Главная страница | Легкая проза | Больно больше не будет

Больно больше не будет
Елизавета В-а
«Больно больше не будет» – небольшая история о юной девушке Саре, выпускнице школы, которая, очнувшись в больнице, понимает, что потеряла память. Оставшись без прошлого и не понимая настоящего, Сара начинает свое путешествие по лабиринту воспоминаний, используя дневник, помощь родных и друзей, чтобы жить дальше и раскрыть тайны прошлого. Это история о силе человеческого духа, преодолении препятствий и поиске истины, а так же дружбе, любви и верности.

Елизавета В-а
Больно больше не будет

Глава 1. Пробуждение и забвение.
Первое, что она увидела – расплывчатое юное лицо, окруженное ярким светом. Звоном в ушах отдались слова: «Даня, не лезь ты к ней! Прижми свой зад, наконец!», произнесённые грубым женским голосом. Тут же снова раздался крик – детский голос радостно завопил: «Сара проснулась! Она глаза открыла, смотрите!». Она зажмурилась и открыла их снова, пытаясь разглядеть обстановку вокруг, но перед глазами упорно нависала пелена.
– О, и в правду! Мама, позови врача! Даня, отойди же ты, наконец, сядь, не мешайся! – произнесла женщина, которая подошла поглядеть на пришедшую в сознание дочь.
Мальчик, как только его мать отошла от больной, снова подошел к койке и уставился на лежащую девушку. Она тоже глядела на расплывающееся перед глазами лицо ребенка. Он улыбнулся и, произнеся: «Сара, наконец-то ты проснулась», наклонился, прислонился к девушке как бы обнимая ее руками и маленьким тельцем.
Скоро пришел доктор, и спустя несколько его вопросов и вопросов находившихся в палате людей, а именно: брата Сары – Дани, их матери Томы, бабушки Зои Матвеевны и дедушки Морфея Ивановича, было установлено, что девушка пришла в себя, ее состояние стабильно и она не помнит несколько последних дней и даже не может понять причину того, как здесь оказалась.
По словам матери, ей позвонила соседка – престарелая женщина из квартиры напротив, с которой у Томы и Зои Матвеевны были хорошие отношения – и сказала, что случилась беда. Сквозь всхлипы старушки, Тамара поняла, что что-то случилось с ее дочерью, то ли она упала, то ли еще что, и старушка вызвала скорую. В общем, потом стало ясно, что девушка в подъезде по лестнице куда-то быстро спускаясь и почти бежав вся раскрасневшаяся, запнулась и полетела вниз головой на глазах соседки. Старушка, второпях охая и ахая, спустилась и увидела, что Сара с заплаканным бледным лицом лежит без сознания.
Почему девушка плакала и куда так торопилась, она не помнила.
– А где Марк? На работе? – ослабевшим голосом тихо произнесла девушка, – О, Данька, твоя царапина уже зажила! Боже, как же школа, сколько я тут пролежала? У меня же экзамены! – уже беспокойнее, но также тихо говорила больная. В ее глазах был испуг. Страх передался брату и другим родным, находившимся в палате, он отразился на их лице и глазах.
– Сарочка, какая школа, какие экзамены? – удивленно спросил Морфей Иванович, вглядываясь в глаза внучке.
– Что ты последнее помнишь? – спросила Тома.
– Помню? Кажется, как была у дедушки на даче и собирала виноград… как мы ездили в ресторан, где Марк сделал тебе предложение, мама… или как покупали Дане новый портфель к школе? О, как голова болит! – сказала Сара, сморщившись, хватая голову руками.
– Но это было в конце прошлого лета?! – недоумевая и вопросительно глядя на врача, произнесла мать Сары.
– Прошлого? А сейчас какой год… день, месяц какой? – Сара с непониманием оглядела родственников, а потом повернула голову в сторону окна. На улице радостно светило солнце и от ветра слегка колыхались зеленые листья деревьев. Паника захватила девушку, и к горлу подкатило чувство тошноты.
– Сара, ты что, не помнишь? Сейчас июль, – сказал мальчик, опять вглядываясь в лицо девушки и, наклонив голову набок, не понимая, врет ли сестра, что ничего не помнит с прошлого лета, или нет.
***
Через несколько дней Сару выписали из больницы. Оказалось, что, упав и ударившись головой, она заработала ретроградную амнезию – не помнила около одиннадцати последних месяцев. Не имела ни малейшего понятия как закончила школу и сдала экзамены, куда решила поступать и что сделалось между мамой и отчимом, почему друзья не навестили ее. Забыла начисто, что происходило с ней эти месяцы. О том, что она действительно существовала все те несколько месяцев и это не чья-то злая шутка, говорили лишь фотографии на стене, аттестат об окончании школы, новые вещи и убеждения родственников и знакомых.
Когда Сара, провожаемая радостным от ее возвращения братом, вошла в свою комнату, она не сразу узнала ее, ведь, как и в остальной квартире, в ней очень многое изменилось. Там, где раньше стоял старый диван, теперь находилась кровать, вместо шкафа была напольная вешалка, заброшенная накинутыми на нее вещами. Мебель была переставлена, обои переклеены. Иные вещи стояли не на тех местах. Было что-то новое, странное, чуждое в этой комнате. «Что же со мной происходило эти месяцы?» – подумалось Саре, пока она осматривала неузнаваемую комнату.
– Даня, мне бы отдохнуть тут, разложить вещи… Иди лучше бабушке помоги, хорошо? – сказала девушка братику, увивавшемуся за ней, понимая, что ком подкатывает к ее горлу и хочется побыть одной.
– Ладно, – вздохнул и с явным расстройством ответил ребенок, зная, что если пойдет к бабушке, то она снова заставит его учить при ней вслух задания, выданные школой на лето.
Девушка закрыла за братом дверь и прилегла на кровать. Потом что-то вспомнив, села и оглядела комнату в поисках чего-то. Когда отыскала глазами, встала и пошла к столу. Она включила ноутбук и поняла, что тот пароль, который она помнила, не подходит. Положила голову на руки и задумалась. «Какой может быть ПИН-код? Отпечаток пальца может попробовать? Отключен. Что такое, чем я думала? Точно!». Сара отодвинула ящик и достала небольшой ежедневник, когда-то служивший ей дневником и, найдя среди последних записей новый пароль, разблокировала ноутбук. Девушка навела курсор на папку «lytdybr» и щелкнула мышкой. Пролистала файлы. «Да, есть! За все эти месяцы есть записи». Сара услышала крики с кухни и, закрыв ноутбук, вышла из комнаты.


Глава 2. Воскресенье.
«3 сентября.
И вот снова в школу, хорошо, что после первого сентября выпали выходные, а не сразу в это мутное болото. Последний год, 12-ый класс, экзамены и поступление… Господи, лишь бы все получилось, все было хорошо. В начале недели закупались: Дане набрали кучу всего, по-моему, действительно нужное – новый портфель. Зачем детям в началке столько всего: учебники, тетрадки, альбомы, карандаши и краски в огромных пеналах, даже стаканчики для воды при рисовании! Ужас, с самого детства поганят детям спины. Пока писала, у самой заныла поясница.
В общем, 1 сентября. Даже как-то грустно стало – последняя линейка, последнее издевательство над детьми в виде этой клоунады. Пришлось даже танцевать, ужасная традиция! (Хорошо, что танцевала с Филей, иначе не выдержала бы этого всего). Но в целом было не плохо, не так скучно, как последние 11 лет (помогает осознание того, что больше все это не повторится и большая часть точно останется в памяти).
Почти никто не изменился за лето. Смарченко покрасилась в синий, Подругин странно подстригся, не перестал быть менее забавным из-за своей тупости (мы с Гореловым долго над ним смеялись). Винченко начала краситься и ходить на каблуках (интересно, сколько продержится? А говорила, мол, зачем все это – вредно и бессмысленно, ну-ну). Несколько девчонок привели своих парней-студентов на линейку, в том числе и Аня – позвала своего Гошу, с которым летом познакомилась (такие милые, прям реально подходят друг другу, повезло ей так повезло!).
Ох, тяжелая будет неделька…».
***
Сара долго пыталась заснуть, но тщетно. Ее беспокоили мысли о прошлом, которого она не помнила, и странном настоящем. Весь проведенный дома день девушка осматривала столь непривычную комнату: прошлась по книжной полке, на которой обнаружила новые книги, которые раньше и не думала читать, перебрала стопку пластинок, среди которой тоже обнаружилось новое. В ящике стола Сара нашла полароид, который давно хотела и, видимо, получила на Новый год.
– Это я маме сказал, что ты хочешь, – сказал брат Сары, покачивая ногами, сидя на ее кровати. Он зашел несколько минут назад, когда девушка осматривала пластинки.
– Какой ты умница! Знал, что я давно хотела полароид. А тебе что подарили? – увлеченно разбирая вещи из того же ящика, сказала Сара, действительно радуясь.
– Мне – книжку про акул. Помнишь, я тебе в магазине показывал? И еще конструктор, – мальчик говорил и внимательно наблюдал за сестрой.
– Да, помню. Не знаешь, откуда у меня новые книги, те, что на столе?
– Что-то ты сама купила, что-то друзья твои надарили. Вон ту серенькую Филя подарил, это точно помню. Поставишь ту песенку? Мою любимую.
– Да, сейчас. Филя, говоришь? Интересно. Ты не брал мои наушники, не могу найти? Ай! – девушка ударилась головой о стол, когда подняла голову, сидя под ним. Поднялась, поглаживая рукой ушибленное место, и достала нужную пластинку. Заиграла веселая мелодия известного классика, которая нравилась Дане.
– Не, не брал, – мальчик сказал правду, и Сара поняла это – сестру он никогда не обманывал. Данилу позвала бабушка, и он вышел.
Сара ломала голову мыслями о том, где могла оставить свои наушники. Главное, она не могла помнить, когда именно они пропали. Ее удивило то, что Филиппп Горелов подарил ей книгу, да еще и ту, что она давно хотела прочитать, ведь сколько она его знала, он не делал ей никаких подарков. Девушка бросила взгляд на стену, где теперь висели на веревочке прищепленные фотографии из полароида. Она присела на кровать и начала рассматривать их: братик с бабушкой сидят за столом и делают уроки (женщина строго смотрит на мальчика и тычет пальцем в книгу, а Даня чуть не плачет, смотрит на нее непонимающе); Сара сидит на подоконнике, но что это был за подоконник и вид из окна, девушка не могла вспомнить; подруга девушки сделала селфи себя, Сары и Филиппа, они весело улыбаются и корчат рожицы, одеты очень празднично, а на заднем плане виднеются буквы «зво», она догадалась, что это был последний звонок. Потом были фотографии с еще двумя подругами, мамой, братом и бабушкой. Особо понравились Саре две фотокарточки с дедушкой в шляпе, собирающем клубнику, и видом на его дачный домик на закате в легкой дымке тумана.
Закончив осмотр комнаты, Сара пошла на кухню пить чай и допытывать бабушку о днях минувших и забытых. По словам Зои Матвеевны, Саре как-то вдруг взбрело в голову сделать ремонт в комнате. Она тот месяц весьма странно себя вела: почти ни с кем не разговаривала, запиралась в комнате и только изредка выходила за едой.
– Да качалась тут на своих эмоциональных качелях! Экзамены у нее, а она качалась! – услышав раз выражение «эмоциональные качели», Зоя Матвеевна уже не могла забыть его, так оно ей понравилось, что она старалась чаще его использовать. – Пришла тогда после школы, заперлась в комнате, – говорила за лепкой пельменей серьезным голосом женщина уже давно не молодая, но и не совсем старая.
– Да, я еще хотел показать тебе новую игрушку, которую баба купила, но ты заперлась и не открывала, – вмешался в разговор мальчик, тут же поедавший печенье с молоком.
– И потом что было?
– А потом слышу – в дверь звонят, пошла смотреть, кто там, а тут ты из комнаты выбежала и кричишь, что к тебе это. Там коробки какие-то. В комнату тебе стаскали и ушли, – продолжала женщина, так же усердно раскатывая тесто. Протерла лоб, запачкавшись мукой, тяжело вздохнула и говорила дальше. – Ну и вот, оказалось – купила кровать, палки какие-то заместо шкафа, обои и еще что-то по мелочам, я уж не вдавалась…
– И когда я успела ремонт сделать? Да и с чего это?
– Да мне-то откуда знать? Ты ж не рассказываешь ничего бабушке, бабушка потом гадай! – упрекнула женщина внучку, выделывая кружочки на пласте теста. – Что-то там возилась, возилась по ночам. Попросила кого-то старую мебель вынести, и готово. За неделю где-то управилась. Вообще красиво получилось, но где деньги взяла да силы, я не знаю. Еще молока? – договорила Зоя Матвеевна и спросила внука о пустом стакане, на который он жалобно глядел, боясь перебить бабушку.
– Давай я налью. Спасибо, что рассказала. Хоть что-то понятно более-менее, но, если подумать, все равно непонятно, – Сара усмехнулась, налила брату молока, а себе кипятка в чай, и тоже начала есть печенье. – А мама что? Ей все равно?
– Мамы не было. Она в другом городе была месяц, – сказал, пожевывая мальчик.
– Что? Почему так долго? Ты же говорил, что болел тогда, а она уехала? – карие глаза Сары округлились от удивления, лицо нахмурилось.
– Ты же уже знаешь про Марка, вот через неделю где-то она и укатила, а мне тут с вами возись – дай Бог здоровья. А как приехала, немного удивилась, конечно, но даже похвалила тебя. Мол, умница, дочка, что для себя сама все делаешь, – так же угрюмо заключила Зоя Матвеевна, выкладывая готовую партию на разнос.
Оказалось, она хорошо сдала экзамены, вопреки всем страхам и сомнениям, которые до сих пор ощущала, так как не могла привыкнуть к новой для нее теперь реальности. Набранных баллов ей хватит, чтобы поступить пусть и не в самый престижный, но хороший вуз. Осталось только решить, в какой. Времени осталось немного, но оно есть. Нужно прийти в себя и попытаться вспомнить то, чего хотела прежняя Сара. Благо есть дневник, который она не забросила. И вот, раз сон не шел к ней, девушка взяла ноутбук, открыла нужную папку и начала читать. Запись от третьего сентября, десятого, семнадцатого…
Большую часть говорилось о школе: обучение заменилось масштабной подготовкой к экзаменам, и каждый учитель считал, что его предмет сложнее, важнее, больше всего пригодится в жизни и готовиться к экзамену по нему обязаны все, хотят они или нет. У Сары были небольшие конфликты с некоторыми особо заносчивыми учителями, но, в целом, девушка она была гиперответственная, и проблем с учебой было не много.
В новом учебном году их и без того не самый дружный класс стал еще более разобщенным, но, хоть Сару немного это и расстраивало, больше ее волновали оценки и подготовка к экзаменам. С одноклассниками у девушки были хорошие отношения. Она ни с кем не конфликтовала, старалась со всеми общаться, но имела более тесные отношения с двумя одноклассниками – Аней Бертовской и Филиппом Гореловым. Тот самый Филя, с которым она танцевала на линейке и что подарил ей книгу с серой обложкой, дружил с ней с начальной школы, когда Сара пришла учиться в его класс. Милая девочка, которая приехала из-за рубежа, сильно заинтересовала его, и, когда ребенок с потерянным взглядом впервые вошел в класс, Филипп улыбнулся и предложил сесть с ним. Белокурая и полноватая Аня Бертовская же пришла в их школу год назад и начала общаться сначала с Сарой Черновой, а потом и с Гореловым. Он тогда был более худ и носил волосы длиной почти по плечи. В этом же году еще сильнее вытянулся и стал наголову выше обеих девочек, подстриг каштановые волосы, что делало его еще красивее в глазах сверстниц и сверстников. Бертовская была веселая, добрая, небрежная девушка, которая отвлекала Сару на уроках, но всегда помогала и поднимала настроение.
В школе Саре было приятно находиться, если эти двое были рядом, но за ее стенами они проводила мало времени вместе. Филипп переехал и с недавних пор жил далеко от Сары, ходил на множество секций, поэтому так часто, как раньше, гулять уже не получалось. Аня была скучна и неподъемна, когда оказывалась вне школы, предпочитая в свободное время смотреть турецкие сериалы или ходить со старшими сестрами по магазинам. Так что их небольшая компания общалась за партами, на переменах и по пути домой, а также в различных мессенджерах в свободные минуты, когда кого-то одного или всех настигала скука.
Запись от двадцать четвертого сначала растрогала девушку, а потом сильно огорчила. Это был день маминой свадьбы. Та Сара с любовью и нежностью описывала молодоженов, трогательную церемонию и уютный праздничный ужин. Но эта Сара уже знала будущее. Новоиспеченный муж Томы сильно изменился. С ее слов, Марк стал плохим человеком, и пришлось развестись с ним. Бабушка не вдавалась в подробности, но говорила что-то про потерянную им работу, пропитые деньги и беды. При этих разговорах лицо брата, как замечала девушка, становилось очень печальным, страдальческим, а в глазах был страх. Он тихо сидел, как испуганный зверек, и не вмешивался в беседу, как обычно очень любил делать.
Дочитав «Сентябрь», Сара посмотрела на часы и увидела, что уже давно за полночь. Она чувствовала усталость, боль в глазах, тяжесть своей головы и решила, что пора ложиться. Как только она прислонила голову к подушке и закрыла большие глаза, тут же уснула в душной от летней жары комнате.

Глава 3. Семья.
Сара Черно?ва родилась за границей, где ее мать работала в очень прибыльной фармацевтической компании. Жили пусть и в чужой стране, но по заветам родного отечества, а как начинались продолжительные праздники и выходные дни – непременно домой! Летом девочка гостила у бабушки с дедушкой, а в учебное время ее окружал более привычный мир, где все говорят на ином языке, чем ее родные. Но Сарочке было везде одинаково хорошо, главное, что ее и там, и тут любят и ждут… Безусловно, мать и отец прививали ценности, которые сами впитали с молоком матери, но девочка росла в ином обществе, чем они когда-то, и это отложило отпечаток на ее мировоззрении.
Спустя столько лет об этом времени девушка мало что помнила, как и многие события детства. Но не могла забыть тот день, когда ее матери позвонили, и женщина, сделавшись белой, как мел, упала в кресло и заплакала – отец десятилетней девочки погиб в автокатастрофе. Тома, убитая горем, вернулась с дочкой на родину к матери. Через несколько месяцев у Сары родился брат, названный в честь покойного отца. Сара потом все реже и реже видела маму. Зоя Матвеевна взяла бразды воспитания на себя, а дедушка заменил им во многом на себя похожего отца. Мать, которая была так нужна десятилетней девочке, отдалилась от нее и новорожденного сына, на долгое время с головой погрузившись в новую работу, пока боль не утихла. На долгие годы самым счастливым воспоминанием девушки стал месяц, проведенный с мамой во время ее отпуска: они часто гуляли, ходили в кино и ели самое вкусное мороженное, бабушка сделалась добрее к внукам, видя, как ее дочь становится прежней. Но женщина по-прежнему много работала, ей приходилось содержать одной большую семью.
Летом дети часто бывали у дедушки. Морфей Иванович был очень славный старичок. Саре нравилось говорить с ним об отце и лицезреть у него привычки так рано ушедшего – отец и сын были очень похожи.
– Чего читаешь? – Даня оторвался от игры с дедовским псом и начал рассматривать сидящего в кресле-качалке Морфея Ивановича, – Опять про пилатов? Альфед, фу! Иди с Сарой поиглай!
– Нет, Данька, не про пиратов на этот раз, – не отводя глаз от книги, сказал седеющий мужчина.
– А почему?
– Ну не читать же про пиратов вечно.
– Почему? – не умолкал ребенок.
– Потому, мальчик мой, что сейчас мне не хочется читать про пиратов. Когда захочется, тогда и буду, – уже отложив книгу, щелкнул по носу стоящего рядом бутуза Морфей Иванович.
– У-не-сен-ные вет-ром, – прочитал Данил, взяв книжку с тумбочки чуть выше него, – Это про что?
– Про войну, любовь… Да в целом про жизнь, – мужчина положил томик на место и посадил ребенка на колени, – Альфред, где Сара? Искать!
Тут же в комнату старого деревянного домика вошла босая девочка в сарафанчике и копной кучерявых волос на голове с полной чашкой клубники, впереди которой бежал с высунутым языком радостный старый пес.
– Даня, будешь клубнику?
– Буду! – мальчик охотно взял протянутую сестрой чашку, но она была слишком огромной для него, и дедушка помог придержать ее.
– Альфред, сидеть! Хороший мальчик! – Сара немного поиграла с огромным черно-белым псом и тоже угостилась клубникой, – «Унесенные ветром»? Я тоже думала начать читать, одолжишь?
– Конечно, милая, бери, как дочитаю, – ответил Морфей Иванович, глядя на радостную внучку.
***
Сара проснулась рано, без будильник,а и успела застать маму за завтраком. Она встала с кровати, подошла к зеркалу и оглядела лицо, потом выбившиеся из высокого пучка сильно курчавые каштановые волосы. Умылась и, пройдя мимо комнаты бабушки, в которой еще мирно спали, посапывая, Даня и Зоя Матвеевна, вошла в кухню.
– Доброе утро!
– Доброе! Как спалось?
– Хорошо. Странно – легла поздно, а встала рано?! Видимо, отоспалась в больнице. А тебе как спалось?
– Тоже ничего.
Тамара пила кофе из любимой кружки, которую ее мать называла не иначе как байдаркой, и ковыряла вилкой омлет с ветчиной. Сара присела рядом с матерью и разглядывала ее: круглое лицо с тонкими губами, носом кнопкой и голубыми глазами, редкие окрашенные в рыжий вьющиеся волосы, точеные скулы, тонкая шея с родинкой на том же месте, что и у дочери.
– Есть не хочешь? – взглянув на девушку, внимательно глядящую на нее, произнесла женщина и немного отодвинула тарелку с завтраком.
– Нет, мам, ешь. Я потом. Как дела на работе?
– Да как обычно, ничего нового. Ты придумала, куда поступать будешь?
– Думаю. А ты не помнишь, что я раньше отвечала на этот вопрос?
– Точно не помню, ты что-то говорила про филологическую специальность… или про юридическую? Я не помню. Тебе бы сходить к Марье Васильевне, поблагодарить…
– Да, схожу. Спасибо, что напомнила. О, и за полароид спасибо, я очень довольна! – девушка просияла улыбкой и с любовью глядела на мать.
– За что, прости? Пала что?
– Полароид, твой подарок на Новый год.
– А, это. Пожалуйста, дочка, – так же смотря в телефон и допивая кофе, сказала Тома. – О, мне выходить пора! Принеси, пожалуйста, мою сумку из комнаты.
Сара принесла сумку обувающейся матери и закрыла за ней дверь. Еще раз заглянула в комнату бабушки и увидела, что проснулся брат. Пожелала ему доброго утра, на что сонный мальчик вяло ответил «И тебе». Снова прошла в кухню и помыла оставленную матерью после завтрака посуду.
– Что ты будешь? – поставив чайник, спросила девушка у брата.
– Что буду? Ммм… Буду макароны, – ответил зевающий сонный ребенок.
– Не пойдет. Могу предложить на выбор овсянку или омлет? – Сара разглядывала шкаф с крупой и думала, чем сама бы хотела завтракать.
– Может, манку?
– Давай манку. А ты умывался?
– Конечно.
– Что-то быстро. А зубы чистил? – в ответ последовало молчание, потом мальчик снова зевнул и потер глаза. – Иди чисть, мигом! И тихо, не буди бабушку! Мы рано сегодня встали.
Мальчик, еле перебирая ногами, пошел чистить зубы, а Сара начала варить манную крупу. После завтрака брат с сестрой пошли смотреть мультики, а когда от звонкого смеха проснулась Зоя Матвеевна, занялись домашними делами.
***
Тамара Темникова росла в семье, наполненной счастьем. Родители много работали, делая все возможное для радости и благополучия единственной дочери, ругались редко и только по мелочам. Папа называл ее ласково – Томарочкой, как никто другой, мама часто улыбалась, и в хрустальной вазочке в шифоньере всегда были вкусные конфеты. Эти воспоминания надолго утонули в слезах после того, как любимый отец и муж умер от неизлечимой болезни. Мама теперь больше грустила или ворчала, была вечно уставшей после изнурительной работы. Но девятнадцатилетняя Тома не была одинока и разделяла свое горе с другим любимым человеком, а не с матерью, ставшей колючей. В ее жизни появился Даниил Чернов, который горячо любил ее, гладил по головке, пока она оплакивала отца на его плече, дарил цветы и накидывал свой пиджак ей на плечи холодными вечерами, провожая до дома, и отвечал теплом на холод Зои Матвеевны. Когда боль Зои Темниковой поутихла, Тамара снова узнала в ней свою мать. Женщина теперь стала улыбаться, пусть и не так часто и светло, как прежде. Стала теплее относиться к молодому человеку, всегда милому и заботливому с ней и её дочерью.
Тома Чернова с мужем, отучившись, переехали, оставив мать и отца, в другую, совершенно чужую страну, сулившую большие перспективы и новые возможности. Даниил занимался написанием книг, и перемены были ему полезны, а Тамара радовалась хорошей работе, супружеству и ожиданием пополнения. Женщина была на пике своей молодости, влюбленности в жизнь и счастья.
Потом не стало мужа, она стоит на пороге отчего дома, держа за руку девочку, которая стала ей безразлична, под сердцем носит новый плод былой любви и не знает, что теперь делать.
Когда появился Марк, она снова почувствовала, что счастлива и свободна. Женщина была рада тому, что мужчину приняла ее семья, а он хорошо относился к ним. Он одаривал ее, носил на руках, смотрел влюбленными глазами, и она не могла представить тогда, что этот человек сможет стать севшим на ее шею пьяницей, приносящим зло ее детям и матери.
Острой болью отзывалось в ее сердце воспоминание, когда она читала сыну книгу перед сном и услышала крики.
– А ну отдайте бутылку, Зоя Матвеевна, живо! – кричал Марк теще, еле выговаривая слова, когда она выхватила у него из рук очередную банку спиртного.
– И не подумаю! Хватит бухать! Не стыдно тебе сидеть здесь перед телевизором и пить, пока твоя жена пашет как проклятая на двух работах?! – полушепотом парировала женщина, одетая в белую ночнушку, держа бутылку за спиной.
– Отдай бутылку! По хо… хорошему прошу!
– Нет!
– Тварь старая! – с этими словами раздался громкий шлепок, и не ожидавшая такого женщина упала на пол.
– Бабушка! – со слезами на глазах и громко рыдая, кричала Сара. Она ненавидела отчима такого, каким он был теперь – пьяного, вонючего, с выпученными глазами от злости и красным лицом, того, который бьет ее брата и бабушку, не уважает мать. Девушка помогла женщине подняться и усадила ее на диван.
– А ты не лезь! Думаешь, взрослая? Ты… – он не смог договорить. Тома, наблюдавшая картину ссоры, переполненная ужасом и зарёванная, подошла к мужу и отвесила ему пощечину.
– Убирайся! Гад, чтобы духу твоего здесь не было! Увидимся в суде, – она швырнула в него вещами, яростно собранными в спешке, и выгнала на мороз.
Он звонил ей и извинялся, просил прощение, но это был уже пройденный этап. К чему ее привело то, что она уже простила его две недели назад, когда он ударил ее сына и ее саму, защищавшую ребенка? Она подала на него в суд и на развод. Больше он не появлялся в ее жизни, но она снова, как и тогда после смерти до беспамятства любимого мужа, ушла в себя, в работу.
Но Сара ничего этого не помнила, задавалась вопросами, почему мама такая отстраненная с ней, почему редко бывает дома, почему избегает свою семью…

Глава 4. Странный.
«15 октября.
Две недели ничего не писала сюда. Очень устала: учеба идет полным ходом, снова очень переживаю за экзамены (а вдруг не поступлю? Что тогда делать? Идти работать продавщицей или уборщицей? Мама сильно разочаруется во мне, а что бабушка скажет?), в семье начались проблемы. Все сложно.
Мама и Марк начали ссориться. Из-за чего? Да я сама не очень понимаю. До свадьбы, когда он не жил с нами, все было хорошо, а теперь… что ни день, то ссора на пустом месте. Или не на пустом? Их скандалы меня не волнуют по большому счету, но шум мешает заниматься обычными делами: я не могу учиться, читать, записывать сообщения, спокойно заниматься чем-либо вообще, да еще и переживаю за Даню – он такой ранимый, эти перебранки задевают только его, только ему от них действительно плохо. Всякий раз он прибегает ко мне или бабушке, крепко обнимает, как будто вцепляется в тебя, и громко рыдает.
Помимо шума вместе с отчимом явился и другой хаос: его вещи разбросаны по квартире, противные до тошноты духи (они мне и прежде не нравились, но теперь этот запах окружает меня постоянно), мусор и грязная посуда, который он не утруждает себя убирать, пиво в холодильнике и его руке вечерами перед телевизором, убранные с гостиной и маминой спальни фотографии папы и прочее. До их свадьбы я была не против маминого выбора, не против присутствия Марка в нашей тихой семейной жизни, особенно когда мама выглядела такой счастливой, но теперь… я с каждым днем могу терпеть его все меньше и меньше. Еще больше стала его ненавидеть, когда он начал грубить маме или бабушке, кричать на брата или трогать меня (ничего такого, просто не люблю, когда меня трогают неприятные мне люди за плечи, руки, спину, талию).
Но я вижу, что мама любит его, прощает, и пытаюсь сама относиться к нему снисходительно ради нее.
Что было хорошего? Немного, но недавно в гости приезжал дедушка, привез свежие овощи. Думаю съездить к нему на выходных, дома все достало. Даня исправил двойку по математике, горжусь им. Бабушка рассказывала про папу вчера, когда увидела, как я перед сном смотрю на его фотографию. А ведь Даня его совсем не знал… Каждый раз больно об этом думать. Я стараюсь иногда рассказывать ему про папу».

С трепетом и слезами на глазах она читала эту запись в дневнике. Потом свернула файл и открыла фото с отцом, она очень скучала по нему и после прочитанного испытала всю ту печаль, что чувствовала при написании. Вспомнила и о дедушке, которому еще в больнице обещала, что приедет. Решила, что может поехать завтра и даже взять с собой брата, который точно будет свободен и с радостью поедет, взяла телефон и написала сообщение, на что почти сразу был получен ответ «Конечно, внучка, приезжайте. Жду!», а следом – обнимающий смайлик.
За завтраком мама упоминала соседку, которая видела, как Сара упала, и вызвала скорую. Девушка решила передохнуть от эмоций прошлого и зайти к старушке. Тем более, что Зоя Матвеевна попросила вынести мусор и купить хлеб, а брат отправился на занятие по плаванию. Сара достала из шкафа любимую серую толстовку и широкие джинсы, пока одевалась с грустью и отвращением взглянула на свое тело, потом заплела непослушные волосы в пучок и намазала пухлые губы бальзамом – теперь можно было выходить из дома, надела кроссовки поприличнее. Вынесла мусор, зашла за хлебом и пакетом абрикосов, поднялась на свой этаж и позвонила в дверь.
– Марья Васильевна, это Вам! – девушка протянула старушке пакет сочных фруктов и улыбнулась. – Хочу Вас отблагодарить.
– Ой, спасибо деточка! Сара, поправилась, милая, как я рада! Как я тогда испугалась за тебя. Лицо бледнющее, шуму-то было, я тебе кричу, зову – молчишь, не слышишь. Ой, ёй, ёй! – беспокойная соседка приняла подарок и медленно затараторила о подвергнувшем ее тогда в шок. Потом поняла, что девочка, наверное, устала или не отошла от недуга, предложила войти. – Может, чаю хочешь?
– Спасибо, Марья Васильевна, откажусь. Бабушке надо по дому помочь. Еще раз спасибо за спасение, бдительность.
– Да не за что, деточка, за абрикосики спасибо. А ты что так бежала-то тогда? – не хотела потерять собеседницу пенсионерка, но вопрос ее действительно мучил, а ответа на него не знал никто.
– Не знаю… то есть не помню. У меня амнезия – не помню, что было тогда и еще несколько месяцев до этого, – мимо женщин по лестнице прошел молодой парень, его лицо показалось знакомым Саре, и она пристально разглядывала его. Когда он заметил ее, лицо юноши сделалось бледным, и он немного замедлил шаг, но, опомнившись, быстрым шагом пошел дальше, вверх по лестнице. Девушка смотрела ему вслед, пока он не скрылся из виду, и не слышала того, что говорила соседка. – Что? Простите, Марья Васильевна…
– О, бедная деточка, ну да неважно… Иди скорее домой, приляг, отдохни, сил набирайся! Лучше станет – приходи в гости, я тебе всегда рада. И Зоя пусть заходит. А брату скажи, чтобы не долбасил мячом в подъезде и не кричал тут – двери-то тонкие, все слышно, и так шумно! Да ты иди, иди!
– До свиданья, Марья Васильевна! – проговорила уставшая от неумолкающей старушки Сара и, обрадовавшись тому, что выполнила свой долг перед ней и может быть свободна, поспешила домой. Её мучал вопрос: «Где я могла его видеть?». Лицо прошедшего мимо парня въелось ей в память, но она никак не могла понять, кто он и почему так знаком ей. Она поняла по его бледному лицу, что и он знает ее, но чего-то боится. Её?
Даня уже был дома. Радостный, энергичный мальчик встретил ее, обнял, забрал хлеб и отнес на кухню. Девушка была занята своими мыслями, поэтому поспешила в комнату – хотела поискать в дневнике что-нибудь о том парне. Но ее отвлек восторженный возглас младшего брата.
– Филя! Сара, Филя пришел! – мальчику очень нравился старый друг сестры, и он испытывал восторг каждый раз, как молодой человек приходил к ним в гости, что последнее время было не так часто, когда разговаривал с ним, шутил и играл. Ребенку нравился приятный на вид, милый, веселый друг его сестры, тем более ему нравилось то, как в последнее время Филипп Горелов обращался с Сарой, странно смотрел на нее и смущался.
Сара в смятении вышла из комнаты. «Как не вовремя!» – думала она. В коридоре ее уже ждал брат, тянущий к ней за руку Филиппа.

Глава 5. Любовь и дружба.
– Привет.
– Привет, – неуверенно ответила Сара и перевела взгляд на брата.
– Да отцепись ты от него! Иди суп ешь, зря готовила что ль? – проворчала Зоя Матвеевна, увидев явно неприлично обращающегося с гостем внука. – Привет, Филя, давно тебя не видела. Уезжали куда? Ну, в общем, неважно, пойду чайник поставлю.
Понурый теперь мальчик пошел вслед за бабушкой на кухню, а Сара, все такая же растерянная, пригласила гостя в комнату. Филипп расположился на стуле между вешалкой и столом, а девушка присела на кровать, положив руки на коленки. Оба молчали и мельком смотрели то друг на друга, то на вещи в комнате. Сара давно не видела одноклассника, не понимала какая кошка межу ними пробежала: она помнила, как они раньше дружили, пусть и нечасто встречаясь вне школы последнее время, а теперь он не писал ей (при падении с лестницы телефон Сары разбился, и нужен был новый, но, когда она зашла в свои социальные сети и мессенджеры через ноутбук, обнаружила, что чат с Филиппом (и некоторыми другими знакомыми) был удален по непонятной ей причине); не пытался осведомиться о ее здоровье у родных, не пришел навестить ее в больнице – все это огорчало ее. Она не знала, как должна вести себя с ним, виновата в чем-то или нет, и в голове непрерывно звучал вопрос: «Зачем он пришел?».
– Ну… может, чаю?
– Можно, – и Сара вышла из неуютной нынче комнаты, а через пять минут принесла две кружки с чаем и шоколадку.
– Вот. Твоя – оранжевая, с сахаром. Ты будешь? – Она поставила перед ним округлую яркую кружку и начала открывать плитку шоколада.
– Да, спасибо, – он сделал глоток сладкого чая из давно знакомой кружки и потянулся за долькой шоколадки, которую она ему протягивала.
– Зачем ты пришел? – раздался как гром средь ясного неба давно мучавший ее вопрос.
– Ты не отвечала на мои сообщения, я думал ты совсем меня игнорируешь и решила прекратить со мной… Со злости удалил наши переписки. А потом прошло две недели, и ты так нигде и не появилась. Я звонил – ты не отвечала. Решил прийти, и пришел. Что было? Почему?
– Телефон разбился. Я упала с лестницы и лежала в больнице.
– Прости, бедная! Я такой мудак! – ком подкатил к его горлу, и лицо побагровело. Он закрыл лицо руками.
– Почему ты думал, что я могу тебя игнорировать? Мы же лучшие друзья?! Почему нельзя было позвонить маме, бабушке, да даже Дане? Я не понимаю… – на ее глазах были слезы. Все это время, как пришла в себя, она думала, почему он не пришел к ней в больницу, почему не пришли и Аня, Марена, Верочка? Почему друзья, которые были ей так дороги когда-то, бросили ее?
–Друзья? Хах.
– Что вообще произошло? Я ничего не понимаю. Филя, у меня амнезия – я с прошлого лета ничего не помню, что ты от меня хочешь?! – злость пробудилась в ней. Она не могла понять, в чем виновата и в чем ее обвиняют.
– Ты не врешь? – удивленно, но с подозрением спросил парень.
– Не врет. Правда не помнит – головой ударилась, – сказал стоящий в дверях мальчик, которому было очень интересно, о чем они спорят.
– Даня, не встревай! Иди помоги бабушке чем-нибудь, – и снова огорченный мальчик ушел в кухню. – Что ты так на меня смотришь? Да не помню, доволен? Что было-то, за что ты так со мной? – разгорячившись, продолжала Сара.
– Прости, я же не знал… не думал… то есть… прости, – он потер лицо руками, разгладил лоб и тяжело вздохнул. – На выпускном перед твоим уходом я дал тебе книжку… а вот, кстати, и она. Я хотел, чтобы ты полистала ее, кое-что нашла и ответила… Но тут прибежала Аня с каким-то парнем, ты последнее время постоянно о нем говорила с ней, не знаю, о чем конкретно. Он искал тебя, и ты так заулыбалась, покраснела, сказала «спасибо за книгу» и ушла с ним. Я потом искал тебя, но Аня сказала, что ты уже не придешь. Уже было утро, часа четыре утра, и я пошел домой. Ждал, когда ты напишешь мне, позвонишь… Но ты молчала, а потом игнорировала меня, я так думал тогда. Я думал, ты прочитала мою записку и не захотела со мной говорить… да я, в общем, не знал, что думать. Прости, Боже, Сара, я же не знал, что с тобой что-то случилось!
– С каким парнем? Я же ни с кем, кроме тебя, не общаюсь?
– Да я понятия не имею!
– Ладно, прости. Про какую записку ты говоришь? – Сара хотела разгадать загадку, но поняла, что Горелов ничего не знает, и расспрашивать его будет неправильно. Его явно задевала эта тема.
– Ее нет! Страница двадцать восьмая – здесь она была… – он держал в руках книгу в серой обложке, перелистывал страницы, но не мог найти то, что искал.
– Она была в книге, а теперь ее нет?
– Да.
– Наверное где-нибудь выпала. Стой, я же шла с выпускного с этой книгой, а потом в тот же день, но позже, куда-то бежала и упала… Может, тогда она выпала? Или книга была уже здесь… Точно, Даня же знает, что это ты дал мне ее, значит, она была дома до падения…
– Может, у него спросим?
– Да, давай. Даня! Даня, иди сюда, есть вопрос! Зайка!
– Что?
– Серая книга – ты сказал, что Филя подарил мне ее, откуда ты это знаешь?
– Ты пришла утром, а мне тогда не спалось, и я встретил тебя. Ты дала мне книгу и сказала положить ее на твой стол, я спросил, что за книга, а ты сказала, что тебе ее Филя подарил, а потом ушла, – рассказывал мальчик, явно радуясь тому, что они заинтересованы в нем.
– Куда ушла?
– Я не знаю, ты не сказала, когда я спросил.
– А не видел со мной никого?
– Нет, ты одна зашла, а в подъезд я не заглядывал.
– Ладно. Спасибо, зайка, а теперь выйди, пожалуйста, – сказала задумчивая девушка.
– Стой, а записку ты никакую не видел? В книге, или, может быть, она выпала из нее? – поторопился спросить Филипп, пока Даня не ушел.
– Не, не видел ничего такого, – сказал мальчик и вышел.
– Значит, она выпала где-то, пока я шла…
– Может быть. Или ты нашла ее и выкинула, – побагровев, тихо сказал молодой человек.
– Что ты? Как я могла с тобой так поступить? Вот так ты обо мне думаешь?
– Я не знаю, что думать.
Снова повисло молчание, но теперь не неловкое, а озлобленное. Его нарушила успокоившаяся Сара:
– Что там было хоть? – не смотря на него, тихо сказала девушка.
– Это не важно. Там… – его прервал зазвонивший телефон, – Да, мам, ало. Хорошо, сейчас спущусь, давай. Мне надо идти. Мы едем на неделю на море, я ненадолго зашел, родители уже приехали за мной, прости.
– Хорошо.
Уже в дверях девушка спросила об их общей подруге, на что Филиппп Горелов ответил:
– Она в Москву уехала поступать. Помнишь, она собиралась? Разве ты не видела в группе?
– Нет, пока не заходила туда… Пока! Ты заходи, как вернешься.
– Хорошо, – с грустной улыбкой, такой же как у Сары, ответил он.
Как ушел Филя, Саре захотелось посидеть одной и подумать. Скоро, после юноши, бабушка с братом ушли на рынок, и девушка осталась одна. Она чувствовала опустошённость, грусть, почему-то ей хотелось плакать. Она свернулась калачиком на кровати и заснула.
***
Когда она узнала, что ее телефон разбит, она сильно расстроилась, что многочисленные любимые фотографии не удалось сохранить. На новом смартфоне, который вечером этого дня привезла ей мама, она открыла вновь установленный любимый мессенджер, где были все важные для нее чаты. Переписки с Филиппом не было, как и раньше. Она нашла его номер среди контактов и отправила стикер – кот дергает лапкой, пытаясь поймать игрушку. Нашла их группу – Аня действительно писала несколько дней назад о том, что уезжает и просит прощение, если не будет отвечать им какое-то время – очень много дел. Нашла группу класса – после выпускного остались несколько фотографий, а потом беседа умерла – ни одного сообщения. Вспомнив про подруг, она нашла переписку с Верочкой, последнее сообщение – «Конечно! Обязательно нужно сходить. Давай позже спишемся». Сара звала подругу в театр еще в конце мая, но ответа до сих пор не последовало. Потом открыла переписку с Мареной: они обсуждали прошедшие экзамены, очередного парня Марены и поход в клуб, на что Сара постоянно не соглашалась. В переписке, особенно последних перед выпускным дней, упоминалось имя «Костя». Сара знала только Костю Цветкова – одноклассника, но речь шла явно не о нем. Девушку раздражало то, что она ничего не помнит, и теперь у нее раскалывается голова от мучительных раздумий и проходит мимо долгожданное лето. Её снова потянуло в сон и, решив, что нужно будет скорее прочитать дневник и во всем разобраться, она уснула.
***
У Сары было относительно немного друзей. В детстве после переезда, она потеряла прежних подруг, а в новой обстановке замкнулась и ни с кем не пыталась начать общение. Все изменил Филипп Горелов, который предложил ей место за одной партой. Потом появилась Верочка – внучка бабушкиной подруги. Это была белокурая худая девочка, которая любила поговорить. Ей было все равно, с кем разговаривать, точнее кому рассказывать о себе: она общалась быстро, тараторя и не выговаривая букву «Р». Но, поскольку Саре было одиноко, а бабушкина подруга часто приходила в гости, приводя с собой Верочку, девочки подружились и продолжали общаться в более взрослом возрасте, но уже менее заинтересованно друг в друге. Особенно отдалились они после смерти Верочкиной бабушки.
Черноволосая коренастая Марена же была соседкой Сары по дому. Они познакомились на детской площадке лет шесть назад, когда Сара следила за братом, а Марена за маленькой сестрой. Их младшие не сдружились меж собой, но девушки стали подругами. С наступлением подросткового возраста стало ясно, что они очень разные: Марена – открытая к приключениям тусовщица, а Сара – кроткая, предпочитающая свой уютный мирок из книг и виниловых пластинок тихоня, которая предпочтет шумный бар театру, а дискотеке прогулку на свежем воздухе. Что касается отношений, то Марена меняла парней как перчатки, а Сара никогда не была в них, потому что ни разу по-настоящему не влюблялась.

Глава 6. Маленькие трудности.
«22 октября.
Все более или менее хорошо. На удивление, эту неделю Марк был трезвенником. Видимо, надоело ругаться с бабушкой и издеваться над нами. Он даже сходил на неделе в цирк с Даней, ему очень понравилось. Дал мне денег на новую одежду: я просила маму, но он предложил сам оплатить мне корзину на маркетплейсе. Ладно, пока он хороший, я не чувствую к нему злобу и отвращение настолько сильно, но какая-то боязность осталась. Посмотрим, сколько он еще так продержится.
Учусь по-прежнему нормально. Получила двойку по географии за то, что не сделала задания в формате экзамена, которые училка скинула за день до урока. Но здравый смысл победил, и она убрала двойки у всех, потому что никто не сделал, даже круглая отличница Саша Гринева.
В среду у Горелова отменился теннис, и после школы пошли гулять. Аня не захотела, как всегда, и мы пошли вдвоем в кино. Просто хотелось в кино, но выбирать было не из чего, и пошли на первый попавшийся. Фильм, что неудивительно, нам не понравился, но мы были почти одни в зале и постоянно смеялись, ели попкорн. Как я скучала по этим вылазкам с ним».
***
Сара проснулась поздно и, решив поехать к дедушке после обеда и остаться у него дня на три, открыла ноутбук, помнив про вчерашние намерения. Ей не хотелось сумбурно читать записи в поисках конкретных ответов на волнующие вопросы, дабы не делать в голове кашу, потому что уровень хаоса в ее сознании и без того зашкаливал. Она планировала дочитать дневник до конца недели, не спешить.
Прокралась в ванную – не хотела быть замеченной, чтобы не задерживаться долго вне комнаты, где ее ждали записи. Дани не было – ушел во двор гулять, а бабушка смотрела по телевизору любимую кулинарную программу. Сара быстро умылась, проползла в кухню, налила чай и так же незаметно вернулась в комнату. Радостные крики детей во дворе раздражали и не давали сосредоточиться – она решила поставить пластинку с собранием легких и нежных, по ее мнению, произведений одного всемирно известного композитора.
Закончила с «Октябрем», и на нее нахлынули чувства. То ли этому способствовала музыка, то ли просто разволновалась из-за болезни и ее последствий. Она только что прочитала нечто очень милое для нее про Филиппа Горелова, он был таким, каким она его помнила, а не нервным, замкнутым, в целом странным, каким предстал перед ней вчера. Но и она чувствовала себя виноватой. Мало того, что она чем-то обидела его на выпускном, потеряла записку из книжки, чего не помнила, так еще и вчера обошлась с ним как-то холодно и грубо – ее больше интересовал тот парень на лестничной клетке, чем лучший друг – так она чувствовала. Теперь она хотела извиниться перед ним за все, даже если было бы и не за что, и снова так, как 22 октября, просто, безмятежно пойти гулять с ним.
Чтобы успеть, надо было двигаться дальше, и Сара начала читать «Ноябрь». Пролистав сначала все записи, чтобы посмотреть, какой объем ее ожидает, она обнаружила, что их довольно много, по крайней мере больше, чем в предыдущем месяце, но они короткие, и она должна управиться быстро.

«5 ноябрября.
Не знаю, с чего начать. Отчим снова пил, сорвался, но до серьезных скандалов и побоев не дошло, слава Богу. Ездили вчетвером к дедушке на День рождения. Бабушка подарила ему закрутки с его урожая, зная, что он их очень любит, но сам заниматься этим не умеет и учиться не хочет. Мы с Даней подарили торт, а мама книгу (мы посоветовали ей, какую лучше, потому что она уже давно не навещала его и не знала, что он уже прочитал, а что нет из того, что давно хотел).
Очень беспокоит ситуация с экзаменами. Я еще не решила окончательно, куда хочу поступать. В детстве мечтала стать как папа – писательницей, тем больше после его смерти, но сейчас даже не знаю… Кем я буду работать, когда закончу филологический? Ломаю голову. Видимо, придется сдавать большинство предметов на экзамене, чтобы поступить хоть куда-нибудь».

При прочтении последнего Сару начало душить, тошнить. Она уже и забыла про проблему поступления. До сих пор не определилась, а времени осталось мало. Радовало, что сдала экзамены и в последний момент могла выбрать что угодно. Но так ей не хотелось. Девушка желала сделать разумный выбор, чтобы обучение не стало для нее мучением. Вспомнив, что когда-то они с Филиппом мечтали учиться в одном вузе, Сара решила узнать у него, что он решил с поступлением. Написала ему сообщение. Парень так ничего и не ответил на стикер со смешным котом, но девушка не волновалась и не думала обижаться – он же все-таки добирался с родителями до моря.
Она хотела начать читать следующее, но ее окрикнула бабушка.
– Что? – не расслышав, переспросила девушка.
– Развесь, пожалуйста, белье. Я так устала за утро, еще и ногу вчера подвернула, больно ходить.
– Хорошо.
– Чем сегодня думаешь заниматься? – сказала растирающая болящее место женщина развешивающей белье стоящей рядом внучке.
– К деду поеду. Думала Даню взять, но пока не говорила с ним.
– Дело хорошее. Я думаю, он тоже захочет. Ничего страшного, разрешу ему пропустить занятие завтра, – Зоя Матвеевна внимательно следила за тем, как Сара развешивает полотенца, потому что по телевизору показывали рекламу. – Да ты встряхни сначала, а потом вешай! Как я тебя учила? Каждый раз говорю об этом. Сколько можно? Побереги мои нервы, милочка.
Сара ничего не ответила. Она, как это обычно бывало, забыла о том, что постоянно ей говорили по делу. Не обозлившись на тон бабушки, Сара спокойно, но уже правильно, развешала оставшееся белье и пошла на кухню завтракать, потому что уже очень хотелось чего-нибудь съесть.
***
Красивая кучерявая девушка с мальчиком, на которых обращали внимание и умилялись старенькие бабулечки в автобусе, спешащие на огороды, тихонько сидели, иногда о чем-то разговаривая, и любовались видом: дома, прохожие, потом деревья и заливные луга. Через полчаса с начала поездки Даня заснул, положив маленькую темную головку на ноги сестры. Сара облокотила голову на горячее стекло и тоже чуть не заснула, но, решив, что спать сейчас – не самая хорошая идея, залезла в смартфон. Ее обрадовали новые сообщения: Марена звала гулять, а Филипп наконец ответил. Девушка с теперь не таким грустным и серьезным лицом ответила подруге, что пока не знает, когда сможет, но как поймет, обязательно сообщит. Потом принялась слушать голосовое сообщение от Горелова, перед которым в чате красовался милый стикер с обезьянкой, держащей телефон. Парень говорил, что не подавал еще документы, но рассмотрел несколько вузов, про которые позже скинет ей файл с информацией. Специальность он выбрал давно, об этом Сара знала еще с прошлого года, когда Филя с твердой уверенностью сообщил ей, что хочет стать менеджером, потому что это очень перспективно. Девушка не имела ничего против его выбора, но сама профессия ее особо не привлекала.
– Подъезжаем? – сонным голосом, потирая глаза руками, спросил мальчик, проснувшийся от тряски движущегося по давно раздолбанной дороге автобусу.
– Да. Не три глаза грязными руками! Где твой рюкзачок?
– Вот, – мальчик больше не трогал глаза, показал небольшой рюкзак.
– Хорошо. Нам скоро выходить, будь готов.
– Да знаю.
– Стоп… а где моя сумка? – Сара не могла найти свою большую сумку, в которую помещался ноутбук и несколько вещей.
– Так ты ее не взяла.
– Как не взяла? И ты не сказал? – девушка уже вся взмокла, покраснела и чуть не рыдала. Возвращаться было поздно, а ноутбук с дневником остался дома. Телефон она всегда носила в руках или кармане, но в деревне толку от него будет мало – интернет там ловил ужасно плохо.
– Я подумал, так и надо. Вдруг ты передумала брать эту сумку, – напуганный волнением сестры, которое начинало передаваться и ему, сказал Даня.
– Даня! Как это не надо? – Сара поняла, что паникой не поможешь – делать уже нечего. Глубоко вздохнула и выдохнула. – Ладно. У тебя деньги есть?
– Откуда? Бабушка после того раза, как я потратил все на чипсы, забрала у меня.
– Чем мы будем платить? – она снова растерялась, но быстро пришла в себя, вспомнив, что, возможно, немного налички найдется под чехлом телефона. Она всегда распихивала деньги по сумкам на всякий случай, и новый телефон не стал исключением. – Так, ну нам повезло – на проезд хватит. А на обратный путь попросим у дедушки.
– Фух. Повезло так повезло! – теперь и брат выдохнул спокойно.

Глава 7. Ягодки, помидорки и огурчики.
Сара Черно?ва очнулась ото сна рано утром и, еще не открыв глаз, наслаждалась утренней тишиной, нарушаемой только криками птиц и прохладой – несильный поток свежего воздуха проникал в маленькую комнату второго этажа деревянного домика в лесу через открытое настежь окно. Когда гостившие вместе с хозяином собирались спать, в комнате было ужасно душно и жарко из-за дневной ранне-августовской жары, ничего не спасало, но пришлось засыпать так, а теперь под утро стало свежо и приятно. Девушка встала, присела на кровать, осмотрелась по сторонам – дедушка спал, похрапывая, Даня также еще дремал, сладко сопя. Сара вышла на широкий деревянный открытый балкон и вдохнула еще более чистый влажный воздух, немного отдававший сосной. Все было окутано туманом, и кроме белой пелены и макушек деревьев не было видно ничего. Замерзнув, она вернулась в комнату и укуталась в одеяло. На мягкой кровати было так тепло и уютно, что ей снова захотелось спать.
– Сара, вставай! Мне скучно, – хорошо выспавшийся и вставший час назад мальчик встал у кровати сестры и, шевеля ее за плечо, тихо, но отчетливо и от того неприятно зашептал. Старый пес Альфред поставил свои передние лапы на спальное место девушки и громко дышал.
– Сколько время? – неохотно проговаривая слоги, сказала Сара.
– Десять.
– Я встала в шесть. Дай поспать! Ааа.
– Зачем ты так рано вставала?
– Захотелось.
– Пусть тебе и сейчас захочется.
– Не хочется.
– Что? Не встает? – откуда-то издалека донеслись слова старого хрипловатого мужчины.
– Не-а!
– Скажи, что у нас на завтрак блины с вишневым вареньем.
– Сара, у нас…
– Да слышала я. Встаю уже, – перебила она брата, поняв, что от нее уже не отстанут и придется вставать, но приятным бонусом оказалось любимое варенье, по которому девушка очень соскучилась, и блины, которые у деда Морфея получались особенно вкусными.
Отменно позавтракав, Сара расположилась в гамаке на теплом солнышке, Даня кидал мячик старому псу и злился, что Альфред не идет за игрушкой, но упорно пытался его заставить. Дедушка расположился в любимом кресле-качалке на веранде и читал книгу, в которой дошел до середины. Сара, належавшись просто так, взяла телефон и пыталась загрузить новые сообщения, а потом файл, который ей, как и обещал, скинул Горелов, но ничего не получалось, и девушка, обозлившись на то, что в этой дыре интернет не ловит, отложила телефон громко, зло вздохнув и также выдохнув.
Во время обеда – самый пик жары – дедушка занялся разбором захламленного чердака и привлек на помощь внуков. С самого дня переезда из города в деревенский домик на чердаке скопилась уйма неразобранных вещей: то, что осталось от прежних хозяев (старая люстра, комод, детские игрушки и прочее), перевезенные с квартиры вещи, которым не нашлось места или применения на новом месте, в том числе были и старые вещи Даниила Черно?ва старшего. Разбирая какую-то коробку, дедушка подозвал внучку к себе:
– Сара, вот, нашел кое-что. Тебе должно понравится.
– Что это? «Жизнь как море», – прочитала она на обложке какой-то самодельной книги. – Это папина книга? – с горящими глазами спросила девочка.
– Да, оно самое. Это то, что он писал, когда был примерно твоего возраста.
– «The sea of life», так оно называется теперь. Удивительно! Я это читала на английском тогда. Теперь можно будет прочитать это и сравнить.
– Я знал, что тебе понравится. Кхакх, – кашлянул старик. – Тут еще его вещи, хочешь – забирай. Они ему уже ни к чему, а место занимают.
– Ура! Даня, смотри, это папина кепка! Я ее только на фотографиях видела! – мальчик не разделял такого же удовольствия, как старшая сестра, но кепка ему понравилась.
– О! Чур, моя!
Когда чердак был наполовину разобран, проголодавшиеся решили отдохнуть и перекусить. Морфей Иванович дал внуку задание – собрать огурцов и помидоров для салата, сорвать немного укропа и зеленого лука. Сам же заварил вкусный черный чай, разлил по стаканам холодный, только из холодильника квас и нарезал деревенский хлеб. Тем временем Сара собрала чашку смородинки, бидончик поздней клубники и малины, сорвала немного листьев с куста той же смородины для чая и понесла вкусности к столу.
Оставшийся день она провела за чтением отцовских мемуаров и перебиранием его вещей. Сравнивая два рассказа: написанная в юном возрасте «Жизнь как море» и переделанный через пару-тройку лет «The sea of life», девушка поняла, как может совершенствовать свое мастерство человек. Первый был написан красиво и лаконично, был меньше по размеру и менее захватывающий, а второй имел более приятный слог, больше внимания уделялось деталям, и все те же персонажи сделались глубже, интереснее, престали в совершенно другом свете. Сара нашла еще несколько рукописей, прочла их и некоторые моменты нашла знакомыми, так как видела их в его опубликованных работах. Помимо этого, нашла отцовскую кофту, которая снова была модной, ретро фотоаппарат, несколько виниловых пластинок, которым очень обрадовалась, и фотографии. Всю ее занимали теперь воспоминания детства – периода волшебства и полного счастья, как она его сейчас представляла.
Перед сном, стоя рядышком с дедушкой на балконе, Сара спросила:
– Деда, ты не знаешь, почему папа решил писать?
– А кому не хочется? Не знаю. Я тоже в его возрасте писал стихи, вот. А потом женился, на работу устроился и как-то не до этого стало. Теперь снова чуть что-то пишу, как время появляется. Знаешь, когда читаю, тоже и самому хочется…
– Понятно. Дашь потом прочитать это свое «что-то»? – Сара с довольной улыбкой смотрела на дедушку, как всегда, когда просила какую-нибудь книжку или рассказ.
– Хорошо, напомни только.
– Но ведь это не прибыльно. Почему папа писал, а не пошел на другую работу – адвокатом или там, скажем, политиком?
– Ну так он отучился на экономиста, а потом работал. Вместе с твоей мамой учился. Да, а толку что? Всегда хотел писателем быть, как мать, ну и забросил работу. Не переставал писать. А твоя мама что? Потакала, вот и вышел как он есть.
– Угу. А если я на писателя пойду? – испытующе спросила девушка.
– А ты хочешь? Я читал твои стихи, рассказики – в целом, хорошие, но этого недостаточно будет.
– Не знаю. Не знаю, чего хочу и на кого пойду учиться.
– Надо определиться. Хочешь – иди на писателя, но тут большое желание и талант нужен. А иди лучше на что-нибудь нужное. Толку от такого обучения? Творчество – штука тонкая.
– Ладно. Я еще подумаю. Пошли спать.
Сара долго мучилась в раздумьях, пытаясь уснуть, и только где-то под утро ей удалось забыться сном.

Глава 8. Выбор.
Поздно вечером последним автобусом Сара с братом приехали домой, где их уже ждала волнующаяся бабушка. Она просила отписываться всякий раз, как что-то происходило: когда дошли до автобуса, когда сели, когда ехали на пол пути, когда подъезжали, когда приехали и вышли, когда подходили к дому. И хоть внучка уверяла, что беспокоиться не о чем, женщина сильно переживала за припозднившихся внуков, потому что «всякое могло произойти, мало ли, кому что в голову стукнет», и корила старика за то, что позволяет им так поздно проводить время на улице по пути домой. Но все обошлось: дедушка проводил их и посадил на автобус, доехали без происшествий, а остановка, на которой им надо было выходить, была в десяти минутах от дома в довольно благоприятном районе. Но при всем при этом дети вернулись раньше матери, которая снова задерживалась на работе. Отдохнувшие, но уставшие Сара и Даня съели дожидающийся их ужин, с заботой подогретый Зоей Матвеевной, и, напившись чаю с привезенным с собой варением, пошли спать. Девушку сильно клонило в сон, и, несмотря на дела, которым она планировала себя посвятить перед тем, как лечь, уснула, как только прислонила голову к подушке.
Ее разбудил надрывающийся от уведомлений смартфон. Вчера бабушка выключила домашний интернет на ночь, а утром, когда Томе понадобился Wi-Fi, телефон девушки автоматически подключился к нему, и начали сыпаться уведомления загрузившихся наконец-то сообщений. Девушка помнила, как выключала мобильный интернет еще на даче за ненадобностью, и сильно удивилась громкому бряканью рядом с подушкой. Сара болящими спросонок глазами взглянула на время – слишком рано – отключила звук на телефоне и снова принялась засыпать.
Опять проснувшись, но уже в тишине, и, чувствуя бодрость и силы, чтобы встать окончательно, она взяла в руки телефон, удобно уселась, облокотившись спиной о стену, предварительно подложив под нее подушку, начала просматривать сообщения. Ей писали Филипп Горелов, Аня в общем чате и личных сообщениях, Марена и бабушка, которой захотелось поделиться смешным видео. Она решила начать с самого простого – видео, на которое, даже не просмотрев, поставила реакцию огонька. Потом прочитала общий чат с Гореловым и Бертовской: одноклассница рассказывала, как уже подала документы и обживается на новом месте полностью уверенная, что поступит в желаемый вуз. Филипп поддерживал Анну и за них обоих, зная, что Сара вне зоны доступа, ответил, что они еще не выбрали учебное заведение. Потом последовало несколько веселых видеосообщений, и диалог завершился смайликом «класс» от Горелова. Сара поставила несколько реакций и написала, что Филя прав, но скоро они займутся этим вопросом. В личных же сообщениях Аня писала, что Филипп рассказал ей о случившимся и она сожалеет, что так вышло и она не узнала о несчастном случае, не навестила ее, хотя тогда была еще в городе, на что Сара ответила: «да ничего, я не в обиде» и стикер сердце.
Марена снова спрашивала Сару о прогулке, и та ответила, что может встретиться ближе к выходным. За это время девушка хотела разобраться с поступлением и дневником. Остались сообщения Фили. Наконец, загрузился тот файл с вузами, и она открыла его, быстро пролистала, не вдаваясь в написанное, и закрыла, решив, что с этим разбираться будет после обеда. Парень скидывал фото и видео с отдыха и просил дождаться его, чтобы вместе отправить документы в один университет, как они тогда хотели. Сара поставила лайки под фото и видео и написала сообщение: «Я посмотрю файл и решу. Не знаю, какое направление выбрать», потом стёрла все и написала другое: «Хорошо. Жду. Пока попробую определиться со специальностью». Потом отправила ему фото с ягодой, сделанное вчера, фото смешно лежащей собаки, заката и Дани, собирающего смородину и смешно извивающегося, пытаясь отбиться от полчища комаров.
Уже немного устав, Сара решила почитать и взяла книгу, о которой точно знала, что не могла еще ее прочитать – с серой обложкой. Так прошло утро: книга увлекла девушку на часа два, и она забыла про завтрак. Когда бабушка вошла будить засоню, удивилась, что та давно проснулась и еще не выходила из комнаты, повелительным тоном попросила встать, умыться, поесть и заняться делами.
***
«19 ноября.
Последние дни пребываю в каком-то странном состоянии. Все жутко угнетает, есть совсем не хочется, как и разговаривать. Все надоело. Даже в школе все плохо: из-за этого непонятного состояния получила несколько плохих оценок, которые потом придётся исправлять (от этой мысли еще хуже), Горелов уехал на соревнования на неделю и вернется во вторник, в школе без него плохо, даже Аня уже начала надоедать (она как будто атакует меня своей доставучестью и раздражает меня, мы с ней даже поссорились и не разговаривали три дня). Только сейчас поняла, что если бы не Филя, я бы не смогла так долго находиться рядом с ней… Мы полные противоположности, а ему как-то удается нас уравновешивать, балансировать ее бесперебойную энергию, которая берется из скуки за партой.
Гуляли с Верой – было невероятно скучно: она вечно залипала в телефон, и мы не могли найти тему для хоть какого-то разговора. А Марена, наверное, уже забыла о моем существовании: не писала ни разу за две недели и не отвечает на мои сообщения, хотя они висят прочитанными. Что вообще происходит? Как же раздражает быть инициативной! Вот вечно, пишешь, зовешь куда-нибудь, придумываешь темы, чтобы поддержать общение, а что в ответ? Какое-то совершенное равнодушие! Пока сама не заявишь о себе – никто про тебя и не вспомнит! Просто невероятно! Зачем они мне все вообще тогда? Разве я одна не выживу? Еще посмотрим!
Мама выгнала отчима из дома после очередной ссоры, без него стало спокойнее, но, в целом, мне все равно.
Мне ужасно одиноко. Я постоянно сижу в этих четырех стенах, обстановка меня угнетает. Но и идти куда-то, кроме школы, не хочется (да и в школу хожу только потому, что не хочу пропускать подготовку к экзаменам).
Вот смотрю сейчас на старый шкаф, с которого пятна уже ничем не отмываются, на диван, на котором неудобно спать – старые пружины впиваются в тело, безвкусные обои, ярко-желтые шторы, и сердце кровью обливается! Может занять себя ремонтом, отвлечься? Хоть что-то новое будет в жизни».
Сара решила начать с дневника после обеда. Сначала немного отвлечься от домашней рутины, а потом заняться делами. Но депрессивный настрой прежней Сары сбил нынешнюю с толку. Ее накрыли волны тревожности, опустошенности… Она оглядела новую комнату, яркое солнце, светившее в бесшторые окна, книги на полках, и все выглядело каким-то серым, бездушным, незначительным. Эта запись отбила желание заниматься чем-либо, и стало еще грустней от какой-то мнимой беспомощности.
– Сара, вынеси мусор! – донесся бабушкин голос из кухни, как будто откуда-то из далека, и девушка опомнилась.
– Почему Даня не может это сделать? – возмутилась внучка.
– Мы с ним делаем пирог. Ты же хочешь шарлотку? Вот, пока мусор не вынесешь – не получишь, – строго сказала вся взмокшая от духоты женщина.
– Ладно.
Саре не очень хотелось есть, но бабушке лучше не перечить. Она выглянула в открытое настежь окно, и ее обдало горячим влажным воздухом. Она взяла с вешалки простое желтое платье, надела его и подошла к зеркалу. Платье сидело хорошо, но не сочеталось с унылым лицом девушки и растрёпанными кудрями на грязной голове. «Ох, надо бы помыться вечером, ужасно!» – подумала она, собирая волосы в пучок. Обула сандалии, взяла чёрный набитый пакет и вышла.
Мусорный пакет полетел в большой не заполненный до конца контейнер, и Сара пошла обратно. На полпути она ощутила приятный теплый ветерок и нагревающее кожу солнце, услышала радостный крик детей с площадки и запах прелых цветущих бутонов с клумб, свернула в сторону и решила немного прогуляться, подышать свежим воздухом.
Когда Сара вернулась домой, от былого упаднического состояния не осталось и следа. Она переоделась в домашнее, выпила чай с куском пирога, посмеялась за столом вместе с братиком и, наконец, засела за работу. Села поудобнее, свернула на ноутбуке файл с дневником и открыла присланный Филиппом документ. Там был список из шести учебных заведений: филиал престижного столичного университета, где была специальность менеджмента, на которую собирался поступать Филя, государственный экономический университет их города, столичный институт управления, иногородняя школа менеджмента и университет дружбы народов в том же городе. Сара просмотрела сайты всех собранных им учебных заведений, на что ушло несколько часов и уйма сил. Проблема состояла еще и в том, что она не выбрала для себя область обучения. Вспомнив [LV1] ночь перед вечером отъезда из деревни и разговор с дедушкой, Сара поняла, что не готова идти на писательское дело. Она решила, что будет пробовать писать потому, что ей это интересно в перспективе, но нужна подушка безопасности в виде востребованной и нужной, более-менее интересной профессии. И хотя сомнение еще шевелилось в ее душе, она начала думать об обычной филологии, педагогике, юриспруденции, том же менеджменте, экономике и прочем.
Изрядно утомившись и остановившись на трех вузах из списка, которые ей наиболее понравились, она отложила ноутбук, написала о проделанной работе Филиппу и взяла в руки книгу, чтобы прочитать главу-другую. Насладившись чтением, она убрала книжку на стол, распустила копну темных волос и пошла принимать ванну.

Глава 9. Тайна о незнакомце.
Девушка ворочалась на кровати и не могла заснуть. Ей вдруг вспомнился тот странный парень с лестничной клетки, о котором она и думать забыла. Ноутбук стоял на зарядке, и ей не хотелось включать его и читать дневник. Она открыла мессенджер и надумала почитать переписки за те забытые несколько месяцев. За грудой различных новостных групп, школьных чатов, пабликов знаменитостей, на которых девушка была подписана, она обнаружила чаты с неизвестными ей молодыми людьми. Она прочитала эти короткие переписки, сконфузилась, узнала, что имеет анкету на сайте «Знакомства.com». Все эти беседы-однодневки никуда не вели, если девушку звали встретиться, она всякий раз отказывалась. Сара думала, что наверняка у нее были реальные причины для отказа, но, вполне возможно, ей просто не хотелось гулять с тем или иным юношей, ну или она боялась. Анкета Саре понравилась, но она решила удалить ее[LV1] , по крайней мере до поры до времени. Теперь ей стало понятно, кто были те люди, что иногда писали ей «привет» и которым она не отвечала потому, что была не заинтересована в общении с незнакомыми людьми, у которых откуда-то есть возможность связаться с ней.
Сара открыла переписку с Мареной, где упоминался некий Костя, которого она не помнила. И, в целом, захотела начать читать с событий сентября, чтобы была целостная картинка отношений с подругой. Все было обычным: предложения о походах в клубы, ТЦ, просто прогулках, рассказы подруг об отношениях в семье (Сара один раз жаловалась на отчима, говорила о брате, дедушке и часто отсутствующей после развода матери), иногда девушки обсуждали парней (особенно Марена, у которой за этот промежуток Сара насчитала пять ухажёров). Сара узнала, что именно Марена уговорила ее завести страничку на сайте знакомств. Потом девушка наткнулась на интересную беседу:
– Что там твой мч, о котором ты мне рассказывала?
– Он не мой мч. Ну, мы с ним первый раз вчера гуляли.
– И как? Поверить не могу!
– Да нормально. Он такой милый, только немного странноватый. Я вообще представляла его немного другим, странно?
– Да нормально, у всех так в первый раз, когда вживую встречаются. Это чем странный? Я знала двух пацанов по имени Костя, оба были мега странные, – и задумчивый смайлик. – Совпадение? Не думаю. Хахахх.
– Не знаю, чем. Просто рядом с ним как-то неуютно бывает. Вроде все хорошо, а потом как-то холодно, странно…
– А, ну, может быть, это просто пока вы впервые гуляете так.
– Может. Хотя вот с Гореловым такого не припомню…
– Да что там помнить? Вы сто лет знакомы.
– Ну ладно, мне пора ложиться. Спокойной!
– И тебе! На неделе увидимся, – подмигивающий смайл.
Теперь Саре захотелось срочно встретиться с подругой. Она хотела ее подробно расспросить о Косте. «Или написать ей?» – мелькнуло в голове девушки, но она тут же передумала – раз договорились погулять через неделю, пусть так и будет, а пока и так много дел. В переписке с Верочкой ничего интересного не было, но Сара удивилась тому, что они несколько месяцев не общались вообще и последнее сообщение было как раз о приглашении в театр. А вот с Аней они последнее время часто «разговаривали» – перед выпускным: обсуждали наряды, парней, которых собирались пригласить на праздник (Аня говорила про своего Гошу, а Сара упоминала Костю, но с ним собиралась встретиться после выпускного). «Видимо, это с ним я ушла с выпускного и бросила Филю, а Даня не заметил его в подъезде. Или как? Ну ладно, еще разберемся» – теперь она понимала, что о таинственном юноше знают Марена и Аня, а Филя только видел его, но какое отношение имеет тот странный парень в подъезде и некий Костя? Это один и тот же человек, или тот парень просто обычный сосед? Но нет, девушка помнила его взгляд – он точно знал ее. «Жалко, нигде нет фотографии. Ни в переписках с девчонками, ни в сохраненках…» – среди тех чатов с непонятными парнями не было никакого Кости или похожего на соседа лица. Сара поняла, что наверняка чат был удален, и решила зайти в социальную сеть, где когда-то выкладывала фотографии с надеждой на то, что среди друзей может быть кто-то из юношей. Никого нового в друзьях не нашлось, но она решила проверить тех, кто мог удалиться из её друзей, при этом она могла остаться подписанной, как это обычно бывает. «Ура! Это он!» – Сара нашла среди тех, на кого подписана, Костю, это действительно был тот парень, которого она встретила, когда разговаривала с соседкой. Но радость была недолгой, она подумала: «И странно получается! Мы виделись с ним после выпускного, чаты удалены, его нет у меня в друзьях, так еще и этот взгляд тогда… И в тот же день я оказалась в больнице. Что там говорила мама? «Позвонила Марья Васильевна, я была с заплаканным лицом и куда-то бежала» Странно, очень. Голова болит! Три часа ночи!? Нужно ложиться, встать хоть немного пораньше и дела, дела…».

Глава 10. Ни минуты покоя.
«3 декабря.
Все так же. На той неделе ничего не писала, все казалось бессмысленным. Какая-то пустота внутри. Грустно от того, что никто не пишет или все заняты, когда так хочется поговорить хоть с кем-нибудь. Начала делать ремонт в комнате: уже все основное купила, осталось поклеить обои и расставить вещи. Горелов вернулся с соревнований, и стало как-то легче в школе, но всего на два дня – он заболел и пролежал неделю с температурой, да и до сих пор на больничном. Я ходила к нему вчера, принесла домашнее варенье и рассказала последние новости. Он выглядел очень плохо, но я и не подумала о том, что могу заразиться, хотя бабушка меня не хотела отпускать. Да я и не заразилась, сила дедушкиных ягод и яблок! Немного посидела с ним, у него болела голова, но он хотел, чтобы я рассказала ему школьные новости, съел пару ложек варенья, и под вечер я ушла, когда он уснул.
С Аней помирились, и она меня теперь не так достает (переключилась на Светку Смирнову. Хахах. Ладно, хоть могу в своих заботах побыть между уроками. А Света, вообще, хорошая… Вот я слушаю, о чем они разговаривают… Почему я перестала дружить с ней? Ведь несколько лет назад мы часто общались и гуляли. А она вечно драконила Филю! Почему он ей так не нравился? А может, наоборот, он ей нравился?). Надеюсь, Аня на меня не в обиде. Что поделаешь? Я сама не знаю, что со мной происходит.
Марк снова живет с нами. Он приходил извиняться, и мама простила его. Пока с этим все хорошо, он даже купил подарки. Не знаю, может он действительно пересмотрел свое поведение? Но верится слабо…
Вот с папой мама никогда не ссорилась… Не могу вспомнить ничего подобного тому, что происходило между ней и Марком. Мама приходила с работы, мы с папой встречали ее, дарили цветы, которые купили заранее, зная, когда она придет, ее ждал ужин, пусть его готовили и не лучшие повара (Серьезно… как-то три раза подряд сожгли рис! А на четвертый сварили макароны). На выходных мы гуляли на мостовой у дома, заходили в любимую пекарню (Боже! Такого здесь днем с огнем не найдешь! До сих пор помню этот потрясающий вкус маковой булочки… А мама любила клубничные круассаны, папа – шоколадный кекс). Все это сейчас, как совсем другая жизнь!
Сегодня утром перебирала книги и винил. Читать уже нечего, и музыку хочется поновее. Заказала три книги и пластинку с попсой инструменталом. Вчера слушала музыку с телефона, все равно не то. Да я, конечно, слушаю современную музыку и все такое, но винил… это что-то совсем на другом уровне. Помню, как впервые слушала виниловую пластинку с папой, и вот теперь у меня его проигрыватель, все его пластинки…
Разбирала коробку на прошлой неделе и нашла тетрадь со стихами. Я и забыла, что когда-то что-то писала. Среди всех, двое стишков оказались ничего. Может, еще написать что-нибудь? Или сказку какую?».

Сара поздно проснулась, что отразилось на ее самочувствии: болела голова, что было, в целом, неудивительно после сотрясения, во рту было вязко, сухо и противно, глаза слезились и не хотели открываться при ярком солнечном свете. Она нашла в себе силы встать и дойти до ванной комнаты. По пути пришлось присесть на стул, обхватив голову руками – настолько она болела. Дома никого не было, но девушку не волновали причины. Она нашла овсяную кашу на плите и позавтракала. Вернулась в комнату, взяла ноутбук и открыла файл в папке «lytdybr». Прочитала первую запись, сделанную в декабре, и все-таки решила спросить у Марены, может ли она встретиться раньше – она помнила, что было ночью, и с утра решила поскорее разобраться с прошлым. Подруга ответила сразу: «Может, тогда десятого?». «Какой вообще сегодня день?» – задумалась Сара и открыла календарь. «Восьмое августа? Восьмое… августа… как время-то летит! Август уже! Ужас!» – паника захватила девушку. Она согласилась на предложение подруги и снова задумалась. «Восьмое августа… Это уже неделя с выписки прошла?! Мне же надо на обследование сходить! Я записана на 16:30. Фуух, слава Богу, успею. И День рождения у мамы уже скоро. Стоп! Восьмое августа, значит, надо до конца этой недели выбрать вуз и подать заявления! Когда Филя приедет, мы же договорились? Завтра вечером?» – Еще несколько минут назад она испытывала чувство подавленности, безразличности после прочтения дневника, а теперь уже сильно тревожилась – когда все успеть? Решив, что если написать ему, то придется долго ждать ответа, а решить все надо сейчас же, она набрала номер.
– Ало.
– Ало, Филя, ты когда приезжаешь? – перестав нервно покусывать губу, спросила Сара, когда он взял трубку.
– Ты знаешь, сколько у нас сейчас времени? Я только час, как заснул! – сонно произносил мужской голос.
– Прости, пожалуйста. Просто я поняла только, что до конца недели надо подать документы!
– Успеем. Мы завтра вечером приезжаем. Давай увидимся в пятницу и все отправим? Ты же выбрала из списка?
– Хорошо. Да, но специальность не выбрала.
– Выбирай филологию уже.
– Почему? – удивленная таким выбором, спросила Сара, ведь она сама окончательно не знала, чего хочет.
– Тебе ведь это интересно.
– Ну, посмотрим, ладно. Прости еще раз, спокойной ночи!
– Доброго утра! Пока.
Одна проблема была решена – не надо было волноваться по поводу поступления. Девушка задумалась о предложении друга и решила, действительно, а почему бы и не филология?
Но если они встречаются в пятницу, то Сара не сможет погулять и поговорить с Мареной. Она снова написала подруге и перенесла встречу на сегодняшний вечер.
Теперь оставалось свободное время на дневник. Она хотела успеть охватить как можно больше. Ее переполняли разные чувства во время чтения: от тоски до злобы и непонимания. Снова Сару окатило, как грязной водой проехавшая по луже машина, волнами упаднического настроения. Но, чтобы не раскиснуть, она продолжила читать дальше.
Сара погрузилась настолько, что забыла про время. Вернувшаяся с рынка бабушка заставила ее опомниться. Уже надо было вовсю собираться на прием к врачу.

Глава 11. Дорогой дневник.
«10 декабря.
Почему я так одинока? У меня есть брат – милый, добрый и смешной, мама, бабушка с дедушкой, лучший друг и подруги… Но я чувствую себя ужасно одинокой, пустой, почему? Мама либо на работе, либо проводит время с отчимом. Я даже не помню, когда мы с ней разговаривали по душам, да хотя бы больше десяти минут в день! Бабушка постоянно чем-то очень занята и ждет от нас того же. Брат… Даня хороший, но иногда слишком доставучий, настолько, что мне приходится отбиваться от него. С дедушкой я нечасто вижусь, а сейчас зима, тем более сложно ехать к нему в деревню, так же, как и ему к нам, но мы иногда созваниваемся и болтаем часами… Филя до сих пор болеет, бедный. Подруги… а что они? С Аней мы совершенно разные, о чем мне с ней, кроме как о школе. Марена вечно зациклена только на парнях и клубах, а с Верой скучно и противно от этой скуки. Она же совершенно пустая, просто фантик, белокурая пустышка с ярко-накрашенными губами. Почему я вообще дружу с ними?
Так хочется найти родственную душу! Тогда я, наверное, не буду одинока.
Эти однодневные беседы надоели. Просто ужасно! Хочется слушать сопливые песни и грустные пластинки и плакать, свернувшись калачиком на кровати.
Доделываю ремонт, осталось немного. Написала сказку про ежа, которого все бросили. Интересно получилось, но слишком уж трагично, под стать настроению. Скинула Филе – ему вроде понравилось.
А скоро Новый год».
***
«17 декабря.
Все просто отлично. Не знаю, то, что я испытывала противное те недели, как рукой сняло.
Я доделала ремонт в комнате – как сразу хорошо стало, свежо, просторно. Глаз радуется. Не совсем то, что хотела, но местами даже лучше… Шкаф был, конечно, гораздо удобнее штанги, но… что теперь поделаешь? Поживу и так.
Написала стих про птиц за окном, немного печально, но уже не так, как про ежа. Вот:
С ветки на ветку скачет снегирь,
С дорожки на снежную кучку.
Еловую ветку трясет воробей,
Сорока клюет из кормушки…

Доносятся трели зимующих птиц,
Когда не приглушит их вьюга.
На солнце холодном приятно им петь,
Не то, что погодой студеной.

Летают, поют иногда под окном,
Клюют зерно из кормушек…
Вчера старый пес, тощий, как трость,
В зубах нес бедную сойку.

Погибла сорока от рук живодеров,
Голубку размазала фура…
Нахохлившись, голубь клюёт бутерброд,
Любезно брошенный Крохой.
Отправила Горелову – он посмеялся(. Вообще, стихотворение трагичное, но, если читать его с приподнятым настроением – да, вполне забавно.
Филю выписали наконец-то, и он приходил в гости. Даня замучил его своим вниманием, но было весело. Играли в настолки (все Данины), победили, конечно, мальчики, но, когда играли в видео-викторину, королевой была я! Кто тут самый умный? Я! Ха!
С приятным волнением жду Новый год. Как уже хочется всего этого: старые фильмы, мандарины, бабушкины салаты, салюты, подарки и елочка! Особенно обожаю эту предновогоднюю суету и украшенные витрины магазинов, парки, школы…».
***
«7 января.
Новый год прошел не самым чудесным образом, но, да и ладно. Приезжал дедушка, чему я очень была рада. Мне подарили книги и новые пластинки, украшения, полароид. Обожаю своего брата! Ведь хоть он и не сознался, я знаю, что это он сказал, что я хочу полароид. Удивительно, Горелов мне что-то подарил! Странно… очень, но мне было безумно приятно и неприятно одновременно… Как он мог допустить такое, заставить меня нервничать от того, что у меня для него, по старой доброй традиции, ничего нет?! Пусть он и уверял, что на то и рассчитывал, мне все равно было стремно. Я все равно позже ему что-нибудь да подарю, честно!
Марк напился так, что в новогоднюю ночь чуть не остался без руки, когда запускал петарды. Но сильно не буянил, и мама с бабушкой были к нему снисходительнее.
Катались с Филей и Даней на коньках – обожаю! Марена уехала с родителями на море. Аня простудилась, когда гуляла без шапки с Гошей.
Вот такой вот Новый год».
***
«21 января.
Не прошло и полгода, как отчим снова начал буянить. Это еще мягко сказано. Я только более-менее отошла от его выходок, и как хорошо, что его теперь нет рядом с нами. Он снова запил, его уволили с работы. У бедного Дани синяки на руках! Я старалась меньше бывать дома после того, как он в своем обычном теперь состоянии приставал ко мне. Просто ужас. Как противно мне было находится с ним рядом. Я сразу сказала маме, но она мне не поверила. Бабушка же начала больше ругаться с ним. И вот он в порыве очередной ссоры ударил ее, и мама наконец-то выгнала его из дома. Надеюсь, у нее хватит ума больше не прощать его».
***
«28 января.
Уже неделю мы живем просто отлично. Всем лучше без домашнего пьяницы, кроме мамы. Я не понимаю ее! Как можно быть такой? Марк и ее оскорблял, бил, не говоря уже о ее детях и родной матери! А она продолжает скучать по нему и горевать. Даня заболел, а она решила уехать! Вот прямо тогда, когда ее маленький сын нуждается в ее любви и заботе, она уезжает! Поверить не могу! Всегда так было, есть и будет – она не любит нас, мы ей не нужны!
Часто стала злиться, ссориться, обижаться на нее и не только».
***
«25 февраля.
Забросила это дело на месяц. Дела, подготовка… Все как обычно и ничего нового.
Иногда сижу на сайте знакомств и общаюсь на эту тему с Аней. Как будто Горелову это не нравится, но он ничего не говорит. Странно себя ведет последнее время, молчалив. Почему у него нет девушки? Почти у всех наших мальчиков есть кто-нибудь».

Глава 12. Облом.
Очередь. Сара ненавидела очереди. Хоть она и была записана на прием на 16:30, в кабинет врача она попала только через час после установленного. Многие врачи были в отпусках, и бабули, равно как и мамаши с детьми, атаковали коридоры поликлиник. Делать нечего, оставалось только ждать. Девушка прокручивала то, что успела прочитать, и не могла поверить в то, что многое из написанного было реальностью. К ней приставал отчим, а мама не верила ей, Марк бил Даню до синяков, и никто ничего не сделал, мама оставила заболевшего брата – правда или не правда? Она напрягла мозг и попыталась вспомнить хоть что-нибудь, чтобы поверить в то, что та девочка, делающая записи по воскресеньям в дневнике – она. Но все, что она видела, было плодом ее воображения, или нет?
– Чернова! – дверь кабинета открылась и оттуда вышла огромная тучная женщина с ужасным макияжем и неприятным громким голосом.
– Это я, тут!
– Заходите. Долго вас ждать?
Сара вошла в кабинет, где сидела молодая девушка, к которой Сара и была записана. Она внешне и в общении была приятна, но та страшная женщина все еще оставалась в помещении, и Саре было неуютно.
– Как себя чувствуете? Жалобы есть? – рассматривая лицо пациентки, спросила миловидная девушка.
– Голова иногда болит, много сплю в последнее время, иногда бессонница. Слабость.
– Хорошо. Ну то есть плохо, конечно… – молодой доктор смутилась из-за оговорки, но продолжала. – Таблетки принимаете?
– Да, пью все, – Сара принимала множество разных пилюль утром, в обед и вечером. И даже тогда, когда по дороге к дедушке забыла сумку, была очень рада тому, что таблетки лежали в рюкзаке брата, поскольку не вместились в ее набитый вещами багаж.
– Отлично. Покажите, где болит голова. Угу. А что с вашей амнезией? Вспоминаете что-нибудь?
– Нет. Пока нет.
– Что, совсем ничего? Даже что-нибудь?
– Возможно. Погодите, – теперь Сара поняла, что те картинки, которые она видела перед глазами в коридоре и которые приняла за воображение, были действительно реальными моментами ее забытой жизни: пьяный отчим, ударивший бабушку, поход с Филей в кино, приставания Марка… Что-то всплывало понемногу в ее памяти. – Да, что-то есть. Я читаю свой дневник и сейчас поняла, что некоторые прочитанные в нем моменты помню, отрывочно…
– Это хорошо. Чтение, фотографии будут стимулировать ваш мозг к воспоминаниям. Продолжайте в том же духе. Вы еще легко отделались. Память должна вернуться.
Сара была потрясена осознанием произошедшего и не слышала многое из того, что говорила врач. Ей дали какие-то бумажки, что-то спрашивали и объясняли. Но, выйдя из кабинета, она поняла, что многое не услышала. «Ладно, разберусь. Хорошо, что на диктофон записала. Дома послушаю» – подумала девушка и радостная пошла в буфет за вкусным, как она знала, пирожным. Сара сидела на скамейке в парке недалеко от больницы, где договорились встретиться подруги, и лакомилась десертом. Кроме овсянки за завтраком она ничего больше не ела, и это пирожное показалось ей настолько вкусным, что она прикончила его за пять минут. Пока ждала, посмотрела фото и видеосообщения, присланные Филиппом с отдыха: милая собака, нежащаяся на теплом песочке, морская звезда, вкусный завтрак… Потом ей позвонил уже скучающий брат, который не видел ее целый день, и они мило поговорили.
– Привет! – сказала подходящая к ее скамье девушка.
– Привет! Ты что, подстриглась и подкрасилась?
– Да, уже два месяца как… Что с тобой?
– Я полгода не помню. Ладно, забей.
– То есть как?
Сара рассказала подсевшей подруге, что случилось, и завела разговор о том, что ее действительно интересовало.
– Что ты знаешь про Костю?
– Какого? А, про которого ты мне рассказывала. Да немного.
– Ну что? Я ничего не помню, а мне это очень интересно.
– Да… ну, вы с ним в одном доме живете, он студент, познакомились на том сайте знакомств, про который я тебе рассказывала. Что еще? Вы с ним гуляли пару раз, и все, я больше ничего не знаю… Ты еще говорила, что он странный какой-то.
– И все? – разочарованно спросила Сара. Ей так хотелось узнать что-то новое, а тут…
– Все, клянусь, я больше ничего не знаю.
– Ладно. Как у тебя дела?
Девушки прогулялись по парку, и ближе к ночи Сара вернулась домой. Она рада была видеть подругу, и они хорошо провели время, но девушку мучило то, что она не узнала ничего толком про соседа. Оставалось только спросить у Ани Бертовской, что известно ей, и дочитать дневник. Девушка так устала, что, придя домой, у неё хватило сил лишь на то, чтобы посмотреть с братом фильм, о чем они договорились по телефону, и забыться сладким сном.

Глава 13. От печали до радости. Часть 1.
На этот раз ей удалось встать пораньше так, что она даже застала маму в дверях. Сара услышала, как женщина гремит ключами, кладя их в сумку вместе с другими безделушками. Девушке захотелось увидеть мать, и она поспешно встала и вышла из комнаты, от чего у нее закружилась голова и потемнело в глазах, но она ухватилась за дверную раму и, немного постояв и продышавшись, пришла в себя.
– Доброе утро, малышка! – сказала Тамара, красившая глаза, заметив, что кто-то стоит рядом. – Все хорошо? Что такое? – женщина увидела в зеркале, что дочь странно жмется к стене, и забеспокоилась.
– Все нормально. Хотела тебя увидеть и резко встала. Доброе утро.
– Хорошо. Точно ничего не болит?
– Точно. Мама…
– Да, зайчик?
– Почему ты тогда уехала от нас на месяц, бросила Даню, он же тогда тяжело болел?
– Почему? Мне тогда было плохо, понимаешь? – равнодушно ответила Тома.
– А ему, нам всем не было плохо? Почему ты такая с нами, даже сейчас: равнодушная, вечно где-то пропадаешь?
– Сара, я опаздываю, давай после поговорим, – женщина заторопилась, Томе стало неприятно, что дочь ее обвиняет в чем-то, и она поспешила уйти.
– Мама, да что с тобой? – Сару переполняла обида, она остановила мать за руку в дверях и посмотрела сквозь слезы ей в глаза.
– Мне тоже плохо. Что я могу сделать, как заботиться о вас, если мне самой больно! Я кручусь, как белка в колесе, чтобы обеспечить вас всем необходимым! Чего ты от меня хочешь? – Тома переменилась в лице, на глазах ярче проявились морщинки, губы дрожали.
– Любви, мама, чего еще могут желать дети от своей матери? Ты так много работаешь… для себя, мы бы спокойно прожили, даже если бы ты приходила домой часов в шесть вечера, как все, а не в девять или еще позже.
– Прости. Но я работаю ради вас! Не знаю, что ты там себе напридумывала! Я опаздываю, отпусти меня!
Мама ушла, а Сара еще несколько минут стояла у двери, пытаясь успокоиться. В квартире было тихо, они никого не разбудили.
***
«25 марта.
Все, как всегда. Школа, дом, прогулки… Прочитала подаренную дедушкой на Новый год книгу – очень классная, пробила на эмоции. На неделе познакомилась на сайте с милым парнем, но, как оказалось, он не отсюда, да и общения со мной ему хватило меньше, чем на неделю. Как надоело это одноразовое общение! Те, кто зовут гулять, мне не нравятся, или у меня не то настроение, чтобы согласиться. А когда действительно хочется провести время с кем-то новым, так никто и не позовет! Наверное, пора завязывать с этими фантиками, иллюзией общения… Почему в жизни не получается встретить кого-то нормального?
О чем я вообще думаю? Через несколько месяцев экзамены!»

На завтра они договорись встретиться с Филиппом. На этот же день планов у нее не было, и она задумала просидеть весь день дома и дочитать дневник. Она закончила с мартом: ничего интересного, кроме последней записи ей не встретилось – она, как и тогда, ощущала это одиночество, которое нельзя ничем полностью заглушить. Ее жизнь – фантик, пустая коробка из-под печенья, так она чувствовала ее сейчас – все пустое. Фальшивые друзья, фальшивая семья, фальшивая Сара, которая не помнит своего прошлого и не видит будущего.
– О, проснулась уже? Завтракать будешь? – сбила ее поток мыслей бабушка, очевидно, вошедшая, чтобы полить цветы в комнате (Зоя Матвеевна держала бутылку с водой в старческих руках).
– Нет, спасибо, я поела.
– Ладно. Чего так рано встала-то? – женщина поливала стоявшую на подоконнике герань около кровати, где сидела Сара за ноутбуком, но смотрела на нее.
– Не знаю, проснулась, услышала маму в коридоре и решила встать.
– Что ела? Я на кухне ничего не видела.
– Сделала бутерброд.
– Так это не еда! Пойдем я кашку сварю или омлет, что хочешь?
– Не надо. Я позже поем, пока не хочется.
– Ну ладно. Что с тобой поделаешь. Вон как исхудала вся, а есть не хочет, – Зоя Матвеевна уже собиралась выходить и дальше заниматься своими делами, но внучка остановила ее.
– Бабушка, стой.
– Что?
– Тебе никогда не казалось, что твоя жизнь не твоя? Что это кто-то сочинил, а ты исполняешь роль и догадываешься об этом, но все твердит, что это только так кажется?
– Что за мысли? Тебе заняться нечем? Опять книжек своих начиталась. Жизнь – это жизнь, твоя, моя, но реальная жизнь, от Бога, – бабушка недоуменно смотрела на внучку, но, понимая, что внучка хочет еще что-то сказать и разговор может затянуться, устав стоять, присела на угол кровати.
– И тебе совсем не казалось никогда, что ты делаешь что-то не то, что живешь по кругу, где каждый день похож на предыдущий?
– Дни, как дни. Вчера вот ходила на рынок, сегодня не пойду – уже не как вчера. Если Богу так нужно, чтобы я занималась домашними делами и воспитывала внуков, то я и буду это делать. Пути Господни неисповедимы. Все, некогда мне демагогии разводить! И ты делом займись, не забивай голову чепухой! Пошла я, – бабушка встала и с охами и ахами направилась в кухню.
«В этом доме меня никто не понимает: ни мать, ни бабушка!» – разочарованная разговором, подумала Сара и открыла файл «Апрель» в дневнике. В этом месяце она стабильно писала каждую неделю. С приходом весны ее хандра начала рассеиваться и мысли стали более позитивными. Она писала о подготовке к экзаменам, своей уверенности в успехе и что все образуется, еще о прочитанных книгах и встречах с друзьями. После этих записей настроение Сары немного поднялось, и она решила развеяться и прогуляться по квартире, так как на улице шел сильный дождь и выходить не хотелось.

Глава 14. От печали до радости. Часть 2.
– Ты уже проснулся? – спросила стоящая в дверях комнаты бабушки Сара.
– Да, давно! – оживленно ответил детский голосок сквозь зевоту. Мальчик сидел на полу, покрытом старым красным ковром с узорами, и читал детскую книжку. Он встал недавно и перед завтраком по указанию бабушки начал пролистывать заданную на лето литературу.
– Интересно?
– Не очень. Та, про акул, была поинтереснее. Скучно!
– Да мне эта тоже не нравилась, но что поделаешь. А в американской школе книги были еще хуже, но не все, – девушка уже сидела рядом с братом на полу и рассматривала мальчика с книжкой.
– А я там не был. Почему нам не поехать туда?
– Мама вряд ли захочет, там же умер папа. Мне и здесь очень хорошо, а тебе разве нет?
– Мне тоже хорошо.
– Вот и славно! Тебе удобно так сидеть? – сделав недовольное выражение лица, спросила Сара.
– Да. А тебе что, нет?
– Мне очень неудобно, жестко. Бабушка зовет, слышишь? Иди завтракать.
– А ты? – мальчик встал с пола, отложил красненькую тонкую книжку и посмотрел на не спешившую вставать сестру.
– А я уже ела.
– Без меня? Ну пойдем хоть посидишь с нами.
– Ладно, посижу.
Поддавшаяся уговорам девушка поднялась и пошла вслед за братом. Бабушка все же заставила ее съесть тарелочку каши, и после завтрака Сара отправилась на прогулку – проводить Даню до занятий – ребенок просил ее пройтись с ним, да и дождь уже прекратился.
Возвращаясь, девушка уже в одиночестве наслаждалась свежим после дождя воздухом, пахшим скошенной травой, и то оглядывала небо, покрытое серыми тучами, то окидывала взглядом прохожих. Телефон в кармане завибрировал, она удивилась и взяла трубку.
– Привет!
– Привет, у вас же ночь, чего ты не спишь?
– В самолете отосплюсь. Собираем вещи, скоро вылетать, часов через пять. Хахах. А ты чем занимаешься?
– Гуляю. Даня захотел, чтобы я его проводила до плавания. Иду домой.
– Ясно. Насчет завтра: приедешь ко мне? Я буду все утро вещи разбирать, еще неизвестно, как на мне полет отыграется – в общем, не знаю, доеду ли, – парень посмеялся, но он действительно неважно переносил перелеты. – Так приедешь?
– Конечно, без проблем. Если выехать утром, к вечеру у тебя буду, – теперь смеялись оба, у Сары было отлично настроение.
– Хорошая шутка! В общем, буду ждать тебя в районе обеда. Надеюсь, быстро управимся с документами и оставим этот вопрос наконец-то.
Сара подошла к дому. Из подъезда вышел ее странный знакомый, посмотрел испуганно в ее глаза и быстрым шагом пошел туда, откуда шла девушка. Саре Черно?вой стало не по себе, что-то страшное обуяло ее, и она заторопилась домой.
– Ага. Ладно, слушай, я почти уже дома. Хорошо долететь, пока.
– Ну пока! – юноша смутился странной переменой настроения подруги, но делать было нечего – она повесила трубку.
Девушка бежала по ступенькам, чуть не врезалась в медленно спускающуюся бабушку с третьего этажа и, извинившись, почти неслышно и быстро пошла дальше уже медленнее. Какой-то животный страх охватил ее, она бежала и искала убежище. «Чего я испугалась? Я же его знать не знаю. От чего так страшно? И чего боялся он? Какой-то холод и ужас в его взгляде. Надо поскорее домой и разобраться во всем!» – думала девушка.
Она зашла в квартиру, разулась, прошла в свою комнату и села на кровать. Бабушка не заметила ее, занятая просмотром громко говорящего телевизора. Отдышавшись, Сара взяла телефон и написала единственной подруге, которая могла что-то знать: «Поговорим? Очень срочно». Переоделась, умылась и, взяв ноутбук, снова села на кровать.

Глава 15. Занавес приоткрылся.
«8 апреля.
Ездили наконец-то на дачу! Все начинает немного пробуждаться. Как там хорошо!
В школе все по-старому. Накатывает легкое волнение насчет экзаменов. Но уверена, что справлюсь.»
«15 апреля.
Снова начала заходить на сайты знакомств. От скуки. Вчера наткнулась там на Цветкова – смешная анкета. У него вроде была девушка, видимо, расстались. Вчера купила новую пластину на распродаже, очень рада.
В четверг у Горелова День рождения. Уже приготовила подарок. У нас есть негласное правило – ничего не дарить. Странно? Да. Но почему-то мы этого не делаем, обычно. Так повелось. Но бывают и исключения, например, на этот Новый год он подарил мне браслет. Мне было очень приятно. Надеюсь, ему понравится книга, что я ему купила. Он любит читать, насколько я знаю, но времени ему часто на это дело не хватает».

«22 апреля.
Грустно. Прошлый раз писала про День рождения Фили и подарок ему. Так вот, все испорчено, я заболела. С моим то здоровьем! Погода сейчас такая непредсказуемая. И вот, я поняла это в среду. Тогда, еще утром, когда я вышла из дома, было тепло и я оделась полегче, а вечером, когда шла от Марены, замерзла и промокла. Проснулась с температурой, а главное – ее эта учесть не постигла! Ну и вот, не пошла в школу, написала ребятам и проспала до вечера. В четверг вместо уроков пришли Аня с Филей (хотели еще вчера, но бабушка не разрешила им), я очень удивилась и обрадовалась, хотя, конечно, было неловко, что они видят меня в таком виде. Я сказала, где лежит подарок, а Филя сказал, чтобы я сама его подарила, но чуть позже, вечером, когда они снова придут. Уму непостижимо. В общем, тем же кругом отпраздновали его День рождения у меня, вечером я чувствовала себя уже лучше и выглядела намного приятнее. Подарок понравился, аж глаза блестели. Но, возможно, даже не от самого подарка, а от его существования. А на другое утро и он заболел!».

Саре очень понравилась последняя запись, и она прочла ее еще раз все с той же не сходящей с лица улыбкой. Но трепет от загадочности прежнего испуга никуда не делся, и она продолжала читать, некоторое – что казалось неважным –уже просто пробегая глазами.

«27 мая.
Вот и отзвучал последний звонок! Да, я закончила школу, ура! Учебный год пролетел незаметно и, в целом, более-менее приятно. На празднике снова нужно было танцевать, но тут все то же, что и с Первым сентября – Мы отлично справились. (Боже, до чего приятно танцевать с Гореловым. Он такой чуткий и внимательный!). Пофотались, посмеялись – все было отлично, и аттестат в руках!
Недавно на улице встретила Веру. Как давно мы не общались! Я даже забыла, почему вдруг. Она была такой приятной и доброй. Мы разговорились и прогулялись. Она говорила о том, что ходила как-то на спектакль в нашем театре и ей очень понравилось, а я, как большая любительница таких мест, предложила ей сходить как-нибудь. Вот и с Верочкой все наладилось.
Новый сосед. Уж не знаю откуда взялся этот красавчик, но раньше не припомню, чтобы его видела в нашем доме. Высокий брюнет с приятным лицом. Встретились взглядами, надеюсь, я выглядела не очень глупой».

Вот оно, первое упоминание о Косте в дневнике! Сара радовалась находке, но азарт захватил ее, и она продолжала читать дальше. Лишь ненадолго она задумалась о других описанных в дневнике моментах: почему Вера, насколько она знает, так и не ответила ей? Это было странно, но сейчас сильно не интересовало девушку. Вспомнив про существование последнего звонка, она снова взглянула на снимок, висящий на стене. Как жаль, что она этого не помнит, они выглядели такими счастливыми!

«3 июня.
Следующие две недели – сплошь экзамены! Переживаю. Но голова занята другим. Нашла страничку того парня! Причём совершено случайно, если так можно сказать. Попалась его анкета на сайте знакомств, а там было его имя и фамилия, не знаю, насколько настоящие, но в соцсети все ровно так же. Константин Наумов! Боже, когда надо думать об экзаменах, я думаю о том, чтобы написать ему, как мы будем гулять в парке и прочее».
«Господи, что за дура! Я влюбилась в парня, о котором ничего не знаю? Теперь неудивительно, что общаться в живую, как я писала Марене, было как-то странно – действительно, я же в своей голове создала, вообразила уже совсем другого Костю Наумова! Влюбилась в собственную фантазию, прикрытую внешней картинкой, ну здорово!» – размышляла и негодовала про себя девушка, дочитав первую летнюю запись. Уже совсем немного до финала – чувствовала она и продолжала чтение.

«24 июня.
Сдала часть экзаменов, наконец-то. Не хочу снова расшевеливать все это в своей памяти, просто скажу: было не очень сложно, но и не детская загадка, пришлось приложить усилия, выложилась по полной, а там уж будь, что будет. Осталась еще половина, но там будет легче, я точно справлюсь!
Когда отпускают мысли об экзамене, снова вспоминаю соседа. Теперь можно немного отдохнуть перед новым заходом, расслабиться и попробовать написать ему. Вдруг повезет?
Вчера гуляла с Филей. Отчего у него нет девушки, он же такой хороший? Как стемнело, мне захотелось его спросить об этом, но не находилось подходящего момента. А как мы уже подходили к дому, моему, разумеется, то я все-таки спросила, сейчас немного жалею, потому что это было тупо и нелепо, но что было, то было. Он весь покраснел, отвел взгляд. Очень плохо. Просто ответил: «Не знаю, а зачем?» и, как будто что-то еще хотел сказать, но передумал. К тому времени я уже сама была в шоке от своего невежества, и мы разошлись».

Сара испытывала смешанные чувства: ажиотаж, смущение, озадаченность, неловкость и даже стыд за себя. Она уже очень устала и посмотрела на время. «Пять часов? Только же двенадцать было. А Даня пришел уже?» – теперь те чувства отошли в сторону и осталось только недоумение. Оказалось, что брат захотел пойти в гости к другу, живущему напротив, который ему встретился по пути домой, и он будет там до позднего вечера. Сара налила чашку чая, поскольку во рту пересохло от чтения, и заглянула в телефон. Аня ответила ей около часа назад, чего девушка не слышала с отключённым звуком на смартфоне. Сара поспешно допила чай и пошла в комнату читать сообщения, а какие-то и слушать.

Глава 16. Не телефонный разговор.
– Привет! Что там у тебя такого срочного? – Сара прослушала новое сообщение и ответила Анне следующее: «Кто такой Костя Наумов?».
– Ага. Память к тебе еще не вернулась? Бедная Сара. Так, Костя, Костя Наумов. Хмм. А, это парень, которого ты нашла на сайте знакомств и показала мне его анкету. Он еще оказался твоим соседом. – Аня сразу ответила, снова голосовым сообщением, которое Сара с живейшим интересом прослушала в старых проводных наушниках, которые нашла сразу, как не смогла отыскать новенькие еще в тот день после выписки. Девушка была слишком взволнована возможностью того, что она сейчас может узнать все, прямо интересовавшее ее, поэтому зачитала сообщение для подруги – пальцы не слушались, и ей надоело печатать.
– Что ты еще знаешь? Мне нужно знать все, Аня, милая!
– Ага. Так, ну, скажу все, что знаю: ты в него, насколько я поняла, еще до сайта втюрилась, а потом написала ему и вы сходили погулять. Вроде раза два гуляли, и он тебе как-то меньше нравиться стал, но ты решила дальше с ним общаться. Почему? – Я понятия не имею, мне он сразу как-то не понравился. Ну маньяк маньяком, как по мне! Потом ты мне сказала, что вы после выпускного пойдете гулять с ним, и все, я больше ничегошеньки не знаю.
– Ладно, спасибо большое! Как там Москва? – теперь Сара знала немного больше, но это уже что-то, хоть и многое из этого было ей известно из дневника, Сара была рада услышать подругу.
– Да потихоньку… – Анна Бертовская немного рассказала о жизни на новом месте, и Сара, ответив, что она искренне очень рада за нее, отложила телефон и продолжила штудировать дневник.

«1 июля.
Я все-таки написала ему! И… он ответил! Мы переписывались дня два понемногу, и он позвал гулять. Было страшно соглашаться, но я решилась, хватит просто витать в облаках! Живем рядом, так что остановились на сквере около дома. Он был мил в общении, вполне адекватен (не знаю почему Аня считает его за маньяка, она вообще вживую его не видела!). Было очень неловко! Кроме Горелова я ни с кем из парней не гуляла до этого, ну, не считая конечно Даню. Я часто не находила, что сказать или спросить, и где-то половину прогулки мы провели в тишине, неловком молчании, по крайней мере, я так почувствовала. Он приехал учиться, а сам из небольшого города, странно, но далеко отсюда. И все же мне было не очень комфортно при всем вышеописанном. Помимо моей и, наверное, его неловкости было еще что-то отталкивающе. Не знаю, может это с непривычки?
Сдала еще два экзамена, ура! Ну, они были несложные. Пусть не на высший бал, но больше половины я точно получу. Остался еще один, и аллилуйя!».

«Аллилуйя!», – думала Сара, – «И снова то же самое, но уже из моих уст. Проясняется». Ноутбук разрядился, и Саре пришлось на время расстаться с дневником. Она хотела продолжить, подключив устройство к сети, но бабушка вошла в комнату и нарушила ее планы.
– Опять свои компьютеры на зарядке используешь? А ну убирай, быстро! Чтобы больше не видела! Сто раз уже говорила: «На зарядке нельзя, вредно!», а они все равно… – Зоя Матвеевна поворчала, рассердившись, и позвала внучку ужинать. Сара, привыкшая к такому обращению, расстроилась, что придется отложить чтение в самый разгар, но, повинуясь, пошла на кухню, ведь знала – не отстанет, это уж точно! Да и девушка поняла, что проголодалась, забыв о еде с самого завтрака.
После ужина, по пришествии брата, Сара отошла от суетного желания скорейшего прочтения записей и, раз отвлекшись, посвятила себя семье. Даня уставший, но не потерявший задор, возбужденно рассказывал сестре о том, как провел время. Девушка заразилась его настроением, совсем забыв о страхе, окутавшем ее в первой половине дня, и с интересом слушала и поддразнивала брата. Потом они вдвоем пошли смотреть фильм, шедший по телевизору, к чему подключилась и уставшая за день бабушка. Зоя Матвеевна, переделавшая кучу дел, тихо похрапывала на диване в гостиной, пока дети были увлечены просмотром. Они застали, как пришла мама, поздоровавшаяся с ними и тут же отправившаяся принимать горячую ванную в тишине и спокойствии. Фильм закончилась, и брат с сестрой, под конец засыпавшие, отправились по кроватям. Где-то внутри Сары что-то рвалось к зарядившемуся ноутбуку, дабы узнать все, но что-то другое, гораздо большее, говорило: «Спать, только спать…», и, покорившись этому «чему-то», девушка прислонила тяжелую голову к подушке и тут же заснула без снов и мыслей.

Глава 17. Милый образ. Часть 1.
Сара Черно?ва никогда по-настоящему не чувствовала себя влюбленной. Ей просто-напросто мог понравиться тот или иной мальчик в школе, во дворе дома, в парке или магазине… В детстве она дружила с соседским мальчишкой по имени Мартин, и он ей вполне нравился, особенно когда дарил конфеты или игрушки. Но детство прошло, и она ни разу не испытала прекрасного чувства романтической увлеченности.
Иногда она думала о том, в чем может состоять причина, ведь ее подруги активно пользуются мужским вниманием, а она нет: может, она некрасива или не предпринимает должных действий для знакомства с противоположным полом, плохо одевается или странно говорит? Но на самом деле, в чем в своих размышлениях Сара порой убеждалась, она просто не способна любить кого-то ради нужды. «Я люблю брата просто потому, что он есть. Он появился внезапно в моей жизни и покорил меня своей умильностью и чистосердечностью. Я люблю маму и бабушку, несмотря ни на что, потому что без них не было бы меня, но и без этого это является любовью из ниоткуда, за просто так. Я люблю дедушку, напоминающего мне отца, потому что он мне родной и близкий по духу человек, и люблю Альфреда за его преданность старику. Люблю вечную память об отце. Люблю читать, сочинять, люблю виниловые пластинки и фотографии, напоминающие мне о папе. Люблю своих друзей, люблю просто так за то, что они рядом, и за то, что точно знаю – они не бросят меня в беде. Но я не могу любить кого-то от скуки, навязанного. Мне может понравиться какой-нибудь парень с сайта знакомств или с улицы, школы, но я не буду ничего испытывать к ним кроме мимолетной увлеченности. Для этого нужно время, родство душ и привязанность. Если бы я встретила человека, который мне бы понравился и после определенного времени, проведенного за общением и узнаванием друг друга, я начала бы что-то к нему чувствовать, помимо минутной заинтересованности, это была бы любовь. Но такого человека я пока не встретила. Именно поэтому у меня нет отношений ни с кем, как бы порой не хотелось. Все, с кем я была мимолетно знакома, не вызывали у меня теплых чувств привязанности» – размышляла девушка как-то перед сном.
Но были и другие проблемы, которые она не озвучивала в своих мыслях. Сара боялась мужского внимания так же, как и жаждала его. Она сама не знала, почему пугалась встретиться взглядами в иной раз с прохожими, почему стеснялась говорить с незнакомцами и боялась заинтересованных взглядов парней, всячески стараясь отделаться от такого внимания. Сара считала себя непривлекательной и вместе с тем понимала по тому, как на нее смотрели, что достаточно красива и хороша. Но чаще всего девушка думала, что просто не способна быть любима кем-то достойным ее и сама не может любить так, как это должно.
И тут она заметила Костю Наумова – симпатичного соседа тремя этажами выше. Что-то внутри ее затрепетало, и она поняла, что влюбилась. Ей казалось странным, что совершенно незнакомый человек вызвал в ней такие будоражащие кровь чувства. Что так зацепило ее? Внешний вид? Она же даже не знакома с ним. И вот эта увлеченность целиком и полностью охватила ее. Она вообразила себе идеал того образа, который так зацепил ее.
В реальности же все оказалось совсем иначе, и часть ее придуманных и приписанных ему черт канула в лету после первой же прогулки. Он оказался мил, но не так, как ей это представлялось, выражение его лица казалось ей фальшивым, как и его голос. Но всё испытанное она приписала волнению, необычностью происходящего. Сара продолжала тихо любить образ собственных грез.
Восьмого июля в солнечный от июньской жары день Сара записала в дневнике: «Нет, странно. Опять все то же, и даже больше. Почему он кажется мне другим, неестественным? Почему он так груб и неотёсан, почему странно выражает свои чуждые мне мысли? Все еще хуже, чем в прошлый раз, но я не хочу отказываться от него, ведь он мне правда нравится. Да?
Костя сказал, что на неделю уезжает к родным. Он вернется перед моим выпускным, и мы договорились встретиться с ним после праздника. Надеюсь, все наладится».
Сара страдала так, как страдает женщина, лишившаяся любимого человека. Ей было плохо и больно от того, что она любит, но не видит взаимного расположения. Любит тихо, покорно и постоянно надеется на счастье. Но она любила не Костю Наумова, такого, какой он был. Сара полюбила иллюзию, что было известно ей где-то глубоко в душе, но она не хотела принимать этого.
Она любила милого, доброго, порядочного Костю, который приличен, не имеет вредных, раздражающих ее привычек, обожает то же, что и она, уравновешен и думает о своих поступках и будущем, чистоплотен, интересуется ею и любит ее так же, как и она его. Но все это была фикция, все это было только в ее голове. Реальный же Костя Наумов, который был столь противен ей, был груб, курил рядом с нею, уходил в разгул с такими же легкомысленными друзьями, не видел смысла в образовании, чистоте своей квартиры и, тем более, в какой-то любви. Костя приехал в этот город потому, что родители сказали ему учиться, сняли квартиру и дают деньги, а их сын хает их направо и налево, растрачивая бездумно то, что они ему предоставили. И никакая Са?рочка Черно?ва, проявившая к нему внимание, ему не нужна надолго и счастливо. В чем девушка и убедилась, но чего не помнила.