Главная страница | Любовное фэнтези | Сестра тролля

Сестра тролля
Валентина Алексеевна Савенко
Иделиса не тролль, но живет на мосту. Не фея, но ее дом – хрустальный цветок. Не жертва злой мачехи, но заклятие не дает ей уйти. Ее называют сестрой тролля и ей не нужна помощь, потому что только так она может спасти врага… Но помощник все же нашелся! Теперь ей нужно срочно выбираться из Перепутья – места, откуда не возвращаются. И желательно не попасть в лапы к Тисовому королю – повелителю теней и двойников. И помочь личному кошмару, цели которого туманны, а методы способны вывести из себя самую примерную фею!

Валентина Савенко
Сестра тролля




ГЛАВА 1

Мост пел. Переливчатый перезвон наполнял ночной воздух, летел к сияющим на темном небе звездам. Вспыхивали голубыми всполохами высокие перила, украшенные хрустальной лозой с кленовыми листьями. Зарницы, точно светляки, проносились под прозрачной поверхностью мостовой, высвечивая камни. Магия моста звала тролля: кто-то решил прошмыгнуть, не заплатив за проход.
Вот только тролля нет – старик радует дальнюю родню внезапным визитом «Я на минуту – пару месяцев поживу, да?», и видения мелькали перед моими глазами.
– Нас грабят! – прозвучал в голове до безобразия знакомый голос, и магическая надпись перекрыла калейдоскоп картинок и издевательски заморгала, точно вывеска экономного хозяина.
Мало мне моста. Еще и подарочек от личного кошмара присоединился!
Полгода назад Йен, тот, кто мог заставить сбежать даже каменную статую, уехал вслед за младшим братом, бросив мост на престарелого отца и меня, ни разу не тролля, а я все получаю от него сюрпризы. И сбегать мне категорически нельзя!
– Иделиса, хватит прохлаждаться! На выход! – скомандовала магическая запись.
Вот мраков Йен!
Я потрясла головой, мысленно отмахнулась от видений, которые радостно показывал мне мост. Дескать, хватай, лови нарушителя!
Управлять ими могут только тролли. А я человек, хоть и живу на мосту в хрустальном цветке. В общем, мне нужны подручные средства, чтобы нормально рассмотреть мост.
Внутреннее убранство моего дома как нельзя кстати подходит для этих целей. Серебряные грани окружают меня со всех сторон. Кажется, я сижу в зеркальной клетке. Снаружи мое жилище выглядит куда лучше: сияющий хрустальный цветок на перилах моста.
– Отсидеться не выйдет. Это особый случай, – ехидно заметила запись.
– Ты-то откуда знаешь? Ты всего лишь надиктованная заранее магическая последовательность! – пробурчала я, откладывая лютню.
Потом закончу ее настраивать, если закончу: инструмент Йена. Бальд, тот самый старик-тролль, хозяин моста, почему-то решил, что блудный… заблудший… блуждающий неизвестно где сын скоро вернется, и нужно отдать его любимую «балалайку» настройщику. А я в прошлой жизни неплохо умела настраивать инструменты. Но теперь что-то не очень хочется радовать Йена. И огорчать его отца тоже. Потом разберусь.
А пока, чего бы там ни требовали истерические надписи, надо вначале посмотреть, где нарушитель. Возможно, хватит магии моста, чтобы он проникся.
Ведь зайти, залететь, запрыгнуть на хрустальный мост без оплаты можно, а вот выйти или выползти проблематично. Вернет обратно. После пары сотен возвратов к исходной точке даже самые убежденные скряги решают расстаться с драгоценной мелочью.
Вытянув руку, я коснулась одной из серебряных граней.
В отражении появился мост. Хрустальная арка нависала над сизой дымкой тумана, струящейся над землями Перепутья.
Именно из-за него появились мосты троллей.
Сто лет назад Перепутье в одну ночь превратило Ларанику в лоскутное одеяло. Все приграничные земли оказались в безраздельной власти Тисового короля и его слуг-теней. Пересечь эти земли и не отправиться к предкам было проблематично. Редкие везунчики оставались без памяти. С перелетом тоже была проблемка. Крылатые народы пытались: честно и неоднократно. Но с магией что-то происходило. И они превращались в падающие народы. А дальше по схеме: привет, предки!
В общем, Перепутье оказалось тем еще местечком. И когда троллям мостов удалось создать хрустальные, собственно говоря, мосты, радость прокатилась волной по всей Ларанике. А мосты коромыслами перекинулись от королевства к королевству по всему миру, нависли над Перепутьем.
Плата за возможность путешествовать из одного королевства в другое была скромной. Мелкая монета или дорогой вам небольшой предмет. Но для кого-то и это слишком много…
И кто тут самый бережливый?
– Хватит грани полировать, вылезай из цветка! – продолжила командовать запись.
В этот раз обошлось без надписей. И на том спасибо!
Я провела кончиками пальцев по отражению, приближая сияющий в темноте мост.
На мосту было пусто. Совсем. Кроме стайки светляков, которых летом тут полно, ничего необычного. А значит, кто-то особо умный решил закрыть себя чарами. Авось проскочу!
Похоже, у Йена проснулся дар предвидения.
Случай особый.
Придется вдохновлять невидимку появлением тролля. К моему счастью, тролли мостов, в отличие от обычных собратьев (тех, что высокие громадины с рублеными чертами лица, длинными руками и серой кожей), очень похожи на людей.
У них заостренные уши. Крупноватый нос. То, что у меня все это вполне обычное, никто не увидит. К путешественникам я выхожу в дневном плаще.
Последнее отличие тролля моста от человека: высокий рост.
С ним вышла незадача. Он у меня обычный, средний, женский, человеческий. Головы на две ниже, чем надо. Но плащ поможет отвлечь и от этого недостатка. Заодно придаст внушительности.
Да, внешность у меня невнушительная.
Волосы светлые, пшеничные. Этот цвет видят окружающие. Настоящий, белый, надежно скрыт. Так вот, волосы длиной до лопаток. Бледная кожа, голубые глаза. Овальное лицо, небольшой нос, губы бантиком. Брови с ресницами после попадания на мост потемнели из-за постоянного сидения в цветке, солнце туда попросту не доставало, но ситуацию это ничуть не исправило. Старше восемнадцати я выглядеть не стала.
Это выяснила, когда Бальд умудрился вывихнуть колено, и я отправилась встречать путников. Это был первый и последний раз, когда я вышла к путешественникам без плаща.
Список того, что услышала в свой адрес, оказался весьма впечатляющим.
«Деточка, отойди, а то копытом зашибу, немощь мелкая», – от фавна ростом мне по плечо.
«Сдвинься! Нашла место, где свиданки назначать, малявка!» – от пожилой травницы, весьма прытко раскидавшей стаю вервольфов.
«Давай мы тебе одного из наших оставим? Для охраны, а то без слез не взглянешь, кроха!» – от, собственно, вожака веров.
Тогда-то Бальд и посоветовал взять из запасов его прадедушки плащ.
В эти плащи с глубоким капюшоном, полностью закрывающие фигуру, тролли носили днем, когда солнце легко могло превратить их в камень. Иногда ночью, чтобы их с обычными путниками не перепутали. Правда, это было давно. До изобретения первых артефактов. Но пока никто на старомодность моего наряда не пенял.
Нечто в громоздком темно-синем плаще, сипло-хрипящее дурным голосом, производило неизгладимое впечатление!
– Натягивай свой личный шатер и выходи! – ожила запись.
Вздрогнув всем телом от неожиданности, я легко коснулась прохладной грани, убирая вид на мост. Просто любопытно, сколько еще фраз записал Йен?
Так и подмывало остаться в цветке и проверить. Но я обещала, что буду вести себя как примерный… тролль, временно выполняющий обязанности… тролля.
И потому да здравствуют поиски экономных умников!
Быстро поправив у запястий рукава серо-голубой туники, я запахнула полы фиолетового кафтана. Его удобство я оценила по достоинству. Длинные, до середины бедра, полы были впереди короче и ничуть не мешали движению. Короткие рукава, напоминающие свернутый лист дерева, прикрывали плечи. Невысокий воротник-стойка и кожаный пояс добавляли колорита.
Затянув последний, я подцепила лежащий рядом на случай чрезвычайного маскировочного происшествия плащ. Встав на ноги, порадовалась, что традиционный наряд для женщин у троллей мостов обходится без юбок, платьев и неудобных, но страшно модных туфель на каблуках-ходулях. Светло-коричневые замшевые брюки и высокие мягкие сапоги, перехваченные ремешками, – просто и функционально.
Накинув плащ и опустив капюшон, я посмотрел через зачарованную ткань на отражение в грани. Плащ скрыл фигуру, превратив меня в темно-синюю тучку… или не самого крупного (да что там – мелкого!) тролля.
Закрыв глаза, я представила, что перешагиваю через невысокий порог. По-другому выбраться из хрустального цветка не выходило.
Серебряные грани остались позади, каблуки сапог звонко стукнули о мостовую, подсвеченную радужными бликами магии. Налетевший ветер принес аромат согретых за день солнцем трав, всколыхнул ткань плаща. Нежная мелодия заполнила уши, заставила удивленно замереть.
Флейта? Здесь? Откуда?
Я закрутила головой: где же ты?
В паре шагов от меня в воздухе висела флейта. Я хотела подойти ближе, но ноги будто приросли к мостовой.
Заклинание! Меня заколдовали!
Дернула руками, однако достать до инструмента не вышло. Еще раз. И еще. Я словно пыталась сплясать танец русалок на камне. В том плане, что у них хвост, а у меня ноги на замке?. Капюшон свалился с головы, полы плаща разошлись.
Мелодия все лилась. Флейта подлетела выше, крутанулась на месте.
В воздухе вспыхнули медные искры. У перил, рядом с местом, где среди кленовых листьев светилась серебром кисть хрустальных цветов, появился парень лет девятнадцати, одетый в ярко-красную куртку, украшенную ремнями. Длинные, до плеч, рыжие волосы на макушке приминала шляпа с узкими полями того же победно-ядреного цвета. Карие глаза смотрели приветливо, ресницы и брови были темнее шевелюры. Аристократическая физиономия сияла довольной улыбкой. Треклятая флейта парила над его раскрытой ладонью.
– Ты именно такая, как я себе представлял! – разглядывая меня, выдал этот маньяк.
– А я вот не представляю, с каких пор крысоловам разрешено зачаровывать разумных существ? – хмуро отозвалась я.
Честно говоря, я вообще не подозревала, что каста безобидных почтальонов способна на такое! Магия крысоловов просыпается у некоторых людей. Они зачаровывают грызунов игрой на флейте. С помощью этой же флейты ими и управляют. Гильдия Крысоловов доставляет письма по всей Ларанике. Говорят, даже к Тисовому королю в Перепутье могут отправить.
Но не в этом суть. Их магия считается слабой. И точно неспособной контролировать разумных существ. И либо я незаметно перешла в категорию безмозглых, либо с этим аристократом не все так просто!
Флейта поперхнулась. Крысолов тут же подправил мелодию, слегка шевельнув пальцами. Проигнорировав ответ, он присел у хрустальной кисти цветов.
Эта кисть появилась на мосту вместе со мной. Мой цветок мерцал в самой середине. Заостренные листья в несколько кругов, собранные у усыпанной острыми тычинками сердцевины, вспыхивали и гасли в такт всей кисти. Остальные двенадцать раскрывшихся бутонов были его точными копиями.
– Подскажешь, какой из цветов твой? – на полном серьезе спросил крысолов.
– Ага, бегу… То есть стою и спотыкаюсь! – огрызнулась я, прикидывая, как бы достать до «дуделки».
У магии крысолова имелось слабое место: флейта. Предмет, через который они направляли силы. Если его сбить, разрушить, ликвидировать до того, как владелец инструмента закончит мелодию, чары исчезнут.
Этим иногда пользовались особо сообразительные грызуны. Завидев крысолова, сигали на флейту и грызли. Из меня вышел грызун-тугодум.
Чем бы достать? Подергала плащ. Полы основательно прикипели к ногам. Предусмотрительный!
– Я ведь помочь хочу! – оскорбился крысолов, не услышав радостных воплей. – Только так можно снять заклятие.
– Чье заклятие?
– Твое. Я же обещал отблагодарить.
Я удивленно оглядела крысолова, пытаясь вспомнить, за какие заслуги меня настигла внезапная благодарность. Но полгода и две недели, что я обитала на мосту, аристократический профиль освободителя точно не видела. Не профиль тоже. Такую яркую птичку я бы точно запомнила! Раньше, до появления на мосту, я его тоже не встречала…
– А ты уверен, что обещал именно мне? – переспросила я.
Мало ли, мода на всевозможные турниры бодро катилась по миру, перетекая земли Перепутья по мостам троллей, как туман весной, захватывая королевства. Турниры магические, обычные, смешанные… На любых турнирах крепко бьют так, что потом прекрасные озерные леди вместо старух мерещатся.
– Тебе точно нужен именно этот мост? Может, другой? Может, там тебя девушка ждет? Вся истомилась в желании быть освобожденной? А ты тут свой героический настрой попусту растрачиваешь? – медленно, по слогам, переспросила я, вспомнив, как однажды пришлось брать плату за проезд у отряда бывших участников турнира.
Тогда меня поняли раза с пятого. Когда сообразила, что быстрая речь не воспринимается головами победителей.
Нежданный спасатель крысоловьей специализации усмехнулся:
– Точнее некуда, Иделиса! Именно тебе нужна помощь. Все же так явно! Ты живешь на мосту тролля, хотя ты не из скрытых народов. Ты не нелюдь, ты человек. Ты пленница моста.
Я отрицательно покачала головой:
– Ты ошибаешься.
Я сама пришла на мост, добровольно. И если уж исходить из его формулировки, это тролля Бальда надо освобождать от меня, а не меня от него. Потому что именно я стала тем бодрящим снегом летом или призраком, внезапно обнаруженным на чердаке родного и любимого дома, который неожиданно валится на макушку.
– Все пленники так говорят! – поморщился крысолов. – Особенно если их тюремщики весьма смазливы и умеют заговаривать зубы.
От удивления я даже дергаться перестала. Кто смазлив? Вспомнился высокий, кряжистый, седовласый и длиннобородый Бальд. Нет, конечно, старик-тролль еще очень крепкий. Но… этого спасителя точно шутливые лесные духи с дерева уронили. Раз десять минимум!
– Вот! Молчишь! – обрадовался крысолов, осторожно трогая один цветок за другим. Делать это ему приходилось одной рукой, вторая была занята флейтой. Общий подвох любой магии: нельзя колдовать и делать еще что-то одной и той же конечностью. – Братцы совсем тебе голову задурили!
Так это он Йене и его брате! Ну у него и воображение, однако! Младшего брата Йена я видела один раз, издалека. Он стоял на дороге, ведущей к мосту, сонно ежился под дождем, кутался в плащ, пытаясь натянуть широкополую шляпу до подбородка. Шляпа, надо сказать, не натягивалась, но он старался. А я ни разу не зоркий сокол. К тому же у меня не настолько буйная (то есть бурная) фантазия, чтобы увлечься шляпой и плащом! А Йен… За неделю, что я имела сомнительную честь с ним общаться, он успел довести меня до белого каления, зеленого свечения и прочих оттенков, не имеющих никакого отношения к романтике!
– С чего ты вообще взял, что мне нужна помощь? Почему так уверен, что я не сестра хозяина моста? – А что? У нелюдей очень часто появляются очень поздние дети, и от людей в том числе. – Или его дочь?
– А откуда тогда взялась твоя магия? – насмешливо спросил спасатель. – У троллей мостов, как у всех скрытых народов, магия серебряная. Все, что они могут делать с ее помощью, – управлять мостами. У тебя же, как у всех людей, чистая медь! И мостом ты не управляешь.
Как он это узнал? За полгода и две недели я всего раз воспользовалась своей магией. И делала это осторожно, чтобы никто не заметил засиявшего над моей ладонью компаса из медных искр. Маленькая девочка-хульдра с симпатичным бантиком на коровьем хвосте потеряла сережку. Украшение грошовое, но малышка была уверена, что без сережки ни за что не получит хорошую оценку в школе. К счастью, ее потеряшка была довольно мелкой. И у меня вышло ее найти. Девочка обещала никому не рассказывать, что хрипящий тролль моста в плаще на самом деле маг поиска. Но, видимо, крысолов нашел к ней подход…
– Не беспокойся, я никому не скажу, это будет нашей тайной, – заверил крысолов, изучая цветы и подбираясь все ближе к моему. – Я умею быть благодарным.
Да неужели? Взял бы и ушел из благодарности!
– Ты мне помогла, и теперь я помогу тебе, – напыщенно добавил крысолов.
– Я бы запомнила. И в календаре отметила!
– Я тогда был несколько в ином облике.
– Насколько ином? – уточнила я: люди не умеют менять облик.
По крайней мере, самостоятельно. Проклятия никто не отменял: принца в лягушку, королеву в лебедя, короля в пекаря… Хотя в последнем случае без магии обошлось, государственные перевороты – они такие внезапные…
Скосившись на меня, крысолов негромко фыркнул:
– Забыла, как обещала мне хвост оторвать? А потом еще и на диету посадить?
На чужой хвост я покушалась один раз…
Ну, здравствуй, серый волк! Тебя я точно не ждала! Недели две или три назад на рассвете тощий волк забрел на мост. Я как раз вышла из цветка. А тут трагедия трагическая творится: волк с заунывным подвыванием тащит сам себя через перила. В том плане, что лапы идут сами, а он пытается направить их назад. Зверь был, судя по всему, под заклинанием какого-то живодера. Для которого съеденная курица, гуляющая безо всякого присмотра в соседнем лесу, равно смерть неминучая для любой живности, на глупую птицу покусившуюся.
Я чудом успела вцепиться в заднюю лапу и хвост волчка. Но так как он фактически выполнил приказ заклятия и спрыгнул, магия рассеялась. И он начал дергаться, пытаясь помочь. В итоге мы оба чуть не свалились с моста в Перепутье.
Естественно, во мне проснулся гений красноречия. Но я никак не думала, что на животине висит еще одно заклинание. И вот вам сюрприз! Волк оказался человеком! Благодарность привалила! Так и хочется вернуть ее обратно, с процентами.
– Ты, случайно, не принц? – с подозрением уточнила я.
Ну а что? Минус наряд крысолова: высок, аристократичен, волосы рыжие блестят, как у девицы, цель, опять же, спасать всех и вся, как бы они ни пытались отбиться от спасателя… Прямо как из старинных баллад явился.
Крысолов странно покосился на меня и ничего не ответил.
Я снова дернулась, пытаясь освободиться, но заклинание держало крепко.
Крысолов, не обращая внимания на мое слишком громкое для радости сопение, сунул руку в карман и выудил темный флакон, оплетенный крохотным плющом из малахита. Внутри колыхались крупинки: сияли то золотом, то серебром, то медью…
Звездные искры!
У богов магия золотая, у скрытых народов – серебряная, у людей – медная. И только в звездных искрах она смешивается…
Мосты троллей нельзя разрушить. Иначе Тисовый король давно бы их снес! Но есть то, что может на них повлиять. На мост и на любое заклинание. Это искры, в которые превратилась упавшая звезда. Но они редкость.
Однако мой упертый гость, видимо, везунчик. А я еще больше везучая, потому что вижу их во второй раз. Честно говоря, в третий. Но предыдущие два идут за один.
Я привычно отгородилась от появившейся внутри тоски и уставилась на пузырек в руке нежданного освободителя. Когда-то я тоже пришла на мост со звездными искрами. У меня их была целая шкатулка. С их помощью я создала заклинание, привязавшее меня к мосту. И именно его решил во имя моего спасения, о котором никто не просил, разрушить крысолов!
Вот только заклятие, связавшее меня с хрустальным цветком, нельзя снимать! Ни в коем случае! Я не просто так сижу в цветке, не имея возможности покинуть мост. Пока я тут, мой враг жив! Заклинание, запихнувшее меня в цветок, спасет его жизнь. Да, я спасаю врага. И буду спасать.
– Давай так, хвостатый: ты ничего не трогаешь. Прячешь флакон и уходишь. Будем считать, что это и есть твоя благодарность. – И спасатели довольны, и я на мосту. – Иначе, клянусь, я сама тебя заколдую!
Ну и что, что моя магия такого не может? Артефакты и амулеты никто не отменял! Ими прекрасно пользуются те, у кого вообще нет магии, чем я хуже? На злодейском пути благодарности все средства хороши!
Но доморощенный спасатель всея крысолов не удостоил меня ответом, лишь дернул плечом. Хлопнула пробка, повисла сбоку на цепочке. В воздухе вспыхнуло золото, его тут же сменило серебро, потом медь. Вторая вспышка золота длилась дольше.
Третья будет последней!
В панике я представила цветок изнутри: мне нужен был любой предмет из запасов, скрытых в гранях. Все равно что, лишь бы добросить до флейты. Плевать, что магия цветка срабатывает через раз.
Мои собственные чары вообще бесполезны. Разве только светопреставление устроить с показом магического компаса. И тыканьем нематериальной стрелкой в того, кто лезет не в свое дело.
Давай же, цветок!
Я громко помянула крысолова, на пальцах медными искрами засияла магия поиска. Сложилась в бесполезный компас. Красношапочный вредитель даже ухом не повел, неторопливо поднося к моему цветку пузырек.
Цветок, дом мой хрустальный, тащи сюда что-нибудь!
Слева от руки вспыхнуло серебро. Смахнув бесполезный компас, я цапнула воздух, пальцы сомкнулись на грифе лютни. Замахнувшись, я сбила чертову флейту на мостовую.
Оказывается, лютня тоже ударный инструмент!
Золото вокруг крысолова вспыхнуло третий раз. Он схватился за перила, резко отпрянул, уронил закупоренный флакон с остатками звездных искр, вскочил на ноги, уходя от лютни. В его пальцах слезой блеснул цветок.
– Верни немедленно, варвар! – Со второго раза я попала по спине крысолова: лютня разлетелась в щепки, в руке остался один гриф.
Я намертво вцепилась второй в ладонь крысолова, пытаясь одновременно стукнуть его остатками инструмента и отобрать цветок. В воздухе вспыхнуло серебро, и на мостовую выпали мои пожитки. Матрас, подушка, одеяло, одежда, посуда, еда, книги, мелочи, оставленные на память, сложились в импровизированный курган в паре шагов от меня.
– Отлично. Рад, что ты поняла и решила захватить вещи, – расцвел довольной улыбкой крысолов. Он шевельнул пальцами свободной конечности. Флейта взлетела с мостовой, но, к счастью, пока молчала.
– Скорее я тебя в Перепутье отправлю! – Уроню с моста и дело с концом, то есть с хвостом!
Громкое лязганье стало для нас обоих неожиданностью. Мы замерли, прислушиваясь.
Мост всколыхнулся, словно тролль решил переставить его немного дальше. Мы дружно рухнули на мостовую. Недоспаситель снизу, я сверху, его рука с цветком – в стороне. Я тут же потянулась к ней. Меня дернули обратно. Попыталась затормозить свободной рукой о мостовую – под пальцы подвернулся флакон с искрами. Сунув его в карман, я снова дернулась к цветку, сияющему на ладони крысолова. Замахнулась остатками, точнее, останками лютни.
Лязганье стало оглушительным. Заскрежетало. Нас с крысоловом подбросило в воздух и с размаха приложило о мостовую, приземлив рядышком. Под хрустальными камнями вспыхивали зеленые зарницы. И нас потащило по мосту.
Ветер свистел в ушах, плащ хлопал за спиной, я вцепилась рукой в крысолова. Перед глазами потемнело. А когда темнота исчезла, мы все еще скользили. Впереди, точно указатель, маячила флейта. Я не оставляла попыток отобрать цветок и не сразу заметила, что мелькающие плети на перилах выглядели немного иначе. На них светились дубовые листья! Да и мост был шире…
Мы неслись по совсем другому мосту!
Не моему мосту.
Проскользив на животах, как на салазках, добрую сотню шагов, мы резко затормозили. Плащ не затормозил. Хлопнув, точно парус, накрыл наши головы.
Впереди, из-под края ткани, были видны чьи-то сапоги. Один из носов украшала царапина, напоминающая крест. Судя по гробовому молчанию, хозяин обуви был удивлен не меньше нашего.
Только вот мне удивляться некогда!
Повернувшись набок, я стукнула крысолова чудом не потерянным грифом лютни, забрала цветок, переложила в другую руку, подальше от спасателя.
Крысолов выругался, странно мигнул и… исчез, словно был не человеком, а проекцией для просмотра оживающих историй.
Как это он так?
Я замерла от удивления, с вытянутой рукой, так и не донеся цветок до кармана.
Где-то взревел охотничий рог. Мое запястье перехватили чужие пальцы.
– В цветок! – скомандовал, очевидно, обладатель сапог, отбирая с боем добытый трофей.
Рог продолжал петь.
Внутри появилось знакомое чувство падения. Перед глазами поплыло, и я оказалась лежащей на серебряной грани. В цветке. Выпутавшись из плаща, я отбросила его подальше. В кармане что-то звякнуло.
В окружающем серебре отразилось мое удивленное лицо в ореоле взлохмаченных пшеничных волос.
Почему я в цветке? Я ведь не собиралась в него возвращаться!


ГЛАВА 2

Подскочив на ноги, я представила, что прыгаю через невидимый порог. Но осталась на месте. Плотнее зажмурилась, снова переступила невидимый порог.
И-и-и…
Даже на цыпочки приподнялась.
И осталась там же.
Попробовала снова.
И ничего.
Вывод напрашивался сам: мне не выйти из цветка без разрешения хозяина сапог. Мало того что похитили вместе с цветком, так еще и заперли, как светлячка в бутылке!
«Бальд!» – мысленно позвала я.
Старик-тролль категорически запретил себя беспокоить. Все потому, что слышал меня только он. Так как именно он сейчас отвечал за мост. Но лучше слушать его ворчание, чем сидеть в цветке по приказу какого-то Сапога! Бальд должен знать, что происходит. Или догадываться… Цветок ведь часть его моста.
«Бальд!»
Но мой вопль остался без ответа.
Что за напасть? Тряхнув головой, прогнала предательскую мысль, что все пошло прахом из-за одного упертого крысолова, чей пушистый хвост я умудрилась поймать! Я все еще в цветке, а значит, заклятие цело, мой враг живее всех живых, и пока нет повода для паники.
Сев, я облокотилась о скрещенные ноги. Ну что ж… Проверим, смогу ли я увидеть и услышать, что делается снаружи. Или я увижу в гранях свой мост?
Я коснулась кончиками пальцев серебристой поверхности и… ничего не увидела и не услышала. Словно цветок был больше не связан с мостом.
Все зря. Я зря сбежала из дома. Зря нашла мост на другом краю света. Зря жила на мосту полгода и две недели.
Хватит!
Сжав виски трясущимися пальцами, я с трудом отогнала растущую панику. Думай, Иделиса, думай.
Опустив голову, я дотянулась до плаща и начала его складывать. Есть у меня такая привычка. Переставлять вещи, ну или перебирать, или раскладывать что-то, когда волнуюсь. Но все мои пожитки остались на мосту.
Старик Бальд точно решит, что я затеяла уборку. Кардинальную. И вещи выбросила, и себя с цветком убрала с моста.
Проглотив смешок, я сунула ладонь в карман. Всегда проверяю их, перед тем как убрать вещь. Пальцы наткнулись на холодное стекло. Я вытащила темный флакон, оплетенный плющом из малахита. На самом донышке в нем колыхались крупинки: сияли то золотом, то серебром, то медью.
Звездные искры! А вот и решение моей проблемы!
Вскочив на ноги, я уронила плащ, откупорила пробку. Она тихо хлопнула и повисла на цепочке. Над моими пальцами вспыхнуло золото, его тут же сменило серебро, потом медь. Вторая вспышка золота – дольше.
Зажмурившись, я представила, что перешагиваю через невидимый порог:
– И больше никаких приказов личностей, свалившихся на мою голову! Цветок – мой дом! А не всяких случайных встречных!
Третья вспышка.
И каблуки звонко стукнули о камень. По лицу словно легкая дымка тумана скользнула, оставив холодок. Где-то далеко весело журчала вода. Прохладный аромат свежести смешивался с теплым запахом свечного воска.
Торопливо открыв глаза, я заткнула пробку. На дне пузырька осталось всего несколько искр. На что-то глобальное не хватит, но именно мелочи зачастую меняют нашу жизнь.
Сунув пустой пузырек во внутренний карман кафтана, я огляделась.
Комната с круглым сводчатым потолком напоминала огромное хранилище. Все пространство у стен занимали шкафы наподобие тех, в которых держали библиотечные картотеки: сплошные дверцы выдвижных ящиков. И никаких окон или дверей…
Под самым потолком, опоясывая комнату, теснились витые канделябры с сотнями свечей. Их свет блестел на медных ручках ящиков, отражался от гладкого темного пола, сделанного из черного с зелеными прожилками мрамора. Его поверхность искрилась, словно покрытая тонким слоем слюды. Высокая деревянная лестница-стремянка на колесиках, украшенная искусной резьбой, отбрасывала сразу несколько теней.
С потолка на странный интерьер невозмутимо взирали сотканные из звезд драконы на фоне темно-синего ночного неба. Фреска была выполнена очень реалистично, так и подмывало загадать желание. Как обычно делают, когда на небе Лараники появляются крылатые гости, всю жизнь кочующие в небесах.
Но сейчас не до глупых суеверий.
Первый вопрос: где мой цветок? Второй: куда меня притащил новый похититель?
Оглядев многочисленные дверцы, я задумчиво переступила с ноги на ногу. Времени у Сапога было мало, поэтому цветок наверняка где-то в нижних ящиках. К тому же я всегда выхожу неподалеку от своего хрустального дома. Правда, под «неподалеку» подходит комната целиком, но буду надеяться на лучшее.
Начали!
Потянув за медную ручку ближайший ящик, я оглядела сложенные внутри листы пожелтевшей от времени бумаги, исписанные настолько мелким почерком, что разобрать слова можно было только с лупой, которой у меня не было. Пару минут прошуршав в содержимом ящика, точно профессиональная мышь или криворукий домушник, я поморщилась от цветочного аромата, буквально расползающегося из ящика. И едва заметного пыльного шлейфа.
Захлопнув дверцу, я потянулась ко второму ящику. Там обнаружились бумаги не столь древние: листы были белыми и пахли елью, примесь пыльного запаха была и тут. Что касается почерка, он был круглым, словно детским, только вот, сколько я ни пыталась прочесть, не вышло.
Сунув лист обратно в ящик, я огляделась. Кто следующий?
Но следующие пять ящиков, выбранные наугад, порадовали: листами от древних свитков до самой новой тонкой белой бумаги, разным нечитаемым почерком, фейерверком ароматов с примесью пыльного амбре… и не порадовали моим цветком.
Я так до старости буду ящики осматривать!
Я задумчиво покосилась на стремянку. Она ведь не просто так тут стоит? Мог же Сапог второпях забыть ее сдвинуть?
Забираясь по весело поскрипывающим ступенькам, я полной грудью вдыхала свежесть. Лица периодически касалась прохладная дымка, избавляя нос от мечты парфюмера-маньяка. Все это было очень вовремя. Потому что я как раз добралась до ящиков, до которых можно было дотянуться со стремянки.
И-и-и…
И снова только листы бумаги.
На десятом ящике я разозлилась. В конце концов, не кузнечик же Сапог, чтобы под самый потолок закинуть цветок? Туда, куда даже стремянка доставала с трудом. Или он из великанов? Увеличился – и хоп! Ага, застрял. Потому что размер комнаты точно не для них.
Дергая один ящик за другим, я поднялась до самого верха стремянки. Пальцы тряслись, в голове все чаще появлялись панические мысли: «А что, если цветок не рядом?»
Сев на небольшой площадке на самом верху лестницы, я оглядела ряды ящиков. Потерла пальцами шею, задела серебряный кафф в виде дракона, обвивающий ушную раковину, дотронулась до капли-серьги с предательски бледным голубым камнем, так и не ставшим насыщенно-синим… или хотя бы просто синим.
Камнем, показывающим, что магических сил у меня кот наплакал, причем это был крайне скупой кот. Впрочем, носить серьги необязательно, но у них имелась еще одна функция, не имеющая отношения к магии. Что касается магии – цвет глаз и так все показывал. Чем больше сил, тем ярче оттенок синего на радужке. У меня глаза голубые – я бесполезный маг поиска.
И в этом виновата только я сама.
При рождении каждому от родителей достается некоторое количество магических искр. А разовьется дар или нет – зависит от тебя. С десяти до семнадцати лет маги интенсивно учатся. После семнадцати расширяют знания, исходя из достигнутого уровня сил.
С родителями мне повезло: оба сильные маги поиска. Уважаемые люди в гильдии Странников (так называлось сообщество магов, чьи силы связаны с поиском), получившие титул за заслуги.
Как любил повторять отец, покручивая в руке стакан виски, только отсутствие нужного уровня обучения не дало им с мамой стать провидцами. А времени у них действительно не было: они оба были родом из обычных горожан. И в молодости разрывались между работой и учебой в бесплатной школе при храме. Роднило их то, что мама и отец мечтали развить силы поиска до полноценного предвидения, но время вышло, семнадцать лет минуло, они остались магами поиска.
– А разве маги-поисковики и провидцы – одно и то же? – грустно улыбнувшись, спросила я у рядов ящиков.
Они, естественно, не были зачарованы на ответы.
А мой отец в детстве отвечал. И терпеливо пояснял: у магии поиска, как и у любой другой, есть несколько ступеней, в зависимости от количества силы.
Первая – поиск предметов,
Вторая – поиск предметов и людей.
Вместе таких странников называют магами поиска.
Третья – поиск одного значимого события в будущем. Это оракулы.
Четвертая – поиск череды событий в будущем, нескольких вариантов развития событий. Самая сложная ступень – провидцы.
У меня был второй уровень силы от рождения. И я старательно училась: тренировалась, пока руки и ноги не начинали трястись от перенапряжения, зарывалась в учебники. Ходила в школу при гильдии Странников. Внимательно слушала учителей на частных занятиях. Кроме этого была младшим помощником в гильдии – родители считали, что общение с будущими коллегами, погружение во внутреннюю кухню поможет переключиться и с новыми силами приступить к занятиям.
Кузина, родители, учителя, друзья по школе были уверены, что моя магия вырастет из поиска до полноценного предвидения. Я стану провидицей, как кузина.
«Старайся, Иделиса, старайся!»
Потом родителей перевели в другой город, а я осталась дома одна. За мной присматривала единственная родственница – кузина. Все шло хорошо.
Но в шестнадцать лет моя магия начала убывать…
Занятия и тренировки стали практически круглосуточными.
Кузина пыталась помочь, носила травяные чаи, бодрящие, укрепляющие. Помогало плохо. Я сильно похудела, могла соревноваться в весе с миниатюрными феями, а мои волосы поседели от напряжения.
Да, была у маминого семейства такая особенность. Шевелюра становилась белой, если ее обладатель испытывал сильные чувства. Не в хорошем смысле этого слова. Следом за изменением цвета волос приходили болезни. Мне повезло – я чувствовала себя отлично.
Краску пришлось отмести сразу – ее бы точно заметили слуги и сказали родителям или кузине, а они и так беспокоились о моем самочувствии, намекали, что надо бы сбавить обороты. Да и отросшие корни могли вызвать кучу ненужных вопросов.
Пришлось скрывать белую как снег шевелюру при помощи заклинания, дополнительно вшитого в серьги. Я тщательно выбирала мастера подальше от столицы. Потратила все карманные деньги, отложенные на редкий старинный фолиант по магии. Взяла с мастера кучу подписок о неразглашении. К тому же старик был настолько стар, что забывал, с кем беседовал пять минут назад. Зато как плести заклинания, помнил отлично.
Спрятав новый цвет волос, я села на диету из пирожков, чтобы не выглядеть тенью самой себя, и удвоила усилия. Ведь уровень магии – это на всю жизнь.
Но мое усердие не помогло. Семнадцатый день рождения я встретила весьма посредственным магом поиска первого (точнее, почти нулевого) уровня.
«Так бывает, Идель. Ты просто недостаточно старалась. Но ничего, это еще не конец жизни», – сказала кузина, глядя на меня с сочувствием.
Не конец. Но будь у меня побольше магии… я бы сейчас легко нашла цветок. Но все, что могу отыскать, – это небольшой предмет. Цветок – и тот крупнее мелочи, на которую хватает моей магии…
А потому нечего рассиживаться. Цветок где-то тут, и я его отыщу. Старым добрым методом. Вручную!
Поднявшись на ноги, я перевесилась через перила. У стремянки действительно были колесики, не показалось.
Предположим, я ошиблась, и Сапог стремянку сдвинул. Вправо или влево? Влево.
– Поехали! – Держась за ручки ящиков, я сдвинула лестницу вдоль стены.
Так. Готово. Обувь у Сапога приличного размера, и если похититель не из бигфутов (что вряд ли), он выше меня примерно на две, может, чуть больше, головы.
Привстав на цыпочки, я потянулась к ящику. Поморщилась от аромата выпечки, на ощупь пошарила внутри.
Ничего.
Следующие ящики были тоже пустыми.
Чтобы дотянуться до ряда повыше, я забралась на перила. Балансируя на узкой полоске дерева, перерыла два ящика. В третьем сгребла бумаги к наружному краю, горкой, и в глубине блеснул цветок.
Схватив его, я радостно потрясла добычей в воздухе и тут же замахала руками, удерживая равновесие. Снизу донесся шорох, словно кто-то сдвинул стул. Повернувшись, я посмотрела на пол и тихо выругалась.
Зеленые прожилки на черном мраморе пришли в движение. Сложились в символы. Знаки разбежались по комнате. Мрамор всколыхнулся, словно вода. В центре появился черный дверной проем, закрытый зеленью, чуть поодаль – стол и кресло.
Раньше я такого не видела. Но за полгода маги могут и не такое придумать. Сейчас не до восхищения достижениями науки!
Я в панике огляделась. Куда спрятаться? Спуститься по лестнице не успею. Нырнуть за стол – тем более. Сидеть на лестнице в надежде, что меня примут за крупную мышь, глупо. Попасть в лапы неизвестно кого второй раз за час – явный перебор! К тому же у меня тут есть личный тайник, типа домик из хрусталя, он же цветок. Нужно только перепрятать его!
Я затрамбовала бумаги обратно в ящик. Захлопнув его, открыла дверцу ниже на два ряда. Положив цветок, зажмурилась и представила, что шагаю через порог. Серебряные грани насмешливо блестели, словно говоря: «Ну что, вернулась, гений побегов?»
Вернулась.
Вытянув руку, я дотронулась до той, что ближе. И затаила дыхание. Формулировка «Больше никаких приказов личностей, свалившихся на мою голову! Цветок – мой дом! А не всяких случайных встречных!» – весьма размытая.
Постучала по серебряной поверхности. Сработало? Нет? Будешь показывать мне то, что находится снаружи?
Отполированная поверхность не изменилась.
Да, слишком размытая формулировка!
Сев на пол, я достала из кармана кафтана флакон. Встряхнула, прощаясь с последними звездными искрами. Чувствуя себя транжирой, открыла пробку и поднесла его к грани.
– Мне нужно видеть, что происходит вокруг цветка! Не в ящике, или коробке, или том, куда его положили, а вообще вокруг!
Три вспышки. В руке покачивался пустой пузырек, а на серебре медленно проступал вид на комнату с ящиками.
Пока я воевала с гранями, в хранилище ароматных бумаг появилась длинная бесформенная тень. Как ни старались свечи, она не раздваивалась, плыла себе по поверхности ящиков, затеняя блестящие медные ручки.
Нахмурившись, я провела пальцами по грани, увеличивая картинку.
Живые тени служили Тисовому королю. По слухам, они жили с хозяином в самом сердце Перепутья – Туманном замке. Но, в отличие от него, могли покидать Перепутье, творя всякие гнусности. Воруя, пугая, убивая… Поговаривали, что тени могут на небольшой промежуток времени принимать облик людей. Еще ходили слухи, что тени похищают людей и нелюдей.
Зачем, непонятно.
Как бы странно это ни звучало, находились те, кто добровольно шел служить Тисовому королю. Для чего же кого-то похищать, если желающие и так имеются?
Но конкретно эта тень, похоже, решила разжиться не новым пленником для хозяина, а непонятными записями, очевидно, чтобы ему было чем занять мозги.
Остановившись, тень замерла. Ящик рядом с ней сам открылся, оттуда, по велению взмаха руки тени, выплыли листы бумаги. Закружились у тени, зашуршали. Тень стала меняться, из вытянутого нечто приобретая очертания невысокой девушки в платье с длинной пышной юбкой, такие носили много веков назад.
Эм… Тень влезла в чей-то архив, чтобы прихорошиться? У них что, там бал-маскарад теней у Тисового короля планируется?
Бумаги с радостным шорохом нырнули обратно, ящик захлопнулся.
Тень девушки довольно поправила волосы, взбитые в прическу, потрогала край юбки. И потекла обратно в сторону дверного проема. Зеленая заслонка приветливо распахнулась перед ней, открывая вид на длинный коридор, залитый лунным светом, проникающим через огромные арочные окна.
Рассмотреть что-то еще я не успела. Тень пронырнула на ту сторону, и проход тут же поплыл вниз. Вместе с ним в пол втянулся стол и кресло.
Подскочив на ноги, я закрыла глаза и шагнула через невидимый порог. Пора и мне выбираться отсюда.
Оказавшись на площадке наверху лестницы, я вытащила цветок из ящика и положила в пустой карман кафтана. Скатившись по ступенькам, подбежала к центру комнаты.
Как у вас тут дверь появляется?
Встав на место, откуда тень ушла в коридор, я выжидательно посмотрела по сторонам. Послышался знакомый шорох, зеленые прожилки на мраморе пришли в движение. Сложились в символы и превратились в стол, кресло и дверной проем, закрытый зеленой занавесью.
Я осторожно придвинулась к нему на полшага. На случай непредвиденных похитителей сунула руку в карман и сжала в пальцах цветок. Валяющийся на полу кусок хрусталя проще не заметить, чем прикидывающуюся мебелью девицу.
Зеленый полог разошелся в стороны, открывая вид на залитый лунным светом коридор. С одной стороны были широкие сводчатые окна от пола до потолка, с другой – стена. Ее украшали декоративные порталы с колоннами и лепниной. Внутри них – фрески с пасторальными видами чередовались с зеркалами. В местах, где лунный и отраженный свет касался белого пола и стен, они едва заметно мерцали, словно покрытые пылью из крохотных кристаллов.
Противоположный край коридора терялся за поворотом. Отсветы свечей плясали по стене, намекая, что там романтическому лунному свету предпочли более материальный.
Стиснув покрепче цветок, я шагнула в коридор.
За спиной зашуршало. Обернувшись, я увидела вместо дверного проема арку, сделанную из черного с зелеными вкраплениями мрамора. Темное полотно быстро светлело, превращаясь во фреску, на которой пышно цвел пасторальный весенний луг. Из хранилища казалось, что коридор прямой. А теперь правее арки обнаружился поворот. Коридор уходил в темноту.
Не лень же хозяевам тратить столько магии? Меняют пространство, а на освещении экономят! Чудаки. Или романтики. Обычный осветительный рожок, напоминающий мороженое с прозрачным шариком сверху, стоит чуть дороже свечки, светит ярче и работает в сто раз дольше. Для любителей экзотики есть: раковины ундин, посохи великанов, перья огненных птиц, блуждающие огоньки в бутылке и еще куча того, что светится. Но все равно находятся поклонники живого, не магического пламени.
Очевидно, я оказалась в доме одного и из них. И лучше мне отсюда поскорее убраться, пока не приняли за воровку.
Прежде чем соваться в освещенную часть коридора за поворотом, я подошла к окну.
Этажом ниже располагалась большая терраса. Под окнами и вдоль каменных зубцов, ограждающих площадку, мощенную серым, слегка сверкающим, словно покрытом льдом камнем, были высажены деревья с пирамидальными кронами. Они же в хаотичном беспорядке были разбросаны по всей террасе. Местный садовник явно был поклонником стиля «Как посадил, так и растет».
В кронах едва заметно мерцали огоньки, очевидно, светляки добрались и сюда.
Среди садового беспредела медленным шагом в сторону зубцов двигались две мужские фигуры. Одна странная: полупрозрачная, мерцающая… Словно туманное пламя, которое то расплывается, то собирается в один темный сгусток.
Призрак? Или какое-то другое мертвое создание?
Мое образование в том числе включало мертвоведение. Естественно, теоретическое. Практические знания по нежити для магов поиска не предусмотрены, подразумевается, что их есть кому защищать. Но я все равно не могла точно сказать, что за создание величественно шагало внизу.
Спутник мертвого существа шел на шаг сзади. Он выглядел обычно. Высокий. Одетый в короткую коричневую накидку с капюшоном поверх куртки того же цвета. Штаны, мягкие сапоги. На поясе сзади – небольшая сумка. Так обычно одеваются лесники или егеря. Не вязалась с образом только весьма экстравагантная прическа. Темные волосы коротко острижены у висков и с боков, сверху и сзади оставлены длиннее.
«Моя голова! И меня совершенно не волнует, что думают о том, что на ней, окружающие», – вспомнились слова Йена.
Прильнув к прохладному стеклу, я присмотрелась. Это он? Но увы, мои глаза были отнюдь не двумя подзорными трубами.
Лесник внизу догнал спутника и взмахнул рукой, показывая на что-то за зубцами. Жест был очень знакомым!
Йен? Неужели первые боги и их младшие братья и сестры решили дружно улыбнуться мне? Йен хоть и та еще язва на болоте, но лучше он, чем вообще никого! Несмотря на свой характер, он помогал мне, когда надо было разобраться с проблемными гостями моста. Правда, комментировал это так, что было желание подарить ему несокрушимый клей от нимф, изобретенный, чтобы заклеить что-нибудь намертво.
От радостных воплей и распахивания оконных створок меня удерживал странный спутник Йена. А еще некстати вспомнилась тень-девушка в хранилище бумаг. Вдруг это не Йен, а двойник? И тогда вообще непонятно, что это за место такое. Слишком много необычного.
Прислонившись лбом к прохладному стеклу, я прокручивала в голове все, что знала о двойниках. Это тени, слуги Тисового короля, которые на некий (по слухам – короткий) срок могут принимать чужой облик. На какой? Точно неизвестно. Потому что ни одну тень так и не поймали.
Не сидеть же мне тут, в конце концов, в ожидании, не сменит ли облик Йен?
А еще у двойников есть что-то вроде родимого пятна: черная полумаска из тонких, переплетающихся нитей. Она всегда находится на открытой части тела. Спрятать ее нельзя, тут же окажется на новом месте. Поэтому двойники стараются держаться в тени и избегают тех, кто видит в темноте. По крайней мере, так когда-то говорила кузина. А она целая королевская провидица.
Сейчас Йен явно не пытается спрятать какую-то часть тела. Значит, либо это он и мне надо срочно устроить совершенно неромантичное свидание, где «принцесса вместе с башней» требует вернуть ее «дракону»… Либо это двойник, и он не боится своего спутника. И мне лучше бежать отсюда подальше.
А у меня, как назло, ни одной подзорной трубы в наличии!
Я расстроенно сжала пальцы, ладонь укололи острые лепестки.
У меня есть целый «бинокль»!
Пристроив цветок в самом низу окна, впритык к стеклу, я перешагнула невидимый порог. Сразу же потянулась к серебряной грани.
Ну, показывай!
На поверхности послушно проступал вид на залитую лунным светом трассу. Мужчины стояли у зубцов. Странный спутник Йена колыхался в тени дерева. Сам тролль, опершись спиной о камень, что-то говорил, глядя куда-то вверх.
Я провела пальцами, увеличивая его лицо.
Четкие черты совершенно не портил крупный нос. Зеленые глаза прищурены, бровь заломлена. Длинная черная прядь свалилась на лоб. Он ее тут же смахнул. Заостренное ухо едва заметно дернулось.
Двойная брошь (два крохотных хрустальных моста, соединенные тонкой цепочкой), как обычно, криво приколотая на одну сторону накидки вместо ворота, болталась на груди. А в вырезе рубашки виднелся плетеный кожаный шнурок, на котором тролль носил дневной амулет. Дабы позагорать на солнышке, и не превратиться в статую.
Йен?
Поводив на всякий пожарный по изображению, я уныло выдохнула: вот он, пожар, полыхает! На внутренней части кисти у Йена красовалась полумаска из темных переплетенных нитей, напоминающая татуировку.
Двойник.
Да уж, улыбка богов явно была радостным оскалом.
Оглядев лже-Йена еще раз с головы до ног, я заметила знакомую царапину на носке правого сапога.
Вот, значит, кто отобрал у меня цветок на мосту! И запихнул в хранилище, потому что ему надо было встретиться с этим странным созданием.
Отдалив картинку, я осмотрела спутника двойника. Но тот был почти невидим в тени дерева. Покрутив изображение и так и этак, я неожиданно поняла: дерево – это тис! А они не растут нигде кроме Перепутья!
Нет-нет, это было бы слишком!
Как заведенная, я то отдаляла, то увеличивала изображение в грани, замечая новые детали.
Светляки в кронах тисов не светляки, а огненные бабочки, именно на них я часто смотрела с моста. Край каменных зубцов едва заметно курился туманом, за что замок Тисового короля и прозвали Туманным замком. Вдалеке, за зубцами, темнел лес. Его, словно ножницами, прорезали блестящие водопады. Они появлялись из тумана над кронами деревьев и исчезали где-то внизу.
Такого больше нигде не было! И вездесущий пыльный аромат не что иное, как запах тисов!
Зажмурившись, я одновременно провела ладонью по грани, убирая картинку, и вышла из цветка. Оказавшись в знакомом коридоре, спрятала в карман цветок, провела пальцами по лицу. И зашагала в сторону озаренного свечами поворота.
Мне надо было что-то делать. Иначе меня накроет уютной и совершенно нормальной для моей ситуации волной истерики.
Я в Туманном замке. В доме Тисового короля. В самом сердце Перепутья.


ГЛАВА 3

Хотелось кричать, топать, пнуть что-нибудь, найти хвостатого крысолова и покусать… Забраться в цветок, свернуться калачиком, представить, что все это сон, укутаться в одеяло с головой. Только вот одеяло на мосту, а я тут!
Истерически рассмеявшись, я остановилась у лестницы. И тут же зажала рот ладонью: чуть не прокололась!
Снизу доносились тихие женские голоса. Осторожно выглянув через перила, я увидела весьма своеобразную картину. Две тени в форме девушек, одетых во что-то отдаленно напоминающее костюмы для прогулок верхом, неторопливо текли частично по стене, частично по ступенькам – словно их отбрасывали настоящие люди. Текли и переговаривались. Голоса звучали в воздухе над тенями. Кажется, они собирались выйти из замка, их куда-то отправили приказом.
А меня не нужно отправлять, сама уйду! Вот прямо за ними и уйду.
Стараясь держаться как можно дальше от теней, я пошла за девушками, пригибаясь к перилам (на будущее надо обязательно запастись шапкой-невидимкой или кольцом-невидимкой, да хоть мешком-невидимкой).
Следом за тенями я спустилась в квадратный зал, украшенный статуями нимф, прошла по второму – вытянутому. И там, и там, кроме богатого на лепнину интерьера, висели зеркала.
Еще одна лестница, и я остановилась у двустворчатой витражной двери, ведущей на террасу. Разноцветные стеклышки складывались в ветки тиса, усыпанные алыми ягодами. Через них было совершенно не видно, что происходит снаружи.
Приложив ухо к двери, я прислушалась и поводила носом, принюхиваясь, точно как любимая борзая отца. Она вела себя так же, если ее куда-то не пускали. Но, в отличие от нее, я решила в дверь не скрестись, а приоткрыть и выглянуть.
Но мое выглядывание закончилось, так и не начавшись – створка распахнулась, и нос уперся в край накидки лесника, пропахшей ароматом сосновой смолы с легкой примесью дыма.
Я отшатнулась и, подняв голову, встретилась с насмешливым взглядом зеленых глаз.
– Первый раз ты бежишь мне навстречу, а не от меня, – улыбнулся Йен.
– Я от тебя никогда не бегала. Бегать по этикету положено, только если на тебя прет великан в пятиметровом обличье! – привычно пробурчала я.
– Прости, оговорился, – на удивление покладисто согласился он. – Ты стремительно от меня удалялась, как черепаха ныряя в цветок.
– Я не…
Да что это я? Это ведь не Йен! Но откуда он знает про то, что я старательно избегаю разговоров о своем прошлом?
– Залезай в цветок, я не, – двойник кивком показал на мой карман. – Или ждешь, пока тебя заметят и поведут к Тисовому королю?
Между повелителем Перепутья и копией Йена я выбрала второго. Не знаю, что ему надо, но выдавать меня хозяину он пока не собирается. К тому же он не знает, что его приказы не работают. По крайней мере, те, что запихивают меня в цветок.
Фальшивый Йен вытянул руку, намекая: надо отдать цветок.
– Тиран и деспот! – высказала я то, что давно хотела сказать настоящему Йену.
– Я тоже в восторге от своего характера, – отозвался двойник.
Я вручила ему цветок, закрыла глаза и перешагнула невидимый порог. Оказавшись внутри, сразу потянулась к грани. В отражении появился Йен: вид сверху. Двойник как раз вышел на террасу.
– Остатки звездных искр из флакона крысолова ты, я так понимаю, потратила на то, чтобы настроить цветок? – спросил он, бодро маршируя между тисами, на ветвях которых шевелили крыльями огненные бабочки.
Что? Я хмуро покрутила картинку, чтобы видеть довольную физиономию двойника.
– Откуда он это узнал? Это же было на мосту? – пробормотала я себе под нос.
– Он узнал, потому что был там. Ты никогда не слушала моих советов, – в привычной манере Йена ответил двойник.
– Как так был? Никого там не было! Только запись Йена. Или не запись? А шпионское заклинание? И он все видел? Получается, это Йен? А как же метка в виде маски? Значит, не Йен! Шпионить мог и двойник… – Я настолько привыкла, что в цветке мои речи никто не слышит (Бальд – только после обращения по имени), что начала размышлять вслух.
– Метку носят не только тени, – отозвался лже-Йен, сворачивая и направляясь к круглой площадке.
– Именно так и сказал бы двойник!
Ну вот. Опять! Я обреченно провела ладонью по лицу. Надо срочно избавляться от дурной привычки размышлять вслух!
– Краткий экскурс по устройству Туманного замка, – в лучших традициях настоящего Йена проигнорировал мою реплику двойник. – Выйти из него можно только с одной из четырех площадок. По Блуждающему мосту. Выйти и войти можно, если тебе разрешил хозяин замка.
Он остановился на полукруглой площадке, козырьком выдающейся на краю террасы. Под ней клубился сизый туман, каменные стены словно растворялись в нем…
– Но есть и хорошая новость: из-за идиотской попытки этого красношапочного дударя украсть тебя вместе с цветком, ты в замке инкогнито, – добавил Йен и с совершенно равнодушной физиономией шагнул в пустоту!
Убивание вместе с полоумным двойником в мои планы точно не входило!
Я дернулась выйти из цветка, но, потрясенная, забыла зажмуриться. Как оказалось, не зря.
Падать, скрываться в тумане и превращаться в элемент пейзажа, размазанный по пейзажу, Йен не спешил: под его сапогом соткался прозрачный хрустальный камень. Легкий перезвон наполнил воздух. Туман потянулся от стен к площадке, вздыбился горбом и исчез, на его месте сиял в лунном свете хрустальный мост.
Похоже, «Блуждающий» вовсе не метафора!
Йен тем временем уже быстро шагал по мосту. Противоположный край скрывало небольшое облако тумана. В нем, словно блуждающие огоньки на болоте, вспыхивали огненные бабочки.
– А где тролль? – озадаченно спросила я.
Йен пожал плечами.
– Но хрустальных мостов без троллей не бывает!
Он повторил жест.
Добравшись до дымки, нырнул с самую гущу. Сизый кисель и яркие пятна бабочек полностью его скрыли, а когда картинка снова появилась, двойник стоял у поросшей травой мощеной дороги, упирающейся в аллею из разновозрастных тисов. Такие насаждения росли по границам Перепутья по всей Ларанике.
Блуждающий мост исчез, очевидно, отправился блуждать дальше.
Йен показал на дорогу:
– У меня есть разрешение Тисового короля покидать замок. У тебя нет. Я могу провести тебя до границы его владений.
Выйти сама я не смогу. Застряну в тумане или меня загрызут бабочки… или что они там делают с нарушителями? Облепливают и несут к хозяину? Что самое обидное, не проверить, говорит он правду или нет. И попадать к Тисовому королю нет никакого желания. А значит, пока верю, а потом проверю, прикину и найду выход.
Йен (я никак не могла перестать называть двойника именем оригинала) направился по дороге, заросшей травой и кустами, вглубь Перепутья.
Некоторое время мы молчали.
Череда тисов осталась далеко позади.
Лес во владениях Тисового короля был странным. Лунный свет казался ярче и проникал всюду, словно не было густых крон. От этого ночь была на удивление светлой. Сизый туман, то там, то тут мелькающий между стволами. Стайки огненных бабочек и отблески водопадов, текущих из светлой дымки над верхушками и исчезающих где-то среди зарослей, добавляли месту очарования.
– Но это еще не все… – Йен достал из кармана цветок.
Тот на его большой ладони выглядел одинокой хрустальной слезой.
Усевшись на пенек поваленного дерева, двойник приглашающе похлопал рядом с собой, словно у меня был выбор.
Если подумать, именно так. Выбор был! Все, что мне только что наглядно продемонстрировали: я не смогу выйти из Туманного замка. Только я уже вышла!
– Иделиса, не стоит, – поморщился Йен, словно прочел мои мысли.
Но нет, я старательно думала про себя. Закрыть глаза, перешагнуть, открыть…
Схватив цветок, я развернулась и со всех ног припустила в сторону границы Перепутья. Избегать тумана, избегать водопадов, избегать бабочек! Избегать всего странного! Граница не так далеко, успею.
Радуясь, что в лесу светло, я неслась к цели. Ряд тисов появился впереди, и моя бодрая рысь превратилась в радостный галоп.
Еще немного!
Туманная дымка выплыла из-за дерева, я вильнула… Голова закружилась, мир поплыл.
Какого лешего?
Перед глазами прояснилось.
– Можешь еще раз попробовать, – сидящий на пеньке Йен отсалютовал мне рукой, – я подожду.
– Нет уж, спасибо! – пропыхтела я, плюхаясь рядом.
– Вот об этом я собирался рассказать.
– Почему не сказал? – Я смахнула свободной рукой пот со лба, убрала прилипшую прядь. Ревниво спрятала цветок в карман, подальше от некоторых.
– Иногда лучше показать, – широко улыбнулся Йен.
Захотелось стукнуть его чем-нибудь тяжелым. Но грифа от лютни под рукой не имелось, поэтому я медленно выдохнула. И спросила с подозрением:
– И как это понимать? Ты управляешь местными дорогами?
– Нет, на такое способен только Тисовый король, – хмыкнул двойник. – Я тролль, неудачно выбранный твоим заклинанием на замену старого.
– Чего? – Я хмуро покосилась на соседа по пеньку.
– Несостоявшийся волк так хотел тебя освободить, что влез в твое заклинание, но оно оказалось куда сложнее, чем он думал, – начал издалека Йен.
Он знает крысолова? Потом спрошу. А сейчас… что там за история с моим заклинанием?
– В итоге его вмешательства ты оказалась тут. Единственным троллем рядом был я, – пояснил Йен.
Стало ничуть не понятнее.
– И что, что ты был рядом? – Не тролль, между прочим!
– У каждого моста должен быть тот, кто управляет его магией. Тот, с кем она связана.
– Тролль, – подсказала я.
Йен задумчиво и как-то неопределенно качнул головой.
– Твой цветок – часть моста, которую принудительно отделили древней магией звездных искр. Это должно было разрушить заклинание, которым ты связала себя с ним. – Он прищурился, искоса глядя на меня. – Не хочешь сказать, зачем?
– Нет. Но… – подсказала я, стараясь не паниковать раньше времени.
– Но это его не разрушило. – Йен восхищенно прицыкнул языком. – Не знаю, кто обучил тебя этому заклинанию, но разрушить его непросто.
Я тихо выдохнула. Все отлично – мой враг все еще жив!
– Заклинание не смогло привязать тебя к Блуждающему мосту, и оно привязало ко мне. – Йен дотронулся до кармана с цветком. – Похоже, твой цветок возомнил себя крохотным мостом и выбрал себе тролля.
– Мост, который цветок, – пробормотала я. – Я-то думала, у неодушевленных предметов не бывает расстройства личности!
– Да, но бывает защита на заклинании, – прищурился Йен, – и она отлично сработала. Самое интересное: когда я далеко от тебя, я чувствую себя троллем, которого магия тащит к мосту. Такое случается, когда не остается прямых наследников. Магия выбирает сама.
Вот, наконец, он перестал называть себя троллем!
– …К счастью, в моем случае волшебство действует не буквально, это что-то вроде ориентирования в пространстве, когда ты точно знаешь, где твой палец, – закончил он.
– Как романтично! – подвела итог я.
Йен вздернул бровь: да, я такой.
А я привязана конкретно к нему. К двойнику. И вообще, если я на поводке, зачем он обещал меня отпустить?
Йен хмыкнул, взъерошил длинные черные пряди на макушке и с плохо сдерживаемым смешком сказал:
– А я и забыл, как шустро ты все додумываешь. И как упорно цепляешься за свои выводы. – И серьезно, не давая возмутиться: – Я могу проводить тебя к границе, вызвать туда Бальда и передать ему. Или отнести прямо под мост. Почему не оставлю тебя при себе навсегда?
– Вот именно!
– Потому что не уверен, нет ли неких побочных эффектов от привязки цветка ко мне и меня к нему.
Надеюсь, с моим врагом ничего не случится? Хотя… легкая икота ему не повредит!
– …Твой цветок был частью моста Бальда, и я могу вернуть его обратно. Все встанет на свои места.
– Так верни! – Я сердито покосилась на Йена.
– Не сейчас.
– Потому что никакой ты не тролль, и тебе что-то нужно от меня! – Я дотянулась до веточек, валяющихся под ногами, и начала носком пододвигать их друг к другу.
Двойник некоторое время с интересом наблюдал, потом вздохнул:
– Я не могу отпустить тебя прямо сейчас. Ты можешь находиться в Туманном замке без метки Тисового короля. – Он потер отметину в виде маски, переползшую на наружную сторону кисти. – Я просто…
– Ты просто гад! – закончила я.
– Возможно, – пожал плечами Йен, поднимаясь с пенька и с хрустом разминая пальцы, – иногда. Но точно не двойник, как ты решила.
– Ты точно не двойник, ты просто на него похож, – покладисто согласилась я, подравнивая носком сложенные в ряд веточки.
Скосилась на ветку побольше, валяющуюся рядом безо всякого порядка.
– Одно лицо, – хмыкнул лже-Йен, вытащил из кармана крохотный синий шарик и бросил мне под ноги.
Не успела вскочить с пенька, как вокруг импровизированной скамейки раскрылся прозрачный пузырь.
– Бережешь ценного шпиона? – насмешливо уточнила я.
– Ценную напарницу. – Йен вынул из второго кармана горсть перстней и начал надевать на пальцы, поглядывая на заросли сбоку от места нашего «пикника».
– Напарники работают по собственному желанию. – Я тоже скосилась на странно шевельнувшийся куст.
– Не всегда. – Йен сжал унизанные перстнями пальцы в кулаки. – Но у тебя будет повод помочь мне добровольно.
– «Мечты развивают фантазию», – процитировала я высказывание известного теоретика-мечтателя от магической науки.
Он утверждал, что любой человек – гений, и потому однажды поутру явился к наместнику ледяных великанов из Хоульма и потребовал корону. Для себя, гения. Гения не оценили, сослали рубить лед.
– «Мечтания питают душу», – не остался в долгу Йен.
То есть двойник. Настоящий Йен вряд ли знал о существовании второй части изречения.
Кусты вздрогнули еще раз, и из веток, настороженно прядая ушами, вышла олениха. Йен приветливо улыбнулся ей, поманил. Олениха, принюхиваясь, двинулась к нему. Шею и спину животного покрывала попона из костей. Она едва заметно подрагивала, все сильнее стягивая тело несчастного зверя. Мертвое создание не торопилось смыкать смертельные объятия, оно питалось болью жертв.
Кастарка!
Я подняла с земли палку. Первое правило того, кто встретил эту нежить: вооружиться любым ударным инструментом. Второе: бить раньше, чем тебя закрутит в костяной коврик.
Но Йен решил действовать по-другому. Медленно вытянул руку к спине оленихи. Кастарка шевельнулась, почувствовав добычу поинтереснее: разумную и, главное, без магии. По крайней мере, так казалось нежити. Тролли мостов весьма ограничены в своих способностях, они могут лишь управлять мостами. Нет моста – нет магии. Нет опасности для нежити.
В кустах сбоку от Йена что-то хрустнуло. Я с палкой наперевес повернулась на звук, краем глаза следя за нежитью и двойником.
Кастарка отлипла от шкуры зверя, на миг зависла в воздухе костяным ковром-самоходом. И ринулась на Йена.
Вспыхнули перстни на его руках, медь смешалась с серебром. Амулеты выдали накопленную магию. Кастарка застыла в воздухе: вокруг нее появилась янтарная пленка, напоминающая смолу. Миг – и кости растворились, а магическая оболочка потеряла цвет и исчезла.
Йен довольно пошевелил пальцами, разглядывая перстни.
В кустах снова хрупнуло. Что-то белое понеслось в сторону Йена. Выскользнув из пузыря, я рубанула палкой. Вторая кастарка с обиженным щелканьем улетела на землю. Ее тут же накрыла янтарная ловушка. Секунда – и все было кончено.
– Не стоило выходить из пузыря. – Йен отобрал у меня палку, забросил в кусты.
Олениха, пребывавшая в ступоре, отмерла и радостно ускакала следом.
А я, напротив, почувствовала жуткую усталость и вернулась на свой «насест». Города и поселки старательно охраняли от мертвых существ. А тут сразу целых две кастарки, точно на блюде подали, и один непонятно кто, совершавший променад в компании двойника, упорно называющего себя Йеном. Настолько упорно, что я тоже его так называю!
– Теперь ты представляешь, в чем состоит работа егеря Тисового короля. – Йен щелчком пальцев убрал пузырь.
– Быть приманкой для нежити? – устало огрызнулась я.
– Иногда. Но чаще просто следить за местной живностью. – Встав напротив, он начал снимать и отправлять перстни в карман.
На последнем Йен остановился, покрутил его на пальце, усмехнулся:
– Это так забавно, что ты упорно считаешь меня двойником. Но это так раздражает, что хочется на лбу написать: «Я – Йен!»
Запихнув перстень в карман, он слегка наклонился вперед, оперся ладонями о бедра, глядя в глаза, предложил:
– Хочешь, расскажу тебе что-то из того, что точно никто не мог увидеть со стороны? В доме тролля моста, например. Он ведь закрыт от любой магии чарами моста, правильно?
– Правильно. – Вот только выбор у меня невелик.
Дом тролля находится на краю моста. Его скрывает магия. Он невидим, пока тебя туда не пригласит хозяин. Приглашение действует один раз. Меня приглашали дважды. Один раз Бальд – забрать плащ прадеда для маскировки. Один – Йен, после отца… И после того, как я сутки подменяла его отца на мосту по причине вывихнутого колена старика, вначале нарывалась на сомнительные комплименты, потом пугала прохожих плащом. Но Йен об этом не знал, он явился через неделю после моего прибытия на мост. И сразу начал командовать!
Йен смотрел, выжидательно выгнув бровь.
– Ладно, – сдалась я.
Вдруг он говорит правду? Не то чтобы мне будет легче от факта, что это настоящий Йен. Злиться на двойника проще. Но…
– В первый день нашего знакомства что ты сделал, когда привел меня в дом? – с подозрением прищурилась я, вставая.
Йен разогнулся и слегка пожал плечами:
– Конечно же, утешил бедную находку. Сказал, как я рад ее внезапному переселению на мост.
– Утешил? – возмущенно переспросила я, пытаясь заглянуть в наглые зеленые глаза. Чуть шею не свернула, потому что некоторые были выше на целых две головы. – Утешил?! Ты три часа стоял рядом с цветком и требовал немедленно явить свое тело пред глаза твои! Не замолчал, пока я не вышла из цветка! А потом потащил в дом! Там ты потребовал объяснить, с чего вдруг я решила…
– …Осчастливить собой именно этот мост. Что хотела получить: силу, любовь, ненависть. Или страдала бездельем? Если нечего делать, шла бы в Перепутье, – закончил Йен. И добавил: – Потом утешил.
– Ага! Потом ты заявил, что если я тут, нечего сидеть в цветке. – Я прошлась справа налево, потом нарезала круг, как пони на веревочке, где столбом был тролль. – Ты каждое утро вытаскивал меня из цветка и отправлял на мост! Каждую ночь, если я не спала, вытаскивал из цветка! И зачем? Смотреть, чтобы караван русалок в водяных пузырях переехал на другую сторону, а не остановился поговорить о погоде и шикарном виде на середине моста. Будто им нужен надзор! Они сами катятся так, словно за ними отряд нежити бежит! Держать монеты? Словно у тебя карманов нет! А еще это твое: «Хрипи под плащом не так грозно, здоровайся, вежливость великанов уменьшает»!
За неделю, что я провела на мосту вместе с Йеном, меня никогда в жизни так не шпыняли! Ни минуты покоя, ни секунды посидеть, подумать о себе, принять факт, что я теперь обитатель хрустального цветка. Что больше не увижу родителей, кузину, никого из своей прошлой жизни…
– Это и называется утешить, – подытожил Йен. – Не всегда нужно жалеть того, кто решил спрятаться. Иногда надо спрыгнуть с ним с моста.
Вот он и спрыгнул, только не с моста, а на мост! Все-таки Йен!
– Нет! Это называется достать! – Я подошла вплотную к Йену, стиснув кулаки.
Он слегка наклонился: вот спасибо! Я сердито посмотрела в довольно блестящие зеленые глаза.
– Утешить – это сказать простые и такие нужные слова, помочь. Оставить, в конце концов, в покое, как Бальд!
Да, Бальд, пока не вывихнул колено, вообще будто забыл о моем цветке. Раз в день оставлял узелок со снедью, иногда свежую газету. И после того, как Йен отбыл, просил подменить себя не так уж часто. И это было отлично!
Сердито выдохнув, я обреченно посмотрела на довольного Йена. Слова закончились, а эффекта никакого. Зато на душе легче!
– Мою личность и мотивы выяснили, – резюмировал Йен, – может, расскажешь о своей?
Как и в первый день нашего знакомства, в ответ на такой же вопрос я отрицательно покачала головой. Если расскажу, мое сидение на мосту будет бесполезной тратой времени: все просто, враг умрет.
– Опять нет? – насмешливо приподнял черную бровь Йен. – Отложим на следующий раз.
Мрак! Интересно, ему упрямство ходить не мешает? Ведь его столько, что оно должно выплескиваться и тащиться следом, как шлейф!
Йен посмотрел на небо.
Оно, едва заметное в просветах между листьями, светлело: скоро солнце взойдет.
– Я не буду столь категоричным. Можешь задать мне три вопроса, – разрешил он. – Вижу же, тебя так и распирает от любопытства.
А вот и спрошу!
– Зачем ты пошел служить Тисовому королю? – решила начать сначала.
– Сама придумай, за чем там обычно идут? Драгоценности, древние знания, дурость, власть, любовь, ненависть.
Вообще отлично. Чрезвычайно содержательный ответ!
Йен показал на карман моего кафтана:
– Нам пора в Туманный замок. Остальное спросишь позже. Не убегу, не надейся.
Я в свой дом возвращаться не торопилась. Хочу три вопроса!
– Для чего тебе шпион в замке?
– Напарник, – едва заметно, раздраженно поморщился Йен. – Скажем так: мне нужно изучить некоторые помещения, куда мне нет ходу.
– Ты решил обокрасть Тисового короля? – предположила я.
Он отрицательно покачал головой.
Лаконично! Интересно, качание головой сойдет за полноценный ответ на третий вопрос или нет? Сейчас проверим.
– А почему ты решил, что я смогу войти туда, куда тебя не пускают? – Я только одну ночь как шпион, имею право знать, что там у меня за тайные способности проснулись!
– Для магии замка ты невидимка. – В зеленых глазах промелькнуло сожаление
Не в восторге от нашего сотрудничества? Или оттого, что не ему повезло стать невидимкой?
– Ты пройдешь там, куда мне нет хода, – повторил Йен, словно привыкал к мысли, – но если тени или слуги поймут, кто ты, тебя отведут к Тисовому королю. А он скор на расправу.
Кто бы сомневался! Некстати вспомнился крысолов, с руганью исчезающий с моста. Его что, совсем того? Вот так просто? И виновата в этом я.
Чувствуя себя настоящей злой королевой, превращающей поклонников в ледяные статуи, я тихо спросила:
– А крысолов? Его тоже король?
– Нет. – Йен негромко хмыкнул.
Раздражает, если честно. У меня трагедия с внезапной гибелью непрошеного спасателя-активиста, а ему весело!
– …С крысоловами у хозяина Туманного договор.
Надо же, а слухи не врут!
– …Их грызуны могут приносить корреспонденцию в замок. Но если на них будут какие-то следящие артефакты или подглядывающие заклинания, живность из замка не выйдет.
Тут Тисовый король не оригинален. Хоть крысоловы и утверждают, что никогда не станут позорить честь шляпы и флейты, во многих домах стоит защита от шпионских добавок к хвостатым почтальонам.
– …Сами крысоловы могут заходить на Блуждающий мост. Но стоит ступить на площадку замка, как их вынесет из Перепутья. Предварительно оповестив о нарушителе короля. Собственно, рог и был оповещением, вы как раз доехали до края моста. – Йен покосился на поцарапанный носок сапога.
– То есть он жив?
– И здоров, – заверил он с плохо скрываемым сарказмом.
С этим разобрались. Вернемся к моей внезапной карьере недонапарника экскурсовода по закрытым местам Туманного замка:
– Ладно, предположим, я согласилась стать твоей напарницей. Но у меня нет метки, как я буду это объяснять слугам и теням? – В замках обычно довольно людно. Судя по тому, что я видела в Туманном, тут так же. А я ни разу не гений маскировки. – Кстати, их много? Теней? Слуг?
– Слуг, не считая меня, двое. Кастелян и чудаковатый смотритель зеркал. Теней много: сотня или две, может, больше. Но это нам на руку. – Йен запустил пальцы в карман куртки, выудил кафф, напоминающий простое серебряное кольцо на ухо. Такие обычно носят парни. – Мы сделаем из тебя тень.


ГЛАВА 4

– Надеюсь, не буквально? – уточнила я, с подозрением глядя на украшение.
– Естественно, буквально, – пожал плечами Йен.
Я, конечно, та еще авантюристка: вон, связала себя с мостом ради счастливого бытия врага, но предложение расстаться с бренным телом все равно застало врасплох.
Стать нежитью? Теней ученые отнесли именно к ней. После долгих дебатов. Потому как до появления теней нежить определяли по наличию трех параметров: она мертвая, у нее нет отражения и тени. А тени сами тень. В общем, кое-кто из специалистов пытался на это упирать. Остальные дружно объявили их невеждами, напомнив, что тени у тени все же нет. Значит, нежить.
– Ну что, примеришь? – Йен покрутил в пальцах украшение.
– Шутишь?
– Ничуть. – Йен слегка качнул головой и прицепил кафф себе на ухо.
Отступил к дереву. И растворился в воздухе. Только внизу, у ствола, темнела его тень.
Умер? Или замаскировался?
В зарослях за деревом зашуршало. Я огляделась в поисках подходящей палки. Еще кастарка?
Но из гущи листьев высунулась полосатая мордочка бурундука. В передних лапах грызуна поблескивала росой ягода земляники. Пискнув, зверек исчез в ветвях.
По моей руке скользнули теплые шершавые пальцы, я с трудом сдержалась, чтобы не отпрыгнуть. А невидимый Йен продолжал:
– …В таком виде тебя от теней из замка не отличишь. Но трогать никого не стоит. Все же это маскировка, а не способ временно себя убить, как ты решила. Ты останешься теплым. А прикосновения теней холодные. Они ближе к призракам, чем к нам. К тому же они могут управлять предметами, не прикасаясь.
Как призраки, полтергейсты и прочая нежить.
– Но делают это не всегда. – Йен проявился из воздуха, подбросил на ладони снятый с уха кафф.
Вот тролль! Но выбор у меня он и снова он. Поэтому выдыхаем и поддерживаем беседу.
– Ясно. Буду тенью-недотрогой, предпочитающей таскать предметы в руках, – подвела итог я.
– Иногда, – поправил Йен. – Все, что запихнешь в карманы, станет невидимым.
Я сунула руки в карманы кафтана. В одном болтался пустой пузырек, во втором – цветок. М-да, мне нужны новые карманы, побольше!
– Есть нитка и иголка?
– Тебе не придется ничего выносить, только смотреть, – усмехнулся Йен, очевидно, вспомнив, как я пришила ему на рубашку кусок цветастого платка.
А не надо было совать мне их в руки с весьма размытой просьбой: «Сделай что-нибудь, у меня там делегация фей по мосту топает, а мне один любитель обниматься рубашку порвал».
– Значит, буду только смотреть. – Я забрала у Йена кафф.
Он выудил из своего кармана серебряное кольцо, простое и широкое. Покрутил в пальцах:
– Оно шло в комплекте с кафом. Свойств никаких. Но сделано из одного куска серебра с каффом. Берешь?
– Эм… – Я покосилась на свои руки.
Разве что на запястье прицепить, на веревочку, вместо шарма.
– Не берешь. – Йен нацепил кольцо на мизинец. – Значит, поражать окружающих буду я.
Ага, если еще перстни-артефакты нацепит, так вообще сплошное поражение! Кочевники из Эскамбрии мигом признают кумира и начнут поклоняться: у них принято носить столько украшений, чтобы при ходьбе все звенело.
Вытащив из кармана цветок, я сунула его своему «напарнику». Зажмурившись, перешагнула невидимый порог.
Серебряные грани приветливо блеснули. В гладкой поверхности отразилось мое осунувшееся лицо. Да, ночка удалась!
Так же «вдохновляюще» я выглядела, когда ушла из дома со шкатулкой звездных искр под мышкой и заклинанием в кармане, написанным почерком кузины. Но тогда я все время дергалась и до жути боялась, что меня остановят и я не доберусь до моста…
Сейчас я чувствовала только усталость. Ни мыслей, ни желаний, ничего.
Подтащив плащ, я подгребла его под голову и легла. Вытянув руку, дотронулась до грани перед собой. Надо посмотреть, что там делает Йен. Надо.
В отражении промелькнула дымка тумана с огненными бабочками, и Йен вышел с моста на край площадки террасы Туманного замка. Лунный свет сменило лиловое марево рассвета. Туман, клубящийся под террасой, медленно седел, небо расцвечивали огненные перья красок.
Йен подошел к зубцам, потеребил пальцами шнурок от дневного амулета на шее. Замер со странной улыбкой, глядя на солнце.
Я такое уже видела на мосту, у детей вампиров. Вампирам тоже нужно носить амулеты днем, чтобы не осыпаться пеплом. И нэнам, хотя у них не все так печально: с наступлением рассвета они превращаются в горгулий, стражей храмов. И они не единственные, кому не повезло. Многие скрытые народы не дружат с солнцем.
Йен давно вышел из детского возраста, но взгляд был тем же. Что он чувствовал? Радость? Восторг? Грусть?
Возможно, все сразу. Именно такие чувства ощущала я, каждый раз, когда доходила до края моста Бальда и не могла с него сойти. Смотрела на узкие улочки вечно наполненного огнями Вестегрода. На широкие тракты Ньюборга. Видела, как отличаются города в королевствах по обе стороны моста… в пестрой Чиаре и элегантном Лемосе. Я понимала, зачем нахожусь на мосту, но невозможность переступить невидимую черту все равно оседала на губах горькими хлопьями пепла.
И вот я сошла с моста. Точнее, меня сошли.
Нужно быть осторожнее в своих желаниях, найдут и исполнятся!
Йен смотрел на разгорающийся рассвет, держась за шнурок от амулета.
Вытянув руку, я осторожно провела по щеке отражения. Я понимаю, что у тебя на душе. Как ни странно, понимаю…
Улыбнувшись отражению, я убрала его, свернулась калачиком и закрыла глаза.
Сон не шел. Не хватало матраса. И одеяла. Кафф, зажатый в кулаке, холодил пальцы.
Поерзав, я села. Покрутив украшение, хмыкнула: везет мне на побрякушки с подвохом.
Сняв с уха серебряного дракона, я посмотрела на изящно выполненного крылатого зверя.
В школе при гильдии была традиция: ученики дарили друг другу подарки на день рождения. Вот мне одноклассники и вручили кафф-шпаргалку. На случай если от переизбытка информации моя голова лопнет, как перезрелая тыква, и мне понадобится традиционная, проверенная многими поколениями обучающихся и необоснованно мной игнорируемая, замена мозгов.
Подарком для учебы я так и не воспользовалась. Зато он пригодился для других целей. В нем хранилось то, что я хотела помнить в малейших деталях…
Я провела кончиком пальца от носа до хвоста дракончика. Украшение ожило, шевельнулось, дракон подрос, растопырил и сложил крылья, сел на моей ладони.
– Записи по порядку, – тоненьким фальцетом, от которого сводило челюсти, а волосы на руках вставали дыбом, пропищал дракончик.
Подарок был с подвохом. Голосок каффа ввинчивался в уши любого, находящегося в пределах пяти метров от хозяина украшения, не оставляя никакой надежды на удачное списывание. Я периодический зубодробительный писк воспринимала философски.
– Первая, – гордо выдал дракончик.
Над его головой появилась копия экзаменационного листа.
– Результат итоговых испытаний ученицы Иделисы Шейбл. Маг-поисковик, уровень магии – первый, поиск мелких предметов…
– Дальше, – перебила я.
То, каким я магом являюсь, помню отлично.
– Вторая запись, – вдохновленно пропищал дракончик.
Вместо экзаменационного листа появилась россыпь бумаг, разложенных на столе. Кафф, как обычно, когда ему попадалось что-то сложенное, завис и не стал зачитывать.
Записи были из дневника отца. Я нашла папку с ними, когда наводила порядок в его сейфе.
После провального экзамена я не знала, что делать.
Друзья из школы при гильдии продолжали общаться со мной, но со снисхождением. Я не выдержала. Сказала, что слабые маги поиска – тоже люди. Они, видимо, так не считали, потому что меня почти никуда не приглашали, а на предложения прогуляться мышки крысоловов приносили ответы, что нет времени, надо учиться…
Кузина Эмброус поддерживала меня как могла: таскала по магазинам, устраивала вечерние посиделки у камина, приносила любимое печенье из кофейни при гильдии. Устроила на работу помощницей своего секретаря: для этой должности не требовалась магия, зато я могла почувствовать себя важной частью гильдии. Притом что у кузины было полно работы.
Эмброус была талантливой провидицей. Очень талантливой. В восемнадцать лет она стала одной из девяти придворных провидцев Тровельяна, северного королевства на другом конце света, где мы жили. К девятнадцати вошла в пятерку тех, к кому прислушивается король. Тех, кого принято называть королевскими провидцами. И при этом она возилась со мной, хотя у гильдии и у нашей семьи было полно других проблем.
Главная из них носила имя Юлиана Рельда – наследного принца, будущего короля Тровельяна. О том, что он люто ненавидит провидцев и магов поиска и особенно тех, кто добился чего-то в этой жизни, в том числе моих родных, я узнал из записей отца.
– Вторая запись! – обрадованно повторил дракончик, когда я дотронулась до магической копии, висящей в воздухе.
Тут было все.
Мою семью принц ненавидел особенно яростно.
В записи отец внес то, что не мог рассказать ни мне, ни окружающим. Таково было требование короля. В противном случае все, кто носит фамилию Шейбл, лишатся должностей и отправятся в далекий городок на краю королевства.
Все дело было в моем втором дяде по отцовской линии. Первый, отец Эмброус, погиб с семьей, когда я была еще ребенком. Так вот, второй брат папы с женой и взрослым сыном оставил гильдию и уехал в поисках места, где к провидцам отношение получше. Таков был официальный вариант событий, в который я верила до своей находки.
Неофициальный оказался куда страшнее: их казнили за попытку заговора против короны. Принц приложил к расследованию руку. Но король не дал изничтожить всю семью. Не захотел жертвовать кузиной и двумя отличными магами поиска в угоду Юлиану.
И принц переключился на других странников.
Аресты провидцев, которых заподозрили в том, что они не предупредили о неприятном происшествии в городе. Запрет на переезд гильдии странников в другое королевство. Попытка снабдить всех, кто в нее входил, следящими артефактами.
Тут снова помогло вмешательство короля: принцу напомнили, что маги поиска и провидцы есть и в других королевствах. И им обычно платят за службу деньгами или благодарностями, а не цепями.
Это разозлило Юлиана еще больше. Он сумел продвинуть закон об обязательном штатном провидце или маге поиска в каждом поселке. Гильдийцам пришлось разослать людей по всему Тровельяну.
«Столько ненависти в молодом человеке, откуда?» – гласила запись в дневнике отца.
Отец этого не знал. А вот я узнала, случайно… и не только это…
– Третья запись, – вздохнув, попросила я дракончика.
Картинка изменилась.

Кабинет Эмброус выглядел своеобразно. Обставленный со вкусом кабинет внизу и личная библиотека, занявшая галерею наверху. Бывший лекторий, в котором читали лекции гости гильдии из других королевств, переделанный за ненадобностью.
В тот день мне поручили удостовериться, что горничная тщательно все убирает. А не возит тряпкой по столу Эмброус и выходит.
С горничной я была знакома: старательная девушка всегда тщательно все прибирала. Но ее начальница заверяла, что это не так. Конфликт дошел до секретаря кузины, и она поручила мне проверить. Желательно так, чтобы у склочной женщины не осталось доводов.
Затаившись на галерее, я включила на каффе-дракончике запись и устроилась за перилами, так, чтобы меня не было видно снизу.
Дверь распахнулась, но вместо горничной вошла Эмброус.

С грустной улыбкой я смотрела, как на записи распахивается дверь.

Каштановые волосы, собранные шпильками на затылке в сложную прическу, слегка растрепались. Синие глаза кузины сердито блестели, соперничая по насыщенности с каплями кристаллов в серьгах. Простое и элегантное платье коричного цвета в пол оттеняло ее красоту.
– Вы не имели права так поступать! – Едва войдя в комнату, Эмброус с размаху поставила на стол изящную шкатулку, инкрустированную перламутром, и развернулась к седовласому старику, следовавшему за ней.
– Вы неправы, – возразил обладатель острой бородки и массивной цепи.
Ее королевский провидец носил круглосуточно. В гильдии исподтишка посмеивались, что жена держит его на цепи.
– В чем же, поясните, не права? – Темные брови кузины приподнялись домиком, она сложила руки на груди.
Старик негромко кашлянул, устало провел пальцами по лицу.
– Поверьте, так будет лучше.
– Кому? Принцу? Мне? Или вам, когда он умрет? – заинтересованно уточнила кузина, буквально кипя от злости.
Поморщившись, старик прикрыл глаза.
Эмброус вытащила из кармана лист бумаги, исписанный от начала и до конца, помахала им перед носом собеседника.
– Вы же сильный провидец! Вы тоже видели, что вариантов мало. Что только моя семья может его спасти, потому что в венах проклявшего его идиота есть немного нашей крови. Мало. Но лучше, чем искать, кто еще может оказаться с ним в родстве, и надеяться, что оно будет ближе, чем несколько жалких процентов. Их хватит! У нас есть все: заклинание, звездные искры, – она махнула рукой в сторону шкатулки, – я! Зачем, вы так старательно убеждали короля, что я плохой вариант? Напомнили ему о магической слепоте?

Магическая слепота – явление, которое наблюдают в любом виде колдовства. Подобное не может воздействовать на подобное. Проще говоря, провидцы не могут построить цепочку событий в будущем провидца, мага поиска или оракула. Врачеватель не может вылечить врачевателя… Но маги нашли выход: воздействовать не напрямую, а через кого-то или что-то. Например, провидцы могут простроить цепочку событий не мага поиска, а того, кто рядом с ним. Или того, с кем связано предполагаемое событие в будущем. Провидец не увидит, что будет делать маг с тем же типом колдовства, но увидит события от его действий.
Это сложно. Но возможно.
Тем более для такой сильной провидицы, как Эмброус.

– Что? – сердито нахмурилась кузина. – Вам напомнить, как можно обойти магическую слепоту? Нет? Или вы просто радуетесь, что принц схлопотал проклятие и скоро отправится за грань? Решили помочь бастарду короля? – с подозрением уточнила она.
– Не придумывайте то, чего нет. Вы действительно плохой вариант, – с истинно стариковским упрямством огрызнулся собеседник. – Вам всего девятнадцать, а вы видите цепочки событий куда быстрее, чем мы с остальными королевскими провидцами вместе взятыми. Вы нужны нам…
– Пока вы возитесь, принц умирает. Он и так потерял друга, потому что вы слишком долго просматривали все варианты цепочек событий. Надеялись его спасти, вместо того, чтобы просто сказать «Запри его в конюшне, потом извинишься», – перебила кузина. – Это вы сделали принца нашим врагом.

Вот и причина: у принца действительно был друг из неугодных короне. Сын младшего конюха. Они дружили с детства. Правитель терпел это безобразие, надеясь, что с возрастом принц обзаведется «полезными» и «правильными» приближенными. Он обзавелся, но и друга не забыл. А потом тот погиб. Несчастный случай, не более. Но, оказывается, провидцы его предвидели и искали пути спасения самостоятельно. А мой дядя и кузен, видимо, были среди провидцев, искавших решение…
Запись продолжала показывать.

– А вы надеетесь стать спасительницей? Другом? – ехидно уточнил старик.
– Вряд ли, – усмехнулась невесело Эмброус, – он все равно будет нас ненавидеть. Мы будем с ним «воевать» и дальше, но он станет отличным королем.
– Вы хоть понимаете, на что идете? – Старик смерил ее хмурым взглядом.
– Вполне, – кузина улыбнулась холодно и зло, – а вот вы, похоже, нет. Ничего, я вам помогу. – Она положила лист поверх шкатулки. – Итак, я с помощью заклинания и звездных искр привяжу себя к мосту тролля. Это спасет жизнь принца. Пока заклинание цело, он будет жить. Я же останусь на мосту и буду предсказывать будущее всем проходящим по нему, чтобы позлить вас.
Старик скривился, словно тяпнул зубами лимон и закусил лягушкой.
– Ах да, – Эмброус подняла указательный палец, – я не смогу рассказать, кто я и что делаю на мосту. Иначе принц умрет. К сожалению, меня в лицо знают многие. Тут я искренне завидую своей кузине. Иделисе повезло родиться с внешностью, с которой просто затеряться. Что вы морщитесь? Сколько светловолосых девочек в Тровельяне? Вот. Очень много. А в других королевствах? И не надо закатывать глаза, наши славные предки любили воевать. А сколько девушек меняет цвет краской и магией на светлый? Еще больше. Блондинок везде хватает. Тут мне не повезло, но я с самого начала собиралась немного изменить облик магией и не распространяться, откуда у тролля появилась квартирантка. Что касается моих сил, не бойтесь, конкуренток на мосту у вас не будет. Я тихо и смирно буду сидеть на месте и не высовываться.
Пару минут кузина и старик молчали.
– И не надо предлагать отправить на мост кого-то другого из моей семьи. – Эмброус вздохнула, ее глаза влажно блеснули. – Иделиса – все, что от нее осталось.

Вздрогнув, я тоже выдохнула, борясь с болью, разливающейся в сердце. Сейчас я уже могла себя контролировать, не скатываться в слезы и вопросы без ответа: «Как так?», «Почему?», «За что?».
А в день, когда была сделана запись, я чуть не выпрыгнула с галереи вниз. Как это не – осталось родственников? А мои родители?

– Соболезную, – пробурчал старик. – Вы еще не сказали кузине?
Эмброус прикрыла глаза, едва заметно всхлипнула и жестко ответила:
– Не успела. Скажу потом… Пусть поживет немного в счастливом мире… В этом вся соль дара провидца. Пока мы строим цепочку событий, чтобы помочь другим, никто не присматривает за нашими близкими. Потому что из-за магической слепоты это сложно, следить за каждым шагом тех, кто может оказаться с ними рядом… Остается надеяться, что ничего не случится… Но оно случается! Вот и с родителями Иделисы случилось. Это так странно, что их больше нет. Я не понимаю, как так может быть, что они погибли!
– Такова наша доля, – вздохнул провидец.
– У вас три дня, – прогнав слезу взмахом руки, отрезала кузина. – Не найдете другого человека в родстве с проклятийником, я отправлюсь на мост. И не беспокойтесь, я выберу мост подальше от Тровельяна.

Запись моргнула и исчезла.
– Четвертая запись! – пропищал дракончик.
– Стоп! – скомандовала я.
Кафф послушно замер.
Проведя ладонью по лицу, я посмотрела на свое отражение в грани. Да, внешность у меня действительно не вызывающая вопросов. Тровельян, где большая часть людей светловолосые, очень любил воевать. До появления Перепутья и мостов троллей они разве что драконам войну не объявляли, и то потому что те в небе и до них не добраться. В итоге почти в каждом поселке по всей Ларанике при желании можно найти блондинку…
И я стала одной из многих.
В тот день я потеряла родителей. И принц в этот раз был ни при чем. Они искали пропавших селян из крохотной деревушки. Нашли нежить. Местные стражи порядка бравые ребята, но недостаточно…
Потеряв отца и маму, я не хотела терять кузину. И отправилась на мост. Забрала… украла у кузины заклинание и звездные искры и сбежала.
Выбрала мост на другом конце света. Между Лемосом и Чиарой. Благо внутри всех королевств имелись волшебные колодцы фей, через которые можно было переходить с одного места в другое. Недешевое удовольствие. Но я была состоятельной наследницей. Чтобы меня не отследили, взяла только деньги, хранившиеся у отца в сейфе.
Несколько дней спустя я зашла на мост Бальда, предварительно оставив на мостовой монетку.
– Пятая запись! – настойчиво пропищал дракончик.
Собственно на ней и было записано, как я, взъерошенная и озирающаяся по сторонам, в слезах от понимания, что родителей нет, трясущимися руками держу лист, читая заклинание, написанное кузиной, и обсыпаю себя звездными искрами из шкатулки.
Запись появилась случайно: оказалось, кафф весьма чувствителен к магии звездных искр.
– Следующая запись! – продолжал неугомонный дракон.
Шестая? Откуда? Нахмурившись, я уставилась на появившуюся картинку. Там были я и крысолов, и звездные искры, и толпа светляков в воздухе.
Ну да, звездные искры.
Вот и разгадка. Опять кафф сам записал.
– Дальше, – потребовала я.
Дальше были еще два отрывка, где я развлекалась с добытым у крысолова пузырьком.
Функции «Удалить лишнее» в подарочной шпаргалке-нуделке не имелось. Теперь я – обладатель эксклюзивных кадров на собственную сосредоточенную физиономию и нашу эпическую битву с крысоловом!
Рассмеявшись, я погладила дракончика. Хватит с меня воспоминаний.
Кафф послушно уменьшился и улегся на ладонь, снова став украшением. Прицепив его на ухо, я сунула подарок Йена в карман к пустому пузырьку. Шмыгнув, подмигнула отражению.
Ну что, Иделиса, готова стать напарником тролля?


ГЛАВА 5

– Эй, господин великий и ужасный напарник! – задрав голову, позвала я. – Выходить можно?
– Попробуй, – ответил Йен. Нет бы просто сказать, «да» или «нет». – Не забудь кафф прицепить.
– Сразу к работе? – доставая из кармана украшение, хмыкнула я.
– Нет, тебе надо привыкнуть быть невидимкой. Потренируйся, я пока закончу обход Перепутья. – Голос Йена «подпрыгивал», будто он быстро шагал. – Если надо будет что-то мне сказать, возьми в руку цветок и сожми, он в банкетке.
Значит, я могу вести беседы с Йеном не только внутри, но вне цветка. Интересно…
– И давно это началось?
– С Блуждающего моста.
Хорошо, что во время поисков цветка в хранилище документов и неудачного побега я молчала.
– Йен?
– А?
– Еще что-то?
– Все.
Эх.
– Тебе никто не говорил, что ты гений красноречия? – пробурчала я.
– Многие.
Его бы на урок по ораторскому мастерству в школу при гильдии! Там либо оглохнешь, либо научишься. Преподавал у нас великан. Когда импозантный парень с дредами выходил из себя, он резко вырастал. Поэтому мы обучались на свежем воздухе. И носили с собой беруши. Но через них все равно было слышно громогласные вопли недовольного учителя.
Покрутив в пальцах простое колечко каффа, я нацепила его на ухо. Отражение в серебряных гранях мгновенно исчезло. Зажмурившись, я вышла из цветка. Пару минут постояла, привыкая, что все выглядит как во сне: в том плане, что ты не видишь себя, а вокруг все довольно четкое.
Комната, где я оказалась, напомнила гостевые апартаменты во дворце, где я пару раз бывала вместе с кузиной. Большая, светлая, выполненная в нейтральных коричневых тонах. Эркерное окно с тяжелыми распахнутыми шторами впускало радостное утреннее солнце. Белый рояль в льняном выцветшем чехле. И того же цвета банкетка, на сиденье которой стояла прикрытая тканью корзинка. Они выглядели забытыми дальними родственниками в дружной компании темной мебели. Нескольких шкафов с книгами, гардероба на львиных ножках, рабочего стола, погребенного под бумагами и чертежными инструментами, кресла, кровати, двух увесистых напольных канделябров со свечами и осветительного рожка в подставке на столешнице. Мебель, стены и потолок украшала резьба.
В комнате царил образцовый порядок. Он никак не вязался с Йеном. Его вызывающей прической, висящей вкривь и вкось двойной брошью, примятой накидкой и поцарапанным сапогом.
Первым делом я отправилась за цветком. Пока топала к банкетке, все было хорошо. Попыталась снять корзинку. Но схватить что-то невидимыми пальцами оказалось не так просто. Голова упорно напоминала: руки нет! Ладони тоже. Меня нет.
В итоге я сдернула ткань и выяснила, что внутри бутерброды и оплетенная ивовой лозой бутылка травяного чая, который так любят продавать навынос.
Живот радостно взвыл. Я тоже.
Пальцы наконец стиснули ручку корзинки!
Поставив ее на пол, я открыла банкетку. Среди нот нашла цветок. Покопошилась еще немного, чтобы потренироваться. Отрыла огрызок от грифа лютни.
Похоже, Йен решил оставить его на память.
Кроме останков искалеченного мной инструмента, я откопала плоскую коробку, внутри оказался набор для настройки рояля.
Вытащив настроечный ключ, я покрутила его в руках.
Пальцы чесались сдернуть чехол и проверить, смогу ли я помочь инструменту. «Вернуть голос», – как говорил мастер, живущий неподалеку от гильдии. Однажды заглянув к нему лавку с интригующим названием «Спасите ваши уши», я увидела, как он настраивает древний клавесин. Мне стало интересно, что он там крутит и зачем разговаривает с инструментом. Потом приходила туда много раз… после того, как стало понятно, что из меня не выйдет сильный маг поиска. А настройка инструментов – это словно коснуться чужой души и помочь ей запеть…
Живот подержал мои мысли возмущенной трелью. Для начала надо «настроить» себя.
Положив ключ обратно, я отправила инструменты в ящик и закрыла банкетку. Устроившись на полу, вытащила из корзины бутерброды и, запивая чаем, приговорила. Покрутила пустую корзинку: вдруг еще что завалялось, и только потом поняла, что вполне можно было сесть на банкетку или в кресло.
Видимо, за полгода в цветке я немного озверела. В нем не было мебели, все лишние предметы можно было засунуть в грани. И вот я, как султан из подводного Кенная, второго по величине королевства водных народов, перекусываю, сидя на полу!
Пора перемещаться выше!
Встав, я поставила ополовиненную бутылку на банкетку, подняла корзинку, сунула руку в карман, проверить, не выпал ли случайно цветок.
Недовольный писк застал врасплох. Сразу представилась очередная нежить вроде кастарки. Корзинка полетела на звук, а я нырнула за рояль.
Писк повторился.
Высунув голову из-за крышки, я увидела возмущенную мышь, выползающую из-под корзинки. Мышка была крупная, белая и модная: одетая в красную курточку с ремнями. На спине одежки крепился небольшой тубус с символом письма.
Я чуть не убила почтальона!
– Извини. – Я вышла из-за инструмента, присела рядом со зверьком, окончательно выбравшимся из-под моего плетеного снаряда.
Мышь возмущенно шевельнула усами, глядя мне за спину. Ах да, я же невидимка, и грызун видит только тень.
Стараясь не касаться гладкой шерстки, я подцепила пальцами тубус. Он легко отделился от курточки, и радостная мышь понеслась к одной из двух дверей, очевидно, ведущей в коридор. В светлом деревянном полотне распахнулась крохотная дверца, и хвостатый почтальон с ликующим писком умчался восвояси.
Указаний относительно корреспонденции у меня не было, поэтому я сколупнула крышку тубуса. Магия тут же рассеялась: тубус исчез, а на мои руки легла сложенная газета, из ее недр на пол выпал светлый клочок бумаги.
Подняв его, я прочла:
«Я тебя вытащу.
Лиам. Тот, чей хвост ты обругала».
Ни обратного адреса, ни примерных координат, куда слать благодарности. Вот вредитель блохастый!
Бумажка растворилась в воздухе. Похоже, ее магия была такой же, как у тубуса.
Очевидно, газеты в замке Тисового короля читал не только король. С чего вдруг тут такой интерес к прессе? Вспомнилась девушка-тень из хранилища… Может, это у них такой способ следить за модой? Кто их, теней, знает.
Вот и крысолов узнал и отправил зверька с газетой и приложением ко мне. Если вдруг попадет не в те руки, послание рассыплется и останется одна газета. Никаких писем от Лиама.
Лиам! Ну и имя!
Чтобы как-то успокоиться после очередного сюрприза крысолова, я развернула газету.
С первой страницы на меня смотрел Юлиан Рельд. Над его вытянутой физиономией с глазами навыкате, украшенной острой темной бородкой и обрамленной рыжеватыми, словно ржавыми, волосами радостно мерцал заголовок о прошедшей в Тровельяне коронации. Случилось это сегодня ночью.
По традиции празднование устроили в темное время суток, когда все народы, живущие на территории королевства, могли на нем присутствовать, не опасаясь попасть под солнечные лучи.
Статья под портретом в красках расписывала, сколько гостей явилось на славное событие в честь юного (всего двадцать лет!) короля. Кто из соседних правителей прибыл лично, кто и какой презент вручил в знак мира и согласия.
Будто можно иначе? Тролли мостов и Перепутье напрочь отбили желание воевать с соседями. Первые отказывались пропускать армии, уводили мосты на новые места. Второе полностью избавляло от воинственного настроя: без армии оставаться никто не хотел. Внешние враги никому не грозили, зато внутренние не дремали. И от внезапных бунтов из-за неудобного графика работы таверн или неправильно написанного названия скрытого народа, о котором знала только парочка ученых мужей, но выступили в поддержку все, никто не был застрахован…
В конце статьи вскользь упомянули покойного правителя, умершего от длительной болезни. Сколько себя помню, правитель Тровельяна всегда выглядел бледным и осунувшимся. Говорили, оттого, что работал круглые сутки без перерыва. А, оказывается, причина была в другом. Врачеватели не всесильны. Магия тоже. Неудивительно, что он приказал отдать шкатулку со звездными искрами Эмброус: он выбрал сына, а не себя.
Осмотрев маг-картинку, я отметила, что Юлиан отлично выглядит. И смазывания картинки нет, так что никакая икота от моего переезда вместе с цветком его не настигла. А жаль. Я ненавидела Юлиана, но смерти ему не желала.
Ведь чем я тогда буду отличаться от него?
Его друг погиб, потому что провидцы не предупредили его. Они ошиблись. А он в ответ отправил к предкам часть моей семьи, отыскав удобный повод…
За спиной Юлиана я увидела знакомое лицо: Эмброус. Длинный и худой король наполовину закрывал ее своим плечом. Строгая, красивая, взрослая, кузина выглядела старше своих девятнадцати с половиной.
Эмброус, как обычно, была одета очень элегантно. Неяркие краски, простые линии бежевого платья, идеальная укладка, из украшений одни серьги и золотой значок на груди. На нем было изображено око и силуэт идущего человека – символ странников. Золотые значки имели право носить только королевские провидцы и маги поиска.
Сунув свободную руку в карман, я сжала в пальцах цветок и, глядя на кузину, прошептала:
– Надеюсь, у тебя все хорошо?
– Все великолепно! – насмешливо отозвался Йен. – Как раз несусь за одной крайне упертой, но сообразительной козой, которая умудрилась попасть в капкан за Перепутьем и прискакала сюда за помощью.
Я мысленно выругалась. Достижение! Учусь думать про себя! И пробормотала:
– Я не тебе.
– И с кем же ты там ведешь беседы? – заинтересовался он. – Я вроде говорил не выходить из комнаты.
– С роялем! – Я хлопнула газету на банкетку. – Ты не говорил.
– Говорю. Не выходи.
– Вот спасибо!
– На здоровье. В нижнем ящике стола коробка с печеньем, на случай, если я не вернусь до вечера. Постарайся больше не отвлекать меня беседами с твоими мысленными друзьями.
Вот как с ним разговаривать?
Мысленные друзья, ага!
– Не буду, я уже рассортировала их по отрядам и назначила командиров, – заверила я и сунула цветок в карман, прерывая разговор.
Полистав газету, наткнулась на несколько похожих заметок о пропаже людей и нелюдей в Тровельяне, соседней Эскамбрии, Бергании и Чиаре. Совершенно разные люди, в разных концах света. И везде видели теней Тисового короля.
Еще один повод не попадаться повелителю Перепутья. Как можно скорее выяснить, что хотел узнать Йен, и обратно к Бальду на мост.
Забрав бутылку, я положила газету на стол и устроилась в кресле. Выдвинув ящик, нашла начатую коробку песочного печенья и льняную салфетку. Отправляя в рот крохотные крендельки, разглядывала чертежи на столе.
На них были проекты домов, начатые, законченные, те, что находились где-то посредине между едва намеченными линиями и подробным планом и видом со всех ракурсов. Шикарных и очень удобных домов, надо заметить.
А Йен полон сюрпризов. Никогда бы не подумала, что он может создавать такую красоту. Образ умелого архитектора вообще никак не сочетался с рассказами Бальда о непутевом старшем сыне, кочующем по тавернам и периодически бренчащим на лютне по принципу: «Я гениально играю! У кого уши свернулись, скажите мне это в лицо, я вам его подправлю!»
Разглядывая чертежи, я перекладывала их, стараясь расположить так, чтобы законченные, в процессе и новые были в разных стопках. Так ведь удобнее.
Печенье и чай закончились раньше работ Йена. Досматривала, сонно зевая. Поправив инструменты для черчения, я запихнула салфетку в карман (потом постираю) и откинулась на спинку кресла.
Красота! Прямо хоть садись и черти сама!
Закрыв слипающиеся глаза, я провалилась в беспокойный сон без сновидений.

***

Проснулась оттого, что мою голову накрыло что-то теплое, пахнущее дымом и сосновой живицей. Замахав руками, я одновременно стянула накидку егеря и распахнула глаза.
Непривычно яркий лунный свет заливал комнату, в его лучах пол и стены едва заметно блестели, словно присыпанные стеклянной крошкой.
– Хорошо замаскировалась, – похвалил сидящий на краю стола Йен. – Возьми на вооружение: держаться в тени. И еще в следующий раз выбирай для сна другое место. Кровать, рояль… шкаф, в конце концов.
Чего? Я сонно потянулась.
– Ты путаешь меня с кошкой.
Йен прищурился, смерил меня взглядом.
– Не путаю. Ты словно котенок, забившийся в угол.
Я сплю? Чего это Йена на метафоры потянуло? Какой котенок? Я взрослая, самостоятельная девушка с вполне конкретной целью.
Поморгав, я убедилась, что нет, проснулась.
– Пошли, пора проверить мою теорию о закрытых для меня местах замка, – добавил он, вставая и направляясь к двери.
Подорвавшись с кресла, я проверила подаренный кафф на ухе, вприпрыжку догнала Йена, потянулась к ручке. Раньше начнем – раньше на мост попадем!
Но мои пальцы не успели коснуться блестящего желтого металла: на плечи легли ладони Йена. Развернув вокруг своей оси, он задвинул меня себе за спину.
– Постарайся держаться за мной. Мы начнем с части Туманного, где меньше всего теней. Но туда надо дойти. Я егерь, и за мной крайне редко ходят тени-девушки. Поэтому держись на расстоянии, но так, чтобы не потеряться.
– Как скажете, товарищ напарник! – отчеканила я в спину, обтянутую курткой.
Йен усмехнулся и открыл дверь. Вышел в коридор, где на стенах то тут, то там сверкали зеркала, а свечи под потолком заставляли наши тени плясать и двоиться.
Я послушно топала следом. Блеснуло одно зеркало, второе. В третьем я заметила взъерошенную светловолосую девушку в фиолетовом кафтане.
Стоп! Затормозив у зеркала я, позвала:
– Йен!
Он обернулся.
Я показала на отражение:
– Меня видно! – Покрутила невидимой рукой, дотронулась пальцем до гладкой поверхности, моя рука по ту сторону была отлично видна.
– Их тоже, – пожал плечами Йен, сворачивая на лестницу. – Пошли.
– Кого их? – Я догнала его и пошла вровень по обитым темным бархатом ступенькам.
– Их, – едва слышно ответил Йен, в два шага увеличивая расстояние между нами.
Навстречу поднимались две мужские тени, они несли что-то прямоугольное в руках. Посторонившись на всякий случай, я замерла напротив зеркала, которых на лестнице тоже хватало.
В отражении была моя озадаченная физиономия. Я постаралась придать себе невозмутимый вид. Я же вроде одна их них. Но удержать его вышло с трудом.
Когда тени с непонятным предметом проплыли мимо, в отражении появились и исчезли два парня в ливреях, они тащили большой резной сундук.
Следующее зеркало показало то же самое. Тени заплыли на верхний этаж, а я ринулась вниз.
– Что это? Почему у них есть отражения? – на бегу пропыхтела я в его спину.
Любому ребенку известно, что отражения есть только у живых. А Йен сказал, что тени ближе к мертвым, чем к живым, и поэтому у них холодные прикосновения.
– Что они такое?
– Если бы я мог ответить на это вопрос, давно бы раскрыл тайны Тисового короля, – не оборачиваясь, ответил Йен.
– Зачем тебе его тайны? – Я догнала напарника, коснулась его локтя.
Он тихо усмехнулся.
– Ну да, выбрать причину самой? – пробурчала я, вспомнив наш разговор.
– Именно.
Мы добрались до площадки и свернули в один из четырех коридоров. В соседнем промелькнули тени. Во втором раздались мужские голоса. Мимо нас прошли две высокие тени: отражение в очередном зеркале показало потрепанных жизнью вояк.
Пара переходов, несколько поворотов, и мы дошли до квадратной площадки, которую с трех сторон окружали фрески с пейзажами и зеркала. Прямо от выхода было арочное окно. Его втиснули между рамой зеркала и картиной, изображающей Великое дерево, с которого началась жизнь в Ларанике. Светлый камень вокруг всех фресок имел знакомые вкрапления черного с зелеными прожилками мрамора.
– Тебе туда. – Йен показал на фреску с деревом. Подошел к ней, потоптался на месте, развел руками: картина на него не реагировала. Отступил.
И его место заняла я. Темные прожилки тут же растеклись по светлому камню, зелень сложилась в руны, чернота наплыла на картину, превратив фреску в арку, закрытую зеленой занавесью.
Йен придвинулся к ней, прищурился. Но зелень тут же прорезали темные всполохи, и проход начал стремительно исчезать.
Я оттащила его назад, заняла свое место. Оп! – и зеленая занавесь опять появилась, заходи – не хочу.
– Буду ждать тут. – Йен дотронулся до моего плеча, показал на фреску с заснеженными вершинами справа. – Осмотрись и назад.
Кивнув, я медленно выдохнула и быстро пронырнула под аркой. Занавесь за спиной тут же закрылась.
Комната, куда я попала, больше напоминала семейный храм, такие святилища имелись во всех домах.
Одна стена – сплошные окна, чтобы статуи богов видели ночное и дневное светила. Другая – постаменты со статуэтками богов. В центре – Великое дерево с круглой кроной. Оно появилось первым из Мрака и Искры. Из его листьев и корней возникло небо и земля. Из ствола – мир за гранью жизни. Из семян – все живые существа.
Вначале появились первые боги. Затем драконы. Они были слишком большими для земли и потому поднялись в небеса. На их огромных крыльях на небесный свод попали семена, которых тогда было очень много. Из этих семян на небе возникли звезды.
За крылатыми небесными путешественниками, никогда не опускающимися на землю, одновременно появились и остальные: младшие боги-покровители, звери, растения, скрытые народы и люди.
Тогда и понадобился мир за гранью жизни, куда уходят души умерших и откуда возвращаются, чтобы родиться. В нем поселились первые боги, став богами жизни и смерти.
Склонив голову, я дважды коснулась мизинцем средины лба, приветствуя самых древних из богов.
Две статуэтки первых богов стояли на постаментах по обе стороны изображения Великого дерева. Бог заката и богиня рассвета. Они первыми появились и первыми стали следить за круговоротом жизни и смерти, присматривать за разумными существами и богами.
Их неизменно изображали молодыми и красивыми, и при этом обезличенными, в каждой стране у них было свое лицо. Неизменным осталось одно: бог заката всегда стоял в темных водах реки забвения, а богиня рассвета – на белом песке пустыни возрождения.
Река и пустыня были в мире за гранью.
Дальше по обе стороны от первых богов были их младшие братья и сестры: восемь богов-покровителей.
Вечно хмурый Доран – покровитель войны, ненависти, разрушений. Веселая Эрика – богиня любви, мира, целительства. Скалоподобный Фелан – защитник растений и животных. Тонкая, как лук, Бринн – богиня охоты. Красавец с арфой, Анвелл – бог искусства, поэзии, вдохновения. Хитрая Шела – богиня торговли, ремесленников, воров. Синеволосая Марна – покровительница моря и всего, что не суша. Зеленоглазый Лейс – бог лесов, гор и любой суши.
В общем, выбирай покровителя на любой вкус.
Маги путей и провидцы не мелочились. Наши покровителями считались первые боги. Но мы уважительно относились к младшим богам-покровителям: статуэтки всегда были чистыми, перед ними горели крохотные свечи-таблетки. Во избежание обид и непрошеных кар.
Однако Тисовый король, похоже, не боялся их гнева: восемь статуэток младших богов были накрыты отрезами бархата. Шикарного траурного черного цвета.
– Ненормальный! – едва слышно прошептала я, отрывая взгляд от закрытых тканью статуэток.
В противоположном конце комнаты имелось широкое зеркало в пол. Обернувшись, я увидела рядом с фреской, через которую вошла, еще одно. Узкое, но достаточное по ширине, чтобы отразить меня полностью. И вторую фреску. Тоже узкую, с вкраплениями черно-зеленого мрамора на арке.
И эта дверь неторопливо открывалась, превращаясь в арку с зеленой занавесью.
Куда деваться? Войти в цветок? Сунуть его к одной из статуэток? Нет, спасибо, получать «подарки» от богов вместе с местным бесстрашным властелином я не согласна!
Нащупав в кармане ткань, я вытащила салфетку, белкой метнулась к зеркалу рядом с открывающейся занавесью и, рухнув на колени, начала старательно водить ею по раме. Сердце стучало в горле, в ушах шумело. Я сильнее стиснула салфетку.
Из-за занавеси выступил высокий худой человек в коричневой безразмерной хламиде, напоминающей одежду монахов, подвязанную веревкой. Сутулясь, он бурчал себе под нос что-то неразборчивое. Седые волосы доставали до пояса. Срезанные у лица по подбородок, они шторой закрывали его лицо с боков.
Сделав шаг, он заметил меня. Повернулся, заслонка из седых прядей разошлась в стороны, стало видно, что он вряд ли старше меня. Бормотание стихло. Седые брови сошли на переносице, взгляд карих глаз замер на льняной салфетке в моей руке.
Я замахала орудием труда сильнее.
– Опять тряпкой! Сколько можно повторять, надо метелкой, – расстроенно вздохнул седой.
Наклонился и бесцеремонно выдернул из моих пальцев салфетку. Покопался в карманах хламиды, выудил небольшую метелку с пучком перьев на макушке. Протянул мне.
Стараясь не коснуться тонкой руки пальцами и не показать, что одна тень слишком теплая для тени, я потянулась к торчащему хвостику.
Седому надоело – он поймал мою руку. Пальцы у него оказались горячими, словно его мучил жар. Я приготовилась к воплям удивления, но седой сунул метелку в мою ладонь, потер лицо рукой и пробормотал что-то невоспроизводимое. Отодвинулся, уставился на прикрытые статуи, продолжая бормотать.
Не понял? Или понял, кто я?
Я усердно замахала метелкой, сметая несуществующую пыль с рамы.
Седой тряхнул головой, сфокусировал взгляд на мне.
– Ты сильно не старайся, они чистые, – раздраженно поморщился он. – Я за ними хорошо слежу.
Перестав мучить метелку, я встала с колен, отодвинулась к окну и замерла, ожидая распоряжений.
– Каждый день заклинания проверяю, обновляю. Смотрю, чтобы не поцарапали случайно, – продолжал вещать со странной смесью гордости и раздражения седой. Судя по всему, смотритель зеркал.
Я точно болванчик кивала: слушаю и проникаюсь. А в голове скакало, точно нимфа по лесу: «Понял? Не понял?»
Смотрителя зеркал мое потряхивание головой явно вдохновляло:
– Это вам не зеркала из лавки! Особый материал, особый уход нужен.
Я начала серьезно опасаться за свою шею: еще пару минут дерганий – и придется выяснять, есть ли у Тисового короля врачеватель.
– Нет бы самим вызваться в помощники! – Взгляд смотрителя был устремлен сквозь меня и блуждал по стене.
Ну да он видит тень. Хотя нет. Смотритель словно не мог удержать взгляд на чем-то одном. Его бурчание стало неразборчивым. Он отвернулся от меня. А спустя секунду и вовсе… забыл.
Я тихо выдохнула. Обычно меня чужая и своя рассеянность раздражала, но сегодня я был готова плясать с бубном, восхваляя богов, одаривших смотрителя настолько колоритным характером.
Он не понял, кто я!
Смотритель тем временем ковылял через комнату: то шаркал, как старик, то шел бесшумно и легко, то замирал, глядя перед собой. Его движения то были дергаными, то вдруг становились плавными.
Добравшись до зеркала в противоположном конце, он спокойно перешагнул через раму. Миг – и с той стороны вместо смотрителя зеркал уже стояла тень. С той же своеобразной грацией она двинулась вглубь комнаты в отражении.
Я таращилась на зеркало. В голове крутился один вопрос: «Как это?» Он вполне себе человек, если судить по температуре рук, и вот так взял и вошел в зеркало, словно призрак?


ГЛАВА 6

– Чего стоишь? – недовольно спросил скрипучий мужской голос откуда-то сбоку.
Чудом не подпрыгнув на месте, я покосилась на звук.
– Закончила с рамами? – хмуря кустистые брови, спросил поджарый мужчина средних лет, одетый в ливрею и с массивным золотым ключом на тонкой цепочке, символом кастеляна, на груди.
Я отрицательно покачала головой.
Вытянув шею, кастелян посмотрел на зеркала. Не знаю, что он там мог увидеть, особенно на раме в другом конце комнаты, но результат его явно устроил.
– Пошли, – скомандовал кастелян, поворачиваясь к узкому проходу рядом с зеркалом.
Откажусь – вызову подозрения.
Я послушно шагнула за ним.
Вместо коридора с фресками, зеркалами и окном мы вышли у лестницы, ведущей вниз. В коридор рядом с пролетом открывались двери балкона. На нем маячила темная фигура. В ней я узнала ночного спутника Йена.
Оперативно нырнула за спину кастеляна и оттуда наблюдала за странным мужчиной, больше напоминающим призрака, нежить, чем человека или кого-то из скрытых народов. Вблизи он был так же непостоянен, как черный дым… или темное пламя. Лицо словно все время было в тени. Кто он?
Кастелян замер в почтенном полупоклоне, глядя на обитателя балкона.
– Мессир, – обратилась к тому тень, почти незаметная на фоне стены.
Я тоже попыталась замаскироваться под интерьер. Ну что, получила ответ на вопрос? Сильно сомневаюсь, что в замке много тех, к кому обращаются, как к высоким вельможам. И еще меньше тех, кому будет кланяться кастелян – правая рука хозяина.
Тисовый король не ответил, он заинтересованно изучал висящего в воздухе человека. Девушку. Темноволосую, лет семнадцати-восемнадцати. Ее окружала сверкающая в лунном свете голубоватая пыль. Она поддерживала пленницу на весу. Глаза девушки были закрыты, лицо выглядело умиротворенным. Узкие штаны, рубашка, плотно прилегающая к телу, как вторая кожа, и небольшие плавательные ботинки с расширенными носами говорили, что она уроженка одного из двух подводных королевств. Точнее говоря, Морканта. В отличие от Кенная, в Морканте дыхательные амулеты носили не вместо серег, а на носу, и выглядели они как обычное кольцо, вдетое посередине. И сейчас это кольцо над верхней губой пленницы слабо поблескивало в такт ее вдохам.
Я сжала кулаки. Ногти впились в ладони. Не шевелиться! Не выдавать себя! Помочь сейчас я ничем не могу. А вот составить моркантке компанию – вполне.
– Туда, куда и остальных. Если до конца месяца ничего не изменится, избавьтесь от нее, – скомандовал Тисовый король. – Дымка у его лица всколыхнулась, на миг показалось, что я вижу черную полумаску и карие глаза.
Из тени стены вынырнули два размытых силуэта. Вышли с балкона, спящая пленница поплыла за ними. В зеркале на их пути отразился высокий кряжистый великан в повседневном размере и бледнокожий вампир с красными глазами и слегка выступающими клыками.
Тени не только люди? Интересно.
Когда тени со своей ношей проплывали мимо, они слишком резко повернули, и одна из пылинок вырвалась из кокона вокруг пленницы. Вытянув руку, я быстро поймала ее на ладонь и сунула в карман. Мой размерчик. Как удачно, что девушку держат в коконе из отдельных частиц магии! Я вполне смогу по пойманной пылинке найти остальные. И ту, что в них заключена. У меня есть время до конца месяца, чтобы помочь.
– Ваше величество, – почтительно поклонившись, напомнил о себе кастелян.
Кто его за язык тянул? Хорошо же стояли!
Тисовый король не обернулся: он смотрел на луну. Романтичность момента плохо вязалась с несчастной морканткой, которую куда-то уволокли тени. Не оборачиваясь, хозяин замка взмахом руки отправил кастеляна прочь.
Я с трудом сдержалась, чтобы не обогнать спутника и не понестись впереди, подальше от хозяина замка и его «гостеприимства».
Пока спускались по лестнице, кастелян отчитал парочку парней-теней за уроненную статую не то дракона с копытами, не то коня с ящерицами в роду. Виновники крушения в срочном порядке собирали ее обратно. Собирали по принципу «создай шедевр абстракционизма из подручных средств».
Следующим встреченным был воин в железных доспехах, которые пару сотен лет никто не носил, ибо дорого и громоздко и в бою лучше обвешать себя амулетами, чем бесполезными против магии железяками. Ему кастелян передал вынутую из кармана бумагу. И теневой рыцарь, вполне реально грохоча и поскрипывая, нырнул в ближайшую фреску.
Вездесущие зеркала помогали видеть в тенях не просто силуэты или вытянутые темные пятна, а вполне реальных людей. И это было очень странно!
Лестница вела все ниже. Окна превратились в узкие бойницы. Видимо, мы спустились в часть замка, расположенную под террасой.
Мысли занимала моркантка, поэтому я едва не налетела на тень, сидящую на ступеньках. В отражении зеркала на стене – миловидную остроносую русоволосую девушку лет восемнадцати в старомодном платье с корсетом, пышными юбками и кружевами.
Наряд показался мне знакомым. Кажется, именно эта тень прихорашивалась в хранилище документов, с которого я начала исследовать замок.
Тень собирала рассыпанные по ступенькам амулеты, складывала в большую коробку.
– Сонья! – буквально взвился на месте кастелян при виде валяющихся амулетов.
Чего вопит? Два умельца выше по лестнице вообще статую расколотили. Он и то так не орал.
– Чему я удивляюсь? Именно вы всегда что-то ломаете! Да, дорогуша, я запомнил ваше имя и вас! И не надейтесь, что не запомнил! У меня, конечно, есть небольшие проблемы с памятью на лица, но в вашем случае они не помогут! И не потому, что вы отличная работница, а потому, что орать на вас, не зная, вы это или нет, неудобно! – на одном выдохе, багровея, выдал кастелян. – Приберите немедленно!
Я осторожно пристроилась рядом с коробкой, чтобы случайно не дотронуться до тени. Начала быстро закидывать амулеты внутрь. Амулеты (кольца, медальоны, подвески) по свойствам оказались самыми разными: магические ловушки, накопители, лечебные, защитные… Теперь понятно, где Йен пополняет свои карманные запасы.
Складывать потеряшек и одновременно коситься на зеркало было жуть как неудобно. Зато я заметила, что по лицу девушки в отражении скользнула благодарная улыбка, которая тут же сменилась покаянным выражением. Настолько покаянным, что я с трудом сдержалась, чтобы не засмеяться. У моей визави выдержка не была натренирована школой гильдии, когда весь класс вдохновенно доказывает, что ни разу не удрал с урока, а просто шел другой дорогой.
Ее губы озорно дрогнули.
Кастелян тоже смотрел в зеркало.
– Улыбается! Она улыбается! – возмутился он, обреченно качая головой. – Все время то крутится у покоев мессира, то улыбается. Девочка, ты не пчела, а наш господин не цветок, береги свои крылья. Для него ты тень. Ты тень, не человек, если вдруг забыла.
Ого! Значит, тень прихорашивалась для Тисового короля? А он, похоже, и не заметил, что одна из его теней к нему неравнодушна.
Мы с Соньей закинули последние амулеты коробку. Она поклонилась кастеляну.
– Постарайтесь донести коробку и ничего не разбить, – ядовито напутствовал ее тот.
Сонья в отражении покорно опустила голову, едва заметно кивнула мне. Тень с коробкой шустро ускользала прочь.
А мы продолжили путь.
Минус площадка лестницы, пара коридоров, и кастелян вошел в арочную дверь с витражом в виде цветущего сада.
Проскользнув внутрь, я замерла с открытым ртом, как художник перед прекрасным пейзажем. Я стояла на вершине лестницы, ведущей в великолепный сад.
Высокие стрельчатые потолки терялись в голубоватом лунном свете. Окна, тянущиеся к центру свода, казались осколками хрусталя, сложенными в поникший цветок. А внизу, сколько хватало глаз, падали и переливались темные водопады. Они выныривали из ниоткуда и, повиляв между корнями деревьев, исчезали в траве бесследно. В отличие от террасы, тут росли не только пахнущие пылью тисы, усыпанные алыми ягодами. Буйной пеной цвела сирень. Куталась в белую накидку калина. Качал головой в розовой вуали миндаль.
Аромат цветов переплетался со свежестью воды, главным источником которой, по всей видимости, были не мелкие водопады и ручейки, а их огромный собрат в центре.
Темная вода падала из туманного облака под потолком и растекалась внутри круглой широкой чаши. Растекалась и не переливалась через край! На черном с зелеными прожилками мраморе, под импровизированным фонтаном, что-то поблескивало. Что-то светлое и прозрачное. А среди деревьев то тут, то там вспыхивали пламенем огненные крылья бабочек.
– Вот поэтому я отправляю сюда парней! Им что цветы, что уши великана – все одно!
Недовольное брюзжание кастеляна, заставило отвлечься от волшебного пейзажа. Стоя у подножия лестницы, он недовольно шевелил кустистыми бровями, ожидая, пока я спущусь. Стоило мне добраться до последней ступеньки, как он бодро зашагал по траве, стараясь не наступать на темные ручейки. Я повторяла за ним: мало ли, что скрывается в приветливо журчащей воде странного цвета.
Кастелян заметил мои прыжки.
– Теням не нужно бояться этой воды. Она опасна для живых. – Покосившись на свою руку, где темнела черная полумаска, он добавил: – Иногда это весьма неудобно – быть живым.
Понятно. Черную воду не трогать.
Мы дотопали до большого водопада-фонтана в центре. Кастелян знаком приказал остановиться, а сам начал рыскать по зарослям под деревьями. Трава под его ногами периодически вспыхивал пламенем, и он тут же отступал и что-то обходил.
Пока он был занят, я придвинулась к краю чаши.
Это еще что такое? У бордюра темная вода превращалась в черный лед. Обод из узорной корки был узким: всего в ладонь шириной, поэтому я не увидела его с лестницы. Блеск в озерце под падающей из облака водой отвлек от изучения странного льда. Чувствуя себя сорокой у ювелирной лавки, я вгляделась.
В почти черной воде непостижимым образом мерцали прозрачные светлые осколки. Их не должно быть видно. Но «должно» и «Перепутье» разошлись в разные стороны много веков назад.
– Можешь попробовать вытащить. – Кастелян сгрузил в траву неподалеку от чаши небольшой сундук. – Ты тень, тебе можно.
Мне нельзя, я не тень.
Он открыл крышку, вытащил большую пиалу из обожженной глины и маленький веник:
– Вряд ли вытащишь, но вдруг звезды сойдутся. Хозяин давно плюнул, все равно здесь только часть. А мы все еще надеемся, что кому-то удастся вытащить их и найти остальные… – В последних словах прозвучала горечь, словно от этих осколков в черной воде зависела жизнь теней. Или что там у них? Не-жизнь? – Но ты не надеешься, – разочарованно добавил кастелян.
Вручил мне свою добычу, показал на траву:
– Собирай оставшиеся от бабочек крылья в пиалы, примерно до половины набирай в каждую.
Я уверенно закивала.
– То болтуньи, то молчуньи, – подытожил кастелян.
Он махнул на меня рукой и куда-то потопал по траве, тихо посвистывая.
Первым делом я хотела схватить цветок и рассказать Йену, как попала. Точнее, мы попали. Но свист, отнюдь не соловьиный, а кастелянский, из зарослей, заставил крепче вцепиться необычные орудия труда. Стиснув их, я шагнула в траву.
В паре метров от фонтана-водопада она неожиданно вспыхнула. Присмотревшись, я увидела среди стеблей сотни огненных крыльев бабочек. Взяв пиалу за бок и пристроив на манер совка, начала сгребать их.
Доморощенный соловей имени кастеляна продолжал выводить трели. Заняться нечем? Пошел бы посмотрел, что за крокодила умельцы с лестницы собрали!
За первой пиалой пошла вторая, третья…
Я выучила весь репертуар художественного свиста кастеляна. Облазила траву вокруг фонтана. Выставила целый ряд из пиал на его бортике.
Мое копошение привлекло огненных бабочек. Не знаю, не то им не нравился сбор бесхозных крыльев, не то нравился, не то они просто, как сороки, падки на блестящие пуговицы, которых на моем кафтане имелось в избытке, но вокруг меня кружилось целое облако. Прикосновения крупных, с две моих ладони, красавиц обжигали, как раскаленный утюг. Но ткань от них не горела. Веник тоже. Отмахиваясь им, я прислушивалась, рискуя стать самой длинноухой тенью в округе.
И – о чудо!
Бодрого свиста не было слышно.
Ура!
В зарослях, словно издеваясь надо мной, раздались твердые, уверенные шаги. Кастелян решил вернуться? А если это не он?
На всякий случай я нырнула в кусты боярышника вместе с инвентарем. Тень от пышных ветвей отлично замаскировала мою собственную.
Ветки калины у фонтана расступились сами собой, и вышел Тисовый король.
Я замерла испуганным сусликом, стараясь не дышать и даже не моргать.
Хозяин Перепутья подошел к бортику. Его туманно-дымный облик стал четче. Король был высок, худощав. Казалось, я различаю высокие сапоги, темный старинный камзол, длинные волосы, полумаску на лице. Все темное, словно цвета спрятались или скрылись… Лицо казалось вытянутым, но я не была уверена: темная дымка сильно искажала облик. Четкими оставались только глаза. Карие. Действительно, мне в прошлый раз не показалось. Карие и холодные.
Рука в темной, почти черной перчатке коснулась льда у бортика, Тисовый король повел ладонью, и черное прозрачное «стекло» послушно отделилось от воды и потекло вверх, словно было расплавленным металлом или карамелью. Хозяин Перепутья разрубил кистью воздух, будто что-то отсек.
Часть льда отделилась и зависла в воздухе, остальная нырнула обратно в фонтан.
Тисовый король пошевелил пальцами обеих рук, словно сплетал невидимую пряжу. Оставшаяся часть льда распалась на тонкие нити, которые тут же переплелись, соткав знакомую полумаску. Такая была на руке Йена.
Вот, значит, как они создаются.
Хозяин Перепутья поманил свое творение пальцем. Маска покорно подплыла ближе. Фигура короля снова стала дымно-непостоянной. Развернувшись, он пошел прочь от фонтана. Маска поплыла следом.
Некоторое время я слышала удаляющиеся шаги. Голова кружилась, дыхание с сипами врывалось из груди. Да, карьера ныряльщика за жемчугом мне точно не грозит!
Пыхтя и настороженно озираясь по сторонам, я выбралась из боярышника. Поставив на траву пиалу и веник, сунула руку в карман: пора «радовать» Йена новостями.
Но не успела. Содержимое пиалы вспыхнуло. Крылышки пришли в движение, и из них вылетел рой ярких огненных бабочек. Ухо обожгло. Схватившись за него пальцами, я поняла, что каффа-маскировки нет.
Обернувшись, запоздало заметила, что становлюсь видимой.
А шуршащее облако новорожденных бабочек потащило блестящее колечко каффа вглубь сада. Подальше от меня, вполне себе видимой.
– Стойте, сороки шестилапые! – шепотом выругалась я, подхватила из травы веник и бросилась следом за огненными воровками.
Бабочки насмешливо сверкнули крыльями и нырнули за дерево. С веником наизготовку я ринулась следом. Чудом не влетела в ручей с темной водой, спокойно бегущий в траве.
Крылатые поганки, радостно сияя, виляли по саду. Я, дергаясь, как пьяный гоблин по дороге, скакала следом, стараясь не попасть в черную воду. Достать веником до тучки из огненных насекомых не выходило. И я запустила его, как копье. Оружие возмездия врезалось в самую средину врагов. Стая крылатых вредительниц на миг разделилась надвое, чтобы потом снова соединиться и нырнуть в заросли сирени. Веник плюхнулся в ручей. Терять оружие не хотелось. Я подцепила его за край ручки, и мизинец обожгло холодом. Черная вода оказалась ледяной. Отдернув руку, я оставила веник торчать в ручье, торопливо стряхнув повисшую на кончике пальца темную каплю.
Покрутила руку, но с ладонью ничего не происходило. Вроде пронесло.
Перепрыгнув ручей, я вломилась в сирень. Пока ветки с возмущенным треском щедро осыпали меня ароматными цветами, я вглядывалась в заросли. Где же вы, паразитки крылатые?
Выпав из сирени, я огляделась. В ветвях тиса что-то вспыхнуло огнем. Подлетев к стволу, я замахнулась. Ожог я как-нибудь переживу.
На коричнево-красной чешуйчатой коре сидела огненная бабочка. Она удивленно замерла, заметив занесенную над собой руку. Каффа поблизости от насекомого не наблюдалось.
Опустив руку, я отправилась обшаривать сад.
Итог: сотни одиночных бабочек и ни одного украденного украшения.
Прислонившись к стволу яблони, я задумчиво покосилась на руки. Получится или нет? Кафф небольшой. Намного мельче моего цветка. Должно получиться.
Прикрыв глаза, я мысленно повторила схему поиска: при поиске вещи нужен хозяин вещи (есть) или частичка вещи (как крупинка магии от кокона пленницы, что болтается у меня в кармане) и маг поиска. Направить магию на то, с чем связан предмет поиска, сосредоточиться…
Коснувшись кончиками пальцев груди, я раскрыла ладонь второй руки. От кисти руки к другой потекла тонкая дорожка медных искр. Добравшись до ладони, она свернулась в спираль, а потом распалась на циферблат и стрелку. Миг – и сияние над рукой у груди исчезло, остался только магический компас.
Я сосредоточилась, закусила губу. Больше года не тренировалась. Один раз на мосту и второй, когда светила магией перед крысоловом, – не в счет.
Давай…
Зубы заломило от напряжения. Стрелка компаса медленно повернулась.
Да!
Вытянув руку с компасом, я побежала в направлении, указанном магией. Стрелка вывела к еще одной лестнице. Дверь наверху оказалась приоткрыта.
Осторожно выглянув в коридор, я увидела небольшой переход, в который под углом сорок пять градусов, не меньше, упирались два его собрата. Рассмотреть, что там, за поворотом, было нереально, как и увидеть оттуда меня.
Стрелка компаса упорно дергалась вперед. Указывала на глухую стену, на которой в подсвечнике мерцала свеча, заставляя пол и стены слегка искриться. В паре шагов от двери валялся мой кафф, совершенно неблестящий, напоминающий черное колечко.
Нашла!
Вынырнув из сада, я смахнула компас и схватила украшение. Пальцы тут же почернели от копоти, покрывающей кафф. Бабочки зачернили его капитально!
Дверь за спиной громко хлопнула, из коридоров справа и слева донеслись голоса.
Торопливо оттерев украшение от сажи, я прицепила его на ухо. Покрутила черными пальцами. Что такое? Сняла, нахмурилась, заметив, царапины от крохотных коготков на поверхности украшения.
Сломали!
Захотелось устроить охоту на огненных паразиток с водным амулетом наперевес. С тем, что так любят пожарные. Раз! – и потоп готов.
Сунув бесполезный кафф в карман, я метнулась к двери, ведущей в сад. Но она не подавалась, сколько я ни дергала за ручку.
Голоса становились все ближе.
Вытащив цветок, я сжала его пальцами.
– Я у сада под террасой. Кажется, меня сейчас поймают. Эй!
Я запнулась. А кого я зову? Механически сунула в карман… цветок. А зачем я его туда положила? Потерла виски, пытаясь вспомнить. Но в моей голове будто черный туман клубился. А моей голове – это чьей?
Я…
Меня зовут…
Где я вообще?
Как называется то, чем я трогаю эту… что сверху? С которой свисают вот эти, мягкие и длинные?
Я попятилась. Так не должно быть! Что со мной?
Черная тень, внезапно появившаяся из воздуха передо мной, на миг прояснила окутанное тьмой сознание. Мне нельзя показываться теням! Я дернулась, собираясь бежать.
Тень не дала: обернулась высоким темноволосым парнем в черной полумаске с двойной брошью в виде моста на куртке. Пока я вспоминала, могут ли так тени, он поймал меня за руки, притянул к себе. Нас окутал черный туман.
– В следующий раз предупреждай, когда потянет на приключения, я поучаствую, – прошептал он мне в ухо, его дыхание обжигало не хуже огненных бабочек.
Они ведь так называются? Кажется, он ждет ответа?
– Хорошо, – покладисто согласилась я. – Правда, я не знаю, кто ты, но ты вроде незлой.
– Не представляешь, насколько я злой, – отозвался этот…
Злой? А как это вообще?
А он что-то спросил? Или просто сказал?
Мне надо ответить?
Я на всякий случай кивнула, стукнувшись лбом о его куртку. В ушах зазвенело, и я потеряла сознание.


ГЛАВА 7

Солнечный зайчик щекотал веки. Откуда солнце в цветке? В моем хрустальном доме было либо светло, либо темно (если я спала). Никаких теплых лучей!
Рывком сев, я распахнула глаза.
– Имя-фамилия? – устало спросил Йен, сидящий в кресле у кровати, на которой я только что вольготно дрыхла.
– Иделиса Ш… – Я запнулась: вот зараза, чуть не выдала, кто я.
Заклинание, спасающее жизнь Юлиану, точно бы мне такого не простило.
Темные брови Йена насмешливо дрогнули:
– Ш?
– Ш… что? – Придвинувшись к краю, я спустила босые ступни на пол.
Мои сапоги валялись у ножки кровати. Солнечные блики скакали по их голенищам, блуждали по стенам, добавляя комнате Йена уюта и очарования. Особенно эффектно смотрелся рояль, хоть и был в чехле. Вот бы стянуть и настроить инструмент.
Стоп! Какой рояль? Я чуть себя не забыла!
– Что это было? – Спрыгнув с кровати, я прошлась по прохладному полу, промаршировала до окна, развернулась, направилась к шкафу с книгами: волнение не давало усидеть на месте. – Почему я внезапно все забыла, а теперь помню? Как это вообще возможно?
Распахнув дверцы, я начала переставлять книги по цвету корешков.
– Вода в черных водоемах лишает памяти. Срок зависит от того, сколько процентов тела ты намочила. Капля на коже лишает памяти на несколько часов. Палец в воде – на несколько недель или месяцев. Если выпить или наступить в ручей, или сунуть руки – память не вернется. Тот же эффект от блуждающих клочков тумана в Перепутье, – на удивление основательно и подробно ответил Йен. – Ты в безопасности, если стоишь на Блуждающем мосту, там туман теряет свои свойства. Вне моста тебе остается только быстро спрятаться в цветок. Мосты троллей не поддаются магии этой воды, а твой цветок – часть моста. Впрочем, к магии устойчивы и те из живых, кто носит маски Тисового короля. Хотя некоторые, вроде кастеляна, перестраховываются.
Потрясенная, я замерла с книгой в руках.
– И ты молчал?! – выдохнула я, торопливо сунула фолиант обратно на полку и, закрыв шкаф, обернулась к собеседнику: – Мне на кожу попала всего лишь одна капля! А если бы я в туман угодила?! Или умылась? Или поплавать в фонтане решила?
– Я бы очень удивился. – Бледные губы Йена дрогнули в слабой улыбке. – Я не знал, что отнимающая память вода есть внутри Туманного.
Это что, извинение?
– Я чуть не осталась без памяти! – выпалила я, не зная, что еще сказать.
– Обошлось. Только поэтому ты все еще здесь, а не на мосту с Бальдом, учишься заново читать, – едва слышно отозвался Йен.
– Если бы я потеряла память насовсем, ты бы вернул меня на мост? – Я озадаченно уставилась на тролля.
А это решение: нет памяти, нет угрозы, что я расскажу кому-нибудь о том, кто я и что делаю на мосту. Сунув руку в карман, я сжала цветок. Нет. Слишком кардинально!
– Вернул бы. – Йен провел ладонью по лицу, словно снимал паутину, пальцы подрагивали. Покосился на висящую рядом с креслом в воздухе черную полумаску. Она неторопливо исчезала.
– Подсказать адрес ближайшего водопада? – предложил он и махнул рукой на стол: – Не забудь надеть кафф, я зарядил от амулета, идти далеко.
– А адрес врачевателя не подскажешь? – Выглядел он, как вампир на диете: настолько бледный, что так и хочется ткнуть пальцем, чтобы убедиться, не беломраморный ли голем перед тобой.
– Врачеватель не поможет. – Йен устало прикрыл глаза, вытянул длинные ноги, откинулся на спинку. – Пока маска снова не превратится в метку, я буду напоминать умертвие на прогулке. Она дает силу переноситься в любую часть Перепутья, кроме мест, куда мне запрещено входить. А еще дает возможность проходить сквозь стены, на время становясь тенью.
Я подошла к Йену, вытянула руку, но не решилась коснуться его, натолкнувшись на внимательный взгляд слегка прищуренных зеленых глаз. Спрятав вторую руку в карман кафтана, я торопливо спросила:
– Почему тебе так плохо?
– Я живой. – Йен громко выдохнул, его глаза закатились. Он вздрогнул, с трудом открыл. – Не бойся, живым и останусь. Там, – он шевельнул пальцем в сторону стола, – есть амулет-заглушка. Активируй, если будешь продолжать с топотом бегать по комнате. Тени сюда не заходят, но сегодня день уборки в нашем крыле. В коридоре будут шастать, а каблуки я обычно не ношу.
– Буду бегать босиком! – Шутит он еще!
– Шлепанье тоже звучит весьма интригующе, – едва слышно ответил Йен и, теряя сознание, прошептал: – Не пытайся будить. Не выйдет.
Я бросилась к нему, нервно сжимая пальцами цветок в кармане, словно тот был спасительной соломинкой. Дотронулась до лба Йена ладонью. Послышался звон, словно на хрустальную мостовую упали медные монеты.
Комната исчезла. Я будто оказалась в записи чужого каффа-шпаргалки или невероятно реальном сне.

Белокаменный город ютился у подножия холма.
С вершины второго, на него с надеждой смотрел мальчик лет двенадцати. Он, привстав в траве на руках, то глядел на белые стены, то на посветлевший горизонт. Встать в полный рост он не мог: его ноги покрывали многочисленные порезы, как после стекла. Руки тоже пострадали, но меньше.
Но мальчика волновал только рассвет. Судя по крупному носу, заостренным ушам и высокому для ребенка росту, он был из троллей мостов. Длинные, до плеч, темные волосы мальчишки шевелил ветер. Он сердито дернул головой, когда одна из прядей упала на лицо, зеленые глаза сузились. Мальчишка стиснул зубы и пополз к городу.
Однако рассвет был быстрее.
Как ни старался мальчик, первые лучи солнца вынырнули из-за горизонта. На руках и лице парнишки появились куски каменной кожи. Еще немного – и он превратится в статую.
Из-за зарослей бузины донеслось радостное улюлюканье.
Мальчик закричал. Позвал на помощь.
Оборванец в громоздком латаном плаще с капюшоном, выпавший из веток, увешанных крупными кистями темных ягод, удивленно замер. Стало видно, что он тоже ребенок, скорее всего, человек, вряд ли старше несчастного тролленка. Льняные волосы и курносый нос покрывали пыльные разводы, в кулаке он сжимал сделанное из меди солнце на оборванной веревке – дневной амулет. Блондин смешно поморщился и с руганью, которой позавидовали бы портовые грузчики, ринулся к троллю. Стянув плащ, он накрыл его.
– Ты кто такой, убогий? – сердито спросил оборванец, помогая троллю закутаться в ткань.
– Сам ты убогий! – огрызнулся тот. – Спасибо!
– Не обляпайся! – хохотнул белобрысый. – Я Айвен.
– Я… – Тролль запнулся. – Йен.
– Чего вылупился? – Мальчишка покачал привязанным на запястье амулетом. – Не отдам, не таращись! Я эту побрякушку три дня у одной мадамы не мог стащить. Вещица на пару монет потянет!

Изображение поплыло, изменилось. Я увидела Йена и его брата на захламленном чердаке.

Оба стали чуть старше. Йен постригся в своем неповторимом стиле. В ухе Айвена вместо подвески к серьге поблескивало медное солнышко. На нем была нацарапана длиннохвостая сорока – птица Шелы. Покровительницы нэнов, каменных стражей храмов, которых за глаза кличут горгульями. Богини торговли, ремесленников, воров. Последние считали, что сорока Шелы принесет им удачу, и изображали ее на всем.
Любовь к сорокам была не только у них: на гербах семейств нэнов изображали сорочьи крылья, а на нашивках стражей храмов – целых сорок, у торговцев и ремесленников имелась привычка таскать с собой амулеты в виде этой птички. Очевидно, после встречи с троллем мальчишке-оборванцу повезло, и он решил оставить дневной амулет, чтобы удача не вздумала улизнуть.
Сидя на потертом дырявом ковре, Йен и Айвен ели один пирожок на двоих.
– Завтра пойдем к хульдре забор красить, она два пирога обещала. Потом пустые бочки грузить к купцу с Солодковой улицы – он по пять монет на каждого даст, – причмокивая, довольно сообщил Йен.
– Проще украсть, – поморщился Айвен, трогая подвеску.
– Не проще, – не согласился тролль. – На нас и так все косо смотрят. Если ты собираешься всю жизнь по подворотням бегать, то я нет. И тебе не дам. Мы же братья.
– Братья? – От удивления Айвен перестал смаковать пирожок. – Тебе память отшибло, носатый? Я безымянный пацан с улицы Босяков, у меня отродясь никаких родных не было!
– А теперь есть. – Йен протянул ему руку.
Айвен светло улыбнулся и пожал ее.
– Братья!

Вид на чердак поплыл. Я с усилием, на ощупь, оторвала руку от покрытого холодным потом лба Йена. Заморгала, перед глазами прояснилось. Я снова была в Туманном замке. Обморок Йена, судя по ровному дыханию, перешел в сон.
Не зная, чем помочь, я стащила с кровати одеяло и укутала его. Сердито покосилась на полумаску в воздухе: исчезала она издевательски медленно. Шлепая по комнате, вспомнила об амулете-заглушке. Отыскала его в среднем ящике, активировала.
Теперь, даже если буду чеканить шаг как отряд великанов на параде, никто не услышит!
Чтобы немного успокоиться, я отправилась изучать, куда ведет вторая дверь. Там оказалась ванная и уборная, разделенные перегородкой.
Ванна! Как много в этом слове.
Магия цветка поддерживала меня в чистоте и избавляла от некоторых физиологических потребностей, но я все равно скучала по пене и ароматным солям. У Йена их заменяло сосновое мыло. Но я не стала привередничать. Сидя в теплой воде, я размышляла о том, что увидела. Мучить себя вопросом, как это вышло, было бесполезно. А вот что это было, я точно могла сказать: воспоминания Йена.
Из них я узнала много нового!
Бальд ни разу не упоминал о том, что его сыновья приемные. Тем более не говорил, что Айвен человек, вор в прошлом. Зато это объясняло, почему путники не удивлялись мне и моему плащу. Списали на причуды старого тролля…
Но больше меня волновало, что случилось с Йеном? Кто мог напасть на ребенка? Где его родители? Ведь тролли не бросают детей. Вывод напрашивался сам, очень печальный вывод: они погибли.
Как и мои.
Стиснув зубы, я начала с остервенением тереть себя мылом.
Из ванной вползла чистая и грустная. Первым делом побежала проверять, как там Йен.
Он все еще спал, маска исчезла до середины, на его кисти появилась половина метки.
– Мне так жаль. Почему ты не рассказывал?
Глупый вопрос, если подумать. Мы с ним знакомы неделю и пару дней. Но я так чувствовала. Теперь я понимала, почему он так смотрел на восход солнца… В то утро он потерял все и едва не потерял жизнь.
Стиснув цветок, я легко коснулась узора на коже Йена. Он не ответил, зато ответили его воспоминания.
Раздался звон монет, катящихся по хрусталю.

– Ты зачем его побил? – Полная женщина с крупным носом, из троллей мостов, сердито смотрела на Йена, а Айвен едва слышно прошептал:
– Мало ему дали!

Изображение сменилось, потом закружилось каруселью. Лица троллей мостов сменяли друг друга. Все они были недовольны новыми приемными сыновьями, которых не заставит разделиться ничто, даже упавший с неба дракон. Мальчики росли, учились, дрались, влипали в истории. Их отдавали то в одну семью, то в другую. Они неизменно были вместе.
Последним появилось угловатое длиннобородое лицо Бальда. Очевидно, тролли мостов совсем отчаялись, раз отдали мальчишек под опеку одиночки без жены.

– Подрались? – спросил он, глядя на Йена и Айвена, им тут было лет по четырнадцать.
Парни дружно кивнули.
– Плохо. Помятые, как два помидора под прессом, – нахмурился тролль. – Тянет кулаками махать – учитесь не получать в морду! Для этого не только скорость и сила нужна, мозги! Вот их и загружайте, чтоб работали, а не пылью зарастали! Всему, чему можно, учитесь. Глядишь, и сможете когда-нибудь без единой царапины из драки выйти. Иди на мост! – кивнул он Йену. – И этого родственника свёклы захвати!

Йен – настоящий, не из воспоминаний – шевельнулся, мои пальцы соскользнули с его руки.
Я оказалась в комнате. Надо быть осторожней. Все же чужие воспоминания – это не запись на случайно найденном каффе. Это неправильно. Это как украсть частичку чужого прошлого. Хотя… в моем случае это единственный способ узнать, что Йен ищет в замке Тисового короля. Но нет. Я не буду ничего смотреть!
Отступив от спящего Йена, я огляделась: чем бы себя занять? Чтобы не думать, какую возможность узнать правду я упускаю. Сомнительную возможность!
Освещенный солнцем рояль в чехле выглядел весьма соблазнительно. Словно сладкий торт, манил: «Настрой меня!»
И настрою! Чего амулету-заглушке зря работать? Йена я все равно не разбужу.
Подбежав к банкетке, я вытащила набор для настройки.
Пара нотных листов свалилась на пол. Складывая пожелтевшие страницы обратно, я зацепилась за подпись внизу: «Уильям Мэдок».
У нас дома на стене висел лист с такой же подписью. Отец страшно гордился, что достал его. Папа не разбирался в музыке, но считал своим долгом всячески показать гостям наше благосостояние. А лист из нотной тетради самого Уильяма Мэдока – это лучше, чем сундук с золотом посреди гостиной! Не так в глаза бросается и стоит дороже.
Мэдок был легендой, загадкой и гением. Он жил больше ста лет назад и был гениальным молодым композитором. Его произведения знали по всей Ларанике. В дополнение к огромному таланту музыканта, он обладал редкой разновидностью музыкальной магии: яснослышанием. То есть мог слышать музыку во всем и перекладывать ее на ноты. Это вам не флейтой грызунов зачаровывать, как делают крысоловы, обладатели той же магии, только слабее. Это куда масштабнее.
Говорили, что когда он играл на рояле, драконы появлялись на небесах и даже спускались ниже, так что становились видны все чешуйки!
К слову, о роялях… Именно он изобрел уменьшающийся рояль. По его заказу было сделано двадцать инструментов. И они до сих пор ценятся дороже звездных искр…
Не веря в свою удачу, я сдернула чехол с рояля.
Гравировка «Сделано по заказу У. М.» скромно пристроилась на ножке.
Закусив губу от нетерпения, я провела пальцами по буквам. Если это подделка, рояль уменьшится до размеров тумбочки. Если нет…
Инструмент негромко скрипнул и сжался до размеров коробка для пилюль. Вокруг рояля тут же появилась защитная пленка, чтобы случайно не повредить редкость, пока будешь нести в кармане.
Распластавшись на полу, я разглядывала невероятное чудо. Не подделка. Листы из тетради в банкетке наверняка тоже.
Мне просто невероятно повезло! Уильям Мэдок, гениальный композитор с магией яснослышания, живший до появления Перепутья, пролетел яркой падающей звездой на горизонте славы. Три года он сиял невероятным юным дарованием, а в девятнадцать лет исчез. Очевидно, устал от славы и решил пожить на заработанное инкогнито. Или, как гласила легенда, боги забрали его к себе, чтобы слушать его музыку.
Легенда вряд ли была правдой. Служители храмов отрицали возможность оказаться в свите богов, как и наличие самой свиты. Утверждали, что так Мэдок решил заработать еще больше.
Их слушали. Очевидно, потому, что все знали произведения Мэдока, но про него самого было известно очень мало. Имя, приблизительная дата рождения и пара портретов в учебниках.
Если его исчезновение и было ходом для получения прибыли, то он сработал. Его рукописи стали самыми дорогими и самыми подделываемыми в истории. А еще его именем называли и называют детей в надежде, что оно привлечет хоть какой-нибудь талант на голову ни в чем не повинного дитяти. Ну и псевдонимы, куда же без них. И не только. Каждый пятый начинающий композитор заявляет, что состоит в родстве с Мэдоком…
Осторожно коснувшись кончиком пальца крохотной ножки, я откатилась в сторону. Рояль послушно увеличился, встав точно на старое место.
Взяв ключ, я отодвинула валяющийся на полу чехол, подняла клап и прошлась кончиками пальцев по клавишам. Звук вышел неожиданным: то крикливым, то тихим. Похоже, рояль вообще никогда не настраивали.
Стиснув в руке ключ, я заглянула под крышку.

***

С настройкой я провозилась до ночи.
И вот волшебный момент, на который неспособна никакая магия: я снова прошлась по клавишам, сыграла простую мелодию. Рояль пел чистым и светлым «голосом», заставляя кожу покрываться мурашками, а сердце – замирать в предвкушении следующей ноты. Теперь его можно смело передавать в руки музыканта. Я играю неплохо, технично, но игра это не мое, я люблю слушать и настраивать.
Довольно улыбаясь, я опустила клап, закрывая клавиши. Сложила инструменты в коробку, ее – в банкетку. Посмотрела на спящего Йена и почти пропавшую маску. Мысли свернули на его воспоминания.
Я столько узнала. Он ведь никогда не рассказал бы… и не расскажет. Это его «сама придумай причину»! Как придумать, если я вообще ничего не знаю? Теперь могу узнать, но топчусь, словно у двери с замочной скважиной или чужого дневника, и не решаюсь заглянуть. А от этого зависит моя жизнь. И не только моя, но и Юлиана, чтоб ему споткнуться!
Медленно выдохнув, я отрицательно покачала головой. Отвернулась к окну, посмотрела на звездное небо. Среди ярких созвездий медленно плыла очерченная огненными всполохами крылатая фигура: дракон.
Загадать желание? Ни разу не слышала, чтобы они сбывались, но… пусть Йен просто ищет тут какой-нибудь древний манускрипт. Иначе я со стыда сгорю, когда скажу, что видела его воспоминания. И без того чувствую себя последней зверушкой, которая тварюшка. Но мне нужно знать, почему он пошел к Тисовому королю!
Рывком развернувшись, я подлетела к Йену, осторожно коснулась метки на его руке. Но монеты молчали. Не катились по хрусталю, не звенели.
Почему?
Нервно сунув руку в карман, я сжала пальцами цветок. Монетки посыпались на хрустальную мостовую…
Вот оно что? Значит, это все цветок?
Комната пропала, и мне стало не до размышлений.

Йен, такой, как сейчас, разве слегка пыльный и без накидки егеря, в одной куртке, перегораживал дорогу стройному и высокому, по человеческим меркам, парню. Его отросшие до плеч льняные волосы были собраны на затылке зажимом, в ухе – тусклый, покрытый патиной амулет-солнце с сорокой богини. Одежда, серая и неприметная, делала его призраком среди людной улицы.
Айвен был явно зол на брата. Йен тоже не пылал «дружелюбием». Они мерили друг друга тяжелыми взглядами.

А я озадаченно изучала пейзаж.

Узкая улица с выбитой мостовой, покосившимися домиками с криво намалеванными яркими вывесками питейных, таверн, гм… домов для различного рода досуга на любой вкус.
Косящиеся друг на друга прохожие…
Вездесущий вереск в пене цветов…
А вдалеке, на возвышенности, – дворец из кремового камня. Его острые башни, отделанные каменными ветвями, раковинами, огромными птицами, оленями, волками, венчали статуи драконов.
Зверинец в лесу.

Слишком знакомый зверинец!

Вид на королевский дворец, символизирующий любовь жившего семьсот лет назад правителя ко всему необычному, открывался из любой части Уолтона, столицы Тровельяна. Так задумал предок Юлиана. Его идею воплощали сразу двенадцать архитекторов, их наняли с запасом. Король был скор на расправу и не любил объяснять. До окончания стройки дожили два. Остальные стали весьма злобными дворцовыми привидениями.

Не везет моей родине на правителей!

Квартал, где оказались Йен с братом, был одним из тех, о которых хотят забыть градоначальники, а обычные жители платят двойную цену возницам, чтобы проехать другим путем. И, судя по цветущему вереску, Йен нашел брата всего месяц назад…
– Что смотришь, носатый? – зло хохотнул Айвен, обрывая дуэль взглядов. – Надоело мне быть приложением к тебе и мосту. Я не твоя тень.
– Вижу. Ты не моя тень, ты тень главы воров. – Йен поморщился.
– И что? – пожал плечами его брат. – Может, это мое призвание? Как у тебя домики малевать, да, великий архитектор?
– Отнюдь не великий, – последовал спокойный ответ, хотя глаза Йена блестели от ярости.
– Что? – Айвен наморщил курносый нос. – Сдашь меня страже?
– Возможно, если это поможет тебя вытащить, – ответил Йен, с сожалением глядя на него.
– Попробуй, – тут же последовал холодный и полный предвкушения ответ.

Мне захотелось вместо Йена дать Айвену в морду. И этого прохвоста он называет братом?

– Пока, братишка! – Айвен неожиданно ловко отпрянул в сторону, белкой взвился на крышу ближайшей питейной. – Забудь про меня. У Айвена Безымянного нет родни! Они померли много лет назад! Я не тролль, но меня взяли в семью. Лучше бы дальше в приюте сидел. Но те, что меня притащили в этот квартал, их ненадолго пережили! Врачеватели – редкие гости в бедняцких тупиках. Обычная корь – и нет половины квартала. Моя родня – улица!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71066716?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.