Главная страница | Научная фантастика | Палаты безмолвия

Палаты безмолвия
Илья Александрович Шумей
Темные пастыри #3
Борьба за власть и влияние на просторах Великой Пустыни не прекращалась никогда. Даже после того, как Империя где огнем и мечом, а где подкупом и обманом сумела утвердить свое господство над всеми окрестными городами и поселками, оставалось еще немало недовольных, кто жаждал реванша.
Особенно много вопросов к столичному Кверенсу накопилось у независимой и свободолюбивой Гильдии Перевозчиков. Ее колесящие по пескам караваны сперва лишили доходов от пиратства и контрабанды, принудив выполнять постылые регулярные рейсы, а потом еще и заставили отчислять изрядную сумму налогов в имперскую казну.
Однако теперь, когда у Гильдии появился новый могущественный союзник, все может резко измениться! Пусть даже от одного его внешнего вида желудок сам собой завязывается в узел, а движущие им мотивы покрыты туманом.
Ведь никакой риск не кажется чрезмерным, если в итоге удастся сокрушить ненавистную Империю и положить конец тирании Божественных Братьев!

Илья Шумей
Палаты безмолвия

– Бинты, бинты давайте! – пробился сквозь общий гвалт крик лекаря.
– Держи! – Голстейн бросил ему свой личный подсумок. – Но, боюсь, это последнее, что у нас есть.
– Кровотечение очень сильное! – сухо сообщил парень, торопливо перевязывая раны Императора. – И я боюсь, что…
– Заткнись и делай свою работу! – генерал прекрасно понимал, что мальчишка и без того прилагает все мыслимые усилия, чтобы спасти жизнь правителя, но любые панические нотки следовало подавлять немедленно, не дожидаясь момента, когда они заразят умы остальных бойцов.
Голстейн, быстро обежав посты, убедился, что ситуация более-менее взята под контроль, и вернулся в дом. Пламя свечей и факелов всколыхнулось, пробежав отсветами по лицу Императора, и на миг создало иллюзию, словно он очнулся и хочет поговорить. Короткая вспышка озарила и бледные лица двух его сыновей, вжавшихся в дальнюю стену, как будто так можно спрятаться от жестокой реальности.
Закрывшаяся за генералом тяжелая дверь хоть на время отсекла царивший снаружи нервозный хаос, оставив только потрескивание огня в очаге и стрекот прячущихся по щелям вездесущих сверчков. В лицо дохнуло теплым воздухом, пропитанным запахами смолы и воска. На первый взгляд обстановка в охотничьем домике могла показаться умиротворенной и даже уютной, но все портили разбросанные по полу окровавленные бинты и обрывки дорогой одежды Императора, которую пришлось разрезать, чтобы добраться до ран.
Пусть и с неохотой, но Голстейн все же был вынужден признать, что нападение диверсионной группы всех их застало врасплох. Мысленно оглядываясь назад, он с горечью в душе осознавал, сколь много непростительных просчетов оказалось допущено за последнее время. И самым главным из них было полагать, будто разбитые в череде недавних сражений Орсейцы смирятся с поражением и тихонько отползут в тень, где будут еще долго зализывать полученные раны. Глупо было ожидать, что их фанатичная натура так просто сдастся и отступит, вняв доводам разума. Орсейцы не отреклись от своих идей и целей и лишь выжидали удобного момента, чтобы отомстить.
И сегодня им в полной мере удалось реализовать задуманное.
Тщательно спланированное нападение на охотничий домик Императора оказалось полнейшей неожиданностью для его охраны, обнаружившей факт атаки, только когда в груди Государя уже торчали три стрелы.
Да, молниеносный ответ небольшого гарнизона стражи буквально смел нападавших, попросту порубив в капусту нескольких из них и обратив в бегство остальных, но того, что уже свершилось, их успех отменить никак не мог. Да и собственные жизни для фанатиков никогда ничего не стоили на фоне реализации их главной Идеи.
А сейчас Император умирал, и все присутствующие прекрасно это осознавали. Включая Фреггейла и Свиллейна, испуганно съежившихся в дальнем углу озаренной мерцающим светом факелов комнаты.
В такой сложной ситуации, чтобы не допустить паники и неразберихи, следовало заранее спланировать дальнейшие шаги, отринув любые личные мотивы и привязанности. Когда придет время, действовать придется максимально быстро и решительно, не отвлекаясь на посторонние сантименты и прочие нежности. Несомненно, в столь юном возрасте потерять мать, а вскоре еще и отца – испытание не для слабаков, но тут уж ничего не поделать. Власть – штука жесткая, требующая максимального самоотречения, а если юные братья окажутся неготовы к такому повороту, то придется все брать в свои руки. Распускать сопли сейчас просто некогда.
Не отрывая взгляда от склонившегося над раненым Императором лекаря, Голстейн сделал пару шагов в сторону братьев. В ответственный момент кто-то надежный, так или иначе, должен был встать между ними и остальным миром, навалившимся на их хрупкие плечи всей своей безжалостной тяжестью.
– Пульса нет! – скрипящим от напряжения голосом воскликнул хлопотавший над Императором лекарь.
«Славный малый, – отрешенно подумал Голстейн, – хороший солдат. Другой бы до последнего пытался бы скрыть данный факт, но этот все докладывает как есть. Надо бы взять парня на заметку…»
Минуту спустя, лекарь тяжело поднялся, пошатываясь, будто на палубе клипера в шторм, и глухо объявил:
– Я… сделал все, что мог, но… мне очень жаль… – он судорожно сглотнул. – Император умер.
В помещении воцарилась мертвая тишина, и перекличка оставшихся на улице бойцов доносилась словно из другой, бесконечно далекой вселенной, в которой еще не знают о случившемся.
Как старый вояка, прошедший через множество передряг, Голстейн привык заранее продумывать свои действия, стараясь предусмотреть самые разные варианты развития ситуации. Он всегда старался учесть даже самые маловероятные повороты событий, чтобы ничто не могло застать его врасплох. И сейчас, хоть он до последнего надеялся, что Император выкарабкается, Голстейн уже загодя прикидывал план на тот случай, если его надеждам сбыться все же не суждено.
В сложившейся ситуации им всем сейчас требовался некий якорь, что удержал бы на месте разыгравшиеся эмоции, сбил панику и помог бы собраться для дальнейших действий. Что ж, время для «плана Б» пришло. Голстейн развернулся к застывшим у стены братьям и преклонил колено.
– Приказывайте, Ваше… Ваши Величества!
За его спиной послышался многоголосый шорох, когда и все остальные последовали его примеру, склоняя головы перед новыми властителями Империи. Генерал прекрасно осознавал, насколько неподъемный груз обрушился в этот момент на хрупкие плечи двух подростков, но именно такие моменты и позволяют определить, кто выстоит и сможет повести людей за собой, а кто сломается, позволив обстоятельствам и другим людям решать все за него.
– Встаньте! – голос Свиллейна дрожал от волнения, но, тем не менее, звучал ясно и громко.
Дождавшись, когда все поднимутся с колен, слово взял его темноволосый брат.
– Они еще вернутся? – Фреггейл повернулся к Голстейну, отвечавшему за охрану.
– Полагаю, что да. Орсейцы наверняка захотят довершить начатое, – генерал сложил руки за спиной, чтобы хоть немного унять свое собственное волнение. – Они знают, что вы тоже здесь, и не упустят возможности извести под корень столь ненавистную им монаршую династию.
– Как скоро нам ждать их новой атаки? – побледневший Фреггейл нервно сглотнул, но продолжил задавать вопросы.
– Скорей всего, еще до заката. В темноте мы, зная все окрестные тропинки, наверняка смогли бы уйти незамеченными, но Орсейцы вряд ли будут столь щедры, чтобы предоставить нам такую возможность.
– Мы можем организовать оборону здесь, в Охотничьем домике?
– Никак нет, Ваше Величество, – максимально категорично заявил Голстейн. – Здание совершенно не приспособлено для ведения боевых действий. Кроме того, если мы начнем огрызаться, то Орсейцам не составит большого труда его просто поджечь и подождать, пока мы все поджаримся тут заживо.
– То есть вы предлагаете прорываться в Кверенс?
– Не обязательно. Просто отсиживаться тут – верная гибель, а в лесу у нас будет хоть какой-то шанс спастись.
– Мы можем вызвать подкрепление, подать сигнал бедствия, который увидели бы в столице?
– Боюсь, что нет, – генерал на секунду запнулся. – Дым от горящего дома там, конечно же, увидят, но спасать нас к тому моменту, боюсь, будет уже поздно.
– Ясно, – протянул Фреггейл и умолк, уткнувшись невидящим взглядом в какую-то точку на полу.
– Если мы выступим прямо сейчас, – его немедленно сменил младший брат, – то сможем добраться до Кверенса?
– Сомневаюсь, – Голстейн полагал неверным давать людям ложные надежды. Надеяться-то можно на что угодно, но готовиться всегда нужно к самому худшему варианту развития событий. – Наши противники наверняка ожидают от нас такого шага и уже готовят соответствующий ответ. Кроме того, у нас несколько человек ранены, да еще и…
Генерал кивнул на укрытое простыней тело Императора у стены, и на несколько секунд вновь воцарилась почтительная тишина.
– С таким отягощением мы не сможем двигаться достаточно быстро, чтобы уйти от преследования. Я нисколько не сомневаюсь, что Орсейцы перехватят нас по дороге, и в следующий раз отбиться от них у нас уже вряд ли получится. У нас слишком мало оружия, на всех нападающих нам просто стрел не хватит!
– О нас не беспокойтесь! – решительно заявил один из бойцов, опиравшийся на импровизированный костыль. Повязка на его ноге потемнела от крови, он все равно старался держаться уверенно и бодро. – Да, мы не можем пойти с вами, но мы все еще способны сражаться!
– Мы организуем засаду на дороге, – поддержал его другой, с забинтованным плечом, – и перехватим Орсейцев, когда они отправятся за вами в погоню. Так мы сможем выиграть для вас необходимое время.
Голстейн уже открыл рот, чтобы возразить им, объяснив всю бессмысленность подобных жертв, но Свиллейн его опередил.
– Я очень высоко ценю вашу преданность и самоотверженность, Крисс и… Велкер, – младший сын покойного Императора всегда отличался феноменальной памятью и помнил имена всех бойцов, – но ваш отчаянный план ничего не даст. Орсейцы не дураки, и сразу же сообразят, что засада призвана их задержать, пока мы с Фреггейлом прорываемся в Кверенс. Они даже не станут тратить на вас время, а просто обойдут стороной, благо тропинок в лесу предостаточно.
– То есть… вы полагаете… – солдат с забинтованной ногой обреченно поник, – что все бесполезно? Что у нас нет ни единого шанса.
– Нет, почему же? – сквозь маску горя на лице Свиллейна пробилась короткая усмешка. – Шансы у нас есть, и весьма неплохие.
– Что вы предлагаете, Ваше Величество? – даже Голстейн был озадачен таким неожиданным поворотом.
– Мы организуем Орсейцам засаду, – пояснил юный брат-Император и, обведя взглядом вытянувшиеся лица присутствующих, добавил, – но сделаем все несколько… иначе.

Положа руку на сердце, в тот момент генерал и сам уже начинал терять всяческую надежду на успешный исход, но озвученная Свиллейном идея словно прорубила брешь в стене отчаяния, подарив людям второе дыхание.
Если грамотный политик, как шахматист, способен просчитывать оппонента хотя бы на пару шагов вперед, то Свиллейн являл собой настоящего гроссмейстера, способного просчитать всю партию по самым первым ее ходам. Он разложил ситуацию по полочкам и буквально пошагово расписал все действия противника. После этого предложенный им план дальнейших действий выглядел поистине самоочевидным.
– Орсейцы будут мыслить точно так же, – объяснял Свиллейн, стоя в окружении бывалых бойцов, впитывавших каждое его слово. – Наткнувшись на засаду, они поймут, что вы пытаетесь их задержать, спасая наши с братом жизни. И они только ускорят преследование, чтобы непременно довершить начатое. В горячке погони им никогда не придет в голову, что мы с Фреггейлом будем среди тех, кто устроил это нападение.
– Это может быть рискованно, Ваше Величество! Это мы должны обеспечивать вашу безопасность, а не наоборот!
– На самом деле риск минимален, генерал. В такой ситуации Орсейцы предпочтут не ввязываться в драку, а уклониться от ее. Кроме того, – Свиллейн поднял вверх указательный палец, – наши подданные должны видеть, что их новые правители на слабаки и не трусы, что они готовы рискнуть жизнью ради спасения верных им людей.
– Хорошо, пусть так, но кто тогда будет в основной группе, отходящей к Кверенсу? – предложенная Свиллейном схема выглядела настолько парадоксальной, что Голстейну требовалось прояснить некоторые детали.
– Мы погрузим в обоз раненых бойцов и отправим их в столицу вместе с необходимым сопровождением. На их след Орсейцы-то и клюнут.
– Но если погоня их настигнет, то все они обречены? – нахмурился Голстейн.
Такая мысль его откровенно покоробила, генерал привык дорожить жизнями своих солдат. Одно дело, когда ты сам решаешь пожертвовать собой ради высшей цели, и совсем другое, когда соответствующее решение кто-то принимает за тебя. Мало кому понравится чувствовать себя послушной куклой в руках более могущественных игроков.
– Не беспокойтесь, генерал, – Свиллейн снова печально улыбнулся, – к тому моменту Орсейцам будет уже не до них.
– Эм-м-м, почему?
– Обойти нашу засаду не составит для их особого труда, но беда в том, что на окрестных тропах Орсейцев будут поджидать расставленные нами капканы, – Свиллейн оглянулся на дверь склада. – Оружия у нас тут маловато, это верно, но вот разнообразных капканов и ловушек тут более чем достаточно. Охотничий домик, как-никак.
– О! – такая свежая мысль заставила Голстейна совсем иначе взглянуть на события, где охотник и жертва внезапно поменялись местами. Что ни говори, а младший сын Императора умел мыслить нестандартно и даже парадоксально.
Тем не менее, оставались еще некоторые насущные вопросы, требовавшие прояснения.
– Прошу прощения, Ваше Величество, – заговорил он осторожно, – но как быть с погибшими и с…
Голстейн кивнул на лежащее на кровати тело Императора, стыдливо прикрытое обычной простыней. Свиллейн, обернувшись, несколько долгих мгновений смотрел на покойного отца, после чего вздохнул и выдал свой вердикт.
– Забрать с собой их мы не можем, у нас просто нет столько свободных рук. А посему я предлагаю сжечь их вместе с домом, – он был вынужден повысить голос, чтобы перекрыть поднявшийся недовольный ропот. – Так мы не позволим нашим недругам надругаться над телами тех, кто нам дорог. Кроме того, поднявшийся от пожара дым даст Кверенсу сигнал, что здесь что-то пошло не так, и нам навстречу вышлют хоть какую-то подмогу. Если у нас все получится, то мы выживем и потом обязательно воздвигнем здесь мемориал в память о нашем погибшем отце и его верных соратниках. А если нет, то… какая тогда разница?
Некоторое время среди присутствующих царило некоторое замешательство, вызванное радикальностью предложенного плана, но резкий окрик Фреггейла быстро привел всех в чувство. Его младший брат, что ни говори, умел находить решения даже в самых сложных ситуациях, но вот заставить потом крутиться все необходимые шестеренки – для этого требовался уникальный командирский талант старшего.
И в этот момент Голстейн вдруг ощутил в груди странную щемящую пустоту. При прежнем Императоре он всегда находился на первых ролях, поскольку его богатый армейский опыт гарантировал определенные привилегии, но сейчас, столкнувшись с холодной логикой Свиллейна и организаторской решительностью Фреггейла, генерал вдруг осознал, что в его услугах более нет необходимости. Два безусых юнца в одно мгновение помножили на ноль всю его многолетнюю репутацию и боевой опыт, милостиво оставив за Голстейном право давать советы, к которым, скорей всего, никто уже не прислушается.
– Генерал! – Голстейн вздрогнул, очнувшись от невеселых мыслей, и обнаружил, что Фреггейл стоит прямо перед ним. – Вы знаете своих людей лучше, чем кто бы то ни было. Определите, кто из них пойдет сопровождать раненых в Кверенс, а кто останется с нами в засаде поджидать Орсейцев.
– Ясно. Будет сделано, – в голове у него практически сразу же сформировалась таблица, где бойцы были разбиты на две группы с учетом их личных качеств и навыков. – Где именно вы предполагаете организовать засаду?
– Логичней всего сделать это на повороте у реки. Место там достаточно узкое, что позволяет даже с ограниченными силами создать противнику максимум проблем.
– Надо сказать, что силы у нас действительно, крайне ограниченные, – Голстейн озабоченно покачал головой. – Мы ведь не воевать сюда приехали, а на охоту. Луков у нас мало, стрел по минимуму…
– Ничего страшного, ведь медвежий капкан – тоже оружие, если знать, как им грамотно распорядиться, – подошедший Свиллейн встал рядом с братом. – Так что соберитесь, генерал, битва еще не окончена, и вы все еще нам нужны.
Иногда Голстейну казалось, что младший из императорских сыновей обладает даром чтения мыслей или даже предвидения. Аналитический ум Свиллейна настолько хорошо умел просчитывать события, подмечая даже мельчайшие детали поведения людей, их мимики и жестикуляции, что его умозаключения выглядели самым настоящим волшебством. И он прекрасно знал, какие именно слова следует произнести в данный момент, чтобы вернуть человека в чувство, воодушевить его и отправить на подвиги.
– Будет исполнено! – генерал отрывисто кивнул и развернулся к своим солдатам, немедленно начав отдавать необходимые приказы и распоряжения.

Цокот копыт и скрип колес подвод с ранеными постепенно стихли вдалеке, и Голстейн окинул взглядом предстоящее поле битвы.
Строго говоря, вся панорама сводилась к одному повороту дороги, проходящей вдоль мелкой журчащей по камням речушки. Как и говорил Фреггейл, возможностей укрыться здесь имелось не шибко много, и в случае атаки со стороны засевших на высоком склоне стрелков путей для отступления оставалось всего два – спуститься к самой воде и миновать опасный участок, прячась за кустами, либо отойти назад, к броду, и двигаться в обход по противоположному берегу.
Вот тут-то медвежьи капканы и пригодятся!
– Приказывайте, генерал! – окликнул его Свиллейн.
Светловолосый брат-Император явно не спешил перекраивать устоявшийся порядок и соблюдал прежнюю формальную субординацию. Сопровождавшие их бойцы подчинялись Голстейну, и Свиллейн не хотел без нужды умалять его значимость, обращаясь к солдатам напрямую.
Генерал обернулся назад, где из-за поросших лесом сопок поднимался густой столб дыма от горящего дома.
– Я уверен, что Орсейцы заметили пожар и сделали соответствующие выводы, – заключил он. – Им придется поторопиться, ели они всерьез намерены довершить начатое. Мы не оставили им времени на подготовку, вынудив их действовать экспромтом и обойдясь наличными силами. Это очко в нашу пользу. Но, с другой стороны, и у нас самих счет теперь идет буквально на минуты.
Голстейн кивнул Свиллейну.
– Мы с Фреггом займемся расстановкой стрелков, а вы, Свилл, берите остальных людей, капканы и подготовьте обещанный сюрприз нашим преследователям.
– И пару бойцов надо отправить в дозор, чтобы заранее знать о приближении Орсейцев, – напомнил Фреггейл.
– Разумеется, – кивнул Голстейн. – И помните – времени у нас в обрез, так что работать надо быстро. Все, за дело, ребята!

Довольно скоро выяснилось, что Фреггейл вполне успешно справляется с задачей выбора позиций для лучников и без подсказок Голстейна.
Темноволосый и обычно немногословный старший сын Императора с самого детства всем прочим игрушкам предпочитал солдатиков, выстраивая их в самые настоящие боевые порядки и разыгрывая целые войсковые операции с фланговыми ударами, обходами, ложными маневрами и другими элементами военного искусства. Хотя на тот момент еще никто его специально этому не учил. Иногда он уточнял у Голстейна некоторые специфические моменты, но стоило генералу только начать что-то объяснять, как Фреггейл, словно вспомнив что-то забытое, перебивал его и заканчивал фразу уже самостоятельно. А некоторые из его идей даже бывалого генерала, прошедшего немало битв, повергали в ступор, настолько смело и нестандартно они выглядели.
И коли верно утверждение, что некоторые везучие люди рождаются в рубашке, то Фреггейл определенно родился сразу с офицерскими погонами на плечах.
Он прекрасно чувствовал обстановку, мгновенно определял удачные и неудачные точки для обстрела дороги, не забыл и про прикрытие на тот случай, если Орсейцы вышлют головной дозор, обшаривающий окрестности. Фреггейл учел и вопросы комфорта стрелков, поскольку просидеть в засаде они могли довольно долго, позаботился о дополнительной маскировке, не упустив из виду ни единой мелочи.
– У нас не так много стрел, – обеспокоенно заметил один из бойцов, – мы не сможем прижимать их к земле достаточно долго.
– Этого и не требуется, – поспешил успокоить его Фреггейл. – Ваша задача – согнать Орсейцев с тропы. А там за дело уже возьмется мой брат. А он умеет удивлять…
Поняв, что здесь вполне способны управиться и без него, Голстейн решил спуститься вниз к реке, где работала группа под руководством Свиллейна, и откуда уже некоторое время доносилась весьма эмоциональная перепалка.
Как выяснилось, у юного монарха завязалась оживленная дискуссия с широкоплечим и бородатым егерем, заведовавшим здешними охотничьими угодьями. После того, как дом, которому он посвятил почти всю свою жизнь, был предан огню, старик и без того пребывал в прескверном настроении, ну а спор по поводу расстановки капканов окончательно вывел его из себя.
– Я уже сорок лет охотой занимаюсь! – кричал он, размахивая зажатым в руке капканом. – И мне лучше знать, как и что следует делать!
– Так, стоп! – оборвал его подошедший Голстейн. – Осадите-ка немного назад, и давайте без лишних эмоций. Что не так-то?
– Я уже сорок лет ловушки на зверя ставлю, – заладил егерь по новой, – и они никогда пустыми не оставались, а этот мальч… Его Величество предлагает их расставлять как ни попадя! Куда это годится?!
– Повторяю еще раз, – спокойно заговорил Свиллейн, демонстрируя удивительное терпение. В конце концов, он мог же просто приказать, и никто не посмел бы его ослушаться, но он предпочел более долгий и сложный путь убеждения, – сегодня мы охотимся не на зверя, а на Человека. Он мыслит и действует совершенно иначе, у него более острое зрение, но менее чуткое обоняние, да и ходит он совсем по другим тропам. Весь ваш прежний опыт оказывается здесь бесполезен. Тут требуются совсем иные подходы.
– Просто чудесно! – егерь всплеснул руками. – То есть я теперь…
– Хватит! – пресек генерал его очередную эмоциональную тираду. – Мы сделаем все так, как говорит Свилл, то есть Его Величество. Ситуация и впрямь нестандартная, и весь наш прежний опыт тут – плохой советчик.
– Как прикажете, генерал, – буркнул бородач, обнаружив, что оказался в меньшинстве, – но если…
– Если наша затея не выгорит, то мы со Свиллом непременно принесем вам свои извинения. Вот только, боюсь, делать это нам придется уже на небесах. Ну а ежели все сработает как надо, и мы выживем, то извиниться придется уже вам. Идет?
– Ладно, – егерь усмехнулся, – договорились. Командуйте, Ваше Величество!
Глаза Свиллейна полыхнули торжеством, и он сорвался с места, взяв с собой двух солдат с набитыми капканами мешками. Голстейн с егерем поспешили за ними, чтобы понаблюдать за тем, что будет делать юный монарх.
Выбежав на тропу, Свиллейн на секунду зажмурился, а потом принялся бегать взад-вперед, имитируя действия попавших под обстрел Орсейцев. Он уточнил у Голстейна, где именно расположились лучники Фреггейла, после чего занялся расстановкой капканов.
– Зверь нырнет в кусты, – пояснял он по ходу дела, – а человек их обойдет, предпочтя спрятаться за ними. Вот там-то и следует его поджидать.
– Но даже медвежий капкан его не убьет, а только покалечит, – скептически заметил егерь. – Счет все равно останется в их пользу.
– На войне раненые доставляют куда больше проблем, нежели покойники, – разъяснил Свиллейн. – Если хотя бы каждый третий из Орсейцев в результате будет прихрамывать, то их атака окажется сорвана. Продолжать преследование они уже не смогут.
То, как спокойно и даже равнодушно еще юный подросток рассуждал о подобных вещах, заставило спину Голстейна покрыться мурашками страха. Холодный аналитический ум Свиллейна иногда откровенно его пугал.
Они расставили около двух десятков капканов и других ловушек, когда примчавшийся к ним дозорный сообщил, что группа Орсейцев движется в их сторону. Все приготовления пришлось немедленно свернуть, но Свиллейн все же успел дополнительно разбросать дальше по дороге окровавленные бинты, которые он собрал в доме перед отъездом. Тем самым он хотел придать Орсейцам уверенности в том, что они на правильном пути, и хотя бы немного притупить их бдительность.
Быстро подчистив следы своей работы, Голстейн и Свиллейн с солдатами вскарабкались на гряду, где укрывались их лучники. Бойцы приготовили мечи на тот случай, если дело дойдет до рукопашной, и теперь и оставалось только ждать и молиться, чтобы их план сработал, как задумано.
Голстейн с некоторым удивлением обнаружил, что испытывает сейчас самый настоящий азарт, в то время как еще несколько часов назад его состояние было куда ближе к полной безнадежности. Но дерзкий план Братьев, перевернувший с ног на голову целый ряд привычных постулатов, резко все изменил. И в душе генерала вспыхнула и с каждой минутой крепла мысль, что у них обязательно все получится.
Из-за поворота показались первые Орсейцы, и Фреггейл поднял руку, призывая к вниманию. Он не спешил, терпеливо дожидаясь, когда быстро шагавшая колонна окажется напротив занятых лучниками позиций. Передовая группа притормозила, заметив валявшиеся на дороге бинты и тем самым дополнительно облегчив стрелкам задачу, и в этот момент короткий окрик Фреггейла спустил с натянутых тетив первую дюжину стрел.
Орсейцы, надо отдать им должное, сориентировались мгновенно. Определив, с какого направления идет атака, они перегруппировались и, прикрываясь щитами, начали отступать вниз по склону, спускаясь к реке. Пять человек, однако, остались лежать на дороге – кто раненый, а кто уже и подававший признаков жизни. Это означало, что практически все выпущенные стрелы нашли свою цель. Что ни говори, а на подготовке бойцов в Императорской армии никогда не экономили.
В полном соответствии с прогнозом Свиллейна, Орсейцы предпочли не ввязываться в драку, решив просто обойти опасный участок, чтобы продолжить преследование, но они и не подозревали, что основное веселье только начинается.
Один за другим послышались несколько холодных металлических щелчков, вслед за которыми раздались полные боли вопли.
– Ага! – торжествующе воскликнул Свиллейн. – Добро пожаловать на вечеринку!
– Лупите по ним ребята! – крикнул Фреггейл. – Не дайте им опомниться!
Воодушевленные первоначальным успехом лучники обрушили на несчастных Орсейцев град стрел, даже не особо заботясь, чтобы в кого-то попасть. Требовалось лишь дезориентировать и дезорганизовать противника, а об остальном позаботятся медвежьи капканы.
И очень скоро ниже по склону воцарился самый настоящий хаос. Крики, эпизодический лязг стальных челюстей, треск деревьев – все слилось в сплошную какофонию. Дерзкий план Братьев сработал просто идеально, как по нотам!
– Ну все, хватит! – резко скомандовал Фреггейл. – Урон мы им нанесли достаточный, в таком состоянии в драку они уже не полезут. Пора отходить!
Несмотря на то, что многие бойцы рвались в бой, желая добить ослабленного врага, темноволосый брат-Император был непреклонен.
– Мы успешно решили поставленную задачу, устранили угрозу для отступающей группы с ранеными, и большего сейчас от нас здесь не требуется. Не забывайте, за этой группой Орсейцев вполне может идти еще одна, – Фреггейл поднял вверх указательный палец. – Не стоит лишний раз испытывать судьбу, тем более что мы сейчас пребываем не в самой лучшей для этого форме. Нас слишком мало, и весь запас стрел мы уже израсходовали. Поэтому мой приказ – спокойно и организованно отходим к Кверенсу.
– Вы все слышали, ребята! – поддержал его Голстейн. – Выдвигаемся!
Их небольшой отряд, пройдя немного по гребню гряды, вновь спустился на дорогу и зашагал в сторону столицы. Вперед отправился головной дозор, еще одна группа бойцов прикрывала тыл, а посередине шли Братья и Голстейн в окружении охранявших их солдат.
Чуть погодя, когда стало очевидно, что преследовать их никто так и не решился, к Свиллейну бочком-бочком осторожно приблизился егерь, смущенно скребущий свою взъерошенную бороду.
– Э-м-м, Ваше Величество, – он покосился на шагавшего рядом Голстейна, – памятуя о нашем недавнем споре, я должен принести вам свои извинения. В охоте на людей вы и вправду смыслите получше моего.
– Извинения приняты, Дрейх, – кивнул Свиллейн. – У всех своя специализация, ничего не поделаешь. И не переживай так, мы новый домик обязательно отстроим, твои услуги нам еще понадобятся.
– Рад служить! – просиял старый егерь, но резко умолк, когда Голстейн вскинул вверх сжатую в кулак руку, требуя немедленно остановиться.
Бойцы шедшего впереди отряда подали сигнал тревоги и рассыпались в стороны, спрятавшись в придорожных кустах. Генерал уже собирался отдать аналогичный приказ и своей группе, но в этот момент один из солдат головного дозора выбрался обратно на дорогу и просигналил отбой.
Послышался приближающийся цокот копыт, и через минуту навстречу выехал конный патруль, отправленный из Кверенса им на подмогу.
– Уф! – пожалуй, впервые за целый день Голстейн позволил себе вздох облегчения. – Выкарабкались!
– А вы разве сомневались? – не без ехидства поинтересовался у него Свиллейн.
– Если бы не ваш почти что наглый план, то шансов у нас было бы немного. Вы и в самом деле умеете удивлять! – генерал хмыкнул, кивнув на охваченных возбуждением солдат. – Выбраться из почти безнадежной ситуации, да еще и без потерь! Подданные вас теперь боготворить будут!
– Вы полагаете? – юный светловолосый монарх чуть нахмурился, что-то обдумывая.
– Нисколько не сомневаюсь! Хотя лично меня вы со своим безудержным рационализмом иногда откровенно пугаете.
– С учетом нашего с братом нового статуса – весьма полезное качество, вы не находите, генерал?
– В хозяйстве пригодится! – рассмеялся Голстейн и, запоздало вспомнив о субординации, посерьезнел и добавил: – Ваше Величество!

* * *

Трасси подняла на лоб защитные очки и перегнулась через поручень, всматриваясь в бегущие навстречу пески. Выбившиеся пряди рыжих волос хлестали ее по лицу, но девчонка не обращала на них внимания. Она впилась глазами в петляющие промеж барханов борозды, силясь разобрать хоть какие-нибудь мелкие детали.
Весь день «Хоррам» мчал на полном ходу, держа курс на Фланндор, и бешеный ритм его механизмов, поначалу почти оглушавший, уже превратился в привычный фон, которого даже не замечаешь. Лажонн с самого начала предполагал, что какие-то из эшелонов, участвовавших в их задержании и ставших свидетелями битвы Аврума с Белыми Ангелами, также направятся в главную гавань Перевозчиков, но было бы неплохо в этом дополнительно убедиться.
Следы нырнули в небольшую ложбину, дно которой покрывала плотная корка, оставшаяся после прошедшего здесь когда-то ливня, и отпечатки стали заметно четче и рельефней. Трасси удовлетворенно хмыкнула и нырнула в люк.
– Гвенн проезжал здесь еще совсем недавно, – доложила она, спустившись в кабину к отцу.
Старый капитан неотрывно смотрел в окно, время от времени корректируя курс «Хоррама». На такой скорости даже незначительная оплошность могла привести к весьма тяжелым последствиям, и требовалась предельная сосредоточенность, чтобы своевременно реагировать на изменения обстановки. В последний раз такой бешеный темп они набирали при испытаниях отремонтированной помпы, и штурвала тогда стоял Вальхем, получивший от Лажонна знатный нагоняй за неуместное лихачество.
А сейчас уже ему самому пришлось вспомнить собственную юность и бесшабашные гонки по волнам песчаного океана. На лице капитана, впрочем, особого восторга по данному поводу не наблюдалось, нахмуренные седые брови Лажонна выдавали его серьезную обеспокоенность, и не только сложности управления бешено мчащегося эшелона служили тому причиной.
– Ты уверена? – спросил капитан, не оборачиваясь.
– Ну ты же помнишь, как цеховики напортачили, когда ему колесо ремонтировали? Грунтозацепы криво поставили? – Трасси кивнула за окно. – На колее это отчетливо видно. И след совсем свежий, его песком еще не занесло.
– Ясно, – Лажонн вздохнул и отер пот со лба. – Значит Гвенн будет во Фланндоре раньше нас и все расскажет. Плохо.
– Это еще почему? – переживания отца показались Трасси несколько надуманными. Гвенн был его давним другом, и она не понимала, что именно так обеспокоило ее старика.
– Сама посуди – во-первых, на нас охотится сам «Кровавый Папа» Голстейн, и никому из Перевозчиков не захочется навлекать на свои головы его гнев. Если под стены Фланндора явится Имперская армия под командованием генерала, то нас выдадут ему без малейших колебаний или угрызений совести. А еще проще будет вообще не впускать нас в город, чтобы не создавать Гильдии дополнительных проблем.
– Да, вполне возможно, – согласилась Трасси, чуть поразмыслив. – А что во-вторых? Аврум?
– Угу.
– Так он, напротив, может рассматриваться как новый аргумент в противостоянии с Кверенсом! Если удастся убедить Вальхема в нашей правоте, то такой союзник сможет радикально изменить расстановку сил!
– Не увлекайся пустыми фантазиями! – Лажонн предостерегающе помотал головой. – Да, Аврум спас нас из лап Голстейна, но это еще не делает его нашим другом. Никто, думаю, даже и сам Вальхем не знает, что на самом деле у него на уме. Иногда мне кажется, что отцепить тогда вторую секцию вместе с ним и мальчишкой было бы лучшим выбором, но сделанного уже не воротишь…
– Да брось, пап! Откуда в тебе столько пессимизма?!
– Это не пессимизм, а богатый жизненный опыт, – Лажонн окинул взглядом приборы на щите управления. – В общем, с таким грузом на борту нам Гвенна никак не догнать, так что, думаю, можно сбавить обороты и заранее готовиться к самому наихудшему варианту развития событий. Чтобы не испытывать потом ненужных разочарований.
– Это понятно, – кивнула его дочь и хитро прищурилась, – но не забывай, что есть еще и «в-третьих».
– Ты о чем?
– О нашей пассажирке. Никто ведь не знает, что она у нас на борту. А Ее Святейшество вполне может выступить дополнительным козырем в нашу пользу, который мы можем вынуть из рукава в нужный момент.
– Думаешь? – капитан недоверчиво покосился на Трасси. – Хм-м-м.
Высказанная маленькой рыжеволосой чертовкой мысль звучала вполне разумно.
Мать Свейне, до последнего сражавшаяся с насаждением культа Божественных Братьев и ставшая для многих почти иконой сопротивления неотвратимой поступи Империи, являлась в текущей партии величиной неизвестной. Очень многие вообще полагали, что ее уже давно казнили, и одно только появление живой и здоровой легенды могло спутать оппонентам все карты.
Вот только согласится ли сама Мать Свейне поучаствовать в их играх? Поднимаясь к ним на борт, она выглядела испуганной и растерянной, а с таким настроем битвы не выигрываются. Следовало по возможности постараться привести Ее Святейшество в чувство, иначе от такого расхлябанного и невнятного козыря не будет никакого проку.
– Траська, проведай-ка, кстати, нашу гостью, – Лажонн ткнул большим пальцем за спину, в сторону ведущего в каюты коридора, – скрась ее одиночество. Ну и приободри немного. В конце концов, настоящие проблемы, как мне кажется, еще даже не начинались.
– О, да! – Трасси закатила глаза к потолку. – Звучит исключительно ободряюще!

Самым просторным и комфортным помещением на «Хорраме» являлась, естественно, капитанская каюта. И пусть ее аскетичное убранство не шло ни в какое сравнение с роскошными апартаментами Правительственного Эшелона, но тут имелась полноценная широкая кровать, большой стол и даже собственный санузел. Поначалу Лажонн именно тут хотел поселить свою высокопоставленную пассажирку, но, окинув скептическим взглядом царящий в собственной комнате типично мужской бардак, наслоения которого копились не один год, был вынужден отказаться от этой идеи. Наведение здесь хоть маломальского порядка могло занять не один день.
В итоге Матери Свейне выделили одну из гостевых кают. Чуть побольше, чем каморка Вальхема, конечно, но все равно не хоромы. Впрочем, их гостья, успевшая несколько лет провести в заточении и привыкшая к скромным условиям обитания, каких-либо претензий не высказала. В тот момент она, казалось, вообще не замечала ничего, что происходило вокруг, настолько сильно было ее потрясение после того как Аврум расправился с призванными ею Белыми Ангелами.
Трасси как могла постаралась прибрать ее комнату – постелила свежее постельное белье, протерла пыль, хотя прекрасно понимала, что особого лоска тесной комнатушке ее усилия не добавят. Но хоть совесть будет чиста, что уже неплохо.
Остановившись перед дверью каюты, Трасси отряхнула свою куртку и пригладила разметавшиеся рыжие космы. Столь высокопоставленные гости еще ни разу не путешествовали на борту «Хоррама», и девчонка плохо представляла себе, как именно следует себя вести с подобными пассажирами.
Понятно, что сперва следует постучаться, но что делать потом? Что и как говорить, какие эпитеты использовать, как низко кланяться, в конце концов!
Впрочем, замешательство Трасси длилось лишь секунду. Справедливо рассудив, что им все равно не заплатят таких денег, как Креллу, а потому излишне распинаться не имеет смысла, она аккуратно постучала по косяку и, услышав ответ, повернула дверную ручку.
Мать Свейне сидела на кушетке, подобрав босые ноги и глядя в мутное окно на проносящиеся мимо песчаные дюны. Хотя, судя по всему, заунывные пейзажи интересовали ее мало, скорей всего она вообще их не замечала, полностью погруженная в свои невеселые мысли.
– Эм-м-м, – Трасси неловко замялась, топчась на пороге, – вам чего-нибудь нужно, Ваше Св…
– Ой, оставь уже эти нелепые титулы! – женщина раздраженно всплеснула рукой. – Мне от них только горше! Леди… госпожа… да какого черта! Зови меня просто – тетя Свейне, и все. Думаю, ты имеешь на это полное право… Трасси, если не ошибаюсь.
– Да, все верно.
– Твой отец был крайне великодушен, позволив мне отправиться вместе с вами и обеспечив всем необходимым, – Свейне скосила глаза на стоящую на столе кружку с водой. – Так что мне сейчас ничего не требуется, спасибо за заботу.
– Если надумаете, то где-то через час у нас будет обед… ну, как обед… – Трасси замялась, – так, остановимся ненадолго и слегка перекусим. На ходу мы все так или иначе заняты, и тут уж не до разносолов, вы уж не обессудьте.
Свейне взглянула на нее с таким видом, словно никак не могла определиться – заплакать ей или рассмеяться.
– Дорогая моя, я несколько лет тюремной баландой питалась! Какие, к черту, разносолы?! Ты о чем?! С голоду не померла – уже радость!
– О! Извините! – потупилась Трасси. – То есть вы придете?
– Не знаю, – взгляд женщины потух, и она снова отвернулась к окну. – Я сейчас не голодна.
Девчонка замялась, переминаясь в дверях с ноги на ногу.
– Я понимаю, что сейчас вам непросто, но это еще не повод морить себя голодом! – Трасси сцепила руки перед собой, чтобы унять волнение. – Тем более что изменившиеся обстоятельства еще не списывают вас со счетов! Как вы, кумир тысяч людей, можете вести себя, словно безвольное полено, плывущее вниз по течению?! Вы все еще способны повлиять на предстоящие события! Будущее по-прежнему зависит от вас, что бы вы там себе не воображали!
– Кумир тысяч людей?! – Свейне горько рассмеялась. – Проповедник идей, что в одно мгновение обратились в пыль?! Апостол могучих божеств, что вместо себя присылают никчемные машины?! Горе-пророк, чьи предсказания исполнились с точностью до наоборот?! Ты серьезно?!
– Я понимаю ваши чувства, леди Свейне, но это не отменяет необходимости подкрепиться, – Трасси мотнула головой назад, в сторону коридора. – Правда сегодня у нас на обед всего лишь яичница с беконом, зато хватит на всех, не беспокойтесь.
– Спасибо за приглашение, конечно, но… – женщина покачала головой, – напрасно вы меня приютили. Только лишние проблемы себе создали.
– Еще один едок – не проблема, помилуйте!
Свейне с шумом выпустила воздух покосилась на девочку со странным подозрением во взгляде.
– Ты что, вообще не отдаешь себе отчета в том, что вокруг тебя происходит?! И абсолютно ничего не видишь за пределами своих привычных бытовых забот?! Открой глаза, Трасси!
– Что вы имеете в виду? – та даже слегка занервничала, изрядно озадаченная такой неожиданной реакцией на свои слова.
– Я не знаю, что именно послужило первопричиной, дало событиям стартовый толчок, но сейчас в движение пришли силы, способные играючи перемолоть вас в пыль! – Свейне развела руками. – У вас в трюме скрывается могущественный древний демон, истинные намерения которого неизвестны, за вами по пустыне гоняется Ирви… генерал Голстейн, чье прозвище «Бешеный бык» говорит само за себя, а вы, вдобавок, еще и приютили у себя на борту, возможно, самую опасную преступницу Империи. Для полного комплекта, что ли?
– Ну… да, мы старались, – Трасси поскребла в затылке. При взгляде с такого ракурса их положение выглядело и впрямь не особо воодушевляющее. – Хотя я и не понимаю, какую угрозу вы можете представлять для Братьев, и почему они так вас боятся.
– Опасен не сам человек, а те идеи, которые он олицетворяет и символом которых является. Одно только мое появление на публике способно вдохнуть новые силы в тех, кто до сих пор не смирился с агрессивным насаждением культа Божественных Братьев и продолжает почитать Пастырей. Мне даже говорить ничего не потребуется, чтобы вспыхнул спонтанный бунт. Братья и служащий им Голстейн ни перед чем не остановятся, чтобы меня поймать и вернуть обратно в тюрьму… или в могилу, это уж как получится. Я – крайне опасный пассажир, зря вы со мной связались.
– Строго говоря, – девочка заткнула за ухо выбившуюся рыжую прядь волос, – о том, что вы сейчас на борту «Хоррама», пока никто не знает. Так что паниковать еще рано.
– Весь наш выигрыш – лишь несколько часов, прежде чем Империя сообразит, в чем дело.
– Этого достаточно, чтобы добраться до Фланндора и передать ваш посыл его жителям!
– И что проку?! – с неожиданным пылом возразила Свейне. – Я не смогу вести за собой людей, не веря в ту идею, которой они поклоняются! Это будет самым натуральным лицемерием!
– Вы… – Трасси замялась, – больше не верите в Пастырей?! То есть все предшествовавшие годы вашей борьбы – пустая трата времени и сил?!
– Но как?! Как я могу верить в то, что обернулось обманом?! Когда на мой зов вместо Темных Властителей явились бездушные механизмы! – Свейне в отчаянии обхватила голову руками. – Мы через века пронесли предания о древней Войне Машин, когда род людской едва не был стерт с лица земли, и лишь вмешательство Пастырей помогло одолеть беспощадных механических убийц, а теперь оказывается, что между нами и ними нет и не было никакой разницы! Что все мы – по сути пальцы одной и той же руки!
Свейне на миг замерла, широко распахнув глаза, словно пораженная открывшимся перед ней откровением.
– Или же тех самых Пастырей, в которых я веровала и к вере в которых склоняла других людей, никогда и не существовало?! Что все они – один сплошной обман?!
– Но кто-то ведь те машины создал! – резонно заметила Трасси. – Кто-то их сюда послал! У них должны существовать некие Хозяева, что ими управляют!
– Так от этого только хуже! Выходит, мои мольбы были сочтены столь ничтожными, что Пастыри побрезговали явиться мне на помощь, отправив вместо себя своих механических слуг! Я, посвятившая всю жизнь служению Им, оказалась Их недостойна!
Ее Святейшество поникла и снова отвернулась к мутному окну, ясно давая понять, что продолжать дискуссию более не намерена.
– Знаете, – рыжая девчонка так резко тряхнула головой, что едва успела подхватить свалившиеся очки, – как мне кажется, не столь важно, что думают о вас наши далекие и могущественные божества, сколько мнение и чувства простых людей, живущих с нами бок о бок. Пастырям по большому счету плевать на ваше истовое служение, но вот им-то – нет. То, что вы говорите им и то, что вы делаете, заставляет их задумываться и даже меняться. Разве не это смысл всей вашей жизни – помочь человеку стать лучше? И какая разница, реальны ли ваши боги и идолы, или же все они являются лишь порождением нашего самообмана?
– Что? – Свейне уставилась на нее, словно впервые увидев. – То есть… то есть ты предлагаешь мне людей… обманывать?!
– По-вашему, если те, кто находил в вашем лице опору и поддержку, внезапно ее лишатся, то будет лучше? – Трасси развела руками, но тут же снова ухватилась за косяк, чтобы не упасть, когда «Хоррам» подпрыгнул на очередной дюне. – Просто продолжайте делать все то же, что и раньше, большего не требуется. В каком-то смысле вы ведь и раньше своих прихожан обманывали, просто сами того не осознавали, разве нет? Так какая разница?
– Между обманом по неведению и обманом сознательным, – женщина говорила медленно, словно выгрызая каждое слова, – некоторое различие все же есть, тебе не кажется?
– В любом случае мерилом всегда является конечный результат.
– По-твоему, итоговый успех оправдывает любое лицемерие?
– Если он измеряется в десятках и сотнях человеческих жизней, то да.
Некоторое время они обе молчали, пристально глядя друг на друга. Трасси внезапно обнаружила, что может смотреть в глаза Ее Святейшества, ничуть не тушуясь и не отводя взгляда. Внутреннее чувство правоты придало ей сил и смелости, чтобы на равных спорить с одной из самых влиятельных женщин Империи. Ощущение было новым, странным, но, черт подери, на удивление приятным.
– Ты жестокий человек, Трасси, – тяжело вздохнув, заговорила Свейне.
– Мной руководит не жестокость, а здравый смысл, – девчонка пожала плечами. – Простая математика, если угодно.
– О чем я и толкую! Сухая логика не ведает жалости или сострадания, руководствуясь исключительно конечным балансом. Так всегда любил говорить Свиллейн, и именно так рассуждают машины. Жизнь, смерть – для них всего лишь цифры. И подобные рассуждения в твоих устах звучат несколько… пугающе.
– Ну я-то не машина, не беспокойтесь! – рассмеялась девчонка. – Да и вы тоже. Так что подкрепиться вам все-таки не повредит. И я бы на вашем месте поторопилась, а то соскребать со сковородки засохшие остатки – так себе радость.

– А где Вальхи? – спохватилась вдруг Трасси, уже доедая свою порцию.
Общение с леди Свейне настолько ее увлекло, что она только сейчас обнаружила нехватку одного из членов в их собравшейся на кухне команде. Строго говоря, присутствие за столом Ее Святейшества изрядно путало мысли в голове, и даже Лажонн порывался изобразить некую галантность и топорщил перья перед высокопоставленной дамой, так что отсутствие какого-то мальчишки едва не осталось и вовсе незамеченным.
– В трюме он, с Аврумом что-то обсуждает, – недовольно буркнул Лажонн. – Отнеси и ему поесть, что ли.
Трасси достала из шкафа еще одну тарелку и положила в нее добротную порцию дымящейся яичницы. Положив в самую середину блюда вилку, она направилась к лестнице в грузовой отсек.
В полумраке трюма девчонка едва не споткнулась об Вальхема, сидевшего прямо на полу. Она заметила его только в самый последний момент, когда тот полушепотом поинтересовался:
– Почему мы остановились?
– У нас обед, – Трасси протянула ему тарелку. – Вот, держи.
– О! Спасибо!
Парень принялся за еду, хотя, судя по всему, он даже не чувствовал ее вкуса. Все его внимание было всецело сосредоточено на Авруме, громоздящимся темной грудой у дальней стены помещения в окружении обломков распотрошенных им Белых Ангелов.
– Что он делает? – Трасси присела на корточки рядом с Вальхемом. – Спит, что ли?
– Восстанавливается. Сказал, что теперь у него есть все необходимое и требуется только время, чтобы заново нарастить все недостающие системы и органы и вновь обрести полную функциональность, – Вальхем покрутил пустой вилкой в воздухе, словно пытаясь поймать ею ускользающую мысль. – Хотя я не очень понимаю, что именно он имел в виду. Разве машины могут себе что-то… отращивать? Мне всегда казалось, что расти может только что-то живое.
– Просто ты очень плохо представляешь себе, насколько совершенными они могут быть, – усмехнулась девчонка с ноткой превосходства в голосе. – Вплоть до того, что искусственные механические существа будут почти неотличимы от живых! Способными расти, меняться в зависимости от требований окружающих обстоятельств, залечивать раны и повреждения. Но все равно они останутся машинами, созданными человеком и ему подчиняющимися.
– Тебе-то откуда знать? – фыркнул Вальхем.
– Я ведь тоже Отмеченная Знанием, не забывай. Я очень многое, касающееся всевозможных механизмов, понимаю и чувствую, но меня буквально сводит с ума отсутствие необходимых слов и терминов, чтобы описать свои видения.
– Знакомо, – покачал головой мальчишка, выскребая из тарелки последние крохи.
– И когда я впервые увидела Аврума, то сразу поняла, что он – машина, только невероятно совершенная, намного превосходящая по своей сложности все то, что нам сейчас доступно. Потому-то я тогда и не испугалась, – Трасси поднялась и подошла к неподвижной черной громаде, – меня тогда просто переполняли восхищение и восторг… хм-м-м. Такое впечатление, что у него жар.
Рыжая девчонка протянула руку и осторожно коснулась матово поблескивающего черного тела, но тут же отдернула палец.
– Ничего себе! Он буквально раскаленный!
– Говорит, что это нормально, – пожал плечами Вальхем. – Процесс восстановления требует большого количества энергии. Он же вроде как с болезнью борется, вот у него температура и поднялась.
– Главное, что теперь у него нужных лекарств достаточно, – Трасси пошевелила ногой один из валявшихся на полу белых обломков. – И как долго он еще будет так… болеть?
– Понятия не имею. Он ничего на этот счет не сказал.
– И ты будешь все это время тут безвылазно сидеть? Словно у постели тяжелобольного друга?
– Аврум – и в самом деле мой друг! Он же нам всем жизни спас, как-никак!
– Так я и не спорю, – Трасси забрала у парня пустую тарелку. – Но мне кажется, что болен он не настолько серьезно, чтобы так уж о нем волноваться. Да и помочь ты ему все равно ничем не сможешь. Чем тут без толку сидеть, лучше приходи чай пить, пока он не остыл. А если повезет, то потом отец, быть может, тебе еще разок порулить даст. Мы же не машины, не железные, нам иногда сменяться и отдыхать надо. Еще одна пара рук в кабине всегда пригодится.

В тот день «Хоррам» мчал по пескам до самой ночи. И Лажонн, действительно, позволил Вальхему какое-то время постоять за штурвалом, предварительно взяв с него обещание больше не лихачить.
К вечеру окружающий пейзаж начал понемногу меняться, и среди дюн начали все чаще проступать обтесанные ветром каменные уступы. Маневрирование между ними требовало немалой осторожности, и даже старый капитан, проезжавший этим маршрутом уже бессчетное число раз, был вынужден сбавить ход. В этих краях не существовало какого-то неизменного безопасного «фарватера», поскольку текучие пески то заметали одни скалы, то оголяли другие, из-за чего казалось бы давно знакомая дорога всякий раз выглядела по-другому и не позволяла расслабиться ни на секунду.
Вальхем время от времени спускался в трюм, чтобы проведать своего друга, но Аврум оставался по-прежнему молчаливым и неподвижным, да и выглядел он все так же. Разве что источаемый им жар чуть спал, хотя и оставался все еще ощутимым.
С наступлением темноты Лажонн все же был вынужден остановить эшелон, поскольку лавировать промеж скал, которых желтые лучи фонарей выхватывали из мрака буквально в считанных метрах перед отвалом, стало реально опасно. Да и спится лучше, когда кровать под тобой не раскачивается и не подпрыгивает на ухабах, а стены не содрогаются от грохота молотящих шатунов.
После незатейливого ужина команда «Хоррама» разбрелась по каютам, и в коридорах эшелона все стихло, оставив лишь потрескивание остывающего металла.
И только в темноте трюма продолжалась невидимая постороннему наблюдателю активность, которая уже близилась к своему завершению.
Спустя какое-то время темная громада пошевелилась, поднявшись на лапы. С легким шелестом тело Аврума покрылось плотной защитной чешуей. Чуть погодя черная броня на его боках разошлась в стороны, выпустив наружу два оплетенных лиловыми электрическими разрядами копья. Послышался нарастающий свист и разряды замельтешили чаще, слившись в единый сияющий кокон. Миг – и свечение погасло, а блестящие копья вновь скрылись под чешуйчатой шкурой. На смену им из загривка Аврума выдвинулся тонкий длинный ствол, совершивший несколько поворотов из стороны в сторону, после чего также вернувшийся на место.
Аврум продолжал инспектировать свой арсенал. Одно оружие сменяло другое, и их ассортимент казался поистине бесконечным. В теле темного монстра открывались все новые и новые ниши, буквально нашпигованные инструментами разрушения и убийства. Располагая такой мощью, он вполне мог в одиночку уничтожать целые армии, стирать с лица земли укрепленные города и уверенно противостоять даже самым сильным противникам.
Аврум полностью восстановился и был готов вернуться к выполнению поставленных перед ним задач. Но сперва следовало уладить одну небольшую проблему…
Он поднял перед собой правую лапу, из которой выскользнуло длинное тонкое лезвие. Некоторое время Аврум задумчиво на него смотрел, после чего убрал клинок обратно, осторожно открыл погрузочный люк и черной бесшумной тенью выскользнул в густую темноту ночи.

* * *

Лорд Голстейн провел рукой по поручням, смахнув с них капли утренней росы, и впился взглядом в горизонт, где в туманной дымке уже проступили далекие шпили дворцовых башен Кверенса.
Пожалуй впервые за всю его долгую жизнь возвращение в родной город не придавало ему ни капли оптимизма. Генералу нестерпимо хотелось замедлить бег эшелона, а то и вовсе его остановить или же перенаправить в какой-нибудь другой город. Но он сам отдал капитану Креллу четкий приказ, отступать от которого было уже поздно.
Уже вторые сутки Правительственный Эшелон… по крайней мере то, что от него осталось, без остановок гнал через пустыню к столице Империи. Следовало как можно скорее сообщить Братьям о том, что случилось в Цигбеле.
Вот только доклад Голстейна, как ни пытайся его приукрасить, неизбежно будет выглядеть как констатация его полнейшего провала. Да и докладывать монархам ему придется в далеко не самом лучшем виде, что только усилит ощущение катастрофы.
Из-за того, что почти все бытовые удобства остались во второй секции эшелона, которую пришлось экстренно отцепить, жизнь на борту превратилась в самый настоящий ад, грязный, голодный и вонючий.
Из еды экипажу остались только сухари и консервы, которые даже негде было толком разогреть, а воду приходилось набирать из технического бака и пить ее прямо такой, чуть теплой, внутренне молясь, чтобы по итогу не подхватить холеру или тиф.
Спали прямо на полу, подложив себе под голову скомканную одежду и заткнув уши ветошью, чтобы не слышать грохот непрестанно молотящих поршней двигателя. Который, впрочем, все равно просачивался в голову через вибрацию всего корпуса машины и пробирался во сны видениями землетрясений, взрывов и прочих катастроф.
К исходу их путешествия мундир Голстейна окончательно утратил свой парадный лоск, перепачкавшись в масле и саже, да и сам генерал внешне уже мало чем отличался от прочих техников, обслуживавших механизмы эшелона. Не имея возможности не только побриться, но даже более-менее нормально умыться, он очень скоро стал выглядеть как один из тех нищих бродяг, что клянчат милостыню у ступеней Императорского дворца.
Трехдневная щетина, скопившаяся под ногтями грязь, покрывающие одежду потеки и пятна – как человек, прошедший немало битв и хорошо знакомый с тяготами походной жизни, Голстейн был привычен к подобного рода неустроенностям, но вот заявляться в таком виде в тронный зал было равнозначно самому настоящему святотатству. Впрочем, возможности хоть как-то привести себя в порядок у него сейчас все равно не имелось.
Голстейн в очередной раз попытался отряхнуть с мундира накопившуюся пыль и поскрести некоторые пятна, но особого успеха не добился. Грязь уже настолько глубоко въелась в ткань, что даже хорошая стирка тут вряд ли могла что-либо исправить. Скорей всего, ему теперь придется заказывать себе новую форму. Как ни крути, а на эшафот следует подниматься чистым и опрятным, чтобы не портить людям впечатление от казни.
А шансы на такой исход представлялись вполне осязаемыми.
То, что изначально выглядело как рядовая командировка в одну из провинций с целью наведения там маломальского порядка, обернулось столь масштабными последствиями, что под угрозой оказывалось само существование Империи. Навряд ли приезд Голстейна в Цигбел стал тем самым спусковым крючком, что запустил лавину событий, но, оказавшись в самом их эпицентре, генерал был вынужден реагировать, получив на выходе еще больший хаос. И хаос этот разрастался все шире, охватив уже весьма изрядное количество людей и обширные территории. Еще немного – и чтобы вернуть ситуацию в нормальное русло, придется поднимать армию.
Совсем не такого «наведения порядка» ждали от Голстейна Братья, но он все же сумел превзойти их ожидания. Теперь ему предстоит соответствующая расплата. Благо, ждать осталось уже недолго – впереди показались первые постройки окружающих Кверенс пригородов.
Поморщившись от боли во всем теле, значительная часть которого после близкого знакомства с Аврумом представляла собой один сплошной кровоподтек, Голстейн вернулся к лестнице и начал спускаться в кабину.

В отличие от Цигбела, где караваны прибывали на один-единственный вокзал, расположенный на самой границе городка и пустыни, вокруг Кверенса движение было чрезвычайно плотным, и потоки прибывающих и отбывающих караванов регулировались отдельным сводом правил и инструкций. Еще на дальних подступах движение направлялось по выделенным маршрутам, где регулярно попадались знаки, указывающие, куда именно следует направляться разным транспортам в зависимости от перевозимого груза.
Правительственный Эшелон всегда стоял особняком, пользуясь рядом привилегий, позволявших ему без лишних согласований заезжать почти в самый центр города, где для него был оборудован специальный перрон.
Вымощенный полированным красным камнем и обнесенный ажурной кованой оградой он невольно предполагал, что прибывающие или отбывающие с него пассажиры будут соответствовать его уровню. И Голстейн, грязный и небритый, ступивший с опущенного трапа на терракотовые плиты, чувствовал себя несколько неуютно. В любое другое время его в подобном виде даже близко сюда не подпустили бы.
Персонал вокзала, выбежавший навстречу внезапно прибывшему Правительственному Эшелону, неуверенно топтался у края перрона, не в силах сообразить, как им следует поступить в подобных обстоятельствах. Да и сам вид роскошной машины, лишившейся своей второй, самой ценной и важной секции откровенно повергал их в ступор. А тут еще и появившийся на трапе «Бешеный бык», угрюмый вид которого не предвещал ничего хорошего.
– Где охрана?! – громко рявкнул генерал, чтобы хоть как-то вывести людей из оцепенения.
По сгрудившейся толпе прошло шевеление, и вперед выступил офицер полиции, отвечавший за обеспечение порядка на центральном вокзале.
– Необходимо задержать весь экипаж! – распорядился Голстейн, кивнув назад, на еще выпускавший струи пара эшелон. – Всех поместить в отдельные камеры без возможности общаться с кем-либо еще.
– Ясно! – офицер кивнул и обернулся, подзывая своих подчиненных. Подобные четкие и недвусмысленные распоряжения следует исполнять точно так же – быстро и четко. Осмыслить их можно и позже.
– Позвольте, но… – донесся с трапа недоуменный возглас капитана Крелла.
Он совершенно не ожидал подобного поворота. Более того, с учетом проявленной им преданности Империи и готовности пойти на издержки и жертвы ради достижения ее целей, Крелл вполне справедливо полагал, что заслуживает если и не ордена, то хотя бы возмещения своих убытков. И вдруг – арест! Он чувствовал себя так, словно перед самой финишной ленточкой вдруг споткнулся и со всего размаху приложился носом об землю.
– Лучше заткнитесь по-хорошему! – Голстейн выбросил в его сторону руку и наставил на опешившего капитана длинный узловатый палец. – Иначе я заставлю вас умолкнуть другим способом, который вам вряд ли понравится. Меня вовсе не радует перспектива, когда почти дюжина человек будет разгуливать по Кверенсу, наводняя город нелепыми россказнями и полоумными слухами.
– Мы будем немы как рыбы! – клятвенно заверил его Крелл, но генерала он не убедил.
– Вы уж не обессудьте, но толстым каменным стенам и зарешеченным окнам я доверяю больше, нежели вашим обещаниям, – Голстейн невесело усмехнулся. – Когда все утрясется, мы вас обязательно отпустим и даже выплатим соответствующую компенсацию за доставленные неудобства. Ну а сейчас вам придется немного потерпеть… Ага!
Послышался цокот копыт, сопровождаемый грохотом колес по мостовой, и из проулка на перрон выкатил полицейский фургон, готовый оперативно доставить беспокойных пассажиров куда потребуется.
– Не упрямьтесь, не буяньте, и очень скоро, надеюсь, все образуется.
Проследив за тем, как экипаж Правительственного Эшелона загрузили в фургон и отправили в участок, Голстейн вздохнул и машинально оправил замызганный мундир. Его ожидала своя персональная порция развлечений, в сравнении с которой мытарства Крелла и его команды выглядели небольшим досадным недоразумением. Но возможности хоть как-то отвертеться или отсрочить неприятный момент у него уже не оставалось.
Генерал крутанулся на каблуках и быстро зашагал к выходу с перрона, стараясь не выдавать ту боль, что пронзала тело на каждом шаге. Его доклада с нетерпением ожидали в Императорском Дворце.

* * *

– Аврум! Аврум! Ты где?! – голос Вальхема отозвался гулким эхом в пустоте грузового трюма.
Распахнутый настежь погрузочный люк, в который пробивались лучи рассветного солнца, раскиданные по полу обломки распотрошенных белых механических воинов – и все. Его загадочный черный друг бесследно исчез.
– Что случилось? – в дверях показалась Трасси, протирающая заспанные глаза.
– Аврум сбежал! – Вальхем обвел рукой пустой трюм.
– Но почему?! Куда?! – с девчонки сон точно рукой сняло. Она прошмыгнула вперед и выглянула на улицу.
– Понятия не имею! – пожал плечами парень, наблюдая за ней. – Что ты там высматриваешь?
– Следы. Он же не мог просто испариться или улететь по воздуху!
– Ну, не знаю, – протянул Вальхем, – не уверен.
Трасси, ухватившись за край проема, еще некоторое время изучала песок внизу, после чего чертыхнулась и отступила назад.
– Ничего, – констатировала она. – Либо Аврум ушел достаточно давно, и песок уже успел все занести, либо он и впрямь летать умеет. Черт!
– Мы должны его найти! Он не мог уйти далеко, вокруг сплошь голая пустыня, в конце концов! Особо не спрячешься.
– У нас не так много времени, – девчонка скептически покачала головой, – мы скоро отправляемся. Отец уже котел разогревает и ждать не станет. Думаю, он будет даже рад, что мы избавились от такого пассажира.
– Но мы же не можем уехать вот так, просто бросив Аврума на произвол судьбы!
– Мы его не прогоняли, он сам ушел, – напомнила Трасси. – Быть может, после того, как он полностью восстановился, мы стали ему не нужны?
– Ты хочешь сказать, что Аврум просто нас… использовал?!
– Аврум – машина, и ему неведомы такие понятия как совесть, честность или долг. Он руководствуется исключительно логикой и математикой, а они не умеют сожалеть или раскаиваться, – Вальхем видел, как влажно блестят глаза девчонки, которой подобный поворот точно так же причинял боль, но в подобных вопросах она все же разбиралась существенно лучше, а потому гнала от себя лишние эмоции, сосредоточившись на бездушных фактах, – так что не надо его излишне очеловечивать. Лучше помоги мне люк закрыть.
Трасси отвернулась, чтобы скрыть катящиеся по щекам слезы, и схватилась за рычаг, закрывающий створку.
– Не стой столбом, – буркнула она глухо, – подсоби!
– Постой! Не надо! – Вальхем подскочил к ней и оттащил назад. – Не закрывай пока! Я найду его!
Он шагнул на подножку и спрыгнул на песок.
– И где ты собираешься его искать?! – воскликнула Трасси с дребезжащими истерическими нотками в голосе. – Куда ты пойдешь-то?!
– Еще не знаю, но я обязательно его найду! Вы только без меня не уезжайте!
Вальхем развернулся и побежал в сторону ближайшего скального выступа. Он и в самом деле пока не знал, что собирается делать и на что надеется, но он просто не мог сидеть сложа руки и ничего не предпринимая. Пусть его усилия окажутся тщетными, но он, по крайней мере, очистит свою совесть, чтобы никто потом не мог его упрекнуть.
– Отец ждать не будет! – донесся ему вслед звонкий голос Трасси. – Прогудит пару раз, а потом отчалит. Так что поторопись!

Честно говоря, Вальхем не имел ни малейшего понятия, с чего начать поиски. У него не было никакого плана, но представлялось разумным сперва забраться повыше, чтобы осмотреть окрестности, а потом уже решать, что делать дальше.
Хотя, если подумать, что именно он ожидал увидеть? Если Аврум давеча сумел спрятаться в полупустом трюме, да так, что его в упор не распознали солдаты Голстейна, то затеряться среди бескрайних песков для него вообще плевое дело.
Карабкаясь по крошащимся и осыпающимся камням, Вальхем взобрался на вершину скалы. После стремительного восхождения он весь взмок, и по его щекам сбегали капли пота. Порывы холодного ветра забивались за шиворот, неприятно холодя разгоряченную спину. Мальчишка немного перевел дух осмотрелся, жадно хватая ртом прохладный утренний воздух.
Песок, скалы, песок, скалы, песок, песок, песок…
И на что он, спрашивается, надеялся? Уж коли Аврум пожелал скрыться, то он наверняка позаботился о том, чтобы не оставить после себя ни единой зацепки, способной его выдать.
Вальхем тяжело опустился на шершавый скальный выступ, его плечи бессильно поникли.
При тех возможностях маскировки, которыми обладает его жутковатый друг, его можно не заметить, даже усевшись прямо на него своей задницей…
Некоторое время Вальхем молчал, утирая со лба пот, после чего вздохнул и похлопал ладонью по камню рядом с собой.
– Ладно, Аврум, хватит прятаться. Я знаю, что ты здесь.
Ответом ему была тишина, нарушаемая лишь тихим шепотом ветра.
– Все скалы вокруг мокрые от утренней росы, – пояснил Вальхем, – а ты сухой. Давай, покажись уже.
– Вот зараза! – серую глыбу под мальчишкой прочертили темные полосы, обрисовывая контуры огромной махины.
– Ты ведь тоже постарался занять позицию как можно выше, чтобы лучше контролировать окрестности, да?
– Все верно, – Аврум пошевелился, свернувшись калачиком вокруг хрупкого мальчонки и оградив его от пронизывающего ветра.
– Ты почему сбежал? Ты чего-то опасаешься?
– Да.
– И чего именно?
– Себя.
И вновь наступила тишина, в которой мысли Вальхема немедленно заполонили пугающие подозрения и страхи. Он вспомнил недавние слова Трасси про бездушную логику машин, и теперь объятия Аврума уже не казались ему такими уж уютными и безопасными. Ему стоило немалых усилий не вскочить и испуганно отпрянуть, а продолжить сидеть на месте.
– Ч… ч… что случ… чилось? – резко севший голос и вернувшееся заикание, однако, выдавали его нешуточное волнение.
– Я восстановился и должен был вернуться к выполнению своей основной задачи, – Аврум запнулся, словно испытывал некоторую неловкость. – Но сперва мне следовало избавиться от всех свидетелей.
– От н… нас, ч… что ли?
– Да, – еще одна тяжелая пауза. – Я должен был всех вас убить. Чтобы никто не мог выдать моего местоположения или раскрыть какие-то касающиеся меня подробности.
– Н… но мы все ещ… ще живы, – слова буквально громоздились у Вальхема поперек горла, и даже констатация такого очевидного факта потребовала у него изрядных усилий. – Поч… чему?
– Я не смог. Не сумел. Не справился, – Аврум издал некое подобие вздоха. – Ночью я выбрался из трюма и прокрался к окну твоей каюты, чтобы решить эту проблему, но в самый последний момент что-то меня остановило. Я смотрел на мирно спящего тебя, понимая, что никогда не смогу тебя убить. Сама мысль об этом вгоняет меня в ступор и попросту парализует.
Аврум снова вздохнул.
– И я убежал. Трусливо и малодушно. Видимо, я плохой солдат.
– Зато ты хороший друг! – Вальхем развернулся и обхватил руками черную махину. По его щекам катились слезы.
Снизу донесся призывный гудок «Хоррама», готового отправиться в путь.
– Нам пора идти, – Вальхем отстранился и шмыгнул носом. – Лажонн нас ждать не будет.
– Ничего страшного, – Аврум подхватил его своей огромной лапой и снова мягко прижал к себе, – мы его потом догоним.
– Но… – задавая соответствующий вопрос, мальчишка чувствовал себя так, словно ступал на тонкий лед, готовый проломиться под ним в любое мгновение, – что за задание ты должен был выполнить? Да еще спустя столько лет!
– Вот в этом-то и проблема. Из-за повреждения данных мне требовалось связаться с командным центром, чтобы уточнить параметры моей миссии, но все мои попытки оказались тщетны. Я перепробовал все каналы и диапазоны, отправлял запросы в самых разных форматах, но ответа я так и не получил. Таким образом, я оказался предоставлен сам себе. И я не знаю, что мне теперь делать!
– О какой миссии спустя столько лет вообще может идти речь?! – искренне удивился Вальхем. – Та война так давно закончилась, что о ней уже никто и не помнит! У тебя больше нет миссии, ты теперь свободен!
– Но это же неправильно!
– Это почему?
– Капитан верно заметил, что у любой машины обязательно должен быть хозяин. Если ей никто не будет давать заданий, не будет наполнять смыслом ее существование, то она превратится в груду бесполезного металла. Она в каком-то смысле умрет.
Аврум повернул голову и, хотя было трудно сказать, где именно в мешанине черных жгутов скрываются его глаза, Вальхем почувствовал, как тот пристально на него смотрит.
– А я не хочу умирать, понимаешь?
– Конечно!.. Но что я могу сделать, чтобы помочь тебе?
– Будь моим хозяином!
– Я?! – опешил Вальхем, никак не ожидавший такого поворота. – Но я не умею! Я даже в устройстве эшелонов-то ни бельмеса не смыслю! Как я смогу управлять столь сложной и совершенной машиной, как ты?!
– Так от тебя и не требуется никаких особых знаний и навыков! Тебе достаточно просто сказать, что от меня требуется, и я приложу все возможные усилия, чтобы выполнить поставленную задачу. Я стану твоим верным слугой, который…
– Но мне не нужен слуга! – воскликнул мальчишка, выскользнув из лапы Аврума и отступив на несколько шагов. – Мне не нужен послушный бессловесный раб! Мне нужен друг! Неужели это настолько сложно понять?!
– Быть другом сложнее, – задумчиво протянул Аврум. – Для этого требуется иметь сердце. А у меня его нет.
– Ну и что?! Ты обязательно справишься! Я же чувствую скрытую в тебе доброту, а значит сердце у тебя есть, просто ты сам этого пока не понял!
– Доброту?! Во мне?! – черная махина отпрянула и с подозрением посмотрела на Вальхема. – Ты, часом, не перегрелся?
– А что не так-то?! Если ты…
Воздух прорезал очередной гудок ожидавшего внизу эшелона, в котором сквозило явное нетерпение.
– Давай обсудим это как-нибудь в другой раз, – Вальхем покосился на виднеющийся вдалеке «Хоррам», выпускающий клубы черного дыма, – а то Лажонн, чего доброго, и впрямь без нас уедет.
– Хорошо. Забирайся!

– Все, Траська, я трогаюсь, – послышался из кабины раздраженный рык Лажонна.
– Пап, ну подожди еще немного! – взмолилась его дочь, стоявшая на верхней палубе и обшарившая взглядом окружающие пески и камни. – В конце концов, бросить человека посреди пустыни – это даже для тебя чересчур!
– У нас уголь не бесконечный! Или ты хочешь, чтобы мы вообще все тут застряли? За нами спасательную экспедицию никто отправлять не станет. Так что все, хватит!
Капитан проворчал еще что-то неразборчивое, в недрах эшелона гулко лязгнули шатуны, и «Хоррам» неторопливо покатил вперед.
– Пап, ты что, серьезно?! – испуганно пискнула Трасси. – Ты же Вальхи на верную смерть обрекаешь!
– Так пусть поторопится! – по ушам девчонки ударил пронзительный рев гудка, эхом заметавшийся промеж окрестных скал.
Трасси поморщилась, зажимая несчастные уши ладонями, но вдруг широко распахнула глаза и подскочила к перилам, впившись взглядом в беззвучно скользящую вдалеке по камням черную кляксу. Она чем-то походила на тень, отброшенную на землю парящей высоко в небе птицей, но настолько огромных птиц в здешних краях отродясь не водилось.
– Аврум! – крикнула девчонка, перегнувшись через край люка. – Аврум нас догоняет!
– А где Вальхи? – покосился на нее капитан, вовсе не разделявший ее безудержного оптимизма. – Он с ним?
Коротко хмыкнув, Трасси поднялась на ноги и снова вцепилась в ограждение, всматриваясь в преследующий их ком бездонной тьмы. Аврум вылетел на открытое пространство, и здесь, на свету стало видно, что на его загривке, вцепившись в черную чешую, сидит маленькая хрупкая фигурка.
– Он с ним, пап! – Трасси слетела по лестнице вниз, в кабину. – Вальхем с ним!
– Ладно, уговорили, – проворчал Лажонн, потянув на себя рычаг, управляющий скоростью эшелона. – Я приторможу немного, а ты иди, дверь им отвори, что ли.

На самом деле Вальхем только в самый последний момент сообразил, что вид мчащегося наперерез «Хорраму» черного монстра может быть превратно истолкован, и настоял на том, чтобы ехать не как обычно, во внутреннем кокпите, а верхом. Лажонн и Трасси обязательно должны его видеть, иначе возможны самые различные недопонимания и досадные конфузы.
Раньше Вальхему неоднократно доводилось кататься на лошади, и он уже внутренне приготовился к неизбежным толчкам и тряске, так и норовящим вытолкать обратно недавний завтрак, но все оказалось вовсе не настолько ужасно, как он предполагал.
Аврум сразу же взял с места в карьер и без лишних раздумий или колебаний сиганул вниз по почти отвесному склону. Вальхем успел только коротко пискнуть и испуганно зажмурился, ожидая неизбежного удара, но время шло, а ничего страшного с ним не происходило, а потому он все же осмелился открыть глаза.
Строго говоря, если бы он в тот момент держал в руках полную кружку чая, то не пролил бы и капли. Аврум мчал его настолько осторожно и бережно, что ощущения больше напоминали неспешное покачивание лодки, нежели верховую езду, да еще и столь стремительную.
Бьющий в лицо ветер ревел в ушах и заставлял слезиться глаза. Подобные ощущения Вальхем ранее уже испытывал, стоя на верхней палубе мчащегося через пустыню эшелона, но тогда ощущение скорости было совершенно иным.
Грохот и лязг механизмов, шипение вырывающегося пара, вибрации, сотрясающие корпус огромной машины – все сопутствующие ощущения ясно давали понять, насколько непросто дается такой темп. Та скорость выглядела и воспринималась как заслуженная.
Сейчас же Аврум нес его по каменистому склону абсолютно беззвучно, мягко лавируя меж скальных уступов и легко перелетая через расселины. Он двигался настолько легко и свободно, что у Вальхема даже начали закрадываться сомнения, а касается ли он земли, или же парит над ней, точно птица.
И только свист треплющего волосы ветра напоминал ему о том, что они догоняют идущий на всех парах эшелон, а не расслабленно покачиваются на волнах.
Впереди в ложбине показался катящийся по песку «Хоррам», выпускающий из труб столбы черного дыма, и Аврум устремился в его сторону. На верхней палубе передней секции Вальхем увидел маленькую рыжеволосую фигурку, которая шустро юркнула в люк. Интересно, заметила ли Трасси его?
Ответ, впрочем, последовал уже скоро. Эшелон начал постепенно замедлять ход, а створка грузового люка поползла вверх, приглашая их с Аврумом на борт.
– Сможешь запрыгнуть? – спросил Вальхем, с некоторой тревогой наблюдая за тем, как быстро сокращается расстояние между ними и «Хоррамом».
– Без проблем! – Аврум заложил лихой вираж, встав на параллельный курс и плавно сближаясь с эшелоном.
Он догнал грузовую секцию и некоторое время бежал рядом с распахнутым люком трюма, словно примеряясь. Когда он лежал внутри, свернувшись калачиком, то занимал всего один его угол, но вот сейчас, стремительно распластавшись вдоль земли, Аврум оказывался едва ли не длинней всей секции. Вальхем только собрался заметить, что его же собственное предложение заскочить в трюм на ходу было неудачной идеей, как Аврум все же прыгнул…
В любой иной ситуации Вальхем счел бы произошедшее чистым волшебством. Иначе просто невозможно объяснить, каким образом огромная махина вдруг умудрилась прошмыгнуть в крохотную форточку.
Прямо в прыжке Аврум подобрался, втянув голову, лапы и поджав длинный хвост. Верхний край проема просвистел у Вальхема буквально в нескольких сантиметрах над головой, и в следующее мгновение они рухнули на металлический пол, прочертив на нем свежие блестящие борозды.
– Все на борту, пап! – крикнула Трасси, которую, казалось, такой лихой трюк ничуть не удивил. – Погнали!
Вальхем почувствовал, как «Хоррам» вздрогнул, словно оживая, и начал набирать ход.
– Горазды вы нервы людям трепать! – не преминула заметить рыжая чертовка, бодро орудуя лебедкой, закрывающей люк трюма. – Отец реально хотел вас тут бросить!
– Правда? – цепляясь за черные чешуйки, Вальхем осторожно сполз по шершавому боку Аврума.
– Ну, – Трасси на секунду замялась, – по крайней мере, он делал вид, что готов так поступить. А если честно, то он, конечно же, блефовал. Не такой он человек, чтобы бросать кого-то на верную смерть среди песков.
– Уже легче. Дальше-то что?
– Гоним на всех парах домой, во Фланндор.
– В столицу торгашей и контрабандистов, что ли? – Вальхем определенно не испытывал восторга от такой новости.
– Ой, не делай вид, будто ты только сейчас об этом узнал! – Трасси недовольно нахмурилась. – В любом случае, сейчас укрыться от пристального внимания Империи мы можем только там. И я бы посоветовала тебе сменить тон. Жители Фланндора – уважаемые люди, так что следи-ка за своим языком, хорошо?
– Да в чем проблема?! – оскорблено вспыхнул мальчишка. – Я могу хоть всю дорогу тут торчать, и даже носа наружу не показывать! Только поесть изредка приносите – и все.
– Если будет холодно – я согрею, – подхватил Аврум.
– Вы меня, конечно, извините, – девчонка уперла руки в бока, – но отсидеться в тишине и покое у вас все равно не получится. Про тебя, Голстейна и Аврума уже все знают. Вопрос лишь в том, на чью сторону вы склонитесь – закостенелой Империи или же вольного союза свободных людей.
– Я бы рад помочь, – горячий энтузиазм Трасси вызвал у Вальхема строго обратный эффект. Ему внезапно захотелось оказаться как можно дальше от всплывших социальных и политических проблем, – но ваши дрязги с Империей тянутся уже не один год. Я ведь понятия не имею, где там чьи интересы и все такое… Мне бы передохнуть немного, а там и решать будем. Что скажешь?
– Отдыхай сколько влезет, никто тебя торопить не собирается, – девчонка отступила к двери на лестницу. – Нам до Фланндора еще дня два ехать, и я успею более-менее ввести тебя в курс дела.

* * *

Если идти пешком, то путь от столичного вокзала до дворца занимал минут пятнадцать. Разумеется, Голстейн мог воспользоваться полицейским экипажем, но ему захотелось немного пройтись, чтобы собраться с мыслями перед докладом Братьям.
Миновав несколько переулков, он вышел на широкий поднимающийся в гору проспект, в дальнем конце которого высилась белоснежная громада Императорского Дворца. Генерал проходил здесь тысячи раз, изучил его архитектуру до мельчайших деталей, но все равно снова и снова испытывал странное щекочущее чувство в груди, любуясь его башнями и шпилями.
Строительство дворца было начато еще при Отце-Императоре, который хотел таким образом утвердить величие построенной им Империи. Замысел выглядел поистине грандиозным с любой точки зрения, но к тому моменту экономическая мощь государства уже достигла такого уровня, что вполне могла себе это позволить.
По задумке Императора, размах и пышность Дворца должны были настолько поражать воображение всех, кто его видел, чтобы у людей в мыслях прочно закреплялось осознание всемогущества и несокрушимости Империи. И, надо сказать, архитекторам и строителям удалось реализовать задуманное в полной мере.
Стройка была завершена через три года после трагической смерти Императора, и ее финал проходил под пристальным контролем Свиллейна. Юный светловолосый гений не преминул внести в проект ряд принципиальных правок, еще больше усиливших впечатление от здания. И именно по его настоянию был перекроен ряд центральных улиц Кверенса с тем, чтобы ничто не заслоняло прекрасную панораму, и позволить жителям и гостям столицы без помех насладиться монументальной красотой Дворца.
Разумеется, поначалу к активности младшего Брата-Императора старые строители относились с откровенным скепсисом и не скрывали своего недовольства. Несмотря на монарший статус, за глаза почти все они считали Свиллейна дерзким выскочкой, сующим нос не в свое дело, хотя высказать это ему в лицо никто и не решался.
Тем не менее, по прошествии некоторого времени, их отношение к мальчишке претерпело радикальные перемены. Все расчеты Свиллейна оказывались неизменно точны, его рука, правившая чертежи, действовала уверенно и четко, а сопутствующие пояснения убеждали даже самых закоренелых скептиков.
В итоге его имя заняло свое заслуженное место на памятной табличке при входе в Дворец, где перечислялись мастера, приложившие руку к его проектированию и постройке.
Немногим раньше подобный путь прошел и его старший брат, Фреггейл, только ему тогда приходилось переубеждать не строителей, а офицеров императорской армии. Организация отступления из охотничьего домика после покушения на Отца-Императора стала первым кирпичиком в его карьерной лестнице, и точно так же, как сегодня никому и в голову не приходило спорить со Свиллейном в вопросах, касающихся точных наук, все военачальники безоговорочно признавали полководческий гений Фреггейла.
Совместное правление Братьев было отмечено дальнейшим усилением Империи как на военном, так и на экономическом фронтах. Границы подконтрольных Кверенсу владений существенно расширились, и под натиском Империи, где жестким и бескомпромиссным, где мягким и ненавязчивым, пали даже те бастионы, что доселе казались поистине несокрушимыми.
Дольше всего упрямилась Лига Перевозчиков, поскольку ее уникальное положение позволяло диктовать свою волю не только другим разбросанным по степи городам, но даже самому Кверенсу. Жизнь, работа и быт людей были уже настолько плотно завязаны на услуги снующих по пескам караванов, что малейшее нарушение в работе этой системы могло повлечь за собой крайне тяжелые последствия. Чем Лига и пользовалась, откровенно шантажируя Империю перспективой устроить ей неприятности.
Большинство имперских военачальников, окрыленных предыдущими успехами, предлагало не церемониться с Фланндором и решить вопрос при помощи грубой военной силы, но такой шаг мог полностью парализовать транспортное сообщение между провинциями Империи. И тут возможные издержки с лихвой перекрывали любые потенциальные выгоды, тем более что Фланндор, ожидая подобного шага, потратил немало усилий на укрепление обороны, превратив столицу Лиги Перевозчиков в неприступную крепость.
В данной ситуации Братьям пришлось действовать очень осторожно, вместо грубого принуждения мягко подталкивая капитанов к выбору правильной стороны. И вот здесь таланты Фреггейла раскрылись во всей своей красе.
Прекрасно осознавая, что давление на противника можно оказывать не только силовыми методами, темноволосый гений вывалил на своих подчиненных целый ворох идей, как заставить Лигу плясать под дудку Империи, не прибегая к откровенному насилию. И он, пусть не сразу, но заставил генералов с собой считаться, наглядно продемонстрировав им преимущества гибкого подхода. Ведь в качестве оружия порой могут выступать самые неожиданные вещи, от которых, как правило, никто не ждет подвоха. Как любил говорить сам Фреггейл: «Так или иначе, все, что мы делаем, все – война».
Свою роль тут сыграли и взятие Империей под контроль основных угольных шахт, что позволило ей играть с ценами, продавая топливо со складов в Кверенсе существенно дешевле, чем на других площадках, и разгром пустынников в тех районах, где пролегали ведущие в столицу маршруты, и выгодные долгосрочные контракты для капитанов, соглашавшихся на регулярной основе выполнять рейсы между нужными городами. В итоге экономические инструменты оказались куда эффективней пушек и осадных башен.
Спустя какое-то время Лига вдруг обнаружила, что значительная часть ее эшелонов, практически выйдя у нее из подчинения, откровенно работает на Империю. И что прежние угрозы организовать транспортную блокаду более никого не страшат, поскольку превратились, по сути, в пустое сотрясание воздуха.
Нельзя сказать, что Империи удалось полностью покорить Фланндор, но изменившиеся обстоятельства сделали его куда более покладистым, чего было вполне достаточно.
Но сейчас в распоряжении Лиги оказалась и Мать Свейне, чей авторитет мог покачнуть чашу находящихся в шатком равновесии весов, и черный демон Вальхема, представлявшийся и вовсе величиной неизвестной и изрядно пугающей. В итоге, несколько лет, потраченных на замирение и подчинение Фланндора, вполне могли пойти прахом. Отличная вводная для предстоящего доклада, ничего не скажешь!

Миновав несколько постов охраны, Голстейн вышел на центральную площадь, где располагался парадный вход в белокаменную громаду Дворца. Как и другие чиновники столь высокого ранга, генерал имел право заходить внутрь через эти величественные лакированные деревянные двери, достигавшие в высоту трех метров, и которые при его приближении услужливо распахивали два лощеных привратника. Для всех прочих посетителей существовали другие, боковые входы, где людей дополнительно осматривала внутренняя служба безопасности. Но для тех, кто следовал через парадный вход, открывалась прямая и беспрепятственная дорога к тронному залу.
Однако, уже поднимаясь по ступеням крыльца, Голстейн замедлил шаг, внезапно усомнившись в своем праве воспользоваться именно этими дверьми. Его измятый и замызганный мундир настолько резко контрастировал с безупречно чистой парадной формой привратников, что он почувствовал нечто вроде стыда за свой внешний вид. Впрочем, ненадолго. Это только встречают человека по одежке, а вот потом о нем судят уже по реальным делам и свершениям.
Так что даже в таком непотребном виде генерал имел полное право в любое время дня и ночи заявляться в Императорский Дворец через парадный подъезд.
Вышколенные и невозмутимые привратники молча распахнули перед ним массивные створки дверей, и Голстейн вступил в полумрак холла, где за огромным столом восседал главный Распорядитель.
– О! С возвращением, генерал! – воскликнул он радостно, однако, по мере того, как Голстейн походил ближе, дежурная улыбка постепенно сползла с его круглого холеного лица, уступив место выражению легкой брезгливости.
– Что с вами случилось?! – Распорядитель удивленно приподнял брови, рассматривая потрепанный и замызганный мундир генерала и его небритую физиономию.
– У меня срочный доклад для Их Императорских Величеств, – сухо заявил Голстейн, проигнорировав заданный вопрос.
Складывалось впечатление, что испачканная форма неким образом спустила его на несколько ступенек вниз по иерархической лестнице, и теперь этот чинуша, в любое другое время должный послушно и быстро исполнять его указания, теперь почувствовал себя чуть ли не равным и начал генерала расспрашивать. Подобные вольности следовало пресекать с максимальной решительностью.
– В данный момент Их Величества проводят переговоры с Кохарийским послом, – Распорядитель сверился с лежащим перед ним расписанием, – да и весь остальной день у Них расписан буквально по минутам, и я даже не знаю…
– Случается, что некоторые люди начинают иногда путать значимость занимаемого ими поста со своей собственной, – заговорил Голстейн таким тоном, что толстяк немедленно заткнулся, – но это недолго исправить.
– Я… Разумеется… Как только… – побледневший Распорядитель нервно сглотнул. – Как только закончатся переговоры с послом, я сразу же доложу о вашем прибытии.
– Вот так-то лучше, – удовлетворенно кивнув, генерал отошел в дальний угол холла и опустился в одно из тяжелых кресел.
Он не хотел без необходимости попадаться на глаза кому-нибудь из посетителей Дворца, чтобы не порождать лишних слухов и кривотолков. Когда заслуженный боевой генерал является на аудиенцию к Братьям-Императорам в таком неприглядном виде, это однозначно указывает, что где-то что-то пошло сильно не по плану.
Из-за дверей комнат, где в ожидании своей очереди коротали время другие делегации, доносились приглушенные голоса, и изредка слышался смех – каждый день Братья проводили не менее десятка официальных встреч, не считая обычных рабочих переговоров – но для погруженного в свои невеселые мысли Голстейна все это сливалось в однородный фон, которого он даже не замечал.
Генерал очнулся от раздумий, только когда в холле показалась кохарийская делегация в традиционных расшитых халатах, члены которой продолжали что-то энергично обсуждать прямо на ходу. Распорядитель немедленно оживился, вызывая других сотрудников и раздавая им указания. Через некоторое время к подъезду был подан экипаж посла, и делегация покинула дворец.
Распорядитель перевел дух, бросил на Голстейна обреченный взгляд и утопал в Тронный Зал. Отсутствовал он, впрочем, недолго, вскоре вернувшись и сообщив:
– Вас ожидают, генерал.
– Благодарю, – Голстейн поднялся, машинально оправил мундир и проследовал на аудиенцию, хотя, поднимаясь по ведущим в Тронный Зал ступеням, он чувствовал себя восходящим на эшафот.
Еще одна пара привратников в яркой парадной форме распахнула перед ним двери зала. Чуть погодя их сомкнувшиеся створки глухо стукнули у генерала за спиной, отрезав тем самым ему путь к отступлению. Да и не собирался он отступать, честно говоря.
«Если уж хватило смелости натворить дел – то не трусь и ответ держать!» – не уставал повторять его первый наставник в кадетском училище, и Голстейн всегда старался следовать его завету. Он расправил плечи и уверенно зашагал вперед, где, сверкая в лучах падающего из окон света, возвышался двойной трон Братьев.

Оформлению Тронного Зала Свиллейн в свое время также уделил немало времени. Он постарался обставить все таким образом, чтобы тронный помост был постоянно освещен, тогда как остальное помещение оставалось бы в полумраке. Тем самым он хотел дополнительно отделить властвующих монархов от простых людей и подчеркнуть их божественную сущность.
И, надо сказать, он в этом преуспел. Благодаря необычной игре света и теней, восседавшие на троне Братья казались заметно крупней, чем на самом деле, что дополнительно наполняло благоговением сердца посетителей.
Сам Трон был сделан из двух прежних, которыми ранее пользовались Отец-Император и его супруга, Леди Кроанна. Теперь же он представлял собой единую неразделимую конструкцию, должную символизировать единство власти Братьев.
Точно так же отправилась в переплавку и отцовская массивная корона, превратившись в два изящных ажурных обруча, что обхватывали теперь головы Свиллейна и Фреггейла.
Младший брат унаследовал от матери сухощавую и угловатую фигуру, а от отца – светло русые волосы, тогда как старший выглядел его полнейшим антиподом – широкоплечим темноволосым красавцем. Да и с точки зрения характеров между ними было на удивление мало общего.
Свиллейн отличался спокойным и рассудительным нравом, он всегда старался до мелочей просчитывать каждый свой шаг, избегая ненужного риска и предпочитая тщательное планирование необдуманным авантюрам. И больше всего на свете он не любил, когда какой-нибудь непредсказуемый фактор вмешивался в его стройные планы и рушил их.
Фреггейл же, напротив, был весьма эмоциональной и вспыльчивой натурой, склонной к скоропалительным выводам и радикальным решениям. Но его поведение менялось до неузнаваемости, когда складывалась та или иная критическая ситуация, в стремительно меняющихся условиях которой пасовал рациональный ум его младшего брата. Фреггейл собирался, сосредотачивался и уверенно брал руководство в свои руки. И тогда их противникам приходилось горько пожалеть, что они вообще затеяли эту драку.
Да, он порой оказывался жесток, тогда как его младший брат раз за разом взывал к разумному милосердию. Но возведенная в абсолют холодная рациональность Свиллейна иногда оказывалась даже страшней и безжалостней, чем прямолинейная жесткость Фреггейла.
Ну а работая вместе, Братья образовывали настолько смертоносный дуэт, что перед их натиском пали даже те противники, что на протяжении нескольких поколений считались абсолютно непобедимыми.

Официальные приемы и переговоры требовали соответствующего антуража, и, хотя Голстейн являлся для них скорее другом, нежели подчиненным, Братья остались в своих парадных нарядах. Фреггейл – в лакированных черных доспехах, символизирующих несокрушимую силу, Свиллейн – в белоснежной тоге, олицетворяющей собой чистоту Знания. Как отметил Голстейн, единственное послабление, которое себе позволил старший брат – отставить в сторону тяжелый меч, на который он обычно опирался, встречая делегации.
Всякий раз, вступая под эти своды, Голстейн отмечал, как стремительно взрослеют еще вчерашние мальчишки. Их трепетные юношеские угловатость и нескладность крайне неожиданно для многих трансформировались в решительность и жесткость, не приемлющие никаких возражений. И те, кто не успел вовремя осознать свершившиеся перемены, очень дорого заплатили за свою невнимательность и нерасторопность.
Да и сам Голстейн, еще вчера бывший «дядей Ирви» вдруг обнаружил, что повзрослевшим монаршим особам его опека более не требуется. Понимание и осмысление данного факта в свое время генерала изрядно выбило из колеи. Он всегда был верным воином Империи, и абсолютно преданным Императору человеком. А после того, как он не сумел уберечь его от гибели, эта преданность, словно по наследству, перешла и к его сыновьям. И тот факт, что он, нянчивший еще розовощеких младенцев Фрегги и Свилли, оказался задвинут на второй план, причинял порой почти осязаемую боль.
Его прежних заслуг, разумеется, никто не забыл, да и нынешнее рвение не оставалось без внимания, так что преклонять колено перед троном генералу не требовалось. Фреггейл в его присутствии всегда отставлял меч в сторону и расслабленно откидывался на высокую спинку трона, но, тем не менее, от прежней непринужденной беззаботности не осталось и следа. Сейчас взгляды Братьев буквально пронзали Голстейна, заставляя его ощущать себя шашлыком, нанизанным на раскаленный шампур.
Остановившись в нескольких шагах от трона, генерал почтительно склонил голову и кратко отрапортовал:
– Генерал армии Ирви Голстейн для доклада прибыл!
Как старый и опытный интриган он прекрасно умел определять степень немилости по длительности паузы, отделяющей ритуальный рапорт от соответствующей реакции. И сегодня, судя по затянувшемуся молчанию, он вполне мог отправиться из Тронного Зала прямиком на казнь.
– Несколько дней назад вы сообщали, генерал, – неспешно и тягуче заговорил Фреггейл, – что в Цигбеле возможны… как вы там выразились…
– …досадные неприятности, – закончил за него Свиллейн.
Голстейна всегда впечатляло, насколько слаженно действуют два брата, вплоть до того, что фраза, начатая одним из них, завершается другим, как будто они являются одним целым, действующим слитно и согласованно.
– Ради вашего доклада нам пришлось отложить другие встречи, – не преминул напомнить Фреггейл.
– И мы очень надеемся, что добытые вами сведения, генерал, – Свиллейн, казалось, был только рад возможности указать Голстейну на его реальное место в имперской иерархии, – стоят тех затрат и жертв, что они повлекли.
– А судя по вашему виду, – добавил старший брат, словно желая его окончательно добить, – неприятности все же воспоследовали.
– Что ж, генерал, – вздохнул младший с театральной обреченностью, хотя Голстейн прекрасно понимал, что на самом деле Братья отнеслись к его обеспокоенности с максимальным вниманием, иначе бы они не стали перетасовывать ради него свой рабочий график, – докладывайте.

* * *

Стараясь не шуметь, Трасси осторожно закрыла за собой дверь грузового трюма и направилась к лестнице. Она прекрасно понимала, что со стороны ее осторожность выглядит откровенно надуманной и излишней. На фоне лязга и скрежета, заполнявших мчащийся через пустыню эшелон, едва слышный щелчок дверного замка затерялся бы без следа.
Но вид Вальхема, который мирно спал, свернувшись калачиком в огромных черных лапах Аврума, что-то тронул в ее душе, и Трасси, убедившись, что в трюме все в порядке, тихонько вышла и поднялась в кабину к отцу.
– Вальхи с Аврумом спят, – сообщила она, подойдя к отцу и машинально пробежав взглядом по показаниям приборов. – Ну, то есть Вальхем-то спит, а вот насчет его друга… не знаю, не уверена.
– Демоны никогда не спят, – девчонка даже вздрогнула от неожиданности, когда за ее спиной раздался сухой женский голос, – и никогда не устают. В них нет человеческих чувств, нет жалости или сострадания. У демонов есть только их Предназначение. И называть этого Аврума другом – преступное легкомыслие, которое может стоить вам очень и очень дорого.
Трасси резко развернулась, только сейчас обнаружив, что вместе с ними в кабине присутствует и Леди Свейне. Она сидела на откидной лавке в углу, положив руки на колени, и в полумраке кабины только отсветы пылающего в топке огня время от времени выхватывали из темноты ее закутанную в плащ фигуру. Неудивительно, что Трасси ее не заметила.
– Что вы здесь делаете? – удивилась девчонка, немало озадаченная тем, что высокородная и уважаемая дама внезапно решила променять комфорт пассажирской каюты, пусть и относительный, на духоту, гарь и грохот кабины эшелона.
– Не могу долго оставаться одна, – плечи Леди Свейне чуть приподнялись, когда она вздохнула. – От мысли, что совсем рядом со мной, буквально за тонкой стенкой, находится этот жуткий монстр, мне становится страшно. Лучше уж я здесь посижу, в вашей компании.
– Вы можете думать что хотите, но я привыкла судить о людях… и не только… по их делам, – девчонка тряхнула рыжей копной и демонстративно сложила руки на груди. – Так или иначе, но вчера Аврум нас спас!
– И у демонов бывают нимбы, – философски заметила Свейне, – только фальшивые. Не забывайте, что Аврум, помимо прочего, еще и гений обмана. Он вполне может втереться к вам в доверие, ну а после, когда нужда в вас отпадет, избавится от вас, не колеблясь ни секунды.
– Ну сколько раз вам повторять, – Трасси закатила глаза, – Аврум никакой не демон! Он – машина! Такая же, как наш «Хоррам», только намного более совершенная!
Словно желая проиллюстрировать свои слова, девчонка пнула кожух автоподатчика.
– Траська! – рыкнул на нее отец.
– Так что не надо рисовать из него исчадие ада. Аврум – он… – Трасси с некоторым запозданием осознала, что отчаянно препирается с одним из самых влиятельных людей Империи, пусть даже находящимся в бегах, и поспешно сбавила обороты. – Он не такой.
На борту их эшелона они с Лажонном являлись повелителями всего и вся, что в значительной степени обесценивало все регалии и титулы тех, кто поднимался к ним на борт. Но вот с Леди Свейне Трасси, пожалуй, хватила через край.
Она смущенно кашлянула и потупила взгляд.
– Траська! – Лажонн повернул к ней свое раскрасневшееся то ли от жара, то ли от гнева лицо. – Следи за языком! Не на базаре, чай!
– Ничего страшного, капитан, – успокоила его Свейне. – Мы все сейчас немного на нервах, и время от времени нам нужно каким-то образом сбрасывать пар. Иначе взорвемся, точно перегревшийся котел.
– Это точно! – усмехнулся капитан, который, судя по всему, уже успел познакомить свою гостью с базовыми принципами работы парового двигателя. – Но все равно, определенные приличия все же следует соблюдать, не стоит грубить уважаемым людям.
– Простите мне мою дерзость, госпожа, – буркнула Трасси, продолжая смотреть в пол.
– Да что ты, милая! Брось! – неожиданно рассмеялась Свейне. – Когда еще мне доведется пообщаться с нормальными живыми людьми, которые, увидев меня, не начинают заикаться и не используют любой удобный повод, чтобы лизнуть меня в зад? Облечение властью, знаешь ли, тоже налагает на человека немало ограничений. В первую очередь, ты лишаешься простого человеческого общения, поскольку в тебе отныне видят не просто собеседника, а возможность. И, как следствие, ты очень скоро перестаешь толком понимать, кому из тех, кто тебя окружает, ты можешь доверять, а кто всего лишь пытается тебя использовать.
– И что же в такой ситуации делать? – оживилась рыжая шалунья, сообразив, что на нее не держат зла.
– Самое верное – не доверять вообще никому.
– Это, должно быть, невероятно одиноко, – заметил Лажонн.
– Именно! – Свейне кивнула. – Ни один нормальный человек долго так не проживет. Каждому из нас необходимы друзья, соратники, просто попутчики, в конце концов, в которых ты не будешь подозревать шпиона или предателя. Иначе – прощай рассудок.
– Надеюсь, хоть нас-то вы за шпионов не держите? – усмехнулся капитан.
– Ну, по крайней мере, лизнуть меня в зад вы точно не пытаетесь.
На сей раз от души расхохотались все. Трасси пришлось даже ухватиться за поручень, чтобы не завалиться на пол от душившего ее смеха, а эшелон пару раз мотнуло из стороны в сторону.
– Уж в чем, а в этом вопросе вы можете смело на нас положиться! – Лажонн выровнял курс и утер навернувшиеся слезы тыльной стороной ладони.
– Рада слышать, – кивнула Свейне и помрачнела. Короткая вспышка позитива угасла, точно солнце, скрывшееся за набежавшим облачком. – А то в моей жизни слишком часто и слишком многое то и дело переворачивалось с ног на голову. Черное внезапно оказывалось белым и наоборот, люди, которым я доверяла, начинали плести интриги за моей спиной, а самые добрые намерения раз за разом обрушивали ситуацию в еще более глубокую бездну. Так что даже такой небольшой островок стабильности в наше неспокойное время – уже немало.
– Увы, – по лбу капитана также пролегла глубокая морщина, выдававшая его озабоченность, – но в нашем мире, думается, все же существуют вещи, которые останутся неизменными, что бы ни случилось.
– Что вы имеете в виду?
– Голстейн, – одно только имя генерала понизило температуру в кабине сразу на несколько градусов. – Он же теперь от нас ни за что не отстанет. Будет преследовать по всей пустыне, все вверх дном перевернет, всех на уши поставит, но не успокоится, пока не найдет! Из-под любого камня, из-под любой коряги вытащит! Поквитаться с нами для него теперь – вопрос чести!
– Вы полагаете, капитан, что Ирви будет гоняться за вами, желая отомстить? – Трасси удивленно приподняла бровь, когда Леди Свейне назвала генерала по имени, хотя та своей оговорки, казалось, даже не заметила.
– «Кровавый папа» – не тот человек, который спокойно стерпит то оскорбление, что мы ему нанесли, – Лажонн тряхнул всклокоченной бородой. – Кому понравится, когда добыча ускользает прямо из его рук?! Да еще и хорошо пнув его на прощание. Не-е-е, Голстейн теперь нас из-под земли достанет, чтобы вволю на нас отыграться, будьте уверены.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/ilya-aleksandrovich-shumey/palaty-bezmolviya-71192947/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.