Главная страница | Современные любовные романы | (Не)идеальная. Дневник пышки

(Не)идеальная. Дневник пышки
Инга Максимовская
Девушка-мечта ищет счастье!
Рост 160 см. Вес… Неважно.
Где найти мужа ветврачу, если вокруг одни кобели, и даже иногда гамадрилы?
Моя жизнь – это дежурства, маленькая квартирка, белоснежная кошка и заедание одиночества тортами и конфетами.
Так было до вчерашнего дня. Точнее ночи, когда мне на прием привезли раненого пса очень редкой породы. И его хозяина олигарха… без сознания, с пулей в плече. Я его спасла, а он меня унизил.
Но я же «зверский» врач, и лечить крупный рогатый скот мое призвание. Лечить и воспитывать.

Инга Максимовская
(Не)идеальная. Дневник пышки

Глава 1
1 апреля (никому не верю)
Купить ночнушку на два размера больше (перестать жрать)
Заехать в кондитерскую на Ленина (просто посмотреть, ничего не покупать. Не измазать слюной витрину)
В 12:00 на осмотр привезут гамадрила из зоопарка (имя примата в заявке неразборчиво. Уточнить для документации)


Не жрать. Зашить рот суровой нитью.
Посмотреть фильм с Бредом Питтом.
Сегодня мне снился Бред Питт. В одном носке. Совсем в одном. И носок этот был совсем не на ноге, а непосредственно между. Тьфу ты, прости господи.
Сны с воскресенья на понедельник вещие, так написано в интернете.
Хоть бы, хоть бы. Но не у меня. С вероятностью в девяносто девять и девять десятых процента сегодня я встречу Жору, у которого в очередной раз случится несварение, насморк, стоматит и еще какая-нибудь хворь. А Бреды Питы на дороге не валяются. Где я, а где красавчик, у которого жены то все, то Джоли, то Энистон? Я то куда? Мне там ловить то совсем нечего с моим пятьдесят вторым размером одежды, вечным недосыпом и любовью к булкам с повидлом в перерыве между операциями и приемом хвостатых пациентов.
Утро меня всегда встречает одинаково. Точнее не утро, а королева Клео, щурящая свои желтые, похожие на две надменные плошки, глазища. Надменные, точно. И взгляд такой презрительный. Просить голосом завтрак она считает позорным. Белые королевы, найденные на помойке шесть лет назад, не опускаются до «клянчанья».
Все как всегда. Маршрут отточенный до миллиметра. Кухня, три вида корма в кошачьи миски, похожие на музейный царский фарфор, из другой посуды королева не ест. Сменить воду. Потом туалет. Ведро кофе, это мне уже. Его обычно я допиваю уже за дверью, по пути к рабочей машине – небольшому фургону, раскрашенному коровьими пятнами, на борту которого нарисованы радостные песик и кошка. Я ветврач. Но все вокруг считают меня городской сумасшедшей, я думаю. По крайней мере моя мама говорит, что для того, чтобы мне найти мужа, нужно чтобы бедного мужика проглотил бегемот. Только так я смогу завоевать любовь горемыки и заставить его на мне жениться, предварительно выковыряв жениха из зада гиппопотама.
– Ларик, слава богу ты приехала, – встречает меня моя подруга, а по совместительству коллега, Парашка. Ну, вообще она Прасковья, конечно. Но… И я уже знаю, кто меня ждет в смотровой. – Жора? Что на этот раз? Неужели опять мышь не переварил, или перепелка у него поперек горла встала? Этот питон просто атлас болезней рептилий. Ей-богу.
– На этот раз у него все брюхо в волдырях, – хмыкает Параня, и у меня екает сердце. – Красивых таких, водянистых. Может уже усыпим…? Его хозяйку, чтобы отстала от несчастного змея.
– Везет ему, волдыри только, – вздыхаю я, натягивая рабочую пижаму, которая явно села после стирки и теперь впивается в мои бока резинкой. – А у меня сегодня ужин у мамы. Лучше бы у меня пузо волдырями пошло. Хотя для нее это не оправдание.
– Смотрины очередные?
Я невразумительно мычу, вспомнив предыдущего соискателя на моё сердце и остальной ливер, подогнанного любящей мамулей.
– Тот то был предыдущий, чистый секс, – хихикает Пронька. А я содрогаюсь, вспомнив «жениха» у которого одна нога была чуть короче другой, от чего он смешно хромал и улыбался так, что глаза слепило, потому что два передних зуба у него оказались золотыми. – Где она их находит только? Каждый раз ухажоры то все восхитительнее. Первый тот, с прической ветерок, на фоне последующих просто Бред Питт.
Вздрагиваю, услышав имя голливудской звезды. Носок белоснежный прямо перед глазами стоит. Стоит, блин, стоймя. Черт, что-то сегодня обязательно случится. Можно не ходить к гадалке.
– Да уж. Пузырчатка наверное у удава. Дело дрянь, – пропускаю мимо ушей восторги подруги по поводу несостоявшегося моего кавалера. – Ты ведь дежуришь сегодня?
– Да, – уныло морщится Парашка. – А меня сегодня Зухрам Бархатыч приглашал его орла посмотреть. Обещал, что даже потрогать даст. Слушай…
– Я согласна, – без раздумий говорю я, подрагивая от радостного чувства облегчения. – Подежурю за тебя. Так уж и быть. А ты иди трогай Бархатыча за орла.
– Ты идеальная, Ларик. Я вот удивляюсь, как это ты одна до сих пор. Ты же бомба. Секс-бомб, – пробасила подруга, фальшиво и пошло песню Тома Джонса. Он наверное обыкался бедняга.
– Неидеальная я, Пронь. Мать вон говорит, что надо с меня венец безбрачия снимать. А я думаю, что его уже лопатой не собьешь, – выдохнула я. Но она меня и не слышит уже. Хорошо, дежурство у меня сегодня. Клео только будет скучать. Ничего, завтра куплю ей новую игрушечную мышь и баночку ее любимого паштета, стоящую как будто золотое фуагра.
Ну вот такой ритуал у нас. Каждый раз перед смотринами я беру дежурство Прасковьи. Мама в этом случае не может приехать и за шкирку отвести меня к столу, заставленному приготовленными «лично Ларисочкиными золотыми ручками» разносолами, заказанными мамой из дорогого ресторана. Работа моя для родительницы неприкосновенна. Вот только удивляется она, почему, каждый раз, когда у нее в доме такой важный прием со сватовством, у меня дежурство.
– Боже, спасите моего сыночка, – бросается мне наперерез полная женщина, знакомая в нашей клинике даже мадагаскарским тараканам, живущим в подсобке в аквариуме. – Ларисочка Сепановненька, умоляю, мальчик мой умирает. От кролика отказался сегодня. Голодный малыш остался. Боже, и стул у него…
Мальчик, похожий на длинный ассенизаторский шланг, лежит на столе с раздутым пузом и выглядит вполне себе довольным жизнью. Жора питон пяти лет. У него шикарный террариум размером с мою квартиру, с бассейном, тропическими растениями и специальными лампами, имитирующими настоящую тропическую атмосферу. Я бы там пожила с недельку, как на Гоа. И чего ему не хватает, даже господь бог наверное не знает. У нас он бывает каждый день по два раза.
Для информации. Наша клиника находится между городом миллионником и небольшим элитным поселком, в котором живут сильные мира сего. Поэтому собак и кошек мы видим реже чем мальчиков Жор всех мастей, пум, сурикатов и прочих экзотов, которых от чего-то страшно любят держать в питомцах толстосумы. Среди наших пациентов есть лев, рыси, крокодилы, гиббоны, шимпанзе и даже горилла, по имени Жози. Но пациента, которого мне послал какой-то злой и видимо очень изощренный божок вечером…
Впрочем, я забегаю вперед.
До вечера у нас была рутина. Привили гиббона Жучу. Намазали пузо удаву Жоре противоожоговой мазью. Сделали клизму обожравшемуся икрой мейн-куну.
Я проводила Парашку даже раньше на час окончания рабочей смены, шутка ли, подержаться за орла Бархатыча, тут подготовиться надо. Позвонила маме. Выслушала сентенции о том, что я до старости останусь девственницей и не принесу потомства себе и маме желанных внуков. Все таки заглотила два круассана, щедро запила их какао, посыпала голову пеплом, прокляла свою невоздержанность. Записала в блокнот, что нужно купить новую рабочую пижаму, потому что старая видно села после стирки и приготовилась предаться просмотру старой комедии с «носконосным» красавцем из моего сна. Подушку достала, закрыла дверь на ключ. И…
Дверь содрогнулась от ударов как раз в тот момент, когда красавчик Бред на экране начал, сексуально ведя бёдрами, снимать рубашку с красивого своего тела. Я подскочила на импровизированном ложе, чуть не выронила из дрожащей руки хот-дог. О боже, когда я успела его съесть до половины? С тоской посмотрела на свою грудь. По ткани хирургической робы расплылось ярко-красное пятно от кетчупа. Вечер определенно переставал быть томным.
– Круглосуточная ветеринарная помощь. Чем могу быть полезна? – гаркнула я в трубку домофона, так, что сама чуть не оглохла. Пятно кетчупа на груди я размазала еще больше. И теперь была похожа не на доброго доктора Айболита, а на убийцу каннибала.
– Открывай, тут у меня пи… Ужас, короче, – прорычал селектор голосом медведя гризли. – Пулевое. Не откроешь, вынесу дверь к херам, – пообещал хозяин явно какого-то очень крутого зверя. И я ему поверила сразу и безоговорочно. Повернула ключ в замке и уставилась на гориллоподобного монстра. Руки его были вымазаны чем то ярко алым, почти по локоть. Воздух запах металлом и охрененными проблемами. Круассаны подскочили к горлу, а какао устремилось в обратном направлении.
– Где животное? – проблеяла я, чувствуя себя персонажем очень страшного фильма. Черт, ну зачем я поменялась с Прасковьей? Сидела бы сейчас у мамы в гостиной, пила бы шампанское и слушала комплименты очередного колченогого «Не Питта». И может быть даже…
– В машине, – выдернул меня из мечт амбал. – Огнестрел. Разворачивай операционную.
– Кто у вас? Бойцовый? – ну, а что? Такие обычно привозят ко мне рваных псов, которых стравливают в незаконных боях. Ненавижу таких уродов, как тот, который смотрит на меня сейчас оценивающе и как-то с подозрением, как на умалишенную. Собак они просто калечат, совсем не думая о том, что это живые существа, любящие их и преданные.
– В смысле?
– В коромысле. Пока вы тут тупите, он истечет кровью. Я спросила кто у вас? Кобель или сука? – начинаю заводиться я. Чертово какао было слишком сладким. А сахар на меня действует неоднозначно. Похлеще энергетика.
– Чего?
– О боже. Девочка или мальчик?
– Ну, скорее мальчик. Кобель, значит. Но по характеру сука редкая, – хмыкнул озадаченно мистер орангутан, даже голову почесал как вышеозначенный примат. Прелестно. Фортануло Ларисочке Степновненьке, блин.
– Ну, несите мальчика, – зачем я это сказала? Надо было сразу отказаться. И огнестрел. Какая я дура. Ну какие бои, блин? И вообще не надо было открывать.
Амбал испарился сразу, как только я пошла разворачивать оперстол. И у меня мелькнула позорная мыслишка запереться на три оборота и вызвать полицию. И почему я никогда не слушаю голоса разума?

Глава 2
1 апреля (день дурака. В моем случае отбитой идиотки) Вечер. Спешный прием (Кобель. Пулевое ранение. Скорее всего охотничий)
Твою мать
Твою мать, чтоб я сдохла.
Убить Прасковью.
Уволиться к черту.
Господи, помоги.
Я уставилась на операционный стол, на котором вальяжно развалился огромный, залитый кровью, бледный как простыня…
Да-да, вы не ослышались, бледный. В «кобеле» оказалось как минимум сто кило мышц и ярости. Красивый, породистый, и полумертвый. Он скалил крепкие зубы и тихо стонал от боли. А я, со страху думала от чего-то о белоснежном носке из сна, и пыталась не свалиться в обморок.
– Чего встала? Работай, – словно рабыню окрикнул меня чертов придурок, который приволок в клинику «Зверское здоровье» самого ужасного в мире зверя, истекающего кровью из огромной раны в плече.
– Вы ошиблись, наверное. Это ветеринарная клиника. Я лечу собачек, кисок там всяких, козлов иногда. Ну и так… Больница для людей в квартале отсюда. Вам туда. Там и оборудование и…
– Ты нормальная? Лечи давай бугра. Пса я потом тебе организую. Он в машине. В человеческую нам нельзя. С огнестрелом сразу ментам сообщат. А шефу нельзя сейчас светиться. Быстро…
Ну быстро, так быстро. Тем более, что аргумент появившийся в лапе борова, в виде огромного такого пистолета, весьма меня воодушевил к свершениям.
– Терпите, – пискнула я, впечатав в дыру стерильный пинцет. Надо достать пулю, потом…
– Наркоз, сука, – взревел «кобель», – дай наркоз. Ты наверное жрать ходила, когда вам рассказывали в институте, что есть такая полезная хреновина, как… Хоть спирту дай, булка.
– Не могу. У меня только для животных. Дозу я не рассчитаю, и вы тут мне отдуплите. А я потом сиди? Ага, щаз. А потом, я ведь говорила… А спирту да, можно. Я пойду бахну мензурку, а вы пока полежите тут.
– Просто заткнись. Буй, не давай ей бухать. Эта мясница пьяная наверное еще страшнее, – прохрипел чертов красавец. – Делай свою работу молча. А то я сойду с ума не от боли, а от идиотизма, которым ты фонтанируешь.
Точно, сука. Прав был орангутан. И хам еще. Что я творю? Руки действуют автоматически. Пуля лежит в лотке, страшная и смертоносная. Бледный мужик затих и, кажется, не дышит. Зато в затылок мне дышит амбал с мордой убийцы и пистолетом в лапе. Страшно, до ужаса. Но еще страшнее то, что у меня на руках умирает человек. Тут кота то для меня усыпить смертельно больного – трагедия. А здесь… Целый мужик, видимо богатый и сильный.
Тампон, жгут. Остановить кровотечение. Ушить поврежденные ткани. Наложить швы. Еще немного. Анальгетик местно. Дренаж. Повязка не тугая. Слава богу, вроде без переломов, но я не уверена. Нужен рентген, нужны материалы, нужен нормальный шовный материал, кетгут не очень у меня, нужно прижечь, вроде, рубец. Такова процедура в ветеринарии, по крайней мере. И я чувствую приближение паники. Главное успеть, пока меня не накрыла атака.
– Ну вот, а говорила не можешь, – хмыкнул за моей спиной громила. – Умница, толстая. Куплю тебе пирожок. Ну, или что там любят пухлые Айболитки? Плюшек, сушек, сладеньких ватрушек?
– Помоги, – простонала я, собрав наконец в кучу мысли. – Давай, на каталку его перекладывай и просто проваливайте к лешему, без гастрономических изысков. Антибиотики ему бы надо проколоть, и дренаж сменить через сутки. И, пожалуйста, в следующий раз выберите какую-нибудь другую лечебницу.
– В следующий раз только к тебе крошка, – многообещающе заржал мерзавец. Наверное я уволюсь все таки. Точно. Выйду замуж за колченогого кролика Роджера золотозубого, Чего от добра добра то искать? Осяду дома, буду с Клео смотреть сериалы и обжираться до икоты. А потом…
– Расплатись с ней, Буй, – простонал кобель с «каталки».
Я уставилась на пакет, который грохнул об стол амбал. Там наверняка бомба. Эти бандиты же так обычно устраняют тех, кто слишком много знает. Так и на могилке мне поди напишут «Она знала слишком много»
– Надеюсь, ты понимаешь, крошка, что болтать не в твоих интересах, а то Буй вернется и…
Буй, о черт. Буй и кобель в носке. Господи, спаси. Не заржать бы. А что? Мне простительно. Я в истерике.
– Ну что вы? Я молчок. Я и говорю мало. Почти не умею. Особенно про то, что вытаскиваю пули из кобелей, которые суки. А еще…
– Буй, она что несет? Эй Пончик, ты ненормальная? Если не заткнешься, прикажу моему помощнику тебя вырубить. И так башка трещит.
– Не, я немая. Чок-чок зубы на крючок, – продолжила я фонтанировать идиотизмом. – И я не пончик. Еще раз так меня назовете, я вам оторву…
– Куда ты меня привез, ирод? Меня штопала чокнутая болтливая булка. Уволю к херам. Поехали отсюда. А ты меня поняла, – прямо мне в лицо смотрят ледяные стальные омуты. И вот именно сейчас мне становится страшно. И появляется стойкое чувство, что я этого человека уже видела. Вот только где, хоть убейте не вспомню. – Будешь помелом своим мести, накажу.
Надо же, этот мерзавец чуть богу душу не отдал, но все равно угрожает. И кому? Женщине, которая его спасла. Гад, какой. Подонок. Черт безрогий. Носок штопаный, блин. Скорее бы он ушел. Я правда соглашусь выйти замуж за первого встречного. Боже, молю, услышь. И бог слышит мои молитвы. Я едва удерживаюсь, чтобы не сплясать. Эти двое исчезают как Воланд и Бегемот. Прямо в воздухе испаряются. Ну или я просто так молитвами увлеклась, что не заметила, как они ушли вместе с моей каталкой. Хозяин меня на куски порубит за нее. Да и черт с ним.
– Прости господи, но я наверное погорячилась. Можно хотя бы за второго? А еще лучше, за третьего. А еще… В общем, можно я Бреда Питта дождусь? Можно даже без носка. Спасибо тебе, господи. Я знала, что ты разрешишь, – бухчу я, глядя на опустевшую операционную.
Похоже мои матримониальные планы откладываются. Золотозубый красавчик тает в мечтательной дымке. Я закрываю дверь за страшными пациентами, открываю мешок… Знаете, как в мультиках, челюсть отваливающуюся придерживал кот, вроде? Вот я сейчас похожа на усатого полосатого, только что челюсть ногой видно мне придется ловить Пакет до верху набит купюрами. Крупными купюрами. Мамочки. Куда я вляпалась? Они же вернутся и меня порешат. Передумают мне платить за молчание, и адьёс Лариса Степанна Кукушкина. Ноги наконец у меня подкашиваются, и я оседаю на пол, думая, что надо каталку закатить с улицы, все отмыть, замести следы преступления. И деньги…
Ужасный день. Нескончаемый. Не зря мне снился супер стар киношный в носке. Ох. Теперь можно и спирту. Нужно. И срочно.

Глава 3
2 апреля.
Сколько круассанов можно купить на три миллиона рублей?
Спирт больше не пить никогда, даже двадцать грамм.
Гамадрила зовут Бред (это какой-то пи… кошмар)
Лучше бы я сдохла вчера.
– Маза фака, – в глазах Парашки я видела зависть. – Ну почему я с тобой поменялась? Орел у Бархатыча маленький и вялый. Подержаться не за что было. Мучили дохлого целый вечер. А у тебя тут весело было, – простонала моя любимая подружка, заглатывая кусок черешневого пая. Я лишь облизнулась. Вкусный пирожок на моих бедрах смотрится не так куртуазно, как мне бы хотелось. Это Парася может поглощать выпечку в конских количествах, и оставаться тонкой и звонкой. А я только понюхаю и – дирижабль в гамашах. – А тебе и веселуха и денежек мешок. Что ж я несчастливая то такая. Поди еще и раненый был мачо.
– Дура совсем? – вздохнула я, мазнув взглядом по экрану плазмы, висящей за спиной Параскевы. Сунула в рот ложку с мерзким пудингом из семян чиа, и начала задыхаться. Вкусняшка пошла не в то горло, когда я своего ночного штопаного «кобеля» увидела, которого транслировало центральное телевидение на всю мою любимую кондитерскую.
– Что? Ларик? Ложку проглотила? О боже. Эй, помогите, тут… – заметалась вокруг меня посиневшей и вылупившей глаза, Парашка. – Господи, помогите. Моя подруга умирает от удушения ложкой.
– Боже. Да ты можешь не орать? – одышливо просипела я. Картинка в телевизоре сменилась, и я теперь думала, может мне привиделось со страху. – Ты видела мужика в телике?
– Ну да? – перестав заламывать руки хмыкнула подруга моя ненаглядная. – Офигенный. Просто мистер секс. У него, поди, не орел, а грифон. Я б поторогала.
– Кто это, знаешь?
– Странно, что ты не знаешь. Хотя. Телевизора то нет у тебя, – дернула плечиком Параня и вернулась к пожиранию пирога.
– Ну, – рявкнула я. – Кто это?
– Я думала ты так, риторически спросила.
Иногда я хочу убить подругу, с которой дружу уже лет девять. Наверное так я скажу на приеме у психолога, к которому мне скоро придется не идти, а бегом бежать. А то может уже к психиатру? Так вот, иногда…
Видимо на лице у меня появилось какое-то не очень хорошее выражение, потому что Парашка отставила тарелочку с пирогом и нож столовый убрала из зоны видимости.
– Да не помню я его имя. Так понравился? Забудь. Не нашего полета Грифон. Ларь, да чего ты? Подумаешь, хлюст из телека. Да и болтун к тому же. Обещает, что превратит наш город в цветущий сад и всех осыплет алмазным дождем. Ну трепло же? Этот город если только сжечь и по-новой отстроить. Тогда может быть… А про дожди я вообще всегда с сомнением слушаю. Хорошо не золотым если. Не важно. Да и съемка эта старая. Неделю уже наверное ей. Поди свалил давно в свои ебеня мильярдерские, крем марго кушать.
– Хорошо бы, – задумчиво сказала я. Нет, пытки пудингом я не выдержу больше. Поняла руку, подозвала худенькую официанточку. Вот как у нее получается работать в таком месте и быть похожей на зубную щетку? – Девушка, мне принесите «Фисташковый восторг», корзиночку с фруктовым кремом и…
– Вот это я понимаю, – ажиатировалась Параня. – Гуляем. И ликерчику подороже, девочка, принеси тетенькам. А то после орла у меня что-то есть желание ягодного ликерчику бахнуть за счет подруги, котрая куш сорвала. Кстати, я сказать забыла. Я тут недавно Жопинского видела.
– Кого? – все мои ночные страхи моментально отходят на второй план. И даже страшный «кобель» из телевизора меркнет перед новостью Парани.
– Ну Бориску нашего. Ой, он такой радый был. Даже мопедом своим пожарный гидрант погнул. Так вот. Я его пригласила сюда. Эй, ты чего сбледнула? Только сейчас осознала, что теперь богатая. Везучая ты, Ларка.
– Ну все, – прошептала я, прижав к груди пакет с деньгами. Заметалась глазами по маленькому залу, пытаясь определить пути позорного отступления. Борька вообще не Жопинский. Фамилия у него банальная и абсолютно распространенная. Он Федотов. Жопинским он стал не просто так. Его так прозвали потому, что там где появляется наш Борюсик, происходит какая-то фатальная жопа. Он как всадник апокалипсиса сеет хаос и разруху. А еще, я чуть было не выскочила за него замуж на первом курсе. Но вовремя одумалась. Точнее, после нашего с ним последнего свидания, закончившегося травмпунктом, порваным языком моим, и вывихнутой шеей моего кавалера, я поняла, что просто не вывезу такого экстрима.
– Он знаешь какой стал? Брутальный, нарядный. На мопеде, просто байкер, ага. Шлем у него с рогами. Говорит за ум взялся.
– Я не знаю, за что он там взялся, и совсем не удивлена, что он до сих пор ездит на двухколесной перделке, а не на лексусе, хотя бы, но мне пора, – вякнула я, поднялась со стула и даже почти исполнила свой план дерзкого побега. Почти, потому что…
– Привет, выдры, – раздался над моей бедовой головушкой жизнерадостный рев. Боже, спаси. Ночь была ужасная, теперь еще это – Ларёк, выглядишь бомбезно. Похудела? Не идет тебе. Толстой краше была.
Мой бывший несостоявшийся жених помимо разрушительной силы страшен еще тем, что росту в нем два метра, но при этом он тощий, словно жердь. Ночью без света его можно принять за фонарный столб увенчанный буйной кудрявой мочалкой. И в каком месте интересно я похудела, если после расставания с этим аспидом я приварила килограмм десять, потому что жизнь моя стала спокойной и размеренной.
– Ты надолго? – всхлипнула я, понимая уже, что теперь у меня есть все шансы схуднуть, при чем без диет и спорта. От стрессов постоянных и нервных подергиваний. – Или пока мопед не починят? Тогда я очень рада была тебя повидать. До скорых встреч. Через еще пять лет я соскучусь, может быть. И все такое…
– Ой, ты юмористка. Скажи, Прань, наша Ларчик всегда прямо «жгет». А мопед в уже прошлом. Теперь у меня самокат. Зверь машина. Хочешь покатаю?
Я тут же представила, как у меня горит содранный до мяса зад, и отнимаются конечности по причине сломанного позвоночника, вздрогнула гоня страшные фантазии и пожалела, что меня ночью не пристрелил огромный Буй и не прикопал под кустом во дворе клиники. А я ведь так легко могла умереть. А теперь…
«Господин Леднев будет баллотироваться под номером один. До выборов осталось каких то…»
Чертов телевизор загрохотал на всю кондитерскую. Официантка судорожно жала на кнопки пытаясь его убавить. Даже приход Борюсика померк на фоне рекламного ролика. Я уставилась в экран не в силах отвести взгляда от красующегося на экране «кобеля», который сегодня ночью обзывался на меня и собирался порешить.
– Эх, жаль что не этого подстрелили. Прикинь, ты бы спасла миллиардера, мецената, слугу народа, а он как влюбился бы. И с цветами в зубах заполз бы по водосточной трубе…
– Куда? У меня первый этаж. Параша, я же просила никому. Это тайна. Была, – промямлила я. И страшно мне стало так, что аж волосы все дыбом встали на теле. Он точно вернется и меня зароет, как обещал. Даже не он, зачем пачкаться такому уважаемому члену общества об какую-то ветврачиху? Он пришлет за моей необъятной душой своего адского пса.
– От кого тайна? Борька же наш, – уставилась на меня подруга, которой надо бы вот прямо сейчас запулить в физиономию невинную, тарелку с тарталеткой.
– А что там было то? – оживился Жопинский и я тут жн поняла, что моя тайна уйдет со мной в могилу, при чем очень скоро.
– Ты чегоооо? Ларка наша сегодня ночью бандосу пулю из плеча выковыривала, ага. А он ей за это мешок бабла отсыпал. Только это тайна. А то Ларька за это вальнут. Я правильно говорю, Лар? Бандосы же так выражаются? А Ларчик наш теперь, как тот парень в Жмурках, который штопал братков. Теперь к ней в очередь потянутся. Эх, и зачем я с ней поменялась. Сейчас бы на Мальдивы летела уже, – проорала Парашка мою тайну, так, что ее не слышал разве что глухой гамадрил Бред.
– Круть, – заерзал на стуле Борька. А мне стало казаться, что я сейчас играю роль в какой-то страшно артхаусной постановке режиссера шизофреника. – А вальнут из автомата? Класс.
– Ага. Вот я и говорю, всегда только Ларке везт. А мы с тобой лошары, Жопинский. Жалко, что это не Леднев этот, наша то Лариска вон его как глазьями пожирает.
– Он бы не влюбился, потому что сука и гиббон. А я толстая и болтливая, – выдохнула я, и запихнула в рот тарталетку целиком. Господи, помоги мне больше никогда не встречаться с человеком с экрана. Пусть он там дождями драгоценными орошает кого угодно. Только обо мне пусть не вспоминает.
– Так это что? Ооооо, – простгнала Параскева, и мне стало еще страшнее.

Глава 4
6 апреля (когда этот гребаный месяц закончится?)

Сегодня у мамы очередной прием смотрины (не забыть). Точнее постараться забыть и взять дежурство.

Ни в коем случае не брать дежурство. Я кремень. А то мало ли.

Купить семги Клео, а мне пиццу с ананасом. Нажраться до комы и попытаться забыть все, что произошло сегодня.

Постараться не столкнуться с Борюсиком (при чем в прямом смысле). Он уже два раза сбил меня самокатом.

Деньги я зашила в матрас. И забыла и про них, и про чертова Леднева, чтоб ему…
Ну, точнее, почти забыла. Потому что его физиономию транслируют, кажется, из каждого утюга.
Совсем чуть-чуть вспоминаю и вздрагиваю дома от каждого шороха. Мне все кажется, что меня идут убивать. Просыпаюсь в холодном поту. Особенно когда мне снится раненый олигарх в носках, блин. В окровавленном носке. Не важно…
– И обязательно надень платье. Ты должна перед Поликарп Дормидонтычем предстать в образе персика, – прогнусила трубка телефонная, голосом моей родительницы.
– Как? Мама, сколько лет суженому? – простонала я, запихнула в рот остатки пирожка и толкнула дверь родной лечебницы.
– Чуть-чуть тебя старше. Каких то… Не важно, тебе же не варить его. А он полковник. И вообще.
Старый похотливый гиббон он, с масляными глазками, дрожащими ручонками и вообще… Ну я не озвучила, конечно, маме свои мысли. Но Поликарп Дормидонтыч… Эх, ладно. А вдруг я ошибаюсь? Вдруг там статный военный, косая сажень в плечах, и вместо носков портянка.
Короче я ввалилась в кабинет растерянная и на грани нервного срыва.

– Ты сегодня красивая, – поприветствовала меня Парашка. Чего красивого она нашла, ума не приложу. И взгляд такой лисий у нее был, что я сразу поняла, что-то ей от меня надо. Иначе какой смысл льстить женщине, прибавившей на нервной почве еще два килограмма, одетой в линялую футболку с пятном от мороженого на груди, которое я перехватила по пути на работу? – Прямо глаз не оторвать.
– Не надо глаза отрывать никому, – хмыкнула я, натягивая китель от хирургического костюма. – Говори, чего хвостом метешь?
– Ох ты и прозорливая. А умная какая, – начала восторгаться мною Параскева. – Там это, у Ромуальда хамелеон зацвел. Ну и он меня на своего ящера позвал посмотреть.

Дежавю меня накрыло и плохое предчувствие, от которого я отмахнулась неразумно. А что, я же сегодня буду у мамы есть заливного судака. Ну откуда бы проблемам взяться? Платье вон даже взяла с собой мое единственное. Мама настаивала, что я должна нарядиться в девочку, а не как обычно, цитируя мамулю, как Ванька-разбойник в большой дороги. Хотя, если говорить совсем уж откровенно, в платье я выгляжу как стратегический бомбардировщик прикрытый кокетливым розовым в ромашку, чехлом. Где были мои глаза, когда я покупала красотищу, ведомом только сиятельному Вицлипуцли и дуре Парашке. Это она мне сосватала мерзкую тряпку. Глаза еще закатывала и вопила на весь магазин, что я в платьишке просто Вупи Голдберг. И повелась ведь я на сомнительный комплимент. Хотя, Вуппи же просто чудо. В общем…
– Так что? – нетерпеливо толкнула меня Паня.
– Фигульки тебе на рогульки, – вредно фыркнула я. – Хамелеоны цветут постоянно. А у меня на дежурства с некоторых пор аллергия. Спать не могу, понимаешь ли. Все думаю, когда за мной придут и прикопают под сиренью, потому что у моей подруги-хамелеонолюбки, язык длиннее транссибирской магистрали. Да и завидовала ты мне. Так что дежурь сама, вдруг и тебе «фортанет» и привезут какого-нибудь подстреленного, ты ж хотела. А мне замуж надо. Я вон ему обещала, – подняла палец к потолку. Ну да, я помню, помню. И постараюсь слово сдержать в самое ближайшее время. Права мама.
– Вот ты какая. Все только себе, – обиделась Парашка, губу надула. Но нам в общем стало некогда почти сразу, потому мы не стали убивать друг друга, потому что в двери ввалилась мама Жорика в состоянии крайнего нервного возбуждения, волочащая на своих сдобных плечах «умирающего» сыночка, явно сожравшего что-то чрезмерное для его комплекции и явно не пригодное в пищу.
– Что там? – поинтересовалась я, рассматривая змея, пытающегося свернуться кольцами, но безуспешно. Дубинка что ли? Блин, не хватало еще. Вот у этих богатеев конечно фантазии. Дубинка, хм…
– Массажер, – запунцовела щеками дама, жена очень известного и облеченного регалиями актера. Судя по тому, как засопела за моей спиной Параня, я поняла, что день обещает быть весьма зажигательным. – Спасите моего мальчика. Ну и… Я надеюсь на то, что вы сохраните тайну пациента.
– Ну конечно, – слишком рьяно пообещала Прасковья. И глаза у нее при этом были такие честные-честные. Бедный актер, бедная его жена и очень бедный Жора. Новость о том, что мы из него достанем, станет достоянием общественности быстрее, чем Эбола распространяется в Африке.
Короче, когда мы наконец вывели из наркоза несчастное пресмыкающееся и бросили омерзительную «дубинку» с ремнями в корзину для отходов, на город начали опускаться красивые, чуть розоватые сумерки. Да уж, утром утилизаторы обалдеют, увидев в мусоре шикарную игрушку. Но это будет проблемой Парани, хоть мне не краснть. Мало ли что они там подумают. Я сорвала с уставших рук перчатки, напялила на себя красивое платьюшко и уставилась в зеркало, рассуждая, может ну ее к черту? Пусть Панька чешет смотреть хамелеона, а у меня в шкафчике в загашнике лежит коробка конфет дорогих, прямо за боксами с инструментами. Ну какой жених, если он не слепой, позарится на взъерошенную тетку в розовых рюшах? Ну, может дурак какой еще. Но зачем мне дурак?
– Ты просто вау, – зацокала языком моя лютая подруга. – Просто…
– Свинка Пеппа, – хрюкнула я. – Слушай… Я что подумала. Может иди хамелеона смотреть?
Судя по тому, как глазенки Парани забегали, мой план прямо сейчас проваливался к чертям. Не избежать мне заливного судака и очередного мудака.
– Тут дело такое… Мне прием сегодня хамелеона привезут после закрытия…
Короче, через пятнадцать минут я вывалилась из клиники, почти физически ощущая пинок, посланный Параней под мою многострадальную задницу. Поежилась. Платьице из шифона оказалось не очень подходящим для апрельской погоды. Тонкая ветровочка совсем не меняла моих мироощущений. Я засеменила по тротуару, на ходу рассуждая о том, почему я такая дура? Надо было вызвать такси и с ветерком домчать до дома мамули. Хотя. Потом бы я получила от нее люлей за транжирство и нежелание ходить пешком десять тысяч шагов. А еще за чемоданообразный зад, на который даже не все Дормидонтычи готовы клюнуть.
Я успела сделать шагов наверное сто, не больше, когда услышала за своей спиной мерзкий звук автомобильного сигнала. Надо же, это что-то новенькое. В последний раз такое чудо случалось со мной килограмм пятнадцать и лет семь назад. Что я сделала? Правильно. Подняла нос к небу и гордо зашагала не оглядываясь. Порядочным дамам не комильфо обращать внимания на извращенцев. Порядочные дамы ходят на смотрины к маме, которая подгоняет им залежавший, не первый свежести товар с восхитительными именами.
– Эй, красотка, мы тебя хотим. Слушай, да ты сегодня просто маленькая фея. Прикид как у боженьки, покровительницы маленьких розовых поросят, – чуть не сбил меня с невысоких каблучков насмешливый, до ужаса знакомый бас, который я рассчитывала больше никогда в жизни не услышать. Знаете, что я делаю, когда мне страшно? Правильно. Бегу. При чем бегу я как лось от пожара, дезориентированно, петляя и не разбирая дороги. Вот и сейчас я сорвалась с места и ломанулась прямо на проезжую часть. Заметалась между машин, слушая визг покрышек по асфальту, мат, несущийся из открытых окон автомобилей, клаксоны, и самое страшное… Грохот шагов за моей спиной. А потом я взлетела в воздух, свалилась животом на чужое плечо, всхлипнула, подумала, что подол платья задрвался слишком высоко. Попыталась вспомнитт какие на мне трусы. Расстроилась еще больше и обмякла. Насиловать меня в этом бельишки точно никто не решится. Позор правда, если меня в морге разенут потом, а на мне панталончики расписанные… Розовыми поросятами, черт.
– Что ж ты неугомонная какая? Прямо неуловимый Фунтик. Не дергайся. Ты боссу нужна. Он велел тебя доставить срочно. Только тебя. Детка. Говорит ручки у тебя просто волшебные. Шаловливые ручки. Странные вкусы. Не поймешь их властных и богатых.
– Ну за что? – хныкнула я. Похоже сегодняшнее сватовство летит псу под хвост. – Я никому ничего не рассказывала. И хочу домой. Там меня киска ждет моя. Я поиграть с ней должна.
– Киска и параша, говоришь? – хохотнул Буй. Ну да. Если кто не понял, меня догнал поганец приспешник сатаны. – Класс. Круть. А ты затейница. Может бугор и не так уж и не прав.
– Помогите, – запищала я. Но меня никто не услышал. А может и услышал, но связываться с горой мышц не нашлось дураков. Эх, не дождется своей нареченной Поликарп Дормидонтыч.

Глава 5
6 апреля (вечер совсем не томный)
Если дурдом не удается организовать, то нужно его возглавить.
Поликарп Дормидонтыч не самый плохой вариант. Всяко лучше полудохлого, самоуверенного (дальше следует непереводимая игра слов, с использованием местного диалекта)
Лев Толстой жив.
Никогда в жизни не спасать оборзевших наглых мужиков. Даже под дулом пистолета.
ВСЕГДА!!! Проверять торбу перед уходом с работы.
Убить Парашу.
Вытащить из сумочки щипцы для кастрации быков (откуда они там взялись, ума не приложу)
Не вытаскивать щипцы, положить туда еще электрошокер для КРС.
В Дормидонтыче я не ошиблась. Только ручонки у него, помимо того, что трясутся, ещеи потные.
Во что превратилась моя жизнь (вопрос риторический)
– А вы всегда гостей в багажнике возите? – проклацала я зубами, мелко трясясь в припадке ярости и обиды. Черт, платье помялось, и одна рюша оторвалась. Мама меня убьет.
– Нет. Гостей нет. Трупы часто, – хмыкнул проклятый подонок. А у меня сердце провалилось в пятку, от чего-то в правую, судя по ощущениям. – Да шучу я. Ты первая. Просто я не знаю, чего от тебя можно ожидать. Перестраховался. А что, вам неудобно было мадам?
– Мадемуазель, вообще-то. Да нет, знаете, прекрасно отдохнула. Вздремнула даже. Если бы тут скотом не пахло, было бы вообще как в бизнес классе супер джета. Ну… – рявкнула я, больше не сдерживаясь.
Уставилась на поганца, растерянно гладящего на мою развалившуюся в позе патриция персону. Мне бы еще виноградную гроздь, и хоть картины пиши. Поди сам Рубенс в гробу завозился, из-за зуда в руках. Ага.
– Чего?
– Капчо. Вообще ты какой-то долдон, ей-богу. Я сама что ли должна вылазить из этого шарабана? Я же девочка, – он точно меня убьет. Вот прямо сейчас. Просто тюкнет по башке вон тем ключом баллонным и прикроет крышку. Выдернул меня Буй на свет божий без пиетета. Как свеклину из земли. Я даже перестала переживать, что все вокруг мои трусы увидят. Их и так сегодня не лицезрел только несчастный Дормидонтыч.
Я огляделась по сторонам. Шикарный квартал. Высоченная стрела из уносящаяся в небо, жилище богов и сильных мира сего.
– Шевели булками, девочка, – некуртуазно подтолкнул меня в спину чертов вертухай, прости господи. – Или нести тебя опять?
Я сама.
Лифт вознес нас пятидесятый этаж, если судить по светящимся на табло цифрам, и у меня резко подскочило давление, судя по тому, как я налилась шикарной краснотой. Ну да, я боюсь высоты. Но еще больше я боюсь высоты в компании приспешника сатаны с лицом горного тролля.
Платье можно выкидывать. Эх. Недолго я побыла девочкой. Мама бы не оценила. Точно, мама. Я снова провалила ее план. И теперь… Лучше пусть меня наживо расчленят в этом небоскребе. Да. Будет менее болезненно.
Странно, но в помещении, которое находилось прямо на небе, царил полумрак. И потому я не сразу увидела сидящего в высоком кресле Леднева. Король, просто король, мать его. Свет вспыхнул неожиданно. Как раз в тот момент, когда я сунула руку в свою «сумочку» больше похожую на чувал челнока. Ну да, я люблю крупные аксессуары. А в эту шикарную сумку умещается пять круассанов, бутылка вина, батон, кусок мяса килограмма в полтора, ну и так по мелочи.
– Опять она? – простонал несчастный олигарх. Испуганно? Странно. И если честно, мне даже его стало немного жалко. Да и вообще сегодня его королевское высочество мне понравилось еще меньше даже, чем в прошлый раз. В прошлый раз то хоть понятно было, что он от кровопотери бледнеет и теряет сознание. А сейчас, судя по землистому цвету лица мужика и капелькам пота над его каменной верхней губой, дело то швах. – Буй, я же просил…
– Слышь, Герыч, я честно ехал за лепилой. А тут она. Ну я и подумал. Она в курсах, денег ты ей отсыпал как за мост железный в прошлый раз. Ну и баба, ссыкло же.
– Подумал? Ты умеешь, мать твою? – взревел пациент мой, слишком даже как то бодро для умирающего. Глазами завращал. Так, что я то будь бы послабее духовно, испортила бы свои панталоны с поросятами, а так только присела, и что-то нащупала наконец в своем ридикюле. Нет, не дамся без боя. – Эй, чего встала? Толстому плохо. С него начни.
– Толстому? – все, похоже у мужика начался сепсис и прямо сразу ушла в мозг зараза. Надо тянуть время, может у него просветление будет. – А это которому? Их там вроде было трое. Один, там про дубы писал. Нас замордовали в институте. Ага. Образ дуба в литературе классика. Я прямо… Эй, да ладно. Я же понимаю, тот то умер давно. Ну. В принципе они все уже… Мне вот из всех из них больше всего Буратино зашел. Но там тоже вопросов много. А так…
– Буй, убей ее. Только сначала выдерни язык, – приказал Леднев. Человек гора двинул в мою сторону, я наконец-то выхватил то, что нащупала в сумке, уставилась на свою руку и обалдела.
– Только троньте меня. Я вас… Я вам…
– Это что у тебя такое? – в этот раз голос мерзавца, которому я, на минуточку спасла жизнь, зазвучал заинтересованно.
– Клещи для кастрации быков, – боже, боже. Я наверное умерла, а это ад для идиоток. Точно. Еще в багажнике наверное откинула туфлишки. И в этой реальности и Толстые живы. И…
– Буй, теперь ты понял, почему нельзя тащить в дом толстых баб, у которых в голове каша? Чего встал, отними у нее это орудие пыток, проверь сумку и отведи ко Льву. Быстро.
Ну все. Теперь меня точно не найдут. Даже косточек. Даже… Лев Толстой… О нет, только не он. Лучше бы живому льыу, настоящему скормили.
– Это, шеф, я боюсь, – прохрипел амбал, опасливо косясь на инструмент в моей ручонке. Я сделала зверскую физиономию и выпад в сторону Буя. Он шарахнулся назад. Я захохотала как ведьма и заплясала на месте.
Помирать так с музыкой. Льву они меня скормить хотят. Хамы. Хамы. Сволочи. Не дамся живой. Да я…
Ну, немного не успела я додумать свою мысль. Запнулась о ковер, валяющийся на полу и со всего размаха ляснулась на спину. Клещи выпали из руки и с грохотом отлетели к ногам Леднева, завороженно наблюдающего за действом. А, нет, он похоже выключился. Интересно, на каком моменте моего зажигательного выступления?
А, ошиблась я. Жив курилка. Он просто не вынес пытки авторским танцем и впал в прострацию.
– Будет землетрясение в Нурландии, – мерзко простонал чертов мерзавец. – Буй, фас.
– А меня мама ждет. И если я не приду через час, она приедет и порвет вас в лоскуты. И язык мне пришивали после сыидания с Жопинским не для того, чтобы какие-то упыри его снова выдергивали. Не дамся. Ааааа!

Глава 6
6 апреля. Нескончаемый день. Точнее вечер.
Интересно, лев меня будет больно пережевывать? Или проглотит прямо с рюшами и поросятами?
Напрасно маманя ждет дочу домой (пропела про себя. Менее страшно не стало)
Если сегодня я выживу выйду замуж за Дормидонтыча куплю торт килограмма на три и съем его не вставая под какой-нибудь фильм ужасов (без Бреда Питта, и вообще без брутальных мужиков. Точно, чтоб там одни чмыри и лошары. И даже тех, чтобы пожрал монстр)
Лев Толстой душка (хорошо, что у меня в сумке, совершенно случайно, оказалась аптечка первой ветеринарной помощи)
Плохо что в ней нет дренажных трубок, антисептика, марлевых салфеток и прочих нужных вещей)
Объект икс(Леднев, для непонятливых) зацвел шикарной бактериальной инфекцией. Плохо, что рана рядом с головой.
Господи. Спаси Ларисочку Степановненьку (ну, или хотя бы властного шефа)
– Эй, вы обнаглели совсем? – пропищала я, глядя, как трусишка-амбал потрошит мою сумку. Несчастный, там посмотреть то не на что. У меня один раз табор цыган не нашел кошелек в сумочке, не смогли нащупать. Буй вывалил на пол ворох фантиков, чеков, какого-то мусора и… О, боже. Черт. Парашка поэтому хихикала, провожая меня? Это же… Это, с ремнями. То, что мы из Жоры достали. Но, когда она успела? Убью. А если бы мама… Вот бы Дормидонтыч офигел. Я даже хихикнула, чем явно озадачила потрошителя и его предводителя.
– Босс, – ошарашенно прогудел Буй, замерев на месте со старпоном Жориной мамы в громадной лапе. – Может я это… Черт. Что ты за исчадье? – проныл амбал. – Босс, можно я ее в ее сумке вывезу? Прямо целиком.
– Тебе идет, – глупо вякнула я. – Еще бы шляпу, галифе, и прямо конкистадор.
– Она права, – вяло хмыкнул Босс. Надо же, он еще и веселится. Баретки свои того и гляди бохатые на гвоздь повесит, но смешно мужику. Сильный самец. Я зажмурилась от резкой вспышки. Амбал метнул свое орудие прямо в стеклянную стену с такой силой, что я испугалась, что небоскребу конец прямо вот щас настанет. Так. Подождите. Леднев нас фотографировал что ли? Я тут же подбоченилась, приняла позу при которой выгляжу чуть худее, на всякий случай.
– Эй, ты чего? – прохрипел Леднев, с подозрением глядя на мою персону. – У тебя спазмы, или от страха судорога всей чокнутой булки?
– Да нет, просто на случай если фотосет продолжится. У меня эта сторона красивее, ну и дыру в платье не заметно. А если еще вот так ножку отставить…
– О, боже. Я не тебя фотографировал. Буя для истории, – хмыкнул всесильный, великий и ужасны аспид. – Ты права. Ему очень шло. Слушай, вот ты мне объясни, тебе что, настолько одиноко? Ну… Размер там конечно… Или это для коров там всяких? Ты же вон теми щипцами их мужиков скопишь, а потом, чтобы не расстраивались буренки…
– Вы бредите? – судя по серому цвету кожи и лихорадочно блестящим глазам да, мужик бредит. И времени у нас крайне мало. Нет, я конечно злюсь на этих преступных мерзавцев. Но не могу позволить умереть у меня на руках поганцу, как это ни прискорбно. А насколько бы легче было если бы могла. Буй бы меня потом просто скормил Льву, ну или к Толстому отправил.
– Она еще мне говорила, что с киской ей надо проиграть, – проныл Буй. Сексот, блин. Что ему моя киска то далась? Да, вот Клео жалко. Как она без меня жить будет? Кто ей осетринки купит? – Герыч, удали фотку, а?
– Так, короче. Меня ваши игры утомили. Ведите ко льву. Нет больше сил терпеть эту фанаберию, – рявкнула я, почувствовав наваливающуюся на меня адскую усталость. – Вроде вы серьезный мужик, из телика не вылазите, гнете из себя мачо при мачо, дождями золотыми орошать всех собираетесь. А сами идиоты. Правду говорят что подсракулетие самый сложный период в развитии мальчиков. Вы, господин хороший, можете хоть монетами золотыми треснуть, но если я рана нагноилась и забился дренаж, времени у вас всего ничего. А в аду вас вряд ли баллотируют куда-нибудь, кроме сковороды с машинным маслом. Про этого, – кивнула я на ошалевшего тролля, – я вообще молчу. У него если орех в башке треснет, пиши пропало. Будет слюни пускать и окна вашего пепелаца и на велосипеды лаять. Эй, красавчик, не напрягайся, а то, то что я сейчас предсказала, сбудется слишком молниеносно.
Леднев откинулся на спинку своего трона, и у меня поджалось все, что только может поджаться. Я белкой метнулась к раненому олигарху и вцепилась в ткань рубашки на его плече, которая прямо на глазах начала пропитываться черной вонючей жижей. Черт, черт, черт.
– Чего встал, придурок? – гавкнула на обалдевшего амабала, явно не знающего, что предпринять, спасать своего босса, или меня ломать, вдруг я убийца наемная. – Воду неси, простыни есть чистые? Аптечку. Твою мать, – дернула тонкую дорогую ткани застонала, увидев месиво, в которое превратилось входное отверстие раны.
Час (нормальное расчетное время на промывку нагноившейся раны)
Амбал сбегал в аптеку. Принес все по списку.
Леднев в сознании, но я подозреваю, что давление у него свалилось до критических цифр.
Буй – героическая медсестра.
Буй упал в обморок.
Буй слабак.
– Дыши, сука, – прохрипела я, давя на грудь красавца олигарха. Жаль, такие мышцы у него, кубики на пузе, тату-волк. Сейчас отдуплит мужик…
Раз-два-три, вдох. Раз-два-три, вдох. Губы у него твердые как гранит.
Буй шевелится на полу. Слава богу хоть с ним не придется возиться.
И чего мне неймется всегда? Могла бы свалить уже. Бросить все к чертовой бабушке. Сейчас бы ела пряники с какао дома, и пила корвалол. У меня есть в заначке, столетний. Благодарность хозяина одного из пациентов. А вместо этого я ползаю на карачках в чужом пентхаусе, возле полутрупа его хозяина. И если олн умрет. Менты могут меня смело ластать. Не докажу я, что я спасала его. Эх. Может пойти самой к леве, он точно же тут где-то. Хотя, в тюрьме лучше наверное. А что, фуфвйку выдадут, косынку. Буду лес валить. Красота, природа. Туда точно не притащут мне простреленного слугу народа.
Апрель не задался в энтом годе. Определенно.
– Слезь с меня. И бога ради, прекрати меня слюнявить, – подал голос труп. Надо же, когда он в себя то пришел. Я так увлеклась картинками своей будущей жизни, что промохала сей знаменательный момент. Значит лесоповал пока откладывается. Жаль. Нет, все таки он очень сильный. И грудь у него… – Извращенка.
– Придурок, – выдохнула я, прямо в его рот. Ну не успела отодвинуться, я же не гюрза, у которой реакция молниеносная.
– И слюна у тебя поди ядовитая. Буй где?
– Вон, рядом прилег. Слабак он у тебя. Говно, а не телохранитель, – одышливо пробубнила я, встала на карачки и поползла к креслу, чтобы на него опереться и подняться. Ну затекла, бывает. Я сколько на коленях то простояла. – Тебя будут терзать, а он как барышня в обмороки валиться. Ты бы кого поприличнее подобрал что ли. Негоже такому крутому дядьке с дешевкой цацкаться.
– Тебя спросить забыл, – вредно простонал бывший труп. – Ты в него плюнула что ли?
– Чего?
– Ничего. Подняться помоги.
– Вам надо полежать бы. Сердце то сбойнуло. Чуть завела.
– На полу полежать? Думаешь?
– Слушайте, давайте я просто сейчас уйду и все. Забудем друг про друга. А вы в больничку поедете. Надо курс антибиотикотерапии провести, ну и кардиограмку сделать. То-сё.
Он не ответил. Посмотрел мне прямо в глаза своими глазами, полными боли. Черт… Ну за что…? А ведь почти получилось.
– Буй, отведи ее ко Льву, – черт, я так увлеклась смотрением в глаза пациента, что даже и не заметила, что огромная тень накрыла мою немаленькую фигуру, скукожившуюся в позе молящейся грешницы.
– Я так-то вам жизнь спасла, – начала заводиться я. Чертов амбал за шкирку меня поднял. Я забарахталась в воздухе, расщеперившись как белка летяга и замахала руками и ногами. Даже один раз мне вроде удалось пнуть скота Буя, судя по тому, как он хрюкнул и выругался. Но…
В общем, прощай дорогой дневник.

Глава 7
Дорогой дневник. Я вернулась. В общем. Я живая, хотя хотела сдохнуть. Подводя итоги дня:
Лев Толстой красавец и умница (Не тот который с бородой до пупа и в рубахе (прим.)) Хотя тот тоже умный был, но женоненавистник. В общем. Что-то меня занесло.
Короче, Лев Толстой душка. А Леднев мерзкий, поганый, отвратительный сноб и ушастый носорог (прости господи)
У Буя оказывается есть имя. Его зовут Елизар (родители орехоносного явно что-то принимали)
Я умная. Умею принимать правильные решения молниеносно. Сходить к психиатру. Попросить что-нибудь от сдвигов в сознании, и шальной дурости.
Позвонить маме.
Я зажмурилась, обвисла в лапище придурка амбала и приготовилась принять лютую смерть. Перед моим внутренним взором предстал огромный огнедышащий монстр (лев) с клыков которого ручьями стекала начинающая свертываться кровь моя. И рюшки от моего платья обрамляли морду царя зверей, как кокетливый намордничек. А изо рта торчал…
– Чего ты замолчала? – опасливо поинтересовался бугай, тряхнул меня легонько, так, что у меня чуть почки не оторвались. Если я выберусь отсюда живой, я в церковь пойду. Правда. И замуж теперь точно выйду, за Дормидонтыча даже, клянусь, господи. А то может того первого найду, с зубами золотыми. Даже прикольно, буду просыпаться по утрам от солнечных зайчиков. Романтика. Солнце в окно, улыбка супруга слепящая и я в пеньюаре… А там… – Эй.
– Жду, – вякнула я, выпадая из своих фантазий в реальность. Но глаз так и не открыла.
– Чего?
– Когда ваш лев начнёт меня глодать. Кстати, он уже кушал людей? Или впервые? Если впервые, да сытый. Хотя, наверняка же вы ему уже скормили с десяток свидетелей… Ав же твари поганые и убийцы.
– Дура совсем? Шеф просил вылечить Леву. Стал бы он своего любимого питомца травить всякой дрянью. Ты ж ядовитее тайпана. Да на расстроенный желудок. У Толстого несварение второй день. Ну…
– Не нукай, не запрягал, – фыркнула я, дернулась опять, услышала треск ткани, почувствовала, что мне как-то в персях легко стало, свалилась на пол, отбила колено и затихла, так и не открыв глаз. Что-то сухое и шершавое, огненно горячее дотронулось до моей руки. Я сдержала желание завопить, открыла глаза и…
– Это Левушка, – простонал откуда-то из пространства мой предыдущий пациент. Надо же, чуть выскребся, а не сидится ему. – Спаси его. Озолочу. Он единственное, что у меня осталось от… Не важно. Только сначала прикройся, а то Елизара хватит кондрашка.
– Кого? Тут еще и Елизара? У вас секта тут что ли? Точно, как я сразу не догадалась, вы идолопоклонники. Поклоняетесь сиятельному богу Брахмапутре, покровителю отбитых бородавочников. Похитителей прекрасных…
– Заткнись, умоляю. А то у меня снова остановка сердца случится, – хмыкнул Леднев, слегка порозовевший, но все еще похожий на восставшего недавно зомбаря-мозгоеда (там в слове мозгоед в конце нужно читать другие буквы) – Лечи быстро его.
– Кого? Елизара? – удивленно буркнула я и уставилась на шапку ушанку, валяющуюся на дорогущей кроватке-лежанке. Господи, они еще и сумасшедшие. Точно меня найдут в мусорных мешках, разбросанных по контейнерам в разных концах города. От таких ожидать можно чего угодно.
– Льва, твою мать, – рык Леднева перешел в стон. Плохо, как бы его снова не расшибло чего-нибудь.
– А Елизар это кто?
– Это я, – насупился Буй.
– Круть, Елисея вам еще и дядьку Черномора. И будет прямо бригада тупых богатырей.
– Вальни ее, – приказал неблагодарный поганец. Хмырь. Я его из костлявых ручонок смерти выдернула, а он. – Буй, у нас какой этаж?
– Пятидесятый, Босс.
– В окно ее выкинь и проконтролируй, чтобы до земли долетела. А то она еще зацепится этаже на тридцатом своим проклятым длинным языком, с нее станется, – прорычал орошатель. Но я отвлеклась, потому не призвала на его голову громы и молнии.
Шапка вдруг завозилась, и на меня уставилось два шоколадных огромных, полных тоски глаза. Вот понимаете, наверное от стресса я подумала, что это милое существо из старого фильма про зубастиков, которое ни за что нельзя поливать водой. Ну да, для ветврача я дурковата и пуглива. Взвизгнула, вскочила на ноги, от чего-то запуталась в подоле совсем не длинного платья и ломанулась туда, где по моему представлению должна была быть дверь. Двери там не было, зато было стекло. Абсолютно прозрачное. Я оглохла и ослепла, когда с размаху в него вошла. Хорошие у гада уборщицы, видать. Надо спросить их будет, чем они чистят стекла. А то у меня вечная проблема с разводами. Об этом я успела подумать, стекая на пол пентхауса. А еще о том, что мне от чего-то поддувает со всех сторон. А так ведь быть то не должно бы, по идее.
– Буй, у нее что, на трусах поросята? – простонал, словно сквозь вату Спасенный мной зомбарь? – Боже. Почему ты не дала мне просто сдохнуть?
– Потому что я добрая и порядочная. И я домой хочу, к маме, – всхлипнула я, пытаясь собрать себя в единое целое.
– Вылечи Льва и проваливай. Хотя нет, проваливай прямо сейчас. Только прикройся. Буй, дай ей покрывало, или чехол от джипа. Или… Да все равно. Только скорее.
Точно, до мозга дошла таки зараза. Прикройся, говорит. Вообще уже. Я конечно не Анжелина Джоли, но не такая уж и страшная. Дормидонтыч вон женихаться пришел. А этот скот…
«Шапка» подскочила и я наконец рассмотрела Льва. Черт меня подери. Я в жизни не видела такой красоты. Очень редкий пес, шикарный, но явно ослабший, шерстка свалялась, ушки слишком повисли. Щенки этой породы стоят от пяти тысяч долларов. Лион Бишон. Точно. Песик, пошатываясь, пошел в мою сторону, вяло повиливая хвостиком. И я сразу поняла, что с ним. Едва смогла рассмотреть черную пипку носа, изуродованную капелькой стекающей из крошечной ноздри, крови. Собачка подошла ко мне, я нагнулась к малышу и чуть не заорала, наконец поняв, почему мне холодно. Платье на моем крупном теле отсутствовало почти полностью. Остался только поясок кокетливый, невесть как уцелевший, украшенный пышной шифоновой розой. И один рукав, и тот только до локтя.
А еще… Лифчик я сегодня надела не простой, а такой на липучках, силиконовый. Который приклеивается к коже. Ну, Дормидонтыча же надо было наповал сразить. И теперь эти чертовы присоски отлепившиеся болтались у меня возле пуза, неэстетично и ничего не скрывая. Откровенно говоря, он и был то мне мал, носить эту мерзкую штуку я всегда решалась только с платьем в облипку. А теперь… Платье на мне отсутствовало, видимо я из него выпала, когда меня встряхнул парень с мордой лесного тролля и именем сказочного царевича.
– Гав, – звонко сказал Лев, и ткнулся в меня лбом. Липучка с тихим шлепком упала на пол. Я взвыла и метнулась к дивану, стоящему чуть поодаль.
– Если ты, подлец, еще раз решишь самодеятельничать, я тебя отдам этой толстой ведьме, которую ты приволок в мой дом, – гаркнул Леднев, слишком для умирающего яростно и громко. – Буй, ты чего там замер? Баб не видел что ли голых в поросячьих трусах?
– Босс, у нее титька отвалилась, – обморочно простонал Буй.
– Ой, дурак, – хныкнула я из-за дивана. Ну да, я ввинтилась между стеной и диваном насколько смогла, и теперь стояла на карачках, не в силах двинуться ни вперед, ни назад. Узко там оказалось. – Дайте мне покрывало. Я вылечу вашего Левушку и…
Я хотела сказать, сдохну от стыда. Но не успела.
– У нее там что хвост? – раздался где-то у меня в арьергарде противный голос слуги народа. – Боже, я наверное не переживу этот вечер. Буй…

Глава 8
7 апреля (утро добрым не бывает)
Притвориться мертвой больной и не ходить на работу (Льва примет Парашка, она же хотела поручкаться с «бандосом»)
Выкинуть к чертовой матери холодильник Начну с хлебницы (этот мерзкий бабуин Леднев, сказал, что я толстая. Что поросячий хвост очень отражает мою истинную природу. И что на шабаше ведьм я бы была почетной гостьей, наравне с Везельвулом. Козел вонючий и скот. Мне было обидно. Вру, я была в ярости)
При покупке трусов на китайских сайтах обращать внимание на то, что пришито на них сзади (не читать описание «милый поросенка завитушка в попа») а прямо смотреть картинки и отзывы.
Вообще не покупать трусы на сайте.
Вообще не покупать.
Нет. Без них было бы еще хуже. Гораздо хуже.
Это утро побьет даже рекорд вчерашнего вечера по идиотизму и шальному идиотизму.
Я проснулась, потянулась. Улыбнулась в зад Клео, обожающей спать у меня на подушке, положив на мою голову многоумную свой шикарный хвост, поэтому повернуться с боку на бок у меня не получилось.
Нет. Я определенно сегодня больна. Самый больной в мире человек. Мне срочно нужно ведро кофе, бутерброд с колбасой и жирным сыром, шоколадная конфета, баночка варенья, торт из кондитерской, ну тот фисташковый и… Купить телевизор. Права Парашка. Село я неумытое без зомбоящика. Колхоз Заветы Ильича. Вот так живу, и не в курсе обстановки в мире. Нет, ни фига это не для того, чтобы смотреть на мерзавца с дырой в плече. Ну, может только, чтобы наблюдать за динамикой его болезни. Я же его штопала. А то потом отвечай еще за этого упыря.
Клео недовольно мяукнула, когда я сползла с кровати, по ее мнению слишком рано, выпустила когти, но я все же успела вывернуться из захвата стальных лап моей любимой пушистой богини.
Взгляд тут же упал на пакет, валяющийся на полу посреди комнаты. Все мое прекрасное настроение растворилось в один момент. Я вспомнила «шикарный» вечер, проведенный в компании Леднева и его приспешника и потрогала свой лоб. Ну да. У меня точно температура. Сейчас померю и позвоню начальнику. А что? У меня отпуск два года не гуляный. Имею я право, или тварь дрожащая?
Вытряхнула на ковер то, что осталось от моего вчерашнего вечернего туалета, горько вздохнула поворошив носком тапки кучу лоскутов. Может в кофе корвалолу капнуть? Столетнего, воняющего клопами. Пару ложечек, залить все взбитыми сливками из баллона.
Ворох тряпок воняющих поганцем олигархом, надо сжечь, как ядерные отходы. Пожаловал мне с царского плеча, подлец. Заботушка, мать его за ногу. Расстарался, чтобы меня не изнасиловали по пути домой. Прежде чем дать мне смачного пинка под мой многострадальный поросячий хвост. А то, что меня бомжи чуть не побили, это его не колышет. Да я на Филиппка похожа была. Размер у этого борова, как у быка. Хорошо, что я подвязала мерзкие тряпки своим пояском, чудом уцелевшим. И он еще что-то про чехлы танковые говорил. Сам то, броненосец Котомкин, гад. Ну ничего, я ему…
Что я ему, я не успела придумать, потому что входная дверь начала содрогаться от таких сокрушительных ударов, что мне показалось дом сейчас рухнет.
Выудила из кармана огромных брюк мобильник. Уставилась на экран. Отражающий миллион непринятых от мамы. Поборола желание залезть под кровать, и лечь ногами к двери. Говорят при ядерном взрыве помогает. Может и тут сработает. С тоской глянула на свое ложе, низкое. Туда я пролезу, только если блином распластаюсь. Надо купить в следующий раз повыше лежбище.
Ну, деваться некуда. Пришлось впустить в дом смерть.
Мама влетела в мой уютный мирок не одна. Я онемела, увидев мелкого пожилого дядьку, похожего на Полиграфа Полиграфыча Шарикова, наряженного в костюм такого оранжевого цвета, что у меня свело зубы, а Клео выгнулась дугой и зашипела.
– Ну вот, а вы говорили, украли вашу ягодку, – фальцетом пролаял дядька, раздевая меня при этом юркими глазками. У меня появилось чувство, что вот прямо сейчас со мной делают то, чего вчера опасался подстреленный поганец. Черт, пижамка на мне слишком тонкая. И шортики… – А она ничего, сочная. Я, пожалуй, согласен. Беру. Только вот ляжки полноваты. Ну, это ничего.
– На что? – заинтересованно икнула я, одергивая коротенькие штанишки на своем объемном заду. – Погодите, вы чего, про меня так сказали сейчас? Я вам что свинина?
– Жениться на тебе, розанчик, я согласен. Конечно ты не свинина. Просто маленькая аппетитная свинка, – снова пропищал дядька. О, май гад, это что, Дормидонтыч? Ну спасибо, мамуля. – Позволь представиться Поликарп Дормидонтыч. Ваша маменька наверняка вам обо мне рассказывала.
– И только хорошее, да дочь? – наконец отмерла мама, и прожгла меня взглядом, который сравним по силе с бомбой «Малыш», сброшенной на Хиросиму. – Ты где была. Я чуть не сошла с ума. Поликарп Дормидонтыч морги обзванивал, я с гипертоническим кризом лежала.
Ага. Точно, с кризом и бокалом Божоле. Я знаю все мамины приемчики. И судя по ее цветущему лицу, и прическе идеальной, они с Дормидонтычем шикарно провели вчерашний вечер, в отличие от меня, между прочим.
– Где ты была, паразитка? – взревела мама, воздев руки к потолку. – Я в полицию звонила. Счастье твое устраиваю, не покладая рук. Сама то ты на любителя, так хоть мать слушайся. Вся в отца своего прощелыгу. Поликарп Дормидонтыч что подумает о тебе? Что ты гулящая женщина? Куртизанка. О, Боже. Он тебя в жены взять согласился, а ты… – Ты где шлялась?
У меня аж челюсть до пола отвисла. Разозлилась я до слепоты. Клео издала протяжный мяв, и мама явно поняла, что перегнула палку. Но у меня перед глазами уже повисла алая телепающаяся пелена. Наверное и мозг отключился. Иначе чем объяснить то, что я сотворила? Открыла рот. И…
– Я была у мужчины, ясно? Сильного, брутального, красивого. И он молил меня о пощаде. О да, я была горяча и необузданна, ясно, мамочка? Я огненная штучка, Дормидонтыч, – ну а что. Я почти и не соврала. Так, присвистнула немножко, так для дела же. Может теперь мамуля отстанет от меня хоть ненадолго. – И этот, – кивнула на охреневшего Дормидонтыча, лицом по цвету сравнявшегося от чего-то со своим «пинжаком». Он еще и гепатитный что ли? Зашибись мне мама подогрела. Мужик похожий на морковку. Класс.
– Извинись, немедля. Я же знаю, что ты врешь. Просто из вредности, – начала заводиться мама, – Поликарп Дормидонтыч твой потолок. Ты и так всех разогнала, кого я ни приведи. То хромой. То косой. То зубы как у коня.
– Как у кролика, вообще – то, – вредно фыркнула я, закапывая себя все глубже.
– Ты еще скажи, что мужик тот олигарх, – гаденько хихикнула из своего угла пародия на жениха.
– Точно. С экранов телевизора не сходит. Прямо вот кажный день там. Он политик. И еще…
– Сегодня вечером, чтобы привела его в гости, – припечатала мама. Опа, а вот об этом я как-то не подумала, ну о таком повороте событий. И сейчас на лице мамы выражение такое, что я понимаю – я подписала себе приговор. Твою ж мать.
– Мам, он занятой человек. И вряд ли он захочет есть вчерашнего заливного судака. И Поликарпу Дормидонтычу будет неудобно. Все таки… – замела я хвостом. Куда там. Мама оседлала метлу. И теперь ее паровозом не свернешь.
– Тогда говори кто он. Я сама к нему наведаюсь, – рыкнула родительница. Ну все. Теперь даже если я не назову ей имя бедолаги Леднева, она все равно его достанет. Обойдет всех олигархов, которых покажут по телевизору, вытрясет из них душу, а потом… – И учти, ты меня достала. Я и так смотрю на твои закидоны сквозь пальцы. Не приведешь сегодня, выйдешь замуж за этого вон, – мотнула мама уложенной головкой в сторону морковного барона. – Или наследства лишу. Сдохну от инфаркта, и ты будешь виновата. Ой, – схватилась мама за сердце, и начала оседать на пол. – Прямо сейчас умру, если не пообещаешь.
– Ладно, – уныло выдохнула я. Как и всегда, когда мама начинает мной манипулировать. Пообещала, даже примерно не представляя, как приволоку сноба ненавидящего таких, как я, и заставлю его притворятся влюбленным зайчиком. Может вколоть ему наркоза что ли?

Глава 8
7 Апреля (день)
И такая дребедень целый день.
То тюлень позвонит, то олень.
Точно, тюлень и олень. Просто девиз дня.
Льву назначить клинический анализ крови, пробу мочи и (чисто из вредности) анализ кала.
Найти телефон грумера (обязательно)
Опозориться вечером перед мамой и Шариковым (мне не привыкать)
Купить платье (позориться в платье ненамного приятнее)
Леднев ушастый носорог. И Буй на букву Х
Лучше бы меня сожрал лев.
– Ларик, тут бедаааа, – зашептала мне в трубку Парашка, как раз в тот самый момент, когда я было начала лечить нервы после мамулиного посещения моей скромной обители, – Зайналабид Насруллаевич приехал. Орет как кит. Ногами топает. Требует твою шкуру на палке.
– Кто? – тупо вякнула я, с тоской глядя на кофе, вкусно припахивающий коньяком. Я еще зефирок насыпала в него и сделала башню из сливок, которая в этот самый момент активно оседала. Конечно я сразу поняла, кто приехал Хозяин нашей клиники. И даже почти угадала, почему по мою душу.
– Скрамбриджибаджибаев, – рявкнула подруга. Я все время удивляюсь, как у нее получается это выговорить. У меня ни разу не вышло. Я на Насруллаевиче торможусь и впадаю в прострацию. – Короче, хватай свои булки в руки и беги на работу.
– Я заболела? – хныкнула я позорно. – У меня бешенство и слюнотечение. Помнишь меня геккон укусил. Вот.
– Охерэла ты, ящерицы не переносят бешенство, двоечница. Быстро сюда. Шементом. А то уволю. Нет, сначала убью, потом уволю, – проорала трубка моего мобильника голосом начальника. Ха, убьет он меня. Напугал ветеринара бычьими яйцами. Пусть в очередь становится. – Ты вообще там что ли дритатушки попутала? Какого черта ты творишь? Леднев пса привез, сказал ты назначила. Только тебя хочит. Говорит, что если ты сейчас свою толстую задницу не приволочешь, он нашу клинику в асфальт, меня в… не важно. Но мне точно не понравится.
– Да пошел он, передайте. Задница у меня толстая? Да у него… Да он… Черномор хренов. Пусть Елизаром там командует, так и передайте. Что там у вас врачей что ли нет больше? – прорычала я, отхлебывая таки свой кофе. Облизала сливочные усы и откинулась на спинку кресла. Все, у меня выходной. С утра выпил, весь день свободен. А, ну я еще фак показала телефону и захохотала, подняв к потолку вымазанное молочной пеной лицо. Клео что-то на меня странно покосилась и полезла под кровать. Не пролезла, зло мяукнула и просто упала на бок. Моя девочка.
– Он и так все слышит, – обморочно простонал Насруллаев, прости меня господи за такие слова. – Ты на громкой связи.
– И я в ярости, – у меня чуть, как у кота из мультика, крышку не снесло от воя, который издала моя трубка. Леднев командный голос вырабатывает. Ха. Клео заметалась по комнате, и, честно говоря, я тоже с трудом удержалась от хаотичного бега по пересеченной местности.
– Опа, олень. Меня не изнасиловали вчера, кстати, вы рассроены. Никто не позарился на ваш лук. Одеваетесь вы как старпер, – икнула я. Он меня убьет. Теперь точно. Наверняка уже его цепной песик едет сюда. И я не про Льва сейчас. – Эй, вы чего там замолчали? Господин олигарх, ау.
– Это, короче, Леднева кажется сейчас расшибет что-то, – зашептал телефон голосом Парашки. – А Зайналабид побег за реанимационной аптечкой на всякий… Слушай…
– Ой, ладно, скажи я еду. Нежные все, каепц. Прямо барышни кисейные.
– Он слышит, – хмыкнула паразитка Параня. – Лар, а тик был у олигарха?
– Нет, только Буй, – рявкнула я, и нажала на кнопку отбоя. Натянула на себя лосинки леопардовые, что мне мамуля подарила на пасху, блузу цвета фуксия и косуху. Причесалась. Запихнула в пакет монтажи оленя, которые он мне вчера выделил, гад такой. И бодро напевая вышла из квартиры.
Надо тоже что ли самокат купить. А еще лучше мопед. Точно. Эти автобусы меня совсем не вдохновляют. А вот мопед. Как бы я красиво сейчас домчала до клиники, вся в дыму бы явилась. Еще бы каску купила блестючую, шарф развевающийся. Леднев бы одурел от такой красотишщи и может быть тогда бы мне Буй шею свернул не сразу и не больно. Точно, надо записать.
Достать из матраса деньги и купить мопед.
И каску.
И шарф.
Нет, тика вроде не было у ушастого носорога.
Ой. Подумаешь, какие все нежные.
– Быстро села в машину и без глупостей, – чуть не сбил меня с ног звериный рык. Буй… Вот паразиты, подстраховались. Ну и ладно. Еще лучше. хоть ноги не быть. Но я же девочка. А девочки не сразу соглашаются сесть в машину к чужим дяденька. Надо поломаться для проформы. Ну и не расслаблялись чтоб.
– Нет, я сама как-нибудь. Ножками. Что молчишь, балбес? Ты должен сказать, что такие красивые ножки нельзя сбиввать почем зря. Багажник у вас пыльный, а у меня аллергия.
– У тебя не ножки, а копыта. Ты же дьяволица. Ты… Леопарда вавилонская. Ты меня вынуждаешь. Босс приказал…
– Ну, мало ли, что он там приказал. Он тебе скажет, убейся об стену, ты что, с разбегу уделаешься? А потом, я то его приказам не подчиняюсь, так что пусть идет в… на… Ну, ты понял, – вредно фыркнув, я обошла амбала и гордо подняв голову пошла в сторону автобусной остановки. Ну, как пошла. Повисла в воздухе, делая ногами шаги. Ну, переиграла малясь. Переборщила с ломанием. Если он меня сегодня и из футболки вытряхнет, я его…
– А ну пусти. Пусти я сказала, – затрепыхалась я. Какая-то у нас с Буем традиция стала нездоровая. Что за привычка меня за шкирку трепать?
– Рот закрыла и… Агрх… – хрюкнул здоровяк и я почувствовал, что уже лежу в придорожной пыли… Что характерно, Буй тоже прилег рядом. Что-то новенькое. Какие-то странные у здоровяка пристрастия.
– Эй, он что тебя хотел украсть, – услышала я страшно знакомый голос. Ужасно знакомый. Как я еще жива, не понятно. а Буй… Черт. Маза фвка.
– Жопинский, ты какого… Кто тебя просил, паразита?
– Пожалуйста, дорогая, – хмыкнул мой бывший жених, и я только сейчас заметила в его руках странную корягу погнутую. – Хана самокату. Слушай, как думаешь, если попробовать его как брак в магаз вернуть?
– Ты что наделал, лишенец? – задохнулась я, глядя на поверженного Елизара, из раны на голове которого начал вытекать… О, боже. Серый мозг. Да мало как. – Я может хотела с ним поехать, идиот. Может у нас игры такие. Ты… Елизарчик, миленький. очнись, – затрясла я поверженного Голиафа. – Ну все, нам хана. Крышка. Тебя отправят шить тапки в Мордовию, а меня… Моя песенка вообще спета.
– Слушай, может давай его в тачку и с обрыва сбросим какого. Ну. Типа он сам… – зашептал Жопинский. Ничего так идея, но…
– Убью, суки, – завозился умирающий. Как-то слишком уж бодро. Человек живущий без мозга. Феномен.
– Хиляем, – хныкнула я, выхватила у Жопинского из руки погнутый самокат и рванула куда глядели в этот момент мои глаза.
Вы когда-нибудь ездили на адской таратайке с погнутым рулем? Нет? Не пробуйте никогда. Жопинский метнулся куда-то в другую сторону. Но мне некогда было смотреть куда, потому что меня подгонял яростный, несущийся мне в спину, тиранозаврий рык. Кажется матерный, но я не стала вслушиваться.

Глава 10
7 апреля (Спасение утопающих, дело самих утопающих)
Не покупать мопед (самокаты зло)
Всегда!!! Сначала думать, потом говорить.
Никогда в жизни больше не пить шампанского (Особенно в компании наглых носорогов. Особенно когда они знакомятся с моей мамой. Особенно если носороги притворяются душками и цветочками)
Как дальше жить?
Мама меня убьет.
В общем, я «примчалась» в клинику поседевшая, в разодранных на коленях лосинах, с запутавшимися в волосах ветками колючего кустарника в который я вломилась по дороге и стаканчиком кофе в руке. Ну, чтобы не подумали, что я очень спешила.
Леднев, похожий на статую, восседал в холле клиники, закрытой на спец обслуживание, с бокалом коньяка, по запаху дорогого, из личных запасов Насруллаевича, и был явно и определенно очень зол. Буй, стоял за его спиной. Быстрый он. Конечно, на машине любой дурак доберется раньше. Попробовал бы безмозглый на погнутом самокате…
– Можно я ее убью? – прорычал амбал. Голову ему перевязал кто-то, судя по кривизне повязке и кокетливому бантику из бинта на макушке, сделала это самая рукастая сотрудница нашего богоугодного заведения, по имени Прасковья. – Шеф, ну пожалуйста.
– Умри, – нежно рыкнул шеф, и уставился на меня взглядом паука, глядящего на муху.
– В где Левушка? – куда делась моя залихватская удаль, когда он пригвоздил меня глазами своими к полу? Мне показалось, что аж лосины мне стали великоваты. – Я спешила, вообще-то.
– Левушка? – хныкнула из своего угла Парашка. Странно, чего это с ней? – Это не Левушка. Это монстр. Шесть килограммов чистой демонической ярости с гидравлическими челюстями. Смотри, он мне чуть руку до локтя не обглодал. Он…
– Ну. Заливаешь. Левушка зайка, – я уставилась на рваный укус, залитый антисептиком, на ручонке подруги, которую она сунула мне под нос.
– Ага, какие хозяева, такие и собаки. Все они зайки. Побегайки, блин.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71111065?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.