Главная страница | Религиоведение, история религий | История инквизиции или Надежные способы распознания еретиков

История инквизиции или Надежные способы распознания еретиков
Иосиф Ромуальдович Григулевич
Документальный триллер
Трибунал высокой инквизиции столетиями наводил ужас на все просветлённые умы Европы. Инквизиторы не жалели никого: случайное слово, брошенное в таверне, неосторожное письмо, даже отказ есть свинину мог восприниматься как ересь. Пытки инквизиции были ужасны, а в её тюрьмах создавались нечеловеческие условия.
Инквизиция стала первой в истории человечества полноценной тайной полицией. Она же разработала основные юридические и практические методы борьбы с инакомыслием: внедрение агентов-провокаторов, поощрение доносительства, подставные защитники в суде, пытки, используемые в некоторых странах до сих пор.
Именно об этом нам расскажет книга одного из величайших советских учёных своего времени, дипломата, разведчика, большого специалиста по истории Ватикана и стран Латинской Америки Иосифа Ромуальдовича Григулевича.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

И.Р. Гуревич
История инквизиции или Надежные способы распознания еретиков

© Григулевич И.Р., 2024
© ООО «Издательство Родина», 2024

Спор все ещё продолжается
Как, вновь привлекают инквизицию к суду истории? – может с недоумением спросить читатель, раскрыв нашу книгу. Разве инквизиция не была уже многократно судима историками разных стран, эпох и направлений, разве о ней не написаны горы трудов? Стоит ли вновь воскрешать её преступления? Что нового можно сказать о ней, какие ещё неизвестные её коварства и жестокости раскрыть? Да и изменят ли суждения автора всем хорошо известный приговор инквизиции, давно уже вынесенный историей?


Папа Римский Урбан II

Подобного рода весьма законные сомнения одолевают не только читателей, но и исследователей, намеревающихся проникнуть в лабиринты истории в поисках ещё не раскрытых тайн инквизиции. Например, французский учёный Жан Гиро так начинает своё двухтомное сочинение о средневековой инквизиции: «Не может ли показаться одновременно тщеславным и праздным желание после стольких авторов писать ещё об инквизиции? Начиная от инквизиторов XIII и XIV веков, описавших в своих наставлениях и руководствах еретиков и их доктрины для того, чтобы облегчить работу агентов священного департамента, до писателей нашего времени – обвинителей и защитников инквизиции, породивших столько споров, – разве они уже не всё сказали об инквизиции, и разве мы не рискуем впасть в бесполезные повторения, пустившись в подобного рода изыскания?»[1 - Guiraud J. Histoire de I’lnquisition au moyen age, v. 1. Origines de 1’Inqusition dans le midi de la France. Cathares et vaudois. Paris, 1935, p. V.]
И всё же такие опасения не обоснованны. Правда, литература по инквизиции необозрима. Далеко не полная библиография по истории инквизиции, составленная голландцем Е. ван дер Векенэ и изданная в 1963 г., насчитывает около 2 тыс. названий[2 - Vekene E. van der. Bibliographic der Inquisition. Ein Versuch. Hildesheim, 1963.]. Среди этого моря книг – и источники, и свидетельства современников, и полемические трактаты, и пикантные эссе вроде сочинения француза Роланда Гагей «Сексуальный лик инквизиции».
И тем не менее далеко не всё ещё известно о деятельности «священного» трибунала. Многие архивы инквизиции всё ещё недоступны исследователям.
Почти не разработана научная периодизация истории инквизиции, отсутствует цельная картина массовых еретических движений средневековья, против которых был в первую очередь направлен террор инквизиции. Мы мало знаем о деятельности инквизиции в колониях, до сих пор не написана история папской инквизиции – конгрегации священной канцелярии.
На русском языке имеется ряд работ по истории инквизиции, но все они издавались уже давно. В 1911–1912 гг. был издан перевод труда американского учёного Генри Чарльза Ли «История инквизиции в средние века», в переводе А. В. Башкирова, под редакцией известного историка С. Г. Лозинского, который, в свою очередь, на основе собранных им в Испании архивных материалов написал ценную работу по истории испанской инквизиции[3 - Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании. Спб, 1914.].
Первой советской работой на указанную выше тему была яркая публицистическая книга М. М. Шейнмана «Огнём и кровью во имя бога», впервые изданная в 1924 г. и переиздававшаяся в 20-х годах как на русском, так и на других языках. В 1927 г. вышла в свет популярная книга С. Г. Лозинского «Священная инквизиция», а в 1936 г. в его же переводе была издана классическая история испанского «священного» судилища, написанная бывшим секретарём этого учреждения Хуаном Антонио Льоренте, впервые увидевшая свет 150 лет тому назад. Имеется несколько оригинальных советских исследований по отдельным сюжетам истории инквизиции[4 - Парнах В. Испанские и португальские поэты – жертвы инквизиции. М. – Л., 1934; Выгодский М. Я. Галилей и инквизиция. М. – Л., 1934, ч. I; Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция. М., 1955; Шахнович М. И. Гойа против папства и инквизиции. М., 1955], но они были изданы микроскопическими тиражами и их можно достать теперь только в крупных библиотеках страны.
Таким образом, хотя слово «инквизиция» стало нарицательным и вошло в словарь современного человека, о самой инквизиции за исключением весьма скудных данных, почерпнутых из школьных или университетских учебников, хрестоматий и энциклопедий, широкому читателю известно сравнительно немного.
Между тем инквизиция – один из тех исторических институтов, деятельность которого на протяжении многих веков оказывала огромное влияние на судьбы народов Европы и Америки, препятствуя их борьбе за освобождение от социального и духовного гнёта. В чём секрет долговечности этого учреждения, одно имя которого внушало ужас всему христианскому миру? В чём причина его возникновения и упадка? Кем были его руководители – «жертвами долга», фанатиками, готовыми пойти на самые чудовищные преступления, чтобы защитить церковь от мнимых или подлинных врагов, или бездушными церковными полицейскими, послушно выполнявшими предписания своего начальства? Кем были жертвы? Кого и за что преследовала инквизиция?
На все эти вопросы призван ответить историк «священного» трибунала.
Двести лет тому назад издатель «пособия» испанского инквизитора Николаса Эймерика (вторая половина XIV в.), раскрывавшего методы «священного» трибунала, писал: «Возможно, найдутся честные люди и чувствительные души, которые будут обвинять нас в том, что мы обнародовали ужасные картины, написанные ранее. Они спросят, какую пользу или какое удовольствие можно получить от того, что ознакомишься со столь отвратительными вещами. Чтобы отвести их упрёки, нам будет достаточно отметить: именно потому, что эти картины являются отвратительными, нам необходимо выставить их напоказ, дабы они вызвали ужас»[5 - Le «Manuel del Inquisiteurs, a 1’usage des Inquisitions d’Espagne et de Portugal. On abrige de 1’ouvrage intitule: Directorium inquisitorium, compose vers 1358 par Nicolas Eymeric, gran Inquisiteur dans le Royaume de Aragon». On у adjoint une courte Histoire de l’etablissement del’Inquisition dans le Royaume de Portugal, tiree du latin de Louis a Paramo, a Lisbonne, MDCCLXII, p. 197–198.].
И действительно, преступления инквизиции разоблачали великие просветители и вольнодумцы XVIII в. Их страстные, гневные, обличительные выступления против инквизиции, против применяемых ею пыток и других жестокостей в немалой степени способствовали прекращению террористической деятельности этого церковного чрезвычайного трибунала.
Но о преступлениях инквизиции следует писать и в наше время потому, что у неё всё ещё не перевелись защитники и что её испытанные методы продолжают пользоваться успехом среди современных «псов господних», защищающих капиталистический строй с не меньшим остервенением и кровожадностью, чем в своё время св. Доминик защищал феодальный порядок.
Об инквизиции следует писать, пояснял Ем. Ярославский, «именно потому, что религию противопоставляют безбожию, как основу нравственности, которая устанавливает будто бы самые лучшие, самые здоровые отношения между людьми, полезно показать, как религиозные системы приводили к самым величайшим жестокостям, истязаниям, пыткам, кострам, массовым избиениям. Это происходило потому, что религия в классовом обществе является одним из орудий классового угнетения, классового господства, как суд, полиция, войско»[6 - Цит. по: Шейнман М. Огнём и кровью во имя бога. М, 1924, с. 3.].
Незримые, но крепкие нити связывают настоящее с прошлым.
Разве не существует преемственной связи между кострами средневековой инквизиции и крематориями нацистских лагерей, между застенками «священного» трибунала и полицейскими застенками современного капиталистического общества?
А разве это случайно, что американские полицейские «теоретики» изучают «опыт» средневековой инквизиции? В августе 1965 г. Мичиганский университет, руководство которого, как стало впоследствии известно, было связано с ЦРУ, приобрёл в ФРГ за крупную сумму библиотеку в 1400 томов с описанием средневековых пыток. Эти книги, как сообщало агентство Рейтер, призваны служить «ценным пособием для американских специалистов, работающих в области полицейской службы».
Инквизиторским пыткам подвергают сегодня патриотов, прогрессивных деятелей во многих странах капитала, где у власти находятся ультраправые, фашисты, антикоммунисты. Пытки в этих странах применяются не в исключительных случаях, а почти поголовно ко всем политическим заключённым.
Например, в Уругвае при населении в 3 млн. человек имелось в 1974 г. 40 тыс. политических заключённых. По данным итальянской газеты «Стампа»[7 - Stampa, 30.VI 1974.], пыткам подвергался каждый двухсотый житель Уругвая. К ним применялись такого рода методы дознания: пытка «сторож» – заключённые целыми часами или даже днями стоят на широко расставленных ногах, заложив руки за затылок; пытка «подводник» – заключённого погружают с головой в воду и держат там до тех пор, пока он не начинает задыхаться; пытка «всадник» – заключённого сажают на металлическую трубу, покрытую шипами; пытка электричеством – электроды прикладываются к самым чувствительным участкам тела.
Следует ли удивляться, что инквизиция и сегодня находит защитников, сторонников и апологетов, которые пытаются преуменьшить её преступления, оправдать их, показать «благотворность» для судеб человечества её кровавых деяний, «гуманность» инквизиторов, их «праведный» и чуть ли не ангельский характер и образ жизни.
Французский клерикал Шарль Пишон, автор исследования о Ватикане, призывает «оценивать данный трибунал исторически, без страстей и предубеждений»[8 - Pichon Ch. Le Vatican. Paris, 1960, p. 251].
Эти призывы к бесстрастию, к объективности при изучении инквизиции всегда исходят от тех, кто стремится оправдать её преступления. Между тем любое бесстрастное и непредубеждённое исследование инквизиции может вынести ей только один приговор – «Виновна в преступлениях против человечества!»
Современные защитники инквизиции упрекают её критиков в преувеличениях и клевете на действия «священного» трибунала. Вот что пишет современный католический историк, член испанской Королевской академии истории, Антонио Бальестерос Беретта: «Много полемики породила тема инквизиции. Число её жертв преувеличено, и в пылу политических страстей без основания говорилось об особой жадности сотрудников священного трибунала. Инквизиция, как любой общественный организм, имела свои недостатки, но следует отметить, что её прегрешения были соответственно наказаны (?)»[9 - Ballesteros Beretta A Sintesis de Historia de Espaha Barcelona, 1952, p. 233–234.]
Такие защитники инквизиции, как близнецы, схожи с апологетами нацизма, которые в подобных же «преувеличениях» обвиняют тех, кто разоблачает чудовищные преступления Гитлера и его палачей. Один из таких «объективных» исследователей нацизма западногерманский историк Шейдль писал в 1968 г. в своей семитомной «Истории объявления Германии вне закона»: «Мои изыскания показали, что большинство утверждений (прогрессивных историков о нацизме. – И. Г.) содержат преувеличения, искажения, открытую ложь».
То же утверждали немецкий кардинал Фрингс и другие католические прелаты. Как будто и в помине не было концлагерей, в которых были замучены миллионы неповинных жертв, как будто и в помине не было бесчисленных преступлений против человечества, совершённых фашистскими преступниками…
Нельзя не упомянуть и о том, что Ватикан после второй мировой войны спасал военных преступников от заслуженного возмездия, переправляя их с фальшивыми паспортами в Испанию, Португалию и страны Латинской Америки, требовал проявить к ним «гуманность» и выступает с тех пор вместе с реакционными кругами ФРГ за прекращение судебного преследования этих врагов человеческого рода.
У каждого из многочисленных адвокатов инквизиции свои аргументы в её защиту. Одни утверждают, что инквизиция действовала непродолжительное время, что она никого не калечила и не казнила, что сжигали еретиков не инквизиторы, а гражданские власти, что папский престол имел к инквизиции самое отдалённое отношение и что если кто и зверствовал, так это испанская инквизиция, но за неё несёт ответственность королевская власть, которой она была подчинена, а вовсе не церковь или тем более папский престол.
Другие защитники инквизиции пытаются перенести ответственность за кровавые деяния средневековых палачей на их же жертвы, которые-де своим неповиновением «вынуждали» церковь к жестокой расправе с ними.
Такие аргументы, например, мы встречаем в работе итальянского апологета инквизиции Агостино Чеккарони. Он утверждает, что причиной возникновения инквизиционных трибуналов являлись «насильственные действия, к которым прибегали еретики, начиная со времени, когда церковь вышла из катакомб, с целью разрушить фундамент, основанный на доброй религии Иисуса Христа, провоцируя тем самым не только справедливую реакцию со стороны церкви, но также справедливую общественную «вендетту»»[10 - Ceccaroni A. Piccola Enciclopedia Ecclesiastica. Milano, 1953, p. 716].
Чеккарони признаёт: «Испанская инквизиция совершила всевозможные эксцессы, которые могут быть вызваны политическими страстями в соединении с варварством и невежеством того времени». Но за деяния испанской инквизиции ответственность, утверждает он, несёт только королевская власть, что же касается папской инквизиции, то она якобы «никогда не совершала подобного рода эксцессов, и это факт, что жертвы испанской инквизиции искали у неё защиты, и не без успеха»[11 - Ceccaroni A. Piccola Enciclopedia Ecclesiastica Milano, 1953, p. 717]. Разумеется, Чеккарони считает излишним приводить в подтверждение своей точки зрения какие-либо доказательства, потому что таких доказательств у него нет. Но отсутствие доказательств никогда не смущало поборников инквизиции.
Выгораживает и оправдывает инквизицию и официальная ватиканская «Католическая энциклопедия»: «В новейшее время исследователи строго судили учреждение инквизиции и обвиняли её в том, что она выступала против свободы совести. Но они забывают, что в прошлом эта свобода не признавалась и что ересь вызывала ужас у благомыслящих людей, составлявших несомненно подавляющее большинство даже в странах, наиболее заражённых ересью. Не следует, кроме того, забывать, что в некоторых странах трибунал инквизиции действовал самое непродолжительное время и имел весьма относительное значение. Так, например, в испанских владениях в Южной Италии он существовал только в XIII и XIV вв., ещё меньше в Германии. В самом Риме он быстро сошёл со сцены; например, процесс против Лютера в 1518 г. было поручено вести не инквизиционному трибуналу, а генеральному прокурору апостолической камеры»[12 - Enciclopedia Cattolica. Citta del Vaticano, 1951, v. 7, p. 47.]. Авторы цитируемой статьи скромно умалчивают об инквизиционных процессах против Джордано Бруно, Галилея, Кампанеллы и о многих других жертвах римской инквизиции. Они делают вид, что им ничего не известно о преступлениях папской инквизиции – конгрегации священной канцелярии.
В изображении этих церковных апологетов инквизиция представляется не такой уж страшной, как её «рисуют» так называемые «враги» католической церкви, т. е. те исследователи, которые подходят с объективных позиций к изучению деятельности «священного» трибунала.
Некоторые современные церковные авторитеты, вопреки очевидным неоспоримым историческим фактам, вообще отрицают, что папство и церковь несут какую-либо ответственность за сотни тысяч загубленных инквизицией жизней. Кардинал Альфредо Оттавиани, последний из инквизиторов, возглавлявший бывшую конгрегацию священной канцелярии, в своей книге о каноническом праве утверждал, что католическая церковь, верная христианской заповеди всеобщей любви, никогда не пользовалась «правом меча», никогда не проливала кровь своих противников, это-де делала гражданская власть, влиять на действия которой церковь была лишена возможности. Церковь «всего лишь», заявлял Оттавиани, отлучала еретиков от церкви[13 - Ottaviani A. Institutionis iuris Publici Ecclesiastici, v. 1, Roma, 1958, p. 293.]. По-видимому, этот экс-инквизитор не отдавал себе отчёта, в какое смешное положение сам себя ставил подобного рода аргументацией. Ведь согласно церковному учению, «отлучение», «анафема» – наказание во сто крат страшнее, ужаснее и мучительнее, чем пытка и любой вид физической казни. Если верить богословам, то отлучение, анафема лишают душу верующего вечного спасения, осуждают его на вечное горение в геенне огненной, в то время как муки земные и смерть всего лишь незначительный эпизод, мгновение в жизни человека.
Неверно и утверждение кардинала Оттавиани, что церковь лишена была возможности в этих делах влиять на гражданскую власть: ведь сожжение еретика совершалось гражданскими властями на основе церковного отлучения, с согласия, одобрения и по требованию церкви, которая до сих пор не сняла, не отменила ни одного отлучения из вынесенных трибуналами инквизиции, за исключением приговора Жанне д’Арк. Следовательно, если исходить из католического вероучения, души сотен тысяч жертв «священного» трибунала продолжают гореть в огне преисподней…
Утверждая, что церковь никогда не пользовалась «правом меча», кардинал Оттавиани грешит и против принятого в 1937 г. папским престолом Кодекса канонического права (Каменен новым в 1984 г)., на страже которого он, возглавлявший тогда конгрегацию священной канцелярии, стоял со всей инквизиторской строгостью. Напомним нашему читателю, что 2214-й параграф Кодекса был сформулирован так: «Церковь имеет врождённое и собственное право (nativum et proprium ius), независимое от какой-либо человеческой власти, наказывать своих преступных подданных как карами духовными, так и карами мирскими»[14 - Codigo de Derecho Canonico y legislacion complementaria. Madrid, 1950, p. 795.].


Дворец Инквизиции в Риме

Чтобы ни у кого не осталось сомнения, что, собственно говоря, означают «мирские кары», в богословском комментарии к указанному параграфу сказано следующее: «Учитывая характер совершенного общества, коим является церковь, она может накладывать любые кары для достижения своих целей и защиты социального порядка (!). Поэтому у нас нет оснований не признать, что церковь могла бы также наложить кару смертной казни, если в каком-либо случае она найдёт это необходимым. Тот факт, что церковь фактически лишена возможности осуществлять некоторые мирские наказания по причине отсутствия карательных средств, вовсе не значит, что она не имеет права приговаривать к ним»[15 - Ibid., p. 796].
Согласно старому Кодексу, коммунисты автоматически (ipso facto) отлучались от католической церкви. В комментарии к параграфу 2314 Кодекса, в котором говорилось, что все виновные в отступничестве от христианской веры, ереси и раскольнической деятельности автоматически отлучаются от церкви, отмечалось: «Это преступление совершают все те, кто публично исповедует материалистическую антихристианскую доктрину коммунистов и в особенности те, кто её защищает и проповедует»[16 - Ibid., p. 835–836.]. Хотя после II Ватиканского собора церковь отказалась от политики отлучений, она до сих пор не отменила указанных выше статей Кодекса канонического права.
Некоторые защитники инквизиции ссылаются на то, что идея нетерпимости вовсе не является особенностью христианской веры, что она была свойственна восточным деспотиям, греческому и римскому обществу. Так, например, пытается оправдать инквизицию американский клерикальный историк Уильям Томас Уолш[17 - Walsh W. Th. Personajes de la Inquisiсion. Madrid, 1948, p. 24].
Другие утверждают, что необходима определённая скидка за счёт жестокости нравов, якобы характерной для средних веков.
Наряду со «стыдливыми» адвокатами инквизиции ещё бытуют и откровенные её апологеты.
Воинствующие мракобесы, главным образом из числа клерикальных сторонников покойного диктатора Франко, этого стойкого последователя «благородных традиций» церковного трибунала, не только оправдывают преступления средневековой инквизиции, но и ратуют за применение инквизиционных методов в наше время. Один из таких неоинквизиторов, испанский монах-августинец Мигель де ла Пинта, в книге, превозносящей в середине XX столетия кровавые деяния инквизиции, вопрошает: «Разрешите мне сформулировать следующий вопрос: когда общество наводнено проповедниками атеизма, то есть ниспровергателями Божества, когда в наших современных и прекрасных городах силы Зла источают развращающие флюиды сатанической гордыни, покрывая презрением все моральные и этические постулаты, когда эти города полны «юберменшей», то разве не будет неотвратимой потребностью человечества создать трибуналы, в задачу которых входило бы осуществлять полицейские репрессии, применяя энергичные и действенные методы, и не всё ли равно, будут ли эти трибуналы именоваться полицейскими департаментами или генеральной инквизицией? Вот и всё!»[18 - Pinta Llorente M. de la. La Inquisicion Espanola у los problemas de la cultura у de la intolerancia. Madrid, 1953, p. 7–8.]


Доминиканцы в Средние века

Сколько патологической ненависти в этих словах испанского августинца! Но кого может убедить такого рода аргументация? Неспроста профессор теологии бургосской семинарии Николас Лопес Мартинес жалуется: «До сих пор никто убедительно не доказал необходимость и потребность в инквизиции»[19 - Lopez Martinez N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion en tiempo de Isabel la Catolica. Burgos, 1964, p.].[20 - Ibid.] Это, однако, не мешает и ему в свою очередь оправдывать инквизицию, которая, по его словам, является жертвой клеветы. «Весь мир знает, – прокламирует не без апломба Н. Лопес Мартинес, – что её одобряли папы римские и подавляющее большинство самых видных богословов. Поэтому предполагать, что инквизиция была учреждением с крайне порочными целями, означало бы растоптать авторитет папского престола и верить в чудовищную коллективную испорченность всего исторического периода»[21 - Ibid., p. 258–259].
Все эти аргументы подавляющего большинства нынешних адвокатов инквизиции вовсе не оригинальны. Они перепевают, несколько модернизировав, основные положения старого апологета инквизиции, идеолога французской реставрации Жозефа де Местра[22 - Жозеф де Местр (1753–1821), граф, иезуит, числился при царском дворе в 1803–1817 гг. посланником лишённого власти сардинского короля.], написавшего, пребывая в эмиграции в Петербурге в 1815 г., в её защиту известный памфлет «Письма одному русскому дворянину об инквизиции». Этот памфлет был издан в Париже в 1821 г. и с тех пор является источником вдохновения для всех ревнителей «священного» трибунала вплоть до наших дней.
Хотя Жозеф де Местр касался только испанской инквизиции, упразднённой в 1812 г. кадисскими кортесами, он пытался обелить инквизицию в целом и доказать её общественную полезность. Рассмотрим вкратце его аргументацию. Де Местр начинает с утверждения, что все великие государственные деятели отличаются нетерпимостью к инакомыслящим, и они должны быть нетерпимыми, так как в этом залог их успехов. Существуй во Франции инквизиция, наверняка в этой стране не произошло бы революции 1789 г.
После этих «теоретических» рассуждений де Местр переходит к обоснованию своего основного тезиса: «За всё, что имеется в деятельности трибунала (инквизиции – И. Г.) жестокого и ужасного, в особенности смертные приговоры, несёт ответственность светская власть, это её дело, за что от неё и только от неё одной следует требовать ответа. Напротив, за всё милосердие, игравшее столь великую роль в деятельности трибунала, несёт ответственность церковь, которая интересовалась пытками только постольку, поскольку она пыталась их отменить или смягчить. В этом отношении церковь всегда оставалась неизменной. Сегодня это уже не ошибка, это преступление утверждать или даже только вообразить, что священники могут выносить смертные приговоры»[23 - Maistre J. de. Considerations sur la France, suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettress a un gentilhomme russe sul l’Inquisition Espagnole. Bruxelles, 1858, p. 297–298.]. Во всех этих утверждениях нет ни слова правды.
Церковники посылали на смерть людей задолго до Жозефа де Местра и много лет спустя после его страстного, но столь же бездоказательного памфлета в защиту инквизиции. Но стоит ли сегодня опровергать Жозефа де Местра, когда в каноническом кодексе чёрным по белому оговорено право церкви выносить смертные приговоры вероотступникам?
Что касается костров и пыток, то и в этом вопросе де Местр пытался переложить ответственность с инквизиции на государство, оправдывая одновременно их применение. «Инквизиция, – утверждал де Местр, – по своей природе добра, нежна и консервативна, таков всеобщий и неизменный характер всякого церковного института. Но если гражданская власть, используя это учреждение, считает полезным для своей собственной безопасности сделать его более строгим – церковь не несёт за это ответственности»[24 - Maistre J. de. Considerations sur la France, suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettress a un gentilhomme russe sul 1’Inquisition Espagnole. Bruxelles, 1858, p. 286.].
Де Местр, по-видимому, не отдавал себе отчёта, что приравнивая инквизицию к светским чрезвычайным трибуналам, он, сам того не желая, разоблачал её как инструмент, с помощью которого власть имущие подавляли сопротивление народных масс.
Памфлет де Местра в защиту инквизиции в известной степени оказался холостым выстрелом, ибо ещё до того, когда он увидел свет, в 1817 г. во Франции вышло четырёхтомное сочинение «Критическая история испанской инквизиции» бывшего секретаря этого учреждения священника Хуана Антонио Льоренте, неопровержимо разоблачившего на основе огромного количества архивных документов кровавые деяния «священного» трибунала. Переведённая на многие европейские языки «Критическая история» Льоренте заставила замолчать на многие годы апологетов инквизиции. Другим не менее чувствительным ударом для них явилось трёхтомное сочинение «История инквизиции в средние века» американского историка Генри Чарльза Ли, впервые опубликованное в 1888 г. Непревзойдённая до сих пор по богатству использованных источников работа Ли признаётся даже некоторыми рьяными защитниками церкви как «самая широкая, самая глубокая и самая скрупулёзная история инквизиции» из всех, написанных на эту тему[25 - Vacandard E. The Inquisition. A critical and historical study of the coercive power of the church. New York, 1940, p. VI.].
Папский престол, хотя и вынужден был под напором общественного мнения прикрыть в своих владениях трибуналы инквизиции, продолжал до самых последних дней существования папского государства (1870) отстаивать своё право на преследование еретиков и применение к ним «принудительных мер», т. е. продолжал отстаивать право на существование инквизиции. В апостолическом письме от 22 августа 1851 г. Пий IX осуждал тех, кто пытается «лишить церковь внешней юрисдикции и власти принуждать, данной ей для обращения грешников на путь истинный». А в печально известном «Силлабусе»[26 -
Полном перечислении главных заблуждений нашего времени», изданном в1864 г. в виде приложения к энциклике «Quanta cura»] предаются анафеме все те, кто утверждает, что «церковь не имеет права пользоваться силой»[27 - Ecclesia vis inferendai potestatem non habet].
В конце XIX в., когда католическая церковь при папе Льве XIII перестроилась и вступила в союз с буржуазией для совместной борьбы с революционным рабочим движением, её идеологи отважились вновь выступить в защиту «священного» трибунала. Многие из них, как мы уже показали, повторяют, аргументацию своего наиболее блистательного, но столь же неудачливого предшественника Жозефа де Местра. Другие, в особенности из числа пресловутых борцов против коммунизма, восхваляют инквизицию за «действенность» её методов в борьбе с еретиками.
На «ортодоксальных» позициях защитника инквизиции стоял известный испанский историк и литературовед Марселино Менендес-и-Пелайо (1856–1912), взгляды которого по этому вопросу изложены в его четырёхтомном труде по истории испанских еретических учений[28 - См.: Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 1–4. Buenos Aires, 1945], опубликованном в конце 70-х годов прошлого столетия. Хотя это сочинение было написано Менендесом-и-Пелайо в 20-летнем возрасте, оно основано на огромном количестве первоисточников и считается в своём роде классической работой. Подробно рассматривая различного рода ереси, существовавшие в Испании с первых веков христианства вплоть до XIX столетия включительно, автор не только оправдывает их преследование, но даже превозносит и прославляет действия инквизиции.
Взгляды по этому вопросу Менендеса-и-Пелайо заслуживают внимания, так как его аргументацией всё ещё пользуются клерикальные и церковные авторы, защищающие «честь и славу» испанского «священного» трибунала.
В своих рассуждениях об инквизиции Менендес-и-Пелайо исходит из следующей посылки: «Испанский гений в высшей степени пропитан католическим духом, ересь среди нас – случайное и временное явление»[29 - Menendez у Pelayo M. Historia de los – Heterodoxos espanoles, v. 1, p. 51.]. Но если ересь – «случайное и временное явление» для Испании, то, спрашивается, стоило ли «городить огород» и учреждать инквизицию для борьбы с призраками?
Истинно верующий не может не одобрять действий инквизиции, утверждает Менендес-и-Пелайо. «Кто признаёт, – пишет он, – что ересь есть серьёзнейшее преступление и грех, взывающий к небу и угрожающий существованию гражданского общества, кто отвергает принцип догматической терпимости, то есть безразличное отношение и к истине и к ошибке, тот обязательно должен признать духовное и физическое наказание еретиков, тот должен согласиться с инквизицией»[30 - Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 3, p. 284].
Согласно автору, изгнание иудеев из Испании в конце XV в. было неизбежным следствием антииудейских настроений, которые якобы преобладали в испанском обществе в XV в.[31 - Королевский эдикт от 1492 г. предписывал изгнание из страны иудеев, не принявших католической веры.].
«Решение католических королей, – утверждает испанский «эрудит», – не было ни плохим, ни хорошим, оно было единственно возможным и исторически неизбежным в тех условиях»[32 - Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 2, p. 280]. Но даже если принять точку зрения автора о том, что антииудейские настроения охватывали в XV в. все слои испанского общества, хотя это, как мы увидим, не соответствовало действительности, остаётся вопрос об ограблении марранов[33 - Так называли иудеев, принявших католичество] и других многочисленных жертв инквизицией и короной, который Менендес-и-Пелайо обходит молчанием.
Автор считает «отвратительной эту расовую борьбу – главную причину упадка Испании», что не мешает ему повторять басни о ритуальных убийствах, которые якобы практиковали обращённые. Однако даже он вынужден признать, что изгнание иудеев и преследование инквизицией «новых христиан» не способствовало укреплению религиозного единства, а, наоборот, замедлило его осуществление.
Для Менендеса-и-Пелайо нетерпимость – «обязательный закон человеческого разумения в здоровом состоянии»[34 - Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 2, p. 283].
Он, однако, признаёт, что нетерпимость в лице испанской инквизиции действовала в интересах феодально-абсолютистской монархии: «Разве существует такая религиозная система, которая своей организацией и деятельностью не связана с политическими и социальными областями? Никогда не нападают на религиозное здание без того, чтобы не дрожало и не рушилось социальное здание»[35 - Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanolos, v. 2 p. 285].
В то же самое время Менендес-и-Пелайо полемизирует с теми, кто считает испанскую инквизицию инструментом королевского абсолютизма: «Она была церковной по своей сути, и её судьи никогда не именовались королевскими, а всегда апостолическими инквизиторами. Кто станет сомневаться, что испанская инквизиция была тем же самым, что и римская инквизиция, как по делам, которые она рассматривала, так и по своим методам?»[36 - Ibid., p. 286.]. Методы-то были одинаковы, но цели у них были разные. Если испанская инквизиция была инструментом на службе испанского абсолютизма, то папская инквизиция в первую очередь служила интересам католической контрреформации.
И совсем необоснованной и нелепой является попытка Менендеса-и-Пелайо доказать, что инквизиция была своеобразной формой проявления демократии в Испании XV–XVIII вв. Автор утверждает: «Те, кто осуждает инквизицию как орудие тирании, должны будут сегодня признать, что она была народной тиранией, тиранией расы и крови, гордым народным голосованием, демократической справедливостью, которая уравняла все головы – от короля до плебея и от епископа до магната»[37 - Ibid., v. 4, p. 100]. Исторические факты опровергают это утверждение. Инквизиция силой, террором была навязана испанскому народу церковью и королевской властью. Народ избавился от этой формы «демократии» при первой же предоставленной ему историей возможности. И если все народные движения в Испании отличались резкими антицерковными выступлениями, то одна из причин тому – столетия господства инквизиции.
Для современных апологетов испанской инквизиции весьма характерны взгляды уже знакомого читателю профессора теологии Николаса Лопеса Мартинеса. Он с пеной у рта отстаивает право церкви и светской власти преследовать и наказывать еретиков, мотивируя это тем, что ересь «нарушает социальный порядок»[38 - Lopez Martines N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion… p. 264]. Это – откровенное признание в том, что инквизиция служила интересам господствующих эксплуататорских классов.
Возникает естественный вопрос: если инквизиция, как утверждают её апологеты, была божественным институтом и поддерживала идеальный христианский социальный порядок, воплощённый в испанской монархии, то почему всё-таки этот порядок рухнул, а вместе с ним и этот инструмент «божественного провидения»? Потому, отвечает Лопес Мартинес, что инквизиция действовала недостаточно решительно (!) и поэтому не смогла полностью расправиться с «еретическими, по сути революционными движениями», раздиравшими Испанию после 1492 г[39 - Lopez Marlines N. Los judaizantes castellanos у la Inquisiсion… p. 374].
Другой католический историк, Висенте Паласио Атард, призывает к «объективности» в изучении инквизиции. «Чтобы понять инквизицию, – вещает он, – необходимо отказаться от полемического задора. Это нам поможет уразуметь, что инквизиция сама по себе вовсе ни хороша, ни плоха, что она не есть институт божественного права, а создана людьми и поэтому несовершенна»[40 - Palaclo Atard V. Razon de la Inquisicion. Madrid, 1954, p. 14].
Паласио Атард призывает справедливо, объективно трактовать инквизицию, учитывая все смягчающие её вину обстоятельства: эпоху и людские слабости, извечное несовершенство человеческих институтов, якобы не в меру пылкий темперамент испанцев и тому подобное. Он помнит обо всём, только забывает о жертвах инквизиции, о её преступлениях. И это естественно, ведь его цель – выгородить и оправдать палачей «священного» трибунала…
Хотя колониальная инквизиция давно уже ушла в небытие в Латинской Америке, но её практику в области преследования прогрессивных деятелей, борцов за свободу и национальную независимость, её методы – террор, пытки, истязания не только унаследовали, но и превзошли реакционные режимы, вдохновляемые в наше время американскими империалистами.
Неудивительно поэтому, что и сегодня находятся защитники колониальной инквизиции, оправдывающие её преступления.
Мексиканский реакционный историк Альфонсо Хунко в своей книге «Следствие по делу об инквизиции»[41 - Junco A. Inquisicion sobre la Inquisicion. Mexico, 1951] силится убедить своих читателей, что колониальная инквизиция действовала, исходя из благородных побуждений, что пытки она применяла «гуманно», что относилась с «уважением» к своим жертвам, отражала «демократические» интересы, означала шаг вперёд в юриспруденции, защищала культуру и т. д. Разумеется, что Хунко не утруждает себя привести какие-либо доказательства в подтверждение своих утверждений, да таких доказательств у него и нет. Хунко заявляет, что восхваляет инквизицию в интересах исторической правды. В действительности он это делает с целью оправдать современный террор и преследование прогрессивных деятелей, которые реакция осуществляет тоже из «благородных побуждений», якобы исходя из интересов демократии и «христианской цивилизации».
С таким же беспардонным цинизмом оправдывает колониальную инквизицию иезуит Мариано Куэвас в своей пятитомной истории католической церкви в Мексике. Он заявляет, что инквизиция была ниспослана в испанские колонии «божьим провидением» и являлась «священным обновляющим» институтом.
Иезуит Куэвас пишет: «Конечно, достоин сожаления тот факт, что над Новой Испанией[42 - Название Мексики в период испанского владычества] простиралась угрожающая и беспощадная десница инквизиции, сжимающая обнажённую шпагу, направленную своим остриём против народа. Но так как в народе из-за общей испорченности человеческого рода имеются вредоносные члены, действующие во имя любви и благородных идеалов не иначе как под страхом огня и меча, то применение огня и меча необходимо, весьма желательно в интересах сохранения общества. Поэтому выступают в роли глупцов те, кто нападают на трибунал (инквизиции. – И. Г.), справедливым действиям которого мы в значительной степени обязаны лучшими годами нашей общественной и религиозной жизни»[43 - Cuevas M. Historia de la Iglesia en Mexico. Mexico, 1946, v. 3, p. 152].
Однако среди современных апологетов инквизиции есть и такие, которые считают безудержное восхваление её деятельности и стремление во что бы то ни стало оправдать все её преступления вредными и опасными для интересов церкви. Они выступают, по крайней мере на словах, за научную, объективную трактовку истории инквизиции, исходя из того, что самая горькая правда выгоднее церкви, чем ложь, тем более, что подлинная правда об инквизиции теперь уже всем известна.
Родоначальником этой «объективной» клерикальной школы является французский аббат Е. Вакандар, опубликовавший в 1906 г. свою «критическую» историю инквизиции, переиздававшуюся с тех пор много раз на разных языках. Порицая церковных авторов, оправдывавших преступные методы инквизиции ссылками на деятельность светских судов, Вакандар писал: «Если инквизиция Кальвина и французских революционеров заслуживает осуждения человечества, то из этого вовсе не следует, что инквизиция католической церкви может быть оправдана… Мы должны изучать и судить этот институт объективно, с точки зрения морали, справедливости и религии, вместо того чтобы сравнивать его эксцессы с предосудительными действиями других трибуналов»[44 - Vacandard E. The Inquisition… p. V–VI].
Развивая эту идею, аббат Вакандар предупреждал не в меру ретивых защитников «священного» трибуна: «Католический апологет действует вопреки своему долгу, если он пишет только для ублажения верующего. Исходя из того, что история инквизиции неизбежно вскроет дела, о существовании которых мы даже никогда не подозревали, наши предрассудки не должны служить помехой для честного отношения к фактам. Единственно чего мы должны страшиться – это упрёка в том, что мы боимся правды»[45 - Ibid., p. VIII–IX].
Вакандар обязался писать правду, правду и только правду. Как же он выполнил это обязательство? Он добросовестно переписал из трудов Г. Ч. Ли неоспоримые сейчас факты о террористической деятельности инквизиции. Он даже признал, что папы римские, соборы и инквизиторы, хотя и не участвовали непосредственно в вынесении смертных приговоров, тем не менее были кровно заинтересованы в казни еретиков, переданных на расправу светским властям. «Доказано вне всякого сомнения фактами и документами, – пишет Вакандар, – что церковь в лице своих пап использовала все средства, имевшиеся в её распоряжении, включая отлучение, чтобы заставить светские власти казнить еретиков.
Отлучения особенно боялись, так как, согласно каноническим законам, отлучённый, если оно с него не снималось в течение года, мог быть осуждён на смерть. Поэтому у тогдашних правителей не было другого средства избежать этого наказания, как беспрекословно выполнять приговоры церкви»[46 - Ibid., p. 129–130].
Не отрицая ответственности папства и церкви за деяния инквизиции, Вакандар пытается обелить их. Церковь, заявляет французский аббат, передаёт людям полученные ею путём откровения истины, необходимые для их спасения. «Если для защиты этих истин она использует в одном веке средства, осуждаемые последующим веком, то это всего лишь доказывает то, что она следует обычаям и идеям, господствующим в окружающем её мире. Но церковь строго следит за тем, чтобы люди не сочли её действия непогрешимыми и вечными правилами абсолютной справедливости. Она с готовностью признаёт, что иногда может и ошибаться в выборе практических средств. Система защиты и обеспечения, использованная ею в средние века, оказалась по крайней мере в некоторой степени успешной. Мы не можем утверждать, что она была абсолютно несправедливой и абсолютно аморальной»[47 - Vacandard E. The Inquisition… p. 187].
В своё время Жозеф де Местр утверждал, что ему ничего не известно о преступлениях инквизиции. В наш век аббат Вакандар заявляет, что знает о них всё. Значит, он осуждает инквизицию? Нет, он её оправдывает. Инквизиция совершала гнусные преступления? – вопрошает «объективный» Вакандар. Да, но не следует их преувеличивать, к тому же церковь вовсе не считает себя непогрешимой.
Но ведь инквизиция посылала на костёр именно тех, кто сомневался в непогрешимости церкви? И на этот «каверзный» вопрос у аббата припасён хитрый ответ. Он не только не отрицает вышеуказанный факт, но с удовлетворением отмечает, что церковь действительно и весьма успешно расправлялась с такого рода «скептиками». Однако, спешит оговориться Вакандар, подобные расправы вовсе не являлись «системой подавления», а были «системой защиты» церкви от угрожавших ей еретиков, а такую «систему защиты» никак нельзя назвать «абсолютно несправедливой и абсолютно аморальной». Итак, по Вакандару получается, что в кровавых деяниях инквизиции повинны еретики, ибо не будь их, не было бы инквизиции с её преступлениями…


Иезуиты

У Вакандара оказался целый ряд последователей, которые и в наше время продолжают с таких же «объективных» позиций излагать историю инквизиции, пытаясь всевозможными софизмами оправдать её преступные действия.
Один из единомышленников Вакандара французский епископ Селестен Дуэ утверждал, что создание инквизиционных трибуналов якобы было в интересах еретиков, так как спасало их от погромов, массовых расправ и бесконтрольных преследований со стороны светских властей, заинтересованных в присвоении их собственности. Инквизиция же обеспечивала им «справедливый» суд. «Трибуналы инквизиции, – писал Селестен Дуэ, – также способствовали сохранению цивилизации эпохи, ибо они укрепляли порядок и препятствовали распространению острого зла, защищали интересы века и действенно охраняли христианскую идеологию и социальную справедливость»[48 - Douais С. L’Inquisition, sus origenes, sa procedure. Paris, 1906, p. 63].
Такие же взгляды высказывает современный историк инквизиции американский прелат Шэннон. Он заявляет, что «установление священных трибуналов со специально назначенными судьями, постоянно ведущими борьбу с ересью, было не необходимым, но безусловно логическим следствием прогресса в церковном законодательстве, касающемся искоренения ереси»[49 - Shannon A. C. The Popes and Heresy in the thirteenth century. Villanova, Penn., 1949, p. 57].
По-видимому, такого рода аргументация в защиту инквизиции была хорошо известна Бернарду Шоу, инквизитор которого из драмы «Святая Иоанна», написанной в начале 20-х годов нашего века, почти дословно повторяет её в сцене суда над Орлеанской девой. «Еретику, – говорит этот персонаж знаменитого английского сатирика, – в руках святой инквизиции не грозит насилие, ему обеспечен здесь справедливый суд, и даже в случае виновности смерть не постигнет его, если раскаяние последует за грехом»[50 - Цит. по: Хьюз Э. Бернард Шоу. М., 1968, с. 182].
Чем не рассуждения Вакандара и ему подобных ревнителей инквизиции! Впрочем, их взгляды на инквизицию разделяют далеко не все церковники. Уже цитированный нами испанский теолог Николас Лопес Мартинес, отстаивающий право церкви и в наше время применять насильственные меры против своих идейных противников, резко критикует Вакандара за то, что тот якобы делает уступки врагам церкви, оставляя за нею право лишь на моральное воздействие, хотя многовековая практика инквизиции и авторитетные высказывания отцов церкви опровергают подобные «вольнодумные» взгляды[51 - Lopez Martinez N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion… p. 269].
Наконец, следует упомянуть ещё об одной школе буржуазных историков инквизиции, считающих, что её деятельность была направлена в основном против иудеев[52 - См.: Amador de los Rios J. Historia Social, politica у religiosa de los judios en Espana у Portugal. Madrid, 1875–1876, v. 1–3— Baer F Die Juden in christlichen Spanien. Berlin, 1929. Bd. 1–3; Nenman Abraham A. The Jews in Spain. Philadelphia, 1944, v. 1–2]. Но такой взгляд на инквизицию не соответствует исторической правде. Действительно, в Испании и её заморских владениях, а также в Португалии в отдельные периоды деятельности инквизиции иудеи подвергались преследованиям, но в других католических странах этого не наблюдалось. Более того, в папских областях инквизиция вовсе не преследовала иудейское население, а иудейские банкиры ссужали римских пап деньгами даже в периоды жесточайших гонений на их иберийских единоверцев. Зато инквизиция всегда преследовала и осуждала плебейских еретиков, свободомыслящих, поборников социальной справедливости, противников колониального гнёта, учёных, опровергавших своими открытиями религиозные догматы, борцов за общественный прогресс – от великих провидцев средневековья до коммунистов нашего времени.
Итак, вопрос о месте инквизиции в истории, её целях и методах деятельности продолжает волновать исследователей различных направлений.
Инквизиция, таким образом, ещё далеко не закрытая страница истории. Спор о ней продолжается…

От Адама и Евы…
Существуют самые различные мнения о том, что, собственно говоря, следует понимать под инквизицией и каковы её хронологические рамки.
Если под инквизицией понимать осуждение и преследование господствующей церковью инакомыслящих – вероотступников, то хронологические рамки инквизиции следует расширить на всю историю христианской церкви – от её возникновения по настоящее время, ибо епископы ещё со времён раннего христианства и по сей день присвоили себе право осуждать и отлучать от церкви тех верующих, которых они считают еретиками.
Некоторые исследователи толкуют этот вопрос ещё шире, считая, что инквизиция является характерным атрибутом не только католической, но и протестантской и православной церквей.
Если же инквизицию понимать в более узком смысле, подразумевая под этим термином деятельность особых трибуналов католической церкви, преследовавших еретиков, то её рамки суживаются от возникновения этих трибуналов в XII–XIII вв. до их повсеместной отмены в первой половине XIX в. Но и после этого в системе папской курии в Ватикане вплоть до 1966 г. существовала конгрегация инквизиции («священная канцелярия»).
Сторонников «широкой» и «узкой» трактовки инквизиции можно найти как среди церковных, так и светских историков.
Первым, кто сформулировал «широкую» точку зрения на историю инквизиции, был сицилийский инквизитор испанец Луис Парамо, опубликовавший в 1598 г. в Мадриде книгу на латинском языке «О происхождении и развитии святой инквизиции»[53 -
De origene et progressu Officii Sanctae Inquisitionis»]. Трактат Парамо считается первым трудом по истории инквизиции, написанным с точки зрения официальной доктрины католической церкви. Он служил как бы ответом на появившуюся протестантскую литературу, разоблачавшую ужасы инквизиции. В своём усердии оправдать деятельность «священного» трибунала Парамо начинал его историю чуть ли не с сотворения мира. Первым инквизитором, уверял он, был сам господь бог, а первыми еретиками – Адам и Ева. Бог, утверждал Парамо, изгнал из рая провинившихся перед ним Адама и Еву, предварительно учинив им тайный допрос и суд. «Инквизиторы, – утверждал Парамо, – следуют точно такой же процедуре, которую они переняли от самого бога»[54 - Цит. по: Le Manuel des Inquisiteurs, a 1’usage des Inquisitions d’Espagne et de Portugal. Lisbonne, DCCLXII, p. 182–183].
Одежду, которой прикрыли свою наготу Адам и Ева после неосмотрительного вкушения от запретного плода, Парамо считает первым «санбенито» – позорящим одеянием, носить которое приговаривались жертвы инквизиции, а изгнание прародителей рода человеческого из рая он называет первой конфискацией… «вечного блаженства», прототипом тех более осязаемых конфискаций, которые впоследствии инквизиция применяла по отношению к имуществу своих жертв.


Адам и Ева, средневековое изображение

Всего этого богу, по-видимому, показалось недостаточно; он осудил людей терпеть вплоть до «страшного суда» бесчисленные болезни, эпидемии, потопы, землетрясения, холод и голод, войны; бог приговорил людей рождаться в нестерпимых муках, добывать себе хлеб насущный в поте лица своего и испытывать животный страх перед смертью. Даже земная жизнь праведника полна всевозможных мытарств, терзаний и испытаний.
Но если так жестоко поступил бог с прародителями рода человеческого и праведниками, утверждали средневековые апологеты инквизиции, то его гнев по отношению к непокорным и строптивым потомкам Адама и Евы вообще не знал предела. Разве не уничтожил он посредством потопа всё человечество, пощадив только Ноя и его семью; разве не сжёг он живьём все население Содома и Гоморры, пролив на них «дождём серу и огонь» (Быт. 19:24)[55 - сбросив атомную бомбу, по мнению некоторых сверхсовременных толкователей Библии]; разве не истребил он 14700 человек, осмелившихся роптать против Моисея во время странствований иудеев в пустыне; разве не послал он ядовитых змеев на тех, кто «малодушествовал» в пути (Чис. 21:4,6); разве не убил он 50 070 жителей г. Вефсамиса только за то, что они «заглядывали в ковчег господа»?
По сравнению с этими массовыми побоищами библейского бога – а мы перечислили только их незначительную толику – преступления Торквемады могут показаться чуть ли не детскими забавами.
Библейский бог был не только непреклонно беспощадным и сверх меры жестоким к тем, кто отходил от его заповедей или ошибочно толковал его таинственные «неисповедимые пути», он требовал от своих последователей такого же подхода, такой же жестокости и беспощадности ко всем отступникам, в особенности в тех случаях, когда они пытались «совратить» правоверных. «Если, – поучал бог своих последователей в Ветхом завете, – будет уговаривать тебя тайно брат твой, сын матери твоей, или сын твой, или дочь твоя, говоря: «пойдём и будем служить богам иным, которых не знал ты и отцы твои»… то не соглашайся с ним и не слушай его; и да не пощадит его глаз твой, не жалей его и не прикрывай его, но убей его; твоя рука прежде всех должна быть на нём, чтоб убить его, а потом руки всего народа» (Втор. 13:8–9).
Иисус Христос, согласно Парамо, был «первым инквизитором Нового завета. Он приступил к обязанностям инквизитора на третий день после своего рождения, когда сообщил через трёх королей-волхвов, что явился на свет, и потом, когда умертвил Ирода, заставив червей съесть его… После Иисуса Христа св. Петр, св. Павел и другие апостолы занимали должность инквизиторов, которую они передали последующим папам и епископам»[56 - Le Manuel des Inquisiteurs… p. 190].
Итак, не без удовлетворения отмечал Парамо, – «древо инквизиции зеленело и цвело, и расходились его корни и ветви по всему миру, и приносило оно сладчайшие плоды»[57 - Ibid., p. 191].
Естественно, что подобного рода ссылки на Библию позволяли церковникам, с одной стороны, доказать «законное», «божественное» происхождение «священного» трибунала, а с другой стороны – его якобы «извечный» характер.
Точка зрения Парамо на инквизицию на протяжении столетий перепевалась на разные лады церковными авторами. Её повторяет, например, Марино Марини, один из ближайших сотрудников папы Пия IX в своём трактате, посвящённом инквизиционному процессу над Галилеем. Марини утверждал: «Инквизиционный трибунал столь древний, что следует считать самого Иисуса Христа его основателем и законодателем»[58 - Marini M. Galileo e L’Inquisizione. Memorie storico-critiche dirette alia Romana Accademia di Archeologia. Roma, 1850, p. 11].
Современные апологеты церкви также признают, что она на протяжении всей своей истории преследовала ереси и еретиков. Уже цитированный нами У. Т. Уолш пишет, что церковь «в течение двух тысяч лет проявляла нетерпимость ко всякого рода ошибкам, где бы они ни проявились, в особенности к таким, которые оскорбляли величие бога… Таким образом, нетерпимость не является её наиболее типичной особенностью, это просто оборонительное оружие, доверенное ей всевышним вместе с её божественной миссией»[59 - Walsh W. Th. Personajes de la Inquisicion, p. 33]. Е. Вакандар стоит на таких же позициях. Первый период истории инквизиции он относит к IV–V в. н. э., когда епископы, следуя примеру мифических Петра и Павла, отлучали от церкви и предавали анафеме христиан, отклонившихся, по их мнению, от официальных доктрин.
Разумеется, в более ранний период церковь была лишена возможности физически расправляться с теми, кого она считала вероотступниками. Только в IV в., когда господствующей религией в Римской империи стало христианство, церковь переходит от «слов» (отлучений) к «делу» (насилию).
Некоторые светские историки также трактуют историю инквизиции в «широком» плане. Так, в статье об инквизиции, опубликованной в «Британской энциклопедии», говорится: «Неправильно утверждать, что инквизиция появилась в XIII в. в готовом виде со всеми её принципами и учреждениями. Это был результат или, вернее, ещё один шаг вперёд в процессе развития, начало которого восходит по крайней мере к IV столетию»[60 - Encyclopedia Britanica. Chicago, 1946, v. 12, p. 377].
Автор статьи делит историю инквизиции на два больших периода: епископальный период с IV по XIII в., когда преследованием еретиков занимались епископы, и монашеский – с XIV по XIX в., когда действовали инквизиционные трибуналы, руководимые доминиканскими и францисканскими монахами.
Такая же периодизация истории инквизиции была принята в русской дореволюционной историографии. Её разделял М. Покровский[61 - Покровский М. «Средневековые ереси и инквизиция. – Книга для чтения по истории средних веков». М.,],[62 - Там же, второе издание, с. 681] и известный испанист В. Пискорский. Последний, кроме епископальной и монашеской инквизиции, выделял ещё испанскую инквизицию[63 - с 1480 г., когда она стала функционировать в виде верховного церковного трибунала – Супремы (Пискорский В. Инквизиция. – Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Спб., 1894, т. 13, с. 180.)]. В советской историографии в 20-х годах преобладала широкая трактовка истории инквизиции. Этот взгляд был так сформулирован обществом «Атеист» в послесловии к книге С. Г. Лозинского «Святая инквизиция»: «Начало инквизиции (в другой форме и под другим названием) совпадает с началом самой христианской церкви. И точно так же неправильно хронологическое ограничение инквизиции средними веками. Она существует до настоящего времени. В составе учреждений папской администрации в Риме до сих пор имеется «Святая Служба Инквизиции» (Подразумевается конгрегация священной канцелярии). Если в данный момент церковь не подвергает своих врагов суду, пыткам, сожжению, то это объясняется исключительно тем, что светская власть не подчиняется требованию церкви проводить в жизнь постановления её судов»[64 - Лозинский С. Г. Святая инквизиция. М., 1927, с. 298].


Папа Римский Григорий IX

Разумеется, инквизиция не возникла на «пустом месте». Созданию «священных» трибуналов предшествовала многовековая борьба правящих кругов церкви с ересью, в процессе которой вырабатывались также и богословские обоснования необходимости применения к еретикам различных видов и форм насилия, вплоть до их физического истребления. Это была нелёгкая задача, ибо теологам пришлось для оправдания инквизиции подменить «религию любви», за которую выдаёт себя христианство, «религией ненависти». На такую трансформацию ушли столетия.
Уже известный читателю французский епископ Селестен Дуэ, не отрицая, что церковь всегда выступала против инакомыслящих, в то же самое время утверждал: отличительной чертой инквизиции является не столько характер рассматриваемого ею преступления, судебная процедура или форма наказания, сколько наличие постоянного судьи, наделённого полномочиями для преследования еретиков[65 - Douais С. L’Inquisition, ses origins, sa procedure, p. 40]. Американский историк инквизиции священник Шэннон полностью разделяет это мнение. «Подлинная инквизиция, – пишет он, – является учреждением, установленным святым престолом, со специально назначенными судьями для расследования, суда и вынесения приговора еретикам»[66 - Shannon A. C. The Popes and Heresy… p. 49]. Он отметил, что сам термин «инквизиция» (от лат. inquisitio – расследование) появляется только с возникновением инквизиционных трибуналов.
Нельзя согласиться ни с мнением инквизитора Парамо, возводившего начало инквизиции к расправе, учинённой всевышним над Адамом и Евой, ни с епископом Дуэ, пытающимся свести историю инквизиции только к деятельности «священных» трибуналов. Дело в том, что с раннего периода существования христианской церкви епископы, и в их числе папы римские, были наделены инквизиторскими полномочиями – расследовать, судить и карать еретиков и пользовались ими на протяжении всей истории церкви. Этими правами они продолжают пользоваться и после роспуска конгрегации священной канцелярии, согласно действующему каноническому праву. Такие же права имели и имеют вселенские соборы. Если исходить из этих фактов, то следует признать, что «священные» трибуналы были отнюдь не единственной формой инквизиции.
Более развёрнутую периодизацию истории инквизиции даёт итальянский прогрессивный историк Р. Лонгоне. Он делит историю этого учреждения на следующие этапы: «примитивная» инквизиция времён раннего христианства; императорская, которая осуществлялась по указаниям христианских императоров римскими префектами и губернаторами; епископальная – от распада римской империи до XIII в.; собственно инквизиция («священный» трибунал), возглавляемая папой и непосредственно руководимая доминиканцами и францисканцами; государственная инквизиция, проводимая совместно светской и церковной властью (князем, королём или императором) при поддержке церковной иерархии; испанская инквизиция, возглавляемая великим инквизитором, назначаемым королём и утверждаемым в должности папой римским; колониальная (испанская и португальская) инквизиция и, наконец, всеобщая, или вселенская, она же римская, инквизиция в лице конгрегации священной канцелярии, просуществовавшая с 1542 г. до наших дней[67 - Longone R. Quando ardevano i roghi de la Inquisizione. Vie Nuove, 1961, N 27, p. 24].


Рим в период Порнократии

Однако в этом вопросе трудно установить какие-то твёрдые рамки. В многовековой запутанной истории католической церкви не всегда можно разграничить инквизиторскую деятельность епископов и «священных» трибуналов. Известны случаи, когда при наличии инквизиции церковь использовала епископов или другие церковные инстанции для расправы со своими идейными противниками, как это имело место в деле Лютера или в расправе над Яном Гусом, учинённой Констанцским собором. В последнем случае собор выступал в роли инквизиционного трибунала. Были случаи передачи инквизиторских функций и полномочий самим «священным» трибуналом епископам или уполномоченным монашеских орденов. Так, вскоре после завоевания испанцами колоний в Америке испанская инквизиция поручила выполнять её функции церковным иерархам в колониях. После же упразднения инквизиционных трибуналов в XIX в. их функции вновь перешли к епископам, которые продолжали карать вероотступников, накладывая на них епитимьи и отлучения, хотя отсутствие поддержки со стороны светской власти лишало их возможности физически расправляться с ослушниками.
Современные церковные историки по вполне понятным причинам склонны рассматривать инквизиционный трибунал как характерное явление только для отдельных христианских стран, а не для церкви в целом. Авторитетные исследователи высказывают противоположную точку зрения. Например, французский учёный Жан Гиро считает, что «инквизиция не была свойственна только одной нации или одному району, она действовала почти во всех христианских странах, где ересь выступала против церкви… Таким образом, размах её деятельности зависел от условий, господствовавших в странах»[68 - Guiraud J. Historic de 1’Inquisition… v. 1, p. VIII–IX].
Спорным вопросом в историографии является и дата возникновения инквизиционных трибуналов. Этот вопрос решают исследователи по-разному.
Известный немецкий историк прошлого столетия Шлоссер, автор 18-томной всемирной истории, которую конспектировал К. Маркс, считал, что инквизиция сложилась между 1198 и 1230 гг. В знаменитых «Хронологических выписках» Маркса взгляды Шлоссера излагаются следующим образом:
«В 1198 папой сделался Иннокентий III; он тотчас учреждает комиссию по расследованию и преследованию ереси, назначает своими легатами одного цистерцианского монаха и другого монаха того же ордена, Петра Кастельно, снабжает их письменными приказами, в которых содержатся все элементы последующих судов над еретиками (т. е. инквизиции)… Преследование еретиков усиливается с тех пор, как к папским легатам присоединяются почтенный «святой» (пёс) Доминик (основатель доминиканского ордена) и другие фанатичные испанские духовные лица, они побуждают также к вмешательству арагонского короля…
В 1229 году Григорий IX – с одобрения «святого» Людовика IX – вводит религиозные или инквизиционные суды против еретиков… (этим судам подвергался независимо от сословия тот, кто давал еретикам приют или защиту или же отказывал в помощи их преследователям). Страшная власть этих судов была отнята у епископов, передана учреждённому за двадцать лет перед тем нищенствующему ордену доминиканцев; решением собоpa папы, под страхом потери должности, были сделаны полицейскими служителями церкви (шпионами) и палачами своих прихожан! В стране то здесь, то там восстания, в некоторых городах изгоняют инквизиторов и т. д.»[69 - Архив Маркса и Энгельса, т. V. М., 1938, с. 235, 240–241]
В дореволюционной и советской литературе имеются по этому вопросу разные точки зрения. М. Покровский считал, что инквизиция «оформилась» между 1184 и 1252 гг. Он писал: «В 1184 году Люций III предписывает выдавать еретиков светской власти для наказания, но предварительно дело должен был исследовать местный епископ, что было ещё очень выгодно для обвиняемого, потому что епископы были слишком тесно связаны с местным населением, чтобы возбуждать его против себя жестокостями (Некоторые историки считают, что именно папа Люций основал инквизицию. Поэтому в 1984 г. католическая церковь отмечала 800-летие установления «священного» трибунала). Папы, видимо, старались быть умеренными насколько можно, ещё Иннокентий III запрещал употреблять по отношению к еретикам испытание водой и раскалённым железом. В 1232 г. Григорий IX передал всё дело преследования сектантов в руки доминиканцев. Замену епископской инквизиции доминиканской мы имеем полное право рассматривать как новый шаг на пути усиления нетерпимости. В 1252 г. Иннокентий IV разрешил пытать подозреваемых в ереси, с этим инквизиционный процесс получил свою окончательную форму»[70 - Покровский М. Средневековые ереси и инквизиция, с. 681]. Далее М. Покровский отмечает: «Подобно целибату, инквизиция осуществлялась не сразу. Но раз то и другое принято церковью, она уже не отступала ни от того, ни от другого. Только когда католицизм лишился материальной поддержки светской власти, преследование прекратилось потому, что стало физически невозможным». По мнению советского историка Б. Я. Рамма, инквизиция как трибунал сложилась в период с конца XII в. по 1232 г., когда её функции были переданы Григорием IX доминиканцам[71 - См.: История средних веков. М., 1966, т. 1, с. 495]. Однако в той же «Истории средних веков», где опубликована работа Б. Я. Рамма, в хронологической таблице (составленной В. Л. Романовой) указано, что «организация инквизиции» имела место в 1209 г. И. А. Энгельгардт в свою очередь высказывает мнение, что инквизиция была «учреждена в эпоху альбигойских войн папой Иннокентием III (1198–1216)» и окончательно оформилась при папе Григории IX (1227–1241)[72 - См.: Советская историческая энциклопедия. М., 1965, т. 6, с. 36].
По мнению Жана Гиро, вехой возникновения инквизиции являются 1227–1229 гг., когда владения графа Тулузского перешли к французской короне и «устанавливалось сотрудничество церковной и светской властей для поиска и наказания еретиков»[73 - Guiraud J. Histoire de I’lnquisition… v. 1, p. 419].
Американский церковник Шэннон считает, что хотя у инквизиции «нет дня рождения», она ведёт своё начало с 1231 г., когда на основе эдикта Григория IX, отлучавшего всех вероотступников от церкви, в Риме были назначены инквизиторы не только с правом расследования, но и суда над еретиками.
Этот разнобой в датировках, по-видимому, объясняется чрезвычайным обилием издававшихся на протяжении XII–XIII вв. всевозможных папских документов, направленных против еретиков и весьма схожих по своему содержанию.
Попытка дать всеобщую историю инквизиции, которая отражала бы все её этапы и разветвления, была предпринята только одним исследователем, а именно – американцем Генри Чарльзом Ли (1825–1909), но и ему не удалось полностью осуществить свои замыслы: деятельность папской конгрегации инквизиции (священной канцелярии) не была им освещена. Возможно, у исследователя не хватило времени или он отказался от этой темы из-за отсутствия документации или по другим неизвестным нам причинам.
Отсутствие такого раздела в работах Ли и других историков, в частности Жана Гиро. Ж. Гиро называет конгрегацию инквизиции и испанскую инквизицию, учреждённую в 1481 г., инквизициями «нового времени», в отличие от средневековой инквизиции XII–XV вв., исследованию которой посвящён его труд[74 - Guiraud J. Histoire de I’lnquisition… v. 1, p. IX], пытавшихся охватить всю историю инквизиции, на наш взгляд, выгораживает папство от вины за преступления инквизиции, создавая ложное представление, что «св. престол» стоял в стороне от деятельности инквизиционных трибуналов, в то время как он являлся подлинным вдохновителем и организатором инквизиции во вселенском масштабе, меняя на протяжении столетий методы и формы её деятельности и избирая в различные эпохи различные объекты для преследования.
Другой не менее существенный недостаток, свойственный многим светским историкам инквизиции, заключается в том, что они рассматривают её только как средневековый институт, защищавший интересы феодальной церкви и феодального строя в целом. Между тем история инквизиции заканчивается в XX в.
Буржуазная и церковная историография бессильны объяснить инквизицию, причины её появления, различные формы её деятельности, вскрыть причины её долговечности. Антиклерикальные историки объявляют инквизицию следствием органической «порочности» католической церкви и свойственного только ей одной духа нетерпимости, игнорируя тот факт, что своих противников с не меньшим ожесточением преследовала протестантская, православная и другие христианские церкви, как и другие религии. Современные церковные защитники инквизиции, хотя и высказывают лицемерное сожаление о её «крайностях», выдают её за инструмент «божественного провидения», с помощью которого церковь якобы спасала общество от разложения, а в случае Испании – способствовала будто бы её национальному сплочению и единству.
Научно объяснить существование ересей и преследовавшую их инквизицию можно только исходя из марксистского понимания истории. Ключ к объяснению этих явлений следует искать в классовой борьбе, раздиравшей феодальное общество, и в том положении, которое занимала в нём католическая церковь, окружавшая, по меткому выражению Ф. Энгельса, «феодальный строй ореолом божественной благодати»[75 - Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 306]. К. Маркс и Ф. Энгельс первыми вскрыли социальную подоплёку средневековых ересей. Ф. Энгельс показал, что «все выраженные в общей форме нападки на феодализм и прежде всего нападки на церковь, все революционные – социальные и политические – доктрины должны были по преимуществу представлять из себя одновременно и богословские ереси»[76 - Там же, т. 7, с. 361].
В период разложения феодального строя «священные» трибуналы, как отметил К. Маркс в отношении испанской инквизиции, становятся в руках абсолютистской власти мощным инструментом подавления её противников. С начала XVI в. Испания и Португалия используют инквизицию в целях колониального порабощения народов Америки и Азии, в период Возрождения инквизиция ведёт борьбу против гуманистического и рационалистического мировоззрения; в XVIII в. она объявляет войну просветителям и философам-материалистам, а в XIX в. – патриотам, выступающим за независимость колоний, борцам за объединение Италии, за демократические реформы в Испании; папская же конгрегация инквизиции выступает против зарождающегося рабочего движения, социализма; предаёт анафеме революцию 1848 г. и Парижскую коммуну; наконец в XX в. её главный враг – коммунизм, Советский Союз, страны социалистического лагеря.
Таким образом, инквизиция в течение своей многовековой истории служила феодализму и абсолютизму, колониализму и капитализму. Если в средние века деятельность инквизиции была связана с застенками, пытками, аутодафе, то в новое и новейшее время, когда она была лишена её палаческих функций, инквизиция действует более утончёнными методами, её оружием становятся анафемы, отлучения, Индекс запрещённых книг, куда заносились произведения многих выдающихся прогрессивных учёных и мыслителей.
В. И. Ленин отметил, что «все и всякие угнетающие классы нуждаются для охраны своего господства в двух социальных функциях: в функции палача и в функции попа»[77 - Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 237].
Церковь через инквизицию совмещала в себе обе эти функции до тех пор, пока буржуазия не лишила её вместе с земельными угодьями функции палача, оставив ей только обязанности попа.


Марозия – девушка, вершившая судьбы католической церкви

Таковы вкратце исторические рамки существования инквизиции, жертвами которой были средневековые еретики и вероотступники, личные враги пап и церковных иерархов, население, насильственно обращённое в католичество, порабощённые народы в колониях, гуманисты, выступавшие с критикой религиозного мракобесия, враги абсолютистской власти, просветители и философы-материалисты, великие учёные, патриоты-борцы за независимость колоний, сторонники отделения церкви от государства, писатели-реалисты, первые рабочие деятели, социалисты, коммунисты и прогрессивные мыслители современности. Инквизиция всегда стояла на защите интересов правящих классов. Именно в этом обстоятельстве следует искать причины, объясняющие долговечность сего поразительного по своей живучести террористического института, но в этом же, как увидит далее читатель, кроются и причины его падения.

Как были раскрыты её преступления
«Священное» судилище являлось тайным трибуналом. Его служители торжественно присягали держать в строгом секрете всё, относящееся к их деятельности. Такую же присягу давали и его жертвы. За разглашение секретов инквизиции виновным грозили столь же суровые наказания, как и еретикам.
Стремление инквизиторов держать в тайне всё относящееся к их деятельности было вызвано отнюдь не только опасением, что раскрытие их кровавых деяний может повредить им или нанести вред авторитету церкви. Этого они меньше всего боялись. Ведь свои преступления они рассматривали как «святое дело», санкционированное самим наместником бога на земле и светскими властями. Они гордились своим инквизиторским званием, в доказательство чего публично казнили свои жертвы – на торжественных «актах веры» – аутодафе.
Держали же они свою деятельность под плотным покровом тайны главным образом потому, что опасались, как бы раскрытие их методов не ослабило их действенности, как бы этим не воспользовались еретики для сопротивления «священному» судилищу, для сокрытия следов, для совершенствования своих «подпольных» организаций. Ведь чем меньше знал еретик о деятельности инквизиции, тем больший он испытывал страх за свою судьбу, тем легче было его выявить, поймать, заставить признать свою «вину» и «примириться» с церковью.
Возрождение сорвало покров тайны, окутывавший деятельность католической инквизиции на протяжении многих столетий. Гуманисты и протестанты ополчились против деяний «священного» судилища (По далеко не полным данным библиографического справочника Э. ван дер Векенэ, в XVI в. было издано 109 книг и брошюр об инквизиции, в XVII в. – 191, в XVIII в. – 137, в XIX в. – 710, в том числе различного рода публикации, включая журнальные статьи, в XX в. по 1961 г. включительно – 859[78 - Vekene E. van der. Bibliographie der Inquisition]). В протестантских странах стали появляться воспоминания бывших узников инквизиции, бежавших из её застенков. В них подробно описывались кровавые деяния «святых» отцов – мучения и пытки, которым они подвергали свои жертвы. Такого рода литература расходилась чрезвычайно быстро по всей Европе, вызывая повсеместно негодование, возмущение, осуждение инквизиции. Одна из таких работ, написанная бывшим узником инквизиции в Севилье Раймундо Гонсалесом де Монтес, под названием «Деяния священной инквизиции»[79 -
Sanctae Inquisitiones artes aliquot delectae et palam traductae»] вышла в Гейдельберге в 1567 г. и в течение двух лет была переведена на французский, немецкий, английский и голландский языки.
Не меньшим успехом пользовалось и сочинение француза Габриэля Деллона, повествующего о своих злоключениях в застенках португальской инквизиции в Гоа (Индия)[80 - Dellon G. Relation de 1’Inquisition in Goa. Leyden, 1687], вышедшее в свет в Лейдене (Голландия) в 1687 г. и в течение последующих двух столетий издававшееся 20 раз на разных языках в разных странах.


Сергий III – Папа Римский и любовник Марозии

Эта разоблачительная литература в свою очередь породила множество апологетических богословских опусов, авторы которых, отстаивая право инквизиции на преследование еретиков, невольно выбалтывали её секреты, давая тем самым новые аргументы её противникам для нападок на «священное» судилище.
К тому же церковники саморазоблачались, рекламируя такие кровожадные произведения, как «Молот ведьм» инквизиторов Я. Шпренгера и Г. Инститориса. Это сочинение, служившее руководством инквизиторам по истреблению ведьм, впервые было опубликовано в 80-х годах XV в. и неоднократно переиздавалось в католических странах.
В 1692 г. в Амстердаме вышел в свет большой труд Филиппа Лимбоха по истории инквизиции, в котором впервые освещалась деятельность этого трибунала во Франции, Италии и других странах со ссылками на папские документы и постановления различных соборов. Литература XVIII в. об инквизиции носила в основном памфлетный характер. Иначе и быть не могло, ибо архивы инквизиции были недоступны авторам, разоблачавшим её деятельность.
Французская революция 1789 г. руками победившей буржуазии покончила с инквизицией и сорвала замки с её тайных архивов в ряде стран. Наполеон отменил инквизицию во всех своих владениях, в том числе в Испании. И именно в Испании, где больше всего она свирепствовала, впервые был опубликован в 1812–1813 гг. двухтомник подлинных документов, относящихся к её деятельности[81 - Llorente J. A. Anales de la Inquisicion en Espania. Desde el estable-cimiento de la Inquisicion por los reyes catolicos hasta el ano 1808 Madrid 1812–1813, v. 1–2]. Автором публикации был бывший секретарь испанской инквизиции Хуан Антонио Льоренте (1756–1823), из-под пера которого вскоре вышла первая, основанная на документальных источниках, история этого трибунала.
Льоренте испытал на себе влияние просветительных идей XVIII в. и, как некоторые другие испанские либералы, сотрудничал с Жозефом Бонапартом в надежде, что французы осуществят в Испании необходимые прогрессивные реформы. По поручению французских властей Льоренте приступил к написанию истории испанской инквизиции, архивы которой поступили в его распоряжение. Поражение Наполеона вынудило Льоренте оставить Испанию и бежать в Париж, где он опубликовал свой труд в четырёх томах на французском языке в 1817–1818 гг., а затем на языке оригинала в 1822 г. в Барселоне и в Мадриде, куда Льоренте вернулся после победы революции 1820 г. Его книга была переведена на многие европейские языки, выдержав 24 издания. Её популярное изложение, написанное Леонардом Галлуа и опубликованное в Париже в 1822 г., печаталось 16 раз на разных языках, в том числе дважды на русском, а другая популярная книга – французской писательницы Сюбервик (писавшей под псевдонимом Фереаль), тоже основанная на материалах книги Льоренте, за 88 лет (с 1845 по 1933 г.) выдержала 40 изданий. В русском переводе она вышла в 1936 г. в Москве.
«Критическая история испанской инквизиции», так называлось сочинение X. А. Льоренте, написанная на огромном архивном материале, раскрыла перед миром подлинную картину кровавой деятельности «священных» трибуналов в Испании. Католическая церковь и её апологеты по сей день безуспешно пытаются опровергнуть Льоренте, обвиняя его в неточностях, преувеличениях, плохом стиле и пытаясь опорочить его в личном плане, выдавая за ставленника французов и чуть ли не мошенника, якобы присвоившего часть фондов инквизиции.
Но какими бы недостатками ни обладал труд Льоренте, он даже сегодня, сто пятьдесят лет после опубликования, остаётся одним из основных источников по истории испанской инквизиции, мимо которого не может равнодушно пройти ни один исследователь, будь он противником или панегиристом «священного» трибунала.
Основная ценность исследования бывшего главного секретаря испанской инквизиции заключается в приводимых им фактах и цитируемых документах, достоверность которых не подлежит сомнению.
В XIX в. инквизиционная историография, можно сказать, достигла своего расцвета. Появляется большое количество самых разнообразных работ, в том числе монографий и сборников документов по истории инквизиции и еретических учений в Испании, Франции, Италии, Германии. Обилие и разнообразие этих трудов делало, по выражению французского историка Шарля Молинье, написание одним человеком истории инквизиции, которая охватывала бы все страны и эпохи, – «предприятием почти химерическим».
Однако нашёлся исследователь, которому оказалось по плечу осуществить такое поистине грандиозное предприятие. Как это ни парадоксально, им оказался уже упомянутый Генри Чарльз Ли, который был вовсе не профессиональным историком, а издателем и книгопродавцем и занимался историей инквизиции только как любитель в свободное от своей работы время. Ли никогда в Европе не был и, естественно, в европейских архивах не работал. Но солидное состояние, которым он обладал, позволило ему нанять корреспондентов. Они по его поручению перерыли все доступные европейские архивы в поисках документов инквизиции, копии которых на протяжении многих лет пересылались Ли в Соединённые Штаты. Располагая этими материалами и обладая незаурядным литературным и исследовательским талантом, Ли написал исчерпывающую для своего времени трёхтомную историю средневековой инквизиции (1888), (исследование Г. Ч. Ли «История инквизиции в средние века» (СПб., 1911–1912) вышло на русском языке в двух томах), четырёхтомную историю испанской инквизиции (1906–1907), историю инквизиции в испанских владениях Америки (1908), которые в переводах обошли многие страны и переиздаются в наше время.
Мировая известность трудов Г. Ч. Ли, в которых впервые с такой полнотой, обоснованностью и убедительностью раскрывалась омерзительная картина инквизиционного террора во многих странах, вынудила клерикальных историков отказаться от тактики замалчивания, ставившей их теперь в смешное положение, и заняться изучением сюжетов, связанных с историей церковного судилища. Однако Ватикан по вполне понятным причинам чинил всяческие препятствия даже своим исследователям инквизиции, держа под замком секретные архивы конгрегации священной канцелярии, в которых всё ещё погребены многие тайны инквизиционного судилища.
В начале XX в. известный апологет папства Людвиг фон Пастор жаловался, что даже ему не было разрешено заглянуть в инквизиционные дела, хранящиеся в тайном ватиканском архиве. «Продолжая держать в строгой тайне исторические документы 350-летней давности, – писал Пастор, – конгрегация священной канцелярии наносит тем самым вред не только исторической науке, но и самой себе, ибо общественное мнение будет и впредь считать все даже самые тяжкие обвинения против римской инквизиции оправданными»[82 - Pastor Ludwig von. Geschichte der Papste. Freirberg in Breisgau, 1928, Bd. 5, S. 160].
В XIX и XX вв. увидели свет некоторые важнейшие документы, в частности относящиеся к процессам над Галилеем и Джордано Бруно. История их публикации своими перипетиями напоминает авантюрный роман.
Вот, например, что произошло с публикацией дела Галилея. Первая попытка обнародовать его была предпринята ещё по указанию Наполеона. С этой целью в 1810 г. документы, относящиеся к делу Галилея, были изъяты из папского архива в Риме и доставлены в Париж. Однако падение Наполеона помешало осуществить их публикацию. В Париж вернулись Бурбоны. Королём Франции стал Людовик XVIII, в Риме вновь обосновался папа Пий VII. Его представитель в Париже Гаетано Марини немедленно потребовал от французского правительства возвращения документов, относящихся к процессу Галилея. Вскоре, однако, Гаетано Марини скончался, так и не заполучив заветного «дела» Галилея.
Когда после «ста дней» Бурбоны вновь появились в Париже, новый представитель папы, Марино Марини, племянник покойного Гаетано, возобновил просьбу папского престола вернуть «дело» Галилея. Министр внутренних дел, к которому обратился Марино Марини, переправил Марини к министру двора графу де Блака. Последний некоторое время спустя уведомил его, что документы обнаружены и будут ему возвращены. Однако де Блака не спешил выполнить своё обещание под предлогом, что документы переданы Людовику XVIII, пожелавшему лично с ними ознакомиться.
Марини тем временем отозвали в Рим, на его место был назначен Джиннази. В 1817 г. Марини вернулся на свой прежний пост в Париже и вновь потребовал возвращения документов Галилея. На этот раз новый министр двора граф Прадель сообщил ему, что «дело» Галилея исчезло и, следовательно, французское правительство не в состоянии его вернуть папскому престолу.
Надо отметить, что ещё в 1809 г. из Рима в Париж по распоряжению Наполеона была доставлена значительная часть дел папской инквизиции. Эти документы Марини также затребовал, но их вернули не ему, а его преемнику Джиннази. Когда Марини вернулся в 1817 г. в Париж, он обнаружил, что Джиннази продал многие инквизиционные дела лавочникам для обёртки. «Мне удалось, – писал Марини, – разыскать свыше шестисот томов в лавках торговцев сельдями и мясом»[83 - Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 335].


Вечер свадьбы Марозии и Гуго

Но сам Марини повёл себя не лучше Джиннази. Получив из Ватикана указание сжечь некоторые, по-видимому наиболее компрометирующие церковь, документы инквизиции, он вместо этого сбыл их бумажной фабрике как макулатуру. Марини выручил за свой «товар» 4300 франков, сумму весьма солидную по тем временам, из чего можно заключить, что продал он изрядное количество документов.
Что же касается документов, относящихся к процессу Галилея, то папскому престолу удалось их заполучить только тридцать лет спустя. Каким образом? По сообщению французского учёного И. Б. Био, опубликованному в 1858 г., документы были возвращены папе Григорию XVI в 1846 г. французским королём Луи Филиппом. Однако в 1927 г. кардинал Меркати, главный хранитель ватиканского секретного архива, выдвинул новую версию, согласно которой документы были возвращены Ватикану в 1843 г. через папского нунция в Вене проживавшей там тогда вдовой графа де Блака.
Как бы там ни было, но документы вновь оказались в Ватикане в 40-х годах прошлого столетия. Они очутились в руках уже известного нам Марини, который в то время занимал пост главного хранителя ватиканского секретного архива. В 1848 г. в Риме произошла революция, город был объявлен республикой, папа Пий IX бежал в Чивита-Веккию. Затаился и Марини, изъявший из папского архива «дело» Галилея. Год спустя папа вернул себе власть над Римом, и Марини возвратился на свой прежний пост. В 1850 г. Марини издал книгу «Галилей и инквизиция»[84 - Выгодский М. Я. Галилей и инквизиция, ч. I, с. 200–206]. В ней впервые цитируются документы из процесса Галилея, однако в «препарированном» виде, с целью оправдать действия инквизиции против знаменитого учёного.
Публикация Марини вызвала своей недобросовестностью всеобщее возмущение в научном мире Европы. Учёные требовали от Ватикана опубликовать, наконец, полностью документы, относящиеся к преследованию инквизицией Галилея. Под давлением общественного мнения Ватикан был вынужден уступить. Он поручил их публикацию французскому историку клерикалу Эпинуа, который опубликовал их в 1867 г. в журнале «Ревю де кестьон историк» в статье «Галилей, его процессы, его осуждение». Были ли это документы, находящиеся в деле Галилея, – неизвестно по сей день. Возможно, что в Ватикане хранятся ещё и другие документы. Во всяком случае, характерно, что Ватикан отказал в своё время в доступе к делам процесса даже такому правоверному католическому историку, как немец Кантор, писавшему апологетическую историю папства по поручению Пия IX. Было отказано в таком доступе и Альбери – первому издателю полного собрания сочинений Галилея, выходившего во Флоренции в 1842–1856 гг.
Три года спустя после публикации Эпинуа 14 новых документов – протоколов инквизиции, относящихся к делу Галилея, были опубликованы профессором Сильвестро Герарди[85 - Gherardi S. II processo Galileo riveduto sopra document! di nuova. fonte. Firenze, 1870]. Последний занимал пост министра народного просвещения в римском революционном правительстве в 1848–1849 гг. и искал в папском секретном архиве документы, относящиеся к процессу Галилея. Дела, кочевавшего между Парижем, Прагой и Веной, Герарди не обнаружил, его изъял, как уже было упомянуто, Марини, но зато в его руки попали другие документы. Он успел тогда только частично их скопировать. Поражение республики заставило Герарди покинуть Рим и бежать в Геную, откуда только 20 лет спустя через своих друзей в Риме ему удалось достать полные тексты и опубликовать их[86 - Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 336].
Не меньших трудов стоило разыскать и опубликовать документы, относящиеся к инквизиционному процессу над Джордано Бруно.
В 1848 г. Доменико Берти, министр народного просвещения Римской республики и биограф Бруно, затребовал из ватиканского секретного архива документы, относящиеся к его процессу. По приказанию папы Пия IX Берти был направлен следующий ответ: «Архивы святой службы, осмотренные самым тщательным образом и внимательно изученные, свидетельствуют о том, что Джордано Бруно в своё время находился под судом. Однако архивы не дают никаких материалов, позволяющих установить, какой приговор был вынесен в связи с предъявленными ему обвинениями. Ещё меньше возможности выяснить, последовало ли какое-нибудь решение. Внимательнейший исследователь, изучивший сохранившиеся в архиве материалы, даёт следующую справку: «Большинство относящихся к делу папок с документами наполнены бумагами, которые покрыты выцветшими чернилами. Вследствие этого большая часть документов представляет собой потемневшие листы, о которых можно лишь сказать, что они были некогда исписаны»»[87 - Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 336].
Как мы увидим ниже, папа Пий IX самым беспардонным образом лгал в своём ответе Берти. И всё же последнему удалось раздобыть несколько документов, относящихся к процессу над Бруно, которые он опубликовал в 1876 г. в своей книге «Судьба коперниканства в Италии». Однако само дело Джордано Бруно продолжало храниться за семью замками в тайниках Ватикана.
В 1886 г. дело Бруно попало в руки одному из хранителей ватиканского тайного архива – Грегорио Пальмери, который доложил о своей находке папе Льву XIII. Папа затребовал дело себе, приказав Пальмери хранить о нём строжайшую тайну. В 1925 г. в Италии было опубликовано 26 доселе неизвестных документов инквизиции, относящихся к делу Бруно. В том же году кардинал Меркати, заведующий секретным архивом Ватикана, обнаружил среди бумаг папы Пия IX другой экземпляр дела Бруно. Сведения об этом просочились в печать, и Ватикан был вынужден дать разрешение на его публикацию, что было осуществлено не без умысла только 15 лет спустя, в 1942 г[88 - Mercati А. II sommario del processo di Giordano Bruno con apendice di documenti sull eresia e l’Inquisizione a Modena nel secolo XVI Citta del Vaticano, 1942]. Таким образом мир узнал подробности инквизиционного процесса над Джордано Бруно лишь 342 года спустя после его казни! На русском языке этот документ был издан в 1958 г. в переводе и с комментариями А. X. Горфункеля[89 - Джордано Бруно перед судом инквизиции (краткое изложение следственного дела Джордано Бруно). – Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958, сб. 6, с. 349–416].
Хотя в XX в. публикация документов, относящихся к истории инквизиции в разных странах, значительно увеличилась по своему объёму, то, что вышло в свет, – ничтожная толика хранящихся в архивах материалов, большинство которых всё ещё недоступно исследователям. Достаточно сказать, что в государственном испанском архиве в Симанкасе (Испания) хранится около 400 тыс. неопубликованных дел «священного» судилища, а в национальном архиве Португалии в Торре ду Томбу таких дел насчитывается около 40 тыс[90 - Многие документы португальской инквизиции не уцелели. Дворец инквизиции в Лиссабоне, где эти дела раньше хранились, дважды горел; в 1755 г. он сильно пострадал от землетрясения, а в период французской оккупации (1808–1812) в нем находился штаб оккупационных войск; в 1821 г. дворец инквизиции был разрушен восставшим населением португальской столицы. О сохранении сколь-либо полного инквизиционного архива в этих условиях не могло быть и речи.]. Подавляющее большинство этих дел никем ещё не изучено. В частности, предстоит ещё много сделать для изучения португальской инквизиции, крупнейшим исследователем которой был Александре Эркулану (1810–1877)[91 - Herculano A. Da origem e establecimento de Inquisicao em Portugal. Lisboa, 1854–1859, v. 1–3; Herculano A. History of the Origin and Establishment of the Inquisition in Portugal. Stanford, 1926]. Его сочинение по истории учреждения инквизиции в Португалии положило начало научному изучению деятельности «священного» судилища в этой стране.
Александре Эркулану, романтик, либерал и антиклерикал, писал свою работу в «назидание потомству», в ответ тем реакционерам, которые обвиняли его современников – сторонников французской революции 1789 г. и буржуазных преобразований – в кровожадности, жестокости, терроризме. «Когда ежедневно нас упрекают, – писал португальский историк, – в безрассудстве современных революций, в эксцессах, вызванных нетерпеливыми людьми, в преступлениях, совершенных немногими фанатиками и, если вам угодно, немногими лицемерами, провозглашающими новые идеи, безусловно мы вправе привлечь прошлое к суду, чтобы посмотреть, не станем ли мы вновь жертвами реакционных течений, и чтобы убедиться, обеспечат ли нам ультрамонтанные и сверхмонархические устремления порядок, мир и счастье, если мы вновь откажемся от прав свободных людей и доктрин терпимости…» И далее, упоминая о 40 тыс. дел португальской инквизиции, сохранившихся в архивах, Эркулану отмечал: «Провидение сохранило их для того, чтобы они выступили в роли мстителей за многочисленные преступления инквизиции, и мы (т. е. те, кто разоблачает действия инквизиции. – И. Г.), хотя и считаем, что действуем по своей собственной воле, может быть, выступаем всего лишь в роли инструмента божественной справедливости»[92 - Herculano A. History of the Origin and Establishment of the Inquisition in Portugal. Stanford, 1926, p. 200].
Исследование Эркулану, основанное на источниках архива Торре ду Томбу, директором которого он был в течение многих лет, до сих пор не утратило своего научного значения.
Различные перипетии сопутствовали и раскрытию преступлений инквизиции в Испанской Америке.
После изгнания испанских колонизаторов и образования независимых латиноамериканских государств в течение многих десятилетий эти преступления оставались нераскрытыми. Причины тому были разные. Хотя испанцы и были изгнаны, они не отказались от надежды вернуться в свои колонии. Поэтому патриоты, опасаясь реставрации, во многих местах уничтожили архивы трибунала.
Инквизиторы в свою очередь, страшась заслуженной кары со стороны патриотов, в период войны за независимость прятали и уничтожали компрометирующие их документы. Многие документы были расхищены или пропали во время многочисленных иностранных интервенций и гражданских войн, а также в результате пожаров и землетрясений. Погибли ценные архивы инквизиции в Картахене (современная Колумбия) во время стодневной осады этого города испанскими карателями во главе с маршалом Морильо в 1815 г. Американские оккупанты, разграбившие столицу Мексики в 1848 г., утащили с собой немало ценных исторических документов, в том числе и касающихся деятельности инквизиции. Известно, что священник Фишер, личный исповедник императора Максимилиана (1864–1867), во время французской интервенции в Мексику вывез во Францию и Ватикан большое количество документов. 12 ящиков с документами инквизиции, принадлежавшие американскому полковнику Дэйвиду Фергюссону, проживавшему в Мексике, погибли в огне в 1888 г. Ценные архивные бумаги были утрачены во время чилийско-перуанской войны.
В начале XX столетия многие инквизиционные дела были выкрадены американскими спекулянтами в Мексике и проданы за большие деньги частным лицам в США. «Покупка и продажа оригинальных мексиканских исторических документов, – отмечает американский историк Сеймур Б. Либман, – стала прибыльным бизнесом. Некоторых людей это толкнуло на кражу материалов из Национального архива Мексики, а других – на контрабандную переброску их из Мексики в нарушение законов»[93 - Liebman S. В. A Guide to Jewish References in Mexican Colonial Era. 1521–1821. Philadelphia, 1964, p. 33].
Хотя часть документов, относящихся к деятельности колониальной инквизиции, сохранилась в архивах латиноамериканских стран[94 - Самое большое число документов по истории колониальной инквизиции собрано в Национальном архиве Мексики, где их имеется 1553 тома, охватывающих период с 1521 по 1823 г. Их опись составляет 15 томов.], главный её архив, хранившийся в Испании, до последней четверти XIX в. считался утерянным.
Со второй половины XIX века, когда дело независимости стран Латинской Америки упрочилось и политическое положение в некоторых республиках несколько стабилизировалось, начинают появляться первые работы латиноамериканских исследователей по истории колониальной инквизиции.
В 1863 г. одновременно были опубликованы две такие работы. Первая из них под названием «Анналы инквизиции в Лиме» принадлежит перу Рикардо Пальме (1833–1919) – передовому перуанскому публицисту и писателю. Это произведение выдержало много изданий и постоянно дополнялось автором. Оно переиздаётся и в наше время как часть популярных исторических очерков автора, объединённых единым названием «Перуанские традиции». Автор второй работы – «Чем была инквизиция в Чили» – чилийский либеральный историк Бенхамин Викунья Маккенна опубликовал её в журнале «Ревиста де Буэнос-Айрес». Несколько лет спустя, в 1868 г., этот же историк опубликовал в Вальпараисо исследование, посвящённое Франсиско Мойену, одной из жертв «священного» трибунала в Лиме[95 - Vicuna. Mackenna В. Francisco Moyen о lo que fue la Inquisicion en America. Valparaiso, 1868].
Однако эти и следовавшие за ними работы носили фрагментарный и популярный характер. И не удивительно – их авторам были недоступны исчезнувшие архивы колониальной инквизиции, а ведь только по ним можно было восстановить деятельность «священного» трибунала. Неизвестно, как долго его преступления оставались бы нераскрытыми, если бы не счастливый случай.
В 1883 г. после 17-летнего перерыва были восстановлены дипломатические отношения между Чили и Испанией. Секретарём чилийской миссии в Мадриде был назначен молодой и весьма плодовитый историк Хосе Торибио Медина (1852–1930), автор трёхтомной истории колониальной литературы в Чили и других исследований.
Приступив к исполнению своих обязанностей в столице Испании, Медина поспешил осуществить свою давнишнюю мечту: посетить замок в селении Симанкас, неподалёку от Вальядолида, который по распоряжению испанского короля Карла V в 1540 г. был превращён в хранилище государственных документов, в том числе касающихся управления американскими колониями.
В момент посещения симанкасского архива Мединой его 51 зал был забит десятками тысяч различных папок с документами. Разобраться в этом хозяйстве было довольно трудно, так как не имелось никаких описей. Но это не обескуражило пытливого чилийского учёного, который, забыв о своих дипломатических обязанностях, в течение многих недель рылся в древних рукописях.
Старания Медины увенчались заслуженным успехом. В одном из подвальных помещений, тёмном и сыром, именуемом «Колодцем епископа», он неожиданно натолкнулся на архив колониальной инквизиции, надежды обнаружить который уже давно потеряли учёные. Но передадим слово самому Медине: «Когда в конце 1884 г. я переступил порог монументального архива, расположенного в небольшой деревушке Симанкас, мне и в голову не пришло, что именно там хранятся бумаги трибуналов американской инквизиции или что когда-либо я займусь подобной темой. Тем не менее я начал просматривать эти бумаги, в надежде обнаружить некоторые важные факты, относящиеся к колониальной истории Чили… Изучая их, я все больше и больше убеждался в том, что эти документы представляют огромный интерес для познания жизни американских народов, находившихся под властью метрополии. Одновременно я убедился, что всё написанное до тех пор об инквизиции не соответствовало богатству обнаруженных там документов, интерес и значение которых выходили далеко за пределы самой темы»[96 - Medina J. Т. Historia del Tribunal del Santo Oficio de la Inquisicion en Chile. Santiago, 1952, p. XI].
Два года работал Медина в симанкасском архиве, проделав в буквальном смысле титаническую работу: он собственноручно снял копии с тысяч документов. Собранный им материал образует 65 больших томов, хранящихся теперь в национальном архиве в Сантьяго (Чили). Вернувшись с этим драгоценным багажом на родину, учёный не покладая рук трудился над написанием истории инквизиции в Испанской Америке. О феноменальной работоспособности Медины свидетельствует тот факт, что в 1887 г., всего лишь год спустя после своего возвращения в Чили, он издаёт большой двухтомник, посвящённый истории трибунала инквизиции в Перу. В 1890 г. следует двухтомник «История священного трибунала инквизиции в Чили». В 1899 г. одновременно выходят три исследования о деятельности трибунала инквизиции в Картахене, вице-королевстве Ла-Плата и на Филиппинах. В 1905 г. Медина издаёт двухтомник по истории инквизиции в Мексике, и, наконец, в 1914 г. выходит в свет его последняя работа – «Ранняя американская инквизиция (1493–1569)».
В этих трудах, непревзойдённых по сей день по охвату документального материала, впервые была раскрыта во всех подробностях преступная деятельность инквизиции в американских колониях Испании. Медина придерживается «объективистского» метода изложения материала. Как правило, он воздерживается от каких-либо выводов и обвинений по адресу церковной иерархии и испанских колониальных властей, он воспроизводит судебные дела, протоколы допросов и пыток, приговоры «священного» трибунала, официальные сообщения об аутодафе и прочие документы из архивов инквизиции, предоставляя самому читателю делать соответствующие выводы. Такой метод подачи материала вполне оправдал себя, ибо лишил возможности церковников и клерикалов обвинять учёного в стремлении «опорочить» церковь и колониальные власти (X. Т. Медина был исключительно плодовитым учёным. Его перу принадлежат свыше 300 книг и брошюр и свыше 500 статей. Собранная им уникальная библиотека в 40 тыс. томов была им подарена государству, которому он также завещал и своё собрание документов по истории инквизиции.)
Однако труды Медины при его жизни не получили широкого распространения в Латинской Америке, главным образом потому, что они выходили ничтожными тиражами в 200–400 экземпляров, которые быстро скупались и уничтожались церковниками и их единомышленниками.
Только в 1915 г. была переиздана в Буэнос-Айресе работа Медины по истории инквизиции в вице-королевстве Ла-Плата, и лишь в 1952 г., в связи со столетием со дня рождения учёного, в Чили был принят парламентом закон о создании «Исторического и библиографического фонда им. Хосе Торибио Медины», которому поручалось переиздание всех трудов плодовитого историка. В том же юбилейном году были переизданы книги Медины в Мексике и Колумбии по истории инквизиции в этих странах.


Иоанн XII – последний римский папа периода порнократии

Труды Медины были широко использованы Г. Ч. Ли, опубликовавшим незадолго до своей смерти в 1908 г. книгу «Инквизиция в испанских владениях». Эта работа была переиздана в 1922 г. На другие языки, насколько нам известно, она не переводилась.
В XX в. был опубликован ряд новых работ, в частности по истории колониальной инквизиции в Мексике. Большой интерес представляет документальный сборник, опубликованный мексиканским историком Хенаро Гарсией в 1906 г. под названием «Инквизиция в Мексике, её происхождение, юрисдикция, права, процессы, аутодафе, отношение с гражданскими властями, церемонии, этикет и другие дела»[97 - Garcia G. La Inquisicion de Mexico. Mexico, 1906]. Новые документы опубликованы также в книге аргентинского историка Боласлао Левина «Инквизиция в Испанской Америке (евреи, протестанты и патриоты)», изданной в БуэносАйресе в 1962 г.
Так были раскрыты и стали достоянием гласности преступления инквизиции, но далеко не все и не во всех странах[98 - В 1978 г. в Куэнке (Испания) проходил международный симпозиум, посвященный 500-летию испанской инквизиции. Его труды, составившие объемную книгу («La Inquisition Espanola. Nueva vision, nuevos horizontes». Madrid, 1980), проливают дополнительный свет на преступления св. трибунала.]. Многие кровавые деяния «священного» судилища всё ещё остаются погребёнными в недоступных исследователям архивах.

Инквизиция до инквизиции
В своих потугах во что бы то ни стало оправдать преступную деятельность инквизиции, Жозеф де Местр писал, что она, подобно всем институтам, созданным для свершения великих дел, «возникла неизвестно как»[99 - Maistre J. de. Considerations sur la France suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettres a un gentilhomme russe sul l’Inquisition Espagnole, p. 285]. Между тем не для «великих дел» была создана инквизиция и причины, вызвавшие её появление, вовсе не загадочны, они кроются в самой социальной сущности христианской религии и церкви, надклассовой по своей теории, апеллирующей к обездоленным массам, составляющим основной контингент верующих, но на практике служащей интересам эксплуататорских классов.
Одна из особенностей христианства состоит в том, что его всегда раздирали острейшие противоречия, в начальный период – в виде ожесточённой борьбы между различными направлениями, а позже – между господствующим течением, возглавлявшимся церковной верхушкой, и оспаривавшим её истинность и «праведность» бесчисленным количеством самых разнообразных оппозиционных течений, которые отражали настроения обездоленных масс и объявлялись этой верхушкой незаконными, еретическими. Связав свою судьбу с эксплуататорскими классами общества и их государством, церковь отвергла мечту ранних христиан о построении «божьего царства» на земле и стала освещать социальное неравенство, призывала страждущих и угнетённых примириться со своим положением, обещая за это загробное воздаяние. Такова одна из важнейших причин, порождавших на протяжении столетий самые разнообразные христианские ереси, оспаривавшие авторитет и власть церкви и освещавшийся ею эксплуататорский общественный строй. Поэтому ересь, точно неотступная тень, следует за церковью на всём протяжении её истории. Она многолика и неистребима. Её нельзя было победить ни уговорами, ни угрозами, ни заклинаниями, её не удавалось уничтожить ни огнём, ни мечом.
Ересь – это всегда оппозиция господствующей церкви. Эта последняя, опасаясь потерять власть, естественно стремится всеми силами и любыми средствами искоренить, уничтожить ересь.
Отражая в различные исторические эпохи противоречивые интересы социальных групп и прослоек, ереси выступали как против церковной иерархии, так и против несправедливости господствующего эксплуататорского строя, с которым церковь была неразрывно связана. Ереси были своеобразной формой классовой борьбы, характерной для средних веков, для феодального мира, мыслившего только религиозными категориями. Ереси выражали взгляды той или другой прослойки горожан или крестьян, национальные или местные интересы.
На эти несхожие и часто беспощадно боровшиеся не только с официальной церковью, но и друг с другом ереси каждая эпоха накладывала свой собственный особый отпечаток, уготавливала им различные судьбы.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71279008?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Guiraud J. Histoire de I’lnquisition au moyen age, v. 1. Origines de 1’Inqusition dans le midi de la France. Cathares et vaudois. Paris, 1935, p. V.

2
Vekene E. van der. Bibliographic der Inquisition. Ein Versuch. Hildesheim, 1963.

3
Лозинский С. Г. История инквизиции в Испании. Спб, 1914.

4
Парнах В. Испанские и португальские поэты – жертвы инквизиции. М. – Л., 1934; Выгодский М. Я. Галилей и инквизиция. М. – Л., 1934, ч. I; Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция. М., 1955; Шахнович М. И. Гойа против папства и инквизиции. М., 1955

5
Le «Manuel del Inquisiteurs, a 1’usage des Inquisitions d’Espagne et de Portugal. On abrige de 1’ouvrage intitule: Directorium inquisitorium, compose vers 1358 par Nicolas Eymeric, gran Inquisiteur dans le Royaume de Aragon». On у adjoint une courte Histoire de l’etablissement del’Inquisition dans le Royaume de Portugal, tiree du latin de Louis a Paramo, a Lisbonne, MDCCLXII, p. 197–198.

6
Цит. по: Шейнман М. Огнём и кровью во имя бога. М, 1924, с. 3.

7
Stampa, 30.VI 1974.

8
Pichon Ch. Le Vatican. Paris, 1960, p. 251

9
Ballesteros Beretta A Sintesis de Historia de Espaha Barcelona, 1952, p. 233–234.

10
Ceccaroni A. Piccola Enciclopedia Ecclesiastica. Milano, 1953, p. 716

11
Ceccaroni A. Piccola Enciclopedia Ecclesiastica Milano, 1953, p. 717

12
Enciclopedia Cattolica. Citta del Vaticano, 1951, v. 7, p. 47.

13
Ottaviani A. Institutionis iuris Publici Ecclesiastici, v. 1, Roma, 1958, p. 293.

14
Codigo de Derecho Canonico y legislacion complementaria. Madrid, 1950, p. 795.

15
Ibid., p. 796

16
Ibid., p. 835–836.

17
Walsh W. Th. Personajes de la Inquisiсion. Madrid, 1948, p. 24

18
Pinta Llorente M. de la. La Inquisicion Espanola у los problemas de la cultura у de la intolerancia. Madrid, 1953, p. 7–8.

19
Lopez Martinez N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion en tiempo de Isabel la Catolica. Burgos, 1964, p.

20
Ibid.

21
Ibid., p. 258–259

22
Жозеф де Местр (1753–1821), граф, иезуит, числился при царском дворе в 1803–1817 гг. посланником лишённого власти сардинского короля.

23
Maistre J. de. Considerations sur la France, suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettress a un gentilhomme russe sul l’Inquisition Espagnole. Bruxelles, 1858, p. 297–298.

24
Maistre J. de. Considerations sur la France, suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettress a un gentilhomme russe sul 1’Inquisition Espagnole. Bruxelles, 1858, p. 286.

25
Vacandard E. The Inquisition. A critical and historical study of the coercive power of the church. New York, 1940, p. VI.

26

Полном перечислении главных заблуждений нашего времени», изданном в1864 г. в виде приложения к энциклике «Quanta cura»

27
Ecclesia vis inferendai potestatem non habet

28
См.: Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 1–4. Buenos Aires, 1945

29
Menendez у Pelayo M. Historia de los – Heterodoxos espanoles, v. 1, p. 51.

30
Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 3, p. 284

31
Королевский эдикт от 1492 г. предписывал изгнание из страны иудеев, не принявших католической веры.

32
Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 2, p. 280

33
Так называли иудеев, принявших католичество

34
Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanoles, v. 2, p. 283

35
Menendez у Pelayo M. Historia de los Heterodoxos espanolos, v. 2 p. 285

36
Ibid., p. 286.

37
Ibid., v. 4, p. 100

38
Lopez Martines N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion… p. 264

39
Lopez Marlines N. Los judaizantes castellanos у la Inquisiсion… p. 374

40
Palaclo Atard V. Razon de la Inquisicion. Madrid, 1954, p. 14

41
Junco A. Inquisicion sobre la Inquisicion. Mexico, 1951

42
Название Мексики в период испанского владычества

43
Cuevas M. Historia de la Iglesia en Mexico. Mexico, 1946, v. 3, p. 152

44
Vacandard E. The Inquisition… p. V–VI

45
Ibid., p. VIII–IX

46
Ibid., p. 129–130

47
Vacandard E. The Inquisition… p. 187

48
Douais С. L’Inquisition, sus origenes, sa procedure. Paris, 1906, p. 63

49
Shannon A. C. The Popes and Heresy in the thirteenth century. Villanova, Penn., 1949, p. 57

50
Цит. по: Хьюз Э. Бернард Шоу. М., 1968, с. 182

51
Lopez Martinez N. Los judaizantes castellanos у la Inquisicion… p. 269

52
См.: Amador de los Rios J. Historia Social, politica у religiosa de los judios en Espana у Portugal. Madrid, 1875–1876, v. 1–3— Baer F Die Juden in christlichen Spanien. Berlin, 1929. Bd. 1–3; Nenman Abraham A. The Jews in Spain. Philadelphia, 1944, v. 1–2

53

De origene et progressu Officii Sanctae Inquisitionis»

54
Цит. по: Le Manuel des Inquisiteurs, a 1’usage des Inquisitions d’Espagne et de Portugal. Lisbonne, DCCLXII, p. 182–183

55
сбросив атомную бомбу, по мнению некоторых сверхсовременных толкователей Библии

56
Le Manuel des Inquisiteurs… p. 190

57
Ibid., p. 191

58
Marini M. Galileo e L’Inquisizione. Memorie storico-critiche dirette alia Romana Accademia di Archeologia. Roma, 1850, p. 11

59
Walsh W. Th. Personajes de la Inquisicion, p. 33

60
Encyclopedia Britanica. Chicago, 1946, v. 12, p. 377

61
Покровский М. «Средневековые ереси и инквизиция. – Книга для чтения по истории средних веков». М.,

62
Там же, второе издание, с. 681

63
с 1480 г., когда она стала функционировать в виде верховного церковного трибунала – Супремы (Пискорский В. Инквизиция. – Энциклопедический словарь Брокгауза и Эфрона. Спб., 1894, т. 13, с. 180.)

64
Лозинский С. Г. Святая инквизиция. М., 1927, с. 298

65
Douais С. L’Inquisition, ses origins, sa procedure, p. 40

66
Shannon A. C. The Popes and Heresy… p. 49

67
Longone R. Quando ardevano i roghi de la Inquisizione. Vie Nuove, 1961, N 27, p. 24

68
Guiraud J. Historic de 1’Inquisition… v. 1, p. VIII–IX

69
Архив Маркса и Энгельса, т. V. М., 1938, с. 235, 240–241

70
Покровский М. Средневековые ереси и инквизиция, с. 681

71
См.: История средних веков. М., 1966, т. 1, с. 495

72
См.: Советская историческая энциклопедия. М., 1965, т. 6, с. 36

73
Guiraud J. Histoire de I’lnquisition… v. 1, p. 419

74
Guiraud J. Histoire de I’lnquisition… v. 1, p. IX

75
Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 22, с. 306

76
Там же, т. 7, с. 361

77
Ленин В. И. Полн. собр. соч., т. 26, с. 237

78
Vekene E. van der. Bibliographie der Inquisition

79

Sanctae Inquisitiones artes aliquot delectae et palam traductae»

80
Dellon G. Relation de 1’Inquisition in Goa. Leyden, 1687

81
Llorente J. A. Anales de la Inquisicion en Espania. Desde el estable-cimiento de la Inquisicion por los reyes catolicos hasta el ano 1808 Madrid 1812–1813, v. 1–2

82
Pastor Ludwig von. Geschichte der Papste. Freirberg in Breisgau, 1928, Bd. 5, S. 160

83
Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 335

84
Выгодский М. Я. Галилей и инквизиция, ч. I, с. 200–206

85
Gherardi S. II processo Galileo riveduto sopra document! di nuova. fonte. Firenze, 1870

86
Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 336

87
Рожицын В. С. Джордано Бруно и инквизиция, с. 336

88
Mercati А. II sommario del processo di Giordano Bruno con apendice di documenti sull eresia e l’Inquisizione a Modena nel secolo XVI Citta del Vaticano, 1942

89
Джордано Бруно перед судом инквизиции (краткое изложение следственного дела Джордано Бруно). – Вопросы истории религии и атеизма. М., 1958, сб. 6, с. 349–416

90
Многие документы португальской инквизиции не уцелели. Дворец инквизиции в Лиссабоне, где эти дела раньше хранились, дважды горел; в 1755 г. он сильно пострадал от землетрясения, а в период французской оккупации (1808–1812) в нем находился штаб оккупационных войск; в 1821 г. дворец инквизиции был разрушен восставшим населением португальской столицы. О сохранении сколь-либо полного инквизиционного архива в этих условиях не могло быть и речи.

91
Herculano A. Da origem e establecimento de Inquisicao em Portugal. Lisboa, 1854–1859, v. 1–3; Herculano A. History of the Origin and Establishment of the Inquisition in Portugal. Stanford, 1926

92
Herculano A. History of the Origin and Establishment of the Inquisition in Portugal. Stanford, 1926, p. 200

93
Liebman S. В. A Guide to Jewish References in Mexican Colonial Era. 1521–1821. Philadelphia, 1964, p. 33

94
Самое большое число документов по истории колониальной инквизиции собрано в Национальном архиве Мексики, где их имеется 1553 тома, охватывающих период с 1521 по 1823 г. Их опись составляет 15 томов.

95
Vicuna. Mackenna В. Francisco Moyen о lo que fue la Inquisicion en America. Valparaiso, 1868

96
Medina J. Т. Historia del Tribunal del Santo Oficio de la Inquisicion en Chile. Santiago, 1952, p. XI

97
Garcia G. La Inquisicion de Mexico. Mexico, 1906

98
В 1978 г. в Куэнке (Испания) проходил международный симпозиум, посвященный 500-летию испанской инквизиции. Его труды, составившие объемную книгу («La Inquisition Espanola. Nueva vision, nuevos horizontes». Madrid, 1980), проливают дополнительный свет на преступления св. трибунала.

99
Maistre J. de. Considerations sur la France suivi de 1’essai sur le principe generateur des constitutions politiques, et des lettres a un gentilhomme russe sul l’Inquisition Espagnole, p. 285