Главная страница | Мистика | Шушмор. Наследие исполинов

Шушмор. Наследие исполинов
Константин Нормаер
Странное место на самой окраине Подмосковья. Здесь компас не может определить сторону света, а время способно повернуться вспять стерев границы пространства. Имя этому месту Шушмор. Именно сюда в конце века прошлого попадает полицейский следователь Иван Федорович Зубов , а начало века нынешнего приводит сюда команду молодых авантюристов. У них разные судьбы, но одна цель – докопаться до главной тайны Шушмора.

Константин Нормаер
Шушмор. Наследие исполинов

ШУШМОР: НАСЛЕДИЕ ИСПОЛИНОВ

Автор: Нормаер Константин

Словно ушел, куда неизвестно и не вернулся назад.
Словно бегу я по краю бездны, руками закрыв глаза.

Ума Турман «Стрела»

Глава 1
ПРОШЛОЕ. Поселок Крестов Брод Владимирской Губернии
1901 год

Полицейский надзиратель внимательно вгляделся в пустоту окна, за которым царила кромешная темнота. Он точно знал: смерть бродит где-то неподалеку. Мужчина поднес к стеклу подсвечник, но это не помогло – тьма скрылась за отблеском света на стекле, а тревожных мыслей только прибавилось.
Поправив накинутый на плечи мундир, Иван Федорович пригладил свои аккуратные слегка подкрученные усы и вернулся к письменному столу. Впереди его ждала еще одна бессонная ночь.
Бумаг было много, даже слишком много, и на каждой – схема нового Коломенского тракта, что активно строился все последние годы. Жирным крестом отмечены места происшествия в хронологическом порядке, а чуть ниже – карандашные пометки: сбивчивые показания, скудный перечень вещественных доказательств и прочее.
Потрепав себя за волосы, Иван Федорович склонился над бумагами. Когда его направили в крохотную деревушку Крестов Брод с особым поручением, он и представить не мог, что застрянет здесь на долгие десять месяцев.
Взяв перо, сыщик макнул его в чернильницу и подписал на последней строке: «Случай девятый» – к осени возобновились исчезновения людей. Из последних жертв: местный егерь Привалов Игнат 1861 года рождения и мельник из соседнего села Михайловка Колычов Мирон 1865 года рождения.
Чуть выше, в столбец, были выписаны все имеющиеся на сегодняшний момент обращения, связанные с пропажей людей в районе реки Шушмор.
1887-ой год – первый случай, при проведении ремонтных работ на тракте исчезли…
1889-ый год – второй, торговый обоз в составе трех человек бесследно…
1893-ий год – третий, почтальон не вернулся после…
1896-ый год – землемер с телегой и возницей при проведении работ пропали…
1897-ой год – из соседней деревни сгинули двое крестьян…
И последний, самый вопиющий: к пропажам никакого отношения не имеющий, но попавший в список намеренно. По настоянию самого полицейского.
1898-год – сожжена и разграблена церковь в соседнем уезде в деревне Спасск. Настоятель убит с особой жестокостью: имеются многочисленные раны на животе и шее, на лбу вырезан странный символ – круг и вписанный в него треугольник. В преступлении обвинили организацию террористов-анархистов. Доказательства несостоятельны. Возможно, следствие изначально пошло по ложному следу.
Одни предположения, никакой конкретики. А где же истина?
Иван Федорович почесал затылок. Вот поди ты разгадай хитроумную загадку: вроде бы все исходные данные есть, а с помыслами преступников ну никак не вяжется. И ведь преступления все какие интересные получаются, можно сказать, загадочные, со дна болота подняты и на всеобщее обозрение представлены. Да, если бы не всеобщая перепись населения, так, может быть, и не узнал бы никто о них, списали бы все на лесных лиходеев, и дело с концом. А так, получается, все надобно внимательнейшим образом изучить, да выводы сделать.
Казалось бы, ну что тут сложного, выполняй свою работу: собирай доказательства, сопоставляй факты – если бы не одно «но». Расследование, которое затеял Иван Федорович Зубов, полицейский надзиратель Особого отдела Московской полиции, словно кем-то проклятое, уже четвертый месяц топталось на месте.
А теперь еще и приказ сверху очередной спустили. С заступлением на пост нового министра внутренних дел Ивана Логиновича Горемыкина, всех специальных следователей решили отзывать с мест командирования и требовали в срочном порядке явиться в главное управление самого Петербурга. Но самое обидное, что Иван Федорович чувствовал, – разгадка где-то близко, еще бы пару деньков, а лучше недельку, и сдвинется все с мертвой точки. Вот тогда не стыдно будет и в глаза начальству посмотреть. А запутано-то здешнее дело на славу, так просто и не разберешься.
– Ох, как же оно все не вовремя, как не вовремя, – посетовал сыщик. – Еще бы на чуток задержаться, на самую капелюшечку.
Но куда там, ослушаться приказа никак невозможно. Подневольный человек он и на чужбине подневольный.
Выпрямив усталую спину, Иван Федорович сделал кое-какие пометки, когда в комнату постучали. Не оборачиваясь, сыщик выложил на стол «Смит-Вессон», сделал свет в лампаде чуть ярче и поинтересовался:
– Кто там еще на ночь глядя?
– Я, милок, принесла тебе киселя, чтоб спалось крепче.
Накрыв оружие широкой картой Владимирской губернии, где серым карандашом был обведен район вокруг реки Шушмор, полицейский разрешил войти.
На пороге возникла невысокая, сгорбленная старушка. Была она одета в широкую цветастую юбку и белую льняную рубаху, а на голове – узорчатый платок. В руках у нее темнела крынка с киселем.
– Заработался ты, батюшка, уж темень на дворе, а все дуркуешь. Нехорошо это, нехорошо. На-ка выпей, сил наберись.
– Спасибо за заботу, бабка. Но, пожалуй, откажусь. Не до отдыха мне сейчас, – вежливо брякнул сыщик. – Да и спать еще рановато.
Только хозяйка дома, где он квартировался десятый месяц не собиралась сдаваться. Наполнив деревянный стакан, она протянула его постояльцу.
Иван Федорович не стал спорить. Сделал глоток, вытер аккуратные усики и вновь погрузился в работу.
Карандаш коснулся извилистого Владимирского тракта и медленно поплыл по необъятной территории губернии, не взирая ни на ухабы, ни на буераки, границы и прочие условности. Остановился грифель аккурат в том самом месте, откуда начал свой извилистый путь. После этого сыщик принялся заштриховывать территорию внутри неровного круга. Закончив работу, он кинул карандаш на стол и задумчиво помял подбородок.
Все это время старуха находилась рядом. Слегка прикрыв глаза, она, казалось, не наблюдала, а тихонько дремала под птичьи трели за окном.
– Куда же вы все подевались? – пробурчал себе под нос сыщик. – Ведь должен же быть где-то этот чертов схрон?
Указательный палец уткнулся в заштрихованный круг и начал постукивать, словно настырный дятел. Но тайна упрямо продолжала прятаться от его пристального взгляда где-то среди густого шушморева леса. Здесь, словно в сказке Александра Сергеевича, простирались те самые неведомые дорожки, а на извилистых ветвях кривых осин, по всей видимости, восседала та самая русалка, что и утащила в свои болота пропавших без вести жителей губернии.
Нахмурившись, Иван Федорович отогнал от себя странные мысли. Что за глупое сравнение? При чем здесь Пушкин с его Русланом и Людмилой?
– Нет, брат, тут дело посерьезней, чем мифические чудовища.
– О чем это ты, касатик? – поинтересовалась бабка.
Иван Федорович поправил съехавший с покатых плеч китель.
– Да это я о своем. Служба, будь она неладна.
– Может все-таки ляжешь? Уж петухи скоро заголосят.
– Скажи, а ты здесь давно живешь? – осененный внезапной мыслью поинтересовался сыщик. Он ведь за все время квартирования с хозяйкой так толком и не поговорил.
– Так, почитай, уж больше полувека, – не задумываясь, ответила старуха.
– Скажи, а почему у вас на реке никто не селится?
– Так запрет на то существует… – тяжело вздохнула бабка.
Сыщик нахмурился:
– Какой такой запрет?
– А простой. – Взгляд старухи стал хитрым, словно она ждала, когда ее постоялец обо всем догадается сам. – Нельзя, и все.
– И кто же издал сей указ, если не секрет? – продолжил сыпать вопросами Иван Федорович.
Старуха покачала головой и отвела взгляд:
– Власть, конечно.
– Какая еще власть? Я осведомлялся в Губернском Жандармском Управлении. Нет никаких запретов на этот счет, – не согласился сыщик.
– Это для вас батюшка генерал-губернатор всем указ, а для нас есть хозяева и посерьезнее.
– Какие, например? А ну отвечай! – потребовал Иван Федорович.
В сердцах он уже отругал себя, что данный разговор состоялся только сейчас, спустя много месяцев его пребывания в поселке Крестов Брод. А разговор, надо заметить, выходил весьма занятный.
– Да не лезь ты в это болото, касатик. Наш лес не любит чужаков. Это, ведь знаешь, как на чердак свой нос сунуть, где старые хозяева свой скарб хранят. Кто знает, что там сыщется, – попыталась вразумить его хозяйка. – Мой тебе совет: не противься судьбе… Письмо-то, оно не зря пришло…
– Что?
Повернув голову, сыщик покосился на лежащий на кровати конверт – сургучовой печатью вверх. Понять откуда пришла депеша несложно. Ох и глазастая, однако, старуха.
– Кто-то узнавал по мою душу? – внезапно догадался Иван Федорович.
Но бабка лишь улыбнулась:
– Окстись! Какие разговоры. Я ведь тебе только добра желаю. Раз увидел пчел, то не надо в улей нос совать…
– Какие еще пчелы? Право слово, что за нелепость?! – слегка напрягся сыщик.
– Уезжай отсюда. Вот о чем я беседу веду! Всем хорошо станет, а тебе – и подавно.
Хозяйка дома резко изменилась в лице. Одутловатые черты приобрели остроту, нос слегка провалился, а глаза стали черными как смоль. Заскрипев зубами, она поскребла пальцами по деревянной столешнице.
– И чего же ты такой непонятливый? – прохрипела старуха.
Иван Федорович ничего не ответил. Поправив китель, он зябко поежился – в комнате стало как-то очень холодно. Приобняв бабку Ульяну за плечи, он помог доковылять ей до двери.
– Ложитесь спать. И не переживайте за меня, не пропаду.
– Я просто хотела предупредить.
– Считайте, я услышал вашу превенцию, – заверил её сыщик.
Закрыв дверь, он потянулся и сладко зевнул. Хорошо, что бабка отвлекла его от тяжких мыслей: полезно для мозга и четкости восприятия. Ну а теперь настало время возвращаться к работе.
Сыщик подошел к столу, уперся ладонями в ворох бумаг и, словно великий полководец, еще раз оглядел окрестности с высоты собственного роста. В этот момент послышался протяжный скрип. Иван Федорович взволнованно покосился на «Смит-Весон». Легкое дуновение разлетелось по комнате.
Сделалось тревожно. Неуютно.
И тут огонь в лампаде резко потух.
У полицейского не осталось времени должным образом среагировать на внезапное проникновение.
Схватив оружие, Иван Федорович резко обернулся и успел произвести три хаотичных выстрела. Но тьма кляксой расплылась по стенам, раскинув свои щупальца по бревенчатому потолку. Рука сыщика дрогнула, свободной он потянулся к шее. Дрожь прокатилась по всему телу, но ему все-таки удалось нащупать нательный крестик. Большего сделать он так и не успел. Сжав символ веры в кулак, Иван Федорович поднял оружие чуть выше – туда, откуда на него устремилось нечто ужасное…
То была сама смерть.

Глава 2
НАСТОЯЩЕЕ. Москва, Северо-Западный Округ
2021 год

Ловко запрыгнув на письменный стол, Кира дернула головой и заправила прядь коротких, но непослушных волос за ухо.
– Ну что скажешь: поедешь со мной или будешь все выходные тухнуть на диване? – обратилась она к брату.
Заложив руки за голову и поправив подушку, тот лениво зевнул, ничего не ответив. Его взгляд был прикован к огромному плазменному телевизору. На экране мелькали живописные виды изнывающей от жажды саванны. Потянувшись к пульту, Ник принялся бессмысленно щелкать каналы.
– Так и до пролежней недалеко. Ну давай, кончай киснуть!
– Хорошо, твоя взяла. До полудня готов послужить твоим извозчиком, а потом – как знаешь.
– Заметано.
Щелкнув выключателем, он принял сидячее положение.
– Но учти, систер, три часа – не больше!
– Зуб даю, мы уложимся, – согласилась Кира и даже щелкнула ногтем об центральный резец в знак обещания. – Тут недалеко.
– Утешила. Да до твоей ярмарки по пробкам час тащиться будем.
– Не нуди, тебе не идет. Тем более что ты и пробки – понятия несовместимые.  – Кира переместилась на диван и, приобняв брата, положила голову на плечо. – Ну ты же знаешь: у меня тараканы особого вида. И потом, я ведь все равно не отстану.
– Знаю, – улыбнулся Ник, – поэтому и согласился. Ладно, сейчас выветрим твоих тараканов. Собирайся, прокачу тебя с ветерком.
Слегка помедлив, Yamaha Virago выехал со двора и неспешно направился в сторону кольцевой. Николай не очень любил быструю езду, кайф от мотоцикла он видел в другом: скорость и адреналин – вторичны, главное – ощущение свободы, вот оно, истинное наслаждение. Может быть, именно поэтому Ник довольно часто, заняв свободный ряд, на несколько секунд закрывал глаза, отдавая себя на откуп свежему ветру. Кира ругала его за подобные трюки, но врожденное упрямство брата брало верх, и ритуал повторялся практически каждый день.
Остановились неподалеку от Измайловского Кремля. Сняв шлем, байкер улыбнулся и указал на широкие расписные ворота ярмарочных рядов.
– Дальше ты сама, подруга. Не люблю я этот хлам, у меня на него аллергия.
– Камон[1 - Здесь и далее: молодежный сленг с переводом.], хватит хандрить! Может быть, все-таки вместе? – надула губки Кира.
– Не, систер, не варик… – Брат недовольно поморщился. – Я на такое не подписывался.
– Тогда наберу Игоря.
– А вот это прекрасная идея. В отличие от меня, у твоего очкарика все равно нет выбора. –  На лице байкера возникла злорадная улыбка.
– Ну ты токсик, конечно!
– Весь в тебя.
Вытащив из кармана зубочистку, Ник сунул её в рот и, размяв затекшие мышцы, направился в сторону метро.
– Встречаемся здесь, через час, – напомнил он, уперев в сестру указательный палец.
Изобразив изящный реверанс, Кира хихикнула:
– Обещаю, но не клянусь.
Последнее слово всегда должно было остаться за ней – такой уж у Киры был характер. И брат это прекрасно знал, поэтому вовремя прекращал спор – можно сказать, в самом зародыше, – давая возможность Кире выйти победительницей.
Остановившись у входа, девушка дождалась Игоря, который заранее был оповещен о сегодняшнем походе на барахолку.
Они познакомились год назад, случайно, в парке, что возле Миусской площади. Он  – студент факультета истории и политологии РГГУ, она – абитуриент Менделеевского вуза. Химик и историк; аккуратист, воспитанный в семье потомственных интеллигентов, и взрывная неформалка, предпочитающая готический стиль не только в одежде. Удивительная парочка.
И вот прошел год, а они не разбежались и даже не наскучили друг дружке.
– Кир, ну сколько можно ждать? – театрально сгримасничал Игорь.
– Не гунди, а то морщины появятся.
– Может, ну её, эту барахолку. Пойдем лучше в кино. А еще лучше в ЦДХа.
– Блин, это же полный кринж!   – щелкнула пальцами Кира. – Пялиться на картины, фу! Давай поступим иначе: я предлагаю участие в археологическом перфомансе. Прикинь, и даже копать ничего не надо.
Парень нахмурился:
– Что значит «перфоманс»? – А потом догадался и даже охнул: – Мы опять на барахолку? Блин, только не это.
– Да харош киснуть. Такое ощущение, что меня окружают одни меланхолики. Сейчас отыщем такую древность – у тебя глаза на лоб полезут!
– Кир, да о чем ты? Тут ведь одни мошенники! – предпринял последнюю попытку Игорь.
Девушка одарила его обаятельной улыбкой:
– Не бойся, ты имеешь дело с профессионалом своего дела. Уж поверь, я паль[2 - Дешёвая подделка (сленг)] от стоящей вещи враз отличу.
Поправив очки в тонкой оправе, Игорь лишь устало отмахнулся, давая понять, что эту битву он безоговорочно проиграл и сражаться больше не намерен. А в знак смирения повторил свой любимый театральный вздох.

***

Широкие прилавки ломились от старинной утвари. Как говорят в таких случаях: любая диковинка за ваши деньги: чугунные утюги вперемешку с хохломой, военные трофеи и расписная посуда, первые фотоаппараты и радиолы, хрусталь и новогодние игрушки – настоящий праздник для ценителя старины.
Кира остановилась напротив двух натертых до блеска патефонов.  Один был в отличном состоянии, но слишком простоват, а вот второй отличался невероятной отделкой, которую трудно было разобрать сквозь трещины и потемневший орнамент.
– Соскучилась по винилу? – поинтересовался Игорь.
– Люблю все ламповое[3 - Уютный/приятный (сленг)]. – Показав парню язык, Кира двинулась дальше.
Игорь быстро догнал её с очередным вопросом:
– И не жалко тебе на барахло деньги тратить?
– А на что их еще тратить? – Девушка сделала удивленный вид, заставив Игоря слегка растеряться.
– Ну не знаю, на помады там, духи, ногти…
– Нет, это не варик. К тому же их ты мне и так подаришь, – парировала Кира. – А здесь, понимаешь, целая история. Ты только представь, что эти предметы могли стать свидетелями великих событий. Да кому я рассказываю, ты – историк, и сам все должен понимать.
Однако, вместо понимания, Игорь лишь хмыкнул и, засунув руки в карманы, равнодушно отошел в сторону.
– Ну ты чего, обиделся что ли? – Кира оказалась рядом и потрепала парня за волосы, нарушив идеальную прическу.
Он состроил унылую гримасу.
– Нет, просто представил, как когда-нибудь вместо рухляди здесь будут лежать навороченные смартфоны. А на нашем месте окажутся наши потомки. Понимаешь, о чем я? Жить нужно настоящим, Кира! Это я тебе как будущий историк заявляю.
– Ладно, я смотрю, ты совсем закуксил, – вздохнула девушка. – Не переживай, обещаю, я быстро.
Развернувшись, девушка подошла к одному из прилавков: на первом плане ровными рядами стояли кружки и вазочки, а чуть подальше – деревянная утварь. Но не это привлекло её внимание. Левее, на самодельной полке, возвышались самые обычные масляные фонари. Вот на что нацелилась настырная покупательница.
– А можно мне посмотреть? – попросила Кира и приняла из рук продавца светоч с потемневшим от времени стеклом.
Осторожно покрутила фонарь так и эдак, поинтересовалась о цене. Продавец не стал юлить и пытаться содрать втридорога: постоянных клиентов здесь хорошо запоминали, чтобы не тратить время на лишний развод.
Упаковав фонарь в пакет и пупырчатую пленку, продавец передал сверток покупательнице.
– Надеюсь, на сегодня все? – уточнил Игорь.
Скрестив пальцы, Кира приложила их к груди.
– Как и обещала: всего одну вещь. Все, идем к выходу.
Сегодня на блошином рынке было особенно многолюдно. Правда, настоящих ценителей можно было по пальцам пересчитать, в основном – праздные зеваки. От таких никакого толку, поэтому и продавцы вели себя вяло, не реагируя на глупые вопросы типа:
«Подскажите, а это действительно старинная вещь?» или «А вы уверены, что она подлинная?»
Протиснувшись сквозь толпу, Игорь случайно задел плечом старую, сгорбленную старуху. Тут же интеллигентно извинился, слегка склонив голову, и пошел дальше. Старуха кивнула, улыбнулась, но проводила молодую пару презрительным взглядом. А затем с губ женщины сорвались какие-то непонятные, рычащие слова, словно она, внезапно позабыв родной язык, тявкнула им вслед дворовым псом. После этого злобная особа смачно харкнула себе под ноги и быстро исчезла в толпе. Со стороны могло показаться, что слюна, коснувшись асфальта, задымилась, но, скорее всего, это был всего лишь оптический обман.

***

Масляный фонарь стоял на столе, отражая лучи яркого солнца, которые бесцеремонно пробивались сквозь тонкий тюль на окне.
– Ну и что это за народное творчество? – скрестив руки на груди, с умным видом поинтересовался Ник.
– На даче все сгодиться, – уверенно заявила Кира.
Брат хмыкнул и взял светоч в руки. Скептический взгляд уперся в тусклую колбу, потом опустился к потертому резервуару.
– По-моему, он в отличном состоянии, – уверенно заявила девушка.
Но брат вздохнул и поставил покупку на место.
– А на мой профессиональный взгляд – редкостная рухлядь. Ты, матушка моя, старьевщица с большой буквы «Хэ»… Ну посмотри, дома уже некуда складировать твои бесценные экземпляры.
Из дальней части комнаты послышалось тихое хихиканье. Молчавший до этого Игорь отложил планшет и неспешным шагом приблизился к дивану.
– Кира, хочешь знать мое мнение?
– Не хочу! – резко выдала девушка. Видимо, её терпению пришел конец.
Но Игорь все же высказался:
– Это обычная деревенская утварь. Никакой исторической ценности она не представляет. Иначе тебе никогда не продали бы ее за такие копейки.
Теперь засмеялся Ник, да так задорно и громогласно, что люстру охватила заметная дрожь.
– Тут я с очкариком полностью согласен.
– Что?! А я думала, ты на моей стороне. – возмутилась Кира.
Ник демонстративно надул щеки и покачал головой:
– Систр, поверь, с этой лампой ты реально лоханулась.
– Неправда!
– Дорогая, но неужели ты считаешь, что это лампа Алладина? – улыбнулся Ник.
Фонарь вновь перекочевал к нему в руки. Подышав на стекло, он тщательно протер его, но, увы, чуда не произошло. Ник повторил нехитрое действие – на этот раз с большим усилием. Бесполезно. Тогда он потряс фонарь возле уха и уже собирался вернуть владелице, но в последний момент передумал. И, присев на диван, зачем-то попытался подцепить ногтем масляный резервуар.
– Что ты задумал? – удивилась Кира.
– Там, кажется, что-то есть.
– Где? Внутри? Да ты прикалываешься!
Кира в одну секунду оказалась рядом с братом. Ухватившись за металлическую крышку, он ловко потянул ее на себя, раздался щелчок, и на пол вывалился свернутый треугольником лист бумаги.
– Ух, ни фига себе, послание, – присвистнул Ник и, отложив фонарь, поднял находку.
Чернила были хоть и потускневшие, но все еще читаемы. А вот качество бумаги оставляло желать лучшего: истончившись, она имела множество потертостей и надрывов.

Начальнику московской сыскной полиции
Владиславу Рудольфовичу Рыковскому.

Ваше высокородие, прошу Вас рассмотреть мое прошение и оставить на прежнем месте службы, продлив сроки расследования касаемо многократных и безосновательных исчезновений в местечке Крестов Брод Владимирской Губернии. Спешу сообщить, что я в значительной степени продвинулся в раскрытии данных обстоятельств, о чем обязательно сообщу Вам следующим письмом. Дело сие не требует отлагательств, так как велико по своему масштабу и губительным последствиям…

С почтением,
Чиновник по особым поручениям Иван Федорович Зубов от IX-20 1901 года.

– Ауф! Блин, я все-таки была права! – не в силах сдержать эмоции, взвизгнула Кира.
Игорь нахмурился.
– Бред какой-то, апория.
– Чего?
– Ну апория, то есть вымышленн…. Да не важно, – отмахнулся парень. – Быть этого не может, вот и все.
– Да с чего ты взял?
– А хотя бы с того, что Рыков, которому адресовано данное письмо, никак не мог руководить московской сыскной полицией в 1901 году. Уж поверь историку: с 1899 года её возглавлял надворный советник Платонов.
Но Киру подобное объяснение не удовлетворило.
– Ой, вот только можно без этих твоих исторических коллизий?
– Коллизия?! – Игорь наигранно схватился за голову. – Да что ты такое говоришь?! Это установленный факт, понимаешь?! Доподлинно установленный и зафиксированный документально. Да если хочешь знать, я, между прочим, доклад по началу двадцатого века в России делал. И сдал его на отлично!
– А может все-таки ошибка?
– Да какая тут может быть ошибка?! – едва не закипел парень.
– Самая обыкновенная. Ну что, займемся?!
– Чем займемся?
– Как чем?.. Расследованием, конечно.
– О-о-о, попридержи коней, подруга! – Ник примирительно замахал руками и добавил: – А тебе, очкарик, я дам один очень дельный совет… Нет, не совет, а просто предупрежу: тебе хана. Даже не пытайся её переубедить: все равно ничего не выйдет. Либо смирись, либо… Да какое «либо», второго просто не дано.
– То есть ты предлагаешь потворствовать всем ее желаниям? – возмутился Игорь.
Кира быстро сориентировалась в ситуации и чмокнула своего бойфренда в щеку, а затем что-то ласково шепнула на ухо.
Небольшая пауза – сложив руки лодочкой, девушка жалобно попросила:
– Ну пожалуйста-пожалуйста, всего одну маленькую просьбу.
– И тогда ты, наконец, утихомиришься? – уточнил Игорь.
– Клянусь! Можешь зачекать! – вытянувшись в струнку как примерная ученица, пообещала Кира. – Честное пионерское.
С дивана послышался короткий смешок.
– Нет женщинам веры и быть не может, – вставил свои пять копеек Ник.
– Я тоже не стал бы верить, – кивнул Игорь.
Но Кира уже повисла на его плечах.
– Ну пожааааааалуйста…
– Сопротивление бесполезно, – понял байкер.
– Бесполезно, – обреченно подытожил Игорь.

Глава 3
ПРОШЛОЕ. МОСКОВСКОЕ ЖАНДАРМСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ
1898 год

Ивана Федоровича нашли в дактилоскопическом кабинете в момент проведения особого эксперимента. Подозреваемого – местного «щипача» Гузьку – пристегнули к креслу кожаными ремнями для снятия с него необходимых антропометрических данных: вначале измеряли голову, уши, нос, а в конце еще руки, ладони и стопы. Когда задержанного уже собирались отвезти в камеру, в кабинет вихрем ворвался адъютант начальника жандармерии и буквально рухнул в ноги к сыщику. Отступив на шаг, Иван Федорович помог запыхавшемуся служаке подняться.
Немного отдышавшись, адъютант вытер выступивший на лбу пот и устало произнес:
– Иван Федорович, как хорошо, что я вас сыскал. Не поверите, прямо с ног сбился.
– А что стряслось-то, голубчик? В чем такая спешка? – нахмурился сыщик.
– Господин полковник за вами с самого утра послали. Потребовали срочно явиться, а я и знать не знаю куда вы подевались.
На лице сыскаря возникло недоумение.
– Как же так, я еще вчера докладывал: обход агентуры у меня намечается. На Хитровку так просто не сунешься, тут особый подход нужен. И, прошу заметить, не с пустыми ведь руками вернулся.
– Вижу, конечно, вижу, – быстро закивал адъютант. – Только сделайте милость поторопиться, ведь столько времени уже потеряли. Ох, чую я, не сносить нам голов…
Объясняться больше не имело смысла. Проще подчиниться и узнать в чем истинная причина, чем понапрасну чесать языком с ординарцем.
В кабинете царила гнетущая обстановка. Достаточно просто вдохнуть терпкий аромат папирос «Трезвон» и сразу станет ясно: нервы у начальства напряжены до предела.
Руководитель жандармского корпуса полковник Николай Петрович Пожидаев выглядел мрачнее тучи. Опустив голову, он замер у окна, уткнувшись взглядом то ли в подоконник, то ли в мыски собственных сапог.
Услышав шаги, полковник отвлекся от гнетущих мыслей и наградил вошедшего дежурной улыбкой. Повязка на его правом глазу слегка сдвинулась вверх, а выпуклый лоб покрылся глубокими морщинами.
– Иван Федорович, уважаемый, ну что же вы заставляете нас так волноваться?
– Прошу прощения за задержку, господин полковник, служба. Изрядное количество дел взвалил на плечи, отсюда и причина, – по-военному оправдался сыщик.
– Понимаю, куда от этого деваться, – не стал спорить начальник и предложил присаживаться. – И все-таки, батюшка, извольте впредь давать предварительный отчет: что и как планируете… Мы ведь с вами люди подневольные, понимаете ли, сегодня так, а завтра вон как.
Сыщик открыл было рот, но в последнюю минуту передумал: не время сейчас для объяснений и всяческих оправданий. Что бы не сказал, не поймут. Все одно у начальства своя правда, а у служащего человека – своя.
В кабинете Николай Петрович был не один. Напротив него, за столом, выставив вперед сцепленные руки и слегка склонив голову набок на пример цапли, восседал странный – во всех отношениях – гость. Нет, не цапля, неправильно сыщик определил, беркут – так сказать, птица высокого полета. Полицейский это сразу отметил. Эдакую холеность так просто не заработаешь, здесь годы надобно потратить, а то и десятилетия: неимоверно дорогой костюм, крохотные усики, подстриженные по последней моде, чего уж говорить про изящную лакированную трость с рукоятью в виде орла (сразу видно —английская работа, такую местные умельцы не осилят).
– Познакомьтесь, это Александр Васильевич Пикль, – представил своего гостя полковник. – Обер-полицмейстер по особым поручениям, да-с… Из самого Петербурга к нам пожаловали с ответственным визитом.
Иван Федорович слегка приподнялся и коротко кивнул.
Гость отреагировал весьма непосредственно. Зевнул, небрежно прикрыв рот рукой, и жестом попросил сыщика присаживаться, а дождавшись исполнения своей просьбы, заговорил. Голос у него оказался тихий, слегка приглушенный, словно ему что-то мешало использовать его в полную силу.
– Давайте-ка опустим все условности и сразу перейдем к делу.
– Не имею ничего против, – охотно согласился Иван Федорович.
– Есть у меня одно дельце: не сказать, что сложное, но и к легким его не отнесешь. Уверен, вам оно придется впору. Так сказать, по плечу…
Не договорив, обер-полицмейстер покинул свое место и, перед тем, как продолжить, вальяжно прошелся по кабинету: руки за спиной, а на лице загадочная тревога. Ему никто не мешал и не торопил. Да и как на такое осмелишься, по полицейским мерам он словно Великий князь для простого народа.
Наконец, гость остановился рядом с сыщиком: встал очень неприятно, в аккурат за спиной. Иван Федорович терпеть не мог такой подлой во всех смыслах позиции, но и на этот раз сдержался.
Тонкие, костлявые пальцы легли на плечи сыщика. Только после этого раздался глухой, каркающий голос:
– Я предлагаю вам решить одну математическую задачку со множеством неизвестных.
Слегка повернув голову, сыщик заметил на указательном пальце обер-полицмейстера кольцо с огромным темным агатом – совершенно не мужской камень. Интересно, что за ювелир посоветовал столь вычурное украшение?
– Простите, я, видимо, ослышался…
– Не перебивайте! – Тонкие пальцы сжали плечо, продемонстрировав свою силу. По телу сыщика пробежала неприятная, ноющая боль.
– Итак, слушайте внимательно и запоминайте. Вам предстоит отправиться во Владимирскую губернию, поселение, именуемое Спасском. Достопримечательностей там, надо заметить, не так много. – Говоривший сделал короткую паузу. – Разве что недавние события предают ему некую особенность. Дело шумное, с религиозным подтекстом. Убийство настоятеля церкви с последующим сожжением божественного сооружения. Как вам такое? Это, будем считать, первое неизвестное, да-с.
Иван Федорович не собирался перебивать, но дурная натура все-таки взяла свое.
– Прошу прощения, но я не занимаюсь политическими…
– Политическими?!
– Дело в том, что я читал отчет о данном преступлении. Здесь явно прослеживается след анархистов или одной из революционных групп, что в последние годы наводнили столицу.
– Ну-ну, Иван Федорович, прошу вас, не разочаровываете меня, делая столь скоропалительные выводы. – В голосе обер-полицмейстера промелькнула ирония. – И, прошу, не ищите в простом сложное. Сразу скажу: масонскими заговорами здесь и не пахнет.
– Получается, это все неизвестные, господин…
И вновь знак от руководства заставил сыщика прикусить язык.
– Торопитесь, а зря. – Гость был явно недоволен недальновидностью подчиненного. – Впрочем, думается мне, в скором времени вам представится возможность понять, как сильно вы ошиблись. А для начала, попрошу вас уже завтра прибыть на Николаевский вокзал к девяти. И попрошу не опаздывать. Там вас встретит мой человек, от него вы и получите дальнейшие инструкции. На этом, пожалуй, все… А с остальными неизвестными придётся разбираться уже на месте, да-с.
Тонкие пальцы мгновенно покинули плечи сыщика. Подхватив перчатки и трость, обер-полицмейстер поспешил к дверям. Остановившись буквально на пороге, он кинул дежурное «Господа, честь имею» и поспешно удалился.
Несколько минут в кабинете царила тишина, первым её нарушил Николай Петрович. Почесав затылок, он выдал многозначительное «Мдааа, ну и дела» и, присев напротив сыщика, добавил:
– Видишь, брат, какие дела творятся. С самого Петербурга прибыл, да прямиком по твою душу. Кто, говорит, у вас самый лучший полицмейстер особых поручений? Я аж оторопел. Ну так чего юлить-то, все знают, что чуть-чего – мы сразу к тебе бежим, Иван Федорович. А он вскрикнет: «Верно, его-то мне и подавайте!» Ты уж не обессудь, что так вышло…
– Чего уж, – задумчиво протянул сыщик. – Дело и впрямь интересное, отчего же не взяться? Заодно и ум свой от затхлости повседневной избавлю.
– Ну вот и замечательно, голубь вы мой яхонтовый. – Подскочив к подчиненному, полковник по-отечески похлопал его по плечам, обнял и перекрестил в добрый путь.
Покидая жандармское управление, – то самое, что располагалось на малой Никитской улице, – Иван Федорович ощутил неприятное волнение, чего раньше с ним никогда не случалось. Даже в те минуты, когда он планировал сложные операции по поимке беглых каторжников и прочих душегубов. А тут раз, ни с того ни с сего, такая напасть. Сердце взволнованно защемило и забилось, словно птица в клетке.
Остановившись, он облокотился о кирпичную стену доходного дома, приложил руку к груди. И тут, будто земля ушла из-под ног. Вокруг все закружило, вызвав небывалый доселе приступ тошноты. Недуг, правда, прошел довольно скоро. Удостоверившись, что слабость исчезла безвозвратно, как и не бывало, Иван Федорович глубоко вздохнул и, слегка прихрамывая на правую ногу, зашагал вверх по улице.
Если бы он обернулся, то наверняка заметил бы сгорбленную старуху в старом вязанном платке, с огромным бельмом на левом глазу. Выглядывая из-за угла, она проводила сыщика придирчивым взглядом, а когда тот скрылся за поворотом, трижды плюнула через правое плечо. Затем подобрала горсть дорожного песка и кинула ему вслед. После чего с досадой покачала головой и побрела в противоположную сторону.
Прохожие не обратили на странную матрону никакого внимания – столичная жизнь таила в себе бесчисленное множество забот, делая горожан редкими слепцами. Мимо пролетело несколько повозок, пробежал парнишка с охапкой газет, из дамского салона вышли две барышни. За всей этой суетой никто даже не удивился тому, что старая, похожая на бочку, пожилая крестьянка внезапно взяла да исчезла, словно провалилась на месте. Шла вдоль домов и вдруг растворилась, будто и не было её вовсе.

Глава 4
НАСТОЯЩЕЕ. РГГУ, Факультет архивного дела
2021 год

Профессор задумчиво смотрел на экран планшета, не забывая при этом поглаживать свою тонкую, похожую на козлиную, бородку. В такой позе он пребывал последние пять, а может уже десять, минут. Кира и Игорь не сводили с него глаз, стараясь не нарушать вкрадчивую тишину. В какой-то момент профессор прекратил изучать фотографию послания, написанного весьма убористым, не лишённым изящества почерком.
– А могу я полюбопытствовать: как это занятное письмо попало к вам в руки?
– Я его нашла… в семейных архивах. Когда наводила порядок в бабушкиной квартире, – без зазрения совести соврала Кира.
– Вот как?
– Да, у моей прабабушки очень хорошие корни, – продолжила выдумывать на ходу девушка. – Она была племянницей этого самого Ивана Федоровича.
Поправив съехавшие на нос очки, профессор вновь покосился на экран и произнес:
– Ну допустим. И какие же подробности вы хотели узнать относительно этого документа?
– Любые, – мгновенно выпалила Кира, – каждую мелочь: что, где, когда…
Сняв очки, профессор устало потер переносицу, а затем задумчиво улыбнулся:
– Прямо как в телепередаче. Надеюсь, на ответ у меня будет больше времени, чем отводит ведущий?
– Странная шутка.
– А я и не шучу, уважаемая сударыня. Просто история – это весьма сложный предмет, понимаете ли. Сплошные пробелы и противоречия. Так что я могу с уверенностью заявить лишь одно: мы ничего не знаем о наших с вами предках.
Глаза Киры задорно блеснули.
– Но кое-что нам все-таки известно…
С этим утверждением профессор спорить не стал, а просто его проигнорировал. Пролистав несколько страниц на планшете, он развернул гаджет лицом к студентам, не забыв пояснить:
– Пару крупиц я действительно нашел. Не так много, как вам, наверное, хотелось, но, для отправной точки этого будет вполне достаточно. Итак, с чего бы начать?.. Думаю, с самого главного: место вашего исследования, как оказалось, найти очень просто… Видите на карте вот эту серую границу?
– Московская область, – откликнулась Кира. – А я думала…
– Рассчитывали увидеть просторы Урала или Алтай с его геоглифами? – хмыкнул профессор. Услышав незнакомое название, девушка с умным видом сдвинула брови. – Увы, я вас разочарую. Да и зачем куда-то ехать? Тайных мест, между прочим, и у нас хватает. Видите, вот здесь – правее и выше – отмечен город Рошаль. – Кира кивнула. – Так вот, это так называемый Русский Бермудский треугольник.
– Почему Бермудский? Здесь же нет океана. – Игорь растерянно захлопал глазами.
Профессор наградил студента презрительным взглядом.
– Да, Петренко, как вы верно подметили, океана здесь и правда нет. А вот неподдающихся объяснению происшествий сколько угодно. И если бы вы чаще посещали мои лекции, то не задавали бы столь глупых вопросов. Называется оно Шушмор. Или, точнее, Урочище Шушмор. – Закусив душку очков, профессор мечтательно сощурился. – Необычайно интересная история у него, доложу я вам.
– Крипово. А что там такого таинственного? – поинтересовалась Кира.
– Да все, начиная причудливыми и своеобразными селянами и заканчивая удивительной природой. Настоящая аномальная зона нашего огромного Подмосковья. Вот куда надо отправляться безбашенным сталкерам. Именно здесь кладезь тайн и загадок, а не в Зоне отчуждения, где кроме радиации ничего и нет.
– А при чем здесь Припять? – уточнил Игорь.
Профессор тяжело вздохнул, словно устал объяснять нерадивому ученику прописные истины. Указав на первую парту, он присел на край стола и, сунув руки в карманы, задумчиво опустил голову.
– Я бы не стал относиться к чертовщине с таким явным пренебрежением. По крайней мере до тех пор, пока не найдется достаточно логичное объяснение тому, во что сложно поверить. Ну а если в двух словах: там действительно аномальная зона. И если в других – подобных этому – местах вы можете лишь услышать таинственные истории сторожил, то здесь… – лектор сделал паузу, – увидите их воочию.
– Что вы имеете в виду? – На это раз голос Игоря прозвучал более осторожно.
Позволив себе улыбнуться, профессор продолжил:
– Насколько мне известно, в Шушморе сама природа преклоняется перед древним Урочищем Ур. Вот, полюбуйтесь. – Он вернулся к столу, подхватил планшет, немного покопался в Галерее и продемонстрировал юноше и его спутнице несколько четких фотографий. На одной был лес со множеством кривых деревьев – словно перевернутые знаки вопросов, стволы неохотно тянулись к пасмурному небу, а верхушки, наоборот, клонились к земле. На втором фото была запечатлена березовая роща, самая обычная и ничем не примечательная, за одним лишь исключением: стволы деревьев отчего-то имели квадратную форму. Абсолютно все. – Ну согласитесь, разве это не странно? – спросил профессор.
– Странно, – не стала спорить Кира и толкнула Игоря локтем в бок. Тот тоже кивнул в знак согласия. – А есть там что-то еще?
На этот раз улыбка профессора была милой, как у родителя, радующегося успехам малыша.
– Конечно есть. Это лишь первичные признаки. Но существуют, как говорится, и вторичные. К ним бы я отнес, к примеру, внезапные исчезновения. И речь идет не о единичных случаях. Были времена, когда в этих местах пропадали целые обозы. Существуют даже свидетельские показания, правда, весьма скудные. Однако факт остается фактом: в начале века здесь творилась настоящая чертовщина. А потом раз, и затихло.
– Почему? – не удержалась Кира.
– Да откуда же мне знать? Но, по всей видимости, этим вопросом и задался ваш покойный родственник. В архивных записях есть путевой лист о временном пребывании Ивана Федоровича Зубова в поселении Крестов Брод, начиная с августа 1899 и заканчивая 30 сентября 1900 года.
Кира требовательно уставилась на рассказчика.
– А что случилось с ним потом? Он вернулся обратно в Москву?
– Увы, моя дорогая, но ваш прадедушка пропал без вести. А разве вам об этом ничего неизвестно? – Профессор нахмурил брови и тут же уточнил: – Как, говорите, ваша фамилия?
– А я её не называла… – улыбнулась Кира и, дернув Игоря за руку, потащила его к выходу.
– Постойте, куда же вы?! Мы еще не договорили…
Девушка послала профессору воздушный поцелуй.
– Спасибо большое за содержательную беседу.
Они сбежали вниз по широким ступеням на первый этаж и оказались на улице, в уютном зеленом сквере остановились. На лице Киры сияла улыбка.
– Зачем надо было бежать? – Игорь отошел в сторону и строго посмотрел на подругу. – Как я ему на лекции в глаза смотреть буду?
Но девушка, казалось, не замечала его недовольства – она искренне радовалась полученному результату.
– Ой, да ладно, ливнули по-английски[4 - (сленг) – Уйти не прощаясь]. Ты все равно на эти лекции не ходишь. Тем более, все, что нам было нужно, мы узнали. Так чего рассиживаться, ждать, пока твой профессор начнет задавать неудобные вопросы? Ну уж нет, баста! Дальше мы и сами справимся.
– Постой-постой, – запротестовал Игорь, – с чем это ты собираешься справляться?
– А ты разве не слышал, что рассказывал ваш всезнайка про таинственное Урочище? Ну ежу понятно, что это самое криповое место.
– Слышать-то слышал, только при чем тут мы?
– А при том! Завтра же отправляемся в Крестов Брод, чтобы узнать, что случилось с моим прадедушкой Иваном Федоровичем Зубовым.
Услышав такое, Игорь схватился за голову и выдал фальцетом:
– Что?! Куда отправляемся? Да ты с ума сошла!
– А разве тебе неинтересно? Это же настоящая история. А не эти твои нафталиновые библиотеки.
– Ну, допустим, интересно, – честно признался Игорь. – Но это к делу не относится.
Возмущенно уперев руки в бока, Кира выпучила глаза.
– То есть как это не относится?! Нам выпала такая возможность. Да это все равно, что разгадать тайну постройки египетских пирамид.
Игорь одарил девушку сочувствующим взглядом. Кира сразу все поняла и поспешила исправиться:
– Ну хорошо, с пирамидами я, признаюсь, переборщила. Ну а как на счет гибели группы Дятлова?
– Да там следователи десятки лет расследуют, и все без толку.
– Они без интереса это делают, а мы внимательно все посмотрим. Так сказать, по горячим следам! – возразила Кира.
– По каким еще следам? – улыбнулся Игорь. – Больше ста лет прошло.
– Послушай, ну чего ты такой душный? В конце концов, историк ты или нет?! Запомни, мужчина – голова, а женщина – шея! Я задала направление, понимаешь?
– Что? – нахмурился парень. – Ты что хочешь сказать?..
– Хочу сказать, что, если не хочешь, чтобы я на тебя обиделась до конца дней твоих, ты немедленно отправишься домой и соберешься в дорогу. На уикэнд по Золотому кольцу. Вечером выезжаем!
Игорь попробовал возмутиться, но Кира остановила его легким движением руки и тихо шепнула:
– Поверь, это будет самое удивительное приключение. Люблю тебя, беги, пакуй чемоданы! – И направилась в сторону метро.
– Ну вот почему ты у меня такая? – крикнул ей вслед Игорь.
Обернувшись, Кира пожала плечами.
– Попробуй, догадайся!

***

Вещи грузили в просторный Land Rover Defender. Кира и Игорь – скромные сумки, а вот Ник – несколько чемоданов и пару рюкзаков.
– И куда тебе столько? – цокнул языком Игорь. – Мы ведь всего на пару дней. Мне в понедельник, кровь из носа, надо быть в Москве.
– Эх, плохо ты знаешь мою сестренку, приятель. – Положив руку на плечо, Ник сочувственно улыбнулся. – Если она что-то вобьет себе в голову, пиши пропало. А удовлетворить её любопытство в такой короткий срок, думаю, вряд ли получится.
Кира толкнула брата в плечо.
– Не говори ерунды. Игорь прав: быстренько осмотримся, поговорим с местными аборигенами и домой. Я заказала нам гостиницу в городе Рошаль.
– А разве мы собрались во Францию? – Ник искусно изобразил на лице удивление. – Тогда я, естественно, не против, похаваем лягушек, заберемся на Эйфелевку и домой…
Ничего не ответив, Игорь сел на переднее сиденье и нацепил солнцезащитные очки, мгновенно отгородившись от внешнего мира. Кира устроилась на заднем, извлекла из сумки старую, потрепанную карту и положила сверху еще пару пожелтевших листков.
– А это еще что такое? – вытаращил глаза историк.
– Как что? Отчет моего вымышленного родственничка Ивана Федоровича Зубова, где он подробно описывает первую неделю своего пребывания в местечке Крестов Брод, куда прибыл 5 августа 1899 года по особому поручению Петербуржского начальства.
– Но откуда?
– Внимательнее надо было изучить находку. Я раскрутила нашу лампу Алладина, – Кира с гордостью задрала нос вверх. – Волшебство рук, и вуаля!
– Что вуаля? – не понял Ник.
– Ну ты даешь. – Девушка ткнула его указательным пальцем в лоб. – Я разобрала лампу, а там внизу зазор и двойное дно, в котором оказалось еще несколько листков.
Ник хмыкнул, посмотрел в зеркало заднего вида.
– Не томи, сестренка, читай… Самому стало интересно, что наш суперполицейский забыл в этом захолустье.
Разгладив сложенный вчетверо пожелтевший лист, Кира деловито кашлянула в кулак и с выражением начала…

Отрывки из путевых заметок…

Еще по пути в Крестов Брод я решил подробно описывать все свои мысли и ощущения, дабы не упустить ни одной важной детали, которые, как известно, любят крыться во всяких малозначимых мелочах. Слишком уж необычное дело предстоит мне распутывать на этот раз. Из полученных архивных материалов сложить что-то более-менее значимое невозможно – сплошная петрушка получается… И ладно бы с умыслом веселят следователей допрошенные, так ведь нет, говорят с подробностями и очень откровенно. Правда, все не о том.
Сбивчивые показания ничего толком не проясняют, а даже наоборот, еще больше запутывают и без того престранные обстоятельства. Ну вот, к примеру, что касаемо исчезновения землемера Федора Игнатьева. Из показаний следует: подъехал опрашиваемый с помощником Никиткой тринадцати лет отроду к развилке. Нужно им было ширину тракта и удаленность до опушки леса измерить по поручению. Спешились, оборудование подготовили. И начали производить описание местности. Все данные заносили строго в учетный журнал. Прошлись вдоль дороги, затем поднялись чуть выше, на опушку. Там решили перекусить. Пока Федор котомки развязывал, Никитка, шалопай, где-то рядом крутился. Потом хвать, а того уж и след простыл. Нет нигде! Походил, позвал – ничего, как сквозь землю пострелёнок провалился…
Решил Федор Игнатьевич, что издевается над ним Никитка, – частенько он его таким образом разыгрывал. Спустился он вниз к развилке, начал землемер убирать, а тут, как из-под земли, конные: и городовой, и окольные, а с ними еще целая процессия.
Землемер к ним, так, мол, и так, экая оказия приключилась: помощника своего потерял. А они на него зенки свои вытаращили, в бумагу с портретом тычут, вроде как сличают. Далее выдержки из дела о пропащем: во всех протоколах числится, будто землемер этот больше месяца находился непонятно где, а теперь вдруг раз и объявился.
Никитку, правда, так и не сыскали, а вот Федору Игнатьевичу штраф и повинность прописали, чтобы врать раз и навсегда отучился. Уличили его, стало быть, в злоупотреблении, отсюда и беды все. Ушел непонятно куда, залил за ворот лишнего, а по слабой природе впал в беспамятство. А когда в себя-то пришел, так и обратился за помощью. К сему расследованию прилагалась медицинская справка местного фельдшера Николая Васильевича Путятина, который авторитетно утверждал, что такой факт им зафиксирован и сомнению не подлежит.
Только что же это получается: мужик где-то в непотребном виде валялся, а его за добрые тридцать дней так никто обнаружить не смог? И куда его помощник подевался, тоже как-то непонятность. Сбежал? А в чем причина? Сыт, накормлен, при жалованье, за проступки ни разу хворостиной не бит. А, как известно, от добра добра не ищут. Вот и получается, что местные не расследование провели, а шутовство какое-то устроили. Такой у меня пока вывод напрашивается…

06 августа 1899 года

Прибыл я к месту назначения не пятого, как того предписывал мой путевой лист, а шестого числа последнего летнего месяца. А всему виной непогода. Хоть и не положено ей по времени, а она по-осеннему злая вышла. Непрекращающиеся дожди с грозами зарядили, так что пришлось пережидать и откладывать дорогу.
На постоялом дворе приключился у меня занятный разговор с местным конюхом. Так он, как выяснилось, такого ненастья и не видывал никогда. При этом я отметил для себя, что конюх отчего-то при упоминании здешнего леса говорил как-то уважительно и с трепетом, словно о живом существе. Впрочем, здесь все может быть вполне объяснимо. Местные деревни находятся в значительном удалении от цивилизованного мира, народ тут весьма дремуч и необразован – отсюда и сбивчивая речь, наполненная словами-паразитами да заменяющими их выражениями типа «тудыть», «разэдак», «явойный», а некоторые обороты, к счастью, я даже не способен воспроизвести, что уж говорить про сокрытый в них смысл.
Добравшись до Крестова Брода, я неохотно выбрался из теплой повозки. На улице моросил дождь, и унылые строения больше напоминали мохнатые валуны, чем крестьянские домишки.
Не успел я подхватить саквояж, как возле меня вырос долговязый человек в длинном плаще и широкополой соломенной шляпе, которую он нацепил явно не по погоде.
«С прибытием, господин сыщик», – хмуро произнес он.
«С кем имею честь?»
«Яковом меня кличут. Или проще – Яшкой».
«Вы встречаете меня по поручению господина обер-полицмейстера Александра Василье?..» – На меня резко цыкнули.
«Встречаю, значит надыть!» – недовольно произнес Яков. – «И впредь попрошу обходиться в наших краях без имен и должностей. Дело у вас особое, так будьте любезны ему соответствовать».
Спорить с подобными суждениями я не стал.
На постой меня определили к старухе преклонных лет по имени Ульяна. По отчеству она себя не назвала да и в целом была скупа на слова, зато по хозяйству управлялась довольно скоро, чего мне казалось вполне достаточно. По части расспросов докучать не станет, а готовит так, что пальчики оближешь… В общем. устроился лучше всяких прочих.
И началось мое рутинное дело. Сперва решил я познакомиться с местными представителями закона – все-таки я в их вотчине, поэтому не стоит хорохориться городскими корнями, а необходимо явиться и представиться по всей форме. Возможно, получится заручиться поддержкой, что было совсем не дурно, учитывая путаные обстоятельства данного дела.

12 августа 1899 года

На изучение всех отчетов и протоколов у меня ушла по меньшей мере неделя. Хочу заметить, что документы находились в ужаснейшем состоянии. Следствие велось из рук вон плохо. Это видно невооруженным глазом по наружным записям и карточкам учета. Вместо того, чтобы копаться в направлении истинных причин, местные светила сыска подогнали расследование под выдуманные обстоятельства и, как говорится, дело с концом. Например, по мнению местных следователей, исчезновения многих приезжих сводились к одному: зашли в шушморевские болота да сгинули по собственному неблагополучию! Вот и вся лихая причина.
Что же до главного эпизода – душегубство местного священника, – так и тут нашлось вполне логичное объяснение. Примерно через пару дней сыщики задержали трех молодых людей, организовавших ячейку опасных вольнодумцев. Данным убийством революционеры проявили крайнее неуважение к царской власти. Таким был скупой вердикт следствия!
Из всего вышенаписанного полагаю, что необходимо все тщательно проверить,
…. Сызнова опросить каждое причастное лицо…

– И это все? – уточнил Ник, сворачивая с шоссе.
Кира перевернула лист – вторая сторона оказалась пустой.
– К сожалению, да.
– Ну а ты, Холмс, что-то нарыл? – обратился Ник уже к Игорю. – Порадуй меня какой-нибудь жуткой историей из интернета.
Студент отложил в сторону телефон и устало потянулся.
– Не умею я страшилки рассказывать. Ну а если в двух словах: Шушмор действительно считается аномальной зоной. Гигантские растения, кривые деревья и серные болота. Пишут, что компас там пляшет под чертовщину. Стрелка крутится как сумасшедшая в поисках потерянного ориентира.
– Я же говорю: будет интересно, – поддержала разговор Кира.
Брат улыбнулся, выставив на показ идеальные зубы, и прибавил скорость.
– Всю жизнь мечтал побывать в Бермудском треугольнике.
– Психи. – Скрестив руки на груди, Игорь отвернулся и уставился на изумрудный пейзаж за окном.
– Эх ты мой душнилка! – Кира положила парню руку на плечо и поцеловала в щеку. – Не переживай, быстро пройдем квест и домой.
Повернув голову, Игорь посмотрел на девушку внимательным взглядом.
– Пообещай, два дня почилим и обратно!
– Обещаю. – Скрестив средний и указательный палец, Кира прижала их к груди и, изобразив на лице серьезность, кивнула.
– Хорошо, – успокоился Игорь.
С переднего сиденья послышался громогласный смех Ника.
– Зря согласился. Её нельзя ограничивать во времени. Она нас теперь за эти два дня так загоняет…
Кира хлопнула брата по плечу.
– Хватит пугать Игорька. А то еще подумает, что я мегера!
– Скорее, Медуза Горгона, – уточнил Ник. – Прости, сестренка, но от твоих идей порой замираешь как окаменевший. Так что сравнение более чем уместное.
– Поддерживаю, – кивнул Игорь.
На лице Киры возникло сначала недоумение, а потом обида.
– Да вы что, сговорились что ли?
– А этого и не требуется, – продолжил гнуть свою тему Ник. – Я тебя очень люблю, но твоя идея отправиться в Шушмор переходит всякие границы. Может, повернем пока не поздно…
– Кир, ну действительно, чего мы там забыли? – будто по команде продолжил Игорь и, заметив на лице подруги явное недовольство, немного сгладил ситуацию: – Нет, записи сыщика очень интересны, это и в университете подтвердили, но нельзя же так сразу с места в карьер.
– Да как вы не понимаете?.. – всплеснула руками Кира. – Неважно, найдем мы что-нибудь или нет. Это же настоящая история. А может быть, даже загадка тысячелетия! Такой шанс нельзя упускать! Даже если мы ничего не найдем. Риал квест! – Она перевела дух и продолжила: – Да лет через двадцать вы с улыбкой будете вспоминать наше приключение и благодарить меня за то, что в эту летнюю пятницу я стащила вас обоих с дивана и погрузила в машину.
– Спа-си-бо, – протянул водитель.
– Не ерничай!
– И не пытаюсь, сестренка, – замотал головой Ник. – Будем считать, ты меня убедила. Поэтому затыкаю свой рот, по крайней мере, до тех пор, пока не прибудем на место дислокации. Там, может быть, я еще немного поворчу, но, в целом, буду радоваться и принимать активное участие в поисках…
– Спасибо, – поблагодарила Кира.
Игорь почувствовал себя неудобно: опустив взгляд, он вытер о джинсы вспотевшие руки и тихо – так, чтобы услышала только Кира, – произнес:
– Ты права, давай хорошенько повеселимся…
– Ну вот, совсем другое дело, – улыбнулась она.
Проехав небольшой городишко со звучным названием Бордуки, они свернули в направлении Рошаля. Тогда они еще не знали какой кошмар поджидает их в этом ничем непримечательном месте, расположившемся на самой границе Московской области.

Глава 5
ПРОШЛОЕ. КРЕСТОВ БРОД. ШАГ В НЕИЗВЕСТНОСТЬ.
1899 год

Дожидаться околоточного надзирателя пришлось довольно-таки долго. Иван Федорович весь истомился: раза три сверялся со временем, извлекая из жилета подаренный ему самим генерал-губернатором Апостолом Спиридоновичем золотой «Брегет», – лучшая награда за его нелегкий труд сыщика. И ведь трудное дело тогда выдалось: объявился на московских улицах таинственный душитель, причем в жертвы выбирал исключительно обеспеченных старух; накидывался на них сзади, лишал жизни, обворовывал, а потом скидывал в сточную яму. Заковыристая история. Каждую жертву душитель нумеровал вроде бы римскими цифрами, но начерчены они были в зеркальной манере.
Зачем? Почему?
Вопросов было задано тогда немало.
Целый год Иван Федорович бился над этой сложнейшей задачкой. Впрочем, и награда оказалась соответствующая. Понял хозяин Московии какую неоценимую услугу оказал ему скромный сыщик…
– Однако устрою я местному стражу порядка выволочку, как есть устрою! – покачав головой, процедил сквозь зубы Иван Федорович.
В этот самый момент со стороны дороги послышался запыхавшийся голос:
– Спешу, уже спешу! Что есть мочи, господин хороший.
Они зашли в небольшой кабинет, напоминавший скромную сторожку: в углу – шкаф с сейфом, в центре – пара стульев и массивный стол, на котором из всех предметов – лампа да писчие принадлежности.
Не успев скинуть мокрую от мелкого дождя серую шинель, околоточный поспешил за чайником.
– Заварить крепенького с дороги? – предложил он.
– Извольте.
Устроившись на стуле, Иван Федорович еще раз осмотрел конторку, но уже более внимательно. Его сразу же привлекло огромное количество разбросанных бумаг – недопустимая расхлябанность в сыскном деле.
– Разрешите представиться, – раздалось из дверей, – Григорий Николаевич Гвоздев, стало быть, меня так можно величать.
–Иван Федорович Зубов…
–Наслышан, наслышан, – протянул околоточный и, протиснувшись между сейфом и столом, уселся на свое законное место.
– Что же вы, голубчик, в таком беспорядке рабочие документы держите? Или взашей давненько не получали? Да за такое любая проверка вам выговор объявит!
Околоточный тут же поник, осунулся. Потом виновато вздохнул и тут же принялся оправдываться:
– Отчего же, взашей последнее время наполучал я предостаточно, на всю оставшуюся жизнь хватит! – Он демонстративно извлек платок и протер вспотевший затылок. – Голову распрямить мочи нет. А с делами разделаемся, дайте срок. Вот как только доклады в столицу прекращу строчить, будто кузнечик, так сразу мелочью и займусь.
– Сильно одолевают?
– Не то слово, – вздохнул околоточный и, немного подумав, добавил: – Только был бы в том толк. А то ведь налетели коршуны, шуму понаделали, а гиблое место как оно было, так никуда и не делось. Стоит себе по-прежнему и пакости разные учиняет.
Сыщик кивнул и, опустив голову, задумчиво забарабанил по столу. С расспросами он решил не лезть раньше времени. Служивый человек излишнего давления не любит – перегнешь палку, ничего не добьешься, а немного выждешь, присмотришься, сам все выдаст. Так сказать, расскажет по доброте душевной. Ну а для начала надобно к околоточному приглядеться.
На вид Гвоздеву было немногим за тридцать. Лицо худое, морщинистое, сразу видно – из трудовых. Такой даже если чего недопонимает, упорством возьмет. Руки как лопаты, ладони широкие, мозолистые – значит, место свое законно выстрадал. У такого наверняка и агентура имеется. Причем не такая как у столичных жандармов: в большинстве своем пустотелая, премиями ненужными прикормленная. А настоящая – живая. Тут, в глубинке, за монету разве договоришься. Здесь сугубо на доверии все строится.
Потеребив длинный черный ус, Гвоздев тяжело вздохнул. Видимо, воспользовался паузой для той же надобности, что и сыщик. Правда, выводы он сделал довольно быстро, поэтому и решился спросил:
– Могу полюбопытствовать: вы к нам с проверкой или так, старые дела поворошить?
– Я здесь для того, чтобы разобраться, – лаконично ответил сыщик. – И желательно сразу во всех сложностях.
Околоточный кивнул:
– Ну да, ну да. Вы уж извиняйте меня. Да просто те, кто до вас тут побывали, очень уж похоже выражались. А гляди как вышло: сколь не бренчали языками, а все одно не сдюжили.
– А давайте-ка, голубчик, обойдемся без сравнений. По факту надобно обсуждать действия моих коллег. А в ином ключе – оно пустая трата времени получается. Ты мне лучше, друг мой любезный, расскажи, с чего все началось?
Нахмурившись, Гвоздев открыл было рот, но тут же его закрыл.
– Молодец, – похвалил его сыщик. – Взвешено решил говорить. От такого подхода только польза и словесной шелухи меньше.
В этот момент раздался протяжный свист чайника. Выставив вперед указательный палец, околоточный быстро удалился.
Чай удался на славу – разливая его по кружкам, Гвоздев прочитал целую лекцию о полезности липового отвара и добавлении ромашки да чабреца. В кабинете воцарилась странная, но очень приятная атмосфера тишины. Нечто подобное случается в дождливый день, когда капли барабанят по стеклу, а в доме тепло и уютно, и не хочется никуда спешить и ни о чем говорить, а просто сидеть в кресле и наслаждаться всеми прелестями непогоды. Вот когда время устало зевает, окутывая мир нежной дремой.
Иван Федорович сделал очередной глоток и посмотрел на околоточного, давая понять, что тот может начинать свое повествование.
– Да меня Шушмором еще бабка в детстве пугала. Тут ведь как – от любого лиха домовой да кикимора лучший учитель. Их каждый ребенок знает. У нас только страхом и можно дитя от беды уберечь. Скажешь нельзя – не поймет. А пригрозишь страшным чудищем, обязательно задумается.
– Интересная у вас тут форма воспитания, – заметил сыщик.
Гвоздев деловито надул щеки.
– Уж какая есть. Только в нашем случае вымыслом тут и не пахнет. Шушмор – действительно гиблое место. Хотя и не место вовсе, а огромный заснувший змей, и зовут его Ур. Дремлет он в здешних лесах покуда не разбудит его старый колдун. А как пробудит, придут в нашу глубинку сорок бед.
– Сорок бед – один ответ, – задумчиво произнес сыщик.
Но Гвоздев не придал его словам значения и продолжил рассказывать:
– Те, кто строил тракт побеспокоили змея, а этого делать ни в коем случае нельзя. Так что многочисленные пропажи людей – это лишь цветочки, а ягодки, как говорится, будут потом… Только ведь такое объяснение в отчеты не занесешь, руководству на суд не представишь… А иного объяснения у меня нет и не будет.
Рассказ прервался. По всей видимости, околоточный хотел удостовериться в том, что столичному следователю как минимум интересно. Хотя он был готов и к худшему: например, что его поднимут на смех и попросят не молоть ерунды!
Сдвинув брови, Иван Федорович, казалось, находился в каком-то странном раздумье. Гвоздев расценил это как одобрение и уже собирался продолжить, когда последовали первые вопросы:
– А что же насчет священника и его служки? С каким проклятием вы связываете эти убийства? – со всей серьезностью поинтересовался сыщик.
Ответ последовал незамедлительно:
– А все с тем же. Анархистов и прочей политической нечисти у нас ведь здесь отродясь не было. Я об этом неоднократно докладывал высоким чинам, но кто ж меня дурака слушать-то будет.
– Извольте изъясняться понятнее.
– С превеликой радостью. Батюшка наш, Викентий – царствие ему небесное! – был участливым человеком. Вот и внял просьбам страждущих. Прихожане говорят, он со своим служкой в запретный лес сунулся. Ну и принес черта на плечах, как обычно бывает в таких случаях. Оно дело нехитрое: когда в гиблое место нос свой сунешь, и не такой скарб появится. Люди судачат, будто с тех самых пор стал священник чужим, отстраненным. Видимо, осознал бедолага, что завладела им нечистая! Слышал я, что он даже в Епархию ездил, да все без толку. Оно ведь как получается: грязь-то болотную может и отмоешь, а вот смрад нипочем не вывести. Этим смрадом наш батюшка, стало быть, и задохнулся.
Округлив глаза, сыщик удивленно уставился на рассказчика. Если раньше он хоть как-то улавливал смысл сказанного и списывал его на дремучесть местного властителя порядка, то теперь ему сделалось совсем досадно. Это как же так можно заплутать в собственных предрассудках, чтобы убийство священника списать на какого-то воображаемого черта с его мучительными искушениями?
– Простите, но, насколько я помню, в рапорте значились вполне естественные причины, связанные с истязанием плоти, а отнюдь не души. Готов даже повторить заключение: семь колото-ножевых ран, нанесенных оружием толстого, обоюдоострого лезвия, схожим по форме и размерам с Медвежьим ножом. Поправьте меня, если я ошибаюсь.
– Не ошибаетесь, ваше благородь, – кивнул Гвоздев. – Тот нож, который вы описываете, служка Никитка у егеря нашего стащил, только в том особой тайны никогда и не было.
– То факт или выдумка? Почему же тогда этого не отразили в рапорте? – поразился сыщик.
На что Гвоздев лишь пожал плечами.
– О том мне неведомо. Столичные ищейки велели нос ни во что не совать, сидеть и посапывать в две дырочки. Да изредка по достопримечательностям и прочим злостным местам их сопровождать. Я, стало быть, так и поступил.
– По-вашему, выходит, что отца Викентия убил собственный помощник?
– А как же иначе, – нисколько не сомневаясь, ответил околоточный и вновь склонил разговор в сторону местных поверий: – Тут и ежу ясно: не сдюжил мальчонка. На молодую душу зло особое влияние имеет, поскольку нет в ней силы необходимой. Завладел им черт треклятый, натворил бед и покинул тело. А когда Никитка умом возвратился, так сам в петлю и запрыгнул. В этом уж точно сомнений никаких быть не может: и веревка, и борозда на шее, все зафиксировано честь по чести.
Подобные суждения окончательно подорвали терпеливость столичного сыщика. Закончив барабанить по столу, он склонился вперед и тихо поинтересовался:
– А кто производил осмотр и вскрытие тел?
– Знамо кто, Поллинарий Всеволодович, местный врач. Не коновал какой необученный, а цельный специалист. Он у нас тут один за всех. И жизнь дает и в последний путь провожает. Да вы лично можете у него все выспросить, коль нужда имеется. И найти его несложно: как на улицу выйдете, сразу налево ступайте. В горку подниметесь и на развилке снова налево. Белый дом с голубыми ставнями увидите, стало быть, добрались.
Иван Федорович покинул своем место. И коротко кивнул с порога.
– Благодарю за помощь.
– Да мы что, мы завсегда рады, ваше благородь, – широко улыбнулся околоточный и даже отдал честь, хотя в том и не было никакой необходимости.

***

Откладывать визит к доктору Иван Федорович не стал. Ему как воздух был необходим разговор с ученым человеком, а то того и гляди сам начнешь склоняться в сторону бабушкиных сказок про всяких змеиных божеств, заправляющих здешними местами.
Время неумолимо тянулось к полудню. Для посещения больных на дому еще рано, да и для обеда тоже. «Идеально, чтобы нанести визит вежливости», – рассудил сыщик. И хотя вопросов к доктору у него пока было не так много, сделать следующий шаг в расследовании без этой короткой беседы Иван Федорович просто не мог.
Подойдя к калитке, сыщик повернул щеколду и попал во двор. Здесь было пусто: ни местных жителей, ни живности. Впрочем, собачья будка все-таки имелась.
Так, а где же пес?
Цепь небрежно валялась в пыли, обвивая пустую миску (лишь дождевая вода расплескалась по дну), а главный её конец исчезал в недрах собачьего жилища.
Сыщик приблизился к будке, присел на корточки и с интересом заглянул внутрь. Пес оказался небольшой, но ужасно лохматый, из-за чего определить породу было весьма затруднительно: вероятнее всего, обыкновенная дворняга. При этом сыщика удивило поведение пса. Вместо того, чтобы нежиться в лучах выглянувшего из-за туч солнца, дворняга забилась в угол и, прижавшись к земле, жалобно повизгивала.
Не успел Иван Федорович найти этому хоть какое-то маломальское объяснение, как из дома донеслись два резких хлопка. Револьверные выстрелы невозможно было спутать ни с чем иным…
В руках сыщика тут же возник Смит-Вессон, и он быстрым шагом устремился к дому. Но не успел оказаться на крыльце, как раздался взрыв. Или оглушительный хлопок и звук битого стекла. Сыщика взрывной волной отбросило в сторону. Несколько минут, а может и гораздо дольше, он пытался прийти в себя. Вокруг все плыло. Причем в буквальном смысле слова. Земля вздыбилась и резко распрямилась.
Покачав головой, Иван Федорович с трудом приподнялся, облокотившись руками о землю. Попытался немного осмотреться. Мир вокруг был по-привычному тих и зелен. Деревья на месте, двор тоже там, где ему и положено быть. Кавардак творился исключительно в голове столичного гостя. Такое бывает, когда попадаешь в эпицентр взрыва. Причем такого мощного, что сравнить его можно разве что с девятидюймовой мортирой. Только ведь обязательно должны быть и последствия этого самого взрыва. А тут ни разрушений, ни воронки.
Встав на ноги, Иван Федорович, покачиваясь, сделал несколько шагов. Остановился, посмотрел себе под ноги. Всюду имелось много мелких осколков.
Ну, вот уже что-то.
Поднял взгляд. В доме не осталось ни одного целого стекла. Обхватив посильнее рукоять револьвера, сыщик вернулся к крыльцу. Ощущение было такое, словно его переехала телега.
По-простому, рукавом, он утер со лба пот. Прикоснулся к ноющему виску. На ладони остался яркий кровавый след. «Значит, все-таки контузия», – пришел к неутешительному выводу сыщик. И, словно не доверяя собственным глазам, опять оглядел двор. Лишь после этого подошел к двери. Хотел постучать, но вместо этого устало повалился вперед и оказался внутри в длинном коридоре.
Неприятный полумрак обжог глаза. Выставив перед собой оружие, Иван Федорович резко обернулся влево, вправо, как того требовала полицейская инструкция. Ему казалось, что он продолжает сохранять координацию, но, на самом деле, едва стоял на ногах.
Сил хватило на то, чтобы добраться до приемного зала, здесь сыщик остановился. Нога уткнулась во что-то твердое. Опустив голову, Иван Федорович вздрогнул. Левой рукой достал платок и прислонил его к носу. И лишь потом осторожно отступил назад.
Тело доктора было буквально разорвано пополам. Если такое и мог сотворить зверь, то в злобном приступе…
Нет, представить подобное было совершенно невозможно.
Прислонившись к стене, сыщик прижал платок сильнее к носу – его пробил приступ неудержимого кашля. Пистолет при этом продолжал находиться на уровне груди, ведь убийца все еще мог быть где-то неподалеку.
В это самое время из кабинета доктора донесся какой-то странный протяжный шепот. Рука дернулась, и едва не прозвучал выстрел. Лишь в последнюю минуту Зубов остановился, так и не нажав на спусковой крючок. А дальше настало оцепенение, потому что он увидел нечто невообразимое. Черный сгусток с явными человеческими очертаниями мерным шагов вышел, а точнее будет сказать – выплыл, из врачебного кабинета. Немного постоял на месте – человек-призрак взирал на непрошеного гостя. А затем начал в буквальном смысле слова подниматься к потолку.
Ивану Федоровичу безумно хотелось выстрелить. Или просто опустить оружие и перекреститься. И хотя человек он был ненабожный, но сейчас считал это единственным способом спасения.
В ту минуту, когда темное очертание добралось до середины потолка и нависло прямо над изуродованным телом доктора, Зубов ощутил, как последствия взрыва навались на него с новой силой. Голова закружилась, тело стало ватным. Перед глазами все поплыло, и сыщик в один миг окончательно лишился чувств.

***

Вокруг было многолюдно. За забором толпился народ, который как не старались разогнать двое бородатых мужиков, а все без толку. Зубов попытался приподняться, но слабость взяла верх.
– Лежите-лежите, ваше благородь. Местный конюх сказал, что прыгать вам покамест не стоит, – предупредил его Гвоздев.
– Конюх? – не понял сыщик.
– Да, – кивком подтвердил околоточный. – Тепереча пока нам нового доктора выпишут из города, и он не доберется до нашей Тмутаракани… В общем, покамест вас конюх полечит. У него, слава Богу, хоть какое-то понимание в этом деле имеется.
Сыщик кивнул, но это не означало, что он согласен с этой довольно-таки сомнительной идеей.
– Сейчас я его к вам направлю. Ну а сам по делам, прошу уж меня простить…
Гвоздев быстро удалился, на ходу отдавая какие-то распоряжения полупьяному дворнику.
Из дома покойного Поллинария Всеволодовича донеслись недовольные крики – видимо, высокое начальство из ближайшего города уже прибыло на место убийства и теперь устраивало разнос местным лоботрясам.
Иван Федорович все-таки нашел в себе силы подняться и, с трудом, но все же, принять сидячее положение. Перебинтованная голова ломила, словно с хорошего похмелья. Радовало лишь одно: мир вокруг больше не плыл, а оставался в правильном для его разума положении.
Кто-то из толпы, выставив вперед указательный палец, предупредительно крикнул:
– Гляньте, несут! Разойдись, рыбяты…
И правда, на крыльце показались двое – в грязных фартуках и темных картузах.
«Не иначе мясники», – подумал сыщик.
На носилках, под простыней, пропитанной кровью, лежало тело несчастного доктора.
Когда назначенные могильщики протискивались через толпу, чтобы добраться до повозки, кто-то испуганно прошептал:
– Смотрите, да на нем же живого места нет!
В мгновение ока среди зевак поползли нехорошие предположения. Зубов к ним не прислушивался: руководствоваться сплетнями при расследовании – верх легкомыслия. И все же несколько интересных фактов он для себя приметил. Две женщины и один мужик в качестве причины всех несчастий указали некоего лодочника, который не так давно отвозил убиенного на Змеиный остров.
– Ну дык чеж вы тут? – раздался чей-то грубый, слегка хрипловатый голос.
Повернув голову, сыщик уставился на хмурого типа в штанах, сапогах и рубахе, подпоясанной обычной веревкой. Пригладив рыжую бороду, конюх бестактно обхватил голову сыщика и повернул сначала в одну, потом в другую сторону.
– Поосторожнее, любезный! – требовательно огрызнулся Зубов.
– Извиняйте, барин, – повинился конюх. – Я ведь больше с лошадиными мордами дела имею.
– И как мне вас прикажете величать?
– Мартын я. – Шмыгнув носом, конюх выставил перед сыщиком палец и повел им влево, потом вправо. – Нукыть, следите за этим!
Иван Федорович повиновался.
– Не мутить?
– Нет. Только излишняя слабость.
– Ну дык этыть нормально. Все-таки знатно шандарахнуло.
– Выяснили, что была за взрывчатка? Состав? Вес? – осторожно спросил Зубов. Но вопрос явно был не по адресу.
–Это вам, ваше благородь, к господам ищейкам обратиться надобно. Их тут вон сколько набежало, не выметишь, – и, слегка подавшись вперед, добавил: – только такого у нас вовек не было, это уж точно…
– Чего именно?
– Чтобы смерть к человеку с таким размахом пожаловала. У меня кони из стоил повыскакивали, когда хлопнуло-то…
– Стало быть, вы тоже слышали?.. – уточнил сыщик.
– А то как же не слышал? У нас даже дед Аким, что еще с войны глухотой страдает, сидя на табурете, в кадуху сиганул да токма об землю сильно тюкнулся… – И, видимо, вспомнив о своих непосредственных обязанностях, Мартын выставил вперед указательный палец и снова принялся проверять зрение и реакцию.
Сыщик устало вздохнул.
– Ну вроде бы жить будете, ваше благородь, – заключил конюх. – Уж не знаю как долго, но пока то уж точно соизволите дышать и даже передвигаться.
Зубов улыбнулся и коротко кивнул:
– Спасибо на добром слове.
– А вот это всегда пожалуйста. Для хорошего человека чего не жалко.
После этой фразы конюх как-то смутился и, опустив голову, быстро удалился по своим делам. Зубов не сразу понял причину, а когда обернулся, сразу все встало на свои места.
– Иван Федорович?
– Собственной персоной.
– Разрешите представиться, Сергей Карпович Шмелев, полицмейстер Покровского департамента полиции.
Сняв шапку-котелок, широколицый чиновник средних лет, темноволосый, с широкими бакенбардами, отдал короткое приветствие, как того предписывал внутренний устав. Но сыщика поразило не это.
– Покровский уезд, говорите? А можно поинтересоваться: какая нужда вас вынудила забраться в такую даль? Я ведь, если не ошибаюсь…
– Не ошибайтесь! – перебил его представитель власти.
Полицмейстер тяжело вздохнул и присел рядом с Зубовым на крохотную скамейку. Впрочем, уместились оба очень даже замечательно, совсем не помешав друг другу.
– Я ведь из благих намерений к вам, Иван Федорович. Так сказать, из самых чистых побуждений души и сердца. Прошу выслушайте, а уж потом свои каверзные вопросики задавайте.
– Что ж, извольте… – кивнул Зубов.
Еще раз вздохнув, на этот раз еще более тяжко, полицмейстер собрался с мыслями и осторожно начал:
– Знаете, тут до вас много народу побывало. И московские, и владимирские, не поверите, даже рязанские – и те свой нос сунули. Нет, я, конечно, понимаю: служба такая, лучше лишней бумажкой прикрыться, чем потом перед столичным начальством ответ держать. С вас станется! Даже если не виновен человек, все одно найдете за что в каземат упечь. Только вот что я вам скажу про здешние места… Не позволят они вам правду сыскать, никак не позволят. Шушмор ведь поумнее и поизворотливее всех нас вместе взятых будет. Уж поверьте мне, горемыке. Такая тут чертовщина творится, что не приведи Господь столкнуться. – После этих слов Шмелев перевел дыхание и продолжил: – Я ведь раньше как вы рассуждал. Приехал лет пять назад да с таким рвением за дело принялся, что дым коромыслом! Это когда только первые с обозов на Владимирском тракте пропадать стали. Ну, думаю, враз сейчас эту вражину раскрою… Только все это пустое. Да вы и сами проверить можете. Сколько бы здесь расследований не проводилось, а итог один… «Дознанием сего дело установлено, что дырка от бублика, а не вывод». – Надув щеки, полицмейстер издал непристойный звук ртом, но и так было понятно, что означает сей намек. – Шиш с маслом, а не результат, понимаешь ли…
– И что же вы мне предлагаете? – немного заскучав, поинтересовался Зубов.
Настороженно поглядев на сыщика, Шмелев напряженно сомкнул уста. Понял, что наговорил лишнего. Со столичной персоной с места в карьер беседу начинать опасно. Вот, видимо, и погорел. Хорошее дельце – начальник департамента особого порученца от беспристрастного расследования отговаривает. Тут и впрямь про острог задуматься стоит.
– Я ничего не предлагаю… просто хотел… – голос полицмейстера дрогнул.
– Ну тогда и говорить не о чем, – спокойно заключил Зубов. – И еще… позвольте мне уж самому разобраться, где тут черным-черно, а где просто сажей намалевано.
Полицмейстер изобразил на лице обиду, но ничего говорить не стал. Вместо этого хлопнул себя по коленям, выражая досаду, и встал, чтобы отправиться к лошадям. Сделал шаг, остановился. Видимо, гложущая его мысль не давала бедному покоя. Развернулся и посчитал своим долгом все-таки высказать её без всякого на то позволения:
– Не тем делом мы с вами занимаемся, любезнейший Иван Федорович. Не по зубам нам черт кудлатый! Я бы, честно сказать, с превеликим удовольствием мазуриков да проституток по питейным заведениям щемил, а не леших да водяных в змеином лежбище искал.
– А службу вы себе тоже таким малахольным образом выбирали? – внезапно поинтересовался сыщик.
– Так какая моему Отечеству польза, коли я в вопросах черных сил не бум-бум… – как-то отрешенно ответил Шмелев и добавил: – Вот, казалось бы, доктор микстурой отравился, а вас это вон как потрясло, до головной раны…
Зубов машинально кивнул, а потом вдруг подорвался словно ошпаренный. И, не сказав ни слова, рванул к калитке.
Сгорбившись над трупом доктора кровожадным коршуном, он резко сдернул простыню – и обомлел! Никаких телесных ран – рваных или резаных – и в помине нет. В общем, ничего того, что он буквально пару часов назад наблюдал в резном доме.
Пораженный увиденным, Зубов медленно вернул белоснежную простыню на место. В таком состоянии он воротился к скамейке, и, немного потоптавшись у калитки, отправился к дому.
Все окна при входе были целы. Опустив голову, Зубов попытался ухватиться за последнюю соломинку. Но и здесь его ждало сплошное разочарование: на земле не обнаружилось ни единого осколка.
Но ведь был взрыв! И ужасная, можно сказать, по-звериному кровавая смерть местного доктора тоже!
А главное – убийца, состоящий из странного темного сгустка!
Разве все это могло привидеться?!
Теоретически, если взять в расчет характер и степень контузии, могло, конечно, и померещиться. Но вот незадача – конюх самолично проболтался про громкий хлопок. Или и тут сыщик оплошал, ослышался?!
Вопросы полезли из всех щелей будто дождевые черви.
– Чертовщина какая-та, – почесав забинтованный затылок, произнес Зубов. И эта мысль казалась сейчас самым логичным объяснением всего того, что случилось с ним за сегодняшний день.

Глава 6
НАСТОЯЩЕЕ. Город Рошаль. Негостеприимное гостеприимство.

– Что за фак?! Как это нет мест? – буквально взорвалась Кира. – Вы что, совсем куку? Мы же бронировали! И оплату внесли! Давайте живо нам номер!
Но на пожилую даму, что надежно укрылась за толстым стеклом своей будки, ее эмоциональная атака не подействовала. Она лишь недовольно скривила свои ярко накрашенные губы, дернула головой и упрямо повторила:
– Мест нет! И не предвидится!
– А как насчет подтверждения?! Знаете права потребителя? – продолжила настаивать девушка. Но и без того было понятно, что битва проиграна.
– Мииилочка, ну какой интернет, какое бронирование? Посмотрите, у меня как была осень, так и осталась… – В качестве доказательства женщина слегка повернула монитор лицом к гостям: на экране действительно застыл осенний пейзаж. По всей видимости, женщина «не дружила» с компьютером и без подсказок могла лишь включить и выключить этот сложный во всех отношениях агрегат.
Кира готова была ужом протиснуться в крохотное окошко и схватить вредную тетку за её противную короткую химию, но вовремя подоспевший Ник вмешался и исправил накалившуюся ситуацию: он подошел к сестре, приобнял её и отстранил подальше от эпицентра скандала. А затем склонился и мило улыбнулся насупившейся тетке.
Та не отреагировала. Тогда он повторил маневр и выложил на стол мятую тысячную купюру.
Через секунду в окне возникла табличка «ТЕХНИЧЕСКИЙ ПЕРЕРЫВ», поставившая жирную точку во всех дальнейших переговорах.
– Ребят, может другую гостиницу поищем? – осторожно предложил Игорь.
– Да ты что, не понимаешь?! – продолжала кипеть Кира. – Я им деньги перевела. Я все-таки не миллиардерша, чтобы еще на несколько номеров разориться. Просто зашквар какой-то!
–Так, хватит нюни распускать! – хлопнул в ладоши Ник. – Ваш водила вам сейчас такой постой организует, что пальчики оближете…
– А пальчики тут при чем? – не понял Игорь.
– Неважно, – отмахнулся байкер, не собираясь вступать в бессмысленную полемику.
Энтузиазм Ника закончился где-то на двадцатом дворе. И вот тут его терпению пришел конец.
– Да что ты будешь делать?! Такое впечатление, что они все будто сговорились…. Последние две грымзы даже на порог не пустили. И чем мы их не устроили?
– Будь я на их месте, я бы тоже так поступил, – честно признался Игорь. – Здоровяк в кожанке, от которой непонятно чем воняет, то ли бензином, а то и чем поху…
– Риал булинг космического масштаба! – поддержала Кира.
– Хватит! – отрезал Ник. Он очень не любил проигрывать, особенно когда плевая задача обратилась таким фиаско.
Но Игорь не унимался: почувствовав слабину, он решил добить байкера, а уж потом, на правах победителя, взять ситуацию в свои руки. И, как всегда, начал с логических рассуждений:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71181169?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Здесь и далее: молодежный сленг с переводом.

2
Дешёвая подделка (сленг)

3
Уютный/приятный (сленг)

4
(сленг) – Уйти не прощаясь