Главная страница | Книги про волшебников | Фраутория: рождение легенды

Фраутория: рождение легенды
Вячеслав Бережнёв
В мире, где магия и пророчества переплетаются, а судьбы прошлого влияют на будущее, потомки повелителей льда и пламени готовы к невероятному противостоянию. Это приключенческое и романтическое фэнтези, полное жестоких испытаний, поведает о великих магах, стремящихся изменить свою судьбу и защитить то, что для них дорого. Но смогут ли они сохранить человечность в буре магической вражды?

Вячеслав Бережнёв
Фраутория: рождение легенды

Пролог
– К черту пророчество, брат! Наши пути разошлись, но еще не поздно все исправить, – с горечью произнес Кариан, его голос звучал почти как мольба.
Но в пылающем взгляде Ариана читался отказ, не оставляющий места для надежды. Последние мечты беловолосого мага обрушились, как карточный домик, под натиском братского безразличия, готового сжечь весь мир на своем пути.
В детстве о них слагали легенды, таинственные и завораживающие, щекочущие слух как стариков, так и юных. Те времена были полны суеверий, и слухи, произнесенные из уст знатного провидца, мгновенно становились истиной. Говорили, что Кариан – дитя Ассаики, богини луны, а Ариан – сын Ахоруса, бога Солнца. Их рождение в день затмения стало поводом для множества обсуждений и предрассудков, хотя многие не верили в столь великое совпадение. Между тем, белоснежные волосы Кариана и его магия льда резко контрастировали с бурным пламенем Ариана, полного разрушительной энергии. Их характеры, как и стихии, были неправильными отражениями друг друга.

Поражало, как в столь юном возрасте они наделены силой, позволяющей манипулировать стихиями без заклинаний. Кариан стремился сдерживать свои таланты, оставляя больше времени на теорию, в то время как Ариан, словно озорной ветер, издевался над деревенскими жителями, наживая всеобщую ненависть. Он часто получал отцовские нагоняи. Жгучая вспыльчивость как будто шла из его крови.
Моаугуша, их маленькая деревня, пряталась на высоком хребте Рок-Саи, вдали от бурной жизни, чтобы не отвлекаться от строгих тренировок. Кариан стал оплотом защиты, всегда принимая на себя огненные напасти брата, за что завоевал любовь деревенских жителей. На противоположном конце спектра находился Ариан, который из-за своих проделок все более отдалялся от всех.
Годы шли, и известность братьев распространилась далеко за пределами родных стен. Чистейшая магия стихий встречалась крайне редко, а умение высвобождать её без заклинаний сделало их объектом восхищения и страха среди многих по всему материку. Их безграничное могущество и авторитет Моагуши защищали от бед, помогая держать всё в балансе.
Раньше их разногласия казались простыми шалостями, но с наступлением двадцатого года жизни образовался глубокий шрам. Кариан был дисциплинированным учеником, неукоснительно следовавшим указаниям отца, главы их рода, известного как Байлотар – Молния, чьи навыки потрясали даже небеса. Ариан же недоумевал, отчего все эти правила создают ему преграды. Его бушующее пламя не знало границ и легко могло поджечь чью-то жизнь, а потом тот, кто спасал его от последствий, был всегда одиноким защитником – его отец.
В этом противостоянии между двумя братьями, полными надежды и страсти, с каждым днем становилось все яснее – однажды им придется сделать выбор, но какой, они ещё не осознавали.
– Как может слабый маг учить сильного? – с насмешкой произнес Ариан, поджигая шевелюру своего наставника. Ответом стал гневный взгляд, лишенный пощады: тот наотрез отказался продолжать занятия.
Единственным утешением Ариана оставались уроки боевых искусств, где в качестве противника выступал брат. Сколько бы поединков они ни провели, будь то рукопашный бой или на мечах, или с помощью магии – победителя так и не определялся.
– Ты целыми днями и ночами тратишь время на обучение, ради чего? Зачем нам эти бездари, если мы сами можем быть учителями? – с яростью прошипел Ариан после очередной дуэли, поджигая арену, прежде чем убежал прочь, оставив позади лишь дым и опустошение.
Обычно несся к Чёрному лесу, известному как Обитель Мёртвых Ангелов. Местные говорили, что там обитают проклятые сущности. Никто не осмеливался войти без крайней надобности – а такой надобности у народа, как правило, не было.
Но для Ариана лес стал прибежищем. В его тёмных недрах, так же, как и рядом с ним, никто не желал находиться, и тот лишь ухмылялся угрюмым кронам. Под шершавыми ветвями вековых деревьев, он часами сидел, играя с пламенными сферами в своих пальцах, находя милосердие среди мрака.
В уединении пряталась некая страсть самопознания, острая и утешительная. С каждым новым визитом он всё глубже погружался в лесные чертоги, чувствуя, как чёрные объятия природы принимают его. Может, ему все-таки не хватало матери больше, чем брату? Она могла бы укротить его пыл и научить избегать вспыльчивости. Но у судьбы был жестокий план: она ушла из жизни в момент его появления на свет, стеная ужасной болью, которую злые языки легко обратили в слух, что бедная женщина сгорела изнутри. Вину свалили на беззащитное дитя. Ариан не знал, какова на самом деле правда, и, часто спрашивал об этом отца, но тот лишь уклонялся от ответа, пряча свое горе в речах о грядущем будущем.
На общем собрании Моагуши, где согласовывались и принимались важнейшие решения, Байлотар объявил о намерении передать свое место одному из сыновей на десятый день после падения звезды. Теперь братья должны в десятикратно придать значение тренировкам, чтобы доказать свою достойность, когда придёт время. Ведь это огромная ответственность.
Общественное мнение било в самое сердце Ариана, разрывая его. Он понимал, что Кариан станет главой, однако зачем же каждый раз напоминать ему об этом, словно пытаясь задеть за живое?
Ледяной маг любил брата, вопреки всему. Прощал ему резкость и неприязнь, считаясь с его замкнутостью. В его присутствии никто не смел произнести плохое слово о Ариане, что порой ставило его в неловкое положение, когда он ловил на себе презрительный, полон ненависти, взгляд нелюдимого брата.
Время шло, неумолимо унося братьев всё дальше друг от друга.
«Огонь и Лед не могут быть вместе», – частенько повторяла Таранья, старая ведунья, с раннего детства не выносящая Ариана.
Чёрный лес всё чаще становился свидетелем огненного юноши в своих объятиях, но в один ужасный день даже он задрожал от страха. В воздухе повисло напряжение, и лес, казалось, затаил дыхание, предвещая надвигающуюся бурю, о которой еще никто не догадывался.
В порыве жгучей ярости Ариан, окутанный пламенными языками, шагал все глубже в Обитель Проклятых, оставляя за собой след из выжженной земли. Огненный вихрь кружил вокруг него, в воздухе повисал запах гари, а чёрные клубы дыма затмевали небеса. Сотни метров вокруг превратились в пепелище.
Тем временем Кариан пришёл к отцу, который мрачно сидел на пятках перед священным манускриптом.
– Сядь, – приказал тот, указывая на подушку с красной бахромой.
Дождавшись, пока сын устроится, отец продолжил:
– Ты ведь никогда прежде не видел этой книги? – он гладил кожаный переплёт, как будто это было нечто святое.
– Нет, только слышал о ней.
– Прочесть писания можно лишь с помощью тайного заклинания, передающегося от лидера к лидеру, из уст в уста. Здесь записана вся родословная, происхождение, пророчества, уклад… А также обычаи и ритуалы. Ты обязан продолжать нашу летопись и найти достойного преемника, когда придет время.
– Я понимаю, отец.
– Звезда в скором времени падёт, и бремя ответственности ляжет на твои плечи. Хотелось бы мне, чтобы Ариан стал твоей правой рукой, на которую ты всегда мог бы положиться, но, к моему разочарованию, мой вспыльчивый мальчик лишён семейной морали.
– Об этом говорят на каждом шагу. Отец, ты же никогда не опускался до подобного, что изменилось?
– Ничего не изменилось, сын мой. Но именно из-за таких разговоров в сердце Ариана поселилась ненависть и обида к родной семье. Ко всей деревне. Ко всем нам.
– Отец, что происходило?
– Я разговаривал с ним менее часа назад. Он полон отчаяния. К сожалению, он не в силах сдержать бушующий огонь ненависти, и этот огонь направлен прежде всего на тебя. Рано или поздно Ариан вступит на тропу предательства, – его густые брови сдвинулись в сердце. Лоб исчертился морщинами. – Я должен быть уверен, что ты сможешь противостоять своему брату, когда настанет роковой час. Его могущество сможешь усмирить лишь ты один.
Кариан склонил голову и безмолвно сжал пальцы на коленях. Лёд в его глазах растаял, образуя слёзы, расчерчивавшие щеки мокрыми дорожками.
– Отец, ты хоть понимаешь, о чём просишь?
– Понимаю. И ты меня пойми, Кариан. Подними голову. Посмотри на меня. Мне больно неменьше, чем тебе. Пойми и ты: семья не может быть важнее целого народа. Возможно, он никогда не переступит черту, но, если вдруг – сын, ты обязан его остановить. Иначе Фраутория станет чистилищем.
– Я верю в него. И буду верить до самого конца. Отец, ты говоришь так, будто он уже предал нас. Неужели люди тебя заразили страхом, и ты даже в собственного сына не веришь? Слышала бы тебя сейчас мать.
– Не смей об этом говорить! – произнёс он, сдержанно, но сурово.
– Извини. Просто, отец… Поверь в него так же, как верю я. Так же, как, если бы верила мама, будь она жива.
– Сын, я слишком долго живу и обладаю огромным опытом. Предают даже самые близкие, самые любимые… И твоя вера может сыграть с тобой злую шутку. Конец всегда наступает в момент наименьшего ожидания. Такова закономерность жизни.
– Отец, даю тебе слово. Если потребуется, я остановлю его. Но до того, не сей в нем подозрений.
– Ты прав, сын… Ты прав.
– Где сейчас Ариан?
– Общение, между нами, не заладилось. Он вспылил и ушёл… Куда, не знаю.
– Зато знаю я… Отец, я найду и приведу его.
Лавируя между могучими стволами, низкорослый представитель фарианской расы неуклюже несся по запутанным корням, спеша предупредить о надвигающейся беде. Добравшись до природной арены, обросшей семи листовым клевером, он во все горло воззвал Лесной Хранительнице.
Первым явился его народ. Все, как один – низкие, широкоплечие, с тупым бивнем на квадратном подбородке, во многих случаях сломанным. Засаленные слипшиеся волосы напоминали водоросли. Затем выглянули люди в набедренных повязках, с могучими мускулами и причудливыми узорами на коже. Следом из листвы вынырнули ксемоны с переливающимися изумрудными чешуйками на щеках. Последними появились светлокожие эльтиары, чьи глаза были сплошь черны, и могли вселить страх в кого угодно. Именно так и сложилось с фарианом, когда один из них подошёл слишком близко.
– Господин Абрам, срочные вести для лесной хранительницы, – поспешно затараторил он, пока пальцы эльтиара не коснулись его бивня. – Приближается беда.
Эльтиар присел на колено, чтобы сравняться с фарианом в росте. Положил пальцы на массивное плечо, длинные ногти до крови впились в грубую кожу.
– Успокойся. Идём, расскажешь всё хранительнице.
Узкая тропа из переплетённых корней и бронзового мха формировалась под уверенной поступью Абрама. Он остановился перед огромным древом, ставшим жильём лесной хранительницы с давних времён. Сложил пальцы в печать и прошептал заклинание. По стволу поползли трещины, сперва мелкие, но с каждым вдохом становились всё толще, количество их неумолимо росло, пока не образовался аркообразный проход.
– За мной. «Она ждёт», —величественно произнес эльтиар, ступая на первую ступень винтовой лестницы.
Жёлтые зубы фариана оскалились. Большинство из его расы никогда не удостаивались чести увидеть Лесную Хранительницу. А он сейчас ступал в её святилище.

Спросив у часового на смотровой вышке у южных ворот, Кариан убедился, что его брат, как обычно, отправился к Лесу Мёртвых Ангелов. Из-за того, что он всегда возвращался – его прозвали проклятым при жизни.
– Что же ты творишь… – Печально протянул Кариан, вступая на тлеющие угли.
Горизонт окрашивало красное зарево, до ушей доносился треск горящего дерева.
– Брат… Ариан… – Ледяной маг ринулся в гущу агонии, полной боли и страха, осознавая, что его брат может быть на краю бездны.
Пергаменты, свитки, манускрипты, скрижали, артефакты, колбы с разноцветными жидкостями – фариан стоял, широко разинув рот в самом сердце лесного хранилища знаний. В притолоке пылали тринадцать черных свечей, а в углах валялись черепки давно вымерших существ, придавая этому месту атмосферу древнего мистицизма.
Абрам подтолкнул фариана, сам же остался в дверях, как будто готовясь к предстоящему событию.
За столом, переплетя пальцы, сидела черноволосая девушка с одной белоснежной прядью на левом виске. По слухам, ей было более трехсот лет, но правду о ней не знал никто. Рубиновые глаза выдавали мудрость, отточенную на протяжении многих веков. Жители леса почитали её как богиню, создавшую мрачную репутацию, уберегающую их от нежеланных гостей.
– Великая Хранительница, – фариан рухнул на колени, касаясь лбом земли. – Тот юноша из Моагуши сошел с ума. Весь лес пылает. Он сжигает всё на своём пути. Совсем скоро он достигнет фарианской зоны, и мои сородичи пострадают…
– Надо же, настолько не боится тьмы… – Она прикусила ноготь указательного пальца. – Сила огня… Возможно, он именно тот, кто мне нужен. Пошли. Подготовимся к его приходу. Абрам, пусть отряд теней приготовит барьер по траектории его пути.
– Слушаюсь, – подал голос Абрам.
Она обратила взгляд к фариану, полному надежды:
– Ты будешь щедро вознаграждён. Спасибо за благие новости.
«Иди. Иди скорей, мой солнечный мальчик…»
Через час всё было готово. Она приняла место у сердцевины магической печати, подожгла свечу и сомкнула веки, произнося заклинание на древнем наречии первомагов. Нежное лицо покрылось черными ломаными линиями, создавая ужасающее зрелище.
Внезапный мучительный писк заставил Ариана согнуться пополам. Он схватился за голову и повалился на левый бок, корчась от боли. Пламя вырвалось из его тела с ещё большей силой, закручиваясь мощной волной и врезаясь в невидимые стены западни. Ведьма ускорила темп заклинания, и линий становилось всё больше. Вокруг юноши образовалась сдерживающая сфера, стремительно уменьшающаяся в радиусе.
Тем временем Кариан, пробегая по пепелищу, оставлял за собой ледяной след – горящие головёшки превращались в замороженные статуи. Завидев впереди сконцентрированный огненный шар, он ускорился, предчувствуя беду. Но уже через сотню шагов на полном ходу врезался в невидимое препятствие. Слабая фиолетовая рябь прошла по пространству.
– Ариан! Ариа-а-ан!!! – закричал он во всё горло, ударяя в барьер всеми силами.
Но тщетно.
Безнадёжный взгляд нашёл ту сторону барьера, где сидела черноволосая девушка в странном, пугающем образе, абсолютно не реагировавшая на его присутствие. За ней стояли десятки воинов, и что-то подсказывало Кариану, что не стоит с ними вступать в открытый бой. Но брат…
Болезненный вопль Ариана содрогнул пространство. Кариан вздрогнул, его душа вскипела от ярости. Позади него сформировались два исполинских быка. Отчеканив копытами, фамильярны врезались в преграду и разлетелись на сотни льдинок. А барьеру хоть бы что.
«Их и называют Мёртвыми Ангелами?»
– Ариан! Ариаан! Брааааат! – восклицал Кариан, прислонившись к стене, полный отчаяния он решительно готов сразиться с любой силой, лишь бы спасти своего брата.
Гнетущая боль разрывала Ариана изнутри. Мучительный стон неистовствовал вокруг, отражаясь от стволов деревьев. Кариан осознал собственное бессилие – на барьере появился морозный узор, а его брат страдал, и оставалось лишь наблюдать насилие, происходящее с ним.
Волосы ведьмы воспарили, а черные линии изукрасили её тело, словно пульсируя от энергетики зла. Сфера стремительно уменьшалась, сжимая пленника со всех сторон. Ведьма резко замолкла, разомкнув веки и устремив пугающий взор на Ариана. Пряди упали на её плечи. Черная паутина линий медленно стерлась с кожи, и огонь угас. Ариан потерял сознание, грудь лишь слегка вздымалась, подавая слабые признаки жизни.
В глубине души разлился нежнейший женский голос. Без ощущения собственного тела Ариан инстинктивно пытался осмотреться, ничего не видя, лишь слыша.
– Где я? – его вопрос затянулся эхом.
– Внутри себя. Ты внутри собственного сознания, – раздался ответ.
Прозвучал щелчок пальцев, и пространство окрасилось в акварельные палитры, нежно сменяющие друг друга. Женщина продолжила:
– Мир сознаний прекрасен даже у самых отвратительных существ. А твой, мальчик, великолепен. Хотя я ожидала увидеть буйство огня.
– Что я здесь делаю?
– Разговариваешь со мной и успокаиваешься.
– А ты что здесь делаешь?
– Разговариваю с тобой и успокаиваю.
Он не ответил, погружаясь в восторг от её слов.
– Ты вторгся в наш мир без разрешения, нарушая идиллию существования. Разве тебя могла обидеть красота природы? Но ты вот обидел её, оставив страшный ожог в её чертоге и в моём сердце.
Волна безудержного стыда разорвалась внутри, как пороховая бомба, и больно кольнула разум. Женщина продолжала:
– Но я не держу зла. Я ждала тебя долгие годы. Именно тебя. До последнего верила, что судьба сама приведет тебя ко мне, как в видениях.
– А кто ты? – протянул Ариан, утопая в безмятежной невесомости.
– Разве имеет значение?
– Ты мёртвый ангел?
Ласковый смех, подобный весеннему ветерку, прошелестел вокруг, словно поглаживая кровоточащие раны души в огненной натуре.
– Мёртвые остаются мёртвыми…
– Тогда кто же ты?
– Если пойдёшь со мной, у тебя будет целая жизнь, чтобы понять, кто я на самом деле.
– Для чего мне идти с тобой?
– Всему своё время. Но принимать решения нужно твёрдо. Реши, чего ты хочешь на самом деле: быть чьей-то пешкой или же повелевать миром? Ты окутан пеленой неведения. Нет ничего страшнее чем не знать себя. Позволь показать тебе истинную грань себя.
– Почему именно я?
– Таково пророчество.
– Какое пророчество?
– Потерянное дитя извергнется из недр Солнца в смертный мир, ибо предназначение его – породить новую эпоху существования, объединив воедино мечи Афу-Саф в копьё непримиримых любовников Ассаику и Ахоруса. Пророчеству неизбежно суждено исполниться, ибо воля на то божия.
– Я уже слышал байки, что якобы являюсь их ребёнком… Но про копьё слышу впервые… и звучит это не слишком убедительно.
– Но это очевидно… Ты дитя Солнца… А брат твой – дитя Луны. Вы абсолютно противоположны. Ассаику и Ахорус ненавидят друг друга и пересекаются лишь раз в десять тысяч лет. И каждый раз наш мир переживает большие перемены.
– О каком копье идёт речь?
– О вашем, о вашем с братом. По сути, это два магических меча, которыми могут воспользоваться истинные дети богов. А в копьё они превратятся после смерти одного из вас и слияния сил убитого с убившим.
– Я должен убить брата?
– Рано или поздно. Не убьёшь ты – убьёт он. Вы не сможете изменить судьбу. На это даже боги не способны.
– Слишком дорогая цена… И где же этим мечам взяться…
– Они в ваших сердцах. Как только настанет время пробуждения первичной магии, ты сможешь воссоздать его в реальном мире. Но для этого тебе необходимо пойти со мной.
– Почему я должен тебе верить?
– Не должен. Но ты хочешь мне верить, не обманывай себя. Если твой брат сможет создать меч раньше тебя, ты будешь обречён навсегда остаться в его тени несмотря на то, что ярко сияешь.
– Я согласен последовать за тобой, но какие мотивы у тебя?
– Личные. Пока не могу о них рассказать.
– У меня есть одно условие.
– Какое?
– Я не буду сражаться с братом подло. Пусть всё решает честный поединок.
– Хорошо, да будет так. Но до того времени могут пройти десятилетия…
– Хоть вечность… – подвел итоги Ариан.
– Твой брат здесь. Он пришёл за тобой. Вы уже достаточно сильны, и, раз уж ты пожелал честности, а нам нужно, чтобы он сформировал меч, я попрошу тебя лично спровадить его из леса. А иначе мне самой придётся заставить его покинуть эту обитель. С этого дня ваши пути пересекутся лишь на поле брани.
Словно переродившись, Ариан раскрыл глаза. Медленно поднялся и повернулся к брату. Ведьма провела ладонью по воздуху, и невидимая стена исчезла. Кариан молчал, понимая, что перед ним уже не тот человек, которого он привык считать братом – но тот, кто все же оставался им.
– Возвращайся в Моагушу, брат. Отныне я остаюсь здесь.
– Не неси чушь, брат! Тебя околдовали?
– Нет. Нет, Кариан, это моё решение.
– Ты нужен отцу.
– Нет, это ты ему нужен. Ему и всей деревне. И когда мы в следующий раз встретимся, будь готов к нашему последнему бою.
– Брат?
– Запомни, при нашей следующей встрече один из нас умрёт.
На мгновение взгляды ведьмы и ледяного мага пересеклись – одна смотрела с насмешкой, другой с лютой ненавистью. Кариан ушёл прочь, даже не прощаясь. За ним исчезли и все присутствующие, растворившись в черном тумане.
Нет ничего постоянного в формировании сил, создающих целые миры во Вселенной.
Минула целая декада с последней встречи. Отец ушёл из жизни, отравленный неизвестным ядом. Его кости растворились в собственной крови, а звезда так и не упала. Он не успел раскрыть все тайны манускрипта и не передал торжественно лидерство своему верному сыну. Кариану пришлось взять на себя эту ответственность, держа на слуху предсмертные слова родича: «Опасайся Ариана. Настигшие материк беды его деяния».
Кариан отказывался верить в это. Стоило плохим мыслям закрасться в его разум, как он тут же одёргивал себя, выгоняя тревогу прочь.
В главный дом Моагуши вбежал разведчик, рухнув на колени перед лидером.
– Вайрана, Лебер и Доршаг тонут в огне. Никто не способен выжить в такой катастрофе.
За десять лет на материке было сожжено множество селений, и вот пришёл доклад об очередном бедствии, когда солнце ещё не поднялось над горизонтом. Челюсти главы сжались в гневе, а душа протестовала. Неужели его брат действительно причастен к этим стихийным бедствиям? Все вокруг окутаны страхом перед невиданным врагом. Моагуша – одна из немногих деревень, где ещё присутствуют могучие маги, способные дать отпор, но траектория уничтожения ведёт к неизбежному столкновению.
– Беда приближается к нашему порогу, – спокойно произнёс Кариан, затем отдал распоряжение о срочной эвакуации всех жителей к берегам океана, решив встретить врага лицом к лицу.

Одежда разбросана у основания широкой ветви могучего дерева. Обнаженные возлюбленные истомно переплетались под чёрной листвой. Обжигающее дыхание Ариана щекотало её атласную шею, придавая особую прелесть этому мгновению.
– Ты готов, – прошептала Асандра.
Над его вытянутой рукой образовалась огненная сфера – уменьшенная копия Солнца, сверкающая в тени леса.
– Если к этому добавится сила Ассаику, то весь мир падёт на колени перед нами.
– Ты станешь непобедим, – добавила она, с улыбкой глядя на него.
– Много воды утекло за эти годы. На моих руках столько крови, а я всё равно колеблюсь. Любимая, разве ты смогла бы уничтожить место, в котором ты выросла?
– Если бы оно причиняло мне боль, это было бы первое, что я сделала, – уверенно произнесла она.
Ариан освободился из её объятий, выпрямился и устремил гордый взгляд к небесам.
– Пришло время встретиться с братом и выяснить, кто же останется жив.
– А если он откажется?
– Тогда я уничтожу обожаемую им деревню.
Она ехидно ухмыльнулась, протянув к нему руки, зазывающе и притягательно.
– И что ж, пусть так и будет, – произнесла Асандра, её голос звучал как мелодия, полная обещаний силы и неизбежности.
Эвакуация шла полным ходом. Каждый человек осознавал, что может больше не вернуться, собирая с собой все самое ценное. Кариан пытался успокоить супругу. Нарума всё время говорила о плохом предчувствии, на коленях умоляя любимого уйти вместе.
– Нару, возможно, мы больше не встретимся. Сохрани наше дитя. Если это Ариан, лишь богам известно, каким будет исход.
Стенания не умолкали, даже когда деревня опустела. Казалось, улицы впитали всю горечь ушедших. Кариан прошёл к алтарю и зажег три свечи за упокой отца. Затем направился к главным воротам.
Ариан явился по вечеру. Один. Остановился в паре шагов от брата с абсолютно безэмоциональным выражением лица.
– Десять лет пролетело как один день, – произнес Кариан.
– А ты всё так же неизменно верен Моагуше, – ответил Ариан, его голос звучал равнодушно.
– Ты мог бы быть рядом со мной. Если тебе нужна власть, думаешь, я не уступил бы?
– Брат, я знаю, что ты единственный, кто относился ко мне с уважением из всех этих людей. Ты не винил меня в смерти матери. И единственный, кого я по-настоящему не хочу убивать. Но разве похоже, что я жажду править Моагушей? Деревней, живущей обманом…
Ледяной и огненный взгляды испытывали друг друга, словно искры натянутой струны.
– Что же та девушка наплела тебе, что ты стал таким? – спросил Кариан.
– Брат, она лишь открыла мне глаза. Не более того. Ты никогда не задумывался о нас? Почему мы такие? Почему в нас такая сила? Почему рождённые от одной крови в один день оказались столь противоположны друг другу? Думаешь, кто-то относился бы к нам с уважением, будь мы обычными людьми? Никто не придал бы нам значения. Но, так уж сложилось, что мы дети пророчества. Дети богов. Не смотри так сурово. Ты же и сам помнишь рассказы о прекрасной и холодной Ассаику и яростном Ахорусе.
– Помню, – коротко ответил Кариан.
– Раньше я воспринимал это как небылицу. Как оправдание своим поступкам. Как оправдание всеобщей любви к тебе.
– Почему я должен поверить в это сейчас? – прервал его Кариан.
– Дослушай и всё поймёшь. Отец лгал нам с самого начала. Он знал, что мама была лишь божественным сосудом. Он знал, что она умрёт при родах, потому что обычному человеку не выдержать рождения божественных воплощений. Хочешь знать правду о нашем рождении? Вряд ли об этом написано в отцовской книге. В миг, когда луна затмила солнце, родился ты. И именно в этот момент она уже умерла. А с первыми лучами на свет появился я. Заледеневшее чрево растаяло, но почему-то меня единственного сделали виноватым, хотя виноваты мы оба.
– Даже если так, это прошлое, брат. Прошлое пусть остаётся в прошлом.
– Значит, даже перед смертью отец не решился открыть тебе всю правду. Брат, раньше жила цивилизация первомагов, называемая Санара. Их знаний слишком мало дожило до нашего времени. «Но я нашёл кое-что интересное», —он протянул Кариану истёртый свиток. – Надеюсь, ты умеешь читать на древнем наречии.
Кариан осторожно развернул свиток и принялся читать:
"В объятиях Ассаику Ахорус лишит всё живое тепла,
Холодная тьма затмит мирские глаза.
Рождённый луной обретёт могущество льда,
Солнечный отпрыск стихию огня.
Их тела скуют Афу и Саф – мечи божества,
Лишь они смогут воссоздать копьё АфуСаф,
Что разделит их на века,
Но власть вся в руках людского отца,
Какому дитя силой богов обладать.
Через лунный Афу или же солнечный Саф,
Наделив судьбой мир перессоздать."
Он аккуратно свернул свиток, передав его брату. Суть была ясна и не особо укладывалась в голове.
– Ты ведь уже смог создать меч в своём сердце? – спросил Ариан.
– Смог, – подтвердил Кариан, понимая, что о своём мече он никогда не рассказывал и тем более не показывал. Надобности к его использованию не было. Он рассчитывал сразиться им с братом, но, услышав, впал в сильный шок. Будто бы всю землю выбили из-под ног. Ариан не лжёт. И, скорее всего, та девушка – могущественный потомок первомагов, раз такое пророчество сохранилось по сей день и чудесным образом попало в его руки. Отец никогда не говорил ни о чём подобном.
– Брат, согласно пророчеству, одному из нас нужно умереть. Я уважаю тебя, и только поэтому предлагаю, как в старые времена, провести честный последний поединок до смерти.
– У меня ведь нет права отказаться? – спросил Кариан.
– Нету, – подтвердил Ариан.
– Я принимаю вызов, – произнёс Кариан, и обжигающе холодный меч возник перед ним, вонзив острие в каменистую почву.
– Кто бы ни победил, ты навсегда останешься для меня братом, – громогласно произнёс Ариан, обнажив пылающий меч.
Сражение стихий вызвало дождь. Они не сдвигались с места, высвобождая разрушительную энергию в мир. Силы, как и прежде, оставались равными. Такое соперничество продолжалось до рассвета. В радиусе сотни метров не осталось ничего пригодного для жизни – лишь выжженная и обледеневшая земля.
Мечи скрестились, звеня от удара. Каждый обмен сопровождался ударной волной, которую не смог бы пережить никто на материке. Огненная змея стремилась поймать Кариана, но наталкивалась на ледяной многогранный щит. Огромные клубы пара взметнулись в серое небо.
Увернувшись от очередной огненной атаки, Кариан создал мириады ледяных шипов, но ни один не достиг цели, испарившись в бушующем пламенном вихре. Вдруг огонь разделился на восемь столбов и окружил Кариана, будто бы взяв в плен.
– Огненная казнь! – прокричал Ариан, и пространство внутри заполнилось смертельным огнём.
Когда навык рассеялся, Кариана окутывал дракон из тёмно-фиолетового льда, его взгляд был непроницателен и безжалостен. Он как стрела напал на Ариана и едва не пробил ему голову. Тот вовремя подставил меч и сменил траекторию чудовища, оставив на его туловище огромную рану, заставив его взвыть от боли.
Не давая передышки, Кариан атаковал справа, а дракон слева, вынуждая Ариана обратиться в огненную субстанцию и практически стать неуязвимым к льду. Но и Кариан не испытывал повреждений от пламени. Лишь спустя несколько часов ожесточённого сражения они поняли, что магия не приведёт ни к чему.
Будто услышав приказ извне, они одновременно остановились и развеяли стихийные атаки. Ни царапины. Никто так и не смог коснуться другого.
– Жили врознь, а ничего не изменилось, – засмеялся Ариан.
– Без магии?
– Без магии, – согласился Ариан и напал.
Металлический лязг и громкое дыхание распространились по округе. Они кололи, рубили и подсекали день и ночь. Если кому-либо удавалось оставить царапину, возмездие не заставляло себя ждать. Худо-бедно, но по прошествии трёх дней их тела покрылись сотнями ран.
Вопреки пророчеству произошло невозможное. На седьмой день, пойдя на один и тот же обманный манёвр, будто бы поделив сознание на двоих, они пронзили сердца друг друга. Асандра ощутила утрату любимого в миг, когда зреющий плод неестественно сильно дёрнулся.
– Что же получается, брат, мы так и не узнаем, кто сильнее… – прошептал Ариан, положив ладонь на плечо Кариана. И здесь же ухмыльнулся. – Всё-таки я… – сказал он напоследок испустившему дух брату и отправился в иной мир вслед за ним.
Безжизненные тела начали истощать оставшуюся силу, окутывая братьев огнём и льдом и скрывая их от мирских глаз под непробиваемым барьером. И сколько бы Асандра ни пыталась прорваться внутрь – все её усилия были напрасны. Миновали десятилетия, прежде чем она успокоила душу, жалко потратив время на поиски. Братья так и остались запечатаны на веки вечные. Убитая горем ведьма узрела видение, что в далёком будущем потомки божьих детей возродят божественную силу и исполнят пророчество. Воспламенившись новой надеждой, она раздала распоряжения верным слугам и погрузилась в долгий сон, чтобы дожить до дня рождения легенды.