Главная страница | Саморазвитие, личностный рост | Мне с собой хорошо. Книга-маяк для тех, чьи глаза перестали светиться

Мне с собой хорошо. Книга-маяк для тех, чьи глаза перестали светиться
Лариса Парфентьева
Истории, которые исцеляют душу
Если человек улыбается, это не значит, что у него все хорошо.
Жизнь Ларисы складывалась очень успешно: автор популярных книг, собственное дело, высокий доход, путешествия по всему миру, поклонники и почитатели. Она, казалось, имела все, о чем можно мечтать. Но перестала спрашивать себя: «А чего я на самом деле хочу?» И поэтому не заметила, что всецело следует ожиданиям других.
Однажды почувствовав, что ее жизнь превратилась в один большой компромисс, она бросила все и уехала на несколько месяцев в Петербург. Там Лариса случайно познакомилась с загадочным наставником, который провел ее через личностную трансформацию. Она смогла преодолеть жизненный кризис и снова обрести себя.
«Мне с собой хорошо» – это книга-маяк, которая показывает: как перестать соглашаться на меньшее и снова начать выбирать себя; как прекратить обслуживать желания и прихоти других, не разрушив отношения с близкими; как пережить личностный кризис и разобрать внутренние завалы компромиссов. Эта книга научит жить в согласии со своими внутренними потребностями, чтобы однажды сказать: «Мне с собой хорошо».

Лариса Парфентьева
Мне с собой хорошо. Книга-маяк для тех, чьи глаза перестали светиться

© Парфентьева Л. В., текст, 2024
© Бортник В. О., иллюстрация на обложке, 2024
© ООО «Издательство «Эксмо», 2024

* * *

«Да это же просто «Ешь Молись Люби» в Питерском антураже! Я рекомендую эту книгу всем, кто ощутил, что готов к переменам и пришел в точку «так больше не могу».
А также всем, кто думает, что уже поздно что-то менять, или поздно мечтать».
    ЕЛЕНА РЕЗАНОВА,
    автор «Никогда-нибудь. Как выйти из тупика и найти себя»

Вступление
Земную жизнь пройдя до половины, Я очутился в сумрачном лесу.
    «Божественная комедия», Данте Алигьери
Эта история началась в канун Нового года. Я, как обычно, работала в любимом кафе, и вдруг мне в голову пришли строчки Данте. Я несколько раз их мысленно прокатила, прислушиваясь к отзвуку, и вдруг меня осенило: «А ведь это про меня».
Дожив почти до середины жизни, я поняла, что вхожу в сумрачный лес.
Внешне все было прекрасно: я автор популярных книг и человек, которому говорят: «Вы нас так вдохновляете, в вас столько энергии!» И я этим гордилась.
А потом что-то сломалось. Как будто стало темнее.
Люди, которые поддерживают других, не признаются, что им самим нужна поддержка. И поэтому я стойко продолжала по старой привычке делать то, что делаю: улыбаться, встречаться с друзьями, выступать с лекциями, но чувствовала я себя при этом иначе. Что-то исчезло из моей жизни, но я не могла понять что.
Тогда я решила: наверное, так и должно быть, да?
Все-таки половина жизни позади, и это совершенно нормально, что я стала чувствовать меньше.
Меньше интереса.
Меньше восхищения.
Меньше любопытства.
Меньше предвкушения.
Я убедила себя: «Просто я уже человек взрослый. Много чего испытала, много где побывала, имела счастье общаться с прекрасными людьми. Короче, я классно пожила. Поры бы и честь знать!»
Но с каждым приближающим к Новому году днем я с дрожью ощущала, что захожу в сумрачный лес все дальше и дальше. И за кронами деревьев я теряю солнце.
Не знаю, чем бы закончилась эта история, если бы не та встреча с клоуном.
Именно с нее началась новая глава моей жизни, которая привела… а впрочем, вы сами узнаете, к чему она привела, буквально через 250 страниц.

Глава 1
Кто же украл мою радость?
Знаете такие дни, когда тебя все бесит? Когда надо улыбаться и делать вид, что у тебя все хорошо, а ты можешь только еще сильнее сжимать зубы? Сегодня был именно такой день.
Такси невыносимо медленно остановилось возле ресторана с панорамными окнами. Напротив входа огромный елочный шар бил по глазам тысячью разноцветных огней.
Секунду назад я получила сообщение от своего бойфренда Алекса: «Прости, не могу приехать, срочные дела».
От злости мне захотелось пнуть кричаще-разноцветный шар, но я сдержалась. Я всегда сдерживаюсь. Никогда не проявляю эмоции, так уж повелось.
Особенно боль.
Когда мне больно, на лице проявляется либо суровый покерфейс с говорящим взглядом «не влезай, убьет», либо отстраненное выражение, как будто мне все равно. Как у актера Киллиана Мерфи, когда ему скучно.
«Опять я одна. Вроде в отношениях, но снова и снова одна. Это проклятье? Интересно, нормальные отношения бывают или все только прикидываются, что счастливы?» – подумала я и посмотрела на вполне радостных людей за огромными окнами. Неужели все врут?
Я остановилась продышаться перед тем, как натянуть эту всеобязательную улыбку и войти в зал, где проходил корпоратив издательства.
Ну вот, приехали. Впервые в жизни я собиралась заявиться на вечеринку не одна, и снова облом.

Кажется, все мои романы с мужчинами только и состоят из того, что я раскатываю губу, а жизнь мне потом ее закатывает.
Что ж, соберусь со своими внутренними субличностями и достану губозакатыватель. Он здесь, всегда под рукой.
Остановившись у входа и прерывисто дыша, я вдруг боковым зрением заметила какое-то движение. Повернула голову и чуть не подскочила от неожиданности. В метре от меня высоченный клоун, с раскрашенными как у Джокера губами, курил толстую сигару. Что еще за лишняя пара глаз? Я их не заказывала.
Еще и с сигарой. Стоит тут, дымит, дышать нечем. Какой-то сюр. Я что, в книге Стивена Кинга? Клоун прищурил разрисованные в стиле карточного короля пик глаза и сказал:
– Девушка, кто украл у вас радость?
Я, глубоко вздохнув, холодно и отстраненно ответила:
– Я что, похожа на того, у кого украли радость? Во-первых, это не так. Во-вторых, это не Ваше дело. Видите, я даже улыбаюсь, – я картинно развела щеки в стороны, оставив глаза ледяными. Мерфи бы мной гордился.

– Если человек улыбается, это еще не значит, что у него все хорошо,
– он выпустил идеально ровное колечко дыма.
– Вы хотите поддержать меня цитатами в стиле Паоло Коэльо? – я подняла бровь, спрятав закипающую злость, – тогда я тоже дам вам пару гениальных советов: «Если хочешь идти – иди. Если хочешь забыть – забудь».
– Не хотел вас обидеть, – заметил он, достал что-то маленькое из кармана и вложил мне в руку.
Я почувствовала что-то мягкое и пористое, а раскрыв ладонь увидела красное поролоновое сердце.
Это меня на секунду умилило и да, слегка притопило обиду на жизнь.
– Хм. Спасибо… Я злая как раз из-за него. Из-за сердца. Мой бойфренд слился перед новогодней вечеринкой. В очередной раз его работа важнее всего на свете.
– Сочувствую.
– Может, у вас есть советы и на этот случай?
– Может и есть: не каждый заслуживает седьмой шанс.
Я вымученно улыбнулась, кивнула и толкнула дверь.
По ушам ударила волна из музыки и разговоров. В ресторане остро ощущался праздник. Пар от горячих блюд, которые уже несли на столы, смешивался с десятками древесных, цитрусовых, океанических, пряных запахов празднично наряженных людей. От шума и духоты заболела голова.
Мои коллеги в вечерних платьях с бокалами розового шампанского кружили по залу, они попеременно подходили ко мне и все спрашивали, спрашивали и спрашивали: «Как твоя новая книга?» Никак. Я, запрятав поглубже совсем непраздничные эмоции, отмахивалась: «Пока позволила себе роскошь ничего не писать. Писателям тоже надо отдыхать».
Затем ко мне подбежала hr издательства – главная сплетница – и заверещала: «Ой, что тут уже было без тебя. Скоро расскажу! Переодевайся и пойдем, там как раз начинается выступление кавер-бэнда».
Я стояла возле гардероба и никак не могла шагнуть в гущу этого вихря. Рука все еще сжимала поролоновое сердце.
Я обернулась и увидела за окном того самого клоуна, он, как почувствовал, тоже повернулся и подмигнул. Ко мне подошла девушка из службы доставки:
– О, Лариса, ну давайте же скорее, мы вас ждем! Бежим танцевать.
– Сейчас приду, – сказала я и отступила в сторону уборной.
Конечно, я соврала. Правда в том, что я никогда не танцую на людях. Большую часть жизни у меня было плюс 35 килограммов лишнего веса, и я всегда комплексовала. К тому же грация очень неповоротливой великанихи. Короче, танцевать я не умею, даже не просите.
С детства я не раздевалась на пляже. Иногда сочиняла про аллергию на солнце, врала, что не хочу купаться (хотя обожаю), а бывало прыгала в воду в одежде, выставляя это как игру. Главное, не оголять свое великанское тело. Особенно перед мужчинами. Лучше уж всю жизнь провести «девой», чем позволить кому-то увидеть себя голой.
Вы когда-нибудь были в заложниках у своего тела?
Лет пятнадцать я активно пыталась похудеть, и вот, наконец, несколько лет назад это случилось. Боже, храни сельдерей! Шутка.
Говорят, «можно вывезти девушку из деревни, но нельзя вывезти деревню из девушки». Я немного перефразирую: «Можно избавить девушку от жира, но нельзя вывезти ментальный жир из девушки».
Да, похудела, но все равно у меня остались, как люблю говорить, «фантомные ляжки», которые терлись друг об друга и протирали джинсы до дыр. Если я надевала слегка обтягивающую кофту, то по привычке продолжала втягивать живот. За 35 лет я так и не научилась расслабляться.
Так что, когда меня пригласили танцевать, я просто сбежала в туалет. Танцы – о, нет! Чтобы кто-то увидел, что я двигаюсь как слонопотам? Как жена Шрека? Как сводная сестра Винни-Пуха? Избушка на курьих ножках по сравнению со мной и то изящнее, просто поверьте мне.
Лучше отсижусь в туалете.
Я прислонилась к раковине и снова решила позвонить Алексу. Он взял трубку и раздраженным голосом выдал:
– Говори быстрее. Совещание.
– Ты точно не приедешь? Тут весело! – не буду же я рассказывать, что сбежала от этого «веселья».
– Аврал до конца месяца. Не могу.
– Тогда хорошего совещания, – ну и не моги, я отключила телефон и чуть не швырнула его в стену.
Нашим отношениям было два года, и я убеждала себя, что счастлива. Ключевое слово тут «убеждала».
В последние несколько месяцев я называла его «ИО мужчины», то есть «исполняющий обязанности моего мужчины». Он вел себя так, будто быть со мной в отношениях – это очередная задача на скрам-доске. Видимо очень сложная.
Временами с ним было хорошо, да. Иногда он даже смотрел на меня, как на единственную женщину на планете. И я могла жить на энергии одного такого взгляда месяцами.
Но большую часть времени он был отстраненный. Когда я болела, максимум, что от него можно было получить: «Ммм, не болей». Конечно, сейчас кнопочку нажму и перестану. Спасибо, дорогой, офигенный, блин, совет! Когда мы переписывались, я получала сухие ответы из серии «Норм» и «Ок». У него все «нормок». Что тут скажешь? Ок.
Я успокаивала себя: «Он же работает в банковской сфере, поэтому сухой и неразговорчивый. Угомонись уже! Ты же взрослый человек, так и должно быть. Мужчины ведь менее эмоциональны, чем женщины. Это раз, а два – даже по статистике сообщения мужчин в четыре раза короче, чем женщин».
И я списывала его «Ок» на обычную статистику.
Но самое ужасное даже не в этом. А в том, что я не верила, что достойна лучшего.
Список подозреваемых
Они веселились на корпоративе восемь часов: пили, ели, танцевали. Я грустила восемь часов за столом: телефон, окно, телефон. В голове крутился дурацкий вопрос клоуна: «Кто украл Вашу радость?»
Сначала отмахнулась: «Да никто ее не крал. Наверное, так и должно быть. За спиной уже половина жизни и мой эмоциональный “глаз” замылился, поэтому не стоит ждать те же брызги радости, что и в 20 лет.
Я человек взрослый и много повидавший. Написала пять книг, у меня тысячи читателей. Побывала в разных уголках планеты: Калининград, Нью-Йорк, Москва, Лондон, Вена, Венеция, Астана, Суздаль. Я восходила на вулкан, рисовала картины, управляла яхтой, стояла на сцене и слушала аплодисменты от 5000 человек одновременно. И главное: имела счастье общаться с самыми умными, талантливыми и глубокими людьми в мире, среди них писатели, предприниматели, артисты, музыканты, спортсмены, лекторы. Да среди них был даже Киану Ривз, черт возьми!
Короче, я классно пожила. Какого еще фейерверка можно ждать? Уже было все! Любой такой жизни позавидует. Не слишком ли многого я хочу?» – подумала я, глядя на этот список.
Но вопрос о «краже» все мариновался и мариновался. Наконец я открыла заметки на телефоне и начала составлять список.
Что украло мою радость?
1. Вещи.
Я поняла, что в квартире куча ненужных вещей, высасывающих мою жизненную энергию. И была готова прихлопнуть человека, который придумал моду на свечи. В какой момент все люди на планете помешались и стали дарить их друг другу?
За один год – клянусь – мне подарили 49 свечей. При таком количестве меня можно заподозрить в создании какого-нибудь культа.
Свечи я никогда не зажигаю. А если их выкинуть, то как будто оскорбляешь дарителя. И вот у меня собралась целая парафиново-восковая полка, а еще шмотки, которые не ношу, например, несчастные носки, потерявшие пару, ну и всякие косметические средства.

2. Мой бойфренд Алекс.
Парадоксально, но с ним я чувствовала себя более одинокой, чем без него. Мою радость забирал внутренний конфликт: один голос говорил – «Тебе нужно с ним расстаться», а второй – «Нормальный мужик, тебе ничего лучше не светит».
Я была влюблена в него, временами представляла, какие у нас могут быть дети и где-то в глубине души ждала предложения.
Но он вел себя… как торшер: просто стоял рядом, не пылился, и слава богу. Видимо, и я для него стала «приятной зоной комфорта» – просто кто-то приятный под боком. С каждый новым днем мои чувства становились все меньше и меньше.

3. Соцсети.
Чтобы поддерживать публичный образ, нужно вести соцсети нон-стоп. Отличная, к слову, почва, чтобы взошел FOMO – синдром упущенной выгоды. Он у меня расцвел пышным цветом.

Я зависала в соцсетях по несколько часов в день и сравнивала себя с другими. Мне казалось, что их жизнь, конечно, насыщеннее, а еще – они стройнее и сексуальнее.
Их ляжки, разумеется, идеальные, ага.
Возможно, фундамент для FOMO залился в детстве, с подачи любимого маминого средства мотивации – сравнения. Самая правильная девочка жила с нами в одном подъезде. Мама любила говорить: «Вот у Нади чисто в комнате, а у тебя нет. Вот у Нади пятерка по математике, а у тебя – нет». Очень рада за Надю. Но не от всей души.
Так что в моей голове и спустя десятилетия звучал мамин голос, и даже образовалась какая-то коллективная Надя, что вольготно пристроилась на миндалевидном теле, отвечающем за страх и критику. Я заходила в соцсети и видела одно: «Надя» живет интересно, а я – нет.

4. Сплетни.
Я заметила, что с некоторыми друзьями мы только и делаем, что сплетничаем. Вроде это совершенно безобидно, но эта привычка высасывает время и энергию.
Первые виды сплетен – это бытовые. Встречаешься с подругой, и она говорит: «А ты знаешь, что наша общая знакомая Агнесса завела себе любовника на 15 лет младше, набила татушку на всю спину и укатила на Мальдивы?»
И вы обсуждаете Агнессу, татушку, нового возлюбленного, смотрите его профиль в соцсети и подсчитываете, когда он из садика выпустился и так далее. Ну со всеми же такое бывало?
Второй вид сплетен – это звездные.
Интересно, как это работает: лежишь ночью и натыкаешься на новость о какой-нибудь второсортной голливудской актрисе, неизвестной тебе еще пять минут назад, и вот уже прыгаешь по ссылкам и узнаешь, что ее младший брат попал в секту. Затем тебя засасывает глубже, и к утру ты уже знаешь подробную биографию создателя секты.
Я задала себе вопрос: сколько времени в день я трачу, чтобы обсуждать жизнь совершенно незнакомых мне людей?
5. Неумение расслабляться.
У меня есть шутка: «Я такая собранная, потому что всю свою жизнь привыкла втягивать живот».
Клянусь, я реально не умела расслабляться. Ни на уровне тела, ни на уровне мозга. Когда просыпалась, еще лежа в кровати, сперва смотрела на список дел. Пока пила утренний кофе, прикидывала, с чего начать и чем продолжить. Иногда даже не могла вспомнить, а что я ела на завтрак – настолько была заложником мыслей о работе.

Я взвалила на себя все, что можно было унести, а что нельзя – тоже взвалила и тащила.
Хотя у меня была команда подрядчиков, я все равно не позволяла себе расслабиться и доверить им все. Почему? Потому что мало классных работников. А если что-то сломается? А если они сделают плохо? А если апокалипсис? Ну уж нет, лучше я сама.
Говорят, в конкурсе на самый короткий роман, победил такой: «Не надо, я сама».
Вот это было и про мою жизнь.

6. Чувство вины от отдыха.
Мою радость капитально крало то, что я совершенно не умела отдыхать.

Когда я думала о том, чтобы провести выходные, не сделав ничего по работе, внутри просыпалось тревожное расстройство: «Как так? Как такое возможно? А что, если мир рухнет?»
Однажды я увидела, как лежала на диване моя шестилетняя племянница. Она закрыла глаза и двигала лицо так, чтобы по нему бегал солнечный луч. Ее вид был блаженный и безоблачный.
Я спросила себя: «А когда я в последний раз ловила солнечные лучи лицом?» И ужаснулась – похоже, в ее возрасте, лет 30 назад.
… Я бы так писала и писала, но меня вдруг прервала все та же эйчарщица, та, что главная сплетница в издательстве. Она подсела за мой столик и сказала: «Хочешь расскажу, с кем встречается наш программист? Ни за что не угадаешь!»
Сначала я по старой памяти хотела ответить: «Конечно, хочу», но вместо этого почти рявкнула на нее:
– Нет, мне неинтересно.
Сплетница чуть не подавилась коктейлем:
– Лар, с тобой все в порядке?
– Похоже, что нет, – я поднялась и быстро пошла к выходу.
Тогда я еще не знала, что этот вечер и вопрос клоуна запустит цепочку интереснейших событий.
49 свечей
Через двадцать минут я уже заходила в свою квартиру чувствуя себя на взводе. И вдруг поняла, что мне не хватает воздуха: натурально случился приступ удушья. На меня давили стены. И не только стены, еще одежда в забитом гардеробе, коробки старой обуви, бесконечные тюбики косметики, которыми я даже не пользуюсь, ненужные подарки, те самые свечи, будь они прокляты, и – о господи – я вновь осознала, как много энергии отнимает поиск второго носка. А моя жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее на носки.
Залетев в ванную, я посмотрела в зеркало и сказала: «Я так устала». Я была в одном шаге от того, чтобы прислониться к раковине и начать рыдать. Три, два…
Взгляд упал на стоявшие повсюду свечи, и моя испепеляющая ярость обратилась к ним. Я вновь пересчитала, все еще 49. Если учесть, что зажигаю их максимум раз в два года, этого количества хватит на девяносто восемь лет. Даже при оптимистичном раскладе вряд ли я столько проживу.
Взяв огромный мешок для мусора, я разом смела с полки все свечи. Потом хватала те, что стояли по углам, и со всей дури кидала их в мешок. Так вам! Стеклянные свечки падали и разбивались друг об друга. Как же сладко было слышать звук разрушения!
«О, да! Как долго я об этом мечтала. Как долго себя сдерживала», – я готова была бить по груди как орангутанг. Наконец избавилась от них. Дышать стало легче.
Я поняла, что каждая вещь в доме забирает энергию. И мне нужно срочно освободить место. Хотелось больше воздуха и свободы.
Я заметила, что, когда пишу, убираю с рабочего стола даже провод от зарядки, потому что все это отвлекает. Рядом с ноутбуком дозволено находиться лишь чашке с кофе. Все.
Теперь так должно быть во всем доме: выкинуть все, что не нужно, иначе я задохнусь.
Быть осознанным или быть счастливым
Знаете, с каким внутренним конфликтом сталкивается человек, когда собирается расхламить пространство? Что делать с вещами. Основных вариантов три: выбросить, раздать, продать.
Я давно хотела избавиться от лишнего хлама, но мне казалось, что нельзя просто так взять и все выкинуть, ведь где-то есть люди, которым эти вещи нужны.
Чувство вины откусывало кусочек за кусочком: «Ты ведь осознанный человек! Ты не представляешь, сколько природных ресурсов было потрачено, чтобы их создать».
С одной стороны меня душил весь этот хлам, а сил раздавать его уже не было, с другой – не затыкался голос внутреннего эко-активиста: «Подходи осознанно к избавлению от вещей».
Но нашелся и третий голос: «Ты хочешь все выкинуть, потому что у тебя совсем нет сил. А чтобы их раздавать, требуется энергия и время.

Твои вещи – это твой ресурс, распоряжайся ими так как захочешь».
Наконец наступила тишина.
Вся жизнь в поисках второго носка
Не снимая праздничного платья, я бросилась неистово заполнять мусорные пакеты. Прошел час, второй, третий. К утру я избавилась от 20 килограммов одежды, 15 пар обуви и 7 сумок. И отнесла все на помойку возле дома. Некоторые вещи, что были в хорошем состоянии, я повесила на контейнер – там их быстро разберут. Я выкинула все 49 свечей (аллилуйя!) и примерно 18 подаренных бутылочек со средствами для волос: термозащита, праймеры, бальзамы, маски, спреи, воски, пудры, кремы, сыворотки.
А самое главное: добралась до полки с носками. Подошла и с презрением посмотрела на эти маленькие разноцветные кучки. Они терялись, развешивались по цветам и требовали пару. Я себе-то не могла нормальную пару подобрать, не говоря уже про носки.
Понимаете, да? Поиск второго носка отнимал слишком много творческой энергии, я бы лучше потратила ее на книги, путешествия или рок-н-ролл. Да куда угодно!
Я решила, что закажу двенадцать пар одинаковых, взаимозаменяемых носков. Эта идея пришла в голову после того, как вспомнила интервью одного предпринимателя, он сказал: «Я ношу только серые или синие костюмы, потому что стараюсь заниматься как можно меньше задачами быта. Мне нельзя подолгу думать, что надеть или что съесть на ужин. Я обязан принимать много других, более важных решений».

Человек не должен тратить свою жизнь на поиск второго носка. Уж лучше спустить ее на величие, творчество, любимых людей и вкусную еду.
Не стала выкидывать только книги.
Во-первых, книги – это святое.
Во-вторых, они дарят радость и становятся утешением.
И, в-третьих, на полке стояли произведения не только моего авторства, но и работы студентов моих писательских программ. И если студенты мне как дети, то их книги – это мои внуки.
А «детей» и «внуков» не выкидывают, их любят и холят.
Три вопроса и один принцип
Я задавала себе три вопроса, когда принимала решение о судьбе вещи.

Рациональный вопрос звучал так:
«Пользовалась ли я этим предметом в течение месяца и собираюсь ли пользоваться в ближайший месяц?»
Если отвечала нет, то выбрасывала без сожаления. Даже если были сомнения, вещь все равно отправлялась в корзину. Я размышляла так: если выкину десять единиц и пожалею об одной, ее можно будет купить. И это будет точно «дешевле» с точки зрения энергии: ведь если оставить все десять предметов, они отнимут гораздо больше «энергетических денег».

Эмоциональные вопросы звучали так:
«Приносит ли эта вещь мне радость?»
Если я понимала, что вещь не радует, отправляла в мусорку. Ведь это же так просто, смотришь и чувствуешь: радость есть, значит оставляем. Если нет – прощайте! Вы самое слабое звено на этой полке.

«Чувствую ли я себя собой в этой вещи? Отвечает ли она моим нынешним представлениям обо мне?»
Как человек, похудевший на 35 кг, я много раз полностью меняла гардероб. И в этот раз обнаружила не мало нарядов, в которых жили старые представления обо мне.
Например, выкинула свитер в стиле оверсайз, потому что покупала его с мыслью: «Мой живот недостаточно хорош, его надо прикрыть».
Я вдруг осознала, что одежда тоже создает нашу идентичность. Правило «изменишь установки – изменится гардероб» работает и в обратную сторону: «изменится гардероб – изменятся установки».

И был еще один принцип: выкинуть все, что создает ненужные эмоциональные связи.
Да, судя по той энергии и даже одержимости, с какой я выбрасывала старые вещи, было ясно: я на пределе. Меня что-то душит.
И поэтому мне очень хотелось избавиться хотя бы от части своего прошлого. Я долгое время хранила всякие штуки, которые связывали меня с ним. Например, записки или подарки от бывших. На мой взгляд, это было романтично. Мол, однажды, когда сяду писать мемуары в деревянной беседке на берегу Атлантического океана, я разберу весь этот романтический хлам и напишу о былом. А бывшие узнают себя и будут кусать локти, понимая, какую гениальную женщину они потеряли. И тут до меня дошло: я ни разу в жизни не прикоснулась к этому барахлу.
Максимум хватало на «эффект лестницы»: я могла подойти к этой коробке и вдруг вспомнить какой-нибудь разговор 2007 года, подумав: «Эх, вот тогда нужно было ответить по-другому».
Короче, пользы ноль.
И вот я зависла над этой коробкой и спросила себя: «Хочу ли я, чтобы мои бывшие, спустя тридцать лет, откусывали себе там что-то, заливаясь слезами?»
Тоже нет: всех моих бывших уже настолько потрепала жизнь, что я бы не стала добавлять им треволнений. Пусть живут себе спокойно, не хочу быть причиной их гипертонического криза.
Так что я пришла на мусорку и с размаху закинула коробку в большой вонючий контейнер. Говорят, что величайший бросок в истории баскетбола совершил Майкл Джордан в 1998 году. Сегодня у него появился конкурент. Мощнейший трехочковый бросок был призван определить мою дальнейшую судьбу.

Я представила, как в отходы летит не коробка, а весь травматичный опыт отношений, все мои слезы, утраченные надежды, разрушенные иллюзии – все то, что каждый день острым лезвием проходилось по сердцу.
К черту!
Я сказала себе: «Пусть, как только эта коробка окажется на свалке, в моей жизни все сотрется – воспоминания, бессонные ночи и та часть личности, которая цепляется за прошлое».
Алекса я выкидывать не собиралась, потому что у меня еще оставалась надежда, что все наладится… Но если бы мне сказали, что отношения могут быть другими, то в тот момент я и сама бы не поверила, что такое возможно. Казалось, у меня никогда не будет тех отношений, о которых я мечтала.
Вернувшись домой, я открыла настежь окна и почувствовала, как в квартиру ворвался морозный воздух.
Было уже светло, я валялась на кровати в праздничном платье. Радость ко мне так и не вернулась, но было спокойно, удушье прошло. Я зачем-то села и вскинула руки к верху: «Дорогой мир! Я выкинула все вещи, которые меня тяготили. Теперь я открыта для нового. И я хочу поверить в шанс для себя.
Спокойной ночи».
Алекс мне в то утро так и не написал. К черту!

Глава 2
Ломовая лошадь
На следующий день я проснулась в обновленной квартире, будто прибавившей за ночь несколько квадратных метров. Но внутреннее напряжение не отпускало. «Так, мне надо поработать», – подумала я и села за ноут.
На почту пришел текст рассылок от подрядчиков, они подготовили его для моей онлайн-школы. Я открыла и ужаснулась. Он начинался со слов «В современном мире ни для кого не секрет». Это самое ужасное, с чего можно было начать текст. Просто издевательство какое-то. Привет от создателей «вкусные цены» или «доброго времени суток». Я хотела написать им, что нужно срочно переделать, но подумала: «Наверное, будет быстрее, если исправлю сама. Да и лучше подрядчиков все равно не найду».
Через три часа редактуры я, наконец, призадумалась: «Хм, моя бабушка работала от зари до позднего вечера. Моя мама тоже вкалывала на нескольких работах. Они не жалели себя и всегда говорили, что женщины в нашей семье настоящие «ломовые лошади».
В детстве мне представлялось, что это какое-то гордое звание: мало того, что они настоящие, так еще красивые, благородные существа, с длинной гривой в которую можно вплетать цветы. Однажды я прибежала из садика с намерением срочно поделиться: «Мам, сегодня мы говорили, какими животными хотели бы стать. Ваня сказал, что будет львом, Светка – пуделем или белой кошечкой, а я сказала, что хочу быть ломовой лошадью. Я же молодец?»

Во многом моя усердность определила и мой успех в жизни: я успевала вести сразу несколько рабочих проектов. Но при этом никогда не чувствовала, что могу разделить с кем-то ответственность.
Я взвалила на себя сразу все.
Передо мной на столе лежало маленькое поролоновое сердце, которое пару дней назад зажал в моей руке клоун. Я ухмыльнулась: «Клоун, ты был прав. Радости нет. И будущего нет». Возможно, Раневская тоже была права: оптимизм – это недостаток информации.
Дзынь-дзынь. Пришло сообщение. Сердце екнуло, потому что была надежда: «Это точно Алекс, хочет пригласить меня на ужин».
Но это был не он. Конечно, не он.
Писала моя подруга Тата: «Привет, дорогая! Наши с тобой друзья уже вовсю веселятся в Питере. Я выезжаю, не хочешь к нам присоединиться? Я знаю, что ты вся в работе, но вдруг на этот раз примешь приглашение. Я не сдаюсь. Как надоест работать – пиши».
Раньше я машинально отвечала ей: «Спасибо, не могу, дела». Их всегда было невпроворот: каждый день, год за годом. На отдых и расслабление я выделяла время по остаточному принципу, типа «отдохнем после смерти». Будто жизнь – это как деревня Пищалкино, а отдых – это скорый поезд, который стоит на станции этой Пищалкино ровно две минуты, и я не успеваю до него добежать.
Я отвергала предложения Таты раз десять. А тут резко почувствовала, как моя жизнь проходит мимо, вдохновение на нуле, и гордо носить звание «ломовой лошади» мне надоело.
Что ж, была-не-была! Я быстро разблокировала телефон и написала «Тат, я в деле!» После этого ощутила прилив какого-то необычайного чувства: кажется, у нормальных людей это называется предвкушение.
Скорый поезд остановился в деревне Пищалкино на две минуты. И я успела в него запрыгнуть. Поехали!
Поездка, которая изменила все
Ровно через сутки я залетела в «Сапсан», который отправлялся в город-герой Санкт-Петербург.
Тата уже ждала меня там с кофе, сэндвичами, шоколадкой и воздушным шаром, на котором было написано: «Ну наконец-то!»
Она встала, увидев меня, я подбежала к ней, обняла и улыбнулась.
Это было так похоже на Тату: она организатор крупных мероприятий по всему миру, ее называют человек-праздник, а друзья не дадут соврать, сюрпризы она устраивает бомбические!
На ней было фиолетовое пальто, золотистое шелковое платье в пол и большая черная шляпа с полями. Я не сдержала восхищения:
– Тат, выглядишь фантастически!
– Спасибо, дорогая, ты тоже! Знаешь, вот никогда себе ничего такого не покупала. Никакой дорогой одежды и украшений. А в прошлом году пришли плохие анализы, и я подумала, а для кого вообще жила все это время? И пошло-поехало! Вот прикупила себе новый гардероб, – она крутанулась, еще раз показывая образ, а потом прошептала, – Стоит как целое состояние.
– А… – начала я.
– А с анализами, кстати, все в порядке, – перебила Тата и отмахнулась.
– Хорошо, – улыбнулась я, не буду лезть, раз не хочет.
Мы расположились на креслах за столиком. Я задумчиво посмотрела на шляпу. Надела бы я такую? Хм.
– А я вот люблю, чтобы все было функционально, комфортно, – я щупала знакомую почву, рассматривая шелковый блеск платья, – ношу черную одежду, потому что она не пачкается, каблуки тоже мимо, позвоночник мне потом спасибо скажет. Да в принципе не покупаю слишком дорогие вещи.
– Ты же можешь себе купить, что хочется. Почему не покупаешь?
– Это не целесообразно.
– Целесо-о-бра-зно звучит как безобразно. Какое скучное слово. Ладно. Как ты вообще?
– Да вроде нормально, но пару дней назад до меня докопался клоун. И я тут задумалась. А вдруг, я упускаю что-то… Скажи мне честно. Мое лицо… оно выглядит счастливым?
– Ну… Как тебе сказать. Я тебя обожаю, ты же знаешь. Но нельзя столько работать. Жизнь, она же мимо проходит.
– Мда уж. Дурацкая мысль, но иногда мне кажется, что я недостойна любви, легкости, отдыха, что надо в поте лица выстраивать свою жизнь как стахановцы.
– Я для себя поняла, что дело в выборе. Мир дает все. Вопрос, что мы выберем. Например, вокруг тебя много мужчин разных. Но ты выбираешь этого…забыла, как его – Алекса. А он же совершенно тебя не ценит.
– Хм… Думаешь, я смогу найти другого?
– Конечно. В мире восемь миллиардов человек. Считаешь, среди них нет хотя бы одного подходящего мужчины, который будет любить, ценить и на руках носить? Чисто статистически их там не один, не два и даже не сотня, а гораздо больше.
– Не знаю… Наверное, внутри что-то так настроено, что выбираю тех, кто не выбирает меня?
– Для информации: в Питере есть один мощный человек по имени ВИ. Его прозвали Мастером Жизни. Он что-то вроде тайного масонского ордена, только человек. С ореолом таинственности. Если ты попадешь к нему, то поймешь почему. Он вытаскивал меня и моих знакомых из глубоких жизненных ям. Не хочешь к нему сходить? Если совет не к месту, то можешь меня послать.
– Видимо, дела и правда плохи, раз ты мне советуешь специалиста, – я засмеялась.
– Воспринимай Мастера просто как старшего товарища, а не как мозгоправа. Ему 75 лет, и он уже пол века помогает людям. Представляешь, что такое пятьдесят лет опыта?
– Я все равно настроена скептически и не уверена, что мне это нужно.
– Хорошо, тогда лови еще один аргумент. Знаешь, чей он отец?
И тут она назвала его имя. Ого! Я аж зависла от удивления. Его сын и правда был успешным человеком и известным на всю страну. Подумав несколько секунд, я сдалась:
– Что ж… Если он воспитал такого гениального сына, то, должно быть, что-то понимает в жизни. Я к нему схожу. Но учти – лишь ради интереса и не более того.
Тата скинула смску с контактами. Имя значилось как «Помощник Мастера».

В тайне я надеялась, что сейчас напишу его помощнику, а он скажет, что свободных окон нет на ближайшие сто лет.
Я накатала сообщение и отправила. И действительно, через пару минут пришел ответ: «К сожалению, у ВИ все свободные слоты заняты на полгода вперед».
«Ну, и славненько», – подумала я. И отнеслась к отказу с досадой и даже злостью, ведь к этому моменту, что-то уже капитально забирало мою радость.
Ваше предложение еще в силе?
В Питере мы ходили в театр, гуляли по Эрмитажу с хранителем коллекций, выпивали шипящее шампанское в ресторане нашего друга, пели песни под гитару, я продолжала улыбаться, но при этом внутри меня не было радости.
И я не понимала, в чем причина: почему мне так грустно, когда вроде все так хорошо?
Через два дня, когда я уже собирала чемодан, чтобы выехать из гостиницы, телефон сделал дзыньк. Я неспешно взяла его в руки. Это было сообщение от помощника ВИ: «Лариса, у ВИ внезапно появилось одно окно на сегодня. Сможете приехать через час?»
Нужно было решить: либо я сейчас подрываюсь и еду к этому неведомому ВИ, либо спокойно собираюсь, обедаю и уезжаю в Москву, в объятия своей прошлой жизни.
Я легла на кровать и посмотрела в пустую стену. И вдруг почувствовала, что мне не хватает ковра. Но ковер – это даже не предмет мебели, а скорее, метафора.
В детстве, в начале 90-х, когда мы жили в маленьком уральском городе, я любила лежать и рассматривать разноцветный ковер.
И это было самое безмятежное время: ты на своей кровати, под одеялком, и нет никаких проблем, никаких страхов и никакого чертового экзистенциального кризиса (кто это вообще придумал?).
И тебе не надо вечно куда-то бежать, зарабатывать деньги, думать о том, что жизнь проходит, переживать, что твои близкие могут заболеть. Ты лежишь на кровати и разглядываешь ковер. А если повезет, то в это время мама на кухне готовит пирог с яблоками. И никаких соцсетей, никакого сравнения себя с другими. И просто кайфуешь от ковра, и твоя жизнь полна смысла.

Эх, сейчас бы лежать у этого ковра и чтобы проблема была только одна – как уговорить папу купить мне вафлю «Куку Руку».
С этими мыслями я перевернулась на другой бок и решила посоветоваться насчет ВИ с Алексом. Я записала двухминутное голосовое, где рассказала про ВИ, переживания и то, что меня одолел небольшой сплин. Отправив сообщение, я почувствовала вину: «Ну вот, опять гружу ненужной инфой. Он и так много работает, а тут еще я со своим унынием. Зачем ему это знать? Я должна сама разбираться со своими проблемами».
На все, что касалось моих чувств, он реагировал так: «М-м», «Понятно», «Не знаю». В моей голове это означало «Не грузи меня проблемами, я не хочу в них вникать».
Пиком его отстраненности был один момент. Год назад у меня погиб близкий человек, и я позвонила Алексу в слезах, он сказал: «Сочувствую… мне пора возвращаться к работе». И больше ни разу не выразил соболезнований и не спросил, как я переношу эту утрату.
Пока я погружалась в море вины, от него пришло сообщение. Предсказуемое. Он написал: «Я не знаю, что тебе делать. Решай сама».
Что я испытала? Как обычно: одиночество. Это ощущение – я его называю Изоляция Чувств – шло из детства.

Так получилось, что у меня не было достаточно чуткого контакта с кем-то из близких, видимо поэтому, став взрослым человеком, я выбирала отстраненных мужчин.
Но при этом в каждом мне хотелось найти ту связь, которой не хватало в семье. Вот такой парадокс.
От сообщений Алекса я вдруг почувствовала обиду и снова вернулась в детство, где есть только я, ковер и «Куку Руку».
Мне было больно. Я быстро настрочила помощнику ВИ: «Если ваше предложение еще в силе, то я выезжаю».

Глава 3
Загадочный мастер жизни
Через десять минут я уже ехала в такси по заснеженному городу, слушая в наушниках «Аве Мария». За окном было сыро, холодно и серо. Мне показалось, что этот холод проникает внутрь.

Я прокручивала перед глазами разные события из жизни и думала: «Наверное, ничего лучшего со мной больше не произойдет».
В зеркале заднего вида от меня убегала дорога. Это тоже метафора жизни: я слишком сосредоточилась на прошлом, а дорогу, которая ждала меня впереди, совершенно не видела или не хотела видеть. Если бы я решила сделать татуировку в тот момент, то выбрала бы «Будущего нет».
Вскоре такси подъехало к длинному трехэтажному историческому зданию.
Над входом в парадную красовались статуи двух грифонов. Это существа с головой и крыльями орла, а телом льва.
«Интересно, что за тайные тайны тут? У меня будет обряд посвящения?» – подумала я, поднимаясь по лестнице и таща за собой уличную серость. На третьем этаже меня встретил молодой человек в белоснежной рубашке: «Вы Лариса? Проходите, вас ожидают».
Дверь в кабинет ВИ с внешней стороны была выполнена в историческом стиле из дерева, а с другой, как я узнала позже, – выкрашена в нетривиальный темно-фиолетовый. Ручка необычной формы из металла, похожего на бронзу. Я наклонилась на секунду, чтобы разглядеть ее поближе, и неожиданно для себя улыбнулась: это была фигурка маленького грифона, с немного оплывшей от бесконечных прикосновений чеканкой.
Я подумала: «Ну что ж, по крайней мере это необычно и фиолетово. Что бы это ни значило. Посмотрим, что меня ждет за этой дверью. Надеюсь, живой грифон».
Вся жизнь в четырех листах
Оставив пальто в приемной, я вошла в комнату.
Слева, у темно-фиолетовой стены стояла софа, обитая коричневой кожей. Посередине, перед столом из красного дерева расположились два кожаных кресла. За столом сидел седовласый человек. Он наклонился над бумагами и что-то писал. Я обратила внимание, что перьевую ручку он держал левой рукой, рядом стеклянным боком ловила блик красивая чернильница.
Такое теперь редко встретишь.
Кажется, Мастер не заметил, как я вошла. Нужно как-то обозначить себя.
«Кхм-кхм, здравствуйте», – произнесла я.
Он поднял голову и пристально посмотрел. У него были тонкие черты лица, голубые глаза и очки в круглой оправе. Его взгляд и правда, пронизывал вдоль и поперек. Он встал и улыбнулся: «Здравствуйте, Лариса. Садитесь, куда хотите – на софу или в кресло. И расскажите, что вас привело ко мне».
Я села в кресло, потому что разваливаться на софе перед незнакомым человеком не хотелось. И, пока собиралась с мыслями, украдкой рассматривала Мастера. Он сел в кресло напротив, поправив складку на темно-фиолетовых брюках, красиво контрастирующих с белым поло, на указательном пальце поблескивал зелеными гранями перстень с большим зеленым камнем, наверное, изумрудом. Мужчина был довольно высокий, поджарый и, мне кажется, именно так выглядели аристократы лет двести назад. Даже не спрашивайте почему именно аристократ и именно двести лет, но конкретно эта мысль первой промелькнула у меня в голове.

Ну вот посмотришь иной раз на человека и прям чувствуешь: аристократизмом заполнен по самую макушку. Взгляд такой особый и манера держаться.
Пауза затянулась. Я еще раз изобразила культурное «Кхе-кхе» и начала.
В свойственной мне улыбчивой манере рассказала, что все неплохо, в целом жизнью довольна, и она складывается, в общем, успешно. Конечно, я не могу пригласить Киану Ривза на день рождения, но зато могу сорваться в любую точку планеты и писать там книги.
ВИ слушал меня. Когда я выдала краткий экскурс, он сказал:
– Знаете, мы с вами чем-то похожи. И вы, и я внимательны к словам. О чем вам говорят конструкции «в целом» и «в общем»? Если бы я сказал: «В целом, я довольно счастлив», о чем бы вы подумали?
– Хм… Интересно. Я бы ответила: такие уточнения показывают, что человек скорее несчастлив, чем счастлив.
– Хорошо. Мы поняли, что фраза «в целом, я довольна» означает «нет». А расскажите, что происходило в Вашей жизни.
Он снова сел за стол, взял лист бумаги, перьевую ручку и приготовился записывать. Я неожиданно для себя тяжело вздохнула, видимо, уже заранее почувствовала, что скоро мне предстоит встретиться с правдой. Из меня, сначала несмело, а потом все более «полноводно» полился поток: я говорила о детстве, о любимых книгах, об изоляции чувств, Алексе, переживаниях, работе.
Минут через десять к горлу подкатил комок, а на глазах появились слезы. Я шмыгнула носом, покраснела и, вытащив бумажный платочек, шикнула на себя: «Так, Лариса, держи себя в руках». Быстро вытерла слезы, снова нацепила улыбку и продолжила рассказ. Через десять минут подоспела вторая волна слез. Да что ж такое-то. Я опять сказала себе: «Не надо тут устраивать потоп. Это все просто эмоции».
ВИ все фиксировал, переспрашивал. Я только и слышала, как скользил наконечник перьевой ручки, выводя историю моей жизни. Иногда ВИ отрывал взгляд и пристально на меня смотрел. Он почти ничего не говорил, но в глазах было столько силы и сочувствия, что хотелось делиться с ним всем.
Когда я закончила, сменив три платочка, ВИ отложил ручку в сторону, на столе лежали четыре листа, на которых уместилась вся моя жизнь.
– Лариса, у меня насчет вас есть предположение. И мне бы хотелось им поделиться. Разрешите?
– Да, конечно.
– Вы слышали что-нибудь об «улыбающейся» депрессии? Это скрытая депрессия. Человек внешне выглядит жизнерадостным, но при этом внутри страдает. Я буду перечислять признаки, а вы подумайте, подходит вам это или нет.
– Хорошо.
– Итак,

депрессия-улыбка обычно свойственна сильным людям, которые все держат в себе. Они стремятся все успевать. Отмахиваются от своих чувств и подавляют их.
Им может быть больно, но они не сострадают себе, а затягивают пояс потуже и продолжают двигаться вперед. Они не могут себе позволить расслабиться, потому что им кажется, что тогда мир рухнет. Они полны ответственности, потому что знают, что на них опираются другие люди. Они боятся просить помощи и не хотят чувствовать себя обузой.
С каждым словом меня скрючивало внутри, а к горлу подкатывал комок.
ВИ продолжил:
– Человек может нормально функционировать, продолжать делать важные для себя вещи, но при этом испытывать чувство безысходности и апатии. Как правило те, кто страдают этим видом депрессии, предпочитают отгонять от себя эти мысли и не делиться с окружающими. Они говорят: «Со мной все нормально, есть люди, которым хуже». Ну как, есть совпадения?
– Весь этот список как будто с меня писали, – я тяжело вздохнула, – какой кошмар. Я никогда не думала, что меня это коснется. Если честно, я запуталась и устала. Что с этим можно сделать?
– В идеале вам нужно на несколько месяцев переехать в Питер, чтобы мы поработали. Я не настаиваю. Только вам решать, чего вы хотите от своей жизни.
Поблагодарив его за теплый прием, я сказала, что подумаю. На выходе из кабинета я потерла ручку с грифоном «на счастье» – в местах, где она особенно блестела, чеканка почти стерлась, видимо, все так делали.
Улыбка депрессии
На улице я плотнее закуталась в шарф, села в такси и забила в интернете признаки «улыбающейся» депрессии. Да, похоже, это была она.

Я начала понимать, что отсутствие вкуса у жизни – это не про возраст и не про «эмоциональное замыливание».
Его вызвали некоторые факты, которые я не принимаю, отрицаемые эмоции и чувства, непрожитое горе внутри и то, в чем я не могу себе признаться. Короче, полный бардак. Со всем этим мне предстояло разобраться.
Я приехала в ресторан, где сидели мои друзья во главе с Татой, заказала бокал шампанского и поняла, что в последнее время подсела на алкоголь. И это тревожило: алкоголь поднимал настроение на пару часов, а потом я снова падала в дофаминовую яму, и состояние ухудшалось. В глубине души я знала, что счастливый человек не будет пить так часто.
За окном поднялась снежная буря, друзья болтали на отвлеченные темы, смеялись, обсуждали невероятный вкус еды, планы, путешествия, а я наблюдала за танцем снежинок.
«Совсем ничего не чувствую, даже злость ушла, – подумала я и через секунду приняла решение – переезжаю в Питер».

Я долго спасала своими текстами и выступлениями других людей, теперь пришло время спасти себя.

Глава 4
Я, Питер и Раскольников
Когда я объявила, что переезжаю в Питер, мои московские друзья расстроились: «Ты собралась в Питере лечить депрессию? Ларис, разве ты не помнишь, что писал Достоевский: “Питер – это город полусумасшедших!”. Он тебя может размотать и свести с ума еще больше». Мне было все равно, что они говорят. После встречи с ВИ я призналась себе, что уже несколько месяцев не чувствую светлого и радостного. Но продолжала исполнять обязательства и светить лицом там, где было нужно.
После выступлений ко мне по-прежнему подходили люди и говорили: «Лариса, откуда в вас столько энергии?»
Энергия появлялась только в моменты работы, когда я была максимально сосредоточена. Плюс мне очень повезло в жизни: я довольно рано поняла, что люблю делать больше всего и однажды нашла в себе смелость выбрать этот путь.
Я решила, что стартану в Питер сразу после новогодних праздников.
Ты круче, чем Моника Белуччи
Новогоднюю ночь мы решили провести с Алексом вдвоем. Накупили вкусной еды, и я приготовилась смотреть «Реальную любовь». Я любила этот фильм и предвкушала, что, наконец, разрешу себе отдохнуть и не буду уже после полуночи планировать какие-то срочные дела на 1 января.
Накануне я съездила в торговый центр и купила Алексу дорогой спортивный костюм. Знала, что он мечтал о нем уже год. На кассе девушка заметила: «Мы с девчонками ведем внутреннюю статистику: обычно женщины тратят на подарки мужчинам в три раза меньше денег, чем на подарки себе. Если вы покупаете такой дорогой костюм своему мужчине, готова поспорить, что себе вы купили в три раза дороже».
Я картинно улыбнулась и произнесла: «Ну разумеется! Каждая женщина знает, что это грех – тратить на мужчину больше, чем на себя». Они засмеялись и восхищенно проводили меня взглядом.
«Черт, черт, черт!» – неслась я по торговому центру к выходу и злилась. Я ведь не купила себе подарок. А если бы и купила, то мне было бы жалко отдать такую сумму. Обошлась бы подарком раз в десять дешевле.
За пятнадцать минут до боя курантов я вручила Алексу подарок. Он развернул его и воскликнул: «Вау-у, это же тот самый костюм! Спасибо тебе». Чмокнул меня в щеку и, смутившись, сказал: «У меня тоже есть для тебя подарок. Он… не такой роскошный, как у тебя. На вот, возьми».
Он протянул сверток. Мне было любопытно, что же там. Развернув крафтовый пакет, я обнаружила там… кружку. Да, это была обычная кружка с надписью «Ты круче, чем Моника Белуччи».
Кружка. КРУЖКА.
На моем лице было написано оглушающее разочарование. Сцену можно было назвать «Самый стремный контраст: дорогущий костюм против кружки».
Если так со мной разговаривал Бог, то ему точно удалось донести свое послание.

Боже, неужели я настолько оцениваю себя? Неужели я не достойна большего, чем кружка? Спасибо, конечно, за Монику Белуччи, но… кружка?
Наше совместное смущение прервал бой курантов. Пока часы били полночь, я посмотрела в потолок, как будто рассчитывала встретить там высший разум, и тихо прошептала желание: «Хочу, чтобы в следующем году все было по-моему. Так, как я захочу».
Мы с Алексом чокнулись бокалами, и почти сразу после этого он сказал: «Ты не против, если я пойду спать? Чувствую, как меня рубит. Год выдался не из легких». Я отрешенно кивнула: «Конечно». Последняя стадия полнейшего пофигизма вошла в мою жизнь. Проходите, располагайтесь и ни в чем себе не отказывайте.
Как только он закрыл дверь спальни, я подошла к ноуту и открыла сайт с бронированием жилья. Квартира, Питер, посуточно. У меня опять внутри боролись два голоса. Один говорил: «Давай снимем нормальную квартиру. Тебе только что подарили кружку, надо восстановить баланс во Вселенной. Если ты не начнешь в себя вкладываться и разрешать то, что хочешь, мир не откроется». А другой голос вещал: «Да всего же на пару месяцев едешь? Можно и похуже жилье присмотреть. Лучше сэкономить, а то мало ли что. А деньги потратишь более целесообразно».
Целесообразный голос победил. Я выбрала пусть и очень скромную квартиру, но на фотографиях она выглядела даже мило. Ровно через семь дней, в Рождество, я должна была сесть на «Сапсан» и отправиться не просто в новый город, а в путешествие с неизвестным концом.
Скрипучие табуретки
Через неделю, уже в Санкт-Петербурге я зашла в парадную, наводящую ужас. Такого я не видела даже в начале 90-х в подъездах маленького уральского городка. Со стен лохмотьями свисала облупившаяся краска, окна затянуты пыльной паутиной, перила лестницы в виде деревянных обломков, под потолком тусклая, засиженная мухами лампочка. А какой стоял аромат. Застоявшийся, пыльный, с нотками разложения, надеюсь мусора, а не чего-то похуже.
«Вот это дом с привидениями, – подумала я и зачем-то крикнула – ау-у!»
По подъезду (а это был подъезд и даже «падик», а не парадная) разнеслось эхо. Вот бы сейчас кто из соседей выглянул и ответил. Хоть одно живое лицо.
Мне тут же вспомнился Раскольников: «Наверное, в таком месте Родиону пришло в голову замочить старуху-процентщицу».
Зачем я вообще сюда приехала? Как можно было согласиться на эту авантюру? У меня ведь в Питере никого нет.

Когда у человека депрессия, нужно укреплять опоры.
А я зачем-то решила сломать свою налаженную жизнь в Москве и отправиться в серый Питер к неизвестному специалисту.
Кое-как дотащив чемодан на третий этаж, лифта, разумеется, не было, я вошла в квартиру и ужаснулась еще сильнее. Ее достоинства заканчивались на высоких потолках и больших окнах.
Кухня мизерная, как в хрущевках, со скрипучими табуретками, плитой, которая видела все революции, маленьким деревянным столом и плохим светом. А пол… там был крашенный деревянный пол, в огромных щелях которого, казалось, селились тараканы.
В спальне стоял большой диван с засаленной накидкой и пролежнями. Страшно представить, кто и чем тут мог заниматься. Еще на окне красовалась искусственная цветочная композиция – точь-в-точь как на кладбище. Не хватало только черной ленточки и надписи «Ты была круче, чем Моника Белуччи».
Венцом этой «чудной» квартирки оказалась ветхая канализация: тут были постоянные перебои с горячей водой. Она, как дама своенравная, шла ровно полторы минуты, из них секунд сорок я тратила на поиски оптимальной температуры. Знаете же, как это бывает? Полмиллиметра влево – и варишься в кипятке, полмиллиметра вправо – и ныряешь в ледяную прорубь.
Собираясь на первый прием к ВИ, я еще не знала об особенностях подачи горячей воды. Даже не подозревала, что придется как солдату Джейн успевать все за полторы минуты. Когда я, наконец, настроила температуру, горячая вода, пробежав две секунды, решила закончиться. Совсем. Следующие полчаса я, как на веселых стартах, носилась с чайником и кастрюлькой от кухни до ванны. Но нормально промыть волосы так и не удалось, мне не хватило ни воды, ни времени.
Пока час приема неумолимо приближался, я боролась с гладильной доской, которая складывалась при малейшем прикосновении, с утюгом, оставляющим черные опалины на одежде, и с все возрастающим отчаянием.

Глава 5
Предательские компромиссы
Вопреки хаотичным сборам, перед встречей с ВИ у меня был какой-то особенный трепет. Дело в том, что он и мой покойный папа родились ровно в один день и один год.
В этом я видела тайный знак от вселенной, мол, ты в надежных руках, почти отеческих.
Папа умер, когда мне было 16 лет. Мы не успели сделать многое. Он не был со мной на школьном выпускном, не радовался, когда я сама поступила на журфак в МГУ, никогда не держал в руках мои книги, а я никогда не рассказывала ему о своих переживаниях. В конце концов, он ни разу не видел, как я готовлюсь к свиданию.
Да, мне его сильно не хватало. Иногда, особенно когда в жизни появлялся какой-нибудь мудак, мне был нужен отец, который взял бы его за шкирку и спустил с лестницы.
В общем, ВИ мне напоминал отца, и мне было интересно, смогу ли я расслабиться и прожить опыт общения с папой, уже достигнув зрелого возраста.
Разрушающие компромиссы
ВИ встретил меня, как обычно, в элегантном виде: в светлом поло, темных брюках с идеальными стрелками и с уже знакомым фантастическим перстнем. Я хотела думать, что в этом перстне он хранит мудрость грифона. Не зря же себе выбирают тотемное животное, чтобы присоединиться к его силе. ВИ поднялся с кресла и поприветствовал меня:
– Лариса, я рад, что вы снова пришли ко мне. Присаживайтесь. Полагаю, мы можем перейти на «ты»?
– Вы можете спокойно обращаться ко мне на «ты», но я не буду. Мне так комфортнее, – я устроилась в кресле напротив, чувствуя легкое смущение от мятой рубашки на фоне идеально выглаженного ВИ.
– Хорошо. Как раз сегодня мы поговорим о комфорте. Но сперва вопрос. Знаешь, почему грифонов раньше боялись как монстров?
– Потому что все непонятное вызывает страх? Голова от одного животного, а тело от другого.
– У древних шумеров была мифическая богиня тьмы – Тиамат. Ее изображали в виде странного существа, которое позже стало грифоном. Их боятся, потому что они дети тьмы. Но я не нахожу во тьме ничего плохого. Тьма и свет – это одно и то же. Без одного мы бы не видели другого. Только пережив тьму, мы можем понять, что такое свет. Так что твое нынешнее состояние – сумерки души – это предвестник большого света.
– Хм, я так еще не думала. Тьма – это и правда начало всех начал. Может, поэтому последние пару лет мой любимый цвет – это черный, как символ нового начала?
– А знаешь, какое основное предназначение было у грифонов, согласно преданиям?
– Нет.
– Они всегда были стражниками. Охраняли границы города и страны. Но если мы говорим про наш внутренний мир, то грифоны в нем охраняют наши границы. Они есть у всего – разума, тела, эмоций, состояний. Мы чувствуем себя некомфортно там, где наши границы задвигаются.
– Да, некоторые люди не замечают чужих границ и нарушают их.

– Залог счастья – это знать и охранять свои границы.
За 75 лет я понял важную вещь про счастье. Вот что нас делает счастливыми и несчастными одновременно?
– Что?
– Компромиссы. Наше счастье и создают, и разрушают компромиссы. Главное, в них правильно разобраться. Есть два типа: те, которые тебе доступны. И те, которые недоступны. Например, болит зуб, и тебе нужно найти стоматолога. Находишь, скажем, такие варианты. Первый стоматолог: лучший в городе, но ехать к нему три часа. Второй: лечит хуже, но до него добираться пять минут. Что выберешь?
– В вопросе зубов? Конечно, качество! Я выберу первого.
– Вот именно. Да, ты потратишь три часа, чтобы добраться до стоматолога, но зато будешь доволен и счастлив. И тут критично для себя разобраться: на что ты можешь пойти, с чем согласиться, а с чем категорически нет. Например, человек всегда мечтал заниматься каким-то делом, но выбрал совершенно другую работу – потому что она проще. Все, он себя предал. И это предательство его разрушит: он пошел на разрушающий компромисс. Или мы точно понимаем, какого человека хотим видеть рядом с собой, но при этом соглашаемся на другого, думая: «И так сойдет». И опять – это то, что сделает нас несчастным.
– Ну, то есть счастье в том, чтобы и не предавать себя, но при этом быть гибким там, где нужно?
– Так и есть. Мы всегда знаем, где и с кем нам лучше, слышим шепот нашей души, но не всегда прислушиваемся. Когда появилось состояние, в котором ты сейчас пребываешь?
– Засасывать в «темноту» начало еще в прошлом году. Я незаметно скатилась в яму.
– Значит, год назад… Тогда вот тебе первое задание. На канале Грибоедова есть Банковский мост. Его украшают четыре грифона. Они тебе помогут. Поезжай туда, погуляй и подумай, на какие недоступные компромиссы ты шла в последние пару лет, где себя предавала.
– Спасибо, я подумаю…
ВИ наклонил голову в знак прощания. Я в задумчивости встала с дивана и на выходе из кабинета опять потерлась о лапку грифона.
Мост с грифонами
Уже через полчаса я была на Банковском мосту, который соединял канал Грибоедова. На углах возвышались скульптуры грифонов с туловищем льва темно-графитового цвета и крыльями, покрытыми сусальным золотом.
На улице закружила метель, из-за мельтешивших снежинок казалось будто грифоны подмигивают мне и зовут провалиться в собственную тьму, чтобы узнать нечто новое.
Я ходила по мосту туда и обратно, гоняя в голове один вопрос: «На какие разрущающие компромиссы в своей жизни я шла? Какие лишили меня счастья?»
Через несколько минут ко мне пришли ответы.

1. Компромисс в личной жизни.

Я встала, как вкопанная, посреди моста, когда вдруг поняла – в отношениях мне никогда не было комфортно. Никогда.
Представьте себе, что долго носите ботинки, в один из которых завалился камушек. И ходите с этим камушком всю жизнь. У вас никогда не было опыта существования без него. То есть ощущение дискомфорта становится нормой. Когда кто-то говорит: «Ты только представь свою жизнь без камня в ботинке?», вы отмахиваетесь: «Не надо рассказывать, что бывает по-другому. Все ТАК живут!»
И вы живете так до тех пор, пока либо… не умираете, либо вас не бахнет что-нибудь по башке.
Со мной было так же: мне казалось, что не испытывать радости в отношениях – это норма.
Где-то в глубине души я понимала, что Алекс – это разрушительный компромисс. Два года как варилась в этих отношениях в надежде, что мне станет лучше. Каждый раз думала: «Нам нужно еще немного времени, и он оттает и начнет меня любить, я почувствую настоящую связь между нами». И каждый раз мне было страшно это прервать, потому что… ну знаете, я ведь не заслуживаю лучшего.

2. Компромиссы в работе.
Следующее неприятное открытие: в работе я никогда не делала так, как удобно мне. У меня было несколько подрядчиков, которые работали на мою онлайн-школу и регулярно сдавали проекты сырыми. Они считали, что меня устраивает такой уровень работы, раз я молчу и тихонько доделываю сама. И я каждый раз доделывала и доделывала за ними работу.
Например, есть задача – написать рассылку. Я скидываю максимально понятное ТЗ, объясняя все. Через неделю получаю от них готовую работу, которая при этом максимально сырая. Как будто они даже не видели моего ТЗ. В этот момент я тяжело вздыхаю, беру себя в руки и сама все переписываю.
И так было со многими сферами:
Не провели маркетинговое исследование? Хорошо, я сама.
Не согласовали даты выхода партнерских материалов? Не страшно, поработаю ассистентом.

Я поняла, что мои границы просто продавили внутрь. Ну, то есть в работе их совсем не осталось.
Пока я ходила по мосту, то вспомнила все такие случаи.
Я остановилась и сказала себе: «Все, я так больше не могу».
Иногда с этой фразы начинаются самые большие перемены.

3. Бытовые компромиссы.
И третий неутешительный вывод – это бытовые компромиссы, на которые я соглашалась.
Например, ужасная квартира в Питере. Я поняла, что совершенно не могу жить в ней. И неприятнее всего, что это была одна из моих любимых стратегий: в бытовых тратах я не следовала своему «хочу», а искала как сэкономить.
Например, «Да мне идеально подходит это дорогое пальто, я безумно его хочу, но это неразумно. Лучше куплю в два раза дешевле, не такое идеальное, зато так будет целесообразнее».
«Да, мне нравится этот фитнес-клуб, но возьму что-нибудь попроще, зато так будет целесообразнее».
Я рационализировала свою жизнь, чувства и расходы.
Я сдерживала себя, зажимала и поправляла невидимые очки на лице со словами: «Лариса, это нецелесообразные траты».
Вы уже поняли да, какое слово мое любимое?
Иногда завидовала каким-нибудь блогерам, которые писали в соцсетях: «Ой, девочки, я сегодня полностью опустошила свою банковскую карту на всякую фигню, и я та-ак счастлива!»

И пока думала об этом, я с ужасом поняла, что мои последние годы – это один сплошной компромисс в тех вопросах, где не нужно было соглашаться на него.
Эта прогулка меж львов наполнила меня гневом. И пора было действовать.

Глава 6
Время прощаться с иллюзиями (и бывшим)
Было страшно. Я бы даже сказала – было ссыкотно. Мне предстояло разрушить компромиссы, которые делали меня несчастной.
И начала я с Алекса.
Вернувшись в квартиру с тараканами, я прошла в ванную и встала напротив зеркала. Посмотрела на себя и сказала: «Ну что, два года в этих отношениях я, скорее, терплю и жду, что все изменится, а не наслаждаюсь. Выходит, что я терпила?»
В жизни все решают тонкие настройки. Одна из них: понять, а где лично для тебя та самая грань между «быть терпимым» и «быть терпилой»?
Я грустно засмеялась своему отражению и вспомнила племянника. Когда ему было восемь лет, он очень хотел маску Человека-Паука на 1 сентября. За лето родители уже накупили ему разных игрушек, и поэтому в просьбе неоднократно отказывали.
И вот однажды вечером он сидел за столом и рисовал, а мы все ужинали.

Он снова завел свою песенку: «Я хочу маску Человека-Паука». И мы, все взрослые, начали ему говорить: «У тебя и так много игрушек. Тебе надо научиться терпеть. Тот, кто не умеет терпеть, ничего не получает от жизни. Так что сиди и жди. Когда придет время, мы купим тебе новую игрушку».
Племянник что-то продолжал рисовать, а когда мы закончили назидательные речи, повернулся к нам и сказал: «Терпение – это говно».
Сегодня до меня, наконец, дошел смысл этой фразы в полной мере.
Терпение – это говно.
Мам, ты меня любишь?
Мои размышления прервал телефонный звонок. На экране высветилось «Мама».
Маму я уважала и ценила, но мне с детства не хватало контакта с ней. Видимо, я уже тогда была сверхчувствительным ребенком, поэтому мне хотелось больше обнимашек, и я постоянно переспрашивала: «Мам, ты меня любишь?»
Я думаю, это из-за того, что мама родилась через пару лет после войны. Время было суровое, и воспитывали детей, как правило, без особых сантиментов. Люди много работали, страну восстанавливали, времени и сил на обнимашки практически не оставалось. Лишний раз нельзя было высовываться и доверять людям, шла зачистка пособников фашизма, ожидающих, что гитлеровский режим вот-вот «воскреснет».

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71204884?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.