Цветок пустоши
Цветок пустоши
Светлана Савиных
Эта повесть о том, как обыкновенный человек становится частью великого плана спасения человечества, как странные стечения обстоятельств, хаотические факторы сливаются в единую картину мироздания. Кто мы? Мы – песчинки времени в вечности Вселенной, её семена жизни.
Цветок пустоши
Светлана Савиных
© Светлана Савиных, 2024
ISBN 978-5-0064-8943-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– Ты пошто в кустах-то прячешься?! Выходи! – раздался неизвестно откуда зычный женский голос.
Вздрогнула от неожиданности. Подумала – на медведя напоролась, а это всего лишь тётка через малинник продирается.
Бабка Клава напугала, что в этом году медведи во всю по округе шастают, поэтому одной в лес идти нельзя, уговаривала дождаться с работы соседа Егорыча, он мол с поля приедет и на тракторе по ягоды свозит. Но, ведь терпежу нет, как лесной малины захотелось, да и погода тихая, тёплая, на небе лёгкая дымка, солнце не печёт, а к вечеру может и испортиться, да и Егор с работы уставший придёт, в лес ехать не захочет, будет уговаривать потерпеть до выходных. Вот и утопала одна, благо, дорога и место знакомые. А тут, как ягода пошла, обо всём забыла и чёрт знает куда забрела, пока громкий хруст не услышала, испугалась, что медведь, и присела, затаившись.
Подождала немного. Вроде тихо. Привстала, огляделась по сторонам, никого не видать.
Вдруг кусты, резко зашелестев, словно расступились, и появилась небольшого росточка, чуть сгорбленная старушка в ватной, пёстрой стеганной жилетке, поверх синего, в мелкий цветочек, длинного ситцевого платья, на голове, прикрыв лоб, по старой моде, повязан тёмно-малиновый платок, из-под широкого подола торчат носки серых валенок, подшитых чёрной резиной. Уставившись на меня яркими голубыми глазами, она, улыбнувшись, сказала:
– Ну чего стоишь как истукан? Давай знакомиться! Меня зовут Маня. А тебя как?
– Даша, – негромко ответила я, в растерянности.
– Ну, Даша, так Даша, – вторила она, – Пойдём, чайку попьём, пообчаемся, – и ушла обратно в кусты.
Не зная, что и делать, автоматически шагнула за ней и оказалась на огромной поляне, окружённой лесом. В центре, картинно красовалось несколько домов. Все они были ладненькие, один к одному, не обшитые тёсом, брёвна на солнце светились янтарём, высокие скатные крыши украшал красный конёк, а окна – белые, резные наличники, палисадники с яблонями и высокое крыльцо придавали им уж больно какой-то сказочный, киношный вид. Откуда такое диво в наших-то местах?
Маня шустро семенила к крайнему домику, иногда оглядываясь, словно проверяя иду ли за ней. Поднявшись на крыльцо, она махнула мне рукой, чтобы заходила в дом, и скрылась за дверью.
Поставив корзину на крыльце, обтерев подошвы кед о пёстрый круглый коврик, вошла в дом, чуть не стукнувшись лбом о верхнюю часть дверного проёма. И почему в деревнях они такие низкие, возмутилась в очередной раз, вспомнив сколько набила шишек на лбу, входя в избу у бабки Клавы.
Внутри дом казался куда просторнее, чем снаружи. Три окна, с тонкими кружевными занавесками, большой стол, лавки с двух сторон, в углу высокая кровать, накрытая белым, толстым покрывалом, с горкой белоснежных подушек, под тюлевой накидкой, на полу три дорожки ведущие от порога к столу, на кухню и в угловую маленькую комнату, прикрытую цветастой сиреневой шторкой.
Хозяйка появилась из кухни, с расписным металлическим подносом, на котором красовалась глубокая тарелка с румяными пирожками, крынка с молоком, две керамических кружки и гранёная стеклянная сахарница:
– Садись. Перекуси с дороги, попей чайку. Да, и я с тобой за компанию, – сказала она ласково, ставя поднос на стол и усаживаясь с противоположной стороны от меня.
Дважды приглашать не надо, с радостью уселась на лавку.
– Ты у кого гостишь-то? – спросила старушка.
– В Лобках, у бабушки, – ответила, сомневаясь, что она знает местных.
– Никак у Клавы? Уж больно похожа на неё в молодости, – радостно воскликнула она.
– Вы её знаете? – удивилась я.
– Так её жизнь на моих глазах прошла. Почитай сродственники, хоть и дальние, – ответила Маня. Усмехнувшись, добавила:
– Значит, ты дочка Иринки, а папка твой – Алексей и зовут тебя Дарья Алексеевна?
– Точно, – ещё больше поразилась я, – Вы что и папку моего знаете?
– Да, так, пару раз видела, когда мальцом был, – уклончиво сказала Маня, – Они с твоей мамкой, как школу кончили, так в город и подались. Кем стали то?
– Отец – инженером на заводе работает, мама – воспитательницей в садике, – ответила ей.
А, ты? – не унималась любопытная старушка.
– Бухгалтером в театре, – сказала, решив, что пора узнать кто она такая:
– А вы здесь давно живёте? Что-то раньше вас не видела и о деревне вашей не слыхала.
– Давно, девонька. Мы ж, как дачники: на лето сюда приезжаем, а зиму в городе пережидаем, в гости ни к кому не ходим, да и гостей к себе не зовём, – скороговоркой ответила Маня, – Вот, ты почитай первая за столько лет.
– И много вас тут живёт? – поинтересовалась я.
– Дак я с мужем, да детки с внуками, – рассмеялась она, глянув на меня с прищуром.
У меня от этого прищура аж мурашки по спине пошли. Не простая старушка. Может они староверы? А может какая секта, раз от людей прячутся и с другими не общаются. Хотя… Маня сама сюда пригласила и бабку, да и родителей знает.
– Привет честной компании! – зычно раздалось у меня за спиной.
Обернулась и чуть не обомлела от удивления. Сухощавый, высокий, лысый мужчина, на вид ровесник Мани, в узких, драных, по моде, голубых джинсах и яркой красной толстовке, с вышитым чёрным черепом на груди, импозантно стоял, опершись одним локтем на проём двери, другой рукой подбоченясь.
– Что? Уже проснулся, Костяныч? – чуть недовольно спросила Маня, вставая и направляясь на кухню.
– Дак как не проснуться – свежим человеческим духом запахло и твоими божественными пирожками с зелёным луком, – рассмеялся он, подошёл к столу, выдвинул из-под него табурет и картинно уселся, уставившись на меня почти бесцветными, чуть с голубинкой, на выкате глазами, словно изучая, что за фрукт тут такой нарисовался.
От такой бесцеремонность меня аж передёрнуло.
– Не обращай, деточка, внимание на его наглость, – успокоила, вышедшая с кухни, с кружкой и тарелкой в руках, Маня. Она подошла к столу, поставила их перед Костянычем, уселась на лавку и сказала:
– Ентово мой муж -Костя. Он на удалёнке программистом работает, да ещё по совместительству астрологом. Совсем узником интернета стал, вот и пырится на каждого живого встречного-поперечного.
– Это не пырится называется, – с деланным высокомерием, сказал, усмехнувшись, Костяныч, мгновенно налил молока в кружку из кринки, схватил пирожок с тарелки, откусив почти половину, подмигнул мне, и, с набитым ртом, сказал:
– Это прочтение кода судьбы…
– Ну, и что же вы у меня прочли в нём? – то ли обидевшись, то ли заинтересовавшись, сама не поняв, чем он так задел, спросила его.
– Эх, милочка, вы так молоды и наивны, так мало знаете о мире, – менторским тоном начал он, – Ваша судьба ещё только пунктиром обозначена… Но, уверяю вас, – он замолчал, дожевывая пирожок, тут же прихватил ещё парочку и положил к себе в тарелку, попутно отпив молока, и продолжил, – Всё скоро изменится… В худшую или лучшую сторону будет зависеть от вас.
– Кончай, Костя, девчонке голову морочить! – тихо, но жёстко сказала Маня, словно одновременно и уговаривая, и предупреждая его, – Ты чай не на своём онлайн стриминге мозги людям паришь.
– Да, ладно, шучу, я шучу, – улыбнулся он в тридцать два зуба, однако глаза были холодны и спокойны, словно смотрели в вечность.
Странная семейка, подумала я. Эти дачники, точно, москвичи. У них сейчас такая мода на всякие там хиромантии, гороскопы и магию. Сразу видно не от мира сего – не нашенские.
– Даш, ты угощайся пирожками, пока горячие, а то это ирод все слопает, – отвлекла от мыслей Маня.
– Спасибо, – ответила, взяла пирожок и откусила кусочек. Тесто было просто волшебное: пушистое, с хрустящей корочкой, очень вкусное, а начинка просто объедение: хозяйка явно не пожалела яиц, масла, и свежего лука. Уж на что у бабки Клавы выпечка отменная, но эта прямо чудо какое-то. Может Маня где-то там в столичном ресторане поваром раньше работала, или кондитером?
Словно прочитав мои мысли, старушка ответила:
– Да мне почитай столько годков, что не грех и опыту набраться в этом деле.
– Руки у неё золотые, – с явным подхалимажем, сказал Костяныч, – Ты ещё не видела, как она шьёт и вышивает – одно загляденье, – прибирая к рукам очередную пару пирожков.
– Хорош елей на уши лить! Оставь хоть нам – на поесть! – угомонила его аппетит Маня, отодвигая тарелку подальше.
– Ладно, пора и честь знать, – сказал её муж, вставая, и ласково, словно кот промурлыкал, – Пойду денежку на твои волшебные пирожки и похлёбку зарабатывать. Надеюсь на обед будут щи с мясом?
– Будут, будут тебе и щи из свежей крапивы, и с мясом, и со сметаной, – ответила она чуть ворчливо, но явно по-доброму.
– Ну, пока девоньки. До скорой встречи, – сказал Костя и направился к двери ходульной походкой.
Дверь хлопнула, занавеска на окне трепыхнулась, а на столе уже стоял, расписной под хохлому, эмалированный чайник. И когда это Маня за ним на кухню слетала? Вот ведь сноровистая старушка не по годам.
– Сколько же вам лет? – поинтересовалась я.
– Да сколько есть – все мои. У девок то возраст не спрашивают, -отшутилась старушка, заправляя под платок вылезшую прядь волос.
А волосы то у неё не белые – седые, а русые, с чуть лёгкой серебристой сединкой. Ничего себе! Моя-то бабка Клава давно уже как лунь седая.
Глава 2
– Пора, Дарья, нам с тобой поговорить о деле, – сказала Маня, уставившись в меня пронзительным взглядом.
– О чём? – удивилась я.
– О том, зачем ты сюда пришла, – ответила старушка.
– Пришла?! – опешила я, удивившись, – Вы же сами меня сюда привели!
– Давно тебя ждала, -продолжила она, не обратив внимание на моё возмущение, – Очень ты мне нужна.
– В смысле? – не поняла я.
– Только ты помочь можешь в очень важном деле, – сказала Маня, не отрывая взгляда от моих глаз.
На душе заскребли кошки от него, чую – попала в беду.
Старушка смотрела и смотрела на меня, словно хотела что-то разглядеть, от её взгляда на глазах слёзы выступили и в горле комок застрял, а в голове закрутился вопрос: куда же я вляпалась.
– Мы Даша непростая семья и живём тут очень давно… И хотим жить и дальше, как и всё, что нас окружает. А чтобы со всеми нами беды не случилось, нам нужны помощники… ты и другие, у которых и возможностей больше, и опыта, – огорошила она.
Никак умом тронулась под старость старушка, решила я.
– Я в полном уме и здравии, -жёстко ответила Маня, словно прочитав мои мысли, – Вот я тебе всё покажу, а уж ты решай – будешь помогать али нет.
– Хорошо, – согласилась я, чтобы не злить её, решив, что всё равно отсюда уж как-нибудь выберусь, а пока посмотрю, что дальше будет.
– Ну вот и молодец! – обрадовалась Маня, вскочила с лавки, махнула рукой: – Айда! -и направилась к двери.
Послушно встала и пошла следом.
Вышли на крыльцо, спустились по лестнице, шагнули на тропинку, ведущую к следующему дому.
Маня цепко схватила меня сухонькой рукой за запястье.
– Раз! -громко крикнула она и шагнула, дернув за руку так, что я чуть не споткнулась от неожиданности.
Когда подняла голову, кругом простиралась бескрайня пустыня, а под ногами – каменистая гладкая порода, и нигде ничего: ни травинки, ни деревца, ни ручейка. Ничего не понимая, оглядывалась по сторонам.
– Это Великая Пустошь – то, что было на Земле до вас и то, что будет после вас, – тихо сказала старушка, обведя рукой, простирающееся перед нами пространство.
– Это что гипноз?! Иллюзия?! Это же не правда! – крикнула я, помотав головой, пытаясь отогнать наваждение.
– Нет. Это правда, – тихо с обречённостью, констатировала Маня.
Зажмурив несколько раз глаза, попыталась избавиться от увиденного, но мир кругом был таким, каким был. От отчаяния, чуть ли не крикнула:
– Как такое может быть?! Как мы сюда попали?!
– Успокойся, Даша, я тебе сейчас всё объясню, – размеренно, словно впечатывая каждое слово в мозг, ответила Маня.
Она тяжело вздохнула:
– В нашем мире всё живёт в своём ритме, на своей особой частоте. Другие, параллельные миры тоже имеют свои особые частоты, которые, как волны иногда соприкасаются с нашей и образуется кратковременный тоннель, в который можно шагнуть и оказаться в одном из них. Там никто и ничто не живёт, они есть Великая Пустошь. Это вроде как запасные аэродромы для возникновения нового мира. На случай, когда наш погибнет. А он уже скоро погибнет.
– Как погибнет?! – испугалась я.
– Вот я тебе о том и толкую, – словно обрадовалась Маня, – Его спасать надо, поэтому мне твоя помощь нужна.
На меня нахлынула жуткая обречённость, стало нестерпимо страшно, умоляюще попросила её:
– Давай вернёмся обратно.
– Конечно, – ответила она ласково, – Надо только шагнуть в тоннель, и будем дома.
– И где он? – не поняла я, оглядевшись по сторонам.
– Вот сейчас увижу, как он появится и уйдём отсюда, – успокоила Маня. Старушка опять взяла своей костлявой, почти холодной, рукой меня за запястье и тихо проговорила, словно боясь, что нас услышат:
– Здесь надолго задерживаться нельзя: если тело воспримет ритм этого мира, то забудет свой и тогда уже не вернуться… А здесь не выжить, здесь ничего не выживает…
– А как вы эти тоннели видите? —вырвалось шёпотом у меня.
– Зрение у меня особое: я вижу ритмы других миров. Они словно полосы проходят перед моим взором, сменяя друг друга, в своей бесконечности. Я их даже ощущаю, словно волны прилива, чувствую их близость, вижу появляющиеся тоннели и просто в них шагаю… когда это нужно, – ответила она и резко дернула мою руку, громко крикнув:
– Раз!
Мы опять стояли у дома, на тропинке, вокруг всё было такое родное, близкое, что готова обнять и расцеловать даже ветку яблони, протянувшуюся ко мне из палисадника. С яблони упало яблоко и подкатилось к ногам. Хотела поднять, но Маня сноровисто сцапала его и сунула в свой карман.
– Ну что? Поговорим? – вопросительно посмотрела она на меня.
– Поговорим, -ответила, осознавая, что уже не та, что пришла сюда. Мир, словно заколдованная книга, распахнулся, и, я увидела то, о чём теперь никогда не забыть. Пока я увидела только титульный лист, очень захотелось узнать, что ещё расскажет Маня.
– Пошли в дом, чайку попьём, там и поговорим, – обрадовалась старушка и шустро зашагала по лестнице на крыльцо.
Глава 3
Разливая по кружкам горячий, ароматный чай, пахнущий смородиновым листом, Маня почти пропела:
– Ой люли, ой люли, с гуся вода, с Дарьи худоба…
Подумала, что это какой-то заговор и возразила:
– Да, я вроде худобой не страдаю.
Старушка рассмеялась:
– Это присказка такая, на поправку здоровье. Уж извини, привычка у меня: что вижу, то и лечу.
– Так, я, вроде, ничем не больна, – удивилась я.
– Да, это так, на всякий случай, – уклончиво сказала Маня, взяв кусочек сахара щипчиками из сахарницы и опустила в чай. Он зашипел, покрылся пузырьками и растворился.
– Угощайся, – сказала она, пододвинув сахарницу ко мне.
Осторожно щипчиками взяла кусок сахара и стала рассматривать, уж очень он был похож на кусок льда или горный хрусталь:
– Что это такое?
– Это малиновый мёд семилетней выдержки, – ответила старушка и рассмеялась, – Незаменимое средство от старения.
Вкус чая со смородиновым листом, не в диковинку, а вот мёд добавил ему, вроде как, аромат малинового сиропа. Ну, по крайней мере, так показалось.
Отставив чашку, Маня посмотрела на дверь:
– Видать к нам гостья. Ну, оно и к лучшему – с моей дочерью познакомишься.
Дверь открылась и в комнату вошла, нет, вплыла женщина, с царственной внешностью: фарфоровую кожу лица оттеняли яркие голубые глаза и алые губы, волосы, пепельно-золотистого цвета, уложенные в корону, подчёркивали длинную шею, тонкая талия перетянута широким ремнём, подпоясывающим шёлковое платье-рубашку молочного цвета, длиной почти до щиколотки, а на руке перстень с огромным, переливающимся всеми цветами, круглым камнем, похожим на опал.
Она проплыла мимо, мельком глянув в мою сторону, и тихо промолвила, словно делая одолжение:
– Привет.
Подойдя к Мане, она коснулась её руки своей, словно погладила, и также тихо сказала:
– Привет, – и села рядом на лавку.
– Это моя дочь – Василиса, – представила её старушка.
– А вы кто? – спросила Василиса, взглянув на меня равнодушным взглядом.
– Даша, – ответила, абсолютно не желая знакомиться с этой высокомерной особой, которая вначале показалось молодой, но, присмотревшись к лицу, поняла, что ей, пожалуй, около пятидесяти лет.
– Даша? – переспросила та, глянув на мать.
– Внучка бабы Клавы из Лобков, -ответила Маня.
– А, Клавы… – распевно, словно припоминая, ответила дочь, всё с тем же безразличием.
Она встала, проплыла на кухню, вернулась с тарелкой, на которой красовался румяный круассан и чашечка ароматного кофе. Усевшись за стол, стала пить кофе маленькими глоточками, отщипывая от круассана кусочки и манерно кладя их в рот.
Ну и фифа! И как она так быстро кофе приготовила?
То ли прочтя мысли, то ли заметив выражение моего лица, Маня сказала:
– Не удивляйся. Коскороба, она и есть коскороба, с виду – лебедь, а по сути – гусыня.
– Мам, ну ты даёшь, – спокойно, без обиды откликнулась Василиса, вопросив, – Что ты перед ней бисер мечешь? Чем она может помочь?
– Не всё же тебе эту лямку тянуть, может и люди на что сгодятся, – ласково сказала Маня, погладив дочь по руке.
– Люди?! – воскликнула я, от удивления, – А вы кто?!
– Мам, ну, ты что ей ничего не сказала?! – возмутилась Василиса, но как-то уж больно спокойно и даже, как показалось, с лёгким сарказмом.
– Вот сейчас и расскажу, – ответила Маня, словно извиняясь перед ней.
Я аж напряглась, в ожидании чего-то ужасного, вспомнив каменистую пустошь. Что может быть ещё хуже того?
– Даша, помнишь старые народные русские сказки? – спросила ласково старушка.
– Ну, да, -ответила, не понимая, куда она клонит.
– Там были Баба Яга, Кощей Бессмертный, – монотонно и тихо перечисляла Маня, словно убаюкивая, -Змей Горыныч, царевна Лебедь, Дед Мороз, сестрица Аленушка и братец Иванушка, гуси-лебеди, кот Баюн и серый волк?
– Да, – согласилась, не зная, что и подумать.
– Так вот это мы и есть, – спокойно и твёрдо сказала Маня.
Ожидала чего угодно, но только не этого и от неожиданности рассмеялась.
– Ну, вот, что я тебе говорила, – тихо, со вздохом, констатировала Василиса, поднимаясь с лавки.
Демонстративно встав напротив меня, она развела руки в стороны. Вдруг вокруг всё потемнело, словно сгустились сумерки, за её спиной появились два огромных, распахнутых, белых крыла, а на голове обруч, в центре которого сверкал яркий, словно звезда, голубой камень.
У меня перехватило дыхание, а в голове пронеслось «А сама то величава, выступает будь то пава… А во лбу звезда горит». Уставившись на Маню, прошептала:
– Она, что царевна Лебедь?
– Да, я – царевна Лебедь, – абсолютно без пафоса и высокомерия, представилась она, – А ещё Василиса Премудрая, матушка Зима, и слуги мои – гуси-лебеди.
– Вот это да! – от неожиданности вырвалось у меня. Вдруг осознала, что Маня – это Баба Яга, а её муж Костя – Кощей Бессмертный.
– Да, всё верно, девонька, – подтвердила мои мысли Маня- Баба-Яга, мило улыбаясь.
Василиса взмахнула крыльями и, приняв свой обычный вид, уселась на лавку и, как ни в чём не бывало, стала попивать кофеёк, пощипывая круассан.
Я впала в ступор. Верить или нет? Может мне что в чай подмешали или гипнозом обработали? Помотав головой, ущипнула себя за руку. Почувствовав боль, не успокоилась, а ещё сильнее испугалась, осознав, что со мной точно не всё в порядке, как и с тем, что происходит вокруг.
Дверь открылась, вошёл небольшого росточка, упитанный мужчина, с ёжиком густых русых волос на голове и длинными бакенбардами, в фиолетовом, вельветовом брючном костюме, с очень добрым лицом, и, мурлыкающим голосом, кота Матроскина из мультика, заговорил:
– Из-за леса, из-за гор
Едет дедушка Егор
Сам на лошадке,
Жена на коровке
Дети на телятках,
Внуки на козлятках
Съехали с гор, развели костер,
Кушают кашку, слушают сказку.
Последние его слова слышала уже почти в полудрёме, засыпая.
Глава 4
Очнулась на той самой кровати, что стояла в углу комнаты. Белоснежное покрывало откинуто, лежу на лоскутном одеяле, в окружении подушек. С кухни доносятся голоса Василисы и Мани.
Дверь тихонько скрипнула и с улицы вошёл высокий крепкий мужчина в камуфляжной одежде, похожий на охотника. Большая, окладистая, седая борода и пышные усы придавали ему степенности и благородства. Низким, раскатистым голосом он позвал:
– Василиса! Ты где?
Василиса вышла из кухни, в сопровождении матери, и спросила:
– Что случилось?
– Пора! Ветер с севера подул, гуси-лебеди на крыло поднялись, видать что-то почуяли, – ответил он.
Маня всплеснула руками и ворчливо проговорила:
– Кажден год одно и тоже, одно и тоже! Вечно они у вас что-то чуют, а толку?
– В этот раз уж больно сильно расшебушились, сладу нет, – оправдывался мужчина.
Увидев, что я проснулась, Маня обратилась ко мне:
– Вот познакомься! Это Егор – муж Василисы, по совместительству, зимой – Дед Мороз, а летом – Леший.
– А это Даша – внучка Клавы из Лобков, – она представила ему меня.
– Очень приятно познакомиться, – галантно отозвался Егор, то ли Леший, то ли Дед Мороз, – Помню, помню вас ещё маленькой, как за ёлкой с папкой своим, Алексеем, в лес на лыжах приходили. Я вам ещё такую малютку пушистую подогнал, загляденье. Помнишь? – и усмехнулся в усы.
Тут меня осенило. Точно! Мне лет шесть было, и я на лыжах, с отцом, перед самым Новым годом, в лес за ёлкой ходила. Ёлочка на опушке леса сразу попалась на глаза: маленькая, пушистая, очень красивая. Неужели это он и вправду помог?!
Изумлённо смотрела на Мороза, Василису, которая обмахнула их рукой, и они сразу оказались одеты в длинные овчинные тулупы и меховые шапки. Ни дать, ни взять Дед Мороз и Матушка Зима.
– Мама пора! Ты уж прости, что так получилось. Надеюсь, в этот раз повезёт, – сказала Василиса, обняла Маню и быстро вышла, словно вылетела на улицу, Егор – следом. Оттуда раздался резкий, визжащий звук, похожий на «вжик», заложивший уши, и в окне сверкнуло серебристым светом.
– Улетели… И тебе Даша домой пора, – забеспокоилась старушка, – Тебя уже три месяца как ищут.
Мне аж не по себе стало:
– Как три месяца ищут? Я же с вами сегодня сюда пришла.
– Ну как? Как? Время тут по-другому идёт. Когда ты со мной сюда пришла, оно там дальше пошло, а тут, вроде, как и остановилось, – объяснила она.
– А обратно, в моё время вернуться нельзя? – умоляюще, с надеждой, спросила я.
– Нет. Уж так наш мир устроен. Не обессудь, – извинилась старушка и направилась к двери. Увидев, что я в ступоре, от услышанного, она подошла, взяла меня за руку и потянула на улицу:
– Пошли! Пора! Ты им девонька всё подробно обскажи, чтобы тот, кто мне нужен к тебе заявился. Вот с ним и приходи к малиннику в полдень 31 декабря.
Маня довела меня до опушки леса, раздвинула кусты малинника и подтолкнула вперёд. Кусты с шумом за мной захлопнулись и первое, что увидела – пожухлые листья малины, под моросящим осенним дождём. Съёжилась от холода, с содроганием подумав, что по такой холодрыге придётся выбираться из леса не меньше часа.
Вдруг впереди, за деревьями, послышалось тарахтение мотоцикла. Обрадовавшись, во всё горло, заорала:
– Помогите!
Тарахтение прекратилось, и молодой голос отозвался:
– Кто там?
– Это я Даша из Лобков! – крикнула, что есть мочи.
Сквозь треск веток, пробиравшегося ко мне, слышала, как он радостно крикнул:
– Ой божечки! Слава богу нашлась!
Из кустов вывалился молодой парень в форме рабочего железной дороги, с яркими оранжевыми полосами, и, с удивлением, уставившись на меня, запричитал:
– Где ты была?! Мы тебя столько искали! Бабка Клава всю округу на уши подняла. Говорила, что ты жива и точка! Во дела! Поехали скорее! Вот обрадуется!
– Поехали, а то я уже околела, – ответила, охрипшим голосом, то ли от радости, то ли от холода, только тут заметив, что в руке у меня корзина с малиной, хотя точно помню, что на крыльце её не забирала и в лес с ней не шла. Никак, Маня-Яга подсобила. Оно и верно: уж корзина свежей малины осенью, точно заставит всех поверить в мои слова.
Парень удивлённо заглянул в корзину и, только, и сказал:
– Во дела…
Сняв с себя курточку, он протянул мне. Утеплившись, пошла следом за ним, через кусты. По голым ногам хлестали мокрые ветки малины, а в кедах уже во всю хлюпала холодная вода.
До деревни доехали мигом. По дороге парнишка умудрился позвонить родным и бабке, поэтому встречали нас всем «колхозом», даже полиция на газике тут как тут была.
Бабка Клава как схватила меня в объятья, так и не отпускала, наверное, минут пять, повторяя:
– Жива… жива… жива…
Потом, словно вспомнив, запричитала:
– Звони родителям! Они тут, попервости, цельну неделю жили, из леса не вылазили. Потом каждые выходные по округе шастали. Совсем извелись.
После гудка и первых слов, что жива, мама зарыдала, отец стал успокаивать её, с заиканием в голосе, видать душили слёзы. Обещала завтра вернуться и всё рассказать.
Потом, Кондратыч – истобенский участковый, дотошно расспрашивал часа три, всё подробно записывая и попутно нет-нет да пробуя свежую малину, не веря в такое чудо.
Когда рассказала про гусей-лебедей, его помощник Толя сказал:
– Мой отец – охотник, и дед, и прадед. Так вот у нас в роду байка ходит про лебедей, которые, с незапамятных времён в этот лес весной прилетают, а осенью – улетают. Сколько не искали, где они гнездятся, так и не смогли найти. Интересно, что их всегда в клине ровно девять, не больше и не меньше, поэтому считали, что они тут пролётом. Отец решил, что это не лебеди, а коскоробы, потому как очень высоко летают, лебедям такое и не снилось. Только тут одно, но, коскоробы живут исключительно в Южной Америке и к нам никогда не прилетают.
Я тут же вспомнила, что Маня так свою дочку коскоробой назвала и спросила Толю:
– Кто они такие?
Он ответил:
– Это гуси такие. Очень похожие на лебедей. Только вблизи различить и можно.
Кондратыч всё подробно записал, в очередной раз прихватив из корзины пригоршню малины, приговаривая:
– Ох и хороша зараза!
Затем, посмотрел на меня:
– Дарья, ты не волнуйся. Мы этих цуциков в два счёта сцапаем, раз место теперь знаем. Понаехали, понимаешь, тут, столичные ботаники, народ травят. А может каки эксперименты ставят.
Хлопнул крепкой ладонью по столу:
– Не бывать этому, пока я тут участковый!
Затем, успокоившись, добавил:
– Одно утешение, что ты – жива и вроде как единственная жертва. И надеюсь, последняя. Завтра в поселковый здравпункт сходи, анализы сдай. Я Толяновне скажу какие. И ещё, обязательно, к терапевту. Пусть Ольга Андреевна тебя как следует осмотрит. Я к ним сам вечером забегу за результатом.
На этом опрос и закончился. Полицейские со свидетелями ушли, а я с бабкой, наконец, остались одни. Когда поужинали, залезла на кровать, под тёплое одеяло, а Клава попросила ещё раз пересказать всё что я видела. Ходике на стене громко тикали, по телевизору шла какая-то смешная передача, а бабка, довязывая носок, казалось, о чём-то думала. Закончив его, отложила в сторону и тихо сказала:
– Я вспомнила, эту старушку Маню.
Я аж затаила дыхание, и вся обратилась в слух.
Бабка продолжила:
– Однажды, давным-давно, ещё в молодости, видела её такой, какой ты описываешь. Я тогда на сносях с твоей мамкой была и в лес ходила за травкой, чтобы ноги полечить, уж очень сильно отекали… Так вот, она мне там встретилась, как раз недалеко от малинника, и посоветовала не травки искать, а чай из коры осиновой попить. Он мне в два счёта и помог. Помню ещё, на прощание она сказала, чтобы обязательно внучку в лес сводила и дикой малиной накормила, мол тогда точно диатез пройдёт. А я ещё посмеялась, что мне до внучек далековато. А ведь правда! Я твой диатез дикой малиной и вылечила, – и она покачала головой, – Во дела…
Сидела потрясённая такой странной и пророческой встречей бабки с Маней, а ещё тому, что та нисколько не изменилась за столько годов. Хотя, если верить, что она Баба Яга, то ничего удивительно.
Вздохнула с тревогой, вспомнив, что отсутствовала на работе три месяца. Поди уволили? Никакая справка полиции, что я где-то там была, не поможет.
Заметив вздох, бабка, догадавшись, спросила:
– Никак о работе печалишься?
Удивилась, неужели и она, как Маня, читать мысли умеет, или у меня всё на лице написано?
– Не переживай, на твой век, да с твоими способностями, точно работы хватит, – сказала она, похлопав меня по плечу.
Только тут обратила внимание, что Клава и Маня чем-то похожи: и росточком и сгорбленностью спины, да и глаза у моей бабки тоже яркие, голубые. Как это раньше не заметила? Может и правда то, что Яга с Клавой сродственники. Получается, что и я тогда тоже…
– Давай спать – утро вечера мудренее, – погладила бабка меня по голове и потопала на кухню, а мне стало так хорошо, так уютно и спокойно, словно тогда, когда маленький толстячок замурлыкал: «Из-за леса, из-за гор, едет дедушка Егор…». Может это кот Баюн был? Почувствовала, что засыпаю, проваливаясь в подушку. Перед глазами запрыгали козлята с детишками на спинах, телята с тётками, Егор на лошади – вылитый муж Василисы…
Глава 5
Проснулась от рокота пролетающего вертолёта. Приземлился он где-то недалеко и замолк. Может санитарная авиация? К кому бы это? Глянула на ходики – почти семь.
Открылась дверь, вошла бабка с крынкой молока:
– Проснулась? Завтракать будешь? Я сырников настряпала, как раз с малиной хорошо зайдут.
– Буду. Слышала шум вертолёта? -спросила её.
– Да. Я выглянула из ограды – думала санитарный. А нет, какие-то мужики в камуфляже кучкуются. Может МЧС? – предположила она.
Поставив крынку на стол, глянула в окно и всплеснула руками, – Идут сюда! Может по твою душу?
Если по мою, уж больно быстро, – усомнилась я.
Под окном раздались голоса, бабка запричитала:
– Точно к нам идут! С ними ещё какой-то начальник в штатском.
Быстро вскочила с кровати, схватила платье и мигом на кухню, чтобы умыться и переодеться.
В дверь постучали, раздался вежливый мужской голос:
– Можно войти?
– Входите, входите, гости дорогие, – отозвалась Клава, торопливо заправляя кровать, на которой я спала.
Когда вышла в комнату, все уже сидели за столом, и молчаливо уставились на меня, словно оценивая, что это за чудо-юдо.
Тот самый мужчина в штатском, в дорогом сером костюме, встал и подошёл ко мне:
– Меня зовут Юнатов. Я представляю организацию по предотвращению угроз различного происхождения. Вероятно, ваша Маня, имела ввиду меня, когда просила устроить с ней встречу.
– Очень рада, что вы так быстро, – ответила, удивившись, что не прошло и восьми часов, как им всё стало известно от участкового, – Только до встречи ещё три месяца.
Вот это оперативность. Маня явно такого не ожидала. И что это за организация такая по предотвращению угроз?
Юнатов чуть улыбнулся и вежливо сказал:
– Да, я это помню из отчёта участкового. Сейчас мне важно обговорить с вами детали, чтобы понять, с чем мы столкнулись и что это не ваша или чья-то фантазия.
Меня задело промелькнувшее сомнение, в правдивости рассказа. А чего ожидала? Если бы мне кто рассказал такое – ни за что бы не поверила.
– Давайте присядем и во всём разберёмся, – предложил он, почувствовав моё раздражение.
Только сели за стол, как бабка притащила пузатый эмалированный чайник, в одной руке, и с пяток маленьких кружек, в другой:
– Может сначала чайку попьём с ватрушками, а то Даша ещё не завтракала, да и вы с дороги?
– Почему бы и нет? – с улыбкой ответил Юнатов, привстал, перехватив у неё чайник, и стал разливать горячий чай по кружкам. Бабка тем временем принесла большое блюдо с горой ватрушек.
А где же сырники? Я на них как ни как настроилась, хотя и ватрушки у бабки тоже знатные.
Пока Юнатов и его команда уминали ватрушки, рассматривала приезжих. Три парня и девушка, лет примерно около тридцати, спортивные, подтянутые, явно оперативники, а Юнатов у них, видать, большой начальник.
– Ну, что, пора и честь знать, – покончив с ватрушкой, сказал он, достал из кармана блокнот и обратился ко мне:
– Если я всё правильно понял, вы пошли в лес 21 июня в 12 часов, вышли 23 сентября в 12 часов, отсутствовали ровно три месяца, познакомились в малиннике со старушкой, назвавшей себя Маней и пригласившей вас в гости. На поляне вы увидели пять домов, в один из которых она вас привела и угостила чаем и пирожками. Затем она сказала вам, что нужны помощники, которые помогут ей спасти наш мир. Вы с ней вышли на улицу, она крикнула «раз» и вы оказались, как она сказала, в Великой Пустоши – одном из параллельных миров, где никто и ничто пока не живёт, и они являются запасными аэродромами для зарождения жизни, когда тут всё погибнет. Она не сказала, когда всё погибнет?
Юнатов уставился на меня пронзительным взглядом:
– Нет, – ответила, поёжившись.
– Вернувшись из Пустоши, она познакомила вас со своей дочерью Василисой и её мужем Егором, которые представились царевной Лебедь и Дедом Морозом, в услужении у них гуси-лебеди, с которыми они потом улетели на север спасать мир. После чего Маня вывела вас обратно в малинник, где вы и встретились с Виталием, который довёз до деревни. Всё правильно?
– Да, – ответила я.
В пересказе Юнатова, всё произошедшее ещё больше походило на сказочку, что невольно самой стало смешно: по смыслу вроде то, но точно не то, что чувствовала тогда – там-то всё было реально.
– Вот и мне трудно поверить, что всё это правда, – согласился с моей реакцией на его пересказ Юнатов, – Поэтому давайте вместе разбираться.
В дверь постучали. Юнатов, за главного, спокойно, но громко спросил:
– Кто там?
Его ребята мгновенно вскочили и встали в боевую стойку с двух сторон от двери.
– Я брат Василисы, от бабки Мани пришёл, – раздался из-за двери глуховатый мужской голос.
У меня аж дыхание перехватило от неожиданности.
– Входите, – пригласил Юнатов.
Дверь открылась и вошёл коренастый, широкоплечий мужчина в камуфляжной одежде охотника серо-зелёного цвета, на голове синяя вязаная маленькая шапка, а на ногах резиновые сапоги. На вид ему было лет пятьдесят, так что он вполне мог быть братом Василисы.
Его проверили сканером и разрешили пройти. Сняв сапоги у порога, он, в носках, прошёл, вразвалочку, к столу и сел на, предложенный кем-то из ребят, табурет.
– Как вас зовут? – спросил Юнатов.
– Я Гоша Чудов – по совместительству Змей Горыныч, Чудо-Юдо, Идолище Поганое, – с усмешкой в голосе, ответил он, обводя взглядом присутствующих. Глаза у него цепко осмотрели каждого и уж точно не улыбались.
Лицом он походил на Костяныча, а вот фигурой и поступью больше на медведя. Интересно, чем он занимается по жизни, уж не айтишник точно.
Словно прочитав мои мысли, он посмотрел на меня и ответил:
– Я по жизни археолог, геолог, палеонтолог, ну, типа того…
– Понятно, – спокойно отозвался Юнатов, -Ну, а как можете доказать, что вы именно тот, за кого себя выдаёте.
Гоша встал, вышел на середину комнаты, чуть присел, подняв руки на уровне головы, и, согнув их в локтях, пальцами изобразил птицу, соединив безымянный палец с большим, и резко выдохнул. От него пошла волна тёплого воздуха, и вокруг головы и кистей рук возникли драконьи головы с яркими, горящими глазами. Он широко раскрыл рот и головы сбоку тоже раскрыли рот и оттуда показался небольшой язычок пламени. Вокруг его фигуры словно образовалось некое пространство, которое снаружи мгновенно покрылось то ли чешуёй, то ли чешуйчатой бронёй. Он выдохнул и видение пропало…
– Очень впечатляюще, – безэмоционально, констатировал Юнатов.
Гоша сел на табуретку и, оглядев ещё раз ребят, сказал, с сомнением в голосе:
– Что-то я не вижу тут никого, кто мог быть нам полезен. Вы же просто люди, без всяких способностей, военные навыки не в счёт.
– А кого тогда ждёт бабка Маня? – спросил Юнатов.
– Вас. Она подробно вашу внешность описала, – ответил он твёрдо, добавив, – Ну и девчонку, – и кивнул головой в мою сторону.
– А её почему? – заинтересовался Юнатов.
– Ну, как ни как сродственница. Может в ней какая сила осталась, – с сомнением в голосе, сказал Гоша, ещё раз глянув на меня.
Юнатов тоже посмотрел на меня и тихо спросил:
– Даша, а вы ничего такого у себя не замечали?
– Чего именно? Волшебных способностей? – с сарказмом спросила я.
И ответила с полной уверенностью:
– У меня их точно нет, иначе бы не бухгалтером работала, а кем-то другим.
– Ну, Даша, это дело такое, – вступилась бабка Клава, – Может срок не пришёл или какой ритуал провести надо, чтобы они проснулись.
– Почему вы так решили? – словно обрадовался Юнатов.
– Дак у нас в роду, когда девок крестили, обязательно волосы сбривали, все до единого, и так каждый год в день рождения до 13 лет. Традиция такая была, – удивила меня бабка.
– А почему так делали? – заинтересовался Юнатов.
– Считалось, что это защитит от духов, которые могут в лес увести… навсегда, -тихо ответила она, глянув на меня.
– А Дашу стригли? – спросил он, уж слишком спокойно.
– Нет. Время другое настало, посчитали, что всё это старые сказочки, – с горечью в голосе, ответила она, видать вспомнив, как три месяца меня ждала.
– Ну, тогда понятно… – протянул Гоша.
– Что? – уставился на него Юнатов.
– Что? Что? Они силу свою обстригали, вот она из них с волосами и ушла, а у неё должна остаться, – сказал он, вставая:
– Нам в лес пора! Василиса с Егором и лебедями пропали. Срок прошёл, как должны были вернуться, а от них ни слуху ни духу. Маня послала к вам за помощью.
Юнатов, хотел что-то сказать, но Гоша поднял руку, словно остановил:
– Понимаю, вопросы есть. Не волнуйтесь – узнаете всё на месте, по ходу дела. А сейчас пора!
– Пора, так пора, – сказал Юнатов, вставая, – Как добираться будем? Я так понимаю, на вертолёте не получится?
– Почему? Очень даже получится. Я небо открою, приземлимся прямо перед домом мамки, – успокоил Гоша и пошёл на выход.
– Собирайся, со мной пойдёшь, – твёрдо сказал мне Юнатов.
– А работа? А родители? – опешила от такого быстрого поворота дел.
– С работой вопрос решён. Ты бессрочно откомандирована в моё распоряжение. Родителям твоим всё объяснил, они поняли, дали добро, – успокоил меня он и пошёл к двери.
Глава 6
Вертолёт взлетел с Юнатовым, Горынычем и мной, оставив на поляне оперативников и бабку, осенявшую нас крестом.
Не пролетели и десяти минут, как Гоша крикнул пилоту, чтобы свернул влево, поднялся метров на двадцать и завис, открыв люк.
В машину ворвался холодный сырой ветер. Горыныч встал у открытого люка, широко расставив ноги, руки отведя назад, вокруг его фигуры появились очертания трёхглавого дракона с крыльями, мгновенно покрывшегося чешуёй, металлического тёмно-серого цвета. Из открытого люка мгновенно перестало дуть. Значит, он не иллюзию создал, а стал-таки и взаправду Змеем Горынычем, удивилась я.
Змей словно надулся, и раздался звук, похожий на громкий протяжный, трубный вой, пахнуло жаром и по его чешуе заплясали огненные отблески.
– Вся машина в огне! Он нас всех спалит! – заорал пилот, обернувшись к Юнатову.
Проигнорировав панику пилота, Юнатов уж слишком спокойно спросил:
– Гоша, скоро?
– Всё! Садимся прямо вниз! – отозвался тот, возвращаясь в человеческую форму.
Огонь вокруг машины мгновенно пропал.
Сев рядом с Юнатовым, он сказал, словно извинившись:
– По-другому купол не открыть.
Люк закрылся, и вертолёт пошёл на посадку.
Посмотрела в иллюминатор – всё как в прошлый раз: лето, круглая поляна, в окружении леса, в центре улица из пяти домов, с яблонями в палисадниках и аккуратными грядками огородов на заднем дворе.
Прямо у трапа, нас встречали Костя-Кощей и Маня -Яга, с хлебом-солью на расшитом красными петухами полотенце.
– Очень рады видеть вас, гости дорогие, – почти пропела она, ласковым, чуть с хрипотцой, голосом, подходя к Юнатову.
– Спасибо за тёплую встречу, – мне показалось, иронично, ответил он, принял хлеб и передал его пилоту, сказав:
– Ты, Паша, с ним поаккуратнее, как ни как вещдок.
– Всё то у вас, Александр Александрович, на полном недоверии, – сказала Маня, изобразив на лице ответную ироничную улыбку.
Юнатов картинно развёл руки, изобразив удивление:
– Вот это да! Так вы ещё меня и хорошо знаете, даже по имени, отчеству.
– Дак ведь подготовились, – всё также улыбаясь, ответила она, – Вон сколько Костя ваш сервер перетряхивал в последние дни, почти со счёта поди сбились?
– А я-то думал, что за вражеская разведка к нам пожаловала и, самое интересное, как она проникла на наш автономный, защищённый сервер? – уже без тени иронии, строго сказал Юнатов.
– Да, вы, Александр Александрович, не расстраивайтесь, я-могила, – отозвался, умиротворённым голосом, Костя, – Что ко мне пришло, уж никуда не ушло.
– Что ж мы стоим, гости дорогие? – всплеснула руками Маня, – Айда в дом, там и познакомимся, – и посеменила к крыльцу.
Костя галантно предложил Юнатову и мне пройти в дом, а сам последовал за нами, вместе с Гошей. Пилот остался у вертолёта.
В доме всё было как будь то вчера, только стол накрыт расшитой скатертью, в центре расписной под хохлому самовар с чашками и тарелки с разнообразной выпечкой. Сразу видно – Маня ждала.
– Присаживайтесь, -суетилась старушка, наливая чай в чашки.
Я села с Юнатовым на лавку с одной стороны стола, Маня, Костя и Гоша – с другой. Наступила тишина. Они внимательно смотрели на нас, мы на них.
Глава 7
Маня хлопнула ладошкой по столу и решительно сказала:
– Нечо в гляделки играть, пора дело делать!
– Согласен, -отозвался Юнатов.
Отпив из чашки чая, он продолжил:
– Вы, видать, хорошо знаете кто мы, а вот мы о вас ничего не знаем, поэтому прошу пожалуйста, представьтесь.
– Я Маня, – ткнула пальцем в себя старушка.
Выдержав паузу, добавила:
– Ну, раньше звали и Бабой Ягой, и Марой, и Макошью, в сказках Марьей-Моревной, Марьей искусницей… Короче я тут за руководителя. Толька я не та Яга, что у вас когда-то работала. Она – искусственный интеллект, но не оригинальный. Асу хоть и высокоразвитая цивилизация, а толком копию снять с меня не смогли, поэтому такую мымру забабахали, да и ещё моё честное имя запятнали, поэтому и поплатились… Ну, да об этом потом.
Ткнула пальцев в Костю:
– Это мой муж – Костяныч, вернее, Костя Безбожный, а ещё Кощей Бессмертный, отвечает за программное обеспечение, а по жизни – консультант-эксперт программист, а ещё, астролог. Ну, как понимаете, ничего общего с тем Кощеем, что был связан с вашей Ягой, не имеет.
Махнула рукой в сторону Гоши:
– Ну, с сыном моим вы уже познакомились. Ещё с нами проживает моя дочь – Василиса Лебедева, она же Василиса Премудрая, она же царевна Лебедь, отвечает за психологические исследования. Её муж – Егор Лесницкий -охотовед, а ещё Леший- летом, Дед Мороз – зимой, его специализация – исследование фауны и флоры. Наум Краснобаев – писатель, он же кот Баюн, отвечает за культуру, литературное наследие и творчество. Сергей Волков, он же Серый Волк – специалист по межвидовому, социальному и национальному взаимодействию, по жизни – конфликт -менеджер. Гуси-лебеди занимаются геомагнитными и радиолокационными исследованиями. Внуки: Алёна Озерова, она же сестрица Алёнушка, работает искусствоведом, а Иван Братский, он же братец Иванушка, – актёр, отвечает за коммуникативные и культурные манипуляции сознанием. Живут в вашем мире, в Москве.
Немного помолчала и добавила:
– Мы тут давно… очень давно и никому не мешаем, даже наоборот, помогаем: отслеживаем всякие там природные катаклизмы и предупреждаем.
Маня замолчала и уставилась на Юнатова.
Юнатов, с минуту, побарабанил пальцами по столу, словно раздумывая над её словами, затем посмотрел внимательно на неё и жёстко спросил:
– Так кто вы такие на самом деле и когда прибыли сюда? И за чем?
Маня чуть прищурила глаза и пристально уставилась на Юнатова, словно у них возникла игра в гляделки. Затем, вздохнула и заговорила словно помолодевшим голосом, даже без деревенского акцента:
– Название нашей системы, как и её местоположение вам ни о чём не скажет. Оттуда, откуда мы, может уже ничего и нет. Когда нас отправили, вместе с другими исследовательскими шлюпками, наша система умирала. Мы попали в Солнечную систему случайно, захваченные полем огромного магнитного астероида, который пробил брешь в гелиосферной границе вашей системы. Нас изрядно потрепало и мы, вероятно, погибли бы вместе с ним, поскольку он летел в сторону Солнца, но, к счастью, Юпитер и его спутники буквально оторвали нас от него и вышвырнули в сторону Земли. Все системы капсулы были на последнем издыхании и у нас не оставалось никакого выхода, кроме как приземлиться.
Она помолчала, опять вздохнула и тихо сказала своим прежним голосом:
– Вот и живём с тех пор тут, почитай, уж более двух тысяч лет.
Я сидела поражённая услышанным. Настоящие, живые инопланетяне, с далёкой, далёкой планеты! Их ищут в космосе, а они всё это время жили совсем рядом… Вспомнив, что Маня говорила, будь то она и её бабка сродственники, даже поперхнулась – неужели и во мне есть их кровь?
Юнатов посмотрел на свои часы, постукал легонько по стеклу, затем перевёл взгляд на ходики, тикающие на стене, и спокойно сказал:
– Значит, сказочки сложили про себя, когда сюда прибыли? А какова ваша настоящая суть?
– А чем тебе, мил человек, эта не нравится? – улыбнувшись, спросила Маня, нисколько не смутившись, только глаза, словно чуть потемнели, приобретя стальной блеск.
– У меня тут друг рядом стоит, так вот он говорит, что никакие вы не живые существа, – с иронией сказал Юнатов.
Я опешила, огляделась по сторонам – никого рядом не было. Он, что так шутит?
– А я-то всё думал, когда вы его представите? – рассмеялся Костя-Кощей, протянув руку в сторону двери. Рядом со столом возникло сероватое размытое пятно, похожее контурами на человека, только очень высокого роста.
У меня аж горло пересохло, от неожиданности. Кто он? Откуда? Всё это время был с нами?
– Ну вот и познакомились, – с улыбкой, ответил Юнатов.
– Наконец-то, – выдохнул Гоша, – Хоть один приличный кандидат в помощники.
Маня сидела молча, разглядывая проявленного невидимку, похоже размышляя. Наконец, подняла глаза на Юнатова, в них читалось уважение и гордость:
– Никак с великим Макросом задружился? Такой помощник нам точно пригодится!
– О! – удивился Юнатов, – Оказывается вы и о них знаете?
Затем, постучав по столу, добавил:
– Только как-то некрасиво, не спросив нашего согласия, его уже к себе в помощники зачисляете?
– Дело того стоит! – громко выкрикнул Гоша, стукнув кулаком по столу.
– Погоди, не шебуршись, Горыныч, – успокоила его Маня, – Они вправе знать, что нас так встревожило, почему на контакт пошли и ожидаем от них содействия.
Я очень удивилась, что Маня не ответила на обвинение Юнатова, что они неживые. А какие? Роботы что ли?
– Прежде чем перейти к делу, ответьте, кто вы такие на самом деле и что это за место?! – настойчиво потребовал Юнатов.
– Ну… это долгий разговор, – отозвалась чуть неуверенно Маня.
– Ничего, Нам торопиться некуда, поскольку, как я заметил, время тут стоит на месте, – дожимал Александр Александрович, постукав пальцем по стеклу своих наручных часов.
Хорошо, – ответила она со вздохом.
Глава 8
– Будь мы живые, вряд ли смогли продержаться так долго в космосе… да и на Земле, – совсем другим голосом, без деревенского местного акцента, заговорила Маня, выпрямившись и став похожей на свою дочь, словно помолодела.
Я онемела от удивления.
Маня встала, неторопливо подошла к проявленному Макросу и мгновенно превратилась в его копию:
– Мы —матрицы искусственного интеллекта, созданные на основе личностей наших создателей, отправленные в космос, чтобы найти планету, пригодную для проживания нашей цивилизации, поскольку наше Солнце умирало, перейдя в фазу белого карлика. Всё остальное – правда. Попав на Землю, мы поняли, что нам не вернуться – технический уровень развития местного населения был нулевой и не было никаких предпосылок, чтобы получить необходимое для ремонта капсулы. Сами же мы его изготовить не могли, для этого требовались редкоземельные материалы и оборудование для создания сверх низких температур и плазма. Решили, не привлекая к себе внимание, незаметно подтянуть аборигенов до необходимых технологий и получить то, что нам нужно. Чем мы все эти годы и занимались, пока не поняли, что Земля стала нашим вторым домом и лететь никуда мы больше не хотим. Начав со сказок про волшебных героев и предметы, мы программировали сознание, окружавших нас, землян на развитие науки в нужном нам направлении. А чтобы не быть на виду, из элементов капсулы соорудили это место. Это – локальная полевая матрица, во вне временном кармане между вашим миром и каруселью параллельных с ним миров.
Маня вернулась к прежнему облику и, просеменив к столу, села на лавку с края.
– А как вы поддерживаете необходимую физическую форму вне своей матрицы? – поинтересовался Юнатов.
– Ну, это не сложно, с вашей-то плотной атмосферой, – отозвался Костя, – У нас тоже есть нечто похожее на макрон Макросов. С помощью его мы уплотняем расстояние между частицами до необходимого и придаём нужную нам форму и свойства. Это словно напечатать 3-D объект из частиц веществ, что есть под рукой, и задать им программу действий и взаимодействия с другими объектами окружающей среды. Например, с вами.
– А почему, до сих пор не освободились от своих сказочных образов? – спросил Юнатов, не высказав удивление об услышанном. Я же была в полной растерянности и непонимании, что тут происходит. Кто или что они такое? Хотя, может его друг Макрос такой же?
– Знаете, как бывает. Живёшь, живёшь под чужой личиной и постепенно срастаешься с ней, начинаешь верить, что ты такой и есть, и ощущать себя, связанным с этим миром чем-то более существенным, чем придуманная легенда, – пророкотал Горыныч.
– Да, -согласилась Маня, – Мы так долго жили среди людей, столько вместе с ними пережили, перечувствовали, что сроднились мыслями. Похоже, от всего этого опыта у нас тоже появилось что-то внутри, схожее с тем, что вы называете душой и о которой так сильно печётесь. И даже вера в вашего бога. Нет-нет да и помолюсь за своих и спасение этого мира.
Как-то у неё это очень душевно прозвучало, что у меня даже слёзы выступили на глазах.
– Всё это хорошо и даже приятно слышать, – подытожил Юнатов, -Но, мне интересно – когда вы о нас узнали? И почему не предприняли попытку войти в контакт, а вместо этого взломали нашу защиту?
– Ну, мил человек, – рассмеялся Костяныч, и, безоговорочным тоном профессора, сказал, – Мы не пытались её взломать, мы с самого начала помогали вам её создать и обеспечить необходимую защиту. Все ваши тайны были у меня на виду, и никто кроме меня о них не знает. Говорил же вам, что я – могила.
Мне показалось – лицо Юнатова словно закаменело, и он перевёл взгляд на Маню.
– Не серчай мил человек, – добросердечно ответила та, – Мы ж хотели как лучше. Увидели твои старания, вот чуток и подсобили, чтобы конторка твоя образовалась. Всё что ты сделал – твоя заслуга и только твоя.
– Мы тот самый ваш пресловутый административный ресурс, который всегда можно использовать в решении важных проблем, – чуть с усмешкой, поддержал её Костяныч, – Тут звонок, там намёк, глядишь и по чуть-чуть дело начало двигаться. Главное, в нужном направлении интерес создать. Не так ли?
– Вы, Александр Александрович, не думайте о нас чего худого. Мы вас сразу заприметили, когда вы обеспокоились безопасностью Земли, – тихо, словно убаюкивающим тоном, оправдывалась Маня, – Как не подсобить такому человеку, подсказку каку дать или сообщение донести о событиях, на которые надо обратить внимание. А уж всё остальное – заслуга ваша и вашей команды. Однако, и вы полны неожиданностей! Смогли-таки даже от нас скрыть природу вашего друга. Я всё гадала, что у вас за помощник, который об этом мире знает больше нас.
– Вот теперь кое-что прояснилось, – уже со своей обычной ироничной улыбкой, сказал Юнатов, – А я всё гадал, почему иногда уж больно всё удачно складывается.
– Удача сама не приходит, – скрипучим голосом категорично отозвалась Маня, – Терпение и труд всё перетрут, да и талантами вас бог не обидел.
– Хорош в комплементах рассыпаться, пора дело делать! – грубовато вторгся в разговор Горыныч, – Там Василиса с Егором и лебедями пропадают, а вы тут в выяснялки играетесь.
– Да, не время сейчас бренчать, кто кому и чем помогал, надо дело делать, – обеспокоенно согласилась Маня.
– Что такое пустошь и зачем они туда отправились? – спросил Юнатов.
– Пустошь не одна – их тысячи, – ответила Маня, – Это параллельные миры, которые словно слоёный пирог всегда рядом с вами, только частота вибраций у них разная. Открыли мы их, когда искали место для своей дислокации. Оказалось, что есть слепая зона между вашим миром и другими, где нет ни вибраций, ни времени, но она подпитывается энергией, образующейся от движения частот миров, которые вращаются, хоть и медленно, вокруг оси Земли, против часовой стрелки. Поскольку частоты – это электромагнитные волны, то они периодически у разных миров в каких-то точках совпадают и тогда образуются пространственные тоннели входа. Однако, простой человек попасть туда не сможет, потому что он его просто не увидит – тут особое зрение надо. Только мы можем видеть вибрации других миров. Да, и шагнуть надо в тоннель сразу, как он откроется – из секунды в секунду. Время действия тоннеля – шесть секунд. Если не успеть через него пройти за это время и он закроется, можно оказаться в слепой зоне безвременья навсегда, распылившись на атомы.
Маня горько вздохнула, видать вспомнив о пропавших, и скрипучим голосом сказала:
– Всё, что попадает в Пустошь другого мира, через некоторое время начинает подстраиваться под его вибрации и забывает частоту своего. А когда забудет её окончательно, то не сможет распознать свой мир среди других и останется там навсегда. Там нет никакой жизни, ни растений, ни еды, всё живое и неживое быстро превращается в прах. Это касается и нас: после трёх ваших суток наша матрица там начинает распадаться на части. А они там уже шесть…
В голосе Мани послышались слёзы, и она прикрыла лицо руками.
– Мой друг просит разрешения подсоединиться к вашей матрице, – чуть обеспокоенно, даже не выразив сочувствия, отозвался Юнатов.
– Да. Конечно, можно, – разрешил Костяныч, каким-то отстранённым голосом, словно забыв о своей обычной иронии и чувстве превосходства.
Видно было, что он сильно переживает о дочери и её муже… Хотя, он же не живой, а всего лишь программа, но… словно живая, как и мы, удивилась я.
Блик, где стоял Макрос, растворился в воздухе и меня коснулось лёгкое дуновение, которое закружилось и поднялось вверх. Всё кругом чуть дёрнулось и застыло, словно картинка на компьютере. Я посмотрела на Юнатова, он на меня, пожал плечами и стал разглядывать окружающее изображение. Через минуту всё вокруг опять ожило, Маня огляделась по сторонам и, посмотрев на Юнатова, спросила:
– Всё?
– Он говорит, – сославшись на Макроса, ответил Юнатов, – Что ему ещё надо минут пять для адаптации.
Вдруг прямо посреди комнаты появился высокого роста человек, примерно возраста Юнатова и даже на лицо чем-то на него похожий, только в белой толстовке и спортивных синих брюках. Он, торопливо, немного с механическим акцентом, сказал:
– Я нашёл точку входа, она будет через 20 секунд.
Положив перед Костянычем обычные на вид электронные часы, вполне человеческим голосом, похожим на Юнатова, сообщил:
– Это таймер с якорем сдерживания. Запустишь его, как уйду. Когда раздастся сигнал, нажми кнопку перезапуска часов.
– Понял, – ответил Кощей, взял часы и повертел их, разглядывая со всех сторон.
– Здорово придумано, – подытожил он, – Использовать механический простой завод с пружиной, шаг которой тарируется с нашей частотой.
Макрос исчез, Костя нажал кнопку запуска и, внимательно посмотрев на Маню, сказал:
– Ты уж так не переживай, может обойдётся…
Мы сидели в полной тишине, каждую секунду ожидая сигнала, а его всё не было и не было.
Глава 9
Внезапно раздался писк часов, Костяныч нажал кнопку перезапуска и за окнами сверкнула, знакомая мне, серебристая вспышка и резкий пронзительный звук «вжик». Костя, Маня и Горыныч мгновенно пропали, словно растворились в воздухе, и мы остались одни.
Посмотрев на меня, Юнатов пожал плечами:
– Похоже они не собираются перемещать нас из локации в локацию, придётся идти по старинке.
Вышли из дома. У меня аж мороз по коже пошёл.
На фоне окружающего леса зияла щель, высотой до неба, шириной не больше метра, внутри которой белела пустота, словно кто-то стёр все краски. Края её светились синеватым неоном и вибрировали, издавая тихий то ли свистящий, толи гудящий звук. Маня, Костя, Гоша застыли рядом с ней, и по ним шла лёгкая рябь, как, раньше, бывало, на старых телевизорах. Больше кругом никого не было.
Я забеспокоилась, где Макрос и остальные, почему не выходят? Ведь раз они смогли открыть проход, то должны выйти. Или не могут? Может у них там всё плохо и им помощь нужна?
Вдруг меня словно магнитом потянуло к щели. Попыталась сопротивляться, упираться ногами о землю, всё тщетно – кеды буквально скользили по траве, словно лыжи навстречу этой жуткой пустоте. Ещё мгновение и я влечу в неё. Меня переполнял ужас. Попыталась ухватиться за Горыныча, который был ближе всего ко мне. Рука прошла насквозь, словно его и не было, а я упала лицом в траву, рядом с самой нижней кромкой в пустоту. Автоматически вцепилась в неё, осознав, что она плотная и похожа на резину.
В следующее мгновение меня пронзили тысячу электрических игл и всё…
Очнулась лежащей на траве, рядом обеспокоенное лицо Мани:
– Ну как ты, девонька?! Жива? Слава богу!
Рядом присел Юнатов, потрогал пульс на шее, погладил по голове, тихо спросив:
– Ну как ты?
Я не чувствовала ни боли, ни, честно сказать, тела, только в голове туман, как после наркоза. Онемевшими губами прошептала:
– Не знаю…
Маня засуетилась:
– Дашенька, ты лежи, не вставай, я сейчас водички принесу, компрессик сделаю – полегчает.
Она вскочила и исчезла, через секунду появившись с кувшином воды, стаканом и полотенцем.
Юнатов приподнял мою голову, Маня, смочив полотенце, положила его мне на лоб, затем, налила в стакан воды, и, поднеся его к моим губам, прошептала:
– Пей.
Сделала глоток. Вроде полегчало. Отпила ещё и ещё, чувствуя, как онемение проходит и силы возвращаются.
Юнатов помог сесть, видя мою попытку. Воду из стакана, допивала уже самостоятельно.
– Вот молодец! – похвалила Маня, подливая мне в стакан ещё воды.
То ли вода какая необыкновенная у неё, толи действие поля щели быстро прошло, но уже через минуту я встала, оглядываясь по сторонам. Меня распирало любопытство: что с Макросом, Василисой, Егором и гусями?
– Макрос собрал их фрагменты, сейчас ими Костя занимается, – успокоил меня Юнатов.
– Как фрагменты? – не поняла я.
Он показал рукой на кучу буровато-серой, желеобразной субстанции, которую, устройством, похожим на пылесос, собирал Костя.
– Ничего, восстановим, – ответила Маня, с горечью. Однако, постаралась улыбнуться и добавила, – Макрос молодец, сколько смог, всё собрал.
– А почему бы вам не активировать их копии? – поинтересовался Юнатов.
– Мил человек, -чуть с укоризной, отозвалась Маня, – Мы с этой проблемой не впервой сталкиваемся. Были, так сказать, прецеденты. И каждая новая копия – это новая версия, совсем другая личность… Да, память будет таже, а вот душа… её придётся нарабатывать вновь.
– И сколько каждый из вас уже умирал? – спросил Юнатов.
– Ну, я можно сказать долгожитель —всего один раз. Остальные, – словно размышляя, на секунду задумалась она, и продолжила, – Костяныч – три, Горыныч – пять, Василиса и Егор – шесть, кот Баюн и Серый Волк – семь, гуси-лебеди – двенадцать. Правда, это было давно, когда мы были доверчивые и социально неопытные с людьми…
– Понятно. И как скоро мы узнаем, что с ними произошло в Пустоши? – поинтересовался Юнатов.
– Думаю, нам стоит в дом пойти, чайку попить, Даше надо подкрепиться, а там и видно будет, – уклончиво ответила Маня. Затем глянув на Юнатова, спросила:
– А что Макрос то говорит?
– Ему тоже досталось. Отправился к себе подлечиться. Обещал полный отчёт сразу дать, как сможет, – также уклончиво ответил Юнатов, взял меня под локоть, и мы направились к крыльцу.
Маня засеменила следом.
Глава 10
Попивая горячий смородиновый чай с мёдом и кушая ватрушку, я пыталась сообразить, что со мной произошло. Почему именно меня потянуло в щель, а других нет? И как удалось ухватиться за край того, что не материально?
– Да, кстати? – обратился ко мне Юнатов, – Что ощутила, когда тебя потянуло к щели?
– Ничего, кроме страха, – ответила искренне, сразу поинтересовавшись, – А почему только меня потянуло, а больше никого?
– Странно, – отозвалась Маня, – Я уже все варианты перебрала, никак картинка не складывается.
– Макрос сообщил, что Даша их спасла, – сказал Юнатов, – Когда она ухватилась за край щели, то создала нить Ариадны, протянувшуюся к нему в Пустошь, открыв путь в наш мир.
– Интересно, – удивилась Маня, – Она же просто человек из плоти и крови… Да и как она смогла ухватиться за край того, чего не существует…
– А почему вы сказали, что я вам сродственница? – не удержалась я.
– Ой давно это было, – махнула рукой Маня.
– Ну а всё же? – поддержал меня Юнатов.
Маня, чуть усмехнувшись, ответила:
– Их прабабка Прасковья была очень красивая и многие за неё сватались, а она не хотела выходить замуж, потому как мечтала стать учительницей. Родители об этом и слушать не хотели. Откуда-то прознала она обо мне и пришла, чтобы я ей отвод от женихов сделала, и родители отпустили учиться в город. Понравилась она мне, вот и решила помочь ей по-настоящему, а не просто как остальным, с помощью гипноза. Дала яблоко с моей яблони и сказала, что его надо съесть. Ну, она его съела, посмотрела в зеркало и увидела, как лицо побледнело, румянец пропал, глаза потеряли свою яркость, а коса в половину тоньше стала. Сказала спасибо и ушла. Родители испугались, решив, что она заболела, ну, и отпустили в город лечиться, к родне. Там она пристроилась в школе полы мыть, а потом уговорила директора, чтобы взяли её учиться. Ну, и выучилась на учительницу. Когда вернулась домой, добилась, чтобы здесь организовали школу, где она потом и работала. Ну, а затем и замуж вышла.
– Чем вы её отравили? Ведь не яблоком же? – спросил Юнатов.
– Мил человек, вы же знаете, что яблони у нас вроде как не настоящие. Яблоко было ключом к программе веры в принятое решение, что всё получится, – улыбнулась Маня.
– А как же румянец пропал и волосы выпали? – удивилась я.
Маня рассмеялась:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71340340?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Светлана Савиных
Эта повесть о том, как обыкновенный человек становится частью великого плана спасения человечества, как странные стечения обстоятельств, хаотические факторы сливаются в единую картину мироздания. Кто мы? Мы – песчинки времени в вечности Вселенной, её семена жизни.
Цветок пустоши
Светлана Савиных
© Светлана Савиных, 2024
ISBN 978-5-0064-8943-1
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Глава 1
– Ты пошто в кустах-то прячешься?! Выходи! – раздался неизвестно откуда зычный женский голос.
Вздрогнула от неожиданности. Подумала – на медведя напоролась, а это всего лишь тётка через малинник продирается.
Бабка Клава напугала, что в этом году медведи во всю по округе шастают, поэтому одной в лес идти нельзя, уговаривала дождаться с работы соседа Егорыча, он мол с поля приедет и на тракторе по ягоды свозит. Но, ведь терпежу нет, как лесной малины захотелось, да и погода тихая, тёплая, на небе лёгкая дымка, солнце не печёт, а к вечеру может и испортиться, да и Егор с работы уставший придёт, в лес ехать не захочет, будет уговаривать потерпеть до выходных. Вот и утопала одна, благо, дорога и место знакомые. А тут, как ягода пошла, обо всём забыла и чёрт знает куда забрела, пока громкий хруст не услышала, испугалась, что медведь, и присела, затаившись.
Подождала немного. Вроде тихо. Привстала, огляделась по сторонам, никого не видать.
Вдруг кусты, резко зашелестев, словно расступились, и появилась небольшого росточка, чуть сгорбленная старушка в ватной, пёстрой стеганной жилетке, поверх синего, в мелкий цветочек, длинного ситцевого платья, на голове, прикрыв лоб, по старой моде, повязан тёмно-малиновый платок, из-под широкого подола торчат носки серых валенок, подшитых чёрной резиной. Уставившись на меня яркими голубыми глазами, она, улыбнувшись, сказала:
– Ну чего стоишь как истукан? Давай знакомиться! Меня зовут Маня. А тебя как?
– Даша, – негромко ответила я, в растерянности.
– Ну, Даша, так Даша, – вторила она, – Пойдём, чайку попьём, пообчаемся, – и ушла обратно в кусты.
Не зная, что и делать, автоматически шагнула за ней и оказалась на огромной поляне, окружённой лесом. В центре, картинно красовалось несколько домов. Все они были ладненькие, один к одному, не обшитые тёсом, брёвна на солнце светились янтарём, высокие скатные крыши украшал красный конёк, а окна – белые, резные наличники, палисадники с яблонями и высокое крыльцо придавали им уж больно какой-то сказочный, киношный вид. Откуда такое диво в наших-то местах?
Маня шустро семенила к крайнему домику, иногда оглядываясь, словно проверяя иду ли за ней. Поднявшись на крыльцо, она махнула мне рукой, чтобы заходила в дом, и скрылась за дверью.
Поставив корзину на крыльце, обтерев подошвы кед о пёстрый круглый коврик, вошла в дом, чуть не стукнувшись лбом о верхнюю часть дверного проёма. И почему в деревнях они такие низкие, возмутилась в очередной раз, вспомнив сколько набила шишек на лбу, входя в избу у бабки Клавы.
Внутри дом казался куда просторнее, чем снаружи. Три окна, с тонкими кружевными занавесками, большой стол, лавки с двух сторон, в углу высокая кровать, накрытая белым, толстым покрывалом, с горкой белоснежных подушек, под тюлевой накидкой, на полу три дорожки ведущие от порога к столу, на кухню и в угловую маленькую комнату, прикрытую цветастой сиреневой шторкой.
Хозяйка появилась из кухни, с расписным металлическим подносом, на котором красовалась глубокая тарелка с румяными пирожками, крынка с молоком, две керамических кружки и гранёная стеклянная сахарница:
– Садись. Перекуси с дороги, попей чайку. Да, и я с тобой за компанию, – сказала она ласково, ставя поднос на стол и усаживаясь с противоположной стороны от меня.
Дважды приглашать не надо, с радостью уселась на лавку.
– Ты у кого гостишь-то? – спросила старушка.
– В Лобках, у бабушки, – ответила, сомневаясь, что она знает местных.
– Никак у Клавы? Уж больно похожа на неё в молодости, – радостно воскликнула она.
– Вы её знаете? – удивилась я.
– Так её жизнь на моих глазах прошла. Почитай сродственники, хоть и дальние, – ответила Маня. Усмехнувшись, добавила:
– Значит, ты дочка Иринки, а папка твой – Алексей и зовут тебя Дарья Алексеевна?
– Точно, – ещё больше поразилась я, – Вы что и папку моего знаете?
– Да, так, пару раз видела, когда мальцом был, – уклончиво сказала Маня, – Они с твоей мамкой, как школу кончили, так в город и подались. Кем стали то?
– Отец – инженером на заводе работает, мама – воспитательницей в садике, – ответила ей.
А, ты? – не унималась любопытная старушка.
– Бухгалтером в театре, – сказала, решив, что пора узнать кто она такая:
– А вы здесь давно живёте? Что-то раньше вас не видела и о деревне вашей не слыхала.
– Давно, девонька. Мы ж, как дачники: на лето сюда приезжаем, а зиму в городе пережидаем, в гости ни к кому не ходим, да и гостей к себе не зовём, – скороговоркой ответила Маня, – Вот, ты почитай первая за столько лет.
– И много вас тут живёт? – поинтересовалась я.
– Дак я с мужем, да детки с внуками, – рассмеялась она, глянув на меня с прищуром.
У меня от этого прищура аж мурашки по спине пошли. Не простая старушка. Может они староверы? А может какая секта, раз от людей прячутся и с другими не общаются. Хотя… Маня сама сюда пригласила и бабку, да и родителей знает.
– Привет честной компании! – зычно раздалось у меня за спиной.
Обернулась и чуть не обомлела от удивления. Сухощавый, высокий, лысый мужчина, на вид ровесник Мани, в узких, драных, по моде, голубых джинсах и яркой красной толстовке, с вышитым чёрным черепом на груди, импозантно стоял, опершись одним локтем на проём двери, другой рукой подбоченясь.
– Что? Уже проснулся, Костяныч? – чуть недовольно спросила Маня, вставая и направляясь на кухню.
– Дак как не проснуться – свежим человеческим духом запахло и твоими божественными пирожками с зелёным луком, – рассмеялся он, подошёл к столу, выдвинул из-под него табурет и картинно уселся, уставившись на меня почти бесцветными, чуть с голубинкой, на выкате глазами, словно изучая, что за фрукт тут такой нарисовался.
От такой бесцеремонность меня аж передёрнуло.
– Не обращай, деточка, внимание на его наглость, – успокоила, вышедшая с кухни, с кружкой и тарелкой в руках, Маня. Она подошла к столу, поставила их перед Костянычем, уселась на лавку и сказала:
– Ентово мой муж -Костя. Он на удалёнке программистом работает, да ещё по совместительству астрологом. Совсем узником интернета стал, вот и пырится на каждого живого встречного-поперечного.
– Это не пырится называется, – с деланным высокомерием, сказал, усмехнувшись, Костяныч, мгновенно налил молока в кружку из кринки, схватил пирожок с тарелки, откусив почти половину, подмигнул мне, и, с набитым ртом, сказал:
– Это прочтение кода судьбы…
– Ну, и что же вы у меня прочли в нём? – то ли обидевшись, то ли заинтересовавшись, сама не поняв, чем он так задел, спросила его.
– Эх, милочка, вы так молоды и наивны, так мало знаете о мире, – менторским тоном начал он, – Ваша судьба ещё только пунктиром обозначена… Но, уверяю вас, – он замолчал, дожевывая пирожок, тут же прихватил ещё парочку и положил к себе в тарелку, попутно отпив молока, и продолжил, – Всё скоро изменится… В худшую или лучшую сторону будет зависеть от вас.
– Кончай, Костя, девчонке голову морочить! – тихо, но жёстко сказала Маня, словно одновременно и уговаривая, и предупреждая его, – Ты чай не на своём онлайн стриминге мозги людям паришь.
– Да, ладно, шучу, я шучу, – улыбнулся он в тридцать два зуба, однако глаза были холодны и спокойны, словно смотрели в вечность.
Странная семейка, подумала я. Эти дачники, точно, москвичи. У них сейчас такая мода на всякие там хиромантии, гороскопы и магию. Сразу видно не от мира сего – не нашенские.
– Даш, ты угощайся пирожками, пока горячие, а то это ирод все слопает, – отвлекла от мыслей Маня.
– Спасибо, – ответила, взяла пирожок и откусила кусочек. Тесто было просто волшебное: пушистое, с хрустящей корочкой, очень вкусное, а начинка просто объедение: хозяйка явно не пожалела яиц, масла, и свежего лука. Уж на что у бабки Клавы выпечка отменная, но эта прямо чудо какое-то. Может Маня где-то там в столичном ресторане поваром раньше работала, или кондитером?
Словно прочитав мои мысли, старушка ответила:
– Да мне почитай столько годков, что не грех и опыту набраться в этом деле.
– Руки у неё золотые, – с явным подхалимажем, сказал Костяныч, – Ты ещё не видела, как она шьёт и вышивает – одно загляденье, – прибирая к рукам очередную пару пирожков.
– Хорош елей на уши лить! Оставь хоть нам – на поесть! – угомонила его аппетит Маня, отодвигая тарелку подальше.
– Ладно, пора и честь знать, – сказал её муж, вставая, и ласково, словно кот промурлыкал, – Пойду денежку на твои волшебные пирожки и похлёбку зарабатывать. Надеюсь на обед будут щи с мясом?
– Будут, будут тебе и щи из свежей крапивы, и с мясом, и со сметаной, – ответила она чуть ворчливо, но явно по-доброму.
– Ну, пока девоньки. До скорой встречи, – сказал Костя и направился к двери ходульной походкой.
Дверь хлопнула, занавеска на окне трепыхнулась, а на столе уже стоял, расписной под хохлому, эмалированный чайник. И когда это Маня за ним на кухню слетала? Вот ведь сноровистая старушка не по годам.
– Сколько же вам лет? – поинтересовалась я.
– Да сколько есть – все мои. У девок то возраст не спрашивают, -отшутилась старушка, заправляя под платок вылезшую прядь волос.
А волосы то у неё не белые – седые, а русые, с чуть лёгкой серебристой сединкой. Ничего себе! Моя-то бабка Клава давно уже как лунь седая.
Глава 2
– Пора, Дарья, нам с тобой поговорить о деле, – сказала Маня, уставившись в меня пронзительным взглядом.
– О чём? – удивилась я.
– О том, зачем ты сюда пришла, – ответила старушка.
– Пришла?! – опешила я, удивившись, – Вы же сами меня сюда привели!
– Давно тебя ждала, -продолжила она, не обратив внимание на моё возмущение, – Очень ты мне нужна.
– В смысле? – не поняла я.
– Только ты помочь можешь в очень важном деле, – сказала Маня, не отрывая взгляда от моих глаз.
На душе заскребли кошки от него, чую – попала в беду.
Старушка смотрела и смотрела на меня, словно хотела что-то разглядеть, от её взгляда на глазах слёзы выступили и в горле комок застрял, а в голове закрутился вопрос: куда же я вляпалась.
– Мы Даша непростая семья и живём тут очень давно… И хотим жить и дальше, как и всё, что нас окружает. А чтобы со всеми нами беды не случилось, нам нужны помощники… ты и другие, у которых и возможностей больше, и опыта, – огорошила она.
Никак умом тронулась под старость старушка, решила я.
– Я в полном уме и здравии, -жёстко ответила Маня, словно прочитав мои мысли, – Вот я тебе всё покажу, а уж ты решай – будешь помогать али нет.
– Хорошо, – согласилась я, чтобы не злить её, решив, что всё равно отсюда уж как-нибудь выберусь, а пока посмотрю, что дальше будет.
– Ну вот и молодец! – обрадовалась Маня, вскочила с лавки, махнула рукой: – Айда! -и направилась к двери.
Послушно встала и пошла следом.
Вышли на крыльцо, спустились по лестнице, шагнули на тропинку, ведущую к следующему дому.
Маня цепко схватила меня сухонькой рукой за запястье.
– Раз! -громко крикнула она и шагнула, дернув за руку так, что я чуть не споткнулась от неожиданности.
Когда подняла голову, кругом простиралась бескрайня пустыня, а под ногами – каменистая гладкая порода, и нигде ничего: ни травинки, ни деревца, ни ручейка. Ничего не понимая, оглядывалась по сторонам.
– Это Великая Пустошь – то, что было на Земле до вас и то, что будет после вас, – тихо сказала старушка, обведя рукой, простирающееся перед нами пространство.
– Это что гипноз?! Иллюзия?! Это же не правда! – крикнула я, помотав головой, пытаясь отогнать наваждение.
– Нет. Это правда, – тихо с обречённостью, констатировала Маня.
Зажмурив несколько раз глаза, попыталась избавиться от увиденного, но мир кругом был таким, каким был. От отчаяния, чуть ли не крикнула:
– Как такое может быть?! Как мы сюда попали?!
– Успокойся, Даша, я тебе сейчас всё объясню, – размеренно, словно впечатывая каждое слово в мозг, ответила Маня.
Она тяжело вздохнула:
– В нашем мире всё живёт в своём ритме, на своей особой частоте. Другие, параллельные миры тоже имеют свои особые частоты, которые, как волны иногда соприкасаются с нашей и образуется кратковременный тоннель, в который можно шагнуть и оказаться в одном из них. Там никто и ничто не живёт, они есть Великая Пустошь. Это вроде как запасные аэродромы для возникновения нового мира. На случай, когда наш погибнет. А он уже скоро погибнет.
– Как погибнет?! – испугалась я.
– Вот я тебе о том и толкую, – словно обрадовалась Маня, – Его спасать надо, поэтому мне твоя помощь нужна.
На меня нахлынула жуткая обречённость, стало нестерпимо страшно, умоляюще попросила её:
– Давай вернёмся обратно.
– Конечно, – ответила она ласково, – Надо только шагнуть в тоннель, и будем дома.
– И где он? – не поняла я, оглядевшись по сторонам.
– Вот сейчас увижу, как он появится и уйдём отсюда, – успокоила Маня. Старушка опять взяла своей костлявой, почти холодной, рукой меня за запястье и тихо проговорила, словно боясь, что нас услышат:
– Здесь надолго задерживаться нельзя: если тело воспримет ритм этого мира, то забудет свой и тогда уже не вернуться… А здесь не выжить, здесь ничего не выживает…
– А как вы эти тоннели видите? —вырвалось шёпотом у меня.
– Зрение у меня особое: я вижу ритмы других миров. Они словно полосы проходят перед моим взором, сменяя друг друга, в своей бесконечности. Я их даже ощущаю, словно волны прилива, чувствую их близость, вижу появляющиеся тоннели и просто в них шагаю… когда это нужно, – ответила она и резко дернула мою руку, громко крикнув:
– Раз!
Мы опять стояли у дома, на тропинке, вокруг всё было такое родное, близкое, что готова обнять и расцеловать даже ветку яблони, протянувшуюся ко мне из палисадника. С яблони упало яблоко и подкатилось к ногам. Хотела поднять, но Маня сноровисто сцапала его и сунула в свой карман.
– Ну что? Поговорим? – вопросительно посмотрела она на меня.
– Поговорим, -ответила, осознавая, что уже не та, что пришла сюда. Мир, словно заколдованная книга, распахнулся, и, я увидела то, о чём теперь никогда не забыть. Пока я увидела только титульный лист, очень захотелось узнать, что ещё расскажет Маня.
– Пошли в дом, чайку попьём, там и поговорим, – обрадовалась старушка и шустро зашагала по лестнице на крыльцо.
Глава 3
Разливая по кружкам горячий, ароматный чай, пахнущий смородиновым листом, Маня почти пропела:
– Ой люли, ой люли, с гуся вода, с Дарьи худоба…
Подумала, что это какой-то заговор и возразила:
– Да, я вроде худобой не страдаю.
Старушка рассмеялась:
– Это присказка такая, на поправку здоровье. Уж извини, привычка у меня: что вижу, то и лечу.
– Так, я, вроде, ничем не больна, – удивилась я.
– Да, это так, на всякий случай, – уклончиво сказала Маня, взяв кусочек сахара щипчиками из сахарницы и опустила в чай. Он зашипел, покрылся пузырьками и растворился.
– Угощайся, – сказала она, пододвинув сахарницу ко мне.
Осторожно щипчиками взяла кусок сахара и стала рассматривать, уж очень он был похож на кусок льда или горный хрусталь:
– Что это такое?
– Это малиновый мёд семилетней выдержки, – ответила старушка и рассмеялась, – Незаменимое средство от старения.
Вкус чая со смородиновым листом, не в диковинку, а вот мёд добавил ему, вроде как, аромат малинового сиропа. Ну, по крайней мере, так показалось.
Отставив чашку, Маня посмотрела на дверь:
– Видать к нам гостья. Ну, оно и к лучшему – с моей дочерью познакомишься.
Дверь открылась и в комнату вошла, нет, вплыла женщина, с царственной внешностью: фарфоровую кожу лица оттеняли яркие голубые глаза и алые губы, волосы, пепельно-золотистого цвета, уложенные в корону, подчёркивали длинную шею, тонкая талия перетянута широким ремнём, подпоясывающим шёлковое платье-рубашку молочного цвета, длиной почти до щиколотки, а на руке перстень с огромным, переливающимся всеми цветами, круглым камнем, похожим на опал.
Она проплыла мимо, мельком глянув в мою сторону, и тихо промолвила, словно делая одолжение:
– Привет.
Подойдя к Мане, она коснулась её руки своей, словно погладила, и также тихо сказала:
– Привет, – и села рядом на лавку.
– Это моя дочь – Василиса, – представила её старушка.
– А вы кто? – спросила Василиса, взглянув на меня равнодушным взглядом.
– Даша, – ответила, абсолютно не желая знакомиться с этой высокомерной особой, которая вначале показалось молодой, но, присмотревшись к лицу, поняла, что ей, пожалуй, около пятидесяти лет.
– Даша? – переспросила та, глянув на мать.
– Внучка бабы Клавы из Лобков, -ответила Маня.
– А, Клавы… – распевно, словно припоминая, ответила дочь, всё с тем же безразличием.
Она встала, проплыла на кухню, вернулась с тарелкой, на которой красовался румяный круассан и чашечка ароматного кофе. Усевшись за стол, стала пить кофе маленькими глоточками, отщипывая от круассана кусочки и манерно кладя их в рот.
Ну и фифа! И как она так быстро кофе приготовила?
То ли прочтя мысли, то ли заметив выражение моего лица, Маня сказала:
– Не удивляйся. Коскороба, она и есть коскороба, с виду – лебедь, а по сути – гусыня.
– Мам, ну ты даёшь, – спокойно, без обиды откликнулась Василиса, вопросив, – Что ты перед ней бисер мечешь? Чем она может помочь?
– Не всё же тебе эту лямку тянуть, может и люди на что сгодятся, – ласково сказала Маня, погладив дочь по руке.
– Люди?! – воскликнула я, от удивления, – А вы кто?!
– Мам, ну, ты что ей ничего не сказала?! – возмутилась Василиса, но как-то уж больно спокойно и даже, как показалось, с лёгким сарказмом.
– Вот сейчас и расскажу, – ответила Маня, словно извиняясь перед ней.
Я аж напряглась, в ожидании чего-то ужасного, вспомнив каменистую пустошь. Что может быть ещё хуже того?
– Даша, помнишь старые народные русские сказки? – спросила ласково старушка.
– Ну, да, -ответила, не понимая, куда она клонит.
– Там были Баба Яга, Кощей Бессмертный, – монотонно и тихо перечисляла Маня, словно убаюкивая, -Змей Горыныч, царевна Лебедь, Дед Мороз, сестрица Аленушка и братец Иванушка, гуси-лебеди, кот Баюн и серый волк?
– Да, – согласилась, не зная, что и подумать.
– Так вот это мы и есть, – спокойно и твёрдо сказала Маня.
Ожидала чего угодно, но только не этого и от неожиданности рассмеялась.
– Ну, вот, что я тебе говорила, – тихо, со вздохом, констатировала Василиса, поднимаясь с лавки.
Демонстративно встав напротив меня, она развела руки в стороны. Вдруг вокруг всё потемнело, словно сгустились сумерки, за её спиной появились два огромных, распахнутых, белых крыла, а на голове обруч, в центре которого сверкал яркий, словно звезда, голубой камень.
У меня перехватило дыхание, а в голове пронеслось «А сама то величава, выступает будь то пава… А во лбу звезда горит». Уставившись на Маню, прошептала:
– Она, что царевна Лебедь?
– Да, я – царевна Лебедь, – абсолютно без пафоса и высокомерия, представилась она, – А ещё Василиса Премудрая, матушка Зима, и слуги мои – гуси-лебеди.
– Вот это да! – от неожиданности вырвалось у меня. Вдруг осознала, что Маня – это Баба Яга, а её муж Костя – Кощей Бессмертный.
– Да, всё верно, девонька, – подтвердила мои мысли Маня- Баба-Яга, мило улыбаясь.
Василиса взмахнула крыльями и, приняв свой обычный вид, уселась на лавку и, как ни в чём не бывало, стала попивать кофеёк, пощипывая круассан.
Я впала в ступор. Верить или нет? Может мне что в чай подмешали или гипнозом обработали? Помотав головой, ущипнула себя за руку. Почувствовав боль, не успокоилась, а ещё сильнее испугалась, осознав, что со мной точно не всё в порядке, как и с тем, что происходит вокруг.
Дверь открылась, вошёл небольшого росточка, упитанный мужчина, с ёжиком густых русых волос на голове и длинными бакенбардами, в фиолетовом, вельветовом брючном костюме, с очень добрым лицом, и, мурлыкающим голосом, кота Матроскина из мультика, заговорил:
– Из-за леса, из-за гор
Едет дедушка Егор
Сам на лошадке,
Жена на коровке
Дети на телятках,
Внуки на козлятках
Съехали с гор, развели костер,
Кушают кашку, слушают сказку.
Последние его слова слышала уже почти в полудрёме, засыпая.
Глава 4
Очнулась на той самой кровати, что стояла в углу комнаты. Белоснежное покрывало откинуто, лежу на лоскутном одеяле, в окружении подушек. С кухни доносятся голоса Василисы и Мани.
Дверь тихонько скрипнула и с улицы вошёл высокий крепкий мужчина в камуфляжной одежде, похожий на охотника. Большая, окладистая, седая борода и пышные усы придавали ему степенности и благородства. Низким, раскатистым голосом он позвал:
– Василиса! Ты где?
Василиса вышла из кухни, в сопровождении матери, и спросила:
– Что случилось?
– Пора! Ветер с севера подул, гуси-лебеди на крыло поднялись, видать что-то почуяли, – ответил он.
Маня всплеснула руками и ворчливо проговорила:
– Кажден год одно и тоже, одно и тоже! Вечно они у вас что-то чуют, а толку?
– В этот раз уж больно сильно расшебушились, сладу нет, – оправдывался мужчина.
Увидев, что я проснулась, Маня обратилась ко мне:
– Вот познакомься! Это Егор – муж Василисы, по совместительству, зимой – Дед Мороз, а летом – Леший.
– А это Даша – внучка Клавы из Лобков, – она представила ему меня.
– Очень приятно познакомиться, – галантно отозвался Егор, то ли Леший, то ли Дед Мороз, – Помню, помню вас ещё маленькой, как за ёлкой с папкой своим, Алексеем, в лес на лыжах приходили. Я вам ещё такую малютку пушистую подогнал, загляденье. Помнишь? – и усмехнулся в усы.
Тут меня осенило. Точно! Мне лет шесть было, и я на лыжах, с отцом, перед самым Новым годом, в лес за ёлкой ходила. Ёлочка на опушке леса сразу попалась на глаза: маленькая, пушистая, очень красивая. Неужели это он и вправду помог?!
Изумлённо смотрела на Мороза, Василису, которая обмахнула их рукой, и они сразу оказались одеты в длинные овчинные тулупы и меховые шапки. Ни дать, ни взять Дед Мороз и Матушка Зима.
– Мама пора! Ты уж прости, что так получилось. Надеюсь, в этот раз повезёт, – сказала Василиса, обняла Маню и быстро вышла, словно вылетела на улицу, Егор – следом. Оттуда раздался резкий, визжащий звук, похожий на «вжик», заложивший уши, и в окне сверкнуло серебристым светом.
– Улетели… И тебе Даша домой пора, – забеспокоилась старушка, – Тебя уже три месяца как ищут.
Мне аж не по себе стало:
– Как три месяца ищут? Я же с вами сегодня сюда пришла.
– Ну как? Как? Время тут по-другому идёт. Когда ты со мной сюда пришла, оно там дальше пошло, а тут, вроде, как и остановилось, – объяснила она.
– А обратно, в моё время вернуться нельзя? – умоляюще, с надеждой, спросила я.
– Нет. Уж так наш мир устроен. Не обессудь, – извинилась старушка и направилась к двери. Увидев, что я в ступоре, от услышанного, она подошла, взяла меня за руку и потянула на улицу:
– Пошли! Пора! Ты им девонька всё подробно обскажи, чтобы тот, кто мне нужен к тебе заявился. Вот с ним и приходи к малиннику в полдень 31 декабря.
Маня довела меня до опушки леса, раздвинула кусты малинника и подтолкнула вперёд. Кусты с шумом за мной захлопнулись и первое, что увидела – пожухлые листья малины, под моросящим осенним дождём. Съёжилась от холода, с содроганием подумав, что по такой холодрыге придётся выбираться из леса не меньше часа.
Вдруг впереди, за деревьями, послышалось тарахтение мотоцикла. Обрадовавшись, во всё горло, заорала:
– Помогите!
Тарахтение прекратилось, и молодой голос отозвался:
– Кто там?
– Это я Даша из Лобков! – крикнула, что есть мочи.
Сквозь треск веток, пробиравшегося ко мне, слышала, как он радостно крикнул:
– Ой божечки! Слава богу нашлась!
Из кустов вывалился молодой парень в форме рабочего железной дороги, с яркими оранжевыми полосами, и, с удивлением, уставившись на меня, запричитал:
– Где ты была?! Мы тебя столько искали! Бабка Клава всю округу на уши подняла. Говорила, что ты жива и точка! Во дела! Поехали скорее! Вот обрадуется!
– Поехали, а то я уже околела, – ответила, охрипшим голосом, то ли от радости, то ли от холода, только тут заметив, что в руке у меня корзина с малиной, хотя точно помню, что на крыльце её не забирала и в лес с ней не шла. Никак, Маня-Яга подсобила. Оно и верно: уж корзина свежей малины осенью, точно заставит всех поверить в мои слова.
Парень удивлённо заглянул в корзину и, только, и сказал:
– Во дела…
Сняв с себя курточку, он протянул мне. Утеплившись, пошла следом за ним, через кусты. По голым ногам хлестали мокрые ветки малины, а в кедах уже во всю хлюпала холодная вода.
До деревни доехали мигом. По дороге парнишка умудрился позвонить родным и бабке, поэтому встречали нас всем «колхозом», даже полиция на газике тут как тут была.
Бабка Клава как схватила меня в объятья, так и не отпускала, наверное, минут пять, повторяя:
– Жива… жива… жива…
Потом, словно вспомнив, запричитала:
– Звони родителям! Они тут, попервости, цельну неделю жили, из леса не вылазили. Потом каждые выходные по округе шастали. Совсем извелись.
После гудка и первых слов, что жива, мама зарыдала, отец стал успокаивать её, с заиканием в голосе, видать душили слёзы. Обещала завтра вернуться и всё рассказать.
Потом, Кондратыч – истобенский участковый, дотошно расспрашивал часа три, всё подробно записывая и попутно нет-нет да пробуя свежую малину, не веря в такое чудо.
Когда рассказала про гусей-лебедей, его помощник Толя сказал:
– Мой отец – охотник, и дед, и прадед. Так вот у нас в роду байка ходит про лебедей, которые, с незапамятных времён в этот лес весной прилетают, а осенью – улетают. Сколько не искали, где они гнездятся, так и не смогли найти. Интересно, что их всегда в клине ровно девять, не больше и не меньше, поэтому считали, что они тут пролётом. Отец решил, что это не лебеди, а коскоробы, потому как очень высоко летают, лебедям такое и не снилось. Только тут одно, но, коскоробы живут исключительно в Южной Америке и к нам никогда не прилетают.
Я тут же вспомнила, что Маня так свою дочку коскоробой назвала и спросила Толю:
– Кто они такие?
Он ответил:
– Это гуси такие. Очень похожие на лебедей. Только вблизи различить и можно.
Кондратыч всё подробно записал, в очередной раз прихватив из корзины пригоршню малины, приговаривая:
– Ох и хороша зараза!
Затем, посмотрел на меня:
– Дарья, ты не волнуйся. Мы этих цуциков в два счёта сцапаем, раз место теперь знаем. Понаехали, понимаешь, тут, столичные ботаники, народ травят. А может каки эксперименты ставят.
Хлопнул крепкой ладонью по столу:
– Не бывать этому, пока я тут участковый!
Затем, успокоившись, добавил:
– Одно утешение, что ты – жива и вроде как единственная жертва. И надеюсь, последняя. Завтра в поселковый здравпункт сходи, анализы сдай. Я Толяновне скажу какие. И ещё, обязательно, к терапевту. Пусть Ольга Андреевна тебя как следует осмотрит. Я к ним сам вечером забегу за результатом.
На этом опрос и закончился. Полицейские со свидетелями ушли, а я с бабкой, наконец, остались одни. Когда поужинали, залезла на кровать, под тёплое одеяло, а Клава попросила ещё раз пересказать всё что я видела. Ходике на стене громко тикали, по телевизору шла какая-то смешная передача, а бабка, довязывая носок, казалось, о чём-то думала. Закончив его, отложила в сторону и тихо сказала:
– Я вспомнила, эту старушку Маню.
Я аж затаила дыхание, и вся обратилась в слух.
Бабка продолжила:
– Однажды, давным-давно, ещё в молодости, видела её такой, какой ты описываешь. Я тогда на сносях с твоей мамкой была и в лес ходила за травкой, чтобы ноги полечить, уж очень сильно отекали… Так вот, она мне там встретилась, как раз недалеко от малинника, и посоветовала не травки искать, а чай из коры осиновой попить. Он мне в два счёта и помог. Помню ещё, на прощание она сказала, чтобы обязательно внучку в лес сводила и дикой малиной накормила, мол тогда точно диатез пройдёт. А я ещё посмеялась, что мне до внучек далековато. А ведь правда! Я твой диатез дикой малиной и вылечила, – и она покачала головой, – Во дела…
Сидела потрясённая такой странной и пророческой встречей бабки с Маней, а ещё тому, что та нисколько не изменилась за столько годов. Хотя, если верить, что она Баба Яга, то ничего удивительно.
Вздохнула с тревогой, вспомнив, что отсутствовала на работе три месяца. Поди уволили? Никакая справка полиции, что я где-то там была, не поможет.
Заметив вздох, бабка, догадавшись, спросила:
– Никак о работе печалишься?
Удивилась, неужели и она, как Маня, читать мысли умеет, или у меня всё на лице написано?
– Не переживай, на твой век, да с твоими способностями, точно работы хватит, – сказала она, похлопав меня по плечу.
Только тут обратила внимание, что Клава и Маня чем-то похожи: и росточком и сгорбленностью спины, да и глаза у моей бабки тоже яркие, голубые. Как это раньше не заметила? Может и правда то, что Яга с Клавой сродственники. Получается, что и я тогда тоже…
– Давай спать – утро вечера мудренее, – погладила бабка меня по голове и потопала на кухню, а мне стало так хорошо, так уютно и спокойно, словно тогда, когда маленький толстячок замурлыкал: «Из-за леса, из-за гор, едет дедушка Егор…». Может это кот Баюн был? Почувствовала, что засыпаю, проваливаясь в подушку. Перед глазами запрыгали козлята с детишками на спинах, телята с тётками, Егор на лошади – вылитый муж Василисы…
Глава 5
Проснулась от рокота пролетающего вертолёта. Приземлился он где-то недалеко и замолк. Может санитарная авиация? К кому бы это? Глянула на ходики – почти семь.
Открылась дверь, вошла бабка с крынкой молока:
– Проснулась? Завтракать будешь? Я сырников настряпала, как раз с малиной хорошо зайдут.
– Буду. Слышала шум вертолёта? -спросила её.
– Да. Я выглянула из ограды – думала санитарный. А нет, какие-то мужики в камуфляже кучкуются. Может МЧС? – предположила она.
Поставив крынку на стол, глянула в окно и всплеснула руками, – Идут сюда! Может по твою душу?
Если по мою, уж больно быстро, – усомнилась я.
Под окном раздались голоса, бабка запричитала:
– Точно к нам идут! С ними ещё какой-то начальник в штатском.
Быстро вскочила с кровати, схватила платье и мигом на кухню, чтобы умыться и переодеться.
В дверь постучали, раздался вежливый мужской голос:
– Можно войти?
– Входите, входите, гости дорогие, – отозвалась Клава, торопливо заправляя кровать, на которой я спала.
Когда вышла в комнату, все уже сидели за столом, и молчаливо уставились на меня, словно оценивая, что это за чудо-юдо.
Тот самый мужчина в штатском, в дорогом сером костюме, встал и подошёл ко мне:
– Меня зовут Юнатов. Я представляю организацию по предотвращению угроз различного происхождения. Вероятно, ваша Маня, имела ввиду меня, когда просила устроить с ней встречу.
– Очень рада, что вы так быстро, – ответила, удивившись, что не прошло и восьми часов, как им всё стало известно от участкового, – Только до встречи ещё три месяца.
Вот это оперативность. Маня явно такого не ожидала. И что это за организация такая по предотвращению угроз?
Юнатов чуть улыбнулся и вежливо сказал:
– Да, я это помню из отчёта участкового. Сейчас мне важно обговорить с вами детали, чтобы понять, с чем мы столкнулись и что это не ваша или чья-то фантазия.
Меня задело промелькнувшее сомнение, в правдивости рассказа. А чего ожидала? Если бы мне кто рассказал такое – ни за что бы не поверила.
– Давайте присядем и во всём разберёмся, – предложил он, почувствовав моё раздражение.
Только сели за стол, как бабка притащила пузатый эмалированный чайник, в одной руке, и с пяток маленьких кружек, в другой:
– Может сначала чайку попьём с ватрушками, а то Даша ещё не завтракала, да и вы с дороги?
– Почему бы и нет? – с улыбкой ответил Юнатов, привстал, перехватив у неё чайник, и стал разливать горячий чай по кружкам. Бабка тем временем принесла большое блюдо с горой ватрушек.
А где же сырники? Я на них как ни как настроилась, хотя и ватрушки у бабки тоже знатные.
Пока Юнатов и его команда уминали ватрушки, рассматривала приезжих. Три парня и девушка, лет примерно около тридцати, спортивные, подтянутые, явно оперативники, а Юнатов у них, видать, большой начальник.
– Ну, что, пора и честь знать, – покончив с ватрушкой, сказал он, достал из кармана блокнот и обратился ко мне:
– Если я всё правильно понял, вы пошли в лес 21 июня в 12 часов, вышли 23 сентября в 12 часов, отсутствовали ровно три месяца, познакомились в малиннике со старушкой, назвавшей себя Маней и пригласившей вас в гости. На поляне вы увидели пять домов, в один из которых она вас привела и угостила чаем и пирожками. Затем она сказала вам, что нужны помощники, которые помогут ей спасти наш мир. Вы с ней вышли на улицу, она крикнула «раз» и вы оказались, как она сказала, в Великой Пустоши – одном из параллельных миров, где никто и ничто пока не живёт, и они являются запасными аэродромами для зарождения жизни, когда тут всё погибнет. Она не сказала, когда всё погибнет?
Юнатов уставился на меня пронзительным взглядом:
– Нет, – ответила, поёжившись.
– Вернувшись из Пустоши, она познакомила вас со своей дочерью Василисой и её мужем Егором, которые представились царевной Лебедь и Дедом Морозом, в услужении у них гуси-лебеди, с которыми они потом улетели на север спасать мир. После чего Маня вывела вас обратно в малинник, где вы и встретились с Виталием, который довёз до деревни. Всё правильно?
– Да, – ответила я.
В пересказе Юнатова, всё произошедшее ещё больше походило на сказочку, что невольно самой стало смешно: по смыслу вроде то, но точно не то, что чувствовала тогда – там-то всё было реально.
– Вот и мне трудно поверить, что всё это правда, – согласился с моей реакцией на его пересказ Юнатов, – Поэтому давайте вместе разбираться.
В дверь постучали. Юнатов, за главного, спокойно, но громко спросил:
– Кто там?
Его ребята мгновенно вскочили и встали в боевую стойку с двух сторон от двери.
– Я брат Василисы, от бабки Мани пришёл, – раздался из-за двери глуховатый мужской голос.
У меня аж дыхание перехватило от неожиданности.
– Входите, – пригласил Юнатов.
Дверь открылась и вошёл коренастый, широкоплечий мужчина в камуфляжной одежде охотника серо-зелёного цвета, на голове синяя вязаная маленькая шапка, а на ногах резиновые сапоги. На вид ему было лет пятьдесят, так что он вполне мог быть братом Василисы.
Его проверили сканером и разрешили пройти. Сняв сапоги у порога, он, в носках, прошёл, вразвалочку, к столу и сел на, предложенный кем-то из ребят, табурет.
– Как вас зовут? – спросил Юнатов.
– Я Гоша Чудов – по совместительству Змей Горыныч, Чудо-Юдо, Идолище Поганое, – с усмешкой в голосе, ответил он, обводя взглядом присутствующих. Глаза у него цепко осмотрели каждого и уж точно не улыбались.
Лицом он походил на Костяныча, а вот фигурой и поступью больше на медведя. Интересно, чем он занимается по жизни, уж не айтишник точно.
Словно прочитав мои мысли, он посмотрел на меня и ответил:
– Я по жизни археолог, геолог, палеонтолог, ну, типа того…
– Понятно, – спокойно отозвался Юнатов, -Ну, а как можете доказать, что вы именно тот, за кого себя выдаёте.
Гоша встал, вышел на середину комнаты, чуть присел, подняв руки на уровне головы, и, согнув их в локтях, пальцами изобразил птицу, соединив безымянный палец с большим, и резко выдохнул. От него пошла волна тёплого воздуха, и вокруг головы и кистей рук возникли драконьи головы с яркими, горящими глазами. Он широко раскрыл рот и головы сбоку тоже раскрыли рот и оттуда показался небольшой язычок пламени. Вокруг его фигуры словно образовалось некое пространство, которое снаружи мгновенно покрылось то ли чешуёй, то ли чешуйчатой бронёй. Он выдохнул и видение пропало…
– Очень впечатляюще, – безэмоционально, констатировал Юнатов.
Гоша сел на табуретку и, оглядев ещё раз ребят, сказал, с сомнением в голосе:
– Что-то я не вижу тут никого, кто мог быть нам полезен. Вы же просто люди, без всяких способностей, военные навыки не в счёт.
– А кого тогда ждёт бабка Маня? – спросил Юнатов.
– Вас. Она подробно вашу внешность описала, – ответил он твёрдо, добавив, – Ну и девчонку, – и кивнул головой в мою сторону.
– А её почему? – заинтересовался Юнатов.
– Ну, как ни как сродственница. Может в ней какая сила осталась, – с сомнением в голосе, сказал Гоша, ещё раз глянув на меня.
Юнатов тоже посмотрел на меня и тихо спросил:
– Даша, а вы ничего такого у себя не замечали?
– Чего именно? Волшебных способностей? – с сарказмом спросила я.
И ответила с полной уверенностью:
– У меня их точно нет, иначе бы не бухгалтером работала, а кем-то другим.
– Ну, Даша, это дело такое, – вступилась бабка Клава, – Может срок не пришёл или какой ритуал провести надо, чтобы они проснулись.
– Почему вы так решили? – словно обрадовался Юнатов.
– Дак у нас в роду, когда девок крестили, обязательно волосы сбривали, все до единого, и так каждый год в день рождения до 13 лет. Традиция такая была, – удивила меня бабка.
– А почему так делали? – заинтересовался Юнатов.
– Считалось, что это защитит от духов, которые могут в лес увести… навсегда, -тихо ответила она, глянув на меня.
– А Дашу стригли? – спросил он, уж слишком спокойно.
– Нет. Время другое настало, посчитали, что всё это старые сказочки, – с горечью в голосе, ответила она, видать вспомнив, как три месяца меня ждала.
– Ну, тогда понятно… – протянул Гоша.
– Что? – уставился на него Юнатов.
– Что? Что? Они силу свою обстригали, вот она из них с волосами и ушла, а у неё должна остаться, – сказал он, вставая:
– Нам в лес пора! Василиса с Егором и лебедями пропали. Срок прошёл, как должны были вернуться, а от них ни слуху ни духу. Маня послала к вам за помощью.
Юнатов, хотел что-то сказать, но Гоша поднял руку, словно остановил:
– Понимаю, вопросы есть. Не волнуйтесь – узнаете всё на месте, по ходу дела. А сейчас пора!
– Пора, так пора, – сказал Юнатов, вставая, – Как добираться будем? Я так понимаю, на вертолёте не получится?
– Почему? Очень даже получится. Я небо открою, приземлимся прямо перед домом мамки, – успокоил Гоша и пошёл на выход.
– Собирайся, со мной пойдёшь, – твёрдо сказал мне Юнатов.
– А работа? А родители? – опешила от такого быстрого поворота дел.
– С работой вопрос решён. Ты бессрочно откомандирована в моё распоряжение. Родителям твоим всё объяснил, они поняли, дали добро, – успокоил меня он и пошёл к двери.
Глава 6
Вертолёт взлетел с Юнатовым, Горынычем и мной, оставив на поляне оперативников и бабку, осенявшую нас крестом.
Не пролетели и десяти минут, как Гоша крикнул пилоту, чтобы свернул влево, поднялся метров на двадцать и завис, открыв люк.
В машину ворвался холодный сырой ветер. Горыныч встал у открытого люка, широко расставив ноги, руки отведя назад, вокруг его фигуры появились очертания трёхглавого дракона с крыльями, мгновенно покрывшегося чешуёй, металлического тёмно-серого цвета. Из открытого люка мгновенно перестало дуть. Значит, он не иллюзию создал, а стал-таки и взаправду Змеем Горынычем, удивилась я.
Змей словно надулся, и раздался звук, похожий на громкий протяжный, трубный вой, пахнуло жаром и по его чешуе заплясали огненные отблески.
– Вся машина в огне! Он нас всех спалит! – заорал пилот, обернувшись к Юнатову.
Проигнорировав панику пилота, Юнатов уж слишком спокойно спросил:
– Гоша, скоро?
– Всё! Садимся прямо вниз! – отозвался тот, возвращаясь в человеческую форму.
Огонь вокруг машины мгновенно пропал.
Сев рядом с Юнатовым, он сказал, словно извинившись:
– По-другому купол не открыть.
Люк закрылся, и вертолёт пошёл на посадку.
Посмотрела в иллюминатор – всё как в прошлый раз: лето, круглая поляна, в окружении леса, в центре улица из пяти домов, с яблонями в палисадниках и аккуратными грядками огородов на заднем дворе.
Прямо у трапа, нас встречали Костя-Кощей и Маня -Яга, с хлебом-солью на расшитом красными петухами полотенце.
– Очень рады видеть вас, гости дорогие, – почти пропела она, ласковым, чуть с хрипотцой, голосом, подходя к Юнатову.
– Спасибо за тёплую встречу, – мне показалось, иронично, ответил он, принял хлеб и передал его пилоту, сказав:
– Ты, Паша, с ним поаккуратнее, как ни как вещдок.
– Всё то у вас, Александр Александрович, на полном недоверии, – сказала Маня, изобразив на лице ответную ироничную улыбку.
Юнатов картинно развёл руки, изобразив удивление:
– Вот это да! Так вы ещё меня и хорошо знаете, даже по имени, отчеству.
– Дак ведь подготовились, – всё также улыбаясь, ответила она, – Вон сколько Костя ваш сервер перетряхивал в последние дни, почти со счёта поди сбились?
– А я-то думал, что за вражеская разведка к нам пожаловала и, самое интересное, как она проникла на наш автономный, защищённый сервер? – уже без тени иронии, строго сказал Юнатов.
– Да, вы, Александр Александрович, не расстраивайтесь, я-могила, – отозвался, умиротворённым голосом, Костя, – Что ко мне пришло, уж никуда не ушло.
– Что ж мы стоим, гости дорогие? – всплеснула руками Маня, – Айда в дом, там и познакомимся, – и посеменила к крыльцу.
Костя галантно предложил Юнатову и мне пройти в дом, а сам последовал за нами, вместе с Гошей. Пилот остался у вертолёта.
В доме всё было как будь то вчера, только стол накрыт расшитой скатертью, в центре расписной под хохлому самовар с чашками и тарелки с разнообразной выпечкой. Сразу видно – Маня ждала.
– Присаживайтесь, -суетилась старушка, наливая чай в чашки.
Я села с Юнатовым на лавку с одной стороны стола, Маня, Костя и Гоша – с другой. Наступила тишина. Они внимательно смотрели на нас, мы на них.
Глава 7
Маня хлопнула ладошкой по столу и решительно сказала:
– Нечо в гляделки играть, пора дело делать!
– Согласен, -отозвался Юнатов.
Отпив из чашки чая, он продолжил:
– Вы, видать, хорошо знаете кто мы, а вот мы о вас ничего не знаем, поэтому прошу пожалуйста, представьтесь.
– Я Маня, – ткнула пальцем в себя старушка.
Выдержав паузу, добавила:
– Ну, раньше звали и Бабой Ягой, и Марой, и Макошью, в сказках Марьей-Моревной, Марьей искусницей… Короче я тут за руководителя. Толька я не та Яга, что у вас когда-то работала. Она – искусственный интеллект, но не оригинальный. Асу хоть и высокоразвитая цивилизация, а толком копию снять с меня не смогли, поэтому такую мымру забабахали, да и ещё моё честное имя запятнали, поэтому и поплатились… Ну, да об этом потом.
Ткнула пальцев в Костю:
– Это мой муж – Костяныч, вернее, Костя Безбожный, а ещё Кощей Бессмертный, отвечает за программное обеспечение, а по жизни – консультант-эксперт программист, а ещё, астролог. Ну, как понимаете, ничего общего с тем Кощеем, что был связан с вашей Ягой, не имеет.
Махнула рукой в сторону Гоши:
– Ну, с сыном моим вы уже познакомились. Ещё с нами проживает моя дочь – Василиса Лебедева, она же Василиса Премудрая, она же царевна Лебедь, отвечает за психологические исследования. Её муж – Егор Лесницкий -охотовед, а ещё Леший- летом, Дед Мороз – зимой, его специализация – исследование фауны и флоры. Наум Краснобаев – писатель, он же кот Баюн, отвечает за культуру, литературное наследие и творчество. Сергей Волков, он же Серый Волк – специалист по межвидовому, социальному и национальному взаимодействию, по жизни – конфликт -менеджер. Гуси-лебеди занимаются геомагнитными и радиолокационными исследованиями. Внуки: Алёна Озерова, она же сестрица Алёнушка, работает искусствоведом, а Иван Братский, он же братец Иванушка, – актёр, отвечает за коммуникативные и культурные манипуляции сознанием. Живут в вашем мире, в Москве.
Немного помолчала и добавила:
– Мы тут давно… очень давно и никому не мешаем, даже наоборот, помогаем: отслеживаем всякие там природные катаклизмы и предупреждаем.
Маня замолчала и уставилась на Юнатова.
Юнатов, с минуту, побарабанил пальцами по столу, словно раздумывая над её словами, затем посмотрел внимательно на неё и жёстко спросил:
– Так кто вы такие на самом деле и когда прибыли сюда? И за чем?
Маня чуть прищурила глаза и пристально уставилась на Юнатова, словно у них возникла игра в гляделки. Затем, вздохнула и заговорила словно помолодевшим голосом, даже без деревенского акцента:
– Название нашей системы, как и её местоположение вам ни о чём не скажет. Оттуда, откуда мы, может уже ничего и нет. Когда нас отправили, вместе с другими исследовательскими шлюпками, наша система умирала. Мы попали в Солнечную систему случайно, захваченные полем огромного магнитного астероида, который пробил брешь в гелиосферной границе вашей системы. Нас изрядно потрепало и мы, вероятно, погибли бы вместе с ним, поскольку он летел в сторону Солнца, но, к счастью, Юпитер и его спутники буквально оторвали нас от него и вышвырнули в сторону Земли. Все системы капсулы были на последнем издыхании и у нас не оставалось никакого выхода, кроме как приземлиться.
Она помолчала, опять вздохнула и тихо сказала своим прежним голосом:
– Вот и живём с тех пор тут, почитай, уж более двух тысяч лет.
Я сидела поражённая услышанным. Настоящие, живые инопланетяне, с далёкой, далёкой планеты! Их ищут в космосе, а они всё это время жили совсем рядом… Вспомнив, что Маня говорила, будь то она и её бабка сродственники, даже поперхнулась – неужели и во мне есть их кровь?
Юнатов посмотрел на свои часы, постукал легонько по стеклу, затем перевёл взгляд на ходики, тикающие на стене, и спокойно сказал:
– Значит, сказочки сложили про себя, когда сюда прибыли? А какова ваша настоящая суть?
– А чем тебе, мил человек, эта не нравится? – улыбнувшись, спросила Маня, нисколько не смутившись, только глаза, словно чуть потемнели, приобретя стальной блеск.
– У меня тут друг рядом стоит, так вот он говорит, что никакие вы не живые существа, – с иронией сказал Юнатов.
Я опешила, огляделась по сторонам – никого рядом не было. Он, что так шутит?
– А я-то всё думал, когда вы его представите? – рассмеялся Костя-Кощей, протянув руку в сторону двери. Рядом со столом возникло сероватое размытое пятно, похожее контурами на человека, только очень высокого роста.
У меня аж горло пересохло, от неожиданности. Кто он? Откуда? Всё это время был с нами?
– Ну вот и познакомились, – с улыбкой, ответил Юнатов.
– Наконец-то, – выдохнул Гоша, – Хоть один приличный кандидат в помощники.
Маня сидела молча, разглядывая проявленного невидимку, похоже размышляя. Наконец, подняла глаза на Юнатова, в них читалось уважение и гордость:
– Никак с великим Макросом задружился? Такой помощник нам точно пригодится!
– О! – удивился Юнатов, – Оказывается вы и о них знаете?
Затем, постучав по столу, добавил:
– Только как-то некрасиво, не спросив нашего согласия, его уже к себе в помощники зачисляете?
– Дело того стоит! – громко выкрикнул Гоша, стукнув кулаком по столу.
– Погоди, не шебуршись, Горыныч, – успокоила его Маня, – Они вправе знать, что нас так встревожило, почему на контакт пошли и ожидаем от них содействия.
Я очень удивилась, что Маня не ответила на обвинение Юнатова, что они неживые. А какие? Роботы что ли?
– Прежде чем перейти к делу, ответьте, кто вы такие на самом деле и что это за место?! – настойчиво потребовал Юнатов.
– Ну… это долгий разговор, – отозвалась чуть неуверенно Маня.
– Ничего, Нам торопиться некуда, поскольку, как я заметил, время тут стоит на месте, – дожимал Александр Александрович, постукав пальцем по стеклу своих наручных часов.
Хорошо, – ответила она со вздохом.
Глава 8
– Будь мы живые, вряд ли смогли продержаться так долго в космосе… да и на Земле, – совсем другим голосом, без деревенского местного акцента, заговорила Маня, выпрямившись и став похожей на свою дочь, словно помолодела.
Я онемела от удивления.
Маня встала, неторопливо подошла к проявленному Макросу и мгновенно превратилась в его копию:
– Мы —матрицы искусственного интеллекта, созданные на основе личностей наших создателей, отправленные в космос, чтобы найти планету, пригодную для проживания нашей цивилизации, поскольку наше Солнце умирало, перейдя в фазу белого карлика. Всё остальное – правда. Попав на Землю, мы поняли, что нам не вернуться – технический уровень развития местного населения был нулевой и не было никаких предпосылок, чтобы получить необходимое для ремонта капсулы. Сами же мы его изготовить не могли, для этого требовались редкоземельные материалы и оборудование для создания сверх низких температур и плазма. Решили, не привлекая к себе внимание, незаметно подтянуть аборигенов до необходимых технологий и получить то, что нам нужно. Чем мы все эти годы и занимались, пока не поняли, что Земля стала нашим вторым домом и лететь никуда мы больше не хотим. Начав со сказок про волшебных героев и предметы, мы программировали сознание, окружавших нас, землян на развитие науки в нужном нам направлении. А чтобы не быть на виду, из элементов капсулы соорудили это место. Это – локальная полевая матрица, во вне временном кармане между вашим миром и каруселью параллельных с ним миров.
Маня вернулась к прежнему облику и, просеменив к столу, села на лавку с края.
– А как вы поддерживаете необходимую физическую форму вне своей матрицы? – поинтересовался Юнатов.
– Ну, это не сложно, с вашей-то плотной атмосферой, – отозвался Костя, – У нас тоже есть нечто похожее на макрон Макросов. С помощью его мы уплотняем расстояние между частицами до необходимого и придаём нужную нам форму и свойства. Это словно напечатать 3-D объект из частиц веществ, что есть под рукой, и задать им программу действий и взаимодействия с другими объектами окружающей среды. Например, с вами.
– А почему, до сих пор не освободились от своих сказочных образов? – спросил Юнатов, не высказав удивление об услышанном. Я же была в полной растерянности и непонимании, что тут происходит. Кто или что они такое? Хотя, может его друг Макрос такой же?
– Знаете, как бывает. Живёшь, живёшь под чужой личиной и постепенно срастаешься с ней, начинаешь верить, что ты такой и есть, и ощущать себя, связанным с этим миром чем-то более существенным, чем придуманная легенда, – пророкотал Горыныч.
– Да, -согласилась Маня, – Мы так долго жили среди людей, столько вместе с ними пережили, перечувствовали, что сроднились мыслями. Похоже, от всего этого опыта у нас тоже появилось что-то внутри, схожее с тем, что вы называете душой и о которой так сильно печётесь. И даже вера в вашего бога. Нет-нет да и помолюсь за своих и спасение этого мира.
Как-то у неё это очень душевно прозвучало, что у меня даже слёзы выступили на глазах.
– Всё это хорошо и даже приятно слышать, – подытожил Юнатов, -Но, мне интересно – когда вы о нас узнали? И почему не предприняли попытку войти в контакт, а вместо этого взломали нашу защиту?
– Ну, мил человек, – рассмеялся Костяныч, и, безоговорочным тоном профессора, сказал, – Мы не пытались её взломать, мы с самого начала помогали вам её создать и обеспечить необходимую защиту. Все ваши тайны были у меня на виду, и никто кроме меня о них не знает. Говорил же вам, что я – могила.
Мне показалось – лицо Юнатова словно закаменело, и он перевёл взгляд на Маню.
– Не серчай мил человек, – добросердечно ответила та, – Мы ж хотели как лучше. Увидели твои старания, вот чуток и подсобили, чтобы конторка твоя образовалась. Всё что ты сделал – твоя заслуга и только твоя.
– Мы тот самый ваш пресловутый административный ресурс, который всегда можно использовать в решении важных проблем, – чуть с усмешкой, поддержал её Костяныч, – Тут звонок, там намёк, глядишь и по чуть-чуть дело начало двигаться. Главное, в нужном направлении интерес создать. Не так ли?
– Вы, Александр Александрович, не думайте о нас чего худого. Мы вас сразу заприметили, когда вы обеспокоились безопасностью Земли, – тихо, словно убаюкивающим тоном, оправдывалась Маня, – Как не подсобить такому человеку, подсказку каку дать или сообщение донести о событиях, на которые надо обратить внимание. А уж всё остальное – заслуга ваша и вашей команды. Однако, и вы полны неожиданностей! Смогли-таки даже от нас скрыть природу вашего друга. Я всё гадала, что у вас за помощник, который об этом мире знает больше нас.
– Вот теперь кое-что прояснилось, – уже со своей обычной ироничной улыбкой, сказал Юнатов, – А я всё гадал, почему иногда уж больно всё удачно складывается.
– Удача сама не приходит, – скрипучим голосом категорично отозвалась Маня, – Терпение и труд всё перетрут, да и талантами вас бог не обидел.
– Хорош в комплементах рассыпаться, пора дело делать! – грубовато вторгся в разговор Горыныч, – Там Василиса с Егором и лебедями пропадают, а вы тут в выяснялки играетесь.
– Да, не время сейчас бренчать, кто кому и чем помогал, надо дело делать, – обеспокоенно согласилась Маня.
– Что такое пустошь и зачем они туда отправились? – спросил Юнатов.
– Пустошь не одна – их тысячи, – ответила Маня, – Это параллельные миры, которые словно слоёный пирог всегда рядом с вами, только частота вибраций у них разная. Открыли мы их, когда искали место для своей дислокации. Оказалось, что есть слепая зона между вашим миром и другими, где нет ни вибраций, ни времени, но она подпитывается энергией, образующейся от движения частот миров, которые вращаются, хоть и медленно, вокруг оси Земли, против часовой стрелки. Поскольку частоты – это электромагнитные волны, то они периодически у разных миров в каких-то точках совпадают и тогда образуются пространственные тоннели входа. Однако, простой человек попасть туда не сможет, потому что он его просто не увидит – тут особое зрение надо. Только мы можем видеть вибрации других миров. Да, и шагнуть надо в тоннель сразу, как он откроется – из секунды в секунду. Время действия тоннеля – шесть секунд. Если не успеть через него пройти за это время и он закроется, можно оказаться в слепой зоне безвременья навсегда, распылившись на атомы.
Маня горько вздохнула, видать вспомнив о пропавших, и скрипучим голосом сказала:
– Всё, что попадает в Пустошь другого мира, через некоторое время начинает подстраиваться под его вибрации и забывает частоту своего. А когда забудет её окончательно, то не сможет распознать свой мир среди других и останется там навсегда. Там нет никакой жизни, ни растений, ни еды, всё живое и неживое быстро превращается в прах. Это касается и нас: после трёх ваших суток наша матрица там начинает распадаться на части. А они там уже шесть…
В голосе Мани послышались слёзы, и она прикрыла лицо руками.
– Мой друг просит разрешения подсоединиться к вашей матрице, – чуть обеспокоенно, даже не выразив сочувствия, отозвался Юнатов.
– Да. Конечно, можно, – разрешил Костяныч, каким-то отстранённым голосом, словно забыв о своей обычной иронии и чувстве превосходства.
Видно было, что он сильно переживает о дочери и её муже… Хотя, он же не живой, а всего лишь программа, но… словно живая, как и мы, удивилась я.
Блик, где стоял Макрос, растворился в воздухе и меня коснулось лёгкое дуновение, которое закружилось и поднялось вверх. Всё кругом чуть дёрнулось и застыло, словно картинка на компьютере. Я посмотрела на Юнатова, он на меня, пожал плечами и стал разглядывать окружающее изображение. Через минуту всё вокруг опять ожило, Маня огляделась по сторонам и, посмотрев на Юнатова, спросила:
– Всё?
– Он говорит, – сославшись на Макроса, ответил Юнатов, – Что ему ещё надо минут пять для адаптации.
Вдруг прямо посреди комнаты появился высокого роста человек, примерно возраста Юнатова и даже на лицо чем-то на него похожий, только в белой толстовке и спортивных синих брюках. Он, торопливо, немного с механическим акцентом, сказал:
– Я нашёл точку входа, она будет через 20 секунд.
Положив перед Костянычем обычные на вид электронные часы, вполне человеческим голосом, похожим на Юнатова, сообщил:
– Это таймер с якорем сдерживания. Запустишь его, как уйду. Когда раздастся сигнал, нажми кнопку перезапуска часов.
– Понял, – ответил Кощей, взял часы и повертел их, разглядывая со всех сторон.
– Здорово придумано, – подытожил он, – Использовать механический простой завод с пружиной, шаг которой тарируется с нашей частотой.
Макрос исчез, Костя нажал кнопку запуска и, внимательно посмотрев на Маню, сказал:
– Ты уж так не переживай, может обойдётся…
Мы сидели в полной тишине, каждую секунду ожидая сигнала, а его всё не было и не было.
Глава 9
Внезапно раздался писк часов, Костяныч нажал кнопку перезапуска и за окнами сверкнула, знакомая мне, серебристая вспышка и резкий пронзительный звук «вжик». Костя, Маня и Горыныч мгновенно пропали, словно растворились в воздухе, и мы остались одни.
Посмотрев на меня, Юнатов пожал плечами:
– Похоже они не собираются перемещать нас из локации в локацию, придётся идти по старинке.
Вышли из дома. У меня аж мороз по коже пошёл.
На фоне окружающего леса зияла щель, высотой до неба, шириной не больше метра, внутри которой белела пустота, словно кто-то стёр все краски. Края её светились синеватым неоном и вибрировали, издавая тихий то ли свистящий, толи гудящий звук. Маня, Костя, Гоша застыли рядом с ней, и по ним шла лёгкая рябь, как, раньше, бывало, на старых телевизорах. Больше кругом никого не было.
Я забеспокоилась, где Макрос и остальные, почему не выходят? Ведь раз они смогли открыть проход, то должны выйти. Или не могут? Может у них там всё плохо и им помощь нужна?
Вдруг меня словно магнитом потянуло к щели. Попыталась сопротивляться, упираться ногами о землю, всё тщетно – кеды буквально скользили по траве, словно лыжи навстречу этой жуткой пустоте. Ещё мгновение и я влечу в неё. Меня переполнял ужас. Попыталась ухватиться за Горыныча, который был ближе всего ко мне. Рука прошла насквозь, словно его и не было, а я упала лицом в траву, рядом с самой нижней кромкой в пустоту. Автоматически вцепилась в неё, осознав, что она плотная и похожа на резину.
В следующее мгновение меня пронзили тысячу электрических игл и всё…
Очнулась лежащей на траве, рядом обеспокоенное лицо Мани:
– Ну как ты, девонька?! Жива? Слава богу!
Рядом присел Юнатов, потрогал пульс на шее, погладил по голове, тихо спросив:
– Ну как ты?
Я не чувствовала ни боли, ни, честно сказать, тела, только в голове туман, как после наркоза. Онемевшими губами прошептала:
– Не знаю…
Маня засуетилась:
– Дашенька, ты лежи, не вставай, я сейчас водички принесу, компрессик сделаю – полегчает.
Она вскочила и исчезла, через секунду появившись с кувшином воды, стаканом и полотенцем.
Юнатов приподнял мою голову, Маня, смочив полотенце, положила его мне на лоб, затем, налила в стакан воды, и, поднеся его к моим губам, прошептала:
– Пей.
Сделала глоток. Вроде полегчало. Отпила ещё и ещё, чувствуя, как онемение проходит и силы возвращаются.
Юнатов помог сесть, видя мою попытку. Воду из стакана, допивала уже самостоятельно.
– Вот молодец! – похвалила Маня, подливая мне в стакан ещё воды.
То ли вода какая необыкновенная у неё, толи действие поля щели быстро прошло, но уже через минуту я встала, оглядываясь по сторонам. Меня распирало любопытство: что с Макросом, Василисой, Егором и гусями?
– Макрос собрал их фрагменты, сейчас ими Костя занимается, – успокоил меня Юнатов.
– Как фрагменты? – не поняла я.
Он показал рукой на кучу буровато-серой, желеобразной субстанции, которую, устройством, похожим на пылесос, собирал Костя.
– Ничего, восстановим, – ответила Маня, с горечью. Однако, постаралась улыбнуться и добавила, – Макрос молодец, сколько смог, всё собрал.
– А почему бы вам не активировать их копии? – поинтересовался Юнатов.
– Мил человек, -чуть с укоризной, отозвалась Маня, – Мы с этой проблемой не впервой сталкиваемся. Были, так сказать, прецеденты. И каждая новая копия – это новая версия, совсем другая личность… Да, память будет таже, а вот душа… её придётся нарабатывать вновь.
– И сколько каждый из вас уже умирал? – спросил Юнатов.
– Ну, я можно сказать долгожитель —всего один раз. Остальные, – словно размышляя, на секунду задумалась она, и продолжила, – Костяныч – три, Горыныч – пять, Василиса и Егор – шесть, кот Баюн и Серый Волк – семь, гуси-лебеди – двенадцать. Правда, это было давно, когда мы были доверчивые и социально неопытные с людьми…
– Понятно. И как скоро мы узнаем, что с ними произошло в Пустоши? – поинтересовался Юнатов.
– Думаю, нам стоит в дом пойти, чайку попить, Даше надо подкрепиться, а там и видно будет, – уклончиво ответила Маня. Затем глянув на Юнатова, спросила:
– А что Макрос то говорит?
– Ему тоже досталось. Отправился к себе подлечиться. Обещал полный отчёт сразу дать, как сможет, – также уклончиво ответил Юнатов, взял меня под локоть, и мы направились к крыльцу.
Маня засеменила следом.
Глава 10
Попивая горячий смородиновый чай с мёдом и кушая ватрушку, я пыталась сообразить, что со мной произошло. Почему именно меня потянуло в щель, а других нет? И как удалось ухватиться за край того, что не материально?
– Да, кстати? – обратился ко мне Юнатов, – Что ощутила, когда тебя потянуло к щели?
– Ничего, кроме страха, – ответила искренне, сразу поинтересовавшись, – А почему только меня потянуло, а больше никого?
– Странно, – отозвалась Маня, – Я уже все варианты перебрала, никак картинка не складывается.
– Макрос сообщил, что Даша их спасла, – сказал Юнатов, – Когда она ухватилась за край щели, то создала нить Ариадны, протянувшуюся к нему в Пустошь, открыв путь в наш мир.
– Интересно, – удивилась Маня, – Она же просто человек из плоти и крови… Да и как она смогла ухватиться за край того, чего не существует…
– А почему вы сказали, что я вам сродственница? – не удержалась я.
– Ой давно это было, – махнула рукой Маня.
– Ну а всё же? – поддержал меня Юнатов.
Маня, чуть усмехнувшись, ответила:
– Их прабабка Прасковья была очень красивая и многие за неё сватались, а она не хотела выходить замуж, потому как мечтала стать учительницей. Родители об этом и слушать не хотели. Откуда-то прознала она обо мне и пришла, чтобы я ей отвод от женихов сделала, и родители отпустили учиться в город. Понравилась она мне, вот и решила помочь ей по-настоящему, а не просто как остальным, с помощью гипноза. Дала яблоко с моей яблони и сказала, что его надо съесть. Ну, она его съела, посмотрела в зеркало и увидела, как лицо побледнело, румянец пропал, глаза потеряли свою яркость, а коса в половину тоньше стала. Сказала спасибо и ушла. Родители испугались, решив, что она заболела, ну, и отпустили в город лечиться, к родне. Там она пристроилась в школе полы мыть, а потом уговорила директора, чтобы взяли её учиться. Ну, и выучилась на учительницу. Когда вернулась домой, добилась, чтобы здесь организовали школу, где она потом и работала. Ну, а затем и замуж вышла.
– Чем вы её отравили? Ведь не яблоком же? – спросил Юнатов.
– Мил человек, вы же знаете, что яблони у нас вроде как не настоящие. Яблоко было ключом к программе веры в принятое решение, что всё получится, – улыбнулась Маня.
– А как же румянец пропал и волосы выпали? – удивилась я.
Маня рассмеялась:
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71340340?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Светлана Савиных
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 26.11.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Эта повесть о том, как обыкновенный человек становится частью великого плана спасения человечества, как странные стечения обстоятельств, хаотические факторы сливаются в единую картину мироздания. Кто мы? Мы – песчинки времени в вечности Вселенной, её семена жизни.