Главная страница | Мистика | Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте

Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте
Сияна Бухало
На далёком-далёком цивилизованном острове в Тихом океане стоит школа-интернат с музыкальным уклоном. Талантливый Дом, ученики которой точно знают, кем хотят стать после выпуска. Пока девятка семнадцатилетних подростков, часто попадающих в весёлые истории, думает о скором выпускном из школы и наслаждается жизнью, в параллельном им волшебном мире их сверстники, окрылённые местью и революционными идеями, уничтожают города и вершат судьбы людей.
Всё бы ничего, но одним осенним днём деяния революционеров, их планы, вмешиваются в жизнь тихого острова и его жителей безвозвратно. Необъяснимые обстоятельства, удивительные существа и тайны прошлого вымещают музыку и привычные установки из жизней девятки друзей. Волшебный мир рушится изнутри, медленно и верно, пока подростки на Земле беспокоятся лишь о своей шкуре… или уже нет?

Сияна Бухало
Талантливый Дом, кн.1. Пятиконечная звезда мелькает в темноте

Нулевая глава.
Эта история пропитана любовью и уважением к самой разной музыке и самым разным погодным явлениям, краскам, образам и так далее – Вам встретятся определённые песни, которые Вы можете либо добавить себе заранее в плейлист и включать в момент, когда они упоминаются в книге, либо не добавлять и не включать вовсе.
Значок ноты (?) подскажет, когда песню стоило бы включить. Музыкальный список к книге первой представлен в самом конце книги.
Приятного прочтения, точнее же мягкого приземления на страницы истории и не смертельного погружения на глубины её тайн, друзья! Удачи!

Глава 01. Пятиконечная звезда мелькает в темноте.
В одной песне пелось: «Музыка – это моя религия, а Магия – моё королевство!». Может, для кого-то это и пустые слова, но для… Постойте.
Звук выдвигающейся доски.
На далёком-далёком цивилизованном острове в Тихом океане стоит школа-интернат с музыкальным уклоном, Талантливый Дом, ученики которой точно знают, кем хотят стать после выпуска. Пока одна удивительная девятка семнадцатилетних подростков, часто попадающих в весёлые истории, думает о скором выпускном из школы и наслаждается жизнью, в параллельном им волшебном мире их сверстники, окрылённые местью и революционными идеями, уничтожают города и вершат судьбы людей.
Однако, не отходя от кассы, расскажу об этом чудаческом месте под наименованием «Талантливый Дом». «Как пафосно!» – скажет кто-то, ведь Студией Талантов или Талантливым Домом могут назвать школу лишь слепо верящие в то, что способности к изучению науки, творению искусства или к занятиям спортом – это дар, иначе говоря: талант! Предрасположенность! Талант даётся откуда-то сверху и тянет на этическое дно, проверяя одарённого на вшивость, дарит человеку крылья для освоения неведомых ранее вершин по прохождению всех испытаний.
Талант – нечто действительно фантастическое, как летающая лошадь, как пегас. Надо умудриться найти именно свой талант, умудриться не отпугнуть от сердца постоянными нервотрёпками и вопросами: «А я смогу?», к нему следует приходить день ото дня с яблоками или сеном, с подкормкой, с желанием летать, его надобно оседлать не насильно – с этим талантом Вам предстоит единожды взлететь и лететь всю жизнь средь облаков седьмого неба, рассветных и закатных, плотных и полупрозрачных, Вам предстоит снижаться на этом пегасе и бывать в разных по освещённости и драгоценности пещерах подземных, наслаждаться дождями, листопадами и снегопадами, заморозками, цветениями деревьев, засухами и жаркими днями на землях разных планет, какие только существуют на свете.
Если представить, что жизнь – это огромный маршрут, уходящий в ямы да на холмы и страшно похожий на пятиконечную звезду, то пять остриёв и сердцевина данной звезды – остановки сие маршрута.
Жёлтый свет на верхнем острие звезды – пещеры с драгоценностями и страшные, около адские образы и пейзажи; на острие правее верхнего горит зелёный свет да видятся в нём светящиеся глаза, люди-мухи и булькающие в колбах магические жидкости; ещё правее остриё с красным свечением – подростки играют на пианино и гитарах, решают в тетрадях задачки по химии и смеются в кинотеатре под вечер; неподалёку от острия с красным свечением блистает голубым светом следующее остриё, полное благословенных, около райских образов и пейзажей, домов на облаках и не только; завершающее самое правое остриё, левее жёлтопламенного, горит фиолетовым ярким светом с людьми-деревьями, феями, русалками, оборотнями, волшебниками и ярмарочными торговцами, продающими остекленевшие цветы. В сердце звезды мигает скромно белый свет-светлячок.
В пятёрке главных остриёв лишь одно не является остановкой в волшебном или же чудотворческом мире, а является остановкой в мире земных людей, толков, в толкаевском мирке. Это город-государство, располагающееся на шести цивилизованных островах в Тихом океане, островах, которые на приличном расстоянии не то, что от Европы или Северной Америки, а от Новой Зеландии да острова Пасхи! Невероятнейшее место, кое поволшебнее всего чудотворческого мира. Город-государство, на землях центрального острова которого и стоит Талантливый Дом, полный музыки. Солнечное место, подмигивающее своим воодушевляющим настроением девятке старых друзей: Майклосу Сандерсу, Артуру Брауну, Леонардо Дейру, Клариссе Старр, Николасу Джонсу, Лилии Нейт, Алисии Таллейн, Мулан Аалто и Киаре Морган.

Глава 02. 23/СЕН/2019/ПН. Красный свет: девять взглядов на жизнь.
Город-государство Вертфлест, остров Шолотля, школа Талантливый Дом.
Настоящее время, а именно 23-ье сентября 2019-го года, понедельник.
Школьный минус первый этаж, являющийся лабиринтом из кабинетов, блистает стелой Хаммурапи – блистает и нетронутый с самого открытия школы Царственный кабинет (кабинет психологии и философии, кабинет языка жестов, кабинет главного психолога-философа господина Жестова, который с охотой всегда подменял заболевших коллег).
Семидесятилетний мужчина с очками на носу – внешне старомодный и мудрый – сидит за столом из нескольких беломраморных плит с золотистыми прожилками-швами, плит, одетых в бронзовое основание: из тех же материалов, что и стол, выстлан и пол! И стены! И книжные башни на столе мужчины кажутся мраморными, неподвижными, вечными…
На минус первом этаже, как и на минус втором, окна не предусматривались, зато вместо них в Царственном кабинете висели картины фэнтезийных и сказочных пейзажей: особенно цеплялся взор за картину с парящим средь облаков пегасом. Злато-кофейными шелковистыми шторами до пола прикрывались стены и окна-картины, пейзажи в рамках смотрели на смотрящих с неутолимым любопытством. Потолок разрисован был под одну из картин Никола Пуссена, в стиле «Танца под музыку времени», и украшали картину-потолок встроенные огоньки-лампочки в виде пятиконечных звёзд. Казалось, что всякая соринка царственно танцует в этом безобразии и торжестве!
– Итак, – прибирал мужчина за столом бумаги, – как тебе кабинет, Киара?
– Вы в первый раз пригласили нас сюда на психологическую беседу, господин Жестов, не в очередной статичный кабинет на втором этаже, а сюда. Отчего именно сейчас? С чего такая честь? – бархатным голосом проговорила мысли вслух девушка, оглядывая кабинет.
– Это жемчужина Студии. Её дано увидеть в определённый час и в уже сознательном возрасте, мисс Морган.
– Поняла Вас.
– Статичный? А этот разве нет…?
– Не сравнивайте сотни то ли полуживых, то ли полумёртвых цветов с вечной и внушительной льдиной, сверкающей на свету.
Чёрновласая Киара Морган с губами в цвет венозной крови поверх бледного бархатца лица слегка улыбнулась, и своими серьёзными светло-серыми глазами продолжила холодно сверлить учителя. Семнадцатилетняя девушка в элегантном и чёрном костюме, украшенном перьями, держала спину ровно, а улыбку – уверенно. Строгий да грубый тон её голоса поранил тишину.
– С какой целью мы здесь?
– Наша беседа будет построена следующим образом… Первое: ты выбираешь музыку. Второе: мы беседуем о том, как ты себя чувствуешь в связи с тем, что это последний твой год в школе или выпускной год. Третье: также беседуем о том, кем ты хочешь стать и где хотела бы быть или жить после выпуска.
– Как я себя чувствую, господин Жестов, понимая, что пройдёт зима, наступит весна, и в конце мая я услышу последнюю песню-вызов на перемену? Прекрасно себя чувствую, сэр.
Киара М. включила песню: ? Ilya Beshevli – Snow Waltz.
– Обожаю современную классику. Она – мой дом, и она никуда не исчезнет с выпуском из Талантливого Дома. Выпуск из третьего Дэ-класса, из шестого Дэ-класса, из девятого Дэ-класса и предстоящий выпуск из двенадцатого Бэ-класса, согласитесь, лишь точки в огромном исследовательском тексте. По выпуску из летнего деления было непонятно, что и к чему, по выпуску из осеннего грустно немного было, по выпуску из зимнего страшно тоскливо, но пошёл в десятом классе, в чудесном декабре 2017-го года, первый снег, и вместе с ним растаяла вся печаль. В выборе будущей специальности я абсолютно уверена.
– Так-так, интригует. Кем же хотела бы стать Киара Морган, Снежная Королева сей Студии, если не секрет?
Промёрзлая улыбка Киары с дуновением прохладного ветерка, пришедшего из ниоткуда, легко и тепло расцвела.
– Я дочь богатых родителей и не отрицаю этого, господин Жестов. И мне хватает смелости признать, что мне действительно интересно дело моих родителей – птицеводство в самой Швейцарии! Умиротворение, птицы, польза обществу! Я обожаю птиц и их непокоряемость – это вдохновляет меня на пение, коим я смогу заниматься, если продолжу дело своих родителей, хоть всю жизнь. Это не ущербно, я имею в виду продолжать начатое кем-то, и к тому же помогать при этом семье, хм. Меня не заставляли говорить эти слова – я сама захотела Вам их сказать. И мне хватает честности заявить, что я люблю жить при деньгах да припеваючи, да, – улыбка осторожно сползла с её лица до вежливой и промёрзлой полуулыбки. – Искренне надеюсь, что Вы поняли мою мысль и не станете отговаривать меня от мечты прожить спокойную и счастливую жизнь. Спокойную жизнь без глупых приключений на свою пятую точку.
– Я рад слышать эти слова! Остаётся лишь надеяться, что ты понимаешь, что это твоя жизнь и окончательное решение в ней не за родителями, а за тобой.
– Я понимаю, господин Жестов.
– Что насчёт получения образования?
– Оу, Вы же об этом. Хах! Простите.
– Жизнь в Швейцарии – это я понял, но какое образование получать ты намерена важно мне узнать в ходе данной беседы тоже, – доброжелательно улыбнулся мужчина.
– Биологическое, господин Жестов, и у Вас заклинило мимические мышцы, – показала она на свои щёки пальцем.
– Ха-ха-ха! Мне просто нравится наша беседа, а это, – показал мужчина на свои щёки, – моя искренняя реакция на приятный разговор.
– А! Ха-ха, как у Алисии? Мне приятно, это занимательно, сэр. Биологический факультет – никаких сомнений! Жизнь и смерть бок о бок друг с другом – это столь вдохновляюще.
– Я ценю твоё благоразумие и честность, Киара, спасибо!
***
– Правильно я понимаю, господин Жестов, Вы сейчас позволяете мне взять ваш телефон в руки, открыть любой сайт и включить любую музыку на практически любой громкости?! Это безумие!
– Я знаю, и на громкости, коя не выше средней, Майкло. Включай, – постарался улыбнуться мужчина в годах.
– Разумно было бы включить нечто настраивающее пускай и на скучную, но вроде бы на важную беседу, – даже не подумал потянуться к телефону парень.
– Ты не считаешь разговор о своих чувствах и будущем чем-то важным?
– Да, не считаю, – фигурально оторвал он грязный пластырь от чистой кожи и буквально скрестил пальцы перед собой.
– Мистер Сандерс, эх… Майкло, к себе нельзя так плохо относиться.
Майклос Сандерс – брюнет с глубокими карими глазами, узковатыми губами и смуглыми оттенками кожи – внушал людям ужас порою хладнокровностью своей и расчётливостью, порою кровожадностью своей и безумием мыслей, порою даже обыкновенностью. Худой, но внушительно плечистый, он не походит на парня всего-то семнадцати лет. Одевается в официальном стиле. Изобретателен, груб голосом. Фамилия «Сандерс» («Thunders») в переводе с английского означает «громы» или «много грома».
– Буду честен, Майкло, я смотрю на тебя со стороны и вижу одарённого парня, который из парня-человека, из себя же вырывает куски и заменяет их механизмами, делает из себя парня-робота, прячется за бесчувственным и язвительным образом, отдаляет себя от мира вокруг. Твоё человеческое, всё доброе и прекрасное, заперто и вырывается наружу, предполагает попытки побега, в виде пассивной агрессии. Желание сделать из одного своего таланта кардинально другой поразительно, но губительно. Разрушать себя изнутри, чтобы построить себя заново – это не выход.
– Ваше помешательство на дарении ученикам избытка свободы, хех, иллюзии свободы – оно более любопытно, нежели разговоры о моих чувствах и моём будущем, – сверкал страшно озорными глазами Майкло. – Мои чувства, моё будущее – всё это излишне летуче, понимаете? Всё, что внутри меня, умрёт со мной, сэр, а будущее своё я могу загубить в любой момент – нет смысла беседовать о состоянии саморазлагающегося вещества.
– Считаешь себя…?
– Я, пожалуй, включу песню, настраивающую на разговорный лад, чтобы было удобнее слушать и слышать друг друга.
Майклос С. включил песню: ? Где Фантом? – Рельсы.
– Но слушать меня не будешь?
– Хах! Ещё чего, сэр!
– Потому что мои слова порождают в тебе неудобные для тебя «нового» мысли?
– Я всегда был тем, кем являюсь сейчас, господин Жестов.
– Легче себя обманывать, чем быть честным с собой, я понимаю да давить на тебя не хочу, не особо горю желанием. Всё же, Майкло, как ты себя чувствуешь сейчас и в последние дни?
– Великолепно.
– Кем бы хотел стать после выпуска?
– На кого хотел бы пойти учиться, теша себя надеждой, что не надоест? Знаете, так же, как и в прошлом, позапрошлом и позапозапрошлом году я Вам отвечу, что иду в фармацию. Воздействие химии на глупый мозгом и умный телом организм невероятно. План «Б» есть – патологоанатомом быть. Всё это дома, в Российской Федерации.
– Твоя мама знает, кем ты хочешь стать?
– И желать даже из спортивного интереса не стану, чтоб эта тупорылая профурсетка знала хоть кропаль из пуда крысиного яда, хранящегося внутри меня вместо души, ежели таковая когда-либо была и вообще является частью человеческого существа.
– Боже милостивый! – хлопнул ладонями мужчина. – Сколь точно и невероятно красиво ты выразился сейчас, я в восторге!
– Я знаю, – зажевал губы парень. – Я знаю, что умею красиво говорить и красиво писать, – вздохнул он. – Оперируя такими вашими понятиями, как «одарённость» и «талант», в кои я не особо верю, скажу: мой дар, ежели так выражаться, заключён в розыске света в темноте – сие большинству людей видится как поиск тьмы среди света. Вы видите меня лжецом по отношению к самому себе, а что, если вы все лжецы, и лишь я вижу жизнь слишком честно? Я не могу молчать и не заткнусь в своей неприятной правде. Болезни, смерти, блуд – это мир вокруг нас, это мир, который вижу я, и от собственного неудобства вы просто сделали меня извращённо и лживо видящим? Хм, это, именно это низко. У Вас всё?
– Да, пожалуй, что да, – сглотнул ком в горле господин Жестов.
– Достаточно безмозглая трата времени: в вашем стиле, ха-ха! – хлопнул себя по коленям Майкло и встал со стула.
– Знаешь, психология считается наукой наравне с химией и биологией.
– Наравне?! Не перегибайте ради Бога, пф… – закатил парень глаза, – Бога… брр!
***
– Здравствуй, Клара!
– Приветствую, господин Жестов! Как поживаете?
– Неплохо, спасибо, мисс Старр. Сегодняшняя наша тема – будущая профессия! Можешь поставить песню на моём телефоне, она прозвучит в моей колонке в центре кабинета, и мы беседуем о твоих чувствах, связанных с поиском будущей профессии, о переживаниях насчёт выпускного, например, – добродушно улыбнулся и пожал плачами учитель.
Семнадцатилетняя Кларисса Старр с длинными пепельно-русыми волосами, частично крашенными в блонд, носит только лёгкую и блестящую, эффектную одежду! Её обласканная солнцем, загорелая кожа да её карие глаза в абрикосовых тенях, её губы цвета карамели – всё это притягивает сладостью, солнечностью и снится многим студийцам мужского пола в самых сахарноватных снах, а приятный голос девушки добавляет ей шарма. Старр – фамилия великобританского музыканта Ринго Старра из Битлз, а без одной «Р» это английское слово «star», переводимое как «звезда».
– Ура! Мозговой штурм под му-мууузыку! – пропела девушка. – Это чудесная затея, господин Жестов. С вашего позволения я включу нечто весёлое.
Кларисса С. включила песню: ? Mike Candys, Evelyn, Patrick Miller – One Night in Ibiza.
– Как ты себя чувствуешь на фоне бесконечной череды выборов и на какой профессии остановился именно твой выбор?
– Чувствую себя прекрасно, ощущаю уверенность в завтрашнем дне и стараюсь особо не загружаться мимолётными вещами, сэр. Главное – это счастливо проживать всяк день. Я буду… Моделью, певицей, дизайнером одежды и, может, владелицей ресторана? Ха, да легко! Меня не остановить, если я чего-то хочу!
– Очень уверено и даже самоуверенно! Твои родители наверняка гордятся тобой!
– Мне до них нет дела, до сестры тоже, господин Жестов. Пускай бытуют в мире забот, созданных ими самими, сколь угодно, а я, ну, выбираю другой путь.
– Означает ли это, что ты останешься в Вертфлесте?
– В этой дыре? Ну уж нет, я вернусь в США и буду блистать там, а тут… – она с презрением осмотрела красивый кабинет, – мм, нет.
– Понял тебя.
– Без обид, сэр, но всё, что блистает здесь – это ночные звёзды, фонарики, солнце и телевизоры. Жизнь вдали от всех волшебна, однако я хочу большего.
– Всякий имеет право мечтать!
– Точно! – игриво подмигнула самой судьбе светловласая девушка в блёстках.
***
– Приветствую тебя, Лили!
– И я Вас…? Хах! – растеряно ответила господину Жестову сгорбленная Лилия.
– Застал врасплох, мисс Нейт?
– Да, – неуклюже улыбнулась она и выпрямила спину, став сосредоточеннее.
– Я тебе задам три вопроса, а ты на них ответишь, хорошо?
– Поехали, сэр, кхм.
Лилия Нейт – доминиканка с тёмно-синими, как Тихий океан, глазами, лохматыми тёмными волосами и пухленькими, но не толстыми пропорциями тела. По движениям – дерзкое дитя улиц, а по характеру – скала, однако спортом не увлекалась ни разу за свои семнадцать лет, лишь танцами и немного плаванием на одноимённом предмете в Талантливом Доме. Любит джинсы и джинсовые комбинезоны. Нейт – египетская богиня воды.
– Как я себя чувствую? Эмм, пф… Как чёртова брошенка, добивающаяся счастья сама, сэр, мутить воду не стану. Есть люди, у которых дофига воспитания, как у нашей Снежной Королевы, есть люди, у которых дофига ума, как у нашего «тёмного принца», есть люди, как наша звезданутая на голову, у кого дофига обаяния, аж бесит, а я вот одарена, скажем так, выгрызать себе дорогу в скале. Тётка, бабка?! Да пошли они лесом со своими долгами и вечными просьбами, а про мать и знать не хочу, где она бродит. Я есть у себя, и я не сдамся.
– Выберешь песню?
– Да легко, господин Жестов!
Лилия Н. включила песню: ? Axxis – My Little Princess.
– Сэр, мне не страшно заглядывать в будущее, я знаю, что мне бабки нужны, то есть работа, приносящая эти бабки, да? Да. Из наименее противного и более надёжного – строительство, быть в управляющей компании кем-то не разнорабочим, разбираться с бумажками, а, может, и квартиры продавать, которые в ещё не построенных домах на севере Шолотля будут.
– Думаешь остаться на Шолотле, в Вертфлесте?
– Наверное, – почесала она за ухом, – хотя, знаете, нет. Найду город в Доминиканской Республике, где не знают Нейтов, и начну там новую жизнь, а Вертфлест дал мне всё, что смог дать: приятное детство, нетравматичное взросление. Пора жить дальше и отрываться от черепашьего, блин, панциря.
– Тебе важнее найти именно свою специальность и жить там, где лежит душа, или важнее найти денежную специальность и работу да жить подальше от родственников?
– Вам честно?
– Желательно! – по-старчески тихо рассмеялся мужчина.
– Без денег и с моими родственницами всегда будет не зашибись жизнь, а чёртово выживание. Я этого не хочу.
– Материальная независимость и сепарация от родственниц – это важная часть взросления и приобретения независимости вообще, но не кажется ли тебе, что это далеко не первая, не долгоиграющая цель?
– Хотите, чтоб я нашла дело своей жизни?! Такая бестолочь, как я?! – придвинулась она к столу, стуча пальцами по ключице.
– Лили!
– Ладно-ладно, простите, – упала она на спинку стула уставши. – Я пойду? Меня типа дела ждут, сэр.
– Хорошо, ступай.
– Грасиас!
***
– Проходи, Николас! – учитель зазывающе махнул парню рукою.
– Какой официоз, мист, то есть, господин Жестов! – восхищённо оглядел Ник кабинет. – Боже правый! Недурственно!
– Благодарю, мне приятно.
– Скорее мне приятно, что Вы пригласили меня к себе в обеденный перерыв, сэр!
– У меня не бывает обеденных перерывов, мистер Джонс.
– Как?! – выпучил глаза парень.
Тёмнокожий, крупный, крепкий в руках и ногах Николас Джонс с волосами, стриженными под ёжика, присел на стул, что напротив психолога. Поведение парня семнадцати лет отличалось от его одноклассников собранностью и уравновешенностью. Однако, несмотря на дипломатичные взгляды, спортивная одежда для него всегда оказывается удобнее прочих.
Николас Д. включил песню: ? Smoove & Turrell – Slow Down.
– Скоро выпускной, ощущается уж финишная прямая. Я ощущаю себя сносно, сэр, ощущаю ответственность за своё поведение, ответственность пред младшими сёстрами, старшим братом, матерью и покойным отцом, – мял парень пальцы.
– Я наслышан о том, что с братом у тебя тяжёлые взаимоотношения, это правда?
– Не надо быть волшебником или шпионом, чтобы узнать это, ха-ха! Мы с ним пускай и обучаемся в одной школе, скорее он доучивается, пускай и живём в одной комнате, но мы абсолютно далеки друг от друга, мистер, кхм, господин Жестов. Он взвесил, повесил на свои плечи большое количество ответственности, – изредка поднимал парень печальный, но такой добрый взгляд.
– Много ответственности.
– Да, господин Жестов, точно! После смерти отца он стал образом отца, взял его роль, которую не смогла или не захотела взять на себя мама.
– Ник, ты в обиде на неё из-за этого?
– Я считаю, что забросить воспитание первенца в лет восемь лишь из-за отсутствия моральных сил своих и из-за его роли главы семьи было глупо. Она не имела права позволять ему, своему маленькому ребёнку, брать на себя всё! Это не справедливо! Ей было удобно, а я потерял брата, он стал зверем.
– Потому ты берёшь на себя ответственность за него? – поправил господин Жестов очки. – Брат взвалил на душу роль вашего отца, ты залазишь в костюм отца, когда брат зверствует и не соображает, а мама?
– Ей с сёстрами тяжело, так что я могу её понять, но не могу её простить. Никогда не прощу – это моё право.
– Кем хотел бы стать? А то мы говорим о твоей семье и о твоей семье, а где в этом всём ты?
– Прозвучит глупо, хах, но я хотел бы либо спортсменом остаться, либо в закон и политику уйти.
– Политику? – не смог и рта закрыть психолог-учитель.
– Слышите, сэр? – коснулся парень пальцем своего правого уха и расслабленно выдохнул застрявший в зубах спёртый воздух. – Это ар-энд-би жанр, поджанр соул, и я искренне верю, знаете, что в час Икс и час Эн моя любимая музыка, мой любимый жанр, музыка моего сердца укажет мне путь. Я верю в судьбу и, говоря о том, где хотел бы быть, отвечу: как игральные карты лягут на политическую карту мира, там и буду жить, как бы Лили мило не крутила у виска! – искренне рассмеялся Николас.
– Был рад влюбиться в ещё один жанр музыки с тобой, Ник, и спасибо за душевную беседу!
– Все мы душевны, только вот по-своему, – встал парень со стула. – И спасибо Вам!
– Ты прав… – задумался учитель уже после ухода Джонса из кабинета.
***
– Итак, мистер Дейр, нравится? – представительно обвёл рукой по пространству Царственного кабинета учитель, пред сим поправив очки.
– Этот кабинет будто б выкрали из Рая, обалдеть… Эдемский сад, случаем, в шкафу не прячется? – хихикнул юноша.
– Я рад, что тебе нравится! Присаживайся!
– Это восхитительно! По-королевски! – разглядывал парень всякую мелочь в отделке стен, потолка, пола и в интерьере.
Леонардо Дейр – юноша семнадцати лет с рыжими волосами до плеч, со щетиною, уставшими зелёными глазами и бледными щеками – светится от счастья, подобно вампиру в древнем замке. Обычно он ходит в тряпье, в, слава стирке, хотя бы чистом тряпье бездомного! Сначала это была единственная доступная ему одежда, потом это стало частью его эпатажа и стиля. Несмотря на усталость, Лео часто улыбается. Леонардо Леонардом мама назвала за его роскошную львиную рыжую шевелюру, с которой он уродился на свет.
В зрачках юноши отражаются горящие на потолке звёзды.
– Сегодня, Лео, мы должны будем ответить на три вопроса касаемо тебя и твоей жизни.
Леонардо Д. включил песню: ? Paddy and the Rats – The Captain’s Dead.
– Позвольте мне, господин Жестов, угадать… – сказал парень и начал загибать пальцы. – Какую музыку я слушаю и хотел бы включить? Какое у меня чувство вызывает предстоящий статус выпускника двенадцати классов Талантливого Дома и статус одного из самых активных в плане участия в подразделениях студийца? Где я вижу себя в будущем и кем я себя вижу? – парень продолжил загибать пальцы, но уже на другой руке. – Я обожаю слушать фолк-рок, а не современную классику Морган, не пост-панк Сандерса, не хаус как составную электроники Старр, не хеви-метал Нейт, не соул как составную ар-энд-би Джонса, нет. Это раз. Радость от предстоящего достижения успеха, нежели печаль от потери чего-то – это два. В Италии, на родине моего отца, нежели в родной Франции или в ещё более родном Вертфлесте. Это было три, а теперь роковое «четыре!». Дизайнер одежды, нежели ветеринар или даже зоозащитник, – тяжело вздохнул перед последним предложением студиец.
Лео спокойно и довольно улыбнулся, господин Жестов по-наставнически улыбнулся ему в ответ, отложил свой блокнот в сторону и сложил руки перед собой.
– Опиши мне, как рисующий человек, картину под названием: «Моё будущее», и я закрою глаза на то, что ты подслушивал все моих разговоры с твоими-то одноклассниками, – с осуждением оценил учитель ученика взглядом сквозь очки.
– Вас было просто хорошо и громко слышно, сэр, – и бровью не повёл Лео.
– Нас было еле слышно, мой мальчик, – сверлил психолог Дейра будто б лазерными глазами, эффект которых только увеличивался от линз очков.
– У меня чёткий слух, сэр.
– Или отвечай на вопрос: «Как ты видишь своё будущее?», или я прошу вашего классного руководителя, сегодняшнего дежурного по школе, о доступе к камерам в этом кабинете.
Парень глубоко раздражённо вдохнул носом тёплый воздух и опустил голову. Разговор он начал, неуверенно улыбаясь.
– Я вижу себя успешным дизайнером интерьера или одежды, у которого жена и парочка славных детей, не связывающихся с огромным количеством алкоголя, лёгкими деньгами за продажу запрещённых веществ и продажу своего тела, тех, кто никогда не увидит моего деда с ружьём, которому по приколу всегда было разрушать лесные семьи и братства, убивать со снайперской винтовки соседских собак и уклоняться взятками и знакомствами от тюрьмы и штрафов, пока моя бабка в синюшно синем амёбном состоянии и в позе креветки бубнила, не взирая на дедовы крики: «Горите в Аду, кошки!», что Джейн Рассел лучше Мэрилин Монро. Этот стыд – моё раннее детство, детство до Студии, и своим детям я такого не пожелаю, даже если возненавижу их за наистрашнейшее!
– Сегодня у нас действительно важная тема, особенно, уж извини, для тебя, потому что если ты не самоопределишься по поводу своего места обучения после школы, будем откровенны, то ты можешь пойти вслед за матерью, по её проторенной дорожке и по проторенной дорожке её мамы, её папы…
– Я никогда не скачусь до того уровня скотства, на котором она прожигает жизнь, постоянно мотая чьи-то деньги, постоянно выпивая и буйствуя! Она выбрала свой путь бедной жертвы судьбы и её из этой ямы даже мне не в силах вытащить! Это зовётся смирением, господин Жестов, когда ты трезво смотришь на всё это и делаешь выводы, не угнетая себя в своих же глазах за бессилие. Я – предатель их образа жизни и искренне этому рад. Искренне горд, что я другой человек, не её породы, – парень отвернулся от учительского стола и вновь засмотрелся на интерьер, успокоившись. – К слову, стиль этого кабинета не был ли позаимствован из Златоглазых Горлиц?
Мужчина озадачено прищурился и призадумался.
– Женщина, открывшая и проспонсировавшая наш Талантливый Дом, вдохновлялась Златоглазыми Горлицами, совершеннейшей школой Вертфлеста того времени, и в начале своей жизни Талантливый Дом сам на себя не был похож. Этот кабинет – единственное, что не подвергли косметическим изменениям.
– Это поразительно… Похоже на какое-либо волшебство, ведь Студию открыли в 1967-ом, разве нет?
– Всё так.
– Сена Паон ведь открыла её, сэр…? – мужчина кивнул Леонардо. – Интересная была женщина.
– Весьма! И, Лео, я тебя умоляю: никогда не говори «никогда». Свернуть с намеченного пути легче лёгкого бывает, – замялся мужчина.
– Я подумаю над этими словами, спасибо.
– Это тебе спасибо!
***
– Кем я хочу быть – это я знаю, это легко, – стояла одна из учениц 12-го «Бэ» около картины-окна Царственного кабинета, пока господин Жестов изучал её поведение, подобно коту, наблюдающему за кроликом в клетке. – Учительницей музыки планирую быть, господин Жестов.
Девушка подошла к другой картине: на ней был уже не просто фантастичный пейзаж с хибарками на холмах, а уж парящий в сиреневатых облаках пегас.
– Но какую музыку я хотела бы включить?! Надо бы включить нечто расслабляющее… – стучала она пальцем по подбородку. – Да, отвлекающее от сути мою волнительную голову, сэр!
Она подошла к учительскому столу и своему стулу, учитель выпрямил спину.
– Нет, – пошла обратно к картине с пейзажем двенадцатиклассница. – Или, напротив, надо нечто настраивающее на разговор? – девушка повернула голову к мужчине. – Настраивающее на разговор?
– Было бы славно! – кивнул господин Жестов, натягивая улыбку на морщинистое лицо.
– Тогда диско – мы выбираем тебя! – крикнула девушка, расхохотавшись.
Мулан А. включила песню: ? Savage – Tonight.
Шестнадцатилетняя девушка со светло-розовыми от рождения волосами средней длины, бледно-зелёными глазами и белоснежной как снег кожей, низенькая, по телосложению хрупкая, подобно Дюймовочке, но крепкая, как Мулан из того самого одноимённого мультфильма. Могло показаться, что её светлая одежда в милом стиле излучала свет… К слову, фамилия прелестной Мулан Аалто с финского (Aalto) переводится как «волна», хотя со свечением её облика этот факт мало связан.
– Мисс Аалто, у Вас есть какие-либо переживания на счёт предстоящего финиша в школьной игре? – поглядывал мужчина в свой блокнот, смущая девушку, неотрывно смотрящую ему в глаза.
– Нет, ведь я планирую здесь остаться, господин Жестов.
– Как послеклассница? – кратко взглянул он ей в глаза. – Подработки в подразделениях, но без уроков… Ещё год для окончательного самоопределения – это умно!
– Нет, я хочу остаться в Талантливом Доме, но как учительница музыки, сэр.
– А когда-то ты хотела стать певицей, – с грустью вспомнил он и посмотрел ей в глаза, однако она уж отвернула голову.
– Господин Жестов, при всём моём уважении: я иду по пути педагогики уже сколько лет. Каким-то мечтам суждено оставаться мечтами. Песни – это развлечение, а воспитание детей – это будущее.
– Всякое действие человека имеет смысл, даже пение, но я понимаю и твою точку зрения, Мун!
– Мулан! – одёрнула учителя девушка и ухмыльнулась. – «Мун» меня обзывают в честь Сейлор Мун, однако на воительницу Мулан, хе-хе, я ведь похожа больше, правда? – улыбка с лица её спала. – Правда?!
– Спасибо за то, что уделила мне время. Точно не хотела бы обсудить какие-либо смятения, может…?
– Я не хочу говорить больше об этом. И это Вам спасибо! До скорого! – со всей внезапностью смены настроения остудила и растеплила психолога Мулан, встав с мягкого и удобного стула.
– До скорого…
– Нет смысла боле рассуждать и менять принятое решение на оное, сэр, – отряхнула она от невидимых крошек своё коктейльное розово-жёлтое платье.
– Ты права. Мулан, позови, пожалуйста, следующего. Кто там, кстати, следующий?
– Вам понравится, хе-хе!
***
Следующая после Мулан ученица Талантливого Дома, студиесса с двенадцатилетним стажем, влетела пулей в дверь Царственного Кабинета, правая и ближайшая к двери рука господина Жестова дрогнула, а очки его слетели и грохнулись на стол, не разбившись. Девушка одним прыжком миновала первую парту первого ряда и оказалась на второй парте… Верх ногами!
– «Всем пиратам и коневодам-любителям по бутылке колы» – как говорят у нас в Вишляндии, господин Жестов!
Девушка с разноцветными волосами спрыгнула с высоты куриного полёта и радостно присела на стул напротив учителя.
– Или, говоря по-человечески: здравствуйте, сэр!
Серо-зелёноглазая девушка семнадцати лет приподняла правую ногу руками и поставила её стопу на свой стул, не вставая с него. Вид у Алисии Таллейн – поистине безумство во плоти! Тёмные (натурального цвета) волосы у корней, середина каждого волоса крашена в зелёный, а кончики, третья треть, в ярко-фиолетовый. Красно-фиолетовая туника с цветными пёрышками на рукавах и лосины в тигрово-зебровую расцветку – правая штанина под зебру, другая под тигра.
Алисия Т. включила песню: ? Tony Igy – Melodramatik.
Алисию Таллейн не восхищает до головокружения музыка и не восхищают птицы, как Киару Морган, не интересует богатый или необычный современный архитектурный стиль, разные дизайны одежды, как Леонардо Дейра, ей не нравится работать в свете софитов и тени прожекторов, как Клариссе Старр, не завлекают спортивные и политические игры, как Николаса Джонса, не уводит в очаровательный омут экспериментов наука, как Майклоса Сандерса, её не дисциплинирует плавание и тема строительства, как Лилию Нейт, не поддерживает педагогика голову на плечах, как это у Мулан Аалто… Алисия Таллейн была другой. Фамилия Алисии происходит от имени древнегреческой музы лёгкой поэзии и комедии: от музы по имени Талия.
Она продолжала придерживать задранную правую ногу, проговаривая: «три, два, пять, четыре, шесть, шесть, один, два, ох!» и поматывая головой вправо в такт танцевальной музыке.
– Как-то так, сэр!
Мужчина закончил записывать в блокнот весь её подробный рассказ, снял очки и пальцами обоих ладоней начал массажировать переносицу со лбом.
– Каскадёрство? – поднял учитель на Алис глаза. – Серьёзно, мисс Таллейн?
– Абсолютно! И работа в магазине Тоя Ван Авера, записали?
– Да. Продавщица в магазине игрушек, записал… – стукнул он пишущей частью ручки по блокноту.
Таллейн резко опустила ноги на пол, встала, присела обратно и громко хлопнула левой ладонью по столу.
– Вот и славно, хе-хе-хе! Я пойду?
– Судя по твоему рассказу… Эмм… Впечатление, в общем-то, одно: ты не собираешься учиться, Алис?
Она вмиг стала серьёзней и сосредоточенней.
– Накоплю деньги на хороший универ и полечу туда. У меня всё нормально с головой, если Вы про это…
– Не в Вертфлесте универ?
– Я не хочу учиться здесь, хоть искренне люблю это место! Просто слишком много плохих воспоминаний у меня здесь. Такое чувство или просто желание, что как только я перееду – эти воспоминания останутся здесь, а я буду там, м?
– Прости за вопрос, но воспоминания о родителях и бабушке часто посещают тебя?
– Да. Мои воспоминания, от которых не деться, – Алис воссияла от счастья, – но попытаться стоит, о-хо-хо!!!
Господин Жестов максимально мягко улыбнулся и заговорил тише, наклонился над столом, таинственно придвинувшись к ученице.
– Куда поедешь и на кого учиться планируешь?
Алис зашептала, пододвинулась вместе со стулом к столу и наклонилась над ним, практически ложась на него.
– Чего шёпотом? Думаете, духи слушают?
– Алисия, духов нет, – прошептал он ей в ответ, постоянно осматриваясь.
– Я поеду в Швейцарию – вместе с Киарой!
– Точно, ха-ха, вы ж подруги! Пронесло! – мужчина вернулся на прежнее место и заговорил громче. – Извини, вылетело из головы.
Девушка заговорила громче тоже и пропрыгала на старом стуле назад, заставив пожилого учителя схватиться за сердце.
– Ничего страшного! – махнула зелёно-фиолетововласая худой ладонью. – Выучусь ради галочки и продолжу жить мимолётными увлечениями, отучусь, как мои ро… родители, – она почесала лоб со шрамиком на нём, – я их зову родителями, биологических-то, хотя их самая большая заслуга в моей жизни, что отдали меня бабушке и при рождении не сунули в мясорубку.
– Алисия!
– Что?! Даже это имя мне дала бабушка, господин Жестов! За что мне их любить, кроме как за то, что не убили меня? Пойду же я, к вопросу об образовании, на исторический факультет, к слову, мне нравится прерогатива быть нордистом! Или как это зовётся у них в Швейцарии…? В общем: изучать нордистику или же историю, культуру с литературой и языки скандинавских стран! Вот! У меня уже есть пару идеек и мыслишек для диссертации.
– Научно-исследовательская работа для галочки?
– Да! Это занимательно, я имею в виду сидеть по часов восемь в библиотеке по шесть дней в неделю и так три недели подряд, чтобы только изучить весь материал и провести исследование, – девушка расстроенно сжалась. – Моё истинное желание всё равно не сбудется, и надеяться смысла нет, хотя… – она, закрыв глаза, скрылась в чаще своих мыслей и мечтаний, где существуют и духи, и гномы, и феи, она улыбнулась и расслабилась.
– Каково твоё истинное желание, Алис?
Таллейн со всей серьёзностью на устах и со звёздочками-покровителями мечтателей в глазах ответила.
– Найти волшебный мир из бабушкиных рассказов! Он есть, я его найду! Ради хотя бы гномов и фей…
***
– Что ж, Арти, ты последний! – с радостью тыкнул ручкой в блокнот мужчина.
– Ха-ха! – парень облокотился на подлокотники стула и опёр тяжёлую голову на костяшки пальцев. – Если бы! По списку я первый, да ещё и староста.
Студиец выпрямил спину.
– Но хоть где-то я последний, – обратил парень внимание на потолочную лампу в виде пятиконечной звезды. – Разнообразие, ха-ха! – выжидающе прикусил он губу и поставил подборок на большой палец. – Мда… Извиняюсь, не прилично же.
Обладатель чёрных волос до плеч и ясно-голубых, широко раскрытых к миру глаз, выпрямил спину снова и посмотрел учителю прямо в глаза. Темноватый цвет кожи под Латинскую Америку, одежда без рисунков и узоров. Эмоциональность, энергичность и загадочность Артура Брауна отразились на его красивом голосе без остатка! Ему семнадцать лет, на нём красная футболка, чёрные джинсы, чёрная наплечная сумка, кроссовки и простецкие часы…
– Можем начать? Как мои прошли тест?
– Не много ли спешки, мистер Браун?
– Актуален был бы иной вопрос, господин Жестов: не много ли любопытства, Арти? – говорил он, не отрываясь от циферблата часов. – Хах, нет, не много. Я же о своих людях, как-никак, беспокоюсь.
– Я задам тебе три вопроса. Первый: какую музыку ты хотел бы включить на весь кабинет, не стесняясь? Второй: каковы твои ощущения, когда думаешь о выпускном из школы? Третий: кем думаешь стать и где жить?
Артур подумал секунд тридцать и загнул указательный да безымянный палец левой ладони, никак не украшенной какими-либо украшениями.
– Чувствую себя вдохновлённым! – лучезарно ухмыльнулся студиец. – На мультипликатора документы планирую подавать, господин Жестов.
– Ни черта себе! – прикрыл мужчина рот. – Точнее…
– Ха-ха-ха! Мне льстит!
– Кхм, извини меня, я немного не так хотел выразиться.
– Да-да, конечно, сэр, но не переживайте: злопамятность – не моя черта, и я не договорил про жизнь и профессию… Обучаться профессии и жить, скорее всего, буду я в Аргентине, на родине приёмных родителей. Пускай они и переехали в Вертфлест, дядя и тётя мои-то по маминой линии – они живут в Аргентине! Буду жить у них, как и делали в своё время мои кузены, Карлос и Саймон, живя у нас, если Вы таковых помните, конечно.
– Ещё как помню, ха-ха! Постой. Так, значит, ты бросаешь музыку?
– Мисс Джесс поймёт, надеюсь. Я не музыкант.
– Да ладно с этой мисс Джессикой, Артур.
– Арти! Не зовите меня «Артуром».
– Хорошо. Тебе не хочется вернуться к той праздн… – господин Жестов пронаблюдал за отрицательно качающейся головой Брауна. – Нет, так нет, но жаль.
– Та жизнь, господин Жестов, чуть не довела мою дурную голову до гробовой доски, так что нет, пожалуй.
– Мультипликация? – кивнул мужчина на кивок юноши. – Не актёрское?
– Знание основ актёрского мастерства и природная харизма без желания развиваться, как актёр, и работать – это пустозвонная монета. Бросать мечту о создании мультфильмов из-за зова какой-то музыки тоже не вариант.
– Какую музыку хотел бы включить?
Парень загнул большой палец.
– Никакую, особенно на весь кабинет, – потёр он виски. – У меня с самого утра голова болит, господин Жестов, извините за то, что перемешал все ваши кости.
– Ничего страшного, – повесил нос психолог и отпрыгнул от дна морского, от дна моря Печаль, он понимающим цветком расцвёл, как одно из комнатных растений в углу кабинета, – всякое на свете белом бывает! Мне любопытно: каково же было мнение окружающих насчёт твоего окончательного выбора не связывать жизнь с музыкой?
– Да чёрт с ними, с окружающими! – нахмурил парень брови. – Это моя жизнь и мне её жить! Да, я способный мальчик, не спорю, но ради этого бросать то, к чему рвётся сердце? Увольте.
– Ох, ты весьма скромно описал все свои достижения в языках, искусстве, науке и спорте, Арти. Простой «способностью»?! Уму непостижимо!
Голубоглазый парень широко улыбнулся, убрав чёрные волосы за уши.
– Да! – довольно ухмыльнулся Браун.
– Ха-ха-ха! Ужас! Аж с ума сойти…
– Умный – не умный, да кому какое должно быть дело? Я ведь простой человек!
– Я бы сказал «вундеркинд», но не суть. Хотя… Ежели рассуждать, то я бы так обозначил всякого из вас, студийцев, но ты – мечтатель! Ещё тот мечтатель, нежели просто вундеркинд! Такие живут долго и счастливо, мой мальчик, посему я за тебя рад, хотя живут они счастливо, лишь исполняя желаемое.
– Каждый из нас мечтатель.
– Прошу тебя: не давай кому-либо управлять твоею жизнью.
– Я никому не позволю вертеть собою, господин Жестов.
– Прекрасно! Можешь идти, – убрал мужчина в портфель свой блокнот, – я-то знаю, сколь много у вас, пчёлы вы мои, дел, хе-хе!
– Улетаю! До свидания! – вскочил со стула староста 12-го «Бэ» и обернулся у выхода к учителю. – К слову, волшебный стиль кабинета. Барокко?
Господин Жестов с подозрением оторвался от поиска тех или иных вещей в своём портфеле.
– Возможно, Арти.
– Так царственно! – не уходил ученик.
– Присядь-ка снова предо мной, – обернулся к парню, стоявшему на выходе, психолог.
Юноша смутился, но послушно присел, сцепив ладони в замок и расправив благородно плечи, поставив локти на подлокотники.
– Сидишь, будто б принц, – с хитрой улыбкой продолжил мужчина, – как я этого не замечал? А вдруг…? – приподнял одну бровь господин Жестов.
– Хе-хе! – отмахнулся юноша. – Да прекратите Вы.
– Я говорю правду. Жизнь поразительна и ужасна, как говорят!
– Это Вам Алис сказала или Киара…?
– Ха-ха, никто из них.
– Господин Жестов, с чего бы вдруг у бывшего сироты голубая кровь? Да ниоткуда, если поразмышлять.
– Поверю, но… – учитель раскинул широко руки, словно крылья. – Это Царственный кабинет, Арти! Так его назвали ещё при строительстве!
– В 1967-ом году при самой Сене Паон, величавой модели и просто несчастной молодой женщины. С ума сойти!
– И этому месту не делали косметический ремонт ни-ког-да! Об этом я, к слову, уже говорил твоему лучшему другу Лео.
– Никогда-никогда…? Вы шутите?
– Никак нет!
– Даже потолочная краска не треснула за пятьдесят два года?
– Не треснула.
– Мистика… – восторженно пробубнил под нос Браун.
В дверь постучали.
– Войдите! – скомандовал Жестов.
– Здравствуйте, господин Жестов, Вы закончили?
Арти резво встал со стула.
– Здравствуйте, мистер Кьюпид! Господин Жестов, я пойду, у меня много дел.
– Иди давай, бестолочь! – бесцеремонно рявкнул на парня строгий вошедший в двери мужчина.
Мистер Кьюпид – математик, химик, преподаватель танцев в Талантливом Доме. Мрачный, подозрительный молодой мужчина в строгом костюме с консервативными и радикальными взглядами на мир. Он – классный руководитель 12-го «Бэ» класса. Его фамилия (Cupid) с английского переводится как «Купидон» или «Амур» – и своей романтичной фамилии мужчина не соответствует.
После закрытия двери и ухода Артура Брауна мистер Кьюпид нервно обратился к преисполненному спокойствием господину Жестову.
– Ну? Как мои бестолочи? Столь ничтожны, какими и были эдак пару лет назад? Ха! Не удивлюсь!
Господин Жестов устало снял очки и начал их протирать от пыли.
– Ох… – надел пожилой мужчина очки снова. – И вовсе они у тебя не бестолочи! Большинство из них знает, куда и на кого идти.
– А компашка Брауна?
– Как раз-таки они и знают, куда и на кого идти, Ларцио! – прикрикнул мужчина.
– Господин Жестов – для Вас я просто Кьюпид, даже не мистер Кьюпид! Кью-пид. Никак не Ларцио, Жестов, ясно?! – опёрся на околодверную стенку тридцатишестилетний мужчина.
– Прошу простить меня, Кьюпид.
Главный учитель химии и танцев в Талантливом Доме продолжил с извечно кисло-сердитой миной разговор.
– Благодарю за понимание. Хорошо хоть в одном они не оплошали – в выборе! Меньше мороки мне будет. До скорого.
– До скорого, Кьюпид! – с наскоро натянутой улыбкой произнёс господин Жестов и встал со стула своего после ухода внезапного гостя. – Можно и пообедать! Ох как же хорошо, когда все всё знают! Ах, а когда все элементарно уверены в будущем, мм… – сделал глубокий вдох семидесятилетний мужчина. – Кра-со-та!
Господин Жестов выходит из своего любимого кабинета, таящего историю, и, бредя по коридору минус первого этажа, заходит за двойные двери в музей имени Сены Паон – основательницы Талантливого Дома.
Больше полувека прошло с того часа, как непонятно зачем отстроилась эта школа. История умалчивает истинные мотивы противоречивой модели родом из Франции.
В музее стоит её восковая статуя – статуя светловолосой и кареглазой прекрасной девушки, стоящей на каменном толстом постаменте. На каждой из четырёх сторон выгрирована фраза, считавшаяся афоризмом Сены Паон, но насчёт этого было немало споров. Правда ли, что легкомысленная и меркантильная модель, как Сена, излагала столь мудрые мысли? И именно её ли идеей являлось открытие Талантливого Дома, не на спор ли она сделала это?
Фраза, написанная спереди статуи, звучит так: «В истинном обители знаний всегда будет ответ на ваш вопрос, а Талантливый Дом – это и есть та истинная обитель».
Господин Жестов перекусывает рисом с курицей в холле первого этажа, среди длинных деревянных столов и тучи стульев, под звуки телевизора с одного угла и звуки радио с другого, под разговоры шестилетних первоклассников и четырнадцатилетних девятиклассников он без спешки возвращается на свой любимый и тихий этаж с Царственным кабинетом и засматривается на скульптуру Сены Паон.
Артур Браун в холле первого этажа Талантливого Дома, потирая виски, добредает до большого стола с Леонардо Дейром, сидящим за ним. Чёрновласый парень ставит поднос с едой на столешницу и присаживается напротив друга.
– Остальные наши что, всё доели?
– Да, и я тоже! – скрестил Лео руки на груди. – Однако я решил дождаться твоего прихода, а прочие разлетелись по подразделениям, кто куда… Как птицы, ха-ха!
– Спасибо, Дейр, – улыбнулся староста 12-го «Бэ».
– Не за что, Браун, – взглянул рыжевласый на поднос друга с улыбкой. – Макароны с жаренным луком и сосисками? Я вот выбрал рис с курицей, знаешь, и там соус карри, а не просто кетчуп, – осматривался по сторонам со скуки сытый студиец.
– Я люблю классику, ха-ха! Не то, что Вы, сударь.
– Ха-ха-ха, дурень! Жри давай, а то следующим у нас хи-и-и-и-мия у Кьюпида! Опаздывать нельзя, а то этого чокнутого профессора-танцора переклинит, и я сейчас не про Майкло даже, сам понимаешь.
– Ха и ха. Лео, расслабься, у нас часовой обед, и не торопи меня! – голубоглазый тяжеловато вздохнул и постарался улыбнуться. – Всё успеется. Лучше ответь: ты веришь в то, что в Царственном кабинете никогда-никогда не делали косметический ремонт?
– Жестов и тебе рассказал про него? Хм.
– Да, с чего-то да, – нахмурился голодный студиец, сделав пару глотков морса. – Ты веришь?
– Не очень. Жестов – тот ещё сказочник, ты же знаешь, Арти.
– Ещё как! Порою мне кажется, что он спятил, – достал Арти из наплечной сумки, повешенной на стул, жвачку и положил её рядом с тарелкой.
– Не больше, чем все здесь, – шёпотом произнёс Лео, усмехнувшись, и тихо продолжил, – процентов семьдесят пять от всех преподавателей точно ку-ку, иначе бы их сюда не взяли.
– Справедливо. И мы, получается, тоже ку-ку? – растёр Арти ладони, согреваясь.
– Иначе бы нас сюда не взяли, хах! Нормальная жизнь скучновата, согласись?
– Ага… – поморщился Браун и осторожно коснулся лба.
– Знобит?
Арти кивнул, пока дул горячий воздух на ладони с побледневшими ногтями.
– Голова так и не прошла…?
– Нет, к сожалению, – взял парень вилку в руки. – Чёрт! – выронил он столовый прибор.
– Арти?
– Голова… – прижимал со всей силы он виски к голове, стараясь подавить ноющую боль. – Кхм, сс, грр, а… Мадре миа…
Зелёноглазый подорвался с места и, сказав: «Я сейчас! За сильным обезболом и к тебе!», направился к тускло светящейся табличке «Медпункт» с красным крестом, к медсестре.
Арти, щурясь и корчась от пульсирующей и давящей боли, засмотрелся на, казалось бы, мерцающие каждый своим оттенком красные огоньки – карминовый, малиновый, коралловый, алый, клюквенный, вишнёвый и просто красный. Ягодный вкус затанцевал во рту засыпающего юноши – голова его брякнулась на стол. Бах!

Глава 03. Прошлое в фиолетовом свете: соволюди и крысолюди.
Сиреневые перистые облака на бирюзовом небе, поющие цветы на мятно-изумрудной траве – и луга, и реки, и леса, и горы впереди. Глубоко-глубоко под землёй золотые руды, высоко-высоко в небе золотые звёзды. Разгружают повозки и перетаскивают ящики с яблоками до прилавков мужчины, подкармливают пятнистых и чёрно-белых лошадей женщины, бегают наперегонки с ветром дети, пекут старые и добрые булочки бабушки, пока мастерят старые и добрые игрушки дедушки, а коты вылизывают шерсть и спят близ коров.
Чудотворческий мир, планета Отил-Беркана, государство Ночепаис, городок Кошмарград, дом с лимонной крышей.
На кухне дома с лимонной крышей висел календарь, на котором было обведено 1-ое июня 2008-го года. В гостиной с огромным жёлтым ковром сидели, раскинувшись на диване тканевом, отец и сын.
– Алан, я хочу рассказать тебе о своих последних предположениях. Дело в том, что твоя сестра сейчас с мамой, на собрании всезнающих друидов, и у нас есть время и возможность побыть только вдвоём.
– Мама и Одри – всезнающие друидки, я знаю это, мама рассказывала, – ответил отцу шестилетний мальчишка с каштановыми короткими волосами и золотисто-жёлтыми глазами.
– Всё верно, а ещё они – люди-совы! Я хочу тебе немного о них рассказать, сынок. Люди-совы, как мама с Одри, и люди-крысы, как мы с тобой, Алан, это не про режим сна или характер, да даже не про человеческий образ и оборотеневый, а про предназначение.
– Ха-ха! – посмеялся с шутки в голове мальчик. – В животном мире вы с мамой не поладили бы, ха-ха-ха!
Мужчина расхохотался, прикрыл рот и широко улыбнулся.
– Это верно, ха-ха! Соволюди – хранители знаний, сынок, а юркие крысолюди – искатели. Недавно я наткнулся на пару неслучайных совпадений, свидетельствующих о том, что кое-кто, кто умер недавно, может быть жив, – достал мужчина книжку без названия в краснокожаном переплёте и положил на неё правую руку. – Я предполагаю, что сын Мермегаса Дрогельбеххера, короля Гаргараада и моего старого друга со времён Академии, может быть жив.
– Сын самого злого короля на всём магическом свете и наследник самого тёмного государства средь всех трёх миров и их десяти обитаемых планет?! – округлились глаза мальчишки и отвисла его челюсть.
– Да, я хочу его найти, Алан.
– И убить, покуда он не стал копией отцовской в лапах его когтистых?
– Вовсе у Мегаса не когтистые лапы как у криворога дремучего, Алан, ладони как ладони и пальцы с ногтями.
– А душа у него гнилая, папа, как у криворога дремучего.
– У криворога дремучего нет души!
– Ещё лучше, папа!
– Этот мальчишка – безобидное и несчастное, одинокое дитя, потерявшее мать и увидевшее это своими глазами. Его отец бросил его в лечебницу после потери, сбегая из которой он и погиб. Якобы погиб. Он чуть младше тебя и на год старше Одри, Алан, и вместо того, чтобы найти принца Гаргараада и убить его, словно чудовище, можно его принять как своего родственника и воспитать по человечному подобию, мудро и доброжелательно, с пониманием.
– Знаешь, пап, ты слишком мудр для крысы, и со своей-то душой должен был уродиться совой, как мама, – призадумался жёлтоглазый.
– Зачастую предназначение даётся при рождении, как в нашем случае, но что делать с этим предназначением – дело всякого, с сим рождённого.
– Думаешь, Мермегас успокоится в своей мести самой жизни, если его сын окажется вновь частью этой самой жизни?
– Я надеюсь, что не поздно, ибо он уже начал ставить эксперименты на людях, сынок… На детях, если точнее. Его видение химии с биологией, его видение медицины – мрак.
– Так вскоре после гибели сына он решил пытать детей, как в лечебнице пытали его ребёнка?! Мне кажется, что он лишь искал повод начать эксперименты или давно уже, ещё до горя, начал промышлять этим, хотя это странно, да? У него же сын, а ещё была жена.
– Я не думал об этом, Алан… – отвернулся мужчина. – Не задумывался! В любом случае: его машину по порождению ненависти в маленьких и светлых головах вскоре будет не остановить.
– Он разве не понимает, что ненависть, сравни любви, неуправляема?
Мужчина расстроено помотал головой.
– Он упрям и никого не хочет слышать, считает, что мои домыслы имеют предательский характер.
– Что хочешь найти его ребёнка? Это предательство?
– Что слишком уверен в том, что, ох, принц жив. Мол, взял и подстроил я смерть его и имею пару планов в уме насчёт использования его ребёнка. Мегас думает, смеет полагать, что я бы вытворил такое, хотя у меня самого двое детей! Это возмутительно!
– Обезумевший волк кусает даже руку, которая пытается его вылечить или накормить. Так дедушка говорит! – помедлил Алан. – Мамин папа.
– Хорошие слова, – пальцами расчесал отец волосы сына и слегка растрепал их, улыбнувшись.
– Зачем ты мне рассказываешь всё это, папа? – прищурился мальчишка.
– Хочу услышать твоё мнение.
– О! – выпрямил Алан спину. – Если и перевоспитывать дьявольского сына, то не нам. Мегас убьёт тебя, не разбираясь, если покойного сына у нас живым узрит!
– Главное, чтоб он не тронул вас с Одри и мамой… Алан, ты знаешь единственный способ спастись от всеобъемлющего зла тирана?
– Компромат на тирана?
– Информация, ему необходимая, – мужчина передал сыну книгу без названия. – Открой при мне её, пожалуйста.
Мальчик открыл книжку и прочёл с корочки: «Дневник Кларка Бушпепы».
– Зачем мне это, пап?
– Хочу, чтоб ты знал о существовании данного дневника, – забрал мужчина у мальчишки свою краснокожаную диковинку. – Если со мной что-то случится, то найди, согласно моим записям и заметкам отсюда, этого мальчишку, ежели я его не успею найти. Я чувствую, что только у нас с тобой хватит смелости разобраться с данным вопросом и спасти мир. Да-да, спасти мир!
– При чём тут весь мир, который из трёх миров и так далее…?
– Король Ада в гневе от потери единственного наследника престола и любимого сына жуть как слепнет и срывается с катушек, а такой король Ада, как наш Мегас с его-то характером – вдвойне мрак, Алан, но я уверен на все сто, что мы сможем!
– Только вместе? – оживился мальчишка, обняв папу. – Вместе?!
– Да, – обнял папа сына в ответ, прибывая в задумчивости, – надо же нам чем-то заниматься, пока мама с Одри слушают скучные лекции, м? – задорно пожал плечами Кларк Бушпепа.
– Ха-ха! Я начинаю ценить, что я – крысолюд! Хотя и «будь крысой» звучит посквернее, чем «будь совой».
– Ха-ха-ха! Ты привыкнешь! – подмигнул Алану Бушпепе его отец Кларк и встал с дивана. – Отчаиваться – не наш путь!
Кларка Бушпепу как током ударило. Настенные часы чуть не замерли от удивления и заиграла мелодия за окнами дома: ? Dzivia – Dom.
– Постой, Алан. Ты сказал, когда мы начали обсуждать эксперименты Мермегаса над людьми, что странно, что он решил пытать детей вскоре после гибели сына, как в лечебнице пытали его ребёнка… Я… Я этого не говорил.
– Чего не говорил, пап? – нахмурился жёлтоглазый мальчишка.
– Алан, – присел отец на жёлтый ковёр и положил ладони на колени ребёнка, – с чего ты взял, что над принцем Гаргараада издевались в лечебнице? Какими фактами ты владеешь и откуда?
Шестилетний Алан Бушпепа помотал головой и глупо улыбнулся, чуть коснувшись области сердца.
– Это безосновательно, хе-хе, я это чувствую, папа, но не знаю наверняка. Я чувствовал его, этого голубоглазого и чёрновласого мальчишку, да? Он ведь выглядит так?!
Кларк, окутанный морозными цепями из чистого страха, встал на ноги.
– Такого не может быть, – в отрицание помотал мужчина головой.
– Если только «что»? – старался хоть немного понять сын отцовские чувства.
Мужчина тяжело вздохнул, сжал губы, устремился тёмными и благородно посаженными глазами в потолок, убрал руки в карманы брюк и продолжил молчать. Мальчик угукнул, отвернув голову, встал с дивана и сказал отцу без настойчивости нечто около нейтральное.
– Устал я, пап, от бесед. Пойду полью цветы в саду, да! – выбежал мальчик из гостиной дома, имитируя беззаботный смех.
На выходе из дома Алан взгрустнул и, оказавшись в саду, присел под цветущим вишнёвым деревом.
– Что со мной? – задумчиво пролепетал он и вишнёвые цветочки расцвели пышнее прежнего, успокоил и увёл вдаль аромат цветов…
– С тобой всё будет хорошо, но понятно всё станет не сразу, – пропел ласковый женский голос засыпающему под деревом Алану, мальчик закрыл глаза. – Не ищи ответы на все вопросы сразу, – пропела незнакомка, да фруктовые ветви погладили маленького крысолюда по голове и укрыли его спину, – и сладких снов!

Глава 04. Прошлое в голубо-зелёном свете: вишнёвые деревья и коробок с вишней.
16-ое июня 2008-го года. Шестилетний мальчик со светлыми волосами и карими глазами, Алое, купался в лазурной воде и смеялся. Ему женский голос милостиво крикнул с берега: «Только долго не купайся, а то замёрзнешь!», да мальчик ей ответил: «Хорошо, бабушка!».
***
30-ое июня 2008-го года. В тёмных красках гаргараадской деревни девятилетний мальчик, блондин с ярко-зелёными глазами по имени Дениэл или просто Денни, пел песни под проливным дождём – ему кидали монеты. За ним подсматривали две подозрительные фигуры в чёрных очках.
***
Алое сел за стол главной столовой, столовой для Верховного ангела, его семьи и Верховного совета. Жёлтые лампочки в люстрах побелели.
– Что у нас сегодня, бабушка? Сметанный или медовый торт?
– С вишней! – поставила кусок красно-розового торта перед мальчиком пожилая женщина в огромной соломенной шляпке, прикрывающей волосы, лицо, шею и область ключицы её.
– Разнообразие тоже важно! – светился от счастья кареглазый мальчишка. – Бабушка, а почему на тебе такая большая шляпа?
– Я приболела и плохо спала, не хочу, чтобы подданные наши видели меня таковой! Я ведь супруга Верховного ангела Ангелии, да, дедушка?
Взгляд Алое переключился на дедушку, спрятанного за огромной новостной газетой.
– Да, – ответил пожилой мужчина, – и разнообразие важно, внучок! – с радостной интонацией проговорил дедушка своё мнение внуку.
Мальчик ещё больше засветился от счастья!
– Спасибо, что слушаете меня! Мне ваше мнение очень важно!
– Дорогой наш, это взаимно! – с умилением булькнула бабушка.
***
Дождь в Гаргарааде шёл весь день и не думал останавливаться к вечеру.
– Хлеб, пожалуйста. Подешевле бы! – поднёс продрогший Денни три монеты к усатому продавцу съестной лавки.
– Есть позавчерашние булочки с джемом, Ромашкой обзываются.
– Девять булочек в одной, сэр?
– Но они позавчерашние, юнец!
– А цена?
– Полсольда.
– Тогда я беру две Ромашки, сэр, – потрясывался девятилетний мальчишка.
– Извини, только одна осталась… Но я могу предложить тебе малый коробок с вишней за эту цену или малый коробок с земляникой!
Усатый мужчина достал из-под прилавка две коробочки размером с ладонь.
– Я беру Ромашку и вишню.
– Держи! – отдавал усатый продавец мальчишке две монеты, холодную Ромашку, завёрнутую в бумагу, да картонную коробочку с вишней.
– Спасибо! – засветился от счастья Денни.
– Тебе спасибо! И беги скорей домой давай, к семье, а то продрогнешь ещё и простудишься, – закрывал лавку мужчина. – Ветер этот ещё, брр…
– Да, уже бегу, сэр, – криво улыбнулся юный покупатель.
Повернув голову, зелёноглазый заметил двух подозрительных мужчин в чёрных очках, которых видел днём.
– Вот ж дьявол, – еле слышно мяукнул мальчишка, находясь один на один с улицами, кишащими опасными тварями, демонами, бандитами и бушующей погодой.
***
Алое играл с седым и бородатым дедушкой в догонялки на бескрайних небесах, прыгал по облакам. Дедушка еле-еле поспевал за внуком, приподнимая длинный белый балдахин.
***
Дениэл завернул за угол и дал дёру до мусорки, что на краю деревушки при дворце короля Мермегаса. Мальчик спрятался, присел за железный мусорный бак и с упоением ел Ромашку, мыча от удовольствия, да жадно поедал вишню, глотая даже косточки.
***
Алое дважды хлопнул в ладони и бескрайние небеса, по коим за ним в шутку бегал дедушка, сменились вишнёвыми садами! Мальчик, задорно смеясь, пробежал по переспелым разнообразным ягодам и по пышно растущей зелени.
***
Дениэл, поёжившись от холода, положил пустую коробочку из-под ягод на чёрную гаргараадскую траву рядом с собой. С двух сторон мусорку окружили те самые мужчины в тёмных очках.
– Что вам надо от меня? – вскочил Денни и грозным волчонком встал в боевую позу.
– Мы хотим предложить тебе дом, мальчишка, – безэмоционально цинканул один из подозрительных мужчин и сделал полшага вперёд.
– А в чём подвох, сволочи?! – взглядом переключался с одного на другого мужчину мальчишка.
– Ни в чём! Пойдём с нами, – улыбнулся во все зубы второй подозрительный мужчина.
– Пойду, если вы покажите свои пёсьи глаза.
Мужчины, переглянувшись, сняли свои очки. Светловолосый мальчик, делая вид, что греет руки горячим воздухом изо рта, нашептал в них: «Ангельский свет!». Белоснежное всеобъемлющее свечение ослепило негодников, давая зелёноглазому уйти.
Мальчишка бежал со всех ног неведомо куда да заскочил в первую попавшуюся дверь, из которой исходил тёплый домашний свет. Дениэл остановился в ступоре!
Одноглазый мужчина с бордовыми рогами на голове щелчком пальцев закрыл стеклянную дверь и спустил красную ткань на прозрачное дверное стекло.
– Как раз думал закрываться! – взвесил басистым голосом рогатый одноглазый мужчина.
– Простите, пожалуйста. Просто за мной гнались!
– А зачем же ты, сиротинушка, от Мермегаса сбежал? – переписывал какие-то имена с мятой бумажки в толстый-то блокнот мужчина.
– С чего Вы взяли? – сделал Денни шаг назад.
– От тебя пахнет дворцом, злой волчонок! – рассмеялся рогатый и одноглазый то ли монстр, то ли человек.
– Правда? – мальчик понюхал руки. – А я не чувствую.
– Так-с почему убежал? – широко заулыбался мужчина, сверкая глазами.
– Он хотел использовать меня – я точно знаю!!!
– Думаешь? – закрыл мужчина толстый блокнот.
– Он псих! – сделал мальчик, ищущий тепла и продрогший насквозь, шаг вперёд.
– Этот псих мог бы тебя многому научить, притворись ты хорошим мальчиком…
Мальчик поморщился.
– Кто я такой, чтобы меня учить?!
Мужчина рассмеялся.
– Сколько злости! – не уставал вдумчиво осматривать забежавшего он. – Догадываешься, где спрятался?
– Книжный магазин? Библиотека? Ах! Секретный архив?!
– Музей, мальчик, музей.
Одноглазый бордоворогий мужчина щёлкнул пальцем снова – деревянные стены снизу вверх слезли как размокшие обои! За деревом скрывались каменные стены с портретами из мозаики.
– А это кто? – показал Денни на мозаику бородатого волшебника.
– Ооо! Это сам Лингвус Брумбельстрах! – гордо поднял палец вверх то ли работник, то ли хозяин тайного музея.
– Я про него где-то слышал! – нахмурился Денни.
– Он был…
– Его убили?
– Нет, мальчик.
– Он заболел?
– Нет!
– Умер от горя…?
– Он умер своей смертью, мерзавец, и жил очень долго! Он обучал театральной магии!
– И только? А магии рисования?
– Ты не узнал, кто изображён на мозаике, но знаешь о магии рисования?! Как так, волчонок? – пылали глаза мужчины адским пламенем.
– Не знаю, – пожал плечами Дениэл.
– Как ты оторвался от погони?
– Ослепил чистым светом, сэр! Они боятся его, – показал он на свои глаза. – У них были тёмные очки.
– У тебя хитрый блеск в глазах… – почесал мужчина подбородок. – Как у истинного древнемагического волшебника.
– Быть волшебником плохо и страшно, – скукожился мальчик.
– Зато ты будешь сам управлять своей жизнью и сможешь стать сильнее кого угодно при должном старании!
– Для этого нужно хорошее происхождение, сэр. Много-много сильных волшебных генов в крови.
– Нужна цель, для достижения которой ты будешь готов на всё! Нет цели – нет жизни.
Зелёноглазый мальчик призадумался.
***
Тем временем кареглазого мальчишку укладывали спать.
– Спокойной ночи, бабушка Роуз! Спокойной ночи, дедушка Льюис! – смотрел Алое в дверной проём, полный света.
– Спокойной ночи, наш мальчик, – прозвучал мужской голос.
– Спокойной ночи! – прозвучал женский голос.
– И ещё раз с Днём Рождения, Алое! Сегодня был твой день!
– И это был лучший день на всём белом свете, дедушка! Я люблю вас… – засыпал кареглазый мальчик в своей мягкой постели.
***
– Как тебя зовут? – обратился бордоворогий одноглазый мужчина к зелёноглазому светловласому мальчишке.
– Дениэл.
– Прекрасное имя! – радостно воскликнул мужчина.
– Спасибо, а как Вас зовут, сэр? – держал мальчик лицо.
– Ахтенфир! – поклонился мужчина.
– Приятно познакомиться, Ахтенфир, – поклонился ему Денни.
– У тебя есть цель, ради которой ты готов на всё, Дениэл?
Блондин нахмурился вновь.
– Ты готов сделать шаг навстречу неизведанному и прекрасному?
– Неизведанное и ужасное – звучит заманчиво! – коварно улыбнулся блондин, убрал руки за спину и положил ладонь в ладонь. – Допустим, что готов, а дальше что? Что Вам с этого, Ахтенфир?
– Ха-ха-ха-ха! О, мальчик мой, я попрошу тебя об услуге потом, когда ты достигнешь самых высот… Всего одна услуга лет через десять – моя цена, – протянул руку Ахтенфир. – Согласен на условие?
– Без огня и контракта?
– Я это призираю, Дениэл.
– На чистой совести?!
Ахтенфир присел на колени и продолжил говорить.
– Дениэл, давай на чистоту: моё предложение может быть первым и последним твоим шансом вырваться из череды неприятных совпадений, нападок со стороны и вечного голода! Я мог бы тебя, конечно, усыновить, чтобы мучения и скитания закончились, но… Ха-ха-ха! Я не собираюсь подбирать всех подряд сирот с улицы, тащить их на своём горбу и еле как кормить тебя тем, что мерзко и скоту есть! Я могу дать тебе больше: умения и знания, которые позволят добиться многого! Мне видится, что ты способный ученик: ангельский чистый свет использовать в Аду сложно, особенно ребёнку.
– Могу стать способным, если захочу, – сверкнуло зелёное пламя в глазах девятилетнего мальчишки.
– Естественно! Всё зависит от твоего решения, только от тебя, – снова протянул мужчина руку и улыбнулся. – По рукам, мой юный ученик?
– Вы мне не учитель, – отрезал сиротский мальчишка.
Улыбка с лица адского существа спала.
– Мною Вам не удастся манипулировать и Вам меня ничем не напугать, даже смертью, Ахтенфир.
Зрачок рогатого существа расширился. Он сглотнул ком в горле.
– Как ты можешь не бояться смерти в столь раннем возрасте?
Мальчик подкрадывался шаг за шагом к мужчине.
– Я пережил кое-что похуже биологической смерти, я ничего не боюсь!
– Твоя жизнь хуже всякой смерти, ты думаешь?
– Молчать!!! – под звуки нарастающего грома крикнул Денни. – Ты бесишь меня, Ахтенфир! Мы одинаково нуждаемся друг в друге, и сейчас говорю я, а не ты!!!
Со звонким вскриком и с зелёным светом в глазах Дениэл непроизвольно ударил мужчину зелёной молнией.
Опомнившись, мальчик ахнул – он испугался, вскользь осмотрел светлые следы ожогов на тёмной древесине да выбежал на улицы вечернего Гаргараада вон, только пятки сверкали!
Дениэл отдышался и прислонился к одной из стен крестьянского дома.
– С Днём Рождения, Денни… – поднял мальчик зелёные глаза на чёрным-чёрное небо. – Я выиграю в игре под названием «Жизнь» и обыграю саму Судьбу, я обещаю себе.

Глава 05. Прошлое в красно-голубом свете: становление друга во врага.
Пятый класс. 15-ое сентября 2012-го года.
Десятилетний светловласый и кареглазый мальчик и девятилетняя светло-розововласая, светло-зелёноглазая девочка сидели на каменной изгороди напротив Талантливого Дома. Мальчик смотрел на распушающиеся ветром распущенные длинные волосы девочки и старался посмотреть в её задорные глаза, но безуспешно. В голубом небе неспешно проплывала пара пушистых облаков, на которые смотрела девочка, мотая ногами.
– Заходит касатка в бар – выпивает одну стопку горячительного за другой, а бармен – это пингвин! Бармен и говорит: «Всё, хватит с тебя на сегодня!», а касатка ему и говорит: «Налей ещё, иначе СЪЕМ!», ха-ха-ха!
– Хе-хе-хе-хе! Прикольный анекдот, Мулан!
– Я рада, что тебе понравилось!
– С тобой весело! Знаешь, я думал, что здесь ко мне будут относится плохо, я же из Златоглазых Горлиц, но нет! Я рад, что мы друзья.
Девочка смущённо захихикала.
– У меня ещё есть кое-что, что тебя удивит, Алое!
– И что?! – с радостным нетерпеньем замотал ногами мальчик.
– Почему травяной чай зовётся чаем, если в нём нет чая, а?
Мальчик закивал.
– Действительно! – призадумался он. – Хм… Что за глупость?
– Хе-хе! Наверное, травяной чай – это чай, потому что трава, как и чай, заваривается, – промурлыкала девочка. – Я рада, что Студия стала для тебя, как для горлицкого воспитанника, домом…
Мальчик широко и искренне улыбнулся.
– Давай я тебе загадаю загадку, Мулан! Давай?
– Давай!
– Когда мы вместе, нас не расцепишь, когда мы врозь – нас и не заметишь.
– Снежинки? – с визгом подпрыгнула девочка.
– Нет, пылинки, но твоя версия тоже подходит! Ничья!
– Ха-ха! Можно я тебе тоже загадаю одну, Алое?
– Конечно! Люблю загадки!
– Но она сложная.
– Не страшно.
– Накорми меня, и я буду жить, напои меня, и я умру.
– Хм… Сдаюсь, Мулан.
– Огонь!
– Точно! Какая ты умная!
– Хе-хе-хе! – убрала девочка волосы за уши. – Я знаю.
***
Шестой класс. 16-ое сентября 2013-го года.
? Owl City – Fireflies
Двуместные апартаменты Алое в башне для осенников (учеников 4-го, 5-го и 6-го классов Студии, детей с 9-ти до 12-ти лет включительно) находились на втором этаже Беличьей башни. На кровати Алое было голубое одеяло в белых облаках, всюду картины пшеничных полей, а соседняя кровать была одета в серое одеяло и около неё не было картин, лишь лежало немного книг.
Десятилетняя бледная девочка со светло-зелёными глазками и светло-розовыми кривоватыми косичками улыбнулась своими яркими губами кареглазому, светловласому и лохматому одиннадцатилетнему мальчишке. Она держала в руках крупную статуэтку зимнего острова, состоящего из трёх двухэтажных и вплотную стоящих домов – жёлтого, красного и голубого – перед коими снеговик стоял, а под коими пещера с поездом была, на батарейках катающимся и кругом катающимся поездом.
– Эта игрушка зовётся Новогодним островом, Алое, мне на неё очень нравится смотреть, – мечтательно засматривалась девочка на хрупкую игрушку. – Я обожаю лепить для своего снеговичка одежду под время года, праздник или настроение, хех! Весной пририсовываю цветы перед домами и упавшие листья осенью, как сейчас, но пока я их не нарисовала, рановато ещё. Знаю, что погода у нас переменчива, но… – девочка пожала плечами, приподняла взор и хихикнула. – Хм?
– Это прекрасная вещица, Мулан!
– Спасибо! Новогодний остров живёт и существует за счёт вечного движения поезда, на этой энергии.
– Мои дедушка и бабушка говорят, что всё в этом мире существует и живёт благодаря Богу.
– Какому? – наивно улыбнулась девочка.
Зрачки мальчишки жутко расширились, и маленькая Мулан увидела в них своё отражение.
– Что, Алое? Что-то не так? – нахмурилась девочка.
– Бог один и его так и зовут: Бог, а «остальных» я… Остальные якобы боги – это божества, то есть существа, духи, не знаю…
– Знаешь, моя мама говорит, что всё в нашем мире от Дьявола, хе-хе.
– Беса?! В вашем мерзком мире, может, и да, а в нашем мире всё от Бога!
– Что…? – поставила девочка статуэтку рядом с собой. – Ты сейчас имел в виду что-то вроде: «Моя богатая семья верующих лучше тебя и твоей мамы?». Алое, что на тебя нашло?! Что плохого я тебе опять сделала?! – расстроилась девочка и начала поглаживать косички, голос её стал звучать рвано.
Мальчик нервно сглотнул, кратко побегав глазами по комнате.
– Именно это я имел в виду, когда говорил про разные миры, Мулан, – солгал он.
– Арти был прав, – сжалась подобно ёжику в опасности она.
– Что?! Этот невоспитанный, гадкий, злой, жестокий и вёрткий недоумок Артур, не достойный жить среди людей и общаться с тобой? Ты ещё общаешься с ним?
– А с чего вдруг мне не общаться с другом детства?! Я с ним знакома много больше, чем с тобой! – сорвалась с места и сорвалась на крик девочка. – Ещё скажи, что косички у меня дурацкие, перевоспитанный святоша!
– Дурацкие! – ляпнул, не подумав, он. – Прости… – он взял Новогодний остров в руки и подал игрушку-статуэтку с движущимся поездом девочке. – Я не должен был этого говорить…
Десятилетняя Мулан интуитивно взялась за косички и отпустила их, отпрыгнув от Алое, как от огня. Её опустевший взгляд завис где-то между нашим и тем миром.
– Оставь этот остров лицемерия себе, а я, я себе новый куплю, осёл.
Девочка тихо закрыла дверь комнаты Алое, забежала в четырёхместную комнату на том же, втором, этаже Беличьей башни и хлопнула дверью. Часто дыша и воя от обиды, Мулан прыгнула на кровать, заправленную розовым одеялом, над которой висело фото её с Алое. Она душила, сколь было силы, подушку и рыдала!
– Этот Алое – идиот! – кричала она в подушку. – Златоглазо-горлицевый идиот! – плакала и плакала девочка.
Пепельно-русовласая и кареглазая соседка Мулан по комнате, убрав модный журнал Лета 2013-го года в сторону, собрала волосы в хвостик и встала с заправленной жёлтым одеялом кровати, присела к плачущей подруге и начала успокаивающе гладить её по спине.
Светло-розововласая сдёрнула резиночки, удерживающие косички, и случайно выдернула пару волос.
– Ау! – сквозь утихающий плач вскрикнула Мулан, присела на кровати и упала в объятия соседки. – Клара… – вытерла она слёзы. – Спасибо тебе, Клара… К-как ты справляешься с этим?
– С «этим»? С чем именно, Мулан?
– Ты ведь часто грустишь после разговора с сестрой…
– О, моя сестра-близнец – самое грубое и непонимающее существо на свете! Знаешь, я беру из заначки деньги и иду в парикмахерскую, закрываю глаза, высказав предложения по причёске. Я говорю: «будь, что будет, Клара!». Смотрю на новую себя и улыбаюсь я, да!
– Хе-хе! – постаралась успокоиться девочка без косичек. – Подстригусь и будет.
– Так держать, принцесса! – хихикнула одиннадцатилетняя Клара.
Кареглазая девочка подошла к своей прикроватной тумбочке и достала оттуда маленький молочный коктейль с трубочкой, она положила вкусняшку около светло-зелёноглазой.
– Тебе нужнее! Когда меня всё бесит, я ем что-то вкусненькое или, как в твоём случае, пью. Чипсы, душ и парикмахерская часто спасают меня от плохого настроения. Чипсов у меня, извини, не осталось, но клубнику ты любишь, – посмотрела девочка на этикетку коктейля, – да, клубничный!
Мулан растрогано заплакала, взяла дружеский подарок, успокоилась и вымолвила слова благодарности еле слышно, зато крепко-крепко обняла подругу.
– Давай ты успокоишься, наберёшься настроения и всё, что случилось, мне расскажешь, ага?
– Ага, – кивнула десятилетняя Мулан одиннадцатилетней Клариссе с аппетитом к жизни, – всё-превсё как на духу…

Глава 06. Прошлое в жёлто-фиолетовом свете: волнения в Гаргарааде и Ночепаисе.
В жёлтом свете очам лиц впечатлительных открывается Гаргараад и семья королевская гаргараадская. На устах иноземцев сей место – Ад, на челе жителей королевства сего писано: «демоны!», но не всё, что написано – истинно.
Чудотворческий мир, планета Отил-Беркана. Под землёю этой планеты веками находится государство – Гаргараад.
Небо цвета песка с красно-бежевым сиянием в виде цепей, что вместо облаков, суховатая трава кофейного цвета и бордовые стволы деревьев с листвой цвета какао да ласковое лимонно-мандариновое светило – это всё радует гаргараадцев день ото дня! В ямах-пустырях с чёрной травой танцуют и тени-сплетники, и тени-ворчуны, там растут ямные деревья, напоминающие собою огромные зелёные гнёзда из листвы на деревянных неярких столбах. Помимо полупрозрачных теней да клыкастой и скользкой, чудаковатой животины в ямах-пустырях также растут едкоцветы – ярко-фиолетовые и ярко-зелёные цветы с приятным ароматом копчёного мяса.
Средь гаргараадской растительности стоят двухэтажные и одноэтажные дома и домишки в готическом стиле, по чистым улицам шныряют чёрные огнеглазые кони, плескаясь искрами. Они бегают из одного жёлтого портала в другой, возят гаргараадских стражников между подземельями разных планет, чтобы сохранять подземное равновесие: не давать опустошать каменные драгоценные хранилища, не допускать превращения устрашающих пещер в детские ярмарки, и так далее.
На самом светлом холме Гаргараада крепчает дворец с остроконечными башнями и быстро вертящимися флюгерами, дворец, полный мрака, тайн и уважения. Обычно толстые дворцовые двери открываются под барабанный грохот, а красная дорожка в фиолетовых узорах выстилает путь на тёмной каменной да ровной плитке от них аж до высокого деревянного трона с тонкими жёлтыми подушками – одним апрельским днём 2014-го года на троне хмуро сидел, как обычно, высокий и худой мужчина в чёрном длинном пиджаке и с чёрными до плеч волосами, смуглой кожей, морщинами на лбу, орлиным носом да прожигающим насквозь жёлтопламенным взглядом. Сотни свечей с медно-жёлтым огнём на фитильках, словно соколиные глаза или глаза короля, освещают дворец днём и ночью, год за годом.
К важному мужчине, необременённому перстнями, короной и цепями, подплыла смуглая, остроносая и жёлтоглазая сестрица в чёрно-белом платье сороки.
– Мермегас, что делать будешь с теми мышелюдами?
С другой стороны к королю подплыла вторая, точь-в-точь такая же сестрица.
– Их крысолюдьми звать, сестрёнка.
– Без разницы! – шмыгнула носом первая сестра.
– Так, что думаешь, дорогой брат? – чуть фыркнула, подобно ежу, вторая.
Мужчина, погружённый в мыслительный процесс, елозил с подлокотника трона на подлокотник и злым сосредоточенным взором устремился на закрытые входные двери. Он спокойным и уравновешенным голосом произнёс первые три слова и подорвался с трона на четвёртом сочетании букв.
– Предателям одна дорога… Смерть!
– И скольких ещё ты собираешься убить?! – с недовольством скрестила руки на груди первая сестра.
Король, покуда крался к одной из настенных свечей, висящей позади трона, выговаривал чётко всякий слог.
– Не убить, а ликвидировать.
– Разницы не имеет, Мегас! – дерзнула вторая сестра. – Хватит перепираться.
– Могла хотя бы попытаться скрыть свой низкий интеллект, но и для этого, как ни прискорбно, нужны мозги, дорогая сестра, – далее он повысил тон голоса. – Чем больше людей, тем больше рук, которые могут остановить, и больше ртов, которые могут перечить.
Первая и вторая сестра переглянулись.
Мужчина раздражённо сделал глубокий вдох и выдох, покуда рассматривал жёлтый огонь свечи, вмиг ставший красным. Словно незрячий, он посмотрел сквозь красное пламя и провёл рукой над обжигающим светом, способным спалить и деревни, и леса, и высушить моря, и обуглить земли.
На лице короля заиграла довольная улыбка.
– Мне нравится план Дениэла, я собираюсь его придерживаться. Надо найти Дракона и ликвидировать его, ясно?
Красное пламя теряет былую яркость, вновь становясь жёлтым.
– Ясно, как в хмурый день, – с явным недовольством глянула вторая сестрица на старшего брата и сестру-близняшку.
Мермегас резко обернулся.
– Не дерзкословь! – прошипел он сквозь зубы. – При мне.
– Ты уверен, что твой многоуважаемый ученик не сведёт нас в могилы, а Гаргараад не превратит в руины?! Ты дурак-король, а вовсе не гений! – крикнула вторая сестрица.
– Какое неверие… – усмехнулся брат.
– При всём уважении, ваше Величество! – аккуратно кивнула первая сестрица.
– Если не слушаешь нас, как брат сестёр, то услышь хоть как король своих подданных! – обернулась вторая к первой сестрице. – Продолжай, дорогая.
Первая сестрица с гордой улыбкой продолжила мысль.
– При всём уважении, ваше Величество, но Дениэл – это Лейнстрейндж по крови, а Лейнстрейнджи и не такое учиняли.
– Я подумаю, но не сегодня, – задумался и смягчился Мермегас.
– Ах! – с горечью обиды вымолвила первая сестрица.
– А насчёт крыс-то что?! – каркнула вторая сестрица.
– Казнить!!!
Раздирающий души всякого слышащего крик чуть не задул все свечи. Мужчина, встряхнувшись, щёлкнул пальцами и исчез.
Первая сестра со злости топнула ногой.
– Сумасшествие!
– А что ещё ты ожидала от психа? – обратилась шёпотом к первой близняшке вторая, изначально более нервная сестра.
– Убивать союзников и своих друзей – это крайность даже для спятившего! – брюзжала слюной первая.
– Бывших союзников и бывших друзей, – задрала голову и заговорила холодным тоном вторая.
Жёлтый огонь свеч таинственно подмигнул сёстрам Дрогельбеххер и перенёс взгляды впечатлительные с гаргараадского дворца планеты Отил-Беркана на достаточно далёкую планету Перт-Эйваз.
***
В фиолетовом свете очам лиц впечатлительных открывается Империя Ночепаис и одна из семьей обычных чудотворческих его. На устах иноземцев сей территория – Переменчивая Страна Легенд, на челе жителей империи сей писано: «обыкновенные существа и светлые волшебники», но не всё, что написано – истинно.
Средь зелёной травы и голубых небес, средь простых деревень из бело-коричневого кирпича с жёлтыми дверьми и заборами, с синими и жёлтыми крышами стоит непримечательный дом с букетом фиолетовых роз за окном и блестящей лимонной крышей.
Когда любопытные глазки разглядывали одним апрельским днём 2014-го года элегантные цветы, тогда из дома и послышался женский крик: «Ааа!», да за стеклом видна стала фигура дамы в жёлто-зелёном платье, хозяйки дома, коя вписалась спиной в кухонные тумбы, крикнув что-то, коя бросила под руку попавшуюся фарфоровую тарелку в небытие, и ещё тарелку, и ещё в небытие!
– Нееет! – кричала женщина с надрывом и дребезжанием коленок, после обессиленно на них упав. – Нет…
Тишина. Вечер сменился ночью, а ночь утром. Розы высохли и скрючились в старой, затхлой воде, которая успела испариться за долгие и тягучие дни несчастья, а битые осколки сине-белых тарелок аккуратно собраны были метлой в углу да покрыты пылью.
За кухонным столом сидела та самая женщина – голова её тяжела, настроение повисло между опустошением и отрицанием, рядом с ней сидела грустная девочка одиннадцати лет – жёлто-золотоглазая и русо-золотовласая. Неугомонным зверьком по кухне ходил мальчик двенадцати лет, более мужественная копия сестры, только не с золотистыми, а с каштановыми волосами.
– Мермегас окончательно помешался на мести непонятно кому и непонятно зачем!
– Успокойся, Алан, – пискнула девочка.
– Как?! – воспылал яростью мальчик.
Мать семейства отстранённо мяла в руках узорный платок.
– Хорошо, что Круг Тетрамеги хотя бы вас с Одри не нашёл… Но это, кхм, – прикрыла женщина рот ладонью с платком, – лишь дело…
– Мам! – хотела приобнять дочка маму.
– Времени! – сорвалась на визг женщина, слёзы выступили из её глаз.
Мать неполного семейства закрыла глаза руками, встала из-за стола и, взяв себя в руки, вышла из кухни.
– Одри…? – подошёл брат к младшей сестре.
– Мм?
Алан присел за стол.
– Одри, я в растерянности и мне нужен твой совет: что нам делать?!
Одри призадумалась.
– Тебе необязательно взваливать все папины обязанности себе на плечи, Алан.
– Но я теперь единственный мужчина в семье, получается, – взялся мальчик за голову и отвернулся в сторону, – пока папу не освободят…
Девочка сглотнула ком в горле.
– Ну главой семьи по возрасту и опыту станет мама, – забегала девочка глазами и взяла себя в руки. – Пока что!
– Ты видела её состояние, Одри?
– Станет, когда успокоится. В конце концов, она видела, как папу забрали… – заговорила она на тон тише. – Так что отстань от неё.
– Боюсь, что времени у нас на разбег маловато. Мегас не любит ждать, не любит подолгу держать в заложниках, не любит быть милосердным!
Сестра кивнула.
– Круг Тетрамеги может приехать за нами снова, в любую минуту! Нам надо переехать, Одри, – взял брат руки сестры в свои руки.
– Это не решение проблемы, – замотала сестра головой, – они нас рано или поздно найдут, ибо будут рыскать повсюду, а жить-быть на свете нам в образе животных – это кошмар! Если мы потеряем всё человеческое, пока прятаться будем, то какой смысл прятаться?
– Должен быть способ спасти семью от деспота-короля Мермегаса Дрогельбеххера и совета продажных собак, Круга Тетрамеги, – начал вновь бегать по кухне Алан. – Должен быть!
Одри встала из-за стола и похлопала брата по плечу.
– Способ должен быть, но я его не знаю, прости.
Алан улыбнулся сестре.
– Ты не виновата, Одри.
Девочка улыбнулась брату и побрела из кухни. Мальчик остался один на один со своими мыслями, заговорив приглушённо.
– Папин бы совет… – охнул он и взбодрился от внезапно настигшей мысли.
Мальчик зашёл в гостиную с огромным жёлтым ковром на полу, достал из дубового футляра с надписью «собственность Кларка Бушпепы и достояние крысьего народца» флейту из кости. Флейта заиграла в руках Алана! Мелодия кристальным ручьём струилась из инструмента! Мальчишка играл и не останавливался, подобно крысолову! Он дотанцевал до отцовского кабинета да вспомнил, как весело когда-то они с Одри танцевали под мелодии этой флейты…
Вдруг в кабинете отцовском, где из-за книжных шкафов до потолка не видно стен, упала с самых верхних полок книга в мягкой краснокожаной обложке. Книга без названия. Алан повёл ухом в сторону упавшего сокровища, перестал играть и подкрался к книге.
? Harmonix College – Gulfstream
– Папина записная книжка, – взял он в руки знакомый предмет. – Мы тебя с мамой уже как месяц не могли найти… – стал он дышать осторожнее прежнего.
Пальцы юнца раскрыли собрание записок, как-то интуитивно пролистали до чистых листов… Одна страница расписана красными чернилами, да и слова кажутся Алану любопытными – он поднял брови.
– Красная надпись, красный дневник, – обрадовался крысолюд! – Следуя его логике, это оно! То, о чём он говорил тогда, когда…! Не важно, – огорчился крысолюд.
Мальчик закрыл дневник, прижал его к сердцу и побрёл из комнаты, не забыв взять с собою и флейту.
«Если со мной что-то случится, то найди, согласно моим записям и заметкам отсюда, этого мальчишку, ежели я его не успею найти. Я чувствую, что только у нас с тобой хватит смелости разобраться с данным вопросом и спасти мир. Да-да, спасти мир!» – вспоминал Алан слова Кларка.
Вздохнув, мальчик улыбнулся, обернулся и ахнул!
Алан с дневником и флейтой в руках застрял в дверном проёме гостиной, задержал дыхание. Тускло-золотая фигура его отца и ярко-золотая фигура его самого беседовали в гостиной.
– С чего ты взял, что над принцем Гаргараада издевались в лечебнице? Какими фактами ты владеешь и откуда? – вопрошал отец.
Шестилетний Алан Бушпепа помотал головой и глупо улыбнулся, чуть коснувшись области сердца.
– Я чувствовал его, этого голубоглазого и чёрновласого мальчишку, – воссиял ребёнок розоватым светом.
– Такого не может быть, – в отрицание помотал мужчина головой.
– Если только «что»? – старался хоть немного понять сын отцовские чувства тогда, в далёком 2008-ом году.
Золотистое видение прошлого растаяло в воздухе, оставив аромат цветущей вишни, и двенадцатилетний мальчик уверенно улыбнулся.
– Если только у нас с ним нет особой связи, которая поможет мне?
Алан Бушпепа открыл краснокожаный дневник и начал читать красную запись в нём: «Удивительно, сколь сильной способностью менять мир вокруг нас обладают индивиды, жизнью обиженные. Одним из таких персонажей является Дениэл, зовущий себя Зелёной молнией и не переносящий фамилии своей. Это слабость. На Дениэла повлиять можно только через его учителя и моего старого друга, Мермегаса Дрогельбеххера. Надо как-либо повлиять на его Величество, на самого дьявола так, чтобы привычный нам мир прекратил разрушаться по причине глупости и нелепой мести, ибо месть всегда нелепа. На Дрогельбеххеров можно повлиять только через семью, для них это святое. Но на кого влиять? Все члены семьи Дрогельбеххер на стороне Мегаса! Многие ночи я думал на этот счёт, сидел, не смыкая глаз, пока разум мой не ухватился за призрачную надежду. На свете есть Дрогельбеххер, оторванный от семьи, всего один, на которого можно повлиять, как угодно! Это Артур Дрогельбеххер, его единственный родной сын, что пропал много лет назад! По возрасту Артур ещё дитя, ему сейчас, на момент 28-го марта 2014-го, двенадцать – как Алану. Мальчишка, которого считают покойником, а его спасение в страшной аварии – чудом, коего не стоит ждать, однако я знаю, что он жив, пускай любовь моя и не хочет заглядывать в будущее, проверять мои предположения, но знаю… Я знаю, что он жив!».
Малец оторвал глаза от букв, написанных колким отцовским почерком.
– Мам, подойди-ка! – крикнул Алан в сторону родительской спальни.
За столом вдумчиво сидела да смотрела на сына, поправляя цветок жасмина в волосах, мама.
– Думаешь, тебе удастся найти и перевоспитать этого юношу?
– Конечно! Отец всегда говорил, что сделать можно всё, только для этого понадобится много времени. И для названия операции мне нужно нечто вдохновляющее…
В дверях кухни появилась сестра Алана, обратив на себя всё внимание.
– Он также постоянно твердил, что крысолюди – это господа и дамы всех миров, так как могут попасть куда угодно, – встряла в беседу Одри.
Жёлтоглазый каштанововласый мальчик потёр подбородок и взглянул на русо-золотовласую и жёлто-золотоглазую сестру вдумчиво.
– «Господин мира», – произнёс он.
– Но для осуществления своих сумасшедших и бунтарских идей вам придётся плотно питаться, так что к столу! – встала из-за стола и отряхнула платье мама. – Я пока разогрею индейку.
– Мам, а в каком смысле «вам»?! – вопросил Алан.
– Спасать миры, так вместе! Ждать спасения неоткуда – сам же знаешь.
Послышался грохот, Одри скукожилась.
– Опять… – присела за стол одиннадцатилетняя девочка.
– Мне безопаснее будет идти куда-либо одному, мама.
Одна из жёлтых крыш домов позеленела, дом обрушился. Вдали послышалась очередь хлопков да синяя крыша дряхлого дома позеленела – его стены разлетелись клубами песка по ветру.
У обломков разрушенного дома с когда-то жёлтой крышей стояла семья – дедушка, бабушка, женщина и двое мальчишек, шести и девяти лет.
– Чёртовы… – начал говорить девятилетний мальчишка в круглых очках.
Дедушка закрыл внуку рот, но тот прошипел сквозь ладони то, что не мог сдерживать внутри.
– Чёртовы ангелы! Будь они прокляты!
Бабушка положила руку на плечо своей дочери.
– Ничего страшного, солнце, к Бушпепам пойдём.
– Да как же мы пойдём?! У них горе такое, а мы к ним!
– В горе все едины, доченька, – отпустил старшего внука дедушка.
Время обеда. Мать семьи Бушпепа сочувствовала соседям, лишившимся дома, Алан с Одри стояли на два-три шага позади неё, сложив руки за спиной, окрасив грустью и сочувствием детские, но такие уж не по возрасту понимающие лица.
– Алан, а где этот голубоглазый чудик находится? – пролепетала девочка на ухо брату.
Мальчик сделал вид, что не услышал вопроса.
– Ну тот, кого нам надо искать. Алан! – громким шёпотом продолжила доставать брата та. – Вы тихо говорили, я не расслышала.
– Уши чаще чисть, – вздохнул двенадцатилетний мальчик. – Подслушивать меньше надо! И вообще я не в восторге от того, чтобы ты со мной туда-сюда шаталась, тебе учиться надо.
– Успею выучиться, Алан!
– Ты всезнающая друидка, Одри! А чтобы знать о мирах всё, надо в них хотя бы разбираться – в географии, политологии и истории на худой конец.
– Всё равно ответь, куда поедешь.
– А ты не знаешь?
– Нет, не знаю! – разозлилась девочка. – Мама снимет мне блок на магию только в четырнадцать лет, забыл?! Ух!!! – насупилась золотоглазка. – А пока что я не могу всего знать, да и, зная всё, я не смогу о всём болтать.
Алан толкнул обиженную сестру в бок.
– Прости, что забыл, и я не хотел тебя обидеть!
Зависло неловкое молчание.
– Просто все так часто говорили о том, что ты всезнающая друидка, Одри, что я и забыл, что…
– Что я не особенная? – замолкла сестра на минуту. – Многовато «что» для одного разговора, Алан. Нервничаешь?
– Нет, – приобнял он сестру и тревожно улыбнулся, – ну не обижайся на меня!
– Я не обижаюсь на такие глупости, но прощаю тебя, – подобно лисичке улыбнулась девочка, – только скажи, куда поедешь и с чего начнёшь поиски, а я помогу.
– Я не знаю, куда ехать и с чего начинать, Одри…
– А папин дневник?
– В нём написано многое, но нет ни одного адреса. Папа надеялся на мою «особую» связь с этим принцем, что оказалось опрометчивым суждением. Нет у нас с этим Артуром ничего общего.
– Артуром? Красивое имя для принца! И кто знает, сколь опрометчиво? – пожала девочка плечами и приобняла брата. – Всё потерянное, что ищут, находится! Если отец был прав, а я думаю, что был прав, то ты его найдёшь. Ты знаешь его имя – это уже много для чудотворческого мира, полного волшебства. Кто знает, может быть, ты не только крысолюд, но и волшебник? «Приключения волшебника-дурака» является хорошим названием для нашей поисковой операции.
– Дурное же ты создание, Одри!
Одри щипнула брата за бок.
– Ау!
– Цыц, Крыско идут, Алан, – натянула на себя маску сочувствия девочка, подобным образом поступил и её старший брат.
Соседи, оставшиеся без дома, приблизились к детям.
– Ох, детишки, здравствуйте! – потянулась с объятиями к детям бабушка.
– Здравствуйте, мадам Крыско! – обнял старушку Алан.
Одри Бушпепа упала в объятия и бабушки, и дедушки, и матери семейства Крыско, и двух мальчишек, а Алан пожал руки двум братьям Крыско.
– Проходите и будьте как дома! Кларк в своё время сделал великолепную защиту от нападок этих напыщенных ангельцев! – провожала мать семейства Бушпепа гостей в свой дом с лимонной крышей.
– Как ты? – прошептала мать двух мальчишек на ухо матери Алана и Одри. – Ты детям не рассказывала?
– Информация пока не точная, и я не хочу их травмировать. Со дня, когда его увижу, и начну отсчёт… Если он будет, ну… Ты понимаешь.
– Мы вместе, Этери, – взяла мама двух мальчишек руки мамы Алана и Одри в свои руки, – мы всей семьёй надеемся на лучшее, но готовимся к худшему и всегда готовы помочь. В подготовке к любому из ритуалов, дорогая, мы вместе.
– Я рада, что вы в порядке, – грустно улыбнулась хозяйка дома с лимонной крышей. – Не всем так везёт.
– Нам повезло, а это – главное. У меня живы родители и дети, у тебя живы и здоровы дети, цел дом. Мы справимся, если будем в это верить и прекратим отчаиваться.
– Волшебные и жизнеутверждающие слова! – радостно прохрипела Этери Бушпепа, сглотнув комок нервов.

Глава 07. Прошлое в голубом свете: гармония в Ангелии.
В голубом свете очам лиц впечатлительных открывается Ангелия и один из семьи главной ангельской. На устах иноземцев сей место – Рай, на челе жителей королевства сего писано: «ангелы!», но не всё, что написано – истинно.
Утро энного весеннего дня 2014-го года. Мальчишка одиннадцати лет с белоснежной и чистейшей кожей, с идеальными светло-пресветло блондинистыми короткострижеными волосами спал благоговейно к Богу, отвечающему за его государство, спал сладко на белоснежной мягкой постели. В белейшие и чистейшие покои его, приукрашенные лазурно-васильковым да пшенично-медовым цветом, зашли музыканты с арфой, флейтой и треугольником в руках. Они наигрывали ангельцу сладкие, но бодрые мелодии.
– Сейчас-сейчас, встаю! – потягивался Алое.
Мальчик приподнялся в кровати, показал знак «стоп», кивнув, и музыкоделы спокойно да мирно ушли. Под мирное пение коридорных синиц Алое надел светло-голубые джинсы, приготовленные ему слугами, снял белую футболку, в коей спал, и переоделся в другую белую футболку, в коей будет ходить до обеда.
Карий взор Алое кинулся на ясно-голубое небо за окном, будто жаждущий испить воды зверь в окружении сладкого сока.
– Облака! – приказал он небу побелеть от наплыва воздушных перин.
Ясное небо за окном сменилось облачным, но солнечные лучи всё же уважительно продолжили светить в окна Ангелии, даже сквозь капли воды облаков.
– Уже лучше.
Мальчик открыл дверь ванной, почистил зубы, умылся, уложил волосы и вгляделся в свои карие-карие глаза.
? Hurts – The Water
Он представил Карее море из своей любимой сказки. Глубина данного моря прячет государство по ту сторону морского дна, страну, называющуюся…
– Тихое царство, – мечтательно прошептал мальчик. – В нём всем так спокойно и всё так красиво. Там нет ни боли, ни ненависти, ни страстной любви. Лишь ласковая, не убивающая тишина и нежное, словно детское одеяло, прикосновение доброго прошлого.
Эмоции Алое перетекали от грусти к злости, но не обратно.
– В Тихом царстве тётя Луиза играет на пианино и сожалеет о всех совершённых ошибках, да, она должна сожалеть о них! А дядя Крис, от упрямства так и не приплывший в это царство, всё плавает в Карем море, не находя ни дома, ни света, хотя они всегда были под его рукой, – мальчик успокоился. – Глупцы! – под конец размышления вскрикивал он с ненавистью. – Они оба глупцы!
Без улыбки и с досадой Алое вышел из своей комнаты в общий ангельский коридор.
Государство под названием Ангелия представляет собой двухэтажный белый коридор с тысячей дверей, и невозможно предугадать, не будучи ангельцем, какая дверь приведёт на балкон посреди небесного свода, какая приведёт на урок истории, а какая в Облачный округ Ангелии, где дома на облаках.
Между двумя этажами Ангелии, да между Ангелией и землёй планеты Отил-Беркана, парит стеклянный лифт: именно в небесах сей чудотворческой планеты, Отил-Берканы, и находится Ангелия, невидимая человеческим глазом.
Долго брёл Алое по невзрачному белому коридору, прошёл мимо пропускного ресепшна около стеклянного лифта, ничему не придавая восхищения, даже многоярусным облакам под синью небес, что игрались за многочисленными окнами! Создал и бросил Алое облака на потеху погоды.
Работающая на ресеншне молодая женщина, заприметив уходящего в сторону столовых внука Верховного ангела, встала со стула, расправила плечи и улыбнулась.
– Приветствую Вас, господин Лейнстрейндж! И с добрым утром!
– Благодарю, это взаимно! – не повернулся он к ней лицом.
– Господин Лейнстрейндж, постойте, пожалуйста! – подбежала она к мальчику.
– Да-да? – фыркнул от недовольства да спокойно обернулся на голос он.
– Только Верховный ангел, члены Верховного совета и их потомки могут сменять пейзажи в ангельском коридоре, господин Лейнстрейндж. Как внук Верховного ангела, кой между смертными и Богом, как будущий правитель Ангелии, Вы не могли бы побаловать мои глаза и глаза своих будущих подчинённых большей красотой, чем просто белые стены? – поклонилась и улыбнулась женщина в серебристом костюме. – Пожалуйста!
Мальчишка впервые за утро улыбнулся и взмахом руки превратил главный коридор в тропические джунгли, где шелестела тёмно-зелёная блестящая листва и перекрикивались туканы.
– Спасибо!
– Да не за что… – смутился и побрёл дальше по коридору светловласый.
Работающая на ресепшне слегка преклонилась пред ним снова, Алое юркнул в двери столовой только для Верховного ангела, его семьи и Верховного совета. Он присел за длинный стол пустующей залы.
– Приветствую Вас, мистер Лейнстрейндж! – возрадовался работник столовой. – Утро доброе! Чего изволите?
– Благодарю, взаимно. Мне как всегда – самого дорогого и прелестного.
– Естественно. Чего изволите, то и подам. Минуту!
Работник откланялся в кухню, полную еды и аппетитных запахов. Мальчик выдохнул и растёкся по спинке стула, беззаботно улыбнувшись. Настала тишина, замолкли птицы в коридоре.
– Тише! – отчаянно шикнул Алое на музыку в голове, и её воспроизведение вправду остановилось.
Сказы о Карем море и воспоминания о покойных родственниках всегда пробуждали в его голове воспоминания о музыке, вечно играющей в Талантливом Доме… Проклятом Талантливом Доме! Мальчик нервно укусил ноготь большого пальца левой руки.
– Талантливый Дом… – произнёс он вслух название страшного учреждения.
– Чего, простите?
– Ах! Это Вы! – испугался Алое работника и выпрямился. – Простите, кхм, мысли вслух.
– Хотели бы вернуться в Талантливый Дом? – присел работник столовой, одетый в серебристый костюм, рядом с одиннадцатилетним мальчишкой.
Алое категорично замотал головой.
– Нет! Мне хватило пятого класса и первой половины шестого класса обучения там, чтобы возненавидеть то земное подобие школы для псевдоталантливых отпрысков всяких-разных людей, а к ещё большему знакомству с тем местом я не стремлюсь. Увы!
– Неужто Вы не скучаете? – опечалился работник столовой.
– По чему? По запаху свежего хлеба?! Он и здесь есть!
Мужчина встал со стула.
– По музыке, которая звучит из каждого утюга, по танцующим и чутка обезумевшим от свободы подросткам на заднем дворе, кои цитируют Марка Твена! По подруге…?
– Глупости… – призадумался Алое.
Работник столовой потянулся к включателю настенного радио.
– Может, включить радио Вам?
– Нет! – отрезал Алое.
Встроенное в стену радио осталось молчать.
Работник возвратился к юному и скучающему Лейнстрейнджу спустя минуту с подносом еды. Он поставил перед мальчиком много сине-белых тарелок.
– Красивая посуда… – взял он в руки единственное пустое блюдце и начал разглядывать узоры-веточки и синюю птичку, как вдруг отвернулся, чтобы что-то сказать, и поверхность тарелки на мгновение перелилась зеркалом. – Невероятная!
– Сей посуда была сделала на планете Перт-Эйваз, что за пять планет от нас, в Ночепаисской Империи, мистер Лейнстрейндж.
– Или что через одну планету от нас, например.
– Путь через Ингуз-Наутиз многие не рассматривают.
– Ежели наш мир – это кольцо из восьми планет, каждая из которых равноудалена от двух солнц и равноудалена друг от друга, а Отил-Беркана является первой по отсчёту, то Перт-Эйваз – седьмая, и не учитывать восьмую, которая между нами и ими, глупо. Нам короче лететь через небесные порталы планеты Ингуз-Наутиз, разве нет? С магическим полем этой планеты что-то не так?
– Не мне советы давать Вам, наш свет, но изучите политику главных государств Ингуз-Наутиза, и, думаю, Вы поймёте, а лучше спросите у дедушки, отчего весь чудотворческий мир открестился от этой планеты и её жителей, – мужчина улыбнулся и начал показывать будущему Верховному ангелу на блюда. – Ваши лёгкие равиоли со сливочным нежнейшим сыром и зеленью, тигровые креветки в кляре и фирменный соус, чай молочный улун, немного маракуйя-мангового домашнего йогурта, банан в чернично-ежевичном джеме и омлет с курятиной на пару, немного багета к омлету, варёная морковка – сегодняшний урожай! Приятного аппетита Вам!
– Благодарю!
Работник, больше похожий на слугу, оставил юношу один на один со своими мыслями в пустой столовой. Юнец, взяв столовые приборы в руки, уставился на радио в стене.
Оставшись наедине со своими мыслями, он бессознательно стал настукивать подобие мелодии и, придя в себя, отбросил ложку.
– Нет, это злая мыль от Беса, и я не буду её принимать в свою светлую голову. Или немного…? – задался Алое вопросом. – Немного послушать музыку и никому не говорить о разговоре с работником столовой, о Ингуз-Наутизе, не говорить о музыке в голове и воспоминаниях о Талантливом Доме, о воспоминаниях о тёте Луизе и дяде Крисе, о Мулан… Послушаю музыку, закрою эту потребность и забуду о навязчивом и мешающем мне навсегда, да.
С настороженностью он привстал со стула, вслушиваясь во все шорохи, встал, вышел из-за стола и медленно приблизился к кнопке «вкл», той самой кнопке включения. Вроде безэмоционально, а вроде и со страхом мальчик влился в утреннюю радиостанцию: музыка окрасила белую комнату для принятия пищи в концертный зал!
? The Veronicas – Revolution
Работник столовой, стоявший за дверью, восторженно про себя сказал: «Всё равно, да не так! Интересный у нас наследничек-то!». Мужчина ушёл с радостью и спокойствием на сердце, а Алое со страху от увиденного разнообразия красок в столовой, в ужасе от услышанной громкой и дерзкой песни выключил мигом радио, скривившись в испуге.
– Страшное начало дня! – передёрнуло мальчишку. – Брр! Мерзкий Талантливый Дом! – осторожно присел он за стол. – Лучше буду держаться подальше от этого разноцветного ужаса и безумия… – выдохнул Алое и прикрыл глаза. – Иначе спячу ещё как дядя Крис.

Глава 08. Прошлое в бело-фиолетовом свете: становление Алана в Асфоделя.
Планета Перт-Эйваз, город Кошмарград Империи Ночепаис, Тихий базар. Полдень энного майского дня 2014-го года. На улице удивительно серо и поразительно пасмурно.
Двенадцатилетний Алан Бушпепа, задумчивый жёлтоглазый брюнет, гулял между прилавками с молчаливыми продавцами, которые читали книги и газеты, смотрели по зеркальцам фильмы и сериалы. Он подошёл к столу с бело-синей посудой и обратился к полному продавцу.
– Сэр Бликлиц, что читаете?
Продавец поднял мрачный и грозный взгляд, однако потешно заулыбался.
– Изучаю военную хронику, Алан, но лучше бы почитал журнал «Чудеса волшебной науки», – негодующе хлопнул он по цветной газетке. – Повёлся на более дешёвый ценник – вот и расплачиваюсь! – драматичнее всякого актёра изъяснялся продавец.
– Как думаете, оно надолго?
– Моё предчувствие говорит мало чего хорошего насчёт войны с Ангелией, оттого погляди-ка лучше на мой стол, ха-ха! Нравятся чашки?
– Мы с мамой с ума сходим от гжели, сэр!
– Это греет моё сердце, маленький негодник.
На роскошном заварнике, окружённом аккуратными чашечками, была нарисована столь прелестная белая бабочка, что глаз было не оторвать!
– Она такая живая!
– Кто? Синяя птичка на заварнике?
– Нет же! – коснулся мальчик нарисованного крылатого чуда. – Бабочка! Ой.
Бабочка слетела с чайничка и упорхнула в небо. Алан с недоумением вглядывался в тучи.
– Она была нарисована…?
– Раз она улетела, значится, до этого она присела отдохнуть на чашечку, – процедил сэр Бликлиц. – Странный выбор, но не нам бабочек судить, хе-хе!
– И вправду странный… Был рад пообщаться, спасибо.
– Успехов в поисках тебе, о юный благородный рыцарь в золотых доспехах! – вновь погрузился на поверхность чтения военных хроник продавец посуды.
Мальчик скитался от стола к столу, от лавки к лавке, но не нашёл ни одного летающего насекомого. Он пристроился рассматривать небольшие мягкие полотенца для лица:
1) коричневое с тёмно-коричневой полоской;
2) тёмно-коричневое с просто коричневой полоской;
3) чёрное с голубой полоской;
4) тёмно-оранжевое с зелёной;
5) пшенично-жёлтое с коричневой полосой;
6) коричневое с тёмно-зелёной;
7) чёрное с коричневой;
8) светло-жёлтое с голубой;
9) тёмно-коричневое с тёмно-синей полоской;
10) фиолетовое с серо-зелёной;
11) чёрное с серой;
12) светло-розовое со светло-зелёной лентой;
13) светло-жёлтое с ярко-зелёной;
14) белое с жёлтой полосой, как мёд в молоке.
Разочарованно Алан берёт в руки последнее полотенце.
– Белое с жёлтой полосой, миссис Перт?
– Новый завоз! Очень мягкие! – радостно закивала миссис Перт.
Для ослепшей в раннем возрасте миссис Перт мягкость и минимальное количество вылезающих ниток были главными достоинствами изделий. Алан, всё ещё держа бело-жёлтое полотенце в руках, печально посмотрел в её белые глаза.
– Они очень мягкие, но моей маме нужны погрубее, более тонкие, как кухонные. У Вас есть?
Миссис Перт уплыла под стол.
– Сейчас поищу, Алан!
Тем временем мальчик подумал о бабочке и про себя произнёс: «Бабочка…».
– Бабочка, ты снова здесь!
Славное создание село на полотенце в руках мальчишки, а Алан и не заметил этого, столь сильно был расстроен.
– Завтра поминки моего отца, дорогая бабочка, и ты единственная, кто спасает меня от печали… Глупо, да? – пролепетал мальчик, но белая бабочка и не думала улетать, отчего он лучезарно улыбнулся. – Я не знаю, как исполнить его последнюю волю, но должен. Это угнетает немного…
К правому боку юнца подошла женщина в чёрном длинном плаще и в чёрном траурном платке, покрывающем голову. Женщина, не снимая тёмных очков, обратилась к мальчику.
– Тебе не хотелось бы сделать жизнь поярче?
Алан Бушпепа стоял смирно, боясь спугнуть бабочку, и косо посмотрел вправо.
– Сомнительные предложения я не рассматриваю, простите.
– Я могу сделать все эти изделия во много раз привлекательнее! Сомнительно, ты считаешь?
– О нет, было бы волшебно. Просто Вы так неоднозначно сказали, будто хотите перевернуть всю мою жизнь, ха-ха… Вы гостья в Кошмарграде?
Женщина сняла платок и оголила волосы.
? Laurent Dury – The Grand Duchess
– Да, и я та, кто действительно может перевернуть всю твою жизнь в одно мгновение.
Женщина гордо сняла тёмные очки, оголив чёрные и страшные, бездонные глаза, да приветливо протянула руку в белой милой перчатке.
Мальчик положил бело-жёлтое полотенце на стол к прочим тряпкам, слабо пожал руку незнакомке с чёрно-белыми волосами и постарался приветливо улыбнуться.
– Наша жизнь – как мои волосы! Никогда не знаешь, какого цвета и какой длины она попадётся.
– Справа чёрные, слева белые власы? Как полосы жизни?
– Хм, – улыбнулась незнакомка, – правую сторону всегда можно посчитать за левую и злую, тут не в сторонах дело, мальчик, а в случайно выдернутым судьбою волосе, – она выдернула из своей головы волосок, и он оказался белым, как февральский горный снег. – И да: как справа, так и слева у меня бывают разные волосы – не подгадать! Сегодняшний цвет: белый!
– Вы волшебница?
– Признаюсь, что да, и очень сильная! Тебе понравилась одна из моих спутниц? – бросила незнакомка взгляд на летающее насекомое, до сих пор смирно сидящее на бело-жёлтом полотенце. – Не ты её искал, а она тебя. Рада, что вы нашли друг друга, ха-ха!
– Уау… – восхищённо рассмотрел он бабочку поближе.
– Мне нужна твоя помощь, Алан Бушпепа, очень нужна.
– Откуда Вы знаете, кто я?! Хотя… Я чувствую, что Вы крайне серьёзная колдунья, мисс! Для такой сильной странствующей волшебницы, как Вы, это, наверное, глупый вопрос.
– Не сильно умный, возможно, – явно играла глазами женщина в чёрном плаще.
– Моя помощь…? Чем я могу помочь?
Женщина похлопала в ладони и топнула ногой.
Полотенца окрасились во все цвета радуги и не только! Чёрное полотенце глубокого и насыщенного цвета, коричневое, как новая дорогая обувь, красное, оранжевое, жёлтое, светло-зелёное, тёмно-зелёное, голубое, синее, фиолетовое, розовое, серебристое и белоснежно-белое – да ещё и все с вышивками!
– Алое пламя справедливого дракона, грива храброго рыжего льва, промёрзлые крылья сероглазого ворона, фиолетовая бабочка времени, розовая лисичка с характером, крепкий тёмно-зелёный медведь и славная синяя утка-говорунья, любительница поплавать… Что тут говорить о прекрасном и верном жёлтом лебеде или орле? Может, белоглазая ослепшая от ненависти змея? Чёрный хитрый жук иль умненький коричневый барсук? Светло-зелёная ёлочка с белочками, а, быть может, и голубой проворный корсак? Что или кто тебе по душе, Алан? – таинственная женщина взяла со стола, где только что лежало бело-жёлтое полотенчико, уже сверкающее золотом полотенце с вышивкой ушастой доброй крыски, она протянула произведение искусства мальчику. – Или мышка-крыска, которая приносит добрые вести? – ласково улыбнулась она.
Загляделся Алан на блестящую вышивку.
– Вы знаете, кто я, однако кто Вы?
Проведя одной рукой в белой перчатке по тёмным волосам Алана, а другой по щеке рядом с его золотыми глазками, незнакомка с чёрными белками и радужками глаз продолжила разговор.
– Я сестра Айры и дочь Лингвуса – я Эния Брумбельстрах, называемая людьми и существами Повелительницей Судеб, мой мышонок! – пропела она голосом из сна Алана, в котором вишнёвое дерево баюкало его и уносило вдаль. – Спасёшь парочку Золушек от парочки злых мачех, мм? С меня карета, бальные платья и хрустальные туфельки. Только ты найдёшь настоящих принцесс.
Одна перчатка стала цвета глаз мальчика, а другая цвета волос. Эния провела жёлтой перчаткой по голове Алана, а тёмно-коричневой перчаткой тронула его кончик носа. Волшебница залезла белыми перчатками в глубокий карман плаща и протянула мальчику зеркало.
– Посмотри в зеркало, Алан.
– Ах! – испугался он. – Я точь-в-точь, как Алое Лейнстрейндж, о волхвы!!! Сам на себя не похож?! – поднял он на Энию свой уж карий взор, неверующе тронул он свои светлые волосы.
– Забавное совпадение. Поменяй цвет твоих глаз и цвет твоих влас местами, да получится наследник государства, ведущего с Великой Империей Ночепаис войну! Ангельцы, крича о человечности, вытравливают из домов нечеловечными бомбёжками тех, кто работал на гаргараадцев за хорошие деньги, говорят, что миру чудотворческому деньги не к чему, зато сами живут в Раю! Безмерными запасами еды, колдуемыми на раз-два, они не спешат делиться, а вас за заботу о собственных животах карают смертью, – блеснули глаза Энии, будто звёзды.
– Это противоречиво, – заметил Алан, – но меня дела Ангелии и Ночепаиса не особо заботят – войны и бойни частое зрелище после событий девяностых годов прошлого века, сами знаете.
– Знаю. Ты читал «Времена Брумбельстраха» авторством Лингвуса Брумбельстраха соответственно?
– Да! Там про Рабов Судьбы, Эния.
Женщина присела на траву, согнув колени.
– Верно. От меня отец в своё время зашифровал эту книжку, там всё перепутано… Бред! Однако для тебя прочесть старое издание сей рукописи будет легко. Старое и классическое издание, а не новое и популярно-кошмарное, кое читают многие. Уникальное предложение… Окажи мне услугу, мышонок, и я отблагодарю тебя.
– Как?
– Я помогу тебе исполнить то, о чём тебя просил Кларк.
– Мой отец?
– Я догадываюсь, где найти Артура Дрогельбеххера, живого и здорового сына самого Мермегаса!
– Вы говорите это на базаре!!! – разгорячился мальчик. – Здесь полно людей!!! И не собираюсь я Вам помогать! – начал уходить Алан.
– Подожди.
Эния одним мизинцем приподняла стол с полотенцами и тряпками.
– Мои бабочки слегка растянули мгновение, когда эта миссис полезла за новой партией вафельных безвкусных полотенец под стол. Видишь? К сожалению, я обманула тебя: найти Артура я не смогу и не могу, мне это надо, как и тебе, но…
– Зачем лгать? – обратился мальчишка, точь-в-точь Алое, к Эние.
– Прозвучит глупо, но… Чтобы ты поверил мне, Алан. Я не могу найти этого несчастного мальчишку, как и не могу найти тех, кого страшно ищу, зато я могу вернуть твоего отца к жизни, если будешь достаточно молчалив и выполнишь мои условия. Мои условия для воскрешения отца, спросишь ты? Сыграй Алое Асфоделя Лейнстрейнджа в Талантливом Доме – мне надо найти Рабов до того, как про них узнает Великий Змей. Думаю, что и Артур может находиться в Талантливом Доме, но попасть туда я не могу по определённым причинам, которые мне больно обсуждать.
– Великий Змей, который белый повелитель смерти?
Эния опустила стол.
– Да, он.
– Я не собираюсь притворяться наследником Рая – это богохульство!
– Возьми себе псевдоним! Алое много с кем ссорился в Талантливом Доме, так ты возьми и скажи, что много думал, что всё осознал. Я научу тебя скрываться и врать, не переживай, – говорила та уверенно да продолжила жалостливо, – так ты рискнёшь помочь мне…?
– Один вопрос: человека воскресить может лишь тёмная магия?
– Сильная древняя магия.
– Каковы её нюансы, Эния? Будь со мной, пожалуйста, честна.
– Твой отец может вернуться совсем другим человеком, его характер и привычки могут измениться, могут проявиться иные способности… Предлагать ребёнку за день до отцовских похорон его воскресить без какой-либо гарантии сохранения его характера и уклада жизни – низость, к которой я не особо люблю приходить, но мне надо найти твоих сверстников, точнее сверстников этого Артура, чтобы кое-кого усмирить. Это мой когда-то неисполненный долг, мой шанс помочь спасти этот мир снова.
– Не как в старом переводе «Времён Брумбельстраха»?
– Ты читал, Алан?
– Я читал. Совершенно случайно на голову мне упала эта сказка в рассыпающейся тканно-картонной обложке, в папином кабинете, земля ему лимонадом.
– Случайно?
– Со мной часто такое случается. Лучше объясните мне следующее: я буду играть одного из Лейнстрейнджей в Талантливом Доме?! Который создала сама Сена Паон по старому проекту своего отца Фредбера Соля, где учился Христиан Лейнстрейндж а-ля Кристофер Браун, где работала сама Доминика Фет, которая окончательно соединила миры друг с другом?! Безумие!!! Да ещё и Алое там уже обучался да нажил врагов?!
– Готов стать хорошим актёром и отличным шпионом ради обучения в Студии Талантов и ради отца? – недовольно прищурилась Эния.
Алан расправил плечи и сглотнул ком в горле.
– Ради семьи я готов на всё, но мой отец не хотел бы жизни после смерти: я знаю, каким он был. Я попрошу Вас уберечь мою сестру Одри и маму Этери.
Эния выбросила перчатки, собрала яркие полотенца – они вмиг стали невзрачными и однополосными. Женщина грубо пихнула стопку полотенец Алану в руки. Она показала уголок каждого полотенца для умывания.
– У каждого полотенчика своя пуговичка – свой опознавательный знак, – положила она на стопку тряпок в руках мальчишки две монеты золотых солнц. – Одну монету ты спрячешь у себя до необходимости – я скажу потом, а вторую ты отдашь больной миссис Перт со словами, что денег у вас в семье не хватает, однако эта монета много стоит. Через два дня миссис Перт всё равно уйдёт на покой от сердечного приступа, и вдруг окажется, что её единственный сын – это сам император Ночепаиса, Жабиус Эйваз, это станет для многих из вас открытием, да! Он будет рыскать в поисках мальчишки, который купил четырнадцать полотенец, рыскать повсюду, чтобы только узнать, откуда у простого юнца Кошмарграда такое сокровище. Пару дней вы с сестрой и матерью поживёте у меня, а позже ты уже будешь жить под другим именем в толкаевском Вертфлесте, будешь учиться в лучшей школе на свете! Кроме того, я начну тебя обучать тому, как быть достойным повелителем своей стихии, Алан. И да, ты волшебник, я поздравляю тебя! Родственники и друзья будут думать, что тебя пригласили в альма-матер Габбро Аширита, однако врать сестре и матери тебе не придётся. Что до полотенец для похорон – возьми их в другом квартале рынка, они там пороскошнее и цены меньше. Продавать их будет девушка, которая до жути любит бархатцы. Если скажешь ей, что её глаза – два пышных бархатца в цвету, и лучшего достойна она, то она расцветёт тоже да на порыве вдохновения через три месяца всё же уедет из дома, где её лупит старший брат до крови, она сойдётся с великолепным сапожником и через лет пять эта швея-сапожница, Фиона Амарант, поможет тебе на чудотворческом вертфлестском острове Атла., – женщина положила руку на сердце. – Я обещаю: поможешь мне поставить на место одного противного мальчишку, и я верну мир в твою жизнь и счастье в твою семью, – она протянула руку для «дай пять», – по рукам, мой ученик?
Алан задумался, положа полотенца на стол, и убрал в карман золото.
– Первую монету в карман прибрать и до часа Икс у себя держать – это я понимаю, Эния, а второй привлекать императорское внимание зачем?
– Ему эта монета понадобится: поверь мне. Это может помочь и тебе в будущем, но это не точно… В любом случае Жабиусу Эйвазу это должно помочь, ведь я помогаю не только тебе, мой мышонок, я многим помогаю уберечь их маленький мир и обрести себя, я многих поддерживаю, если они за мир и баланс во всех мирах, конечно.
– Я понимаю ваше желание помогать и согласен с тем, что два волшебника должны держаться вместе, но мною Вам не удастся манипулировать, Эния, просто знайте это. Крысолюдьми многие вертят, однако я против такой политики, и я не боюсь угроз, ничего не боюсь – даже смерти! Я излишне смел и благороден для своего возраста, как мне говорил папа. Мой главный страх – это прожить жизнь, как свинья. Боле я ничего не боюсь, и Вас в том числе.
Внешность Алое Лейнстрейнджа спала с Алана Бушпепы, словно грязная пелена, золотопламенный взгляд юнца засиял на блёклом Тихом базаре, по которому гулял ветер-почтальон, разносящий пыль. Женщина подняла руки.
– Я и не собираюсь! – хитро улыбнулась она. – Удивительно, Алан, что ты подумал практически о том же, о чём и Кое-Кто в своём несладком девятилетнем возрасте.
– Белый маг? – с нарастающей и клокочущей в груди злобой высказал Алан. – Им, как мне кажется, движет желание отомстить кому-либо, многое исправить и им движет страх. Страх того, что у него не получится притворить в жизнь свои огромные планы, я не прав…? – замолкнул на пару секунд он. – Страх окрыляет его и сковывает, а мне для жизни и существования в любом из миров не надо всё переворачивать – оттого я…
– Удивительно! – зааплодировала восхищённо Повелительница Судеб.
Бушпепе перехватывало дыхание!
– Эния, кто я? Мы с ним… – сглотнул он ком в горле. – Я связан с Великим Змеем?!
– Ты антидот к яду, мышонок, – сказала та, далее продолжив шептать, – это твоя миссия и твоя жизнь, которую я советовала бы прожить с честью.
Алан неуверенно хлопнул по руке Энии и донельзя сжал её руку.
– Я помогу тебе, однако мы не учитель и ученик, а союзники, хорошо? Условия ставим оба и за спиной ничего не имеем – ни слов, ни дел. Мы должны быть равны, стать практически друзьями, сколь возможно это. Поклянитесь не предавать меня, как предал Мермегас мою семью… – взгляд мальчика потух.
– Хорошо, я это условие принимаю, как и ты принимаешь свою новую роль. Клятва за клятву, Алан.
– Клянусь сердцем родной матери, – отрезал Алан.
– Клянусь сердцем живой и здоровой, своей кровной дочери, – отколола Эния.
– По рукам… – отцепил руку Бушпепа.
От сердцевины ладони двенадцатилетнего подростка поползли огоньки: жёлтый, зелёный, красный, голубой и фиолетовый.
Все цвета радуги закружились перед его глазами!
В тот день тучки на серо-голубой глади небес Ночепаиса сгущались, сгустились окончательно, небеса почернели, надежда потерялась в лесу из сомнений, показалось, что вот-вот пойдёт чёрный снег уже, казалось, бесконечной войны с Ангелией – захлестнул Ночепаис волною необратимой ливень с градом, разбушевался ветер! Цвета на ладони Алана Бушпепы заморгали, Эния исчезла, глаза мальчишки стали слезиться от холода и ветра да проснулся в сердце его жар. Середина ладони его вспыхнула тёпло-беловатым светом и ветер стих. Растаяли осколки льда. Высохли лужи. Рассеялась темнота ночи. И со всей силы, со вспышкою засверкало в кошмарном городе белое солнце!
– Что это было?! – испугалась мурашек на поверхности земли миссис Перт. – Алан, ты здесь, всё хорошо?!
– Всё хорошо, – со спокойной душой и знанием, куда же дальше идти, положил мальчик ладонь с белым тускнеющим светом на четырнадцать ранее выбранных полотенец. – Это волшебство, миссис Перт, просто волшебство, и я хотел бы взять у Вас эти полотенца, они качественные и пришлись мне по душе.
– Чудесно! – воскликнула слепая продавщица.

Глава 09. Талантливый Дом.
? Parks, Squares and Alleys – Forest
«Школа, в которой сбываются самые смелые мечты!» – так писали в газетах семидесятых, восьмидесятых, девяностых, нулевых и десятых годов, в газете последней полноценной недели сентярбя 2019-го года писали об этой, об одной из лучших школ Богом и Бесом забытого города-государства Вертфлест тоже. О школе с музыкальным уклоном, которая краеугольными камнями своего основания собирает и хранит самые разные истории, говорят и пишут в Вертфлесте достаточно часто. С другой стороны: а о чём ещё писать и о чём ещё болтать в небольшом островном городе?
Несмотря на малый размер Вертфлеста, ежели сравнивать его с Новой Зеландией и Австралией (примерная площадь сравни Коста-Рике), территория Талантливого Дома, или же Студии Талантов, поистине огромна!
На зелёных ухоженных лужайках студийцы практикуются в игре на арфе и гитаре, а около дорожки, аккуратно выложенной из камня прямо ко входу в школу, они рисуют горы на холстах цвета слоновой кости, где-то на заднем дворе одноклассники проводят опыты над минералами и проверяют рефлексы домашних крыс; на фоне чугунного забора, вьющегося, словно виноградная лоза, студийцы танцами пересказывают историю Древней Греции.
Что-то особенное всегда витало в воздухе около Студии Талантов и усиливалось при входе в неё… Здесь витают звёзды! Здесь жарче и светлее всякие мечты! Но живут в стенах этого здания и тёмные помысли, и тайны…
Студийцев провожают каждый вечер и встречают каждое утро двойные и расписные двери с парными вставками витражей, зелёных молний среди пышной лесной зелени, также встречает и провожает множество окон в рамах из тёмного дерева – где-то даже витражных окон, но в основном прозрачных. Двери закрываются лишь на ночь, однако окна никогда не зашториваются. То не просто школа, то целый мир открывается с первыми лучами солнца пред тысячами учащихся.
Помимо стандартных и общеобязательных предметов, в Талантливом Доме существуют ещё и подразделения, своеобразные клубы по совершенствованию навыков, по интересам, знакомству с профессиями, углублению в познаниях, ну и просто по получению заработка: многие студийцы, подрабатывая в подразделениях и выполняя различные заказы, сами оплачивают себе обучение в школе, а также питание и жильё.
Гидо-туристическое подразделение, спасательно-пожарное, почтальоно-курьерское, алкоголедельное, библиотеко-архивное, визажистское, лингво-переводческое многоязычное (включающее большинство существующих языков), флористическое, портной-швейное, обслуживательское (к примеру, стюардесс-дело или официант-дело), астрономо-космическое, ветеринарное, ботаническое, зоологическое, ихтиологическое (о рыбах), микологическое (о грибах), орнитологическое (о птицах), антропологическое, анатомо-физиологическое, экономико-финансовое, многовидоспортивное (имеющее отдельные здания на острове Шолотля), историческое, обществоведческое, теория-искусства, педагогическое (к примеру, воспитатель-дело, учитель-дело, логопед-дело), автотранспортное, воднотранспортное, авиатранспортное (все транспортные подразделения имеют свои базы), кулинарное, редакторо-корректорское (самое нераспространённое), информатико-сетевое, математическое, физическое, биологическое, химическое, машино-техническое, ремонтночасовое, медицинское, дизайнерское (к примеру, одежда-дело, аксессуар-дело, обувь-дело, квартир-дело, ландшафт-дело), художественное, парикмахерское, актёрское, хореографо-танцевальное, фото-видео (к примеру, фотограф-дело, фотомодель-дело, оператор-дело), мультипликаторо-иллюстраторское, режиссёрское, каскадёрское, музыко-инструментальное, писательско-сценарное, литературное, философское, празднико-аниматорское, полицейско-детективное, политическое, документально-юридическое, инженерное, геологическое, географическое, экологическое, строительное, отделочно-облицовочное, кровельщико-крановщиковое подразделение… И это ещё не все перечислены.
Единственные подразделения, которых там нет, это массажное (исключённое из списка по усмотрению директора) и железнодорожное (ибо ж/д на острове Шолотля, где и стоит Талантливый Дом, нет, да никогда и не было).
Вопреки всего этого у Талантливого Дома в запасе теплится не только надежда на лучшее, но и собственная радиостанция «МУНУКУ.РАД», телевизионный канал «НЕПОРАЖЁН-ТВ», сотни каналов в собственноручно созданном видеохостинге «ВИДАЛИ?!», собственная социальная сеть «НАКРУЧЕНО» и издательство «ТАК ДАЛЕЕ» с десятками выпускаемых газет и журналов на самые разные темы. Киностудия «УОУ» при Талантливом Доме организует концерты, ставит спектакли, снимает фильмы и сериалы – это в интересах Студии Талантов, ведь она специализируется на воспитании творческих личностей и именно на воспитании, ибо оно главнее обучения. Конечно, не все считают, что в Талантливом Доме все воспитаны по достоинству, скорее, что и не обучены вовсе, и не воспитаны, однако это другая история.
В Талантливом Доме не любят следовать общепринятым законам общества, тем не менее своих собственных правил и норм они придерживаются, и первый закон Студии Талантов гласит: «Будь хоть физиком, хоть химиком, хоть кем, а уметь играть на нескольких музыкальных инструментах ты обязан!». Музыка – это жидкие грозди и металлические каркасы, на которых держится достаточно неоднозначный строй данной школы. Музыка – это, можно сказать, религия для студийцев.
На всей прилегающей к Студии Талантов территории, ограждённой забором, стоят деревянные лавки и столы – столы с железной лентой по всей длине, к которой приплавлены железные горшки с растущими из землицы подсолнухами, вазы с пластмассовыми ромашками и две миски. Одна миска для дождевой воды, иль просто воды из крана, вторая же для орешек и печенек.
Древнее поверье Тихоокеанского острова Шолотля, на котором и стоит Талантливый Дом, гласит: «Не ждёшь в свой дом Зла: корми Зло снаружи. Оно будет приходить к тебе каждый день, да не пройдёт внутрь и не нападёт на ближнего твоего. Не можешь побороть Зло, так приручи его!».
Первое, что при заходе в Студию бросается в глаза, это столы со стульями, за коими многие так охотно поедают пищу. Повсюду слышатся звуки музыки из радиоприёмников, развешанных повсюду, и их перебивает говорливая женщина с вросшим в руку телефоном, которая сидит слева от входа, на ресепшне.
У большей части правой стены первого этажа убран верх, а низ видоизменен под стол для приема заказов. За этим школьным подобием барной стойки всегда стоит одна и та же женщина средних лет, Сьюзан. Её «владения» состоят из маленькой зоны с кофеварками, чайниками, микроволновками, двумя холодильниками с заготовками еды и шкафчиками для закусок по типу печенья. Двойные двери из малой кухонной зоны с кофеварками и чайниками уводят в большую кухонную зону, где кипят страсти: там стоят десятки плит, посудомоек, холодильников и шкафов с продуктами, мультиварок и просто тумб для готовки. Ужас! Верные подручные Сьюзан постоянно копошатся средь этих рядов с бытовой техникой.
Дверь, ведущая из холла первого этажа в малую кухонную зону, или холодный цех, также открывает коридор до кабинета кулинарии, который за большой кухонной зоной, или горячим цехом, находится. Столы данного кабинета всегда заполнены скалками, вилками, ложками, ножами, чайниками с водой и подобным, всякой дребеденью, в конце помещения же стоит парочка умывальников… Людям, которым необходимо попасть в угодья Сью, а это и холодный, и горячий цех, придётся отпереть двери секретного коридора меж стеной да правой лестницей, после отыскать ключи от двери в холодный цех и, если они без приглашения, быстрей летящей пули увернуться от скалки Сьюзан! Также из владений её, холодного и горячего цеха соответственно, наружу ведёт запасной выход из Студии, упирающийся в лес. Густой-густой лес!
Возвращаясь в холл с сидячими местами, стоит сказать, что на параллельную от входа стену облокачиваются две лестницы на второй этаж, левая и правая. В помещениях под лестницами располагаются туалеты, каждый имеет по восемь кабинок и по восемь умывальников, да и плюсом мусорную корзину. Женский туалет находится дальше от столовой, под левой лестницей, в то время как мужской ютится под правой.
Между лестницами и стенами стеснительно располагаются слегка узкие тёмные коридоры. Тот, в начале которого вход в кухню, не подпускает посторонних дальше двери до цехов и кабинета кулинарии, а вот собрат его – с радостью! Левый коридор заполнен дверьми, уводящими на минус первый этаж, в библиотеку, в медпункт, в пару подразделений, малый и большой спортивный зал, а также подсобные помещения. Дальняя стена, что теснится между громоздкими лестницами, сверкает стеклянной дверью – дверью в актовый зал, а в самом актовом зале чего только не найти, ежели идти вглубь и вглубь, вперёд и вперёд.
Потолок над холлом со столами высокий, аж до потолка второго этажа, то бишь лестницы с первого этажа ведут на неполный второй этаж, коридорчик-балкончик которого имеет форму буквы «П» и провожает сквозь свои дверные проёмы учащихся в кабинеты. В противоположных углах так называемой верхней части буквы «П», «верхней балки» второго этажа, красуются каменные арки, за которыми прячутся лестницы на уже целый третий этаж. С него одна-единственная боковая лесенка ведёт на четвертый и меньший по общим масштабам этаж, благодаря «обрезавшей» его крыше, но имеющий достаточную площадь.
Примерно так по устройству, если в общих чертах, и выглядит Талантливый Дом. Естественно, и на втором, и на третьем, и на четвёртом этаже, да на оных этажах, имеются как сидячие места в виде диванчиков, так и уборные, на коих нет смысла заострять внимание. Про имеющийся и используемый на всю катушку двухуровневый подвал, минус первый и минус второй этаж, и говорить подавно.
Крыша Студии Талантов сверкает уж более полувека под лучами жёлтого солнца тёмно-красным пламенем и смелостью мысли, а сама окраска внешних стен постоянно сменяет стили, изображения, цветовые гаммы, ибо красят её ученики Студии, пускай и избранные в художественном подразделении, но всё те же подростки – девушки да юноши – проходящие самый эксцентричный период в своей жизни. На период 2012-2019 годов школа блистает цветом кофе с молоком, да своими постоянно сменяющими друг друга изображениями зверей-ангелов заявляет о мирской жестокости в обращении с беззащитными животными. Детям летнего и осеннего деления (ученикам первых шести классов) обычно говорят, что эти яркие звери-ангелы – символ животной доброты, искренности и беспомощности.
Где бы не пряталась жестокость, где бы не обитала доброта и как бы не светило ярко солнце на крышу Талантливого Дома – прошлое любит подмигивать этой школе, а идеи и воспоминания любят кружить студийцам голову…

Глава 10. Прошлое в карминовом свете: рукой коснуться грозовой тучи.
? Good Charlotte – I Just Wanna Live
С нефтяными и короткими волосами, атлетичного телосложения, четырнадцати лет отроду и бла-бла-бла подросток устремился ясно-голубыми глазами к выходу из Талантливого Дома, полы которого были удивительно чистыми-чистыми и блестели в тот день. Тем апрельским днём 2014-го года юнец в по-вороньи чернющем прикиде да с часами на кисти засучил рукава, он пошёл к двойным дверям с зелёными стеклянными вставками, не зная, что означает зелёный свет в таком далёком от него и незнакомом ему чудотворческом мире. Его ноги скользили по полу послешинными полосами и грязью от обуви, из ремней на спине он достал скейтборд и толкнул двери, за которыми находился целый мир! Двери Студии часто закрывали той весной по причине частых погодных аномалий.
В пасмурно-серый день, дождливый и прохладный день юнец вышел на улицу, на белый свет! Он поправил часы на кисти и свою кожанку да зашагал по лужам в очередное экспериментальное путешествие!
– О, дождик! Хоть помоюсь! – смеялся и светился от счастья он.
– Карлос, заткнись! – крикнул ему кто-то. – Чёрт!
– Да пошли вы все… – блаженно прикрыл юнец глаза и запрокинул голову к тучам, он повертелся в позе распятого Христа, широко улыбнулся миру и, раскрыв глаза, попрыгал по лужам на встречу хорошему знакомому, упорно работающему над собой. – Лесом пошли бы, пошли бы все! О да, пошли бы все!!! – напевал Карлос, щёлкая пальцами и подтанцовывая.
Его знакомый, что чуть меньше Тайсона и чуть неизвестней Джордана, отбивал мяч от асфальта вновь и вновь, целясь взглядом в кольцо. Еле держащаяся на теле его баскетбольная форма сырела под моросящим дождём.
– Ник, как ты думаешь, время для рекорда? – обратился довольный Карлос к хмурому Николасу Джонсу.
– Карл, ты псих?! – оторвался от своего совершенствования одиннадцатилетний студиец.
– Не улыбайся ему, а скажи прямо: «Хей, дурачок-с-колпачок, не лиходействуй и не шуми назло Лили!», – подошла к мальчикам одиннадцатилетняя Лилия Нейт.
– Здрасте, как репетиция, мадемуазель Лили? – усмехнулся Карл.
– Ой-на… – ударила девочка себя по лбу. – Продолжится в зале, Браун новый! Ребят, без глупостей, ждём через час всех в столовой – без дурь-палат мне тут!
Побрела Лили к дверям, из коих только-только вышел Карл.
– Грязные танцы без грязи, грустно, – отрешённо заметил Ник.
– Ой-на, Ники! Оо… – обернулась маленькая Лилия к маленькому Николасу, презрительно цокнув, замотав головой и мгновенно улыбнувшись смущённо. Синеглазая девочка замахала рукой и спрятала ещё более смущённую улыбку от мальчишечьих глаз, тёмноглазый мальчик засмущался тоже.
– Ха-ха, Джонс, смотри цаца какая!
Усмехнувшись, чёрнобровец словил двусторонний удар – грозное цоканье от мадемуазель с улиц и нацеленный в живот баскетбольный мяч!
– Словил, жалко, – с холодностью поднял Ник мяч, мокрый и грязный, особо уже не нужный мяч. Мальчик повернулся в сторону Лили, коя скрылась за зелёностеклянными дверьми.
– Зато любимая цаца, м-да? Хе-хе, да ладно тебе… Только пригласи на свадьбу и базара нет. Нет?
– Хах, Карл! Тебе кто-либо говорил, что ты идиот? – бережно прижал мальчик грязный мяч к серой майке.
– Постоянно! – рассмеялся Карлос. – Новообретённые кузены и новообретённый родной брат, например?
– Ха-ха-ха! Засчитано!
– Ладно, бывай, Ник, мне пора.
Шаг за шагом со скейтбордом в руке продолжил идти к своей дальней мечте, высотою с недосягаемое бессмертие небес, Карлос Браун. Его сердце бешено колотилось и казалось, что мир у его ног, а успех висит на спине тяжелеными крыльями, но столь долгожданными!
Он упёрто говорил про себя: «Я клянусь тебе, небо, что когда-нибудь прикоснусь к твоей грозовой туче рукою! Во что бы мне то ни стоило!».
– Мой час… – начал Карл говорить вслух. – Время пришло!
– Нет!
За плечи подростка ухватила цепкими лапами его подруга.
– Марш в Студию, Карл, к нам направляется торнадо! Или ураган… Или цунами? Какова разница вообще?! Марш в Студию! – скрестила руки на груди пепельно-русовласая девочка.
– Ну нееет, Клааара…
– Дженсен приказал всем быть в убежище, чего непонятного, а? Рискнёшь жизнью в следующий раз, – махнула она рукой, – жизнь длинная-то, хотя… – девочка осмотрела его с ног до головы. – У тебя насколько она длинная – я не знаю.
– Ладно, иду. Дженсена лучше не злить!
Ник, Клара и Карл зашли в Студию Талантов. Лилия с облегчённым выдохом встретила Карла, Ника и Клару в холле школы.
– Наконец-то! Теперь мы все в безопасности!
Карлос зевнул.
– Сомневаюсь, Нейт… – процедила одиннадцатилетняя Кларисса Старр.
– Клара! – одёрнул её Карл, обняв.
– Что?! Я оцениваю ситуацию честно.
– Думай о хорошем, солнце!
– Ни тебе, Браун, меня учить! Тоже мне смертник учит жизни! – обиженно фыркнула та, колко продолжив. – Каков смысл того, что я тебе призналась во влюблённости, а? Ты же всё равно будешь до облаков прыгать, пока не упадёшь и не сломаешь шею или пока не плюхнешься в океан с камнями и не потонешь. А если гроза попадёт в тебя? Ты об этом не думал?
– Кому, как не ему, знать вкус жизни, верно? – произнёс Ник с осторожностью.
– Верно, Ники! – улыбнулась Лили. – Звезданутая, хей, серьга за кудрю зацепилась.
– О, спасибо, – девочка высокомерно поправила волосы и улыбнулась.
– Я больше не буду экспериментировать со скейтбордом, Клара, я обещаю. Лучше пойду работать на радио, во! Там вероятность того, что меня шибанёт электричеством, поменьше, но останется, хе-хе!
– Правда?! Карл, ты не прикалываешься? – с широко раскрытыми от удивления карими глазами обратилась к голубоглазому юнцу Клара.
– Не хочу тебя расстраивать лишний раз, вредное солнце, – улыбнулся он ей, а она как обняла его крепче-крепкого! – Вот и порешали, кхм! – чуть не задохнулся радостный Карл.
– Ура!!! – крикнула маленькая Кларисса с бодростью.
Пасмурные дни сменялись ясными…

Глава 11. Прошлое в коралловом свете: поймать ладонями солнечный свет.
Первые сентябрьские деньки 2015-го года.
На одном из холмов острова Шолотля стоит Дом Истории, а при нём находится прелестный общественный лимонный сад имени Сены Паон, куда ученики такой школы Вертфлеста как Талантливый Дом приходят на сбор урожая, после отдавая его на благотворительный лимонад.
Яркое солнце слепило каждого студийца или ученика этой школы в тот день!
Пятнадцатилетний Карл и тринадцатилетняя Клара собирали лимоны с деревьев, где-то поодаль копошились другие дети и подростки. Кларисса стояла на верхней жёрдочке стремянки, а Карлос держал корзину, куда она кидала лимоны.
– Что?
– Скоро мой кузен приедет, говорю!
– Арти…? Серьёзно? Постой, а как же тот план: группа, тур, музыка…?
– Группа распалась, музыка вылетела в трубу, – посмотрел парень на подругу.
– А из-за чего всё потрещало по швам-то?
– Ссоры, недопонимая в коллективе… Да и их продюсер странно себя вёл.
– Уоу, – призадумалась Клара, – но, знаешь, в любом случае я рада, что он вернётся!
Прочие студийцы обсуждали сильное желание искупнуться в тёплом, да относительно сегодняшней жары прохладном море. Сей разговорчики не могли пройти мимо девочки с хорошим слухом…
– Может, после сбора урожая соберём наших и искупнёмся в море, как думаешь?
– Можно! – широко заулыбался он. – А то, – смахнул он со лба пот и помахал футболкой, словно веером, – а то сегодня прямо-таки пекло какое-то!
– Адское пекло!
– Ха-ха, да!

Глава 12. Деления и башни Талантливого Дома.
Талантливый Дом отличается от всех остальных школ ещё и своим распределением классов. Эти распределения зовутся делениями, и всего их там четыре.
Летнее деление, или же самое лёгкое в плане сложности изучаемого материала деление, включает в себя первый, второй, третий класс и детей с шести до девяти лет включительно. В нём есть отголоски детского сада.
Осеннее деление, не столь лёгкое, состоит из четвёртого, пятого, шестого класса и дети, в нём учащиеся, по возрасту варьируются от девяти до двенадцати лет включительно.
Зимнее, самое тяжёлое деление в связи с наступающим подростковым возрастом, состоит из студийцев двенадцати, тринадцати, четырнадцати и пятнадцати лет примерно и состоит из седьмого, восьмого и девятого класса.
Весеннее, наиболее уравновешенное и самое взрослое из всех представленных делений, включает в себя десятый, одиннадцатый и двенадцатый, выпускной класс. Ученики и ученицы этих классов имеют возраста от пятнадцати до восемнадцати лет.
Помимо воспитания и обучения Студия выполняет ещё и более примитивные функции, например: обеспечение вкусной едой и чистой посудой к ней, собственными спальными местами, личными шкафами для складирования вещей, исправной сантехникой и приемлемыми средствами гигиены. Это не просто островная школа с местами работы, а островная школа-интернат, так что без комфортного обеспечения жизни учащихся нельзя.
Жилая зона ТД находится в четырех крупных и отдельных от Талантливого Дома башнях, каждая из которой включает в себя разную возрастную категорию.
Мышкина башня, имеющая огромное количество воспитателей, содержит самых маленьких учащихся, детей летнего деления. Башня эта – белая да на вид пушистая, невзрачная, с розовыми и голубыми весёлыми мышатами, с вечно цветущим садом вокруг! Находится она за Талантливым Домом.
Беличья башня, с чуть меньшим количеством воспитателей, укрывает от дождя и холода детей осеннего деления. По окраске же она жёлто-оранжевого лучистого цвета с реалистично изображёнными белками. Находится она позади Мышкиной башни, между контактным зоопарком Студии и шахматной зоной.
Дикобразова башня содержит подобное предыдущей башне количество воспитателей, в ней живут ученики и ученицы зимнего деления. Эта башня давит на глаза кислотными и контрастными красками, которыми её окрестили сами жильцы-бунтари – и граффити, и изображениями кумиров на ней… Стоит она посреди парка для отдыха, где растёт от силы деревьев сорок или пятьдесят. Перед парком и после этого парка строго располагается чугунный забор, ограждающий парк от дороги, остального города и школы. Проседает свой век на сырой земле парочка скамеек, кормушек для птиц.
Если смотреть на лицевой вход Студии 26, то парк и Дикобразова башня всегда приветствуют слева, а справа кротко кивает верхушками деревьев вместо приветствия густой-густой лес с паутинками мало протоптанных троп и кирпичных дорожек, стезей с аквариумными камушками и секретными ходами через кусты. Вечнозелёные сосны, тополи и клёны качаются в такт музыке, звучащей из открытых окон школы. Порою думается, что в лесу острова Шолотля есть все виды флоры и фауны, убаюкивающие душевными серенадами и манящие дикими ароматами прошлого. Именно в столь необъятной глуши оберегает от неприятных знакомств студийцев весеннего деления Бобр-башня, построенная последней.
Единственная башня, неотделанная снаружи краской и шпаклёвкой, без рисунков и узоров. Её украшают красные и потрёпанные временем кирпичи, из которых она и построена. В этой башне обитает наименьшее количество воспитателей и лишь вокруг неё ходят легенды, но не из-за количества воспитателей или из-за старости кирпичей… Легенды о лесе, её окружавшем, переходят из поколения в поколение, однако бредни эти никак не мешают весеннему делению, а именно ученикам десятых, одиннадцатых и двенадцатых классов там жить и с удовольствием расцветать внутри сего истинного произведения искусства!
Каждая башня состоит из четырёх этажей и подвала: в подвале склад вещей и прачечная, на первом этаже общая зона со столовой, комнатами отдыха и кухонькой, на втором этаже живут ученики самого младшего класса, на четвёртом же самого старшего класса, а на третьем среднего.
***
Первый этаж Бобр-башни из красного кирпича. 23-ье сентября 2019-го года продолжается: на дворе во всей красе расцветает день! Первая дама Бобр-башни, пышная женщина средних лет, выглядывает из комнаты отдыха и пыхтит.
– Ыва, Ыва Дублэ, помоги-ка мне перетащить этот дурацкий… Гррра!
Каштанововласая одиннадцатиклассница, сидящая в холле Бобр-башни, закрывает свою книжку и подпрыгивает на стуле.
– Сейчас-сейчас, смотрительница Марго!
– Ну-ка! Нуу-ка…! – пыталась она вытолкнуть своим весом и криком шкаф из дверного проёма.
Девушка подбежала к воспитательнице.
– За черта Вам сдалось переставлять шкаф в столь нелюдимый час, смотрительница Марго?! Я не смогу Вам помочь, он огромный!
– Ладно-ладно, уговорила, Ывонька… – бросила гиблое и безуспешное занятие смотрительца Марго, погрозив девушке пальцем. – А вот как только ребята придут!!!

Глава 13. Прошлое в малиновом свете: Господин Мира в седьмом классе.
В Дикобразовой башне на втором этаже – этаже, где живут все семиклассники, находится четырёхместная комната со столами и шкафами, с четырьмя кроватями и одной ванно-туалетной комнатой.
В эту четырёхместную обитель со светло-желтыми обоями в бежевую полоску зашёл светловласый и кареглазый мальчик двенадцати лет, Алое Лейнстрейндж, да посмотрел в зеркало у входной двери.
В зеркале с позолоченной оправой облик Алое сменился обликом Алана Бушпепы – тёмновласого, жёлтоглазого и хитрого мальчика двенадцати лет. Алое ухмыльнулся отражению Алана в зеркале и присел за небольшой стол у своей кровати.
«Доброго времени суток, дорогой дневник!
На дворе октябрь 2014-го года и на связи твой покорный слуга – я!
«Десятой и совсем не загадочной запиской Эллиота Мейсона» прозвал бы я эту запись, не имей я совести или же, на худой конец, будь я самим Эллиотом Мейсоном, но, увы, меня звать Алое Асфоделем Лейнстрейнджем, или просто Асфоделем «Ха», и мне порою бывает очень страшно за то, что я могу потерять прямо сейчас, в сею минуту, всё, что имею – как богач, которому не суждено запереть за тысячными замками своё богатство, своё драгоценное счастье, но всё же я воистину самый счастливый человек на этом седьмом небе! Седьмой класс – это шанс начать жизнь с чистого листа!
Кажется, что друзья стали мне семьёй, дотошными зачастую, но жутко любимыми родственничками – братьями и сёстрами, дядями и тётями, бабушками и дедушками, кто-то даже стал мне отцом и матерью, сыном и дочерью. Это казалось мне поначалу безумием, кажется до сих пор, однако, если призадуматься, живя в одном доме, едя за одним столом одну и ту же пищу, обсуждая общие для всех хлопоты, стоя плечом к плечу друг друга как члены наиполноценнейшей семьи – могло ли быть ощущение иначе?!
Я уверен, что даже спустя года ни одна телепередача не сможет передать этого практически беззаботного счастья, которое я испытываю сейчас, став частью Талантливого Дома, настолько чистым оно будет являться для телевидения и является…
Жизнь так непредсказуема, о волхвы! Никогда бы не подумал, что мне здесь станет по душе и я здесь обрету тех, кто так понимает меня! Я нормальный, я обычный человек! Здесь нет вуали горя, в которую окутан мой дом, здесь солнце светит ярче, здесь нет Мермегаса Дрогельбеххера и Льюиса Лейнстрейнджа, здесь моя ответственность за сохранность всех миров будто б рассеивается. Мне так хорошо и остаётся лишь надеяться, что у Одри с мамой всё так же хорошо, как и у меня, а папина душа не преследует меня по свету с помыслом сделать мою жизнь более осмысленной… Я хочу жить в хаосе и неопределённости, жить одним днём, в котором забота – это выбор подходящей мелодии для будильника или тест по этикету. Надеюсь, что папа понимает меня или, по крайней мере, когда-нибудь поймёт. Я устал, а здесь я отдыхаю… душой.
Одной надежды на благополучие моей семьи и моего города недостаточно, но большего у меня, увы, нет, потому я смотрю в окно и улыбаюсь невероятно ясному небу Вертфлеста!
Хочу признаться, дорогой дневник… Если принца Гаргараада я не найду здесь, в Талантливом Доме, то нигде больше и не буду искать – я скроюсь от сотен разноразмерных глаз и начну жизнь с нуля второй раз да, быть может, даже в облике крысы.
Мисс Джесс, наша преподавательница по музыке, говорит, что надо зажигать счастье в сердце сейчас, именно сейчас и именно сегодня, чтобы пламя росло, а откладывание этого лишь делает сырее и сырее угольки внутри нас, пламя может не зажечься никогда… Хотя даже в таком случае выход есть – ветер перемен сушит и проветривает сырые угли да даёт им возможность принять в свои объятия искорку надежды на счастье и разгореться этой искорке до гармонии с собой и восторга от своей жизни. Я чувствую, что она дошла до этой метафоры сама, опираясь на свой жизненный опыт, оттого я верю ей, пускай и выглядит она обычно растеряно, хех».

Глава 14. Прошлое в алом свете: Господин Мира в восьмом классе.
На дворе трепетал не на шутку суровый сентябрьский ветер 2015-го года. Неделю назад все студийцы собирали лимоны в лимонном саду, кой неподалёку от Дома Истории и Талантливого Дома, а Кларисса Старр и Карлос Браун обсуждали возвращение в Вертфлест Артура Брауна, кузена Карла.
Арти, чёрновласый и голубоглазый мальчишка тринадцати лет, аккуратно приоткрыл дверь в школу и зашёл вовнутрь. Вешалки-гардеробы на колёсиках, будто б стены, образовали коридор, ведущий по холлу лишь в одном направлении.
– Люди есть? – с улыбкой осматривал Арти гардеробные.
Из-за гардеробных выскочили с шумом-гамом люди, в зубах которых были дуделки, а на головах у которых – колпаки.
? Jimmy Somerville – You Make Me Feel (Mighty Real)
Среди людей есть и Карл, и Клара. Первый приобнял кузена.
– С возвращением в обитель хаоса! – празднично раскинула руки Клара.
– Спасибо, что не в обитель зла! – обратился Арти к Кларе с улыбкой да повернулся к Карлу. – Не стоило устраивать что-то подобное во второй раз, правда. Я не с Луны прилетел и не с войны вернулся, Карлос!
– То было празднование семейное, а это – дружеское! – крепче крепкого обнял брата Карл.
– В любом случае: спасибо огромное.
К юноше подошли поздороваться Лили, Ник, Майкло, Лео, Киара и Алис.
– Наконец-то мистер Кьюпид не будет к нам докапываться – Артур Браун ж прибыл, хе-хе! – обратилась к Николасу Лилия, поглядывая на Арти.
– Ха-ха, да! Ничего личного, Арти, просто без тебя он на всех срывался, а тут…
– Естественный отбор! – улыбнулся Майклос. – Именно это Лили и Ник хотели сказать.
– Одного Брауна вам не хватало?! – рассмеялся Арти.
Лео подошёл к Арти и обнял его, похлопав того по спине.
– Два лучше, чем один! Кьюпид и вправду кидался на нас всех, как на паршивых сук, однако я не считаю, что тебе надо будет противостоять ему в одиночку, как осиротелому щенку! Все выстоим, да и, ёлки-палки, отчего о грустном?
– Встречи встречами, дудки шляпами, а с Кьюпидом делать что-то надо, – почесал Арти затылок и криво улыбнулся.
– Никогда не понимал: почему Кьюпиду ты так ненавистен, Арти? – вопросил Ник.
– Потому что наш милый-добрый Арти научил его сынка курить, вот что! – усмехнулся Карлос с колкостью. – Но не переживай, мы совместными усилиями сделаем что-либо с ним и его ненавистью.
– Пули его не берут, режущие даже не царапают, а вы про «что-то делать надо»? – загибала пальцы Киара Морган. – Хах! Легче победить Терминатора или Годзиллу, чем его.
– Мы не его рабы иль крепостные, Киара! – резво подняла руку с кулаком вверх Алисия Таллейн. – И он не наш владелец, не свят батюшка! Мы его победим!!!
– Загоним пса в загон, – кивнул Майклос Сандерс.
– Хех, верно, Майклос, – с улыбкой отколола Киара.
Из-за вешалок к ребятам вышла розововласая, светло-зелёноглазая и хрупкая Мулан с розовым тортом в руках.
– Бу! У нас получится победить злого Кьюпида, о чём вы? Хе-хе!
– Мулан! – радостно подбежал к ней Арти, взяв из её рук тяжёлый торт.
– Так, давайте-ка к столу! – захлопала в ладони Кларисса Старр. – У нас полно всякого вкусненького, да-да!
– Ну что? Воскрес Иисус Христос? – серьёзно скрестил руки на груди Майклос Сандерс.
– Приумолкните, святой отец Сандерс, – покосился на чёрноглазого зелёноглазый Леонардо Дейр.
Лили принялась выдёргивать смешные дудки из ртов.
– И вытащите эти дурацкие дудки из зубов, ребят, смотрится убого, – кинула синеглазая все дудки на стол.
– А мы через дудки, как через трубочки будем газировку пить!
– Вот именно! Верно Лео говорит, ха-ха! – взбодрился и развеселился голубоглазый.
– А колпачки мне – Общество Пресвятого Шляпника просит, – по-умному или по-полоумному подняла Алис палец вверх.
– Алис… – ударила Клара себя по лбу.
– Сильнее бей, – шепнул ей на ухо Майкло.
– Заткнись, Сандерс!
– Забавно, но эти смешные колпачки да дудки подходят к твоему образу, Лео, – ехидно скорчила рожицу Киара.
– Она на нашем сейчас прошипела языке, не знаешь, Арти? – обратился к другу Дейр.
– Ха-ха-ха! – порвало от смеха Морган.
– Боюсь, мы не разобрали язык, Дейр. С марсианского перевод затруднителен, – сдерживал смех изо всех сил Карл.
– Толерантнее, пожалуйста, сей язык с Луны! – надел очки без стёкол Джонс.
– О-хо-хоу. Пошла жара! – убрала Лилия дудки в пакетик.
К ребятам из-за вешалок вышел кареглазый блондин, смутив Арти своим присутствием.
– Привет, Алое, – встал Артур Браун, как вкопанный, – не думал я, что ты ещё вернёшься к нам. В Студию.
Асфодель дружелюбно и взволнованно начал беседу.
– Привет! Я теперь не Алое Лейнстрейндж, хоть по бумагам ещё и Лейнстрейндж, да… Я – Асфо. Слава Всевышнему имею два имени и могу начать жизнь с поистине чистого листа. И начал! – он закрыл карие глаза, сделал пару вдохов и открыл глаза. – Эм, слушай: те случаи в пятом-шестом классе – моя самая большая ошибка на данный момент. Как насчёт мира?
– Ты давно здесь как Асфо? – отколол Арти, держась на расстоянии от Асфо, но не отпрянув от него.
– Весь седьмой класс я проучился здесь под именем Асфодель, – улыбнулся он, – и продолжаю здесь учиться!
– Мы тебе рассказывали про новенького, про Асфо! – подошла к Артуру со спины Мулан.
– Да, фактически это Алое, но это не совсем Алое – я чувствую это! – подошёл к Брауну-младшему Леонардо. – Асфо совсем не тот человек, что окликал нас обезьянами.
– И мы все такого мнения! – вклинилась в разговор Алисия. – Он очень хорошо вписался в нашу компанию.
– Будто другой человек стоит предо мною, ужас… – оценил Арти ситуацию. – Как время быстро летит и как меняет людей… Не представляю, как ты смог измениться.
– Теперь его фамилию никто в речи не употребляет, даже учителя, – заявил Карл. – Зовут все лишь по прозвищу – «Ха», Асфодель «Ха».
Артур протянул Асфоделю руку для рукопожатия и доброжелательно улыбнулся.
– Рад знакомству, Асфодель «Ха». Мир – это золото! Я верю в то, что мы сможем найти общий язык, если от твоего высокомерия ничего не осталось, конечно.
– Не осталось! – мягко улыбнулся Асфодель.
От происходящего обалдели абсолютно все – каждый был рад, только вот до Клары всё не доходило, отчего они помирились так быстро. Она глубоко вдохнула и выдохнула воздух, помотав головой.
Все ели, пили, смеялись – Арти успел переговорить со всеми на том застолье! Особенно с Асфоделем «Ха», своим новым хорошим знакомым и, в последствии, добрым другом.

Глава 15. Прошлое в клюквенном свете: Господин Мира в девятом классе.
Конец июня 2017-го года на календаре.
Выпускной вечер девятых классов пролетал подобно радостному мгновению, после которого бывает очень горько.
? Martina Stoessel, Jorge Blanco, Pablo Espinosa, Mercedes Lambre, Lodovica Comello, Candelaria Molfese – Ser Mejor
В ресторане шумела музыка, веял прохладный ветерок. Весёлые крики в такт жизнерадостным песням слышал в тот день даже немой Джозеф, плавающий в Вертфлестском море далековато от острова Шолотля, на котором и стоит по сей день ресторан.
Празднество проходило в ресторане «Павлин», что через дорогу от Дома Истории и роскошного лимонного сада.
На ограждении веранды ресторана сидел Асфо в костюме, печалясь. Его светлые волосы растрепались на сильном ветру, а карие глаза слезились по подобной причине. К нему из ресторана вышла мисс Джессика в длинном вечернем платье и облокотилась на ограждение веранды.
– Чего грустим?
– Не могу поверить, что всё закончилось, мисс Джесс.
– Не преувеличивай, Асфо. Ещё ничего не закончилось, верно? Всегда можно перейти в весеннее деление, в десятый класс с одиннадцатым и двенадцатым в придачу. Туда многие из «Дэ» пойдут!
– Знаю, что можно, но, когда на твоей родине война…
Мисс Джессика забегала глазами.
– В Раю война?! То есть… Эмм, кхм, – кашлянула она в кулак.
Асфодель грустно ухмыльнулся и продолжил говорить с неохотой.
– Хоть меня и зовут Алое Асфоделем Лейнстрейнджем, мисс Джесс, поверьте – я не с неба, а альмасветлое государство вряд ли когда-нибудь увижу, ну, Рай, если по… если на языке толков, – Асфо ненадолго замолк. – Думаю, Вам стоило это знать.
– Это шутка…? – заглянула в глаза Асфоделя абсолютно сбитая с толку учительница.
– Нет, мисс Джессика.
– Но если ты не Лейнстейндж и не потомственный альмасветлый, то и не Алое! Тогда кто же ты?
– Мне пора в чудотворческий мир, простите, мисс Джесс. Простите меня! Я лучше пойду. Меня ждут.
– Разве портал до чудотворческого в Доме Истории открыт? – крикнула молодая женщина вслед уходящему выпускнику. – Мне казалось, что после гибели Сены Паон он закрылся, и я убедилась в этом много лет назад на собственном опыте.
– Хе-хе! – обернулся к ней Асфо с улыбкой. – Я знаю секрет прохождения по нему – сделать это не из лёгких, но я смогу, а Вы, к сожалению, нет. Не беспокойтесь за меня, мисс Джесс! Когда-нибудь я вернусь, и мы увидимся снова! – улыбка спала с его лица. – Пускай это наступит и совсем не скоро.
В ресторане разбился телевизор и парочка тарелок. Мисс Джессика уже собиралась зайти туда и разобраться с происходящим, как вдруг приостановила Асфоделя.
– Если не из Ангелии, то откуда ты? Можешь не говорить, кто ты и как тебя звать, ну а откуда ты – ты скажи, а я, если смогу, помогу тебе.
– Не могу много говорить, мисс Джессика.
– Асфодель, не много ли ты на себя берёшь ответственности? Просто подумай, на секунду задумайся, нужно ли тебе это всё и нужен ли такой перспективный юноша, как ты, на войне? Столько мечтаний коту под хвост, лишь бы под пули?! Я понимаю, когда твой дом в беде – мир рушится! Но не спеши сжигать все мосты. Это мой тебе честный совет.
– Если мой дом сгорит дотла из-за глупой ненависти ученика Мермегаса Дрогельбеххера, ужаснейшего из существ, то я не переживу этого! Им обоим это сойдёт с рук, а я потеряю практически всё из того немногого, что у меня осталось!
– Я могу договориться со своим племенем Гунку-гунку, чтоб они помогли твоим, кем бы твои не являлись! Я всё устрою, Асфо! Я не позволю дорогому к сердцу своему ученику потерять дом и тёплые воспоминания из детства, ежели они были, конечно.
– Гунку-гунку…? Так существование Гунку-гунку – не миф?! Вы поможете мне?
– Я помогу тебе только если ты перейдёшь в десятый класс. Хотя бы ненадолго! – женщина опустила взгляд. – Я однажды поспешила бежать из своего дома, от своей семьи, пускай и недолюбливала её. И, знаешь, отчасти я до сих пор жалею, что не осталась, не нажала на «паузу» в череде пылких событий, – она посмотрела Асфоделю в глаза, – и я не хочу, чтобы ты допустил ту же ошибку. Всё взвесишь, подумаешь… Да, ты обманщик, раз зачем-то выдаёшь себя за Алое, но ты тоже человек – я понимаю это и хочу помочь.
– Пожалуй, я буду по Вам, вашей доброте и мудрости сильно скучать… – сказал юноша и хитро улыбнулся, – но не скоро!
Учительница крепко-накрепко обняла своего ученика.
– Вы правы – спешка не приводит ни к чему хорошему.
– Разворачиваются и уходят, мальчик мой, когда пути дальше и вперёд больше нет, – с горечью и облегчением сказала мисс Джессика, продолжив шёпотом, – тогда и уйдёшь, а пока… – далее женщина закончила мысль озорным громким голосом, – а теперь пошли всыпать по самое «не хочу» твоим одноклассникам за битую посуду!

Глава 16. Прошлое в вишнёвом свете: Господин Мира в десятом классе.
Понедельник, 11 сентября 2017-го года. Бобр-башня.
Асфодель «Ха» читал газету, сидя в комнате отдыха на первом этаже. В шкафу этой комнатки лежат настольные игры, а на стене висит огромная аптечка на все случаи жизни. Артур ворвался к Асфоделю да позвал его куда-то, куда звали всех, и «Ха» гордым шагом побрёл за остальными навстречу сюрпризу.
На первом этаже Талантливого Дома располагается красивый и большой актовый зал, вход в который сияет между лестницами на второй этаж. На сцене актового зала стояло двое.
Мистер Кьюпид встал у микрофона.
– Поприветствуйте своего директора!
Сорокалетний, тёмноволосый и нетолстый мужчина подошёл к микрофону – рядом с ним скалой стоял учитель химии, танцев и математики.
– Вы все прекрасно знаете, дети, что… – заговорил директор Дженсен.
– Это десятый «Бэ», Дженсен. Это не дети, а монстры!
– Точно-точно, мистер Кьюпид, м-да… – отвёл взгляд в сторону и вновь обратился к ученикам директор. – У нас в следующее воскресенье, на постановке пьесы «Господин Мира», пьесы вашей одноклассницы Све Лус, соизволили быть очень важные гости, поэтому я хотел бы искренне попросить вас, исполняющих всего одну песню – не чудить! В конце концов, она старалась, вложила в это душу, да вместе с неимоверной радостью признания испытывает ещё и волнительный задушевный трепет – не треплите лишний раз никому нервы. Я, конечно же, искренне хочу верить в то, что вы на такую подлость не способны, однако ваш классный руководитель, мистер Кьюпид, попросил меня ещё раз провести вам этот инструктаж. Кто сплохует – отправится в подвальный обезьянник со штрафной и ограничивающей ваши права красной карточкой на долгосрочку. Все здесь, думаю, знают и не понаслышке об этом интересном нововведении мистера Кьюпида и сеньоры Оро. Благодарю всех за внимание и прошу помнить мои слова. Теперь же идите – вас на репетиции уже ожидает мисс Джессика. До свидания.
– До свидания! – хором крикнули десятиклассники.
– Мистер Кьюпид, можете идти, – уверенно коснулся директор плеча коллеги.
– Спасибо, что услышал мои просьбы и принял их к сведению, Дженсен.
– Всегда рад помочь, – улыбнулся директор.
– Пшли живо на вокал!!! – гаркнул медленным ученикам деспот.
– Идём мы, идём… – невпопад заболтали бэшки.
***
В кабинете, где стены обиты звукоизоляционными плитами с металлическим блеском, а на диванчиках у левой стены, что рядом с дверью, студийцы всегда сидят с оживлением, проходят уроки вокала.
Мисс Джессика раздала бэшкам листы с песней, наложенной на очень красивую мелодию, добавив: «Припевокуплет нужно будет петь на пятьдесят пятой секунде и на второй минуте пятой секунде, хорошо? Время показывается на телевизоре перед вами, дети, а также на обоих листах есть это время. Начали!».
Песня шестая к пьесе «Господин мира», поставленная на музыку: ? Edvin Marton & Vienna Strauss Symphony Orchestra – Happy Day (3:07).
Текст:
Уж не светят солнца – лУнаа блестит.
Всей невзрачностью зверки спят – Дом спит!
И склоняются лишь звёзды в глади водной, жИвя тишиною, тьмою, мм…
Не бреду и я по чУждоой тропе,
Да не крал, не мракобесиил нигде,
Но склоняюсь я, бред неся и поминая жизнь полную светла…
…ТЕНИ!
Время по пению: (0.55 / -2.12) и (2.05 / -1.02).
Голоса Майкло, Арти, Лео, Клары, Ника, Лили, Алис, Киары и Алое Асфоделя Лейнстрейнджа «Ха» слились воедино. Пока мисс Джессика упиралась глазами в документацию по квартире, сидя в лаборантской, в кабинете воцарилась незримая магия музыки, которую, как по закону подлости, мало кто ощутил.
Вдохновлённым с головы до ног себя почувствовал лишь Асфодель.
– Мо-лод-цы! – вынырнула из лаборантской в кабинет к ребятам учительница. – Жаль только, что мистер Кьюпид с дуру бесится и гоняет вас по всем кругам Ада, желая образумить… Ох! Как он слеп! Вы – самые понимающие и дисциплинированные дети из всех десятых классов, а вас так вот… пугают! Ладно, в любом случае – с меньшим али с большим количеством времени вы всё равно готовы на все сто двадцать к «Господину Мира» и приезду небесных цац!
– Небесных цац? Что, простите? – испуганно шагнул Асфо вперёд.
– Вам не говорили? – удивилась женщина.
– Говорили что? – присоединился к недопониманию и Арти, встав на уровне Асфо.
– Я так называю пару-тройку-десятку людей из наивысочайшего общества, которые руководство Златоглазых Горлиц на мушке держат. Наибогатейшие мира сего! Я своими словами, конечно, могла кого-то обидеть, но, поверь, Асфо, твоя семья – это не ты, – подмигнула мисс Джессика светловласому ученику.
Асфодель посмотрел на мисс Джессику напугано, а она на него – с грустью. Женщина понимала, что, скорее всего, это конец его пребывания в школе.
– В их число ведь и Лейнстрейджи входят тоже, да…? Наибогатейшие мира сего? – уточнил Арти, взглянув в сторону Асфо.
– Эх, да… Но я – не они, – приуныл Асфо «Ха» и посмотрел на мисс Джесс, – и видеть их не хочу.
– Асфодель, останься, пожалуйста, – женщина нервно усмехнулась и махнула рукой, – а остальные брысь отсюда!
Ученик и учительница остались одни.
– Асфо, а почему ты прикрываешься обликом Алое Лейнстрейнджа? У тебя же есть свой собственный человеческий облик, правда?
– Есть. Никто не должен знать, кто я на самом деле, вот в чём загвоздка. И для Лейнстрейнджей, и для Дрогельбеххеров, и для ученика одного из Дрогельбеххеров я являюсь крупной проблемой.
– Хорошо, я поняла тебя, – заговорила женщина с запинкой.
– Иначе меня убьют!
– За то, что ты обучаешься в школе?! Прости, но я не понимаю.
– Не в простой школе, а в Талантливом Доме, где и должен учиться лидер Команды Света. И за то, что я излишне разговорчив со своими хорошими друзьями, меня тоже смогут убить, если в неподходящее время узнают, кто я. Пора бы мне залечь на дно для безопасности всех нас и Вас, мисс Джесс.
– Ты уходишь?
– Да, теперь точно ухожу. Прощайте!
– До скорой встречи, мой мальчик. Надеюсь, ты многое успел поведать тем, кому должен был. Надеюсь, что ты выиграешь в бою, который засел в твою голову.
– Я успел! Спасибо Вам за всё!
– Обращайся! И… Асфо, счастливого пути, – улыбнулась мисс Джессика. – Я верю, что мы ещё встретимся и что у тебя всё задуманное получится, но только не забывай, кто ты.
– Я только и делаю, что думаю о том, кто я!
– Ты студиец: я это имела в виду, Асфодель, и пока, – помахала она ему рукой, – пока-пока!
Дверь за пятнадцатилетним юношей захлопнулась, он кивнул на прощание и ушёл, а учительницу поглотила ангедония (снижение или утрата способности получать удовольствие) и тревожность, обострившаяся через два года, в сентябре 2019-го.
Асфодель «Ха» в последний раз зашёл в Бобр-башню, в их с Майкло, Арти и Лео комнату, да в последний раз открыл свой дневник. Он писал долго и закрыл дневник в тканевой обложке с болью.
– Теперь его надо спрятать до часа Икс и бежать, – озирался Асфодель по сторонам.

Глава 17. Просто красный свет: про Вертфлест говорят на телеэкранах.
? Crowded House – Fall At Your Feet
– Проснись!
Семнадцатилетний Артур Браун поперхнулся воздухом, раскашлялся и убрал руку студийской медсестры с нашатырём подальше от своего носа, открыв глаза.
– Иу, ну не розы же! – скорчился он и осмотрелся. – Медпункт? Я… я просто уснул.
– Простите его, медсестра Боу, – подошёл Леонардо Дейр к койке, – Арти у нас не особо привык следить за языком.
– Ой, можешь не рассказывать мне, Лео, ха-ха! Я всю жизнь в школьной медицине, – кокетливо махнула она рукой.
– Спасибо Вам за терпение, – благодарно засмущался рыжевласый юноша и присел рядом с койкой друга. – Как ты, Арти?
– Какой сейчас год?
– Мозги спеклись? – выдержал паузу нахмурившийся юноша. – Ты отключился на пять минут максимум и задаёшь мне такие коматозные вопросы, серьёзно?
– Да, серьёзно!
– Сегодня 23-ье сентября 2019-го года, Браун, и я не понимаю… Медсестра Боу, Вы можете нас, пожалуйста, оставить одних?
– Без проблем.
Медсестра аккуратно закрывает за собою полупрозрачную и полустеклянную дверь.
– Арти, – зашептал Лео, – что ты видел в своём околоболезненном сне?
– Чего удивительного в бредовых видениях? – устало процедил голубоглазый. – Сны тоже бредовыми бывают.
– Помнится, когда мы только начинали жить вместе, а это был класс второй или третий, тебе снились эпизоды, связанные с тобою якобы прошлым, ну, до потери памяти. Там, конечно, были ещё какие-то странные существа, удивительные растения и королевства, но был и ты, и твои биологические родственники, как мы предполагали.
– Мне виделись страшные места и достаточно подозрительные, несчастные, мерзкие и самодовольные люди, но виделся и ты.
– Я?! Мне, конечно, льстит, но…
– И Студия. Лео, ты помнишь эдакого Асфоделя «Ха»?
– Нет.
– Мы якобы с ним жили и дружили, пока с нами и Майкло не стал жить Джузеппе.
– А с нами разве кто-то жил? Ничего не понимаю…
– Другая версия, скажем так, Алое Лейнстренджа.
– А, а Алое я помню. Мерзкий тип!
– Да! К слову об Алое – он из волшебного мира, королевства на облаках, представляешь?! Он и его высокомерный дед – главные ангелы в Раю!
Лео сосредоточенно и серьёзно поднёс ладонь к дружескому лбу.
– По физическим показателям вроде не перегрелся, хотя… Ты ведь, эмм, осознаёшь, какую именно херню мелишь? – поиграл Лео руками, словно весами. – Да…?
– Понимаю! – ударом опустил он ладони-чаши весов Дейра. – Но я видел это всё своими глазами! – бил Арти себя в грудь. – Пускай и всё в красном свете.
– Может, воспаление зрительного нерва?
– Может… Вероятно, я помешался, однако то было, как наяву! Хотя я понимаю, что это лишь проступки моего мозга.
– Если хочешь и если для тебя это действительно важно, то я поверю тебе на слово, в каждое твоё слово, – без капли насмешки произнёс Брауновский лучший друг.
– Нет, не верь мне. Это невероятная глупость.
– А ещё нам надо спешить на химию, пока мистер Кьюпид не стал биологом вместо любезной мадам Мбондж и не стал препарировать нас! Давай помогу встать…
Арти взялся за руку Лео и крепко встал на ноги.
– В норме?
– Нормально. Знаешь, Дейр, а ведь он мечтает об этом какой уж год… Давай поддадимся во имя чуда? – усмехнулся Арти.
– Знаешь, чудо должно быть либо новогодним, либо деньрожденным, либо никаким. Моё день рождение в мае, твоё в феврале, его, если мне память не изменяет, было в августе, а Новый Год у нас наступает 1-го января, так что, мм, какая досада!
– Твои монологи греют моё сердце. Или это разговоры с самим собой?!
Лео толкнул Арти со всей дури в плечо, и они оба вышли в холл первого этажа, переступая с ноги на ногу медленнее медленного.
? Flying Steps – Breakin’ It Down
– Имей в виду, Лео: если я не появлюсь на химии, то бремя старосты временно накинешь на сутулую спину пред нашим дорогим классным именно ты.
– Ежели я – это мёд, и мои слова греют твоё сердце, то ты чёртов дёготь, Браун. Я тебя до медпункта на своём горбу нёс, а ты хочешь, чтоб я убил тебя и подставился? Хах! Триста раз!
– Знаю, я не сахар и мои слова отнюдь не сладки, а теперь пошли на самый важный урок во всей Вселенной! – крикнул Арти, забыв, что они уже не в медпункте.
– Лучше бы ты сдох, да…
– Что? – не расслышал Арти из-за пародирования эха к своему крику.
– Лучше бы ты сдох, говорю! Поспал бы как Бог, Браун! – встали они оба на первую ступень широкой лестницы и побрели наверх.
– Если в Раю заведуют Лейнстрейнджи, то я лучше в Ад. Кстати, там тоже одни снобы.
– Великолепно… И куда нашим душам деваться после смерти?
– Предлагаю поддаться похоти и веровать не в христианство, а в буддизм, Дейр, и переродиться в голодных духов! – безобидно улыбнулся Арти.
Они остановились на середине лестницы.
– Арти, может, хочешь поесть или кофе? Ты ж не поел нифига в обед, ни крошки во рту.
– У меня в сумке парочка батончиков со злаками и вчерашнее яблоко, так что переживу, – махнул Арти рукой, да они продолжили свой путь на второй этаж.
– Справедливо. Слушай, а что надо для перевоплощения в животных, Браун?
– Надо жить сиюминутными потребностями, быть невежей.
– Тогда осталось лишь уверовать в буддизм, я понял…
– Ха-ха-ха! Лео!
– Что? Хе-хе…
– Если ты невежда, то я камень! А если серьёзно, то прекращай слушать Морган с её тупыми подколами, для неё лишь одни умницы – её мегажестокие родители, без человечности и чувства юмора живущие.
– Согласен, у Киары специфическое чувство юмора и подозрительные увлечения.
– Иначе не скажешь… Лео, скажи: она тебе до сих пор нравится, да?
– Я и сам не в восторге, – вздохнул Лео. – Влюбись я хоть в кого, кроме неё, моя жизнь стала бы полна цветущей романтики, но я влюбился в гербарий, судя по всему.
– Время излечит твоих бабочек в области-отделе живота, не переживай.
– А надо ли? – чуть пришибленно улыбнулся Лео. – Надо ли лечиться от счастья?
– Пять лет невзаимной влюблённости – это мука, Лео. Не то, что добавляют в мучные изделия, а то, что заставляет отказываться от пищи, меняя вкусные булочки на коньяк и сигареты – это и дороже, и вроде даже вреднее.
– Злоупотребление всякого из продуктов, Арти, хоть в твёрдом, хоть в жидком, хоть в газообразном состоянии – это, ну, от слова злоупотребление, зло! Всё несёт в себе начало великого зла и великого добра!
– А влюблённость, подтверждённо невзаимная и долгие месяцы как мёртвая – это что? Какой это продукт?
– Странные у тебя вопросы, Арти… Предположим, что клубничный йогурт?
– Влюблённость – это не любовь, согласен?
– Ну.
– Влюблённость – скоропорчащийся продукт, как ты верно подметил. Она либо съедается двумя людьми и превращается в микроэлементы любви, которые удивительным образом останутся в организме обоих надолго, либо стухает.
– Что именно ты хочешь мне донести на сей раз? Ты же знаешь, что я тебя слушать слушаю, да вслушаться и выслушать не могу.
– Я пытаюсь уберечь твоё время от тупой растраты. Ты спас мою шкуру в очередной раз, а не бросил меня на потеху толпы, и я не хочу, чтобы тебя считали шутом.
– Для меня все, кто отвергает искренние человеческие чувства, это шуты, и я себя в их ряде не вижу. И тебя, к слову, тоже! Ты хороший друг и я ценю, что ты уже как пять грёбаных лет слышишь от меня одно и то же да не затыкаешь, а теперь пора бежать.
– Пока принцесса не соскучилась по придворному льву? – улыбнулся Арти.
– Пока король-военачальник не соскучился по шуту, хах!
***
Господин Жестов стучит каблуками потрёпанных туфлей по полу и открывает обыкновеннейшую дверь учительской, что располагается на втором этаже.
Бухнувшись на кресло у телевизора, он нажимает единственную красную кнопку на пульте.
Телевизионный экран вредничает: мелькает экран жёлтый, зелёный экран, а после красный, голубой, фиолетовый, красный, пока мужчина хорошенько не кинет в него подушку. На экране показывается вчерашний чемпионат по гольфу.
– Итак, НЕПОРАЖЁН-ТВ на четвёртом… – расправляет господин Жестов плечи и вытягивает руку с пультом к телевизору.
Услышав резкий хлопок двери, он чуть поворачивает голову на больной шее влево, да резко выключает звук на документальной передаче четвёртого канала.
– Кто там?
– О, господин Жестов! – воскликнула не видимая Жестовым из-за кресла фигура мужским голосом. – Приветствую Вас! Не ожидал увидеть, оттого прошу прощения, если напугал, – присел только что вошедший мужчина на соседнее с господином Жестовым кресло.
– Ох, дон Неви, с моим-то стажем работы в школе меня ничем не напугать, ха-ха!
– Понимаю! – рассмеялся мужчина. – У Вас сегодня ещё есть уроки?
Доном Неви звался высокий тёмновласый мужчина с длинными усами на задорном лице – учитель, который мог на своём же уроке надолго засмотреться на серых и белых голубей за окном и рассуждать о их судьбе.
– Никак нет, дон Неви! Сегодня у меня день самоопределения приоритетов, самопознания и профориентации среди двенадцатиклассников! А у Вас?
– У меня сегодня день литературы! – забрал усатый мужчина из ключницы небольшой старый ключик. – Кстати, а мисс Джесс завтра выходит на работу?
– Да, у неё отпуск по сегодня включительно, но сегодня она должна забежать в Студию и узнать расписание на завтра да повидаться.
– Понятно! Ладно, успехов Вам в профориентации, господин Жестов!
– А Вам в чтениях, дон Неви! – включил господин Жестов звук на телевизоре, поджав губы. – Сегодня тяжёлый день.
Телеведущая, прячущаяся за яркими фотографиями Вертфлеста и за мифологическими рисунками, голосом, полным любви к своей родине, вещала: «Вертфлест – это город-государство, что простёрся на шести островах-братьях, названных в честь ацтекских богов и богинь. Остров Якатекутли в честь бога-покровителя путешественников; остров Шочипилли в честь божества-покровителя священных галлюциногенных растений и цветастых снов, игр, песен и танцев, изменённого состояния; остров Атлакамани в честь богини штормов, что берут начало в океане; остров Айаутеотля в честь богини инея, тумана, наблюдаемого только ночью или рано утром; остров Ицпапалотли в честь богини судьбы, связанной с культом растений; остров Шолотля в честь бога смерти и гроз. Именно последний, являясь самым большим и центральным островом, приютил когда-то нас всех, людей! Уникальные и непредсказуемые климатические условия с флорой и фауной, поражающая архитектура и инфраструктура. Мы, жители Вертфлеста, как его внутренняя составляющая и душа должны, обязаны беречь свой дом! У нас есть всё!».
Телеведущая появилась в кадре и воскликнула: «Однако именно сегодня…» – она сделала пару шагов камере на встречу под нарастающие звуки начала шоу: «…мы поставим акцент всего лишь над школами Вертфлеста, ведь сегодня у нас…» – она вскинула руки да закричала под барабанную дробь и пение фанфар: «полуфинал конкурса «Эрудиты»!».
***
В кабинете химии за пару минут до начала занятия сидел 12-ый «Бэ» класс.
– Вот ответьте мне: что мы тут делаем?! – со скуки рявкнула Кларисса Старр, положившая голову на парту.
– Мы НЕ смотрим тупорылую передачу «Эрудиты», которую все поголовно смотрят, а что, раздражительная мисс «Моё мнение должны слушать»? – оторвал Майкло взгляд от своих конспектов по химии.
– Не надо уж так грубо к передаче-то! – отколол Ник, впихивая жёванный кусочек бумаги в пластмассовый каркас ручки без стержня с чернилами.
– Да ладно, Ники, как будто тебе она нравится, – рисовала Лили стержнем синие звёзды в черновике.
– Сплошь и рядом демонстрация высшей степени человеческого, а именно директорского эгоцентризма, – сказала Киара, соединявшая в голове своей элементы таблицы Менделеева, будто буквы и слоги, в целые фразы.
– Не будь так строг к этому шоу, Майкло. И ты, Морган, тоже! Если Джоан выиграет, то она будет счастлива! – криво улыбнулся Арти.
– А вместе с ней и мы будем счастливы дополнительной работе во имя нашей прелестной школы, – перевела Киара взор с таблицы на чистый тетрадный лист.
Арти достал телефон и посмотрел на высветившиеся сообщения:
– В первом матче полуфинала Южноамериканского кубка ведь «Коринтианс» бразильский проиграл эквадорскому «Индепендьенте дель Валье» и «Атлетико Минейро» бразильский проиграл аргентинскому «Колону», так вот в группе «Аргентина в Студии», в «НАКРУЧЕНО», ставят на то, что и во втором матче полуфинала Эквадор с Аргентиной будут рвать и метать, выйдут в финал, а в финале выиграет Аргентина! Я, конечно, абсолютно с этим согласен, ведь «Колон» играет лучше, но… Ребят, имейте в виду: ещё немного и все с ума будут сходить!
– Финал девятого ноября же?
– Да, Мулан.
– Ох… Боже, мне мать голову прогрызёт в период между полуфиналом и финалом Южноамериканского кубка от нетерпения, я вам клянусь!
– Я не в теме, когда второй матч полуфинала у вас?
– Двадцать шестого сентября, то есть буквально очень скоро, Алис.
– Ого!
– Полтора месяца между полуфиналом и финалом?! Терпения вам… – обратился Ник к Мулан и Арти.
– Тише! Кажется, Кьюпид идёт! – прощебетала Мулан.
– Шоу начинается, – с глубоким выдохом откинулся на спинку стула Лео.

Глава 18. Химия, или порочный круг.
Время начала урока: 14:00.
По обе стороны двойной настенной белой доски стоят стеклянные шкафы с различными химическими штучками для манипуляций различного вида извращённости.
Банки, бутыли, ампулы, бюретки, воронки, кюветы, ложки, колбы, лопатки, мензурки, стеклянные палочки, пробирки, пипетки, склянки, мерные стаканы и стаканы для взвешивания, чашки Петри, ступки, капельницы Шустера, баночки, пинцеты, фильтровальная бумага, вата, ватные диски, железные подносы и ножницы.
Мистер Кьюпид встал у доски да заговорил:
– Пред вами, на парте, ПРОГОВАРИВАЮ ЕЩЁ РАЗ, СПЕЦИАЛЬНО ДЛЯ ГЛУХИХ, таких как Джонс, стоит пара кружек – из синего стекла и из стекла дымчатого. Живо записываем кислоты, которые могут находиться в синей: азотная, сернистая, кремниевая, а в дымчатой: угольная, соляная, плавиковая. Я знаю, что такой ерунды мало кто из вас ожидал на химии, хах! Идиоты… – вышел мужчина из-за своего стола и ступал всякий шаг театрально! – С помощью учебника, тетради, а также информации из библиотеки вы должны определить, в какой кружке какая кислота, хотя можете узнать и без них, используя знания о химии, которые лишь у Сандерса с Морган, и логику! Кто достанет телефон, в того запущу пару дротиков!!! Дротики во внутреннем кармане и орлиная меткость при мне всегда, это многие из вас должны помнить. Я гений!
Кружки замелькали, описывая круги, и из нескольких таковых образовался один единственный огромный обруч из тёплого света под потолком кабинета литературы – сей потолочная лампа напоминала одному из литературов Талантливого Дома, дону Неви, нимб да успокаивала его.
Нет, далее ведь не литература с её чтениями, а другой часовой урок, который гораздо вкуснее, о волхвы солнц!

Глава 19. Кулинария, или выбор есть всегда.
Время начала урока: 15:20.
Кабинет кулинарии. Майклос Сандерс, Артур Браун, Леонардо Дейр, Кларисса Старр, Николас Джонс, Лилия Нейт, Алисия Таллейн, Мулан Аалто, Киара Морган сидят за столами, переполненными столовыми приборами, и читают свои записные книжки с рецептами.
Лео молча встаёт из-за стола и надевает зелёный фартук в оранжево-коричневых заплатках.
– Собрался готовить? – скучающе приподняла голову Клара.
– Да, хотелось бы, – отпустил фразочку в адрес блондинки рыжевласый.
– А коньяк где возьмёшь? Любезная мадам Мбондж придёт через минут тридцать, не меньше. Лучше это, другие рецепты, сегодня записанные-то, изучи… – хлопнула она со всей дури книжкой по столу.
– Психованная, – дёрнулась от звука и буркнула под нос Лили, кратко взглянув на одноклассницу.
– Салат из крабовых палочек, помидор и сыра с заправкой из майонеза сложно не запомнить, Клара, а салат «Черепашка Ао» с грецкими орехами, черносливом и копчёной курицей мы готовить каждый день всё равно не будем! По разным причинам… И, Лили, я всё слышу, бурчи потише, – подмигнула фиолетововласая Алис синеглазой девушке.
– О? Хех, хорошо… – засмущалась Лили.
Лео из внутреннего кармана своего замшевого коричневого пиджака достал чекушку коньяка и побултыхал её содержимым пред носами одноклассников.
– Я найду способ сделать вкусные булочки, надо лишь найти муку, – присоседился парень к шкафчикам с ингредиентами, – так-с, так-с, так-с…
Лили зачитала из своей книжки рецепт, писанный её крючковатым, но аккуратным почерком и фиолетовыми чернилами:
– Три столовые ложки сахара, два стакана тёплой, НЕ горячей, воды, одиннадцать грамм дрожжей, то есть один пакетик с этим вот, с этой сушёной хренью, после всё перемешать хорошенечко, шлёпнуть туда три-четыре столовые ложки муки, вновь перемешать, а после ждать минут тридцать.
К её рассказу со своими дополнениями присоединился Ник, вдохновлённый будущими ароматами горячих и свежих булочек:
– Любезная мадам Мбондж упоминала, что только после появления большого количества пузырьков в опаре мы добавляем и много муки до консистенции теста, и чайную ложку соли, и три-четыре столовые ложки растительного масла, да водку или коньяк.
Лили вытянула указательный палец перед собой.
– Да, Ники! Если тесто для сладкой выпечки, то коньяк лучше; если для пирожкового дрожжевого теста, то лучше бахать водку. Хоть что-то хорошее в этом вашем алкоголе! – взглянула синеглазка с небольшим количеством лишнего веса на Арти и Лео. – Извини, Ники, что перебила, – прикусила девушка губу.
– Ничего страшного, Лили. Главное, что и ты зажглась готовкой!
– Это да!
– До добавления коньяка ещё более тридцати минут, ведь наша опара ещё не готова, дрожжи ещё не дали своего эффекта, ребята. Нам нужны только вода, мука, сахар и дрожжи, – встал Ник из-за стола и надел тёмно-зелёный фартук с синими полосами, – где у любезной мадам Мбондж дрожжи?
– Дьявол лишь знает, – отцепил совсем не вдохновлённо Майкло.
– Да ладно, Сандерс, вкусно поесть – это святое! – осторожно подпрыгнула Мулан, похихикав и надев разноцветный фартук с нашивками-кексами.
– Не обращай на него внимания, Мулан, он у нас сама тень! – показательно фыркнула Клара в сторону чёрноглазого.
– Смотрю, ты устала? – заметил он.
– Да, от вашего с мистером Кьюпидом занудства сложно было не устать.
– Как по мне было весело! – приглушённо рассмеялась Киара.
– Вероятно! – улыбнулась фиолетововласая зелёноглазка чёрновласой сероглазке. Киара улыбнулась Алис в ответ и подобно ей надела один из фартуков. Серый, вроде?
– Начинайте готовить без меня… – уложил Арти голову на свою книжку рецептов, писанных чёрными чернилами и каллиграфическим почерком.
– Плохо себя ощущаешь? – мило улыбнулась, подошла к Артиному столу лебединой походкой и присела напротив него, смирно упав головою на стол, Мулан.
– Да, – чувственно и приветливо улыбнулся он ей, – такие страсти, бывает, снятся, что хоть стой, хоть падай, – приподнял он голову.
– Всё пройдёт, Арти. Злые ночи всегда сменяются добрыми утрами!
– Мулан хотела сказать, Браун, – обратилась Киара к голубоглазому, – что готовить или не готовить с нами, есть или не есть приготовленное да повиноваться страшным снам иль нет: выбор за тобой и…
– Выбор есть всегда! – кристально-зелёными и горящими глазами подмигнул умирающему лебедю его лучший друг.
– Вы правы, верить в бред из снов или нет – это решаю я, и я сейчас вам покажу, что такое готовка, ха-ха-ха!
– Каковы угрозы, а, Лили, слышишь? – рассмеялся Ник.
– Весь в чёртового Карла, блин, – усмехнулась Лили и скрестила руки на груди.
Мулан подала Артуру чёрный фартук с белыми пятнышками, и они принялись готовить.

Глава 20. Литература мира, или судьба.
Время начала урока: 16:40.
Преподаватель литературы и русского языка (данный язык является официальным языком Вертфлеста, на котором все говорят) Дон Неви – это лингвист и филолог, полиглот. Очень странный, однако не безынтересный преподаватель.
Имеет усы Сальвадора Дали, ценит вклад религии в искусство и может разговаривать и рассуждать на любые темы часами! Любит эксперименты с проведением уроков и не переносит запреты.
На столах кабинета литературы лежит произведение Пьера Корнеля «Иллюзия».
– Артур, читай за Алькандра, – стушевался дон Неви.
– Ага, сейчас, – буркнул Арти. –
Вот так со смертными судьба порой играет:
То вознесёт их вверх, то в пропасть низвергает.
И так устроен мир, что в счастье иногда
Уже заключена великая беда.
– Вы столь уверенно и артистично читаете, что я даже не успел и слова Вам взвесить, мистер Браун, однако сказать мне есть что: мы уже на восемьдесят шестой странице, – сказал дон Неви.
– На следу-ю-щщ…ей?! Оу.
– Поменьше обсуждайте с Дейром флота друг друга, – улыбнулся дон Неви.
– Хорошо.
Звонок с урока! Начало перемены! В радиоприёмнике-громкоговорителе, как оно было всегда, заиграла музыка, а именно (?) The Veronicas – Revolution.
– И на следующем уроке начнём с Вас, господин волшебник. Благодарю за внимание, идите! – грациозно вскрикнул дон Неви.
– Мы вас тоже благодарим за этот чудный урок, дон Неви! – воскликнула Мулан.
– Спасибо, Мулан, – заулыбался дон Неви.
– Ваша статья о неслучайности совпадений потрясающа! – подошла Алис к учителю.
– Благодарю… – засмущался дон Неви и погладил усы.
– Дон Неви, а это правда, что мы и вовсе не должны были изучать Пьера Корнеля и его «Иллюзию»? – вопросила Киара.
– Правда, мисс Морган. Дело в том, что тучи над руководством школы – не над директором, а над самим министерством просвещения – сгустились, и продолжают сгущаться. Нам запретили строго-настрого Корнеля к чтению, но я считаю, что ничего вредного в «Иллюзии» нет! И буду считать, – топнул дон Неви ногой со всей дури.
– Запретили без каких-либо объяснений? – прищурился Майкло.
– Так точно, мистер Сандерс, как и всегда. Кстати, забери свою флэшку. Рассуждения на тему национализации просты, честны и понятны даже терминологию не знающим, молодец! – приободрил ученика дон Неви.
– Это радует, спасибо, – хмыкнул Майкло.
– Да что там. Это ТЫ молодец! – ударил дон Неви Майклоса по плечу с такой силой, что бедный каштанововласый любитель химии чуть не стал короче наполовину.
Пока в коридорах танцуют под заводную песню студийцы, учитель с улыбкой отдаёт Майкло безделушку, коя в полноценных вещах то никогда и не числилась.
– Цифра в клетке на пошарпанной бумажке за целую социологическую работу – не то, за что меня стоит благодарить, Майклос. Для меня-то главным является каша в ваших головах. Мисс Аалто, Вы пойдёте на олимпиаду по мировой литературе? – уставился на неё учитель, – Меня попросили хотя бы в этом году кого-либо, да отправить. Как будто эта олимпиада что-то может дать! Литература должна быть субъективна и стихийна, а не тесниться в определённых рамках!
– Я рискну появиться на их глазах, а дальше – посмотрим, дон Неви, – сжалась Мулан от представления судебного процесса.
«Вы обвиняетесь за глупейшее написание олимпиады по Великой Мировой Литературе, мисс Аалто! Это недопустимо! Голову с плеч!!!» – виделся ей дьявол-судья пред нею, беззащитной Дюймовочкой в одеянии безумной Пеппи Длинный Чулок.
– Благодарю Вас за это! Большего я не прошу! – благодарно улыбнулся дон Неви Мулан, а после со всей серьёзностью обратился к Лео. – Мистер Дейр, шнурки.
– Ох ты ж, спасибо, дон Неви. Чёртовы кроссовки… До свидания, сэр! – помахал учителю Лео.
– До свидания, мистер Дейр, – взмахнул литератур рукой, будто веером.
Рыжевласый юноша скрывается за дверями кабинета, как вдруг, нахмурив брови, начинает рыться в сумке.
– Чёрт! – сказал Дейр впереди идущему Брауну. – Арти, подожди-ка меня, я пенал забыл.
– Хорошо, без проблем, – мягко улыбнулся Браун да остановился.
Дейр заглядывает в кабинет литературы и видит стоящего у окна дона Неви с белыми крыльями из чистого света за спиной и с нимбом из белого света над головой. Он держит в руках жёлтую книгу.
– Дон Неви…?! – широко раскрыл рот и часто заморгал зелёноглазый юноша.
Дон Неви без крыльев за спиной и нимба над головой, но держащий всю ту же жёлтую книгу, обратился к Лео:
– Забытый Вами пенал на моём столе, мистер Дейр.
Лео неловко улыбнулся, подадакал и вытер лоб.
Юноша забирает свой пенал с учительского стола и выходит. Мужчина же кладёт книгу с названием «Времена Брумбельстраха» на подоконник, скрещивает руки на груди и хмурится.
– Во дела! – замотал головой учитель.

Глава 21. Время ужина, время заката. Разный блеск в глазах.
? a-ha – The Sun Always Shines on T.V. (Instrumental; 2015 Remaster)
На часах шесть вечера. За окнами домов Вертфлеста светит ясное осеннее солнце. Или весеннее, ежели Вертфлест не так далёк от Новой Зеландии и Австралии, да? В любом из вариантов развития событий (запах розовых фруктово-ягодных цветов или шелест коричнево-оранжевых листьев) солнечно и ребята идут по коридору третьего этажа Талантливого Дома дружной девятиликой гурьбой.
– Как ты умудрился достать эту дрянь снова, а?! – обратилась Лилия Нейт к Артуру Брауну, косясь синим разъярённым взглядом и на Леонардо Дейра тоже.
Лео опешил и поднял руки, в то время как Арти искал в голове-сундуке приемлемый ответ на Лилин вопрос.
– Из головы чтоб сей идейку достать, надо совсем ни о чём больше в жизни этой не думать!!!
– Лили, мне кажется, что оправдание им всё же найдётся. Лео? Арти? – вопросила Мулан Аалто с мягкой улыбкой.
– Запрет на морские бои-то игнорировать?! Зла не хватает!!! – ударила Лили кулаком по рядом находящейся стене и даже начала рычать.
– Лили, да не злись ты зазря! Мы с Лео не могли решить, кто будет рисовать мягким карандашом, а кто твёрдым. Знаю, звучит глупо, но рисовать лица твёрдым грифелем как когтями по стеклу, а мягоньким будто восковым мелочком, всё так аккуратненько… Ну мы и сыграли партишку на победу. Отгадайте, кто выиграл? – заулыбался во весь рот Арти, сверкая радостными ясно-голубыми глазами.
– Никто, – чуть раздражённо ухмыльнулся Лео и блеснул зелёными глазами.
– Ты бы всё равно проиграл, Лео. Тактика плоховата, и даже Клара, подглядывающая за моими кораблями как Билл Шифр за жителями Гравити Фолз, как совы за жителями Твин Пикса, тебе бы не помогла! – развёл руками Арти.
– Ого-го-го! – поправила светлые крашенные волосы Кларисса Старр. – Мне это сравнение весьма и весьма льстит.
– Это бессовестно, Клара, – заметил Арти, – мы почти родственники, точнее можем стать родственниками, если Карлу всё же припечёт, он пригласит тебя войти с ним во дворец эмоционально нестабильного брака, а ты возьмёшь и согласишься, да не суть.
– Болтай иль не болтай, однако долг свой, пускай и бессовестный, я выполняла хорошо и выполнила! – гордо взглянула Клара на своё отражение в блистающем золотыми звёздочками карманном зеркальце.
– Жалко, конечно, что никто не проиграл, но так бывает, Браун, – улыбнулся Дейр и чихнул под давлением яркого света заходящего солнца.
– Будь здоров, Чихун! И ты был ближе всех к проигрышу, Лео, не виляй! – с раздражённой улыбкой сказал Арти шмыгающему другу.
– Да что вы заладили про эти бои да про бои – для выяснений отношений всегда есть карты, – спокойным голосом произнёс Майклос Сандерс, прячущий карий взор от закатных лучиков с окна, от светлых взглядов студийцев, проходящих мимо.
– Как всё сложно, а за угол и до нокаута в пощёчинах не проще ль?! – яро зажестикулировала всё ещё разъярённая Лили.
– Лили! – одёрнул подругу Николас Джонс.
– Ну, пока запрет на морские, хотя бы! Придурки, – расстроенно выставила нижнюю губу вперёд Лили и заговорила мягко. – Отчего все новопринятые запреты Студии нарушаем, будто первопроходцы на Диком Западе, мы?! У нас что, все кони чахоточные, что мы сломя голову летим к смертной казни, не взирая на чёртового мистера Кьюпида?
– Лили, агрессия порождает агрессию, так что сделай вдох, сделай выдох… Как вода шустрой реки войди ты в спокойствие озера, м? – медленно и расслабленно задышал вместе с Лилией Николас.
Лили успокаивается, делает вдох, выдыхает усталость, накопившуюся за день и ласково, мило улыбается радостному Нику.
– Метод рабочий, но аналогия сомнительная, – вторгся Майкло в беседу Лили и Ника, словно заводная метла в жизнь паучьего мегаполиса.
Танцовщица и баскетболист оценивают недохимика осуждающим взглядом.
– Переносить чувства и эмоции в явления природы очень сообразительно, Ник! – отодвинула Мулан Майклоса подальше от Лили и Ника да кивнула.
– Спасибо, Мулан!
Ребята спускаются по худой лестнице на второй этаж.
– Постойте. Рисование на литературе?! – неожиданно для всех высказалась Алисия Таллейн.
Ребята встают в ступоре, непонимающе переглядываясь и пожимая плечами. Арти (единственный, кто понял Таллейн) сказал:
– Алис, ну да, а что? Нам на уши его прелестные глядеть надо было, пока мы слушаем чтение пьесы? Или разглядывать цвет его глаз?
– Оставь сие Белоснежке, Браун, не жлобствуй, – довольно хмыкнула Киара Морган, практически стрельнув в Аалто осколками льда из своих практически бесцветных, светло-серых глаз.
– Морган, не строй из себя Снежную Королеву, мы ж не в сказке! Я его внимательно слушала, смотря на обложку книги и ИЗРЕДКА поглядывая в глаза! – почесала Мулан шею.
– Или всё же вырисовывала свадебный костюм ему под плечики? – ухмыльнулась и махнула рукой Киара. – Не притворяйся, мечтательница.
– Битва Снежной Королевы и Белоснежки – как очешуительно для практически летнего дня, ха-ха! Снега нам-то и не хватает… Ха-ха-ха!
– Лили, прошу тебя, прикрой ротик, ну, слюни… И все знают, что это разные сказки, – подмигнула самой себе в зеркальном отражении Клара.
– А в твоей сказке что, смеяться – это грех? Ха-ха! Хотя… Очень, знаешь, похоже.
Клара звонко цокнула языком, захлопнула зеркальце и нахмурила аккуратно подведённые брови, но промолчала.
– Что мешает сказки смешивать, как в сериале «Однажды в сказке»? – позволил Майкло своим глазам посмотреть на закатный свет и на закатившихся не туда в плане развития студийцев. – Персонаж Чудовище, например.
Кларисса толкнула Майклоса в бок:
– Не знала, что ты смотришь что-то кроме сериала «Константин: Повелитель тьмы», хе-хе!
– Про «Сверхъестественное» не забывай, воровка Златовласка, – тихо рассмеялся Майкло.
– Сказал Гаргамель! – показала Кларисса Майклосу язык, на что тот скорчил рожицу.
– Хей, это совсем другая история, – помахал какому-то парню в очках Ник.
Всё это время Киара смотрела на пыхтящую в размышлениях Мулан.
– Знаешь, Киара, не лялякай мне тут боле, приугомони фантазию! – пригрозила Мулан пальцем сероглазой. – Отрицать не стану, что мечтаю о семейном шуме, о шуршанье у чайника утром и вечером, что не хочу быть одинокой ни минуты, но не с учителем же, Морган! Фу, это омерзительно!
– Ха-ха, удивительно, что ты всё же нашла, что сказать, – подняла Киара руки. – Ладно-ладно, однако жаль… Страшно жаль! Дон Неви – завидный жених при квартире, при хорошем образовании и при достойной работе! Задумайся, Мулан.
– Ррр!!!
– А у дона Неви разве красивые уши? Они же вечно прилизанные! – заметила Алис, вновь случайно обратив на себя всё внимание.
Студийцы вступают на верхние ступени широкой лестницы до первого этажа. Они идут по ступеням, словно по чёрным и белым клавишам пианино: вертясь, крутясь и танцуя ногами! Чёрные клавиши ближе к перилам, а белые от перил до стены. Какой-то мальчишка садится на ледянку, вытащенную из рюкзака, и скатывается по клавишам.
– Так держать, малец! – крикнула Алис сумасшедшему мальчишке.
– Во-первых, дон Неви мог это услышать, а во-вторых, Алис, прилизать уши?! – заговорила Клара на тон выше от удивления, как мышь запищав.
Алис пожимает плечами и поворачивается к ребятам лицом, а к спуску вниз спиной:
– Мне плевать, что звучит грубо: он должен знать правду, разве не в этом наша миссия, как самых Не-От-Мира-Сего людей?! – пропела Таллейн в судебно-серьёзной интонации и рассмеялась сама от себя.
– Говоришь так, словно мы пришельцы! – тихо рассмеялся Ник.
– Почему нет? – заулыбалась Алис.
Морган нервно хихикнула и покосилась на Таллейн:
– Давайте все сердечно договоримся флиртовать с учителями и учительницами только после выпуска из школы, ладно?
– А что, завидного жениха спугнуть боишься? Ха-ха-ха! – прикрыла смеющийся рот Мулан. – Простите!
– Очень смешно, смеялись всем автобусом, – отколола Киара без улыбки.
– Директор не является учителем, так и запишем в нижний колонтитул нового законопроекта «Не-От-Мира-Сего людей», – подмигнула Алисия вмиг смягчившейся Киаре и крепче-крепкого её обняла.
– Какую, собственно, правду он должен знать, дон Неви-то? – ухмыльнулся Арти. – «Простите, но как по мне, Вы – не Стен Пайнс, и это плохо»?! Ха-ха-ха!
– Зря ты… – закатила глаза Алис.
– Пора завязывать с мультиками, Браун, – осуждающе замотал головой Майкло, еле сдерживая смешок, пока Лео смеялся.
– Хех, думаешь, Сандерс?
– Даже от хороших мультиков надо отдыхать, чтобы не стать городским сумасшедшим, Браун, – кивнул Майкло.
– Засчитано! – крикнул Ник.
– Если ты, конечно, понимаешь о чём я, Арти.
– Про старика МакГакета, – кивнул Арти и повернулся к Таллейн. – Ты что-то хотела сказать, Алис?
Сандерс устало вздохнул.
– Да! Я хотела сказать, что зря ты ухмыляешься, Браун, – заиграла хитрыми серо-зелёными глазками Алис, – каждый может изменить внешность, только лишь заимей желание, – она заиграла ладонями, подобно миму. – Бабушка всегда говорила, что невозможное – это миф!
– Начинается… – заговорил Майкло. – Как я общаюсь с такими безумцами, как вы?
– Легко и просто! – приподняла собственный подбородок Клара. – У тебя нет выбора, и уже давно.
– Оптимистично… – нахмурился Ник.
Лео с улыбкой на одну щёку обращается к Алис:
– Признайся, что обожаешь Дамбо с Чебурашкой, и мы разойдёмся, ты к Шляпникам, а мы к еде.
– Точно, чаепитие! – подпрыгнула на месте Алис.
– Так тебе нравятся…? – начала Лили подбирать слова. – Ну, огромные уши?
– Ещё бы! – взяла Алис Лили под руку, рисуя рукою образы в воздухе или лишь в своём воображении. – Уши в растопырку – это то, о чём я могу говорить вечно! Это настоящий залог успеха, взгляни хотя бы на Мерлина из одноимённого сериала 2008-го года! Чем не удачное дополнение его отваги лица? Хотя дону Неви эти уши отваги не добавили бы, лишь смеха, – она посмотрела на наручные часы и замахала в прощание руками. – Ладно, я опаздываю, – побежала она, – обедайте без меня!
Они спускаются на первый этаж и встают в очередь за едой.
? Village People – YMCA (Original Version)
– Удачи, Алис! – крикнул Майкло и тихо продолжил. – Как же умело ты заткнул ей рот, Леонардо, я почти горжусь тобой.
– Тоже мне трудность! – фыркнула Киара, яро показывая лицом своё недовольство. – Хоть по ведру стучи, эффект тот же.
– Возвращаясь к морскому бою, парни… – подняла Лили указательный палец над собою.
– Лили, ещё одна партия и всё! – заверил её Арти.
– И каждый из нас, весь чёртов класс, получит по персональной красной карточке от Кьюпида! – постучала та по голове. – Одумайся, Арти! Зачем тебе это надо – нас-то подставлять?
– Старосту-то они, думаю, простят! – показал Арти на себя руками. – Уже вечер, вечером не ссорятся.
– А кто эти «они»? – с детским и искренним непониманием прищурилась Клара.
– Кларонька, выпей кофе – выспишься, – пролепетала Лили.
– «Они» – это остальные, будто б мёртвые наши одноклассники, – вдруг Мулан увидела одного из них впереди, в очереди, да, не скрывая растерянности, произнесла, – ой, прости! То есть…
– Новенькие – не призраки, Некрас! Поверь! – сказал Майкло и подумал про себя: «Вы намного хуже».
Аалто одобрительно закивала и мягко улыбнулась новенькому.
– Да! Мы все – одна команда! – розовела Мулан на глазах от неудобства ситуации.
– Вы – это никто, в принципе-то. Никто.
– Майкло! – девушка не со светло-розовыми, а уже с просто розовыми волосами обратилась к неприметному и смущённо улыбающемуся парню. – Не слушай его, он всегда такой.
– Я не прав? Призраки – это ведь кто-то, а не никто!
– Майкло, не позорь 12-ый «Бэ»! Арти, а ты чего молчишь? – возмутилась Клара.
– Выбираю, чем поужинать сегодня, – устало взглянул голубоглазый на кареглазую и продолжил рассматривать картонку с меню около окошка выдачи еды.
Пару человек в начале очереди уходят к столам с переполненными подносами в руках.
– Отставить ссоры! Время жрать! – по-солдатски заявил Ник.
– День выдался не из лёгких, да и работ – гора! Ник прав, надо поесть и успокоиться, – мягко улыбнулась Мулан с вновь светло-розовыми волосами.
– И их все следует сделать, эти дела… – вздохнула Лили и выдержала театральную паузу, – именно сегодня и завтра.
– Что?! Дайте угадаю: я опять что-то пропустила?
– Послезавтра благотворительный вечер в Студии, Мулан, в честь защиты животных. Из Бестии-Эскулы, Зверь-Школы-то, приедут, – смочил слюною свои сухие губы Лео и начал глазами поедать чей-то горячий чечевичный суп с охотничьими колбасками, – как вкусно…
– Оу, это! – загорелась над головою Мулан розовая лампочка. – К нашим планам, получается, добавится отработка последнего или двух последних уроков среды?
– Видишь, ты не так глупа, как кажется, Аалто.
– Грр! Да вас с Киарой явно заклинило! – ударила Мулан Майклоса в грудь и со всей дури ударила ногой, кто-то у выхода из Студии заплакал.
Ребята берут подносы, столовые приборы и продвигаются в очереди к Сьюзан.
– Зато мы этот день отработаем все вместе! Согласно духу Студии, мы все – один коллектив! – отбарабанила Клара гордый марш ногтями по пластмассовому подносу.
– И сейчас честь нашего благородного духа защищает какая-то в науке не плавающая девчонка в глупом, зацикленном на деньгах шоу, – расстроенно произнесла Киара.
– Я бы не сказал, что защищает, скорее наоборот. Язык подвешен, да смысла из слов не выудишь, – осмотрел Майкло свои ложку, вилку и ножик на наличие грязи да успокоился.
– Да ладно вам! Защищает дух Студии не она, что где-то там! Его защищаем мы! Своим трудом, своими успехами! – проплыла рядом с каждым из друзей Лили и вернулась на своё место в очереди.
– Мы здесь, друг с другом, и это главное, так ведь?
– Ооо, мои ж вы сладкие! – Лили с мурчанием приобняла Мулан. – В честь этого стоит выпить какао!
– Верно! – щёлкнул Арти пальцами. – Как команда Не-От-Мира-Сего!
– Угощаешь, Нейт? – обратилась Клара к Лили с хитрой улыбкой.
– Хмм… Это дороговато, Клара, но… Я угощаю! Если поступлю на «Промышленное и гражданское строительство», то впоследствии я не буду нуждаться в деньгах и так экономить, верно? Зато эти воспоминания о собственном скупердяйстве меня не оставят до старости, так что… – далее Лили заявила с гордостью, – да, я угощаю!
– На двоих стоимость поделим, не переживай, – ласково шепнул Джонс на ухо Нейт добрые слова.
– Спасибо, Ник, – еле слышно произнесла благодарная Нейт.
Киара заговорила серьёзно:
– От лица убежавшей Алис я хотела бы добавить кое-что, – сероглазая перешла на восхищённый визг, – «Уау, как круто! Все вместе и какао?!». Без комментариев.
– Ха-ха-ха! Хорошо выходит!
– Прекрати, Дейр! – со смущённым подобием улыбки поправила волосы свободной рукой Киара.
***
В другом конце холла Талантливого Дома, около приглушённого радиоприёмника в стене, разгорались страсти! ? Julian Lehmann – Troll Dance
– Вандализм – это не то, чтобы некрасиво, Некрас, это – непозволительно! – кричал на неприметного паренька, ученика 12-го «Бэ», мистер Кьюпид. – Сколько уже раз этот рецидив?!
– Пр-простите, сэр, я… – еле дышал Некрас.
– ТЕБЕ ЧТО МАСЛОМ НА ЭТИХ ГАРАЖАХ НАМАЗАНО?! ЭТО ЖЕ СОБСТВЕННОСТЬ ШКОЛЫ, НЕДОТЫРОК! – мистер Кьюпид взял себя в руки и достал блокнот с красными отрывными листами, оторвал один листок, на котором начал нечто строчить. – Красная карточка, Некрас. Двадцать четыре часа отработок – по два часа в день, независимо от того, будний или нет этот день. Даже в субботу и воскресенье! Начиная с сегодняшнего дня! Будешь драить палубу, Некрас, словно проклятый, и не только! Я ЭТО ТЕБЕ ОБЕЩАЮ.
Стоит мрачный юноша у стены, наблюдает за происходящим.
Евгент Фальситет – тёмная лошадка Студии Талантов и безэмоциональность во плоти. Фамилия его с албанского «falsitet» переводится как «ложность». Одногодка Сандерса.
Подходит к парню, стоящему у двери актового зала, девушка его возраста.
Диана Осмельская – рыжеволосая, хитрая и ловкая девчонка. Умеет выбесить, если нужно! Она имеет пропеллер в одном месте и часто вляпывается в разные истории, носит обтягивающую спортивную одежду предпочтительно синих оттенков, зачастую спортивный костюм. Одногодка Нейт.
– Здравствуй, Евгент, – встала девушка рядом с ним, – тебе приносит вселенское удовольствие наблюдать за страданиями других, да?
– Хах! – жутко и холодно оценил он её взглядом. – Мы проучились по девятый класс вместе, Осмельская, а ты всё удивляешься моей склонности к садизму? Или это очередная твоя маска а-ля «дурочка», чтобы подмазаться на разговор, а, подколодная змея?
– Цаца какая! Кто здесь змей – так это ты со своей «подружкой» Риной Змей, хах!
– Она заместительница и правая рука старосты прелестнейшего 12-го «Цэ» класса, коим является… – Евгент показал на себя. – О! Се муа…
– Удивительная картина «Как социопат-садист в благородные общественные деятели выбрался», ты не знаешь такую? Надо бы подсказать Ыве Дублэ эдакий сюжетец, чтоб написала об этом рассказ!
– Прекращай уж рвать и метать от чувства собственной неполноценности, – без капли чувств или эмоций заметил Евгент, смотрящий куда-то вдаль.
– Неполноценности?!
– Будь бы у тебя побольше хитрости, излишком которой так кичишься, то стала б и ты старостой, старостой тогда ещё 10-го, сейчас уж 12-го «А». Но, увы, властолюбивая ты стерва. Тем не менее: моё шоу «Некрас и каторга» окончилось! – ровным шагом побрёл парень прочь. – Прошу меня извинить, Осмельская.
– Козёл… – прошипела Диана.
– Змея!
***
? OXWAVE – Endorphines*
* данная песня не рекомендуется к прослушиванию лицам младше 18 лет.
Гибкая и порою жутко вредная А-классница с вечно хитрыми глазёнками подходит к столу блистающей девятки из Бэ-класса, за которым сидит ещё один человек.
– Всех приветствую, уважаемые! – противно дошоркала кедами о пол Диана, села за стол.
– Позёрка… – шикнул кареглазый парень не из 12-го «Бэ».
– Оу, и ты здесь! Рада снова… Кхм… Узреть тебя? Здрасте снова, так давно не виделись, Джу.
Джузеппе Растрелли – бойкий и остроумный, дружелюбный и общительный парень итальянской внешности, что вырос в семье архитекторов, ландшафтных дизайнеров и инженеров-конструкторов. Пока что одногодка Брауна – до дня рождения месяц! Староста А-класса.
Юноша невысоко приподнимает руку в знак повторного приветствия.
– Всего-то только что!
– Ага, ага.
– Диана, прекрати лишний раз глаз цеплять, – жадно поедал пищу, да не чавкал, Артур Браун. – Чего хотела, м, студийская «целеустремлённость» во плоти?
Крутилось же в голове Арти следующее: «Или, если точнее, «умение застревать в пятой точке или поперёк горла в любое время дня и ночи»! Бесящая гарпия с мордой броненосца, а?! Нет, это уже слишком даже для меня… Или? А чего я стесняюсь?!».
– А ты не завидуй, Браун. Хочу и кручусь!
– Мы планировали попить какао в более-менее спокойной обстановке, Диана, – хмыкнула Клара, – ты у нас личность яркая и громкая, а после уроков дона Неви, знаешь, мы хотим хоть немного побыть в тишине и выключить мозг. Майкло, без шуток! – пригрозила она Майклосу ложкой заранее.
Лилина подруга детства издевательски скорчила мордочку!
Вообще в Талантливом Доме каждый был кому-то другом детства, старым знакомым, одноклассником, соседом по комнате или по этажу. Запомнить многие из этих связей даже вундеркиндам Студии было не по карману, скажем так. Люди ссорятся – ненадолго и надолго, также люди мириться быстрее, чем успевают поссориться, ведь жизнь разностороннее порядочно заполненных таблиц. К тому же они – жители одного и того же далёкого, обособленного от всего остального мира острова, их земля обетованная – край света, посему они и стараются жить в постоянном взаимодействии друг с другом, в ежедневном общении, как, собственно говоря, семья.
В шутку бесясь, Осмельская блекло блистает спортивным, обтягивающим все её преимущества костюмом цвета лазури, да белые полосы по бокам её ног мелькают терпимой рябью.
– Хочу и мелькаю перед глазами, Арти! – издевательски скалилась в подобии улыбки Диана.
– Ди, какой прикид! – восхитилась Лили, всплеснув руками.
– Ли, сестричка! – ежесекундно подобрела и расцвела Диана.
– Тили-дили, твали-вали… – бросил ложку в картофельное пюре с гуляшом и встал из-за стола Майкло. – Ну-ка мы отсюд погнали.
– Сядь, быстро, – взглянул Арти на друга.
Майкло с неохотой вернулся на своё место.
– Ну актёр, Сандерс! Ну сцена! – захлопал в ладони Лео.
– Хватит ссориться, меня тошнит уже от ваших притирок.
– Подписываюсь под твоими словами, Арти. Вам-то самим не надоело?! Как кошка с собакой! – перевела Кларисса Старр подведённые глаза на Лили и Диану.
Тем временем Лили запела:
– Ну-ка мы отсюда погнали, / Пока живьём нас не сожрали / З-с-с-слые змеи! – насупилась она по-змеиному, – Майклоссс Сандерссс.
Диана рассмеялась от души:
– Оу, Лилсон, ну даёшь!
– Если бежать отсюда, то вместе! – прошептал Сандерс Брауну на ухо.
– И как можно дальше! – вмешался Джу в их шёпот.
– Это наш стол, и мы отсюда никуда не пойдём! – зашептал Лео.
– Джу, ты им скажешь или я?! – заголосила Диана.
– Я предоставляю эту честь тебе, Диана.
– Винни закрутил тусу в клубе своего дядюшки Альберто! Всё в рамках приличия! Конечно, это не совсем туса, вы же знаете дядюшку Альберто, но это лучше, чем ничего.
– В честь чего пьянка? – смутился Лео.
– Тебе бы только повод, мнеподобная рыжуха!
– Ха-ха! – еле сдерживал прерывистый смех Майкло. – Мнеподобная КТО?!
– Майкло, – одёрнул того Дейр.
– Нм? Что? – довольно заулыбался Майкло.
– Не стоит заводить эту шарманку, вернётся же, Сандерс.
– Учту, но… Мнеподобная рыжуха – НЕТ! Ха… – продолжил забавляться Майкло. – Хоть останавливай, хоть нет, Дейр, не по-мо-жет! Безумие, Осмельская, как в твоём мозгу наравне с элементарными глупостями синтезируются такие оригинальные подколы?
– Талант? – заявила Диана с высоко поднятой головой.
– Ненавижу, Майклос, – сверлил Лео того взглядом. – Когда тебе и Евгенту уже в голову взбредёт светлая мысль уехать далеко-далеко из Вертфлеста и начать новую прекрасную жизнь?! Так надоедает твоя физиономия порою, Господи…
– Спешу обрадовать, но специально ради тебя я не улечу из этой гиблой деревеньки НИКОГДА! – довольно улыбался Майкло. – Слово «никогда» хорошо было слышно?
– Достаточно хорошо, чтобы оглохнуть и выписать тебе красную карточку раз и навсегда, но благо Кьюпид фиг знает где, Сандерс, – кивнул Арти, – Майкло, мы толерантны ко всем в нашем прекрасном 12-ом «Бэ», даже к таким энергетическим вампирам, как ты, однако спешу предупредить: ещё одна сказанная во имя божества подколов херня, хоть от кого из вас обоих, и я вас обоих с Лео закопаю в землю в вертикальном положении. Головой-капустным-кочаном вверх, конечно. И! И это касается как Клары с Майкло, как Клары с Лили, как Мулан с Киарой, так и Лео с Киарой, так и остальных – ХВАТИТ ССОРИТЬСЯ!
Все сидящие за столом 12-го «Бэ» притихли – даже кто-то с рядом находящихся столов притих, столь ясно Арти выразил свою мысль.
– Ой на… Прекращайте, мальчики! – хихикнула Осмельская, осмелев. – Много людей будет на вечеринке – чуть ли не вся двенадцатая параллель! И «A», и «B», и «C», и «D»*! Так пойдём же?
* «А», «Бэ», «Цэ», «Дэ».
– В честь чего вечеринка? – обратился Арти к Диане.
– В честь прибытия мисс Джесс!
– Её не было в школе всего месяц, Диана, – сказала Мулан с осторожностью.
– Если ты не скучала по нашей бывшей классной руководительнице, то можешь и не идти. Я не заставляю, хотя уточню: многое потеряешь.
– Минут пять подождём Алисию с Тоем и пойдём, Диана, – высказалась Киара, – у них же сборище клоунов и чайников закончится только через минутку-другую.
– Может, они нас догонят? Нас ждут.
– Это не предложение, а установка, Осмельская, – грозным голосом заговорила Морган. – Мы пойдём только вместе с Алис и её дружком, если тот пойдёт, естественно.
– Если нас очень ждут, то почему ты утром не сказала нам о вечеринке? Или на обеде? – переглянулась Старр с Морган. – Мы вообще-то с тобой живём в одной комнате.
– Хорошо-хорошо, – вздохнула Диана, – как скажете, вашество!
Киара плотно скрестила руки на груди и нахмурила брови:
– Не выводи меня, мерзавка.
– Подождём Алис, сходим до башни, чтоб собраться, и от Студии пойдём все вместе, – доел свой ужин Леонардо Дейр, – так точно, Браун?
– Да, Дейр, подписываюсь, – вытер Артур Браун губы зелёной бумажной салфеткой и кинул её на поднос, салфетка случайно попала в оранжевое масло из-под картошки да подтаяла и покоричневела вмиг, Арти поднял на Диану взгляд.
Мгновение. Артур молчит и смотрит на Диану, уронившую свой взор на салфетку и поднявшую его, Диану, которая подавила растерянность и сглотнула ком в горле, заговорив якобы уверенно:
– Может, да ну его, этот сбор, м? Все свои, да и ждать долго, Арти.
Артур продолжил молчать, он уловил странные нотки в её голосе.
– Нет уж, Осмельская, пускай сходят до башни, в чём спешка-то? А мы подождём вас и вместе пойдём, да? Да, Диана?! – кивнул Джузеппе Растрелли.
– Да-да! Нет проблем, – вредно закивала рыжевласая и натянула на лицо улыбку. – Дел несделанных у меня много, заняться есть чем, да и время позволяет.
– Вот и славно! – похлопал Артур Джузеппе по плечу, не поворачиваясь к Диане, – Не скучайте.
– Не приходится, Браун! – по-хамски крикнула она ему.
Браун оборачивается, подходит с железной маской вместо лица к Осмельской и берёт её за руку, да говорит ей на ухо, покуда голубые искры так и мечутся из его глаз:
– Поосторожней с тоном, Диана.
– Это ты будь осторожен, – с глазами, наполнившимися кровью от злобы, прохрипела она.
Осмельская вырывает свою руку из его руки и рывком головы показывает на выход из Талантливого Дома:
– Не заблудись.

Глава 22. Что таит лес?
Великолепная девятка учеников 12-го «Бэ» уверенно выходит из Студии Талантов и вступает на протоптанную лесную тропу до Бобр-башни.
– Сколько бы лет не прошло, а они всё не могут проложить нормальную дорогу до башни! – с недовольством посмотрела под ноги Клара, её обувь блеснула на свету, вызвав у русо-светловласой девушки улыбку.
– Клара, каким дорогам быть, а каким нет, решает лес… Ты же знаешь, – пожала плечами Алис, покуда тёплый ветерок задорно трепал её недлинные волосы. – Дорогу от Студии до Бобр-башни лес не позволил проложить: в году так 70-ом тропу облагораживали бетоном да плиткой, но безуспешно – как мёртвая кожа сходило всё с рук, с образных рук духов нашего леса.
– Но башню-то они как-то построили! – метался Кларин взгляд вслед за солнечными зайчиками.
– И история умалчивает, какими жертвами, – встал Майкло в одну из ровных древесных теней да поправил носки со штанинами брюк.
– Ты веришь в духов, Майкло?! – всплеснула руками Лили, хихикнув, но не успела она расхохотаться от души, как задела рукой одну из веток, и примотанная поилка для птиц упала ей на прямо голову!
Лили обескуражено поднимает мокрую голову к верхушкам деревьев, где с ветки на ветку пересаживаются гогочущие голубые птички. «Как в Диснеевской «Золушке», только громче, ей Богу…» – взбредает в голову Нейт.
– Неожиданно. Серьёзно, Сандерс, неожиданно! – сказала с выпученными глазами Клара.
– Калиду говорит, что всякий не верит в духов, пока не встретит их, – случайно пнул Николас один из лежащих на пути камушков.
– И ты туда же, Ники? – отряхнулась Лили, продолжая идти к башне, как ни в чём не бывало.
– Майкло, наверное, хотел сказать вместо «какими жертвами», мм, «какими силами»? – обратил Лео внимание на голубых птичек, перелетающих с ветки на ветку, на божьих коровок, ползающих по древесной коре разных деревьев, на ящерок, пробегающих мимо.
– Да, именно. И я не верю в то, чего нет!
– А вдруг есть? – улыбнулась Мулан, вызвав смешок у Майкло и Арти.
Её взгляд цепляется за фигуру, стоящую позади Майкло. «Ребёнок? Карлик?» – подумала Мулан.
– Куда ты смотришь? – посмотрел Майкло прямо Мулан в глаза.
– А? – шепнула розововласая.
«Гном?» – призадумалась Мулан.
– Хм, – обернулся Майкло туда, куда смотрела Мулан. – Что ты увидела, Аалто?
– Ничего. Мне показалось, что я видела человечка среди деревьев… – не отрывала от того места свой светло-зелёнопламенный взор Мулан.
– Человечка?! Карлика, что ль? – на один уголок рта ухмыльнулась Лили.
– С лицом ребёнка.
– Ты не отличаешь ребёнка от карлика…? Плохая черта для будущего педагога, без обид, Мулан, – вздохнула Киара, и на выдохе её блеснули две кружащиеся в вальсе снежинки, оттолкнувшиеся от носа девушки и полетевшие ввысь – Киара не смогла оторвать глаз и прикрыть рта.
Дерево с деревянными глазами, что находится позади Мулан, отряхивает ветки, подтягивается. Это дерево посмотрело на Киару и испуганно закрыло глаза.
– Мон Дью*, – прикрыла Киара ладонью рот.
* «Боже мой!» на французском.
– Что там?! – посмотрела на толстое дерево позади себя Мулан, расстроенно глянув на Киару. – Морган…?
– Птица красивая, – Киара часто и шокировано заморгала округлёнными глазами, отвернувшись. – Глаз было не оторвать, но я смогла.
– Знаете, мне сегодня не по себе… – поёжился Ник.
– Мне тоже, – сказал Арти. – Алис, сколько времени?
Алисия вскользь глянула на часы и гордо заявила:
– Мы не опаздываем, но скоро потемнеет.
– А скоро у нас, это когда, Алис? – запнулся Ник.
– Сегодня!
Ребята смеются и продолжают более расслабленно идти по лесной тропе.
– Подташнивает, да? – обратился Ник к Арти.
– И голова кружится от этого дня тоже, – закивал Арти.
– Говоря о плохом самочувствии: кто-либо звонил Диане или писал ей СМС, что мы ушли из Студии в башню? – заметила Клара.
– Точно! Нас же ждут! – ругнулась Лили.
– И пошла она в баню! – крикнул Лео.
– С чего вдруг мы должны отсчитываться перед этой ведьмой? – Арти повернулся к Лили и Кларе, пылая недоумением.
– Хах! Поистине ведьмой, – увидала ещё парочку снежинок Киара.
– Привет? – приподнял руку Лео.
– Ты это башне? – вопросительно посмотрел Арти на Лео и на пустое продолжение тропы перед уже виднеющейся башней.
– Нет. Впереди женщина была! – понимающе опустил руку Лео. – Или показалось.
– Призрак…? – вопросила Лили.
– Что-что, а вот призраков не существует! Вот духи леса – ещё возможно, – услышал чириканье голубых птиц Ник.
– Ой-ёй, то есть лес охраняют невидимые непонятно кто, и у каждой народности свои духи, что выглядят по-разному, а как блуждающий по земле призрак, а-ля душа, помнящая облик своего тела и проявляющаяся лишь при сильных эмоциях, так нет, не бывает? Мне кажется, что второе больше вяжется с нашей реальностью, Ник, – крепко скрестила руки на груди Лили и, услышав что-то со стороны школы, расслабила хватку.
– Духи не могут злиться, как и люди не умеют летать, даже если будут с куриными крыльями или с крыльями бабочек…
– Насчёт летать согласна, Ник! – кивнула Нейт.
– Куриные? Может, лебединые? Типа ангелов, – покачала пальцами левой ладони, словно кораблём на волнах, Клара.
– Нет, пускай с куриными. Под стать ангелам! – взялся Майкло левой ладонью за ствол дерева, опёрся. – Что-то шумит или же мне кажется.
– Хотя ангелы с крыльями и демоны с крыльями – спорно, – постучала Клара себя пальцем по подбородку.
– Как и ангелы с демонами в принципе, Старр…? Согласен, – прищурился и нахмурился Майкло, отлипнув от тёмного дуба.
– Ох, замяли тему, псих-одиночка, – буркнула Клара.
Алисия весь спор отмахивалась от дерзко летающих вокруг неё бабочек и даже убила одну из них.
Оглядев убитое создание, девушка видит человеческую голову, руки-ноги и платье на бабочке, которая не бабочка.
– ААААА! – распугала Алис криком всех птиц.
– Что случилось?! – перепугался, подобно остальным, Арти.
– ВСЁ ХОРОШО? – схватила Киара Алисию за плечо.
– Я… Я! – часто задышала, задыхаясь, Алис.
– Всё хорошо, дорогая, вдохни и выдохни этот приторный лесной воздух. Вдооох… Выыыдох… Улыбка! – посмотрела Мулан Алисии в глаза с улыбкой. – Посмотри на эти чудесные листья, качающиеся на ветру и ударяющиеся мягко о ветки родных наших деревьев. Хорошо…?
– Я УБИЛА ФЕЮ! Я убила фею!!! – закрыла Алис лицо руками.
– Дашь посмотреть…? – осторожно протянула Мулан свою бледную руку к Алис.
Зелёно-фиолетововласая впечатлительная девушка подбирает упавший на траву труп «бабочки», стараясь не разглядывать, и розововолосая берёт с трясущейся ладони напуганной подруги фею.
– Это бабочка, Алис, – положила Аалто руку на плечо Таллейн, – просто бабочка.
– И вправду обычная бабочка, – смотрела на насекомое с грустной улыбкой, пару раз нервно усмехнувшись, Алис, – я не понимаю!
– Не переживай, Алис. Просто-напросто её часы оттикали своё, такое бывает, – хмыкнул Ник.
– Ты прав, но… – рассматривала серо-зелёноглазая труп бабочки с недоумением. – Но я-то знаю, что я видела! – встряхнула она голову и положила на ближайший камушек бабочку. – Может, показалось?
Ребята заходят в Бобр-башню. Пять-шесть сгорбленных в позе креветки парней тащат на себе шкаф под предводительством радостной смотрительницы Марго. Отвлекать их ребятам не захотелось, оттого они и обошли сие издевательство да по пути к лестнице встретили читающую Ыву.
– Здравствуй, – пару раз тыкнул Майкло по столу около её книжки в жёлтой обложке.
– О! Вы! – оторвалась от чтива и заулыбалась ученица 11-го «Цэ».
– А кто ещё, хех? – «незаметно» поправила Лили сухие и пышные волосы.
– Редко увидишь начинающего писателя, столь увлечённо читающего не свою книгу, – заметил Майкло.
– Соглашусь с тобой, Сандерс! – ласково и зачарованно провела Ыва рукой по страницам. – Я нашла её сегодня утром у гаражей, интересная и мистическая!
– Красиво! – присела справа от Ывы Мулан.
Киара взглянула со стороны на две страницы сплошь букв и отметила:
– Да, буквы такие разные! – ехидно заулыбалась та. – Каждая уникальна и интересна по-своему.
– Я про шрифт, Киара. Они, если что, различаются! – скрестила руки на груди Аалто. – Не доставай меня хотя бы вечером, ведь, как верно заметил Арти: «Уже вечер, вечером не ссорятся».
– Правила созданы для того, чтобы их нарушать! – пожала плечами Морган.
– Интересная история! – встал позади Дублэ и Морган Артур, оборвав недоссору.
– Ты прочёл? – обернулась Ыва.
– Я быстро читаю, – призадумался Арти. – Впечатляющая сказка!
– Ты, случаем, не взяла ли её у дона Неви? Только честно, – встал слева от Арти и позади Ывы Леонардо.
– Нет, но я знаю, что у него есть точно такая же книга в шкафчике в учительской – я абсолютно случайно хотела стащить её оттуда и разгадать эту загадку, не хочу оправдываться, знаю, что плохо красть и так далее… Однако меня внезапно божественный свет потянул не к его шкафчику, а к гаражам! Странно, да?
– Думаю, дон Неви понял бы прошения божественного света, раз сам верит в это. Не парься, – спокойно заговорила Алис.
– Можно я прочту вслух? Не против? – с огнём в глазах произнёс Лео.
– Не против! – предложила Ыва Дейру взять книжку и присесть. – Прочти вслух!
– Сиди, Ыва. Я постою.
Лео забирает открытую на первых двух страницах книгу и облокачивается на стул, начинает читать… ? Lee Ji Soo – Danse des esprits
«Книга: «Времена Брумбельстраха». Глава первая.
Давным-давно, со времён язычества на Древней Руси до времён Позднего Средневековья – аж шестьсот лет, в мире волшебном царила философия Лингвуса Брумбельстраха, сильнейшего волшебника своего времени! Жил мир в руках его беззаботно и счастливо, не зная, что такое неравенство.
Ещё до становления его авторитета, во времена его лихой молодости, судьбоносная падающая звезда разлетелась на миллиарды обжигающих пылинок, которые объяли его родную планету и предопредели всю его жизнь. Он проснулся лидером команды по борьбе со злом, членом Повелителей Судьбы! Нет, он не проснулся сверхспособным волшебником, нет! Падающая звезда просто развила да проявила магические способности, кипящие в его крови.
Лингвусу до безумия нравились и волшебные науки, и науки земных людей, оттого всем своим однокомандцам он без устали глаголил: «Звёзды не падают, друзья! Они сгорают! Ведь не могла бы благородная единица, именуемая звездой, упасть». Неспроста звезда наделила его именно стихией знания.
Покуда язычество покидало Землю, оно стало покидать и мир волшебный, ведь миры эти жили неразделимым целым… Стали строиться первые границы миров, горели страшнее лесных пожаров первые кровавые бойни, бесконечные споры слышались из-за углов. Сей раскол и породил смуту, и положил начало идеологии Нещадной Хвори, что желал перекроить все миры под себя!
У Повелителей Судьбы не было права на ошибку.
В рыцарских разноцветных одеяниях четырнадцать магов под знаменем чудотворческой магии талантов, а именно магии театралов, да с благословением самой Природы и Судьбы одолели Нещадную Хворь!
Повелитель тьмы в чёрном плаще. Лингвус, повелитель знаний, в коричневом плаще. Повелитель жара и огня в красном. Повелитель животных в оранжевом. Повелительница света в жёлтом плаще. Повелительница растений в светло-зелёном плаще, а повелитель земли в тёмно-зелёном. Повелитель гроз в голубом. Повелительница воды в синем плаще. Повелительница ветра в фиолетовом. Повелительница эмоций в розовом. Повелительница холода и льда в серебряном плаще. Повелитель смерти в белом да повелитель жизни в золотом плаще!
После победы над Хворью Повелители Судьбы уж именовались Отрядом Брумбельстраха, и ещё несколько раз благородные звёзды призывали новые команды к борьбе с чудищами. Многие волшебники обучались боевому искусству, понимая, что без борьбы не будет мира.
Годы шли, магия театра исчерпала себя, и маги последнего Отряда Брумбельстраха владели уже магией рисования – роковой магией талантов. Но чародей-долгожитель заболел, а белый участник Отряда Брумбельстраха, белый повелитель смерти, назвавший себя Великим Змеем, предал Отряд, встав на службу зла. Лингвус умер, Отряд Брумбельстраха в народе переименовали в Рабов Судьбы за неинициативность, Великий Змей стал воплощением чистого зла, а лидер Рабов Судьбы, золотой повелитель жизни, не смог оправиться от удара, подобно двум дочерям самого Брумбельстраха…
Сломленные и разобщённые Рабы Судьбы чуть не проиграли ту войну и, лишь бы её не проиграть, они заплатили высокую цену. Чёртова дюжина приложила все усилия и истратила все свои силы, лишь бы перезапустить жизнь миров.
Тот мир, порабощённый Великим Змеем, иль же Гмиро, не вернуть. Ему на замену пришёл Вмиро, новый волшебный или новый чудотворческий мир, а история Тмиро, толкаевского мира или мира земных людей, просто перезапустилась заново, даже не ведая, что могла и не начаться.
Заново прожил свою благородную жизнь Лингвус Брумбельстрах, отряды при нём появлялись да побеждали, но лишь команды магов-театралов… Заглянув туда, куда не стоило заглядывать, Лингвус узрел ошибку прошлой жизни и больше не преподавал такую магию талантов, как магию рисования, коей владели Рабы Судьбы. Он предотвратил всё зло сам и умер спокойной смертью, так и не увидев ту злосчастную команду с Великим Змеем, ту бойню.
Однако двое его учеников-альмов (от «alma» – «душа») решились разделить альмов на альмасветлов («светлых душой») и альматёмнов («тёмных душой»), что вылилось в неразбериху и вечные расколы. Этот раскол предопределил ход истории, но Рабы Судьбы так и не появились. Появлялись после раскола альмов лишь Команда Света и Команда Тьмы, которые боролись друг против друга за идеологические ценности, да не больше».
Лео кратко поднял взор на сидящих и заслушивающихся его чтением друзей: «Великое и властное, чистое зло, казалось, никогда больше не появится, однако всё сложилось иль сложится иначе…». Он повернулся к Ыве:
– Дальше читать?
– Дальше там много, не стоит! – забрала Ыва книгу и закрыла её. – У вас, полагаю, мало времени и, полагаю, вы куда-то вновь спешите, – убрала книгу начинающая писательница.
– Да, есть такое. Книженция занимательная! Даже мне понравилось, хотя я не фанатка фэнтези! – переглянулась Лили с одноклассниками.
– Прекрасная и необычная история! Жалко, что это всё только сказки… – вспомнил ненароком Лео урок литературы.
Дублэ чуть мысленно потерялась в пространстве от Дейриных слов.
– Автор «Хроник Нарнии», Клайв Стэйплз Льюис, завещал в любом возрасте верить в чудо и читать сказки, Лео! Вера в лучшее и надежда на лучшее – это самое надёжное укрытие от всех бед.
Лео с Ывой улыбаются друг другу, оценивающе смотря и не отрывая глаз, словно стараясь прочесть мысли друг друга.
– Ты права, Ыва, надо верить.
– Но я не верю, – отколол Арти и посмотрел в сторону окна. – Давайте-ка не будем медлить и испытывать терпение Джу, ребят, а то мне его уже чисто по-человечески жаль. Сейчас берём и поднимаемся, умываемся, переодеваемся в что-либо почище, или нет, и надо бы взять таблетки, предотвращающие головные утренние боли после Дурман-Хламиномонада. И в путь!
***
Длинноволосая и худая женщина тридцати шести лет в кофточке, брюках и блузке, поправив большую-большую наплечную сумку, встаёт у входа в Талантливый Дом. Женщина скидывает сумку с плеча на плитку.
– Здравствуй, моя дорогая Студия!
Какой-то парень в круглых очках обращается к женщине:
– Мисс Джессика, здравствуйте!
– Здравствуй, Крыско! – радостно улыбнулась пареньку учительница.
– Вам помочь донести сумку?
– Донесёшь до учительской…?
– С удовольствием, мисс Джесс!
– Спасибо, Иннокентий! – наклонила она голову на бок, не переставая светиться от счастья. – Я дома, ха-ха!
– Всегда пожалуйста! – с лёгкостью поднял сумку студиец. – Как прошёл отпуск?
– Неплохо! В этой сумке куча сувениров, так что достань из бокового кармана себе пару фруктовых батончиков и съешь!
– Ох ты! Спасибо! – поправил он очки.
– Добросовестность должна оцениваться по достоинству! – повернулась в сторону леса молодая женщина, становясь серьёзнее с каждым мгновением. – И не за что!
– Вы в Студию?
– Я немного прогуляюсь по лесу, пожалуй. Вспомню родные края! А ты иди, – махнула она рукой.
– Хорошо, мисс Джесс! – почесал парень в школу, дорогу до дверей которой уж подсвечивали фонари.
– Буду через минут двадцать, если спросят!
– Я передам!
Женщина упорствующим шагом идёт против ветра, дующего будто б из лесу. Её лёгкая кофта развивается плащом, подымаются и её пышные, как в рекламе, волосы, но улыбки на лице нет.
Лес. Ещё относительно светло. Круглые, треугольные и квадратные, многоугольные и зубчатые, мягкие и жёсткие, остроконечные и волнистые зелёные листья деревьев и кустов постукивают женщину по голове, по плечам, рукам и спине. Лёгкий тёплый ветерок не отторгает, а сопровождает её и манит идти дальше.
Проходя незримую, зато ощущаемую каждой клеточкой кожи завесу, учительница из жёлто-зелёного леса оказывается в голубо-фиолетовом лесу. Она доходит по тропинке из рыжих листьев до ярко-красной башни в серой пыли.
– Бедная башенка… – стряхнула с пары кирпичей пыль и положила голову да руки на чистые кирпичики мисс Джессика, заговорила утешающе. – Ох, дух Бобр-башни, не легко тебе придётся и приходится в столь непростое время. Прошёл всего месяц… Кхм! – она заговорила грозно. – Много чужаков, ооочень мнооого, как чувствует моё сердце, будет забредать в твои покои, да не бойся: дух Талантливого Дома всегда будет с тобой в этой одновременно холодной и горячей войне.
Мимо них пролетает говорящая сорока:
– Блеск под Солнцем и никаких звёзд! Да здравствуют Рабы Судьбы!
– Рабы Судьбы?! – оторвалась учительница музыки от башни.
Белки, мыши, дикобразы высунулись из убежищ; с веток спрыгнули и подлетели сороки и пуночки. Все без устали повторяли-талдычили вопрос, кой задала мисс Джессика, и в мгновение лес ожил, задышал чаще прежнего!
– А как же Команда Света?! – обратилась ко всем и сразу учительница Талантливого Дома. – Что происходит?
– Не будет их! Не будет их! – затараторила сорока.
Троекратное «Ура!» со всех сторон оглушает молодую женщину так, что та затыкает уши. «УУУРААА!!!».

Глава 23. Что таит память?
В Бобр-башне, а именно в её скромной комнатке на первом этаже, на стене висит календарь 2019-го года и большая аптечка, на полу стоит книжный шкаф, маленькая сценка как пьедестал со стульями перед ней и стульями около выхода, да неподалёку от аптечки скучает стол.
Из-за книг шкафа выглядывают странные настольные игры: именно ради них и передвигают строгие стулья со скучающим столом, и добавляют в серые будни краски своими криками и нецензурными выражениями студийцы.
– Значит, не на этой полке… – рылась Киара в аптечке.
– Киара, не переживай, мы не будем пить Дурман-Хламидомонад!
– Это мы с тобой не будем, Мулан, – сероглазая повернулась и показала пальцем на Арти с Лео, – а эти балбесы явно будут!
– Какой смысл нам его пить? – убрал Арти руки в карманы. – Чтобы ничего не помнить? Чтобы голова болела, да желудок выворачивало наизнанку? Мы не будем пить, Киара, мы же не дураки.
– Спорное заявление!
– По крайней мере, до первого заманчивого предложения угостится за чужой счёт точно не будем… – облизнулся Лео. – Розоватый цветочный перелив на зелёном и кисленький освежающий вкус…
– Хах! Было бы неплохо! – сказал Арти и случайно взглянул на разозлившуюся Мулан. – В разумных пределах, да, Лео?
– Конечно! И, главное, ты только кошелёк не бери, чтоб угощали.
– Естественно! – довольно закивал Арти.
– Я где-то слышала, что только дураки наступают на одни и те же грабли, – обратилась Киара к Арти с Лео, – так вот давайте подсчитаем сколько раз вы говорили «о нет, всё под контролем!» пока делали что-то безумное? – она загибала пальцы обеих рук и смотрела на сбившейся счёт. – Точно! – подняла Снежная Королева морозящие душу глаза на ребят. – Несчитанное множество раз!
– Давайте поиграем в игру «Исключение из правил» и будем вести себя, как паиньки, – пропела Мулан.
– На вечеринке? Нет уж! – посмотрел упёртым голубопламенным взором Артур в леденеющие глаза Мулан.
Киара махнула рукой, спокойно посмотрев на Мулан:
– Если человек захочет, он сделает – несмотря ни что! – продолжала Киара рыться в аптечке. – О! Нашла.
Она достаёт активированный уголь и пару обезболивающих средств, вручает их Дейру с Брауном.
– Всё необходимое, чтобы завтра не слышать ваше нытье, найдено, господа. Травите себя сколько хотите!
– Спасибо, Киара! – тепло улыбнулся Лео. – Хотя мы, если честно, будем стараться не пить и уж точно не собираемся буянить.
– Это да! Просто, раз нас пригласили по такому-то поводу, мы можем и не сдержаться. Не сдержать смеха счастья и слов восторга!
– «За приезд мисс Джессики!» – это прекрасный повод, – обратил на себя светлые взгляды Киары Морган, Мулан Аалто, Артура Брауна, Леонардо Дейра самый тёмноглазый их одноклассник и друг, Майклос Сандерс. – Мисс Джесс самый родной для нас учитель.
– Она так внезапно всё бросила и уехала… Интересно, почему? – посмотрела кареглазая Кларисса Старр на чёрноглазого Майкло.
– Присядем на дорожку? – присел Майкло за стол, на котором лежали отдыхающие Лилия Нейт и Николас Джонс.
Ребята присаживаются на стулья комнаты отдыха подобно Майкло.
– Поговаривают, у неё были проблемы в семье, – присела Алис не за стол, а на стол, мягко пробудив Лили и Ника.
– Но ведь была и версия, что она не вернётся, – поёркалась на месте Клара.
– Мы про кого? – потёрла глаза Лили.
– Мисс Джессика, – слезла Алис со стола, показав сердитой Киаре язык.
– Было бы прискорбно, если бы не вернулась… – слегка расчесала волосы ногтями Нейт.
– Не будем о грустном! – посмотрел Ник на наручные часы Алис, цокая и мотая головой от положения часовой стрелки.
– Мы нашли лекарства, как и хотели, не пора ли идти? – сказала Киара.
– Зачем спешить? – развёл руками Ник.
– Ты только что выразил недовольство насчёт того, что мы долго были здесь, разве нет? – смутился Арти, поглядывая на кивающую в подтверждение Киару. – Стоило бы поспешить, чтобы надолго не оставлять Джу с этой пигалицей Осмельской, например?
Майкло придвинулся поближе к середине стола:
– К слову, я сомневаюсь, что они смирно сидят за одним столом в холле или библиотеке да смиренно ожидают нашего звонка. Разбрелись, скорее всего, по разные каморки Студии, разбираются с насущными делами в подразделениях.
Музыка, играющая всегда фоном из радиоприёмника, затихла.
– Пугающая тишина… – начала Алис.
– Я… – призадумался Ник и скрестил пальцы в замок. – Я не недоволен долгими поисками лекарств, Арти и Киара, я опечален быстрым течением времени и тем, что мы редко вспоминаем былые хорошие дни, друзья! Мне приснилась, когда задремал, одна из наших вечеринок времён аж восьмого класса – то было четыре года назад, почти жизнь назад, но с нами! Было волшебно!
Музыка в радиоприёмнике так и не заиграла.
– Я думаю, что сейчас не время, – заметила Мулан, а Ник ей ответил:
– «Подходящее время» – несуществующее понятие, время всегда одно.
– Верно… – подняла голову к лампе Алис.
Клара взяла из Киариной руки лекарства и положила их на середину стола, скрестила пальцы в замок, подобно Нику, и заговорила:
– Давайте-ка поговорим о приятном, действительно! А то в последнее время у нас много стресса со всех сторон, мы часто спорим и ссоримся – это не хорошо. К примеру, я вот, ха-ха, вспомнила сейчас, как после очередной попытки Карла на скейтборде долететь до неба в грозу, коснуться тучи, эмм, мисс Джесс сказала, что у него всё получиться и всякая мечта может исполниться! Я возмутилась и крикнула на мисс Джесс, что он так переломает себе все кости и, не дай Бог, его шибанёт электричеством! К тому же, как ни грустно, это невозможно, а она сказала: «Чтоб верить в того, кого любишь, необязательно верить в то, во что верит он. Вера окрыляет и, если его и шибанёт током или он переломает кости, то он завяжет этим промышлять, но не от того, что в него не верят, Клара». Мне тогда так стыдно стало, что я на неё накричала… До сих пор стыдно. Хотя я знаю, что она и не помнит уже этого, она благородная в этом плане.
Лео наполовину растворился в приятных воспоминаниях:
– Она мечтательница до мозга костей! Не зря же она преподаёт музыку, да?
– Помню, как она и Арти заливала, мол: «Музыка – твоя судьба! Мировой тур – только начало!», – с лёгкой ноткой грусти хихикнула Лили. – Извини, Арти, если не хотел вспоминать.
– И про мой тур она также говорила, хе-хе! – потерялась между прошлым и настоящим Мулан. – Есть, что вспомнить.
***
? College & Electric Youth – A Real Hero
2016 год. В телестудии на съёмках дискуссионной телепрограммы сидела синевласая и синеглазая девушка пятнадцати лет, а также мужчина в солидном пиджаке.
– Расскажите, мисс Шарлота Осо…
– Да-да, мистер П. И. Джак?
– Как бы Вы прокомментировали вашу драку с мисс Гвендолен Ла Фавье?
– Знаете, я буду честна: это было не просто столкновение Титаника с айсбергом, это был результат хорошо выстроенных и последовательных со стороны Гвен истерик и подстав, нечто большее, эмм… Говорят, что ритм-гитаристы и соло-гитаристы не ссорятся, но это, к сожалению, не всегда правда, это дело ситуации. Мне тяжело представить, что будет с нами завтра, по-настоящему тяжело, потому что желание Гвен пригласить к нам то саксофониста, то бас-гитариста, то диджея было видно и слышно ещё в начале нашего турне, которое мы не смогли бы и при всех ссорах мира отменить, наши ссоры с Гвен, ссоры Гвен и Хулио, я… Я, Вы знаете, боюсь за ментальное здоровье своей лучшей подруги, Мулан Аалто, нашей солистки и нашего несменного автора песен. Накал недопониманий в коллективе очень плохо на неё влияет, а без неё удачливый «Четырёхлистный Клевер» станет просто сорняком, просто «Клевером».
***
2016 год. Телевизионные новости, которые не хочется застать:
– Группа «Четырёхлистный клевер» прогремела сегодня со своим завершающим мировой тур концертом в Окленде! И, возможно, последним. Вскоре коллектив отправится в Новую Зеландию, город Веллингтон, к единственному аэропорту, из которого есть возможность долететь до вертфлестского острова Шолотля, так называемого «Столичного острова», а также имеется возможность полететь в сторону Австралии и в государства ближе к экватору, в реальный мир! «Ньюаэро» – авиакомпания Вертфлеста, которой доверить свою жизнь – не самоубийство! Вы достойны лучшего!
Разноцветные помехи.
– Слухи о распаде группы «Четырёхлистный Клевер» подтвердились – участники группы, а именно барабанщик Хулио Мансана, ритм-гитаристка Шарлотта Осо, соло-гитаристка Гвендолен Ла Фавье и солистка Мулан Аалто, прибудут завтра в 19:00 на телепрограмму «Разговорный вечер» сэра А. К. Пиджа и в прямом эфире расскажут нам о причинах распада их юного искромётного коллектива и о настроениях группы в последние дни существования. Не пропустите!
***
14-ое декабря 2016-го года. Очередная разговорная передача, что наживается на сенсациях:
– Встречайте!!! Загадочный Хулио Мансана, барабанщик распавшегося коллектива «Четырёхлистный Клевер», он же сын Хосе Мансаны, знаменитого барабанщика из коллектива «Марксы», и теперь, благодаря упорному труду, сам не менее известный барабанщик, ха-ха! Аплодисменты нашему гостю!!!
– Благодарю Вас, сэр А. К. Пидж, за приглашение меня и моих бывших коллег соответственно! – помахал рукою людям в телестудии беловолосый шестнадцатилетний парень с обворожительным взглядом.
– Я хотел бы попросить тебя выбрать цвет фона, на котором мы будем сидеть, Хулио!
– Без проблем, ха-ха! – голливудской улыбкой поприветствовал парень всех прикованных к экранам телевизоров, компьютеров и телефонов. – Жёлтый!
***
Пятнадцатилетняя Мулан сидела в тёмной комнате одна и смотрела в пол, когда открылась дверь, когда упал на её безликий лик луч электрического света.
– Я прибью Хулио за то, что втянул нас в эту передачку! – кинула Шарлотта Осо, одногодка Аалто, в свою розововласую подругу черничный пончик с любовью. – Клубничных не было, прости.
– Не злись, Шарли, перетерпится, – словила подтаявший пончик Мулан. – Нам надо прояснить ситуацию для фанатов.
– Наверняка все клубничные пончики сожрала эта зелёновласая сука!
– Шарли! Мы с Гвен были подругами ещё пару месяцев назад, хватит!
– А теперь мы с ней мечтаем забыть друг друга, а она желает тебе смерти.
– Что…? – выпал синий пончик из руки Аалто.
– Волхвы солнц! – напугано схватилась Шарли за свой рот и сделала пару шагов назад, из полутьмы в свет. – Зачем я тебе это сказала, о боги… – коснулась она своего потного лба. – Я с ума схожу, прости меня, Мулан, пожалуйста!
Голова Мулан упала ниже некуда, а средней длины волосы абсолютно скрыли черты её лица, груди и пояса.
***
Жёлтый фон позади задающего вопросы телеведущего и отвечающего на вопросы беловласого юноши, Хулио Мансаны:
– Никому бы не пожелал такого, клянусь Богом! Эта вечная обстановка шабаша угнетала.
– Хулио, мы б хотели узнать – что ты собираешься делать дальше? Какие планы?
– Поеду к отцу в Британию, а дальше: как пойдёт.
Оранжевый фон позади зелёновласой Гвендолен Ла Фавье и невзрачного телеведущего:
– Гвендолен, твой дух по типу: «Я всегда в теме!» и твоё стремление к совершенствованию, они поражают!
– Спасибо, сэр А. К. Пидж, мне льстит! – поправила пятнадцатилетняя Ла Фавье крашеные в зелёный волосы, заплетённые в косу, поправила она на плечах висящую рубашку в красную клеточку и висящие на носу очки без стёкол.
– Какие у тебя планы на будущее?
– Я планирую отдохнуть от лишней суеты и вечных склок, знаете где?! У родственников – в Андорре! Уже отпросилась у своего любимого директора. Спасибо вам огромное за понимание, мистер Дженсен!!! Я с ним хорошо знакома лично, он наш друг семьи…
– Ясно…
Красный фон позади синевласой Шарлотты Осо, коротко стриженной бунтарки в джинсовке, и какого-то, как его… И кем-то, на кого никому нет дела.
– Большая семья и крепкие старшие братья воспитали из тебя вовсе не хрупкую особу, согласна, Шарлотта?
– О, это точно, сэр А. К. Пидж, хотя мы с мамой часто шутим, что младшие меня воспитывают усерднее старших!
– Ха-ха-ха!
– И просто Шарли, ладно? – широко улыбалась синеглазка.
– Хорошо, ха-ха! Что столь крепкая духом и телом, настойчивая ритм-гитаристка, как ты, собирается делать дальше?
– Просто жить, быть рядом с семьёй. Я вернусь доучиваться в свой родной Вертфлест вместе со старой доброй подругой – с Мулан!
– Студия Талантов? – фальшиво улыбался ей телеведущий.
– Наш Талантливый Дом. С семьёй хоть встречусь, знаете, я скучаю. Привет из телика, засранцы! Вы мне голос запикаете или просто вырежете меня, а? В рамках приличного? Хорошо, – кивнула бывшая ритм-гитаристка.
Позади статного телеведущего в пиджаке и прелестной Мулан Аалто в длинном сером платье непримечательно горел коричневый фон:
– С прошедшим днём рождения, Мулан!
– Спасибо, сэр А. К. Пидж.
– Как отметила, ха-ха?
– Не особо хочу обсуждать, – сглотнула ком в горле она, – пока что никак, – постаралась она улыбнуться.
– Мулан Аалто – ангел «Четырёхлистного Клевера», самая миролюбивая и вроде неинтересная личность, но нет! Инопланетянка двадцать первого века! Светло-розовые от рождения волосы, что нисходят до плеч, украшаемые блондинистыми кончиками. Светло-зелёные глаза, алые губы, дарующие окружающим незабываемую улыбку… Белоснежная кожа, Белоснежка Вы наша! Худое и хрупкое телосложение, небольшой рост, Дюймовочка Вы наша! Трудолюбивая Золушка и Рафаэль из «Черепашек-ниндзя». Она настойчива и твёрдо соблюдает свои убеждения, дорогие зрители! Также владеет боевыми искусствами, да-да, прямо как её диснеевская тёска! И, в общем-то, много чего можно сказать об этой замечательной девушке, об ангеле двадцать первого века… Аплодисменты, дорогие зрители! – сэр А. К. Пидж хлопал в ладони, хлопали, крича от восторга, и зрители в телестудии, и телезрители, и Шарли в гримёрке, следящая за шоу с маленького телефонного экранчика. – Здравствуйте, Мулан!
– На «Вы»? – нежно улыбнулась скромно сидящая девушка. – Слушайте… Ситуация не из приятных… Вы и так знаете, каковы мои планы на последующее будущее. Можно я просто коротко кое-что скажу вашим зрителям и, возможно, нашим слушателям? По поводу группы.
– Конечно! – оживился телеведущий и пододвинулся вперёд.
Мулан посмотрела в камеру:
– Я не хочу афишировать свою версию, свой список причин прекращения нашей деятельности, многие из возможных причин до меня уже были сказаны моими бывшими коллегами по группе, да даже слепой увидел, что мы просто в коллективе перестали понимать друг друга. Единственное, чего бы мне хотелось напоследок – попросить прощения у всех фанатов, любителей нашей музыки. Простите нас. «Четырёхлистному Клеверу» не повезло… – девочка-подросток встала с кресла. – Прощайте. Надеюсь, что Вы меня больше по телевизору не увидите и по радио не услышите никогда, – еле сдерживала она слёзы.
За кулисами телепередачи беловласый барабанщик и розовласая солистка пересеклись.
– Этот телеведууущий назвал тебя ааангелом, Мун. Знааачит ли это, чтооо он в тебяя… – брёл хвостиком за бывшей солисткой сын известного барабанщика.
Мулан резко обернулась, вытерев слёзы, и ударила парня по щеке.
– Ау!
– Обстановка шабаша тебя не устраивала, да? Я невероятно счастлива, что ты на весь белый свет смог объявить нас с Шарли ведьмами, и надеюсь ты не был сильно огорчён малым количеством вопросов о распаде группы ко мне, как к той дуре, которая этот глупый и никудышный мировой тур затеяла, пред тем затеяв тур по островам и странам Европы, Азии, Америки по отдельности. Прости меня сердечно, что не дала твоему потенциалу раскрыться, человек-бубен! – дала она ему пощёчину хлеще прежнего и сорвала голос. – Господи прости, тебе больно?!
– Ведущий влюблён в тебя, – прошептал Хулио, держа руку на красной щеке. – Все в тебя влюблены, хотел я сказать… – забегал он глазами.
– Спасибо за тёплые слова, Хулио, правда! Мне как пятнадцатилетней начинающей певице, которой ты сломал карьеру и жизнь, очень интересно, нравлюсь ли я всем сорокалетним женатым мужчинам на планете Земля после твоих подробностей насчёт моего сна, моих приёмов пищи и привычек, – девушка не отрывала от него глаз и после крикнула в кулак-микрофон. – Спасибо!
Хулио растеряно улыбнулся, а Мулан истерично рассмеялась, удаляясь в сторону гримёрки и трясясь от злости.
– Мулан, ты мне нравишься, хотел я сказать! – крикнул он ей вслед отчаянно.
Она оскалилась и обернулась в его сторону:
– Молись, чтобы я сдохла и не обсуждала весь этот кошмар у психиатра, Хулио, иначе я вдохновлюсь тем, что ты привнёс в мою жизнь, возьму вилу и заколю тебя, пока ты будешь спать, я убью тебя одной холодной и дождливой ночью, я сделаю из тебя чучело, я вытрясу всего тебя на корм рыбам, оклеветав, сволочь ты похотливая, ведь ты всего-то загубил мою самую заветную мечту ради быстрой славы! Поклялся быть верным другом да бросил в самый страшный ночной кошмар, зато хороший папин сын. Понравилось быть наравне с папочкой, да? Поздравляю. Гори ты, знаешь, со своей любимицей Гвен, живущей наживой, в адском котле, и в последующей, НОВОЙ своей жизни, ты думай, что и о ком ты говоришь, ладно?! – вытерла Мулан слёзы. – Я тебе нравлюсь?
– Очень! И…
– Ха-ха! – перебила его Мулан. – Увидимся тогда, да? – шла она спиной вперёд медленно-медленно. – Давай в Аду лет через шестьдесят встретимся и обсудим всё, но не сейчас и не завтра, – обернулась она к нему спиной и ушла в темноту.
– Прости меня, – крикнул Хулио ей вслед, держась за горящую щёку, – Я не долж…
***
23 сентября 2019-го года. Бобр-башня.
– Трудно не запомнить… – очнулась от забвения Мулан. – В какой-то мере эта сладкая ложь была мне необходима. Боже!!! – крикнула ни с того, ни с сего Мулан. – Куда это делось?!
– Делось что? – с сочувствием взглянул Артур на подругу.
– Присущее нам! Та мечтательность, та вера в то, что мы сможем свернуть горы! – ходила кошкой между стульями Аалто и немного кружилась.
– Они никуда не делись! – встала из-за стола Алис. – Они просто спрятались до лучших времён, ведь сейчас нам надо смотреть в ближайшее будущее.
– Реальность наступила на горло, я считаю, – отрезал Майкло. – Это не плохо, это полезно в разумных количествах.
– И мечты пьянят! – ударила Лили по столу. – А быть в запое – это отвратительно, потому что рано или поздно ты протрезвеешь и оглянешься назад туда, где ничего нет, ибо ты ничего не сделал, мечтая.
– Но мечты – это кислород, разве нет? – присела Мулан между Лили и Кларой.
– Брр! – взяла Клара лекарства в свои руки. – Давайте без философских и леденящих душу разговоров на тему «точки невозврата» или на тему «разрушительной силы голубой мечты»! Я устала от этого ещё у господина Жестова и, наверное, нам пора идти, – кивнула девушка с серьгами-звёздами в ушах на окно. – Ладно темно, но сгущаются тучи, а ежели начнётся дождь, то… Брр!
– Дождь… – встала из-за стола вдохновлённая Лили. – Будет романтично.
– И сыро, мы на велосипеде! – пошла к выходу из комнаты отдыха Клара.
– Девочки, давайте вы обе пообещаете мне, что у дяди Альберто в «Перчёном Яблочке» не будете, точно-точно не будете ссориться! – пригрозила Мулан Лилии и Клариссе пальцем, увидела одобрительный кивок каждой из них.
– Мир на один вечер, – шепнул Арти с улыбкой, и музыка в радио заиграла.
– Ник! – окликнула его Мулан.
Все, кроме Николаса Джонса и Мулан Аалто, вышли из комнаты.
– Что-то не так, Мулан?
– Спасибо, – тихо сказала она и раскрыла руки для объятия, – ты был прав, подходящего времени для вспоминания былого нет, хоть для вспоминания хорошего, хоть для вспоминания плохого, а я, ну, была неправа, хе-хе!
– Прошлое учит! – с радостью обнял её Ник. – И не за что, тебе это, вижу, было нужно, как кислород.
Бледнокожая смеётся, тёмнокожий улыбается, объятия расцепляются.
– Порою мне страшно бывает вспоминать прекрасное время мирового тура «Четырёхлистного Клевера» из-за резкого распада группы, однако это было прекрасное время и становление некоторых хороших жизненных установок.
– Я тоже часто боюсь думать о папе слишком много, начинаю думать о том, какой бы могла быть наша семья, будь в мире побольше справедливости, но… Со временем я, надеюсь, научусь отделять папин светлый образ от всех тёмных вещей, наставших после его гибели.
– Мы научимся этому со временем. Благо, что его у нас много!
– Да, ха-ха! А теперь, Мулан, полетели-ка к нашим друзьям и дяде Альберто.

Глава 24. Зелёный свет: тринадцатая спираль.
Дома горят адским пламенем. Зелёным пламенем. Простолюдины: что дети, что старики, что взрослые пытаются спастись от собственной отвратительной и нечестной участи. Они метаются подобно муравьям в только что подожжённом туристами муравейнике, неудачно оказавшемся на пути. Показатель адреналина в крови выше нормы, страх и безрассудность давят на мозги, туманится восприятие картинки и запахов мира! Почерневшие от огня обломки зданий перекрывают тропы и дороги, полуразрушенные здания обваливаются под силой зелёного и взрывного огня, клубы поднимающейся пыли разлетаются насекомыми ярко-зелёного цвета, преимущественно мухами.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71073844?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.