Главная страница | Стихи и поэзия | Магия общения

Магия общения
Алла Богодяж
Сборник стихов Аллы Богодяж – про магию общения с вами, дорогой читатель, про чудо обретения дара голоса в зрелом возрасте, после множества пережитых потрясений. Послевоенная Одесса, Ленинград, строительство Байконура, долгие годы упорного труда… Верность и предательство, гнев и терпение, самостояние и самопознание – жизненный путь героини и автора так тесно связан и переплетён с судьбой любимой Родины, что порой сложно определить, какое из стихотворений относится к гражданской лирике, а какое – к любовной. Но все они отличаются искренностью, правдивостью и глубиной чувств и эмоций.

Алла Богодяж
Магия общения

© Алла Богодяж, 2024
© «Издание книг. ком», о-макет, 2024
* * *
Магия общения
О, магия общения —
как чудотворство,
Когда вдруг ощущение —
что без притворства.
А роли жёсткая игра —
всё монологом.
И нет партнёров. Не беда —
для диалога,
Коль на подмостках стих звучит
набата зовом
И чью-то душу бередит
высоким словом.
9 августа 2004 г.

Зачин
Моих страстей бесценные сюжеты
Рождают зыбкие видений силуэты.
И не дотронуться до них, не ощутить.
А если тонкими штрихами воплотить
Из слов и нежных, и простых, и точных,
И разбросать восторг смятения построчно?
Пусть вымыслы переплетутся меж собой
И мифы их украсят нитью золотой.
28 августа 2014 г.

О витязе, о жнице, о судьбе
Мчался, мчался витязь в поле.
Хорошо ему на воле!
Манят дали, как мираж,
Есть и силы, и кураж.
И ведь диво, а не поле!
Захотелось поневоле
Отдохнуть, испить водицы,
Только нет нигде криницы.
А Судьба подстерегла,
Закрутила, напрягла.
А Судьба уж тут как тут,
Наготове держит кнут:
Жеребца ли подстегнуть,
Молодцу ль не дать заснуть.
Солнце в небе высоко,
До деревни – далеко.
Ишь, колышется пшеница,
В одиночку парит птица.
Да вон в поле дева жнёт,
Песню весело поёт.
Стало вдруг Судьбе обидно:
Говорят ведь – ей всё видно.
Как тут встречу отменить?
Впрочем, так тому и быть.
Дальше – больше, как ни странно,
Необычно и туманно:
Где, когда, кто убивал,
Чтоб от взгляда – наповал?
Ох, Судьба сама застыла
И от дива рот раскрыла:
Ведь хотела позабавить,
Заодно себя прославить,
А теперь уж не исправить.
Что же следствию представить?
Мир объяла тишина.
Чья же тут была вина?
Кто ж из них глядел в кристалл,
Если сразу – наповал?
Чтоб от взгляда – два убитых,
Как в былинах у ракиты.

Но в преданьях есть уловка:
Хороша всегда концовка.
То-то вдруг раздался смех.
Не двоих, а сразу всех.
2013–2014 гг.

Вольтова дуга
Уже звучала мысль когда-то:
«Зачем вы посетили нас?»
И откровенность так чревата,
Когда вокруг бессчётно глаз.

Но как прекрасно пробужденье
Души дремавшей и страстей,
Уснувших чувств и вдохновенья,
Когда чарует соловей!

И что вопрос мой без ответа,
И что смятенье ваше вдруг!
Вы были выше «мнений света»
И победили мой испуг.
23 сентября 2006 г.

Что это?
«Улыбнись, потому что это было».
Габриэль Гарсиа Маркес
Такое часто ли бывает или редко?
И что за таинство – глаза в глаза?
А если вмиг зазеленеет ветка
И даст плоды цветущая лоза?
январь 2014 г.

О сказке и прочем
Иллюзий сладких собираю лепестки
И аромат стихов, что мне предназначались,
С улыбкой строю из них зыбкие мостки
К той яви, где когда-то мифы зачинались.

Не летом, не зимой, не ночью, днём, не ранью
Жизнь так внезапно повернулась новой гранью.
Он был, тот яркий взлёт, такое ж приземленье.
И только я стою, не пряча удивленья.

Не жаль мне грёз моих невинных чистоты,
Не жаль мне грёз и высоты, и красоты.
Ушла в небытие, не воплотившись, сказка,
Остался молодцу намёк. И мне – подсказка.

Из солнечных лучей я обозначу круг,
В нём разожгу костёр, сжигая невезенье.
И станет весело, тепло, светло вокруг.
И Небо нам зачтёт попытку воплощенья.
12 июня 2012 г.

Смятение
В борениях с собой,
В метаниях смятенья
От мук какой ценой
Искала облегченья?

В борениях с собой
Пыталась отшутиться,
Звала себя Ягой,
А пела словно птица.

В борениях с собой,
В объятиях сомненья
Я истину любви
Постигла как спасенье.
2014 г.

Как жаль!
Оставьте, граф, свои волненья:
Флёр тайны не вернуть назад.
Примите для успокоенья
Моих стихов бегущий ряд.

Неосторожных, князь, признаний,
Не ждите. Слов цветущий сад
Из самых добрых пожеланий
Я вам дарю: то сердца клад.

Ваш имидж, цезарь, безупречен?
Как жаль – не Клеопатра я!
Но в шансе, что как дар отмечен,
Победа дивная моя.
8 июня 2012 г.

Не зарекайся!
Спешила радоваться и смеяться —
И вдруг пронзила остро мысль, признаться:
«Не ты ль письмом Татьяны возмущалась,
Сказав: «Чтоб так открыться? Никогда!»
Загадочно Фортуна улыбалась,
Срок отодвинув твоего суда».
О молодость моя – максималистка!
И что же скажет зрелость – фаталистка?
2013 г.

Очарование души
Из вершин голубых
и слепящих снегов,
Из палящих лучей
и летящих ветров,
Из мерцающих звёзд
и поющей метели,
Из журчащих ручьёв
и звенящей капели,
Из листвы молодой
и златых облаков,
Из мелодий ещё не рождённых стихов,
Из ночной тишины
и несбыточных снов,
Из божественных зорь
у морских берегов,
Ароматов пьянящих полей и лугов,
Из сердечного жара,
в чём сила плодов.
Из цветущей сирени плела кружева,
Как алмазы,
из чуда рождались слова:
Люблю тебя,
очей моих отрада,
Загадка жизни или тайна сна.
Люблю тебя,
моей судьбы награда,
Люблю тебя,
моих страстей весна.
Люблю тебя,
заветных дум творенье,
Люблю тебя,
мечтаний светлый лик.
Храню в себе восторг тот и смятенье.
Люблю тебя.
Как Неба дар велик!
январь – ноябрь 2014 г.

Освещённая солнцем
Мне б сосной вековечной
На утёсе стоять,
Мне бы кроной беспечно
Красоту воспевать,
Бесконечность просторов,
Горизонт и зарю.
Что ж от пристальных взоров
Я другое творю?
Словно пряха, сидела
За станком день и ночь,
Миф иль сказку напела
Тем, кто слушать не прочь:
Без вины виноватая
Перед миром стою,
Без вины виновата я,
Что сказала «люблю»
И что с радостным смехом
Разлетелось вокруг
И откликнулось эхом,
Как спасеньем от мук.
Сентябрь 2014 г.
* * *
Крутилась молча белкой в колесе,
Металась птицею в железной клетке
И стойко сохраняла при себе
Надежду вновь запеть в лесу на ветке,
Купаться в солнечных ласкающих лучах,
Вдыхать озона свежесть ранним утром
И аромат пьянящих трав в слезах
Или в росе, манящей перламутром,
И любоваться красотой небес
И облаков изменчивых игрою,
И пить из родника земных чудес,
И просто жить и быть самой собою.
24 июня 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Ещё не остудить желаний,
Не успокоиться душой.
И сладок плен воспоминаний,
И стих опять звучит струной.

Какой же искры – вдохновенье
И грёз отчаянных полёт?
Не помогает мне смиренье —
Очарование живёт.
Ещё в час слёз иль упоенья

Не устаю с мольбой шептать:
Да обойдёт меня забвенье
Так мыслить, чувствовать, дышать.
11 августа 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

На пруду
На пруду бранились камыши:
«С этим ветром – никакой тиши.
Кому ласков, кому озорной.
Носится опять как чумовой».

Все надувшись, замерли лягушки,
Очень две квакливые подружки.
Так хотелось квакнуть раз-другой
И победно скрыться под водой.
Но молчали (чтобы без обид),
Сохраняя свой достойный вид.
Мох, что где хотел, там зеленел,
От угодничества почернел.
Улетела вмиг на клевера
От греха подальше мошкара.
Комарьё, решив не раздражать,
Перестало на лету жужжать.
Под корягой спрятались мальки,
И, мелькнув, исчезли мотыльки.
А кулик, танцуя на волнах,
Пискнул звонко вдруг «туик» в сердцах.
Лишь сосна мохнатыми ветвями
Обнималась весело с ветрами.
Видно, там, на взгорье, свой режим
И приволья зов неодолим.
29 июня 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Tete-a-tete
Не флирта объясненье tete-a-tete!
Она в партере, а вот он – на сцене.
И Случай совершает пирует,
Как тот шутник, что плачет на арене.
А миг общенья – взгляд. Всего один!
В нём – боль, вопрос и робкое признанье.
И одиночества такое состоянье,
Когда ты сам себе не господин.
И сразу вдребезги весь миф о нём —
Благополучном, знаменитом, в славе:
Ведь обнажённая душа – о том,
Куда и близкий заглянуть не вправе.
15 июня 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Ошибок горьких доброе зерно
Не проглядеть бы средь плевел и пыли.
Вдруг бриллиантом тем блеснет оно,
Что небеса с улыбкой обронили.

Ошибок горьких доброе зерно —
Не мудрости ли завязь в утешенье?
Так после бури радует одно —
Природы вечной стойкость обновленья.
9 июня 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ко Дню Победы
Не считано смертей,
Не мерено кровей
На земле моей,
На земле моей.

Храни тебя от бед, моя Россия,
От происков друзей и помощи врагов.
И от беспамятства… чтоб не забыли
Мы подвиг беспримерный дедов и отцов.

Храни тебя Господь, моя Держава,
Священная земля и стойкий мой народ!
И пусть Победы нашей боль и слава
Заветом будет всем на сто веков вперед.
7 мая 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Мираж
Какая женщина, какая
На вашем встретилась пути!
Всё шепчет осень золотая:
«Такую больше не найти».

Неужто годы подступают,
К воспоминаниям влекут,
Внезапно встречу оживляют
И сердцу импульсы дают?

Неужто радостью пахнуло
Тех невозвратно светлых дней,
И словно маятник качнуло,
И сердце бьется всё живей?

И, как мираж в пустынном парке,
Что манит трепетно к себе,
Она прошла вдали, у арки,
Не вняла зову и мольбе.
Какая женщина, какая
На вашем встретилась пути!
Шептала осень золотая:
«Такую больше не найти».
13 марта 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Тревожил долго песни зов
Мелодией-мольбой о счастье,
И предсказанья вещих снов
Вдруг стали явью в одночасье.

Как вал морской безумие страстей,
Искр обжигающих свеченье.
И жаль, что памятью своей
Не воскресить все ощущенья.

Но не боюсь тебя забыть:
Как дар и светоч те мгновенья.
И словом тайну не испить
В очередном стихотворенье.
13 февраля 2005 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Лира
О лира дивная моя!
Моей души напев и голос,
Любви и радости в слезах,
Моей печали страстный голос.

О лира славная моя!
Моих раздумий отраженье,
А струн звучащих высота —
Как тайна чуда воплощенья.

О лира верная моя!
Глупец лишь скажет: что напела,
Переменились времена,
А ей до их фанфар нет дела.

О лира вольная моя!
Храни тебя от фальши звука,
А в песнях, гимнах и стихах
Да будет Музы свет порукой.
23 ноября 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Момент истины
…И остави нам долги наша,
якоже и мы оставляем должником нашим.

Идём все так дружно смиренно, прилежно:
Концлагерем вбили – борьба безнадёжна.
А молча работать годами без платы —
Какие ещё нам нужны казематы?
И власть далека, как звезда в вышине,
И сволочь одна не сгорает в огне.

Христа мы распяли с иудами вновь
(А сексом теперь распинаем Любовь).
Поверив в идеи, и власть уступили,
А швондеры Русский погром учинили.
Невиданный… даже земля содрогнулась.
История ложью в крови захлебнулась.

В их зверствах и наших – в подручных – немало,
Но брать на себя Хама зло – не пристало.
И нас не за это ль оставили боги?
И что им мирок наш и наши тревоги,
И что им заботы трусливых сердец,
Пока фарисейству не виден конец.
7 ноября 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Пролетело синею птицей,
Лишь слегка задело крылом.
То ли дивный сон долго снится,
То ли радужный свет кругом.

И, как в сказке у юной царевны,
Ожиданьем полна душа.
То ли песни слышны напевны,
То ли присказка хороша.
22 октября 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Без пиетета
И мглою бед неотразимых
Грядущий день заволокло.
В. Соловьев
Так напророчить вечный бой
И никогда – покоя,
Чтоб кобылицею степной,
Смешав кровь с пылью вековой,
Всё мчать до водопоя.

И мысли светлые сжигать
Огнём кострища темным,
И бурю словом призывать,
Талантливым и спорным.

В салонах «измы» измышлять
Тщеславием амбиций
И, изощряясь, не понять,
В чём сила этих фикций.

«Словесных бомб» насочинять,
«Кокетничая с мраком»,
И, балаганя, не понять,
Что обернётся крахом.

А ещё словом так творить,
Что создавать шедевры,
Ещё в Европах часто жить
В объятиях Минервы.

И издали, по-барски знать,
Как нищ народ убогий,
Возмездие всем кланом звать
Без страха и тревоги.

И день грядущий затянуть
Мглой бед неотразимых.
Как Див, накликать, притянуть
Век бед необозримых.
20 сентября 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Как, в наши лета так лукавить?!
Помилуйте, что нам делить?
И зло с добром, увы, не сплавить,
И завистью – не удивить.

И что всем помощь, коль бесплатна?
Такую можно в счет не брать.
И мысль урока так понятна:
Доверчивость пора унять.

Пора с иллюзией расстаться,
И донкихотством не смешить,
И откровенностью, признаться,
Пора мне больше не грешить.
26 июля 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Байконур
Самым первым,
военным строителям
нашей Армии.
1
Суровый край. Для ссылок – лучше нет.
(Кобзарь великий всё на ум приходит.)
Экзотики здесь яркой беден след,
И лишь энтузиаст её находит.

Здесь вид седых от пыли ковылей
Глаз радует, сайгаков бег на воле.
Вон, оторвавшись от своих корней,
Клубком несётся перекати-поле.

Вон одинокий саксаул стоит
Как символ вечной стойкости в пустыне,
Открыто своим видом говорит
О трудностях от веку и доныне.

И эта обмелевшая река —
Грязь, жижа – не усмешка ли природы?
За дымкой марева как будто воды
Бесшумно катятся издалека.

2
Голой степи раздолье, пески, да ветра,
Да морозов студеных свирепость,
Летом пекло иль адская просто жара,
Словно всех проверяют на крепость.

Да ведь мы получили в войну свой закал —
Кто в боях, у станка, в тисках глада,
А кто стайкой мальков средь бомбёжек, меж скал,
Познавая, в чём жизни отрада.

Тогда все подставляли друг другу плечо,
Добротой ограждая от горя.
Обнимали Победу потом горячо,
И она обнимала, всем вторя…

И опять было тяжко – в казахских степях —
Тем, кто первыми шли. И как сложно!
Космодром вырастал кораблём на верфях,
Но и тут героизм подсчитать невозможно.

3
Июльский стойкий зной принёс воспоминанья —
Наш тюратамский рай и ад.
Что удивительно – в те годы созиданья
Почти любой из нас ему был рад.
Сплошной энтузиазм! Ведь молодость и вера,
Чуть-чуть амбиций, гордость за страну.
И нам, безблатникам, суровой жизни мера
Казалась высшей целью и в строю.

И не понять теперь – детей как поднимали
Без холодильников и молока.
Работали. И жили, а не выживали.
И не о подвигах моя строка.

И мы шестидесятники. Но мы другие:
У нас была совсем иная быль.
Для нас воистину те годы – дорогие.
Мы не стирали на московских тротуарах клёшем пыль.
30 апреля 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Романс
Коварных ваших глаз я видеть не хочу —
Я взгляда их боюсь, восторга в них бегу,
Но с откровением признания твержу:
«Забыть их не смогу. Забыть их не смогу».

Безумных ваших слов я слышать не хочу —
Соблазна их боюсь, их нежности бегу.
Но с упоением и радостью шепчу:
«Я их все сохраню. Я их все сберегу».
7 марта 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

По поводу
…И Пушкин у Жуковского когда-то
Взял дерзко «гений чистой красоты»,
Добавил чувств и превратил в награду
Порыв своих восторгов и мечты.

А вариант единственный прощенья —
При чтении застыть от восхищенья.
2 марта 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Избранным
Избави Бог тебя от яда искушений,
От скрытой зависти, что колет, как кинжал,
От неуверенности, ржавчины сомнений,
От клеветы и зла язвительных похвал.
Избави Бог тебя от тяжких испытаний:
От неба в заревах войны, от нелюбви,
От нищеты дорог, где нет зерна познаний,
От места и заслуг, когда те не твои.

Избави Бог тебя от краденого счастья
И от достатка, не добытого трудом,
От мимолётного, притворного участья
Тех, кто легко когда-то позабыл твой дом.
Избави Бог тебя от пошлости в деяньях
И от убожества мечты о барахле,
От благодушия души без состраданья,
Когда Россия всё по-прежнему во мгле.
13 февраля 2004 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Г. М.
Всегда прекрасен юбилей,
Хотя, признаться, и волнует,
И средь гостей, в кругу друзей
Особой красотой чарует.
Когда ещё услышишь ты —
Скромна, честна и так тактична.
И своим чувством доброты
Ты тоже очень необычна.
И если женщина в другой
И ум, и ясность глаз похвалит,
То это просто юбилей
Опять на откровенность тянет.

И в этот день добро тех слов,
Что от души, от сердца льются,
Залогом будет, как улов,
Что может чудом обернуться.
26 декабря 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
На твоём пути, мой милый,
Я голубкой белокрылой
Или бабочкой игриво
Проносилась пред тобой.

То берёзкой обернулась,
То красавицей сосной,
То удачей улыбнулась,
Обняла речной волной.

То ковром ромашек в поле
Чаровала, как дитя,
Ночью яркою звездою
Без конца светила я.
Тёплым ветром, как пушинкой,
Прикасалась нежно я,
В снегопад всегда снежинкой
Целовала я тебя.

Летним дождиком однажды
Намочила озорно
И всё пью из чаши жажды
Встреч, которых не дано.

Соловьём весной будила
И тревожила любя.
Ну никак, признаться, милый,
Не могу забыть тебя.
24 декабря 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ноябрь
Природа замерла. А небеса —
За грязным меловым навесом.
Мгла расползается, прикрыв леса,
И давит всё кромешным прессом.

Густые сумерки уже с утра
Окраса дней упорно не меняют.
И хоть тепло и крепко спят ветра,
Но грусть, тоска одолевают.
30 ноября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Эвридика и Орфей
1
О, как ты, как прежде, отважен и смел!
И снова в Аид сквозь заслоны прорвался.
Ты песню любви злобным стражам пропел
Иль словом одним на пароль отозвался?

Сумел разглядеть одинокий мой дом,
Почувствовать губ нецелованных нежность,
И слёз изумрудных паденье дождем
Полётом прервать, уносящим в безбрежность.

Я так и осталась загадкой для всех:
Молчуньей, и тенью, и тайной Орфея.
Мой милый! Не счесть было тысяч помех,
Но я устояла, любовь лишь лелея.
Ждала, всё надеясь. По воле Творца
О, сколько прошло бесконечных столетий!
И длилась невстреча с тобой без конца
В космических вихрях, в сетях лихолетий.

И ты меня снова нашёл на Земле,
Вернул душе радость, и пылкость, и нежность,
И голос вернул для общенья во мгле,
И вновь увлекаешь полётом в безбрежность.

О, как ты, как прежде, прекрасен и смел,
Бесстрашно в Аид сквозь заслоны прорвался,
И гимном любви покорить их сумел,
И словом одним на пароль отозвался.

2
Она душой впитала горечь его слез,
Скорбь его пения, отчаяния муку.
В страданьях познавая суть метаморфоз,
Она предчувствий тонко ощущала руку
И прошептала умоляюще ему:
«Не оглянись, мой милый, только, ты ведь знаешь —
В противном случае спастись я не смогу
И ты трагически легенду отыграешь».
16 ноября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Символ высоты
Что за чудо из чудес
Ты, посланница небес!
Как всесильна твоя власть!
Ты – безумие и страсть,
Тайна ты, души полёт
Иль стремление на взлёт.
И свободна ты, как птица.
Что ей мера, что граница!
Своевольна и лукава,
Озорна и величава,
И нежна, и простодушна,
И всегда великодушна,
Милосердна, и умна,
И подчас совсем скромна.
И, как скромный стебелёк,
Превращаешься в цветок
Несравненной красоты,
Аромата, чистоты.
Без тебя нет добрых дел,
И надежда – твой удел.
Ты – мелодия и голос,
И растущий в поле колос,
И поддержка в любой час,
Молча и не напоказ.
Радость ты и свет в пути,
Что б ни ждало впереди,
И, бесспорно, только ты
В жизни – символ высоты.
5 ноября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Вселенская беда
Снова тучи над землёю не развеяли ветра.
Вой шакалий не смолкает – вот вселенская беда!
И сегодня продолжают то, что начали вчера.
И опять во всём разгаре их охотничья страда —
Злой делёж медвежьей шкуры или зайца русака.

Голый лес, и тих и черен, затаился неспроста:
Собирает силы, что ли, ведь чрез срок придёт
весна.
После выбросов у солнца плотно сомкнуты уста.
В переменах постоянна лишь красавица луна,
Да и чей-то писк несмелый убеждает – жизнь
жива.
4 ноября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Как мудра была Медея,
А влюбилась не в Орфея,
А в Ясона. Видит Бог,
Без ошибок нет дорог.
21 октября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Вновь задачу надо решить,
Где-то вычесть, где-то сложить,
Перемножить и разделить…
Вновь понять надо слово «жить».
30 сентября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Глас вопиющего
Кто сказал вам, что надо
Щёку всем подставлять?
Вы ж сражались когда-то,
Чтоб свободными стать.

Кто сказал вам, что просто
Мы ущербны во всём
И к прогрессу и росту
Не готовы ни в чём?

Кто сказал вам, что дружба —
Панацея от бед?
Жизнь давно доказала,
Что друзей у нас нет.

Кто сказал вам, что можно
Унижать лишь своих,
В холуях жить не сложно
Средь шакалов чужих?

Кто сказал вам, что иго —
Это наша судьба
И теперь уже с лихом
Невозможна борьба?

Кто сказал вам, что с лихом
Невозможна борьба?
Ведь найти путь из мрака —
Это наша судьба.
28 сентября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ждём-с
Пожалуй, снова всё напрасно:
Позор терпенья без конца,
И нищета страны безгласной,
Всё ждущей честного борца;

И вечное властям прощенье
За голод, холод и грабёж,
За кровь в Чечне, за яд глумленья
Продажных СМИ и их галдёж;
Игра в согласье, примиренье.
Кого и с кем? Смешной вопрос.
В одних – от роскоши забвенье.
В других – от жизни на износ;

Растущий список жертв ненужных,
Уступчивость всему и вся —
Ведь гнёт и кнут реформ бездушных
Враждебны смыслу бытия.
27 сентября 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Утро в лесу
Словно подвиг совершила —
В лес отправилась с зарей,
Долго по лесу кружила,
Идя узкою тропой.

Облаков жемчужных стая
Проплывает не спеша.
Небеса – как синь без края,
И поёт, поёт душа.

Всё проснулось, всё так живо:
Белка скачет наугад,
Шелестит листва игриво,
Муравьи спешат в наряд.
Шепчут сосны что-то нежно,
Ели слушают тайком,
В море зелени безбрежном
Мчат стрекозы с ветерком.

Расплела берёза косы,
Вся кудрявая стоит.
Поутру слепят как росы,
Аромат травы пьянит!

Щебет птичий звонко льётся,
Дятел весело стучит,
На лучах зари несётся
Жизни гимн и всех бодрит.
6 августа 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Не самозванкой вторглась не туда,
А стала пока только у порога.
Сообразить бы – двигаться куда,
Куда зовет таинственно дорога.
Безжалостен сомнений стойкий нрав,
И вновь преодолеть себя пытаюсь.
Но, власть пленительной мечты познав,
Шаг новый делая, не изменяюсь.
29 июля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Слово
Как часто слов ненужных кружит рой,
Но где ж одно, что так необходимо,
Что не бежит беспечно за строкой
И не летит снарядом грозно мимо,
А точностью внезапно поразит
И оживит молчащий стих иль строчку,
То, что со всеми в ритме зазвучит
И мукам поиска поставит точку.
21 июля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Грешница
Я грешница. В уныние впадаю,
И с гордостью пока не разберусь,
И осуждением порой страдаю,
Да и прощать никак не научусь.

Не очень верю, что все люди братья,
Свой срок по-честному идя с толпой,
И в одиночестве хочу познать я,
Что это значит – быть самой собой.

И, как Фома, сомненьем проверяю
Те истины, что всем ясны давно.
Так как прийти достойно к урожаю
С одним зерном лишь, что тебе дано?

И как, любя, не плакать от бессилья,
От жалости, отчаянья, стыда
За Родины простреленные крылья?..
Такое не прощают никогда.
4 июля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Догоняя
Ох и бег у нас какой спорый!
Вспомнить бы – по счёту который…

Догоняем жизнью довольных,
На хлебах своих, на привольных
Не познавших войн и разрухи.
Так чего ж идут в повитухи?

Пеленать нам руки да ноги?
Указать, где наши дороги?
А у нас – раскрыты объятья,
И страна, и дом – мы же братья!

Не забыть бы нам убиенных,
Городов сожжённых, да пленных,
Да и стойкость ту отцов смертных,
Что свершили подвиг бессмертный.

Знать бы цену нам одной жизни.
Вот что будет благом отчизны!
Пожалеть бы просто друг друга
В круговерти страшного круга.

Нам бы падать ниц не пристало,
Уступать во всём – для начала,
Нам бы – справедливей систему,
И сюжет другой, да и тему.
1 июля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Акварелью
Стихи свои он пишет акварелью.
Мягка манера. Слышен шелест крон.
И часто мысль в строке звучит свирелью,
Страстей душевных нежен полутон.

Печально хороши его пейзажи,
И сцены простой жизни в деревнях,
И ели вдоль дорог стоят, как стражи,
И детство с визгом мчится на санях.

И тишина объемлет после боя,
И вдруг озвучит строки птичий хор,
Берёзка раненая плачет стоя,
И слышен людям горький приговор.

И часто рядом грусть и боль с любовью,
И жизнь сложна. И всё же хороша.
И если стих написан сердца кровью,
То вновь листаешь книгу не спеша.
13 июня 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Анархия
Свобода снова пролетела мимо.
Да как её, крылатую, поймать?!
Анархия-блудница только зрима,
В жизнь прыгнув из истории опять.

И что ей броневик, танк иль тачанка!
Из «мерседеса» может призывать.
В объятьях беззакония, поганка,
Несётся по просторам разрушать.

Как долларом налево и направо
Зомбирует, толкает на грехи
И покупает! Хороша управа —
Всё выше гора бедствий на крови.

Где – детство оставляет сирым, голым,
Деревню разрушает со смешком,
Где – древний город подменяет новым,
Дух русский изживая с ветерком.

Где – на морях и реках хулиганит,
Леса корчует крепким огоньком,
И пиром отморозков сердце ранит,
И пляшет, что идет всё кувырком.

Лишь грабежом страны – по плану правит,
Всё разворовывая без стыда,
И от «щедрот» своих спокойно дарит
Народу крохи от его труда.
И так в Чечне без шуток разгулялась,
И столько принесла с собой смертей,
Что и сама впервые растерялась:
А если грянет приговор людей?

Она на службе той незримой власти,
Что пополняет вечно легион
И ловко крушит целое на части.
…Приди, Свобода! Приведи Закон.
8 июня 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Опять прямой удар в мои ворота,
Опять легко мне засчитали гол.
Я не ждала другого поворота,
Но кто ж на небе на меня так зол
Иль проглядел миг моего рожденья?
Неужто у них был парад планет?
Нет, праздновали день рожденья Зевса,
И сам Юпитер сочинял сонет.
13 мая 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Колыбель моя, город родной
1
Ветка акации белой —
Родины нежной привет.
Ветка акации белой —
Сколько прошло уже лет,
Как мы с тобою расстались,
Как увела колея,
Дальние дали менялись,
Только была прежней я.

Ветка акации белой —
Детства и школы привет.
Ветка акации белой —
Юности яркий рассвет.

Может быть, свечи каштанов
Мне освещали пути,
Чтоб средь песчаных барханов
Веру в себя обрести.
Может быть, стойкость морскую
Я захватила с собой,
И ведь всегда, как тоскую,
Слышу я моря прибой.
Ветка акации белой —
Радость безоблачных лет,

Ветка акации белой —
Это ведь солнечный цвет!
Это весёлого смеха,
Бодрости вечной прилив,
Город любви и успеха,
Шутками щедр и красив.
Город акации белой —
Лирик. Артист и поэт.
Город акации белой —
Не было ближе и нет.

Город акации белой —
Радость безоблачных лет,
Город акации белой —
Не было ближе и нет.
7 мая 2003 г.

2
Светлый солнечный город,
Что на взморье стоит,
Бесшабашностью молод,
А с душой говорит.

Вольнолюбия духа
Не отнять у него —
Он иная порода
Черноморья всего.

И под сенью каштанов
На прямых своих стрит,
На бульварах и в парках
Смело, дерзко острит.

Легкомыслен? Нет, Боже!
Он проверку прошёл,
Он в войну пред страною
Свою славу нашел.

Он и труженик вечный.
И в порту, как всегда,
И лес мачт бесконечный,
И гудков голоса.

Чародей виртуозный!
Сам – источник добра,
Ощущенья, что в жизни —
Лишь расцвета пора.

Удивительный город.
Одесситов любовь!
Словно слышишь у моря
Песню сфер вновь и вновь.
11 июня 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Матрица
Всё предначертано.
Всё предназначено.
Всё предусмотрено.
Всё предугадано.
И всё предпослано.
И всё предписано.
И всё предсказано.
И всё предвидено.
Душа несет с собою видео,
Программу,
что тебе невидима.
А ты учись читать без строк
И исполняй так свой урок,
Чтоб не пришлось потом пенять,
Чтоб ни один не мог сказать:
«Глядите,
как он жалок».
Знай —
по законам бытия
Здесь уравнять хотят тебя;
И помни —
песнь не пой ничью,
Распознавая суть свою.
6 мая 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Верность
У верности моей – без граней срок.
У верности моей – высок исток.
У верности моей – нелёгок путь,
Тернист и горек он, а сладок чуть.

Не те я ценности с собой взяла?
Любви и верности венок сплела.
Его, как оберег, ношу с собой
Везде и всюду, летом и зимой.

У верности моей – лазорев цвет,
Да с цветом алым – и красивей нет.
У верности моей – незрим поток,
Но знаю я, как чист он и глубок.
5 мая 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Ещё, пожалуй, просыпаться рано,
Ещё земля так сладко спит,
Вся в облаках молочного тумана,
И медленно рассвет спешит.

Ещё глаза прикрыты, ещё дрёма,
Её объятия сильны,
А мысль уже звенит, что так знакома
И светом наполняет дни.

Три слова вечные – как заклинанье,
Как таинство, как волшебство,
Как сердца моего тебе признанье,
Как жизни вечной торжество.
13 апреля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Любовь
Она вошла, слепя сиянья блеском,
Вся излучая радость и порыв.
Так покоряюще всё было веско,
Что засмеялась я, лицо закрыв.

И лишь придя в себя, я прошептала:
«Не отрекаюсь, Боже, не могу:
Я ведь её уже не ожидала,
И я её теперь не отпущу».
11 апреля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Знатокам
Я знаю, что любима вами всеми.
У некоторых даже – вожделенья страсть.
Но дорожу сама я больше теми,
Кто близок к ариям. Такая вот напасть!

Четырежды я в прошлом веке приходила,
В его последний год – чаруя белизной.
Но согласитесь, что всех вас я покорила
Не внешним видом, а иною красотой.

И мой вопрос, пожалуй, слишком прост для вас:
Четыре даты назовите – и весь сказ.
7 апреля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Заглянула в себя – до дна
И застыла – всегда одна.
Не Нарцисса иду тропой,
Просто жребий выпал такой.
6 апреля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

У моря
Стою у моря грустным изваяньем.
Ласкают волны нежно ступни ног.
Я принесла тебе свои страданья,
Букет обид, терпенья и тревог.

В бескрайние манящие просторы
Не убежать мне, море, от себя.
Могучей красотой пленяешь взоры,
Со мной – шумишь, волнуясь и скорбя.

А пляж пустеет, голоса стихают.
Всегда закат приходит как-то вдруг,
И воды потемневшие смывают
Моей любви истаявшей недуг.

Благодарю тебя за пониманье,
За лёгкий поцелуй и бодрый тон,
И тебе первому мое признанье:
Я всё же перейду свой Рубикон.
14 апреля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Он не орёл
Он не орёл – друзья ей намекали,
Он не орёл – был моря горький вздох.
Он не орёл – вокруг все это знали,
И вообще, он как судьбы подвох.

Он не орёл – луч солнца беспощаден,
Он не орёл – тревожится луна.
Он не орёл – он лев и кровожаден,
И потому он не твоя весна.

С таким орлом ты не увидишь звёзды,
А если точно – просто ничего.
С таким орлом лишишься крыльев просто
И голоса – как дара своего.

Она ж была слепа, глуха, упряма:
Он сын полка, герой, он Геркулес.
Потом полжизни стойко продиралась
Через почти непроходимый лес.
25 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ах какая благодать!
Мне бы солнечное лето в гамму личную вписать
Да с моим покровом снежным – ах какая благодать!

Ах какая, ах какая, ах какая благодать,
Если солнечное лето в гамму личную вписать!

Чтоб средь буйства изумруда и молоденькой листвы
Дед Морозовы владенья отдыхали б до зимы.

Ах какая, ах какая, ах какая благодать:
Дед Морозовы владенья отдыхали б до зимы!

Мне бы летом в море Чёрном накупаться от души,
Чтобы всплеск волны игривой приходил ко мне в тиши

Ах какая, ах какая, ах какая благодать,
Если летом в море Чёрном накупаться от души!

И недаром, между прочим, обожаю я сосну —
Очень ярко сочетает лето, зиму и весну.

Ах, недаром, ах, недаром обожаю я сосну:
Очень ярко сочетает лето, зиму и весну!

Удалось мне свет и солнце в гамму личности вписать
Да с моим покровом снежным – ах какая благодать!

Ах какая, ах какая, ах какая благодать,
Если лето, свет и солнце в гамму личную вписать!
22 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Как вам живётся в лучах местного успеха,
В кругу приятелей, но без друзей,
Средь шумных говоров или пустого смеха,
В объятьях чужой славы, не своей?

А ведь казалось, что у вас другие цели.
И вы казались свежею струёй.
Увы! Лишь вам известно, что же вы хотели.
Но поразительно вы деловой.
21 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Я вас люблю
Я вас люблю, таюсь признаться,
Я вас люблю лишь одного,
Я вас люблю.
И годы мчатся.
И нет прекрасней ничего.

Опять весна пришла нежданно,
Опять смеётся солнца луч,
И засмеялась Несмеяна,
Что не растаял сердца ключ.

Я вас люблю, но как признаться?
Я вас люблю лишь одного,
Я вас люблю.
А годы мчатся.
И нет прекрасней ничего.

Мне б побеседовать решиться,
Мне б глянуть пристально в глаза.
А вдруг от радости скатится
Росой хрустальною слеза?

Я вас люблю, хочу признаться,
Я вас люблю лишь одного,
Я вас люблю!
Пусть годы мчатся.
Но нет прекрасней ничего.
21 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Хоть куда
Сменяет перелески лесополоса.
За ней – полей нескошенных просторы.
Опять жара. Затихли птичьи хоры,
А кружевные облаков узоры
Пленяют в ярком царстве солнечного дня,
Но жаль – истомой давит воздух на меня.

Гляди, как густо зацвела вода пруда.
Глаз поражая красотой и ростом,
Семейство камышей без всякого труда
Позирует по-королевски просто.
Мелькнули два-три головастика в воде.
И снова тишь, покой, застой и гладь везде.

Ох, здорово как мчаться просто хоть куда
В чужом авто, с чужой хозяйкой милой,
Вовсю глядеть по сторонам туда-сюда
И объедаться сладкой спелой сливой…
Немножко из той жизни, что не для меня, —
У Золушки ведь не было и нет коня.
18 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Помни корни свои
Я внучка Дажьбога,
Я дочь той земли,
Что Русью зовется
Почти искони.

Здесь к Прави дорога,
Здесь пращуры шли,
В былинах поётся,
Как жили они.

За землю веками
Лилась наша кровь.
Своими руками
Всё строили вновь.

Не раз ты бывала
Растоптана, Русь.
Как Феникс вставала,
Шепча: «Не смирюсь!»

Ведь гимнов Бояна
Жил отзвук в крови
Про Бусово время
И славу стези.

И род Святослава
Не нашим ли был?
Коварных иттильцев
Бесстрашно крушил.

И Невского подвиг —
Наш светоч в веках,
И гимн силе духа,
И мудрость в делах.

И в «Слове» поётся,
Как землю беречь,
От недругов-другов
Бессменно стеречь.

И в «Слове» учили,
В чем сила земли:
Когда все едины —
Тогда и сильны.

Безмерна дорога,
Что предки прошли.
А сердцу неймется,
Что мы – не они.

Эх, внуки Дажьбога!
Где ж свет, чистота,
Какого чертога
Люба чернота?

Разгула и блуда,
Гешефтов тропа?
Уже проходили.
И снова она?

Так чьи вы потомки,
Коль души молчат,
И разум в застое,
И очи не зрят?

Идёте смиренно
Уже третий круг.
Пора бы очнуться
И глянуть вокруг.
15 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Документальное кино
Как тяжело смотреть документальное кино —
Распахнутое настежь в ТУ ВОЙНУ окно.
Ну как месить топь, грязь бесчисленных дорог,
Когда не чувствуешь уже ни сил, ни рук, ни ног,
И как опять идти в атаку, в тот смертельный бой,
Который будет вновь играть твоей судьбой?!

И сколько жизней прожил ты за тот короткий срок,
Когда бежал под пулями иль сам спускал курок?
Вон на экране в кадре – бесконечны цепи.
И замирает сердце – вдруг кого зацепит,
Вдруг на глазах сейчас уйдёт душа живая,
Безмолвно, медленно на землю оседая.

Как в лютые морозы выживали вы?
(И часто ведь – без пищи, без тепла и без воды.)
Бросались в ледяную воду или на штыки
(А кто-то лопал в этот час в Ташкенте шашлыки),
Сгорали в танках, самолетах, на земле
(Вон в Белоруссии везде – кострище на костре),
В подлодках, как в могиле, оставались навсегда.
Зимой вам памятником были глыбы льда.

Гляжу сквозь слёзы на безжалостный экран.
Он приближает вас, все ближе, вот и первый план —
Измученные лица Тёркиных, солдат.
Для всех четыре долгих года не смолкал набат.
А ведь уничтожал вас двадцать лет подряд
Безбожный жуткий новый строй, кровавый каганат!

Тогда исчезла, затаилась где-то сила духа.
А тут, поняв – совсем земле погибель и разруха,
Воспряла и народ надеждой, верой окрылила.
В какой Россия жесточайшей схватке победила!..
Что ж нам теперь упорно так твердят про холокост?
Вся Русь была – кровавое сраженье и погост.

Простите нас, все воины, ушедшие давно.
Простите нас, отважные, кто жив ещё.
14 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Тонкой кистью
Опять берём из искушений всё подряд,
Мешаем золотой песок бездумно с пылью.
Уже давно нам по плечу шута наряд
И даже трудностей нежданных изобилье —

Ведь тянем дружно мы единой бечевой
Корабль, идущий без конца против теченья,
И очень странен, непонятен рулевой,
Хотя надеемся – прошла пора крушенья.

Пожалуй, наверху лишь учат свой урок,
Устроив семинар-круиз за счет народа.
А в тисках роскоши как не продлить всем срок?
Глядишь, и в «трудностях» проявится порода.

Но коль в учителях заморские друзья!..
Хлебаем молча, апатично пораженье,
Послушно реагируем на «цыц! нельзя!»,
А сладкий пир предательств – это их ученье.
Безропотно плывя в очередной закат,
Хотим нарисовать портрет свой тонкой кистью,
А фоном будет как всегда – цветущий сад.
И никаких опавших и пожухлых листьев.
9 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Ах как люблю тебя, люблю я,
Ах как люблю тебя, мой друг!
Одолеваю время, даль я
И все препятствия вокруг.

И одолею зной и холод,
И одолею бури шквал.
Ты слышишь – голос души молод,
И ни к чему пока привал.

И опьяню тебя любовью
Признаний жарких и слезой,
И удивлю опять я новью —
Своей печалью неземной.

И нежно я коснусь рукою
Тебя незримо, милый мой,
И радостью упьюсь такою,
Чтоб вновь лететь нам над землей.

Ах как люблю тебя, люблю я,
Ах как люблю тебя, мой друг!
Одолеваю время, даль я
И всех невстреч коварный круг.
2 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Штрихи к портрету
Июнь 1993 г.
1
Уехала я в город на Неве,
Чтобы с собой побыть наедине,
В израненную душу заглянуть,
Над юностью, прошедшей здесь, всплакнуть,
Очарованье прошлого вернуть
(Иль над наивностью своей вздохнуть?)
И вспомнить, как я счастлива была,
Хотя в чужих клоповниках жила.

2
Мне в одиночку не пришлось гулять.
Ты вызвался меня сопровождать?
Незримо всюду следовал за мной,
Оберегал от туч над головой.
И ведь, как чудо, десять дней подряд
Светило солнце – лучше нет наград.
И в остальном – везде удачи час.
Пожалуй, так бывает только раз.

3
Пусть в Alma mater не решилась я пойти
(Мне жёсткий счет к себе не обойти),
Но вновь вдохнула тех надежд озон
Как благовест умчавшихся времён.
О, скромный незабвенный мой филфак!
Как прежде облачён ты в старый фрак.
Глядишь на Зимний, правда, не в упор.
Всё чудится меж вами разговор.

4
Стояла долго над красавицей Невой,
Солила воды редкою слезой,
Любуясь серебристою волной,
И оживляла прошлого следы,
Листая памяти своей труды.
А слева, позади, невдалеке,
Воинственно, на вздыбленном коне
Кумир чужой стремил свой бег к реке.

5
Как зримы мощь, безудержность и злой напор!
И что безжалостности – взгляд в упор.
Но крикнуть хочется: «Ужо тебе!»
Что Фальконе предрёк твоей судьбе,
О Русь моя, любовь моя и боль,
Так обнажив без страха Петра роль,
Так показав без лести царя суть
И символично – твой, Россия, путь?!

6
Пожалуй, Мойка, дом двенадцать – как пароль,
Мой внутренний, невидимый контроль.
Иду я – что увидеть? Что узнать?
А мысль печальную – не передать.
Уже на выходе вдруг – Зимний – рядом!
Всё ей в угоду: и балы, наряды,
Квартира здесь – как яркий штрих любви,
Которая омоется в крови.

7
«Потешных» Марсовых полей в помине нет.
Да, кстати, их так называл Поэт.
Потешных. Зрелищных. Ну и дела!
Я просто невнимательна была!
Здесь и сейчас витает ясный свет
Парадов тех, триумфов и побед,
Но не кладбищ… И зная, что к чему,
Боль оставляю сердцу своему.

8
У замка «мрачного» кормила голубей
На солнышке, подальше от людей,
Плыла в очарованье бытия,
Восторга, красоты и лета я
И дальше шла – чрез тридцать лет назад.
Лишь диссонансом к чувствам, невпопад —
Запущен, не ухожен Летний сад.
Что ж так тебя коснулся наш распад?

9
За всю поездку не было такого дня.
Да, с камня чёрного глядели на меня
Пронзительно-осмысленно глаза.
В безлюдье, в Невской Лавре. Как гроза!
Живой взгляд с камня. Разве так бывает?
О чём же Достоевский вопрошает,
Заглядывая в тайники души
Тут, в жуткой и мистической тиши?

10
Потом в автобусе я буду размышлять,
Ответ на тот немой вопрос искать.
Вдруг нет ему покоя из-за нас,
У нас же – дурости велик запас…
А если это разговор со мной,
В открытую, и жёсткий, и прямой?
Неужто спрос с меня? Вот так момент!
Тогда он для меня как комплимент.

11
Кто говорит – он мрачен, он уныл, дождлив,
Кто – слишком строг и холодно красив.
А сочетанье чуда и искусств
Пленит и вызывает гамму чувств,
Такой мажорно-радостный настрой,
Что я, посмеиваясь над собой,
Шепчу тебе признание в любви:
Уж с юных лет оно в моей крови.

12
И я в любви к тебе плыву, плыву, плыву,
О дивный город, сказка наяву!
Все дни небес шатер над головой
Манил, притягивал голубизной
И лёгкой первозданной чистотой.
И это – да с земною красотой!
О дрожь восторга! И глаза в слезах.
Нет, я не сомневаюсь в чудесах!
15 февраля – 6 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Позиция
Пером касаясь прошлого с любовью,
Боюсь неточным словом навредить,
Перемешать былого факты с новью
Иль над ещё непознанным шутить,
Скатиться к пересказу чужих сплетен,
Украсить анекдотом свой рассказ.
Пускай он будет выдумкою беден,
Но правдой покоряет каждый раз.
6 марта 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Память
Память – враг реки забвенья
И ошибок прошлых гнёт —
Во спасенье, как виденье,
Без конца к себе влечёт.

Может вспышкой озаренья
Наградить порой иной
И избавить от сомненья
Иль мученья в час ночной;
Иль безжалостным кинжалом
Нанести опять удар,
И опять девятым валом
Остудить сердечный жар.

Может радостью наполнить
Светлых мигов и удач,
Виртуозно роль исполнить —
То ли фея, то ль палач.
6 февраля 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ни аналогий, ни параллелей
Что за черта характера —
Терпеть…
Терпеть…
Терпеть.
Исконно русская? Ну да!
И вдруг взорваться!

Зализывая раны,
Не скулить, а сметь
За дело непосильное
спокойно браться,
На шкуре на своей вновь испытать,
Что значит одному остаться,
И вечно всепрощением
мир удивлять,
И легкомысленно с врагом брататься,
И в трудный и опасный миг
Всегда быть впереди других,
Спасая,
защищая,
помогая
И молча оставляя на потом своих.
А всем ведь хочется земного рая.
23 января 2003 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)
* * *
Незримо недовольство бродит
Не день, не два, уже года.
И в праздник майский не выводит
Пастух послушные стада.

Прозрели? Иль устали блеять?
Попали в смерч, водоворот?
Почти никто не хочет сеять,
Раз судьбоносный поворот.
Пастух узрел, что пастбищ много,
Что есть ещё леса, луга,
И о шакалах – очень строго:
Чтоб в них не чуяли врага.

Да эти овцы иль бараны,
Покорно морды опустив,
Уже забыли про тараны —
Стоят от голода без сил.
12 декабря 2002 г.
(Из сборника «Штрихи к портрету»)

Ушедшим в бессмертие
Мои мужчины! Видит Бог, как я любвеобильна.
Мечусь давным-давно между столетий и трёх стран.
А обаянье, чудо личностей настолько сильно,
Что сердце полно радости, а не сердечных ран.
Теперь уж не рыдаю я над каждою судьбою —
Отплакала, отмучилась с собой наедине.
Я знаю: на земле любой идёт своей тропою,
Вы ж оказались в центре жизни, а не в стороне.

Предтеча
Я вас увидела, Сократ, впервые в Эрмитаже
Сто лет тому назад, а может раньше, но чуть-чуть.
Как лик ваш обаятелен и добродушен даже,
И нос, хитринка лёгкая не портят вас ничуть.

Тогда мы встретились и тут же разминулись с вами:
Была я нераскрывшимся зелёненьким ростком.
И лишь теперь, конечно, кое в чём прозрев с годами,
Иду к вам, но опять, увы, обычным простаком!

Лишь шепчут твердо и уверенно мои уста:
«Предтеча вы и многого, и многих, и Христа».

Глоток свободы
Всё помню, как слепой учитель[1 - Фёдор Сидорович Стрельцов, участник и инвалид ВОВ.] на уроке
Меня однажды вашим светом ослепил,
Загадку словно задал – что лежит в истоке
Высоких идеалов и орлиных крыл.

Был мир отверженных и обречённых,
Покорности, при зверствах, – беспредел,
И мёртвых дней, как будто ночи, чёрных,
И гибель на арене – ваш удел.

А вы!..
Каких три года жизни и борьбы,
Спартак,
вы вырвали из цепких рук судьбы!
И путь лежал —
сплошных сражений.
И не было ни разу поражений.

Да, вырвали
глоток свободы в три великих года
И для себя,
для армии стотысячной своей,
Закон «делить всё поровну» выковывал породу,
И бились до последнего —
раб, воин и плебей.
20 ноября 2004 г.

Один средь всех
Герой! Аристократ! Как хулиганистый мальчишка
Ведёте вы себя на Петропавловском плацу.
То гнева иль презренья к приговору была вспышка?
А позже вы – один – пришли к терновому венцу.

Стоите «баловнем судьбы» – своих вершин и бездны.
Её пройдете как никто – несломленным борцом.
Мой Лунин! Тут слова, пожалуй, просто неуместны:
Я чувствую – над Акатуем дышит ночь концом…
Титаны духа и свободы!
Как редко вас Земля рождает!
Как редко присылает Бог!
И что нас, нищих, ожидает
Среди безумия дорог?!

Как маяки, как светочи сквозь мрачные столетья
Сияете нам по сей день, никчёмным и слепым.
И буду, преклоняясь, вами восхищаться впредь я,
Пока, по благодати Божьей, сердцу быть живым.
20 ноября 2002 г.

Жизнь
Ох, жизнь, ну жёсткая ты дама:
Почти всегда – одно лишь «нет»,
А «да» – как проблеск средь тумана,
Что редко превратится в свет.

Без любопытства наблюдаю
И за собой, и за тобой,
Всегда забрало поднимаю,
Идя обрывистой тропой.

Жизнь! Не пора ль смягчить свой норов?
(Устав, я вряд ли изменюсь.)
Ведь остроты нет прошлых споров,
И за добро я поклонюсь.
А может – это курс ученья,
Тот, персональный, для меня,
Чтоб зорким стало моё зренье
Во мраке ночи и средь дня

И чтоб душе, в её исканьях,
Самой сплести спасенья нить?
Прекрасно было всё в преданьях,
Но нам не в сказках пришлось жить.

Что ж, жизнь, премудрая ты дама,
Любви твоей я не прошу:
Отыграна давно мной драма,
Чью тайну я тебе прощу.

По-прежнему в строках романа
Идти нам вместе, видит Бог.
А «да» – не проблеск средь тумана,
А благодать среди дорог.
20 ноября 2002 г.

Предчувствие
На заре на утренней, на алой,
Что рассеет сизый и густой туман,
Ох, упьюсь красою величавой
И росой алмазной смою злой дурман.

И, как в старину не раз бывало,
Вновь развею смело всякой скверны дух,
Стану стражем я у перевала,
Защищаясь от завистливых подруг.

И, переболев доверчивостью,
Я постигну цену дружбы их и зла,
Лишь душа незримо будет плакать,
Что по-глупому так много раздала.

На заре на утренней, на алой
Буду солнце ждать и всё равно дождусь,
И упьюсь красою небывалой,
И росы хрустальной с радостью напьюсь.
12 ноября 2002 г.
* * *
Неприятье того, что творят,
И неверие в их словоблудье
Слишком много эмоций плодят.
Да ведь это их силы орудье!
Выползаю из стресса и слёз,
Из окопа тоски, отвращенья,
И из страха, что дарит невроз,
Из бессилия и возмущенья.
Одиночество – верный мой друг —
Подставляет плечо для поддержки.
Не отчаяньем лечат недуг,
Не боязнью, что будут издержки.
23 октября 2002 г.
* * *
Потребности – почти на уровне нуля.
Всю жизнь – в тисках сплошных ограничений.
И голос внутренний – «не нужно» иль «нельзя» —
Одно из главных с детства наставлений.

И вдруг – возможности на уровне нуля:
Так пенсия бодрит со страшной силой.
Потребности, вот жаль, остановить нельзя,
А то бы жизнь слыла довольно милой.
23 октября 2002 г.

Осенняя элегия
Уж солнце часто греет лишь вполсилы,
Скупей ласкает, нежит и слепит.
А перемены все в природе – милы,
И грусть в душе по-доброму звучит.
Чарует буйство золотистых красок
И охра, изумруд, багрец с рудой.
И всюду гроздья красные рябины
Ласкают глаз своею красотой.

Берёза в летнем кружевном наряде
Украсилась изящно янтарем.
А клён – багряный, словно на эстраде.
И смотрится красавцем-королём!

А у дороги, мощью поражая,
Пять тополей зелёных обнялись,
Как будто держат оборону края
Богатыри, что вместе родились.

Жаль, рано так затихли птичьи хоры —
Уже умчались певуны на юг.
Слышны лишь резкие вороньи споры
Да как чирикает наш верный друг.

Жаль, солнце греет нехотя, вполсилы,
Лучом игриво больше не слепит.
А всё равно – все перемены милы,
И грусть в душе по-доброму звучит.
9 октября 2002 г.

Когда Родина плачет
Боже, дай мне силы выдержать всё то, что я не в силах изменить.
Св. Франциск
Родины моей заплаканные очи
Вижу без конца перед собой.
А что предали – пересказать нет мочи:
В иго чуждое бежим толпой.

Умники и умницы ушли в подполье,
Разбрелись умельцы кто куда,
То-то выродкам – раздолье на приволье,
Созидают так, что нет следа.

Рубят дерево своё под самый корень,
В храме прикрываются свечой.
Ох, как с миром хищников хотят быть вровень,
Измываясь над своей землёй.

Мы ж, забыв про святость очага и веры,
Растоптав обычаи и честь,
Обезьянничаем. И опять не в меру.
А позора груз уже не счесть.

P. S.
Может, лишь в провинции Русь выживает,
Бедствуя, но не предав основ.
Может, где-то там князь Дмитрий подрастает
И Кузьма, что вырастут в орлов.
8 октября 2002 г.
* * *
Грехам по-прежнему нет ни числа, ни меры.
Тщеславию и алчности не выпить земных благ.
Их в жизни человечества – не счесть примеры.
И, как в насмешку, лишь один король был гол и наг.
7 октября 2002 г.

Не получается
Не получается смотреть на жизнь легко и просто,
Не получается с открытыми глазами быть слепой,
Не получается к чужой беде быть равнодушной,
Не получается при этом лихолетье быть глухой.
6 октября 2002 г.
* * *
Как юбилей ваш многолюден и красив,
А если откровенно – даже молод.
Энергии порыв по-прежнему игрив,
Хоть в жажде жизни – нетерпенья голод,
Таланта, что хотел бы многое успеть.
Стократно вам желаю вдохновенья,
На творческом пути всегда искать и сметь
И близким быть любому поколенью.
26 сентября 2002 г.

Особая страница
Летят за годом год так быстро вереницей,
Но книгу жизни всё же пишем не спеша.
Год новый начинаем чистою страницей,
И цифры новые выводим чуть дыша.

Когда-то будни брали в цепкие объятья
Работу, службу, воспитанье дочерей.
И Байконур притягивал. И что ненастья,
Когда, как кажется, бесчисленно друзей.

Когда-то…
Так давно.
А впрочем.

Летят за годом год так быстро вереницей.
Спасает память лучшие от забытья.
И проявляются особые страницы
Как праздник жизни или чудо бытия.

А я, признаться, трепетно оберегаю
Одну, как миг, от времени спасаю —
Высокой страсти легкое прикосновенье
К душе как благовест, как вдохновенье.
22 сентября 2002 г.

Поездка в Михайловское, 1982 год
(Ко дню рождения А. С. Пушкина)
Мне летом улыбнулось счастье
Поездкой Псков – Святые Горы.
А сердце в клочьях от ненастья,
И напрочь выбиты опоры.

Я ехала на встречу с вами
В смятенье чувства и души,
Почти убитая словами,
Набраться сил в святой глуши.

Пропагандистов ор тревожил,
Но шум колёс их заглушал.
А беспокойство просто множил
Тот, что вопросы задавал.
Настойчиво, бесцеремонно.
Опять по Пушкину знаток!
Я отвечала однотонно:
Забиться б в дальний уголок.

Мне ли, с моей душевной драмой
Да с отвращеньем к мужикам,
Играть восторженную даму
Иль эрудитку чужакам.

Мне б у разбитого корыта
Спокойно сказки вспоминать:
Ведь тайна личная сокрыта
В одной, но трудно распознать.

Автобус мчался будто птица.
Мелькали за окном леса.
А вид убогих изб не снится —
То жизни русской чудеса.

Как зримо всё. И я так остро
Вдруг замечаю нищету.
Как всё здесь вопиюще просто,
А лица дарят доброту.

Идём к ограде. Я у местных,
Идя в конце толпы своих,
Купив цветы, три возлагаю.
Да, как живому от живых!

Хотя какие мы живые!
Шум галочий, бестемье слов…
Везли Вас трое, не родные,
И я бежала средь снегов.

Неслися снежною дорогой.
Тургенев всё берег свой нос.
И так мотало эти дроги,
Как будто мчались на извоз.

Промёрзли насквозь. Ветер свищет.
Совсем озлобился мороз.
Застыл Никита. В поле ищет
Луч света без конца обоз…

Какая чистота сияла,
Вас провожая в вечный путь!
Метель так грустно напевала
И белизной стелила путь.
И невозможно Вас вернуть.

Но невозможно Вас вернуть!!!

И хлынув, слёзы очищенья,
И состраданья, и любви
Тут принесли мне облегченье
От одиночества любви.

Потом – аллея великанов,
И парк, и Сороть, барский дом.
А от ухоженности – странно!
Ну Гейченко, ну управдом!

Да, правда, что поэт воскликнул
Здесь громко: «Ай да сукин сын!»
В глуши, от скуки он, не сникнув,
Работой победил свой сплин.

И здесь он, испытав мгновенье
Той несказанной чистоты,
По-царски передал волненье
Своей душевной доброты.

Отстав от всех, я вспоминала
Ваш путь, немыслимость конца
И почему-то ощущала,
Что наши встретились сердца.
11–13 сентября 2002 г.

Амур и Психея
Ах, чародей Державин!
Как точно удалось вам воплотить
Мой случай – да в своём стихотворенье,
Лукаво улыбаясь, оживить
Сияющее чистотой творенье!
Два-три с любовью сделанных штриха пера —
И они живы, вот уж два столетья,
И словно всё происходило лишь вчера,
А не в далекие тысячелетья.

Сквозь слёзы радости читаю наш портрет,
Тобой в открытую любуюсь снова.
Как нас по-доброму нарисовал поэт!
Как искренностью подкупает слово!

И пусть «два узника как вкопаны стоят»,
Робея и смущаясь друг пред другом,
Но души так красноречиво говорят,
Что головы от счастья идут кругом.

Сквозь слёзы радости читаю наш портрет,
Тобой в открытую любуюсь снова.
Как нас по-доброму нарисовал поэт!
Как искренностью покоряет слово!
8 сентября 2002 г.
* * *
Примчалась осень, хитрая плутовка,
Так скоро после изнуряющей жары.
В растерянности август: «Вот сноровка!
Опять летит до времени и до поры».

А та хохочет весело и звонко,
Легко срывая высохший кленовый лист.
И вторит ей в поддержку ветер громко,
Что к лету бабьему путь должен быть тернист.
23 августа 2002 г.
* * *
И снова этот долгий взгляд в упор,
Как будто ждущий от меня ответа.
Кружится голова, и нет опор,
И почему-то снова много света.

И эта бледность твоего лица,
Внезапная, что вмиг его покрыла.
Так вот она, награда из наград,
Которая бег времени затмила.
9 августа 2002 г.
* * *
Что бурь свирепость,
Что парад планет,
Затменья солнца
И землетрясенья
Пред тем,
Что делает с тобою человек,
Пред тем,
Как сносишь поношенья.
8 августа 2002 г.

По волнам судьбы
Как долго я плыла в неведомое слепо.
И правили моей ладьёй стихия и ветра,
И было многое до ужаса нелепо,
И чудилась на горизонте чёрная дыра.

И мчались годы бесконечною волною,
И так желанен был не наступавший долго штиль,
И жизнь давно звучала прозою простою,
И не тревожило уже – а сколько ещё миль.

Долг и терпение поддерживали силы,
Когда внезапно чаек стон напомнил о земле.
Так озаряет солнца луч вдруг мрак унылый,
Так снова стала рулевым я на своей ладье.
8 августа 2002 г.
* * *
Мой рыцарь, мой гордец великодушный!
Давно я время на года делю,
Но признаюсь легко и прямодушно:
«Я вас, мой друг, по-прежнему люблю».

И, как ни странно слышать, всё же смею
Сказать, что я богаче королей,
Хоть в этой жизни крохами владею
Того, что ценится среди людей.

А впрочем, можно очень многих помянуть,
Но остается в силе утвержденье:
Ведь ценно, если осиян любовью путь.
Тогда есть шанс прекрасного мгновенья.
15 июля 2002 г.

Статуя Свободы
Она глядит так жёстко, строго,
Улыбкой не смягчает взор.
Что, в сердце заползла тревога
Иль ждёшь бесстрастно приговор?

Недаром от суровой дамы
Французы сразу отреклись:
От революций прошлых шрамы
Навечно с памятью сжились.

А на брегах чужого света
Она – в цепях законных мер.
Анархиею пляшет где-то,
Но тут уж янки – не пример.

А если пристальней вглядеться…
Нет, всё же очень странный лик.
И мыслям с чувствами не спеться,
И восприятий круг велик.

Вдруг крик отчаянья несется
С Гудзона в старый милый свет?
И видно, как ей здесь неймется,
Но и назад возврата нет.
13 июля 2002 г.
* * *
Всё в этом мире относительно.
И, к счастью, «никогда и навсегда»
Вдруг оказались просто лишь слова —
В них магии не проявилось и следа.
8 июня 2002 г.

На сцене жизни
На сцене жизни я играю роль,
Ту, что когда-то получила при рожденьи,
А от несбывшихся мечтаний боль
Стараюсь прятать от любого окруженья.

Лишь в книгах нахожу своих друзей.
Узнав сюжеты героинь любимых в роли,
Отчаянно играю средь людей
Любви огромной сплав, страдания и боли.

Душа подростком выбирала их,
Их ощущая по вибрациям и ритмам,
А может, знала о путях моих
И специально провела по книжным битвам.

Они все рядом – девочка Джен Эйр,
И Пенелопа, и волшебница Медея.
Шептало в детстве сердце мне: «Не верь,
Детей коринфяне убили, не Медея».

И Кристин, доброго Лавранса дочь,
Сама безжалостно подстреленная птица,
Судьбы клубок не отшвырнула прочь
И будто бы учила – надо ли смириться.

И Таис – смотрит на меня в упор,
Неповторимостью, как идеал, пленяя,
Из будущего длит свой разговор
О городе и Неба, и земного Рая.
А вон мужчина – тоже мой герой,
И в нем моё – характер, принципы и взгляды.
Как облачается душа порой
Невероятно, в необычные наряды!

Хвала вам, Юлиан Семёнов, и покой
За «Псевдоним»[2 - Имеется в виду журнальный вариант книги.] и поразительную точность.
Живут романы – значит, вы живой,
Не критикам определять таланта прочность.

Да, облекается душа порой
Замысловато, в необычные одежды.
Но как воображения игрой
Развеять стойкое неверие невежды?

А впрочем, вот он, мой последний штрих,
Аккорд, который завершает стих:
Натальей, той, что в поле проклинала,
Я тоже в этой жизни побывала.
2 июня 2002 г.
* * *
Я, значит, выполнила свою роль:
Я помогла вам обрести дыханье,
А вашей неуверенности боль
Вы мне отдали, друг мой, на закланье?

Уничтожать ведь не моя стезя.
Что, можно так со мною, без смущенья?
Признаться, и обидеться нельзя:
Ведь где он, тот, что пишет без сомненья?

Я ваш подарок спрячу в закрома:
Пусть учится среди себе подобных…
Добавит горький опыт мне ума,
Напомнив о моих шагах, тех, пробных.
29 мая 2002 г.
* * *
И в откровениях пройдя над пропастью тропой,
Что всех звала к вершине снежно-голубой,
Но оказалась зримой лишь для нас с тобой,
Я успокоилась и сердцем, и душой.
25 апреля 2002 г.
* * *
Надели снова на тебя хомут
И тянут на глазах планеты на закланье,
Нахально, весело страну крадут,
А ты, мужик, смирился с прозябаньем.

Погряз в болоте иллюзорных благ,
Которым грош цена, да по любому счету.
Обманутый, опять ты сир и наг.
Неужто и теперь от хищников ждешь квоту?
17 апреля 2002 г.

Нет мочи!
Достоинство – с протянутой рукой.
И Гордость – у Позора в услуженье.
Надежда лишь старухою с клюкой
На перепутье ищет направленье.

Доверчивость – причина наших ран,
Но ведь по-прежнему цветёт с размахом.
Терпение – бесплодный океан —
Болеет и Апатией, и Страхом.

И плачет горько Дружба от стыда:
Никак ей не решить – была иль не была?
А Честность робкая плоды труда
Без боя Грабежу на блюде поднесла.

И с наглою ухмылкой Беспредел,
Проверив Безнаказанности силы,
Опять нацелился на Передел,
Умело тянет из народа жилы.

И стонет тихо Бедность с Нищетой,
Предательству заглядывая в очи,
Холопствуя пред Ложью и Мошной.
А ведь давно уже терпеть нет мочи!
15 апреля 2002 г.

Зима
Зима, накуролесив, нагулявшись,
Морозом всех изрядно пощипав,
Вдруг потеплела, словно рассмеявшись,
Роль феи безупречно отыграв.

Сугробов намела везде с размахом,
Укрыла землю белым шушуном
И, рассыпая иней, одним махом
Лес сказкой сделала и всё кругом.

И серебра навеяла в метели,
И был ещё однажды снегопад,
Когда снежинки пеленой летели,
Кружа и разлетаясь наугад.

Так озорницей, вволю наигравшись,
Ушла зима в начале января
И, пожалев людей, не испугавшись,
Подправила листки календаря.
13 апреля 2002 г.
* * *
Повторить хочу сквозь небыль
Тот полет на облака.
Там ведь грань меж быль и небыль
Удивительно тонка.

Там, в волшебном поднебесье
Несказанной красоты,
Льётся сладостная песня
Воплотившейся мечты.

Там, в лазоревом сиянье,
Где до звёзд – рукой подать,
Можно стать самой собою,
Если страх земной унять.

И я бегу по облакам
К твоим протянутым рукам?
Тут уж будет не до речи.
Звонкий смех и радость встречи
Посвятим Земле и Небу,
Прокричав «спасибо» Фебу,
Несравненной Афродите,
Погодите, не спешите,
Другу верному Эроту
За изящную работу.

Повторить хочу сквозь небыль
Тот полет на облака,
Хоть там грань меж быль и небыль
Удивительно тонка.

А я бегу по облакам
К твоим протянутым рукам.
9 апреля 2002 г.

До крика
1
Во поле кричала криком в голос.
Задрожал и пал на землю колос.
Травы полегли и присмирели.
Птицы на лету оцепенели.
А на горных кручах и вершинах
Замерли вдруг снежные лавины.
На морях не буйствовали волны,
И мерцали звезды, скорби полны.
Опустились рыбы на глубины,
Ветер отменил свои смотрины,
Звери залегли в лесных берлогах,
Лишь металось эхо на дорогах.

Только человек по-прежнему был глух,
Потеряв в кровавых бойнях слух.

И упав на землю грудью ниц,
Распластала руки – без границ,
Став щитом – от края и до края,
Землю своим телом защищая.

То кричала женщина, кричала мать,
Знавшая, как трудно жизнь давать.
8 марта 2002 г.

2
Обложили тебя
Будто зверя в берлоге.
Уж петух замолчал,
Прокричав о тревоге.

Ты же смирно стоишь,
«Близнецов» поминая,
Горе дружески чтишь,
О своих забывая.

Тех, кто ночью в домах
Погибали от взрыва,
На себе испытав,
Что стоим у обрыва;

Тех, кто в мирные дни
Погибают бойцами
На дорогах Чечни
Да с чужими отцами.
Будто лес-молодняк
На корню вырубают.
То не лис хан Кончак,
То свои сочиняют.

А снаружи, с границ,
Рати вражьи, как тучи,
Демонстрируют нам,
Как сильны, как могучи.

Да, и в горе своём
Янки ниц не упали.
Горе стало твоим —
Так тебя обыграли.

Обложили вокруг,
Как медведя в берлоге.
Уж петух замолчал,
Прокричав о тревоге.
17 марта 2002 г.

3
Ненавистники, вороньё,
Чёрной банды элитной ворьё!
Не упились ещё кровью брата
Средь разгула разрухи, разврата,
Средь разбоя «культуры» и СМИ,
Оболванивая умы?
15 января 2002 г.

Антоний и Клеопатра
1
Его последняя безумная напасть —
Любовь к Изиде иль египетской царице.
И разум, долг и честь – всё поглотила страсть
К великолепной озорной блуднице.

Как он легко запутался в её сетях,
В силках её похвал и грубой лести
И не нуждался ни в советах, ни в друзьях,
Лишь бы в забавах сладостных быть вместе.

И жадно пил, поверженный к её ногам,
Волшебный яд утех и наслаждений,
Забыв о Риме, не взывал к своим богам
Средь оргий, роскоши и наваждений.

И земли воевал, чтоб одарить её
Аравией, иль Финикией, или Кипром,
И не заметил поражение своё
В переплетении их судеб хитром.
25 февраля 2002 г.

2
А оказалась хищницей простой.
Не жрицею любви, царицей цепкой.
И ей платили властью иль землей,
А Цезарь – и привязанностью крепкой.

Любовью Марк Антоний одарил —
Безудержно, сумбурно, простодушно —
И на алтарь любви жизнь положил.
О боги! Это ли ей было нужно?!

Ей, знавшей и величие, и власть
И взявшей имя – Новая Изида.
Богиня?! Вот безумнейшая страсть!
Но как ответит на неё Фемида?

3
Хитра и ускользает от пера,
Никак идти под скальпель не даётся.
Уже жару развеяли ветра,
А строчки разбрелись все как придётся.

А может, чувствуется мой настрой
И к сказке о триумфе неприятье?
Уходит восхищенье на постой,
Где смертно обнялись любовь с заклятьем.

Заклятье магии, иль колдовство.
И ненасытность алчности во взоре.
Неужто древних знаний волшебство
Оружьем стало и в любовном споре?

А если тут присутствовала месть,
Та, женская, которой нет преграды?
И вариантов множества не счесть…
И нет от ревности своей пощады.

4
И растоптала в нём и личность, и мужчину.
И, не единожды в открытую предав,
Приблизила его бесславную кончину,
Свой Акт иначе для потомков отыграв.

Исчез «Союз неподражаемых» актёров,
Потух вулкан страстей, амбиций, шутовства.
Трагичен был конец триумфа двух призёров,
Но меж любовью и расчётом нет родства.

5
И, что б ни разнесла потом молва,
Ушла в небытие царица-лицедейка.
И прошептал феллах, вздохнув, слова:
«Ну вот, змею ужалила смертельно змейка».
27 августа 2002 г.

К Сократу
То были слёзы упоенья,
Когда читала я о вас,
Пред чистотой того творенья,
В чём правды умысел не гас,
В чём преданность и преклоненье
Через века дошли до нас —
Ведь в диалогах от забвенья
Достойный ученик всё спас:
И облик ваш, и суть ученья,
И изречений мудрых глас,
И поиск истины в общенье,
В беседах смелых, и наказ,
Тот удивительный ваш сказ,
Что цель всей жизни – в очищенье,
К самопознанию стремленье.
Как искренностью в рассужденьях
Вы раскрывались каждый раз!
Вот в «Пире»… Впрочем, нет сравненья
Ни с кем, ни в чём и по сей час.
И что за силу вдохновенья
Платон испытывал, трудясь?
Я же, читая, – потрясенье:
Смеюсь и плачу, не стыдясь.

Как будто к роднику припала,
Где каплю взять – уже немало!
7–8 января 2002 г.
* * *
И вдруг от множества людских уколов,
Что тем сильнее и больнее, коль врасплох,
Из колебаний и с собою споров
Родился вывод, и нелёгок, и неплох:

Да не обижу словом никого,
Не нанесу душевного раненья…
Да хватит прежней воли для того,
Чтоб снова устоять в миг искушенья.
3 января 2002 г.
* * *
Не затоптал бы людской топот
Кастальский ключ в степи мирской.
А впрочем, разве слышен ропот
Пиитов, славящих покой?

Да и к Парнасу на машине
Не мчат. Уж больно чист там ключ.
Стремится большинство к вершине,
Где дух стяжательства живуч.

И равнодушие в расцвете,
И ложью жгут сердца людей,
И хата с краю. Вот столетье!
И все боимся сволочей.
2 января 2002 г.
* * *
Как рождаются стихи?
Прилетают как Жар-птица,
Что обрадовать стремится.
Есть молва, что из трухи.
У кого – где лопухи,
Одуванчик, лебеда
Ну без всякого стыда
Средь насыпанного сора
Расцветают у забора.
Кого Муза вдохновляет,
Если ночью посещает,
А кого днем одарит,
Если всё же ты пиит.
А кого – в пути-дороге,
Только сам будь критик строгий.
А вообще-то из души
И в таинственной тиши.
2 января 2002 г.

Крылатым
Азартно в юности мы расправляем крылья,
И страсти, и решимости полны.
А к старости, бывает, от бессилья
И забываем их иль для чего даны.

Ушли, как в сказку, редкие полёты,
И юный пыл остался позади.
Жизнь не спасает слабых от дремоты,
Не завлекает тем, что впереди.

И лишь безумцы всё взлетают в небо
Звезду достать, дух силой укрепить.
И не звучит им возглас: «Зрелищ, хлеба!» —
У них иная цель – зло победить.
18 декабря 2001 г.
* * *
Познала я в тоске своей тоскливой
За годы бесконечно многих дней
Ужимки и прыжки той своры шелудивой,
Которая без роду, племени и без корней.

Как в свалке, нагло и без состраданья,
Рвёт агрессивно всё на клочья без стыда.
Так где ж тот дворник, что, без содроганья
Вчистую выметя её, захлопнет ворота?
18 ноября 2001 г.

Мой клад
1
Две недели – достаточный срок,
Чтоб упиться щемящей тоской.
Ностальгии зелёный росток
Стал расти ещё там, над Москвой.

Что, Нью-Йорк и Майами – всё впрок?
Вот урока вопрос непростой.
И не спрятать ответ между строк,
Прикрыв строчки словесной листвой.

2
Я летела в Нью-Йорк из Москвы
Неохотно, боясь высоты
Так манящей всегда синевы
Средь обычной людской суеты.

Отрешённо стояла в порту,
Но задела вдруг мысль на лету.
А проверить – условия есть:
Сколько говоров – не перечесть!

Жадно слушаю русскую речь,
Словно кто-то вернул тонкий слух,
Подготовил для будущих встреч,
Укрепляя гармонией дух…

Два богатства везла я с собой
(Только в тайну никто не проник):
От земли своей – запах родной
И могучий наш русский язык.

Возвращалась, от счастья светясь,
Их бесценностью обогатясь.
Два сокровища. Это мой клад!
Подтвердила чужбина загад.

Подлетаем к Москве. Наконец!
Кружит в мыслях Тургенева стих.
Вот где точка и вот где конец!
Если б вспомнить ещё для других!

Но читаю опять про себя
Словно гимн эти чудо-слова:

«Во дни сомнений, во дни тягостных раздумий
О судьбах моей родины, – ты один мне
поддержка и опора,
О великий, могучий, правдивый и свободный
русский язык!
Не будь тебя – как не впасть в отчаяние при виде
всего,
что совершается дома! Но нельзя верить, чтобы
такой язык не был дан великому народу».

Птицей вещей слетав за моря,
Мысль вернулась на круги своя.
9 ноября 2001 г.

«А на тех берегах…»
I
А я-то думала: простая турбулентность,
Сплошные вихри чувств, эмоций и страстей,
И от страстей спасает не инертность,
А случай пламенный из хаоса затей.

А я-то думала: откуда эта радость,
И трепет сердца, и поющая душа?
И взгляд, чужой и любящий, – такая сладость,
И почему-то жизнь вдруг стала хороша.

А я-то думала: смешное заблужденье,
Игра фантазий, что уснули так давно.
От правды убегала, как от наважденья,
А от любви не скрылась всё равно.
2 января 2009 г.

II
Нам по тенистым не гулять аллеям,
Нам не встречать рассветы над землёй,
И не сгорать в объятьях, пламенея,
И не бродить ночами под луной.

Нам, даже не встречаясь, не расстаться,
Разлуки горечь вновь не испытать.
А в жгучих ожиданиях, признаться,
Дана и нам от жизни благодать.

И той весны нам не забыть звучанье —
Мелодия поющих двух сердец,
И жар признаний через расстоянья
Вдруг ощутить, как радости венец.
16 июня 2008 г.

III
Волшебный голос пел мне о любви,
Тревожил душу ожиданьем счастья
И умолял: ты только позови,
И вмиг исчезнут слёзы и ненастье.

Волшебный голос пел мне о любви,
Будил надежду, щедро искушая
Талантом дивной, редкой красоты,
О моих муках не подозревая.
Волшебный голос пел мне о любви,
И сердце плакало от изумленья,
А в океане трепетной любви
Сияло, не сгорая, восхищенье.
8 декабря 2008 г.

IV
В кипящих струях водопада
Я словно смывала грехи.
Под сенью цветущего сада
Про нас сочиняла стихи.

И годы бессильны,
И время не властно.
А тайны всесильны.
И это прекрасно.

То сон был иль обморок сонный.
И разве прокрутишь всё вспять?
Но живы двух душ перезвоны
И чувств молчаливая рать.

А годы бессильны,
И время не властно.
Лишь тайна всесильна.
И это прекрасно.
27 января 2008 г.

V
Духовное общение.
Духовное родство.
Духовное влечение,
Как чуда торжество.

Мгновенность узнавания.
Иль безрассудства всплеск?
И трепет ожидания.
И духа взлёт и блеск.

И искра пробежала.
И вольтова дуга.
Но что-то подсказало:
Вы речки берега.
6 июля 2008 г.

VI
Тонкий миг постиженья
Сотвори, чародей.
Вновь я для вдохновенья
Стану музой твоей.

Стану утром зарёю,
Цветом алым пленя.
И вечерней звездою
Обернусь для тебя.
Стану музыкой, песней
Из небес и огня.
Что бывает чудесней,
Совершенством маня?

Стану грёзой, мечтою,
Светом солнечным дня.
И останусь собою,
Если любишь меня.
3 марта 2009 г.

VII
Моя любовь – и незабудка,
И робкая ромашка на ветру,
Златой подсолнух… Вроде шутка,
Но смело собрались все на юру.

Моя любовь – не мёда сладость,
Моя любовь – не музыки хорал,
Моя любовь – простая благость,
Но только как ты это разгадал?
15 марта 2009 г.

VIII
Поглядели в глаза,
Чтоб друг друга понять,
И чрез годы-года
Пронести благодать.

Может, лишни слова,
Решено всё судьбой:
Нас, как берега два,
Разделили рекой.

А на тех берегах —
Россыпью жемчуга.
А на тех берегах —
Заливные луга.

Нет меж нами с тобой
Переправы, моста.
Наша встреча была,
Как загадка, проста.

Лучезарен был свет,
Исходивший от нас,
Словно вместе нашли
Самородок-алмаз.

А на тех берегах
Про рябину поют.
А на тех берегах
Незабудки растут.
20 мая 2009 г.

За гранью
Поманил меня мой милый
Неземною красотой,
И теперь её призывы
Лишь всесильны надо мной.

Одарил меня мой милый
Небом, солнцем и луной.
Что мне ропот лет унылый
Вперемешку с тишиной!

Мне теперь тропой познаний
В одиночестве шагать
И средь тайных упований
И искать, и размышлять.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

В утешение
На небе синеооком,
Средь пенных облаков,
На полотне широком
Пишу карандашом
Заветных слов посланье —
То милому признанье —
Лишь он один прочтёт,
Лишь он один поймёт
Души моей страданья,
Души моей признанья
На небе синеоком,
Средь пенных облаков.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Журавль
Журавль мой в небе! Ты мой новый стих,
Что так внезапно может проявиться.
От согревающих лучей твоих
Вдруг оживает чистая страница.

Ты радости нечаянный исток,
Что вызывает сердца откровенья,
Чтобы потом найти в стихах средь строк
Крупицы подлинного вдохновенья.

Ты миражей моих волшебная струна,
Что в тайниках души звенит, не умолкая,
Ты чувств моих и высота, и глубина,
Великодушия вершина неземная.
1998 г.
(Из сборника «Откровения»)

Отблеск радости
Какая странная закономерность:
Я даже хорошею лишь тогда,
Когда незримо вы присутствуете рядом,
Чужой мужчина в этой жизни
И вовсе не моя судьба.
1995 г.
(Из сборника «Откровения»)
* * *
Щемило сердце от любви и жалости,
Лишь блеском глаз не выдать бы себя,
Не омрачить бы миг последней радости,
Потом монашкой жить, страдая и любя.

Ни разу в мыслях не сказать «прощай»,
Покорно принимая с ним разлуку,
И встречи ждать, хотя бы невзначай,
Благодаря Всевышнего за эту муку.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Сосна
Когда я вижу одинокую сосну,
Мне кажется, что это я стою.
Как будто в стороне от елей и берёз
Она задумала проверку на износ
Под ливнями, снегами и ветрами,
А я – и жизни стрессами, и горькими дарами.
Да, всякий раз, как вижу я сосну,
Мне кажется, что это я стою.
1994 г.
(Из сборника «Откровения»)

Реалии
Лес весь окутан предутренней мглой.
Сучья трещат, нарушая покой.
Где-то кукушка кукует, гадая
Иль над своей судьбою рыдая.

Мчусь по дорожке лесной будто ветер:
Давит незримо режим проходной.
В буднях, пожалуй, всё сумрак и вечер,
Свет – под замком, за стеною сплошной.
Им наслаждаться есть день выходной.

Сердцем распахнутым солнце встречаю,
Руки навстречу с любовью тяну,
В пригорошни светлых лучей набираю,
С ними пройду сквозь любую стену.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Вольный выбор
Среди бесчисленного множества тропинок
Я выбрала одну, прямую, как стрела.
Земля была – где грязь, песок, суглинок,
А где – болота лжи и зависти моря.
Но, ожиданием прекрасного горя,
Я с робостью ступила и пошла
В мир человеческих метаморфоз,
И испытаний, и несладких слёз.
И сразу же сплошной девятый вал
Мне кто-то из гостей на свадьбе пожелал.

Я в этом мире оказалась не борец
И в океане мерзостей людских – плохой пловец,
А всё ж не утонула. К берегу пристал
Мой хилый плот, сработанный в аврал,
Чтобы на том пустынном берегу
Узнать мне цену другу и врагу,
И выпить чашу горькую обид,
И вытерпеть, когда душа болит,
Чтоб, за уроки жизнь благодаря,
Чрез годы долгие постигнуть – всё не зря:
Та трудная тропинка, как стрела,
Меня к вам, рыцарь строгий, привела.
1999 г.
(Из сборника «Откровения»)

Молодым
Будь к ним обоим милосерден дух,
Будь слабый сильного всегда достоин,
А если среди них один не воин —
Будь мужество поддержкою для двух.

Будь ритмы сердца и души едины.
И крыльев одного пусть хватит на двоих.
И путь их вместе на вершины
Удачлив среди трудностей земных.

Будь верности любовных уз исток
Сокрыт от любопытных взоров.
Пусть видят в нём фантазии росток,
Достойный зависти, насмешек или споров.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

На чашу весов
Сдаю урок.
В сомнениях и отвращении увязла.
Ищу ответ.
Неужто всё напрасно?
Мечусь слепым котёнком в оболочке своих тел,
Жестокости людской увидев беспредел,
Цинизма торжество, предательства успех,
Бесстыдства и невежества победный смех,
Элитной черни наверху преступный балаган
И сверхтерпенье той, другой, попавшейся в капкан.

Так что же положить на точные весы?

Солёный привкус редкой от отчаянья слезы?
Скорбь жгучую за Родины израненной пути
И мысль, что лекаря пора среди своих найти?
Свой горький опыт поражений и ударов,
Что, к счастью, не проходит даром?
Любви убитой прах и сердца боль признаний,
Безжалостно-правдивых пред собой,
Коль совесть я когда-то выбрала судьёй?

А может радость от возможности познаний
Себя и творчества – чрез время испытаний,
И веру в мой оболганный народ,
Руси и духа русского единственный оплот,
И мощь пронзительную Красоты,
Дающей жизни сил для Доброты?

И почему я неустанно, как рефрен, твержу:
«Я тоже к ней принадлежу,
К той черни, что находится внизу»?
1999 г.
(Из сборника «Откровения»)

Бабочка-Душа
Несмышлёнышем, личинкой
Проявилась на Земле
И работала песчинкой,
Познавая мир во мгле.

И в потоке общем, вечном
Всё искала светлый луч,
Обдавало ж ветром встречным,
Тем, что холодно-колюч.

Лишь чрез срок, испив мученья
В пору вихрей и нужды,
Уползла в уединенье
От вражды и суеты
Сети цепкие паучьи
Пусть с трудом, но разорвать,
А потом под лист пахучий
Лечь и дальше прозревать,
Накопить ещё терпенья
И средь грязи – чистоты
И достичь при обновленье
Радости и Красоты.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Главный экстрим
Мир предрассудков, запретов и мер.
Школа наивность не сбросила вер.
Радуги яркий весёлый разлив
Юности красил беспечный порыв.

Дальше – шагать среди масс и толпы,
Лживые мерить до правды столбы.

Жизнь всё жужжала опасной осой,
Прямо идя на иллюзию в бой,
Без сантиментов, насмешливо-зло:
«Парус-то алый давно унесло».

Мир обнажался от шоков и слёз
И в летний зной пробирал, как мороз.
Правду и днём со свечой не сыскать.
Как романтизму поддержкою стать?

Стержень какой надо в жизни иметь,
Чтоб не согнуться, не блеять, не тлеть,
Чтоб птицей Феникс восстать с пепелищ,
Если живёшь средь кровавых торжищ?

Ну смельчаки, кто явился сюда,
Совесть с собой захватив
и хоть каплю стыда.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

На круги своя
Рассвет был так красив, так нежно-ал,
Когда я наконец увидела причал,
И я разорвала свой чёрный круг
Из унижений и семейных мук.
И шторм утих, девятый страшный вал:
Его в безбрежность моря вихрь умчал.
Но тут заметила, дыханье затая —
Сильны извечные законы бытия! —
Как крысы с тонущего корабля
Бежали бывшие друзья.
И путь лежал предельно прост —
Идти по жизни во весь рост,
Но без надежды на тылы,
Без плеч, без каменной стены,
С какой ни глянешь стороны —
Повсюду острые углы,
Без рук мохнатых, связей, блата,
Не накопив ни серебра, ни злата.
Две дочери – единственный запас
На всякий – трудный и счастливый час.
И в этих джунглях жизни, иль аду,
Где надо с ложью и притворством жить в ладу, —
Не льстить, не пресмыкаться, не просить,
Не лгать, не угождать, не лебезить,
Не притворяться слабой и убогой,
Чтоб жалость вызвать у немногих,
А быть собой средь сонмища других,
Завистливых, удачливых и злых,
И быть себе – опора и совет,
Ещё бы твёрдо говорить и «да», и «нет».
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Распяли любовь
Распяли любовь.
Наказали за чувства
И, в первую очередь —
Сердца искусство,
За преданность, веру
(С избытком? Не в меру?),
Наивность и искренность,
За романтизм,
Который на длинном пути
Удалось сохранить,
Чтоб душу надеждой
Глотками поить,
За долготерпенье
И самозабвенье,
И в муках рожденье
Двух дочек прекрасных,
За честность и стойкость,
Кому-то опасных,
И за неуменье
Лавировать, лгать,
И за нежеланье
Других завлекать,
За верность души
Своему первородству,
За редкое качество
Молча страдать,
И даже за то,
Что не надо прощать.
1995 г.
(Из сборника «Откровения»)

Самообман
Захлебнулась любовью враждебной
В пору юности безмятежной,
Не поняв, что он ей предложил
Поединок их нравственных сил.
Согласилась на рай в шалаше,
Утопив все сомненья в душе,
Лишь заметила взмах крыла —
Птица счастья мечты унесла,
Улетела бесшумно прочь
В наступавшую тёмную ночь.
1997 г.
(Из сборника «Откровения»)

Молитва
Дай, Господи, народу моему
Той силы духа, что издревле нас питала,
На битву с супостатом поднимала
И побеждала наползающую тьму.

Дай стойкости народу моему
И единения униженным, но правым,
Спасающим остатки былой славы
Отчизны, проданной иудам в кабалу.

Дай, Господи, народу моему
Подвижника на благо всей России,
Кто б, одолев грабительства стихию,
В законах и делах знал, что к чему.

Дай мудрости народу моему,
Достоинства и полного прозренья,
Чтоб неповадно было никому
Нас проверять на силу и терпенье.

Дай, Господи, народу моему…
(Из сборника «Откровения»)

Родине
Как корабль без капитана, без команды, без ветрил,
Носишься по океану чуждых и враждебных сил.
Растеряла мощь былую, красоту свою и стать.
Клетка с тигром дяди Сэма разве берег, чтоб пристать?

Ты забыла: дружба дружбой, только жизнь всегда борьба,
Нет друзей, когда сильна ты, нет друзей, когда слаба.

Сколько их, пиратских лодок, что пойдут на абордаж,
Чтоб добычей насладиться, испытать ажиотаж,
Чтоб втоптать тебя навеки в пыль и грязь, иль потопить
И позором унижений душу русскую растлить?

Ты забыла: дружба дружбой, только жизнь всегда борьба,
Нет друзей, когда сильна ты, нет друзей, когда слаба.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Химеры
Какие вам Равенства,
Какие Свободы?
Уже потешались
Над нами народы.
Они-то ведь знают,
Что это химеры,
А нам – всё в новинку,
А нам – чтоб без меры.
Да ведь заглянули
Уже в беспределы!
Так может назад бы,
В родные пределы,
Где Братство имеет
Смешные наделы?
Опять перепутье.
Опять на распутье
Умылися кровью,
Потешились новью,
Богатых и бедных
Придумали вновь мы
Грабительским – верным
Старинным путём.
Держитесь, ребята!
Теперь заживём.
Лишь сердце с надеждой
Стучится в груди:
– А может химеры-то эти в пути?
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Домой!
Я убежала из Майами.
Мне было слишком жарко там,
Комфортно, сытно. Между нами —
Я убежала к холодам,
Где зимней стужею привычной
Нас закаляют так в домах,
Что просто дикой, необычной
Улыбка будет на устах.
А я, признаться, засмеялась,
Пройдя таможенный контроль:
На крыльях боли той я мчалась,
Что душу гложет исподволь.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Почти письмо
Любимый мой! Я на курорте, я в Майами.
Сто тысяч верст лежат сейчас меж нами.
Шумит ворчливо океан седой вдали.
Мой Бог! Я просто на другом краю земли.

Чужой здесь рай и ад, признаться, тоже,
Хотя на первый взгляд ну очень всё пригоже.

Средь яркой красоты, экзотики, тепла,
Где даже грусть покажется светла,
Мне, вечной Золушке, устроили приём,
Как в сказке Принц с лукавым Королём.

Но на балу нежданного везенья
Промчались мимо и восторг, и умиленье.
Здесь, в царстве изобилия еды, вещей,
Пожалуй, радует терпимость меж людей.

Друг мой! Во мне сидит упорно ощущенье,
Что нахожусь я в странном измеренье,
Где ритм иной, иль пульс, а может – дух страны?..
И наблюдаю я себя со стороны.

По вечерам на Waterways гуляем не спеша,
Размеренно покоем сытости дыша.
И знаешь, постоянно вслед за мной
Плетутся скука с чёрною тоской.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

С. Есенину
Какая мощь духовная и красота
У лучеразного певучего стиха!
Ах, сын крестьянский, простота!
Такое зависть вызывает
И доводит до греха.
А Вы – так смело Русь златую воспевать,
Когда сменилась власть
И почернела масть,
С листком стихов – оружием своим —
Отчаянно идти на бой с чужим.
Да ведь они уже пришли
И свой порядок навели —
И чёрный человек и чернота.
А Вы им резко – правду,
Но ведь неспроста: увидев воплощенье
«распрекрасных мыслей, планов —
страну ну самых отвратительных
громил и шарлатанов».
Ох, были беспощадно люты
Их с Вами «дружеские путы».
И Вы, едва перешагнув тридцатилетие,
Трагически, с их помощью,
Ушли в бессмертие,
Оставив нам навечно и стихи, и песни,
И свой за Русь душевный непокой.
А знаете – Ваш «клён опавший» греет душу
Не только в стужу, но и в зной.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 1
Так сколько ты страдаешь, Русь моя?
С тех пор, как билась с узкоглазыми на Калке?
А может раньше, когда «мудрые» князья
Делили земли в братской перепалке?

И мчались с гиком орды степняков,
Стояла пыль столбом, не оседая,
И мир делился только на врагов
В безбрежности от края и до края.

Летили головы и кровь рекой лилась,
И почему-то выпь кричала у дороги,
И степь дрожала и стонала, не стыдясь,
Кружили тучей вороны, и отвернулись боги.

А время проносилось на рысях,
Зажмурившись от ужаса, стыда и боли.
Всё делалось упорно на людских костях,
И не было тебе счастливой доли.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 2
Их было много, «русских чужаков»,
На вожделенном золотом престоле.
Корнями – из сермяжных мужиков,
А как свой Род гноили в крепостной неволе!

И не звучало им Христово слово «брат».
Помазанники божьи, говорите?
И почему у нас «любой обманываться рад»?
По их делам о них самих судите.

Нет, не звучало им Христово слово «брат».
Под свист плетей, нагаек и кнутов
Они Россию выводили в первый ряд,
Держа народ за быдло, за скотов.

Окно в Европу (да и двери) прорубали не для нас.
Так было триста лет тому, так и сейчас.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Русь моя – 3
И у рабов бывал отчаянью предел,
Когда милее смерть, чем жизни злой удел.
И выплеск в бунты, в озверенье —
От безысходности и вечного глумленья.

Поэт лукавил, класс свой защищая.
Бессмысленность? Христовы заповеди забывая?
А беспощадности хватало с двух сторон.
Ещё вопрос, по ком звучит церковный звон.

Я вижу пращуров моих. Идут не сотнями, а тьмой.
Кто с вилами, кто с кольями, а кто с косой,
В лаптях изодранных, а может босиком —
Так рыба рвётся в нерест косяком.

А выживали в таких бойнях единицы,
Но с кандалами не взлететь свободной птицей.
И затихала Русь, и плакала кровавыми слезами.
Забыв Христа, обогащалась вновь грехами.

Вы, обездоленных Христова рать,
Вы защищали Русь, коль появлялся тать.
О, скольких войны, пытки, казни унесли!
Но вы – всегда вы были соль моей земли.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Последний путь
1
Трагичен ваш уход. Живые
И тут не сняли с вас оков:
Как в ссылку, вас везли чужие,
Жандарм стерег от злых ветров.

Неслись пустынною дорогой.
Крепчал и свирепел мороз.
И так мотало эти дроги,
Как будто мчались на извоз.

Не выдержав бездушья гона,
Вдруг пала лошадь средь холмов,
Не довезла… А приказ трона
Сильней погоды и снегов.

И снова мчались, больше ночью,
И снова убивали вас
Жестокость, страх властей. Воочью
Всё видел лишь один из нас[3 - А. И. Тургенев.].

И будет скуп и осторожен
В своих писаниях потом.
Что ж, мир, увы, довольно сложен,
Чтоб в нем ещё быть простаком.

Мороз… и страх, конечно, пронял,
Но дело тут совсем в другом:
А ведь, пожалуй, он не понял,
КОГО вёз хоронить тайком.
21 января 2003 г.

2
И сплошь охрана из жандармов.
И в ужасе застыла ночь:
Ведь под её покровом тело
На дрогах увозили прочь.

Солома, ящик да рогожа —
Вот милости монаршей дар.
Царь-немец! На Руси негоже
Так подло наносить удар
Тому, «кто в гробе спит» убитый.

Нет, чёрных дней тех не изжиты
Ни память, ни догадок жар.
А к истине пути закрыты.
И кто ж ответил на удар?

Лишь Время… самый точный прокурор,
И судия, и приговор.
8 ноября 2003 г.

Фонтан Бахчисарая
Волшебный сон, иллюзия желаний…

И ты меня умчал в Бахчисарай,
В тот край, где никогда я не бывала.
Я молча у фонтана постояла
И к розе прикоснулась невзначай.

Он мал и скромен, громко лишь названье,
Но таинство особенной тиши,
Где плакали беззвучно три души,
И запустенье – придают очарованье.

И отступают время, прах и тлен.
Легенда поэтического слова,
Как магия, прекрасна и сурова,
И как легко ПОЭТ берёт всех в плен!
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Плагиат
Я нынче занималась плагиатом
(То сокровенных дум моих расплата):
С восторгом выводила на стекле
Чужой заветный вензель О. да Е.

Простите, Ларина Татьяна, шутку мне
Иль дерзость, что возможна лишь наедине.
А впрочем, что лукавить пред собой…
И мне Ваш вензель в чём-то не чужой.

И жизнь порой сюрпризами богата,
И в плагиате тоже есть отрада,
И день волшебным оказался:
С портрета Пушкин улыбался.
8 января 2010 г.

Спор
Я хочу поспорить с Вами,
Александр Сергеич, мэтр,
Что, ей богу, и с годами
Не тускнеет сердца спектр.
Если можно, приведу
Всю Онегина строфу.
«Любви все возрасты покорны,
Но юным, девственным сердцам
Её порывы благотворны,
Как бури вешние полям:
В дожде страстей они свежеют,
И обновляются, и зреют —
И жизнь могущая дает
И пышный цвет и сладкий плод.
Но в возраст поздний и бесплодный,
На повороте наших лет,
Печален страсти мёртвой след:
Так бури осени холодной
В болото обращают луг
И обнажают лес вокруг».

Какая грустная картина —
Стихов вторая половина.
Она, конечно, объяснима:
Тут возраст автора – причина.
Вы разрешите, я скажу,
Как я теперь о том сужу.

Слова известны и бесспорны:
«Любви все возрасты покорны».
И возраст поздний – благородный,
Не соглашусь, что он бесплодный.
Ведь он, как правило, даёт
И мудрость, опыт – сладкий плод.
На повороте наших лет
Глубок и нежен страсти след,
И трепетно-великодушен,
И величаво-простодушен.
Бесценный неба дар могучий,
Как солнце, разгоняет тучи
И согревает всё вокруг
В часы трудов или в досуг.
Но лишь избранникам дано
Пить сил живительных вино.
Так поздней осенью рябина
Средь обнажившихся лесов
Пленяет красотой плодов.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

Редкая гостья
Я Вас любил…
(А. С. Пушкин)
Любовь! Ты в музыке гармония,
В поэзии ты совершенство,
Та дивная души симфония,
Что дарит крылья и блаженство,
Возможность смертному летать
И, «нет» услышав, устоять,
Суметь и в музыке стиха
(Пусть в сердце боль, зимы пурга)
Великодушье не скрывать,
Прощаясь, гимн любви сказать.
19 сентября 2008 г.

Памяти Марины Цветаевой
1
Ей в сердце стреляли словами.
В обойме из зависти, злобы
Так тесно стояли рядами
Слова, что разили без пробы.

Что ж было её талисманом?
Кусок сердолика из моря?
Ведь в мире, жестокостью рваном,
Лишь вера спасает от горя.

Взлетала мятущейся птицей,
И странницей Русь воспевала,
И бредила старой столицей,
И зов свой «за всех» прокричала.

И в муках меж долгом и верой
Трагически шла одинокой,
И мерила жизнь свою мерой,
Пусть горькою, но и высокой.
2000 г.
(Из сборника «Откровения»)

2
Слов стихов всех цветаевских лад —
Будто в сердце ударил набат.
И как гром в полуночной тиши —
Обнажённость пронзает души.

Обнажённость души —
Перед миром пустых и бездушных?
Перед миром тупых, равнодушных?
Перед миром глухих и далёких?
Перед миром чужих и жестоких?

Обнажённость души —
Чтобы встретить своих, пусть немногих.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

3
Прозорливица и пророчица.
И свою судьбу напророчила.
Говорить о том, ох, не хочется.
Напророчила да упрочила.

При её-то вселенской «безмерности»
«Места не было ей в современности»:
Так чужда власти сытого брюха
Песнь свободного смелого духа.

Даже город родной на семи холмах
Ощетинился мачехой злобной
И оставил одну на семи ветрах
В поединке с судьбою недоброй.

Нет, «не дал ей Бог дара слепости»,
Было ясно всё до нелепости:
Верность клятве вела в западню,
Где губили таких на корню.

Жар души залили ледяной водой.
Где-то в бедном глухом захолустье
Оборвёт она резко роман свой с душой,
Будто Волга, достигшая устья.
2001 г.
(Из сборника «Откровения»)

Однажды в одночасье
В расцвете бабьих лет
Я мысленно себя похоронила
И думала спокойно,
что мертва
И для всего уже неуязвима.

Как вдруг при первой встрече с вами
Я остро ощутила неприятие меж нами.
Неужто для игры или насмешки
Вам захотелось убедить меня,
что я ещё жива
И глубоко внутри, за внешней оболочкой,
Живёт ранимая душа?

В расцвете бабьих лет
Я мысленно себя похоронила
И думала спокойно,
что мертва.
Идут года.
О, Господи! Благодарю,
что я ещё жива.
1994 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Тонкая грань
А я вас вовсе не просила
В глаза мне пристально глядеть
И при одном прикосновенье
В смятенье чувства цепенеть.

А я вас вовсе не просила
Меня искусно обаять
И, не скрывая удивленья,
Так откровенно изучать.

А я вас вовсе не просила
Во мне сомнение будить,
Что я могла бы при желанье
Свой образ жизни изменить.

А я вас вовсе не просила
Ко мне участье проявлять,
При моём мнимом безразличье
Вдруг равнодушьем задевать.

А я вас вовсе не просила…
Простите!!! Я благодарю:
Ведь Афродита рассудила
Нас в том пленительном бою.
1994 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Шутка
Вы это сделали нарочно?
Влюбили женщину в себя
И отступили осторожно…
Дым был, но не было огня.

Какой смешной, какой наивный!
Да разве можно так шутить?
Какая Ева среди женщин
Могла б такое вам простить?

Она спокойно, ещё раньше —
Ну, недотрога, ну хитра! —
Своим опасным обаяньем
Сразила молча гордеца.
1994 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Золото молчания
И беззащитная ромашка на юру,
Что стойко трепетала на ветру,
Она, сама не зная почему,
Поведала ему, не поднимая глаз,
Спокойно-отрешённо свой рассказ.
Был горек он, правдив и без прикрас,
Как стон внезапный в неурочный час.
И запоздала мысль, что позже гложет нас:
«Наверно, откровенность эта ни к чему.
Чужую боль, пожалуй, не понять ему».
И тут она взглянула, в первый раз
Увидев свет его пытливых глаз.

Пронзительно звенела тишина.
Глаза в глаза – так это в душу и до дна!
В глазах друг друга утонуть —
И сокровенного увидеть суть.

Пронзительно звенела тишина.
Ещё не зная, что уже права,
Она вдруг мысленно произнесла,
Перефразируя известные слова:
«И он её за муки полюбил,
Она его – за состраданье к ним».
И не узнать, кто больше был раним.
2001 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Магия
Я вас люблю?!! —
Как гром внезапный посреди зимы,
Как солнце, засиявшее в ночи,
Как сад, цветущий в жгучие морозы,
Как явью ставшие несбыточные грёзы,
Как пляска листопада в марте,
Неотразимого в своем азарте,
Как бешеный поток в пустыне,
Как магия – от веку и доныне.
1996 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Весна моя нежданная
Ворвалась, прилетела, примчалась
Вихрем мощным в ту осень весна.
В первый миг я её испугалась,
Обмануться боялась: а вдруг не она?

Ведь ноябрьская стужа крепчает,
Солнце прячет лучи под полой,
Ветер серой поземкой шныряет.
И весна – этой тёмной порой?

А она вся светилась и пела
И была как испытанный друг.
Никакого ей не было дела
До того, что творится вокруг!

Лишь пытливо в глаза заглянула,
Боль сердечную молча уняв.
Будто радугой счастья взмахнула,
Вдруг меня над землей приподняв.
2001 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

На облаках
Какая музыка звучала
Во мне, во мне!
Какой полёт я испытала —
И не во сне, и не во сне!

И я с тобою танцевала
Под звуки вальса и небес.
Берёза за окном смеялась,
И замер в изумленье лес.
А комната всё расширялась
Для нас планетой без границ.
Как хорошо! Мы только двое,
Без всяких посторонних лиц.
Ах, Золушка! Ах, фантазёрка!
Бал был, как в яви, так хорош,
Что проявился вдруг следами
Среди ноябрьских порош.
Какая музыка звучала
Во мне, во мне!
Какой полёт я испытала —
И не во сне, и не во сне!
2001 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Сон наяву
В те дни безумия и счастья
Я пламенем сжигающим была,
Я только жаром и души, и тела
Лишь вас боялась сжечь дотла.
И пусть вокруг всё пело, ликовало
И сердце в изумленье трепетало,
Я маску безразличия надела,
Хоть не было отчаянью предела,
И сказочный сон наяву – прервала:
Я просто от пожара вас спасала…
А рай и ад последовавших дней
По-прежнему храню в душе своей.
1996 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Как отрекаются любя
Вы мой единственный мужчина,
Такой желанный, но чужой.
И в этом – главная причина
Пройти быстрее стороной,
Не колебаться, не вернуться,
Не изменить себе самой,
С мольбой назад не оглянуться,
Не сделать больно той, другой,
Простить судьбу за испытанье,
За сердца раненого крик,
Оставить лишь одно желанье —
Нежданной встречи, хоть на миг.
1994 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Благодарю
Быть может,
вам мое признанье ни к чему,
А я и через годы вас благодарю
За то немыслимое счастье,
Которое пришло нежданно в одночасье,
За трепетность взаимных отношений,
Загадочную прелесть объяснений,
За силу колдовскую любящего взгляда,
Мысль воскресившего, что жизнь —
это награда,
И пробудивщего во мне желанье жить,
Нектар волшебный страсти и отчаянья —
до дна испить,
За счастье видеть вас, за вами наблюдать,
Восторг полёта в те мгновенья ощущать,
За вашу немужскую, поразительную чуткость,
За душу нежную и безрассудства хрупкость,
За то, что так и не простили мне тогда
Моё отчаянное бегство навсегда.
1995 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Дар бесценный
Два мощных крыла подарил мне мой милый,
Чтоб в поисках духа придали мне силы,
В полёте к прозренью – бесстрашья познаний,
И веры, и радости всех начинаний,

И блага от тонкости точных созвучий —
То космоса проблеск вибраций могучий,
А в сердца биеньях – достичь высоты
Гармонии разума и доброты.

И ближе мне стали теперь небеса,
Безмолвия слышать учусь голоса,
Сияние света во тьме увидала,
А тайну любимого не разгадала.
1998 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Молю тебя
Не умирай, любовь, во мне, не умирай,
Душе дай радость вдохновенья,
И тонкость чувств, и грёз томленья,
Фантазий рой, окутанных в туман,
И нежности безбрежный океан.

Не умирай, любовь, во мне, не умирай —
Святой неиссякаемый источник жизни —
Дай силу изречённой мысли:
Не в наших силах разорвать
Невидимую нашу связь.

И пусть я в пламени твоём сгораю
Иль, как Снегурочка весною, таю,
Я заклинаю: ни на миг меня не оставляй,
Пусть даже и коснулась невзначай.
Не умирай, любовь, во мне, не умирай!

Будь мне наперсницей и летом, и зимой,
Коль от предательства не заживает рана,
И оберегом будь от клеветы, обмана,
Тружусь ли я или спешу домой.
Не умирай, любовь, во мне, не умирай!

И в пору бурь житейских помоги
Мне рифы заблуждений обойти,
Будь той единственной немеркнущей звездой,
Что с сердцем говорит и манит за собой.
1995 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Былого свет воспоминаний»)

Вероломство
Впали в сон победители…
Слушайте марш мародёров!..
Всё пригодится – и денежки, и выпивка, и жратва!
Ах, до чего же весело гуляем мы, мародёры,
Ах, до чего же веские придумываем слова!
Сон стряхнут победители
И увидят, что знамя Победы не у них,
а у нас в руках!
(А. Галич)
Ловко массы задурила,
Ощипала всех, как кур,
Власть для «избранных» слепила
Без царей и диктатур.

И жила сплошной мотовкой,
Раздавая всё подряд
С удивительной сноровкой —
От алмазов до заплат.

Своим – уголь, древесина,
Своим – нефть, земля и газ.
Развесёлая картина!
Сам гешефт пустился в пляс.

Остальным – стыд потрясенья
(Посадить страну на мель!),
Страх и голод – для смиренья,
И помойки, и панель.

А ещё решила смело
Созиданье сдать в музей:
Ведь грабёж такое дело —
Надо действовать быстрей.

И террор, Чечню призвала
Для прикрытья грабежа,
Оккупацией вползала
Вновь под видом дележа.

И в законах не скрывала,
Что Россия ей не мать.
Словно ворон ворковала,
Или коршун, или тать.

Как продажность пригодилась!
Всех доступность привлекла.
Зарубежье оживилось
И уже не прячет зла.

На границе отхватило
Водной глади целый кус.
Где-то землю застолбило:
Там комар и вечный гнус.

Нет, она глядела зорко,
Но не скрыть наживы страсть.
Да ведь эта мародёрка
Юдократией звалась!
20 июля 2005 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

На смене вех
Марионетки, жулики пришли на смену.
Но, вопреки их дикому «ура»,
Упорно продолжаем созиданья тему
И не лепечем робко: «Нам пора».

Пусть в Лету канули иллюзии почтенья
И хаос, тьма сменили колорит,
Мы стоя сохраняем гордое терпенье,
Пока над всеми черномор кружит.
21 января 2007 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

Правда каплей дёгтя
Увидел, почернев с тоски,
Россию, взятую в тиски.
…Но я, отжав тоску и слёзы,
Сказал (в платок): Мужайтесь, россы!
Гл. Горбовский

Кто вы? Огородники? Дачники? Охотники?
Рыбаки-любители или грибники?
Холуи. Охранники вечных воров-странников,
Что в любом краю всегда только чужаки.

Сколько средь двурушников ельцинских прислужников?
Сколько вас, убогие, верящих словам?
Сколько средь защитников тех измен зачинщиков
Веселятся внаглую: «Судим по делам»?

А дела-то аховы: без креста распятую
Превратили Родину в жуткий полигон.
Кто там жарко молится на колонну пятую?
Кому люб предательский воровской притон?

Со злорадством гибельным единицы борются,
Прорастают колосом среди сорняков.
Остальные думают, что ещё отмоются.
А пока опора всех лишь на стариков.

Эх вы, горемычные! Правят бал наличные.
На земле разграбленной все вы – должники.
В Доме за хозяина торгаши обычные.
Зайцы вы и кролики, наши мужики.
26 июня 2008 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

У бездны на краю
Не слишком долго ли стоим
У самой крутизны?
Нам шепчут: путь необратим,
Следят со стороны.

Туман скрывает окоём
И всей разрухи вид.
Из лжи историю плетём,
Творим свой суицид.

Горит отчаянье огнём,
Не спрятать жгучий стыд.
Насильем полон отчий дом,
А страх молчать велит.

Живуч крушения экстрим.
Страна – чей полигон?
Перемешали чей пурим
И наш церковный звон?

Породу подлую взрастив
Из грязи и дерьма,
Породу подлую пустив
В святые терема,
Злодейства беспредел испив,
Доходим до ума.

И отступаем мы на шаг,
А может, и на два:
Да, осквернён могилой флаг,
Но Родина жива.
2 декабря 2011 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

Чудаки-простаки
Удивительно, но мы
Всё играем в поддавки.
За беспечность – нам награда,
За доверчивость – доплата,
За отсутствие ума —
Тяжела у нас сума.
Полон кошель преступлений
За бессмысленность решений,
Полон кошель поражений,
Хотя вроде нет сражений.
За надежду на «авось»
Сколько сраму набралось!
Нет, народ мы боевой,
За других вступаем в бой:
То французам подсобим,
То прибалтов оградим,
То вьетнамцам помогаем,
То болгар освобождаем.
От фашизма мир спасли,
Лишь себе не помогли:
От бандитов-интернаци
Пока нет достойных акций…
Мы ко всем – всегда с любовью.
И за это платим кровью.
Мы забыли: кровь – священна,
Не вода, не сок, не пена.
Мы, конечно, чудаки,
Мы, конечно, простаки,
Мы не видим, кто враги.
12 февраля 2012 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

Белая ворона
Злобно бесы надо мною
Кружат без утайки,
Лихорадкой золотою
Гонят дурней в шайки.

Словно поле долго родит
Лопухов безбрежье.
С наслажденьем фильм мой горький
Смотрит зарубежье.

То не бесы ль подсказали:
Разделяй и властвуй,
Нагло, с хохотом кричали:
Грабь её и царствуй!

Не шакалы ли сбежались
Править снова тризну?
Не иуды ли нажрались,
Растерзав Отчизну?

Словно море перекрыли,
Разодрав на части.
Так меня почти убили
Бесовские власти.

И не богатырь великий
Подняв меч, ждёт боя.
Я сама прерву гвалт дикий,
Беспредел разбоя.

Я как белая ворона
Всё мир удивляю:
Я опять без крика, стона
Молча выживаю.
Силы собираю.
12 марта 2008 г.
(Из цикла «На шабаше антихриста и мародёров»)

Увы!
Нафантазировала я.
Нафантазировала я,
Что даст зимой плоды лоза,
Что вновь гляжу в твои глаза.
Нафантазировала я.

Иду по лезвия ножа
От ветра свежего дрожа,
Иль от желанья устоять,
Иль от боязни увидать.

Забыла долгих лет поток,
Сдаю прилежно свой урок.
Пройти б достойно горький путь,
Нигде с дороги не свернуть.

Нафантазировала я…
Нет, мне не изменить себя.
Любовью украшаю путь
Той жизни, что скрывает суть.

Да и в магический кристалл,
Где скрыт навечно идеал,
Увижу лишь за далью даль,
Ни встреч, ни взгляда, как ни жаль.

Нафантазировала я.
Но всё живёт печаль моя.
20 августа 2012 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Обретение
Не я ли, создавая ваш фантом,
Оставила лишь рыцаря доспехи?
О сокровенном, самом дорогом
Молчу, скрывая горечь той потехи.

Вы ж были маг, волшебник, эскулап,
Сжигали во мне комплексы болезни,
Спасали. А глядели словно раб,
Даря сюжет для творчества, для песни.

Той, журавлиной, что случится в срок.
Не сразу. Через время постиженья.
Так, выждав, на курок нажмёт стрелок
И превратит миг вспышки в озаренье.

Я виновата? Мне идти под суд?
Стоять пред любопытною толпою?
Воображение – вне пересуд.
И я сама вершу суд над собою.

Опять пришла холодная зима.
Опять тоска стучится в мои двери.
И двадцать лет – почти как у Дюма —
Не выдержав, исчезли в лесу звери.

А вот Петрарка пишет вновь сонет
Лауре, промелькнувшей как виденье.
И может, необычный наш сюжет
Не смоет река времени забвеньем.
14 января 2011 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

А вдруг…
Нет, усмирив в себе желанье
Случайных, мимолетных встреч
Храню о вас воспоминанья,
Стихам доверив их беречь.

Я осторожна. Я ведь Ева.
Я хитроумный Одиссей.
И неуверенная дева
По-прежнему в душе своей.

К тому же, пушкинской Наиной
Мне не хотелось бы предстать
И в рыцаре с надменной миной
Внезапно, друг мой, вас узнать.

А впрочем, положусь на случай:
Что быть должно – не избежать…
Вдруг миг проявится везучий
И радостью пронзит опять.
26 июля 2009 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Быль-бытьё
Смелый шаг моей мечты —
Смело с вами я на «ты».
Это то, что мы вдвоём
Отложили на потом.

Разделили с вами роли,
Чтобы было всё до боли:
Вам – лишь рыцаря одежды,
Мне – лишь зыбкие надежды.

Наблюдаю миражи,
С них рисую витражи,
А за ними, в гуще грёз,
Солнце в мириадах звёзд.

А ещё в углу пейзажа
То ли росчерк, словно стража,
То ли странный смутный штрих
Пробуждает к жизни стих.

Я все знаки берегу.
Вижу след ваш на снегу.
Снова рядом вы со мной,
Пусть на миг, как той порой.

Что же я нарисовала?
Что же я насочиняла?
Да ведь это быль, бытьё,
Славное моё житьё.
11 октября 2009 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Правда
Моя правда – гонимая.
Моя правда – ранимая.
Может, даже извечная
И как мир бесконечная.

Моя правда – сермяжная.
Моя правда – отважная,
Может, в чём-то безродная,
Моя правда народная.

Может, в чём-то и рабская,
Может, в чём-то бунтарская,
А ещё – сокровенная,
Моя правда бесценная.

Где ж ты, правда открытая,
Почти всеми забытая,
Наша сила законная,
Путь-дорога исконная?..
17 ноября 2009 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Зря!
Давно сбежавшие друзья
Вновь рядом, как в одной упряжке.
Всё шутит жизнь. Пожалуй, зря…
Пожалуй, и без шуток тяжко.

Какой в них смысл? Какой резон?
Я не ждала пересечений.
Повтор былого лишь смешон
На фоне горьких тех решений.

Безжалостен, как приговор,
Был бег трусливый их когда-то.
И прерванный тот разговор
Я не продолжу. Мне не надо.
8 февраля 2010 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

При свече
Свеча дарила слабый свет,
Углы скрывая,
И оживляла страсти свет,
Мысль пробуждая.

И захотелось написать
«Под Пастернака»
И про горящую свечу,
Про зыбкость брака.

Вдруг в полутьме найдёшь ответ,
Не ожидая.
Нет, в мыслях всё какой-то бред
Иль правда злая.

Всё колыхалась тюли тень,
Стихи рождая.
Пьянила запахом сирень,
Царица мая.

А у Живаго там, в стихах,
Зима гуляла,
Метели бешеный размах
Ночь охраняла.

И был дан праздник Рождества
Для очищенья.
Откуда ж звуки торжества
Грехопаденья?

Блуждал Живаго среди них,
Своих трёх сосен.
Ажиотаж давно затих,
Лжив и несносен.

Венчала судьбы жизнь узлом,
Не глядя в книжку.
А женский голос за окном
Всё звал сынишку.

Тут наконец-то дали свет,
Исчезли тени.
И как прекрасен был букет,
Букет сирени.
март 2009 – декабрь 2011 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Стих и я
О чём ведают стихи?
И что в них мои сомненья,
Слёз отчаянья грехи,
Всплеск нежданный вдохновенья.

В них пульсирует, как ток,
Поиск истины в мученьях,
К постижению виток,
Смелость правды в откровеньях.

В них начало всех начал —
Слово – к счастью, вдруг озвучит
Жизненных страстей хорал
Иль в душе развеет тучи.

В них случается успех:
Слово делом отзовётся,
Правдой, горькою для всех,
И опять строкой вернётся.

Словно таинство стихи.
Словно благо во спасенье.
Спрячу в узелок грехи,
Мысль оставлю для прочтенья.
29 сентября 2009 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Камертон
Что для стихов есть дух звучанья?
И что важнее – ритм иль тон?
Не в них ли тайна узнаванья,
Души поэта камертон?

Слышны в них разные мотивы
Мелодий, даже сфер напев.
Как часто звуков переливы
И мысль рождают, преуспев.

В чём прелесть их? И в чём их сладость?
Слов гармоничный верный звук?
Откуда смелость дарить радость,
Идти к любому, кто не глух,

И стаей птичьей разлетаться
Во все концы, пусть вопреки,
Гореть огнём и возрождаться
Неповторимостью строки?
6 января 2010 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Друг мой
Иду вся в сереньких одеждах средь других,
Но есть богатство у меня – мой верный стих.
Пусть прячу иногда заплаканные очи,
Спасает стих меня, когда молчать нет мочи.

Ему лишь одному – души моей звучанье.
Ему лишь одному – надежды ожиданье.
Ему лишь одному – печаль и боль страданья.
И только лишь ему – любви моей признанья.
15 февраля 2007 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Векторное кольцо
Заколдовали векторным кольцом
Ни в чем не схожих по характеру
На бочке с порохом построить дом.
Таких полярных две судьбы
Переплели стальным жгутом
Особой вычурной резьбы
Искусно так,
что свойственно лишь мастеру.

Узнать бы, кто он, злобный чародей,
Кому бальзам – судеб метания,
Кто вампиризм придумал средь людей,
Испытывая обречённых
чрез страдания
В любовном поединке двух раненых сердец —
Хозяина-слуги безумия венец,
Кто, высекая бурю из энергии двоих,
То в бездну их безжалостно бросает,
То взлётом высочайшим обольщает.

Узнать бы!.. Впрочем, может, ни к чему…
Уж годы в прошлое направили стезю
Всех этих испытаний в четверть века:
Чувств и страстей, неблагородства человека.

Заколдовали векторным кольцом,
Расколдовали – по сердцу живьём.
1996 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Держись!
В пятьдесят, на перевале,
Простояла долгий миг,
Размышляя на привале:
«А спуск тоже будет лих.

Если медленно спускаться,
Если вдоль растут кусты,
Можно дольше продержаться,
Не бояться крутизны.

Ну, а если тут площадка
Для подъёма, только ввысь
Да и почва слишком шатка?
Выбор вновь один: держись!..»

Через годы – срок немалый —
Поняла – плохой пророк:
В себя веры не хватало,
А вот верным был зарок.

Он проверкой оказался.
Иль ключом в другую жизнь?
Что-то юмор разгулялся,
Что-то слышу вновь «держись!»
21 сентября 2009 г.
(Из цикла «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Сон
Я на гору всё взбиралась,
Сил остаток берегла,
Да пути осталась малость —
Радость на сердце легла.

Лишь обрыва контур тёмный
За спиною страх внушал,
И порой вздыхал так томно,
И призывно завывал.

А подъём всё круче, круче,
До небес – рукой подать,
И уже звенит певуче
Мысль, а в голос не сказать.

Кто-то рядом появился
И помог взобраться мне.
Что за странный сон приснился!
Я впервые «на коне».
2000 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Искушение
Отраву сладкую желаний
Подбросил мне коварный Рок.
Хотел ли он моих признаний
(Откройся, скрытный Козерог!)
Или решил понаблюдать —
А буду ль я опять страдать? —
Но я с сомненьем, нет, не веря,
Дар тот опасный приняла,
Тост мысленно произнесла,
Мой рыцарь робкий, за тебя
И чашу, полную зелья,
С надеждой выпила до дна.
Да, я, безумная, пила,
Остановиться не могла,
Хотя ведь с самого начала
Я ощутила холодок —
Грядущей горечи итог.
Отраву сладкую желаний
Лишь с одиночеством деля,
Я в муках сердца испытала
Соблазнов силу и добра.
Борьбы их ярость пережив,
Я всё ж набралась новых сил.
1995 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

В тот мир
Тебе пишу.
В тот мир, откуда нет возврата.
Будь милосерд!
Не превращай
Моих ночных видений в сцены ада
И не тревожь
Души израненный покой
Той ревностью,
Что слишком запоздала.
Как странно!
От нелюбви твоей – вдруг ревности начало?
Мучительно, но всё ж иду к прощенью,
Хоть нелюбви не одолеть забвенью.
С надеждой, верой, состраданьем
Шепчу перед зажженною свечой:
«О, Господи! Степана душу упокой».
1997 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Шанс
Фортуна шанс мне подарила —
Заветный приз преподнесла,
В любовном вихре закружила
И, в беспредел небес маня,
Огнём желаний обожгла.

Фортуна шанс мне подарила…
В мир дивной сказки уведя,
На две дороги указала,
Как будто я сама не знала,
Какую выбрать для себя.

Жаль, шанс остался только шансом,
Обычным сказочным авансом.
Фортуна ж, на меня сердясь,
Бессонной ночью всё шептала,
Что я второй раз проиграла.
1994 г.
(Из сборника «Откровения», цикл «Сладких плодов моих пёстрая россыпь»)

Калейдоскоп миниатюр
* * *
Можно ли из сердца вытащить занозу?
Кровоточит.
Больно.
Нету сил терпеть!
Нет, не лекарь время:
Чувства не уходят,
Память остаётся,
Ничего из прошлого не даёт жалеть.
1994 г.
* * *
Как птаха малая в силок,
Так я в него попала,
В силок волшебницы любви —
Не ждала, не гадала.
Не вырваться на волю…
1994 г.
* * *
Полюбила, полюбила!
Как девчонка расцвела.
Стала стройной,
И красивой,
И загадочной слегка.
От сознанья, что желанна,
Что любима,
Что нужна —
И летящая походка,
И лучистые глаза.
1996 г.
* * *
«Коней на переправе не меняют», —
Нам так настойчиво со всех сторон внушают.
А может, не виновны лошади в упряжке?
Ведь есть ямщик, возница, кучер Селифан…
И просто пришло время,
Чтобы сменил его смекалистый Иван.
1996 г.
* * *
В объятья сна упасть мгновенно и беспечно,
Чтоб подсознанья правду увидать
Иль в круговерти сноведений вечной
Увидеть вас или себя познать.
1996 г.
* * *
Как торжествующая песня иль крик души,
Стихи рождаются из боли и страданий,
Отчаянья, надежды и любви,
Сомнений, радости и искренних признаний…
Неужто и со зла иль вечной лжи?
1998 г.
* * *
И ты свою щепотку опустил
В ту чашу, что пила я беспрерывно,
Добавил радости, надеждой подсластил,
Чтоб сделать жизнь заманчиво-призывной.
1998 г.
* * *
Так закодировать себя,
Не ведая о силе слова!
Потом страдаем, что судьба
Немилостива и сурова.
1998 г.
* * *
Что за странная женщина,
Странный я человек:
От рожденья обвенчана
Лишь с Россией навек.
Из поездки в США, 2000 г.
* * *
Как это растяжимо – «быть с народом»:
С ним можно в вечной мерзлоте копать
И на лесоповал гнать злобно взводом…
Иль в Доме творчества стихи кропать.
2000 г.
* * *
Ложь празднует победу на Земле:
Театр удался, и все играют роли,
Сюжеты издавна знакомы все до боли,
И каждый вертится на личном вертеле.
2001 г.
* * *
Как нету счёта
маскам лицедейства
Так бесконечны
виды фарисейства.
2003 г.
* * *
Так постоянно зеленеют рощи
И птичий щебет оглушает по весне,
И лишь страна всё движется на ощупь,
Эксперименты ставя без конца на мне.
2001 г.
* * *
Всё играет роль варяга
Местечковый иудей.
Так кому дана присяга,
Кто любимый вождь-злодей?
2008 г.
* * *
Соревнуются два брата,
Властью хвалятся ребята,
Палача два, супостата,
Вечные булат и злато.
2009 г.
* * *
Не разгадать вовеки никому
Суть двух божественных явлений:
Что есть Любовь,
И что есть Гений.
2009 г.
* * *
Знаешь, Земля вся – всеобщий вокзал:
Кто-то приехал, а кто-то умчал
По колее бесконечной, стальной.
Кто заказал нашу встречу с тобой?
2009 г.
* * *
Нашла коса на камень.
А камень был гранит.
Из искры – и вдруг пламень!
И весь простор звенит.
2011 г.
* * *
Что дружба? Сладость заблужденья,
Наивность верящей души.
И часто – горечь пробужденья
От снов, что были хороши.
2011 г.
* * *
Как, принцев в Европе совсем не осталось?
Что ж я в роли Золушки так задержалась?
Теперь, говорят, надо ждать тридцать лет.
Дождусь. И скажу им всем гордое «нет».
2012 г.
* * *
Меня обозвали легко и бездумно.
Меня оскорбили, не чувствуя зла.
Меня похвалили так тонко и умно,
Что всё остальное я молча снесла.
2008 г.

Предутренней звезды нежданное звучанье
* * *
Не вы ль устроили мне бурю в океане,
Когда в ореховой скорлупке я плыла?
И, к счастью, кто-то бил и бил на барабане.
Так чья душа на берегу меня ждала?
9 января 2020 г.
* * *
Вернулось солнце. И душа запела.
И ликовала я, как малое дитя,
И кой-что разрешить себе посмела:
Глядеть в упор на мир, страдая, но любя.
9 января 2020 г.
* * *
Своим признанием я испугала вас?
Шокировала так легко, со смехом,
Но буду повторять его чрез каждый час,
Чтобы звучало мне волшебным эхом.
9 января 2020 г.
* * *
Что без страстей я и без их горенья?
Тот выжатый лимон, не нужный никому.
Слова легко забудут вдохновенье,
Но пылкость сохраню я слову одному.
9 января 2020 г.
* * *
Печалью нежною возьму тебя я в плен,
Чтобы душа твоя затосковала.
Я столько видела здесь, на Земле, измен,
Что даже гневаться я перестала.
9 января 2020 г.
* * *
Художник спелый плод рисует осторожно,
Чтобы сберечь для глаз земную красоту.
А повторить её в природе невозможно,
Как и художнику, что ищет высоту.
9 января 2020 г.
* * *
Так, значит, оба мы ушли в подполье?
Какая прелесть, ах какой пассаж!
Неужто затянуло нас приволье?
А как же прошлого бесценнейший багаж?
9 января 2020 г.
* * *
Когда-то сохранив пылающий очаг,
Очаг любви, что был зажжён не мною,
Упорно наблюдаю, чтобы не зачах.
И было ль по-другому под луною?
9 января 2020 г.
* * *
Я прокричала смело все свои страданья.
А тут уж новые бегут на смену им.
Утёрла слёзы, что лила я на прощанье.
Пора мне уделить внимание другим.
9 января 2020 г.
* * *
Надеть бы маску, будто море по колено,
Косить, как многие из зайцев, трын-траву,
Хоть знала уж давно, какой породы пена,
Не наплевать, кто русскую убил Москву.
9 января 2020 г.
* * *
Когда крушили мир и замысел весь Божий,
Вот тут-то я пришла, сказавши: «Вот и я!»
Нас было уже столько, если считать строже…
«Ишь, поколенье стойких!» – выдохнет земля.
9 января 2020 г.
* * *
И вызвала огонь всех взглядов на себя,
Сосна, что выстояла в лютые морозы.
Лишь ветер хулиганил, крону теребя.
Он легкомыслен был и не читал прогнозы.
9 января 2020 г.
* * *
Я, кажется, корабль, что выброшен на берег.
Волна ласкает борт, когда идёт прилив.
А в мыслях был, увы, совсем не этот берег.
И разве он хорош, «спокойствия залив»?
9 января 2020 г.
* * *
Стих снова не достиг изящества сонета
И, словно озорник, бежит своим путём,
И, даже штрих добавив к облику поэта,
Шутливо напевает что-то о своём.
9 января 2020 г.
* * *
Как море в шторм – мои воспоминанья.
Девятый вал художник воплотил.
Безумие терпенья – как познанье
Грехов своих, и слабостей, и сил.
9 января 2020 г.

На смене вех
Меня убивали. Поставили к стенке,
Пытались распять на обычном кресте,
Из шланга водой ледяной обливали
И даже, как Жанну, – сжигать на костре.

И, Слово легко подменив Клеветою,
Пустили Молву по ушастой тропе.
Звенели тетивой, пугая стрелою,
Как будто я с ними в извечной борьбе.

А были в душе только горечь и жалость.
И стыд, что такие на смену идут.
Мой возраст – богатство: в нём совесть осталась.
Что ж с этими будет, когда доживут?

Ностальгия
Мой алый парус, дивный парус
На синем море ждёт меня.
Легко сбегу крутой тропою,
Вся нетерпением горя.

Надежды милая Отрада,
Мой берег ласковый любви,
Ты примешь, знаю я, как надо
Меня в объятия свои.

День будет светом наливаться,

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71013586?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Фёдор Сидорович Стрельцов, участник и инвалид ВОВ.

2
Имеется в виду журнальный вариант книги.

3
А. И. Тургенев.