Главная страница | Современная русская литература | Разговор с Безумцем

Разговор с Безумцем
Северан Грин
Мог ли успешный карьерист, примерный гражданин и любящий семьянин предположить, что его счастливая жизнь приведет его прямиком в сумасшедший дом? Но что позабыл в таком месте главный герой? Какие ответы жаждет получить человек, находящийся в шаге от того, чтобы сойти с ума? Может ли быть, что в стремлении к абсолютной нормальности скрывается намного больше настоящего безумия, чем в мрачных стенах психиатрической лечебницы?

Разговор с Безумцем

Северан Грин

© Северан Грин, 2024

ISBN 978-5-0064-5879-6
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Предисловие
Каждый человек, живущий на земле, имеет огромный шанс столкнуться с необъяснимым внутренним хаосом, внезапно возникшим на тропе его счастливой и гармоничной жизни. Этот беспощадный хаос начинает все сильнее и сильнее затягивать нас в себя, со временем лишая всякой надежды на спокойное и мирное существование. Мы стремимся взять его под контроль, но он не поддается, мы пытаемся заглушить его рев, но он не затихает, мы силимся уничтожить негодяя, но он лишь смеется нам в лицо. В итоге все наши попытки приводят к неизбежному осознанию того, что разрушитель спокойствия никуда не уйдет, пока наше пламенное сердце продолжает отчаянно биться. Но остановить его мы не вправе, как и не вправе обрести волю, достойную того, чтобы возобладать над этой бушующей стихией. У нас остается единственный выбор – встать на путь понимая. Только научившись слышать и слушать, мы способны понять всякого, кто, на первый взгляд, абсолютно непригоден для людских разговоров. И только поняв речь бушующего урагана, мы сможем узреть и цель его изначального возникновения, которая найдет свой неизбежный отклик в наших далеких глубинах, где дремлют давно забытые стремления и преданные детские мечты. Пробуди их, они достойны того, чтобы вновь обрасти жизнью, став реальными и пульсирующими порывами, без которых твое существование тебе никогда не принадлежало.
Но что, если забыть про возникший хаос и жить в вечном отстранении от него, силясь не замечать любые проявления стихии? Этот способ тоже имеет право на существование, только плата за такой выбор слишком высока, ведь он неизбежно приведет вас к самому отвратительному и пугающему явлению в вашей жизни – к встрече с безумцем. И вам придется проявить немало смелости, находчивости и хитрости, чтобы не пропасть во время этого знаменательного события, а что еще намного важнее – самим не сойти с ума.

Глава 1. Джереми Смит

Меня зовут Джереми Смит, я самый обыкновенный человек. По специальности я врач – терапевт, проработавший на этом поприще более пятнадцати лет. В настоящее время занимаю должность заведующего терапевтическим отделением крупной частной клиники в городе Чикаго. Я люблю свою работу, предан ей, и во многом даже живу мыслями о ней, с того самого момента как поступил на медицинскую службу в качестве студента – стажера, помогающего основному персоналу больницы. Со школьной скамьи я был уверен в том, что стану врачом, ведь это было моей заветной мечтой, как это было и не меньшим желанием моих родителей, которые очень хотели, чтобы дорогой сын пошел по их стопам. Мой отец Энтони Смит был частным массажистом, а мать Анна Флэнкс работала старшей медсестрой в государственной клинике города Беттендорф, что расположен в штате Айова, откуда я, собственно, и родом. Однажды отец решил сменить работу, поэтому получил дополнительное образование и перевелся работать в клинику на должность травматолога-ортопеда, в ту самую клинику, где работала моя будущая мать. Там они и познакомились. А со временем появился и я, тот, кто рос в окружении медицинских специалистов, тот, кому сама судьба благоволила стать успешным врачом и, как бы это нескромно не звучало, спасителем людей. После окончания школы я отправился в штат Иллинойс вместе со своим другом Майком, где мы поступили в престижный Чикагский медицинский колледж, а затем и в университет. Но мой друг Майк не остался в Чикаго, а переехал в Нью-Йорк по приглашению своего дяди, заведующего отделением одной из местных клиник. Майк звал меня с собой, но я уже привык к своему месту работы и не хотел уезжать, желая начать развиваться именно здесь. Помимо работы, есть и еще одна важная ценность в моей жизни – это моя семья. Моя супруга Дженнифер и дочь Энни. С Дженни мы познакомились на утренней пробежке в парке, после чего сдружились и стали часто встречаться, а через два года родилась и Энни. Жена работает старшим экономистом в банке, а дочь готовится к поступлению в первый класс, чего мы все, конечно, с нетерпением ожидаем. Теперь же моя жизнь разрывается между двух берегов: один работа, а второй семья. Так, собственно, и проходит все мое существование. Я строю карьеру успешного доктора и одновременно воспитываю свою маленькую дочь. Но ведь так происходит не только у меня, но и у каждого разумного человека. Любой нормальный член общества неизбежно сталкивается с тем, что необходимо разделить себя на несколько личностей: на профессионала своего дела и на, ничем несвязанного с ним, примерного семьянина. Поэтому на работе я становлюсь доктором Смитом, а дома уже любящим мужем и дорогим папочкой. Это словно два человека, которые ничем не связаны друг с другом, один выполняет одну роль, а второй совершенно другую, и между собой их роли никак не пересекаются.
Однажды вечером я сидел у камина в общей гостиной и пил виски. Иногда я позволял себе расслабиться и пропустить стаканчик после ужина. Дочка все равно уже спала, а жена смотрела любимую телепередачу, поэтому я никого не смущал алкоголем и мог отдохнуть в спокойной обстановке. Глядя на горящие поленья, у меня в голове вдруг возникла мысль: «А насколько вообще правильна моя жизнь? Почему я решил, что мой вариант существования самый нормальный и разумный из всех возможных? Почему врач? Почему не космонавт или художник? А может, писатель?» – спрашивал я себя. «Писатель, точно! А почему бы и нет?» Возможно, меня обуял профессиональный кризис, и я уже настолько истощил себя на работе, что меня начало тянуть к чему-то противоположному от того, чем я все время занимаюсь. От того, чему я посвятил половину своей жизни, нет, даже больше половины. В голову стали закрадываться различные мысли, касающиеся сути всего моего существования. Некоторые из них были столь депрессивными, что вызывали во мне чувство тягости и даже разочарования. Я стал ощущать, как внутренняя волна уныния начинает захватывать все мое естество, полностью подавляя во мне всякую адекватность и рациональность мышления. Меня словно засасывало в какую-то воронку нескончаемых переживаний, твердивших мне о том, что вся моя жизнь является одним сплошным абсурдом. Первое, что пришло мне в голову, – мысль позвонить Майку. Мы с другом давно не виделись, но созванивались регулярно. Возможно, он что-то подскажет по поводу происходящего со мной, ведь мы с ним одинаковое количество жизни посвятили бессменной работе, велика вероятность, что и он сталкивался с чем-то подобным. Я хватаю телефон и набираю номер старого друга, крепко прижимая трубку телефонного аппарата к своему уху, но в ответ слышу лишь протяжные гудки. Может, он занят чем-то важным? Или же вообще спит? Все-таки разница с Нью-Йорком целый час… Получается, что у него уже пол-одиннадцатого поэтому, возможно, лучше перезвонить завтра…
– Алло! Я слушаю, – раздался хрипловатый голос в трубке.
– Майк? – уточнил я.
– Джерри?! Это ты? – прозвучало в ответ.
– Привет, Майк. Я тебя не разбудил?
– Привет, дружище! Да нет, все в порядке. Что-то случилось? – по голосу Майка было понятно, что он только проснулся, но, видимо, решил меня этим не смущать, поэтому и не сознался.
– Извини, что так поздно. Просто у меня возникли странные мысли… точнее состояние… в общем, такого раньше не было, поэтому я решил позвонить тебе, – попытался я объяснить цель своего звонка.
– Джерри, давай поконкретнее, что у тебя стряслось? – уже более бодрым голосом произнес Майк.
– В общем, Майк, ситуация такая: я сидел у камина и пил виски, вдруг ко мне пришло состояние дикой опустошенности и уныния, будто вся моя жизнь не имеет ничего значимого, словно я вообще занимаюсь не тем, чем должен или чем мог бы заниматься. Я подозреваю, что у меня выгорание. Скажи, может, ты сталкивался с чем-то подобным? —более внятно рассказал я.
– Ну я лично не сталкивался, но о таком слышал. Оно часто случается, когда мы слишком много времени посвящаем работе, из-за этого эмоционально истощаемся и нам начинает казаться, что вся наша жизнь наполнена лишь глупостью и обманом. Будто мы сумасшедшие, у которых немножко поехала крыша, – хихикнул Майк.
– Но ведь она не поехала? Я не схожу с ума? – заволновался я.
– Нет конечно! Просто тебе, человеку стрессоустойчивому, сейчас сложно принять состояние внутренней нестабильности, когда кажется, что все, чему ты посвятил свою жизнь, являлось не таким уж и важным, а твоя самая главная цель вдруг оказывается вообще какой-то пустышкой. Но ведь мы оба знаем, что это не так, – успокоил меня друг.
– Так что же мне делать в этой ситуации? Попробовать не думать об этом? – спросил я.
– Тут я вижу два варианта. Первый – попробовать не думать об этом, собрать всю волю в кулак и жить дальше, трудясь на своем поприще, то есть занимаясь тем, в чем ты действительно хорош, а мы оба знаем, что ты первоклассный специалист и отличный доктор. А второй вариант – это сходить к психологу, который поможет тебе справиться с возникшими переживаниями, – посоветовал приятель.
– А если не сработает? – засомневался я.
– Джерри, ты для начала попробуй. Но если вдруг не поможет, то звони, мы найдем другое решение, – обнадежил Майк.
– Спасибо большое, друг! – поблагодарил я приятеля за поддержку.
– Да пока не за что, я ничего особо и не сделал. Кстати, как там Энни поживает? У Дженнифер как дела? – поинтересовался друг.
– Все отлично, Энни считает дни до начала учебного года. Ей не терпится поскорее пойти в школу. А Дженни скоро берет отпуск, хочет съездить в гости к родителям, – поделился я семейными новостями.
– Все вместе поедете? – уточнил Майк.
– Нет, они поедут без меня. У меня и так половина сотрудников в отпусках, не могу же я оставить отделение в таком положении, – вздохнул я.
– Понимаю, это досадно, но иногда приходится делать неприятный выбор, – поддержал Майк.
– Это точно, – прошептал я. – Ладно, Майк, не буду тебя задерживать, а то тебе все-таки утром на работу, – я не хотел отнимать у друга время, особенно предназначенное для сна.
– Ничего страшного, дружище. Давай ты мне завтра позвонишь и подробно расскажешь, как обстоят твои дела, договорились? – спросил приятель.
– Договорились. Завтра обязательно позвоню. Спасибо тебе еще раз! – поблагодарил я Майка, понимая, что он действительно потрясающий друг, готовый всегда прийти на помощь.
– До завтра, Джерри! – раздалось в трубке.
– Пока, Майк!
Положив трубку телефона, я стал обдумывать слова Майка. Собрать всю волю в кулак и попытаться жить так, словно ничего не происходило в моей голове? Не поддаваться этим мыслям, выводящим меня из строя? Либо же сходить к психологу? И попробовать с его помощью выйти из состояния эмоционального выгорания? Если честно, то к психологу я идти не хочу, поэтому, пожалуй, выберу первый вариант. Посмотрим, как у меня получится сохранить контроль над собой.
Утром я, как обычно, отправился в клинику, где все, в принципе, шло привычным образом. Погруженный в деятельность, я не допускал возникновения каких-либо мыслей, если они не имели отношения работе. Я вообще никогда не позволял себе на работе посторонних размышлений, даже о семье старался не думать, ведь это отвлекало меня, негативно сказываясь на результатах моих трудов. Поэтому, лишь сконцентрировавшись на работе, я спокойно и плодотворно провел свой трудовой день.
Вернувшись домой, я радостный позвонил Майку и сообщил, что все в полном порядке, поэтому он может больше не переживать за меня. Оставшееся вечернее время я провел, играя со своей дочкой, что тоже не позволяло мне вернуться к депрессивным рассуждениям. Однако, перед самым сном, когда я остался наедине с самим собой, меня вновь стали охватывать тягостные мысли. Они, словно ночные мотыльки, слетевшиеся на свет, кружили вокруг моей светящейся головы, внушая чувство грусти и необъяснимого одиночества. Я силился, я пытался отогнать их, боролся с ними, кричал на них, но они были непреклонны. Кажется, я совершенно не властен над ними, как и не властен над самим собой.
На следующий день я позвонил Майку и все рассказал ему о том, что со мной происходит, и почему я не хочу идти к психологу.
– Знаешь, Джерри, я тебя прекрасно понимаю. Но тебе нужно сходить к специалисту, и отнюдь не потому, что ты какой-то сумасшедший, а потому, что тебе крайне необходимо перебороть депрессию. А Она, видишь ли, свойственна каждому здоровому и разумному человеку. И в этом нет ничего постыдного, все ходят на прием к психологам, – объяснил Майк.
– Ладно, Майк, я подумаю… Может, и смогу себя пересилить, – вздохнул я.
– Я дам тебе номер своего хорошего знакомого, он может проконсультировать тебя прямо по телефону. А так как ты мой друг, то еще и абсолютно бесплатно. Как ты на это смотришь? – спросил приятель.
– Хорошо, уговорил. Диктуй номер, – поддался я.
Но утром выяснилось, что знакомый Майка находится в отпуске, отдыхает на Гавайских островах, следовательно, поговорить с ним в ближайшие пару недель точно не получится. Не желая затягивать с этим вопросом, я все же переборол себя и записался на прием к одному из психологов, чей номер нашел в газете объявлений. Но ближайшая запись была лишь на следующий вторник, а это получается, что мне предстоит ждать еще целую неделю, изматывая себя мыслями о мучительном приеме. Поэтому я сказал вежливой девушке на той стороне провода, что перезвоню позже, так как мне необходимо определиться со своим графиком. Но перезванивать я, естественно, не собирался. Я решил еще полистать объявления, в надежде отыскать что-нибудь привлекательное, но не смог найти ничего из того, что меня бы заинтересовало, вызывав во мне желание обратиться к указанному там специалисту. Утомленный, я закрыл газету и, перевернув ее обратной стороной кверху, продолжил пить утренний кофе. Пока я завтракал, мои глаза невольно проскользили по лежащей газете, где, среди рекламных заметок о продаже подержанных вещей, вдруг зацепились за одно интересное объявление:
«Потомственный психолог! Помощь в решении глубоких личностных проблем. Изготовим зелье от страданий, депрессии и прочих душевных заболеваний. Никаких занудных речей, никаких ядовитых пилюль и таблеток, только индивидуальный подход и глубочайшее уважение ко всякому страждущему». А снизу подпись: «Альберто Джеральдини» и номер телефона.
– Это любопытно, – усмехнулся я. Креативный подход, но на солидного специалиста не тянет, скорее на шутника, который еще и поглумится над своим клиентом. Хотя допускаю, что это лишь рекламный ход, чтобы выделиться на фоне других объявлений, ничем не отличающихся друг от друга. «Ну нет! Что за глупость? Не собираюсь же я обращаться к подобному специалисту? Я же не чокнутый!» Впрочем, не так уж и плохо я себя сегодня чувствую. Стоит ли тогда заморачиваться по этому поводу? Немного поразмыслив, я закончил с завтраком и отправился на работу, чтобы, наконец, погрузиться в свою привычную среду.
На работе все шло своим чередом, каждый день был похож на тысячи других дней, каждый час на тысячи предыдущих часов. Все подобное сменялось подобным, как и мы сами, сменявшие свою яркую однотипность на несравненную банальность. Супруга с дочерью уехали на две недели гостить к родителям Дженни, а я, уже отказавшийся от похода к психологу, остался дома один. В первый же день после отъезда родных я подвергся новому усиленному нападению терзающих мыслей, зазвучавших в моей голове, подобно некому чужеродному голосу, заглушить который я пытался с помощью крепкого виски, выпивая его солидными порциями. Так и продолжалось несколько дней, пока я не пришел на работу с больной головой, измученный и абсолютно не выспавшийся. Понимая, что подобное поведение до добра не доведет, я начал листать в голове возможные варианты решения данной проблемы, перечисляя порой несвязанные друг с другом слова: психолог, виски, Майк, Энни, работа, сон, художник, писатель, Альберто… Альберто? Что за Альберто? Ах да, это же имя психолога из газеты. Надо бы найти его объявление и еще разок взглянуть. Не звонить ему, нет, просто посмотреть на эту рекламную заметку, немного полюбопытствовать. Вечером, вернувшись домой с работы, я нашел ту старую газету, которую, по счастливой случайности, еще не выбросил в мусорную корзину. В газете я отыскал знакомое мне странное объявление, повторно прочитав которое, непроизвольно направился в сторону телефонного аппарата. – Джереми, нет! Ты сходишь с ума, – произнес я вслух. Хотя… что в этом такого? Чем я, собственно, рискую? А вдруг все же удастся подчерпнуть из этого что-то полезное для себя? Была не была… Набираю номер… гудок, два, три… трубку на том конце провода кто-то снимает.
– Алле, – произносит с оттяжкой мужской голос с ярко выраженным акцентом.
– Здравствуйте, увидел ваше объявление в газете, – взволнованно произнес я.
– Добрый вечер, месье! Рады, что вы обратились к нам за помощью! Меня зовут Джузеппе, я секретарь господина Джеральдини, – вежливо произнес собеседник.
– Я… я хотел бы записаться на прием к мистеру Джеральдини, это возможно? – спросил я.
– Безусловно! Как ваше имя, уважаемый месье? – поинтересовался секретарь Джузеппе.
– Меня зовут Джереми. А когда ближайшая свободная запись? – уточнил я.
– А когда бы вы хотели попасть на прием к господину Джеральдини, месье Джереми? – вопросом на вопрос ответил мне собеседник.
– Не хотелось бы откладывать в долгий ящик, поэтому чем раньше, тем лучше, – ответил я, понимая, что мне сложно быстро подобрать в голове подходящее время.
– Завтра в восемь вечера вас устроит, достопочтенный Джереми? – поинтересовался Джузеппе.
– Да, вполне, – согласился я.
– Тогда возьмите ручку и бумагу, чтобы записать наш адрес. Мы находимся в районе Бронзевил… Записываете, месье? – затараторил собеседник.
– Секундочку, – я схватил ручку, бумагу и стал записывать адрес, который надиктовывал мне секретарь господина Джеральдини.
– Записали? Ждем вас завтра в восемь вечера, месье, – очень быстро произнес Джузеппе.
– Да, завтра буду в назначенное время, – таким же быстрым темпом ответил я.
– До скорой встречи, месье Джереми, – уже куда медленнее, растягивая слова, произнес собеседник.
– До свидания, – попрощался я.
– Так, – я резко выдохнул. Первый шаг уже сделан. Посмотрим, что будет дальше. Не скрою, все это меня довольно сильно заинтриговало. Интересно посмотреть на этого господина Альберто. Но первое впечатление от обращения в его контору было довольно приятным, хотя и веяло некой наигранностью, даже пафосом, но, стоит сказать, от этого интерес лишь усиливался.

***
Я с большим воодушевлением ждал сегодняшнего вечера, чтобы попасть на прием к загадочному потомственному психологу, коим себя объявил мистер Альберто. Правда, офис мистера психолога располагался довольно далеко от меня, по сути, мне придется проехать даже больше, чем полгорода, чтобы добраться до него. Поэтому я решил не затягивать и отправиться сразу после работы, чтобы не опоздать, застряв где-нибудь в вечерних пробках.
Выскочив с работы, я заскочил в ближайшую закусочную – закинуть в себя пару хот-догов с крепким кофе, после чего двинулся на назначенную встречу. Ситуация на дорогах была на удивление благоприятной, заторы практически отсутствовали, а аварий и вовсе не было, поэтому поток машин двигался почти без остановок, сохраняя душевное спокойствие у едущих водителей. Единственными задержками были лишь вынужденные остановки на светофорах, что было просто неизбежно, ведь собрать в час пик зеленый свет на каждом перекрестке было бы равносильно волшебству или некому божественному вмешательству. Благодаря комфортной дорожной обстановке я был спокоен и собран, так как понимал, что определенно успеваю явиться на прием к назначенному часу.
Указанный Джузеппе дом удалось найти не сразу, он располагался в самом конце улицы, в довольно мрачном и плохо освещенном районе, словно специально притаился в кромешной темноте, подальше от посторонних глаз. Дом был очень старый, я бы даже сказал, старинный. Он был выполнен в довольно мрачном готическом стиле, при этом оборудованный большими окнами, закрытыми темными занавесками, через которые едва прорывался внутренний свет. Для полного антуража не хватало только стайки летучих мышей, кружащихся вокруг крыши этого гостеприимного строения. Да, выглядел он, действительно, немного зловеще. Здесь можно было бы снимать фильмы про вампиров, ведьм или про пугающих призраков древности. Почему-то именно такие ассоциации в голове вызывал внешний вид этого здания. Но это определенно был тот самый дом. Все верно, и адрес совпадает, все как записано на бумаге. Ну что же, тогда надо идти.
Я направился к воротам, которые, как и окружающий дом забор, были сварены из чугуна, поверхность которого местами покрывал разросшийся плющ и дикий мох. «А дальше все интереснее» – подумал я, и стал стучать в ворота дома старинным кольцом-ручкой, предназначенным специально для этой цели. Звонка нигде не было, поэтому пришлось прибегнуть к такому необычному способу, столь непопулярному в наше время. Ну а что делать, когда ситуация требует от тебя соответствующих действий. Зачем противиться, если вполне достаточно подыграть всему происходящему, изображая из себя актера, увлеченного своей, возможно, абсурдной ролью, временно позабывшего о привычной разумной жизни. Примерно через четверть минуты я услышал скрип открывающейся входной двери, а также знакомый мне голос, принадлежавший секретарю Джузеппе.
– Месье Джереми? Это вы? – раздалось со двора.

Глава 2. Месье потомственный психолог
– Да, сэр! Я прибыл на прием к мистеру Альберто, – пришлось мне крикнуть через ворота.
– Секундочку, сейчас я доложу господину и открою вам дверь, – произнес Джузеппе и на мгновение пропал.
Через мгновение послышался еще один голос, принадлежавший другому человеку, который был явно помоложе, чем секретарь – дворецкий. А самому Джузеппе, судя по голосу, было, наверное, не менее семидесяти или даже восьмидесяти лет.
– Джузеппе, ступай на кухню, я сам встречу нашего гостя, – произнес хозяин второго голоса. Затем я услышал приближающиеся к воротам шаги.
– Один момент, мистер Джереми, сейчас я впущу вас, – раздался из-за ворот голос второго господина. После этого дверной замок громко заскрипел, словно много лет его никто не смазывал, и ворота отворились, являя мне несколько неожиданную картину. Передо мной стоял невысокий мужчина средних лет, вроде не молодой, хотя и не старый, вообще по внешнему виду было весьма сложно определить сколько ему лет. Может, тридцать, а может, пятьдесят, а может, и того больше… выглядел он, действительно, необычно и даже непривычно. Но не это бросилось мне в глаза, а то, как он был одет. Я ожидал увидеть взрослого мужчину в костюме, может, в рубашке, ну или в пуловере, но никак не в том, в чем предстал перед моими глазами данный месье. Он был одет во фрак, притом далеко не новый, такое чувство, что он достался ему еще от его предков, купивших сие одеяние на свадьбу где-то в девятнадцатом веке. На голове болталась шляпа – цилиндр, да такого размера, что там можно было спрятать целую коллекцию сочинений Артура Конан Дойля. На ногах же красовались черные узкие брюки и черные лакированные штиблеты. В руках у господина была деревянная трость с изогнутой крючком рукояткой, а во рту дымилась большущая сигара. Видимо, это и есть мистер Альберто, который решил с юмором подойти к своему делу и начать веселить клиентов еще до начала психологического сеанса. Предполагаю, что таким образом он стремился снять внутреннюю напряженность, которая, вероятно, возникала у людей, приходящих на прием к постороннему лицу, с целью поделиться чем-то значимым и сокровенным из своей жизни.
– Позвольте представиться, сэр Джереми! Меня зовут Альберто Джеральдини! – звучно и ярко, словно артист, представился необычно одетый хозяин дома.
– Добрый вечер, сэр Джеральдини, – поприветствовал я в ответ.
– Можно просто Альберто, сэр. Давайте избегать этих ненужных формальностей, – улыбнулся месье Джеральдини.
– Хорошо, Альберто, – кивнул я.
– Что же вы там стоите, прошу-с, проходите, – жестом руки пригласил войти Альберто.
Я вошел во двор и стал осматриваться, Альберто в это время возился с ржавым замком, открыть который, видимо, было не легко, а закрыть – еще сложнее. Я подозреваю, что он специально вызвался встретить меня лично, так как сомневался в способности пожилого Джузеппе открыть этот старый замок трясущимися руками. Первым и единственным, что бросилось мне в глаза, был старый, потрескавшийся фонтан, который, скорее всего, уже очень много лет простоял выключенным и заброшенным. Внутри фонтана все поросло мхом, а сам фонтан, представлявший из себя статую какой-то, судя по всему, греческой богини, был весь в сколах, местами позеленевший и потускневший. Сложно определить какую именно богиню или, может, принцессу представляла из себя статуя фонтана, но подозреваю, что когда-то это было изображение прекрасной и молодой женщины, которая сейчас, к великому сожалению, не могла похвастаться былой красотой.
– Афродита, сэр. Великая богиня красоты, – произнес Альберто, который за это время уже справился с замком и теперь стоял рядом со мной, внимательно рассматривая фонтан, будто и сам видел его впервые.
– Да, теперь ее едва можно узнать по остаткам изображения, – произнес я.
– К сожалению, да. Старые боги умирают, когда в них перестают верить, даже самая безупречная красота со временем превращается в пыль, являя свое бессилие против неизбежного водоворота времени, – ответил Альберто философским монологом.
– Но ведь можно привести статую в порядок: отмыть хорошенько, восстановить сколы и запустить фонтан, чтобы вода вновь текла у ног великолепной Афродиты. Почему вы не хотите сделать этого? – удивленно спросил я.
– А для чего? Чтобы обманывать самого себя? – не менее удивленно отреагировал Альберто.
– А в чем собственно обман, Альберто? – я не совсем понимал загадочных речей, которые выдавал мой собеседник.
– В том, что я попытаюсь закрыть глаза на очевидность вещей. Я лучше буду наблюдать за медленной смертью еще некогда великого существа, чем буду фантазировать в своей голове, представляя, что этого вовсе не происходит. Глупо натягивать искусственную улыбку на уже усыхающее, даже почти мертвое лицо, – ответил мистер Джеральдини.
– Но ведь это всего лишь статуя, Альберто. Она должна являть красоту, разве не в этом ее смысл? – не понимал я.
– Смотря что считать красотой, Джереми. Для кого-то она в безупречности божественных черт, а для кого-то и в тленности нашей жизни. Мне грустно от гибели великих богов, но и в самой смерти я вижу нечто прекрасное, ведь изумительно само по себе медленное умирание красоты, которая еще недавно праздновала свой величайший триумф, теперь же ее путь лежит к превращению в прах, в пыль, которую вновь развеет над землями беспристрастного мироздания, – поделился своим взглядом Альберто.
– Ну не знаю, для меня смерть никогда не станет чем-то прекрасным. Скорее это даже негативное проявление нашей жизни, что-то печальное и пугающее, – не согласился я.
– Джереми, кем вы работаете? – внезапно спросил Альберто.
– Я доктор, врач – терапевт, – с гордостью произнес я, как бы намекая на то, что являюсь образованным специалистом, а не каким-то там потомственным знахарем.
– Так я и думал, – улыбнулся он.
– Почему вы так думали, Альберто? Меня что-то выдало? – удивленно спросил я.
– Конечно, вас выдало несколько вещей. Первая – это ваша реакция на альтернативные, абсолютно неприемлемые для науки суждения. Это было видно по вашему лицу, когда я говорил о божестве и смерти. Особенно смерть… Врачи борются с ней, поэтому для большинства из них она является чем-то контрастным жизни и здоровью, хотя она, на самом деле, неотъемлемая часть жизни каждого существа, а не ее проклятие или противоположность. И ваше лицо… Люди, приличное время проработавшие в одной сфере, начинают обретать схожие черты, их не все замечают, но наблюдательный человек этого точно не упустит из виду. Ваш лоб, брови, врачебный взгляд… все выдает вас, как специалиста медицинской сферы. Вы очень похожи на человека, проработавшего там довольно длительное время, думаю, что явно больше десяти лет, предполагаю, что где-то около пятнадцати. Если бы дело было ближе к двадцати годам, то черты стали бы еще более явными. Но это не единственный фактор. Еще ваше лицо говорит о том, что кроме работы у вас толком и нет никаких других увлечений, поэтому вы обретаете слишком типовое лицо, мистер Джереми, – поделился своим анализом месье потомственный психолог.
А ведь он прав. Я тружусь терапевтом уже не менее пятнадцати лет, может, даже чуть больше, около пятнадцати с половиной. Но как он узнал об этом? И мог ли узнать? Я же звонил с домашнего телефона, мой номер определился, а он, либо его дворецкий, выяснил по нему мой адрес, после чего собрал всю необходимую информацию о его владельце, чтобы подготовиться к встрече и произвести впечатление. В другое я не верю и верить отказываюсь.
– Интересная теория, Альберто, но что-то я о ней раньше не слышал. Предполагаю, что это лишь домыслы, не имеющие под собой никаких научных оснований. Вы только не обижайтесь на меня, но мне в такое не очень-то верится, – резко ответил я.
– Ох, Джереми, если бы современная наука могла ответить нам на все вопросы, то мы бы уже давно эволюционировали до небывалых высот. Но она молчит. Проклятая не хочет сказать ничего поистине стоящего, выдавая нам лишь по грамму знаний, да и те, в сущности своей, в нашей жизни мало чем пригодны, – ухмыльнулся собеседник.
– Ну уж нет, Альберто. Вы же сами психолог! Почти что мой коллега. Неужели вы стали психологом не благодаря современной науке, которая обучила вас? – возразил я.
– Нет, я потомственный психолог. Вы же читали объявление. У меня нет никакого образования в этой области, чтобы считать себя каким-то профессором или ученым, – улыбаясь ответил Альберто.
– Я думал, что это лишь маркетинговый ход, своего рода шутка, чтобы привлечь побольше клиентов, разве это не так? – я удивленно посмотрел на мистера Джеральдини.
– Мистер Джереми, я никогда не обманываю людей. Поэтому пишу лишь то, что является безусловной правдой. Зачем мне вводить кого-то в заблуждение? Я считаю это не совсем разумным, – продолжал улыбаться собеседник.
Куда же я попал? Что это вообще за ерунда происходит? Я шел на прием к человеку, к психологу, который поможет мне решить мою внутреннюю проблему, а наткнулся на непонятного господина, рассказывающего мне какие-то небылицы. Вместо научных гипотез он приводит мне сомнительные теории, да и вообще оказывается тем, кто к науке, в частности к психологии, не имеет никакого отношения. Что же мне делать? Культурно досидеть до финала или вежливо раскланяться, поскорее покинув это не очень успешное представление? Но мои мысли резко прервал голос Альберто, который, видимо, не хотел давать мне возможность нормально проанализировать происходящее, поэтому мгновенно атаковал меня следующим вопросом:
– Мистер, Джереми, а почему вы выбрали профессию терапевта, а не какую-то иную? Почему не ортопед, травматолог или, в конце концов, хирург? – собеседник буквально всматривался мне в глаза.
– Ну для хирурга у меня недостаточно стальные нервы, все-таки это очень сложная работа, а я привык адекватно оценивать свои возможности. А что касательно других специальностей, то эти направления мне были неинтересны, – ответил я.
– Почему они были вам неинтересны? – стал наседать собеседник.
– Ну… мне был ближе терапевт, ну или хирург, но по нему я уже пояснил, – отмахнулся я.
– А что значит «был ближе»? Вы сталкивались с этой профессией? – продолжал давить на меня собеседник. Мне же уже начинали досаждать подобные расспросы.
– Нет, просто я рассматривал только терапевта или хирурга, – продолжил отбиваться я, не понимая, почему ему недостаточно моего ответа.
– То есть про другие виды врачебных профессий вы особо ничего и не знали? – не унимался Альберто.
– Почему? Я знал про них, но не рассматривал потому… потому что… – я задумался, пытаясь вспомнить причину, по которой, собственно, и не рассматривал другие варианты.
– Потому что кто-то уже решил это за вас? – намекнул мне собеседник.
– Да, возможно. Моя мать видела меня именно терапевтом, – вспомнил я.
– А хирургом? Ведь вам, вероятно, хотелось стать именно им? – спросил Альберто.
– Вообще-то да, но, я не был готов к такой ответственности, оперировать людей – это слишком важная миссия, – пояснил я свою позицию.
– Джереми, каждая профессия нужна и важна, но то, что вы выбрали не хирурга, испугавшись высокой ответственности, уже о многом говорит, – сделал выводы Альберто.
– О чем же это говорит? – удивился я.
– О некоторых ваших особенностях. К примеру, о том, что вы не готовы стать достаточно сильным, – развел руками потомственный психолог.
– А причем здесь сила и ответственность? Может, здесь имеет место разумность и адекватная оценка своих возможностей? – я возмущенно посмотрел на собеседника.
– Мистер Джереми, любая ответственность, которую человек взваливает на свои плечи, требует от него огромной силы, чтобы тащить эту тяжеленную ношу на себе. Чем больше и значительнее эта ответственность, тем, соответственно, больше силы требуется человеку, чтобы удержать ее на своих плечах. Да и не просто удержать, а еще и пронести ее через определенный отрезок жизненного пути. И чем больше ответственности берет на себя человек в своей жизни, тем большую силу он взращивает. Но рекомендую не путать подобных людей с глупцами, замахнувшимися на высокое, а в итоге упавшими лицом вниз, распластавшись в первой же луже, которую не смогли обойти. Так что вопрос еще в том, кем бы вы были в этой ситуации: тем, кто обрел большую силу, или же тем, кто сейчас бы валялся в грязи, рухнув от непосильной для себя ноши, – поведал мне Альберто.
– Вот это вопрос, мистер Джеральдини, – задумался я над словами собеседника.
– Просто Альберто, – улыбнулся мой собеседник, и продолжил: – Знал бы каждый из живущих, какой груз соответствует его реальным возможностям, то и не было бы столько страданий среди людей, усомнившихся в правильности своего пути.
– Возможно, это так, – пожал я плечами.
Еще минуту назад я хотел распрощаться с мистером Альберто, посчитав его каким-то шутником или даже немного сумасшедшим, теперь же я не спешил, ведь на деле он оказался довольно проницательным и разумным человеком, умудрившимся искусно вытащить на поверхность далекие воспоминания моих забытых лет. Это еще с учетом того, что он обо мне толком ничего и не знал. Теперь мне становилось любопытно само общение со столь неординарной личностью, посмотрим, что еще интересного он поведает мне сегодня.
– Джереми, пойдемте уже в дом, пора обратиться к вашей проблеме, ради которой вы ко мне, собственно, и пожаловали, – вновь прервал мои размышления хозяин дома.
– Пойдемте, Альберто, – кивнул я.
Альберто провел меня в дом, который своей внутренней экспозицией полностью соответствовал внешнему облику самого строения. Все внутри чем-то походило на средневековый замок или же на чью-то древнюю усадьбу, впрочем, подробно рассмотреть дом я все равно не мог, потому что освещения здесь явно не хватало. Гостиную озарял лишь огонь в камине, а над входом, умирая от бессилия, догорал светильник, представляющий собой старый фонарь со свечой внутри. Мне лишь удалось увидеть стены, вымощенные из камня, выложенный кирпичом камин, темный ковер на полу, большой дубовый стол со стульями, кресло-качалку и клинковое оружие, висящее на стенах. Но Альберто не дал мне возможности все это тщательно рассмотреть, так как сразу повел меня по темному коридору в некую отдаленную комнату, которая, судя по всему, и предназначалась для работы с его немногочисленными клиентами. Хотя, предполагаю, что люди все-таки обращаются к нему за услугами, правда, что-то мне подсказывало, что это люди исключительно узкого – специфического круга, особенно учитывая яркую необычность самого мистера Джеральдини.
– Присаживайтесь, Джереми. Можете чувствовать себя как дома, – произнес Альберто, усаживая меня на темное кожаное кресло.
– Благодарю вас, – кивнул я.
– Побудьте, пожалуйста, в одиночестве некоторое время. Мне необходимо ненадолго отлучиться, чтобы покормить Джека, – произнес Альберто, после чего растворился в темном проеме.
Какого еще Джека? Наверное, кота или собаку. Вряд ли сына. Не похоже, чтоб в этом доме жили дети. Никаких следов ребенка или детей здесь явно не наблюдалось. Хотя все может быть. Ладно, это не столь важно, посмотрим, что же интересного находится в этой комнате. Я начал вертеть головой и осматривать помещение. Сам я сидел на довольно мягком и удобном кресле, перед которым располагался небольшой столик с горящей на нем свечой. С другой стороны стола стояло еще одно кресло, видимо, предназначенное для самого хозяина дома, чтобы он мог занять положение ровно напротив своего собеседника, создавая тем самым удобный зрительный контакт, крайне необходимый для продуктивного взаимодействия между людьми. Еще в комнате находился небольшой диванчик, он стоял уже ближе к окну, закрытому плотными темными шторами, а большую же часть комнаты занимали огромные деревянные стеллажи. Их размеры были действительно впечатляющими: нижние ярусы начинались от уровня пола, а верхние заканчивались где-то под самым потолком. И что самое главное, каждая полка этих исполинских стеллажей была заставлена различными произведениями. Здесь было такое множество книг, что их бы хватило для того, чтобы полностью оснастить городскую библиотеку. Судя по внешнему виду обложек, здесь были не только новые книги, но и очень старые. Вероятно, присутствовали даже раритетные издания, принадлежавшие, возможно, прошлому веку. Наверняка здесь есть и книги, доставшиеся Альберто по наследству от его предков, столетиями передаваемые от одного Джеральдини к другому. Надо же, каждая полка этих огромных шкафов заставлена книгами, даже нет свободного места, чтобы поставить туда что-то еще, например, вазу или фужер с коньяком. Получается, что господин Альберто человек начитанный, увлеченный знаниями, иначе как объяснить наличие такой огромной коллекции книг в его доме. Еще я обнаружил круглый щит, висящий на стене между стеллажами, но только щит, мечей и топоров, как и прочего рубящего оружия здесь не наблюдалось. Также я заметил одну небольшую картину, расположенную прямо над креслом, где, предположительно, будет сидеть сам Альберто. Весьма странная, на первый взгляд, картина, на ней изображены ангелы, летящие по небу и трубящие в серебряные трубы, а под ними по земле ползут всякие мерзкие твари и уродливые существа, которые не то молятся, не то что-то хотят сказать этим парящим сверху ангелам. Их призыв я определил по рукам – у некоторых тварей они были вскинуты к небу, словно они взывали к тем, кто парил там, наверху. Картина вызывала во мне весьма странное, даже двоякое чувство, одно из них очень приятное, а второе – до невозможности омерзительное. Вот, в принципе, и все, что мне удалось обнаружить при осмотре данного помещения.
– Все, Джек, наконец, накормлен. Теперь можем приступить к нашему главному вопросу, – зашел в комнату Альберто.
– Это ваш кот, насколько я понимаю? Будь это пес, он скорее всего появился бы еще у входа, встречая своего хозяина, да и лая я тоже здесь не слышал, – высказал я свое предположение.
– Хорошо анализируете, сударь. Это, действительно, не собака. Впрочем, это и не кот, – улыбнулся Альберто.
– А кто же, если не секрет? – поинтересовался я.
– Это птица, – ответил хозяин дома, размахивая руками, словно изображая крылья.
– Вот как? Спасибо, что удовлетворили мое любопытство, – поблагодарил я.
– Джереми, расскажите, пожалуйста, что вас, собственно, привело ко мне? – спросил Альберто, усаживаясь напротив.
– Суть в том, что я был занят поисками психолога для одного личного дела. Сначала пробовал разыскать такового через своих знакомых и даже нашел одного. Мой хороший друг дал контакты специалиста, который мог бы меня проконсультировать, но оказалось, что его знакомый – психолог отдыхает на солнечных берегах, поэтому связаться с ним в ближайшее время у меня точно не получится. Но так как вопрос назрел весьма горящий, то затягивать с его решением мне не очень-то хотелось. Поэтому я решил самостоятельно заняться поиском подходящего специалиста, чтобы попасть к нему на профессиональную консультацию. В итоге я натолкнулся на ваше объявление, где позвонил по указанному номеру, записался у вашего секретаря, приехал по адресу и вот я здесь, – кратко поведал я историю своего поиска.
– Джереми, а что стало причиной поиска специалиста? Для чего вам так необходим психолог? – спросил меня собеседник.
– У меня возникла тяжелая жизненная ситуация, точнее глубокая внутренняя проблема, очень похожая на эмоциональное выгорание. Я словно невыносимо устал от работы, которой посвятил много лет своей жизни. Все дошло до того, что в мою голову стали закрадываться различные негативные и депрессивные мысли. Я стал сомневаться в правильности выбранной профессии, да что там профессии, наверное, я стал сомневаться даже в смысле своего существования, – рассказал я о сути своей проблемы.
– Ну это вполне нормальное явление, Джереми, с годами люди часто начинают сомневаться в правильности принятых когда-то решений. Ведь сделай мы другой выбор, наша жизнь сложилась бы иначе. Нам кажется, что поступи мы по-другому, наш шанс на счастье стал бы намного выше, – ответил потомственный психолог.
– А это так? Действительно стал бы? – спросил я.
– Все зависит от того, что сам человек понимает под термином «счастье». Если в разные ситуации поместить одного и того же человека, то уровень его счастья никак не изменится, – ответил мне Альберто.
– Я с этим категорически не согласен. Помести человека в то место, где он богат, успешен, любим обществом, и он станет невероятно счастливым, в этом нет никаких сомнений, ведь он получит все, что он хотел от окружающего мира. Тогда почему же его уровень счастья не изменится? Нет, он просто взлетит до небес, – резко возразил я.
– Любим обществом, но не собой. Получит все, что хотел от окружающего мира, но не от самого себя, – произнес Альберто.
– А какое это имеет значение? – удивился я.
– А какое значение имеет ваша собственная сущность и ее мнение? – вопросом на вопрос ответил Альберто.
– Ну она же будет довольна получаемым извне, разве нет? – рассуждая, произнес я.
– Нет, Джереми. Настоящее счастье заключается в том, чтобы достигать того, что хочется именно тебе, приходя к этому через определенную работу над собой, отвечая своим собственным внутренним запросам, а не тому, что требует от тебя внешний мир, предлагая плоды, вкус которых ты все равно не сможешь почувствовать, если отвернешься от самого себя. Смотри сколько в мире богатых людей, которые, на первый взгляд, кажутся успешными и счастливыми, вот только они не ведают счастья. Они пытаются окружить себя роскошью, приобретая все самое лучшее и дорогое, но никак не могут насладиться этим, они едят самую изысканную пищу, но не ощущают ее вкуса, пьют самые элитные вина, но не получают ничего, кроме дурмана. Они покупают власть, рабов, дворцы, прислугу, но все это не делает из них истинных королей. От этого они сами становятся еще большими рабами, слугами своего богатства, которое никак не хочет делать их счастливыми. Они гоняются за непонятным счастьем всю свою жизнь, но так и не находят его, потому что искали его не там. Совсем не там… – неспешно вращаясь в кресле, поведал Альберто, чей взгляд на мгновение скользнул по висящей за ним картине.
– Они просто не умеют ценить то, что имеют. Это их слабость и глупость, – пожал я плечами.
– А вы цените то, что имеете, Джереми? – внимательно посмотрел на меня собеседник.
– Конечно! Я ценю свою работу и семью. У меня все хорошо в жизни, – не задумываясь бросил я.
– Джереми, вы пытаетесь сейчас обмануть нас обоих. Вы же пришли сюда по куда более веской причине, чем мнимое самоутверждение, а когда пришло время открыть карты, нырнули в песок, бормоча оттуда окружающим, что вы в домике и все у вас хорошо. Но в это кресло, в котором вы находитесь, редко садится тот, у кого в жизни все в полном порядке. Запомните, что первый шаг к успеху, который должен сделать каждый разумный человек, – это признаться себе в наличии самой проблемы. Если же ее трусливо избегать, то она никогда не разрешится, – ответил на мои слова Альберто.
– Альберто, иногда мне кажется, что я начинаю сходить с ума. Вот, собственно, и причина, по которой я срочно искал психолога. Я абсолютно перестаю себя контролировать, когда не занят чем-то, что отвлекало бы меня от собственных мыслей, от самого себя… – откровенно признался я. Действительно, весьма глупо убегать от человека, к которому я сам же пришел за помощью.
– Понимаете, Джереми, ваша проблема в том, что вы боитесь самого себя, – произнес он.
– Но вы сможете мне помочь? – я с надеждой посмотрел в глаза господина Джеральдини.
– Джереми, вы должны понять, что мои способы решения человеческих проблем не совсем привычны и, я бы даже сказал, не совсем приемлемы для остальных работников данной сферы. Но чтобы у нас с вами все сложилось, вы должны будете кое-что сделать, – произнес Альберто.
– Что я должен буду сделать? – я немного напрягся.
– Ясно осознать, что вы не сумасшедший, – ответил собеседник. – Иначе все время будете сомневаться в самом себе, а для нашего дела это недопустимо.
– А как мне это сделать, если подобные мысли сами лезут в голову? И у меня совсем не получается их контролировать, – я даже опустил взгляд, осознавая свою досадную слабость.
– Карты дадут нам ответ, – произнес Альберто, доставая из-под стола необычную, разрисованную колоду карт, которую он стал очень сосредоточенно перебирать в руках.
– Мы будем гадать на картах? – удивился я. Ну нет. Не может же быть, что я попал к гадалке. Хотел попасть к профессиональному специалисту, а попал к какому-то колдуну или чародею.
– Тсс, это не просто карты, Джереми, – нахмурившись, одернул меня Альберто. – Четко сформулируйте свой вопрос, чтобы карты выдали нам правильный ответ, – скомандовал месье Джеральдини. – И, пожалуйста, без всяких отрицаний в вопросе, – добавил он.
– К какой цели я должен прийти, чтобы почувствовать себя счастливым человеком? – не задумываясь выдал я.
Получив вопрос, Альберто прикрыл глаза и стал что-то нашептывать себе под нос, при этом руки его продолжали активно перебирать колоду. Я же предпочел не вмешиваться, поэтому сидел молча, ожидая, когда он закончит тасовать карты. Через пару минут он, наконец, остановился, внимательно посмотрел на карты, снял верхнюю из них и рубашкой кверху положил на центр стола, остальные же карты убрал в сторону. Затем он оторвал взгляд от карт и внимательно посмотрел мне в глаза, при этом взор его был тяжелым и невероятно пронзительным, выдержать подобное давление было не очень-то и легко. Несколько секунд он, не моргая, смотрел на меня, затем, наконец, перевел взгляд на предварительно отложенную в сторону карту, я же в этот момент испытал огромное облегчение, словно с моей спины стянули тяжеленный рюкзак с камнями.
– Здесь, Джереми, находится ответ на ваш вопрос, – сказал Альберто, взяв отложенную карту. Сегодня мы решим, что вы должны сделать для того, чтобы избавиться от своей проблемы, осознав суть истинного сумасшествия. Готовы узнать ответ? – спросил Альберто.
– Готов, Альберто, открывайте, – мне не терпелось узнать, что же скрывается под рубашкой карты, какой же ответ уготован мне, да и как вообще карта может ответить на мой вопрос. Но сомнения не могли превзойти мое любопытство, тем более я уже полностью отдался загадочному процессу, и поэтому принял решение не останавливаться и идти до победного конца, а там пусть будет, что будет. Тем более я всегда могу отказаться, все это меня ни к чему не обязывает, что бы там не сказала эта самая карта.
– Смерть! – радостно воскликнул Альберто.
– Какая смерть? Чья? – слегка занервничал я.
– Не бойтесь, месье Джереми. «Смерть» – это не ваша погибель, это лишь необходимость разрушения, – улыбнулся потомственный психолог.
– Какого еще разрушения? Что все это значит? – не понимал я. Внезапно, наш разговор прервало громкое карканье, прозвучавшее буквально у меня под ухом, от чего я резко дернулся, почувствовав, как по спине пробежал ледяной холодок.
– Джек, проказник, ты же знаешь, что мы с мистером Джереми сейчас заняты. Ну, зачем пожаловал? – произнес Альберто, обращаясь к источнику возникшего из неоткуда шума. Обернувшись, я увидел замершего на полу ворона, который, наклонив голову, внимательно изучал меня одним глазом.
– И что ты хочешь сказать? – спросил его хозяин дома.
На его вопрос ворон снова громко каркнул и резко подскочил вверх, забравшись на спинку кресла, на котором сидел Альберто. Наклонившись головой к хозяину, он стал что-то цокать и чирикать клювом, словно изъясняясь ему на своем птичьем языке.
– А-а, вот оно что. Ну я полностью с тобой согласен на этот счет. Это так, – ответил ему Альберто, который словно понимал, о чем ему говорила птица.
– Ну все, хорошо. А теперь ступай. Не стоит смущать нашего гостя, – сказал Альберто ворону, который, кажется, все прекрасно понимал, так как сразу после слов своего хозяина вскочил и вприпрыжку ускакал куда-то в коридор. Увидев мое, мягко говоря, удивленное лицо, Альберто махнул рукой, пояснив, что не стоит заморачиваться на этот счет.
– Итак, вернемся к вашему вопросу. Джереми, смерть – это символ полнейшего изменения, которое должно произойти с вами до окончания вашего жизненного пути. Это крушение всех привычных суждений, взглядов и образа жизни. Это полнейшая трансформация, которая отобразится не только на вашей профессиональной жизни, но и на всех остальных ее сферах. Но что самое главное, она изменит вашу собственную личность, где старая персона неизбежно умрет, даруя право новой жизни, истинной и совершенной, – пояснил господин Джеральдини.
– А если этого не произойдет? То, что тогда? – спросил я.
– Тогда участь ваша будет незавидна, – серьезным тоном ответил Альберто.
– Что это значит? Я все-таки умру? Но вы же сказали, что карта не подразумевает собой смерть в буквальном смысле, – не понимал я.
– К сожалению, я не могу сказать вам этого. Могу лишь предостеречь, сообщив, в каком направлении вам двигаться больше не стоит. И да, уж поверьте мне, есть вещи куда страшнее смерти, – усмехнулся собеседник.
– Ну хорошо, тогда скажите, насколько это безопасное мероприятие? И как вообще я должен прийти ко всему этому? – не унимался я.
– Не спешите, сэр, я вам все расскажу. Для начала мне необходимо сделать полный расклад, который и даст понимание наших с вами дальнейших действий, – успокоил Альберто. – А теперь мы будем искать инструмент, который поможет нам ступить на нужную тропу, – продолжил он.
Пока Альберто разговаривал, его руки самостоятельно производили какие-то непонятные манипуляции с картами – перемешивали их, доставали новые, раскладывали по нескольким разным кучкам, пока все карты не были окончательно разложены в нужном для него порядке.
– Ну вот и все, – произнес Альберто, продолжив: – А эта карта еще важнее, чем та, которая является вашей целью, ибо эта карта является путем, ведущим к ней, а путь, уж поверьте мне, является более значимым событием, ведь только на нем происходит настоящая трансформация человека. А что есть цель – это лишь конечный бонус, приз, который ожидает путника на конце тропы, награда, которая без самой дороги не имеет никакой ценности и смысла.
– Так давайте же посмотрим, что она нам скажет, – с нескрываемым любопытством произнес я.
– Дурак! – воскликнул Альберто, перевернув карту.
– Что?! – возмутился я.
– Не вы, мистер Джереми. Это карта «Дурак», она же «Шут», она же «Безумец», – пояснил мне господин потомственный психолог.
– А-а, вот оно как. Но что это означает, Альберто? – спросил я.
– О, это очень интересная карта, и не стоит ее недооценивать или надсмехаться над ней, ведь силы в ней куда больше, чем во многих других. Это весьма необычный аркан, сэр. Это знамя полнейшего обнуления, которого вам, мистер Джереми, необходимо будет достичь. Ступая по узкой тропинке посреди ночного леса, окруженный древней тьмой, в глубинах которой скрывается настоящий ужас, идите, не останавливаясь и не поддаваясь его влиянию и зову, иначе можно потеряться, пропасть, обрести то, что станет для вас роковым событием. Вот только отправившись по своему пути, месье Джереми, ступая по узкой дорожке, освещаемой лунным светом, всякий раз избегая пугающей тьмы, подумайте, а не наделен ли окружающий вас мрак куда большем смыслом, чем ваша спасительная и преданная тропа, – ухмыльнулся собеседник.
– Вы говорите загадками, Альберто. Не все вещи поддаются моему пониманию. Вы могли бы немного прояснить сказанное? – попросил я.
– Месье Джереми, в нужный момент вы сами все поймете. А теперь я скажу, что вам необходимо сделать в вашей жизни, чтобы решить свою проблему и достичь заветной цели, – ответил на мой вопрос Альберто.
– Хорошо, внимательно слушаю, – я сосредоточенно уставился на своего собеседника.
– Карта говорит о том, что вам необходимо найти безумца и поговорить с ним. Это первый шаг, который приведет вас к нужной цели и нужному результату, – произнес Альберто.
– Мне что, необходимо отыскать сумасшедшего? – удивился я.
– Все верно, месье Джереми, вам необходимо найти сумасшедшего, поговорить с ним и попробовать понять его, – серьезным голосом произнес Альберто.
– Погодите немного, это не розыгрыш? Вы сейчас не шутите?
– Я никогда не шучу на такие темы. Когда я делаю расклад, то я передаю всю информацию, которую мне говорят карты, используя лишь свои возможности интерпретации, более ничего лишнего. Поймите, здесь нет места для юмора и насмешек, – прохладным тоном ответил мистер Джеральдини.
– Альберто, прошу прощение за столь бурную реакцию, – извинился я.
– Это нормальное явление для человека вашего склада ума. Вам подобные вещи кажутся абсурдными лишь оттого, что вы не сталкивались с такими методами в своей привычной жизни, да и вообще вряд ли о них слышали. Но ведь согласитесь, метод не является плохим и недейственным лишь потому, что он никому неизвестен или же известен, но узкому кругу лиц. Многие методы современной медицины также являлись абсурдными в прошлом, но со временем большинство скептиков признали их крайне действенными и эффективными, – произнес собеседник.
– Возможно, вы и правы. Постараюсь больше не демонстрировать столь невежественное отношение к вашим методам работы, – виновато произнес я. Мне, действительно, было немного неловко за подобное поведение.
– Месье Джереми, вернемся к нашей проблеме. Итак, «безумец» – это ваш путь, через который вам необходимо пройти, чтобы осуществить определенную внутреннюю трансформацию. В итоге это приведет вас к полнейшему изменению и преображению, связанному с отречением от привычной жизни. Я не могу сказать вам, что конкретно вы должны делать, пошагово разбирая каждое действие, ведь тогда я во многом лично решу вашу судьбу. А мне бы этого очень не хотелось. У меня нет на это никакого права, оно есть только у вас, и более ни у кого. Но карты мне ясно говорят о том, что вам необходимо найти безумца и войти с ним в контакт. Если сможете сохранить себя, то придете к нужной цели, если же нет… – Альберто задумчиво посмотрел куда-то вверх.
– Да, Альберто? Что будет, если я не справлюсь? Случится что-то плохое? Я умру? Скажите мне! – взмолился я.
– Нет, вы не умрете. Все будет намного хуже. Вы сами станете безумцем, – ответил собеседник.

Глава 3. Обитель надежды

На часах было одиннадцать вечера, когда я покинул особняк загадочной и подозрительной личности по имени Альберто Джеральдини, объявление об услугах которого нашел в газете несколько дней тому назад. Это был очень странный господин, называвший себя потомственным психологом, не имеющим при этом никакого соответствующего образования. Но стоит отметить, что при всем этом, данный человек имел что-то притягательное, располагающее к себе. Интуитивно в нем ощущалась какая-то необъяснимая мощь, словно всего его полностью наполняла какая-то огромная и разрушительная сила. И эта сила заставляла себя уважать, требовала слушаться и даже подчиняться. Что же, я принял решение играть в эту игру, поэтому будет глупо отказываться от сделанного выбора, переживая из-за его абсурдности и антинаучности. Вдруг в мире действительно существуют вещи, находящиеся за гранью моего понимания? Что же, посмотрим на всю ситуацию с позиции здравого смысла… Хотя нет, не так… Утро вечера мудренее, отложу это на завтра. Сейчас я отправлюсь домой, не погружаясь в сегодняшние события, приму душ и лягу спать. А утром, уже на свежую голову, обдумаю все произошедшее. Как раз стряхну с себя все магические чары внушения, которым мог поддаться на сегодняшней встрече.
К двенадцати ночи я был уже дома. Сначала загнал машину в гараж, а затем принял горячий душ, смывший с меня все странные представления и образы с сегодняшнего сеанса. И только полностью расслабленный я, наконец, лег в постель. Мне казалось, что сейчас я буду долго лежать в кровати, отбиваясь от разнообразных мыслей, лезущих ко мне в голову, но ничего подобного не происходило. Видимо, я настолько устал за сегодня, что мгновенно уснул, едва моя голова коснулась подушки.

***
– Джереми, доброе утро. Нам пора, – произнес заботливый мужской голос.
– Здравствуйте, доктор. Куда нам пора? – спросил я.
– Принимать лекарство, Джереми, – прозвучало в ответ.
– Доктор, не хочу… я так устал… Мы можем, наконец, прекратить это? – произнес я, едва не плача.
– Джерри, Джерри, дорогой мальчик, мы не можем прекратить. Ведь все это делается для твоего же блага, – прозвучало в ответ.
– Но я же могу отказаться? Я все-таки человек. У меня есть право! Я сам могу выбирать и решать свою судьбу!
– Тише, милый мальчик. Все будет хорошо. Конечно, у тебя есть право. Ты взрослый, можешь сам сделать правильный выбор, который, как мы оба с тобой знаем, заключается в твоем желании быть здоровым, – ответил доктор, лица которого я не видел.
– Доктор, не надо разговаривать так, словно перед вами чокнутый. Я совершенно здоров, – возмутился я.
– К сожалению, Джереми, ты не совсем здоров. Поэтому ты здесь. А я лишь хочу помочь тебе, – сладким голосом произнес доктор.
– Себе помогите! А меня, пожалуйста, избавьте от мерзких таблеток и уколов. С меня хватит, я ухожу, – произнес я, пытаясь встать. Правда, у меня ничего не получилось, я словно был прикован к кровати. Я стал пытаться вскочить с нее, пробовал высвободить руки или ноги, но они, судя по ощущениям, были крепко связаны. Меня это так взбесило, что я стал всеми силами вырваться из этих оков, всем телом раскачиваясь из стороны в сторону, продолжая при этом яростно кричать и возмущаться.
– Отпустите меня! Я хочу домой! Кто дал вам право?! Я свободный человек! Я же свободный человек, я не сумасшедший. Отпустите меня! – я начал кричать изо всех сил, пытаясь вырваться. Но все было тщетно.
– Два кубика успокоительного, пусть поспит. А завтра увеличим дозу препарата, – прозвучал голос доктора.
– Я хочу домой… – с трудом вымолвил я, чувствуя, как мое тело начинает отключаться.

***
Громкий звон будильника заставил меня подскочить с кровати, высвобождаясь от окутавшего меня одеяла.
– Приснится же такое. Не сон, а сплошной кошмар, – прошептал я и сразу распахнул окно, чтобы позволить свежему утреннему воздуху наполнить комнату. Оказывается, я вчера позабыл открыть окно, из-за чего вынужден был спать в ужасной духоте. Не удивительно, что потом снятся подобные кошмары. Я сходил в ванную комнату и хорошенько умылся прохладной водой. По дороге я вспомнил о господине Джеральдини, гостем которого вчера являлся, а также о сути всего произошедшего. Особенно меня волновал карточный расклад, произведенный господином потомственным психологом прямо у меня на глазах. «Сначала позавтракать, а там уже будем думать по поводу наших дальнейших действий», – сказал я самому себе, отправившись готовить яичницу.
После плотной трапезы, я заварил свежий кофе, взял утреннюю газету и пробежался по последним новостным сводкам. Но ничего интересного для себя так и не обнаружил. В основном была написана всякая ерунда, касающаяся фондовых рынков, автомобильных аварий и прорыва водопровода возле центрального торгового комплекса. Видимо, мне просто хотелось немного отвлечь голову посторонней информацией, раз я стал читать всякую чушь, имеющую мало общего с моей собственной жизнью. А ведь я постоянно трачу время на эту бессмыслицу, вместо того чтобы заострить внимание на чем-то действительно важном.
Ладно, довольно ходить вокруг да около, пора вернуться к сути вчерашнего вечера. Значит так, разложим все по полочкам: я, Джереми Смит, доктор – терапевт, успешный специалист, заведующий целым отделением, любящий муж и отец, надежный и преданный товарищ, обратил внимание, что в последнее время со мной происходит нечто странное, что я принял за эмоциональное выгорание, вызванное рабочими стрессами и усталостью. Основными моими симптомами являются: возникновение депрессии, внезапная смена настроения, а порой и резкие, абсолютно бесконтрольные вспышки гнева. Я начал сомневаться в своей жизни, в ее ценностях, и во многих вещах, к которым стремлюсь или ранее стремился. Порой у меня даже стала возникать мысль: «А не сумасшедший ли я?» В связи с возникшими внутренними проблемами, способными негативно повлиять на мою жизнь и карьеру, я вынужден был найти какое-то решение, которое не позволило бы довести все происходящее до непоправимых последствий. Поэтому мной было решено обратиться к психологу. Но так уж получилось, что у обычных психологов записи на ближайшее время не оказалось, поэтому я обратился к некому господину, оказавшемуся не совсем психологом, в моем привычном понимании, но человеком интересным, хотя и странным. Этот господин явно разбирался в человеческой психике и в ее особенностях, но в работе использовал совершенно иные, личные методы. С помощью карточного расклада он выяснил, что мне необходимо произвести внутреннюю трансформацию, которую я смогу осуществить лишь тогда, когда отыщу безумца, то есть некого умалишенного. И с этим сумасшедшим мне необходимо войти в контакт, познакомиться и побеседовать, что в итоге должно каким-то чудным образом отразиться на мне самом. Но как же это может отразиться на мне? Стоп! Все же элементарно. Точно. Это просто гениально! Мистер Альберто хотел, чтобы я нашел какого-нибудь более или менее разговорчивого сумасшедшего, проникся его взглядами, суждениями и мировосприятием, чтобы затем осознать, что мои внутренние проблемы на его фоне проблемами вовсе и не являются. Мне лишь следует понять, что именно в подобном собеседнике находится настоящее безумие, а некоторым людям, вроде меня, лишь свойственно многие вещи преувеличивать. Осознание этого и освободит меня от ненужных припадков. Я пойму, что приходящие ко мне мысли являются не более, чем бредом, который не имеет под собой ничего стоящего. А истинное счастье заключается в том, чем я обладаю на данный момент – в моей разумности и нормальности.
Теперь я ясно понимал, что господин Альберто, действительно, гений, ведь он нашел простой и действенный способ решения проблемы. Таким способом, наверняка, пользовались многие века, чтобы перебороть собственную боль и страдания. Ведь осознание того, что человеку, находящемуся рядом с тобой, намного тяжелее, чем тебе, полностью нивелировало твои собственные мучения. Только законченный эгоист не сможет проникнуться чужой болью, во все старания раздувая свою собственную. Таким образом он лишь пытается возвысить свои личные страдания, делая их особенными и непосильными для окружающих. А все лишь ради того, чтобы подняться в собственных глазах. Да, это действительно глупо. Но я не эгоист, а значит, что такой метод со мной сработает. Тогда надо действовать! Вот только где мне найти безумца? Ведь они на дороге не валяются. Точнее могут и валяться, только не всегда это сумасшедшие, иногда просто напившиеся бездомные, которые прилегли поспать прямо у тебя на пути. А подходить к каждому встречному с вопросами: «Извините, а вы случайно не псих? А то мне очень надо с чокнутым пообщаться. Вы случайно не такой?» – явно может печально закончиться для моего здоровья. Кто-то может посмеется, а кто-то и обидится. Все же, наверное, стоит посетить какую-нибудь психиатрическую клинику, где я смогу пообщаться с кем-то из настоящих пациентов. Вот только просто так меня вряд ли туда пустят. Может спросить у Майка? У него наверняка есть кто-то из знакомых, кто смог бы мне в этом посодействовать?
Я схватил телефон и начал торопливо набирать номер своего друга, в надежде, что он сможет мне помочь.
– Алло, я слушаю, – прозвучало в трубке.
– Привет, Майк, – ответил я.
– Джерри, привет! Как дела, дружище? – обрадовался Майк.
– Майк, ты не сильно занят? А то у меня к тебе небольшое дело? – спросил я.
– Стою в одном ботинке, но пара минут у меня есть. Что за дело? – поинтересовался Майк.
– В общем, Майк, мне очень надо попасть в клинику для психически нездоровых людей, чтобы поговорить с кем-нибудь из них, – пояснил я суть своего дела.
– Джерри, ты чего, я же тебе советовал обратиться к психологу, а не к психу. Ты точно ничего не перепутал? – рассмеялся Майк.
– Да нет, Майк, я прекрасно помню, но здесь другое дело… – пытался объяснить я.
– Так какое же дело у тебя к душевнобольному человеку? И что это за интересное дело, в котором нормальный человек помочь уже не может? – посмеиваясь, спросил Майк.
– Понимаешь, Майк… – я задумался. А ведь неясно, как мой друг воспримет мою идею, точнее совет Альберто, он явно не согласится с такими мыслями, да и рассказывать о том, к кому я ходил, было не лучшим решением. А как тогда мне объяснить приятелю цель своего визита в такое учреждение? Просить о помощи товарища, а самому скрывать от него всю суть мероприятия, это тоже выглядит крайне неуважительно по отношению к лучшему другу. Что же мне тогда ему сказать…
– Джерри, алло, ты здесь? – перебил меня голос Майка, которого я оставил без ответа, углубившись в собственные размышления.
– Майк у меня появилась идея написать одну небольшую работу о жизни таких людей, – внезапно пришло мне в голову.
– Джерри, ты пишешь книгу о психически нездоровых людях? – оживился Майк.
– Да, Майк, вот именно. Я пишу книгу о душевнобольных людях, поэтому хочу пообщаться с одним из таких, чтобы лучше понять, как устроен их внутренний мир, – произнес я. А ведь отличная идея! Я ведь когда-то хотел стать писателем. Почему бы и нет? Вот и необходимый предлог появился.
– Это очень здравая идея, мой друг. Ты молодец! И правда, почему бы тебе не попробовать себя на новом поприще? Вдруг именно эта книга станет самым знаменитым романом нашего века. А как ты назовешь книгу? Уже придумал? – Майк явно заинтересовался моей идеей.
– Пока не думал, выбираю из нескольких вариантов, – произнес я, задумавшись.
– А какие варианты? Можешь озвучить? – полюбопытствовал Майк.
– Ну не знаю, они все не очень, мне пока нравится лишь один из них: «Разговор с безумцем» – произнес я то, что первым пришло мне в голову.
– О, это шикарное название! Мне нравится! Оно побуждает скорее взять книгу, чтобы погрузиться в чтение ее строк, – произнес Майк.
– Спасибо, Майк! Надеюсь, что-нибудь из этого и выйдет, но я, если честно, пока без особого энтузиазма смотрю на все. Это так, небольшое увлечение, новое хобби, которое позволяет немного отвлечься от многих житейских проблем, – ответил я.
– Ну ты выбрал хорошее увлечение, я горжусь твоим выбором, – поддержал Майк.
– Спасибо, друг. Так как насчет сути моего вопроса? – вернулся я к цели звонка.
– Так… тебе надо попасть в клинику, но нет возможности для этого. Дай подумать… Кажется, я знаю одного человека. У Роя был кто-то из знакомых, и если я не ошибаюсь, то это отец мужа его старшей сестры. По-моему, его звали мистер Роберт Блэк. Но с именем не уверен, но кажется, что именно Роберт. Специфический человек, как и все сотрудники психиатрических лечебниц. Но насколько я помню, он там занимал какую-то высокую должность. Вроде бы он даже доктор наук…
– Рой? Это который Харрисон? – уточнил я.
– Да, да, он самый! Помнишь его? – оживленно прозвучало в трубке.
– Конечно, мы же все вместе на катере плавали, когда еще были студентами. Классно повеселились, – радостно вспомнил я.
– Вот здорово! Значит, будет еще проще связать тебя с его родственниками, точнее с родственниками мужа его сестры, – посмеялся Майк.
– А когда ты сможешь мне ответить по этому поводу? – спросил я.
– Джерри, прости, пожалуйста, но давай я тебе уже вечером перезвоню по этому вопросу. Я сегодня прямо на работе свяжусь с Роем, так как сейчас все равно не успею, а то опоздаю на службу, – быстрым голосом отчеканил Майк, видимо, ускорившись после того, как взглянул на часы.
– Ой, это ты прости меня, Майк! Совсем забыл, что поймал тебя на выходе. Буду очень ждать твоего звонка! – в такой же быстрой манере произнес я.
– Договорились, Джерри! Вечером жди новостей! – крикнул Майк.
– Пока, Майк, – попрощался я.
– Пока, Джерри.
– Спасибо, Майк, – крикнул я напоследок, но Майк уже повесил трубку, видимо, времени у него уже совсем не осталось. Я лишь улыбнулся, представляя как Майк в одном ботинке скачет до машины, второй ботинок зажимая подмышкой, и чтобы не тратить время на обувание, натягивает его уже в автомобиле, пока стоит в пробке или на красном сигнале светофора. Ну ладно, подождем информацию от Майка, надеюсь, что к вечеру он что-нибудь разузнает. Стоит отметить, что Майк подал мне просто гениальную идею – написать книгу по данной тематике. Это очень интересно и увлекательно, почему бы всерьез не озадачиться этим? Кто мне мешает попробовать? Ведь эта идея ни к чему не обязывает, а по большому счету может еще и послужить хорошей, полезной практикой. Все же я займусь этим вопросом. Посмотрим, может что-то из этого и получится, станет тогда небольшим дополнительным бонусом к моей основной задаче.
– Пора бы мне выдвигаться на работу, а то и я опоздаю, – прошептал я после того, как посмотрел на часы.
Сегодня на работу я ехал в хорошем настроении, словно день начался самым лучшим образом. У меня вырисовывалась возможность решения моей проблемы, плюс перспектива создания книги, о содержании которой я пока толком и не думал, но уже предполагал. Как это странно, меня радуют вещи, которые никак не связаны с главными сферами моего существования. Это не относилось к моей работе, не было связано и с моей семьей, но оно как-то по-особому вдохновляло, словно это являлось тем кусочком радости, который принадлежал только мне, и который не надо было делить на всех остальных, он их не касался, он был лишь моей неделимой собственностью.
Рабочий день прошел легко и непринужденно, я бы даже сказал, что день выдался приятным, чего в последнее время не наблюдалось. Впервые за долгое время я мог сказать себе, что мне понравился рабочий день. Все люди, с которыми я взаимодействовал, процессы с которыми сталкивался, события, происходившие вокруг в это время, – все перестало быть тягостным. Словно за всем происходящим скрывалось что-то более стоящее, ради которого я жил и дышал, то, что воспламеняло во мне огонь еще недавно угасающей жизни. Я подозревал, в чем скрывалась вся суть моего состояния, хотя и не очень хотел признавать это. Я чувствовал себя маленьким ребенком, бегающим по дому в ожидании Рождества. Это некое предвкушение и вдыхало в меня жизнь, заставляя радоваться каждой мелочи, окружающей меня, словно наделяя ее каким-то новым, ранее неведомым качеством. Прогуливаясь после работы возле супермаркета, я даже помог пожилой женщине загрузить продукты в машину, с чем она самостоятельно справиться никак не могла, а я был в таком хорошем расположении духа, что, не дожидаясь просьбы, вызвался ей помочь. А потом еще бросил пять долларов какому-то бродяге, сидевшему неподалеку. Обычно я не даю денег бездомным, считая их ленивыми обманщиками, но сегодня мне почему-то захотелось поступить иначе. Буду надеяться, что он потратит эти деньги на еду или на что-нибудь полезное, только не на алкоголь или крэк. Ведь это худшее, куда можно направить честно заработанные деньги.
Вечером, когда я, полностью расслабившись, пил зеленый чай, в гостиной раздался долгожданный телефонный звонок. «Наконец-то Майк спешит ко мне с новостями», – обрадовался я и помчался к телефону.
– Алло, Майк, это ты? – схватил я трубку.
– Джерри, да, это я, – раздался в ответ голос Майка.
– Отлично, я так рад тебя слышать, мой друг! – радостно поприветствовал я своего товарища.
– Рад, что ты в таком хорошем настроении, Джерри, – дружелюбно раздалось на том конце провода.
– Есть новости с фронта, Майк? – я сразу перешел к делу.
– Да, дружище, все выяснил! Бери лист бумаги и записывай, – скомандовал Майк.
– Погоди секундочку, сейчас возьму ручку и блокнот, чтобы ничего не упустить, – ответив Майку, я помчался в комнату за записной книжкой и ручкой. Благо, что записная книжка лежала на моем рабочем столе, поэтому долго искать ее не пришлось, впрочем, как и ручку.
– Алло, Майк, ты здесь? – вернулся я к телефону.
– Да, Джерри, диктую. Записываешь?
– Да-да, пишу, – ответил я, снимая колпачок с ручки и зажимая плечом трубку телефонного аппарата.
– Отца мужа старшей сестры Роя звали не Роберт, а Говард, я перепутал, Роберт – это имя мужа сестры Роя. Так вот, мистер Говард Блэк является аж главным врачом клиники для психически нездоровых людей под названием «Обитель надежды». Поэтому он без проблем сможет организовать тебе данное мероприятие, с Роем я уже договорился, он сегодня поговорит с Говардом лично, попросит его посодействовать тебе. И я думаю, что он не откажет. Запиши его телефон, – скомандовал Майк.
– А почему ты считаешь, что он мне не откажет? – удивился я.
– Понимаешь, Говард Блэк уже много лет работает с психически нездоровыми людьми, поэтому знает о них очень много, он одним взглядом может определить кто перед ним: сумасшедший или же абсолютно здоровый человек. Ему, как профессионалу, посвятившему столько лет жизни этому делу, написавшему не одну научную работу, касающуюся данной сферы, явно будет очень интересно твое исследование. А особенно его заинтересует твоя книга, ведь то, что ты хочешь освятить на всю мировую общественность, является частью и его собственного существования. Он намного лучше и глубже понимает таких людей, ведь он столько лет провел в их специфическом обществе, – объяснил приятель.
– Да, пожалуй, ты прав, будем надеяться, что так оно и будет. Я готов, записываю номер, – все мои сомнения как рукой сняло.
Майк продиктовал мне номер Говарда Блэка, заведующего клиникой для душевнобольных людей, носящей доброе, но одновременно немного пугающее название «Обитель надежды». Майк оставил и адрес больницы, а она, к счастью, находилась не так далеко от моего дома, не более получаса езды на автомобиле. Поэтому оставалось только созвониться с мистером Блэком и, в случае его согласия, отправиться туда на встречу. Вечером я его беспокоить, конечно, не буду, а вот завтра утром позвоню по указанному Майком номеру, а уж в разговоре-то все и прояснится.
Вернувшись к своему чаю, я стал обдумывать предстоящий диалог с мистером Блэком. Не хотелось бы выглядеть глупо в его глазах, уж если я собрался к нему с конкретной целью, значит, в этой цели я должен быть уверен. Необходимо четко понимать все, что я делаю и куда стремлюсь, ведь любые сомнения могут быть не так восприняты руководителем клиники «Обитель надежды», что в итоге может привести к тому, что он мне просто откажет, ссылаясь на то, что я сам не знаю, чего хочу. Поэтому надо четко понимать: о чем я буду беседовать с душевнобольными, какие вопросы им буду задавать, а также какие вопросы мне необходимо озвучить и самому мистеру Блэку, как неотъемлемому участнику всего этого мероприятия. А самое главное, что я должен понять для самого себя, так это то, о чем, собственно, будет написана моя книга. Ведь она же не будет состоять из одних лишь рассказов несчастных пациентов, тогда это будет уже не роман, который я хотел бы написать, а мемуары душевнобольного. Следовательно, мне необходимо поставить разговор с безумцем в основу всей моей книги, а вокруг уже дорисовать некую сюжетную линию, дополнив ее выдуманными персонажами и событиями. Об этом мне еще следовало поразмыслить, поэтому на несколько часов я углубился в себя, занимаясь выстраиванием сюжета и формированием вопросов для завтрашнего разговора, если он, конечно, состоится.
– Алло, мистер Говард Блэк? – спросил я, набрав утром номер абонента, предоставленный моим другом Майком.
– Говард Блэк у телефона, – произнес голос, принадлежавший уже явно немолодому человеку. Я бы даже сказал, человеку пожилому или почти пожилому, услышанный мной голос оценивался примерно на шестьдесят – шестьдесят пять лет.
– Мистер Блэк, здравствуйте, меня зовут Джереми Смит. Рой, брат Сьюзан, должен был предупредить вас обо мне, – немного волнуясь, произнес я.
– А-а, мистер Смит, здравствуйте. Да Рой говорил мне о вас и о ваших задачах. Что же, это очень занимательно, то, чем вы увлекаетесь, поэтому я с удовольствием посодействую вам во всем, в чем смогу, конечно, – доброжелательно ответил собеседник.
– Большое спасибо, мистер Блэк, то есть мистер Говард Блэк, – обрадовался я.
– Абсолютно не за что, молодой человек. Когда вам было бы удобно подъехать, чтобы мы предметно все обсудили? – спросил мистер Блэк.
– А когда вам будет удобно? Когда вы будете не месте? – решил подстроиться я.
– Я буду сегодня в клинике до восьми вечера, поэтому можете подъехать после своей работы. Вам будет удобно? – уточнил доктор.
– Да, конечно, более чем. Тогда я подъеду примерно полвосьмого вечера, чтобы обсудить все подробности, – ответил я, мысленно прикидывая, что данное время для меня как раз наиболее оптимально.
– Договорились, мистер Смит. Тогда сегодня жду вас у себя в назначенное время. Адрес вам известен? – уточнил доктор.
– Да, адрес мне сообщили. Я буду вовремя, мистер Говард Блэк, – ответил я.
– Тогда до встречи, – ответил мистер Блэк.
– До встречи, – произнес я.
Что же, встреча с доктором Говардом Блэком у меня назначена, а это уже важный шаг, сделанный мной на пути к цели. Ну а дальше посмотрим, как все будет складываться. Отлично! Моя жизнь, наконец, начала обрастать интересом и наполняться смыслом, что не могло не радовать. Даже Майк был очень доволен слышать меня в таком бодром расположении. Хотя думаю, что не он один заметил происходящие во мне изменения. Стоп! Я же чуть было не забыл про свою любимую семью. Моя Дженнифер и крошка Энни, куда они пропали? Почему я не разговаривал с ними уже столь длительное время? Надо срочно связаться с ними. Хотя… Дженнифер бы сама позвонила, если бы хотела поговорить со мной. А Энни? Почему моя малышка не звонит мне? Ведь она так любит своего папу… Ну что ты грузишь себя Джерри? Они ведь уехали отдыхать к родителям жены, у них сейчас очень активные и насыщенные дни, а ты тянешь одеяло на себя. Пусть они отдохнут нормально, поживут немного в другой обстановке, подышат свежим воздухом, а заодно соскучатся по тебе. Не стоит опять поддаваться внутреннему эгоизму, думая, что ты центр всего мироздания, и все должны думать только о тебе. Они для того и поехали, чтобы переключиться с работы и дома на чистый воздух, шумную речку и мягкую зеленую травку. А потом они вернутся радостные, загорелые, отдохнувшие и бросятся в мои объятия, крича о том, как они соскучились по мне и что я полнейший дурачок, что не поехал отдыхать вместе с ними. Да, именно так оно и будет. Ведь моя семья любит меня, как и я люблю ее. Они возвращаются примерно через десять дней, значит стоит их чем-нибудь порадовать. Почему бы мне не подготовить по сюрпризу для каждой из них? Решено! Сегодня же после работы отправлюсь в магазин за подарками. Не буду откладывать в долгий ящик, чтобы в последний день не носиться в панике, переживая, что могу не успеть в срок. Нет, совсем забыл, сегодня же у меня встреча с мистером Блэком, значит поход за подарками отменяется до завтрашнего вечера, если, конечно, руководитель «Обители надежды» не развернет меня обратно, сделав соответствующие выводы об мне после нашей совместной беседы. Да ладно, Джерри, что ты переживаешь, ты же адекватный человек, а не какой-то там сумасшедший, чтобы мистер Говард отказался с тобой взаимодействовать. Даже будь я каким-нибудь ненормальным, то тогда уж тем более приглянулся бы ему, ведь такие господа и являются его основными посетителями. Подобная мысль меня изрядно повеселила, сняв излишнее напряжение и разогнав последние сомнения, касающиеся успеха данного мероприятия.
По дороге я заехал на автомойку, чтобы явиться на встречу на чистом автомобиле, дабы сразу создать благоприятное впечатление о себе. Помимо этого, я еще и оделся соответствующе: в белоснежную рубашку и светлые брюки. На работе у меня все равно использовалась больничная форма, в которую я переоденусь, сохранив парадную одежду целой и аккуратной до самой встречи. Припарковавшись возле работы, я отправился выполнять свой профессиональный долг, после которого, наконец, займусь чем-то действительно стоящим.

***
За десять минут до назначенной встречи я припарковался на стоянке больницы «Обитель надежды», радуясь тому, что не застрял в пробках и успел явиться вовремя. Я старался всегда быть пунктуальным, понимая, что опоздания являются дурным тоном, ведь за ними всегда виднеется пренебрежительное отношение ко времени другого человека. А когда ты занимаешь позицию «мне не жалко, что ты потратил лишние пятнадцать или десять минут на мое ожидание», то это уже крайне неуважительно со стороны опоздавшего, небрежно относящегося к чужим жизненным ресурсам. Если к своему времени ты относишься с высокой долей пофигизма, то это не значит, что и другие люди, так же, как и ты, не ценят своих минут. Ведь что такое время, как не наша жизнь? Каждый день, час, минута – все это множество ее составляющих, которые мы тратим на те или иные события, как нужные, так и не очень. Поэтому хотелось бы, чтобы они были заполнены необходимыми для нас вещами, а не являлись бессмысленными пожертвованиями в угоду не ценящих этого эгоистичных людей.
– Добрый день, вам назначено? – спросил охранник на входе в клинику.
– Здравствуйте, да. У меня встреча с мистером Блэком, – ответил я.
– Так, подождите секундочку, сейчас посмотрим, – произнес охранник, потянувшись за журналом.
– Хорошо, конечно, – произнес я.
– Так… Мистер Джереми Смит, верно? – спросил охранник.
– Все верно, это я, – кивнул я.
– А можно, пожалуйста, взглянуть на ваши права? – поинтересовался он.
– Конечно, секунду, – я достал права из портфеля и протянул охраннику, чтобы он идентифицировал мою личность.
– Все, вижу, пройдите, пожалуйста, вперед. И небольшая формальность, – произнес сотрудник, доставая ручной металлодетектор.
– Оружия у меня с собой нет, – улыбнулся я, проходя через турникет.
– Извините, мистер Смит, это обязательная процедура, никак не можем ею пренебрегать, – с немного виноватым лицом оправдывался охранник.
– Ничего страшного, я все прекрасно понимаю, каждый должен добросовестно исполнять свои обязанности согласно надлежащей инструкции, если же мы все станем пренебрегать этим, то мир вокруг начнет погружаться в хаос, – успокоил его я.
– Вот и я так же считаю, мистер Смит. Спасибо за понимание. Проходите, пожалуйста. Боб проведет вас к кабинету мистера Блэка, – виноватое лицо охранника сменила улыбка.
– Спасибо! Хорошего вам дня, – произнес я и пошел на встречу другому охраннику по имени Боб, который должен был сопроводить меня к руководству.
Боб оказался веселым и разговорчивым афроамериканским парнем, который всю дорогу болтал со мной, рассказывая забавные истории о событиях, происходивших в их клинике.
– Вас, кажется, зовут Джереми? Верно? – спросил он сразу, как мы свернули за угол.
– Да, Боб, все верно, – кивнул я.
– Знаете, сэр Джереми, тут столько всего чудного происходит, вы даже не представляете? Ничего, если я пооткровенничаю с вами? – уточнил Боб, немного смутившись, что сразу начал общаться на такую тему с совершенно незнакомым человеком.
– Да, конечно, можно. Никаких проблем. Так что же чудного здесь происходит? – поинтересовался я.
– О, да много всякого, – Боб аж надулся от охватившего его чувства собственной важности, вызванного возникшим у меня интересом к его речам.
– А поконкретнее? – я внимательно посмотрел на охранника.
– Это же не просто какая-то больница, это клиника для психически нездоровых людей. Здешние больные не просто имеют какие-то отклонения, хотя есть и такие, да, а обладают какими-то удивительными странностями, от одного только взгляда на подобных пациентов мурашки идут по коже. Я, бывало, дежурю ночью с Дюком, своим напарником, вдруг слышу какой-то посторонний шум, прямо на нашем этаже, будто кто-то там ходит, шныряет между кабинетами. Я, соответственно, сразу хватаю фонарик и дубинку, бегу туда, все проверяю, а там чисто, нет никого! Думаю, может, послышалось. Но на следующий день опять то же самое. Дюк говорит, что это вода может по трубам так протекать, отчего кажется, будто там кто-то ходит. Ведь кто еще здесь может быть? Все больные под замком сидят, выйти они никак не могут. Ещё, конечно, есть дежурный персонал, но он обычно спит в соседнем крыле. Со временем я стал как-то проще к этому относиться, пока не случилось нечто более необъяснимое и пугающее, – охранник стал говорить тише, почти шёпотом.
– Что же случилось, Боб? – заинтересовался я.
– Однажды делаю я обход по четвертому этажу, к слову, это как раз тот этаж, где содержатся самые безумные пациенты, туда заходить то лишний раз не хочется, хоть они все и заперты в своих комнатах. В общем иду я, прогуливаюсь. Вдруг раз! Вижу тень. Силуэт, скользнувший буквально в пяти метрах от меня! Я на него фонарь навожу, а там впереди только дверь, закрытая с моей стороны, и никого. А был еще один веселый случай: иду я как-то по третьему этажу и слышу, как кто-то словно перешептывается, но разобрать ничего не могу. Неслышно слов. Присмотрелся, а там возле стенки кто-то сидит, я ему кричу: «Кто здесь? А ну покажись!» – и бросаюсь за ним. По дороге сообщаю Дюку, который обходит второй этаж, чтобы он перехватил беглеца с черного входа. В итоге я несусь со всех ног к лестнице, распахиваю дверь, ведущую к ней, а там налетаю на запыхавшегося Дюка, который, так же, как и я, никого не поймал. Самый прикол в том, Джереми, что свернуть было некуда! Только на самый верх, мимо моего напарника. Но как бы он успел? Да и мы все сразу обшарили, никого там не было. Но я не сумасшедший, я явно видел силуэт человека и слышал его убегающие шаги у себя под носом, – лицо Боба уже не было таким веселым, видимо, события той ночи на самом деле напугали его.
– Может, игра ночного воображения или преломление лучей света от фонарика, который создал тень от какого-нибудь предмета, – поразмышлял я.
– Не знаю, сэр… скажу лишь одно: я в ту ночь даже на минуту не смог сомкнуть глаз. До самого утра сидел как током ударенный, – прошептал Боб.
– Как же вы тогда работаете здесь? – поинтересовался я.
– На каждой работе есть свои плюсы и минусы. Здесь хорошо платят, хотя и бывает немного не по себе. Но ничего не поделаешь, за все приходится рассчитываться, за деньги – нервами, например, – засмеялся Боб, уже расслабившись.
– Тоже верно, – согласился я.
– А хотите еще историю? – спросил охранник.
– Опять какая-нибудь жуть, Боб? – подняв брови, уточнил я.
– Ну почему сразу жуть, сэр? – ухмыльнулся Боб, затем осекся. – Впрочем, сэр, расскажу в следующий раз, а то мы уже пришли? – произнес он, остановившись у одного из кабинетов.
На двери кабинета висела золотистая табличка, с выгравированным именем и должностью человека: «Профессор Г. Блэк».
– О, кажется мне сюда, – обрадовался я.
– Да, мы прибыли, сэр Джереми, – подтвердил Боб.
Я слегка постучал в дверь кабинета мистера Блэка, ожидая услышать приглашение на вход, но никто не ответил.
– Джереми, стучите сильнее, – посоветовал Боб.
Я сильнее и настойчивее постучал по поверхности деревянной двери профессора, что тут же дало соответствующий результат – за дверью раздался хрипловатый мужской голос:
– Прошу вас, входите.
– До свидания, сэр, – попрощался со мной Боб.
Я же дернул ручку двери и вошел внутрь. Моим глазам предстал обычный кабинет, ничем не отличающийся от множества других, даже чем-то похожий на мой собственный. Только разве что кресла в моем были других цветов, у меня преобладали светлые тона, а здесь же, наоборот, темные. А в остальном ничего примечательного: рабочий стол, стеллажи с папками, пара невзрачных картин на стенах и, единственное, что здесь выделялось на общем фоне – небольшой аквариум с золотыми рыбками. А так, в общем, ничего лишнего, что бы сбивало или отвлекало от работы. За столом сидел пожилой мужчина, на вид лет шестидесяти, который, придерживая очки, что-то изучал в лежащих перед носом бумагах.
– Ради бога, простите, – пожилой господин оторвался от бумаг и вскочил из-за стола. – Я совсем заработался, даже не сразу обратил внимание, что вы стучите. Вы, насколько я понимаю, Джереми, – мужчина протянул мне руку для приветствия.
– Ничего страшного, не так долго я и стучал, – улыбнулся я, пожимая руку господина. – Все верно, я Джереми. А вы профессор Говард Блэк?
– Да, конечно, он самый. Что же Джереми, присаживайтесь, поговорим о вашем деле, – профессор жестом указал на кресло, стоящее рядом с письменным столом.
– Благодарю, – произнес я, усаживаясь поудобнее.
Мистер Блэк же уселся в свое кресло, отодвинув в сторону папку с бумагами, которую он внимательно изучал перед моим появлением. Я же продолжил рассматривать своего собеседника, который, для своего возраста, выглядел довольно стройным и подтянутым. Если бы не седина и падающее зрение, то я бы даже начал завидовать внешнему виду доктора Блэка.
– Джереми, позвольте угостить вас чашечкой изумительного чая? – улыбнувшись, поинтересовался он.
– Не откажусь, профессор, – согласился я.
Мистер Блэк поднял трубку телефона: – Сьюзан, принеси, пожалуйста, нам с мистером Джереми того прекрасного черного чая с липовым ароматом.
– Итак, Джереми. Вы, насколько мне известно, тоже врач, то есть мой коллега? – спросил профессор.
– Да, я терапевт. Заведую терапевтическим отделением частной клиники, – подтвердил я.
– О, это же просто замечательно! Вообще Рой мне немного рассказал о вас, вы когда-то дружили, – радостно произнес профессор.
– Если честно, то с Роем я пересекался всего несколько раз, еще в студенческие годы. Он был хорошим приятелем моего лучшего друга, поэтому случалось, что мы все вместе где-то отдыхали, – я сразу решил занять честную позицию.
– Получается, что вы врач уже с приличным стажем, работающий в определенной, хорошо знакомой сфере, вдруг заинтересовались такой областью, как психиатрия, сражающейся с совсем другими болезнями. Почему так, Джереми? – внимательно посмотрел на меня профессор.
– Видите ли, мистер Говард, я в последнее время стал задумываться о сути некоторых вещей: чем занимаюсь, куда стремлюсь, чего в конце концов хочу получить от жизни. И неожиданно ко мне пришла мысль, что я мог бы быть не только врачом, но и кем-то еще. Я бы мог войти в ту сферу, в которой никогда ранее не был, открывая для себя новые знания и впечатления, позволяющие не только лучше познать окружающих меня людей, но и раскрыть самого себя.
Неожиданно дверь кабинета открылась, и вошла дама средних лет с подносом в руках, на подносе стоял небольшой чайничек, две чашки чая и вазочка с печеньем. Меня немного удивило, что рука дамы была почему-то по самый локоть перемотана бинтом.
– А вот и наш чай, – обрадовался профессор. – Джереми, вам с сахаром? – уточнил он.
– Нет, спасибо, мистер Говард. Я не люблю добавлять сахар, он сильно заглушает натуральный вкус, – ответил я.
– Сьюзан, а что случилось с вашей рукой? – забеспокоился профессор.
– Ничего страшного, мистер Блэк, я просто случайно разбила вазу и немного порезала руку об осколки. Там всего лишь царапина, – ответила дама.
– Вы же ее обработали? – серьезным тоном поинтересовался профессор.
– Конечно, профессор. Мне обработали рану и наложили компресс, если бы не бинт, то никто бы даже не обратил внимание. Просто медбрат сказал, что с бинтом будет безопаснее, и я не буду лишний раз мочить руку, помня о порезе, а без лишней влаги он быстрее заживет, – объяснила Сьюзан.
– Ну хорошо, поправляйтесь, – произнес мистер Говард.
– Благодарю, профессор, – улыбнулась секретарша.
– Спасибо за чай, Сьюзан, – поблагодарил уходящую женщину доктор Блэк. – О как, ну это разумный взгляд на вещи, – произнес он, когда дверь уже закрылась.
– Вы сейчас про бинт, профессор? – уточнил я.
– Нет же, я не об этом. Я про то, что некоторые вещи, столь привычные для нашего восприятия, оказывают на нас определенное воздействие. При этом не всегда благоприятное, как сахар, оказывающий особое влияние на вкусовые особенности чая. Но кому-то это нравится, а кому-то нет, все дело вкуса и предпочтений.
– Да, согласен, особенно для тех, у кого сахарный диабет, – улыбнулся я.
– Тоже верно, – рассмеялся профессор.
– Чай просто замечательный, – похвалил я.
– Я знал, что вы оцените. Мне его привез один мой хороший приятель, когда вернулся из длительного путешествия по Китаю, – поведал мистер Блэк. – Так что же вы хотите от меня, Джереми? Чем я могу помочь в вашем деле? Вы, насколько я понимаю, решили попробовать написать о том, что вам интересно, но в чем у вас нет особых познаний. И ведь вам было бы проще взять что-то касающееся той области, в которой вы явно являетесь прекрасным специалистом. Зачем тогда усложнять свою работу, изучая те вещи, представление о которых весьма поверхностно? Это то, что мне не совсем ясно, если говорить о вашем творческом мотиве, – высказался он.
– Уважаемый мистер Говард, вы же прекрасно понимаете, что я не просто хочу написать книгу для себя, а реализовать определенный творческий проект, который будет интересен и моим возможным читателям. Ну скажите, кому будет интересно читать про похождения к терапевту? Ведь там нет ничего захватывающего. О чем там рассказывать? О типовых заболеваниях желудка? О вирусах и бактериях, нападающих на мирных американцев, идущих вечером с работы? Нет, это не та тема, которая будет интересна читателям. Другое дело…
– Душевнобольные. Сумасшедшие. Безумцы, мысли которых покрыты мраком, чьи желания способны напугать даже самого искушенного любителя ужасов, верно? – засмеялся профессор.
– Ну не совсем, но вы сами все понимаете, – засмеялся и я.
– Джереми, ну вы, конечно, выбрали не очень простую тему для начала своего творческого пути, – произнес доктор Блэк.
– Мне неинтересно писать на обычные темы, они не волнуют меня, не вызывают никакого желания трудиться. А как писать книгу, мотивация к работе над которой напрочь отсутствует? Это будет совсем не то творческое увлечение, о котором я мечтал изначально. Это будет мучительная тягота, которая, вероятно, не приведет меня к необходимому финалу.
– Ну сейчас вы меня окончательно во всем убедили. Теперь у меня больше нет вопросов. Поэтому скажите, наконец, что вам требуется от меня? – профессор внимательно посмотрел на меня, соединив между собой пальцы обеих рук.
– Я хочу побеседовать с кем-то из ваших подопечных, с кем-то особенным, чье интервью стало бы основой для моей книги. Понимаете, о чем я? – озвучил я свое необычное требование.
– Хм, я понимаю. Но у нас все пациенты особенные, у каждого своя история и судьба. Что конкретно вы бы хотели получить от этой встречи? Может, опишите мне больного, которого видите в своем воображении и который бы лучше всего вписался в ваши страницы? А я бы попробовал подобрать кого-нибудь подходящего, что скажете? – предложил мистер Блэк.
– Я думаю, это отличная идея, профессор, – произнес я, после чего задумался, вспоминая сеанс у Альберто. А ведь я даже представления не имею о том, каким должен быть тот самый безумец, встретиться с которым мне указали магические карты. Но будет выглядеть очень глупо, если я скажу профессору, что понятия не имею, какой пациент мне требуется, каким я его представляю, и вообще, о чем собираюсь с ним разговаривать. Либо надо выкручиваться, либо быть максимально откровенным с мистером Блэком.
– Знаете, профессор, изначально я предполагал увидеть мужчину средних лет, который по стечению каких-то событий, возможно крайне трагических, потерял рассудок и стал мыслить несколько иначе, отлично от окружающего мира. Что-то подобное рисовало мое воображение, примерно такой образ я собирал в своей голове. Но вот сейчас, беседуя с вами, я осознал, что мои представления построены лишь на моем незначительном багаже знаний, а получи я некоторые возможные варианты, то смог бы расширить свой кругозор, рассмотрев те образы, которые даже не пришли бы мне ранее в голову, – произнес я, не отказавшись от поставленного вопроса, но при этом хитро переведя его в другое русло, где следующий ход уже должен был сделать профессор.
– Я понимаю вас, Джереми. Тогда у меня к вам такое предложение: давайте я отберу несколько кандидатов с разными формами заболеваний, а вы выберете из них тех, кто подойдет для вашего творчества. Но учтите, я выберу лишь тех, кто безопасен для окружающих и чьи диагнозы не столь пугающие. С опасными пациентами я не могу позволить вам взаимодействовать. Думаю, как врач, вы прекрасно понимаете почему, – выдвинул свое предложение профессор.
– Конечно, понимаю, мистер Говард. Ведь это может нанести им еще больший вред.
– И не только им, Джереми. От некоторых из них, действительно, лучше держаться подальше.

Глава 4. Три из семи

Около девяти вечера я вернулся к своей машине, припаркованной возле «Обители надежды», чтобы, наконец, вернуться домой и немного отдохнуть, ведь день сегодня выдался весьма насыщенным. Что же, подведем итоги: мистер Блэк оказался весьма приятным человеком, разумным и начитанным, который, ко всему прочему, полностью вошел в мое положение, пообещав оказать максимальное содействие в моем непростом деле. Мы с ним договорились на завтра и в то же время у него в кабинете. К этому моменту он уже произведет отбор нескольких кандидатов для нашей беседы и подготовит их личные дела для моего ознакомления. А с теми, кто мне покажутся интересными, он в ближайшее время организует свидание, может, не со всеми, но с одним точно. Профессор разрешил провести беседу с несколькими пациентами, если я сочту это необходимым для своего творческого замысла. Хорошо, что у меня будет выбор, так я смогу все тщательно проанализировать и подобрать нескольких безумцев, показавшихся наиболее любопытными. В конце концов, я же не знаю, каким должен быть разыскиваемый безумец, возможно, мне достаточно поговорить с любым из них, чтобы выполнить нужную задачу, пройдя путь, который осветили мне карты. Как это понять – не знаю, но не исключаю, что осознание само придет ко мне, когда я четко пойму, что «да», этот тот самый человек и это тот самый диалог, который мне был крайне необходим. Я заполучу разговор, который позволит мне осознать, что я один из самых нормальных и адекватных людей, существующих на этой земле. А вообще, если честно, то я проголодался, поэтому неплохо было бы заехать куда-нибудь перекусить. Учитывая, что времени еще достаточно, то я могу успеть заехать и в парочку магазинов, чтобы прикупить подарки для своей любимой семьи, а уже на обратном пути можно заскочить за какой-нибудь вкусной пиццей.
Спустя пятнадцать минут я уже парковался возле круглосуточного супермаркета, в котором было множество отделов, в том числе и огромный магазин детских игрушек, где можно подобрать подарок на любой детский вкус. Я не очень-то разбирался в девичьих игрушках, мне, конечно, было бы куда проще выбрать какую-нибудь машинку, бульдозер или строительный кран для мальчика, чем перебирать куклы и миниатюрные кухонные наборы. Но так как у меня дочь, а не сын, то и подарок необходимо подобрать соответствующий. Я долго ходил вокруг полок с игрушками для девочек, пытаясь выбрать подарок, который заинтересует меня больше остальных. В итоге я остановился на нескольких вариантах: первым был симпатичный плюшевый заяц, а вторым – качественно выполненная кукла в подарочной упаковке. Немного поразмыслив, я все-таки выбрал зайца, он мне показался более жизненным, чем пластиковая кукла, тем более что малышка Энни без ума от плюшевых игрушек. Расплатившись на кассе за покупку, я отправился на поиски сюрприза для Дженнифер. Подобрать подарок своей супруге было несколько сложнее… Одежду покупать я точно не буду, ведь, наверняка, ошибусь с размерами, я и себе с трудом могу что-то подобрать, что уж говорить о покупке женского платья или чего-то подобного. А что, если посмотреть ей какую-нибудь книгу? Хорошая идея! Но если эта книга ей не понравится? А мне хотелось бы, чтобы подарок оставил максимально приятные впечатления. Можно, конечно, купить что-то из ее любимых произведений, но какой в этом смысл? Они все есть у нас дома. Так, а ваза? Тоже не то. Может, какое-нибудь украшение? Ну это не тот повод. Для такого подарка нужно какое-то значимое событие. А если выбрать какую-нибудь безделушку? Вообще ближайший ювелирный магазин в трех кварталах отсюда, но по времени он уже скоро закроется, поэтому я точно не успею, да и, пожалуй, все же стоит посмотреть другой вариант. Вообще надо хорошенько подумать, время еще есть… По дороге я заехал в пиццерию, взял пепперони и большой стакан капучино, после чего отправился домой.

***
Утром я быстро собрался, не забыв прихватить с собой записную книжку, дабы сделать необходимые пометки, касательно особенностей пациентов, предлагаемых мне для общения. Это очень важный инструмент, ведь на основе записей этих приватных разговоров и будет написана моя художественная книга.
Сам рабочий день прошел довольно сносно. Я сделал всю запланированную на сегодня работу, притом сделал ее довольно быстро, чтобы не засиживаться до вечера. Задерживаться на работе было абсолютно недопустимо, ведь мне предстояла важная встреча, и мысли о ней волновали меня весь сегодняшний день. Немного поболтав с коллегами за чашкой бодрящего кофе, который, к слову, отлично готовили в буфете нашей больницы, я отправился на встречу с мистером Говардом Блэком, чтобы провести отбор конкурсантов под мое творческое начинание.
На входе в психиатрическую лечебницу меня встретил двухметровый угрюмый охранник, он спросил мое имя, сверил права с данными в журнале, затем лениво провел по моей спине и карманам дубинкой металлодетектора, после чего жестом разрешил пройти дальше. По дороге меня перехватил другой охранник больницы, которым оказался пожилой седоволосый мужчина лет шестидесяти. Мало того, что выглядел он уже достаточно потрёпанным, так еще и кряхтел, и прихрамывал всю дорогу, пока сопровождал меня до кабинета главного врача. Такое чувство, что работа высосала из бедолаги все жизненные сроки. А ведь мог бы сидеть дома на пенсии, нянчиться с внуками, смотреть глупые передачи с утра до ночи, а он шастает по больнице для душевнобольных, растрачивая остатки собственного благоразумия.
– Да-да, войдите, – раздался знакомый голос профессора Блэка, когда я постучал в массивную дверь его кабинета.
– Добрый вечер, мистер Говард, – поздоровался я.
– А-а, Джереми! Приветствую вас, – улыбающийся профессор встал из-за стола и направился ко мне. – Как ваши дела? Как настроение? – произнес он, пожимая мою руку.
– Все хорошо, профессор, а как ваши дела? Получилось подобрать какие-нибудь варианты? – я сразу перевел вопрос в рабочее русло. Не потому, что был против общаться с коллегой, нет, просто излишние вопросы со стороны психотерапевта меня немного напрягали.
– Все в полном порядке, благодарю, – улыбнулся он, продолжив: – Да, Джереми, я перебрал достаточное количество личных дел и из них выбрал для вас семь интересных вариантов, которые рекомендовал бы тщательно изучить. Кто-то из них наверняка подойдет вам. Что скажите?
– О, это просто замечательно, когда приступим? – загорелся я.
– Предлагаю не затягивать и приступить прямо сейчас, – произнес профессор, выдвигая ящик тумбочки, находящейся под его столом. Через мгновение он извлек оттуда несколько папок и положил их перед собой.
– Итак! – героически произнес он. – Джереми, изначально я хотел взять только дела тех пациентов, которые являются наиболее мирными и доброжелательными для окружающих, но затем, поразмыслив, выбрал еще нескольких из числа тех, кто в своей жизни был склонен к агрессии и насилию, хотя сейчас и не предоставляет никакой угрозы. Сделал я это для того, чтобы вы могли еще и сами сопоставить людей, оценить их особенности и выбрать то, что наиболее приемлемо для вас. Ой, прошу прощения, для вашей книги, – улыбнулся профессор.
– Этим вы сделали мне большое одолжение, – поблагодарил я.
– Если честно, я сам столь заинтересовался вашей книгой, что хотел бы, чтобы все получилось в лучшем виде, – подмигнул профессор.
– Благодарю вас за это, – улыбнулся я.
Профессор слегка подвинул стопку с выбранными папкам, затем снял верхнюю из них и положил перед собой в открытом виде.
– Питер Адамс, шизофрения. Тот самый классический случай, сопровождающийся такими симптомами, как слуховые галлюцинации и параноидальный бред. Питеру тридцать семь лет, три года из них он провел в нашей лечебнице, социально абсолютно неопасен, ничего страшного в жизни не совершал, только пугал родных своим нетипичным поведением. Постоянно видел каких-то странных существ, которых он называл «одноглазики», представляющих из себя, с его слов, маленьких головастиков с несколькими лапками и огромным глазом без век, который никогда не моргает. Питер уверяет, что эти существа живут среди нас и постоянно за нами наблюдают, но мы неспособны увидеть их, потому что зациклены на своем примитивном образе жизни. Еще он уверял нас, что есть дышащий передвижной холм, который периодически может оказываться рядом с нами. Когда он передвигается мимо нас, то мы подвержены шансу споткнуться об него, думая, что споткнулись обо что-то другое, но это лишь наше стандартное объяснение того, чего осознать мы не можем. Вот такой интересный персонаж. Что думаете на этот счет, Джереми? – поинтересовался профессор.
– Я думаю, что этот парень обладает огромным потенциалом для того, чтобы стать успешным сценаристом каких-нибудь фантастических фильмов про невидимых монстров, а у вас он даром тратит время, закапывая свой невероятный талант, – съехидничал я.
– Да, Джереми, не спорю, это звучит очень забавно, но, к сожалению, не для Питера. Ведь он не может отличить реальность от фантазии, часто занимаясь тем, что разговаривает с какими-нибудь воображаемыми существами. Более того, иногда он даже кричит на них в своей палате. Людей он замечает намного меньше, чаще всего он просто игнорирует их, они ему не так интересны, – поведал профессор.
– Мне нравится этот вариант, предлагаю пока отложить его. Пожалуй, я бы встретился и пообщался с ним, – ответил я, задумавшись о любопытном персонаже.
– Хорошо, мы его отложим для возможного дальнейшего взаимодействия. Так, поехали дальше. Элизабет Шифер, маниакально-депрессивный психоз. Элизабет двадцать девять лет, была замужем, сейчас в разводе, с детства страдает психическим расстройством личности, обычно проявляющимся в конце осени и начале весны. Эти фазы наиболее активные в ее случае. Расстройство является следствием глубокой детской травмы, полученной от жестокого поведения ее отца, проявлявшего насилие по отношению к ней и к ее матери. Постоянное нахождение в тяжелых стрессовых ситуациях наложило глубокий негативный отпечаток на психическом здоровье маленькой девочки. Со временем ее болезнь лишь прогрессировала, мучая Элизабет постоянными перепадами настроения, депрессивными и суицидальными мыслями, которые несчастная в итоге пыталась воплотить в реальность. После очередной попытки, она повторно попала в нашу лечебницу, где и находится под неустанным контролем уже полгода. Первый раз она попала к нам после передозировки снотворным, но ее благополучно откачали. Пропила курс антидепрессантов и, после положительной динамики, была выписана, и за ней приглядывал ее супруг. Но что-то у них не заладилось в семейной жизни, после чего она попыталась вскрыть себе вены, но ее опять спасли, и она вновь попала к нам. Очень умный и общительный человек, абсолютно адекватный, очень увлекается наукой, особенно астрономией и астрофизикой. Но во время приступов неспособна совладать с собой, может днями сидеть в углу и не реагировать на происходящие вокруг события. К счастью, мы кое-чего добились в совместной работе, научив ее немного бороться со своим недугом. Думаю, что в ближайшее время она полностью восстановится и станет полноценным членом нашего общества. Хоть на какой-то отрезок времени… Но полностью ее излечить, к сожалению, невозможно. Что думаете, Джереми? – спросил доктор Блэк, закончив листать дело мисс Шифер.
– Интересный человек, но не ее болезнь. Пока под вопросом, мистер Говард. Насколько я понимаю, она человек контактный и общительный, с ней получится продуктивно побеседовать, если она не находится в состоянии активной фазы. Правда, это, наверное, немного не тот случай. Но я еще подумаю, – поразмыслил я.
– Хорошо, давайте смотреть следующего пациента, – произнес профессор, раскрывая очередную папку.
– Мистер Оливер Блэнкс, параноидальное расстройство личности. Оливеру сорок пять лет, не женат, детей нет. Отличается высокой подозрительностью и недоверием к окружающим, на этой почве ранее проявлял агрессивное поведение. Любые разговоры между людьми, попавшие в зону его внимания, воспринимает, как потенциальную угрозу, заговор или, в лучшем случае, негативное обсуждение его личности. В нашу клинику он попал после того, как у него случился нервный срыв и истерика, которая никак не прекращалась. Произошло это во время застолья по случаю годовщины его старшего брата, тогда во время разлива шампанского Оливер стал кричать, что его хотят отравить, что в его бокал подсыпан крысиный яд. На предложение взять другой бокал, он закричал, что это не имеет смысла, так как окружающие все заранее спланировали, поэтому какой бы бокал ему не предложили, там непременно окажется отрава. Он кричал, что все в сговоре, что его предали, это общий заговор для того, чтобы убить его. Некоторые гости из числа близких друзей семьи попытались успокоить его, за что и поплатились, получив серьезные физические увечья от разъяренного мужчины. К слову, мистер Блэнкс является весьма крупным господином, его вес более ста тридцати килограмм, а рост чуть более двух метров, и в прошлом он успешно занимался боксом. Страшно представить такого человека в состоянии агрессии или истеричного припадка, когда его разум абсолютно не способен контролировать собственные эмоции. В обычное же время мистер Оливер Блэнкс довольно молчаливый человек, который редко с кем-то общается, даже с другими пациентами почти не разговаривает. Его я выбрал потому, что ваша тема может заинтересовать и его самого. Некоторые необычные вещи привлекают его внимание, он их рассматривает, наблюдает за ними, старается изучить. Поэтому подумайте, возможно, вы выудите из него нечто такое, что нам самим достать не получалось, – доктор закрыл папку с личным делом мистера Блэнкса и задумчиво посмотрел на меня. Несколько секунд он о чем-то вдумчиво размышлял, затем произнес: – Джереми, подумайте, может, все же есть смысл рассмотреть его кандидатуру.
– Хорошо, мистер Говард, я себе отмечу, – кивнул я. Пока профессор читал мне личные дела своих пациентов, я записывал их основные данные, чтобы потом по записям воспроизвести всю информацию, повторно все проанализировать и сравнить.
– Продолжим. Салли Джонсон, сорок два года. Пограничное расстройство личности. Она вполне адекватный человек, за исключением того, что в жизни периодически занималась самоистязанием, нанося себе множественные порезы на руках. Впервые она попала в нашу клинику в шестнадцать лет, ее привезли родители, когда застукали ее в ванной комнате за этими ужасными деяниями. Девочку не стали оставлять в больнице, а провели дневную диспансеризацию – родители привозили ее сюда утром и забирали после обеда. Вроде ситуация нормализовалась. Но спустя несколько лет она вновь взялась за старое, притом самостоятельно приехала в нашу клинику за помощью. Помню тот день, я тогда еще работал здесь врачом психиатром. Ей помогли разобраться в себе, она вышла замуж, родила двоих детей, но тяга к самобичеванию была слишком сильна. Однажды ее муж явился домой раньше положенного и застал ее сидящей на кровати с маникюрными ножницами в руках, которыми она делала надрезы на своей коже. Муж с ужасом бросился к ней, чтобы отобрать ножницы и успокоить несчастную, но она этими же ножницами искромсала ему все лицо, бедняге наложили не менее двадцати швов. С тех пор она у нас на принудительном лечении. Предполагаю, что причиной стала послеродовая депрессия, наложившаяся поверх уже существующих проблем, все это дало такой ужасающий результат. Странно только, что это произошло именно после рождения второго ребенка, а не после первого, но, видимо, здесь были какие-то внутренние причины. В любом случае Салли уже чувствует себя намного лучше. Семья часто навещает ее, поддерживает, поэтому думаю, что скоро у нее все наладится. По крайней мере, мне хочется в это верить. Таким людям тяжело переживать эмоциональные травмы, такие, как разрыв отношений, смерть кого-то из близких и тому подобное. Даже сложности на работе могут вызывать у них серьезные душевные потрясения, с которыми они не всегда способны справиться самостоятельно, – поведал мне профессор историю очередного пациента.
– Да, тяжело думать о том, сколько людей вокруг нас страдает от различных душевных болезней, – произнес я.
– Психических, Джереми, и эмоциональных. А души их… думаю, не менее здоровые, чем наши. Никто не застрахован от того, чтобы оказаться на их месте, – ответил мистер Блэк.
– Давайте откровенно мистер Говард, эти люди абсолютно не сумасшедшие, по крайней мере те две дамы точно. У них небольшие психические расстройства, но безумными их точно не назовешь, разве я не прав? – спросил я.
– Абсолютно правы, Джереми. Но я для того и выбрал столь разных людей, чтобы вы поняли, что пациенты нашей клиники не все такие безумцы, какими их воспринимает общество. Некоторые из них, даже многие из них, очень добрые и милые люди, которые всего лишь немного больны, но они вовсе не те психопаты, носящиеся голышом по дому с топором наперевес, коих нам часто показывают по телевизору. И я хочу, чтобы в первую очередь вы сами осознали тот факт, что безумцами могут являться люди совершенно разных интересов, образования, статуса и образа жизни, что нельзя воспринимать их всех как некий единый и обобщенный образ. Это столь важно не только потому, что я вижу в этом некую проблему нашего общества, но еще и потому, что это во многом отразится и в вашей книге, которая, как ни крути, будет построена на ваших собственных мыслях и умозаключениях, – профессор внимательно посмотрел на меня. Этим он как бы намекал на то, что я должен указать в своей книге не только темные стороны его подопечных, но и то, что часто скрывается за этой темнотой – некая боль или травма, заложниками которой они непроизвольно стали, но которая далеко не всегда делает из них уродливое чудовище, являя миру и чистую человеческую красоту.
– Теперь я прекрасно понимаю, доктор Говард, почему вы предоставили мне в числе прочего и такие варианты. Я это все обязательно обдумаю. Более того, я даже планирую побеседовать с кем-то из дам, страдающих от эмоциональных расстройств, – обнадежил я профессора.
– Замечательно, коллега! Так как изначально я видел, что вы хотели получить описание как раз-таки чокнутого маньяка, о взглядах которого будет интересно узнать читателям. Но зачем делать героев из тех, кто и так смертельно болен, лучше дать эту возможность тем, кому это поможет выжить, – подмигнул доктор Блэк.
– Сложно не согласиться, мистер Говард, – улыбнулся я.
– Ну что же, пойдем смотреть следующего кандидата? – профессор снял очки и протер глаза, видимо с возрастом они стали уставать значительно быстрее. Я немного привстал, чтобы увидеть текст в пока еще открытом личном деле Салли Джонсон, и ведь действительно, шрифт набитого текста был очень мелким, и его чтение сильно изматывало глаза.
– Джереми, как вы смотрите на то, чтобы сделать небольшой перерыв? – поинтересовался профессор, продолжив: – Давайте выпьем по чашечке чая? К слову, у меня сейчас есть превосходный пуэр, который быстро приведет нас в чувства, учитывая, что сегодняшний вечер и так немного затянулся.
– Поддерживаю, мистер Говард. Я бы тоже немного передохнул, – согласился я, понимая, что изучение информации о психически нездоровых людях высосало из меня достаточно много сил и энергии.
– Судя по времени, моя помощница уже ушла домой, поэтому чаем мне придется заняться самолично, – произнес профессор, вставая из-за стола.
– Я могу вам чем-то помочь, профессор? – из вежливости поинтересовался я.
– Джереми, если не трудно, достаньте, пожалуйста, чайную пару, она в шкафчике, что висит позади вас, – бросил Говард, а сам тем временем вышел из кабинета. Я открыл шкафчик, в котором обнаружил чайную посуду, какие-то пакетики, возможно, с чаем или с чем-то подобным, сложенное полотенце и небольшую аптечку. Я взял две чашки и поставил их на стол, а через мгновение вернулся и доктор, несущий в руках заварник и вазочку с конфетами.
– Так, Джереми, там еще есть пакетик с пуэром, достаньте, пожалуйста, – попросил зашедший профессор. Я вновь открыл буфет и стал перебирать пакетики, которые выглядели абсолютно одинаково, за исключением надписей на них, которые все же немного отличались, но были написаны на китайском языке, которого я не знал.
– Джереми, пакетик с короткой золотистой надписью, – подсказал профессор.
– Да, такой пакетик имеется, – обрадовался я, найдя запакованный пуэр.
– Давайте его сюда, сейчас мы его заварим, – произнес мистер Блэк, который за это время уже успел приготовить чайник и поставить кипятиться воду.
Вскоре чай был заварен, и мы сидели в ожидании, когда он настоится. Профессор же, чтобы немного скрасить ожидание, рассказывал об особенностях клиники «Обитель надежды», о том, как здесь помогают людям и какие забавные случаи здесь происходят.
– Но ничего ужасного и пугающего в этих стенах никогда не происходило, кроме фантазии самих людей, которые порой рассказывают всякие небылицы про нашу клинику, хотя сами даже не были в стенах этого здания. А если и были, то лишь в административных помещениях, а вовсе не на тех этажах, где располагаются пациенты, – произнес доктор Блэк.
– Я думаю, что многие люди любят связывать клиники вашего профиля с какими-нибудь страшными и мистическими событиями, ведь подобные места обладают особой славой, – поддержал я профессора, вспоминая свое прошлое посещение клиники, когда охранник по имени Боб травил мне скаутские байки о происходящих здесь необъяснимых явлениях.
– Вы, как мой коллега, прекрасно это понимаете, а для обычного человека это что-то непонятное. Ведь людей с психическими заболеваниями в наше время считают какими-то прокаженными, словно они не часть единого общества, а ее больная язва, гнойный нарыв, от которого хотят избавиться, так как оно уродует их собственное лицо. К слову, это всегда так было. Люди хотели достичь совершенства социума, отказываясь от больных, немощных, безумных, а также от тех, кто имел иной цвет кожи или верил в других богов, в общем, от всех, кто не был похож на них по тем или иным критериям, делая неугодных изгоями, ссылая тех на рудники, в тюрьмы, на плантации. Они считали, что тем самым сами станут чище и красивее, но нет, никогда не будет красивым искусственное лицо. Фальшивая маска рано или поздно слетит с морды ужасающего чудовища, являя миру его истинное естество, – поделился своими размышлениями профессор.
– Да, теперь я прекрасно понимаю, почему вы так заботитесь о своих подопечных. Ведь они для вас не просто больные люди, они жертвы социальной несправедливости и пренебрежительного отношения общества, которое ранит и вас в том числе, но не как специалиста, в определенном смысле связанного с данной категорией людей, а как, прежде всего, человека, думающего и сочувствующего, – поддержал я профессора. В разговоре с ним я понимал, что этот врач действительно фанат своего труда, что он видит в своей работе не просто выполнение должностных обязательств, а некое спасение нашего несовершенного общества.
– Спасибо вам большое, Джереми. Вы на самом деле глубоко поняли суть моих взглядов и отношения к моим больным, в которых я не вижу места для смеха или страха, я лишь нахожу в них неизбежность борьбы, как единственного спасения из лап беспощадной и жестокой судьбы, жертвами которой они невольно стали, – доктор Блэк на мгновение задумчиво уставился в стену.
После нескольких минут профессионального откровения, профессор разлил напиток по чашкам, и мы молча внимали вкусу и аромату знаменитого восточного чая. Да, это был действительно настоящий пуэр, тот самый земляной чай с таким необычным и непривычным для обывателя вкусом. Его суть нужно было понять и прочувствовать, ею нужно было проникнуться, только тогда цветок этого чая распускался внутри самого человека, даруя ему новые, ранее незнакомые ощущения.
– Ну как вам чай, Джереми? – поинтересовался профессор.
– Это просто превосходно, – произнес я, чувствуя, как обретаю состояние максимальной ясности.
– Замечательно, значит, вы полностью прониклись его вкусом, – обрадовался профессор.
– Иначе и быть не могло, – улыбнулся я.
– Ну что же, пора продолжить. Сегодня стоит завершить рассмотрение оставшихся личных дел, – профессор подтянул очередную папку, одновременно поправляя очки на носу.
– Профессор, можно кое о чем у вас спросить? – в моей голове вдруг назрел один любопытный вопрос.
– Да, конечно, – отвлекся от документа профессор.
– Все те люди, дела которых вы отобрали, являются пациентами третьего этажа, верно? – спросил я.
– Совершенно верно, Джереми. Пациенты с четвертого этажа опасны, о чем я уже ранее говорил, поэтому взаимодействие с ними невозможно. Если вы хотите убедить меня в том, чтобы рассмотреть кого-то из них, то я вам отвечу категорическим отказом, – ответил доктор Блэк.
– Но ведь они такие же люди, как и все остальные, просто они сильнее больны, чем другие, разве нет? – продолжать любопытствовать я.
– Понимаете, Джереми, те, кто содержатся на четвертом этаже, не просто сильно больны, – профессор чуть-чуть наклонился ближе ко мне. – Они чудовищно сильно больны, – произнес он полушёпотом. – Общение с ними не сулит ничего хорошего, поверьте мне. Там содержатся те, кто, к великому сожалению, уже никогда не будут способны покинуть эти стены, так как их пребывание среди людей невозможно, оно чревато массовым безумием и полнейшим хаосом, – лицо профессора выглядело немного взволнованным, даже, можно сказать, испуганным.
– Хорошо, профессор. Но я и не настаивал на том, чтобы привлечь кого-то с четвертого этажа, нет, я лишь хотел уточнить у вас: пациенты с какими диагнозами и болезнями содержатся там? – слукавил я.
– Джереми, там находятся люди с крайне тяжелой формой шизофрении, которые не поддаются никакому лечению. Но помимо всего прочего, они не просто отстранившиеся от нашего мира, как, к примеру, Питер Адамс. Нет, у них все, наоборот, они всячески пытаются ворваться в наш мир, распространив чуму своих страшных и извращенных мыслей. Вот, что действительно страшно. Поэтому я вас предостерегаю от любых порывов познакомиться или заговорить с кем-то из них. Не надо нарушать равновесие своей собственной жизни, – лицо профессора было максимально серьезным.
– Хорошо, профессор Говард, больше не возвращаемся к теме четвертого этажа, вы дали мне исчерпывающую информацию, – сказал я, изобразив на лице полнейшее равнодушие к этой теме. Не знаю, поверил ли мне профессор, ведь все мои мысли в этот момент были нацелены на то, чтобы разузнать поподробнее о том, что же за личности обитают на загадочном четвертом этаже. И уж не там ли скрывается тот самый безумец, встреча с которым необходима мне, согласно карточному раскладу мистера Альберто.
– Спасибо за понимание, Джереми. Просто я немного обеспокоен на этот счет, поэтому попросил вас выбросить любые мысли об этом месте. Давайте сделаем вид, что его просто не существует, вот и все, – предложил профессор.
– Никаких проблем, уважаемый коллега. Я уже практически забыл об этом месте, сфокусировавшись на нашем очередном кандидате, – я улыбнулся, глядя в глаза профессора. И, видимо, на него это подействовало должным образом, так как он мгновенно переменился в лице, став спокойным и расслабленным, о чем свидетельствовали исчезнувшие бугорки на его скулах.
– Итак, смотрим, кто же еще у нас счастливый претендент на то, чтобы увековечить себя в книге мистера Смита, – весело пропел профессор, открывая следующее досье.
Пока доктор Говард радостно что-то бормотал под нос, зачитывая дело очередного пациента его драгоценной психиатрической клиники, я думал о том, что же за ужасающие личности содержатся на том четвертом этаже – этаже, находящимся под строжайшим контролем, доступ к которому строго ограничен. К слову, попасть туда могут лишь непосредственно сотрудники данного медицинского заведения и представители службы охраны, следящей за порядком и безопасностью на всех этажах больницы. Остальным же вход туда запрещен. Надо бы поднять информацию и разузнать об этом этаже побольше, уж больно любопытным кажется мне это место. А пока же стоит изображать полную заинтересованность тем, что мне сейчас предлагает профессор.
– Мистер Стенли Роуз. Хороший парень, добрый. Он много полезного может привнести в вашу книгу. Ему двадцать пять лет, его изначальный диагноз – умственная отсталость, она же олигофрения. Очень жизнерадостный человек, обожает раскраски, мягкие игрушки и солдатиков. Вам определенно стоит понаблюдать за ним… – начал описание профессор.
– Простите, доктор Говард, – перебил я профессора.
– Да, Джереми? – доктор оторвал глаза от дела своего очередного подопечного.
– Не могу понять одну вещь. Если мистер Роуз страдает от олигофрении, то почему он находится у вас, такие люди обычно нуждаются в специальных заведениях, где они проходят процесс социальной адаптации. А чаще всего их приводят родители, которые порой еще и наблюдают за тем, как специалист корректирует поведение больного. А здесь уже зрелый юноша, но почему-то находящийся в вашей клинике, которая, насколько я понимаю, имеет несколько другую направленность, – уточнил я, не понимая, зачем вообще доктор предлагает мне такой вариант, ведь с ним я точно не смогу побеседовать, а если и смогу, то не думаю, что он предоставит мне что-то ценное. Мне даже представился образ здоровенного юноши, который сидит за столом с карандашами и увлеченно что-то раскрашивает, активно пуская слюни от столь высокого увлечения.
– Вы абсолютно правы, Джереми. Людьми с таким диагнозом обычно занимаются другие учреждения, хотя и мы, при необходимости, можем осуществить требуемые процедуры, у нас для этого есть квалифицированный персонал, но только в определенных случаях, коим является и случай мистера Роуза. Видите ли, помимо умственной отсталости, Стенли страдает ещё и шизофренией, которая начала развиваться на фоне его первоначального диагноза, то есть, по сути, мистер Роуз страдает олигошизофренией, а это уже наша область, поэтому здесь мы имеем возможность наблюдать не только задержки в развитии интеллекта, но и возникшие на его фоне бредовые мысли и галлюцинации. Хотя изначально они и не были заметны. Вообще у людей, страдающих умственной отсталостью, сложно выявить иные психические нарушения, так как первичный диагноз, в их случае, является своего рода ширмой, за которой может скрываться все что угодно. Такие люди встречаются крайне редко, то есть намного реже, чем люди, страдающие любой другой формой слабоумия. Понимаете, о чем я? – спросил профессор.
– Поэтому вы и предложили мистера Роуза, так как он уже наделен двумя недугами одновременно, эдакий джекпот в печальном смысле, что, вероятно, может заинтересовать обычных читателей, – до меня начала доходить идея профессора.
– Все правильно, Джереми, поэтому я и отложил это дело, так как этот диагноз может быть интересен. Правда, мы еще не до конца выявили одну вещь, – задумчиво произнес доктор.
– Какую же, профессор? – полюбопытствовал я.
– Что в случае мистера Роуза было первично: умственная отсталость, на фоне которой разыгралась шизофрения, либо же ранняя шизофрения, на фоне которой начались задержки в умственном развитии. Пока официально мы придерживаемся первого варианта, но все же есть сомнения, так как Стенли попал к нам в уже достаточно зрелом возрасте, поэтому весьма сложно найти начало клубка, который мы с коллегами тщательно разматываем. Вот я и подумал, что вы своим взаимодействием с данным пациентом прольете свет на некоторые темные пятна его прошлого, что благоприятно поспособствует и нашему медицинскому исследованию, – подытожил профессор.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71112370?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.