Происки Судьбы: «Небезразличные»
Происки Судьбы: «Небезразличные»
Sir Slayer
Потерявший отца мальчик, проживающий в городе, где людям безразлично всё происходящее вокруг, узнает от лежавшего в лечебнице дяди, что от него хотят избавиться местные пьянчуги. Ему приходится покинуть родных и бежать из города, но только чтобы узнать, что мир совершенно не такой, каким он себе его представлял…
Sir Slayer
Происки Судьбы: «Небезразличные»
Город «Забытого названия»
Глава 1
Это было начало сентября, среда. Солнце светило ярче обычного. В четыре часа дня скромно одетый мужчина пришел в лечебницу. Он открыл дверь и, прежде чем войти, осмотрелся по сторонам – на улицах было пусто, лишь радостные возгласы игравших где-то неподалёку детишек нарушали тишину буднего дня. Мужчина улыбнулся и сделал шаг внутрь ветхого двухэтажного здания. Там его ожидала противоположная картина: в очереди столпилось по меньшей мере пять человек. На лице вошедшего промелькнуло удивление. И его можно было понять, ведь обычно никто не горел желанием навещать душевнобольных знакомых.
Мужчина окинул недоверчивым взглядом сидевших на прогнившей лавочке людей. Он бы так и стоял в центре плохо освещённого, мрачного зала, если бы не медсестра. «Аполлинария Елисеевна, Вас уже ждут в двадцать второй палате. Это прямо, затем налево и на второй этаж», – почесав затылок, без какого-либо энтузиазма объявила короткостриженая блондинка – пусть она и была профессиональным работником медицинского учреждения, голову ее населяли вши…
С лавочки встала молодая девушка не старше двадцати лет. Она выделялась на фоне сидевших в очереди стариков не только возрастом, но и одеждой: если те носили старое тряпье, то на ней был полностью черный костюм и совершенно не сочетавшиеся с ним уродские серые туфли. Девушка направилась в указанном направлении, а невольно напрягшийся мужчина, не сводя с нее взгляд, сел на освободившееся место. Могло показаться, что причин нервничать у него не было, но это было не совсем так: девушка направилась в палату, в которой лежал его брат.
Произошедшее дальше только усугубило его эмоциональное состояние, приведя его в полное замешательство: девушка повернула не налево, как сказала ей медсестра, а направо. По телу мужчины пробежала дрожь, и он, вздохнув, перевел свой слегка напуганный взгляд в потрескавшийся потолок.
При посещении единственной лечебницы города у жителей складывалось не самое лучшее впечатление, но своё недовольство они скрывали. И это даже при том, что санитарным требованиям ветхое здание совершенно не отвечало: по полу то и дело ползали пауки, оставляя по углам свои небрежные автографы. Впрочем, как бы они ни старались навести хоть какую-то красоту в лечебнице, усилия их оставались незамеченными – было слишком темно. Из четырех керосиновых ламп в приемной в исправном состоянии была только одна. Ещё две постоянно мигали, нагнетая устоявшуюся атмосферу и время от времени раздражая пациентов и медперсонал.
Вдоволь насмотревшись на достопримечательности больницы и встревожившись ещё сильнее, мужчина направил свой взгляд на регистрационную стойку, за которой сидела та самая блондинистая медсестра. Не сказать, что она была в возрасте, но лицо её выражало недовольство семидесятилетней старухи. Девушка что-то жевала и листала газетку. Мужчина не выдержал и, нервно сглотнув, встал со стула. Неуверенными шажочками он приблизился к стойке, и, поглядев по сторонам, спросил у не обращавшей на него абсолютно никакого внимания медсестры:
– Долго ещё? Мне очень надо… Не могли бы Вы пропустить меня вперед остальных? – произнес он шепотом, чтобы не тревожить сидевших в очереди посетителей.
Ответа не последовало. Девушка продолжала сидеть в той же позе – не повела и бровью, будто вовсе не услышала подошедшего.
Мужчина понял, что от разговора с медсестрой, так усердно скрывавшей своё лицо за газеткой, толку либо будет мало, либо не будет совсем. Он развернулся, чтобы вернуться на свое место, но оно уже было занято: на нем сидел господин в полностью черном костюме – копия прошедшей к брату издергавшегося посетителя девушки. Единственным отличием была обувь: мужчина обладал немного более приятным вкусом, ведь на ногах его блестели куда более приятные взору темно-зеленые туфли. Лицо сидевшего было прикрыто широкополой шляпой. Он вертел в руках часы на золотой цепочке и старательно их разглядывал, будто бы видел первый раз в жизни. На лице все ещё стоявшего у стойки мужчины выступил пот. Дрожащими руками он достал из кармана платочек и нежно протер свой крупный лоб и розовые щеки, а после заметил, как сидевший на его месте господин, которому, очевидно, наскучило смотреть на часы, достал из-за пояса кое-что более интересное. Мужчина выронил платок и оцепенел: сидевший держал в руке пистолет, а направлен тот был прямо на него.
Раздался выстрел. Один – упал, второй – вскочил, а после спрятал дымившийся пистолет и поспешил покинуть лечебницу. Присутствовавшие на месте преступления старики продолжили сидеть как ни в чем не бывало. Каждый из них думал о чем-то своем. Медсестра, услышав шум, неторопливо высунулась из-за газетки. Поглазев на лежавший у ее стойки труп, она вернулась к чтению: если кровь не растекается по полу, то нет и необходимости бежать за шваброй. Так, на долгие три часа с редкими перерывами на объявления в приемной воцарилась гробовая тишина. Лишь потом, почуяв неприятный запах, девушка-таки оторвалась от чтения, встала со стула и обошла стойку. «Вставай, чего разлегся?!» – прикрикнула она. Затем, в очередной раз почесав затылок, добавила: «Город придурков и идиотов, ни дня без происшествий!»
Глава 2
Хотя с момента, как ночь темной пеленой растелилась над городом, прошло уже несколько часов, в доме никто не спал: Маша и Настя безутешно оплакивали убитого отца, а Оксана Леонидовна, стараясь хоть как-то облегчить боль утраты, находила себе все новые и новые занятия. С момента, как весть о смерти мужа громом среди ясного неба обрушилась на их головы, женщина успела дважды приготовить поесть, устроить генеральную уборку и связать свитеры на всех проживавших с ней членов семьи.
Паша, голубоглазый мальчишка с черными вечно зализанными волосами, носивший белую рубашку и черные, державшиеся на коричневых лямках брюки, быстрее всех принял трагедию. Недолго поплакав, он расположился на стуле и устремил свой взгляд в пол – на большее у него ни настроения, ни желания не было. В его жизни редко случались несчастья, но каждый раз, когда они все же происходили, мальчик предпочитал погружаться в глубокие для своего десятилетнего возраста раздумья. Сейчас Паша понимал, что теперь им с мамой и сестрами придется туго: все, что раньше делал его отец, ляжет на плечи остальных членов семьи, особенно его собственные, ведь он как хоть и маленький, но мужчина должен быть новой опорой. Понятное дело, что сейчас он годился разве что в помощники – а большего и не надо, ведь в доме жил ещё один представитель мужского пола – в данный момент выхаживавший мимо мальчика то в одну, то в другую сторону дед. Он был настолько высок, что совсем немного не дотягивал до потолка. Одет старик был не так, как большинство горожан преклонного возраста. На нем были чистые выглаженные бордового цвета свитер и шелковые штаны. Голову деда украшала небольшая лысина. Такие же, как у его внука, голубые глаза в сочетании с неглубокими, но многочисленными морщинами придавали его лицу вид довольно-таки добродушный. И всё же Александр Валерьевич часто был замкнут и даже отстранен – говорил достаточно редко и чаще всего с сыном. Поэтому не удивительно, что с момента, как старик узнал о его смерти, так и не проронил ни слова. Вечером он практически не отходил от внука, время от времени останавливался, зачем-то поглядывал на висевшие на стене часы и будто хотел что-то сказать, но у него не получалось выговорить ни слова. Вообще дед часто так слонялся по дому, сильно напоминая остальным членам семьи приведение, но обычно у него всегда на уме было что-то, чем он хотел и, что самое главное, мог поделиться.
Когда Паша слез со стула, явно намереваясь пойти почистить зубы и уже лечь спать, Александр Валерьевич, понимая, что если не скажет то, что думает сейчас, то скорее всего не сделает этого вообще никогда, наконец остановился и обратился к внуку непривычно сухим и безжизненным голосом:
– Ну что, хочешь знать, как батя твой умер?
– Так ведь все уже знают, – ответил Паша.
– Все? – лицо старика искривилось.
– Я, весь дом, да и весь город.
– Ничего подобного! Наш дом – не весь город, а этих не слушай. Они думают, что кто-то в этом забытом богом месте ещё газеты читает, – шокировал мальчика ответом дед.
– Вообще-то люди читают газеты. Я сам видел! – заспорил Паша.
– Дурак ты, малой ещё. Да, люди читают газеты, но они читают только то, что им надо. Думаешь, кому-то нужен твой батя?
– Да как ты так можешь говорить… у тебя же сын умер!!! Вот если бы у меня сын умер, я бы уже три подушки проплакал, – не без укора произнес мальчик.
– То, что мне надо будет, я проплачу. А сейчас не вижу в это смысла, – старик пытался скрыть свои эмоции, но его голос сдавал его с потрохами.
– Ну ладно, ладно, извини, – произнес с сожалением Паша. – Но медсестра все же позаботилась о нем, попыталась вытащить осколки.
– Так в газете написали? – спросил дед, ухмыльнувшись.
– Да… – мальчик почувствовал, что Александр Валерьевич вот-вот вновь его разочарует.
– Враки всё! Это она так, для приличия! Якобы героиня! Твой батя третий танец в раю плясал в момент, когда она обратила на него внимание! Это ещё повезло, что хоть молодая сидела. Если бы ей было за сорок, мы бы сейчас и ведать не ведали, что нет больше Алеши. А он бы всё разлагался там у них вместе с их дурацкой лечебницей.
– Надеюсь, убийцу поймают и накажут по справедливости!
– Что?! – изумился дед. Он посмотрел в наивные мальчишечьи глаза и громко рассмеялся.
– А что смешного?!
– Да нет, никто этим не будет заниматься.
– Но, но как же суд? Как же строгость закона?! – возмутился Паша.
– Слушай, ты, наверное, мал ещё для этого, но я все же расскажу. Нет у нас в городе никакого суда. Был когда-то… Но его стены уже много лет не знают никаких судебных дел. Теперь там играют в карты. И не случайные люди пару раз в день, а заядлые картежники с раннего утра и до глубокой ночи.
– А что же закон?! Что с ним? С убийцей вообще хоть что-нибудь будет? – каждый новый ответ деда порождал все новые и новые вопросы у мальчика, а также все сильнее отбивал желание спать.
– А ничего! Всем плевать. Бегает убийца – и пусть бегает. Ну, убил и убил. Его дело.
– А если он еще кого-то убьет? – ужаснулся Паша.
– Главное, что не меня!
– С чего вдруг такое отношение?
– Если не понял, это не моя позиция. Просто каждый житель этого города именно так и думает, – объяснил старик.
– Но не я! – поспешил с признанием мальчик.
– И не я… – ответил дед и затих.
– Это ужасно! Это кошмар! Это позор! – прервал тишину громкими восклицаниями Паша, а затем спросил: – Что будет со всеми нами в этом городе?
– Ничего хорошего. С каждым днем этому место все хуже. И нашему дому тоже…
– Как?!
– Понимаю, ты и не заметил. Опиши его.
– Наш дом – каменно-деревянное двухэтажное строение. Внизу у нас прихожая, гостиная, кухня, ванная с туалетом, спальня родителей и комната Маши и Насти. Вверх по лестнице живем мы с тобой. Внутри достаточно тепло и уютно. Снаружи у нас есть свой небольшой дворик. Похоже, это всё…
– В целом верно, но как же мелочи? Это здание потихоньку разваливается. Дерево гниет, а камень осыпается. Фундамент постепенно опускается под землю, – рассказал дед.
– Но ведь каждый дом такой…
– Любишь равняться на остальных… В том-то и дело, что весь город постепенно загнивает. И это неправильно.
– Прости, я не подумал… – Паша испугался, что мнение Александра Валерьевича о нем изменится в худшую сторону.
– Ничего страшного. Теперь ты знаешь больше, но это всего лишь верхушка айсберга. Пройдет время – расскажу побольше, – пообещал старик.
Мальчик хотел было запротестовать и потребовать всю правду со всеми прилагающимися к ней объяснениями прямо сейчас, но в этот момент к ним с Александром Валерьевичем подошла Маша. Она была на пять лет старше брата, а внешне, как и он, походила больше на отца, нежели на мать, от которой ей достались лишь выразительные зеленые глаза. Девочка была достаточно высокой и красивой, да и умом особо Паше не уступала, несмотря на пренебрежительное отношение со стороны деда. Он то и дело говорил, что она надышалась всеразрушающей атмосферой города, да и вовсе называл её испорченным ребенком.
– Что тебе надо, убогенькая ты наша? – вновь воспользовался случаем старик.
– Перестань уже меня так называть, старый дурень! – ответила собственным выпадом Маша.
– Ты не лучше меня!
– Но и не хуже!
– Повторяю в последний раз – что тебе надо? Не видишь что ли, что мы с твоим золотого ума братом беседуем?
– Я все прекрасно вижу и тем более слышу. Просто мама просила передать, что хочет, чтобы вы написали прощальные письма папе. Мы вложим их ему в гроб во время похорон. Это будут наши последние слова ему, то, что мы хотели бы сказать, если бы получили ещё одну возможность увидеться с ним, зная, что на этом всё, – объяснила Маша.
– Ой, да будут письма, топай уже отсюда, – без какого-либо сочувствия дед взял внучку за плечо и подтолкнул к двери. Та посмотрела на него злобно, но сопротивляться не стала. Паша безмолвно наблюдал за происходившим. Он понимал, что ему следовало бы вмешаться и заступиться за сестру, но внутренняя всепоглощающая робость не позволяла ему и рот открыть.
Стоило старику выставить Машу за дверь, как от скованности мальчика не осталось и следа:
– Быть может, нам стоит нанять сыщика? – спросил он. Несмотря на все, что рассказал Александр Валерьевич ранее, его надежда на то, что убийца ещё может быть наказан, сохранялась.
– Увы и ах! Людей этой профессии у нас в городе нет.
– А если вызвать из столицы, а?
– Хотел приберечь это на потом, но не судьба. Поделюсь с тобой ещё одной кислой долькой. Наш город окружен густым, едва ли проходимым лесом, и связи со столицей нет. Не у многих хватает духа, отваги, чтобы отправиться в путь. Уж не знаю, удается ли им пробраться сквозь простирающиеся на километры деревья, но назад ещё никто не возвращался, – рассказал, не отрывая глаз от пола, старик.
– Получается, мы отрезаны от остального мира, – тяжело вздохнув, заключил Паша.
– Да.
– И как нам быть? Почему бы не проложить путь?
– Как нам быть? Никак. Проложить путь? Кому? Нам двоим, что ли? Мы не потянем. А остальных горожан это мало волнует. Живут в городе и живут. И хорошо им, наверное…
– Тогда я сам поймаю убийцу! – закричал мальчик, почувствовав, что его дед все сильнее погружается в грусть. – Что нам известно?
– Вот как!? Ну, – Александр Валерьевич почесал свою лысину, – у убийцы были темно-зеленые туфли. И… это всё. В остальном самый обычный гражданин. Ну, ухоженный. Теперь точно всё, – подыграл он.
– Не недооценивай мои способности! Я все пойму! – слегка воодушевился Паша.
– Ну, всё, успокойся, пока на крики мать не прибежала! Я в тебе не сомневаюсь! Пойдешь со мной завтра к дяде Сереже? – спросил вдруг старик. – Все же надо навестить, возможно, его даже на похороны брата отпустят. А заодно расследуешь убийство, осмотришь место преступления!
– Я пойду! – с энтузиазмом ответил Паша, а после задумался: – Деда, а нас не убьют, как папу? Он ведь в лечебнице и был застрелен…
– Вот… – Александр Валерьевич хотел было что-то сказать, но услышал неожиданно громкие возгласы Маши.
– Опять старый забудет! Скажи ты ему! – говорила она матери.
– Ты! Я?! Забуду?! Я все помню! Написать письмо – будет сделано! – после этих слов дед, по-видимому, решивший, что и правда следует избавиться от задачи, пока он ещё о ней помнит, удалился.
За время разговора Паша сильно сблизился с Александром Валерьевичем и потому увязался вслед за ним, просто чтобы подольше побыть в компании старика. К сожалению для мальчика, тот захлопнул дверь прямо перед его носом, а затем закрылся на замок. Пашу такой расклад не особо устроил, так что он прибегнул к хитрости и попытался достучаться, говоря, что хочет, чтобы его любимый дед помог ему с письмом. Спустя минут пять, так и не дождавшись никакого ответа, Паша ушел писать письмо в гостиную.
Стоило мальчику расположиться поудобнее, как в комнату собственной персоной вошел Александр Валерьевич. В руке у него был конверт, в котором лежало уже написанное и запечатанное письмо. Он бросил его на стол и посмотрел на затаившего обиду Пашу – тот усиленно делал вид, будто уже во всю работает над текстом. Но дед и не думал начинать разговор или предлагать свою помощь: он плюхнулся в соседнее кресло и закурил. Старик всегда так делал, когда находился в раздумьях. Поскольку сноха запрещала курение в доме, едва услышав ее шаги, он встал и, накинув висевшую на вешалке в прихожей потрепанную кожаную куртку, вышел во двор.
Снаружи было темно, туман стоял густой завесой. Облаков не было, так что старик мог насладиться прекрасной картиной усыпанного звездами неба. Столь живописный вид нарушали раздававшиеся где-то в далеке бранные крики: это местный почтальон опять увяз в грязи на своей никчемной повозке. В молодости Александр Валерьевич обязательно помог бы ему, но сейчас он был слишком слаб, чтобы оказать эту услугу без негативных последствий для собственного здоровья. Так что старик продолжил курить, стоя у себя во дворе и думая о Паше. Уж очень он с ним сблизился, нашел общий язык. До этого Александр Валерьевич и не подозревал, что может гордиться своим любознательным внуком. Кроме того, на самого деда в его возрасте никто особого внимания не обращал. Разве что Маша. Но ее интерес заключался в том, чтобы как можно изобретательнее подколоть его. Порой старику было стыдно за отношение к внучке. Все-таки, несмотря ни на что, он любил её, как и всех остальных членов семьи. Но сегодня в его голове крутились совершенно другие мысли: смерть сына заставила его задуматься и о собственной кончине, хотя обычно старик умирать не собирался, говорил: «Мне ещё только шестьдесят семь! Я вас всех переживу!» Однако, как и большинство представителей его возрастной группы, Александр Валерьевич уже насобирал достаточное количество разных болячек. Некоторые из них были несерьезные и особых беспокойств не вызывали, но в то же время несколько лет назад он переболел пневмонией, значительно ухудшившей его общее самочувствие. Далее, у старика вот уже несколько лет были проблем с ногой. Ему предлагали ходить с тростью, но он не соглашался. Всех пережить самый старый из членов семьи был настроен решительно, так что плохие мысли покинули его голову, как только он закончил курить.
В это время наверху, на кровати в своей комнате лежал его внук и так же размышлял о разговоре с дедом и трагической смерти своего отца. Он всегда относился к старшим с уважением, но и представить не мог, что за один разговор его отношение к родному старику может выйти на совершенно иной для мальчика уровень. Что же касается отца, то Паша любил его всем сердцем. Они не так часто проводили время вместе, ведь Алексей Александрович почти постоянно пропадал на работе, но мальчик уже скучал по нему и по тем редким моментам, которые наполняли его уже прошлую жизнь: совместным поделкам, играм во дворе и общению, которое обычно происходило перед сном. Последнего ему сейчас особенно не хватало. Это была всего первая такая ночь, а Паша уже очень скучал по своему отцу. Но ничего поделать с этим нельзя было: такова жизнь, нужно двигаться дальше. Мальчик закрыл глаза и, отгоняя назойливые грустные мысли прочь, попытался поскорее заснуть.
Глава 3
Паша и дед были наслышаны о том, что в день убийства Алексея Александровича в приемной лечебницы столпилась приличная очередь, так что проснулись пораньше, чтобы избежать томительного ожидания. Пока они собирались, мальчик думал: «Это же сколько лет я и представить не мог, что наш город такой, какой он на самом деле?» И уже по дороге в лечебницу Паша посмотрел на это удивительное место по-новому. Он будто впервые увидел грязные разбитые дороги, разрушенные временем здания, не придававших ничему и никому большого значения прохожих, многие из которых были заняты своими мыслями, а некоторые и вовсе прямо на ходу читали газеты. Паша же с большим интересом рассматривал каждый объект, который встречался у него на пути. Особое внимание привлекло здание суда, правду о котором вчера открыл мальчику дед. Кстати, если бы старик не среагировал и не отодвинул засмотревшегося внука с дороги, того бы сбил пьяный кучер. Паша проморгался и взглянул на Александра Валерьевича со слегка ошеломленным видом:
– Он не только чуть не сбил меня, но даже не обернулся и не крикнул «Смотри, куда прешь!»?
– Я же говорил, – сухо ответил дед.
– Неужели мы одни все понимаем?
– Возможно, что так. И это грустно. Я слишком стар для этой «болезни», а ты слишком молод.
Мальчик почесал затылок, и родственники продолжили путь. Когда они подошли к месту назначения, старик, указав на прогнившую дверь лечебницы, сказал: «Нам сюда».
Как только они вошли, Паша сразу заметил у регистрационной стойки небольшое темно-красное пятно:
– Господи… – ужаснулся он.
– Красиво, – саркастическим тоном произнес дед, а после спросил: – Хочешь знать, сколько пролежал твой отец, прежде чем его увезли?
– Наверное, около часа?
– Если бы! По меньшей мере два часа.
– Какой ужас! – всплеснул руками Паша.
– Но это ещё не всё! Я слышал, что об его тело спотыкались посетители. Один даже упал и разбил голову!
– Нет слов!
– Ладно, пожалуй, хватит об ужасах, время заглянуть к дяде Серёже, – сказал дед и повернулся к регистрационной стойке, за которой… никто не сидел.
Александр Валерьевич недовольно покачал головой, но делать было нечего: решив не ждать, когда медсестра соизволит появиться на рабочем месте, родственники сами нашли нужную им палату по инициалам душевнобольного.
Вообще Паша с нетерпением ждал знакомства с дядей. Его личность всегда была окутана тайной: отец мальчика часто виделся с ним, но никогда не позволял брату быть гостем в своем доме. Из всех членов семьи, помимо деда и Алексея Александровича, с Сергеем Александровичем была знакома лишь Оксана Леонидовна. У детей же с родным дядей никакой связи не было. Паша предполагал, что это напрямую соотносилось с тем, что мужчина загремел в лечебницу.
Дед вошел в палату первым. Открыв дверь, он увидел небольшую комнату, посреди которой стояла расправленная кровать. На ней, закинув ноги друг на друга, лежал его сын. Он походил скорее на дикаря, нежели на душевнобольного: его лицо заросло густой бородой, а длинные волосы опускались ниже плеч. Из-за открытого на всю Ивановскую большого окна и сломавшегося, судя по всему, когда-то давно обогревателя, в палате было прохладно. Однако это ничуть не смущало душевнобольного: он был одет в одну лишь порванную майку и трусы. Рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка, на которой, несмотря на яркий дневной свет, горела лампа. Вслед за стариком в комнату вошел Паша. Гости поздоровались, но ответа не последовало. Тогда Александр Валерьевич крикнул:
– Вставай, чего лежишь!?
– Убили, убили! – не шевельнув и пальцем, закричал душевнобольной.
– Дурак, – отрезал дед.
В ответ лежавший рассмеялся, встал и обнял старика.
– А это что ещё за зверь? – спросил он у отца, указав пальцем на пребывавшего в полном недоумении мальчика.
– А это твой племянник, – ответил старик.
– У-у-у-у-ху-ху-ху, ыть! – больной схватил Пашу за нос. – Племянник, говоришь? А где ж мой брат?
– Ну всё, всё, не трогай мальчика, а то я сестру позову! – поспешил припугнуть душевнобольного Александр Валерьевич.
– А ты попробуй! Все равно не придет, проверяли! – Сергей Александрович отпустил нос племянника и озарил отца белоснежной улыбкой. А затем вернулся к вопросу: – И где все-таки Алеша?
– Его убили… – тихонько произнес Паша.
– А ты шутник! – не поверил мальчику мужчина.
– Понимаю, звучит невероятно, но… это и правда произошло, – сухо подтвердил слова внука старик.
– Как!? Это ж! Когда?! – отскочив назад, испуганно вскрикнул душевнобольной.
– Осторожно! – воскликнул мальчик, заметив, что ещё чуть-чуть, и его дядя вывалится из окна.
Сергей Александрович повернул голову и, издав свистом звук падения, сделал шаг в сторону родственников.
– Вчера. В этой самой больничке и грохнули, – рассказал дед.
– Да что за бред?! – душевнобольной уперся руками в туловище.
– Я не шучу! – вскрикнул дед. – Вспомни вчерашний день. Ты случайно не слышал выстрел?
– Слышал… но…
– Никаких «но»! – перебил сына старик. – Твой брат мертв! Его застрелили здесь, когда он пришел к тебе.
– Кто-о-о? – завыл душевнобольной.
– Да никто! Хватит цирк перед мальчиком устраивать, нам всем тяжело, – ответил, разозлившись, дед. – Знаю я тебя, всё с тобой нормально, ты здоров, лишь, как всегда, прикидываешься.
– Ну, что ж, присаживайтесь, – резко сменив манеры общения и поведения, совершенно спокойным тоном сказал Сергей Александрович. Затем он обратился к племяннику: – Меня Сергей зовут, а Вас как?
– Я Паша, – ответил, слегка поразившись, мальчик.
– Очень приятно! Ты, кстати, называй меня так, как тебе будет удобно: Серёжей, Сергеем Александровичем, дядей Серёжей, Серым, – мне все равно! Главное – не стесняйся!
– Ладно, Паша, пожалуй, хватит для первого раза! – сказал вдруг Александр Валерьевич. – Выйди, у нас тут серьёзный разговор намечается. Касается только взрослых. Все, что надо будет, я тебе потом расскажу.
Паша простоял, просидел и даже пролежал за дверью около часа. Затем его терпение лопнуло и он все же попытался подслушать, о чем говорят родственники. К величайшему сожалению мальчика, в ту же секунду дверь распахнулась. Горе-шпион получил по голове и отлетел в сторону. А из палаты в прекрасном расположении духа вышел Александр Валерьевич. Заметив внука, он сказал:
– Ну, вот и попался ты, малой!
– Но… так долго… – попытался оправдаться мальчик.
– Я знал, что ты не устоишь. Попрощайся с дядей Серёжей и пойдем, по дороге поговорим.
Паша заглянул в палату и увидел, что Сергей Александрович стоит на руках и машет ему ногой на прощанье. Челюсть мальчика отвисла, так что он, не издав ни единого звука, просто помахал чудному родственнику рукой. Александр Валерьевич же все это время тихонечко смеялся.
Когда дед и внук покинули больницу, первый незамедлительно объявил:
– Наказание!
– Может, не стоит? – заволновался Паша.
– Нет, стоит. Я научу тебя слушаться взрослых, – грозно произнес дед, а затем заметил на лице у мальчика испуг. Не этого в тот момент старик добивался, так что сразу добавил: – Но все не так уж и страшно! Я даю тебе выбор. Решай: украсть козу у Хваловых, отработать полную смену в качестве пугала в поле или просто помочь Насте с уборкой моей комнаты. Что тебя больше всего устраивает?
– Украсть козу? К дяде Серёже в лечебницу захотел? – прокомментировал Паша.
– Ах ты! – старик прописал внуку смачный подзатыльник.
– Зачем вообще это делать? – спросил, потрогав больное место, мальчик.
– А вот мне так хочется!
– Хваловы потом все у нас в отместку украдут!
– Хе-хе.
– Я, пожалуй, помогу Насте, – определился Паша.
– Молодец, хороший выбор! – Александр Валерьевич знал, что его внук решит именно так. – А чтобы было честно, комната будет разделена строго напополам. А то знаю я вас хитрецов. Сначала подслушиваете разговоры взрослых, а потом от работы отлыниваете. Ишь!
– Но я и слова не услышал!
– Цыц! Не волнует!
– Ладно.
– Твой дядя не болен, – сменил тему дед.
– Мне так не кажется. Он как минимум очень странный.
– Странный – не значит душевнобольной.
– Почему его тогда вообще там держат? – поинтересовался мальчик.
– Сейчас услышишь замечательную историю о том, как он туда попал. А затем ещё одну про то, чем они занимаются в этой «лечебнице». Все случилось в начале этого года. Твой дядя тогда работал библиотекарем. Однажды он попытался достать с самой верхней полки высоченного шкафа какую-то книгу, но не удержался на лестнице и упал. Не успел Сергей Александрович подняться, как на него обрушились книги. Ему сделалось больно, и он закричал. Но никто из читателей не обратил на него никакого внимания. Странно, не так ли? Вот и твой дядя подумал так же. Ему стало любопытно, что будет, если он продолжит кричать, отвлекая людей от чтения. Сергей Александрович усердно драл глотку около часа. А потом у одного из читателей сдали нервы, и он набрал номер уже знакомой тебе лечебницы. Когда медики нашли твоего дядю, у него сел голос. Казалось бы, на тот момент он уже сделал достаточно, чтобы оказаться среди душевнобольных, но на этом, конечно же, не остановился. Ему задали несколько вопросов. Сергей Александрович же в шутливой форме прохрипел, что залез на лестницу, чтобы накуковать себе долгую жизнь, но не удержался и грохнулся вниз. Свои крики он объяснил не болью, а тем, что накуковал себе слишком мало, и раздосадовался, что умрет, не дожив и до старости. Ну, его и положили. Твой дядя любит выражаться, что медики сочли, что он кукухой поехал. Если честно, с такими шутками ему там самое место. Да и он довольно быстро привык к местной флоре и фауне. Жаль, что все никак не нашутится – ничему жизнь болвана не научила. И вряд ли когда-нибудь научит. Лучше бы Сергей Александрович жил обычной размеренной жизнью. Как твой отец. Я редко это говорю, но не могу не признать, что твоему дяде дух этого города пошел бы только на пользу.
– М-да-а-а, вот это у меня, конечно, дядя, – протянул Паша. – Зато, если я правильно тебя понял, он такой же, как мы?
– Да. Но опять же… лучше бы он таким не был. Перейдем к тому, что он мне рассказал о жизни в лечебнице. По правде говоря, там всем на всё плевать. Душевнобольные просто живут привычной жизнью, только не имеют права выходить. Никто их там не лечит. Больше похоже на тюрьму. И для действительно больных это плохо. Бывает, что их посещают психиатры. И то… Расскажу на примере твоего дяди: его отвели в комнату с двумя стульями и посадили напротив одного специалиста. Тот думал о своем, читал газетку, а Сергей Александрович наблюдал за всем происходившим, как тот же психиатр за ходом стрелок на часах. Пару раз они играли в гляделки… В общем, просто так, для галочки у них всё. Никакого смысла в лечебнице этой нет, как и во многих других заведениях этого города, – закончил рассказ дед.
Уже по традиции Паша был ошеломлен рассказами своего деда. Он мог многое сказать или спросить, но предпочел не перегружать себя информацией и хорошенько обо всем подумать. Мальчик открыл рот лишь тогда, когда они со стариком переступили порог их дома:
– Когда приступать к наказанию?
– Какому наказанию!? – удивилась подошедшая, чтобы встретить родных, Оксана Леонидовна.
– Насте помочь надо, – ответил Паша.
– Не надо, сама справится, – осчастливила было сына вдова.
– Ты это… Не лезь. Он заслужил это наказание. Иначе совсем непослушным у тебя вырастет, – настоял дед.
– Уж не знаю, что ты ему сказал сделать, но меня он всегда слушается. Полагаю, проблема в тебе, – бросила женщина. Старик покачал головой.
Паша прекрасно понимал, что дед перестанет с ним общаться, если он не понесет наказание, а терять столь ценного собеседника мальчик не хотел.
– Ничего страшного, мне несложно. Я буду только рад помочь Насте! – воскликнул он.
– Ладно, – не стала спорить Оксана Леонидовна. Дождавшись, когда Паша и Александр Валерьевич снимут верхнюю одежду и уличную обувь, она позвала их есть.
После еды родственники договорились, что мальчик выполнит наказание на следующий день, в воскресенье, перед похоронами своего отца. Настя обрадовалась, узнав, что ей предоставится возможность заняться уборкой с братом. А Паша лишь делал вид, что опечален своим наказанием, на деле желая лишний раз побывать в комнате деда, ведь тот почти никогда не пускал его к себе. За запиравшейся на ключ позолоченной сосновой дверью таилось прошлое, протекало настоящее и ожидало будущее.
Глава 4
Как и для большинства работавших и учившихся горожан, для Паши выходные были возможностью выспаться и восстановить потраченные за неделю силы. Если в субботу он не мог подвести деда и смог заставить себя встать пораньше, чтобы навестить дядю, то в воскресенье не сказать, что горел желанием подниматься до полудня, только чтобы помочь сестре с уборкой, пусть даже это означало, что он наконец получит возможность поближе ознакомиться с комнатой нового примера своей жизни.
Настю это мало волновало. Поскольку она всегда вставала рано, то к моменту, как должна была разбудить брата, уже была в полной боевой готовности наводить порядок в уголке своего старика. К тому же он специально ушел на прогулку раньше обычного, чтобы к его возвращению дети успели закончить. Девочка пять минут трясла брата, прежде чем тот медленно скатился с кровати и начал с закрытыми глазами искать одежду.
– Так не годится! Я сейчас ледяной водой тебя оболью, – возмутилась она.
Насте было всего семь, и она отличалась от большинства детей и взрослых тем, что во всем любила порядок и терпеть не могла, когда планы уже были выстроены, расписание составлено, но кто-то вдруг решался всё нарушить или изменить, не предупредив её при этом заранее. В то время как девочка наводила красоту вокруг себя, ее ровесницы предпочитали уделять внимание собственному внешнему виду. Настю же особо не волновали ни стильные платья, ни модные прически. Зато она всегда имела при себе мокрую тряпку, которую таскала в старых мужских штанах. Если девочка и наряжалась, то только в черное: такую одежду можно заляпать, чтобы никто не заметил, а вот более яркие предметы одежды – нельзя. В доме ее уважали все, кроме, конечно же, деда. Хоть тот и ценил Настин труд, терпеть не мог её разговоры с Машей. «Одна заражает другую», – бормотал он, стоило ему застать сестер за общением. А с тех пор, как Александр Валерьевич сблизился с Пашей, девочки все чаще уделяли время друг другу и, разумеется, обсуждали этот необычный дуэт представителей двух совершенно отличных поколений. Маша не скрывала от сестры, что немного завидует брату, поскольку считает, что ни в чем ему не уступает. Она часто обижалась на старика, да и вовсе находилась в своего рода войне с ним. Настю же совсем не беспокоили ни мысли, ни слова, ни отношение деда. В силу юного возраста она не понимала и не хотела понимать его философию. Ее заботили вещи куда более простые, и Маша всегда знала, как ей помочь и что посоветовать. Что касается Паши, то он особо не общался с младшей сестрой: как и он, она была человеком довольно замкнутым, так что, в отличие от своей прямолинейной и открытой сестры, не могла начать долгий захватывающий разговор. И все же этим утром отношения Паши и Насти были не такими уж и холодными:
– Уже иду! – крикнул мальчик, одевшись.
– Глаза-то открой, – сказала Настя, увидев, что её брат спит на ходу. Тот принялся усиленно тереть свои очи и собирался было что-то сказать, но споткнулся на ровном месте и чуть не упал – к счастью, его поймала сестра.
– Я в норме, спасибо.
– И не испугался?
– Нет, совсем нет, пошли уже.
Спустя несколько мгновений они стояли у большой позолоченной сосновой двери, за которой обитал дед. Паша хотел было войти внутрь, но Настя остановила его, достала из кармана тряпку и протерла ручку, к которой уже во всю тянулась рука ее брата. «Теперь можно», – сказала она, и они вошли в небольшую, но высокую комнату. Несмотря на то что полки стоявших у стен шкафов были в пыли, а на стульях и столе была разбросана одежда, кровать, стоявшую у окна, дед заправил. Обычно он этого не делал, поскольку считал, что таким образом в любой момент сможет лечь и вздремнуть.
– Ты убираешься ближе к окну, а я – к двери. Разделим где-то тут, – произнесла Настя, намочив пол примерно на середине комнаты.
Паша приступил к работе с увлечением. Сначала он просто протирал полки, но позже принялся рассматривать лежавшие на них книги. Дед любил старые триллеры, выпускавшиеся ещё в годы его молодости.
– М-да, ничего интересного, – расстроился мальчик, не найдя на полках ничего большего.
– А что ты ждал? Клад какой-нибудь? Вот, держи швабру и мой полы, – скомандовала Настя, протянув Паше палку, к одному из концов которой была привязана старая разорванная одежда.
Мальчик мыл не покрытые ковром сосновые доски с большим недовольством. Лишь одна мысль не покидала его голову: «Не может быть, что у деда совсем ничего здесь не припрятано». Не выдержав, Паша бросил швабру, вскочил на кровать и заглянул на верхнюю полку одного из шкафов. «Вот дурак!» – послышалась с другой половины комнаты. Не найдя ничего на верхних полках, раззадоренный досадой от неудовлетворенного любопытства мальчик спустился и принялся мыть полы ещё более агрессивно, чем до этого. Настя не удержалась и решила воспользоваться моментом:
– Смотри! Смотри!
– Что? Что там? – Паша бросился к сестре.
– Кружка!
– Всего лишь?
– А ты чего ждал? И не всего лишь, а любимая кружка деда! Ценить-беречь надо! – ехидно воскликнула девочка.
Со злости Паша пихнул швабру под кровать, но та упёрлась во что-то, не добравшись до стены. Мальчик попытался было её протолкнуть, но у него не получилось. «Да что такое!» – воскликнул он, и нырнул под койку.
– Нашел-таки свой клад? – не унималась Настя.
– Смейся дальше! Нашел! – ответил, вытащив из-под кровати маленький деревянный сундучок, Паша. Спустя пару минут возни с замочком он открыл его и закричал: – Мама дорогая, что это такое?!
В сундучке лежало чучело опоссума. Также рядом с ним находилась записка с той надписью.
– «Помни, для чего ты рожден, – твой отец, Валерий Николаевич», – прочитал мальчик и побледнел. Настя засмеялась.
– Дуралей ты этакий! Все-таки полез рыться в моих вещах! – прикрикнул появившийся в дверном проходе Александр Валерьевич.
– Дед?! – обомлел Паша в ужасе.
– Что?! Обосрался?! – старик с трудом сдерживал смех. – Сегодня поделюсь с дядей Серёжей, он такие вещи любит. А теперь пошли отсюда!
Потерявший дар речи Паша и обхохатывавшаяся Настя покинули комнату невероятно довольного деда. Мальчик направился к себе. Его терзали смешанные чувства. На сестру он затаил небольшую обиду, поскольку не любил, когда над ним смеялись. Что же касалось деда, то мальчику было стыдно. И не только за то, что он подслушал их с дядей разговор, но и за поведение в комнате старика. Обычно Пашу хвалили за любознательность и ему это нравилось. Сейчас же он корил себя за несоблюдение личных границ и понимал, что просто обязан над этим поработать.
Стоило мальчику выйти из комнаты, как он столкнулся лицом к лицу с Настей. Ее руки были готовы к объятьям – Паша угодил прямо в ее ловушку. Не отпуская брата, сестра попросила прощения за то, что смеялась над ним. Мальчик не всегда прощал людей сразу же, но тут у него просто-напросто не было выбора: чем быстрее он отпустит обиду, тем быстрее освободится.
– Ладно, хорошо! Я прощаю тебя! – прокряхтел, разжимая руки младшей, но сильной сестренки Паша.
– Это ещё не все. – сказала Настя, отцепившись от брата. – Мы с Машей хотим, чтобы ты прогулялся с нами.
– Сегодня похороны, в другой раз давайте.
– Завтра!
– Но я хотел побыть завтра с дедом! – засопротивлялся мальчик.
– Вы и так каждый день вместе проводите! – возмутилась девочка. – Нужно хоть иногда уделять внимание родным сестрам!
– Ла-а-дно, – протянул Паша и спросил: – Куда пойдем?
– В лес! – удивила его сестра.
– Вот уж не думаю!
– А ты подумай! – улыбнулась Настя.
– Давайте лучше в парк, – предложил знавший об опасности леса мальчик.
– Хорошо! Тоже сойдет.
– Вы только предупредите маму.
– Уже! Она не против.
Договорив, брат и сестра разошлись в разные стороны: Настя вернулась в свою комнату, а Паша направился к деду. Он робко постучался. Одетый в простой, но красивый костюм старик открыл ему дверь. Мальчик хотел было войти, но решил, что будет правильнее попросить прощения за порогом. К счастью, Александр Валерьевич на него обиду не держал и лишь попросил, чтобы Паша поскорее принарядился: все-таки похороны – это мероприятие серьезное.
Глава 5
Пока на небе постепенно сгущались угрюмые тучи, на заднем дворе единственной церкви в городе потихоньку собирались скорбевшие. По прибытии каждый считал своим долгом незамедлительно обратиться к Оксане Леонидовне и выразить глубочайшие соболезнования. Все понимали, что смерть Алексея Александровича в первую очередь ударила по его жене. На ней уже третий день не было лица. Никто не сомневался, что во время церемонии она горько заплачет, да и сама женщина, если бы ее спросили, как она держится, отрицать бы это не стала. Оксана Леонидовна, в отличие от дочерей, пыталась сдерживать эмоции хотя бы в начале похорон, пока все ещё собирались, подходили к ней и могли рассмотреть её с близкого расстояния.
К появлению священника у церкви столпилось довольно большое количество людей в траурных одеяниях. Этот факт приятно удивил не только жену почившего, но и Пашу с Александром Валерьевичем, которые сомневались, что придет хоть кто-то, кроме самых близких. Оксана Леонидовна слышала их разговор и отреагировала с простотой: «Я в любом случае не расстроюсь. Главное, что вы, девочки и я пришли. Остальные меня мало волнуют». После этих слов дед кивнул внуку, мол, типичное для любого жителя этого города отношение. Мальчик решил сделать вид, будто пропустил эти слова мимо ушей – он не хотел идти против скорбевшей матери даже в самом животрепещущем для него вопросе.
Все время сбора гостей Паша и Александр Валерьевич держались друг друга. Первый засыпал второго вопросами о содержимом сундучка под его кроватью, но старик все уходил от ответа. Мальчик не сомневался, что тот от него что-то скрывает, но узнать желаемое так и не смог – все-таки они были на похоронах и оказывать излишнее давление на кого бы то ни было не стоило. Дед был рад сдержанности внука, поскольку на самом деле ничего не скрывал. Он просто хотел преподать мальчику урок: сначала специально приказал тому не подслушивать, затем затянул разговор с сыном до тех пор, пока Паша не выдержал, и намеренно распахнул дверь в тот самый момент, когда он пристроился, а дальше подстроил наказание и подложил сундучок под кровать. Теперь старик был на этот счет спокоен, не сомневался, что его внук больше никогда не сунет нос в его дела и что сможет обуздать свой интерес. Все-таки он мальчик способный.
Так и не вытянув ничего из деда, Паша сменил тему в сторону привычного обсуждения городского упадка. Церковь, на заднем дворе которой должна была состояться церемония похорон, была ветхой и грязной, как и большинство зданий в городе, только мрачнее: к ней была пристроена часовая башня, разбитое состояние которой нагоняло тоску на любого на нее глядевшего. Часовые стрелки стали символом развития городской жизни: они давно уже встали и начали ржаветь.
– Когда-нибудь и до них доползут паучки, – произнес мальчик, не отрывая от циферблата глаза.
– Готов поспорить, раньше ты и не замечал, что они не идут, – ответил старик.
– Я много чего не замечал…
– Ничего, зато ныне быстро наверстываешь.
– Мне интересно… – хотел было спросить что-то Паша, но отвлекся на подошедшего к ним господина в белом, явно выделявшемся на фоне одеяний всех остальных гостей не только цветом, но и изысканностью костюме. Без особой причины никто в здравом уме не пошел бы на такое, но этому мужчине она не требовалась.
– Я знаю, кто вы такие, и я буду преследовать вас до гроба! – произнес он зловещим голосом.
– Ты кто такой? – спросил догадавшийся дед. А затем, не дождавшись ответа, добавил: – Мало того, что ты вырядился на похороны как полной придурок, так ещё и ведешь себя соответственно. Уж постыдился бы!
– Белой вороне – белый прикид! – ответил, сняв шляпу, Сергей Александрович. Он выглядел уже не так плохо, как когда Паша впервые увидел его: явно побрился и пустил волосы вперед по обе стороны от головы.
– Здравствуйте, – поздоровался с дядей Паша.
– Здравствуй, Паша! Ну, как вы тут? – спросил Сергей Александрович.
– Нормально. Скоро всё начнется, и мы простимся с Алешей, – ответил Александр Валерьевич.
– То есть я ради нескольких минут на похоронах, чтобы просто постоять и отметиться, сбежал из лечебницы?! – спросил возмущенно мужчина.
– Не говори так! – старик хотел было напомнить сыну о важности похорон, но потом глаза его сделались круглыми, и он затараторил: – Стоп, что? Как сбежал? Каким образом? Ты что?
– Вот так сбежал. Просто. Не отпустили, да, гады. Ну, я и сиганул в окно… – ответил Сергей Александрович.
– Как так-то?! – закричал дед.
– Ну, иначе бы меня здесь не было. Не мог же я зря написать письмо погибшему, – объяснился мужчина.
Александр Валерьевич решил не развивать эту тему и просто окинул сына осуждающим взглядом.
– Дядя! – у Паши вдруг возникла идея. – Ты случайно не знаешь, зачем мой прадедушка оставил деду дохлого опоссума?
– Все-таки попался! – рассмеялся Сергей Александрович.
– Попался? – на лице Паше нарисовалось недоумение.
– Да! Это был розыгрыш! Его-то мы тогда за дверью целых двадцать минут после действительно серьезного разговора и придумывали! – выдал растерявшегося старика мужчина. – Сильно испугался?
– Нет, ни капельки! – запротестовал мальчик.
Александр Валерьевич хотел было рассказать, как все было на самом деле, но он был слишком подвержен эмоциям, переполнявшим его в тот момент, ведь боялся, что теперь Паша извлек другой урок – о том, что его дед – тот ещё хитрец. Помимо того, на его лысину начали падать капли дождя. Все собравшиеся у церкви знали, что осенью на хорошую погоду рассчитывать не следует, но все же многие из них пренебрегли и головными уборами, и зонтиками. Оксана Леонидовна забеспокоилась и попросила священника перейти к делу.
Приглашенные сидели напротив открытого гроба, в котором лежало тело Алексея Александровича, а самые близкие – Александр Валерьевич, Оксана Леонидовна, Маша, Настя и Паша – расположились у изножья.
Вообще, у священника была заготовлена длинная и утомительная речь, но, поскольку дождь плавно перетек в ливень, служитель церкви принял решение сократить церемонию. Пересказав все основные моменты, он дал команду семье попрощаться с погибшим в последний раз. Стоявшие рядом с гробом достали письма, а Сергей Александрович, завидев это, вскочил и присоединился к остальным. Промокший от ливня и слез Паша, в очередь за которым встал мужчина, взглянул на дядю – тот пожал плечами и ухмыльнулся. Никто не запротестовал. Даже будучи для всех душевнобольным, он как-никак оставался частью семьи.
Хоть Паша и пытался держать письмо так, чтобы оно не намокло, постепенно оно становилось влажным, и это сильно беспокоило мальчика. Он хотел как можно скорее вложить его в гроб и был рад, что ни дед, ни мама, ни сестры не задерживались у тела отца. Когда настала его очередь прощаться, он поспешил подойти поближе к лицу почившего. Возможно, мальчику следовало действовать чуть осторожнее, ведь стоило ему сделать шаг вперед, как он споткнулся, не удержался на ногах и свалился на землю. Оксана Леонидовна схватилась за лицо, а Маша и Настя поспешили помочь брату встать. Когда он поднялся, то увидел спину уходившего прочь Александра Валерьевича. Мальчик подумал, что его дед не выдержал этого позора. Ему стало очень стыдно. Не проронив ни слова, Паша вложил письмо в гроб и встал рядом со священником. Ему хотелось поскорее покинуть церемонию и попросить прощения перед стариком, но сделать этого до её официального завершения он не мог. Как на зло, его дядя прощался с братом дольше всех остальных: он не просто положил письмо внутрь, но и прошептал что-то на ухо умершему, а затем свалился на тело и заплакал навзрыд. Гостям даже пришлось вмешаться и оттащить его силой. И все же они не были слишком жестоки: после окончания церемонии каждый из присутствовавших уделил минимум минуту внимания потерявшему брата мужчине. Священник даже предлагал ему пройти в церковь и помолиться, но Сергей Александрович отказался, объяснив это тем, что у него много дел. «Наверняка уже ищут», – промелькнуло в голове у рыдавшей всю церемонию Оксаны Леонидовны. Паша же прекрасно понимал, что никому до его дяди нет совершенно никакого дела. Не то что до деда. Мальчик быстро попрощался с приходившим в себя мужчиной и поспешил домой. Он удалился так быстро, что мать даже не успела напомнить ему, что запрещает передвигаться по городу в одиночку.
По пути Паша неустанно обдумывал, что скажет Александру Валерьевичу в свое оправдание. Вернувшись домой, он сильно удивился: его деда там не было. Мальчик так сильно хотел попросить прощения, что совсем забыл, что старик никогда не был ограничен домашней жизнью.
Глава 6
Александра Валерьевича не было дома до самого вечера. Паша успел поужинать и подняться к себе, когда услышал шум, доносившийся из прихожей. Мальчик сбежал по ступенькам вниз. В прихожей стоял его дед. Он был пьян и еле держался на ногах. Его костюм был в чем-то заляпан и потрепан. Завидев внука, он закричал:
– Ну, что, твою налево!? Паша, иди сюда!
– Не подходи к нему, старый совсем сдурел, – выскочила со стороны кухни Оксана Леонидовна. У нее в руках была сковорода, с которой старик был знаком в достаточной степени, чтобы поднять руки вверх и закрыть рот на замок.
Александр Валерьевич снял обувь и поплелся вверх по лестнице. Сноха следила за каждым его движением. Где-то на середине подъема старик споткнулся об одну из ступенек и кубарем покатился вниз. Оксана Леонидовна отбросила «сдерживатель буйных» в сторону и помогла свёкру подняться. Паша немного испугался, а его дед, оказавшись на ногах, отряхнулся и, усмехнувшись, вырвал прямо на сноху. И без того плохое настроение женщины стало ещё хуже. Она убежала в спальню, которую еще совсем недавно разделяла с покойным мужем. Старик понимал, что не сможет подняться по лестнице без помощи и что его внук слишком мал, чтобы проводить его наверх, так что тяжело вздохнул и прилег прямо на лестнице. Спустя несколько мгновений он уже спал. Оксана Леонидовна могла бы его разбудить или даже огреть сковородой за то, что из-за него ей пришлось на ночь глядя переодеваться и вытирать рвоту с пола, но решила не тревожить мирно смотревшего сны свёкра. Так было даже лучше, спокойнее.
Как свидетель произошедшего Паша расстроился, но отношение к деду не изменил, ведь дома и не такое бывало. Мама мальчика не случайно вышла к пьяному со сковородой: раньше он часто напивался и буянил, а успокоить его разговорами было задачей для нее непосильной. Но происходило это только в те дни, когда Алексея Александровича отсутствовал. Когда сын старика был дома, Александр Валерьевич сильно не напивался. Все-таки он был обязан сыну с момента, как тот, беспокоясь за здоровье переболевшего пневмонией отца, приютил его.
Паша лег спать в надежде, что завтра днем наконец поговорит с дедом. Однако, когда мальчик вернулся со школы, Оксана Леонидовна с порога предупредила его, что дед наказан за плохое поведение и будет, подобно маленькому ребенку, сидеть у себя в комнате и думать о том, что сделал. Конечно, это была не единственная причина, почему вдова не давала сыну увидеться со свёкром: также она считала, что старик плохо влияет на Пашу. Она заметила, что её сын очень часто проводит время с дедом, и решила на всякий случай ограничить их общение. Вообще эта пухлая светловолосая дама была такой по жизни: если она что-то вбивала себе в голову, переубедить её было практически невозможно. Все в доме к этому привыкли, поэтому не пытались как-то с ней спорить. Следует отметить, что действовала Оксана Леонидовна, как она сама считала, из лучших побуждений. Она ненавидела, когда её свёкор напивался и тем более буянил. Он понимал её с периодичным успехом, но подстраивать свою жизнь под личные желания снохи не собирался. Старик величал её «зеленоглазкой» и уважал куда меньше, чем умершего сына.
Паша не расстроился, что его деда наказали: он как-никак договорился погулять с сестрами. Так что, позавтракав, мальчик вновь накинул куртку и надел уличную обувь, а после вышел во двор, где его уже ждали Маша и Настя.
– Наконец-то! – воскликнула младшая.
– Пойдемте, – мальчик пошел вперед, и сестры последовали за ним.
Парк, в который направлялись ребята, был скорее условностью: это был небольшой островок неоскверненной человеком природы. И в сравнении с окружавшим город лесом он выглядел просто смешно. Но не желавшие потеряться в кромешной чаще дети его любили. Однажды местные решили избавиться от парка, чтобы пеньки, коряги и ямы не мешали им ходить. Иронично, что все то же самое они могли увидеть и в любой другой отличавшейся лишь смрадом и отсутствием зелени точке города. Те жители города, которым была небезразлична эта отдушина, – преимущественно дети и подростки – встали на ее защиту. Сейчас, гуляя между нетронутыми деревьями, Паша прекрасно понимал, что недовольные все равно ничего бы не сделали. Ворчать себе под нос – дело одно, но переходить к действиям – совершенно другое. Да и пораженные охватившей город болезнью жители в любом случае были слабее потихоньку возвращавшей в свои владения место их пребывания природы.
– Не отставай! – крикнула Настя, заметив, что её брат плетется где-то сзади.
– Я и так! – ответил Паша.
– Неправда! На прогулках ты вечно где-то в стороне. Неужели мы так тебе противны? – спросила с обидой Маша.
– Никак нет! – запротестовал мальчик.
– Ещё как да! Нам ведь не за семьдесят, чтобы ты с нами общался! – взглянув с укором на брата, произнесла старшая из сестер.
– Эй! Мои с дедом дела вас двоих не касаются! – рассердился Паша.
– Как же иначе! – воскликнула Настя и показала брату язык.
Обычно она себя так не вела, и её брат сразу догадался, что сестры сговорились. Он быстро нагнал их и спросил:
– Что вам не нравится?
– Отношение деда! – выпалила Маша. – Он нас явно недолюбливает.
– А я тут при чем? – не понял девочку Паша.
– Тебя-то он любит, – ответила Настя.
– Да! – подхватила старшая.
– Даже не знаю, что и сказать, – пожал плечами мальчик.
– Расскажи, в чем секрет, – предложила Маша. – Чем ты лучше нас?
– Ну… – Паша знал ответ на этот вопрос, но слишком боялся задеть чувства сестер, чтобы произнести его вслух.
Девочки заметили свободную скамейку и сели так, чтобы их брату места не досталось.
– Это просто смешно! – возмутился он.
– Нет, твое общение с дедом – вот что смешно! – не сдержалась Маша.
Спокойно отнестись к этим словам Паша не мог, так что, посмотрев по сторонам, решил бросить сестер и уйти куда глаза глядят. Увидев, что их брат уходит, девочки вскочили со скамейки и бросились за ним.
– Мама запретила нам разделяться! – возмущенно воскликнула Настя.
– Мы все расскажем, и тебя накажут! – пригрозила Маша.
Паша остановился и повернулся к сестрам лицом. Он был очень зол на них и, собравшись с мыслями, выпалил:
– Дед хороший! И я хороший! А вы две завистливые дурехи! Только и можете возмущаться и негодовать – нет бы поговорить, хоть раз выйти со стариком на контакт!
Девочки знали, что их брат прав, а потому почувствовали себя неловко. Они переглянулись и попросили у Паши прощения. К сожалению, думать о хорошем настроении было слишком поздно, а гулять обиженными ребята не хотели. Оставалось только вернуться домой и разойтись по своим комнатам, чтобы прийти в себя. Именно так они и поступили.
В процессе совместных размышлений Маша и Настя решили наладить отношения с дедом. Паша же с нетерпением ждал, когда наказание Александра Валерьевича подойдет к концу. Он буквально сидел у него под дверью в ожидании встречи. Все ещё чувствовавшие вину девочки заметили это и поспешили убедить маму разрешить деду увидеться с внуком: все-таки вечно она порознь держать их не сможет. Сначала Оксана Леонидовна возмутилась, будто дочери ей сказали неправду, но потом и сама все поняла. Она позвала Пашу вниз и сказала, чтобы он помог ей подмести пол на кухне, а затем, пока её сын был занят, поднялась наверх и постучалась в комнату свёкра.
– Я наказан, уходи! – обиженно крикнул Александр Валерьевич из-за двери.
– Хватит тебе! Открывай, твой внук очень хочет увидеть тебя! – дернула за ручку двери вдова. Реакции не последовало. Оксана Леонидовна перестала улавливать суть происходящего и спросила: – В чём дело-то, старый?
– Во-первых, очень даже молодой! А во-вторых, я знаю, что твой сын хочет увидеть меня. Не сомневаюсь, что он очень разозлится на тебя за то, что ты сделала! – произнес старик с насмешкой.
– Совсем больной! Совсем сдурел! Использовать внука для манипуляций удумал! И не стыдно тебе? Хочешь отомстить мне – не впутывай в это дело других!
– Вот и ты разбирайся со мной лично, а не посредством кухонных принадлежностей! – предъявил закрывшийся.
– Хорошо! Но тогда и ты будешь решать проблемы, не прибегая при этом к выпивке! – быстро нашла ответ Оксана Леонидовна.
– Вот чертовка! Ладно, «зеленоглазка», в этот раз ты победила, но мы к этому ещё вернёмся!
– Как и всегда… – после этих слов женщины замок щелкнул, и Александр Валерьевич медленно выбрался из своей комнаты. Он знал, что от него ещё несло, так что специально дыхнул снохе прямо в лицо. Та поморщилась и замахнулась рукой. Старик поспешил закрыться руками, но удара не последовало. Оксана Леонидовна предложила ему зайти ко внуку и ждать его там, чтобы сделать мальчику приятный сюрприз. Почесав щетинистый подбородок, Александр Валерьевич принял эту идею, а его сноха спустилась на первый этаж, чтобы оценить работу Паши на кухне и предложить тому подняться к себе.
Глава 7
Распахнув дверь своей комнаты, Паша широко улыбнулся. Дед, ждавший внука, сидя на его кровати, встал и вышел на середину освещенного вечерним солнцем помещения. Он протянул мальчику руку. Тот отпустил дверь и подошел к своему старику. После крепкого рукопожатия Паша произнес:
– Прости за то, что было на похоронах.
– А что было? – не понял внука дед.
– Ты столько выпил, что не помнишь? Я упал… – виновато проговорил мальчик.
Александр Валерьевич находился в состоянии ступора. Он смотрел на Пашу, но не мог выдавить из себя ни слова. После небольшой паузы, вызвавшей у мальчика дополнительное волнение, старик сказал:
– Да… Столько выпил, что и не помню. Это ты меня прости. За вечернее. Я наверняка испортил тебе все настроение…
– Ничего страшного. Я прощаю тебя, – улыбнулся Паша. Он решил сменить тему: – Интересно, как же все-таки дядя Серёжа сбежал из палаты?
– Да… – тяжело согласился Александр Валерьевич. – Ты знаешь наш город. Скорее всего он воспользовался тем, что до него никому дела нет.
– Почему, если в этом городе всем все равно плевать, дядя Серёжа просто не вышел через парадный, не беспокоясь, что все это увидят?
– Э, ну, ты его знаешь, он у нас чудной…
– Не то слово… – произнес Паша и ненадолго замолчал. Воцарилась тишина. Затем он продолжил задавать вопросы: – И где он раздобыл столь роскошный костюм?
– Хороший вопрос, жаль я твоему дяде его не задал, – старик явно задумался – чесал затылок. Мальчик же с любопытством рассматривал его лицо. У него сложилось впечатление, будто либо дед его пытался обмануть или разыграть, либо дядя их обоих. Узнать наверняка он не мог – они бы не сознались. Шутники были ещё те. Длиться вечно очередная пауза не могла, так что мальчик заговорил.
– Кстати, все хотел спросить. А кто же все-таки правит в нашем городе?
– К-хм, – замялся старик, а затем произнес: – У нас нет правителя.
– Это многое объясняет, – не удивился Паша. – Но как? Как можно было такое допустить?
– Очень просто. Этим людям все равно. Они заняты лишь своими делами. Им не до какого-то мэра.
– Но это человек, который правит, человек, от действий и идей которого они и их жизни зависят.
– Ты прав, но ты бы удивился, если бы знал, насколько всё равно людям порой может быть.
– То есть им плевать и на себя? – спросил готовый вновь поразиться и запутаться Паша.
– Я бы сказал, что они просто недальновидны, но отчасти ты прав. В некоторой степени им и правда плевать на себя. Они не всегда понимают, чего на самом деле хотят, руководствуются мимолетными желаниями, исполнение которых идет им во вред. Этот город проклят. Не думаю, что он тебя переживет.
– А как же выборы?
– В их организации нет никакого смысла. Все-равно никто не придёт, кроме пары бомжей. Да и политиков в нашем городе давно уже нет. Последним мэром был Владислав Николаевич Герасимов. Понятия не имею, что с ним стало. Быть может, он жив ещё и валяется в какой-нибудь пивнушке, – усмехнулся дед.
– Мне уже страшно здесь находиться, – признался мальчик.
– Не надо бояться. Ты умный парень. Не зря же я тебе всё это рассказал.
– Думаешь, однажды я смогу стать мэром нашего города?
– У тебя все для этого есть, но будь осторожен: политика – игра чрезвычайно опасная. Каждый жаждущий власти готов пойти на самые низкие и ужасные поступки, лишь бы только добиться желаемого, – последние слова старик произнес с особой ненавистью.
– Паша, помоги мне с посудой, – донесся из кухни голос Оксаны Леонидовны. Она сочла, что ее сын и свёкор поговорили достаточно.
– Уже иду, мама, – крикнул в ответ Паша и вышел из комнаты.
Дед остался один. Он осмотрелся вокруг. В комнате Паши было достаточно просторно. На полу лежал цветастый ковер, а у окрашенных в желтый цвет стен стояли шкафы с книгами и игрушками. Кровать мальчика была расправлена. Зацокав, Александр Валерьевич с грустью покачал головой. Он вспомнил своего почившего сына: тот лично красил стены в комнатах Паши и девочек. Старик в свое время для сыновей столько не делал. Возможно, в этом крылась причина, почему одного из них убили, а второй оказался в лечебнице.
Александр Валерьевич медленно подошел к постели внука и заправил ее, а затем поднял глаза и устремил свой взгляд в окно, за которым зашумел дождь. Старик понимал, что судьба дала ему в виде Паши второй шанс, и собирался сделать все ради того, чтобы его внук был в безопасности и вырос достойным человеком.
Внезапно Александра Валерьевича окликнула Маша. Она принесла ему письмо. Раньше девочка просто отдала бы его, но, посчитав, что менее холодное отношение позволит растопить лёд, она сказала: «Я хотела упростить тебе задачу, но так и не смогла понять, кто его автор. Верю, что ты и сам во всем разберешься, но, если что, я всегда буду рядом, готова как-то подсказать или чем-то помочь». Старик почесал подбородок, подошел к внучке и взял конверт в руки. Он сразу понял, что письмо было от Сергея Александровича. Дед поблагодарил обрадовавшуюся этому внучку и спустился вниз. Он направился в гостиную, где лежали его очки для чтения. Старик протер и надел их, а затем вскрыл конверт с помощью лезвия для бритья, которое с момента убийства сына носил у себя в кармане. Александр Валерьевич разжег камин и, расположившись в кресле, принялся читать. По мере чтения его руки все сильнее сжимались, а голубые глаза все шире раскрывались. Закончив с письмом, старик стукнул кулаком по ручке кресла и замер. Он просидел в одной позе пару минут, а затем ухмыльнулся, почесал подбородок, встал с кресла, подошел к камину и скормил письмо языкам бушевавшего в нем пламени.
– М-да, – протянув, старик удалился наверх, в свою комнату.
Лишь одного он не заметил в тот момент: в одном из проходов стояла Маша. Она видела всё. И направилась вслед за дедом. Девочка остановила его до того, как он закрыл дверь.
– Стой, старый, что это было? – спросила Маша, одернув деда за рукав.
– Что? – Александр Валерьевич обернулся. По его лицу можно было понять, что внучка застала его врасплох.
– Ты сжег письмо…
– Я не смог расстаться с ним на похоронах… – тяжело выдохнув, пробормотал старик.
– Неправда, я лично видела, что ты все сделал, как надо. А это другое письмо. Я ведь только что тебе его принесла, – загнала в угол деда Маша.
Паша закончил с посудой в момент, когда сверху, из комнаты Александра Валерьевича, донеслись крики. Затем раздался звук разбившегося стекла.
– Господи! – перепугалась Оксана Леонидовна. Она резко взглянула на сына. Ей показалось, что он по неосторожности разбил одну из её бесценных тарелок.
Когда женщина поняла, что это был не Паша и, завидев в проходе не менее шокированную Настю, они втроем вместе кинулись вверх по лестнице. В проходе, который вел к комнате Александра Валерьевича, лежала Маша. С ее подбородка стекала кровь. Рядом стоял дед, рука которого также кровоточила. В ней он сжимал осколок от того, что ещё несколько секунд назад было стаканом.
– Я… я… – хотел было оправдаться старик, но внезапно передумал и закрыл дверь.
– Какого черта!? – в бешенстве крикнула ему Оксана Леонидовна.
– Что произошло? – спросил у своей сестры Паша. Его голос был удивительно спокойным.
– Старик совсем с ума сошел! Гоните его прочь из этого дома! Довольно! – всхлипывая, завосклицала Маша.
– Только не это… – опустошенно пробормотал её брат.
– Что не это? Ты совсем дурачок? – закричала вытиравшая подбородок сестры Настя.
– Дожил старый до дурных лет, – хоть голос Оксаны Леонидовны и дрожал, она произнесла это достаточно твердо. – Но с ним разберемся чуть позже.
Вдова помогла рыдавшей девочке подняться. Потихоньку они спустились вниз. Настя шла впереди. Она слушала напоминания матери о том, где лежит аптечка. Паша так и остался в проходе. Он думал о том, что ждет теперь деда. С момента смерти отца его судьба была в руках Оксаны Леонидовны. Вчера Александр Валерьевич напился, а сегодня – такое! Мальчик решил не тешить себя ложными надеждами и просто ушел в свою комнату, где его эмоции-таки дали о себе знать – он заплакал.
Глава 8
Следующие несколько дней Оксана Леонидовна провела в сложных раздумьях. С одной стороны, было понятно, что дальше так продолжаться не может, с другой – поведение деда резко изменилось: он начал исправляться, хоть и говорил, что ему плевать, выгонят его или оставят. Оксана Леонидовна понимала, что общение с внуком крайне важно для старика. Для Маши стало очевидно, что Александр Валерьевич её ненавидит, так что она была не против даже самого сурового и жестокого наказания, а Настя негодовала с того, что дед все никак не извинялся. Однажды ей показалось, что это вот-вот случится, но дед, подошедший к Маше по какому-то поводу, так и не произнес ни слова. Он становился все более замкнутым, представлял из себя, как выражалась Настя, «цветок, солнцем которого был Паша». Мальчик чувствовал влияние сестер и матери на его общение с дедом. Пару раз он просил того извиниться, но Александр Валерьевич тут же замолкал и отказывался продолжать разговор. Паша чувствовал, что старику стыдно, но также ему казалось, что за этим чувством скрывается нечто большее. Дед многое ведал внуку о городе, но каждый новый рассказ становился все длиннее. И не от количества информации, а из-за скорости повествования. Старик, бывало, мог и вовсе остановиться в процессе. Он думал всё чаще и больше, но Паша не понимал, о чем. То же касалось и эмоционального состояния старика. Мальчика, который мог лишь догадываться о том, что происходило с Александром Валерьевичем, бросало в дрожь от одной мысли о том, что его дед, с которым он так много и часто общается, думает о том, что ждет его там, за границей мира живого.
Оксана Леонидовна всё замечала. И ей надоело, что её сын становился все более тревожным, а дочь была готова лично выставить старика за дверь. Недолго подумав, она решила, что надо оставить Машу и деда наедине. Она верила, что ситуация не повторится с учетом того, что второй вроде понял, что был не прав и даже пытался извиниться. Поэтому вдова взяла с собой Пашу и Настю и направилась в хлебную лавку. Маша поняла, зачем она это сделала, ведь ее мать могла и сама спокойно испечь достаточно хлеба, чтобы хватило на всю семью. И все же избежать уединения с провинившимся она так и не смогла.
Маша пряталась от старика в комнате, которую разделяла с сестрой. К сожалению, на ключ закрыться она не могла: не было замка. То же касалось и комнаты Паши. Правда, тому, как и девочкам до этого момента, в этом необходимости не было. Маше ничего не оставалось, кроме как притвориться, что она очень занята. Девочка села за стол и сделала вид, будто выполняет домашнее задание. Из-за двери то и дело раздавалось шарканье: Александр Валерьевич по привычке ходил туда-сюда. В какой-то момент звук стих. Осознав это, проголодавшаяся Маша оторвалась от стола и аккуратно приблизилась к двери. Ей хотелось сделать вылазку на кухню и взять немного еды. Внезапно раздался кашель. Она отскочила назад, как ошпаренная. Александр Валерьевич не осмелился открыть дверь, но зато решился заговорить:
– Я ведь знаю, что ты просто избегаешь меня.
– Сейчас я и правда занята, – холодно ответила Маша.
– Неправда. Я прекрасно знаю, что ты делаешь домашнее задание сразу, как только его задают.
– Это тебе мама рассказала?
– Нет.
– Откуда тогда тебе знать, когда и что я делаю? – не без раздражения спросила девочка.
– Я наблюдателен, – отрезал старик. Осознав, что этого мало, добавил: – А ещё ты моя внучка как-никак.
– Ты презираешь меня. Ты ненавидишь меня. И сейчас тебе всего-навсего совестно, – не восприняла слова деда Маша.
– Это не так. Ты заблуждаешься. Если позволишь, объясню.
– Мне не нужны твои объяснения. И так все понятно.
– Неужели тебе так сложно просто выслушать человека? Любого можно понять, если захотеть. Я понимаю, что сделал тебе плохо, и горю желанием это исправить, но ты не даешь, ведь не хочешь меня понять.
– То есть я ещё и виновата, я ещё и плохая? – разозлилась Маша.
– Ты слышишь то, что хочешь слышать. Я не пытаюсь сказать, что ты плохая, просто ты зазря не хочешь меня выслушать. Вот и всё, – совершенно спокойным тоном произнес дед.
– Что ж, хочешь, чтобы я тебя выслушала? Пожалуйста! Только побыстрее!
– Я никогда не говорил и не скажу, что ненавижу тебя. Ты моя внучка. Я знаю тебя с пелёнок. И прекрасно понимаю, что ты из себя представляешь. Люди слишком привыкли относиться друг к другу однозначно: либо ты хороший, либо ты плохой. И это неправильно. В каждом есть что-то хорошее и плохое. То, за что можно любить, и то, за что можно ненавидеть. Да, я часто говорю о тебе плохо, но это лишь из-за того, что я хочу, чтобы ты стала лучше, а навязать тебе свои взгляды не могу, ведь в обществе не принято принуждать кого-то к чему-то. Остается только бродить и ворчать. Далее, я хочу, чтобы ты стала лучше, потому что люблю тебя и желаю тебе всего самого прекрасного. Вне всяких сомнений, ты прекрасный человек, Маша, но есть в тебе что-то, что я хотел бы улучшить. Моя свобода ограничена моими ремарками, ведь дальше начинается твоя. И посягнуть на нее я права не имею.
– Как красиво ты лжешь! – возмутилась Маша. – Ты не забыл, что вообще-то ударил меня по лицу стаканом?!
– Этому нет оправдания… – виновато признался Александр Валерьевич. – Я долго размышлял над своим поступком. И знаю, что рассказом о том, что был в тот момент не в духе, лучше тебе не сделаю. Я не знаю, как все исправить. Лишь тебе одной это известно. Просто скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила…
– Я не знаю, – ответила уже не так сердито девочка.
– Ну… ты подумай.
– У меня есть несколько идей, но я не знаю, какую выбрать.
– Могу дать тебе время, – сказал старик.
– Нет! Я знаю! – заулыбалась Маша. – Расскажи мне, что было в том письме!
Александр Валерьевич нервно сглотнул. Ему повезло, что дверь между ними оставалось закрытой, ведь иначе, увидев его реакцию, внучка резко не изменила бы свое желание.
– Нет! Постой! Поведай лучше все, что ты рассказывал Паше.
– Вообще всё?
– Да!
– Что ж, присаживайся, мой рассказ будет достаточно долгим, – произнес дед, как вдруг закрытая дверь распахнулась и довольная Маша пригласила его к себе внутрь.
Они присели на кровать девочки, и Александр Валерьевич рассказал внучке все, что когда-либо рассказывал Паше. Некоторые моменты повествования давались ему с трудом, ведь он не мог быть уверен в реакции девочки, но всё же с задачей он справился. Маша задумчиво слушала его. Временами её лицо искажалось от напряжения. Местами ей очень хотелось перебить старика, но она боялась, что тот отойдет от основного рассказа и больше к нему не вернется. Когда дед закончил, внучка взглянула на него своими очаровательными зелеными глазами. Посмотрев на Александра Валерьевича так с пару минут, будто пытаясь прочитать его мысли и убедиться, что он поведал ей всё то же, что и её брату, Маша произнесла:
– Очень занимательно. Правда. Но почему вас с Пашей это так сильно волнует?
– Этого-то я и боялся, – с грустью проговорил старик.
– Ты не подумай, я тебе верю, – поспешила успокоить его внучка.
– Это я понял. Если бы ты не поверила в мои слова, мне было бы все равно, но ты поверила и не поняла… Именно по этой причине я никогда тебе это не рассказывал.
– И презирал меня. Хотя какое-то там понимание не делает тебя или Пашу лучше меня или кого-либо ещё в этом доме. И тем не менее… – Маша взяла небольшую паузу, чтобы сформулировать мысль. – Ты всех презираешь. За исключением Паши. Если честно, лучше бы тебе было на нас плевать. Такая любовь нам и даром не нужна.
– Настанет день, и ты поймешь меня. Я понимаю, что для познания глубины проблемы нужен опыт. Тебе его не хватает. Всё придет. Я в это верю. И в тебя тоже. Ещё раз прости за всё, что я тебе сделал или сказал, впредь постараюсь не вести себя в прежнем духе.
– Ладно уж…
– И ещё кое-что. Прежде чем что-нибудь случится, хочу, чтобы ты помнила, что я люблю всех живущих в этом доме. Всей душой. Это правда. Как обозначил ранее, потому и презираю, что люблю.
– Странный ты… – улыбнулась Маша.
– У стариков свои причуды, – усмехнулся дед.
Хоть он и был рад, что внучка простила его, разговор вогнал его в глубокую печаль. Старик подумал о том, что хочет напиться, но понимал, что это не вариант. Хоть и меньше, но он все ещё боялся, что Оксана Леонидовна его вышвырнет.
Маша же осталась более-менее довольна разрешившейся ситуацией. Она решила относиться проще ко всему, что говорит старик. Ей казалось, что его так волнует всеобщее безразличие, потому что в таком возрасте заняться больше нечем. Маша хотела ещё поговорить об этом с Пашей, и ей было немного стыдно перед ним за то, на что она надоумила ушедших с ним маму и сестру…
Глава 9
Оксана Леонидовна и Настя шли под руку и о чем-то болтали. Паша был, как всегда, чуть отстранен и не принимал участия в разговоре. Он погрузился в глубокие раздумья. Ему было интересно, как разрешится конфликт между Машей и дедом. Мальчик надеялся, что вне зависимости от исхода Александр Валерьевич останется с ними и не будет никак наказан, хоть он этого и заслуживал. Пострадавшая, пока ей оказывали помощь, бормотала что-то про тайну, с которой было связано письмо, что старик сжег. Паше было крайне интересно узнать, что скрывал его дед. Но все же он не решался: в прошлый раз, когда мальчик сунул нос в дела Александра Валерьевича, он наткнулся на чучело опоссума и жуткую записку. Да, тот всё подстроил, но последствия у пережитого Пашей эмоционального шока были. Так что мальчик решил поднять тему очень осторожно и, если удастся, поговорить обо всем начистоту и так, чтобы к этому больше не возвращаться.
– Переживаешь за деда? – отвлекла от раздумий Пашу мать.
– Разумеется, – ответил мальчик.
– Ты ведь понимаешь, почему я до сих пор его никак не наказала?
– Догадываюсь.
– Может, расскажешь, о чем вы постоянно друг с другом разговариваете?
– Не знаю.
– А я думала узнать Александра Валерьевича получше, прежде чем принимать какое-либо решение… – по тону Оксаны Леонидовны Паша понял, что она пытается им манипулировать.
– Я не уверен, что дедушка хотел бы, чтобы я с кем-либо этим делился. Да и вы все равно не поймете, – признался Паша.
– Неужели ты правда думаешь, что я, твоя мама, не смогу что-то понять?
Паша промолчал.
– Ты не можешь знать наверняка. Расскажи – тогда и узнаем, – продолжила давить на сына мать.
– Хорошо. Тебе я расскажу. А Настя пусть закроет уши.
– Эй! – крикнула девочка.
– Нет, она тоже будет слушать. Мы одна семья. И должны доверять друг другу.
– Как я могу доверять человеку, который пытается мной манипулировать? – бросил Паша.
– Что?! – всплеснула руками Оксана Леонидовна. – Как у тебя язык повернулся про мать такое говорить! Да я вас обоих накажу!!!
– Вот и нет мне смысла ничего тебе рассказывать, – улыбнулся Паша. Он впервые в жизни не слушался маму и получал от этого истинное удовольствие, ибо знал, что всецело был прав.
– Хорошо! – отступила женщина. – Я не накажу ни одного из вас, если ты поведаешь мне о ваших разговорчиках.
Паша вновь промолчал.
– Не, Настя, ты видишь? Он издевается…
– Ещё как! – поддержала мать девочка.
– Мы тебе сейчас в хлебной сладкую булочку возьмем, а ему – ничего.
– Обойдусь, – не сдержался мальчик.
– Да, обойдешься! – продолжила беситься Оксана Леонидовна. – У его мамы горе, муж недавно умер, а он так… Кошмар!!!
– Во-первых, не у тебя одной горе. Во-вторых, мое поведение – плоды твоего воспитания, – вошел в раж Паша.
– Всё! Наказан!!! – окончательно вышла из себя женщина. – Если выгоню старика, так и скажу ему, что всё из-за твоего непослушания. Его вина! Столько лет воспитывала – примерным мальчиком был. Чуть больше недели со старым общался – и тут такое!
– Он тут не при чем! – запротестовал мальчик.
– Ещё как при чем!
– Паша, не глупи, просто расскажи, о чем вы там с дедом общаетесь, и все будет хорошо! – произнесла Настя.
– Обойдетесь! Думайте лучше о булках, а нас оставьте в покое!
– Что ж, ты сделал свой выбор. Посмотрим, какой тем временем сделал дома твой дед. А завтра с утра я решу вашу судьбу, – заключила Оксана Леонидовна, и поспешила подойти к стоявшей перед ними хлебной лавке.
Весь обратный путь Паша думал о своем поведении. Он понимал, что перегнул, но извиняться не собирался, поскольку либо ему пришлось бы выложить все, о чем они с дедом общались, либо история бы повторилась. Мальчик не хотел подводить своего старика и с нетерпением ждал, когда сможет поделиться с ним произошедшим.
Эта возможность предоставилась ему уже по возвращении домой. Когда ушедшие вернулись, то сразу поняли, что старик помирился с младшей внучкой. Настя очень этому обрадовалась и поспешила поговорить с сестрой. А вот Оксана Леонидовна была не в духе. Ей бы было на руку, если бы Александр Валерьевич так и не уладил свой конфликт с Машей. Паша уловил ее настроение и начал понимать, что извиниться скорее всего все-таки придется.
Мальчик помыл руки и поднялся к деду. Хоть ему и было интересно, как тот помирился со старшей внучкой, Паша поспешил начать с рассказа о конфликте с матерью. Александр Валерьевич внимательно выслушал внука, а затем произнес:
– Зря ты так, Паша.
– Почему?
– Тебе следовало поделиться с мамой хоть частью того, что мы с тобой обсуждали. От этого хуже не стало бы. Ну, не поняла бы она… и не поняла. Все равно, если честно. Наше дело попытаться.
– Предлагаешь открывать людям глаза? – удивился мальчик.
– Можно было бы, но так нас скорее в лечебнице вместе с твоим дядей закроют. Сейчас это не так важно. Тебе следует попросить прощения у мамы, пока ещё не поздно.
– Не поздно?
– Да. Вообще, это чудо, что она все ещё не приняла окончательное решение. Возможно, скоро она придет к мысли, что если выгонит меня, даже если ты извинишься, то преподаст тебе урок, и тогда будет поздно, – объяснил дед.
– Пожалуй, ты прав… – согласился мальчик.
– Поспеши!
Сломя голову Паша побежал к маме на кухню. Он едва не упал с лестницы, но чудом удержался на ногах и продолжил свой путь. Оксана Леонидовна встретила его неприветливо. Тем не менее ей было интересно, почему её сын так стремительно прибежал к ней. Отдышавшись, Паша сказал:
– Прости меня, мама, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Если тебе так важно знать, о чем мы с дедушкой общаемся, я с удовольствием тебе об этом расскажу.
– Что ж, – женщина выдержала паузу: она наслаждалась моментом и понимала, почему её сын так внезапно передумал, – я тебя прощаю. Но чтобы в первый и последний раз!
– Спасибо! – мальчик обнял маму.
– Но мне уже не так интересно, о чем вы со стариком общаетесь. Можешь возвращаться к нему.
– Спасибо! – вновь поблагодарил Оксану Леонидовну Паша и побежал обратно наверх.
Поднявшись, он рассказал о разговоре с мамой Александру Валерьевичу. Тот улыбнулся. Он понял, почему сноха так внезапно передумала. И его это совсем не волновало. Правда, чтобы не порождать конфликт между братом и сестрой, он решил не рассказывать Паше о разговоре с Машей. К его величайшему сожалению, возникшая пауза привела к тому, что мальчик спросил:
– Дедушка, я понимаю, что ты не любишь, когда к тебе лезут, но позволь спросить, мне уж слишком интересно и я не знаю, как ты отнесешься, – что было в письме, которое ты сжег в тот вечер?
Александр Валерьевич молчал. Он задумчиво глядел на внука и чесал подбородок.
– Пожалуйста! – взмолился Паша.
– Я расскажу тебе.
– Ура!
– Но не сейчас.
– А когда?
– Не знаю, – ответил старик. – Я обещаю, что расскажу тебе про это письмо, но немножко позже. Сейчас у меня есть причины не делать этого. И я надеюсь, ты уважаешь их и мое решение, наберешься терпения и подождешь.
– Конечно, хорошо, – незамедлительно выпалил мальчик. И все же не смог не спросить: – А насколько позже? Скажи примерно…
– Хочешь примерно? Будет тебе… – Александр Валерьевич задумался. – Не позже января. Хорошо?
– Да. Буду ждать! – Паша улыбался, но все же глубоко внутри понимал, насколько тяжело ему будет ждать ещё три с половиной месяца, чтобы старик уж точно поведал ему тайну, которую так отчаянно скрывал.
За семейным ужином, на который впервые в жизни мальчика заглянул Александр Валерьевич, Паша поймал себя на мысли, что все наконец-то ладили. Между членами семьи не было никаких конфликтов, никто почти ничего не скрывал и все, наоборот, будто тянулись друг к другу, перестав быть отдельными собеседниками. Мальчик, конечно, понимал, что долго так продолжаться не будет, но все же он наслаждался редчайшим для их дома моментом. Для полной картины не хватало только Сергея Александровича, но он все-таки никогда и не жил с семьей Паши. К слову, с каждым днем личность дяди вызывала у мальчика все больший интерес…
Глава 10
Постепенно осенние тона, которые столь потрясающе вписывались в общую атмосферу города, уступили место зимнему блеску. С каждым днем на деревьях было все меньше листьев, все реже пели по утрам птички. Местные всего этого не замечали, но Паша ценил каждый момент менявшейся жизни. Этому учил его ещё отец. Алексей Александрович уважал природу и хотел, чтобы дети относились к ней так же. Сейчас его уже не было на свете, но видение его продолжало жить в сознаниях Маши, Паши и Насти.
Александр Валерьевич стал чаще гулять со всеми внуками в парке. Он, как и они, наслаждался каждым мимолётным моментом, из которых и состояла жизнь. Старик понимал, что его время на исходе. И все же семью он не подводил: не упивался каждую ночь в местных пивнушках. Более того, он будто бы сторонился их с того самого момента, как шокировал Пашу после похорон. Как считал мальчик, именно из-за отказа от прежних привычек, помогавших ему по жизни, дед с каждой неделей становился все более замкнутым, тихим и мрачным. Он часто нервничал, чем напоминал всем проживавшим в доме членам семьи почившего Алексея Александровича. К тому же у старика развивалась тревожность: он мог в любой момент времени вскочить, обойти весь дом, а потом просто застыть на месте с широко раскрытыми глазами.
С каждым днем Александр Валерьевич выглядел все более старым. Хотя, возможно, окружающим так просто казалось, ведь он совсем запустил свой внешний вид. Старик сильно оброс, в его густой бороде, казалось, уже завелись вши, а длинные до плеч волосы в сочетании лысиной дополняли образ никому не нужного бродяги. Конечно, в семье деда всё ещё любили и уважали. Оксана Леонидовна то и дело предлагала ему свою помощь, но тот всё отказывался. Родственники старика надеялись, что он будет сохранять рассудок ещё хотя бы пару-тройку лет.
Занятый учебой Паша уже не так часто общался с Александром Валерьевичем. И все же каждый новый день, едва проснувшись, он с необычным энтузиазмом срывал листки висевшего у него в комнате календаря. Мальчик помнил про обещание, которое дал ему дед. Его интерес к тайне старика никак не угасал. Даже напротив, с каждым днем он разгорался все сильнее и сильнее. А с наступлением января и вовсе достиг своего пика, ведь оставался всего месяц до познания Пашей интриговавшей его истины. У мальчика были разные догадки насчет того, что мог скрывать Александр Валерьевич. Однако он старался подавлять свои ожидания. Теории – это, конечно, прекрасно, но не когда они становятся привлекательнее реальности и отбивают желание принимать окружающую действительность.
Новогодние праздники позволили Паше отвлечься от учебы и сконцентрировать внимание на людях. Он ежедневно ходил на улицу, чтобы поиграть с сестрами, знакомыми и лучшим и единственным другом. К сожалению для мальчика, Александр Валерьевич перестал выходить из дома: он говорил, что холода отразились на его общем самочувствии и проблемной ноге, в частности. Конечно, ничто не мешало родственникам проводить время вместе дома. Каждый каникулярный вечер Паша приходил в комнату к своему старику, чтобы потолковать о жизни. В один из таких вечеров Александр Валерьевич заметил, что его внук не похож на себя. Он был весь бледный, время от времени трясся и покашливал. Но в самом запущенном состоянии пребывал нос мальчика: из него водопадом стекала слизь, а сам он был ярко красным и явно контрастировал с остальным лицом. Старик приложил руку ко лбу Паши – он весь горел. Прихрамывая, Александр Валерьевич поспешил сообщить об этом Оксане Леонидовне. Она отнеслась к болезни сына максимально серьезно: изолировала его от остальных в его комнате, вызвала единственного в городе не забросившего свое дело престарелого врача и старалась угождать всем желаниям тяжело захворавшего мальчика.
Если бы Паша знал, что повлечет за собой его затянувшийся постельный режим, то просидел бы все праздники дома. Потеряв возможность регулярно общаться с внуком, старик попытался переключиться на внучек. И, хоть его общение с ними наладилось, оно сильно отличалось от того, что было между ним и Пашей. Всякий раз, когда во время разговора с девочками, старик это осознавал, он сворачивал беседу и направлялся в комнату внука. Тайком, пока Оксана Леонидовна, которую он вновь про себя начал называть «зеленоглазкой», Александр Валерьевич заглядывал к Паше. Понимая, что внук может быть в бреду, он просто садился рядом и молчал.
В один холодный зимний вечер дед, навещая внука, даже пустил скупую старческую слезу. А на следующее утро исчез. Это событие подняло на уши весь дом. За исключением Паши. Он все ещё был не в состоянии воспринимать обрывочную информацию, а рассказывать ему напрямую об этом никто не спешил: сестры и мать боялись, что мальчику станет хуже.
Никто не знал, в какой конкретно момент Александр Валерьевич покинул дом. Никто не знал, что с ним стало. Никто не знал, вернется ли он когда-нибудь или нет.
Настя и Маша опрашивали соседей и случайных прохожих в надежде, что те видели их деда, но они даже не слушали. Только Хвалова ехидно ухмыльнулась, узнав, что Александр Валерьевич исчез. Оксана Леонидовна думала помочь дочкам с поисками свёкра, но не могла оставить Пашу одного. Он только начал поправляться и набираться сил. Каждый новый день женщина боялась, что мальчик захочет увидеться с дедом, ведь она не сможет соврать сыну о том, что тот пропал, иначе их связь оборвется раз и навсегда.
В конечном счете в доме пришли к выводу о том, что Александр Валерьевич либо сошел с ума, либо снова запил. Именно это Оксана Леонидовна и собиралась сообщить поправлявшемуся сыну.
Паша встал на ноги спустя три недели с момента, как заболел. Он подошел к календарю и одним резким движением сорвал двадцать одну страницу. Впервые с момента болезни мальчик улыбнулся, а затем поспешил увидеться с дедом. Он очень удивился, когда спокойно распахнул дверь в комнату своего старика и никого там не обнаружил. Обычно, если Александр Валерьевич куда-то отлучался, пусть даже ненадолго, то в обязательном порядке закрывал сосновую дверь на ключ, чтобы никто не рылся в его вещах. Паша не решился воспользоваться ситуацией и спустился вниз. В гостиной сидела Оксана Леонидовна. С одной стороны, она была очень рада, что её сыну стало значительно лучше, с другой – сильно волновалась, ведь должна была рассказать мальчику о том, что его дед убежал из дома. Сестры, затаив дыхание, подглядывали. Они были готовы сделать все, что от них могло бы потребоваться.
– Мам, я… – начал было Паша, но Оксана Леонидовна перебила его.
– Паш, присядь, пожалуйста, сюда, – произнесла с трудом женщина, похлопав по месту на облезшем диванчике рядом с собой. Её сын покорно приблизился и присел.
– Что такое? – почуял он неладное.
– Александр Валерьевич… он… – никак не могла спустить курок Оксана Леонидовна, а глаза Паши меж тем становились влажными и широкими, – исчез.
– Как?! – вскричал Паша. – Когда?!
– Пока ты болел… – полушепотом сказала женщина.
Мальчик встал с дивана и, схватившись руками за голову, принялся быстро шагать по комнате, резко и хаотично меняя направление. Он горько и громко заплакал. Время от времени он останавливался, смотрел на так же не сдерживавшую слез мать и хотел было что-то сказать, но его язык его не слушался – Паша не мог поверить в то, что его дед просто взял и сбежал, и его голову посещали самые ужасные мысли.
Истерика мальчика продолжалась около часа. В какой-то момент Маша и Настя поспешили успокоить его, но ни они, ни Оксана Леонидовна не могли этого сделать. Единственным, кто мог бы повлиять на состояние Паши в тот момент, был дед. В дальнейшем мальчик надеялся, что однажды тот вернется и с прямо с порога огласит: «Эй, я здесь и со мной все в порядке!» Когда Паша немного успокоился, то поспешил вернуться в комнату испарившегося. Он осмотрел её: удивительным было то, что перед уходом старик прибрался. Это давало надежду на то, что он не сошел с ума, а покинул родственников по какой-то иной причине. Паша понимал, что исчезновение Александра Валерьевича могло быть напрямую связано с тем письмом. К слову, мальчику уже было все равно, что в нем было и почему дед его сжег, а затем разбил стакан об голову Маши. На фоне того, что тот пропал, все остальное для Паши просто-напросто меркло и бледнело, было таким незначительным и даже вызывало у мальчика удивление: как какие-то мелочи могли волновать его раньше? Вне всяких сомнений, все познается в сравнении. И Паша на собственном горьком опыте прочувствовал это. Но изменить ситуацию мальчик ни коим образом не мог – нужно было просто жить дальше.
Глава 11
В то время как Паша все ждал, что его бесценный дед вернется домой, однажды на пороге, к большому удивлению всех членов семьи, появился Сергей Александрович. Он выглядел не так, как в лечебнице или на похоронах: одет он был скромно, но стильно, а волосы его были острижены и аккуратно уложены. Войдя, гость громко объявил на весь дом:
– Я здесь, чтобы заменить вам отца! Ой, то есть деда! Ой, то есть и деда, и отца!
Все были ему очень рады, пусть и считали, что он почти наверняка шутит. Паша буквально кинулся на шею своего дяди. Тот в ответ на такую реакцию притворился, что падает, тогда мальчик слез и дал гостю раздеться. Оксана Леонидовна была в не меньшем восторге: она как раз приготовила вкусный ужин, вновь позабыв, что в доме стало на один голодный рот меньше.
Нельзя не отметить, что изменился Сергей Александрович не только внешне: он стал серьезнее, чем прежде, хоть и позволял себе время от времени пошутить. Во время трапезы женская половина семьи хотела расспросить мужчину о его жизни, но он четко дал понять, что не любит разговоры во время еды. Из уважения к гостю все сидевшие за столом ужинали молча.
Когда все наелись, Сергей Александрович поблагодарил хозяйку за угощение и обратился к Паше: «Где твоя комната? Нам нужно поговорить». Мальчик немного напрягся и поспешил отвести дядю к себе наверх. Когда родственники оказались в нужной комнате, мужчина хотел было закрыть дверь на замок, но Паша жестом указал ему, что его дверь изнутри не закрывается. На лице Сергея Александровича нарисовалось недовольство, но делать было нечего.
– Исчез твой старик, да? – начал он.
– Да… – произнес с грустью мальчик.
– Я здесь, чтобы помочь тебе.
– А как же лечебница?
– Ни слова о ней! Я туда не вернусь больше, всё, хватит с меня, довольно!
– Никто меня не понимал так, как дед.
– Ничего, уверен, мы найдем общий язык, – улыбнулся Сергей Александрович. – Буду тебе с уроками помогать, если надо.
– Это хорошо, конечно, но я… Я слишком привязался к деду. Он мне столько всего рассказал про этот город!
– Хм, я тебе тоже могу много чего рассказать. Скажи, о чем ты хочешь узнать? Я всё выдам. Каждую хитрость.
– Даже не знаю… – почесал затылок Паша. – Ты знаешь что-нибудь про деда? Твое появление как-то связано с его исчезновением?
– Ты совершенно прав. Дело в том, что в городе стало небезопасно. Здесь всегда проживали подозрительные личности, но в последнее время они стали объединяться. Так, например, несколько месяцев назад в одном из местных питейных заведений образовался «круглый стол». За него садятся определенные пьянчуги. Вообще, они и по-отдельности опасны, но одна общая цель их объединяет, – рассказал Сергей Александрович.
– Какая?! – воскликнул мальчик.
– Они не любят умных людей. И стремятся от них избавиться, – мужчина выдержал паузу, – разными способами. Некоторых они спаивают и делают частью своего общества. Некоторых запугивают и даже иногда убивают…
– Какой ужас! Долго ты это придумывал?
– Что, прости?
– Хорошая шутка, жаль, что несмешная, – с некоторой неуверенностью сказал Паша.
– Это не шутка! – возмутился Сергей Александрович. Его племянник не отреагировал. Тогда мужчина произнес: – Я понимаю, что в такое поверить очень сложно. Учитывая мое прошлое – тем более. Но я не шучу. Неужели ты думаешь, что Александр Валерьевич просто взял и испарился?
– Я так не думаю, но и в твои слова очень сложно поверить.
– Но почему? Почему ты смог поверить в то, что этот город проклят, что людям все больше и больше плевать на него и друг друга, но не можешь поверить, что все куда хуже?
– Во-первых, дело отчасти и правда в тебе. Но даже если я закрою на это глаза, пьянчуги «круглого стола» – звучит просто бредово. Да и почему тогда дед столько лет здесь прожил, и ему ничего не угрожало, почему за меня ещё не взялись?
– Началось все с твоего отца… Сначала его убивают, затем твой дед пропадает без вести. Не кажется ли тебе, что ты следующий в этой цепочке?
– Кажется, но как же ты?
– Тут ты прав, мне тоже угрожает опасность. Я говорю тебе все это сейчас, потому что отныне нам нужно держаться вместе. И до нас очередь дойдет. Пьянчуги неторопливы. Все-таки они в первую очередь пьяницы, а уже потом угрожающее всем им неугодным общество. Ежедневно валяются где-то под мухой… Довольно часто буквально… А в минуты относительной трезвости представляют опасность самым лучшим.
– То есть дед сбежал, чтобы они его не прикончили?
– Вполне возможно, что так.
– И мы тоже сбежим?
– Не исключаю. Пока вот на всякий случай мой тебе совет – чаще притворяйся дураком. Нигде намеренно умом не сверкай: заприметят – худо будет.
– Спасибо, что предупредил… – мальчик явно все ещё сомневался.
– Ты веришь мне, Паша?
– Уже больше, но все ещё не уверен.
– Ещё убедишься. То, что мы не способны познать сразу, приходит к нам с опытом.
– Не понимаю, как дед мне об этом не рассказал.
– Наверное, беспокоился о тебе, но мы с ним разные. У меня свое видение заботы о близких. Я готов представить тебе суровый и жестокий мир во всей его ужасающей красе, – сказал Сергей Александрович, широко улыбнувшись. Паша поймал себя на мысли, что душевнобольным его дядя нравился ему куда больше. – Пожалуй, на этом все. Я не остановлюсь у вас, дабы не тревожить душу твоего покойного отца. Но я останусь в городе и буду следить за тем, как развиваются события.
– А если на меня нападут, пока тебя не будет рядом? – заволновался Паша.
– Этого не произойдет. Я знаю это почти наверняка, – произнес с уверенностью мужчина и покинул комнату племянника.
Он уже спустился в прихожую и накинул зимнюю куртку, когда его заметила Оксана Леонидовна.
– Уже уходишь? – спросила она.
– К сожалению, да…
– А я уж надеялась, теперь ты будешь во главе нашей семьи.
– Будь Алеша жив, он бы не одобрил такой расклад. Я должен чтить память умершего, – произнес, надевая шапку, Сергей Александрович.
– А мне кажется, он был бы не против… – сказала Оксана Леонидовна, но мужчина ничего не ответил и покинул дом.
На самом деле Паша все же решил не прислушиваться совета дяди. Он не исключал, что все, что тот рассказал ему, – правда, но в то же время считал, что скорее всего душевное состояние его родственника просто-напросто ухудшилось. Да, дед рассказывал, что Сергей Александрович не болен, но в то же время он оставался странным, оставался чудаком. Даже несмотря на новую, непривычную для Паши серьезность. Мальчику казалось, что его дядя может говорить правду, но при этом в значительной степени преувеличивать. Паша остановился на том, что это всё ему пока не нужно и особо его не касается. Нужно было продолжаться учиться и сохранять концентрацию на обычной жизни.
Как только Сергей Александрович ушел, сестры и мать поспешили расспросить Пашу о том, что ему рассказал его дядя. Мальчик вспомнил прошлый опыт, когда не доверил маме истории деда, но, поскольку ситуация была совершенно иной, куда более подозрительной, странной и, если его дядя рассказал правду, опасной, в этот раз решил соврать. Он поделился с семьей, что Сергей Александрович поведал ему о реабилитации и поддержал его разговором о пропавшем без вести Александре Валерьевиче. Оксана Леонидовна купилась, Настя – тоже. Но Маша, стоило ей только остаться с братом наедине, приперла его к стенке и сказала, что чует здесь что-то неладное. Пашу это сильно удивило: насколько ему было известно, его старшая сестра на смотрела дальше привычной мирской жизни, даже когда Александр Валерьевич предпринял попытку открыть ей глаза. Однако, к счастью для мальчика, этим заявлением Маша ограничилась. Хоть он и вызывал у нее подозрения тем, что не скрывал, что надеялся, что Сергей Александрович больше никогда не появится на пороге их дома. Оксана Леонидовна каждый раз ругала сына за это. Она не считала, что мужчина болен, представляет опасность или служит предвестником беды. Ей всего лишь хотелось разгрузить себя: да, Паша ей помогал, но этого было недостаточно – заменить в доме мужчину мальчик не мог. Так что Оксана Леонидовна, наоборот, все ждала, когда Сергей Александрович передумает и станет частью их дружной семьи. Она не понимала, как её сын может не разделять ее мнение ещё и потому, что раньше он наслаждался временем, которое проводил с отцом, затем на смену тому пришел дед, а сейчас у Паши никого родного и близкого не было. Конечно же, это было не совсем так. Быть может, у сына Оксаны Леонидовны и не было никого настолько родного, но зато у него был кое-кто в достаточной мере близкий…
Глава 12
Единственного и лучшего друга Паши звали Колей. Познакомились они ещё до школы. Коля всегда был очень общительным и искренне добрым. Чужую ложь он чувствовал за километры. Голубоглазый светловолосый веснушчатый, чуть ниже Паши, мальчик рос прекрасным человеком. Помогал занимавшимся воспитанием пяти его братьев и двух его сестер родителям по хозяйству. Его семья жила в бедности, так что он часто ходил в обносках. Над ним многие смеялись, но он не обращал внимания: ему не было дела до мнения окружающих. Разбогатеть и обеспечить счастливое будущее братьям, сестрам и родителям было его главной мечтой. Паша прекрасно знал своего друга. Он доверял ему все свои секреты, кроме тех, о которых ему поведал дед. В случае с Колей дело было отнюдь не в том, что мальчик боялся подвести своего старика. Он просто не хотел обременять и без того с трудом сводившего концы с концами лучшего друга страшной правдой о городе, в котором они живут.
Если Оксана Леонидовна недооценивала дружбу своего сына с Колей, то Маша и Настя имели о ней более полное представление. После каждой прогулки мальчик делился с сестрами впечатлениями о своем друге, а они с радостью его слушали. Обеим девочкам нравился друг их брата, но сближаться с ним они не пытались: сестры боялись, что Паша начнет ревновать. У мальчика и так почти не было близких людей, поэтому перетягивание внимания его лучшего друга казалось Маше и Насте неправильным. Они остановились на том, что были счастливы, что у Паши в жизни есть настолько ценный и светлый человек, и он был поистине благодарен им за это.
Несмотря на то что друзья виделись каждый будний день в школе, они часто проводили время вместе и после окончания уроков. Они либо просто гуляли и разговаривали о жизни, либо играли у одного из них во дворе; чаще – у Коли. Паше было весело в компании братьев и сестер друга, родители которого были не против нахождения мальчика у них в гостях. Они были счастливы, что у Коли был лучший друг и старались способствовать развитию их взаимоотношений: когда Паша приходил, всякий раз угощали его, старались не загружать сына делами и даже разрешали им играть в войнушку прямо у них дома.
Спустя несколько дней после появления Сергея Александровича Паша и Коля, как всегда, выбрались вдвоем на улицу. Вообще, изначально второй должен был выполнить поручение родителей и купить саженцы, но взрослые разрешили ему взять с собой Пашу, так что поход по делам превратился в очередную прогулку двух лучших друзей.
– Глаза разбегаются… – сказал Коля, когда они зашли в местную садоводческую лавку.
– Я постараюсь помочь, но в саженцах, если честно, не разбираюсь, – признался Паша.
Друзья ходили по рядам и рассматривали товары. Продавщица, женщина за пятьдесят, пристально следила за ними, будто они были очередным хулиганьем, желавшим её обокрасть. Мальчики старались не обращать на нее внимания.
– Какой огромный! – поразился Коля, ухватившись за один из яблоневых саженцев. Продавщица тут же вскочила, и мальчик поспешил поставить его на место.
– Ну, давай, выбирай, – поторопил друга Паша.
– Да. Думаю, вот этот.
– Они денег стоят! – воскликнула вдруг наблюдавшая.
– Мы знаем, – поспешил успокоить её Паша.
Коля залез в карман и, пошарив в нем рукой, сильно преобразился: денег в нем не было. Его друг сразу понял, в чем дело. Он проверил штаны, но и у него было пусто. Мальчики переглянулись.
– Так и знала! – закричала продавщица.
Коля положил саженец на место, и они с Пашей, под грозные ругательства женщины, выбежали из лавки.
– Похоже, придется прийти сюда ещё раз, – заключил первый.
– Давай лучше в следующий раз не сюда, – ответил Паша, не желавший попадаться на глаза едва не обрушившей на них весь своей гнев продавщицы.
– А куда?
– Давай поищем! Не с пустыми руками же возвращаться!
– Но мы же ничего не купим… – не понял друга Коля.
– Это я образно. Мы добудем информацию. Вот что у нас будет.
– А. Хорошо!
Друзья все утро бродили по городу в поисках места, в котором бы продавали саженцы. В процессе они зашли в несколько сомнительных заведений. На них почти не обращали внимания. Коля негодовал:
– Почему та продавщица не была такой же?
– Не знаю. Причин может быть много, и они могут быть самыми разными, – уходил от ответа имевший несколько догадок Паша.
Как только стемнело, мальчики решили прекратить поиски. Однако, прежде чем сдаться, они заглянули в ещё одно место, у которого, как и у большинства в городе, не было вывески. Войдя внутрь, Паша и Коля осмотрелись: это была забегаловка. Первый сразу кивнул головой в сторону выхода, а второй принялся осматривать меню. По мере того, как его глаза переходили от одной надписи к другой, он то и дело цокал языком. Коле не нравились цены. Он в принципе считал, что любая еда должна быть бесплатной и что наживаться на голоде других – низко. «У нас с собой в любом случае совсем ничего нет», – напоминал другу Паша. Когда тот принялся ворчать, мальчик и вовсе рассмеялся. Его забавляло то, как Коля время от времени входил в раж. В такие моменты его было не остановить. Поэтому Паша решил присесть. Не успел он занять место, как заметил стоявшего в углу мрачного неухоженного мужчину. Его взгляд был прикован к мальчику. Он даже не моргал. Паша сделал вид, что не заметил мужчину, а затем притворился, будто и вовсе не собирался никуда присаживаться. Он подошел к Коле и без лишних слов вывел его за руку из забегаловки. Тот ничего не понял.
– Что это было?
– Мне не по себе, – произнес Паша и, увидев вопросительный взгляд друга, добавил: – Такие цены – просто ужас! Лучше лишний раз не смотреть на них, а то так и ослепнуть можно…
– Абсолютно согласен! – поддержал, улыбнувшись, Коля.
– Пойдем лучше домой, поедим нормальную пищу, за которую не придется отдать целое состояние.
– Да, уверен, мама приготовила что-нибудь!
– А может лучше заглянем ко мне в этот раз? – предложил Паша. Он не хотел, чтобы следившие узнали, где живет его дорогой друг.
– Какая разница?
– Не хочу напрягать твоих родителей. Они и так часто меня кормят, хотя у вас голодных ртов – не раз, два и обчелся.
– Ладно, убедил, пошли к тебе! – радостным голосом согласился Коля.
Ребята пошли к Паше кушать и, если один из них что-то увлеченно напевал, то второй, наоборот, притих. Паша вновь погрузился в мысли и старался подавить внезапно появившуюся встревоженность. Более того, он был потрясен, что его дядя ему не врал и, судя по всему, даже не преувеличивал. Нужно было прислушаться к нему сразу. Паша был не прав и собирался исправиться: лучше поздно, чем никогда. Он понял совет, который дал ему Сергей Александрович, и с этого момента собирался следовать ему, притворяясь глупым мальчишкой. Так нужно было протянуть хотя бы до того момента, пока дядя, которого теперь Паша так отчаянно желал увидеть, не заглянет к ним вновь.
К счастью для мальчика, долго ждать родственника не пришлось. Уже через несколько дней он вновь навестил семью и на этот раз был не один: за нем неторопливой походкой следовал необычайно большой и толстый бульдог. Сергей Александрович гордо объявил, что это его им подарок. Дети этому очень обрадовались, а Оксана Леонидовна в недовольной манере произнесла: «Лучше бы ты нам пару привыкших к тяжелому труду рук подарил». Мужчина притворился, что не расслышал, и поспешил поговорить с Пашей наедине. Он признался мальчику, что не просто подарил им какого-то пса, а специально ради их безопасности приобрел для них сторожевого бульдога. Конечно, можно было бы найти собаку и более подходящей породы, но лучше этого толстяка в городе не было.
– Слушай, тут такое дело… – решился рассказать о случившемся Паша.
– Я слушаю.
– По-моему, сегодня за мной была слежка.
– Как?
– В одной из местных забегаловок какой-то подозрительный мужчина следил за мной.
– Ты притворился дурачком? – со строгостью спросил Сергей Александрович.
– Нет… – виновато ответил мальчик.
– Ну и дурак! – всплеснул руками мужчина. – Но волноваться не стоит. Как я уже говорил, если кто-то выйдет на твой след, начнет охоту, я узнаю об этом первым. Впредь будь осторожнее и старайся следовать моему совету.
– Конечно! – Паша обрадовался, что его дядя не слишком на него разозлился.
Внезапно в комнату зашла Оксана Леонидовна и обратилась к Сергею Александровичу с просьбой. Ей нужна была помощь со сборкой нового стола для гостиной. Мужчина тут же взвопил:
– О нет! Только не это! Не тот момент! Совсем нет времени! Я очень сожалею!
Сергей Александрович вскочил и поспешил спуститься на первый этаж. Оксана Леонидовна в упрашиваниях последовала за ним, но тот продолжал заглушать её слегка отличавшимися друг от друга фразами, пока не накинул куртку и не выскочил за дверь. Женщине оставалось лишь пригрозить ему вслед кулаком.
Глава 13
Следующие пару месяцев жизнь у Паши была спокойной: в школе все было хорошо, отношения с друзьями и семьёй складывались, как надо. Никто за мальчиком не следил, и в какой-то момент он даже думал расслабиться и перестать притворяться дурачком, но понимание того, к каким последствиям может привести хотя бы одна неосторожность, у него все же оставалось.
К удивлению Паши, сторожевой пес, которого Настя, повергнув всех в доме в шок, назвала Душегубчиком справлялся с задачей на ура: следовало случайному прохожему подойти слишком близко к участку, как он грозно рычал, отпугивая нежеланного гостя. Однажды он даже облаял Колю. Как признавался потом друг Паше, это был первый раз, когда кто-то был ему не рад. Впрочем, проблему разрешили быстро и просто: мальчик подкормил Душегубчика, и тот стал к нему ласков и добр. Возможно, тогда Паше следовало насторожиться, ведь в скором времени схожим образом с псом расправились.
Это произошло в один из первых дней мая. Погода стояла чудесная: яркое солнце делало привычную серость города менее гнетущей, все цвело, пели птички. Паша и Коля возвращались с прогулки и почуяли неладное, когда никого не встретили и не услышали на подходе к дому. Коля первый сказал: «Мне будто чего-то не хватает…» Когда они зашли в дом, их встретила Оксана Леонидовна. Она была в подавленном состоянии и грустным тоном сообщила мальчикам, что днем со двора послышался писк. Женщина вышла на улицу и обнаружила Душегубчика. Он неподвижно лежал на земле вверх тормашками, а изо рта у него торчал огромный кусок мяса. Оксана Леонидовна вытащила его и понюхала – он был отравлен.
Паша долго не мог заснуть. Ему было страшно и грустно. К счастью, на следующий день в дом пожаловал долгожданный спаситель. Как никогда серьезный Сергей Александрович без лишних слов поздоровался со всеми членами семьи и поспешил уединиться с племянником. Они вновь поднялись в комнату наверху. В этот раз мужчина, когда вспомнил, что дверь детской на замок не закрывалась, одним резким движением припер её тумбочкой.
– Ты под прицелом, – выпалил он.
– Я знаю, – ответил Паша. – Нашего пса отравили.
– Вот подлецы! Вот гады! Бедное животное… – с сожалением произнес Сергей Александрович.
– А ты как узнал, что на меня охотятся?
– Я сидел в одной из забегаловок, когда услышал твое имя из уст двух увлеченных разговором мужчин. Вид у них был крайне подозрительный. Готов поклясться, что они неделю не просыхали. К сожалению, подойти к их столу и подслушать весь разговор я не мог.
– А вдруг они не про меня?
– Нет, ты единственный Паша в нашем городе.
– Как… как теперь быть?
– Я не знаю. Не думаю, что тебе стоит выходить на улицу. Возможно, что придется перевестись на домашнее обучение.
– Но кто будет меня учить?
– Я. Я раньше работал библиотекарем, какие-то знания у меня точно остались.
– Я не хочу не выходить на улицу. Что ещё можно сделать?
– Жить без страха – без страха и умереть… А вообще есть один. Бежать.
– Это тоже опасно!
– Я видел карты, когда работал библиотекарем.
– И знаешь дорогу?
– Увы, я ее не помню. Но я знаю, где лежат все необходимые нам карты. Возможно, получится выкрасть их для тебя.
– Для меня? Что это значит?
– Видишь ли, – ухмыльнулся Сергей Александрович, – меня и тут все устраивает!
– Но ведь пьянчуги и за тебя однажды возьмутся!
– Когда возьмутся, тогда возьмутся.
– Но ведь один я не справлюсь…
– Ничего не могу поделать! Этот город стал мне как мать, отец и тетя в одном лице! И никакой двенадцатилетний мальчуган меня отсюда не вытащит.
– Но… – Паша хотел было возразить, но не стал. Он понял, что его дядя шутит, и в тот момент его это очень раздражало.
– Ладно, ладно! Сбегу из этого забытого богом места с превеликим удовольствием! – заметив злость на лице племянника, сказал Сергей Александрович. – Только пока не раздобуду карты, дом не покидай, ладно? Побег займет немалое количество времени. Нужно как следует подготовиться.
– Эх, вот не хотел я сидеть дома, а все-таки придется! – с сожалением произнес Паша.
– Придется.
– А не кажется ли тебе эта затея спонтанной? Может, нам не следует этого делать, всё обойдется?
– Многие замечательные затеи были спонтанными. Нам следует это сделать как минимум из соображений безопасности.
– Я родился и вырос в этом городе. Ничего больше не видел.
– Понимаю… Хорошо, убедил. Я сбегу один. А тебя убьют. Оплакивать твоё маленькое пухленькое тельце не буду. Нашел причины давать заднюю! Решили и решили. Всё. Пора тебе увидеть мир. Радуйся, что представилась такая возможность. Многие всю жизнь проводят в этом городе. Мне искренне жаль таких людей.
– А как быть с мамой? Она ведь не отпустит.
– Ой-ой-ой, мама не отпустит его, посмотрите! Ты серьёзно? Со мной отпустит. Я все устрою. Тебе нужно всего лишь некоторое время посидеть дома.
– С этим я справлюсь. Надеюсь, у нас все получится.
– У меня-то уж точно! В общем, уже завтра схожу к библиотеке, посмотрю, как можно туда пробраться. По возможности сразу все раздобуду. Затем загляну и сообщу о результатах. Если не будем медлить, уже через месяц тебя здесь не будет. В последний раз спрашиваю: ты готов?
– На что угодно!
– Не думаю, что на что угодно, – сказал, улыбнувшись, Сергей Александрович. – В любом случае береги себя. Никому ни слова о том, что мы задумали! И дом не покидай.
– Я постараюсь.
– Да, уж постарайся! – крикнул мужчина, уже покидая комнату племянника.
Отодвинув тумбочку и выйдя за дверь, он вновь столкнулся с Оксаной Леонидовной. Сергей Александрович прекрасно знал, что она вот-вот начнет давить на него при помощи убитой собаки, так что сказал подождать его минутку и ускользнул из дома. Женщине надоело странное поведение мужчины. Его разговоры с Пашей – тем более. Она зашла к сыну в комнату и объявила, что больше с дядей он не увидится. Мальчик понял, что у них большие проблемы.
Вообще, несмотря на договоренность с Сергеем Александровичем, он очень сильно сомневался. Ему не хотелось покидать ни мать, ни сестер. К тому же держать рот на замке было крайне сложно. Паше хотелось услышать ещё одно мнение, но он понимал, что это плохо закончится и подставлять дядю не хотел. Конечно, людям в городе плевать друг на друга, но при виде золотых монет, они могут и побеспокоиться о сбежавшем из лечебницы мужчине.
На следующий день Паша сразу же изъявил о своем желании не выходить на улицу. Маша и Настя были не против, но Оксана Леонидовна посчитала, что именно в этот день ее сыну просто необходимо подышать свежим воздухом. Она буквально вывела мальчика во двор. Он же решил не оказывать сопротивление: все-таки в скором времени он покинет свою маму. Во дворе Паше ничего не оставалось делать, кроме как тихонечко стоять рядом с домом. Он дико нервничал. Услышав свое имя со стороны дороги, Паша свалился на землю в надежде, что от него отстанут, но в скором времени его уже накрывала чья-то тень. В ужасе мальчик поднял взгляд. Перед ним стоял Коля. Паша облегченно выдохнул и поднялся.
– Что ты делаешь на земле? – спросил подошедший.
– Привет, Коля.
– Пойдем пройдемся?
– Не, мне и дома хорошо, – ответил уклончиво Паша.
– Я тебя чем-то обидел?
– Никак нет…
– Неправда. Я вижу, что что-то не так. Сначала ты спрятался от меня на земле, а теперь и погулять отказываешься. Такого никогда прежде не было… – с грустью произнес Коля.
– Дело не в тебе.
– А в чем?
– Прости, не могу рассказать.
– Не забывай, я твой лучший друг. Если кто и поймет тебя, то это буду я.
– Слушай, мне пора, – поспешил избежать разговора Паша.
– Всё ясно! – расстроился Коля. – Если дело не во мне, то я буду стоять здесь, пока мы не погуляем!
Паша не поверил в серьезность намерений друга и зашел в дом. Он поднялся к себе в комнату и просидел там около часа, а затем к нему зашла Маша. Она сообщила брату, что Коля стоит у их дома и отказывается уходить, пока Паша не погуляет с ним. Когда сестра удалилась, мальчик принялся думать. Важно было принять правильное решение. С одной стороны – лучший друг, общение с которым может испортиться. С другой стороны – опасность быть замеченным и страх подвести дядю. Оценив ситуацию в полной мере, Паша сделал выбор в пользу дружбы. Решающим фактором стало время: у друзей его осталось немного.
Мальчику предстояло не просто рискнуть, погуляв с Колей, но и поведать ему о том, что он скоро покинет город. Так что, выйдя во двор, Паша сказал: «Одно условие – никаких вопросов». Обрадовавшись, его друг согласился.
Глава 14
– Ну-с, рассказывай, – Коле не терпелось узнать о том, что его друг от него так усиленно скрывает.
– Ну, ну, ну, я, э-э, я… – рот Паши явно опережал его мышление.
– Стой, не торопись, говори, как есть. Я пойму. Только не нервничай, а то опять мне тебя придется успокаивать.
– Я бегу с дядей из города.
– Что-о-о-о?! – глаза Коли были широки, как никогда.
– Вот так вот. Но без вопросов.
– Как же так? Ты говоришь такое и ждешь, что я не буду задавать тебе вопросы?
– Нет, наоборот, я знаю, что ты будешь их задавать, поэтому и говорю так.
– Это нечестно… – расстроился Коля.
– Зато я все же спустился. И мы гуляем.
– В последний раз…
– Нет, не в последний. У нас ещё есть несколько недель. И я не против видеться с тобой хоть каждый день, но не на улице, – объяснил Паша.
– Как это понимать? Тебе угрожает опасность? – спросил Коля, а затем заметил грозный взгляд Паши и поспешил исправиться: – Ой, конечно, конечно. Без вопросов. Прости.
– Другое дело. Но и ты меня прости за то, что ставлю тебя в такое тяжелое положение.
– Надеюсь, ты все обдумал, ведь тебе придется бросить школу, семью и вообще все, к чему ты так привык.
– Увы. Решение уже принято. Если честно, понятия не имею, что ждет меня дальше. Остается полагаться только на дядю.
– На этого душевнобольного?
– Он здоров! – вскипел Паша.
– Если это все его затея, если твои опасения исходят чисто из его слов, то я бы на твоем месте подумал дважды. Даже если он и не душевнобольной, то как минимум странный.
– Ещё одно слово про дядю…
– Ладно, ладно, прости, – Коля понял, что перегнул, а затем произнёс: – Слушай, а почему мы ходим вокруг твоего дома? Давай и по другим местам погуляем?
– Ну…
– Что «ну»? Давай, если что, я прикрою!
– Ладно уж, но только полчасика, – согласился Паша. – А то скоро дядя придет.
– Обещаю, что к его приходу ты будешь дома и в целости и сохранности! – обнадежил друга Коля.
Мальчики гуляли дольше часа, но Пашу это мало заботило: он так увлекся общением, что совсем забыл и про время, и про опасность. От посвящения друга в детали побега Паша все же воздержался. Да и вообще, он старался не говорить лишний раз о том, что старался от Коли утаить. Это было достаточно сложно, ведь тот то и дело возвращался к этому разговору, всё никак не мог отпустить эту тему. Паша его прекрасно понимал. На месте мальчика любой бы вел себя так же. В процессе Коля даже изъявил желание поддержать друга, присоединившись к побегу. Паша был бы только рад, если бы это произошло, но у мальчика была своя жизнь, семья и проблемы. В конце концов, Коле в городе почти ничто не угрожало
– Стой, кто идёт! – крикнул кто-то из-за спин мальчиков, пока те шли через парк.
Друзья не обратили никакого внимания: Коля решил, что послышалось, а Паша не стал оборачиваться в надежде, что этого возгласа не было.
– Иди сюда, малой, и друга тащи! – вновь раздалось где-то позади.
Мальчики поняли, что им не слышится. Коля хотел было обернуться и посмотреть, кто кричит, но Паша не позволил ему это сделать.
– Слушай, Коля, по-моему, нам надо бежать, –произнес шепотом испуганный мальчик.
– А ну, быстро идите сюда оба! – уже рычал голос из темноты.
Коля и Паша рванули. Трое грязных мужчин с опухшими лицами, с трудом переставляя ноги, побежали за ними. Друзья бежали изо всех сил и потихоньку отрывались от преследователей. Они старались чаще менять направление, чтобы мужчины сбились с пути, но всякий раз, когда мальчики оборачивались, те были прямо за ними. В какой-то момент, правда, один из пьянчуг споткнулся и упал. Не обратив на него никакого внимания, двое других продолжили погоню. Мальчики не понимали, как какие-то пьянчуги могут так бежать, ведь с каждым шагом им было все тяжелее, постепенно они начали замедляться. «Давай разделимся!» – крикнул Коля. «Их… тоже… двое… не вариант!» – ответил Паша. Надо сказать, что даже если бы друзья решились на это, они все равно не смогли бы: дорога перед ними была прямой.
Мысленно Паша ненавидел себя за то, что они ушли так далеко от дома. И все же до укрытия оставалось пробежать не так уж и много. Пьянчуги прекрасно это знали и, осознав, что уже сильно отстают мальчиков, решили во что бы то ни стало не допустить провальный для себя исход. Немного замедлившись, один из них поднял с земли камень и запустил прямо в Колю. Пьянчуга попал ему по ноге, и мальчик упал. Паша тут же остановился и протянул другу руку.
– Оставь меня, – сказал лежавший.
– Нет! – подтянул друга Паша.
Стоило Коле оказаться на ногах, как мальчики тут же продолжили бежать. Но не преодолели они и пары метров, как Коля схватился за ногу. Паша посмотрел на друга: надежда покинула его взгляд.
– Им нужен ты, а не я. Мне они вряд ли что-то сделают, – тяжело произнес Коля.
– Это слишком опасно! К тому же они могут узнать о плане побега. Они будут тебя пытать. Быть может, даже убьют. Я тебя не оставлю! – закричал Паша. Его сердце бешено колотилось, и он не понимал от беготни ли или от страха, что его другу причинят вред.
– Все равно я не убегу, а ты ещё можешь, давай!
– Нет!
– Не спорь, а не то поймают нас обоих! Ну же, беги!
– Я не брошу тебя, я буду с тобой! – Паша шел быстрым шагом и уже буквально волочил своего друга по земле, а преследователи были все ближе и ближе.
– Я хочу, чтобы ты меня оставил. Я справлюсь, обещаю, – мычал Коля.
Пьянчуги были в трёх шагах от мальчиков, когда Паша всё же решился продолжить бежать один. Они понимали, что не догонят его, и остановились на Коле. Убегая, Паша ежесекундно оборачивался. Его друг лежал, как и прежде. Пьянчуги не причиняли ему вреда, а просто стояли рядом и смотрели, как убегавший отдалялся от них.
Паша благополучно добрался домой и, миновав кухню, поднялся к себе. Ему хотелось кричать и плакать, хотелось рассказать обо всем сестрам или маме, но он не мог. Нужно было держать рот на замке, хоть Паша и понимал, что скорее всего уже через несколько часов все вскроется: либо родители Коли забьют тревогу, либо пьянчуги придут к двери их дома и потребуют обмен.
Паша не отрывал глаз от окна, все ждал, когда на горизонте кто-нибудь покажется. И он дождался: к их дому, волоча набитый вещами мешок, приближался Сергей Александрович. Зайдя внутрь, он, как всегда, сразу направился к лестнице, но в этот раз путь ему перегородила Оксана Леонидовна.
– Что тебе надо от мальчика? Тебе здесь не рады! Уходи!
– Т-а-а-а-а-к, – протянул мужчина, опустив мешок на пол. – Как я понимаю, без разговора не обойдется.
– Нет! Проваливай! – бросила Оксана Леонидовна, а затем передумала: – Хотя! Выкладывай давай, что там у вас! И только правду!
– Что ж, уважаемая Оксана Леонидовна, раз Вам так заблагорассудилось, пройдемте на кухню. Вашем дочерям незачем это слышать.
– Как же! Пусть они тоже слушают!
– Как Вам будет угодно… – произнес мужчина, и они женщиной направились на кухню. По пути Сергей Александрович заметил взгляд наблюдавшего за произошедшим Пашей, и подмигнул ему, а после кивнул на мешок, который оставил на месте.
Когда взрослые удалились, мальчик сбежал по лестнице и кое-как, но затащил вещи наверх. Не дождавшись дяди, он заглянул внутрь. Там были карты, лампы, аптечка и вообще все, что только могло пригодиться родственникам во время побега. Не доставало лишь еды. Паша понял, что Сергей Александрович не раздобыл ее, потому что до их отправления ещё несколько недель. Мальчику ещё предстояло сообщить дяде о том, что у них нет ни месяца, ни пары недель: теперь, когда пьянчуги начали в открытую гоняться за Пашей, бежать нужно было как можно скорее.
Глава 15
Сергей Александрович зашел в комнату Паши примерно через час. Мальчика это обнадежило: он понимал, что раз его мама разрешила дяде подняться к нему, значит конфликт исчерпан. Однако, у мужчины были куда более радостные новости. Он сообщил племяннику, что не просто удачным образом рассказал всё Оксане Леонидовне, но и убедил её отпустить их. Впервые за весь день, хоть и на мимолетное мгновение, Паша почувствовал себя счастливым. Дальше нужно было признаться во всем, что случилось. Мальчик уже было открыл рот, но Сергей Александрович его опередил:
– Как погляжу, ты уже ознакомился со всем, что я раздобыл для побега.
– Да.
– Что ж, делать тебе этого явно не следовало, ведь теперь я передумал!
– Как? – удивился Паша. – Ты ведь и разрешение уже для нас получил.
– А вот не надо было в вещах копаться! Разве дед тебя не учил?
– Учил… – виновато произнес мальчик.
– Со мной то же правило!
– Хорошо.
– Ладно, вижу, больше не будешь, хе-хе, – ухмыльнулся Сергей Александрович. – Все-таки уже поздно передумывать. Начинай настраиваться!
– Я уже!
– Прям уже?
– Да! Хоть сейчас!
– Это чудесно, но, к сожалению, я подписался на две недели тяжелого труда в вашем доме… – поведал Сергей Александрович.
– Плевать! Нам нужно бежать! Как можно скорее! – ошеломил дядю племянник прытью.
– Хочешь, чтобы я обманул Оксану Леонидовну? – Да! – воскликнул Паша, а затем, завидев, что мужчина почуял неладное, поспешил добавить: – Безопасность важнее всего!
– Это да… Паша, скажи мне, в мое отсутствие ничего не случилось?
– В каком смысле?
– В прямом. Признавайся давай! – надавил Сергей Александрович.
– Ну, если честно… – сделал паузу мальчик, – просто я плохо себя чувствую в последнее время. Я не хочу жить в страхе, понимаешь?
– Понимаю. Очень даже. Я согласен! Мы сбежим завтра!
– Ура!
– Но эту ночь тебе придется провести без меня. Я вернусь под утро, вместе с рассветом, и мы, не теряя лишнего времени и не будя твою мать и сестер, отправимся в путь. Завтра же я и расскажу тебе обо всем.
– Хорошо! Ты ведь уходишь купить еду?
– Нет конечно, с чего ты это взял?
– Ну, в мешке ее нет.
– Верно. Мы будем есть траву и насекомых. Если повезет, поймаем белку!
– Сырую съедим?!
– Да! Не хочу хвастаться, но я профессиональный выживальщик! – гордо объявил Сергей Александрович.
– Но я-то нет! Я не хочу есть всякую гадость! – запротестовал Паша.
– Так уж и быть! Куплю нам еды! – рассмеялся мужчина и покинул комнату.
Мальчик остался наедине со своими мыслями. Впереди его ждала непростая ночь: ему снились кошмары, он много ворочался и стонал. Паша не мог избавиться от мысли, что бросил лучшего друга на произвол судьбы. С людьми, которые хотят его убить. Более того, мальчик не признался в этом дяде – единственному человеку, которому он мог доверить практически все. Чувство вины давило на него, а надежды на то, что произошедшее днем ни к чему плохому не приведет, было очень мало. С большим трудом мальчик все же заснул.
Проснулся Паша из-за того, что его окатил ледяной водой его дядя. «Подъем! Подъем! Труба зовет!» – тихонько, чтобы не разбудить остальных, воскликнул мужчина. От неожиданности его племянник свалился с кровати, а затем, едва встав на ноги, схватился за одежду и надел ее на себя. Сергей Александрович протянул ему набитый рюкзак. Паша осмотрел его и, ещё не отойдя от сна, вопросительно взглянул на дядю. Тот повернулся к нему спиной, чтобы показать, что у него такой же, только побольше. Затем мужчина попросил племянника присесть и положил перед ним тарелку с яичницей.
– Попрошу не восхищаться моим талантом готовки, а кушать молча, пока я рассказываю про поход!
– Хорошо, – произнес Паша, зевнув.
– Что-то ты больно сонный… пойду-ка ещё ведро принесу!
– Нет-нет! Я не сплю! – мальчик тут же встряхнулся. – Я уже ем!
– Приятного аппетита! – рассмеялся Сергей Александрович. – Итак, я изучил карты, и город, в который мы направимся, расположен достаточно далеко. К нему ведут два пути – длинный и безопасный, а также короткий и неизведанный. В первом случае мы пройдем через места, в которых лес редеет, а затем выйдем к дороге в точке, которая находится от города даже дальше, чем мы сейчас. Лошадей у нас нет, как и повозки. Идти придется пешком. Думаю, ты прекрасно понимаешь, что на такой путь уйдет несколько недель. И это слишком долго: припасов нам точно не хватит. Поэтому у меня есть предложение пойти напрямую, то есть коротким путем. Его опасность заключается в том, что нам придется пробираться через самую чащу. Произойти может все что угодно. Что скажешь?
– Ну, раз ты профессиональный выживальщик, я соглашусь с тобой. Какое путешествие без приключений? – произнес, дожевав, Паша.
– Отлично. Так мы окажемся в том городе уже очень скоро. Не пройдет и недели. Вот мои правила: всегда держись рядом – раз, следуй моим советам и указаниям – два, а также старайся не паниковать, даже если что-то пойдет не так – три, – загибая пальцы, продиктовал мужчина.
– Принято!
– Что ж, доедай, и отправимся в путь.
Когда Паша закончил с яичницей, они с Сергеем Александровичем тихонечко спустились по лестнице и сразу же направились к выходу. Родственники накинули куртки, и мужчина уже отворил дверь, когда его племянник вдруг направился в спальню матери. Отпустив дверь, Сергей Александрович схватился за голову. Ему хотелось накричать на Пашу, но он не мог – иначе всему пришел бы конец. Мужчине пришлось пойти вслед за мальчиком. Тот заглянул к Оксане Леонидовне и остановился. Он думал о том, что ещё долго не увидит свою маму. И мысленно дал обещание обязательно вернуться, когда всё утихнет. Затем Паша заглянул к сестрам. Он заметил, что одеяло упало с кровати Насти, и, к возмущенным жестикулированиям своего дяди, подошел к нему. Мальчик знал, что его любящая порядок сестра расстроится, если проснется и увидит одеяло на полу. Он поднял его и укрыл её идеально ровно, как никогда прежде. Постояв ещё несколько мгновений рядом с кроватью Маши, Паша повернулся к Сергею Александровичу. «Я готов», – прошептал он, и родственники покинули дом.
– Поверить не могу, что вижу этот дом, часовую башню и прочие строения в последний раз, – произнес Паша, когда они с дядей шли по городу.
– Да, я тоже, – сказал Сергей Александрович, и больше, пока не покинули город, путники не разговаривали.
Стоило им выйти за высокие каменные стены, мужчина с наслаждением воскликнул: «Эх, свобода!» Паша улыбался. Он видел лес, через который им предстояло пройти. Даже издалека он казался чрезвычайно огромным. Мальчику было страшно представить, насколько неприступным он будет, когда они подойдут к нему поближе.
– А что это там? – спросил Паша у дяди, указав на объект вдалеке.
– Что? Это? Это колодец. Очень старый. Давно заброшенный. Двадцать лет, как никто не пользуется. Можем подойти и рассмотреть, если хочешь, время у нас есть, мы уже за стенами, где за нами вряд ли кто-то следит, – предложил Сергей Александрович.
– А давай! – согласился, обрадовавшись, Паша.
Они подошли к старому, накрытому досками колодцу. От него несло тухлой водой.
– Наверное, нам следует отойти. Воняет слишком ужасно. Ещё подхватим чего… – сказал Сергей Александрович, зажав пальцами нос.
– Интересно, а там ещё есть вода? – поинтересовался Паша.
– Понятия не имею и иметь не хочу!
– Ну пожалуйста, давай хотя бы мельком взглянем?!
Невзирая на вонь, по просьбе племянника Сергей Александрович встал у колодца и поднял доски, которыми его когда-то накрыли. То, что родственники увидели на дне, привело обоих в состояние ужаса.
– Что за черт?! – отскочив в сторону, вскрикнул мужчина.
У Паши пропал дар речи, он побледнел. В колодце лежал труп. И не кого-то, а его бесценного друга, которого ещё вчера он оставил на растерзание пьянчугам «круглого стола». Сергей Александрович хотел было что-то добавить, закричать, но понимал, что уже создал достаточно шума.
Мужчина заметил, что Паша подошел слишком близко к колодцу и поспешил оттащить его, пока тот не упал. По окаменелому виду племянника дядя догадался, что это именно то, что тот от него скрыл. Ему оставалось произнести только одно: «У нас нет выбора, нужно двигаться дальше».
Глава 16
По обновленным улицам небольшого города гуляли сотни людей, среди которых были как его жители, так и туристы из самых разных городов и стран. С изменениями, произведенными свыше, все только и делали, что думали о будущем этого замечательного места: никто не сомневался, что получивший новую жизнь город вырастет и станет новой столицей. Красная черепица, нежно оранжевые стены зданий, часовая башня с огромным золотым циферблатом, новая плитка и отреставрированная церковь – это ещё далеко не все изменения, привнесённые новым мэром.
Ожидания от баллотировавшегося были самые низкие, но этот грузный двухметровый мужчина с густой бородой и карими, придававшими его лицу особый шарм глазами всего за год сумел превратить невзрачный бедный городок в новый центр торговли. Его намерения были самыми серьезными, и он не собирался останавливаться. Главной мечтой мэра был огромный мраморный фонтан в самом центре города. Да такой, чтоб всем столицам мира было завидно. Вообще, уникальность – это все, что стоит знать об этом человеке. Она прослеживалась в его характере, вкусах, идеях, а теперь и в городе. Известно, что уникальность привлекает внимание людей. И этот случай не стал исключением. Число туристов увеличилось настолько, что мэр задумал провести железную дорогу. И он провел бы, будь у него средства.
Наибольшим успехом среди всех туристов пользовалась воскресная ярмарка. Чего там только не было: и развлечения, и угощения, и конкурсы. Среди последних в приоритете были музыкальные дуэли: двое музыкантов выбирали инструмент и вставали или садились друг напротив друга. По очереди они играли отрывки разных произведений, пока толпа не определялась с победителем. Тот в свою очередь занимал место на сцене и соперничал с другими претендентами за приз до самого конца ярмарки. Также каждый желавший мог попробовать себя на самодельной сцене небольшого театра. Из более крупных городов даже специально приезжали эксперты, чтобы подыскать талантливых и умелых, недооцененных в силу разных обстоятельств актеров. Когда такие находились, об этом писали в газетах, а популярность ярмарки и города возрастала.
Поскольку с каждым новым воскресеньем ярмарка становилась все больше, приходилось придумывать все новые и новые развлечения. Мэру постоянно хотелось удивлять посетителей народного детища. Однажды он объявил, что сам выйдет на сцену театра. Несмотря на то что роль его была небольшой, у сцены собралось самое большое количество людей за все время проведения ярмарки. Можно сказать, весь город вышел на улицу в тот день. Мэр очень переживал за свое пускай и недолгое, но очень значимое выступление. В последний раз его крупные волосатые руки так тряслись лишь на оглашении результатов выборов. Ему казалось, что никто в него не верил. Куда простому парню из деревушки, расположенной на болоте недалеко от города, было тягаться с опытными политиками из даже более крупных городов, чем этот? Но он выиграл. Лишь после произнесения своей первой речи в новой должности победитель осознал всю ту поддержку, которую он получил от города. И, конечно же, обещал ответить ему тем же. После всего мэру оставалось удивлять жителей лишь безграничностью своих способностей, и поэтому он переживал. Выпив немного для храбрости, мэр тяжело вздохнул и вышел на сцену. Он думал, что его хватит удар: на улице в тот день стояла невыносимая жара, светило яркое солнце. Костюм, в который ему пришлось влезть, делал лишь хуже – мужчина едва не потерял сознание. Но вот он проморгался и изображение стало четче. Мэр открыл рот и… Раздался выстрел. Затем послышались крики и визги. Мужчина посмотрел по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Холод пробежал по его телу. Он взглянул на свой живот и увидел струившуюся кровь. Обреченно, но смиренно мэр вздохнул. Досада и сожаление – это все, что было в его голове в тот момент. Он сел на край сцены, к нему сквозь толпу уже пробирались врачи. Толпа обомлела. Людей шокировало, что мэр не то, что не упал, не испугался и не потерял сознание, так еще и сидел на краю сцены, небрежно болтая ногами и улыбаясь. «Особенный» – прозвучало в голове у каждого. Раздался еще один выстрел. Мэр упал. Попав в голову, вторая пуля прошла навылет. Люди в панике побежали кто куда: некоторые бросились к мэру, некоторые наоборот – только и думали о собственном спасении, о том, что необходимо как можно скорее покинуть ярмарку. Лишь немногие начали искать убийцу в разбегавшейся толпе. Но все было тщетно. Мэр умер, а убийца сбежал. И город опустился во мрак на долгие-долгие годы.
Убитого долго оплакивали. Ярмарки стали символом трагедии: на них собирались лишь для того, чтобы почтить память убитого. Туристов становилось всё меньше и меньше. Как ни странно, не нашлось ни одного, кто смог бы продолжить дело погибшего мэра. Новый был избран лишь спустя месяц после происшествия. И конец его был не менее печальным. Когда на площади его провозгласили новым мэром, он не выступил с речью. Никто не знал, куда он делся. Никто не понял, в чем причина подобного проявления неуважения к городу. Новоизбранного нашли повешенным в зале ожидания мэрии. И все же, несмотря на весь ужас случившегося, жители отнеслись с пониманием: никто не знал, что будет дальше, – все боялись.
Каким бы успешным ни был тот мэр, о нём в городе никто не помнит – с тех пор прошло слишком много времени. В какой-то момент вся эта история перестала передаваться из уст в уста, от одного поколения другому. Не забыл о погибшем мэре лишь сам город – его церковь, остановившиеся потрескавшиеся часы и раздолбанная плитка. Одно только здание суда осталось таким же ненужным. Отличие заключалось в том, что раньше в городе просто-напросто не было преступности, а теперь всем было все равно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71031025?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Sir Slayer
Потерявший отца мальчик, проживающий в городе, где людям безразлично всё происходящее вокруг, узнает от лежавшего в лечебнице дяди, что от него хотят избавиться местные пьянчуги. Ему приходится покинуть родных и бежать из города, но только чтобы узнать, что мир совершенно не такой, каким он себе его представлял…
Sir Slayer
Происки Судьбы: «Небезразличные»
Город «Забытого названия»
Глава 1
Это было начало сентября, среда. Солнце светило ярче обычного. В четыре часа дня скромно одетый мужчина пришел в лечебницу. Он открыл дверь и, прежде чем войти, осмотрелся по сторонам – на улицах было пусто, лишь радостные возгласы игравших где-то неподалёку детишек нарушали тишину буднего дня. Мужчина улыбнулся и сделал шаг внутрь ветхого двухэтажного здания. Там его ожидала противоположная картина: в очереди столпилось по меньшей мере пять человек. На лице вошедшего промелькнуло удивление. И его можно было понять, ведь обычно никто не горел желанием навещать душевнобольных знакомых.
Мужчина окинул недоверчивым взглядом сидевших на прогнившей лавочке людей. Он бы так и стоял в центре плохо освещённого, мрачного зала, если бы не медсестра. «Аполлинария Елисеевна, Вас уже ждут в двадцать второй палате. Это прямо, затем налево и на второй этаж», – почесав затылок, без какого-либо энтузиазма объявила короткостриженая блондинка – пусть она и была профессиональным работником медицинского учреждения, голову ее населяли вши…
С лавочки встала молодая девушка не старше двадцати лет. Она выделялась на фоне сидевших в очереди стариков не только возрастом, но и одеждой: если те носили старое тряпье, то на ней был полностью черный костюм и совершенно не сочетавшиеся с ним уродские серые туфли. Девушка направилась в указанном направлении, а невольно напрягшийся мужчина, не сводя с нее взгляд, сел на освободившееся место. Могло показаться, что причин нервничать у него не было, но это было не совсем так: девушка направилась в палату, в которой лежал его брат.
Произошедшее дальше только усугубило его эмоциональное состояние, приведя его в полное замешательство: девушка повернула не налево, как сказала ей медсестра, а направо. По телу мужчины пробежала дрожь, и он, вздохнув, перевел свой слегка напуганный взгляд в потрескавшийся потолок.
При посещении единственной лечебницы города у жителей складывалось не самое лучшее впечатление, но своё недовольство они скрывали. И это даже при том, что санитарным требованиям ветхое здание совершенно не отвечало: по полу то и дело ползали пауки, оставляя по углам свои небрежные автографы. Впрочем, как бы они ни старались навести хоть какую-то красоту в лечебнице, усилия их оставались незамеченными – было слишком темно. Из четырех керосиновых ламп в приемной в исправном состоянии была только одна. Ещё две постоянно мигали, нагнетая устоявшуюся атмосферу и время от времени раздражая пациентов и медперсонал.
Вдоволь насмотревшись на достопримечательности больницы и встревожившись ещё сильнее, мужчина направил свой взгляд на регистрационную стойку, за которой сидела та самая блондинистая медсестра. Не сказать, что она была в возрасте, но лицо её выражало недовольство семидесятилетней старухи. Девушка что-то жевала и листала газетку. Мужчина не выдержал и, нервно сглотнув, встал со стула. Неуверенными шажочками он приблизился к стойке, и, поглядев по сторонам, спросил у не обращавшей на него абсолютно никакого внимания медсестры:
– Долго ещё? Мне очень надо… Не могли бы Вы пропустить меня вперед остальных? – произнес он шепотом, чтобы не тревожить сидевших в очереди посетителей.
Ответа не последовало. Девушка продолжала сидеть в той же позе – не повела и бровью, будто вовсе не услышала подошедшего.
Мужчина понял, что от разговора с медсестрой, так усердно скрывавшей своё лицо за газеткой, толку либо будет мало, либо не будет совсем. Он развернулся, чтобы вернуться на свое место, но оно уже было занято: на нем сидел господин в полностью черном костюме – копия прошедшей к брату издергавшегося посетителя девушки. Единственным отличием была обувь: мужчина обладал немного более приятным вкусом, ведь на ногах его блестели куда более приятные взору темно-зеленые туфли. Лицо сидевшего было прикрыто широкополой шляпой. Он вертел в руках часы на золотой цепочке и старательно их разглядывал, будто бы видел первый раз в жизни. На лице все ещё стоявшего у стойки мужчины выступил пот. Дрожащими руками он достал из кармана платочек и нежно протер свой крупный лоб и розовые щеки, а после заметил, как сидевший на его месте господин, которому, очевидно, наскучило смотреть на часы, достал из-за пояса кое-что более интересное. Мужчина выронил платок и оцепенел: сидевший держал в руке пистолет, а направлен тот был прямо на него.
Раздался выстрел. Один – упал, второй – вскочил, а после спрятал дымившийся пистолет и поспешил покинуть лечебницу. Присутствовавшие на месте преступления старики продолжили сидеть как ни в чем не бывало. Каждый из них думал о чем-то своем. Медсестра, услышав шум, неторопливо высунулась из-за газетки. Поглазев на лежавший у ее стойки труп, она вернулась к чтению: если кровь не растекается по полу, то нет и необходимости бежать за шваброй. Так, на долгие три часа с редкими перерывами на объявления в приемной воцарилась гробовая тишина. Лишь потом, почуяв неприятный запах, девушка-таки оторвалась от чтения, встала со стула и обошла стойку. «Вставай, чего разлегся?!» – прикрикнула она. Затем, в очередной раз почесав затылок, добавила: «Город придурков и идиотов, ни дня без происшествий!»
Глава 2
Хотя с момента, как ночь темной пеленой растелилась над городом, прошло уже несколько часов, в доме никто не спал: Маша и Настя безутешно оплакивали убитого отца, а Оксана Леонидовна, стараясь хоть как-то облегчить боль утраты, находила себе все новые и новые занятия. С момента, как весть о смерти мужа громом среди ясного неба обрушилась на их головы, женщина успела дважды приготовить поесть, устроить генеральную уборку и связать свитеры на всех проживавших с ней членов семьи.
Паша, голубоглазый мальчишка с черными вечно зализанными волосами, носивший белую рубашку и черные, державшиеся на коричневых лямках брюки, быстрее всех принял трагедию. Недолго поплакав, он расположился на стуле и устремил свой взгляд в пол – на большее у него ни настроения, ни желания не было. В его жизни редко случались несчастья, но каждый раз, когда они все же происходили, мальчик предпочитал погружаться в глубокие для своего десятилетнего возраста раздумья. Сейчас Паша понимал, что теперь им с мамой и сестрами придется туго: все, что раньше делал его отец, ляжет на плечи остальных членов семьи, особенно его собственные, ведь он как хоть и маленький, но мужчина должен быть новой опорой. Понятное дело, что сейчас он годился разве что в помощники – а большего и не надо, ведь в доме жил ещё один представитель мужского пола – в данный момент выхаживавший мимо мальчика то в одну, то в другую сторону дед. Он был настолько высок, что совсем немного не дотягивал до потолка. Одет старик был не так, как большинство горожан преклонного возраста. На нем были чистые выглаженные бордового цвета свитер и шелковые штаны. Голову деда украшала небольшая лысина. Такие же, как у его внука, голубые глаза в сочетании с неглубокими, но многочисленными морщинами придавали его лицу вид довольно-таки добродушный. И всё же Александр Валерьевич часто был замкнут и даже отстранен – говорил достаточно редко и чаще всего с сыном. Поэтому не удивительно, что с момента, как старик узнал о его смерти, так и не проронил ни слова. Вечером он практически не отходил от внука, время от времени останавливался, зачем-то поглядывал на висевшие на стене часы и будто хотел что-то сказать, но у него не получалось выговорить ни слова. Вообще дед часто так слонялся по дому, сильно напоминая остальным членам семьи приведение, но обычно у него всегда на уме было что-то, чем он хотел и, что самое главное, мог поделиться.
Когда Паша слез со стула, явно намереваясь пойти почистить зубы и уже лечь спать, Александр Валерьевич, понимая, что если не скажет то, что думает сейчас, то скорее всего не сделает этого вообще никогда, наконец остановился и обратился к внуку непривычно сухим и безжизненным голосом:
– Ну что, хочешь знать, как батя твой умер?
– Так ведь все уже знают, – ответил Паша.
– Все? – лицо старика искривилось.
– Я, весь дом, да и весь город.
– Ничего подобного! Наш дом – не весь город, а этих не слушай. Они думают, что кто-то в этом забытом богом месте ещё газеты читает, – шокировал мальчика ответом дед.
– Вообще-то люди читают газеты. Я сам видел! – заспорил Паша.
– Дурак ты, малой ещё. Да, люди читают газеты, но они читают только то, что им надо. Думаешь, кому-то нужен твой батя?
– Да как ты так можешь говорить… у тебя же сын умер!!! Вот если бы у меня сын умер, я бы уже три подушки проплакал, – не без укора произнес мальчик.
– То, что мне надо будет, я проплачу. А сейчас не вижу в это смысла, – старик пытался скрыть свои эмоции, но его голос сдавал его с потрохами.
– Ну ладно, ладно, извини, – произнес с сожалением Паша. – Но медсестра все же позаботилась о нем, попыталась вытащить осколки.
– Так в газете написали? – спросил дед, ухмыльнувшись.
– Да… – мальчик почувствовал, что Александр Валерьевич вот-вот вновь его разочарует.
– Враки всё! Это она так, для приличия! Якобы героиня! Твой батя третий танец в раю плясал в момент, когда она обратила на него внимание! Это ещё повезло, что хоть молодая сидела. Если бы ей было за сорок, мы бы сейчас и ведать не ведали, что нет больше Алеши. А он бы всё разлагался там у них вместе с их дурацкой лечебницей.
– Надеюсь, убийцу поймают и накажут по справедливости!
– Что?! – изумился дед. Он посмотрел в наивные мальчишечьи глаза и громко рассмеялся.
– А что смешного?!
– Да нет, никто этим не будет заниматься.
– Но, но как же суд? Как же строгость закона?! – возмутился Паша.
– Слушай, ты, наверное, мал ещё для этого, но я все же расскажу. Нет у нас в городе никакого суда. Был когда-то… Но его стены уже много лет не знают никаких судебных дел. Теперь там играют в карты. И не случайные люди пару раз в день, а заядлые картежники с раннего утра и до глубокой ночи.
– А что же закон?! Что с ним? С убийцей вообще хоть что-нибудь будет? – каждый новый ответ деда порождал все новые и новые вопросы у мальчика, а также все сильнее отбивал желание спать.
– А ничего! Всем плевать. Бегает убийца – и пусть бегает. Ну, убил и убил. Его дело.
– А если он еще кого-то убьет? – ужаснулся Паша.
– Главное, что не меня!
– С чего вдруг такое отношение?
– Если не понял, это не моя позиция. Просто каждый житель этого города именно так и думает, – объяснил старик.
– Но не я! – поспешил с признанием мальчик.
– И не я… – ответил дед и затих.
– Это ужасно! Это кошмар! Это позор! – прервал тишину громкими восклицаниями Паша, а затем спросил: – Что будет со всеми нами в этом городе?
– Ничего хорошего. С каждым днем этому место все хуже. И нашему дому тоже…
– Как?!
– Понимаю, ты и не заметил. Опиши его.
– Наш дом – каменно-деревянное двухэтажное строение. Внизу у нас прихожая, гостиная, кухня, ванная с туалетом, спальня родителей и комната Маши и Насти. Вверх по лестнице живем мы с тобой. Внутри достаточно тепло и уютно. Снаружи у нас есть свой небольшой дворик. Похоже, это всё…
– В целом верно, но как же мелочи? Это здание потихоньку разваливается. Дерево гниет, а камень осыпается. Фундамент постепенно опускается под землю, – рассказал дед.
– Но ведь каждый дом такой…
– Любишь равняться на остальных… В том-то и дело, что весь город постепенно загнивает. И это неправильно.
– Прости, я не подумал… – Паша испугался, что мнение Александра Валерьевича о нем изменится в худшую сторону.
– Ничего страшного. Теперь ты знаешь больше, но это всего лишь верхушка айсберга. Пройдет время – расскажу побольше, – пообещал старик.
Мальчик хотел было запротестовать и потребовать всю правду со всеми прилагающимися к ней объяснениями прямо сейчас, но в этот момент к ним с Александром Валерьевичем подошла Маша. Она была на пять лет старше брата, а внешне, как и он, походила больше на отца, нежели на мать, от которой ей достались лишь выразительные зеленые глаза. Девочка была достаточно высокой и красивой, да и умом особо Паше не уступала, несмотря на пренебрежительное отношение со стороны деда. Он то и дело говорил, что она надышалась всеразрушающей атмосферой города, да и вовсе называл её испорченным ребенком.
– Что тебе надо, убогенькая ты наша? – вновь воспользовался случаем старик.
– Перестань уже меня так называть, старый дурень! – ответила собственным выпадом Маша.
– Ты не лучше меня!
– Но и не хуже!
– Повторяю в последний раз – что тебе надо? Не видишь что ли, что мы с твоим золотого ума братом беседуем?
– Я все прекрасно вижу и тем более слышу. Просто мама просила передать, что хочет, чтобы вы написали прощальные письма папе. Мы вложим их ему в гроб во время похорон. Это будут наши последние слова ему, то, что мы хотели бы сказать, если бы получили ещё одну возможность увидеться с ним, зная, что на этом всё, – объяснила Маша.
– Ой, да будут письма, топай уже отсюда, – без какого-либо сочувствия дед взял внучку за плечо и подтолкнул к двери. Та посмотрела на него злобно, но сопротивляться не стала. Паша безмолвно наблюдал за происходившим. Он понимал, что ему следовало бы вмешаться и заступиться за сестру, но внутренняя всепоглощающая робость не позволяла ему и рот открыть.
Стоило старику выставить Машу за дверь, как от скованности мальчика не осталось и следа:
– Быть может, нам стоит нанять сыщика? – спросил он. Несмотря на все, что рассказал Александр Валерьевич ранее, его надежда на то, что убийца ещё может быть наказан, сохранялась.
– Увы и ах! Людей этой профессии у нас в городе нет.
– А если вызвать из столицы, а?
– Хотел приберечь это на потом, но не судьба. Поделюсь с тобой ещё одной кислой долькой. Наш город окружен густым, едва ли проходимым лесом, и связи со столицей нет. Не у многих хватает духа, отваги, чтобы отправиться в путь. Уж не знаю, удается ли им пробраться сквозь простирающиеся на километры деревья, но назад ещё никто не возвращался, – рассказал, не отрывая глаз от пола, старик.
– Получается, мы отрезаны от остального мира, – тяжело вздохнув, заключил Паша.
– Да.
– И как нам быть? Почему бы не проложить путь?
– Как нам быть? Никак. Проложить путь? Кому? Нам двоим, что ли? Мы не потянем. А остальных горожан это мало волнует. Живут в городе и живут. И хорошо им, наверное…
– Тогда я сам поймаю убийцу! – закричал мальчик, почувствовав, что его дед все сильнее погружается в грусть. – Что нам известно?
– Вот как!? Ну, – Александр Валерьевич почесал свою лысину, – у убийцы были темно-зеленые туфли. И… это всё. В остальном самый обычный гражданин. Ну, ухоженный. Теперь точно всё, – подыграл он.
– Не недооценивай мои способности! Я все пойму! – слегка воодушевился Паша.
– Ну, всё, успокойся, пока на крики мать не прибежала! Я в тебе не сомневаюсь! Пойдешь со мной завтра к дяде Сереже? – спросил вдруг старик. – Все же надо навестить, возможно, его даже на похороны брата отпустят. А заодно расследуешь убийство, осмотришь место преступления!
– Я пойду! – с энтузиазмом ответил Паша, а после задумался: – Деда, а нас не убьют, как папу? Он ведь в лечебнице и был застрелен…
– Вот… – Александр Валерьевич хотел было что-то сказать, но услышал неожиданно громкие возгласы Маши.
– Опять старый забудет! Скажи ты ему! – говорила она матери.
– Ты! Я?! Забуду?! Я все помню! Написать письмо – будет сделано! – после этих слов дед, по-видимому, решивший, что и правда следует избавиться от задачи, пока он ещё о ней помнит, удалился.
За время разговора Паша сильно сблизился с Александром Валерьевичем и потому увязался вслед за ним, просто чтобы подольше побыть в компании старика. К сожалению для мальчика, тот захлопнул дверь прямо перед его носом, а затем закрылся на замок. Пашу такой расклад не особо устроил, так что он прибегнул к хитрости и попытался достучаться, говоря, что хочет, чтобы его любимый дед помог ему с письмом. Спустя минут пять, так и не дождавшись никакого ответа, Паша ушел писать письмо в гостиную.
Стоило мальчику расположиться поудобнее, как в комнату собственной персоной вошел Александр Валерьевич. В руке у него был конверт, в котором лежало уже написанное и запечатанное письмо. Он бросил его на стол и посмотрел на затаившего обиду Пашу – тот усиленно делал вид, будто уже во всю работает над текстом. Но дед и не думал начинать разговор или предлагать свою помощь: он плюхнулся в соседнее кресло и закурил. Старик всегда так делал, когда находился в раздумьях. Поскольку сноха запрещала курение в доме, едва услышав ее шаги, он встал и, накинув висевшую на вешалке в прихожей потрепанную кожаную куртку, вышел во двор.
Снаружи было темно, туман стоял густой завесой. Облаков не было, так что старик мог насладиться прекрасной картиной усыпанного звездами неба. Столь живописный вид нарушали раздававшиеся где-то в далеке бранные крики: это местный почтальон опять увяз в грязи на своей никчемной повозке. В молодости Александр Валерьевич обязательно помог бы ему, но сейчас он был слишком слаб, чтобы оказать эту услугу без негативных последствий для собственного здоровья. Так что старик продолжил курить, стоя у себя во дворе и думая о Паше. Уж очень он с ним сблизился, нашел общий язык. До этого Александр Валерьевич и не подозревал, что может гордиться своим любознательным внуком. Кроме того, на самого деда в его возрасте никто особого внимания не обращал. Разве что Маша. Но ее интерес заключался в том, чтобы как можно изобретательнее подколоть его. Порой старику было стыдно за отношение к внучке. Все-таки, несмотря ни на что, он любил её, как и всех остальных членов семьи. Но сегодня в его голове крутились совершенно другие мысли: смерть сына заставила его задуматься и о собственной кончине, хотя обычно старик умирать не собирался, говорил: «Мне ещё только шестьдесят семь! Я вас всех переживу!» Однако, как и большинство представителей его возрастной группы, Александр Валерьевич уже насобирал достаточное количество разных болячек. Некоторые из них были несерьезные и особых беспокойств не вызывали, но в то же время несколько лет назад он переболел пневмонией, значительно ухудшившей его общее самочувствие. Далее, у старика вот уже несколько лет были проблем с ногой. Ему предлагали ходить с тростью, но он не соглашался. Всех пережить самый старый из членов семьи был настроен решительно, так что плохие мысли покинули его голову, как только он закончил курить.
В это время наверху, на кровати в своей комнате лежал его внук и так же размышлял о разговоре с дедом и трагической смерти своего отца. Он всегда относился к старшим с уважением, но и представить не мог, что за один разговор его отношение к родному старику может выйти на совершенно иной для мальчика уровень. Что же касается отца, то Паша любил его всем сердцем. Они не так часто проводили время вместе, ведь Алексей Александрович почти постоянно пропадал на работе, но мальчик уже скучал по нему и по тем редким моментам, которые наполняли его уже прошлую жизнь: совместным поделкам, играм во дворе и общению, которое обычно происходило перед сном. Последнего ему сейчас особенно не хватало. Это была всего первая такая ночь, а Паша уже очень скучал по своему отцу. Но ничего поделать с этим нельзя было: такова жизнь, нужно двигаться дальше. Мальчик закрыл глаза и, отгоняя назойливые грустные мысли прочь, попытался поскорее заснуть.
Глава 3
Паша и дед были наслышаны о том, что в день убийства Алексея Александровича в приемной лечебницы столпилась приличная очередь, так что проснулись пораньше, чтобы избежать томительного ожидания. Пока они собирались, мальчик думал: «Это же сколько лет я и представить не мог, что наш город такой, какой он на самом деле?» И уже по дороге в лечебницу Паша посмотрел на это удивительное место по-новому. Он будто впервые увидел грязные разбитые дороги, разрушенные временем здания, не придававших ничему и никому большого значения прохожих, многие из которых были заняты своими мыслями, а некоторые и вовсе прямо на ходу читали газеты. Паша же с большим интересом рассматривал каждый объект, который встречался у него на пути. Особое внимание привлекло здание суда, правду о котором вчера открыл мальчику дед. Кстати, если бы старик не среагировал и не отодвинул засмотревшегося внука с дороги, того бы сбил пьяный кучер. Паша проморгался и взглянул на Александра Валерьевича со слегка ошеломленным видом:
– Он не только чуть не сбил меня, но даже не обернулся и не крикнул «Смотри, куда прешь!»?
– Я же говорил, – сухо ответил дед.
– Неужели мы одни все понимаем?
– Возможно, что так. И это грустно. Я слишком стар для этой «болезни», а ты слишком молод.
Мальчик почесал затылок, и родственники продолжили путь. Когда они подошли к месту назначения, старик, указав на прогнившую дверь лечебницы, сказал: «Нам сюда».
Как только они вошли, Паша сразу заметил у регистрационной стойки небольшое темно-красное пятно:
– Господи… – ужаснулся он.
– Красиво, – саркастическим тоном произнес дед, а после спросил: – Хочешь знать, сколько пролежал твой отец, прежде чем его увезли?
– Наверное, около часа?
– Если бы! По меньшей мере два часа.
– Какой ужас! – всплеснул руками Паша.
– Но это ещё не всё! Я слышал, что об его тело спотыкались посетители. Один даже упал и разбил голову!
– Нет слов!
– Ладно, пожалуй, хватит об ужасах, время заглянуть к дяде Серёже, – сказал дед и повернулся к регистрационной стойке, за которой… никто не сидел.
Александр Валерьевич недовольно покачал головой, но делать было нечего: решив не ждать, когда медсестра соизволит появиться на рабочем месте, родственники сами нашли нужную им палату по инициалам душевнобольного.
Вообще Паша с нетерпением ждал знакомства с дядей. Его личность всегда была окутана тайной: отец мальчика часто виделся с ним, но никогда не позволял брату быть гостем в своем доме. Из всех членов семьи, помимо деда и Алексея Александровича, с Сергеем Александровичем была знакома лишь Оксана Леонидовна. У детей же с родным дядей никакой связи не было. Паша предполагал, что это напрямую соотносилось с тем, что мужчина загремел в лечебницу.
Дед вошел в палату первым. Открыв дверь, он увидел небольшую комнату, посреди которой стояла расправленная кровать. На ней, закинув ноги друг на друга, лежал его сын. Он походил скорее на дикаря, нежели на душевнобольного: его лицо заросло густой бородой, а длинные волосы опускались ниже плеч. Из-за открытого на всю Ивановскую большого окна и сломавшегося, судя по всему, когда-то давно обогревателя, в палате было прохладно. Однако это ничуть не смущало душевнобольного: он был одет в одну лишь порванную майку и трусы. Рядом с кроватью стояла небольшая тумбочка, на которой, несмотря на яркий дневной свет, горела лампа. Вслед за стариком в комнату вошел Паша. Гости поздоровались, но ответа не последовало. Тогда Александр Валерьевич крикнул:
– Вставай, чего лежишь!?
– Убили, убили! – не шевельнув и пальцем, закричал душевнобольной.
– Дурак, – отрезал дед.
В ответ лежавший рассмеялся, встал и обнял старика.
– А это что ещё за зверь? – спросил он у отца, указав пальцем на пребывавшего в полном недоумении мальчика.
– А это твой племянник, – ответил старик.
– У-у-у-у-ху-ху-ху, ыть! – больной схватил Пашу за нос. – Племянник, говоришь? А где ж мой брат?
– Ну всё, всё, не трогай мальчика, а то я сестру позову! – поспешил припугнуть душевнобольного Александр Валерьевич.
– А ты попробуй! Все равно не придет, проверяли! – Сергей Александрович отпустил нос племянника и озарил отца белоснежной улыбкой. А затем вернулся к вопросу: – И где все-таки Алеша?
– Его убили… – тихонько произнес Паша.
– А ты шутник! – не поверил мальчику мужчина.
– Понимаю, звучит невероятно, но… это и правда произошло, – сухо подтвердил слова внука старик.
– Как!? Это ж! Когда?! – отскочив назад, испуганно вскрикнул душевнобольной.
– Осторожно! – воскликнул мальчик, заметив, что ещё чуть-чуть, и его дядя вывалится из окна.
Сергей Александрович повернул голову и, издав свистом звук падения, сделал шаг в сторону родственников.
– Вчера. В этой самой больничке и грохнули, – рассказал дед.
– Да что за бред?! – душевнобольной уперся руками в туловище.
– Я не шучу! – вскрикнул дед. – Вспомни вчерашний день. Ты случайно не слышал выстрел?
– Слышал… но…
– Никаких «но»! – перебил сына старик. – Твой брат мертв! Его застрелили здесь, когда он пришел к тебе.
– Кто-о-о? – завыл душевнобольной.
– Да никто! Хватит цирк перед мальчиком устраивать, нам всем тяжело, – ответил, разозлившись, дед. – Знаю я тебя, всё с тобой нормально, ты здоров, лишь, как всегда, прикидываешься.
– Ну, что ж, присаживайтесь, – резко сменив манеры общения и поведения, совершенно спокойным тоном сказал Сергей Александрович. Затем он обратился к племяннику: – Меня Сергей зовут, а Вас как?
– Я Паша, – ответил, слегка поразившись, мальчик.
– Очень приятно! Ты, кстати, называй меня так, как тебе будет удобно: Серёжей, Сергеем Александровичем, дядей Серёжей, Серым, – мне все равно! Главное – не стесняйся!
– Ладно, Паша, пожалуй, хватит для первого раза! – сказал вдруг Александр Валерьевич. – Выйди, у нас тут серьёзный разговор намечается. Касается только взрослых. Все, что надо будет, я тебе потом расскажу.
Паша простоял, просидел и даже пролежал за дверью около часа. Затем его терпение лопнуло и он все же попытался подслушать, о чем говорят родственники. К величайшему сожалению мальчика, в ту же секунду дверь распахнулась. Горе-шпион получил по голове и отлетел в сторону. А из палаты в прекрасном расположении духа вышел Александр Валерьевич. Заметив внука, он сказал:
– Ну, вот и попался ты, малой!
– Но… так долго… – попытался оправдаться мальчик.
– Я знал, что ты не устоишь. Попрощайся с дядей Серёжей и пойдем, по дороге поговорим.
Паша заглянул в палату и увидел, что Сергей Александрович стоит на руках и машет ему ногой на прощанье. Челюсть мальчика отвисла, так что он, не издав ни единого звука, просто помахал чудному родственнику рукой. Александр Валерьевич же все это время тихонечко смеялся.
Когда дед и внук покинули больницу, первый незамедлительно объявил:
– Наказание!
– Может, не стоит? – заволновался Паша.
– Нет, стоит. Я научу тебя слушаться взрослых, – грозно произнес дед, а затем заметил на лице у мальчика испуг. Не этого в тот момент старик добивался, так что сразу добавил: – Но все не так уж и страшно! Я даю тебе выбор. Решай: украсть козу у Хваловых, отработать полную смену в качестве пугала в поле или просто помочь Насте с уборкой моей комнаты. Что тебя больше всего устраивает?
– Украсть козу? К дяде Серёже в лечебницу захотел? – прокомментировал Паша.
– Ах ты! – старик прописал внуку смачный подзатыльник.
– Зачем вообще это делать? – спросил, потрогав больное место, мальчик.
– А вот мне так хочется!
– Хваловы потом все у нас в отместку украдут!
– Хе-хе.
– Я, пожалуй, помогу Насте, – определился Паша.
– Молодец, хороший выбор! – Александр Валерьевич знал, что его внук решит именно так. – А чтобы было честно, комната будет разделена строго напополам. А то знаю я вас хитрецов. Сначала подслушиваете разговоры взрослых, а потом от работы отлыниваете. Ишь!
– Но я и слова не услышал!
– Цыц! Не волнует!
– Ладно.
– Твой дядя не болен, – сменил тему дед.
– Мне так не кажется. Он как минимум очень странный.
– Странный – не значит душевнобольной.
– Почему его тогда вообще там держат? – поинтересовался мальчик.
– Сейчас услышишь замечательную историю о том, как он туда попал. А затем ещё одну про то, чем они занимаются в этой «лечебнице». Все случилось в начале этого года. Твой дядя тогда работал библиотекарем. Однажды он попытался достать с самой верхней полки высоченного шкафа какую-то книгу, но не удержался на лестнице и упал. Не успел Сергей Александрович подняться, как на него обрушились книги. Ему сделалось больно, и он закричал. Но никто из читателей не обратил на него никакого внимания. Странно, не так ли? Вот и твой дядя подумал так же. Ему стало любопытно, что будет, если он продолжит кричать, отвлекая людей от чтения. Сергей Александрович усердно драл глотку около часа. А потом у одного из читателей сдали нервы, и он набрал номер уже знакомой тебе лечебницы. Когда медики нашли твоего дядю, у него сел голос. Казалось бы, на тот момент он уже сделал достаточно, чтобы оказаться среди душевнобольных, но на этом, конечно же, не остановился. Ему задали несколько вопросов. Сергей Александрович же в шутливой форме прохрипел, что залез на лестницу, чтобы накуковать себе долгую жизнь, но не удержался и грохнулся вниз. Свои крики он объяснил не болью, а тем, что накуковал себе слишком мало, и раздосадовался, что умрет, не дожив и до старости. Ну, его и положили. Твой дядя любит выражаться, что медики сочли, что он кукухой поехал. Если честно, с такими шутками ему там самое место. Да и он довольно быстро привык к местной флоре и фауне. Жаль, что все никак не нашутится – ничему жизнь болвана не научила. И вряд ли когда-нибудь научит. Лучше бы Сергей Александрович жил обычной размеренной жизнью. Как твой отец. Я редко это говорю, но не могу не признать, что твоему дяде дух этого города пошел бы только на пользу.
– М-да-а-а, вот это у меня, конечно, дядя, – протянул Паша. – Зато, если я правильно тебя понял, он такой же, как мы?
– Да. Но опять же… лучше бы он таким не был. Перейдем к тому, что он мне рассказал о жизни в лечебнице. По правде говоря, там всем на всё плевать. Душевнобольные просто живут привычной жизнью, только не имеют права выходить. Никто их там не лечит. Больше похоже на тюрьму. И для действительно больных это плохо. Бывает, что их посещают психиатры. И то… Расскажу на примере твоего дяди: его отвели в комнату с двумя стульями и посадили напротив одного специалиста. Тот думал о своем, читал газетку, а Сергей Александрович наблюдал за всем происходившим, как тот же психиатр за ходом стрелок на часах. Пару раз они играли в гляделки… В общем, просто так, для галочки у них всё. Никакого смысла в лечебнице этой нет, как и во многих других заведениях этого города, – закончил рассказ дед.
Уже по традиции Паша был ошеломлен рассказами своего деда. Он мог многое сказать или спросить, но предпочел не перегружать себя информацией и хорошенько обо всем подумать. Мальчик открыл рот лишь тогда, когда они со стариком переступили порог их дома:
– Когда приступать к наказанию?
– Какому наказанию!? – удивилась подошедшая, чтобы встретить родных, Оксана Леонидовна.
– Насте помочь надо, – ответил Паша.
– Не надо, сама справится, – осчастливила было сына вдова.
– Ты это… Не лезь. Он заслужил это наказание. Иначе совсем непослушным у тебя вырастет, – настоял дед.
– Уж не знаю, что ты ему сказал сделать, но меня он всегда слушается. Полагаю, проблема в тебе, – бросила женщина. Старик покачал головой.
Паша прекрасно понимал, что дед перестанет с ним общаться, если он не понесет наказание, а терять столь ценного собеседника мальчик не хотел.
– Ничего страшного, мне несложно. Я буду только рад помочь Насте! – воскликнул он.
– Ладно, – не стала спорить Оксана Леонидовна. Дождавшись, когда Паша и Александр Валерьевич снимут верхнюю одежду и уличную обувь, она позвала их есть.
После еды родственники договорились, что мальчик выполнит наказание на следующий день, в воскресенье, перед похоронами своего отца. Настя обрадовалась, узнав, что ей предоставится возможность заняться уборкой с братом. А Паша лишь делал вид, что опечален своим наказанием, на деле желая лишний раз побывать в комнате деда, ведь тот почти никогда не пускал его к себе. За запиравшейся на ключ позолоченной сосновой дверью таилось прошлое, протекало настоящее и ожидало будущее.
Глава 4
Как и для большинства работавших и учившихся горожан, для Паши выходные были возможностью выспаться и восстановить потраченные за неделю силы. Если в субботу он не мог подвести деда и смог заставить себя встать пораньше, чтобы навестить дядю, то в воскресенье не сказать, что горел желанием подниматься до полудня, только чтобы помочь сестре с уборкой, пусть даже это означало, что он наконец получит возможность поближе ознакомиться с комнатой нового примера своей жизни.
Настю это мало волновало. Поскольку она всегда вставала рано, то к моменту, как должна была разбудить брата, уже была в полной боевой готовности наводить порядок в уголке своего старика. К тому же он специально ушел на прогулку раньше обычного, чтобы к его возвращению дети успели закончить. Девочка пять минут трясла брата, прежде чем тот медленно скатился с кровати и начал с закрытыми глазами искать одежду.
– Так не годится! Я сейчас ледяной водой тебя оболью, – возмутилась она.
Насте было всего семь, и она отличалась от большинства детей и взрослых тем, что во всем любила порядок и терпеть не могла, когда планы уже были выстроены, расписание составлено, но кто-то вдруг решался всё нарушить или изменить, не предупредив её при этом заранее. В то время как девочка наводила красоту вокруг себя, ее ровесницы предпочитали уделять внимание собственному внешнему виду. Настю же особо не волновали ни стильные платья, ни модные прически. Зато она всегда имела при себе мокрую тряпку, которую таскала в старых мужских штанах. Если девочка и наряжалась, то только в черное: такую одежду можно заляпать, чтобы никто не заметил, а вот более яркие предметы одежды – нельзя. В доме ее уважали все, кроме, конечно же, деда. Хоть тот и ценил Настин труд, терпеть не мог её разговоры с Машей. «Одна заражает другую», – бормотал он, стоило ему застать сестер за общением. А с тех пор, как Александр Валерьевич сблизился с Пашей, девочки все чаще уделяли время друг другу и, разумеется, обсуждали этот необычный дуэт представителей двух совершенно отличных поколений. Маша не скрывала от сестры, что немного завидует брату, поскольку считает, что ни в чем ему не уступает. Она часто обижалась на старика, да и вовсе находилась в своего рода войне с ним. Настю же совсем не беспокоили ни мысли, ни слова, ни отношение деда. В силу юного возраста она не понимала и не хотела понимать его философию. Ее заботили вещи куда более простые, и Маша всегда знала, как ей помочь и что посоветовать. Что касается Паши, то он особо не общался с младшей сестрой: как и он, она была человеком довольно замкнутым, так что, в отличие от своей прямолинейной и открытой сестры, не могла начать долгий захватывающий разговор. И все же этим утром отношения Паши и Насти были не такими уж и холодными:
– Уже иду! – крикнул мальчик, одевшись.
– Глаза-то открой, – сказала Настя, увидев, что её брат спит на ходу. Тот принялся усиленно тереть свои очи и собирался было что-то сказать, но споткнулся на ровном месте и чуть не упал – к счастью, его поймала сестра.
– Я в норме, спасибо.
– И не испугался?
– Нет, совсем нет, пошли уже.
Спустя несколько мгновений они стояли у большой позолоченной сосновой двери, за которой обитал дед. Паша хотел было войти внутрь, но Настя остановила его, достала из кармана тряпку и протерла ручку, к которой уже во всю тянулась рука ее брата. «Теперь можно», – сказала она, и они вошли в небольшую, но высокую комнату. Несмотря на то что полки стоявших у стен шкафов были в пыли, а на стульях и столе была разбросана одежда, кровать, стоявшую у окна, дед заправил. Обычно он этого не делал, поскольку считал, что таким образом в любой момент сможет лечь и вздремнуть.
– Ты убираешься ближе к окну, а я – к двери. Разделим где-то тут, – произнесла Настя, намочив пол примерно на середине комнаты.
Паша приступил к работе с увлечением. Сначала он просто протирал полки, но позже принялся рассматривать лежавшие на них книги. Дед любил старые триллеры, выпускавшиеся ещё в годы его молодости.
– М-да, ничего интересного, – расстроился мальчик, не найдя на полках ничего большего.
– А что ты ждал? Клад какой-нибудь? Вот, держи швабру и мой полы, – скомандовала Настя, протянув Паше палку, к одному из концов которой была привязана старая разорванная одежда.
Мальчик мыл не покрытые ковром сосновые доски с большим недовольством. Лишь одна мысль не покидала его голову: «Не может быть, что у деда совсем ничего здесь не припрятано». Не выдержав, Паша бросил швабру, вскочил на кровать и заглянул на верхнюю полку одного из шкафов. «Вот дурак!» – послышалась с другой половины комнаты. Не найдя ничего на верхних полках, раззадоренный досадой от неудовлетворенного любопытства мальчик спустился и принялся мыть полы ещё более агрессивно, чем до этого. Настя не удержалась и решила воспользоваться моментом:
– Смотри! Смотри!
– Что? Что там? – Паша бросился к сестре.
– Кружка!
– Всего лишь?
– А ты чего ждал? И не всего лишь, а любимая кружка деда! Ценить-беречь надо! – ехидно воскликнула девочка.
Со злости Паша пихнул швабру под кровать, но та упёрлась во что-то, не добравшись до стены. Мальчик попытался было её протолкнуть, но у него не получилось. «Да что такое!» – воскликнул он, и нырнул под койку.
– Нашел-таки свой клад? – не унималась Настя.
– Смейся дальше! Нашел! – ответил, вытащив из-под кровати маленький деревянный сундучок, Паша. Спустя пару минут возни с замочком он открыл его и закричал: – Мама дорогая, что это такое?!
В сундучке лежало чучело опоссума. Также рядом с ним находилась записка с той надписью.
– «Помни, для чего ты рожден, – твой отец, Валерий Николаевич», – прочитал мальчик и побледнел. Настя засмеялась.
– Дуралей ты этакий! Все-таки полез рыться в моих вещах! – прикрикнул появившийся в дверном проходе Александр Валерьевич.
– Дед?! – обомлел Паша в ужасе.
– Что?! Обосрался?! – старик с трудом сдерживал смех. – Сегодня поделюсь с дядей Серёжей, он такие вещи любит. А теперь пошли отсюда!
Потерявший дар речи Паша и обхохатывавшаяся Настя покинули комнату невероятно довольного деда. Мальчик направился к себе. Его терзали смешанные чувства. На сестру он затаил небольшую обиду, поскольку не любил, когда над ним смеялись. Что же касалось деда, то мальчику было стыдно. И не только за то, что он подслушал их с дядей разговор, но и за поведение в комнате старика. Обычно Пашу хвалили за любознательность и ему это нравилось. Сейчас же он корил себя за несоблюдение личных границ и понимал, что просто обязан над этим поработать.
Стоило мальчику выйти из комнаты, как он столкнулся лицом к лицу с Настей. Ее руки были готовы к объятьям – Паша угодил прямо в ее ловушку. Не отпуская брата, сестра попросила прощения за то, что смеялась над ним. Мальчик не всегда прощал людей сразу же, но тут у него просто-напросто не было выбора: чем быстрее он отпустит обиду, тем быстрее освободится.
– Ладно, хорошо! Я прощаю тебя! – прокряхтел, разжимая руки младшей, но сильной сестренки Паша.
– Это ещё не все. – сказала Настя, отцепившись от брата. – Мы с Машей хотим, чтобы ты прогулялся с нами.
– Сегодня похороны, в другой раз давайте.
– Завтра!
– Но я хотел побыть завтра с дедом! – засопротивлялся мальчик.
– Вы и так каждый день вместе проводите! – возмутилась девочка. – Нужно хоть иногда уделять внимание родным сестрам!
– Ла-а-дно, – протянул Паша и спросил: – Куда пойдем?
– В лес! – удивила его сестра.
– Вот уж не думаю!
– А ты подумай! – улыбнулась Настя.
– Давайте лучше в парк, – предложил знавший об опасности леса мальчик.
– Хорошо! Тоже сойдет.
– Вы только предупредите маму.
– Уже! Она не против.
Договорив, брат и сестра разошлись в разные стороны: Настя вернулась в свою комнату, а Паша направился к деду. Он робко постучался. Одетый в простой, но красивый костюм старик открыл ему дверь. Мальчик хотел было войти, но решил, что будет правильнее попросить прощения за порогом. К счастью, Александр Валерьевич на него обиду не держал и лишь попросил, чтобы Паша поскорее принарядился: все-таки похороны – это мероприятие серьезное.
Глава 5
Пока на небе постепенно сгущались угрюмые тучи, на заднем дворе единственной церкви в городе потихоньку собирались скорбевшие. По прибытии каждый считал своим долгом незамедлительно обратиться к Оксане Леонидовне и выразить глубочайшие соболезнования. Все понимали, что смерть Алексея Александровича в первую очередь ударила по его жене. На ней уже третий день не было лица. Никто не сомневался, что во время церемонии она горько заплачет, да и сама женщина, если бы ее спросили, как она держится, отрицать бы это не стала. Оксана Леонидовна, в отличие от дочерей, пыталась сдерживать эмоции хотя бы в начале похорон, пока все ещё собирались, подходили к ней и могли рассмотреть её с близкого расстояния.
К появлению священника у церкви столпилось довольно большое количество людей в траурных одеяниях. Этот факт приятно удивил не только жену почившего, но и Пашу с Александром Валерьевичем, которые сомневались, что придет хоть кто-то, кроме самых близких. Оксана Леонидовна слышала их разговор и отреагировала с простотой: «Я в любом случае не расстроюсь. Главное, что вы, девочки и я пришли. Остальные меня мало волнуют». После этих слов дед кивнул внуку, мол, типичное для любого жителя этого города отношение. Мальчик решил сделать вид, будто пропустил эти слова мимо ушей – он не хотел идти против скорбевшей матери даже в самом животрепещущем для него вопросе.
Все время сбора гостей Паша и Александр Валерьевич держались друг друга. Первый засыпал второго вопросами о содержимом сундучка под его кроватью, но старик все уходил от ответа. Мальчик не сомневался, что тот от него что-то скрывает, но узнать желаемое так и не смог – все-таки они были на похоронах и оказывать излишнее давление на кого бы то ни было не стоило. Дед был рад сдержанности внука, поскольку на самом деле ничего не скрывал. Он просто хотел преподать мальчику урок: сначала специально приказал тому не подслушивать, затем затянул разговор с сыном до тех пор, пока Паша не выдержал, и намеренно распахнул дверь в тот самый момент, когда он пристроился, а дальше подстроил наказание и подложил сундучок под кровать. Теперь старик был на этот счет спокоен, не сомневался, что его внук больше никогда не сунет нос в его дела и что сможет обуздать свой интерес. Все-таки он мальчик способный.
Так и не вытянув ничего из деда, Паша сменил тему в сторону привычного обсуждения городского упадка. Церковь, на заднем дворе которой должна была состояться церемония похорон, была ветхой и грязной, как и большинство зданий в городе, только мрачнее: к ней была пристроена часовая башня, разбитое состояние которой нагоняло тоску на любого на нее глядевшего. Часовые стрелки стали символом развития городской жизни: они давно уже встали и начали ржаветь.
– Когда-нибудь и до них доползут паучки, – произнес мальчик, не отрывая от циферблата глаза.
– Готов поспорить, раньше ты и не замечал, что они не идут, – ответил старик.
– Я много чего не замечал…
– Ничего, зато ныне быстро наверстываешь.
– Мне интересно… – хотел было спросить что-то Паша, но отвлекся на подошедшего к ним господина в белом, явно выделявшемся на фоне одеяний всех остальных гостей не только цветом, но и изысканностью костюме. Без особой причины никто в здравом уме не пошел бы на такое, но этому мужчине она не требовалась.
– Я знаю, кто вы такие, и я буду преследовать вас до гроба! – произнес он зловещим голосом.
– Ты кто такой? – спросил догадавшийся дед. А затем, не дождавшись ответа, добавил: – Мало того, что ты вырядился на похороны как полной придурок, так ещё и ведешь себя соответственно. Уж постыдился бы!
– Белой вороне – белый прикид! – ответил, сняв шляпу, Сергей Александрович. Он выглядел уже не так плохо, как когда Паша впервые увидел его: явно побрился и пустил волосы вперед по обе стороны от головы.
– Здравствуйте, – поздоровался с дядей Паша.
– Здравствуй, Паша! Ну, как вы тут? – спросил Сергей Александрович.
– Нормально. Скоро всё начнется, и мы простимся с Алешей, – ответил Александр Валерьевич.
– То есть я ради нескольких минут на похоронах, чтобы просто постоять и отметиться, сбежал из лечебницы?! – спросил возмущенно мужчина.
– Не говори так! – старик хотел было напомнить сыну о важности похорон, но потом глаза его сделались круглыми, и он затараторил: – Стоп, что? Как сбежал? Каким образом? Ты что?
– Вот так сбежал. Просто. Не отпустили, да, гады. Ну, я и сиганул в окно… – ответил Сергей Александрович.
– Как так-то?! – закричал дед.
– Ну, иначе бы меня здесь не было. Не мог же я зря написать письмо погибшему, – объяснился мужчина.
Александр Валерьевич решил не развивать эту тему и просто окинул сына осуждающим взглядом.
– Дядя! – у Паши вдруг возникла идея. – Ты случайно не знаешь, зачем мой прадедушка оставил деду дохлого опоссума?
– Все-таки попался! – рассмеялся Сергей Александрович.
– Попался? – на лице Паше нарисовалось недоумение.
– Да! Это был розыгрыш! Его-то мы тогда за дверью целых двадцать минут после действительно серьезного разговора и придумывали! – выдал растерявшегося старика мужчина. – Сильно испугался?
– Нет, ни капельки! – запротестовал мальчик.
Александр Валерьевич хотел было рассказать, как все было на самом деле, но он был слишком подвержен эмоциям, переполнявшим его в тот момент, ведь боялся, что теперь Паша извлек другой урок – о том, что его дед – тот ещё хитрец. Помимо того, на его лысину начали падать капли дождя. Все собравшиеся у церкви знали, что осенью на хорошую погоду рассчитывать не следует, но все же многие из них пренебрегли и головными уборами, и зонтиками. Оксана Леонидовна забеспокоилась и попросила священника перейти к делу.
Приглашенные сидели напротив открытого гроба, в котором лежало тело Алексея Александровича, а самые близкие – Александр Валерьевич, Оксана Леонидовна, Маша, Настя и Паша – расположились у изножья.
Вообще, у священника была заготовлена длинная и утомительная речь, но, поскольку дождь плавно перетек в ливень, служитель церкви принял решение сократить церемонию. Пересказав все основные моменты, он дал команду семье попрощаться с погибшим в последний раз. Стоявшие рядом с гробом достали письма, а Сергей Александрович, завидев это, вскочил и присоединился к остальным. Промокший от ливня и слез Паша, в очередь за которым встал мужчина, взглянул на дядю – тот пожал плечами и ухмыльнулся. Никто не запротестовал. Даже будучи для всех душевнобольным, он как-никак оставался частью семьи.
Хоть Паша и пытался держать письмо так, чтобы оно не намокло, постепенно оно становилось влажным, и это сильно беспокоило мальчика. Он хотел как можно скорее вложить его в гроб и был рад, что ни дед, ни мама, ни сестры не задерживались у тела отца. Когда настала его очередь прощаться, он поспешил подойти поближе к лицу почившего. Возможно, мальчику следовало действовать чуть осторожнее, ведь стоило ему сделать шаг вперед, как он споткнулся, не удержался на ногах и свалился на землю. Оксана Леонидовна схватилась за лицо, а Маша и Настя поспешили помочь брату встать. Когда он поднялся, то увидел спину уходившего прочь Александра Валерьевича. Мальчик подумал, что его дед не выдержал этого позора. Ему стало очень стыдно. Не проронив ни слова, Паша вложил письмо в гроб и встал рядом со священником. Ему хотелось поскорее покинуть церемонию и попросить прощения перед стариком, но сделать этого до её официального завершения он не мог. Как на зло, его дядя прощался с братом дольше всех остальных: он не просто положил письмо внутрь, но и прошептал что-то на ухо умершему, а затем свалился на тело и заплакал навзрыд. Гостям даже пришлось вмешаться и оттащить его силой. И все же они не были слишком жестоки: после окончания церемонии каждый из присутствовавших уделил минимум минуту внимания потерявшему брата мужчине. Священник даже предлагал ему пройти в церковь и помолиться, но Сергей Александрович отказался, объяснив это тем, что у него много дел. «Наверняка уже ищут», – промелькнуло в голове у рыдавшей всю церемонию Оксаны Леонидовны. Паша же прекрасно понимал, что никому до его дяди нет совершенно никакого дела. Не то что до деда. Мальчик быстро попрощался с приходившим в себя мужчиной и поспешил домой. Он удалился так быстро, что мать даже не успела напомнить ему, что запрещает передвигаться по городу в одиночку.
По пути Паша неустанно обдумывал, что скажет Александру Валерьевичу в свое оправдание. Вернувшись домой, он сильно удивился: его деда там не было. Мальчик так сильно хотел попросить прощения, что совсем забыл, что старик никогда не был ограничен домашней жизнью.
Глава 6
Александра Валерьевича не было дома до самого вечера. Паша успел поужинать и подняться к себе, когда услышал шум, доносившийся из прихожей. Мальчик сбежал по ступенькам вниз. В прихожей стоял его дед. Он был пьян и еле держался на ногах. Его костюм был в чем-то заляпан и потрепан. Завидев внука, он закричал:
– Ну, что, твою налево!? Паша, иди сюда!
– Не подходи к нему, старый совсем сдурел, – выскочила со стороны кухни Оксана Леонидовна. У нее в руках была сковорода, с которой старик был знаком в достаточной степени, чтобы поднять руки вверх и закрыть рот на замок.
Александр Валерьевич снял обувь и поплелся вверх по лестнице. Сноха следила за каждым его движением. Где-то на середине подъема старик споткнулся об одну из ступенек и кубарем покатился вниз. Оксана Леонидовна отбросила «сдерживатель буйных» в сторону и помогла свёкру подняться. Паша немного испугался, а его дед, оказавшись на ногах, отряхнулся и, усмехнувшись, вырвал прямо на сноху. И без того плохое настроение женщины стало ещё хуже. Она убежала в спальню, которую еще совсем недавно разделяла с покойным мужем. Старик понимал, что не сможет подняться по лестнице без помощи и что его внук слишком мал, чтобы проводить его наверх, так что тяжело вздохнул и прилег прямо на лестнице. Спустя несколько мгновений он уже спал. Оксана Леонидовна могла бы его разбудить или даже огреть сковородой за то, что из-за него ей пришлось на ночь глядя переодеваться и вытирать рвоту с пола, но решила не тревожить мирно смотревшего сны свёкра. Так было даже лучше, спокойнее.
Как свидетель произошедшего Паша расстроился, но отношение к деду не изменил, ведь дома и не такое бывало. Мама мальчика не случайно вышла к пьяному со сковородой: раньше он часто напивался и буянил, а успокоить его разговорами было задачей для нее непосильной. Но происходило это только в те дни, когда Алексея Александровича отсутствовал. Когда сын старика был дома, Александр Валерьевич сильно не напивался. Все-таки он был обязан сыну с момента, как тот, беспокоясь за здоровье переболевшего пневмонией отца, приютил его.
Паша лег спать в надежде, что завтра днем наконец поговорит с дедом. Однако, когда мальчик вернулся со школы, Оксана Леонидовна с порога предупредила его, что дед наказан за плохое поведение и будет, подобно маленькому ребенку, сидеть у себя в комнате и думать о том, что сделал. Конечно, это была не единственная причина, почему вдова не давала сыну увидеться со свёкром: также она считала, что старик плохо влияет на Пашу. Она заметила, что её сын очень часто проводит время с дедом, и решила на всякий случай ограничить их общение. Вообще эта пухлая светловолосая дама была такой по жизни: если она что-то вбивала себе в голову, переубедить её было практически невозможно. Все в доме к этому привыкли, поэтому не пытались как-то с ней спорить. Следует отметить, что действовала Оксана Леонидовна, как она сама считала, из лучших побуждений. Она ненавидела, когда её свёкор напивался и тем более буянил. Он понимал её с периодичным успехом, но подстраивать свою жизнь под личные желания снохи не собирался. Старик величал её «зеленоглазкой» и уважал куда меньше, чем умершего сына.
Паша не расстроился, что его деда наказали: он как-никак договорился погулять с сестрами. Так что, позавтракав, мальчик вновь накинул куртку и надел уличную обувь, а после вышел во двор, где его уже ждали Маша и Настя.
– Наконец-то! – воскликнула младшая.
– Пойдемте, – мальчик пошел вперед, и сестры последовали за ним.
Парк, в который направлялись ребята, был скорее условностью: это был небольшой островок неоскверненной человеком природы. И в сравнении с окружавшим город лесом он выглядел просто смешно. Но не желавшие потеряться в кромешной чаще дети его любили. Однажды местные решили избавиться от парка, чтобы пеньки, коряги и ямы не мешали им ходить. Иронично, что все то же самое они могли увидеть и в любой другой отличавшейся лишь смрадом и отсутствием зелени точке города. Те жители города, которым была небезразлична эта отдушина, – преимущественно дети и подростки – встали на ее защиту. Сейчас, гуляя между нетронутыми деревьями, Паша прекрасно понимал, что недовольные все равно ничего бы не сделали. Ворчать себе под нос – дело одно, но переходить к действиям – совершенно другое. Да и пораженные охватившей город болезнью жители в любом случае были слабее потихоньку возвращавшей в свои владения место их пребывания природы.
– Не отставай! – крикнула Настя, заметив, что её брат плетется где-то сзади.
– Я и так! – ответил Паша.
– Неправда! На прогулках ты вечно где-то в стороне. Неужели мы так тебе противны? – спросила с обидой Маша.
– Никак нет! – запротестовал мальчик.
– Ещё как да! Нам ведь не за семьдесят, чтобы ты с нами общался! – взглянув с укором на брата, произнесла старшая из сестер.
– Эй! Мои с дедом дела вас двоих не касаются! – рассердился Паша.
– Как же иначе! – воскликнула Настя и показала брату язык.
Обычно она себя так не вела, и её брат сразу догадался, что сестры сговорились. Он быстро нагнал их и спросил:
– Что вам не нравится?
– Отношение деда! – выпалила Маша. – Он нас явно недолюбливает.
– А я тут при чем? – не понял девочку Паша.
– Тебя-то он любит, – ответила Настя.
– Да! – подхватила старшая.
– Даже не знаю, что и сказать, – пожал плечами мальчик.
– Расскажи, в чем секрет, – предложила Маша. – Чем ты лучше нас?
– Ну… – Паша знал ответ на этот вопрос, но слишком боялся задеть чувства сестер, чтобы произнести его вслух.
Девочки заметили свободную скамейку и сели так, чтобы их брату места не досталось.
– Это просто смешно! – возмутился он.
– Нет, твое общение с дедом – вот что смешно! – не сдержалась Маша.
Спокойно отнестись к этим словам Паша не мог, так что, посмотрев по сторонам, решил бросить сестер и уйти куда глаза глядят. Увидев, что их брат уходит, девочки вскочили со скамейки и бросились за ним.
– Мама запретила нам разделяться! – возмущенно воскликнула Настя.
– Мы все расскажем, и тебя накажут! – пригрозила Маша.
Паша остановился и повернулся к сестрам лицом. Он был очень зол на них и, собравшись с мыслями, выпалил:
– Дед хороший! И я хороший! А вы две завистливые дурехи! Только и можете возмущаться и негодовать – нет бы поговорить, хоть раз выйти со стариком на контакт!
Девочки знали, что их брат прав, а потому почувствовали себя неловко. Они переглянулись и попросили у Паши прощения. К сожалению, думать о хорошем настроении было слишком поздно, а гулять обиженными ребята не хотели. Оставалось только вернуться домой и разойтись по своим комнатам, чтобы прийти в себя. Именно так они и поступили.
В процессе совместных размышлений Маша и Настя решили наладить отношения с дедом. Паша же с нетерпением ждал, когда наказание Александра Валерьевича подойдет к концу. Он буквально сидел у него под дверью в ожидании встречи. Все ещё чувствовавшие вину девочки заметили это и поспешили убедить маму разрешить деду увидеться с внуком: все-таки вечно она порознь держать их не сможет. Сначала Оксана Леонидовна возмутилась, будто дочери ей сказали неправду, но потом и сама все поняла. Она позвала Пашу вниз и сказала, чтобы он помог ей подмести пол на кухне, а затем, пока её сын был занят, поднялась наверх и постучалась в комнату свёкра.
– Я наказан, уходи! – обиженно крикнул Александр Валерьевич из-за двери.
– Хватит тебе! Открывай, твой внук очень хочет увидеть тебя! – дернула за ручку двери вдова. Реакции не последовало. Оксана Леонидовна перестала улавливать суть происходящего и спросила: – В чём дело-то, старый?
– Во-первых, очень даже молодой! А во-вторых, я знаю, что твой сын хочет увидеть меня. Не сомневаюсь, что он очень разозлится на тебя за то, что ты сделала! – произнес старик с насмешкой.
– Совсем больной! Совсем сдурел! Использовать внука для манипуляций удумал! И не стыдно тебе? Хочешь отомстить мне – не впутывай в это дело других!
– Вот и ты разбирайся со мной лично, а не посредством кухонных принадлежностей! – предъявил закрывшийся.
– Хорошо! Но тогда и ты будешь решать проблемы, не прибегая при этом к выпивке! – быстро нашла ответ Оксана Леонидовна.
– Вот чертовка! Ладно, «зеленоглазка», в этот раз ты победила, но мы к этому ещё вернёмся!
– Как и всегда… – после этих слов женщины замок щелкнул, и Александр Валерьевич медленно выбрался из своей комнаты. Он знал, что от него ещё несло, так что специально дыхнул снохе прямо в лицо. Та поморщилась и замахнулась рукой. Старик поспешил закрыться руками, но удара не последовало. Оксана Леонидовна предложила ему зайти ко внуку и ждать его там, чтобы сделать мальчику приятный сюрприз. Почесав щетинистый подбородок, Александр Валерьевич принял эту идею, а его сноха спустилась на первый этаж, чтобы оценить работу Паши на кухне и предложить тому подняться к себе.
Глава 7
Распахнув дверь своей комнаты, Паша широко улыбнулся. Дед, ждавший внука, сидя на его кровати, встал и вышел на середину освещенного вечерним солнцем помещения. Он протянул мальчику руку. Тот отпустил дверь и подошел к своему старику. После крепкого рукопожатия Паша произнес:
– Прости за то, что было на похоронах.
– А что было? – не понял внука дед.
– Ты столько выпил, что не помнишь? Я упал… – виновато проговорил мальчик.
Александр Валерьевич находился в состоянии ступора. Он смотрел на Пашу, но не мог выдавить из себя ни слова. После небольшой паузы, вызвавшей у мальчика дополнительное волнение, старик сказал:
– Да… Столько выпил, что и не помню. Это ты меня прости. За вечернее. Я наверняка испортил тебе все настроение…
– Ничего страшного. Я прощаю тебя, – улыбнулся Паша. Он решил сменить тему: – Интересно, как же все-таки дядя Серёжа сбежал из палаты?
– Да… – тяжело согласился Александр Валерьевич. – Ты знаешь наш город. Скорее всего он воспользовался тем, что до него никому дела нет.
– Почему, если в этом городе всем все равно плевать, дядя Серёжа просто не вышел через парадный, не беспокоясь, что все это увидят?
– Э, ну, ты его знаешь, он у нас чудной…
– Не то слово… – произнес Паша и ненадолго замолчал. Воцарилась тишина. Затем он продолжил задавать вопросы: – И где он раздобыл столь роскошный костюм?
– Хороший вопрос, жаль я твоему дяде его не задал, – старик явно задумался – чесал затылок. Мальчик же с любопытством рассматривал его лицо. У него сложилось впечатление, будто либо дед его пытался обмануть или разыграть, либо дядя их обоих. Узнать наверняка он не мог – они бы не сознались. Шутники были ещё те. Длиться вечно очередная пауза не могла, так что мальчик заговорил.
– Кстати, все хотел спросить. А кто же все-таки правит в нашем городе?
– К-хм, – замялся старик, а затем произнес: – У нас нет правителя.
– Это многое объясняет, – не удивился Паша. – Но как? Как можно было такое допустить?
– Очень просто. Этим людям все равно. Они заняты лишь своими делами. Им не до какого-то мэра.
– Но это человек, который правит, человек, от действий и идей которого они и их жизни зависят.
– Ты прав, но ты бы удивился, если бы знал, насколько всё равно людям порой может быть.
– То есть им плевать и на себя? – спросил готовый вновь поразиться и запутаться Паша.
– Я бы сказал, что они просто недальновидны, но отчасти ты прав. В некоторой степени им и правда плевать на себя. Они не всегда понимают, чего на самом деле хотят, руководствуются мимолетными желаниями, исполнение которых идет им во вред. Этот город проклят. Не думаю, что он тебя переживет.
– А как же выборы?
– В их организации нет никакого смысла. Все-равно никто не придёт, кроме пары бомжей. Да и политиков в нашем городе давно уже нет. Последним мэром был Владислав Николаевич Герасимов. Понятия не имею, что с ним стало. Быть может, он жив ещё и валяется в какой-нибудь пивнушке, – усмехнулся дед.
– Мне уже страшно здесь находиться, – признался мальчик.
– Не надо бояться. Ты умный парень. Не зря же я тебе всё это рассказал.
– Думаешь, однажды я смогу стать мэром нашего города?
– У тебя все для этого есть, но будь осторожен: политика – игра чрезвычайно опасная. Каждый жаждущий власти готов пойти на самые низкие и ужасные поступки, лишь бы только добиться желаемого, – последние слова старик произнес с особой ненавистью.
– Паша, помоги мне с посудой, – донесся из кухни голос Оксаны Леонидовны. Она сочла, что ее сын и свёкор поговорили достаточно.
– Уже иду, мама, – крикнул в ответ Паша и вышел из комнаты.
Дед остался один. Он осмотрелся вокруг. В комнате Паши было достаточно просторно. На полу лежал цветастый ковер, а у окрашенных в желтый цвет стен стояли шкафы с книгами и игрушками. Кровать мальчика была расправлена. Зацокав, Александр Валерьевич с грустью покачал головой. Он вспомнил своего почившего сына: тот лично красил стены в комнатах Паши и девочек. Старик в свое время для сыновей столько не делал. Возможно, в этом крылась причина, почему одного из них убили, а второй оказался в лечебнице.
Александр Валерьевич медленно подошел к постели внука и заправил ее, а затем поднял глаза и устремил свой взгляд в окно, за которым зашумел дождь. Старик понимал, что судьба дала ему в виде Паши второй шанс, и собирался сделать все ради того, чтобы его внук был в безопасности и вырос достойным человеком.
Внезапно Александра Валерьевича окликнула Маша. Она принесла ему письмо. Раньше девочка просто отдала бы его, но, посчитав, что менее холодное отношение позволит растопить лёд, она сказала: «Я хотела упростить тебе задачу, но так и не смогла понять, кто его автор. Верю, что ты и сам во всем разберешься, но, если что, я всегда буду рядом, готова как-то подсказать или чем-то помочь». Старик почесал подбородок, подошел к внучке и взял конверт в руки. Он сразу понял, что письмо было от Сергея Александровича. Дед поблагодарил обрадовавшуюся этому внучку и спустился вниз. Он направился в гостиную, где лежали его очки для чтения. Старик протер и надел их, а затем вскрыл конверт с помощью лезвия для бритья, которое с момента убийства сына носил у себя в кармане. Александр Валерьевич разжег камин и, расположившись в кресле, принялся читать. По мере чтения его руки все сильнее сжимались, а голубые глаза все шире раскрывались. Закончив с письмом, старик стукнул кулаком по ручке кресла и замер. Он просидел в одной позе пару минут, а затем ухмыльнулся, почесал подбородок, встал с кресла, подошел к камину и скормил письмо языкам бушевавшего в нем пламени.
– М-да, – протянув, старик удалился наверх, в свою комнату.
Лишь одного он не заметил в тот момент: в одном из проходов стояла Маша. Она видела всё. И направилась вслед за дедом. Девочка остановила его до того, как он закрыл дверь.
– Стой, старый, что это было? – спросила Маша, одернув деда за рукав.
– Что? – Александр Валерьевич обернулся. По его лицу можно было понять, что внучка застала его врасплох.
– Ты сжег письмо…
– Я не смог расстаться с ним на похоронах… – тяжело выдохнув, пробормотал старик.
– Неправда, я лично видела, что ты все сделал, как надо. А это другое письмо. Я ведь только что тебе его принесла, – загнала в угол деда Маша.
Паша закончил с посудой в момент, когда сверху, из комнаты Александра Валерьевича, донеслись крики. Затем раздался звук разбившегося стекла.
– Господи! – перепугалась Оксана Леонидовна. Она резко взглянула на сына. Ей показалось, что он по неосторожности разбил одну из её бесценных тарелок.
Когда женщина поняла, что это был не Паша и, завидев в проходе не менее шокированную Настю, они втроем вместе кинулись вверх по лестнице. В проходе, который вел к комнате Александра Валерьевича, лежала Маша. С ее подбородка стекала кровь. Рядом стоял дед, рука которого также кровоточила. В ней он сжимал осколок от того, что ещё несколько секунд назад было стаканом.
– Я… я… – хотел было оправдаться старик, но внезапно передумал и закрыл дверь.
– Какого черта!? – в бешенстве крикнула ему Оксана Леонидовна.
– Что произошло? – спросил у своей сестры Паша. Его голос был удивительно спокойным.
– Старик совсем с ума сошел! Гоните его прочь из этого дома! Довольно! – всхлипывая, завосклицала Маша.
– Только не это… – опустошенно пробормотал её брат.
– Что не это? Ты совсем дурачок? – закричала вытиравшая подбородок сестры Настя.
– Дожил старый до дурных лет, – хоть голос Оксаны Леонидовны и дрожал, она произнесла это достаточно твердо. – Но с ним разберемся чуть позже.
Вдова помогла рыдавшей девочке подняться. Потихоньку они спустились вниз. Настя шла впереди. Она слушала напоминания матери о том, где лежит аптечка. Паша так и остался в проходе. Он думал о том, что ждет теперь деда. С момента смерти отца его судьба была в руках Оксаны Леонидовны. Вчера Александр Валерьевич напился, а сегодня – такое! Мальчик решил не тешить себя ложными надеждами и просто ушел в свою комнату, где его эмоции-таки дали о себе знать – он заплакал.
Глава 8
Следующие несколько дней Оксана Леонидовна провела в сложных раздумьях. С одной стороны, было понятно, что дальше так продолжаться не может, с другой – поведение деда резко изменилось: он начал исправляться, хоть и говорил, что ему плевать, выгонят его или оставят. Оксана Леонидовна понимала, что общение с внуком крайне важно для старика. Для Маши стало очевидно, что Александр Валерьевич её ненавидит, так что она была не против даже самого сурового и жестокого наказания, а Настя негодовала с того, что дед все никак не извинялся. Однажды ей показалось, что это вот-вот случится, но дед, подошедший к Маше по какому-то поводу, так и не произнес ни слова. Он становился все более замкнутым, представлял из себя, как выражалась Настя, «цветок, солнцем которого был Паша». Мальчик чувствовал влияние сестер и матери на его общение с дедом. Пару раз он просил того извиниться, но Александр Валерьевич тут же замолкал и отказывался продолжать разговор. Паша чувствовал, что старику стыдно, но также ему казалось, что за этим чувством скрывается нечто большее. Дед многое ведал внуку о городе, но каждый новый рассказ становился все длиннее. И не от количества информации, а из-за скорости повествования. Старик, бывало, мог и вовсе остановиться в процессе. Он думал всё чаще и больше, но Паша не понимал, о чем. То же касалось и эмоционального состояния старика. Мальчика, который мог лишь догадываться о том, что происходило с Александром Валерьевичем, бросало в дрожь от одной мысли о том, что его дед, с которым он так много и часто общается, думает о том, что ждет его там, за границей мира живого.
Оксана Леонидовна всё замечала. И ей надоело, что её сын становился все более тревожным, а дочь была готова лично выставить старика за дверь. Недолго подумав, она решила, что надо оставить Машу и деда наедине. Она верила, что ситуация не повторится с учетом того, что второй вроде понял, что был не прав и даже пытался извиниться. Поэтому вдова взяла с собой Пашу и Настю и направилась в хлебную лавку. Маша поняла, зачем она это сделала, ведь ее мать могла и сама спокойно испечь достаточно хлеба, чтобы хватило на всю семью. И все же избежать уединения с провинившимся она так и не смогла.
Маша пряталась от старика в комнате, которую разделяла с сестрой. К сожалению, на ключ закрыться она не могла: не было замка. То же касалось и комнаты Паши. Правда, тому, как и девочкам до этого момента, в этом необходимости не было. Маше ничего не оставалось, кроме как притвориться, что она очень занята. Девочка села за стол и сделала вид, будто выполняет домашнее задание. Из-за двери то и дело раздавалось шарканье: Александр Валерьевич по привычке ходил туда-сюда. В какой-то момент звук стих. Осознав это, проголодавшаяся Маша оторвалась от стола и аккуратно приблизилась к двери. Ей хотелось сделать вылазку на кухню и взять немного еды. Внезапно раздался кашель. Она отскочила назад, как ошпаренная. Александр Валерьевич не осмелился открыть дверь, но зато решился заговорить:
– Я ведь знаю, что ты просто избегаешь меня.
– Сейчас я и правда занята, – холодно ответила Маша.
– Неправда. Я прекрасно знаю, что ты делаешь домашнее задание сразу, как только его задают.
– Это тебе мама рассказала?
– Нет.
– Откуда тогда тебе знать, когда и что я делаю? – не без раздражения спросила девочка.
– Я наблюдателен, – отрезал старик. Осознав, что этого мало, добавил: – А ещё ты моя внучка как-никак.
– Ты презираешь меня. Ты ненавидишь меня. И сейчас тебе всего-навсего совестно, – не восприняла слова деда Маша.
– Это не так. Ты заблуждаешься. Если позволишь, объясню.
– Мне не нужны твои объяснения. И так все понятно.
– Неужели тебе так сложно просто выслушать человека? Любого можно понять, если захотеть. Я понимаю, что сделал тебе плохо, и горю желанием это исправить, но ты не даешь, ведь не хочешь меня понять.
– То есть я ещё и виновата, я ещё и плохая? – разозлилась Маша.
– Ты слышишь то, что хочешь слышать. Я не пытаюсь сказать, что ты плохая, просто ты зазря не хочешь меня выслушать. Вот и всё, – совершенно спокойным тоном произнес дед.
– Что ж, хочешь, чтобы я тебя выслушала? Пожалуйста! Только побыстрее!
– Я никогда не говорил и не скажу, что ненавижу тебя. Ты моя внучка. Я знаю тебя с пелёнок. И прекрасно понимаю, что ты из себя представляешь. Люди слишком привыкли относиться друг к другу однозначно: либо ты хороший, либо ты плохой. И это неправильно. В каждом есть что-то хорошее и плохое. То, за что можно любить, и то, за что можно ненавидеть. Да, я часто говорю о тебе плохо, но это лишь из-за того, что я хочу, чтобы ты стала лучше, а навязать тебе свои взгляды не могу, ведь в обществе не принято принуждать кого-то к чему-то. Остается только бродить и ворчать. Далее, я хочу, чтобы ты стала лучше, потому что люблю тебя и желаю тебе всего самого прекрасного. Вне всяких сомнений, ты прекрасный человек, Маша, но есть в тебе что-то, что я хотел бы улучшить. Моя свобода ограничена моими ремарками, ведь дальше начинается твоя. И посягнуть на нее я права не имею.
– Как красиво ты лжешь! – возмутилась Маша. – Ты не забыл, что вообще-то ударил меня по лицу стаканом?!
– Этому нет оправдания… – виновато признался Александр Валерьевич. – Я долго размышлял над своим поступком. И знаю, что рассказом о том, что был в тот момент не в духе, лучше тебе не сделаю. Я не знаю, как все исправить. Лишь тебе одной это известно. Просто скажи, что мне сделать, чтобы ты меня простила…
– Я не знаю, – ответила уже не так сердито девочка.
– Ну… ты подумай.
– У меня есть несколько идей, но я не знаю, какую выбрать.
– Могу дать тебе время, – сказал старик.
– Нет! Я знаю! – заулыбалась Маша. – Расскажи мне, что было в том письме!
Александр Валерьевич нервно сглотнул. Ему повезло, что дверь между ними оставалось закрытой, ведь иначе, увидев его реакцию, внучка резко не изменила бы свое желание.
– Нет! Постой! Поведай лучше все, что ты рассказывал Паше.
– Вообще всё?
– Да!
– Что ж, присаживайся, мой рассказ будет достаточно долгим, – произнес дед, как вдруг закрытая дверь распахнулась и довольная Маша пригласила его к себе внутрь.
Они присели на кровать девочки, и Александр Валерьевич рассказал внучке все, что когда-либо рассказывал Паше. Некоторые моменты повествования давались ему с трудом, ведь он не мог быть уверен в реакции девочки, но всё же с задачей он справился. Маша задумчиво слушала его. Временами её лицо искажалось от напряжения. Местами ей очень хотелось перебить старика, но она боялась, что тот отойдет от основного рассказа и больше к нему не вернется. Когда дед закончил, внучка взглянула на него своими очаровательными зелеными глазами. Посмотрев на Александра Валерьевича так с пару минут, будто пытаясь прочитать его мысли и убедиться, что он поведал ей всё то же, что и её брату, Маша произнесла:
– Очень занимательно. Правда. Но почему вас с Пашей это так сильно волнует?
– Этого-то я и боялся, – с грустью проговорил старик.
– Ты не подумай, я тебе верю, – поспешила успокоить его внучка.
– Это я понял. Если бы ты не поверила в мои слова, мне было бы все равно, но ты поверила и не поняла… Именно по этой причине я никогда тебе это не рассказывал.
– И презирал меня. Хотя какое-то там понимание не делает тебя или Пашу лучше меня или кого-либо ещё в этом доме. И тем не менее… – Маша взяла небольшую паузу, чтобы сформулировать мысль. – Ты всех презираешь. За исключением Паши. Если честно, лучше бы тебе было на нас плевать. Такая любовь нам и даром не нужна.
– Настанет день, и ты поймешь меня. Я понимаю, что для познания глубины проблемы нужен опыт. Тебе его не хватает. Всё придет. Я в это верю. И в тебя тоже. Ещё раз прости за всё, что я тебе сделал или сказал, впредь постараюсь не вести себя в прежнем духе.
– Ладно уж…
– И ещё кое-что. Прежде чем что-нибудь случится, хочу, чтобы ты помнила, что я люблю всех живущих в этом доме. Всей душой. Это правда. Как обозначил ранее, потому и презираю, что люблю.
– Странный ты… – улыбнулась Маша.
– У стариков свои причуды, – усмехнулся дед.
Хоть он и был рад, что внучка простила его, разговор вогнал его в глубокую печаль. Старик подумал о том, что хочет напиться, но понимал, что это не вариант. Хоть и меньше, но он все ещё боялся, что Оксана Леонидовна его вышвырнет.
Маша же осталась более-менее довольна разрешившейся ситуацией. Она решила относиться проще ко всему, что говорит старик. Ей казалось, что его так волнует всеобщее безразличие, потому что в таком возрасте заняться больше нечем. Маша хотела ещё поговорить об этом с Пашей, и ей было немного стыдно перед ним за то, на что она надоумила ушедших с ним маму и сестру…
Глава 9
Оксана Леонидовна и Настя шли под руку и о чем-то болтали. Паша был, как всегда, чуть отстранен и не принимал участия в разговоре. Он погрузился в глубокие раздумья. Ему было интересно, как разрешится конфликт между Машей и дедом. Мальчик надеялся, что вне зависимости от исхода Александр Валерьевич останется с ними и не будет никак наказан, хоть он этого и заслуживал. Пострадавшая, пока ей оказывали помощь, бормотала что-то про тайну, с которой было связано письмо, что старик сжег. Паше было крайне интересно узнать, что скрывал его дед. Но все же он не решался: в прошлый раз, когда мальчик сунул нос в дела Александра Валерьевича, он наткнулся на чучело опоссума и жуткую записку. Да, тот всё подстроил, но последствия у пережитого Пашей эмоционального шока были. Так что мальчик решил поднять тему очень осторожно и, если удастся, поговорить обо всем начистоту и так, чтобы к этому больше не возвращаться.
– Переживаешь за деда? – отвлекла от раздумий Пашу мать.
– Разумеется, – ответил мальчик.
– Ты ведь понимаешь, почему я до сих пор его никак не наказала?
– Догадываюсь.
– Может, расскажешь, о чем вы постоянно друг с другом разговариваете?
– Не знаю.
– А я думала узнать Александра Валерьевича получше, прежде чем принимать какое-либо решение… – по тону Оксаны Леонидовны Паша понял, что она пытается им манипулировать.
– Я не уверен, что дедушка хотел бы, чтобы я с кем-либо этим делился. Да и вы все равно не поймете, – признался Паша.
– Неужели ты правда думаешь, что я, твоя мама, не смогу что-то понять?
Паша промолчал.
– Ты не можешь знать наверняка. Расскажи – тогда и узнаем, – продолжила давить на сына мать.
– Хорошо. Тебе я расскажу. А Настя пусть закроет уши.
– Эй! – крикнула девочка.
– Нет, она тоже будет слушать. Мы одна семья. И должны доверять друг другу.
– Как я могу доверять человеку, который пытается мной манипулировать? – бросил Паша.
– Что?! – всплеснула руками Оксана Леонидовна. – Как у тебя язык повернулся про мать такое говорить! Да я вас обоих накажу!!!
– Вот и нет мне смысла ничего тебе рассказывать, – улыбнулся Паша. Он впервые в жизни не слушался маму и получал от этого истинное удовольствие, ибо знал, что всецело был прав.
– Хорошо! – отступила женщина. – Я не накажу ни одного из вас, если ты поведаешь мне о ваших разговорчиках.
Паша вновь промолчал.
– Не, Настя, ты видишь? Он издевается…
– Ещё как! – поддержала мать девочка.
– Мы тебе сейчас в хлебной сладкую булочку возьмем, а ему – ничего.
– Обойдусь, – не сдержался мальчик.
– Да, обойдешься! – продолжила беситься Оксана Леонидовна. – У его мамы горе, муж недавно умер, а он так… Кошмар!!!
– Во-первых, не у тебя одной горе. Во-вторых, мое поведение – плоды твоего воспитания, – вошел в раж Паша.
– Всё! Наказан!!! – окончательно вышла из себя женщина. – Если выгоню старика, так и скажу ему, что всё из-за твоего непослушания. Его вина! Столько лет воспитывала – примерным мальчиком был. Чуть больше недели со старым общался – и тут такое!
– Он тут не при чем! – запротестовал мальчик.
– Ещё как при чем!
– Паша, не глупи, просто расскажи, о чем вы там с дедом общаетесь, и все будет хорошо! – произнесла Настя.
– Обойдетесь! Думайте лучше о булках, а нас оставьте в покое!
– Что ж, ты сделал свой выбор. Посмотрим, какой тем временем сделал дома твой дед. А завтра с утра я решу вашу судьбу, – заключила Оксана Леонидовна, и поспешила подойти к стоявшей перед ними хлебной лавке.
Весь обратный путь Паша думал о своем поведении. Он понимал, что перегнул, но извиняться не собирался, поскольку либо ему пришлось бы выложить все, о чем они с дедом общались, либо история бы повторилась. Мальчик не хотел подводить своего старика и с нетерпением ждал, когда сможет поделиться с ним произошедшим.
Эта возможность предоставилась ему уже по возвращении домой. Когда ушедшие вернулись, то сразу поняли, что старик помирился с младшей внучкой. Настя очень этому обрадовалась и поспешила поговорить с сестрой. А вот Оксана Леонидовна была не в духе. Ей бы было на руку, если бы Александр Валерьевич так и не уладил свой конфликт с Машей. Паша уловил ее настроение и начал понимать, что извиниться скорее всего все-таки придется.
Мальчик помыл руки и поднялся к деду. Хоть ему и было интересно, как тот помирился со старшей внучкой, Паша поспешил начать с рассказа о конфликте с матерью. Александр Валерьевич внимательно выслушал внука, а затем произнес:
– Зря ты так, Паша.
– Почему?
– Тебе следовало поделиться с мамой хоть частью того, что мы с тобой обсуждали. От этого хуже не стало бы. Ну, не поняла бы она… и не поняла. Все равно, если честно. Наше дело попытаться.
– Предлагаешь открывать людям глаза? – удивился мальчик.
– Можно было бы, но так нас скорее в лечебнице вместе с твоим дядей закроют. Сейчас это не так важно. Тебе следует попросить прощения у мамы, пока ещё не поздно.
– Не поздно?
– Да. Вообще, это чудо, что она все ещё не приняла окончательное решение. Возможно, скоро она придет к мысли, что если выгонит меня, даже если ты извинишься, то преподаст тебе урок, и тогда будет поздно, – объяснил дед.
– Пожалуй, ты прав… – согласился мальчик.
– Поспеши!
Сломя голову Паша побежал к маме на кухню. Он едва не упал с лестницы, но чудом удержался на ногах и продолжил свой путь. Оксана Леонидовна встретила его неприветливо. Тем не менее ей было интересно, почему её сын так стремительно прибежал к ней. Отдышавшись, Паша сказал:
– Прости меня, мама, пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть. Если тебе так важно знать, о чем мы с дедушкой общаемся, я с удовольствием тебе об этом расскажу.
– Что ж, – женщина выдержала паузу: она наслаждалась моментом и понимала, почему её сын так внезапно передумал, – я тебя прощаю. Но чтобы в первый и последний раз!
– Спасибо! – мальчик обнял маму.
– Но мне уже не так интересно, о чем вы со стариком общаетесь. Можешь возвращаться к нему.
– Спасибо! – вновь поблагодарил Оксану Леонидовну Паша и побежал обратно наверх.
Поднявшись, он рассказал о разговоре с мамой Александру Валерьевичу. Тот улыбнулся. Он понял, почему сноха так внезапно передумала. И его это совсем не волновало. Правда, чтобы не порождать конфликт между братом и сестрой, он решил не рассказывать Паше о разговоре с Машей. К его величайшему сожалению, возникшая пауза привела к тому, что мальчик спросил:
– Дедушка, я понимаю, что ты не любишь, когда к тебе лезут, но позволь спросить, мне уж слишком интересно и я не знаю, как ты отнесешься, – что было в письме, которое ты сжег в тот вечер?
Александр Валерьевич молчал. Он задумчиво глядел на внука и чесал подбородок.
– Пожалуйста! – взмолился Паша.
– Я расскажу тебе.
– Ура!
– Но не сейчас.
– А когда?
– Не знаю, – ответил старик. – Я обещаю, что расскажу тебе про это письмо, но немножко позже. Сейчас у меня есть причины не делать этого. И я надеюсь, ты уважаешь их и мое решение, наберешься терпения и подождешь.
– Конечно, хорошо, – незамедлительно выпалил мальчик. И все же не смог не спросить: – А насколько позже? Скажи примерно…
– Хочешь примерно? Будет тебе… – Александр Валерьевич задумался. – Не позже января. Хорошо?
– Да. Буду ждать! – Паша улыбался, но все же глубоко внутри понимал, насколько тяжело ему будет ждать ещё три с половиной месяца, чтобы старик уж точно поведал ему тайну, которую так отчаянно скрывал.
За семейным ужином, на который впервые в жизни мальчика заглянул Александр Валерьевич, Паша поймал себя на мысли, что все наконец-то ладили. Между членами семьи не было никаких конфликтов, никто почти ничего не скрывал и все, наоборот, будто тянулись друг к другу, перестав быть отдельными собеседниками. Мальчик, конечно, понимал, что долго так продолжаться не будет, но все же он наслаждался редчайшим для их дома моментом. Для полной картины не хватало только Сергея Александровича, но он все-таки никогда и не жил с семьей Паши. К слову, с каждым днем личность дяди вызывала у мальчика все больший интерес…
Глава 10
Постепенно осенние тона, которые столь потрясающе вписывались в общую атмосферу города, уступили место зимнему блеску. С каждым днем на деревьях было все меньше листьев, все реже пели по утрам птички. Местные всего этого не замечали, но Паша ценил каждый момент менявшейся жизни. Этому учил его ещё отец. Алексей Александрович уважал природу и хотел, чтобы дети относились к ней так же. Сейчас его уже не было на свете, но видение его продолжало жить в сознаниях Маши, Паши и Насти.
Александр Валерьевич стал чаще гулять со всеми внуками в парке. Он, как и они, наслаждался каждым мимолётным моментом, из которых и состояла жизнь. Старик понимал, что его время на исходе. И все же семью он не подводил: не упивался каждую ночь в местных пивнушках. Более того, он будто бы сторонился их с того самого момента, как шокировал Пашу после похорон. Как считал мальчик, именно из-за отказа от прежних привычек, помогавших ему по жизни, дед с каждой неделей становился все более замкнутым, тихим и мрачным. Он часто нервничал, чем напоминал всем проживавшим в доме членам семьи почившего Алексея Александровича. К тому же у старика развивалась тревожность: он мог в любой момент времени вскочить, обойти весь дом, а потом просто застыть на месте с широко раскрытыми глазами.
С каждым днем Александр Валерьевич выглядел все более старым. Хотя, возможно, окружающим так просто казалось, ведь он совсем запустил свой внешний вид. Старик сильно оброс, в его густой бороде, казалось, уже завелись вши, а длинные до плеч волосы в сочетании лысиной дополняли образ никому не нужного бродяги. Конечно, в семье деда всё ещё любили и уважали. Оксана Леонидовна то и дело предлагала ему свою помощь, но тот всё отказывался. Родственники старика надеялись, что он будет сохранять рассудок ещё хотя бы пару-тройку лет.
Занятый учебой Паша уже не так часто общался с Александром Валерьевичем. И все же каждый новый день, едва проснувшись, он с необычным энтузиазмом срывал листки висевшего у него в комнате календаря. Мальчик помнил про обещание, которое дал ему дед. Его интерес к тайне старика никак не угасал. Даже напротив, с каждым днем он разгорался все сильнее и сильнее. А с наступлением января и вовсе достиг своего пика, ведь оставался всего месяц до познания Пашей интриговавшей его истины. У мальчика были разные догадки насчет того, что мог скрывать Александр Валерьевич. Однако он старался подавлять свои ожидания. Теории – это, конечно, прекрасно, но не когда они становятся привлекательнее реальности и отбивают желание принимать окружающую действительность.
Новогодние праздники позволили Паше отвлечься от учебы и сконцентрировать внимание на людях. Он ежедневно ходил на улицу, чтобы поиграть с сестрами, знакомыми и лучшим и единственным другом. К сожалению для мальчика, Александр Валерьевич перестал выходить из дома: он говорил, что холода отразились на его общем самочувствии и проблемной ноге, в частности. Конечно, ничто не мешало родственникам проводить время вместе дома. Каждый каникулярный вечер Паша приходил в комнату к своему старику, чтобы потолковать о жизни. В один из таких вечеров Александр Валерьевич заметил, что его внук не похож на себя. Он был весь бледный, время от времени трясся и покашливал. Но в самом запущенном состоянии пребывал нос мальчика: из него водопадом стекала слизь, а сам он был ярко красным и явно контрастировал с остальным лицом. Старик приложил руку ко лбу Паши – он весь горел. Прихрамывая, Александр Валерьевич поспешил сообщить об этом Оксане Леонидовне. Она отнеслась к болезни сына максимально серьезно: изолировала его от остальных в его комнате, вызвала единственного в городе не забросившего свое дело престарелого врача и старалась угождать всем желаниям тяжело захворавшего мальчика.
Если бы Паша знал, что повлечет за собой его затянувшийся постельный режим, то просидел бы все праздники дома. Потеряв возможность регулярно общаться с внуком, старик попытался переключиться на внучек. И, хоть его общение с ними наладилось, оно сильно отличалось от того, что было между ним и Пашей. Всякий раз, когда во время разговора с девочками, старик это осознавал, он сворачивал беседу и направлялся в комнату внука. Тайком, пока Оксана Леонидовна, которую он вновь про себя начал называть «зеленоглазкой», Александр Валерьевич заглядывал к Паше. Понимая, что внук может быть в бреду, он просто садился рядом и молчал.
В один холодный зимний вечер дед, навещая внука, даже пустил скупую старческую слезу. А на следующее утро исчез. Это событие подняло на уши весь дом. За исключением Паши. Он все ещё был не в состоянии воспринимать обрывочную информацию, а рассказывать ему напрямую об этом никто не спешил: сестры и мать боялись, что мальчику станет хуже.
Никто не знал, в какой конкретно момент Александр Валерьевич покинул дом. Никто не знал, что с ним стало. Никто не знал, вернется ли он когда-нибудь или нет.
Настя и Маша опрашивали соседей и случайных прохожих в надежде, что те видели их деда, но они даже не слушали. Только Хвалова ехидно ухмыльнулась, узнав, что Александр Валерьевич исчез. Оксана Леонидовна думала помочь дочкам с поисками свёкра, но не могла оставить Пашу одного. Он только начал поправляться и набираться сил. Каждый новый день женщина боялась, что мальчик захочет увидеться с дедом, ведь она не сможет соврать сыну о том, что тот пропал, иначе их связь оборвется раз и навсегда.
В конечном счете в доме пришли к выводу о том, что Александр Валерьевич либо сошел с ума, либо снова запил. Именно это Оксана Леонидовна и собиралась сообщить поправлявшемуся сыну.
Паша встал на ноги спустя три недели с момента, как заболел. Он подошел к календарю и одним резким движением сорвал двадцать одну страницу. Впервые с момента болезни мальчик улыбнулся, а затем поспешил увидеться с дедом. Он очень удивился, когда спокойно распахнул дверь в комнату своего старика и никого там не обнаружил. Обычно, если Александр Валерьевич куда-то отлучался, пусть даже ненадолго, то в обязательном порядке закрывал сосновую дверь на ключ, чтобы никто не рылся в его вещах. Паша не решился воспользоваться ситуацией и спустился вниз. В гостиной сидела Оксана Леонидовна. С одной стороны, она была очень рада, что её сыну стало значительно лучше, с другой – сильно волновалась, ведь должна была рассказать мальчику о том, что его дед убежал из дома. Сестры, затаив дыхание, подглядывали. Они были готовы сделать все, что от них могло бы потребоваться.
– Мам, я… – начал было Паша, но Оксана Леонидовна перебила его.
– Паш, присядь, пожалуйста, сюда, – произнесла с трудом женщина, похлопав по месту на облезшем диванчике рядом с собой. Её сын покорно приблизился и присел.
– Что такое? – почуял он неладное.
– Александр Валерьевич… он… – никак не могла спустить курок Оксана Леонидовна, а глаза Паши меж тем становились влажными и широкими, – исчез.
– Как?! – вскричал Паша. – Когда?!
– Пока ты болел… – полушепотом сказала женщина.
Мальчик встал с дивана и, схватившись руками за голову, принялся быстро шагать по комнате, резко и хаотично меняя направление. Он горько и громко заплакал. Время от времени он останавливался, смотрел на так же не сдерживавшую слез мать и хотел было что-то сказать, но его язык его не слушался – Паша не мог поверить в то, что его дед просто взял и сбежал, и его голову посещали самые ужасные мысли.
Истерика мальчика продолжалась около часа. В какой-то момент Маша и Настя поспешили успокоить его, но ни они, ни Оксана Леонидовна не могли этого сделать. Единственным, кто мог бы повлиять на состояние Паши в тот момент, был дед. В дальнейшем мальчик надеялся, что однажды тот вернется и с прямо с порога огласит: «Эй, я здесь и со мной все в порядке!» Когда Паша немного успокоился, то поспешил вернуться в комнату испарившегося. Он осмотрел её: удивительным было то, что перед уходом старик прибрался. Это давало надежду на то, что он не сошел с ума, а покинул родственников по какой-то иной причине. Паша понимал, что исчезновение Александра Валерьевича могло быть напрямую связано с тем письмом. К слову, мальчику уже было все равно, что в нем было и почему дед его сжег, а затем разбил стакан об голову Маши. На фоне того, что тот пропал, все остальное для Паши просто-напросто меркло и бледнело, было таким незначительным и даже вызывало у мальчика удивление: как какие-то мелочи могли волновать его раньше? Вне всяких сомнений, все познается в сравнении. И Паша на собственном горьком опыте прочувствовал это. Но изменить ситуацию мальчик ни коим образом не мог – нужно было просто жить дальше.
Глава 11
В то время как Паша все ждал, что его бесценный дед вернется домой, однажды на пороге, к большому удивлению всех членов семьи, появился Сергей Александрович. Он выглядел не так, как в лечебнице или на похоронах: одет он был скромно, но стильно, а волосы его были острижены и аккуратно уложены. Войдя, гость громко объявил на весь дом:
– Я здесь, чтобы заменить вам отца! Ой, то есть деда! Ой, то есть и деда, и отца!
Все были ему очень рады, пусть и считали, что он почти наверняка шутит. Паша буквально кинулся на шею своего дяди. Тот в ответ на такую реакцию притворился, что падает, тогда мальчик слез и дал гостю раздеться. Оксана Леонидовна была в не меньшем восторге: она как раз приготовила вкусный ужин, вновь позабыв, что в доме стало на один голодный рот меньше.
Нельзя не отметить, что изменился Сергей Александрович не только внешне: он стал серьезнее, чем прежде, хоть и позволял себе время от времени пошутить. Во время трапезы женская половина семьи хотела расспросить мужчину о его жизни, но он четко дал понять, что не любит разговоры во время еды. Из уважения к гостю все сидевшие за столом ужинали молча.
Когда все наелись, Сергей Александрович поблагодарил хозяйку за угощение и обратился к Паше: «Где твоя комната? Нам нужно поговорить». Мальчик немного напрягся и поспешил отвести дядю к себе наверх. Когда родственники оказались в нужной комнате, мужчина хотел было закрыть дверь на замок, но Паша жестом указал ему, что его дверь изнутри не закрывается. На лице Сергея Александровича нарисовалось недовольство, но делать было нечего.
– Исчез твой старик, да? – начал он.
– Да… – произнес с грустью мальчик.
– Я здесь, чтобы помочь тебе.
– А как же лечебница?
– Ни слова о ней! Я туда не вернусь больше, всё, хватит с меня, довольно!
– Никто меня не понимал так, как дед.
– Ничего, уверен, мы найдем общий язык, – улыбнулся Сергей Александрович. – Буду тебе с уроками помогать, если надо.
– Это хорошо, конечно, но я… Я слишком привязался к деду. Он мне столько всего рассказал про этот город!
– Хм, я тебе тоже могу много чего рассказать. Скажи, о чем ты хочешь узнать? Я всё выдам. Каждую хитрость.
– Даже не знаю… – почесал затылок Паша. – Ты знаешь что-нибудь про деда? Твое появление как-то связано с его исчезновением?
– Ты совершенно прав. Дело в том, что в городе стало небезопасно. Здесь всегда проживали подозрительные личности, но в последнее время они стали объединяться. Так, например, несколько месяцев назад в одном из местных питейных заведений образовался «круглый стол». За него садятся определенные пьянчуги. Вообще, они и по-отдельности опасны, но одна общая цель их объединяет, – рассказал Сергей Александрович.
– Какая?! – воскликнул мальчик.
– Они не любят умных людей. И стремятся от них избавиться, – мужчина выдержал паузу, – разными способами. Некоторых они спаивают и делают частью своего общества. Некоторых запугивают и даже иногда убивают…
– Какой ужас! Долго ты это придумывал?
– Что, прости?
– Хорошая шутка, жаль, что несмешная, – с некоторой неуверенностью сказал Паша.
– Это не шутка! – возмутился Сергей Александрович. Его племянник не отреагировал. Тогда мужчина произнес: – Я понимаю, что в такое поверить очень сложно. Учитывая мое прошлое – тем более. Но я не шучу. Неужели ты думаешь, что Александр Валерьевич просто взял и испарился?
– Я так не думаю, но и в твои слова очень сложно поверить.
– Но почему? Почему ты смог поверить в то, что этот город проклят, что людям все больше и больше плевать на него и друг друга, но не можешь поверить, что все куда хуже?
– Во-первых, дело отчасти и правда в тебе. Но даже если я закрою на это глаза, пьянчуги «круглого стола» – звучит просто бредово. Да и почему тогда дед столько лет здесь прожил, и ему ничего не угрожало, почему за меня ещё не взялись?
– Началось все с твоего отца… Сначала его убивают, затем твой дед пропадает без вести. Не кажется ли тебе, что ты следующий в этой цепочке?
– Кажется, но как же ты?
– Тут ты прав, мне тоже угрожает опасность. Я говорю тебе все это сейчас, потому что отныне нам нужно держаться вместе. И до нас очередь дойдет. Пьянчуги неторопливы. Все-таки они в первую очередь пьяницы, а уже потом угрожающее всем им неугодным общество. Ежедневно валяются где-то под мухой… Довольно часто буквально… А в минуты относительной трезвости представляют опасность самым лучшим.
– То есть дед сбежал, чтобы они его не прикончили?
– Вполне возможно, что так.
– И мы тоже сбежим?
– Не исключаю. Пока вот на всякий случай мой тебе совет – чаще притворяйся дураком. Нигде намеренно умом не сверкай: заприметят – худо будет.
– Спасибо, что предупредил… – мальчик явно все ещё сомневался.
– Ты веришь мне, Паша?
– Уже больше, но все ещё не уверен.
– Ещё убедишься. То, что мы не способны познать сразу, приходит к нам с опытом.
– Не понимаю, как дед мне об этом не рассказал.
– Наверное, беспокоился о тебе, но мы с ним разные. У меня свое видение заботы о близких. Я готов представить тебе суровый и жестокий мир во всей его ужасающей красе, – сказал Сергей Александрович, широко улыбнувшись. Паша поймал себя на мысли, что душевнобольным его дядя нравился ему куда больше. – Пожалуй, на этом все. Я не остановлюсь у вас, дабы не тревожить душу твоего покойного отца. Но я останусь в городе и буду следить за тем, как развиваются события.
– А если на меня нападут, пока тебя не будет рядом? – заволновался Паша.
– Этого не произойдет. Я знаю это почти наверняка, – произнес с уверенностью мужчина и покинул комнату племянника.
Он уже спустился в прихожую и накинул зимнюю куртку, когда его заметила Оксана Леонидовна.
– Уже уходишь? – спросила она.
– К сожалению, да…
– А я уж надеялась, теперь ты будешь во главе нашей семьи.
– Будь Алеша жив, он бы не одобрил такой расклад. Я должен чтить память умершего, – произнес, надевая шапку, Сергей Александрович.
– А мне кажется, он был бы не против… – сказала Оксана Леонидовна, но мужчина ничего не ответил и покинул дом.
На самом деле Паша все же решил не прислушиваться совета дяди. Он не исключал, что все, что тот рассказал ему, – правда, но в то же время считал, что скорее всего душевное состояние его родственника просто-напросто ухудшилось. Да, дед рассказывал, что Сергей Александрович не болен, но в то же время он оставался странным, оставался чудаком. Даже несмотря на новую, непривычную для Паши серьезность. Мальчику казалось, что его дядя может говорить правду, но при этом в значительной степени преувеличивать. Паша остановился на том, что это всё ему пока не нужно и особо его не касается. Нужно было продолжаться учиться и сохранять концентрацию на обычной жизни.
Как только Сергей Александрович ушел, сестры и мать поспешили расспросить Пашу о том, что ему рассказал его дядя. Мальчик вспомнил прошлый опыт, когда не доверил маме истории деда, но, поскольку ситуация была совершенно иной, куда более подозрительной, странной и, если его дядя рассказал правду, опасной, в этот раз решил соврать. Он поделился с семьей, что Сергей Александрович поведал ему о реабилитации и поддержал его разговором о пропавшем без вести Александре Валерьевиче. Оксана Леонидовна купилась, Настя – тоже. Но Маша, стоило ей только остаться с братом наедине, приперла его к стенке и сказала, что чует здесь что-то неладное. Пашу это сильно удивило: насколько ему было известно, его старшая сестра на смотрела дальше привычной мирской жизни, даже когда Александр Валерьевич предпринял попытку открыть ей глаза. Однако, к счастью для мальчика, этим заявлением Маша ограничилась. Хоть он и вызывал у нее подозрения тем, что не скрывал, что надеялся, что Сергей Александрович больше никогда не появится на пороге их дома. Оксана Леонидовна каждый раз ругала сына за это. Она не считала, что мужчина болен, представляет опасность или служит предвестником беды. Ей всего лишь хотелось разгрузить себя: да, Паша ей помогал, но этого было недостаточно – заменить в доме мужчину мальчик не мог. Так что Оксана Леонидовна, наоборот, все ждала, когда Сергей Александрович передумает и станет частью их дружной семьи. Она не понимала, как её сын может не разделять ее мнение ещё и потому, что раньше он наслаждался временем, которое проводил с отцом, затем на смену тому пришел дед, а сейчас у Паши никого родного и близкого не было. Конечно же, это было не совсем так. Быть может, у сына Оксаны Леонидовны и не было никого настолько родного, но зато у него был кое-кто в достаточной мере близкий…
Глава 12
Единственного и лучшего друга Паши звали Колей. Познакомились они ещё до школы. Коля всегда был очень общительным и искренне добрым. Чужую ложь он чувствовал за километры. Голубоглазый светловолосый веснушчатый, чуть ниже Паши, мальчик рос прекрасным человеком. Помогал занимавшимся воспитанием пяти его братьев и двух его сестер родителям по хозяйству. Его семья жила в бедности, так что он часто ходил в обносках. Над ним многие смеялись, но он не обращал внимания: ему не было дела до мнения окружающих. Разбогатеть и обеспечить счастливое будущее братьям, сестрам и родителям было его главной мечтой. Паша прекрасно знал своего друга. Он доверял ему все свои секреты, кроме тех, о которых ему поведал дед. В случае с Колей дело было отнюдь не в том, что мальчик боялся подвести своего старика. Он просто не хотел обременять и без того с трудом сводившего концы с концами лучшего друга страшной правдой о городе, в котором они живут.
Если Оксана Леонидовна недооценивала дружбу своего сына с Колей, то Маша и Настя имели о ней более полное представление. После каждой прогулки мальчик делился с сестрами впечатлениями о своем друге, а они с радостью его слушали. Обеим девочкам нравился друг их брата, но сближаться с ним они не пытались: сестры боялись, что Паша начнет ревновать. У мальчика и так почти не было близких людей, поэтому перетягивание внимания его лучшего друга казалось Маше и Насте неправильным. Они остановились на том, что были счастливы, что у Паши в жизни есть настолько ценный и светлый человек, и он был поистине благодарен им за это.
Несмотря на то что друзья виделись каждый будний день в школе, они часто проводили время вместе и после окончания уроков. Они либо просто гуляли и разговаривали о жизни, либо играли у одного из них во дворе; чаще – у Коли. Паше было весело в компании братьев и сестер друга, родители которого были не против нахождения мальчика у них в гостях. Они были счастливы, что у Коли был лучший друг и старались способствовать развитию их взаимоотношений: когда Паша приходил, всякий раз угощали его, старались не загружать сына делами и даже разрешали им играть в войнушку прямо у них дома.
Спустя несколько дней после появления Сергея Александровича Паша и Коля, как всегда, выбрались вдвоем на улицу. Вообще, изначально второй должен был выполнить поручение родителей и купить саженцы, но взрослые разрешили ему взять с собой Пашу, так что поход по делам превратился в очередную прогулку двух лучших друзей.
– Глаза разбегаются… – сказал Коля, когда они зашли в местную садоводческую лавку.
– Я постараюсь помочь, но в саженцах, если честно, не разбираюсь, – признался Паша.
Друзья ходили по рядам и рассматривали товары. Продавщица, женщина за пятьдесят, пристально следила за ними, будто они были очередным хулиганьем, желавшим её обокрасть. Мальчики старались не обращать на нее внимания.
– Какой огромный! – поразился Коля, ухватившись за один из яблоневых саженцев. Продавщица тут же вскочила, и мальчик поспешил поставить его на место.
– Ну, давай, выбирай, – поторопил друга Паша.
– Да. Думаю, вот этот.
– Они денег стоят! – воскликнула вдруг наблюдавшая.
– Мы знаем, – поспешил успокоить её Паша.
Коля залез в карман и, пошарив в нем рукой, сильно преобразился: денег в нем не было. Его друг сразу понял, в чем дело. Он проверил штаны, но и у него было пусто. Мальчики переглянулись.
– Так и знала! – закричала продавщица.
Коля положил саженец на место, и они с Пашей, под грозные ругательства женщины, выбежали из лавки.
– Похоже, придется прийти сюда ещё раз, – заключил первый.
– Давай лучше в следующий раз не сюда, – ответил Паша, не желавший попадаться на глаза едва не обрушившей на них весь своей гнев продавщицы.
– А куда?
– Давай поищем! Не с пустыми руками же возвращаться!
– Но мы же ничего не купим… – не понял друга Коля.
– Это я образно. Мы добудем информацию. Вот что у нас будет.
– А. Хорошо!
Друзья все утро бродили по городу в поисках места, в котором бы продавали саженцы. В процессе они зашли в несколько сомнительных заведений. На них почти не обращали внимания. Коля негодовал:
– Почему та продавщица не была такой же?
– Не знаю. Причин может быть много, и они могут быть самыми разными, – уходил от ответа имевший несколько догадок Паша.
Как только стемнело, мальчики решили прекратить поиски. Однако, прежде чем сдаться, они заглянули в ещё одно место, у которого, как и у большинства в городе, не было вывески. Войдя внутрь, Паша и Коля осмотрелись: это была забегаловка. Первый сразу кивнул головой в сторону выхода, а второй принялся осматривать меню. По мере того, как его глаза переходили от одной надписи к другой, он то и дело цокал языком. Коле не нравились цены. Он в принципе считал, что любая еда должна быть бесплатной и что наживаться на голоде других – низко. «У нас с собой в любом случае совсем ничего нет», – напоминал другу Паша. Когда тот принялся ворчать, мальчик и вовсе рассмеялся. Его забавляло то, как Коля время от времени входил в раж. В такие моменты его было не остановить. Поэтому Паша решил присесть. Не успел он занять место, как заметил стоявшего в углу мрачного неухоженного мужчину. Его взгляд был прикован к мальчику. Он даже не моргал. Паша сделал вид, что не заметил мужчину, а затем притворился, будто и вовсе не собирался никуда присаживаться. Он подошел к Коле и без лишних слов вывел его за руку из забегаловки. Тот ничего не понял.
– Что это было?
– Мне не по себе, – произнес Паша и, увидев вопросительный взгляд друга, добавил: – Такие цены – просто ужас! Лучше лишний раз не смотреть на них, а то так и ослепнуть можно…
– Абсолютно согласен! – поддержал, улыбнувшись, Коля.
– Пойдем лучше домой, поедим нормальную пищу, за которую не придется отдать целое состояние.
– Да, уверен, мама приготовила что-нибудь!
– А может лучше заглянем ко мне в этот раз? – предложил Паша. Он не хотел, чтобы следившие узнали, где живет его дорогой друг.
– Какая разница?
– Не хочу напрягать твоих родителей. Они и так часто меня кормят, хотя у вас голодных ртов – не раз, два и обчелся.
– Ладно, убедил, пошли к тебе! – радостным голосом согласился Коля.
Ребята пошли к Паше кушать и, если один из них что-то увлеченно напевал, то второй, наоборот, притих. Паша вновь погрузился в мысли и старался подавить внезапно появившуюся встревоженность. Более того, он был потрясен, что его дядя ему не врал и, судя по всему, даже не преувеличивал. Нужно было прислушаться к нему сразу. Паша был не прав и собирался исправиться: лучше поздно, чем никогда. Он понял совет, который дал ему Сергей Александрович, и с этого момента собирался следовать ему, притворяясь глупым мальчишкой. Так нужно было протянуть хотя бы до того момента, пока дядя, которого теперь Паша так отчаянно желал увидеть, не заглянет к ним вновь.
К счастью для мальчика, долго ждать родственника не пришлось. Уже через несколько дней он вновь навестил семью и на этот раз был не один: за нем неторопливой походкой следовал необычайно большой и толстый бульдог. Сергей Александрович гордо объявил, что это его им подарок. Дети этому очень обрадовались, а Оксана Леонидовна в недовольной манере произнесла: «Лучше бы ты нам пару привыкших к тяжелому труду рук подарил». Мужчина притворился, что не расслышал, и поспешил поговорить с Пашей наедине. Он признался мальчику, что не просто подарил им какого-то пса, а специально ради их безопасности приобрел для них сторожевого бульдога. Конечно, можно было бы найти собаку и более подходящей породы, но лучше этого толстяка в городе не было.
– Слушай, тут такое дело… – решился рассказать о случившемся Паша.
– Я слушаю.
– По-моему, сегодня за мной была слежка.
– Как?
– В одной из местных забегаловок какой-то подозрительный мужчина следил за мной.
– Ты притворился дурачком? – со строгостью спросил Сергей Александрович.
– Нет… – виновато ответил мальчик.
– Ну и дурак! – всплеснул руками мужчина. – Но волноваться не стоит. Как я уже говорил, если кто-то выйдет на твой след, начнет охоту, я узнаю об этом первым. Впредь будь осторожнее и старайся следовать моему совету.
– Конечно! – Паша обрадовался, что его дядя не слишком на него разозлился.
Внезапно в комнату зашла Оксана Леонидовна и обратилась к Сергею Александровичу с просьбой. Ей нужна была помощь со сборкой нового стола для гостиной. Мужчина тут же взвопил:
– О нет! Только не это! Не тот момент! Совсем нет времени! Я очень сожалею!
Сергей Александрович вскочил и поспешил спуститься на первый этаж. Оксана Леонидовна в упрашиваниях последовала за ним, но тот продолжал заглушать её слегка отличавшимися друг от друга фразами, пока не накинул куртку и не выскочил за дверь. Женщине оставалось лишь пригрозить ему вслед кулаком.
Глава 13
Следующие пару месяцев жизнь у Паши была спокойной: в школе все было хорошо, отношения с друзьями и семьёй складывались, как надо. Никто за мальчиком не следил, и в какой-то момент он даже думал расслабиться и перестать притворяться дурачком, но понимание того, к каким последствиям может привести хотя бы одна неосторожность, у него все же оставалось.
К удивлению Паши, сторожевой пес, которого Настя, повергнув всех в доме в шок, назвала Душегубчиком справлялся с задачей на ура: следовало случайному прохожему подойти слишком близко к участку, как он грозно рычал, отпугивая нежеланного гостя. Однажды он даже облаял Колю. Как признавался потом друг Паше, это был первый раз, когда кто-то был ему не рад. Впрочем, проблему разрешили быстро и просто: мальчик подкормил Душегубчика, и тот стал к нему ласков и добр. Возможно, тогда Паше следовало насторожиться, ведь в скором времени схожим образом с псом расправились.
Это произошло в один из первых дней мая. Погода стояла чудесная: яркое солнце делало привычную серость города менее гнетущей, все цвело, пели птички. Паша и Коля возвращались с прогулки и почуяли неладное, когда никого не встретили и не услышали на подходе к дому. Коля первый сказал: «Мне будто чего-то не хватает…» Когда они зашли в дом, их встретила Оксана Леонидовна. Она была в подавленном состоянии и грустным тоном сообщила мальчикам, что днем со двора послышался писк. Женщина вышла на улицу и обнаружила Душегубчика. Он неподвижно лежал на земле вверх тормашками, а изо рта у него торчал огромный кусок мяса. Оксана Леонидовна вытащила его и понюхала – он был отравлен.
Паша долго не мог заснуть. Ему было страшно и грустно. К счастью, на следующий день в дом пожаловал долгожданный спаситель. Как никогда серьезный Сергей Александрович без лишних слов поздоровался со всеми членами семьи и поспешил уединиться с племянником. Они вновь поднялись в комнату наверху. В этот раз мужчина, когда вспомнил, что дверь детской на замок не закрывалась, одним резким движением припер её тумбочкой.
– Ты под прицелом, – выпалил он.
– Я знаю, – ответил Паша. – Нашего пса отравили.
– Вот подлецы! Вот гады! Бедное животное… – с сожалением произнес Сергей Александрович.
– А ты как узнал, что на меня охотятся?
– Я сидел в одной из забегаловок, когда услышал твое имя из уст двух увлеченных разговором мужчин. Вид у них был крайне подозрительный. Готов поклясться, что они неделю не просыхали. К сожалению, подойти к их столу и подслушать весь разговор я не мог.
– А вдруг они не про меня?
– Нет, ты единственный Паша в нашем городе.
– Как… как теперь быть?
– Я не знаю. Не думаю, что тебе стоит выходить на улицу. Возможно, что придется перевестись на домашнее обучение.
– Но кто будет меня учить?
– Я. Я раньше работал библиотекарем, какие-то знания у меня точно остались.
– Я не хочу не выходить на улицу. Что ещё можно сделать?
– Жить без страха – без страха и умереть… А вообще есть один. Бежать.
– Это тоже опасно!
– Я видел карты, когда работал библиотекарем.
– И знаешь дорогу?
– Увы, я ее не помню. Но я знаю, где лежат все необходимые нам карты. Возможно, получится выкрасть их для тебя.
– Для меня? Что это значит?
– Видишь ли, – ухмыльнулся Сергей Александрович, – меня и тут все устраивает!
– Но ведь пьянчуги и за тебя однажды возьмутся!
– Когда возьмутся, тогда возьмутся.
– Но ведь один я не справлюсь…
– Ничего не могу поделать! Этот город стал мне как мать, отец и тетя в одном лице! И никакой двенадцатилетний мальчуган меня отсюда не вытащит.
– Но… – Паша хотел было возразить, но не стал. Он понял, что его дядя шутит, и в тот момент его это очень раздражало.
– Ладно, ладно! Сбегу из этого забытого богом места с превеликим удовольствием! – заметив злость на лице племянника, сказал Сергей Александрович. – Только пока не раздобуду карты, дом не покидай, ладно? Побег займет немалое количество времени. Нужно как следует подготовиться.
– Эх, вот не хотел я сидеть дома, а все-таки придется! – с сожалением произнес Паша.
– Придется.
– А не кажется ли тебе эта затея спонтанной? Может, нам не следует этого делать, всё обойдется?
– Многие замечательные затеи были спонтанными. Нам следует это сделать как минимум из соображений безопасности.
– Я родился и вырос в этом городе. Ничего больше не видел.
– Понимаю… Хорошо, убедил. Я сбегу один. А тебя убьют. Оплакивать твоё маленькое пухленькое тельце не буду. Нашел причины давать заднюю! Решили и решили. Всё. Пора тебе увидеть мир. Радуйся, что представилась такая возможность. Многие всю жизнь проводят в этом городе. Мне искренне жаль таких людей.
– А как быть с мамой? Она ведь не отпустит.
– Ой-ой-ой, мама не отпустит его, посмотрите! Ты серьёзно? Со мной отпустит. Я все устрою. Тебе нужно всего лишь некоторое время посидеть дома.
– С этим я справлюсь. Надеюсь, у нас все получится.
– У меня-то уж точно! В общем, уже завтра схожу к библиотеке, посмотрю, как можно туда пробраться. По возможности сразу все раздобуду. Затем загляну и сообщу о результатах. Если не будем медлить, уже через месяц тебя здесь не будет. В последний раз спрашиваю: ты готов?
– На что угодно!
– Не думаю, что на что угодно, – сказал, улыбнувшись, Сергей Александрович. – В любом случае береги себя. Никому ни слова о том, что мы задумали! И дом не покидай.
– Я постараюсь.
– Да, уж постарайся! – крикнул мужчина, уже покидая комнату племянника.
Отодвинув тумбочку и выйдя за дверь, он вновь столкнулся с Оксаной Леонидовной. Сергей Александрович прекрасно знал, что она вот-вот начнет давить на него при помощи убитой собаки, так что сказал подождать его минутку и ускользнул из дома. Женщине надоело странное поведение мужчины. Его разговоры с Пашей – тем более. Она зашла к сыну в комнату и объявила, что больше с дядей он не увидится. Мальчик понял, что у них большие проблемы.
Вообще, несмотря на договоренность с Сергеем Александровичем, он очень сильно сомневался. Ему не хотелось покидать ни мать, ни сестер. К тому же держать рот на замке было крайне сложно. Паше хотелось услышать ещё одно мнение, но он понимал, что это плохо закончится и подставлять дядю не хотел. Конечно, людям в городе плевать друг на друга, но при виде золотых монет, они могут и побеспокоиться о сбежавшем из лечебницы мужчине.
На следующий день Паша сразу же изъявил о своем желании не выходить на улицу. Маша и Настя были не против, но Оксана Леонидовна посчитала, что именно в этот день ее сыну просто необходимо подышать свежим воздухом. Она буквально вывела мальчика во двор. Он же решил не оказывать сопротивление: все-таки в скором времени он покинет свою маму. Во дворе Паше ничего не оставалось делать, кроме как тихонечко стоять рядом с домом. Он дико нервничал. Услышав свое имя со стороны дороги, Паша свалился на землю в надежде, что от него отстанут, но в скором времени его уже накрывала чья-то тень. В ужасе мальчик поднял взгляд. Перед ним стоял Коля. Паша облегченно выдохнул и поднялся.
– Что ты делаешь на земле? – спросил подошедший.
– Привет, Коля.
– Пойдем пройдемся?
– Не, мне и дома хорошо, – ответил уклончиво Паша.
– Я тебя чем-то обидел?
– Никак нет…
– Неправда. Я вижу, что что-то не так. Сначала ты спрятался от меня на земле, а теперь и погулять отказываешься. Такого никогда прежде не было… – с грустью произнес Коля.
– Дело не в тебе.
– А в чем?
– Прости, не могу рассказать.
– Не забывай, я твой лучший друг. Если кто и поймет тебя, то это буду я.
– Слушай, мне пора, – поспешил избежать разговора Паша.
– Всё ясно! – расстроился Коля. – Если дело не во мне, то я буду стоять здесь, пока мы не погуляем!
Паша не поверил в серьезность намерений друга и зашел в дом. Он поднялся к себе в комнату и просидел там около часа, а затем к нему зашла Маша. Она сообщила брату, что Коля стоит у их дома и отказывается уходить, пока Паша не погуляет с ним. Когда сестра удалилась, мальчик принялся думать. Важно было принять правильное решение. С одной стороны – лучший друг, общение с которым может испортиться. С другой стороны – опасность быть замеченным и страх подвести дядю. Оценив ситуацию в полной мере, Паша сделал выбор в пользу дружбы. Решающим фактором стало время: у друзей его осталось немного.
Мальчику предстояло не просто рискнуть, погуляв с Колей, но и поведать ему о том, что он скоро покинет город. Так что, выйдя во двор, Паша сказал: «Одно условие – никаких вопросов». Обрадовавшись, его друг согласился.
Глава 14
– Ну-с, рассказывай, – Коле не терпелось узнать о том, что его друг от него так усиленно скрывает.
– Ну, ну, ну, я, э-э, я… – рот Паши явно опережал его мышление.
– Стой, не торопись, говори, как есть. Я пойму. Только не нервничай, а то опять мне тебя придется успокаивать.
– Я бегу с дядей из города.
– Что-о-о-о?! – глаза Коли были широки, как никогда.
– Вот так вот. Но без вопросов.
– Как же так? Ты говоришь такое и ждешь, что я не буду задавать тебе вопросы?
– Нет, наоборот, я знаю, что ты будешь их задавать, поэтому и говорю так.
– Это нечестно… – расстроился Коля.
– Зато я все же спустился. И мы гуляем.
– В последний раз…
– Нет, не в последний. У нас ещё есть несколько недель. И я не против видеться с тобой хоть каждый день, но не на улице, – объяснил Паша.
– Как это понимать? Тебе угрожает опасность? – спросил Коля, а затем заметил грозный взгляд Паши и поспешил исправиться: – Ой, конечно, конечно. Без вопросов. Прости.
– Другое дело. Но и ты меня прости за то, что ставлю тебя в такое тяжелое положение.
– Надеюсь, ты все обдумал, ведь тебе придется бросить школу, семью и вообще все, к чему ты так привык.
– Увы. Решение уже принято. Если честно, понятия не имею, что ждет меня дальше. Остается полагаться только на дядю.
– На этого душевнобольного?
– Он здоров! – вскипел Паша.
– Если это все его затея, если твои опасения исходят чисто из его слов, то я бы на твоем месте подумал дважды. Даже если он и не душевнобольной, то как минимум странный.
– Ещё одно слово про дядю…
– Ладно, ладно, прости, – Коля понял, что перегнул, а затем произнёс: – Слушай, а почему мы ходим вокруг твоего дома? Давай и по другим местам погуляем?
– Ну…
– Что «ну»? Давай, если что, я прикрою!
– Ладно уж, но только полчасика, – согласился Паша. – А то скоро дядя придет.
– Обещаю, что к его приходу ты будешь дома и в целости и сохранности! – обнадежил друга Коля.
Мальчики гуляли дольше часа, но Пашу это мало заботило: он так увлекся общением, что совсем забыл и про время, и про опасность. От посвящения друга в детали побега Паша все же воздержался. Да и вообще, он старался не говорить лишний раз о том, что старался от Коли утаить. Это было достаточно сложно, ведь тот то и дело возвращался к этому разговору, всё никак не мог отпустить эту тему. Паша его прекрасно понимал. На месте мальчика любой бы вел себя так же. В процессе Коля даже изъявил желание поддержать друга, присоединившись к побегу. Паша был бы только рад, если бы это произошло, но у мальчика была своя жизнь, семья и проблемы. В конце концов, Коле в городе почти ничто не угрожало
– Стой, кто идёт! – крикнул кто-то из-за спин мальчиков, пока те шли через парк.
Друзья не обратили никакого внимания: Коля решил, что послышалось, а Паша не стал оборачиваться в надежде, что этого возгласа не было.
– Иди сюда, малой, и друга тащи! – вновь раздалось где-то позади.
Мальчики поняли, что им не слышится. Коля хотел было обернуться и посмотреть, кто кричит, но Паша не позволил ему это сделать.
– Слушай, Коля, по-моему, нам надо бежать, –произнес шепотом испуганный мальчик.
– А ну, быстро идите сюда оба! – уже рычал голос из темноты.
Коля и Паша рванули. Трое грязных мужчин с опухшими лицами, с трудом переставляя ноги, побежали за ними. Друзья бежали изо всех сил и потихоньку отрывались от преследователей. Они старались чаще менять направление, чтобы мужчины сбились с пути, но всякий раз, когда мальчики оборачивались, те были прямо за ними. В какой-то момент, правда, один из пьянчуг споткнулся и упал. Не обратив на него никакого внимания, двое других продолжили погоню. Мальчики не понимали, как какие-то пьянчуги могут так бежать, ведь с каждым шагом им было все тяжелее, постепенно они начали замедляться. «Давай разделимся!» – крикнул Коля. «Их… тоже… двое… не вариант!» – ответил Паша. Надо сказать, что даже если бы друзья решились на это, они все равно не смогли бы: дорога перед ними была прямой.
Мысленно Паша ненавидел себя за то, что они ушли так далеко от дома. И все же до укрытия оставалось пробежать не так уж и много. Пьянчуги прекрасно это знали и, осознав, что уже сильно отстают мальчиков, решили во что бы то ни стало не допустить провальный для себя исход. Немного замедлившись, один из них поднял с земли камень и запустил прямо в Колю. Пьянчуга попал ему по ноге, и мальчик упал. Паша тут же остановился и протянул другу руку.
– Оставь меня, – сказал лежавший.
– Нет! – подтянул друга Паша.
Стоило Коле оказаться на ногах, как мальчики тут же продолжили бежать. Но не преодолели они и пары метров, как Коля схватился за ногу. Паша посмотрел на друга: надежда покинула его взгляд.
– Им нужен ты, а не я. Мне они вряд ли что-то сделают, – тяжело произнес Коля.
– Это слишком опасно! К тому же они могут узнать о плане побега. Они будут тебя пытать. Быть может, даже убьют. Я тебя не оставлю! – закричал Паша. Его сердце бешено колотилось, и он не понимал от беготни ли или от страха, что его другу причинят вред.
– Все равно я не убегу, а ты ещё можешь, давай!
– Нет!
– Не спорь, а не то поймают нас обоих! Ну же, беги!
– Я не брошу тебя, я буду с тобой! – Паша шел быстрым шагом и уже буквально волочил своего друга по земле, а преследователи были все ближе и ближе.
– Я хочу, чтобы ты меня оставил. Я справлюсь, обещаю, – мычал Коля.
Пьянчуги были в трёх шагах от мальчиков, когда Паша всё же решился продолжить бежать один. Они понимали, что не догонят его, и остановились на Коле. Убегая, Паша ежесекундно оборачивался. Его друг лежал, как и прежде. Пьянчуги не причиняли ему вреда, а просто стояли рядом и смотрели, как убегавший отдалялся от них.
Паша благополучно добрался домой и, миновав кухню, поднялся к себе. Ему хотелось кричать и плакать, хотелось рассказать обо всем сестрам или маме, но он не мог. Нужно было держать рот на замке, хоть Паша и понимал, что скорее всего уже через несколько часов все вскроется: либо родители Коли забьют тревогу, либо пьянчуги придут к двери их дома и потребуют обмен.
Паша не отрывал глаз от окна, все ждал, когда на горизонте кто-нибудь покажется. И он дождался: к их дому, волоча набитый вещами мешок, приближался Сергей Александрович. Зайдя внутрь, он, как всегда, сразу направился к лестнице, но в этот раз путь ему перегородила Оксана Леонидовна.
– Что тебе надо от мальчика? Тебе здесь не рады! Уходи!
– Т-а-а-а-а-к, – протянул мужчина, опустив мешок на пол. – Как я понимаю, без разговора не обойдется.
– Нет! Проваливай! – бросила Оксана Леонидовна, а затем передумала: – Хотя! Выкладывай давай, что там у вас! И только правду!
– Что ж, уважаемая Оксана Леонидовна, раз Вам так заблагорассудилось, пройдемте на кухню. Вашем дочерям незачем это слышать.
– Как же! Пусть они тоже слушают!
– Как Вам будет угодно… – произнес мужчина, и они женщиной направились на кухню. По пути Сергей Александрович заметил взгляд наблюдавшего за произошедшим Пашей, и подмигнул ему, а после кивнул на мешок, который оставил на месте.
Когда взрослые удалились, мальчик сбежал по лестнице и кое-как, но затащил вещи наверх. Не дождавшись дяди, он заглянул внутрь. Там были карты, лампы, аптечка и вообще все, что только могло пригодиться родственникам во время побега. Не доставало лишь еды. Паша понял, что Сергей Александрович не раздобыл ее, потому что до их отправления ещё несколько недель. Мальчику ещё предстояло сообщить дяде о том, что у них нет ни месяца, ни пары недель: теперь, когда пьянчуги начали в открытую гоняться за Пашей, бежать нужно было как можно скорее.
Глава 15
Сергей Александрович зашел в комнату Паши примерно через час. Мальчика это обнадежило: он понимал, что раз его мама разрешила дяде подняться к нему, значит конфликт исчерпан. Однако, у мужчины были куда более радостные новости. Он сообщил племяннику, что не просто удачным образом рассказал всё Оксане Леонидовне, но и убедил её отпустить их. Впервые за весь день, хоть и на мимолетное мгновение, Паша почувствовал себя счастливым. Дальше нужно было признаться во всем, что случилось. Мальчик уже было открыл рот, но Сергей Александрович его опередил:
– Как погляжу, ты уже ознакомился со всем, что я раздобыл для побега.
– Да.
– Что ж, делать тебе этого явно не следовало, ведь теперь я передумал!
– Как? – удивился Паша. – Ты ведь и разрешение уже для нас получил.
– А вот не надо было в вещах копаться! Разве дед тебя не учил?
– Учил… – виновато произнес мальчик.
– Со мной то же правило!
– Хорошо.
– Ладно, вижу, больше не будешь, хе-хе, – ухмыльнулся Сергей Александрович. – Все-таки уже поздно передумывать. Начинай настраиваться!
– Я уже!
– Прям уже?
– Да! Хоть сейчас!
– Это чудесно, но, к сожалению, я подписался на две недели тяжелого труда в вашем доме… – поведал Сергей Александрович.
– Плевать! Нам нужно бежать! Как можно скорее! – ошеломил дядю племянник прытью.
– Хочешь, чтобы я обманул Оксану Леонидовну? – Да! – воскликнул Паша, а затем, завидев, что мужчина почуял неладное, поспешил добавить: – Безопасность важнее всего!
– Это да… Паша, скажи мне, в мое отсутствие ничего не случилось?
– В каком смысле?
– В прямом. Признавайся давай! – надавил Сергей Александрович.
– Ну, если честно… – сделал паузу мальчик, – просто я плохо себя чувствую в последнее время. Я не хочу жить в страхе, понимаешь?
– Понимаю. Очень даже. Я согласен! Мы сбежим завтра!
– Ура!
– Но эту ночь тебе придется провести без меня. Я вернусь под утро, вместе с рассветом, и мы, не теряя лишнего времени и не будя твою мать и сестер, отправимся в путь. Завтра же я и расскажу тебе обо всем.
– Хорошо! Ты ведь уходишь купить еду?
– Нет конечно, с чего ты это взял?
– Ну, в мешке ее нет.
– Верно. Мы будем есть траву и насекомых. Если повезет, поймаем белку!
– Сырую съедим?!
– Да! Не хочу хвастаться, но я профессиональный выживальщик! – гордо объявил Сергей Александрович.
– Но я-то нет! Я не хочу есть всякую гадость! – запротестовал Паша.
– Так уж и быть! Куплю нам еды! – рассмеялся мужчина и покинул комнату.
Мальчик остался наедине со своими мыслями. Впереди его ждала непростая ночь: ему снились кошмары, он много ворочался и стонал. Паша не мог избавиться от мысли, что бросил лучшего друга на произвол судьбы. С людьми, которые хотят его убить. Более того, мальчик не признался в этом дяде – единственному человеку, которому он мог доверить практически все. Чувство вины давило на него, а надежды на то, что произошедшее днем ни к чему плохому не приведет, было очень мало. С большим трудом мальчик все же заснул.
Проснулся Паша из-за того, что его окатил ледяной водой его дядя. «Подъем! Подъем! Труба зовет!» – тихонько, чтобы не разбудить остальных, воскликнул мужчина. От неожиданности его племянник свалился с кровати, а затем, едва встав на ноги, схватился за одежду и надел ее на себя. Сергей Александрович протянул ему набитый рюкзак. Паша осмотрел его и, ещё не отойдя от сна, вопросительно взглянул на дядю. Тот повернулся к нему спиной, чтобы показать, что у него такой же, только побольше. Затем мужчина попросил племянника присесть и положил перед ним тарелку с яичницей.
– Попрошу не восхищаться моим талантом готовки, а кушать молча, пока я рассказываю про поход!
– Хорошо, – произнес Паша, зевнув.
– Что-то ты больно сонный… пойду-ка ещё ведро принесу!
– Нет-нет! Я не сплю! – мальчик тут же встряхнулся. – Я уже ем!
– Приятного аппетита! – рассмеялся Сергей Александрович. – Итак, я изучил карты, и город, в который мы направимся, расположен достаточно далеко. К нему ведут два пути – длинный и безопасный, а также короткий и неизведанный. В первом случае мы пройдем через места, в которых лес редеет, а затем выйдем к дороге в точке, которая находится от города даже дальше, чем мы сейчас. Лошадей у нас нет, как и повозки. Идти придется пешком. Думаю, ты прекрасно понимаешь, что на такой путь уйдет несколько недель. И это слишком долго: припасов нам точно не хватит. Поэтому у меня есть предложение пойти напрямую, то есть коротким путем. Его опасность заключается в том, что нам придется пробираться через самую чащу. Произойти может все что угодно. Что скажешь?
– Ну, раз ты профессиональный выживальщик, я соглашусь с тобой. Какое путешествие без приключений? – произнес, дожевав, Паша.
– Отлично. Так мы окажемся в том городе уже очень скоро. Не пройдет и недели. Вот мои правила: всегда держись рядом – раз, следуй моим советам и указаниям – два, а также старайся не паниковать, даже если что-то пойдет не так – три, – загибая пальцы, продиктовал мужчина.
– Принято!
– Что ж, доедай, и отправимся в путь.
Когда Паша закончил с яичницей, они с Сергеем Александровичем тихонечко спустились по лестнице и сразу же направились к выходу. Родственники накинули куртки, и мужчина уже отворил дверь, когда его племянник вдруг направился в спальню матери. Отпустив дверь, Сергей Александрович схватился за голову. Ему хотелось накричать на Пашу, но он не мог – иначе всему пришел бы конец. Мужчине пришлось пойти вслед за мальчиком. Тот заглянул к Оксане Леонидовне и остановился. Он думал о том, что ещё долго не увидит свою маму. И мысленно дал обещание обязательно вернуться, когда всё утихнет. Затем Паша заглянул к сестрам. Он заметил, что одеяло упало с кровати Насти, и, к возмущенным жестикулированиям своего дяди, подошел к нему. Мальчик знал, что его любящая порядок сестра расстроится, если проснется и увидит одеяло на полу. Он поднял его и укрыл её идеально ровно, как никогда прежде. Постояв ещё несколько мгновений рядом с кроватью Маши, Паша повернулся к Сергею Александровичу. «Я готов», – прошептал он, и родственники покинули дом.
– Поверить не могу, что вижу этот дом, часовую башню и прочие строения в последний раз, – произнес Паша, когда они с дядей шли по городу.
– Да, я тоже, – сказал Сергей Александрович, и больше, пока не покинули город, путники не разговаривали.
Стоило им выйти за высокие каменные стены, мужчина с наслаждением воскликнул: «Эх, свобода!» Паша улыбался. Он видел лес, через который им предстояло пройти. Даже издалека он казался чрезвычайно огромным. Мальчику было страшно представить, насколько неприступным он будет, когда они подойдут к нему поближе.
– А что это там? – спросил Паша у дяди, указав на объект вдалеке.
– Что? Это? Это колодец. Очень старый. Давно заброшенный. Двадцать лет, как никто не пользуется. Можем подойти и рассмотреть, если хочешь, время у нас есть, мы уже за стенами, где за нами вряд ли кто-то следит, – предложил Сергей Александрович.
– А давай! – согласился, обрадовавшись, Паша.
Они подошли к старому, накрытому досками колодцу. От него несло тухлой водой.
– Наверное, нам следует отойти. Воняет слишком ужасно. Ещё подхватим чего… – сказал Сергей Александрович, зажав пальцами нос.
– Интересно, а там ещё есть вода? – поинтересовался Паша.
– Понятия не имею и иметь не хочу!
– Ну пожалуйста, давай хотя бы мельком взглянем?!
Невзирая на вонь, по просьбе племянника Сергей Александрович встал у колодца и поднял доски, которыми его когда-то накрыли. То, что родственники увидели на дне, привело обоих в состояние ужаса.
– Что за черт?! – отскочив в сторону, вскрикнул мужчина.
У Паши пропал дар речи, он побледнел. В колодце лежал труп. И не кого-то, а его бесценного друга, которого ещё вчера он оставил на растерзание пьянчугам «круглого стола». Сергей Александрович хотел было что-то добавить, закричать, но понимал, что уже создал достаточно шума.
Мужчина заметил, что Паша подошел слишком близко к колодцу и поспешил оттащить его, пока тот не упал. По окаменелому виду племянника дядя догадался, что это именно то, что тот от него скрыл. Ему оставалось произнести только одно: «У нас нет выбора, нужно двигаться дальше».
Глава 16
По обновленным улицам небольшого города гуляли сотни людей, среди которых были как его жители, так и туристы из самых разных городов и стран. С изменениями, произведенными свыше, все только и делали, что думали о будущем этого замечательного места: никто не сомневался, что получивший новую жизнь город вырастет и станет новой столицей. Красная черепица, нежно оранжевые стены зданий, часовая башня с огромным золотым циферблатом, новая плитка и отреставрированная церковь – это ещё далеко не все изменения, привнесённые новым мэром.
Ожидания от баллотировавшегося были самые низкие, но этот грузный двухметровый мужчина с густой бородой и карими, придававшими его лицу особый шарм глазами всего за год сумел превратить невзрачный бедный городок в новый центр торговли. Его намерения были самыми серьезными, и он не собирался останавливаться. Главной мечтой мэра был огромный мраморный фонтан в самом центре города. Да такой, чтоб всем столицам мира было завидно. Вообще, уникальность – это все, что стоит знать об этом человеке. Она прослеживалась в его характере, вкусах, идеях, а теперь и в городе. Известно, что уникальность привлекает внимание людей. И этот случай не стал исключением. Число туристов увеличилось настолько, что мэр задумал провести железную дорогу. И он провел бы, будь у него средства.
Наибольшим успехом среди всех туристов пользовалась воскресная ярмарка. Чего там только не было: и развлечения, и угощения, и конкурсы. Среди последних в приоритете были музыкальные дуэли: двое музыкантов выбирали инструмент и вставали или садились друг напротив друга. По очереди они играли отрывки разных произведений, пока толпа не определялась с победителем. Тот в свою очередь занимал место на сцене и соперничал с другими претендентами за приз до самого конца ярмарки. Также каждый желавший мог попробовать себя на самодельной сцене небольшого театра. Из более крупных городов даже специально приезжали эксперты, чтобы подыскать талантливых и умелых, недооцененных в силу разных обстоятельств актеров. Когда такие находились, об этом писали в газетах, а популярность ярмарки и города возрастала.
Поскольку с каждым новым воскресеньем ярмарка становилась все больше, приходилось придумывать все новые и новые развлечения. Мэру постоянно хотелось удивлять посетителей народного детища. Однажды он объявил, что сам выйдет на сцену театра. Несмотря на то что роль его была небольшой, у сцены собралось самое большое количество людей за все время проведения ярмарки. Можно сказать, весь город вышел на улицу в тот день. Мэр очень переживал за свое пускай и недолгое, но очень значимое выступление. В последний раз его крупные волосатые руки так тряслись лишь на оглашении результатов выборов. Ему казалось, что никто в него не верил. Куда простому парню из деревушки, расположенной на болоте недалеко от города, было тягаться с опытными политиками из даже более крупных городов, чем этот? Но он выиграл. Лишь после произнесения своей первой речи в новой должности победитель осознал всю ту поддержку, которую он получил от города. И, конечно же, обещал ответить ему тем же. После всего мэру оставалось удивлять жителей лишь безграничностью своих способностей, и поэтому он переживал. Выпив немного для храбрости, мэр тяжело вздохнул и вышел на сцену. Он думал, что его хватит удар: на улице в тот день стояла невыносимая жара, светило яркое солнце. Костюм, в который ему пришлось влезть, делал лишь хуже – мужчина едва не потерял сознание. Но вот он проморгался и изображение стало четче. Мэр открыл рот и… Раздался выстрел. Затем послышались крики и визги. Мужчина посмотрел по сторонам, пытаясь понять, что случилось. Холод пробежал по его телу. Он взглянул на свой живот и увидел струившуюся кровь. Обреченно, но смиренно мэр вздохнул. Досада и сожаление – это все, что было в его голове в тот момент. Он сел на край сцены, к нему сквозь толпу уже пробирались врачи. Толпа обомлела. Людей шокировало, что мэр не то, что не упал, не испугался и не потерял сознание, так еще и сидел на краю сцены, небрежно болтая ногами и улыбаясь. «Особенный» – прозвучало в голове у каждого. Раздался еще один выстрел. Мэр упал. Попав в голову, вторая пуля прошла навылет. Люди в панике побежали кто куда: некоторые бросились к мэру, некоторые наоборот – только и думали о собственном спасении, о том, что необходимо как можно скорее покинуть ярмарку. Лишь немногие начали искать убийцу в разбегавшейся толпе. Но все было тщетно. Мэр умер, а убийца сбежал. И город опустился во мрак на долгие-долгие годы.
Убитого долго оплакивали. Ярмарки стали символом трагедии: на них собирались лишь для того, чтобы почтить память убитого. Туристов становилось всё меньше и меньше. Как ни странно, не нашлось ни одного, кто смог бы продолжить дело погибшего мэра. Новый был избран лишь спустя месяц после происшествия. И конец его был не менее печальным. Когда на площади его провозгласили новым мэром, он не выступил с речью. Никто не знал, куда он делся. Никто не понял, в чем причина подобного проявления неуважения к городу. Новоизбранного нашли повешенным в зале ожидания мэрии. И все же, несмотря на весь ужас случившегося, жители отнеслись с пониманием: никто не знал, что будет дальше, – все боялись.
Каким бы успешным ни был тот мэр, о нём в городе никто не помнит – с тех пор прошло слишком много времени. В какой-то момент вся эта история перестала передаваться из уст в уста, от одного поколения другому. Не забыл о погибшем мэре лишь сам город – его церковь, остановившиеся потрескавшиеся часы и раздолбанная плитка. Одно только здание суда осталось таким же ненужным. Отличие заключалось в том, что раньше в городе просто-напросто не было преступности, а теперь всем было все равно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71031025?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Sir Slayer
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 31.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Потерявший отца мальчик, проживающий в городе, где людям безразлично всё происходящее вокруг, узнает от лежавшего в лечебнице дяди, что от него хотят избавиться местные пьянчуги. Ему приходится покинуть родных и бежать из города, но только чтобы узнать, что мир совершенно не такой, каким он себе его представлял…