Главная страница | Социальная философия | «Темная материя» социальных наук

«Темная материя» социальных наук
Сергей Эрнестович Поляков
В своей четвертой книге С. Э. Поляков представил новый взгляд на природу окружающего нас мира. Исследователей со времен античности привлекала психическая составляющая реальности, и они пытались обсуждать ее в разных контекстах, используя несовпадающие названия. Однако лишь автору удалось очертить ее границы, описать ее структуру, феноменологию репрезентирующих ее психических явлений, особенности ее формирования и динамики. Он назвал ее объективной психической реальностью и убедительно доказал, что человек живет не только в физическом, но и в ментальном мире, создаваемом обществом. Этот мир, как и физическая реальность, противостоит индивидууму и независим от него. Он даже имеет свои собственные объекты, которые пребывают и действуют лишь в нем.
Автором открыта новая грань реальности и создана новая область науки, что делает книгу интересной не только для психологов, социологов и философов, но и для представителей других, в том числе естественно-научных дисциплин.

Сергей Поляков
«Темная материя» социальных наук

Часть I
Предпосылки появления понятия объективная психическая реальность

Глава 1.1
История осознания людьми наличия объективной психической реальности (ОПР)

§ 1. Введение
Физики пишут, что в их действующих моделях Вселенной явно не хватает какой-то невидимой сущности, называемой ими темной материей. Лишь открытие этой сущности может объяснить все наблюдаемые ими явления, не вписывающиеся в традиционную картину Вселенной. То масса галактического скопления мала для такой большой скорости его движения. То видимая масса не способна так сильно искажать световые лучи. То плотности видимого вещества не хватает для объяснения особенностей его движения. Другими словами, в выстроенной ими научной картине Вселенной явно не хватает чего-то очень важного, но пока скрытого. И лишь добавление в физическую науку некой темной материи, не дающейся в руки физиков, позволит им построить более совершенную физическую модель мира.
Мне представляется, что и в моделях социальных наук тоже явно не хватает какой-то глобальной сущности, обнаружение которой помогло бы решить многие проблемы социологии, философии, эпистемологии, лингвистики, самой психологии и ряда других наук. По аналогии с физикой напрашивается название «темная материя», но только уже в науках об обществе.
Известный социолог Б. Латур (2006а, с. 199) тоже прямо говорит о том, что социологам не хватает «недостающей массы», которую они безуспешно ищут. Они постоянно, с некоторым отчаянием сосредоточены на том, чтобы обнаружить социальные связи, достаточно прочные для объединения всех нас, или моральные законы, которые были бы достаточно незыблемыми, чтобы заставить нас вести себя должным образом. Однако при суммировании социальных связей мы не получаем требуемого итога. Нестойкие и слабые моральные принципы – вот и все, что могут обнаружить социологи. Общество, которое они пытаются воссоздать при помощи тел и норм, постоянно разрушается. Чего-то все время недостает. Такого, что было бы строго социальным и высокоморальным.
Автор прав. Между тем на протяжении двух с лишним тысячелетий лучшие умы человечества настойчиво обсуждают в разных социальных науках и под разными названиями какую-то странную сущность. Они по-разному понимают ее и пытаются даже описывать. Но в итоге получается, что упоминаемое ими нечто является чем-то вроде общей психики людей, общего сознания или некой общей области идей. При этом всем вроде бы очевидно, что есть только индивидуальное сознание. Однако не менее очевидно, что и обсуждаемая ими сущность весьма реальна.
Картина, сложившаяся к сегодняшнему дню в социологии, напоминает ту, что наблюдается в космологии. Не хватает какой-то «темной сущности», «темной социальной материи», которая мощно влияет на человеческую жизнь, но никак не дается в руки исследователей. И без которой никак не получается создание целостной картины общества и человека в нем.
Что это за «темная материя», или «недостающая масса», проявляющаяся в общественных и даже в гуманитарных науках?
Данная книга предназначена для того, чтобы показать, что это – объективная психическая реальность (ОПР).

§ 2. Термины, предшествовавшие появлению понятия объективная психическая реальность (ОПР)
В трудах большинства выдающихся мыслителей прошлого и серьезных исследователей, являющихся нашими современниками, можно найти упоминания об объективной психической реальности (ОПР) или ее фрагментах, хотя каждый из них обозначает ее по-своему: мир идей и мир эйдосов (Платон, 1968); описываемые им же универсальные совершенные формы Сократа (Платон, 1993); вещи, которые не истинны и не ложны (Г. Галилей, цит. по: А. В. Койре, 2003, с. 128–153); врожденные идеи (Р. Декарт, 1994); модусы (Б. Спиноза, 1957); априорные категории сознания, чистые априорные суждения, идеи разума, иллюзорные ошибки и видимости разума (И. Кант, 1980; 1994); абсолютная идея, объективный дух и универсум, мировой дух, мировой разум (Г. Гегель, 2000); универсум высказываний в себе и истин в себе, суждения сами по себе (Б. Больцано, цит. по: К. Р. Поппер, 2002, с. 109); мировая воля (А. Шопенгауэр, 2011); коллективный дух, душа народа (В. Вундт, 2002); третья область и универсум объективного содержания мысли (Г. Фреге, цит. по: К. Поппер, 1983, с. 440); миры мысли (У. Джеймс, 2000); царство чистых предельных форм, жизненный мир, общий дух, общая воля народа (Э. Гуссерль, 1995); коллективные представления, факты коллективного сознания (Э. Дюркгейм, 1995); объективный дух, исторически-духовный мир (Н. Гартман, 1997); душа культуры (О. Шпенглер, 2006); соборное сознание (С. Н. Трубецкой, 1994); символический универсум (Э. Кассирер, 2002); мир универсалий (Б. Рассел, 2000); единовременное культурное качество (П. Сорокин, 2007); ноосфера (Э. Леруа (Le Roy E., 1927; П. Тейяр де Шарден, 2001; В. И. Вернадский, 1944); космическое сознание (Э. Фромм, 2004); коллективный опыт человечества (Л. Н. Гумилев, 2004); третий мир (К. Поппер, 1983; 2002); космическое бессознательное (Д. Судзуки, 2002); душа толпы (Г. Лебон, 1995); бессознательное как речь Другого (Ж. Лакан, цит. по: П. Горностай и Т. Титаренко, 2001); коллективные представления, коллективное сознание (Л. Леви-Брюль, 1999); жизненное пространство (К. Левин, 2000); мир Платона (Р. Пенроуз, 2011); мир, нами самими созданный (И. Гердер, цит. по: Р. Смит, 2014, с. 185); идея мира смыслов как пограничного царства, расположенного между миром ценностей и миром бытия (Г. Риккерт, 1998); коллективное бессознательное (К. Юнг, 1991); мир систематического единства абстрактно-общих моментов (М. М. Бахтин, цит. по: А. А. Леонтьев, 2001, с. 265); логосфера (Р. Барт, 1994); групповая душа, объективный дух, групповой дух, социальная сфера современников и историческая сфера предков (М. Шелер, 2011); бессознательные структуры (К. Леви-Стросс, 2001; М. Фуко, 2004); предрассудки (Х.-Г. Гадамер, 1988); смысловое поле (Л. С. Выготский, 1982); воображаемый музей (А. Мальро, 2005); междумирие (М. Мерло-Понти, цит. по: В. Декомб, 2000, с. 72–73); коллективное верование, социальная вера, мир обычаев, мышление эпохи, идеи эпохи, дух времени (Х. Ортега-и-Гассет, 1997); социальный разум, социальное сознание, или осознание общества (Ч. Х. Кули, 2019); транссубъективное пространство (Д. Н. Узнадзе, 2004); символический универсум, смысловой универсум, объективная социальная структура (П. Бергер и Т. Лукман, 1995); жизненный мир (Л. Бинсвангер, 1999); интеллигибельная материя (М. К. Мамардашвили, 2001); сверхприродная объективная действительность (Э. В. Ильенков, 1979/1991); многомерный мир (А. Н. Леонтьев, 1983); действительность второго порядка (П. Вацлавик (P. Watzlawick, 1977)); семантическая вселенная (В. В. Налимов, 2007); семиосфера (Ю. М. Лотман, 2004); мир значений (А. А. Леонтьев, 2001); психосфера (В. А. Звегинцев, 1968); знаемый мир (А. Д. Логвиненко, 1985); глобальная социальная память (М. А. Розов, 2009); мир субъективных категорий (О. А. Корнилов, 2013); надындивидуальные, надсознательные явления (А. Г. Асмолов, 2002); вещи, хранящиеся в человеческом сознании как общее достояние (А. А. Шевцов, 2004); многомерное пространство жизни (В. Е. Клочко, 2005); общественное сознание (советский марксизм); массовое сознание, коллективное сознание, социальное сознание или дух; коллективная душа; народный дух; дух нации; логические предметы; идеальные предметы; идеальная структура вещи; интерсубъективный мир и т. д. и т. п.
Перечень сходных по смыслу сущностей можно еще долго продолжать. Например, только среди предшественников, создавших теории, сходные с его собственной теорией «третьего мира», К. Поппер (2008, с. 83) указывает Гесиода, Ксенофана, Гераклита, Парменида, Платона, Аристотеля, стоиков, Плотина, Г. Лейбница, Б. Больцано и Г. Фреге.
Трудно напрямую соотносить множество перечисленных мною выше конструктов, даже не созданных в абсолютном своем большинстве, а лишь задуманных разными исследователями, с вербальной психической конструкцией, формирующей то, что я обозначаю понятием объективная психическая реальность. Трудности эти обусловлены не только существенными различиями в мировоззрениях исследователей и особенностях концептуализации ими мира и психики, но и незавершенностью их собственных представлений о рассматриваемой ими сущности. Однако совершенно очевидно, что и эти, и многие другие авторы говорили примерно об одном и том же, понимая это каждый по-своему и рассматривая с разных позиций.
Как видно из приведенного выше списка, уже более 2500 лет мыслители обсуждают объективный психический мир, выделяя его наряду с объективным физическим миром и субъективным психическим миром индивидуального сознания.
Большинство перечисленных выше авторов были не психологами, а философами и универсальными мыслителями, занимавшимися самыми разными областями знания. Возможно, именно поэтому обозначенные ими сущности в большинстве своем недостаточно конституированы и аморфны. Предложенные сущности не столько могут претендовать на реальное наличие в мире, сколько подтверждают сам факт наличия в реальности чего-то не очень понятного, но очевидно присутствующего в ней и при этом, несомненно, имеющего отношение к человеческой психике и обществу.
Одни из перечисленных выше сущностей представлены лишь в виде названий. Например, объективный дух (Г. Гегель, 2019, 2019а; Н. Гартман, 2003); групповая душа и групповой дух (М. Шелер, 2011); исторический дух (Н. Гартман, 2003); надындивидуальное сознание, всемирное и мировое сознание (П. Я. Чаадаев, 2011), соборное сознание (С. П. Трубецкой, цит. по: Л. И. Василенко, 2013), коллективный интеллект (Н. Н. Моисеев, 1999) и многие другие.
В некоторых работах представлены краткие определения обозначенных авторами сущностей. Например, М. Шелер (2011, с. 15) рассматривает объективный дух как «воплощенный в какой-либо материи или воспроизводимых психофизических деятельностях смысл». Символические универсумы в понимании П. Бергера и Т. Лукмана (1995, с. 157–158) – это системы теоретической традиции, впитавшие различные области значений, матрица всех социально объективированных и субъективно реальных значений.
Абсолютное большинство предложенных сущностей не были сформированы окончательно, хотя и представлены уже вербальными концептами, впрочем, весьма аморфными. Например, сознание классовое и сознание групповое (Л. Уайт, 2004, с. 205; А. Ребер, 2001, с. 289; Р. С. Немов, 2007, с. 403; К. К. Платонов, 1984, с. 89); коллективное сознание (С. Московичи, 1998, с. 163); национальное сознание (Д. В. Ольшанский, 2003, с. 323; В. Г. Крысько и Д. И. Фельдштейн, 1999, с. 176–177). К той же группе сущностей, представленных не вполне завершенными вербальными концептами, можно отнести бол? ьшую часть и других рассматриваемых исследователями сущностей (общественное сознание, массовое сознание и т. д.)[1 - В. П. Галкин (1997), например, предлагает такой концепт, формирующий сущность, обозначенную словосочетанием «общественное сознание»: совокупность сходных вербальных психических конструкций (терминология моя. – С. П.), имеющихся у множества членов общества (взгляды, представления, идеи, теории), или совокупность сходных реакций и мнений значимой части членов общества на те или иные явления.Т. Б. Сергеева (2009, с. 115–116) считает общественное сознание целостным образованием, обладающим внутренней структурой, включающей в себя различные уровни (теоретическое, обыденное сознание, идеология, общественная психология) и формы сознания (политическое, правовое, этическое, эстетическое, научное, религиозное, философское).В. Г. Кузнецов (2007, с. 380) и В. И. Левин (2010, с. 42) рассматривают общественное сознание как совокупность всех результатов духовного творчества людей (взгляды, представления, идеи, политические, юридические, эстетические, этические и другие теории), представленную на двух уровнях – обыденного и теоретического сознания – в таких формах, как мораль, искусство, религия, наука, философия, идеология.Словосочетание «массовое сознание» исследователи тоже трактуют по-разному. Р. С. Немов (2007, с. 403), например, понимает под этим систему психологических явлений, характерных для больших, неорганизованных объединений людей (масс и толп), включающую в себя знания, убеждения, потребности, нормы, ценности, отношения, общие эмоциональные переживания. Эта система формируется как выражение социально-психологического состояния общества в данный момент и проявляется массовыми настроениями, общественным мнением, а также легитимными и нелегитимными действиями.Д. В. Ольшанский (2001, с. 355) считает массовое сознание одним из видов общественного сознания. М. Р. Жбанков (1999, с. 406) использует этот термин для обозначения формирующегося под действием средств массовой информации и стереотипов массовой культуры шаблонного, деперсонализированного сознания рядовых граждан развитого индустриального общества, а также для обозначения одной из форм дотеоретического миропонимания, основанной на сходном жизненном опыте людей.].
К самой малочисленной группе относятся сущности, определения которых довольно хорошо разработаны их авторами. Это, например, символический универсум Э. Кассирера (1988), который пишет, что у человека есть символическая система: «Это новое приобретение целиком преобразовало всю человеческую жизнь. …Человек живет не просто в более широкой реальности, он живет как бы в новом измерении реальности. …Человек живет отныне не только в физическом, но и в символическом универсуме. Язык, миф, искусство, религия – части этого универсума, те разные нити, из которых сплетается символическая сеть, сложная ткань человеческого опыта. Весь человеческий прогресс в мышлении и опыте утончает и одновременно укрепляет эту сеть» (1988, с. 28–29).
Автор справедливо полагает, что человек настолько погружен в лингвистические формы, художественные образы, мифические символы или религиозные ритуалы, что не может ничего видеть и знать без вмешательства этого искусственного посредника. Даже в практической сфере человек не может жить в мире строгих фактов или сообразно со своими непосредственными желаниями и потребностями. Он приводит слова Эпиктета: «То, что мешает человеку и тревожит его, – это не вещи, а его мнения и фантазии о вещах» (1988, с. 29).
Наиболее подробно разработанной представляется мне сущность, предложенная К. Поппером (1983, 2002) и названная им «третий мир».
К. Поппер (1983, с. 439–440) различает три мира, или универсума: мир физических объектов или физических состояний; мир состояний сознания, мыслительных (ментальных) состояний и, возможно, диспозиций к действию; и мир объективного содержания мышления, прежде всего содержания научных идей, поэтических мыслей и произведений искусства. Он указывает, что обитателями его третьего мира «являются прежде всего теоретические системы, другими важными его жителями являются проблемы и проблемные ситуации. Однако его наиболее важными обитателями… являются критические рассуждения и то, что может быть названо – по аналогии с физическим состоянием или состоянием сознания – состоянием дискуссий или состоянием критических споров; конечно, сюда относится и содержание журналов, книг и библиотек» (1983, с. 440–441).
Он продолжает: «Большинство оппонентов идеи об объективном третьем мире, конечно, допускают, что существуют проблемы, предположения, теории, аргументы, рассуждения, журналы и книги… Но они обычно говорят, что все эти явления по своему характеру являются символическими или лингвистическими выражениями субъективных ментальных состояний или, возможно, поведенческих диспозиций к действию. <…> В противоположность этому я утверждаю, что все эти явления и их содержание нельзя относить ко второму миру» (там же).
По мнению автора, «…третий мир есть естественный продукт человеческого существа, подобно тому, как паутина является продуктом поведения паука… третий мир в значительной степени автономен, хотя мы постоянно воздействуем на него и подвергаемся воздействию с его стороны. Он является автономным, несмотря на то, что он есть продукт нашей деятельности и обладает сильным обратным воздействием на нас, то есть воздействием на нас как жителей второго и даже первого мира… в результате указанного взаимодействия между нами и третьим миром происходит рост объективного знания, и существует тесная аналогия между ростом знания и биологическим ростом, то есть эволюцией растений и животных» (2002, с. 114)[2 - Более развернуто представления К. Поппера о «третьем мире» приведены в Примечании 1.].
К. Поппер, несомненно, внес важный вклад в понимание проблемы дополнительного по отношению к физической реальности идеального мира. Однако нельзя не отметить, что знакомство с его представлениями об этом мире не позволяет читателю сформировать ясной и целостной картины, а тем более принять в качестве сущностей этого мира многие объекты, помещенные туда автором.
Нельзя, например, согласиться с утверждением К. Поппера (2000, с. 71–72), что этот мир содержит язык, творения человека в живописи, архитектуре и музыке, а также все книги и библиотеки. С тем, что центральная роль в нем отводится понятиям истинности и ложности. Что мир этот даже состоит в значительной степени из физических объектов, таких как книги, здания и скульптуры, и в нем обитают симфонии. Впрочем, автор, видимо, пытается выразить мысль о некоем своеобразии физических объектов своего третьего мира. Но, как мне кажется, это получается не очень удачно.
Так, К. Поппер пишет, что в третьем мире «…есть мраморные скульптуры, такие как скульптуры Микеланджело… Это не просто материальные, физические тела, а уникальные физические тела. Статус картин, архитектурных сооружений, рукописей музыкальных произведений и даже статус редких экземпляров печатных книг в чем-то подобен этому статусу, но, как правило, статус книги как объекта мира 3 совершенно другой» (2000, с. 72).
Однако не вызывает сомнений тот факт, что в любом случае вклад К. Поппера в разработку проблемы ОПР огромен и превышает вклады других исследователей.
Многие исследователи рассматривают отдельные проблемы, вопросы и аспекты того, что я называю объективной психической реальностью.
Г. Бейтсон (2007, с. 17) считает, например, самым известным открытием Платона открытие «реальности» идей. Он пишет (там же), что мы обычно относим обеденную тарелку к реальности, а ее круглую форму – лишь к идеям. Платон же заметил, что воспринимаемый мир содержит множество объектов, которые напоминают «круглую форму», приближаются или стремятся к ней, и заявил, что «круглая форма» идеальна (прилагательное от слова «идея». – С. П.) и что подобные идеальные компоненты мироздания – реальная основа для объяснения его форм и структур. По словам Г. Бейтсона (там же), для Платона, как и для Уильяма Блейка (1757–1827) и многих других, «вещественный мир», который наши газеты считают «реальным», был чем-то вроде побочного продукта истинной реальности форм и идей, потому что вначале была идея.
В литературе есть множество указаний на сосуществование разных миров. Г. Гегель (цит. по: А. А. Шевцов, 2004, с. 474), например, полагает, что содержание наших знаний составляют отчасти предметы, которые мы познаем посредством чувственных восприятий, отчасти же предметы, основой которых является сам дух. Первые составляют чувственный мир, вторые – умопостигаемый. И, например, правовые, нравственные и религиозные понятия относятся к последнему.
Э. Дюркгейм (2018, с. 733) тоже пишет, что существует два противоположных друг другу мира, к которым мы принадлежим в равной степени. С одной стороны, это мир опыта и ощущений, а с другой – это безличный мир чистого разума.
Рассматривает два мира и Б. Рассел (2000). По его (2000, с. 228) мнению, один представлен вещами, существующими строго определенное время… Другой представлен универсалиями, существующими вне времени. Мир универсалий – это мир бытия, неизменный, строгий, точный. Мир существования изменчив, без точных границ, без ясного плана и организации, но он содержит все чувства и мысли, все чувственные данные, все физические объекты, все, что может вызывать или добро, или зло, все, что изменяет ценности жизни и мира. Оба мира реальны и важны.
Г. Фреге (1997, с. 47) указывает, что следует различать внешний мир чувственно воспринимаемых вещей и область того, что не может быть воспринято с помощью чувств. Например, мысль, высказанная в теореме Пифагора, вневременна, вечна, неизменна.
П. П. Гайденко (2007, с. 188) пишет, что, согласно И. Канту (1965, с. 304), человек – житель двух миров: чувственно воспринимаемого, где он подчинен законам природы, то есть пространственным и временным определениям, и сверхчувственного, где он свободно подчиняет себя умопостигаемому – нравственному – закону, над которым не властно время. И. Кант (1965, с. 304) мыслит сверхчувственный, умопостигаемый мир в качестве «совокупности разумных существ как вещей самих по себе».
Дж. Келли (2000, с. 17) замечает, что, поскольку живой организм способен репрезентировать свое окружение, он может подставлять на его место альтернативные конструкции и фактически что-то делать со своим окружением, если оно ему не подходит. Тогда мир для живого сознания реален, но отнюдь не непоколебим.
Р. Пенроуз (2011, с. 368) замечает, что, говоря о «мире Платона», мы приписываем ему некий вид реальности, которая определенным образом сравнима с реальностью физического мира. С другой стороны, сама реальность физического мира кажется уже менее очевидной, чем она представлялась до появления теории относительности и квантовой механики, точность которых обеспечивает почти математический абстрактный уровень существования нашей физической реальности. И Пенроуз задает вопрос: возможно, в каком-то смысле эти два мира на самом деле один и тот же мир?
Дж… Лакофф (2004, с. 273–274) указывает, что одним из краеугольных камней объективистской парадигмы является убеждение, что человеческий ум не может творить реальность. Он утверждает ложность этого убеждения и его противоречие данным культурной антропологии. Автор (2004, с. 274–275) утверждает, что культурные категории реальны благодаря человеческой деятельности. Правительства реальны. Они существуют… Однако они существуют только потому, что люди придумали их и затем действовали в согласии с этой концептуализацией. Вообще продукты человеческого воображения играют огромную роль в создании реальности. Деревья и скалы могут существовать независимо от человеческого ума… Правительства – не могут.
Дж. Лакофф (2004, с. 384) доказывает, что многие из наших наиболее важных истин не являются истинами, относящимися к материальному, физическому миру. Они возникают в соответствии с концептуальной системой, о которой нельзя сказать, что она полностью соответствует реальности и независима от человеческого опыта… Человеческий опыт столь же реален, как скалы и деревья, кошки и коврики. Поскольку мы действуем в соответствии с нашей концептуальной системой и поскольку наши действия реальны, наша концептуальная система играет главную роль в создании реальности.
Я могу лишь добавить, что даже физические объекты на самом деле далеко не так независимы от человеческого ума, как принято считать… Но об этом мы подробнее поговорим позже.
М. К. Мамардашвили (2002, с. 21) пишет о существовании некоего культурного котла, в котором человек варится и в котором продуцируется нечто, природой не порождаемое. Сам котел тоже человеческое изобретение. Мифы, ритуалы, символы изобретены человеком, и упаковано все это в многотысячелетнюю историю, «раскрутить» которую почти невозможно.
А. А. Леонтьев (2001, с. 262) подмечает, что человек живет в мире человеческом. Что его отношения к физическому миру преобразуют вещи в предметы, «одухотворяют» мертвую действительность. Что человек в очень большой степени сам конструирует эту действительность, опредмечивая в ней свою деятельность и создавая среду человеческих предметов, не существующих без человека.
Что же все эти сущности (мир универсалий, значимый мир, дух времени, идеи эпохи, третий мир и т. п.) представляют собой с точки зрения психической феноменологии? Главное, где они пребывают?
В. П. Зинченко (2002, с. 335) замечает, что психология все еще ищет адекватные термины для обозначения этих «третьих вещей», «понимательных вещей», «интеллигибельной материи», как их называл тоже искавший термин М. К. Мамардашвили (2002).
Ему вторит А. Г. Асмолов (2005, с. 225), полагающий, что вопросы о природе надындивидуальных, надсознательных[3 - Надындивидуальные надсознательные явления, по мнению А. Г. Асмолова, «…представляют собой прижизненно усвоенные индивидом (как членом той или иной социальной общности) образцы поведения и способы познания, характерные для этой общности. …Присутствуя в психике субъекта, имеют социокультурное происхождение. …Играют огромную роль в упорядочении сознательных явлений и организации опыта субъекта. …Усваивая в онтогенезе эти “образцы”, ребенок создает свою индивидуальную систему значений, которая характеризует его как члена данного общества» (2002, с. 244).] явлений так и остаются только вопросами. Автор задается вопросом: как проникнуть во все эти надындивидуальные бессознательные структуры? Каково их происхождение?
В литературе широко представлены многочисленные попытки исследовать сущности объективной психической реальности (терминология моя. – С. П.), их связи с индивидуальным сознанием и механизмы взаимного влияния.
Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 258) рассматривает, например, влияние на индивидуума доминирующих в обществе идей разного рода и обсуждает механизмы этого процесса. Он пишет, что индивидуальная жизнь ввергнута в определенные обстоятельства коллективной жизни. И этой коллективной, анонимной жизни соответствует свой мир, свой набор убеждений, с которыми так или иначе приходится считаться и индивиду. Мир коллективных верований, называемый «идеями эпохи», «духом времени», значим сам по себе, помимо и даже вопреки нам.
По словам автора (1997, с. 258), убеждение, каким бы твердым оно ни было, значимо только для человека. Но идеями времени, носящимися в воздухе, убеждениями живет некий анонимный субъект – общество… Они сохраняют значимость, даже если человек их не приемлет. Их категорическую требовательность он чувствует, сколько бы ни отрицал ее. Они налицо, они стоят перед ним с неотвратимостью стены, которую он должен волей-неволей учитывать, поскольку ему не пройти сквозь нее, а нужно безропотно искать дверь или же посвятить жизнь ее пробиванию.
Да, действительно многие идеи «с неотвратимостью стены стоят перед нами». Но как и почему? Они же всего лишь чьи-то старые мысли? Каким образом они трансформировались в окружающую меня объективную реальность, воздействующую на мою жизнь?
Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 258) поясняет, что дух времени, значимый мир воздействует на жизнь каждого не просто потому, что он налицо, что я пребываю в нем и в нем же вынужден двигаться и существовать, а потому, что большая часть моего мира, моих верований коренится в коллективном их наборе, совпадает с коллективными верованиями. Дух времени, идеи эпохи, по существу и в подавляющем большинстве живут во мне, стали моими. Человек с малых лет впитывает убеждения своего времени, иначе говоря, включен в общеобязательный мир.
Идеи этого яркого мыслителя[4 - См. Примечание 2.] вносят много нового в понимание роли объективного психического содержания сознания членов общества.

§ 3. Бывает ли психическая реальность объективной?

Существуют разные определения реальности. Одни авторы рассматривают ее максимально узко, связывая термин с его первоначальным значением: реальность (от лат. realis – «вещественный, действительный») – это вещественность… Однако большинство авторов существенно расширяют значение этого понятия:
• аспекты физического мира, которые могут быть публично и надежно измерены (например, Р. С. Немов (2007, с. 363–364); А. Ребер (2001, с. 182));
• то, что не является продуктом вымысла или фантазии (например, С. Б. Давлетчина (2005, с. 34));
• конструкты, которые являются выводимыми или поддающимися толкованию с помощью логической индукции или теоретического анализа, но не являются измеримыми в вышеуказанном смысле, в частности гравитация, естественный отбор, личность и т. д. (например, А. Ребер (2001, с. 182));
• то, что человек считает или рассматривает как действительно (лично для него) существующее, например реальность Бога для данного человека, его собственные ощущения, переживания, мысли, свобода воли и т. п. (например, Р. С. Немов (2007, с. 363–364));
• все то, что индивид считает «реальным». В том числе: добрая воля, призраки, Бог и т. д. (А. Ребер, 2001, с. 182); «все существующее, весь материальный мир, включая все его идеальные продукты, в том числе – реальны ошибки и иллюзии» (Д. Десятерик, 2005, с. 146).
Исходя из широкого определения реальности вряд ли у кого-либо может вызывать сомнения реальность содержания человеческого сознания.
Можно, пожалуй, только отметить, что понятие реальность слишком расширилось, а эта сущность слишком расплылась и в значительной степени утратила роль эффективной репрезентации мира. Но данное понятие настолько глубоко вошло в наш язык и гуманитарные науки, что не позволяет нам просто отказаться от него.
Значением слова «объективное» тоже является аморфный вербальный концепт с размытыми границами, поэтому правильнее было бы отказаться и от этого термина. Однако он тоже очень широко используется, и сделать это практически невозможно.
Д. Дэвидсон (1993, с. 145) прав, утверждая, что сама мысль о том, что наши реакции не являются, скажем, простыми откликами на возбуждение нервных окончаний, а относятся к внешним объектам, ситуациям и событиям, зависит от нашей коммуникации с другими людьми, взаимодействующими с теми же самыми вещами.
Иными словами, можно считать объективным то, что сходно репрезентируется сознанием разных людей. И об этом мы можем узнать, только общаясь с ними. Поэтому наиболее распространенным и общепринятым значением слова «объективное» является следующее: нечто реальное, существующее вне индивидуального сознания и независимо от него, доступное иному сознанию и повторно доступное сознанию индивидуума.
Ф. Капра и П. Ф. Луизи (2020, с. 261) пишут, что объективное описание природы стало идеалом, к которому должна стремиться наука. Однако квантовая теория показала, что этот классический идеал объективной науки не работает. Мы пришли к пониманию того факта, что в практике научного исследования всегда неявно присутствуют субъективные измерения, хотя обычно они не находятся в центре внимания. А в науке о сознании даже сами данные, подлежащие анализу, оказываются чем-то субъективным – внутренним опытом.
В то же время на необычный факт объективизации психического давно обращали внимание разные исследователи. В. Дильтей (1996, с. 99), например, замечает, что в языке, мифах, литературе, искусстве и истории мы видим как бы объективированную психическую жизнь, прочное образование, построенное из психических составных частей и по их законам. Э. Гуссерль (2000, с. 572) пишет об идеальных сущностях, обладающих объективностью, и приводит в качестве примеров прямые отрезки, треугольники и окружности.
Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 374–375) справедливо полагает, что определенные пласты нашей жизни уже не несут в себе индивидуального содержания, они имеют статус всеобщности, или «объективны». Не могут, например, существовать «индивидуальная» математика или «личный» арифметический счет. Напротив, когда человек мыслит цифрами, он арифметизирует свою субъективную истину, и его истинность состоит именно в подключенности к объективной истине.
Интересную точку зрения высказывает К. Манхейм в своей книге «Идеологии и утопии», вышедшей в свет в 1929 году (цит. по: В. И. Порус, 1998, с. 228): мыслят не люди как таковые, не изолированные индивиды, мыслят люди в определенных группах, которые разработали специфический стиль мышления в ходе бесконечного ряда реакций на типичные ситуации. Индивид лишь участвует в некоем процессе мышления, возникшем задолго до него. Он попадает в унаследованную ситуацию с соответствующими ей моделями мышления и пытается разработать унаследованные типы ответа или заменить их другими для того, чтобы более адекватно реагировать на новые вызовы, явившиеся следствием преобразований данной ситуации.
Я бы, впрочем, уточнил, что мыслит все же индивид, но он использует в своем мышлении распространенные в обществе вербальные психические конструкции, чаще всего созданные ранее другими людьми. И мыслит действительно часто «в специфическом стиле», возникшем задолго до него. Иными словами, он вынужден использовать только известные понятия, строго определенную концептуализацию мира и известные теории, созданные обществом до его появления на свет.
К. Хюбнер (1998, с. 254) обсуждает «исторические правила», под которыми понимает правила, определяющие мышление и поведение людей и действующие не так непосредственно, как естественно-научные законы, только в исторически ограниченное время и на географически ограниченном пространстве. В качестве примеров он приводит поведение римлянина во времена республики, человека эпохи барокко, человека научно-технической цивилизации, поведенческий кодекс джентльмена Британской империи прошлого столетия; правила языка, художественный стиль, правовые и хозяйственные системы, политические идеологии, религиозные ритуалы Античности, Средневековья и современности.
Автор (1998, с. 254) утверждает, что вся наша жизнь с самого начала и до конца определяется такими историческими правилами. Причем в исторических и гуманитарных науках они служат такой же основой для объяснения поведения людей, какой являются в естественных науках законы при объяснении материальных процессов.
Г. Г. Шпет (2007, с. 68) совершенно справедливо утверждает, что идея, смысл, сюжет – объективны. Идея может влезть или не влезть в голову философа. Ее можно вбить в его голову или невозможно. Но она есть, и ее бытие нимало не определяется емкостью его черепа. Даже то обстоятельство, что идея не влезает в его голову, можно принять за особо убедительное доказательство ее независимого от философа бытия.
М. М. Бахтин (цит. по: Б. Мещеряков и В. Зинченко, 2004, с. 517) тоже говорит, что идея – это не субъективное, индивидуально-психологическое образование с «постоянным местопребыванием» в голове человека. Она интериндивидуальна и интерсубъективна. Сфера ее бытия не индивидуальное сознание, а диалогическое общение между сознаниями. Идея – это живое событие, разыгрывающееся в точке диалогической встречи двух или нескольких сознаний[5 - С позиций психической феноменологии я готов принять мнение автора, который не был психологом, об интериндивидуальности и интерсубъективности идей лишь в качестве метафоры.].
Учитывая все эти перечисленные выше совершенно верные мысли, нельзя не согласиться с тем, что объективными могут быть не только доступные восприятию физические сущности, например предметы и физические объекты, в том числе даже языковые конструкции, но и присутствующие в сознании множества людей их одинаковые вербальные репрезентации (одинаковые идеи), способные экстериоризироваться в форме этих языковых конструкций.
Следовательно, термин «объективное» можно использовать и для обозначения сходного психического содержания, присутствующего сразу во множестве сознаний, в отличие от того субъективного содержания, которое присутствует лишь в сознании индивидуума. При этом огромная часть содержания субъективного по своей сути индивидуального сознания является по своему смыслу общим для множества людей, так как очень сходно что-то репрезентирует. То есть субъективная по форме психическая реальность может быть объективной по своему содержанию. Иначе говоря, она может быть психической, но одновременно объективной
Итак, проблему объективной психической реальности люди с интересом обдумывают и обсуждают, используя самые разные названия, на протяжении последних двух с половиной тысячелетий. Э. Кассирер (2002, с. 30) замечает применительно к тому, что я называю ОПР: «С тех пор как Платон в “Софисте” поставил… проблему системного “сообщества” чистых идей и форм – ее не оставляют в покое на протяжении всей истории философской мысли».
Впрочем, Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 268) отмечают, что нет вообще ни одной идеи в современной философии, которую нельзя было бы отследить вплоть до Древней Греции. Причем довольно легко можно отыскать предшественников любой новаторской мысли или доктрины. У всех значительных доктрин очень древние корни.
И. Валлерстайн (2020, с. 55) тоже пишет, что практически ни одна картина мира не может претендовать на совершенную новизну. Как правило, несколько десятилетий или веков назад кто-то уже говорил нечто подобное. Поэтому, когда мы говорим о новой системе взглядов, мы имеем в виду, что мир впервые готов всерьез воспринять ее идеи, а возможно, и то, что эти идеи поданы в наиболее достоверном и доступном для большинства людей виде.
Мне представляется, что давно и несомненно назрела необходимость рассмотрения и изучения этой «интерсубъективной» области, этого «символического универсума», а точнее, даже целого мира психических явлений, существующего, как полагает множество исследователей, наряду с миром физическим. Тем более что для всех по-прежнему остается непонятной природа этой огромной области, сущности, ее «населяющие», происходящие в ней процессы и изменения, связь этого «универсума» с индивидуальной психикой и многое, многое другое. Вообще этот мир остается terra incognita, неизвестной и ничейной землей, к исследованию которой имеет смысл перейти.

Тезисы
1. Существует область реальности, которая не является физическим миром, но обладает отдельными его свойствами: дана всем людям, не зависит от индивидуального сознания, живет по своим внутренним законам. Она представляет собой нечто вроде объективной, но в то же время психической реальности, присутствующей для людей наряду с объективной физической реальностью.
2. На протяжении двух тысячелетий она под разными названиями – идеальный мир Платона, ноосфера, общественное сознание, массовое сознание, третий мир и т. п. – в разном контексте упоминается и даже обсуждается в научной литературе.
3. До сих пор нет понимания того, что она собой представляет с точки зрения психологии и смежных наук, где она пребывает, как связана с индивидуальным сознанием, как соотносится с реальностью физической и т. д.

Глава 1.2
Психические предпосылки появления ОПР

§ 1. Реальность и психика
Обсуждать объективную психическую реальность невозможно без предварительного рассмотрения основных представлений о психических феноменах и механизмах, принимающих участие в ее формировании и функционировании. Поэтому еще раз кратко изложу известные и некоторые новые представления о психике и ее явлениях, подробно обсуждавшиеся мною ранее (С. Э. Поляков, 2011; 2017), но имеющие непосредственное отношение к теме книги.
Вне человека существует «реальность в себе», не зависящая от него, если не учитывать его деятельность в ней, но целиком определяющая его жизнь. Она не структурирована в себе самой в форме предметов и явлений, их свойств и действий, так как подобную концептуализацию осуществляет репрезентирующее ее человеческое сознание. Ее нельзя разделить на физический, социальный и психический миры. Она не имеет вне человеческой психики чувственных качеств, то есть невидима, безмолвна, не обладает запахом, вкусом и т. д. Мы не можем знать, что она такое «сама по себе», так как она дана нам только в форме наших же психических репрезентаций.
Все то, что человек обнаруживает в собственном сознании, обладает для него бесспорной, хотя и качественно разной реальностью. Различия в субъективной реальности психических явлений обусловлены особенностями самих психических феноменов – образов восприятия, воспоминания и представления. Характер, или качество, реальности задается в том числе созданной ранее нашими предшественниками и усвоенной нами репрезентацией мира, в рамках которой появляются актуальные репрезентации реальности.
Психика – это нечто вроде создаваемого живым организмом инструмента, предназначенного для репрезентирования «реальности в себе» и действующего в ней организма, а также возможных изменений реальности и организма в будущем. Это специфическое устройство с совершенно непонятной пока науке природой трансформирует никак иначе не постижимую для человека «реальность в себе» в доступную ему антропоморфную предметную и вещественную физическую форму. Основной функцией психики является адекватное репрезентирование непрерывно изменяющейся «реальности в себе» и действий в ней организма.
Антропоморфное репрезентирование происходит в человеческой психике – специфической «внутренней среде», или субстрате, создаваемом организмом. Оно делает «реальность в себе» доступной и в определенной степени более понятной, то есть предсказуемой для организма. Все, уже репрезентированное в психике ранее, легко воспроизводится в ней в дальнейшем, а потому знакомо и относительно понятно для организма.
Принято считать, что психика – это функция мозга, то есть она порождается мозгом. Хотя, во-первых, организм в целом, например, играет в ее появлении не меньшую роль, чем мозг. Достаточно, в частности, снизить уровень глюкозы в крови или уменьшить содержание кислорода во вдыхаемом воздухе, чтобы человек потерял сознание. Во-вторых, известно, что тело и психика оказывают друг на друга заметное для наблюдателя влияние. Следовательно, характер связи между мозгом и психикой нам до сих пор не вполне понятен.
Психика проявляется в виде разных психических явлений, или феноменов: простых – ощущения, мгновенные психические образы[6 - Мгновенными зрительными образами восприятия я называю сенсорные визуальные феномены, существующие в сознании минимальное время и субъективно оцениваемые как факт наличия внешнего объекта… Есть также мгновенные образы представления и воспоминания.], эмоции и желания, и сложных – психические конструкции (чувственные, вербальные и смешанные).
Простые психические феномены – это то, что невозможно разложить на более элементарные явления, например ощущения и мгновенные образы. Самыми короткими по продолжительности (десятки и сотни миллисекунд) ментальными образами являются мгновенные образы (восприятия, воспоминания и представления). В субъективном психическом настоящем времени «помещается» по крайней мере несколько последовательных мгновенных образов, репрезентирующих то, что только что было, но уже ушло, и то, что только что появилось в окружающем мире (а соответственно, и в нашей психике).
Ассоциируясь между собой, ощущения и мгновенные образы способны формировать новые сложные психические феномены – психические конструкции. Простые психические феномены могут возникать и существовать в сознании самостоятельно, не нарушая этим единства психических конструкций, в которые могут входить в качестве структурных элементов.
Сложные психические феномены, или психические конструкции, – это не просто случайные наборы связанных между собой мгновенных образов и ощущений, обладающие лишь суммой свойств этих явлений, а самостоятельные новые целостные психические феномены с новыми свойствами. Новое целое, возникающее в результате такой ассоциации, больше, чем сумма составляющих его частей, и способно выполнять в психике новую функцию – репрезентировать сущности окружающего мира и самой психики. Психические конструкции бывают чувственные, вербальные и смешанные.
Важнейшей частью психики является то, что принято называть «я» или «самость». «Я» – это в первую очередь интегрированная психическая репрезентация организма-носителя – активно действующего в мире тела со всей совокупностью проприоцептивных, интероцептивных, тактильных, кинестетических, болевых, температурных и других ощущений от него и образов восприятия его частей, а также репрезентация самой психики, порождаемой этим телом. Все эти репрезентации создают специфическое комплексное и интегрированное ощущение наличия в данный момент и существования во времени уникального «я», или переживания собственного присутствия в мире. Своего рода совокупная репрезентация уникальных психических репрезентаций.
Анализ содержания собственного сознания обнаруживает в нем несколько разных частей: 1) последовательность меняющихся зрительных образов восприятия объектов, доступных взгляду, и слышимых звуков, ощущения; 2) глобальную модель-репрезентацию окружающего мира (представляемо-вспоминаемый образ окружающего мира, или картину мира в форме условной, приплюснуто-вытянутой в разном направлении сферы диаметром от нескольких метров до бесконечности); 3) переживание наличия «я» (чувство «я»); 4) то, что можно назвать «преимущественно вербальным телетайпом», – последовательно возникающие в сознании понятия и конструкции из них, невербальные образы воспоминания и представления, тоже репрезентирующие окружающий мир и собственные психические явления, «я» и даже сам факт рефлексии психикой собственных вербальных и чувственных репрезентаций, то есть нечто вроде «репрезентации репрезентаций репрезентаций».
Возникающие в сознании психические явления представляют собой психические репрезентации, то есть не «зеркальные отражения» элементов «реальности в себе», как полагали раньше большинство исследователей, а лишь адекватные в разной степени психические знаки этой реальности… Загадка в том, что эти репрезентации, если мы правильно понимаем сущность психических явлений, возникают как бы для кого-то. Как репрезентации они не могут формироваться сами для себя.
Исходя из нашего опыта и унаследованных нами от предшественников трафаретов миропонимания, кто-то или что-то должно подвергать их рассмотрению. Говоря метафорически, если кино никто не смотрит, его создание и существование не имеют смысла. Если мы отказываемся от такой аналогии, нам придется признать, что психические явления, возможно, не являются репрезентациями.
Попытка объяснить ситуацию тем, что организм создает психические репрезентации для себя, является ответом лишь по форме, но не по содержанию, так как кто-то или что-то в организме должен их рассматривать и делает это… В итоге вопрос о том, кто или что субъективно противостоит нашим репрезентациям и рассматривает их, так и остается пока без ответа.
Психическое репрезентирование протекает на двух уровнях – сенсорном (в форме ощущений и ментальных образов – зрительных, слуховых, тактильных и т. д.) и вербальном. Чувственные репрезентации являются непосредственными, или прямыми, репрезентациями «реальности в себе». Они репрезентируют ее в рамках, определяемых нашими органами чувств, и в специфически антропоморфном виде. Например, в форме света, цветов, звуков, вкусов, запахов и т. д. Перцептивные репрезентации обладают специфическими качествами несомненной реальности, предметности, физической «вещественности»[7 - Между принципиально разными чувственными и вербальными человеческими репрезентациями одних и тех же элементов «реальности в себе» часто возникают неразрешимые противоречия. Одно из них касается понятия вещество. Так, наши вербальные репрезентации однозначно исключают наличие в мире этой сущности. Тогда как чувственные репрезентации с еще большей убедительностью доказывают нам факт ее присутствия… Для меня лично это понятие обозначает нечто совершенно реальное и несомненно данное каждому человеку в виде множества его чувственных репрезентаций, в наличии которых он в принципе не может сомневаться. Другими словами, я вкладываю в понятие вещество не вполне привычный смысл – нечто, доступное нашим органам чувств, данное нам сенсорно. Соответственно, понятие вещественность репрезентирует одно из свойств этого нечто, заключающееся именно в его чувственной доступности людям, в его чувственной данности нам. Вещественное означает чувственно данное нам.] и независимости от воспринимающего их субъекта.
Вербальные образы – это тоже сенсорные (зрительные, слуховые или тактильные) образы, но образы слов, или простых физических объектов, получивших в сознании людей дополнительное, символическое значение и превратившихся в результате этого из первоначальных репрезентаций звуковых или графических объектов – слов в репрезентации совершенно иных сущностей, обозначаемых этими словами.
Сложность понимания мира и психики заключается в том, что не существует психических и физических явлений, как до сих пор считает большинство исследователей, несмотря на многократные опровержения декартовского дуализма. Есть лишь психические явления и доступная нам только через них «реальность в себе». Следовательно, все доступные нам, например, специфические физические сущности представлены в такой форме исключительно в нашей же психике, что, впрочем, никак не отменяет существования объективной «реальности в себе» вне нашего сознания.
Психика содержит в себе одновременно и то, что принято считать физическими сущностями (представлены в ней образами восприятия), и то, что принято считать психическими сущностями (образы представления или воспоминания, понятия, эмоции и т. д.). Даже физический предмет дан человеку только в форме его (человека) психических репрезентаций. Более того, психические образы восприятия предмета и есть сам предмет. Конституируемый психическими феноменами сознания предмет, не являясь для здравого смысла психическим, фактически не существует как чувственно данный предмет вне человеческого сознания. Он является одновременно и физическим (для сознания), и психическим (по сути).
Предмет конституируется психикой в месте локализации соответствующего элемента «реальности в себе». Образы его восприятия обладают всеми свойствами предмета – предметностью, реальностью, полнотой или завершенностью, целостностью, достоверностью, дистальным характером по отношению к наблюдателю, находятся во внешней реальности и т. д. Это объясняется тем, что, оставаясь совокупностью психических феноменов, они являются, однако, для человека единственным оригиналом, то есть подлинником того, что человек привык считать физическим предметом.
Формируя предметный физический мир, индивидуальное сознание создает психическую по происхождению, но вещественную, физическую по форме глобальную перцептивную чувственную репрезентацию «реальности в себе», которую принято называть общим для всех людей окружающим физическим миром.
Психика не отражает, не воспроизводит и не копирует «реальность в себе», а конституирует и конструирует, то есть заново созидает ее в себе, используя психические феномены для формирования своей личной физической предметной реальности. Собственными психическими средствами психика конституирует то, что было принято называть раньше «веществом» и «материей». «Идеальная», как принято считать в соответствии с доминирующей в современной науке объективистской парадигмой, психика создает в себе не только психические, но и физические сущности – рассматриваемые ею же затем в качестве окружающих предметов, физических объектов и явлений.
Психика формирует в себе антропоморфный предметный физический вещественный мир в строгом соответствии с «реальностью в себе». При этом она пользуется психическими сущностями, отсутствующими в «реальности в себе» без человека. Например, такими, как свет, цвета, звуки, запахи, разный вкус и т. д. Все они конституируются исключительно в психике благодаря специфическим психическим ощущениям света, цветов, звуков, запахов, вкуса и т. д.
Привычная нам физическая предметная реальность, представляющая собой лишь человеческую психическую репрезентацию «реальности в себе», не изоморфна «реальности в себе», а является антропоморфным ее представлением. Причем так называемый общий предметный физический мир существует в форме миллиардов уникальных субъективных вариантов (по числу живых людей). Конституируемые каждым индивидуальным сознанием антропоморфные репрезентации «реальности в себе» зависят как от нее, так и от конкретного сознания.
Вместе с тем индивидуальный субъективный предметный мир очень сходен у разных людей вследствие общей для всех «реальности в себе», биологического сходства людей и их постоянной коммуникации друг с другом. И все же составное понятие общий объективный физический мир обозначает лишь особый концепт, вербально репрезентирующий чувственно конституированную людьми и якобы присутствующую вне их сознания сущность.
Психических явлений, совсем не несущих информацию[8 - Информация – совокупность психических феноменов, или некое психическое содержание, репрезентирующее людям какой-то аспект «реальности в себе». Данное психическое содержание потенциально доступно передаче от одного человека к другому с помощью языковых конструкций или иных знаковых систем.], наверное, не бывает. Сам факт их возникновения уже что-то репрезентирует. Все психические явления сопровождаются специфическим субъективным чувством переживания их наличия и реальности, то есть их осознанием. Другое дело, что конкретные репрезентации могут быть в разной степени понятны сознанию в данный момент или даже почти непонятны.

§ 2. Психические феномены и процессы, обеспечивающие формирование сущностей мира

До сих пор не только в общественном мнении, но и в естествознании доминирует представление о том, что в окружающем человека мире независимо от людей присутствуют самые разные сущности – физические, социальные, психические и др. Они представлены там в виде предметов, разного рода объектов, явлений, свойств и т. д. Хорошо об этом написал Дж. Лакофф: «Одним из краеугольных камней объективистской парадигмы является независимость метафизики от эпистемологии. Мир такой, какой он есть, независимо от любых понятий, мнений или знаний, которые имеют люди. Другими словами, ум людей не может творить реальность. Я берусь утверждать, что это ложно и противоречит почти всему, что известно из культурной антропологии» (2004, с. 273–274).
Я согласен с автором и считаю, что в окружающей нас «реальности в себе» без человека нет никаких сущностей. Кстати, именно психика репрезентирует «реальность в себе» сущностно. Она выделяет в непрерывном потоке собственных репрезентаций сходные повторяющиеся фрагменты и на их основе формирует психические инварианты – сложные психические феномены, или психические конструкции. С их помощью она репрезентирует то, что рассматривает затем в качестве сущностей окружающего мира.
Сущность – это нечто, рассматриваемое сознанием как внешнее и самостоятельное по отношению к нему[9 - Вопрос о соотношении сознания и психики будет затронут ниже.], нечто, объективно присутствующее в окружающем антропоморфном мире (или в самой психике, если обсуждаются ее собственные сущности) и доступное рассмотрению со стороны сознания в качестве противостоящего ему объекта.
Психика создает сущности физические, или вещественные, и невещественные. Первые – это, например, дерево, ветер, облако. Вторые – это, например, власть, свобода, выбор, энергия, инерция и т. п. Первые доступны восприятию. Вторые – нет, но они присутствуют, как нам кажется очевидным, в нашей жизни и характеризуются автономным от нас существованием.
Для формирования сущностей человеческая психика создает сложные психические явления, или психические конструкции. С их помощью сознание конституирует и конструирует сущности и помещает их обратно в созданный им антропоморфный мир. Устойчивые психические конструкции, например модели-репрезентации предметов и вербальные концепты более сложных сущностей, будучи инвариантами, упрощают мир и облегчают людям его понимание.
Психические конструкции превращаются в репрезентации разнообразных сущностей лишь после ассоциирования с образами обозначающих эти сущности слов. Неизвестное человеку, то есть ничего не обозначающее для него слово само по себе бессмысленно и бесполезно. Но, ассоциируясь в сознании с репрезентацией определенной сущности, образ конкретного слова приобретает в результате дополнительное значение и превращается для человека в понятие.
Вероятно, формируя психические конструкции, репрезентирующие сущности, и обозначая их образами легко создаваемых и узнаваемых маркеров – слов, человеческая психика непроизвольно стремится не только организовать исходно аморфный и непрерывно меняющийся поток своих репрезентаций, но и обеспечить возможность опосредованной передачи другим людям собственного психического содержания.
Репрезентации сущностей окружающего мира, их действий, связей и отношений не порождены человеческой фантазией, а являются способом наиболее простого и вместе с тем адекватного психического представления того, с чем люди сталкиваются, пребывая и действуя в «реальности в себе». То есть эти сущности в абсолютном своем большинстве являются не вымыслом, а антропоморфными репрезентациями элементов «реальности в себе» в психике.
Психологии, по-видимому, следует признать, что главным результатом функционирования человеческой психики и сознания является не формирование психических явлений – понятий и вербальных конструкций, а построение в психике сущностей окружающего мира и оперирование ими.
В процессе онтогенеза психические феномены индивидуального сознания постепенно усложняются. Формируются все более сложные явления, сначала чувственные, а потом и вербальные психические конструкции. Ассоциируясь с образами слов, они превращаются в концепты, репрезентирующие разные сущности мира… Вербальные концепты постепенно усложняются, а представляемые ими сущности становятся все более умозрительными. Тем не менее между самым элементарным ощущением и самой сложной вербальной конструкцией, репрезентирующей наиболее отвлеченную сущность, есть феноменологически очевидная связь.
Ощущение и вербальная конструкция представляют собой начальное и конечное звенья одной цепи: 1) ощущение ? 2) психический образ, в том числе мгновенные образы (восприятия, воспоминания и представления) ? 3) чувственная психическая конструкция = модель-репрезентация = чувственный концепт ? 4) понятие = психический образ известного слова ? 5) вербальная конструкция, в том числе вербальный концепт.
Давайте подробнее рассмотрим некоторые вопросы феноменологии этих психических явлений[10 - Более подробное обсуждение психической феноменологии репрезентаций представлено в специальных работах (см.: С. Э. Поляков, 2011; 2017).].

Ощущения и ментальные образы
Как можно заключить, исходя из приведенных ниже[11 - Ощущение – «…элементарный опыт чувства… о каких-либо состояниях внутри или вне тела…» (А. Ребер, 2001, с. 590).Зрительный образ восприятия является наиболее типичным примером ментального образа. А. Ребер (2001, с. 530–531), например, объясняет его как нечто похожее на мысленную картинку, являющуюся аналогом сцены из реального мира.] и далеко не самых плохих определений этих психических явлений, у нас нет тех определений, которые могли бы вполне удовлетворять, поэтому самым эффективным вариантом пояснения того, что они собой представляют, является отсылка к интроспекции, что я уже предлагал в своих работах ранее.
По моему мнению, ощущение и образ восприятия (зрительные, например) – явления одного порядка, различающиеся лишь уровнем своего развития или степенью дифференцированности их свойств. Ощущение свидетельствует, что нечто есть, а ментальный образ раскрывает, что это нечто представляет собой в сравнении с другими, даже очень похожими на него нечто.
Вызываемые предметом ощущения – это не репрезентации каких-то дополнительных сущностей – свойств предмета, как представляется естественным нашему здравому смыслу. Это, как и образы восприятия, репрезентации того же предмета, отличающиеся от образов его восприятия лишь иной чувственной модальностью и степенью сложности. Правильнее поэтому говорить не об ощущениях и образах восприятия, как принято в отечественной психологии, например, а лишь об образах восприятия разной модальности и разной степени информативности, которая обусловлена особенностями развития соответствующих органов чувств.

Психические конструкции
Психические конструкции относятся к сложным психическим феноменам. Психическая конструкция обычно не существует в сознании в каждый конкретный момент целиком, а разворачивается в нем во времени. В следующий момент в сознании появляется ее новая часть, представляющая, однако, как и предыдущая, всю конструкцию в целом. Психическая конструкция уникальна, самостоятельна и независима от других психических конструкций. Это отдельная форма сложных психических феноменов, самостоятельное целостное психическое явление, создаваемое сознанием для репрезентации отдельных сущностей.
Можно выделить три основные группы психических конструкций, сильно различающихся между собой: чувственные (например, модели-репрезентации предметов), вербальные (например, вербальные концепты) и смешанные, которые составляют бо?льшую часть концептов. Психические конструкции делятся также на конструкции, являющиеся концептами, и на прочие конструкции.

Чувственные психические конструкции
Чувственные психические конструкции состоят из множества жестко ассоциированных между собой мгновенных ментальных образов и/или ощущений. Они бывают мономодальными (например, зрительная или слуховая) и полимодальными. Полимодальная психическая конструкция возникает в сознании как удивительный синтез разномодальных, а потому радикально различающихся между собой и, казалось бы, принципиально несопоставимых друг с другом психических явлений – разных по модальности сенсорных репрезентаций одного и того же аспекта «реальности в себе».
Д. Беркли (2000, с. 39, 65, 82–83) указывает, что в процессе восприятия в сознании возникают совершенно разные, несопоставимые и несоизмеримые по своей форме и содержанию репрезентации одного и того же элемента реальности.
Из этого следует, что нельзя, например, никак сопоставить желтый цвет и кислый вкус или ощущение гладкости и запах лимона. Тем не менее сознание объединяет их в единую чувственную психическую конструкцию, чувственно конституируя новый предмет – лимон. Разномодальные психические феномены объединяются в новую целостность благодаря «единству сознания», описанному И. Кантом (1994, с. 101, 104).
Можно сказать, что не только предмет обусловливает связь своих репрезентаций в сознании. Их связь – результат действий сознания, которое объединяет многообразное содержание собственных образов и ощущений в целостную репрезентацию предмета, физического объекта или явления – чувственную психическую конструкцию.
Итогом накопления в памяти разных репрезентаций, формирующих конкретный предмет А, например, оказывается возникновение в сознании чего-то узнаваемого и однозначно расцениваемого человеком как известный ему предмет (объект) А, отличный от других, даже сходных с ним предметов (объектов) Б и В. Это «нечто» и есть тот психический инвариант, то сложное психическое явление, или устойчивая психическая чувственная конструкция, которая чувственно репрезентирует известный человеку предмет (объект) А. Данную психическую сущность я называю моделью-репрезентацией определенного предмета (объекта или явления) А.

Модели-репрезентации
В отличие от ментальных образов и ощущений модель-репрезентацию следует рассматривать как сенсорную психическую репрезентацию следующего по сравнению с ними уровня сложности. С момента ее появления начинается конституирование сознанием в окружающей реальности чувственно репрезентируемых им сущностей – предметов, физических объектов и явлений. Феноменологически модель-репрезентация знакомого предмета является совокупностью образов воспоминания и представления этого и даже, возможно, сходных с ним предметов, с которыми человек уже сталкивался в прошлом, в динамике их разнообразных изменений.
Модель-репрезентация не просто сумма входящего в нее множества образов представления и воспоминания. Ее элементы выступают как части некой целостности – психического гештальта, имеющего дополнительное качество, заключающееся в том, что любая часть модели-репрезентации полноценно замещает ее в сознании. Следовательно, каждая ее часть эффективно выполняет также функцию репрезентирования соответствующего будущего предмета.
Модель-репрезентация предмета существует в сознании как самостоятельный психический объект и как чувственное знание о предмете… Наконец, как сам этот будущий предмет, который превратится в предмет, когда получит название. Например, мономодальная зрительная модель-репрезентация некоего «нечто» превращается для ребенка в чувственный концепт предмета тогда, когда ассоциируется в его сознании с образом слова, обозначающего этот предмет.
Имеющаяся в сознании модель-репрезентация позволяет нам мысленно «увидеть» знакомый предмет сразу и в целом как единую сущность. Она обеспечивает не только наличие целостной репрезентации предмета в сознании даже при отсутствии его восприятия, но и субъективную тождественность предмета самому себе… Тождественны самим себе в разные периоды времени не якобы объективно существующие вне человека предметы, а модели-репрезентации этих предметов, присутствующие в сознании в виде инвариантов.
Модели-репрезентации являются психическими объектами, которыми манипулирует человеческое сознание, основными содержательными чувственными единицами сознания, имеющими понятный человеку смысл… Несмотря на то что мы всегда воспринимаем лишь какие-то части видимых нами предметов и объектов, все они остаются для нас едиными тождественными самим себе сущностями потому, что в нашем сознании имеются их модели-репрезентации.
Модель-репрезентация известного человеку предмета не является чем-то раз и навсегда данным ему, неизменным и статичным. Она видоизменяется в течение жизни в результате взаимодействия человека с репрезентируемым ею элементом «реальности в себе». Даже всплывая в сознании, она как бы «течет», так как составляющие ее элементы сменяют друг друга. Это, однако, не мешает ей быть очень устойчивой, стабильной.
Фактически модель-репрезентация определенного предмета – это чувственная психическая конструкция, представляющая его в сознании… Вводя понятие модель-репрезентация, я старался подчеркнуть тот факт, что в сознании могут существовать полноценные физические сущности – предметы, физические объекты и явления даже без их актуального восприятия. И сознание способно ими манипулировать. Именно поэтому я раньше не ставил знак равенства между моделью-репрезентацией и чувственной конструкцией.
Кроме того, я хотел разграничить модель-репрезентацию объекта и чувственные психические конструкции, репрезентирующие более сложные сущности, например ситуацию, событие, город Москву, Большой Каньон и т. п. Хотя одновременно с понятием модель-репрезентация объекта я использовал понятие глобальная модель-репрезентация, понимая его как чувственную психическую конструкцию, представляющую в сознании окружающий, потенциально доступный восприятию физический мир в целом.

Вербальные образы
Слова – это легко создаваемые и воспринимаемые людьми простые искусственные физические объекты (звуковые и графические), доступные слуховому и зрительному восприятию. Восприятие слова вызывает появление в сознании его ментального или вербального образа[12 - Термин «вербальный» определяют как словесный, состоящий из слов или выраженный в словах (см. например, А. Ребер (2001, с. 123)). Соответственно, словосочетание «вербальный образ» я использую как аналог словосочетания «образ слова», во всех случаях понимая под этим только психический образ слова.]. Слуховые и визуальные образы слов могут быть понятными (если они ассоциированы с определенными имеющимися в сознании концептами) и непонятными человеку (если они не ассоциированы с концептами, то есть слова ему неизвестны).
Специфика ментальных образов известных человеку слов заключается в том, что каждый из них репрезентирует ему не столько само определенное слово, сколько обозначаемую данным словом иную сущность окружающего мира или самого сознания. При этом феноменологически вербальные образы физических объектов – слов отличаются от невербальных образов прочих физических объектов лишь наличием у образов слов этого дополнительного по очередности появления, но главного по сути значения.

Понятия
Психические (ментальные) образы слов языка, несущие понятный ему смысл, я называю понятиями. Следовательно, понятие – это только и всегда вербальный образ, или образ слова, обозначающего известную человеку сущность (предмет, объект, явление и т. д). Значениями понятий в психике являются чувственные, вербальные и смешанные относительно стабильные психические конструкции, или концепты.
Образ слова, обозначающего новую сущность, маркирует в психике ее концепт, делая сущность заметной и потенциально доступной другим людям, интериоризировавшим данное понятие. Модель-репрезентация превращается в чувственный концепт определенного предмета, лишь когда ассоциируется в сознании с образом слова, обозначающего данный предмет.
Однако понятие – это не просто нечто вроде ярлыка для концепта. Оно способно полноценно заменять собою концепт в сознании, а потому вербальный образ становится новым самостоятельным психическим феноменом, важнейшим элементом вербального мышления. Возникновение понятий у людей сильно уменьшило проблему субъективных различий между уникальными индивидуальными чувственными концептами, репрезентирующими у разных людей одну и ту же сущность. Оно позволило замещать в их сознании уникальные сложные субъективные концепты чувственными репрезентациями гораздо более простых физических объектов – слов.

Вербализация
Вербализация[13 - Понятие «вербализация» имеет несколько значений. 1. Замена субъективных чувственных концептов понятиями и конструкциями из них, то есть повторное моделирование чувственно репрезентированной уже реальности. 2. Мысленное построение вербальных конструкций, описывающих и объясняющих недоступную восприятию реальность, формирование этой реальности. 3. Экстериоризация психического содержания собственного сознания с помощью слов языка.] всегда протекает в рамках определенного языка и подчиняется его специфической системе концептуализации. Перевод чувственных репрезентаций в вербальные образы, а затем в слова конкретного языка не просто радикально меняет форму психического репрезентирования реальности, но и особым образом структурирует антропоморфный мир… Вербальные репрезентации формируют в нем новые сущности, делают заметными связи и отношения между ними.

Вербальные репрезентации
Благодаря вербальным конструкциям люди не только вербально конституируют (или повторно по-новому репрезентируют) реальность, доступную восприятию и обычно уже чувственно репрезентированную ими, но и «препарируют», «расчленяют» и видоизменяют ее. Репрезентируя вербально реальность, недоступную восприятию, человек создает по механизмам аналогии вербальные конструкции, которые могут стать, а могут и не стать адекватными ее моделями. Последнее зависит от того, насколько эффективно они позволяют прогнозировать будущие изменения реальности и результаты действий человека в ней.
Вербальные репрезентации субъективно столь же реальны для человека, как и чувственные психические явления, например невербальные образы восприятия, представления и воспоминания. Человек, воспринимающий известные ему слова, понимает их так же немедленно и непосредственно, как он понимает образы восприятия знакомых ему предметов. Это обеспечивает высокую эффективность вербального мышления и облегчает коммуникацию между людьми.

Концептуализация
Выделение сознанием в процессе репрезентирования мира отдельных сущностей в нем, обозначаемых при этом словами, следует называть концептуализацией. Говоря метафорически, концептуализация – это «нарезание» мира людьми на множество сущностей в процессе его вербального репрезентирования. Следовательно, концептуализацию мира определяет не только сама «реальность в себе», но и сознание. Представители каждого общества, обладающего уникальным языком, осуществляют ее с помощью создаваемых ими стабильных психических конструкций, или концептов, репрезентирующих жизненно важные именно для данного общества сущности и маркируемых образами обозначающих эти сущности слов.
Люди концептуализируют и обозначают словами, а главное – сохраняют потом в языке обозначения лишь значимых для них элементов мира. И чем важнее для них какая-то грань реальности, тем более детально они ее концептуализируют, тем большее количество сущностей формируют из ее репрезентаций и обозначают словами языка. Созданная однажды специфическая концептуализация конкретной области мира полностью определяет последующее ее понимание новыми поколениями. Она принимается обществом и передается с помощью языка новым поколениям. Это происходит до тех пор, пока кто-то из людей не концептуализирует ту же область мира по-другому, сформировав в ней новые сущности и обозначив их иначе.
Можно воспринимать нечто в окружающем мире, но как бы не замечать его, то есть не выделять в видимом мире и, следовательно, не мыслить о нем как об отдельной сущности. Только после того, как кто-то первым выделит (конституирует) эту новую сущность в потоке собственных репрезентаций и обозначит ее специальным словом, остальные люди тоже приобретают возможность выделять и воспринимать это нечто в мире как особый объект.
Концептуализировать один и тот же аспект «реальности в себе» можно по-разному, то есть на основе одних и тех же референтов можно создать альтернативные сущности, которые одинаково успешно будут его репрезентировать. Нет и не может быть единственно верной вербальной концептуализации реальности, а сформированные вербальными концептами ее новые сущности далеко не всегда идеально соответствуют ей. Недостаточно адекватная концептуализация создает в дальнейшем трудности для познания и порождает в науке множество псевдопроблем. Учитывая несовершенство нашей концептуализации мира, мы должны постоянно проводить ревизию своих концептов.

Концепт
Каждое понятие имеет ясное для человека значение лишь благодаря ассоциированному с ним конкретному концепту, репрезентирующему в сознании определенную сущность. Концепт – стабильная психическая конструкция, являющаяся значением слова, обозначающего определенную сущность реальности. Он несет комплексную информацию об этой сущности, выражая представления людей о мире, отмеченные этнокультурной спецификой.
Каждое знакомое слово актуализирует в сознании человека уникальный концепт. Концепты, как и психические конструкции, бывают чувственными, вербальными и смешанными[14 - См. Примечание 3.]. Можно дать поэтому и такое определение концепта – устойчивая психическая конструкция (чувственная, вербальная или смешанная), репрезентирующая конкретную сущность и ассоциированная в сознании с образом слова, обозначающего данную сущность.

Понятия и концепты
Понятие не существует без концепта, и наоборот. Они оба и всегда в связке репрезентируют некую сущность, имеющую практическое значение для людей. Лишь ассоциируясь с образом слова, психическая конструкция становится концептом и как бы включается через данное слово в сферу языка, приобретая возможность опосредованной трансляции с помощью этого слова от человека к человеку.
В свою очередь, с помощью слов языка можно получить доступ к концептам индивидуального сознания. Не бывает поэтому концептов, не ассоциированных с понятиями и якобы существующих независимо от слов, как полагают некоторые исследователи. Встречаются лишь не ставшие пока концептами психические конструкции, репрезентирующие еще не обозначенные словами и лишь могущие появиться в будущем сущности.

Вербальные психические конструкции
Понятия можно метафорически сравнить с самыми мелкими фрагментами игры «Лего», так как из них сознание строит все свои вербальные конструкции. Вербальная психическая конструкция – это конструкция, составленная из понятий, то есть образов понятных человеку слов. Вербальные конструкции бывают двух видов: стабильные и изменчивые. К первым относятся вербальные концепты. Ко вторым – прочие вербальные репрезентации реальности.
Понятия и вербальные конструкции могут замещать собой чувственные репрезентации, участвующие в мышлении, тем самым облегчая и упрощая его. Они обеспечивают передачу психического содержания в процессе коммуникации между людьми… Актуализируя сходные концепты в сознании участников коммуникации, понятия делают возможной унификацию содержания сознания разных людей и построение у них сходной картины мира. Они создают условия для негенетического наследования сходных преимущественно вербальных репрезентаций мира.

Изменчивые вербальные конструкции
Изменчивые вербальные конструкции названий не имеют, то есть не ассоциированы с образами слов, но тоже используются сознанием для репрезентирования реальности. К ним относятся, например, пропозиции – самые короткие осмысленные вербальные репрезентации реальности (пошел дождь, море волнуется, сильный ветер и т. п.).
Изменчивые вербальные конструкции (например, идеи, мнения, оценки, взгляды и т. д.) репрезентируют уже не отдельные сущности, а бо?льшие фрагменты окружающего мира. Люди непрерывно создают их для представления характеристик, связей, функций, изменений и взаимозависимостей сущностей в доступном для понимания виде. Такие конструкции являются уже элементами знаний и заблуждений… Некоторые вербальные конструкции репрезентируют даже наиболее общие представления человека о себе, об окружающем и его собственном месте в мире, о базовых человеческих ценностях, о целях и путях их достижения и т. д… (например, убеждения).

Стабильные вербальные (и языковые) конструкции, не являющиеся концептами
Есть небольшая группа стабильных вербальных конструкций, которые, однако, не являются концептами. Они представляют собой наиболее общие репрезентации мира, сформированные людьми. Эти вербальные репрезентации могут быть прямыми (естественно-научные законы) и иносказательными (пословицы и поговорки), научными и бытовыми, завершенными и незавершенными, поучительными, рифмованными, эмоционально окрашенными и т. д. К этой же группе относятся и многие неизменяемые факты, например исторические.

Вербальные концепты
Стабильные вербальные конструкции, являющиеся репрезентациями сущностей реальности, называются вербальными концептами. Они всегда ассоциированы с образами слов, обозначающих данные сущности. Только ассоциируясь с образом слова, вербальная психическая конструкция становится концептом. Ее физическим аналогом является соответствующая конструкция языка.
Все вербальные концепты были целенаправленно сформированы кем-то из людей в прошлом для репрезентирования сущностей мира (физических, социальных, психических, трудно квалифицируемых, просто вымышленных и т. д.). Сознание создает вербально конституированные и сконструированные им сущности по образцу физических сущностей, репрезентируемых чувственно. Абсолютное большинство сущностей, образованных с помощью вербальных концептов, недоступны непосредственному восприятию. Однако люди даже гипостазируют некоторые из них, превращая в якобы присутствующие в вещественном физическом мире.
По самой своей природе некоторые вербальные концепты неоднозначны и нечетко очерчены, потому что репрезентируют области «реальности в себе» с размытыми границами, нередко плохо доступные или вовсе недоступные восприятию. Однако данное обстоятельство не мешает большинству этих концептов быть вполне адекватными реальности и полезными людям. Тем более что исследователи в любой момент могут подвергнуть свои концепты (и понятия) ревизии, что периодически и делают.

Коституирование новых сущностей
Коституирование – это образование концепта, репрезентирующего новую сущность на основе чувственных репрезентаций. Можно выделить чувственное и вербальное конституирование. Первое происходит в результате отождествления в сознании кого-то из людей его новой модели-репрезентации с новой физической сущностью окружающего мира и связывания ее с образом нового слова, созданного или использованного человеком для обозначения этой сущности. Такой, например, как обнаруженный сравнительно недавно «большой летающий поссум» – самое крупное сумчатое, способное парить в воздухе (В. Е. Соколов, 1984, с. 21).
Вербальное конституирование происходит, например, в результате консолидации в сознании человека многих разных чувственных репрезентаций в смешанный концепт с помощью специально созданной им вербальной конструкции. Скажем, такой: зверь – это дикое хищное животное: волк, медведь, тигр и т. д. Итоговый смешанный концепт представляет собой вербальную конструкцию, иллюстрируемую разными моделями-репрезентациями хищников.

Конструирование новых сущностей
Конструирование – это создание сознанием с помощью воображения и как бы на пустом месте концепта, репрезентирующего новую сущность. Как и конституирование, оно может быть чувственным и вербальным… Чувственное конструирование – это построение нового чувственного концепта, по сути дела, новой «синтетической» модели-репрезентации (и сущности) из фрагментов моделей-репрезентаций известных физических сущностей и обозначение ее новым словом, например «кентавр», «минотавр», «русалка».
Вербальное конструирование – создание с помощью вербальной конструкции вербального или смешанного концепта, репрезентирующего новую недоступную или не вполне доступную восприятию сущность, и обозначение ее новым словом. Например: иммунизация – возникновение иммунного ответа в организме после введения антигена. Нередко довольно сложно определить, вербально конституирована или все же сконструирована та или иная сущность.

Психическая конструкция и психический конструкт
Сущности, изначально создававшиеся исследователями с какими-то специальными целями как вымышленные, но для чего-то нужные их создателям, называются конструктами… Психические конструкты – это вербальные концепты, формирующие сущности, заведомо не существующие или даже невозможные.
Иногда достаточно сложно отличить конструкт от вербальной конструкции, репрезентирующей сущность, возможно, присутствующую в реальности (как представляется исследователям). Дело в том, что между сущностями, несомненно имеющими чувственные референты в реальности, и конструктами располагается непрерывный спектр сущностей, все менее очевидных ближе к одному полюсу – конструкту и все более очевидных ближе к другому полюсу – вербальному концепту, конституирующему доступную в некоторой степени восприятию физическую сущность.
У одних сущностей референтов больше и они явные, у других они косвенные и трудно обнаруживаемые. В отношении одних конституированных сущностей (например, городское хозяйство, капитализм, энергия) у нас складывается ощущение, что за ними в реальности, безусловно, что-то стоит. В отношении других сконструированных сущностей (идеальная жидкость, психологическое поле) мы не сомневаемся, что это нечто придуманное человеком.
Конструкты можно рассматривать поэтому в качестве небольшого подвида вербальных концептов, которые формируют заведомо странные для здравого смысла или невозможные сущности, плохо вписывающиеся в чувственно репрезентируемую нами реальность. Хотя порой и очевидные конструкты, например круглый квадрат, представляются нам в некотором смысле реальными и имеют в чувственно репрезентируемом окружающем мире несомненные референты – круг и квадрат.

§ 3. Психические механизмы формирования сознанием сущностей мира
Онтогенетически процесс развития индивидуальной психики, а соответственно, и репрезентирования сущностей мира человеком складывается из таких последовательных этапов, как: чувственное репрезентирование фрагментов мира, доступных восприятию, и формирование в нем сущностей; вербальное репрезентирование тех же сущностей, уже репрезентированных чувственно; вербальное конституирование и конструирование сущностей мира, не вполне доступного восприятию; вербальное конституирование и конструирование сущностей мира, недоступного восприятию вовсе, и их использование для репрезентирования новых областей мира и создания еще более умозрительных сущностей.
Очередной раз подчеркну, что человеческое сознание формирует не концепты (и понятия), а сущности[15 - Подробнее см. в главе 1.3 «Сущности мира, формируемые человеческим сознанием».] окружающего мира, используя для этого создаваемые им концепты (и понятия). Можно выделить два основных механизма формирования сущностей – на основе моделей-репрезентаций доступных восприятию элементов «реальности в себе» и с помощью специально построенных сознанием вербальных концептов.
Необходимо также различать формирование сущностей (и понятий) и их усвоение. Процесс формирования в сознании наших далеких предков сущностей окружающего мира в форме его предметов, физических объектов и явлений, доступных восприятию, покрыт мраком тысячелетий, поэтому о нем нет смысла говорить. Тогда как процесс формирования сущностей, недоступных восприятию, активно продолжается и сейчас, и его необходимо обсудить.
Образование новых недоступных или не вполне доступных непосредственному восприятию сущностей осуществляется исследователями, а не детьми[16 - Необходимо, однако, отметить предрасположенность и способность детского сознания к легкому формированию новых физических сущностей (на основе уже имеющихся в сознании моделей-репрезентаций) и созданию новых слов для их обозначений по аналогии с известными ребенку образцами… Это проявляется, например, в виде легкого образования ребенком неологизмов для обозначения подобных сущностей: «стрекозел» (муж стрекозы); «учило» (учебник); «ползук» (червяк, по аналогии с «жук» и «червяк»); «за ещём» (двухлетнюю Сашу спросили: «Ты куда? За песочком, но ты уже принесла». – «Я иду за ещём») (К. Чуковский, 1990). Но данная способность касается только формирования детьми сущностей реальности, доступной восприятию.]. Оно происходит по аналогии с уже сформированными у них физическими сущностями… Для создания нового объекта исследователь всегда строит из уже известных ему понятий специальный вербальный концепт, раскрывающий природу и содержание новой сущности.
Вербальный концепт, формирующий новую сущность, выстраивается «открывающим» (как до сих пор принято считать и говорить по аналогии с открытием физических сущностей) ее изобретателем, который затем экстериоризирует концепт и созданную им сущность в объективную психическую реальность общества для всеобщего использования. Все остальные люди лишь усваивают вербальный концепт и знакомятся с новой сущностью. Для этого им необходимо интериоризировать концепт и обозначающее сущность слово.
Ребенок усваивает новые вербальные концепты (и соответствующие сущности) в процессе социализации. Чувственные же модели-репрезентации его сознание формирует самостоятельно, но в чувственные концепты, репрезентирующие физические сущности, они превращаются только после изучения ребенком слов, обозначающих данные сущности. Процесс непроизвольного образования моделей-репрезентаций[17 - Смысл создания психикой чувственных конструкций в том, что они позволяют мысленно манипулировать чувственно репрезентируемыми сущностями, даже когда референтов этих физических объектов и явлений нет в поле восприятия. Чувственные психические конструкции, вероятно, создает даже психика животных.] в сознании ребенка приводит к дифференциации окружающего мира на чувственном уровне, к дроблению его на отдельные физические предсущности, облегчающие ребенку его понимание.
Благодаря появлению в сознании ребенка моделей-репрезентаций он легко усваивает в процессе коммуникации слова (и понятия), обозначающие уже представленные чувственно в его сознании элементы окружающего мира… Заместительное вербальное репрезентирование доступного восприятию мира приводит к запоминанию ребенком обозначений для всех уже чувственно репрезентированных им предсущностей и формированию из его моделей-репрезентаций и образов обозначающих их слов полноценных чувственных концептов (и понятий).
В сознании ребенка, а соответственно, и в окружающем его мире появляется большое количество обозначенных словами физических сущностей – «мама», «папа», «мячик», «тетя», «киса» и т. д. Одновременно выстраивается устойчивая индивидуальная чувственная конструкция – глобальная модель-репрезентация доступного ему предметного физического мира, сходного с мирами других людей. Без этого его сознание утонуло бы в нескончаемой череде изменяющихся сенсорных репрезентаций бесчисленных элементов «реальности в себе».
Сущности (и понятия), сформированные с помощью вербальных концептов, усваиваются ребенком гораздо позже тех, которые формируются на основе его собственных моделей-репрезентаций. Первые простые вербальные конструкции, перенятые или даже сформированные ребенком, моделируют его же чувственные репрезентации окружающего мира, дублируя их. Затем, используя уже усвоенные сущности (и понятия), его сознание усваивает вербальные концепты, репрезентирующие более сложные сущности (и понятия).
На каждом следующем этапе репрезентирования мира сознание ребенка знакомится с новыми, более сложными сущностями и обозначающими их новыми словами, овладевая вербальными конструкциями, построенными из уже известных ему понятий. Процесс повторяется многократно, и вербальные концепты усложняются с каждым новым циклом своего развития. Это позволяет ребенку, опираясь первоначально на чувственные концепты, познавать в конечном счете максимально умозрительные сущности.
В физическом мире язык представлен словами, устными фразами и письменными предложениями, а в сознании людей – преимущественно слуховыми и зрительными образами этих слов (понятиями) и их значениями – концептами. То есть язык – это, с одной стороны, множество слов, используемых людьми в процессе языковой коммуникации. С другой стороны, это грандиозная вербальная репрезентация реальности, созданная человечеством за время его существования в виде множества вербальных репрезентаций сущностей и используемая людьми в процессе вербального мышления и словесной коммуникации.
Понятия и вербальные конструкции индивидуального сознания легко трансформируются людьми в слова и фразы языка, как бы материализуясь в них, и передаются в процессе коммуникации, а также с помощью технических материальных носителей. Будучи воспринятыми, слова, фразы и письменные предложения языка вновь трансформируются в сознании других людей уже в их собственные вербальные психические конструкции. Благодаря этому люди способны как бы обмениваться своим вербальным психическим содержанием.
Овладевая родным языком, ребенок интериоризирует огромный объем знаний о мире, накопленный обществом в виде слов и языковых конструкций. В его сознании они превращаются в понятия и вербальные конструкции, репрезентирующие ему не только окружающие предметы, но и отвлеченные сущности мира. Благодаря усвоению языка у ребенка на базе чувственно-образного мышления формируется вербальное мышление. Именно поэтому усвоение родного языка в буквальном смысле превращает его в разумного человека.
Усвоение языка ребенком идет по стопам чувственного моделирования «реальности в себе» и на базе уже построенных его сознанием моделей-репрезентаций физических сущностей, что сильно облегчает и упрощает процесс обучения. Образы слов, обозначающих предметы, их свойства, действия и отношения, становятся составной частью уже присутствующих в сознании ребенка чувственных концептов физических сущностей, обозначаемых этими словами, и просто замещают их в его мышлении.
Ребенок не реализует некие «врожденные языковые универсалии», а связывает ментальный образ обозначающего предмет слова с собственной моделью-репрезентацией этого предмета. То же самое верно в отношении свойств и действий предмета. Чтобы построить пропозицию из двух понятий, репрезентирующих, например, предмет и его свойство, ребенку надо лишь заменить образами соответствующих, хотя и новых для него слов свои чувственные репрезентации предмета и его свойства. Для этого ему не нужно усваивать никаких правил грамматики и лингвистических законов. Достаточно просто подражать окружающим[18 - Оппоненты могут сказать, что окружающие как раз и подчиняются правилам грамматики и лингвистическим законам. Но и это не так. Более 10 % взрослого населения, по данным ЮНЕСКО, неграмотны, то есть никогда не учились, видимо, как и их родители. Но они хорошо владеют родным языком. Впрочем, не только они, но и образованное население мира не только не пользуется, но и в абсолютном своем большинстве не сможет воспроизвести ни один лингвистический закон. Правила же грамматики нужны им лишь при письме. Язык не функционирует по правилам грамматики и лингвистическим законам, так же как окружающий нас мир не регулируется физическими законами. Все законы и правила – это лишь вербальные конструкции людей, пытающихся понять мир. Язык соответствует чувственно воспринимаемой реальности и в конечном счете лишь новым способом отражает окружающий мир, а потому исследователи и «обнаруживают» в нем лингвистические законы, логичность, последовательность и порядок.].
Язык не является чем-то самостоятельным и независимым от прочих когнитивных функций человека. Он не «отдельный лингвистический модуль», как утверждает доминирующая в психологии и лингвистике теория языка, а часть когнитивного аппарата, использующая те же когнитивные способности человека и даже те же психические феномены. Разница лишь в том, что чувственные образы слов имеют дополнительное символическое значение. Использование языка является высшей, но естественной частью процесса когнитивного развития человека, а вербальные модели реальности надстраиваются над чувственными ее репрезентациями как их органичное дополнение и развитие, так как язык базируется на чувственных репрезентациях мира.
Вербальные репрезентации окружающих сущностей возникают у ребенка на базе чувственных репрезентаций, сначала лишь обозначая и замещая в его сознании доступные восприятию сущности. По мере усвоения языка и расширения словарного запаса ребенок начинает постигать вербальные концепты, репрезентирующие сущности, недоступные восприятию.
Вербальные конструкции являются репрезентациями реальности (окружающей, прошлой, будущей, возможной и даже вымышленной), а потому их структура определяется чувственными репрезентациями соответствующей реальности, а не логическими законами или правилами языка. Устным и письменным языковым конструкциям (фразам и предложениям) в сознании соответствуют вербальные конструкции, которые могут быть осмысленными (мама варит кашу), если они правильно репрезентируют реальность, и бессмысленными (висит зеленый смех), если они реальность не репрезентируют.
Универсальные глубинные структуры языка – это не что иное, как сходные у всех людей чувственные репрезентации общего для всех мира. Соответственно, глубинная структура предложения – это сходные у всех людей чувственные репрезентации того элемента реальности, который репрезентируется данным предложением. Чувственная репрезентация легко трансформируется в специфические для конкретной культуры вербальные конструкции, а затем – в так называемые поверхностные структуры, то есть в предложения разных языков. Причем делает это по правилам, присущим конкретному языку.

§ 4. Вербальные репрезентации – основа человеческого разума

Что такое разум?
Нам известна пока лишь одна форма разума – психическая[19 - Специалист по истории гуманитарных наук Р. Смит (2014, с. 151) пишет, что в последние десятилетия XX в. и начала XXI в. ряд исследователей мозга и философов сознания ясно и определенно заявили, что знания о совершающемся в мозге объясняют, что именно происходит, когда люди что-то чувствуют или действуют.То есть в очередной раз, но уже на новом уровне повторяется виток привычного для психологии процесса редукции психики и сознания к чему-то более простому, но зато доступному для объективного исследования.]. Разум можно условно разделить на два уровня – низший (чувственный, или животный) и высший (человеческий, или вербальный).
В психологии разум, или ум, трактуют как способность понимания и осмысления; высшую умственную способность и сущность человека, лежащую в основе познания им мира и целенаправленного поведения в нем. М. Кордуэлл (2000, с. 270) замечает, что термин используется для обозначения совокупности сознательных процессов (восприятия, внимания или интеллектуальной деятельности). В. А. Жмуров (2012) рассматривает разум как гипотетическую, а иногда и метафорическую конструкцию, представляющую умственные способности и ментальный опыт личности.
В то же время, как пишет, например, Р. С. Немов (2007, с. 356), термин «разум» недостаточно четко определен в своем научном значении. Чаще всего с его помощью обозначают интеллект или совокупность мыслительных, познавательных процессов человека.
Другими словами, разум представляет собой психическую сущность, несомненно, имеющую референты в реальности, так как он позволяет, например, отличать человека от прочих живых существ. Однако в силу своей сложности и многомерности эта психическая сущность пока недостаточно четко определена. Тем не менее, несмотря на трудности с ее определением, мы можем выделить то, что позволяет нам говорить о наличии разума у живого организма.
Главным образом это правильное, целесообразное в данной ситуации (с нашей точки зрения) поведение организма. Применительно к человеку это еще и качество создаваемых им языковых конструкций, которые должны быть адекватными ситуации, связными, целесообразными, последовательными, понятными нам и правильными (с нашей точки зрения). Следовательно, мы говорим о наличии разума, если организм эффективно и правильно (как мы считаем) репрезентирует мир и действует в нем, а человек еще и создает на основе своих репрезентаций правильные и понятные другим людям языковые конструкции.
Как мы определяем качество чужих языковых конструкций?
Исключительно по их понятности или непонятности нам, их правильности и уместности. Субъективно оценивая их, мы делаем вывод, что их создал кто-то разумный, не вполне разумный или вовсе неразумный.
Разум чувственно-образного, или животного, уровня выражается в форме возникающих в психике сенсорных репрезентаций, адекватных окружающему миру; в возможности достраивания имеющихся незавершенных или неполных сенсорных репрезентаций; в построении прогностических чувственных репрезентаций вероятных изменений актуальной окружающей реальности и действий организма, необходимых в ней. Наличие адекватных, упорядоченных и связанных между собой чувственных репрезентаций окружающей реальности вполне объясняет на этом уровне функционирование разума, от которого требуется правильное и эффективное представление мира в психике, обеспечивающее наилучшие приспособительные действия организма в нем.
Человеческий разум должен уже делать возможными адекватное вербальное репрезентирование окружающей реальности и самого человека в ней; творческое достраивание имеющихся незавершенных или неполных чувственных и вербальных репрезентаций, свободное произвольное манипулирование репрезентациями и их произвольные преобразования; построение вариативных прогностических вербальных репрезентаций возможных изменений реальности и преимущественно вербальных стратегий поведения, эффективных с точки зрения адаптации человека к миру; успешную коммуникацию с другими людьми благодаря способности экстериоризировать собственные вербальные конструкции в форме конструкций языковых.
В результате констатации (С. Э. Поляков, 2011; 2017) того факта, что понятия и вербальные конструкции – это никакой не «особый лингвистический модуль», самостоятельный и загадочный, а главное, не связанный с чувственными репрезентациями человека[20 - Подобные представления до сих пор доминируют в лингвистике и когнитивной психологии.], с вербальных образов спал ареол таинственных психических сущностей. При рассмотрении феноменологии понятий и вербальных конструкций оказалось, что это такие же (преимущественно) слуховые и зрительные образы простых физических объектов – слов, как, например, визуальные и слуховые невербальные образы прочих физических объектов (зрительные образы книги, грозы и поля пшеницы или невербальные понятные нам слуховые образы гудка паровоза, рева мотора, жужжания мухи).
Различия между невербальными и вербальными образами восприятия заключаются в том, что первые имеют только одно значение – репрезентируют воспринимаемый объект. Тогда как вторые имеют дополнительное и более важное для человека значение. Они репрезентируют не столько сами слова, сколько совершенно иные сущности, которые обозначаются этими словами.
Постижение феноменологической сути и функций понятий и вербальных конструкций вполне позволяет нам объяснить содержательные механизмы разумной психической активности. При этом образов слов и конструкций из них, репрезентирующих не самих себя, а другие, дополнительные сущности, оказывается вполне достаточно для полного раскрытия содержательных механизмов человеческого разума. Каждому из нас, чтобы понять смысл разумной вербальной (и языковой) конструкции, например этого предложения, достаточно просто знать значения составляющих ее понятий.
Вербальные (и языковые) конструкции по определению осмысленны (если соответствуют реальности и нашему жизненному опыту) или бессмысленны (если им не соответствуют). Разум проявляется непосредственно в них. И именно они, а не биохимические или физиологические процессы в мозге являются содержанием и выражением человеческого разума.
Странными и даже нелепыми представляются поэтому доминирующие сейчас в психологии теории, согласно которым причиной разума является мозг, его электрическая или биохимическая активность и т. п. Они доминируют потому, что в психологии по-прежнему чрезвычайно сильна бихевиористская парадигма. Бихевиоризм, конечно, эволюционировал в менее радикальные и маскированные формы, но и сегодня преобладает в головах исследователей.
Именно он не позволяет им принять очевидную реальность того, что проявления разума можно даже непосредственно увидеть (и услышать) в языковых конструкциях окружающих людей. И их не следует искать в нервных импульсах нейронов или в биохимии нейромедиаторов. Последние, несомненно, интересны сами по себе, но не как «ключи к разуму»[21 - Некоторые исследователи (см., например, К. Р. Рао (2006, с. 818–821)) высказывают предположение, что совсем не обязательно все психические явления сводятся к состояниям мозга и не существуют помимо этих состояний.Я не придерживаюсь точки зрения о самостоятельном, не зависящем от центральной нервной системы существовании психических явлений. Но само наличие такой позиции свидетельствует о том, насколько далеко разнесены собственно психические феномены и, возможно, связанные с ними физиологические механизмы и состояния мозга. Насколько бесперспективно пытаться на данном этапе искать в темной комнате черную кошку, которая, не исключено, совсем и не кошка, да к тому же может и вовсе отсутствовать в комнате. Эта сегодняшняя бесперспективность поиска корреляций психических феноменов с физиологическими связана не только с несовершенством наших исследовательских возможностей в области биологии, но главным образом с отсутствием у нас адекватной психической феноменологии.], а скорее как его предпосылки. Как субстраты и механизмы, участвующие в процессах порождения психики, но не более того.
Психологическое изучение собственно психических явлений как проявлений и содержательной формы разума сейчас не просто нужно, оно необходимо немедленно и облигатно. Многие важнейшие психологические термины до сих пор не определены даже в самой психологии. Из последнего факта с очевидной неизбежностью следует, что, например физиологи, пытающиеся изучать психические феномены, не могут понимать, что именно они изучают, поскольку даже психологи этого не знают, ибо сами не вполне разобрались еще с предметами своего изучения. Говоря метафорически, для того чтобы начать изучать на биохимическом уровне, как растут грибы, надо сначала понять, что такое грибы и чем они отличаются от листьев, желудей и улиток.
Как буквы обеспечивают возможность письменности, так и понятия (ментальные образы известных и понятных человеку слов) обеспечивают возможность функционирования его разума. Изучать вместо вербальных образов и конструкций из них физиологическую активность мозга, чтобы понять сущность разума, так же «полезно» и «продуктивно», как изучать перья и чернила (вместо значений слов), чтобы понять смыслы текстов.
Несомненно, психическая разумная активность сопровождается и обеспечивается физиологической активностью мозга, а также выделением железами внутренней секреции множества гормонов и других биологически активных веществ, сокращениями сердечной мышцы, дыхательными движениями диафрагмы, перистальтикой кишечника и прочее и прочее… Однако из этого не следует, что разум – это физиологические процессы, протекающие в организме. Подобные рассуждения – просто вредный и не соответствующий реальному положению дел редукционизм.
Следует провести границу между содержанием человеческого разума – его психическими субстратами, с одной стороны, и механизмами его обеспечения, с другой стороны. Если его механизмы можно разделить на психологические (восприятие, мышление и т. д.) и биологические (головной мозг, нейронные сети, их электрическая и биохимическая активность и т. д.), то его содержание, или понятные людям психические проявления разума, – это несомненно прерогатива психологии. И привлечение для объяснения содержания человеческого разума анатомических, физиологических и биохимических сущностей мозга ничего не добавляет к пониманию разума[22 - Я по своему образованию и научной направленности – врач, воспитанный в традициях «советской материалистической» научной школы, поэтому не стоит полагать, что я склонен к психологизму и идеализму. Первая моя научная работа 50 лет назад была посвящена физиологии нервной системы. Но со временем для меня стало совершенно очевидно, что более высокий уровень развития любой системы нельзя понять и описать, исходя из нижележащих уровней. Так как у него есть свои новые, специфические сущности, обеспечивающие его функционирование.Базовые уровни, конечно, тоже надо изучать, и они важны как сами по себе, так и для понимания более высоких уровней. Но высший уровень следует изучать непосредственно как таковой. Другими словами, попытки сведения психики и разума к физиологии и биохимии мозга – вредный редукционизм. Еще раз хочу уточнить, что не предлагаю прекратить изучать корреляцию биологических параметров с психическими феноменами… Но на данном этапе развития науки, когда психические феномены часто недостаточно четко определены, а наше проникновение в биологические процессы весьма поверхностно, такого рода работы просто малоперспективны.].
Понятия и вербальные конструкции человеческого мышления – это основные его строительные элементы – общепонятные людям кирпичики, обеспечивающие опосредованную языком ясность и доступность для людей содержания чужих слов и языковых конструкций, а через них и вербальных мыслей. Экстериоризируемые человеком в форме языковых конструкций понятия и вербальные конструкции его мышления являются для окружающих основной, а главное, понятной и очевидной для них формой проявления его разума. Они несут в себе постижимые и ясные всем смыслы, дают каждому возможность заметить и признать наличие у Другого разума, аналогичного собственному.
Люди используют в своем мышлении понятия и конструкции из них. Они легко интериоризируют в форме собственных понятий воспринятые ими чужие языковые конструкции и правильно понимают их. Одновременно они экстериоризируют в своих словах собственные вербальные конструкции, легко понимаемые другими людьми, воспринимающими их. Следовательно, все люди, владеющие определенным языком, имеют в своем сознании одни и те же субстраты человеческого разума – понятия и вербальные конструкции с общими понятными всем смыслами
Понятия и вербальные конструкции замещают собой в психике людей чувственные психические репрезентации и прочие психические явления. Экстериоризировав их в форме конструкций языка, человек легко может сообщить другим людям о своих субъективных ощущениях и образах, даже о собственных эмоциях, желаниях и предпочтениях, может изменять поведение окружающих и предлагать им способы действий. Все это позволяет говорить, что материализованные в словах, фразах и предложениях адекватные реальности понятия и вербальные психические конструкции являются основной формой выражения человеческого разума
Очевидность того факта, что понятия и вербальные конструкции обеспечивают вербальное мышление, а следовательно, и функционирование человеческого разума, доказывается тем несомненным обстоятельством, что мои оппоненты, читая данный текст, понимают сейчас в качестве моих репрезентаций реальности изложенные здесь слова, с которыми могут быть согласны или не согласны. И именно эти вербальные репрезентации, а не физиологические механизмы их мозга вызывают появление в их сознании вербальных конструкций, созвучных моим идеям или противоречащих им, то есть проявлений их собственного разума.
Вербальное содержание человеческой психики может быть относительно устойчивым и, наоборот, весьма изменчивым. К первому, кроме репрезентаций существенных событий личной жизни и жизни близких людей, относятся вербальные репрезентации физического и социального мира; научная картина мира; доминирующие в сознании членов общества и регулирующие поведение людей вербальные конструкции; вербальные концепты, репрезентирующие сущности, в наличие которых человек верит; некоторые наиболее выдающиеся (с точки зрения общества и самого человека) результаты вербального творчества людей (сюжеты литературных произведений, мифов, притч, басен и сказок, отдельные песни и стихи, пословицы и поговорки и прочее).
К изменчивому вербальному содержанию человеческой психики относятся вербальные репрезентации актуального мира, его обыденных событий, непрерывно происходящих с индивидуумом и близкими ему людьми, а также событий в стране и мире, наиболее широко освещаемых средствами массовой информации. Если устойчивое вербальное содержание человеческой памяти (и сознания) сохраняется на протяжении годов и десятков лет, то изменчивое вербальное содержание сохраняется на протяжении минут и дней, реже дольше.
Вербальные конструкции являются репрезентациями мира и представляют в сознании самую разную реальность – прошлую, физическую, настоящую, вымышленную, искусственную, недоступную восприятию, психическую[23 - Вербальные конструкции репрезентируют в том числе содержание самой психики, ее чувственные репрезентации, эмоции, состояния и т. д. В этом случае можно говорить о репрезентациях репрезентаций.] и т. д… В процессе коммуникации вербальные репрезентации, в том числе идеи, предположения, теории, убеждения и т. д., как бы отрываются от индивидуального сознания, приобретая независимость от него. Они могут при этом широко распространяться между людьми и сохраняться уже в их сознании.
Пребывая сразу во многих сознаниях, вербальные репрезентации фрагментов реальности становятся объективными, противостоят каждому из индивидуальных сознаний как некая объективно присутствующая вне их, пусть и психическая, сущность. Значительная часть вербального содержания сознания членов общества сходна, и ее условно можно назвать общим психическим содержанием их сознания, так как многие вербальные конструкции поступают к людям из общих источников – учебников, средств массовой информации, книг, проповедей и т. п.
Все вербальные концепты и множество прочих вербальных психических конструкций (идей, мнений, оценок, взглядов и т. п.), которые можно назвать общим или объективным психическим содержанием сознания членов общества, способны жить в их сознании как бы собственной жизнью. Следует уточнить, однако, что объективным, то есть независимым от конкретного сознания и доступным многим людям, может быть лишь содержание вербальных психических репрезентаций, но не сами уникальные психические явления. Объективны не психические феномены, а те сущности и фрагменты мира, которые эти феномены репрезентируют в конкретном сознании.
Объективное общее психическое содержание сознания, являясь важнейшим элементом культуры любого общества, во многом формирует индивидуальную картину мира каждого его члена, определяя его мировоззрение, политические и религиозные взгляды, мораль и нравственность, культурные предпочтения, социальные стереотипы, суеверия и жизненные установки. Оно воздействует на поведение каждого человека и обуславливает закрытость его сознания для альтернативных вербальных репрезентаций окружающего мира, даже если те более адекватны реальности.
Передача общего (сходного) вербального психического содержания следующим поколениям с помощью языковых конструкций обеспечивает его негенетическое наследование новыми поколениями и даже его распространение в других обществах.

Тезисы
1. Главная функция психики – адекватное репрезентирование окружающего мира и его возможных изменений.
2. Разные психические феномены филогенетически едины и представляют собой, по всей видимости, этапы развития ощущения. Существует единая цепь последовательно усложняющихся психических феноменов: 1) ощущение ? 2) психический образ, в том числе мгновенные образы (восприятия, воспоминания и представления) ? 3) чувственная психическая конструкция = модель-репрезентация = чувственный концепт ? 4) понятие = образ понятного слова ? 5) вербальная конструкция, в том числе вербальный концепт.
3. Одним из основных результатов функционирования психики является даже не создание все более сложных психических феноменов, а формирование с их помощью сущностей окружающего мира (физических, социальных, психических и т. д.) по образцу сформированных первыми физических сущностей: предметов, объектов и т. д. Психика репрезентирует «реальность в себе» сущностно, создавая для этого сложные психические явления, или психические конструкции.
4. Психические конструкции, репрезентирующие сущности мира, называются концептами. Они ассоциированы с понятиями, или образами слов, обозначающих соответствующие сущности. Концепты бывают чувственными (модели-репрезентации), вербальными и смешанными.
5. Вербальные образы, или понятия, феноменологически представляют собой такие же слуховые и зрительные образы, как и невербальные. Но в отличие от них образы простых физических объектов – слов приобретают в сознании дополнительное, символическое значение, превращаясь в результате из репрезентаций слов в репрезентации совершенно иных сущностей, обозначаемых этими словами.
6. Экстериоризируя свои вербальные мысли в форме языковых конструкций, человек опосредованно как бы передает их окружающим людям, которые понимают его, если владеют тем же языком, то есть имеют те же понятия с близкими по смыслу концептами. Языковые конструкции, адекватно репрезентирующие мир, являются внешним понятным для всех выражением человеческого разума, его материализованными в языке проявлениями.
7. Экстериоризируемые человеком в форме слов, фраз и предложений понятия и вербальные конструкции его мышления представляют собой важную форму и способ существования и проявления человеческого разума, его психический субстрат, так как несут постижимые и очевидные для людей смыслы. Главное, их вполне достаточно для ясного и полного объяснения содержательной стороны человеческого разума.
8. Вербальные репрезентации мира социально обусловлены. Они создаются конкретными людьми, но сохраняются и накапливаются в сознании всех членов общества, а потом негенетически наследуются его новыми членами и участвуют в формировании их основных личностных конструкций.
9. Следует разделять биологические механизмы функционирования мозга, ответственные за возникновение психических феноменов, и психические проявления разума. Изучение первых с целью проникновения в сущность разума на нынешнем этапе развития психологии малопродуктивно. Изучение вторых перспективно и является прямой задачей психологии.

Глава 1.3
Сущности мира, формируемые человеческим сознанием

§ 1. Роль психики в формировании сущностей мира
Для того чтобы понять, что представляет собой объективная психическая реальность, необходимо рассмотреть сущности, создаваемые человеческим сознанием. Именно с их помощью психика формирует объективную психическую реальность.
Парадоксально, но психология практически не уделяет внимания принципиально важному вопросу о сущностях, которыми оперирует сознание. Философия и естествознание занимаются сущностями, рассматривая их, однако, совершенно в иной – общенаучной плоскости. Я. Хакинг (1998), например, убедительно демонстрирует многовековую историю острых споров о реальности и нереальности физических сущностей.
Я же говорю сейчас исключительно о психических репрезентациях сущностей, так как вопрос об их природе и происхождении является одним из важнейших не только для естествознания и философии, но и, конечно, для психологии.
Внимание психологов почему-то не привлекают имеющиеся глобальные странности:
1) наличие вокруг нас множества сущностей, которые, с одной стороны, относятся исследователями к физическому миру, а с другой стороны, не присутствуют в нем как физические объекты и недоступны восприятию;
2) нередкое отсутствие отчетливых границ и даже явных различий между физическими и психическими сущностями;
3) отсутствие границ между физическим и социальным мирами;
4) игнорирование того факта, что многие привычные нам сущности явно были созданы человеческим сознанием[24 - Даже если придерживаться объективистской точки зрения, в соответствии с которой физические сущности присутствуют в окружающем мире независимо от человеческого сознания.].
Мне представляется очевидным, что сознание конституирует или конструирует все объекты и явления (то есть сущности), даже чувственно репрезентируемые им. Разница между сущностями заключается в том числе в степени участия сознания и «реальности в себе» в их формировании.
Другими словами, объектов и явлений (или сущностей) без человека и вне его сознания в окружающем мире нет. Все они в разной степени – продукты его сознания, взаимодействующего с «реальностью в себе». Более того, даже, например, множество сущностей физического мира не могут быть отнесены к вещественным физическим объектам и явлениям и в принципе недоступны непосредственному восприятию.
Формируя новую сущность, например научную, исследователь создает специальный вербальный концепт, конституирующий или даже конструирующий эту сущность, и обозначает ее новым словом. При этом его сознание не «открывает» якобы исходно имеющиеся в окружающем мире, но недоступные прямому восприятию сущности (как до сих пор считают многие представители естествознания), а конституирует или конструирует их с помощью вербальных конструкций разного вида и сложности. Например, таких: масса – физическая величина, одна из основных характеристик материи, определяющая ее инерционные и гравитационные свойства (Я. А. Смородинский, 1983, c. 121); гравитация – одна из четырех фундаментальных сил в природе, самая слабая по сравнению с остальными (И. Д. Новиков, 2022, с. 119).
Э. Кассирер (2006, с. 348) пишет, обсуждая познание мира людьми, что мы познаем не предметы, а предметно, создавая внутри равномерного течения содержаний своего опыта определенные разграничения и фиксируя постоянные элементы и связи.
Я хотел бы уточнить. Мы репрезентируем окружающий мир даже не предметно, а сущностно. Сущность – это самостоятельное нечто, выстроенное сознанием из собственных психических репрезентаций одного из множества аспектов «реальности в себе», помещенное затем сознанием в его же глобальную психическую репрезентацию окружающего мира в качестве отдельного, независимого от сознания и самодостаточного фрагмента этого мира.
То есть это репрезентация чего-то самостоятельного в представлении человеческого сознания. Но так как для сознания наличествует только репрезентация этого «нечто», потому что элемент «реальности в себе» доступен сознанию лишь в таком виде, то именно она рассматривается сознанием как внешняя сущность.
Понимание данного факта принципиально меняет представления о человеческой психике и ее базовых функциях. Думаю, что теоретической психологии имеет смысл признать, что психическое репрезентирование «реальности в себе» сопровождается выделением в потоке психических репрезентаций сходных, в чем-то повторяющихся фрагментов. Создавая из них чувственные, а затем вербальные и смешанные концепты и обозначая их словами, человеческая психика формирует сущности реального мира. Помещая их в конечном счете в свою антропоморфную репрезентацию мира, она наделяет их самостоятельным и независимым от нее бытием.
Мы привыкли считать, что окружающий мир наполнен разнообразными «вещами» (предметами, объектами и явлениями, их свойствами и действиями, состояниями, ситуациями и т. д. и т. п.). Наиболее очевидную и наиболее реальную для нас группу составляют чувственные, или вещественные, сущности, которые раньше было принято называть материальными. К ним относятся в первую очередь предметы, а также доступные непосредственному восприятию физические объекты и явления, их свойства и действия.
Чтобы обнаружить в окружающем физическом мире следующую большую группу физических сущностей (обозначаемых, например, такими понятиями, как бригада, школа, пехота, переправа, армия, победа и т. д.), нам требуется приложить некоторые интеллектуальные усилия. Эти сущности сознание конституирует тоже на основе образов восприятия, но лишь с помощью специальных вербальных конструкций[25 - Например, таких: бригада – группа рабочих или служащих, сообща производящих какую-то работу.].
Удельный вес чувственных репрезентаций, участвующих в формировании подобных сущностей, очень велик. И после их предварительного вербального конституирования человек способен, как ему кажется, даже воспринимать многие из них. Ту же бригаду, к примеру. По крайней мере, он видит рабочих, из которых она состоит.
Очередную большую группу составляют сущности (обозначаемые, например, понятиями кризис, норма, налог, акт, дисциплина, догма, век, ресурс, зависимость, сумма, убеждение, наука, знание и т. п.), непосредственному восприятию в принципе недоступные. Хотя и их тоже могут иллюстрировать чувственные репрезентации… Можно сказать, что эти сущности имеют в окружающем физическом мире отчетливые референты. Однако мы понимаем, что вообще-то подобные сущности довольно необычны.
Тем не менее мы не задаем себе вопрос об этой необычности многих знакомых нам «вещей». О том, где они пребывают и что собой представляют. Мы вполне удовлетворяемся привычными формулировками. Хотя у нас есть все основания самым серьезным образом задуматься о том, чем же являются такие сущности окружающего мира, и, возможно, пересмотреть наши взгляды относительно их реального наличия в мире. Ведь многие из них представляют собой нечто, репрезентированное лишь психическими конструкциями наших предшественников.
П. Бурдье (1994, с. 88–89), например, пишет, что с фразой «общественное мнение благосклонно относится к повышению цен на бензин» соглашаются, не задаваясь вопросом, может ли существовать такая штука, как «общественное мнение», и как. Тем не менее философия научила нас, что имеется масса вещей, о которых можно говорить и без их существования.
Ч. Х. Кули (2019, с. 95) полагает, что политическая система, фундаментальные права собственности и т. д. являются в современном государстве установленными, насколько они установлены, не потому что они священны или авторитетны, а потому, что общественный ум убежден в их незыблемости.
Я лишь могу добавить, что если такую сущность, как общественный ум, можно рассматривать как фигуру речи, то такую сущность, как, например, общественное сознание, серьезные исследователи десятилетиями обсуждают в своих многочисленных научных трудах.
Все сущности, которые выделяет в реальности человеческое сознание, были когда-то конституированы или даже сконструированы людьми с помощью концептов (и понятий). Однако большинство наших современников не только не знают об этом, но и не задумываются по этому поводу. До сих пор не понята гениальная мысль Дж. Локка: «… еще одно значительное злоупотребление словами состоит в том, что слова принимают за вещи. В некоторой степени это касается всех названий вообще… они (люди. – С. П.) не могут… отказаться от мнения, что слова… представляют собой нечто действительно существующее. …у нас на свете было бы гораздо меньше споров, если бы слова принимались за то, что они есть, [то есть] только за знаки наших идей, а не за самые вещи. <…> Трудное дело – убедить кого-нибудь в том, что слова, которые употреблял его отец, школьный учитель, приходский священник или другой такой же почтенный наставник, не обозначают ничего реально существующего в природе» (1985, с. 555–556).
У. Джеймс (2000, с. 70) отмечает, что добрая половина понятий, которыми мы пользуемся, являются понятиями о невозможных или проблематичных сущностях – нулях, бесконечностях, четвертом измерении, абсолютном совершенстве, силе, отношениях и т. п.
Ч. Х. Кули (2019, с. 70) указывает, что такие слова, как «благо», «правота», «истина», «любовь», «дом», «справедливость», «красота», «свобода», являются могущественными творцами того, что они обозначают.
Историк науки Р. Смит (2014, с. 269) пишет, что историческим достижением научных сообществ является объединение с помощью термина «ген» определенных характеристик природы таким образом, что он обрел устойчивость. Но в качестве изолированной сущности, обладающей собственной каузальной силой, никакого гена не существует. Слово «ген» лишь позволяет представить сложный процесс состоящим из понятных частей, с которыми возможны те или иные манипуляции.
Р. Смит (2014, с. 110) задает вопрос: можно ли заключить, что такие «вещи», как разум, общество, экономика, культура, наука, религия, государственное устройство и закон, существовали до того, как появился адекватный им язык? И сам же отвечает, что суждения о том, насколько радикальным должен быть ответ на данный вопрос, могут очень различаться. Утверждения, что до XIX века такой «вещи», как общество, не существовало, а имелись лишь частные формы коллективного существования, возможно, и не вызовут слишком активных возражений. Но возражения возникнут, если кто-то станет утверждать, что до XIX века не существовало сознания.
Слова автора хорошо иллюстрируют тот факт, что сущности создаются человеческим сознанием и в нем самом, но отнюдь не на пустом месте, а на основе воспринимаемых и понимаемых мыслящим субъектом референтов, с которыми он сталкивается в окружающем мире и которые пытается объяснить самому себе. Общества и сознания до того, как человек конституировал эти сущности, действительно не было в мире. Но в мире были в огромном количестве референты этих сущностей, которые и позволили людям в конечном счете их конституировать в качестве отдельных и самостоятельных объектов. Впрочем, в физическом мире этих сущностей и сейчас нет. Они есть только в объективной психической реальности.
Р. Смит (2014, с. 260) пишет, что многие современные исследователи считают базовые категории, такие как психология, общество, сознание, индивид, вневременными и конституирующими так называемые естественные виды, то есть такие, в реальности которых они уверены. Но их окружает мир конституированный, в том числе науками и технологиями. В этом мире трансцендентной истине негде бросить якорь, и мы уже не можем давать дефиниции сущностям, не сопровождая их описаниями, всегда доступными для пересмотра, чем мы на самом деле непрерывно и занимаемся.
Философ Д. Бэкхерст (2014, с. 101) напоминает слова другого философа, Я. Хэкинга, который полагает, что «многочисленные виды человеческих существ и человеческих поступков рождаются рука об руку с изобретением для них названий» (Hacking, 1986; 2002, с. 113). Примером является гомосексуалист. Я. Хэкинг полагает, что гомосексуалисты не существовали до их категоризации как таковых. Существовал однополый секс, но не было определенного вида человека – гомосексуалиста, прежде чем людей классифицировали таким образом в XIX в. Автор (там же) называет это «изготовлением людей».
Сам Д. Бэкхерст (2014, с. 103–104) полагает, что «человеческие виды» не являются чистым изобретением, но содержат смесь изобретения и открытия, типичную для практики человеческого самопонимания. По его (2014, с. 65) мнению, когда кто-то говорит, например, что гендер является социальной конструкцией, он может иметь в виду, что: 1) не существует такой вещи, как гендер; 2) такая вещь существует, но в противоположность, скажем, массе гендер является продуктом человеческой практики; 3) гендер сконструирован так же, как масса и все остальное.
Р. Смит (2014, с. 265) цитирует Джамбаттиста Вико: «…там, где люди не могут составить никакого представления о далеких и неизвестных вещах, они судят о них по вещам известным и имеющимся налицо» (Д. Вико, 1994, с. 73).
То есть мы создаем недоступные нашему восприятию, а порой даже представлению и пониманию сущности по образцу других сущностей, хорошо известных нам, – сущностей физического мира.
Почему и зачем сознание формирует психические сущности и помещает их в окружающий мир в качестве физических, социальных и т. д.?
Во-первых, создавая из непрерывного и изменчивого потока чувственных психических репрезентаций инвариантные, повторяющиеся, доступные повторному рассмотрению психические формы и представляя их в виде отдельных внешних сущностей, сознание, вероятно, тем самым упрощает для себя окружающий мир, делает его доступным своему пониманию и манипулированию, а в итоге приобретает способность предсказывать его изменения
Во-вторых, сознание непроизвольно конституирует в форме разных сущностей – физических предметов, объектов и явлений доступные восприятию элементы «реальности в себе». Следовательно, физические сущности как бы являются для него первичной привычной и естественной принадлежностью окружающего физического мира, естественными образцами для всех прочих создаваемых сущностей. Репрезентации новых недоступных восприятию элементов «реальности в себе» сознание закономерно формирует по образцу репрезентаций ее элементов, доступных восприятию.
Из множества создаваемых в результате взаимодействия с «реальностью в себе» сущностей сознание в конечном счете формирует собственный антропоморфный окружающий мир в форме глобальной личной репрезентации «реальности в себе». Создаваемые сущности могут быть физическими, биологическими, экологическими, химическими, социальными, философскими, психическими, трудными для классификации и т. д. Без и вне человека в самой «реальности в себе» антропоморфных сущностей нет, а других сущностей не бывает.
Человек репрезентирует окружающую «реальность в себе» и создает сущности на двух уровнях – чувственном и вербальном. Следует различать также формирование новых сущностей и усвоение сознанием уже созданных обществом сущностей. Новые сущности создают главным образом исследователи, тогда как усваивают уже имеющиеся сущности (и обозначающие их понятия) в процессе своей социализации, а затем используют их все люди.
Формирование физических сущностей на чувственном уровне протекает в сознании каждого человека естественным путем. У ребенка непроизвольно формируются чувственные модели-репрезентации элементов окружающего его мира. Они позволяют ребенку, не владеющему еще языком, достаточно эффективно взаимодействовать с элементами окружающего мира, используя чувственно-образное мышление. Даже, например, искать спрятанный взрослыми предмет, непосредственно не воспринимаемый в данный момент ребенком, но уже знакомый ему.
Однако в конкретные сущности они превращаются для ребенка лишь после усвоения им обозначающих их слов и связывания образов этих слов с моделями-репрезентациями соответствующих предметов, явлений и объектов. Формирование сущностей, обозначаемых базовыми общими понятиями (например, стул, кроватка, ложка и т. п.), может идти параллельно, так как эти новые более сложные сущности репрезентируются теми же самыми моделями-репрезентациями конкретных предметов, объектов и явлений.
Принципиально новым является этап усвоения ребенком сущностей, репрезентируемых уже вербальными конструкциями (например, такими: насекомое – это муха, пчела, клоп, муравей; школа – место, где учат детей; шофер – человек, управляющий машиной). Сущности такого рода могут быть чувственно лишь проиллюстрированы, но не репрезентированы, так как на чувственном уровне их целостная репрезентация уже не складывается из слишком разных форм.
Например, сущность (и понятие) кошка, усвоенная на предыдущем уровне, репрезентируется одной собирательной моделью-репрезентацией разных кошек, с которыми сталкивался ребенок. Но сущность и понятие насекомое иллюстрируется уже многими и сильно различающимися собирательными моделями-репрезентациями мух, тараканов, пчел, бабочек и т. д.
Обычно, знакомя ребенка с новой для него сущностью, репрезентируемой вербально, взрослый приводит для объяснения конкретные примеры. Например, он говорит: «Лекарство – это таблетки, которые нужно пить во время болезни, чтобы выздороветь». Или: «Хороший ученик всегда приходит в школу с выученными уроками, как Петя. Петя – это хороший ученик».
В результате в сознании ребенка формируется смешанная чувственно-вербальная репрезентация некой поначалу достаточно аморфной сущности, обозначаемой словами «лекарство» или «хороший ученик», с которой ассоциированы вполне конкретные чувственные репрезентации хорошо известных ему объектов, иллюстрирующих эту аморфную пока сущность.
На последующих этапах ребенок усваивает еще более сложные для его понимания сущности, созданные людьми с помощью вербальных конструкций задолго до его рождения. Это происходит в процессе обучения языку по мере усвоения понятий, репрезентируемых все более и более сложными вербальными конструкциями[26 - Например, такими: репертуар – это совокупность драматических, музыкальных и других художественных произведений, исполняемых в специальном учреждении; аванс – это платеж, произведенный покупателем или заказчиком до получения им товара или услуги; абсурд – нечто нелепое, из ряда вон выходящее, противоречащее здравому смыслу.].
По мере обогащения словарного запаса ребенка растет сложность вербальных конструкций, репрезентирующих уже известные ему сущности[27 - Например, животные – это подвижные живые существа, обитающие на Земле (а не просто лошадь, собака, мышь и т. д.), или даже – организмы, которые питаются готовыми органическими веществами, создаваемыми другими организмами. Насекомые – это класс беспозвоночных членистоногих животных (а не муха, пчела, клоп и муравей).]. Для того чтобы понимать такие вербальные конструкции, ребенку необходимо прежде усвоить понятия, из которых они строятся, и обозначаемые ими сущности окружающего мира: организм, вещество, создание и т. д.
Можно условно выделить разные этапы постижения сущностей (и понятий), репрезентируемых вербальными конструкциями: усвоение сущностей, конституированных с помощью вербальных конструкций, иллюстрируемых чувственными репрезентациями[28 - Например, организм – живое тело, существующее самостоятельно и состоящее из согласованно функционирующих сложных частей, или органов; вещество – то, из чего состоит физическое тело.]; усвоение сущностей, конституированных с помощью вербальных конструкций, почти не иллюстрируемых чувственными репрезентациями[29 - Например, традиция – то, что переходит от одного поколения к другому путем усвоения демонстрируемого поведения старших, устной или литературной передачи; вера – принятие каких-либо положений без теоретических и практических доказательств.]. Реальная иерархия сущностей, конечно, не исчерпывается приведенными выше этапами. Но она и не является предметом нашего рассмотрения.
Важно отметить, что новые сложные сущности сознание создает в форме вербальных конструкций, которые сами состоят из все более и более сложных понятий. Каждое из них в свою очередь конституировано или сконструировано с помощью вербального или смешанного концепта. В итоге формируется пирамида из усложняющихся вербальных концептов, основанием которой являются концепты чувственные.
Любая конституированная и сконструированная с помощью вербальной конструкции сущность может быть заменена иными, альтернативными сущностями, тоже конституированными или сконструированными с помощью вербальных конструкций для выполнения тех же или схожих функций. То есть сознание способно формировать альтернативные сущности в одной и той же области «реальности в себе», не менее (а порой и более) эффективно репрезентирующие ее.
Все сущности, конституированные и сконструированные с помощью вербальных конструкций, даже традиционно рассматриваемые как объекты и явления физического мира, являются объектами человеческого сознания, помещенными им в физическую реальность. В «реальности в себе» их нет, но среди ее чувственных репрезентаций обычно присутствуют их референты.
Референты – это чувственные репрезентации, позволяющие исследователям, во-первых, предположить наличие чего-то, например некой новой сущности в «реальности в себе», так как о ее присутствии свидетельствуют эти референты. А во-вторых, дающие исследователям основание создать репрезентирующий сущность специальный вербальный концепт, опирающийся на эти чувственные репрезентации. Референты – это не обязательно прямые чувственные репрезентации некой сущности, а, например, чувственные репрезентации иных сущностей или даже результатов их взаимодействия.
Восприятию, в частности, доступны следующие явления, наблюдаемые недалеко от берега моря или океана: многочисленные мелкие волны на фоне спокойного моря; другой цвет воды, окрашиваемой примесями и илом; разрывы в общей массе волн. Это чувственные референты особой сущности – отбойного течения. Она была конституирована людьми с помощью вербальной конструкции: отбойное течение – это течение, направленное под прямым углом от берега к морю. Впрочем, для вербального формирования сущностей обычно не требуется столь явных и очевидных референтов.
Философ Г. Райл (2000, с. 127–128) пишет, что существуют не только больные люди и бактерии, но и невидимая связь между ними. Но вывод от болезней к бактериям есть вовсе не вывод, а описание некоторой третьей сущности. Поэтому получается не рассуждение «поскольку то-то и то-то, потому так-то и так-то», а сообщение «существует ненаблюдаемая связь между этими наблюдаемыми событиями». Однако если мы спросим, зачем постулируется эта третья сущность, то услышим в ответ лишь то, что она позволяет нам делать вывод от болезней к бактериям.
Действительно, репрезентирование «реальности в себе» часто приводит к созданию новых сущностей. По большей части полезных и необходимых нам для ее понимания. Порой, однако, лишних и бесполезных, а то и вредных. Сущностей, которые мы потом безуспешно пытаемся изучать и анализировать, попадая в итоге в неразрешимый тупик.
Философ Д. С. Соммэр (2008, с. 28–29) пишет, что Ф. Бэкон определил источники заблуждений, свойственные человеческому мышлению, и его открытие, которому уже несколько столетий, не утратило своего значения до сих пор. По мнению Ф. Бэкона (1978), причинами заблуждений является неопределенность значения слов и их неадекватное применение, а также замена фактов словами. Люди склонны давать название вещам, которые не существуют, например «судьба», «удача», «рок». Склонны употреблять слова, значение которых плохо определено, неясно или не является единственным… Склонны употреблять слова и при этом верить, что вещи либо действия, обозначаемые ими, существуют на самом деле… Склонны к неограниченному использованию таких слов, как «демократия», «мораль», «адекватный», «определенный», «логика» и т. д.
Обозначение словом очередной психической конструкции (чувственной модели-репрезентации или вербальной конструкции), репрезентирующей новую сущность, дает этой сущности право на жизнь, возможность бытия в сознании и языке. Образ слова (понятие) маркирует репрезентацию сущности – концепт, открывая возможность ее объективирования путем передачи другим людям в процессе коммуникации и ее последующего попадания в ОПР общества. Это касается даже таких, например, сущностей, которые обозначаются словами «ничто», «некто», «что-то» и т. п.
Множество привычных для нас объектов созданы сознанием наших предшественников и помещены в окружающий нас мир. Например, экватор, навигация, проекция, экземпляр, система, образец, преобразование, передача, ответственность, инфляция, этнос, спрос и прочее и прочее. Мы не можем их найти среди физических предметов, но наш здравый смысл тем не менее относит их к миру окружающему, а то и вовсе физическому.
Где же они находятся, если их нельзя обнаружить в окружающей физической реальности?
Они находятся в объективной психической реальности и являются ее сущностями. Хотя наш здравый смысл относит их к сущностям физической, социальной или психической реальности, а многие из них даже гипостазированы людьми.
Являются ли данные сущности лишь изобретениями, фантазиями человеческого сознания?
Нет, потому что они репрезентируют пусть и в специфическом антропоморфном виде что-то присутствующее в «реальности в себе». Людьми могут быть созданы и иные антропоморфные репрезентации этого нечто. И только сам окружающий мир определяет пригодность и адекватность антропоморфных репрезентаций реальности, создаваемых человеком в форме новых сущностей мира.
Социолог Г. В. Осипов и теоретик науки С. Г. Кара-Мурза (2013, с. 26) отмечают, например, что абстрактным и многозначным понятиям свобода и демократия придавали в России 1990-х годов значение каких-то реальных сущностей и ради них ломали устойчивые, необходимые для жизни установления и отношения. В то же время «разные авторы видели в фундаментально ложном представлении о свободном рынке разные сущности. Одни воевали ради этого призрака, другие против него. Таким же объектом гипостазирования стало понятие частной инициативы. Многим казалось, что за ним кроется какая-то магическая сила, источник экономического развития, “невидимая рука рынка”» (2013, с. 34–35).
Сформированные сущности (и соответствующие понятия) начинают жить самостоятельной жизнью независимо от своего создателя. Недаром антрополог и культуролог Л. Уайт замечает: «Понятия живут собственной жизнью. Снова процитируем Дюркгейма: “Однажды родившись, они повинуются своим собственным законам. Они друг к другу притягиваются, друг от друга отталкиваются, объединяются, делятся и размножаются…” (E. Durkheim, 1912, р. 424)» (2004, с. 314–315).
Тот факт, что сущности (и понятия) создаются людьми, подтверждают наблюдения Дж. Лакоффа и М. Джонсона (2004), описавших так называемые «воплощенные понятия». Фактически это сущности (и понятия), сконструированные человеческим сознанием исходя из особенностей строения человеческого тела, его положения в окружающем мире и его физических возможностей, а также проекций нашего сенсорного и пространственного опыта на абстрактные области.
Как и почему сущности создаются человеком?
В этой связи вспоминаются слова А. Эйнштейна и Л. Инфельда об «открытии» физиками поля: «Для физика начала XIX столетия не существовало поля. Для него были реальными только субстанция и ее изменения. Он старался описать действие двух электрических зарядов только с помощью понятий, относящихся непосредственно к обоим зарядам. Сначала понятие поля было не более чем прием, облегчающий понимание явлений с механической точки зрения. Наш новый язык – это описание поля в пространстве между зарядами, а не самих зарядов; описание поля существенно для понимания действия зарядов. Признание новых понятий постепенно росло, пока субстанция не была оттеснена на задний план полем. Стало ясно, что в физике произошло нечто весьма важное. Была создана новая реальность, новое понятие, для которого не было места в механистическом описании. Постепенно и не без борьбы понятие поля завоевало прочное положение в физике и сохранилось в качестве одного из основных физических понятий. Для современного физика электромагнитное поле столь же реально, как и стул, на котором он сидит» (1965, с. 124).
Странно, но до сих пор большинство исследователей игнорируют другие важнейшие слова А. Эйнштейна и Л. Инфельда: «Физические понятия суть свободные творения человеческого разума, а не определены однозначно внешним миром, как это иногда может показаться. В нашем стремлении понять реальность мы отчасти подобны человеку, который хочет понять механизм закрытых часов. Он видит циферблат и движущиеся стрелки, даже слышит тиканье, но он не имеет средств открыть их корпус. Если он остроумен, он может нарисовать себе некую картину механизма, которая отвечала бы всему, что он наблюдает, но он никогда не может быть уверен в том, что его картина единственная, которая могла бы объяснить его наблюдения. Он никогда не будет в состоянии сравнить свою картину с реальным механизмом, и он не может даже представить себе возможность или смысл такого сравнения. Но он, конечно, уверен в том, что по мере того, как возрастает его знание, его картина реальности становится все проще и проще и будет объяснять все более широкий ряд его чувственных восприятий. Он может также верить в существование идеального предела знаний и в то, что человеческий разум приближает этот предел. Этот идеальный предел он может назвать объективной истиной» (1965, с. 30).
Авторы (1965, с. 216) указывают, что наука вынуждает нас создавать новые понятия и новые теории. Все существующие в науке идеи (теории) родились в драматическом конфликте между реальностью и нашими попытками ее понять. Они (1965, с. 239) заключают, что наука является созданием человеческого разума, его свободно изобретенными идеями и понятиями. Физические теории стремятся образовать картину реальности и установить ее связь с миром чувственных восприятий. Единственное оправдание построений нашего разума состоит в том, образуют ли и каким путем образуют такое звено наши теории.
Если вернуться теперь от физики к психологии, то с ее точки зрения человек, пытаясь понять что-то в мире, создает вербальную репрезентацию этого нечто. Эта репрезентация является продуктом его размышлений и фантазии, хотя и базируется на опыте его взаимодействия с миром. И если она выдерживает последующую проверку практикой, то превращается в действующую репрезентацию реальности. В любом случае именно человеческое воображение, основывающееся на чувственных репрезентациях окружающего мира и опыте взаимодействия с ним, активно участвует в создании все более сложных преимущественно вербальных репрезентаций сущностей мира.

§ 2. Виды сущностей
Огромное количество конституированных и сконструированных нашими предшественниками сущностей наполняют окружающий нас антропоморфный мир. Мы считаем некоторые из них странными, но вполне реальными объектами этого мира.
Сущности можно разделить в соответствии с уже сформированными философией классами на объекты и явления, свойства и действия, отношения и т. д. Их можно делить и по другим принципам: по механизмам формирования (конституированные и сконструированные на основе моделей-репрезентаций, вербально конституированные и сконструированные); по областям реальности, в которых расположило их сознание людей (физические, психические, социальные, научные, фантастические и т. д.); по степени их реальности (максимально реальные, возможно реальные, вымышленные и невозможные); по их привязке к времени (существовавшие в прошлом, имеющиеся сейчас, те, которые появятся в будущем) и т. д.
Пожалуй, самое очевидное деление сущностей по областям реальности: относящиеся к физическому миру[30 - Например: наводнение, большинство, имущество, множество, город, торможение, прогноз, сохранение, данные, скорость, цикл, частота, эклектика, экспансия, активность, форма, содержание, структура, закономерность, термин, тест, эффект, техника, предрасположенность, типология, заповедник, фигура, фон, реципиент и т. д.], относящиеся к социальной сфере[31 - Например: право, труд, лидер, группа, служба, деятельность, поведение, культ, институт, анархия, антагонизм, капитализм, милитаризм, герой, политика, апартеид, богема, социализация, специализация, гарантия, гласность, господство, творчество, гуманизм, приватизация, диалог, досуг, репутация, защита, статус, стиль, торговля, предписание, адресат, залогодатель, заемщик, доктрина, ересь, экстремизм, такт и т. д.], относящиеся к психическому миру[32 - Например: сомнение, мысль, тревога, идея, образ восприятия, память, апатия, ощущение, представление, воля, сопереживание, фрустрация, самоанализ, цель и т. д.], относящиеся к вымышленному миру[33 - Например: ангел, волшебник, гном, эликсир молодости, ядерная зима и т. п.], трудно квалифицируемые сущности[34 - Например: некто, прочее, нечто, дилемма, экзистенция, практика, тактика, юмор, судьба, красота, истина, безобразие, фальсификация, чудо, фикция, фатализм, абстракция, релятивизм, эквивалент, предпосылка, причина, следствие и т. д.], особые субъективно очевидные физические сущности, конституированные как физические объекты, но в действительности таковыми не являющиеся[35 - Например: запах, звук, вкус, холод, тепло и т. п. – объекты, существующие согласно здравому смыслу в физической реальности независимо от воспринимающего их субъекта и проявляющиеся в форме его ощущений. Они репрезентируются специальными вербальными психическими конструкциями. Например, такими: запах – свойство предмета, вещества, воздуха, воспринимаемое обонянием; звук – физическое явление, вызываемое колебательными движениями частиц воздуха или другой среды, воспринимаемое органом слуха; вкус – качество, вкусовое свойство пищи, оцениваемое по производимым ею ощущениям.].
Механизмы конституирования и конструирования исследователями сущностей психики, формируемых на основе интроспекции, аналогичны механизмам конституирования и конструирования исследователями физических сущностей, поэтому сущности психического мира так же, как и сущности физические, могут быть реальными (ментальный образ, понятие, эмоция), гипотетическими (воля) и вымышленными (коллективное бессознательное).
Сознание способно создавать самые странные сущности. В ОПР есть сущности очевидно гипотетические и даже вымышленные. Особенно много их в науке, в том числе в психологии. Философ А. Дж. Айер (2010, с. 219), например, обвиняет психологов в неспособности избавиться от метафизики и в употреблении неточно определенных слов вроде «интеллект», «эмпатия» или «подсознательное». Он полагает, что особенно много таких «метафизических элементов» в теориях психоаналитиков и их можно было бы устранить философским прояснением данных терминов.
Сущности могут относиться одновременно к разным реальностям… Например, быть физическими, но вымышленными: Медуза Горгона, Змей Горыныч, птица Феникс, Царевна-лягушка, Снегурочка, кентавр, тролль, хоббит, живая и мертвая вода и т. д. Или психическими, но реальными: мысль, желание, ощущения, образ и т. д. Они могут быть физическими и реальными (например, масса, энергия, работа, электрический заряд, сила тока, путь, скорость движения, время, гравитация, напряжение и т. д.), хотя конституированы с помощью вербальных конструкций[36 - Например, таких: масса – это скалярная физическая величина, определяющая инерционные и гравитационные свойства тел в ситуациях, когда их скорость намного меньше скорости света (Л. Б. Окунь, 1992, с. 50–52).].
Сущности могут быть сконструированными и при этом практически недоступными чувственному иллюстрированию. Например, невообразимые сущности – пятое измерение. Они могут быть физическими, но вымышленными[37 - Например, не соответствующими реальности окружающего мира (царь Китая) или прошлого (жена М. Ю. Лермонтова, король Франции, правивший с 1970 по 1980 годы), или даже мира вымышленного (сын князя Болконского и Наташи Ростовой)].
Есть сущности, сконструированные с помощью вербальных конструкций, считавшиеся ранее физическими и рассматривавшиеся как возможно реальные, но оказавшиеся теперь в фантастической реальности[38 - Например: эфир, флогистон, ньютоний и другие несуществующие химические элементы, философский камень, левитация, астрал, торсионное поле, антивещество, флюид, высшие энергетические слои, тонкие вибрации, чакры, энергетические оболочки и т. п.]. Сущности, референтами которых являются физические объекты, реально присутствовавшие ранее в физическом мире, но в настоящее время исчезнувшие[39 - Например: динозавры, исторические личности, наши умершие родственники и знакомые, Бастилия, Сухаревская башня, Троя и т. д. Важно, что референты исчезли, а сущности сохраняются в нашей ОПР.]. Сущности странные или неопределенные[40 - Например: некто, нечто, что-то, это и т. п.]. Сущности, способные возникнуть в будущем, но в настоящее время не существующие[41 - Например: гравилет, поселение на Луне, человек, родившийся 1 января 2050 года, и т. п.]. Широко известны сущности, созданные в художественной литературе[42 - Например: литературные герои, фантастические страны, миры и даже вселенные.].
Можно выделить еще много других групп сущностей. Например, инструментальные, или подсобные, сконструированные с помощью вербальных конструктов, в качестве того, чего точно нет в окружающем физическом мире[43 - Например: число пи, постоянная Планка, средняя величина – «центральная тенденция, являющаяся результатом суммирования в одну величину тенденций всех переменных в распределении, взятом как целое» (А. Антинази, 2009) и т. п.]. Невозможные в принципе, но все же созданные сознанием. Сущности такого рода являются убедительной демонстрацией способности сознания создавать даже такие сущности, которых не может быть, но которые созданы им и существуют теперь в общей ОПР[44 - Например, сухая вода, четырехугольный треугольник, сумма углов треугольника в евклидовой геометрии, равная 270 градусам, и т. п.]. Не обнаруженные пока в реальности, чье существование, однако, возможно[45 - Например, сфера Дайсона, белая дыра, океаны под поверхностью Марса.].
Многие созданные человеком сущности остаются, говоря метафорически, «недоделанными». П. Бурдье (1994, с. 68), например, вообще полагает, что понятия могут и в некоторой степени должны оставаться «открытыми», «временными». Что, однако, не означает быть неопределенными, приблизительными или путаными. Например, понятия «признание» и «непризнание» были введены, чтобы дать имя чему-то такому, что отсутствовало в теориях власти или было обозначено только в самом грубом виде («власть приходит снизу» и т. п.).
Тем не менее есть множество достаточно аморфных вербальных концептов, которые конституируют столь же аморфные сущности. Со временем они либо уточняются, либо забываются, как, например, народный дух (А. И. Тимофеев, 1996, с. 67).
Все перечисленные выше сущности объективно присутствуют, но лишь в сознании людей и в ОПР.
Есть лишь одна группа сущностей, реально претендующих на то, что они если и не изоморфны, то хотя бы несомненно адекватны элементам «реальности в себе». Это физические предметы, физические объекты и явления, их свойства и действия. Они воспринимаются не только человеком, но и животными как нечто несомненно присутствующее в окружающем физическом мире. Однако наше сознание формирует свою картину физической реальности не только из них, но и из множества других сущностей, пребывающих лишь в человеческом сознании. В физической реальности такие сущности представлены более или менее очевидными чувственно репрезентируемыми референтами.
Чрезвычайно важным признаком сущности является ее доступность или недоступность восприятию. Доступные и недоступные восприятию сущности радикально отличаются друг от друга. Но и те и другие обычно обозначаются в языке существительными, имеют род, число, склоняются как существительные, могут действовать и обладают свойствами. Например, «значительная длина со временем уменьшилась». Данное обстоятельство стирает для людей различия между чувственно конституированными (построенными преимущественно с помощью восприятия) сущностями и сущностями, сконструированными с помощью вербальных концептов.
Новые сущности человеческое сознание конституирует и конструирует, так сказать, по образцам, то есть по подобию уже созданных им на основе чувственных репрезентаций физических предметов, объектов и явлений. Между предметами и типичными физическими объектами ОПР располагается особая группа физических сущностей, которые занимают промежуточное положение. Например, природные процессы: наводнение, метель, ураган, извержение, закат, восход, затмение, землетрясение и т. д.
Уже одно то, что сознание использует существительные для обозначения формируемых им сущностей ОПР, сразу придает им сходство с предметами, физическими объектами и явлениями.
Б. Уорф (2003, с. 171) обсуждает, например, такие слова, как summer («лето»), winter («зима»), september («сентябрь»), morning («утро»), noon («полдень»), sunset («заход солнца»), которые являются существительными. И замечает, что мы говорим at sunset («на заходе солнца») или in winter («зимой») так же, как at a corner («на углу»), in an orchard («в саду»).
Эти слова образуют множественное число и исчисляются подобно существительным, которые обозначают предметы материального мира, о чем говорилось выше.
Он (2003, с. 172) пишет, что в силу языковой аналогии мы говорим, например, вместо «периодизации» (phasing) о «периоде» и «периодах» (a phase и phases). Похожая ситуация имеет место, когда мы говорим о существительных, обозначающих вещества. Результатом ее является двучленное словосочетание «бесформенное вещество плюс форма». Например, a bottle of milk («бутылка молока») или a piece of cheese («кусок сыра»). Следовательно, такие общие понятия, как substance («субстанция») и matter («материя»), могут заменить в данном словосочетании почти любое существительное.
По мнению автора (2003, с. 172), по аналогии образуются существительные, выражающие протяженность во времени, для которых и появился термин time («время»). Мы говорим a time, то есть какой-то период времени, событие, исходя из модели a mass noun (существительных, обозначающих вещества), подобно тому, как a summer («некое лето») мы превращаем в summer («лето») (как общее понятие) по той же модели. Итак, используя наше двучленное словосочетание, мы можем говорить или представлять себе a moment of time («момент времени»), a second of time («секунда времени»), a year of time («год времени»). Здесь сохраняется модель a bottle of milk («бутылка молока») или a piece of cheese («кусок сыра»). И это помогает нам представить, что a summer реально содержит такое-то и такое-то количество (time).
Приведенные Б. Уорфом (2003, с. 171–172) примеры хорошо иллюстрируют огромное влияние уже сложившихся и зафиксированных в языке форм на концептуализацию людьми новых фрагментов «реальности в себе» и создание новых сущностей.
Парадоксально, но большинство даже вымышленных сущностей, являющихся психическими объектами и пребывающих лишь в ОПР, имеют вполне реальные физические референты и могут действовать в ОПР… Недаром М. Мамардашвили пишет: «Сами эти вещи не существуют, например душа. А что-то ведь с ней происходит. И происходящее имеет следствия, которые потом наблюдаемы на уровне бытия» (2002, с. 108).
Итак, большинство наших понятий обозначают конвенциональные сущности, представленные в сознании вербальными конструкциями. И люди принимают в качестве реального то, что эти конструкции репрезентируют. Например, такие, несомненно, реальные с точки зрения здравого смысла «вещи», как нефтедобыча, коллективизация, восстание, скотоводство, посевная, глобализация, эмансипация и т. п., в конечном счете не более чем вербальные психические конструкции людей, обозначенные словами и превратившиеся от этого в особые сущности мира.
Люди именно так концептуализировали совокупности других объектов, их отношений и действий, событий и ситуаций, происходящих с их участием и т. д., то есть большие фрагменты физического мира. В качестве новых и более глобальных сущностей они присутствуют лишь в сознании. Тогда как в чувственно репрезентируемом физическом мире[46 - Нефтедобыча, например, включает в себя множество рабочих и их специфические действия, а также нефтяные вышки, скважины, бурение скважин, трубы и т. д. Специальная вербальная конструкция (например, такая: нефтедобыча – отрасль экономики, занимающаяся добычей природного полезного ископаемого – нефти) конституирует все эти сущности – объекты, действия, связи между ними и т. д. в виде новой сущности мира.] им соответствуют лишь физические референты – разнообразные, но совершенно иные сущности – рабочие, их действия и отношения, используемые и создаваемые ими специфические объекты и т. д.
Кстати, многие сущности, та же самая нефтедобыча, вообще «пребывают» только в длящемся времени. То есть для их развертывания требуются продолжительные периоды времени. Тем не менее здравый смысл часто рассматривает их даже как физические сущности. Хотя в физическом мире в каждый данный момент нет нефтедобычи, а есть лишь набор ее референтов. Она присутствует лишь в ОПР, но наш здравый смысл даже не сомневается в ее безусловном наличии в физической реальности.
Используемые нами сущности создаются как на основе моделей-репрезентаций, так и с помощью вербальных концептов. При этом обычный человек не делает различий между теми и другими. Например, не различает в качестве присутствующих и отсутствующих в физической реальности такие сущности, как тюремная камера и свобода или планета и ее орбита.
Огромное число сущностей сконструированы с помощью вербальных конструкций, составленных из понятий, в свою очередь сконструированных из других более простых понятий с использованием чувственных репрезентаций лишь для иллюстрирования этих сущностей или связанных с ними явлений.
Многие физические, химические, биологические, социальные и т. д. сущности вообще не репрезентируются чувственно. Они конституируются либо конструируются сознанием лишь с помощью вербальных концептов. Впрочем, данное обстоятельство не мешает многим из них (темная материя, квантовые струны, темная энергия, телепортация, кротовые норы и т. п.) быть иллюстрированными образами представления и воспоминания совершенно иных объектов с похожим названием, но доступных восприятию.
В зависимости от наличия у сущностей референтов в окружающем мире они могут быть условно разделены на, несомненно, имеющие множество очевидных референтов в окружающей физической реальности[47 - Например: капитал, армия, базар, алгоритм, валюта, больница, работа, энергия, масса, электричество, любовь, болезнь, собственность, телевидение, суд, ферма, фонд, стоимость и т. д.]; имеющие менее очевидные референты в физической реальности[48 - Например: самообладание, связи, синдром, убеждение, состояние, среда, стихия, искусственный интеллект, мутация, ценность, экономия и т. д.] и имеющие в физической реальности трудновыявляемые референты[49 - Например: софизм, идеализм, сознательность, истина, отношение, стратегия, система, абстракция, умысел, предназначение, формальность, трансцендентальность, условность и т. д.].

§ 3. Наиболее общие сущности

Как отмечалось выше, самые общие сущности уже разделены философией на объекты и явления, их свойства и действия, события, связи, отношения, ситуации и прочее и прочее. Кстати, все эти слова сами обозначают сущности объективной психической реальности и репрезентируются довольно аморфными вербальными концептами.
Так, к примеру, объект (в самом широком плане) – это аспект окружающего мира, который осознается человеком. Здесь этот термин употребляется в основном в значении чего-то или практически всего обозначаемого в языке существительными. Явление – другая важная сущность, тоже конституированная вербальной психической конструкцией. Например, такой: явление – что-либо в сознании, то есть любое психическое содержание, появившееся в нем. Или такой: явление – воспринимаемое человеком «нечто», еще не классифицированное им как объект, свойство, действие, отношение и т. д.
Явления, как и объекты, можно разделить на физические, биологические, химические, социальные, психические и т. д., а также (с большой долей условности) на процессы[50 - Например: северное сияние, буря, пожар, закат, затмение, наводнение, снегопад, вымирание, оледенение, растворение, излучение, восход, засуха, распад, конкуренция, воспаление, выздоровление, болезнь, восприятие и т. п.] и состояния[51 - Например: смерть, мороз, зной, облачность, слякоть, равновесие, неопределенность, перенаселение, сон и т. п.].
Легко заметить, что одни из перечисленных сущностей доступны восприятию хотя бы в виде своих референтов, тогда как другие невозможно столь же просто там обнаружить. Тем не менее мы привыкли считать частью реальности и те и другие.
Свойства и действия тоже обозначаются в языке существительными и формируются сознанием по тем же механизмам, что объекты и явления. То, что принято обозначать понятием качество или свойство, естественным образом разделяется по крайней мере на две большие группы. Это нашло отражение еще в «первичных» и «вторичных» качествах Дж. Локка (1985).
Одни свойства конституируются чувственно с помощью собирательных моделей-репрезентаций множества сходных в определенной модальности объектов и считаются физически присущими объекту… Например, твердость, тяжесть, голубизна, сладость, гладкость и т. д. Другие свойства трудно, а порой и невозможно непосредственно воспринять, и они конструируются сознанием вербально. Например, электропроводность, изменчивость, неустойчивость и т. д. Некоторые свойства занимают как бы промежуточное положение: растворимость, горючесть, хрупкость и т. д.
В литературе широко распространено представление о возможности существования свойств в качестве особых самостоятельных сущностей окружающего мира и соответственно возможности наличия в сознании их репрезентаций в качестве независимых от объектов ощущений. С. Неретина и А. Огурцов замечают: «Позиция реализма состоит в том, что свойства считаются существующими реально, образуя конституенты вещей, и столь же реально существует тождество свойств» (2006, с. 13).
Я уже писал ранее, что сознание во всех чувственных модальностях всегда репрезентирует лишь одно – некую чувственно воспринимаемую сущность. В одних модальностях (зрительной, в меньшей степени слуховой и тактильной) эта сущность репрезентирована максимально полно, что позволяет сознанию выделять репрезентируемые объекты среди множества прочих даже сходных с ними в данной модальности. Такие сенсорные репрезентации в отечественной психологии принято называть образами объектов.
В других чувственных модальностях сознание способно репрезентировать лишь множества сходных в определенной модальности объектов: теплые, гладкие, кислые и т. д. Но возникающие репрезентации не позволяют ему выделять отдельные объекты в данном множестве. Сенсорные репрезентации такого рода принято называть ощущениями, вызываемыми объектами.
Ощущение, в отличие от образа, не позволяет идентифицировать конкретный объект среди множества других объектов, созданного сознанием на основе сходного ощущения. То, что единичное ощущение не в состоянии самостоятельно репрезентировать конкретный объект, нашло отражение в языке: гладкий (и приклад, и стол, и каток и т. д.), сладкий (и виноград, и чай, и шербет и т. д.).
Феноменологически то, что принято считать свойством объекта, – это лишь одна из самостоятельных чувственных репрезентаций того же самого объекта, возникающих в «неосновной» для человека сенсорной модальности, а не какое-то его качество. Вводим же мы новое понятие свойство объекта наряду с имеющимся понятием объект потому, что так нам легче рационально объяснить и объединить в одну чувственную репрезентацию объекта все его самостоятельные разномодальные сенсорные репрезентации – и основную (образ объекта), и второстепенные (ощущения, возникающие в иных модальностях).
В процессе формирования сущностей сознание вычленяет, абстрагирует из многих моделей-репрезентаций различных объектов их (объектов) сходные мономодальные репрезентации. Например, лимонный запах или сладкий вкус. И создает на их основе очередную новую умозрительную сущность в виде так называемого общего свойства множества разных объектов: белизна, голубизна, краснота и т. п. На основании собственных ощущений, вызываемых у него элементами «реальности в себе», человек сформировал такие сущности, как темнота, теплота, холод и т. д. В виде особых сущностей люди конституировали и многочисленные изменения[52 - Изменение – форма бытия мира, выражающаяся в виде тотального и постоянного превращения всего в нечто иное, трансформации, перехода из одного состояния в другое… Частным проявлением изменения является движение – изменение положения предмета или его частей в пространстве, перемещение, состояние, противоположное неподвижности, покою.] окружающего мира – движение, перемещение, превращение, трансформацию, переход и т. д.
Одни физические действия (удар, связывание, трение, удушение, рост, падение и т. д.) человек конституирует на основе чувственных репрезентаций. Другие (распад частицы, перескок электрона на новую орбиту, поглощение света черной дырой, синтез тяжелых металлов и т. д.) он конструирует с помощью вербальных конструкций. Есть и сущности, конституированные с помощью вербальных конструкций, но на основе чувственных репрезентаций, – растворение, некроз, заживление, поиск, венчание и т. д.
Интересно, что здравый смысл часто не в состоянии разграничить, например, физические явления и действия в физической реальности. И это находит отражение в языке. Так, гравитация – это явление, а притяжение скорее действие.
Среди сущностей, относящихся к движениям, действиям, изменениям и их результатам, можно выделить: физические движения, действия и изменения[53 - Например: ходьба, разговор, полет, плавание, горение, взлет, разбег, передача, гравитация, скольжение, падение, построение, разрушение, парение, покраснение, потепление, кипение, растворение, ловля, отклонение, увядание и пр.], социальные действия и изменения[54 - Например: стагнация, инфляция, протест, репатриация, расселение, подавление и т. д.], психические действия и изменения[55 - Например: восприятие, мышление, представление, решение, запоминание, рассмотрение и т. д.], психические действия в ОПР, маскируемые действиями физическими, которые сами по себе имеют совершенно иной смысл[56 - Например: крещение, венчание, воцарение, бракосочетание, импичмент, принесение присяги и т. д.]. Легко можно выделить и другие варианты действий. Например, действия и одновременно их результат. Они могут происходить в физической, социальной и психической реальности[57 - Например: переезд, падение, разрушение, покупка, выигрыш, добыча, потеря и пр.].
Кроме объектов и явлений, свойств и действий, в окружающем мире присутствуют и другие сформированные людьми сущности. Например, события, состояния, ситуации, отношения, связи[58 - Событие – явление, фрагмент действительности, имеющее начало, окончание и определенную внутреннюю динамику; любое изменение реальности, оказывающее влияние на человека. Состояние – относительно устойчивое положение, в котором находится сущность, когда ее основные параметры сравнительно устойчивы. Ситуация – совокупность фрагментов окружающей среды, сложившаяся на данный момент времени и определенным образом воздействующая на человека. Отношение – эмоциональная реакция, возникающая у человека при восприятии определенного объекта или возникновении в его сознании репрезентации этого объекта, и поведенческий ответ, обусловленные опытом взаимодействия с этим объектом. Связь – тесная зависимость объектов друг от друга и их взаимовлияние. (Эти и некоторые другие определения сущностей взяты из электронного издания «Национальная энциклопедическая служба России (НЭС)» и других словарей и в разной степени изменены.)] и т. д. Как и прочие сущности, они обозначаются в языке существительными и обычно конструируются вербальными или чувственно-вербальными концептами.
Э. Тейлор и Дж. Уиллер (1969, с. 30) пишут, что в физике основное понятие – событие… Оно характеризуется местом и моментом времени, в который произошло. Примерами событий являются: испускание частицы или световые вспышки (взрывы); отражение или поглощение частиц; столкновения и почти столкновения, именуемые совпадениями… В. Гейзенберг (1990, с. 145) полагает, что понятие событие должно быть ограничено наблюдением. Наблюдение играет решающую роль в атомном событии, и реальность различается в зависимости от того, наблюдаем мы ее или нет.
Психолог Н. Смит (2003, с. 63) же, например, считает, что событие – это то, что происходит; безразлично, знаем мы об этом или нет.
То есть то, о чем мы не знаем и никогда не узнаем, – это тоже события для нас?!
С данным утверждением автора трудно согласиться. Более того, события существуют во времени. А. Ребер, например, полагает: «Событие… Случай, явление, часть действительности, что-то, что происходит, что имеет начало и конец и может быть определено в терминах изменения» (2001а, с. 272).
Но тогда событий в физической реальности нет в каждое конкретное мгновение настоящего времени, так как они требуют для своего развертывания временного периода, течения времени. Но физическая реальность наличествует только в краткое конкретное настоящее мгновение времени. Из этого вытекает очевидный факт – событие не существует в настоящем мгновении физической реальности. Оно появляется только в длящемся времени и лишь в человеческом сознании, представляя собой репрезентацию последовательных изменений (мгновений) физической реальности, то есть не что иное, как психический объект, конструкцию человеческого сознания.
Эту мысль подтверждают многие авторы. Л. Витгенштейн прямо говорит, что событие создается языковой конструкцией: «Простейшее, элементарное предложение утверждает существование некоего события» (1994, с. 29).
О том же пишет Ж. Делез: «…события-эффекты не существуют вне выражающих их предложений…» (1995, с. 40).
Можно добавить, что события, как и факты, создаются вербальными конструкциями людей, а потому в качестве таковых существуют только в сознании и в ОПР… События могут быть не только физическими, но и социальными (вечеринка, собрание, заседание, утренник, бал, выборы, ратификация, награждение, референдум, опрос и т. д.), психическими (осознание, прозрение, принятие и пр.) и т. д.
Сущности, которые относятся к состояниям, тоже весьма разнообразны: состояния объектов физической реальности[59 - Например: влажность, загрязнение, сухость, взаимозависимость, притяжение, подчинение, влияние, принадлежность, взаимодействие и т. д.]; психические состояния человека[60 - Например: неуверенность, возбужденность, тревожность, мнительность, раздражительность, радость, переутомление, бодрость, влюбленность и пр.]; состояния социальных объектов, например государства[61 - Например: перемирие, война, разруха, разорение, обогащение, поражение и пр.]; состояния живых существ[62 - Например: сон, пробуждение, бодрствование, агония, смерть и пр.]; состояния прочих объектов, например системы[63 - Например: равновесие, неустойчивость, стабильность и т. д.].
Многие сущности можно отнести сразу к разным группам. Например, пасмурность, холод, жара, облачность, дождь, мороз, сушь и т. д. – это и явления природы (одна сущность ОПР), и состояния погоды (другая сущность ОПР). Все это свидетельствует об аморфности концептов, конструирующих многие из перечисленных сущностей.
Описание вариантов сущностей можно продолжить. Все они обозначаются существительными, то есть конституированы или сконструированы сознанием в форме объектов и относятся нашим здравым смыслом к реальности. Хотя очевидно, что в качестве объектов могут существовать лишь в сознании. Они образуют множества, легко превращающиеся в новые более общие сущности, обозначаемые новыми обобщающими понятиями[64 - Например: работа – это и стирка, и уборка, и пахота; отдых – это и чтение, и болтовня, и игра; спорт – это и плавание, и бег, и борьба; деятельность – это и работа, и отдых, и спорт.].
Сущности мира конституированы и сконструированы сознанием, а потому, естественно, пребывают только в нем. Это, впрочем, не мешает сознанию локализовать большинство из них в окружающем человека мире в месте нахождения репрезентируемых ими элементов «реальности в себе». В психологии до сих пор не определено, где пребывают, например, само пространство сознания и психические явления; как соотносятся воспринимаемое, воображаемое (представляемое) и вспоминаемое пространство окружающего мира и что следует считать пространством внутренним, а что – внешним.
Что такое пространство сознания и где оно находится?
М. Мерло-Понти (1999, с. 90–91) полагает, например (и как мне кажется, справедливо), что феномены сознания следует искать вовне, в окружающей реальности, которую нужно рассматривать не как некие объекты, находящиеся вне нас, а как феноменальное поле нашего же сознания, перекрещивающееся с феноменальными полями других сознаний.
Кстати, феноменальные поля (пространства) индивидуальных сознаний не перекрещиваются друг с другом. Психические феномены разных сознаний просто похожи друг на друга и локализуются в тех же местах «реальности в себе». Образы восприятия и ощущения, репрезентирующие, например, предметный физический мир, локализуются во внешнем по отношению к нашему телу пространстве в местах нахождения репрезентируемых ими элементов «реальности в себе». Соответственно, такие объекты сознания, как вещественные физические сущности, локализуются часто далеко за пределами нашего тела.
Многие сущности ОПР вовсе не имеют локализации. К тому же ОПР развернута во времени… Некоторые ее сущности относятся к прошлому или к будущему и пребывают в воображаемом пространстве, которое просто невозможно локализовать. Пространство сознания может быть и внутренним (по отношению к телу), и внешним, и не имеющим локализации. И везде в нем могут присутствовать многообразные сущности ОПР.
Сущности ОПР создаются сознанием по образцу предметов (шкатулка, диван, очки и т. п.), вещественных физических объектов (облако, солнце, горы и т. п.) и явлений (солнечное затмение, мороз, гроза и т. п.). Но в отличие от них они не совсем вещественны или вовсе не вещественны[65 - Напомню, что вещественность, в моем понимании, заключается в чувственной доступности сущности людям, в ее чувственной данности им.]. Причем между вещественным объектом и вербально сконструированным объектом, недоступным восприятию, располагается непрерывный спектр сущностей.
Одни сущности ближе к предметам и физическим объектам, например вес (предмета) или высота (горы), и хотя бы частично доступны восприятию. Другие почти недоступны восприятию, например гигроскопичность (вещества), интенсивность (излучения) и т. п. Но и те и другие конституированы вербально. В отличие от предмета, непосредственно доступного восприятию, его вес лишь косвенно доступен восприятию в виде ощущения давления предмета. Эта сущность конституирована сознанием на основе чувственных репрезентаций, но с помощью вербальной конструкции, например такой: вес – сила, с которой предмет действует на опору, препятствующую его падению (Ю. Г. Рудой, 1988, с. 262).
Следующая группа физических сущностей (например, растворимость, морозостойкость, всхожесть, живучесть, электропроводность и т. п.) располагается как бы еще дальше от предметов, физических объектов и явлений. Эти сущности не могут быть конституированы без вербальных выводов из чувственных репрезентаций, а последние играют скорее роль иллюстраций.
Есть сущности, еще более удаленные от предметов и еще менее доступные восприятию. Например, климат, здоровье, экология и т. п. Восприятию доступны лишь их референты, на основе которых сознание формирует их с помощью вербальных концептов[66 - Например, таких: климат – многолетний режим погоды, свойственный той или иной местности на Земле и являющийся одной из ее географических характеристик (Словарь русского языка: в 4 т., 1999, с. 58); здоровье – состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов (Преамбула к Уставу (Конституции) ВОЗ, 1973, с. 1).].
Наконец, есть множество сущностей, которые вообще недоступны восприятию… Их сознание формирует, делая сложные умозаключения, строя аналогии и допущения. Для этого оно создает сложные вербальные концепты, которые и превращаются в репрезентации новых сущностей… Например, таких, как опыт, приспособление, генофонд, эволюция, достоинство, откровенность, ответственность и т. д.
ОПР наполнена множеством сущностей, пребывающих лишь в ней самой, хотя и относимых нами к физическому миру. При этом нам было бы крайне сложно обойтись без них, если бы мы вдруг решили произвести «инвентаризацию» своего физического мира. Будучи созданными людьми и являясь продуктом культуры, они для каждого следующего поколения предстают как давно известные, внешние и независимые от человека, а потому не менее реальные, чем вещественные и доступные восприятию сущности окружающего мира. При внимательном рассмотрении они кажутся не совсем обычными, но вполне объективными и, без сомнений, присутствующими в мире.
В. В. Морковкин и А. В. Морковкина (1997, с. 50–51) пишут, что сознание человека содержит огромное количество понятий, для которых в окружающем мире нет соответствующих объектов, но без которых сам этот мир становится непроницаемым для человеческого разума… В окружающем мире нет, в частности, объектов, обозначаемых словами «вера» и «неверие», «возвышенное» и «низкое», «прекрасное» и «безобразное», «добро» и «зло», «дух», «свобода» и т. д.
По словам авторов (там же), ментальные сущности, именуемые множеством подобных слов, расширяют эмпирическую ограниченность (то немногое, что дано только в восприятии. – С. П.) предметного мира и фиксируют связи, выстроенные человеком за тысячелетия умствования… Мир, «населенный» такими сущностями (наряду с чувственно воспринимаемыми вещами), – это качественно другой мир по сравнению с дочеловеческим (или внечеловеческим) окружающим миром. Именно этот другой мир является единственной реальностью для социализированного человека.
Действительно, подобные сущности сразу и целиком невозможно непосредственно воспринять в окружающем мире в конкретный момент времени, как, например, предметы. Конкретную болезнь нельзя «увидеть»[67 - Для того чтобы поставить диагноз, человек должен научиться не просто наблюдать симптомы, но и «видеть», то есть распознавать известные медицине их специфические сочетания и изменения состояния больного, характерные для разных болезней. Следовательно, в его сознании должны сформироваться смешанные репрезентации доступных и недоступных восприятию проявлений разных болезней на разных этапах их течения. На основе восприятия симптомов человек, владеющий дополнительными специальными знаниями, способен обнаружить, точнее, распознать болезнь.]. Да и увидеть при наличии специальных знаний можно лишь иные сущности – ее референты – имеющиеся у больного симптомы болезни, но не ее саму.
Реальны ли сущности ОПР?
Сущности, репрезентируемые чувственно, отличаются от сущностей, репрезентируемых вербально, своей вещественностью… Однако и чувственно (камень, арбуз, ручей и т. д.), и вербально репрезентируемые сознанием сущности (правительство, полиция, меридианы, часовой пояс и т. п.) почти одинаково реальны для здравого смысла при условии получения человеком вербальных репрезентаций из авторитетных для него источников.
Из того факта, что сущности формируются человеческим сознанием, не следует, что они лишь изобретения человеческого сознания. Они соответствуют «реальности в себе», так как именно она определяет пригодность и адекватность репрезентаций реальности, создаваемых людьми в форме новых сущностей. Человек играет в специфической концептуализации окружающего мира важную, но отнюдь не определяющую роль. Он лишь формирует собственную антропоморфную картину окружающей «реальности в себе», помогающую ему успешно существовать и действовать в ней.
Можно долго и безуспешно спорить по поводу реального наличия в мире физических предметов, объектов и явлений. Но совершенно очевидно, что в нем нет сущностей, выстроенных человеческим сознанием с помощью вербальных конструкций. Например, таких, как энергия, экология, свобода, справедливость, надежда, удача и прочее, и прочее… В «реальности в себе», безусловно, за ними что-то стоит, но там есть нечто иное. Тем не менее это иное концептуализировано людьми именно так.
Столь же очевидно, что в окружающем мире есть референты всех сформированных людьми, а оттого «человеческих», или антропоморфных, сущностей. Но референты не идентичны сущностям, и мы знаем, что все наши сущности созданы с помощью концептов и понятий нашими предшественниками, пытавшимися понять и описать мир. Например, сущности, обозначаемые основными понятиями любой науки, не следует искать в природе. Даже в физике мы имеем дело исключительно с созданными исследователями концептами (и понятиями), репрезентирующими физические сущности.
Все сущности являются результатом психического творчества людей, которое тем не менее опирается в конечном счете на данные их восприятия. То есть сущности не формируются людьми волюнтаристски, лишь по их желанию. Новый концепт появляется не потому, что репрезентирующая что-то вербальная конструкция получила обозначение, а вследствие того, что у общества возникла потребность в выделении, описании и обозначении словом некоего нового элемента «реальности в себе». Последний может быть не вполне доступен восприятию или вовсе недоступен ему, но он, по мнению исследователя, все же присутствует в мире.
В известном нам мире нет сущностей, независимых от «реальности в себе» и человеческого сознания. Формируемые сознанием сущности отличаются друг от друга лишь количеством оснований для введения их в наш антропоморфный мир. В качестве таких оснований выступают их референты – чувственные репрезентации (для физического мира) и психические переживания (для мира психики), позволяющие исследователям предполагать наличие чего-то в «реальности в себе» и репрезентировать это нечто с помощью нового вербального концепта.
Соответствуют ли сущности ОПР «реальности в себе»?
Да, но в разной степени – от максимального соответствия в случае чувственно репрезентируемых физических сущностей до минимального в случае психических конструктов, имеющих немногочисленные и не очень явные референты в физической реальности.
Насколько сущности ОПР соответствуют элементам «реальности в себе»?
На этот вопрос можно ответить словами Яна Хакинга (1998, с. 154–160), который пишет, что хорошим свидетельством в пользу существования постулируемого или выводимого объекта является наличие у нас понимания его причинных сил. Наилучшим же свидетельством будет создание нами машин, которые будут надежно работать, используя ту самую причинную силу.
Следовательно, по мнению автора (там же), лучшим подтверждением научного реализма служит инженерия, а не теория. Суть заключается не в том, чтобы понять мир, а в том, чтобы изменить его. Долгоживущие теоретические объекты, которыми мы так и не смогли начать манипулировать, обычно оказываются всего лишь замечательными заблуждениями. И еще, когда мы используем некоторые ненаблюдаемые сущности для исследования других аспектов природы, мы имеем право утверждать (пока нам не докажут, что мы ошибаемся в том, что делаем), что эти сущности реальны.
Я согласен с мнением таких авторитетов, как Г. Гельмгольц (2002, с. 36–37), Э. Кассирер (2006, с. 349), Б. Рассел (2001, с. 181), о том, что даже наши чувственные репрезентации представляют собой лишь знаки вещей, читай элементов «реальности в себе».
При этом я допускаю, что чувственные репрезентации являются в некоторой степени и в узких диапазонах нашего восприятия, возможно, даже их иконическими знаками. Но ни доказать, ни опровергнуть этого мы не можем. Более того, как показывает практика, однозначные утверждения в науке, как правило, ошибочны.

Тезисы
1. Большинство исследователей исходят сейчас из объективистской позиции, в соответствии с которой в окружающем мире присутствуют объекты и явления разного вида, доступные или недоступные восприятию. Задача исследователя – обнаружить их, максимально детально изучить и описать.
2. Однако объектов и явлений без человека и вне его сознания в «реальности в себе» нет… Сущности, наполняющие антропоморфный мир, который наш здравый смысл считает окружающим миром, не присутствовали изначально в нем и не были открыты нашими предшественниками. Они были созданы ими в форме психических репрезентаций элементов мира, наделены самостоятельным и независимым от сознания бытием и помещены в глобальную психическую антропоморфную репрезентацию мира. Все сущности, которые мы выделяем в реальности, были когда-то конституированы или даже сконструированы нашими предшественниками с помощью концептов (и понятий).
3. Сущность – это психическая репрезентация элемента «реальности в себе», создаваемая сознанием и рассматриваемая им как нечто целостное, самостоятельное, отдельное от сознания и самодостаточное, присутствующее в окружающем мире или даже в самой психике. Формирование сущностей облегчает сознанию понимание мира и ориентирование в нем.
4. Для формирования сущностей сознание строит психические конструкции (чувственные, вербальные и смешанные), или концепты, которые и репрезентируют разные сущности мира (физические, биологические, экологические, химические, социальные, философские, психические, трудные для классификации и т. д.).
5. Создавая из потока изменчивых чувственных репрезентаций инвариантные, доступные повторному рассмотрению психические конструкции – концепты, сознание рассматривает их как репрезентации независимых от него сущностей. Тем самым оно упрощает мир, делает его более понятным для себя, приобретая в итоге способность предсказывать его возможные изменения. Образ обозначающего сущность слова превращается в новое понятие, которое отождествляется с сущностью и замещает ее в мышлении.
6. Психические образы доступных восприятию элементов «реальности в себе» сознание конституирует в виде конкретных физических сущностей – предметов и вещественных объектов и явлений. Лишь в отношении этих сущностей можно предполагать, что они если и не изоморфны, то, несомненно, соответствуют фрагментам «реальности в себе». Они воспринимаются не только человеком, но и животными как нечто безусловно присутствующее в окружающем мире.
7. Побуждают сознание к созданию новой сущности, недоступной восприятию, ее физические референты – объекты и явления, уже сформированные сознанием на основе чувственных репрезентаций мира.
8. Пытаясь понять что-то недоступное его восприятию, человек формирует вербальную репрезентацию новой сущности, или вербальный концепт, который является продуктом его размышлений и воображения, хотя и базируется на опыте его взаимодействия с миром. И если созданная им сущность выдерживает последующую проверку практикой, то превращается в действующую репрезентацию фрагмента реальности.
9. Люди не создают сущности волюнтаристски, по собственному желанию. Все сущности зависимы от «реальности в себе» и человеческого сознания. При формировании сущностей – как доступных восприятию, так и в высшей степени умозрительных – меняется лишь степень участия в этом процессе чувственных репрезентаций «реальности в себе», с одной стороны, и воображения – с другой.
10. Человек создает сущности на двух уровнях – чувственном и вербальном. Следует различать также формирование новых сущностей и усвоение сознанием уже созданных обществом сущностей… Сознание способно формировать альтернативные сущности в результате восприятия одного и того же элемента «реальности в себе».
11. Сущности ОПР, сформированные нашими предшественниками и современниками, обозначаются в языке именами существительными… Изучая родной язык, ребенок тем самым знакомится с множеством сущностей, с их свойствами, действиями и изменениями и получает в итоге основополагающие знания общества об окружающем его антропоморфном мире.

Часть II
Важнейшие области ОПР

Будучи изначально противником идей Платона (2018) о самостоятельном существовании его «мира идей и эйдосов», я с большим удивлением обнаружил, что изучение феноменологии психических явлений неожиданным образом привело меня к установлению факта объективного существования чего-то напоминающего в некоторой степени тот самый платоновский «мир идей», пусть и совсем не в том виде, в котором изображал его Платон.
Оказалось, что нечто похожее существует не где-то в высших божественных сферах, а рядом, в головах окружающих людей и в моем собственном сознании. Причем это не столько мир идей, сколько мир, репрезентированный идеями, сходными у множества людей. Правильнее сказать, мир, репрезентированный одинаковыми или близкими вербальными конструкциями людей – их знаниями об окружающей реальности и заблуждениями по поводу нее, теориями, взглядами и мнениями, разделяемыми большинством членов общества. В итоге это мир, в котором все мы живем.
Преимущественно вербальные и при этом сходные психические конструкции множества людей репрезентируют в их сознании огромную часть мира – физического, социального и даже психического. Причем если в формировании вещественного физического мира психика, говоря метафорически, играет роль ведомого по отношению к «реальности в себе», то в формировании мира, почти недоступного или вовсе недоступного восприятию, психика людей играет по отношению к «реальности в себе» роль первой скрипки.
Выстраиваемая психикой каждого конкретного человека часть окружающей антропоморфной реальности независима от него, совершенно реальна и столь же объективна для него, как и вещественный физический мир. Я назвал ее поэтому объективной психической реальностью (ОПР). Пребывая в сознании людей, ОПР, как и физический мир, определяет их поведение. Хотя сущности ОПР человек не может обнаружить в окружающем мире.
Такие, например, сущности, как норма, решение, болезнь, открытие, культура, одиночество, экология, воспитание, ресурс, обслуживание, риск и т. д. и т. п., нельзя непосредственно воспринять. Но физические референты, на основании которых наши предшественники их сформировали, вполне доступны восприятию.
Объективная психическая реальность представлена множеством физических, социальных, психических, фантастических и других сущностей мира, их свойств, связей, отношений и т. д., созданных человеческим сознанием с помощью вербальных концептов… Причем в реальности этих сущностей люди убеждены, несмотря на их очевидное отсутствие среди доступных восприятию объектов и явлений.
Нам остается поэтому только признать, что, несмотря на свое своеобразие, подобные сущности (от физических объектов и явлений, недоступных восприятию, до сложных научных и философских объектов) явно не просто вымысел человеческого сознания и они определяют нашу жизнь, хотя и пребывают лишь в нашей объективной психической реальности.
ОПР представляет собой особую громадную часть мира, в которой ее сущности действуют, изменяются, вступают в сложные связи и отношения. ОПР включает в себя разные сферы реальности – мир физический, мир социальный, мир психических сущностей и т. д., к рассмотрению которых имеет смысл перейти.

Раздел 2.1
Физическая область ОПР

Глава 2.1.1. Две грани предметов

Природный, физический, или вещественный, мир – это в первую очередь окружающий мир, доступный восприятию, данный нам в виде образов и ощущений, а потому наполненный для нас предметами, вещественными объектами и явлениями, их свойствами, действиями и т. д. Но он не исчерпывается только ими. Наш мир физической реальности включает в себя колоссальную область объективной психической реальности. Это не только в принципе недоступные восприятию физические сущности, но и множество важных аспектов предметного физического мира, доступного восприятию[68 - Кто-то из читателей пойдет дальше и скажет: «Зачем мы выделяем ОПР, если и предметный физический мир, доступный восприятию, тоже сформирован нашим сознанием? А раз так, то и он должен быть отнесен нами к ОПР». Такая точка зрения не лишена основания. Но нам необходимо разделять реальность, легко репрезентируемую людьми чувственно, и реальность, которую они могут репрезентировать только вербально. И в этом втором случае постоянно присутствуют сомнения в том, а действительно ли репрезентированное нами представляет собой реальность.].
А. Шюц (Schiitz A., 1962, с. 48–66) пишет о солидарности мыслителей в том, что любое знание о мире включает ментальные конструкты, а понятие природы, как показал Э. Гуссерль[69 - Husserl E. Formale und transcendentale Logik. Halle, 1929. Sec. 74. S. 167. Erfahrung und Urteil. Sec. 24, Sec. 51 b.], является идеализированной абстракцией.
Действительно, само слово «природа» обозначает сущность, конституированную сознанием с помощью вербальной конструкции вроде такой: природа – это совокупность естественных условий на Земле (поверхность, растительность, климат), органический и неорганический мир, все существующее на Земле, не созданное деятельностью человека[70 - Природа // Толковый словарь русского языка: В 4 т. – М, 1939. Т. 3. – П-Ряшка… – С. 843–844.].
Если сознание животных и новорожденного репрезентирует окружающий мир только сенсорно, то сознание взрослого человека репрезентирует даже самые простые предметы уже на двух уровнях – сенсорном и вербальном, или чувственном и символическом. В результате даже незатейливый предмет, такой, например, как ложка, не может быть воспринят человеком без своей смысловой составляющей, то есть без вербальных конструкций, раскрывающих разные его значения.
На чувственном уровне ребенок знакомится с ложкой в возрасте нескольких месяцев, учась удерживать ее в руке. В процессе взаимодействия с ней: ее хватания, засовывания в рот, облизывания и т. д. – сознание ребенка строит ее модель-репрезентацию. Однако в предмет, называемый ложкой, она превращается лишь после того, как он усвоит слово «ложка» и образ этого слова ассоциируется с ее моделью-репрезентацией.
Но на этом этапе конституирование данного предмета только начинается. Со временем ребенок приобретает разнообразное, в том числе вербальное, знание о ложках. Он узнает о разных функциях ложки: есть, накладывать, помешивать, снимать пену, бить по лбу, использовать для причащения и т. д. и т. п. Узнает о том, что ложки бывают разные (чайные, десертные, столовые и т. д.), что их делают из металла (стали, алюминия, серебра, золота и пр.), из дерева, стекла, кости и т. д. Что ложки люди начали изготавливать в глубокой древности. Разные ложки используются для разных блюд. И прочее и прочее.
По сути дела, вербальная репрезентация любого предмета в человеческом сознании не только не уступает по значимости и важности для человека чувственной его репрезентации, но и играет преобладающую роль в понимании им конкретной вещи. Многие искусственные предметы и объекты вообще могут быть поняты человеком лишь в результате усвоения им их чувственно-вербальных репрезентаций, раскрывающих скрытые смыслы предметов. Например, предметы для настольных игр, научные приборы, пульты управления машин и аппаратов, клавиатура компьютера, мобильный телефон и т. д.
У каждого доступного восприятию элемента окружающей физической реальности обязательно есть смысловой компонент, раскрывающий человеку его общественное значение и делающий предмет хотя бы в минимальной степени понятным ему.
Вербальные конструкции, репрезентирующие назначение предмета, интериоризируются ребенком из ОПР в процессе социализации. В результате в его сознании выстраивается сложнейшая система вербальных значений предмета, своего рода вербальная надстройка над чувственными репрезентациями. Такая же надстройка в форме вербальных конструкций присутствует в сознании всех членов общества, которые с помощью слов обмениваются ее фрагментами друг с другом в процессе коммуникации.
Нож, кастрюля, топор, любой другой предмет, с одной стороны, некая вещественная физическая сущность. С другой стороны, предмет является одновременно и сущностью ОПР, которая имеет большое количество значений и выполняет целый «букет» функций. Причем о множестве функций предмета, то есть о его психической стороне, можно узнать только из ОПР.
Что такое предмет без его смысловой части, обеспечиваемой ОПР?
Это и не предмет вовсе. По крайней мере, это не тот предмет, который пребывающие в ОПР люди видят в нем. Вспомним басню И. А. Крылова «Мартышка и очки». Очки для мартышки или ребенка, не имеющих представления об их назначении, и очки для взрослого человека – это разные предметы.
Целые области антропоморфного физического мира состоят как бы из двух уровней. Ф. де Соссюр (2006, с. 109–110) замечает, что для нас, например, тождественны два скорых поезда Женева – Париж, отправляющиеся в 20:00, но через 24 часа. На наш взгляд, и тот и другой – это один и тот же скорый поезд, хотя и паровоз, и вагоны, и поездная бригада – все в них разное.
Получается, что у нас в сознании есть физический объект – поезд, который едет из одного города в другой. И есть второй тоже вроде бы физический объект – поезд, который выходит каждый день по расписанию из одного города в другой. Однако этот второй все же не физический, а психический объект, который лишь отождествляется в нашем сознании с конкретным физическим объектом и помещается нами в окружающую физическую реальность.
Точно так же у нас есть президент страны – психический объект (относимый нами к реальности физического мира). И есть конкретный человек с конкретной фамилией, которого мы знаем в лицо, выполняющий функции президента и тоже относимый нами к физической реальности. На деле же первый объект пребывает в объективной психической реальности, тогда как второй – в физическом мире. Можно сказать и иначе: конкретный физический объект – человек превращается еще и в объект ОПР – президента и начинает действовать в двух реальностях.
Ф. де Соссюр (там же) спрашивает, почему после полной перестройки улицы она не перестает быть собой? И сам же отвечает, что ее сущность не чисто материальна. Она заключается в некоторых условиях, чуждых ее случайному материалу, например, в ее положении относительно других улиц. Автор (2006, с. 111) приводит и другой пример. Мы можем легко заменить в шахматах коня любым предметом, ничего общего с ним не имеющим, придав ему ту же значимость. Он спрашивает, с чем мы отождествляем в этом случае любой предмет? И отвечает, что явно не с фигурой, изображающей коня.
Действительно, любой другой предмет – пробка от шампанского, катушка из-под ниток, запонка, колпачок от авторучки и т. д., может быть произвольно связан нашим сознанием с моделью-репрезентацией шахматного коня, а потому легко может заменить собой данный объект среди прочих моделей-репрезентаций фигур, взаимодействующих в нашем сознании во время шахматной партии.
И. Гоффман (2003, с. 84–85) пишет, что шахматы содержат два принципиально различающихся основания. Одно принадлежит физическому миру, где происходит пространственное перемещение материальных фигурок. Другое относится к социальному миру противоборствующих в игре сторон.
С. Московичи (1998, с. 343–344) указывает, что вплоть до Возрождения общество видело в деньгах субстанцию, переходящую из рук в руки. Оно доверяло деньгам, поскольку счет шел в звонкой и весомой монете, лучше золотой. По мере распространения денежной экономики с ее коммерческими сетями и финансовыми правилами в Европе стоимость денег отделилась от их физической основы, начала фиксироваться на кусках бумаги и стала цифрой. Деньги начали оценивать по услугам, которые они оказывают, по ритму их обращения и накопления. Они приобрели безличный и абстрактный характер.
Продолжая мысль автора, можно сказать, что кусок золота трансформировался сначала минимально – в более удобный физический предмет – монету. Монета же «осуществила неадекватный кульбит», трансформируясь в бумажку – бумажную банкноту, а последняя вообще превратилась теперь в электронную цифровую запись.
Почему стало возможным это странное превращение?
Только потому, что деньгами являются не кружок металла, листок бумаги или совокупность цифр, а та вербально репрезентируемая сущность – универсальное средство обмена, которую в ОПР люди вкладывают в эти предметы. У большинства физических предметов, объектов и явлений, с которыми все мы имеем дело, есть две грани, две стороны. Одна внешняя, видимая – физическая. Другая внутренняя, скрытая – психическая, или, как часто и не совсем правомерно говорят исследователи, социальная.
Ж. Бодрийяр (2007, с. 12–13), обсуждая эту социальную сторону предметов, говорит о необходимости отменить гипотезу первичности потребительской стоимости предметов. Эта гипотеза приписывает предметам функциональный статус утвари, удовлетворяющей природные потребности людей. Автор же считает, что она неверна и истинной является теория социальной демонстрации и значения.
В качестве подтверждения своих мыслей он (2007, с. 13) приводит данные Б. Малиновского о том, что в примитивных обществах жителей Тробриандских островов существовало радикальное различие между экономической функцией и функцией-знаком в виде наличия двух классов предметов, участвующих в двух параллельных системах обмена, – кула (система символического обмена, основанная на кругообороте, обращающемся даре браслетов, колье, украшений, вокруг которой организуется социальная система значимости и статуса) и гимвали (торговля обычными предметами).
Ссылаясь на Т. Веблена (Veblen Th. The Theory of the Leisure Class. – 1899), Ж. Бодрийяр (2007, с. 15) пишет, что в патриархальном обществе женщину старались роскошно одеть не для того, чтобы она была красивой, а для того, чтобы своим великолепием она свидетельствовала о легитимности или социальном превосходстве своего хозяина.
Социальную сторону вещи обсуждает и Р. Харре (2006, с. 118–133), рассматривая ее в аспекте нарративов. Вещь оказывается «социальным объектом», включенным в то или иное повествование. Христианский нарратив превращает, например, алкоголь в вино для причастия… Предмет может существовать в качестве не одного, а нескольких социальных объектов, каждый из которых характеризуется особой ролью в повествовании. Соответственно, вещь лишается постоянного места в пространстве социальных смыслов, а вместе с ним и постоянного собственного значения. В качестве социального объекта она существует одновременно во множестве повествовательных миров. «Если кто-то захочет спросить: “Каково значение моста как социального объекта?” – пишет Р. Харре, – потребуется выяснить, перекинут ли мост через Сену или через реку Квай…» (2006, с. 129).
Сказанное лишь подтверждает, что все вещи имеют две стороны – вещественную и невещественную, или, как чаще говорят, социальную. Хотя правильнее было бы говорить о физической и психической сторонах любой вещи.
Искусственные физические объекты, например материальные произведения искусства, исходно переполнены смыслами, далеко выходящими за пределы кусков мрамора, дерева, полотна и красок. Искусствовед и переводчик А. Е. Майкапар (1996, с. 5) замечает, что существует множество картин, сюжеты и содержание которых четко определены, однако средний посетитель не понимает их содержания, даже если под ними имеется подпись. Например, «Фалерийский учитель», «Визит Тотилы», «“Клевета” Апеллеса», «Суд Камбиса». Воспринимающий не понимает назначения решетки, которую держит святой, даже прочитав, что это святой Лаврентий. Подобные примеры встречаются на каждом шагу, когда мы ходим по залам картинных галерей или рассматриваем репродукции картин старых мастеров.
Действительно, все предметы искусства наполнены смыслами, пребывающими в ОПР и далеко выходящими за пределы того, что неподготовленный зритель может непосредственно воспринять, взаимодействуя с ними.
А. Е. Майкапар (1996, с. 6) отмечает, что изучением содержания картин и их смыслов занимается даже специальная наука – иконология. К. Кларк (1996, с. 15) пишет о странном заблуждении критической мысли, внушавшей нам, что сюжет картины не важен и значение имеют лишь форма и цвет. Однако все художники придавали огромное значение сюжету, который использовали, и сочли бы невероятным широкое распространение столь абсурдной концепции.
То есть сюжет картины как элемент психической стороны этого предмета играет важнейшую роль в ее постижении людьми. Встречаются, однако, и более сложные и труднопостижимые отношения между физической и психической составляющими предмета.
В. Декомб (2000, с. 38–39) ссылается, в частности, на приведенный А. Кожевым (Kojeve A. Introduction a la lecture de Hegel. – Gallimard, 1947. – P. 485) в качестве примера предмет – золотое кольцо, который рассматривает затем и П. Сартр в своей книге «Бытие и ничто». В кольце есть отверстие, имеющее для кольца столь же сущностное значение, как и золото. Не будь золота, не было бы кольца. Но не будь отверстия, золото (которое тем не менее существовало бы) также не было бы кольцом. По словам В. Декомба (2000, с. 38–39), получается, что есть бытие (золото) и есть отсутствие бытия, то есть ничто (отверстие). Ничто включается в бытие, и появляется золотое кольцо.
Я разовью мысль автора. Порой предмет возникает из вещества лишь после того, как человек добавит в него что-то. Даже не что-то (отверстие, как пишет В. Декомб (2000, с. 39)), а ничто в материальном плане – пустоту. На самом деле человек добавляет в изделие форму – собственный ментальный зрительный образ границ (контуров) физического предмета. Она и рождает из аморфного вещества специфический, полезный человеку или даже художественный предмет. Со временем именно такой образ может превратиться в характерный для данного общества, типичный образец подобных предметов, часто воспроизводимый представителями данного общества и воспринимаемый ими как идеальный.
Социальную сторону вещей подробно рассматривает Г. Зиммель (2006; 2006а). Он (2006, с. 43–44) выделяет в вазе, например, два аспекта – осязаемый, имеющий вес, включенный в действия и связи окружающего мира кусок металла как часть действительности, и ее художественную форму, которая ведет совершенно отдельное существование, для которого материальная часть вазы является всего лишь носителем. Ваза одновременно находится в двух мирах. По его (2006а, с. 51) словам, некоторая современная мебель, будучи непосредственным выражением индивидуальной артистичности, кажется униженной, когда на нее садятся. Она прямо-таки требует рамы.
Неудивительно, так как здесь мы опять сталкиваемся с добавлением к физическому веществу психического образа вещи, что порождает новый искусственный предмет, порой в форме произведения искусства.
Многие исследователи отмечают, что даже наши образы восприятия предметов зависят от нашего исходного вербального знания о предметах и их формах. Более того, мы получаем от общества эталоны художественных форм в виде образов восприятия тех широко растиражированных обществом произведений искусства, которые оно считает образцами красоты, мужественности, женственности, моды, утонченности, изысканности и т. д.
Журналист и писатель У. Липпман (2004, с. 99), например, пишет, ссылаясь на историка искусства Б. Беренсона (Berenson В., 1897, с. 60), что если учесть бесконечное число очертаний, которые принимает объект, и отсутствие у нас внимания и чувствительности к деталям, то вещи вряд ли обладают формами и свойствами, настолько ясными и определенными для нас, что мы можем вызывать их в своей памяти, когда нам заблагорассудится. Потому в нашей памяти всплывают стереотипные образы, одолженные нам искусством. Мы имеем обыкновение «отливать» увиденное в формы одного-единственного знакомого нам искусства. У нас есть свой стандарт художественной реальности.
По мнению У. Липпмана (2004, с. 99–100), если кто-то из наших знакомых покажет нам формы и цвета, которые мы не сможем тут же привести в соответствие с собственным ограниченным набором форм, мы не примем их, сожалея о неспособности знакомого воспроизвести вещи такими, какие они есть на самом деле. Мы испытываем неудовольствие, когда видение предметов художником отличается от нашего видения, и испытываем сложности при оценке искусства, например, Средних веков, поскольку с тех пор способ видения художественных форм многократно изменился.
Автор (2004, с. 104) пишет, что нам рассказывают о мире до того, как мы его видим. Мы получаем представление о большинстве вещей до того, как непосредственно сталкиваемся с ними. И наши предубеждения управляют процессом нашего восприятия. По его (2004, с. 125) словам, способ нашего восприятия вещей – это сочетание того, чем они на самом деле являются, и того, что мы ожидаем увидеть… Астроном видит небо иначе, чем влюбленная парочка. Сочинения И. Канта (1724–1804) у кантианца вызывают мысли, отличные от тех, которые они вызывают у сторонника радикального эмпиризма… Таитянская красавица кажется более привлекательной своему таитянскому поклоннику, нежели читателю журнала National Geographic Magazine. Компетентность в любой области означает на самом деле увеличение числа аспектов, которые человек способен увидеть, а также привычку не принимать желаемое за действительное.
Автор, несомненно, прав. Наличие у нас вербальных репрезентаций физического объекта, предшествующих его восприятию, трансформирует последующее восприятие объекта.
Д. Майерс (2001, с. 445) сообщает, например, об экспериментальном выявлении влияния вербальной информации об объекте на его восприятие. В экспериментах Э. Ланджер и Л. Имбера (Ellen Langer & Lois Imber, 1980) студенты Гарварда просматривали видеозапись читающего человека. Когда об этом человеке им предварительно сообщалось нечто необычное (что он пациент онкологической клиники, гомосексуалист или миллионер), испытуемые обнаруживали у него особенности, которым наблюдатели, не получавшие дополнительной информации, не придавали значения… В результате оценки испытуемых выглядели преувеличенными… Те, кто думал, что человек болен раком, подмечали нечто необычное в его лице и движениях тела, делавшее его более «непохожим на большинство людей», чем он выглядел в глазах наблюдателей контрольной группы.
Н. Геген (2005, с. 60) пишет, что люди с высоким статусом оцениваются как более высокие и более красивые, чем люди с низким.
Каждый легко может вспомнить случаи из своей жизни, когда восприятие мира и окружающих предметов неожиданно менялось после получения вербальной информации о них. Например, профессионально и оригинально составленное меню в ресторане с необычными названиями блюд резко повышает интерес к ним и желание их попробовать. А слова о том, что именно в этом здании происходили исторические события и по его коридорам ходили великие люди, принимавшие судьбоносные для страны и мира решения, немедленно меняют наш взгляд на это здание.
М. К. Мамардашвили (2002, с. 282) замечает, что после создания художником нового произведения в мире появляется новый взгляд на физическую реальность, новые возможности для ее рассмотрения и понимания. После написания «Гамлета» в мире стали возможны и возникли вполне определенные переживания, мысли, чувства и представления. Они именно такие, а не другие. Странный парадокс: они таковы, потому что невидимое сцепление точно построено, определено, и поэтому возможны новые чувства, ощущения, переживания. Мы по-новому увидели мир. Ссылаясь на М. Пруста («В поисках утраченного времени»), он (там же) пишет, что после полотен Ренуара возник мир Ренуара, который нас окружал, но мы его не видели. Лишь после появления его полотен он стал возможным, и мы видим в мире женщин Ренуара.
Я бы все же сказал, что каждый творец новых моделей не столько открывает нам глаза на существующие в мире объекты, сколько создает для нас новые модели все той же реальности, новые способы ее восприятия, новые подходы к ее пониманию, которые с этого момента становятся всеобщим достоянием именно благодаря объективной психической реальности.
А. Шюц (Schiitz A., 1962, р. 48–66) отмечает, что мы воспринимаем культурные объекты с помощью человеческих действий, в которых они создаются. Инструмент, например, воспринимается не как вещь (чем он, конечно, тоже является), но с учетом цели, для которой он создан, и его назначения для других.
Могу лишь добавить, что это касается не только культурных объектов, но и практически всех объектов, которые человек создает и с которыми он имеет дело. ОПР удивительным образом дополняет даже воспринимаемую нами природную физическую реальность.
Социолог В. Вахштайн (2006, с. 8–9) отмечает, что для последователей П. Бурдье (1930–2002) всякая материальная вещь есть социальный конструкт, порождение социальных отношений. Так же и из аксиомы Э. Дюркгейма (1858–1917) «объяснять социальное социальным» напрямую следует требование «редукции материального», его замещения социальным и объяснения социальным же – социальными функциями, повседневными практиками, общественными отношениями, взаимодействиями и коммуникациями. Поэтому социологу так легко дается представление вещи в образе «ансамбля социальных отношений», «результата объективации», «фетиша» или «оснащения повседневных практик».
Социолог Дж. Ло (2006, с. 226–227) именно в таком свете рассматривает физические объекты, описывая их в качестве производных некоторых устойчивых множеств или сетей отношений, сохраняющих свою целостность до тех пор, пока отношения между ними стабильны и неизменны. Например, корабль может быть представлен в виде сети остовов, рангоутов, парусов, канатов, пушек, складов продовольствия, кают и самой команды. И разрыв этой сети отношений кладет конец дискретной объектности.
Интересно то, что психическая сторона вещи не остается постоянно неизменной, а меняется со временем. Иллюстрацию факта ее трансформации с течением времени приводит антрополог И. Копытофф (2006, с. 137), описывая «биографию хижины» в заирском племени суку. Она начинается с того, что хижина служит домом для пары или – в случае полигамной семьи – для жены с детьми. Через несколько лет хижина последовательно становится гостевым домом или жилищем для вдовы, местом встреч подростков, кухней и, наконец, курятником или хлевом для коз, а потом разваливается, подточенная термитами. Физическое состояние хижины на каждом этапе соответствует ее функции. Хижина, используемая не так, как диктует ее состояние, вводит людей суку в смущение и говорит им о многом. Так, если гостя селят в хижине, которой положено быть кухней, это кое-что говорит о статусе гостя, а если на участке нет хижины для гостей, это говорит о том, что хозяин участка ленив, негостеприимен или беден.
У некоторых предметов и физических сущностей их психическая сторона начинает настолько преобладать над физической, что они превращаются в символы иных сущностей. Наиболее типичным и известным примером такой инверсии смысла физической сущности являются слова языка. Человек слышит сложное чередование звуков или видит графический объект. Но слуховой и зрительный образы слова репрезентируют ему совершенно иной физический объект, а то и вовсе сущность, не имеющую чувственных репрезентаций.
Слова не единственные объекты, репрезентирующие иные сущности. Например, круглый и плоский кусочек металла (физическая, или вещественная, сторона объекта) мы воспринимаем не в этом качестве, а как монету определенного достоинства (психическая сторона того же предмета). Специфическое сочетание звуков – мелодию (физическая сторона) – мы воспринимаем в качестве гимна страны (психическая сторона).
Символизация физической реальности, трансформация ее объектов в знаки чего-то совершенно другого играет важнейшую роль в жизни общества. Множество предметов (порой странных или даже забавных) превратились в символы власти, государства, отдельных его структур, общественного статуса и т. д. Это цепи, жезлы, мантии, короны, штандарты, флаги, головные уборы, ордена, значки, галстуки и даже заколки для галстуков, особые балахоны и прочее.
Все искусственно созданные людьми предметы физической реальности становятся специфическими сущностями только благодаря их второй, психической стороне – их значениям, присутствующим в ОПР… Благодаря им банкнота – это денежный знак, одежда – то, что надевают на собственное тело, мобильный телефон – средство коммуникации, а карандаш – средство для рисования и письма и т. д.
Банальные, казалось бы, предметы переполнены для нас смыслами, которые существенно меняют эти предметы в наших глазах. И эти смыслы касаются не только истории данных предметов, наших вербальных знаний об их функциях и внутреннем строении. Они гораздо глубже и разнообразнее. Получается, что окружающий нас вещественный мир, даже предметный, на деле отнюдь не просто физический. Он как бы имеет второе дно, точнее, «второе лицо» – психическое (хотя его называют социальным), которое для нас порой даже важнее первого, внешнего, непосредственно доступного восприятию.
По словам Р. Харре (2006, с. 130–131), сам выбор чего-то в качестве сущностей или свойств, важных для естественно-научного исследования, есть продукт определенной системы верований. Даже наше представление о Вселенной как составленной из отдельных звезд основано на конвенции, заставляющей нас видеть небесные тела связанными между собой особым образом. Древние арабы находили на небе не те же самые созвездия, что и древние греки, потому что на общую образную основу, имевшуюся у тех и других, налагались несовпадающие нарративные значения.
Продолжая мысль автора, можно сказать, что облик (или выражение) «второго лица» даже физического предмета или объекта зависит от других наших вербальных конструкций, в плоскости которых мы воспринимаем и анализируем данный объект.
Понятно желание социологов повысить роль социальной стороны предметов. Надо отдать им должное, так как именно они обнаружили эту «вторую» сторону вещей. Однако дискуссии о том, что важнее – социальный аспект предметов (читай совокупность их вербальных репрезентаций) или физический аспект (читай чувственные репрезентации предметов), бессмысленны. И то и другое для людей одинаково важно.
Кстати, даже сами социологи борются против преуменьшения роли материального в предметах. Так, Б. Латур спрашивает: «Не заблуждаются ли социологи, пытаясь сделать социальное из социального, подлатав его символическим, не замечая присутствия объектов в тех ситуациях, в которых они ищут лишь смысл? Почему социология у них остается безобъектной?» (2006, с. 184).
Итак, каждый привычный нам физический предмет имеет две стороны, заключает в себе две грани. Одна доступна восприятию и чувственному репрезентированию. Другая недоступна восприятию, но может быть репрезентирована вербально. Причем вторая нередко является для нас более важной.
Следует отметить, что не только вещи (предметы) имеют две принципиально различающиеся грани. Весь материальный природный мир имеет те же две разные стороны. Одна доступна нашему непосредственному восприятию. Тогда как другую мы можем постичь, лишь усвоив сформированные нашими предшественниками вербальные репрезентации связей, отношений, взаимодействий и взаимозависимостей природных объектов.
Кладезями дополнительных значений являются даже земля, небо, ветер, реки и моря, горы, леса, дождь, гром, снег, другие природные физические объекты и явления. Практически все естественные и доступные восприятию окружающие нас сущности переполнены значениями, вложенными в них нашими предками.
Обыкновенное дерево имеет множество дополнительных смыслов: «ось мира», «древо познания», «древо жизни», «священное дерево», «космическое дерево» и т. д. и т. п. В геральдике закреплены специфические символы, универсальные и понятные представителям разных культур: дуб – символ крепости и силы, олива – символ мира, пальма – символ долголетия, сосна – символ жертвенности, лавр – символ славы. Многие деревья являются символами отдельных стран.
Не меньше насыщены смыслами обычные камни: обереги, надгробные камни, священные камни, камни-исцелители, жертвенные камни и т. д. Большая рыба – белая акула после фильма «Челюсти» превратилась в наших глазах в кровожадного людоеда, все стремления которого сосредоточены на том, чтобы сожрать кого-нибудь из нас. Тогда как другая, еще более крупная рыба с огромной пастью – китовая акула благодаря фильмам и рассказам о ней превратилась для нас в удивительное существо, с которым жаждут тесно пообщаться все ныряльщики.
Даже естественные объекты физического мира (вода, воздух, земля, деревья, ветер и т. д.) не могут полноценно существовать для людей без дополнительных смыслов, сохраняемых в ОПР и формирующих ее. Само глубокое понимание окружающей физической реальности невозможно вне рамок ОПР, потому что без нее нельзя постичь их бесчисленные смыслы.
Важно, что огромное количество физических сущностей ОПР, даже некоторые предметы появляются в нашем сознании не в результате их восприятия нами, а вследствие интериоризации нами вербальных конструкций, полученных от других людей. Видели ли вы, например, лично когда-нибудь астролябию, бутоньерку, весы для писем, щипцы-мушеты, слезницу, песочницу для чернил, стригиль?
У. Липпман даже спрашивает: «Кто на самом деле увидел, услышал, почувствовал, посчитал и назвал предмет, о котором у вас есть определенное мнение? Может быть, это был человек, сказавший вам о нем, или человек, услышавший об этом от кого-то другого, или кто-то узнавший об этом предмете еще более опосредованно?» (2004, с. 63).
Итак, множество объектов, привычно относимых нашим здравым смыслом к окружающему природному миру, являются сущностями, конституированными или сконструированными человеческим сознанием… Более того, все окружающие нас предметы, физические объекты и явления не только имеют две стороны – физическую и психическую, но и являются конкретными физическими сущностями только для нашего сознания.
Недаром В. Виндельбанд, обсуждая вклад И. Канта в культурологию, пишет: «Во всем том, что нам представляется данным, кроется уже деятельность нашего разума…» (1995, с. 9).

Тезисы
1. Привычный нам окружающий физический мир состоит из собственно вещественного физического мира, доступного восприятию, и из огромной физической области объективной психической реальности. Она тоже включает в себя две части – не только вовсе недоступные восприятию физические сущности, но и множество не воспринимаемых непосредственно граней окружающего предметного физического мира, в принципе доступного восприятию.
2. Сознание взрослого человека репрезентирует окружающее на двух уровнях – сенсорном и вербальном, поэтому физический мир имеет как бы две разные стороны. Одна доступна нашему восприятию… Другую мы можем постичь, лишь усвоив сформированные нашими предшественниками вербальные репрезентации связей, отношений, взаимодействий и взаимозависимостей ее сущностей.
3. Любой предмет тоже имеет как бы две стороны – вещественную (репрезентированную чувственно) и невещественную (репрезентированную вербально), раскрывающую человеку общественное значение предмета. Соответственно предмет является и физической сущностью, и сущностью ОПР, имеющей обычно большое количество значений и выполняющей целый «букет» функций.
4. Вербальная репрезентация предмета, пребывающая в ОПР, не только несет в себе множество разных смыслов, раскрывая неожиданные, недоступные восприятию аспекты предмета, но и нередко вовсе превращает его чувственную репрезентацию в знак иной сущности. Типичным примером такого трансформирования являются предметы-символы и слова языка.
5. Множество объектов, привычно относимых здравым смыслом к миру физической реальности, являются сущностями ОПР, вербально конституированными или сконструированными человеческим сознанием.
6. Индивидуум получает от общества эталоны художественных и других форм в виде образов восприятия тех широко растиражированных обществом произведений искусства, которые оно считает образцами красоты, утонченности, изысканности, моды, мужественности, женственности и т. д.
7. Каждый творец новых моделей не столько открывает людям глаза на существующие в мире объекты, сколько создает для всех новые модели реальности, новые способы ее восприятия, новые подходы к ее пониманию, которые благодаря объективной психической реальности становятся всеобщим достоянием.

Глава 2.1.2. Физические сущности ОПР

Кроме доступных восприятию физических сущностей – предметов, физических объектов и явлений (например, дом, дерево, телевизор, гроза и т. п.), окружающий мир наполняют физические сущности ОПР, недоступные восприятию… Такие, например, как электромагнитная волна, группа, служба, деятельность, протон, поведение, энергия, тенденция, экология, система, адаптация, эволюция и т. д. Их репрезентируют вербальные концепты, сформированные нашими предшественниками, даже нередко иллюстрируемые образами представления.
Формируемые сознанием сущности физического мира можно разделить на несколько типов в зависимости от механизма их образования.
• Сущности, чувственно конституированные сознанием на основе их моделей-репрезентаций. Мы называем их предметами и физическими объектами, явлениями, свойствами, действиями и т. д[71 - Например: вода, диван, яблоко, дождь, радуга, гладкость, краснота, полет, движение и т. п.]. Сюда же относятся чувственно конституируемые сущности, которые мы расцениваем как бесспорно физические и даже непосредственно воспринимаемые объекты и явления[72 - Например: цвет, звук, запах, зуд, жара, холод, духота, жажда, вкус и т. п. Они представляют собой конституированные сознанием физические сущности, сформированные им на основе множеств ощущений одной модальности.].
• Сущности, чувственно сконструированные сознанием из фрагментов моделей-репрезентаций разных других сущностей[73 - Например: русалка, цербер, минотавр и т. п.].
• Сущности, вербально конституированные на основе чувственных репрезентаций иных сущностей[74 - Например: анемия, дегенерация, симбиоз, ареал, конкуренция, интоксикация, полигамия, анабиоз, климакс, акклиматизация, погода, природа, антагонист, иммунитет, толерантность, аккомодация, вещество, электричество, сила, аккумуляция, осадки и т. д.].
• Сущности, вербально сконструированные[75 - Например: единица измерения, бесконечность и т. п.].
Впрочем, между сущностями последних групп нет четких границ, так как они представляют собой непрерывный спектр объектов и явлений.
Читателю может показаться странным трактовка предметов и доступных восприятию физических объектов и явлений тоже как формируемых сознанием сущностей. И он может заявить, что мы их даже видим. Однако дело в том, что, с одной стороны, они непосредственно представлены в сознании своими моделями-репрезентациями. Но с другой стороны, они превращаются в конкретные предметы, объекты и явления лишь после ассоциирования их моделей-репрезентаций с образами слов, обозначающих соответствующие сущности. Следовательно, данные сущности тоже проходят этап чувственного конституирования.
В зависимости от степени их субъективной реальности и гипостазирования, то есть их «погружения» сознанием людей в физическую реальность, физические сущности можно разделить на присутствующие, как представляется здравому смыслу, в окружающем мире[76 - Например: пространство, электричество, время, экология, качество и т. д.], скорее имеющиеся в нем[77 - Например: лептон, бозон, кварк и т. п.], возможно существующие[78 - Например: темная материя, кротовая нора, гравитон и т. п.] и вымышленные[79 - Например: левитация, философский камень, эфир и т. п.].
Одни конституированные и сконструированные физические сущности представляются нам более материальными, овеществленными[80 - Например: брод, вечер, ненастье, война, грабеж, оброк, похороны, вечеринка, ангина, размер, конфликт, мир, рост, геологический процесс, уничтожение, наружность, галактика, почва и т. д.], тогда как другие кажутся нам несколько менее материальными[81 - Например: метаболизм, эволюция, естественный отбор, выживание, норма, патология, проявление, развитие, круговорот, генерация, генофонд, биогенез, гликолиз, экология, биоценоз, экосистема, пищевая цепь, экологическая ниша, обмен веществ, полиморфизм, редукция и т. д. Необходимо отдавать себе отчет в условности всех этих подразделений, призванных лишь показать разнообразие создаваемых человеческим сознанием сущностей.].
Интересный вариант сущностей, недоступных восприятию, но присутствующих в физической области ОПР, рассматривает Б. Рассел (2000, с. 222–223). Он (там же) пишет, что такие сущности, как отношения, обладают, по-видимому, бытием, отличным от бытия физических объектов, сознаний и чувственных данных. А все наше априорное знание касается сущностей, которые не могут существовать ни в духовном, ни в физическом мире. Эти сущности таковы, что могут быть обозначены лишь теми частями речи, которые не являются существительными, и выступают качествами и отношениями. Предположим, например, что я нахожусь в своей комнате. Я существую, и моя комната существует, но существует ли «в»?
Мы можем ответить автору, что и «в», несомненно, существует. Но где?
Оно существует в сознании и в ОПР в виде созданной людьми чувственно-вербальной психической конструкции, моделирующей отношения двух объектов, при котором один из них находится внутри другого. Нигде больше нет этого самого объекта «в».
Одни сущности имеют несомненные и многочисленные референты в физической реальности. Тогда как другие имеют там немногочисленные, а порой и не очень очевидные референты.
Благодаря языку и процессу социализации и те физические сущности, которые человек репрезентирует чувственно, и те, которые он репрезентирует преимущественно вербально, достаются ему «по наследству» от предшествующих поколений. Даже воспринимаемые им чувственно физические сущности превращаются для него в предметы и физические объекты, лишь когда он усваивает из речи окружающих их названия. Недоступные восприятию сущности всегда и только интериоризируются человеком в процессе коммуникации с другими людьми в форме вербальных концептов, ассоциированных с образами соответствующих слов.
В физической области ОПР присутствуют и очевидные конструкты сознания[82 - Например, идеальный газ, абсолютный проводник, абсолютно черное тело и т .д.]. Их, как и прочие подобные сущности, обычно создают исследователи. Интересно, что сущности, рассматриваемые первоначально многими как конструкты, могут со временем превращаться в реальные объекты и наоборот[83 - Например, черная дыра и эфир.].
Есть предметы, физические объекты и явления физического мира, а есть более сложные сущности – объекты и явления физической области ОПР.
В чем их различия?
Предметы, физические объекты и явления физического мира доступны восприятию и репрезентируются преимущественно чувственно. Тогда как объекты и явления физической области ОПР восприятию недоступны, и человек знакомится с ними (точнее, с их вербальными репрезентациями) исключительно благодаря ОПР. Обычно мы имеем дело лишь с их изображениями, созданными в искусственной реальности другими людьми намного позже их появления в ОПР[84 - Это, например, такие относящиеся к физическому миру объекты и явления, как электрон, сила, открытие, электромагнитное излучение, радиация, недостача, здоровье, влияние, гравитация, исследование, трение и множество других. Есть, правда, одно «но». Нашему восприятию доступны референты этих сущностей.].
Есть физические объекты и явления ОПР, относительно которых сложно сказать, конституированы они или сконструированы[85 - Например, антивещество, поле Хиггса, сверхгалактика, торсионное поле, даже валентность и спин электрона.]. Можно лишь заключить, что множество физических (и не только) сущностей располагаются между условными полюсами. Один из них образован чувственно воспринимаемыми физическими объектами и явлениями. Другой – вербально сконструированными и недоступными непосредственному восприятию физическими объектами и явлениями.
Поэтому следует различать чувственное присутствие в физической предметной реальности сформированных нашим восприятием сущностей и бытие в ОПР среди «вещей» недоступных восприятию физических сущностей, вербально созданных сознанием предшествующих поколений. Недаром Д. Беркли пишет: «Но вы можете сказать, что тогда и химера существует. И я отвечу, что она действительно существует в одном смысле: ее воображают. …я использую слово “существование” в более широком смысле, чем обычно» (2000, с. 10).
Продолжу эту мысль. Химера, безусловно, существует, но лишь в ОПР. Объекты ОПР не только отличаются от объектов физического, вещественного мира, но и сами реальны иначе и в разной степени. Одни из них настолько очевидны, что на протяжении многих веков в философии идут споры о том, присутствуют ли они в физической реальности… Например, время. Другие являются вымышленными сущностями, что совершенно бесспорно для всех. Например, теплород или огнедышащий дракон.
Не только физические, но даже социальные, психические, вымышленные, трудно квалифицируемые и вообще невозможные сущности тоже создаются сознанием по образцу предметов и доступных восприятию физических сущностей[86 - Инерция нашего мышления и отсутствие необходимых понятий приводят к тому, что мне вновь и вновь приходится говорить о «доступных восприятию физических сущностях» вместо того, чтобы обсуждать репрезентации в форме физических сущностей, возникающие при восприятии элементов «реальности в себе».].
Для обычного человека, не задумывающегося о природе сущностей, и предметы, и физические сущности ОПР одинаково реальны и объективны. Читатель скажет: «Вот он – экватор – на глобусе; вот она – динамика заболеваемости – на графике; а вот у меня в кармане деньги. Все это очевидно, и я не хочу слышать, что это – психические объекты!» Однако без нашего знания о них, а главное, без нашей веры в их наличие и экватор, и динамика заболеваемости немедленно превратятся в линии на предметах, а деньги – в цветные бумажки.
Возникает парадоксальная ситуация: эти сущности – психические и присутствуют только в сознании. Но они же объективны и не зависят от индивидуального сознания, так как пребывают в сознании сразу множества людей. Вспоминаются слова И. Р. Пригожина (2002, с. 17) о том, что мир есть конструкция, в построении которой мы все можем принимать участие.
Очень похожие объекты могут быть репрезентированы сенсорно, а могут быть представлены в сознании вербально. Отличие физического объекта, обозначаемого словом «золото», от психического объекта, обозначаемого, например, словом «примесь», заключается в том, что первый чувственно репрезентирован в сознании в качестве физического вещества – самородка или изделия (твердого, холодного, округлого, с выпуклостями и вдавлениями, без вкуса и запаха). Тогда как второй такого первичного чувственного, вещественного значения почти не имеет и конституируется вербально[87 - Например, так: примесь – вещество, прибавленное, примешанное к другому, входящее в его состав.].
Красивый пример сравнительного анализа двух схожих сущностей – поверхности, репрезентированной в сознании сенсорно, и плоскости, репрезентированной вербально, приводит, хотя и в другой связи, Дж. Гибсон (1988, с. 69–70). Он так описывает их различия: «Поверхность вещественна, а плоскость – нет. Поверхность текстурирована, а плоскость – нет. Поверхность никогда не бывает совершенно прозрачной, плоскость всегда прозрачна. Поверхность можно увидеть, а плоскость можно лишь визуализировать. …У поверхности только одна сторона, а у плоскости их две… Иными словами, геометрическую плоскость следует представлять себе как очень тонкий лист в пространстве, а не как границу, разделяющую среду и вещество. Экологическая поверхность может быть либо выпуклой, либо вогнутой, тогда как абстрактная поверхность, выпуклая с одной стороны, непременно вогнута с другой. В геометрии поверхностей соединение двух плоских поверхностей образует либо уступ, либо выступ; в абстрактной геометрии пересечением двух плоскостей является линия… Одним из свойств поверхности является то, что она обращена в сторону источника освещения или точки наблюдения; плоскость таким свойством не обладает» (1988, с. 69–70).
Можно добавить, что поверхность – это часть предмета или физического объекта, поэтому образ поверхности – это образы восприятия, воспоминания и лишь потом – представления, а образ плоскости – это всегда и только образы представления, конституированные сознанием в некую сущность с помощью специальной вербальной конструкции.
Психолог А. Д. Логвиненко (1985, с. 5) обращает внимание на различие между «воспринимаемым» и «знаемым» мирами. Он пишет, что в «знаемом» мире есть явления, которые не могут быть восприняты без специальных приборов (например, микробы и прочие микроорганизмы). Некоторые из этих явлений нельзя себе даже представить (например, электромагнитное поле).
Я думаю, что правильнее было бы относить к воспринимаемому миру все, что можно воспринять, и неважно – с приборами, усиливающими наши органы чувств, или без. К «знаемому» же миру правильнее относить все то, что существует, но недоступно прямому восприятию, то есть идеальную, мыслимую реальность. Этот «знаемый» мир и относится в том числе к ОПР.
Чем отличается мир физических сущностей, представленный в ОПР, от чувственно репрезентируемого нами физического мира?
Во-первых, в ОПР появляется чувственно-вербальный концепт, репрезентирующий одну из ее глобальных сущностей – время. В результате этого содержание физической части ОПР структурируется и распределяется во времени. В ней появляются сущности, наличие которых возможно только во времени[88 - Например: процессы разного рода (пожар, развитие, увядание, горообразование, накопление, круговорот, высыхание и т. д.).]. Подобных сущностей в физическом предметном мире просто не может быть в принципе, так как он сам существует только в краткий настоящий момент.
В физической части ОПР время представлено совершенно иначе и играет совсем иную роль, чем в физической вещественной реальности. В первой преобладает прошедшее время, хорошо представлено время будущее и практически нет настоящего времени. В доступном восприятию физическом мире главным и единственным является настоящее мгновение времени, потому что прошлого в нем уже нет, а будущего нет еще. Напрашивается очевидный вывод – привычного нам времени нет в доступном восприятию физическом мире. Оно есть только в ОПР.
Только в ОПР время развернуто в своей исторической перспективе от прошлого к будущему. Только в ОПР репрезентируется изменение физического мира во времени. Тогда как само настоящее мгновение физического мира, доступного восприятию, статично и немедленно сменяется новым настоящим мгновением… Его продолжительность зависит от продолжительности нашего субъективного психического настоящего (см… С. Э… Поляков, 2011, с. 178–187; 2017, с. 518). Продолжительность настоящего мы можем произвольно менять в довольно широких пределах, что лишний раз свидетельствует о психической природе времени.
Воспринимаемый физический мир репрезентируется сознанием как меняющийся потому, что именно особенности нашего восприятия позволяют репрезентировать это его изменение.
Не в воспринимаемой физической реальности, а лишь в области ОПР, относящейся к физическому миру, сохраняются репрезентации давно исчезнувших объектов и явлений физического природного мира (который сам, однако, существует только в свое настоящее мгновение). Лишь в ОПР присутствуют репрезентации динозавров и саблезубых тигров, древних миров и античных героев, великих цивилизаций древности, их императоров и королей, рабов и колонизаторов, выдающихся полководцев, путешественников-первооткрывателей, великих ученых, гуманистов и злодеев, Трои, Александрийского маяка, висячих садов Семирамиды и т. д. и т. п.
ОПР не только наполняет особым смыслом возникающие в физической реальности изменения, но и превращает их в события истории. Так, например, вступление европейцев на берег Америки превращается в открытие Америки, а захват города воинственными племенами – в падение великого Рима. Въезд конных воинов в определенное здание города трансформируется в осквернение храма, а совокупность ритуальных действий – в восшествие на престол, свадьбу, вступление в должность или сан и т. д.
Давно исчезнувшие из физического предметного мира объекты и явления занимают в области ОПР, достраивающей физический мир, а в итоге и в человеческом сознании не меньшее, а часто существенно большее место, чем реально присутствующие в настоящее время вокруг нас физические объекты и явления. Так, например, давно умершие, но пребывающие в ОПР Цезарь или Наполеон мало чем отличаются для нас от здравствующих ныне императора Японии или далай-ламы. Нельзя сказать, что Цезарь и Наполеон вовсе не отличаются от живущих сейчас известных людей, но это скорее различие в характеристиках: живые – мертвые, император – религиозный деятель, а не в их субъективной значимости для нас.
Во-вторых, в области ОПР, которая относится к физическому миру, появляются и лишь в ней пребывают множество физических, как принято считать, но сформированных сознанием сущностей, недоступных восприятию, а потому и не наблюдаемых напрямую в физическом мире[89 - Например: вектор, импульс, поле, сила, момент силы, гравитация, связь, вероятность, относительность, информация, параметр, вывод, постулат, величина, динамика, энтропия, количество, качество, мощность, коэффициент и т. д. и т. п.]. Следует признать, что важную роль в создании этих сущностей наряду с вербальными конструкциями играют образы представления, так как физические сущности ОПР нельзя воспринять, но их можно представить.
В-третьих, сами чувственные репрезентации физической реальности давно трансформированы, сегментированы и конституированы нашими предками с помощью созданных ими вербальных концептов (и понятий). Таким образом, предметы, физические объекты и явления стали таковыми только в ОПР и только в ней у них появились отношения, свойства и признаки, которых не было без человека.
Соответственно, все свойства объектов (например, холодное, твердое, серебристое, блестящее и т. д. лезвие меча) существуют только в ОПР и благодаря ей. И без предварительного усвоения сущностей ОПР и обозначающих их понятий даже первичные чувственные качества физических предметов не могут быть замечены, вербализованы и поняты неподготовленным человеком.
В-четвертых, лишь в ОПР есть причинно-следственные отношения не только между сущностями ОПР, относящимися к физическому миру, но даже между доступными восприятию предметами, физическими объектами и явлениями. Только в ОПР есть цели действий, последствия событий, иерархии объектов и явлений, классификации видов физических объектов (например, животных и растений, минералов, звезд, микрочастиц и пр.), которых нет в наличной физической реальности.
Только в ОПР есть отношения и связи между физическими объектами, в ней происходят события, возникают состояния и ситуации, протекают процессы, которых нет без человека в физической реальности, так как она просто непрерывно и тотально изменяется. Но эти изменения конституированы человеческим сознанием в форме конкретных событий, состояний, ситуаций, процессов, связей, отношений и пр. Лишь в ОПР есть физические законы, а в предметной физической реальности, кстати тоже оформленной человеческим сознанием, присутствуют лишь референты, соответствующие установленным людьми физическим законам.
В-пятых, область ОПР, относящаяся к физическому миру, живет жизнью, отличной от доступной восприятию физической реальности. ОПР наполнена множеством собственных специфических действий, совершаемых ее сущностями, их изменений и событий, происходящих с ними в ОПР.
В доступной восприятию физической реальности люди просто передвигаются, прикасаются друг к другу, разговаривают друг с другом, совершают какие-то действия с предметами, перемещают их или перемещаются сами в пространстве. Тогда как в физической области ОПР ее сущности в это же самое время совершают совсем иные действия – психические: женятся или разводятся, управляют фирмами, производят продукцию, делают открытия, создают научные и художественные произведения, готовят законы и распоряжения, совершают сделки и т. д.
Объекты ОПР действуют в ней же, меняются, устанавливают отношения: президенты издают указы, короли правят, вступают на престол или отрекаются от него, происходят выборы, назначения, переходят права собственности, заключаются соглашения, семьи образуются или разводятся и т. д.
В-шестых, область ОПР, достраивающая физический мир, – это нечто дополнительное, созданное сознанием множества людей на протяжении тысячелетий, нечто накладываемое сознанием человека на чувственно воспринимаемую им окружающую физическую реальность и радикально трансформирующее ее. Данная область ОПР охватывает весь физический мир от системы координат и оси времени до неожиданных значений и смыслов самых несущественных из окружающих человека предметов, объектов и явлений. Она наполняет понятными человеку смыслами доступную его восприятию «реальность в себе».
Как пишет М. М. Бахтин, «появление человека и человеческого общества… радикально меняет саму сущность бытия, сущность вещи, обретающей свой смысловой потенциал… При этом мир приобретает новое измерение – время» (цит. по: А. Н. Леонтьев, 2001, с. 256).
Человек постоянно пребывает в небольшой области непосредственно окружающей его «реальности в себе», чувственно репрезентируемой им в виде актуально воспринимаемой физической реальности. Этот вещественный физический мирок ограничен возможностями его органов чувств и элементами «реальности в себе», закрывающими от него перспективу с более далекими ее частями. Только этот «мирок» репрезентирован образами восприятия. Но с ним как бы сливается, дополняя и перестраивая саму чувственную репрезентацию мира, а главное, продлевая ее во времени и пространстве, область ОПР, тоже относящаяся к физическому миру. Она в итоге и формирует большую часть сложной чувственно-вербальной картины физического мира, или индивидуальный физический мир.
Эта картина мира порождает у человека уверенность, что он живет в конкретной стране, на континенте определенной формы, на планете Земля, в Солнечной системе, в галактике Млечный Путь, во Вселенной и т. д. Этот огромный и известный ему мир, репрезентируемый с помощью вербальных конструкций и ментальных образов представления, наполнен сущностями, с которыми человек, возможно, никогда не сталкивался непосредственно и с которыми никогда даже не будет иметь дела. Однако он уверен в их реальном наличии.
Всю свою жизнь человек живет в окружении непрерывно и безвозвратно изменяющейся вещественной физической реальности, в которой нет ни прошлого, ни будущего. Его тело является ее частью и меняется вместе с ней, физически существуя лишь в настоящее мгновение. Каждое предыдущее мгновение физической реальности немедленно и навсегда исчезает. Прошедшее мгновение сохраняется лишь в психике человека. Но мы убеждены, что живем в текущем физическом времени, у которого есть прошлое и будущее. Развертка во времени физических событий, истории мира и нашей личной истории существуют лишь в нашем сознании и ОПР. И мы пребываем в этих конструкциях объективной психической реальности.
Благодаря вербальным репрезентациям объективной психической реальности нам раскрывается ограниченность наших чувственных репрезентаций окружающей «реальности в себе». И становятся доступны физические сущности, которые мы не можем репрезентировать чувственно. При этом у привычных предметов и доступных восприятию объектов и явлений появляется множество новых сторон, порожденных смыслами и значениями, далеко выходящими за рамки чувственных репрезентаций физических сущностей.
Мы репрезентируем эти якобы физические сущности и новые стороны предметов с помощью знаков (слов), обозначающих нечто отличное от того, что знаки как материальные объекты представляют сами по себе… В результате мы оказываемся среди сущностей, которые считаем частью окружающего физического мира, хотя в действительности вместо них в мире есть что-то совершенно иное. Тем не менее наша жизнь без них немыслима. И подобных сущностей огромное количество: от орбиты и скорости до интервенции и собственности, от нетерпимости и космонавтики до потепления и углеродного следа.
Даже доступные восприятию простые, казалось бы, предметы и объекты физического мира удивительным образом меняются, попадая в сферу влияния объективной психической реальности. Строчка цифр на экране айфона превращается в средство доступа к материальным благам, чернильная клякса особой формы – в гербовую печать, неказистая картина на стене – в мировой шедевр, а торжественная мелодия – в символ государства.
Физические объекты, их свойства, действия и отношения имеют чувственно измеряемые нами степени… Однако все эти степени: большой – маленький, сильный – слабый, быстрый – медленный, далекий – близкий, теплый – холодный и т. п. – тоже продукты человеческого сознания, хотя и зависимые от «реальности в себе».
Мы уверены, что живем в мире физических событий, отношений, обстоятельств, взаимодействий, собственных и чужих поступков и реше-ний. Но все перечисленное происходит не в физическом мире, как кажется очевидным нашему здравому смыслу, а в объективной психической реальности.
Что останется от нашего мира, если вдруг исчезнет объективная психическая реальность?
Антропоморфный природный мир почти исчезнет вслед за ней, «сморщившись» до непосредственно воспринимаемого «животного» физического мирка с таким же «животным» его пониманием. Разница между окружающим миром животных и нашим миром заключается в том, что первый в основном ограничен тем, что доступно чувственному восприятию. Тогда как второй представляет собой сложную вербальную трансформацию исходно сенсорной репрезентации мира.
Чувственно воспринимаемый человеческий физический мир – это уже совсем не аналог сенсорной репрезентации животного. Он переполнен новыми вербальными смыслами, просто отсутствующими у животных. Он радикально видоизменен качественно благодаря наличию феноменологически иных – вербальных моделей его граней, принципиально недоступных сенсорному репрезентированию. И дело не в том, что он углублен и расширен в области макро- и микромира, например, с помощью инструментальных средств. Он полностью трансформирован с помощью вербальных моделей, раскрывающих в нем совершенно новые стороны и аспекты доступной восприятию физической реальности, поэтому чувственно репрезентируемая нами картина физического мира принципиально иная по сравнению с чувственными репрезентациями животных.
Как пишет У. Липпман (2004, с. 50), человек придумал, как взвешивать огромные и мельчайшие предметы, как считать множество чисел, которые ему не под силу удержать в памяти. Он научился с помощью своего разума «видеть» части мира, которые не может непосредственно воспринимать. Постепенно он создал для себя и в своей голове заслуживающую доверия картину мира, находящегося за пределами его досягаемости (правильнее было бы сказать: возможностей его восприятия. – С. П.).

Тезисы
1. Множество сущностей, относимых здравым смыслом к физическому миру, в наличии которых мы не сомневаемся, были конституированы либо сконструированы сознанием наших предшественников с помощью преимущественно вербальных концептов и образов представления. Они являются психическими объектами, имеют референты в физической реальности, но сами пребывают в физической области ОПР и действуют в ней же.
2. Не только физические, но и все остальные сущности ОПР (даже социальные, психические, вымышленные, трудно квалифицируемые и вообще невозможные) формируются сознанием по образцу предметов и доступных восприятию физических объектов и явлений. Вероятно, это обусловлено тем, что образы представления формируются у человека на основе образов восприятия и воспоминания.
3. Есть множество относимых здравым смыслом к физическому миру сущностей, в репрезентациях которых минимальна роль образов представления. Поэтому следует различать чувственное присутствие в физической предметной реальности доступных восприятию вещественных физических сущностей и бытие среди них вербально сформированных сознанием невещественных сущностей ОПР, относимых к физическому миру.
4. Для обычного человека, не задумывающегося о природе «вещей», и предметы, и физические объекты ОПР одинаково реальны. Он не замечает и не фиксирует феноменологических различий между собственными психическими репрезентациями сущностей, конституированных им чувственно (облако, стол, морская волна или зной), и сущностей, конституированных или сконструированных обществом вербально и интериоризированных им в процессе социализации (протон, электромагнитная волна, результат, параметр, триумф или оккупация). Тем более что огромную роль в формировании последних играют его образы представления.
5. Даже в доступной восприятию предметной физической реальности нет ни одной физической сущности, не представленной одновременно в ОПР. При этом последняя целиком и полностью определяет их значение и использование людьми.
6. Только в физической области ОПР присутствуют отношения и связи между физическими предметами и объектами, лишь в ней происходят антропоморфные физические события и проявляются их последствия, есть причины и следствия, возникают состояния и ситуации, протекают процессы, пребывают иерархии физических объектов и явлений, классификации видов живых и неживых существ и т. д. Даже предметы только в ОПР приобрели понятный людям смысл и статус.
7. В предметной физической реальности присутствуют лишь референты сущностей физического мира, недоступных восприятию. Одни такие сущности ОПР, сформированные людьми, имеют несомненные и многочисленные референты в физической реальности. Тогда как другие имеют там немногочисленные и трудновыявляемые референты.
8. Некоторые конституированные и сконструированные людьми сущности физической части ОПР со временем гипостазируются и становятся для новых поколений трудноотличимыми от физических предметов, объектов и явлений.
9. Область ОПР, достраивающая физический мир, – нечто накладываемое сознанием людей на чувственно воспринимаемую ими окружающую физическую реальность и радикально трансформирующее ее, нечто созданное сознанием людей на протяжении тысячелетий. Эта область ОПР охватывает весь физический мир от самых незначительных из окружающих человека предметов (их значений и смыслов) до системы пространственных координат и оси времени.

Глава 2.1.3. Научная картина физического мира как часть ОПР

§ 1. Знание
Можно лишь согласиться с мнением К. Поппера (2002, с. 88), что наука – это одно из величайших созданий человеческого разума, шаг, сравнимый с возникновением дескриптивного и аргументативного языка или с изобретением письменности.
Сегодня у человека не может быть адекватного миропонимания, если он не следит за достижениями науки.
Философ науки В. С. Степин (1998, с. 72) пишет, что общая научная картина мира является особой формой теоретического знания, которое интегрирует наиболее важные достижения естественных, гуманитарных и технических наук. Это, например, представления о кварках и синергетических процессах, о генах, экосистемах и биосфере, об обществе как целостной системе и т. п. Сначала они развиваются как фундаментальные идеи соответствующих дисциплин, а затем включаются в общую научную картину мира.
Действительно, картина природного, или физического, мира представлена в человеческом сознании в значительной степени научным знанием о разных аспектах этого мира. Однако, обсуждая картину мира, исследователи обычно делают акцент на физической ее стороне, которую в первую очередь рассматриваю в этой главе и я, так как весь данный раздел книги посвящен физической области ОПР.
Что такое знание?
П. Бергер и Т. Лукман (1995, с. 110) определяют знание как совокупность общепринятых истин относительно реальности. В. А. Жмуров (2012) и многие другие авторы считают знание информацией о мире, которой владеет индивид или социальная группа. А. Я. Анцупов, А. И. Шипилов (2006, с. 111) и другие исследователи рассматривают знание как проверенный практикой результат познания действительности. Б. Г. Мещеряков и В. П. Зинченко (2004, с. 176) сообщают, что знание нередко смешивают с опытом, пониманием, информацией, отражением. К. Поппер (2000, с. 62) считает, что всякое знание представляет собой часть наших попыток адаптации, приспособления к окружающей среде. Такие попытки подобны ожиданиям и предвосхищениям.
Многие исследователи склонны разделять знание и знания, понимая последние как психическое содержание сознания людей, возникающее в результате их взаимодействия с миром.
Можно ли хотя бы часть знания считать чем-то вроде иконических репрезентаций «реальности в себе»?
Вплоть до ХХ века в науке господствовали объективистские представления… Согласно им ее задачей было открытие и максимально точное описание сущностей, присутствующих в окружающем мире и не зависящих, как полагали все, от человека. В том числе сущностей, недоступных его восприятию. То есть в науке преобладали воззрения на познание мира человеком как на что-то вроде иконического отражения мира в его психике. В ХХ веке ситуация изменилась. Объективизм подвергся критике с разных сторон.
М. Борн (1973, с. 130) указывает, что сегодня самой наукой разрушена вера в возможность четкого отделения объективного знания от процесса его поисков. У. Куайн (2010, с. 75) констатирует, что вся совокупность нашего так называемого знания, или убеждения, – это сооружение, созданное человеком, только краями соприкасающееся с опытом. Л. Витгенштейн (1994, с. 371) спрашивает: не стоит ли заменить слово «знать» выражением «быть уверенным»? Разве слово «знать» не столь же субъективно? Б. Рассел (2001а, с. 530–531) рассматривает знание как подкласс истинных верований и пишет (2001а, с. 406), что все человеческое знание в большей или меньшей степени сомнительно.
В. И. Вернадский (1988, с. 221) полагает, что человек не может научно строить мир, исходя из него самого, то есть отказавшись от себя и стараясь найти какое-нибудь независимое от собственной природы понимание мира. Такая задача ему не по силам и является по существу иллюзией… Наука не существует помимо человека. Она его создание, как и слово, без которого не может быть науки. Находя правильности и закономерности в окружающем мире, человек неизбежно сводит их к себе, к своему слову и к своему разуму. В научной истине всегда есть большое отражение личности человека, его разума.
Можно лишь согласиться со всеми перечисленными авторитетами и заключить, что наше представление о мире не есть окружающий нас мир, даже если мы напечатаем описание мира в энциклопедии.
Согласно Э. фон Глазерфельду (2001, с. 59–81), знания не приобретаются пассивно через органы чувств, а активно строятся познающим субъектом. Они не предназначены для открытия объективной реальности, а лишь позволяют субъекту организовать мир собственного опыта. Познание выполняет адаптивную функцию, то есть служит приспособлению к миру, обеспечивая выживание организма, поэтому понятие «истинность» должно быть заменено понятием «жизнеспособность».
Автор отмечает (2001, с. 77), что если в традиционной теории познания и в когнитивной психологии соотношение знания и действительности трактуется как в большей или меньшей мере образное (иконическое) соответствие, то радикальный конструктивизм придает ему значение приспособленности в функциональном смысле. Он (Glaserfeld E., 1995, p. 156) указывает, что идея соответствия знаний реальности должна быть замещена идеей их пригодности. Знание является хорошим, если оно вписывается в рамки экспериментальной действительности, не вступая с ней в противоречие.
Мне представляется, что временами этот выдающийся исследователь в порыве полемики, как это нередко бывает, несколько увлекается и предоставляет своим оппонентам возможность для критики своих взглядов… Он, например, пишет: «Конструктивизм ничего не говорит и говорить не должен о том, что может или не может существовать. С конструктивистской точки зрения знание не воссоздает картину мира и никак этот мир не репрезентирует…» (Glaserfeld E., 1995, p. 114).
Я полагаю, что знание, конечно, дает нам представление о мире, хотя это представление глубоко антропоморфно, а картина мира сугубо человеческая. Репрезентации – и чувственные, и вербальные – по своей сути являются лишь нашими представлениями о «реальности в себе». Но они соотносятся с ней. Иначе они были бы для нас бесполезны, а это не так.
Мне кажется, что конструктивисты, например, вовсе не сомневаются в реальности окружающего мира. Они лишь обсуждают формы репрезентирования сознанием, несомненно, существующей «реальности в себе». Следовательно, «сущности, постулируемые теоретиками от науки»[90 - Я. Хакинг спрашивает в своей книге «Представление и вмешательство. Введение в философию естественных наук» (М., 1998): «Являются ли сущности, постулируемые теоретиками от науки, реальными, или они суть лишь конструкты человеческого разума, способные организовать наш опыт?»], репрезентируют нечто вполне реальное, и при этом они же «суть лишь конструкции человеческого разума». Так как сами элементы «реальности в себе», репрезентируемые ими, никак иначе сознанию не доступны.
Исследователи науки С. Шейпин и С. Шеффер (Shapin S., Schaffer S., 1985, р. 344) справедливо утверждают, что по мере того, как мы открываем условный и сконструированный статус наших форм знания, приходит осознание, что именно мы сами, а не реальность являемся источником своего знания. Они напоминают, что еще Т. Гоббс (1588–1679) считал знание продуктом человеческих действий.
М. Шелер (2011, с. 56) указывает на дополнительный важнейший аспект – социологический характер всякого знания… Если и не содержание знания, то выбор предмета знания обусловлен господствующим социальным интересом, так как объяснить всегда означает свести относительно новое к известному. Н. Смит (2003, с. 79), ссылаясь на К. Гергена (Gergen K., 1994), тоже пишет, что знание – это то, что считает истинным определенная социальная группа в конкретный момент времени. И за пределами данной группы социально конструируемое знание не может претендовать на истинность.
Но нас здесь больше интересует феноменологическая структура знания. Несмотря на то что психологи достаточно единодушно рассматривают знания как психическое содержание, даже такой несомненный авторитет, как А. Шюц (2006, с. 742), например, пишет о солидарности всех мыслителей в том, что любое знание о мире, как обыденное, так и научное, включает ментальные конструкты, синтез, обобщения, формализации и идеализации.
То есть согласно автору получается, что знание – это ментальные конструкты и совокупность психических процессов. С этим, однако, трудно согласиться.
Знания – это всегда и только адекватные «реальности в себе» чувственные и вербальные психические репрезентации, позволяющие их носителям эффективно функционировать в ней. Знания – это не «совокупность психических процессов». Это скорее результат протекания некоторых из них.
В научной литературе не дифференцируют знание, потенциально присутствующее в языковых конструкциях, и знание, существующее в форме конструкций психических. Вербальные конструкции легко экстериоризируются сознанием в форме конструкций языковых, а те, в свою очередь, вновь интериоризируются иным сознанием в виде конструкций вербальных… Эти трансформации, открывающие возможность негенетической передачи вербальных конструкций в процессе языковой коммуникации, снимают вопрос о врожденном знании, так как легко объясняют все феномены, которые исследователи связывают с этим понятием. Главное то, что эти вербальные конструкции репрезентируют реальность и представляются человеку правильными.
Рассмотрим еще одну смежную проблему. Являются ли знанием, например, карта местности или описывающие физический закон текст и формула?
Кто-то может ответить утвердительно. Но являются ли карта, текст и записанная на бумаге формула знанием для ребенка или представителя примитивного племени?
Нет. Они лишь материальные объекты, способные быть потенциальными носителями знания и только в том случае, если воспринимающий их в состоянии понимать данные символы и знаки. Даже слова, фразы и предложения языка, содержащие в себе для носителей языка потенциальное знание, сами не являются знанием. Они лишь его возможные и предполагаемые носители. К тому же здесь нас интересуют только психические конструкции, так как языковыми конструкциями занимаются смежные с психологией науки.
Полагаю, что знание (или знания)[91 - Я не вижу смысла специально дифференцировать эти понятия.] представляет собой совокупность достоверных в максимально возможной степени психических репрезентаций какого-то фрагмента мира, сформированную группой или обществом в результате их практической деятельности, присутствующую в сознании людей, рассматриваемую ими в качестве объективной истины и позволяющую им эффективно действовать в мире[92 - Определение создано с использованием Национальной энциклопедической службы России (НЭС) (руководитель – Д. Жмуров). Хотел бы выразить искреннюю благодарность авторам этого чрезвычайно полезного и нужного всем исследователям электронного издания, которое я активно использовал при подготовке книги.].
Знания феноменологически могут быть чувственными, вербальными и смешанными. Чувственные знания человек приобретает во время личного взаимодействия с миром. В качестве бытовых чувственных знаний выступают присутствующие в памяти и актуализируемые в сознании образами восприятия соответствующих элементов «реальности в себе» чувственные психические конструкции – модели-репрезентации известных предметов и привычных повторяющихся действий с ними. Видя водопроводный кран, мы ожидаем, что при повороте ручки из него пойдет вода. Беря в руки карандаш, мы ожидаем, что он оставит след на бумаге, и т. д. То есть мы обладаем на сенсорном уровне знанием о реальности в форме образов воспоминания и представления того, что обычно происходит с объектами в результате определенных действий с ними.
Такое же знание о мире несут в себе чувственно-вербальные репрезентации. Если мы нажимаем компьютерную клавишу «Сохранить», то ожидаем наступления события, смоделированного в нашей психике на вербальном уровне в форме вербальной конструкции данные сохранятся. Если мы набираем на дверце сейфа цифровой код, то ожидаем, что она откроется. Наши чувственные знания участвуют в формировании нашего личного воспринимаемого физического мира. Вербальные знания, лишь иллюстрированные чувственными образами воспоминания и представления, формируют главным образом область ОПР, достраивающую наш предметный физический мир.
Преимущественно вербальные репрезентации мира, усваиваемые людьми в процессе социализации и тоже рассматриваемые ими как собственные знания, можно разделить на истинные, вероятные и ложные. Сознание человека часто уже в процессе интериоризации языковых конструкций, репрезентирующих мир, как бы относит их к этим группам. Оно сравнивает вновь появившиеся в нем вербальные конструкции с аналогичными и сходными собственными психическими репрезентациями, тем самым классифицируя их и относя к верным, вероятным или ложным. Если сознание не обнаруживает аналогов новой вербальной репрезентации, то квалифицирует ее в зависимости от особенностей самой конструкции и от ее источника.
Ошибочные психические репрезентации окружающего мира принято называть заблуждениями. Сами термины «знания» и «заблуждения» обозначают очередные сущности ОПР. Феноменологически заблуждения являются преимущественно вербальными репрезентациями мира. Знания и заблуждения, репрезентируя фрагменты «реальности в себе», участвуют в формировании ОПР. При этом немалая часть ОПР представлена именно человеческими заблуждениями.
Множество вербальных конструкций, которые мы рассматриваем как правильные представления о реальности, на самом деле либо искажают ее, либо вообще ей не соответствуют. Э. Аронсон (2006, с. 135), например, пишет, что большинство людей так и живут со «знанием» многих вещей, которые просто неверны.
Д. Майерс (2001, с. 164) тоже отмечает, что мы с удивительной легкостью формируем ложные убеждения и придерживаемся их. Ведомые предвзятым отношением, самонадеянностью и доверчивостью к анекдотической информации, мы усматриваем взаимосвязь и контроль там, где их нет, и создаем свои социальные убеждения и затем воздействуем на других, чтобы подтвердить их. Когнитивные предубеждения пробираются даже в сложное научное мышление. Природа человека не изменилась за 3000 лет, с тех пор как царь Давид заметил, что «никто не видит своих ошибок».
У. Липпман (2004, с. 28) пишет, что мы принимаем за окружающую подлинную реальность свою картину мира и относимся к ней так, как будто она и есть реальная жизнь. Нам это трудно заметить, когда речь идет о нас лично и о наших представлениях. Однако это становится для нас очевидным, когда речь заходит о людях, живших ранее. Мы утверждаем, глядя на них со стороны, что мир, который представал перед нашими предками, был зачастую абсолютно противоположен миру, который они себе представляли. Они отправились в Индию, а открыли Америку. Они считали, что изгоняют нечистую силу, а на самом деле вешали старух.
Мне представляется, что и сейчас ничего не изменилось. Тем не менее мы продолжаем жить, не только часто не замечая несоответствий между реальным миром и нашей его картиной, но даже не задумываясь по этому поводу. Наши знания и заблуждения вместе участвуют в формировании ОПР общества. Причем порой неважно, чем на определенном отрезке времени являются конкретные представления людей о какой-то грани реальности – знанием или заблуждением. Правда, относительно безопасными для людей могут быть главным образом заблуждения, относящиеся к второстепенным или сугубо теоретическим аспектам мира.
Как отмечают, например, К. Хахлвег и К. Хукер (1996, с. 192), ссылаясь на Т. Куна (1975, с. 104), верная теория Аристарха Самосского (ок. 310 г. до н. э. – ок. 230 г. до н. э.) о том, что Земля вращается вокруг Солнца, оставалась невостребованной в течение почти 18 веков вплоть до Н. Коперника (1473–1543), который вновь ее открыл в совершенно другом контексте. Тогда как ложная теория тепловой жидкости оказалась весьма плодотворной и руководила действиями ученых в течение нескольких десятилетий в XVIII–XIX вв.
Преимущественно вербальные репрезентации мира, или знания о нем, человек получает в процессе социализации. Х. Ортега-и-Гассет (1997, с. 258–259) пишет, что человек до 25 лет усваивает знания, которые передает ему социальное окружение. Он узнает, что мир – всего лишь система обязательных на данный момент убеждений. Она формировалась в далеком прошлом, а некоторые ее простейшие компоненты унаследованы даже от первобытного строя. Важнейшие части этого мира каждый раз по-новому истолковываются людьми, переосмысливаются и корректируются на научных кафедрах и страницах газет, в ходе правительственных дебатов, в литературе и искусстве. В результате человек постоянно реконструирует мир.
Автор (1997, с. 691) справедливо указывает, что мы говорим обо всем на свете, заимствуя мнения из того, что говорят окружающие. Только иногда мы берем на себя труд переосмыслить воспринятую идею, чтобы затем либо ее отвергнуть, либо принять, но уже как собственную. Многие идеи мы высказываем как нечто само собой разумеющееся потому, что «так полагают все на свете».
Действительно, я порой ловлю себя на том, что часто пользуюсь чужими и явно поверхностными идеями, репрезентирующими мир, обсуждая не очень значимые для меня политические или бытовые вопросы и особо не задумываясь над ними. То есть действительно постоянно и широко использую чужие вербальные репрезентации окружающего мира, даже не замечая этого.
Научное знание представляет собой адекватные определенному аспекту «реальности в себе» преимущественно вербальные его репрезентации, создаваемые исследователями и проверяемые практикой, а затем используемые обществом для формирования важной области ОПР, которую принято называть научной картиной мира. Если бытовое знание, которое по своей природе в основном процедурное, чаще репрезентировано в сознании чувственными и чувственно-вербальными конструкциями, то научное знание в основном декларативное и преимущественно вербальное.
Создаваемые исследователями вербальные репрезентации реальности легитимизируются, проходя экспериментальную проверку и проверку на предсказательную эффективность. Лишь подтвердив на практике свою полезность и приобретя в результате этого новые качества в глазах исследователей – объективность и достоверность, вербальные репрезентации реальности превращаются в проверенную и подтвержденную научную теорию, получают статус знания и инкорпорируются в специфическую область ОПР, называемую научной картиной мира.
Как пишут Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 262–263), рост знания неотделим от роста языка, введения новых понятий, расщепления имеющихся понятий, обнаружения в языке скрытых неоднозначностей, уточнения множества значений, спрессованных в одном термине, прояснения неопределенности понятия и наделения старых понятий новыми значениями. Рост науки, в свою очередь, означает увеличение содержания научных теорий и обогащение языка науки. Изменения в языке следуют как тень за изменениями в содержании науки.
В. В. Миронов и А. В. Иванов (2005, с. 266) отмечают, что знание, возникнув, приобретает как бы собственную жизнь и логику развития, независимые от воли и желания людей. Например, натуральный ряд чисел был известен еще в Античности, а различные его закономерности математики продолжали открывать спустя столетия и даже тысячелетия. Авторы (2005, с. 267) указывают, что взгляд на знание и на фундаментальные идеи как на особую реальность разделяли крупнейшие ученые из разных научных областей знания: математик Г. Кантор, логик Г. Фреге, физик В. Гейзенберг, биолог А. А. Любищев и другие.
По словам В. В. Миронова и А. В. Иванова (2005, с. 264), теории познания, генетически восходящие к теории идей Платона, утверждают, что знание образует особый идеально-духовный мир, являющийся трансцендентным (выходящим за пределы) относительно индивидуального сознания. Объективно существующий мир знания способен обнаруживать себя и даже прирастать только за счет творческих актов индивидуального сознания.
Обсуждая вербальные репрезентации в качестве знания, мы упустили важнейший их аспект. Они часто сопровождаются особыми интрапсихическими ощущениями. Например, некоторые важные для нас вербальные репрезентации мира сопровождаются специфическим интрапсихическим ощущением собственной достоверности, то есть носят характер наших убеждений.
Социолог и философ Ю. Эльстер (2011, с. 134) пишет, что понятие «верование» подразумевает нечто меньшее, чем полную поддержку. Например, когда я верю, что завтра пойдет дождь, я также знаю, что могу ошибаться. При этом я не просто верю в то, что женат, я это знаю. По словам автора (там же), при философском анализе знание определяется как оправданное истинное верование, которое находится в особых отношениях как с миром (оно истинное), так и со всей информацией, имеющейся у агента (оно оправданно). И все же ни одна из этих сторон знания не передает субъективной определенности, которая часто лежит за фразой «Я знаю» в повседневной речи.
Это уточнение исследователя еще раз заставляет нас задуматься над тем, что, обсуждая знания, как, кстати, и верования, следует говорить не просто о вербальных репрезентациях, но и об особых интрапсихических ощущениях, сопровождающих эти репрезентации и придающих им специфическое качество субъективной достоверности. Причем достоверности, разной по степени: от значительной – верование – до бесспорной – знание.

§ 2. Научные сущности ОПР
Ю. Фримен и Г. Сколимовский (2000, с. 264) обращают внимание на то, что содержание науки выражено во множестве ее понятий и их взаимосвязей. Эту совокупность понятий иногда называют концептуальным аппаратом или концептуальной сетью науки. Можно говорить как о сети науки вообще, так и о концептуальной сети конкретной науки, например физики.
Авторы (2000, с. 264–267) отмечают, что концептуальные сети конкретных наук сливаются друг с другом, даже с обыденным языком и исторически меняются. Их развитие – необходимый фактор роста науки. Существует параллелизм между концептуальным развитием знания и концептуальным развитием разума, которые зависят друг от друга и друг друга ограничивают. Разум не может слишком далеко выходить за пределы существующего знания, так как ограничен его концептуальной сетью.
В сказанном ими нет ничего удивительного, так как научное знание предполагает формирование человеком новых научных сущностей (обычно конструируемых с помощью вербальных концептов) и обозначение их новыми словами (то есть появление новых понятий). А уж создание новых научных теорий, описывающих взаимоотношения новых сущностей, и тем более целых новых научных направлений неизбежно сопровождается формированием множества новых концептов и понятий (и, естественно, слов).
Концептуальная сеть любой науки образована преимущественно вербальными концептами, конституирующими и конструирующими ее основные сущности. Множество сущностей[93 - Например, поле, закон, ландшафт, риск, вариант, баланс, возраст, детерминанта, геноцид, матрица, решение, экватор, тугоплавкость, плотность, год, меридиан, сезон, качество, целесообразность, позиция, координаты, ранг, выборка, совершенство, польза, красота, необходимость, уродство и многие, многие другие сущности, которые давно стали частью окружающего нас природного мира.], которые мы привыкли считать объектами или явлениями окружающего физического мира, присутствуют только в ОПР, но участвуют в формировании научной картины природного мира.
Объектами и явлениями ОПР, которые наш здравый смысл относит к физической реальности, являются практически все сущности, представленные в любой естественно-научной теории, а также характеристики этих сущностей, их отношения, действия и т. д., сами представленные в виде новых сущностей.
Заблуждение нашего здравого смысла касательно того, что сущности ОПР[94 - Например, состояние, аксиома, выпаривание, алгоритм, плавление, идентификация, анализ, гидратация, вакуум, коагуляция, абсорбция, равновесие, мономер, возгонка, осаждение, аналогия, изотоп, дегазация, адгезия, валентность, кипение, изомер, вещество, амальгама, детонация, вулканизация, ангстрем, дистилляция, анион и т. д.] пребывают вокруг нас в окружающем мире наряду с другими доступными нашему восприятию сущностями, например морями, животными, растениями, полями и т. д., объясняется тем, что большинство из них конституированы сознанием на основе чувственных репрезентаций доступных восприятию элементов окружающего мира и к тому же еще до нашего рождения. К примеру, так была конституирована сущность, обозначаемая словом «анаэроб». Но сделано это было только в результате построения кем-то из исследователей специальной вербальной конструкции, например, такой: анаэроб – организм, способный жить в бескислородной среде.
Рассмотрим некоторые основные сущности отдельных наук. Начнем, естественно, с физики.
И. Ньютон пишет: «Протяженность, твердость, непроницаемость, подвижность и инертность целого происходят от протяженности, твердости, непроницаемости, подвижности и инерции частей, отсюда мы заключаем, что все малейшие частицы всех тел протяженны, тверды, непроницаемы, подвижны и обладают инерцией. Таково основание всей физики» (2008, с. 503).
Чтобы это написать, необходимо было иметь перечисленные понятия: протяженность, твердость, непроницаемость, подвижность, инертность, целое и часть. Следовательно, всякая наука и физика в частности, начинается с конституирования и конструирования концептов, репрезентирующих так называемые первичные сущности данной науки. На этом этапе становления науки не столь уж и важно, сохранятся ли в будущем первоначально созданные в ней сущности. Не обязательно также, чтобы все используемые сущности имели в реальности ясные и понятные всем чувственные референты. Главное для физики, например, чтобы эти конституируемые и конструируемые исследователями сущности можно было измерять.
Нельзя даже начинать научные исследования, не создав или, скажем привычнее (хотя и неверно), «не обнаружив» предварительно в окружающей реальности основные ее сущности, которые будут далее подвергнуты наблюдению и измерению.
А. Пуанкаре пишет: «Нередко говорят, что следует экспериментировать без предвзятой идеи. Это невозможно; это не только сделало бы всякий опыт бесплодным, но это значило бы желать невозможного. Всякий носит в себе свое миропредставление, от которого не так-то легко освободиться. Например, мы пользуемся языком, а наш язык пропитан предвзятыми идеями и этого нельзя избежать; притом эти предвзятые идеи неосознанны, и поэтому они в тысячу раз опаснее других» (1983, с. 93).
«Предвзятые идеи» А. Пуанкаре (там же) – это и есть предварительно сконструированные исследователем и его предшественниками сущности реальности и представления об их взаимодействии. Более того, они даже могут уже присутствовать в языке, так как, возможно, были созданы до рождения исследователя. Без них действительно нельзя построить никакой теории. Я уж не говорю о конструкции, представляющей собой план исследования, или план исследовательских действий, который тоже включает в себя «предвзятые идеи».
Огромное число физических сущностей[95 - Например: путь, тело, траектория, скорость, движение, диффузия, энергия, инерция, плотность, масса, сила, вес, трение, давление, работа, мощность, рычаг, КПД, теплота, конвекция, излучение, теплоемкость, кристаллизация, проводник, электрический ток, электромагнитная волна, напряжение, вектор, импульс, гравитация, амплитуда, радиоактивность, индуктивность, критическая масса, ядерные силы, теплота, заряд, относительность, показатель, вероятность и множество других.] были конституированы или сконструированы исследователями с помощью вербальных конструкций[96 - Примеры вербальных конструкций, конституирующих научные физические сущности: скорость – физическая величина, которая равна пути, пройденному телом за единицу времени; плотность – масса единицы объема вещества, или отношение массы вещества к его объему; давление – величина, численно равная отношению силы, действующей перпендикулярно поверхности, к площади этой поверхности; механическая работа – величина, определяющая изменение энергии тела и показывающая количество энергии, переданной от одного тела к другому или превращенной из одной формы в другую; внутренняя энергия – энергия движения (кинетическая) и взаимодействия (потенциальная) молекул; электрическое напряжение (разность потенциалов) между точками A и Б – работа, которую совершает электрическое поле при переносе положительного заряда из точки A в точку Б.] в процессе построения научных гипотез. Физические понятия репрезентируют не «физические величины», как принято считать, а сущности ОПР, имеющие отношение к физической реальности, точнее, помещенные в нее человеческим сознанием для облегчения ее понимания.
Философ С. И. Гришунин (2009, с. 181) пишет, ссылаясь на социолога науки М. Малкея (1983), что в физике в неформальных рассуждениях и спорах используются понятия, заимствованные из обыденного рассуждения, причем относящиеся не только к физическим объектам, но и к социальным отношениям. Например, частицы «отталкивают» и «притягивают» друг друга. Они «захватываются» и «освобождаются». Они «живут» и «распадаются» и т. д.
Весьма показательно отношение исследователей к так называемым фундаментальным физическим постоянным (скорость света в вакууме; элементарный электрический заряд; постоянная Планка; гравитационная постоянная; постоянная Больцмана и др.). Эти физические величины, как принято считать, характеризуют физические свойства нашего мира в целом и входят в уравнения, описывающие фундаментальные законы природы.
Обсуждая их, биолог Р. Шелдрейк (2004, с. 45–46) пишет, что старые значения констант заменяются новыми, основанными «на самых последних лучших показаниях», получаемых в расположенных по всему миру лабораториях. Окончательные величины физических констант устанавливаются международными комитетами и экспертами. Они зависят от целой серии решений, принимаемых экспериментаторами, ведущими специалистами в метрологии, членами специальных комитетов.
Он цитирует Р. Т. Бирджа[97 - Физик Р. Т. Бирдж, по словам Р. Шелдрейка (2004, с. 45), безраздельно господствовал в метрологии в 20–40-е годы XX века.] и Р. А. Шермана, описывающих процесс определения константы: «Каждый раз для каждой отдельно взятой константы решение по поводу ее наиболее вероятной величины требует определенного набора суждений. <…> При этом в ходе отбора данных и вывода окончательного заключения каждый исследователь руководствуется собственным набором суждений» (Barja R. H., Sherman R. A., 1985, р. 228).
Р. Шелдрейк (2004, с. 46) отмечает, что в соответствии с традиционными научными воззрениями в природе все управляется фиксированными законами и неизменными константами. Он (там же) пишет, что в современной теории относительности с является математической константой. Ее значение является постоянным по определению. Вопрос о том, может ли скорость света в вакууме отличаться от значения с, теоретически иногда рассматривается, но всерьез никого не интересует.
Автор (2004, с. 49–50) цитирует Б. Петли (Petley B. W., 1985), который, по его словам, являлся патриархом британской метрологии: «…скорость света в вакууме может (а) меняться со временем, (б) зависеть от направления в пространстве или (в) реагировать на вращение Земли вокруг Солнца, движение внутри Галактики или какие-то другие факторы» (Petley B. W., 1985).
Тем не менее, говорит Р. Шелдрейк (2004, с. 50), если бы изменения этой фундаментальной константы действительно происходили, мы бы этого не заметили, так как находимся внутри искусственной системы, где подобные изменения не только невозможны по определению, но и не могут быть обнаружены на практике из-за способа, которым определяются единицы измерения. Любое изменение в численном значении скорости света в вакууме изменило бы сами единицы измерения таким образом, что эта скорость, выраженная в километрах в секунду, осталась бы прежней.
Что же в итоге получается?
А получается то, что даже фундаментальные физические константы зависят от договоренностей между исследователями и от единиц измерения, которые сами являются психическими объектами ОПР, пусть и относимыми исследователями к физической реальности

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71277007?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
В. П. Галкин (1997), например, предлагает такой концепт, формирующий сущность, обозначенную словосочетанием «общественное сознание»: совокупность сходных вербальных психических конструкций (терминология моя. – С. П.), имеющихся у множества членов общества (взгляды, представления, идеи, теории), или совокупность сходных реакций и мнений значимой части членов общества на те или иные явления.
Т. Б. Сергеева (2009, с. 115–116) считает общественное сознание целостным образованием, обладающим внутренней структурой, включающей в себя различные уровни (теоретическое, обыденное сознание, идеология, общественная психология) и формы сознания (политическое, правовое, этическое, эстетическое, научное, религиозное, философское).
В. Г. Кузнецов (2007, с. 380) и В. И. Левин (2010, с. 42) рассматривают общественное сознание как совокупность всех результатов духовного творчества людей (взгляды, представления, идеи, политические, юридические, эстетические, этические и другие теории), представленную на двух уровнях – обыденного и теоретического сознания – в таких формах, как мораль, искусство, религия, наука, философия, идеология.
Словосочетание «массовое сознание» исследователи тоже трактуют по-разному. Р. С. Немов (2007, с. 403), например, понимает под этим систему психологических явлений, характерных для больших, неорганизованных объединений людей (масс и толп), включающую в себя знания, убеждения, потребности, нормы, ценности, отношения, общие эмоциональные переживания. Эта система формируется как выражение социально-психологического состояния общества в данный момент и проявляется массовыми настроениями, общественным мнением, а также легитимными и нелегитимными действиями.
Д. В. Ольшанский (2001, с. 355) считает массовое сознание одним из видов общественного сознания. М. Р. Жбанков (1999, с. 406) использует этот термин для обозначения формирующегося под действием средств массовой информации и стереотипов массовой культуры шаблонного, деперсонализированного сознания рядовых граждан развитого индустриального общества, а также для обозначения одной из форм дотеоретического миропонимания, основанной на сходном жизненном опыте людей.

2
Более развернуто представления К. Поппера о «третьем мире» приведены в Примечании 1.

3
Надындивидуальные надсознательные явления, по мнению А. Г. Асмолова, «…представляют собой прижизненно усвоенные индивидом (как членом той или иной социальной общности) образцы поведения и способы познания, характерные для этой общности. …Присутствуя в психике субъекта, имеют социокультурное происхождение. …Играют огромную роль в упорядочении сознательных явлений и организации опыта субъекта. …Усваивая в онтогенезе эти “образцы”, ребенок создает свою индивидуальную систему значений, которая характеризует его как члена данного общества» (2002, с. 244).

4
См. Примечание 2.

5
С позиций психической феноменологии я готов принять мнение автора, который не был психологом, об интериндивидуальности и интерсубъективности идей лишь в качестве метафоры.

6
Мгновенными зрительными образами восприятия я называю сенсорные визуальные феномены, существующие в сознании минимальное время и субъективно оцениваемые как факт наличия внешнего объекта… Есть также мгновенные образы представления и воспоминания.

7
Между принципиально разными чувственными и вербальными человеческими репрезентациями одних и тех же элементов «реальности в себе» часто возникают неразрешимые противоречия. Одно из них касается понятия вещество. Так, наши вербальные репрезентации однозначно исключают наличие в мире этой сущности. Тогда как чувственные репрезентации с еще большей убедительностью доказывают нам факт ее присутствия… Для меня лично это понятие обозначает нечто совершенно реальное и несомненно данное каждому человеку в виде множества его чувственных репрезентаций, в наличии которых он в принципе не может сомневаться. Другими словами, я вкладываю в понятие вещество не вполне привычный смысл – нечто, доступное нашим органам чувств, данное нам сенсорно. Соответственно, понятие вещественность репрезентирует одно из свойств этого нечто, заключающееся именно в его чувственной доступности людям, в его чувственной данности нам. Вещественное означает чувственно данное нам.

8
Информация – совокупность психических феноменов, или некое психическое содержание, репрезентирующее людям какой-то аспект «реальности в себе». Данное психическое содержание потенциально доступно передаче от одного человека к другому с помощью языковых конструкций или иных знаковых систем.

9
Вопрос о соотношении сознания и психики будет затронут ниже.

10
Более подробное обсуждение психической феноменологии репрезентаций представлено в специальных работах (см.: С. Э. Поляков, 2011; 2017).

11
Ощущение – «…элементарный опыт чувства… о каких-либо состояниях внутри или вне тела…» (А. Ребер, 2001, с. 590).
Зрительный образ восприятия является наиболее типичным примером ментального образа. А. Ребер (2001, с. 530–531), например, объясняет его как нечто похожее на мысленную картинку, являющуюся аналогом сцены из реального мира.

12
Термин «вербальный» определяют как словесный, состоящий из слов или выраженный в словах (см. например, А. Ребер (2001, с. 123)). Соответственно, словосочетание «вербальный образ» я использую как аналог словосочетания «образ слова», во всех случаях понимая под этим только психический образ слова.

13
Понятие «вербализация» имеет несколько значений. 1. Замена субъективных чувственных концептов понятиями и конструкциями из них, то есть повторное моделирование чувственно репрезентированной уже реальности. 2. Мысленное построение вербальных конструкций, описывающих и объясняющих недоступную восприятию реальность, формирование этой реальности. 3. Экстериоризация психического содержания собственного сознания с помощью слов языка.

14
См. Примечание 3.

15
Подробнее см. в главе 1.3 «Сущности мира, формируемые человеческим сознанием».

16
Необходимо, однако, отметить предрасположенность и способность детского сознания к легкому формированию новых физических сущностей (на основе уже имеющихся в сознании моделей-репрезентаций) и созданию новых слов для их обозначений по аналогии с известными ребенку образцами… Это проявляется, например, в виде легкого образования ребенком неологизмов для обозначения подобных сущностей: «стрекозел» (муж стрекозы); «учило» (учебник); «ползук» (червяк, по аналогии с «жук» и «червяк»); «за ещём» (двухлетнюю Сашу спросили: «Ты куда? За песочком, но ты уже принесла». – «Я иду за ещём») (К. Чуковский, 1990). Но данная способность касается только формирования детьми сущностей реальности, доступной восприятию.

17
Смысл создания психикой чувственных конструкций в том, что они позволяют мысленно манипулировать чувственно репрезентируемыми сущностями, даже когда референтов этих физических объектов и явлений нет в поле восприятия. Чувственные психические конструкции, вероятно, создает даже психика животных.

18
Оппоненты могут сказать, что окружающие как раз и подчиняются правилам грамматики и лингвистическим законам. Но и это не так. Более 10 % взрослого населения, по данным ЮНЕСКО, неграмотны, то есть никогда не учились, видимо, как и их родители. Но они хорошо владеют родным языком. Впрочем, не только они, но и образованное население мира не только не пользуется, но и в абсолютном своем большинстве не сможет воспроизвести ни один лингвистический закон. Правила же грамматики нужны им лишь при письме. Язык не функционирует по правилам грамматики и лингвистическим законам, так же как окружающий нас мир не регулируется физическими законами. Все законы и правила – это лишь вербальные конструкции людей, пытающихся понять мир. Язык соответствует чувственно воспринимаемой реальности и в конечном счете лишь новым способом отражает окружающий мир, а потому исследователи и «обнаруживают» в нем лингвистические законы, логичность, последовательность и порядок.

19
Специалист по истории гуманитарных наук Р. Смит (2014, с. 151) пишет, что в последние десятилетия XX в. и начала XXI в. ряд исследователей мозга и философов сознания ясно и определенно заявили, что знания о совершающемся в мозге объясняют, что именно происходит, когда люди что-то чувствуют или действуют.
То есть в очередной раз, но уже на новом уровне повторяется виток привычного для психологии процесса редукции психики и сознания к чему-то более простому, но зато доступному для объективного исследования.

20
Подобные представления до сих пор доминируют в лингвистике и когнитивной психологии.

21
Некоторые исследователи (см., например, К. Р. Рао (2006, с. 818–821)) высказывают предположение, что совсем не обязательно все психические явления сводятся к состояниям мозга и не существуют помимо этих состояний.
Я не придерживаюсь точки зрения о самостоятельном, не зависящем от центральной нервной системы существовании психических явлений. Но само наличие такой позиции свидетельствует о том, насколько далеко разнесены собственно психические феномены и, возможно, связанные с ними физиологические механизмы и состояния мозга. Насколько бесперспективно пытаться на данном этапе искать в темной комнате черную кошку, которая, не исключено, совсем и не кошка, да к тому же может и вовсе отсутствовать в комнате. Эта сегодняшняя бесперспективность поиска корреляций психических феноменов с физиологическими связана не только с несовершенством наших исследовательских возможностей в области биологии, но главным образом с отсутствием у нас адекватной психической феноменологии.

22
Я по своему образованию и научной направленности – врач, воспитанный в традициях «советской материалистической» научной школы, поэтому не стоит полагать, что я склонен к психологизму и идеализму. Первая моя научная работа 50 лет назад была посвящена физиологии нервной системы. Но со временем для меня стало совершенно очевидно, что более высокий уровень развития любой системы нельзя понять и описать, исходя из нижележащих уровней. Так как у него есть свои новые, специфические сущности, обеспечивающие его функционирование.
Базовые уровни, конечно, тоже надо изучать, и они важны как сами по себе, так и для понимания более высоких уровней. Но высший уровень следует изучать непосредственно как таковой. Другими словами, попытки сведения психики и разума к физиологии и биохимии мозга – вредный редукционизм. Еще раз хочу уточнить, что не предлагаю прекратить изучать корреляцию биологических параметров с психическими феноменами… Но на данном этапе развития науки, когда психические феномены часто недостаточно четко определены, а наше проникновение в биологические процессы весьма поверхностно, такого рода работы просто малоперспективны.

23
Вербальные конструкции репрезентируют в том числе содержание самой психики, ее чувственные репрезентации, эмоции, состояния и т. д. В этом случае можно говорить о репрезентациях репрезентаций.

24
Даже если придерживаться объективистской точки зрения, в соответствии с которой физические сущности присутствуют в окружающем мире независимо от человеческого сознания.

25
Например, таких: бригада – группа рабочих или служащих, сообща производящих какую-то работу.

26
Например, такими: репертуар – это совокупность драматических, музыкальных и других художественных произведений, исполняемых в специальном учреждении; аванс – это платеж, произведенный покупателем или заказчиком до получения им товара или услуги; абсурд – нечто нелепое, из ряда вон выходящее, противоречащее здравому смыслу.

27
Например, животные – это подвижные живые существа, обитающие на Земле (а не просто лошадь, собака, мышь и т. д.), или даже – организмы, которые питаются готовыми органическими веществами, создаваемыми другими организмами. Насекомые – это класс беспозвоночных членистоногих животных (а не муха, пчела, клоп и муравей).

28
Например, организм – живое тело, существующее самостоятельно и состоящее из согласованно функционирующих сложных частей, или органов; вещество – то, из чего состоит физическое тело.

29
Например, традиция – то, что переходит от одного поколения к другому путем усвоения демонстрируемого поведения старших, устной или литературной передачи; вера – принятие каких-либо положений без теоретических и практических доказательств.

30
Например: наводнение, большинство, имущество, множество, город, торможение, прогноз, сохранение, данные, скорость, цикл, частота, эклектика, экспансия, активность, форма, содержание, структура, закономерность, термин, тест, эффект, техника, предрасположенность, типология, заповедник, фигура, фон, реципиент и т. д.

31
Например: право, труд, лидер, группа, служба, деятельность, поведение, культ, институт, анархия, антагонизм, капитализм, милитаризм, герой, политика, апартеид, богема, социализация, специализация, гарантия, гласность, господство, творчество, гуманизм, приватизация, диалог, досуг, репутация, защита, статус, стиль, торговля, предписание, адресат, залогодатель, заемщик, доктрина, ересь, экстремизм, такт и т. д.

32
Например: сомнение, мысль, тревога, идея, образ восприятия, память, апатия, ощущение, представление, воля, сопереживание, фрустрация, самоанализ, цель и т. д.

33
Например: ангел, волшебник, гном, эликсир молодости, ядерная зима и т. п.

34
Например: некто, прочее, нечто, дилемма, экзистенция, практика, тактика, юмор, судьба, красота, истина, безобразие, фальсификация, чудо, фикция, фатализм, абстракция, релятивизм, эквивалент, предпосылка, причина, следствие и т. д.

35
Например: запах, звук, вкус, холод, тепло и т. п. – объекты, существующие согласно здравому смыслу в физической реальности независимо от воспринимающего их субъекта и проявляющиеся в форме его ощущений. Они репрезентируются специальными вербальными психическими конструкциями. Например, такими: запах – свойство предмета, вещества, воздуха, воспринимаемое обонянием; звук – физическое явление, вызываемое колебательными движениями частиц воздуха или другой среды, воспринимаемое органом слуха; вкус – качество, вкусовое свойство пищи, оцениваемое по производимым ею ощущениям.

36
Например, таких: масса – это скалярная физическая величина, определяющая инерционные и гравитационные свойства тел в ситуациях, когда их скорость намного меньше скорости света (Л. Б. Окунь, 1992, с. 50–52).

37
Например, не соответствующими реальности окружающего мира (царь Китая) или прошлого (жена М. Ю. Лермонтова, король Франции, правивший с 1970 по 1980 годы), или даже мира вымышленного (сын князя Болконского и Наташи Ростовой)

38
Например: эфир, флогистон, ньютоний и другие несуществующие химические элементы, философский камень, левитация, астрал, торсионное поле, антивещество, флюид, высшие энергетические слои, тонкие вибрации, чакры, энергетические оболочки и т. п.

39
Например: динозавры, исторические личности, наши умершие родственники и знакомые, Бастилия, Сухаревская башня, Троя и т. д. Важно, что референты исчезли, а сущности сохраняются в нашей ОПР.

40
Например: некто, нечто, что-то, это и т. п.

41
Например: гравилет, поселение на Луне, человек, родившийся 1 января 2050 года, и т. п.

42
Например: литературные герои, фантастические страны, миры и даже вселенные.

43
Например: число пи, постоянная Планка, средняя величина – «центральная тенденция, являющаяся результатом суммирования в одну величину тенденций всех переменных в распределении, взятом как целое» (А. Антинази, 2009) и т. п.

44
Например, сухая вода, четырехугольный треугольник, сумма углов треугольника в евклидовой геометрии, равная 270 градусам, и т. п.

45
Например, сфера Дайсона, белая дыра, океаны под поверхностью Марса.

46
Нефтедобыча, например, включает в себя множество рабочих и их специфические действия, а также нефтяные вышки, скважины, бурение скважин, трубы и т. д. Специальная вербальная конструкция (например, такая: нефтедобыча – отрасль экономики, занимающаяся добычей природного полезного ископаемого – нефти) конституирует все эти сущности – объекты, действия, связи между ними и т. д. в виде новой сущности мира.

47
Например: капитал, армия, базар, алгоритм, валюта, больница, работа, энергия, масса, электричество, любовь, болезнь, собственность, телевидение, суд, ферма, фонд, стоимость и т. д.

48
Например: самообладание, связи, синдром, убеждение, состояние, среда, стихия, искусственный интеллект, мутация, ценность, экономия и т. д.

49
Например: софизм, идеализм, сознательность, истина, отношение, стратегия, система, абстракция, умысел, предназначение, формальность, трансцендентальность, условность и т. д.

50
Например: северное сияние, буря, пожар, закат, затмение, наводнение, снегопад, вымирание, оледенение, растворение, излучение, восход, засуха, распад, конкуренция, воспаление, выздоровление, болезнь, восприятие и т. п.

51
Например: смерть, мороз, зной, облачность, слякоть, равновесие, неопределенность, перенаселение, сон и т. п.

52
Изменение – форма бытия мира, выражающаяся в виде тотального и постоянного превращения всего в нечто иное, трансформации, перехода из одного состояния в другое… Частным проявлением изменения является движение – изменение положения предмета или его частей в пространстве, перемещение, состояние, противоположное неподвижности, покою.

53
Например: ходьба, разговор, полет, плавание, горение, взлет, разбег, передача, гравитация, скольжение, падение, построение, разрушение, парение, покраснение, потепление, кипение, растворение, ловля, отклонение, увядание и пр.

54
Например: стагнация, инфляция, протест, репатриация, расселение, подавление и т. д.

55
Например: восприятие, мышление, представление, решение, запоминание, рассмотрение и т. д.

56
Например: крещение, венчание, воцарение, бракосочетание, импичмент, принесение присяги и т. д.

57
Например: переезд, падение, разрушение, покупка, выигрыш, добыча, потеря и пр.

58
Событие – явление, фрагмент действительности, имеющее начало, окончание и определенную внутреннюю динамику; любое изменение реальности, оказывающее влияние на человека. Состояние – относительно устойчивое положение, в котором находится сущность, когда ее основные параметры сравнительно устойчивы. Ситуация – совокупность фрагментов окружающей среды, сложившаяся на данный момент времени и определенным образом воздействующая на человека. Отношение – эмоциональная реакция, возникающая у человека при восприятии определенного объекта или возникновении в его сознании репрезентации этого объекта, и поведенческий ответ, обусловленные опытом взаимодействия с этим объектом. Связь – тесная зависимость объектов друг от друга и их взаимовлияние. (Эти и некоторые другие определения сущностей взяты из электронного издания «Национальная энциклопедическая служба России (НЭС)» и других словарей и в разной степени изменены.)

59
Например: влажность, загрязнение, сухость, взаимозависимость, притяжение, подчинение, влияние, принадлежность, взаимодействие и т. д.

60
Например: неуверенность, возбужденность, тревожность, мнительность, раздражительность, радость, переутомление, бодрость, влюбленность и пр.

61
Например: перемирие, война, разруха, разорение, обогащение, поражение и пр.

62
Например: сон, пробуждение, бодрствование, агония, смерть и пр.

63
Например: равновесие, неустойчивость, стабильность и т. д.

64
Например: работа – это и стирка, и уборка, и пахота; отдых – это и чтение, и болтовня, и игра; спорт – это и плавание, и бег, и борьба; деятельность – это и работа, и отдых, и спорт.

65
Напомню, что вещественность, в моем понимании, заключается в чувственной доступности сущности людям, в ее чувственной данности им.

66
Например, таких: климат – многолетний режим погоды, свойственный той или иной местности на Земле и являющийся одной из ее географических характеристик (Словарь русского языка: в 4 т., 1999, с. 58); здоровье – состояние полного физического, душевного и социального благополучия, а не только отсутствие болезней и физических дефектов (Преамбула к Уставу (Конституции) ВОЗ, 1973, с. 1).

67
Для того чтобы поставить диагноз, человек должен научиться не просто наблюдать симптомы, но и «видеть», то есть распознавать известные медицине их специфические сочетания и изменения состояния больного, характерные для разных болезней. Следовательно, в его сознании должны сформироваться смешанные репрезентации доступных и недоступных восприятию проявлений разных болезней на разных этапах их течения. На основе восприятия симптомов человек, владеющий дополнительными специальными знаниями, способен обнаружить, точнее, распознать болезнь.

68
Кто-то из читателей пойдет дальше и скажет: «Зачем мы выделяем ОПР, если и предметный физический мир, доступный восприятию, тоже сформирован нашим сознанием? А раз так, то и он должен быть отнесен нами к ОПР». Такая точка зрения не лишена основания. Но нам необходимо разделять реальность, легко репрезентируемую людьми чувственно, и реальность, которую они могут репрезентировать только вербально. И в этом втором случае постоянно присутствуют сомнения в том, а действительно ли репрезентированное нами представляет собой реальность.

69
Husserl E. Formale und transcendentale Logik. Halle, 1929. Sec. 74. S. 167. Erfahrung und Urteil. Sec. 24, Sec. 51 b.

70
Природа // Толковый словарь русского языка: В 4 т. – М, 1939. Т. 3. – П-Ряшка… – С. 843–844.

71
Например: вода, диван, яблоко, дождь, радуга, гладкость, краснота, полет, движение и т. п.

72
Например: цвет, звук, запах, зуд, жара, холод, духота, жажда, вкус и т. п. Они представляют собой конституированные сознанием физические сущности, сформированные им на основе множеств ощущений одной модальности.

73
Например: русалка, цербер, минотавр и т. п.

74
Например: анемия, дегенерация, симбиоз, ареал, конкуренция, интоксикация, полигамия, анабиоз, климакс, акклиматизация, погода, природа, антагонист, иммунитет, толерантность, аккомодация, вещество, электричество, сила, аккумуляция, осадки и т. д.

75
Например: единица измерения, бесконечность и т. п.

76
Например: пространство, электричество, время, экология, качество и т. д.

77
Например: лептон, бозон, кварк и т. п.

78
Например: темная материя, кротовая нора, гравитон и т. п.

79
Например: левитация, философский камень, эфир и т. п.

80
Например: брод, вечер, ненастье, война, грабеж, оброк, похороны, вечеринка, ангина, размер, конфликт, мир, рост, геологический процесс, уничтожение, наружность, галактика, почва и т. д.

81
Например: метаболизм, эволюция, естественный отбор, выживание, норма, патология, проявление, развитие, круговорот, генерация, генофонд, биогенез, гликолиз, экология, биоценоз, экосистема, пищевая цепь, экологическая ниша, обмен веществ, полиморфизм, редукция и т. д. Необходимо отдавать себе отчет в условности всех этих подразделений, призванных лишь показать разнообразие создаваемых человеческим сознанием сущностей.

82
Например, идеальный газ, абсолютный проводник, абсолютно черное тело и т .д.

83
Например, черная дыра и эфир.

84
Это, например, такие относящиеся к физическому миру объекты и явления, как электрон, сила, открытие, электромагнитное излучение, радиация, недостача, здоровье, влияние, гравитация, исследование, трение и множество других. Есть, правда, одно «но». Нашему восприятию доступны референты этих сущностей.

85
Например, антивещество, поле Хиггса, сверхгалактика, торсионное поле, даже валентность и спин электрона.

86
Инерция нашего мышления и отсутствие необходимых понятий приводят к тому, что мне вновь и вновь приходится говорить о «доступных восприятию физических сущностях» вместо того, чтобы обсуждать репрезентации в форме физических сущностей, возникающие при восприятии элементов «реальности в себе».

87
Например, так: примесь – вещество, прибавленное, примешанное к другому, входящее в его состав.

88
Например: процессы разного рода (пожар, развитие, увядание, горообразование, накопление, круговорот, высыхание и т. д.).

89
Например: вектор, импульс, поле, сила, момент силы, гравитация, связь, вероятность, относительность, информация, параметр, вывод, постулат, величина, динамика, энтропия, количество, качество, мощность, коэффициент и т. д. и т. п.

90
Я. Хакинг спрашивает в своей книге «Представление и вмешательство. Введение в философию естественных наук» (М., 1998): «Являются ли сущности, постулируемые теоретиками от науки, реальными, или они суть лишь конструкты человеческого разума, способные организовать наш опыт?»

91
Я не вижу смысла специально дифференцировать эти понятия.

92
Определение создано с использованием Национальной энциклопедической службы России (НЭС) (руководитель – Д. Жмуров). Хотел бы выразить искреннюю благодарность авторам этого чрезвычайно полезного и нужного всем исследователям электронного издания, которое я активно использовал при подготовке книги.

93
Например, поле, закон, ландшафт, риск, вариант, баланс, возраст, детерминанта, геноцид, матрица, решение, экватор, тугоплавкость, плотность, год, меридиан, сезон, качество, целесообразность, позиция, координаты, ранг, выборка, совершенство, польза, красота, необходимость, уродство и многие, многие другие сущности, которые давно стали частью окружающего нас природного мира.

94
Например, состояние, аксиома, выпаривание, алгоритм, плавление, идентификация, анализ, гидратация, вакуум, коагуляция, абсорбция, равновесие, мономер, возгонка, осаждение, аналогия, изотоп, дегазация, адгезия, валентность, кипение, изомер, вещество, амальгама, детонация, вулканизация, ангстрем, дистилляция, анион и т. д.

95
Например: путь, тело, траектория, скорость, движение, диффузия, энергия, инерция, плотность, масса, сила, вес, трение, давление, работа, мощность, рычаг, КПД, теплота, конвекция, излучение, теплоемкость, кристаллизация, проводник, электрический ток, электромагнитная волна, напряжение, вектор, импульс, гравитация, амплитуда, радиоактивность, индуктивность, критическая масса, ядерные силы, теплота, заряд, относительность, показатель, вероятность и множество других.

96
Примеры вербальных конструкций, конституирующих научные физические сущности: скорость – физическая величина, которая равна пути, пройденному телом за единицу времени; плотность – масса единицы объема вещества, или отношение массы вещества к его объему; давление – величина, численно равная отношению силы, действующей перпендикулярно поверхности, к площади этой поверхности; механическая работа – величина, определяющая изменение энергии тела и показывающая количество энергии, переданной от одного тела к другому или превращенной из одной формы в другую; внутренняя энергия – энергия движения (кинетическая) и взаимодействия (потенциальная) молекул; электрическое напряжение (разность потенциалов) между точками A и Б – работа, которую совершает электрическое поле при переносе положительного заряда из точки A в точку Б.

97
Физик Р. Т. Бирдж, по словам Р. Шелдрейка (2004, с. 45), безраздельно господствовал в метрологии в 20–40-е годы XX века.