Главная страница | Научная фантастика | «Элаида». Книга 1. Чапры

«Элаида». Книга 1. Чапры
Лена Ци
В мире, где надежда и отчаяние идут рука об руку, человечество сталкивается с новым вызовом: может ли оно найти свой идеальный дом и при этом измениться? В центре сюжета – Алекс Горский, бесстрашный доброволец, который чудом остался в живых после крушения своего космического корабля на загадочной планете Элаида.
Суровые условия и дикая природа нового мира ставят перед ним непростые испытания, а угрозы в виде чудовищ, способных высасывать кислород из жертв, словно тень следуют за каждым его шагом. Удастся ли Алексу не только выжить, но и адаптироваться к этой неведомой реальности? И что важнее – способен ли человек на перемены, или же его природа навсегда останется неизменной?
“Элаида” – это захватывающий научно-фантастический роман, который заставляет задуматься о ряде философских вопросов и исследовать грани человеческой натуры. Погрузитесь в мир, где борьба за выживание становится не только физическим испытанием, но и проверкой на прочность духа.

Лена Ци
«Элаида». Книга 1. Чапры

Пролог
Смуглые лица учеников старшей школы излучали уверенность и неподдельный интерес. Светлые стены кабинета, мебель и естественное освещение льющееся из огромных окон, особенно подчеркивали это. Все как один внимательно смотрели на своего учителя истории. Из класса наружу не доносилось ни звука, только генераторы воздуха высоко под куполом, защищавшим школу от сильных песчаных бурь и полуденного излучения Ярока, тихим жужжанием нарушали тишину.
Учитель Тео обошел небольшую стеклянную кафедру и занял свое привычное место. Он это делал уже на протяжении двадцати лет и всегда прежде чем начать урок спрашивал у своих учеников, что именно они хотят услышать, какой вопрос волнует их умы сильнее всего, так он побуждал их задать тему для урока. И сегодняшний день не стал исключением. Откашлявшись, он взглянул на молодых людей и улыбнулся.
– Друзья, через месяц вы закончите школу и отправитесь в Центр подготовки будущих профессий. Мне хотелось бы, чтобы этот месяц мы посвятили одной важной для вас теме. Итак, прошу тех у кого есть, что предложить, подняться и озвучить ее, – произнес он.
Ученики молча и озадаченно переглядывались между собой. Наконец высокий темноволосый юноша нерешительно встал и заговорил:
– Учитель, на уроках истории вы часто рассказываете нам о тех первых переселенцах, которые прилетели на Элаиду и пытались здесь обустроить жизнь для себя и будущих поколений. Мы бы хотели узнать, что случилось с ними и почему они практически все погибли? Ведь программа переселения была хорошо продумана и подготовка заняла почти сотню лет. Как же так вышло, что по прибытию второго корабля в живых никого не осталось, только ИР. Я знаю, что мы много раз обсуждали и разбирали информацию о неудачной стыковке и о том, что половина переселенцев погибла; как оставшаяся часть людей организовала свой быт и построила несколько городов. Но, что стало причиной гибели всех их практически разом? Тот факт, что они начали войну друг с другом нам также известен, но почему они ее начали? Мы читали в Молвнете, что является официальной версией случившегося, но нам интересен ваш взгляд на произошедшее.
– Присядь, Нови, – задумчиво сказал Учитель Тео, – я принимаю твой вопрос.
Он опустил глаза и слегка наклонился над кафедрой, затем резко выпрямился и скользнув взглядом по лицам своих учеников, скрестил руки на груди. Так он делал всегда, когда собирался с мыслями.
– Этой теме я посвятил семнадцать лет своей жизни и сегодня попытаюсь вам рассказать все, что удалось найти. А выводы вы сделаете сами.
– Но для этого нам нужно идти в Дом истории. Предлагаю встретиться завтра возле школы и вместе туда отправиться. Я покажу вам то, что как нельзя точно расскажет вам все о событиях.
Кажется Нови и всех остальных удовлетворил ответ Учителя. И они довольно заурчали, кивая головами. Каждый из учеников знал, что если Учитель Тео решил организовать экскурсию в Дом истории, это означало только одно – он обязательно покажет артефакты и расскажет что-то увлекательное.
На следующий день все ученики собрались возле школы. Было крайне необходимо выдвинуться как можно раньше, иначе полуденные лучи Ярока, с очень высоким содержанием радиации могли навредить, но никто не хотел надевать спецкостюмы в такую жару. Предстояло ехать на авторельсе по длинной сетке купольных дорог, раскинувшихся по всей территории города Эман. Особым преимуществом таких дорог была возможность смотреть сквозь прозрачный купол на скалы и валуны, когда-то бывшие раскаленной лавой. Растения можно было увидеть только внутри купольного города, да и те сплошь карликовые деревца и кактусовые. Ребята расселись на мягких сиденьях по двое и стали оживленно обсуждать последние новости. Последним в автоход вошел Учитель Тео. Он с улыбкой поприветствовал всех и его взгляд задержался лишь на задумчивом лице Нови, этот парень особенно нравился Учителю за его пытливый ум и немногословность. Рядом с ним словно тень всегда почти безмолвно присутствовала девушка Эва. Они являлись полной противоположностью друг другу внешне: она – маленькая и худенькая блондинка, он – темноволосый и смуглый атлет. Расположившись рядом они молчали, но даже не касаясь одеждами, было видно, что им нравится быть в обществе друг друга.
– Ребята! – обратился учитель к детям.
– Когда мы будем проезжать Курган Истоков, посмотрите, пожалуйста, внимательно на обломки космолоди, которые лежат на вершине. Мы еще обратимся к ним в нашей сегодняшней беседе.
Курган Истоков. Все знали, что это за место и что оно значило для всех жителей Элаиды. Его видно из каждого окна, из каждого уголка Эмана. И сейчас, проезжая мимо Кургана, юноши и девушки не сговариваясь повернули головы и смотрели в молчании на обломки космолоди «Великий». В глазах полный восторг и благоговение. На губах легкая улыбка. Что может быть в головах молодых людей, мечтающих о приключениях? Конечно, фантазии о полетах на Великом. А он в свою очередь казалось отвечал им: «Погодите, ваше время еще не пришло!»
Автоход домчал группу учащихся к Дому истории довольно быстро. И вот они уже расположились полукругом перед небольшой стеклянной тумбой, внутри которой лежала небольшая плотная тетрадь исписанная полностью. Ученики знали, что это рукописная тетрадь, но никогда не видели ее воочию. Ведь в их мире все и всегда пользуются проекционными картами, на которых текст вводится голосовой командой. Все молча рассматривали пожелтевшие страницы и пытались разобрать рукописный текст, но у них ясное дело это не получалось, ведь земная письменность сильно отличалась от элаидской.
– Присядьте, – попросил Учитель Тео и сам пристроился на небольшом выступе возле тумбы.
Ученики послушно сели прямо на белоснежный прохладный пол, сложив руки на коленях.


Глава 1
Мы уже месяц на Элаиде и пытаемся приспособиться к суровым условиям. Наша миссия стартовала три года назад по причине тотального загрязнения воздуха на Земле: человечество было вынуждено искать новый дом. После нескольких сотен лет исследований глубин космоса нам удалось найти планету пригодную для жизни и нас отправили сюда строить новый мир. Но в результате столкновения с астероидом в конце пути наш корабль потерял управление и начал стремительно падать. Некоторым из нас удалось спастись укрывшись в спасательных капсулах. Но наше судно развалилось в атмосфере Элаиды за несколько минут и его останки упали на землю.
Воздух разряжен и нехватка кислорода постоянно вызывает приступы головокружения и тошноты. Страх – это то, что есть в сознании каждого из нас. Мы боимся, что не справимся и погибнем раньше, чем выполним нашу миссию. Но мы не показываем его, зная, что всеобщий психоз лишь приблизит конец. Мы здесь для того, чтобы положить начало новой цивилизации. С помощью искусственного разума нам нужно построить укрепленные города, которым не страшны песчаные бури и чудовища. Первыми прибыли сюда роботы. Они сделали за нас всю тяжелую работу: убрали каменные глыбы, проложили дороги, нам осталось только возвести купола из сверхпрочного стекла и установить генераторы воздуха.
Я натягиваю противогаз изолирующего типа и пытаюсь выровнять дыхание. Двери контейнера с грохотом распахиваются и врывается Корнелиус.
– Горский! – орет он в мембрану противогаза.
– Быстро! Хватит отсиживаться! – хватает лежащий на столе ионный бластер и машет рукой в сторону выхода.
Корнелиус Пачини – средних лет мужчина и на Элаиде он негласно считается командиром. А мы, чудом выжившие в спасательных капсулах, в новых условиях просто с этим согласились.
Я бегу за ним по каменистой дороге, которую изъездил гусеничный ровер, с бластером на плече. Тьма приближается, а это значит, что на стройку ринется полчище гигантских аэрофилов. Ежедневно с приближением ночи мы пытаемся отбить строящийся купольный город от внезапно проснувшейся напасти. Ночи здесь длиннее, чем земные на три часа. С падением «Великого» высвободилось мощное облако радиоактивного пепла, что спровоцировало быстрое развитие аэрофилов в отложенных яйцах. Там, в пещерах, у них сохраняется идеальная среда для роста, а мы просто корм для них. Только так они могут получить достаточное количество кислорода. Чем больше кислорода, тем огромнее они вырастают.
Самоходные машины, тягачи и человекоподобные роботы – чапры, как мы их называем, внезапно прекратили работу. Все стихло и лишь неясные тени скользящие по скалам в отблеске Эриота, естественного спутника Элаиды, выдавали ползущую орду.
Сердце выскакивает из груди в ушах пульсирует кровь, я не чувствую ног, беру ионный бластер на изготовку и целюсь в летящего на меня гигантского аэрофила. Что-то кричит Корнелиус, но я его не слышу и в последний момент стреляю мощной струей излучения в открытую черную пасть. Вокруг сотни наших бойцов бьются с чудовищами. Все они в противогазах и их не узнать, но я точно знаю, что за спиной стоит Корнелиус, справа – Альберт, а слева от меня Миа – человекоподобный робот, чапра, с большими голубыми глазами, которые я вижу только через стекла моего противогаза. Вокруг черное месиво летящих кусков – все, что остается от аэрофилов после встречи с огненными струями. Через пятнадцать минут мы по колено в липкой вязкой трясине, когда-то живой сущности, причиняющей нам столько проблем и забирающей наши жизни.
Непродолжительный бой заканчивается нашей победой, но можно ли назвать победой короткую передышку?
– Все целы? – спрашивает стряхивая с костюма липкие ошметки Корнелиус.
Онемевшими руками я ставлю бластер на предохранитель. Бойня повторяется почти каждый день, но привыкнуть к ней невозможно.
Смерть подступает к нам все ближе и ближе и те, кто вчера был еще жив и сегодня лежат в ряд закутанные в брезентовые мешки. Небольшие переносные фонари освещают площадку. Бойцов мы будем хоронить днем, когда аэрофилы спят и палящий свет выжигает все, что не защищено. На нас будут защитные костюмы, которые нам удалось найти после крушения корабля, и в них ультрафиолет нам не страшен.
– А здорово мы их порубили сегодня? – смеется Корнелиус и его неестественный смех в противогазе заставляет меня поморщиться.
Переговорные устройства внутри противогазов всегда хрипят, когда мы смеемся.
– Сегодня уложились в пятнадцать минут! Где еще взять такой адреналин? – Мне неприятен этот тип изобилующий жестокими шутками.
Хотя я не мог видеть его лица, я был почти уверен, что он улыбается своей хищной улыбкой и ликует. Похоже, он вошел в раж и смакует каждый раз, когда удается подстрелить аэрофила.
Миа легонько трогает меня за рукав и спрашивает:
– Ты в порядке?
Я смотрю на товарищей лежащих в ряд и вижу среди них лицо Альберта, который несколько минут назад прикрывал меня. Добродушный рыжий парень. Он вчера одолжил мне перчатки и они ему больше не понадобятся. Думаю о тех, кто не спасся с «Великого», только потому что им не хватило капсул. Сколько еще должно погибнуть людей, прежде чем мы построим защищенные города?
Я киваю в знак согласия. Руки и ноги целы, голова на месте – значит все в порядке.
– Эй, Алекс! – окликает меня Ник. Коренастый парень с пепельно-русыми волосами, которые он не любил стричь и они торчали в разные стороны из-под крепления противогаза.
Три года назад в Центре управления полетами он плюхнулся на стул рядом со мной и сказал:
– Сами почему-то не хотят лететь на Элаиду. А нас как собак отправляют в никуда.
– Моя мать не хочет, чтобы я стал подопытным кроликом и пытается манипулировать мной, плачет постоянно, – вздыхает Ник.
– А твои? – смотрит на меня.
– У меня нет родителей, – ответил я.
За время полета мы стали настоящими друзьями. Ник стал мне братом, единственным родным человеком на чужой безжизненной планете. Он хлопает меня по плечу и протягивает кислородную таблетку:
– Замени сейчас, а то потом сам знаешь – уходить с поста запрещено.
– Спасибо, дружище! – выбрасываю старую таблетку и засовываю новую в маленькое отверстие возле фильтра.
Мы с Ником сегодня дежурим в ночь. Нельзя допустить нашествия этой саранчи, когда все спят. Место у камней – удобный наблюдательный пункт. Тебя не видно со стороны скал, но у тебя все как на ладони, потому что эти камни самое высокая точка, а внизу строящийся город. И пока все будут спать мы с Ником будем коротать ночь в обнимку с бластерами. Но нам не будет скучно, нам есть что обсудить. Ник говорит много и если его не остановить, он может это делать всю ночь. И ему не важно о чем, лишь бы были уши на которые можно «присесть». Мои уши подходили для этого идеально, ведь сам немногословен и он говорит, что я миротворец с ограниченным запасом слов. Хотя я мог бы с этим поспорить.
– Признайся, – говорит мне Ник устраиваясь между камней.
– Тебе страшно, когда эти гады бросаются на нас?
– Немного, – вру я, ведь действительно страшно.
– По тебе этого не скажешь, отбиваешься как сумасшедший!
– Бывало и хуже, – пытаюсь отодвинуться от выпирающего острого камня, который впился мне в спину.
– А что может быть хуже, извини? – не унимается Ник.
– Например, когда тебя бьет пьяный отец, а тебе всего шесть.
– А мать что? – голос Ника становится тише.
– А мать сама в отключке, лежит где-то. А потом полиция, бесконечные расспросы и привет, приют. Я смутно помню все события, но вот это чувство страха вряд ли когда-либо удастся забыть.
Я не вижу Ника, на стройке уже погасли фонари, вокруг кромешная тьма, слышу лишь его дыхание и оно стало замедленным и прерывистым.
– Ты никогда не рассказывал мне об этом. Знаешь, в моем классе был такой парень. Я никогда не видел его без ссадин и синяков. Но самое неприятное в этом то, что все старались просто делать вид, что ничего не происходит. Даже наша учительница.
– Может просто пришло время это рассказать? Видишь сколько убитых каждый день? Мне кажется, что через месяц здесь уже никого не будет.
– Да ты оптимист! – смеется Ник.
– А Миа ничего, правда? – меняет он тему. Любимый прием, когда разговор приобретает тревожную окраску.
– Возможно. Обычно я не пялюсь на людей и не пытаюсь их рассмотреть, тем более она почти всегда натягивает бафф,– уклоняюсь от ответа.
Чапры не носят противогазы в отличие от нас, они им без надобности. Их легкие оснащены системой фильтрации и генерации кислорода. Они действительно совершеннее нас.
– Для человека, который не пялится на людей и красивых чапров женского пола ты что-то слишком поспешно отвечаешь на вопросы, – Ник смеется и клапан его противогаза трещит от набившегося в него мелкого песка.
Я просыпаюсь от того, что слышу еле слышный шепот. Мы все еще сидим возле валунов. Шепот постепенно нарастает и вот уже можно разобрать, что говорящие это мужчина и женщина. Ник по всей видимости уже спит так как я слышу его размеренное дыхание. Сжимаю крепче бластер и сижу тихо, стараясь не дышать.
– Это слишком рискованно, – говорит женщина.
– Если мы хотим двигаться дальше, мы должны это сделать без страха. Мы лишь крупицы на этой враждебной планете, не стоит так трястись за свое существование. Сейчас нас сотни, но через пару лет будут уже тысячи. Не этого ли хочет каждый из нас? Если сейчас все оставить как есть и дать им волю – они нас всех до одного уничтожат, – с нажимом отвечает мужчина. Его шепот уже похож на шипение.
– Я не отказываюсь! Я просто говорю, что сейчас не время! – срывается на такое же шипение женщина.
– Город еще не достроен! Ты предлагаешь нам самим закончить стройку? Нас слишком мало для этого. Кислородные таблетки закончатся прежде, чем мы установим генераторы.
Как отличить чапра от человека? В темноте их глаза светятся слабым синим светом. И чтобы подтвердить свои догадки я осторожно выглядываю из-за камня. Люди прервали свой разговор и уставились в мою сторону. Я вижу их светящиеся шлемы, но не могу разглядеть лиц. Через секунду слышу звук переключаемого затвора и тут же струя плазменного огня ударяет в валун за которым мы прячемся. Ник подскочил и хотел было выстрелить в ответ на такое грубое вмешательство в его сон, но я перехватываю его бластер и хлопаю по плечу. Он тут же затихает и прислушивается.
– Аэрофилы мерзкие, – сказал громко мужчина.
– Пойдем обратно. Обсудим детали позже, – прошептала его спутница и они начали удаляться.
Ник включает подсветку на маске и я делаю то же самое. В его глазах застыл немой вопрос.
– Что здесь происходит, Алекс? Кто это был?
– Ты думаешь я обладаю способностью видеть в темноте? – вставляю трубку от бутылки с питьевой водой в отверстие противогаза. Питьевую воду приходилось добывать глубоко в пещерах, которые кишат аэрофилами. Или приходится дожидаться редкого дождя, чтобы собрать в жестяные ёмкости хоть немного. Поэтому так или иначе воду надо было экономить, чтобы лишний раз не спускаться в злосчастное место.
– Я думаю готовится заговор, Ники. И мы просто обязаны выяснить, кто и зачем его хочет осуществить. Мы должны придерживаться плана, который нам вручило руководство миссии и мне не хочется увидеть как все они полетят к чертям из-за кучки неуравновешенных повстанцев, – встаю, чтобы размять затекшие ноги. Где-то глубоко в пещерах слышно рычание аэрофилов.
– Надо сказать Корнелиусу! Он наш командир и он должен принять решение!
– Ты считаешь его командиром? – осторожно спрашиваю я.
– А ты нет? – выглядит изумленным Ник.
– Послушай, этот человек был командиром корабля «Великий», но правила немного изменились, если ты успел заметить, и корабля больше нет. Мне кажется было бы справедливым выбрать командира здесь, на Элаиде, который бы знал больше о выживании, а не о механике корабля.
– В любом случае надо рассказать. Нам хватает проблем с этими слизняками аэрофилами, чтобы еще с искусственными проблемы разгребать.
– Мы расскажем. Но не сейчас. Дай немного времени, мне нужно кое с кем поговорить сначала.
– Это с кем же? Уж не с Мией ли?
Я смотрю на него не моргая и понимаю, что все мои чувства на самом деле так заметны. Чем больше я пытаюсь их скрыть, тем лучше их видно со стороны.
Ник усмехается, затем толкает меня в плечо и мы направляемся в город. Розовый рассвет освещает теплым светом местность простирающуюся до горизонта. Гладкие валуны, которые были основными составляющими ландшафта Элаиды, и причудливые отблески пляшут на камнях, отчего те кажутся живыми гигантами застывшими в вечности.


Глава 2
Контейнеры, в которых мы живем представляют собой обычные сколоченные из железной обшивки корабля квадратные помещения без окон, стоящие посреди большой стройки, развернувшейся на несколько сот метров. На каждом из них сверху установлен генератор воздуха, что позволяет нам находиться внутри без надоевших уже всем противогазов. Только внутри можно было сбросить с себя всю неудобную амуницию и наконец-то расслабиться, зная, что находишься в безопасности. Я стою уже десять минут возле контейнера Мии и не решаюсь войти. Вокруг кипит работа и поднятая пыль оседает на стеклах противогазов тонкой желтой пленкой, сквозь которую ничего не видно. Я вытираю ее перчаткой Альберта и смотрю на дверь. Приятное чувство разливается во мне только от одной мысли, что я увижу ее. Наконец я решаюсь и три коротких стука в дверь возвращают меня к реальности.
– Войдите! – тут же послышался мягкий голос.
– Привет, – говорю я и вхожу в ее временное жилище.
Плотно закрыв за собой дверь, я снимаю противогаз и застываю в изумлении. Миа стоит посреди комнаты и смотрит на меня расширенными голубыми глазами. С минуту мы не в силах сказать ни слова. Просто стоим и смотрим друг на друга, словно только что состоялось наше первое знакомство. Ее светлые волосы гладкими волнами лежат на плечах, черный спортивный костюм облегает стройное фигуристое тело. Но ее лицо… Оно казалось было собрано из разных деталей. Титановые вставки по бокам нижней точеной челюсти поблескивают в искусственном освещении. На висках видны пластины – крепления. Тогда как остальная часть лица была обтянута тонкой полупрозрачной светлой кожей и выглядела также как и у людей.
– При падении обшивка спасательной капсулы повредилась и часть лица немного обгорела, пришлось собрать из того, что нашла, – тихо говорит Миа, заметив мой взгляд.
– Я… Мне надо с тобой поговорить. – говорю я и отвожу глаза.
Вот дурак! Какого лешего ты пялишься на нее!
– И о чем же ты хочешь поговорить со мной?
Что такое? Я слышу насмешливые нотки. Поднимаю свой взгляд и смотрю прямо ей в глаза. Да она насмехается надо мной! Кривая усмешка, снисходительный взгляд.
– Как продвигается работа по проектированию Эмана? – спрашиваю я первое, что приходит в голову.
Миа встает за небольшой прозрачный кульман и начинает чертить. Я вижу как под ее рукой рождается план Эмана с купольными районами и авторельсом. Встаю с противоположной стороны и смотрю как она водит пером по поверхности. Миа – инженер и в ее обязанности входит разработка подробного плана города в союзе с другими инженерами. Предполагается, что Эман будет под сетью куполов из прочного стекла, соединенных авторельсом. Город должен быть комфортным для жителей: канализация, системы освещения, хорошие дороги, больницы, школы и парки для локальной выработки кислорода, которого так не хватает нам сейчас.
– План почти закончен, остается только утвердить его и дождаться, когда пробурят скважину, – отвечает Миа и ее губы улыбаются.
– Я не знаю, что для нас важнее вода или воздух. Но одно точно могу сказать с уверенностью: если в ближайшее время не появится возможность помыться я кого-нибудь убью.
– Я помогу тебе, – усмехаюсь я.
– Но ты ведь здесь не для того, чтобы говорить о планах, Алекс. Что ты хочешь узнать?
– Ты права, я здесь не за этим, – говорю я.
– Меня интересует то, что случилось сегодня ночью, – я чувствую как волна тревоги поднимается куда-то в область горла и от этого голос мой звучит прерывисто.
Миа бросает быстрый взгляд на меня и продолжает чертить, но движения ее стали при этом резкими и быстрыми.
– Вчера, когда мы с Ником были на камнях, я слышал довольно интересный разговор. Похоже, кто-то недоволен сложившимися порядками в нашей коммуне. Может тебе что-то известно об этом?
– Я спала и ничего не слышала, – Миа начинает резко чертить пером.
– Я знаю, что ты здесь не при чем, но я также знаю, что все чапры между собой связаны и обмениваетесь сообщениями о которых нам не всегда рассказываете и я подумал, что может быть ты слышала какие-то разговоры, намеки или кто-то высказывал недовольство.
Рука Мии повисла в воздухе и наши взгляды встретились. Я чувствую в затылке легкое покалывание и мне хочется, чтобы этот кульман рассыпался на сотни маленьких осколков и перестал нас разделять. Я знаю как чапры общаются между собой, это целая система зашифрованных сообщений, которые они посылают друг другу телепатически. В нынешних условиях у нас нет доступа к этой технологии и мы можем полагаться только на честность машин с искусственным разумом и на собственную интуицию. «Она мне не доверяет» – слышу голос собственного разума. «Это и логично, ведь мы, люди, используем их в своих целях.»
Наше с Мией безмолвное общение прервал внезапный резкий скрежет и последующий ликующий гул людей. Я не сразу понял, что прекратились все городские работы и шум угас. Теперь же с улицы доносились ритмичное постукивание собравшейся толпы. Выражая свое ликование или недовольство людям проще было хлопать в ладоши или кулаком в металлический нагрудник, нежели хрипеть в переговорное устройство. Мы не сговариваясь бежим на улицу. Открывшаяся перед нашим взором картина заставила меня улыбнуться впервые за долгое время – я вижу столб чистейшей воды бьющей из-под камней. Мы добились своего – обеспечили людей живительной влагой! У нас появился шанс выжить. Я смотрю на Мию, но ее взгляд устремлен на воду, брызги которой разлетаются вокруг и попадают на нас. И мне кажется, что эти водяные капли вовсе не вода, а самые настоящие слезы, брызнувшие на нас из недр нетронутой доселе планеты.
У нас есть вода. Как долго мы ждали и взывали к небесам Элаиды послать нам живительную влагу, без которой мы не сможем выжить. Мы преодолели миллионы световых лет для основания новой жизни на пустынной планете, где существуют только гигантские аэрофилы, камни и желтый песок. И теперь у человечества появилась надежда.


Глава 3
– Смотри какие зубы! – говорит Ник, ковыряя металлическим прутом разорванную пасть убитого накануне аэрофила.
Мы стоим возле недавно возведенного насоса и собираем скользкие куски на импровизированные жестяные носилки. Корнелиус с каким-то особым удовольствием поручает нам с Ником уборку после ночных побоищ. Вонь разлагающегося тела гигантского микроба настолько сильная, что не спасает даже противогаз.
Ник лезет рукой прямо в желеобразную субстанцию и вырывает один из многочисленных зубов, украшающих красную глотку чудовища.
Зуб размером со среднюю человеческую ладонь. Острые как бритва они разрывают плоть на части в считанные секунды. Голова аэрофила настолько большая, а челюсти настолько мощные, что могут разрубить человека пополам без каких-либо усилий.
– Ники, тебя мама не учила не подбирать всякую гадость из-под ног? – ехидно вопрошаю я.
– Интересно же как эти существа устроены, ведь на Земле таких не найдешь.
– Дай-ка мне! – говорит появившийся из ниоткуда Корнелиус. – Я от этих тварей уже десяток зубов насобирал и все разные.
Я вижу, что у него на поясе болтаются зубы аэрофилов и мне становится противно от одной мысли, что можно носить это с собой. Кто в здравом уме коллекционирует зубы? Видно отвращение отражалось в моих глазах, потому что Корнелиус, вероятно усмехаясь, хрипит в мембрану противогаза:
– Горский, а ты часом не аэро-чапрафил? Жалеешь убогих. И искусственных опекаешь? – с этими словами он достает из кармана кусок титановой челюсти чапра с тремя зубами и показывает мне.
– Они нужны для выполнения задач, а дальше только на запчасти. Не привыкай к ним сильно, – подмигивает он мне и кивает на контейнер Мии.
– Собираемся в четыре возле ангара для роверов. Сегодня будет жарко! – смеется он.
Что задумал этот собиратель зубов? И откуда у него часть челюсти чапра? Мне становится не по себе от мысли, что возможно Корнелиус что-то задумал и явно кто-то сегодня пострадает от его чрезмерного честолюбия. Что тогда будет? Что ждет Мию? Что ждет всех нас?
На стройке работа кипит: стеклодувы принялись за производство сверхпрочного стекла, обработанного солями калия, процесс создания которого быстро наладился благодаря чапрам-химикам, которые предложили производить необходимую для отливки стекла соду по архаичному методу Сольве. Этот метод был загружен в библиотеку искусственного интеллекта, перед отлетом на Элаиду. Самым интересным моментом в производстве соды было конечно же получение аммиака. Всю мочу, которую мы вырабатывали собственными телами сливали в большие железные резервуары, стоящие открытыми в дневную жару. Вонь от содержимого этих бачков наверное достигала верхних слоев атмосферы Элаиды. Я ощущал себя в готическом средневековье, когда по утрам разъезжали собиратели детской мочи для того, чтобы применять аммиак в стирке господской одежды. Но все понимали, что это жизненно необходимая работа позволит нам построить купольный город, который в свою очередь защитит нас от голодных до нашего кислорода аэрофилов. Так вырабатывается терпение. И результат не заставил себя ждать – первый купол был наполовину построен за неделю.
Мы собираемся ровно в четыре часа пополудню возле небольшого ангара для роверов. Непривычно видеть огромную толпу, в которой не видно лиц, лишь стекла противогазов поблескивали в лучах Ярока. Люди и чапры облаченные в защитные костюмы образовали круг, а в центре стоит Корнелиус и два его помощника: Джон и Арон. Я узнал их по желтым нарукавным нашивкам, которые означают, что человек состоит в охране. Корнелиус объяснил это тем, что порядок должны поддерживать специальные отряды, и они не будут задействованы в стройке. Я лишь сейчас начинаю осознавать, что численность этих отрядов за последний месяц значительно выросла.
Здесь явно намечается что-то нехорошее. В предчувствии я сильнее сжимаю свой бластер. Ник подходит и трогает меня за плечо в знак приветствия.
– Отличный денек, чтобы поговорить! – начал свою речь Корнелиус и репродуктор в его руках начинает посвистывать и потрескивать.
Инструмент был собран что называется «на коленках» из того, что удалось найти после крушения и звук издаваемый им напоминал старые земные переговорные устройства. Толпа начинает смеяться и стучать в нагрудники в знак солидарности.
– Но сегодня на повестке у нас два вопроса, – продолжает орать Корнелиус.
– Вы все знаете, что основным материалом для строительства резервуаров, временного жилища и насосов служит наш разбившийся корабль. Но его обломки разлетелись в радиусе двенадцати километров и те, что упали поблизости мы уже собрали и построили из них временные жилища и резервуары для мочи. К сожалению, других способов добыть аммиак в нынешних условиях не представляется возможным. Но мы продвигаемся и несмотря ни на что строим город! Вы сами все прекрасно видите. Но для дальнейшего строительства нам необходимо собрать те обломки, которые лежат в песках за пятым километром.
Все обломки, которые нам удалось найти возле строящегося города мы собирали днем, и это не представляло никаких проблем. Аэрофилы спят в своих пещерах и можно не бояться неожиданного нападения. Но как быть, если придется удалиться от города подальше? Ночевать на открытой местности – означает верную смерть. И в подтверждение моих догадок Корнелиус продолжает:
– Нам нужны десять добровольцев. Мы выделим два ровера и оружие. Кто поедет?
На мгновение повисла тишина и лишь ветер теребит возведенный флагшток отчего он качается из стороны в сторону как мачта, и импровизированный флаг нового поселения с изображением поверженного чудовища, то развевается, то падает в странном танце. Я почти уверен, что все присутствующие смотрят исключительно на него.
Ник издает звуки напоминающие тихое покашливание и я понимаю, что он нервничает. Никто не хочет рисковать своей жизнью – это ясно всем.
– Вы знаете, что я вижу? Я вижу трусость! Или вы забыли, зачем мы сюда прилетели? – в голосе Корнелиуса слышалась неприкрытая злоба. Он хватает лежащую на земле цепь и поднимает ее одной рукой. Песок сыпется с нее и ветер несет его на нас.
– Вернемся к первой части моего вопроса, когда я решу второй вопрос! – Буквально рычит он и с силой дергает цепь на себя.
Откуда-то из-за сложенных стопкой железных ящиков вылетает что-то тяжелое и грязное, затем падает к ногам Корнелиуса. У меня перехватывает дыхание, когда приходит осознание, что упавший мешок не что иное как чье-то тело. Оно еще шевелится и на нем нет противогаза. Тело стонет и пытается отползти в сторону. Толпа инстинктивно делает шаг назад.
– Заговорщики! Вот что мешает нам построить эффективную коммуну! Мы погибнем, если среди нас будут такие крысы.
Корнелиус пинает со всей силы тело и оно переворачивается навзничь. Я узнаю в нем Якова, чапра – специалиста по сварке и ремонтным работам. Электрические разряды витают в толпе, настолько собравшиеся здесь напряжены, но не слышно ни звука. Молчание. Как много людей погубило это короткое слово. Как часто люди жалеют, что прислушались к голосу страха?
Я замечаю Мию, она стоит в метрах пяти от меня. Девушка неотрывно смотрит на Корнелиуса и ее ладонь сжимается в кулак, а тело наклонено вперед так будто она готова прыгнуть на капитана и ударить его. Ее бафф спущен на подбородок и видно как ее ноздри вдыхают пыльный воздух, грудь вздымается при каждом вдохе – она напряжена как натянутая пружина, которая вот-вот лопнет.
Яков хрипит и пытается отползти от капитана, но тот дергает цепь и возвращает его обратно к своей ноге.
– Тот кто попытается помешать нашим планам будет наказан безотлагательно, я хочу, чтобы каждый из вас это уяснил. И еще вам необходимо понять, что только общими усилиями мы сможем выжить. Все мы должны вносить свою лепту. А чапры, не желающие подчиниться нам, будут утилизированы!
Он сошел с ума. Почувствовал вкус крови. Я не выдерживаю напряженности момента и, повинуясь порыву, делаю шаг вперед.
– У нас с ними равные права, капитан, – громко отчеканиваю последнее слово так будто на языке оскомина. Пытаюсь растолкать плечом плотную стену из стоящих рядом людей и ощущаю как рука Ника ложится мне на плечо в попытке остановить. – Может вы об этом забыли?
Толпа словно морская гладь расступается под натиском моего тела и я иду к центру импровизированной арены, через секунду уже смотрю прямо в серые колючие глаза. Холод окутывает мой затылок, сползает вниз по спине, ногам – до самых стоп, облаченных в жесткие ботинки с высокими бортами. Мне уже не кажется такой уж хорошей идеей возразить Корнелиусу, но вид несчастного Якова, лежащего в желтой пыли на земле, придает мне уверенности.
– Это плохой способ воздействия на людей, виновны они или нет, – говорю я уже тише.
– Ты это называешь людьми? – он пинает ногу Якова. – А знаешь ли ты, что они затеяли? Или ты хочешь, чтобы я простил им их чудовищный план по захвату власти в нашей коммуне? Горский, ты что пытаешься мне доказать? А может ты в сговоре с ним? Это бы все объяснило.
По толпе словно волна движется справа налево недовольный гул – чувствую как внутри меня растет страх.
– Ты прекрасно знаешь, что это не так. Для чего мне по-твоему это нужно? Из нас двоих я меньше всего похож на диктатора.
Мой глухой глубокий голос кажется неубедительным, я понимаю, что вряд ли мои слова убедят Пачини, а вот оскорбить вполне могут. И ответ не заставил себя ждать.
Через секунду он уже стоит вплотную ко мне, наши взгляды неотрывно буравят друг друга. Он имеет неоспоримое преимущество не только в росте, но наверное во всем, что касается привилегий и статуса, а я лишь мальчишка, каким-то ветром занесенный на пустынную пыльную планету, заселенную кровожадными существами. Что я могу ему противопоставить?
– Осторожно, малыш, ты затеял опасную игру, наша телега едва ползёт и пятое колесо ей ни к чему. Ты – тычет с силой своим указательным пальцем мне в грудь – бортовой механик, а я – капитан. Не забывай об этом, когда тебе в голову вдруг придет идея учить меня как мне следует поступить. – В его голосе звучат стальные нотки. Он полон уверенности и кажется спокойным.
Чувствую как обжигающие лучи пытаются проникнуть сквозь защитный костюм и опалить мою кожу, добраться до самых костей. В четыре часа пополудню максимально высокий уровень радиации, а желтая пыль под нашими ногами превращается в раскаленное стекло. Пот струится по моей спине словно струи воды в душе. Тошнота нарастает, но я не хочу, чтобы Пачини хоть на секунду усомнился в моей решимости.
Наше безмолвное противостояние прерывает пронзительный грудной рык аэрофила. Он близко и только ждет наступления ночи, чтобы выбраться из пещеры, которая совсем недалеко от стройки. Чудовище чувствует наш запах, жаждет вонзить свои острые зубы в живую плоть, чтобы напитаться живительным кислородом.
Пачини инстинктивно трогает висящий на плече бластер. Затем поворачивает голову и машет рукой Арону. Тот кивает и тут же одним движением ставит на ноги измученного Якова, чтобы отвести его в ангар.
– Итак, Горский, ты выдвигаешься за двадцать пятый километр завтра утром. Можешь набрать себе команду сам. Таково мое решение – он разводит руки в стороны давая понять, что это его последнее слово и пятится назад. Затем разворачивается и уходит в ангар. Собрание окончено. Толпа расходится.
От неожиданности теряю дар речи. Мне хочется закричать «Да пошел ты к черту!», но я лишь от клокочущей внутри меня злости пинаю камень, лежащий возле моего ботинка.
– Что этот слизняк опять придумал? – едва слышно вопрошает подошедший только что Ник.
– Он хочет избавиться от меня, – сухо говорю и смотрю вслед удаляющейся Мие. Она готова была броситься на Корнелиуса и убить его, и я размышляю о том, с каким же удовольствием сделал бы это вместо нее.


Глава 4
Мы ужинаем обычно в ангаре, там же располагается кухня. Кухонные вахты всегда подразумевают парное дежурство. Это единственное время, когда я и Ник можем выдохнуть – нам не нужно соскребать куски слизи и крови оставшиеся от аэрофилов с общей территории. Но сегодня дежурят Миа с Мирандой – рыжеволосой девушкой-медиком.
Мое любимое место в столовой – прямо напротив окна раздачи еды. Я могу видеть ее лицо и то как она, встречаясь со мной взглядом, слегка улыбается краешками губ и мне кажется, что воздух в столовой наполняется электрическими разрядами. Затем потупив взгляд что-то говорит Миранде. А та, в свою очередь нагло уставившись на меня, расплывается в широкой улыбке. Мой черёд смущаться. Хотел бы я знать, о чем они говорят.
Ник как всегда рассказывает мне все, что у него накопилось, умудряется при этом проглотить свой ужин и ни разу не поперхнуться. А я тем временем мечтаю о нормальной пище вместо порошковой жижи цвета протухшей горчицы, выдаваемой за мясо, хлеб и овощи. И о фарфоровых белых тарелках, вместо железных подносов с углублениями. И чтобы Миа в платье с глубоким вырезом наливала мне чай из чайника в нашем общем доме. Мечты – единственное, что не дает сойти с ума и не сорваться в безумие. Ведь завтра может стать последним днем для нас. От осознания надвигающейся опасности портится настроение и не хочется есть.
Направляясь после ужина к своему железному коробу, именуемому домом, я размышляю о том, что каждую ночь все, кто способен держать в руках оружие, защищают наше маленькое поселение от хищных существ, готовых вцепиться нам в глотки, едва мы ослабим оборону. И это удается нам с большим трудом. А что будет, когда нас будет всего десяток в дикой местности? Они поубивают нас в первую же ночь. От этих мыслей неприятно сосет под ложечкой и впервые в жизни хочется напиться.
Со скрипом открывается дверь в мое жилище – железо ржавеет здесь слишком быстро от нескончаемых ветров вперемежку с песком – и захожу внутрь. Вентиляция включается автоматически, разгоняются со свистом лопасти внутри нее. Привычка спать под фоновый шум спасает – ведь он заглушает рёв аэрофилов, а это в свою очередь создает иллюзию безопасности.
Сбрасываю маску и падаю на кровать. Надо мной висят две железные полки, на которых лежит парочка запасных костюмов. А ведь когда-то люди ставили на такие полки бумажные книги. Тут же вспоминаю, что припрятано на одной из них – я веду дневник в маленькой серой тетради и записываю туда все, что с нами происходит. Умение писать от руки, доставшееся мне от отца – единственная польза от этого родства. Конечно, проще было вести голосовой дневник, но мне не хочется, чтобы какой-нибудь чапр смог прочесть то, что предназначается только для меня. Веки мои смыкаются, а тело тяжелеет.
Отец берет меня за руку и ведет в гостинную. Дневной свет проникает сквозь большие окна и падает на диван с рваной обивкой фисташкого цвета. На ковре посреди комнаты валяются пустые бутылки из-под дешевого портвейна. Густая завеса табачного дыма словно туман окутывает меня со всех сторон, проникает в легкие, вызывая приступ безудержного кашля. Отец сжимает мою ладонь так крепко, что колющая боль отдает в локоть.
– Смотри! – Говорит он заплетающимся языком. – Твоя мамаша-потаскуха снова отрубилась! Ты такой же упрямый как она – споришь, до тех пор пока оплеуху не получишь. Прибери здесь!
Он толкает меня в спину и я почти падаю вперед, больно ударяясь мизинцем о ножку журнального столика. Но не произношу ни звука. Я понимаю, что это может разозлить отца еще сильнее.
Поднимаю глаза и вижу лежащую ничком на диване мать. Ее темные волосы разметались по подушке, голова повернута в сторону, а глаза закрыты. На ней желтое платье, а подол собран в районе пояса, обнажая кружевные трусики и длинные голые ноги. Я стыдливо отвожу взгляд в сторону.
– Давай, шевелись уже! – Отец шатаясь идет к бару.
Все предметы вдруг приподнимаются и со стуком ударяются об пол. Ваза стоящая на столике падает и разбивается. Дом наклоняется под углом и я не могу удержать равновесие. Падая, пытаюсь зацепиться рукой за стоящее рядом кресло.
Открываю глаза и вот я здесь, все на месте, я все еще в контейнере, но все не так как было, когда я уснул, потому что сейчас уже лежу на полу, возле кровати. Убежище накренилось под углом – с полки сыпятся защитные костюмы и планшет из прочного стекла. Маска попадает мне прямо в переносицу от чего боль тут же распространяется по всей голове до самой шеи. Звон в ушах на секунду заглушает стрекотание аэрофила, челюсти которого впились в крышу моего жилища и пытаются разорвать обшивку. Даже в темноте отчетливо виден ряд острых зубов. Он пытается вскрыть контейнер как какую-то консервную банку. Снаружи слышится стрельба и крики.
Спешно натягиваю защитный костюм и маску, хватаю бластер и открываю дверь. Волна всеобщего ужаса хлещет на меня с улицы. На секунду ослепляет яркая вспышка света – тут же падаю на землю. Звон в ушах настолько сильный, что кажется будто мне на голову приземлился валун и я лежу под толщей воды, придавленный им и наблюдаю за происходящим: летят куски аэрофилов, две оторванные ноги стоят в потрепанных ботинках совсем рядом со мной – торчащие металлические культи означают, что они принадлежат чапру. Огненный дракон на освещенной площадке крушит и ломает чужаков, пытаясь сбросить с себя паразитов. Земля пошатнулась и рядом с моим лицом я вижу склизкую, истекающую черной вязкой жидкостью лапу аэрофила, покрытую прилипшими тонкими волосками-жгутиками. Пытаюсь подняться, но какая-то невидимая сила легко отрывает меня от земли и вот я уже болтаюсь над разверзшейся пастью чудовища, испещренной треугольными заостренными клыками. Она стремительно приближается и через секунду меня поглотит тьма. Руки прижаты к туловищу и лапа сдавливает меня как какой-то кусок мяса, единственное что остается отчаянно болтать ногами, но кажется это только раззадоривает аэрофила.
Короткий яркий луч отделяет меня от чудовища и земля стремительно приближается. От удара на несколько секунд я теряю сознание. Маска сорвана с лица и я жадно пытаюсь наполнить легкие воздухом, дышу чаще, но кислорода не хватает, в глазах постепенно темнеет и чья-то рука приподнимает мою голову, в следующий миг спасительная маска вновь на моей голове.
– Ты как? Все нормально? – Ник весь покрытый вязкой жижей вперемежку с кровью заглядывает мне в лицо.
Крики людей становятся тише и реже, кое-где слышны еще выстрелы и видны вспышки света, но постепенно все стихает.
– Нормально, – хватаю протянутую руку и встаю на ноги. – Иногда мне кажется, что они понимают, в какое время суток мы наиболее уязвимы. Сегодня опять недосчитаемся пары-тройки ребят.
Нас с каждым днем все меньше, ты понимаешь…? – Я обрываю мысль на полуслове, не хватало еще, чтобы Ник потерял свой нерушимый оптимизм. Иногда мне кажется, что он единственный кто еще надеется на благополучный исход миссии.
Мы осматриваем стройплощадку: перевернутые контейнеры, накренившийся наполовину торчащий из земли бур, несколько мёртвых аэрофилов и ребята, лежащие ничком – у одних недоставало рук, у других ног. Верхняя часть туловища темноволосой девушки-чапра лежит лицом вниз. Я боюсь узнать в ней кого-то, кто мне хорошо знаком. Но память услужливо предоставляет мне эту информацию – Марта I – 024 из медицинского блока. Едва сдерживаю распирающую откуда-то изнутри тошноту.
– А мне кажется, что этот факт волнует только нас с тобой. – Ник стер капли крови с защитного стекла маски, чтобы они не закрывали обзор.
Его взгляд устремлен на контейнер Мии дверь которого сейчас открывает Корнелиус, его одежда совершенно чиста по сравнению с нашей. А это означает только одно – он не участвовал в сегодняшней стычке с аэрофилами. Он исчезает внутри этого своеобразного дома и я не в силах больше сдерживать себя.


Глава 5
– Убери от нее свои руки! – Четко, чтобы услышал Корнелиус, произношу каждое слово. Адреналин все еще кипит во мне, и хочется броситься на него и стереть ухмылку с его физиономии.
Он стоит вплотную к Мие, прижав ее к столу, стоящему возле стены, закрыв тем самым путь к отступлению. Я вижу ее руку упирающуюся ему в грудь и потемневшие от страха глаза. Мы с Ником вероятно ворвались в контейнер вовремя и нарушили гнусные планы капитана. Потому что за хищной ухмылкой, обнажившей его острые мелкие зубы, читалось раздражение и может быть что-то еще, чего я пока не могу разобрать.
В железной клетке все перевернуто вверх дном, но стены целы и вентилятор не поврежден. По всей видимости, чудовище только встряхнуло контейнер, не повредив корпус.
– Ты еще здесь? – нарочито удивленно протянул Корнелиус.
– Я велел тебе взять несколько парней и ехать за двадцать пятый километр. Из-за своей нерасторопности ты чуть не стал ужином.
В его глазах я вижу насмешливое презрение, как будто он знает, что я хочу стереть с его губ злую ухмылку и нарочно провоцирует меня. Не отдавая себе полного отчета в том, что я делаю, быстрым шагом сокращаю расстояние межуду нами и с размаху врезаю свой кулак прямо в ненавистное лицо. И тут же ударом ноги Корнелиус отбрасывает меня словно щенка к стене. Ник встает между нами.
– Спокойно! Алекс! – вытянутой рукой он словно защищается от меня. – Я прошу!
Его испуганный взгляд останавливает меня, гасит волну ненависти, но она не исчезает полностью, а лишь глубже проникает в кровь, вызывая дрожь по всему телу.
Все еще ощущаю силу удара. Медленно встаю и Миа тут же берет меня под руку, помогая подняться.
– Вы двое, сейчас же берете свои вещи и едете за медикаментами. И если уж ты, Горский, так и не удосужился собрать людей, я сам это сделаю. Ждите возле ангара. И еще – он медленно движется на меня – если хоть раз ты протянешь ко мне свою руку, я отстрелю ее.
Ник предупредительно встает рядом со мной.
– А она – он кивает на Мию – нужна мне здесь. Так что без глупостей! Если вернетесь обратно, то возьмете на себя ассенизацию. Работенка как раз под стать вам.
Он нарочно делает ударение на слове «если», давая понять, что мы можем сгинуть в пустыне. Я понимаю, что он хочет напугать нас, лишить способности здраво мыслить, отрезая тем самым возможность вернуться в коммуну. Он хочет, чтобы мы руководствовались страхом и оступились. Значит моя задача состоит в том, чтобы этого не случилось.
– Посмотрим. – Практически скриплю зубами и пытаюсь сдержать весь свой гнев в зажатом добела кулаке.
Корнелиус с застывшей ухмылкой на лице идет к выходу, по пути поднимает с пола мою упавшую маску и швыряет в меня. Хорошая реакция – это то, что я еще не утратил. Успеваю поймать взглядом его дурашливый воздушный поцелуй, адресованный Мие. Мне нравится темный след от моего кулака на его наглой роже, но рука с этим не согласна, потому что болит.
– Вот тварь! – Ник уже не пытается сдерживать себя. После того как дверь за Корнелиусом закрылась, он выпускает словно шампанское из бутылки весь поток своих скрытых до этого момента бранных слов, попутно измеряя небольшое пространство комнаты широкими шагами. Затем вероятно устыдившись своей бурной реакции, краснеет и смотрит на Мию:
– Прости. – Чтобы скрыть неловкость момента он ищет свою маску и находит ее возле двери – там, где и сорвал ее с лица.
Миа скрестив руки на груди и поджав плечи смотрит на нас исподлобья. Ее щеки пылают розовым огнем, а в глазах пляшет синее пламя неизвестного мне происхождения. Между нами молчание, но мы каким-то образом понимаем друг друга. Или мне все это кажется? Я начал сомневаться в том, что все происходящее здесь является реальностью, а это плохой знак. Неуверенность и страх – плохие советчики в борьбе за выживание.
– Если вы закончили, я бы хотела переодеться. – Она говорит так тихо, что я едва различаю слова.
Мы с Ником молча выходим за дверь. Рассвет уже близок – видны первые лучи, они освещают каменистую долину. Ночью масштаб нападения аэрофилов был неясен из-за темноты. Но теперь мы видим ужасающую картину: мертвые тела повсюду, а вернее их части. Предстоит собрать их вместе как пазл, чтобы получилось целое тело. Мы все вынуждены играть в эту чудовищную игру – без вариантов. Через пару часов о побоище нам будет напоминать лишь мокрый красный песок, который со временем приобретет коричневый оттенок.
– Мы не можем оставить ее с ним, ты же понимаешь? – голос Ника выводит меня из задумчивости. – Он не отстанет от Мии.
– Выезжаем через час, собери свои вещи, Ники.
– Черт побери, Алекс! Ты меня слышишь вообще? Он отымеет ее тысячу раз прежде, чем мы доберемся до «Великого» и обратно, тебя это не волнует? – его голос дрожит то ли от негодования то ли от раздирающего его душу иного чувства. Мы смотрим друг на друга и сейчас передо мной открывается очевидная причина его волнения, которую я старался все это время не замечать.
– Слушай, я разделяю твое беспокойство, но сейчас нам нужно сосредоточиться на жизненно необходимых вещах, – стараюсь успокоиться прежде всего сам, – ты понимаешь куда мы едем? Излишние эмоции нам только мешают, Ник.
Пристально смотрю другу в глаза. Бессмысленно сейчас выяснять отношения и наши чувства к Мие. Может быть через несколько часов вообще не с кем будет разговаривать. Мы – это все, что есть друг у друга. И от того насколько сильно доверие между нами зависят наши жизни и жизни остальных членов экспедиции.
– Я что-нибудь придумаю. Нужно выдвигаться немедленно, буря начинается, а нам еще укрытие на ночь придется искать.
Во внезапно наступившей тишине особенно зловеще звучат мои слова. Ветер на мгновение стих и уходящие секунды как будто застыли. Нам всем хочется оттянуть момент отъезда. Безысходность происходящего давит на наши плечи отчего те опускаются все ниже и в жутком предчувствии надвигающейся опасности мы идем собирать необходимые в дороге вещи.
Бластер с мощным энергетическим зарядом, съемная батарея, наручные компас-часы, способные определить наше местонахождение, если мы вдруг собьемся с маршрута. Пресная как бумага питательная смесь в пластиковых тюбиках – на ближайшую неделю. Недоставало только медикаментов, собственно за этим мы и едем к обломкам. Если нам удастся разыскать капсулы-контейнеры, это здорово поможет тем кто успел заболеть или лишился конечностей. Для чапров также были необходимы запчасти и специальная жидкость для суставов, которую они втирают в болезненные участки.
Песчаные бури на Элаиде – явление нередкое для наступающей зимы. Мы были предупреждены об этом задолго до старта «Великого». Собственно они являются предвестниками смены времени года. Температура воздуха днем летом и зимой почти не отличалась. Но вот ночи ближе к зиме становились гораздо длиннее и значительно холоднее. Еще одна неразрешимая проблема для нас – роверы. Запасы энергии самоходных машин пополняются благодаря лучам Ярока. И чтобы успеть до темноты зарядить аккумуляторы нужно ехать по наиболее освещенным участкам горно-песчаного ландшафта.
Кладу в рюкзак батарейки для бластера, нож из дамасской стали вставляю в специальное крепление на ноге и сверху закрываю брючиной термокостюма. Прочную длинную веревку скручиваю в кольцо и привязываю ремешком к вместительному рюкзаку, в который скидываю еще небольшой фонарь и несколько тюбиков питательной пасты. Еще раз окидываю взглядом свое неуютное жилище. Несмотря на то, что снаружи был день и свет проникал сквозь ржавые щели контейнера, в нем царил полумрак. Неприятная мысль, скользкая и назойливая, ползала в голове и искала выход: а что если мы уже не вернемся? Совершенно дикая и нетронутая земля с бегающими по ней голодными существами – ожидали мы такого? Появление «Великого» нарушило тонкое равновесие чужого бытия. Возомнили себя вершителями судеб и покорителями дальних галактик, не задумываясь о том, что разорвали привычный древний мир напополам, существовавший в гармонии с собой и окружающим пространством тысячи лет до нас. Сейчас мы здесь, в этой точке, и повернуть назад уже нельзя. Двигаться нужно только вперед, как серфер на волне, который если замедлит ход – уйдет под воду. Сильнейшие выживут – остальным не повезет. В какой категории окажусь я? Кожу рук покалывает от бегающих непрошенных мурашек.
Дверь контейнера с оглушающим звуком захлопнулась за моей спиной, отрезая путь назад. Кучные, почти черные облака уже заволокли небо. Прохладный ветер набирает силу и теребит жестяные стены контейнеров, задувает за лацканы куртки. Вижу как Ник, быстро оседлав свой ровер, надел защитные очки с полимерным покрытием, чтобы острый мелкий песок не летел в лицо при езде, а лучи, с высоким уровнем ультрафиолета, не проникали в глаза. Он пристально смотрит на меня, затем медленно поднимает правую руку и направляет ее в сторону пустыни. Гул приближающихся роверов прерывает наш молчаливый разговор. Вздыбленное облако желтой пыли окутывает машины – к нам приближается еще порядка десяти человек. Лица одних скрывают точно такие же очки с полимерным стеклом, что и у Ника, и темно-зеленые баффы, лица других – очки и кислородные маски. Последних значительно меньше. Поднимаю руку в приветствии и мы коротко киваем друг другу. Они ждут меня. Я – направляющий. С этой минуты их жизни зависят от моих решений. Груз ответственности свалился на плечи без какого-либо желания с моей стороны, и где-то глубоко в сознании идет борьба между разумом и страхом. Усаживаясь в седло ровера, натягиваю перчатки на окостеневшие пальцы и жму на кнопку стартера. Горизонт вытянулся в неровную линию. Зубчатые горы царапают грозовые облака, из которых вот-вот хлынет водопад. Мы трогаемся в путь с верой в благополучный исход вверенной нам операции. Я же думаю о Мие, которая останется в обществе окончательно утратившего контроль над ситуацией человека. Сердце разрывает от желания остаться и защитить ее. Мне хочется быть рядом, но в то же самое время я понимаю, что наши жизни зависят сейчас от того найдем ли мы нужные лекарства и вещи, необходимые для выживания не одного человека, а целой колонии. Что нас ждет на другом конце пути? Может быть на месте упавших обломков корабля давно уже выросли барханы и столь необходимые нам запчасти, лекарства и еда погребены под метровым слоем песка? Мы просто не вернемся назад – не хватит ресурсов.
Ветер своей силой обдувает разгоряченную металлическую обшивку наших машин. Мы выстроились в линию – так летящий из-под колес песок не закрывает обзор. Самоходные машины способны развивать скорость до ста километров в час, но каменисто-песчаный ландшафт вынуждает двигаться медленнее, чем хочется. Мы без особого труда преодолеваем равнину и поднимаемся на холм – за ним простираются горы и ущелья. Первые капли касаются защитного стекла, сквозь него я вижу, что мы почти рядом с предполагаемым местом падения обломков. Я рассчитываю на то, что нам удастся укрыться в них. Но этому не суждено сбыться. Когда роверы поравнялись с местом падения обломков, я убедился – песчаные бури сделали свое дело и остатки корабля погребены под толстым слоем пыли и камней.
– Может вернемся в лагерь? – в переговорном устройстве прозвучал вопрос от Фауза – одного из наших штурманов.
– Мы не можем! – Ник ответил. – Нужно добраться до медикаментов и необходимых материалов для строительства. И запас кассет для масок – без них мы не протянем.
– Не только. Нам всем нужна еда. Марта вчера сообщила, что ее хватит максимум на неделю, – стараюсь говорить как можно более спокойно.
Что мы здесь делаем? Наш дом далеко отсюда, но он настолько загрязнен, что тысячи людей гибнут ежедневно. Мы их последняя надежда на спасение, но шансов настолько мало, что становится труднее с каждым днем убеждать себя и остальных в успешности нашей миссии. Падение «Великого, план Корнелиуса установить диктатуру в коммуне, гнусный подкат к Мии и никакой связи с Землей – все это скрутилось в тугой клубок, который никак не удается распутать.
Я не знал Мию тогда, когда записался в ряды добровольцев, чтобы отправиться на Элаиду – мне нечего было терять на Земле. Все ,что я любил и к чему был привязан, умерло. И не знал ее целых три года в процессе полета, ведь она как и большинство чапров и людей спали в криокапсулах. И может быть не узнал бы и после крушения, если бы однажды, спустившись в один из отсеков корабля, где произошла утечка озона, не увидел ее спящую. В ореоле дымки цвета индиго, с подсветкой люминесцентных ламп, я увидел ее прекрасное лицо. Оно было бледным, слегка посиневшие пухлые губы хранили еле заметную улыбку. Я помню как застыл, глядя на нее в изумлении, испытывая трепет, как мое сердце отбивало неровный ритм. Словно всю жизнь я ждал только этого мгновения. Я часто приходил посмотреть на нее. Это прекрасное лицо стало для меня родным со временем. С ней я делился своими мыслями и ей же рассказывал последние новости.
Трясу головой отгоняя непрошенные мысли. Продолжаем путь и позади уже десятый километр. Тучи над головой приобрели фиолетовый оттенок. Бросаю взгляд по сторонам и нет ничего, напоминающего хоть какое-то прибежище. Небо разверзлось и на наши головы обрушивается дождь с такой силой, что роверы сначала замедляют ход, затем буксуют, утопая в мокром песке. Я практически ничего не вижу – ледяная вода стекает мне за шиворот. Подаю знак рукой, чтобы кортеж остановился.
– Нам нужно вернуться! Это единственно верное решение! – перекрикивая шум моторов кричит Яков. Он поехал с нами, и это неудивительно после того, что произошло с ним вчера. Оставаться в обществе капитана ему явно не хотелось.
– Ты сошел с ума? Роверы израсходовали почти весь свой заряд, логичнее будет продолжить путь, ведь мы почти рядом, – Гойя впервые высказался. Родители назвали его в честь древнего испанского живописца и, наверное, не зря, потому что он тоже любит рисовать.
– А если там куда мы едем ничего нет? – Яков настаивает.
– Фиона, скоординируй нас! – я кричу уже во весь голос так как дождь усиливается и связь прерывается.
Высокая девушка-чапр поднесла рукав своей куртки почти к носу, стянула на подбородок бафф и открыла нарукавную портативную карту местности. Она что-то нажала и появилась голограмма ландшафта в подсветке синего цвета.
– Предположительно, мы сейчас на три четверти близко к обломкам хвостовой части корабля. – Если продолжим в том же темпе, то через полчаса максимум будем на месте!
Земля содрогнулась под нами и вот ноги уже утопают в песке – я вижу как по ущелью несутся потоки воды.
– Берите вещи и бегите в сторону вон той скалы! – кричу в переговорное устройство и машу рукой в направлении валунов, прикрывающих вход в пещеру. Мои спутники уже бросили роверы и бегут в укрытие так быстро, насколько им позволяет впитавший влагу костюм. У нас не осталось выбора – пещеры, кишащие аэрофилами, единственное место, где мы можем переждать ливень.


Глава 6
Сталактиты свисают с потолка и скорее напоминают зубы гигантского животного, с которых капает слюна, чем каменные сосульки. С них капает вода. В пещере влажно и мало света. Из глубины на нас дышит прохладой тьма, отчего по спине пробегает мелкая рябь. Где-то там, в этих катакомбах, бегают кровожадные твари, они ждут наступления ночи, когда естественная преграда в виде света падет и уже ничто им не помешает наброситься на чужаков. Ведь для них мы таковыми и являемся. – Сплошной поток воды льется сверху и прикрывает вход в пещеру – нам почти не видно, что творится снаружи.
– Переждем здесь до темноты, – произношу я, отдышавшись после стремительного забега. – Может быть дождь прекратится раньше и мы сможем продолжить путь. Если нет – придется дальше идти пешком. Здесь оставаться не безопасно.
– Мы что оставим роверы в ущелье? – Фиона вопросительно смотрит на меня. С ее волос цвета темной меди, заплетенных в две тугие косы, стекает вода. Она присела на один из больших валунов и сняла с себя ботинки, чтобы вытряхнуть забившийся в них песок.
– Мы их даже с места не сможем сдвинуть из-за воды. – смотрю вглубь пещеры затем на Фиону. В ее голубых глазах притаилась тревога или может быть это страх? Небольшая складка образовалась между бровей и она потерла лоб тонкими пальцами. Остальные члены команды привалились к камням чтобы передохнуть. С наших костюмов стекает вода, хотя он и сшит из непромокаемых материалов, но вода все равно попала нам за шиворот. Снаружи разыгралась настоящая буря. Брызги дождя уже влетают в наше убежище, словно пытаются дотянуться и смыть нас. Ник устроился рядом со мной и уже меняет кислородную кассету.
Лицо Фионы вдруг озарила улыбка и она как-то странно смотрит на меня. Затем, не спеша, натянула ботинки и присела рядом по правую руку.
– Миа просила передать, что несмотря на дождь им скорее всего удастся достроить первый купол к концу следующей недели.
– Она в порядке? – мое сердце пропустило пару ударов.
Фиона утвердительно кивает. Прекрасная новость. Теперь аэрофилам будет сложнее добраться до оставшихся членов экспедиции. Я вспоминаю первую ночь, когда наш корабль потерпел крушение и спасательные капсулы разбросало на несколько километров. Как эти твари убивали людей, когда те еще даже не успели пробудиться от криосна. Многие тогда погибли. Если бы не крушение, коммуну сейчас пополняла бы ещё пара тысяч прекрасных, обученных людей.
Мои руки перебирали один из цилиндров системы вентиляции, и я почти уже закончил как услышал тревожные гудки сирены. Небольшие лампочки, закрепленные на внутренней металлической обшивке корабля заморгали так будто сейчас отключатся. В небольшом нагрудном переговорном устройстве я услышал голос Пачини:
– Всем занять спасательные капсулы. Членам экипажа требуется срочно пройти в командный пункт!
Мы вращались на орбите вокруг Элаиды уже сутки и готовили посадочный модуль к высадке. Но в тот день случилось то, чего не мог ожидать никто из команды – наш корабль, преодолевший десятки триллионов световых лет, стал падать. Произошел взрыв кислородного накопителя, что вызвало перебои в работе клапанов. Далее пошла цепная реакция. Пошли сбои в электронике и мы потеряли возможность корректировать траекторию движения. Корабль сошел с орбиты. По протоколу я был обязан явиться на мостик, где для членов экипажа была приготовлена специальная спасательная капсула, но, повинуясь необъяснимому внутреннему порыву, я рванул в противоположную сторону. Отсек для чапров располагался в самом хвосте. Мне пришлось бежать по гулким коридорам, в то самое время пока люди и чапры метались в общем потоке, стараясь занять спасательные капсулы. В итоге окажется, что на всех их не хватило. Некоторые еще выполняли свои обязанности, остальные же дрались за саркофаги, но их тщетность стала ясна, когда «Великий» накренился на правый борт. Капсулы, внутри которых пытались спастись люди, разбивались. ударяясь друг о друга.
– Александр Горский! – орет в переговорное устройство Корнелиус. – Ты должен быть на мостике через одну минуту! Живо!
Я натянул защитный костюм и маску, затем схватил огнетушитель, висящий возле двери отсека, и разбил толстое стекло. С большим трудом мне удалось поднять рычаг катапультирования и капсулы с погруженными в криосон чапрами начали вылетать из открывшегося шлюза. Я запрыгнул в один из последних саркофагов и вылетел в последние секунды до взрыва. Корабль раскололся надвое и обломки полетели в атмосферу Элаиды вместе с дождем из спасательных модулей.
Высокий протяжный крик аэрофила вывел меня из забытья. Я пытаюсь понять, где нахожусь. Дождь прекратился и тусклая синева естественного спутника Элаиды осветила лица спящих членов команды. Моей команды. Черт! Мы уснули под звуки дождя и не заметили как опустилась ночь.
– Ники! – пытаюсь растолкать друга и показываю знак вести себя тише. Мы быстро будим остальных и в спешке собираем свои вещи, не произнося ни звука. Рев голодных чудовищ приближается, но мы уже спускаемся вниз по камням, прочь из пещеры. Мы не включаем фонари вмонтированные в наши костюмы, чтобы не привлекать внимания аэрофилов. После дождя песок мокрый и тяжелый. По твердой поверхности было бы идти проще и быстрее, если бы не камни на которые мы постоянно натыкаемся. Голубиан – естественный спутник Элаиды. Он пугает своими размерами, нависает над горизонтом в окружении миллиардов звезд, распыляя свой синий тусклый свет, словно невидимую пыль, и кажется будто мы целиком покрыты ею, она отражается от нас. Внутри трепет и ожидание полной неизвестности. Нам следует найти наши роверы.
Пронзительный рев раздался совсем рядом – они чувствуют наш запах.
– Приготовиться! – собственный голос кажется мне чужим. Ник тут же оказывается рядом со мной. Мы прижались спиной друг к другу и пытаемся понять откуда исходит звук. Сначала один аэрофил, за ним второй и третий показались на камнях. Они приближались слишком быстро. Мне кажется я никогда не смогу привыкнуть к тому, как стремительно и точно они действуют. По моим ботинкам что-то бегает, шебуршится со всех сторон. Я знаю, что это жуки размером с мою ладонь, похожие на земных скорпионов, только в несколько раз больше. Я видел их днем – они закапываются в песок, а потом нападают на свою жертву впрыскивают смертельный яд. Прочный материал моих ботинок напоминают каменную поверхность и насекомые просто не ощущают тепло исходящее от моих стоп, поэтому не нападают. Почему аэрофилы не могут просто жрать эту мелочь, и прекратить нападать на нас?
Голубые струи жидкого огня ударили по эрофилам и те визжат как свиньи во время забоя, но продолжают бежать на нас. Одно из чудовищ врезается на полном ходу в Якова, но не успевает впиться в него зубами – мой бластер сносит ему полголовы. Второе – выбивает оружие из моих рук и падает на Ника. Я вытаскиваю нож и прыгаю на спину долговязой твари. Она изворачивается так сильно, что меня мотает из стороны в сторону. Наконец, я перерезаю ей сонную артерию и слышу глухой звук удара – чудовище повержено. Холодный ветер теребит мои волосы, заставляя поежиться, я вытираю окровавленный нож о штанину. В полумраке вижу лица моих друзей – они все смотрят на меня и тяжело дышат. На этот раз все остались целы. Сколько нам еще будет сопутствовать удача? В какой момент кто-то из нас потеряет бдительность? В полном молчании мы движемся к стоящим неподалеку роверам.


Глава 7
Обломки повсюду. Стабилизаторы, триммеры, закрылки – торчат над песчаными барханами. Все, что осталось от хвоста корабля – оцинкованный, голый, полуразрушенный корпус. Обшивка сгорела в атмосфере при падении и модуль, черный и ужасающе большой, возвышается над первозданным девственным ландшафтом, как инородный объект, подсвеченный Голубианом. Корабль был собран из независимых друг от друга частей, поэтому при взрыве он просто разлетелся на несколько составляющих. Носовая часть, быть может, лежит в нескольких километрах отсюда. Эта планета хранила чистоту сотни миллионов лет, но все изменилось, когда на нее ступили наши ноги.
– Алекс! – кричит в переговорное устройство Ник. Он почти рядом с корпусом и машет мне рукой. – Придется ломать вход. Вся проводка сгорела и я не могу разблокировать замок.
– Яков, помоги Нику заложить взрывчатку.
– Взрыв привлечет тварей. Предлагаю залезть по веревкам наверх и спуститься внутрь через стыковочный люк.
– Нельзя рисковать людьми. Проще взломать один из шлюзов. Ставь взрывчатку и не забудь о технике безопасности.
Звуки ночи отражаются от пустого корпуса корабля, словно от бочки. Его стены, нагретые днем, теперь отдают тепло, которое чувствуется даже сквозь термокостюм. Мы постоянно оглядываемся и прислушиваемся. Внезапно раздается мощный взрыв, и люк шлюзового отсека отлетает на несколько метров. Повсюду вдали слышен визг аэрофилов. Взрыв взбудоражил их и обозначил наше местоположение. Необходимо как можно быстрее укрыться внутри, поэтому я стою на входе, пока остальные члены команды бегут в модуль. По камням, расположенным в нескольких сотнях метров от нас, мчатся полчища тварей. Я вхожу последним, и мы быстро закрываем тяжелую раздвижную дверь, каким-то чудом уцелевшую после падения. Фиона зажигает фосфоритный фонарь и наши лица озаряются едва видимым светом. Аэрофилы неистовствуют снаружи, пытаясь сломать дверь. Их открытые пасти елозят по скользкой поверхности, обнажая острые, как бритвы, зубы и красный мясистый язык. Мощные хвосты, с двумя острыми шипами на концах, с силой ударяют по толстому полупрозрачному сплаву из стекла и пластика, целясь нам в лица. Но всё безуспешно – они никогда не поймут, что дверь можно открыть только нажатием маленькой кнопки на панели справа. Эти убийцы, с мозгом размером с горошину, отточили свои навыки охоты до совершенства, но не способны мыслить как человек.
– Осмотрим сначала грузовой отсек? – прерывает молчание Майк, наш оператор связи. Как человек спокойный и рассудительный он не задает лишних вопросов и всегда старается выполнить свою работу так, чтобы не приходилось что-либо переделывать дважды. – Возьмем, все что сможем унести.
Киваю в знак согласия. И мы движемся по темному, искореженному ударами камней и пожаром, коридору. Мой мозг рисует картину недавнего путешествия, когда этот флагман ещё бороздил космическое пространство и все его новейшее техническое оснащение служило одной единственной цели – приземлиться на Элаиде. И вот он здесь, наш разбитый дом, который еще пару месяцев назад поддерживал связь с Землей. Теперь мы сами по себе.
Мы пробирается гуськом друг за другом мимо рекреационной зоны. Гора из тренажеров возле противоположной раздвижной двери. Пустой бассейн и всюду разбросанные полотенца, халаты тонкие оберточные ткани вперемешку с песком, занесенным ветрами нескончаемых бурь.
– Фиона, собери термо костюмы, полотенца и все, что найдешь более или менее в пригодном виде. Заберем на обратном пути. Яков тебе поможет. – Я киваю стоящему неподалеку чапру и он тут же идёт выполнять поручение. – Остальные ищут медицинский блок. Это самое важное.
– Неужели ты думаешь, что вакцины все еще пригодны после пожара? – Ник держится в паре шагов от меня. Мы движемся по темному длинному коридору, натыкаясь то и дело на обломки. Я практически ничего не вижу впереди. Ботинок соприкоснулся с чем-то небольшим, но твердым, что отлетело от удара на несколько метров вперед и ударилось с гулким звуком в стену. Луч моего фонаря выхватил небольшой человеческий череп. Затем свет скользнул дальше и мы увидели, что ими усеян весь коридор. Одни валялись отдельно от остальных костей, другие же были цельными.
– Если колбы держали в герметичных ящиках, то они должны были уце… – не успеваю договорить так как по коридорам разносится чуть слышный протяжный свист.
– Ты слышал? Кто-нибудь слышал это? – мы застыли в попытке понять, откуда исходит звук. Прошла минута. Только наше дыхание немного ускорилось от волнения. Нужно экономить кислород, поэтому стараюсь успокоиться.
Толстые провода и защитная пленка свисают клочьями с потолка корабля. Мелкие частицы пыли в просвете фонарей образуют еле заметную завесу, которая медленно движется. Мы своими перемещениями подняли волну пыли, и быть может она полна радиоактивных веществ. Нужно выбираться отсюда как можно скорее. Фильтры в наших масках не предназначены для подобной очистки воздуха. Они способны только задерживать крупные пылинки и поддерживать приемлемый для наших легких уровень кислорода.
Пол модуля устлан ковром из мелкого стекла и мусора. Медленно ступая, чтобы не повредить обувь, мы вышли в холл, образующий небольшой квадрат. Искореженные стены, с вмятинами и дырами. Над одной из них болтается оторванная табличка с надписью «Медицинский блок». Ник первым входит в темную комнату. Мы сразу за ним. Я крепко сжимаю бластер на случай, если кто-то нежданный притаился внутри. Перевернутые стулья и пустые каркасы железных стеллажей – утварь, что наполняет маленькое помещение.
– Ищите металлические ящики. В них ампулы с лекарствами, – я заглядываю под лежащие стеллажи и стулья, раскуроченные столы, но нигде нет ничего что бы напоминало кейсы для ампул. Кажется последняя надежда покинула это место только что. Смерть ходит за нами по пятам, и я чувствую кожей ее дыхание.
Вдалеке послышались выстрелы и мы не сговариваясь бежим в коридор, чтобы сориентироваться. Кто стрелял? Фиона и Яков все еще в спортивном отсеке. Что там могло произойти за те несколько минут, что мы здесь?
Выстрелы раздаются трелью и эхом отражаются от стен. Я осторожно высовываю голову из проема двери и направляю луч света в пространство темного коридора, Фиона бежит со всех ног по направлению к нам и кто-то очень быстро гонится за ней. Издалека невозможно понять кто это, и мы не долго думая стреляем в темноту в попытке прикрыть девушку. Крики раздаются со всех сторон, перекрываемые топотом ног. Человеческих ног? Откуда здесь люди?
Наконец Фиона приблизилась к нам достаточно близко для того, чтобы Майк бросил дымовую шашку. Маленькая круглая шайба угодила прямо в стену и в тот же самый момент из нее повалил сизый дым. Мы вместе сорвались в противоположный конец модуля, удаляясь от копоти и чертыханий, раздающихся нам вслед, в надежде найти какой-нибудь выход.
Мы видим едва различимый свет впереди – рассвет уже близок. Возможно нам удастся сбежать. Нет времени подумать о том, кто преследует Фиону. Куда пропал Яков? Вижу неясные скользящие тени позади себя. Их слишком много, чтобы мы могли дать сильный отпор. Нам повезло, в стыковочном люке зияет огромная дыра, через которую мы один за одним выскакиваем наружу и с разбегу, с высоты в несколько метров, приземляемся прямо в песок. Мне повезло меньше – моя маска с неприятным хрустом соприкоснулась с острым камнем. И трещина моментально украсила линию обзора. Сзади слышатся выстрелы, мы срываемся с места и бежим к роверам, оставленным с другой стороны корабля. Песок под ногами слишком мягок и я с трудом переставляю ноги.
– Где Яков? – я вижу бегущего чуть позади меня Ника.
– Остался внутри, они прострелили ему ногу! – от шума ветра, попадающего мне в уши, я едва слышу слова Фионы.
– Кто «они»? – Ник спотыкается и оглядывается на бегу.
– Я не знаю! Появились как из воздуха, одетые в черное! – Фиона едва не плача произносит. – И сразу начали стрелять!
– Мы должны вернуться!
– Ты с ума сошел? – оставалось метров десять до роверов и Майк явно не был намерен вернуться на корабль.
Между мной и Ником пролетает сначала один, затем второй огненный шар. Они врезаются в песчаный холм прямо перед нами и взрываются, поднимая облако пыли. Мы разбегаемся в разные стороны. Я то и дело оборачиваюсь, чтобы выстрелить. Но как следует прицелиться мне не удаётся из-за трещины в маске. Мне тяжело дышать, уровень кислорода падает. Бегу из последних сил, загребая ботинками песок и чувствую как мое тело проваливается. Меня засасывает остывший за ночь круговорот. Барахтаюсь, силясь выкарабкаться, как в чьей-то ненасытной утробе, которая засасывает меня сильнее с каждым взмахом ноги.
На сколько хватит кислорода? – первое, что приходит в голову, когда руки пытаются зацепиться за теплый мягкий песок, который проскальзывает между пальцев. Темнота постепенно накрывает меня с головой. Я медленно сползаю куда-то вниз, ногой пытаясь нащупать хоть какую-нибудь опору. Но все тщетно. Зыбучие пески как правило никому не дают второго шанса. Бесполезны любые движения. Теперь мне кажется, что все это опасное путешествие длиною в несколько лет, случайность, благодаря которой я выжил – все это больше не имеет значения. Другие продолжат мой путь. Пока жив хоть один член экипажа – миссия продолжается. Последняя мысль, за которую мне хочется уцепиться сейчас— голубые глаза, в которых так много тайн, и которые мне уже вряд ли придется разгадать.