Ложки деревянные
Ложки деревянные
Юлия Тимур
Повесть переносит читателя в современную Турцию, в небольшой посёлок под Мерсином. Герой повести – Мурат, мальчик-подросток, который живёт у тётки и иногда продаёт на базаре кухонную утварь. Как-то к его прилавку подошла иностранка, которая купила сразу очень много деревянных ложек. И с этого момента мальчика начинает кто-то преследовать. Кто этот преследователь, и что ему нужно от Мурата?
Ложки деревянные
Юлия Тимур
Иллюстратор Юлия Тимур
© Юлия Тимур, 2024
© Юлия Тимур, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0064-4931-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Ложки деревянные
Мурат не спеша собирал сумку. А куда торопиться? Проснулся он рано. И времени на утренние сборы у него достаточно. Только бы случайно тётку не разбудить. Она почти не спала, потому что Юсуф всю ночь проплакал. Может, и не всю ночь, но Мурату в гулкой тишине ночи его плач казался бесконечным: он проваливался в сон под эти жалобные всхлипы и пробуждался ото сна, когда всхлипы превращались в резкий, пронзительный крик боли.
«У него зубки режутся», – сквозь плач младенца прокричала тётка, заметив, что Мурат приподнялся на кровати и смотрит на неё полулежащую.
«А-а-а», – протянул Мурат и на всякий случай спросил: «Помощь нужна?» Хотя совсем не представлял, чем он может помочь тётке. И откуда только в цыплячьем теле младенца берётся столько сил, чтобы извергать из себя такие мощные звуки?
А тётка, как заведённая, слишком поспешно замотала головой.
«Ты спи. Тебе утром рано вставать. Чего уж тут. Сама справлюсь».
И посмотрела на Мурата затуманенным взором – вроде, и на него, но, словно не видя – и крепко, обеими руками, прижала к груди младенца.
«Как бы не раздавила курёнка», – испуганно подумал Мурат. Уж больно крепко тётка схватила Юсуфа.
Юсуф же замолчал на пару секунд, а потом опять запищал, будто жалуясь на тёткино грубое обращение. Его писк постепенно превратился в настоящее кваканье. Так лягушки весной в пруду орут: жалобно и одновременно очень настойчиво. В сторону лягушки кинешь камень, спугнёшь, и она тут же замолкнет. С младенцем всё не так просто – попробуй унять его плач!
На этот раз тётка села на диван, но ноги вниз не спустила, отняла младенца от груди и положила его к себе на ноги. И сразу начала перекатывать Юсуфа с одной ноги на другую, слегка подбрасывая вверх. Малыш то беспомощно разбрасывал в стороны свои ручонки, то прижимал их к себе и сучил ножками, трясясь на ногах у матери. Не в первый раз Мурат наблюдал эту картину, а никак не мог взять в толк, зачем тётка так сильно раскачивает малыша? Неужели эта тряска может его успокоить?! Может, она это делает от отчаяния? Тётку, конечно, жаль: какую ночь уже не спит. Но и за Юсуфа страшно: вон он того гляди свалится с её ног, ударится, да мало ли что с ним может произойти от такой тряски!
Но младенец, к удивлению Мурата, вдруг замолчал. На пару мгновений в комнате стало очень тихо. А потом Юсуф прерывисто вздохнул – в гулкой тишине ночи этот вздох прозвучал как-то тревожно – и закричал ещё громче, еще пронзительнее, будто уже со страху.
Что было дальше, Мурат не помнил – он накрыл голову подушкой и вскоре оказался под покровом сна, какое-то время продолжая слышать откуда-то издалека заливистый плач Юсуфа.
Похоже, он всё собрал. Можно и уходить. Завтракать придётся на базаре, но ему не привыкать! В доме в такую рань обычно никто не встаёт: тётка дремлет после бессонных ночей, а муж её никогда рано не встаёт: он всегда поздно приходит с работы. Юсуф молчит. Всю ночь проплакал, а теперь спит, сложив губки в плотный бутончик, который пока не готов раскрыться навстречу новому дню.
На базаре Мурат, как обычно, возьмёт погачу* у симитчи*, а бабка Фатима (сестра бабааннэ*), что торгует за соседним прилавком, угостит его свежим чайком.
Если удастся продать все поделки, потом он зайдёт к матери. Даст ей немного денег. В тот раз, когда он забегал к ней, у той был такой огромный живот, что Мурат даже испугался: как она с ним ходит? Но осталось ей так ходить уже недолго – скоро у Мурата появится младший брат или, может, сестра. Лучше бы брат, конечно! С мальчишкой проще: подраться можно, в футбол поиграть! А девчонки – с ними никогда не знаешь, что делать. Хотя… Вообще-то, он сейчас просто размечтался: Мурат и мать свою тайком навещает. Сможет ли он возиться с малышом, когда тот появится?
Мурат горько усмехнулся. Мама… Только бы отец не узнал о том, что он видится с ней. Страшно даже представить, что будет, если это случится! Но Мурат не из боязливых. К тому же отец пока работает в Германии, и вернётся не скоро, почти через год. Кто отцу расскажет о походах Мурата к матери? Тётка не скажет – она, кроме своего Юсуфа, ничего вокруг не замечает. Если только бабааннэ (мать отца) узнает. Она всегда у всех всё старается выведать и с соседками часто сплетничает: кто – куда, кто – зачем. Вот и к Мурату с расспросами пристаёт: как в школе, где был, что делал. И ему приходится хитрить, отшучиваться: бабка не должна догадаться о том, что он скрывает от неё самое важное – свои, пусть и не частые, визиты к матери.
До базара Мурат дошёл быстро. С утра не жарко, и можно даже пробежаться, потому что потом ему предстоит долго стоять на месте. И куда ему потратить лишнюю энергию, которая сейчас так и просится, чтобы ее выпустили наружу? Но Мурат всё равно не бежит. Разве он дитя малое, которому всегда хочется шалить? Нет, он взрослый парень. Он бодро шагает на работу, иногда, правда, случайно переходит на лёгкий бег, но он тут же останавливает себя.
На улице в этот час пустынно. Только всклокоченные петухи, выставив вперёд широкие груди, разрывают тишину улиц пронзительным кукареканьем. Да растрёпанные куры, копошащиеся в дорожной пыли в поисках зерна или крошек хлеба, то тут, то там возникают у Мурата на пути. Один петух с куцым хвостом, по всей видимости пострадавшем в частых боях с соперниками, выскочил прямо на Мурата. Оглядел его свирепым взглядом, гордо расправил крылья, раздул хилую шею, готовясь то ли к нападению, то ли к к утренней песне. Мурат, не раздумывая, тут же принял вызов от неприятеля, подобрал небольшой камешек и прицелился им в петуха – получай! Петух подпрыгнул на кривых лапах – камень достиг своей цели, – а петушиный крик в этом прыжке вышел возмущенно-удивлённым. Мурат, рассмеявшись, помчался в сторону базара, совсем забыв о том, что он уже «взрослый».
На базаре бабка Фатима, коротко поздоровавшись с Муратом, тут же начала кряхтеть и жаловаться на боль в пояснице, согнулась в три погибели и с трудом вытащила из-под прилавка небольшой столик, на котором Мурат, открыв сумку, деловито принялся раскладывать свой товар. Ложки аккуратно сложил вместе с ложками, прихватки – с прихватками. Во всём должен быть порядок. Ценники Мурат выставлял в последнюю очередь, а иногда и вовсе забывал это сделать. И не потому, что цены покупателям разные называл, нет. Просто он все цены наизусть знал. Вообще, торговать Мурат умеет – редко кто из покупателей отходит от его прилавка без покупки. Особенно бойко у него идет торговля летом, когда в посёлок наезжают дачники и иностранцы, скупившие в этих местах домики. Иностранцы всегда при деньгах и на такой мелочи, как кухонная утварь, не экономят – покупают не торгуясь.
У Мурата к тому же глаза выразительные, как у матери. А когда его мать смотрит на мужчин, те, стушевавшись, умолкают. Да и женщины, когда замечают его мать, стараются быстрее отвести свой взгляд. Сила у них с матерью – в глазах. Только мать – «бедовая», как говорит родня, а Мурат – деловой, весь в отца. Мать же называет Мурата ласково: «мой барашек». Наверное, из-за кудрявых волос, всегда нерасчёсанных. А попробуй их расчеши! В его кудряшках гребень непременно застревает. Поэтому Мурат больше и не пытается это делать. А мать, если хотела прическу Мурата в порядок привести, расчёску никогда не брала – она запускала свои пальцы в его шевелюру. Мурату становилось больно – он кричал, пытаясь вытащить её руку из своих волос. Но материнские пальцы крепко увязали в спутанных волосах. Мурату делалось страшно: он боялся, что мать вырвет все его кудри. Он хватался за голову и зло смотрел на неё.
Эх, как давно это было! А теперь ему даже нравится, когда она так делает. Вроде и приласкала его.
Сам Мурат пока не знает какой он! Учится он точно не любит, потому что в школе всегда сплошная морока: на уроке надо сидеть и слушать, а когда придешь домой, ещё и домашнее задание делать. Правда, он иногда напрочь забывает его сделать, а иногда у него просто и не получается что-то. То примеры сложные, непонятные, а новую тему в школе прослушал, и задание теперь и не сделаешь поэтому. Ему же с уроками некому помочь: тётка сама только читать-писать умеет, отец – в разъездах, а мать – та, вообще, только в начальной школе отучилась. А Мурат уже в средней школе учится. Неважно учится. Поэтому и ходить туда особо не любит. Вот на базаре он чувствует себя совсем по-другому: там он ловкий и умный. И иностранцы, да и местные тоже часто покупают у него ложки и лопатки, стоит им только подойти к тому месту, где торгует Мурат, и остановиться. Мурат незаметно окинет их сметливым взглядом и бойко закричит:
«Берите, это ручная работа! Экологически чистый материал. Очень дёшево!»
Нужные слова, которые на клиента влияют, он хорошо знает. И за время работы выучил эти фразы на английском и немецком языках. К тому же он часто безошибочно определяет, кто перед: немец, русский или француз. Сделать это легко, если ты, разумеется, наблюдательный человек. Немцы обычно ходят по базару небольшими группами, выбирают долго и в первый раз редко что-нибудь покупают – присматриваются. Французов издалека слышно – язык у них интересный, с другим не спутаешь – и весёлые они, сразу берут вещицу, почти не торгуясь. А у русских сначала женщины к прилавку подходят, а мужчины поодаль стоят и смотрят на тебя так, будто сильно устали. А потом покупают много и не всегда то, что сначала хотели. Базарная наука совсем не сложная. И чему еще можно в школе научиться, чтобы это в жизни пригодилось? Да и зачем ему туда вообще ходить?
А на базаре интересно: люди разные, и Мурат себя взрослым чувствует, потому что он уже работает и деньги в дом приносит. Тётка давно заметила, что он туда бежит с удовольствием. Мужу своему так и сказала: пусть мальчишка к делу приучается, а не шляется где попало, да с кем попало. И приглядеть на базаре за ним есть кому, потому что рядом с роднёй торгует. Сестра бабки – овощами, а он рядом, за столиком, – поделками из дерева. Места ему много не надо! Самой тётке всё равно некогда за ним присматривать: к ней в дом то гости придут, то она сама к соседкам соберётся. А уж когда Юсуф родился, и вовсе у неё не стало времени для Мурата.
– Этой ложечкой мёд хорошо брать! Или варенье, – — Мурат смотрит на покупательницу, которая задумчиво перебирает его утварь, но, видимо, никак не может решиться на покупку.
– Что? – растерянно посмотрела она на него.
– Мёд, ну «вззз», пчёлы летают, мёд собирают, – Мурат широко улыбнулся навстречу её задумчивому лицу.
Как ей объяснить, что такими ложками хорошо мёд есть, если иностранные слова у Мурата закончились? Вот он и вышел из трудного положения и решил изобразить пчелу, а потом сразу скорчил довольную физиономию: мол, как ему вкусно, когда он что-то ест из ложки.
Женщина и не думала улыбаться. Она внимательно смотрела на него.
«Ничего не поняла. И вряд ли что-нибудь купит», – решил Мурат и даже стушевался под её серьёзным взглядом.
Но она сразу взяла несколько ложек и спросила у него по-турецки:
– Сколько я должна?
Тут уже Мурат слегка растерялся. А чтобы не выдать смущения, нарочито бойко произнёс:
– Абла, а ты хорошо говоришь по-турецки!
И назвал сумму.
Она, ни на секунду не задумавшись, сразу протянула ему деньги.
«Выходит, она по-нашему понимает. А я-то старался!»
– Как тебя зовут? – вдруг спросила она.
Похоже, она такая же любопытная, как и его бабка. Мурат ответил с улыбкой:
– Мурат. Приходите ещё!
Женщина быстро закивала головой.
– Спасибо. Приду.
Хороший выдался денёк! Мурат неплохо заработал и теперь может уйти с рынка пораньше. Сначала он, конечно, забежит к матери. А потом, возможно, заглянет на школьный стадион. Там по вечерам собираются ребята, чтобы поиграть в футбол.
Мурат бросил сумку под прилавок бабки Фатьмы. Быстро кивнул ей своей кудрявой головой и помчался прочь с рынка – теперь уж точно нужно спешить, чтобы везде успеть!
***
– Сынок, вырос-то как!
Мать быстро взяла протянутые Муратом деньги и ловким движением руки спрятала их в складках просторных шаровар. Смущённо взглянула на него, словно извиняясь за свою поспешность, а потом улыбнулась, обнажив верхний ряд ровных белых зубов.
– Голодный, небось? А я ничего не приготовила из того, что ты любишь – не ждала тебя сегодня. Думала, устанешь после базара и сразу в дом к тётке пойдёшь. А ты вот ко мне забежал, да с деньгами… Может, фасоль будешь? А если подождёшь, сделаю твой любимый супчик с чечевицей.
– Я ненадолго, – пробурчал Мурат, исподлобья рассматривая мать.
Никак он не может привыкнуть к её новому облику. Вот и сейчас ему кажется, что из-за этого огромного живота мать стала толстой. Как она только ходит с ним? Наверняка он должен мешать ей. Всегда весёлые глаза матери сделались выпуклыми и какими-то далёкими, словно Луна. И сейчас мать вроде как на него смотрит и улыбается даже, а в глубине ее глаз – какая-то щемящая тоска, в которой сразу увяз Мурат, и заторопился: захотел побыстрее уйти от этого взгляда.
– Мы с пацанами в футбол собрались поиграть…
– Спешишь значит.
Мать почти вплотную подошла к Мурату. Сейчас она свои пальцы в его волосы запустит! Он дёрнул головой – немного отпрянул от неё.
– Да ты иди к своим ребятам, красавец мой, барашек, – мать дотронулась кончиками пальцев до его руки.
А глаза у неё всё равно будто в себя смотрят и не видят Мурата!
– Я опять приду. Ну, через пару недель, наверное, точно зайду, – пообещал Мурат. – Чуть-чуть заработаю и…
– Не беспокойся обо мне, сынок. Я сегодня немного устала. Мне тоже отдохнуть не помешает.
Мать тяжело опустилась на диван, махнула рукой: мол, иди – и тут же уставилась перед собой пустым взором.
Ох, как не нравился Мурату этот ее новый взгляд, в никуда, мимо Мурата.
Выйдя от матери, он не сразу смог избавиться от охватившего его оцепенения: невысказанная печаль матери затянула, проникла в сердце и не хотела отпускать.
Он решил побежать, чтобы сбросить с себя эту цепкую тоску.
– Мурат!
Позвала его женщина. Он обернулся на ее голос. Кричала та иностранка, которая сегодня купила у него ложки. Она быстро шла, почти бежала: похоже, пыталась его догнать. Мурат остановился. Подождал. А потом развернулся и пошёл ей навстречу.
– Мальчик, – обратилась она к нему, – мне кажется, я дала тебе меньше денег, чем нужно. Базарная суета меня отвлекает. Дома я пересчитала сумму. В общем, вернулась на базар. А тебя не нашла.
Мурат, не моргая, смотрел на иностранку: он хорошо помнил, что взял с неё всю сумму, причитающуюся за ложки. Хотел даже дать сдачу – несколько лир – но женщина их не взяла, а он особо и не настаивал. Всё-таки странный сегодня день.
– Возьми.
Женщина протянула ему несколько лир.
– Зачем? Вы мне ничего не должны.
Он совсем растерялся, но иностранка выжидательно смотрела на него и не уходила. Мурат неожиданно для себя засмеялся – хорошее настроение вернулось к нему. И всё же, что ей нужно от него?
– Бери! Если я ошиблась и ничего тебе не должна, то рассчитаемся при следующей покупке.
Она неловко, словно чего-то стесняясь, вложила ему в руку деньги и быстро пошла прочь. А Мурат спокойно пошел домой – на стадион ему идти расхотелось. В другой раз поиграет с ребятами. Лучше он сегодня пораньше ляжет спать, а то Юсуф вся ночь проплакал и не дал ему выспаться.
***
Мурат уже собирался уходить с базара, когда через несколько дней снова увидел эту женщину. Та стояла неподалёку и смотрела на него. Он и заметил её, наверное, только потому, что почувствовал лёгкий холодок на своём затылке и невольно обернулся. Словно замёрз внезапно и даже вздрогнул. Хотя, как можно замёрзнуть, если сейчас лето и такая жара?
– Здравствуйте! Вы ещё что-нибудь решили купить? Я – Мурат, помните? – решил он первым заговорить с ней, поскольку женщина молчала и лишь внимательно рассматривала Мурата.
Отчего сегодня она не решается подойти ближе к его прилавку? Почему стоит и молчит? А тогда, на улице, так смело ринулась к нему.
– Конечно, я тебя помню, – задумчиво произнесла она. – Мне нужна разделочная доска. Хочу обязательно деревянную. А ещё кухонные лопатки… тоже деревянные.
– У меня есть такие. Подходите. Выбирайте! А доски вот закончились. Если хотите, в следующий раз…
– Да, в следующий раз, конечно, – она, наконец, подошла и быстро, не выбирая, схватила пару лопаток из тех, что он протянул ей. Тут же вынула из кармана несколько купюр и положила их на прилавок.
– Не нужно, вы мне уже давали деньги, когда мы на улице встретились. Помните?
– Тогда это залог за доску. Найди мне её, пожалуйста. Закажи или сделай сам.
Сказала она и медленно пошла по рядам, удаляясь от Мурата.
«Чудная она всё же. Зачем залог оставила? Иностранка, одним словом, хоть и по-нашему говорит».
Дальше он не стал размышлять – он и так уже опаздывал на стадион. Но на этот раз он точно придет туда. И ребята наверняка его заждались. Придётся ему поторопиться, чтобы успеть к началу игры.
***
– Эй, друг, чего опаздываешь?
С этими словами перед Муратом выросла фигура Орхана и преградила ему дорогу на стадион.
– Пропусти! – буркнул Мурат.
Но Орхан не посторонился, врос в землю. Мурат попытался боком пройти мимо него. Не вышло: Орхан полностью закрыл собой и без того довольно узкий дверной проём, через который можно попасть на стадион. С Орханом Мурат учился в одном классе. Тот, как и Мурат, особым рвением к учебе не выделялся, но в отличие от последнего был авторитетом у мальчишек. У Орхана часто водились деньги, и он нередко приглашал ребят в кафе своего отца, где щедро всех угощал. Порой случалось и такое, что он одалживал небольшие суммы своим менее удачливым друзьям.
«Придется ответить на его вопрос. Иначе не отстанет».
– Я уже собирался уходить с базара, да одна покупательница пристала – никак не могла выбрать товар, – буркнул Мурат.
Он всегда неловко чувствовал себя рядом с Орханом. Бойкий и верящий в «силу» своего взгляда он терялся рядом с тем и старался не смотреть в глаза наглого мальчишки. Ему не нравилось, что тот разговаривает с ним каким-то повелительным тоном. Да и авторитет Орхана казался ему не настоящим, покупным, что ли. В общем, что не говори, а недолюбливал Мурат Орхана и денег никогда у того не брал и в кафе, когда тот приглашал, не ходил.
– Чего ты маешься на своём базаре, торгуешь с тётками да бабками разной чепухой. Много там всё равно не заработаешь. А я всегда могу дать тебе денег, – прищурив глаз, с ухмылкой, смотрел на Мурата Орхан.
– А мне нравится базар, – коротко произнёс Мурат и, наконец оттеснил Орхана в угол, ближе к сетке. Проход освободился, и он побежал мимо Орхана на стадион. За ним не спеша пошёл и Орхан.
Сегодня той команде, в которой играл Мурат, не везло: как не старалась она вырвать победу у соперника, ничего не получалось. Поэтому домой Мурат возвращался уставший, мокрый и сильно раздражённый.
Уже подходя к дому, на дороге, прямо перед собой, он заметил неподвижный женский силуэт, который, как только он стал приближаться, куда-то исчез.
Неприятный холодок пробежал по спине Мурата. Он посмотрел по сторонам. Никого не было. Может, ему померещилось, что кто-то был. А, может, женщина сошла с дороги и скрылась за ветвями деревьев, растущих на обочине. Чего он так встревожился? Мурат ещё раз посмотрел на дорогу – никого. Повернул голову в сторону обочины и сквозь сплетённые ветви заметил быстро удаляющуюся женскую фигуру.
Дома Мурат никак не мог успокоиться: он вспоминал то усмехающиеся глаза Орхана, а то вдруг взгляд той иностранки, которая при каждой встрече пристально рассматривала его. Вообще, нехороший у неё взгляд, тревожный. Во всяком случае, на него он так действует.
Потом подумал о матери, к которой сегодня не успел зайти. А все из-за футбола! Эх, лучше бы к матери пошел – всё равно его команда проиграла. Правда, ему и денег пока не удалось для нее собрать. Приходить же к ней в дом только ради встречи – все же рискованно. Пусть и ловок Мурат, но всегда есть вероятность, что кто-нибудь из соседей – друзей бабки – заметит его и обязательно донесет той, что Мурат часто наведывается к матери.
Поздно вечером появился муж тетки. Принес вкусный лахмаджун*. Все сели есть. Успокоился Мурат лишь после того, как съел несколько лепешок. Съел и тут же заснул, позабыв о всех тревогах и волнениях.
Мурат бойко обслуживал покупателя, когда вновь появилась та женщина. Сначала он почувствовал взгляд, тяжёлый, словно камень упавший ему на грудь. Он сразу понял причину своего беспокойства, но не стал искать иностранку взглядом: пусть сама подойдёт! До встречи с ней появление постоянного покупателя всегда его радовало, потому что означало только одно: и на этот раз у него обязательно купят что-нибудь ещё. Но эта женщина… Было в ней что-то неуловимо-тревожное. Её беспокойство тут же передавалось и Мурату, хоть он и пытался шутить и говорить с ней как ни в чём не бывало.
Он опасливо покосился по сторонам. Разумеется, он ее не ищет. Но где же она? Ага. Совсем рядом! На соседнем прилавке иностранка тщательно выбирала овощи, изредка бросая взгляды в сторону Мурата. Наконец, она что-то купила и также медленно, осторожно, словно о чём-то продолжала размышлять, начала подходить к тому месту, где торговал Мурат. Потом остановилась и стала перебирать утварь на его прилавке. Мурат уже успел обслужить покупателя, а она так и не заговорила с ним. Но и уходить, похоже, не собиралась.
– Здравствуйте, – выдавил из себя улыбку Мурат: нужно что-то сказать, чтобы она, наконец, заговорила. – Сегодня у меня есть доска… Которую вы искали в прошлый раз.
Наверняка она за ней и пришла. Подумал Мурат и невольно обрадовался, отогнал свои страхи, найдя подходящее объяснение её появлению здесь.
Она подняла глаза, посмотрела на него. Его опять обдало ледяной волной: её глаза… Блуждающие, немного извиняющиеся, но без живой искры участия и интереса, которая сразу настраивает на шутливый лад.
– Вы хотите купить что-нибудь другое? – растерялся Мурат, поскольку женщина не проявила интереса к доске.
– Пожалуй. Может, ложки. Деревянные, – произнесла она.
Мурат удивился: не так давно она уже покупала у него ложки. И опять собирается их купить? Что она с ними делает? Хотя, какая ему разница – пусть берёт как можно больше! И уходит. Да! Уходит поскорее.
– Дай мне все. Сколько у тебя есть.
Мурат сгреб с прилавка все ложки, положил в пакет, туда же отправил и доску, и протянул ей покупки. Она равнодушно бросила пакет в сумку.
«Рассеянная она, видно, поэтому и забыла о заказе, – решил он про себя. – А у неё большая сумка, вместительная. Наверное, она не только у него много всего покупает. И чего он, собственно говоря, так испугался?»
– Сколько с меня?
– Восемьдесят лир, – Мурат намеренно немного убавил сумму: мало кто из покупателей забирает весь товар сразу.
Она протянула ему сто лир.
– Не надо сдачи. Найди мне специальные ложечки для специй. Тоже деревянные. Ты же сможешь их найти, Мурат? Пожалуйста, пообещай, мне, что ты это сделаешь.
Она смотрела на него так, словно от того, найдёт Мурат эти ложки или нет, зависит чья-то жизнь.
– Я постараюсь, – слишком поспешно пообещал Мурат, хотя пока толком не представлял, где он найдёт такие ложки.
Почему-то он не смог ей отказать. И дело было вовсе не в залоге, что она оставила ему – во взгляде этой женщине, как и в глазах его матери (зачем он вспомнил о ней сейчас?) была какая-то хрупкость, уязвимость. И ему показалось, что своим отказом он что-то сломает, разрушит у неё внутри. Мурат не мог понять, откуда взялось это странное чувство – оно возникло само по себе и не поддавалось разумным объяснениям.
– Хорошо, Мурат, спасибо.
Что это? Ему показалось, что женщина слегка улыбнулась: исчезло напряжение во взгляде, и в нём, кажется, промелькнула живая искорка. Уголки рта, всё время опущенные, чуть приподнялись. А улыбнулась ли она? Слишком быстро иностранка отвернулась и пошла прочь. А он уже ругал себя за то, что согласился искать для неё эти ложки.
Теперь ему точно придётся ещё раз встретиться с ней и снова посмотреть в её глаза: пустые и беспокойные, немного пугающие его.
– Мурат, ешь, милый! Похудел-то как… Тётка тебя не кормит, что ли? – мать поставила перед Муратом полную тарелку фасоли. – Специально для тебя приготовила, как ты любишь. Ведь чувствовало сердце моё, что ты сегодня придёшь. Каждый раз, когда базар, сама не знаю почему, а жду тебя. Вдруг забежит мой барашек, а у меня в доме нечем его накормить.
– Мама, не могу я к тебе часто приходить. И ты сама знаешь почему.
Мурат не любил разговоров на эту тему и сразу хмурился. Разве мать не знает, что он бы с радостью жил вместе с ней, а не с тёткой? Зачем напоминать ему о том, что она всё время ждёт его? Только больно от этого. И всё.
А мать ещё больше располнела, стала рыхлой и неповоротливой. Интересно, а отец знает, что она скоро родит? Отцу, конечно, лучше бы об этом ничего не знать. Когда при нём начинают говорить о бывшей жене, он из себя выходит. И как он отреагирует на такую новость, даже думать не хочется. Эх… Но бабка наверняка ему обо всём расскажет или уже рассказала.
– Ай, устала опять, лучше я посижу, сынок. Ты уж извини, что я каждый раз так плохо тебя встречаю. Твоя сестричка и в животе мне покоя не даёт..
– Сестричка?! – Мурат аж вздрогнул – что за новости такие?! – Нет, мам, мне брат нужен. Что я с девчонкой буду делать?!
Он никак не хотел допускать мысли о том, что у него может появиться сестрёнка. Даже тётка – не самый близкий ему человек – и то мальчика родила. А его родная мать, почему обязательно должна родить девчонку?!
– Будешь её любить и защищать! – прервала его размышления мать.
– А отец… Когда узнает, и вообще…
– Что, отец? У него теперь своя жизнь. Он вель сам меня прогнал – не нужна ему больше моя любовь. И тебя у меня отобрал. Сыночка моего.
Глаза матери увлажнились.
«Сейчас заплачет», – подумал Мурат и испугался. Не умел он утешать – у самого слёзы подступали к горлу, когда мать плакала. А ему нельзя плакать: он мужчина!
Мать тяжело вздохнула и запустила пальцы в волосы Мурата. Ну, совсем это некстати! Большой он уже, а она ведет себя с ним как с маленьким. У Мурата защемило в груди и от волнения застучало в висках.
Мурат тосковал по тому времени, когда они жили все вместе: отец, мать и он. Ему было хорошо с матерью. Она ласковая и добрая, всегда утешит и приласкает. Конечно, сейчас он уже большой и вполне может обойтись без нежностей, которые, вообще-то, его стали раздражать. А тётка, хоть и добрая, но не мать она ему. Совсем она другая. И обнимет его иначе, и не пахнет она домом, в котором он вырос… И глаза, и руки у неё не такие, как у матери.
А мать продолжала говорить.
– Теперь ещё и ребёнок появится. Сложно мне будет здесь одной, сынок. Хочу я к сестре уехать. Там твоя бабушка с младенчиком поможет. Может, и на работу к соседям наймусь. Овощи и фрукты в сезон собирать буду, или могу за детьми присмотреть. А здесь что? Только ты и помогаешь. Хороший ты у меня вырос, чуткий… Другие – волком смотрят. А всё из-за твоего отца – боятся, что разозлится, если они вдруг снова начнут со мной общаться. Ладно, зачем я тебя расстраиваю? Мягкое сердце у тебя. Не такое, как у отца…
– Как у тебя, да? – Мурат хмуро слушал мать и быстро ел фасоль. Но как только она сказала про его сердце, не такое, как у отца, не смог удержаться от вопроса. Не хочет он быть похожим на отца. Совсем не хочет! Хороший человек не стал бы забирать сына у матери и лишать его общения с ней. Сам он часто думает, что больше похож на мать. Хоть тётка и говорит обратное!
– Как у меня, конечно, – улыбнулась мать. – Безотказный ты, Мурат, вот что.
Мурат съел фасоль. Безотказный?! Чего это мать про него такие глупости придумала? Хотя, может, и права она. Вот и ложки для незнакомой женщины собрался разыскать. Но это ведь заказ, работа, поэтому не считается.
– Когда надо, могу и отказать, – обиделся Мурат и засобирался. – Пойду уже. Когда зайду в следующий раз, не знаю.
– Не обижайся, сынок. Просто волнуюсь я за тебя.
– Я большой. Чего за меня бояться. Пойду я уже, мама.
Нагнулся к ней, подставил лоб для поцелуя, и сам потом быстро чмокнул её в лоб и, оглядываясь по сторонам, помчался прочь от её дома.
«Мне кажется, или за мной кто-то опять следит?» – Мурат ощутил небольшой холодок на спине, лёгкое оцепенение кожи между лопатками. И невольно подумал о той женщине, которая покупает у него ложки. Обернулся – никого нет. Только сумеречная тень метнулась к обочине дороги. «Мне кажется, мне всё это кажется! За мной никто не следит. Зачем кому-то за мной следить? Это простое совпадение. Мало ли кто с дороги сошёл».
Но перед тем, как тень удалилась к кустам, он успел заметить, что она напоминает женский силуэт.
«И почему я сразу подумал о той женщине, которая покупает ложки? Надо бы пойти за этой „тенью“ и посмотреть, кто это и куда направляется. Может, это и не она вовсе. Конечно, не она – зачем ей за мной следить? Из-за залога? Вряд ли – не велика сумма».
Пока Мурат думал, силуэт исчез за стволами деревьев, росших по обочине дороги, а потом и скрылся между домов. А, может, Мурат не просто так медлил? Похоже на то, что он просто боялся бросаться вдогонку за этим загадочным силуэтом.
Уже дома Мурат опять вспомнил об обещанных иностранке ложках. И где их найти? Если только попробовать узнать там, где он обычно заказывает товар. А потом надеяться, что, купив у него эти ложки, иностранка больше не придёт.
Странные чувства одолевали Мурата, когда он думал о ней: робость, трепет, а, может, и страх? Хотя, почему именно страх? Чего ему бояться? Она обыкновенная женщина, не страшная вовсе. Только глаза у неё диковинные. Они и вызывали его интерес, и пугали одновременно. Что-то ещё влекло его к ней, а иначе зачем он взялся искать эти ложки?! Конечно, она хороший покупатель. Но не только в этом дело. А в чём, Мурат пока не может понять.
А может, взять ей и сказать, что не смог найти такие ложки? Но ведь обещал…
Мурат не один день так рассуждал и сомневался. Но ложки, какие ей были нужны, всё-таки нашёл. Оказалось, сделать это было вовсе не сложно. Мужчина, у которого он брал свой товар, в ответ на его просьбу сделал всего пару звонков и через неделю обещал привезти ему эти ложки.
Хорошо. Решил Мурат. Теперь это не будет его беспокоить: если Мурат что-то обещает, то старается это сделать. Выходило, что он сдержал слово мужчины.
Она появилась на рынке не так скоро, как раньше. Пришла туда, когда торговцы уже начали складывать свой товар и собираться по домам. Он и сам собрался уходить, решив, что и сегодня её не будет и, к своему удивлению, даже немного занервничал: вот и о ложках узнал, и обещали ему их привезти, а она все никак не приходит. Кому он потом продаст их? Поэтому, заметив её, вздохнул с некоторым облегчением. Но стоило ей только подойти к нему поближе и посмотреть своими пустыми глазами прямо в его сердце, и он опять почувствовал неловкость. Поэтому нарочито бодро выпалил:
– Будут вам ложки. В следующую пятницу. Мне обещали их привезти на днях.
– Да? – спросила она немного неуверенно, и словно не обрадовавшись вовсе. – А ты можешь принести мне их домой? Я живу здесь рядом.
Она показала рукой на дома возле базара и назвала свой адрес.
Мурат не успел ничего ответить – он от удивления замер. Принести ложки к ней домой?! Вот ещё!!! Пока он про себя возмущался, она развернулась и уверенно пошла прочь.
– Пожалуйста, Мурат, – обернулась она и, похоже, улыбнулась. Нет, только подняла уголки рта.
– Мурат, кто это был? – спросила тётка Фатима, с подозрением глядя в след уходящей женщины.
– Да так, клиентка. Заказ сделала и оплатила, – растерянно произнёс Мурат. Неужели он понесёт эти ложки к ней в дом? Нет уж, пусть ждёт следующей пятницы, когда будет базар. А он ей скажет потом, что ложки привезли аккурат в четверг вечером!
Но ложки ему привезли на следующий день, в субботу. И прямо с субботы Мурат начал маяться: взять и отнести ей эти ложки, или пусть она ждёт наступления пятницы? Пусть ждёт, решил он. И взялся помогать тётке, чтобы отвлечься от мыслей об этих злосчастных ложках. Сначала решил повозиться с Юсуфом. А тетка в это время пусть спокойно еду готовит. А то с Юсуфом на руках у нее плохо получается варить суп. И время обеда давно пришло. Не плохо было бы подкрепиться. Но ему быстро надоело прыгать вокруг орущего младенца, всё время требующего мать и ни в какую не соглашавшегося сидеть на руках у Мурата. Тогда он вызвался сходить в магазин. По дороге встретил Орхана. Тот сказал, что вечером ребята собираются играть в футбол и хорошо, если Мурат к ним присоединиться. Мурат с радостью согласился и через пару часов резво бежал на стадион, решительно позабыв о злосчастных ложках.
А когда вечером возвращался домой, на дороге опять заметил женский силуэт, далеко, почти уже на подходе к дому.
Он разозлился и громко крикнул, вздрогнув от звука собственного голоса, внезапно разорвавшего тишину посёлка: ты кто? Силуэт исчез с дороги и расстаял на обочине, как и в прошлый раз. А бежать за ним ему и в этот раз не захотелось – боевого настроя хватило лишь на этот громкий крик.
К понедельнику Мурат извёлся окончательно – мысли о ложках и женщине, заказавшей их, преследовали его, чем бы он не занимался, и он решил, что во вторник утром отнесёт эти треклятые ложки к ней домой.
Почему во вторник, а не сразу в понедельник вечером? На этот вопрос у него уже был готов ответ: если и идти в дом к этой странной женщине, то только с утра, а никак не вечером, когда на дорогах возникают силуэты, и вообще всё вокруг становится немного таинственным.
Женщина жила в престижном квартале, состоящем из небольших одноэтажных домиков. Каждый домик занимала одна семья. Соседей не было. Последнее обстоятельство очень смущало Мурата. Он поёжился, но постарался отбросить свои навязчивые страхи и смело подошёл к дому, на котором значился нужный номер. Перед домиком с большой террасой и огромными окнами, располагался цветущий сад, в котором росли ухоженные кусты роз и ещё какие-то цветы, названия которых Мурат не знал. Все это он увидел через невысокий забор, окружающий дом. Что ему делать дальше? Открыть железную дверь и войти в сад? Звонка на воротах он не увидел, а раньше бывать в подобных домах ему не приходилось. А дома ли сама хозяйка? Она же не может всё время сидеть и ждать, когда он придёт. Может, ему оставить пакет с ложками у двери в сад? А вдруг пакет кто-то возьмёт? Доказывай потом иностранке, что он приносил ей эти ложки и оставил их в пакете возле её дома. Мурат решительно толкнул дверь. Она сразу распахнулась, приглашая войти. Вот и хорошо: в саду и брошу этот пакет. Мурат пошёл по дорожке, посматривая по сторонам. Где же оставить пакет, чтобы она сразу обратила на него внимание? Если оставить где попало, есть вероятность, что она его не найдет. Хотя это станет уже её проблемой, а никак не самого Мурата. Он ещё раз осмотрелся. Зашёл на террасу, и уже собирался оставить там пакет, но заметил, что дверь в дом открыта настежь. Удивляться тут нечему – жара, все оставляют открытыми окна, двери, спасаясь от летней духоты. Но в таких домах наверняка есть кондиционер. А хозяйка-то, получается, дома. Стала бы она все двери оставлять открытыми. Где же она сама? Мурату стало интересно, и он зашёл в помещение, сразу оказавшись в огромном салоне. Из-за спущенных на окнах жалюзи тут было довольно темно.
– Мурат, проходи.
Услышал он спокойный женский голос.
– Здравствуйте. Я принёс то, что вы просили, – выдавил он из себя. Сейчас он поставит пакет и уйдёт – дело сделано.
– Заходи, пожалуйста. На улице слишком жарко, и ты, наверное, хочешь пить.
Мурат почувствовал тяжесть в ногах – теперь сразу не уйти. Что за наваждение? Чего он опять так оробел?
Женщина поднялась ему навстречу. Всё это время она сидела в огромном кресле у окна, выходившего в сад. Как он её сразу не заметил? Она практически слилась со светлым креслом: белая блуза, светлые брюки, сама очень бледная, с бесцветными волосами – прозрачная и вибрирующая, словно тень в свете фонарей, а здесь – бликов солнца?
– Проходи, мальчик, я совсем одна. У меня есть фрукты, газировка. Что ещё нужно человеку в жару? Ты ведь не откажешься от газировки? Не стесняйся, пожалуйста.
Её речь была блёклой, невнятной, как и она сама, и Мурату приходилось всё время вслушиваться в шелест её губ.
Может, это оттого, что она плохо знает его язык? Хотя, не похоже: всё, что она произносит на турецком, вполне можно понять. Но говорит она так, словно ей не хватает энергии: с усилием выдыхая слова, окончания которых она иногда в изнеможении проглатывает.
– Я не голоден. Спасибо. И пить не хочу, – соврал Мурат, так как от волнения у него давно пересохло во рту. – Я ложки вам принёс, те, что вы просили меня найти. Помните?
На всякий случай спросил Мурат, чтобы сразу перейти к цели своего появления здесь. Ему хотелось как можно быстрее сбежать из этого дома.
– Да, ложки, конечно, – встрепенулась она и передёрнула плечами, будто озябла.
– Они тут, – Мурат показал ей на пакет, из которого намеревался вынуть ложки.
– Брось ты этот пакет. Ничего с ним не случится. А сам садись к столу. Вот газировка. Холодная. Стакан для тебя я уже поставила.
Она смотрела на него, но Мурат никак не мог понять, что выражает её взгляд: радость от того, что он принес ей эти ложки, одобрение сделанного им или просьбу остаться здесь с ней? Ее взгляд ничего не говорил ему. Она постоянно думала о чём-то своём, иногда задавала ему вопросы, ответы на которые, по всей видимости, ей были не слишком интересны. Такое избирательное безразличие и пугало, и одновременно завораживало, казалось странным и загадочным. И вместо того, чтобы уйти, Мурат неожиданно для самого себя опустился на стул прямо напротив иностранки. А, сев, решил осмотреться по сторонам – любопытство окончательно вытеснило страх. Но ничего особенного в интерьере этой квартиры он не заметил. Самым загадочным и непонятным объектом в доме была сама его хозяйка. Мебель обычная, новая и наверняка очень дорогая, как и подобает домам такого уровня. Красиво, конечно. Но неухожено как-то, неопрятно, что портит общее впечатление. К примеру, на спинках стульев – небрежно оставлена одежда, на столе – сдвинуты на самый край грязные тарелки, тут же валяются уже использованные, скомканные салфетки. Его тётка давно бы всё убрала. Хотя в их доме и мебели совсем нет, но вещи не валяются где попало. А вот в саду у иностранки очень красиво: розы цветут и какие-то другие цветы. А ещё… Мурат насторожился. Чего-то здесь не хватает. Точно! В этом огромном пространстве, заставленном шкафами и столами, нет телевизора. Удивительно! Даже у тётки в доме (да и в отчем доме тоже) на стене висит телевизор плазма. А тут его нет!!! Мурат с нарастающим удивлением огляделся вокруг, даже немного приподнялся со стула, продолжая искать взглядом то, чего здесь похоже не было. Ну ведь не может такого быть!
– Вы совсем не смотрите телевизор? – не удержался он от вопроса.
Он, правда, и сам по телевизору смотрит только футбольные матчи, а вот его тетка и мама весь день увлеченно проводят за сериалами.
– Телевизор? – на лице хозяйки не отразилось никаких эмоций. – Я больше люблю цветы.
Телевизора в этом доме точно нет. Убедился Мурат и успокоился: иностранка, вероятно, тратит время не на сериалы – она ухаживает за живыми цветами в своем саду.
– У вас очень красиво в саду.
Он посмотрел в окно. Из него хорошо просматривался весь сад и тропинка, по которой он робко пробирался к дому. Скользнул взглядом чуть ниже и заметил на подоконнике маленькую фотографию в массивной рамке. Видимо, когда Мурат вошёл в дом, женщина смотрела на фотографию, а не разглядывала сад. Иначе бы она обязательно заметила его идущим по тропинке. Он немного задержал взгляд на фотографии. Ничего особенного – маленький ребенок с большими глазами. Обыкновенный младенец. Только глаза… Огромные, испуганные. То ли плакал, пока его фотографировали, то ли собирался заплакать.
Он взял бутылку воды и решительно плеснул ее содержимое в стакан, который заботливая хозяйка давно поставила перед ним. Во рту у него пересохло сразу, как только он переступил порог этого дома. Сразу выпить угощение он не решился – непривычная атмосфера вокруг, а самое главное – присутствие этой странной женщины сковывало его. Но жажда стала невыносимой. Мурат большими глотками принялся жадно пить холодную воду
Краем глаза он поймал её взгляд. Она, не моргая, смотрела прямо ему в лицо. Мурат чуть не поперхнулся, и, зажмурившись – теперь он её не видел – допил воду.
– Спасибо. Я пойду.
– Спасибо? За что? Это тебе спасибо. Я здесь совсем одна. А этим утром я оказалась в компании с тобой.
– Вам одной не страшно? – не удержался от вопроса Мурат и сразу подумал о матери – она ведь тоже одна!
– Мне?
Она всё время переспрашивает. И сразу не отвечает на вопросы. Как тяжело с ней разговаривать.
– Не страшно. Страшно, когда не одна, – она, наконец, отвела от него свой взгляд и посмотрела куда-то в стену.
Из её ответа Мурат ничего не понял, но и выяснять, что она имеет ввиду, не стал. Вместо этого решил спросить о детях – плачущий младенец на фотографии заинтересовал его.
– А ваши дети уже выросли? – Мурат выразительно посмотрел на фотографию на подоконнике, даже руку приподнял, жестом указывая на неё, чтобы она поняла, почему он решил задать такой неожиданный вопрос.
– Дети?
Она встрепенулась. Глаза потемнели: из бесцветных превратились в чёрные. Такая перемена в её взгляде не на шутку перепугала Мурата.
– Извините. Просто у моей тётки такой же малыш, как на вашей фотографии. Он не даёт нам спать, – Мурат виновато улыбнулся. – Вот я и решил спросить. Зачем – не знаю, – искренне признался Мурат.
– Ты живёшь с тётей? – в её взгляде пропала чернота, и глаза вновь стали бесцветными.
– Да и с бабкой.
– А родители?
– Отец работает. Они с матерью в разводе. Обычное дело.
Мурату не хотелось говорить с ней о матери, не хотелось показать ей свою грусть. Поэтому он бодро улыбнулся.
– Бедный мальчик?
То ли спросила, то ли посочувствовала она.
– Мне пора.
Не хватало ещё, чтобы она начала его жалеть! Мурат резко встал из-за стола и решительно пошёл к выходу.
– Бедный мальчик, бедный мальчик, – слышал он, пока шёл до двери, да и на террасе ему всё казалось, что вслед ему несётся это её вопросительно-утвердительное «бедный мальчик?!»
«Какой же я бедный? С чего она взяла, что я бедный? Я уже взрослый и самостоятельный. Живу как хочу, ещё и матери помогаю. Могу и не работать, если захочу. А работаю потому, что мне нравится работать на базаре. Если бы не я, у кого бы она тогда ложки купила?
А я ведь забыл ей сказать, что заказ вышел немного дороже, и залога не хватило. Растерялся под её взглядом, про детей зачем-то стал расспрашивать. А возвращаться в этот дом не хочу! В пятницу будет базар – вот тогда и рассчитаемся!»
Решил Мурат.
Но в пятницу она не пришла на базар. Мурат весь день смотрел по сторонам в надежде её увидеть. Напрасно. Собственно, он сам виноват – про деньги ему надо было сказать ей сразу, как только он вошёл к ней в дом и заговорил. И почему, собственно, он решил, что она обязательно опять придет на базар? Может, она вообще уехала. Вернулась к себе в Германию или Голландию. Или ещё куда-нибудь. А он не знает ни её имени, ни откуда она приехала. А если бы и знал – разве это помогло ему сейчас?
В конце концов, невелики убытки! Обидно только, что на таком большом заказе совсем ничего не заработал. А вот деньги ему вовсе не помешали бы, – корил себя Мурат, складывая товар.
Он попрощался со всеми, но домой не пошёл, а свернул на ту улицу, где жила она. Её дом совсем рядом. В дом он не пойдёт, разумеется – просто издалека посмотрит, не висит ли замок на дверях сада, а, может, наоборот, дверь в него распахнута, как в тот раз, когда он приходил к ней. Если висит замок, значит, она уехала. А если замка нет, тогда он развернётся и как ни в чем не бывало пойдёт к себе домой, а потом, может… Что он сделает потом, где он найдёт её, и как расскажет о том, что она должна ему денег, Мурат не знал. Он совсем запутался.
Сначала он шёл довольно бойко, а потом замедлил шаг: калитка в сад, похоже, приоткрыта. С такого расстояния сложно быть уверенным в этом. Он решил подойти ещё ближе, чтобы убедиться в том, что калитка и правда распахнута, и в саду находятся не работники, которые тщательно убирают дом после отъезда его хозяйки.
И тут он увидел её. Она стремительно появилась из калитки и шла ему навстречу. Между ними – небольшое расстояние. Надеяться на то, что она его не заметит, глупо: она уже подняла своё лицо и, похоже, посмотрела на Мурата. Он вздрогнул. Женщина стремительно приближалась.
– Мурат?
Она внимательно смотрела на него. Сегодня у неё серые глаза, далёкие и холодные, как звёзды.
– Я мимо шёл, – Мурат пожалел о своей затее – он вновь оцепенел, ему стало неловко, что оказался здесь, и теперь нужно как-то начать разговор о деньгах.
– Я не была на базаре. У меня сегодня день скорби. В этот день я избегаю скоплений народа. И вообще, людей. Но ты – ребёнок.
Мурат покраснел: «Ребёнок. Сейчас ещё добавит – бедный!»
– Поэтому для тебя я могу сделать исключение.
– А что… что у вас случилось? – превозмогая охватившие его сначала раздражение, а потом и робость, спросил Мурат.
– Мой ангел. Он улетел, – торжественно, но при этом весьма загадочно произнесла она.
– Ангел? – протянул Мурат и посмотрел ей в глаза, пытаясь понять: шутит она или нет.
Но её глаза, как всегда, ничего не выражали – пустые и немного отрешённые.
Чудная она всё же. Говорит о каких-то ангелах… Возможно, она называет ангелом того ребёнка, фотографию которого он видел у неё дома?
– Ваш ангел – это тот мальчик на фотографии? – Мурату хотелось услышать немедленное подтверждение внезапно посетившей его догадки.
– Да, – коротко ответила она, и взгляд её из ничего не выражающего стал колким.
– А куда он улетел? – тихо спросил Мурат, силясь понять смысл её слов. Да и жалко ему стало того малыша с огромными глазами. Что с ним произошло?
– Ангелам хорошо на небе. На земле – ад.
Опять загадки. Мурат ничего не понимает. А она, похоже, никуда не спешит и сегодня немного разговорчивее, чем обычно. Самое время сказать ей о долге.
– Когда я заходил к вам, я забыл сказать, что ваш заказ вышел дороже… – начал было Мурат.
Но она перебила его.
– Да, ложки, конечно! Хорошо, что ты мне о них напомнил. Я должна сделать тебе ещё заказ. Вилишь ли, у меня свой магазин в Германии. Мне нужно много, очень много ложек, – она замолчала, опустила глаза, а потом добавила:
– Приходи ко мне завтра. Если у тебя нет важных дел, конечно. Я заплачу всю сумму сразу. Договорились?
Мурат быстро кивнул головой, а женщина, не попрощавшись, опустив голову и глядя себе под ноги, побрела дальше.
Опять он согласился! И отчего-то сердцу стало тяжко. Будто руку ему кто-то на грудь положил и сдавил в том месте, где у Мурата сердце. Но никакой руки нет, а Мурату тем не менее плохо, и муторно у него на душе. Может, устал? Или ест мало? Мать, вон, сказала, что он похудел. Или дело в этих ложках, вернее, в этой иностранке? Есть в ней что-то непонятное, поэтому, может, хоть и чудно и боязно, но его странно тянет к ней. И мальчик тот, ангел ее, куда мог улететь? А глазища у него какие…
Мурат спешил домой. От жары и духоты, что были на базаре – а, может, и после этой встречи – у него разболелась голова. Поэтому на стадион он решил не ходить: пускай мальчишки без него мяч по полю гоняют.
Тётка его тревожного состояния не заметила – у неё в гостях были соседки. И Мурат быстро прошмыгнул мимо всех на террасу. Там сел на пол, спиной облокотился на бетонную стену. Прямо над его головой навис зелёный лиственный купол: виноградная лоза плотно обвила террасу, крепко зацепилась усиками за натянутые вдоль террасы железные прутья. Теперь лучи предзакатного солнца сюда не проникали, и Мурат устроился в тени, почти в прохладе. Хорошо сидеть здесь. Тихо. Он вытянул ноги. Одной ногой упёрся в таз, который с шумом отъехал, и из него высыпались бледно-салатовые листья. Видно, тётка сарму* собралась делать – вот и листьев свежих нарвала, сложила в таз. Надо бы собрать разлетевшиеся листья. Но Мурат так хорошо устроился, что ему совсем не захотелось шевелиться. И дрёма, похоже, накатила на него. Если бы не этот навязчивый шум – «цвырканье» цикад в саду – он тут же и заснул бы. Не жарко им, что ли? Или, наоборот, от жары так шумят, жалуются, что как только появились на свет, сразу оказались в жаровне. «Ад на земле», – вспомнил он слова иностранки. Ерунда, конечно! И вообще, он не хочет сейчас думать о смысле её загадочных слов. А чтобы совсем отвлечься, Мурат начал рассматривать виноградные листья на первый взгляд такие похожие между собой, но, если хорошенько присмотреться – отличающиеся друг от друга. В какой-то момент ему начало казаться, что это вовсе и не ветки лозы, а… руки. Орава людей протягивала к нему свои руки: у кого-то ладони были зажаты в кулак, у кого-то – открытые, есть и совсем крохотные ладони, с маленькими детскими пальчиками. Под монотонное стрекотание цикад Мурат и не заметил, как веки отяжелели, и он задремал…
– Мурат, просыпайся! У нас радость большая! Твой отец возвращается. Пока ты допоздна где-то шлялся, он мне позвонил. А потом соседки пришли – закрутилась я. Когда тебя увидела, не сказала сразу: хмурый ты больно вернулся и промчался мимо. Зашла в комнату – тебя нет. Заглянула на террасу, а ты там спишь. Зачем будить? Сейчас проснулся и сразу новость хорошую узнал.
Мурат спросонья хлопал глазами. Голова гудела. Реальность не спешила прорваться сквозь завесу сна, за которой он так уютно устроился.
– Кто? Отец?
На всякий случай переспросил Мурат. Но особой радости не испытал. Он уже привык жить без него, и его почти все устраивало: к нему никто не лез и почти не контролировал. Если только бабка. Но она старая, и от нее, как от назойливой мухи, можно отвернуться. А перед самой поездкой отец так шумно разводился с матерью, приревновав её к двоюрному брату, что Мурат даже вздохнул с облегчением, когда тот наконец уехал.
«И чего его так рано несёт обратно? Все деньги уже успел заработать, что ли? – хмуро думал Мурат. – Сидел бы в своей Германии!»
Нет, не рад Мурат возвращению отца, совсем не рад! А что будет, когда он увидит мать? У той живот впереди нее идет. Ей совсем уже скоро рожать.
Мурату сделалось страшно.
– Ты чего застыл, дурень?! – тётка с удивлением смотрела на Мурата. – Или никак не проснёшься? Отец родной едет, денег нам везёт, подарки для тебя.
– Я рад! – хмуро ответил Мурат. – Очень рад. Что ж мне, как девчонке, прыгать от счастья? Когда он приезжает-то?
– Ну, да, мужчина растёт, серьёзный, как отец! – улыбнулась тётка, не заметив, что у Мурата лицо перекосило, когда тетка его с отцом сравнила, будто он зараз целый лимон проглотил.
– Отец пока ищет билеты. Вот как найдёт подходящий, чтобы и по цене и по времени устраивал, в тот же день купит и прилетит, – продолжала она сообщать Мурату подробности «чудесной новости». А потом оставила Мурата наедине со свалившемся на него «счастьем».
***
«Что теперь будет?» Размышлял Мурат, продолжая переживать за мать и за то, что их редкие встречи скоро станут совсем невозможными, так как отец будет следить за каждым его шагом. Но это ещё полбеды.
Что будет с матерью? Мурату за нее очень страшно: отец и после развода считает ее своей собственностью и вряд ли даст ей жить спокойно. Ревнует её, а тут и младенец скоро появится…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71039590?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Юлия Тимур
Повесть переносит читателя в современную Турцию, в небольшой посёлок под Мерсином. Герой повести – Мурат, мальчик-подросток, который живёт у тётки и иногда продаёт на базаре кухонную утварь. Как-то к его прилавку подошла иностранка, которая купила сразу очень много деревянных ложек. И с этого момента мальчика начинает кто-то преследовать. Кто этот преследователь, и что ему нужно от Мурата?
Ложки деревянные
Юлия Тимур
Иллюстратор Юлия Тимур
© Юлия Тимур, 2024
© Юлия Тимур, иллюстрации, 2024
ISBN 978-5-0064-4931-2
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Часть первая
Ложки деревянные
Мурат не спеша собирал сумку. А куда торопиться? Проснулся он рано. И времени на утренние сборы у него достаточно. Только бы случайно тётку не разбудить. Она почти не спала, потому что Юсуф всю ночь проплакал. Может, и не всю ночь, но Мурату в гулкой тишине ночи его плач казался бесконечным: он проваливался в сон под эти жалобные всхлипы и пробуждался ото сна, когда всхлипы превращались в резкий, пронзительный крик боли.
«У него зубки режутся», – сквозь плач младенца прокричала тётка, заметив, что Мурат приподнялся на кровати и смотрит на неё полулежащую.
«А-а-а», – протянул Мурат и на всякий случай спросил: «Помощь нужна?» Хотя совсем не представлял, чем он может помочь тётке. И откуда только в цыплячьем теле младенца берётся столько сил, чтобы извергать из себя такие мощные звуки?
А тётка, как заведённая, слишком поспешно замотала головой.
«Ты спи. Тебе утром рано вставать. Чего уж тут. Сама справлюсь».
И посмотрела на Мурата затуманенным взором – вроде, и на него, но, словно не видя – и крепко, обеими руками, прижала к груди младенца.
«Как бы не раздавила курёнка», – испуганно подумал Мурат. Уж больно крепко тётка схватила Юсуфа.
Юсуф же замолчал на пару секунд, а потом опять запищал, будто жалуясь на тёткино грубое обращение. Его писк постепенно превратился в настоящее кваканье. Так лягушки весной в пруду орут: жалобно и одновременно очень настойчиво. В сторону лягушки кинешь камень, спугнёшь, и она тут же замолкнет. С младенцем всё не так просто – попробуй унять его плач!
На этот раз тётка села на диван, но ноги вниз не спустила, отняла младенца от груди и положила его к себе на ноги. И сразу начала перекатывать Юсуфа с одной ноги на другую, слегка подбрасывая вверх. Малыш то беспомощно разбрасывал в стороны свои ручонки, то прижимал их к себе и сучил ножками, трясясь на ногах у матери. Не в первый раз Мурат наблюдал эту картину, а никак не мог взять в толк, зачем тётка так сильно раскачивает малыша? Неужели эта тряска может его успокоить?! Может, она это делает от отчаяния? Тётку, конечно, жаль: какую ночь уже не спит. Но и за Юсуфа страшно: вон он того гляди свалится с её ног, ударится, да мало ли что с ним может произойти от такой тряски!
Но младенец, к удивлению Мурата, вдруг замолчал. На пару мгновений в комнате стало очень тихо. А потом Юсуф прерывисто вздохнул – в гулкой тишине ночи этот вздох прозвучал как-то тревожно – и закричал ещё громче, еще пронзительнее, будто уже со страху.
Что было дальше, Мурат не помнил – он накрыл голову подушкой и вскоре оказался под покровом сна, какое-то время продолжая слышать откуда-то издалека заливистый плач Юсуфа.
Похоже, он всё собрал. Можно и уходить. Завтракать придётся на базаре, но ему не привыкать! В доме в такую рань обычно никто не встаёт: тётка дремлет после бессонных ночей, а муж её никогда рано не встаёт: он всегда поздно приходит с работы. Юсуф молчит. Всю ночь проплакал, а теперь спит, сложив губки в плотный бутончик, который пока не готов раскрыться навстречу новому дню.
На базаре Мурат, как обычно, возьмёт погачу* у симитчи*, а бабка Фатима (сестра бабааннэ*), что торгует за соседним прилавком, угостит его свежим чайком.
Если удастся продать все поделки, потом он зайдёт к матери. Даст ей немного денег. В тот раз, когда он забегал к ней, у той был такой огромный живот, что Мурат даже испугался: как она с ним ходит? Но осталось ей так ходить уже недолго – скоро у Мурата появится младший брат или, может, сестра. Лучше бы брат, конечно! С мальчишкой проще: подраться можно, в футбол поиграть! А девчонки – с ними никогда не знаешь, что делать. Хотя… Вообще-то, он сейчас просто размечтался: Мурат и мать свою тайком навещает. Сможет ли он возиться с малышом, когда тот появится?
Мурат горько усмехнулся. Мама… Только бы отец не узнал о том, что он видится с ней. Страшно даже представить, что будет, если это случится! Но Мурат не из боязливых. К тому же отец пока работает в Германии, и вернётся не скоро, почти через год. Кто отцу расскажет о походах Мурата к матери? Тётка не скажет – она, кроме своего Юсуфа, ничего вокруг не замечает. Если только бабааннэ (мать отца) узнает. Она всегда у всех всё старается выведать и с соседками часто сплетничает: кто – куда, кто – зачем. Вот и к Мурату с расспросами пристаёт: как в школе, где был, что делал. И ему приходится хитрить, отшучиваться: бабка не должна догадаться о том, что он скрывает от неё самое важное – свои, пусть и не частые, визиты к матери.
До базара Мурат дошёл быстро. С утра не жарко, и можно даже пробежаться, потому что потом ему предстоит долго стоять на месте. И куда ему потратить лишнюю энергию, которая сейчас так и просится, чтобы ее выпустили наружу? Но Мурат всё равно не бежит. Разве он дитя малое, которому всегда хочется шалить? Нет, он взрослый парень. Он бодро шагает на работу, иногда, правда, случайно переходит на лёгкий бег, но он тут же останавливает себя.
На улице в этот час пустынно. Только всклокоченные петухи, выставив вперёд широкие груди, разрывают тишину улиц пронзительным кукареканьем. Да растрёпанные куры, копошащиеся в дорожной пыли в поисках зерна или крошек хлеба, то тут, то там возникают у Мурата на пути. Один петух с куцым хвостом, по всей видимости пострадавшем в частых боях с соперниками, выскочил прямо на Мурата. Оглядел его свирепым взглядом, гордо расправил крылья, раздул хилую шею, готовясь то ли к нападению, то ли к к утренней песне. Мурат, не раздумывая, тут же принял вызов от неприятеля, подобрал небольшой камешек и прицелился им в петуха – получай! Петух подпрыгнул на кривых лапах – камень достиг своей цели, – а петушиный крик в этом прыжке вышел возмущенно-удивлённым. Мурат, рассмеявшись, помчался в сторону базара, совсем забыв о том, что он уже «взрослый».
На базаре бабка Фатима, коротко поздоровавшись с Муратом, тут же начала кряхтеть и жаловаться на боль в пояснице, согнулась в три погибели и с трудом вытащила из-под прилавка небольшой столик, на котором Мурат, открыв сумку, деловито принялся раскладывать свой товар. Ложки аккуратно сложил вместе с ложками, прихватки – с прихватками. Во всём должен быть порядок. Ценники Мурат выставлял в последнюю очередь, а иногда и вовсе забывал это сделать. И не потому, что цены покупателям разные называл, нет. Просто он все цены наизусть знал. Вообще, торговать Мурат умеет – редко кто из покупателей отходит от его прилавка без покупки. Особенно бойко у него идет торговля летом, когда в посёлок наезжают дачники и иностранцы, скупившие в этих местах домики. Иностранцы всегда при деньгах и на такой мелочи, как кухонная утварь, не экономят – покупают не торгуясь.
У Мурата к тому же глаза выразительные, как у матери. А когда его мать смотрит на мужчин, те, стушевавшись, умолкают. Да и женщины, когда замечают его мать, стараются быстрее отвести свой взгляд. Сила у них с матерью – в глазах. Только мать – «бедовая», как говорит родня, а Мурат – деловой, весь в отца. Мать же называет Мурата ласково: «мой барашек». Наверное, из-за кудрявых волос, всегда нерасчёсанных. А попробуй их расчеши! В его кудряшках гребень непременно застревает. Поэтому Мурат больше и не пытается это делать. А мать, если хотела прическу Мурата в порядок привести, расчёску никогда не брала – она запускала свои пальцы в его шевелюру. Мурату становилось больно – он кричал, пытаясь вытащить её руку из своих волос. Но материнские пальцы крепко увязали в спутанных волосах. Мурату делалось страшно: он боялся, что мать вырвет все его кудри. Он хватался за голову и зло смотрел на неё.
Эх, как давно это было! А теперь ему даже нравится, когда она так делает. Вроде и приласкала его.
Сам Мурат пока не знает какой он! Учится он точно не любит, потому что в школе всегда сплошная морока: на уроке надо сидеть и слушать, а когда придешь домой, ещё и домашнее задание делать. Правда, он иногда напрочь забывает его сделать, а иногда у него просто и не получается что-то. То примеры сложные, непонятные, а новую тему в школе прослушал, и задание теперь и не сделаешь поэтому. Ему же с уроками некому помочь: тётка сама только читать-писать умеет, отец – в разъездах, а мать – та, вообще, только в начальной школе отучилась. А Мурат уже в средней школе учится. Неважно учится. Поэтому и ходить туда особо не любит. Вот на базаре он чувствует себя совсем по-другому: там он ловкий и умный. И иностранцы, да и местные тоже часто покупают у него ложки и лопатки, стоит им только подойти к тому месту, где торгует Мурат, и остановиться. Мурат незаметно окинет их сметливым взглядом и бойко закричит:
«Берите, это ручная работа! Экологически чистый материал. Очень дёшево!»
Нужные слова, которые на клиента влияют, он хорошо знает. И за время работы выучил эти фразы на английском и немецком языках. К тому же он часто безошибочно определяет, кто перед: немец, русский или француз. Сделать это легко, если ты, разумеется, наблюдательный человек. Немцы обычно ходят по базару небольшими группами, выбирают долго и в первый раз редко что-нибудь покупают – присматриваются. Французов издалека слышно – язык у них интересный, с другим не спутаешь – и весёлые они, сразу берут вещицу, почти не торгуясь. А у русских сначала женщины к прилавку подходят, а мужчины поодаль стоят и смотрят на тебя так, будто сильно устали. А потом покупают много и не всегда то, что сначала хотели. Базарная наука совсем не сложная. И чему еще можно в школе научиться, чтобы это в жизни пригодилось? Да и зачем ему туда вообще ходить?
А на базаре интересно: люди разные, и Мурат себя взрослым чувствует, потому что он уже работает и деньги в дом приносит. Тётка давно заметила, что он туда бежит с удовольствием. Мужу своему так и сказала: пусть мальчишка к делу приучается, а не шляется где попало, да с кем попало. И приглядеть на базаре за ним есть кому, потому что рядом с роднёй торгует. Сестра бабки – овощами, а он рядом, за столиком, – поделками из дерева. Места ему много не надо! Самой тётке всё равно некогда за ним присматривать: к ней в дом то гости придут, то она сама к соседкам соберётся. А уж когда Юсуф родился, и вовсе у неё не стало времени для Мурата.
– Этой ложечкой мёд хорошо брать! Или варенье, – — Мурат смотрит на покупательницу, которая задумчиво перебирает его утварь, но, видимо, никак не может решиться на покупку.
– Что? – растерянно посмотрела она на него.
– Мёд, ну «вззз», пчёлы летают, мёд собирают, – Мурат широко улыбнулся навстречу её задумчивому лицу.
Как ей объяснить, что такими ложками хорошо мёд есть, если иностранные слова у Мурата закончились? Вот он и вышел из трудного положения и решил изобразить пчелу, а потом сразу скорчил довольную физиономию: мол, как ему вкусно, когда он что-то ест из ложки.
Женщина и не думала улыбаться. Она внимательно смотрела на него.
«Ничего не поняла. И вряд ли что-нибудь купит», – решил Мурат и даже стушевался под её серьёзным взглядом.
Но она сразу взяла несколько ложек и спросила у него по-турецки:
– Сколько я должна?
Тут уже Мурат слегка растерялся. А чтобы не выдать смущения, нарочито бойко произнёс:
– Абла, а ты хорошо говоришь по-турецки!
И назвал сумму.
Она, ни на секунду не задумавшись, сразу протянула ему деньги.
«Выходит, она по-нашему понимает. А я-то старался!»
– Как тебя зовут? – вдруг спросила она.
Похоже, она такая же любопытная, как и его бабка. Мурат ответил с улыбкой:
– Мурат. Приходите ещё!
Женщина быстро закивала головой.
– Спасибо. Приду.
Хороший выдался денёк! Мурат неплохо заработал и теперь может уйти с рынка пораньше. Сначала он, конечно, забежит к матери. А потом, возможно, заглянет на школьный стадион. Там по вечерам собираются ребята, чтобы поиграть в футбол.
Мурат бросил сумку под прилавок бабки Фатьмы. Быстро кивнул ей своей кудрявой головой и помчался прочь с рынка – теперь уж точно нужно спешить, чтобы везде успеть!
***
– Сынок, вырос-то как!
Мать быстро взяла протянутые Муратом деньги и ловким движением руки спрятала их в складках просторных шаровар. Смущённо взглянула на него, словно извиняясь за свою поспешность, а потом улыбнулась, обнажив верхний ряд ровных белых зубов.
– Голодный, небось? А я ничего не приготовила из того, что ты любишь – не ждала тебя сегодня. Думала, устанешь после базара и сразу в дом к тётке пойдёшь. А ты вот ко мне забежал, да с деньгами… Может, фасоль будешь? А если подождёшь, сделаю твой любимый супчик с чечевицей.
– Я ненадолго, – пробурчал Мурат, исподлобья рассматривая мать.
Никак он не может привыкнуть к её новому облику. Вот и сейчас ему кажется, что из-за этого огромного живота мать стала толстой. Как она только ходит с ним? Наверняка он должен мешать ей. Всегда весёлые глаза матери сделались выпуклыми и какими-то далёкими, словно Луна. И сейчас мать вроде как на него смотрит и улыбается даже, а в глубине ее глаз – какая-то щемящая тоска, в которой сразу увяз Мурат, и заторопился: захотел побыстрее уйти от этого взгляда.
– Мы с пацанами в футбол собрались поиграть…
– Спешишь значит.
Мать почти вплотную подошла к Мурату. Сейчас она свои пальцы в его волосы запустит! Он дёрнул головой – немного отпрянул от неё.
– Да ты иди к своим ребятам, красавец мой, барашек, – мать дотронулась кончиками пальцев до его руки.
А глаза у неё всё равно будто в себя смотрят и не видят Мурата!
– Я опять приду. Ну, через пару недель, наверное, точно зайду, – пообещал Мурат. – Чуть-чуть заработаю и…
– Не беспокойся обо мне, сынок. Я сегодня немного устала. Мне тоже отдохнуть не помешает.
Мать тяжело опустилась на диван, махнула рукой: мол, иди – и тут же уставилась перед собой пустым взором.
Ох, как не нравился Мурату этот ее новый взгляд, в никуда, мимо Мурата.
Выйдя от матери, он не сразу смог избавиться от охватившего его оцепенения: невысказанная печаль матери затянула, проникла в сердце и не хотела отпускать.
Он решил побежать, чтобы сбросить с себя эту цепкую тоску.
– Мурат!
Позвала его женщина. Он обернулся на ее голос. Кричала та иностранка, которая сегодня купила у него ложки. Она быстро шла, почти бежала: похоже, пыталась его догнать. Мурат остановился. Подождал. А потом развернулся и пошёл ей навстречу.
– Мальчик, – обратилась она к нему, – мне кажется, я дала тебе меньше денег, чем нужно. Базарная суета меня отвлекает. Дома я пересчитала сумму. В общем, вернулась на базар. А тебя не нашла.
Мурат, не моргая, смотрел на иностранку: он хорошо помнил, что взял с неё всю сумму, причитающуюся за ложки. Хотел даже дать сдачу – несколько лир – но женщина их не взяла, а он особо и не настаивал. Всё-таки странный сегодня день.
– Возьми.
Женщина протянула ему несколько лир.
– Зачем? Вы мне ничего не должны.
Он совсем растерялся, но иностранка выжидательно смотрела на него и не уходила. Мурат неожиданно для себя засмеялся – хорошее настроение вернулось к нему. И всё же, что ей нужно от него?
– Бери! Если я ошиблась и ничего тебе не должна, то рассчитаемся при следующей покупке.
Она неловко, словно чего-то стесняясь, вложила ему в руку деньги и быстро пошла прочь. А Мурат спокойно пошел домой – на стадион ему идти расхотелось. В другой раз поиграет с ребятами. Лучше он сегодня пораньше ляжет спать, а то Юсуф вся ночь проплакал и не дал ему выспаться.
***
Мурат уже собирался уходить с базара, когда через несколько дней снова увидел эту женщину. Та стояла неподалёку и смотрела на него. Он и заметил её, наверное, только потому, что почувствовал лёгкий холодок на своём затылке и невольно обернулся. Словно замёрз внезапно и даже вздрогнул. Хотя, как можно замёрзнуть, если сейчас лето и такая жара?
– Здравствуйте! Вы ещё что-нибудь решили купить? Я – Мурат, помните? – решил он первым заговорить с ней, поскольку женщина молчала и лишь внимательно рассматривала Мурата.
Отчего сегодня она не решается подойти ближе к его прилавку? Почему стоит и молчит? А тогда, на улице, так смело ринулась к нему.
– Конечно, я тебя помню, – задумчиво произнесла она. – Мне нужна разделочная доска. Хочу обязательно деревянную. А ещё кухонные лопатки… тоже деревянные.
– У меня есть такие. Подходите. Выбирайте! А доски вот закончились. Если хотите, в следующий раз…
– Да, в следующий раз, конечно, – она, наконец, подошла и быстро, не выбирая, схватила пару лопаток из тех, что он протянул ей. Тут же вынула из кармана несколько купюр и положила их на прилавок.
– Не нужно, вы мне уже давали деньги, когда мы на улице встретились. Помните?
– Тогда это залог за доску. Найди мне её, пожалуйста. Закажи или сделай сам.
Сказала она и медленно пошла по рядам, удаляясь от Мурата.
«Чудная она всё же. Зачем залог оставила? Иностранка, одним словом, хоть и по-нашему говорит».
Дальше он не стал размышлять – он и так уже опаздывал на стадион. Но на этот раз он точно придет туда. И ребята наверняка его заждались. Придётся ему поторопиться, чтобы успеть к началу игры.
***
– Эй, друг, чего опаздываешь?
С этими словами перед Муратом выросла фигура Орхана и преградила ему дорогу на стадион.
– Пропусти! – буркнул Мурат.
Но Орхан не посторонился, врос в землю. Мурат попытался боком пройти мимо него. Не вышло: Орхан полностью закрыл собой и без того довольно узкий дверной проём, через который можно попасть на стадион. С Орханом Мурат учился в одном классе. Тот, как и Мурат, особым рвением к учебе не выделялся, но в отличие от последнего был авторитетом у мальчишек. У Орхана часто водились деньги, и он нередко приглашал ребят в кафе своего отца, где щедро всех угощал. Порой случалось и такое, что он одалживал небольшие суммы своим менее удачливым друзьям.
«Придется ответить на его вопрос. Иначе не отстанет».
– Я уже собирался уходить с базара, да одна покупательница пристала – никак не могла выбрать товар, – буркнул Мурат.
Он всегда неловко чувствовал себя рядом с Орханом. Бойкий и верящий в «силу» своего взгляда он терялся рядом с тем и старался не смотреть в глаза наглого мальчишки. Ему не нравилось, что тот разговаривает с ним каким-то повелительным тоном. Да и авторитет Орхана казался ему не настоящим, покупным, что ли. В общем, что не говори, а недолюбливал Мурат Орхана и денег никогда у того не брал и в кафе, когда тот приглашал, не ходил.
– Чего ты маешься на своём базаре, торгуешь с тётками да бабками разной чепухой. Много там всё равно не заработаешь. А я всегда могу дать тебе денег, – прищурив глаз, с ухмылкой, смотрел на Мурата Орхан.
– А мне нравится базар, – коротко произнёс Мурат и, наконец оттеснил Орхана в угол, ближе к сетке. Проход освободился, и он побежал мимо Орхана на стадион. За ним не спеша пошёл и Орхан.
Сегодня той команде, в которой играл Мурат, не везло: как не старалась она вырвать победу у соперника, ничего не получалось. Поэтому домой Мурат возвращался уставший, мокрый и сильно раздражённый.
Уже подходя к дому, на дороге, прямо перед собой, он заметил неподвижный женский силуэт, который, как только он стал приближаться, куда-то исчез.
Неприятный холодок пробежал по спине Мурата. Он посмотрел по сторонам. Никого не было. Может, ему померещилось, что кто-то был. А, может, женщина сошла с дороги и скрылась за ветвями деревьев, растущих на обочине. Чего он так встревожился? Мурат ещё раз посмотрел на дорогу – никого. Повернул голову в сторону обочины и сквозь сплетённые ветви заметил быстро удаляющуюся женскую фигуру.
Дома Мурат никак не мог успокоиться: он вспоминал то усмехающиеся глаза Орхана, а то вдруг взгляд той иностранки, которая при каждой встрече пристально рассматривала его. Вообще, нехороший у неё взгляд, тревожный. Во всяком случае, на него он так действует.
Потом подумал о матери, к которой сегодня не успел зайти. А все из-за футбола! Эх, лучше бы к матери пошел – всё равно его команда проиграла. Правда, ему и денег пока не удалось для нее собрать. Приходить же к ней в дом только ради встречи – все же рискованно. Пусть и ловок Мурат, но всегда есть вероятность, что кто-нибудь из соседей – друзей бабки – заметит его и обязательно донесет той, что Мурат часто наведывается к матери.
Поздно вечером появился муж тетки. Принес вкусный лахмаджун*. Все сели есть. Успокоился Мурат лишь после того, как съел несколько лепешок. Съел и тут же заснул, позабыв о всех тревогах и волнениях.
Мурат бойко обслуживал покупателя, когда вновь появилась та женщина. Сначала он почувствовал взгляд, тяжёлый, словно камень упавший ему на грудь. Он сразу понял причину своего беспокойства, но не стал искать иностранку взглядом: пусть сама подойдёт! До встречи с ней появление постоянного покупателя всегда его радовало, потому что означало только одно: и на этот раз у него обязательно купят что-нибудь ещё. Но эта женщина… Было в ней что-то неуловимо-тревожное. Её беспокойство тут же передавалось и Мурату, хоть он и пытался шутить и говорить с ней как ни в чём не бывало.
Он опасливо покосился по сторонам. Разумеется, он ее не ищет. Но где же она? Ага. Совсем рядом! На соседнем прилавке иностранка тщательно выбирала овощи, изредка бросая взгляды в сторону Мурата. Наконец, она что-то купила и также медленно, осторожно, словно о чём-то продолжала размышлять, начала подходить к тому месту, где торговал Мурат. Потом остановилась и стала перебирать утварь на его прилавке. Мурат уже успел обслужить покупателя, а она так и не заговорила с ним. Но и уходить, похоже, не собиралась.
– Здравствуйте, – выдавил из себя улыбку Мурат: нужно что-то сказать, чтобы она, наконец, заговорила. – Сегодня у меня есть доска… Которую вы искали в прошлый раз.
Наверняка она за ней и пришла. Подумал Мурат и невольно обрадовался, отогнал свои страхи, найдя подходящее объяснение её появлению здесь.
Она подняла глаза, посмотрела на него. Его опять обдало ледяной волной: её глаза… Блуждающие, немного извиняющиеся, но без живой искры участия и интереса, которая сразу настраивает на шутливый лад.
– Вы хотите купить что-нибудь другое? – растерялся Мурат, поскольку женщина не проявила интереса к доске.
– Пожалуй. Может, ложки. Деревянные, – произнесла она.
Мурат удивился: не так давно она уже покупала у него ложки. И опять собирается их купить? Что она с ними делает? Хотя, какая ему разница – пусть берёт как можно больше! И уходит. Да! Уходит поскорее.
– Дай мне все. Сколько у тебя есть.
Мурат сгреб с прилавка все ложки, положил в пакет, туда же отправил и доску, и протянул ей покупки. Она равнодушно бросила пакет в сумку.
«Рассеянная она, видно, поэтому и забыла о заказе, – решил он про себя. – А у неё большая сумка, вместительная. Наверное, она не только у него много всего покупает. И чего он, собственно говоря, так испугался?»
– Сколько с меня?
– Восемьдесят лир, – Мурат намеренно немного убавил сумму: мало кто из покупателей забирает весь товар сразу.
Она протянула ему сто лир.
– Не надо сдачи. Найди мне специальные ложечки для специй. Тоже деревянные. Ты же сможешь их найти, Мурат? Пожалуйста, пообещай, мне, что ты это сделаешь.
Она смотрела на него так, словно от того, найдёт Мурат эти ложки или нет, зависит чья-то жизнь.
– Я постараюсь, – слишком поспешно пообещал Мурат, хотя пока толком не представлял, где он найдёт такие ложки.
Почему-то он не смог ей отказать. И дело было вовсе не в залоге, что она оставила ему – во взгляде этой женщине, как и в глазах его матери (зачем он вспомнил о ней сейчас?) была какая-то хрупкость, уязвимость. И ему показалось, что своим отказом он что-то сломает, разрушит у неё внутри. Мурат не мог понять, откуда взялось это странное чувство – оно возникло само по себе и не поддавалось разумным объяснениям.
– Хорошо, Мурат, спасибо.
Что это? Ему показалось, что женщина слегка улыбнулась: исчезло напряжение во взгляде, и в нём, кажется, промелькнула живая искорка. Уголки рта, всё время опущенные, чуть приподнялись. А улыбнулась ли она? Слишком быстро иностранка отвернулась и пошла прочь. А он уже ругал себя за то, что согласился искать для неё эти ложки.
Теперь ему точно придётся ещё раз встретиться с ней и снова посмотреть в её глаза: пустые и беспокойные, немного пугающие его.
– Мурат, ешь, милый! Похудел-то как… Тётка тебя не кормит, что ли? – мать поставила перед Муратом полную тарелку фасоли. – Специально для тебя приготовила, как ты любишь. Ведь чувствовало сердце моё, что ты сегодня придёшь. Каждый раз, когда базар, сама не знаю почему, а жду тебя. Вдруг забежит мой барашек, а у меня в доме нечем его накормить.
– Мама, не могу я к тебе часто приходить. И ты сама знаешь почему.
Мурат не любил разговоров на эту тему и сразу хмурился. Разве мать не знает, что он бы с радостью жил вместе с ней, а не с тёткой? Зачем напоминать ему о том, что она всё время ждёт его? Только больно от этого. И всё.
А мать ещё больше располнела, стала рыхлой и неповоротливой. Интересно, а отец знает, что она скоро родит? Отцу, конечно, лучше бы об этом ничего не знать. Когда при нём начинают говорить о бывшей жене, он из себя выходит. И как он отреагирует на такую новость, даже думать не хочется. Эх… Но бабка наверняка ему обо всём расскажет или уже рассказала.
– Ай, устала опять, лучше я посижу, сынок. Ты уж извини, что я каждый раз так плохо тебя встречаю. Твоя сестричка и в животе мне покоя не даёт..
– Сестричка?! – Мурат аж вздрогнул – что за новости такие?! – Нет, мам, мне брат нужен. Что я с девчонкой буду делать?!
Он никак не хотел допускать мысли о том, что у него может появиться сестрёнка. Даже тётка – не самый близкий ему человек – и то мальчика родила. А его родная мать, почему обязательно должна родить девчонку?!
– Будешь её любить и защищать! – прервала его размышления мать.
– А отец… Когда узнает, и вообще…
– Что, отец? У него теперь своя жизнь. Он вель сам меня прогнал – не нужна ему больше моя любовь. И тебя у меня отобрал. Сыночка моего.
Глаза матери увлажнились.
«Сейчас заплачет», – подумал Мурат и испугался. Не умел он утешать – у самого слёзы подступали к горлу, когда мать плакала. А ему нельзя плакать: он мужчина!
Мать тяжело вздохнула и запустила пальцы в волосы Мурата. Ну, совсем это некстати! Большой он уже, а она ведет себя с ним как с маленьким. У Мурата защемило в груди и от волнения застучало в висках.
Мурат тосковал по тому времени, когда они жили все вместе: отец, мать и он. Ему было хорошо с матерью. Она ласковая и добрая, всегда утешит и приласкает. Конечно, сейчас он уже большой и вполне может обойтись без нежностей, которые, вообще-то, его стали раздражать. А тётка, хоть и добрая, но не мать она ему. Совсем она другая. И обнимет его иначе, и не пахнет она домом, в котором он вырос… И глаза, и руки у неё не такие, как у матери.
А мать продолжала говорить.
– Теперь ещё и ребёнок появится. Сложно мне будет здесь одной, сынок. Хочу я к сестре уехать. Там твоя бабушка с младенчиком поможет. Может, и на работу к соседям наймусь. Овощи и фрукты в сезон собирать буду, или могу за детьми присмотреть. А здесь что? Только ты и помогаешь. Хороший ты у меня вырос, чуткий… Другие – волком смотрят. А всё из-за твоего отца – боятся, что разозлится, если они вдруг снова начнут со мной общаться. Ладно, зачем я тебя расстраиваю? Мягкое сердце у тебя. Не такое, как у отца…
– Как у тебя, да? – Мурат хмуро слушал мать и быстро ел фасоль. Но как только она сказала про его сердце, не такое, как у отца, не смог удержаться от вопроса. Не хочет он быть похожим на отца. Совсем не хочет! Хороший человек не стал бы забирать сына у матери и лишать его общения с ней. Сам он часто думает, что больше похож на мать. Хоть тётка и говорит обратное!
– Как у меня, конечно, – улыбнулась мать. – Безотказный ты, Мурат, вот что.
Мурат съел фасоль. Безотказный?! Чего это мать про него такие глупости придумала? Хотя, может, и права она. Вот и ложки для незнакомой женщины собрался разыскать. Но это ведь заказ, работа, поэтому не считается.
– Когда надо, могу и отказать, – обиделся Мурат и засобирался. – Пойду уже. Когда зайду в следующий раз, не знаю.
– Не обижайся, сынок. Просто волнуюсь я за тебя.
– Я большой. Чего за меня бояться. Пойду я уже, мама.
Нагнулся к ней, подставил лоб для поцелуя, и сам потом быстро чмокнул её в лоб и, оглядываясь по сторонам, помчался прочь от её дома.
«Мне кажется, или за мной кто-то опять следит?» – Мурат ощутил небольшой холодок на спине, лёгкое оцепенение кожи между лопатками. И невольно подумал о той женщине, которая покупает у него ложки. Обернулся – никого нет. Только сумеречная тень метнулась к обочине дороги. «Мне кажется, мне всё это кажется! За мной никто не следит. Зачем кому-то за мной следить? Это простое совпадение. Мало ли кто с дороги сошёл».
Но перед тем, как тень удалилась к кустам, он успел заметить, что она напоминает женский силуэт.
«И почему я сразу подумал о той женщине, которая покупает ложки? Надо бы пойти за этой „тенью“ и посмотреть, кто это и куда направляется. Может, это и не она вовсе. Конечно, не она – зачем ей за мной следить? Из-за залога? Вряд ли – не велика сумма».
Пока Мурат думал, силуэт исчез за стволами деревьев, росших по обочине дороги, а потом и скрылся между домов. А, может, Мурат не просто так медлил? Похоже на то, что он просто боялся бросаться вдогонку за этим загадочным силуэтом.
Уже дома Мурат опять вспомнил об обещанных иностранке ложках. И где их найти? Если только попробовать узнать там, где он обычно заказывает товар. А потом надеяться, что, купив у него эти ложки, иностранка больше не придёт.
Странные чувства одолевали Мурата, когда он думал о ней: робость, трепет, а, может, и страх? Хотя, почему именно страх? Чего ему бояться? Она обыкновенная женщина, не страшная вовсе. Только глаза у неё диковинные. Они и вызывали его интерес, и пугали одновременно. Что-то ещё влекло его к ней, а иначе зачем он взялся искать эти ложки?! Конечно, она хороший покупатель. Но не только в этом дело. А в чём, Мурат пока не может понять.
А может, взять ей и сказать, что не смог найти такие ложки? Но ведь обещал…
Мурат не один день так рассуждал и сомневался. Но ложки, какие ей были нужны, всё-таки нашёл. Оказалось, сделать это было вовсе не сложно. Мужчина, у которого он брал свой товар, в ответ на его просьбу сделал всего пару звонков и через неделю обещал привезти ему эти ложки.
Хорошо. Решил Мурат. Теперь это не будет его беспокоить: если Мурат что-то обещает, то старается это сделать. Выходило, что он сдержал слово мужчины.
Она появилась на рынке не так скоро, как раньше. Пришла туда, когда торговцы уже начали складывать свой товар и собираться по домам. Он и сам собрался уходить, решив, что и сегодня её не будет и, к своему удивлению, даже немного занервничал: вот и о ложках узнал, и обещали ему их привезти, а она все никак не приходит. Кому он потом продаст их? Поэтому, заметив её, вздохнул с некоторым облегчением. Но стоило ей только подойти к нему поближе и посмотреть своими пустыми глазами прямо в его сердце, и он опять почувствовал неловкость. Поэтому нарочито бодро выпалил:
– Будут вам ложки. В следующую пятницу. Мне обещали их привезти на днях.
– Да? – спросила она немного неуверенно, и словно не обрадовавшись вовсе. – А ты можешь принести мне их домой? Я живу здесь рядом.
Она показала рукой на дома возле базара и назвала свой адрес.
Мурат не успел ничего ответить – он от удивления замер. Принести ложки к ней домой?! Вот ещё!!! Пока он про себя возмущался, она развернулась и уверенно пошла прочь.
– Пожалуйста, Мурат, – обернулась она и, похоже, улыбнулась. Нет, только подняла уголки рта.
– Мурат, кто это был? – спросила тётка Фатима, с подозрением глядя в след уходящей женщины.
– Да так, клиентка. Заказ сделала и оплатила, – растерянно произнёс Мурат. Неужели он понесёт эти ложки к ней в дом? Нет уж, пусть ждёт следующей пятницы, когда будет базар. А он ей скажет потом, что ложки привезли аккурат в четверг вечером!
Но ложки ему привезли на следующий день, в субботу. И прямо с субботы Мурат начал маяться: взять и отнести ей эти ложки, или пусть она ждёт наступления пятницы? Пусть ждёт, решил он. И взялся помогать тётке, чтобы отвлечься от мыслей об этих злосчастных ложках. Сначала решил повозиться с Юсуфом. А тетка в это время пусть спокойно еду готовит. А то с Юсуфом на руках у нее плохо получается варить суп. И время обеда давно пришло. Не плохо было бы подкрепиться. Но ему быстро надоело прыгать вокруг орущего младенца, всё время требующего мать и ни в какую не соглашавшегося сидеть на руках у Мурата. Тогда он вызвался сходить в магазин. По дороге встретил Орхана. Тот сказал, что вечером ребята собираются играть в футбол и хорошо, если Мурат к ним присоединиться. Мурат с радостью согласился и через пару часов резво бежал на стадион, решительно позабыв о злосчастных ложках.
А когда вечером возвращался домой, на дороге опять заметил женский силуэт, далеко, почти уже на подходе к дому.
Он разозлился и громко крикнул, вздрогнув от звука собственного голоса, внезапно разорвавшего тишину посёлка: ты кто? Силуэт исчез с дороги и расстаял на обочине, как и в прошлый раз. А бежать за ним ему и в этот раз не захотелось – боевого настроя хватило лишь на этот громкий крик.
К понедельнику Мурат извёлся окончательно – мысли о ложках и женщине, заказавшей их, преследовали его, чем бы он не занимался, и он решил, что во вторник утром отнесёт эти треклятые ложки к ней домой.
Почему во вторник, а не сразу в понедельник вечером? На этот вопрос у него уже был готов ответ: если и идти в дом к этой странной женщине, то только с утра, а никак не вечером, когда на дорогах возникают силуэты, и вообще всё вокруг становится немного таинственным.
Женщина жила в престижном квартале, состоящем из небольших одноэтажных домиков. Каждый домик занимала одна семья. Соседей не было. Последнее обстоятельство очень смущало Мурата. Он поёжился, но постарался отбросить свои навязчивые страхи и смело подошёл к дому, на котором значился нужный номер. Перед домиком с большой террасой и огромными окнами, располагался цветущий сад, в котором росли ухоженные кусты роз и ещё какие-то цветы, названия которых Мурат не знал. Все это он увидел через невысокий забор, окружающий дом. Что ему делать дальше? Открыть железную дверь и войти в сад? Звонка на воротах он не увидел, а раньше бывать в подобных домах ему не приходилось. А дома ли сама хозяйка? Она же не может всё время сидеть и ждать, когда он придёт. Может, ему оставить пакет с ложками у двери в сад? А вдруг пакет кто-то возьмёт? Доказывай потом иностранке, что он приносил ей эти ложки и оставил их в пакете возле её дома. Мурат решительно толкнул дверь. Она сразу распахнулась, приглашая войти. Вот и хорошо: в саду и брошу этот пакет. Мурат пошёл по дорожке, посматривая по сторонам. Где же оставить пакет, чтобы она сразу обратила на него внимание? Если оставить где попало, есть вероятность, что она его не найдет. Хотя это станет уже её проблемой, а никак не самого Мурата. Он ещё раз осмотрелся. Зашёл на террасу, и уже собирался оставить там пакет, но заметил, что дверь в дом открыта настежь. Удивляться тут нечему – жара, все оставляют открытыми окна, двери, спасаясь от летней духоты. Но в таких домах наверняка есть кондиционер. А хозяйка-то, получается, дома. Стала бы она все двери оставлять открытыми. Где же она сама? Мурату стало интересно, и он зашёл в помещение, сразу оказавшись в огромном салоне. Из-за спущенных на окнах жалюзи тут было довольно темно.
– Мурат, проходи.
Услышал он спокойный женский голос.
– Здравствуйте. Я принёс то, что вы просили, – выдавил он из себя. Сейчас он поставит пакет и уйдёт – дело сделано.
– Заходи, пожалуйста. На улице слишком жарко, и ты, наверное, хочешь пить.
Мурат почувствовал тяжесть в ногах – теперь сразу не уйти. Что за наваждение? Чего он опять так оробел?
Женщина поднялась ему навстречу. Всё это время она сидела в огромном кресле у окна, выходившего в сад. Как он её сразу не заметил? Она практически слилась со светлым креслом: белая блуза, светлые брюки, сама очень бледная, с бесцветными волосами – прозрачная и вибрирующая, словно тень в свете фонарей, а здесь – бликов солнца?
– Проходи, мальчик, я совсем одна. У меня есть фрукты, газировка. Что ещё нужно человеку в жару? Ты ведь не откажешься от газировки? Не стесняйся, пожалуйста.
Её речь была блёклой, невнятной, как и она сама, и Мурату приходилось всё время вслушиваться в шелест её губ.
Может, это оттого, что она плохо знает его язык? Хотя, не похоже: всё, что она произносит на турецком, вполне можно понять. Но говорит она так, словно ей не хватает энергии: с усилием выдыхая слова, окончания которых она иногда в изнеможении проглатывает.
– Я не голоден. Спасибо. И пить не хочу, – соврал Мурат, так как от волнения у него давно пересохло во рту. – Я ложки вам принёс, те, что вы просили меня найти. Помните?
На всякий случай спросил Мурат, чтобы сразу перейти к цели своего появления здесь. Ему хотелось как можно быстрее сбежать из этого дома.
– Да, ложки, конечно, – встрепенулась она и передёрнула плечами, будто озябла.
– Они тут, – Мурат показал ей на пакет, из которого намеревался вынуть ложки.
– Брось ты этот пакет. Ничего с ним не случится. А сам садись к столу. Вот газировка. Холодная. Стакан для тебя я уже поставила.
Она смотрела на него, но Мурат никак не мог понять, что выражает её взгляд: радость от того, что он принес ей эти ложки, одобрение сделанного им или просьбу остаться здесь с ней? Ее взгляд ничего не говорил ему. Она постоянно думала о чём-то своём, иногда задавала ему вопросы, ответы на которые, по всей видимости, ей были не слишком интересны. Такое избирательное безразличие и пугало, и одновременно завораживало, казалось странным и загадочным. И вместо того, чтобы уйти, Мурат неожиданно для самого себя опустился на стул прямо напротив иностранки. А, сев, решил осмотреться по сторонам – любопытство окончательно вытеснило страх. Но ничего особенного в интерьере этой квартиры он не заметил. Самым загадочным и непонятным объектом в доме была сама его хозяйка. Мебель обычная, новая и наверняка очень дорогая, как и подобает домам такого уровня. Красиво, конечно. Но неухожено как-то, неопрятно, что портит общее впечатление. К примеру, на спинках стульев – небрежно оставлена одежда, на столе – сдвинуты на самый край грязные тарелки, тут же валяются уже использованные, скомканные салфетки. Его тётка давно бы всё убрала. Хотя в их доме и мебели совсем нет, но вещи не валяются где попало. А вот в саду у иностранки очень красиво: розы цветут и какие-то другие цветы. А ещё… Мурат насторожился. Чего-то здесь не хватает. Точно! В этом огромном пространстве, заставленном шкафами и столами, нет телевизора. Удивительно! Даже у тётки в доме (да и в отчем доме тоже) на стене висит телевизор плазма. А тут его нет!!! Мурат с нарастающим удивлением огляделся вокруг, даже немного приподнялся со стула, продолжая искать взглядом то, чего здесь похоже не было. Ну ведь не может такого быть!
– Вы совсем не смотрите телевизор? – не удержался он от вопроса.
Он, правда, и сам по телевизору смотрит только футбольные матчи, а вот его тетка и мама весь день увлеченно проводят за сериалами.
– Телевизор? – на лице хозяйки не отразилось никаких эмоций. – Я больше люблю цветы.
Телевизора в этом доме точно нет. Убедился Мурат и успокоился: иностранка, вероятно, тратит время не на сериалы – она ухаживает за живыми цветами в своем саду.
– У вас очень красиво в саду.
Он посмотрел в окно. Из него хорошо просматривался весь сад и тропинка, по которой он робко пробирался к дому. Скользнул взглядом чуть ниже и заметил на подоконнике маленькую фотографию в массивной рамке. Видимо, когда Мурат вошёл в дом, женщина смотрела на фотографию, а не разглядывала сад. Иначе бы она обязательно заметила его идущим по тропинке. Он немного задержал взгляд на фотографии. Ничего особенного – маленький ребенок с большими глазами. Обыкновенный младенец. Только глаза… Огромные, испуганные. То ли плакал, пока его фотографировали, то ли собирался заплакать.
Он взял бутылку воды и решительно плеснул ее содержимое в стакан, который заботливая хозяйка давно поставила перед ним. Во рту у него пересохло сразу, как только он переступил порог этого дома. Сразу выпить угощение он не решился – непривычная атмосфера вокруг, а самое главное – присутствие этой странной женщины сковывало его. Но жажда стала невыносимой. Мурат большими глотками принялся жадно пить холодную воду
Краем глаза он поймал её взгляд. Она, не моргая, смотрела прямо ему в лицо. Мурат чуть не поперхнулся, и, зажмурившись – теперь он её не видел – допил воду.
– Спасибо. Я пойду.
– Спасибо? За что? Это тебе спасибо. Я здесь совсем одна. А этим утром я оказалась в компании с тобой.
– Вам одной не страшно? – не удержался от вопроса Мурат и сразу подумал о матери – она ведь тоже одна!
– Мне?
Она всё время переспрашивает. И сразу не отвечает на вопросы. Как тяжело с ней разговаривать.
– Не страшно. Страшно, когда не одна, – она, наконец, отвела от него свой взгляд и посмотрела куда-то в стену.
Из её ответа Мурат ничего не понял, но и выяснять, что она имеет ввиду, не стал. Вместо этого решил спросить о детях – плачущий младенец на фотографии заинтересовал его.
– А ваши дети уже выросли? – Мурат выразительно посмотрел на фотографию на подоконнике, даже руку приподнял, жестом указывая на неё, чтобы она поняла, почему он решил задать такой неожиданный вопрос.
– Дети?
Она встрепенулась. Глаза потемнели: из бесцветных превратились в чёрные. Такая перемена в её взгляде не на шутку перепугала Мурата.
– Извините. Просто у моей тётки такой же малыш, как на вашей фотографии. Он не даёт нам спать, – Мурат виновато улыбнулся. – Вот я и решил спросить. Зачем – не знаю, – искренне признался Мурат.
– Ты живёшь с тётей? – в её взгляде пропала чернота, и глаза вновь стали бесцветными.
– Да и с бабкой.
– А родители?
– Отец работает. Они с матерью в разводе. Обычное дело.
Мурату не хотелось говорить с ней о матери, не хотелось показать ей свою грусть. Поэтому он бодро улыбнулся.
– Бедный мальчик?
То ли спросила, то ли посочувствовала она.
– Мне пора.
Не хватало ещё, чтобы она начала его жалеть! Мурат резко встал из-за стола и решительно пошёл к выходу.
– Бедный мальчик, бедный мальчик, – слышал он, пока шёл до двери, да и на террасе ему всё казалось, что вслед ему несётся это её вопросительно-утвердительное «бедный мальчик?!»
«Какой же я бедный? С чего она взяла, что я бедный? Я уже взрослый и самостоятельный. Живу как хочу, ещё и матери помогаю. Могу и не работать, если захочу. А работаю потому, что мне нравится работать на базаре. Если бы не я, у кого бы она тогда ложки купила?
А я ведь забыл ей сказать, что заказ вышел немного дороже, и залога не хватило. Растерялся под её взглядом, про детей зачем-то стал расспрашивать. А возвращаться в этот дом не хочу! В пятницу будет базар – вот тогда и рассчитаемся!»
Решил Мурат.
Но в пятницу она не пришла на базар. Мурат весь день смотрел по сторонам в надежде её увидеть. Напрасно. Собственно, он сам виноват – про деньги ему надо было сказать ей сразу, как только он вошёл к ней в дом и заговорил. И почему, собственно, он решил, что она обязательно опять придет на базар? Может, она вообще уехала. Вернулась к себе в Германию или Голландию. Или ещё куда-нибудь. А он не знает ни её имени, ни откуда она приехала. А если бы и знал – разве это помогло ему сейчас?
В конце концов, невелики убытки! Обидно только, что на таком большом заказе совсем ничего не заработал. А вот деньги ему вовсе не помешали бы, – корил себя Мурат, складывая товар.
Он попрощался со всеми, но домой не пошёл, а свернул на ту улицу, где жила она. Её дом совсем рядом. В дом он не пойдёт, разумеется – просто издалека посмотрит, не висит ли замок на дверях сада, а, может, наоборот, дверь в него распахнута, как в тот раз, когда он приходил к ней. Если висит замок, значит, она уехала. А если замка нет, тогда он развернётся и как ни в чем не бывало пойдёт к себе домой, а потом, может… Что он сделает потом, где он найдёт её, и как расскажет о том, что она должна ему денег, Мурат не знал. Он совсем запутался.
Сначала он шёл довольно бойко, а потом замедлил шаг: калитка в сад, похоже, приоткрыта. С такого расстояния сложно быть уверенным в этом. Он решил подойти ещё ближе, чтобы убедиться в том, что калитка и правда распахнута, и в саду находятся не работники, которые тщательно убирают дом после отъезда его хозяйки.
И тут он увидел её. Она стремительно появилась из калитки и шла ему навстречу. Между ними – небольшое расстояние. Надеяться на то, что она его не заметит, глупо: она уже подняла своё лицо и, похоже, посмотрела на Мурата. Он вздрогнул. Женщина стремительно приближалась.
– Мурат?
Она внимательно смотрела на него. Сегодня у неё серые глаза, далёкие и холодные, как звёзды.
– Я мимо шёл, – Мурат пожалел о своей затее – он вновь оцепенел, ему стало неловко, что оказался здесь, и теперь нужно как-то начать разговор о деньгах.
– Я не была на базаре. У меня сегодня день скорби. В этот день я избегаю скоплений народа. И вообще, людей. Но ты – ребёнок.
Мурат покраснел: «Ребёнок. Сейчас ещё добавит – бедный!»
– Поэтому для тебя я могу сделать исключение.
– А что… что у вас случилось? – превозмогая охватившие его сначала раздражение, а потом и робость, спросил Мурат.
– Мой ангел. Он улетел, – торжественно, но при этом весьма загадочно произнесла она.
– Ангел? – протянул Мурат и посмотрел ей в глаза, пытаясь понять: шутит она или нет.
Но её глаза, как всегда, ничего не выражали – пустые и немного отрешённые.
Чудная она всё же. Говорит о каких-то ангелах… Возможно, она называет ангелом того ребёнка, фотографию которого он видел у неё дома?
– Ваш ангел – это тот мальчик на фотографии? – Мурату хотелось услышать немедленное подтверждение внезапно посетившей его догадки.
– Да, – коротко ответила она, и взгляд её из ничего не выражающего стал колким.
– А куда он улетел? – тихо спросил Мурат, силясь понять смысл её слов. Да и жалко ему стало того малыша с огромными глазами. Что с ним произошло?
– Ангелам хорошо на небе. На земле – ад.
Опять загадки. Мурат ничего не понимает. А она, похоже, никуда не спешит и сегодня немного разговорчивее, чем обычно. Самое время сказать ей о долге.
– Когда я заходил к вам, я забыл сказать, что ваш заказ вышел дороже… – начал было Мурат.
Но она перебила его.
– Да, ложки, конечно! Хорошо, что ты мне о них напомнил. Я должна сделать тебе ещё заказ. Вилишь ли, у меня свой магазин в Германии. Мне нужно много, очень много ложек, – она замолчала, опустила глаза, а потом добавила:
– Приходи ко мне завтра. Если у тебя нет важных дел, конечно. Я заплачу всю сумму сразу. Договорились?
Мурат быстро кивнул головой, а женщина, не попрощавшись, опустив голову и глядя себе под ноги, побрела дальше.
Опять он согласился! И отчего-то сердцу стало тяжко. Будто руку ему кто-то на грудь положил и сдавил в том месте, где у Мурата сердце. Но никакой руки нет, а Мурату тем не менее плохо, и муторно у него на душе. Может, устал? Или ест мало? Мать, вон, сказала, что он похудел. Или дело в этих ложках, вернее, в этой иностранке? Есть в ней что-то непонятное, поэтому, может, хоть и чудно и боязно, но его странно тянет к ней. И мальчик тот, ангел ее, куда мог улететь? А глазища у него какие…
Мурат спешил домой. От жары и духоты, что были на базаре – а, может, и после этой встречи – у него разболелась голова. Поэтому на стадион он решил не ходить: пускай мальчишки без него мяч по полю гоняют.
Тётка его тревожного состояния не заметила – у неё в гостях были соседки. И Мурат быстро прошмыгнул мимо всех на террасу. Там сел на пол, спиной облокотился на бетонную стену. Прямо над его головой навис зелёный лиственный купол: виноградная лоза плотно обвила террасу, крепко зацепилась усиками за натянутые вдоль террасы железные прутья. Теперь лучи предзакатного солнца сюда не проникали, и Мурат устроился в тени, почти в прохладе. Хорошо сидеть здесь. Тихо. Он вытянул ноги. Одной ногой упёрся в таз, который с шумом отъехал, и из него высыпались бледно-салатовые листья. Видно, тётка сарму* собралась делать – вот и листьев свежих нарвала, сложила в таз. Надо бы собрать разлетевшиеся листья. Но Мурат так хорошо устроился, что ему совсем не захотелось шевелиться. И дрёма, похоже, накатила на него. Если бы не этот навязчивый шум – «цвырканье» цикад в саду – он тут же и заснул бы. Не жарко им, что ли? Или, наоборот, от жары так шумят, жалуются, что как только появились на свет, сразу оказались в жаровне. «Ад на земле», – вспомнил он слова иностранки. Ерунда, конечно! И вообще, он не хочет сейчас думать о смысле её загадочных слов. А чтобы совсем отвлечься, Мурат начал рассматривать виноградные листья на первый взгляд такие похожие между собой, но, если хорошенько присмотреться – отличающиеся друг от друга. В какой-то момент ему начало казаться, что это вовсе и не ветки лозы, а… руки. Орава людей протягивала к нему свои руки: у кого-то ладони были зажаты в кулак, у кого-то – открытые, есть и совсем крохотные ладони, с маленькими детскими пальчиками. Под монотонное стрекотание цикад Мурат и не заметил, как веки отяжелели, и он задремал…
– Мурат, просыпайся! У нас радость большая! Твой отец возвращается. Пока ты допоздна где-то шлялся, он мне позвонил. А потом соседки пришли – закрутилась я. Когда тебя увидела, не сказала сразу: хмурый ты больно вернулся и промчался мимо. Зашла в комнату – тебя нет. Заглянула на террасу, а ты там спишь. Зачем будить? Сейчас проснулся и сразу новость хорошую узнал.
Мурат спросонья хлопал глазами. Голова гудела. Реальность не спешила прорваться сквозь завесу сна, за которой он так уютно устроился.
– Кто? Отец?
На всякий случай переспросил Мурат. Но особой радости не испытал. Он уже привык жить без него, и его почти все устраивало: к нему никто не лез и почти не контролировал. Если только бабка. Но она старая, и от нее, как от назойливой мухи, можно отвернуться. А перед самой поездкой отец так шумно разводился с матерью, приревновав её к двоюрному брату, что Мурат даже вздохнул с облегчением, когда тот наконец уехал.
«И чего его так рано несёт обратно? Все деньги уже успел заработать, что ли? – хмуро думал Мурат. – Сидел бы в своей Германии!»
Нет, не рад Мурат возвращению отца, совсем не рад! А что будет, когда он увидит мать? У той живот впереди нее идет. Ей совсем уже скоро рожать.
Мурату сделалось страшно.
– Ты чего застыл, дурень?! – тётка с удивлением смотрела на Мурата. – Или никак не проснёшься? Отец родной едет, денег нам везёт, подарки для тебя.
– Я рад! – хмуро ответил Мурат. – Очень рад. Что ж мне, как девчонке, прыгать от счастья? Когда он приезжает-то?
– Ну, да, мужчина растёт, серьёзный, как отец! – улыбнулась тётка, не заметив, что у Мурата лицо перекосило, когда тетка его с отцом сравнила, будто он зараз целый лимон проглотил.
– Отец пока ищет билеты. Вот как найдёт подходящий, чтобы и по цене и по времени устраивал, в тот же день купит и прилетит, – продолжала она сообщать Мурату подробности «чудесной новости». А потом оставила Мурата наедине со свалившемся на него «счастьем».
***
«Что теперь будет?» Размышлял Мурат, продолжая переживать за мать и за то, что их редкие встречи скоро станут совсем невозможными, так как отец будет следить за каждым его шагом. Но это ещё полбеды.
Что будет с матерью? Мурату за нее очень страшно: отец и после развода считает ее своей собственностью и вряд ли даст ей жить спокойно. Ревнует её, а тут и младенец скоро появится…
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71039590?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Юлия Тимур
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 04.09.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Повесть переносит читателя в современную Турцию, в небольшой посёлок под Мерсином. Герой повести – Мурат, мальчик-подросток, который живёт у тётки и иногда продаёт на базаре кухонную утварь. Как-то к его прилавку подошла иностранка, которая купила сразу очень много деревянных ложек. И с этого момента мальчика начинает кто-то преследовать. Кто этот преследователь, и что ему нужно от Мурата?