Главная страница | Легкая проза | Два сердца, одна палатка

Два сердца, одна палатка
Дарья Марьенко
Антон – студент университета, который всю жизнь избегает ответственности, не любит детей и активному отдыху предпочитает просмотр сериалов, лежа на диване. В один из дней его друг Димка уговаривает Антона поехать в детский лагерь вожатым, обещая, что это будет незабываемый опыт!
Иллюстратор обложки книги – Дарья Марьенко.

Дарья Марьенко
Два сердца, одна палатка

Глава 1

– Проблема отношения бытия и небытия – фундаментальная философская проблема. Что является изначальным – бытие или небытие? – Диктовал с напечатанной горы листов седой мужчина в классическом костюме, поправляя очки.
– Пс, Антон! – Позвал друга Димка.
– Что? – Повернувшись к нему и отрываясь от записей в тетради, спросил Кузнецов.
– Мне Марина Андреевна предложила летом поехать вожатым на побережье. – Шепча вполголоса, изредка поглядывая на лектора, сказал тот.
У Димы Пеликанова были русые коротко стриженные волосы, крепко накаченное телосложение в свои двадцать лет и карие глаза, с едва уловимыми желтыми вкраплениями. Они с Антоном подружились еще в детском саду и до сих пор очень тесно общались, объединяя интересы и стараясь проводить свое время друг с другом.
– Прикольно. – Пытаясь, успеть записать термины за лектором, ответил Кузнецов.
– Антоха! – Еще раз окликнув товарища, Пеликанов ткнул в него ручкой.
– Ай! – Парень воскликнул от неожиданности.
Оба сели по струнке, когда в аудитории повисла тишина и мужчина поднял глаза на факультеты.
– Я не понял! Кто-то уже все знает и может продолжить за меня?
В ответ не последовало ничего, кроме тишины. Искать виновников было пустой тратой времени, поэтому одарив всех грозным взглядом, преподаватель продолжил диктовать, в излюбленной манере, прокашлявшись в кулак.
– Все философские вопросы приобретают смысл после решения вышеназванной философской проблемы, выступая по отношению к ней вторичными…
Парни тихо просидели до конца лекции и когда звонок оповестил студентов второго курса об окончании, Антон встал с места и начал собирать свои вещи. Кузнецов был полной противоположностью Пеликанова – высокий, худощавый, с кучерявыми волосами, которые почти закрывали зеленым глазам, сияющим на солнце, как дорогой малахит, обзор. Он, не смотря на свое неспортивное телосложение, играл в футбольной команде города, выступал на соревнованиях и частенько ходил в зал вместе с товарищем.
– Я, о чем, вообще, говорил то! – Возвращаясь к диалогу, поспешно запихивая в сумку тетрадь с ручкой, Димка догонял Антона, спускаясь по ступеням вниз. – Поехали со мной!
– Чего? – Поперхнулся тот, когда услышал предложение.
Нет, он, конечно был рад за друга, что тот, наконец-то, не будет киснуть в четырех стенах и перестанет ныть Антону, как он хочет куда-нибудь уехать от городской суеты. Но сам Кузнецов был противником такого отдыха. Ведь это даже отдыхом не назовешь. Орущие дети, столовская еда, твердые, наверняка, узкие и короткие кровати, особенно для его двухметрового роста, вечные шумные мероприятия и суета. Уж простите, лучше полежать дома, поиграть в приставку или посмотреть сериал с чипсами.
– Ну, а чего?! – Воскликнул Пеликанов.
По его мнению, такой опыт должен быть у каждого уважающего себя активиста университета, а Антон, припоминается другу, как раз хотел таким стать. Конечно, Кузнецов упустил момент, что помимо хороших оценок, уважения преподавателей и популярность среди своих студентов, еще нужно было уделять время на активную жизнь университета, участвовать в конкурсах, марафонах и ездить на различные мероприятия, такие, например, как детский лагерь.
– Дим, ну ты же знаешь, что я невыездной, у меня мама уже пожилая… Да, и дети – это не мое. – Начал оправдываться он.
Хорошо сложенный молодой человек сделал хитрую физиономию и поправив сумку на плече, сказал:
– А зачет по философии хочешь?
«На больное», – чертыхнулся Кузнецов, озираясь на Пеликанова. С философией и преподавателем старой закалки у Антона не заладилось сразу. При всех своих старческих болезнях, Григорий Григорьевич отлично запомнил Кузнецова. И также, отлично запомнил, что выше тройки он ему не поставит. Как бы парень не старался писать все конспекты, ходить на занятия, носить доклады – преподаватель не менял своего отношения к нему. Откуда взялась такая нелюбовь к его персоне, Антон не знал, но точно был уверен, что решать вопрос с предметом было нужно.
– На сколько ты мне предлагаешь туда поехать?
– На все лето, естественно. – Поспешно ответил Димка, пока рыбка не сорвалась с крючка.
– Ну, уж нет. Пусть лучше у меня будет красная рожа и синий диплом, чем синяя рожа и красный диплом после твоего лагеря! – Завопил он, разворачиваясь к Пеликанову спиной.
– Ладно, давай на две смены, хотя бы! – Догоняя его по коридору, предложил тот.
Прямо на ребят шла Марина Андреевна, которая в этом самом университете отвечала за мероприятия, активную деятельность ребят и была заводной батарейкой коллектива. Ей было около сорока лет. У нее имелась счастливая семья, состоящая из мужа, старше самой женщины на три года, и двое детей школьного возраста. Одевалась социальный педагог в классические, но не нудные костюмы, юбки и даже как-то ее видели в спортивном костюме, но об этом только ходят легенды. Женщина направлялась прямо на парней. Высокий завидев ее в пяти метрах от себя, обернувшись, понял, что отступление невозможно, потому что его друг участвовал в этом злосчастном сговоре.
– Привет, Антоша! – Она протянула ему руку в знак приветствия и кучерявому ничего не оставалось, как пожать в ответ, выдавив улыбку.
Парень понимал, что сейчас его будут склонять на самые активные вещи в его жизни, и как будто у него нет абсолютно никакой отмазки, чтобы никуда не ехать. Дети, лето, жара, сон по пять часов в сутки – вот, что его ждало в «Лесном». И это он знал конкретно от Пеликанова, который туда ездил уже в который раз. Хоть ногу ломай, хоть беги прыгать с крыши. Но ломать ногу было нельзя, потому что ходить еще хотелось, а прыгать с крыши, очевидно, не выход из ситуации. Ни один из вариантов ему не подходил и смирившись со своей участью, он завопил:
– Марина Андреевна, ну, не хочу я к детям на целых три месяца!
– Чего кричишь то так?! – Испугалась женщина, схватившись за грудь в области сердца. – Никто же тебя не заставляет ехать туда на все лето, скатайся хотя бы на два месяца!
«Хотя бы?!», – негодовал Антон у себя в голове. Ну, допустим, если он поедет туда, то будет закрыт вопрос с философией, его запишут в активисты университета, и он будет пропускать пары по уважительным причинам. Звучит хорошо. Даже слишком. Обратная сторона медали, конечно, пугала – ответственность за детей, ор, крики и куча сил на все это, которые должны были взяться у парня из неоткуда.
– Честно, я боюсь такой ответственности. Это же маленькие дети… – Грустно смирившись сам у себя в голове с тем, что он трус, заключил свои мысли Кузнецов.
– Да не бойся, вместе же будем вожатыми, я всегда буду рядом! Вырулим! – Похлопал ему по плечу Димка, поняв, что парень уже никуда от них не денется, и кажется, согласился ехать в летний лагерь вожатым.
Выслушав получасовую лекцию от Марины Андреевны о том, как тяжело лагерю без вожатых и нужно помочь детям найти себя в этом мире, поделиться опытом, и кто, как не они – студенты второго курса, с этим отлично справятся, ребята вышли из учебного корпуса.

Лето стремительно приближалось. Занятий становилось меньше, хороших солнечных дней – больше, а вместе с ними и сессия махала ручкой Антону Кузнецову, который пытался не сойти с ума от одной и той же позы сидя на стуле и количества выученного материала. Помимо экзаменов студента заботил летний лагерь, в который не очень-то и хотелось ехать. Он уже практически смирился с тем, что это путешествие для него обязательно, как минимум для того, чтобы не учить, хотя бы ту же философию и литературу, которую перенесли на двадцать девятое мая. Билеты были куплены на двадцать четвертое и это означало, что с двух экзаменов их с Димкой отпросят. Ребят предупредили, что нужно будет приехать заранее, чтобы подготовить лагерь, убраться, познакомиться друг с другом и прослушать все лекции.
– Волнуешься? – Сел рядом с Антоном друг, подвигая его рюкзак.
– Есть такое. Сдать бы уже эту математику и в свободное плавание от университета на три месяца!
Математику Кузнецов знал хорошо, но понимал, что из-за каши в голове по физики и астрономии, которые он учил до экзаменационного предмета, мог завалить, даже самый легкий пример. Любовь и понимание точных наук передалось студенту от мамы, наверное, именно поэтому он выбрал для себя деятельность инженера-конструктора, которая не только была для него интересна, но проста и близка в понимании.
– Ты же помнишь про уговор? – Спросил Димка, изучая распечатанные бумаги в руках.
– Конечно, помню. Как можно забыть то, что тебе нужно ехать к маленьким орущим детям на половину лета?! – Недоумевал он, повторяя лекционный материал.

Дома царил хаос. Вещи, вываленные из шкафа, были разбросаны по полу вместе с предметами личной гигиены и обувью. Большая красная сумка стояла в ожидании поездки, в которую Антон пытался запихнуть все, что видел или считал нужным.
– А что надо брать с собой? – Вопил в трубку, собираясь в спешке Кузнецов.
– Если есть дома электрический чайник, то его! Побольше вещей, которые ты будешь часто менять, ну, например, трусы, носки, футболки. Мы еще каждый год берем настольные игры всякие, гитару.
«Да, уж… Сюда только гитары не хватало», – еле впихивая черные джинсы, подумал Антон, выслушивая Пеликанова по громкой связи.
Ночь перед отъездом была длинной и, если честно, парень сам не знал, хочет он, чтобы она дальше продолжалась или поскорее уже закончилась. Лежа в своих мыслях, он решил первый раз залезть в поиск и найти что-нибудь по запросу «детский лагерь «Лесной». Результатов поиска было множество, начиная от фотографий веселых детей, заканчивая фамилией директора и фотоснимками, на которых он пожимает руку какому-то мужчине.
Фотографии самого лагеря Кузнецова очень порадовали: шикарный вид на море, горы, лес, все зеленое и цветущее. Закрывая глаза и подкладывая под подушку руку, он уже представлял, как гуляет, греясь в теплых лучах солнца и слушая птиц. Наверное, только природа могла заставить побороть внутренний страх перед поездкой.
Утро было одно из самых сложных для студента. Чувства внутри напоминали волнение, как перед самым важным экзаменом в жизни парня. Мало того, что он не успел выпить свой любимый сладкий черный чай, который входил в его утренний ритуал, потому что проспал, так в добавок, забыл зажигалку. Обнаружив это уже в такси, Кузнецов решил, что разберется с этим позже, отвечая на телефонный звонок.
– Але, Антон, я заболел! – Прозвучал осипший голос сквозь динамики.
– Ты не поедешь со мной? – Расстроенно и даже больше испуганно, спросил он, нервно теребя подол футболки.
– Я подлечусь и примчу первым же рейсом! Обычное ОРВИ, к первому июня я буду как огурчик, отвечаю!
– Беру тебя на слове, балбес!
Возмущению не было предела. «Этот негодяй затащил меня в ловушку к маленьким детям, жаре и постоянным активностям, а сам смылся под предлогом болезни!», – разгоняя мысли в голове, думал Антон, выглядывая в окно автомобиля. Пересев с такси в уже ожидающий автобус, он достал проводные наушники и подумав про себя, что это, возможно, его крайний раз, когда он вот так беззаботно сидит и слушает музыку, расслабился, чувствуя момент каждой клеточкой тела. Глаза быстро закрылись, и Антон заснул, опираясь головой на стекло автобуса.

Глава 2

За плечо кто-то аккуратно тормошил, дернув за один наушник, который тут же вылетел и вернул студента в реальный мир.
– Эй, парень, вставай, приехали!
Антон еле разлепил глаза после непродолжительного сна. Перед ним стояла миниатюрная девушка лет двадцати, в джинсовом комбинезоне и розовой футболке. Короткие выпрямленные светлые волосы свисали до плеч, а широкие глаза и улыбка до ушей сразу привлекли его внимание.
– Спасибо. – Парень встал со своего места и тут же, выпрямив спину, ударился головой об полку для чемоданов. – Ай! – Почесав макушку, шикнул Кузнецов.
На звук повернулись другие ребята, которые уже выходили из автобуса.
– Сильно ударился? – Девушка рядом взволнованно посмотрела снизу-вверх, бросая попытки достать свой рюкзак.
– Пустяки.
Они посмотрели друг на друга и засмеялись с комичности ситуации.
– Оксана. – Протянула она руку.
– Антон. – Пожал он ее маленькую ладонь, по сравнению со своей, в ответ. – Приятно познакомиться. Давай помогу!
Достав свою сумку и рюкзак новой знакомой с верхней полки, он вынес их из автобуса. Открылся вид на густой зеленый лес, горы, а свежий воздух тут же ударил в ноздри, его хотелось вдохнуть и никогда не выдыхать. Виды с фотографий превзошли все ожидания и парень, вдохновленный местом, закрыл глаза от блаженства. Лучи закатного солнца едва попадали на его лицо и прощаясь, убегали за горизонт. Девчушка рядом что-то тихо сказала, но отвлекать от наслаждения не стала, знала, каково было впервые приехать в детский лагерь, да, еще и с таким окружающим вокруг миром.
– До заката не долго. Пошли скорее, а то стемнеет. – Чуть пихнув в бок нового знакомого, Суркова закинула рюкзак на плечи.
Кузнецов поспешил за ней, ступив на широкую дорогу, усыпанную крупным щебнем, который издавал неприятный скрежет, обтираясь друг об друга под тяжестью кед.
По дороге выяснилось, что Оксана приезжает сюда четвертый год подряд, знает тут многих и приезжает вожатой в «Лесной» уже в четвертый раз. Вне лагеря девушка учится в магистратуре университета на психолога, поэтому ежегодные поездки сюда, ей понравились с начала практики. Небольшое, можно даже сказать, миниатюрное телосложение вожатой очень привлекало и забавило Антона в хорошем смысле. Казалось, любое неловкое движение и она сломает себе ноги или руки, на плечах которых висел огромный рюкзак, набитый вещами.
Солнце завалилось за горизонт, окрашивая зеленую листву в черный цвет. Свежий морской бриз дул прямо в лицо, хотя это никак не помогало в борьбе с духотой, которую оставил раскаленный шар на небе. Испытание «дотащи свою сумку с вещами до корпуса и не отдави пальцы» было выполнено успешно. Ребята зашли в едва освещенное помещение, кинули вещи в холле и прошли к деревянной стойке.
– Здравствуйте, Валентина Федоровна! – Оксана поприветствовала пожилую женщину.
Не смотря на летнюю температуру за окном, седовласая была укутана в вязаную шаль и пила из большого стакана горячий чай, иногда мерзко, по-старчески хлюпая, чем сразу начала раздражать Кузнецова.
– Ой, Оксаночка, привет! – Старушка была действительно рада встрече, потому что блеск в ее глазах и улыбка во все двадцать девять зубов, которые дожили вместе с ней до семидесяти лет, не могли говорить об обратном.
Парень по указанию женского дуэта заполнил анкету вожатого, расписался в том, что «его не заставляют здесь работать» и отдал документы Валентине Федоровне. Антон, конечно, сомневался, стоит ли ему подписывать такие бумаги, ведь это была бы прямая и самая крупная ложь в его жизни. Но чтобы не нарываться на два строгих взгляда, он расписался во всех строчках, отдал фотографии четыре на три и получил ключ от комнаты, в которой будет жить, даже не успевая проронить и шутки.
Новая знакомая отвела его в столовую, в которой все делилось на секторы: младшие, средние и старшие отряды. Кузнецов увидев, что на ужин были его не любимые котлеты и гречка, поковырялся вилкой, делая вид, что ест. В стакане был компот. Кто, вообще, любит компоты? «Не такой уж я и голодный», – пытался убедить свой желудок парень, вставая из-за стола, ничего толком и не съев.
Суркова познакомила его со всеми вожатыми, представляя их по порядку. Женька Кривощеков со своей девушкой Катей, которые тоже сюда ездили провести весело время и пока своих детей нет, так сказать, репетировали воспитание на чужих. Рядом с ними сидел Илья. Он был крупным и таким же высоким, как сам Кузнецов. Макаров приехал сюда в первый раз, тоже не испытывал к детям светлых чувств, и Антон мысленно решил, что они могут найти много общего. Олеся – милая веселая девчушка, которая вечно смеялась с чужих шуток, и кажется, могла найти общий язык со всеми. Иванова приехала сюда уже третий раз, поэтому вела себя по-хозяйски, зная корпус, как свои пять пальцев с красным маникюром. Других двух вожатых – Сережу и Лешу, Антон запомнил плохо, но по первому впечатлению решил, что ребята веселые, дружные и в сложной ситуации на них явно можно будет положиться. По крайней мере, первый одолжил ему зажигалку, и Антон был вне себя от счастья, надеясь, что после ужина сможет выйти на улицу.
– Пойдем, провожу тебя в комнату, а то потеряешься еще. – Хихикнула Суркова, толкая Кузнецова в бок.
Оксана попрощалась с ребятами и потащила его в сторону темного коридора. Захватив сумки, знакомые завернули за угол и пошли по узкому коридору, редко освещенному из-за разбитых и перегоревших ламп на потолке. Он был настолько длинным, что по ощущениям студента, они шли все десять минут, устало волоча за собой вещи.
– Пришли!
Радостная Суркова открыла ключом комнату, распахнула дверь, и первая заскочила вовнутрь. Две кровати напротив друг друга, два деревянных шкафа со скрипучими дверками, тумбочка около изголовья, небольшой столик, табуретка, и самое главное, сплит-система, которая еще точно пригодится Антону не раз в жаркую летнюю погоду. В отдельной комнатке был сделан душ с туалетом и раковиной. Даже был небольшой балкон с сушилкой.
– Не дурно. – Обрадовался студент.
Честно признаться, он ожидал худшего, начитавшись отзывов и историй про детские лагеря с клопами, старыми деревянными кроватями со времен Советского союза и ржавой водой из-под крана. Подруга оповестила Антона, что пока он живет один и никого больше на подселение к нему не пускают, потому что ждут Пеликанова. Этому Кузнецов был безумно рад и даже дотащил вещи девушки в соседнюю комнату, помогая с огромным рюкзаком. «Интересно, что она туда засунула? Пол дома, не иначе», – поднимая тяжелый багаж над порогом комнаты, подумал он.
Задвинув свою огромную красную сумку под кровать, Антон с невыносимой усталостью от впечатлений и новых знакомств, плюхнулся на матрас, и в ту же минуту уснул.

Глава 3

Просыпаться было легко. То ли от того, что морской воздух давал о себе знать и шел с первого дня на пользу, то ли от того, что вчера студент устал и ночью спал, как младенец. Дверь заскрипела и подняв голову, сонный парень увидел Оксану.
– Доброе утро, Антош, вставай, а то проспишь завтрак. – С некой заботой, сказала девушка, улыбаясь.
– Доброе, спасибо.
Кузнецов поднялся с кровати и посмотрев на себя в отражение, понял, что одеваться было не нужно – он уснул вчера, так и не раздевшись. На скорую руку почистив зубы и поправив кучерявые волосы холодной водой, вылетел и направился в уже известном ему направлении. В столовой собрались все те, кто был вчера, новых лиц пока не было. Ребята поприветствовали Антона и усевшись рядом со знакомой девушкой, он принялся разглядывать завтрак. На столе стоял граненый стакан с черным сладким чаем – «Такое мы любим», – подумал он. Творожная запеканка со сгущенкой, бутерброды с маслом и сыром стояли рядом. Выпив стакан чая и проглотив два бутерброда, парень вместе со всеми направился на знакомство с директором.
Узкий темный коридор, в котором было максимально неуютно, запутывал Кузнецова своими развилками и поворотами. Следуя за своими коллегами, он понял, что запоминать дорогу совершенно бесполезно, потому что сбился еще на третьем повороте налево. Было слегка волнительно, ведь встреча с человеком, который руководит большим детским лагерем, первая и самая важная в представлении парня. Наверняка, мужчина был старой советской закалки, занудный и, может быть, слишком суровый, раз у него постоянная текучка кадров. Но все ожидания разрушились, как карточный домик, когда перед ребятами появился худой мужчина средних лет, который залетел в помещение под современную музыку, стоящую у него на звонке. От сердца отлегло и дышать стало легче.
– Всем привет, кого не видел! Всем здравствуйте, рад знакомству, кого вижу в первый раз. – Начал мужчина. – Меня зовут Павел Александрович. Приветствую вас в «Лесном», надеюсь, вы отлично отдохнете, найдете новых друзей и поможете мне!
Директор немного рассказал о себе и выслушал ответный рассказал от новичков. По его словам, у лагеря была постоянная нехватка кадров, потому что молодые ребята больше не стремятся стать вожатыми, и эта специальность уже не так актуальна, как раньше.
– Я набрал в этом году всего пять отрядов по пятнадцать человек, потому что знаю, каково это – следить за ними!
Все засмеялись, Добровольский отшутился и сказал, что сейчас должен прийти специалист по технике безопасности, проинструктировать всех и собрать подписи. Ребята стали ждать. Через пару минут в помещение быстро зашел сгорбленный худой мужчина средних лет с журналом под подмышкой. Начав лекцию почти сразу же, он вытащил какой-то небольшой глянцевый плакат из-за пазухи, как фокусник, что очень удивило студента, потому что на первый взгляд рулона видно не было. К концу инструктажа Кузнецов посмотрел на ребят и понял, что не один он зевал от этой скукоты.
– Каждый год одно и тоже. Ну, мы же тесты прошли на сайте, зачем опять это все рассказывать? Я сейчас усну. – Жалобно скулила Олеся.
– Это нужно знать! Очень важная информация, слушайте давайте! – Приговаривала Суркова.
– Оксан, что там слушать? Всем же понятно, что прыгать с обрыва в воду или совать пальцы в розетку – нельзя. Зачем мы это слушаем уже полтора часа?
Антон глянул на часы. И правда, лекция длилась уже почти два часа. Он зевнул, уселся на стуле поудобнее и вытянул длинные ноги под стул впереди сидящей вожатой. Время текло медленно и нудно. За окном изредка качалась и шелестела зеленая листва на деревьях, пекло солнце, то и дело, садился воробей, заглядывая своим маленьким глазом в большое панорамное окно зала. В детском лагере Кузнецов никогда не был и оказаться сразу вожатым, пересекая этап ребенка, было странно. Даже немного отстраненный Илья, был ранее в лагере и, хотя бы чуточку имел представление о происходящем. Чего нельзя было сказать об Антоне. Для него все это было новым. Он, как ребенок осматривал широкие коридоры, ведущие к столовой с витражными стеклами, вглядывался в море вдалеке и корчился от манной каши по утрам, вливая в себя только сладкий чай.
– Лекция окончена, спасибо, что прослушали инструктаж, подойдите и распишитесь напротив своих фамилий. – Сказал специалист по охране труда и, положив журнал на стол, отошел в сторону.
Облегченно выдохнув, полусонные ребята вывалились из зала. Наконец-то можно было вдохнуть свежий кислород и размять затекшие конечности.
– Это я, надеюсь, единичный инструктаж? – Спросил замученный Макаров.
– Да! Вам повезло, раньше их было три… – Вспоминая былые времена, сказала Оксана, поправляя волосы.
Все испуганно взвизгнули и более оживленно пошли на выдачу удостоверения вожатых. Валентина Федоровна раздала пропуска, еще раз пригрозила за потерю ключей от комнат и за то, что дети не вытаскивают жвачки и бумажки из карманов вещей, которые относят в прачечную. Олеся с Оксаной постоянно шутили и смеялись, хотя со всей серьезностью слушали женщину, улыбались и кивали головой, что обязательно будут за всеми следить.
Сделав все утренние дела на сегодня, ребята решили отдохнуть, разложить свои вещи из сумок и обустроиться на новом месте. Зайдя в пустую комнату, Антон открыл форточку, усаживаясь на подоконнике. Мысли улетучились, и парень почувствовал внутренний покой. Кузнецов, как и его друзья, тоже решил, что навести идеальный порядок один раз на все два месяца будет здорово и продуктивно, а потом его просто стараться поддерживать.
– Антош, у тебя случайно не будет мыла? А то свое нигде найти не могу. – Заглянула через приоткрытую дверь в комнату Олеся.
– Ну ты даешь! Нашла у кого спрашивать. Хорошо, что я себя взял, что говорить про мыло. У меня средство один в десяти. – Отшутился студент, хмыкнув себе под нос.
– Это как? – Чуть потупив, спросила Иванова, вылупившись на Антона.
– Вот так. – Кузнецов взял с полки возле раковины баночку с жидком средством и начал перечислять: – Мыло, гель для душа, шампунь, крем для пяток, мыло для интимной гигиены, пенка для умывания и бритья… – Сделав глубокий вдох, он хотел продолжить.
– Я тебя поняла. – Испугавшись такого ухода за собой, бедная девчушка скривила лицо и убежала обратно в свою комнату.
Через час вожатые, как и договаривались, встретились на площадке лагеря. Солнце едва грело своими лучами открытые участки кожи, поэтому поверх футболки пришлось натянуть кофту.
– Предлагаю начать уборку с центральной части, завтра беседки, спортплощадки и можно пройтись по периметру у кустов, покосить газон.
Оксане нравилось управлять процессом и всегда принимала непосредственное участие. За это все любили юную активистку, и Павел Александрович всегда был рад видеть ее в стенах «Лесного».
Неделя пролетела за уборкой, новыми знакомствами и теплыми вечерами под гитару. То и дело, ребята играли в настольные игры. Особенно Антону нравилась УНО. Нельзя было считать его в ней мастером, но иногда ему везло в ней, и он обводил даже самых заядлых игроков. А еще за это время Кузнецов нашел свой райский уголок за первым корпусом, у которого стояло два дерева с черешней. Там он частенько отдыхал от людей и уделял время вредным привычкам, говоря всем, что просто любит есть ягоды. Конечно, все понимали, что черешня уже пошла, но он явно ходил туда не за этим, поэтому, если студент не хочет говорить, что там делает, то это полностью его взвешенное решение и личные границы нарушать никто не собирался – все люди взрослые. Кузнецов, даже немного забыл, что Пеликанова все еще нет рядом, но когда директор собрал всех, чтобы объявить о том, что завтра приедут дети, то идея уехать обратно в город возникла в голове снова, оповещая хозяина красным сигналом с мигающей лампочкой.
– Так, Антоха, даю тебе третий отряд. Им всем по десять лет, в общем, смышленые дети, не придется за ними стирать простынки и сопли подтирать. Надеюсь на тебя, верю, что ты справишься!
– Спасибо, Павел Александрович. А когда там приедет Дима, вы не в курсе?
– Он тебе не звонил что ли? – На отрицательный кивок, директор продолжил. – Сказал, что у него какой-то сильный вирус, еще месяц дома будет сидеть.
После этих слов, казалось, из-под ног ушла земля. «Месяц?».
– Будем искать тебе помощника!
Добровольский похлопал парня по плечу, пытаясь подбодрить, а после отошел к другим вожатым, выдавая листы для оформления. «Засунул меня сюда, а сам лежит дома теперь. Завтра приедут дети и все – разнос», – думал парень, накручивая себя, как обычно накручивают итальянские спагетти на вилку. Только, если от макарон обычно все были в восторге, такому нервному тику, Антон явно не наслаждался.
Вечером, сидя у ночника, отдающего желтым светом, вожатые обсуждали завтрашний день, вспоминая прошлые смены тех, кто уже здесь бывал.
– Тош, ты чего? Волнуешься? – Погладив по худощавой спине, поинтересовалась Суркова, заглядывая в глаза парня.
– Немного. Рассчитывал на Димку, а он заболел. Я завтра один на пятнадцать человек. – Тяжело вздохнул Кузнецов, не отрывая взгляда от лампочки.
– Не переживай, все будет хорошо! Главное – не забудь с собой расписание на день, чтобы ничего не проворонить.
– А еще успеть проследить за пятнадцатью детьми, поесть и поспать. – Он грустно хмыкнул, понимая, что шансов ноль.
Кузнецов понимал, что без помощи опытного вожатого ему не справиться. Антон едва ли сам вчера выучил, где столовая и актовый зал, до сих пор отказывается есть на завтрак невкусную запеканку, а на него одного теперь вешают детей. Реальных, живых! Нет, вы не понимаете! Это та ответственность, которая гналась за ним, хватая длинными руками за щиколотки, в надежде, что парень даст отпор или смирится, отдавшись под ее власть. Но Кузнецов до сих пор бежал, не оглядываясь, бежал и задыхался, лишь бы подальше от нее удрать ноги.

Глава 4

Вместо будильника из сна вывели крики Ильи, увидевшего в окне двухэтажный автобус, из которого выходили дети с чемоданами.
– Кошмар, я думала что-то случилось! – Воскликнула Оксана, хватаясь за грудь в области сердца и пригрозила Макарову расправой за ложную тревогу.
Собранная и накрашенная Суркова уже спускалась вниз, не забывая прихватить с собой бумаги. Помятый, во всех смыслах, Антон бегом отправился в душ, нашел самую, на его взгляд и нюх, чистую выглаженную футболку с надписью и черные широкие джинсы, натягивая их на ходу. Откопав свой блокнот, который вполне можно было использовать, как ежедневник для записей, всунул между страниц все важные бумаги и спустился вниз по ступеням. Дети, то и дело, лезли без очереди, пытаясь поскорее записаться в журнал, чтобы выбрать себе комнату и заселиться в нее вместе с новыми, едва успевшими познакомиться, друзьями. Переводя взгляд на ровную шеренгу очереди у Оксаны с Олесей, Кузнецов смотрел на свою кучу детей с грустью и отчаянием.
– Ребят, встаньте, пожалуйста, в ровную шеренгу! – Надрывая свой голос, просил Антон.
– Антон Андреевич, – читая имя на бэйджике, обратился к нему маленький мальчик. – Запишите меня в третью комнату к Даниле и Ване.
– По очереди, ребята, прошу! – Срывая крик на жалобный вопль, сказал студент, обессиленно плюхаясь на стул.
Как вдруг, перед ним появился высокий парень в черной футболке и брюках, с уложенными короткими волосами, которые он поправил уже раза три, за время, пока Кузнецов его рассматривал.
–Встаньте, пожалуйста, в шеренгу, не важно кто за кем! – Но и его дети игнорировали, пытаясь пролезть быстрее паровоза. – Встали быстро в шеренгу по росту! – Прокричал неизвестный басом, так, что Антон сам испугался, подскочив на стуле и выпрямил сгорбленную спину.
Дети быстро выстроились в очередь, изредка толкая друг друга. Парень повернулся и помахал вытянутой вверх рукой в сторону отряда Сурковой, а потом развернулся на Кузнецова и тот увидел перед собой два голубых глаза, которые перекрывали очки с черной оправой. Острый нос и скулы создавали ощущение точеного лица, а недельная щетина добавляла возраста и мужественности в аккуратный, с первого взгляда, образ.
– Привет, я Влад. – Он улыбнулся, оголяя белые зубы и протянул руку.
По футболке со странной надписью можно было догадаться, что Влад понимал тонкий юмор и уж точно знал, что надевать в детский лагерь. Антон с недоверием ответил рукопожатием и пытаясь выдавить хоть что-то из себя, почти прошептал:
– Антон. Тебя Павел Александрович прислал?
– Ты здесь первый раз что ли?
То ли проигнорировав, то ли не услышав вопрос студента и увидев положительный кивок, Влад сел рядом за стол и начал распределять детей по комнатам.
– Привет, ты Диана? Хочешь в комнату к Даше и Полине? Хорошо! Записал. – Давая «пять» ладошкой, тараторил он. – Данил, ничего себе ты высокий. В баскетбол играешь? Класс, определим тебя в команду лагеря!
Кузнецову лишь оставалось удивляться, как тот, так быстро находил общий язык с детьми. Он тоже, конечно, старался помочь: подавал новые листы для заполнения, провожал детей и пытался собрать их в одну кучу. Но нужно признать, что с детьми он ладил на двойку из десяти.
На улице было слишком жарко, людно и громко, звук колесиков от чемодана звучал уже где-то на заднем фоне в голове, раздражая с каждой минутой все сильнее. Хотелось сбежать, спрятаться в комнату от раздражающего шума, от детей, которые ходили за ним хвостиком и расспрашивали обо всем на свете, словно Антон для них «мама-утка». Когда весь список был составлен, Влад построил отряд, и они двинулись в здание на заселение.
– Ребята, даю вам два часа на обустройство комнат, потом на ужин и вечер знакомств!
Все были счастливы началу смены и покидав вещи в шкафы, уже начали знакомиться друг с другом, не дожидаясь официальной части. Кузнецов тоже был счастлив, что, наконец-то, можно уединиться и послушать любимую музыку в наушниках, выкинуть лишние мысли из головы и, хотя бы на секунду оказаться в комфорте. И речь не о физическом – мягкий диван, компьютер и сериал, а о моральном – тишина, покой и он один в комнате. На ужине Антон думал, что сойдет с ума, потому что все хотели сидеть с друзьями, но стол не предусматривал того, чтобы за ним сидели все пятнадцать человек. Влад снова появился из ниоткуда, решая проблемы, как ни в чем не бывало. Парень ни на секунду не остановился, не задал вопросов и даже не смотрел на своего напарника укоризненно, будто читал мысли или знал, что тот чувствует в данный момент. А чувствовал он многое: неуверенность, растерянность при любом принятии решения и боязнь ответственности, которая до сих пор хватала Кузнецова за капюшон и душила, не давая кислороду пройти в легкие.
– Ребята, давайте вы, пожалуйста, рассядетесь. Лера, Света, Алина, Аня и Маша – давайте за этот стол. Дима, Ваня, Данил, Сережа и Кирилл садитесь за второй. Максим, Мурадил, Полина с Дашей и Диана сядут со мной и Антоном.
Всем все понравилось, начиная от того, с кем они будут сидеть, заканчивая расположением стола. Дима ел за троих, поэтому котлеты Данила, Сережи и Вани сразу полетели к нему в тарелку. Антон мысленно молился, чтобы все доели ужин и не остались голодными. Данил больше всех заценил компот, выпивая второй стакан до дна. Кузнецов сделал отметку у себя в голове, что этого парня нужно будет проконтролировать с туалетом. Сам вожатый пытался поесть, но меню по понедельникам его не радовало совсем: та самая котлета, гречка и компот из вишни. Что может быть хуже? Только утренняя творожная запеканка со сгущенкой во вторник.
Почему он так не любил столовскую еду? У него с самого детства было не усвоение лактозы, именно поэтому ненависть к ряженкам, кефиру, творогу и молоку возникала сама собой. Сыр, почему-то, его организм переносил и даже мама в шутку называла его «мышкой». В столовых часто давали молочные продукты, жареное и жирное, от которого воротило студента, поэтому уже который день он оставался практически голодным, уверяя себя, что еда – это второстепенное.
На столе лежал пропуск с фотографией. Останавливая взгляд на нем, Кузнецов успел прочитать: «Никифоровский Владислав Сергеевич», после чего владелец удостоверения, резко стащил его со столешницы, засовывая в карман.
– Почему ничего не ешь? – Спросил Влад, искоса поглядывая на полную тарелку коллеги, отламывая кусок своей котлеты.
– Не голодный. – Сухо ответил Антон, отодвигая от себя ужин.
На улице дети стремились перелезть через забор, залезть на любое не безопасное строение кто выше, украсть мелки у соседнего отряда и подтянуться на турниках кто больше. Глаза разбегались, ноги не слушались, а руки боялись, но делали. Со всем этим хаосом Кузнецов бы давно сошел с ума, но в нужный момент, пока он снимал Сережу с турников, который чуть не сломал себе руку, к нему подоспел на помощь Влад.
– Ребята, давайте играть в «Передай обруч»! – Закричал тот, показывая младшим предмет из пластика. – Скорее становитесь в круг.
Дети послушно подбежали к вожатому и с ярым задором взялись за руки. Влад был довольно гибким, юрким, иначе Антон не может себе объяснить, как он, ростом почти метр девяносто, пролез через обруч за две секунды. Разноцветный хула-хуп пошел по кругу. В какой-то момент Кузнецов понял, что он был самым высоким и образовалась новая проблема – пролезть сквозь кольцо. Собравшись с мыслями, он залез сначала головой, а потом просунул правую ногу. Дети и сам зачинщик игры смеялись над ним, несуразно пытавшегося протиснуться в обруч, чертыхаясь и проклиная всех на свете. Антон просунул руку и сложившись в три погибели, еле вылез из этой штуковины целым и невредимым.
– Вот это игры у вас… – Посмотрев с недоумением на Влада, сказал студент.
Коллега перевел взгляд на часы и дернув за руку Кузнецова, который замыкал круг, потащил весь отряд змейкой в сторону беседки. Кожа ладони была неожиданно нежной и приятной, не как у обычных дворовых пацанов с района, на котором вырос Антон, поэтому он заключил у себя в мыслях, что Влад скорее всего из какой-то благородной семьи пианистов или художественных деятелей. Решив, что он обязательно должен выяснить это позже, глаза снова поднялись вверх, рассматривая каштановую макушку густых волос. Дети визжали от восторга тягая друг друга за руки и тащась вслед за старшими.
– Куда мы идем?
– Знакомиться! – Задорно сказал Никифоровский.
Солнце уже скатилось за горизонт, рисуя на небе с перистыми облаками оранжевыми и розовыми красками. Тихие звуки сверчков и поющих лягушек со стороны пруда, разряжали тишину, невольно предоставляя возможность ей наслаждаться. Такое явление можно было прозвать природным гипнозом, когда все в совокупности влияет на тебя, пуская мурашки по коже, откидывая плохие мысли и впуская в грудную клетку свежий морской ветерок. Беседку украшали разноцветные флажки вперемешку с гирляндой, которая уже в некоторых местах изрядно перегорела. Но атмосфера уюта и дружеской встречи, будто они все старые знакомые, которые не видели кучу лет, присутствовала. Влад рассадил всех по порядку, усадил справа от себя напарника и заговорил:
– Предлагаю поиграть в снежный ком. Все знают правила? – Спросил он, обращаясь к детям.
Все завизжали, один только Антон не понимал, откуда они возьмут в июне снег, и зачем все расселись на беседке.
– Я не знаю. – Оповестил он Никифоровского, дожидаясь пока тот повернется на него.
– По ходу игры поймешь. Я начинаю! Меня зовут Влад и я люблю виноград.
– Его зовут Влад, он любит виноград. Меня зовут Данил, и я люблю дельфинов. – Тут же подхватил худой мальчишка, сидящий по часовой стрелке после вожатого.
За ним продолжил Сережа, который любил спорт, Максим – мох и чем дальше от Никифоровского говорили дети, тем интереснее и смешнее становилось то, что они любят. Замыкающим стал Кузнецов, который не ожидал такой подставы – повторить всех детей, которые были перед ним. «Ну, что ж, пришло время поднапрячь свои извилины», – подумал студент.
– Влад любит виноград, Данил – дельфинов, Сережа – спорт, Максим – мох… Тебя, вроде зовут Мурадил? И ты любишь мех. – Пытаясь хоть что-то вспомнить, продолжал он. – Дима любит драники, Кирилл – кукурузу, Ваня – велосипеды, Света – стихи, Лера – лимоны, Алина – ананасы, Аня – акацию.
Делая глубокий вдох и выдох, он жалобно посмотрел на Никифоровского и увидев в глазах огоньки и поднятые пальцы вверх, продолжил вспоминать, что он еще мог упустить.
– Даша – деревья, Полина – петь, а Диана – думать. Фух… а я Антон, люблю апельсины.
– Молодец!
Похлопав по плечу, Влад искренне удивлялся тому, как Кузнецов смог всех запомнить, ведь мысленно похоронил любые попытки сдружить его с детьми. Отстраненность студента от школьников была заметна невооруженным взглядом, поэтому Никифоровский сразу решил исправить эту ситуацию, проявить себя опытным вожатым и не дать школьникам пожалеть о приезде в «Лесной». Уложив отряд спать, Владик с чувством выполненного долга, разложился на своей кровати, и раскинул ноги на половину комнаты.
– Не плохая комната, видно, Паша делал ремонт недавно. – Сказал лежащий.
– Паша?
Антон зашел следом, прикрывая дверь в комнату и переступив ноги, сел на постель, напротив чужой.
– Павел Александрович. – Привстав на локтях, пояснил он. – Я тут три года назад был вожатым. Меня слезно попросили приехать, помочь тебе.
– Понял. – Отпивая сладкую газированную воду из горла, сказал студент.
– Ты пьешь эту гадость? – Сморщив лицо, спросил Никифоровский, разглядывая напиток в руках.
– Ну, да. – Повертев бутылку, ответил тот.
– Это детский лагерь, здесь такое называется запрещенка и проносить ее сюда нельзя. – Заявил Влад и поднявшись с кровати, практически, вплотную посмотрел в зеленые глаза своего нового знакомого. – Здесь вожатые наравне с детьми. Если ты приехал сюда, то будь добр – соблюдай правила.
Антон затаил дыхание, удерживая шипучий напиток во рту. Лицо напротив было всего в паре сантиметров. Пульс участился, моргать перехотелось. Такого Влада он еще не видел. Серьезного, правильного, даже через чур, напористого, стоящего на своих моральных принципах. Сердце пропустило один удар, и когда Никифоровский отпрянул от него обратно, вытащив из рук предмет наслаждения, Кузнецов проглотил газировку, делая выдох. Влад точно не был знаком с понятием «личные границы комфорта», либо только в теории, потому что нарушать их он явно любил чаще, чем поправлять свои волосы. Только за время прогулки Никифоровский положил на Антона свою руку раз двадцать, иногда подбадривая и хлопая по спине или толкая от смеха в плечо. Приходя в себя от шокового состояния, Кузнецов заметил в чужих ладонях белые провода.
– Отдай! – Завопил студент, понимая, что это были его наушники и вскочив с кровати, резко подлетел к напарнику.
Носы обоих практически прикоснулись, личные границы больше не волновали Антона – Влад первый их нарушил, стирая меловую черту грубой подошвой ботинка.
– Еще раз увижу, что-нибудь подобное, расскажу Добровольскому. – Не громко пригрозил Никифоровский и чуть оттолкнув от себя Кузнецова, зашел в уборную, из которой через пару секунд послышались звуки выливания драгоценного напитка прямо в унитаз.
Антон насупился. Кто-то будет указывать ему, как жить, что пить и делать? Ну, уж нет. Взяв полотенце с кровати и чистое белье, он зашел в душ, толкая коллегу плечом и закрывая за собой дверь, показательно громко. Раздевшись, он вывернул кран на максимум. Смывая с себя все тяготы и заботы первого дня, парень просто наслаждался прохладной водой, стекающей вниз по его раскаленному потному телу. Он и представить себе не мог, насколько было тяжело работать с детьми такого маленького возраста. Конечно, сравнивая с восьмилетками Оксаны и Олеси, он благодарил директора за то, что Даниил после компота смог остаться в сухих штанах. А еще его напрягал «все по правилам» Влад, который решил, что в праве перевоспитывать всех в этом лагере, в том числе и самого Антона. Ладно еще газировка, но наушники то за что?
– Трудно было сегодня? – Спросил его Никифоровский, увидев, как ежась от холода, парень выходит из ванны в одних шортах.
– До тебя, конечно. Вдвоем полегче.
«Хотя с тобой еще сложнее, чем с детьми, как оказалось» – подумал Кузнецов, но вслух ничего не сказал. Замечая, что голубые глаза продолжают скользить вверх-вниз, добавил:
– Все в порядке?
– Все хорошо. – Отвернулся вожатый, показательно демонстрируя конец разговора.
Антон снял с пальцев кольца и скинув украшения с характерным звоном на тумбочку, залез под одеяло. Молча продолжая раскладывать вещи по полкам, Влад больше не поворачивался на соседа. Тишина была неловкой и била по ушам до тех пор, пока Кузнецов не заснул с мыслями о прожитом дне. Тихий стук в дверь заставил Никифоровского выглянуть из-за шкафа.
– Владик, привет! Сколько лет, сколько зим?! – Счастливая Суркова набросилась на друга, но тут же вспомнив, что он не любит обниматься – успокоилась и отошла от него.
– Рад тебя видеть, Окси!
– Пойдете с нами играть? – Спросила она.
Он кивнул на спящего Антона, лежащего под одеялом и отмахнувшись тем, что ему еще нужно разложить свои вещи, проводил девушку к друзьям. Сон не шел, мыслей было много. Но больше всего голову занимали воспоминания того, как в этом лагере он столкнулся с невзаимной любовью и интригами, будучи еще подростком. Повторять этот опыт не хотелось. Поэтому договорившись с самим собой ни в кого не влюбляться, не влюблять, по возможности, и не горевать по детям, которые забудут тебя через два месяца, все-таки заснул.

Надоедливая мелодия будильника громким звуком раздалась по маленькой комнате. Влад разлепил один глаз, затем второй и приподнялся на локтях, дотянувшись до источника шума. Выключив трель, он оглянулся по сторонам. В кровати напротив мирно продолжал спать Кузнецов. Его ресницы изредка дергались, а грудная клетка в спокойном темпе вздымалась вверх. Времени на сборы было немного. Никифоровский встал с постели и босиком зашел в уборную, настраиваясь на утренний ритуал. Время до выхода поджимало, Кузнецов все еще спал, поэтому решив его разбудить, он наклонился над кроватью. Едва прикоснувшись к оголенному плечу, обладатель чуткого сна подскочил, испугав его.
– Ты чего так пугаешь? – С отдышкой спросил Антон.
– А ты? Я думал, ты спишь! – Влад отошел к зеркалу, чтобы ровнее уложить волосы, слегка приглаживая их пальцами. – До зарядки двадцать минут, еще детей надо разбудить. – После этих слов Никифоровский вышел из комнаты, оставив студента наедине с мыслями.
Антон подоспел к отряду, когда сонные дети уже разминались на улице под детскую задорную песню. Глаза ослепляла не только солнечная погода, но и слишком широкая улыбка Владика, который для семи утра был чересчур счастлив.
– С облачка на облачко перелетать! Все вместе!
Слышал Кузнецов, пытаясь спрятаться в кустах и отстоять в стороне. Но прозорливый глаз вожатого этого не упустил и его засунули между Светой и Машей, которые толком не понимали, где сейчас находятся.
– Раз, два, три, четыре! – Считал Никифоровский, поворачивая корпусом в разные стороны. – Разминка – это лучшее, что может быть утром для вашего тела!
Антон для себя на будущее записал, что лучше любой утренней зарядки может быть любой утренний сон. Или хотя бы стакан теплого черного чая с сахаром. На завтрак опять давали злосчастную запеканку. Сыра не было, из-за чего он поник совсем.
– Ты чего такой невеселый? – Обращаясь к нему, Никифоровский уминал завтрак, запивая сверху чаем.
– Устал немного.
– Ну ничего, привыкнешь через недельку! Сегодня будем играть в пионербол, а вечером дискотека, заценишь все прелести лагерной жизни. – Подбодрил бывалый.
Кузнецова это нисколечко не радовало. Хотелось поспать и побыть наедине с музыкой в ушах. Но надоедливые дети, то и дело, лезли к вожатому, пытаясь отпроситься в туалет или спросить, где Влад, а наушники были где-то надежно спрятаны у коллеги, который, кажется, и не собирался их отдавать вовсе.
Активные игры на воздухе приветствовались Антоном только, если назывались «пикник», где можно было поесть, или «сон», в которой можно было поспать. Такие игры не приветствовал Никифоровский. Поэтому Кузнецову пришлось встать за команду парней и изредка ловить мяч, в основном, уклоняясь от него или передавая пас детям. Через час игры, уставшие и замученные от палящего солнца ребята, расселись в беседке.
– У кого есть идеи по названию нашего отряда?
– Давайте – «Пепси кола», а девиз – мы не можем без прикола. – Сказал Дима, как обычно, что-то жуя во рту.
– Хорошо, у кого-то есть еще идеи?
Влад посмотрел на детей и увидел одну поднятую руку. Это был плотно сложенный мальчик Кирилл, который все время ходил в кепке с плоским козырьком, которые были популярны десять лет назад точно.
– Динамит!
– Звучит хорошо. Девиз придумал?
– Надо подумать. – Ребенок почесал затылок и озадаченно посмотрел на товарищей.
– Если лагерь наш гремит – это сделал динамит. – Устало смотря на свои длинные ноги, пробубнил Антон.
– Вот! Другое дело! Кто за? – Радостно подхватил идею Владик, посмотрев на воодушевленных детей.
Отряд тут же завизжал, и дети все вместе стали повторять смешной девиз. Уши слишком восприимчивые к громким звукам достались ему от мамы. Любой шорох выше пятидесяти децибел, вызывал негодование и возмущение, или панику, в зависимости от ситуации. Сейчас Антон чувствовал второе. Закрывая уши руками, Кузнецов был в полном шоке, считая секунды до конца хаоса.
На обед был горячий борщ, который не ела добрая половина детей, и пюре с печеночной котлетой. Второе блюдо Кузнецов с удовольствием проглотил и даже пошел по детям, собирать котлеты у тех, кто не любил печенку.
– Как такое может нравиться? – С небольшим отвращением Влад посмотрел на счастливого вожатого и предпочел тоже сбагрить свою котлету в соседнюю тарелку.
На самом деле Никифоровский любил столовские печеночные котлеты, и даже временами ностальгировал по ним. Но сейчас увидел, насколько Антон был рад блюду, впервые за эти дни, что не удержался и отдал свою порцию.
После тихого часа детей собрали и поделили на тех, кто будет рисовать плакат, тех, кто поставит сценку и споет песню. Кузнецов предпочел заняться плакатом, потому что ему с детства говорили, что слух у него, будто медведь на ухо наступил. Рисовать получалось гораздо лучше и порой, чтобы отдохнуть от общения с людьми, парень закрывался в своей комнате, брал в руки блокнот и рисовал все, что видел вокруг.
– Тош, бери с собой Дашу, Полину и Свету. Там, в каморке есть кисточки и всякие штуки для рисования, найдешь!
«Тош», – набатом отдавало в голове. Так называла его только мама, по-доброму, слишком тепло, нежно. Именно эта форма его имени ассоциировалась с уютом и материнской заботой. Елена Владимировна была строгой консервативной женщиной, которая растила мальчика в одиночку. Семья Антона потеряла отца, когда мальчику было три года и после этого момента парень рос под присмотром матери и бабушки, иногда вспоминая об отце, чьих советов ему часто не хватало, от которого ему передался высокий рост, характер, уважение и любовь к единственной женщине в их семье. Кузнецова старшая пыталась дать своему ребенку все: любые спортивные секции, занятия с репетиторами, изучение иностранных языков и поездки за границу. За все это Антон был очень благодарен ей, зная, что у большей половины детей страны таких возможностей нет.
Студент не успел ничего ответить, как Влад убежал к другим детям. Из мыслей его вывела маленькая девочка, которая дергала парня за футболку.
– Мы идем? – Поинтересовалась школьница, сильно задирая подбородок к верху, чтобы встретиться с ним глазами.
Взяв за руки девочек, чтобы никто не потерялся, Антон двинулся в сторону каморки. Узкое маленькое помещение озарилось светом и просунув голову в проем, Кузнецов больно ударился об потолок.
– Ай! Чего такие потолки низкие?! – Возмутился он, потирая рукой ушибленное место.
Девочки, стоящие позади, засмеялись. Вытащив все необходимые принадлежности, вожатый вместе со школьницами расселся на полу актового зала, и они стали рисовать огромный красный динамит, который гласил всем: «Берегись, а то взорвется!». Выводя ровные буквы, парень задумался над тем, что еще никогда не сидел на полу, не рисовал заплесневелой гуашью бомбу, и никогда не общался с такими экстравертными людьми, как Влад. Если Пеликанов был для Антона батарейкой, то Никифоровского можно было сравнить с солнечной батареей, которая, практически из ниоткуда берет свою энергию на существование. То, как он находил со всеми общий язык, бежал, разрываясь на пятнадцать человек и пытался всем помочь – удивляло Кузнецова. Еще больше, он не мог понять, как Владик запомнил, что у Леры аллергия на клубнику, Света не выходит на улицу без крема от загара, а Диана не любит заплетать косички и смеяться по утрам. Следить за этим парнем было одно удовольствие, конечно, когда он не занимался нравоучениями, отбиранием наушников и воспитанием, казалось бы, уже взрослых людей. Мысли опять прервала Даша, которая оповестила, что они дорисовали, а сам Антон уже десять минут ковыряет кисточкой в стаканчике с водой.
Плакат был вывешен на общий стенд рядом с другими стенгазетами. Первый отряд присвоил себе название «Кузнечики» и на листе бумаги во всю расположилось странное зеленое пятно с палками во все стороны. Второй отряд провозгласил себя «Волшебные крысы», нарисовав двух замечательных хвостатых в фиолетовых колпаках со звездами. Четвертый и пятый, где были ребята постарше, выбрали более смешные названия.
– Антон, а что это за коричневая куча? – Тыкая пальцем на один из плакатов, спросила Полина.
– Это, видимо, котлета. – Прочитав на плакате: «Пятый отряд – Котлеты. Всегда готовы!», объяснил вожатый.
Девочка хмыкнула, подтянув свою едва заметную оправу к переносице и взяв за руку подругу, пошла следом за старшим, еще раз кинув взгляд на коричневое пятно.
Выйдя во двор, Кузнецов вместе со школьницами присел в тенек на газон, обняв длинные худые ноги руками. Им открылся вид на беседку, в которой мальчики репетировали выступление. Лучи палящего солнца просачивались сквозь листву, около стоящего дерева, изредка попадая на лицо Влада. Его губы двигались в немых предложениях, повторяя слово в слово за Димой, который рассказывал заученный стих. На рядом стоящей беседке сидела Оксана, объясняя что-то маленькой девочке. Мягкий голос и трепетные движения руками – все это создавало уютный образ заботливой вожатой. Волосы вились до самых плеч и на солнце казались еще светлее, чем были на самом деле. Рассматривая вожатых со стороны, он задумался о том, что они могли бы быть отличной парой – оба красивые, внимательные, чуткие по отношению к детям и ответственные, но почему они отрицают друг друга в качестве партнеров? Не зря говорят, что противоположности притягиваются.
– Тох, ты чего завис? – Окликнул его Влад, устремляя взгляд в ту сторону, в которую смотрел Кузнецов.
– А? Да, задумался…
Никифоровский поймал ответный взгляд Сурковой и снова посмотрел на напарника, улыбнувшись и кивнув, решил пропустить мимо ушей. Антон встал с травы, подходя к отряду. Кольца оставили отпечатки на коже ног, поэтому узор смотрелся так, будто парень упал коленями на камни.
– Как успехи? Мы там уже все дорисовали.
– Молодцы!
Большая рука опустилась на головы девочек, взъерошивая их тонкие волосы. Полина чуть поежилась и с угрюмым лицом отошла в сторону, поправляя прическу и очки. Кажется, Влад не запомнил только этого. Мысленно извиняясь перед ней, он кивнул головой и сделал виноватый вид.
– Мы почти выучили два стиха, сейчас еще поставим легкий танец для всего отряда и порвем завтра всех! – С гордостью заключил Никифоровский.
После ужина был свободный час на отдых для детей, но, к сожалению, не для вожатых. Антон помог проводить детей до комнат и смылся на задний двор в излюбленное место, под предлогом «заберу бумаги из бухгалтерии». Влад успел забежать на этаж, где висел стенд с рисунками и выразил по поводу плаката с нарисованной взрывчаткой, свою мысль: «Плакат – бомба!». Нужно сказать, что каламбуры были неотъемлемой частью Никифоровского. На дискотеке Кузнецов планировал, наконец-то, отдохнуть, но его планы были нарушены коллегой в очках, который потащил его на танцпол, дрыгаясь, в припадочном танце под современную песню, которая уже стала хитом. Парень чувствовал себя неловко, но яркая улыбка, которую он видел перед собой, не могла не заставить улыбнуться в ответ.
– Расслабься, это всего лишь дети! – Кричал Никифоровский громче музыки, опаляя ухо горячим дыханием.
Запястья схватили чужие руки. По телу пошли мурашки. Откинув лишние мысли, Антон прикрыл глаза и выдохнул. Подняв веки, он начал раскачиваясь, чуть подпрыгивать, повторяя действия за Владом. Музыка орала из колонок, как бешеная. Стеснение улетучилось и под очередную песню, Антон двигался уже куда свободнее.
– Я сейчас приду. – Запыхавшись, крикнул он коллеге.
Тот одобрительно кивнул головой. Отдышавшись, Кузнецов облокотился на стену, стоя за корпусом и посмотрел из-под листвы на яркие переливающиеся огни дискотеки.
– Ты тоже сюда ходишь? – Послышалось позади.
– Напугал! – Ответил он Илье, который стоял в паре метров. – Да, отдыхаю тут ото всех. – Антон перевел дух, сделав глубокий вдох и присел на корточки.
– Строгий. – Кидая взгляд в сторону третьего отряда, заключил Макаров. – Но крутой. Круто ладит с детьми. – Выразил свое мнение про Влада начинающий вожатый.
– Да. Этому у него стоит поучиться. А у тебя кто в паре?
– Я один. – На это заявление парень искренне удивился и посочувствовал.
–Да, у меня старшие, их всего семь. Остальные приедут после того, как сдадут экзамены. Короче не скоро.
Дискотека была в полном разгаре. Конечно, ее разжег Влад, который прыгал выше всех, держа за обе руки Оксану. Девушка не отставала, задавая пример детям, как надо веселиться. Антон заметил, что эти двое – взрывная смесь и, если бы они были в одном отряде, у детей, скорее всего, крыша поехала от их идей и постоянных мероприятий.
Проходя мимо ребят, Кузнецов надеялся, что коллеги не заметят его отсутствия, но все надежды разрушились, как карточный домик, когда их глаза с Сурковой пересеклись и она тут же затащила парня танцевать. Белоснежная улыбка отражала свет со сцены, ослепляя Антона, из-за чего приходилось щуриться. Поймав взгляд своего напарника, который мимолетно подмигнул ему, Кузнецов завел Оксану в медленный танец чуть напористее, и девушка прильнула к его худой груди, заливаясь румянцем. Ночь была прохладной и шумной, благодаря сильным музыкальным колонкам и диджею лагеря. Прохладный ветер поднимал волосы на руках, облепляя тело мурашками. Уложив детей по кроватям, уставший Никифоровский прошел к стенду с предстоящими встречами, изучая распечатанные таблицы.
– На завтра нужно к концерту вырезать картонные юбки и галстуки, ты помнишь? – Не громко, спросил он.
Кузнецов почесал затылок и подошел сзади, практически вплотную, пытаясь вглядеться в расписание.
– Если честно, нет. – Ответил студент, тяжело вздохнув.
Парень спереди дернулся, резко поворачиваясь, тем самым сократил дистанцию на пару десятков сантиметров, вписываясь практически в выпирающие ключицы очками. Отстраняясь, Антон пропустил вожатого, который оглянулся и встретившись с зелеными глазами, медленно переставляя ноги, ретировался в комнату. Кузнецов остался наедине со своими мыслями, чувствами и эмоциями за еще один пережитый день. Это то, что ему сейчас не хватало. В тишине и одиночестве он видел свободу.

Глава 5

– Антон, вставай! – Расталкивая уже пять минут, кричал тому на ухо Никифоровский.
У Кузнецова и правда был очень чуткий сон из-за хорошего слуха, но иногда что-то шло не так, и организм парня отрицал любое существование шума, давая выспаться Антону на полную катушку.
– М-м-м… Встаю уже почти… – Не хотя ответил он, потягиваясь в кровати и закрывая лицо от яркого света.
– Да, знаю, как ты встаешь, уже двадцать минут бужу. – Вздыхая и присаживаясь на кровать рядом со спящим, сказал Никифоровский. – До самого утра что ли с Ильей сидел?
Владик помнил свои двадцать лет, когда он тоже любил поиграть в настольные игры до утра, пить всю ночь и днем был огурчиком, даже придя на экзамен. И пусть, Никифоровскому было двадцать четыре года, он уже понимал, насколько сон важная штука. Не ляжешь до часу – не проснешься раньше восьми. Организм и здоровье начинаешь ценить только в более зрелом возрасте.
– Кузнецов, если ты не встанешь сейчас же, я позову Павла Александровича! – Прикрикнул, не справляющийся со своими нервами старший. – И отберу наушники до конца смены!
На этих словах Антон понял, что вожатый не шутит и почти сразу встал с кровати, попутно заправляя ее. Сонный, ничего не понимающий мозг, продолжал спать, пытаясь открыть глаза насильно, Кузнецов наощупь нашел ванную, умылся, почистил зубы и поменяв футболку, вышел из комнаты вслед за коллегой.
– Готов ко всему, чему скажете, Владислав, как вас там по батюшке? – Сказал Антон, отдавая шуточную честь рукой от виска.
– К пустой голове не прикладывают… – Махнул на того, но все же сказал. – Сергеевич.
– Владислав Сергеевич, сегодня будет все, как вы скажете.
– Да? – Заинтересовавшись этим, ехидно спросил Никифоровский.
Антон, испугавшись, немного пожалел о сказанном, но деваться было некуда. Сглотнув сухую слюну, стоящую в горле и ответив робким положительным кивком, Кузнецов замер, как мышка перед лисой, которая медленно приближалась к ней.
– Я запомнил.
По сегодняшней программе должны были состояться соревнования по пионерболу и активные игры для тех, кто не участвует в турнире, а после ужина концерт, на который ребята репетировали танцы и стихи два дня. Лучше всех в третьем отряде в игры с мячом играли Сережа, Данил, Света, Ваня и Лера. Было принято решение отправить их на состязания. Остальные десять человек под присмотром Антона отправились в сад, где находился неглубокий пруд с квакающими лягушками. Кузнецов занял детей напечатанными раскрасками и оригами из цветной бумаги, потому что двигаться в такую жару не хотелось никому. Вожатый расслабленно сел на землю и прикрыл глаза, наслаждаясь моментом, который наполняли беззаботные разговоры детей, журчание воды в пруду от прыгающих в него лягушек и шелест листьев деревьев от легкого приятного ветерка, дующего с моря.
В это время Никифоровский яро болел за своих детей, подбадривая фразами: «Слева летит!», «Молодец, Данька, так держать!». Радостно подпрыгивая и хлопая в ладоши, вожатый улыбался каждому пойманному мячу. И поэтому, каждый из школьников хотел поймать заветный пас от противника.
– Светик, чуть выше! Ай, молодчина! – Кричал он.
Сначала «Динамит» соревновался с «Кузнечиками», которые были чуть младше их, и специально проиграв малышам, приняли участие за борьбу второго места с «Волшебными крысами». Отряд Сережи и Леши был заметно спортивнее, но тем не менее, упустил шанс, отдав лидерство детям Влада.
– Молодцы! Умнички! Заветное второе место после малышей – это круто!
Ребята, задорно прыгая и поднимая вверх руки, прокричали хором:
– Если лагерь наш гремит – это сделал динамит!
Наполненные эмоциями команды начали постепенно расходиться и собираться на обед в столовую, предвкушая грядущие мероприятия и победы. Владислав застал Антона уже за трапезой, который ел свою любимую тушеную свеклу с куриной котлетой, запивая киселем. Параллельно слушая истории старшего с соревнований, студент поворачивал в его сторону голову, кивая или удивляясь ситуации.
– И Сережа, как подпрыгнет! Такой удар поймать, ну это ж надо было! – Бурно рассказывая, жестикулировал Никифоровский, оборачиваясь на героя своего рассказа.
Мальчику очень было приятно такое внимание, и если поначалу он сидел с красными ушами, стесняясь, то через пару минут с гордо поднятой головой, жевал котлету, ковыряясь в свекле.
– Ничего себе! Да ну? – Только и говорил Кузнецов, прожевывая очередную порцию еды.
Ему, правда, было интересно, но больше ему нравилось видеть то, каким вдохновленным в это время был Влад. Его голубые глаза, казалось, сияли пуще прежнего, становясь похожими на прозрачное утреннее море, а улыбка завораживала все сильнее, не давая оторваться от изучения чужого лица. Никифоровский так увлекся рассказом, что даже забыл пообедать, впопыхах доедая свеклу, когда дети уже начали вставать из-за столов.
Во дворе все готовились к концерту. Девушки украшали сцену, пока Илья и его старшие, пытались занять детей.
– Антон, помоги, пожалуйста, – выхватывая его из диалога с Никифоровским, попросила Суркова.
Парень кинул быстрый взгляд на Влада и дождавшись положительного кивка головой, пошел вслед за Оксаной. Сегодня на ней было надето бордовое короткое платье на бретельках и босоножки. Волосы были аккуратно уложены назад, а первые пряди волнами зализаны на лбу.
– Вот, тут надо привязать шары, а то мы не достаем с Олесей, – призналась девушка, посмотрев на парня, сильно задирая голову кверху.
– Сейчас сделаем!
Дотягиваясь до нужной высоты даже без табуретки, ловко перевязав худыми пальцами нитку, он отошел чуть назад, всматриваясь в уровень висящего декора.
– Вроде, ровно повесил. – Он посмотрел на девушку и не дожидаясь ответа, продолжил. – Классно выглядишь.
– Спасибо большое, и за комплимент, и за помощь, чтобы мы без тебя делали! – Сказала Оксана.
Заливаясь румянцем, она крепко обняла Кузнецова, утыкаясь лицом в живот из-за разницы в росте. Он приобнял подругу в ответ и поспешил к своему отряду. По всей сцене были развешаны плакаты, шарики, самодельные украшения из пакетов, картона и цветной бумаги, суета вожатых и детей разбавлялась звонким смехом девочек и чириканьем местных птиц.
– Ты вырезал юбки и галстуки? – Оборачиваясь на Кузнецова, спросил Влад, поправляя футболку на рядом стоящем Сереже.
–Ой! – Испуганно вырвалось у Антона.
Из головы выпало все, что парень так старательно пытался удержать: декор для выступления, заполнение вчерашней документации и талон, который еще предстояло заполнить на завтрак. Схватив за руки Свету и Дашу, Кузнецов умчался в здание. Через пару минут они втроем бежали с картоном, ножницами и красками. Расположившись прямо за сценой на ровной поверхности, парень начал вырезать большие элементы одежды, отдавая девочкам на покраску. Те, в четыре руки, размазывая большими кистями гуашь, раскрашивали заготовки, раскладывая на земле, параллельно махая из стороны в сторону для быстроты высыхания.
– Спасибо, что пришли на наш концерт, посвященный открытию лагеря! – Счастливо проговорила Иванова в старый микрофон, который отдавал небольшим шумом.
Дети завизжали, поднимая руки вверх. Суркова объявила первый номер, и старшие ребята из отряда «Котлеты» вышли на сцену под веселую музыку. Девушка с блондинистыми волосами высоким голосом запела слова, а ребята сзади стояли на подтанцовке, успевая за ритмом. Вторым номером была пародия от «Енотов» на Павла Александровича и вахтершу, которая обхохатывалась с самой себя, хлопая в ладоши.
– Мы следующие! – Забежал за сцену Никифоровский, перекрикивая звуки из микрофона. – Все готово?
Радостные дети держали в руках свежеокрашенные картонные юбки и галстуки, прыгая на месте. Краска в некоторых местах еще не высохла, пачкая руки, но сейчас это совершенно никого не волновало. Диана, как ответственная в этом номере, всем раздавала указания. Школьники кивали головой, иногда перебивая ее смехом и шутками. На вопрос Влада, обезвоженный Антон, который за сегодня ни разу не присел и был вымотан такой самодеятельностью, кивнул. Он был рад тому, что ему не придется, хотя бы выходить на сцену, но, как только парень об этом подумал, Никифоровский потянул его за плечо, наклоняясь к уху.
– У Димы диарея, я его повел к врачу, тебе придется выйти вместо меня, а стих пусть рассказывает Сережа – он хорошо запомнил.
Испугавшийся такому изменению событий, Кузнецов закивал головой в знак отрицания и посмотрел на коллегу с выпученными глазами.
– Прости, Черный, – так была фамилия школьника, – попросил, чтобы я лично сходил с ним. – В голубых глазах читалось сожаление. – Антон, на тебя дети смотрят, соберись!
Чувствуя, как меняется собственное выражение лица, Кузнецов улыбнулся, провожая взглядом Влада с Димой.
– Ребятки, мы выходим через минутку, я буду вместо Владислава Сергеевича!
Дети переглянулись, но завидев счастливое лицо парня, ищущее поддержки, весело закричали, поднимая вверх картонную одежду.
– А сейчас, на эту сцену приглашается третий отряд «Динамит»! Поддержим ребят!
Антон неуверенно сделал глубокий вдох, а затем выдох и натянув улыбку до ушей, выпрыгивая из-за кулис, повел за собой детей. Вприпрыжку они добрались до края сцены и махая всем ладошками, встали в шахматном порядке. Выглядывая в разные стороны, девочки держали около бедер картонные юбки разных цветов, а парни галстуки у шеи, нелепо переглядываясь. Вожатый в силу своего высокого роста, выглядел очень комично и тут же собрал все взгляды публики. На стульях Кузнецов увидел Илью, который подбадривающе хлопал, зная, как тяжело выступать. Сережа и Леша, как всегда смеялись, снимая концерт на телефон. Оглядываясь на детей и Диану, которая даже на сцене пыталась давать указания и подсказки, Антон поднимал и опускал ноги, повторяя за другими, попутно вспоминая продолжение постановки.
Завершив свой танец, дети и их предводитель, выбежали за кулисы. Голова кружилась, но скорее от успеха и остаточного волнения, после того, как Юрчук рассказывал стишок, а Кузнецов пытался поймать рифму и вспомнить, хоть кусок произведения, чтобы подсказать. Но все прошло хорошо, даже замечательно, хотя это снова не его заслуга, а старшего активного вожатого лагеря Никифоровского. Антон и не хотел присваивать себе такие лавры. Он был рад, что все закончилось и этого ему достаточно.

– На завтра нужно напечатать и вырезать смайлики, займешься этим? – Пробегая мимо в руках с чаем, спросила девушка.
– Да, а ты тогда заполни, пожалуйста, ведомости и оценки по концерту. – С набитым ртом, быстро запихивая в себя ужин, ответила ей Олеся.
В столовой был хаос. Вожатые бегали туда-сюда, рассаживая детей, переговариваясь друг с другом и одновременно с этим, пытаясь поесть. Антон был не исключением. Он быстро проглотил гречку, посчитав, что не такая уж она и не вкусная, запил чаем со свежеиспеченной булкой и побежал заполнять отчетность, как его просил Никифоровский. Влад с момента завершения концерта появился в поле зрения три раза. Первый раз он сказал, что Дмитрия положили в изолятор, потому что врач подозревает ротавирусную инфекцию. Во второй раз голубоглазый прибежал, замыкая отряд детей сзади на ужине. И вот сейчас, решал вопрос с кухрабочими – «Почему нет одной порции, они что сдурели?! Подавал же с утра на шестнадцать человек». Кузнецов лично так с парнем и не пересекся, потому что время поджимало.
После заполнения бумаг, нужно было бежать в канцелярию за игровыми распечатками, чтобы завтра проснувшиеся дети, вновь ощутили себя в парке развлечений. Вечернюю свечку Антон проводил сам, выслушивая рассказы особо говорливых о том, как прошел их день и какие впечатления им запомнились.
– Сегодня мне понравился завтрак, прогулка, и конечно же, концерт, на котором, к сожалению, не было Владислава Сергеевича. Антон Андреевич, а где он? – Грустными глазами посмотрела на него Маша.
– Он немного занят, готовит вам сюрприз на завтра.
Парень потрепал русую голову девочки своими длинными пальцами, увешанными кольцами и улыбнулся. На самом деле, думая про себя, – «Я и сам не знаю, где он сейчас бегает».
Уложив ребят спать, Антон, наконец-то, выдохнул с облегчением. В комнате вожатых третьего отряда было тихо и пусто, Никифоровского все еще не было. Поймав в голове мысль о том, что это отличный момент поискать свои наушники, Кузнецов открыл дверку шкафа с характерным звуком старой мебели, рыская глазами в поисках предмета. Лазать по чужим вещам было не хорошо, но парень уверял себя самого, что он возвращает на место свое законное, а не нарушает моральные принципы и устои общества. В шкафу у Влада все было, в прямом смысле, разложено по полочкам: ровно уложены футболки в стопку, рядом штаны, а брюки, в которых он был в первый день, висели на вешалке стрелка к стрелке. «Вот, что называется педантичностью и порядком», – подумал Антон, вспоминая разбросанные и мятые вещи в своем шкафу. Прямо из-под одной футболки, аккуратно сложенной в несколько раз, торчал белый провод, за который Кузнецов блаженно потянул, вытаскивая гарнитуру.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71045866?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.