал "Угу…" – вся эта интеллигенция с внуками, книгами и, внезапно, тревожными чемоданчиками дисциплинированно спустилась под землю.
Первые дни народ сидел смирно и дисциплинировано – сверху бухало, снизу сыпалась штукатурка, запасов еды и воды хватало для полноценного питания растущих организмов и поддержки активного долголетия у тех, кому "за шестьдесят с плюсом". Старички организовали дежурство у входа и возле радиоточки, привлекли молодёжь к проверке стен и потолков на предмет трещин или ещё каких неприятностей (чтоб скукой не маялись), по вечерам читали вслух книги – идиллия!
Но к исходу первой недели стало понятно, что то ли обстрел, то ли налёт, а то и вовсе ракетный удар были лишь прелюдией – Семён Аркадьевич, военный пенсионер и старший одного из подъездов, сходил "в дозор" и вернулся с неутешительными новостями: наших не видать, в городе хозяйничает враг. Зондер-команды неприятеля (их так окрестил в своём кругу военный пенсионер – и прижилось, к слову!) рыскали по поверхности малыми мобильными группами, иногда в сопровождении дронов, иногда – роботизированных чуд, отдалённо напоминающих собак. Встреченнных-поперечных особо не расспрашивали – короткая очередь и контрольный в голову, зачастую, ещё живого человека. Ох и немало тогда полегло прекраснодушных идиотов и откровенных предателей, которые выбегали то с флагом Евросоюза, то с хлебом-солью встречать интервентов!..
Короче, импровизированный совет бомбоубежища постановил: молодёжь – беречь, учить и кормить самым настоящим образом, связь с соседними мини-анклавами, каковых насчитывалось ещё семь, держать через "полёвку" – по прокинутым и замаскированным проводным линиям связи. Радио – только слушать, в сети не маячить. Наверх – выбираться только в случае крайней необходимости, для пополнения запасов и для помощи соседям.
…Конечно, "гладко было на бумаге, да забыли про овраги": старшее поколение, как ни хорохорилось, постепенно, к исходу второго месяца, начало сдавать – и первая просела медицина: запасы самых необходимых лекарств, конечно, имелись и в убежищах, и на руках у спустившихся в них, но длительное нахождение под землёй не могло не оставить след. В то же время молодняк откровенно заскучал. До открытых бунтов дело не доходило, но ежедневные инициативные заходы с предложением "ну вот хоть на чуть-чуть" сходить со старшими в дозор – набрать воды и всякого полезного, что найдётся на поверхности, участились в разы.
Семён Аркадьевич, скрепя сердце, дал добро десятку самых прытких ребят на подготовку, пообещав лично у каждого принять зачёты перед первой вылазкой. Старик старался и лютовал вовсю! Первая помощь, скрытное перемещение. физуха… Не помогло. Молодняк с горящими глазами успешно прошёл все испытания на зависть сверстникам и в воздухе повис сакраментальный вопрос: когда же?..
Через три дня состоялся первый выход – "птенцы гнезда Аркадьевичева" показали себя с лучшей стороны: не отсвечивали, не перечили, таскали всё, что надо, быстро и ловко, а двое юных техников и вовсе умудрились чуть ли не мимоходом продублировать пару линий связи, грамотно их замаскировав подручным мусором, в изобилии валявшимся по окрестностям: один короткими перебежками пробегал небольшие отрезки от укрытия к укрытию, второй, через небольшие промежутки времени, бежал следом и закидывал в два слоя провод мусором… Семён Аркадьевич, конечно, потом сумерках прошёлся и подправил кое-где маскировку – то кусками асфальта привалил мусор полегче, то яркие куски пластика, местами выложенные чёткой линией, заменил на что-то серое и неприметное, но в целом остался доволен.
… Беда пришла откуда не ждали: маленькая Оля, всеобщая любимица и дитё с большущими добрыми глазами, чем-то отравилась. Первое время, "чтобы не доставлять неудобств", стоически молчала, сжимая маленькие кулачки и старательно выполняя свои немудрёные обязанности, но попалась на глаза Оксане Петровне, светилу медицины в пятом или шестом поколении.
– А ну-ка, милёнок, иди сюда… – Позвала Петровна Олю. Та сделала пару робких шагов и… Упала.
Убежище захлестнула волна паники: все запасы медикаментов, вся медецинская литература – всё было изучено и пересмотрено. Из соседних укрытий почти сразу прибыла помощь – все, кто имел медицинский опыт. Но почти без толку: Оля потихоньку угасала, предпринимаемые усилия лишь немного продлевали её время в сознании, но облегчения не приносили. Наконец похудевшая и осунувшаяся Оксана Петровна нашла Аркадьевича и протянула ему замысловатое название, написанное вопреки представлениям о работниках медицины, каллиграфическим почерком.
– Сём, у нас дня три – не больше. Олечке нужно это лекарство – оно…
– Можешь не объяснять, Оксан, – остановил её бывший военный. – Моё дело несложное, я – начальник автомата, а не медик. Надо – достанем.
Карта района была давно разбита на квадраты, все склады, аптеки и магазины были отмечены. На неё же были нанесены и маршруты зондер-команд и сведения о замеченных бандах мародёров. Поисковики разбились на двойки и пошли по координатам…
На протяжении всего рассказа Гастелло, лениво ковыряясь во внутренностях главаря бандитов своим огромным клювом, иногда многозначительно на меня поглядывал – практически, сверлил попеременно то левым, то правым глазом. Сначала я не придавал этому значения, но потом, спохватившись, достал пачку с антибиотиком из аптечки, которую мне любезно подарил Мизгирь.
– Оно?
– Оно! – Поражённо выдохнул старый филолог. – Боже мой, какая удача! Идём!..
– Подожди-ка, отец, – остановил я его. – Ты сказал, что вас в поиск отправили двойками. Где твой напарник?
– Его звали Александр, – старик сжал кулаки в сильном душевном волнении, в глазах блеснули слёзы. – Его звали Сашкой… Нас когда эти заметили, он сказал, что если его начнут мучить, то он может проболтаться про убежище и тогда нам всем несдобровать. Я сразу и не понял, а он зайцем выскочил в сторону, попытался увести их за собой. Когда его стали нагонять и крикнули, чтобы он остановился, Сашка схватил камень и побежал прямо на главного. Тот достал обрез, засмеялся – и выстрелил. А потом ещё раз. Зачем?
Старик говорил всё глуше и тише, а я не перебивал, понимая, что если эти переживания не выйдут наружу сейчас, они останутся и будут точить его изнутри, чтобы свести в могилу раньше срока.
– Я обещаю, что вернусь и похороню его, как подобает. Гастелло, поможешь?
– Арр!!! – Отозвался птиц, яростно взмахнув крыльями.
– Пойдём, отец, – сказал я, закидывая сумку с добытым на поле боя оружием и прочей пользой. – Александр отомщён, надо спасать вашу малышку.
– Пойдём, – отозвался старик. – Меня, кстати, Борис Аркадьевич зовут – извините, что не представился, обстановка… А вас как звать-величать?
– Кабы знать, – грустно выдохнул я. – Может, ваше светило науки в каком-то там поколении поможет вспомнить.
– Почему бы и нет, – отозвался мой новый знакомец. – Она, между прочим, в центре Бехтерева работала!
– Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, – пробормотал я почти про себя. – Столько совпадений, что хоть стой, хоть падай. Ведут? Вот только кто и куда?..
Вопрос, впрочем, был риторический – да и кто бы ответил? Если только крупный паук, который методично плёл свои тенета в дальнем от костра углу… Но пауки не разговаривают, не так ли?

Глава 7. Беда не приходит одна
Я догадывался, что мой новый знакомый слегка… Приукрашивал действительность. Ну, знаете, с одной стороны – ему не то, чтобы прям хотелось запугать малознакомого человека перспективами конфронтации с солидными людьми, но всё же как-то намекнуть на значимость их анклава сам Бог велел: и я, случись задумать недоброе, поостерегусь лишний раз, и ему чуть проще общаться. Даже не берусь пытаться вспоминать, откуда что взялось, но в подсознании родилась и окрепла мысль, что человек подсознательно недолюбливает тех, кто ему помогает, и сильнее предрасположен к тому, кому он помог сам.
Конечно, я был уверен, что человеческая натура не во всём и не всегда так плоха – даже наоборот! – сложные времена как бы срывают полумаски, обнажая истинную натуру, и передо мной, иногда шипя от боли, бодро шагал ещё крепкий мужик в возрасте с добрым сердцем и чистой совестью. Но всё равно, в моей голове заботливая рука скульптора-художника из подсознания слепила вполне себе чёткую картину того, что я вскоре увидел…
– Мать вашу, – выдохнул я. – Всё понимаю – разруха, опасность… Но хоть бы маскировку не нарушали!
Передо мной, нахально развалив своё жестяное нутро, лежала варварски вскрытая банка из под тушняка. Гастелло, плавно спланировав вниз, издал радостно-изумлённое "Аррр!" и принялся клевать остатки жирной массы, пропитанной соком. Борис Аркадьевич же в отрицательно-защитном жесте всплеснул руками и взволнованно затараторил:
– Да что Вы, что Вы! У нас никогда таких вольностей никто бы себе не позволил, тем более, чтоб не разделить с товарищами внизу…
Старик был прав – я так ничего и не вспомнил, но уже прекрасно понимал, как в нынешних условиях непросто добыть нормальной еды, а уж чтобы оставить её часть, а не бережно собрать галетами или не закинуть остатки в кашу из крупы, например… Странно это было! Сделав знак проводнику присесть за ближайшим бугорком, я осторожно опустился на корточки и стал изучать тропинку, по которой мы приближались к убежищу. Сначала я ничего не мог разобрать в пыли и мусоре под ногами, но потом глаз зацепился за сильно вдавленную в землю обёртку от батончика – пока земля была влажной, кто-то с силой припечатал обёртку ботинком размера, эдак, сорок четвёртого, если не сорок пятого. Тут же нашлись и другие следы – куча отпечатков, один поверх другого, но иногда рисунки протекторов различались.
Впрочем, это мало чем мне могло помочь – условно, прошедшие тут, могли вынести всю обувь с одного, скажем, склада, поэтому и подсчёт разных отпечатков подошвы не был панацеей.
– Борис, – полушёпотом окликнул я спутника. – Глянь на банку и фантик! Скажи, у вас такие в убежищах могли быть?
– Могли, – уверенно отозвался тот. – Рядом торговый цент, его знатно привалило обломками, но в зоне разгрузки как раз стоял грузовик с бакалеей и, как раз-таки…
– Тогда скажи, где запасной выход из вашего убежища – нам нужно спешить.
Борис Аркадьевич непонимающе захлопал глазами:
– Не вижу связи между состоянием здоровья ребёнка и…
– Связь прямая, – оборвал его я. – Думаю, кто-то из ваших ходоков привёл за собой любителей халявы. Интрига тут только в том, где они разжились припасами – по дороги сюда, или в одном из ваших подвалов. Но следы ведут прямо по ходу нашего движения, так что подозреваю самое плохое.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71348572?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.