Главная страница | Культурология | Диалоги. Практика латинского языка

Диалоги. Практика латинского языка
Хуан Луис Вивес
Эпохи. Средние века. Тексты
Настоящее издание представляет собой первый полный перевод на русский язык «Диалогов (Практика латинского языка)» известного испанского гуманиста Хуана Луиса Вивеса (1492/1493–1540). Они были написаны в 1538 г. и пользовались, как и диалоги его современника Эразма Роттердамского «Разговоры запросто», очень большой популярностью, в XVI в. они стали настоящим бестселлером. В отличие от работы Эразма, «Диалоги» Вивеса посвящены молодому поколению и рисуют сюжеты, связанные прежде всего с его интересами.
«Диалоги» – это учебная книга. Стремясь помочь лучшему усвоению латинского языка – языка культуры и образования в тот период, Вивес уделяет не меньшее внимание познавательным задачам, создавая работу, наполненную богатым и интересным для молодых людей материалом. Наряду с вопросами образования, школы, природы в них освещаются быт (одежда, кухня, трапеза и др.) молодежи, ее отдых и развлечения (поездка на лошади, досуг после школы, а также игры в карты и мяч). Поскольку «Диалоги» посвящены Филиппу II, 12?летнему мальчику, сыну императора Карла, в них присутствуют и темы, связанные с описанием двора и с воспитанием будущего правителя. «Диалоги» содержат и важные мысли гуманистического толка, нравственные идеи, даваемые тонко и умело. А поскольку книга обращена к молодежи, Вивес пытается писать увлекательно, развлечь читающих описанием различных сюжетов, порой смешных или нелепых.
Издание может быть интересно тем, кто изучает историю образования, а также исследователям быта и повседневной жизни XVI в.

Хуан Луис Вивес
Диалоги. Практика латинского языка

Эпохи. Средние века. Тексты

Juan Luis Vives
Los diаlogos
Latinae linguae exercitatio

Рецензенты:
доктор исторических наук И.В. Кривушин
доктор исторических наук О.Ф. Кудрявцев


© Ревякина Н.?В., перевод, вступ. ст., комментарии, 2024
© Издательская группа «Альма Матер», оригинал-макет, оформление, 2024
© Издательство «Альма Матер», 2024

Вступительная статья
Вивес. Жизнь и труды
Светлой памяти Антона Юденкова
Испанский гуманист Хуан Луис Вивес (1492/1493–1540) – один из наиболее известных европейских гуманистов, оказавших сильное влияние на развитие педагогической и общественной мысли Европы. Родом из Валенсии (Арагон), он учился в Парижском университете (1509–1512). В Париже вышли первые сочинения Вивеса (предисловия, беседы, диалог), связанные как с религиозной, так и с античной и гуманистической тематикой?[1 - Об основных этапах жизненного и творческого пути пишет в своей статье Э. Гонзалес Гонзалес (Gonzаlez Gonzаlez E. Juan Luis Vives. Works and Days // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008. P. 36).]; они могут быть датированы ок. 1514 г.[2 - Ibid. P. 36–37.] Интерес к гуманизму Вивес проявлял уже в этот период, о чем свидетельствует его введение к трактату Баттисты Гуарино De modo et ordine docendi et discendi, где изложены педагогические принципы его отца, знаменитого педагога Гуарино Гуарини да Верона; он испытывал и влияние своего наставника Николя Беро, публиковавшего предисловия к ряду работ античных авторов и сочинения некоторых из них?[3 - Ibid. P. 35–36.]. Вивес оставил Париж в 1514 г., но еще в 1512 г. он побывал в Нидерландах; в Брюгге, который он тогда посетил, обосновалась группа валенсийских торговцев-конверсов?[4 - Конверсы (или марраны) – иудеи, принявшие христианство, их называли также «новые христиане». Семья Вивеса принадлежала к конверсам.], среди которых был и Бернард Валдаура (его дочь станет женой Вивеса). А в 1514 г. Вивес окончательно оставил Париж и прибыл в Брюгге. Но довольно скоро он отправился в Лувен, где он занимался частным преподаванием (как и в Париже после окончания университета) и познакомился с профессором факультета искусств Адрианом Барландом. С помощью друзей Барланда и некоторых из людей, близких к принцу Карлу Габсбургу, он был представлен ко двору в Брюсселе в начале 1515 г. или во второй половине 1516 г.[5 - Gonzаlez Gonzаlez E. Juan Luis Vives. Works and Days. P. 42] В 1516 г. Карл был провозглашен королем Испании. Именно при дворе Карла Вивес впервые встретился с Эразмом Роттердамским, который произвел на него глубокое впечатление. И если в начале знакомства с Вивесом Эразм отнесся к нему с неприязнью как к принадлежавшему к конверсам, то впоследствии изменил свое мнение и привлек Вивеса к работе по изданию Августина Блаженного (Вивес отвечал за издание труда Августина «О Граде Божьем»). Но в дальнейшем отношения Эразма с Вивесом складывались трудно: Эразм отстранился от Вивеса и даже препятствовал публикации его работ в Базеле?[6 - Ibid. P. 43.]. Вивес же продолжал быть верным ему и по-прежнему уважал и почитал его.
Находясь при королевском дворе, Вивес выполнял там некоторые секретарские обязанности. Но в 1517 г. он стал учителем молодого Вильгельма ди Круа, будущего архиепископа Толедо и кардинала; его дядя был влиятельной фигурой при дворе Карла. Сопровождая Вильгельма ди Круа в Париж в 1519 г., Вивес познакомился с французским гуманистом и ученым Гийомом Бюде. Благодаря поддержке своего ученика в 1519 г. выходят в свет некоторые работы Вивеса, опубликованные ранее в Париже и Лионе.
В 1519 г. двор Карла V, какое-то время пребывавший в Испании в связи с избранием Карла королем, вернулся в Нидерланды. В 1519 г. Карл был избран императором. К этому времени относится знакомство Вивеса с Томасом Мором, прибывшим в Брюссель по случаю визита в 1520 г. английского короля Генриха VIII к императору. Это знакомство, ставшее большой дружбой, продолжалось до конца жизни Т. Мора.
В 1521 г. случилось несчастье: ученик Вивеса и его покровитель Вильгельм ди Круа погиб в 23 года в результате инцидента на охоте. После этого Вивес, оказавшись в стесненном материальном положении, работал частным преподавателем и в Коллеже трех языков в Лувене. Возможно, ему помог в тот трудный для него период старый знакомый епископ Бернардо Меза, который был испанским послом в Англии. И возможно, при его содействии Вивес стал получать небольшую пенсию от королевы Екатерины Арагонской, жены английского короля Генриха VIII. Королю он посвятил в 1522 г. свое издание сочинения Блаженного Августина «О Граде Божьем». А в 1523 г. представил королеве рукописную копию своей работы «О наставлении женщины-христианки» (De institutione feminae christianae); сама работа вышла в 1524 г. По приглашению канцлера Англии кардинала Уолси он в 1523 г. прибыл в Англию, где оставался до 1528 г., трудился в колледже Корпус Кристи в Оксфорде, там же получил степень доктора гражданского права?[7 - Rivari E. La sapienza psicologica e pedagogica di Giovanni Lodovico Vives di Valenza. Bologna, 1922. P. 27.]. Как испанец пользовался покровительством королевы Екатерины Арагонской. Принятый при дворе, он оставил колледж; обучал принцессу Марию, для чего составил маленький учебник по латинскому языку. Бывал наездами в Брюгге, в 1524 г. вступил в брак с испанкой Маргаритой Валдаура. В связи со скандальным бракоразводным процессом короля Генриха VIII и поддержкой Вивесом королевы Екатерины Арагонской он после нескольких недель домашнего ареста был вынужден уехать из Англии.
После этого Вивес жил в Брюгге, поддерживал отношения с Эразмом Роттердамским, и Томасом Мором, и Гийомом Бюде, они, как свидетельствует их переписка?[8 - Ряд писем опубликован Е. Ривари. См.: Rivari E. Op. cit. P. 5–12.], высоко ценили творчество Вивеса. Вивес много писал на самые разные темы: по педагогике, психологии, филологии, философии, социальным и политическим проблемам и др. Его работы, как и работы Эразма, сразу же шли в печать. В 1437 г. Вивес был приглашен в замок Бреда в Брабанте знатной валенсийкой Менсией де Мендоса для преподавания ей латинского языка?[9 - Донья Менсия де Мендоса, маркиза Зенете, была образованной женщиной, восхищавшейся Эразмом, любившей живопись. После смерти мужа в 1538 г., Генриха III графа Нассау, богатейшего короля Арагона и советника императора, Менсия Мендоса уехала в Валенсию, где вышла замуж за герцога Калабрии, вице-короля Валенсии. Сохранилось ее надгробие в соборе Бургоса (см.: Мерцалова М.?Н. Костюмы разных времен и народов. М., 1993. Т. 1. С. 344. Там же (с. 341) картина кастильской школы «Святой Доминик и донья Мендоса». Нач. XVI в. Италия. Эмилия-Романья, частная коллекция). Пребывание Вивеса в Брабанте, видимо, оказало влияние на его творчество: «Диалоги “Практика латинского языка”» были завершены в Брабанте и отчасти написаны как дополнение к его латинским урокам (см.: Gonzаlez Gonzаlez E. Op. cit. P. 62).].
В Испанию гуманист больше не возвращался. Его отец, обвиненный в тайном иудействе, был сожжен в 1524 г. на костре, мать получила тот же приговор посмертно: ее кости были вырыты из могилы и сожжены в 1528 г. Так Вивес стал, в сущности, гражданином мира. Он находился под наблюдением инквизиции. Да и с началом Реформации ситуация была тревожная. Вивес писал Эразму: «Сейчас трудные времена. Мы не можем ни хранить молчание, ни говорить без риска для самих себя»?[10 - Цит.: Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 54.]. Поэтому Вивес был осторожен в высказываниях на религиозные темы. При всем том он сохранял отношения со своими друзьями и типографами из протестантов (С. Гринеем, И. Опорином).
Пишут, что он жил в бедности?[11 - Гонзалес Гонзалес Е. дает сведения об источниках существования Вивеса, что не позволяет точно утверждать, что он жил в бедности. В 1521–1528 гг. он получал небольшую пенсию от Екатерины Арагонской, затем с 1531 г. до конца жизни – пенсию от императора Карла V, наконец, в конце жизни с 1535 г. – пенсию от валенсийской аристократки доньи Менсии де Мендоса; после смерти Вивеса пенсию получала его вдова. Были и другие покровители, которым Вивес посвящал книги (Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 62).], хотя много трудился. Болел, постепенно терял друзей, покидавших этот мир естественным или насильственным (как Томас Мор) путем. А в 1540 г. ушел из жизни и он сам от одолевавших его болезней. Вивес умер в Брюгге в возрасте 48 лет и был похоронен в церкви Св. Донациана. После смерти его жены Маргариты в 1552 г. ее родственники поместили дощечку у кантории с эпитафией, посвященной супругам, а у Вивеса были свои эпитафии, одна из которых гласит:

«Путник, не думай, что в этой гробнице покоится Вивес, столп наук, украшение жизни; [здесь] один лишь бедный прах [его тела]. Ведь ни жестокая смерть, ни прожорливый огонь, ни долгая череда времен, ни силы, пусть и могущественной, стали, ни волны, хотя и неукротимого, моря, не смогут похитить Вивеса, столп наук, украшение жизни»?[12 - Rivari E. Op. cit. P. 32.].
Сохранился словесный портрет Вивеса: «Он имел средний рост, ближе к высокому, чем к низкому, лицо веселое (hilari) с неким врожденным достоинством»?[13 - Портрет находится в «Диалогах» Вивеса, изданных в 1554 г. в Мехико Франциско Сервантесом де Салазаром. См.: Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 62.].
К ранним работам Вивеса принадлежит его трактат «Против фальшивых диалектиков» (Adversus pseudo-dialecticos) (1519), где он выступал с критикой философов-схоластов. Полемика с ними продолжится и в других более поздних его работах, и прежде всего в трактате «О причинах упадка искусств» (De causis corruptarum artium). К этому трактату он добавил две части: 2?ю часть – «Об обучении» (в 5 книгах), 3?ю – «Об искусствах» (в 8 книгах). Три части были объединены вместе и составили большой педагогический трактат в 20 книгах. Он появился в 1531 г. под названием De disciplinis («О науках») и стал главным педагогическим трудом гуманиста. По словам В. Бибихина, «это универсальное исследование – настоящая энциклопедия человеческой культуры, размышления о ее цели и пределах, порче и преобразовании»?[14 - Вивес Хуан Луис. О причинах упадка искусств / Пер., вст. ст. В. Бибихина // Эстетика Ренессанса. М.: Искусство, 1981. С. 495.].
Вивесу принадлежат и другие работы по педагогике, психологии, общественной тематике. Ранней педагогической работой гуманиста является трактат «О наставлении юношей» (De adolescentum institutione, 1523), написанный по приезде в Англию и посвященный Карлу – сыну лорда Маунтджоя, друга и покровителя Эразма Роттердамского, который, возможно, и рекомендовал Вивеса Маунтджою. К ранним работам также относятся его сочинения «О способе занятий с детьми» (De ratione studii puerilis, 1523), «Путеводитель к премудрости» (Introductio ad sapientiam, 1524), уже упоминавшаяся работа «О наставлении женщины-христианки» (De institutione feminae christianae, 1524) и др.
На развитие идей воспитания оказали влияние мысли Вивеса об общественной школе, расширении понятия знания за счет включения наук о природе, важности наблюдения и эксперимента. Вивес определил роль родного языка на ранних стадиях обучения, ввел в обучение современную литературу – труды по грамматике Ф. Газы, Л. Валлы, Дж. Лили, Т. Линакра и др., а также словари?[15 - Cм. об оценке педагогических идей Вивеса: Bowen J. Storia dell’educazione occidentale V. 2 / Trad. De Toni G.?A. Milano, 1980. P. 433–439, 459–462.].
Общественным проблемам посвящена работа Вивеса «О вспомоществовании бедным» (De subventione pauperum, 1526). Гуманиста глубоко интересовали и политические проблемы. В тяжелых условиях разъединенной в религиозном отношении Европы он призывал в своих трактатах (написаны в 1522–1529 гг.) к миру среди христианских правителей и христиан в целом. Согласие рассматривал как единственную основу для подлинно человеческого существования?[16 - См.: Curtis C. The social and political Thought of Juan Luis Vuves // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008; Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 56.]. К более позднему периоду жизни относится его работа психологической направленности «О душе и жизни» (De anima et vita, 1538), в которой с помощью естествознания того времени изучается человеческая психология (ощущения, эмоции, способности разума).
После Эразма Роттердамского Вивес был наиболее читаемым гуманистом XVI в.?[17 - Gonzаlez Gonzаlez E. Fame and Oblivion // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008. P. 359.]
В отечественной литературе интерес в Вивесу существовал еще в XVIII в., когда вместе с педагогической работой Эразма Роттердамского было напечатано и сочинение Вивеса?[18 - Еразма Ротеродамскаго Молодым людям наука, как должно вести себя и обходиться с другими, и Иоанна Лудовика Вивеса Руководство к мудрости… М., 1788.]. Но этот интерес не получил развития, работы Вивеса по-прежнему были малоизвестны в нашей науке?[19 - Исключение составляет статья: Лоренцсон В.?Н. Выдающийся испанский педагог-гуманист Хуан Луис Вивес (1492–1540) // Советская педагогика. 1958. № 8.].
Только в последние десятилетия XX в. и в начале 2000-х гг. интерес к творчеству Вивеса значительно вырос. Объектом внимания стала прежде всего одна из главных работ Вивеса – его педагогический трактат «О науках» (De disciplinis). Отрывки из первой книги трактата, где нарисована картина всеобщего упадка наук и искусств и сделана попытка установить причину этого, перевел В.В. Бибихин, сопроводив перевод небольшой статьей о жизни и творчестве Вивеса?[20 - Вивес Хуан Луис. О причинах упадка искусств. С. 457–471.].
Педагогической теме посвящена и ранняя работа Вивеса «О наставлении юношей», где конкретно изложена гуманистическая программа занятия латинским языком; переведена во фрагментах с комментариями и небольшим предисловием Н.?В. Ревякиной?[21 - Вивес Хуан Луис. О наставлении юношей / Пер. Н.?В. Ревякиной // Европейская педагогика от античности до нового времени (Исследования и материалы). Сборник научных трудов / Под. ред. В.?Г. Безрогова, Л.?В. Мошковой: В 3 ч. М.: Изд. ИТП и МИО РАО, 1993. Ч. 3. С. 36–48.].
Другая тема, получившая отражение в нашей литературе, – социальная; обсуждаемые Вивесом проблемы бедности и конкретные социальные меры борьбы с ней изучал Н.?П. Денисенко, посвятивший этому специальную статью; он же перевел трактат Вивеса «О вспомоществовании бедным»?[22 - Денисенко Н.?П. Проблема бедности в трактате испанского гуманиста Хуана Луиса Вивеса «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: общественно-политическая мысль, философия, наука. Иваново, 1988. С. 90–104; Хуан Луис Вивес и его трактат «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: гуманизм, образование, искусство. Иваново, 1994. C. 127–139.].
Еще одна тема Вивеса, интересующая наших исследователей, посвящена человеку. Его эссе «Миф о человеке» перевел О.?Ф. Кудрявцев, показывая в предисловии, что описываемое Вивесом выступление человека перед богами в олимпийском театре в разных образах как бы иллюстрирует идею Пико делла Мирандола о способности человека творить себя по собственной воле, объемля собой все сущности мира: «В этом момент подобия и родства человеческой природы и божественной, благодаря чему человек делается, как показывает Вивес, сотоварищем и сотрапезником небожителей»?[23 - Вивес Хуан Луис. Миф о человеке / Пер. и вступ. О.?Ф. Кудрявцева // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция / Сост., автор вст. ст. и комм. О.?Ф. Кудрявцев. М.: Юрист, 1996. С. 286–294.]. О.?Ф. Кудрявцев также написал статью о Вивесе в Энциклопедии «Культура Возрождения»?[24 - Вивес Хуан Луис // Энциклопедия «Культура Возрождения». М.: РОССПЭН, 2007. Т. 1. С. 334–336.].
Работы Вивеса все шире используются в России и в учебном процессе, о чем свидетельствует учебное пособие В.?М. Мельникова, посвященное педагогике Эразма Роттердамского и Вивеса?[25 - Мельников В.?М. Педагогика Эразма Роттердамского: открытие мира детства. Педагогическая система Хуана Луиса Вивеса: Учебное пособие. М.: Народное образование, 1995.]. Кроме краткого изложения педагогической системы Вивеса автор дает материал из двух его трактатов «Об обучении наукам, или Христианском обучении» и «Руководство к благоразумию» («Путеводитель к премудрости»).
В 2022 г. вышла небольшая работа Н.?В. Ревякиной, посвященная взглядам Вивеса на образование?[26 - Ревякина Н.?В. Испанский гуманист Хуан Луис Вивес о школе и обучении. Иваново: Изд-во ИвГу, 2022.].
Диалоги как учебная книга
Среди педагогических работ Вивеса особый интерес представляют его диалоги «Практика латинского языка» (Linguae latinae exercitatio), ставшие одной из последних работ гуманиста.
Жанр диалогов известен еще в Античности. Но в эпоху Возрождения он проник в образование, и Эразм Роттердамский был первым гуманистом, предложившим использовать в школьном образовании форму бесед, называемых colloquia, или диалоги. Первая версия бесед Эразма Colloquia familiaria (у нас они названы «Разговоры запросто») вышла в свет в 1516 г., в последующие годы Эразм дополнял беседы. Начинание Эразма дало свои плоды. Появился целый ряд диалогов, в которых обсуждались разные аспекты школьной жизни, к примеру, в 1530 г. «Правила детских бесед» (Formulae puerilium colloquiorum) Себальда Хейдена (1530) или «Избранные беседы» (Colloquia selecta) француза Кордериуса (Матюрена Кордье) (1564); некоторые из них сопровождались переводом на национальный язык?[27 - О диалогах XVI в. см.: Die lateinischeen Sch?lergespr?che der Humanisten von Dr.?A. B?mer. Berlin, 1897–1899. T. 1–2.].
Диалоги Вивеса «Практика латинского языка» были написаны в 1538 г. и вышли в свет в 1539 г. Они посвящены разным аспектам жизни молодого поколения; перевод на национальный язык в них отсутствует. Наряду с диалогами Эразма Роттердамского «Разговоры запросто» «Диалоги» Вивеса получили очень широкое распространение в Европе XVI в., пользовались огромной популярностью и многократно издавались в XVII–XVIII вв?.[28 - В книге Бемера даны ссылки на многочисленные издания «Диалогов» Вивеса в XVI–XVIII вв., к XIX в. их совсем немного. См.: Die lateinischen Sch?lergespr?che der Humanisten. Berlin: Harrwitz, 1899. Т. 2. S. 163–167. Об изданиях «Диалогов» см. также: Rivari E. Op. cit. P. 505. Изучая распространение «Диалогов», Э. Гонзалес Гонзалес отмечает, что идентифицируется 620 изданий «Диалогов». Их распространение было столь интенсивным, что в первые пять лет было не менее 23 изданий в семи городах; через 15 лет число поднялось до 70 в 18 местах, в том числе и в Мексике. В концеXVI в. было не менее 240 изданий. Через 100 лет более 80 изданий во Франции, главным образом в Лионе и Париже. Наибольший успех имела Италия: за четыре столетия – 222 издания в 26 городах (Gonzаlez Gonzаlez E. Fame and Oblivion. P. 380).]
В современной испанской литературе «Диалогам» Вивеса дается высокая оценка. Кармен Браво Вилласанте называет их «настоящим историческим документом», vademecum ежедневной жизни Европы 1537 г.; «Диалоги» представляют жизнь во всей ее полноте?[29 - Bravo-Villasante K. Los «Diаlogos escolares» de Juan Luis Vives // Anuario de la Sociedad Espa?ola de Literatura General y Comprada. Vol. V (A?. 1983–1984). P. 7–11.]. Мария Пилар Гарсия Руиз также считает «Диалоги» историческим документом первого плана (de primero mano), дающим сведения по разным вопросам эпохи. Выполненное ею в 2005 г. издание «Диалогов» (с параллельным испанским переводом), является, на наш взгляд, настоящим событием в науке и может служить образцом для такого рода работ?[30 - Luis Vives J. Los Diаlogos (Linguae latinae exercitatio) Estudio. Introductorio, ediciоn critica y comentario de M. Pilar Garc?a Ruiz. Pamplona, 2005. Работа выполнена на высоком научном уровне. В предисловии сказано о содержании «Диалогов» и их действующих лицах, об источниках «Диалогов», их философских идеях и материале повседневной жизни в них. Подробно рассказано об изданиях текста «Диалогов». Богаты и содержательны комментарии с широким обращением в них не только к источникам Вивеса, но и к другим его работам, и к литературе. Очень полезны индексы имен и мест, глоссарий терминов, а также планы городов, связанных с «Диалогами» (Валенсии (2), Парижа (2), Лувена, Рима). В приложении – статья М. Пилар Гарсия Руиз о языке Вивеса в «Диалогах». Работу заканчивает заключение и обширная библиография.].
* * *
«Диалоги» Эразма и Вивеса, написанные авторами-гуманистами, содержат их гуманистические взгляды на различные проблемы жизни. Но эти сочинения разные по содержанию. В «Диалогах» Эразма обсуждаются более общие вопросы мировоззренческого, социального, религиозного характера. Вивес же рисует ситуации главным образом из школьной и молодежной жизни, а также из придворного быта.
«Диалоги» Вивеса посвящены Филиппу (1527–1598), сыну императора Карла. В момент выхода книги Филиппу было 12 лет, королем Филиппом II он станет в 1556 г. В предисловии Вивес говорит о пользе латинского языка, на котором величайшими умами созданы все науки, и овладеть ими можно только через знание латыни. Потому Вивес и написал первое упражнение по устной речи для освоения латинского языка, которое должно было стать полезным детям. Вивес посвятил его Филиппу по причине высокого благоволения императора к Вивесу, а также потому, что духовным воспитанием Филиппа в добрых нравах надеялся оказать большие услуги своей родине Испании, чье спасение – в честности и мудрости Филиппа, будущего короля.
Всего диалогов – 25, их участники – сами учащиеся, их родители, наставники, надзиратели, добрые знакомые молодых людей, придворные, сам Филипп и подросток из дворянской семьи; в некоторых диалогах – взрослые. Имена участников диалогов различные. Много имен античных деятелей, часто в соответствии с содержанием диалога (например, в диалоге «Дом» – Витрувий, в диалоге «Званый обед» – Скопа, Симонид и др). Некоторые имена, как выяснила М. Пилар Гарсия Руиз, – принадлежат ученикам Вивеса в Лувене (Манрико, Мальвенде, Иоанну Гонорату, Тамаюсу и др.) и его друзьям или знакомым (Кабаниллиусу, Гринеусу, Будеусу – сыну гуманиста Гийома Бюде). Есть также имена, означающие душевные качества участников диалога (например, Азотус – мот, распутник в диалоге «Опьянение», Лурко – обжора, кутила в диалоге «Обеденный зал»). Действие диалогов происходит в разных местах, их Вивес, кроме Валенсии, не называет, но по тексту угадываются Лувен, Брюгге, Алькала.
В «Диалогах» обсуждаются темы обучения детей, школы, содержания образования, обучения письму, отдыха школяров; в них рассматриваются устройство дома, кухня, званый обед, игра в карты и мяч; поскольку диалоги посвящены королевскому наследнику – его воспитание и образование, устройство королевского двора; два последних диалога посвящены проблемам воспитания, им предшествует диалог о строении человеческого тела.
Каждый диалог имеет свою самостоятельную тему и своих участников. Начинаются диалоги с разговоров детей, затем в последующих диалогах на сцену выходят подростки и юноши, диалоги «взрослеют», в них появляются ссылки на античных авторов, на греческий язык, обсуждаемый материал усложняется.
При чтении «Диалогов» в них усматривается несколько задач, которые ставил перед собой Вивес. Конечно, «Диалоги» как учебная книга должны были помочь лучшему усвоению латинского языка, увеличению словарного запаса, относящегося к образованию, быту, развлечениям школяров, придворной жизни. Разумеется, это не был средневековый латинский язык, а язык, обогащенный знанием классической литературы, изящный и красивый.
Но не менее значима в них и познавательная задача – показать значение образования, научить воспринимать природу, дать представление об устройстве богатого дома, королевского двора, нарисовать образ Валенсии – родины Вивеса, сообщить правила игры в карты, рассказать об устройстве человеческого тела и др.
В большинстве текстов наряду с интересным для учащихся познавательным материалом содержится некая важная мысль гуманистического толка или нравственная идея?[31 - Пилар Гарсия Руиз совершенно справедливо подчеркивает значимость моральной философии в «Диалогах» Вивеса: «Правильное моральное поведение есть условие и задача подлинного знания. Это центральная идея, которую сообщают различные диалоги» (См.: Pilar Garcia Ruiz M. Conclusiones // Luis Vives Los. Diаlogos. P. 607).], даваемая без скучного назидания. Вивес наставляет – не будем забывать, что книга написана для учащихся… – умно и тонко. В диалоге XV «Кухня» парень, получивший хорошее образование, знающий Вергилия и Марциала, из-за своих дурных качеств: нерадивости, обжорства, любви к кутежам, ненасытности опустился до кухонной прислуги. В диалоге XVII «Пир» приглашенные на пышный званый обед участники постепенно и спокойно отказываются от блюд, и в итоге следует их разгромное заявление – «благодарность» хозяину за прекрасный обед: не надо устраивать пышные застолья, чтобы объедаться, надо «жить по потребностям природы, а не согласно развращенным глупостью взглядам». В диалоге XVIII «Опьянение» любитель вина и застолий, о чем он говорит с большим удовольствием, задумывается в результате разговора с товарищами над своей дурной привычкой, а другие участники диалога называют это болезнью и советуют обратиться к врачу.
Диалоги содержат массу бытовых подробностей: как ребята идут в школу, как проводятся школьный обед и званый обед, как отдыхают и о чем болтают, свободные от занятий. Живое описание всего этого наверняка доставляло школярам удовольствие, так что можно предположить, что еще одной задачей Вивеса было развлечь читающих описанием различных сюжетов, порой смешных, порой нелепых?[32 - В «Диалогах» c их юмором, остроумием, характеристикой собеседников, игрой Фостер Уотсон, переведший работу Вивеса на английский язык, видит предвестие театральной драмы (См.: Tudor School-boy life. The dialogues of Juan Luis Vives / Trans., introduction M.?A. Foster Watson. L., 1908. P. XXXVII–XXXVIII).]. Поскольку диалоги обращены к молодежи, их язык и стиль вполне соответствуют этому адресату. Перебранки, дружелюбная и веселая ругань, эмоции, юмор – всем этим наполнены диалоги. Достаточно упомянуть перебранку ребят по поводу нежелания рано вставать (диалог XI) или рассуждение о работе ослов для вывоза ненужных средневековых книг на свалку (диалог XIII), или замечание о вшах и клопах – «скотине белой и скотине черной» (диалог XI), или самоиронию Вивеcа, поющего не лебединым, а гусиным голосом (диалог XXI).
На какие темы в публикуемых «Диалогах» хотелось бы обратить внимание? Прежде всего, на тему образования, которому дается высокая оценка. Образование делает из животного человека, эта идея утверждается уже в первых диалогах. В диалоге II отец разговаривает с сыном, играющим с собакой и считающим, что у нее больше ума, чем у жирного погонщика мулов. Это дает отцу повод сказать об образовании и о школе. «Почему ты человек, – спрашивает отец, – а не пес? И он не может стать человеком, а ты сможешь, если захочешь». И отец ведет сына в то место, куда приходят животными, а возвращаются людьми – в ludus literarius, т. е. школу, к учителю, который обещает, приложив для этого старательный труд, сделать мальчика из животного человеком, из никуда не годного – разумным и добрым. Мысль о ценности образования повторяется в диалогах неоднократно.
Образование защищают и сами ученики (диалог VIII). Сидя в свободное время на бревне, болтая и наблюдая за проходящими по дороге, они видят и своих товарищей, бывших учеников, которые перестали учиться: один из-за того, что влюбился («отврати от наших душ столь пагубную болезнь», – говорит один из учеников), другого отец приставил к торговле, и «он предпочел ничтожную выгоду превосходству образования. Когда-нибудь он в этом будет раскаиваться».
Сильно критикуется за невежество знать, считающая для себя «прекрасным и достойным не уметь писать буквы». Об этом говорят ученики. И учитель, к которому приходят эти мальчики, высказывается похожим образом, но трактует вопрос шире: «Безумных благородных уже давно охватило такое убеждение, что нет ничего презреннее и ничтожнее, чем что-то знать»?[33 - Подобное явление характерно не только для испанской знати. Как показывает Т.?М. Руяткина, ссылаясь на английских гуманистов Т. Элиота, Т. Старки, Р. Эшема, знатные люди Англии не заботились об образовании детей. Элиот сетовал на то, что в дворянских семьях благородство и ученость считались взаимоисключающими понятиями; некоторые родители даже утверждали, что «для знатного лица позорно быть хорошо образованным и именоваться грамотным человеком» (см.: Руяткина Т.?М. Учитель в ренессансной Англии: ожидания и проблемы // Cursor mundi. Человек Античности, Средневековья и Возрождения. Иваново, 2008. С. 124).]. И этим ученикам из благородных семей он внушает мысль: «Истинно благородными вы будете лишь тогда, когда возделаете души этими (свободными) искусствами, которые наиболее достойны для славных от рождения. Насколько разумнее вы, чем то множество благородных, которые надеются стать тем родовитее, чем более неумело изображают буквы» (диалог X).
Начальное образование показано в «Диалогах» как светское, оно начинается не с заучивания псалмов и затем знакомства с буквами и словами и с чтения, как было в средневековой школе, а со знакомства с буквами. Учитель в начальной школе учит буквам – гласным, которые предлагает запомнить с помощью мнемотехники, согласным, слогам, словам и речи, которой лишены все животные. «И ты не отличался бы от животного, если бы не научился хорошей речи», – говорит наставник (диалог V).
Детей учат не только основам грамматики, но и рассказывают им об истории и технике письма. Учитель сообщает детям, как писали в прошлом (с помощью стиля, тростника, палочек, куриных и гусиных перьев), на чем писали, что такое палимпсест, эпистографы, как правильно очинить перо, как держать его, как брать чернила и использовать промокашки. Рассказывает о сортах бумаги. Затем показывает им алфавит, слоги и велит написать фразу: «Учись, мальчик, с их [слов] помощью ты станешь мудрее и потому лучше. Слова – знаки для душ присутствующих, буквы – для отсутствующих» (диалог X).
Нет данных, по каким книгам учились дети. Но встречаются ссылки учеников на Вергилия, Марциала, Персия, Плиния Старшего, на мифологические сюжеты. В диалоге VIII «Болтающие» ученики обнаруживают знание Цицерона. Даже цитируют его слова о М. Крассе из «Тускуланских бесед». И здесь же рассказывается о краже этой работы Цицерона у одного из учеников; позже «Тускуланские беседы» были найдены в лавке у местного торговца, «до того искаженные», что владелец рукописи их не узнал.
Но главные данные о книгах дают библиотека гимназии (диалог XIII) и книги в доме одного из учителей (диалог XIV). В библиотеке – книжные полки, дубовые, кипарисовые пюпитры с цепочками (к ним прикрепляются книги для их сохранения), множество античных книг: «…сколько книг, сколько добрых авторов, греки, латиняне, ораторы, поэты, историки, философы, теологи». Имена авторов не названы. Но названы скульптурные изображения древних писателей – Сократа, Платона, Ксенофонта.
А старые средневековые книги из библиотеки: Католикон, Александр из Вилледье, Гугуций, Папий, сочинения по диалектике, физике, софистике и др. изгоняются, они свалены в кучу из-за их ненужности. «Все выброшено. Пусть берет, кто захочет, освободит нас от тяжкого бремени». Так говорит тот, кто показывает ученику библиотеку (Спудей). А его товарищ (Тиро) замечает: «Ох! Сколько работы будет ослам для вывоза этих книг. Удивляюсь, что их не убрали, когда повсюду такое множество ослов». И он выражает надежду, что в эту кучу сбросят труды юристов Бартоло ди Сассоферато и Бальдо из Убальди и «людей того же помола». А Тиро добавляет: «Вернее, шелухи. Это не было бы ущербом для человеческого спокойствия». У предшественников Вивеса, итальянских гуманистов, не было систематической критики средневековых авторов, но во многих работах гуманистов (Гуарино, Альберти, Пальмиери и др.) содержатся выпады против средневековой системы образования?[34 - См.: Ревякина Н.?В. Гуманистическое воспитание в Италии XIV–XV веков. М.; Берлин, 2015. С. 31–32.]. Другие гуманисты, например Лоренцо Валла, резко выступали против средневековых юристов-глоссаторов, которые, комментируя «Свод гражданского права Юстиниана», сделали свои глоссы непререкаемым авторитетом, задерживая тем самым развитие правовой науки. Вивес, скорее всего, знаком с работами предшественников и с ними солидаризируется.
В диалоге, где речь идет о ночной работе в доме учителя (диалог XIV), участниками диалога выведены античные писатели Плиний Старший, Корнелий Цельс, Дидим, Эпиктет. Главным среди них выступает в диалоге Плиний, он играет роль как бы учителя, в доме которого живут ученики (другие участники диалога), которые его обслуживают, выполняя его просьбы. Для чего потребовалось Вивесу назвать всех участников диалога именами древних писателей? Очевидно для того, чтобы дать возможность учителю рассказать об этих известных писателях древности или чтобы сами ученики поинтересовались их жизнью и творчеством. Но в диалоге воспроизводятся и некоторые реальные черты этих писателей, главным образом Плиния. Из писем его племянника Плиния Младшего можно узнать, что его дядя, несмотря на служебные обязанности, много писал, часто работая по ночам, обладал удивительной способностью бодрствовать; он не мог работать без выписок и заметок, оставил после себя 160 записных книжек, исписанных мельчайшим почерком с обеих сторон?[35 - Письма Плиния Младшего. M., 1962. Кн. I–X, III, 5. С. 45–46.].
Из античных авторов, книги которых есть в доме учителя, названы Цицерон, Демосфен, Ксенофонт, упоминаются «Тускуланские беседы» Цицерона (у владельца книг четыре тома Цицерона), говорится о выписках и заметках Плиния. Тому, что среди авторов фигурирует также Григорий Назианзин, удивляться не следует. Гуманисты с большим уважением относились к Отцам Церкви, часто к ним обращались, ценя за прекрасное знание древних языков, за некоторые ценные для гуманистов рассуждения о человеке. А Григорий Назианзин с его глубоким психологизмом и автобиографическими поэмами «О моей жизни», «О моей судьбе», «О страданиях моей души» Вивесу с его интересом к психологии был особенно дорог.
В «Диалогах» встречаются и упоминания о гуманистах. О Лоренцо Валле говорится в связи с темой об изяществе: «О нем столь пространно писал Валла, и его нам так тщательно рекомендуют наши наставники». Речь идет о трактате Валлы «О красотах латинского языка». А из Полициано приводятся стихи.
Словом, приведенный материал позволяет заключить об использовании в учебном процессе античной литературы, частично гуманистической, и об отказе от средневековых учебников и справочников. Вивес идет по стопам своих предшественников-гуманистов.
Другая тема, звучащая не традиционно, – это тема школы (диалог XIII). Учебное заведение, которое Вивес описывает, называется Гимназия («Сколь изящна и великолепна Гимназия», она является частью Академии, «пожалуй, нет превосходнее ее в этой Академии»). Описание похоже на университет и в нем на факультет свободных искусств. Об этом свидетельствует административная структура заведения (во главе стоит ректор) и звания преподавателей (бакалавры, магистры, доктора). О традиционной системе говорит и описание диспута; содержание диспута неизвестно, но сохраняется старая форма его: выставляется тезис (questio), который защищает один из участников диспута (propugnator), и этот тезис опровергает другой участник (oppugnator). В диалоге говорится о трех участниках диспута, обладающих разными способностями.
Интересно и то, что в учебном заведении Вивеса преподаватели могут излагать противоположные взгляды и использовать для работы разных авторов в зависимости от своих познаний и ума. Вполне возможно, что Вивес сознательно рисует ситуацию, в которой присутствуют элементы разных культур. Известно отрицательное отношение Вивеса к схоластике. Напомним, что еще в 1519 г. он написал трактат «Против фальшивых диалектиков», и позже в других работах он продолжит критику схоластики. Поэтому, описывая гимназию, Вивес отказывается от принципа единомыслия, обязательного для схоластических учебных заведений, в его идеальной гимназии царит полная свобода. В сущности, новое содержание образования как бы приспосабливается Вивесом под старую систему его организации.
Любопытно и описываемое Вивесом учебное заведение. У каждого преподавателя в нем имеются свои отдельные аудитории. И учителя разные. «Одни усердно и с тяжким трудом повторяют с детьми начальные элементы искусства грамматики, другие обучают более глубоким вещам из того же искусства, третьи объясняют риторику, диалектику и прочие науки, которые являются свободными или благородными». Вивес, таким образом, включает начальное образование в общую систему образования. В этом отношении интересна точка зрения английского переводчика и исследователя диалогов Фостера Уотсона. В работе Вивеса De tradendis disciplinis («Об образовании») он обращает внимание на понимание им «истинной академии» как идеальной школы не только для детей, но и для взрослых. Школа, таким образом, соединяет элементарную, среднюю школу и университет, т. е. у Вивеса развивается идея непрерывного обучения?[36 - Tudor School-boy life. The dialogues of Juan Luis Vives / Transl., introduction Foster Watson M.?A. L., 1908. P. XXXIX–XL.]. Возможно, что и в указанном диалоге конкретно показано такое соединение.
В Средние века университеты северных стран (Германии, Нидерландов и др.) инкорпорировали в себя школы, что делалось с целью увеличения числа обучающихся, а это было важно для получения университетом статуса, прав и свобод; так что в университетах порой оказывались и школы. Однако в XVI в. университеты уже сложились, но возраст поступления не был регламентирован, и туда приходили обучаться порой 12?летние дети, и не исключено, что для них организовывалось отдельное (начальное) обучение латыни.
Обращает на себя внимание в «Диалогах» и тема природы. В педагогических трактатах гуманистов XVI в. эта тема более всего присутствует у Эразма Роттердамского?[37 - См.: Эразм Роттердамский. О воспитании детей / Пер. с лат. Н.?В. Ревякиной // Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности / Сост., вст. ст. Н.?В. Ревякиной, О.?Ф. Кудрявцева. М.; СПб., 2015. С. 250–252.], который развивает традиции итальянских гуманистов XV в. Однако Вивес (и Эразм Роттердамский в «Разговорах запросто»?[38 - Эразм Роттердамский. Разговоры запросто / Пер. с лат. С. Маркиша. М., 1969. С. 602–603, 606–608.]), в отличие от итальянцев, помещает эту тему в учебную гуманистическую литературу. Ведь диалоги служат своеобразными учебными пособиями. Они учат детей наблюдать за природой и воспринимать ее с чувством радости и удовольствия.
Особенно интересно у Вивеса описание в «Диалогах» наслаждения от созерцания природы, которое проникает во все ощущения человека (диалог XI). Поразительно описание пения соловья, птицы, которую Вивес, видимо, очень любил; этой темы он касается в ряде диалогов. В диалоге XI описывается пение соловья и обучение пению соловьем-наставником молодых соловьев. В диалоге VIII «Болтающие» ребята слушают соловушку и вспоминают басню о соревновании соловья и кукушки. А в диалоге IX «Путешествие и лошадь» при описании красот природы близ Парижа, куда добрались школяры на лошадях, снова встречается упоминание о соловье: «Посмотри, как медленно скользит та речка с совершенно хрустальной водой среди острых золотистых камней, как приятно журчит! Слышишь соловушку и щегла?.. Эта парижская земля восхитительна». Юноши наблюдают и спокойное течение Сены, и луг, одетый удивительной зеленью и полный сладостных ароматов. На описание соловьиного пения повлияли не только авторы, которых читал Вивес, например Плиний, скорее всего, гуманист, сам слушая это пение, в диалогах этому же учил и школяров.
Включение темы природы в учебную литературу обогащало содержание преподаваемого материала, способствовало развитию у учеников интереса к естествознанию, любви к природе.
Вопросы воспитания поставлены Вивесом как отдельная тема только в самом конце работы в двух диалогах – XXIV «Воспитание» и XXV «Наставления по воспитанию». Однако воспитательные моменты присутствуют, как уже отмечалось, и в ряде других диалогов.
В диалоге «Воспитание» три участника: наставник Флексибул, подросток Гримферант из благородной семьи, посланный отцом к наставнику для воспитания, и Горгопас, тоже из благородной семьи, с самого начала поддерживающий Гримферанта. Гримферант воспитан так, как воспитывают детей в дворянских семьях. Он высоко ценит себя как представителя благородного рода и сообщает наставнику некоторые главные моменты воспитательной идеологии дворянства: не отступать от доблести предков, бороться за честь рода, если кто-то ее умаляет, быть щедрым. Подобает также вставать в присутствии других, уступать дорогу, обнажать голову и др., но делать это не из уважения к людям, но чтобы снискать себе их благосклонность. Подобное воспитание, которое Гримферант считает наилучшим, присуще благородным, они воспитываются для всего выдающегося, а неблагородным, воспитанным иначе, говорит он, это не свойственно. Своим воспитанием он вполне удовлетворен и пришел к наставнику по воле отца.
Благородный Горгопас поддерживает подростка и замечает, в частности, что к мальчику надо обращаться, называя его «господин», а не «сын и друг», как это делает Флексибул, и наставник с изрядной долей иронии этому следует.
В диалоге начинается словесное перевоспитание мальчика наставником. Флексибул уводит его от традиционных представлений о благородстве и благородном воспитании и рисует иную картину, где в основу оценки человека кладет человеческие качества (острый ум, тонкое чутье, рассудительность) и этические принципы (справедливость, умеренность, милосердие, великодушие), только они и есть блага человека. Он подводит его (но делает это очень кратко) к новому взгляду на общество, где люди занимаются разными видами деятельности (многоопытные и мудрые старики, ученые, государственные деятели, преподаватели, крестьяне, моряки и др.), и это отличает их друг от друга. Следует жесткий упрек мальчику: «Что из этого ты познал? Чем занимаешься? Что осуществляешь? Вообще ничего, кроме одного: нет никого лучше меня, я рожден в знатном роду». Вникнуть во все сказанное учителем и определить свою значимость – задача Гримферанта. Он только вступает в жизнь, ничего еще не знает, должен понять, что многие люди лучше его и знают больше его. Мальчик соглашается с мнением наставника. В итоге он заявляет, что в ходе разговора стал другим человеком. А в конце диалога вновь появляется обращение Флексибула к мальчику «мой сын».
Во втором диалоге изложены главные положения, принципы воспитания, которые усвоил Гримферант и о которых он рассказывает своему собеседнику.
Главы о воспитании молодого человека относятся к воспитанию благородного юноши, но многие принципы, о которых Вивес говорит в диалогах, касаются воспитания молодого человека вообще, независимо от его социальной принадлежности. А в основе их лежит гуманистическое представление о человеке.
В самом деле, в основе наилучшего воспитания – правильная самооценка человека. Для этого надо усердно трудиться, чтобы совершенствовать душу, украсить ее знанием дел, наукой, добродетельными поступками. Вивес возвращается к этой мысли, когда говорит об особом почтении к людям большого ума и образования, что надо добиваться их дружбы и быть подобным им. Называются и такие качества подростка, как скромность, трудолюбие («праздный человек – камень»), борьба с гневом, честность, уважительное и почтительное отношение к людям (к родителям, магистрам, священнослужителям, магистратам). Подобные этим воспитательные требования можно встретить в педагогических трактатах других гуманистов, например, у итальянского гуманиста Маффео Веджо.
Есть интересные требования к поведению, касающиеся взгляда (глаза – «зеркала души»), языка тела и жестов при разговоре, во время приема пищи. Похожие вещи имеются у тех же Веджо, Эразма Роттердамского?[39 - Веджо посвятил поведению детей две книги (пятую и часть шестой) своего трактата «О воспитании детей и их достойных нравах». Работа, написанная между 1445–1448 гг., была доступна нам только в старом издании 1513 г., но в этом издании (как и в издании 1508 г.) в результате неправильной атрибуции трактат был помещен под именем Фр. Филельфо: Francisci Philelphi de educatione liberorum clarisque eorum moribus. Tubingae, 1513. Работа Эразма Роттердамского «Приличие (пристойность) детских нравов» (Civilitas morum puerilium, 1530) была переведена в России в 1788 г. параллельно с латинским текстом под названием «Еразма Ротеродамского Молодым людям наука, как должно вести себя и обходиться с другими» (пер. У.А.М. – по разъяснению М.?П. Смирнова – учитель Александр Мельгунов). Вивес знал работы Веджо и Эразма, и нельзя исключить их влияние на его творчество.].
Поскольку два диалога о воспитании относятся к воспитанию благородного человека, они содержат такие нормы и требования, которые редко можно встретить в педагогических трактатах гуманистов, пишущих о воспитании детей горожан. Обращает на себя внимание трактовка самооценки: судить о себе не высокопарно (magnifice), а умеренно; осмысливая себя, молодой человек обесценивает себя и смиряет настолько, что не встретит никого столь презренного и ничтожного, кого пониманием своего ума не поставит впереди себя. Он согласен считать себя не господином, а манципием (рабом, невольником). В чем смысл такого сознательного самоуничижения, крайне низкой самооценки? Может быть, в том, чтобы уравнять благородного с простым человеком? Возможно и влияние на подобные мысли христианских идей, тем более что в конце первого диалога о воспитании говорится как о главной заботе молодого человека – быть приятным бессмертному Богу.
Другое требование состоит в том, чтобы подросток остерегался, в силу недостатка опыта, ума и благоразумия, выносить какие-то решения, оценивать законы, нравы, предоставив это тем, кто способен это делать; со всем этим могли сталкиваться подростки из знатных и влиятельных семей, из придворных кругов. Они могли сталкиваться и с проявлением лести и лжи, распространенной в придворном мире. Не отсюда ли столь резкое выступление в диалогах против лжи? Воспитатель, как видим, учитывает особенности жизни подростка в дворянской семье и соответственно на них реагирует.
Диалог XX о мальчике-принце, казалось бы, должен быть центральным во второй части работы Вивеса. Тем не менее он занимает достаточно скромное место и по объему не столь большой. В нем будущему государю Филиппу наставником внушается мысль, показанная на конкретных примерах, о том, что для управления государством необходимы знание и опыт. А для этого надо учиться, читая книги древних мудрецов, особенно остерегаться лени, «со всем напряжением души стремиться к изучению наук и взращиванию добрых мыслей».
Мы коснулись только некоторых тем «Диалогов», в основном связанных с образованием и воспитанием, с природой. Но в работе Вивеса большое место занимает и бытовая тематика, повседневность. И сюжеты на эту тему столь значительны, что заслуживают отдельного разговора. Так что «Диалоги» испанского гуманиста могут быть хорошим источником не только для тех, кто интересуется историей педагогики, но и для исследователя, занимающегося бытом и повседневной жизнью XVI в.
Ввести «Диалоги» Вивеса в нашу научную жизнь предложил доктор педагогических наук В.?Г. Безрогов. Он же снабдил будущего переводчика первыми изданиями «Диалогов» и их английским и испанским переводами. Была надежда, что Виталий Григорьевич станет первым читателем и критиком переведенного текста и, естественно, его ответственным редактором. Судьба распорядилась иначе, В.?Г. Безрогов скончался в ноябре 2019 г.
Наш перевод «Диалогов» Вивеса с латинского языка выполнен по присланному В.?Г. Безроговым изданию XVI в.: Linguae latinae exercitatio Ioan. Lodo. Vivis Valentini Parisiis apud Ioannem Foucher et Vivantium Gaultherot, 1540.
Для справок использовались другие издания XVI в. и переводы диалогов на испанский и английский языки?[40 - Из изданий XVI в. нам были доступны: Аугсбургское издание – Linguae latinae exercitatio Io. Lodo. Vivis Valentini. Eiusdem In Vergilii Bucolica expositio potissimum allegorica. Augustae Vindelicorum apud Philippum Ulhardum, 1541. Нюрнбергское издание – Colloquia sive Exercitatio latinae linguae Ioannis Lodovici Vivis Valentini. Ioan. Thomae Freigii Norimbergаe, MDXIC (издание имеет комментарии и указатели).Из переводов – на испанский: Diаlogos Juan Luis Vives / Trad. еn lengua castellano Cristold Coret y Peris. 10
. Madrid, 1916 (издание имеет параллельный латинский текст); на английский – Tudor School-boy life the dialogues of Juan Luis Vives / Transl., introd. by Foster Watson M.?A. L., 1908. Перевод почти не содержит комментариев, но в начале каждого из диалогов даются сведения о его структуре и иногда объясняются значения имен.]. В высшей степени полезным оказалось и научное издание «Диалогов», выполненное М. Пилар Гарсия Руиз. Оно помогло уточнить в отдельных местах латинский текст, обеспечить более полное комментирование и сноски, важны были и некоторые неизвестные нам интересные факты.
Отдельные переведенные нами «Диалоги» (II, V, VIII, X, XI) были опубликованы в разных изданиях?[41 - Проблемы современного образования. № 6. М., 2014. С. 53–76; Гуманитарные ведомости ТПГУ им. Л.?Н. Толстого. № 1 (21). Март. Тула, 2017. С. 102–113; Антология педагогического наследия Средних веков, Возрождения и Реформации / Под ред. В.?Г. Безрогова, В.?В. Рыбакова. М.: Русское слово, 2021. С. 389–405.].
Сердечная благодарность И.?В. Кривушину и Д.?В. Самотовинскому за помощь в подготовке книги.

Диалоги. Практика латинского языка

Обращение к Филиппу
Филиппу, сыну наследника императора Карла, с благим пожеланием
Польза латинского языка очень велика и для речи, и для правильного мышления. Ибо латинский язык – словно некая сокровищница всяческой эрудиции, поскольку на нем великие и выдающиеся умы написали все научные труды, каковых никто не может постичь иначе как через знание этого языка. По каковой причине я охотно соглашусь среди занятий серьезными науками помочь также в этой части первому опыту детства. Я написал первое упражнение по устной речи, надеюсь, полезное детям при пользовании латинским языком. Посвящаю его тебе, венценосному мальчику, как из-за высокого благоволения твоего отца ко мне, так и потому, что формированием твоей души в добрых нравах окажу очень большие услуги Испании – моей родине, чье спасение – в твоей честности и мудрости. Но об этом ты услышишь обстоятельнее и содержательнее от Мартина Силицео, твоего наставника?[42 - Хуан Мартинес Силицео (1485–1557) – наставник сына императора Карла – Филиппа. Учился вместе с Вивесом в Париже. В 1534 г. назначен императором Карлом V, отцом Филиппа, его наставником.].

I. Утреннее пробуждение
Девушка Беатрикс?[43 - Беатрикс – видимо, служанка.], Эмануэл, Евсевий
Беатрикс. Иисус Христос, пробуди нас от порочного сна. Эй, мальчики, проснетесь ли вы сегодня?
Евсевий. Не знаю, что попало мне в глаза, так и кажется, что они полны песка.
Беатрикс. Это твоя первая утренняя песня и очень старая. Я открою оба эти окна, деревянное и стеклянное, чтобы ясное утро достигло ваших глаз. Поднимайтесь, поднимайтесь.
Евсевий. Так уже утро?
Беатрикс. Ближе полдень, чем утренняя заря. Эмануэл, ты хочешь свежую рубашку?
Эмануэл. Сейчас не нужно, эта достаточно чистая; завтра возьму другую. Принеси мне камзол (thorax)?[44 - Здесь и далее в круглых скобках – слова самого Вивеса и латинские слова, синонимичные переведенным, иногда другие варианты перевода. В квадратных – слова переводчика, поясняющие смысл фразы.].
Беатрикс. Какой, простой или утепленный?
Эмануэл. Какой хочешь, мне неважно. Принеси простой, менее тяжелый, раз сегодня я буду играть в мяч.
Беатрикс. Это вечно твой обычай, прежде об игре думаешь, чем о школе.
Эмануэл. Что ты говоришь, глупая? Сама школа называется игрой?[45 - Тема школы как игры обсуждается в диалоге V.].
Беатрикс. Я не понимаю ваших грамматических [вещей] и софизмов.
Эмануэл. Дай тугие кожаные ремешки?[46 - Кожаными ремешками стягивались одежды.].
Беатрикс. Они разорваны, возьми шелковые, так приказал твой педагог. Что еще? Хочешь короткие брюки (femoralia) и чулки, ведь жарко?
Эмануэл. Совсем нет. Дай длинные чулки (feminicruralia). Стяни меня, пожалуйста.
Беатрикс. Что, у тебя руки из соломы или из масла?
Эмануэл. Нет, но закрепи их [ремешки] тонкой ниткой. Ах, какие ты дала мне ремни (astrigmenta), без железных креплений и разодранные!
Беатрикс. Вспомни, ты вчера цельные испортил азартной игрой.
Эмануэл. А ты откуда знаешь?
Беатрикс. Я в щель двери наблюдала, как ты играл с Гузманулом.
Эмануэл. Буду благодарен, если об этом не разузнает педагог.
Беатрикс. Напротив, я расскажу, как только назовешь меня, как обычно, безобразной.
Эмануэл. А что, если жадной?
Беатрикс. Как хочешь, только не безобразной.
Эмануэл. Принеси башмаки.
Беатрикс. Какие из двух пар? С длинным ремнем (obstragulum)?[47 - Obstragulum – ремень для подвязывания обуви.] или с коротким?
Эмануэл. Они грязью покрыты.
Беатрикс. Сухой грязью, которая называется другим словом – «пыль»? Ну ты хорош. Ведь в открытых местах ремень порван и застежка потеряна.
Эмануэл. Прошу, надень.
Беатрикс. Ты сам это сделай.
Эмануэл. Не могу согнуться.
Беатрикс. Сам ты согнулся бы легко, а лень твоя – с трудом. Разве шпагу проглотил, как тот шарлатан четвертого дня? Неужели ты еще так изнежен? Что будет с тобой более взрослым?
Эмануэл. Завяжи не тугим двойным узлом, так изящнее.
Беатрикс. Тем не менее узел сразу бы развязался, и башмак у тебя упал бы с ноги. Лучше или тугим двойным узлом, или узлом и бантом (laxo). Возьми тунику с длинными рукавами и тканый пояс.
Эмануэл. Меньше всего именно этот пояс, но [дай] кожаный охотничий.
Беатрикс. Мать запрещает. Хочешь все делать по собственной воле? Ты вчера сломал застежку ремня.
Эмануэл. Я не мог иначе отстегнуть. Тогда дай пурпурный [пояс?] изо льна.
Беатрикс. Возьми. Подпоясывайся по галльскому способу. Голову причеши сначала более редким гребнем, потом более частым. Приладь войлочную круглую шляпу на макушке, чтобы не сползала она на затылок, как обычно у тебя, или на лоб и глаза.
Эмануэл. Выйдем же, наконец.
Беатрикс. Как? С немытыми руками и лицом?
Эмануэл. С этой своей назойливой заботливостью ты уморила бы даже быка, не говоря уж о человеке. Мне кажется, что не мальчика ты одеваешь, а невесту.
Беатрикс. Евсевий, принеси таз с кружкой, лей сильнее; скорее течет из носика сосуда с узким горлышком, чем ты льешь. Очисти грязь с узлов пальцев, прополоскай рот и горло, хорошо протри глаза (веки и ресницы), затем крепко шею и под ушами. Возьми полотенце. Вытрись. Бессмертный Боже! Тебе надо напоминать о каждой вещи в отдельности, неужели ничего не сделаешь сам по собственному побуждению?
Эмануэл. Ах, ты слишком несносна и надоедлива.
Беатрикс. А ты слишком славный и миловидный мальчик. Поцелуй меня. Преклони колени перед образом нашего Спасителя, прочитай Господню молитву и другие молитвы, как делаешь, согласно обычаю, прежде чем выйдешь из комнаты. Смотри, мой Эмануэл, не помышляй ни о чем другом, пока молишься. Подожди-ка немного, положи этот носовой платок в поясной кошелек, чтобы сморкаться.
Эмануэл. Я достаточно подготовлен согласно твоей воле?
Беатрикс. Да.
Эмануэл. Согласно моей – нет, так как пока еще согласно твоей. Я осмелился бы поспорить с твоим обещанием потратить один час на одевание.
Беатрикс. Что, если даже два? Куда ты пойдешь вообще? Что будешь делать? Быть землекопом, думаю, или пахать.
Эмануэл. Будто нет того, что я бы мог делать.
Беатрикс. О великий муж, пылко занятый ничегонеделанием!
Эмануэл. Уйдешь ли ты отсюда, насмешница? Уходи, или я прогоню тебя этим башмаком или сорву повязку у тебя с головы.

II. Первое приветствие
Мальчик (сын), отец, мать, (Изабелла)?[48 - При перечислении участников диалога в нем не обозначена Изабелла. Видимо, это служанка.]
Сын. Здравствуй, мой отец, здравствуй, моя матушка, желаю вам счастливого дня, родненькие. Милости Христа желаю вам, сестрицы.
Отец. Сын мой, пусть спасет тебя Господь; пусть вознесет к замечательным добродетелям.
Мать. Пусть спасет тебя Христос, мой свет. Что ты делаешь, мой сладкий? Как чувствуешь? Как спал этой ночью?
Сын. Чувствую хорошо и спал спокойно.
Мать. Да пребудет с тобой Христова благодать.
Сын. В середине ночи я, однако, был разбужен головной болью.
Мать. Я расстроена и несчастна! Что расскажешь? В какой части головы?
Сын. В темени.
Мать. Как долго?
Сын. Едва ли одну восьмую часть часа, потом я уснул и больше [боли] не чувствовал.
Мать. Я пришла в себя, ведь ты меня успокоил.
Сын. Пусть тебе станет хорошо.
Изабеллочка, приготовь мне легкий завтрак. Русцио, Русцио! Здесь веселый песик. Как хвостом виляет! Как встает на задние лапы! Как живешь, как чувствуешь себя? Эй, принесешь один-другой кусок хлеба, чтобы дать ему, увидишь забавнейшие игры. Не голоден? Разве ничего не ел сегодня? Действительно, в этой собаке больше ума, чем в жирном погонщике мулов.
Отец. Мой Туллио, мне с тобой хочется немного побеседовать.
Сын. К чему [ты это говоришь], мой отец? Ведь для меня не может быть ничего сладостнее, чем слушать тебя.
Отец. Этот твой Росцио – животное, разве он человек?
Сын. Думаю, животное.
Отец. Как ты думаешь, почему ты человек, а не он? Ты ешь, пьешь, спишь, гуляешь, бегаешь, играешь. Он все это [тоже] делает.
Сын. И все же я человек.
Отец. Как ты об этом знаешь? Чего ты теперь имеешь больше, чем пес? Но важно то, что он не может стать человеком, ты можешь, если хочешь.
Сын. Прошу, отец мой, докажи это сразу же.
Отец. [Это] произойдет, если пойдешь, куда идут животными, возвращаются людьми?[49 - Эту мысль Вивес повторяет и в других диалогах, например, в III, V.].
Сын. Я пойду, отец, очень охотно, но где это?
Отец. В школе (in ludo literario).
Сын. В таком случае я никак медлить не стану.
Отец. И я.
Изабеллочка, слышишь? Дай ему легкий завтрак в сундучке.
Изабелла. Что же?
Отец. Кусок хлеба с маслом, сухие фиги, на закуску виноград, но высушенный на солнце, – другой, липкий, пачкает пальцы и одежду мальчиков. Разве лишь он (мальчик) предпочтет немного вишен или золотые продолговатые сливы. Приделай ручку к сундучку, чтобы он не выскользнул из рук.

III. Проводы (deductio) в школу
Отец, родственник, школьный учитель Филопон?[50 - Среди участников диалога – некий родственник, не обозначенный при перечислении участников диалога. Уже говорилось, что у Вивеса имена участников диалогов имеют, по примеру Плавта, определенный смысл. Так, Филопон (от греч. – любовь к труду) тщателен и усерден в работе с учениками. Прообразом послужил Иоанн Филопон – грамматик, философ и теолог VI в., комментатор Аристотеля.]
Отец. Осени себя святым крестом. Веди нас, Иисус Христос, мудрейший – неразумных, могущественнейший – слабых. Скажи, прошу, мой родной, ты, кто занимаешься литературой, кто в этой гимназии наилучший наставник мальчиков?
Родственник. Ученейшим, пожалуй, является Варрон, но очень тщательным и честнейшим и неплохой эрудиции – Филопон?[51 - Варрон Марк Теренций (116 до н. э. – 27 до н. э.) – римский ученый-энциклопедист.]. У Варрона очень многочисленная школа, и дома многочисленная группа учеников в контубернии?[52 - Контуберний – пансион; учителя берут к себе в дом определенное количество учеников, содержат их и обучают за плату.]. Филопон, видимо, не находит удовольствия от множества, он довольствуется немногими?[53 - В изввестном Вивесу трактате Баттисты Гуарино не одобряется большое число учеников на ранней ступени обучения (см.: Guarino B. De ordine docendi et studendi // Garin E. Il pensiero pedagogico dell’Umanesimo. Firenze, 1958. P. 438–440).].
Отец. Я предпочитаю его. Вот он прогуливается в портике гимназии. Сын, это форматорий (от formatio – образование) и как бы мастерская людей, и здесь мастер образования. Пусть п омогает тебе Христос, учитель. Обнажи голову, мальчик, и преклони правое колено, как тебя учили, теперь стой прямо.
Филопон. Нам всем благоприятен твой приход. Какое-то дело [ко мне]?
Отец. Я приведу к тебе своего сынка, чтобы ты сделал из животного человека.
Филопон. Приложу к этому делу самоотверженный труд, он станет из животного человеком, из никуда не годного – разумным и добрым, ты, право, не будешь сомневаться в этом.
Отец. За сколько ты учишь?
Филопон. Если мальчик будет хорошо успевать, то за низкую цену, если плохо – то дорого.
Отец. Ты тонко и мудро говоришь об этом, как и обо всем. Итак, разделим между нами эту заботу: ты – чтобы старательно обучать, я – чтобы щедро вознаграждать твой труд.

IV. Идущие в школу
Цирратус, Претекстатус, Ветула, девушка (Терезула), Олускулария[54 -
]
Цирратус. Кажется, время тебе идти в школу?
Претекстатус. Конечно, нам пора идти.
Цирратус. Плохо помню дорогу, думаю, она в ближайшем квартале.
Претекстатус. Сколько раз ты туда ходил?
Цирратус. Три или четыре раза.
Претекстатус. Когда начал туда ходить?
Цирратус. Думаю, сегодня третий раз или четвертый.
Претекстатус. Так в чем же дело, разве этого недостаточно, чтобы узнать дорогу?
Цирратус. Нет, даже если бы я пошел сто раз.
Претекстатус. А я, даже если бы пошел один раз, никогда бы потом не блуждал. Но ты идешь нехотя, ходишь, забавляясь, и не видишь ни дороги, ни домов, ни каких-либо знаков, которые потом тебе напоминали бы, куда надо повернуть, какой дороги держаться. Я все это замечаю тщательно, так как иду охотно.
Цирратус. Этот парень живет недалеко от школы. Эй ты, пустышка (titivillitium)?[55 - Пустяк, пустышка (titivillitium) – пренебрежительное обращение к встреченному мальчишке. Его имени нет при указании участников диалога, но в самом диалоге он общается со школьниками.], как пройти к твоему дому?
Пустышка. Чего ты хочешь? Идешь от своей матери? Моей матери нет дома, к тому же и сестры нет, обе отправились к св. Анне?[56 - Церковь Св. Анны в Валенсии (с 1514 г.); ниже говорится о празднике Освящения церкви или годовщине Освящения. См. комм. М. Пилар Гарсия Руиз к Luis Vives. Los Diаlogos. P. 415.].
Цирратус. Что там происходит?
Пустышка. Вчера был праздник Освящения, сегодня их пригласила какая-то женщина, занимающаяся сыроварением, чтобы отведать створоженное молоко.
Цирратус. А ты почему не отправился вместе с ними?
Пустышка. Я остался здесь, чтобы сторожить дом; моего брата, младенца, они унесли туда с собой. Но они обещали мне, что принесут в корзиночке часть остатков еды для меня.
Цирратус. Почему же ты тогда не остаешься дома?
Пустышка. Я скоро вернусь; [но] в игре в кости с сыном поденщика я теперь опережаю. Хотите и вы поучаствовать?
Цирратус. Пожалуйста, пойдем.
Претекстатус. Ни в коем случае.
Цирратус. Почему нет?
Претекстатус. Чтобы нас не высекли.
Цирратус. Ой, я не подумал.
Пустышка. Вас не высекут.
Цирратус. Почем ты знаешь?
Пустышка. Потому что ваш магистр вчера потерял розгу.
Цирратус. Ой, [но] как ты узнал?
Пустышка. Сегодня из нашего дома мы слышали его вопли, когда он искал розгу.
Цирратус. Пожалуйста, поиграем немного.
Претекстатус. Ты играй, если хочешь, я пойду один.
Цирратус. Не сообщай, пожалуйста, обо мне преподавателю, скажи, что меня задержал отец.
Претекстатус. Хочешь, чтобы я солгал?
Цирратус. Почему нет ради товарища?
Претекстатус. Потому что в храме я слышал проповедника, который утверждал, что лжецы – дети дьявола, а говорящие правду – Бога.
Цирратус. Действительно, дьявола? Прочь! Знаком святого креста освободи нас, наш Господь, от недругов наших.
Претекстатус. Ты не можешь быть свободен, если играешь, когда надо учиться.
Цирратус. Пойдем, ты взял верх.
Пустышка. Ой, эти парни не осмеливаются немного поиграть, иначе их должны высечь.
Претекстатус. Этот парень пропащий, [из него] выйдет нечестивый человек. Но как он ускользнул от нас? И мы не спросили о дороге к школе. Позовем назад.
Цирратус. Он предался дурному делу, не хочу, чтобы меня снова побуждали к игре. Спросим у этой старушки. Мать, ты не знаешь, как пройти к школе Филопона?
Ветула. Я жила возле этой школы шесть лет, в этом месте родила сына, старшего по рождению, и двух дочерей. Перейдите эту площадь Villae Rasae?[57 - Площадь Villae Rasae в Валенсии (родине Вивеса). План части города дан у М. Пилар Гарсия Руиз в Luis Vives. Los Diаlogos. P. 585.], оттуда идет узкий переулок, потом площадь Domini Veterani, отсюда поверните направо, затем налево, там спросите, недалеко ли находится школа.
Цирратус. Ой, мы не сможем все запомнить.
Ветула. Проводи их в школу Филопона, Терезула. Такое дело, что ее мать дала нам лен для чесания и прядения.
Терезула. Что за наказание, Филопон? Будто я знаю, что за человек этот Филопон? Разве ты не говорила о том, кто расшивал башмаки возле Зеленого трактира? О глашатае на улице Гигантис, который держит наемных лошадей?
Ветула. Хорошо знаю, что ты, негодница, всегда узнаешь не то, что нужно, а то, что к делу не относится. Филопон – учитель в школе, старик, высокий, подслеповатый, как видно из комнат, в которых мы некогда жили.
Терезула. А, уже припоминаю.
Ветула. При возвращении пройди через продовольственный рынок, купи салат, редиску и вишню, возьми корзиночку.
Цирратус. Проведи нас также через овощной рынок.
Терезула. Здесь [по этому пути] пойдете короче.
Цирратус. Мы не хотим идти этим путем.
Терезула. Почему так?
Цирратус. Потому что там меня укусила собака из дома пекаря, вот и хотим тебя сопровождать на рынок.
Терезула. Я пойду на рынок, возвращаясь (ведь мы до сих пор находимся далеко), после того как оставлю вас в школе, и куплю то, что мне велено.
Цирратус. Мы хотим увидеть, за сколько ты покупаешь вишню.
Терезула. Каждый фунт мы покупаем за 6 монет. Но зачем это тебе?
Цирратус. Потому что сестра сегодня утром приказала мне разузнать, есть ли там некая старуха торговка овощами, у которой, если купишь вишню, то она, как мне известно, продаст ее за меньшую цену, чем другие, и даст нам немного вишни или пучок латука. Ведь ее дочь когда-то служила у моей матери и сестры.
Терезула. Как бы не стоил вам этот лишний путь нескольких плетей.
Цирратус. Совсем нет, ведь мы придем вовремя.
Терезула. Пойдем. Я так мало гуляла, зачахну, жалкая, сидя все дни дома.
Претекстатус. Чем ты занята? Разве только сидишь в праздности?
Терезула. В какой праздности? Это же совсем не так: я пряду, скатываю [в шар], свиваю (скручиваю), тку. Ты думаешь, наша старушка потерпит, чтобы я бездельничала? Она проклинает праздничные дни, в которые надо отдыхать.
Претекстатус. Разве праздничные дни не священны? Как, в таком случае она проклинает священное дело? Неужели она сама хочет проклинать то, что установлено священным?
Терезула. Думаешь, я училась геометрии, чтобы мочь вам объяснить это?
Цирратус. Что значит «геометрия»?
Терезула. Я не знаю. У нас была соседка, которую звали Геометра, она всегда или сама была в храме с пресвитерами, или с ней в ее доме пресвитеры. И потому была она, как говорили, мудрейшая. Но пришли на овощной рынок. Где, наконец, ваша старушка?
Цирратус. Я оглядел его [рынок]. Но у нее покупай при том условии, что она даст нам какой-нибудь подарок. Эй, тетка, эта девушка купит у тебя вишни, если немного нам подаришь.
Олускулария. Ничего я не дарю, все продается.
Цирратус. Не дарится грязь у тебя, которая на руках и шее?
Олускулария. Если не уйдешь отсюда, бесстыдник, эту грязь почувствуют твои щеки.
Цирратус. Каким образом [ее] почувствуют мои щеки, когда она у тебя на руках?
Олускулария. Верни вишню, воришка.
Цирратус. Беру пробу, так как хочу купить.
Олускулария. Тогда покупай.
Цирратус. Если понравится – за сколько?
Олускулария. Фунт за монету (numo libram).
Цирратус. Ой, вишня кислая, ты старуха – отравительница, ты продаешь здесь народу вишню, вызывающую удушье.
Терезула. Уходим отсюда в школу. Вы ведь своей хитростью впутали меня в рискованные дела и отвлекли надолго. Думаю, моя старушка уже беснуется дома из-за моей задержки. Вот дверь, стучите.

V. Чтение (lectio)
Наставник, Лузиус, Эсхин, мальчики, Котта?[58 - Участники диалога: Лузий – от слова «играть» (лат. ludo), Эсхин – имя греческого оратора (389 – ок. 314 до н. э.), Котта – римское имя, когномен в роде Аврелиев.]
Наставник. Возьми букварь в левую руку, а [в правую] эту палочку, которой будешь указывать отдельные буквы, выпрямись (стой прямо), шапку положи за пазуху, слушай очень внимательно, как я буду называть эти буквы, наблюдай тщательно за движением губ. Смотри и повторяй совершенно так же, [как и я], когда я потребую. Будь со мной. Ты же слышал. Следуй теперь моим предписаниям в конкретных вопросах. Ты хорошо понимаешь?
Лузиус. Мне кажется, довольно хорошо.
Наставник. Каждая [вещь] из тех, [что в букваре], называется буква. Из них пять букв – гласные А, E, I, O, U, по-испански они – oueia, что есть ovis?[59 - Учитель прибегает к мнемотехнике, предлагая ученикам запомнить гласные с помощью их соединения в слово «овца».]. Запомни это слово. Такая буква с какой-либо одной или со многими другими создает слог (syllaba), без гласных слога не создать, и сама гласная нередко есть слог. А все другие [буквы] называются согласными, потому что сами по себе они не звучат, если не присоединяется гласная, ибо имеют звук несовершенный и неполный. Таковые B, C, D, G, которые без Е звучат недостаточно. [И] уже из слогов происходят vocеs (звуки) или слова, из них – речь, которой лишены все животные. И ты не отличался бы от животного, если бы не научился хорошей речи. Бодрствуй, деятельно занимайся усердной работой. Я ухожу. Садись со своими соучениками, изучай, что наметил.
Лузиус. Мы сегодня не играем?
Эсхин. Нет, ведь это день, когда надо работать. Эй, ты полагаешь, что пришел сюда для игры? Это место не для игры, а для занятий.
Мальчики. Почему тогда [школа] называется игра (ludus)?[60 - Тема школы-игры уже поднималась в диалогах II, III, здесь она получает разъяснение.]?
Эсхин. Называется, действительно, игра, но относящаяся к азбуке, потому что здесь надо играть буквами, в другом месте – мячом, обручом с бубенчиками, костями. И я слышал, что по-гречески она [эта игра] называется schola (школа), словно досуг (ocium), потому что истинный досуг и покой души – проводить время в занятиях (in studiis). Но будем изучать то, что предписал наставник, говорить тихо, чтобы не мешать друг другу.
Лузиус. Мой дедушка, который некогда учился в Болонье, учил меня, что лучше укореняется в памяти то, что желаешь, если произносишь [это] громче, и подтверждал [это] авторитетом какого-то Плиния?[61 - «Какого-то Плиния» – может быть, такое высказывание связано с тем, что младшие школьники еще не знают античных авторов. М. Пилар Гарсия Руиз в комментариях считает, что речь идет о Зосиме, вольноотпущеннике Плиния Младшего (См.: Luis Vives. Los Diаlogos. P. 418). См. о нем в письме Плиния Младшего (Письма Плиния Младшего. V, 19).].
Эсхин. Если кто так хотел бы изучить его предписания, пусть удалится в сады или на церковное кладбище, там пусть кричит, чтобы разбудить мертвых.
Котта. Разве изучать означает болтать, браниться? Идите, собирайтесь все у учителя по его указанию.

VI. Возвращение домой и детские игры
Туллиолус, Корнелиола, Сципио, Лентулус, мать?[62 - Участники диалога названы римскими именами. Имена детей Туллиолус, Корнелиола даны уменьшительно – Туллио, Корнелия.]
Корнелиола. С благополучным возвращением, Туллиолус. Хочешь немного поиграть?
Туллиолус. Не сразу еще.
Корнелиола. [А] какие у тебя дела?
Туллиолус. Еще позаниматься, чтобы запомнить то, что велел магистр.
Корнелиола. Что же?
Туллиолус. Смотри.
Корнелиола. Ой, что это за значки? Думаю, что это нарисованные муравьи. Мать моя, сколько муравьев и мошек, изображенных на дощечке, приносит Туллиолус!
Туллиолус. Молчи, глупая. Это буквы.
Корнелиола. Как называется первая [из них]?
Туллиолус. А.
Корнелиола. Почему А скорее первая, чем эта следующая?
Мать. Почему ты скорее Корнелиола, а не Туллиолус?
Корнелиола. Потому что меня так зовут.
Мать. Вот так и те буквы. Но теперь иди играть, мой сын.
Туллиолус. Я откладываю свою табличку и палочку?[63 - Писали на вощеных табличках палочкой.]. Если кто коснется [их], получит шлепок от матери. Не так ли, моя матушка?
Мать. Так, мой сын.
Туллиолус. Сципио, Лентул, приходите поиграть.
Сципио. В какую игру?
Туллиолус. Будем играть орехами, бросая их в ямку.
Лентулус. У меня нет орехов, разве лишь немного и те разбитые и гнилые.
Сципио. Играем скорлупками орехов.
Туллиолус. Какая мне польза от этого, даже если выиграю 20 (штук), внутри никакого ядра, которое я мог бы съесть.
Сципио. Я же, когда играю, не ем. Если хочу что-то съесть, иду к матери. Эта скорлупа орехов удобна для постройки домиков для муравьев.
Лентулус. Сыграем в чет и нечет на иголки?[64 - Иголки или булавки, шпильки использовались в головных уборах.].
Туллиолус. Принеси лучше игральные кости.
Сципио. Принеси, Лентул.
Лентулус. Вот вам игральные кости?[65 - При игре в кости на доску метали две или три кости, имевшие форму шестигранного кубика с нанесенными на их стороны числами от 1 до 6. После метания объявляли выпавшие числа. У кого выпадало большее число, тот выигрывал, а проигравший платил столько монет (в конкретном случае иголок), сколько составляла разница в числах.].
Туллиолус. Какие они пыльные и грязные и плохо очищенные от мяса и недостаточно отшлифованные. Ты бросай.
Сципио. Кто играет первым?
Туллиолус. Я – первый. На что играем?
Сципио. На ремень.
Лентулус. Я не хочу свой терять [проигрывать], ведь дома меня поколотит педагог.
Туллиолус. А что ты хочешь потерять, если проиграешь?
Лентулус. Щелчки.
Мать. Что это за разбросанная земля? Вы испортите себе всю одежду и башмаки в таком грязном месте. Почему, прежде чем сесть, не подметете пол? Принеси веники.
Туллиолус. Итак, на чем сойдемся?
Сципио. Иголка за каждое очко.
Туллиолус. Даже две.
Лентулус. У меня нет иголок. Если хотите, я положу вместо иголок вишневые косточки.
Туллиолус. Убирайся! Играем я и ты, Сципио.
Сципио. Я осмелюсь доверить судьбе свои иголки.
Туллиолус. Дай мне кости, чтобы я бросил первым. Вот я и выиграл.
Сципио. Совсем нет, ведь ты не играл серьезно.
Туллиолус. Кто играет когда-либо серьезно? Это как если бы назвать белое черным.
Сципио. Шути сколько хочешь, но только не получишь иголки.
Туллиолус. Эй, предоставляю тебе этот бросок. Играем теперь за награду, да будет судьба милостивой.
Сципио. Ты побежден.
Туллиолус. Получи.
Лентулус. Дай [мне] кости.
Туллиолус. В этот бросок (вложи) все.
Лентулус. Не возражаю.
Девушка. Неужели, мальчики, вы никак не закончите игры до обеда?
Туллиолус. Только начинаем, а она говорит уже об обеде.
Корнелиола. Эта игра уже надоедает, будем играть разноцветными камешками?[66 - По квадрату, нарисованному на доске, передвигали камешки (шашки) и пытались выстроить их по 3 на одной стороне квадрата; обычно их было 12 (6 белых и 6 черных).].
Туллиолус. Нарисуй нам на этой стороне [доски] квадраты углем или мелом.
Сципио. Я предпочитаю обедать, чем играть, и ухожу со всеми своими иголками, освободившись от вашего обмана.
Туллиолус. Вспомни, что ты вчера ограбил Цетега?[67 - Цетег – имя взято из Античности (См. Ювенал. Сат. 2, 27).]. «Никто нигде не может играть со счастливой десницей».
Корнелиола. Принести, пожалуйста, листы для игры, какие найдешь под игорной доской с левой стороны.
Сципио. Это в другой раз, теперь нет возможности, ведь если я задержусь дольше, боюсь, как бы мой разгневанный педагог не отправил меня спать голодным. Корнелиола, сохрани для нас вот эти изготовленные листы до завтрашнего вечера.
Корнелиола. Если мать позволит, то лучше было бы играть теперь, пока нам разрешают.
Сципио. Теперь лучше обедать, пока нас зовут.
Девушка. А мне, которая смотрела за вами, ничего не дадите?
Корнелиола. Мы бы дали, если бы ты судила. Скорее ты нам дай, раз забавлялась нашими играми.
Мальчик. Эй, мальчики, когда вы придете? Обед полусъеден, скоро, убрав мясо, мы подадим на стол сыр и фрукты.

VII. Школьная трапеза
Непотулус, Пизо, Магистр, Гиподидаскулус?[68 - В списке участников диалога школяры, названные римскими именами: Непотулус (внучек, от лат. nepos – внук), Пизо – римское имя (когномен в роде Кальпурниев); магистр, гиподидаскулус – младший учитель, помощник магистра; архитриклиниус – распорядитель трапезы не обозначен в заглавии, как и второстепенные участники диалога школяры – Ламия, Флорус, Анторакс. В диалоге, скорее всего, говорится о трапезе в общественной школе.]
Непотулус. Хорошо (laute) ли вы здесь живете?
Пизо. Что эти слова означают? Моемся ли мы? Ежедневно и многократно [моем] руки и лицо, ведь чистота полезна и здоровью и уму.
Непотулус. Не об этом спрашиваю, а о том, едите ли и пьете вволю?
Пизо. Мы едим не по воле души, но по воле вкусовых ощущений.
Непотулус. Спрашиваю [едите], когда хотите?
Пизо. В основном, конечно, когда голодны, и кто хочет, ест; кто не хочет, воздерживается.
Непотулус. Вы поднимаетесь из-за стола голодными?
Пизо. Не вполне сытыми; [сытость] не полезна, ведь насыщаться свойственно животным, а не людям. Говорят, некий мудрейший царь никогда не ложился в постель без желания [поесть] и никогда не поднимался сытым?[69 - Речь идет о Кире Старшем, персидском царе (559–529 до н. э.).].
Непотулус. Что едите?
Пизо. Что имеем.
Непотулус. Думал, что вы едите то, чего не имеете. Но что, наконец, то, что вы имеете?
Пизо. Назойливый дознаватель! Что дают.
Непотулус. А что дают?
Пизо. Приступаем [к завтраку] утром в течение полутора часов после того, как поднялись.
Непотулус. Когда поднимаетесь?
Пизо. Почти с солнцем – вождем муз, и Авророй?[70 - Аврора – богиня утреней зари.], приятнейшей музам. Наш легкий завтрак (silatum) – кусок хлеба из муки грубого помола, немного масла и что-то из фруктов, какие предоставляет время года. Завтрак (prandium) – ранняя зелень (овощи) или каша из полбы в горшке, кое-что из мясной закуски. Иногда [что-то] из репы, капусты, amydum?[71 - Amydum, amylum – вымоченная и смоченная молоком пшеница, высушенная на жарком солнце.], similago?[72 - Similago – тончайшая пшеничная мука; видимо, дают хлеб из такой муки.], рис; затем в рыбные дни пахта (serosum) в чашках, из которой выжато масло с добавлением нескольких кусочков хлеба. Какая-то свежая рыба, если на рыбном рынке умеренные цены, если нет, соленая, хорошо вымоченная, потом горох или турецкий горох (cicer), или чечевица, или бобы, или люпин.
Непотулус. Сколько из этого каждому?
Пизо. Хлеба, сколько хотим, закуски в достаточном количестве, не для насыщения, но для питания. Обильнейшие пиры ищи в другом месте, не в школе, где души формируются для добродетели.
Непотулус. Что пьете?
Пизо. Одни – холодную воду, другие – мягкий хлебный квас, немногие и редко – вино, хорошо разбавленное [водой]. Пополуденная трапеза (merenda)?[73 - Эта трапеза, предшествующая главной трапезе, происходит между 4 и 5 часами дня.], или (если хочешь) закуска, предшествующая главной трапезе, что-то из хлеба и миндаля или лесных орехов, сухих фиг, сушеного винограда или, если лето, – груш или яблок, вишен или слив. Когда же ради удовольствия мы отправляемся в деревню, тогда пьем молоко, свежее или кислое, свежий сыр, сливки, люпин, пропитанный щелоком (lixivio)?[74 - Жженую киноварь превращают в порошок (lix) – щелок. Иногда сжигали стебли бобов и из этого пепла делали щелок – см. комм. к изданию Диалогов 1589 г. Р. 50.], виноградные листья и другое, что даст вилла. Начало главной трапезы – винегрет рубленый (concisum) с добавлением соли, сдобренный оливковым маслом из сосуда с узким горлышком, также с налитым [на него] уксусом.
Непотулус. Что? [А] маслом орехов или репы (nucum aut raparum)?
Пизо. Прочь вещь невкусную и нездоровую! Затем на широком небольшом блюде сваренная в горшке баранина в собственном соку с сушеными сливами или корешками и травками, которые будут служить вместо приправы; иногда tucetum?[75 - Tucetum – мелко нарубленное и затем вареное мясо.], приятнейшее на вкус.
Непотулус. С какой приправой?
Пизо. С голодом, наилучшей из всех и вкуснейшей [приправой].
Затем в некоторые дни седмицы что-то из жареного, главным образом телятину, изредка весной ягнятину. Во вторую трапезу (pro secunda mensa)?[76 - В диалоге описывается время приема пищи: ранний завтрак (silatum), завтрак (prandium), пополуденная трапеза (merenda), главная трапеза (сoena), вторая трапеза (secunda mensa). Эти данные приводятся для знакомства читателей со временем приема пищи школярами. В действительности подобное вряд ли происходило, и описываемый во второй части диалога реальный обед выглядит очень скромно.] очень немного редиски и сыра, не гнилого и не старого, но свежего, который питательнее, чем старый, груши, персики, айву. В дни, когда не позволено есть мясное, у нас вместо мяса яйца, жареные (assa), либо поджаренные (frixa), либо вареные, каждое отдельно или вмешанные в пирог [лепешку] на сковороде с уксусом или соусом (omphacio)?[77 - Omphacium – соус или подливка из незрелого кислого винограда.], не столь влитом, сколь накапанном. Иногда немного рыбы, а за сыром следуют орехи.
Непотулус. Сколько каждому?
Пизо. Два яйца каждому и два ореха.
Непотулус. Что? Разве после обеда вы никогда не едите (comessamini)?
Пизо. Ни раз (saepius).
Непотулус. Как (расскажи), пожалуйста, ведь это такое удовольствие.
Пизо. Пир Сира у Теренция?[78 - Теренций. Братья. Акт 3. Сцена 3. С. 419–429.] или какой-то другой из тех роскошнейших в Афинах или подобных [им] пирах упоминали истории. Неужели ты считаешь, что мы свиньи, а не люди? Какие желудки, какое здоровье выдержали бы гулять и пировать после подкрепления четыре раза. Послушай, это школа, а не место для откорма животных. Говорят также, что нет ничего губительнее для здоровья, чем пить, когда сразу отправишься на покой.
Непотулус. Позволено будет участвовать в вашей трапезе?
Пизо. Несомненно, [но] только получив разрешение от наставника, которое, знаю, он даст без труда. Ведь иначе было бы в обычае дурного воспитания приводить тебя на пир без ведома магистра, и кто тебя привел, ничего другого не получил бы от учеников, кроме позора и стыда. Подожди немного.
Учитель, позволено будет с твоего доброго разрешения пригласить на нашу трапезу одного мальчика, мне известного?
Магистр. Очень хорошо, он не будет в тягость.
Пизо. Благодарю. Тот, кого ты видишь несущим полотенце вместо шейного платка, распорядитель пира этих семи дней, ведь у нас здесь заведующие хозяйством – распорядители пиров как короли.
Архитриклиниус. Ламия, который час?
Ламия. Я не слышал часов после трех, усердно занимаясь сочинением письма. Флор лучше это знает, он все это пополуденное время не видел ни книги, ни бумаги.
Флорус. Дружеское свидетельство и у разгневанного магистра очень полезное! Но как мог ты это заметить, погруженный, как ты говоришь, в сочинение письма? Право же, неприязнь понуждает тебя лгать. Я действительно рад, что недруг мой считается лжецом. Если после этого он захочет меня в чем-то оклеветать, ему не поверят.
Архитриклиниус. Смогу я от кого-нибудь узнать о времени? Анторакс, беги к св. Петру?[79 - К св. Петру – возможно, часы на церкви Св. Петра (Синт-Питерскерк) в Лувене, где когда-то преподавал Вивес. См также диалог XI.] и посмотри на часы.
Анторакс. Указательный палец [индекс] обозначает уже шесть.
Архитриклиниус. В самом деле шесть? Ну, мальчики, давайте, ну же поднимайтесь. Отбросьте книги, как олени рога?[80 - Плиний Старший. Естественная история. Кн. VIII. Гл. 32, 115.]. Готовьте трапезу, накрывайте. Приставляйте стулья, круглые столы, четырехугольные столики, [несите] полотенца, хлеб. Быстрее летите по приказанию, чтобы учитель не был разгневан нашей медлительностью. Ты открывай хлебный квас. Ты черпай воду из водоема (cisterna), поставь бокалы. Так, в чем дело? Принес [их] такими грязными? Унеси в кухню, чтобы служанка их протерла и хорошо осушила, чтобы они были чистыми и блестящими.
Пизо. Ты этого никогда не добьешься, пока у нас эта обезьяна, кухонная служанка, она никогда не вытирает усердно то, что чистит, так боится за свои пальцы, и не моет, разве лишь один раз и остывшей [водой].
Архитриклиниус. Почему же ты не предупредишь об этом учителя?
Пизо. Не раз жаловался смотрителю дома, ведь в его руках менять слуг в кухне.
Но вот и наставник. Ты сам вымой здесь бокалы, очисти [их] листьями смоковницы или крапивы, песком, водой, чтобы сегодня у магистра не было ничего по праву достойного порицания.
Магистр. Все готово? Есть что-то, что нас задержит?
Архитриклиниус. Совершенно ничего.
Магистр. Чтобы после нам не делать больших перерывов между блюдами (inter missus).
Архитриклиниус. Неужели блюдами (inter missus)? Вернее сказать, missum, и она [еда] скудна?[81 - Магистр говорит о блюдах, еде во множественном числе (inter missus). Распорядитель трапезы, лучше знающий положение с едой, употребляет единственное число – missum, добавляя, что она скудна.].
Магистр. Что ты бормочешь?
Архитриклиниус. Говорю, чтобы ты сел, время трапезничать, и обед чуть ли не портится.
Магистр. Мальчики, все вымойте руки, [ополосните] рот. Ах, что это за полотенце? Кто здесь себя обтирает, где очищаются? Беги, принеси другое, более чистое. Сядем в обычном порядке. Мальчик, наш гость присутствует?
Пизо. Он здесь.
Магистр. Откуда он?
Пизо. Из Фландрии.
Магистр. Из какого города той провинции?
Пизо. Из Брюгге.
Магистр. Возьми его на себя. Пусть каждый достанет свой ножичек, каждый очистит свой хлеб, если что-то [в нем] застряло на корке или от золы или от угля?[82 - Подобное распоряжение встречается и в других диалогах; видимо, при изготовлении хлеба в печи в золе трудно было уберечь его от угля и золы.]. Пусть освятят трапезу, чье благодеяние приходится на эту седмицу.
Флорус. «Питай души наши любовью своей, Христос, кто щедростью своей питаешь жизни всех живущих. Пусть будут святы, Господи, эти твои дары нам берущим, так как ты, кто даровал это, свят есть. Аминь».
Магистр. Садитесь, насколько позволено, свободно, чтобы не теснить друг друга, раз достаточно места. А у тебя есть ножичек, житель Брюгге?
Пизо. Чудо! Фландрец без ножичка и именно из Брюгге, где чеканят наилучшие [ножички].
Непотулус. А мне ножичек не нужен, кусая, я зубами разорву или пальцами разделю хлеб.
Гиподидаскулус. Говорят, что кусание очень полезно как деснам, так и белизне зубов.
Магистр. Где ты имел первый опыт [изучения] латинского языка? Ведь мне не кажется, что ты плохо обучен.
Непотулус. В Брюгге у Иоанна Теодора Нервио?[83 - Иоанн Теодор Нервий – учитель в Брюгге; других данных о нем не нашлось.].
Магистр. У мужа старательного, ученого, честного. Прекраснейший Брюгге, разве лишь следует сожалеть, что он приходит в упадок изо дня в день из-за порока разнузданнейшего плебса?[84 - Народные движения против испанского владычества, прокатившиеся в 30?е гг. в северных провинциях, затронули и южные, видимо, и Брюгге в какой-то мере был охвачен недовольством.]. Как давно ты оттуда прибыл?
Непотулус. Сегодня шестой день.
Магистр. Давно ли начал учиться?
Непотулус. Три года тому назад.
Магистр. Не может быть, чтобы ты был недоволен успехом.
Непотулус. Справедливо. Ведь у меня был магистр, которым нельзя быть недовольным.
Магистр. Но что делает наш Вивес?[85 - После возвращения из Англии Вивес постоянно жил в Брюгге.]
Непотулус. Говорят, что он занимается атлетизмом, однако не атлетически.
Магистр. Так в чем же дело?
Непотулус. В том, что он всегда борется, но неусердно.
Магистр. С чем?
Непотулус. Со своей болезнью суставов?[86 - Вивес был болен подагрой. В письме ad Pratensem он пишет: «Моя подагра меня тяжелейшим образом измучила, распространилась на колени, на руки, от локтя до кисти, вплоть до плеч. Когда-нибудь будет конец этой столь жалкой тюрьмы. О, если когда придет, пусть будет с доброй милостью Христа» (комм. к изданию Диалогов в 1589 г. Р. 53).].
Магистр. О, коварный противник, который прежде всего поражает ноги.
Гиподидаскулус. Мало того, жестокий ликтор?[87 - Ликтор – служащий в магистрате, обязанность которого исполнять приговор (сечь розгами и др.).], который все тело сжимает.
Магистр. А ты что делаешь? Что медлишь? Кажется, что ты пришел посмотреть, а не трапезничать. Никто из вас не берет на трапезу войлочную шапку, чтобы никакой волос не упал в миски. Почему не обращаетесь с гостем радушно??[88 - Все эти слова в тексте 1540 г., с которым мы работали, видимо, ошибочно принадлежат Гиподидаскулусу. Но по своему содержанию они более подходят Магистру; к тому же Гиподидаскулус не может высказываться дважды подряд. А его высказывание (Непотулус. Буду пить за твое здоровье) мы также отнесли к Магистру, учитывая, что гость благодарит за эти слова учителя (т. е. Магистра).] Непотуле, буду пить за твое здоровье.
Непотулус. Учитель, принимаю душой очень охотно.
Гиподидаскулус. Опустошай свой бокал [до конца], ведь остается маленький глоток.
Непотулус. Для меня это было бы в новинку.
Магистр. Что? Не опорожнять?
А ты, помощник учителя, что скажешь, что принес нового на обед?
Гиподидаскулус. Я, право, ничего не скажу, но за эти два часа я много передумал об искусстве грамматики.
Магистр. Что же?
Гиподидаскулус. Поистине, потаенное и из глубин грамматики. Во-первых, почему грамматики поставили в искусстве три рода, когда в природе только два; или почему природа не производит вещи среднего рода, подобно мужскому и женскому? Не могу разузнать причину такой тайны. Затем философы говорят, что есть только три времени. Искусство наше ставит пять. А потому искусство наше вне природы вещей?[89 - Вивес приводит пример схоластических рассуждений в духе «модистов», парижских магистров, авторов различных трактатов, в которых обсуждались логические уловки, вымышленно ошибочные рассуждения, выдаваемые за истинные – de modis significandi, fallaciae, sophismata (Vasoli C. La filosofia medioevale. Milano, 1961. P. 458). C подобными вещами Вивес мог сталкиваться в годы своего обучения в Париже. Отношение гуманиста к схоластике хорошо известно.].
Магистр. Напротив, ты сам вне природы вещей, ведь искусство – в природе вещей.
Гиподидаскулус. Если я вне природы вещей, как я могу есть этот хлеб, это мясо, которые находятся в природе вещей?
Магистр. Ты, кто приходишь из другой природы вещей, настолько хуже, чтобы есть то, что имеется в этой нашей.
Гиподидаскулус. П???????µ? ???о???????о? (ответ, чуждый замыслу?). Я хотел бы другого решения моих вопросов. О, если бы мы имели теперь какого-нибудь Палемона?[90 - Палемон Квинт Ремий – латинский грамматик, преподававший в Риме во времена императора Тиберия Клавдия Нерона (42 до н. э. – 37 н. э.). Написал «Искусство грамматики».] или Варрона, которые могли бы эти вопросы в основном решить.
Магистр. И не лучше ли даже Аристотеля или Платона? У тебя есть что-то другое [сказать]?
Гиподидаскулус. Вчера я увидел, что совершено тяжелое преступление. Школьный учитель, зловоннее козла, с Прямой улицы, который в своей школе учит в грязи и зловонии грошовых слушателей, произнес три или четыре раза volucres с ударением на предпоследнем слоге. Я, право, удивлен, что земля под ним не разверзлась.
Магистр. Что другое пристало говорить о таком школьном учителе? Он вообще в грамматических правилах очень слаб. Но ты слишком взволнован легкой вещью и делаешь трагедию из комедии или скорее мима?[91 - Мим – пантомима, шутовская комедия.].
Гиподидаскулус. Право же, я выполнил свою обязанность, теперь твой долг, скажи ты в свой черед что-то за обедом.
Магистр. Я не хочу, чтобы ты снова отвечал несуразно (необдуманно). Эта подливка (jussulenta) уже замерзла, принеси жаровню (foculum mensorium), подогрейте немного, прежде чем обмакнете хлеб. Эта редиска несъедобна, тем более она жесткая, не таковы ли и корешки в подливке?
Гиподидаскулус. Жесткие [овощи и корни] наверняка доставили не с продовольственного рынка, но получили [их] здесь, из нашей кладовой; нет ничего более неподходящего для кладовой, чем эта комната. Не знаю, в чем дело, сюда всегда приносят кости, лишенные костного мозга.
Магистр. Кости имеют мало костного мозга в новолуние.
Гиподидаскулус. А в полнолуние?
Магистр. Самое большое.
Гиподидаскулус. Но тогда наши кости имеют минимум [его] или, вернее, ничего.
Магистр. Не луна поглощает у нас костный мозг, но наша Ламия?[92 - Ламия в данной фразе имя не школяра, а служанки-поварихи.]. Она положила сюда слишком много перца и имбиря, и в этой подливке и во всем винегрете слишком много мяты, петрушки, шалфея, дикой капусты, настурции, иссопа. Нет ничего столь вредного для тел детей и юношей, ведь эта пища раскаляет внутренние органы.
Анторакс. Из каких тогда трав, на твой взгляд, это должно быть изготовлено?
Магистр. Из какой-то смеси латука, огородной буглоссы, портулака, петрушки. Эй, Гинголфе, не вытирай губы рукой или рукавом, но как губы, так и руку вытирай полотенцем, ведь потому оно тебе и дано. Кусков мяса касайся лишь в той части, какую возьмешь себе. Ты, Дромо, не обращаешь внимания, что твои рукава испачканы мясным жиром? Подверни их, если они широкие, до плеч, если нет, собери или подверни до локтя, если они будут скатываться, прикрепи ниточкой или, что тебе больше подходит, колючкой (иглой). Ты, изнеженный господинчик (dominaster)?[93 - Суффикс – aster придает пародийный смысл слову, к основной части которого присоединяется. Вивес использует этот прием – poetaster, surdaster (См. статью М. Пилар Гарсия Руиз о языке Вивеса: Luis Vives. Los Diаlogos. P. 601).], лежишь за трапезой? Где ты этому научился? В каком хлеву? Эй, подложите ему под локоть подушечку. Распорядитель, смотри, чтобы не погибли эти остатки, убери их в кладовую, унеси прежде всего солонку, затем хлеб, потом чашки, круглые блюда, полотенца, наконец, скатерть. Пусть каждый очистит свой ножик и уберет его в чехол. Эй ты, Цинициол, не царапай зубы ножичком, ведь это вредно. Сделай себе зубочистку из крылышка или тонкой заостренной палочки и осторожно соскреби, чтобы не надрезать десны и не вызвать кровь. Поднимайтесь и мойте руки, прежде чем будет оглашено изъявление благодарности. Уберем еду, призовем служанку, чтобы подмела метлой этот пол. Воздадим Христу благодарности, пусть подскажет слова тот, кто освятил трапезу.
Флорус. За временную пищу воздаем временные (преходящие) благодарности Христу Господу, сделай так, чтобы благодаря бессмертию мы получили их вечными. Аминь.
Магистр. Идите поиграйте, побеседуйте, погуляйте, кому что будет угодно, пока светло.

VIII. Болтающие
Нуго, Граккулуc, Турдус, Бамбалио?[94 - Латинские имена участников диалога вполне соответствуют его тематике: Нуго – от лат. nugor – болтать пустяки, молоть вздор; Граккулус – от лат. graculus – галка; Турдус – от лат. turdus – дрозд; Бамбалио – от греч. Заика (он в диалоге говорит очень мало).], надзиратель
Нуго. Сядем на это бревно, ты, Граккулус, спереди на ту каменную стену, только чтобы не мешал нам видеть проходящих мимо. Погреемся у этой стены, замечательно открытой солнцу. Какой огромный пень! И для чего он нужен?
Турдус. Чтобы мы здесь сидели.
Нуго. Должно быть, дерево было очень высоким и толстым.
Турдус. Какие бывают в Индии.
Граккулуc. Оттуда ты знаешь, ты что, был в Индии с испанцами?
Турдус. Словно ты не можешь так или иначе знать что-то о стране, если не был в ней. Но я предъявлю тебе моего писателя. Плиний пишет, что в Индии растут такие высокие [деревья], что [до их вершины] не может долететь стрела лука?[95 - Плиний Старший. Естественная история. VII, 2, 21.]; а народ тот не медлит, беря колчаны [со стрелами], как говорит Вергилий?[96 - Вергилий. Георгики. Кн. 2, 123–125. «…В Индии, где никогда, взлетев, вершины древесной / не достигала стрела, откуда б ее не пустили / Люди однако ж, так ловки, как схватят колчаны!». – Пер. С. Шервинского.].
Нуго. Плиний также пишет, что конный отряд (турма) умещается под ветвями [таких деревьев].
Турдус. Никто этому не удивится, кто посмотрит на тростник (scirpus) той страны, который бедные и богатые используют при ходьбе.
Граккулуc. Послушай, который час?
Нуго. Никакой. Ведь колокол теперь сброшен [на землю]; ты присутствовал?
Граккулуc. Не осмелился, говорят, что это опасно.
Нуго. Я был и видел, как беременные женщины перепрыгивали через русло, которое возникло под землей [от падения колокола].
Турдус. Я слышал, что это для них целительное средство [полезное для здоровья].
Граккулуc. Эта философия прялки, как говорят?[97 - Женское суеверие.]. Но я спрашивал о времени.
Нуго. Зачем тебе время? Разве лишь желаешь что-то делать, пока есть удобный случай, есть час [для этого]. Но где твои дорожные часы?
Граккулуc. Недавно я потерял их, когда бежал от собаки огородника, у которого оборвал сливы.
Турдус. Я видел из окна, как ты бежал, но, куда ты вернулся, разглядеть не смог, так как мне мешал висячий сад. Его прикрепила там мать; хотя отец не желал этого и сильно протестовал, мать же, настойчивая в своем намерении, упорно настаивала на том, чтобы сад не был уничтожен.
Нуго. А что ты? Молчал?
Турдус. Плакал молча. А что другое я мог сделать, когда самые дорогие мне люди расходятся во мнениях? Однако мать приказала мне не вставать на сторону отца и усердно кричать [вместе с ней], но мне вообще не по душе было выступать против отца. А потому разгневанная мать послала меня в школу на четыре полных дня. Она клялась, что я не от нее рожден, но подменен кормилицей, за что, по словам матери, она привлечет кормилицу [к суду] уголовного судьи.
Нуго. Какая власть у такого судьи? Разве не всякий судья обладает правоспособностью?
Турдус. Почем я знаю? Так она сказала.
Граккулуc. [Смотрите], кто те люди, одетые в дорожные плащи и защищенные поножами?
Нуго. Галлы?[98 - Французы.].
Граккулуc. Что? Разве не мир [сейчас]?
Турдус. Они рассказывали о будущей войне, притом жестокой.
Граккулуc. Что они приносят?
Турдус. Вино.
Нуго. Многих развеселят.
Граккулуc. Надо думать, не только вино веселит, но мысль и воспоминание о вине.
Нуго. Повсюду пьяные, а для меня, пьющего воду, это безразлично.
Граккулуc. [Тогда] ты никогда не споешь доброй песни.
Турдус. Ты знаешь эту женщину?
Граккулуc. Нет. А кто она?
Турдус. С ушами, заткнутыми хлопком.
Граккулуc. Почему так?
Турдус. Чтобы ничего не слышать, потому что слышит плохое.
Нуго. Сколь многие [женщины] слышат открытыми и хорошо просверленными (пробуравленными) ушами наихудшее.
Турдус. Думаю, что к этому можно отнести то, что сказано у Цицерона в «Тускуланских беседах»: «Глуховат был Красс, но хуже то, что он плохое о себе слышал»[99 - Цицерон. Тускуланские беседы. V. Кн. XL (116): «Глуховат был Марк Красс, но глуховат несчастливо: то, что против него говорилось дурного, он слышал, даже если это бывало (как мне кажется) несправедливо». Марк Лициний Красс (115–53 до н. э.) – римский политический деятель.].
Нуго. Нет сомнения, что это должно быть отнесено к дурным слухам. Но послушай, Бамбалио, ты нашел свои «Тускуланские беседы»?
Бамбалио. Да, [нашел] у мелкого торговца до того искаженными, что и не узнал.
Нуго. Кто украл [их]?
Бамбалио. Ватиниус, пусть ему плохо будет!
Граккулуc. Ах! Человек с крючковатыми и очень липкими [вороватыми] руками. Никогда не допускай его к своим ящикам, ларцам [где хранятся рукописи], если хочешь, чтобы все было в целости. Разве ты не знаешь, что люди считают его вором (crumenifecam) и в воровстве он был обвинен начальником гимназии?
Нуго. [А] сестра той девушки родила близнецов.
Граккулуc. Чего удивительного? Некая женщина на Соляной дороге к Leonem galeatum?[100 - Название таверны.] родила шесть дней тому назад тройню.
Нуго. Плиний говорит, что может появиться до семи [детей]?[101 - Плиний. Естественная история. VII, 3, 33.].
Турдус. Кто из вас слышал о жене графа Батавии [Голландии]? Сообщают, что она за одни роды, очень трудные, из-за проклятия какой-то нищей, [родила] столько [детей], сколько дней в году?[102 - О существовании подобной легенды см. комм. М. Пилар Гарсия Руиз к «Диалогам» в Luis Vives. Los Diаlogos. P. 430–431.].
Граккулуc. Что это была за нищая?
Турдус. Эта нищенка, обремененная детьми, просила у графини милостыню. Та, когда увидела столько детей, с бранью прогнала ее, крича о разврате. Ведь она не верила, что от одного мужа нищенка родила такое потомство. Невинная нищенка молила богов, чтобы, узнав, что она нравственно безупречна и чиста, они дали графине от ее мужа столько детей за одни роды, сколько дней в году. Так и случилось, и в некоем городе того острова?[103 - Островом названо пространство в дельте Мааса, Ваала и рукава Рейна при впадении в Северное море.] появилось то многочисленное потомство.
Граккулуc. Предпочитаю верить, чем разузнавать.
Нуго. У Бога все возможно.
Граккулуc. И даже очень легко.
Нуго. Ты не узнал того нагруженного сетями [человека], в широкополой шляпе, который в сопровождении собак, ведет очень тощую клячу (мерина)?
Турдус. Не стихотворец ли это Манний?
Нуго. Точно, он.
Турдус. Откуда же столь сильная метаморфоза?
Нуго. Он от Минервы перешел к Диане, то есть от честнейшего занятия к пустой и глупой работе. Его отец расширил дело по производству товаров. Он, считая отцовское ремесло для себя позорным, обратился к разведению лошадей и к охоте, решив, что именно так сможет стать знатным человеком, будто, сделав что-то полезное, не считался бы за благородного. За этим охотником следует Курий, весьма ученый, известнейший игрок в кости, который умеет правильно бросать игральные кости, чтобы они падали, как сам хочет. Дома у него в приятелях Триконгиус.
Турдус. Вернее сказать, амфора.
Граккулуc. Мало того, губка.
Нуго. Вернее, сухой песок Африки?[104 - Здесь выпад против Триконгиуса и, возможно, игра с его именем. Амфора и конгий – меры жилкости (конгий –
/
амфоры). Губка – род пористого камня, т. е. то, что хорошо впитывает. Сухой песок Африки наводит на мысль о жажде. И далее действительно говорится о жажде и пьянстве Триконгиуса.].
Бамбалио. Говорят, он всегда испытывает жажду.
Нуго. Не знаю, так ли это, [но] действительно всегда готов пьянствовать.
Бамбалио. Послушай соловушку.
Граккулуc. Но где?
Бамбалио. Не видишь, он сидит на той ветке? Смотри, как пылко поет, не прерываясь.
Нуго. Соловью непозволительно петь горестно.
Граккулуc. Что удивительного, что он насвистывает сладостно, ведь он из Аттики! Там даже бесчисленные морские волны не без ритмичности ударяются о берег.
Нуго. Плиний пишет, что в присутствии людей он поет продолжительнее и старательнее.
Турдус. В чем причина?
Нуго. Я открою тебе причину. Кукушка и соловей поют в одно и то же время, именно весной, с середины апреля до конца мая. Эти две птицы соревновались в мелодичности звучания. Нашелся судья, и поскольку спор был о звуке, самым пригодным в знании его оказался осел, который имел, по сравнению с прочими животными, большие уши. Осел, отвергнув соловья, гармонию чьей песни он не смог понять, присудил победу кукушке. Соловей обратился к человеку, которого там видит, и сразу же сообщает о своем деле, поет так старательно, чтобы доказать ему, что осел допустил несправедливость, которую нужно устранить.
Граккулуc. Считаю это делом, достойным поэта.
Нуго. Как же так? Ты [ведь] ждал, что оно достойно философа? Спроси об этом у новых парижских магистров.
Граккулуc. Многие из них философы одеждой, а не мозгами?[105 - Об отношении Вивеса к парижским философам-схоластам, как и о его трактате «Против фальшивых диалектиков», уже говорилось. Парижская школа для него подобна «впавшей в слабоумие восьмидесятилетней старухе».].
Нуго. Но почему одеждами? Ведь ты сказал бы [так] скорее о поварах или мельниках.
Граккулуc. Потому что они [философы] носят свои одежды грубыми, потертыми, рваными, грязными, неопрятными, изъеденными вшами.
Нуго. Стало быть, они будут философами-киниками.
Граккулуc. Вернее, cimici (насекомыми, клопами), [а] не перипатетиками, которыми страстно желают казаться. Ведь Аристотель, глава школы, был культурнейшим. Что же касается меня, то я уже теперь говорю «надолго прощай» философии, если по-другому, [чем они], не могу быть философом. Ибо что прекраснее и достойнее человека, чем чистота и некая пристойная забота о пище и одежде? В этом, на мой взгляд, лувенцы опережают парижан.
Турдус. А что ты [сам думаешь]? Не считаешь, что излишняя забота о чистоте и изяществе является помехой для занятий?
Граккулуc. Я, по крайней мере, чистоту одобряю, тщательную и мелочную заботу о ней отвергаю.
Нуго. Ты осуждаешь изящество? О нем столь пространно писал Валла?[106 - Вивес пишет о трактате Лоренцо Валлы «О красотах латинского языка» (1440).], и его так тщательно рекомендуют нам наши наставники.
Граккулуc. Одно – изящество в речи, другое – в одежде.
Турдус. Знаете, что мне рассказывал посыльный из Лувена?
Нуго. Что же?
Турдус. Что Клодий безнадежно влюблен в какую-то девушку и что Луско перешел от занятий [в школе] к торговле, то есть от лошадей к ослам?[107 - То есть от более почетных занятий к менее достойной работе.].
Нуго. Что я слышу?
Турдус. Клодия все знали полным соков, румяным, хорошо одетым, веселым, улыбающимся, товарищем, приятным собеседником. Теперь, говорят, он сухой, истощенный, бледный, даже воскового цвета, немощный, растрепанный, угрюмый, молчаливый, избегающий света и человеческого общения; никто, кто видел его прежде, уже не узнал бы.
Нуго. О жалкий юноша! Откуда это зло?
Турдус. От любви.
Нуго. А откуда любовь?
Турдус. Насколько я мог узнать из слов посыльного, он [Клодий], оставив серьезные и надежные занятия, всецело предался сладострастной поэзии, латинской и на народном языке. Оттуда первая подготовка души: как если бы искра огня, сколь бы ни была она мала, попала на тот горючий материал, тут же воспламенив его, как паклю. [И] он предался безделью и праздности.
Нуго. Что считаешь нужным сказать о многих и более серьезных обстоятельствах его вдохновленного состояния?
Турдус. Сейчас он безумствует, часто гуляет в одиночестве, но всегда или молча, или что-то напевая и играя на музыкальном инструменте, пишет стихи на родном (vernaculo) языке.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71201536?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Об основных этапах жизненного и творческого пути пишет в своей статье Э. Гонзалес Гонзалес (Gonzаlez Gonzаlez E. Juan Luis Vives. Works and Days // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008. P. 36).

2
Ibid. P. 36–37.

3
Ibid. P. 35–36.

4
Конверсы (или марраны) – иудеи, принявшие христианство, их называли также «новые христиане». Семья Вивеса принадлежала к конверсам.

5
Gonzаlez Gonzаlez E. Juan Luis Vives. Works and Days. P. 42

6
Ibid. P. 43.

7
Rivari E. La sapienza psicologica e pedagogica di Giovanni Lodovico Vives di Valenza. Bologna, 1922. P. 27.

8
Ряд писем опубликован Е. Ривари. См.: Rivari E. Op. cit. P. 5–12.

9
Донья Менсия де Мендоса, маркиза Зенете, была образованной женщиной, восхищавшейся Эразмом, любившей живопись. После смерти мужа в 1538 г., Генриха III графа Нассау, богатейшего короля Арагона и советника императора, Менсия Мендоса уехала в Валенсию, где вышла замуж за герцога Калабрии, вице-короля Валенсии. Сохранилось ее надгробие в соборе Бургоса (см.: Мерцалова М.?Н. Костюмы разных времен и народов. М., 1993. Т. 1. С. 344. Там же (с. 341) картина кастильской школы «Святой Доминик и донья Мендоса». Нач. XVI в. Италия. Эмилия-Романья, частная коллекция). Пребывание Вивеса в Брабанте, видимо, оказало влияние на его творчество: «Диалоги “Практика латинского языка”» были завершены в Брабанте и отчасти написаны как дополнение к его латинским урокам (см.: Gonzаlez Gonzаlez E. Op. cit. P. 62).

10
Цит.: Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 54.

11
Гонзалес Гонзалес Е. дает сведения об источниках существования Вивеса, что не позволяет точно утверждать, что он жил в бедности. В 1521–1528 гг. он получал небольшую пенсию от Екатерины Арагонской, затем с 1531 г. до конца жизни – пенсию от императора Карла V, наконец, в конце жизни с 1535 г. – пенсию от валенсийской аристократки доньи Менсии де Мендоса; после смерти Вивеса пенсию получала его вдова. Были и другие покровители, которым Вивес посвящал книги (Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 62).

12
Rivari E. Op. cit. P. 32.

13
Портрет находится в «Диалогах» Вивеса, изданных в 1554 г. в Мехико Франциско Сервантесом де Салазаром. См.: Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 62.

14
Вивес Хуан Луис. О причинах упадка искусств / Пер., вст. ст. В. Бибихина // Эстетика Ренессанса. М.: Искусство, 1981. С. 495.

15
Cм. об оценке педагогических идей Вивеса: Bowen J. Storia dell’educazione occidentale V. 2 / Trad. De Toni G.?A. Milano, 1980. P. 433–439, 459–462.

16
См.: Curtis C. The social and political Thought of Juan Luis Vuves // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008; Gonzаlez Gonzаlez E. Works and Days. P. 56.

17
Gonzаlez Gonzаlez E. Fame and Oblivion // A Companion to Juan Luis Vives / Ed. Ch. Fantazzi. Brill, 2008. P. 359.

18
Еразма Ротеродамскаго Молодым людям наука, как должно вести себя и обходиться с другими, и Иоанна Лудовика Вивеса Руководство к мудрости… М., 1788.

19
Исключение составляет статья: Лоренцсон В.?Н. Выдающийся испанский педагог-гуманист Хуан Луис Вивес (1492–1540) // Советская педагогика. 1958. № 8.

20
Вивес Хуан Луис. О причинах упадка искусств. С. 457–471.

21
Вивес Хуан Луис. О наставлении юношей / Пер. Н.?В. Ревякиной // Европейская педагогика от античности до нового времени (Исследования и материалы). Сборник научных трудов / Под. ред. В.?Г. Безрогова, Л.?В. Мошковой: В 3 ч. М.: Изд. ИТП и МИО РАО, 1993. Ч. 3. С. 36–48.

22
Денисенко Н.?П. Проблема бедности в трактате испанского гуманиста Хуана Луиса Вивеса «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: общественно-политическая мысль, философия, наука. Иваново, 1988. С. 90–104; Хуан Луис Вивес и его трактат «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: гуманизм, образование, искусство. Иваново, 1994. C. 127–139.

23
Вивес Хуан Луис. Миф о человеке / Пер. и вступ. О.?Ф. Кудрявцева // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция / Сост., автор вст. ст. и комм. О.?Ф. Кудрявцев. М.: Юрист, 1996. С. 286–294.

24
Вивес Хуан Луис // Энциклопедия «Культура Возрождения». М.: РОССПЭН, 2007. Т. 1. С. 334–336.

25
Мельников В.?М. Педагогика Эразма Роттердамского: открытие мира детства. Педагогическая система Хуана Луиса Вивеса: Учебное пособие. М.: Народное образование, 1995.

26
Ревякина Н.?В. Испанский гуманист Хуан Луис Вивес о школе и обучении. Иваново: Изд-во ИвГу, 2022.

27
О диалогах XVI в. см.: Die lateinischeen Sch?lergespr?che der Humanisten von Dr.?A. B?mer. Berlin, 1897–1899. T. 1–2.

28
В книге Бемера даны ссылки на многочисленные издания «Диалогов» Вивеса в XVI–XVIII вв., к XIX в. их совсем немного. См.: Die lateinischen Sch?lergespr?che der Humanisten. Berlin: Harrwitz, 1899. Т. 2. S. 163–167. Об изданиях «Диалогов» см. также: Rivari E. Op. cit. P. 505. Изучая распространение «Диалогов», Э. Гонзалес Гонзалес отмечает, что идентифицируется 620 изданий «Диалогов». Их распространение было столь интенсивным, что в первые пять лет было не менее 23 изданий в семи городах; через 15 лет число поднялось до 70 в 18 местах, в том числе и в Мексике. В концеXVI в. было не менее 240 изданий. Через 100 лет более 80 изданий во Франции, главным образом в Лионе и Париже. Наибольший успех имела Италия: за четыре столетия – 222 издания в 26 городах (Gonzаlez Gonzаlez E. Fame and Oblivion. P. 380).

29
Bravo-Villasante K. Los «Diаlogos escolares» de Juan Luis Vives // Anuario de la Sociedad Espa?ola de Literatura General y Comprada. Vol. V (A?. 1983–1984). P. 7–11.

30
Luis Vives J. Los Diаlogos (Linguae latinae exercitatio) Estudio. Introductorio, ediciоn critica y comentario de M. Pilar Garc?a Ruiz. Pamplona, 2005. Работа выполнена на высоком научном уровне. В предисловии сказано о содержании «Диалогов» и их действующих лицах, об источниках «Диалогов», их философских идеях и материале повседневной жизни в них. Подробно рассказано об изданиях текста «Диалогов». Богаты и содержательны комментарии с широким обращением в них не только к источникам Вивеса, но и к другим его работам, и к литературе. Очень полезны индексы имен и мест, глоссарий терминов, а также планы городов, связанных с «Диалогами» (Валенсии (2), Парижа (2), Лувена, Рима). В приложении – статья М. Пилар Гарсия Руиз о языке Вивеса в «Диалогах». Работу заканчивает заключение и обширная библиография.

31
Пилар Гарсия Руиз совершенно справедливо подчеркивает значимость моральной философии в «Диалогах» Вивеса: «Правильное моральное поведение есть условие и задача подлинного знания. Это центральная идея, которую сообщают различные диалоги» (См.: Pilar Garcia Ruiz M. Conclusiones // Luis Vives Los. Diаlogos. P. 607).

32
В «Диалогах» c их юмором, остроумием, характеристикой собеседников, игрой Фостер Уотсон, переведший работу Вивеса на английский язык, видит предвестие театральной драмы (См.: Tudor School-boy life. The dialogues of Juan Luis Vives / Trans., introduction M.?A. Foster Watson. L., 1908. P. XXXVII–XXXVIII).

33
Подобное явление характерно не только для испанской знати. Как показывает Т.?М. Руяткина, ссылаясь на английских гуманистов Т. Элиота, Т. Старки, Р. Эшема, знатные люди Англии не заботились об образовании детей. Элиот сетовал на то, что в дворянских семьях благородство и ученость считались взаимоисключающими понятиями; некоторые родители даже утверждали, что «для знатного лица позорно быть хорошо образованным и именоваться грамотным человеком» (см.: Руяткина Т.?М. Учитель в ренессансной Англии: ожидания и проблемы // Cursor mundi. Человек Античности, Средневековья и Возрождения. Иваново, 2008. С. 124).

34
См.: Ревякина Н.?В. Гуманистическое воспитание в Италии XIV–XV веков. М.; Берлин, 2015. С. 31–32.

35
Письма Плиния Младшего. M., 1962. Кн. I–X, III, 5. С. 45–46.

36
Tudor School-boy life. The dialogues of Juan Luis Vives / Transl., introduction Foster Watson M.?A. L., 1908. P. XXXIX–XL.

37
См.: Эразм Роттердамский. О воспитании детей / Пер. с лат. Н.?В. Ревякиной // Гуманисты эпохи Возрождения о формировании личности / Сост., вст. ст. Н.?В. Ревякиной, О.?Ф. Кудрявцева. М.; СПб., 2015. С. 250–252.

38
Эразм Роттердамский. Разговоры запросто / Пер. с лат. С. Маркиша. М., 1969. С. 602–603, 606–608.

39
Веджо посвятил поведению детей две книги (пятую и часть шестой) своего трактата «О воспитании детей и их достойных нравах». Работа, написанная между 1445–1448 гг., была доступна нам только в старом издании 1513 г., но в этом издании (как и в издании 1508 г.) в результате неправильной атрибуции трактат был помещен под именем Фр. Филельфо: Francisci Philelphi de educatione liberorum clarisque eorum moribus. Tubingae, 1513. Работа Эразма Роттердамского «Приличие (пристойность) детских нравов» (Civilitas morum puerilium, 1530) была переведена в России в 1788 г. параллельно с латинским текстом под названием «Еразма Ротеродамского Молодым людям наука, как должно вести себя и обходиться с другими» (пер. У.А.М. – по разъяснению М.?П. Смирнова – учитель Александр Мельгунов). Вивес знал работы Веджо и Эразма, и нельзя исключить их влияние на его творчество.

40
Из изданий XVI в. нам были доступны: Аугсбургское издание – Linguae latinae exercitatio Io. Lodo. Vivis Valentini. Eiusdem In Vergilii Bucolica expositio potissimum allegorica. Augustae Vindelicorum apud Philippum Ulhardum, 1541. Нюрнбергское издание – Colloquia sive Exercitatio latinae linguae Ioannis Lodovici Vivis Valentini. Ioan. Thomae Freigii Norimbergаe, MDXIC (издание имеет комментарии и указатели).
Из переводов – на испанский: Diаlogos Juan Luis Vives / Trad. еn lengua castellano Cristold Coret y Peris. 10
. Madrid, 1916 (издание имеет параллельный латинский текст); на английский – Tudor School-boy life the dialogues of Juan Luis Vives / Transl., introd. by Foster Watson M.?A. L., 1908. Перевод почти не содержит комментариев, но в начале каждого из диалогов даются сведения о его структуре и иногда объясняются значения имен.

41
Проблемы современного образования. № 6. М., 2014. С. 53–76; Гуманитарные ведомости ТПГУ им. Л.?Н. Толстого. № 1 (21). Март. Тула, 2017. С. 102–113; Антология педагогического наследия Средних веков, Возрождения и Реформации / Под ред. В.?Г. Безрогова, В.?В. Рыбакова. М.: Русское слово, 2021. С. 389–405.

42
Хуан Мартинес Силицео (1485–1557) – наставник сына императора Карла – Филиппа. Учился вместе с Вивесом в Париже. В 1534 г. назначен императором Карлом V, отцом Филиппа, его наставником.

43
Беатрикс – видимо, служанка.

44
Здесь и далее в круглых скобках – слова самого Вивеса и латинские слова, синонимичные переведенным, иногда другие варианты перевода. В квадратных – слова переводчика, поясняющие смысл фразы.

45
Тема школы как игры обсуждается в диалоге V.

46
Кожаными ремешками стягивались одежды.

47
Obstragulum – ремень для подвязывания обуви.

48
При перечислении участников диалога в нем не обозначена Изабелла. Видимо, это служанка.

49
Эту мысль Вивес повторяет и в других диалогах, например, в III, V.

50
Среди участников диалога – некий родственник, не обозначенный при перечислении участников диалога. Уже говорилось, что у Вивеса имена участников диалогов имеют, по примеру Плавта, определенный смысл. Так, Филопон (от греч. – любовь к труду) тщателен и усерден в работе с учениками. Прообразом послужил Иоанн Филопон – грамматик, философ и теолог VI в., комментатор Аристотеля.

51
Варрон Марк Теренций (116 до н. э. – 27 до н. э.) – римский ученый-энциклопедист.

52
Контуберний – пансион; учителя берут к себе в дом определенное количество учеников, содержат их и обучают за плату.

53
В изввестном Вивесу трактате Баттисты Гуарино не одобряется большое число учеников на ранней ступени обучения (см.: Guarino B. De ordine docendi et studendi // Garin E. Il pensiero pedagogico dell’Umanesimo. Firenze, 1958. P. 438–440).

54



55
Пустяк, пустышка (titivillitium) – пренебрежительное обращение к встреченному мальчишке. Его имени нет при указании участников диалога, но в самом диалоге он общается со школьниками.

56
Церковь Св. Анны в Валенсии (с 1514 г.); ниже говорится о празднике Освящения церкви или годовщине Освящения. См. комм. М. Пилар Гарсия Руиз к Luis Vives. Los Diаlogos. P. 415.

57
Площадь Villae Rasae в Валенсии (родине Вивеса). План части города дан у М. Пилар Гарсия Руиз в Luis Vives. Los Diаlogos. P. 585.

58
Участники диалога: Лузий – от слова «играть» (лат. ludo), Эсхин – имя греческого оратора (389 – ок. 314 до н. э.), Котта – римское имя, когномен в роде Аврелиев.

59
Учитель прибегает к мнемотехнике, предлагая ученикам запомнить гласные с помощью их соединения в слово «овца».

60
Тема школы-игры уже поднималась в диалогах II, III, здесь она получает разъяснение.

61
«Какого-то Плиния» – может быть, такое высказывание связано с тем, что младшие школьники еще не знают античных авторов. М. Пилар Гарсия Руиз в комментариях считает, что речь идет о Зосиме, вольноотпущеннике Плиния Младшего (См.: Luis Vives. Los Diаlogos. P. 418). См. о нем в письме Плиния Младшего (Письма Плиния Младшего. V, 19).

62
Участники диалога названы римскими именами. Имена детей Туллиолус, Корнелиола даны уменьшительно – Туллио, Корнелия.

63
Писали на вощеных табличках палочкой.

64
Иголки или булавки, шпильки использовались в головных уборах.

65
При игре в кости на доску метали две или три кости, имевшие форму шестигранного кубика с нанесенными на их стороны числами от 1 до 6. После метания объявляли выпавшие числа. У кого выпадало большее число, тот выигрывал, а проигравший платил столько монет (в конкретном случае иголок), сколько составляла разница в числах.

66
По квадрату, нарисованному на доске, передвигали камешки (шашки) и пытались выстроить их по 3 на одной стороне квадрата; обычно их было 12 (6 белых и 6 черных).

67
Цетег – имя взято из Античности (См. Ювенал. Сат. 2, 27).

68
В списке участников диалога школяры, названные римскими именами: Непотулус (внучек, от лат. nepos – внук), Пизо – римское имя (когномен в роде Кальпурниев); магистр, гиподидаскулус – младший учитель, помощник магистра; архитриклиниус – распорядитель трапезы не обозначен в заглавии, как и второстепенные участники диалога школяры – Ламия, Флорус, Анторакс. В диалоге, скорее всего, говорится о трапезе в общественной школе.

69
Речь идет о Кире Старшем, персидском царе (559–529 до н. э.).

70
Аврора – богиня утреней зари.

71
Amydum, amylum – вымоченная и смоченная молоком пшеница, высушенная на жарком солнце.

72
Similago – тончайшая пшеничная мука; видимо, дают хлеб из такой муки.

73
Эта трапеза, предшествующая главной трапезе, происходит между 4 и 5 часами дня.

74
Жженую киноварь превращают в порошок (lix) – щелок. Иногда сжигали стебли бобов и из этого пепла делали щелок – см. комм. к изданию Диалогов 1589 г. Р. 50.

75
Tucetum – мелко нарубленное и затем вареное мясо.

76
В диалоге описывается время приема пищи: ранний завтрак (silatum), завтрак (prandium), пополуденная трапеза (merenda), главная трапеза (сoena), вторая трапеза (secunda mensa). Эти данные приводятся для знакомства читателей со временем приема пищи школярами. В действительности подобное вряд ли происходило, и описываемый во второй части диалога реальный обед выглядит очень скромно.

77
Omphacium – соус или подливка из незрелого кислого винограда.

78
Теренций. Братья. Акт 3. Сцена 3. С. 419–429.

79
К св. Петру – возможно, часы на церкви Св. Петра (Синт-Питерскерк) в Лувене, где когда-то преподавал Вивес. См также диалог XI.

80
Плиний Старший. Естественная история. Кн. VIII. Гл. 32, 115.

81
Магистр говорит о блюдах, еде во множественном числе (inter missus). Распорядитель трапезы, лучше знающий положение с едой, употребляет единственное число – missum, добавляя, что она скудна.

82
Подобное распоряжение встречается и в других диалогах; видимо, при изготовлении хлеба в печи в золе трудно было уберечь его от угля и золы.

83
Иоанн Теодор Нервий – учитель в Брюгге; других данных о нем не нашлось.

84
Народные движения против испанского владычества, прокатившиеся в 30?е гг. в северных провинциях, затронули и южные, видимо, и Брюгге в какой-то мере был охвачен недовольством.

85
После возвращения из Англии Вивес постоянно жил в Брюгге.

86
Вивес был болен подагрой. В письме ad Pratensem он пишет: «Моя подагра меня тяжелейшим образом измучила, распространилась на колени, на руки, от локтя до кисти, вплоть до плеч. Когда-нибудь будет конец этой столь жалкой тюрьмы. О, если когда придет, пусть будет с доброй милостью Христа» (комм. к изданию Диалогов в 1589 г. Р. 53).

87
Ликтор – служащий в магистрате, обязанность которого исполнять приговор (сечь розгами и др.).

88
Все эти слова в тексте 1540 г., с которым мы работали, видимо, ошибочно принадлежат Гиподидаскулусу. Но по своему содержанию они более подходят Магистру; к тому же Гиподидаскулус не может высказываться дважды подряд. А его высказывание (Непотулус. Буду пить за твое здоровье) мы также отнесли к Магистру, учитывая, что гость благодарит за эти слова учителя (т. е. Магистра).

89
Вивес приводит пример схоластических рассуждений в духе «модистов», парижских магистров, авторов различных трактатов, в которых обсуждались логические уловки, вымышленно ошибочные рассуждения, выдаваемые за истинные – de modis significandi, fallaciae, sophismata (Vasoli C. La filosofia medioevale. Milano, 1961. P. 458). C подобными вещами Вивес мог сталкиваться в годы своего обучения в Париже. Отношение гуманиста к схоластике хорошо известно.

90
Палемон Квинт Ремий – латинский грамматик, преподававший в Риме во времена императора Тиберия Клавдия Нерона (42 до н. э. – 37 н. э.). Написал «Искусство грамматики».

91
Мим – пантомима, шутовская комедия.

92
Ламия в данной фразе имя не школяра, а служанки-поварихи.

93
Суффикс – aster придает пародийный смысл слову, к основной части которого присоединяется. Вивес использует этот прием – poetaster, surdaster (См. статью М. Пилар Гарсия Руиз о языке Вивеса: Luis Vives. Los Diаlogos. P. 601).

94
Латинские имена участников диалога вполне соответствуют его тематике: Нуго – от лат. nugor – болтать пустяки, молоть вздор; Граккулус – от лат. graculus – галка; Турдус – от лат. turdus – дрозд; Бамбалио – от греч. Заика (он в диалоге говорит очень мало).

95
Плиний Старший. Естественная история. VII, 2, 21.

96
Вергилий. Георгики. Кн. 2, 123–125. «…В Индии, где никогда, взлетев, вершины древесной / не достигала стрела, откуда б ее не пустили / Люди однако ж, так ловки, как схватят колчаны!». – Пер. С. Шервинского.

97
Женское суеверие.

98
Французы.

99
Цицерон. Тускуланские беседы. V. Кн. XL (116): «Глуховат был Марк Красс, но глуховат несчастливо: то, что против него говорилось дурного, он слышал, даже если это бывало (как мне кажется) несправедливо». Марк Лициний Красс (115–53 до н. э.) – римский политический деятель.

100
Название таверны.

101
Плиний. Естественная история. VII, 3, 33.

102
О существовании подобной легенды см. комм. М. Пилар Гарсия Руиз к «Диалогам» в Luis Vives. Los Diаlogos. P. 430–431.

103
Островом названо пространство в дельте Мааса, Ваала и рукава Рейна при впадении в Северное море.

104
Здесь выпад против Триконгиуса и, возможно, игра с его именем. Амфора и конгий – меры жилкости (конгий –
/
амфоры). Губка – род пористого камня, т. е. то, что хорошо впитывает. Сухой песок Африки наводит на мысль о жажде. И далее действительно говорится о жажде и пьянстве Триконгиуса.

105
Об отношении Вивеса к парижским философам-схоластам, как и о его трактате «Против фальшивых диалектиков», уже говорилось. Парижская школа для него подобна «впавшей в слабоумие восьмидесятилетней старухе».

106
Вивес пишет о трактате Лоренцо Валлы «О красотах латинского языка» (1440).

107
То есть от более почетных занятий к менее достойной работе.