Главная страница | Стихи и поэзия | Лето исхожено. Пейзажная лирика

Лето исхожено. Пейзажная лирика
Ирина Белышева
Дорогой читатель!В сборник вошли стихотворения пейзажно-лирической и мистико-романтической направленности. Подборка напоминает разноцветные стёкла калейдоскопа в меняющихся узорах авторского чувствования. Разнообразие достигается непринуждённой сменой лексических регистров, обусловленной меняющимися состояниями природы и разнообразием поэтического настроения. Рекомендую для семейного чтения. С любовью и благодарностью за Ваш читательский труд, Ирина Белышева.

Лето исхожено
Пейзажная лирика

Ирина Белышева

© Ирина Белышева, 2024

ISBN 978-5-0064-6476-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Поэтично о творении стиха
Творение стиха – как зачерпывание,
вместе с морской водой и пеной,
в горсти обеих рук, сложенных чашечкой,
ракушек, песчаника, разноцветных камешков доверху…
Вода просачивается сквозь пальцы и уходит в песок.
Ты долго разглядываешь содержимое ладоней,
и вдруг начинаешь выкладывать из добытого богатства узор на сыром берегу, который смывается первой же набежавшей волной…
Прилив нарастает.
Ты отступаешь от берега и снова удивлённо творишь.
Радость поднимается в тебе тёплым солёным бризом,
переполняет сердце и изливается слезами благодарности.
Творение стиха – как горение магического пламени, освещающего и преломляющего смыслы, разгадывающего тайны…
Творению стиха предшествует томление,
будто жениха или невесты перед брачной ночью, —
так высоко поднимается душа в ожидании таинства,
так жаждет…

Лето исхожено
…лето закончилось, слышишь, Маруся?..
лодка печали сидит на мели… Т. Пешкова
Лето исхожено, видишь, родная?
Лодка причалила килем на мель,
скоро взлетит лебединая стая,
смолкнет свирелевый ласковый Лель.
Грусти глубокая жгучая сила
фенечку счастья с запястья сорвёт…
Август остаться подольше просила,
только не слушает, скоро уйдёт.
Голым деревьям их память-кручина,
вновь заведёт снеговой хоровод…
Следствие тоже чему-то причина,
вряд ли когда-нибудь это пройдёт.

Дарума
…бывает под вечер,
возможно.
ненастный,
умытый сурьмой,
осколки сдавлю осторожно,
поранюсь разбитой судьбой…
и сукровицей проступит
прозрений немая боль,
воды не осталось в ступе —
невыплаканная соль…
мечты косяком восвояси,
безглазый Дарума горит,
загадывала на счастье,
но где ж оно сладко спит?
лепила судьбу-Неваляшку
с заоблачной головой,
всё била и клеила чашку,
родившись в рубашке весной…

Розовело, плавилось солнце
Розовело, плавилось солнце,
стекало кровью к воде,
ветер вольноотпущенный
прокладывал путь себе,
низко скользил под ногами,
всем, что найдет, шурша,
к небу сор поднимая,
туда, где живет душа.

Лето сгустилось
Лето сгустилось,
в глазах отразилось
охрой, опалом
и юрским вином…
сгрудилось, ссыпалось
и уместилось
в парке заброшенном,
в сквере одном.
Листья и птицы
в смешенье усталом
водят за ветром
слепой хоровод,
осень – по графику,
только вот лето,
хочет уйти
и никак не уйдёт.

Лета хвост
Лета хвост отпадёт, как у ящерки
Жди-пожди, когда отрастёт…
Урожай уж разложен по ящичкам,
Да по банкам – варенье и мёд.
Мы поедем в лесок вслед за ящеркой,
Ускользнувшей из тёплых рук,
За грибами, накинув плащики,
Под сиденье забросив каблук,
Мы достанем сапожки с галошками,
Вденем стройные ножки свои,
Побредём за лесными дорожками
По ковру из опавшей хвои.
Будет солнце ещё приветливым,
Будет ласковым ветерок,
Будет лето по всем приметам,
Которому кончился срок.
И за опытным старым раскрасчиком
Поспешим мы багряной тропой.
Где же ящерка?
Где же ящерка?
Нет нигде…
Помчали домой!

Сад
Он им сказал: «Душа скорбит смертельно,
Побудьте здесь и бодрствуйте со мной»
Б. Пастернак
И вчера, и сегодня, и завтра
солнце то же и та же луна…
Всё вместилище духа и мантра:
омм-нана-омм-нана-омм-нана…
И однажды, и дважды, и трижды
петухи прокричат на заре,
и своими глазами увижу
тот же сад, но уже в январе.
Будет сад мой зимой околдован,
затаится дыханье в груди,
и холодное хрупкое слово
с губ, озябших, едва ли слетит.
Никогда, никуда, ниоткуда…
Почему, для чего и зачем?
Поцелуй меня, добрый Иуда,
пока-я-не замёрзла совсем.

Река моя
Река моя, апрель уж в воздухе,
земля разбужена давно,
а ты стоишь, стоишь без роздыха,
тебе как будто всё равно…
С упорством, ранее не замеченным,
стоишь, промёрзшая до дна,
как будто душу покалечили,
людей, и мысли, и дела.
Молчишь, одна, былым встревожена,
ни ручеёчком не журчишь.
Торосы, как хребет скукоженный, —
от боли только не кричишь.
Но как избавиться от горестей,
И чем прощенье заслужить?
Ах, если бы прожить по совести,
хотя бы день один прожить.
***
Сковал тебя меж берегов,
Укрыл метельным шлейфом.
Ждала ль заботливых оков,
По телу, льдинок, дрейфа?
Ждала! Устала согревать!
Покорно в русло встала,
Не мёрзнуть и не горевать —
Ты отдохнуть мечтала,
Чтоб с новой силой в новый срок
Весной защебетала…
Мы подождём тебя, дружок,
И всё начнём сначала.

Зимородок
Река встаёт.
Сковало цепко,
Но полыньи ещё блестят,
В их зеркала смиренно, метко
Деревья с берега глядят,
Толпятся тесною гурьбою.
Так у открытого окна
Спасенья ждут.
И воем воет
Собака с дальнего двора,
Собака воет, ветер носит,
Теченьем мерным полынья
Деревья в отраженье сносит,
Под крик истошный воронья,
В подлёдный сплав,
В зелёный омут,
Где кладку Алкион хранит,
Ко дню священному – седьмому,
Из-под воды стрелой взлетит!
Пусть в темноте
На зыбком днище
Миры покоятся в тиши,
Я песню зимородка слышу,
Не будем до весны спешить.

Настроение
Природа вдруг сменила настроенье,
нахмурилась без видимых причин,
а у меня ни капли сожаленья
по факту отрезвляющих морщин.
И будто, что морщины, что седины —
не трогают, не мучают никак,
а внешний мир – иллюзии пучина,
какой-то несущественный пустяк…
Стихает дум тяжёлое томленье,
и показатели условных величин,
стекаются в подкорки подземелье,
где темнота – густой аквамарин.
Исходят вглубь…
Их тон всё глуше, тише,
там систола с диастолой – одно.
Мгновение, и будет не расслышать,
как серый дождь колотится в окно…

Ночь перед Рождеством
Старуха в белом саване
косматой головой
вертеп в позёмку кутает,
мерцает сединой…
И фонари качаются,
И сонный пляс теней, —
старуха кружит-мается
и кружит всё сильней,
куражится и склабится,
и бряцает клюкой,
лохмотьями ссыпается,
и тяжкий жуткий вой,
и скрежет, или стук вокруг
над грешною землёй.
Христос вот-вот родится,
в вертепе благодать,
а вьюге старой снится,
что скоро умирать…
И злая повитуха
в рождественскую ночь,
рожденье злого духа
не в силах превозмочь…

Февраль
Февраль повсюду одинаков —
заговорённый Пастернаком.
Бесцветно небо, скучен снег,
метели окружной забег,
и сбившийся с дороги ветер
хмельно разбрасывает сети.
Бредёт по снегу имярек…
И будто двадцать первый век,
но сети тянут: тятя, тятя,
чернила пролиты…
В кровати
крестообразный человек.
Он маленький и он в футляре,
он Карл и карлик в виртуале.
Обнять и плакать – так болит.
Навзрыд.

Вдоль старых берегов
Зима, Весной беременна,
По талым, по снегам,
Шла поступью уверенной
Ко времени – к сносям,
К рожденью жизни новой,
Вдоль старых берегов
Шла поступью суровой
В проталине снегов.
Всё шла и причитала:
«И я была Весной,
По-птичьи щебетала,
С зелёною косой,
И никогда не знала
Свою родную мать…
Теперь вот, как и ей тогда,
Придется умирать»
Всё медленней ступала,
Всё силы берегла…
Но вот пора настала,
и к сроку родила.

Пройдёт зима

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71176624?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.