Пьеса #1
Пьеса #1
Сергей Балыкин
Пьеса о пьесе и о том, какую роль мы отводим себе в этом представлении.
Сергей Балыкин
Пьеса #1
Пьеса в одном действии.
Читать за раз.
Пьеса о пьесе
И о том, какую роль
Мы отводим себе в этом
Представлении…
Действующие лица
В порядке появления.
Андрей Лосовский
Милый друг (девушка на телефоне)
Кристина
Ксения
В большой, полутёмной комнате, развалившись на диване, лежал мужчина. В его руке была телефонная трубка, и только что набрав телефонный номер, он ждал ответа.
– Здравствуй, милый друг, – поприветствовал он собеседника, вернее собеседницу. – Ты сейчас можешь говорить? Надеюсь, что да. Хотя «нет» в твоих устах всегда звучало по-особенному, как что-то совсем ничего незначащее.
– Лосовский, ты снова возбуждён? – ответил приятный женский голос.
– Какое возбуждение? У меня кризис. И мне ещё хуже, когда я думаю, как ты со мной поступила.
– Постой, постой. Не смеши меня, а то я подавлюсь.
– Послушай, как тебе удаётся быть такой коварной?
– Что ты имеешь в виду?
– Сначала ты притворяешься моим другом, потом мне настойчиво и продолжительно отказываешь, потом я узнаю, что ты ждёшь ребенка, потом ты исчезаешь, не говоря ни слова, хотя в моей душе столько обещанного.
– Лосовский, ладно говори, чего хочешь, мне некогда.
– Ну вот, опять. Я никак не пойму: ты то ли робеешь, когда мы с тобой общаемся, то ли я настолько тебе отвратителен, что ты не можешь поговорить со мной хотя бы пять минут. Хотя, ты, наверное, всё-таки робеешь. И я тебя понимаю. Особенно вечером, когда приму душ и стою в набедренной повязке перед зеркалом. Верно говорят, всё к лучшему: представляешь, если ты на расстоянии так трепещешь, то что бы было в минуту близости. Хорошо, что ты меня не видела в такие минуты, иначе твоё сердце точно бы разорвалось.
– От ужаса?
– От пламени охватившей тебя страсти.
Девушка на другом конце провода рассмеялась.
– Знаешь, – продолжал мужчина, – я не раз задумывался, почему мне так легко с тобой разговаривать. Не боятся играть на грани фола, фолить, называть вещи своими именами. Тебе могло показаться, что я дурачусь, лицедействую, но уверяю тебя, я искренен до последней запятой. С тобой я не комплексую, хотя тараканов в башке у меня достаточно, не напрягаюсь, я веду себя естественно. И мне кажется, я знаю, почему это так. Я отчего-то уверен, что ты всегда поймёшь меня правильно. Звучит как любовь, правда?
– Так, Лосовский, мне действительно некогда.
– Ну, погоди, поговори со мной.
– Я не могу с тобой разговаривать, когда ты начинаешь нести глупости.
– Ты оскорбляешь мои чувства.
– Нельзя оскорбить то, чему не придаёшь значения.
– Вот она, обратная сторона искренности! Тебя не воспринимают всерьёз!
– Только не надо этих нот обиды.
– Ты считаешь, я неспособен чувствовать боль? Что за моими словами нет чувств? – возмутился мужчина.
– Лосовский, тебя опять понесло?
– Ну, хорошо, хорошо, но мне действительно нужно с тобой поговорить. Мне нужно вдохновение. Только ты можешь зажечь мое словоблудие. Я, пожалуй, близок к тому, чтобы назвать тебя музой. Честно говоря, будучи натурой творческой, я представлял себе этот объект несколько по-другому. Что-то сладостное, завораживающее, пьянящее и аморорождающее. Но недавно я понял, что такое создание не может быть музой, ибо рождает единственное желание: заткнуться и наслаждаться любованием и предвкушением. Мозговые и творческие ресурсы отдыхают. Муза – это нечто другое, как катализатор в химической реакции. Она будит эмоции, даёт импульс к фантазии, но не замыкает мир исключительно на себя. Наверное, звучит не очень бархатно для девичьего слуха, но, с другой стороны, ты бы и моё чувствоизъявление не особенно жаловала.
Пауза.
– Алло?! – поинтересовался мужчина.
– Да, я слушаю.
– И это уже неплохо. Как говорят, мужчина уже наполовину влюблен в каждую женщину, которая его слушает. Так, что, если ты и в правду хочешь уберечься от моей жгучей страсти, тебе следует перестать делать мне комплименты.
– Вообще-то, я пошутила.
– Я знал. Ты заставляешь мужчину стараться снова и снова.
– Я никогда никого не заставляю.
– Большое искусство позволять другим делать что-то так, как ты этого хочешь. И слушай, перестань жевать в трубку. В этом, конечно, есть элемент интимности, но я ещё не готов к этой стадии в наших отношениях.
– Я не могу. Мне постоянно хочется есть.
– А, точно, я и забыл совсем. У тебя уже какой месяц?
– Пятый.
– Невероятно. Слушай, каждую минуту натыкаюсь на очередное свидетельство своих чувств к тебе.
– В смысле?
– Знаешь, говорят, кто любит – тот простит. В любой другой ситуации я бы не смог тебе простить.
– Чего?
– Измены. Ты чувствуешь, я даже не спрашиваю тебя кто он.
– Так, Лосовский, ты переходишь границы.
– Это самый захватывающий момент в отношениях. Сначала робкие вылазки, разведка, пробный выстрел, а потом и полномасштабное наступление. Вроде бы хочется победить, но без сопротивления как-то уж совсем скучно. Ты никогда не позволяла мне заступить даже на миллиметр. Удивительно, и это при полном отсутствии колючей проволоки по периметру и запрещающих указателей. Или я уж через чур робок?
– Так, или ты мне скажешь зачем звонишь или я всё, кладу трубку.
– Хотел услышать твой голос.
– Пока.
– Погоди. Ладно, шучу. Мне нужен твой совет. Я тут подвязался написать пьесу.
– О чём?
– Это мой вопрос. Именно для этого я тебе и звоню.
– И как я могу тебе помочь?
– Я тут на днях толковал с Эдмондом Берком и он сказал, что первая обязанность малоизвестного писателя – быть интересным. Право быть скучным принадлежит лишь тем писателям, которые уже прославились. Что сейчас интересно?
– А кто такой Берк?
– Английский публицист. Умер лет двести назад. Думаю, после этого, ещё человек триста сказали то же самое, стало быть, рекомендация проверенная. Так что сейчас интересно?
– Это слишком субъективно.
– Именно поэтому я обзваниваю всех своих знакомых с одним и тем же вопросом. Как я устал.
Пауза.
– Алло?! – снова прервал молчание мужчина.
– Ты шутишь? – спросила девушка.
– Невероятно! Откровенные признания ты считаешь легкомысленными, а откровенную чепуху готова принять на веру. Как ты думаешь, если я напишу о нас, это будет интересно?
– О нас нечего писать, так как между нами ничего не было.
– Ну, я придумаю что-нибудь. Фантазия – моё утешение. Если бы ты только знала, чему мы сейчас предаемся в моих мечтах.
– Фу, Лосовский.
– Во-первых, это не фу. Правда, для сцены чересчур откровенно. Ну, ладно. А во-вторых, наши отношения бесподобны.
– У нас нет никаких отношений.
– Вот именно! И всё-таки мы вместе. Разве это не любопытно?
– Мы не вместе.
– Прошу тебя, отвлекись на минуту от пище-дробильного процесса и перебивай обдуманно, а не машинально.
– Лосовский, ты несёшь вздор.
– Есть вещи неизменные в этом мире. Но давай рассудим логически. Ой, прости, я сбился на неведанную для тебя терминологию.
– Ну, опять. Без грубости ты не можешь,
– Ну, прости, прости. Меня просто умиляет, когда ты возмущаешься. В такие моменты, ты наименее серьёзна. Так вот, давай рассудим логически. Если она любит, а он нет, это интересно?
– Нет.
– Правильно. А если он любит, а она нет?
– Да.
– Нет, это глупо. Что остается? Когда никто никого не любит. Наш случай. По-моему, занятно.
– Знаешь, здесь не о чем писать. К тому же, ты забыл про взаимную любовь. Напиши лучше о ней.
– Ты хочешь зарубить меня на первом же опыте? Театральная сцена не для научных трудов.
– Причем здесь это? Я говорю о взаимных чувствах.
– Вот, вот. Все о них говорят, но никто их не видел.
– Лосовский, ты жесткий прагматик.
– Я творческая натура на стадии кризиса и мне необходима помощь. Ты предлагаешь мне заезженные темы. Я смогу позволить себе это лишь несколько позже. Сейчас мне надо быть интересным. Скажи, что тебя волнует?
– Любовь.
Пауза.
– Это вообще или в данный момент? – спросил мужчина.
– Это волнует всех, вообще.
– И тех, кто ходит в театр?
– В первую очередь.
– Тогда им всем нужно идти на корриду.
– Почему?
– Самое кровавое зрелище.
– То есть?
– Ты никогда не задумывалась, почему самая распространенная рифма к слову любовь – это кровь? Наверное, не просто так. Как человек отвергающий насилие в любой форме, я естественным образом держусь подальше от любых форм проявлений оного.
– Любовь – не насилие.
– Ещё какое! Люди склонны интерпретировать желания, которые рождает любовь, обязанностями, которые её убивают. Любое несоответствие нашим ожиданиям отождествляется с изменой, и, чтобы избежать конфликта, мы вынуждены делать больше, чем нам реально хочется. То есть в некотором роде, мы совершаем насилие над собой. И чем дольше любовь, тем больше насилие.
Пауза.
– Ты несёшь чушь, – возразила девушка.
– Я знаю. Это ведь единственный способ заставить тебя слушать.
– Лосовский, ты опять грубишь?
– Я бы не делал этого, если бы тебя это задевало.
– Таким образом, ты никогда не наладишь наши отношения.
– Если разобраться, то форма наших взаимоотношений более благополучна. Ты не ожидаешь ничего от меня, я не ожидаю ничего от тебя. Любые проявления нашей симпатии принимаются с благодарностью и не влекут никаких обязательств. Мы не можем по-настоящему ненавидеть друг друга, так как любые обиды между нами это, не более чем, каприз. А это, по сути своей, явление несерьёзное. Однако, если честно, то мне кажется, что ты, всё-таки, в меня влюблена. И это меня расстраивает.
– Не дождёшься.
– Сама посуди. Ты всё время меня избегаешь, сводишь наше общение к минимуму. Твоё влечение настолько велико, что ты элементарно боишься не сдержаться и позволить ему проявиться. В моём присутствии ты теряешь всякий контроль. Это естественно и я тебя не осуждаю.
– Лосовский, ты повторяешься. Я не хочу выслушивать всю эту ерунду снова. Пока.
– Скажи, тебе хочется ко мне прикоснуться?
– Всё, Лосовский, пока.
– Если положишь сейчас трубку, ты подтвердишь всё, что я сказал…
Она положила трубку.
– Она положила трубку, – произнес в пустоту мужчина. – Она положила трубку. Если бы всё было так сложно. Хотя, я, наверное, действительно, был грубоват.
Он поднял перед собой молчаливую трубку и проговорил громко в её направлении:
– Хорошо, хорошо, я извиняюсь, но только если ты немедленно перезвонишь. Разве я обрывал тебя на полуслове?
Вдруг телефон и впрямь зазвонил. Мужчина даже сначала не совсем поверил. Потом снова принял полуравнодушный, полувеличественный вид, словно за ним кто то наблюдал, и, нажав на кнопку, задекларировал:
– Упорство не всегда уместно,
Настырностью любовь не распалить,
К тому же, все услады пресны
В устах того, кому не полюбить.
Но если ты позволишь на мгновенье
Сомнениям остаться в стороне,
Ты убедишься, всё, что нужно мне -
Лишь миг с тобой для века вдохновенья.
– Вау! Я тоже по тебе соскучилась. – В трубке был другой женский голос.
Мужчина скорчил гримасу легкого расстройства.
– Здравствуй, Кристина, – поприветствовал он новую собеседницу. – Боюсь огорчить, но я как раз заканчивал ключевую мысль отчёта и не мог вовремя остановиться.
– Отчёт о разбитых сердцах?
– Отчёт о ненаписанных шедеврах.
– И много скопилось?
– На шестьсот лет жизни.
– Ты плодовит.
– Могло бы быть комплиментом, если бы не аналогия с деревом. Но я не обижаюсь.
– Ещё бы. Было бы глупо обижаться на свои домыслы.
– Я знаю миллион людей, которые делают это и не считают себя глупыми. Откуда это ты разбираешься в домыслах? Бесконечная тема, кстати. Помусолим её в следующий раз, а сейчас мне, на самом деле, нужно закончить работу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71294278?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Балыкин
Пьеса о пьесе и о том, какую роль мы отводим себе в этом представлении.
Сергей Балыкин
Пьеса #1
Пьеса в одном действии.
Читать за раз.
Пьеса о пьесе
И о том, какую роль
Мы отводим себе в этом
Представлении…
Действующие лица
В порядке появления.
Андрей Лосовский
Милый друг (девушка на телефоне)
Кристина
Ксения
В большой, полутёмной комнате, развалившись на диване, лежал мужчина. В его руке была телефонная трубка, и только что набрав телефонный номер, он ждал ответа.
– Здравствуй, милый друг, – поприветствовал он собеседника, вернее собеседницу. – Ты сейчас можешь говорить? Надеюсь, что да. Хотя «нет» в твоих устах всегда звучало по-особенному, как что-то совсем ничего незначащее.
– Лосовский, ты снова возбуждён? – ответил приятный женский голос.
– Какое возбуждение? У меня кризис. И мне ещё хуже, когда я думаю, как ты со мной поступила.
– Постой, постой. Не смеши меня, а то я подавлюсь.
– Послушай, как тебе удаётся быть такой коварной?
– Что ты имеешь в виду?
– Сначала ты притворяешься моим другом, потом мне настойчиво и продолжительно отказываешь, потом я узнаю, что ты ждёшь ребенка, потом ты исчезаешь, не говоря ни слова, хотя в моей душе столько обещанного.
– Лосовский, ладно говори, чего хочешь, мне некогда.
– Ну вот, опять. Я никак не пойму: ты то ли робеешь, когда мы с тобой общаемся, то ли я настолько тебе отвратителен, что ты не можешь поговорить со мной хотя бы пять минут. Хотя, ты, наверное, всё-таки робеешь. И я тебя понимаю. Особенно вечером, когда приму душ и стою в набедренной повязке перед зеркалом. Верно говорят, всё к лучшему: представляешь, если ты на расстоянии так трепещешь, то что бы было в минуту близости. Хорошо, что ты меня не видела в такие минуты, иначе твоё сердце точно бы разорвалось.
– От ужаса?
– От пламени охватившей тебя страсти.
Девушка на другом конце провода рассмеялась.
– Знаешь, – продолжал мужчина, – я не раз задумывался, почему мне так легко с тобой разговаривать. Не боятся играть на грани фола, фолить, называть вещи своими именами. Тебе могло показаться, что я дурачусь, лицедействую, но уверяю тебя, я искренен до последней запятой. С тобой я не комплексую, хотя тараканов в башке у меня достаточно, не напрягаюсь, я веду себя естественно. И мне кажется, я знаю, почему это так. Я отчего-то уверен, что ты всегда поймёшь меня правильно. Звучит как любовь, правда?
– Так, Лосовский, мне действительно некогда.
– Ну, погоди, поговори со мной.
– Я не могу с тобой разговаривать, когда ты начинаешь нести глупости.
– Ты оскорбляешь мои чувства.
– Нельзя оскорбить то, чему не придаёшь значения.
– Вот она, обратная сторона искренности! Тебя не воспринимают всерьёз!
– Только не надо этих нот обиды.
– Ты считаешь, я неспособен чувствовать боль? Что за моими словами нет чувств? – возмутился мужчина.
– Лосовский, тебя опять понесло?
– Ну, хорошо, хорошо, но мне действительно нужно с тобой поговорить. Мне нужно вдохновение. Только ты можешь зажечь мое словоблудие. Я, пожалуй, близок к тому, чтобы назвать тебя музой. Честно говоря, будучи натурой творческой, я представлял себе этот объект несколько по-другому. Что-то сладостное, завораживающее, пьянящее и аморорождающее. Но недавно я понял, что такое создание не может быть музой, ибо рождает единственное желание: заткнуться и наслаждаться любованием и предвкушением. Мозговые и творческие ресурсы отдыхают. Муза – это нечто другое, как катализатор в химической реакции. Она будит эмоции, даёт импульс к фантазии, но не замыкает мир исключительно на себя. Наверное, звучит не очень бархатно для девичьего слуха, но, с другой стороны, ты бы и моё чувствоизъявление не особенно жаловала.
Пауза.
– Алло?! – поинтересовался мужчина.
– Да, я слушаю.
– И это уже неплохо. Как говорят, мужчина уже наполовину влюблен в каждую женщину, которая его слушает. Так, что, если ты и в правду хочешь уберечься от моей жгучей страсти, тебе следует перестать делать мне комплименты.
– Вообще-то, я пошутила.
– Я знал. Ты заставляешь мужчину стараться снова и снова.
– Я никогда никого не заставляю.
– Большое искусство позволять другим делать что-то так, как ты этого хочешь. И слушай, перестань жевать в трубку. В этом, конечно, есть элемент интимности, но я ещё не готов к этой стадии в наших отношениях.
– Я не могу. Мне постоянно хочется есть.
– А, точно, я и забыл совсем. У тебя уже какой месяц?
– Пятый.
– Невероятно. Слушай, каждую минуту натыкаюсь на очередное свидетельство своих чувств к тебе.
– В смысле?
– Знаешь, говорят, кто любит – тот простит. В любой другой ситуации я бы не смог тебе простить.
– Чего?
– Измены. Ты чувствуешь, я даже не спрашиваю тебя кто он.
– Так, Лосовский, ты переходишь границы.
– Это самый захватывающий момент в отношениях. Сначала робкие вылазки, разведка, пробный выстрел, а потом и полномасштабное наступление. Вроде бы хочется победить, но без сопротивления как-то уж совсем скучно. Ты никогда не позволяла мне заступить даже на миллиметр. Удивительно, и это при полном отсутствии колючей проволоки по периметру и запрещающих указателей. Или я уж через чур робок?
– Так, или ты мне скажешь зачем звонишь или я всё, кладу трубку.
– Хотел услышать твой голос.
– Пока.
– Погоди. Ладно, шучу. Мне нужен твой совет. Я тут подвязался написать пьесу.
– О чём?
– Это мой вопрос. Именно для этого я тебе и звоню.
– И как я могу тебе помочь?
– Я тут на днях толковал с Эдмондом Берком и он сказал, что первая обязанность малоизвестного писателя – быть интересным. Право быть скучным принадлежит лишь тем писателям, которые уже прославились. Что сейчас интересно?
– А кто такой Берк?
– Английский публицист. Умер лет двести назад. Думаю, после этого, ещё человек триста сказали то же самое, стало быть, рекомендация проверенная. Так что сейчас интересно?
– Это слишком субъективно.
– Именно поэтому я обзваниваю всех своих знакомых с одним и тем же вопросом. Как я устал.
Пауза.
– Алло?! – снова прервал молчание мужчина.
– Ты шутишь? – спросила девушка.
– Невероятно! Откровенные признания ты считаешь легкомысленными, а откровенную чепуху готова принять на веру. Как ты думаешь, если я напишу о нас, это будет интересно?
– О нас нечего писать, так как между нами ничего не было.
– Ну, я придумаю что-нибудь. Фантазия – моё утешение. Если бы ты только знала, чему мы сейчас предаемся в моих мечтах.
– Фу, Лосовский.
– Во-первых, это не фу. Правда, для сцены чересчур откровенно. Ну, ладно. А во-вторых, наши отношения бесподобны.
– У нас нет никаких отношений.
– Вот именно! И всё-таки мы вместе. Разве это не любопытно?
– Мы не вместе.
– Прошу тебя, отвлекись на минуту от пище-дробильного процесса и перебивай обдуманно, а не машинально.
– Лосовский, ты несёшь вздор.
– Есть вещи неизменные в этом мире. Но давай рассудим логически. Ой, прости, я сбился на неведанную для тебя терминологию.
– Ну, опять. Без грубости ты не можешь,
– Ну, прости, прости. Меня просто умиляет, когда ты возмущаешься. В такие моменты, ты наименее серьёзна. Так вот, давай рассудим логически. Если она любит, а он нет, это интересно?
– Нет.
– Правильно. А если он любит, а она нет?
– Да.
– Нет, это глупо. Что остается? Когда никто никого не любит. Наш случай. По-моему, занятно.
– Знаешь, здесь не о чем писать. К тому же, ты забыл про взаимную любовь. Напиши лучше о ней.
– Ты хочешь зарубить меня на первом же опыте? Театральная сцена не для научных трудов.
– Причем здесь это? Я говорю о взаимных чувствах.
– Вот, вот. Все о них говорят, но никто их не видел.
– Лосовский, ты жесткий прагматик.
– Я творческая натура на стадии кризиса и мне необходима помощь. Ты предлагаешь мне заезженные темы. Я смогу позволить себе это лишь несколько позже. Сейчас мне надо быть интересным. Скажи, что тебя волнует?
– Любовь.
Пауза.
– Это вообще или в данный момент? – спросил мужчина.
– Это волнует всех, вообще.
– И тех, кто ходит в театр?
– В первую очередь.
– Тогда им всем нужно идти на корриду.
– Почему?
– Самое кровавое зрелище.
– То есть?
– Ты никогда не задумывалась, почему самая распространенная рифма к слову любовь – это кровь? Наверное, не просто так. Как человек отвергающий насилие в любой форме, я естественным образом держусь подальше от любых форм проявлений оного.
– Любовь – не насилие.
– Ещё какое! Люди склонны интерпретировать желания, которые рождает любовь, обязанностями, которые её убивают. Любое несоответствие нашим ожиданиям отождествляется с изменой, и, чтобы избежать конфликта, мы вынуждены делать больше, чем нам реально хочется. То есть в некотором роде, мы совершаем насилие над собой. И чем дольше любовь, тем больше насилие.
Пауза.
– Ты несёшь чушь, – возразила девушка.
– Я знаю. Это ведь единственный способ заставить тебя слушать.
– Лосовский, ты опять грубишь?
– Я бы не делал этого, если бы тебя это задевало.
– Таким образом, ты никогда не наладишь наши отношения.
– Если разобраться, то форма наших взаимоотношений более благополучна. Ты не ожидаешь ничего от меня, я не ожидаю ничего от тебя. Любые проявления нашей симпатии принимаются с благодарностью и не влекут никаких обязательств. Мы не можем по-настоящему ненавидеть друг друга, так как любые обиды между нами это, не более чем, каприз. А это, по сути своей, явление несерьёзное. Однако, если честно, то мне кажется, что ты, всё-таки, в меня влюблена. И это меня расстраивает.
– Не дождёшься.
– Сама посуди. Ты всё время меня избегаешь, сводишь наше общение к минимуму. Твоё влечение настолько велико, что ты элементарно боишься не сдержаться и позволить ему проявиться. В моём присутствии ты теряешь всякий контроль. Это естественно и я тебя не осуждаю.
– Лосовский, ты повторяешься. Я не хочу выслушивать всю эту ерунду снова. Пока.
– Скажи, тебе хочется ко мне прикоснуться?
– Всё, Лосовский, пока.
– Если положишь сейчас трубку, ты подтвердишь всё, что я сказал…
Она положила трубку.
– Она положила трубку, – произнес в пустоту мужчина. – Она положила трубку. Если бы всё было так сложно. Хотя, я, наверное, действительно, был грубоват.
Он поднял перед собой молчаливую трубку и проговорил громко в её направлении:
– Хорошо, хорошо, я извиняюсь, но только если ты немедленно перезвонишь. Разве я обрывал тебя на полуслове?
Вдруг телефон и впрямь зазвонил. Мужчина даже сначала не совсем поверил. Потом снова принял полуравнодушный, полувеличественный вид, словно за ним кто то наблюдал, и, нажав на кнопку, задекларировал:
– Упорство не всегда уместно,
Настырностью любовь не распалить,
К тому же, все услады пресны
В устах того, кому не полюбить.
Но если ты позволишь на мгновенье
Сомнениям остаться в стороне,
Ты убедишься, всё, что нужно мне -
Лишь миг с тобой для века вдохновенья.
– Вау! Я тоже по тебе соскучилась. – В трубке был другой женский голос.
Мужчина скорчил гримасу легкого расстройства.
– Здравствуй, Кристина, – поприветствовал он новую собеседницу. – Боюсь огорчить, но я как раз заканчивал ключевую мысль отчёта и не мог вовремя остановиться.
– Отчёт о разбитых сердцах?
– Отчёт о ненаписанных шедеврах.
– И много скопилось?
– На шестьсот лет жизни.
– Ты плодовит.
– Могло бы быть комплиментом, если бы не аналогия с деревом. Но я не обижаюсь.
– Ещё бы. Было бы глупо обижаться на свои домыслы.
– Я знаю миллион людей, которые делают это и не считают себя глупыми. Откуда это ты разбираешься в домыслах? Бесконечная тема, кстати. Помусолим её в следующий раз, а сейчас мне, на самом деле, нужно закончить работу.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71294278?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Балыкин
Тип: электронная книга
Жанр: Пьесы и драматургия
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 10.11.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Пьеса о пьесе и о том, какую роль мы отводим себе в этом представлении.