Главная страница | Героическое фэнтези | Предавшие бога

Предавшие бога
Лев Белин
Если вы играете с безродным жуликом, не рассчитывайте на победу! Когда вас тащат на запретное плато подземного города, ни в коем случае не соглашайтесь! И если, ползя по древним трубам для древнего дерьма, вы задумаетесь, а не повернуть ли вам назад? Поворачивайте! И когда вас поведут вглубь города, в котором тысячу лет не ступала нога человека, упритесь что есть сил! А в случае, если увидите древний медальон, бросьте его и мчитесь прочь!
Не послушались?
Прекрасно!
Вы успешно спровоцировали конец света!

Лев Белин
Предавшие бога

Глава 1. Это просто страх
Он медленно полз вперёд, цепляясь локтями и коленями. Пыль забивалась в ноздри, щипала глаза. Круглые стены давили, пытались внушить, убедить, что он становится больше, а они всё сильнее сжимают его тело, словно желудок питона. Ладони кровоточили, расцарапанные об шершавую поверхность… об древнее засохшее дерьмо!
«Лживый ублюдок, выродок, грязный безродный! – мысленно сыпал проклятьями Мартис, – Убедил меня прыгнуть в дырку сортира! Ведёт на запретное плато! И как я только мог снова согласиться с ним сыграть?! С этим мерзким жуликом!»
Да ещё и эта чёртова задница перед лицом! Туда-сюда, влево-вправо… Ему приходилось использовать всё своё чутьё и рефлексы воина, чтобы ненароком не врезаться меж булок при очередной остановке. Но скука и поганые мысли будто пытались его подставить!
«Мартис Алораг! Сын древнейшего дома Алораг, благороднейшего рода Защитников, чей долг – охранять святую династию Лоран, во имя Отца и Детей. – Он представил длинную театральную барабанную дробь, – Обвиняется в проникновении на запретное плато, нарушении клятвы и крайней степени тупости!» – нервная улыбка коснулась губ юного дворянина, бровь начала подергиваться.
Из потока скверных мыслей и унылых ожиданий его вырвала резкая остановка и не менее резкое приближение гигантской жопы к его аристократичному лицу!
– Эй! Свинья! – рявкнул Мартис, подбирая мокрые пряди светлых волос и утирая ладонью нос, – Язык в зад засунул?! Не мог предупредить?!
– Я не успел… Экс остановился слишком неожиданно… – пробубнил обливающийся потом Торис, выглядевший так, будто попал под ливень.
Только Мартис хотел съязвить, на что, по его личному мнению, имел полное право, как его бесстыдно перебил Эксиль:
– Ты там аккуратнее, дворянчик, а то твоё желание вполне выполнимо, хе-хе! Только будьте добры, не при мне, ха-ха-ха! – весело бросил впереди Эксиль, словно сидел с кружкой браги в таверне, а не полз по древней трубе для древнего дерьма.
– Пошёл ты, шутник хренов! – ядовито прошипел Мартис, – Ты лучше завязывай с этой затеей и обратно! Не выйдет же ничего, тупица! – Но Эксиль решил промолчать, и дворянчик был этому рад – он редко выигрывал у него в «поединках» сальностей.
Эксиль опять сверялся со своей потрёпанной картой, помятой да покрытой следами жира и драного пойла, подсвечивая ту небольшим светящимся грибом – геоксином: они в Подземье заменяли свет глаз Отцов и слепой глаз Элогара. Пусть и светили не так ярко, а тепла не давали вовсе, это было лучше, чем нечего. «Ля, чего хорошего в этих ваших глазах Отцовьих? Два пылающих диска с двух сторон жарят, как чёртовых куропаток! И всюду взгляд чувствуешь, этого вашего бога – Отца звать его! А ночью Элогар, значит, глазом своим слепым, серым, следить продолжает! Да что за жизнь у вас такая! Ни днём, ни ночью покоя нет! И с девкой-то без лишних глаз не покувыркаться! А вот у нас в Подземье хоть с ослицей спи – всем всё равно!» – Было рассуждал торгаш-цыган Поло, пригубив браги. Тогда они с Мартисом знатную бучу устроили, один нос сломал, другой зуб выбил. Дворянчик хоть и бродит по безбожным улочкам подземного города, да занимается делами не самыми благочестивыми – Отца предавать не собирался, и неуважения к нему терпеть тоже.
Эксиль что-то увидел среди корявых линий и засуетился, словно от чесотки, принялся обтирать свои тонкие усики под носом да облизывать бледные губы. А глаза то – алчно загорелись лихорадочным огнём игромана.
«Сколько мы ещё будем ползать по этому древнему дерьму? Всё равно не выйдет ничего! Но вдруг… Нет, оно-то за тысячу лет никому не удавалось, а мы прыгнули в дырку сортира и всё вышло! Смехота!» – думал Мартис, растирая поцарапанные ладони.
– Чего встали? Ползём-ползём! – скомандовал Эксиль, засовывая карту за пазуху своей холщовой рубахи, подвязанной плетёным шнуром.
– Ох… – Выдохнул Торис.
Да уж, ему-то тут было куда хуже Мартиса, отчего тот даже пинал его куда реже. Этот потомок великанов то и дело цеплялся плечами о стены и полз на подогнутых локтях, отчего дышал словно каменный дракон. То и неудивительно, он всё реже выходит на вылазки и всё больше проводит времени в храме, а тело-то привыкает к комфорту.
В какой-то момент Мартис почувствовал лёгкое дуновение ветра, а вместе с ним рухнули его надежды на неудачу. Всё же, какой бы барыш не светил – сдохнуть из-за карточного долга – не самая достойная смерть. Но была в нём и другая сторона, та, что вечно тянет его в Подземье, к этому скопищу порока, бедности и беззакония.
Вскоре под руками и коленями засновали жучки и всякие букашки, воздух стал свежее, и пыль уже не норовила забиться в ноздри. И ещё через какое-то время показалось лёгкое бирюзовое свечение.
Выбравшись из трубы, они рухнули на холодный пол и наконец-то растянулись во весь рост. Мартис с налётом жалости наблюдал, как Эксиль с Торисом перевязывают стёртые колени и локти. У него-то штаны хорошие, кожаные и куртка плотная, недешёвая. Возможно, он даже позволил себе немного позлорадствовать, но лишь про себя. Недостойное это для воина дело.
– Вставайте, пора идти! – сказал Мартис, передавая бурдюк с разбавленным вином.
– Да ладно тебе, дай передохнуть. – ответил Эксиль, утирая рот и приглаживая жирную чёрную капну.
– Ты знаешь моё условие! Это и так уже привилегия – моё участие в этой идиотской затее! – раздражённо проговорил он.
– Привилегия? Тебе стоит лучше играть в карты, милый дворянчик. – лукаво проговорил Эксиль, передавая бурдюк Торису.
– Мне нельзя… – ответил тот своим низким басовитым голосом.
– Эх… Видно, я тебя потерял, мой друг. Эта женщина совсем запудрила мозги… – проскулил Эксиль.
– Не надо, Экс, прошу…
– Идёмте! – гаркнул Мартис и пошёл к лестнице.
Подземье издавна являлось прибежищем отбросов, беглых рабов, лишённых. Безумная свора всех мастей, тех, на чьих руках не красуется родовой шрам, или этой руки нет вовсе. Но оно не всегда было таковым, проходили века, и там нашли убежище те, кому не было места в городе наверху, в Шорт-мейсе. Шесть сотен лет прошло с того дня, когда седьмой правитель Империи Ильт – Рансир Лоран, отпёр одну из колонн, и одно из подземных плато укрыло жителей от войск Союза. И шесть сотен лет никто не был ни на одном другом плато, коих в Подземье было двенадцать – также, как и колонн, вырастающих из центра каждого и уходящих сквозь твердь скального потолка наверх, под свет глаз Отца, где большинство знают их как двенадцать чернокаменных башен.
Наверху мёртвый город из чернокамня казался пугающим и неправильным. Материал, из которого было построено Подземье и колонны: был даром Отца людям, нерушимым и вечным. Прямые улицы, устеленные чернокамнем, и угловатые дома с безупречно прямыми углами и обезличенной блестящей поверхностью. Словно тысяча чёрных зеркал, в которых отражались бирюзовые геоксины, улепившие скальный потолок, и огни живого плато, там, за пропастью и разбитым мостом.
– Ха! Неужто когда-то и наше плато выглядело как-то так? Я уже и не могу представить его без тысячи пристроек и толстого слоя дерьма. – с улыбкой говорил Эксиль, словно о чём-то приятном, передавая сумки Торису.
– Но я всё равно не понимаю, почему запрещено перебираться на другие плато? Разрушать мосты, запечатывать колонны? – бубнил Торис, рассматривая окружение, – Ведь это место – дар Отца, оно укрыло людей от Тени тысячу лет назад. Это ведь наше достояние.
– Не твоё уж точно. – с отвращением бросил Мартис, поправляя висящий на поясе короткий меч и подтягивая ремешки на штанах.
«Неужто он думает, что люди когда-нибудь забудут, кто его отец? Сын пахаря – пахарь, сын лавочника – лавочник, таков завет Отца. Так написано в Откровении. А что же, сын лишённого? Сын предавшего веру?!» – чем больше он размышлял, тем сильнее распылялся внутри, но куда больше – из-за того, насколько равнодушно на него смотрел Торис, даже без толики стыда или смущения.
– Так, говорят, рассвет скоро! – вклинился Эксиль.
– Пошли! – плюнул Мартис, поворачиваясь к колонне, растущей из центра плато.
– Экс, может, не будем далеко уходить? – спросил Торис, поудобнее закидывая рюкзаки.
– Не, братишка, оно так не работает. Нам к колонне надо, это как пить дать! – он легонько свистнул, Мартис обернулся с вечно недовольным лицом, – Скажи, дворянчик, ты близко к колонне живёшь?
– Тебе какое дело? Ну раз спрашиваешь, то тебе стоит знать, что особняк рода Алораг раскинулся почти что у самой центральной колонны! – гордо проговорил Мартис.
– Слышишь, сколько высокомерия? У них там это престижно! И я не думаю, что тысячу лет назад люди другими не были. Так что вперёд!

Вскоре Торис начал замечать на домах странные письмена, то и дело отходя от товарищей, чем знатно раздражал Мартиса. Тот, как обычно, негласно взял на себя роль эдакого охранника. Но в самом деле, какое Мартису дело до тараканов этого солдатика. Тот постоянно подшучивал над ним и издевался: «С таким телом – не в рясе петь, а в кулачных боях кружить!», «Мужчина должен заслужить своё место силой!», «Какой прок от ваших книг, много ли в них чести?» – то и дело повторял он.
«Я ведь знаю, что ты не такой. Зачем это вечное лицемерие. Разве твоя честь пострадает, если ты хоть раз будешь честен с самим собой?» – думал Торис, бросая взгляд на Мартиса, но вскоре он вовсю был увлечён письменами на стенах домов – таких на их платоне было. – «И я не могу их прочесть, они даже не на старом языке, хотя есть что-то похожее. Но много других символов, будто этот язык – родственный или около того. Построение кажется похожим, но почему так много разных символов? Будто тут намешали несколько…»
– Ребят, мне надо вам кое-что сказать. – вырвал его из размышлений сладко-лукавый голос Эксиля. Внезапно у него засосало под ложечкой – когда его приятель начинает с этого, всё кончается плохо.

Вскоре Торис начал замечать на домах странные письмена, то и дело отходя от товарищей, чем знатно раздражал Мартиса. Тот, как обычно, негласно взял на себя роль эдакого охранника, хотя постоянно подшучивал и издевался: «С таким телом не в хоре петь, а в кулачных боях кружить!», «Мужчина должен заслужить своё место силой!», «Какой прок от ваших книг, много ли в них чести?» – то и дело повторял он.
«Я ведь знаю, что ты не такой. Зачем это вечное лицемерие. Разве твоя честь пострадает, если ты хоть раз будешь честен с самим собой?» – думал Торис, бросая взгляд на Мартиса, но вскоре он вовсю был увлечён письменами на стенах домов – таких на их плато не было. «И я не могу их прочесть, они даже не на старом языке, хотя есть что-то похожее. Но много других символов, будто этот язык – родственный или около того. Построение кажется похожим, но почему так много разных символов? Будто тут намешали несколько…»
– Ребят, мне надо вам кое-что сказать. – вырвал его из размышлений сладко-лукавый голос Эксиля. Внезапно у него засосало под ложечкой – когда его приятель начинает с этого – всё кончается плохо.
– Там, в канализации, я видел дерьмо… – начал Эксиль.
– Действительно, чего только не встретишь в канализации! – перебил его Мартис.
– Ну, мы отошли уже далеко, чтобы поворачивать обратно. Это было дерьмо слепопсов. – закончил Эксиль, и тут уж Мартис решил не комментировать.
Слепопсы были в Подземье всегда. Сколько бы этих тварей ни били, они не кончаются. Вечно голодные лысые псины, абсолютно слепые, но обладающие ужасающим обонянием и слухом. Поговаривают, что мерзких канилов завезли откуда-то как раз ради борьбы с этими тварями. Вонь этих коров и отвратительный вкус их мяса – самое действенное средство против этих тварей.
– И, судя по тому, как много по улице бегает добычи, они будут рады встрече с нами. – сказал Мартис, покрепче сжимая рукоять меча и всматриваясь в сумрак перед башней.
– Да ладно вам! Интуиция мне подсказывает, что всё будет нормально! – немного нервозно сказал Эксиль.
– Интуиция? Как в тот раз с шингортами? Они мне чуть рёбра не сломали своими каменными кулачищами. – пробурчал Мартис, напомнив, как он получил шрам под коленом.
– Будет тебе! – крикнул с улыбкой Эксиль.
– Или когда ты предложил обчистить общину шлоктов. – сказал Торис, потирая щёку, ящеры тогда выбили ему зуб.
– Так карманы же потяжелели, помнишь! Да и пару рогов мы этим чешуйчатым таки пообломали! – он бросил мех, и Торис неловко поймал его. – Давай, для храбрости и на удачу!
– Перестань уже…
– Ладно, ладно!
Продолжая путь к колонне, Торис начал замечать и другие отличия от их плато. Дома тут, не считая письмен, казались теми же, но это было не так. Эксиль с Мартисом не заметили, потому что не подходили ближе.
– Парни, вам не кажется, что в этих домах окна как-то высоко, и проёмы тоже высокие? – высказал мысли Торис, как всегда – только после того, как был полностью в них уверен.
Мартис пожал плечами с равнодушием и пошёл дальше, а вот Эксиль подошел ближе к домам. Он прошёлся мимо, то запрыгивая на ступеньки, то почти забегая в очередной проём.
– Ты прав, тут и ступеньки повыше. Тебе бы тут жить, не цеплял бы котелком потолок. Только вот проходить всё равно придётся бочком, проёмы выше, но не шире. Так что тут не твои родственники жили. – сказал Эксиль, в очередной раз прихлёбывая из бурдюка.
– Но не похоже, что тут люди жили, не спроста же это всё. – сказал Торис и тут же прикусил язык, встретив гневный взгляд Мартиса.
– А кто же?! Нелюди, может?! Ты не забыл, для кого Отец возвёл это место, для чьей защиты?! Кто тут мог жить, если не люди?! – рассерженно проговорил Мартис.
– Я не это имел в виду…
– А что же?! – рявкнул Мартис, – Решил-таки продолжить путь отца?! Ему повезло – всего лишь лишился рода, но у тебя его нет – у тебя одна дорога! И она не ведёт в Эльгор-ройн, не к Отцу!
– Ты, похоже, нам всем решил назначить встречу с Отцом? Слепопсы для тебя пустяк? – перебил его Эксиль.
– Да пускай сбегаются! Думаешь, они со мной совладают?! – всё ещё ревел юноша.
– А? Что это там? – Эксиль внезапно перевёл взгляд за спину воину.

Мартис не медлил ни секунды. Ещё поворачиваясь, он вытащил меч из ножен. Блеснула сталь, а он уже готов к нападению. Зрачок сузился до бусины, мышцы напряглись, кровь забила в висках. Но за спиной никого не оказалось. Он уже думал сыпать проклятьями на этого жулика, как увидел нечто до этого момента невообразимое. От двухэтажного дома, похожего на остальные, был оторван огромный кусок. Вокруг валялись куски чернокамня.
Юноши медленно, в молчании, подошли к дому. Через несколько секунд Эксиль просвистел какую-то мелодию и заговорил:
– Вот же хрень!
воскликнул Мартис с искренним удивлением.– Этого не может быть – чернокамень нерушим! –
сказал Эксиль.– Вот и облом, выходит, что это не так. –
– Но этого не может быть! – не унимался он.
– Глаза не обманешь. – внезапно заговорил Торис.
подумал Эксиль, смотря на то, как Торис размышляет.«Иногда я сомневаюсь, кто из них храмовник. Тори, ты пытаешься верить, но ведь сам понимаешь, какая это чепуха. Отец, Откровение, Тень, Долг. Я лишь надеюсь, что эти фанатики не сделают из тебя идиота. Потому что компания из трёх дураков – это уже не смешно». –
– Если вашим душам станет легче – можно представить, что это дело рук самого Отца. Ведь если только он властен над чернокамнем, то и разрушить его ему по силам. – без энтузиазма сказал Эксиль. – Отдыхал между стычками с Тенью, перебрал, побуянил.
– Эксиль! – прошипел Мартис. – Не при мне, не смей!
– Будет тебе, шучу же! – подняв руки, сказал Эксиль.
– Херовые шутки!
– Жуки… они бегут…
Эксиль посмотрел вниз и увидел стройные ряды насекомых, бегущих прочь от колонны. Он посмотрел на неё: огромная и ровная, сверкающая бирюзовым свечением, без окон и швов, с одной-единственной дверью без ручки или замочной скважины. Лишь потомкам Детей известен секрет этих колонн. Лишь правящей династии Лоран.
Он вновь посмотрел под ноги. «Плохой знак», – мелькнуло на мгновение.
– Ну так, пожалуй, с этого вот домика и начнём!
Внутреннее убранство дома оказалось куда более привлекательным. Широкий коридор хоть и был усыпан прахом и каркасами древней мебели. Стены красовались картинами невероятных пейзажей, эпических битв и неизвестных существ. Не нарисованные, будто вырезанные в самом чернокамне и закрытые тончайшим стеклом. Юноши с содроганием сердца рассматривали эти произведения искусства, даже Мартис не сильно скрывал своего восхищения. Они остановились на несколько секунд подольше около картины с валами волн и пены, тёмными грозовыми облаками. Никто из них не видел океана.
проговорил Эксиль, и юноши начали осматриваться дальше, освещая помещения.– Так, всё собираем к этому коридору, дальше грибы не светят. Тори, факелы. Далеко не разбредаемся, а то ещё выскочит чего из-за уголка. –
За час их усилия увенчались неплохим уловом: с десяток толстых кожаных книг, бронза и серебро на вес осла, мелкие изящные статуэтки с вкраплениями камешков, да и другая мелочь. Сейчас можно было с уверенностью сказать, что дело того стоило. Теперь-то Эксиль рассчитается со всеми кредиторами, особенно с Ящером – тот обещал подвесить его за мошонку перед рынком, если долг вскоре не вернёт.
– Тут ещё картина! – крикнул Эксиль.
– Ты ещё не насмотрелся? Давайте уходить, уже достаточно набрали! – Раздражённо ответил Мартис, подходя. Торис тоже был рядом.
На стене была изображена семья или что-то в этом духе, по крайней мере, Эксиль очень сомневался, что дети, сгрудившиеся вокруг высокого мужчины, были повязаны кровью. Детей было одиннадцать: было им не больше пяти или, может, шести, малыши доходили мужчине до колена.
– Не думаю, что они его дети. – выдал Торис.
– Да ну? – язвительно отреагировал Мартис.
И его реакция была оправданна – уж только слепой не увидел бы, какие они разные: будто бы их собирали со всех концов мира, тёмные, почти сливавшиеся с чёрной стеной, и неестественно бледные, словно светящиеся изнутри; светловолосые, рыжие и вороные. Шесть девчушек и пять мальчишек.
– Хах, один, похоже, обломится. – сказал Эксиль.
– Ага, не повезло парню. – подхватил Мартис.
– Вы о чём? – спросил Торис.
– В чём-то ты гений. Но иногда такой тупица. – без злобы сказал Эксиль.
– Мне кажется, что теперь понятно, для кого построили эти дома. – И все вновь устремили свои взгляды на картину, а Мартис повыше поднял факел.
Теперь они принялись исследовать мужчину, высившегося над детьми. Высокий, даже слишком, с узкими плечами и тонкими конечностями – будто водомерка в человеческом обличии. Но и на человека он походил лишь примерно, хотя у Эксиля было ощущение, что он не из нелюдей, в голове крутилась мысль, что этот мужчина – нечто иное. Кожа его была похожа на бледное небо, волосы – длинные и прямые, струились по плечам, словно молочные речки, а глаза… Невероятные глаза, в которых, казалось, блестели толпы огоньков, подобных тем, что сверкают на ночном небе, зрачки переливались лиловым перламутром. Нет, это существо не могло принадлежать этому миру, решил Эксиль, но не мог оторвать взгляда от резких черт лица, высоких скул и тонких губ.
– Похоже, он был тем ещё модником, – вдруг сказал Мартис, и эта глупая реплика привела Эксиля в чувство. – В прошлом году все дамы решили, что сбритые брови – предел красоты, и были даже извращенцы, что думали так же.
– Нет, у него их и не было никогда. – сказал Эксиль, не понимая, зачем и откуда ему это известно.
– Это тебе тоже интуиция подсказывает? – Усмехнулся Мартис.
– Тут ещё один. – сказал Торис и поднял факел повыше.
За плечом мужчины виднелся ещё один, похожий на него самого, но лишь в общих чертах. Он был ниже и выглядел куда моложе: над бледной верхней губой растянулись тонкие усики, а на подбородке островок редких волос; кожа светлела; волосы растеряли свою белизну и походили на свежую каминную золу – блекло-серые и однотонные. Да и брови у него были на месте.
– А вот и кровный сынок. – сказал Мартис.
– Я тоже так думаю, – сказал Торис и призадумался. – Он похож на полукровку, как те, кто… – он замялся.
– Трахаются с нелюдями, – помог ему Эксиль. – Похоже, что этот тоже любил экзотику.
– Кстати, – обратил на себя внимание Мартис. Он несколько раз посмотрел на картину, а затем на Эксиля. – Вам не кажется, что он похож на нашего жулика? Посмотри! Посмотри! Ну реально похожи!
– Какая прелесть, кажется, я нашел моего батю, жалко, мамки не видно, – выплюнул Эксиль. – Ну так получается, всё тут моё наследствоТак что давайте посмотрим, чего ещё мне оставили! – Его взгляд поскользил по стене, и внизу он заметил странный шов. – А это ещё что?
Он надавил на стену, и та немного подалась, небольшая прямоугольная плитка из чернокамня опрокинулась. Пошебуршив в полости, он выудил небольшой ларец. Дорого украшенный, покрытый золотым переплетением корней, россыпью каменьев.
– Пф! Что сейчас, что тысячу лет назад, вкус явно был присущ не всем. – презрительно бросил Мартис.
– Посмотрим-ка! – Эксиль облизнул губы и открыл крышку.
Из ларца на юношей посмотрели десятки колец и ожерелий, браслеты и серьги. Все были из благородных металлов, с яркими и чистыми камнями. Все – кроме одного. Чёрный потёртый медальон показался на дне ларца. Небольшой и круглый, с блёклыми чёрными камешками. Даже серебренная цепочка почернела.
Торис было потянулся к нему, почувствовав, как сдавило внутри, но Эксиль был быстрее, он подхватил его мизинцем, поднял и принялся рассматривать. Торис взглянул на друга и не узнал его, тот будто заворожённый, со стеклянными глазами смотрел на старый медальон. Тревога завизжала внутри, он дёрнул друга за руку.
– Эй! Чего? – откликнулся Эксиль.
– Не… Не чего. Слушай, Экс, давай его оставим, он вряд ли дорогой. – взмолился Торис.
– А вот тут я с тобой не согласен. Поло такие штуки даже больше любит. – ответил Эксиль и закинул медальон обратно. – Ладно уж, пора и честь знать, да, дворянчик?
– Уходим! – скомандовал Мартис.
возвращаться к тоннелю. Оставалось пройти не больше четверти часа, вдалеке, непонятно с какой стороны, послышалось шуршание или что-то вроде шарканья о камень. Парни не слышали его, но не Мартис.Юноши быстро закинули найденное в рюкзаки и принялись
Чем дальше он шёл, тем явнее становился шум, теперь он уже был уверен в том, что слышит. Это было похоже на свору собак, и кровь начинала горячиться. За углом, буквально в десяти минутах, был спуск к трубам, но Мартис поднял руку, приказывая товарищам остановиться, и вытащил прямой клинок из ножен.
– Это слепопсы… – прошептал Торис, сбросив рюкзаки, хотя было очевидно, что других псиных в Подземье не встретишь.
– Может, успеем проскочить, тут уже рядом. Если этих тварей много, станет опасно. – говорил Эксиль, вытаскивая изогнутый кинжал из потёртого сапога.
– Слушай, как ты его там вообще носишь? – спросил Мартис, но даже разговорчивый Эксиль решил промолчать, – Прямой же ещё куда ни шло… – Шум приближался, был слышен хриплый лай и ломаное рычание. – Так и знал, они оттуда и бегут, и, похоже, не по одной улице. Если эти твари взяли след, их остановит только смерть! Так что выбор не велик! Приготовьтесь! – с улыбкой приказал юноша.
Мартис незамедлительно последовал собственной команде: стал прямо, немного опустив колени, меч ровно по центру, локти едва согнуты – всё как его учили наставники.
Он почти позабыл о том, что происходит позади, теперь перед ним осталась лишь пустынная тёмная улица и приближающейся шум. В последний раз ему почти отгрызли ногу, но тогда повезло – их было всего четыре, но и он ещё не так орудовал сталью. Сейчас он совсем другой, и так просто не даться!
Они уже бегут в их сторону, он слышал их сбитое дыхание дальше по улице. Во рту стало клейко, и у него зачесался нос. Ужасно сильно зачесался! Позади кто-то что-то сказал, но он не понял ничего. Затем кто-то закричал и даже дёрнул его, но он лишь отмахнулся. Он встретится с ними лицом к лицу – как подобает воину круга Чести! И если сегодня окончится его путь, он с достоинством войдёт в Эльгор–Ройн и спокойно взглянет в глаза Отцу и Детям Его. Да! Отец простит его прегрешения – ведь он не выпустил меча из рук!
Щёки запылали, в ушах забила кровь – в тусклом бирюзовом свете он увидел первую тварь, она отражалась в зеркальной плоскости чёрнокамня, множилась. Но ему было всё равно. Кто-то кричал, звал его – но какое ему дело, мир сузился до тёмной улицы перед ним. Она бежала впереди гурьбы, с распахнутой пастью и колыхающимся серым языком. Худая, словно обтянутый кожей мебельный каркас. Откуда он знал, как выглядит мебельный каркас – он не помнил. Но чувствовал, как эта тварь хочет жрать, безумно хочет жрать. Белёсые мутные глаза смотрели прямо на него, хоть ничего и не видели.
Затем показались остальные твари, они вылетали из тьмы, гонимые жаждой крови и тёплого мяса. Вся улица заполнилась серой массой, словно бурная кипящая река. Он нервно улыбнулся и почувствовал ком в горле, как же хочется пить и будь проклят этот нос!
– Ааааа! Давай! – завопил им навстречу Мартис и лишь сейчас подумал, что можно было укрыться в каком-нибудь доме, его было бы проще оборонять.
Он обернулся и не увидел товарищей, развернулся и покрепче сжал рукоять.
Вот зачем он спускается в Подземье.
Он отодвинул остриё правее и рубанул вниз по дуге в момент, когда до первой псины было не больше шага, сталь разрезала плоть, разбила кость. Несколько тушек врезались в ноги, но он стоял крепко – на сапоги хлынула тёмная, почти чёрная кровь, резко отдававшая гнилью и ржавчиной. Он отвёл ногу и вновь занёс меч, сталь вновь опустилась с треском разгорячённых мышц, несколько тварей пали у его ног.
Мартис рубил и рубил, словно косарь на пшеничном поле, колосья опадали у его ног и разлетались тёмно-красными брызгами. Он вопил, кожаные штаны залиты кровью, она не успевает стечь по лезвию на руки, как вновь врезается в тела мерзких тварей.
Вены разбухли на руках и шее, горка бездыханной псины росла перед ним. Ещё живые оббегали её, изредка не успевая повернуть и врезаясь в мёртвых сородичей – тогда он колол их, прикрываясь телами.
братья – высокомерные подонки – кровь брызнула на лицо! Все эти лизоблюды и подхалимы, вечно снующие рядом – собачья голова взвилась в воздух, упала и понеслась потоком! Глупые высокомерные наставники, тешившие себя мелкими деяниями прошлого – клинок раскроил очередную черепушку! Его мать…Его отец – законченный тиран – сталь рубанула сбоку! Его
Поток прекратился, и он увидел огромную розовую пасть, несущуюся прямо на него.
*** Эксиль с Торисом стояли на краю улицы, за углом одного из домов, они убрались сюда ещё когда не заприметили и первой псины. Зубы Эксиля впились в иссушенные губы, глаза нервно следили за неутомимым Мартисом, рубящим направо и налево. Тот будто обезумел, они звали его, кричали что есть мочи – но он лишь бил и бил с искажённым лицом, будто воображая себя великим героем ушедших времён. Тела слепопсов валялись вокруг него десятками, но было во всём этом нечто неправильное.
– Они не нападают! Даже не пытаются, никто из них! – кричал ему в ухо Торис, стоявший за спиной, – Будто бы бегут от чего-то!
страшно! Мартис весь был покрыт тёмной кровью, но Эксиль был готов поспорить, что она принадлежит лишь псинам. Как бы не был хорош его товарищ в обращении с клинком, он не мог не пропустить хотя бы один укус. Да они даже не пытались его окружить! Нет, они точно от чего-то бегут!Теперь ему стало действительно
И причина не заставила себя ждать.
– Мартис! Уходи! Грёбаный идиот! – разрывая горло, ревел Эксиль.
Из темноты показалась гигантская змеиная голова, покрытая белёсыми костяными отростками. Она резко дёргалась из стороны в сторону, ударяясь о дома и сотрясая улицу.
– Мартис! Уйди оттуда! Мартис! – оглушительным басом кричал сбоку Торис.
Эксиль смотрел, как огромная тварь несётся на его друга, а тот будто не чувствовал дрожи под ногами. Он, не поднимая головы, продолжал бить мечом, даже не зная, где истинная опасность.
Последние псины пробежали мимо воина, и тот поднял голову. Эксиль видел, как ещё издалека змей раскрыл пасть, усыпанную тонкими клыками в несколько рядов, словно сотня спиц. Он наблюдал, как раздвоенный язык извивается в желании, как вязкая слюна покрыла розовую плоть. Затем он вновь взглянул на Мартиса, стоящего посреди улицы, и увидел, что он не может даже двинуться – его сковал страх.
Ноги сработали раньше мысли, он сорвался с места так, что мышцы взревели от непривычной потуги. В несколько шагов преодолел половину улицы и прыгнул, вопя что-то грязное.
«Ну что ж, собаке – собачья смерть. Здравствуй, Отец, и в жопу тебя!» – подумал Эксиль, закрыв глаза.
Но за мыслью не последовало боли, был удар – не сильный, будто влетел с разбегу в деревянный забор. Эксиль открыл глаза и увидел, что Мартис валяется впереди, покачивая головой. Значит, он сумел! Чёртова чешуйчатая тварь сегодня им не полакомится! Так-то! Он вскочил на ноги, вдруг мир перевернулся несколько раз, воздух вылетел из глотки плотным хрипом, желчь побежала по горлу, и лицо покрылось чем-то вязким и тёплым. Затем веки сомкнулись, и свет рассеялся во тьме.
***
Торис упал на колени и растерянно посмотрел на то место, где только что стоял Мартис и куда рванул Эксиль. Там проползало извивающееся тело, покрытое тёмной чешуёй и перепончатым гребнем сверху.
– Нет… Не может быть… – порывисто выдохнул он, – Они не могли погибнуть. Отец! Отец и дети его! Я прошу вас как смеренный ребёнок! – затараторил он, пока змеиный хвост ударял по стене, уползая дальше.
Он не мог поверить. Просто не мог! Эксиль только что стоял рядом, и Мартис, он же был прямо перед ним! Они же не могли вот так погибнуть?!
Дома. Помнил, как тот вставал между ним и отцом, застигнутым очередным приступом безумия. Они вместе голодали и вместе ели. Они были друг у друга, и это помогло им обоим выжить в суровом и неумолимом Подземье.Горячие слёзы навернулись на глазах, горло сдавило, и он почувствовал, что задыхается. Они были вместе с самого детства. Он помнил, как делил с Эксилем старое одеяло после того, как он сбежал из Работного
– Сгинь! – с криком он бросился вперёд.
Мясистая рука со всей силы ударила вниз, но рассекла лишь воздух, упустив взвившийся хвост. Торис споткнулся и повалился вперёд, и хвост, вильнувший от него, устремился обратно, и обратно, и холодный хитин врезался в громоздкое тело юноши. Его отбросила всё к тому же углу, и с несколькими кувырками он распластался у стены.
Лицо покрывала грязь от слёз и пыли, в нос забился древесный, немного кисловатый запах змеиного тела. Торис хотел подняться, но силы будто покинули тело.
– Эй! – он услышал болезненный окрик, и тот заставил его приподняться.
На другой стороне улицы, облокотившись о стену, сидел Эксиль, лицо его покрывала кровь. Мартис тоже сидел недалеко с отсутствующим видом и пустыми глазами, рот у него был приоткрыт.
Торис переполз улицу, змея уже скрылась во тьме, видимо, продолжая преследовать псин.
– Как ты, Экс? У тебя кровь… – беспокойно заговорил Торис на коленях перед другом, – Ты бы знал… знал, как я… – чуть ли не захлёбываясь говорил юноша, хлюпая и запинаясь.
А то помню, Дорс с крыши тогда навернулся, так что кость вылезла! Ну, ему ногу и оттяпали. А мне бы хотелось тешить себя надеждой. Это я люблю.– Да неужели? Поверь, знаю. – улыбнулся Эксиль, – Похоже, капец моей ноженьки, видно перелом. Посмотри, кость не торчит?
Торис разорвал штанину и осмотрел ногу. Голень раздулась, большая опухоль вздымалась прямо под коленом, но кость вроде была там, где ей положено быть.
– Вроде всё на месте, у тебя, похоже, башка ещё пробита.
– Да неуже… – хотел он съязвить, но передумал, – Да, похоже на то. Раз уж со мной всё ясно, посмотри, что там с нашим геройчиком. – махнул он головой в сторону Мартиса.
Торис подошел и увидел, что тот сидит с бледным лицом и надвигающимися глазами. Он был в крови, но вся она принадлежала не ему. Ноги у него были раскинуты в стороны, а между ними образовалась небольшая лужа, как понял Торис, мочи. Он помахал у него перед глазами, потряс за плечи и только когда дал приличную пощёчину – тот пришёл в себя.
– А! Нет, нет… Нет, нет, нет. – бубнил тот, часто моргая и будто стараясь рассмотреть Ториса. – Где она? Где? – Он забил ногами по земле, стараясь отползти подальше, пока не упёрся в стену. За ним тянулся влажный след.
– Ушла! Слышишь! Она уже ушла! – Ухватив его за лицо, говорил Торис, как во время приступов он говорил с отцом.
– Ты видел? Это же сама смерть! Дочь Тени, её порождениеНужно убираться, быстро! – Лихорадочно кричал Мартис, сейчас ничего не выдавало в нём воина. Ему было безумно страшно, это отражалось в его глазах и жестах, в каждом его слове. – Если оно вернётся, мы умрём без права восхождения! Оно сожрёт наши души! Мы будем рабами Тени! – Слюна вспенилась у него на губах.
– Мартис! Это просто огромная змея! Отец низверг Тень и всех её порождений! – Взбесился Торис, слова воина жгли его ухо, но тот был не в себе, он это понимал лучше других.
– А я думал, из вас его выбивают с корнями ещё до того, как срать самостоятельно начинаете ходить. – Вдруг сказал Эксиль.
– Что? – Повернувшись в его сторону, спросил Мартис.
– Тебе просто страшно. Как тем псам, как мне и Торису. Как и большинству людей и нелюдей. Ха-ха! Ах… – Смешок прервал болезненный выдох. – Страх! Ты сегодня выучил новое слово, тут уж нет ничего постыдного.
Брови воина сошлись на переносице, лицо стремительно теряло бледность, уступая багрянцу. Он молча поднялся и прошел вперёд, поднял меч и остановился посреди улицы.
– Страшно? – Рявкнул он в ту сторону, куда уползла змея. – Мне? Воину круга Чести? – Голос его звучал грозно, но мокрые штаны сглаживали эффект.
– Ну вот, началось. – Скупо улыбнулся Эксиль.
Торис подошел к нему и подхватил подмышку, ему приходилось сгибать колени, чтобы товарищ хотя бы касался носками дороги.
– Ты это чтобы он в себя пришел?
– Разумеется. – Хитро ответил Эксиль.
– Да неужели?
– Надо валить отсюда, а то эта тварь может вернуться.
– Пусть возвра… – Попытался возразить Мартис.
– У него перебита нога и отшиблена голова. Не сегодня, Мартис, надо уходить. – Внезапно перебил воина Торис, тот даже опешил от его серьёзного тона.
Тот покачал головой, но всё же подставил плечо с другой стороны.
– А добро? – Проскулил Эксиль, косясь на мешки с трофеями.
– Либо побрякушки, либо ты. – Сказал Торис.
– Тогда, я думаю…
– Заткнись, Экс.

Глава 2. Сила от Отца и Детей его
Отец закрыл глаза, и власть в небе перенял его Сын – Элогар, Вершитель судеб. Бледно-голубой глаз его ярко пылал в тёмном небе, освещая землю бледным серебряным светом, он неотрывно следил за благочестием и праведностью народа Империи Ильт. Улицы Шорт-Мейса были как всегда пусты в это время, за исключением разве что редких патрулей; ведь добродетель не бродит в ночи.
Мартис же не спал, он уже много ночей с трудом смыкал глаза. Только померкнет свет, и перед ним вновь всплывала розовая, покрытая вязкой слюной и испещрённая сотнями клыков пасть. Он как наяву видел перед собой раздвоенный язык и чувствовал землянисто-кислый запашок. Когда силы окончательно покидали его и укрывала сонная пелена, ему снились жуткие кошмары. В них его потрошили и съедали, высасывали кровь и разрывали на части, и в конце концов он просыпался в мокрой от пота кровати, с трудом унимая дрожавшие руки и клокочущее сердце.
– Мне не страшно. Не страшно. Воины не бояться. Смерть печальна лишь в бесчестии. Срок на земле – лишь крупица пути, – безостановочно шептал он самому себе с широко раскрытыми глазами.
Его взгляд метнулся в угол, и он медленно сполз с кровати. Он поднял деревянную половицу и отложил в сторону, дрожащие руки вытащили несколько нетолстых кожаных книг. Он украдкой посмотрел за плечо, будто кто-то мог следить за ним, хотя дверь была заперта.
– Когда я предстану перед тобой, – он взглянул на голубой диск, заглядывающий в окно, – я отвечу и за это, и за всё. Но сейчас… сейчас мне это нужно… – жгучий стыд обжёг лицо, шею и родовой шрам на предплечье.
«Долг сына пахаря – пахать! Удел сына торговца – торговать! А ты, сын защитника Святой династии Лоран! И если я ещё хоть раз увижу подобную слюнтяйскую, вольнодумную глупость у тебя в руках – ты лишишься одной из них и будешь влачить остаток своих жалких дней на дне выгребной ямы в Подземье!» – как всегда в голове всплыл образ из детства, когда отец нашел одну из таких книг. Ему было одиннадцать, и от него неделю не отходили лекари после отцовского «урока».
– Интересно, тогда ли у меня появилось желание увидеть ту самую выгребную яму, или это всё-таки они, – он с печалью посмотрел на перед книги, на котором красовался трёхпарусный корабль на фоне серого неба, раскачивающийся на тёмных волнах.
Он читал до самого рассвета, пока негромкий стук служанки не заставил его подскочить на месте. Ещё один день в жизни Мартиса тор Алораг в очередной раз начинался с этого одинокого и равнодушного звука.

– Серьёзно? Это всё, что может показать мне сын Тирта?! Может, твоя покойная матушка всё-таки не так благочестива, как все думают, и таки разок совокупилась с канилом?! Или твой батюшка ронял тебя в детстве несколько больше необходимого?! – плюясь слюной, кричал высокий и стройный черноволосый мужчина с узким лицом и длинными тараканьими усиками.
Крики и звон металла раздавались внутри прямоугольного дворика, окружённого колоннами и наседающими на них террасами. Глаза Отца смотрели из самого центра небосвода, опаляя плечи и носы противников. Земля под их ногами была лишена зелени, остались лишь пыльная и утрамбованная почва, великолепно подходящая для тренировок.
Мартис привстал на колени и сплюнул вязкую слюну перед собой, подтянул ноги к корпусу, оттолкнулся от земли и рванул в сторону противника, вытягивая меч для укола. Но тот лишь изящно парировал выпад, немного отклонившись в сторону, и в окончании не слишком изящно пнул племянника по заднице. Юноша снова упал и покатился, изгваздался в пыли.
«Высокомерный ублюдок!» – подумал Мартис, потирая зад и вставая в стойку.
– Что ты хотел показать таким неуклюжим и глупым приёмом? Неужто ты подумал, что я ослеп? Или что у меня внезапно отказали ноги? – мужчина медленно пошел в сторону Мартиса, – О милостивый Отец, как же ты планируешь продолжать ваш доблестный род такими нелепыми тычками? – он отвёл рукоять справа и, резко шагнув, рассёк воздух в направлении головы племянника.
Юноша едва успел отбить сталь сверху, как на него тут же посыпались уколы с разных сторон. Два, три, четыре выпада он смог отбить, но очередной из них достиг цели – остриё коснулось ямки под горлом, и, хотя клинки не были заточены, алая капля крови потекла по грязной груди.
– Позор! Отвратительно! С каждым днём всё хуже и хуже! – беснуясь, кричал Готрис вир Ортил, – Всё! Мои нервы на пределе! Систис! Поменяй меня, а иначе я снесу башку этому сопляку!
Мартис с трудом стоял на ногах и судорожно хватал ртом воздух. Всё его тело покрывал слой грязи, глаза покраснели от стекающего в них пота. Золотистые волосы, сплетённые в воинские косы, сейчас запутались и выбились из замысловатых узоров, покрытые пятнами, они липли на лоб и щёки. Кожа облезла и шелушилась на ровном носе и широких скулах, Отец много дней не одаривал Шорт-Мейс дождём, но с лихвой палил своим горящим взором.
Он смотрел исподлобья, как из тени навеса мерно вышел высокий и широкоплечий Систин Сайфел из племени Вирано. Мартиса больше не волновала его внешность, но всё же зрелище это было жутко редкое в пределах круга Чести. Всё его тело было покрыто неровными сегментами, похожими на древесную кору, золотистые узкие глаза засели высоко над крючковатым и неестественно длинным, подходящим для какого-нибудь дряхлого смотрителя архивов.
– Прошу вас, вы сегодня действительно не слишком усердны… – размеренным и пропитанным уважением голосом проговорил Систин, – Близится день Цитоса Доблестного, и вам стоит готовиться со всей серьёзностью. Не забывайте, от этого зависит ваша судьба. – Он легонько поклонился в конце. Мартису нравилось, что этот нелюдь так и не пропитался едким высокомерием местных.
– Возможно, если бы за последние шесть часов мне дали бы отдохнуть хотя бы минут десять, результат был бы иной? – сказал Мартис и тут же прикусил язык. Золотистые глаза, обрамлённые тёмными ресницами, невольно округлились. Систис переглянулся через плечо, дабы убедиться, что никто другой не слышал слов юноши.
– Поднять меч! В стойку! – крикнул наставник, и Мартис немедленно исполнил сказанное.
«Почему я это сказал?! Идиот!» – в мыслях ворчал на себя Мартис. Ему не следовало говорить такие недостойные слова. Как может воин жаловаться?! Или просить отдыха?!
– Ух-ё… – тихо выдохнул он, предвкушая наказание, которое даже Систис не сможет сгладить.
Он поднял меч и краем глаза обратил внимание на дядю, всё ещё стоящего на поле и выливающего воду из глиняного кувшина на голову.
– Начинаем!
Наставник не стал ждать юношу и сразу пошел в наступление. В несколько шагов длинных ног он сократил дистанцию и ударил снизу. Сталь ударилась о сталь, меч наставника прочертил линию вверх и тут же повернул и ударил сбоку. Мартис мог лишь блокировать и отбивать, Систис не бился, а танцевал – клинок крутился и словно изгибался, хотя твёрдая сталь естественно этого не могла, не прекращая удары – словно вся процессия была одним длинным ударом.
– Чувствую мой ритм! Не думай, куда последует клинок, просто попытайся почувствовать! – сквозь звон подсказывал ему наставник.
Но юноша не понимал, о чём он, выучив каждое движение и выполняя их с точностью – он так и не сумел понять этот танец. Да и не это его сейчас волновало. Отбивая удары, он старался смещаться в сторону, пока они не поменялись местами, и внезапно – Мартис побежал что есть сил.

В это время Готрис всё ещё стоял на твёрдой земле с кувшином в руках и о чём-то беседовал с наставниками под навесом. Он даже не подозревал, что к нему несётся Мартис с клинком наперевес. Пять метров, три, вот уже сталь несётся по дуге, стремясь укусить безоружного противника за шею. Но Готрис пригибается и с разворота запускает кувшин в голову племянника, тот разбивается, сбивая его с ног.
Мартис лежит на земле, вода окатила его, утаскивая за собой часть пыли и окрашиваясь в грязно-розовый цвет из-за нового рассечения над бровью и на скуле. Прохладная тень набрасывается на юношу, это тень Готриса вир Ортил, смотрящего сверху вниз.
– Ты набросился на безоружного? – спросил тот и встретил гневный взгляд. – Мне это нравится! То, что нужно! Наконец-то ты меня порадовал, глупый племянник! Думаю, на сегодня можно покончить. – улыбнулся Готрис и пошёл в тень.
«Заткнись! Никакой я тебе не племянник! У Ортилов даже связей нет с Алораг! Ты здесь только потому, что в детстве побратался с отцом! Если бы не он, ходил бы в жалких патрульных и пресмыкался бы как все!» – хотел крикнуть Мартис, но он редко претворял в жизнь свои желания. Так что он только прикусил губу и, уперевшись мечом в землю, старался подняться.
– И да… – Готрис внезапно остановился и немного повернул голову. – Может, я и знал, что ты можешь выбросить что-то такое. Но если бы ты не стучал своими культяпками, как горный дракон по мостовой. Может… я бы и не успел ответить.

Небо покрылось багряным заревом, жара спала, и далёкие облака показались из-за хребта. По Монетной улице гремели повозки и шныряли разномастные слуги. Тут и там приставали зазывалы и всякие мошенники, обещавшие «бесконечную жизнь» и «бесконечную эрекцию», и у последних дело шло куда лучше. Жизнь бурлила в круге Достойных, проспекты были заполнены шумом каблуков и разговоров, торгов у мелких прилавков и смехом перед уличным шутом.
Мартис шел, задрав голову и наслаждаясь видом одной из тёмных башен, уходящих в небо, она переливалась алым, рыжим и жёлтым. Он усердно старался избегать других людей, но те будто так и норовили ударить его или толкнуть. Этого бы не было, если бы он надел одеяния своего ранга, кричавшее всем, что «вот он я – уважаемый воин круга Чести», но сегодня ему это пошло бы только во вред. Ведь в места, в которые он направлялся, ступать таким, как он, – не слишком… прилично, и, возможно, даже опасно. И этот гигантский котёл, кишащий десятками тысяч ртов, и любой из них без проблем мог донести интересную весточку его отцу.
Юноша толкнул дверь, и ему в нос ударил запах осенних листьев, дерева, масла и пергамента. «Лавка историй Ларса» была похожа на заброшенный чердак; в помещение набились высокие деревянные шкафы и стеллажи; столики, заваленные кипами бумаг и свитков. Несколько арочных резных проходов уводили в ещё более тесные помещения, а узкая лестница впилась вдоль трёх стен, уползая на второй этаж. Пробравшись сквозь завалы и умудрившись не разрушить «упорядоченный хаос», Мартис встретил низкого (даже для Шингортов – невысоких и коренастых жителей Старых гор на восточном континенте) нелюдя, стоящего за угловатой стойкой. И пусть старый Ларс был покрыт глубокими морщинами, каменная кожа на руках потрескалась, а его борода окрасилась льном – он всё ещё казался крепким, с глазами, наполненными бушующей жизнью.
– Ну, здравствуй, бунтарь. – Ларс широко ощетинился рядами ровных и здоровых зубов, – Никак, опять проказничаешь. Ох, не доведёт тебя это до добра, не доведёт.
– Не твоё дело, Ларс. – нахмурился Мартис, осторожно оглядываясь по сторонам.
Специально для этой вылазки он снял комнату в «Святом Линосе», собрал волосы в обычный хвост, а на голову напялил пухлую шляпу с коротким полем и серым пером. Одел свои самые дешевые сапоги, кожаные штаны и узорчатую жёлтую рубаху, отделанную атласными лентами. Ну и меч ему пришлось оставить, – зато он вполне мог сойти за сына купца или богатого лавочника.
– Да не беспокойся, тебя в этом наряде вряд ли узнают. Хе-хе. – он провёл рукой по бороде и подмигнул, – Ты как обычно? У меня тут появилась новая история о братьях из племени Хорено. Ну, про этих… что в волков превращаются. И ещё есть о Варогах, что белее моей бороды и в пять раз больше тебя. Хе-хе. – кажется, он был рад приходу Мартиса.
– Нет, я по другому делу. У тебя есть бестиарии змеиных? И книги о зверье старых времён, до битвы с Тенью? И ещё, о редких чешуйчатых?
– Эх, как глазки заблестели. У тебя новый интерес? Представляю, как вытянулись бы мордочки твоих соплеменников, услышь они, как ты говоришь. – он покачал головой, словно наслаждаясь оскорблениями Мартиса, хотя, может, он этого и не понимал, – Бести-арий, зме-иных, чешуй-чатых… Такое без страсти не запомнишь. Эх, был бы у меня такой сынишка…
– Ларс. – твёрдо сказал юноша.
– Ох, помечтать уже не даёт. Есть у меня то, что тебе нужно, парочка найдётся.
Старик лихо умчался на второй этаж, а вернулся уже с двумя толстыми книгами.
– Вот они, редкие, скажу тебе, экземпляры… О! Вот ещё слово можешь хорошее выучить! Эк-зем-пля-ры. Как звучит!
– Да показывай уже, чего там.
– Мда… Начнём с «Бестиария тварей ползучих» от некого Масали Ронто! С зарисовками! Так что дороже! И особенно не дешёвая, но для тебя, конечно же, со скидкой… – он сделал паузу, – «Легендарные исчадья тёмного времени» пера Монсилы Лантир! Дело женской руки, интересно, не находишь? – взволновано сказал Ларс, потрясывая седыми бровями.
– И сколько ты хочешь? – прикусив губу спросил Мартис.
– Всего… десять серебром. – ласково проговорил старик.
Мартис нахмурился. У него было всего двенадцать серебряных монеток, и у него уже были планы на большую из них. Да и эти ему удалось достать с трудом, пришлось даже надавить на семейного ключника. А торговаться ему не позволяла гордость, и он знал, старик этим пользуется.
– Ты можешь… – Мартис приблизил лицо и заговорил шёпотом, словно смутьян в переулке, – Если бы ты выставил счёт к Алораг, но написал бы там несколько томов каких-нибудь военных книг. О тактики там или муштре, не знаю. Тогда бы…
– Ни в коем случае! – резко и громко сказал старик, чем заставил Мартиса вновь оглядеться, хотя он никогда прежде никого в лавке не встречал, – Моя строгая отчётность не терпит подобного! Хе-хе. И к тому же, по бумажкам нетрудно понять, откуда ноги растут. А мы с вами не знакомы вовсе!
Мартис молча выложил на стойку десять серебряных монет, в таком же молчании дождался, когда продавец завернёт книги в ткань и перевяжет верёвкой.
– Приятно иметь с вами дело! – поклонился он уходящему юноше.

Багрянец почти уступил место крадущейся ночи, и первые блёклые огоньки прорисовывались средь мутно-синей пелены, тающей у земли. Мартис спешно шёл по Дымной улице, радуясь, что теперь почти некому бить его по бокам и плечам. Отец засыпал, и улицы пустели. Вереница повозок мастеров плелась по дороге, возвращаясь в кузни, кожевенные мастерские и всевозможные производства с Большого рынка.
Прохожие больше не пестрили яркими цветами и душными ароматами, им на смену пришли люди и нелюди в потёртой коже и плотной ткани. Наёмники стекались к своим казармам со всего города, хотя большинство войдёт в них лишь когда Элогар с упрёком будет глядеть в вышине. Скоро таверны и корчмы вокруг площади Мирел Несокрушимой наполняться пьяными песнями и гулким хохотом, хмель размягчит сердца солдат удачи и опустошит их кошельки.
«Интересно, сколько сегодня целых стульев останется в «Рваной удаче»?» – думал он, и улыбка невольно появлялась на его лице.
Там он чувствовал себя куда лучше собственного дома. Ему нравилось проводить там время, и жаль, что отец не так часто выходит на пост. Он уже воображал, какие истории услышит в этот раз, о каких землях и тварях ему расскажут.
«Может, поспрашивать их…» – он внезапно нахмурился, вспомнив огромную розовую пасть, – «Рано или поздно я покончу с этой тварью!» – решил он, хотя ком в горле сжался.
Из-за рыжих черепичных крыш показалась голова статуи в честь Мирел Несокрушимой – одной из восьми Детей. Она была символом вольных воинов и самой спорной богиней, как бы нечиста ни была эта мысль. В круге Чести о ней редко упоминали, мало кто мог принять мысль, что женщина может быть достойным воином, ведь у них единый долг по праву рождения.
«Да уж, если сказать Силене, что её долг детей рожать, а не головы рубить, через сколько её лишишься?» – в мыслях улыбнулся юноша, представляя двухметровую наёмницу с короткой рыжей копной, являвшую собой почти точное воплощение Мирел, только ещё более уродл… доблестное, и с носом.
Мартис уже подходил к огромной площади, окружавшей каменную богиню с кистенём в одной руке и овальном щитом в другой. Одна из восьми блестящих чернокаменных площадей сейчас была до отпора набита народом. Мартис не знал причин, но он почувствовал беспокойство. Скоро Элогар раскроет взор, и столько народу может собраться только по одной причине в такое время.
Над головами, в середине площади у подножья статуи он увидел деревянную площадку с десятком невысоких столбов. Мартис принялся пробираться через толпу, расталкивая людей локтями и страдая от тупой боли в рёбрах.
«Отец, прошу, пусть там будут не они» – просил он, представляя лица своих друзей из «Белого ворона», этот отряд был ему дорог.
В нос ему бил кислый запах пота и кожи. Вокруг слышался смех и шёпот, улюлюканья и гневные выкрики. Люди и нелюди махали руками и топали ногами, будто это могло ускорить процесс. Большая часть толпы ожидала представления, другая хмуро взирала на площадку. Чем ближе он подбирался к центру, тем меньше слышалось смешков, кислый аромат смешивался с вонью перегара, а напряжённые взгляды нервно смотрели вперёд.
Когда до площадки оставалось не больше дюжины шагов, Мартис увидел высоко сидящую седую голову на длинной шее. Он ринулся к ней и легонько дёрнул владельца за плечо. Тот повернулся точно сова, не шевеля корпусом, и гневно взглянул на юношу, но взгляд быстро прояснился и теперь смотрел лишь с волнением.
– Нирто, и ты тут. – равнодушно сказал Лотрик высоким девчачьим голосом и повернулся обратно.
Нирто – так он когда-то представился ему, и под этим именем его знали все члены «Белого ворона» – одного из многих наёмничьих орденов. Сын отставного вояки, на покое владевшим небольшой столярной мастерской и лавочницы, что эти изделия продаёт. Легенду он эту украл у персонажа одной из книг, таящихся под половицей. О его истинном происхождении никто из них не знал, отчасти из-за того, что наёмники не лучшая компания благородному защитнику. Но в большей степени, потому что он сам невольно стыдился своего высокого происхождения, как бы это глупо ни звучало.
– Беляк, чего тут? Там же не из ворона? – пристроившись рядом, беспокойно спросил Мартис, и ему пришлось вывернуть голову вверх, чтобы смотреть в лицо нелюдю.
– Не знаю. Наши не все собрались. Кто-то был на деле, кто-то отец его знает где. – он сглотнул слюну, и кадык пробежался вдоль шеи, – Ещё некого не привили, и объявлений не было. Эту хрень собрали буквально за час, народ и вывалился словно молоко из котелка.
– Так быстро и без предупреждения, дело серьёзное. – сказал юноша, покусывая губу.
– И похоже, представление будет для нас. – прищурив глаза, так что белёные ресницы почти соприкоснулись, сказал Лотрик.
Внезапно Мартису прилетел удар по уху. В голове раздался хлопок, он покачнулся, но в следующее мгновение уже закидывал руку для удара. Что-то ударило под коленями, и ноги подогнулись, он начал падать, но его подхватили под мышки и словно ребёнка поставили обратно.
– Привет! – послышался весёлый мелодичный голос.
– Осёл! – Мартис дёрнул локтем, целясь в источник звука.
Но удар цели не достиг, его остановили ещё вначале – огромная рука обхватила предплечье. А с другой стороны, ему несильно ударил под рёбра Беляк, призывая не устраивать сейчас очередное шоу.
– Не серчай, друг милый, я лишь очень рад тебя видеть.
– Обещаю, скоро у тебя и последних зубов не останется. – прошипел юноша.
Сбоку подошел коренастый парень, ненамного старше его самого. Всё его лицо и обритую голову покрывали мелкие шрамы, нос смотрел в сторону, а в желтозубой улыбке не хватало пяти передних зубов. Тёмные глаза ехидно смотрели навстречу из-под густых бровей.
– Обещание для вас, мазанных, дело святое. А я могу лишь пожелать удачи и выразить глубочайшее желание поучаствовать с тобой в кулачной битве, – он склонил голову, приложив ладонь к груди, – К вашему сведению, я обладаю интересной вам информацией. – Он играючи посмотрел из-под бровей.
– Драчун, если есть что сказать – говори. – сказал Беляк.
– Ну ты вот всегда так. Как же прелюдия, предвкушение сладостной сплетни? – Он принялся трясти огромными ручищами.
Хорси, или как его знали большинство – Драчун, жутко напоминал собой Эксиля. Все эти шутовские повадки, слишком хорошее настроение и напускная беспечность могли бы навести на мысль, что они родственники. Только вот эта детина была в плечах шире Ториса, но ниже ростом, с руками невероятно длинными, казалось, стоит существу чуть сгорбиться, и он сможет без труда коснуться земли пальцами рук. Если у Ториса кулаки были как хорошие молоты, то Хорси пользовался наковальнями.
Толпа позади принялась шуметь, послышалось конское ржание.
– Процессия пришла, слишком большая для такого мероприятия. И там экипаж… С гербом Лоран… – сказал Беляк, высматривая происходящее своими ястребиными глазами.
– Если бы вы меня не перебивали, уже давно бы всё узнали, и шеей крутить бы не пришлось, – сказал Хорси, – Мне сладкие язычки нашептали, что в нашем доблестном обществе завелись шпионы Союза, и видно хреновые они нюхачи, раз их упекли, стоило ступить на континент. Вроде бы из Железных псов господа, задание серьёзное взяли, за Огненное море пошли. Так там их золотом поманили, как говорят, само собой. Ну а по возврату их Маски схапали. Да, дело было дюжину снов назад.
– Не слишком подробно. – Фыркнул Мартис.
– Ну так того, что они не из наших, уже достаточно, чтобы булочки расслабить, не так ли?
– Они из наших. – зашипело что-то внизу.
Мартис опустил голову и увидел ещё одного из Воронов – нелюдя с неизвестным именем и ещё более сокрытым племенем. Он стоял в жилете с капюшоном, руки и хвост были перемотаны тканью – так, что даже клочка кожи не виднелось. Его тельце, по пояс юноше, постоянно находилось в движении, пальцы приплясывали в воздухе, стопы били по земле, хвост извивался, и колени беспрерывно сгибались и разгибались.
– Да, он прав. Пусть они не из Воронов, они всё же под крылом Мирел. Если их коснулся гнев Лоран, отголоски зазвучат в наших ушах. – Пропищал Беляк, даже не нагнув головы, будто Гикон стоял тут всегда.
Тем временем толпа расступалась. Впереди процессии ступали Защитники в чёрно-золотых доспехах, в полной выкладке с закрытыми забралами. Мартис отступил за спину Драчуна, ведь там вполне мог находиться его отец. Нет, он определённо там был.
Дальше шли дворцовые слуги, юноши и девушки на несколько лет младше Мартиса, и было видно, что их тела никогда не видели более тяжёлой работы, чем ублажения хозяина. Они были облачены в воздушные блестящие ткани, столь тонкие, что сквозь них можно было без препятствий увидеть юные тела. Подростки окружали белую костяную карету, покрытую резьбой, украшенную лентами и свежими алыми розами, подрагивающими с каждым ударом гигантских конечностей горного дракона, тянувшего её.
– Эх, он может дом за собой тягать, а приходится – тощую задницу принца Ангиса. – немного отогнув назад голову, тихо сказал Драчун, на что встретил редкий гневный взгляд Беляка. За такие слова можно моментально пополнить ряды приговорённых.
Узники шли следом, в окружении Масок – лучших из псов Элогара, деятелей имперской инквизиции, облачённых в тёмные кожаные одежды, с костяными масками, закрывающими лица. Мартису невольно подумалось, что Гикону среди них было бы очень комфортно, только он помнил из рассказов отца, что вся эта мишура лишь для любопытных глаз. Настоящего инквизитора ты не узнаешь никогда, он будет смотреть на тебя жалким взглядом бродяги у угла, остервенело торговаться у прилавков или запевать хмельную песню в корчме. Ты не узнаешь его, пока он сам того не захочет.
«Что с ними сделали!..» – подумал юноша, с содроганием сердца вглядываясь в лица закованных в цепи жалких пародий на живых существ, внушающих страх и сострадание, хотя ни то, ни другое не было допустимо.
Он видел многих из них, но сейчас узнавал с большим трудом. Нагие, покрытые грязью и синяками, их тела покрывали мелкие кровоподтёки. Они неловко ступали, постукивая цепями. У некоторых глаза словно истратили всю свою волю, будто покрытые серой пеленой, у других они бегали, озирались, но не могли и секунды остановиться на чём-то одном.
Заканчивали вереницу кучка тщедушных клерков с сумками, наполненными пергаментом и принадлежностями. Только сейчас Мартис услышал, как гремит и беснуется толпа, как льются оскорбления в адрес униженных людей и нелюдей. Народ топал и сыпал проклятьями, выскакивал на мгновение поближе, чтобы плюнуть в них или кинуть тухлятиной или дерьмом.
Но чем дальше продвигалась процессия, тем тише становилось действо. Наёмники спокойно взирали на бывших коллег, и любая скотина, решившая пробраться через их ряды, чтобы нанести очередное оскорбление жалким сгорбленным существам, тут же оказывалась на земле с кровоточившим носом.
Стража по одному прицепила десять пленных наёмников к столбам, заломив тем руки за спину. Безвольные и жалкие, нагие, избитые и униженные, с трудом стояли, опустив голову. Но был среди них один, стоявший твёрдо, с высоко поднятой головой. Он не был большим или сурового вида, не было в нём и повелительной лидерской натуры. Мартис принял бы его за казначея или летописца. В его глазах горела жизнь и ненависть, отчаянная потребность в гордости.
– Кто это? – спросил юноша у Беляка.
Тот понял его и ответил:
– Второй глава ордена, брат Родонта.
– Второй? Зачем два главы?
– Псы берутся за разные задания, где-то нужна грубая сила, а где-то хитрость и острый ум. Но, похоже, в этот раз они оказались недостаточно хитры. Я не знаю его имени, звали его обычно Второй, и упоминали о нём редко. Он из лазутчиков, диверсантов. Я не сильно удивлён, что он у столба.
– Он, похоже, не слишком согласен с приговором. – сказал Драчун.
На край помоста, что ближе к середине, вышел высокий мужчина с хищными глазёнками. Имберт II Джагот – наместник инквизиции Ильт-Ор-Сир – столицы империи, и приемник Верховного Инквизитора, один из немногих публичных лиц этой структуры, которого знали все, кто хотя бы иногда заглядывает в глаз Элогара.
– Если он из столицы приехал, значит дело очень серьёзное… – сказал Гикон.
– Х-км… – он поднял тонкую бледную ладонь вверх, призывая к тишине, и краем глаза посматривая на карету у подножья лестницы. – Добродетельные и уважаемые жители святого Шорт-Мейса! Перед вами десять обнажённых, очищенных от скверны едкой тайны преступников! Жутких и мерзких предателей, что очернили доброе имя Мирел Несокрушимой! Они пошли против её потомков, против её кровных братьев и сестёр! – толпа засвистела и закричала, – Они должны были выполнять свой долг, дарованный одной из восьми Детей! Святая династия Лоран доверилась им, протянула руку… а они укусили её! Они укусили ваши руки! – он оскалился словно дикий кот, и толпа подхватила его слова топотом и свистом, – Эти твари! Эти пособники Тени, с благословления святого Ангиса Лоран, кронпринца Империи Ильт и наместника Шорт-Мейса, ступили на земли восточного континента и сговорились с нашими врагами, веками желавшими лишить нас жизни! Империя им доверяла, а они продали свои души за звон монет! – толпа начала безумствовать, и инквизитору вновь пришлось требовать тишины.
– Кусок дерьма. – послышался голос одного из узников.
– Это жалкое создание, мелочная душонка ещё и смеет говорить! Даже его последние слова пропитаны грязью! – толпа посыпала оскорбления и проклятья в сторону Второго, но он лишь скалился кровавой улыбкой.
– Вы все куски дерьма! Ха-ха-ха. – заревел он, разражаясь смехом, – Глупые безвольные болваны! Жалкие…! – его прервал тяжёлый удар Защитника, в его движении Мартис узнал отца и пригнулся сильнее.
– Вот кто перед вами! Он звал себя служителем Мирел, ходил с вами по одной земле и дышал одним воздухом! – толпа задвигалась, в их глазах показалась ярость и жажда крови, – Сегодня свершится священное возмездие перед взором Элогара, святого воина и сына Отца Ильт! – инквизитор поднял голову, будто всматриваясь в серо-голубую глазницу средь тысяч огоньков. – За измену и шпионаж против святой Империи, за пособничество врагу и предательство святого долга пред Мирел Несокрушимой! – он сделал паузу, будто разжёвывая собственные слова, – Каждый член Железного пса, наёмного ордена под бывшим покровительством Мирел Несокрушимой, приговаривается к лишению рода! – толпа одобрительно загомонила. Лишение значило лишение руки с родовым гербом и кастрацию, почти высшая мера. Большинство из лишённых умирали через несколько дней или лет – в Подземье. – А данные лица, непосредственно участвующие в этих гнусных преступлениях, приговариваются к смерти с помощью…
– Он, конечно, артист, причём неплохой. – внезапно послышался голос Драчуна, чёткий в притихшей толпе, но не настолько громкий, чтобы его услышали наверху.
– Тысячи укусов! – толпа забилась будто безумная, предвкушая представление, но наёмники не разделяли её радости.
Позади инквизитора вышел человек в высокой тёмно-зелёной шляпе, говорящий, что он несёт слово наместника. Он развернул скрученный пергамент на театральный манер, прочистил горло и заговорил стройным и уверенным голосом:
– Ко всему вышеупомянутому! Объявляю: указом наместника Шорт-Мейса и всех земель Овального хребта, кронпринца Империи Ильт, носителя святой крови и прямого потомка Отца и Детей Его. За оскорбление святого долга от Мирел Несокрушимой, за оскорбление Отца и правящей династии Лоран! Данным указом система организации и правления орденов храма Мирел упраздняется и переходит под контроль назначенных Настоятелями лиц! А также данным указом устанавливается запрет на пересечение границ Империи Ильт и вассальной территориальности Пятнадцати Островов!
На площади настала тишина, и Мартис чувствовал растущее вокруг напряжение, оно забиралось в рот и ноздри, давило на уши и живот. Лица вокруг него темнели, руки наёмников тянулись к рукоятям.
– Рабы! Теперь вы все рабы! Ха-ха-ха! – завопил Второй, и к нему снова шел Защитник, поднимающий закованную в доспехи руку.
Казалось, пузырь лопнет в любую минуту, передние ряды наёмников медленно подступали к помосту неизвестно для какой причины. Мартис неловко озирался по сторонам, но все остальные взгляды были направленны вперёд.
Неожиданно дверь кареты открылась. Из неё вышел невысокий мужчина с пепельной кожей и вороными волосами. Его голубые глаза неестественно смотрелись на рябом некрасивом лице с плоским носом.
Защитники моментально сомкнули ряды вокруг, а дети в шелках упали на колени. Мартис знал, что и там, позади, каждый человек упал на колени, пряча глаза. Но наёмники стояли, и он стоял, будто бы поддерживаемый ими. Чем дольше он смотрел на принца, тем сильнее становилась дрожь в ногах и гулкий бой сердца, он понимал, что должен припасть к земле, но не мог этого сделать.
Принц спокойной походкой прошёл по деревянным ступеням, будто бы мира вокруг не существовало и за его спиной не зреет открытый бунт. Он остановился в нескольких шагах от Второго, который с улыбкой смотрел ему в глаза.
– Пошёл нах… – Второй не успел закончить слово, как его тело разбухло и разорвалось на мелкие.
– АААААА! – завизжала нагая девушка рядом.
Весь подиум осыпало кусками мяса, костей и внутренностей. Затем принц посмотрел на следующего узника, и того вдавило в деревянный пол. Узник в ужасе заорал, крик его сменился на протяжный вой, затем превратился в бульканье, и жизнь его завершилась отвратительным хрустом костей. Сначала криками, а затем бульканьем и хрустом. Принц повернулся к площади. И на мгновение Мартис встретился с ним взглядом, и перед глазами всплыл образ огромной розовой пасти. Колени ослабели, он упал. Краем глаза он видел, как падали на колени остальные, сначала по одному, затем по десятку, и вскоре каждый наёмник стоял на коленях. Принц лишь улыбнулся краем губ, и оставшиеся узники за его спиной начали кричать и извиваться, их конечности выворачивались, кости ломались и резали плоть, выбираясь наружу. В конце концов, на столбах остались висеть неузнаваемые груды мяса.
«Неужели эта сила действительно от Отца и Детей его?» – подумал Мартис, рассматривая смятые тела с торчащими костями.
Принц медленно спустился и сел в карету, Защитники окружили её. Толпа в молчании освободила путь, отползая в сторону.
Вся площадь продолжала стоять на коленях, пока карета не исчезла из виду.


Глава 3. Выжить, чего бы оно не стоило
Толстые пальцы ударили по деревянной дверце, верхний край которой доходил ему лишь до подбородка. Ответа не последовало, и, попытавшись ещё несколько раз, он решился войти без приглашения.
– Эй, Экс! Ты как тут? – всунув квадратную голову в проём, спросил парень.
Его встретил извечный беспорядок в тесной комнатушке в самом конце Крысиной улицы. Но теперь, помимо раскинутой всюду одёжи, кучи бесполезных вещей, добытых лёгкой рукой, и рассыпанной в углу кучки поленьев, на полу разлеглись помятые пергаменты. Неожиданные гости в жилище его неграмотного товарища.
Торис не сразу заметил друга, в очаге тлели остатки едва красноватых углей, а других источников света в лачуге не было. Эксиль сидел, скрючившись на табурете, он старательно что-то выводил на бумаге. Громила осторожно подошел сзади, неуклюже, едва не падая, стараясь ничего не сломать. Низкий потолок царапал макушку, что совсем не оставляло шансов подобраться хоть сколько-то тихо, скорее даже ближайшие соседи были в курсе, что он наведался в гости.
Но Эксиль не оборачивался. Торис заглянул за его плечо, стоя за спиной, и тот внезапно будто проснулся от жуткого сна. Он вскинул руки, а затем резким движением смахнул бумаги и уголь со стола. Эксиль боролся, хлеща друга жилистыми руками, но в конце концов затих в крепких медвежьих объятиях.
– Экс! Успокойся, дурак! Чего творишь?! – гремел Торис в ухо другу, пока тот не успокоился и не обмяк на его груди.
Но через несколько секунд мышцы друга вновь напряглись, но уже не выдавали агрессии, просто пытались выбраться из внезапных пут.
– Чё за херня? Тори, пёс дикий, пусти! – шипел Эксиль, но Торис отпустил его только через несколько минут, пока окончательно не убедился, что товарищ в себе.
– Ты не в себе был. Ни видел, ни слышал – колотил, как бабка на базаре! Чего ты тут в темноте чудил?
Эксиль посмотрел на друга удивлёнными глазами, затем на пол и на чёрные от угольной пыли ладони. Его передёрнуло, будто ознобом, он повёл плечами, схватил приятеля за мясистую ладонь и потащил наружу.
На улице Эксиль быстро зашагал, будто стараясь сбежать подальше от собственной лачуги. Торис смотрел на него позади, стараясь поспевать, и видел, что друг почти в ужасе, наблюдая, как тот на ходу заламывает пальцы и качает головой, будто в ломке после дымного пуха.
– Со мной это с того случая. Стоит заснуть – в голове начинается непонятный шёпот, так и шкрябает, пока не очнусь. А как проснусь, так за столом или на полу! – он обернулся с широко раскрытыми глазами, – И круги, они уже везде! Как кончились стены, пол и потолок, я добыл листов и снова без конца! – его обычно весёлый голос сейчас наполнился судорожным хрипом, он говорил без остановки, забывая дышать.
– Твоя нога, – сказал Торис, посмотрев на стоящего прямо друга, и теперь уже его глаза наполнились тревогой, – У тебя она переломана была. Как ты…?
– Чёрт его знает! Думаешь, я и сам понимаю!? Эту штуку крутило и выворачивало ночи напролёт, пока боль просто не исчезла! – он подошел и схватил друга за плечи, заглядывая в глаза, – Эти голоса, они всё громче и настойчивее! Но дело в том, что я ни хера не понимаю, что они талдычат, ни слова!
– А чего тогда дерево не снимешь с ноги? – Торис попытался сменить тему на более обычную, если такое вообще было возможно.
– Ха! Я может и ума лишаюсь, но не разума. Сниму штуку, и кредиторы тут как тут. Ещё и во лжи обвинят, знаешь, как они любят. Я и так с трудом выбил пару недель. – он посмотрел на ногу, затем отпустил друга и обернулся в сторону высокой ивы, что стоит у входа в Чёрный базар, – Мне нужно к Поло! Если кто и сможет помочь мне, то только он!
– Эм… Экс, прости… – его нутро кольнуло, твёрдый комок пополз по горлу.
– Наверх надо?
– Я заскочил только проведать, не знал, что такое творится. Я отстою службу и сразу обратно! – при взгляде на растерянного друга, боль в его груди усилилась.
– Не боись! – он хлопнул Ториса по плечу, хотя не слишком уверено. – Всё ещё не так плохо. К тому же, ты мне сейчас не большой помощник. Тебя же женщина ждёт, хах! – сквозь силу усмехнулся Эксиль.
Обычно в такие моменты на Ториса находит раздражение или даже ненависть от неуважения друга. То, что говорят о нём, ему было без толку, а вот о ней. Но сейчас он отодвинул всё это и лишь кивнул.

Эксиль смотрел, как его друг уходит в сторону колонны, и на душе скребли крысы. Он знал, что так надо, но всё же он же его друг, всю жизнь был с ним. А эта святая… Сыпет обещаниями о долге и роде, о благах и будущем. Сучка! Эксиль до боли сжал кулаки и отвернулся.
Вскоре перед ним раскинулся небольшой пруд и невероятных размеров ива. Весь её ствол и ветви были улеплены гиоксинами, возле неё можно было представить, будто ты наверху, купаешься в тёплых лучах глаз Отца. Но всё же это было не так.
По легенде, её посадил один из тех безумцев, что рождались каждое поколение, целью которых было перебраться на соседнее плато. Они придумывали невероятные способы, и последний перетаскал сюда уйму камней и земли, сделал этот извечный пруд и в глубокой старости умер, сидя у его воды. Его так и предали земле, прямо здесь. И из небольшого бугорка выросла эта самая ива, и помнили люди, как он говорил, что ветви дерева разрастутся так сильно, что сын его по ним сможет перебраться на другое плато. Но только сына у него не было.
– И вот он, тот, кто смог исполнить мечту сумасшедших, награждённый в итоге безумием. Ха-ха-ха! – Эксиль внезапно схватился за живот и разразился нервным смехом. – Нет! Ну действительно! Есть же слово, мне же Тори говорил! Точно! Ирония, она самая! Ха-ха-ха! – Слёзы выступили у него на глазах, а народ, проходящий рядом, с подозрением глядел на юношу. Казалось, даже мерзкие, тучные канилы думали, что он не в себе.
С двух сторон дерево огибали широкие дороги, сливавшиеся в длинный проспект Чёрного базара. Старые здания из чёрнокамня давно облепились новыми деревянными этажами и пристройками, так что казалось, рынок был средоточием жизни на плато. На нём торговали всем, особенно тем, чем нельзя наверху, и многими лавками здесь владели совсем не жители Подземья. Также его посещали самые разные люди и нелюди, с длинными рукавами, скрывавшими родовой шрам, вовсю выставляемый наверху. И в столь разных и вычурных масках, словно соревнуясь между собой. Впрочем, местным дела до них не было, они думали лишь о том, как бы прожить следующий день, и посещали самое начало рынка, закупаясь самыми обыденными вещами и продуктами.
Эксиль пристроился за нагруженной пахучими грибами повозкой, тянувшейся двумя тучными и куда более вонючими канилами. Он прижал старый платок к лицу, стараясь чаще дышать ртом, хотя казалось, даже язык и горло способны почувствовать их вонь. Даже годы в Подземье не помогли ему свыкнуться с их запахом. Но зато толпа на проспекте расступалась перед этими парнокопытными, и он с приличной скоростью мог добраться до нужного места.
– Да оно и двадцати не стоит!
– Дядя, монетки не будет? С голоду помираю.
– Десять медяков, и твой дружок почувствует себя у врат Эльгор–Ройна!
– Глаза слепопсов, крысиные хвостики и кротовые ножки! Самое свежее только у Аленса!
Каждый пытался перекричать другого, будто бы от громкости голоса зависела цена. Потасканные дамочки стояли между рядами. Мелкие грязные сорванцы клянчили мелочь, а торгаши зазывали всем, чем можно. И после последнего предложения у Эксиля заурчал живот от голода, хотя он больше предпочитал курятину, иной раз выбирать не приходится.
«А когда я вообще в последний раз ел?» – попытался вспомнить юноша, но ему это не удалось. Теперь он стал осознавать, что последняя неделя слилась в одну обрывочную массу без начала и конца. У него закружилась голова, и он отошел в сторону, прислонившись к гнилой стойке.
– Эй! Дамочка! – он окликнул стоящую неподалёку миловидную девушку всего с несколькими чириями на лбу. Она указала на себя пальцем и вопросительно на него взглянула, на что он энергично закивал, по крайней мере насколько мог.
– Чего тебе? – с подозрением спросила подошедшая к нему девушка в простом льняном платье.
– Сегодня какой день?
– Если уж не слишком точно, то вчера ещё соболя был вороний месяц. Ну, а сегодня, похоже, следующий. – еле шевеля губами, сказала девушка.
Эксиль внезапно почувствовал призыв к действию, там пониже паха. Пало может и подождать. Он приосанился, раздувая грудь, и улыбнулся, выдавая своё лучшее оружие – ровные и белые зубы.
– Соболя? Недавно же был жабий, время летит, не поспеваешь. – он резко дёрнулся в её сторону и схватился за руку, сжав не сильно, – Хотя какая разница, какой месяц, если смотришь в такие глаза… – он заиграл бровями, свободной рукой пригладив тонкие усики.
– Какие же?
Какие же?! Глаза, глаза…
– Как у хорошего, свежего карпа! Вот так-то! Уж я-то знаю в них толк, сам торгую!
– Торгуешь? Здесь? – в её глазах показалась лёгкая заинтересованность. Рыба – дело такое!
Эксиль решил зайти по-крупному:
– Тут я так, по мелким делам. А торгую я… – он пальцем показал наверх.
– А сразу и не скажешь, – она сделала шаг к нему, не убирая руки, но с недоверием оглядывая его старую одежду.
– А чего внимание привлекать? В этих грёбаных масках дышать трудно, а я не люблю трудности.
– Прям уж так? И глаза мои тебе сразу приглянулись. – она немного выгнула спину и вытянула шею.
Эксиль почесал грудь, так, чтобы немного поднять золотую монетку на цепочке – его главное сокровище и почти такое же хорошее средство обольщения, как зубы.
В глазах девушки блеснул огонёк, и показалась какая-то агрессивная искра. Юноша почувствовал, как у него набухает в паху. Он провёл пальцем по её щеке и нащупал улыбку. Серые, редкие зубы показались из-за губ. Он резко одёрнул руку.
– Я забыл, меня товарищ ждёт! Ещё увидимся! – бросил он, резко огибая девушку и проскакивая между снующих по проспекту тел.
– Урод! Лгун! Чёртов плут! – посыпалось ему вслед.
«Как неоригинально. С такими зубами лучше рот вообще не раскрывать!» – подумал Эксиль, старательно избегая идущих навстречу людей.

Поло Эль-Диги Ньёри Золотой, как он сам постоянно представлялся, обитал в самом тёмном переулке Чёрного рынка, хотя света тут было достаточно. В переулке Радостей закупался только поистине искушённый извращенец: редкие наркотики и дурманы, тела и их части – живые и мёртвые, контрабанда самой опасной масти, алхимические ингредиенты со всего мира. Последнее как раз было по части Поло, хотя его не даром прозвали Барахольщиком – помимо всяких выжимок, кореньев и тому подобного, в его лавчонке таились сотни предметов, абсолютно не имевших отношение к алхимии. Но, как он однажды признался: «За один корешок краснолиста как минимум угодишь на дыбу! Тоже самое за целую телегу «дымного меха»! Так это ещё и куда выгодней – телегу-то в задницу не запихнёшь! Ха-ха-ха!!!» – таков этот Поло, стоит выйти закону, что-либо запрещающему – этот товар уже у него на прилавке, или он за ним в пути.
Такой же странной была и сама лавка: пока все остальные в переулке тщетно старались не вызывать лишнего внимания, выдавая себя за приличные предприятия, у Поло весела вывеска: «Сто лет на виселице», каждая буква которой отливала золотом и оканчивалась головокружительными завитушками. Да и само здание будто бы требовало обратить на себя внимание! Даже Миртис в первый раз сказал, что не видел более безвкусно-броского и обманчиво дорогого дома, хотя, придя к Поло через несколько месяцев и увидев, что тот добавил рифлёных белых колонн и каменную башенку на крышу, он решил, что теперь видел. И очень хотел бы развидеть.
Эксиль несколько раз стукнул в дверь, ухватившись пальцами за железное кольцо, находившееся в пасти какой-то мохнатой кошки, и стал ждать. Сегодня здесь было на удивление тихо, но всё же, мимо сновали несколько тощих наркоманов с запавшими глазами, и плелась необъятная безобразная женщина, тянувшая за собой плачущую девчушку.
«Кто-то сегодня станет на несколько серебряных богаче», – думал он о незавидной судьбе девчушки, хотя это было не его ума дело. Так что, он быстро вернулся к мыслям о своей судьбе. – «Что же это за хрень такая! Чёртов голос! Эта штука началась сразу, как мы выбрались с того плато, в ту же ночь! Как только мне приделали эти деревяшки к ноге и напоили маком. Это была такая… злоба, ненависть и обида. И голос. Грёбаный голос!» – он заколотил по двери кулаком.
– Ещё раз ударишь, я отрублю тебе руку! – послышался женский голос из-за двери, за ним последовали щелчки замка.
На пороге стояла черноглазая смуглянка с вороными волосами и предельно аппетитными формами. Хоть Эксиль и сглотнул при виде неё, он всё же убрал руки за спину – Роза явно не из тех, кто будет утолять его голод.
– Монет нет! Даже не проси, и, если бы были – я бы всё равно не дала! – вместо приветствия сказала девушка, нахмурив чёрные густые брови.
– Роза, дорогая. Вот ты обо мне совсем не того мнения, думаешь, раз Эксиль на пороге, так с ходу будет в карман лезть? А я не такой! Временами у всех бывают сложности…
– Только у тебя они не заканчиваются! Ты, прохвост, даже маленькому Жуже задолжал! Жуже!
– У меня такое дело есть, я всем всё верну! – он ударил в грудь кулаком, одновременно стараясь рассмотреть за спиной Розы, нет ли Жужи на горизонте.
– Ты давай не распыляйся, а по делу говори. – сказала девушка, уперев хорошие смуглые ручки в широкие бёдра, скрытые за слоями юбки.
– К Поло я, только пусть он сам выйдет… – он всё ещё высматривал своего маленького кредитора, хотя глаз его всё больше нырял в вырез под шеей девушки, где, как две добрые дыньки, наливались упругие груди.
– Нету его, и ещё долго не будет! – девушка скрестила руки под грудью, – В глаза смотри, пёс гулящий! – Эксиль разом вздрогнул и действительно приложил все силы, чтобы смотреть ей в глаза.
– А где он может быть? Может, сокола можно отправить? Дело очень срочное.
Теперь же в глазах Розы мелькнуло беспокойство, она и не знала, что он может говорить серьёзно и даже со страхом в голосе.
– Нет, Эксель, он очень далеко, туда даже сокол будет добираться не одну неделю. Может, я чем могу помочь?
– Да нет уж, тут только башка твоего братца выручит. А без него… – он внезапно как-то даже неожиданно для себя сник, плечи опустились, и морщинка прорезалась меж бровей, – Я пойду, может, придумаю чего.
– Может, зайдёшь, я чая заварю. – немного нагнувшись и заглянув в глаза, спросила Роза.
– Нет, Роза, я пойду. – он развернулся и зашагал по пыльной улице, огибая мычащие в наркотическом экстазе тела, и лишь через несколько дюжин шагов он обернулся. Она всё ещё стояла на пороге и смотрела ему вслед.

Шагая по проспекту, он то и дело ударялся о прохожих, не слыша их оскорблений. Дело было худо, Поло был единственным знакомым, кто мог помочь ему. Он лихорадочно раздумывал, перебирал в голове имена и лица. Может, наверху? Там точно есть дельные головы. Но что он может им предложить? В старых, истёртых на коленях штанах, шершавой и пахнущей плесенью рубахе, да в сапогах, сменивших не одного владельца прежде, чем он их украл. Он невольно прижал ладонь к груди, там, где выпирала круглая золотая монетка. Целое состояние по меркам Подземья! И может, с ней…
Резкий удар под колено, по той ноге, что была закована в дерево. Послышался треск, и Эксиль взмолился: «Хоть бы деревяшки!» Он попытался встать, но ещё один удар сбоку, прямо в лицо, опрокинул его на спину, кровь полилась из ноздрей. Мир кружился и блистал, но он чувствовал, как его волокут по утоптанной дороге, покрытой россыпью мелких камешков. Перед глазами растелилось каменное небо Подземья, усыпанное бирюзовыми, голубыми и зеленоватыми огнями геоксинов.
Затем он увидел мерзкую серую морду с обломанными рогами посередине головы, и вновь подошва прошлась по его лицу. Следом его подняли, и он попытался выпрямить шею и сфокусировать разбегающиеся глаза.
– Здравствуй, мой дорогой друг. – пресный, шипящий голос раздался спереди.
М-м… – только сумел сказать в ответ юноша, но резкая оплеуха привела его в чувство, – Мад’кул…
– Всё верно, это твой глупый и доверчивый приятель, Мад’кул по кличке Ящер.
Эксиль потряс головой и понял, что два амбала держат его подмышки, ещё несколько стоят впереди, а перед ним, держа руки в карманах коричневых кожаных штанов, стоит их предводитель.
Мад’кул владел несколькими курильнями, фермами дымного меха, парой питейных и экзотическим борделем. И Эксиль уже успел несколько раз пожалеть, что занял у этого нелюдя из племени шлоктов некоторую сумму, и потом ещё несколько некоторых сумм.
– Знаешь, когда мои ребята неделю назад навестили твоё скромное жилище, они увидели жалкое создание с переломанной ногой, извивающееся во сне от боли или ещё от чего. Они, как добросовестные жители нашего дорогого Подземья, уведомили меня о твоём состоянии. И я… Знаешь, я тоже бывал в разных жизненных ситуациях. Я пережил Большое переселение и Звериные войны, меня несколько раз пронзали, предавали, шпиговали болтами и стрелами, а потом вновь предавали. Так что я решил довериться, дать шанс, которого мне не давали. – один из его выпученных глаз, покрытых кожными складками, пристально смотрел на Эксиля, другой же постоянно менял свое положение, рассматривая окружение, – И тут такое зрелище! На ногах, на всех порах несётся наш милый Эксиль по Рыночному проспекту. Мне сообщили, я не поверил. Как так может быть? Мои ребята же точно дали понять, что всё плохо, какая там ходьба? А тут ко мне заглядывает моя милая Ильма.
Из-за спины шлокта вышла та самая девушка. Она поглаживала серую бугристую руку хозяина. И смотрела на юношу словно на дерьмо, скалясь своими гнилыми зубами.
Эксиль видел, как менялся покров Мад’кула от серого к серо-зелёному. Он знал – чем темнее у шлокта шкура, тем злее становится тварь.
– Я… Я хочу всё вернуть, и должен был. Но…
– Но хрень случается, верно? Да, всякое бывает. – он махнул когтистой лапой с пугающе длинными пальцами, и ему поднесли зажжённую трубку. Судя по прогорклому и кислому аромату, наполненную «дымным мехом», – Но я, как и большинство разумных созданий, ненавижу, когда мне лгут, а ещё больше, когда меня разводят, да ещё и успешно! – его шкура потемнела сильнее, и он затянулся, и она медленно вновь стала серой. – А ты! Ты сделал и то и другое!
– Мад’кул, ты уважаемый нелюдь, и я тебя уважаю. Я бы никогда! – Эксиль умоляюще взглянул на шлокта, одновременно выискивая лазейки для побега, – Я был на деле, меня обдали об стену так, что мозги чуть не вытекли, и нога переломилась сухой веточкой. Я и знать не знаю, что на ноги меня поставило, но перед Отцом и Детьми его, я говорю правду!
– Ха-ха-ха! Это когда ж ты в набожного заделался? Неужто твой верховой дружок так тебя обработал? Я уж знаю, что и Отца, и каждого из его восьми детей ты не ставишь ни во что! Они для тебя пух с работной фабрики и пыль переулка, что где ты уродился! – Он вновь затянулся и выпустил бурые струйки дыма, они обтекали обломанные рога на его лице, медленно утекая наверх. – И, хотя ты мне только что вновь солгал, глядя в глаза, мы не будем лукавить и играть в недотрог. Я тоже весьма скептически отношусь к Откровению, ко всем этим Родам и Долгам. И мне больше по душе относить себя к существам мыслящим, пытливым. Как много ты знаешь грамотных шлоктов? – Он выжидающе посмотрел на юношу.
Ему чертовски хотелось сказать «ни одного», но он сказал:
– Как минимум тебя, Мад’кул, про других я не так осведомлён.
– Вот. И меня жутко возбуждают экзотические животные, в сугубо интеллектуальном смысле, я имею в виду. Ха-ха, – взгляд шлокта делался всё более мутным, а речь затянутой, – Меня вот, например, кличут Ящером, и они правы! Но не совсем, хе-хе… – Он внезапно поплыл, задумался о чём-то и только через минуту вновь сосредоточился на юноше, – Я, считай, нашел праотца шлоктов, на са-а-амом юге, в лесах Красных островов. У них три рожка на башке, и они тоже меняют цвет кожи, знаешь. Да, я убил его… – Его взгляд вновь остекленел, но через несколько минут он вновь заморгал, теперь его кожа была уже ярко-зелёной, что не могло не радовать Эксиля.
– Мад’кул, я тебе всё верну! Дай неделю, и всё отдам, да даже сверху накину! Может, моё слово ничего не стоит, но мне отсюда некуда деваться! Тут мой дом, я у тебя в руках.
– Я его убил, потому что в карты шлокт не игрок. Ну, ты понял, что из-за шкуры. Хах! – Он хихикнул, и из его пасти вывалился длинный язык, похожий на мокрую верёвку от частого курения.
Эксиль увидел, как осклабилась девушка с гнилыми зубами, будто разговор подходит к концу.
«Выжить, чего бы не стоило! Сейчас!» – подумал юноша и рванул вперёд, вырвавшись из лап подручных. Сначала он пришёлся плачем в грудину ещё не пришедшего в себя Ящеру – тот отлетел в сторону. Затем почувствовал мелкие ручёнки на своей рубахе и, выкинув кулак наотмашь, угодил девушке по лицу. Наконец он бросился по переулку. Кровь пульсировала в висках, куски обломанных деревяшек били по голени. Золотая монета выбралась из-за ворота и подпрыгивала, прикасаясь к подбородку. Он видел плотный поток людей, протекающий по улице, в конце длинного переулка. Только бы добраться! Там он затеряется в толпе, и его уже точно не найдут!
Рядом об деревянную обивку стены ударился камень. Шлокты достали пращи! Быстрее! Ещё один угодил совсем рядом с ногами. Несколько ударилось позади. Уже не достанут! Всё!
Впереди шевельнулась стена, будто живая глыба чёрнокамня. Она поплыла, посветлела, и в тёмных руках проясняющегося шлокта показалась дряхлая доска. Эксиль пригнулся, проскочил! Но с другого бока тоже зашевелилась стена. Удар в плечо, и юноша со всего маху саданулся о стену, затем кубарем полетел по земле. Но сознание не собиралось утекать, он дёрнулся вновь, оттолкнулся ногой, вставая. Он выберется! Выживет! Но наступив на другую, она неудачно вывернулась, он вновь полетел наземь. И уже лёжа на земле и задыхаясь от бега и безысходности, он понял, что подвернул её. Теперь не побегаешь.
Два шлокта, что недавно отделились от стен, сейчас поставили его на колени и держали за плечи, ожидая вальяжно идущего Ящера.
– Ох, ты, конечно, хорошего стрекоча дал, почти ушел! Видел, а? Что за заяц! – Сказал он идущему рядом шлокту, на что тот лишь тупо улыбнулся, – Эх, мне бы разнообразить мою компанию… – Он задумчиво посмотрел на юношу, но внезапно вся его шкура почернела, затем начала покрываться ядовито-красными пятнами, – Но ты мне должен, и должен больше, чем сумеешь отработать бегунком! – Он резко приблизился, Эксиль почувствовал его мерзкое и тёплое дыхание на своём лице, он почти касался юношу своими обломками рогов. Когтистая лапа сдёрнула монету с шеи, – Аванс.
Эксиль дёрнулся вперёд, клацнув зубами перед самым носом шлокта, но в этот раз его крепко держали.
– О, каков пёс! Тебя же так кличут – Пёс из подворотни? Слышал, ну как слышал, разузнал немного. Сам понимаешь, стоит знать, с кем имеешь дело, хотя ты и так немало блистаешь. Говорят, ты был рождён в похожем грязном проулке. И там же найден сборщиками. Но вот как ты десятилетним пацаном выбрался из Работного дома – я так и не узнал. Наверное, увлекательная история, хотя, думаю, это уже не имеет значения. – Он подал знак рукой, и ему принесли деревянную коробочку ярко-оранжевого цвета.
– И что, ящерка? Убьёшь меня? Денег тогда не получишь. – Усмехнулся юноша, обнажив розовые от крови зубы. – Переломаешь меня – тоже ничего не получишь. Или думаешь измучить меня? Ха-ха-ха. – Он разразился смехом, но вовсе не истеричным или нервным, нет, – это был настоящий, искренний смех мальчишки. – Могу лишь удачи пожелать, да розги покрепче. Или запряжёшь в повозку, как канила? Это уже было в Доме, давай что поинтереснее! – Его глаза сделались ясными и уверенными. – Или можешь дать мне неделю, и я всё верну, как говорил.
– Говорил, говорил, только это было до того, как ты пятками сверкнул, что не прибавляет тебе веры, знаешь ли. – Глаза шлокта вновь смотрели с ясностью, будто за несколько минут переварив дурман. – А вообще, ты это хорошо, знаешь, сказал, неделя – это то, что нужно, – Он отодвинул деревянную крышку на коробочке и засунул внутрь руку, высунул он её сжатой в неплотный кулак, будто держа куриное яйцо. – Так вот, мы с тобой так разговорились, что я закончить-то историю не успел. На том Красном острове водились не только хамелеоны – да, так их называют, но и куда более интересная живность. В частности, вот такая тварь, – Он разжал руку, и у него на ладони находилась ярко-розовая, жуткая мразь, похожая на паука, но с более вытянутым тельцем и лишней парой лап. Она яростно терзала острыми челюстями кожу, рвала и била, словно пыталась уколоть. Вокруг поблёскивала прозрачная жидкость. А тем временем Ящер продолжил: – Окраска большинства животных подстраивается под окружающую среду, помогает маскироваться, охотиться и так далее. Но есть твари, столь опасные, что им не нужна никакая маскировка, и чем они ярче – тем страшнее будет твоя смерть. Посмотри. – Он поднёс насекомое к лицу юноши, и тот попытался отпрянуть, но крепкие руки, наоборот, подтолкнули его поближе. – Представляешь, какова тварь, которую видно за километр? Так ты посмотри ещё, какая она злющая, мне повезло, что наша шкура слишком толстая… – Ящер дёрнул рубашку и обнажил юноше торс. – Чем природа обделила людей.
Как только брюшко твари коснулось кожи юноши на груди, та немедленно впилась в его плоть тонкими челюстями. Всего секунда, и Ящер прихлопнул насекомое.
– Мы же не хотим, чтобы ты подох… – Он покрутил глазами, будто рассматривая проулок. – Как символично… Вот тебе и неделя. А если не вернёшь долг за это время – плоть опадёт с твоих костей точно волосы от лишая. И даже у твоего цыгана не найдётся противоядия. – Он махнул головой, и юношу отпустили.
Ящер ушёл, но Эксиль продолжал стоять на коленях, и в его мыслях вертелось: «Выжить, чего бы оно ни стоило!»
Он взглянул на место укуса, две небольшие точки расходились волнистыми тёмными линиями, словно старая татуировка.
– Может, пронесёт, заживёт, как эта грёбаная нога. – прошептал он, сознание вспыхнуло и медленно опустилось во тьму.
Он стоит на скале, горы окружают долину. Впереди стоит высокий человек в лиловой мантии. Пепельные волосы, подхваченные ветром, трепещутся и бушуют, словно живые.

«Где я?» – подумал он, но мысли показались чужими, на чужом языке. Образы не совпадали со словами в голове.

Мужчина в мантии обернулся, и он увидел, что он вовсе не человек. Серая кожа, высокий безбровый лоб и плоский нос. Нет. Он не был нелюдем, точно нет. Нечто другое.

«Что?..» – удивился он. Смотря на этого мужчину, он чувствовал уважение, смирение и… любовь?

Мужчина махнул рукой, и тело мальчика… Да, теперь он понял, он совсем юнец, смотрит снизу вверх. Он подошел ближе и стал рядом. Теперь он видел, что по всему Овальному хребту виднеются разноцветные мантии.

Отец поднял руки к небу. Отец! Он его отец! Его поразила такая простая мысль. Это было очевидно, но жутко непонятно.

Но он смотрел, как зашевелились пальцы мужчины, и как другие стали поднимать руки.

Горы задрожали, затряслась вся зелёная долина.

Мальчик с содроганием сердца наблюдал, как тёмный круг разрастался в середине долины, земля проваливалась, исчезая словно в бездне. Затем начали откалываться скалы и устремляться к земляному провалу.

Он видел, как по лицу отца стекают блестящие капли пота, как напряглись мышцы. Но скалы продолжали устремляться по воздуху к провалу, они постепенно утопали в тёмном проёме.

И тогда он и сам поднял руки, почувствовал странное напряжение в груди, сердце заколотилось. Небольшой камень откололся от скалы и тоже устремился к провалу.

Это его камень! Он взглянул на отца, а тот на него, и увидел легкую улыбку на усталом лице.

Тем временем круг был словно заполнен, и камни устилались уже по земле. Затем выросли колонны и стены, что соединили их в ровные круги. Три круга и невероятной высоты колонна в центре, прорезающая облака.
Отец взял его за руку, и мальчик почувствовал, как устал отец, но он знал, дело ещё не сделано.

Мужчина оттолкнулся ногами и поплыл по воздуху вместе с мальчиком. Он приземлился у стены, отпустил его руку и положил их на камень. Мальчик видел, как мантии появляются по бокам, много десятков мантий.

Они принялись шептать на неизвестном языке. Пока наконец от пальцев отца не начало расходиться чёрное пятно – камень обращался во что-то иное, блестящее, словно зеркало, и гладкое, чёрное.

«Чёрнокамень…» – вновь зажглась в мозгу чужая мысль, – «Шорт-Мейс».

Глава 4

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71322409?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.