Главная страница | Эротическое фэнтези | Трио, квартет и более. Повести и рассказы о любви

Трио, квартет и более. Повести и рассказы о любви
Вадим Андреев
На ваше обозрение предлагаю книгу о любви, о сложных отношениях между женщиной и мужчиной с точки зрения мужчины. Книга о самом сокровенном, даже интимном, с глубоким анализом сокровенного и интимного. Моя новая книга – совершенно новый для меня стиль и тема. Это не роман – это несколько повестей и рассказов о разных людях – мужчинах и женщинах – и их отношениях. С разных сторон и с разных точек зрения. Новый для меня мир человеческих межполовых отношений… Использованы коллажи и стихи автора.

Вадим Андреев
Трио, квартет и более. Повести и рассказы о любви

Трио, квартет и более


Обычно, по традиции, унаследованной от классической музыки, коллектив из двух участников называется дуэтом, из трёх – трио, из четырёх – квартетом, из пяти – квинтетом, из шести – секстетом, из семи – септетом, из восьми – октетом, из девяти – нонетом, а из большего количества участников – ансамблем или оркестром.
Википедия

Вот захотелось перечитать мои же записи о сексе. Но не просто о сексе, а о сексе втроем, вчетвером, впятером и т.д. И пока рылся и выбирал в своих книгах такие главы, то соскучился и расхотелось.
Чтобы у вас всех, мои читатели, не возникло такое же "расхотелось", решил свести в одну книгу такие Трио, Квартеты, Квинтеты и т.д.
Но главы обозвал по-другому, как в школе: Троечники, Хорошисты, Отличники, Гении, – по числу участников в каждой главе. И обнаружил интересную закономерность, что больше всего троечников, хорошистов значительно меньше, отличников – еще меньше. А вот гениев – просто единичны. Как в обычной жизни!
Наслаждайтесь.

Троечники


Старый буксир
Не так уж много стало дел для старого буксира моего друга последнее время. Потому я приходил и выводил его на водную гладь или просто уйти от дел и побыть одному, или если просто хотелось развлечься видом спокойной поверхностью моря. Иногда я заплывал в устье реки и даже вставал там на якорь. Удочки вынимал редко, – часто просто для само-обоснования остановки в том или ином месте. Т.е. использовал старый буксир как прогулочную посудину с небольшим расходом топлива и спокойным ходом.
Сегодня я приехал на него от нечего делать. Прихватил с собой избыточное количество пищи и напитков, – думаю, даже за все выходные я столько не съем и не выпью. На причале увидел двух дамочек, сидящих на скамейке и мотающие ногами в такт простенькой мелодии из мобильника. Невысокого роста, и невысокого интеллекта, как мне показалось. Одна полнее в шортах, другая худощавая в короткой джинсовой юбке с подвязками через плечи. Обе в белых футболках с какими-то непонятными надписями. Вид на столько скучающий и несчастный, что мне даже не захотелось с ними заговорить.
– А Вы в море? – раздался голос одной из них у меня за спиной.
Я остановился и некоторое время раздумывал, отвечать или промолчать. Потом повернулся, поставил сумки и молча посмотрел на них.
– Вам юнги надо на корабле? – спросила полненькая.
– Надо подумать. Парусов на буксире нет… – начал я.
– Можем предложить себя в качестве рулевых, если научите, как это делать, – перебила меня худенькая.
Ну, буксир не та посудина, что может перевернуться при неосторожном или неумелом повороте. Да и мелей нет поблизости, если не направлять в сторону берега, – плыви себе и плыви…
– Заносите свои вещи, – махнул я рукой в сторону борта. – Там разберемся, на что вы сгодитесь.
– А вещей у нас нет… – развела руками Толстушка. И посмотрела растерянно на Худышку. Для себя я уже мысленно окрестил их Тол и Худ. Для простоты и укорочения имен.
– Тогда помогайте отдать концы, – улыбнулся я, занося свои баулы с пищевыми припасами на борт.
Дамы удивленно посмотрели мне на брюки, когда я снова вышел наружу, потом друг на друга. Я расхохотался.
– Это чуть позднее подумаем. Пока надо только отвязать канаты, что держат судно у причала.
Мы вместе отвязали канаты, запрыгнули на палубу. Я провел их в рубку, завел мотор и вывел буксир на свободное пространство. Мы плыли вдоль берега и смотрели на проплывающие довольно далеко от нас пляжи и санатории. Девушки во все глаза смотрели сначала по сторонам, потом на приборную панель.
– Ладно, гостьи, становитесь к штурвалу и попробуйте вывести нас в сторону моря, точнее в сторону горизонта, – улыбнулся я.
И вышел из рубки. Мелей и рифов здесь не было. Потому угробить нас у них не было возможности. Когда я возвращался назад, жуя пирожки из пакета, то услышал их переругивания в рубке. Уже в самой рубке увидел картинку, как Тол крепко держалась за штурвал и задом отталкивала в сторону Худ. Та шипела, как змея, и рвалась к штурвалу. Но «масса» давила всё больше. Точнее отталкивала.
Я положил пакет с пирожками на откинутый столик, взял за ухо Тол и оттянул ее от штурвала.
– За бунт на корабле будешь наказана, – сказал я и удостоверился, что Худ направила движение судна в нужном направлении. – Держись… – и я мотнул головой в сторону низкого наклонного столик вдоль переднего стекла.
Тол оперлась об указанную мной поверхность. Я подошел к ней сзади и одним резким рывком стянул с нее шорты вместе с трусами. Обе дамочки ойкнули. Худ даже отпустила штурвал.
– Ты нас угробить хочешь? – рыкнул я. – Держись за штурвал и веди судно к горизонту. И никуда не сворачивай.
Худ схватилась за штурвал, а Тол не двинулась даже.
– А ты, – я хлопнул Тол по ягодице. – Давай снимай быстренько трусы.
Дамочка, держась одной рукой, – качка всё-таки была, хоть и не большая, – стянула с себя шорты и трусы. Я взял их и положил рядом с пирожками. Потом, когда она снова уперлась руками о доску, пригнул ее вперед и пощупал между ног губы. На удивление, они оказались влажными. Значит, я правильно угадал, что они хотели не только прокатиться, но и совокупляться. Значит, можно продолжать.
Я тоже снял и уложил на столик свои брюки и трусы и приблизился членом к голым ягодицам. Обе искательницы приключений просто молчали. Я приставил член к губам Тол, повозил головкой по губам, смачивая его в ее выделениях, еще больше пригнул ее голову вниз, и начал раздвигать половые губы членом.
Член вошел туго и приятно. Стенки влагалища обжимали его приятно. Движение вперед внутрь дамы было ободряющим и возбуждающим. Сильными толчками я продвигался всё глубже, пока не прижался лобком к ее ягодицам. Сопротивления или отговорок от проводимых мной действий я не почувствовал и не услышал. Дальше церемониться не стал. Взялся руками за приделанный к потолку поручень и стал толкать ее тазом, словно подталкивая к переднему стеклу рубки.
Я и сам стал любоваться видом моря перед собой. Буксир переваливался с волны на волну, то поднимая немного нос на волну, то проваливаясь носом между волнами. Волнение было слабенькое. Как на небольшом озере. При каждом наклоне носа судна вниз, я сильнее налегал на нее буквально всем телом, стараясь достать в ее нутро как можно глубже. Но уже понимал, что достиг максимальной глубины по размерам члена. Дама же выставила свои ягодицы мне навстречу, крепко вцепилась в опорную доску, и потому колебания судна на волнах и мои толчки не могли ее даже сдвинуть.
Оглянувшись на Худ, я заметил, как она внимательно смотрела на нас голодными глазами. Ну да ничего, девочка, я и тебя потом заприходую!
Даже сама мысль о том, что мне впереди предстоит проткнуть еще одну девицу, я стал быстро приближаться к окончанию процесса. Член, набухнув, стал сильнее раздвигать стенки влагалища и сильное трение этих стенок буквально разогрело его до максимума. Горячая сперма ударила струей, и я вдавился в дамочку всем своим весом.
Когда я вынул член и присел на откидную скамейку, Тол повернула голову.
– Как мне здесь подмыться?
– Вон ведро, привязанное веревкой. Зачерпнула воды за бортом, присела на кнехт и подмывайся.
– Кнехт? Это куда?
Я махнул ей рукой, и она, поняв, о чем шла речь, пошла раскорякой в нужном направлении.

Кнехт – парная тумба с общим основанием на палубе судна, служащая для крепления тросов. (из инета)

Я присоединился к ней и плеснул воды на головку члена, чтобы его немного охладить и ополоснуть от ее и своих выделений. Держась за борт, некоторое время смотрел на удаляющийся берег. Потом вернулся в рубку.
– Налетайте на пирожки, – сказал я и присел на скамейку около стола. Сам тоже откусил от одного пирожка.
Тол взяла в одну руку пирожок, второй рукой держалась за штурвал.
Худ стояла с пирожком в руке и оглядывалась, куда бы присесть. Скамейка была одна и короткая, и я ее занял. Я подтянул ее к себе и посадил к себе на колени и сам снял с нее трусики под юбкой, для его Худ сдвинула ноги. И я только теперь обратил внимание, что трусы и шорты Тол всё еще оставались на столике. Переведя глаза на нее у штурвала, я увидел, что она стоит у штурвала в одной только футболке. Жаль, что я ее еще не раздел, чтобы полюбоваться грудями Тол, – сначала торопился. А потом старался отдышаться и подмыться. Потом после трусов с Худ я снял и футболку.
Когда Худ спиной ко мне снова села на мои голые ноги и органы собственной голой худой попкой, широко разведя ноги, я уперся взглядом на Тол, которая тоже сняла футболку через голову и повесила ее на ручку штурвала. Потом обернулась ко мне и озорно улыбнулась. Ей было от чего улыбаться. Ее груди висели прелестными перевернутыми грушами. В то время как у Худ были почти девичьи холмики на грудной клетке, хотя тоже достаточных размеров.
Такое стимулирование почти мгновенно передалось члену, который встал и уперся в пространство между ног у Худ. Елозить голой головкой по ее волосикам на лобке было неприятно, потому я пригнул ее вперед, приподнял ее таз таким образом, что ее писька оказалась как раз над стоящим членом, придавил ее губы, раздвигая их головкой и отпустил руки. Та охнула, насаживаясь на член всем своим, хоть и не большим, весом до самого дна влагалища. Я почувствовал, как уперся головкой в шейку матки. Еще бы немного, и мне стало бы больно, но обошлось. За то насаживание с размаху письки на «копье», как всегда, принесло приятные ощущения. Если бы она была еще и девственницей, то вообще было бы балдежно! Но она девственницей не была, что мне уже было почти безразлично.
– Только, пожалуйста, в меня кончать не надо, – прошептала громким шепотом Худ. – Я могу забеременеть сегодня.
– В рот возьмешь? – спросил и всем телом почувствовал, как она содрогнулась или покривилась.
– Я возьму в рот, – услышал я от Тол. – Только дайте знать, когда это сделать.
Я откинулся спиной на стенку рубки, Худ стала мерно двигаться, сидя на мне верхом спиной ко мне, и мне осталось только отдыхать. И я, сидя под ней и прислушиваясь, как ее тоже явно не рожавшая письма притирается к члену, постоянно задевая дном головку. Худ стала двигаться не только тазом, но и словно змея извиваться всем телом. Как дождевой червь или опарыш извивается, насаженный на рыболовный крючок. Только тот извивается от неудовольствия, а Худ извивалась явно от удовольствия.
Тихий тонкий стон Худ заставил не только оглянуться Тол, но и напрячься меня.
– Давай, – махнул я Тол.
Та помогла Худ встать с меня, а сама встала на колени между моих ног и почти целиком заглотила в себя член. От такого удовольствия и смены партнерши я начал кончать почти сразу, с размаху насадив ее рот на член еще больше, сильно надавив на затылок. Семенная жидкость стала толчками выделяться, как я понимаю, где-то глубоко ей в горло. Рефлекторную попытку отстраниться я пресек, еще сильнее надавив на затылок. Попытки отстраниться прекратились, и я спокойно кончил до конца и глубоко. Хорошо, что в горле дам не плавают яйцеклетки, – это часто спасает нас всех от нежелательной беременности.
Я даже не стал вставать со скамейки, а только отпустил голову Тол. Да, и влагалище, и горло у нее были рекордно глубокими. Надо будет покопаться в анатомо-медицинской литературе, связано ли это как-то…
– Как же ты хорошо мне сегодня засандалил со всех сторон, – как-то в воздух сказала Тол, словно и не обращаясь ко мне. – Неплохо было бы повторить, но у нас с подругой еще надо кое-куда попасть. Сможешь высадить нас на девятом причале. Он здесь, совсем недалеко.
Дамы вышли и пошли по мостикам причала куда-то в сторону города. Я даже и смотреть не стал в их сторону, а просто нажал на рукоятку газа и снова отправился в сторону моря. Мне предстояло выпить, поужинать и не нагружать себя тупыми разговорами с малознакомыми девицами, которых я даже и не хотел уже на сегодня. А что будет завтра… Время покажет.


Не юные соблазнительницы
В разные свои дежурства по лагерю мне пришлось видеть двух молодых девушек в одном и том же отряде. (Если честно, то я до сих пор с трудом представляю, как кого и когда называть девочками, девушками и женщинами. С трактовками этого современной молодежью не хочется соглашаться.) Обоих приняли одновременно и назначили вожатыми в один отряд.
Шатенка: упитанная дамочка невысокого роста с плотной чуть полноватой фигурой, с чуть отстоящими друг от друга некрупными зубами, светло-каштановыми волосами, интересным выговором с растягиванием буквы "и" и совершенным нежеланием работать ни в одном из возможных производств (по сей день сидит на иждивении матери и старшей сестры); на момент "знакомства" ей было около 18-19 лет; в поведении просматривалось домашнее воспитание с небольшим налетом общения с уличными компаниями, а точнее с потугами казаться крутой и самостоятельной.
Крашеная: девушка выглядела лет на 20-25, худенькая, среднего роста, без верхнего переднего зуба, крашенная (она в последствии, – а они обе не раз потом к нам попадали, – так часто перекрашивалась, что я не помню уж, какого цвета у нее тогда были волосы), одета в вызывающе открытые майки, на мой взгляд безвкусно накрашенная яркими оттенками недорогой косметики, с грубым прокуренным голосом. Во время первичного осмотра при приеме и опросе об учебе/работе, совершенно не смущаясь и не стесняясь, ответила, что она профессиональная проститутка, имеющей своего постоянного сутенера. Если честно, то мне совершенно не интересны были такие подробности, – достаточно было назваться безработной, – но она как-то так совершенно буднично об этом сказала, что это запомнилось. Особенно бросилось в глаза и запомнилось несоответствие ее внешнего вида и реального возраста.
Так вот эти две представительницы женского сословия с интервалом несколько дней попадают не только в один лагерь, но и в один отряд. Чуть позднее я, дежуря, неоднократно видел их вместе: сидящими на скамеечке в парке, идущими по коридору корпуса, спускающимися или поднимающимися по лестнице, хохочущими в "зеленом" уголке общего холла.
Однажды, я вернулся в комнату дежурного врача, очень поздно вечером, сел за стол и делал записи в журнал. Раздался стук в двери.
– Да?.. Открыто! Заходите – ответил я достаточно громко
– Можно, доктор? – в дверях появляется Шатенка в обычном домашнем халатике. Аккуратно прикрывает за собой дверь.
– Можно, заходите. Что-то случилось?
– Да нет, ничего страшного. Ведь это Вы ранее осматривали?
– Да, кажется я.
– Вот только мне бы хотелось, чтобы Вы меня послушали (имелось в виду, послушал легкие) и сравнили с тем, что было при поступлении.
– Зачем, я и так вижу, что Вы здоровы.
– Но мне бы хотелось, чтобы Вы послушали именно сейчас.
– Почему? Вам плохо?
– Нет. Но Ваше мнение мне очень важно.
– Ладно, раздевайтесь по пояс.
– А можно я закрою дверь в кабинет на ключ?
– Она закрыта, и без моего разрешения все равно никто сюда не войдет.
– Но я стесняюсь и боюсь.
– Ничего страшного не случится. Вы встанете спиной к дверям, и даже если кто-то войдет в кабинет без стука, – хотя такого за всю мою практику дежурств в этом отделении ни разу не могу припомнить, – то Вы все-таки будете стоять к нему спиной.
– Ну, я очень прошу,
Эти уговоры закончились только тогда, когда я сказал, что ключ от замка изнутри не входит в замочную скважину, или какой-то другой бред.
– Девушка. Или раздевайтесь по пояс и поворачивайтесь спиной, или идите в отряд.
После этого она поворачивается ко мне лицом и буквально одним движением плеч сбрасывает халатик на пол. Под халатом нет более ни одной нитки, не то, чтобы кусочка ткани. Несколько смущенно (или с наигранным смущением, – не знаю) она перешагивает это халатик, делает молча шаг ко мне и поднимает руки за голову, как бы поправляя волосы на затылке, глазами в упор смотрит мне в глаза.
– Повернитесь, пожалуйста, спиной. Глубоко дышите открытым ртом. Можете одеваться. Как я и сказал, буквально единичные хрипы справа, но это не так существенно для общей картины.
– А спереди вы послушаете?
– Давайте послушаю. Картина такая же. Ничего существенного к сказанному я добавить не смогу. Одевайтесь. Пожалуйста, а то замерзнете.
– Не замерзну, мне так даже приятно, – в халате немного жарко.
– Вам все-таки придется одеться и пойти в отряд, – сказал я, прошел мимо нее и приоткрыл настежь входную дверь.
– Вы мне больше ничего не хотите сказать?
– Мне больше нечего сказать. Идите в отряд.
Она ушла. И буквально через 2-3 минуты в приоткрытую дверь ординаторской постучалась ее подружка, – Крашеная.
– Да?.. Открыто! Входите, – ответил я на стук.
Хотите смейтесь, хотите нет (а мне стало уже не до смеха в тот момент), но ситуация повторилась до мелочей, как и диалог повторился почти слово в слово. Только теперь уже с этой вожатой.
Послушал и вывел за дверь и эту.
Проходит 15-20 минут. Точно не скажу, но успел сделать записи в журналах, как опять стук в дверь.
– Открыто! Входите.
– Можно, доктор? – в дверях появляется прежняя Шатенка в том же халатике.
– Что случилось?
– Доктор, мне стало хуже, – тяжелее дышать.
– Сколько времени?
– Как только ушла от Вас.
– И что Вы предлагаете?
– Послушайте меня, пожалуйста, ХОРОШО. Только я дверь все-таки закрыла бы…
Вновь широким театральным жестом халатик летит на пол, но теперь уже чуть ли не в угол ординаторской. Вся оставшаяся одежда представляла собой ярко алую ленту вокруг пояса.
Послушал. Естественно, как и ожидал, ничего не выслушал… Повернул ее лицом в столу, наклонил к нему лицом, придавив за затылок, – она уперлась в него локтями. Медленно одел и хорошо намазал вазелином презерватив. Шатенка выпятила ягодицы к потолку, прилегла грудью на стол. Я сразу воткнул в нее член по самое основание. Мне не хотелось с ней ни играть, ни разговаривать, – хватало того возбуждения, которое возникло при их поочередном прошлом посещении. Шатенка охнула, но промолчала. И некоторое время только сопела подо мной.
– А можно я подружку позову? – вдруг спросила она.
Вечер становился нескучным.
– А она мешать не будет?
– Она не будет. Она тоже этого хочет.
Я согласился, она, накинув халатик, сбегала за подружкой. И они вместе прилегли животами на диван, почти одинаково высоко выпятив свои попки.
Я снова вошел в Шатенку, и, уже будучи в ней на максимальной глубине, резко шлепнул открытой ладонью ее по ягодице. Та взвизгнула, но коротко, и снова замолкла. Только задышала тяжело и часто. Я почувствовал, что дамочки стала подо мной елозить тазом, но мне хотелось другого.
Я резко выдернул из нее член и переместился на Крашеную, пристроившуюся рядом. Вошел так же на всю длину и глубину без никаких предварительных ласк. Даже презерватив не поменял. Крашеная чуть вздрогнула, но когда я и ее шлепнул по ягодице, то тихонько застонала.
– Так не честно, я еще не кончила, – вдруг заговорила Шатенка, но получила шлепок ладонью по второй ягодице, снова взвизгнула и замолчала.
– Жди, дура, когда до тебя снова очередь дойдет, – ответил я со злостью, продолжая наяривать внутри Крашеной.
Так я и переходил от одной к другой и назад несколько раз по мере собственного желания. Кончил в Крашеную. И выгнал обоих из кабинета, даже не дав одеться, – одевались уже за дверью.
– Захотите повторить, приходите каждая с новой подругой, ясно?
Больше в ту ночь никто не приходил. Они не приходили и потом.
Во время следующего моего дежурства они смотрели мне в глаза. Молча.
Не знаю, что они тогда придумали: то ли поспорили на меня, то ли прикалывались… Если провокация, то для чего и во имя чего? Я их ни в тот раз, ни в последующие разы так и не стал спрашивать, – а они ничего не говорят.


Цыганский табор
– Барин. Здесь у ворот стоит какой-то табор. К нам просятся. Примешь? – Евдокия тревожно смотрела на меня.
– Видишь в чем-то проблему с этим табором?
– Не знаю. Думать надо. Они все такие разные там. Я смотрела, но ничего не увидела дурного. Гляньте и Вы, барин.
Не удивительно, что тревожно. Война идет, как-никак. Селения разорены, по дорогам бродит много банд, которым всё равно кого грабить. Для них нет ни своих. Ни чужих.
А после штурма острова французами тем более тревожно.

Я смотрел на эту пеструю и притихшую толпу. Пеструю как красками одежд и украшений, так и калейдоскопом лиц и возрастов. От старцев и сморщенных старух до юных дев и молодцев на гарцующих конях, а за мамками и папками выглядывали детки всех возрастов.
– Что хотели, ромалы? – спросил я с крыльца.
Передо мной вышел из толпы пожилой цыган и поклонился в пояс. За ним в поклоне склонилась и вся толпа цыган. Даже когда старик выпрямился, толпа так и осталась в поклоне.
– Отец, скажи своим, чтобы выпрямились. Хочу их лица видеть, когда ты говорить будешь, – попросил я, видя, что цыган собирается что-то говорить.
Тот махнул рукой и табор опять смотрел на меня.
– Знаем, что ты хозяин, – начал оратор. – Знаем, что воин. Что людей своих защищаешь и от врага, и от своих чиновников. Что в обиду не даешь, потому что сильный умом и духом. Мы люди вольные, свободные и тоже сильные. Но наш табор враги выгнали из наших домов пушками и ружьями, которых у нас нет. Деревню сожгли, лошадей и скот забрали, долго гнались за нами, но мы в лес ушли. Спаслись. Но мало кто из наших спаслись, еще больше погибли. И в лесу погибнем все или от французов, или от невзгоды. ПРИМИ НАС К СЕБЕ, стань нашим хозяином, все мы тебя просим.
И сразу после этих слов старик встал на колени, и на колени встал весь табор: старики и старухи, парни и девки, даже дети. Так и стояли, склонив головы.
Я смотрел на эту группу людей. Выгнать рука не поднимается, принять в свои дома – душа не лежит. Послать к соседям не могу, потому, как и соседей мало осталось, и не дойдут они до них, погибнут в большинстве своем.
– Встаньте, – но они не встали. – Старик, встань и передай мой приказ своим ромалам.
Старик встал и только тогда встали с колен все остальные. Все хорошо слышали мой приказ, но слушали они только своего барона. Я не был им ни бароном, ни хозяином. И так будет всегда.
– Дуня, пошли гонцов на дальний кордон, пусть примут временно этих людей. И их пусть кто-то туда сопроводит, чтобы не заблудились. Для деток и немощных выдели несколько возков. Я пока подумаю, чем смогу им помочь. Барон, скажи своим, чтобы не баловали. А сам останешься сегодня пока ночевать в усадьбе. Поговорим сегодня за обедом. Оставь около себя несколько человек, кого сочтешь нужным, и пока расположитесь вон в том домике, – я махнул рукой в сторону гостевого домика.
Барон быстро стал раздавать приказания своим людям, а потом взял несколько парней, девушек и двух взрослых женщин и отправились в указанное мной строение. Табор потянулся из двора в сопровождении двух моих девушек-гусар, а еще двое сразу ускакали на кордон.
– Охранников и служанок около себя оставил? – спросил я его за обедом.
– Не только. Две мои жены тоже остались. Должен же кто-то меня любить и ухаживать за мной, – улыбнулся он и поднял бокал с вином. – Твое здоровье, барин, и спасибо за то, что не выгнал. Остальные нас гнали дальше.
– И твое здоровье тоже, барон. Ты кушай, пей, а я несколько дней подумаю, куда вас пристроить.
– Не гонишь нас дальше?
– Зачем? Чтобы и остальные твои ромалы умерли или замерзли? Я понял вас давно уже гонят из деревни в деревню? Переживем зиму, а там посмотрим, что дальше будем делать.
Цыган встал и прижал раскрытую ладонь к сердцу. Сказать он ничего не мог, из глаз текли слезы.
– Сядь, барон. Это хорошо, что мы только вдвоем говорим. Не надо никому твои слезы видеть.
– Ты прав, барин. Спасибо тебе. От всех нас спасибо. Прости, я пойду своих жен обрадую, – и, поклонившись, вышел.
Спустя короткое время я услышал и увидел в окно, как какой-то молодой цыган быстро-быстро поскакал куда-то со двора. Думаю, что помчался к табору передать хорошую весть от барона.
– – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – – -

Сегодня у меня был банный день в преддверии выходных и праздников. Дуня уже с утра начала готовить эту целую традицию и спустя некоторое время после обеда, как я отдохнул, объявила, что всё готово. Но потом вбежала и нагнулась к моему уху.
– Барин, барин, тут барон просит его принять. Но наедине.
– Скажи ему, что после бани приму.
– Он просит прямо сейчас.
Когда она вышла, и барон зашел и закрыл за собой дверь.
– Барин, прости меня бога ради. Возьми моих девушек, что со мной остались, в баню с собой. Знаю, что у тебя там очищение проходят твои девушки, так пусть и мои очищение пройдут с тобой, – сказал он быстрым речитативом и хитро улыбнулся.
Я посмотрел на него и махнул рукой, разрешая.
– Ты не волнуйся, они девушки взрослые, чистые. А в следующую неделю другие приедут вместо этих. Или тебе женщины постарше больше нравятся? Мне рассказали, что в твоих селах все женщины твои, хоть молодые, хоть замужние, проходят очищение. И не по разу-два, а сколько надо тебе.
– До весны время будет разобраться, – рассмеялся я. – Идея, конечно, интересная, и с цыганками мне приходилось несколько раз дело иметь, ну давай и твоих уважу, чтобы барона не обидеть. Сам-то пойдешь в баню?
Но он отказался сам идти.

На прошлой неделе мастеровые выкопали в банном зале мне что-то типа бассейна. Пока на пробу сделали небольшой, на длину моего тела и на высоту моего роста. Ну а поперечная сторона была на размах моих рук. Обложили камнем, чтобы земля не попадала, обмазали смолой, чтобы вода не утекала в землю, а на дне ключ из земли подвели, а еще чтобы вода сама отводилась и не текла через край по бане, сток сделали под полом. Получился проточный бассейн. Теперь за водой для бани не надо к реке бегать стало. И на реку бегать не надо после парной прыгать в воду.
Сегодня и опробуем.
Когда я вошел в баню, то обнаружил в числе «персонала» несколько тоненьких молоденьких девушек-цыганок. Они уже разделись, помылись и были готовы к употреблению, как мне шепнули «штатные» банщицы.
Помылся и я, попарился всласть первый раз, прыгнул в новый бассейн со зверским криком от холодной воды.
На бортике стояла на локтях и коленях одна из цыганок. Она предлагала мне принять какой-то кусочек из уст уста. Но мне было не до еды. Я сграбастал девку и ее тоже окунул с головой в воду рядом с собой. Та завизжала, но вырываться из моих рук не стала. Только схватилась с перепугу за бортик. Вот в такой согнутой раком позе я и вошел в нее. Не знаю уж, почему в ней было так туго входить: девственность мешала или сжавшиеся от холода мышцы влагалища, но я вошел с превеликим сопротивлением. Продырявил ошалевшим от холода членом, и хорошо, что насквозь не проткнул. Она, трясущаяся, с выпученными глазами и текущей с головы водой, таращилась по сторонам, продолжая буквально сидеть на члене, а я ее в ее же внутренней тесноте наяривал членом быстро-быстро, чтобы не замерзнуть от этой холодной ключевой воды. Хоть член согревал. Кончил быстро, чуть ли не сразу, и вытолкнул ее на бортик, и сам вылез.
– Тащите ее в парилку, – крикнул со смехом банщицам и сам туда же побежал.
Цыганку уложили рядом со мной на верхнюю полку, пока у нее ягодицы не закипели от жара, и только тогда выгнали в банный зал.
Вторая цыганка отказалась подходить к борту бассейна. Тогда ее обязали меня парить в парной. Она некоторое время охаживала веничком по спине, но я кричал: «Сильнее-сильнее», – но она не понимала меня. Я приказал ей лечь на полку на сложенное полотенце, сел верхом и начал охаживать веником по спине, да так, что она вцепилась зубами в полотенце и стонала. Я уже пригляделся к тому, что между тоненькими бедрами была хорошо видна ее пока еще девичья щель. Я не стал оттягивать время и с размаху протаранил эту щель членом в момент одного из сильных хлопков веником по спине. Цыганка взвыла и аж попыталась приподнять меня тазом, что у нее, конечно же не получилось с моим-то весом. При втором введении в нее уже на всю длину, она выгнула вверх верхнюю часть туловища и с полотенцем в зубах снова завыла.
– Тебе так больно, девочка, что ты так воешь? – спросила банщица.
– Нет, почти не больно. Просто мне страшно, что меня тоже окунут в холодную воду, – ответила та и со слезами уткнулась в полотенце.
Тогда, раз ей не больно, я, не обращая внимание на ее слезы, стал протаптывать и расширять дорогу к ее сердцу с началом в ее промежности. Но когда кончил от ее стенаний и сжиманий члена, то понял, что сегодня ни у нее, ни у ее соплеменницы до сердца я не достану.
По совокупности двух снятых проб, надо попробовать и остальных женских представителей из цыганок на предмет вкусные/невкусные. А потом уже делать выводы.


Шаман
Воин смотрел со скалы на тропу и ждал. И думал.
Старый воин помнил рассказы дедов своих дедов о тех временах, когда они охотились и воевали просто голыми руками. И погибали почти в полом составе на охоте и на войне. И если посмотреть прямо и честно себе в глаза, то чем охота часто отличается от войны? Клыки, зубы, рога, когти, – такого у них не было, а у зверей было в избытке. А у них были только камни, да и то, если найдешь рядом с собой. Конечно, и воины их врагов тоже не имели ничего кроме камней, но если подкрасться к чужому поселению со своим камнем, то можно наделать много беды, пока их воины бьются без камня или ищут на земле себе тоже камень.
А потом появился в их пещере еще один человек. Он появился ночью, когда все спали, и тоже заснул в углу пещеры в темноте. Они обнаружили его утром, когда почуяли от него запах каких-то незнакомых цветов. Приятный запах, – не то, что запахи от них самих. Человек был, как и они все, весь сильно заросший, но на нем были новые чистые шкуры зверей, как-будто он и не изнашивал их или менял часто. И в его руках были неизвестные острые палки и тонкие ветки.
Давно это было, но деды помнили его, и не помнили времени, – потому считали, что давно. Они не считали тогда зим, которые пережили. И они не хотели верить тому человеку, – он назвал себя странным именем «ШАМАН», – что чужого воина или страшного зверя можно убить или победить издалека. С помощью камней, привязанных к палкам, с помощью острых палок и тонких веток. НЕ ПО-ВЕ-РИ-ЛИ.
Тогда Шаман убил одного из них. Тот стоял около входа в пещеру, а Шаман воткнул в него тонкую ветку из глубины пещеры, даже не приближаясь к нему. И взрослый воин умер на глазах своих сородичей, на руках своей жены и дочери. Это было непонятно и страшно.
Он также потребовал себе жену и дочь убитого им воина, – и это тоже было справедливо.
– – – – – – – – – – – – – – -
– Блин! Достали! «Убьем тебя и съедим! Что ты сделаешь один против нас? Выходи на свет, чтобы нам легче было тебя убивать всем вместе.» Нате вот, получите! Кто там самый резвый? – и я наблюдал в замедленном времени, как медленно и неотвратимо шла по воздуху тонкая острая стрела прямо в грудь самому противному воину племени, наглому и невыносимому.
После этого веером пачку стрел в толпу по ногам, – мне совсем не надо полную пещеру трупов. Надо только запугать. А особо непонятливым индивидам пачку «молний» – типа электро-шокером долбанул. Вон, лежат теперь тоже, корчатся. Аж воздух в пещере озоном запах. Ну да и хорошо, хоть чуть-чуть вонь выжжет.
Теперь сижу около общего костра и грею руки. Но защиту не снимаю, – на всякий случай. Вдруг кто-то за спиной затаился да камень мне на голову готовит. Но пока тихо, и сканеры пространства вокруг не дают никакой информации… Да и прицельно кидать камни они еще не научились.
Ко мне подполз на коленях Вождь. Хоть и не пострадал вообще, – я специально в него не целился, – стал просить за людей своего племени, чтобы не убивал, не калечил. Всё сделают, что ни попрошу, – только оставить всех в живых.
Я сам же и помог удалить несколько стрел из ног, замотал мхом и кусками шкур. Принял от них в дар куски каких-то плодов и кусок мяса, – большой, однако. Решил всё съесть, – со вчера ничего не ел, как-никак. Вот сижу и думаю, с чего бы начать.
– Соберите все чистые шкуры и завесьте вон тот угол пещеры. Я там жить буду, – сказал я Вождю, когда поел. Угол пещеры я выбрал самый темный. Если надо будет, то с помощью «колдовского» огня могу и подсветить. А вот в случае нападения на меня все нападающие будут хорошо мне видны на фоне общего костра и выхода из пещеры. Стрел и шокера хватит на всех.
Вождь первым побежал выбирать шкуры почище и самые целые. За ним потянулись и члены банды… Ой, простите, члены племени… Ну, типа, соплеменники, – а не только члены. Да, кое-как разъяснил, как повесить шкуры так, чтобы мне было уютно. Кстати, в пещере было два родника, – поближе к выходу и подальше. Так вот я отгородил себе тот, что подальше, – и чище, и вода для питья и купания всегда рядом.
Сам Вождь привел мне двух женщин: жена убитого мной в грудь воина и его дочь на выданье, лет девятнадцати. Предложил выбрать себе еще, но я сказал, что сначала попробую его подарок, – точнее свежую добычу в бою, – а потом уже перепробую всех остальных. В толпе соплеменников заулыбались мужчины и захихикали женщины. Когда я строго взглянул на них, то все испуганно примолкли.
– Заткнитесь, грязные свиньи. Если Великий Шаман (надо приучать их меня так называть!) говорит с Сильнейшим Вождем (это чтобы приподнять самого Вождя ближе к своему уровню и «примазаться» к нему), то чернь должна молчать!
Пригласил Вождя к себе в каморку и показал ему выгоды такой загородки. Сказать, что ему понравилось, – это ничего не сказать. Он сразу помчался и себе делать такую же «комнату». И запретить остальным делать себе так, как у нас.
Своих первых в этом мире женщин сразу же погнал в озерцо сразу за родником, чтобы отмыть их от копоти и грязи. Теперь они стояли передо мной и не знали ни куда смотреть, ни куда деть руки. Обошел вокруг, приказал повертеться по оси, – чтобы осмотреть все поверхности на предмет отсутствия болячек. Потом поставил их «раком»… Интересный обзор, я вам скажу. Две бабенки, – мама и дочка, – стоят передо мной «раком» и не понимают, что это может быть для кого-то предметом стеснения.
Подошел, пощупал снаружи, залез пальцем внутрь… Ничего особенного… Просто от полового голода и скуки засадил дочке в мокрую от купания письку уже стоящий член. «Поболтал» им внутри нее… Потом вынул и засадил мамке… И там «поболтал»… Вот в тех мирах и обществах, где это вызывает стеснение, такая ситуация возбуждает и вызывает желание даже больше, чем где всё так просто и почти безразлично. Прислушиваюсь к своему организму и понимаю, что во мне еще «играют» отголоски собственно воспитавшей меня ЦИВИЛИЗАЦИИ, раз я так реагирую и так возбуждаюсь от этой ситуации. А если в этом обществе эти две женщины уже не только не являются близкими родственницами по убеждению, но и даже уже стали конкурентками в битве за выживание и место под солнцем (и под мужчиной тоже), то они и в половом плане будут конкурентками. Вот «болтаю» свой член в каждой по очереди, а они отвечают ответными покачиваниями в угоду новому хозяину. В угоду его желанию и удовольствию. Вот и всё.
Ладно, продолжим… Наклонил дочку, всадил снова ей, взялся за ее таз руками и стал разгоняться для получения удовольствия. Кончил. Ничего особенного. Щелка – как щелка.
За ширмой стоял Вождь.
– Наш Шаман доволен? Ему понравились эти женщины? – он уже, как я заметил, отгородил себе тоже угол около входа. И теперь пришел или лебезить передо мной, или подсмотреть что-то новое и интересное для собственного устройства.
– Не очень. Они простые бабы, годятся, наверно для того, чтобы я их использовал повседневно в хозяйстве и постели, но для получения высшего удовольствия надо будет подобрать себе что-то повеселее. Ну, Вождь меня понимает, наверно?
– Понимаю, понимаю, уважаемый Шаман, – ух, ты! Он такие манеры имеет или это так автоматический переводчик переводит его речь? – Мы подумаем с Вами вместе, попробуете других женщин. Что выберете, – всё для вас. Только помогите нашему племени направить Ваши летающие веточки в наших врагов в бою и в зверей во время охоты.
– Я подумаю, как можно это сделать, и мне надо побеседовать в своем жилище с веточками и молниями. Так что, если я никого не зову, пусть ко мне никто не входит. И вечерами, и днем тоже.
– Хорошо, Шаман, Хорошо. Я скажу племени… А женщин других Вы когда начнете пробовать?
Так началась новая эпопея в моих путешествиях во времени. И это только в этом племени столько женщин, что работать и работать. Но я не остановлюсь, пока не доберусь и до других племен. Как это сделать? – подумаю…


Подруга Киры
– У меня есть предложение к тебе, – сказала мне Кира на утренней заре. – У меня есть несколько таких не проверенных подруг, и я буду их к тебе время от времени приводить. Можешь потом бросить или использовать их как хочешь, со мной или без меня, но я останусь у тебя постоянной и всегда. Согласен?
– И что взамен?
– Ну, я хотела бы участвовать в качестве ассистента или при возможности даже участника, а потом ты будешь исполнять мои сексуальные фантазии.
– Например?
– Например, сегодня ночью ты меня свяжешь и…
– …И?…
Она поиграла глазами и степенно ушла за дверь.
– – – – – – – – – – – – -
– У меня для тебя сюрприз, – шепотом сказала Кира. – Там за дверью моя подруга. Она очень нежная девочка…
– Девочка? – многозначительно уточнил я.
– Ну, это предстоит уточнить тебе. По возрасту женщина. Я ревновать не буду, а могу даже и поучаствовать в столь увлекательном процессе. Хочешь?
Блин! Да какой-же мужик моих лет не мечтал выстроить шеренгу девственниц и «открывать» их с помощью собственного «консервного ножа»? Да и не только моих лет! От юнцов безусых до убеленных сединой старцев будут благодарны судьбе за такой подарок.
– Ярослава, зайди, – спокойно сказала она в дверь.
Вошла весьма «громоздкая» девушка. Знаете, есть такие дамы-груши. Их верх редко бывает миниатюрным, но при этом таз и ягодицы становятся откровенной достопримечательностью. Даже если убрать достопримечательной таз, то на груди Ярославы выделялись весьма даже выразительные шары для боулинга. Даже под слоем одежды они колыхались и дрожали при каждом движении. И при этом было абсолютно точно видно, что на низ был надет лифчик с утягивающе-удерживающим эффектов. Не хочу никого обидеть, но при быстром повороте вокруг своей вертикальной оси Ярослава вполне могла бы такими «булавами» оглушить того, кто окажется стоящим сзади.
Грудная клетка была уже суммарного размера грудей и при их отсутствии могла бы казаться даже и обычной. Но она потом переходила в талию, особенно подчеркнутой тазом.
Ну а собственно таз в совокупности с ягодицами нужно назвать тазовым комплексом. При стоянии около нее хотелось положить на этот таз руки, а при лежании и голени, – как на подставку. Уверен, что они не соскальзывали бы.
Они сели напротив меня через стол. Я удивленно взглянул на Киру. Она мило мне улыбнулась.
– Я всё время уверяю Славу в том, что совершенству в ее жизни и фигуре могут дать развитие только постоянные физкультурные и сексуальные упражнения. Физкультурными мы уже начинаем заниматься, а вот с сексуальными у нас проблема.
– Не понял, в чем проблема. И вообще, Кира, пусть она сама расскажет свою проблему.
– Я… – Ярослава словно смутилась. – Я… Я не знаю, как мне быть. Этот груз, – она огладила таз и ягодицы, – создает мне массу моральных неудобств. Я вижу, слышу и чувствую, как проходящие мимо меня люди оглядываются, разглядывают меня, часто что-то шепотом или вполголоса обсуждают и даже хихикают. И мужчины как-то странно на меня смотрят…
– И что в этом такого?
– Я не знаю почему, но мне кажется, что мужчины меня не захотят как женщину. И я на всю жизнь останусь старой девой?
– Вот уж об этом я бы не беспокоился. Ты знаешь, я родился и вырос среди таких народов, которые именно в таких формах фигур просто души не чают. Они считают, что женщины должно быть много. Точнее, что женщины много быть не может.
– Но вот такое, – и она пустила слезу, не договорив.
– Слава, – можно я буду тебя так называть?
– Можно, конечно.
– Ты находишься у врача в кабинете, потому ты можешь здесь позволить себе плакать или удивляться, но ты от меня услышишь только правду. В любом случае мне надо тебя осмотреть и сделать свой вывод. И мы отработаем с тобой новый взгляд на тебя и на твою будущую жизнь. Лады?
– Мне раздеваться? – как-то застенчиво спросила она. И начала медленно раздеваться. Кира посмотрела на меня невинно и … начала ей помогать. Нет, не ускорять или подгонять, а именно столь же медленно помогать снимать с нее вещь за вещью. Учитывая, что сезон не был уже слишком теплым, то вещей на ней было больше, чем в пляжный сезон.
Когда она оголила грудную клетку и живот, я оценил высказывание, что на одну грудь можно лечь, а другой укрыться. Ну, я тоже не маленький, укрыться – не укрыться, а верхнюю часть тела между ними я мог достаточно хорошо замаскировать. Большие круглые груди на неширокой ножке свисали не низко, но выглядели внушительно, – как орудие соблазнения или оружие разрушения…
Освобожденная от одежды нижняя часть тела тоже была примечательна именно военными сравнениями. За такой бы прятаться при атаке на укрепления врага всем отрядом. Ну, или хотя бы отделением. Не тумба, конечно, очень даже округлой формы, – и тем примечательна и волнующая. Если брать в расчет всю ее фигуру, то получалась груша – своей широкой частью книзу.
Я обошел ее со всех сторон, потом попросил нагнуться и еще несколько раз обошел вокруг. Груди большими шарами висели на своих ножках. Несколько расставленные для равновесия ноги давали обзор глубоко в щель между ними, и там была видна темная полоса. Девушка была еще достаточно молода и не нарастила безобразных складок по всему телу, потому и бедра были не смыкающимися окороками, а внешне тугими образцами атлетической фигуры.
– Ты занималась спортом? – спросил я.
– Я и теперь занимаюсь. Бросаю ядро и молот. Кстати, отсюда и до выхода из парка вполне доброшу, – улыбнулась она.
– Хорошо, сядь напротив и поговорим.
Она нисколько не стесняясь своей наготы присела на край кровати, широко раздвинув ноги для упора. Видимо, просто привычка, а не жаление продемонстрировать мне свои половые органы.
– Цель твоего прихода сегодня можешь объяснить?
– Мне Кира сказала, что Вы сможете, … ну… там…
– Не стесняйся, говори прямо.
– Я не смогу найти себе мужчину, если не стану девушкой и хотя бы не попробую, как это жить половой жизнью. Вы сможете мне помочь?
– А почему именно я?
– Ну, во-первых, потому, что я Вас не знаю, а вы меня. А во-вторых, потому что Кира сказала, что Вы это умеете делать очень хорошо.
Кира подавала мне какие-то знаки за ее спиной, но суть ее знаков я не понял. Я положил пациентку поперек письменного стола так, что груди ее свисали с одной стороны, а ноги с другой. Проверил досягаемость ее входов, погладил мимолетно половые губы всей ладонью и почувствовал, как ее ноги дрогнули. Мою руку от ее лона буквально выдернула Кира и положила туда свою ладонь. Начала медленный массаж, двигая вперед-назад, из стороны в сторону, потом снова вперед-назад, из стороны в сторону. В увидел, как она согнула свой средний палец и стала медленно углублять его между губ подруги и погрозил ей кулаком. Но Кира успокаивающе помахала мне свободной рукой.
Удостоверившись, что процесс запущен и идет в нужном направлении, я снял штаны и подошел к ее голове. Приподняв ее голову стал водить своим членом по ее губам. Не смотря на закрытые глаза, Ярослава поняла, что от нее надо, и приоткрыла рот. Медленно стал вводить ей в рот свой орган, а на меня во все глаза смотрела улыбающаяся и довольная Кира. Я приспособился вводить-выводить член так, чтобы он не касался зубов, и начал делать это медленно, постепенно углубляясь с каждым разом. Я почувствовал сначала невольное препятствие языка, потом он отодвинулся вниз и пропустил меня дальше. Теперь я терся по его шершавой поверхности и постепенно добирался до глотки. Но я не хотел ее испугать глубоким проникновением и оттолкнуть в первый же раз, потому не забивал свой ствол глубоко в глотку.
Как раз в этот момент Кира подала мне сигнал, чтобы я переместился к другому входу, что я и поспешил сделать. На члене еще оставались капельки слюны, что никогда не будет лишним для смазки. Но Слава была вся мокрая. Я приставил к ее щели свой крепко стоящий член и начал его медленными миллиметровыми толчками проталкиваться вглубь. Сначала это было довольно трудно, т. к. на его пути встретилась преграда, и потом просто провалился и почувствовал свободу передвижения. Стенки влагалища мягко касались и уже не препятствовали продвижению внутрь. Мне было очень приятно, и член, некоторое время разбухал-разбухал, а потом выстрелил глубоко внутрь девушки своим содержимым. Елозившая по столу Слава вздрогнула в момент «выстрела» и поддалась тазом мне навстречу.
– Я так рада, – прошептала она. – И мне было так приятно.
Я тоже был рад, что всё прошло так спокойно, – практически в штатной последовательности и никаких проблем. Кира вытерла промежность клиентки и помогла ей подняться и пересесть на кровать.
– А можно я еще пососу Ваш член? Мне это тоже очень понравилось.
Учитывая, что мне сегодня еще хотелось связать и наказать Киру, пришлось сказать:
– Давай на сегодня прекратим все варианты возбуждения твоего тела, дадим ему отдохнуть. У тебя еще в жизни будет много таких соблазнов, не старайся зациклиться на отдельных случаях.
– Я поняла, мне пока надо отдохнуть. Когда мне прийти к Вам на контроль, чтобы Вы осмотрели меня опять и дали соответствующие рекомендации? – Кира просто сворачивалась в клубок за ее спиной, стараясь не расхохотаться в голос. – Мне важно Ваше мнение и советы.
– Давай сделаем так, что ты придешь в безопасный день, когда нельзя забеременеть, – как сегодня. Придешь или с Кирой, или она сама свяжется со мной и оговорит этот день. Хорошо?
– Спасибо, учитель, – с улыбкой произнесла Слава. Она собралась и… достала деньги. – Это Вам. Мне бы никогда не избавиться от своих комплексов по этому вопросу. Потому не отказывайтесь и примите.
И ушла.
– Я тебя прибью, Кира, – шепотом ругался я. – Ты специально привела этого бегемота?
– А что? Разве тебе не понравилось внутри ее? Мне показалось, что понравилось. Тебе не всё равно, какая оболочка у девственной п…ды? Главное, что она чистая и нетронутая, разве не так? А наказать ты сможешь меня сегодня вечером, после отбоя. Я так изнываю от предвкушения того, что ты меня свяжешь!… Вот тогда и прибьёшь. Но, надеюсь, не до смерти? А то у меня еще много подруг разных размеров, которых я могу с тобой познакомить…


Веселые девчонки. День второй
– Да, понятно кто был у меня вечером под окном, – раздался голос над моей головой.
Я подскочил с кровати и понял, что так и спал с членом в руке. А надо мной склонилась Ан. Склонилась и улыбалась во всю ширину, – от уха до уха.
Я мгновенно постарался прятать член и руку под простыней, которой накрывался, но запутался в ней. Ан хохотала, глядя на меня.
– Да ты не бойся. Я тете Кате ничего не скажу. А чтобы ты мне поверил, хочешь, покажу тебе свои груди? Ну, если ты вчера не всё разглядел в окно.
Я закивал с бешеной энергии под новый хохот Ан. Она встала перед кроватью и стала грациозно снимать, но одному плечику сарафана, придерживая его другой рукой, чтобы он просто не упал раньше срока на пол, потом медленно спускать его ниже и ниже, пока не обнажились обе груди, потом спустила сарафан до пояса и замерла в таком положении. Я уже давно сидел на кровати, и обе груди были прямо на уровне моего лица.
– У тебя так горят глаза, – усмехнулась она. – Хочешь потрогать?
Я опять бешено закивал головой и придвинулся к ним еще больше. В каждой руке оказалось по большому округлому мягкому счастью! Я просто захлебывался от возбуждения, что стало видно сквозь простыню и Ан. Она покачала грудями из стороны в сторону, толкнула меня спиной на кровать и присела на край кровати положила одну руку на член.
– Ого, готов! – и откинула простынь. – Молодец, правильная реакция на женщину. Надеюсь, ты не мальчиками интересуешься?
– М-ммм, нее-е-ет, я-я-я-яяя… – промычал я что-то невразумительное.
Помассировав немного член сжатой ладошкой вверх-вниз, Ан нагнулась и захватила головку губами. Я вообще замер на спине, боясь, что это какой-то предутренний сон. Она стала делать головой «кивательные» движения, то вводя член поглубже, то почти выпуская его на свободу. После нескольких таких движений я не выдержал, выгнулся тазом навстречу ее ротику и, схватив ее за затылок, буквально насадил ее голову га член. И начал бурно кончать-кончать-кончать… Потом рухнул на постель и обмяк.
Ан снова села вертикально, сглотнула, вытерла губы и улыбнулась.
– Первый раз? – спросила она, кивнув на мой пах.
– Так – да, – сообразил я сказать правду.
– А как было ранее? Только онанизм?
– Да, – опять кивнул я.
– Я так и подумала сразу, как увидела тебя. – Презервативы есть?
– Да, да, да, – я стал рыться в рюкзаке и вытянул целую ленту.
– Ну, столько сразу не понадобится, – улыбнулась она и опять взяла в руку член. Тот мгновенно отозвался и приготовился к новому достижению. – Одевай резиночку. Может быть, я буду сегодня твоей первой учительницей… – и снова улыбнулась. – Хотя бы умеешь?
Я быстро одел презерватив и вопросительно посмотрел на Ан. Она медленно сняла трусики, перемахнула одной ногой через кровать и села на меня верхом. Я застыл в ожидании новых для меня ощущений и не закрывал глаза только потому, чтобы наблюдать колыхания ее грудей в свете лучей восходящего солнца, которые осветили их через дверцу чердака. Медленно оседая своей писькой на член, Ан ввела его внутрь себя и стала погружать всё глубже. Сделал несколько движений навстречу и… я почувствовал, что снова кончаю. Мне стало так стыдно! Я наслушался от однокурсниц о «скорострелках», и как им это не нравится. Я чувствовал неземное блаженство внизу живота, но я также понимал, что Ан не могла кончить за такое короткое время.
– Не волнуйся, с новичками так бывает, – улыбнулась она. – Это нормально. Ты еще научишься управлять своим членом и самим процессом. Хочешь, я тебя этому научу?
Я бешено закивал головой.
– Ан, племянничек. Где вы? – услышали мы со двора. – Завтракать будете?
– Да, тетя, я сейчас спускаюсь, – крикнул я в ответ.
Ан соскочила с меня и стала приводить в порядок свою одежду. Я тоже привел себя в порядок.
За столом я вновь накинулся на домашнюю еду. Тетя Катя и Ан с улыбкой наблюдали мои «подвиги за столом». Когда я отвалился от тарелки и с изнеможением попытался поглубже вздохнуть, они обе расхохотались.
– Ан, ты покажи ему остров. Там сейчас так много ягод, – сказала тетя.
– Хорошая идея, тетя Катя, – воскликнула Ан. – Поедем на остров? – спросила она уже меня.
– Это на велосипеде? – слабо дыша от обжорства спросил я слабым голосом.
– Да нет же, на лодке, – с хохотом ответила Ан. Приходи на причал через час. Я пока у соседей лодку попрошу. Ты хоть сам плавал на веслах?
И не дождавшись моего ответа, она помчалась по улице.
Я полежал полчаса в кресле-качалке и вспоминал начало дня. У меня за утро произошло сразу ДВА (!!!) половых акта, о чем я даже и мечтать не мог. И в рот, и в женскую киску. Я теперь могу с гордостью говорить и не врать, что я не девственник. А то как-то неловко себя всегда чувствовал в компании парней от такого вопроса, хотя ни разу не признался. Что был девственником по сегодняшний день. И так легко признался в этом Ан, что даже сам теперь удивился самому себе.
Спустя почти час я направился в направлении причала. Тетка объяснила мне, как туда пройти. Около причала стояла весельная лодка, и в ней сидели всё те же три подружки.
– Долго же ты собираешься! – крикнула Лиза. – Давай скорее, а то до может дождь пойти.
Я спустился в лодку и сел на корме. Лиза и Марья дружно начали грести, сидя рядом, а Ан сидела на носу. Когда лодка врезалась в берег острова, Ан спрыгнула на берег и длинной веревкой привязала ложку к дереву. За это время мы все выскочили тоже и с удовольствием скинули с себя верхнюю одежду.
– В лодке не оставляйте, – крикнула Ан. – А то на самом деле если пойдет дождь, то сухой нитки не оставит.
Мы пошли за ней вглубь острова, где за плотными зарослями оказалась небольшая хижина. Пока дошли по листьям на самом деле застучали капли дождя. Внутри были стол, стулья, печка, кровати, какая-то посуда в шкафчике.
– Это наш тайный пункт. Мы тут играем. Если захочешь, то можешь присоединиться к нашей игре.
– А какая игра?
– Мы в разные игры играем. В такую погоду лучше играть в какие-то настольные игры. Ты в карты играешь?
– Смотря какие ставки.
– Ну, например, на раздевание. Полностью проигравшийся выполняет желание каждого выигравшего.
– Хорошо, – опрометчиво согласился я. А сам подумал, что не так уж у них много одежды, – лифчики и плавки. Вот и все.
Начали играть. Первой проиграла Ан. Сняла лифчик и продолжила играть. Потом проиграла Диза, – тоже долой лифчик. Следующая – Марья, с тем же последствием. Я прозевал, что следующий должен был быть я, и что у меня лифчика не было. Потому я оказался окончательно проигравшим и обязанный выполнить по одному желанию каждой из них. Они потребовали, чтобы я голый лег на кровать на спину. Первая на меня села Ан, как первая проигравшая, и начала массировать член внутри себя покачиваниями корпусом и пожиманиями мышцами влагалища. Я завелся весьма сильно и от ее телодвижений, и от того, что этот процесс созерцали, не отрывая глаз, еще две девушки.
– Только в меня нельзя, – вдруг категорически произнесла Ан. – Если не планируешь потом встречать меня из роддома.
Я опешил от ее слов и даже сбился с ритма.
– А куда? В рот?
– Нет, не хочу сегодня в рот. И в Лизу тоже нельзя. В нее и входить нельзя. У нее сегодня «красная армия». Могу предложить только в Марью. «Красная армия» у нее закончилась только вчера, потому в нее можно. Согласен?
Конечно же я был согласен. Когда Ан кончила на мне, на меня точно так же села Марья. И я, заведенный до предела и предыдущей «гонкой», и пикантностью ситуации, кончил в нее бурно и приятно.
– Девчонки! Дождь закончился, – сказала Лиза, пока я еще не вышел из Марьи. – Надо успеть вычерпать воду из лодки и вернуться до того, как начнется снова.
Девушки рванулись к лодке. Немного замешалась Марья, т.к. из нее при вставании начались выделения ее и мои, но потом она махнула на это рукой, и мы с ней тоже помчались к лодке.
В дом я вернулся весь мокрый под возобновившимся дождем, в одних только плавках, но заснул на своем чердаке просто счастливым. Ну как же? Я сегодня не только сношался с двумя девушками, но и без презерватива кончил в одну из них. Долго мечтал, как побываю в Лизе, и с этой мыслью и заснул.


Косичка и Сестра
На краю танцевальной площадки стояло несколько девушек. Они вяло болтали между собой, оглядываясь по сторонам. Сразу обернулись все в мою сторону, когда я направился к этой группе. Взглядами потянулись и девушки из других групп.
– Привет, красавицы! – приветствовал я сразу всю группу. – Танцуете?
– Ну, мы-то стоим, – ответила одна веснушчатая. – А по какому поводу интересуетесь?
– Хочу пригласить самую соскучившуюся по танцам.
– А кого из нас конкретно? – вступила в разговор маленького роста с косичками. Косички с «прожилками» лент торчали в разные стороны, как милые рожки.
– А вот ты, с косичками, пойдёшь со мной? – и я протянул ей руку в приглашении на танец.
– Только этот танец-то скоро закончится… – разочарованно протянула она.
– Хорошо. Я приглашаю на несколько танцев подряд. Если взаимно понравится, то на весь вечер можем остаться в обнимку. Или договоримся?
Почти взвизгнув от удовольствия, Косичка, схватила меня за руку, и сама потащила меня в центр площадки. Краем глаза удалось заметить, как остальные девушки смотрели нам в след с нескрываемой завистью.
Мы «додрыгались» до конца текущего танца, а потом слились в объятиях в медленном танце. Она была немного низковата для моего роста, потому высоко подняла руки для обхвата моего туловища. Лицо ее было чуть выше пряжки моего ремня, и ей явно было неудобно. Я наклонился, обхватил ее за тоненькую талию, прижал к себе и выпрямился, оторвав ее ноги в сандаликах от земли. И продолжил танцевать.
Косичка охнула, зарделась и положила голову мне щекой на плечо. Обнимая меня за шею, прошептала в ухо:
– Я никогда еще так не танцевала! Честно-честно! – и снова уткнулась мне в шею. Толи носом, толи губами. Болтающиеся высоко над землей ножки ей явно мешали, и она просто обхватила меня ногами.
Интересно, как мы в этот момент выглядели со стороны? Я поймал люто завистливые взгляды уже не только ее группы девушек, но и из остальных групп, и даже из числа танцующих.
– А почему так мало парней на площадке? – спросил я ее.
– А они в основной массе просто пьяные. Хорошо, что сегодня у шинкаря как раз день массовой продажи самогона. У них даже драться нет сил сегодня, – их единственное развлечение после водки. Они в большинстве около его хаты и полягут. Кто-то недалеко в посадку доползет, но основная толпа даже попытки такой не сделает. Алкаши чертовы!…
– Неужели, что так уж и все?
– Не ну есть, конечно, маменькины сыночки. Стеснительные. Но они тоже… – она запнулась. – Словом, они с нашими девками не сношаются. Стесняются.
– Значит, вот эта толпа девушек вокруг нас пришла сюда найти на ночь парня?
– Как-то так… Может на раз, может на ночь. Как получится у кого.
– И ты тоже?
– А я что? Не живой человек? – Косичка почти подпрыгнула у меня на руках. – Мне уже двадцать лет, я тоже что-то хочу!
– Ладно, ладно, разбушевалась… Не подпрыгивай, а то уроню. А другие воспользуются и подхватят. Не тебя подхватят, а меня, – пошутил я. А она после этого сильнее обняла меня за шею и прижалась уже всем телом.
Не тяжелая девчушка, но от ее такой почти прямой близости я просто взмок. Она обнимала меня за шею, как-будто спасалась от наводнения, – крепко-крепко. Она дышала мне в шею горячим дыханием. Она прижималась всем телом к моей груди. Обнимала ногами и покачивалась в танце из стороны в сторону.
– Слушай, есть идея, – воспрянул я. – У меня здесь в соседнем селе есть несколько друзей. Если мы вместе будем ходить к вам сюда на танцы, мои друзья смогут найти себе подруг?
– Да запросто! – расхохоталась она. – И почему только по одной? Оглянись вокруг! Выбор, – как в стае рыбок. Пусть хватают любую, даже по две-три. Сколько выдержат, – и снова весело рассмеялась.
– Так и я могу кого-то еще на танец пригласить? – спросил я ее для провокации.
– Не отдам! – зашипела она. – Вот сначала… – и запнулась, замолчала.
В принципе, я и так понял, что именно «сначала». Но и широта выбора мне тоже понравилась на будущее.
– А ваши пацаны не «взъерошатся» от этого?
– А вы им бутылку поставьте. Хотя бы одну на всех, они еще и довольны будут, – и расхохоталась.
– Слушай, Косичка, что-то устал немного. Может у вас тут какой-то пруд или речка есть отдохнуть и полежать? Проводишь?
– Есть, далековато правда. Если только тебя перед полежать устроит простой летний душ, могу провести к тетке. Она как раз сегодня с детьми в город к родным поехала, мне ключи оставила, чтобы приглядела за хатой. Пойдешь?
– Пойду, конечно, – и мы зашагали с площадки под завистливые взгляды подруг.
Идти пришлось недалеко. За калиткой короткая тропа к дому, щелчок замка, потом щелчок замка за спиной. Косичка стала расстегивать на мне рубашку, я тоже помогал ей, но не торопясь. Разделся и прошел в душ в пристройке. Чуть теплые после дневной жары струи воды приятно ласкали тело.
Горячие девичьи руки обхватили меня сзади и стали ласкать мой половой орган. Я почувствовал, что она прижалась лицом к моим ягодицам… Взял ее за руки и передвинул, поставил перед собой. Ее лицо оказалось как раз на том уровне, что мне и хотелось, – перед членом. Он уже приготовился к работе и прижался к ее щеке. Взять ее за косички и направить ее ротик на член – много ума не надо. Она и не сопротивлялась, широко открыла рот и уже руками помогла ввести в него член. Я сделал несколько глубоких фрикции, но она закашлялась.
– Я так вырву щас, прости. Давай в постели, – прошептала она, когда откашлялась.
Я взял ее на руки и понес на постель, по ее подсказке выбирая направление. Небольшая комнатка, неширокая постель, накрытая белой простыней. Я сел и приподнял ее так, чтобы она смогла обхватить меня ногами. И медленно-медленно начал опускать ее на себя. Точнее на член. Косичка обеими руками направляла член к своей щелке, в результате чего я не боялся промахнуться. Головка члена сначала прикоснулась к ее половым губам, потом под тяжесть тела стала их постепенно медленно раздвигать, проникая в преддверие влагалища…
А потом я просто отпустил руки, и Косичка всем своим весом насадилась на член. Я почувствовал, что уперся в свод влагалища. Охнула, заерзала на нем, но вынимать не стала. Толкнула меня так, чтобы я упал на спину, продвинулась на члене так, чтобы ей было удобно. И начала имитировать движения швейной машинки. Переменно меняя намного наклон надо мной под разными углами. Влагалище эластично обхватывает член, активно массирует его своей влажной поверхностью. И горячее-горячее…
Косичка вдруг откинулась назад, уперевшись руками в мои колени и зарычала в голос. Одновременно и я схватил ее за талию и став вдавливаться членом как можно глубже, выплеснулся в нее горячей струей.
Когда мы отдышались, Косичка упала всем телом на меня, даже не вытаскивая из себя часть моей плоти.
– Тебе хорошо было? – прошептала опять на ухо в полной темноте.
– Да, хорошо. Хотя чего-то вот не хватало, – ответил я тоже шепотом. Имел в виду оральный секс.
Но девушка поняла как-то по-своему. Она как-то сразу засуетилась.
– Тебе, может быть, самогонки налить?
– Не надо, я почти не пью алкоголь. И щас не хочу.
– Так что же ты хотел бы?…
Я не успел ответить, – и даже подумать, что бы заказать. Я понимал, что в коленно-локтевой позу ее будет очень низко доставать, в бильбоке играть мне сегодня не хотелось, и вообще… Я сам не знал, какой бы «изюминки» мне хотелось.
Вместо моего ответа раздался грохот в сенях. Кто-то уронил или пустое ведро, или кастрюлю. Потом что-то еще стукнуло.
– Это сестра, – зашептала Косичка. – Я сейчас.
Она рванулась на звуки, и я услышал, как буквально в нескольких метрах от меня начали шепотом переругиваться два человека. Что-то зашуршало, кто-то из них вздохнул, кто-то хихикнул.
Когда я почувствовал на себе сразу две пары рук, то понял, что они там хихикнули. Я выгнулся, лежа на спине, потягиваясь, и стал шарить руками в темноте, ища хозяек этих рук. Сначала нащупал голову Косички, потом голову Сестры. Кажется, я ее видел на танцевальной площадке. Еще тогда привлекла внимание довольно крупная девушка с толстой косой и широкими бедрами в той компании, из которой меня выхватила Косичка.
Нащупав косу, я притянул ее голову к себе. Потом взял ладонями за обе стороны лица и стал медленно притягивать ее губами к члену. Она не сопротивлялась, но и не старалась быстренько к нему приблизиться. Играла? Возможно. Косичка добралась своими губами до моих губ и начала танец языка между моими губами.
Когда губы Сестра коснулась головки члена, она оттолкнула мои руки и стала активно облизывать его сначала языком, потом водить по нему губами. Учитывая, что он стоял крепким столбом еще пока я ее подтягивал, то теперь ей было достаточно площади его облизывать. Медленно кольцо ее губ стало одеваться на член и продвигать его всё глубже в ротик. Да какой там ротик?!? Я вспоминал по памяти мельком виденное на танцевальной площадке ее лицо и вспомнил, что там сами по себе губы были большие, как губы коровы средних размеров. И они теперь постепенно поглощали и поглощали между собой член.
Член между одних губ одной девушки, язык между других губ другой девушки… Напряжение в члене стало нарастать. Я взялся за косу на затылке Сестры и стал насаживать ее рот на член всё больше, всё сильнее и ритмичнее. Она не сопротивлялась, не закашлялась, как ранее меньшая сестричка, и вскоре заглотила его до самых яичек, на мой взгляд без особых проблем. Я начал встречные собственные движения, проникая внутрь всё глубже и глубже, пока не прошел, как мне показалось ее гланды и не вошел в дыхательное горло.
Не знаю, на сколько бы меня хватило, если бы это было с меньшенькой при первом сношении, но теперь мне снова стало хотеться другой позы.
Отстранив обоих сестричек, я встал на колени на кровати и подтянул к себе Сестру за косу. Мягко, нежно, но настойчиво поставил ее в коленно-локтевую позу. За ее бедра можно было бы спрятать двух пехотинцев, но это не помешало мне раздвинуть бедра и пригнуть ее немного к простыне. Нащупал раскрытой ладонью ее промежность и…
Хорошо смоченный слюной член вошел в хорошо орошенное влагалище, как папочка к себе домой. Я сразу вошел на всю длину члена, но до свода влагалища, как у сестры, дойти не смог. И если в первый раз Косичка имела меня, то теперь я имел Сестру. Держась за кости широкого таза, я вбуравливал ей свой штырь на всю глубину, немного отступал назад и вновь с размаху втыкался в глубину.
Влагалище было просторным, не оказывало сопротивления, но и не отвечало пожиманием члена. Только сестричка активно сопела передо мной. Хрипела и сопела.
– Ей хватит, – шепнула мне в ухо Косичка. – В нее сегодня кончать нельзя. В меня кончи опять.
Я схватил Косичку, положил ее животом на торчащий вверх таз Сестры и засадил ей, что называется, «по самые помидоры». Мне на самом деле уже приспичило кончить, и сам факт смены партнерш на таком этапе и по такой просьбе только усилил эту потребность. Словно пулемет я кончал и кончал в маленькую письку, обжимаемую волнообразными пожиманиями влагалища.
Отвалился на спину, раскидав руки в разные стороны. Бла-жен-ство!!!
Косичка слезла с сестры и отошла в сторону. Свет от фар проехавшей мимо дома машины осветил сестру в той же коленно-локтевой позе, которую она так и не сменила, – так и стояла так на кровати.
– Теперь тебе хорошо? – шепнула мне не ухо Косичка.
– ДА-а-ааа!… – простонал я.
– Еще приедешь?
– ДА-а-ааа!… – снова простонал я.
– И друзей приведешь?
– Тебе еще и мои друзья нужны?
– Нет. Нам с сестрой хватит и тебя. Но если приведешь друзей, то наши соседки хоть делом займутся и не будут нам завидовать. Не будут хоть перешептываться за углом.
– Я поговорю с парнями. А когда тетка возвратится?
– А она уже год живет в городе, – рассмеялась Косичка и хлопнула по заду Сестру открытой ладошкой. Та вздрогнула и распрямила спину.
– Ну, ты меня и… – проговорила она.
– Что я тебя? – рассмеялся я в ответ.
– Оттрахал, вы**ал, как тебе это назвать, – расхохоталась Сестра, и меньшая поддержала ее своим смехом. Она слезла с кровати в раскоряку, оделась, подошла к окну и открыла одну створку. Потянуло свежим ночным воздухом.
– Когда приедешь теперь? – уже вслух спросила Косичка.
– Так, через пару деньков. С парнями договоримся за транспорт, – и приедем.
– Давай я тебя отвезу на мотоцикле, – предложила Сестра. – А то младшая сама с ним не управится. И пошла выводить из гаража мотоцикл.
Я уселся за ее спиной, обхватил за пояс, и мы поехали. Ехать ночью по неизвестной дороге, подпрыгивать на ухабах и кочках, – то еще удовольствие.
Неожиданно мотоцикл заглох.
– Что случилось? – спросил я.
– Да ничего. Дай я тебе еще отсосу, а то очень хочется.
– Проголодалась?
– Ага. Как мой в зону загремел, так этого и не было. Уже года два, – рассказывала Сестра, умело расстегивая мне брюки. Я присел на заднее сиденье мотоцикла. Она встала на колени и уже без помощи рук взяла член в рот.
– Ты помнишь, что мне внизу сегодня кончать нельзя?
– А ты сама не напомнишь, если я разгуляюсь?
– Я, когда распалюсь, то своей пилотке не хозяйка, – усмехнулась она и снова начала интенсивно отсасывать и массировать член…

Когда мы приехали к околице деревни, недалеко от которой было наше с парнями жилье, мы попрощались.
– Твои парни водку пьют? – спросила она на прощание.
– Почти нет. А что?
– Не пейте, когда к нам поедете. Чтобы даже запаха не было. Я подговорю наших ментов, чтобы они за пьянку наших парней на ночь попрятали в отдел. Ну, чтобы махалова не было на площадке. Наши девки вообще оголодавшие будут. Злые на любовь. Вашим понравится их встреча, уж поверь.
– Хорошо, передам.
– Тогда до встречи, – и уехала.


Свадьба
Весь день нам не везло: то колесо спустило, а другое пришлось перебортировать, то заехали по навигатору далеко в тупик и пришлось долго возвращаться, то на заправке не смогли поесть или купить продукты. Словом, злые и голодные, на всё согласные, мы с другом окончательно заблудились на местности. И потому попали в эту деревеньку уже в сумерках. Нас встретили пустые запертые хаты, злые собаки и кудахтанье кур.
Только выбравшись из машины и заглушив двигатель, мы услышали в другой части села какой-то или шум, или музыку, – и поехали на звуки.
На лугу перед домом стояли столы, выстроенные большой буквой «П». К машине сразу подскочили какие-то дети и тетки, буквально вытащили нас из машины и, не слушая наших вопросов, потащили к столу. Да мы сильно и не сопротивлялись, – ЖРАТЬ очень хотелось.
Оказалось, что всем селом играли свадьбу. Кто жених, кто невеста, – нам от их рассказов было непонятно. Да и не надо. Пить мы отказались (утром опять гнать дальше машину), а на еду накинулись с большим энтузиазмом. А сердобольные женщины, сначала растащили нас по разным столам, а потом с нескольких сторон подкладывали нам в тарелки самые вкусные кусочки.
– Вы кушайте, кушайте с дороги! – вилась надо мной дама средних лет с платочком на плечах. Я видел издалека, как Саню тоже обхаживала одна в цветастом кокошнике.
– Не соблазняй, хозяйка, – шептал я, поглаживая уже перегруженный живот. – Я сейчас тресну. Не соблазняй!
– Ну, чем тебя соблазнить? Вот компот очень холодный есть. Вот шашлык из рыбы. Вот…
– Не, не могу больше. Собой соблазняй, но еды пока не надо.
– Собой? – она заинтересованной посмотрела на меня. – А потянешь после такой плотной пищи? Хотя, ты же не пил ни капли…
– А это надо пробовать. Но тут народу много, – расхохотался я.
– Меня пробовать?
– Меня, меня пробовать. У меня живот сейчас в сторону спины будет выгибаться. Надо же хоть чуть-чуть уровнять давление… – я уже откинулся на спинку стула и демонстрировал свой живот.
– Ну, пошли, хоть приляжешь с дороги, спину выпрямишь, – дама с платочком расхохоталась в голос и потащила меня из-за стола. – Я тута рядом живу, приляг.
В сенях хаты, куда она меня затащила, было прохладно и пахло ромашками. Я потом заметил большой пук ромашек, привязанных сушиться под потолком. Но в тот момент она протащила меня почти бегом в спальню и расстелила кровать.
– Ложись здесь, я щас кваску холодного принесу, – и словно фея растворилась в воздухе.
Я скинул одежду и в одних трусах залез на кровать. Укрываться не стал, и только приложил голову к подушке, как глаза закрылись, и я начал проваливаться в сон. Не знаю, сколько прошло времени, когда почувствовал что-то на своем лице и шее. Когда я открыл глаза, то перед глазами увидел свешивающиеся груди, – сквозь которые я увидел садящееся за окном солнце. Несколько мгновений, и в комнате сразу резко потемнело, т.к. солнце окончательно село за горизонт. Одной рукой Платочек (так я стал мысленно называть для себя эту женщину) обняла меня со стороны головы за шею. А другой гладила по груди. Она расположилась на подушке выше моей головы.
– Проснулся? Легче тебе теперь в голове и в желудке? – спросила она и почти сразу прилегла рядом на кровать. Прижалась всем телом. Обхватила рукой и закинула на меня одну ногу.
Я протянул руки в ее стороны, одну руку подложил ей под голову, второй подхватил лежащую на мне ногу за коленку и подтянул ее до самого своего паха. Мой половой орган стал твердеть буквально сразу, как я прикоснулся руками к ее телу, и она почувствовала его своим бедром. И затихла в ожидании, наверно, моих действий. Я подтянул ее за колено еще выше и стал подтягивать это колено через себя, переваливая и ее на себя. Платочек поняла мои действия, и сама продолжила движение тела таким образом, что спустя пару секунд уже сидела верхом. Ладони мне на грудную клетку встали как страховка для всего тела. Согнутые в коленях ноги в качестве упора о кровать.
Платочек, сидя у меня на бедрах, начала постепенно пододвигаться выше и выше, пока не соприкоснулась своими нижними губами к головке члена. Чтобы не долго возиться направила его одной рукой в нужном направлении и одним быстрым движением насадила свою щелку на член на всю его длину.
– Так хорошо? – спросила она с улыбкой. В комнате было уже почти темно, потому я не увидел, а услышал, как она улыбалась при этих словах.
– Да, мне хорошо, – ответил я. – А тебе?
Она не ответила, а начала двигаться, словно извиваясь всем телом на мне. В момент изгибов в районе таза, ее киска сначала словно выпускала из своего плена член, а потом снова прятала его внутрь себя сильным толчком вперед. Вынула и сразу опять проткнула себя, вынула и снова проткнула… И так до бесконечности. Она гладила мне ладонями грудную клетку, а я захватил ее груди обеими руками мял-мял-мял их до изнеможения.
И кончил. Совершенно неожиданно для себя выстрелил струей в потолок. Ой, извините, в нее, в Платочек. Она аж вздрогнула, когда почувствовала в себе этот фонтан. Сначала затихла, словно прислушиваясь к ощущениям внутри, а потом стала двигаться часто-часто, словно догоняя меня, пока член не стал вялым. И очень скоро упала на меня всем телом. Затихла.
Мне показалось, что она заснула. Да, точно заснула. Я аккуратно переложил ее с себя к стенке, а сам подмылся над тазиком из кувшина с водой, стоящих рядом на табуретках, оделся и вышел из хаты.
Недалеко продолжала гулять свадьба. Я пошел в ту сторону и скоро опять сидел за столом. Гостей поубавилось: кто-то лежал на столе «лицом в салате», чьи-то ноги выглядывали из-под кустов. Обнявшиеся парочки спали прямо на земле чуть в стороне от сидящих. Еще больше, как мне показалось, просто не было. Может разошлись, может быть, просто занялись другим делом. Было жалко, что за столом кроме молодых почти не осталось молодых женщин, – преимущественно бабушки и несколько детей. Не было и моего друга Сани…
– Слушай, приезжий, – я и не заметил, как ко мне из-за спины подошла невеста. – Ты танцевать умеешь?
– Умею, но не профессионально.
– Тогда приглашаю тебя на белый танец. Можно?
Я вскочил и шагнул через лавку, на которой сидел к белой фигуре. В слабом свете керосиновых ламп на столе лица почти не было видно, – только фата. Он протянула мне свои пальчики руки, и я зажал их в своей ладони.
– Ты откуда сам? – спросила она, удобно устроившись головой на моем плече в медленном танце.
– Издалека. Давай не будем об этом.
– Ты прав. Тогда и имени своего не называй никому. Пусть будет просто Гость.
– Пусть будет просто Гость, – улыбнулся я. – Устала? – сочувственно спросил теперь я ее. Она глубоко вздохнула.
– Да, и не только. Вон оглянись, – мотнула она головой в сторону стола. – Как я его теперь до дома оттащу?
– Ты своего мужа имеешь в виду? – и посмотрел за ее спину. Жених, или правильнее теперь молодой муж, грузно повис на спинке стула и склонил голову на грудь. Изо рта по подбородку стекала тонкая струйка слюны.
– Водка?
– А что же еще? Не героин же. Такого мы еще не видали, – грустно ответила Невеста.
– А что же раньше не увела?
– А его уведешь! – со злостью ответила она. – Он пока не увидит донышка или до смерти не напьется, его никуда не отведешь. Из всех за столом мне и попросить-то некого. Одна только дружка осталась на ногах, ты да я. Остальные если еще и сидят, то стоять всё равно не смогут. Тем более тащить его. Да и стыдно до усрачки.
– Зачем же такого выбрала?
– Так беременна я. Два месяца уже. И «выковыривать» не хочу ребенка, – хочу я его. Очень хочу. Вот и согласилась. Ну да ничего, вытерплю. Мать терпит всю жизнь, и я вытерплю. Он хороший, когда трезвый, работящий, добрый…
– Ладно, Невеста. Где твоя дружка? Давай мы втроем попробуем его оттащить домой. Зови ее. А там сама решай, как жить.
Невеста позвала Дружку. Ничего так, симпатичная деваха лет двадцати. Платье-разлетайка, где не подойди, – везде можно получить доступ к телу. Ну да ладно, сначала Муж Невесты.
Поднятый из-за стола, он даже не проснулся. Вытертый заранее подбородок от слюны болтался в разные стороны. Подхваченный с двух сторон, – я с одной стороны, а Невеста с Дружкой с другой стороны, – был нами транспортирован в сторону недалекой хаты. Затруднения вызвали только его бессознательно двигающиеся ноги на ступеньках крыльца, но мы справились. Заваленным на спину на неширокую кровать Мужем занялись Невеста и Дружка. (Вот не хочется Невесту называть Женой, – вот не хочется и всё!) Они его раздели до трусов, прикрыли простыней и пошли вон из комнаты под его храп. Дружка взяла меня за локоть и тоже подтолкнула в дверь, которую закрыла за нами. Меня расположили на широкой разложенной тахте в центральной комнате.
– Ты теперь мне поможешь снять все эти свадебные причиндалы? – обратилась Невеста к Дружке.
– Так давайте я выйду на улицу, – встрял я в их разговор.
– Не суетись, Сиди уж. Или приляг, устал поди с дороги? Ты не мешаешь, да и это не будет минутным занятием. Рекомендую насладиться зрелищем, если не женат, – улыбнулась она.
Я устроился с бутылкой холодной воды на тахте, а они принялись отстегивать с головы, шеи, туловища и бедер разные приспособления, тряпки, защелки, вытаскивать шпильки. В какой-то момент в волосах застряла какая-то шпилька и Невеста хотела просто отрезать целый локон, но я подошел и спустя некоторое время распутал волосы. Шпилька лежала у меня на ладони. Дальше мы продолжили раздевать невесту вместе.
Когда Дружка относила в другую комнату в шкаф платье, Невеста мне шепнула:
– Ты на Дружку обрати внимание. Она хорошая девка, вот только с мужиками ей не везет. Забери ее к себе «издалека». Не пожалеешь. И не стесняйся. Она на самом деле ОЧЕНЬ хорошая.
Дружка вернулась, и мы продолжили раздевание. Собственно, после платья и прически на ней не много и осталось. Пояс, нижнее белье, туфельки…
Когда Невеста сначала уселась на тахту, а потом с облегчением откинулась на спину, я повернулся к Дружке и медленно развязал на ней узелок на плечиках. После этого половина верха платья просто склонилась, открыв взгляду прочти прозрачный кружевной лифчик. Дружка промолчала и не двигалась.
Я развязал вторую сторону платья, и оно повисло на ремешке вокруг пояса.
– Погоди, – сказала Дружка и нагнулась снять босоножки. Когда она выпрямилась, то протянула мне в руке кусочек ткани. – Подержи.
Я взял в руки и понял, что это ее трусики. Положил в карман и продолжил ее раздевать. Сначала зашел со спину, расстегнул и снял с нее лифчик. Для этого ей прошлось поднять руки вверх, а потом я зашел опять спереди и медленно поцеловал ее в оба соска. С затяжкой, с обсасыванием, теребя языком и облизывая ореолы. Дружка задышала тяжело.
Потом я расстегнул поясок, откинул его и снял через голову платье. Оно полетело в угол вслед за пояском. Передо мной стояла голая девушка, белела своим телом в уже очень густых сумерках. Невеста вдруг за моей спиной зажгла тусклую лампу на маленьком столике около тахты, я взял на руки Дружку и … Невеста похлопала ладонью по тахте, и я понес туда Дружку. Дружка протянула руку и погасила лампу. Лежащая на спине Дружка выделялась на темном покрывале светлым пятном. Я быстро скинул с себя одежду и лег на Женщину. Она была не против.
А сзади меня обняла Невеста.
– В нее сегодня кончать нельзя. Кончишь в меня, я всё равно беременная уже, – прошептала на ухо.
У меня была с самого начала участия в застолье мысль переспать с Невестой, если бы Платочек меня не увела. А теперь эта идея вернулась сама по себе. Предложенный сценарий действий многократно усилил мое возбуждение, и я с почти затуманенной головой воткнулся в Дружку. Мокрая до невозможности киска женщины приняла член внутрь, как родной. С «чваканьем» понеслись по возрастающей наши движения. Через некоторое время я почувствовал, как Невеста приняла радом с нами позу «собаки». Я понял для чего и ускорил движения в Дружке. Та дрожала всем телом, но я не потерял от этого голову. Когда понял, что приближаюсь к важному моменту, выдернул член из одной женщины и воткнулся на всю глубину в другую женщину рядом. Несколько быстрых длинных глубоких фрикций и я излился в Невесту!
И отвалился рядом на спину.
Я представил себе на миг, что если бы не было Платочка, то однозначно не смог бы так управлять процессом и излился бы в Дружку. Спасибо тебе, Платочек!
Спустя некоторое время Дамы стали медленно двигаться. Сначала они с двух сторон обняли меня рукой, потом Дружка нащупала член и взяла его в кулак.
– Жаль, что ты не из нашего села, – сказала Невеста.
– Почему?
– Не пьющий, активный с женщинами, возможно работящий. Тебе бы проходу у нас не было.
– Мне и дома проходу нет, – подумал я, но не стал их дразнить. А вслух сказал: – Но ты же за мужем теперь. У тебя есть муж. Что же ты обо мне жалеешь?
– А долго ли он еще мужиком останется? Насмотрелись мы. Думаешь, у нас в селе можно скрыть что-то? У нас и мужиков-то в селе раз-два и обчелся. И почти все алкоголики и импотенты. Да и Дружка у нас пока одинокая…
– Ну, бывают же командировочные, как мы, строители, студенческие отряды…
– Да проходили мы это всем селом. Полевая жена – только на лето или проездом. Ты правильно сказа: «Как вы». Ты с другом утром уедете, и будем несколько человек вспоминать тепло ваших членов внутри нас.
Рука Дружки уже возродила работоспособность члена, и Невеста это заметил.
– Да-ка я на нем посижу первая, – и побежала подмываться. А когда вернулась, то застала лихую наездницу в «пути» к достижению цели. Невеста стала гладить меня во грудной клетке, а потом впилась губами в мои губы, проникла языком глубоко в рот…
Дрожащая Дружка вдруг с ревом повалилась на тахту рядом со мной, а Невеста перенесла свои поцелуи на головку члена. Она стала пропихивать его на максимальную глубину, от чего я стал чувствовать, словно проникаю ей в горло. На память прошло стародавнее понятие «глубокая глотка» и «страдания» мужчин, что такую найти практически невозможно. И вот такая «ГГ» в настоящее время массажировала член.
От неожиданного воспоминания я кончил. Прямо в «ГГ». Она не поперхнулась, не затошнила, а только сделала после этого несколько глотаний и глубоких вдохов.
Если честно, то я после этого просто ничего не помню. Вырубился и пришел в себя только утром. Подскочил.
– Твой муж не проснулся еще? – спросил я поднявшую голову Невесту.
– Не беспокойся. Он проснется только ближе к обеду. Завтракать хочешь?
– Если ты имеешь в виду еду, то очень-очень. Если занятия сексом, то мне надо восстановиться.
– Понятно, – улыбнулась Невеста и пошла на кухню. Я с сожалением посмотрел на спящую рядом Дружку: вот совал бы ей, и совал, и совал… Представил себе разные картины этого совал и разные позы… Но мой боевой друг не вставал ни от такой картины, ни от таких мыслей.
После завтрака я пошел к машине, а вскоре подошел и Санек. Мы сели на переднее сиденье и поехали.
– Ты как? – спросил я.
– Нормально отдохнул. Две девахи полночи спать не давали…
В этот момент мы услышали шуршание за нашими спинами и Санек резко ударил по тормозам. Из-за наших спин появилась небольшая женщина.
– Ты чего тут за пассажир? – взревел Саня и осекся.
Женщина протянула нам по яблоку.
– Не, мы пассажиров не берем. У нас своя дорога, – уже более добрым голосом произнес он.
– Мне не надо пассажиром. Просто поимейте меня вдвоем, и я сама пойду домой. Тут пара километров по прямой, сама дойду.
Мы переглянулись с другом.
– Да не переглядывайтесь вы. Я просто ростом маленькая, но я мамка дружки невесты.
Вот не знаю как и почему, но в этот момент я почувствовал шевеление в штанах.
– Саня, спрячь нас всех с машиной в кустах подальше. Давай с женщиной поговорим, – попросил я.
– Знаешь, я тоже почему-то так же подумал. Надо помочь человеку.
Мы заехали неглубоко в лесопосадку, вышли из машины. Вместе с нами вылезла с заднего сиденья небольшая женщина в халатике с пледом в руках.
Я не стал долго себя и их обоих уговаривать, просто стал расстегивать Мамке халатик, а когда снял и увидел голое тело, то поставил буквой «Г» и вошел окрепшим членом в ее пока суховатую киску. Сама по себе мысль, что ночью я несколько раз поимел Дружку и Невесту, а теперь имею мать Дружки придала мне хорошего адреналина в крови. Саня пристроился спереди и аккуратно ввел свой член ей в рот. И мы начали старинную игру в «тяни-толкая».
Вот стоим на природе, птички чирикают, муравьи иногда по ногам перелазают, а мы время от времени меняемся местами и продолжаем долбить ее в два ствола. Конечно, ночью уже «отжатые до сухого состояния», разогнаться и быстренько кончить не можем, а бросить подвернувшееся «счастье» ни у одного из нас даже мысль не возникла. И танцуем по полянке: то он спиной к машине прислонится, то я. Был даже момент, когда Саня прилег на заднее сиденье, а дама нависла над ним и сосала-сосала-сосала… А я ее толкал при этом.
После нескольких «перемен» всё же кончили оба. Сначала он в рот, а потом и я в письку.
– Да, хорошо вас обоих выдоили наши девки, – сказала Мамка и, не оборачиваясь, пошла по тропе. Ни тебе «здрасьте», ни тебе «до свидания», ни «спасибочки». Хамка какая-то…
И только на заправке я обнаружил в кармане трусики Дружки!


Окно общаги
Если в наши студенческие общаги – мужские и женские – вход и выход мне был всегда открыт в любое время суток, как другу нескольких комсомольских лидеров женского пола, то в общаги других институтов приходилось проникать обычным для женских общежитий путем: таком и незаконно мимо вахтеров. И в этом было что-то романтическое и будоражащее кровь и воображение.
С Лёней мы решили попасть в одну женскую общагу ткацкого предприятия. А что вы думаете, могут ли быть мужские общаги на ткацком предприятии? Правильно, только семейные! Где «хранят» от посягательство «отбитое» у других чудо мужской плоти в кругу подруг и соседок, которые с одной стороны выказывают свое одобрение выбором, а с другой стороны и тайно стараются попользоваться или перетянуть к себе это «мужество». Иногда даже пользуются мужчинкой совместно, – тайно друг от друга или по договоренности.
Потому новые члены привлекаются и проводятся всеми правдами и не правдами. Вот как нас. Сначала привлекли своим зазывным смехом на скамейке в парке, потом пригласили попить чайку в их комнате. Потом провели чинно мимо вахтерши, у которой потом украли наши оставленные документы и принесли нам.
И сидим мы теперь, почему-то в компании уже не двух, а пяти особ, которые друг другу подмигивают на дверь, но сами не трогаются с места. Леня попросил одну из них отвести его в соседнюю комнату, чтобы сравнить убранство и планировку комнат (она выдавал себя за студента-архитектора) и пошел. Я попросил одну из девушек подержать мои вещи в душе, чтобы их не взяли в залог, чем сильно рассмешил всю компанию. Но пошли держать вещи сразу две. Они что-то шептались в «предбаннике», а потом не дали одеться и потащили в какую-то комнату, где никого посторонних не было.
– Ты не волнуйся, мы даму твоего друга предупредили, где тебя потом искать.
Они не зажигали свет в комнате, и сразу заперли входную дверь на ключ.
– Чтобы никто не заподозрил, что мы здесь, – пояснила одна из них.
Дамочки были разного роста и полноты. Одна высокая и худенькая, вторая полненькая и пониже. Им бы еще щели свои иметь одной вдоль, а второй поперек, тогда вообще такому комплекту уже ничего не надо в довесок. Потому я, не помня их имен, всё время думал, как к ним обращаться. Так и не придумал, пока не разделись. В темноте кроме как на ощупь их прелести всё равно не разглядеть, потому одну назвал Мягенькой (полненькая и пониже), а другую Чудненькой (высокая и худенькая). Они согласились поиграть в такой итальянский карнавал. Вот и ладненько.
Обе они стали в темноте вести меня в сторону кровати, как я потом позднее понял. Для этого обняли с двух сторон и начал гладить по всей поверхности тела обеими руками. Сначала все ласки были по спине и грудной клетке, потом по пояснице и животу. Я ждал, когда они приступят к ласкам моей промежности и члена, но не заметил, как они привели и положили меня на спину на кровать.
Было немного зябко, и они это заметили, потому что с двух сторон попросили не волноваться и подождать. Типа щас станет жарко.
Я не ожидал и не понял сначала кто, когда почувствовал, что кто-то из них взяла член сначала в руку, и тут же засунула себе в рот сразу всю головку. Вторая дама, – теперь я понял, что это была Чудненькая, – оседлала меня и уселась на моем животе, но спиной к голове, как я понял при ощупывании. Значит, член сосет Мягенькая. В принципе, я не против очередности и надеюсь, что они обе поучаствуют во всех вариантах «дойки». Хочется и ротики попробовать у обеих, и киски.
Пока я так рассуждал, дамы делали свое дело. Член уже вырос вверх и вширь и перестал помещаться во рту Мягенькой. Она словно бы передала бразды правления Чудненькой, которая сдвинулась с моего живота и уселась на мою промежность своей промежностью.
– Ты не против, что тобой сегодня покомандуем мы? – на ухо спросила меня шепотом Мягенькая, т. к. прилегла рядом и стала массировать мне грудную клетку.
– Не против. «Только в песку не ставьте!» – припомнил я старую поговорку, но они явно не поняли о чем речь или не хотели отвлекаться и вдумываться.
– а взамен ты утром скажешь, кто из нас тебе больше понравился. Мы просто поспорили с подругой…
Чтобы не проговаривать даже про себя их названия и тем не отвлекаться от процесса, я решил сократить клички до минимума, – до одной буквы. Таким образом Мягенькая стала «М», а Чудненькая стала «Ч».
Ч раскачивалась на члене и немного водила бедрами еще и из стороны в сторону. Это было приятно, а я за последнюю неудачную неделю сильно проголодался, и потому начал изливаться в нее без предупреждения. Да я сам себя не успел предупредить, если честно.
В окне внезапно стало светлее.
– Что это? – спросил я, рванувшись к окну. Но приподняться мне не дали, прижав к кровати.
– Прожектор на стройке зажегся, – сказала М. – Вечно не к месту.
После небольшого отдыха Ч стала сосать мой член, а М села мне на живот. Когда пришло время ввести член в М, она пересела ко мне лицом и погрузила скакуна в стойло. В принципе, ощущения от обоих дам на члене не сильно различались, потому процесс скачек несколько затянулся. Да и не супермен же я!… В момент, когда я начал кончать с М, Ч села не просто ко мне на грудь, а своими половыми губами мне прямо на рот. Практически перекрыв доступ воздуха. Я выгнулся вперед тазом так сильно, что приподнял в воздух М, – весьма не легенькую, кстати, – кончил не менее бурно, чем в первый раз в Ч.
Именно сразу после этого в дверь комнаты интенсивно застучали. Но не просто стучали, а выбивали какой-то незамысловатый ритм. Видимо, у них было оговорено так.
В комнату влетел Леня вместе со своей избранницей.
– Гусар! Там комендант устроила повсеместный обход. Нам сообщили, что даже пустующие комнаты, как эта, открывают запасным ключом и осматривают. По ходу, мы не одни сегодня здесь вознамерились заночевать, вот и озверела старая дура, – на одном дыхании произнесли они вдвоем, пока я был выпущен из-под двух тем, чему влетевшие в комнату не удивились.
Я быстро оделся, и мы с Леней спрашивали, как выскочить незаметно мимо вахтера, когда за дверью делко по коридору стали слышны звуки ночного обхода.
– Мальчики, мы спалились, – завыли все трое. – Нас выгонят из общаги, а жить нам больше негде. Придумайте, как нам быть всем…
В что придумаешь? Я выглянул в окно. Внизу стройка. Чуть-чуть на полшага от окна комнаты вперед и в сторону высыпано что-то типа горы цемента (потом на самом деле так и оказалось).
– Значит, надо прыгать, – сказал я Лене.
– Ты с ума сошел? – огрызнулся он. – Тут третий этаж.
– Ничего страшного. Я в школе прыгал в третьего этажа на асфальт, а тут на гору цемента.
– Придумал, в школе. На то ты и Гусар. А я на пойду в окно.
В этот момент на стройке почему-то выключили прожектор. За окном стало просто невыносимо темно и ничего не видно. Еще лучше. Направление прыжка я засек, толчок от подоконника приблизительно рассчитал, – остается только решиться. Стоя на подоконнике опять стал увещевать Леню, но это было бесполезно. И я шагнул в темную пустоту.
Полет с третьего этажа казался вечностью. Уже в полете я подумал, что кучу цемента могли временно высыпать на гору кирпичей или арматуры. Много еще что подумал за время полета.
Но Бог миловал. Я приземлился на кучу чистейшего цемента (только не спрашивайте его марку!), не удержался на ногах и скатился к основанию кучи. Лежал и чуть не обратился к Богу с благодарностью, когда услышал с высоты чей-то горячий громкий шепот: «Берегись!»
Вставать на ноги времени уже не было. Потому я откатился дальше и практически прижался к стене здания. В тот же момент на кучу упало тело, взвыло и начало материться.
– Бежим лучше, потом будешь выть, – я нашел в темноте руку Лени и потянул его на выход со стройки. Он бежал и сильно выл, – и хромал на одну ногу. – Что с тобой?
– Эти суки просто выкинули меня из окна. Ну, выкинули, или вытолкали… И я, кажется, ногу поломал. Лодыжку.
– Раз бежишь, – значит не поломал и не вывихнул. Раз хромаешь, – значит, или растянул
– Диагност, чертов, – опять стал материться Леня. – Мне от твоих слов не менее больно.
– А ты вернись в здание и попроси тебя приласкать. Может быть комендант тебя приласкает…
За углом мы как смогли отряхнулись от цемента, хотя до чистоты можно очиститься только дома. Так и шли через город серо-белые – одежда, волосы, руки, обувь… Но довольные.
– Ты как, развлекся хоть? – спросил я.
– Было маленько, – улыбнулся на ходу хромой товарищ.
– И я маленько тоже… – протянул я.
– Видел я, как маленько, – уже хохочет сквозь стоны Леня. – Тебя еле-еле из под двух телок вытащили. Ты до сих пор какой-то плоский!…
– Да ладно тебе. Ты тоже не сильно круглый.
Так мы дошли пешком до моей квартиры, – сегодня хозяйка была на смене, – и полезли по очереди в душ. Одежду перед этим хорошо вытрясли на улице и решили завтра спросить у строителей на любой стройке, как правильно отстирать ее от цемента. Попадали на диваны и заснули…


Выпускной бал
Каждый год в институте организуется выпускной бал. Силами комсомольского, партийного и преподавательского состава. Организаторский ассортимент развлечений мизерный, скучный. Те, кто хочет настоящего удовольствия и способен за это платить свои деньги, арендовали зал в ресторане или собирались в чьем-то особняке. А безденежные и не пристроенные студенты и студентки скучали в стенах актового зала под музыку магнитофона. И придумывали, как бы что-то добавить в свои развлечения на сегодня.
За мной было, как всегда, наблюдение за порядком, организация удержания разбушевавшихся выпивших и перепивших молодых нарушителей.
В холле, бывшем общим для актового и парадного спортивного залов, я заметил двух студенток, сидящих на диванчике и о чем-то вяло щебетавших. В руках одной из них было надкусанное мороженое. Когда я вошел, они обе подняли на меня глаза и замолчали.
– Привет, девушки, – я подошел в упор. – А покажите-ка мне Ваши студенческие билеты.
– А зачем? Мы старшекурсницы.
– Это как раз чтобы понимать, с какого вы курса. Этот бал для старшекурсников, потому присутствие представителей на этом празднике не рекомендуется.
Они протянули мне свои удостоверения, в которых был указан вообще другой институт.
– Простите, девушки, но мне придется сопроводить вас до выхода. Это праздник нашего института. Пошли?
Девушки не встали. Они молча смотрели на меня.
– Понимаете, нам просто некуда сегодня деться, – грустно сказала одна из них. – К тому же очень хочется посмотреть на такой праздник. В нашем вузе такого не бывает. А ехать в свою общагу уже поздно, – не пустят опоздавших.
– И куда вы потом пойдете после бала?
– Пока не решили, – вступила в разговор вторая, с мороженым. – Да нам не привыкать гулять ночами по городу, если опоздали в общежитие.
Чушь какая-то. Впрочем, почему же чушь? Я тоже гулял по городу ночами, хотя исключительно потому, что сам этого хотел. А девчонки в ночном городе… Это же опасно и жестоко.
– Значит, так. Если вы обещаете не встревать в неприятности, если даете клятву, что от меня не отходите до того времени, как я сам разрешу выйти из помещения… – начал говорить я.
– Обещаем, клянемся, – затараторили они. – И что тогда?
– Я приглашаю вас обеих на выпускной бал вместе со мной на весь вечер.
Они захлопали в ладоши и бросились мне на шею целоваться. Вот и хорошо.
Мы сидели в зале на хороших местах, слушали концерт, по времени я танцевал с ними по очереди. Девчонки прижимались ко мне всем телом и смотрели глаза в глаза.
– А ты кто? – спросила Первая во время танца.
– Я студент этого вуза. Показать студенческий?
– А почему тогда ты распоряжаешься таким количеством людей, и они тебе отчитываются?
– Ну, так поучилось. Задание партийной и комсомольской организаций.
– А как к тебе обращаться? – наконец-то спросила вторая тоже во время танца. – И почему к тебе все обращаются Гусар?
– Так я и есть Гусар. Просто меня все знают именно под этим именем. Тоже так уж получилось.
Я угостил девушек сладкими напитками. На алкоголь мы, комитет комсомола, сознательно не дали разрешение на этот вечер. Да и так желающие набрать внутренний градус регулярно бегали в коридор и туалет, где быстро поглощали припасенные по карманам запасы.
Когда вечер приближался к концу, девушки так грустно пожаловались, что им грустно и далеко ехать. Да и «комендантский час» в их общежитии уже начался. Я решил пригласить их к себе на съемную квартиру. Когда мы пришли туда, – благо консьержка даже не обратила внимание, кто со мной идет, – дамы первым делом избавились от обуви. Со стонами блаженства. Тихо включенный магнитофон их устроил. А когда на просьбу не дать умереть от жажды, я налил им по ОГРОМНОМУ стакану вина, то аплодисменты длились достаточно долго. Ну прямо любо-дорого было смотреть, как они выхлестали сразу по полному стакану (приблизительно по двести пятьдесят миллилитров) почти залпом.



Мы стали танцевать медленные танцы. Танцы и включенное отопление так разогрело нас всех, что мы решили снимать одну за другой одежки, чтобы не было совсем очень уж жарко. Пока я танцевал с одной из них, вторая опустошала мои запасы вина. Потом они менялись друг с другом, и первая продолжала накачиваться вином.
В комнате было почти темно. Если не считать света от уличных фонарей за окном, приглушенного длинными до пола занавесками. Когда я наклонился к столику за стаканом сока, то Первая пошатнулась, а Вторая поддержала ее. И не заметив моего отсутствия в танце, они обнялись и продолжили танцевать.


– Примите меня в свое общество? – шутливо спросил я и, обняв их, стал ласкать их двумя руками.
– Если обижать нас не будешь, – ответили они и приняли меня и обняли с двух сторон. – И будешь с нами нежным.
Я оказался между двух горячих потных тел. И, как я почувствовал, просто до умопомрачения возбужденных тел. Я стал обнимать их и гладить по всем частям тела, куда смог дотянуться. Целоваться они продолжали, потому гладил их я преимущественно по ягодицам и спинкам. Иногда мы останавливали этот танец, я пил сок, девушки вино, и вновь продолжали медленный танец, больше похожий на полет мечты и неги.
Прием алкоголя девушками в таких дозах через некоторое время привел к тому, что в танце они не столько перебирали ногами, сколько висели на мне. В медленном танце я постепенно подвел их к кровати, и мы упали на кровать. Помимо поцелуев, – глубоких, взасос и с языком, – они активно ласкали меня и друг друга. По плечам, шее, ягодицами и пояснице постоянно сновали их руки. Ногами они тоже переплелись, просовывая их между ног партнерши.
Я обнял их обоих, пристроившись позади Первой. Прижался всем телом. В открытую область промежности пристроился и член, протянувшись во весь рост вдоль ее половых губ. Тереться о губы было не надо, потому что девушки и сами своими движениями натирали и ласкали его. Я только стал прижимать его к ее губам открытой ладонью для большего тактильного ощущения. От придавливания и поглаживания горячие мокрые губы постепенно стали раздвигаться, пропуская член внутрь. Сначала я подтолкнул головку члена, которая стала этими движениями растирать пространство между губами. Потом головка уперлась во вход в пещерку, которая сначала не поддавалась, а потом вдруг распахнулась и полностью поглотила член, словно засосала в себя. Первая вздрогнула и застонала, и словно сделала попытку движения соскочить с члена, но объятия подруги не позволили ей это сделать. Преодолевая почти сомкнутые стенки влагалища, я толчками продвигался вперед. Первая продолжала стонать и дергаться. Но теперь уже не стараясь соскочить с члена, а скорее навстречу его движениям, помогая всаживать его всё глубже и глубже. Теплые скользкие стенки обволакивали член, создавая не трудное, но ощутимое препятствие его движениям.
Я всё больше и больше, с каждым встречным движением, вжимался лобком в ягодицы Первой, выгнулся вперед тазом для более глубокого проникновения, и замер. Совместные колебания двух любовниц, одна из которых была уже на члене, сами по себе производили фрикции, вполне меня устраивающие. Я с закрытыми глазами наслаждался, как две самочки трепыхались на члене.
Внезапно влагалище одним движением соскользнуло с члена. Я чуть не подскочил, но понял, что продолжающая целоваться пара развернулась ко мне попкой второй любовницы. Ну я не стал отказываться, и повторил то, что было в первой. Я снова положил член на губы Второй, продольно щели между ее ног, стал придавливать головку так, чтобы она постепенно начала погружаться между половых губ. Когда головка дошла до горячего входа во влагалище, и я надавил сильнее, преддверие влагалища дернулось, но не пропустило член внутрь. Я удивленно с большой силой толкнул член вперед, от чего он словно стал прорываться с натугой в тонкую дырочку. Вторая завыла, как волчища. Потом стал преодолевать такой тесный проход, что я сам готов был взвыть от натуги и трудности прохода. Я проталкивался и проталкивался, пока не встретился с дном влагалища, уперся в него и начал кончать.
Кончал я бурно и приятно. Девушки с силой толкали навстречу члену промежность Второй, а сама Вторая не переставала выть.
После того, как я полностью излился во Вторую, я замер в выгнутом ей навстречу положении им, они еще некоторое время целовались и ласкали друг друга, а потом тоже затихли.
Я много раз слышал о том, что лесбиянки не вступают в контакт с мужчинами ни в каком виде. Много еще что о них слышал. Для меня было откровением, что они вот так приятно насладились сами моим членом, и мне доставили удовольствие. Я только массировал нужное им место членом и сам получал удовольствие.
– Понравилось, любовничек, – повернувшись на спину спросила с улыбкой Вторая.
Член уже обмяк и сам вышел из нее до ее поворота. Я тоже лег на спину рядом и улыбнулся.
– Потрясающе, а мы сможем повторить?
– Мы должны повторить! – вмешалась Первая. – Ведь я еще не получила всего того, что получила моя подруга. Сможешь повторить сегодня?
– Думаю, что смогу.
– А тебя не смущает, что сегодня ты сегодня ты проткнул двух девственниц за один половой акт?
– Не смущает, даже интересно, – не мог же я сказать им, что две и даже три девственницы за вечер у меня уже были. – И я…
– Тогда отдохни и приступим – перебила меня Первая. – Только в меня сегодня кончать нельзя, сам понимаешь почему. Я при твоей готовности просто отсосу тебе. Рисковать не будем. Согласен?
Я, конечно, согласился и зажмурился от предвкушаемого скорого удовольствия. Раскидал руки по кровати, пока девчонки пошли в душ мыться и чуть не заснул. Прикосновения прохладных тел с двух сторон вернули меня к действительности. И еще больше вернули к действительности прикосновения губ к члену. Мягкие прикосновения языка к еще вялому члену особенно чувствительны, когда ждешь чуда. Я приоткрыл глаза и сквозь прищуренные веки увидел, как склонилась над членом голова Первой. И увидел, как к моему лицу потянулось лицо Второй. Я снова прикрыл глаза.
Губы Второй прильнули к моим губам. Поцелуй не обжег, – я увидел ее приближение, – стал приятен и вдохновляющий. Вторая сначала облизала языком мои губы, потом стала вдавливать свой язык мне в рот. Наши языки встретились. А параллельно я чувствовал, как член начал аналогичный путь во рту Первой. И не просто путь, а рост и отвердение.
И вот представьте себе аналогию, которая пришла мне на ум. Мой рот трахает Вторая языком, уже начав что-то типа фрикций у меня во рту. А член готовится трахать рот Первой, уже заняв в нем вполне осязаемое место. Думаю, что от этого двойного воздействия, член стал быстро выпрямляться, пружинить, и утолщаться, пока не заполнил всю ротовую полость Первой. Я выгнулся на пятках и лопатках ей навстречу, стараясь насадить ее рот еще сильнее на член, но Первая отпрянула немного и вынула его. Она заботливо подложила мне под ягодицы валик из чего-то плотного (наверно одеяла, – мне не хотелось открывать глаза, чтобы посмотреть), который очень даже стал удобно поддерживать меня. Теперь мне не надо было выдвигать таз вперед и сильно напрягаться.
Снова член оказался в ротовой полости. Судя по ощущениям, голова девушки начала покачиваться вперед-назад, а обхватившая его ладонь просто как из пулемета строчила. И Вторая тоже стала в такт ей производить те же движения у меня во рту. Я протянул руки и обеими руками захватил в ладони груди Второй. Мягкие, нежные, конической формы. Они уместились у меня в ладонях. Я помял их некоторое время, потом руки сползли на ее талию и ягодицы. Под моими руками Вторая переместилась так, что залезла на меня верхом, далеко вперед выдвинув коленки, чтобы не мешать первой. Прижалась ко мне туловищем и продолжила целоваться. А я стал массировать ее ягодицы и жалеть, что в такой позе не могу добраться до ее половой области между ногами тоже для массажа. За одно дотянулся и погладил Первую по затылку.
Когда я почувствовал, что приближаюсь к оргазму, то двумя руками схватил Первую за затылок и стал насаживать ее рот на кончающий член. Та стала вырываться, но член погрузился ей в горло, плотно обхватив головку. Сделав несколько «втыкающих» движений, я кончил и отпустил голову.
Первая отскочила и закашлялась.
– Чуть не задушил, – констатировала она, когда отдышалась. – Ты так больше не делай. Я и сама бы тебе помогла.
Вторая тоже оставила мои губы в покое, вытерла свои губы широким движением руки от локтя до кисти. И они снова побежали в душ.
Я заснул теперь основательно. Сквозь сон чувствовал. Как ко мне с двух сторон прижались вновь прохладные женские тела, но больше ничего не помню.
– Гусар, – утром перед уходом спросила Первая. – Ты будешь с нами еще встречать? Или это была единственная встреча?
Я уверил, что буду, обязательно буду, что мне понравилось и я буду ждать их звонка…

Сбор овощей и фруктов
Трудовая обязанность, рабская повинность, помощь государству в святом выполнении продовольственной программы, стремление к светлому коммунистическому будущему, – по-разному называли мы наши поездки на поля для сбора урожая. К счастью, эти поездки не были в той полосе постоянными и длительными. В Средней Азии, – знаю точно, – сбор хлопка студентами всех вузов, например, длился до января включительно. Ну, где как…
Нас отправляли грузовиками на пригородные поля на картошку, свеклу, морковку. Или в сады для сбора фруктов, – но реже. Одетые потеплее, в рабочих рукавицах, с бутылками с водой и несколькими бутербродами мы тряслись по часу и более на бортовых грузовиках на ветру. Потом быстренько разводили костер, чтобы немного согреться. Поскольку нам был «спущен» какой-то там план сбора, – на который всем нам студентам было глубоко наплевать, – посланные с нами младшие преподаватели начинали нас подгонять к началу работы. На нашу работу это никак не влияло, – по нашим легендам администрация вуза договаривалась с сельскохозяйственным предприятием о поставке в наши столовые соответствующей нужном нам продукции. Иногда нас на этой работе кормили, иногда даже воду не привозили.
Некоторым, особенно подвижным, под разными предлогами удавалось сразу или постепенно от этого рабского труда отлынивать. Как человек полный и не очень сильно подвижный, я, например, быстро приспособился предлагать себя в качестве сборщика сушняка и веток для обеденного костра, – погреться. Ну, хоть не висеть головой вниз на поле (на солнце или на ветру, – без разницы), от чего у меня начиналась головная боль и головокружение. Да и привычки к такой работе не было совсем.
Обычно для такого сбора нужен кто-то в помощники. Чаще всего на это напрашивались те, кто, как и я, не умели или не любили работать в поле. Сегодня напросилась Роза – странная не худенькая девушка. Сказала, что у нее травма колена была, и работать в согнутом положении ей невозможно. Но ходить по лесу и связывать вязанки хвороста она сможет. Мы пошли вместе в лес, – «по дрова».
Осенний лес прекрасен сам по себе, если там не холодно и не донимает пронизывающий ветер, конечно. Яркие краски листвы всех оттенков вносят в мысли и душу какие-то разнообразие и восторженность. Весь мир кажется таким разноцветным, таким прекрасным. И хочется этим не только любоваться, но и поделиться.
– Смотри, смотри, дятел стучит! – от восторга Роза готова выскочить из штанов. Надо ей помочь в этом. – Побежали ближе, посмотрим. А вон там белка юркнула. А вот там…
Словом, мы всё глубже и глубже заходим в лес или лесопосадку. Всё дальше от возможных соглядатаев. По пути собираем, связываем и оставляем связки хвороста. По опыту стараюсь собирать не просто веточки, а реальные дрова для долгого горения, а не быстрого вспыхивания. А Роза всё больше увлекается природой. В одном месте она кидается в огромную кучу листьев и хохочет, раскинув руки в стороны и глядя вверх. Я тоже прилег рядом с ней и начал делать ей, как маленькому ребенку, зарядку руками: поднять вверх-вернуть-развести в стороны-свести вместе снова и т. д. Она продолжает хохотать, и на фоне ее хорошего настроения я сначала целую ее очень легко и поверхностно, а потом, не встретив отказа и сопротивления, впиваюсь ей в рот долгим и страстным поцелуем. На время поцелуя она замирает, а потом силой переворачивает меня на спину, сама впивается в меня губами и начинает так же страстно целовать. Я двигаюсь телом по куче листьев так, что вынуждаю ее занять положение «наездницы» на мне и отдаюсь поцелуям губ и ласкам ее груди. Постепенно чувствую, что она начинает как-то так «елозить» на мне своим тазом, словно на самом деле изображает наездницу.
Словно бы дурачась, я обнял ее и начал кататься с ней по листьям. Она тоже смеялась, смеялась, пока я не оказался сверху и, закрыв ей рот поцелуем, стал снимать с нее джинсы. На удивление, Роза стала мне помогать, а потом помогла мне высвободить вставший член из-под одежды. Сильно разведенные и согнутые в коленях ноги обхватили меня. Теплая киска приняла член внутрь и захлюпала смазкой в рекордных количествах. Мы не замечали, что под нами слой листьев, что над нами деревья и птицы, что на нас могли смотреть звери и насекомые, – мы интенсивно любили друг друга. Размеренные движения внутри нее, постоянное добавочное сцепление целующимися губами, крепкое удержание друг друга в необходимой и самой приятно позе относительно друг друга. Мы оба громко застонали в момент пика ощущений, после чего отпустили друг друга и упали на спину.
– Ты как? – спросила Роза, и я показал большой палец вверх. – И мне хорошо. Вот только надо закончить сбор хвороста. Одевайся, герой, пошли.
Мы быстренько насобирали огромную кучу хвороста и подтащили ее к предполагаемому месту костра. А что тут предполагать, если там и так был след от разведенного ранее костра?
Сидя рядом на поваленном бревне, сложили и развели костер. Скоро к костру стали подтягиваться и остальные.
– А где Валерия? – спросил кто-то. – Куда подевалась?
– Она хотела проведать дальний сад, – ответила одна студентка. – Наверно еще там. Хотя что там делать так поздно осенью.
– Я схожу за ней, – предложил я и пошел через поле в сторону далеко видимого сада. Шел долго, – думал, что вот выскажу ей свое недовольство. Но когда увидел далеко в саду за пределами видимости однокурсников, как она спала на куче листьев лицом вниз, уткнувшись лицом в свои руки, то даже жаль было будить. Я присел рядом на корточки и начал тоненькой веточкой проводить по коже лица и шеи. Сначала она не реагировала, а потом подскочила с криком:
– Мамочки! Меня укусили! Я помру! – не знаю уж, что ей такое приснилось, но она начала распахивать одежду и искать на себе насекомое. Я стал помогать ей раздеваться, ощупывать и осматривать кожу всего тела в поисках так напугавшего ее насекомого. Когда она разделась до трусов, а я не смог найти никакого из класса членистоногие, ее вообще начала бить истерика. Я сдернул с нее трусы и сделал вид, что нашел муравья, раздавил его и выкинул подальше. Валерия кинулась ко мне на шею и прижалась сильно-сильно всем телом. От такого толчка я свалился на кучу листьев спиной, продолжая обнимать и прижимать ее обеими руками. Валерия сначала истово прижималась ко мне, потом стала столь же бешено целовать. Отпустив руки от нее, я быстро снял с себя штаны и рубашку и продолжил опять ее обнимать. Валерию продолжать бить сильный озноб.
Вот, казалось бы, всего ничего времени прошло, как я совокупился с другой девушкой с той стороны поля в лесу, а теперь от прикосновений этой совсем раздетой девушки член стал не просто подавать признаки жизни, а настойчиво требовать продолжения банкета. Трясущаяся от страха или истерики Валерия сама села на член словно совершенно случайно, выпрямляясь, – чуть не сломала мне его о свою сухую девственность. Она на мгновение замерла, словно примеряя полученное внутрь приобретение, выпрямилась еще больше до сидящего положения и… начала бешеную скачку верхом. Я только молча наблюдал за ней да диву давался, – ведь всё это происходило без единого слова. Когда она достигла победного конца скачки, когда она завыла и зарычала, я приподнял тазом вертикально вверх член с насаженной на него дамой и бурно кончил. Похоже, что ее рычание на меня столь сильно подействовало…
Полежали раздетые на листьях и поняли, что надо всё же одеться.
– Так ты нашел то насекомое, что меня укусило, – совершенно спокойно спросила Лера, одеваясь. Я с удивлением посмотрел на нее. Вот ведь чудо! Всего несколько минут назад передо мной и у меня на члене металась то ли ведьма в исступлении, то ли припадочная особа. А теперь разговаривала просто и спокойно рассудительная студентка.
– Поймал, раздавил и бросил куда-то туда, – я махнул спиной себе за спину. – А что?
– Это хорошо, что нашел. А то я очень сильно испугалась. У меня когда-то был отек Квинке, – слышал о таком? – и я с тех пор панически боюсь укуса насекомых. Ладно, проехали, пошли к нашим. Кстати, ты хоть не говори никому о моем таком истерическом припадке, а то меня дразнить будут.
Последнюю фразу она вообще произнесла как-то по-детски… Я подумал, а помнит ли она, что еще и невинности лишилась? Но спросить не решился. И мы пошли через поле к костру и сокурсникам.


Квартира на двоих
Кариша пригласила меня к себе в гости на всю ночь.
– Мы с подругой всё время учебы в вузе снимаем квартиру на двоих. Она говорила, что сегодня ночует у девчонок в общаге. Потому нам никто не будет мешать.
Букетик, чай с пирожными, танец под магнитофон со старыми записями, совместный душ и… После этого мы, наконец-то оказались в постели. Сначала Кариша обнималась, целовалась, потекла и повернулась лицом вниз. Как призыв, дела со мной что хочешь? Ну, раз так, я залез на нее верхом, раздвинул тоненькие бедра и нащупал мокрую щель между ног. От моего прикосновения девушка вздрогнула, но не сопротивлялась. Всё ее тело было расслаблено и готово к соитию.
Приставленная к половой щели головка члена стала погружаться сначала туго, а потом стала соскальзывать веселее в ее нутро. Всё веселее и веселее, быстрее и быстрее, глубже и глубже с каждым моим надавливанием членом.
Я то сидел и скакал на ней верхом, словно наездник, то приникал к ней всем телом и двигал только тазом, то снова садился. В какой-то момент я понял, что она вся какая-то мягкая и расслабленная. Не была напряжена ни одна мышца. Кариша распласталась на кровати и… Спала!!! Она лежала с закрытыми глазами и тихонько поскуливала при каждом моем проникновении в такт проникновений.
Для меня это было открытием. Я трахался, конечно, со спящими по разным причинам девушками: алкогольное опьянение, наркотики, просто сильное изнурение и усталость от работы или длительных занятий. Но вот так заснуть под мужчиной во время секса и при этом получать удовольствие???
Или ей было на столько нехорошо со мной, что этому женскому организму не оставалось ничего другого, как просто заснуть? А почему она тогда вот так аппетитно постанывает?
Я стал стараться делать фрикции с разной частотой, глубиной. Член стал увеличиваться от сдерживаемого желания кончить, но ее поведение не менялось. Она спала, раскидав руки в разные сторону, и только постанывала на высоте каждой фрикции.
Я кончил в нее и лег рядом. Кариша продолжала спать. Я укрыл ее и укрылся сам. Можно подождать некоторое время, пока она проснется. Ведь рано или поздно она должна была проснуться. И аккуратно спросить у нее, что случилось.




Под эти размышления я начал засыпать.
Услышав посторонний звук в прихожей, я не стал просыпаться и выходить из полудремы. Мы в квартире одни, ничего нам не угрожает… Я продолжал прижиматься к девушке всем телом, лежа рядом с ней.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71279779?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.