Главная страница | Любовное фэнтези | Как обрести себя, сражаясь с монстрами в параллельной вселенной

Как обрести себя, сражаясь с монстрами в параллельной вселенной
Наталья Шевелева
Кажется, что ничего уже не может измениться в твоей жизни. Но стоит только сделать шаг в неизвестность…

Наталья Шевелева
Как обрести себя, сражаясь с монстрами в параллельной вселенной

Пыль. Розовато-пепельная, тонкодисперсная, нежная и шелковистая пыль пропитывала все тело, проникая под скафандр, оседая пленкой на волосах, на коже, даже на языке. На вкус она была чуть сладковатой, таяла во рту, растворяясь слюной, и питала тело, как роса питает по утрам листву и траву на Земле.
Была осень. Растения умирали, рассыпаясь в пепел, и этот дымчатый прах мотался по ветру, оседая на всем живом, давая пищу, стараясь напитать впрок, на недолгую зиму, на те несколько месяцев, когда растительность не могла существовать на этой планете. Зимой светило синее солнце, которое не давало жизни флоре, трава не могла дышать при его мертвенно-бледном свете. И местная фауна, включая занесенных сюда какой-то нелегкой людей, жадно впитывала эту водорастворимую сладкую пыль, готовясь к зимнему посту. Даже столовая воинской части не работала осенью, не было никакого смысла, все ходили и так сытые.
Натали несколько раз моргнула, чтобы убрать пыльную пленку с глаз, она мешала фокусироваться и разглядеть цель через прицел лазера. Насколько же проще было стрелять летом, когда воздух был чист и свеж, той кристальной прозрачной белизной, которая всегда напоминала ей раннее утро на своей родной планете.
Она вздохнула и опустила легкую винтовку на землю. «Ну, зачем нужно обязательно тренироваться в скафандре?» – мелькнула вялая мысль, и она раздраженно посмотрела на лежащий у ее ног шлем. Стекло было абсолютно непрозрачным из-за внушительного слоя пыли, которая была настолько невесомой, что взлетала облачком, стоило только чуть тронуть. Какой смысл в шлеме, если все равно ничего не видно?
Полигон был пуст. Натали беззвучно выругалась и опустилась на теплые пластиковые плиты, вытянув длинные стройные ноги. Она знала, что эти плиты на самом деле были белыми, немного молочного оттенка. Но сейчас все было перламутрово-серым, дымчатым и размытым.
Прислонившись спиной к панели, которая играла роль укрытия на тренировочном полигоне, она устало закрыла глаза. Уже через минуту ее лицо напоминало застывшую пыльную маску. Красивую маску со скорбно поджатыми губами. Опершись затылком, она подняла вверх лицо, словно пыталась разглядеть сквозь закрытые веки и миллиарды парсеков расстояния маленький голубой шарик в бесконечном космосе. Потом грустно усмехнулась, вызвав потрясение пыли, которая тут же окружила лицо легким облаком, нарушив четкость линий, и подумала: «А какая, собственно, разница? Даже если бы я смогла ее увидеть, это все равно не моя Земля. Это планета в параллельном мире, не в моем. Там нет тех, кого я люблю и кто мне дорог… Мне нужна совершенно другая Земля. Моя».
Растительная пыль потихоньку оседала, наполняя кожу сиянием, желудок сытостью, а легкие – кислородом. Голова же наполнялась воспоминаниями о том, как она попала сюда, какой непредсказуемый поворот колеса фортуны привел ее в этот мир, свел с Марком и превратил замученную жизнью и работой обычную земную женщину в легкого на подъем солдата космической гвардии…

ЧАСТЬ 1. Шаг в неизвестность.
1.
Тот день Натали запомнит навсегда. До мельчайшей детали, до малейшего оттенка сероватого снега под ногами, до тончайшего шороха заскорузлых, заиндевевших ветвей в старом парке. Народу было немного. Никому особо не хотелось вылезать на прогулку в такой ветреный морозный день. Ее же выгнало из дома чувство безысходности. Чтобы не вываливать его на сына, который тончайшим радаром моментально считывал ее состояние, она стала одеваться на пробежку. Хотя пробежкой это назвать было нельзя. Какая к черту пробежка, если тебе почти пятьдесят, и ты весишь под восемьдесят килограмм? Так, быстрая ходьба, чтобы совсем не зарасти жиром и не свихнуться в четырех стенах от тоски и одиночества. Видимо, свихнуться от того же самого на свежем воздухе было гораздо веселее.
Натягивая под теплые спортивные брюки старые рейтузы, она подумала, что их не хватит на всю зиму, такими потрепанными они уже стали от частого использования. Непонятного размера серая куртка, которая служила ей верой и правдой во все времена колебания ее веса, бежевого цвета шапка и шарф, которые делали ее невидимкой, настолько не бросались в глаза, варежки с милым цветочком, как будто нечаянно попавшие в этот гардероб. Куплены на распродаже в «Пятерочке», еще в прошлом году, как дань тоске по девичьим мечтам о красивых вещах.
Красивые вещи бывали в ее гардеробе очень редко. В непонятном детстве в большой семье, где все усилия сводились к тому, чтобы накормить, на «одеть» уже не оставалось так много средств. И три сестры донашивали друг за другом и за другими то, что еще можно было донашивать. В институтской юности наступило полное безденежье, начались подработки, доход от которых забирала мать опять же на нужды семьи, а заначка шла на сигареты, без которых почему-то не жилось. Работа тоже не принесла много радости, потому что в Советском Союзе получали все одинаково, а именно – очень мало. Кормились с огородов, на который она ездить категорически отказывалась, наломавшись на нем в детстве. Оттого была отлучена от семейной кормушки, а потому приходилось выбирать: или платье раз в год, или ужин каждый день. Часто платье перевешивало, и на ужин шел чай с сигаретой.
С мужем она познакомилась на работе. Он был маленького роста и какой-то безнадежный. Записанные на подкорке слова матери о том, что «Да кому ты вообще будешь нужна такая?» повели ее в ЗАГС. Душа первого ребенка была выкинута в космос мини-абортом на раннем сроке за ненадобностью мужу. Был запланирован переезд в Америку, нелегалами за заработком на свое жилье, которого не было ни у того, ни у другого, потому что родители были больше озабочены судьбами младших детей. Почему-то они полагали, что старшие выпутаются как-нибудь сами, и в той и в другой семье. Короче, они нашли тогда друг друга: два никому не нужных, неприкаянных, не знающих любви и потому не умеющих любить сами человека.
Два года в Америке принесли им малюсенькую однокомнатную в Москве, еще тринадцать лет совместной жизни в ненависти друг к другу и позднего ребенка. Натали растолстела, превратившись в тетку. Она уже не помнила себя ту, молоденькую и стройную, в берете и длинном осеннем пальто, которое превращалось в зимнее с помощью отпоротого от старого маминого пальто воротника из ламы. Именно тогда ее начали называть Натали, за экзотическую манеру одеваться и вести себя. Она стала много пить, курить же так и не начала после того, как узнала о беременности и бросила.
После очередного скандала с неврастеником-мужем, она сидела в квартире соседей, прижимая к себе сына, и разглядывала шрамы на своем теле, оставшиеся от прошлых стычек. Тяжко было слышать шепот соседей на кухне, она знала, что сейчас они предложат вызвать полицию, а она откажется. Потому что не хочет никого напрягать, и потому, что стыдно: видимо, с ней что-то не так, раз ее бьет муж.
Спустя еще два года, полтора из которых она провела по больницам с сыном, у которого на нервной почве началась астма, или в гостях у мамы, прячась от мужа, Натали решила, что с семейной жизнью пора заканчивать. Сыну на тот момент было восемь лет. Она очень сильно переживала, но опять же не за себя, потому что не считала себя достойной переживаний, а за ребенка, потому что лишала его отца. Расстраивалась она, однако, недолго. Ровно до того момента, когда сын сказал ей, с удовольствием обняв ее, засыпая:
– Мам, знаешь, какое у меня самое классное воспоминание? Когда мы ехали на машине из Москвы, а я лежал на заднем сиденье в одеяле и знал, что теперь у нас начнется новая жизнь.
Он заснул, а она еще долго плакала на кухне. От горя, что так ничего и не получилось в жизни, и от счастья, что нашла в себе силы хоть что-то изменить.
Шесть лет в родном городе пролетели незаметно. Она много поняла про себя, но по-прежнему жила по накатанной: для сына, для мамы и папы, которые старели, а потому требовали все больше и больше внимания и денег. Требовали в открытую, давя на все больные точки. В ход шли и «мы тебя вырастили», и «если я умру, ты пожалеешь», и конечно, бессмертное «ты нам по гроб жизни должна». Годы шли, Натали начала стареть, приближалась менопауза, кожа увядала, покрывалась папилломами и пигментными пятнами, пальцы на руках сковал ревматоидный артрит, суставы распухали и начали побаливать. От тяжелой работы, напряженных мыслей о будущем и неспособности расслабиться в настоящем, пришел первый инсульт. После него осталось ощущение тоски и вечного страха, что не успеет вырастить сына.
Пришлось бросить пить, но сердце и сосуды уже были обессилены многолетними возлияниями, отказываясь служить верно и исправно. Натали каждый день молила Бога, чтобы дал ей только дожить до совершеннолетия сына, потому что отдать его было совершенно некому.
В восьмом классе ребенок заявил, что ему здесь надоело, и он хочет в Москву. Заложив квартиру и взяв большой кредит на обустройство, Натали сняла двухкомнатную квартиру рядом со школой (потому что в однушке ее прЫнц жить отказывался), и устроилась туда же на работу, чтобы чадо взяли в эту престижную клоаку. Школа оказалась сущим адом по отношению к работникам, администрация и родители казались ей стервятниками, пирующими на душах учителей. И снова нелюбимая работа, старость и увядание, и полное, беспросветное одиночество…
Но самое плохое было не в этом. Самое плохое заключалось в том, что душа ее не старела. Душе хотелось петь и танцевать, пить росу и слушать, как шумит ветер перед восходом солнца. Душа стремилась к любви и свету, надеялась на счастье и ждала своего родного человека рядом. Душа не хотела видеть в зеркале стареющую, заплывшую жиром тетку в непонятной одежде, она тянулась взглядом к приличного вида мужчинам, которые, понятное дело, этих взглядов просто не замечали. Как не замечали и ее саму.
Именно тогда Натали и начала задумываться о том, а какая она на самом деле? Кто она? Что любит и чего хочет? Что ей не нравится и какой она хотела бы стать? Осознание того, что она прожила свою жизнь практически в анабиозе, стараясь угодить всем вокруг, кроме самой себя, практически сшибло ее с ног: две недели она провалялась в бредовом состоянии, до жути напугав ребенка.
По выздоровлению она стала понемногу приходить в себя, принимая заботу сына как должное. Стала приучать себя к мысли о том, что она имеет ценность сама по себе, а не как приложение к кому-то: как дочь, или жена, или мать. Пришло понимание того, что она в первую очередь женщина, но Натали пока еще не очень хорошо знала, что с этим делать. Как это – быть просто женщиной, она не знала. Стала учиться жить в мире с собой, знакомиться стала с собой заново, периодически обращаясь к себе маленькой, все еще живущей внутри нее с вопросом: «А чего тебе хочется?» Это было сложно, найти себя. Первое, что приходило в голову – поменять работу и квартиру, но было страшно решиться. Все еще грызла мысль, а вдруг не получится, и я подведу кого-нибудь?
Так сложно разрушить стереотипы, но она старалась. Пересмотрела свой гардероб, поняла, что стоит выбросить, а что купить. Но денег пока не было, а потому она стала просто ходить в парк, чтобы хоть что-то делать, хоть как-то идти вперед в выбранном направлении: сначала один круг, потом два, потом три…
Здесь это и произошло.

2.
Она уже заканчивала последний круг, ее лицо было красным от мороза и ветра, который особо свирепствовал здесь, на открытом участке рядом с замерзшим прудом. Неожиданно ей почудилось, что стало светлее, причем источник света был именно над гладкой поверхностью льда. С трудом разлепляя заиндевевшие ресницы, Натали повернулась и ахнула от изумления: в заснеженном воздухе парил шар, наполненный белым светом. Это было так красиво и так непередаваемо странно, что оторваться было невозможно.
Шар начал медленно приближаться к тому берегу, на котором стояла Натали. На минуту мелькнула мысль о том, что стоит отойти или спрятаться, но тут же исчезла. Видимо, ей так надоело всего бояться и жить в постоянном страхе, что верх взял здоровый авантюризм и тяга к неизвестному: а что будет, если? Кроме того, шар страха не внушал, хотя и становился по мере приближения все больше.
Вглядываясь в наполнявший его молочный туман, женщина начинала различать неясные, размытые картины. Они медленно сменяли одна другую, давая возможность внимательно разглядеть странную поверхность: то пустынную, то покрытую буйной растительностью непонятного, переливающегося цвета. Неизвестные ей существа, на вид довольно неприятные, если не сказать грозные, рыскали среди этих зарослей, неожиданно взлетая или совершая длинные прыжки. Вдруг живность насторожилась, а потом, как по команде ринулась в одном направлении. Проследив взглядом их путь, Натали вскрикнула и закрыла рот руками: живность охотилась на людей! Или наоборот. Пока было непонятно, но люди в скафандрах были явно вооружены. Они сбивали особо ретивых на лету и на скаку, а тех, кто осмелился приблизиться на расстояние огнемета, сжигали заживо.
Неожиданно все закончилось. Немое кино застыло в такую же немую картинку, приблизив лицо офицера в скафандре белого цвета, слегка заляпанного разводами зеленоватой то ли грязи, то ли крови жертв. Стекло его шлема было поднято, открыв взору сосредоточенное лицо бывалого воина, оглядывающего поле боя. Черные брови сдвинуты, темные глаза смотрят настороженно, готовые к любым неожиданностям, губы сурово сжаты. Легкая небритость придавала ему такое невыносимое мужское очарование, что Натали невольно вздохнула, с трудом сдерживая стон, настолько красив был незнакомец. Она с трудом перевела дыхание, холодные снежинки залетели в рот, заставляя опомниться. «Куда Вы, тетенька!» – с горькой иронией спросила себя пятидесятилетняя женщина, глядя на едва перевалившего тридцатилетний рубеж статного красавца.
Она хотела отвернуться, но не могла оторвать взгляд от картинки в шаре. Потом плюнула, и решила насладиться хотя бы тем, чем могла: красивым видом красивого мужчины. А он, зараза, исчез! Разочарованию Натали не было предела. Она пожала плечами и хотела двинуться прочь, но в этот момент в шаре появилось другое лицо: лицо старого, видавшего виды военного, покрытое морщинами и шрамами. Он пристально смотрел ей в глаза, губы его шевелились, но ни звука не проникало сквозь оболочку шара. Его слова проникали в мозг женщины каким-то другим, непостижимым образом. Это были даже не слова, а образы, ассоциации, понятия, о которых она прежде не имела ни малейшего представления. В результате этих хлынувших на нее видений, Натали поняла несколько вещей.
Во-первых, существовал параллельный мир, в котором люди жили гораздо дольше и достигли гораздо большего прогресса, чем на ее собственной Земле.
Во-вторых, этот прогресс увеличил продолжительность жизни людей и избавил их от болезней, вызвав перенаселение Земли и необходимость искать новый дом на других планетах.
В-третьих, это было успешно проделано много сотен лет назад и люди стали расселяться по многим удобным для их жизни планетам. Пока все было хорошо. Но было и в-четвертых.
Другие существа оказались менее проворными, но более кровожадными: высаживаясь на планетах, заселенных людьми, они спокойно уничтожали местное население, приспосабливали климат под свои нужды и методично размножались, заселяя все пространство, а потом летели дальше в поисках нового.
Была создана специальная армия из военных, но она перестала справляться с большим наплывом чужих. А гражданское население, привыкшее к спокойной жизни без болезней и потрясений, напрочь в большинстве своем отказывалось с кем-то там воевать. Добровольцев становилось найти все труднее и труднее. Тогда был создан этот так называемый шар с видео-роликом и запущен во многие параллельные миры, в попытках найти авантюристов и добровольцев там. И находилось довольно много людей, которые были недовольны своей жизнью, или просто хотели испытать что-то неизведанное. Дело пошло. Особенно, когда оказалось, что для многих людей огромным стимулом записаться в армию были деньги. Современные технологии и огромный запас богатств, созданных миллионами поколений, позволяли щедро оплачивать труд наемников.
Когда Натали увидела цифру, которая зачислялась на счет бойца за каждого убитого монстра, ее глаза расширились от удивления. Она была чуть больше ее месячной зарплаты. И это только за одного, причем не самого крупного!
Натали задумчиво покачала головой, отметая мысли о заманчивом путешествии за наградой в чужие пенаты: у нее был сын. Куда она от него? И тут же из белесого тумана материализовалась таблица с расчетами. Толком всего она не поняла, но ума хватило, чтобы сообразить: один год на той планете был равен минуте на ее собственной! Это здорово меняло дело, затея становилась не только заманчивой, но и довольно реальной. Она уже было шагнула по направлению к шару, как тут ее осенило: а если ее убьют? Тогда что? Ведь некому будет даже зайти к ней домой, чтобы сообщить ребенку о смерти матери – он просто будет ждать ее с прогулки до самого вечера, потом начнет беспокоиться и звонить отцу, от которого проку не было никакого, учитывая, что он был снова женат, а жена его отпрыска от первого брака терпеть не могла.
Натали застыла на месте, мысленно спрашивая шар и ожидая от него очередного быстрого ответа. Шар молчал. Он висел в полуметре над поверхностью снега, переливаясь беловатыми протуберанцами, и не издавал ни картинки, ни образа. Она поняла, что смерть – это вполне вероятное развитие событий и только ей решать, что с этим делать.
Все решила одна простая мысль: а насколько ее теперешняя жизнь лучше смерти? Вы, вероятно, уже понимаете, как она ответила на этот вопрос, учитывая начало этой книги.
Высокая, немолодая и полноватая, неброско одетая женщина входила в туманный белый шар в городском парке, и не было никого рядом в этот морозный, снежный и ветреный день, чтобы остановить ее или просто стать свидетелем такого странного явления. Как обычно, Натали была совершенно одна и приняла решение сама, тоже как обычно. В ее жизни не было никого, с кем она могла бы посоветоваться, никого, кто мог бы поддержать или помочь ей, никого, кто бы заботился или защищал ее. Чем такая жизнь лучше смерти? Она ответила на этот вопрос – шар мягко поглотил ее.

3.
Думая, что шагает в шар, Натали совершенно не ожидала, что очутится сразу же на той планете, которую видела на картинках. Она чуть не упала из-за разницы в уровнях зимнего парка и новой земли, но чьи-то руки подхватили ее, не давая приземлиться на пятую точку. Она повернула голову – рядом стоял совсем молодой солдатик, в коричневом комбинезоне с темно-синими нашивками на плечах и коротких рукавах. Его белесые брови удивленно полезли вверх, глядя на ее странный наряд и лицо, покрытое первыми заметными морщинами. Но он тут же спохватился и отдал честь: как позже узнала Натали, добровольцы здесь ценились, хотя с них и спускали семь шкур на тренировках и учениях.
– Белого Вам света! – Странно поприветствовал ее солдатик, стукнув пятками на манер бравых гусар восемнадцатого века, что совершенно не вязалось с футуристическим окружением.
Странность заключалась еще и в том, что голос звучал немного механически, словно говорил робот. «Неужели, андроид?» – мелькнула мысль. Присмотревшись, Натали поняла, что голос военного шел из маленького прибора, размером с небольшую блестящую монету, прикрепленного на кожу прямо на шее, чуть сбоку от щитовидной железы. Она растерянно кивнула, не зная как отвечать на местное приветствие. Потом попробовала общаться:
– Скажите, а куда мне надо…
Тот покачал головой, показывая, что не понимает ее, но потом указал рукой куда-то вперед, явно приглашая пройти в указанном направлении. И она пошла.
Ей становилось реально жарко, и она избавилась от шапки, выбеленные волосы выбились из под резинки короткого хвостика, темные корни были влажными от пота. Потом размотала влажный шарф, снег на котором давно уже растаял, пропитав водой ткань. Расстегнула куртку и хотела ее снять, но в последний момент остановилась, постеснявшись открыть миру вид на старенькую водолазку, бывшую когда-то черной, но от бесконечных стирок ставшую немного белесой.
Как во сне, шла Натали по белой дорожке, выложенной ровными пластиковыми плитами, рассматривая все, что попадалось ей на глаза. Куполообразные строения такого же матового белого цвета, как и тот шар, что перенес ее сюда, высокое заграждение где-то вдалеке, а перед ним – огромные ангары, мельтешащие повсюду люди и машины, которые напоминали земные джипы. Она поняла, что направлялись они к самому большому строению, над которым развивался снежно-белый флаг с каким-то рисунком, разглядеть который она не сумела. Солдатик прикоснулся рукой к небольшой панели на стене куполообразного здания, и часть стены бесшумно отъехала в сторону, открыв дверной проем.
Внутри было тихо. Это стало ощутимо особенно сильно, когда дверь за ее спиной так же беззвучно закрылась, отрезая ее от внешней суеты. Натали обернулась и поняла, что ее сопровождающий так же остался снаружи. Она немного постояла, не зная, что ей делать. Потом увидела, что на полу проявилась желтого цвета стрелка, указывающая направление. Женщина пожала плечами и медленно пошла по светлому коридору, догадываясь по наличию блестящих панелей через равные промежутки, что по обеим сторонам его были двери. Почти в самом конце она увидела проем, приглашающий ее войти внутрь. Колебаться уже не было никакого смысла, и она решительно вошла в небольшую белую комнату. И эта дверь закрылась за ней, отсекая прошлое, оставляя за бортом нудную и неудачную жизнь на Земле, спрятав ее от всего мира.
Здесь она, наконец, решилась раздеться, сняла и куртку, и водолазку, вытерла стекающий по шее пот, подула под мокрую футболку. Натали присела на кресло, которое вальяжно раскинулось прямо посередине комнаты и напоминало кресло в стоматологическом кабинете, и растерянно огляделась: что дальше? Неожиданно сверху раздался какой-то звук. Она подняла голову и увидела под потолком светящийся экран, на котором застыла картинка – лицо давешнего пожилого офицера, который соблазнил ее нырнуть в шар в поисках приключений и денег. Хотя нет, если быть честной с собой, то совершенно наоборот – сначала денег, а потом уже приключений.
Меж тем полковник (почему не генерал? Ей было все равно, она совершенно не разбиралась в званиях, нашивках и тому подобной военной чепухе) заговорил тем же механическим голосом, что и встретивший ее по прибытию солдатик. Теперь Натали могла разглядеть на его шее такой же блестящий диск.
– Белого вам света!
– И Вам того же, – успела она вставить в образовавшуюся паузу, пока не увидела в углу экрана быстро сменяющие друг друга цифры и не поняла, что видит запись. Еще бы, велика честь на каждого новобранца тратить свое время! Она снова прислушалась:
– …в нашей военной части! Мы рады каждому новому человеку, готовому встать в наши ряды и до последнего вздоха бороться за жизнь и процветание человеческой расы.
Натали поежилась. Фраза «до последнего вздоха» навевала очень черные мысли.
– Надеемся, что ваше путешествие было недолгим и приятным. Теперь же мы просим вас совершить омовение и надеть стерильную одежду. Просим учесть, что вода подается только в течение четырех с половиной минут, так как сезон муссонов давно миновал, а природные запасы воды на этой планете в нашем полушарии отсутствуют. Одежду оставьте на полу этой комнаты, пожалуйста. Снимите все украшения и отделяемые протезы, – эта фраза заставила задуматься, но ненадолго, так голос продолжал вещать.
– Мы продолжим наше общение ровно через шесть минут.
Картинка вновь застыла, а Натали решила поторопиться, понимая, что она только раздеваться будет дольше, чем полторы минуты, учитывая, что вся ее одежда от пота прилипла к телу. Быстро расшнуровав ботинки, она стянула с себя болоньевые брюки, потом носки, затем – старенькие рейтузы. Перед тем, как снять футболку, женщина замешкалась, прикидывая, стоят ли в помещении камеры. Потом решительно разделась до конца, решив, что ей уже все равно, она ввязалась в это дело и готова идти до конца. Украшений и отделяемых протезов на ней не было. Прикрыв одной рукой грудь, а другой низ живота, она проскочила в еще одну открывшуюся перед ней дверь.
Такое же округлое помещение, без полочек, вешалок, даже зеркала не было. Ей подумалось: «тоже мне, душ называется, ни зеркал, ни мочалок!» Но потом пришла в голову здравая мысль, что вряд ли ей захотелось бы очередной раз рассматривать в зеркале свое замученное лицо, толстые бока, складку жира на животе, которая нависала над безобразным горизонтальным швом от операции. Не хотелось ей видеть и многочисленные родинки, какие-то пятна, появляющиеся с каждым прожитым годом, заплывшие коленки и выпирающую косточку на ноге сбоку от большого пальца. Отросшие усики и две жесткие волосины на подбородке тоже особого желания разглядывать не было.
Пока она размышляла, сверху полилась вода. Это было так приятно, что Натали забыла обо всем и стояла, просто подставив лицо теплым струям, позволяя им смыть с себя накопившуюся усталость, грязь и тревогу. Мысль о том, что ей больше не нужно ничего решать, что теперь это будет делать за нее кто-то другой, а ей придется просто выполнять приказы, совершенно не думая и не отвечая за последствия своего выбора и своих поступков, была настолько освобождающей, что ей захотелось петь.
– Белые розы, белые розы, беззащитны шипы… – тихонько напевала она, поворачиваясь под тугими шипящими струями. Странно, но даже без мочалки и мыла кожа ее начинала скрипеть от чистоты и свежести омовения. Наверное, в воду что-то было добавлено, потому что пахла она тоже очень приятно.
Было немного жаль, когда все кончилось, и из отверстия в стене выехала вешалка с мягким огромным полотенцем и белым халатом. Натали закуталась в полотенце, схватила халат и выскочила в комнату. Как раз вовремя, потому что экран уже ожил и что-то вещал. Она поймала конец фразы:
– …ни о чем не беспокойтесь.
Она и не собиралась. Ей было настолько хорошо сейчас, душа наполнялась каким-то чувством освобождения. Казалось, груз забот смыло с нее ароматной водой. Она понимала, что сын ее дома, в безопасности, что здесь ей не надо притворяться, можно быть тем, кто ты есть на самом деле, вести себя естественно, не надо бояться начальства, больничного, администрации. На нее накатило чувство эйфории. Почему она не жила так раньше? Почему заставляла себя под всех подстраиваться, прислушиваться к чужому мнению, забивая обратно себе в глотку готовые вырваться слова правды? Почему глотала обиды и не давала отпор, а просто молча плакала по ночам в подушку от несправедливого к себе отношения? Почему прощала и позволяла обращаться с собой как с прислугой, как с домашним животным: подай, принеси, не мешай?
Сейчас она этого не понимала. Все казалось таким диким отсюда, издалека. Какое значение имеет чужое о тебе мнение, если жизнь одна и она – твоя! Никто не проживет ее за тебя. Как бы тебя ни критиковали, не они живут твою жизнь, так почему ты разрешала им лезть в нее и руководить, и командовать, и манипулировать тобой? Почему? Она спрашивала себя снова и снова и не находила ответа. То, что стало вдруг таким ясным и понятным здесь, напрочь ускользало от ее сознания там, на Земле, в ежедневной суете и погоне за чем-то, в вечной борьбе за существование.
Она прослушала почти половину из того, что говорил военный, но резко насторожилась, услышав:
– …лечь на стол и расслабиться. Мы погрузим вас в анабиоз, который продлится от трех до тридцати четырех дней в зависимости от вашего возраста и текущего состояния вашего организма. Самый большой срок занимает восстановление отсутствующих у вас органов, особенно конечностей. Вся остальная отладка работы человеческого тела занимает обычно меньше времени.
Вот блин, как тут можно расслабиться? Больше месяца в коме и они могут делать с ней, что хотят? А если ее просто пустят на органы, для этого и заманила сюда? Натали резко задрожала, обняв себя руками, чтобы не трястись от страха. Потом вспомнила упражнения и начала глубоко и ровно дышать, вдыхая воздух через нос, и выдыхая его через рот. Это немного ее успокоило и позволило включиться человеческому разуму, потеснив животный инстинкт самосохранения. Она никогда не умела доверять людям. Видимо, причиной было отсутствие умения слышать и доверять самой себе. В последнее время она очень много читала и слушала лекций по психологии, познанию себя, изменению отношений с миром. Она училась открывать свое сердце, понимая, что только так она сможет впустить в него что-то хорошее. Закрытое сердце было защищено не только от предательства. Любви в него тоже не было доступа. И она решила применить все прослушанное и прочитанное на практике. Не откладывая в долгий ящик, на потом, на «когда-нибудь», она решила начать доверять людям прямо сейчас, в этот самый момент. Было особенно страшно, под угрозой была сама ее жизнь, а потому ей казалось особенно важным сделать это именно теперь, в самой трудной для нее ситуации. И она нашла в себе силы решиться.
Прочитав короткую молитву, она прислушалась к себе и от всего сердца произнесла негромким хрипловатым от волнения голосом:
– Я доверяю вам, люди. Я хочу вам помочь, поэтому вверяю себя вам и отдаю свое тело в ваши руки. С любовью, – почему-то добавила она, и неожиданно почувствовала, как ее сердце наполнилось огромной теплой благодарностью. К кому? Она не знала, не понимала пока. Но мы-то знаем, что это ее бессмертная душа, находящаяся в заточении нелюбви долгие годы, вдруг ожила и ответила ей. Это была благодарность самой себе за попытку изменить свое отношение к жизни, за попытку вернуться к себе такой, какой она была создана изначально.
Она отбросила полотенце, надела халат и улеглась на стоматологическое кресло, которое дяденька в телевизоре назвал столом.
4.
Вновь раздавшийся с экрана голос заставил ее подскочить.
– Еще раз напоминаю, что на вас не должно быть ничего, что можно снять или отделить. Температура стола совпадает с температурой вашего тела, поэтому вы будете ощущать себя комфортно. Мы с вами увидимся после завершения процедуры. Белого вам света!
Пришлось снять халат и бросить его на пол. Поверхность стола действительно была очень теплой и Натали немного расслабилась. Но только до того момента, когда над ее головой открылся люк, из которого к ее телу потянулись блестящие змеящиеся шланги разной толщины и структуры. Огромным усилием воли она заставила себя остаться лежать на столе и не дергаться от каждого прикосновения. Хорошо, что это продолжалось недолго, потому что очередной шланг прыснул ей в лицо чем-то невыносимо сладким. И она моментально отключилась.
Она уже не видела, как над столом появился полупрозрачный купол, который накрыл ее, как фигура ее приподнялась и повисла в нескольких сантиметрах над поверхностью стола под действием неизвестной силы. Как снизу ее подхватила платформа с выемкой для тела и она оказалась будто в большой обтекаемой капсуле Не могла она видеть и того, как ее облепили многочисленные датчики и протянулись трубки, по которым потекла прозрачного цвета жидкость, как странного вида пластиковые бинты мягко, но плотно обхватили ее тело. Мягкие, похожие на щупальца, манипуляторы приподнимали ей веки, светили в глаза, залезали в нос и в рот, небольшая камера ездила над головой туда-сюда, просвечивая ее до мельчайших косточек, до тонюсеньких сосудов, отмечая и поврежденную печень, и холестериновые бляшки, и изуродованные суставы.
Прозрачная жидкость постепенно наполняла все ее тело, совершая невозможное: поворачивала время вспять, делала кожу вновь молодой и упругой, внутренние органы здоровыми и работоспособными, а кровь чистой. Постепенно пропадала седина в волосах, а сами они начали быстро расти, прибавляя по несколько сантиметров каждый день. Жир растапливался, вытекая по толстым трубкам, подтянулся живот, ягодицы, вновь стали тонкими и стройными длинные ноги. Натали лежала как будто в большом коконе, который вибрировал, двигался и дышал, как живой, отсасывая и закачивая, меряя давление и сердечный ритм, проверяя состав крови и наличие патогенных клеток. Он решительно избавлялся от всего лишнего, превращая пятидесятилетнюю гусеницу в двадцатипятилетнюю бабочку.
За ее состоянием постоянно наблюдали специально приставленные люди, но они не видели саму женщину. Их глаза внимательно следили за показаниями мониторов, расположенными в соседнем здании. Люди в белых халатах готовы были по малейшему сигналу вмешаться и прийти на помощь любому из пятидесяти шести новых рекрутов, проходивших курс очистки и обеззараживания в карантине.
Прошел месяц. Видимо, ее организм был очень зашлакован и сильно пострадал от неправильного образа жизни на токсичной планете Земля, что сказалось на сроке ее пребывания в анабиозе. Но постепенно все пришло в норму и аппараты стали постепенно отключаться. Один за другим исчезали в потолке шланги и манипуляторы, открылся и исчез в спинке ложа пластиковый невесомый купол. Наконец, осталась только одна капельница, которая все это время питала организм, не допуская голодания и обезвоживания. Но на тридцать второй день и она отключилась, быстро мазнув холодным светом по следу прокола на локтевом сгибе, улетела вверх. Люк закрылся, как будто его и не было.
Некоторое время ничего не происходило. Тело Натали уже давно лежало на поверхности стола, накрытое тонким, но очень теплым покрывалом, которое слегка мерцало в приглушенном матовом свете. Вдруг она прерывисто вздохнула, ресницы ее затрепетали, рука дрогнула и потянулась вверх, к лицу. Женщина… Хотя нет, теперь уже молодая девушка сонно потерла глаза и села, сладко потягиваясь.
Спустив ноги с кресла, Натали пошарила взглядом по полу в поисках тапочек, потом вспомнила, где она находится, и усмехнулась. Все, она теперь солдат, какие тапочки! Ее старой одежды тоже, кстати, не оказалось, зато белый халат был в наличии. Она наклонилась и подобрала его там же, где бросила. Завязывая пояс, она не смогла не обратить внимание, что он стал гораздо длиннее. Вернее, ее талия стала тоньше, в то время как волосы стали гуще. Она в изумлении рассматривала их на свету, удивляясь странному цвету жженого сахара, который никогда не был присущ ее прядям. Поражало и качество: ее шевелюра была нежной и шелковистой на ощупь, и в то же время струящейся и упругой. Легко соскочив на пол, девушка с удовольствием прошлась по комнате, покружилась и попрыгала, наслаждаясь давно забытыми ощущениями молодого здорового тела. Ощущения были прекрасными!
Ей очень хотелось рассмотреть себя, но она не могла на это решиться, понимая, что в любой момент за ней могут прийти. И действительно, не прошло и трех минут с момента ее пробуждения, как дверь мягко отошла в сторону, приглашая ее выйти, и на полу в коридоре вновь загорелась желтая стрелка, указывая путь к выходу.
Свет белого солнца на мгновение ослепил ее, заставляя зажмуриться. Запахи природы кружила голову, легкий ветерок играл длинными волосами, тело хотело жить. А душа – радоваться. Но вместо этого ее ожидал очередной солдатик. Щелкнув каблуками, он проговорил знакомое уже приветствие:
– Белого Вам света! Пойдемте, я покажу Вам дом.
Натали не могла не отметить про себя, что совсем еще молоденький военный с ясными синими глазами смотрел на нее совершенно не так, как первый, встретивший ее по прибытии. На лице этого читалось нескрываемое восхищение, которое изрядно ей польстило, заставив вспомнить победы, одержанные ею в юности, и завоеванные мужские сердца. Она улыбнулась и кивнула, соглашаясь. Немного странно было идти по улице босиком и в халате и ловить на себе любопытные взгляды, но она и это перетерпела.
Один из небольших куполов, которые стояли тесными рядами, словно белые перевернутые чашки на сушке для посуды, стоял с открытым дверным проемом, явно дожидаясь ее прихода. Она обернулась к солдату, намереваясь спросить о своих дальнейших действиях, но он снова щелкнул каблуками, склонив голову, и ушел, резко выполнив команду «Кругом!», слышимую только ему одному.
Смеркалось. Натали немного постояла на пороге, глядя ему вслед, наслаждаясь погожим теплым вечером, и обратив внимание на то, что как-то не заметила раньше: вся база, за исключением центральной ее части, была покрыта разнообразными растениями розового, серого, кораллового и какого-то странного перламутрового цвета. Тропинки были устланы светлыми пластиковыми плитами, только они, видимо, и сдерживали эту буйную растительность в стремлении заполонить все вокруг. Еще раз с удовольствием вздохнув теплый пряный воздух, девушка вошла в свой новый дом и дверь за ней беззвучно встала на место.
5.
Она внимательно осмотрелась вокруг. Первая вещь, которая привлекла ее внимание – отсутствие острых углов. Все выглядело мягким и закругленным, мягкий флуоресцентный свет сочился откуда-то сверху, что было очень комфортно для глаз. Комната не была особо большой, но она с признательностью подумала о тех, кто сделал попытку уважить человеческое право на личное пространство и обеспечил каждого вновь прибывшего индивидуальным жилищем. Окон, однако, не было. В одной части комнаты стоял небольшой круглый стол с таким же круглым табуретом рядом с ним. На столе она увидела стопку свежевыглаженной военной формы. Серого цвета, цвета. Которого она пока что тут не видела. Она рассудительно предположила, что это был цвет новичком, специально для нее и для других вновь прибывших. Другая часть была превращена в спальное пространство: овальная кушетка с нежным пушистым одеялом и небольшой белой подушкой манила и приглашала отдохнуть и расслабиться. Но она прошла в другую часть помещения, чтобы разведать и рассмотреть остальное пространство.
Хотя, если честно, было бы преувеличением сказать «прошла», так как ей потребовалось всего два шага, чтобы достичь точки своего назначения. За плотной пластиковой занавеской располагались туалет, душ и раковина, и снова – ни мыла, н шампуня, ни чего-либо похожего. Только объявление на стене по поводу все тех же пресловутых «четырех с половиной минут и давно минувшем сезоне муссонов». Она фыркнула и сняла халат, в этот раз аккуратно повесив его на небольшой крючок около двери.
Стоя под тугими горячими струями, она постаралась сконцентрироваться и поймать мысль, которая беспокоила ее с момента, как она переступила порог своего домика. Натали посмотрела на изящную линию своей руки, подивившись тонким пальцам, с которых полностью исчезли следы раннего артрита, потом на ступни, ставшие такими же безупречными, какими они были в ее двадцать лет, и хотела было рассмотреть себя всю. Но…
Вот она, эта мысль, попалась-таки, зараза! В ее домике не было зеркал. Ни одного. Нигде, включая ванную комнату. Даже над небольшой обтекаемой раковиной, над полочкой со щеткой, зубной пастой и другими мелочами, была просто белая стена, без малейшего намека на положенное здесь по всем законам здравого смысла зеркало.
– Эйсоптрофобия[1 - Эйсоптрофобия (от др.-греч. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D1%80%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) *????????? «зеркало») – специфическая фобия (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D1%8F), заключающаяся в боязни зеркал и страхе (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%85) увидеть собственное отражение (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5) в них.] у них у всех здесь, что ли, – пробурчала она себе под нос, недовольно передергивая плечами оттого, что вода уже закончилась.
Натали снова хмыкнула, схватила полотенце и вышла в комнату, вытираясь на ходу. Она развернула униформу, приложила к себе и поняла, что та идеально ей подходила. «Мерки с меня снимали, что ли, пока я лежала без сознания?», подумала она, и только тут заметила небольшой листок, на котором было что-то напечатано. Это что-то оказалось ежедневным расписанием рекрута, сделанном специально для нее на ее языке. Ничего особо страшного. Шесть утра – подъем, зарядка и упражнения на тренировочном плацу (прилагался даже схематический чертеж, как его найти). Восемь – завтрак и занятия в помещении так называемой «школы» (опять небольшая схема), час дня – обед и небольшой отдых, затем опять плац, потом тир, потом ужин – в шесть. После ужина занятия до десяти вечера, непонятно где, видимо, на выбор преподавателей. Снова ужин, отдых часа два, и в двадцать пять ноль-ноль – отбой для полноценного десятичасового сна. Выходило, что в местных сутках было двадцать девять полноценных, наполненных событиями, изнуряющими тренировками, стрельбой и полевыми испытаниями часов. Мечта трудоголика.
Будильник, стоящий на прикроватной тумбочке, посылал ей мягкий голубоватый сигнал: двадцать два сорок, на ужин ты опоздала. Но Натали только пожала плечами, потому что есть ей совершенно не хотелось, все перебивало возбуждение от ее нового вида и от новой внешности, от того состояния легкости во всем теле и энергии, которого она не испытывала уже долгие годы. Она в нетерпении предвкушала предстоящий ей завтрашний день, наполненный неизведанными событиями, людьми и приключениями.
Ей вполне хватило времени, чтобы неторопливо высушить длинные волосы, методично их расчесывая, доведя до совершенства зеркальный блеск, которым они светились сейчас так, как никогда в ее прежней жизни. Она успела так же еще раз, более внимательно, обследовать помещение, нашла и дверцу, за которой прятался небольшой шкаф, где были аккуратно развешаны и сложены ее вещи – те, в которых она «поступила» сюда. Она с радостным криком схватила свой телефон и прижала его к груди: там была ее музыка, без которой она давно уже не мыслила своего существования. Прикосновение к земным вещам, которые сейчас были ей на миллион размеров больше, ее как-то сразу успокоило, она забралась в теплую уютную постель и заснула еще до того, как в полночь погас свет одновременно в каждом домике военного городка.
6.
Она не дождалась сигнала будильника, проснулась раньше. Немного полежала, глядя в белый потолок и сладко потягиваясь, потом пошла умываться и чистить зубы. Включила музыку – первый попавшийся трек. Как ни странно, это оказалась песня «I will survive», весьма в тему, учитывая сложившуюся ситуацию. Натали одевалась, закалывала волосы в аккуратный узел на шее, надевала тяжеловатые серые ботинки, которые нашла под столом, прилаживала на голову серый берет со странной черной эмблемой, напоминавшей надписи на флаге. И все это, напевая вместе с Глорией Гейнор:
Oh no not I! I will survive!
Oh, as long as I know how to love,
I know I'll stay alive.
I've got all my life to live,
And I've got all my love to give,
I'll survive, I will survive!
Hey, hey![2 - О, нет, не я! Я выживу!И пока могу любить,Я знаю, что останусь жива.Мне жизнь дана, чтобы жить,И столько любви, чтобы ее отдавать.Я выживу!Хэй-эй…]
Немного приободрив себя словами «Я выживу! Я останусь жить!», девушка с решительной улыбкой вышла за порог своего домика, чтобы лицом к лицу столкнуться с ранним летним утром и множеством людей, спешащих в разных направлениях. На них была униформа нескольких цветов: серая, как у нее, коричневая, как у встречавшихся ей уже солдат, и черная – таких было большинство. Вот только белой формы, как на красивом офицере из ролика в шаре, она не увидела, как ни старалась. Натали повернула направо и пошла в сторону тренировочного полигона, где уже нестройными рядами толпились новобранцы.
На нее особо никто не обратил внимания, и она пристроилась с краю шеренги, прислушиваясь к механическому голосу командира, который расставлял солдат. Она вспомнила про металлический диск, который видела на шее военных и размышляла, положен ли и ей такой же. Потом увидела, как новички один за другим подходят к офицеру в черной униформе, получают небольшой пакетик и встают на свое место. Пришла и ее очередь. Она легко отклеила пленку от задней поверхности динамика и решительно приклеила его себе на шею, немного правее середины. Кроме динамика, в пакете также было два номера, которые нужно было приклеить на левый рукав и слева на грудь гимнастерки. Ей достался номер пятьдесят шесть, так как она подошла последней.
Наконец, строй достиг предела своего совершенства и посыпались команды. Натали была немного разочарована. Она как-то по-другому представляла себе начало службы. Хотелось услышать приветственную речь и, может быть, даже благодарность за решение присоединиться к этой армии. Но нет, ничего подобного. Строй сделал не очень слаженный поворот налево и устремился рысцой вокруг плаца.
Они бежали уже около года, по самым скромным ощущениям, когда раздалась команда:
– Стой, раз-два!
Уткнувшись лицом в чью-то потную спину, Натали остановилась. Она едва дышала, перед глазами ее плыли разноцветные круги, а ноги совсем не держали. А ведь она ощущала огромный прилив энергии, выйдя из карантина, как будто только что вернулась с пляжного отдыха, и была готова горы свернуть. А еще предстояла зарядка! Она застонала, с трудом дотягиваясь пальцами до носков ботинок. Когда дело дошло до отжиманий, девушка уже просто лежала ничком, прижавшись лбом к истоптанным пластинам, устилавшим землю: она не то что себя, голову от земли оторвать не могла.
В восемь часов отряд пошел завтракать. Никто не смотрел друг на друга, хотя некоторые выглядели не такими замученными, как остальные. Столовая располагалась в таком же куполообразном здании, как все остальные, только немного побольше. У входа Натали слегка замешкалась, стараясь выпрямиться и расправить плечи, чтобы не выглядеть жалким и измученным страдальцем в глазах старожилов. Но, к ее большому облегчению, кроме них здесь больше никого не было, только повара бойко сновали между упавшими за столы новобранцами, расставляя перед ними небольшие коробочки. Ей стало интересно: а почему не тарелки?
Все стало понятным, когда она открыла свою коробку. Еды там не было. То есть, была, конечно, но не в ее земном понимании этого слова. Было просто два кубика, один прозрачного зеленого, а второй – плотного и густого бежевого цвета. Люди недоуменно переглядывались, ожидая, кто же первый решится взять это в рот. Но тут из динамика раздался знакомый металлический голос:
– Вы едите питательный концентрат в любой последовательности. Главное правило – десятиминутный перерыв между ними, обязательно растворение первого до принятия следующего. Приятного аппетита!
Питательный концентрат был поглощен всеми в соответствии с озвученными правилами, и будущие солдаты армии землян потянулись к выходу, а затем – в школу за парты.
Надо сказать, что еда эта имела ряд приятных моментов: она отлично утоляла голод и жажду, имела бодрящий кисловато-сладкий вкус и давала так необходимую им сейчас энергию: все явно взбодрились, а еще через полчаса уже готовы были грызть гранит науки. А грызть действительно предстояло много.
На первой четырехчасовой лекции (и всего только два перерыва!) они познакомились с полной классификацией монстров, с которыми им предстояло сражаться, с количеством вознаграждения за каждого из них, с их манерой атаковать и защищаться, с их сильными и слабыми сторонами.
Натали в ужасе смотрела на экран с меняющимися слайдами, снова и снова спрашивая себя, не погорячилась ли она, приняв такое смелое решение? Сейчас, когда война становилась для нее все реальнее, инстинкт самосохранения заставлял ее сердце сжиматься от страха, заставлял дышать с перебоями и вселял панику в мозг.
Она тихонько огляделась: на лицах многих был написан ужас, на некоторых – недоумение, и только ее соседка справа небрежно усмехалась. Она поймала взгляд Натали и подмигнула ей насмешливо лукавым зеленым глазом. Натали тихонько прошептала:
– Вам совсем не страшно?
– Фигня. Они просто пугают. Не могут быть какие-то твари умнее человека, мы их просто расстреляем и все. Видела, какие здесь лазеры?
Натали помотала головой.
– Офигительные тут винтовки, любого монстра размажут в варенье.
Почему именно в варенье, Натали не поняла, наверное, это был не очень удачный перевод с другого языка. Она хотела было спросить, откуда родом незнакомка, но потом подумала, что в этом нет никакого смысла. Ну, скажет та, что она с Земли, и что толку? А с какой Земли? Как она сможет объяснить, из какого параллельного мира ее приволок сюда белый шар? Натали вздохнула и снова посмотрела на экран. Монстры и их жилища сменились на кадры из прошлых военных действий, потом появилась карта той местности, где находился их лагерь, и застыла на долгие полтора часа, пока лектор объяснял им, где и что находится.
По его словам выходило, что первые укрепления неприятеля, если можно было так назвать чужой разум, находились на севере, не ближе, чем в тридцати километрах от военной базы. В десяти же километрах к востоку располагалась еще одна воинская часть. А все жилые города и поселения землян были вообще на другой, противоположной стороне планеты, в тысячах километрах отсюда. Вместо километров использовался явно какой-то другой термин, судя по картинкам, но Натали не придала этому особого значения.
Потом был обед и снова тренировка, где их начали обучать основам самообороны: какая-то странная и убийственная смесь боевых искусств, доведенных до смертельного совершенства. Затем тир, где им только дали подержать лазерные винтовки и показали стенды с огромным количеством разнообразного оружия. Глаза Лауры (Натали успела все-таки познакомиться с зеленоглазой бесстрашной бестией) блестели от восторга, она не отрывала взора от каких-то пистолетов и гранат, на которые сама Натали смотрела совсем без воодушевления. Оружие ей никогда особо не нравилось.
После ужина их всей гурьбой отправили в библиотеку, где предложили почитать полезную литературу про историю и жизнь той планеты, на которую они попали. Натали задумчиво ходила между стеллажей, удивляясь, что в параллельном мире с его высоким уровнем развития, есть бумажные книги, такие же, как на Земле. Но потом оказалось, что это вовсе не книги, а коробочки с наушниками и небольшим проигрывателем, который нашептывал слова на нужном языке. Для этого стоило только вставить свой диск в специальное отверстие. Лаура уже успела рассказать подруге, что с того момента, как та приклеила диск себе на горло, он стал хранилищем всей информации о ней, включая не только родной язык и группу крови, но и структуру ДНК.
– Это на случай, если тебя размажет по всей долине, чтобы ни с кем не перепутать, – при этих словах Натали поморщилась, но удобство девайса было очевидным. Он был вроде жетона на шее солдата, только не с именем и фамилией, а гораздо более подробными сведениями.
7.
Натали устала от людей, которые постоянно окружали ее в течение этого бесконечно длинного дня. Это настолько отличалось от ее привычной жизни в одиночестве, что она невольно искала уединения. Не отдавая себе отчета, она все удалялась от толпы, прячась в лабиринте стеллажей, пока не оказалась в самом дальнем и плохо освещенном закутке библиотеки.
Она рассеянно проводила пальцами по корешкам «книг», отчего-то почувствовав легкую ностальгию. Ей вдруг отчаянно захотелось домой, к своим книгам, к сыну, к той рутине, которая давно уже ей осточертела, но которая казалась такой родной и недостижимой сейчас, в этом странном уголке чужой галактики.
Неожиданно для себя она достала из стройного ряда одну из коробок и открыла ее. К сожалению, прочитать, что на ней было написано, она не могла, а потому просто вставила диск в слот и надела наушники. Какова же была ее радость, когда она услышала так хорошо знакомые ей строки:
Две равно уважаемых семьи
В Вероне, где встречают нас событья,
Ведут междоусобные бои
И не хотят унять кровопролитья…
Это было самое любимое ею произведение Шекспира. Если бы только еще послушать его в оригинале! Но на диске, видимо, была четкая информация, что шар забрал ее с Восточно-европейской равнины в районе Москвы, а потому – русский язык вам и только. Жаль.
Натали устало опустилась на пол, скрестив ноги и привалившись спиной к полке, закрыла глаза и погрузилась в трогательную и грустную историю любви. Ей было очень хорошо, потому что сейчас она вернулась в тот мир, который никогда ее не предавал и не разочаровывал – в свой мир книг. Она начала читать с шести лет сама, когда умерли ее бабушка и дедушка, и стало некому рассказывать ей на ночь сказки. Ее мама почему-то считала, что это не входит в ее обязанности. А сказки Натали очень любила, а потому не только сама стала их сочинять, но и читать выучилась только для того, чтобы сбега?ть в волшебный мир книг от того одиночества и нелюбви, который навалился на нее после смерти бабушки и деда.
Она слушала печальную повесть о Ромео и Джульетте, а перед глазами ее вставали красочные сцены из французского мюзикла с одноименным названием, создавая мелодию и фон для неторопливого повествования. Она как будто наяву слышала песню, которую пел Дамьен Сарг – Ромео после первой встречи с Джульеттой. Ей, конечно, больше нравился Грегори Баке?, исполнявший роль Бенволио. В нем было гораздо больше обаяния, да и сам он был постарше. Но голос у Сарга был тоже великолепен: с бархатной ноткой, слова о любви выходили у него особенно выразительными.
Под музыку, звучавшую в ее голове, Натали внимала словам Джульетты:
Что значит имя? Роза пахнет розой,
Хоть розой назови ее, хоть нет…
В этот волнующий момент Натали была вырвана из мира грез чьим-то громким окликом:
– Номер пятьдесят шесть, встать немедленно! Что Вы здесь делаете?
Она подскочила, судорожно сжимая в одной руке серый берет, который забыла заправить под погон гимнастерки, и хотела было ответить, пробормотала уже оправдательное:
–Простите, пожалуйста, – но потом вспомнила, что диск в плеере, а без него ее здесь вряд ли поймут.
Впрочем, как выяснилось, и с диском ее бы тоже не поняли, потому что слушать стихи, когда все остальные добросовестно знакомятся с картами, схемами и маршрутами противника, было преступной халатностью с ее стороны. Она покраснела под множеством направленных на нее взглядов, опустила голову и молча выслушала все, что имел сказать командир. После этого аккуратно поставила книгу на место и едва нашла в себе силы кивнуть Лауре, которая ласково похлопала ее по плечу и в очередной раз подмигнула, призывая не обращать внимания на эту ерунду.
Но Натали не могла не обращать внимания. Это была трагедия всей ее жизни. Сначала родители, а потом муж, его мать, его родня, все вокруг твердили ей, что она ненормальная. Что надо жить в реальном мире, а не в книгах и в своих фантазиях. Что романтизм нынче не в тренде, а спросом пользуется практичность и разумность, экономия и финансовое планирование. Ее заставляли выбрать институт и работу с точки зрения выгоды и возможных доходов в будущем, высмеивая ее наивность и заставляя каждый раз уже снять розовые очки. Ее переделывали и перекраивали все подряд, всю ее жизнь, чего бы это не касалось: желания иметь много детей или подавать милостыню нищим – все было нельзя. Она и сама порой удивлялась, как в ее душе все еще оставалось место мечтам, сказкам, доброте и доверию, настолько тщательно они выкорчевывались из нее. И как у нее хватало сил каждый раз идти с открытой душой к людям, в этот мир, заточенный абсолютно под другой тип личности. Ее могли понять только дети, пока их душа еще не была отравлена духом прагматизма. Может быть, поэтому она и задержалась, в конце концов, в школе, только там и найдя себе родственные души?
Натали расстроилась и хотела поплакать. Поэтому она не пошла на второй ужин, а исчезла в своем домике, намереваясь как следует пострадать от несправедливости этого мира по своей обычной привычке.
Но неожиданно поняла, что ей этого не хочется. Ей стало как-то вдруг все равно, какое мнение о ней сложится у местного начальства. Она подумала, что если им нужна ее служба, пусть принимают ее такой, какая она есть. А если что-то не нравится – могут спокойно отправить ее домой, она не против. И такой освобождающей, такой живительной была эта мысль, что ей даже самой странно стало, как не додумалась она до этого раньше. Стоило ли цепляться всю жизнь за отношения, за работу, за жизнь, где тебя не понимали? Стоило ли всю жизнь пытаться себя переделать, кромсать в угоду Прокрустову ложу мнения общества и окружающих? Прятать от всех свою сущность, стыдиться своих порывов, желаний? Стоило ли бояться мечтать, летать, петь и верить в чудо? Вообще, оно того стоило, чтобы прожить всю свою жизнь в страхе оказаться не той, какой тебя хотят видеть другие люди?
Эта мысль оказалась настолько новой и непривычной, что заставила ее задуматься надолго. Заснула она с рассветом и наутро опоздала на построение. Но механизм восстановления личности был уже запущен – ей было все равно. Она, улыбаясь, встала на свое место в конце шеренги и улыбнулась Лауре, а потом – командиру, слегка склонив голову и приложив руку к груди, мол «сердечно извиняюсь, но мне совершенно не стыдно, и меня не волнует ваши мысли по этому поводу». То ли ошалев от такой наглости, то ли признав за ней право на опоздание ввиду чрезвычайных обстоятельств, офицер рассеянно кивнул и продолжил инструктировать отряд. Изредка он бросал на нее косые взгляды, но так ничего и не сказал. День покатился, как обычно.
Справедливости ради надо заметить, что больше на построение Натали никогда не опаздывала.
8.
Помчались дни. Восемь месяцев, по двадцать двадцати-девяти-часовых дней в каждом, они мелькали, сменяя друг друга, превращая Натали и других новобранцев в стойких, выносливых, закаленных духом и телом солдат. Они могли стрелять из всего, что было в арсенале, попадая в глаз всему, что движется. Другое дело, что не у всего, что двигалось на этой планете, были глаза. Они могли драться в рукопашной так, что смерть противника становилась делом не минут, но десятка секунд. Они спокойно пробегали сотню километров, а потом еще рыли окопы и устанавливали мины. Натали узнала, что на этой планете сила тяжести немного меньше, чем на Земле, чему была немало удивлена, так как из-за больших нагрузок ей так совершенно не казалось. Они знали все о противнике: кого надо убивать в первую очередь, потому что они плевались ядовитой слюной на расстоянии, а кого нужно было подпустить поближе и уничтожать гранатой, потому что они всегда нападали стаей. Кто летал, кто ползал, кто бегал или убивал подземными щупальцами – они знали все. Они с закрытыми глазами могли собрать и разобрать любое оружие, по легкому свечению в темноте отличить противопехотное укрепление от противовоздушного и обойти заложенные мины, с точностью до сантиметра зная радиус их действия. Тренировки на плацу сменялись симуляциями боевых действий в виртуальном тире, лекции сменялись практическими занятиями, их даже пару раз сводили в лабораторию, что-то типа морга, где препарировались и изучались останки противника.
Они стали еще подтянутей, быстрее и ловчее. Кожа их слегка обветрилась на сухом воздухе, форма выгорела и стала светло-серого цвета, обычно с темными пятнами пота на спине и подмышках. Все чаще и чаще они тренировались в защитных скафандрах, привыкая двигаться в легком, но не очень удобном обмундировании и шлеме, переговариваясь по рации. Находясь в шлеме, можно было не пользоваться диском-переводчиком, и он все чаще оставался в нагрудном кармане. Скафандр обеспечивал хоть какую-то защиту от ядовитой, разъедающей кожу слюны и крови чужих.
В течение этого времени Натали пару раз видела белые униформы – издалека, правда. Они обычно шли от самолетных ангаров или от гаражей, усталые и измученные, судя по походке. Она уже знала, что это – отряд разведки, привилегированная каста здесь, потому что от правильности их действий и точности их данных зависела судьба не только этой планеты, но и судьба всего человечества в этом мире. Ей даже показалось, что один раз она заметила и того черноволосого офицера, который ей так понравился, и который, возможно, послужил катализатором ее решения решиться на эту авантюру. Сердце ее екнуло от радости, но она тут же осадила себя, дескать: «Где Рим, а где – Крым!»
Белое солнце сменилось розовато-лиловым, наступила осень и началась пора увядания. Натали с замиранием сердца слушала лекции о смене времен года, о страшных месяцах синего солнца – зимы, когда растениям было не выжить, и жизнь на планете замирала. Становилось холодно, уровень кислорода катастрофически снижался, и местная фауна предпочитала впадать в спячку, замедляя сердечные ритм и дыхание, наподобие земных медведей. Натали несколько раз видела здешних птиц и животных, которые вовсе не показались ей привлекательными.
И вот сейчас она сидела на полигоне, далеко опередив своих товарищей, с которыми как-то не складывались дружеские отношения, возможно, из-за полного отсутствия свободного времени и сил. А возможно, из-за боязни получить очередную критику в свой адрес и нежелание меняться и подстраиваться под кого бы то ни было. Только с Лаурой она продолжала общаться, они стали намного ближе друг другу за это время.
Пыль снова осела на ее неподвижную фигуру, превратив ее в некое подобие скульптуры перламутрового цвета. И только легкие облачка вырывались из ноздрей, отмечая каждый выдох. Неожиданно Натали встала и направилась в сторону калитки. Она уже несколько раз выходила за пределы базы, движимая чувством свободы. Вот и сейчас в ее сердце поселилось какое-то беспокойство, вызванное то ли постоянным нахождением внутри огороженного электрическим забором периметра, то ли тоской от будничного однообразия. Она привычным движением набрала код на дисплее, который подсмотрела месяца три назад, достала телефон и наушники. Проверила, хорошо ли держится пластина вечного аккумулятора на задней стороне телефона, и надела наушники. В уши ей полилась энергичная ламбада, придавая ускорение и задавая нужный темп, и Натали побежала размеренной трусцой, на этот раз – направо от калитки, по едва заметной тропинке.
Вокруг ветер гонял массу пыли, закручивая ее протуберанцами, свивая в спирали и растягивая в длинные полосы, в розоватом воздухе висели длинные тени от низкого солнца, и женская фигура, почти летящая параллельно земле замедленными размеренными скачками, казалась абсолютно нереальной в этом сюрреалистическом пейзаже.
Натали бежала уже около часа, но дыхание ее было таким же ровным, а темп нисколько не снизился. Она вся отдалась бегу и музыке, которая сейчас проникала ей прямо в душу, заставляя кровь бежать еще быстрее, а сердце биться чуть чаще. Она даже закрыла глаза, каким-то шестым чувством угадывая направление и избегая препятствий в виде иногда попадающихся под ноги камней. С упоением впитывала она музыку и слова старой знакомой песни, хрипловатый голос Бонни Тайлер словно подстегивал ее:
I need a hero!
I'm holding out for a hero till the end of the night!
Нe's gotta be strong and he's gotta be fast
and gotta be fresh from the fight…
I need a hero![3 - Мне нужен геройЯ в ожидании героя до окончания ночи!Он должен быть сильным и быстрымЕщё не остывшим после боя…Мне нужен герой!]
Столкновение было настолько же неожиданным, насколько предсказуемым: у нее были закрыты глаза, а он выходил из-за поворота, весь в своих мыслях и размышлениях о предстоящей встрече с начальством. Но удар от этого не стал менее ощутимым или менее болезненным, и они покатились по земле, пока их не остановил огромный валун, о который Натали еще и приложилась головой. В глазах ее все стало двоиться, они наполнились слезами от боли, и она не сразу проморгалась и смогла разглядеть человека, который лежал рядом с ней и отчаянно ругался по-английски:
– What the fuck! Are you a fucking idiot? You motherfucker, son of a bitch…[4 - – Какого черта! Ты, чертов идиот! Ах ты, сукин ты сын!..]
Тут он вынужден был прервать свою искрометную речь, увидев: а) что перед ним женщина, то есть сукина дочь, а не сын, и б) что ухо и шея ее покрыты кровью, стекающей из раны на голове.
Он молниеносным движением сорвал пакет первой медицинской помощи с пояса ее скафандра, вскрыл его и приложил кровеостанавливающую и заживляющую повязку к рассеченной коже. Боль стала понемногу утихать, зрение нормализовалось и Натали, наконец, смогла разглядеть матерщинника. Красивое лицо древнего скандинавского бога, решительный подбородок и красиво очерченные губы, голубые глаза, длинные белые волосы, собранные в густой хвост. Было от чего закружиться девичьей голове.
Он посмотрел на пропитавшуюся кровью повязку, выкинул ее и достал новую. Отодвигая массу ее длинных шелковистых волос, чтобы снова оказать ей первую помощь, он пробормотал уже более спокойным тоном:
– Where did you come from? How come you’re here alone, on this deserted road?
– I was just jogging. I guess I didn’t notice that I got too far from my base. I’m sorry I knocked you off.[5 - – Откуда ты здесь взялась? Как получилось, что ты одна здесь, на этой безлюдной дороге?– Я просто бегала. Я просто не заметила, как убежала так далеко от своей базы. Извините, что сбила Вас с ног.]
Они оба не замечали, что разговаривают по-английски до тех пор, пока в глаза Натали не бросилось отсутствие транслирующего диска на его шее, и она радостно вскрикнула:
– Oh, My God! You’re from my Earth![6 - – Боже мой! Так ты с моей Земли!]
Это открытие настолько ошеломило обоих, что они еще долго не могли поверить такому неожиданному совпадению.
Разговорившись, они познакомились. Эрик был из северной части Америки, почти на границе с Канадой, из Рочестера, штат Нью-Йорк. Его мобилизовали уже около трех лет назад, он был старожилом на своей базе, считался признанным экспертом в разведке. Натали только сейчас обратила внимание, что его парадный китель был белого цвета, что едва угадывалось под слоем пыли.
Когда они встали, оказалось, что он на целую голову выше ее, что для нее было явлением редким, учитывая ее собственный рост. Он возвышался над ней как стена, его широкие плечи загораживали свет неяркого солнца, и ей моментально захотелось спрятаться в тени его атлетической фигуры, чтобы почувствовать себя маленькой и защищенной. Он поднял с земли упавшую фуражку с кокардой, как мог, отряхнул ее, и попросил прощения, сказав, что через десять минут ему нужно быть на встрече с командиром базы. Эрик смотрел на нее с тревогой, спрашивая уже в третий раз:
– Are you sure you’ll be Okay? Can you manage the road back to your base? How is your head?[7 - – С тобой точно все будет в порядке? Ты сможешь дойти до своей базы? Как голова?]
И Натали в третий раз уверила его, что она в порядке, и в состоянии добраться домой, пусть не бегом, но хотя бы размеренным шагом. Напрочь отвергнув его предложение дойти до его базы и сесть в джип, который отвез бы ее домой (не хватало еще внимания со стороны совершенно незнакомых ей людей чужой воинской части), она бодро пошла по дороге, чтобы он мог удостовериться, что с ней все будет хорошо.
Когда же его высокая фигура скрылась за поворотом, ее шаг замедлился, и неожиданно она осознала, что не только жутко устала, но еще и голова у нее кружится, а поэтому дорога домой займет у нее гораздо больше времени, чем она рассчитывала.
9.
Было уже совсем темно, когда вдалеке показались огоньки родной базы. Натали приободрилась, она уже предвкушала душ и отдых в своей светлой комнатке, мечтая снять с себя тяжелую обувь и скафандр, смыть с себя пусть и питательную, но все же пыль.
Мысли о доме заставили ее прибавить шаг, она не заметила, что сошла с протоптанной дорожки, как вдруг вскрикнула и закружилась на месте от нестерпимо резкой боли, пронзившей ее правую ногу. Она понимала, что на что-то наступила, и это что-то, молниеносно извернувшись, впилось ей в лодыжку, чуть повыше ботинка, спокойно прокусив прошитую металлом ткань защитного скафандра. Натали упала.
От удара о землю вновь открылась рана на голове, и девушка на несколько минут потеряла сознание. Очнувшись, она услышала негромкие чавкающие звуки и почувствовала, как чей-то холодный язык слизывает кровь с ее щеки. Она застонала и отмахнулась рукой от назойливого кровососа. Тот не отставал, с упоением продолжая свое занятие. Пришлось взять его в руку.
– Что ты такое? – Натали рассматривала существо при свете походного фонарика. Что-то, напоминающее земную ящерицу, лежало на ее ладони, довольно облизываясь и, как ей показалось, даже помахивая длинным – до ее локтя, гладким голубовато-розовым хвостом. У ящерицы был нос, с довольно крупными отверстиями, были уши, маленькие, прижатые к узкой, вытянутой голове, но совершенно не было глаз. Странно, но это не выглядело отталкивающим или неприятным, просто принималось, как факт.
Натали легонько почесала ногтем пузо непонятного существа, которое совершенно собачьим движением задрыгало задней лапой от удовольствия. Только тут она заметила, что другая лапа животного как-то странно вывернута и немного распухла. Она сочувственно покачала головой, понимая, что именно ее ботинок был причиной данного несчастья, и понесла инопланетное чудо домой, осторожно прижимая его к груди.
У порога своего купола ее ждал сюрприз в лице Лауры, которая стояла в растерянности, не зная, то ли уйти, то ли остаться и все-таки дождаться Натали, чей шлем и винтовку она держала в руках. Появление последней решило эту дилемму.
– Ты с ума сошла? Ты где была? Хорошо, что капрал не заметил, что тебя нет, а то орал бы на всю базу… Господи, да у тебя кровь!
Лаура резко замолчала и попятилась, разглядев нечто в руках у Натали.
– А это что еще за хрень?
– Эта малютка попалась мне под ноги, когда я бегала…
– Опять за ограждением, – грозно закончила за нее рыжеволосая.
– Ага. И мне совершенно не стыдно. А вот за то, что я чуть не угробила это – стыдно. Как думаешь, мы сможем вправить ему лапу?
Они зашли в дом и с помощью походной аптечки наложили шину на поврежденную конечность после того, как Лаура за нее дернула, за что тут же чуть не была укушена. Натали успела вовремя отскочить с малюткой в руках, потому что уже знала, насколько болезненным был его укус – ее лодыжка до сих пор жутко болела.
Проводив подругу, девушка устроила пострадавшее животное на своей постели, приняла душ, и решила заняться своей раной. Выглядела та, если честно, не очень хорошо. Место укуса было ярко-красным, распухло и пульсировало болью. Наложив заживляющую мазь и повязку, Натали вынуждена была принять обезболивающее, так как в придачу к ноге, у нее так же начала болеть и голова.
Всю ночь ей снились кошмары, вызванные болью и жаром: она видела странные фигуры животных, копошащиеся в какой-то норе, видела чужих, но не так, как на лекциях и симуляциях, а каким-то странным, внутренним зрением, это было скорее ощущение, чем картинка. Кроме того, она много раз просыпалась, так как боялась раздавить Малютку: она почему-то была уверена, что это чей-то детеныш, хотя ни за какие коврижки не смогла бы объяснить причину этой своей уверенности.
Встала она совершенно разбитой, но вынуждена была идти на построение, потому что в противном случае к ней явилась бы бригада из лазарета, чтобы проверить, все ли с ней в порядке. А она не хотела, чтобы они увидели ее нетривиального питомца. Однако через час она уже вернулась домой: ее хромота не осталась незамеченной и после перевязки и подробного допроса врачами, она была отослана домой, на поправку здоровья с указанием отлежаться пару дней.
Малютка скакал по кровати, явно наслаждаясь ее чистотой и мягкостью. От его повязки не осталось и следа – он разгрыз ее в клочья, а на ноге не было ни малейшего намека на давешнюю травму. Натали пожала плечами и едва успела подхватить прыгнувшего к ней на руки зверька. Он жадно принюхивался к ее дыханию, тычась в лицо, в шею. Это было щекотно, девушка рассмеялась. Неожиданно ее осенило, что она чувствует радость Малютки – оттого, что он ее увидел, что лапа больше не болит, что сейчас они пойдут гулять. Расценив последнее как приглашение к действию, Натали похромала к выходу.
Она спокойно прошла к выходу с базы, зная, что никого не встретит на пути в это время дня. Удивленно и немного насмешливо смотрела она, как ее животное большими скачками носилось вокруг нее, жадно обнюхивая все вокруг, словно щенок. Сходство в повадках было поразительным, несмотря на совершенную разность во внешности.
Когда они вышли за калитку и отошли немного вглубь дикой территории, Натали остановилась. Она присела на корточки и дождалась, когда Малютка подойдет к ней. Она почему-то знала, что это обязательно произойдет, и он действительно прискакал, как будто она его подозвала.
– Иди домой, дурачок, – ласково прошептала она, поглаживая доверчиво подставленное ей брюшко. – Иди домой.
И тут же поняла, что никуда он не пойдет. У этого маленького звереныша с огромной способностью к выживанию и телепатическими способностями уже двое суток не было ни дома, ни матери, ни сестер и братьев, съеденных заживо инопланетными монстрами. Двое суток бежал он от начавшейся распространяться заразы, ни на минуту не останавливаясь, пока не попал под каблук ее армейского ботинка. От страха и боли он укусил ее. В укус попала его слюна. Побежав по ее сосудам, она попала Натали в мозг, образовав новые нейронные связи, которые позволили ей чувствовать его, читать его мысли и видеть его образы. Слизав кровь с ее щеки, он не только получил возможность узнать ее, общаться с ней, но и стал ей кровным братом, связав навеки свою жизнь с ее.
Натали упала на колени и расплакалась. От жалости к малышу, от его страха и боли, от ужаса увиденного его глазами, от осознания того, что приближается угроза, война и смерть – чужие перешли в наступление, начали расширять свою территорию. Малютка забрался ей на плечо, прижавшись всем телом, обвил ее шею мягким хвостом и затих, передавая ей каким-то своим способом чувство утешения и поддержки. Постепенно ее рыдания стихли, она утерла лицо и похромала обратно, намереваясь сообщить начальству обо всем, что она только что узнала.
10.
Но в этом уже не было никакой необходимости. Судя по царившему на базе суетливому оживлению, разведка сработала, как обычно, четко и своевременно. Вооруженные люди бежали в сторону гаражей, оттуда выезжали джипы, легкие бронированные танки, над взлетным полем поднялись первые самолеты. Натали поспешила к дому, стараясь не обращать внимания на ноющую лодыжку. Надев скафандр и схватив винтовку, она мысленно приказала Малютке сидеть дома и дожидаться ее возвращения. Он издал странный скрипучий звук и от обиды залез под одеяло.
На полигоне уже никого не было, она нашла свой отряд рядом с огромными воротами, которые сегодня были открыты настежь, выпуская одновременно пехоту, машины, танки, артиллерию и какие-то еще войска, названия которых Натали так и не запомнила за все время обучения. Капрал быстро прошел вдоль строя, раздавая всем какие-то странные устройства, напоминавшие металлические нарукавники. Глядя, как Лаура ловко надевает прибор на левую руку, Натали наконец-то поняла назначение креплений на рукаве скафандра, которым никак не находилось объяснения. Это были именные счетчики, настроенные на ДНК владельца, связанные не только с его организмом и отслеживающие состояние и количество жизненных сил. Они так же отслеживали траектории любой пули и снаряда, выпущенных солдатом, чтобы засекать смерть врага и начислять вознаграждение за убитых пришельцев. Умная машина плотно обхватила руку девушки, заставив ее поморщиться, потом ослабила хватку, и через пять минут Натали уже забыла про нее.
Плохо было то, что их отряд выступал последним, как новичков, их могли отправить в бой только в самый последний момент, при безвыходном положении. Поэтому они шли пешком, потом легкой рысцой, что причиняло массу неудобства больной ноге. Однако по мере приближения к месту боевых действий, уже не нога беспокоила ее. А страх, что она не справится, если дело дойдет до реального боя. Одно дело полигон и тренировки, совсем другое – враг лицом к лицу. Учитывая то, что она видела, на что способен этот враг, через телепатическое зрение животного, оставшегося сиротой в течение двадцати секунд. Ровно столько времени понадобилось монстрам, чтобы уничтожить всю его стаю. Ей было страшно.
Их отряд отправили на левый фланг, и у нее немного отлегло от сердца. Она прекрасно знала, что здесь противника нет. Она так явственно это чувствовала, хотя не смогла бы никому объяснить, откуда взялась эта уверенность. Натали решила кое-что проверить. Ей не впервой уже было нарушать правила и запреты, поэтому она тихонько поползла вперед, стараясь скрыться за неровностью местности и остаться незамеченной. Она ползла до тех пор, пока не обогнула холм, скрывший ее от глаз товарищей и командиров. Тогда она встала.
Сначала медленно, потом все быстрее и быстрее побежала она вперед, туда, где мелькали вспышки, то и дело возникали клубы дыма и слышался неровный гул. Ее шаги превратились в длинные скачки, тело стало легким, практически невесомым, она словно опять летела над землей, окутанная клубами сверкающей пыли. Летела, пока не натолкнулась на невидимую стену.
Тело среагировало быстрее мозга, она уперлась каблуками в землю и села на пятую точку. Ее мысленное зрение ясно видело в десяти сантиметрах от ног пульсирующую красную линию – граница, до которой могли достать подземные щупальца, утыканные ядовитыми шипами, которые протыкали насквозь не только кожу и мясо, но и кости, и от которых не спасал ни один скафандр. Она тяжело дышала, тело пыталось справиться с выбросом адреналина, на запястье зажглась красная лампочка – таким сильным было возбуждение. Тихонько девушка подтянула ноги к себе – подальше от опасности. И неожиданно стала абсолютно спокойной. Она четко знала, что линия не двинется дальше – это были просто часовые, расставленные по периметру, охраняющие подступы к улью. Знала, что они не смогут ее засечь, пока она не переступит эту линию. Кроме того, она почувствовала, и даже увидела в своей голове, как словно рождественские лампочки, зажигаются места расположения всех укреплений чужих в радиусе полукилометра от нее. При желании она могла даже нарисовать карту, если бы было чем, но это была не проблема. Увиденное четко отпечаталось в ее памяти, она в любой момент могла воспроизвести эту картинку.
Натали улыбнулась и пошла налево, не торопясь, присматриваясь и прислушиваясь к своим ощущениям. Вот теперь ей по-настоящему не было страшно. Она прошла около мили, стараясь не отклоняться от границы укреплений дальше, чем на метр, а затем решила возвращаться. Она чувствовала, что начала уставать, видимо телепатические образы требовали достаточно много энергии.
Ей не удалось пробраться обратно незамеченной. Об отсутствии солдата было уже доложено командиру, и ее немедленно препроводили к капралу.
– Кто позволил вам отлучиться с поля боя, солдат?
Его голос был грозен, глаза метали молнии, но он старался сдерживаться. Натали открыто посмотрела ему в лицо и строго сказала:
– Никак нет, сэр! Я не отлучалась с поля боя, я проводила рекогносцировку на местности!
Его брови полезли вверх – такой наглости от новичка он явно не ожидал. Забыв об уставном тоне, он растерянно переспросил:
– Куда? В смысле, что?
– Я заметила отсутствие активности неприятеля на левом фланге и решила ознакомиться с обстановкой. Простите, что не дождалась вашего приказа. Сэр!
Последнее восклицание было данью армейской выучке. Лесть подействовала.
– Приказа? Мы, конечно, не разведка, но такая возможность…
Пока капрал размышлял, Натали решила ковать железо:
– Я могу нарисовать на карте расположение поисковых маячков неприятеля, его воздушных заграждений и противотанковых гусениц.
Гусеницы на самом деле были чем-то похожи на земных насекомых, только во много раз больше и покрыты броней, от которой отскакивали любые снаряды. Они оставляли за собой дорожку из какой-то жуткой смеси, которая расплавляла не только танки, но и все, что попадало на нее.
Командир немного помедлил, потом растерянно сказал:
– Идите в строй, солдат. Мы разберемся с этим позже.
Лаура в восхищении смотрела на нее, в глазах остальных читалось неодобрение: что за выскочка! Но Натали было все равно, ее наполняла эйфория от вновь открытых в себе способностей.
Бой закончился довольно быстро – оказалось, что пришельцы не были готовы к наступлению, они просто начали расширять свою территорию. Благодаря разведке, это удалось сразу же заметить и не дать им расползтись заразой. Но и преследовать противника внутрь хорошо укрепленной и обжитой ими земли сейчас не имело никакого смысла: не было ни достаточной подготовки, ни плана наступления, ни больших сил и ресурсов. Поэтому спустя три часа Натали была уже дома и выгуливала Малютку, который заодно и питался, бегая вокруг домика с широко открытой пастью, глотая живительную пыль.
Она едва успела умыться, как запищало переговорное устройство на столе, приглашая ее пройти в центральный штаб. Пришла пора расплачиваться за свою порывистую неосмотрительность. Хотя она считала, что это, наоборот, была скорее осмотрительность – она осматривалась на местности, что было всем только на пользу. Хорошо бы, чтоб начальство оценило ее порыв.
Наконец-то она увидела полковника из белого шара. Он слегка постарел, но был вполне узнаваем, только лицо его в этот раз было хмурым и напряженным, а не приветливым, как в тот раз, в рекламном ролике по приглашению на чужую войну. Здесь также присутствовал ее непосредственный командир и еще пара других военных, которых она не знала.
Натали отдала честь, заученно щелкнув каблуками, и прошла к столу, повинуясь жесту полковника. Она расслабленно уселась на небольшое круглое кресло, а начальство устроилось за столом напротив ее. Отвечая на вопрос, что ее угораздило покинуть позиции, девушка постаралась быть как можно откровеннее. Она рассказала им все, начиная с того момента, как наступила на зверька, забрала его с собой, начала читать его мысли, и как потом телепатически ощущала присутствие укреплений чужих на поле боя. Она даже показала им след от укуса, который почти уже зажил, что и не удивительно, учитывая скорость регенерации местной фауны.
Мужчины завороженно слушали, не перебивая, не проронив ни слова, даже не переглядывались в процессе рассказа. Когда она закончила, полковник заговорил не сразу.
– Вы же понимаете, солдат, что все это очень странно. Единственное объяснение, которое я могу этому дать – это то, что у Вас помутилось в голове под воздействием яда от укуса.
Он не дал прорваться возмущению Натали, остановив готовый хлынуть водопад слов легким движением ладони. Сила его взгляда и беспрекословная уверенность в собственной силе и правоте давили на нее, заставляя подчиниться.
– Вам придется пару дней побыть под наблюдением медиков, сдать анализы. А сейчас можете идти.
Вот так бесславно кончилось ее приключение, ее попытка принести пользу. Она молча ушла, упрямо склонив голову и почти глотая готовые хлынуть слезы обиды. Но не смогла удержаться и заскочила в библиотеку, где умыкнула пару карт местности, на одну из которых по памяти нанесла все, что видела тем днем. Карту положила в шкаф со своей старой одеждой и серой формой рекрутов, которая стала не нужна, потому что на следующий день их всех переодели в коричневую форму рядовых человеческой армии.
11.
Наступили горячие деньки. Точнее, горячими они были в переносном смысле, на самом же деле стоял жуткий холод, от которого спасал только утепленный скафандр. Наступила синяя зима – местное проклятие и стылый ад. Тренировки продолжались в усиленном режиме, перемежаясь с реальными боевыми действиями – был разработан план наступления в попытке выбить противника с занимаемой территории, чтобы навсегда избавиться от него.
Заработала столовая, в которую набивалось огромное количество народа, так как смены были сокращены, чтобы не терять время попусту. Быстро поели – и в бой. Счетчик на руке Натали насчитывал девять убитых гадов и сумму, которая радовала ее глаз. Телепатическое видение приближающегося противника, хоть и не оцененное по достоинству командованием, помогало ей отстреливать инопланетных чудовищ, самой оставаясь в безопасности. Огорчало только то, что после каждого убийства, ей становилось очень тяжело на сердце. Она называла себя дурочкой, объясняла, что это убийцы, или мы их, или они – нас, но все равно осадок оставался.
Из-за холода Малютка выбегал на улицу только по нужде, быстро мерз и прятался под одеяло, дрожа, как осиновый лист, видимо, он относился к виду, впадающим на зиму в спячку. И в то же время, он с потрясающей скоростью рос, превратившись к концу зимы в огромного, похожего на земного пса безглазого крокодила. На базе к нему быстро привыкли, и даже делились своими дневными порциями, представляя, как трудно прокормить такого монстра. Монстр же, меж тем, оказался нрава покладистого и дружелюбного, готового облизать любого, кто уделит ему хоть чуточку внимания: ну чем не щеночек ростом по пояс высокому человеку?
Очередное утро и очередной марш-бросок на позиции: тридцать километров они преодолевали за час двадцать, располагались в укрытиях и ждали сигнала о начале атаки. Потом под прикрытием танков и самолетов, приближались к укреплениям чужих и расстреливали все, что движется, а заодно и все, что нет. Постепенно расстояние до неприятеля увеличивалось, и теперь их везли к линии фронта джипы.
Так прошла зима, постепенно становилось теплее, желтое солнце немного глушило холодность синего, и на душе становилось веселее. В один прекрасный день Натали пришлось взять Малютку с собой: командование объявило, что им придется остаться на линии фронта на несколько дней, до тех пор, пока остатки неприятеля не будут выбиты с позиций подальше вглубь территорий.
Синее солнце уже едва виднелось над линией горизонта, а в глаза ласково светило теплое желтое солнце начинающейся весны. Измученная бесснежной зимой земля едва начинала прогреваться, на ней то и дело мелькали блеклые тени – просыпались животные, облачками носились споры растений, готовые в любой момент осесть на землю и приняться, ожидая только первых капель весенних ливней. Небо было странного зеленоватого цвета, словно россыпь изумрудов сверкали исковерканные этим цветом звезды. Становилось легче дышать, воздух не стыл в легких, и можно было снять шлем, наслаждаясь свежим ветром в лицо. Джипы споро неслись по наезженному маршруту, в строгом порядке, Натали сидела в кузове одного из них, обнимая Малютку за мощную шею и придерживая его на всякий случай за ошейник – не сотворил бы чего, все-таки первый раз в машине.
Колонна взяла правее и оказалась на месте боевых действий. Здесь были оборудованы небольшие землянки, стояла походная кухня, видно было, что обосновались они надолго. Неподалеку виднелся белый шатер палатки разведотряда – они прибыли гораздо раньше, еще затемно, и сейчас должны были вернуться с задания.
Солдаты спрыгнули на землю, разминая ноги. Малютка грациозным прыжком перемахнул через бортик, и замер, переваривая обстановку. Натали еще не успела покинуть машину, и слава Богу, потому что мощный толчок телепатии сбил бы ее с ног. Она получала такой сильный поток картинок, ощущений и просто знаний от своего питомца, что ей потребовались все силы, чтобы хотя бы начать это переваривать. Неожиданно она поняла, что видит гораздо дальше, чем в свою первую вылазку, причем с такими деталями, которых она и не ожидала. Видимо, крокопёс выполнял роль мощного усилителя, или ретранслятора, она в этом так толком и не разобралась.
Пока она с трудом выковыривалась из машины, пытаясь справиться с выпавшей на ее долю умственной нагрузкой, вернулись разведчики. Впереди шел черноволосый офицер, надолго смутивший ее чувства. Она впилась в него глазами, позабыв приличия. Наяву и вблизи он оказался еще красивее, чем она могла себе представить. Его красота была настолько откровенной, что била прямо по оголенным нервам, заставляя зажмуриться. Натали с открытым ртом смотрела, как он разворачивает карту на походном столе, и голографическая картинка начинает светиться голубоватым светом, а он точными движениями руки расставляет на ней красные укрепления неприятеля. Командиры внимательно наблюдают за его действиями, окружив 3D стол, и негромко обсуждают что-то, чертя в воздухе стрелы и линии наступления.
Наконец, приказ был получен, и Натали была вынуждена оторвать взгляд от прекрасного незнакомца, чтобы рысцой пуститься в наступление. А он меж тем с удивлением провожал взглядом странный силуэт непонятного существа, которого придерживала за ошейник тонкая девичья фигурка.
Вскоре девушка отпустила зверя, потому что так было, во-первых, удобнее, а во-вторых, она знала, что тот от нее никуда не денется, ни на шаг не отойдет, защищая хозяйку до последней капли своей синей крови.
В этот раз они забрались дальше остальных, Натали немного увлеклась погоней за наглой летучей тварью с кожистыми крыльями, которая к тому же стоила немалых денег. Тварь она все-таки убила, но неожиданно замерла на месте, понимая, что ее что-то очень сильно насторожило. Это что-то оказалось поземным щупом, который приближался к ним с совершенно неожиданной стороны, вопреки карте и разведданным. Она напряглась, шаря мысленным взглядом по окружающей ее местности, положив руку на голову Малютке, как будто это могло помочь усилить сигнал. Видимо, немного помогло, или просто угроза стала ближе, но вдруг Натали со всей отчетливостью увидела, что справа приближается огромная масса противника, не замеченная ими ранее. Причем скорость распространения этой заразы была приличная, и девушка ринулась бежать изо всех сил.
Их с Малюткой скорость почти сравнялась, они летели огромными скачками, прочь от смерти, прочь от ядовитой слюны, поземных когтей и сжигающего дыхания. Они едва успели достичь своих, как из-под земли вырвалась огромная пасть на толстой шее, посылая сноп огня на все, что попадалось ей на пути. Ее появление было встречено массовым огнем хорошо натренированных солдат, отвлекших ее на доли секунды, достаточных для того, чтобы Натали, ведомая своим инстинктом, выстрелила ей прямо в горло, в то непомеченное ни на каких схемах место, удар в которое означал верную смерть монстра. Девушка действовала совершенно интуитивно, полностью доверившись себе и своим новым способностям. В результате пасть упала на землю, остальные были безжалостно расстреляны в течение следующего часа.
Небольшая передышка, потом обед с оглядкой на фронтовую полосу. Но вроде тихо. Военные лежат вповалку, приходя в себя, накапливая силы для очередной атаки, а может, обороны, тут как пойдет.
Натали не сиделось, возбуждение от пережитой опасности и чудесного спасения, а потом и выстрела, принесшего ей баснословные деньги и поздравления товарищей, никак не проходило. Ноги сами принесли ее к столу с картой, которая все еще была развернута во всей своей красе. Девушка внимательно смотрела на красные точки, пытаясь понять, какие из них что именно обозначают. Постепенно до нее стало доходить, она увидела все, мимо чего еще недавно проходила и пробегала. А потом увидела и бреши, белые пятна, образовавшиеся от недостатка информации. Она легонько коснулась пальцем того места на карте, где мысленно видела противовоздушную пушку, поставила точку, которая моментально превратилась в схематическое изображение именно этой самой пушки. Воодушевившись, она стала смелее, и вскоре на карте были расставлены все замеченные ею укрепления, и даже парящие в воздухе склады с продовольствием. Удовлетворенно вздохнув, она отошла от карты, прилегла на холмик, обняв Малютку, и задремала.
Разбудили ее крики. Офицеры бурно обсуждали, откуда взялись новые значки на карте. Пришлось идти с повинной:
– Это я.
На нее воззрилось несколько пар глаз, среди которых были и темные, с длинными черными ресницами глаза ее принца из сказки.
– Что, Вы? – Боже, его голос! Он оказался еще прекраснее, чем она себе представляла: низкий, глубокий, с легкой хрипотцой отчаянного, потрепанного бурями пирата. Но она смогла взять себя в руки и сказать:
– Я отметила то, что видела.
– Как вы могли это увидеть, если эти укрепления находятся на расстоянии больше пятидесяти километров отсюда?
– Я вижу это не глазами, – «мой господин», хотелось добавить ей, но она и тут сдержала себя. – Я вижу это в голове, с помощью моей собаки.
Она снова положила руку на лоб пса, как будто хотела продемонстрировать, как это работает. Он недоверчиво смотрел ей в глаза, даже не подозревая, какую бурю эмоций вызывает в ней этот взгляд. Но она не отводила глаз, понимая, что сейчас уже пора настоять на своем, и заставить их, наконец, поверить в ее способности. Наконец, он отвернулся и негромко бросил куда-то в сторону:
– Вертушку мне!
Пока вертолет медленно поднимал их в воздух, она не знала, куда деваться. Такое близкое соседство с мужчиной своей мечты сводило ее с ума, а надо было сосредоточиться на деле. Они приближались к месту последнего боя, когда Натали воскликнула:
– Осторожно! Вправо, быстро! Этого тут не было.
– Как Вы его видите? Это же невидимка, камуфляж, сливающийся с местностью, эту летучую тварь невозможно заметить без специальных приборов.
– Я его не вижу, я его чувствую, – снова повторила Натали, уже без особой надежды быть, наконец, понятой.
Но он понял. Как-то мгновенно и сразу безоговорочно принял ее способность, подкрепленную к тому же доказательством: все, что она нарисовала на карте, было в полном наличии, и именно на тех самых местах, которые были ею указаны. Вертолет развернулся, сделав небольшой полукруг, и они полетели обратно. Натали даже решилась добавить:
– У меня и левого фланга карта тоже есть, но она бумажная и дома…
– Меня зовут Марк, – и он протянул ей руку.
– Натали.
Сердце ее трепетало от счастья, рука спокойно пожимала его жесткую сухую ладонь, а Малютка недоуменно поводил носом, не понимая причину странного внутреннего волнения хозяйки.
12.
Через пару недель они вернулись домой. Пришла пора муссонов, желтое солнце принесло массу света, тепла и непрекращающихся ливней. Небо стало тусклым, коричневато-зеленые облака, тучи и пласты конденсата ходили кругами, громоздились кручами и клубились чудовищным варевом. Иногда казалось, что кто-то огромной ложкой мешает природный суп, заставляя небо и все вокруг крутиться и бурлить.
Натали стояла на пороге своего домика и с упоением вдыхала влажный воздух, перебирая в памяти прекрасные моменты, словно драгоценные жемчужины, укладывала их по полочкам своей памяти, чтобы не забыть уже никогда. Она смотрела на непрекращающийся ливень, но глаза ее видели совершенно другое: Марка. Вот он откинул черную прядь волос с уставшего лба, на котором пролегла вертикальная задумчивая складка. Вот потянулся так, что хрустнули все кости, а стройное тело словно устремилось к небу. Вот он отжимается, поставив руки на кулаки, убрал одну руку за спину – продолжает упражнения. Поднялся, спина с буграми мышц лоснится от выступившего пота, подтянутый живот пересекает ремень, не давая взгляду устремиться в запретное пространство. Он так хорош, что Натали и сейчас невольно сглатывает, вспоминая его лицо, темные серьезные глаза, мускулистое тело, ощущение от пожатия его руки. Она обнимает себя за плечи и улыбается.
Улыбается оттого, что несколько раз уже ловила на себе его пристальный взгляд, возвращаясь из разведки или за обедом, в моменты небольших передышек. Она начинала понимать, что он заинтересован ею, даже в таком странном, походном виде, с волосами, убранными в тугой узел, чтобы не мешали надевать шлем, с пыльным подчас лицом и печатью усталости на осунувшемся лице. Его внимание было ей приятно, и она изо всех сил сдерживалась, чтобы наружу не просочилась ее собственная нестерпимая тяга к нему.
Ее номинально причислили к отряду разведки, оставив на потом оформление бумаг и других формальностей. Она каждый день просыпалась на рассвете и отправлялась с Марком и его небольшим отрядом на изучение территории предстоящих действий. Благодаря им, наступления становились все более успешными, и скоро удалось оттеснить врага туда, куда командование изначально и планировало. Пришло время восстановить силы и разработать план глобального наступления, которое навсегда бы очистило эту местность от неприятеля.
Натали с упоением отдавалась во власть своему дару телепатического видения, с каждым разом замечая все больше деталей, все отчетливее представляя себе картинку. Она даже начала чувствовать слабые отголоски чувств инопланетных захватчиков, превалировала ненависть и жажда убивать. Единственное, что ей не очень нравилось, это физическое и психическое истощение после таких вылазок, она практически валилась с ног каждый раз, возвращаясь обратно. Особенно много сил забирали чужие эмоции, и ей пришлось научиться ставить ментальный блок на входящие и, если уж на то пошло, исходящие потоки, потому что она боялась, что пришельцы тоже смогут запеленговать непривычную мозговую активность. Практика решила все, и она довольно сносно овладела и тем, и другим умением.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71251780?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Эйсоптрофобия (от др.-греч. (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%94%D1%80%D0%B5%D0%B2%D0%BD%D0%B5%D0%B3%D1%80%D0%B5%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA) *????????? «зеркало») – специфическая фобия (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A4%D0%BE%D0%B1%D0%B8%D1%8F), заключающаяся в боязни зеркал и страхе (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%A1%D1%82%D1%80%D0%B0%D1%85) увидеть собственное отражение (https://ru.wikipedia.org/wiki/%D0%9E%D1%82%D1%80%D0%B0%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D0%B5) в них.

2
О, нет, не я! Я выживу!

И пока могу любить,

Я знаю, что останусь жива.

Мне жизнь дана, чтобы жить,

И столько любви, чтобы ее отдавать.

Я выживу!

Хэй-эй…

3
Мне нужен герой

Я в ожидании героя до окончания ночи!

Он должен быть сильным и быстрым

Ещё не остывшим после боя…

Мне нужен герой!

4
– Какого черта! Ты, чертов идиот! Ах ты, сукин ты сын!..

5
– Откуда ты здесь взялась? Как получилось, что ты одна здесь, на этой безлюдной дороге?
– Я просто бегала. Я просто не заметила, как убежала так далеко от своей базы. Извините, что сбила Вас с ног.

6
– Боже мой! Так ты с моей Земли!

7
– С тобой точно все будет в порядке? Ты сможешь дойти до своей базы? Как голова?