Главная страница | Памятники истории и культуры | Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. Текст, перевод, комментарий

Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. Текст, перевод, комментарий
Петр из Дусбурга
Древнейшие источники по истории Восточной ЕвропыЭпохи. Средние века. Тексты
«Хроника земли Прусской», написанная священником Тевтонского ордена Петром из Дусбурга, – один из ярчайших памятников историографии европейского Средневековья. Хронологически она охватывает период с 30-40-х гг. XIII в. до 1326 г. Повествование сосредоточено на завоевании Пруссии Тевтонским орденом, начатом в 40-е гг. XIII в. и законченном в 1293 г. Вместе с тем в «Хронике» отражена ранняя история Тевтонского ордена, а наряду с ней – события всемирной истории, образующие фон для основного повествования.
«Хроника» является не только историческим памятником, но и памятником богословской и крестоносной мысли. Вторжение Тевтонского ордена в Пруссию, по сути, было Крестовым походом, формально направленным на христианизацию прусских языческих племен, хотя на самом деле крестоносцы ставили целью создание собственного территориального государства на захваченных землях. Представляя собой апологию крестоносного движения и военных действий Тевтонского ордена, «Хроника» содержит теорию «новых» (духовных, священных) войн, а многие ее главы написаны в духе средневековых житий, чудес и «примеров», что служит отражением духовного мира крестоносца, превращает ее в литературный памятник ордена и придает ей читательский интерес.
В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.

Вера Матузова
Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской. Текст, перевод, комментарий
Памяти моих родителей

РОССИЙСКАЯ АКАДЕМИЯ НАУК
Институт всеобщей истории

Древнейшие источники по истории Восточной Европы
Эпохи. Средние века. Тексты

Печатается по решению Ученого совета
Института всеобщей истории РАН, протокол № 3 от 14 июня 2023 г.

Рецензенты:
д. и. н. М.В. Винокурова
д. и. н. В.Я. Петрухин


© Институт всеобщей истории РАН, 2024
© Матузова В.И., 2024
© Издательская группа «Альма Матер», оригинал-макет, оформление, 2024
© «Гаудеамус», 2024

От автора
Впервые «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга в переводе на русский язык увидела свет в 1997 г. Издание было осуществлено научно-издательским центром «Ладомир» по образу и подобию книг, выходящих в серии «Памятники исторической мысли». Оно получило положительные отзывы отечественных историков и привлекло внимание зарубежных специалистов: для многих из них появление этого исторического источника на русском языке было неожиданным и в чем-то даже экзотическим, ибо теперь «Хроника» была написана кириллицей, а Пётр из Дусбурга заговорил на неведомом ему русском языке, и его читательская аудитория значительно расширилась. С годами расширился и круг желающих купить книгу, тираж которой (2000 экз.) разошелся очень быстро, и это наводило на мысль о подготовке второго издания памятника.
Второе издание «Хроники земли Прусской» выходит в серии «Древнейшие источники по истории Восточной Европы», основанной членом-корреспондентом АН СССР В.?Т. Пашуто (издается с 1977 г.; первоначальное название «Древнейшие источники по истории народов СССР»). Ученому принадлежал и замысел осуществить комментированное издание сочинения Петра из Дусбурга на русском языке.
«Хроника земли Прусской» охватывает историю Тевтонского ордена в первые века его существования (с 1189 по 1326 годы), но преимущественно сосредотачивается на его Крестовом походе в Пруссию. Книга состоит из четырех частей: 1-я: О начале ордена дома Тевтонского; 2-я: О приходе братьев ордена дома Тевтонского в Прусскую землю; 3-я: О войнах братьев ордена дома Тевтонского с пруссами; 4-я: О событиях. Последняя синхронизирует события всемирной (на то время) истории с событиями в Пруссии.
«Хроника земли Прусской» издавна привлекала внимание историков, археографов и филологов многих стран, главным образом Германии и Польши, для которых отображенный в этом сочинении исторический период является яркой страницей их национальной истории. Библиография этих исследований представлена многими томами.
Во второй половине XX в. границы известности «Хроники» заметно расширились и продолжают расширяться. Ныне живой интерес к истории Тевтонского ордена проявляют также ученые Австралии, Австрии, Великобритании, Венгрии, Израиля, Италии, Латвии, Литвы, Нидерландов, России, Словакии, США, Чехии, Швеции, Эстонии, Южной Кореи, Японии. Для многих из них «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга является важнейшим источником. Конференции цикла Ordines militares, проводимые в польском городе Торуне Университетом Николая Коперника, превратились в представительный международный форум ученых, который автор этих строк считает для себя школой в освоении и изучении данной тематики и о котором навсегда сохранит благодарную память.
Выражаю благодарность коллективу центра «Восточная Европа в античном и средневековом мире» Института всеобщей истории РАН за внимание и поддержку в работе.
Второе издание «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга было переработано согласно требованиям, предъявляемым к выпускам Свода «Древнейшие источники по истории Восточной Европы».
Во второе издание входит полный текст оригинала «Хроники» на латинском языке. Вступительная статья основательно переработана: из нее исключены два во многом устаревших раздела первого издания. Вместо них включена статья «Крестоносная идеология в “Хронике земли Прусской” Петра из Дусбурга и в других письменных памятниках Тевтонского ордена в Пруссии» и обновлены разделы об авторе Хроники, об ее рукописях, источниках и переводах на современные языки согласно изданиям и работам, появившимся в международной историографии после 1997 года. Перевод также подвергся некоторым существенным исправлениям и уточнениям. Комментарии к переводу были во многих местах исправлены и расширены в соответствии с новейшими исследованиями. Изменилась и библиография, дополненная новыми работами по теме. Обновлены иллюстрации, воспроизводимые по изданию: 800 Jahre Deutscher Ordens (G?tersloh; M?nchen, 1990).

Введение

Рукописи и издания «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга


Титульный лист рукописи А

Рукописей, современных «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга, не сохранилось. Ее текст ко времени издания Максом Тёппеном дошел в списках XVI–XVII вв. (SRP 1861: 12–15).
К настоящему времени некоторые из перечисленных Тёппеном рукописей изменили место своего хранения и, соответственно, шифры. Поэтому привожу здесь их перечень, опубликованный в работах польского историка Ярослава Венты (Wenta 2003: 9–12; Piotr z Dusburga 2004: XII–XIV).
A Торунь, Государственный архив, Kat. II, XIII, 1. 31???21,5 см. 330 с. бум. (XVII в.) (Ранее: Торунь, Библиотека Магистрата)
B Торунь, Главная библиотека Университета Николая Коперника, Rkps 26. 26,5???19 см. 159 с., бум. (1540). (Ранее: Кёнигсберг, Королевская библиотека Fol. 1568 из библиотеки герцога Альбрехта)
C Берлин, Государственная библиотека, Ms. Boruss. Fol. 68. 28,5???20,5 см. 279 с. (XVI в.).
D Гданьск, Государственный архив, 300, R/LI, q I. 21???14,5 см, 368 с., (сер. XVI в.).
E Вена, Австрийская Национальная библиотека. Cod. 9093. 30,6???21,5 см. 21 с. Л. 1–17 содержат фрагменты первой, второй и пятой глав третьей части «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга. (XVII в.).
F Берлин, Государственная библиотека, Ms. Boruss. Fol. 245, т. 1. 30???21 см. 166 с. Л. 125–132 содержат гл. 137–169 третьей части хроники Петра из Дусбурга (сер. XVI в.).
G Гданьск, Государственный архив, 492/971. 21,5???17,5 см. 357с., Мелкие фрагменты из «Хроники» Петра из Дусбурга (1668 г.).
Имеются два издания «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга на языке оригинала. Первое из них было осуществлено в 1679 г. Христофом Харткнохом и уже давно превратилось в раритет (Petri de Dusburg 1679):
Petri de Dusburg… Chronicon Prussiae cum Anonymi cujusdam continuotione aliisque antiquitatibus Prussicis. Christoph Hartknoch e manuscriptis codicibus recensuit notisque illustravit. Francofurti et Lipsiae. Anno 1679. – 484 p.

Харткнох принял за основу издания Кёнигсбергский список «Хроники земли Прусской». Это издание имело свои достоинства, так как вобрало в себя тексты списков, ко второй половине XIX в. уже утраченных, но в этом же был и его недостаток, так как изданный текст более не подлежал проверке. (SRP 1861: 16–17).
Научным изданием «Хроники земли Прусской» стало издание, подготовленное Тёппеном: (Peter von Dusburg 1861):
Chronicon terrae Prussiae von Peter von Dusburg / Hrsg. M. Toeppen // SRP. 1861. Bd. I. S. 1–219.

Тексту памятника в нем предшествует обстоятельная вводная статья, в которой исследуется источниковая база хроники, дается описание всех известных издателю списков текста «Хроники», содержится критика издания Харткноха и излагаются принципы предлагаемого нового издания. Ему предшествовало тщательное изучение сохранившихся списков «Хроники», из которых за основу был принят Торуньский список XVII в.
Издание Тёппена знаменовало собой начало историко-филологического изучения памятника. В нем приводятся разночтения по спискам, выравнивается латинская орфография и исправляются ошибки копиистов. Издание сопровождено историческим комментарием. Он лаконичен, сведен в основном к постраничным примечаниям, но в целом отражает современную Тёппену степень изученности фактического материала хроники.
Научный уровень, на котором выполнено издание Тёппена, до сих пор сообщает ему жизненность и делает его единственным текстом хроники, к которому обращаются исследователи, занимающиеся историей Тевтонского ордена, средневековой Пруссии, Литвы, польского Поморья и европейской дипломатии XIII–XIV вв.
В 1965 г. издание Тёппена было воспроизведено репринтно в составе переиздания серии Scriptores rerum Prussicarum (SRP 1965: Bd. I), дополненной 6-м томом (1968), в котором были опубликованы вновь открытые материалы по истории Пруссии и орденской историографии в Пруссии ХIII–XVI вв.; некоторые из них ранее публиковались вне этой серии. Публикации источников сопровождены исследованиями немецких историков В. Хубача, Э. Машке и У. Арнольда.
В 2007 г. новое издание (без перевода на польский язык) «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга (Petrus de Dusburgk 2007) появилось в составе многотомной обновленной серии Monumenta Poloniae Historica по Торуньскому списку: Petrus de Dusburgk. Chronica terrae Prussiae. – Piotr z Dusburga. Kronika ziemi Pruskiej / J. Wenta, S. Wyszomirski // MPH. Nova series. Pomniki dziejowe Polski. Ser. II, 13. Krakоw, 2007. – 331 s.

Переводы «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга
В настоящее время имеются издания «Хроники земли Прусской» в переводе на современный немецкий, литовский, русский, польский и итальянский языки.

Немецкий перевод: Peter von Dusburg. Chronik des Preu?enlandes / ?bersetzt und erl?utert von К. Scholz und D. Wojtecki. Darmstadt, 1984 – 588 S. (Ausgew?hlte Quellen zur deutschen Geschichte des Mittelalters. Bd. XXV).
Перевод предваряет краткое введение, содержащее исторический очерк создания памятника и минимум археографических сведений о нем. Перевод дан параллельно тексту оригинала. Значительно глубже, чем это было сделано Тёппеном, изучена теологическая основа хроники: выявлены цитаты из Библии и сочинений Отцов Церкви, не указанные в издании 1861 г. Исторический комментарий весьма скуден, что отчасти восполняется тщательно выполненными именным и географическим указателями.

Издание на литовском языке: Petras Dusburgietis. Prusijos zemes kronika / Par. R. Batura. Vilnius, 1985. – 497 p. (переизд. Vilnius, 2005).
Перевод вышел в серии «Библиотека литуанистики». Введение к нему, написанное известным литовским историком Р. Батурой, наряду с характеристикой исторической обстановки в Европе времени создания «Хроники» содержит исторический очерк древней Пруссии и средневековой Литвы ХIII–XIV вв. В комментарии Батура сосредоточился в основном на сведениях историко-географического характера, весьма полно охватывая результаты международных исследований в этой области на протяжении XIX–XX вв. На основе имеющихся в исторической науке данных ученый составил уникальную карту прусских земель, ценность которой заключается в ее полноте и тесной соотнесенности с «Хроникой» Петра из Дусбурга.

Польский перевод «Хроники земли Прусской»: Piotr z Dusburga. Kronika ziemi Pruskiej / S. Wyszomirski, J. Wenta. Torun, 2004. – 263 s.
Издание осуществлено Издательством Университета Николая Коперника в Торуне. Вступительная статья и примечания выполнены профессором Я. Вентой. Структура издания максимально приближена к композиционному построению оригинала. В ней синхронизированы главы, повествующие о событиях в Пруссии с главами, охватывающими события всемирной (на тот период) истории. Последние вынесены на маргиналии. Этим польское издание отличается от издания Тёппена, который, напротив, выделил последние в отдельную, четвертую, часть «Хроники», озаглавив ее «О событиях».

Итальянский перевод (Pietro di Dusburg 2012): Pietro di Dusburg. Cronaca della terra di Prussia d’ordine teutonico dalla fondazione al 1326 / P. Bugiani. Spoleto, 2012.
Издание содержит латинский текст, перевод на итальянский язык, вступительную статью и комментарии к переводу.
Перевод на русский язык (Петр из Дусбурга 1997): Пётр из Дусбурга. Хроника земли Прусской / Изд. подг. В.?И. Матузова. М.: НИЦ «Ладомир», 1997. – 383 с.

Перевод был осуществлен по изданию М. Тёппена с латинского оригинала и сопровожден историческом очерком и комментариями. Сохранена и структура издания Тёппена. Полагаю, что, собрав вынесенные в отдельную колонку сведения о событиях всемирной истории и выделив их в отдельную часть «Хроники», Тёппен упорядочил текст оригинала, выступив при этом как редактор. Этому же изданию соответствует и нумерация глав. Форзац книги образует схематичная карта «Пруссия и Литва», основой для которой послужила карта, составленная Р. Батурой для литовского перевода источника.
Исторический интерес представляет попытка перевода «Хроники земли Прусской» с текста, изданного Х. Харткнохом, на французский язык, предпринятая в XVIII в. графом Яном Потоцким (1761–1815). Фрагменты перевода недавно были обнаружены Д.?И. Вебером и Е.?И. Носовой в Научно-историческом архиве СПбИИ РАН. Этому открытию посвящена интересная статья (Вебер, Носова 2017), из которой читатель может получить сведения как о Яне Потоцком, так и о содержании переведенных им фрагментов, и об истории рукописи.

Автор «Хроники земли Прусской»
Из послания Петра из Дусбурга верховному магистру Вернеру фон Орзельну, предваряющего «Хронику», известно, что автор был орденским священником. Все остальные сведения о нем гипотетичны.
Родиной хрониста долгое время было принято считать город Дуйсбург (Duisburg) на Рейне (Voigt 1828. Bd. III/2: 604). Позднее польская исследовательница М. Поллякувна высказала предположение, что он был выходцем из голландского города Дусбурга (Doesburg), находившегося на территории орденского баллея Утрехт, где Тевтонский орден обосновался еще в первой половине ХIII в. (Pollakоwna 1968a: 205). В настоящее время обе эти точки зрения равноправно сосуществуют.
Даты жизни хрониста неизвестны, но, если связывать пребывание Петра из Дусбурга в Пруссии с замком Рагнит (Рагнита), принимая во внимание дату его основания (1289 г.), то к моменту завершения «Хроники» можно говорить о примерно сорокалетнем пребывании хрониста в Пруссии. Можно полагать, что к тому времени автору было не менее 62–66 лет (Pollakоwna 1968a: 165).
Местом пребывания Петра из Дусбурга немецкие историки называли также Мариенбург (Мальборк), ставший в 1309 г. резиденцией верховных магистров Тевтонского ордена. Эта гипотеза основана на посвящении хроники верховному магистру ордена и близости к нему хрониста.
Неизвестно, при каких обстоятельствах Пётр из Дусбурга вступил в орден и оказался в Пруссии; неизвестно и то, в каком монастыре он жил и создавал «Хронику». Местом написания «Хроники земли Прусской» в немецкой историографии первоначально считался Рагнит (точка зрения М. Перльбаха), служивший опорным пунктом ордена, готовившего агрессию против Литвы. Й. Фойгт доказывал, что местом пребывания хрониста в Пруссии был Кёнигсберг, в подтверждение чего выступил со временем и М. Перльбах, сообщение которого содержит указание на грамоту, хранившуюся в Архиве магистрата Кёнигсберга, датированную 26 декабря 1327 г. В ней Готфрид фон Хеймберг, комтур Кёнигсберга, и Генрих, фогт самбийский, подтверждают получение шестисот марок от епископа Самбии Иоганна. Среди свидетелей в этой грамоте значатся «священники брат Петер и брат Гюнтер» (frater Petrus et frater Gunterus presbiteri). Перльбах предполагал, что первый вполне мог быть автором «Хроники земли Прусской» (Perlbach 1968).
В дальнейшем Г. Лабуда (Labuda 1971: 217–244) и Я. Вента (Wenta 2000: 178–179, 210; Tenze 2003: 22–24) предложили новые гипотезы, согласно которым Петра из Дусбурга можно было бы отождествить не только с автором «Каноника Самбийского», который пишет о себе, что стал самбийским каноником в день св. Луции в 1313 г., но и с рядом других лиц, а именно: с официалом Петром, упомянутом в документах 1318 г. (SU 1891: № 139) и 1335–1340 гг. (Ibid.: № 297, 304, 314), а также с Петром-старшим (Petrus senior), фигурирующим в одном документе 1330 г. (Ibid.: № 266); далее – с Петром-деканом в документах 1331–1342 гг. (Ibid: № 332) и 1352–1356 гг. (Ibid.: № 407, 413, 417–420, 422–424), с Петром-настоятелем собора в одном документе от 1334 г. (Ibid.: № 285), с Петром Старшим (Petrus antiquus) 1335 г. (Ibid.: № 292), равно как с Петром-старшим деканом (Petrus senior decanus) 1350 г. (Ibid.: № 388).
Опираясь на источниковедческий анализ «Хроники земли Прусской», Поллякувна утверждала, что Пётр из Дусбурга имел доступ к архиву ордена. Судя по всему, он писал «Хронику» в тесном контакте с верховным магистром, на суд которого и отдал свое сочинение. Не исключено, что он выступал своего рода пропагандистом реформ ордена, предпринятых Вернером фон Орзельном, о чем свидетельствует тенденция «Хроники» (Pollakоwna 1968a: 204; 1970: 134).

Источники «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга
Один из первых исследователей историографии Тевтонского ордена в Пруссии немецкий историк М. Перльбах писал, что основной интерес в изучении «Хроники земли Прусской» концентрируется вокруг двух вопросов: личности автора этого сочинения и источников «Хроники» (Perlbach 1886: 96).
Картина источников, составляющих основу «Хроники земли Прусской», складывалась перед историками постепенно. Начало работы по определению круга источников по истории Тевтонского ордена в Пруссии было положено серией статей Перльбаха, посвященных анализу грамот, относящихся к началу утверждения Тевтонского ордена в Пруссии (Perlbach 1873b; Idem 1874; Idem 1875; Idem 1881). Опубликованные ученым материалы, наряду с их самостоятельной исторической ценностью, давали возможность и для сравнительного изучения, сопоставления текста грамот Тевтонского ордена в Пруссии с текстом «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга.
Непосредственно к определению источниковой базы «Хроники» Перльбах обратился в своих «Прусско-польских исследованиях» (Perlbach 1886). Он указывал на использование Петром из Дусбурга письменных источников: вступления к статутам ордена и «Повествования о начале Тевтонского ордена» (Narratio 1861), донесения Хартманна фон Хельдрунгена; памятников агиографии (в частности, «Перенесения мощей св. Варвары»). Заслугой Перльбаха является выявление в прологе и первой книге «Хроники» многих скрытых цитат из сочинений Отцов Церкви (Григория Великого, Августина Гиппонского, Иеронима Стридонского), Бернарда Клервоского, Павлина Ноланского, Боэция, Макробия, образующих философско-теологическую основу «Хроники» (см. Матузова 1984; Matuzowa 1990b).
Дальнейшая работа по определению круга источников состояла в тщательном и углубленном прочтении текста «Хроники земли Прусской» и современных ей исторических сочинений. Нередко она проходила в многолетних научных дискуссиях, например, о соотношении текста «Хроники» Петра из Дусбурга и «Хроники Оливского монастыря» (см. ниже).
Большая заслуга в изучении источниковой базы «Хроники земли Прусской» принадлежит польской историографии. В 50-е гг. XX в. выдающийся историк Г. Лабуда поставил задачу более тщательного сравнительного изучения древнейших прусских анналов (Пельплинские анналы, Краткие прусские анналы) и «Хроники» Петра из Дусбурга (Labuda 1954).
Наиболее полное решение эта задача получила в работе М. Поллякувны «Хроника Петра из Дусбурга» (Pollakоwna 1968а), долгое время остававшейся единственным доскональным источниковедческим исследованием этого памятника. Исследовательница прежде всего указывала на группу древнейших источников о возникновении Тевтонского ордена: «Повествование о начале Тевтонского ордена» (по датировке Перльбаха – 1204–1211 гг. (Perlbach 1873a; Statuten 1890: 156); по новейшей датировке У. Арнольда – ок. 1244 (Arnold 1966); исследовательница приняла первую из них), образующее основу как для Пролога к статутам ордена, так и для «Хроники» Петра из Дусбурга. Статуты были распространены во множестве рукописей, так как каждому крупному собору ордена полагалось иметь их экземпляр. Языком оригинала статутов, равно как и Пролога, был латинский. Пролог, как показали исследования, имеет две редакции: одна сохранилась среди комплекса латинских рукописей и представлена текстом на старофранцузском языке; другая – среди немецких рукописей с вариантом текста на нижненемецком языке. Промежуточное положение между ними занимает голландский вариант. Несомненно, что текст, написанный по-немецки, а следовательно, доступный большинству членов ордена, представлял собой официальную историческую версию о возникновении ордена. Установлено, что Пётр из Дусбурга пользовался и немецкой, и латинской редакциями Пролога, следуя за которыми повторял и их ошибки. Так, годом основания Тевтонского ордена назван 1190 г., к которому относится и акция его утверждения, происшедшая на самом деле в 1198 г., но эта последняя дата в традиции исчезает, в результате чего возникает ряд фактических неточностей. Оригинальный латинский текст Пролога, в котором говорится об утверждении ордена и автором которого, как полагают, был папский легат кардинал Вильгельм Моденский, приводится Петром из Дусбурга дословно, вероятно, потому что в ордене этот текст особенно почитался: в нем предшественниками ордена представали воины из Ветхого Завета.
Отдельную главу своей монографии М. Поллякувна посвятила «Донесению Генриха фон Гогенлоэ» (верховный магистр ордена в 1244–1249 гг.), которому до нее в историографии XX в. не уделялось особого внимания. Текст «Донесения» на немецком языке был обнаружен в кодексе XVI в. в архиве Тевтонского ордена в Вене и издан Т. Хиршем под названием «Донесение Германа фон Зальца о завоевании Пруссии» как одно из дополнений к хронике XV в., которую Хирш назвал «Младшей хроникой верховных магистров» (Die jungere Hochmeisterchronik 1874: 153–168). Сохранившаяся рукопись, относящаяся к 1514 г., по мнению издателя, включала в себя тексты XIV–XV вв., связанные с хрониками Петра из Дусбурга и Николая фон Ерошина. Характер этой связи Хирш не уточнял. В дальнейшем Л. Вебер включил «Донесение» в число источников «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга, наряду с «Донесением Хартманна фон Хельдрунгена» и «Оливской хроникой» (Weber 1878: 37–39). Непосредственную связь «Донесения» и «Хроники» Петра из Дусбурга отрицал Перльбах (Perlbach 1886: 107–110), и эта точка зрения благодаря авторитету ученого долгое время бытовала в исторической литературе.
«Донесение» включает в себя: описание ущерба, наносимого пруссами землям князя Конрада Мазовецкого; основание для защиты от них Добжиньского ордена; призвание на помощь Тевтонского ордена, когда Добжиньский орден не справился с поставленной перед ним задачей; занятие Тевтонским орденом пожалованной ему Конрадом Мазовецким Хелминской земли, а также овладение крестоносцами прусскими землями от Помезании до Самбии включительно; наконец, описание войны с поморским князем Святополком. Последнее занимает большую часть текста.
Сравнительный текстологический анализ «Донесения» и «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга позволили Поллякувне признать «Донесение» одним из источников «Хроники». Г. Грундманн предполагал, что хронист использовал оригинальный латинский текст, впоследствии переведенный на немецкий (Grundmann 1941: 30–31). Поллякувна считала, что «Донесение» было результатом деятельности канцелярии верховного магистра Генриха фон Гогенлоэ; оно изначально было написано на немецком языке и создавалось за пределами Пруссии. Этот оригинальный текст и был использован Петром из Дусбурга. Хронист расширил повествование, разделив его на короткие главы и дополнив дидактическими и богословскими экскурсами.
Близким по характеру «Донесению Генриха фон Гогенлоэ» признается «Донесение Хартманна фон Хельдрунгена» (верховный магистр в 1273–1283 гг.), сообщающее об объединении Тевтонского ордена с орденом меченосцев. Оба донесения содержатся в одном и том же кодексе XVI в., хранящемся в архиве Тевтонского ордена в Вене. «Донесение Хартманна фон Хельдрунгена» было случайно обнаружено немецким историком XIX в. Э. Штрельке (Strehlke 1868). Он сделал вывод, что текст основан на более древнем источнике и что автором его действительно был Хартманн фон Хельдрунген. Памятник написан на немецком языке, но Штрельке полагал, что это перевод с латинского. К. Ширрен выступил против этого утверждения и против авторства Хартманна фон Хельдрунгена, считая, что текст написан неизвестным поэтом (Schirren 1868: 260–265). Оба историка были согласны в том, что время возникновения «Донесения» – конец ХIII – начало XIV в. (не позднее 1328 г.).
Теодор Хирш считал, что «Донесение» основано на источнике ХIII в., но в нем использованы также сведения хроник Петра из Дусбурга и Николая фон Ерошина (SRP 1874: 168–265). Это сдвигало время создания памятника на вторую половину XIV в. М. Поллякувна полагала, что оба «Донесения» возникли в одно и то же время, и это подкрепляется фактом их нахождения в одном и том же кодексе. «Донесения» были написаны с целью укрепления традиций ордена и должны были служить документальным подтверждением прав ордена на Ливонию и Пруссию.
Поллякувна сделала еще один шаг вперед по сравнению с предшественниками, определив характер связи между «Хроникой» Петра из Дусбурга и легендой о перенесении гермы св. Варвары. Такой жанр агиографической литературы возник во времена Крестовых походов в Святую землю, и его Пётр из Дусбурга использует уже по традиции. Легенда, сохранившаяся в списках XIV в., повествует о приходе крестоносцев в Пруссию и о войне Тевтонского ордена с поморским князем Святополком. Исследовательница, в частности, полагала, что факт перенесения гермы св. Варвары заимствован из утраченной поэмы о св. Варваре, автором которой, вероятно, был комтур (а в 1331–1335 гг. верховный магистр) Лютер Брауншвейгский, который использовал также «Донесение Генриха фон Гогенлоэ». Окончательную форму легенда обрела, скорее всего, в доминиканском монастыре в Эльблонге. М. Тёппен, первым издавший легенду (SRP 1863: 399–431), высказывал мнение, что вся она основана на тексте «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга. Из анализа, проведенного Поллякувной, следует, что «Хроника земли Прусской» послужила источником лишь для отдельных фрагментов этой легенды, не известной хронисту, поскольку она сложилась к 1326–1331 гг.
Г. Лабуда предполагал также, что Пётр из Дусбурга и автор легенды независимо друг от друга обращались к тексту «Донесения Генриха фон Гогенлоэ», причем автор легенды передает его очень точно, а хронист видоизменяет и вносит дополнения.
«Оливская хроника» (середина XIV в.) в ее отношении к «Хронике земли Прусской» долгое время была предметом научной полемики. Хирш, впервые издавший «Оливскую хронику» (Die ?ltere Chronik: 649–805), делал вывод, что Пётр из Дусбурга и автор «Оливской хроники» использовали один и тот же источник, повествовавший об истории Тевтонского ордена. Эту точку зрения М. Тёппен считал весьма правдоподобной (SRP 1861: 6). Спустя десять лет М. Перльбах выступил с подробным анализом «Оливской хроники» (Perlbach 1871), из которого следовало, что история ордена в «Оливской хронике» есть лишь извлечение из рифмованной «Хроники Пруссии» Николая фон Ерошина.
В. Фукс, проведя детальный текстологический анализ, пришел к выводу, что основным источником Петра из Дусбурга была «Оливская хроника» (Fuchs 1884: 421–484; 1886: 405–434). Позднее польский историк В. Кентшиньский выступил с гипотезой о существовании двух редакций «Оливской хроники» (Exordium) (отраженных соответственно в списках XV и XVII–XVIII вв.) и утверждал, что некий автор XIII в. связал «Оливскую хронику» с историей Тевтонского ордена и что вторая (II) редакция была ее переработкой. Он высказал предположение о том, что этот источник был использован Петром из Дусбурга, и подчеркивал, что основу «Оливской хроники» образовывал текст, принадлежавший польскому хронисту (Ketrzynski 1890: 289–297, 385–394, 499–510). Добавив новые детали, Кентшиньский в основном разделял точку зрения Вебера и Фукса. Детальный анализ всей дискуссии представлен в работе польского исследователя Я. Венты (Wenta 1990: 49–55).
Сам Вента, проведя детальное сопоставление текстов хроник Петра из Дусбурга и Николая фон Ерошина с «Оливской хроникой» (Wenta 1980), выдвинул гипотезу о существовании трех редакций «Хроники» Петра из Дусбурга, последняя из которых легла в основу «Оливской хроники».
В дальнейшем Вента расширил диапазон своих исследований и выступил с монографией, посвященной развитию историографии в государстве Тевтонского ордена в Пруссии в ХIII–XIV вв. (Wenta 1990): «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга предстает в этом исследовании и как явление развивающейся историографической традиции.
Попытка продолжить споры вокруг «Оливской хроники» была предпринята в 90-е гг. XX века. Так, немецкий исследователь Хайнц Лингенберг откликнулся на указанную работу Я. Венты монографией о древнейших памятниках историописания, созданных в Оливском монастыре, представив их краткий анализ, предложив некоторые поправки к исследованию Я. Венты и одновременно выразив надежду на то, что споры по данному вопросу закончатся (См.: Lingenberg 1994). И действительно, многолетние тщательные, глубокие исследования Я. Венты оставляют последнее слово за их автором.
Третья часть «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга связана с прусскими анналами. Они были изучены Г. Лабудой (Labuda 1954). В отличие от своих предшественников (Й. Фойгта, М. Тёппена, Э. Штрельке, В. Арндта и В. Кентшиньского) Лабуда рассматривал анналы, трактуя каждое ответвление как историографическую целостность и обращая внимание на время и место возникновения анналов, а также на их авторов. Это дало ему возможность представить взаимосвязь сохранившихся списков анналов. Так, изданные в серии Scriptores rerum Prussicarum «Пельплинские анналы» (Annales Pelplinenses), «Краткие прусские анналы» (Kurze preussische Annalen) и упоминаемый там же неизданный Вольфенбюттельский список ученый определял как тексты, восходящие к одному архетипу, для которого он предложил название «Древнейшие прусские анналы» (Annales Prussiae antiquissimi), основываясь при этом на исследованиях, проведенных ранее М. Перльбахом. Лучший из этих списков сохранился в архиве Тевтонского ордена в Вене, в уже упомянутом кодексе XVI в. Историк делал вывод о существовании официальной анналистики ордена на землях Поморья. Лабуда усматривал в процессе создания анналов два этапа, один из которых закончился в 1293 г., а второй относился к 1311–1337 гг.
Торуньские и Кульмские анналы, по мнению Лабуды, также восходят к «Древнейшим прусским анналам», используя в то же время данные некоторых других источников.
Списки «Древнейших прусских анналов» сохранились только на немецком языке, как и «Донесения», о которых говорилось выше. Напротив, «Торуньские анналы», созданные во францисканском монастыре, написаны на латинском языке, равно как и «Кульмские анналы» (латынь была официальным языком Кульмского епископства).
Лабуда поставил вопрос о текстологическом соотношении «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга и «Древнейших прусских анналов», но не учел при этом «Анналы каноника Самбийского».
Анализ последнего памятника был проведен М. Поллякувной. «Каноник Самбийский» представлен лишь одной рукописью, датированной XIV в. Он возник в среде самбийского капитула и потому отражает круг его интересов. По нему можно судить об отношениях Самбийского епископства с Тевтонским орденом. «Каноник Самбийский» – сочинение компилятивное, и главный среди его источников – «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга. В части, содержащей прусские сведения, «Каноник Самбийский» основан на прусских анналах.
Сопоставляя текст III части «Хроники земли Прусской» с текстом «Каноника Самбийского» и «Древнейшими прусскими анналами», исследовательница делала вывод, что хронист использовал сведения «Каноника», относящиеся к ХIII в., а также сведения анналов, входящих в Венский кодекс. Об этой же основе свидетельствуют и данные, содержащиеся в Дополнениях к «Хронике» Петра из Дусбурга.
Как утверждал М. Перльбах, хронологическую основу «Хроники земли Прусской» составили анналы и список магистров ордена (верховных и прусских). Однако сопоставление «Хроники» с «Каноником Самбийским» свидетельствует о том, что последний заимствовал сведения о магистрах у Петра из Дусбурга, но опосредованно, через перевод Николая фон Ерошина. Анализ сохранившихся источников, включающих списки магистров, позволил Поллякувне утверждать, что Пётр из Дусбурга не пользовался никаким специальным списком верховных и прусских магистров, о чем свидетельствует факт пропуска им троих магистров, а также неоднородность подачи информации о них и ошибки в очередности их правления. На верный след, по ее мнению, наводят даты смерти первых пяти магистров, свидетельствующие о том, что уже в Акре существовал календарь, в задачу которого входила фиксация дней смерти для церковного поминания, как это было повсеместно принято в католической Церкви. Такие документы можно было обнаружить в Венеции, где первоначально находилась резиденция верховных магистров, а позднее – в Мариенбурге (Пруссия). Ими, вероятно, и пользовался Пётр из Дусбурга. Рецензируя работу М. Поллякувны (Pollakоwna 1968a), Г. Лабуда писал, что анализ взаимосвязи «Каноника Самбийского» и «Хроники земли Прусской» ни в коем случае нельзя считать исчерпывающим, поскольку неизвестно, в каком из административных центров средневековой Пруссии Пётр из Дусбурга работал над «Хроникой земли Прусской». Ученый обращает внимание на такие центры, как Мариенбург (Мальборк), Кульм, Эльбинг, Кёнигсберг и Рагнит. Каждый из них мог располагать не только письменными источниками, но и быть местом, где автор «Хроники» мог получить сведения от участников или свидетелей тех или иных событий, и включить их в свое сочинение как анекдоты (exempla). Впрочем, наиболее вероятными центрами Г. Лабуда считал Кёнигсберг и Рагнит (Labuda 1971: 239).
Целый ряд сведений «Хроники земли Прусской» позволяет утверждать, что ее автор имел доступ к архиву Тевтонского ордена. Так, хронист передает содержание жалованной грамоты Конрада Мазовецкого, говорит об обстоятельствах краткосрочного соглашения со Святополком; о тяжбе поморского князя Мстивоя с орденом, улаженной папским легатом Филиппом; описывает ущерб, нанесенный литовцами в 1323 г., и проявляет осведомленность в вопросе о предполагаемом крещении Гедимина. М. Перльбах полагал также, что Пётр из Дусбурга использовал «Золотую буллу» 1226/1235 г. императора Фридриха II и папскую буллу 1234 г. (см.: Jasinski 2008: 71–130). Использование папских документов оказало влияние и на стиль «Хроники», в которой нередко встречаются обороты, типичные для папской канцелярии.
Однако большая часть «Хроники земли Прусской» не имеет под собой письменной основы, многие сведения возводятся к устной традиции (рассказы очевидцев; предания, сложившиеся в ордене). Свидетелем ряда событий был сам Пётр из Дусбурга.
Отдельно стоит сказать об источниках, использованных хронистом при описании всемирной истории. М. Тёппен, издавая хронику, провел источниковедческий анализ части «О событиях», указав на два сочинения монахов-доминиканцев как на основные его источники: «История римских пап и императоров» Мартина Опавского (из Троппау) (Martini 1872), завершавшаяся 70-ми гг. XIII в. (работа над хроникой была закончена ок. 1290 г.), а также «История католической церкви» Варфоломея (Птолемея) Луккского (ученика Фомы Аквинского), доведенная до начала XIV в. (вошла в собрание Scriptores rerum Italicarum) (Muratori 1727). В начале XIV в. Мартин пользовался особым авторитетом в церковных кругах, а его «История», разошедшаяся во множестве списков, служила справочником для богословов и каноников. Хронист, таким образом, превратился в учителя истории для католиков того времени. В исторической науке XIX в. его сочинение не получило высокой оценки: его признали компиляцией. Из 126 главок, выделенных Тёппеном в этой части «Хроники земли Прусской», 86 по своему содержанию восходят к Мартину и Варфоломею. Сведения пяти глав о св. Елизавете Тёппен считал заимствованными из календарей ордена. Источники остальных сведений неизвестны.
По наблюдению М. Поллякувны, часть «О событиях» свидетельствует о ясно выраженном намерении хрониста синхронизировать описанные в «Хронике» прусские события с современными им событиями, происходившими в христианском мире. В ходе работы над «Хроникой» они разрослись за счет деталей, не позволивших включить их в рамки прусской истории в узком смысле, и за счет сведений, опущенных в основном тексте хроники.
Пётр из Дусбурга приводит немало цитат из христианских (Иероним, Павлин Ноланский, Макробий, Боэций, Исидор, Григорий Великий, Бернард Клервоский, Пётр Ломбардский, Пётр Коместор, Ансельм Ланский, Алан де Лилль) и античных (Овидий, Гораций, Ливий) авторов. По гипотезе С. Квятковского, в «Хронике» прослеживается также влияние Дунса Скотта (ок. 1266–1308) (Kwiatkowski 1999: 135–147).

Крестоносная идеология в «Хронике земли Прусской» Петра из Дусбурга и в других письменных памятниках Тевтонского ордена в Пруссии
Крестоносной идеологии посвящен не один том международной историографии. Не претендуя на полный охват данной темы в рамках вступительной статьи к новому изданию «Хроники земли Прусской» Петра из Дусбурга, постараюсь показать основные моменты крестоносной идеологии на материале письменных источников Тевтонского ордена в Пруссии, основываясь на трудах своих коллег (предшественников и современников) и на собственных наблюдениях в процессе изучения письменных памятников ордена (см. также: Матузова 2019b).
Тевтонский орден был учрежден в 1190 г. в Святой земле, во время Третьего крестового похода. Однако его связь с Крестовыми походами гораздо шире, выходя за географические границы его возникновения и даже ломая хронологические рамки классических Крестовых походов. Уже покинув Святую землю и пребывая в Пруссии, где на завоеванной во второй половине XIII в. территории ему удалось основать так называемое автономное (территориальное) государство, Тевтонский орден не переставал ощущать себя (как о том свидетельствует «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга) и оставаться крестоносным орденом?[1 - Идеал Крестового похода сохранялся в XIII–XIV вв., когда полным ходом шла колонизация Пруссии, и этот «кажущийся анахронизм (scheinbare Versp?tung) служил вполне актуальным интересам (dient durchaus aktuellen Interessen)» (Wenzel 1980: 28).]. Недаром верховный магистр Герман фон Зальца (1209–1239 гг.) получил для своего ордена в 1221 г. от Папы Римского Гонория III (1216–1227) равные привилегии с тамплиерами и госпитальерами: Пётр из Дусбурга отметил в своей хронике, что магистр «просил и получил крест, чтобы проповедовать от имени Апостольского престола (взявшего Пруссию под свою защиту. – В. М.) в королевствах и провинциях, назначенных тогда в помощь земле Прусской» (II. 13), что было, по сути, главным требованием для осуществления Крестового похода, действие которого фактически переносилось из Святой земли в Пруссию. Пруссия явно приравнивалась к Святой земле, о чем свидетельствует тот факт, что в 1245 г. папа Иннокентий IV (1243–1254) подтвердил данные Гонорием III привилегии и индульгенции идущим в Пруссию пилигримам, «как давались они идущим в Иерусалим» (II. 13).
Таковы основополагающие моменты. А по сути, все нарративные письменные сочинения Тевтонского ордена, т. е. его историография и поэтическая литература, равно как и его иконографи?я[2 - К ней относятся иллюминированные тексты «Апокалипсиса» Генриха фон Геслера (Торунь. Университетская библиотека. Ms. 44 и 64). В одной из рукописей (64) имеется вставной фрагмент, отражающий идеологию крестоносцев; в другой ту же задачу выполняют миниатюры (Karlowska-Kamzowa 1991: 126–134).], так или иначе являются выражением крестоносной идеологии, ее богословского содержания и жизненной практики, будь то литургия, миссия или военное дело, – все, что в конечном счете формировало не только упоминаемые Петром из Дусбурга столпы (в довольно широком аллегорическом смысле), поддерживающие орден, но и менталитет рыцарей-монахов (поскольку рождению крестоносной идеологии послужили не только социально-политические условия, но и в известной мере духовность, менталитет и психология (Rousset. 1945: 11)), воистину являвшиеся гарантом его многовекового существования.
Памятником крестоносного коллективного сознания ордена является «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга, не просто создавшего апологию Тевтонского ордена и завоевания им Пруссии, но использовавшего для этого красноречивые и при этом богословски обоснованные факты, совокупность которых призвана была недвусмысленно свидетельствовать: завоевание Пруссии – это праведная, священная война, которую братья-рыцари ордена ведут во имя христианской веры. Времена св. Адальберта Пражского (Войцеха) (955–997), Бруно Кверфуртского (970/974–1009) и епископа Христиана (ум. 1245) прошли. Мирная миссия во всех случаях закончилась гибелью проповедников. Как пишет Пётр из Дусбурга, поскольку «семя <слова Божьего> упало на скудную почву, то не принесло никакого плода» (II. 1). Настало время Крестового похода, задачей которого была не только война за христианскую веру, но и типичная для войн всех времен экспансионистская задача завоевания новой территории. Тевтонский орден, возникший в Святой земле как госпиталь и вскоре (в 1198 г.) получивший статус духовно-рыцарского ордена, в Пруссии на практике превращается в военный, рыцарский орден.
Поле сражения переместилось с Ближнего Востока в прибалтийские земли Пруссию и Ливонию, но поскольку эти земли были приравнены к Святой земле, то и тевтонские рыцари в своем сознании и в глазах современников оставались крестоносцами. Напоминанием этого служат 78–80-е главы IV части хроники («О событиях»), в которых нашли отражение обстоятельства и причины Первого крестового похода, а затем (кратко) – причины упадка Крестовых походов и, словно кульминация, «Плач о запустении Святой земли» и «Призыв Святой земли к христианам во спасение свое», с затаенной надеждой на несбыточное: возрождение Крестовых походов в Святую землю и ее отвоевание. Спустя триста лет после этого такую же, но не высказываемую откровенно надежду на отвоевание уже навсегда потерянной Пруссии будут питать орденские рыцари.
Крестоносцы появились в Пруссии в начале 30-х гг. XIII в. по приглашению мазовецкого князя Конрада, обратившегося к Тевтонскому ордену с просьбой помочь в отражении разорительных набегов пруссов. Именно в Пруссии появились письменные памятники ордена, прежде всего – его историография и важнейшая среди исторических сочинений «Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга. Завершенная в 1326 г., она отражала историю завоевания орденом Пруссии ретроспективно (хронист предупреждает читателей о том, что хронология описываемых событий зачастую нарушена, а многие события уже забыты). Однако, безошибочно следуя правилам жанра крестоносной хроники, Пётр создает, можно сказать, «программное» сочинение ордена, являющееся одновременно его апологией и своеобразной энциклопедией.
В отличие от Святой земли, на отвоевание которой от инаковерующих мусульман отправлялись христианские крестоносцы, Пруссия была последним островком язычества в Европе. Пруссов скорее можно было бы назвать «неверными» или «неверующими», хотя они обожествляли природу, о чем было известно и Петру из Дусбурга (III. 5); подобный пантеизм не означал для хрониста подлинную религию, и он, называя пруссов идолопоклонниками, пишет, что «пруссы не имели понятия о Боге». Именно поэтому пруссы не только грешники, не раз называемые на страницах хроники «детьми Белиала», но и злейшие враги христиан, несущие ущерб и гибель христианскому миру, а главное – католической Церкви: в Риме их называли «сарацинами Севера» (D?sterwald 1973: 17). Едва начав повествование о вторжении крестоносцев в Пруссию, Пётр из Дусбурга перечисляет злодеяния пруссов: «…двести пятьдесят приходских церквей, не считая… часовен, мужских и женских монастырей, предали они огню. Убивая священников и прочих клириков, …одних за пределами церкви, других – внутри, многих в алтаре, когда они служили телу и крови Господа нашего Иисуса Христа, сами святыни в знак презрения Бога брезгливо бросив на землю, попирали ногами. Унеся чаши, амфоры и прочие церковные сосуды и облачение, предназначенное для богослужения, они обращались с ними кощунственным образом; девушек, посвященных Богу, бесстыдно использовали для своей похоти. …не хватит слов, дабы досконально описать, сколько зла и мерзости содеяли они вере и христианам» (II. 2). В дальнейшем хронист не раз пишет о том, что «церкви, часовни и молельни Божии они сжигали, с церковными святынями кощунственно обращались, церковное облачение и сосуды использовали непозволительным образом, священников и прочих служителей церкви беспощадно убивали» (III. 90). Во время восстаний (их Пётр из Дусбурга насчитывает пять), пруссы нанесли «большой ущерб образам святых, церковному облачению и прочему, предназначенному к служению Богу, и церковным святыням» (III. 148). Подобным обвинениям на страницах, повествующих о литовской войне, подвергаются и литовцы, вторгшиеся во главе с кастеляном Гарты (Гродно) Давидом в Ревель, землю короля Дании, и убившие там «многих священников, приходских и монастырских», оскверняя при этом «святыни, церкви, облачение и алтарные сосуды и все, относящееся к богослужению» (III. 343); великий князь Литовский Витень (1293/1295–1316) привел в Польшу воинов, и они убили собравшихся на службу в церкви людей, а саму церковь сожгли дотла (III. 250). В другом походе войско Давида вошло в Мазовию, где разгромило «огнем и мечом» «тридцать приходских церквей и часовен со многими молельнями, посвященных во славу Божью… Кощунственно обращаясь с церковными святынями, облачением и сосудами, они уничтожили монастырских и приходских священников и свыше четырех тысяч прочих людей обоего пола» (III. 357). И, словно подводя итог всему сказанному, хронист пишет: «Ни один нормальный человек не может без слез подумать о том, сколько зла и какое великое побоище народа Божьего содеяло и сколько ущерба причинило это войско <язычников> святыням церкви и ее служителям» (III. 192). Подобные описания (как бы растянутый на всю «Хронику» обвинительный акт против пруссов и литовцев) легитимизируют поход крестоносцев в Пруссию, уподобляя его Крестовым походам в Святую землю. Исторические сочинения Тевтонского ордена в Пруссии были разновидностью «литературы Крестовых походов, а его земля (т. е. Пруссия. – В. М.) стала местом войны, колонизации и миссии» (Jungbluth 1969: 36).
Завоевание Пруссии получает богословское оправдание, и хронист усматривает его на высочайшем уровне, неоднократно напоминая, что «Бог на стороне братьев» (III. 21), что «Господь сражается за братьев» (III. 75), и потому крестоносцы ведут войну с пруссами, не теряя надежды, что «Господь охранит и поможет» (III. 193). Хронист создает прочную духовную основу, соединяющую Бога и крестоносцев (Trupinda 1999: 174). Многочисленные случаи чудесного спасения рыцарей ордена объясняются Петром из Дусбурга именно божественным участием, равно как к чудесам относятся и успехи в обращении пруссов в христианство, а это, несомненно, свидетельствует, что крестоносцы ведут праведную, священную, войну.
Оправданием действий Тевтонского ордена в Пруссии служит и агиография. У ордена было три «официальных» святых покровителя: Дева Мария, исполнявшая роль посредницы между орденом и Господом; святой Георгий, служивший образцом в войнах с язычниками, и святая Елизавета, известная своим служением ближнему. Они представляли разные ипостаси ордена (W?st 2013: 31).
В ордене, в само название которого входило имя Пресвятой Марии, несомненно имелись все предпосылки к созданию ее культа. Верховный магистр ордена Дитрих фон Альтенбург (1335–1341) назвал Деву Марию «госпожой и защитницей» (howbtfrowe und beschirmerinne) ордена (Rosenberg 1967: 322; Arnold 1999: 270). Тевтонский орден стал инициатором Крестовых походов в Пруссию и Ливонию, земли, объявленные принадлежащими Деве Марии (и в этом тоже усматривают аналогию Святой земле, мыслившейся землей Иисуса Христа). «Рыцари Марии» (Marienrittere) вели войну с язычниками во имя своей покровительницы (Arnold 1999: 270–271), и нередко походы, совершаемые в XIV в. западноевропейской знатью на Литву, начинались в праздники, посвященные Деве Марии: Очищение (Purificatio), или Сретение Господне (2 февраля), Вознесение (Успение) Марии (15 августа), Рождество Марии (8 сентября). Однако в отличие от Святой земли, где культ Иисуса носил вполне религиозный характер, в Пруссии культ Девы Марии все больше политизировался, вписываясь в систему политических взглядов руководства ордена и выражая устремления ордена как территориального князя. Одновременно ее культ феодализировался и стал служить упрочению политических позиций ордена и его владычества в Пруссии, при этом Дева Мария в глазах крестоносцев превращалась в сюзерена (под ее стягом тевтонские рыцари шли в бой), госпожу завоеванных земель, а орден – в ее вассала (Dygo 1989: 63–64).
Особенно укрепился в Пруссии культ святого Георгия, миссионера и мученика, одновременно воплощавшего собою рыцаря, выступавшего против зла и язычества. В ордене, заявившем о себе как о рыцарском, как об ордене, завоевавшем Пруссию и ставшем ее хозяином, святой Георгий мыслился не только помощником в воинских подвигах, но и идеальным образцом для подражания в войне с язычниками (W?st 2013: 26). Пётр из Дусбурга описывает походы и победы крестоносцев, совершенные на рубеже XIII–XIV вв. в день «святого мученика Георгия» (III. 235, 238), а под 1259 годом сообщает, что на горе Святого Георгия крестоносцы построили одноименный замок (Георгенбург) (III. 83, 84). В дальнейшем в орденской Пруссии появились сотни приходских церквей; многие из них были посвящены святому Георгию или имели посвященные ему алтари (Arnold 2002).
Культ святой Елизаветы в корпорации был непосредственно связан с вступлением в орден Конрада Тюрингского, деверя ландграфини, и с его пребыванием верховным магистром Тевтонского ордена (1239–1240). Вероятно, к концу XIII в. относится появление «Пассионала», сборника поэтических житий почитавшихся в ордене святых мучеников, среди которых было и Житие святой Елизаветы (Passional 1852: 618–629). Снискавшая известность своей благотворительностью, канонизированная Елизавета Тюрингская особенно подходила Тевтонскому ордену как госпитальному; и хотя в Пруссии эта функция ордена отошла на второй план, святая Елизавета оставалась его покровительницей, равно как и ряда орденских госпиталей на территории Священной Римской империи (Arnold 1983).
Агиографический материал является неотъемлемой составной частью крестоносной идеологии, какой она предстает на страницах «Хроники» Петра из Дусбурга. Однако хронист не ограничивается тремя упомянутыми святыми покровителями ордена: он не упускает случая представить святыми мучениками (в Средние века мученичество служило критерием святости) рыцарей Тевтонского ордена, то распространяя это понятие на корпорацию в целом, то приравнивая к мученикам конкретных рыцарей. Примеров (exempla) последних в «Хронике» множество, и большинство из них приняли мученическую смерть от пруссов (III. 66, 90, 91, 145, 189, 338). Вероятно, монашеский идеал бедности, самоотречения и физических мучений сложился под влиянием францисканского благочестия (Dygo 1993: 168).
Обычно хронист обращается к Библии, то и дело стирая временные границы между далеким прошлым и не столь давними или даже современными ему событиями. Приобщая крестоносцев к библейским праведникам, он в прологе к «Хронике» использует для описания испытанных рыцарями мучений фрагменты послания апостола Павла к евреям: «иные же замучены были, другие испытали поругания и побои, а также узы и темницу; были побиваемы камнями, перепиливаемы, подвергаемы пытке, умирали от меча, скитались в милотях и козьих кожах, терпя недостатки, скорби, озлобления; те, которых весь мир не был достоин, скитались по пустыням и горам, по пещерам и ущельям земли» (Евр. 11: 35–38). В другом месте хронист пишет о том, что «невозможно должным образом поведать, скольким тяготам, скольким опасностям и скольким трудностям постоянно подвергались магистр и братья, чтобы через них вера Христа могла бы получить должное распространение и чтобы раздвинулись границы христианского мира» (III. 18), и «не хватит слов, чтобы досконально поведать, сколько… невыносимых лишений испытали осажденные братья» (III. 95), а на месте одного из жестоких сражений появляются горящие свечи в знак того, что «павшие там уже приняли терновый венец от Царя мучеников» (III. 123).
Мучения, испытываемые крестоносцами, отождествляются с мучениями Иисуса Христа. Отсюда – постоянное стремление хрониста обратить внимание читателей на любовь Христа к отдельным братьям ордена [то образ распятого Христа протягивает руки к крестоносцу как бы с намерением обнять его (III. 64); то один из крестоносцев, находясь в походе, получает святое причастие (III. 232); то рыцари погибают в битве, получив пять ран «наподобие пяти ран Христа» (III. 150, 20)] или на рвение крестоносцев (в духе средневекового немецкого мистицизма) подражать Христу. Неслучайно Пётр из Дусбурга включил в свою «Хронику» эпизод, в котором образ распятого Христа (тоже в духе немецкого мистицизма) благословляет молящегося перед распятием рыцаря (III. 69). Не исключено здесь и влияние Бернарда Клервоского (Trupinda 2000b: 199), взгляды которого, как известно, были усвоены крестоносной идеологией, особенно в том, что касается спасения души: погибшие рыцари навеки «воссоединяются со своим Господом» (…magis exsulta et gloriae, si morieris et iungeris Domino – PL. 182: Col. 923B). В этом усматривают проявление новой христианской религиозности со свойственным ей восприятием Христа как богочеловека, говорят о типологической связи рыцарей Тевтонского ордена с Христом, превращающей их в некий образ Христа (imago Christi) (Dygo 1993: 172–173).
Крестоносную идеологию питают библейские сюжеты и библейские герои (Rousset 1983: 53), представляя собою параллели между библейской и современной историей, героями Библии и рыцарями ордена. Почти эпического масштаба в этом отношении достигает образ комтура Кёнигсберга Бертольда Брюхавена (III. 236), который в представлении хрониста во всем превосходит библейских персонажей и оказывается «сильнее Самсона, …святее Давида, …мудрее Соломона» (Там же).
Ярчайший пример использования Библии – это, разумеется, глава «Об оружии плотском и духовном», в которой хронист виртуозно истолковывает библейский текст, превращая его в аллегорию: «плотское» оружие (щит, меч, копье, лук, праща, шлем и др.) становится оружием «духовным», в конечном счете – оружием спасения (II. 8). Вот где особенно проявился тот «вкус к риторике» (le gout de la rhеtorique), который отметил в своей монографии об истории крестоносной идеологии П. Руссе (Rousset 1983: 51). Война с язычниками превращается здесь в нечто более изощренное, чем священная война; эту войну хронист называет новой (novum bellum), ведь теперь каждому виду оружия придается духовный смысл – «оружие Божье», оружие добродетели и правды. Образцами для подражания становятся библейские герои – царь Давид и Иуда Маккавей, носители именно такого (духовного) оружия, а вслед за тем рыцари ордена перевоплощаются в «новое воинство» (nova militia), в духе «терминологии» Бернарда Клервоского (S. Bernardi).
В XIV веке Тевтонский орден превратился в институт, старавшийся донести до своих рыцарей содержание Библии [“eine Institution, die sich… w?hrend des gesamten 14. Jhs. darum bem?hte, ihren Mitgliedern die Bibel zu vermitteln” (L?ser 1998: 37)]. Орденские поэты (часто безымянные) создали поэтические парафразы многих книг Ветхого Завета на немецком языке (см.: Матузова 2010b; 2019а). Книги Ветхого Завета давали возможность не только аллегорически переосмыслить, но и вспомнить пережитое, как, например, в «Книге Ездры и Неемии» (Esdras und Neemyas 1938), один из эпизодов которой происходит в Святой земле, где идет восстановление храма в Иерусалиме; он явно относится не столько к библейским героям, сколько подразумевает испытанное самими крестоносцами: “Wir kerten alle wider hin / Ieclicher zu dem werke sin, / Ein teil der iungen zv arbeit, Die andren waren zv strite bereit / Mit spere schilde vnd halsperc. / Die eine hant treib vf das werc, / Die andre steteclich daz swert / Zv strite hielt gar vnervert…” (vv. 1622–1629). Этот же фрагмент позволяет Петру из Дусбурга отнести его к орденским рыцарям в Пруссии: «Воистину, воплотилось в них то, что говорится об иудеях, желавших восстановить святой град Иерусалим, противостоя сопротивлению язычников, когда половина их занималась работою, а другая держала копья от восхода зари до появления звезд; одною рукою производили работу, а другою держали меч» (III. 172). В Крестовых походах на Ближний Восток тевтонские рыцари воочию увидели землю, где происходили описанные в Библии события. В поэтическом парафразе «Ездра и Неемия» имеются и другие фрагменты, напоминающие эпизоды «Хроники» Петра из Дусбурга и, видимо, ставшие для него образцом: “Wir riefen gotes helfe an / Vnd satzen vnser hutesman / Der muren tac vnd ouch die nacht / Daz vnser arbeit wurde volbracht” (vv. 1594–1597) («Мы воззвали к помощи Божьей и разместили наших стражей, денно и нощно охранявших стены, ради исполнения нашего труда.»); или содержащие мольбу к Господу о спасении: “Dv bist gerecht got israhel, / Wir sint verslan. gib vns din heil” (vv. 1200–1201) («Ты справедливый Бог Израиля, Мы убиты. Даруй нам спасение»).
Особое место в идеологии ордена среди памятников орденской литературы занимали Книги Маккавейские, «краеугольный камень переложения Ветхого Завета на немецкий язык» (“Das Buch der Maccab?er soll den Schlu?stein zu der Verdeutschung des Alten Testaments bilden…”) (Jungbluth 1969: 40). Маккавеев считали ранними христианами, а Книги Маккавейские привлекли к себе внимание в конце XII в., на волне Третьего крестового похода, поскольку виделись содержащими образец рыцарства, рыцаря-крестоносца (miles Dei), слуги Божьего (Матузова 2011). В немецком парафразе Иуда Маккавей – «вождь рыцарства» (“vurste… der ritterschaft”, v. 1997), сражающийся с язычниками (die heiden). Библейский сюжет вполне вписывается в мир реалий немецкого крестоносца. Маккавеи стали прообразом Тевтонского ордена в Пруссии с той лишь разницей, что немецкие крестоносцы не только защищали свою веру, но обращали в нее прусские племена, выступая при этом словно бы наследниками маккавейских войн. Поэтический парафраз Книг Маккавейских (Buch der Maccabaer 1904) появился в ордене в XIV веке. Его автор (возможно, им был верховный магистр Лютер Брауншвейгский (1331–1335 гг.) искусно соединяет исторический и аллегорический смысл (“nach sinnen der historien / und ouch der allegorien”, vv. 107–108). Впрочем, аллегория преобладает настолько, что исторические границы размываются, и Маккавеи превращаются в прообраз тевтонских рыцарей в той же мере, что тевтонские рыцари – в их преемников, воплощая собою «новых Маккавеев» (“novi sub tempore gratie Maccabei”), как назвал их в булле от 16 января 1221 года папа Гонорий III; т. е., они ведут войну и как ветхозаветные, и как новые Маккавеи (W?st 2013: 161). И Маккавеи, и рыцари ордена объединены общим понятием – «рыцарство» (ritterschaft), с которым контрастирует понятие «язычество» (heidenschaft). В прологе к Статутам Тевтонского ордена Маккавеи тоже названы предтечами крестоносцев и Крестовых походов (Statuten 1890: 25). Книги Маккавейские, позволяющие усмотреть аналогию между подвигами Маккавеев и историей христианства, прочно вписались в круг сочинений, образующих основу орденской идеологии, как об этом свидетельствует не только «Хроника» Петра из Дусбурга, но и хроники Генриха Латвийского и Николая фон Ерошина. Основное содержание Книг Маккавейских воспринималось как войны между христианами и язычниками, пусть даже праведниками, каковыми мыслятся то греки, ведомые Александром Македонским против язычников – персов, то израильтяне, живущие в языческом окружении в царстве Давида. Иудеи побеждают язычников силою веры (“Die Juden striten mit der hant / ir herze was an got gewant”, vv. 11193–11194), что вновь заставляет вспомнить «духовное оружие», проповедуемое Петром из Дусбурга.
Для рыцарей Тевтонского ордена Книги Маккавейские превращаются в апологию войны, которую вели «слуги Божьи» в Пруссии, вкладывая в нее всю свою веру и уповая на Бога, который непременно вознаградит их по смерти за мученичество, и даже в «маккавейскую идеологию» ордена (Jencks 1989: 187). Цитатами из Книг Маккавейских полнится «Хроника» Петра из Дусбурга. Здесь и призыв: «Отмщайте за обиды народа вашего. Воздайте воздаяние язычникам» (II. 6), и отчаяние: «”Горе нам! Для чего родились мы видеть разорение народа нашего и разорение земли нашей и оставаться здесь, когда она предана в руки врагов? [Убиты старики его,] юноши его пали от меча врага. Та, что раньше была свободной, сделалась рабой. И вот святыни наши, и благолепие наше, и слава наша опустели, и язычники осквернили их. Для чего нам еще жить?” И они разодрали одежды свои, и облеклись во вретища, и с ними весь присутствовавший народ, исполненный великим страхом, горько плакал» (III. 40), и утешение: «Тех, кому случится читать эту книгу, прошу не страшиться напастей и уразуметь, что эти страдания служат не к погублению, а к вразумлению рода нашего. <…> Он [Господь] никогда не удаляет от нас Своей благодати и, наказывая несчастиями, не оставляет Своего народа» (III. 172). Неудивительно, что Книги Маккавейские были выбраны для перевода на народный язык. Маккавеи превращаются в основную ветхозаветную модель для исторического и богословского обоснования «новых» войн в Пруссии и ее завоевания (Fischer 2001: 270).
Героини библейских книг Иудифь (поэтический парафраз Книги Иудифь (Judith 1969) появился одним из первых, в 1254 г.) и Есфирь, отдававшие себя на благо своему народу, служили орденским рыцарям идеальным примером для подражания. Кроме того, будучи послушными исполнительницами промысла Божьего, в литургической традиции ордена они считаются прообразами Девы Марии (Trupinda 1999: 175). Вероятно, в образе Иудифи тевтонские рыцари-монахи узнавали (или хотели видеть) себя, ожидая, что Бог поможет и им одолеть врагов оружием веры и добродетели; к тому же пример Иудифи позволял им оправдать насильственные действия против язычников, «обращаемых в истинную веру», – ведь, будучи крестоносцами, они отстаивали ее с оружием в руках, а парафраз Книги Иудифь внушал рыцарям, что они ведут «духовную» войну.
В Книге Есфирь (полагают, что ее парафраз (Hester 1985; Caliebe 2000) возник между 1254 и 1260 гг.) положение пленных иудеев в Персии царя Артаксеркса видится аналогией положению рыцарей Тевтонского ордена в языческом окружении. Крестоносцы, подобно иудеям, тоже нуждаются в заступничестве перед Богом. Отсюда – интерес к этому библейскому повествованию и его появление на немецком языке. Типология образов в эпилоге соответствует христианской традиции, но понятно, что для орденских рыцарей образ Девы Марии наполнен особым смыслом. Эпилог парафраза – вознесение хвалы Есфири, которая словно бы превращается в прообраз Девы Марии: “…unse hester anschrien, / ich meine di lieben marien, / daz sie den kunic assuerum, / den edelen iesum christum, / vor uns getruwelichen bite / daz uns sine helfe wone mite”, vv. 1951–1956). Образы Есфири и Девы Марии переплетаются, хотя, несомненно, такие формулировки, как «мать всей правды» (“muter aller truwe”, v. 1971) и не раз повторяемые «мать милосердия» (“muter der barmherzekeit”, vv. 1974, 2003, 2009) и «заступница» (“ein vorsprecherinne”, v. 1998) относятся именно к Деве Марии. Лексика родственна текстам средневековых немецких мистиков: minne (любовь), minnecliche (любимый). И, разумеется, к Деве Марии обращается автор как к «невесте Господа»: “du minnecliche gotes brut”, v. 1992 (Матузова 2018).
В библейских поэтических парафразах, как и в орденском историописании, традиционно сохраняется противопоставление «праведных» (будь то христиане или иудеи) и «язычников», война с которыми легитимизируется, как говорилось выше, благодаря созданной в Тевтонском ордене общими усилиями богословов и поэтов прочной духовной основе, объединяющей крестоносцев с высшими божественными силами.
Крестоносная идеология, возникшая в Средние века на волне такого исторического события «большой длительности» (термин, введенный в научный язык французскими историками XX в.), как Крестовые походы, вектор которых протянулся на многие столетия, сохранилась в Тевтонском ордене в XIII–XIV вв., служа его интересам в завоевании Пруссии, когда основной задачей ордена было покорение и обращение в христианство языческих прусских племен, живших на восточных окраинах Священной Римской империи, равно как формированию самоидентификации и самосознания орденских рыцарей и их воспитанию, что способствовало укреплению ордена как воинской корпорации.

«Хроника земли Прусской» Петра из Дусбурга как исторический источник
Современные историки признают «Хронику земли Прусской» Петра из Дусбурга важнейшим памятником историографии Тевтонского ордена в Пруссии. Описывая полные драматизма события времени завоевания Пруссии тевтонскими крестоносцами, хронист в то же время, используя сочинения своих предшественников Мартина Опавского и Варфоломея (Птолемея) Луккского создает достаточно широкую панораму истории, современной этим событиям. Западная и Восточная Европа и Ближний Восток – вот географические рамки его сочинения. При этом – сочинения многожанрового и многонаселенного. Это историография, щедро обогащенная устными преданиями, которые, наряду с собственными впечатлениями автора «Хроники», придают ей особую жизненность и эмоциональность. Не будь этого, «Хроника» во многом утратила бы свою притягательную силу.
Но самое ценное в «Хронике» – это ее сведения о Пруссии и пруссах. Ни один из современных Петру из Дусбурга хронистов не описывал их так точно и подробно. Настолько точно и подробно, что по его описаниям современный литовский историк Ромас Батура смог составить карту Пруссии, на которой можно видеть территории, населенные прусскими племенами, местонахождение замков и укреплений, местностей, связанных с восстаниями и битвами пруссов, сражавшихся за свою независимость (Petras Dusburgietis 1985; 2005; Пашуто 1958). Автора «Хроники» интересует самобытность пруссов, и он посвящает целую главу их верованиям (впрочем, осуждая их как языческие) и особенностям их повседневной жизни.
О народах восточной части Прибалтики (в том числе и о пруссах) писали близкие по времени Петру из Дусбурга Генрих Латвийский (не ранее 1187 – после 1259), которому свойственно достаточно эмоциональное (и, как правило, отрицательное) восприятие (ГЛ) и Варфоломей Английский (первая половина XIII в.), оставивший в своем энциклопедическом сочинении (это одна из самых ранних средневековых энциклопедий) краткие сведения о землях Восточной Европы и Восточной Прибалтики (Матузова 1979: 77, 85), при этом, кажется, даже не подозревая о том, что, сообщая о самбах, он пишет об одном из прусских племен (см. Матузова 1979; Матузова, Назарова 2002; 2020).
Разумеется, характеристика пруссов зависит от осведомленности автора, от его восприятия, от стоящей перед ним задачи, т. е. автор достаточно субъективен как в отборе материала, так и в своих оценках его. И если речь идет о Пруссии и пруссах, то Пётр из Дусбурга оказывается наиболее осведомленным автором. Он долгое время провел в Пруссии, он многое видел своими глазами и многое слышал от непосредственных свидетелей описываемых им событий. Такая авторская позиция позволила хронисту чаще со стороны, но нередко и изнутри видеть и описывать события, и таким образом как бы уравновешивать их, сообщая сведениям «Хроники» (вольно или невольно) большую объективность, чем можно было бы ожидать от носителя крестоносной идеологии. Но такова ментальность автора «Хроники земли Прусской».
И это снова подводит нас к вопросу (к сожалению, неизбежно почти риторическому): кем и каким был автор «Хроники земли Прусской»? Раскрывая свои мысли и пристрастия, он довольно отчетливо предстает на страницах своего сочинения: крестоносец, несущий слово Божье в последний языческий край Европы и ностальгирующий по Святой земле; идеолог, формулирующий языком и образами Библии концепцию «новых войн» Бернарда Клервоского и расширяющий ее концепцией «нового оружия», духовного по своей аллегорической сути (Матузова 2010); орденский священник, которому было поручено создать «апологию» Тевтонского ордена в Пруссии. Но он сделал больше. «Хроника» полнится именами, преимущественно немецкими и прусскими; среди носителей этих имен христиане и язычники, друзья и недруги, рыцари и лица духовного чина. Благодаря Петру все они обрели «жизнь после смерти». Насколько это было важно для пруссов, народа, не имевшего собственной письменности! Ведь Пётр из Дусбурга сохранил для грядущих поколений пусть всего лишь одну, но такую яркую и такую драматичную страницу прусской истории (Матузова 2018; 2022).
И еще одно наблюдение. В 131-й главе (III) части «Хроники» упоминается «священник брат Петер», духовник «благородного брата Германа фон Лихтенбурга» в Бранденбургском замке. На фоне множества гипотетических Петров, претендующих на роль Петра из Дусбурга, кандидатура этого священника даже не рассматривается. Но почему бы не рассмотреть? В средневековой живописи есть немало примеров, когда художник, не подписывая своего произведения, вдруг включает себя (а порой и своего заказчика) в круг изображаемых им лиц. Что, если так пролагало себе дорогу авторское право? И не вписал ли себя Пётр из Дусбурга на страницу «Хроники» как некое третье лицо, просто как свидетеля и участника описываемого им события? Тот священник стал свидетелем чуда (исцеление Германа фон Лихтенбурга прикосновением Девы Марии), он видел его результат. Таких описаний чудес в тексте «Хроники», подкрепленных свидетелями, довольно много. И значит, этим описаниям, по представлениям людей того времени, можно доверять.
Читайте «Хронику земли Прусской». Многое из изложенного в ней священник брат Тевтонского ордена Петер?/?Пётр из Дусбурга видел своими глазами.

Хроника земли Прусской

Chronica terre Prussie

Epistola
Honorabili viro et in Cristo devoto fratri Wernero de Orsele magistro hospitalis sancte Marie domus Theutonicorum Jerosolimitani frater Petrus de Dusburgk ejusdem sacre professionis sacerdos obedienciam debitam cum salute. Quam diligenti circumspectione et circumspecta diligencia antiqui et sancti patres mira Domini nostri Jesu Cristi opera, que per se aut per suos ministros operari dignatus est, ad laudem et gloriam ejus et tam presencium quam futurorum informacionem digesserunt, patet cuilibet intuenti. Attendebant enim ad illud Tobie verbum, quod opera Domini revelare honorificum est. Quorum imitatus sum vestigia, ne cum servo nequam et inutili, qui talentum sibi a domino traditum abscondit, proiciar in tenebras exteriores, et bella, que per nos et antecessores nostros ordinis nostri fratres victoriose gesta sunt, conscripsi et in hunc librum redegi, quem discrete providencie vestre mitto, supplicans, quia nemo sibi satis est, quatenus ipsum examinari faciatis, et si qua correctione digna in eo reperta fuerint, emendentur, et sic correctus publicetur, ut hujus solempnis facti memoriale posteris relinquatur. Scriptum et completum ab incarnacione Domini anno MCCCXXVI.

Prologus
Signa et mirabilia fecit apud me Dominus excelsus. Placuit ergo mihi predicare signa ejus, quia magna sunt, et mirabilia ejus, quia forcia. Danielis III. Verba ista fuerunt Nabuchodonosor, regis Babilonie, qui postquam Daniel et socii sui pro eo, quod tradidissent corpora sua, ne servirent et adorarent omnem deum, excepto deo, in quem crediderunt, ligati missi fuissent in fornacem, succensam septuplum plus, quam consuevit, videns, quod flamma ignis, que super fornacem effundebatur XLIX cubitis, incendit ministros suos, et Danielem sociosque ejus omnino non contristavit, nec quidquam molestie intulit, ait: signa et mirabilia etc. Competunt tamen hec verba auctori hujus libri, qui in persona sacre congregacionis fratrum hospitalis sancte Marie domus Theutonicorum Jerosolimitani, postquam vidit et audivit tot magna signa et tam mirabilia facta insolita et a seculo inaudita, que per dictos fratres in terra Prussie deus excelsus misericorditer operari dignatus est, qui pro defensione fidei corpora sua tradere in mortem non formidant, potuit dicere: signa et mirabilia fecit apud me deus excelsus etc. Sed quia scriptum est: videant opera vestra bona et glorificent patrem vestrum, qui in celis est, ideo ad laudem et gloriam nominis Jesu Cristi et tam presencium, quam futurorum informacionem placuit ei predicare signa dei, quia magna sunt, et mirabilia ejus, quia forcia. Signa magna: dictum est in actibus apostolorum, quod Stephanus plenus gracia et fortitudine faciebat signa magna. Nec dubitandum est, quin fratres domus Theutonice pleni fuerint gracia et fortitudine, cum ipsi pauci numero tam potentem et ferocem et innumerabilem Pruthenorum gentem sibi subdiderunt, quam eciam multi principes, licet sepius attemptarent, non poterant sibi aliqualiter subjugare. Nec pretereundum est hoc eciam magnum signum, quod bellum prosperatum est in manu fratrum predictorum sic, quod infra undecim annos a die introitus sui in terram Prussie gentes, que terram Colmensem et Lubovie occupaverunt, et naciones illas, que terras Pomesanie, Pogesanie, Warmie, Nattangie et Barthe inhabitabant, sibi potenter et cristiane fidei subdiderunt, edificantes in eis plures municiones, civitates et castra, quorum numerus et nomina inferius apparebunt. Ecce quam magnum signum apparuit in celo ecclesie militantis. Signa ergo bone Jesu servos tibi devotos, per quos tam magna signa operari dignatus es, ut turbentur gentes, et timeant, qui habitant terminus a signis tuis. Placuit eciam ei predicare mirabilia ejus quia forcia. Memoriam fecit mirabilium suorum misericors et miserator dominus per dictos fratres, ut vere possit dici de ipsis, quod scriptum est de populo Israelitico post exitum de Egipto: confiteantur Domino misericordia ejus et mirabilia ejus filiis hominum, quia saciavit animam inanem et animam esurientem saciavit bonis. Ad intelligendum, quoniam anima, i. e. vita fratrum, quondam inanis et esuriens, nunc sit bonis temporalibus saciata, necesse est ponere aliqua de defectu preterito et habundancia presenti, ut sic opposita juxta se posita magis elucescant. Fratres in primitivo, ut inimicos fidei facilius expugnarent, toto cordis desiderio laborabant pro fortibus equis, armis validis et castris firmis, et nemo illis dabat; alium exteriorem apparatum corporis et victum non curabant, nisi quatinus summa necessitas requirebat. Imitantes salvatoris nostri vitam et doctrinam, qui ait: qui vult venire post me, abneget semetipsum et crucem suam tollat et sequatur me, in hoc abnegabant semetipsos, quia, cum essent genere nobiles, diviciis potentes, animo liberi, generosi tamen sanguinis sui titulum parvipendebant, vilia et vilissima humiliter amplectentes, que statum suum secundum seculi dignitatem non decebant; eligentesque veram paupertatem, renunciaverunt proprie voluntati; sicque diversis et infinitis se incommodis, periculis, curis, sollicitudinibus pro Cristi nomine inplicabant. Crucem eciam suam tollebant, et sequebantur Cristum, cum omni die et hora parati fuerunt contumeliam et mortis supplicium pro defensione fidei sustinere. Vestem venustam, que habet calumniam elacionis, portare fuit dedecus inter eos. Quidam ex eis cilicio, alii lorica pro camisia utebantur, ut quilibet cum propheta posset dicere: ego cum mihi molesti essent i. e. infideles, induebar cilicio. De saccis quoque lineis, quibus farina ipsis trans mare ducebatur, fiebant vestes linee hiis, qui induere voluerunt. Victus autem cibi et potus artus fuit nimis. Dabatur enim in pondere et mensura, ut vere possent dicere cum propheta: cibabis nos pane lacrimarum et potum dabis nobis in lacrimis et mensura. Completum fuit in eis, quod Dominus per Ysayam dicit: dabit tibi Dominus panem artum et aquam brevem. Cogebantur sepius familie sue, que in abstinencia fratrum consueta non potuit servicia debita complere, carnes dare ad vescendum, a quibus ipsi licito tempore leto animo et vultu hylari abstinebant. Potus et pulmentum fratrum et familie adeo fuit tenuis substancie, quod color et sapor admixti bladi vel leguminis vix poterat humanis sensibus comprehendi. Hec et alia multa majora, que longum esset scribere, pacienter perpessi sunt in casis et tuguriis suis. Sed quot pericula et angustias in exercitibus, cum in bello proficiscerentur contra infideles, paciebantur, novit ille, qui nihil ignorat. In eis completa fuerunt, que apostolus de sanctis martiribus scribens ad Hebreos ait: alii distenti sunt, alii ludibria et verbera experti, insuper et vincula et carceres; lapidati sunt, secti sunt, temptati sunt, in occisione gladii mortui sunt, circuierunt in melotis, in pellibus caprinis, egentes, angustiati, afflicti, quibus dignus non erat mundus, in solitudinibus errantes et in montibus et speluncis et in cavernis terre. In his patet defectus, quem fratres quondam passi fuerunt, in quibus anima eorum inanis fuit et esuriens. Si volueris scire qualiter in habundancia saciata sit in edificiis, equis, armis, vestibus, cibo, potu et multiplicacione fratrum et suorum et aliis vite humane necessariis, aperi oculos tuos et vide; omnia ad oculum tibi patent. Confiteantur eciam Domino misericordie ejus et mirabilia ejus hominum, quia contrivit portas ereas et vectes ferreos confregit. Ecce mirabilia forcia, quomodo per fratres predictos omnes gentes, que inhabitabant terram Prussie, quarum innumera multitudo inferius apparebit, exterminate sunt, et urbium et municionum suarum porte eree contrite sunt, et vectes ferrei sunt confracti: sicque dominus suscepit eos de via iniquitatis eorum et propter injusticias suas humiliati sunt. Confiteantur eciam domino misericordie ejus et mirablilia ejus filiis hominum, ut sacrificent sacrificium laudis. Attende, qualiter fratres ut Judas Machabeus loca sancta terre Prussie, que gentes prius per ydolatriam polluerunt, mundaverunt, et sacrificatur in eis quotidie deo sacrificium laudis et honoris. Accipe ergo, bone Jesu, sacrificium istud pro universo populo tuo et custodi partem tuam et sanctifica. Et ut David eciam instituunt sacerdotes, et augent quotidie cultum dei. Sic patet quam magna signa et forcia mirabilia fecit deus excelsus per dictos fratres in terra Prussie; quomodo et predicabuntur, inferius apparebit. Sed quia in novissimis diebus instabunt tempora periculosa, et erunt homines se ipsos amantes, querentes, que sua sunt, non que Jesu Cristi, habundabit iniquitas et multorum caritas refrigescet. Idcirco, benignissime Jesu, da eis spiritum consilii sanioris, ut non contristent spiritum, in quo signati sunt; innova signa et immuta mirabilia et erue ipsos in mirabilibus tuis, et da gloriam nomini tuo, ut confundantur omnes, qui ostendunt servis tuis mala, confundantur in omnipotencia sua et robur eorum conteratur, et scient, quia tu es deus solus et gloriosus super orbem terrarum.

De modo agendi libri hujus
Modus agendi in hoc libro erit iste. Primo describam, quo tempore et a quibus et quomodo incepit ordo domus Theutonice, secundo quando et quomodo fratres predicti intraverunt in terram Prussie, tercio de bellis et aliis, que gesta sunt in dicta terra, quorum pauca, que vidi, alia que audivi ab his, qui viderunt et interfuerunt, cetera, que relacione veridica intellexi. Quarto ponam in margine pontifices summos et imperatores, qui a tempore institucionis hujus ordinis regnaverunt, et notabilia quedam facta, que ipsorum temporibus acciderunt. Sed quia insufficientem me ad hoc negocium consummandum recognosco, maxime pro eo, quod hujusmodi factum pene jam a memoria hominum nunc vivencium sit elapsum, et sine deo nihil facere possum, ideo te deprecor, bone Jesu, in quo omnes thesauri sapiencie sunt reconditi, et revelas mysteria non solum futura, verum et presencia et preterita. Illumina spiritus tui gracia intellectum meum et da mihi os et sapienciam ad complendum breviter opus istud, ut, qui signa tua magna et mirabilia forcia in eo contenta audierint, in te sperent, te adorent, te glorificent et collaudent, quod tu, ex quo omnia, per quem omnia, in quo omnia, prestare digneris, qui vivis et regnas in secula seculorum. Amen.

Incipit prima pars libri De origine ordinis domus Theutonice

Prefacio ad institucionem domus theutonice
Sapiencia sibi edificavit domum, excidit columpnas septem. Proverb. IX. Licet hec verba fuerint Salomonis, qui filium dei appellat sapienciam patris, juxta illud apostoli: ipsis autem vocatis Judeis atque Grecis predicamus Cristum dei virtutem et dei sapientiam: et in psalmo: omnia in sapiencia fecisti i. e. in filio, qui assumpta humana natura edificavit in morte sua sibi ad gloriam et honorem domum militantis ecclesie, et excidit columpnas septem i. e. septem sacramenta, quibus sustentatur; possunt tamen esse verba sancte matris ecclesie, que dominum papam Celestinum III vocat sapienciam, quia in terris dei filii vicem gerit secundum illud ecclesiastici: sapiencia doctrine secundum nomen ejus. Ad ipsum enim confluit ecclesia universalis audire et videre sue doctrine, ut regina Saba sapienciam Salomonis. Hic dominus papa Celestinus III edificavit i. e. instituit et confirmavit sibi et sancte ecclesie ad utilitatem domum, videlicet sacre religionis hospitalis sancte Marie Theutonicorum Jerosolimitani et excidit columpnas septem i. e. septem fratres commendatores seu preceptores provinciales scilicet Lyvonie, Prussie, Theutonie, Austrie, Apulie, Romanie et Armenie, quibus fratres dicti ordinis tanquam materialis domus innixa columpnis edificata sustentatur, ut sic magister generalis et capitulum sint fundamentum hujus domus, provinciales commendatores seu preceptores columpne, alii fratres superedificati. Et sic dominus papa assimilatur viro sapienti, qui edificavit domum suam supra petram et potest dicere: ego confirmavi columpnas ejus. Sed quia scriptum est: spiritus est, qui vivificat, caro autem non prodest quidquam, ideo ponende sunt septem columpne alie spirituales in hac domo, quarum tres scilicet obediencia, paupertas, castitas disciplinam ordinent regularem, et quatuor alie videlicet contricio, confessio, satisfactio et caritas, que operit multitudinem peccatorum, omnem sancte observancie negligenciam in torpentibus zelo rectitudinis disciplinent. Hee sunt columpne spirituales excise manu sapiencie in domo hac sacre religionis, quam edificavit dominus papa, ita quod si pluvia avaricie descendat et flumina luxurie et venti superbie flent et irruant in illam, non possit cadere; fundata est enim supra firmam petram, petra autem est Cristus.

1. De institucione ordinis domus theutonicorum
In nomine domini amen. Anno incarnacionis ejusdem MCXC tempore illo, quando civitas Achonensis esset a Cristianis obsessa et divina favente gracia de manibus infidelium recuperata, fuerunt in exercitu cristianorum quidam devoti homines de Bremensi et Lubicensi civitatibus, qui tanquam viri misericordie oculis compassionum intendentes in diversos et intolerabiles defectus et incommoda infirmorum degencium in dicto exercitu, fundaverunt hospitale in tentorio suo facto de velo ejusdam navis, dicte cocka theutonice, ubi dictos infirmos colligentes, ipsis devote et humiliter serviebant et de bonis sibi a deo collatis caritative procurantes misericorditer pertractabant, attendentes, quod in persona cujuslibet infirmi vel pauperis susciperent ipsum Cristum, qui dicet hiis, qui a dextris erunt in judicio: esurivi et dedistis mihi manducare, sitivi et dedistis mihi bibere, hospes eram et collegistis me, nudus eram et cooperuistis me, infirmus eram et visitastis me etc; et cum dicent: ubi te vidimus talia pacientem, respondebit: amen dico vobis, quamdiu fecistis uni ex his fratribus meis minimis, mihi fecistis. Ecce quomodo Cristus infirmos et debiles et despectos quosque fratres vocat; et bene, caro enim et frater noster est. Sed quia dicit apostolus: ego plantavi, Apollo rigavit, dominus autem incrementum dedit; ex quibus verbis liquide licet appareat, quod neque is qui plantat, neque is qui rigat, aliquid sit, sed qui incrementum dat, deus; tamen humana diligencia impensionis cure sollicitudinem debet impendere circa plantas, que adhuc novelle fructus uberes afferunt et uberiores suo tempore repromittunt. Unde cum dominus patriarcha Jerosolimitanus, Henricus rex Jerosolimitanus illustris, Nazarenus et Tyrensis et Cesariensis archiepiscopi et Bethlemitanus et Achonensis episcopi, magister hospiltalis sancti Johannis et magister domus templi et multi fratres ambarum domorum pluresque barones terre sancte scilicet Radulphus dominus Tiberiadis et dominus Hugo frater suus, et Raynaldus dominus Sidonis, et dominus Eymarus de Cesarea, et dominus Johannes de Hibelino et multi alii de regno Jerusalem, et de Alemania Conradus Maguntinensis archiepiscopus, Conradus Herbipolensis episcopus et cancellarius imperii Romani, Wolgerius Pataviensis episcopus, Gardolphus Halberstatensis episcopus, et Cicensis episcopus, Fridericus dux Swevie, Henricus palatinus comes Reni et dux de Brunswich, Fridericus dux Austrie, Henricus dux Brabancie, qui capitaneus tunc erat exercitus, Hermannus palatinus comes Saxonie et lantgravius Thuringie, Albertus marchio Brandenburgensis et Henricus de Calendin marscalcus imperii, Conradus marchio de Landsbergk, Theodericus marchio Misnensis, comites vero et magnates et quam plures nobiles dicti exercitus, oculo propiciacionis videntes, hanc novellam hospitalis plantacionem aliquales fructus honoris et honestatis tempestiva quadam fecunditate producere, et sperantes indubitanter, quod domino incrementum dante, expansis ramis suis, uberrimam fructuum copiam faceret in futurum, omnium principum supradictorum consilium in hoc resedit, ut dominus Fridericus dux Swevie nuncios solempnes fratri suo serenissimo domino Henrico VI regi Romanorum, futuro imperatori, mitteret, qui apud dominum papam institucionem et confirmacionem hospitalis prehabiti impetraret. Papa itaque audita hac legacione piis petencium precibus inclinatus in dicto hospitali ordinem fratrum hospitalis Jerosolimitani circa pauperes et infirmos, fratrum vero milicie templi circa clericos et milites et alios fratres instituit et in nomine domini confirmavit, concendens fratribus dicti hospitalis, ut nigra cruce et albo pallio uterentur, omnesque libertates, immunitates et indulgencias, venerandis domibus predictorum hospitalis et templi ab apostolica sede concessas, indulsit, ut eis uterentur libere sicut illi. Dignum enim erat, ut qui in operacione virtutum pio vellent proposito fieri pares, in assecucione aposlolici beneficii essent co?quales. Sicque institutus et confirmatus et multis privilegiis dotatus est venerandus ille militaris ordo fratrum hospitalis sancte Marie domus Theutonicorum Jerosolimitani. Hec est vinea domini Sabaoth electa, quam tu, Jesu Criste, instituisti, fuistique dux itineris in conspectu ejus. Plantasti radices ejus et implevit terram, transtulisti eam postea et ejecisti gentes de terra Prussie et Lyvonie et plantasti eam ibi, et sic extendit palmites suos usque ad mare et usque ad flumen propagines ejus. Hec reverenda milicia non solum in terra est ab hominibus confirmata, verum eciam typo celi et terre multipharie prefigurata. Legimus enim in veteribus historiis, magnum patriarcham Abraham cum suis vernaculis CCC. XVIII. annos pro liberacione fratris deum timentis decertasse et captivitate innocencium conversa, postquam a cede regum reverteretur, eidem patriarche encenia munerum panis et vini cum benedictione dei excelsi, quo protegente hostes in manibus suis erant, a Melchisedech rege et sacerdote fuisse oblata. Ex quo tempore tyrocinia fidelium contra nacionum turbas ceperunt exerceri, revelante extunc spiritu sancto, quanto favore iis, qui summum in ecclesia obtinet locum, tales amplecti debeat tyrones, ad protectionis ecclesiastice benedictionem eosdem speciali benevolencia suscipiens et suis indulgenciis et privilegiis encenia patrimoniorom crucifixi militibus illis oblata confirmans. Hec milicia celi et terre typo prefigurata sola et precipua esse videtur, que vicem Cristi in oprobrio sue crucis doleat et terram sanctam Cristianis debitam recuperare ab oppressione gentilium se devovit. Vidit namque Joannes ecclesiam militantem sub typo nove Jerusalem de celis a triumphante descendere, in qua cum ceteris celestium virtutum agminibus potestates deo militant, quamlibet potestatem contrariam debellando. Quo profecto visio nos ammonet, quosdam in ecclesia militante debere contineri milites, quorum votum sit, inimicam ecclesie tyrannidem infidelium propulsare, statuente in omnibus altissimo terminos fidelium populorum juxta numerum et officium angelorum dei. Huic et terre consonat testimonium. Nam sub Moyse et Josue et aliis judicibus Israel milites dei nova bella, que elegit dominus, eligentes, stirpem Enachim et ceteros iniquos terre sancte inhabitatores gygantee malicie coheredes leonum more invadentes funditus exterminaverunt, illis duntaxat exceptis, quos ad erudicionem populi dei servavit dispensacio sub onere servitutis. Secundum vero incrementa temporis religionis hujus simul creverunt prefiguraciones. David enim secundum cor dei in regnum fidelium exaltatus, ut propheta futurorum prescius, expressiora milicie hujus presagia presignans, legiones Cerethi et Pheleti membra quedam sue voluit esse familie, quorum hoc esset officii, quatinus secundum proprii nominis significacionem capitis sui custodes jugiter haberentur, ut videlicet insidiatores capitis David exterminantes mirabili salute subjectos defensarent. Cerethi exterminantes, Pheleti vero salvantes mirabiliter interpretantur. Propheta quippe cum esset David et familiare spiritus sancti organum, tam presencia quam futura in scripturis veritatis intuens, distinctione sue cohortis edocuit, quod in novissimis temporibus caput ecclesie Cristus custodes foret habiturus, qui non precisiores animas suas se ipsis facientes accigerentur gladio suo sancto super femur suum, ut fortissimi Israel viri Salomonis lectulum ambientes timores nocturnos tenebrose perfidie a finibus expellerent Cristianis. Subit eciam animum illud laudabile et deo dignum bellum Machabeorum, qui in deserto feni cibo pasti, ne participes fierent coinquinacionis, zelo legis et fidei replete, Antiochum Epiphanem et radicem iniquitatis, qui populum dei ad ritus gentiles et lupanar epheborum pertrahere nitebatur, dei suffulti juvamine contriverunt, ut sancta iterato mundarent, arcem Sion reciperent, et redderent pacem terre. Quorum bella sacer hic ordo milicie videlicet domus hospitalis sancte Marie Theutonicorum in Jerusalem strenue imitans, membris honorabilibus meruit decorari, diversis ad diversa digna deo officia laudabiliter ordinatis. Sunt namque milites et bellatores electi zelo legis patrie manu valida hostes conterentes. Sunt et caritatis beneficiis affluentes, hospitum, peregrinorum et pauperum receptores. Sunt insuper, qui pietatis visceribus in hospitalibus languidis et decumbentibus non abhominatis squaloribus fervido spiritu subministraverint. Inter que membra dignum ac perutilem clerici locum habent, ut tanqum scintille in medio discurrentes pacis tempore ad laycos fratres exhortaciones de observancia regulari faciant, et divina celebrant, ac sacramenta ministrent, sed ad arma convolantibus sanguinem vivere et mori memoriam scilicet crucifixi domini ostendentes, ad virtutem acuant preliandi, et sic a fine robustorum militum usque ad finem infirmorum decumbencium, quorum custodiunt consciencias, et muniunt exitus, fortiter accingentes in suavitate spiritus sua ministeria exequuntur. Hunc ergo spiritualem ordinem ad utilitatem sancte ecclesie se generalius diffundentem congratulacionis oculo diversi summi pontifices intuentes, confirmatum plurimis privilegiis et immunitatibus et libertatibus illustrarunt.

2.?De fratre henrico walpote primo magistro hospitalis sancte marie domus Theutonice
Frater Henricus dictus Walpote magister primus hospitalis sancte Marie domus Theutonicorum Jerosolimitani prefuit multis annis, et obiit nonis [kalendis] Novembris et sepultus est Achon. Huic cives Bremenses et Lubicenses, qui primi hujus ordinis fuerant fundatores, ut dictum est, dum completo peregrinationis sue voto ad propria vellent redire, de consilio domini Friderici ducis Swevie predicti et aliorum nobilium de Alemania, qui fuerunt in obsidione civitatis Achonensis, dictum hospitale cum omnibus elemosinis et attinenciis, que tunc sufficientes erant, presentabant, ubi dictis infirmis cum suis fratribus humiliter serviebat et necessaria ministrabat. Sed post captionem civitatis Achonensis predicte, idem frater Henricus emit quendam ortum infra muros ante portam sancti Nicolai, in quo ecclesiam et hospitale et mansiones diversas extruxit, deo ibi cum suis fratribus serviens et infirmis. In qua ecclesia idem dux Fridericus de Swevia, in itinere peregrinacionis mortuus, est sepultus, quia, dum viveret, elegit ibi ecclesiasticam sepulturam.

3.?De fratre ottone magistro ii
Frater Otto magister secundus prefuit multis annis, et obiit IIII nonas Junii, sepultusque est Achon.

4.?De fratre hermanno iii magistro
Frater Hermannus dictus Bart magister tercius prefuit multis annis, et mortuus est XIII kalendas Aprilis, sepultusque est Achon.

5.?De fratre hermanno de salcza magistro iiii
Frater Hermannus de Salcza magister quartus prefuit plurimis annis, obiit IX kalendas Augusti, et sepultus est in Barleto. Hic fuit facundus affabilis, sapiens, circumspectus, providus, et in factis suis omnibus gloriosus. Dum post electionem suam videret tam tenerum statum ordinis optavit in audiencia fratrum aliquorum, se uno velle oculo carere, ut ordo suus tempore suo, quo preesset, tantum sumeret incrementum, quod posset habere in armis paratos decem fratres milites et non plures. Sed quid fecisti in hac causa, o bone Jesu, qui justis petencium desideriis semper presto es, et pia vota non desinis propicius intueri? Numquid fraudatus est a desiderio suo? Certe non. Imo desiderium anime ejus tribuisti et superhabundanter. Tantum enim prefecit ordo temporibus, quibus ipsi prefuit, quod non longe post mortem ejus computata fuerunt de nobili sanguine regni Alemanie duo milia fratrum in ordine supradicto. Illustris eciam ille Thuringie lantgravius dominus Conradus, de cujus familia ipse, cum esset in seculo, fuerat, cum copiosa comitiva nobilium dicti suscepit ordinis habitum regalarem. Tempore eciam hujus fratris Hermanni meliora privilegia tam papalia quam imperialia ordini sunt collata. Magnifica quoque dona in Apulia, Romania, Armenia, Alemania, Ungaria, scilicet territorium, quod dicitur Wurcza, Lyvonia et Prussia temporibus suis ordini sunt donata. Tantam enim exaltatus fuit per eum ordo, quod a seculo non est auditum, quod unquam aliqua religio vel ordo per unum hominem tantum profecerit in hoc mundo. Nec mirum. Tantam enim graciam contulit ei deus, quod ab omnibus amaretur et vere posset de ipso dici, quod dilectus esset deo et hominibus. Habebat dominum papam et imperatorem preter alios principes et magnates in manu sua, et ita eorum animos ad se inclinavit, ut quicquid ab eis pro honore et commodo ordinis sui peteret, impetraret. Unde factum est, quod postquam Veneti pro rebellione, quam contra imperium exercuerant, essent graviter correcti, magnam partem sancte crucis Friderico imperatori secundo pro speciali munere obtulerunt, quam idem imperator dicto magistro dedit, qui eam versus Prussie partes misit ad castrum Elbingense, ubi usque in presentem diem a cristifidelibus in magna reverencia habetur, propter crebra miracula, que per ipsam dominus operatur. Accidit et quod dum inter dominum Honorium papam III et Fridericum II imperatorem aliqualis dissensionis materia verteretur occulta, uterque causam suam eidem fratri Hermanno diffiniendam commisit, quod cum audiret ipse, renuit, asserens magnam indecenciam, si dominorum tocius mundi causam in se susciperet, cum ipse esset persona humilis et in nullius dignitatis preeminencia constitutus. Unde factum est, quod ipse dominus papa et imperator, ut idem frater Hermannus in majori reverncia haberetur, ei et suis futuris successoribus in officio magisterii ordinis domus Theutonice constitutis dignitatem principis contulerunt, et in signum hujus principatus dominus papa annulum ei optulit et imperator insignia regalia imperii deferenda in suo vexillo indulsit, et sic inter eos composicionem amicabilem sepius ordinavit.
Explicit prima pars libri hujus

Incipit secunda pars De adventu fratrum domus Theutonice in terram Prussie

1. De vastacione terre Colmensis per pruthenos
Tempore, quo nobilis ille ac illustris cristianissimus princeps Conradus dux principatum tenuit in Masovia, Cuyavia et Polonia, fuit quidam episcopus de Prussia, Cristianus nomine, ordinis Cisterciensis, qui divini verbi semen sepius sparsit inter Pruthenos, exhortans eos, ut relicta ydolatria deum verum colerent Jesum Cristum. Sed quia hoc semen cecidit in terram non bonam fructum nullum fecit. Tantum enim erant obstinati in malicia sua, quod nulla monita salutis eos ab infidelitatis sue errore poterant revocare. Unum tamen fuit in eis factum laudabile et milcipliciter commendandum, quod licet ipsi essent infideles, et diversos deos colerent, pacem cum Cristianis vicinis nihilominus habuerunt, nec eos in cultura dei vivi imperdiebant, nec aliqualiter molestabant. Sed hoc inimicus humani generis, pacis emulus, non diu sustinens superseminavit zizania. Excitavit enim persecucionem durissimam inter eos, ut infra paucos annos cristifidelibus partim trucidatis, quibusdam captis et in servitutem perpetuam deductis, paucis fuge presidio salvatis, Prutheni terram Colmensem penitus destruentes in solitudinem redegerunt.

2.?De vastacione terre Prussie
Et quia idem dux principiis non obstitit nec contra violentos ipsorum ausus et conamina remedium abhibuit oportunum ad ulteriora, et deteriora procedentes invaserunt terram Polonie cum magna potencia pugnatorum tot vicibus et tanta damna intulerunt ei, quod combustis edificiis homines etatis adulte percusserunt gladio, et mulieres et parvulos in servitutem perpetuam deduxerunt; et si forte aliqua matrona gravida in partu ipsos sequi non poterat, eam occiderunt; rapientes eciam infantes de brachiis matrum infigendo in sudes sepium interfecerunt. Sicque terram adeo vastaverunt, quod de omnibus municionibus et castris ducatus sui non remansit ei nisi unum castrum situm supra fluvium Wisele, quod Ploczko dicebatur. Insuper CCL ecclesias parochiales preter monasteria regularium et secularium clericorum, capellas, cenobia monachorum et claustra sanctimonialium incendio destruxerunt. Sacerdotes et alios clericos tam religiosos quam seculares, quosdam extra septa ecclesie, alios intra, plures in altari, dum sacrosancta corporis et sanguinis domini nostri Jesu Cristi tractarent ministeria, trucidantes, ipsa sacramenta in contemptum dei irreverenter in terram proicientes, pedibus conculcabant. Calices, ampulas et alia vasa ecclesiae corporalia vestesque sacras ad divinum cultum dedicata deferentes ad illicitos usus pertrahebant, cum virginibus deo dicatis de claustris suis violenter extractis impudice sua ludibria exercentes. Et ut breviter concludam, nullus sufficeret plenum scribere, quanta mala et facta detestabilia fidei et fidelibus irrogarunt.

3.?De muneribus datis pruthenis ad placandam seviciam ipsorum
Antequam dicta terra Polonie sic penitus destrueretur, cum adhuc aliquid residuum superesset, idem dux in tantum coactus ab eis et angustiatus fuit, quod quocienscunque dicti Prutheni nuncios suos mitterent ad eum pro equis et vestibus boni coloris, non audebat aliqualiter denegare. Sed cum non haberet, unde satisfaceret eis, vocavit ad convivium suum nobiles et alios et uxores eorum, et dum sederent leti in mensa comedentes et bibentes, jussit secrete vestes et equos ipsorum prenominatis infidelium nunciis presentari. Nec hoc profuit quicquam, nec potuit eorum seviciam mitigare, quin destruerent dictam terram, ut superius est premissum.

4.?De fratribus ordinis militum cristi
Cum itaque predictus dux videret, terram suam sic miserabiliter deficere, nec eam posset aliqualiter defensare, de consilio fratris Cristiani episcopi Prussie et quorundam nobilium pro tuicione terre sue instituit fratres milites Cristi appellatos cum albo, pallio rubro gladio et stella, qui tunc in partibus Lyvonie fuerant, et multas terras infidelium potenter subjugaverant fidei Cristiane, et episcopus predictus quendam virum discretum, Brunonem dictum, et cum eo quatuordecim alios ad dictum ordinem investivit. Hoc facto idem dux ipsis fratribus edificavit castrum, dictum Dobrin, de quo ipsi postea fratres de Dobrin fuerant appellati, deditque ipsis allodium seu predium in terra Cuyawie, quod fuit Cedelicze nuncupatum. Convenerunt ipse dux et fratres sub his pactis, quod ipsi equaliter dividerent inter se terram infidelium, quam possent sibi cooperante domino in posterum subjugare. Quod cum Prutheni percepissent, provocati amplius, cum copiosa multitudine armatorum dictum castrum Dobrin sepius impugnaverunt, tamque infesti fuerunt illis fratribus, quod vix aliquis ipsorum extra septa castri audebat comparere. Immo tandem ad hoc deventum fuit, quod quinque vel quatuor Prutheni ausi fuerunt circa ipsum castrum sua latrocinia exercere.

5.?De donacione terre Prussie, colmensis et lubovie facta fratribus ordinis domus theutonice
Hoc eodem tempore ordo domus Theutonice per fratrem Hermannum de Salcza, magistrum ejusdem, in multiplicacione fratrum, in diviciis, potencia et honore multum profecerat, ita quod odor bone fame ipsius longe lateque diffusus tandem ad noticiam dicti ducis perveniret. Hoc resedit in corde ipsius divinitus inspiratum, quod dictos frtares vellet ad defensionem sue terre, fidei et fidelium invitare, ex quo videret, quod fratres milites Cristi, per eum ad hoc instituti, non proficerent in hac causa. Convocatis ergo episcopis et nobilibus suis, aperuit eis sensum suum, petens super hoc salubre consilium sibi dari. Qui consenserunt unanimiter votis suis, addentes, quod relacione veridica intellexissent, dictos fratres esse milites strenuos in armis et ab annis adolescencie sue in preliis exercitatos, insuper et apud dominum papam et imperatorem et principes Alemanie gratissimos et acceptos, sic quod sperarent indubitanter, quod in favorem ipsorum dominus papa faceret passagium in subsidium dicte terre. Unde misit solempnes nuncios cum literis suis ad dictum fratrem Hermannum magistrum, qui dum causam itineris coram eo et fratribus suis exposuissent, idem magister post multa consilia variosque tractatus cum fratribus suis habitos super hoc arduo negocio tandem per suggestionem domini pape et imperatoris Friderici II et principum Alemanie, qui consilio et auxilio ei assistere promiserunt in hac causa, dicti ducis precibus acquievit. Misit itaque dictus magister fratrem Conradum de Landisbergk et quendam alium fratrem sui ordinis ad ipsum ducem Polonie, ut explorarent terram Colmensem et viderent, si de voluntate ipsius nunciorum legacio processisset. Qui cum venirent Poloniam, duce in remotis agente, venit exercitus Pruthenorum et terram Polonie rapina et incendio devastavit. Quem exercitum dicti fratres de mandato domine Agafie uxoris ducis, assumpta sibi multitudine Polonorum, viriliter sunt agressi in bello, sed Prutheni ex adverso se opponentes, fugientibus Polonis in primo congressu, dictos fratres letaliter vulneraverunt, et capitaneum exercitus Polonorum captum deducentes multos de populo interfecerunt. Sed domina predicta post conflictum fratres semivivos in campo relictos reduce mandavit et per curam medicorum sanari. Qui fratres dum sanati essent, legacionem sibi commissam prudenter peregerunt. Qua audita predictus dominus Conradus, dux Polonie, prehabita matura deliberacione, ut premissum est, de consilio, voluntate unanimi et consensu expresso uxoris sue Agafie et filiorum suorum Boleslay, Kasimiri et Semoviti dedit dictis fratribus domus Theutonice presentibus et futuris terram Colmensem et Lubovie et terram, quam possent favente domino in posterum de manibus infidelium expugnare, cum omni jure et utilitate, quibus ipse et progenitores sui possederunt in perpetuum possidendam, nihil sibi juris aut proprietatis in ipsa reservans, sed renuncians omni actioni juris vel facti, que sibi aut uxori sue vel filiis sive successoribus posset competere in eisdem. Et ut hec donacio firma esset et perpetua nec ab aliquo in posterum posset infirmari, dedit eis literas sigilli sui munimine roboratas. Acta sunt hec circa annum Domini MCCXXVI in presencia testium subscriptorum scilicet Guntheri Masoviensis, Michaelis Cuyavie, Cristiani Prussie episcoporum, Gernuldi prepositi, Wilhelmi decani, Pacoslay senioris et junioris comitum de Dirsovia, Joannis cancellarii, Gregorii vicecancellarii et aliorum plurium religiosorum et secularium virorum discretorum.

6.?De confirmacione premissorum et exhortacione domini pape ad fratres
Cum autem hec destructio terre Polonie per clamosam insinuacionem dicti ducis ad noticiam Romane curie deveniret, sanctissimus pater et dominus Gregorius IX papa compaciens ei et precavens periculis in futurum, omnem ordinacionem cum fratribus domus Theutonice tanquam rite et racionabiliter factam in nomine Domini confirmavit, injungens dictis fratribus in remissionem peccaminum, ut vindicarent injuriam crucifixi Domini et terram Cristianis debitam recuperarent, ab infidelibus occupatam. Et exhortans eos ad bellum, ait: accingimini et estote filii potentes, estote parati, ut pugnetis adversus naciones, que conveniunt disperdere nos et sancta nostra, quoniam melius est nobis mori in bello, quam videre mala gentis nostre et sanctorum. Confortansque ipsos ad magnanimitatem consolatus fuit eos verbis Domini, quibus usus fuit ad filios Israel, dicens: si exieris ad bellum contra hostes tuos et videris equitatus et currus et majorem, quam tu habes, adversarii multitudinem, non timebis eos, quia dominus deus tuus tecum est; et interpositis quibusdam sequitur: vos hodie contra inimicos vestros pugnam committetis, non pertimescat cor vestrum, nolite metuere, nolite cedere, nec formidetis eos, quia dominus deus vester in medio vestri est et pro vobis contra adversarios dimicabit, ut eruat vos de periculo. Non enim pugna vestra est, sed dei. Hec magnanimitas maxime fuit in Juda Machabeo, qui quando cum paucis stabat contra maximam multitudinem gencium confortando suos ait: Ne timueritis multitudinem eorum et impetum eorum ne formidetis. Mementote, qualiter salvi facti sunt patres nostri in mari rubro, cum persequeretur eos Farao cum excercitu multo. Et nunc clamemus in celum et miserebitur nostri dominus et memor erit testamenti patrum nostrorum et conteret exercitum istum ante faciem nostram hodie, ut sciant omnes gentes, quia est deus, qui redimat et liberet. A verbis viri peccatoris ne timueritis, quia gloria ejus stercus et vermis est. Hodie extollitur, et cras non invenitur. Estote ergo, o filii, emulatores legis, et date animas vestras pro testamento patrum, et mementote operum, que fecerunt in generacionibus suis, et accipietis gloriam magnam et nomen eternum. Confortamini et viriliter agite in lege, quia, cum feceritis, que precepta vobis sunt a domino deo vestro, in ipsa gloriosi eritis. Adducite ergo ad vos omnes fautores legis, et vindicate vindictam populi vestri, et retribuite retribucionem gentibus.

7.?De novo bello fratrum domus Theutonici contra gentem pruthenorum
Multa bella antiquitus gesta sunt contra Pruthenos, ut veteres narrant historie, per Julium Cesarem, item per IX germanos de Swecia, qui dicebantur Gampti, item per Hugonem dictum Potyre, ultimo per fratrem Cristianum episcopum Prussie et per fratres milites Cristi, qui vocabantur fratres de Dobrin. Sed habita oportunitate Prutheni capitaneos et alios, qui eis prefuerant, occiderunt, aut a se longius fugaverunt, et sic jugum servitutis excuciebant a cervicibus suis, et in errores pristinos sunt relapsi. Modo per fratres hospitalis sancta Marie domus Theutonicorum Jerosolimitani incipiunt nova bella contra ipsos. Hec sunt illa nova bella, que elegit dominus, ut subvertat portas hostium, quia si unum vel plures capitaneos vel prefectos occiderent uno die vel delerent, eodem vel sequenti die in loca occisorum alii meliores surgerent vel equales. Nec tantum est novitas in bello, sed eciam in novo genere bellandi, quia non solum materialibus, sed armis spiritualibus vincitur hostis, scilicet oracione. Unde legitur de Moyse, dum oraret, Israel vincebat Amalech, dum cessaret ab oracione, Israel vincebatur. Scribitur eciam de ipso Moyse in libro sapiencie, quod vicit turbas non in virtute corporis nec in armatura potencie, sed verbo, scilicet oracionis. Et de eodem dicitur in libro judicum: memores estote servi dei, quia Amalech confidentem in clipeis suis non pugnando sed precibus orando devicit. Legitur et de Machabeis, quod exclamaverunt in oracione et fugaverunt castra. Et de Juda Machabeo dicitur, quod in duobus bellis non oravit; scilicet contra Antiochum Eupatorem, et tunc non vicit, sed divertit; in secundo contra Bachidem et Alchimum, et tunc ipse cecidit in prelio, et in fugam castra filiorum Israel sunt conversa. Est et aliud novum genus vincendi scilicet paciencia, in qua martires Cristi animas suas possederunt, de qua po?ta dicit:
Nobile vincendi genus est paciencia; vincit
Qui patitur; si vis vincere, disce pati;
et alibi:
Maxima virtutum paciencia vincit inermes,
Armatosque viros vincere sepe solet.
De hac paciencia dicit Gregorius: sine ferro et flammis martires esse possumus, si pacienciam in animo veraciter conservanus. Ad idem Jeronimus: quis sanctorum sine paciencia coronatur? A cunabulis ecclesie non defuit iniquitas premens, et justicia paciens. Sic habemus novum bellum et novum genus bellandi, quo armis spiritualibus hostes fidei et ecclesie superamus.

8.?De armis carnalibus et spiritualibus
Scriptum est in canticis, quod in turri David omnis armature forcium dependebat, et in libro sapiencie, quod LX fortes ex fortissimis Israel, omnes tenentes gladios et ad bella doctissimi, Salomonis lectulum ambiebant uniuscujusque ensis super femur suum propter timores nocturnos. In quo notatur, quod custodes capitis Jesu Cristi debent habere arma, quibus turrim fidei exterminatis insidiatoribus defendant, et sancte matris ecclesie lectum pacis custodiant et quietis. Sed quia Judith non in armorum potencia, sed in virtute laudatur, eo quod occidit Holofernem; quis in arcu suo speravit et gladius ejus salvavit eum? aut qui in gladio suo possederunt terram? Ideo secundum doctrinam apostoli debemus eciam induere armaturam dei i. e. virtutes, que, ut dicit Macrobius, sole beatum faciunt hominem, et vi tuentur possessorem suum. Hiis armis virtutum debemus eciam ab hostibus nos tueri, ut dicit Boecius: talia tibi contulimus arma, que nisi prior abjecisses, invicta te firmitate tuerentur. Singula ergo arma, carnalia et spiritualia, sibi moraliter correspondencia, de quibus meminit sacra scriptura, cum quibus pugnandum est in hoc bello novo domini, hic ponentur.

De scuto
De scuto dicitur, quod Salomon fecit CC hastas et CCC scuta; et ecclesiasticus dicit, quod super scutum potentis adversus inimicum pugnabit. Pro scuto accipe fidem, de qua Paulus dicit: in omnibus sumentes scutum fidei, que est fundamentum omnium virtutum; sine qua, ut dicit Augustinus, omnis virtus sicut ramus sine virtute radicis arescit; et ut dicit Paulus: impossibile est deo placere sine fide, sed ea habita veniunt nobis omnia bona pariter cum illa. Unde dicit dominus: habete fidem dei; amen dico vobis, quicunque dixerit huic monti: tollere et mittere in mare, et non hesitaverit in corde suo, sed crediderit, quia, quodcunque dixerit, fiat, fiet ei. Ecce quanta vis fidei. Hoc est scutum inexpugnabile, quo Josaphath rex Juda populum trepidantem consolatus est, dicens: confidite in domino deo nostro, et securi eritis, et cuncta evenient vobis prospera; unde factum est, quod filii Amon et Moab versi in semetipsos concidere mutuis vulneribus, ut non superesset quisquam, qui necem posset evadere. Magne fidei verbum fuit, cum David pugnaturus contra Golyam, diceret: tu venis ad me in gladio et hasta et clipeo, ego venio ad te in nomine domini, et tradidit eum dominus in manus suas. O quanta fides fuit in Jonatha et Juda Machabeo, cum dicerent: non est difficile domino, salvare in multitudine vel in paucis. Ibi per Jonatham et armigerum ejus XX viri in media parte jugeri sunt percussi, et nacio Philistinorum conturbata est. Hic per Judam Seron et exercitus ejus est contritus. Hec est victoria, que vincit mundum: quis est autem, qui vincit mundum, nisi qui credit, quoniam Jesus est filius dei; qui dicit: qui credit in me, etsi mortuus fuerit, vivet. Volve ergo et revolve omnem evangelice historie textum, quasi in omni salvacione corporum et animarum reperies dominum conclusisse: fides tua te salvum fecit.

De gladio
De gladio dicitur Jeremias extendisse dexteram et dedisse Jude gladium dicens: accipe gladium sanctum munus a deo, quo deicies adversarios populi mei Israel. Iste est gladius, quo Judas castra filiorum Israel protegebat. Hic gladius, o fortissimi milites Cristi, sicut gladius Saulis nunquam revertatur inanis, ita quod impleatur de inimicis crucis Cristi: foris vastabit eos gladius et intus pavor, juvenem simul ac virginem, lactentem cum homine sene, ut quocienscunque aliquid adversitatis occurrit eis, semper dicant: non est aliud nisi gladius Gedeonis i. e. milicie Cristiane. Pro gladio accipe bona opera, quia fides sine operibus mortua est. Quedam arma defendunt corpus ab impetu hostium, gladius se extendit ad opus, quo deicitur adversarius, et sicut ex utraque parte est acutus, ita bona opera ex una parte actorem suum defendunt a pena infernali, ex alia ad eterna gaudia introducunt.

De lancea
De lancea dicitur, quod Jojada sacerdos lanceas dedit centurionibus, qui custodias domus domini observabant. Hee sunt lancee, quas Joab, princeps milicie, fixit in corde Absolonis, qui patrem suum David persequebatur. Pro lancea, que recta est, accipe rectam intencionem, et secundum doctrinam apostoli: quodcunque facitis in verbo et opere, in nomine domini facite, et sive manducatis, sive bibitis, sive quid aliud facitis, omnia in gloriam dei facite. Ex hac lancea meritum et demeritum cujuslibet operis procedit, quia nunquam format mala intencio bonum opus et e converso.

De clipeo
De clipeo hortatur Ysaias: surgite principes, arripite clipeum. Et ad Josue dixit dominus: leva clipeum, qui in manu tua est, contra urbem Hay, quam tradam tibi, et sequitur ibidem: Josue vero non retraxit manum, quam in sublime porrexerat, tenens clipeum, donec interficerentur omnes habitatores Hay. Sic faciant preelecti bellatores, non ut Saul, de quo legitur, quod abjectus est clipeus forcium, clipeus Saul, quasi non esset unctus oleo. Pro clipeo accipe sermonem domini, quo ad omnia bona opera informemur, de quo dicitur: sermo domini clipeus ignitus est omnibus sperantibus in se. Qui ideo ignites dicitur, quia ab omnibus telis igneis dyaboli defendit. De hoc Judas Machabeus dicitur singulos suorum armasse, non clipei nec haste municione, sed sermonibus optimis. Sed ideo optimi dicuntur, quia verbum dei, quecunque voluit, facit, et prosperabitur in illis, ad que missum est. Si non proficit in uno, prodest in altero; nunquam vacuum revertetur.

De lorica
De lorica dicitur, quod Judas Machabeus induit se lorica tanquam gigas, et protegebat castra sua. Pro lorica accipe justiciam, de qua apostolus dicit: induite loricam justicie. Hec justicia reddit unicuique, quod suum est, deo humilitatem subjectionis, de qua dicit dominus: sic decet nos implere omnem justiciam; proximo compassionem, unde Gregorius: vera justicia compassionem habet, falsa indignacionem; sibi carnis subjugacionem, quia justum est, quod caro tanquam ancilla sub jugo sit anime, unde dicit ecclesiasticus: fili, accedens ad servitutem dei, sta in justicia, et interpositis quibusdam sequitur: pro justicia agonizare pro anima tua, et usque ad mortem certa pro justicia, et deus expugnabit pro te inimicos tuos. Et tunc implebitur illud psalmiste: justicia et pax osculate sunt, aliter non erit pax, sed caro semper concupiscent adversus spiritum, spiritus vero adversus carnem.

De arcu et pharetra
De arcu et pharetra dixit Isaac filio suo Esau: sume arma tua, pharetram et arcum.

De sagitta
De sagitta dicit Ysaias: suscitavit dominus regem Medorum contra Babilonem, sagittis implete pharetras; ut impleatur verbum domini in hostibus crucis Cristi: congregabo super eos mala et sagittas meas complebo in eis. Per hec tria intellige illa tria, que sunt de substancia cujuslibet religionis, scilicet obedienciam, castitatem et paupertatem. Per arcum obediencia designatur, quia sicut incurvatur, flectitur et reflectitur sine fractura, ita religiosus inter prospera et adversa equo animo sine murmure debet incurvari per obedienciam et reflecti. De qua incurvacione obediencie Ysaac benedicens filium suum Jacob, ait: esto dominus fratrum tuorum, et incurventur ante te filii matris tue; ut possit dicere obediens cum Ysaya: tetendit arcum suum dominus et posuit me quasi signum ad sagittam. O quam dure tenditur ibi arcus iste obediencie, ubi religiosus in bello, videns sibi mortis periculum imminere, non audet retrocedere. Ibi melior est obediencia, quam victima, quia, ut dicit Gregorius, per victimam aliena, per obedienciam caro propria mactatur. Per sagittam castitas notatur, quia sicut sagitta dicitur a sagio sagis, quod est ingeniose agere vel divinare, ita oportet hominem, ut possit caste vivere, ingeniose agere secundum anime sue vim naturalem contra sensus carnis, qui semper proni sunt in malum, et oportet et ipsum divinare i. e. deo plenum esse, quia nemo potest esse castus, nisi deus dederit. Item sagitta fertur duabus pennis ad modum avis, ut hostem celeriter interficiat, sic castitas, ut antiquum castitatis inimicum deiciat, utitur duabus pennis, que sunt renovacio vite veteris et renovacionis utilitas. De hiis duabus pennis loquitur Ysaias: qui sperant in domino, mutabunt fortitudinem scilicet corporalem in spiritualem, assument pennas ut aquile, que cum se vult renovare, veteres pennas deponit et novas accipit. Ad quod nos hortatur apostolus dicens: deponite vos secundum pristinam conversacionem veterem hominem, qui corrumpitur secundum desideria erroris, et induite novum hominem, qui secundum deum creatus est. Et sic renovabitur ut aquile juventus tua, et volabis in virtute castitatis, et non deficies, quia sagitta Jonathe nunquam abiit retrorsum. Potest ergo dicere caro casti hominis cum Job: sagitte domini in me sunt, quarum indignacio ebibit spiritum meum scilicet luxurie. Quanta sit indignacio castitatis contra luxuriam, et quomodo, nemo novit, nisi qui expertus est. De renovacionis utilitate dicit Bernardus: quod castitate decorius, que mundum de immundo conceptum semine, de hoste domesticum, angelum denique de homine facit? Judith eciam viriliter egit et Holofernem occidit, populumque domini a periculis liberavit, eo quod castitatem amavit. O quam pulcra et utilis est casta generacio. Per pharetram, que a ferendo jacula dicitur, denotatur paupertas, quia sicut in pharetra sagitta sic castitas in paupertate absconditur, et conservatur, quia vidua in deliciis vivens mortua est. Unde potest castitas dicere illud Ysaie: posuit me dominus quasi sagittam electam, et in pharetra sua abscondit me. Nec sufficit illa paupertas in religiosis, de qua Bernardus ait: volunt esse pauperes eo pacto, quod nihil eis desit, et sic diligunt paupertatem, ut nullam inopiam paciantur; sed illa voluntaria et cum defectu paupertas, de qua dicit dominus: beati pauperes spiritu, que secundum Bernardum est cum intencione et desiderio spirituali propter solum beneplacitum dei et salutem animarum. Hee sunt pharetre servorum Adadezer, qui interpretatur precipuus separator, quia paupertas a diviciis separat. Quas pharetras David, vultu desiderabilis, Cristus, in quem et angeli desiderant prospicere, tulit i. e. pertulit in hoc mundo, et attulit eas in Jerusalem, ubi nudus pependit in cruce, ut paupertatis ejus vestigia imitemur. Hec paupertas medicinalis est, quia, ut dicit Gregorius, quos morum infirmitas vulnerat, paupertatis medicina sanat: paupertas enim superbiam occidit, et duas sanguisugas infernales avariciam et luxuriam suffocat.

De funda
De funda dicitur in Zacharia: dominus exercituum proteget eos, et devorabunt et subicient eos lapidibus funde. Legitur et in libro regum: quod anima inimicorum David rotabitur, quasi in impetu et in circulo funde. Hec est funda, cum qua David jecit et percussit Philisteum in fronte, et infixus est lapis in fronte ejus, et cecidit in faciem suam in terram, prevaluitque David adversus Philisteum in funda et lapide, percussumque Philisteum interfecit.

De baculo
De baculo dicit dominus per Ysaiam: Ve Assur, virga furoris mei et baculus; et interpositis quibusdam sequitur: virga percuciet te, et baculum levabit super te in via Egipti. De spirituali significacione baculi et funde legitur, quod David pugnaturus contra Golyam, tulit baculum, quem semper habebat secum, et elegit quinque lapides limpidissimos, quos posuit in peram pastoralem, et fundam manu tulit, et occidit Philisteum armatum. Per Philisteum armatum intellige dyabolum, paratum ad temptandum. Sis ergo tu David manu fortis, penitens, et semper tecum habeas baculum sancta crucis, eligasque quinque lapides, i. e. quinque vulnera Cristi, et pone in peram pastoralem i. e. in animam tuam, et circumduc manu fundam i. e. rememoracionem omnium horum, et occides eum, nec tibi in temptacione aliqua prevalebit. Immo si solum iste baculus sancta crucis ad consilium Helisei prophete ponatur super faciem pueri i. e. pueriliter viventis mortui, reviviscet.

De galea
De galea dicitur, quod Saul induit David vestimentis suis et posuit galeam eream super caput ejus. Dixit et dominus per Jeremiam: procedite ad bellum, jungite equos et ascendite equites, et state in galeis. Per galeam significatur salus, quam homo consequitur a deo de hiis armis virtutum. De qua dicit apostolus: galeam salutis assumite; et Ysaias: indutus justicia ut lorica et galea salutis in capite ejus. O quam securus stabis in bello, si hiis armis fueris circumcinctus, et erit tibi dominus deus salutis tue, salus tua usque ad extremum terre. Hec sunt arma, quibus Jacob patriarcha partem illam tulit de manu Amorrei in gladio et arcu, quam dedit filio suo Joseph, quibus et filii Israel terram sanctam exterminatis possessoribus possederunt, et David hostes regni sui devicit, et Machabei civitatem sanctam Jerusalem destructam reparaverunt et templum domini sordibus gencium pollutum interfectis hostibus mundaverunt. O fortissimi milites et bellatores incliti, induite hec arma et vindicate injuriam crucifixi domini et terram sanctam Cristianis debitam recuperate, ab infidelibus occupatam. Confortamini et non dessolvantur manus vestre in bello. Erit enim merces operi vestro, merces illa, de qua dominus ad Abraam dixit: ego ero merces tua magna nimis. Si labor vos terret, videte mercedem, scientes, quod, sicut vicia nunquam sunt sine pena, ita virtutes sine premio, et premium virtutis erit ipse, qui virtutem dedit.

9. De usu armorum carnalium et spiritualium
Sex sunt cause, propter quas utimur armis carnalibus et spiritualibus. Prima est propter exercicium, ut exercitemur in bellis secundum voluntatem dei, qui multas gentes dimisit inter filios Israel, ut Israelem et omnes, qui non noverunt bella Chananeorum erudiret in eis, et postea discerent filii eorum certare cum hostibus et habere consuetudinem preliandi. Quid valeret aliquis in prelio, nisi exrcitatus esset in armis. Unde tempore pacis fiunt torneamenta et ludi alii militares propter exercicium, ne instante bello, cum hostes sunt in foribus, aliquis non habens consuetudinem armorum dicat cum David: non possum sic armatus incedere, et ita inermis non possit hostibus obviare. Sed quia milicia est hominis vita super terram, ita quam cito venit homo in mundum, intrat campum pugnaturus contra a?reas potestates, et arma milicie nostre non sunt carnalia, sed potencia a deo. Ideo secundum doctrinam apostoli debemus induere armaturam dei i. e. virtutes, que a solo deo sunt, qui dat virtutem et fortitudinem plebi sue, et exercitari in illis, ut sciamus et possimus resistere in die malo tentacionis, et ut et in nobis virtutes augeantur per exercicium, ut dicit Crisostomus: sicut omne artificium corporali exercitacione servatur, augetur et additur, ita omnis virtus per exercicium augetur, per desidiam minoratur. – Secunda causa, propter quam utimur armis carnalibus, est propter hostium insidias. Unde filii Israel timentes insidias hostium, assumentes arma bellica sederunt per loca angusta itineris et custodiebant tota die et nocte. Legitur et de Juda Machabeo, quod precepit filiis Israel, armatos esse in locis oportunis, ne forte ab hostibus repente mali aliquid oriretur. Ad idem utimur armis spiritualibus, ut dicit apostolus: confortamini in domino et in potencia virtutis ejus, et induite vos armaturam dei, ut possitis stare contra insidias dyaboli, qui insidiatur nobis quasi leo in spelunca sua. Hic est ille leo adversarius noster dyabolus, qui circuit querens, quem devoret, cui resistere debemus in virtute fidei. – Tercia causa, propter quam utimur armis carnalibus, est propter hostium apertam impugnacionem. Unde dicitur in libro Machabeorum, quod cum Lisias confidens in multitudine bellatorum, nunquam recogitans potestatem dei, sed mente effrenatus, vellet civitatem sanctam Jerusalem et templum dei destruere, et jam presidium expugnasset, Machabeus sumptis armis, et qui cum eo erant, hoc cognito, cum fletu et lacrimis rogabant dominum, ut eis bonum angelum mitteret et salutem. Convaluerunt animo et viribus, et irruentes impetu in eos prostraverunt XI milia peditum ex eis et equites mille et sexcentos universosque in fugam verterunt; plures ex eis vulnerati nudi evaserunt, sed et ipse Lisias turpiter fugiens evasit. Hec est causa, propter quam fratres domus Theutonice ab introitu terre Prussie usque ad presentem diem utuntur gladiis continue, ut in promptu habeant, quo se defendant, si contra eos ab hostibus insurgeret aperta impugnacio vel occulta. Eodem modo utimur armis virtutum contra apertas impugnaciones dyaboli. Unde dicit apostolus: in carne ambulantes non secundum carnem militemus, nam arma milicie nostre non sunt carnalia, glossa i. e. debilia, sed potencia i. e. forcia, a deo i.e. per deum, ad destructionem municionum i. e. calliditatum demonum, destruentes consilia scilicet mala demonum, et omnem altitudinem i. e. profunditatem intellectus, extollentem se adversus dei scienciam i. e. fidem. Semper ergo sis paratus in armis virtutum contra impugnacionem dyaboli, quia secundum Paulinum episcopum ad Augustinum hostis ille noster mille nocendi habet artes, qui tam variis expugnandus est armis, quam impugnat insidiis. Si te aperte impugnaverit vel occulte vicio superbie, obicias in defensione tua virtutem humilitatis, et fugiet a te. Sicque facies in omni peccato. Si armis virtutis opposite in defensione tua uteris, victor eris. – Quarta causa, propter quam utimur armis carnalibus, est propter pacem, ut possimus bona nostra in pace possidere. Unde dicit dominus: cum fortis armatus custodit atrium suum, in pace sunt omnia, que possidet. Sic solum cum utimur armis virtutum, pacem habemus, quia non est pax impiis. Unde ecclesiasticus: homines divites in virtute, pulcritudinis studium habentes, pacificantes in domibus suis, omnes isti in generacione gentis sue gloriam sunt adepti. Unde dicit Baruch: si in via dei ambulasses, habitasses in pace sempiterna. Quare quoque dicit Salomon: cum placuerit domino via hominis, inimicos ejus convertet ad pacem. – Quinta causa est, ut bona perdita recuperemus. Sic filii Israel armis armati in terram promissionis ascenderunt, quam deus dederat patribus eorum, et occupatam de manibus hostium recuperaverunt. Ita per virtutum arma regnum celorum, quod per peccata amisimus, vim patitur, et violenti rapiunt illud et possident in eternum. Glossa ibidem: grandis violencia est, in terra nasci et celum rapere et habere per virtutem, quod per naturam habere non possumus. – Sexta causa est propter ostentacionem, ut hostes visis armis terreantur, ut dixit Judith Holoferne jam interfecto: cum exierit sol, arripiet unusquisque arma sua, exite cum impetu, non ut descendatis deorsum, sed quasi impetum facientes, ut exploratores Holofernis hoc audiant et ipsum excitantes, inveniant in suo sanguine volutatum, et sic irruet super eis timor et fugient. Hoc modo utimur armis virtutum, ut ostendamus nos esse de ministerio illius, qui est rex regum et dominus dominancium. Ad quod nos monet apostolus, dicens: in omnibus exhibeamus nos sicut dei ministros in multa paciencia etc. per arma justicie, virtutis dei. Arma virtutis dei sunt justicia, que docet nos, unicuique reddere, quod suum est, mundum scilicet et omne, quod in mundo est, relinquere et adherere deo, qui in suo vexillo, quod nobis deferendum reliquit, posuit signum, de quo dixit nato domino angelus ad pastores: hoc signum; invenietis infantem pannis involutum et positum in presepio. In quo notantur tres virtutes scilicet humilitas in infancia contra superbiam, paupertas in pannis contra avariciam, et austeritas presepii contra carnis lasciviam. Erigas hac vexillum et ostenta dyabolo, et irruet super eum timor et fugiet.

10.?De primo castro fratrum domus Theutonice, quod dicebatur vogelsanck
Determinatis armis, que ad bellum sunt necessaria, revertendum est ad materiam prejacentem. Postquam predicti fratres domus Theutonice videlicet frater Conradus et socius ipsius in terra Prussie jam pridem eis a dicto duce Polonie collata non haberent, ubi sua capita reclinarent, cogitaverunt a longe accedere, ut inter se et dictos Pruthenos fluvium Wisele haberent medium ad cautelam. Rogaverunt dictum ducem, ut eis unum castrum edificaret, qui tanquam vir totus deo devotus et fidei zelator attendens illud po?ticum:
Dimidium facti, qui bene cepit, habet,
congregavit populum suum, et ex opposito nunc civitatis Thorunensis edificavit eis in quodam monte castrum dictum Vogelsanck, quod dicitur latine cantus avium, ubi fratres cum paucis armigeris opponentes se infinite multitudini gencium cantabant canticum tristicie et meroris. Reliquerant enim dulce solum natalis patrie sue et intraverant terram alienam, in qua futurum erat, ut affligerentur multis annis, nec spes erat tunc, quod in quarta vel sexta generacione reverterentur illuc. Exierunt eciam terram fructiferam, pacificam et quietam, et intraverunt terram horroris et vaste solitudinis et bello durissimo plenam. Proposita ergo, ut totum concludam, omnium rerum hujus mundi affluencia, libertatis, commodi et honoris, se, sitis et famis inediam et humilitatis omnimode vilitatem amplectentens humiliter, infinitis incommodis, defectibus et periculis implicabant. Poterant dicere cum Petro: ecce nos reliquimus omnia, et secuti sumus te, Criste; quod ergo erit nobis? Qua corona glorie tue in celis, o bone Jesu, qui es corona sanctorum omnium, coronari merentur a te, qui pro te talia paciuntur? Certe in eis complebitur, quod deus per Ysaiam dicit: consolabitur dominus Syon et consolabitur omnes ruinas ejus et ponet desertum ejus quasi delicias, et solitudinem ejus quasi ortum domini. Gaudium et leticia invenietur in ea, graciarum actio et vox laudis.

11.?De adventu plurium fratrum domus Theutonice et de edificacione castri nessovie
Edificato hoc castro, frater Conradus predictus misit nuncios ad reverendum virum et religiosum fratrem Hermannum de Salcza magistrum generalem domus Theutonice, nuncians ei omnia, que gesta fuerunt circa negocium sibi commissum, petens humiliter et supplicans, ut plures fratres et armigeros mitteret ei. Qui acquiescens precibus ipsius misit ei fratrem Hermannum dictum Balke in magistrum, dicens ad eum, sicut dominus ad Josue: confortare et esto robustus, tu enim introduces filios Israel i. e. fratres tuos in terram, quam pollicitus est eis dominus, et deus erit tecum. Item fratrem Theodericum de Bernheim in marscalcum, fratrem Conradum de Tutele quondam camerarium beate Elizabeth, fratrem Henricum de Berge Thuringum, et fratrem Henricum de Cicze de villa Wittekendorph cum armigeris et equis pluribus in coadjutores dedit ei. Qui cum venissent ad castrum Vogelsanck, edificaverunt castrum Nessoviam in descensu Wisele. In quo castro dum fratres habitarent, Prutheni intraverunt Poloniam hostiliter, et dum viderent fratres in armis sequentes eos ammirati sunt ultra modum, unde essent, et ad quod venissent. Quibus responsum fuit a quodam Polono, qui captus ab eis ducebatur, quod essent viri religiosi et strenui milites in armis, de Alemania per dominum papam missi ad bellandum contra eos, quousque duram eorum cervicem et indomitam sacrosancte Romane ecclesie subjugarent. Quo audito subridentes recesserunt.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71201677?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Идеал Крестового похода сохранялся в XIII–XIV вв., когда полным ходом шла колонизация Пруссии, и этот «кажущийся анахронизм (scheinbare Versp?tung) служил вполне актуальным интересам (dient durchaus aktuellen Interessen)» (Wenzel 1980: 28).

2
К ней относятся иллюминированные тексты «Апокалипсиса» Генриха фон Геслера (Торунь. Университетская библиотека. Ms. 44 и 64). В одной из рукописей (64) имеется вставной фрагмент, отражающий идеологию крестоносцев; в другой ту же задачу выполняют миниатюры (Karlowska-Kamzowa 1991: 126–134).