Главная страница | Короткие любовные романы | Вопреки всему

Вопреки всему
Дарья Литвинова
Они из разных миров и социальных слоёв, но, встретившись, меняют судьбы друг друга. Девушка-швея и мужчина-игроман – и неоднозначная история отношений.

Дарья Литвинова
Вопреки всему

Ателье – супермаркет «Пам-пань» – квартира. Обычный ежевечерний маршрут. Вполне подходящий для приличной девушки, которая одинока, живет в чужом городе и много работает. Если по каким-то причинам не удавалось получить деньги в срок, обходилась без круглосуточного «Пам-паня». Клотильда была худенькой и могла обходиться чаем и сухофруктами, которые всегда были в ее буфетике – как и обязательные сухари. Утром, просыпаясь, она начинала все заново: с ателье, в котором работала швеей. Точнее, основной заработок составляла ручная вышивка, и при желании Кло могла бы работать и дома, но ей не хотелось первращаться в затворницу окончательно; к тому же, нравилась атмосфера ателье, горьковатый аромат освежителя для помещений и вплетающиеся в него запахи корицы и кофе, нравились работницы: почти все ее ровесницы, смешливые добрые девчонки. Да и хозяйка, Леди, как они называли ее между собой, была строгой, но приятной женщиной, скупой на похвалы, но щедрой на денежные поощрения. Клотильда и шила, и вышивала лучше и аккуратнее всех, а главное – быстрее, и никогда не задерживала заказы, не тратила больше материалов, чем было положено; брак у нее в работе практически отсутствовал. Редко когда бывало, что она промахивалась и отрезала чуть больше, но это было минимальными потерями по сравнению с тратами других девочек.
Друзей у нее не было; Клотильда держалась особняком и так и не смогла сойтись ни с кем. После работы девчонки частенько гуляли вместе, ходили на развлечения, но она всегда отказывалась, и в итоге ее перестали звать. А причина была простой: она боялась. Боялась показаться несовременной, скучной, глупой, боялась надоесть – как она надоела в своей семье, из которой ее выгнали. И деньги тоже боялась тратить: у девчонок были родители (а у некоторых еще и парни), и собственной жилье, и друзья, а у нее не было никого и ничего – только съемная квартира за две трети зарплаты в месяц и вышивка. Поэтому, пока остальные ходили в кино и жили нормальной жизнью молоденьких девушек, Клотильда или вышивала, или по выходным бродила по улицам и рассматривала город, сравнивала цены в магазинах швейной фурнитуры и тканей, искала интересные идеи для вышивок или покупала необходимые для работы мелочи. Однажды она заблудилась и впала в настоящую панику.
Идти домой ей предстояло через достаточно неприятный в темноте райончик: Большой Рынок. У района было другое название, но все местные называли его так; это было место недалеко от набережной, утыканное торговыми палатками, трейлерами, барами, кабаками, – всем тем, что увидишь на рынках каждого города, за исключением того, что на этом располагались еще и цирк, казино и лавка гадалки. Застроен райончик был одноэтажными унылыми бараками, многоквартирными жилищами для бедных; комнаты здесь стоили дешево, но если днем это была обычная торговая территория, то к вечеру отовсюду сползались все, кому не лень: проститутки, наркоманы и дилеры, шулеры, уголовники, бандиты, пьянь… Днем торговали продуктами, одеждой и бытовыми товарами, ночью – наркотиками, оружием, крадеными вещами и собой. Бедные честные жители, которые не могли позволить себе жилье дороже, чем квартирка в бараке, с наступлением темноты молились, чтобы очередная разборка сегодня была не возле их дома. Клотильда, по выходным иногда проходя по рынку, видела опухшие лица обитателей, в ссадинах, с синяками; после нескольких неприличных выражений в свой адрес она старалась больше туда не заглядывать, хотя вообще ходить по вечерам не боялась; она много лет одна отвечала сама за себя и привыкла и не к таким местам.
Заблудившись, хуже другое: когда не имеешь, где находишься. Засмотрелась в магазине «Ткани и кружева» на новую коллекцию, купила себе пару видов полотен на пробу, оттуда отправилась искать фурнитуру и потерялась… И как назло – ни одной живой души вокруг… Клотильда, прижимая к себе пакет с покупками, пошла вперед, озираясь. Повезло! Из-за угла вывернул какой-то высокий мужчина и, пошатываясь, направился прочь; девушка прибавила шагу и быстро догнала его.
– Извините! – мужчина не отреагировал, пришлось обогнать его. – Простите, вы… Да стойте же!
– Это т-ты мне? – удивленно спросил мужчина, не останавливаясь. – А т-ты кто?
– Да неважно, кто я, вы…
– Эт-то важно. Я н-незнакомых не люблю.
– Пожалуйста, подскажите, как пройти к набережной?
– А т-ты кто?
Если бы Клотильда умела, она бы выругалась, но она не умела и поэтому просто ответила:
– Меня зовут Клотильда, я швея, а теперь скажите мне дорогу на набережную!
– Швея? Швея, д-да не моя… – мужчина оглядел ее с ног до головы и, наконец, остановился. – К-как тебя зовут, ты сказала? – он качнулся.
– Клотильда. Да подскажете вы мне…
– А меня – Д-дьюк Мэдоувуд.
– Очень приятно.
– Кому п-приятно?
То, что он пьян вдрабадан, девушке было понятно и до разговора с ним, запах спиртного оглушал, но на улице, как назло, не было вообще никого! Отчаявшись, она начала оглядываться по сторонам, но тут ее новый знакомый вдруг чихнул и сказал нормальным голосом:
– Набережная в другой стороне. Два квартала назад и направо. А т-тебе зачем в этот шалман?
– Мне не в него. Просто чуть подальше – мой дом, а другой дороги я не знаю.
– Б-барак?
– Нет, я живу в доме на улице Связи.
– Богачка! – присвистнул мужчина и снова чихнул. – Что т-такое… на т-тебя аллергия, что ли… Т-ты, – он опять качнулся и уставился на Клотильду. – К-как там т-тебя… Идем, провожу. Заодно и должок свой верну одному там… б-барыге.
Теперь, зная направление, Клотильда бы предпочла поспешить домой, и уж точно в одиночестве. Но она побоялась, что мужчина обидится на нее, а ведь он из лучших побуждений предлагал ее проводить… но он пьяный, и какой-то странный… лицо грязное… Мужчина решил за нее: он развернулся и направился вперед, покачиваясь. Девушке ничего не оставалось, как следовать за ним. Вопреки ее опасениям, шел он довольно быстро и в разговоры не лез, только насвистывал что-то себе под нос; оказалось, что Кло заблудилась всего в десяти минутах ходьбы от знакомой дороги. Когда они вышли под фонари, Клотильда с удивлением увидела, что ее новый знакомый, хоть пьян и замызган грязью, – «И как он ухитрился так испачкаться, лицом в лужу упал, что ли?!» – довольно привлекательный мужчина. У него был четкий профиль, хорошая фигура, даже волосы, которые в беспорядке торчали в разные стороны, не уродовали его, а напротив, придавали шарм. Клотильде стало интересно, как будет выглядеть Дьюк, если его отмыть.
– О! – вдруг гаркнул кто-то слева; девушка шарахнулась в сторону от выкатившегося на дорогу кругленького мужичка в засаленной куртке и с беретом набекрень. – Кого вижу, Дьюк приперся, да не один, а с дамой!
– Здорово, П-питти.
– Вы куда, по шалманам пострелять, или валяться будете? Какой ты красавчик сегодня, тебя что, в болото кидали? – толстяк пристроился с другой стороны от Дьюка. «Хорошенько мы выглядим со стороны, – подумала Клотильда. – Одна радость, что знакомые здесь не ходят».
– К-крошка домой, а я к Мешку.
– А ее чего не берешь?
– А я ее н-не знаю. А т-ты куда?
– А сейчас Жук привалит, пойдем к Доре, она нам должна… вон и Жук. Эй! – заорал толстяк, и Дьюк чуть не упал, качнувшись сильнее; Клотильда инстинктивно схватила его за руку, ощутив под пальцами сильные мышцы. Дьюк посмотрел на нее с удивлением, и девушка увидела, какие у него красивые глаза; это так ее изумило, что она застыла, так и держась за его локоть.
– Т-ты хочешь за руку пойти? – уточнил Дьюк. – Ну п-пойдем.
– Нет! – она одернула свою руку и даже отодвинулась от него. – Просто придержала, чтобы вы не упали.
– Д-дьюк Мэдоувуд никогда не п-падает!
– Да конечно, – захихикал Питти и снова заорал, – Жук! Эй!
– Да чего ты орешь… Идет т-твой Жук…
Через несколько метров их компания пополнилась еще одним человеком: высоченным и худым, в длинном драном плаще, с сигаретой во рту и большой холщовой сумкой через плечо; в сумке что-то звенело. У человека было два огромных синяка под глазами, а крючковатый нос свернут в сторону; мрачно кивнув всем и никому, он пристроился рядом с Клотильдой, которая снова представила себя со стороны и не смогла сдержать смешка. "Еще парочка их знакомых, и я буду выглядеть, словно прима цирка-шапито", – подумала она и снова прыснула.
– Чего смеешься? – благожелательно спросил Дьюк. – П-правильно, лучше смеяться, чем п-плакать. Жук, у т-тебя выпить есть?
– У Доры есть. Долг.
– А-а. Я д-думал, она в-вам т-телок задолжала… сп-пиртным теперь берете?
– Да она цацки заказывала, мы цацки притащили, а она нас послала! – затараторил Питти. – Щас либо цацки заберем у этой… эй, мурло, че пялишься? – компания уже двигалась по территории рынка, и Питти вертел головой по сторонам. – Курвы, выползайте, я вернулся!
– Дьюк, а ты куда прешься? – крикнули откуда-то. – Тебе в прошлый раз мало накостыляли?
– Жук, твоя телочка?
– Питти, ты при бабле?
– Ладно, – быстро пробормотала Клотильда, – спасибо, что проводили, дальше я сама.
– Ага, – отстраненно кивнул Дьюк и крикнул кому-то в ответ, чтобы заткнулся. Девушка быстро пошла вперед; ее никто не окликал, только на самом выходе какая-то женщина попросила закурить и выругалась, когда та сказала, что не курит. Добравшись домой, в свою уютную квартирку на втором этаже, и сложив на стол полотна, Клотильда вспомнила, что не зашла в «Пам-пань» и теперь на ужин снова чай с сушками и сухариками. Можно было выйти и второй раз, но девушка достаточно прогулялась сегодня; после, вышивая очередной заказ, она снова подумала о том, как комично смотрелась вместе с ее новым знакомым, Питти и Жуком. «А все-таки глаза у этого парня красивые… – вздохнула она. – Жаль, что он такой же, как те оборванцы…»

Клотильда считала себя девушкой практичной, и мечтательность в число черт ее характера не входила; рационально расходуя средства на жизнь, как ткани и нити, она научилась рационально расходовать и время своей жизни, и саму жизнь. Она очень хотела учиться, но не имела свободного времени для постоянного посещения курсов и обучалась по аудиокнигам; память у Клотильды была хорошей, сама она – внимательной, и прослушивания занятий хватало, чтобы не отставать от других учеников, занимавшихся с преподавателями. Но вскоре девушка стала замечать, что в голове задерживается все меньше информации. Это с сожалением отметила и ее куратор, когда на очередном проверочном задании Клотильда еле набрала проходной балл.
– Я хочу с вами поговорить, – остановила она девушку, когда та, удрученная, выходила из здания училища. – Что-то случилось? Может быть, вы перезанимались?
Клотильда покачала головой.
– Дома все в порядке? И как со здоровьем?
– Все хорошо. Простите, я сама не пойму, в чем причина. Занимаюсь, как раньше… а сосредоточенность ушла.
– Думаете о чем-то другом? О работе?
– Нет, с работой все в порядке… Я сажусь вышивать и включаю занятие, все, как обычно… – мысль, мелькнувшая у нее в голове, была достаточно странной, но единственно верной: она чаще и чаще вспоминала тот вечер и странного мужчину, который проводил ее до рынка. – Я иногда думаю о… о друзьях, но ведь это не может быть причиной?
– К сожалению, может, – вздохнула куратор. – Во время прослушивания урока надо думать только об уроке. Как при дистанционном обучении, так и при присутственном. Клотильда, вы одна из лучших в этом наборе. На время уроков выкидывайте друзей из головы, прячьте в ящик, думайте только о предмете.
– Хорошо… я постараюсь, миссис Дули…
Уходя от куратора, девушка разозлилась сама на себя. Неужели она так отвлекается из-за пустяка, что все отражается на учебе? Она, которая сама ставила себе границы мыслей – о чем думать, а о чем – нет, и следовала этому? Ведь по-другому у нее никогда бы не получилось даже вышивать, если бы не запихнуть, как сказала куратор, в ящик мысли о своих погибших родителях, о родственниках, которые выгнали ее, о времени безденежья, отчаяния и голода? И тут она не может прекратить думать о каком-то пьянице! Глупости. Он того не стоит.
На самом деле Клотильда подсознательно догадывалась, что в ее жизни, не блиставшей красками, новыми знакомствами и интересными событиями, этот дурацкий эпизод с Дьюком воспринимался ею, как приключение. Ну как же, заблудиться, познакомиться с мужчиной, у которого немыслимо красивые глаза, но все лицо в грязи, прогуляться с тремя то ли разбойниками, то ли просто пьянчугами… как не вспоминать. Но теперь она дала себе слово: только учеба.

Купив по дороге домой долгожданные кусочек сала, яйца и упаковку сосисок (зарплата совпала с оплатой дорогого заказа, и можно было наконец порадовать себя белком), а также пополнив запас конфет и чая, Клотильда стала размышлять о парнях. Сегодня девочка из ателье, Бесс, пришла на работу в слезах и в обеденный перерыв рассказала, что ей изменил молодой человек. Далекая от подобных историй Кло с удивлением узнала, что Бесс простила его, но теперь не может ему доверять. «Это ведь по пьяни, понимаете? – всхлипывала Элизабет. – Он даже лица ее не помнит, но как противно!» Клотильда сочувственно кивала головой, но не понимала, зачем ей нужен такой парень, о чем предпочла промолчать, и правильно: девчонки наперебой заговорили, что это не считается, что по пьяни – это не измена, но что его нужно было хорошенько помучить прежде, чем простить…

Клотильде в свое время ничего не успели объяснить касаемо отношений мужчины и женщины. Ее родители погибли вскоре после того, как девочке исполнилось шесть, но она помнила, что они всегда были вместе и не мыслили ни дня друг без друга. В семье, в которой она воспитывалась после смерти родителей, отношения были такими же, но и здесь оба оставили ее, уйдя в лучший мир, как только Кло исполнилось десять лет. Семью брата она не считала семьей – там была взаимная, переполняющая жену и мужа ненависть, расплескивающаяся по всему дому… А потом ее некому стало учить. А в книгах… она редко их читала.
Что же все-таки такое – измена? И прощение ее… и отношения вообще… Хоть она и считала себя неромантичной, но иногда становилось грустно, когда она видела влюбленных. Забота ей не была нужна, Клотильда привыкла заботится о себе сама. Но ощущение тепла нужно любому живому существу…
Она прошла два первых барака – строений, которые, казалось, излучали тоску и обреченность. В некоторых окнах были повешены занавески, в некоторых – даже не было стекол… Неожиданно ей кивнул кто-то из стоящих рядом с лавкой «Табак». Клотильде потребовалось некоторое время, чтобы понять, что это один из «провожавших» ее на набережной.
– Здравствуйте… – и как к нему обращаться? – Жук!
– Фифа тебя знает! – посыпались возгласы. – Знакомства у Жучилы! А со мной здороваться?
Клотильда ускорила шаг. Против воли она улыбалась. Хорошо, что тогда они шли вчетвером, а не половиной рынка. И тут же ей пришлось притормозить – показалось, что рядом с сомнительного вида стариком стоит Дьюк. Сама еще не решив, что ей делать – поздороваться или нет, – девушка все же подошла ближе. Да, это он, ее знакомый: в легкой куртке, стоптанных ботинках и с грязным бинтом на пальцах левой руки. Старик что-то пробубнил и скрылся в трейлере, и Клотильда сказала:
– Здравствуйте.
Дьюк обернулся и посмотрел на нее с недоумением.
– А?
Мужчина снова был пьян, хотя на этот раз не шатался; на правой щеке были ссадины, но лица его это не портило; без слоя грязи он выглядел… переодетым аристократом, не нашла лучшего сравнения Клотильда и спросила:
– Вы меня не помните? Вы проводили меня домой, когда я заблудилась.
Ни намека на узнавание, в глазах – мучительная работа мысли.
– Я Клотильда.
– Кто?!
«Дура я, – со стыдом подумала девушка, – месяц прошел, он просто проводил тебя, а ты уж решила, что будет помнить всю жизнь!»
– В общем, неважно. Было приятно увидеть вас, и…
– Стой-стой-стой, – Дьюк помахал перед собой рукой, словно отгоняя мух. – Вспомнил. Имя у тебя чудное, вот и вспомнил. Как тебя, еще раз?
– Клотильда.
– Лучше буду называть тебя крошкой. Я такое не выговорю. Что, снова заблудилась?
– Просто иду домой.
– Слушай, – Дьюк огляделся и вздохнул, – у тебя пожрать нечего? Я проигрался сегодня. Просил старого ублюдка дать мне взаймы, так он меня послал, чтоб его хата сгорела… Ну, хлеба там – нет?
– У меня есть сало, – сказала Клотильда и тут же продолжила, – еще сосиски и яйца. И карамельки…
Последнее вызвало у Дьюка приступ хохота.
– Карамелек мне и не хватало! Весь день хожу и ищу, где бы достать карамелек! Что ты там сказала, сало?
– Еще яйца и сосиски.
– Давай сало. Хлебом сейчас разживемся у Доры, она не даст пропасть…
«Я совершенно не обязана его кормить, – думала Кло, доставая кусок сала, который тут же исчез в кармане Дьюка. – Это мои заработанные ужины. Он съест все за один раз, а мне хватило бы до субботы. Но не могла же я соврать… хотя почему – не могла?…»
Дьюк после получения сала оживился; сообщив, что теперь нужно найти Дору, он широкими шагами направился вглубь рынка. Кло последовала за ним, и очень скоро они оказались в совершенно незнакомом ей месте: петляя меж строениями, Дьюк вывел ее к странному бараку, в котором сочетались убогость общего духа рынка и претензия на то, что ты в любом случае будешь найден для ищущих. На двери висело несколько табличек с надписями «Это рай – только свой выбирай», «Здесь рады тебе всегда», «Не скучай, зайди на чай» и прочими; Клотильда подумала, что внутри барака размещен магазин, и спросила у Дьюка, чем здесь торгуют; тот странно посмотрел на девушку.
– Неважно, – сказал он, подумал и добавил: – Хлебом. В настоящий момент – хлебом. И не торгуют, заметь, а выдают совершенно бесплатно. Дора! – закричал он и забарабанил в окно на первом этаже. – До-ра!
Занавески на окне приоткрылись и вновь задернулись, а через полминуты открылась дверь; на пороге появилась женщина неопределенного возраста, с пальцами, унизанными дутыми золотыми кольцами, и яркой рыжей шевелюрой. Она была на высоченных каблуках, но в кое-как повязанном банном халате. Ее взгляд скользнул по Клотильде, и женщина удивленно посмотрела на Дьюка.
– Дора, привет. Ты все цветешь. Купалась или работала?
– Дьюк, чего тебе надо?
– Дай хлеба голодным путникам. У нас случилась неприятная история: у крошки есть шмат сала, а денег нет. А я, знаешь ли, оголодал.
– Оголодал – ешь без хлеба. А она…? – взгляд Доры задержался на девушке.

– Клотильда, – зачем-то поторопилась представиться та. – Здравствуйте.
– Это…? – взгляд переместился на Дьюка. Тот засмеялся.
– Это приличная девушка, которая пожалела несчастного.
– Рядом с тобой приличные быстро становятся неприличными, – женщина снова пристально посмотрела на Клотильду. – Девочка, не связывайся с ним, он не из твоего круга. Вообще не заговаривай с ним больше, послушай меня. И ты оставь ее в покое.
– Хлеба дай, и я не то что с ней – с тобой больше не заговорю! – снова засмеялся Дьюк. – Ну же, сало жжет карман!
Дора покачала головой, развернулась и захлопнула перед ними дверь; Клотильда подумала, что та отказала, но спустя минуту женщина появилась с буханкой черного хлеба.
– Спасительница! – шутовски раскланялся Дьюк. – Не присоединишься к нам? Кстати, а что случилось с Зеленым? Мне рассказывали, будто его чуть не убили.
– Убили. Слишком много языком болтал.
– Бедняга. Кому он насолил?
– Кому он только не насолил. Ладно, хлеб получил – вали. А ты, девочка, держись от него подальше, – повторила Дора. – Не надо тебе таких знакомств.
– Ой, мамочка-праведница! Идем, крошка, пока святая Дора не начала рассказывать о смертных грехах… Вот стерва, – пробурчал он себе под нос, когда они отошли от барака на приличное расстояние. – Вечно свой язык подкладывает, куда не просят. Советчица.
– Мне она показалась доброй женщиной.
– Она бандерша, – пояснил Дьюк, откусывая от хлеба. – Восемь баб под началом только на рынке, и двенадцать-пятнадцать по городу. Она их не обижает, да, но и требует по полной.
– А что такое – «бандерша»?
– Крошка, ты откуда такая наивная в наше-то время? Проститутошную местную содержит.
– Что?…
Дьюк подвел ее к куче ящиков, стоявших у закрытого магазина, сел на один из них и жестом пригласил девушку присоединиться; достав из кармана видавший виды платок и маленький ножик, он быстро сделал два бутерброда с салом, протянул один Клотильде и наконец пояснил:
– У нее публичный дом. Женщины для сексуальных утех, проще говоря.

– Как?! – Клотильда была поражена. – Но это же незаконно!
– А вот это все, – Дьюк обвел бутербродом пространство, обозначающее рынок, – законно? Кажется, тут законна только ты. Ну, и пара несчастных, которые не нашли ничего лучшего, чем купить квартиру в этом районе.
– Но она не похожа на… – тут Клотильда запнулась, и Дьюк тут же подхватил:

– На бандершу? А ты много их видела? – та промолчала. – Вот-вот. Типичная! Вкусное сало. Почему не ешь? А, здорово, Жук. Ты сюда зачастил, я смотрю.
Высокий и, кажется, еще больше похудевший Жук сел рядом с Дьюком и закурил; синяки почти сошли, но от этого при свете дня он выглядел еще ужаснее: желтая кожа, светло-зеленые подглазья и потрескавшиеся узкие губы. Клотильде вдруг стало жаль его, и она предложила:
– Хотите бутерброд с салом, Жук?
Тот замер, не донеся до рта сигарету, потом повернулся и посмотрел на девушку странным взглядом. «Как мертвец», – подумала она испуганно и протянула ему бутерброд. Через паузу он ответил:
– Нет.
– Крошка, ты чего такая добрая? – удивился Дьюк. – Отдай лучше мне, раз сама не хочешь. Этот полупокойник может есть только жидкое.
– Есть сырые яйца!
Клотильда отказывалась понимать, что ею руководит, но ей искренне хотелось сделать что-то, что будет приятно этим людям. Она достала упаковку из пакета и повторила:
– Будете сырые яйца?
– Да, – спустя секунд десять ответил он. – Два.
Клотильда достала два яйца, и Жук, аккуратно разбив подобранным камнем верхушки, выпил оба; кадык жутко двигался на его тонкой длинной шее. Дьюк доел бутерброд, и Кло отдала ему свой. Жук немного посидел, потом поднялся и снова посмотрел на Кло своим взглядом, от которого веяло могилой, затем кивнул в никуда и отправился прочь.
– Помрет скоро, – предрек Дьюк, жуя бутерброд, который взял у Клотильды. – Щас ты ему неделю жизни подарила. Уже и работать нормально не может, раз на рынке ошивается.
– А кем он работает?
– Разнорабочим, – фыркнул Дьюк. – Гастролер. Грабил, убивал, а сейчас видишь – рак желудка и гортани. Он поэтому и говорит мало. Да и не с кем ему…

Кто-то в ошметьях подкатился к ним с вопросом, всех ли тут кормят, и Дьюк велел ему проваливать, после чего встал и сказал:
– Пора и нам, а то набегут на халяву. Спасибо, крошка, в следующий раз я накормлю тебя.
– В следующий раз?
– Ну ты же каждый день здесь ходишь. А я не каждый день проигрываюсь в хлам. Сейчас пойду, отосплюсь, а вечерком потрясу этих засранцев…
– А во что вы играете?
– В карты. Казино не доверяю – уж на что в картах жулье, но там нет-нет, да сорвешь куш, а в казино портки оставишь, а потом еще и с тебя кожу снимут. Так ты приходи, крошка, на недельке… ну все, пора, – он зевнул и поднялся. – Иди домой, пока родители не потеряли.
«Я одна», – хотела сказать Кло, но слова застряли в горле, и она просто кивнула. Дьюк уже увидел знакомых и поспешил к ним. А она так и не спросила, что у него с рукой, запоздало поняла девушка но тут же рассердилась на себя: охота ей лезть! Может быть, эта тема неприятна ему, да и зачем это знать…

День шел за днем, неделя за неделей. На улицы пришла весна – сначала робкая, неуверенная, с то и дело налетавшими холодными ветрами, а потом и настоящая, теплая, ароматная; в ателье все чаще заказывали отделку летних платьев, а Клотильде поручали самые сложные заказы. Это было выгодно, но тяжело: девушка пока не могла позволить себе купить манекен, а вышивать без него даже лучшей мастерице было не слишком удобно; поэтому часто она оставалась на работе до поздней ночи, для чего хозяйка ателье выделила ей запасной ключ. Девчонки сочувствовали, зная, как устают от мелкой работы глаза и поясница, и не завидовали, когда Клотильде выплачивали премии: ее заказы все равно бы никто не взял.
– Слушай, – однажды сказала Фейт, самая старшая из них, – на что ты копишь деньги?
– Ни на что, – ответила Клотильда, трудясь над подолом золотистого платья.
– Не может быть. Ты работаешь и получаешь больше нас всех – только мы гуляем по вечерам и по выходным, а ты, судя по фигуре, и ешь-то раз в два дня, какие там развлечения. Автомобиль на наши заработки все равно не купишь… ты отсылаешь их кому-то?
Клотильда засмеялась.
– Да, самой себе. У меня такая причуда.
– Ну правда, скажи.
Что она могла сказать? Только то, что панически боится вновь остаться без средств к существованию. Что эта мысль парализует ее, заставляет неметь язык и пальцы. Пережитый однажды ужас навсегда посеял в душе девушки страх потерять все и остаться на улице. Но девчонкам не объяснишь, что обувь изнашивается, зимние вещи дома не пошьешь, зонтики ломаются, а за квартиру, училище и аудиокурсы никто не заплатит, кроме нее самой. Им не расскажешь, как за бесценок покупается поношенное платье, из которого получается тот уникальный вариант, которым восхищаются в ателье. И не расскажешь, как снятся – слава Богу, всё реже, – кошмары, в которых она снова оказывается на пыльной дороге с небольшой сумкой в руках, одной банкнотой и билетом на автобус в неизвестность…
– Может, у тебя есть мечта, и ты копишь на нее? У меня есть мечта, – Фейт облокотилась о край стола. – Путешествия! По всему миру… Только Дик этого не одобряет, говорит, сначала нужно обосноваться здесь, а потом думать о путешествиях. Не знаю, может, он и прав, но это так скучно…
У Клотильды тоже была мечта. Свой собственный дом. Небольшой садик, беседка с удобным столиком. Запах нарциссов и гиацинтов весной, запах жженых листьев и дров осенью. Летний ленивый покой и зима, за которой наблюдаешь из окна, в тепле и уюте. «Неужели это так много? – часто думала она и тут же отвечала себе: – Очень много». Путешествия… если бы у нее был дом, Кло путешествовала бы по нему…
– …ну, и красивую свадьбу, – закончила Фейт свой рассказ, половину которого девушка прослушала, задумавшись о доме. – А ты о чем мечтаешь?

Клотильда пожала плечами.
– Да ни о чем.
– Кошмар! Как ты можешь красиво вышивать, если и мечтать не умеешь! Ладно, я побегу, – и Фейт упорхнула к своему рабочему месту: сегодня она была за стойкой, на продаже. Клотильда со вздохом посмотрела ей вслед и вновь включила аудиоурок. Как ни старалась она перебороть себя, все чаще во время прослушивания она думала о Дьюке; вспоминала, как они «добывали» хлеб, как он говорил с ней, как она не решилась спросить о бинте на руке… Половина уроков проходила мимо сознания, и куратор уже пригрозила, что ей придется пересдавать два предмета, если девушка не перестанет витать в облаках. Клотильда и не витала… просто это неожиданное знакомство пробило брешь в сознательном отчуждении девушки от людей. Ей не приходило в голову пойти в кафе с девочками, но бессознательно получилось немного сблизиться с людьми, которых общество избегало; более того, они стали ей интересны. И это снова отвлекало от урока…
Сначала, возвращаясь домой, она глазами искала на рынке Дьюка, но потом бросила это занятие. Усталость после работы позволяла организму только добраться до ванной, вымыться и позволить забыться на время сна. К маю поток сложных заказов схлынет, как всегда, но пока Клотильда уже не могла отвлекаться ни на что, кроме работы и сна. И все же, через несколько недель, возвращаясь практически ночью, она вдруг услышала:
– Эй, крошка!
Клотильда обернулась на знакомый голос и увидела улыбающегося Дьюка; он выглядел совершенно по-иному, и, хотя половину скрывала полутьма, девушка поняла, что он одет в новые вещи, чисто выбрит и, судя по всему, практически трезв, несмотря на бутылку в руке. Почему-то сердце забилось сильнее прежнего.
– Здравствуйте, Дьюк.
– Знал, что тебя сегодня встречу, – улыбка стала шире. – За должком пришла? У меня сегодня день раздачи долгов, так что идем!
– Куда? – не поняла девушка. Дьюк подошел к ней и легонько стукнул по плечу.
– Ну как же! Сало. Теперь я иду кормить тебя.
– О… Нет, я…
– Долги надо отдавать. Надо от-да-вать… – он уже озирался вокруг. – Так, чего бы тебе предложить? Что ты пьешь?
– Я не пью, – улыбнулась Клотильда. – И не голодная.
Последнее было обманом, однако и это Дьюка не остановило.
– Ерунда. Такие крошки всегда недоедают… Идем-ка к Лому, я ему тоже должен, заодно отдам… – он усмехнулся. – Удачный день! Играл, как на чужие. Мешок взбесился, но сегодня фортуна – моя…
– А вы работаете?
– Ну да, – ответил Дьюк, разглядывая кого-то в толпе. – Чищу корабли в доках, разгружаю товары – ничего интересного… деньги маленькие, не то что игра. Но и в ней задираться не стоит, а я часто задираюсь.
– Задираетесь?
– Можно выиграть кучу бабла, не успеть остановиться и проиграть в момент, да еще и остаться должным. Хреновые ощущения, я тебе скажу.
– А что делают с должниками?
Дьюк пожал плечами и отхлебнул виски из своей бутылки.
– Бьют, потом отпускают и ждут возврата долга. А иногда заставляют отрабатывать. Все равно ты вернешься, чтобы снова сесть за стол, если будешь живым.
– А почему вы… – Клотильда не знала, корректен ли ее вопрос, но все же задала его, – почему вы не найдете нормальную и постоянную работу?
– Зачем? – хмыкнул Дьюк и снова наполнил стакан. – Работать месяц, чтобы получить прибыль, которую я заколочу за час? Это не по мне.
Девушка промолчала. Самым страшным была для нее неопределенность, а стоявший напротив мужчина жил в этой неопределенности, и она не могла понять его мыслей.
– А если с вами что-то случится? Болезнь или…
– И что? – удивился Дьюк. – Сдохну, похоронят. Или скинут в реку, что дешевле. Я одинок, крошка, и на свою судьбу давно плюю. Жаль, что ты не пьешь. Скучно надираться в одиночку… так говоришь, не будешь есть?
– Нет-нет, – поспешно ответила Клотильда. – Спасибо, я правда сыта.
– Это хорошо. А то иногда оголодаешь, хоть траву грызи… Пойдешь сегодня со мной играть?
– Что?
– Новички приносят удачу. Правда, не все, но ты можешь. Играть в карты – идем?
– У меня нет денег…
– У меня есть, ха-ха. Я сегодня богат! Идем к Лому, там ты все-таки перекусишь – а то смотреть страшно, совсем цыпленок.
В непонятной забегаловке с грязными стойками низенький мужчина в засаленном фартуке поприветствовал их и поинтересовался, что они будут заказывать; после того, как Дьюк отдал ему пачечку банкнотов, тот совсем расцвел и тихо сообщил, что через десять минут организует столик за счет заведения. Клотильде не хотелось есть в такой атмосфере – повсюду ругань, сигаретный дым, пьяные лица, – но мужчина, которого Дьюк называл Ломом, был так приветлив, а Дьюк – так обаятелен, что она покорно присела за столик, который официантка заботливо обмахнула заляпанным жиром передником. Еда же на самом деле была неприхотливой, но вкусной, хотя Клотильда предпочла не думать, в какой атмосфере та готовилась: жареный картофель, тушеная капуста с перцем и нежные куриные ножки. Кло осилила только четверть сытных блюд, и ее порцию с удовольствием доел Дьюк, запивая виски уже из второй бутылки. Он заставил ее хотя бы пригубить из бокала, но девушка после первого же глотка так судорожно закашлялась, что ее порцию допил он сам. Они вышли и остановились недалеко от небольшого шатра, откуда слышались крики и звон бокалов.
– А теперь, – потирая руки, объявил Дьюк, – играть! Сегодня удача на моей стороне, да еще ты, крошка-новичок… пойдем, раскинем картишки.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71174431?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.