Помешанный
Помешанный
Ярослава Бекетова
Илья Шмелёв – мой самый ненавистный кошмар. Чудовище, превратившее в ад всю мою жизнь.
Ещё в детстве я поняла: с этим дерзким соседским мальчишкой мы обязательно станем заклятыми врагами.
Однако мои родители придерживались мнения, сильно отличавшегося от моего. Мама обожала этого ядовитого змея, а родной отец заочно договорился о моём будущем с главой корпорации "Markus" – Шмелёвым старшим.
Илья уехал в Лондоне. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. Одним словом, наслаждалась жизнью и дышала полной грудью, надеясь, что Шмелёв навсегда покинул родной город. Но он вернулся. Вернулся, чтобы выполнить волю родителей и привести в действие мой приговор. Только он не знает, что на месте соседской девчонки, одинокой, способной стерпеть все его закидоны, его ждёт соперник, готовый к открытому противостоянию.
Легко не будет, Шмелёв! Это я тебе обещаю.
Ярослава Бекетова
Помешанный
Мерзкий Шмелёв
Тихое семейное застолье в кругу близких и любимых людей превратилось в фарс с нелепой помолвкой, что безвозвратно испортило такой чудесный вечер. А всему виной этот гадкий змей – Шмелев! Он подговорил отца устроить рукобитье на моё восемнадцатилетие. Глупый. Так и не понял, что времена его шизанутых приколов канули в заплесневелое прошлое, вместе с моим счастливым детством, которого, к слову, благодаря Илье и не было.
***
Семь лет назад
– Эй, Варя! – звонко позвал Славик, небрежно махнув рукой в сторону футбольного мяча, покатившегося в мою сторону. – Подай, плиз, – попросил, изобразив жалостливую мордашку и, сложив ладони в молитвенном жесте, кивнул на свою потерю.
Я отложила в сторону книгу и, покинув скамейку с мягкими подушками, вышла из беседки, чтобы поднять с земли испачканный грязью футбольный мяч. На первый взгляд он казался не тяжёлым, но с него рваными кусками свисала зелёная трава вперемешку с влажным грунтом. Касаться его было неприятно, ровно, как и пинать его своими новенькими белыми туфельками.
"Ну кто играет в футбол после дождя? Сумасшедшие мальчишки…" – пробормотала вслух, шагая навстречу младшему сыну дяди Бори, которого на игровом поле ждала толпа ребят, жаждущая продолжения матча.
Аккуратно, стараясь не сильно испачкать пальцы, передала мокрый мяч Славику, но тот не успел вовремя его перехватить. Выскользнув из моих рук, мяч в припрыжку поскакал к ногам самой ядовитой кобры из ныне существующих на земле – Илье Шмелёву и, угодив в лужу, обрызгал светло-голубые джинсы парня.
Как я сразу его не заметила? Специально же села в беседке, чтобы не пропустить, когда Шмелёв решит выйти из особняка и как обычно отправится на поиски меня. Главным развлечением его будней была цель довести меня до слез. А в выходные и праздники он придумывал нечто особенно мерзкое.
– Неумёха! – раздался ненавистный голос, отчего мои ноги ослабли. – Исчезни отсюда, – мрачно прошипел змей, резким движением откинув со лба темные волосы.
– Сам исчезни, – взбрыкнула насупившись.
Морда лица старшего брата Славика мгновенно исказилась от злости.
– Спасибо, Варь, – отозвался Слава, встревая в назревающую ссору и одним пинком отправил мяч подбежавшим ребятам. – А ты куда такой грязный собрался, Ильюх? – обратился он к брату, смеясь.
– Позубоскаль мне тут, – парировал Шмелёв, не сводя с меня пронизывающего до костей взгляда. – Возвращайся на поле, если не хочешь, чтобы я тебя волшебным пендалем отправил домой, – ответил брату в своей привычной манере.
Шмелёв всегда таким мерзким образом избавлялся от свидетелей.
– Ладно, ладно, только Варьку мою не обижай, – сдался Славка и, послав мне ободряющую улыбку, рванул к ребятам, на бегу отдавая команду – "всем занять свои позиции".
Илья опалил меня свежей порцией ненависти и, пройдясь по моему новому нежно-голубому платью красноречивым взором, недобро хмыкнул.
– Когда это ты стала его?
– Чего?
– Брат сказал "моя Варя", – с нажимом повторил Шмелёв. – Так какого хера здесь произошло пока я был в языковом лагере?
– Лучше бы ты оттуда не возвращался, – тихо брякнула, пряча испачканные в грязи ладони за спиной.
– Прости? – насмешливо произнес Илья, демонстрируя отменный слух. – Что ты сейчас сказала?
Спорить с ним точно не стоит, если не хочу снова оказаться запертой в конюшне. А я не хочу. Там темно и страшно.
– Ничего, Илья, – спокойно ответила, интуитивно почувствовав перемену в его настроении.
Шмелёв провел в ненавистном лагере два с половиной месяца. Таким образом Дядя Боря наказал его за тот случай, когда Илья на всю ночь закрыл меня в конюшне. Жутко было сидеть в пустом загоне и смотреть на мир сквозь ровные линии железных прутьев.
– Я мешаю тебе жить? – тихо уточнила, закусив губу, чтобы не расплакаться перед этим невоспитанным хамом. – Давай просто не будем больше пересекаться?
– Хитрая мелкая ябеда решила слиться? Нет уж, видеться мы теперь будем очень часто, – многообещающе произнес Илья, яростно сверкнув зеленью глаз. – Должен же кто-то научить тебя держать язык за зубами и уважать старших.
Тоже мне старший нашелся. А насчет языка… Это не я рассказала его маме о Маше Беглецовой, с которой Илья катался на мотоцикле.
– Тебе всего пятнадцать, – резонно заметила.
– Да, это дерьмово. До совершеннолетия ещё целых три года, – хохотнул Шмелёв, – но прежде чем свалить отсюда я слеплю из тебя человека, Золотарёва. Потом ещё спасибо скажешь. Десяток, другой жизненных уроков пойдёт тебе на пользу.
– На этот раз я прямиком отправлюсь к твоему отцу и всё ему расскажу, – предупреждаю гада.
– Ты мне ещё за лагерь не ответила, – рычит Шмелёв, теряя флер игривого настроения. – Хочешь, чтобы запер тебя в подвале на неделю?
– Ты злой! – голос срывается. Я не хочу позорно реветь перед ним, но ничего не могу с собой поделать. – Злой! Ненавижу! Чтобы ты исчез! Провались уже! – кричу в слезах.
– Замолчи, – шипит Илья, хватая меня за длинную косу, тем самым пачкая волосы своими грязными ручищами. – Не смей говорить о ненависти. И даже не думай жаловаться моему отцу. Иначе ночь в конюшне покажется тебе самым легким испытанием из всех, что я с тобой совершу.
***
Наши дни
Лучше бы он никогда не возвращался из своего Лондона.
Мало того, что праздничный вечер был испоганен явлением кошмара всей моей юности – что сопоставимо с катастрофой вселенского масштаба – так ещё и закончилось застолье моим похищением. Но я этого так просто не оставлю.
Держись, Шмелёв! Настало моё время преподать тебе десяток, другой жизненных уроков. Ещё спасибо скажешь.
Сорванный ужин
В этот вечер я хотела выглядеть особенно. Перемерила два десятка платьев разной длинны, но, отказавшись от них, решила остановить свой выбор на изумрудном костюме. Свободно сидящие брючки и приталенный пиджак до середины бедра с мелкими золотистыми пуговицами смотрелись на мне шикарно.
– Милая, – позвала мама, – ты готова?
– Да, да, – торопливо ответила, захлопнув дверцу шкафа, – уже иду!
Обуваясь в бежевые лодочки, я бросила быстрый взгляд в сторону зеркала.
– С днем рождения, Варя, – улыбнулась себе, и быстро схватив сумку, рванула к выходу.
Спускаясь с лестницы, заметила в гостиной изящный силуэт мамы.
– Хорошо, Паша, я скажу ей, – произнесла мама, завершая разговор, и тут же убрала мобильный в красную сумочку.
Надо признать, что в этой белоснежной блузке с летящими рукавами и твидовом сарафане цвета шампань с широкими красными лямками, мама выглядела очень молодо. А массивные золотые украшения лишь добавляли гармоничному образу стиля.
– Папа звонил? Не сможет приехать?
– Что ты, милая, как он пропустит твой праздник? – отозвалась она, поднимая на меня виноватый взгляд. – Сегодня он заключил важную сделку. Приедет в ресторан со своим партнером по бизнесу. Поэтому решил нас предупредить. Его жена так же составит нам компанию.
– Но мама, – разочарованно выдохнула, – я хотела провести ужин вместе с вами, в тесном семейном кругу. А потом уже встретиться со своими одногруппниками. Мы же так договаривались, разве нет?
– Знаю, Варя, у тебя были непростые отношения с их сыном, но давай не будем делить мир на черное и белое, – мягко сказала мама, положив ухоженную ручку на моё плечо. – Шмелёвы по-прежнему наши соседи. Дядя Боря работает в одном холдинге с твоим папой – они партнеры. Не будем портить вечер воспоминаниями из прошлой жизни. Ради папы, хорошо?
– Ладно, – сдаюсь, обнимая маму. – Пойдем тогда?
– Конечно.
Тень ненависти, которую я испытывала к Илье, упала на всю семью Шмелёвых. После всех издевательств я изменилась, стала замкнутой. Шмелев, как и обещал, научил меня держать язык за зубами. После того как наши отцы чуть было не разорвали партнерство, я решила больше не жаловаться на этого ядовитого змея, чтобы не оказаться в эпицентре скандала между двух семей.
Шмелёв старший воспитывал сыновей в строгости, однако это не помешало одному из них вырасти сущим дьяволом и стать кошмаром всей моей жизни. И когда Илью отправили в Лондон, я расправила крылья и почувствовала себя свободной. Эти пять лет стали для меня раем на земле. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. У меня было необычное желание: стать исследователем, океанографом, чтобы ездить в экспедиции по всему миру, совершать погружения под воду, изучать циркуляцию, волн и приливов в океане. Завораживала сама мысль о количестве ещё неизученных гидротермальных источников на дне Тихого океана. Такой работе можно и даже нужно посвятить жизнь. С уверенностью, что мне будет интересно погрузиться в сферу научной деятельности, я и поступила на кафедру океанологии. За эту пару недель я ещё больше влюбилась в свою будущую профессию. И никакой Шмелёв уже не мог помешать мне стать учёным.
Счастливая села в салон черного блестящего ягуара и стала ждать маму. Она остановилась, чтобы поговорить с главой службы безопасности – Муратом Владленовичем. Крепкий мужчина то и дело бросал настороженные взгляды в сторону автомобиля, в котором находилась я и вкрадчиво что-то объяснял моей маме. Та отрицательно качала головой, но выслушав следующие несколько фраз, сказанных Муратом, она вдруг приложила к горлу ладонь.
Я заметила, как сильно дрожат её пальцы.
Что-то происходило, но я пока не понимала с чем связано странное поведение окружающих меня людей.
Папа в последние дни стал дёрганым, недовольным, грубил, резко отвечал на телефонные звонки. Со мной и вовсе не говорил – избегал, прикрываясь занятостью.
Мама внешне выглядела спокойной, но позавчера я застала её в библиотеке – она сидела в кресле с выключенным торшером и, глядя в окно, тихо плакала. Выяснить причину её слез я не смогла. Мама сразу же закрылась в себе и под выдуманным предлогом ушла в спальню, заперев дверь на ключ.
Вокруг меня все были несчастны. Илья однажды сказал, что я проклята, у меня дурная аура и все, кто находятся рядом, обречены на страдания. Теперь я всё больше в этом убеждаюсь. Посему выходит, Шмелёв был прав.
– Всё, родная, можем ехать, – сообщила мама, занимая соседнее место в салоне автомобиля.
– Что-то случилось? – меня не отпускало чувство тревоги.
– Не бери в голову, сладкая, – ответила она, сцепив руки в замок, таким образом скрывая их дрожь.
Черный ягуар тронулся с места, покидая территорию особняка с высокими кованными воротами. На соседнем участке у дома Шмелёвых я заметила вереницу автомобилей. Главные ворота были приветливо открыты, а возле беседки, под крышей которой я маленькая любила читать приключенческую литературу, собралась толпа взволнованных журналистов.
– У наших соседей аншлаг, – заметила я, – но они почему-то поехали в ресторан, отмечать чужой праздник, – усмехнулась, поворачиваясь к маме. – Никак ждут важного гостя.
– Их сын вернулся, – резковато бросила мама.
Сердце тревожно замерло в груди.
– Какой… сын? – переспросила с недоумением.
– Старший, Варя. Какой же ещё? – нехотя ответила мама.
– У них же Славка есть.
– Да причем тут Слава? – Взволнованно крикнула она. – Варя, я прошу, возьми себя в руки и забудь уже этого мальчика.
– Мама, Славка мне как брат. Мы давно с ним дружим. Почему я должна забывать?
– Хорошо, – сглотнула она, – если только дружите.
С чего она на него так ополчилась? Слава, в отличие от брата – негодяя, просто ангел без крыльев.
– И долго этот неадекватный здесь пробудет?
– Варя! – отдернула меня мама.
– Угу-м. Надеюсь он не припрется на ужин сегодня.
– Он тоже приглашен.
– А кто его звал?! Нет, мама, так не пойдет, – резко потянулась к водительскому сидению, обращаясь к мужчине: – Карим, разворачиваемся.
Мама охнула, начав усиленно тереть тонкими пальчиками горло. Она всегда так делала, когда волновалась.
– Варя…
– Никаких ресторанов! – грубовато шиплю. – Отпраздновали уже.
– Доченька, – ласково произнесла родительница, – у папы сейчас проблемы.
– Я заметила.
– Прекрасно. Значит я вырастила внимательную дочь, – деликатно произнесла мама и с некоторой заминкой добавила: – и благодарную.
– Ужин в ресторане будет чем-то большим, чем празднование моего совершеннолетия? Я правильно понимаю?
– Именно так, котёнок мой.
– Мне надо будет улыбаться Шмелёвым, чтобы те не бросили моего отца тонуть в одиночестве? – с сарказмом заметила, понимая, к чему идёт диалог.
Мама отвернулась.
– Сегодня они подписали договор. Не более чем совпадение, но для папы сотрудничество с дядей Борей является крайне важным, поэтому он не смог отказать в совместном ужине. Они открывают филиал в Турции, чтобы решить некоторые проблемы с продажами и выйти на международный рынок. Илья тоже будет присутствовать. По решению совета директоров его временно назначили главой строительного холдинга «Markus».
– И папа на это согласился?
– Да, милая. Контрольный пакет акций теперь в руках старшего сына Шмелёва. Ровно, как и все проблемы холдинга.
– Бред какой-то, – несдержанно высказалась, хмуро рассматривая лесной пейзаж за окном. – Этот злыдень стал начальником моего папы.
– Возможно это временная мера, – попыталась оправдаться мама. – Я попрошу тебя вести себя с ним…
– Как? – перебила я, чувствуя, как меня накрывает волна негатива. – Ноги целовать? Бить челом? Забыла, что он со мной сделал?
Мама, склонив голову, тихо произнесла:
– Не забыла. Разве можно? Но и ты пойми, отцу сейчас очень непросто. Ему нужна поддержка, которую готов предоставить Шмелёв. И только Бог знает на каких условиях.
– Мне весь вечер лучше молчать? – сдаюсь, устало растирая виски.
Я готова пережить час, находясь за одним столом с гадким Шмелёвым, но не больше. И всё это только ради папы. Пусть не требуют от меня милых улыбок и жеманных шуточек.
– Достаточно придерживаться нейтральной позиции. Не вступать в открытый спор с Ильёй, не конфликтовать.
– Хорошо, мама. Я тебя поняла.
– Спасибо, Варя. И чтобы не случилось, держи голову высоко поднятой. Всегда помни из какой ты семьи, – намекнула она на своего прапрадеда, который был из благородной семьи и относился к древнему династическому роду, приближенному к королю. – Никому не позволяй себя обижать.
– Хорошо, мама.
В ресторан мы приехали вовремя. Однако стоило маме скрыться за массивными стеклянными дверьми, как меня окликнули.
– Варвара Павловна! Вы сумочку забыли, – сказал водитель, в мгновение ока очутившись рядом.
Я бросила растерянный взор на мамин красный клатч и поблагодарила мужчину:
– Спасибо, Карим.
Хотела уйти, но он не позволил мне ступить и шагу, мягко схватив за локоть.
– Прошу прощения, – вполголоса произнес он, склонившись, – я должен вас предупредить.
– Говори.
Мужчина бросил настороженный взор на стеклянные двери.
– Я слышал, как Мурат получил чёткий приказ не пускать вас больше домой.
Мои брови взметнулись вверх, демонстрируя крайнюю степень изумления.
– Кто дал распоряжение?
На улицу вышла встревоженная мама и, заметив нас, сильно нахмурилась.
Не теряя больше времени водитель скороговоркой произнес:
– Ваш отец.
– Что?
Клянусь, у меня даже челюсть отвисла, услышав его слова.
– Варя! Что ты тут делаешь? Почему не заходишь внутрь? – мама вела себя странно, словно боялась чего-то.
Я поспешила её успокоить, подняв на уровень глаз маленький красный клатч:
– Вот по этой причине.
– Ах, – растерянно уронила, обращаясь к водителю, – спасибо, Карим.
В следующий миг она схватила меня за руку.
– Идем. Все ждут.
Послала Кариму недоуменный взгляд, позволяя маме утянуть меня в ресторан. Мужчина быстро кивнул, не вербально сообщив, что этот разговор останется между нами.
Я не хочу сейчас размышлять о поступке отца, но я обязательно возьму на вооружение возможность всегда быть готовой оказаться на улице.
***
В ресторане звучала классическая музыка. Прямоугольные столики с белоснежными скатертями, аромат вкусной еды, начищенные до блеска приборы, резные стулья, обитые мягкой синей тканью, холодный свет, исходящий от массивной люстры с множеством переливающихся нитей, белый паркетный пол – всё это гармонично вписывалось в атмосферу сытой жизни.
Я ещё помнила времена, когда мы ели только то, что росло на огороде у бабушки. Жили в небольшом домике на окраине посёлка и как ни странно были счастливы. В школу я ездила на автобусе, тратя на дорогу из поселка в город полтора часа утром и столько же вечером.
В первый же день в школе я подралась с девочкой. Она смеялась над моими рыжими косами, обзывала уродиной. Постепенно к ней подключились остальные. Из-за жалоб родителей меня перевели в другой класс, заклеймив ярлыком агрессивной невоспитанной бунтарки. Там я и познакомилась со Славиком. Мы подружились сразу. Начали делиться всем: карандашами, ручками, учебниками и даже обедами в столовой. Славка часто отдавал мне сладкие ватрушки, а я, не привыкшая к мясу, отправляла в его тарелку котлету или шницель в картофельной корочке. Мы всячески помогали друг другу, держались вместе против всех, кто на нас нападал. По непонятным мне причинам, одноклассники не очень любили Славу, но меня это не смущало. Я была уверена: Славик – лучший из всех ребят, которых знаю.
Мой день рождения приходился на середину сентября, а Славкин шёл следующим числом после моего. Так мы однажды решили отпраздновать именины вместе.
Слава пригласил меня, моих маму и папу к себе домой. Обе семьи быстро прошли этап знакомства и уже в конце вечера, сидя за одним столом, с интересом обсуждали последние события в мире.
Мы со Славкой дурачились, проходили квесты под надзором аниматоров, ели вкусную еду – я такой никогда не пробовала, много фотографировались. А потом пришел Илья. Парень учился в пятом классе пока мы со Славой по праву считались первоклашками. Илья мне не понравился. Взгляд у него был злой. И всё время, что мы находились на их территории, Илья косился на меня.
Близился вечер. Мы порядком устали резвиться и тогда Славка предложил сыграть в монополию. Мне интересно было узнать, что это за диковинная игра, о которой одноклассник так часто упоминал.
– Я быстро. Никуда не уходи, – крикнул он на бегу, скрываясь за углом дома.
Родители сидели за столом в беседке и оживленно что-то обсуждали.
– Не мельтеши под ногами, мелочь, – это была первая фраза, которую я услышала от Ильи. Весь день он молчал, сидел где-то в стороне и даже за один стол с нами сесть отказался.
Славка буквально боготворил брата и часто упоминал, что Илья самый крутой парень в лицее. Но я продолжала держаться от него в стороне и всякий раз, когда он приближался, убегала.
– Оглохла? Уступи дорогу.
Растерялась от столь несправедливого замечания. Никому ведь не мешала. И сделав пару шагов в сторону от каменной дорожки, подняла на парня испуганный взгляд. Неожиданно Илья протянул руку и дотронулся до моих волос. Он уже открыл было рот, чтобы бросить колкость в стиле моих бывших одноклассниц, однако я решила действовать на опережение:
– Не смей трогать мои волосы! И не подходи ко мне больше, – протараторила шустро, попятившись назад. – Ты плохой.
Лицо парня застыло, словно окаменело, а затем он со злостью ответил:
– Я покажу тебе плохого.
Славкин брат дернул меня за руку и поволок к дому. Игнорируя специальные тропинки, он тащил меня по аккуратно подстриженному газону, оставляя на зеленом полотне травы некрасивые следы. Я не успела понять, что происходит, только ошеломлённо ойкнула, оказавшись у кромки глубокого бассейна. Илья был старше и сильнее, поэтому мои отчаянные потуги отцепить его руку от своей, ни к чему не привели. Под крик родителей Илья, не жалея сил, толкнул меня в бассейн. Раздался всплеск. Над моей головой сомкнулось покрывало хлорированной воды. Резкая боль в локте заставила вскрикнуть, отчего в легкие попала вода. Коснувшись ногами дна, я сквозь рябь взглянула вверх широко открытыми глазами. Последним фрагментом перед потерей сознания стал прыжок Ильи. Что было потом помню плохо. Наверное, на помощь пришли родители и вытащили меня из бассейна или это сделал сам виновник происшествия. Очнулась я уже в доме Шмелёвых. Милая девушка в форме скоропомощника сказала, что при падении, я вероятно ударилась локтем о выступ бассейна. С подозрением на закрытый перелом меня увезли в больницу. Диагноз врача подтвердился после рентгенографии. Всё это время, пока меня водили по коридорам клиники, Илья молчаливой тенью шагал следом. Прощения за свой поступок он так и не попросил. Позже от Славки я узнала, что Илья получил от отца суровое наказание.
После того случая мама ни разу не поднимала эту тему. Но спустя три дня мой отец вдруг устроился на хорошую должность в строительном холдинге «Markus», которым тогда управлял Борис Шмелёв. Через два месяца мы всей семьёй переехали в красивый одноэтажный домик, где у меня была своя комната. А через год отец получил повышение и начал строительство трехэтажного собняка в двадцати километрах от города. Когда стройка закончилась, мы перебрались в особняк, с удивлением заметив, что стали соседями Шмелёвых. По крайней мере мы с мамой удивились. Бабушка не захотела покидать свой уютный маленький домик с огородом, поэтому я навещала её каждые выходные, упрашивая маму покупать для бабушки разные вкуности и радовать её. Мама любила ходить в лес за грибами и ягодами, поэтому всячески поддерживала мои встречи с бабушкой.
В конце первого полугодия я узнала, что Илья уговорил отца перевести его из частного лицея в нашу школу. Таким образом худший кошмар всей моей жизни – Илья Шмелёв – начал свою хорошо продуманную компанию. С каждым прожитым днем моя ненависть к нему росла. Уверена, у нас это было взаимно.
– С днём рождения, дочка, – бесстрастно произнёс папа, поднимаясь со стула и вручая мне букет желтых роз.
Каждый год отец дарит мне их, прекрасно зная, что я не люблю этот цвет. Говорят, "желтый" к разлуке. С тех пор как мы переехали в особняк на ул. Весенняя, папа дарил мне на именины исключительно жёлтые розы.
Что это, как не намек на скорое расставание?
Дядя Боря галантно кивнул, присоединяясь к поздравлениям. Откашлялся, подошёл ближе и горделиво вручил мне маленькую бархатную коробочку:
– С совершеннолетием, дочка.
Несколько растерянно взглянула на подарок, про себя повторяя: "с совершеннолетием, дочка". Дочка… Надо же.
– Что там? – осторожно поинтересовалась, испытывая некий протест.
Зачем дяде Боре одаривать меня? Он не родственник, просто хороший знакомый отца и наш сосед.
– Посмотри сама, – лукаво улыбнулся Шмелёв, теплой, сухой ладонью прикасаясь к моему запястью. – Ты достойна всего самого лучшего, Варвара, – проникновенно заверяет, настойчиво всучая в мою руку коробочку.
Механически двигаю пальцами. Бархатная крышечка открывается с тихим щелчком. Под изумленный вздох мамы я опускаю взор на содержимое.
– Варя… это же…Ох… – бессвязно изрекает мама.
На мягкой белоснежной подушечке лежит смарт ключ от Maserati Levante.
Осознание того, что бизнес партнер моего отца дарит мне автомобиль класса люкс, вызывает шок.
Резко хлопаю крышкой упаковки. Оставляю коробочку на краю стола, твердо решая ни за какие коврижки не вестись на уловки дяди Бори. Я слишком хорошо его знаю, чтобы расценивать такой широкий жест, как нечто само собой разумеющееся. Этот мужчина ничего не делает просто так.
– Прошу прощения. Принять такой подарок мне не позволяют внутренние принципы.
– Я безмерно рад видеть рядом со своим сыном такую воспитанную и скромную девочку, как ты, Варенька. Однако в данном случае твоя деликатная сдержанность будет расцениваться мной как личное оскорбление, – низким голосом произносит Шмелёв. После небольшой заминки безжалостно добавляет: – Я намерен часто баловать свою невестку, чтобы та скорее подарила мне красивую внучку.
Понятно. Старая песня о помолвке. Знаем, плавали.
– Благодарю вас за щедрый подарок, но как говорила ранее, принять его не могу, – старюсь держать себя в руках, чтобы не психануть и не испортить отношения отца и дяди Бори. – Что касается моей личной жизни… Здесь вынуждена вас разочаровать. Я всё ещё придерживаюсь намеченного ранее плана. Сначала получу диплом, построю карьеру, потом можно будет подумать о браке.
«Только не с вашим сыном, – шиплю про себя».
– Нет, милая, твой план меня не устраивает, – насмешливо бросает Шмелёв, одним властным жестом приглашая всех за стол: – Давайте поужинаем и обсудим детали свадьбы.
«Без меня меня женили, – набатом стучит в голове».
Стеклянные двери ресторана приветливо открываются, впуская высокую фигуру мужчины, облаченную в черный классический костюм. Отстраненно ловлю на себе обеспокоенный взгляд мамы. Одними губами произношу «не волнуйся» и взяв контроль над эмоциями с непроницаемым лицом поворачиваюсь к злодею, испоганившему мне счастливое детство.
Стремительно приближается. Здоровается с моими родителями. Целует руку матери и садится рядом со мной. В наглую кладет на моё бедро ладонь и дерзко ухмыляется.
– Это же какого к нам красивого дяденьку замело, – с сарказмом комментирую появление Ильи, брезгливо отталкивая тяжелую кисть.
Тот в свою очередь смиряет меня властным взором, бросая свысока:
– Добрый вечер, – скалится хищно, – жёнушка.
Похищение
– Жёнушка? – повторяю ядовито и этим самым ядом я готова убить Шмелёва. – Из тебя вышел скверный юморист.
В ответ парень достаёт из внутреннего кармана черного пиджака документ и кладет его на стол передо мной.
С недоумением смотрю на чужой паспорт, уточняя на всякий случай:
– И зачем он мне?
Брови Ильи мгновенно взлетают вверх.
– Твой паспорт? – усмехается Шмелёв и след мгновение с сарказмом подмечает: – А в прочем.. Действительно, зачем он тебе?
Тянет руку, чтобы забрать, но я действую быстрее. Нагло вырываю документ и со скоростью света перелистываю страницы. Паспорт, и правда, мой, но что он делает в нагрудном кармане гадкого змея Шмелёва?
На лице парня играет легкая улыбка, грозящая перерасти в победоносный оскал.
Задумываюсь на миг, прежде чем открыть четырнадцатую страницу.
Свежий штамп, словно кровью подписанный с дьяволом договор, ставит под удар все мои гипотезы относительно сегодняшнего розыгрыша. Не похоже это на шутку, пусть и в стиле Шмелёва.
Тихо, но грубо выражаюсь, напрочь забывая правила поведения в общественном месте.
Перевожу взгляд на родителей Ильи. Отец его точно в курсе, ровно, как и мой. Насчет Ирины Петровны – мамы Ильи сомнения еще остаются, а вот моя точно ничего не знала.
– Ничего не скажешь? – приглушенно басит мне на ухо Илья.
– Иди через две сплошные со своими фокусами! – резко шиплю. Но на полтона тише произношу следом: – Дурацкая шутка получилась. – Перевожу взгляд на Илью. В моих глазах читается приговор: – Ты придумал. Из-за тебя всё.
Он отпираться не стал. Даже не пытался.
– Из-за меня, Варюш.
Мой папа обратился вдруг к Илье с таким почтением, будто Шмелёв являлся особой голубых кровей:
– Поздравляю с назначением на высокую должность, сынок. Успехов тебе.
Сынок?! Сегодня все вдруг решили поменяться детьми. Не ужин двух партнеров по бизнесу, а дурка на выезде.
Шмелёв улыбнулся одним уголком губ, коротко бросив «благодарю», чтобы в следующий миг уверенным жестом заграбастать со стола пузатый стакан, наполненный янтарной жидкостью – точно такой держал в руках его отец – и, отсалютовав всем присутствующим, одним махом втоптал содержимое.
«Алкаш! » – зло зашипела ему под руку, в надежде, что лукавый змей подавится, но моим проклятьям не суждено было исполниться.
Илья вернул на стол опустошённую тару и, едва сдерживая смех, повернулся лицом ко мне. Как только наши глаза встретились, этот гад расплылся в заразительной улыбке, а его взгляд при этом стал очень многообещающим.
Я всегда поражалась умению Шмелёва улыбаться в ситуациях, когда всем плакать охота. Ему не возглавлять строительный холдинг надо, а работать в команде стюардов и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Самолет начнет падать, а Шмелёв продолжит лыбиться, как дурак, потому что при любом исходе это его фишка.
– Илья, ты определился с датой свадебной церемонии? – осторожно, будто шагая по тонкому льду, обратилась к зеленоглазому змею, Ирина Петровна.
– Мы уже расписаны, мама, – не стесняясь заключил Илья. – Но, если тебе хочется праздника – я против не буду.
– У своей жены поинтересоваться не хочешь? – прищурился Шмелёв старший, не скрывая неодобрения бесцеремонной позицией сына. – Это её праздник.
– Не хочу, – с дерзкой ухмылкой отбил Илья, играя в гляделки с собственным отцом.
Меня начала бить крупная дрожь.
– Вы о чём сейчас? – в горле встал вязкий ком. – Какая церемония? – Я схватила со стола небрежно брошенный Шмелёвым паспорт и открыла страницу с ярким штампом. – То есть, – набрала побольше воздуха в грудь, прежде чем продолжить, – совершенно дикий розыгрыш с паспортами… вовсе не шутка? Вы… Вы это серьезно? – Судя по лицам присутствующих, ни для кого произошедшее шоком не стало. – Я что, племенная кобыла? – требовательно спросила у родителей, но те лишь спрятали глаза. – Не будет никакой свадьбы! Ясно? – потрясла документом перед наглой рожей Ильи и на глазах у всех разорвала тонкие страницы на мелкие кусочки. Те запорхали в воздухе, словно крылья бабочек. – Понял, наконец? Ты для меня никто.
На эмоционально атрофированную рожу Змея Горыныча легла тень ярости.
– Варя… – испуганно произнесла мама и тут же прикрыла губы бледной ладонью.
Наплевав на все обещания, данные матери, я вышла из-за стола, саркастически бросив:
– С меня достаточно развлечений на сегодня. Всем спасибо за испорченный день рождения.
– Стоять! – гаркнул Илья, всё это время не сводивший с меня колкого взгляда. Он буквально дышал ненавистью, полностью оправдывая кличку «Змей Горыныч», которой я наградила его в детстве.
– Ты это мне сказал? – ошарашенно выдохнула, дёрнув рукой, в которую мертвой хваткой вцепился гад Шмелёв. – Отпусти сейчас же!
Илья поднялся и резким движением кинул на стол белоснежную салфетку.
– Могу ли я поговорить со своей невестой тет-а-тет? – обратился он к моему отцу, на что получил одобрительный кивок.
В начале мне показалось, что в этом вопросе было двойное дно, нечто большее, на что он спрашивал разрешение и будто бы мой отец ненадолго замялся, но потом его лицо словно превратилось в камень.
– Я не буду с тобой разговаривать, – зашипела, не прекращая попыток освободить руку и демонстративно призвала к помощи: – Папа? Ничего не скажешь?
С замиранием сердцем ждала его ответ.
– Иди с ним, – буркнул мужчина, поджав губы.
– Что??
Мой папа никогда себя так не вёл! Этот холодный, отстраненный человек, только внешне напоминающий близкого, родного, сейчас вселял истинный ужас.
– Папа, что происходит? – отрывисто спросила, скосив взгляд на смуглую кисть, твёрдо обхватившую моё запястье. Было в этом жесте что-то собственническое, пещерное, нечто заставляющее чувствовать сильного соперника, готового пойти до конца. – Отстань от меня, Шмелев! Не до тебя.
Всё попытки выдернуть руку из мёртвой хватки оказались тщетны, из-за чего я психанула и повысила голос.
– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к Илье. Пожалуйста… – материнские глаза заволокла пелена слёз. В этот миг я поняла, насколько она была зависима от отцовских решений. Как же слепо она доверяла ему. – Мама… прекрати этот цирк. Мамочка… Прошу. Хоть раз заступись.
В эту самую секунду Шмелёв нетерпеливо дёрнул меня за руку, отчего я упустила реакцию мамы.
Выйдя из себя, позабыв обо всех обещаниях, я замахнулась и отвесила настырному хаму хлесткую пощечину.
В ресторане повисла оглушающая тишина и даже музыка смолкла. Отовсюду посыпался шелест чужих голосов и взглядов, полных осуждения.
– Я запомню эту оплеуху, – угрожающе заскрежетал Илья, топя меня в бесконечной тьме своих глаз.
– Уж постарайся не забыть. Но если потеряешь вдруг память – я буду напоминать тебе об этом каждый день.
Я старалась храбриться, не показывать, как сильно меня задели своим равнодушием родители. По их вине мою судьбу с такой легкостью решила чужая семья. Но пусть не надеются, что я сдамся без боя. Этого не будет.
– Договорились, – пообещал Илья, оставляя на моём запястье синяки. – Напоминай. Каждый день, – чётко, словно клятву, произнёс Шмелёв.
– Рехнулся?
В ресторане снова заиграла приятная музыка, а благодаря стараниям администратора, на нас уже никто не обращал внимания.
Я так и застыла в проходе между столиками, пока мою руку, забыв о том, что силу надо рассчитывать, сжимал Илья.
– Значит, договорились, – тщательно скрытая улыбку в уголках губ сказал дядя Боря, после чего они с отцом перекинулись только им понятными взглядами.
Я сжала кисть Ильи непослушными пальцами в надежде оторвать ту от себя, но ничего не добилась. Силы были не равны.
– Паша, она не хочет… – попыталась вставить слово мама.
– Здесь нечего больше обсуждать. Их свадьба – дело решенное, – сурово проговорил отец. – Для нашей неуправляемой дочери это единственный вариант выйти замуж.
Неуправляемой?! Это когда я стала для отца такой проблемной?
Шмелев скосил глаза на меня и плотоядно прошёлся языком по своим губам. Я впервые видела у него такую странную реакцию.
– Шмелев, ты чего? – ошарашенно поинтересовалась у парня, вытаращив глаза на Горыныча, отношения с которым напоминали вечную холодную войну.
Его злость, жестокость, его ненависть ко мне были понятны, но что касается других эмоций… Не надо. Только не от него. Только не с ним.
– Пойдём, – бросил Илья, потянув меня на выход из зала.
– Не пойду! Отпусти немедленно! Никогда больше не прикасайся ко мне.
Он из ума выжил? Что происходит?
– Мы ведь не в каменном веке живём, – попыталась настоять на своём мама, чей голос ещё доносился до меня. – Варя ещё совсем ребёнок…
– Это не помешало ей провоцировать пацана с малых лет, – прервал её отец.
Что?! Я провоцировала Шмелёва?? Они все с ума посходили разом?
– Валентина, – вмешался дядя Боря, – в сложившейся ситуации поженить наших детей – единственный выход. – Ира, поговори с ней, как женщина с женщиной, – вполоборота повернувшись к супруге, мягко попросил Шмелёв.
Что происходило дальше мне неизвестно. В этот момент Илья поволок меня на парковку.
На улице заметно похолодало. Теплый сентябрьский вечер внезапно стал адски холодным. Может это внутри меня всё заледенело от ужаса?
Персефону так же украли посреди мягкой осенней ночи и спрятали от лишних глаз в царстве мёртвых, после чего на землю опустилась зима.
Перед глазами возник автомобиль, напоминающий жуткого монстра из преисподней. В народе такой аппарат называют пикап, но выглядел он огромным как танк.
– Залезай! – грубо гаркнул Илья, открыв передо мной дверь машины. – Долго ждать?
– Никуда с тобой не поеду. Точка.
– Ещё одно «нет» и будешь плакать.
Гадкий змей! Ненавижу.
– Давай я тебе немного помогу, – зло рыкнул, одним броском затолкнув меня в кремовый салон пикапа.
Упала неудачно. Задницей кверху. Коленками на центральный тоннель. Лицом в водительское кресло.
– Задницу ты отрастила зачётную, – со смешком заметил Шмелёв, пока я пыталась занять нормальное положение. И когда мне всё-таки удалось это сделать, хлопнула дверь пикапа.
Здоровенная туша Шмелёва удобно поместилась на соседнем кресле и, бросив мне резкое «пристегнись», он схватился за руль.
Я думала, мы поговорим и разбежимся. Как он мог сесть за руль в таком состоянии?
– Напомню. В тебе сейчас 0, 5 промилле.
– Серьезно? – захохотал Илья. – Намного больше, Золотарёва. Намного.
Псих. Идиот. За руль подшофе. Да что б его гаишники на первом повороте останови…
В конце улицы показался ваз патриот с мигалками.
Ну всё, Шмелёв. Тебе трындец.
Только пикап Ильи сравнялся с машиной ДПС, как мужчина в форме приветливо махнул ему рукой. В ответ Илья громко посигналил.
Язык не поворачивался спросить, что тут происходит? Но Шмелёв всё понял по моему лицу.
– Приметный автомобиль, – прокомментировал он. – На выезде есть окружная дорога с несколькими развилками. На втором съезде стоит потертая жёлтая вывеска. Если проехать по той дороге десять километров, окажешься возле старого заброшенного стадиона. За ним начинается дорога смерти.
– Ты был там? – совсем не удивилась бы. Шмелёва постоянно тянуло в самую попу дьявола. Все эти прыжки с парашютом, горные лыжи, скалолазание и прочие опасные вещи, которые он пробовал, давно должны были остаться в прошлом. Но что я слышу… Дорога смерти. – Это гонки?
Шмелёв горделиво кивнул.
– Именно, золотце.
– Поэтому на дверях твоей машины наклейки с номером «15»? Ты теперь гонщик? Все остальные виды самоубийства приелись?
– Эта цифра тебе ничего не напоминает? – спросил, напрочь игнорируя остальные вопросы.
Сегодня 15… Мой день рождения15 сентября, но этому олуху я мысли вслух не озвучу.
– Нет. Ничего.
– Абсолютно?
– Абсолютно, Шмелёв.
Пикап выехал за пределы города и помчался по освещенной яркими фонарями трассе. Тот факт, что Илья вез меня в противоположном от дома направлении, уже принимался как данность. Да и не хотела я возвращаться домой. Даже не знала, как смотреть в глаза отцу, что обсуждать с ним.
По счастливой случайности, когда мы приобрели участок на улице Весенней, рядом с домом Шмелёвых, в придачу к участку нам досталась дача в восьмидесяти километрах от города. Некогда там находились дома профессоров и академиков, поэтому сам дачный кооператив так и назывался «Поселок Академиков». Сами Шмелёвы имели в этом посёлке аж три домика, которые в последствии объединили в одну территорию.
Последнее время за нашей дачей присматривала бабушка. А после её смерти я приезжала туда только один раз. Без бабушкиных блинчиков, пирожков с морковью и творогом, без вышитых полотенец, горящей лампадки в правом углу, где на специальной дощечке стояли иконы, без атмосферы уюта, дом казался мне чужим. Однако, если сейчас Илья везет меня туда, возражать не стану. Вряд ли в целом мире найдется более подходящее для меня место, чем то, где когда-то жил самый теплый, самый заботливый и любящий человек на свете – моя бабуля.
Через полчаса правильного пути Шмелёв решил вдруг повернуть налево.
– Поворот дальше, – оживленно подсказала водителю.
Реакции ноль.
– Илья, – а вот на своё имя он отозвался быстро, – ты рано повернул.
– Знаешь куда везу тебя?
С секундной заминкой уточнила:
– Не «поселок Академиков»?
Ответом мне стала хитрющая гримаса.
– Так куда едем? Я не поняла, Шмелёв… Ты просто решил меня напугать, да?
– Разве я такой страшный, Варя? – он искоса бросил на меня проницательный взгляд. – Всё ещё боишься меня? – На смазливой роже расцвела плотоядная ухмылка.
Ты даже хуже, чем самый страшный грех. Настоящее зло во плоти.
Пикап вдруг резко затормозил посреди проселочной дороги, с двух сторон окруженной лесным массивом.
Ой, про "зло во плоти" я сказала вслух?
Крепкие пальцы сжали руль с такой силой, что костяшки побелели.
– Что с тобой? – испуганно бросила в тишине салона, не сводя ошарашенного взора с водителя. – Эй, Шмелёв? – вполголоса позвала парня.
Хотя какой он парень? Здоровый мужик, высокий, с широченными плечами и суровой мордой лица. Так и не скажешь, что ему всего двадцать три. Как вернулся из своей Англии, будто на десять лет постарел.
– Варь, – хрипло произнёс Илья, упрямо глядя через лобовое стекло, – скажи мне честно…
– Да? Что… что сказать – то? – растерянно просипела, не ожидая увидеть Шмелёва таким напряженно – задумчивым.
В салоне ненадолго повисла пауза. Казалось, я оглохну от этой тишины, как вдруг Илья заговорил:
– Если возьму силой… простишь меня? Потом…
– Ч-чего?! – подавилась собственными словами. – Совсем больной?
Шмелёв молча опустил голову и… начал тихо ржать.
– Господи… Ты не в себе. Не в себе! – повторяла я, словно мантру.
Смех Ильи звучал всё громче. Вот уже литые плечи начили вздрагивать, он всё никак не унимался.
– По-твоему это смешно? Капец… – тяжело выдохнула, отворачиваясь в сторону окна. – За какие грехи я здесь с тобой оказалась?
– За любовь, Варя. За твою неправильную ко мне любовь, – улыбаясь во все тридцать два, заявил Илья.
– Если на твоём телефоне есть сеть, ради Бога, позвони в дурдом, Шмелёв. Пусть пришлют шестую бригаду. Я так больше не могу.
– Нет, Варюша… У нас всё только начинается.
***
В это время в ресторане
Шмелёв вновь наполнил стаканы.
– Пойми, Паш, ты вынужден стать для неё врагом.
Золотарёв опрокинул в себя очередную порцию виски. Крепкий алкоголь обжёг горло, но внутренняя боль не желала уходить.
– Поверь, когда Илья поймет, что у Вари никого кроме него не осталось, он успокоится, – продолжал убеждать Борис Шмелёв.
И вроде пили вместе, а язык заплетается только у отца Вари.
– А если обидит мою дочь?
– Он ничего ей не сделает. Я хорошо знаю своего сына. – Уж чего – чего, а обелять Илью Шмелёв всегда умел. – Он любит Варвару и никогда не обидит её.
Прошлые его поступки говорили обратное.
– Мы все были свидетелями жестокости твоего сына, Борис. Но ты продолжаешь доказывать мне что это больше не повторится. Клянусь, я сто раз уже пожалел, что пошел у тебя на поводу.
– Самый неспокойный период Илья уже пережил. По этой причине я увозил его в Лондон.
– Откуда он сбегал десятки раз, – устало проговорил Павел Золотарёв, растирая глаза. – Я лично ловил его в комнате Вари, когда дочери не было дома. Он собирал её вещи. Планировал похищение.
– Это в прошлом.
– Борь, пойми меня правильно, – мужчина поднял взгляд с поволокой на того, кто все эти годы был не только партнером по бизнесу, но и другом, – я не могу доверять твоему сыну.
– Однако ты отдал ему свою дочь, – со всей суровостью и некоторой долей осуждения ответил Шмелёв.
– Отдал, – с тяжелым сердцем согласился Павел. – Чтобы он не похитил её втихомолку и не… Черт, я даже произнести это не могу. Сейчас я хотя бы знаю где она и что с ней.
– Он её не изнасилует. Если ты об этом. Мой сын не такой.
За столом повисла неловкая пауза.
– Если я ошибся… если зря поверил тебе… Варя возненавидит меня.
– Для девушки остаться в один миг без дома, без поддержки семьи очень тяжелое испытание. Они обычно привязываются к тем, кто в такой момент протягивает руку помощи. Илья отличный стратег. Он воспользуется данным ему шансом как полагается. Будет заботиться о Варе, не даст её в обиду даже самому себе. Поверь, не пройдет и шести месяцев, как мы соберемся все вместе за одним столом и отметим свадьбу наших детей. Скоро ты поймешь – мы поступили правильно. Иначе и быть не могло.
– Дай ты Бог… Дай ты Бог.
Ярослава Бекетова
Илья Шмелёв – мой самый ненавистный кошмар. Чудовище, превратившее в ад всю мою жизнь.
Ещё в детстве я поняла: с этим дерзким соседским мальчишкой мы обязательно станем заклятыми врагами.
Однако мои родители придерживались мнения, сильно отличавшегося от моего. Мама обожала этого ядовитого змея, а родной отец заочно договорился о моём будущем с главой корпорации "Markus" – Шмелёвым старшим.
Илья уехал в Лондоне. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. Одним словом, наслаждалась жизнью и дышала полной грудью, надеясь, что Шмелёв навсегда покинул родной город. Но он вернулся. Вернулся, чтобы выполнить волю родителей и привести в действие мой приговор. Только он не знает, что на месте соседской девчонки, одинокой, способной стерпеть все его закидоны, его ждёт соперник, готовый к открытому противостоянию.
Легко не будет, Шмелёв! Это я тебе обещаю.
Ярослава Бекетова
Помешанный
Мерзкий Шмелёв
Тихое семейное застолье в кругу близких и любимых людей превратилось в фарс с нелепой помолвкой, что безвозвратно испортило такой чудесный вечер. А всему виной этот гадкий змей – Шмелев! Он подговорил отца устроить рукобитье на моё восемнадцатилетие. Глупый. Так и не понял, что времена его шизанутых приколов канули в заплесневелое прошлое, вместе с моим счастливым детством, которого, к слову, благодаря Илье и не было.
***
Семь лет назад
– Эй, Варя! – звонко позвал Славик, небрежно махнув рукой в сторону футбольного мяча, покатившегося в мою сторону. – Подай, плиз, – попросил, изобразив жалостливую мордашку и, сложив ладони в молитвенном жесте, кивнул на свою потерю.
Я отложила в сторону книгу и, покинув скамейку с мягкими подушками, вышла из беседки, чтобы поднять с земли испачканный грязью футбольный мяч. На первый взгляд он казался не тяжёлым, но с него рваными кусками свисала зелёная трава вперемешку с влажным грунтом. Касаться его было неприятно, ровно, как и пинать его своими новенькими белыми туфельками.
"Ну кто играет в футбол после дождя? Сумасшедшие мальчишки…" – пробормотала вслух, шагая навстречу младшему сыну дяди Бори, которого на игровом поле ждала толпа ребят, жаждущая продолжения матча.
Аккуратно, стараясь не сильно испачкать пальцы, передала мокрый мяч Славику, но тот не успел вовремя его перехватить. Выскользнув из моих рук, мяч в припрыжку поскакал к ногам самой ядовитой кобры из ныне существующих на земле – Илье Шмелёву и, угодив в лужу, обрызгал светло-голубые джинсы парня.
Как я сразу его не заметила? Специально же села в беседке, чтобы не пропустить, когда Шмелёв решит выйти из особняка и как обычно отправится на поиски меня. Главным развлечением его будней была цель довести меня до слез. А в выходные и праздники он придумывал нечто особенно мерзкое.
– Неумёха! – раздался ненавистный голос, отчего мои ноги ослабли. – Исчезни отсюда, – мрачно прошипел змей, резким движением откинув со лба темные волосы.
– Сам исчезни, – взбрыкнула насупившись.
Морда лица старшего брата Славика мгновенно исказилась от злости.
– Спасибо, Варь, – отозвался Слава, встревая в назревающую ссору и одним пинком отправил мяч подбежавшим ребятам. – А ты куда такой грязный собрался, Ильюх? – обратился он к брату, смеясь.
– Позубоскаль мне тут, – парировал Шмелёв, не сводя с меня пронизывающего до костей взгляда. – Возвращайся на поле, если не хочешь, чтобы я тебя волшебным пендалем отправил домой, – ответил брату в своей привычной манере.
Шмелёв всегда таким мерзким образом избавлялся от свидетелей.
– Ладно, ладно, только Варьку мою не обижай, – сдался Славка и, послав мне ободряющую улыбку, рванул к ребятам, на бегу отдавая команду – "всем занять свои позиции".
Илья опалил меня свежей порцией ненависти и, пройдясь по моему новому нежно-голубому платью красноречивым взором, недобро хмыкнул.
– Когда это ты стала его?
– Чего?
– Брат сказал "моя Варя", – с нажимом повторил Шмелёв. – Так какого хера здесь произошло пока я был в языковом лагере?
– Лучше бы ты оттуда не возвращался, – тихо брякнула, пряча испачканные в грязи ладони за спиной.
– Прости? – насмешливо произнес Илья, демонстрируя отменный слух. – Что ты сейчас сказала?
Спорить с ним точно не стоит, если не хочу снова оказаться запертой в конюшне. А я не хочу. Там темно и страшно.
– Ничего, Илья, – спокойно ответила, интуитивно почувствовав перемену в его настроении.
Шмелёв провел в ненавистном лагере два с половиной месяца. Таким образом Дядя Боря наказал его за тот случай, когда Илья на всю ночь закрыл меня в конюшне. Жутко было сидеть в пустом загоне и смотреть на мир сквозь ровные линии железных прутьев.
– Я мешаю тебе жить? – тихо уточнила, закусив губу, чтобы не расплакаться перед этим невоспитанным хамом. – Давай просто не будем больше пересекаться?
– Хитрая мелкая ябеда решила слиться? Нет уж, видеться мы теперь будем очень часто, – многообещающе произнес Илья, яростно сверкнув зеленью глаз. – Должен же кто-то научить тебя держать язык за зубами и уважать старших.
Тоже мне старший нашелся. А насчет языка… Это не я рассказала его маме о Маше Беглецовой, с которой Илья катался на мотоцикле.
– Тебе всего пятнадцать, – резонно заметила.
– Да, это дерьмово. До совершеннолетия ещё целых три года, – хохотнул Шмелёв, – но прежде чем свалить отсюда я слеплю из тебя человека, Золотарёва. Потом ещё спасибо скажешь. Десяток, другой жизненных уроков пойдёт тебе на пользу.
– На этот раз я прямиком отправлюсь к твоему отцу и всё ему расскажу, – предупреждаю гада.
– Ты мне ещё за лагерь не ответила, – рычит Шмелёв, теряя флер игривого настроения. – Хочешь, чтобы запер тебя в подвале на неделю?
– Ты злой! – голос срывается. Я не хочу позорно реветь перед ним, но ничего не могу с собой поделать. – Злой! Ненавижу! Чтобы ты исчез! Провались уже! – кричу в слезах.
– Замолчи, – шипит Илья, хватая меня за длинную косу, тем самым пачкая волосы своими грязными ручищами. – Не смей говорить о ненависти. И даже не думай жаловаться моему отцу. Иначе ночь в конюшне покажется тебе самым легким испытанием из всех, что я с тобой совершу.
***
Наши дни
Лучше бы он никогда не возвращался из своего Лондона.
Мало того, что праздничный вечер был испоганен явлением кошмара всей моей юности – что сопоставимо с катастрофой вселенского масштаба – так ещё и закончилось застолье моим похищением. Но я этого так просто не оставлю.
Держись, Шмелёв! Настало моё время преподать тебе десяток, другой жизненных уроков. Ещё спасибо скажешь.
Сорванный ужин
В этот вечер я хотела выглядеть особенно. Перемерила два десятка платьев разной длинны, но, отказавшись от них, решила остановить свой выбор на изумрудном костюме. Свободно сидящие брючки и приталенный пиджак до середины бедра с мелкими золотистыми пуговицами смотрелись на мне шикарно.
– Милая, – позвала мама, – ты готова?
– Да, да, – торопливо ответила, захлопнув дверцу шкафа, – уже иду!
Обуваясь в бежевые лодочки, я бросила быстрый взгляд в сторону зеркала.
– С днем рождения, Варя, – улыбнулась себе, и быстро схватив сумку, рванула к выходу.
Спускаясь с лестницы, заметила в гостиной изящный силуэт мамы.
– Хорошо, Паша, я скажу ей, – произнесла мама, завершая разговор, и тут же убрала мобильный в красную сумочку.
Надо признать, что в этой белоснежной блузке с летящими рукавами и твидовом сарафане цвета шампань с широкими красными лямками, мама выглядела очень молодо. А массивные золотые украшения лишь добавляли гармоничному образу стиля.
– Папа звонил? Не сможет приехать?
– Что ты, милая, как он пропустит твой праздник? – отозвалась она, поднимая на меня виноватый взгляд. – Сегодня он заключил важную сделку. Приедет в ресторан со своим партнером по бизнесу. Поэтому решил нас предупредить. Его жена так же составит нам компанию.
– Но мама, – разочарованно выдохнула, – я хотела провести ужин вместе с вами, в тесном семейном кругу. А потом уже встретиться со своими одногруппниками. Мы же так договаривались, разве нет?
– Знаю, Варя, у тебя были непростые отношения с их сыном, но давай не будем делить мир на черное и белое, – мягко сказала мама, положив ухоженную ручку на моё плечо. – Шмелёвы по-прежнему наши соседи. Дядя Боря работает в одном холдинге с твоим папой – они партнеры. Не будем портить вечер воспоминаниями из прошлой жизни. Ради папы, хорошо?
– Ладно, – сдаюсь, обнимая маму. – Пойдем тогда?
– Конечно.
Тень ненависти, которую я испытывала к Илье, упала на всю семью Шмелёвых. После всех издевательств я изменилась, стала замкнутой. Шмелев, как и обещал, научил меня держать язык за зубами. После того как наши отцы чуть было не разорвали партнерство, я решила больше не жаловаться на этого ядовитого змея, чтобы не оказаться в эпицентре скандала между двух семей.
Шмелёв старший воспитывал сыновей в строгости, однако это не помешало одному из них вырасти сущим дьяволом и стать кошмаром всей моей жизни. И когда Илью отправили в Лондон, я расправила крылья и почувствовала себя свободной. Эти пять лет стали для меня раем на земле. Я с отличием окончила школу и поступила в вуз мечты. У меня было необычное желание: стать исследователем, океанографом, чтобы ездить в экспедиции по всему миру, совершать погружения под воду, изучать циркуляцию, волн и приливов в океане. Завораживала сама мысль о количестве ещё неизученных гидротермальных источников на дне Тихого океана. Такой работе можно и даже нужно посвятить жизнь. С уверенностью, что мне будет интересно погрузиться в сферу научной деятельности, я и поступила на кафедру океанологии. За эту пару недель я ещё больше влюбилась в свою будущую профессию. И никакой Шмелёв уже не мог помешать мне стать учёным.
Счастливая села в салон черного блестящего ягуара и стала ждать маму. Она остановилась, чтобы поговорить с главой службы безопасности – Муратом Владленовичем. Крепкий мужчина то и дело бросал настороженные взгляды в сторону автомобиля, в котором находилась я и вкрадчиво что-то объяснял моей маме. Та отрицательно качала головой, но выслушав следующие несколько фраз, сказанных Муратом, она вдруг приложила к горлу ладонь.
Я заметила, как сильно дрожат её пальцы.
Что-то происходило, но я пока не понимала с чем связано странное поведение окружающих меня людей.
Папа в последние дни стал дёрганым, недовольным, грубил, резко отвечал на телефонные звонки. Со мной и вовсе не говорил – избегал, прикрываясь занятостью.
Мама внешне выглядела спокойной, но позавчера я застала её в библиотеке – она сидела в кресле с выключенным торшером и, глядя в окно, тихо плакала. Выяснить причину её слез я не смогла. Мама сразу же закрылась в себе и под выдуманным предлогом ушла в спальню, заперев дверь на ключ.
Вокруг меня все были несчастны. Илья однажды сказал, что я проклята, у меня дурная аура и все, кто находятся рядом, обречены на страдания. Теперь я всё больше в этом убеждаюсь. Посему выходит, Шмелёв был прав.
– Всё, родная, можем ехать, – сообщила мама, занимая соседнее место в салоне автомобиля.
– Что-то случилось? – меня не отпускало чувство тревоги.
– Не бери в голову, сладкая, – ответила она, сцепив руки в замок, таким образом скрывая их дрожь.
Черный ягуар тронулся с места, покидая территорию особняка с высокими кованными воротами. На соседнем участке у дома Шмелёвых я заметила вереницу автомобилей. Главные ворота были приветливо открыты, а возле беседки, под крышей которой я маленькая любила читать приключенческую литературу, собралась толпа взволнованных журналистов.
– У наших соседей аншлаг, – заметила я, – но они почему-то поехали в ресторан, отмечать чужой праздник, – усмехнулась, поворачиваясь к маме. – Никак ждут важного гостя.
– Их сын вернулся, – резковато бросила мама.
Сердце тревожно замерло в груди.
– Какой… сын? – переспросила с недоумением.
– Старший, Варя. Какой же ещё? – нехотя ответила мама.
– У них же Славка есть.
– Да причем тут Слава? – Взволнованно крикнула она. – Варя, я прошу, возьми себя в руки и забудь уже этого мальчика.
– Мама, Славка мне как брат. Мы давно с ним дружим. Почему я должна забывать?
– Хорошо, – сглотнула она, – если только дружите.
С чего она на него так ополчилась? Слава, в отличие от брата – негодяя, просто ангел без крыльев.
– И долго этот неадекватный здесь пробудет?
– Варя! – отдернула меня мама.
– Угу-м. Надеюсь он не припрется на ужин сегодня.
– Он тоже приглашен.
– А кто его звал?! Нет, мама, так не пойдет, – резко потянулась к водительскому сидению, обращаясь к мужчине: – Карим, разворачиваемся.
Мама охнула, начав усиленно тереть тонкими пальчиками горло. Она всегда так делала, когда волновалась.
– Варя…
– Никаких ресторанов! – грубовато шиплю. – Отпраздновали уже.
– Доченька, – ласково произнесла родительница, – у папы сейчас проблемы.
– Я заметила.
– Прекрасно. Значит я вырастила внимательную дочь, – деликатно произнесла мама и с некоторой заминкой добавила: – и благодарную.
– Ужин в ресторане будет чем-то большим, чем празднование моего совершеннолетия? Я правильно понимаю?
– Именно так, котёнок мой.
– Мне надо будет улыбаться Шмелёвым, чтобы те не бросили моего отца тонуть в одиночестве? – с сарказмом заметила, понимая, к чему идёт диалог.
Мама отвернулась.
– Сегодня они подписали договор. Не более чем совпадение, но для папы сотрудничество с дядей Борей является крайне важным, поэтому он не смог отказать в совместном ужине. Они открывают филиал в Турции, чтобы решить некоторые проблемы с продажами и выйти на международный рынок. Илья тоже будет присутствовать. По решению совета директоров его временно назначили главой строительного холдинга «Markus».
– И папа на это согласился?
– Да, милая. Контрольный пакет акций теперь в руках старшего сына Шмелёва. Ровно, как и все проблемы холдинга.
– Бред какой-то, – несдержанно высказалась, хмуро рассматривая лесной пейзаж за окном. – Этот злыдень стал начальником моего папы.
– Возможно это временная мера, – попыталась оправдаться мама. – Я попрошу тебя вести себя с ним…
– Как? – перебила я, чувствуя, как меня накрывает волна негатива. – Ноги целовать? Бить челом? Забыла, что он со мной сделал?
Мама, склонив голову, тихо произнесла:
– Не забыла. Разве можно? Но и ты пойми, отцу сейчас очень непросто. Ему нужна поддержка, которую готов предоставить Шмелёв. И только Бог знает на каких условиях.
– Мне весь вечер лучше молчать? – сдаюсь, устало растирая виски.
Я готова пережить час, находясь за одним столом с гадким Шмелёвым, но не больше. И всё это только ради папы. Пусть не требуют от меня милых улыбок и жеманных шуточек.
– Достаточно придерживаться нейтральной позиции. Не вступать в открытый спор с Ильёй, не конфликтовать.
– Хорошо, мама. Я тебя поняла.
– Спасибо, Варя. И чтобы не случилось, держи голову высоко поднятой. Всегда помни из какой ты семьи, – намекнула она на своего прапрадеда, который был из благородной семьи и относился к древнему династическому роду, приближенному к королю. – Никому не позволяй себя обижать.
– Хорошо, мама.
В ресторан мы приехали вовремя. Однако стоило маме скрыться за массивными стеклянными дверьми, как меня окликнули.
– Варвара Павловна! Вы сумочку забыли, – сказал водитель, в мгновение ока очутившись рядом.
Я бросила растерянный взор на мамин красный клатч и поблагодарила мужчину:
– Спасибо, Карим.
Хотела уйти, но он не позволил мне ступить и шагу, мягко схватив за локоть.
– Прошу прощения, – вполголоса произнес он, склонившись, – я должен вас предупредить.
– Говори.
Мужчина бросил настороженный взор на стеклянные двери.
– Я слышал, как Мурат получил чёткий приказ не пускать вас больше домой.
Мои брови взметнулись вверх, демонстрируя крайнюю степень изумления.
– Кто дал распоряжение?
На улицу вышла встревоженная мама и, заметив нас, сильно нахмурилась.
Не теряя больше времени водитель скороговоркой произнес:
– Ваш отец.
– Что?
Клянусь, у меня даже челюсть отвисла, услышав его слова.
– Варя! Что ты тут делаешь? Почему не заходишь внутрь? – мама вела себя странно, словно боялась чего-то.
Я поспешила её успокоить, подняв на уровень глаз маленький красный клатч:
– Вот по этой причине.
– Ах, – растерянно уронила, обращаясь к водителю, – спасибо, Карим.
В следующий миг она схватила меня за руку.
– Идем. Все ждут.
Послала Кариму недоуменный взгляд, позволяя маме утянуть меня в ресторан. Мужчина быстро кивнул, не вербально сообщив, что этот разговор останется между нами.
Я не хочу сейчас размышлять о поступке отца, но я обязательно возьму на вооружение возможность всегда быть готовой оказаться на улице.
***
В ресторане звучала классическая музыка. Прямоугольные столики с белоснежными скатертями, аромат вкусной еды, начищенные до блеска приборы, резные стулья, обитые мягкой синей тканью, холодный свет, исходящий от массивной люстры с множеством переливающихся нитей, белый паркетный пол – всё это гармонично вписывалось в атмосферу сытой жизни.
Я ещё помнила времена, когда мы ели только то, что росло на огороде у бабушки. Жили в небольшом домике на окраине посёлка и как ни странно были счастливы. В школу я ездила на автобусе, тратя на дорогу из поселка в город полтора часа утром и столько же вечером.
В первый же день в школе я подралась с девочкой. Она смеялась над моими рыжими косами, обзывала уродиной. Постепенно к ней подключились остальные. Из-за жалоб родителей меня перевели в другой класс, заклеймив ярлыком агрессивной невоспитанной бунтарки. Там я и познакомилась со Славиком. Мы подружились сразу. Начали делиться всем: карандашами, ручками, учебниками и даже обедами в столовой. Славка часто отдавал мне сладкие ватрушки, а я, не привыкшая к мясу, отправляла в его тарелку котлету или шницель в картофельной корочке. Мы всячески помогали друг другу, держались вместе против всех, кто на нас нападал. По непонятным мне причинам, одноклассники не очень любили Славу, но меня это не смущало. Я была уверена: Славик – лучший из всех ребят, которых знаю.
Мой день рождения приходился на середину сентября, а Славкин шёл следующим числом после моего. Так мы однажды решили отпраздновать именины вместе.
Слава пригласил меня, моих маму и папу к себе домой. Обе семьи быстро прошли этап знакомства и уже в конце вечера, сидя за одним столом, с интересом обсуждали последние события в мире.
Мы со Славкой дурачились, проходили квесты под надзором аниматоров, ели вкусную еду – я такой никогда не пробовала, много фотографировались. А потом пришел Илья. Парень учился в пятом классе пока мы со Славой по праву считались первоклашками. Илья мне не понравился. Взгляд у него был злой. И всё время, что мы находились на их территории, Илья косился на меня.
Близился вечер. Мы порядком устали резвиться и тогда Славка предложил сыграть в монополию. Мне интересно было узнать, что это за диковинная игра, о которой одноклассник так часто упоминал.
– Я быстро. Никуда не уходи, – крикнул он на бегу, скрываясь за углом дома.
Родители сидели за столом в беседке и оживленно что-то обсуждали.
– Не мельтеши под ногами, мелочь, – это была первая фраза, которую я услышала от Ильи. Весь день он молчал, сидел где-то в стороне и даже за один стол с нами сесть отказался.
Славка буквально боготворил брата и часто упоминал, что Илья самый крутой парень в лицее. Но я продолжала держаться от него в стороне и всякий раз, когда он приближался, убегала.
– Оглохла? Уступи дорогу.
Растерялась от столь несправедливого замечания. Никому ведь не мешала. И сделав пару шагов в сторону от каменной дорожки, подняла на парня испуганный взгляд. Неожиданно Илья протянул руку и дотронулся до моих волос. Он уже открыл было рот, чтобы бросить колкость в стиле моих бывших одноклассниц, однако я решила действовать на опережение:
– Не смей трогать мои волосы! И не подходи ко мне больше, – протараторила шустро, попятившись назад. – Ты плохой.
Лицо парня застыло, словно окаменело, а затем он со злостью ответил:
– Я покажу тебе плохого.
Славкин брат дернул меня за руку и поволок к дому. Игнорируя специальные тропинки, он тащил меня по аккуратно подстриженному газону, оставляя на зеленом полотне травы некрасивые следы. Я не успела понять, что происходит, только ошеломлённо ойкнула, оказавшись у кромки глубокого бассейна. Илья был старше и сильнее, поэтому мои отчаянные потуги отцепить его руку от своей, ни к чему не привели. Под крик родителей Илья, не жалея сил, толкнул меня в бассейн. Раздался всплеск. Над моей головой сомкнулось покрывало хлорированной воды. Резкая боль в локте заставила вскрикнуть, отчего в легкие попала вода. Коснувшись ногами дна, я сквозь рябь взглянула вверх широко открытыми глазами. Последним фрагментом перед потерей сознания стал прыжок Ильи. Что было потом помню плохо. Наверное, на помощь пришли родители и вытащили меня из бассейна или это сделал сам виновник происшествия. Очнулась я уже в доме Шмелёвых. Милая девушка в форме скоропомощника сказала, что при падении, я вероятно ударилась локтем о выступ бассейна. С подозрением на закрытый перелом меня увезли в больницу. Диагноз врача подтвердился после рентгенографии. Всё это время, пока меня водили по коридорам клиники, Илья молчаливой тенью шагал следом. Прощения за свой поступок он так и не попросил. Позже от Славки я узнала, что Илья получил от отца суровое наказание.
После того случая мама ни разу не поднимала эту тему. Но спустя три дня мой отец вдруг устроился на хорошую должность в строительном холдинге «Markus», которым тогда управлял Борис Шмелёв. Через два месяца мы всей семьёй переехали в красивый одноэтажный домик, где у меня была своя комната. А через год отец получил повышение и начал строительство трехэтажного собняка в двадцати километрах от города. Когда стройка закончилась, мы перебрались в особняк, с удивлением заметив, что стали соседями Шмелёвых. По крайней мере мы с мамой удивились. Бабушка не захотела покидать свой уютный маленький домик с огородом, поэтому я навещала её каждые выходные, упрашивая маму покупать для бабушки разные вкуности и радовать её. Мама любила ходить в лес за грибами и ягодами, поэтому всячески поддерживала мои встречи с бабушкой.
В конце первого полугодия я узнала, что Илья уговорил отца перевести его из частного лицея в нашу школу. Таким образом худший кошмар всей моей жизни – Илья Шмелёв – начал свою хорошо продуманную компанию. С каждым прожитым днем моя ненависть к нему росла. Уверена, у нас это было взаимно.
– С днём рождения, дочка, – бесстрастно произнёс папа, поднимаясь со стула и вручая мне букет желтых роз.
Каждый год отец дарит мне их, прекрасно зная, что я не люблю этот цвет. Говорят, "желтый" к разлуке. С тех пор как мы переехали в особняк на ул. Весенняя, папа дарил мне на именины исключительно жёлтые розы.
Что это, как не намек на скорое расставание?
Дядя Боря галантно кивнул, присоединяясь к поздравлениям. Откашлялся, подошёл ближе и горделиво вручил мне маленькую бархатную коробочку:
– С совершеннолетием, дочка.
Несколько растерянно взглянула на подарок, про себя повторяя: "с совершеннолетием, дочка". Дочка… Надо же.
– Что там? – осторожно поинтересовалась, испытывая некий протест.
Зачем дяде Боре одаривать меня? Он не родственник, просто хороший знакомый отца и наш сосед.
– Посмотри сама, – лукаво улыбнулся Шмелёв, теплой, сухой ладонью прикасаясь к моему запястью. – Ты достойна всего самого лучшего, Варвара, – проникновенно заверяет, настойчиво всучая в мою руку коробочку.
Механически двигаю пальцами. Бархатная крышечка открывается с тихим щелчком. Под изумленный вздох мамы я опускаю взор на содержимое.
– Варя… это же…Ох… – бессвязно изрекает мама.
На мягкой белоснежной подушечке лежит смарт ключ от Maserati Levante.
Осознание того, что бизнес партнер моего отца дарит мне автомобиль класса люкс, вызывает шок.
Резко хлопаю крышкой упаковки. Оставляю коробочку на краю стола, твердо решая ни за какие коврижки не вестись на уловки дяди Бори. Я слишком хорошо его знаю, чтобы расценивать такой широкий жест, как нечто само собой разумеющееся. Этот мужчина ничего не делает просто так.
– Прошу прощения. Принять такой подарок мне не позволяют внутренние принципы.
– Я безмерно рад видеть рядом со своим сыном такую воспитанную и скромную девочку, как ты, Варенька. Однако в данном случае твоя деликатная сдержанность будет расцениваться мной как личное оскорбление, – низким голосом произносит Шмелёв. После небольшой заминки безжалостно добавляет: – Я намерен часто баловать свою невестку, чтобы та скорее подарила мне красивую внучку.
Понятно. Старая песня о помолвке. Знаем, плавали.
– Благодарю вас за щедрый подарок, но как говорила ранее, принять его не могу, – старюсь держать себя в руках, чтобы не психануть и не испортить отношения отца и дяди Бори. – Что касается моей личной жизни… Здесь вынуждена вас разочаровать. Я всё ещё придерживаюсь намеченного ранее плана. Сначала получу диплом, построю карьеру, потом можно будет подумать о браке.
«Только не с вашим сыном, – шиплю про себя».
– Нет, милая, твой план меня не устраивает, – насмешливо бросает Шмелёв, одним властным жестом приглашая всех за стол: – Давайте поужинаем и обсудим детали свадьбы.
«Без меня меня женили, – набатом стучит в голове».
Стеклянные двери ресторана приветливо открываются, впуская высокую фигуру мужчины, облаченную в черный классический костюм. Отстраненно ловлю на себе обеспокоенный взгляд мамы. Одними губами произношу «не волнуйся» и взяв контроль над эмоциями с непроницаемым лицом поворачиваюсь к злодею, испоганившему мне счастливое детство.
Стремительно приближается. Здоровается с моими родителями. Целует руку матери и садится рядом со мной. В наглую кладет на моё бедро ладонь и дерзко ухмыляется.
– Это же какого к нам красивого дяденьку замело, – с сарказмом комментирую появление Ильи, брезгливо отталкивая тяжелую кисть.
Тот в свою очередь смиряет меня властным взором, бросая свысока:
– Добрый вечер, – скалится хищно, – жёнушка.
Похищение
– Жёнушка? – повторяю ядовито и этим самым ядом я готова убить Шмелёва. – Из тебя вышел скверный юморист.
В ответ парень достаёт из внутреннего кармана черного пиджака документ и кладет его на стол передо мной.
С недоумением смотрю на чужой паспорт, уточняя на всякий случай:
– И зачем он мне?
Брови Ильи мгновенно взлетают вверх.
– Твой паспорт? – усмехается Шмелёв и след мгновение с сарказмом подмечает: – А в прочем.. Действительно, зачем он тебе?
Тянет руку, чтобы забрать, но я действую быстрее. Нагло вырываю документ и со скоростью света перелистываю страницы. Паспорт, и правда, мой, но что он делает в нагрудном кармане гадкого змея Шмелёва?
На лице парня играет легкая улыбка, грозящая перерасти в победоносный оскал.
Задумываюсь на миг, прежде чем открыть четырнадцатую страницу.
Свежий штамп, словно кровью подписанный с дьяволом договор, ставит под удар все мои гипотезы относительно сегодняшнего розыгрыша. Не похоже это на шутку, пусть и в стиле Шмелёва.
Тихо, но грубо выражаюсь, напрочь забывая правила поведения в общественном месте.
Перевожу взгляд на родителей Ильи. Отец его точно в курсе, ровно, как и мой. Насчет Ирины Петровны – мамы Ильи сомнения еще остаются, а вот моя точно ничего не знала.
– Ничего не скажешь? – приглушенно басит мне на ухо Илья.
– Иди через две сплошные со своими фокусами! – резко шиплю. Но на полтона тише произношу следом: – Дурацкая шутка получилась. – Перевожу взгляд на Илью. В моих глазах читается приговор: – Ты придумал. Из-за тебя всё.
Он отпираться не стал. Даже не пытался.
– Из-за меня, Варюш.
Мой папа обратился вдруг к Илье с таким почтением, будто Шмелёв являлся особой голубых кровей:
– Поздравляю с назначением на высокую должность, сынок. Успехов тебе.
Сынок?! Сегодня все вдруг решили поменяться детьми. Не ужин двух партнеров по бизнесу, а дурка на выезде.
Шмелёв улыбнулся одним уголком губ, коротко бросив «благодарю», чтобы в следующий миг уверенным жестом заграбастать со стола пузатый стакан, наполненный янтарной жидкостью – точно такой держал в руках его отец – и, отсалютовав всем присутствующим, одним махом втоптал содержимое.
«Алкаш! » – зло зашипела ему под руку, в надежде, что лукавый змей подавится, но моим проклятьям не суждено было исполниться.
Илья вернул на стол опустошённую тару и, едва сдерживая смех, повернулся лицом ко мне. Как только наши глаза встретились, этот гад расплылся в заразительной улыбке, а его взгляд при этом стал очень многообещающим.
Я всегда поражалась умению Шмелёва улыбаться в ситуациях, когда всем плакать охота. Ему не возглавлять строительный холдинг надо, а работать в команде стюардов и улыбаться, улыбаться, улыбаться… Самолет начнет падать, а Шмелёв продолжит лыбиться, как дурак, потому что при любом исходе это его фишка.
– Илья, ты определился с датой свадебной церемонии? – осторожно, будто шагая по тонкому льду, обратилась к зеленоглазому змею, Ирина Петровна.
– Мы уже расписаны, мама, – не стесняясь заключил Илья. – Но, если тебе хочется праздника – я против не буду.
– У своей жены поинтересоваться не хочешь? – прищурился Шмелёв старший, не скрывая неодобрения бесцеремонной позицией сына. – Это её праздник.
– Не хочу, – с дерзкой ухмылкой отбил Илья, играя в гляделки с собственным отцом.
Меня начала бить крупная дрожь.
– Вы о чём сейчас? – в горле встал вязкий ком. – Какая церемония? – Я схватила со стола небрежно брошенный Шмелёвым паспорт и открыла страницу с ярким штампом. – То есть, – набрала побольше воздуха в грудь, прежде чем продолжить, – совершенно дикий розыгрыш с паспортами… вовсе не шутка? Вы… Вы это серьезно? – Судя по лицам присутствующих, ни для кого произошедшее шоком не стало. – Я что, племенная кобыла? – требовательно спросила у родителей, но те лишь спрятали глаза. – Не будет никакой свадьбы! Ясно? – потрясла документом перед наглой рожей Ильи и на глазах у всех разорвала тонкие страницы на мелкие кусочки. Те запорхали в воздухе, словно крылья бабочек. – Понял, наконец? Ты для меня никто.
На эмоционально атрофированную рожу Змея Горыныча легла тень ярости.
– Варя… – испуганно произнесла мама и тут же прикрыла губы бледной ладонью.
Наплевав на все обещания, данные матери, я вышла из-за стола, саркастически бросив:
– С меня достаточно развлечений на сегодня. Всем спасибо за испорченный день рождения.
– Стоять! – гаркнул Илья, всё это время не сводивший с меня колкого взгляда. Он буквально дышал ненавистью, полностью оправдывая кличку «Змей Горыныч», которой я наградила его в детстве.
– Ты это мне сказал? – ошарашенно выдохнула, дёрнув рукой, в которую мертвой хваткой вцепился гад Шмелёв. – Отпусти сейчас же!
Илья поднялся и резким движением кинул на стол белоснежную салфетку.
– Могу ли я поговорить со своей невестой тет-а-тет? – обратился он к моему отцу, на что получил одобрительный кивок.
В начале мне показалось, что в этом вопросе было двойное дно, нечто большее, на что он спрашивал разрешение и будто бы мой отец ненадолго замялся, но потом его лицо словно превратилось в камень.
– Я не буду с тобой разговаривать, – зашипела, не прекращая попыток освободить руку и демонстративно призвала к помощи: – Папа? Ничего не скажешь?
С замиранием сердцем ждала его ответ.
– Иди с ним, – буркнул мужчина, поджав губы.
– Что??
Мой папа никогда себя так не вёл! Этот холодный, отстраненный человек, только внешне напоминающий близкого, родного, сейчас вселял истинный ужас.
– Папа, что происходит? – отрывисто спросила, скосив взгляд на смуглую кисть, твёрдо обхватившую моё запястье. Было в этом жесте что-то собственническое, пещерное, нечто заставляющее чувствовать сильного соперника, готового пойти до конца. – Отстань от меня, Шмелев! Не до тебя.
Всё попытки выдернуть руку из мёртвой хватки оказались тщетны, из-за чего я психанула и повысила голос.
– Мама, ты же знаешь, как я отношусь к Илье. Пожалуйста… – материнские глаза заволокла пелена слёз. В этот миг я поняла, насколько она была зависима от отцовских решений. Как же слепо она доверяла ему. – Мама… прекрати этот цирк. Мамочка… Прошу. Хоть раз заступись.
В эту самую секунду Шмелёв нетерпеливо дёрнул меня за руку, отчего я упустила реакцию мамы.
Выйдя из себя, позабыв обо всех обещаниях, я замахнулась и отвесила настырному хаму хлесткую пощечину.
В ресторане повисла оглушающая тишина и даже музыка смолкла. Отовсюду посыпался шелест чужих голосов и взглядов, полных осуждения.
– Я запомню эту оплеуху, – угрожающе заскрежетал Илья, топя меня в бесконечной тьме своих глаз.
– Уж постарайся не забыть. Но если потеряешь вдруг память – я буду напоминать тебе об этом каждый день.
Я старалась храбриться, не показывать, как сильно меня задели своим равнодушием родители. По их вине мою судьбу с такой легкостью решила чужая семья. Но пусть не надеются, что я сдамся без боя. Этого не будет.
– Договорились, – пообещал Илья, оставляя на моём запястье синяки. – Напоминай. Каждый день, – чётко, словно клятву, произнёс Шмелёв.
– Рехнулся?
В ресторане снова заиграла приятная музыка, а благодаря стараниям администратора, на нас уже никто не обращал внимания.
Я так и застыла в проходе между столиками, пока мою руку, забыв о том, что силу надо рассчитывать, сжимал Илья.
– Значит, договорились, – тщательно скрытая улыбку в уголках губ сказал дядя Боря, после чего они с отцом перекинулись только им понятными взглядами.
Я сжала кисть Ильи непослушными пальцами в надежде оторвать ту от себя, но ничего не добилась. Силы были не равны.
– Паша, она не хочет… – попыталась вставить слово мама.
– Здесь нечего больше обсуждать. Их свадьба – дело решенное, – сурово проговорил отец. – Для нашей неуправляемой дочери это единственный вариант выйти замуж.
Неуправляемой?! Это когда я стала для отца такой проблемной?
Шмелев скосил глаза на меня и плотоядно прошёлся языком по своим губам. Я впервые видела у него такую странную реакцию.
– Шмелев, ты чего? – ошарашенно поинтересовалась у парня, вытаращив глаза на Горыныча, отношения с которым напоминали вечную холодную войну.
Его злость, жестокость, его ненависть ко мне были понятны, но что касается других эмоций… Не надо. Только не от него. Только не с ним.
– Пойдём, – бросил Илья, потянув меня на выход из зала.
– Не пойду! Отпусти немедленно! Никогда больше не прикасайся ко мне.
Он из ума выжил? Что происходит?
– Мы ведь не в каменном веке живём, – попыталась настоять на своём мама, чей голос ещё доносился до меня. – Варя ещё совсем ребёнок…
– Это не помешало ей провоцировать пацана с малых лет, – прервал её отец.
Что?! Я провоцировала Шмелёва?? Они все с ума посходили разом?
– Валентина, – вмешался дядя Боря, – в сложившейся ситуации поженить наших детей – единственный выход. – Ира, поговори с ней, как женщина с женщиной, – вполоборота повернувшись к супруге, мягко попросил Шмелёв.
Что происходило дальше мне неизвестно. В этот момент Илья поволок меня на парковку.
На улице заметно похолодало. Теплый сентябрьский вечер внезапно стал адски холодным. Может это внутри меня всё заледенело от ужаса?
Персефону так же украли посреди мягкой осенней ночи и спрятали от лишних глаз в царстве мёртвых, после чего на землю опустилась зима.
Перед глазами возник автомобиль, напоминающий жуткого монстра из преисподней. В народе такой аппарат называют пикап, но выглядел он огромным как танк.
– Залезай! – грубо гаркнул Илья, открыв передо мной дверь машины. – Долго ждать?
– Никуда с тобой не поеду. Точка.
– Ещё одно «нет» и будешь плакать.
Гадкий змей! Ненавижу.
– Давай я тебе немного помогу, – зло рыкнул, одним броском затолкнув меня в кремовый салон пикапа.
Упала неудачно. Задницей кверху. Коленками на центральный тоннель. Лицом в водительское кресло.
– Задницу ты отрастила зачётную, – со смешком заметил Шмелёв, пока я пыталась занять нормальное положение. И когда мне всё-таки удалось это сделать, хлопнула дверь пикапа.
Здоровенная туша Шмелёва удобно поместилась на соседнем кресле и, бросив мне резкое «пристегнись», он схватился за руль.
Я думала, мы поговорим и разбежимся. Как он мог сесть за руль в таком состоянии?
– Напомню. В тебе сейчас 0, 5 промилле.
– Серьезно? – захохотал Илья. – Намного больше, Золотарёва. Намного.
Псих. Идиот. За руль подшофе. Да что б его гаишники на первом повороте останови…
В конце улицы показался ваз патриот с мигалками.
Ну всё, Шмелёв. Тебе трындец.
Только пикап Ильи сравнялся с машиной ДПС, как мужчина в форме приветливо махнул ему рукой. В ответ Илья громко посигналил.
Язык не поворачивался спросить, что тут происходит? Но Шмелёв всё понял по моему лицу.
– Приметный автомобиль, – прокомментировал он. – На выезде есть окружная дорога с несколькими развилками. На втором съезде стоит потертая жёлтая вывеска. Если проехать по той дороге десять километров, окажешься возле старого заброшенного стадиона. За ним начинается дорога смерти.
– Ты был там? – совсем не удивилась бы. Шмелёва постоянно тянуло в самую попу дьявола. Все эти прыжки с парашютом, горные лыжи, скалолазание и прочие опасные вещи, которые он пробовал, давно должны были остаться в прошлом. Но что я слышу… Дорога смерти. – Это гонки?
Шмелёв горделиво кивнул.
– Именно, золотце.
– Поэтому на дверях твоей машины наклейки с номером «15»? Ты теперь гонщик? Все остальные виды самоубийства приелись?
– Эта цифра тебе ничего не напоминает? – спросил, напрочь игнорируя остальные вопросы.
Сегодня 15… Мой день рождения15 сентября, но этому олуху я мысли вслух не озвучу.
– Нет. Ничего.
– Абсолютно?
– Абсолютно, Шмелёв.
Пикап выехал за пределы города и помчался по освещенной яркими фонарями трассе. Тот факт, что Илья вез меня в противоположном от дома направлении, уже принимался как данность. Да и не хотела я возвращаться домой. Даже не знала, как смотреть в глаза отцу, что обсуждать с ним.
По счастливой случайности, когда мы приобрели участок на улице Весенней, рядом с домом Шмелёвых, в придачу к участку нам досталась дача в восьмидесяти километрах от города. Некогда там находились дома профессоров и академиков, поэтому сам дачный кооператив так и назывался «Поселок Академиков». Сами Шмелёвы имели в этом посёлке аж три домика, которые в последствии объединили в одну территорию.
Последнее время за нашей дачей присматривала бабушка. А после её смерти я приезжала туда только один раз. Без бабушкиных блинчиков, пирожков с морковью и творогом, без вышитых полотенец, горящей лампадки в правом углу, где на специальной дощечке стояли иконы, без атмосферы уюта, дом казался мне чужим. Однако, если сейчас Илья везет меня туда, возражать не стану. Вряд ли в целом мире найдется более подходящее для меня место, чем то, где когда-то жил самый теплый, самый заботливый и любящий человек на свете – моя бабуля.
Через полчаса правильного пути Шмелёв решил вдруг повернуть налево.
– Поворот дальше, – оживленно подсказала водителю.
Реакции ноль.
– Илья, – а вот на своё имя он отозвался быстро, – ты рано повернул.
– Знаешь куда везу тебя?
С секундной заминкой уточнила:
– Не «поселок Академиков»?
Ответом мне стала хитрющая гримаса.
– Так куда едем? Я не поняла, Шмелёв… Ты просто решил меня напугать, да?
– Разве я такой страшный, Варя? – он искоса бросил на меня проницательный взгляд. – Всё ещё боишься меня? – На смазливой роже расцвела плотоядная ухмылка.
Ты даже хуже, чем самый страшный грех. Настоящее зло во плоти.
Пикап вдруг резко затормозил посреди проселочной дороги, с двух сторон окруженной лесным массивом.
Ой, про "зло во плоти" я сказала вслух?
Крепкие пальцы сжали руль с такой силой, что костяшки побелели.
– Что с тобой? – испуганно бросила в тишине салона, не сводя ошарашенного взора с водителя. – Эй, Шмелёв? – вполголоса позвала парня.
Хотя какой он парень? Здоровый мужик, высокий, с широченными плечами и суровой мордой лица. Так и не скажешь, что ему всего двадцать три. Как вернулся из своей Англии, будто на десять лет постарел.
– Варь, – хрипло произнёс Илья, упрямо глядя через лобовое стекло, – скажи мне честно…
– Да? Что… что сказать – то? – растерянно просипела, не ожидая увидеть Шмелёва таким напряженно – задумчивым.
В салоне ненадолго повисла пауза. Казалось, я оглохну от этой тишины, как вдруг Илья заговорил:
– Если возьму силой… простишь меня? Потом…
– Ч-чего?! – подавилась собственными словами. – Совсем больной?
Шмелёв молча опустил голову и… начал тихо ржать.
– Господи… Ты не в себе. Не в себе! – повторяла я, словно мантру.
Смех Ильи звучал всё громче. Вот уже литые плечи начили вздрагивать, он всё никак не унимался.
– По-твоему это смешно? Капец… – тяжело выдохнула, отворачиваясь в сторону окна. – За какие грехи я здесь с тобой оказалась?
– За любовь, Варя. За твою неправильную ко мне любовь, – улыбаясь во все тридцать два, заявил Илья.
– Если на твоём телефоне есть сеть, ради Бога, позвони в дурдом, Шмелёв. Пусть пришлют шестую бригаду. Я так больше не могу.
– Нет, Варюша… У нас всё только начинается.
***
В это время в ресторане
Шмелёв вновь наполнил стаканы.
– Пойми, Паш, ты вынужден стать для неё врагом.
Золотарёв опрокинул в себя очередную порцию виски. Крепкий алкоголь обжёг горло, но внутренняя боль не желала уходить.
– Поверь, когда Илья поймет, что у Вари никого кроме него не осталось, он успокоится, – продолжал убеждать Борис Шмелёв.
И вроде пили вместе, а язык заплетается только у отца Вари.
– А если обидит мою дочь?
– Он ничего ей не сделает. Я хорошо знаю своего сына. – Уж чего – чего, а обелять Илью Шмелёв всегда умел. – Он любит Варвару и никогда не обидит её.
Прошлые его поступки говорили обратное.
– Мы все были свидетелями жестокости твоего сына, Борис. Но ты продолжаешь доказывать мне что это больше не повторится. Клянусь, я сто раз уже пожалел, что пошел у тебя на поводу.
– Самый неспокойный период Илья уже пережил. По этой причине я увозил его в Лондон.
– Откуда он сбегал десятки раз, – устало проговорил Павел Золотарёв, растирая глаза. – Я лично ловил его в комнате Вари, когда дочери не было дома. Он собирал её вещи. Планировал похищение.
– Это в прошлом.
– Борь, пойми меня правильно, – мужчина поднял взгляд с поволокой на того, кто все эти годы был не только партнером по бизнесу, но и другом, – я не могу доверять твоему сыну.
– Однако ты отдал ему свою дочь, – со всей суровостью и некоторой долей осуждения ответил Шмелёв.
– Отдал, – с тяжелым сердцем согласился Павел. – Чтобы он не похитил её втихомолку и не… Черт, я даже произнести это не могу. Сейчас я хотя бы знаю где она и что с ней.
– Он её не изнасилует. Если ты об этом. Мой сын не такой.
За столом повисла неловкая пауза.
– Если я ошибся… если зря поверил тебе… Варя возненавидит меня.
– Для девушки остаться в один миг без дома, без поддержки семьи очень тяжелое испытание. Они обычно привязываются к тем, кто в такой момент протягивает руку помощи. Илья отличный стратег. Он воспользуется данным ему шансом как полагается. Будет заботиться о Варе, не даст её в обиду даже самому себе. Поверь, не пройдет и шести месяцев, как мы соберемся все вместе за одним столом и отметим свадьбу наших детей. Скоро ты поймешь – мы поступили правильно. Иначе и быть не могло.
– Дай ты Бог… Дай ты Бог.
Ярослава Бекетова
Тип: электронная книга
Жанр: Современные любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 22.11.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Илья Шмелёв – мой самый ненавистный кошмар. Чудовище, превратившее в ад всю мою жизнь.