Главная страница | Ужасы | Чертушки из сербской глубинки

Чертушки из сербской глубинки
Нина Александровна Алешагина
Все знают, что смерть ведьмы мучительна. Тот, кто знался с силами тьмы, не может уйти на тот свет, не передав свою силу наследнику. Богобоязненный человек, не взыскующий власти чернокнижника, будет шарахаться от умирающего мага, как от чумы, ибо ноша тяжела. А если проклят весь род и у наследника выбора нет? Что предпримут бесы, если сложится патовая ситуация с передачей колдовского дара?

Нина Алешагина
Чертушки из сербской глубинки

Находки в римском некрополе
Зима положила конец поискам колдуна. Он увлеченно раскапывал дакийские и римские могилы на востоке Сербии. Нашел двадцать семь свинцовых табличек с проклятиями, античный сосуд с пергаментным свитком, фигурку какого-то божка и другие артефакты. Люпус Синильный трудился, как одержимый, и лишь снегопад напомнил ему, что пора сворачивать полевые работы.
Путешественник устало брел мимо сербских поселений. За ним понуро плелся мул, груженный книгами, инструментами и археологическими находками хозяина. Мужчина зябко кутался в меховой плащ. Сербы, с их набожностью, открытыми сердцами и крепкими семейными узами, вызывали у него стойкое отторжение. Не видя пользы в бессмысленных злодеяниях, он старался обходить их стороной. Интуиция уводила Лупа дальше, туда, где фонило черной магией и безнадежным отчаянием. В таком местечке он не упустит возможность увеличить свое могущество.
Леса, леса, кругом буковые и дубовые леса. Ночлег в палатке у костра. Изредка на пути попадались заведения, в которых можно помыться и переночевать, а также пополнить запас сливовицы. Опять запорошенная снежком дорога.
«Вот обойду все медвежьи уголки и сопьюсь до того, как изучу свои находки» – мысленно подтрунивал над собой Синильный, в трактире уминая круглую рубленую котлету с острым соусом, который местные называют плескавицей. Бес по имени Бубушик неосторожно сунулся в кружку с ракией и растянулся на столике захмелевшей тушкой. Посетители трактира, простые сельские жители, не могли узреть эту сущность. А потому, хоть и косились на незнакомца, но враждебности к нему не проявляли.
Колдун запустил мозолистую руку в волосы, сальными прядями ниспадающие на широкие плечи и ниже.
– Надо было сбрить их до экспедиции. Упаси меня Геката от педикулёза.
– А-а, вши не плошица, за яички не кусают, – проблеял Бубушик.
– Ты вконец обнаглел, паршивец! – вспылил Луп, выкидывая нечистого за шкирку на улицу. – Найди мне местную давалку с корытом и хорошим зрением. Хочу помыться и провериться на вши, а потом вдуть ей по взаимному согласию!
– Ну, так ехал бы в Белград за излишествами, – огрызнулся помощник, отряхиваясь. Он выглядел как буро-зеленый чертик с маленькими рожками. На его мордочке проступило выражение вселенской скорби, янтарные глазки увлажнились. Вздохнув, Бубушик отправился на разведку.
Сытно поужинав, колдун клевал носом у очага.
– Я нашел ведьмино логово, магистр! Там есть колодец, тазик и востроглазая девчонка! – возбужденно заверещал Бубушик ему в ухо.
– Девчонка мне не нужна. Хочу сисястую бабу с пышной попой! – проворчал Луп, протирая глаза.
– Правильно, нечего там делать! Оставайся здесь, шеф. В том доме чёрт-те что творится! Бесами кишит он… страшными такими.
– А вот это уже интересно! Веди меня туда, обормот! – оживился Луп, надевая на плечи тяжелый рюкзак.
От деревни до зловещего дома пришлось идти по непогоде около трех миль. Луп сошел с главной дороги, и брел через заиндевелый бурелом, следя за тем, чтобы мул себе ноги ни переломал. Лес вокруг усадьбы болел из-за воздействия деструктивных Сил Тьмы. Синильный поежился, кожей почувствовав слежку. Бубушик тревожно озирался и водил ушами с кисточками. Даже мул забеспокоился, когда они подошли к старому дому моравского типа. Хозяину пришлось заманивать его булкой с солью на длинное крыльцо с арками. Привязав животное, он поставил ему защиту от хищников и злых духов. А Бубушик жался от страха к сапогам магистра, и в то же время любовался дверным молотком в форме шакальей морды. Выполненный из бронзы, он позеленел от времени.
– Пожалуйста, не поцарапай антиквариат, шеф, – взмолился чертик. – Заявить о себе и ногой можно.
– А ты уже разохотился на чужое добро, ворюга? – усмехнулся Синильный.
Стучать пришлось долго, прежде чем дверь со скрипом приоткрылась.
– Простите, тетя задержала меня. Вы врач? – робко спросила худенькая девочка с нечесаной гривой рыжих волос. Когда испытующий взгляд Лупа остановился на ней, юная селянка вспыхнула от смущения и начала всполошено поправлять прическу.
– Извините, тетя часто дерет меня за космы.
Луп неодобрительно покачал головой и проворчал:
– Довольно извинений! Говори медленно и внятно. Как звать тебя?
– Гордана. Мои братья слегли. Вы от господина Хабола?
– Не знаю такого. Но я смыслю в медицине. Где пациенты?
Девочка вздохнула от облегчения, провожая «доктора» к двум малышам. Они кашляли и потели под вонючей овчиной от лихорадки. В доме царило запустение. Колдун поразился невиданному количеству злых духов. Хищно ощерился в ответ на их свирепые гримасы. Сущности с интересом глазели на него, не почуяв в чужеземце страха.
– Вас пришли из лесной усадьбы? – на всякий случай уточнила рыженькая.
– Нет, я столичный парнишка.
Гордана удивилась. Как сюда занесло врача из столицы? Она просила о помощи лесных товарищей тетки, но у них не нашлось времени навестить простудившихся детей.
Луп осмотрел Павле и Давида – так звали малышей двух лет. Послушал их легкие с помощью стетоскопа, который использовал при взломе сейфов, чтобы не проворонить характерный щелчок. Похоже, на запущенный бронхит или пневмонию. А обстановка в холодной, как будто сто лет назад покинутой конуре не давала надежды на выздоровление. Гордана отсчитала определенное количество дров и положила их в печь.
– Топи жарче. Они же простужены до полусмерти! – приказал Луп. – Рубашки слишком сырые. Смени их.
Гордана закусила губу и принесла еще дров из поленницы. Потом храбро открыла сундук и достала оттуда сухую одежду, пожелтевшую от времени.
– Тетя требует, чтобы мы сначала сносили эти обноски. Я боюсь, что она поколотит братишек, если увидит их в новых рубахах.
– Твоя противная тетка изрядная жадина, не так ли? – усмехнулся Луп, подивившись поношенности платья, которое неряшливо болталось на тощей девчонке. Ее явно держат в черном теле. – Она хоть заплатит за лечение сопляков?
– Вряд ли, –  всхлипнула Гордана. Слезы потекли по ее впалым щекам. – Господин врач, я бы отдала все, что у меня есть, за их спасение. Умирая, матушка велела мне позаботиться о младших. Но у меня ничего нет! Тетя приютила нас из милости после смерти папы! Ах, я так подвела своих родителей, не уберегла ребят!
– Я же просил не тараторить, глупая! Разве по моей речи не ясно, что я иностранец? Ну, ну, не реви, – успокаивал девушку Луп. Его разбирало ненасытное любопытство. Над этим домом явно тяготело проклятие. Если тетка ведьма, у маленькой приживалки есть все основания трепетать перед ней. – Я сам разберусь с твоей тетей! Как ее кличут?
– Анат.
– Серьезно? Это не сербское имя!
– Ее зовут Анат, – тупо повторила Гордана, глядя на свои стоптанные башмаки.
– Ладно, Анат так Анат. Этот дом принадлежит ей?
– Да.
– Она сушит какие-нибудь травы?
– Да, сейчас принесу.
– У меня сохранилось немного зверобоя и чабреца, но этого недостаточно для  лечебного снадобья. За гербарий-то не влетит тебе?
– Не знаю. Спасите Давида и Павле, – бесцветным тоном уронила Гордана.
Магистр Луп разбирался не только в ядах. В свое время мать заставляла его заучивать травники и справочники по медицине. Поставив на огонь джезву, колдун нашел в своем гримуаре рецепт и на весах отмерил нужное количество сырья для снадобья. Удручающе хрупкая сестричка сменила одежду на больных и заботливо укрыла их, бормоча молитву. Дети недавно потеряли отца при пожаре, мать угасла через неделю после родов. Никого у Горданы на свете не осталось, кроме братьев.
– Когда жар снизится, натру их барсучьим жиром. А пока прокапаю пацанам носы вот этой гадостью. Надеюсь, ты сумеешь быстро унять их плач.
Мальчики разревелись от ужасного жжения в носоглотке. Пока Гордана нежно утешала и кутала их, Луп изучал аномалии в ее ауре. Неужели эта суетливая пигалица – наследница ведьмы? Бесов она не видит и не слышит, но в доме всего четыре живых души. Выходит, Анат, передала свою силу племяннице… и в то же время не передала! Разве такое возможно? Может, лесная колдунья находится в некоем пограничном состоянии?
Варево закипало. Помешав его, Луп попросил проверить свою шевелюру на вшей. Гордана вспыхнула от смущения.
– Делай, что велят. И натаскай мне воды. Пусть хоть какие-то мечты исполнятся. Будешь хорошей девочкой, разрешу и тебе воспользоваться последним куском мыла с моей Родины. Чуешь, чем пахнет? Горьким миндалем. И моя страна в переводе с древнего языка называется Миндальным королевством.
– Какое сказочное название! И аромат приятный. Я принесу воды, а вы присмотрите за Павле и Давидом?
Синильный кивнул головой. Гордана повернула к двери, потом резко обернулась.
– Неужели вы решитесь переночевать в доме тети? Или вы не знаете о ведьме?
– Как ты думаешь, кто я сам? Твоя тетка задолжала мне за лечение. Я поселюсь под ее крышей, чтобы она не забывала, что долг платежом красен.
Такой ответ огорошил девушку. Теперь ей точно влетит от усопшей ведьмы за то, что впустила в дом ушлого чужака. Что же делать? А ничего не поделаешь, положение безвыходное. Лишь бы братья выжили, а она любую взбучку выдержит!
Пока Гордана ходила за водой, Синильный огляделся. В горнице висел портрет полной блондинки в турецком платье и тюрбане. В серебряном семисвечнике горели свечи, которые разожгла Гордана, чтобы «доктор» не портил глаза. Обычно дети сидели при лучине, а менора украшала спальню Анат, где Луп приметил себе мягкое место для ночлега. «Крутая бабенка, не побоялась синагогу ограбить» – усмехнулся колдун.
Вальяжно прогуливаясь по комнате, он подошел к больным детям. Седой и угрюмый дух деловито расселся на груди одного из близнецов и похищал у него дыхание. Задыхаясь, ребенок зашелся в приступе мучительного кашля. Магистр Луп ткнул нечисть магическим жезлом в мохнатую попку. Бес злобно выругался и скрылся за шкафом. Бубушик воззвал к благоразумию хозяина: «Они угрожают нам, босс. Может, не будет топтаться на чужой территории?». «Спокойно, дружок, где наша не пропадало» – подумал Луп, поджигая пучок полыни. – Гордане по наследству досталось могучее войско. Как прибрать его к рукам, а? Рыжая дурочка даже не видит своих помощников. Почему лесные кудесники не завладели армией бесов, зная, что наследница – зашуганная девчонка, в магии ни бельмеса?
– Возможно, просто выжидают, пока детишки сгинут. А потом придут в дом с осиновым колом и насадят на него полумертвую Анат, дабы завладеть ее знаниями, солдатиками и золотишком, – предположил компаньон. Луп провел обряд, обеспечивающий мальчишкам защиту от атак астральной швали. Напоил остывшим зельем.
От ужина Луп отказался, зато потребовал горячей воды. Пока она грелась, Гордана поборола стеснительность и осмотрела его волосы. Вшей в них пока не завелось. Нашелся и медный таз. Краснея от стыда, девушка отводила глаза от голого мужчины, чьи понятия о приличиях оставались загадкой. Может, их вообще не было. После мытья густая черная грива заблестела, благоухая, как ликер амаретто. Закутавшись в полотенце, Луп с удовольствием причесывался щеткой с кабаньей щетиной.
– Могу я узнать ваше имя? – осмелилась на вопрос Гордана.
– Меня зовут Луп, Люпус, как тех серых братишек, что завывают в чащи стылой, – заявил колдун. – Перейдем на «ты»?
– Какое странное имя.
– Ничуть, малышка. Когда клиентки рассказывали моей матушке о кознях мужиков, она криво улыбалась и бормотала по латыни: «Penis vaginae lupus est». Взяла из любимой присказки слово Lupus и дала мне имя. Что голову-то ломать?
– А что означает эта поговорка? – спросила Гордана. Луп пожал плечами, давая понять, что сам не в курсе, хотя часть рецептурных прописей в его книге была написана на латыни.
– Братья спокойно заснули. Я так благодарна вам… тебе.
– Возможно, дело не только в болезни. Сопляки для демонов – корм. Из них посасывают жизненную энергию. А ты видела себя в зеркало, детка? У тебя под глазами черные круги, будто ты несколько ночей не спала. И эта худоба…
– Мне снится страшный кошмар. Почти каждую ночь меня преследует видение, – передернуло Гордану. Даже говорить об этом тяжело.
– Где твоя тетка?
– В подполе лежит она, – отрешенно уронила девица. – Не жива и не мертва…
– Вот как? – вытянулось лицо у Лупа. – Лягу в ее кровать, а потом поглядим.
Тщательно обнюхав перину и стеганое одеяло, колдун пришел к выводу, что старая упырица не успела испачкать постель трупными выделениями. Подушку и оберег он достал из рюкзака. Луп поставил на тумбочку алебастровый гекатейон * и зажег перед ним свечу. Приказав зевающему Бубушику стоять на часах, мужчина погрузился в сон.
Убедившись, что братьям не стало хуже, Гордана переоделась ко сну. Опустившись на колени, она воздала хвалу Господу и своей маме, которая представлялась ей ангелом, за нежданное появление лекаря. Девушка сомневалась, что лесные колдуны помогут. У них много разнообразных снадобий, но они не дали ей лекарства, ограничились обещанием проведать малышей. От умершей матери у Горданы остались только серебряные цепочка и крестик, которые она берегла, как зеницу ока. Когда ей становилось страшно, лишь в этой реликвии она находила успокоение.
К трем часам ночи в подполе пробудилась ведьма. Она не считала гостеприимство добродетелью. Первым делом Анат решила воздать мелкой дряни за самоуправство, а потом расправиться со смельчаком, который так опрометчиво решил прилечь на ее койку.

*Гекатейон – изображение трех женщин вокруг столба, символизирующее богиню магии Гекату.

Тетушка Анат
Лекарь проснулся от грохота и сдавленного визга в гостиной. Он спихнул с кровати Бубушика, который так утомился, что и ухом не повел, продолжая сипло похрапывать.
– Где мои сапоги, мудозвон?! – злобно прошипел Луп, шаря под кроватью.
– Чего ты бесишься, магистр? Я не звонил, – сонно пробормотал буро-зеленый чертик, почесывая бежевое брюшко. – Ох, прости меня! Сонные чары враги наслали!
– Умеешь отмазки придумывать, – улыбнулся Луп, пока Бубушик обувал его. Провинился, шишига.
В комнату приковыляла ошеломленная и избитая девушка. Из-за левого уха стекал ручеек крови, рваная ночная сорочка открывала синяки и глубокие ссадины на миниатюрном теле. Луп витиевато выругался.
– Теткина работа?
– Да, – заплакала она. Колдун привлек ее к себе и осмотрел. Оказалось, что девчонка серьезно ранена: скальп за левым ухом надорван. К тому же она потеряла сознание от удара по голове, и сейчас ее тошнило, что указывало на сотрясение мозга. Луп сказал, что зашьет рану и дивчина будет, как новенькая. В походе он уже приобрел навык, штопая свои носки.
Гордана отказалась от анестезии в форме крепкой сливовицы. В ее семье не принято выпивать, особенно юным девушкам. Стремясь добиться красоты и тонкости шва, мастер не спеша водил иголкой, которую сначала прокалил на пламени свечи, а потом продезинфицировал в самогоне вместе с шелковой нитью. Стиснув зубы и зажмурив глаза, Гордана еле терпела боль. Порой не могла удержаться от стона. Даже взмокла от усилий казаться мужественной.
Покончив с этим, Луп и Гордана убедились, что на близнецов не обрушился гнев колдуньи. Магия гостя сработала, как надо. А может, Анат рассудила, что перед ней провинилась только сестра.
– За что она так отделала тебя? – участливо спросил колдун.
– Не знаю. Не могу сказать, умерла или нет эта ужасная женщина. Она мучилась от сильных болей, когда мы пришли сюда. Лесные чаровники сначала приносили Анат различные снадобья, а потом похоронили в подполе, но сказали мне, что тетушка по-прежнему хозяйка в этом доме. Так и есть, Луп. Без ее разрешения я не могу брать вещи. Вон в той шкатулке сами собой появляются деньги на неделю и список продуктов, который мы можем себе позволить. Если я ослушаюсь ее или братья расшалятся, она, словно вурдалак, выходит из погреба и бьет меня, за волосы таскает. Не подумайте, что я неряха. Без позволения тети я не могу и шагу ступить, даже в комнатах прибраться. Тем более, гостей принимать.
Синильный хлопнул себя по коленке и захохотал.
– Вы не верите мне? – всхлипнула Гордана, трогая повязку.
– Да верю я, что сквалыгу могила не исправит! Это надо так вцепиться в свое барахло! Чую, немало сокровищ припрятала старая скряга! – веселился Луп, в предвкушении потирая узкие ладони.
После завтрака, который представлял собой унылую овсянку на воде, колдун дал лекарство Павле и Давиду. А потом спустился в подпол, ожидая, что он окажется пещерой Али Бабы. Лопата в деснице, мешок под мышкой, чемодан за собой Бубушик на веревке тащит, напрягается.
Погреб казался более пригодным для житья, чем верхние комнаты. Просторное чистое помещение. Вдоль стен тянутся полки с сырами, крупами, окороками, сухофруктами. Под ними стройным рядом стояли бочки с винами. В северном углу доски сняты и насыпан холмик с отверстием в изголовье. Он обставлен с четырех сторон огромными  сундуками. Из позеленевшей почвы, вместо креста, торчала чья-то берцовая кость. На ней висел затертый медальон на черной ленте. Луп открыл его и узрел лицо молодой пышки с портрета. «Мда, кое-кто не парился с погребением и изрядно сэкономил на памятнике», – сделал вывод Луп, вешая его нам место. Его больше заинтересовали сундуки.
– Как думаешь, у кого ключи, Бубушик? – спросил колдун. – Точно не у девчонки.
– Скорее всего, они похоронены с Анат, – ответил чертик, ковыряя когтем замочную скважину.
– Печально, коли так. Придется разрыть могилу этой стервы.
– Ох, только не это, магистр! Придумай что-нибудь другое! – попросил Бубушик. – От могилы исходит холод, да не простой, а потусторонний. Он леденит мои призрачные потрошки!
– Я тоже почуял это. Прескверная нора, кошмарная мымра! Ну, за работу!
Луп поплевал на ладони и взялся за лопату. Гроб Анат был неглубоко зарыт. Вскоре металлическое полотно столкнулось с его крышкой. В ответ раздался стук изнутри. Мужчина закусил губу и еще раз ударил лопатой. В гробу так врезали по крышке, что хрустнуло дерево. В страхе Бубушик заметался. Колдун застыл столбом, ожидая восстановления привычного ритма сердца. Крупный бисер пота выступил на его широком лбу. Пересилив себя, Луп склонился над могилой и сказал: «Любезная Анат, у тебя ключики от сундуков? Избавься от лишнего груза, чтобы в горний мир воспарить. Я пособлю тебе в этом».
В ответ тишина.
– Похоже, ты не расположена к сотрудничеству, дорогая, – вздохнул Синильный. – Ну что ж, решу проблему с помощью лома.
В ответ раздался хриплый смех. Смрад гниющей плоти заставил наглеца заткнуть ноздри, но это мало помогало. Из всех щелей, из сырого мшистого грунта полезли разнообразные гады и оплели своими склизкими вытянутыми телами захоронение ведьмы. Кстати, некоторые харчи распались на змей и насекомых. Еще одна ловушка для тех, кто верит своим глазам и не прислушивается к интуиции. Удирая, Луп поскользнулся на ступенях, которые словно обледенели. Бубушик верещал на бегу, словно сам не принадлежал к отверженным Богом.
Пока Луп озился в погребе, явился наследник лесного семейства. Это был высокий белобрысый парень с вечной недовольной миной на грубом лице. Гордана ухаживала за братьями, морщась от дергающей боли за ухом. Она не заметила, как он вошел.
– Гордана! Объясни нам, какого лешего ты впустила чужого в дом Анат! – прошипел Милош, с отвращением понюхав меховой плащ Лупа. Взгляд его серых глаз сверлил наследницу.
– И вам здраво, Милош! – воскликнула девушка. – Значит, вы только сейчас соизволили прийти к нам на помощь? Этой ночью Павле и Давид могли умереть.
– Ты дерзишь мне, негодница! – взвился спесивец, отвешивая Гордане затрещину. На глазах девушки выступили слезы. Она и так хлопотала по хозяйству, преодолевая недомогание. Скандал отнимал у нее последние силы.
– Гордана, задай овса моему мулу, если эта псина еще ни украла его! Какого дьявола ты вынюхиваешь здесь, пентюх соломенный?! – разъярился Луп.
Оскорбленному Милошу хватило безрассудства ринуться на него с кулаками. Перепуганная девушка увела детей в спальню тети. Напряжение, скопившееся в Синильном, требовало выхода. А лесовик оказался задирой. Схватиться с ним – одно удовольствие, потому что Луп оказался более умелым в рукопашном бою. Отлупив противника, он вынул из его кармана грудной сбор и выставил за дверь. Мул был в порядке. Синильный сам задал ему корм, так как Гордана боялась выйти на крыльцо.
Лесной чаровник убрался, чтобы доложить обстановку старшим. Он был в бешенстве он беспардонной наглости синеглазого чужака.
Хлебая суп, Луп устало наблюдал, как Гордана потчует близнецов. У них уже появились силы на капризы. Малышей все еще душил кашель, однако снадобье понемногу выводило мокроту из бронхов. Колдун думал о том, что предположение Бубушика верно: у него есть конкуренты. Какую пакость предпримут лесные колдуны? Да и Анат разошлась ни на шутку. Может, сделать ноги из этого дома? Синильный решительно отмел эту идею. В сундуках спрятаны ценности, которые он присвоит. Бесовская армия тоже ценное приобретение для темного мага!
Что-то в поведении некоторых духов, обитающих в этой хате, наводит на мысль, что они из бывших вояк. Такое вполне возможно, учитывая, сколько крови пролилось на этой земле. Все это влияет на нечистую силу, которая гораздо теснее связана с миром людей, чем принято считать. С такой армией не страшно вернуться на родной остров. Если тен‘рифи (военные из хунты) припомнят его былые шалости, Луп натравит на них армию из астрала.
– Гордана, у кого ключи от сундуков? Что в них лежит?
– Я не знаю. Тетя не показывала. Сказала, что я недостойна знать их содержимое. А ключи у Анат на шее. Ее погребли с ними. Ее любимым медальоном украсили… могильную кость. Я больше не могу выносить это безумие, господин врач!
– Медальон ничего не стоит, а вот сундуки могут быть набиты драгметаллами, как квартира борца с коррупцией. А магическую литературу могли свистнуть эти хамы. Ты знаешь, где живут лесные колдуны?
– Конечно. Они в гневе, Луп, – огорчилась Гордана, трепеща при мысли, что темнеет, и скоро тетя станет активной.
– Знаю. Не моя вина, что у них нервишки шалят, – усмехнулся гость. – А что тебя держит здесь, детка? Даже на панели лучше, чем в услужении у дьяволицы.
– Нищета. Неприкаянность. И нечестивое волшебство. Если я выхожу из дома без разрешения Анат, на меня нападают птицы и животные. Я получаю мелкие травмы, спотыкаюсь об корни и ветви, которые не выпускают меня за определенную черту.
– Что боитесь остаться без хозяйки?– подразнил бесов Луп, заглядывая в их звериные очи. Гордане повезло – она не могла лицезреть эти образины и слышать их ехидное шушуканье.
– Смотри, пламя в очаге посинело, – изумилась рыжая. – И огоньки свечей тоже стали лазурными, и коптят.
– Может, в них чистый спирт сгорает или этот белобрысый верзила монохлоридом меди дрова посыпал? – пошутил Синильный. В нем нарастала тревога. Следует ждать различных напастей от взбешенной ведьмы, которая в своем уютном погребе живее всех живых. А вдруг она наслала на чужака наваждение? Не может мертвая баба такие корки клеить?! Это нарушает законы мироздания, гром ей в темечко!
– Мы столкнулись с настоящей нави, магистр! С нежитью из преданий, караул! Поверь в это и беги, пока цел! – пискнул Бубушик, заламывая рожки.
Луп отмахнулся от шишиги, в число добродетелей которого мужество не входило. Даже расшифровав свиток и надписи на дефиксионах (табличках с проклятиями), он не получит столько знаний по практическому ведовству, сколько ему предоставит тетушка Анат. Сама Геката привела его сюда, а значит, поможет и расколоть вредную колдунью.

Неприятное знакомство
Обновив магическую защиту своему мулу и близнецам, Синильный снова расположился в комнате Анат. Гордана заявила, что молитва и заступничество святых уберегут ее от расправы и ушла к себе, хотя трепетала от страха. Листая гримуар, Луп размышлял об увиденном в этом странном месте. Синий огонь не сулит ничего хорошего, это признак активности сил зла. Конечно, старуха не сдастся без боя. Однако, при наличии выбора, она предпочла всыпать горячих не пришлому колдуну, а племяннице. Как это по-славянски: бей своих, чтоб чужие боялись. У бедняги взгляд побитой собаки. А глаза большие, вишневые. Если ее как следует откормить, отучить сутулиться и почернить рыжие брови и ресницы, девчонка будет прехорошенькой. Аппетитной и сладкой булочкой.
Куда Бубушик запропастился? Нашел щелку, в которой рассчитывает отсидеться, или умчался на улицу вместе с сородичами? Поднялась метель, ветер завывает, швыряя комья снега в окна. Бесы не откажутся от удовольствия покружиться в завихрениях снежного бурана. Хорошо, когда этой погани рядом нет. Понемногу Синильный поддался дреме.
– Господин Луп, я посплю в этом кресле? – раздался робкий голос.
– Валяй, подружка. Вот нагуляла бы ляжки, я б тебя в постель пригласил.
– Что? – оторопела Гордана, кутаясь в платок, который прежде не смела взять. Заведенный распорядок, власть тетки над домом явно вступили в кризис.
– Спи, святоша. Когда мы уйдем отсюда, сдам тебя и твой довесок в монастырь.
– Лучше жить в обители, чем в этом ужасном доме. Умирая, папа отправил меня к тетке. Наверное, он не знал, что она ведьма. Родители не выносили даже досужие разговоры о ведовстве и привидениях. Они были трудолюбивыми, рассудительными и набожными людьми. Мне так их не хватает! Я лучше пойду к братьям, Луп.
– Павле и Давиду она ничего не сделает. Это ты провинилась перед Анат, крошка. Держись меня – как-нибудь прорвемся.
Гордана присела на краешек кресла, потупив взор. Рядом с чужеземцем спокойнее. От молитвы девочку отвлекали топот в погребе и скрежет за печкой, прикосновения чего-то шершавого к лицу и шеи. На ее глазах половик сложился рулоном и пополз под стол. Сундук открывался и закрывался, выплевывая вещи. Пока Гордана строго придерживалась правил тети, та не вгоняла ее в ступор подобными фокусами. Да, Анат выходила из погреба. Ругала и била племянницу, но при этом всегда казалась материальной и живой. Сначала Гордана думала, что тетка не умерла, а просто прячется в погребе и разыгрывает ее. За день до вторжения Лупа девушка случайно увидела отражение хозяйки дома на глади воды. Это было лицо трупа, который начал разлагаться. Гордана схватила братьев и хотела убежать. Куда ни повернешь, везде стволы деревьев частоколом преграждают путь, зловеще гудят и как будто нависают над головой. Выбившись из сил, Гордана вернулась в дом и получила трепку.
– Кто эти девушки? – спросила Гордана, указывая на алебастровый гекатейон.
– Это составные части великой трехтелой богини колдовства. Надеюсь, что Геката Сотейра убережет нас в эту ночь, и поможет мне выбить долг из тети-моти.
– Она языческая богиня, верно? А вы не боитесь предавать Спасителя…
– Бедный парень, который не смог отбиться от римских силовиков и еврейских священников, меня вряд ли спасет, – отрезал Луп, пряча книгу в рюкзак.
Гордана в праведном ужасе перекрестилась. Колдун закрыл глаза и расслабился, смирившись с тем, что эта глупышка будет бубнить псалмы и периодически проверять, как спится карапузам.
Что перекатывается под крепким телом Лупа, урчит и вздрагивает? Как будто перина превратилась в упругий живой пузырь, который пучит от газов. Какое гадкое ощущение!
«Вон с моей койки, сволочь залетная! Я тебе покажу, как на моей территории куролесить!» – прошелестел голос у самого уха. Луп взмахнул рукой, отгоняя незримого обладателя голоса. Гордана застыла в кресле, поджимая под себя ноги. Из подушки высунулась пухлая женская рука с пунцовыми язвочками. Пальцы разжались и с ладошки в копну черных волос устремились вши. Очень много вшей. Выругавшись, колдун выпрыгнул из постели, нервно сгоняя паразитов и тряся головой. Ему пригрезилось или гнусные твари оккупировали его роскошную шевелюру? В отчаянии он упал на колени перед Горданой, раздвигая пряди на проборе.
– Проверь, нет ли у меня вшей, лапочка, – попросил он.
– Уйдем отсюда, господин Луп!
– Да, уходим! Потом вычешешь их. Что-то мне разонравилась теткина лежанка.
Из спальни ведьмы эти двое вылетели пулей. Луп сжимал в кулаке гекатейон. Из комнаты донесся сварливый голос:
– Ты не прошел проверку на вшивость, засранец!
– Где ты спишь, Гордана? – тяжело дыша, спросил Луп. Девушка указала на широкую лавку с тощей подушкой и драным кафтаном, заменяющим матрас.
– Жестковато, но сойдет и так, – плюхнулся на лавку колдун.
– Вы намерены спать со мной? – поразилась девочка.
– А где ты еще найдешь такого интересного мужчину? – лукаво улыбнулся Синильный. Когда шутишь, не так страшно.
Тем временем подельники Анат сгрудились возле лавки столь плотной массой, что это почувствовала даже Гордана.
– Как душно, господин Луп! Мурашки по коже бегают и трудно дышать. Как будто нас теснит толпа, – пролепетала девчонка.
– Да так оно и есть, малышка, – отозвался Синильный, дико озираясь. Так близко эти твари еще не подходили. Агрессивный парад уродств и патологий! Бесы клацали зубами, смрадно дышали в лицо колдуна, тянули за волосы. Луп поднял гекатейон и по-гречески воззвал к богине. Гордана всем своим трепещущим от страха телом прижалась к нему. Между ними втиснулся взъерошенный Бубушик. Луп шепотом спросил, где он шлялся.
– Я проверял пути к отступлению, магистр. Прийти сюда проще, чем уйти. Эта усадьбы окружена силовым полем в форме шестиугольника.
– С кем ты разговариваешь? – спросила Гордана, отстраняясь.
– У меня есть собственный бес. Один против полчища Анат.
– Они могут нас убить?
– Если материализуются из дыма или тумана. Как правило, убивают по воле волшебника, который несет за них ответственность в этом мире. Им проще пиявкой присосаться к резервуару жизненной силы, чем кого-то физически уничтожить. Верно, Бубушик?
– Да, магистр. Но я как пчелка, собирающая нектар. Допустим, люди скандалят, а я зависаю над ними и насыщаюсь энергией. Ой, ой!
Мохнатая лапа схватила Бубушика за башку и потащила к себе. Луп ударил алебастровой статуэткой громилу, похожего на медведя. Он отпустил чертика и оцарапал предплечье Гордана до крови. Девушка взвизгнула и показала невидимому врагу серебряный крестик. Создание дунуло на него – белый металл почернел!
– Гордана, ты девственница?
– Я не замужем, – промямлила Гордана, не ожидая такого дурацкого вопроса.
– А у тебя это дело жестко привязано к замужеству? Может, сообразим что-нибудь этакое, чтобы вызвать у бесин разрыв шаблона? А то они крепнут от нашего страха…
– Чем вы собираетесь нас поразить? Не на тех напали! – загалдела толпа. – Наша госпожа Анат – королева разврата! Даже Маркиз перед ней теленок, не то что ты, черный копатель. Она бежала из Турции, где за блуд камнями забивают. Когда смертные мужчины перестали ее удовлетворять, Темнейшая из ведьм призывала инкубов на ложе!
– Анютка, милая, покажись! Коли не боишься экстремальных утех, – позвал колдун. Бесы нервно рассмеялись и начали расступаться.
Позади них до самого потолка выросла горящая человеческая фигура. С характерным потрескиванием и запахом гари она возвышалась скалой и скалила закоптелые зубы в ротовой воронке, как у миноги.
– Ты не Анат, – твердо заявил колдун, не слушая панических причитаний вцепившейся в него девицы.
– Я древний повелитель огня. А посему могу задать жару ворам, малолеткам и деревенщине. Напрасно ты вторгся во владения моей зазнобы, – гулким басом провозгласил палёный. Набедренная повязка превратилась в пепел и обнажила толстые щупальца с присосками и крючьями на конце. Язычки пламени на затылке чудовища превращались в вертлявые жгутики. Через головы митингующих собратьев отростки потянулись двум людишкам, сидящим на лавке. Луп протер полотенцем лицо и шею, разорвал его надвое и намотал на ладони влажную ткань. Он связал одни щупальца сложным узлом, а другим подсунул табуретку.
– Неужели Анат предпочитает осьминогов мужчинам! – притворно удивился маг. Возникшая из сгустившейся мглы пышная женщина врезала ему в челюсть, заступаясь за демонического любовника. Луп свалился на пол, ошеломленный неожиданной атакой. Ведьма пнула его ногой в ребра, а девочку вырубила ударом по голове, чтобы не мешалась под ногами.
– Откуда ты взялся? Кто дал тебе право шастать по моему дому и взламывать мои сундуки?! Да я же тебя вот этими руками кастрирую, иностранец! – заорала она. Ей вторил рев помощников. Палёный исчез.
– Я Луп Синильный, родом из Атлантиды, а сюда прикатил прямиком из Стамбула! Так что не бузи, сербская провинция! Все в рамках закона: сильнейший хапает, покоренный реализует право по-хорошему отдать свое добро, избегая эскалации конфликта.
Пинками Анат выразила свое несогласие. Луп удивился плотной материальности этой нежити. Как она это делает?
– Так из какой Атлантиды ты родом? Платоновской?
– Нет, миндальной. В Атлантике мы прозябаем, за Геркулесовыми столбами.
– Ну и прозябай у себя дома, в другие страны не лезь. Чем ты занимался в Стамбуле?
– Книжки читал.
– Я была любимой женой паши. А ты всего лишь зловонный таракан. Что захочу, то с тобою и сотворю. Могу отрезать хозяйство и продать в гарем! – зарычала Анат, поднимая его за горло.
– Женой паши? А что так скромно? Врать, так врать, почему бы тебе ни сказать, что была самой Хюррем-султан! – придушенно прохрипел Луп.
– Хочешь поговорить о ней? – оживилась тетушка, швыряя его на лавку. – Ну, тогда живи пока.
– Стикс ее поглоти, любимую султаншу всех времен и народов. Я хочу знать, как тебе удаются магические штучки с материализацией. Мне нужна армия нечисти, способная совладать с теми, кто преследует меня.
– С полицией, что ли? – захохотала Анат. Она взялась за объемное брюхо, закатываясь. – Ты хочешь, чтобы древние знания моего рода и его могучие союзники помогали тебе избежать заслуженного наказания? Вот умора! За то, что ты потешил меня, шут уголовный, я дарую тебе еще сутки жизни. Рви когти отсюда, как из кутузки, сладкий! Если тебе хватит смелости остаться, я открою тебе величайший в мире секрет. Но ты трусишка, который всегда в бегах, верно?
С этими словами тело ведьмы рассыпалось на отвратную живность. С бранью на устах Луп принялся давить ее. Гордана со стоном очнулась и схватилась за метлу, отгоняя аспидов и насекомых от спящих братьев.
– Какая вульгарная баба! – вздохнул Бубушик, по привычке обыскивая драный кафтан. Вдруг где-нибудь завалялось?
– Да уж, напала на мужика, что может быть вульгарнее. Зато готова открыть мне какой-то секрет. Останемся под этой гостеприимной крышей еще немного, дружок. Ты не возражаешь, Гордана?
– Без вас она убьет меня, Луп! – воскликнула девушка, с признательностью взглянув на него.

Наследница ведьмы
Луп еще раз спустился в погреб, протестировал продукты и пришел к выводу, что съестного тут не найдет. Испещренный магическими символами гроб из тиса полностью вышел на поверхность. Открыть крышку колдун не решился. В конце концов, там лежит всего лишь разлагающаяся женщина, способная с помощью темных сил на время собраться в боевую единицу. Колдун провел ладонью по орнаменту гроба и насмешливо заметил: «A self – made woman»*. Собрав волосы в высокий хвост, Луп спрятал их под бандану и добавил: «But she has the keys»**.
«Открой домовину, хватай ключи, отпирай сундуки и беги с их содержимым как можно дальше, пока не стемнеет». Надежный план, да только зимнее солнце скроется уже скоро. Синильного после полудня разбудила Гордана и сообщила, что отвар закончился, а братикам стало хуже. Они еле дышат, а температура подскочила до опасной отметки. С помощью ингаляции, инъекции вытяжкой из алоэ древовидного и массажа легких дети откашлялись коричнево-зелеными комками.
– Как вы живете без антибиотиков? – вздохнул Луп, удивляясь, почему он вообще возится с больными, как Флоренс Найтингейл. У богини есть какие-то планы на них? Если есть позыв их лечить, а не добить, надо подчиниться. Да только медицина отняла немало времени. Луп заметил, что лицо у Горданы посерело, глаза покраснели и слезились. Еле ноги таскает девчонка. У нее тоже жар, воспалился шов за ухом. Пришлось снять его, промыть рану от гноя и опять зашить. На этот раз измученная девочка не стала отказываться от спиртного и отключилась после операции. Луп злобно выругался. Теперь ему самому придется и воду таскать, и дрова для печи наколоть. Зачем отпустил белобрысого лесовика? Такого славного, крепкого парня? Для пленника тут много работы.
За теткиными секретами мужчина спустился уже под вечер. Любопытство перевешивало страх, а желудок отказывался принимать овсянку и черствый хлеб. Сундуки манили своей тайной, разжигали алчность. Набор надежных отмычек сломался при взломе замка. Лом и кирка заржавели, топор развалился при ударе об крайний сундук. Второй топор Луп поберег для колки дров.
– Что, не желаешь обыскать труп, магистр? – спросил Бубушик, наблюдая за его бесплодными усилиями.
– Я велел тебе присматривать за детским садом, – напомнил Луп.
– Пока все живы и спят. Рыжеволосая отчаянно мечется во сне и плачет. Я заглянул в ее голову и узрел нечто тошнотворное. От таких сновидений можно свихнуться.
– А что ей снится?
– Уничтожение сербской деревни турками в старинной одежде. Сербы яростно сопротивлялись, многих османов порубили. А те дотла сожгли деревню и насиловали оставшихся в живых женщин так, будто в них вселился сам Приап.
– Это нормально для войны. Странно, что невинной скромнице грезится столь грязная порнография.
– Вот и я удивился. Это происки тетки, магистр?
– Нет, – подумав, ответил Луп. – Так вот почему у нее столь жалкий вид! Ей страшно лишний раз глаз сомкнуть! А снится соплячке история ее рода, обстоятельства, при которых был заключен договор с нечистой силой. Она настоящая наследница. Содержимое сундуков и бесы принадлежат Гордане.
– А почему бесами распоряжается Анат? Как она умудрилась после передачи дара остаться на земле? – озадачился Бубушик, следуя за хозяином, торопливо зашагавшим к лестнице.
– Проснулась, дурочка? Надеюсь, мое рукоделие цело? – усмехнулся лекарь, поправляя съехавшую повязку. Вспотевшую девушку била дрожь. – Рассказывай, что было после захвата деревни? Я имею в виду, кто выжил и почему?
– Вы о чем? – буркнула Гордана, уставившись в одну точку.
– О твоих кошмарах. Ты не хочешь принять свою судьбу, верно? Тебе суждено быть ведьмой. Сними с Анат ее ношу, и она свалит из твоей жизни, а ты будешь богатой. Рассчитаешь со мной за услуги, поселишься в Белграде.
– Нет, нет! Папа и мама расстроятся, если я отступлюсь от Христа! Не стану отверженной в глазах бога, подобно тете! Вера и братья – это все, что у меня есть, господин Луп.
– Хочешь стать мученицей во имя Христа? Ну, ну. А если из-за твоего упрямства Давид и Павлик умрут? Анат в бешенстве так сурочит и их и тебя, что вам уже никто не поможет. Ты хоть читала Новый завет от корки до корки? Для тех, кто читал, очевидно, что эта история не имела никакого отношения к магии, сплошная политика. Мне, как экстремисту, импонирует деятельность Иисуса. Но я не стал бы умирать за его учение, искаженное учениками до неузнаваемости. Знаешь ли ты, что первые христиане не носили крестов и не писали икон? Я мог бы много доводов привести…
– Я не хочу это слушать! – истерично закричала Гордана.
– Глумишься над христианскими чувствами, шеф, – ехидничал Бубушик. – По ком тюрьма плачет?
– По мне уже давно плачет виселица! – гордо заявил Синильный. – Полагаю, что личная гвардия не даст меня в обиду. Как говорила моя мать, чем больше ты убиваешь, тем безопаснее становится мир.
Гордана вытаращила вишневые глаза и пробормотала: «Вы точно сумасшедший».
Колдун отмахнулся от ненормальной, пощупал лбы малышей и потребовал от Бубушика птицу на ужин. Бес нашел куропатку на опушке, вселился в нее и прилетел на крыльцо. Луп свернул ей голову и принялся снимать с тушки кожу вместе с оперением. Бубушик сгонял за второй куропаткой для детишек. Прочие духи обдали его презрением, а у чужака спросили, где он обзавелся этой шестеркой.
– Погодите немного, сами станете исполнительными, как джинн из арабской сказки. Испортило вас бабье правление, – заявил Луп, разделывая дичь. – А ты славный малый, Бубушик.
– В таком случае ты разрешишь мне взять на понюшку? – с надеждой спросил буро-зеленый чертик.
– Ладно, отсыплю тебе. Заслужил.
Глядя, как и чем вознаграждается за труды Бубушик, демон в форме оранжевого бегемота с крокодильим хвостом и лапками и его чешуйчатый приятель-гуманоид с головой буйвола подошли к Лупу и предложили ему обтяпать брак с Горданой, как это делали в стародавние времена колдуны и ведьмы на шабаше. Детали утраченного ритуала им неизвестны, к сожалению. Это могут знать лесные чаровники. Ведь у них семейный подряд. Магией владеют муж, сын и теща.
– Хм, обычно кто-то один в семье колдует, а самый младший у него учится.
– Ведуны стараются не связываться с себе подобными, – пояснил Оранжевый, заговорщицки подмигивая. – Зато брачующиеся удваивают свои силы и права. Будешь нашим командиром.
Услышав этот разговор, прочие духи возмутились и напали на этих двоих. В схватке полетели на пол горшки и чашки, рассыпалась крупа и заварка. Бесы ярились силой и все переворачивали, бились об стены и даже уронили буфет. Гордана суетилась, с возгласами ужаса и негодования пыталась поймать вещи и вернуть на место. Луп схватил ее за руку и потащил на кухню. Девушка вырвалась и подбежала к братьям, которые разревелись от страха.
– Заставь их замолчать и ступай готовить куропаток! – приказал Луп.
– Зачем вы устроили переполох?! – всхлипнула Гордана.
– А я тут причем? Просто правильные ребята дали отпор плохишам, – объяснил Синильный, распахивая окно. – Дебоширы, на выход! Мы жрать хотим.
Сильным сквозняком духи устремились в ночную темень, взметнув волосы Лупа. Колдун удовлетворенно улыбнулся и вырвал из рук Горданы Давида.
– Теперь мальцов не зашибет. Живо на кухню, бестолочь!
С неприятным скрипом приоткрылась дверь в спальню Анат. Ласковый женский голос позвал его на ложе. Луп чмокнул в щеку остолбеневшую девочку и шепнул: «Не ревнуй. Ты пока не заслужила». Гордана открыла рот, чтобы возразить, она-де не ревнует этого охальника. Синильный уже шагнул в опочивальню, Бубушик по стенке поплелся за ним, пытаясь сфокусировать взгляд.
На кровати раскинулась обнаженная женщина лет тридцати. Гладкая кожа и округлые формы, одежды практически нет. Крупные соски подкрашены, а лобок выбрит. На сияющем лице написано предвкушение еще большего веселья. Магистру Лупу всегда нравились зрелые прелести. Молодежь подчас слишком костлява и угловата, хотя и соплячек кому-то нужно приобщать к любви.
– Открой мне обещанный секрет, Нюрка-хатун, – осевшим голосом попросил Синильный, погладив ее по бедру.
– А ты почешешь мне там, куда рука не достает? – призывно улыбнулась красавица, еще шире раздвигая стройные ножки. Луп с готовностью подался вперед. Бубушик прыгнул на его ширинку с воплем: «Не суйся в нежить, магистр! Это же поганая мертвечина, которая только притворяется свежаком!» Так и повис на стояке шишига, подергивая ушками с кисточками. Колдун скривился, пресыщенный навьими чудесами. Свалить бы отсюда под крылышко живой пампушки.
– Он что, подвизается ангелом-хранителем на подставке? – захохотала Анат. – Присаживайся, гость незваный. С таким смотрителем тебе никакие соблазны не страшны. Откуда, говоришь, тебя занесло в наши края?
– Из Турции. А ты чего прохлаждалась в Стамбуле? Ты же сербка…
– Я слышала ваш разговор о снах Горданы. Я тоже видела их. Овца хочет укрыться под сенью православия, как мой братец, правильный во всех отношениях. Любимый родителями сыночек. Однако его благочестие куплено мною! Это я приняла колдовской дар и уехала в Турцию, чтобы враги расхлёбывали кашу, которую заварили их предки, совершив набег на наши земли! Ох, и покуражилась я над этими выродками! Пришлось спасаться бегством, но я ни о чем не жалею! Как и мой кумир Хюррем, я ловко косила под мусульманку, но творила древнюю магию, подкармливала наследное войско османскими душонками!
– Ладно, мне это неинтересно. Выкладывай свой секрет. И ключи от сундуков.
– Луп, ты столько инвентаря испортил, пытаясь взломать мои сундуки. Они заговорены. Сокровища недоступны для тебя, пока не выполнишь мою волю!
– Чего ты хочешь, булочка?
– Оскверни мою племяшку, чтобы я могла передать ей дар. А я научу тебя материализации, покажу рукопись моего предка, который был зачат османами в ночь заключения договора с Тьмой. Перед ним трепетали все Балканы. Опасный был дедушка.
– В таком случае мне придется жениться на маленькой богомолке. Штамп в паспорте не дает никаких гарантий. Нужен ритуал, дающий мне право распоряжаться демонами твоего рода.
– На родовую силу губы не раскатывай! – вспылила Анат, принимая свой истинный облик. Луп в ужасе отшатнулся от раздутого кадавра, чьи почерневшие уста были сомкнуты, а голос шел из утробы. Из ее промежности вылупился уродец, похожий на антарктического полихета, снабженного не только щетиной, но и острыми крючьями. По всему телу – россыпи маленьких блестящих глаз. Червь важно изрек: « Я хранитель знаний рода Шубашич! Ты не хапнешь больше, чем мы согласимся тебе дать, чужеземец! Хозяйка отказала даже почтенной лесной семье, которая любезно предоставила ей убежище в этой глуши!»
– Так я и думал, что ее тайный кармашек окажется с сюрпризом! – пробормотал Бубушик, плюхнувшись на пол с опавшего насеста.
– Молчи, чушок! – лениво приказал полихет.
– Сам заткнись, тампон ершистый! – нашелся Бубушик и показал ему язык.
– Стесняюсь спросить, где носил этого хранителя твой предок?
– На шее, как воротник. Даже дурной мысли не допускай о величайшем балканском маге! – отрезала Анат.
– А что ты понимаешь под осквернением? Высшая справедливость всегда на стороне жертвы. Значит, девчонка должна добровольно отречься от Христа и посвятить себя богопротивной волшбе.
– Я пыталась передать ей дар. Девчонка хитрая. Чтобы друзья ни задушили малышню, она дала мне руку, мысленно взывая к Деве Марии, а между пальцев зажала мамин крестик. И из-за этого я застряла на границе! Да, церемония посвящения необходима. Будь суров с этой тварью.
– А аванс будет? У меня кончается выпивка! Между прочим, обряд инициации требует животной жертвы, – деловито заметил Луп. Не торгуясь, тетушка изрыгнула на колени колдуна серебряные динары князя Михаила Обреновича напополам с опарышами. Заметив, как его передернуло, Анат расхохоталась и утратила материальность до того, как Луп угостил ее третьей оплеухой за свинство.
– Ты утаила от меня обещанный секрет!
– Твоя правда, сладкий, – послышалось из подпола. – Так слушай: Хюррем Хасеки-султан была сербкой. Разве эта тайна не стоит того, чтобы ради нее рискнуть жизнью?
– Да ладно. Роксолана, что стала Хюррем, родилась на территории Малороссии.
– Говорю тебе, Хюррем сербка по национальности. Не спорь со мной, Луп, иначе между тобой и ужином я возведу преграду!
– Могу я узнать хотя бы, как ты пришла к такому выводу? – насмешливо спросил маг.
– Конечно. В Стамбуле ко мне в руки попали кое-какие вещицы Хюррем. Я использовала их в спиритическом сеансе. Явился дух великой султанши и говорил со мной на сербском языке.
– А может, она полиглот, как и я? И потом, заклинатель и призываемый общаются между собой на универсальном языке, понимая общий смысл фраз.
– Да ну тебя! Не умничай!
– Если бы мы с тобой чай пили, ложки били, по-турецки говорили, это не сделало бы нас урожденными османами, дорогая, – издевался Луп, оттирая с монет нечистоты.
– Иди жрать, скотина! – сердилась покойница.
Посмеиваясь, Синильный покинул комнату хозяйки дома. А Бубушик остался спать на подушках, но среди ночи был укушен неизвестным за хвост. Отчаянно вереща спросонья, он помчался под бок к своему господину.

*A self – made woman (англ.) – женщина, сделавшая себя сама.
** But she has the keys (англ.) – Но у нее ключи.

Адюльтер в деревне
Утро выдалось ясным. Луп надел на плечи рюкзак, взгромоздился на своего ушастого скакуна и отправился в деревню. Бока ныли от сна на жесткой лавке. Где спала Гордана, его не интересовало. Как убедить ее добровольно принять колдовской дар и поделиться с ним силой, он пока понятия не имел. Запертая в усадьбе с нечистью, девочка еще неистовее уверовала в Бога. В таком гиблом месте и ученый поверил бы в чертовщину. Это на родине Лупа магия и наука как-то сосуществуют вместе. Причем космология и квантовая физика выдают на-гора гипотезы намного более фантастические, чем предания о деяниях волшебников, которые рассказывал Синуфо у костра. «Вселенная бесконечна и многомерна. То, что невозможно на одном плане бытия, вполне реализуемо на другом», – объяснил себе это противоречие Луп, поглядывая на зеленоватое свечение, пересекавшее лесную тропу. Он легко преодолел это силовое поле, непонятно, кем созданное.
Для обряда Луп купит черного барашка и/или петушка. Важна не столько жертва, сколько готовность отречься от своей веры. Гордана на это не пойдет. Разве что пригрозить пацанам смертью. Все равно не живут, а мучаются. Сначала он попробует задавить авторитарностью их сестрицу.
Проблемы лучше решать по мере их поступления. Двое из бесовской шоблы Анат готовы присягнуть ему. Они подали дельную мысль, как завладеть силой. Как только Луп уломает Гордану принять дар, дела пойдут, как по маслу.
Бубушик вселился в белку. Подождав, пока утихнут конвульсии, зверёк помчался по следу хозяина. Пушистая тушка с бесовской начинкой спикировала колдуну на плечо с сосновой лапы. Луп улыбнулся и погладил белку. Он заметил, что Оранжевый и Рогатый сопровождали его почти до самой границы леса, прячась в ветвях. Наверное, они уже стали изгоями в своем коллективе за то, что яснее других осознают абсурдность происходящего.
– Есть орешки, командир? – раздался в голове Лупа тихий голос Бубушика. Даже одержимые белки не могут говорить по-человечески. Выручала телепатическая связь мага с фамильяром.
– Посмотри в беличьих запасах, – мысленно ответил Луп.
– У нее такой крошечный мозг, что я не могу считать координаты этих запасов.
– В деревне поедим.
– А может, не будем возвращаться? – с надеждой спросил Бубушик.
– Предлагаешь бросить добычу в доме Анат? Рехнулся, что ли? – в голос воскликнул Луп и поймал угрюмый взгляд старика с вязанкой хвороста. Маг ощутил его страх и стрекот мыслей о проклятом лесе, в котором живут колдуны. Оглядев молодого незнакомца с ручной белкой, его гордую посадку на муле и оживленное красивое лицо, дед пришел к выводу, что и этот тип непростой. Его визит не сулит ничего хорошего деревне.
Вдалеке показались первые домишки. Надо поспешить в харчевню до того, как суеверные жители наплетут о нем лишнего.
В сербской кухне преобладают мясные блюда, которыми сейчас наслаждался голодный колдун. Опасливые взгляды селян и расспросы трактирщицы, что он делал все это время в лесу, его не беспокоили. Главное, после небольших колебаний обслужили, как надо. При желании Луп может испортить эту большую и довольно зажиточную деревню не хуже лесных чаровников. Пока ему не хотелось вредить людям, которые гонят такой крепкий самогон, что Бубушик от одних паров хмелеет.
Насытившись, Луп подозвал трактирщицу и спросил, не продаст ли она черного ягненка или петуха.
– У меня не водится такой масти. Я могу показать двор, где Милош покупает живность для своих богомерзких обрядов.
– Похоже, Милош хозяйничает не только в лесу, – злобно усмехнулся Луп. – А где я могу найти женщину для грязных утех?
– У нас таких не проживает, – проворчала трактирщица.
– Прости за ханжеское слово. Разумеется, я искупаюсь перед совокуплением. Неужели никто не хочет заняться со мной чистым сексом?
– Никто! Ваша белка дрессированная?
– С чего вы взяли?
– Она макает кусочки мяса в соус и так внимательно слушает наш разговор.
– Не только белка проявляет интерес к нашей беседе. Кто та пышка?
– Жена Сречко и дочка старого Вука, который ведет торговлю с лесными чаровниками. Верно, Радойка?
– Ой, да не возводите напраслину на моего отца! Подумаешь, продал пару черных овечек Милошу, у которого только бабка ворожит. Да и та при смерти. А сам он хороший человек, богобоязненный.
– Девочки, вы хоть понимаете, как вам повезло с засильем колдунов? Если растрезвонить на всю Европу, что здесь обретаются чародеи, потянутся туристы. А местные откроют новые кафаны, публичные дома и хаммам с водичкой из геопатогенного зоны, пробуждающие магические способности у всех желающих заняться оккультизмом! – воскликнул Луп, осененный бизнес-идеей.
– Лесным чаровникам это не понравится, – с сомнением протянула Радойка, снимая тулуп. Она принесла в большой корзине выпечку для продажи заведению, и сама благоухала ею. Молодка была соблазнительно округлой, русоволосой, слегка смуглой. Ммм, вот она, золотая спелость.
– У вас что, нет мужчин с ружьями? Глупо водить экскурсии в дома, хозяева которых еще живы, – вкрадчиво заметил Луп, подмигивая румяной красавице.
– Мой муж от деда унаследовал кокинку. На вас, что ли, проверить, можно ли застрелить из неё колдуна?
Луп хрипло засмеялся. От такой красы невольно взыграли гормоны. Пока Радойка выкладывала товар, он обратился к Бубушику: «А ты не слишком расслабился, дружок? Проблема поиска доступного женского тела снова стоит под острым углом!» На что умный чертик ответил: «У кого стоит, у того проблема. Да и угол скорее прямой, чем острый». Колдун рассвирепел и посулил Бубушику пытку транспортиром, если он не предпримет что-нибудь. Белка рыжей молнией вскарабкалась по ноге Радойки и вонзила резцы в ее ягодицу.
Селянка вскрикнула больше от неожиданности, чем от боли. Трактирщица возмутилась, размахивая полотенцем: "Почему ваша бестия кусается?! Обоих выгоним в лес!"
Луп вскочил, засунул белку за пазуху и рассыпался в извинениях перед женщинами за невоспитанного питомца. Достал из рюкзака флакон с зеленовато-желтым бальзамом, от которого исходил пряный аромат, и смазал им ладонь трактирщицы. Морщины, волдырь и белый рубец от давней травмы разошлись на глазах, возвращая здоровье и красоту коже.
– Продайте мне бальзам! – потребовала женщина, алчно глядя на флакон.
– Нет, мне, мне! – взмолилась Радойка, протягивая к нему руку. Ее уже не волновал укус. На животе и боках после родов образовались растяжки, от которых она мечтала избавиться.
– На обратном пути я оставлю вам рецепт, хозяюшка. Летом вы без труда найдете ингредиенты для снадобья в ваших благодатных краях. А сейчас я помогу пострадавшей от зубов моей белки. Как неудобно получилось! Должно быть, у зверька начался гон.
– Пойдемте ко мне домой. Неловко в кафане юбки задирать.
– Вот именно, – согласился колдун, предвкушая удовольствие. Бубушик нервно копошился у него на груди. Трение меха о волосатую грудь не только электризует, но и усиливает возбуждение.
«Постоишь на шухере, малыш. Анат меня засмеёт, если я вернусь с разбитым рылом».
По дороге на ложе любви Луп приобрел у дядюшки Вука животную жертву для инициации Горданы. Он еле дотерпел до дома Радойки, где овладел сербской молодкой. Она недолго разыгрывала недотрогу. Чужеземец так хорош собой и раскован. Умело ласкал ее, изголодавшуюся по нежности, которую Сречко не умел дарить. Нелюбимый муж до вечера не вернется. А она и плоть потешит, и волшебным бальзамом разживется. Радойка не задумывалась, почему обладатель чудодейственного рецепта не избавился от собственных шрамов, которые в изобилии наблюдались на его мускулистом теле. Что, если чистая гладкая кожа – результат легкого морока?
Сречко никогда не устраивал Радойку в постели. Что взять с грубого мужлана? Женский организм был для него тайной за семью печатями. Чужестранец умело раздразнил чувственность партнерши различными уловками. Он был опытным и темпераментным мужчиной, который, к тому же, мог читать мысли партнерши. Что хотела Радойка, то он с ней и делал, осуществляя некоторые ее постыдные фантазии. Обоим стало так хорошо, что они забыли обо всем на свете. Одна белка волновалась, напряженно высматривая рогоносца. Маузер Кока Бубушик в доме не нашел. Следовательно, он у обманутого супруга. А магистр беспечно жарил чужую жену и не стремился быстрее сладить дело.
Бубушик не знал Сречко в лицо. Он видел его в любом прохожем и порывался бежать к хозяину, но всякий раз его останавливала мысль об ужасном наказании за ложную тревогу. Колдун так оголодал, что лучше не мешать. В конце концов, белка махнула лапкой, и нырнула в кладовую грызть орешки под стоны Радойки. За десять минут ничего худого не случится.
Когда раскалываешь орех за орехом, нервы успокаиваются. Мысли о службе перестают жечь мозг. Бубушик утратил бдительность, набивая брюхо. Огромный детина с дичью в ягдташе ввалился в дом и ошалел от скрипов и сладострастных возгласов из опочивальни. Зарядив дедушкин маузер, он распахнул дверь с гневным ревом. Бубушик проворно взбежал на его плечо и вцепился в мясистое ухо. С грязным матом Сречко оторвал от себя мелкую тварь и запустил в полет. Бубушик шлепнулся об стену, а муженек взял на прицел любовников. Луп уже разъединился с перепуганной партнершей. Ухватившись за ствол, плюнул в левый глаз мужика. Прошептал несколько коротких фраз на древнем языке. Взор Сречко остекленел, гримаса бешенства разгладилась на лице, мышцы грубых кистей обмякли и начали подергиваться. Луп без труда разоружил его и погладил по взъерошенной макушке.
– Я забираю твою пушку. Это несправедливо, когда у серба есть и боевая винтовка, и сочная краля в постели. Боги решили, что Сречко слишком кучеряво живет, – проворковал колдун, изучая маузер Кока. Нелепо побывать в Сербии и не вывезти из нее сувенира. – Где ты хранишь патроны, добрый человек?
– Не… не про-дается. Па-мять о дедушке это, – промямлил мужик, не в силах бороться с обволакивающей его истомой. Мысли путались. Горячая кровь уходила куда-то вниз, лишая мозг питания. Он еще помнил, что оружие надо беречь, но сейчас все затмило желание обладать красной потной испачканной в нечистотах чужака женой, которая, дрожа, вылупила на него свои черные глаза.
– Я знаю, где патроны, магистр, – виновато молвил Бубушик, пытаясь прийти в себя после удара об стену.
– Держи за винтовку, – отсыпал мужику монет Луп. – А теперь ступай по проторенной дорожке, не заставляй красавицу ждать. Эй, Радойка, прощай, славно порезвились! Ты свидетельница, что Сречко сам продал мне оружие.
Рогоносец, на которого охальник наслал всепоглощающую похоть, навалился на жену, начисто забыв о Лупе и вынужденной сделке. Серебро посыпалось на пол и многострадальную кровать. Колдун привел себя в порядок, присвоил патроны и принадлежности для чистки винтовки. За окнами смеркалось. Пора возвращаться. К счастью, ревнивец не убил скакуна. Луп покинул деревню на муле с притороченной к седлу клеткой с птицей. А барашек бежал за ним под присмотром Бубушика. Луп злобно распекал его за то, что не умеет стоять на часах. По таким, как Бубушик, адская "губа" плачет.
"Дом ведьмы и есть гауптвахта для такого смирного малого, как я" – устало подумал бес, зевая.

Пропагандист из преисподней
Нечистые духи доложили лесным чаровникам об отъезде Лупа. Колдуны задумались. Может, до него дошло, с кем связался? Если наглец сбежал, спасая свою никчемную жизнь, пора брать Гордану в оборот. Без посторонней помощи тетя с племянницей не разберутся. Бабка, матриарх колдовской семьи, приказала внуку перейти в наступление.
Несколько демонов бузили, требуя работку. Выбрав самого настырного, Милош явился в дом Анат. Он завел с Горданой разговор о православии. Его атеистическая лекция была весьма убедительна, но девочка продолжала упорно стоять на своем. Она не верила, что выживет, и хотела встретиться с мамой и папой на небесах. Молодой человек пришел в ярость и закричал:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/nina-aleksandrovna-aleshagina/chertushki-iz-serbskoy-glubinki-71131051/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.