Главная страница | Современная русская литература | Словенская Русь

Словенская Русь
Николай Васильевич Соколов
Описанные в романе события происходят на землях вендской
или варяжской Руси, в королевствах ободритов и восточных
франков, а так же в Херсоне и Константинополе. Начинаются
они смертью словенского князя Гостомысла и заканчиваются в
866 году письменно подтвержденным крещением Руси…

Николай Соколов
Словенская Русь
© Николай Соколов

Моей умершей 14 августа 2023 года матери
Соколовой (Курылевой) Антонине Алексеевне,
посвящается.


От автора

Эта книга является продолжением романа «Вендская Русь», где рассказывалось о взаимоотношениях и оживленной торговле русов с Хазарским каганатом и Ромейской[1 - «Византийская империя» – придуманный историками термин.] империей.
В то время будущие Новгородские и Киевские земли являлись всего лишь вассальными областями Руси. Однако в Словении и Куявии, как они тогда назывались, уже правили свои княжеские династии. К сожалению, письменных источников о них не сохранилось, но имеются косвенные свидетельства, позволяющие восстановить историю этих княжеств.
Прежде всего, это относится к землям ильменских словен, куда в 862 году пришли варяги[2 - Так называли наемников, служивших гребцами и охранниками на ладьях купеческого товарищества и руских князей, которых так же использовали как военную силу в зависимых от русов землях.] русов во главе с Рюриком и его братьями. Согласно «Повести временных лет» местные племена пригласили на правление Рюрика как внука (по «Иоакимовской летописи») словенского князя Гостомысла, последнего представителя прежней династии.
Причем данные археологии и лингвистики отчетливо свидетельствуют о неоднократных переселениях на будущие новгородские земли выходцев с южного берега Балтийского моря. А самое раннее из них относится еще к восьмому веку и связано с освоением вендскими купцами торгового пути в Хазарию.


Часть первая

СЛОВЕНЕ


В год 6370 изгнали варяг за море, и не дали им дани, и начали сами собой владеть, и не было среди них правды, и встал род на род, и была у них усобица, и стали воевать друг с другом…
Повесть временных лет




© Николай Соколов


Глава первая

«Похоже, весной придется чистить и углублять соляные колодцы, – с досадой подумал шелонский судар[3 - Слово «сударь» сегодня имеет иное значение, поэтому для обозначения словенской знати мягкий знак пришлось убрать.] Добровит, когда его сани выехали на заснеженное русло реки. – Или копать новые…»
– Но, пошла! – прикрикнул он раздраженно на гнедую лошаденку.
Зимний день короток, и ему было лучше засветло добраться до своей усадьбы. Река Шелонь славилась не замерзавшими даже в самые лютые морозы перекатами. И, угодив в припорошенную снегом полынью, лошадь могла переломать себе ноги.
Добровит знал все опасные места на реке, но в темноте от этого было мало проку. Поэтому всю дорогу он подгонял лошадь, размышляя, как с наименьшими затратами восстановить уменьшившуюся в последние годы добычу соли. Даже сейчас соляные варницы приносили судару почти половину его дохода.
Выпарка соли на Шелони велась с незапамятных времен, и поселившиеся здесь в прошлом веке велетские[4 - Западнославянское племя, часть которого в середине восьмого века переселилась в верховья Волхова для обеспечения безопасности торговых путей в Хазарию.] судары сразу прибрали соляной промысел к рукам, запретив заниматься им местным кривичам. Нынешняя солеварня была построена еще дедом Добровита, и всем ее строениям давно требовался ремонт.
«Ладно, вначале приведу в порядок колодцы, а потом и за остальное возьмусь», – решил он, подъезжая к усадьбе, стоящей на высоком берегу реки.
Въехав в ворота огороженной тыном усадьбы, Добровит приметил во дворе чужие сани.
– Кто приехал? – спросил он у подошедшего конюха.
– Шурин твой.
Появление лужского судара Воибуда стало для него неприятной неожиданностью. С братом жены Добровит был не в особо дружеских отношениях, так что его приезд не сулил ничего хорошего. И тревожные предчувствия шелонского судара вскоре подтвердились.
За ужином Воибуд рассказал, что едет на похороны князя Гостомысла, и сильно удивился, что Добровиту ничего не известно о смерти старика в Ладоге.
– Значит, они решили не оповещать ни тебя, ни твоих соседей, – размышлял вслух шурин. – Боятся, что кто-нибудь проговорится.
– Кто они и почему боятся?
– Ко мне на днях заезжал предольский судар Радослав и уговаривал поддержать его тестя Будогоста, – пояснил гость. – Как племянник Гостомысла он хочет стать нашим новым князем.
– А как же Буревой[5 - Судя по выпискам В.Н.Татищева из «Иоакимовской летописи», в истории словен было два князя с именем Буревой: отец Гостомысла и внук последнего.]?!
– Вот поэтому они и не сообщили ни твоему двоюродному брату, ни тебе о смерти старика.
– Ну, это у них не пройдет! – возмутился Добровит. – Буревой – старший внук князя и его законный наследник.
Боги не обидели князя словен[6 - Вместе с велетами на Волхов переселились выходцы из других славянских племен, поэтому их всех стали называть словенами.] детьми, дав ему четырех сыновей и трех дочек. Но все сыновья Гостомысла погибли еще в молодости, и наследником считался Буревой – сын старшей дочери. Так что притязания на власть племянника умершего князя противоречили традициям велетов, или волотов, как их называли кривичи.
– Сомневаюсь, что судары станут ради него нарушать наши обычаи, – предположил хозяин, поблагодарив шурина за предупреждение. – Я завтра же отправлюсь к двоюродному брату, а тебя попрошу разузнать там, на похоронах, что думает народ о притязаниях Будогоста.
– Постараюсь, – неохотно пообещал гость. – Еще Радослав намекал, что его тестя поддерживают варяги[7 - Изначально варягами именовали вооруженных гребцов вне зависимости от их национальности, но словене так называли и дружинников князя русов, и вендов, а позже и всех приплывающих к ним из Варяжского (Балтийского) моря.]. А от этих сволочей одни только гадости.
Шелонскому судару вспомнилось, что лет пять назад варяги убили младшего брата Воибуда, и лужскому судару так и не удалось добиться наказания виновных. И Добровиту стали понятны причины, побудившие шурина к нему заехать.
Возможное вмешательство варягов не могло не встревожить хозяина. Лет тридцать назад князь словен Буревой[8 - Отец словенского князя Гостомысла.], женатый на дочери Великого князя Гостомысла, захватил зависимые от русов близлежащие земли. Он посчитал, что так будет справедливо, ведь само руское княжество не имевшего сыновей тестя досталось его племяннику Радегасту, одному из ободритских князей.
Словене легко овладели землями, через которые проходили тогда основные пути в Хазарию. Но увеличение платы за проезд по ним привело к захвату варягами Радегаста Любшанской крепости[9 - Первая каменная крепость на территории Руси, находилась она на правом берегу Волхова недалеко от Ладоги.] и разорению ее окрестностей. Буревой не смог им помешать и по настоянию сударов передал власть сыну Гостомыслу[10 - Последний словенский князь, на котором пресеклась династия велетских правителей. Двоюродный брат короля ободритов Гостомысла, погибшего в войне с франками в 844 году.]. А тому вскоре удалось замириться с русами, но на условиях возврата захваченных земель, уступки Любши и ежегодной уплаты 200 гривен[11 - Древняя мера веса, соответствующая франкскому фунту, а позже европейской марке. В описываемое время на Руси она состояла из двадцати солидов или ста двадцати арабских дирхем.] серебра.
Выплата дани сильнее всего возмущала словенскую знать, и двоюродный брат Добровита не раз говорил, что, став князем, откажется ее платить и потребует от варягов убраться из Любши. Похоже, эти угрозы и стали главной причиной вмешательства варягов во внутренние дела словен, чего раньше за ними не водилось.
– Река Великая, хозяин, – прервал размышления Добровита возница, обернувшись, чтобы его было лучше слышно. – Где будем переправляться?
Шелонский судар задумчиво посмотрел на свинцовое небо, а потом на широкую заснеженную реку и велел поворачивать направо. Он решил вначале заехать в Псковское[12 - В некоторых летописях он пишется как Плесков, что, на мой взгляд, искажение.] городище к кривичскому старшине Лютше, тестю изборского князя Буревоя. Добровиту подумалось, что в противостоянии с Будогостом и варягами без серьезной поддержки кривичей не обойтись.
Еще при велетском князе Любе живущие по реке Великой и Чудскому озеру кривичи попросили словен защитить их от набегов соседей. И князь Люб отправил к ним младшего сына Избора, который вынудил зелонов[13 - Их еще именовали селы или селоны. Жили они по берегам Западной Двины и, судя по кладам арабских монет, им удавалось до десятого века не пропускать даже руских торговцев через свои земли.] прекратить разбои, а соседние чудские племена даже обложил данью. Так земли кривичей стали как бы отдельным княжеством во главе с сыном Избора Любом, недавно умершим отцом Буревоя.
– Не только кривичей, но и чудин придется привлечь, – заявил Лютша, когда гость рассказал о смерти Гостомысла и притязаниях на власть Будогоста. – Без большого войска нам варягов не одолеть. Давай так: в Изборск я сам съезжу, а ты возвращайся и заручись поддержкой шелонских сударов.
– А как быть с похоронами Гостомысла? Ведь сразу после них утвердят нового князя, и Будогост не станет с этим затягивать.
– Хорошо бы успеть и на то собрание, – согласился кривичский старшина. – Но без соседей тебе будет трудно убедить сударов и старшин не поддерживать ставленника варягов.
Лютша знал, что Будогост не пользовался авторитетом и только поддержка варягов, могла подвигнуть его претендовать на княжескую власть. С другой стороны, если он им станет, у кривичей появится повод закрепить независимость подвластных изборскому князю земель. Но сможет ли он убедить в этом Буревоя, псковский старшина сомневался.
«В любом случае надо готовиться к войне…» – решил тесть кривичского князя.

Глава вторая

Въезжая в ворота родового городка велетских князей, расположенного на берегу одной из волховских проток, Будогост подумал, что все здесь давно обветшало и требует починки. Отсутствие реальной угрозы расслабило словен.
Племянник Гостомысла даже не смог вспомнить, когда в последний раз меняли потемневшие от времени доски на створках ворот, не говоря уже о подгнивших нижних венцах городских стен.
– А где тело князя? – к остановившимся у терема саням подошел княжеский воевода Ратша, которого еще десять дней назад известили о смерти Гостомысла.
– Завтра привезут, – сказал Будогост, вылезая из саней и разминая затекшие ноги. – Я их на день опередил, чтобы проверить, все ли у вас готово к похоронам. А отчего княжеского тиуна[14 - Управляющий двором, усадьбой, а в случае с княжеским тиуном – и всеми подвластными землями.] не видно, где он?
– Еще затемно уехал собирать по ближайшим селениям съестное на тризну, – доложил воевода. – А так все готово.
– Хорошо, позже проверю. А сейчас проводи, где можно побыстрее согреться, что-то больно морозно сегодня. Да и поговорить надо.
От последних слов настроение у Ратши сразу испортилось. Он уже знал, что Будогост намеревается стать новым словенским князем. Об этом ему по секрету рассказал гонец, сообщивший о смерти старого князя.
Понимая, что попытки удостовериться в его благонадежности не избежать, воевода провел племянника Гостомысла в княжеский терем, где во всех комнатах печи были еще с утра протоплены в ожидании многочисленных гостей.
– Хорошо натопили, – похвалил Будогост, не зная, как начать важный разговор.
Признание его права на власть княжеским воеводой и тиуном могло стать решающим на предстоящем собрании словенской знати. Вместе с казначеем Богшей, оставшимся в Ладоге, они были главными помощниками умершего князя.
– Стены давно конопатили? – поинтересовался Будогост, снимая шубу и усаживаясь на княжеское место во главе огромного дубового стола, под которым они детьми с двоюродными братьями, сыновьями Гостомысла, прятались от взрослых. – А то тепло быстро выдует.
– Осенью, как обычно, – ответил угрюмый Ратша, дожидаясь, когда и ему будет дозволено сесть.
Однако присесть воеводе Будогост так и не предложил, начав расспрашивать о княжеской дружине, которую собирался увеличить втрое. Хотя племянник Гостомысла уже заручился поддержкой многих сударов и старшин, он прекрасно понимал, что только военная сила может надежно гарантировать их верность.
Любшанский воевода Судислав предлагал ему взять с собой несколько десятков своих воинов. Но Будогост благоразумно отказался: его появление в словенских землях в сопровождении варягов могло вызвать совсем ненужное сейчас раздражение.
– Набрать людей нетрудно, – хмуро заметил Ратша. – Только на что их содержать и вооружать? Уж больше года мои дружинники не получали жалования.
– Почему?
– Тиун Стоян ссылается на отсутствие распоряжения от князя.
– Ну, с этим мы разберемся. Завтра же твои воины все получат.
Благодаря присланным главой купеческого товарищества деньгам[15 - В то время деньги у славян назывались скот. Любопытно, что в древнескандинавском – skaatR – наименование серебряной монеты, как и sceatt(a) в древнеанглийском языке.] он мог и без княжеской казны решить эту проблему, даже, несмотря на то, что уже отправил треть денег зятю Радославу на Лугу и двоюродному брату Твердомиру на Мсту. Они там должны были тоже заручиться поддержкой сударов и старшин.
– Надеюсь, ты и твои воины будете так же верно служить мне, как служили дяде, – поинтересовался он у воеводы и осторожно добавил. – Если, конечно, меня утвердят князем.
С последними словами к нему опять вернулись сомнения, все ли правильно он делает. Отсутствие на похоронах изборского князя Буревоя и большинства его сторонников увеличивало шансы Будогоста стать словенским князем. Однако племянник Гостомысла понимал, что вопросов о старшем внуке умершего князя не избежать.
– Сколько у тебя сейчас воинов? – немного помолчав, спросил Будогост у Ратши.
– Тридцать человек здесь, еще полтора десятка в Порости[16 - Самое большое из найденных на сегодня славянских селений возникло еще в 7-8 веке на речке Прость в верховьях Волхова.] и столько же в ближайших острогах.
– Собери сюда как можно больше дружинников, сразу после похорон будет утверждение нового князя, и я не хочу, чтобы нам кто-нибудь помешал.
Ратша понял, что Будогост опасается сторонников Буревоя, и обещал собрать воинов. Однако он сильно сомневался, что дружинники захотят вмешиваться в склоку между сударами. Об этом воевода благоразумно промолчал, поинтересовавшись, лишь о сыне Неждане. Два года назад тот отправился вместе с Гостомыслом к русам, но вернувшийся из-за моря старый князь заболел и до самой смерти жил в Ладоге.
– Я назначил его десятником при Вадимире[17 - В поздних летописях его называют Вадимом, но в описываемое время имена словенской знати еще не сокращались.], которого оставил в Ладоге.
– Спасибо за доверие, – поблагодарил озабоченно Ратша, полагая, что Неждан оставлен там неслучайно.
Прекрасно зная о привязанности княжеского воеводы к сыну, Будогост мог рассчитывать на его благонадежность при утверждении нового князя. Ведь на предстоящем собрании словенской знати могло дойти до стычки со сторонниками внука Гостомысла.
– После собрания отправишься в земли древян набирать новых воинов. Нужна сотня человек, пусть даже плохо вооруженных. Оружие весной подвезут варяжские купцы.
Вместе с выходцами из велетских племен в земли чуди и кривичей в прошлом веке переселились и часть древян, живших на левобережье Лабы, сильно страдавшем от саксонских набегов. На новых землях они расселились между реками Мста и Ловать, занимаясь бортничеством, земледелием и скотоводством.
Древяне никогда не участвовали в распрях словен, поэтому судары и князья охотно набирали там дружинников. Отсутствие у древян своей родовой знати не порождало таких противоречий, как в других словенских землях, несмотря на то, что жили они тоже среди кривичей[18 - Славянское племя, коренное население верховий Западной Двины, Днепра, Волги и озера Ильмень.].
Велетские судары всегда пытались распространить свою власть не только на кривичей, но и на словен. А князья обычно принимали сторону общинных старшин, которые являлись противовесом родовой знати. Наиболее влиятельные из старшин даже участвовали в утверждении князя, чем сейчас и намеревался воспользоваться Будогост, увеличив присутствие лояльных ему старшин на предстоящем собрании.
– Предупреди дружинников, чтобы о каждом приехавшем старшине или сударе мне сразу докладывали, – приказал он, отпуская воеводу. – И распорядись принести, чего-нибудь перекусить с дороги.
В последний момент племянник Гостомысла передумал посвящать Ратшу в свой план увеличения числа приглашенных старшин. Не стал он об этом рассказывать и появившемуся вскоре княжескому тиуну Стояну, молча выслушав его доклад о подготовке к похоронам.
Переселившись в начале прошлого века с Одера на берега Волхова, велеты быстро подчинили редкие тут общины кривичей. А центром их расселения стали берега озера Ильмень и верховья Волхова. Именно здесь находился могильник велетских князей и их ближайших родственников.
– Верховный жрец Репех предлагает, захоронив прах Гостомысла, досыпать на два аршина княжеский холм и устроить на его вершине место для почитания велетских правителей, – закончил доклад тиун.
– Ему виднее, как сохранять память о наших предках, – задумчиво согласился со жрецом Будогост. – Меня больше сейчас беспокоит, почему дружинники до сих пор не получили жалованье?
– Так не было распоряжения, – смутился Стоян.
– Как-то нехорошо получается. Князь умер, мы собираемся его хоронить, а долги Гостомысла не оплачены. Нет денег?
– Я завтра же передам Ратше жалование для дружинников, – пообещал княжеский тиун.
– Вот и хорошо, – обрадовался Будогост, решив, что не стоит разбрасываться полученными от купеческого товарищества деньгами. Ведь на предстоящем собрании будет важна каждая куна[19 - В то время фунт и гривна были счетными единицами для франкских денариев и арабских дирхем, которые в древней Руси называли кунами от искаженного хазарами их арабского наименования «куфические». Куна весила 2,73 грамма серебра и являлась основной монетой на землях Восточной Европы.].

Глава третья

Поездки к соседям и переговоры с ними серьезно задержали Добровита, так что на похороны Гостомысла и тризну по нему он опоздал. Однако на собрание словенской знати двоюродный брат Буревоя все же успел, появившись там во главе шелонских сударов, возмущенных не только лишением законного права утверждать князя, но и попыткой дружинников их не пустить.
Претензии приехавшей знати поддержали многие судары, и Будогосту как ближайшему родственнику Гостомысла, распоряжавшемуся на похоронах и возглавлявшему собрание, пришлось пообещать разобраться, почему о смерти князя не известили шелонских сударов.
– А чего выяснять, и так все ясно! – возмущался Добровит. – Просто кто-то захотел нарушить не только наши права, но и права законного наследника. По обычаю, новым князем должен стать сын старшей дочери Гостомысла Буревой, которому даже не сообщили о смерти деда.
– Я же обещал разобраться, куда делся посланный к нему гонец, – напомнил раздраженно Будогост. – А насчет остального ты ошибаешься, у нас нет обычая, чтобы власть переходила к внуку умершего князя, рожденному его дочерью.
– Подтверждением может служить случай с моим соседом, присутствующим здесь, – поддержал двоюродного брата Твердомир. – После смерти судара Моислава его наследство оспаривали дочь умершего, защищая права сына, и его брат, который и был признан законным наследником.
– Сударство – не княжение, – заметил Добровит. – К тому же Будогост не брат Гостомысла, а всего лишь племянник.
– Не вижу разницы, – пришел на помощь Твердомиру лужский судар Радослав. – Будогост, как и его дядя, представляет старший род нашего первого князя Люба, да и женат он на дочери Гостомысла. Кому же, как не ему, стать нашим князем?
– Буревой тоже ведет свой род от первого словенского князя, – напомнил собравшейся знати двоюродный брат изборского князя. – Его дед был младшим сыном князя Люба.
– А мой дед его братом, – заявил вельский судар Ладомир. – Так что, я тоже имею право на княжение?
Его слова заставили Будогоста подать знак Твердомиру переходить к голосованию, иначе претендентов на власть будет больше, чем собравшихся здесь сударов. Он надеялся, что его сторонники единодушным голосованием быстро завершат затянувшееся собрание.
Однако возник спор об участии словенских старшин. Ладомир даже заявил, что немедленно уедет, если всем собравшимся будет разрешено голосовать. Его тут же поддержал Добровит, предложив перенести собрание и дождаться приезда Буревоя.
– Пусть изборский князь правит у кривичей, а в наши дела не суется! – зло выкрикнул Радослав, и его поддержало большинство.
В конце концов договорились, что два голоса старшин будут приравнены к одному голосу сударов, после чего приступили к голосованию, закончившемуся глубоко за полночь. Будогост набрал на три голоса больше, чем Буревой вместе с Ладомиром, и стал новым словенским князем.
Однако проблемы на этом не закончились. Добровит заявил, что он не станет присягать Будогосту, и вместе с большинством сторонников Буревоя покинул собрание. Ладомир не решился последовать его примеру и после непродолжительных уговоров, подкрепленных обещанием пяти сотен кун, согласился признать племянника Гостомысла князем.
Когда все разошлись спать, Будогост вызвал Ратшу и потребовал объяснений, почему тот пропустил на собрание шелонских сударов.
– А что было делать? – устало спросил воевода. – Они приехали с дружинами. Начнись драка, неизвестно, чья бы сторона взяла верх.
Словенский князь понимал, что вины Ратши нет, но после отказа шелонских сударов признать его князем не знал, что делать. Поведение сторонников Буревоя могло привести к самым непредсказуемым последствиям.
Когда на следующий день князь решил посоветоваться с ближайшими родственниками, его зять Радослав предложил уступить шелонские земли Буревою. Лужский судар полагал, что им следует встретиться с псковским старшиной Лютшей, имевшим большое влияние на изборского князя.
– Вряд ли это понравится нашим сударам, – возразил Твердомир. – Вначале надо поговорить с отказниками, не все же там ярые сторонники Буревоя. Ну, обиделись, вспылили, но ведь свою соль они привозят к нам продавать. Могу съездить к свояку Станибору.
Последнее предложение Будогосту больше понравилось. Запрет торговли солью в словенских землях мог привести в чувство закусивших удила шелонских сударов. Да и вопрос с обиженным Буревоем надо было как-то решать, но только не за счет уступки земель.
– С него и нашего отказа от пятидесяти гривен дани хватит, – наставлял словенский князь зятя, решив все же отправить его на переговоры с Буревоем. – Но замириться с ним обязательно надо или хотя бы оттянуть войну. К лету великий князь[20 - Представители ободритской династии уже не называли себя каганами Руси.] Мстивой обещал прислать варягов.
Псковский старшина Лютша встретил посланца Будогоста настороженно, но обещал дать проводника и свежих лошадей для поездки в Изборск. А вот говорить с ним о замирении отказался и не стал рассказывать о неудачной попытке убедить зятя окончательно отделиться от словен. В конце того разговора Буревой даже обвинил тестя в трусости.
Так ничего и не добившись от Лютши, Радослав, переправившись по льду Великой на противоположный берег, поехал в Изборск, находившийся в дне пути от Пскова. Носившее имя его основателя городище располагалось в центре кривичских селений, обеспечивая их безопасность от чуди и зелонов.
Буревой встретил гостя на удивление приветливо, но, когда Радослав рассказал о цели приезда, настроение изборского князя резко изменилось.
– Это тебя тесть ко мне подослал? – поинтересовался он подозрительно.
– Меня направил к тебе Будогост. Словенский князь хочет жить с тобой в мире и согласии…
– Для меня он не князь, и договариваться с ним я не буду, – оборвал посланца Буревой. – О чем говорить с обворовавшим тебя негодяем?
– Но ведь его утвердили словенские судары и старшины, – напомнил Радослав.
– Я не признаю результата того собрания, так можешь и передать моему дальнему родственнику. Разговор окончен, и советую быстрее покинуть мои земли.
Когда посол Будогоста ушел, изборский князь позвал воеводу Ивара и приказал проследить за отъездом гостя. А еще поинтересовался, не появился ли кто из чудских старшин, которых он просил срочно приехать. Чудские племена уже давно платили ему дань, но никогда еще не привлекались к военным походам.
– Если кто подъедет, сразу веди ко мне…

Глава четвертая

Попытка Твердомира договориться с шелонскими сударами тоже провалилась, и Будогосту ничего не оставалось, как опять собирать словенских сударов и старшин. Затевать войну с Буревоем без их одобрения князь не решился, да и сил у него для этого не было.
Однако большинство словенской знати не поддержало Будогоста и отказалось воевать с изборским князем.
– Вот если Буревой сам на нас нападет, тогда другое дело, – подытожил за всех противников войны с кривичами Ладомир.
– Ты считаешь, он не вступится за шелонских сударов, один из которых его двоюродный брат? – напомнил вельскому судару Радослав.
– А зачем нам их трогать? Не хотят признавать Будогоста князем, пусть и не суются сюда со своей солью, – неожиданно заявил судар Всемысл. – Быстро одумаются.
Его предложение словенская знать поддержала почти единодушно. Многие из собравшихся сами занимались солеварением, и устранение конкурентов было им только на руку. Да и не верилось никому, что изборский князь решится напасть на словенские земли.
– Хорошо, будь по-вашему, – неохотно согласился Будогост, поняв, что дальнейшие уговоры бесполезны. – Я пошлю людей перекрыть путь с Шелони, но попрошу в случае нападения, не мешкая, выступить на помощь.
Возглавить шелонский отряд словенский князь попросил Твердомира, передав под его начало три десятка княжеских дружинников и сорок набранных Ратшей среди древян новобранцев. Воинами их можно было назвать с натяжкой из-за плохого вооружения, но Будогост посчитал, что для выполнения такой задачи они сгодятся.
– К лету пришлю еще полсотни, – пообещал двоюродному брату князь, заметив на его лице сомнения. – А пока вместе с твоими людьми сил должно хватить. Тамошних сударов не задирай, но все телеги и ладьи их заворачивай. Эти ублюдки должны понять, что путь сюда им теперь заказан.
– А чем я буду людей кормить?
– Тиун Стоян выдаст тебе продовольствия на месяц, и вот еще сто кун для закупки продуктов. Думаю, твой свояк продаст зерна и мяса, хоть и отказался признавать меня князем.
Твердомир почувствовал в этих словах упрек, но промолчал. Он и сам был сильно удивлен, когда Станибор наотрез отказался считать Будогоста князем. Каких только гадостей они тогда не наговорили друг другу. Поэтому встречаться с ним мстинскому судару совсем не хотелось.
Свой лагерь на Шелони Твердомир устроил неподалеку от места впадения в нее реки Мшаги. В округе находилось много солеварен, и появление рядом военного стана очень не понравилось шелонским сударам. И вскоре в гости приехал Станибор.
–…Смотрю, ты решил здесь всерьез укрепиться? – поздоровавшись с родственником, кивнул свояк на кучу заготовленных для стен палисада бревен. – А ведь тут наша земля.
– Нынче это вопрос спорный, – ответил Твердомир, стараясь говорить как можно спокойнее. – Эту землю вы получили от словенского князя, которого теперь отказались признавать.
– Будогост собирается ее отобрать?
– Стоило бы, но судары пока постановили не пускать вас в словенские земли. Так и передай своим соседям.
Почувствовав, что свояк с трудом сдерживается, Станибор поскорее с ним распрощался. Все, что было нужно, он выяснил, о чем и доложил шелонским сударам, дожидавшимся его возвращения в небольшой деревушке на противоположном берегу Мшаги.
– Лодок у них всего три, – добавил он к своему рассказу. – Но, думаю, как сойдет лед, их будет больше. И не исключено, что к ним добавятся ладьи, присланные Будогостом.
– Наверняка с воинами, – заметил обеспокоенно Добровит. – И что будем делать?
– Похоже, нам придется отказаться от торговли в словенских землях, – предложил Станибор. – Поищем покупателей соли среди чуди и кривичей.
– Нельзя позволить им закрепиться по соседству с нашими варницами! – заявил встревожено судар Местислав, владевший землями в верховьях речки Мшажки, впадавшей в Мшагу. – Следующим шагом Будогоста станет их захват.
– Ты предлагаешь начать войну?! – возмутился Станибор. – Напасть на моего свояка, у которого почти сотня воинов? Нет, мы так не договаривались. Одно дело признать князем Буревоя, и совсем другое самим начинать войну.
– Я согласен со Станибором, – поддержал его двоюродный брат Буревоя. – Но и опасения Местислава не лишены оснований. Предлагаю собирать дружины, а я поеду, потороплю изборского князя.
На этот раз дорога до Пскова заняла в три раза больше времени. Лед на реке стал непрочным, и Добровиту вскоре пришлось оставить ненужные уже сани и продолжить путь верхом вначале берегом Шелони, а затем по Черехе.
Псков встретил судара необычным многолюдьем и ледоходом на реке Великой. В окрестностях городища появились временные постройки и шалаши готовившихся к военному походу кривичей. Добровиту только не понравилось отсутствие защитного вооружения у большинства воинов.
– Ничего, топоры и копья тоже оружие, – успокоил гостя Лютша. – А кольчуги заменят войлочные кафтаны и щиты. Их уже делают.
Но когда Добровит рассказал, зачем приехал, псковский старшина заявил, что выступление Буревой наметил на начало лета, когда просохнет земля.
– Тогда мне придется ехать в Изборск.
– Бесполезно. Ты же знаешь характер своего двоюродного брата. К тому же именно в начале лета, когда закончатся полевые работы, должны подойти с воинами чудские старшины.
– К лету Твердомир укрепит лагерь, и взять его будет намного труднее. Да и подкрепление к нему обязательно подойдет.
Лютше пришлось согласиться с опасениями Добровита, и он обещал прислать через месяц в помощь шелонским сударам сотню воинов во главе с сыном Смоляном. Псковский старшина надеялся, что к тому времени ему удастся хоть чему-то научить не имеющих военного опыта общинников.
– Когда подойдет Смолян, вы окружите лагерь и перекроете подвоз туда продовольствия, – посоветовал он. – Ну а там они или сами сдадутся, или мы с Буревоем подойдем.
– Сотни для такого дела маловато, – засомневался Добровит. – Ведь придется перекрывать и Шелонь ладьями.
– Хорошо, постараюсь прислать полторы сотни, – пообещал Лютша. – Но это все, чем могу помочь.

Глава пятая

Как только закончилось половодье и немного подсохла земля, Радослав с собранными на берегах Луги воинами выступил к истокам Волхова. Большинство местных сударов участвовать в блокаде дорог с Шелони не захотели, но дружинников словенскому князю выделили.
В большое торговое селение Порость, расположенное на левом берегу Волхова, Радослав привел три десятка конных и почти полторы сотни пеших воинов. Там он неожиданно встретил Будогоста, занимавшегося набором воинов и их снаряжением.
– Я рассчитывал, что ты соберешь больше людей, – недовольно и озабоченно признался зятю словенский князь. – Лагерь Твердомира уже окружен шелонскими сударами и подошедшими к ним на помощь кривичами. Я послал туда ладьи с продовольствием, но они не смогли пробиться.
– Может, я попробую пройти берегом, – предложил Радослав.
– Ничего другого не остается, – согласился расстроенный Будогост. – Я уже послал гонца на Мсту, но, когда подойдут тамошние судары и старшины, неизвестно.
– Только моим людям нужен хотя бы день отдыха, – попросил зять. – И надежный проводник.
– С проводником трудностей не будет, а выступить надо как можно быстрее. Гонец от Твердомира рассказал, что там уже начался голод. Так что забирай подводы с припасами и отправляйся.
– Хорошо, выступлю через пару часов, – пообещал Радослав.
Возвратившись в лагерь, устроенный на окраине селения, зять Будогоста собрал военачальников и коротко сообщил о приказе князя, распорядившись готовиться к выступлению на помощь Твердомиру. Только судару Милогосту, командовавшему конным отрядом, он подробно рассказал о стоящей перед ними задаче.
– Вся надежда на тебя и обещанного князем провожатого, знающего те места. За пару дней мы должны выйти к Шелони.
Однако появившийся вскоре проводник Терех заявил, что добраться они смогут в лучшем случае на третий день. Во время половодья вода затопляла низкие болотистые берега озера Ильмень, превращая устья впадавших в него ручьев и речушек в широкие заливы.
– Завтра сам все увидишь, – пообещал проводник. – А сейчас нам надо выступать, чтобы к ночи добраться до брода через разлившуюся речку Варяжу. Летом ее и курица перейдет, а сейчас даже на броде воды по пояс.
Рассказ Тереха расстроил зятя словенского князя, но он взял себя в руки и пошел поторопить подчиненных с отъездом. Только через час, когда подъехали задержавшиеся подводы с продовольствием, они смогли выступить.
В сгущающихся вечерних сумерках лужский отряд добрался до берега реки и свернул в сторону ее верховий к броду. Но высланный вперед разъезд вскоре доложил ехавшему в середине обоза Радославу, что с того берега переправляются какие-то воины.
Зятю словенского князя подумалось, что отряду Твердомира удалось вырваться из окружения, но разведчики доложили о большом количестве переправлявшихся людей. В любом случае следовало выяснить, кто они, и Радослав поручил это Милогосту.
– Только в бой не вступай, лучше сразу отходи. А мы их тут встретим.
Опушка леса прекрасно подходила для устройства засады, и, проводив взглядом последнего растворившегося в вечернем тумане всадника, он приказал оставшимся воинам перекрыть дорогу телегами и готовиться к бою.
Радослав разделил лужских воинов на три части, две из которых заняли позиции по обе стороны от дороги. Остальные разместились в центре и должны были, впустив отряд Милогоста, снова загородить дорогу телегами.
Ждать возвращения конного отряда пришлось долго, туман все сгущался, и Радослав начал опасаться, как бы его воины не заблудились, сбившись с дороги. Лошадиный топот раздался почти одновременно с появлением всадников перед выставленными поперек дороги телегами.
– За нами погоня! – крикнул Милогост, соскочив с коня. – Их там несколько сотен.
– Приготовиться к бою! – зять словенского князя до боли в глазах всматривался в белую пелену тумана. – А где же твои воины?
– Погибли или заблудились в этом проклятом тумане. У брода нас атаковали кривичи, я узнал их по говору.
– И сколько их было?
– Судя по крикам со всех сторон, много.
Отругать судара за такой ответ Радослав не успел, перед перекрывавшими дорогу телегами внезапно появилось несколько десятков всадников. Остановленные неожиданной преградой они замешкались, став легкой мишенью для словенских лучников.
Когда последний из бежавших всадников растворился в тумане, Радослав велел осмотреть оставшиеся лежать на земле тела. Он надеялся, что кто-то из кривичей только ранен и его можно будет допросить.
Вскоре к нему привели двух раненых кривичей. Из расспросов пленных выяснилось, что возглавляет их сам изборский князь Буревой, а численность войска, состоящего из кривичей и чуди, почти две тысячи человек.
– Бери пару воинов и отправляйся в Порость, – приказал Радослав Милогосту. – Надо сообщить князю о появлении войск Буревоя. А я постараюсь их тут задержать.
Проводив гонцов, он приказал перекрыть дорогу телегами и с тыла на случай окружения противником. Хотя у него теплилась надежда, что Буревой просто обойдет их отряд, но уже через час в серой мгле короткой весенней ночи они отражали атаку кривичей.
Сам Радослав поначалу в сражении не участвовал, внимательно прислушиваясь и отправляя подкрепления то в центр, то на фланги. Но резерв быстро закончился, и, вынув меч, зять словенского князя двинулся вправо, где сеча, как ему казалось, была ожесточеннее…
Очнулся Радослав от яркого солнечного света, бившего прямо в глаза, и попытался понять, что с ним случилось. Но сильная головная боль мешала сосредоточиться. И все же ему удалось вспомнить ночной бой, крики и неожиданный хруст сухой ветки за его спиной.
– Ну что, очнулся? – склонился над ним проводник Терех, которого лужский судар сразу узнал. – Значит, жить будешь.
– Что со мной?
– Кто-то хорошо приложил тебя по голове. И если бы не шлем, то разговаривал бы ты сейчас с предками.
– А почему болят плечо и рука?
– Удар пришелся и по плечу. Ну-ка, попробуй встать, а то мы с Селятой устали тебя нести.
– А где он? – спросил Радослав, с трудом поднявшись с помощью проводника на ноги.
– Осмотреться пошел. На пока, водички попей…
Ушедший на разведку Селята вернулся нескоро. К его приходу зять словенского князя окончательно пришел в себя. Голова уже не кружилась, но рука все еще висела плетью, и сильно болело плечо. Перевязав его, проводник приложил какие-то травы, которые должны были уменьшить боль.
– Вокруг все спокойно, – доложил десятник Селята судару. – Так что можем идти дальше. Только куда?
Его вопрос застал Радослава врасплох. Судя по солнцу, время приближалось к полудню, и в Порости уже наверняка хозяйничали кривичи. Оставалось надеяться, что Милогост успел предупредить о них словенского князя.
– Пошли на север, – то ли приказал, то ли предложил зять Будогоста. – А там будет видно, что делать дальше.
– Тогда нам не по пути, – неожиданно заявил Терех. – У меня в Порости семья, я должен о ней позаботиться.
Радослав не стал отговаривать проводника, так как места, куда они направлялись, были ему хорошо знакомы. Там проходила дорога на Лугу, где он рассчитывал повстречать кого-нибудь из своих воинов. Как-то не верилось, что все они погибли.
И к вечеру под его началом уже было три десятка воинов, в том числе семь конных, двух из которых он сразу отправил на Лугу и в Ладогу к сыну Будогоста Вадимиру. Тесть говорил, что по весне великий князь русов и вендов Мстивой обещал прислать варягов и оружие.
А на следующий день Радослав перебрался на Волхов, оставив на дороге к Луге небольшую заставу во главе с десятником Селятой. Предольскому судару нужно было выяснить обстановку, а главное – разузнать, что с князем Будогостом.

Глава шестая

– Крепость мы обложили и готовимся к штурму, – доложил Лютша приехавшему Буревою. – Но при ее взятии можно потерять много людей, поэтому предлагаю поджечь внутренние строения, чтобы укрывшиеся там словене сами сдались.
Изборский князь ничего не ответил, рассматривая городок Гостомысла, который местные кривичи называли Словенском. Построенная на небольшом холме крепость была меньше Изборска, но именно отсюда потомки первого велетского князя Люба правили своими огромными землями.
– Нет. Крепость придется брать, и по возможности не разрушая. Я считаю, что именно здесь меня должны утвердить словенским князем.
– Может, еще и Будогоста взять живым, – попытался съязвить Лютша, недовольно посмотрев на зятя.
– А вот это не обязательно! – серьезно произнес Буревой.
Когда внук Гостомысла узнал о притязаниях Будогоста на власть, он хотел сразу же ехать на собрание словенской знати. Однако тесть отговорил, посоветовав дождаться известий от Добровита, а пока заняться сбором войска. Лютша напомнил, что за Будогостом стоят варяги, поскольку сам он никогда бы на такое не решился.
Поддержка варягами племянника Гостомысла и их возможное участие в предстоящей борьбе за власть не смутили Буревоя. Однако изборский князь согласился с доводами тестя, что одолеть противника они смогут, только набрав большое войско, значительную часть которого должны были составить отряды чудских старшин.
Большинство чудских племен[21 - Чудью тогда называли все финно-угорское население, проживающее от западных границ современной Эстонии до реки Волхов.]уже век считались зависимыми от изборских князей, но временами их все же приходилось принуждать к выплате дани силой. Поэтому привлечение чудских вождей или старшин к участию в войне было трудной задачей, на решение которой требовалось время.
Переговоры с вождями чуди затянулись почти на три месяца, и Буревою пришлось согласиться на двухлетнюю отмену дани. Зато теперь в его войске находилось почти полтысячи чудских воинов, являвшихся к тому же гарантией безопасности приграничных с ними селений кривичей.
– И затягивать с захватом Словенска не стоит, – закончив осматривать крепостные укрепления, продолжил изборский князь. – В ближайшее время сюда могут подойти дружины мстинских сударов.
– Лестницы для штурма доделают к вечеру, таран уже готов, – сообщил псковский старшина. – Если верить рассказу захваченного нами княжеского тиуна Стояна, ворота старые и проломить их не составит труда.
– Я хочу его видеть! – неожиданно потребовал Буревой.
Через полчаса в дом, где разместился изборский князь, привели избитого и окровавленного Стояна. Буревой приказал развязать пленника и велел тому рассказать о наиболее слабых местах укреплений городка, пообещав жизнь и свободу.
– Ну, во-первых, ворота, – разминал Стоян затекшие от пут кисти рук. – Как я уже говорил, петли на них поменяли, но сами доски остались прежние. Во-вторых, бревна срубов крепостной стены во многих местами прогнили и не выдержат сильного напора, к тому же их можно подкопать.
– Ты укажешь самые слабые места?
– И даже расскажу, что за ними находится. У меня с Будогостом свои счеты.
Князь вопросительно посмотрел на Лютшу.
– Можно попробовать проникнуть внутрь, когда начнем пробивать тараном ворота, – предложил тот, правильно поняв взгляд зятя. – Только надо все заранее подготовить.
– Действуй! – приказал Буревой. – А тебя, тиун, ждет еще награда, если поможешь моим воинам незаметно проникнуть в город.
На тестя можно было положиться, поэтому, назначив штурм на утро, он решил выспаться. Последние дни, начиная с взятия словенского лагеря на Шелони, Буревой спал урывками, справедливо полагая, что быстрота передвижения его плохо вооруженных воинов – главный залог успеха.
Несмотря на усталость, изборский князь еще долго беспокойно ворочался на медвежьей шкуре. А когда очнулся от руки псковского старшины, трясущего князя за плечо, Буревою показалось, что заснул он только что.
– Светает, и все готово к штурму… – сообщил Лютша, предложив зятю умыться. – Ночи сейчас короткие, самое время начинать.
Холодная вода помогла князю окончательно проснуться, и он велел приступать к штурму. А когда вышел из дома, воины уже подтаскивали к воротам закрепленный на телеге таран. Первые удары заостренного толстого бревна не смогли разбить ворот, осажденные начали закидывать кривичей стрелами, камнями и обливать смолой.
Почувствовав, что первая атака может захлебнуться, Буревой побежал помогать лучникам, ослабить активность защитников крепости. Тем временем начался штурм ближайших к воротам стен, и воины по приставленным лестницам полезли наверх.
– Не дело подвергать себя опасности, когда этого не требует обстановка, – заметил Лютша, подойдя к стрелявшему из лука князю. – Ты должен следить за ходом боя, чтобы вовремя сделать необходимые распоряжения.
– Я только немного помог лучникам, – весело оправдывался Буревой, отправляя последнюю в колчане стрелу в сторону крепостной стены.
Он хотел еще что-то сказать, но тут раздался треск пробитых тараном ворот, одна из створок рассыпалась в щепки, и в образовавшийся пролом устремились воины изборского князя.
– Наша берет!.. – радостно крикнул Буревой, но, когда увидел поднимающиеся над городком клубы дыма, настроение сразу испортилось. – Прикажи ворвавшимся в город воинам потушить пожары.
– Им сейчас не до этого, – заявил псковский старшина, с тревогой прислушиваясь к шуму боя. Подозвав сына Смоляна, он велел взять сотню кривичей и поспешить на помощь Добровиту, возглавлявшему ворвавшихся в город дружинников. – А когда сопротивление будет сломлено, займитесь тушением пожаров.
Проводив взглядом уже скрывшегося в проломе городских ворот сына, Лютша подумал, что им следует уже прикинуть, как действовать дальше. Захват Словенска – это только начало подчинения подвластных Гостомыслу земель.
– Когда ты спал, мне доложили о прорыве двух ладей во главе с воеводой Ратшей в сторону Ладоги и о возвращении ловатских сударов домой, – озабоченно сказал псковский старшина. – А еще мне сообщили о приближении к Словенску дружин мстинских сударов.
– И много у них воинов?!
– Где-то около пяти-шести сотен, – предположил Лютша. – Во всяком случае, не меньше. Так что поход на Ладогу придется отложить.
– Может, попробовать договориться с сударами? – неуверенно предложил Буревой. – Пошлем Добровита, он их лучше знает.
– Можно попытаться, – согласился тесть. – Но исход его поездки будет зависеть от того, на какие уступки ты согласишься пойти.
– А что они будут просить?
– По-видимому, утверждения обещанного Будогостом и захвата земель по Свири и ее притокам. Но об этом лучше расспросить Добровита. Вон он показался в воротах.
Дело в том, что изначально путь в Хазарию проходил по рекам Мсте или Ловати и проводка купеческих караванов приносила сударам хороший доход. Когда же на Свири и землях мери обосновались русы, словене лишились не только заработков, но и свободного прохода в низовья Волги, не говоря уже о пути в богатую мехами Биармию, который начинался у Белого озера.
– Словенск взят, пожары тушат, – устало доложил Добровит. – Тело убитого Будогоста нашли и опознали.
– Надо бы его похоронить, – не совсем уверенно произнес Буревой. – Все-таки родственник.

Глава седьмая

Когда показались первые строения Ладоги, Радослав пришпорил коня и через четверть часа въехал в ворота княжеской усадьбы. Не успел он спешиться, как с крыльца терема сбежал сын Будогоста Вадимир и забросал гостя вопросами. До княжича уже дошли слухи о появлении изборского князя в словенских землях.
– Да, это так, – подтвердил угрюмо Радослав. – Хуже того, воины Буревоя уже захватили Словенск, где во время штурма погиб твой отец. Прости, что привез дурные вести.
– Тебе это точно известно?! – не поверил Вадимир. – Кто-нибудь это подтвердил?
– Один из воинов воеводы Ратши, которому чудом удалось вырваться из захваченного кривичами Словенска. А еще на Шелони погиб твой дядя Твердомир. Это мне рассказал плененный нами чудин.
– И что нам теперь делать? – растерялся юноша.
– Пока не знаю. После ночного боя на Варяже мне удалось собрать полтора десятка воинов, столько же спаслось из захваченной кривичами Порости. Прибавь к ним еще четыре десятка приведенных Ратшей новобранцев. Вот и все наши силы на сегодня.
В сложившейся ситуации растерялся бы и более умудренный жизнью человек, а ведь Радослав был всего на пять лет старше шестнадцатилетнего Вадимира. Поэтому, посоветовавшись с княжеским воеводой, они решили перекрыть дорогу в низовья Волхова и ехать в Ладогу за помощью.
Однако, в отличие от главы купеческого товарищества, приславшего оружия в достаточном количестве, князь Мстивой смог выделить словенам всего лишь пятьдесят воинов. Из-за похода его брата Вислава на Константинополь великому князю даже пришлось сократить число варягов на своих торговых ладьях.
–…Я уже отправил к великому князю человека с просьбой прислать еще воинов, – поспешил добавить Вадимир. – Но когда они здесь будут, сказать трудно. Да и появятся ли вообще, особенно после того, как всем станет известно о гибели отца.
– Пустое. Будогост был князем, и ты его законный наследник, – попытался успокоить юношу Радослав. – Значит так. Нужно переговорить с воеводой Судиславом о помощи Ратше, после чего я отвезу ему оружие и отправлюсь на Лугу собирать новую дружину. Но мне нужны деньги?.. Хотя бы гривен десять.
– Велю сегодня же казначею Богше тебе их выдать, – пообещал княжич. – Думаю, заминки не будет, торг в Ладоге нынче знатный.
Сборы с торговцев составляли главную часть здешних доходов. А осенью к ним прибавлялись подати с окружавших Ладогу хуторов и деревушек, уплачиваемые зерном и другими продуктами. Однако собранного продовольствия едва хватало, чтобы прокормить три десятка дружинников, постоянно находившихся в Ладоге.
Это обстоятельство и встревожило Вадимира, когда Радослав, осмотрев привезенное из Миллина[22 - В то время этот город являлся столицей вендского торгового союза, именно его скандинавы называли Холмгардом.] оружие, предложил увеличить ладожскую дружину.
– До зимы еще надо дожить, – заметил на его опасения лужский судар. – Или ты думаешь, кривичи сюда не заявятся?.. Ладно, нечего гадать, едем к Судиславу.
Варяжскому воеводе уже было известно о гибели Будогоста, и он выразил гостям сочувствие. Кроме командования варяжской дружиной, в обязанности Судислава входил сбор податей с подвластной ему чуди и словен, а также наблюдение за обстановкой в словенских землях, где у него были свои глаза и уши.
Узнав о гибели Будогоста, он позвал приехавшего от князя Мстивоя пятидесятника Яруна, который согласился с его опасениями по поводу обещанной помощи словенам. Одно дело поддерживать князя, и совсем другое – его совсем юного сына, тем более, когда не известно пойдут ли за ним местные судары и старшины.
Так что приезд сына и зятя Будогоста не сулил любшанскому воеводе ничего хорошего. Изворачиваться и юлить Судислав не умел, поэтому сразу рассказал о своих сомнениях.
– …И главное, я не уверен, что князь Мстивой сможет вам сейчас чем-то помочь. Из-за похода против ромеев он крайне стеснен в воинах.
– Но ведь вы обещали?! – возмутился Радослав.
– Мы не отказываемся. Но только после того, как наши воины вернутся из похода в Константинополь.
– И что же нам теперь делать? – произнес Вадимир, совсем упав духом.
– Сражаться! Оружие у вас есть. Соберите людей и перекройте дорогу на Ладогу. Пусть каждая впадающая в Волхов речка станет преградой на пути Буревоя.
– Но мы хотя бы можем рассчитывать на присланных Мстивоем варягов? – поинтересовался Радослав, уже понимая, что большего от любшанского воеводы не добиться.
– Я поговорю с пятидесятником Яруном, – заверил Судислав. – И думаю, мне удастся его убедить помочь вам задержать Буревоя.
Любшанский воевода сдержал слово, и на следующий день две варяжские ладьи присоединились к судам Радослава, на которых тот вез оружие отряду Ратши. Однако на волховских порогах Ярун неожиданно отказался плыть дальше.
– Это не наша война, – заявил на упреки зятя Будогоста варяжский пятидесятник. – Хватит и того, что мы возьмем под охрану здешний волок и прикроем вас с тыла.
Радославу ничего не оставалось, как смириться, к тому же нельзя было исключать прорыв ладей Буревоя к порогам. Тогда отряд Ратши оказался бы отрезан от Ладоги и окружен. Но ведь такое могло случиться и в любом другом месте Волхова, у словенского воеводы просто не хватало сил перекрыть реку!
– Да не расстраивайся ты так из-за варягов, – успокаивал зятя Будогоста Ратша, когда они встретились. – Пятьдесят человек ничего бы тут не изменили. Чтобы надолго задержать продвижение кривичей, надо самое малое две-три сотни воинов.
– А без них насколько ты сможешь остановить Буревоя? – спросил Добровит обеспокоенно.
– От силы на месяц. По моим сведениям, у него более тысячи человек. Нам остается только надеяться на мстинских сударов. Нападение с их стороны могло бы надолго удержать изборского князя от похода в Ладогу.
Словенский воевода решил не пугать и без того встревоженного Радослава своими сомнениями насчет мстинских сударов. На днях ему стало известно, что Буревой начал с ними переговоры, и все теперь зависело от того, как быстро они смогут договориться.
А на третий день после отъезда Радослава на Лугу словенскому воеводе доложили о появлении на Волхове ладей мстинских сударов и идущем берегом войске изборского князя. Оправдались самые дурные его предположения, и Ратше ничего не оставалось, как отдать приказ об отходе.
Первую серьезную попытку задержать кривичей он предпринял на реке Керести, оставив там четыре десятка воинов во главе с десятником Селятой, ставшим его правой рукой.
– Действуй больше из засад и присматривай за берегом: высадившись там, они могут тебя обойти, – наставлял словенский воевода помощника. – Если что, уходи в леса и пробирайся к реке Тигода, на которой я устрою Буревою новую встречу.
Но только на два дня Ратше удалось сдержать продвижение войск изборского князя на Тигоде. На третий противник большими силами высадился у него в тылу, и, если бы не подоспевший вовремя Селята со своими людьми, от отряда словенского воеводы никого бы не осталось.
Не имея возможности дальше сражаться, Ратша дождался ночи и, погрузив раненых дружинников на ладьи, отплыл к волховским порогам. Он надеялся совместно с варягами устроить там новую линию обороны, но пятидесятник Ярун вдруг заявил, что уводит варягов в Любшу.
– Я не вижу смысла здесь оставаться после того, как мстинские судары поддержали Буревоя. Да и вам не советую тут долго задерживаться.
– Ну что будем делать? – полюбопытствовал Селята у явно огорошенного Ратши. – Может, попросить варягов хотя бы помочь перетащить через пороги наши ладьи? А то, какие работники из уставших и раненых?
– Попроси, – согласился еще не пришедший в себя воевода. – И выставь посты.
После ухода варягов словенам оставалось только последовать их примеру. Но Ратша понимал, что в Ладоге им тоже долго не удержаться. Буревой не оставит их в покое, а Вадимир слишком молод, чтобы объединить вокруг себя словенских старшин и сударов. Так что теперь все зависело от того, сможет ли изборский князь договориться с варягами.

Глава восьмая

– Все сторонники сына Будогоста вчера покинули Ладогу, – доложил Добровит, подойдя к ехавшему на коне во главе войска Буревою.
– А ладьи мстинских сударов так и не появились, – посмотрев на пустынные воды Волхова, зло заметил князь. – Ну я им это припомню… И где теперь искать моего двоюродного братца?
– Наверное, в Любше.
– Ладно, разберемся. Но вначале приволоки ко мне здешнего тиуна, – приказал Буревой. – И предупреди воинов, чтобы не обижали жителей.
Бегство Вадимира расстроило изборского князя намного меньше, чем исчезновение местного тиуна и княжеского казначея Богши. С ними испарилась и надежда расплатиться с дружиной из ладожской казны. Оставалось лишь надеяться, что бывший тиун Стоян сумеет быстро собрать необходимую сумму.
Даже после его помощи при штурме Словенска и на переговорах с мстинскими сударами молодой князь не доверял предавшему Будогоста тиуну. Но он прекрасно понимал, что на первых порах ему не обойтись без человека, хорошо разбиравшегося в здешних делах.
– К осени мне нужно сто гривен, – заявил князь появившемуся Стояну. – Назначаю тебя тиуном Ладоги, и, если справишься, опять возглавишь управление над всеми словенскими землями.
– За такой срок собрать сто гривен будет трудно. Такая сумма и за весь год не всегда набиралась, – слукавил тиун. – Если только увеличить размер мыта[23 - Пошлина на ввозимые товары, в данном случае – торговый сбор.]…
– Делай, что хочешь, но к концу лета сто гривен должны быть собраны. И не забудь подготовить себе здесь замену.
Резко закончить разговор изборского князя вынудило появление тестя и двоюродного брата, с которыми предстояло решить, что делать дальше. Было ясно, что мстинские судары будут настаивать на обещанном Буревоем выступлении против варягов, но бегство сторонников Вадимира и известие об активной деятельности Радослава на Луге вызывали справедливые опасения.
– У сына Будогоста больше сотни воинов, что вместе с любшанскими варягами – серьезная сила, – напомнил Добровит. – Думаю, вначале надо разобраться со всеми предателями, а уж потом задирать варягов.
– Сомневаюсь, что Судислав позволит напасть на людей Вадимира на своих землях, – возразил Буревой.
– Ну, это можно выяснить, встретившись с варяжским воеводой, – предложил псковский старшина. – Пусть Добровит съездит и потребует выдачи беглецов. Тогда все и прояснится.
С доводами тестя пришлось согласиться, и на следующий день шелонский судар отправился в Любшу, находившуюся рядом с Ладогой, чуть ниже по течению на противоположном берегу Волхова.
Варяжская крепость, стоявшая на высоком мысу, образованном впадавшей в Волхов небольшой речушкой, казалась совершенно неприступной.
Изначально на этом месте был небольшой острог кривичей, который сожгли появившиеся здесь больше ста лет назад велеты или венды, как их называли чудины. Место переселившимся на Волхов велетам понравилось, они построили тут крепость, захваченную лет тридцать назад варягами.
«Да, взять эти стены высотой почти в десять аршин[24 - Мера длины, равная 0,71 метра.] будет непросто, – думал Добровит, поднимаясь на крутой берег, над которым возвышалась крепость. – Если штурмовать ее, так только со стороны посада».
Посадские избы почти вплотную подступали к крепостной стене, что могло облегчить действия нападавших воинов. Но посад даже со стороны реки был обнесен трехаршинным тыном, который тоже пришлось бы брать с боем. Да и дубовые ворота с коваными накладными петлями выглядели, в отличие от ворот Словенска, как новые.
– Куда прешь?!
Дорогу шелонскому судару преградил один из стражников.
– К вашему воеводе. Меня послал к нему словенский князь Буревой.
– Лихога! – крикнул варяг напарнику. – Пойди, доложи Судиславу о приезде посланника изборского князя.
Явное непризнание даже охранником его двоюродного брата словенским князем не сулило Добровиту ничего хорошего. Однако варяжский воевода принял посланца Буревоя дружелюбно, предложив гостю вина.
– Оно привезено с юга королевства франков, где много солнца и поэтому виноград всегда хорошо вызревает, – пояснил Судислав, наливая в серебряный кубок ярко-красное вино. – Попробуй, ты такого, думаю, не пил.
– Вино на самом деле отменное, – отпив немного из серебряного кубка, согласился шелонский судар. – Но я приехал не бражничать. Князь Буревой послал меня сюда с требованием выдать мятежников, попытавшихся захватить принадлежавшую ему по праву рождения власть над словенами. Прежде всего, сына Будогоста Вадимира и его людей.
– Здесь их нет! – нахмурился Судислав. – А если кто из жителей Ладоги сюда и переехал, так это его личное дело.
– Верю, что тут их нет, но они укрылись на ваших землях.
– Мы никому не запрещаем селиться на них, если переселенцы не нарушают наши обычаи и законы. А по ним Вадимир и его сторонники всего лишь изгнанники.
– И ты не станешь их защищать, если мы попытаемся догнать и наказать беглецов?
– Не стану скрывать, Вадимир просил предоставить ему и его людям убежище, – неохотно признался Судислав. – На что я заявил, что такой вопрос может решить только князь Мстивой. Мы ведь обещали не вмешиваться в ваши дела.
– Ну да, поэтому вы и признали Будогоста словенским князем, – не удержавшись, съязвил Добровит.
– После того, как его утвердили князем ваши старшины и судары, – напомнил хозяин. – Кстати, передай Буревою, что дань обычно платится до первого снега.
Напоминание о дани в двести гривен, которая ежегодно выплачивалась варягам, явно не понравилось бы изборскому князю, ратовавшему за освобождение Любши. Поэтому, рассказывая о переговорах с варяжским воеводой, Добровит и словом о ней не обмолвился.
Получив известие об убийстве Радославом лужского судара Воибуда, он горел желанием как можно быстрее оказаться на Луге, чтобы отомстить за смерть шурина. Но Буревой решил сам туда отправиться, поручив двоюродному брату разобраться с Вадимиром и его людьми.
– И не возвращайся без моего братца или его головы, – строго приказал князь. – Все дружины мстинских сударов в твоем распоряжении, а тебя, уважаемый тесть, попрошу присмотреть за Ладогой и варягами.
Рассказ Добровита о неприступности Любшанской крепости подействовал на словенского князя отрезвляюще, он окончательно решил не задирать сейчас варягов. Надо было вначале укрепить свою власть в словенских землях и хорошо подготовиться к предстоящей войне.
«Ничего, настанет и их черед, – успокаивал себя Буревой. – Они мне за все заплатят…»

Глава девятая

Спрыгнув с ладьи на берег, варяжский пятидесятник Ярун огляделся, не узнавая рыбацкую деревушку в устье Волхова. С появлением в ней беглецов из Ладоги она стала похожа на что-то среднее между торжищем и большим стойбищем.
– Кого-то ищешь?.. – здороваясь с пятидесятником, поинтересовался Ратша.
– Привел твоему княжичу обещанные Судиславом ладьи, – пояснил Ярун. – Не подскажешь, где его найти?
– Пойдем, провожу. Что нового в Любше?
– Сегодня приезжал посланец от Буревоя с требованием вас выдать, о чем Судислав отправил меня предупредить Вадимира. Воевода считает, что вам следует уходить.
Известие о возможном появлении воинов двоюродного брата сын Будогоста воспринял болезненно. Он так и не смог свыкнуться, что после бегства из Ладоги стал изгоем. Да и предложение Ратши немедленно отправиться к князю Мстивою вызвало лишь раздражение.
– Нужны мы ему, как собаке пятая нога! Женщин и детей прикажешь тоже с собой тащить?
– Их можно отправить на Свирь, Судислав ведь обещал, что тамошний воевода Крут нам поможет. А если обосноваться на реке Паша, оттуда недалеко до твоих родовых владений. Можно наведаться.
Последние слова воеводы заставили Вадимира задуматься. После бегства из Ладоги его больше всего беспокоила судьба матери, которую вряд ли оставит в покое Буревой. Младшая дочь Гостомысла Словуна жила в усадьбе мужа Будогоста, и хоть та располагалась в глуши, рано или поздно двоюродный брат туда доберется.
– Хорошо, будь, по-твоему. Людей на Пашу поведешь вместе с Богшей. Казначей займется там обустройством, а ты сразу отправишься в мои родовые земли. И затягивать с отъездом не стоит. Выступаем завтра…
Приказ сопровождать беглецов на Свирь не понравился словенскому воеводе. Он опасался, что по молодости Вадимир не проявит достаточной настойчивости на переговорах с князем варягов[25 - Так как земли великого князя русов и вендов населяли разные племена, словене всех их называли русами или варягами по наименованию приплывающих к ним воинов.] Мстивоем. Однако выказанная сыном Будогоста рассудительность порадовала Ратшу, считавшего, что нет ничего хуже неопределенности.
Выполнение распоряжения княжича затянулось до вечера: нужно было назначить старших на ладьи, распределить людей и грузы по судам. Только уже в сумерках у воеводы получилось повидаться с сыном Нежданом, которого он собирался взять с собой, но тот ожидаемо отказался.
– Вадимир уже назначил меня старшиной на свою ладью. Как я могу теперь отказаться?
– Ну, это я бы решил. Но не стану вмешиваться, если ты того не желаешь. Тебе пора уже самому принимать решения и нести за них ответственность.
– Спасибо, отец, за понимание, – обрадовался Неждан. – Я тебя не подведу.
– Только учти, сейчас одной верности и храбрости недостаточно. После гибели Будогоста его сын оказался в очень трудном положении, и, если варяги ему не помогут, власти Вадимиру не вернуть. Так что в Велегарде[26 - Древняя столица руских князей, находившаяся на реке Парсенте рядом с Колобжегом.] помоги княжичу, чем сможешь.
Эти слова отца не выходили у юноши из головы, когда на следующий день они провожали ладьи на Свирь. Несмотря на свои двадцать лет, Неждан уже побывал за морем, сопровождая князя Гостомысла в его последней поездке в Велегард. Тогда он был простым дружинником, а сейчас на нем лежала ответственность за ладью и находившихся на ней людей.
– И нам пора отчаливать, – негромко произнес Вадимир, и стоявшие рядом с ним воины пошли к ладьям.
А сын Будогоста еще на какое-то время задержался на берегу, словно прощаясь с родной землей. Ехать к варягам княжичу не хотелось, но без их помощи отцовскую власть ему не вернуть.
– Весла на воду, отплываем, – приказал Вадимир, оказавшись на ладье Неждана. – Да поможет нам Велес[27 - Главный бог ильменских словен.] благополучно доплыть до Велегарда!
Озеро Нево[28 - Ладожское озеро.] встретило словенские ладьи северным ветром, который к полудню усилился настолько, что пришлось засветло причалить к берегу на ночевку. Да и на следующий день погода не улучшилась. Так что только к вечеру третьего дня ладьи Вадимира вошли в протоку, соединявшую озеро с Варяжским морем.
Но и на море встречная волна несколько дней подряд серьезно замедляла продвижение словенских ладей, что княжич посчитал плохой приметой. Поэтому, оказавшись в заливе, куда впадала река Луга, решил зайти в ее устье и в ближайших селениях что-нибудь узнать о Радославе.
Дурные предчувствия Вадимира подтвердились. Оказалось, что наспех собранная лужским сударом дружина разбита Буревоем. Говорили, что сам Радослав уцелел, но, где он сейчас, никто не знал. И княжич решил задержаться, чтобы все выяснить.
– Мне надо точно знать, что случилось, – отправляя Неждана вверх по реке, напутствовал Вадимир ладейного старшину. – Будь осторожен и быстрее возвращайся.
Его просьбу не составило труда выполнить, так как уже на второй день сын Ратши встретил Радослава. Вместе с ним в низовья реки на трех ладьях и полутора десятках лодок плыли беглецы, которые не ждали ничего хорошего от кривичей Буревоя.
– Они сжигают селения и всех убивают, – докладывал Радослав княжичу. – Даже женщин и детей. Причем особенно зверствуют чудины.
– Не ожидал я от двоюродного брата такой жестокости, – озабоченно признался Вадимир. – Значит, теперь вся надежда на Мстивоя, к которому мы плывем.
– Тогда я с тобой! У меня есть, что ему рассказать. Оказывается, за признание его словенским князем Буревой обещал мстинским сударам изгнать варягов и захватить земли веси[29 - Земли племени весь тогда находились под контролем великого князя русов и вендов. И именно там в то время проходил главный торговый путь на Волгу.].
– Но ты ведь ранен, – возразил княжич, кивнув на забинтованную голову и левое плечо зятя.
– Да, досталось мне, – признался тот. – Даже сознание потерял после пропущенного удара. Спасибо слугам – вытащили из боя, а то бы не разговаривали мы сейчас.
– Лучше плыви на Свирь, куда я отправил Ратшу. Казначей Богша загрузил все ладьи воском и мехами, но одну, думаю, удастся освободить.
– Нет, я с тобой. Раны уже заживают, а моих людей на Свирь проводит брат Воемир.

Глава десятая

– Вот и устье Арсены[30 - Река Парсента.], – взволнованно произнес Вислав, стоя на носу ладьи, и крикнул гребцам подналечь на весла.
Руянский[31 - Как уже упоминалось в предыдущей книге, название «руяне» появилось позже описываемого времени, но я продолжу так называть вассальное руское княжество на острове Рюген.] князь торопился повидаться со старшим братом, великим князем русов и вендов Мстивоем прежде, чем продолжит путь в Миллин, откуда он ранней весной отплыл в Константинополь, чтобы наказать ромеев[32 - Так именовали себя жители Византийской империи.] за захват руских торговцев. Поход завершился удачно, но имелась одна проблема, о которой надо было посоветоваться с братом.
У ромеев, согласившихся выплатить русам двести пятьдесят тысяч номизм[33 - Золотая монета весом 4,55 грамм.] за ущерб, причиненный купцам, не оказалось столько наличных денег, и большую часть суммы они выплатили товарами. Чтобы все их забрать, Виславу даже пришлось увеличить число своих судов за счет лодок ромеев, по размеру примерно таких же, как ладьи.
– Намучались мы с ними на порогах и волоках, – сидя тем же вечером в княжеском тереме за столом, жаловался брату руянский князь. – А теперь вот думай, что с этим добром делать. Если сразу все распродавать, нормальной цены вряд ли получишь?
– В таких делах я плохой советчик, – с улыбкой заметил Мстивой, радуясь удачному завершению похода. – Тебе лучше поговорить с Велемудром, глава купеческого товарищества уж точно в этом разбирается.
Вислав так и собирался сделать, но боялся, что его могут обмануть в оценке привезенных товаров. Не будет же он обмерять каждый кусок ткани или шелка, которые в зависимости от сорта и качества ценились по-разному. Были сомнения и насчет стоимости привезенных украшений и посуды.
– Хорошо, я распоряжусь, чтобы к подсчету и оценке товаров подключились тиун Домослав и его приказчики, – пообещал великий князь, поняв наконец, чего от него хочет младший брат. – А теперь расскажи подробнее о походе. Потери большие?
– К сожалению, без них не обошлось, человек триста мы недосчитались, – помрачнел руянский князь. – Благодаря неожиданности нашего появления под стенами Константинополя и уходу оттуда войск императора Михаила крупных потерь удалось избежать. Столица у ромеев большая и многолюдная, но после захвата нами гаваней им ничего не оставалось, как согласиться на возмещение ущерба.
– Долго торговались?
– Пару дней. Когда мы начали разорять окрестности, им сразу же захотелось побыстрее от нас избавиться. Меня, как ты понимаешь, это тоже устраивало, ведь в любой момент мог вернуться император или подойти войска из соседних областей. Только оказавшись в устье Днепра, я почувствовал облегчение и понял, как нам повезло. Несмотря на подлость угров[34 - Так русы звали мадьяр.] и мощь царства ромеев, мы сумели наказать их за вероломство и освободить наших людей.
– А что там с уграми?
– Когда наши ладьи миновали днепровские пороги, их правитель Леведий сообщил о нас стратегу[35 - Военный и административный глава области или по-ромейски – фемы.] Херсона, письмо которого мы перехватили. А возвращаясь, я предъявил его Леведию, но старик, посулив уменьшить вдвое плату за проход, свою вину так и не признал.
– Надо было вообще ничего не платить, – возмутился старший брат.
– Я поступил иначе. Взял с него клятвенное обещание устроить в этом году набег на земли сиверов. Да и сами мы дорогой немного посчитались с ними за недавнее нападение на Куявию[36 - Одна из вассальных областей Руси, которая в арабских источниках именуется Куяба.]. Князю Диру это не понравилось, но я оставил ему для защиты Самвита[37 - Император Константин Багрянородный называл эту куявскую крепость Самватас.]и днепровских перекатов сотню воинов, и он успокоился.
Мстивой от такого решения младшего брата был не в восторге, так как платить тем воинам наверняка придется ему. Он уже давно считал переселение отцом куявов на Днепр ошибкой, которая дорого обходилась великокняжеской казне. Однако отказать в помощи князю Диру он не мог, и не только из-за торговых караванов, направлявшихся в Константинополь.
С приходом к власти на Руси ободритского князя Радегаста восточный путь в Итиль оказался перерезанным словенами. В то время руские, а точнее, гаутские[38 - В то время гауты, проживавшие в Поморье, и гуты с острова Готланд, являлись подданными великого князя русов и вендов.] ватаги уже доходили до Ромейского моря[39 - Черное море.], через которое можно было тоже попасть в Хазарию. Однако для надежности такого пути русам требовалось прочно обосноваться на Днепре.
Разбои на его берегах гаутов настроили местных жителей против русов, и Радегасту пришлось переселять туда куявов во главе с князем Самвитом. В то время как раз глопяне[40 - Большое славянское племя, населявшее центральные земли современной Польши. Кстати у «Баварского географа», составившего в девятом веке перечень живущих восточнее франков племен, нет никаких полян.] захватили его земли, и куявскому князю ничего не оставалось, как согласиться на предложение двоюродного брата. Но только после того, как Самвит породнился с князем соседей древлян, там наступило относительное спокойствие.
К тому времени русы уже подчинили словен, отбив волоки на впадавших в Свирь реках, и новый торговый путь оказался не нужен. Только когда началась торговля с ромеями, он опять стал востребован. Но сейчас продолжение поездок руских купцов в Константинополь было под большим вопросом.
«Правда, остается еще Херсон, можно торговать с ромеями и через него», – подумалось Мстивою, и он поинтересовался у брата договором, который просил заключить с ромеями глава купеческого товарищества.
– Они отказались его даже обсуждать, сославшись на отсутствие императора. И что я мог сделать?..
– Думаю, лучше мне поехать с тобой в Миллин, – неожиданно решил великий князь. – От этих торгашей, как любит говорить старик Домослав, всегда жди какой-нибудь пакости. Как бы Велемудр не захотел пересмотреть наши условия.
По ним вся добыча после вычета из нее десятин великого князя и торгового союза делилась поровну между всеми участниками похода. Правда, оставались еще не оговоренными сумма возмещения семьям погибших и доли Вислава и других руководителей похода. Именно они сейчас беспокоили Мстивоя, так как отсутствие договора с ромеями позволяло Велемудру попытаться что-нибудь себе выторговать.
Но глава купеческого товарищества не стал этого делать, когда через два дня они встретились с ним в Миллине. Причитавшаяся доля добычи позволяла ему полностью возместить купцам потерянные в прошлом году в Константинополе товары. А привезенные Виславом письменные гарантии безопасности для руского посольства давали надежду на заключение торгового договора с ромеями.
– Товары, разумеется, нам следует придержать, – согласившись с опасениями руянского князя, подтвердил Велемудр. – А насколько, решим после того, как пересчитаем и оценим.
– Как только закончат разгружать, пришлю к тебе в помощь Домослава, – предложил Мстивой, вспомнив свое обещание брату. – А когда удастся все распродать?
– Я что, гадалка?! – резко заявил глава купеческого товарищества, у которого уже давно были отвратительные отношения с княжеским тиуном. – Нужно сначала осмотреть товар.
– Кудря, принимавший его у ромеев, говорил, что здесь он будет стоить в два-три раза дороже, – заметил Вислав.
– Много сын Неговита понимает, – проворчал Велемудр, которому уже надоел этот пустой разговор. – Вы лучше скажите, что собираетесь делать с новым словенским князем Буревоем?
Дорогой в Миллин Мстивой рассказал брату о смерти их родственника Гостомысла и неудачной попытке поставить на его место Будогоста. А также о сыне Будогоста, который приехал в Велегард за помощью против двоюродного брата Буревоя, убившего его отца. Но затевать сейчас войну со словенами великий князь был не готов.
– Это я к тому, что на днях ко мне заходил сын Будогоста Вадимир, – пояснил глава купеческого товарищества, нарушая затянувшееся молчание.
– Настырный юноша, – сказал раздраженно Мстивой. – Я же ему объяснил, что до весны мы ничем не сможем помочь.
– Ты хочешь посмотреть, как поведет себя Буревой? – предположил Велемудр. – Вполне разумно. Только имей в виду, купцы уже начали жаловаться на двукратное увеличение мыта на привозимые в Ладогу товары.
– Пусть переносят торговлю в Любшу – предложил великий князь. – Воеводу Судислава я предупрежу.

Глава одиннадцатая

Прожив в Миллине более полугода, Вадимир так и не смог привыкнуть к суете и многолюдью большого торгового города. А с приходом весны, которая здесь наступала раньше, его еще сильнее потянуло на родину. Но приходилось сидеть и ждать ответа от великого князя.
– Похоже, нам нынче никто не станет помогать, – заявил как-то вечером княжичу Радослав, тоже изнывавший от безделья и тревоги за отправленную на Свирь семью. – Я сегодня говорил с Домославом, так он рассказал о большой вероятности нападения франков на ободритов, а значит, сейчас Мстивой не будет затевать войну со словенами.
Подобные новости Радослав приносил не в первый раз, но к мнению старика тиуна стоило отнестись серьезно. До недавнего времени он был княжеским наместником в Миллине, и только преклонный возраст да напряженные отношения с главой купеческого товарищества заставили Мстивоя заменить его племянником Радмиром.
– И что ты предлагаешь? – уныло и мрачно поинтересовался Вадимир. – Ведь без помощи варягов Буревоя не одолеть.
– Домослав посоветовал нам самим навербовать воинов из людей, которые остались не у дел после возвращения из прошлогоднего похода в Константинополь.
– На какие деньги?
– У нас осталось двадцать гривен из суммы, переданной тебе Богшей. К тому же примерно столько мы получили за проданные товары и меха.
– Много навербуешь воинов на сорок гривен, – раздраженно заметил Вадимир.
– А нам много и не надо, чтобы устроить Буревою беспокойную жизнь. Я начну с устья Луги, а ты со стороны варяжских земель на востоке.
Предложение Радослава неожиданно понравилось юноше, хоть и не сулило победы над двоюродным братом. Но Вадимиру важнее было наказать предавших Будогоста словенских сударов, которых он считал истинными виновниками гибели отца.
Но перед тем, как приступить к осуществлению предложенного плана, он решил еще раз встретиться с великим князем. Из состоявшегося с ним вскоре разговора стало окончательно ясно, что помощи от варягов в этом году ждать не стоит. Напрямую Мстивой об этом не сказал, но по тому, как его обрадовало заявление юноши о возвращении на родину, все было понятно без слов. Князь даже обещал обеспечить словен всем необходимым в дорогу.
По его распоряжению Домослав не только снабдил их продуктами на месяц, но и передал Вадимиру три ладьи, которые тот собирался покупать. В отличие от княжеского тиуна, глава купеческого товарищества щедростью не отличился, отправив словен к тысячнику Громиру, который должен был помочь навербовать людей.
– Сколько вам надо и для каких целей? – сразу спросил у словен оставшийся не у дел после похода на Константинополь тысячник. – И главное – на какой срок?
– Около сотни на год для набегов в землях словен, – ответил Радослав, увидев растерянность на лице княжича.
– Это будет стоить по гривне на человека. И только потому, что вас прислал Велемудр, – произнес Громир грубо. – Две трети платите сразу, остальное – по окончании договора, в который также входит обеспечение варягов едой и всем необходимым. Если такие условия устраивают, я уже завтра начну присылать людей, куда укажете.
– Отправляй их в княжескую крепость на острове, – велел лужский судар, видя, что Вадимир так и не пришел в себя от вызывающего поведения бывшего тысячника.
– Но у нас ведь нет и пятидесяти гривен, – напомнил княжич, когда они оказались на улице.
– Зато теперь будет выбор, – заметил весело Радослав. – Да не тушуйся ты, нам ведь не нужны бродяги, первый раз взявшие в руки оружие.
Имеющихся у словен денег хватило для оплаты только шестидесяти человек, но это были опытные и хорошо вооруженные воины. Княжеский тиун на них тоже выделил продукты и передал Вадимиру десять гривен, присланных Мстивоем. А также предложил словенам доставить в Любшу груз, сразу уплатив за него двести кун, которые сын Будогоста отдал Радославу, когда они оказались в устье Луги.
– Если будет опасно, сразу перебирайся к нам на Свирь, – попросил, прощаясь, Вадимир. – Может, тебе подсобить, наверняка Буревой усилил заставы на реке?
– Ничего, справлюсь, заодно сразу проверю нанятых нами людей.
– Тогда до встречи! Как только доберусь до наших, сразу пошлю к тебе Воемира.
Простившись с мужем сестры, юноша приказал отплывать, ему хотелось как можно быстрее оказаться в Любше. Там, передав груз местному тиуну, он не захотел встречаться с воеводой Судиславом, который в прошлом году отказался принять семьи бежавших из Ладоги воинов.
Не пришлось Вадимиру повидаться и со свирским воеводой Крутом, оказавшимся в отъезде. Ждать его возвращения княжич не стал и, выяснив, что словене осели на реке Паше, сразу отплыл в ее верховья. А на третий день он уже обнимал мать, вывезенную сюда Ратшей в прошлом году.
– Ну, как тут дела? – поинтересовался Вадимир, когда к нему явились словенский воевода и казначей.
– Да вроде все в порядке, – поосторожничал старик Богша. – Избы построили до морозов, сена успели заготовить. Приведенный из твоей усадьбы скот благополучно перезимовал. Только с хлебом было туго, но по весне вспахали и засеяли все поляны, и, если Велес даст хороший урожай, зерна хватит до следующей осени.
– А как с деньгами?
– Осталось всего три сотни кун, и примерно столько же будет, если продать меха. Нам с Ратшей пришлось расплатиться за прошлый год с дружинниками.
– А сколько их у тебя осталось? – спросил княжич, посмотрев на воеводу.
– Тридцать два человека, не считая меня и лужан. Остальные по весне разошлись по домам.
– И ты отпустил?!
– Закончился срок договора, а продлевать его они отказались.
– Ладно, обойдемся без них. Кстати, где Воемир?
– В двух днях пути отсюда, – сообщил Ратша. – Мы там устроили убежище для женщин и детей на случай, если нагрянут незваные гости.
– Это хорошо, – похвалил Вадимир. – Но дожидаться гостей мы не станем, сами их навестим. Готовь воинов к походу.

Глава двенадцатая

Расплатившись в начале осени с чудинами и кривичами полученной из Ладоги сотней гривен, Буревой распустил их по домам. А сам с небольшой дружиной решил зимовать в полуразрушенном Словенске. Туда же вскоре приехал Стоян, восстановленный в должности княжеского тиуна.
Из общения с ним изборский князь узнал много любопытного о размерах податей, уплачиваемых словенскими старшинами и сударами. Платили они в основном мехами, поэтому Гостомысл, а в последние годы заменявший его Стоян отправлялись в полюдье поздней осенью. Зерном и другими продуктами подати взимались лишь с ближайших к Ладоге и Словенску селений.
Буревою хотелось знать точно, кто сколько платит, поэтому всю зиму он объезжал с тиуном свои новые владения. Словенский князь решил прислушаться к просьбам сударов, самим собирать подати с окрестных общин. Но оказалось, тогда княжеская казна лишится трети дохода из-за разницы цен на мех на местах и у варяжских купцов.
Так что, вернувшись из полюдья, Буревой оставил, все как было. А весной, когда на Волхове сошел лед, он загрузил ладьи собранными мехами и отплыл в Ладогу.
– Во второй половине лета там больше торгуют медом и воском, – пояснял сопровождавший князя Стоян. – Варяжские купцы стали охотно их брать. Ну и, конечно, мехами, привозимыми из отдаленных мест.
Длительное общение с тиуном заставило Буревоя изменить настороженное к нему отношение. К тому же он понял, что в ближайшие годы не сможет обойтись без его услуг. Однако в Ладоге после разговора с наместником Добровитом недоверие к Стояну вернулось. Вышло так, что из-за увеличения торговой пошлины варяжские купцы перестали приезжать на ладожский торг.
– Ты что, ее не отменил?! – строго спросил князь у двоюродного брата.
– Отменил и даже ездил по этому поводу к Судиславу, – оправдывался Добровит. – Но варяжский воевода заявил, что не командует купцами.
– А ну-ка тащите сюда Стояна! – приказал воинам Буревой, а когда того привели, с трудом сохраняя спокойствие, поинтересовался у княжеского тиуна, что теперь делать.
– Можно не пускать в Любшу наших людей, – посоветовал испуганный Стоян. – И купцы рано или поздно сюда вернутся. Не повезут же они свои товары домой.
Идея показалась хорошей, и князь приказал Добровиту, кроме самой реки, выставить заставы еще на ее берегах. Но уже на следующий день в княжеском тереме появились первые недовольные блокадой дорог в Любшу. В основном это были словенские старшины и судары, которые привезли на продажу собранные за зиму меха.
– Не дело, государь, так поступать, – жаловались они. – Из-за твоих застав приехавшие в Ладогу варяжские купцы сильно занижают цены.
Князь почувствовал, что недовольство словенской знати будет только расти и может обойтись ему дороже недополученных казной денег. Вызвав Добровита, он приказал снять заставы. А когда двоюродный брат собирался уходить, задержал его и рассказал о появившемся на Луге Радославе.
– …Он уже разгромил нашу заставу в устье и движется к Сабским порогам.
– Я могу завтра же туда выехать, – предложил ладожский наместник, вспомнив об убитом шурине Воибуде.
– Нет, ты мне нужен здесь. С Радославом разберется воевода Кур, который уже обо всем сообщил Лютше. А с тобой я хотел посоветоваться вот по какому делу. Мне кажется, мстинские судары были правы, что Любшанская крепость у нас как заноза в пятке.
– Это точно. Только вытащить ее будет непросто.
– Вот мне и хотелось бы знать, что, по твоему мнению, для этого нужно?
Но наместнику Ладоги отвечать на вопрос двоюродного брата в тот день не пришлось. Помешал слуга, доложивший о приехавшем от судара Ладомира гонце, который настаивал на немедленной встрече с князем.
Так Буревой узнал о появлении воинов Вадимира на словенских землях по реке Сясь, из-за чего под угрозой разорения оказались многие селения. Положение осложнялось тем, что большинство тамошних старшин и сударов находились сейчас по торговым делам в Ладоге.
– Ну и что ты на это скажешь?! – возмущенно спросил у двоюродного брата князь, нервно расхаживая по комнате. – Отсиделись у варягов, и давай нам гадить. И думаю, не без их помощи. Я немедленно еду к Судиславу и потребую от него объяснений.
– Можно съездить, можно и спросить, только не горячись. Любшанский воевода – всего лишь исполнитель воли Мстивоя. Именно у него, как я сегодня узнал, провели зиму Радослав и Вадимир.
– Тогда я просто обязан потребовать их выдачи. Я к Судиславу, а ты готовь мою дружину к отплытию. Также найди старшин и сударов из тех мест: надо посоветоваться, где лучше перехватить разбойников.
Поездка в соседнюю Любшу заняла немного времени, и через полчаса ладья словенского князя причалила к противоположному берегу Волхова, где шумел большой торг. Буревой насчитал больше тридцати купеческих ладей, что усилило его и без того дурное настроение.
Видимо, поэтому разговор с варяжским воеводой сразу не заладился. Начал его словенский князь с обвинений в переманивании всегда торговавших в Ладоге купцов.
– А я не могу указывать купцам, где торговать, – спокойно ответил Судислав, с любопытством наблюдая за возмущенным внуком Гостомысла. – Вы сами увеличили торговые сборы в два раза. Надо было думать, что делаете.
– Может, это мы помогаем сыну Будогоста и Радославу разорять наши земли? – с издевкой поинтересовался Буревой. – Скажи еще, тебе неизвестно, что зиму они провели в гостях у твоего князя?
– У кого они гостили, мне безразлично, – заметил варяжский воевода, начиная раздражаться. – Меня больше волнует, когда я получу прошлогоднюю дань, о которой уже не раз напоминал твоему наместнику в Ладоге.
– Пусть ее платит Вадимир из украденной моей казны, – заявил словенский князь вызывающе. – А я не стану ничего платить, пока не угомоните сына Будогоста и его негодяев. Так и передай Мстивою.
– А ты не много на себя берешь?! Это похоже на объявление войны.
– Если она начнется, то из-за ваших враждебных действий, что тоже можешь передать своему князю.
После разговора, не прощаясь, Буревой ушел, а Судислав еще долго сидел в раздумьях. Столь дерзкое поведение данника не укладывалось в голове варяжского воеводы. Теперь ему стало понятно, почему Гостомысл не хотел видеть старшего внука[41 - Подтверждение негативного отношения Гостомысла к старшему внуку имеется в выписках В.Н. Татищева из «Иоакимовской летописи».]словенским князем.

Глава тринадцатая

– Ты прав, взять варяжскую крепость трудно, – согласился с двоюродным братом Буревой, вернувшись из поездки в Любшу. – Но избавляться от этой занозы придется.
– Только после нее нам еще нужно очистить от варягов все чудские и веские земли, – напомнил Добровит. – А для этого потребуется в два-три раза больше воинов, чем было у нас прошлым летом.
– Кстати, ты передал ладейным старшинам мой приказ о завтрашнем выступлении?
– Передал и даже успел переговорить с сударом Хитроем, усадьба которого находится рядом с верховьями Сяси. По этой реке он и предлагает плыть, чтобы отсечь Вадимиру путь на Пашу, где тот обосновался. Правда, не знаю, как поведут себя варяги, ведь нам придется пересечь их земли.
– Ничего, переживут! – беспечно отмахнулся Буревой.
Вечером он сам встретился с Хитроем, чтобы узнать о тех местах, но судар заявил, что готов сопровождать князя, и необходимость в дальнейших расспросах отпала. Также выяснилось, что попасть в свои родовые земли Вадимир может только через Сясь. А в том, что он захочет побывать дома, Буревой не сомневался.
На следующий день, как только рассвело, восемь ладей словенского князя и присоединившееся к ним судно Хитроя выплыли из Ладожки в Волхов и взяли курс в его устье. Только через озеро Нево можно было попасть в низовья Сяси, где тоже жили словене, платившие подати варягам напрямую.
Сясь была рекой порожистой, и только на четвертый день дружина Буревоя добралась до впадения в нее Тихвинки, где уже начинались словенские земли. Князь там сделал остановку, разослав во все стороны разведчиков, которые вскоре доложили о полутора десятках ладей и лодок, спускавшихся с верховий Сяси.
Засаду Буревой устроил на ближайших порогах, но передовой отряд разбойников ее обнаружил, и, разделавшись с двумя десятками воинов Вадимира, князю пришлось начать преследование его основных сил. А на следующий день в засаду попала уже сама дружина словенского князя. К счастью, затаившихся по берегам воинов оказалось немного, и на следующее утро погоня возобновилась. Но в полдень Буревою доложили о брошенных судах.
– И где нам теперь их искать? – растерянно поинтересовался словенский князь у Хитроя.
– Они пошли к Тихвинке, – предположил тот, осмотревшись. – Только если до реки их не догоним, дальше идти будет бесполезно.
Доверившись ему, Буревой стал отбирать дружинников в погоню за Вадимиром. Но сразу начать преследование не получилось, словенскому князю доложили о появлении нового отряда, идущего с верховий Сяси. И вечером они встретились с мстинскими воинами во главе с сударом Ладомиром.
– Узнав о разорении нескольких поселений на Сяси, я быстро собрал кого смог, и двинулся на встречу Вадимиру, – сообщил князю вельский судар. – У меня было чуть больше сотни человек, но они сразу отступили, а мы двинулись за ними.
– Это вы молодцы, – похвалил судара Буревой.
– Если бы не упрямство старшин, отказывающихся выделять людей, я бы этих разбойников уже давно настиг.
– Ничего, они у нас теперь недолго побегают.
– Ты что, собираешься идти на Пашу? – удивленно поинтересовался Ладомир. – Но ведь могут вмешаться варяги?
– А ты предлагаешь дать этому негодяю зализать раны и снова напасть?!
– Тебе виднее, но я бы раньше времени не задирал варягов. К тому же если начинать, то с Любши.
– Но я не могу постоянно тут находиться, оберегая ваши селения.
– Ну, это вопрос решаемый. Дай мне право собирать ополчение, и, ручаюсь, Вадимир сюда больше не сунется.
Делать вельского судара наместником на Мсте Буревой опасался, а передать в его подчинение как воеводы десяток-другой общин было можно. Для этого князю пришлось поехать вместе с ним на Мсту, чтобы объявить о своем решении старшинам, после чего Буревой поплыл в Словенск, где его уже ждал Лютша.
Тесть привез князю хорошие новости: им с воеводой Куром удалось окружить и разгромить отряд Радомира. В том бою погиб и сам предольский судар, его тело опознали несколько человек.
– …Кур с дружиной пошел вниз по Луге навести там порядок, а я сюда.
– Отлично, что приехал, – обрадовался Буревой. – А то пришлось бы за тобой посылать. К осени мне понадобится тысяча воинов, и надеюсь, ты поможешь набрать их среди кривичей и чуди.
Рассказ о решении начать войну с варягами серьезно встревожил псковского старшину. Но, зная упрямство зятя, он не стал его отговаривать, собираясь вначале выяснить причины такого шага и главное – понять, сознает ли Буревой, что война будет долгой и тяжелой.
– Твое недовольство варягами справедливо, только не уверен, что мы сейчас к ней готовы, – выслушав доводы зятя, сказал Лютша. – Как только начнется война, твоя казна лишится основного источника дохода, ведь варяжские купцы перестанут приезжать в Ладогу.
– Мы можем торговать через земли чуди или наших соседей зелонов. А после того, как очистим от варягов Волгу, будем сами плавать в Хазарию.
– На все это потребуются не только силы, но и время. Твой прадед, имя которого ты носишь, смог продержаться, воюя с варягами, всего три года. А дед Гостомысл потерял в той войне трех сыновей. Ты хочешь, чтобы наши земли превратились в безлюдную пустыню?
– Войны без потерь не бывает.
Князь осознавал справедливость слов тестя, но они не могли его остановить и заставить отказаться от задуманного. Единственное, что он пообещал Лютше, так это собрать в конце лета все словенских старшин и сударов для принятия окончательного решения. Князь хотел заручиться поддержкой всей словенской знати.
– Правильно, это поможет тебе их сплотить, – одобрил задуманное зятем псковский старшина. – Большинство из них тридцать лет назад сами воевали с варягами или потеряли в той войне кого-нибудь из родственников. Вот только на какое время хватит этого задора?
– Так ты поможешь мне людьми? – спросил Буревой, уставший от сомнений Лютши.
– Разумеется, ведь я твой тесть. Но мне бы хотелось знать, на какую оплату они могут рассчитывать?

Глава четырнадцатая

Дней через десять после отъезда князя в Словенск Ладомир собрал старшин, над которыми его поставил воеводой Буревой. Вельский судар надумал построить острог на Тихвинке, чтобы заранее знать о появлении в тех местах Вадимира, а для этого были нужны люди.
– Я тут прикинул, чтобы быстрее закончить все работы, нам надо отправить туда каждого третьего мужика или парня.
– В самую-то уборочную страду?! – возмутился Войнег, и собравшиеся старшины поддержали его одобрительным гулом.
– Речь идет о нашей безопасности, – продолжил Ладомир, не обращая внимания на общее недовольство. – Князь назначил меня воеводой и велел вместе с вами обеспечить охрану границ с варяжскими землями.
– А зачем тогда мы платим ему подати? – не сдержался опять сташина Войнег. – Пусть отрабатывает деньги.
От этого заявления уже попахивало бунтом, и воевода приказал вывести строптивца во двор и выпороть за неуважение к князю. Вельскому судару подумалось, что это будет уроком остальным старшинам, и правда: в тот день уже никто не осмелился перечить.
Однако выпоротый Войнег не только был главой большой общины, но и, занимаясь торговлей, пользовался всеобщим уважением. И, выйдя во двор по окончании собрания, большинство старшин стали помогать избитому товарищу, подняться на ноги и дойти до Мсты.
– Ничего, я еще посчитаюсь с этим вонючим козлом! – ругался Войнег, усаживаясь в лодку. – За каждую каплю крови заплатит.
– Зря угрожал ему при всех, – заметил сосед Верета, когда отплыли от берега. – Если кто донесет, могут быть неприятности. Ладомир – сволочь трусливая и злопамятная.
– Не по зубам я ему…
Несмотря на такие заявления, оказавшись дома, Войнег велел брату Белоусу отобрать одиннадцать мужчин и, снабдив их всем необходимым для строительства острога, завтра же отправить в усадьбу вельского судара.
– А с местью мы обождем, – пояснил он. – Надо сперва поправиться.
Только через полмесяца Войнег начал понемногу выходить из дома, и все это время его не покидали мысли о мести вельскому судару. Но пока Ладомир – княжеский воевода, его убийство даже на законном поединке считалось бы преступлением.
Возможность поквитаться с мерзавцем появилась вместе с Веретой, который его навестил и рассказал, что в Словенске все только и говорят, что о предстоящей войне с варягами. Буревой собрал там всех старшин и сударов, чтобы обсудить и утвердить это решение.
– Но ведь нас с тобой туда не позвали, – ухмыльнулся Войнег. – Значит, князь собрал не всех старшин.
– А что это меняет? – не понял Верета.
– Только то, что это не наша война. Тем более ничем хорошим для словен она не закончится.
– И что ты предлагаешь?
– Ну, в этом деле каждый сам за себя. Я бы лично ушел на Чагоду или Мологу. Туда ни Буревой, ни варяги не доберутся.
Но когда Войнег заговорил об этом с младшим братом, тот неожиданно заупрямился. Белоус считал, что они не в том возрасте, когда так просто начинать все заново. Да и переселялись обычно ранней весной, чтобы было чем кормить на новом месте скотину. Единственное, на что он согласился, – так это отправить на Чагоду часть молодежи.
– Будь, по-твоему, – не стал далее настаивать старший брат. – Я сам их провожу.
Сборы затянулись на несколько дней, и перед самым уходом стало известно о вернувшемся из Словенска Ладомире. По слухам, князь поручил ему, собрав дружину, выступить в варяжские земли на Свири, а сам с основными силами готовится идти на Любшу.
– Жди теперь гостей от воеводы, – предупредил брата Войнег. – Будут обо мне расспрашивать, скажи: уехал по торговым делам. На рассвете мы уйдем.
Ватаги охотников тогда часто покидали дома для зимнего пушного промысла, поэтому дорогой они не вызвали ни у кого подозрений. Но, дойдя до верховий Чагоды, Войнег решил оставить ребят, опасаясь не успеть предупредить воеводу Судислава о нападении Буревоя.
– Так рекой и идите, – наставлял он сына Невера, которого назначил старшим. – Тут несколько дней до усадьбы нашего родича Тверши, он поможет выбрать место и обустроиться.
– А ты, отец, куда?
– По торговым делам. А куда, тебе лучше не знать. Вот пятьдесят кун на всякий случай, но постарайся их не тратить.
Простившись с молодежью, Войнег повернул на Сясь, где купил лодку и быстро сплавился в низовья реки. Там он ее продал и уже пешком добрался до Любши, где встретил лужского судара Милогоста. С ним старшина не раз плавал торговать к булгарам и хазарам.
– Каким ветром тебя сюда занесло? – удивился Войнег, обнимая приятеля. – Ты вроде унаследовал усадьбу после смерти брата и перестал заниматься торговлей?
– Усадьбу мою еще в прошлом году сожгли люди Буревоя. Хорошо семью заранее отправил сюда к отцу жены. Да ты его знаешь: купец Жировит. Вот теперь у него обитаю.
Лужский судар рассказал, как сражался с войсками Буревоя сначала на Волхове, потом на Луге. А когда пришлось бежать, он не поехал вместе с остальными на Свирь, а остался в Любше, где жила его семья.
– А ты что, на торг приехал? – полюбопытствовал Милогост, устав ругать прежнего и нынешнего словенских князей.
– Какая уж торговля… – выругался Войнег. – Приехал предупредить воеводу, что этот Буревой решил затеять войну с варягами. – Не знаешь, Судислав в крепости?
– Вроде был там, – ответил неуверенно лужский судар, явно огорошенный сообщенной приятелем новостью.
Она означала, что ему опять придется куда-то увозить семью. Проводив старшину до ворот крепости, Милогост решил дождаться его, чтобы подробнее расспросить о планах Буревоя.
Варяжский воевода выслушал Войнега спокойно, он уже знал о приближении словенского войска к Ладоге. Новостью стало лишь известие о решении словен напасть сразу и на Свирские земли. Отпустив старшину, он велел разыскать тиуна и пятидесятника Яруна.
– Бери половину своих людей и отправляйся на Свирь, – приказал Судислав появившемуся первым пятидесятнику. – Предупреди воеводу Крута о выступлении против него словен и помоги ему отбиться.
– А ты, Радета, свози все припасы в крепость и готовься к осаде, – велел воевода подошедшему тиуну. – И предупреди купцов, пусть сворачивают торговлю.

Глава пятнадцатая

С появлением первых тревожных слухов о войне со словенами великий князь Мстивой вызвал к себе племянника Радмира. А когда наместник Миллина приехал в Велегард, стало известно, что полуторатысячное войско Буревоя уже в Ладоге.
– Не знаю, отважится ли он на нападение, но надо готовиться к худшему, – заявил за обедом Мстивой. – Любшанскую крепость им будет взять тяжело, а вот наши торговые караваны под угрозой. Тебе нужно срочно отплывать и обеспечить им безопасный проход через озеро Нево.
– Но для этого потребуется пара сотен воинов, а у меня и половины не наберется, – напомнил Радмир. – Еще нужны ладьи, доставшиеся нам в прошлом году ромейские лодки, плохо подходят для такого плаванья.
– Попроси помочь Велемудра, – посоветовал великий князь. – Глава купеческого товарищества не меньше нашего заинтересован в безопасности возвращающихся из Хазарии торговцев.
– А что будет с Любшей?
– Надеюсь, Судислав продержится до весны. Он прекрасно понимает, что сейчас мы ему ничем не поможем. А весной готовься к походу в земли словен.
– Так, может, мне сразу заняться его подготовкой? – княжескому наместнику совершенно не хотелось плыть куда-то перед самой зимой. – А на озеро Нево я отправлю сотника Светослава с дружиной.
– Смотри сам. Только пусть отплывают быстрее.
Вернувшись в Миллин, Радмир вызвал Светослава, на которого мог полностью положиться, и приказал готовить дружину и ладьи к походу. А потом отправился к главе купеческого товарищества договариваться о выделении хотя бы сотни варягов.
Велемудр был главой не только купеческого товарищества, но и торгового союза вендских городов, а значит – располагал большими денежными и людскими ресурсами. Кроме этого, он был посадником Миллина – главного города торгового союза.
Старик встретил великокняжеского наместника приветливо, в отличие от его предшественника, все вопросы они пока решали без ссор, учитывая взаимные интересы. Вот и сейчас Велемудр сразу пошел навстречу гостю, пообещав завтра же передать в распоряжение Радмира сотню варягов на четырех ладьях.
– Только хватит ли этого для сопровождения торговых ладей и помощи воеводе Судиславу? – усомнился глава купеческого товарищества.
– Мстивой считает, что сейчас еще рано посылать туда войска, – пояснил княжеский наместник. – О нападении словен на Любшу пока не слышно, а если оно и случится, в крепости достаточно воинов и продовольствия, чтобы продержаться до весны.
У посадника Миллина были большие сомнения по поводу Любшанской крепости, гарнизон которой состоял всего из сотни варягов. Его явно огорчило решение великого князя отложить помощь Судиславу до весны: он надеялся еще в этом году пристроить слонявшихся без дела после похода на Константинополь бывших воинов.
Придя к власти, Мстивой запретил жителям подвластных ему земель участвовать в набегах норманнов[42 - Дословный перевод – северные люди. Так франки называли всех разбойников, нападавших на их земли, вне зависимости от национальной принадлежности.], и безработные воины стали головной болью Велемудра. А морские конунги продолжали пытаться вербовать людей в городах торгового союза, и его главе приходилось жестко пресекать эти попытки.
– Ну, мне пора, – Радмир прервал затянувшееся молчание. – Спасибо за помощь.
– Не за что! А в Любшу ты все же загляни. Хорошо бы знать, что там происходит.
Племянник Мстивоя не стал объяснять старику, что сам он никуда не собирается плыть, но Светославу его просьбу передал. А на следующий день Радмир познакомил сотника с двумя варяжскими пятидесятниками, присланными Велемудром.
– Отплываете завтра. У тебя все готово?
– Надо еще догрузить часть продовольствия и запастись водой.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/nikolay-sokolov-32648335/slovenskaya-rus-71024020/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
«Византийская империя» – придуманный историками термин.

2
Так называли наемников, служивших гребцами и охранниками на ладьях купеческого товарищества и руских князей, которых так же использовали как военную силу в зависимых от русов землях.

3
Слово «сударь» сегодня имеет иное значение, поэтому для обозначения словенской знати мягкий знак пришлось убрать.

4
Западнославянское племя, часть которого в середине восьмого века переселилась в верховья Волхова для обеспечения безопасности торговых путей в Хазарию.

5
Судя по выпискам В.Н.Татищева из «Иоакимовской летописи», в истории словен было два князя с именем Буревой: отец Гостомысла и внук последнего.

6
Вместе с велетами на Волхов переселились выходцы из других славянских племен, поэтому их всех стали называть словенами.

7
Изначально варягами именовали вооруженных гребцов вне зависимости от их национальности, но словене так называли и дружинников князя русов, и вендов, а позже и всех приплывающих к ним из Варяжского (Балтийского) моря.

8
Отец словенского князя Гостомысла.

9
Первая каменная крепость на территории Руси, находилась она на правом берегу Волхова недалеко от Ладоги.

10
Последний словенский князь, на котором пресеклась династия велетских правителей. Двоюродный брат короля ободритов Гостомысла, погибшего в войне с франками в 844 году.

11
Древняя мера веса, соответствующая франкскому фунту, а позже европейской марке. В описываемое время на Руси она состояла из двадцати солидов или ста двадцати арабских дирхем.

12
В некоторых летописях он пишется как Плесков, что, на мой взгляд, искажение.

13
Их еще именовали селы или селоны. Жили они по берегам Западной Двины и, судя по кладам арабских монет, им удавалось до десятого века не пропускать даже руских торговцев через свои земли.

14
Управляющий двором, усадьбой, а в случае с княжеским тиуном – и всеми подвластными землями.

15
В то время деньги у славян назывались скот. Любопытно, что в древнескандинавском – skaatR – наименование серебряной монеты, как и sceatt(a) в древнеанглийском языке.

16
Самое большое из найденных на сегодня славянских селений возникло еще в 7-8 веке на речке Прость в верховьях Волхова.

17
В поздних летописях его называют Вадимом, но в описываемое время имена словенской знати еще не сокращались.

18
Славянское племя, коренное население верховий Западной Двины, Днепра, Волги и озера Ильмень.

19
В то время фунт и гривна были счетными единицами для франкских денариев и арабских дирхем, которые в древней Руси называли кунами от искаженного хазарами их арабского наименования «куфические». Куна весила 2,73 грамма серебра и являлась основной монетой на землях Восточной Европы.

20
Представители ободритской династии уже не называли себя каганами Руси.

21
Чудью тогда называли все финно-угорское население, проживающее от западных границ современной Эстонии до реки Волхов.

22
В то время этот город являлся столицей вендского торгового союза, именно его скандинавы называли Холмгардом.

23
Пошлина на ввозимые товары, в данном случае – торговый сбор.

24
Мера длины, равная 0,71 метра.

25
Так как земли великого князя русов и вендов населяли разные племена, словене всех их называли русами или варягами по наименованию приплывающих к ним воинов.

26
Древняя столица руских князей, находившаяся на реке Парсенте рядом с Колобжегом.

27
Главный бог ильменских словен.

28
Ладожское озеро.

29
Земли племени весь тогда находились под контролем великого князя русов и вендов. И именно там в то время проходил главный торговый путь на Волгу.

30
Река Парсента.

31
Как уже упоминалось в предыдущей книге, название «руяне» появилось позже описываемого времени, но я продолжу так называть вассальное руское княжество на острове Рюген.

32
Так именовали себя жители Византийской империи.

33
Золотая монета весом 4,55 грамм.

34
Так русы звали мадьяр.

35
Военный и административный глава области или по-ромейски – фемы.

36
Одна из вассальных областей Руси, которая в арабских источниках именуется Куяба.

37
Император Константин Багрянородный называл эту куявскую крепость Самватас.

38
В то время гауты, проживавшие в Поморье, и гуты с острова Готланд, являлись подданными великого князя русов и вендов.

39
Черное море.

40
Большое славянское племя, населявшее центральные земли современной Польши. Кстати у «Баварского географа», составившего в девятом веке перечень живущих восточнее франков племен, нет никаких полян.

41
Подтверждение негативного отношения Гостомысла к старшему внуку имеется в выписках В.Н. Татищева из «Иоакимовской летописи».

42
Дословный перевод – северные люди. Так франки называли всех разбойников, нападавших на их земли, вне зависимости от национальной принадлежности.