Главная страница | Современная русская литература | Чехов – детектив

Чехов – детектив
Ирина Мухаметова
В истории принимают участие герои пьес А.П. Чехова – «Дядя Ваня», «Чайка», «Три сестры» и «Вишневый сад». С событий, описанных в перечисленных выше произведениях, прошло какое-то время.

Ирина Мухаметова
Чехов – детектив

Чехов-детектив, или Не сердитесь на меня, Антон Павлович!
В истории принимают участие герои пьес А.П. Чехова – «Дядя Ваня» (Софья Александровна Серебрякова и Иван Петрович Войницкий), «Чайка» (Нина Михайловна Заречная, Борис Алексеевич Тригорин и Ирина Николаевна Аркадина), «Три сестры» (Ирина Сергеевна Прозорова и Василий Васильевич Соленый), «Вишневый сад» (Варя, Любовь Андреевна Раневская и Ермолай Алексеевич Лопахин).
С событий, описанных в перечисленных выше произведениях, прошло какое-то время.

Какое прекрасное летнее утро и какая приятная свежесть разливается в воздухе! Как легко дышится! И все это благодаря озеру, которое плещется рядом. Так думала Соня, скорым шагом подходя к окруженному деревьями большому дому с террасой, перед которой были разбиты пестрые цветники.
Но где же люди? Где дядя Ваня? Да где хоть кто-нибудь? Никого не видно. Конечно, еще рано, но неужели дядя, переехав в поместье Сорина, стал так поздно просыпаться? Ведь он же здесь вообще-то управляющий!
– Дядя Ваня! Дядечка! Дядя! Ты где?
В дверях появился Иван Петрович Войницкий.
– Кто тут? Сонюшка! Откуда ты тут в такую рань? Или у нас в поместье что-то случилось?
– Дядечка! Милый! Нет, там все хорошо. Все тебе кланяются!
– Но как я рад, Сонечка, что ты надумала сюда ко мне заглянуть. Давненько я тебя не видел!
– Да, дядечка, ты как здесь стал жить, домой и носа не кажешь!
– Сонечка, так ведь столько дел тут было! Хотя бывший управляющий Шамраев, оставил все в надлежащем виде, но пока я во всем разобрался да со всеми местными работами ознакомился, время и прошло, а там весна, заботы… А как у тебя дела?
– У меня все хорошо, дядечка, только вот я хочу тебе кое-что сказать.
– Что, Сонюшка?
– Ты на меня не рассердишься?
– Что ты! Что ты! Как я могу на тебя сердиться?
– Знаешь, я пригласила сюда сегодня трех своих подруг, мы так давно все вместе не встречались! Хочешь спросить, почему не к нам? Да что там для меня интересного? А это поместье – теперь известное место! Все стремятся сюда попасть, чтобы посмотреть на дом, где жил писатель Константин Треплев. Ведь после того, как он покончил жизнь самоубийством, его книги начали издаваться-переиздаваться и их все покупать стали. Жаль, конечно, что такого успеха он при жизни не застал. Словом, вот поэтому мы с подругами решили здесь встретиться и посмотреть, как тут все с тех пор изменилось. Ты на меня за это не сердишься?
– Нет, что ты, Сонюшка, что ты! Это хорошо, это очень хорошо. Дружба – это такое чувство… Словом, замечательно, что вы решили сюда приехать!
– А ты помнишь, дядюшка, как я раньше с соседскими девочками дружна была, когда мы все еще детьми были? Вместе книжки читали, пели, танцевали, хороводы на лугу водили, друг другу наши девичьи секреты рассказывали, о будущем мечтали, влюблялись, ревновали…
– Помню, Сонечка, помню!
– Дядечка, но я приехала сюда не только за этим, а еще чтобы поговорить с тобой о нашем поместье.
– А что с ним?
– Дядечка, давай его продадим. Ну, что я там сижу? Кого вижу? С кем из людей встречаюсь?
– Нельзя, Сонечка, нельзя, оно хороший доход приносит. Все налажено, обустроено, как можно его в чужие руки отдавать?
– Это, конечно, правда, только вот ты, дядечка, оттуда сбежал, потому что тоска там! Давай его продадим. Помнишь, Лопахин как-то хотел его у нас купить?
– Помню. Это у него была такая мысль – объединить три поместья, свое, наше и Сорина. Он же и ему предлагал все продать, только в тот раз того сестра Ирина Николаевна отговорила.
– Ох, дядя! Давай продадим! Я бы в город жить уехала или еще подальше.
– Куда это подальше?
– За границу.
– Что-то, Сонечка, что ты!
– Дядечка, пойми, я жить хочу! Замуж выйти! И вообще я нигде никогда не была.
– Сонечка, но ведь, если появится достойный мужчина, он тебя и здесь найдет.
– Значит, ты не хочешь, дядя Ваня, наше поместье продавать? И зачем только мой отец в завещании отписал тебе его половину! Ведь даже своей второй жене он завещал лишь некоторую сумму денег, потому что знал, что она после его ухода опять замуж выйдет, что вообще-то и случилось.
– Сонечка, я тебе добра желаю, ты же моя единственная племянница!
– И что? Ты хочешь этим сказать, что потерпи немного, ведь ты моя наследница? И все когда-то будет твоим, то есть моим? Да? Но я сейчас хочу жить! Сейчас!
– Соня! Если ты хочешь куда-то съездить, поверь, я не против, но ведь тогда мне придется на какое-то время вернуться в наше поместье, понимаешь? Хотя давай это все с тобой как-нибудь обсудим, я ведь не против, поверь мне!
– Я не хочу куда-то съездить и вернуться, дядя, я хочу навсегда оттуда уехать. Понимаешь, дядя?
– Понимаю, но…
– Значит, продавать поместье мы не будем?
– Нет.
– Дядя, это твое последнее слово?
– Да.
– Ну, значит, судьба у меня такая! Ничего не поделаешь!
– Не грусти, Сонечка! Расскажи лучше, кого ты сегодня сюда пригласила?
– Варю, Ирину и Нину. Все мы девушки одинокие, вот и решили собраться.
– Как? Нину? Заречную? Разве она тоже приедет?
– Приедет. Нина же раньше совсем рядом от этих мест жила. И потом ее Константин любил…
– Помню. Хотя у нее же был роман с Борисом Алексеевичем. Да?
– С Тригориным? Был, дядечка, был, но он давно закончился. Разлюбил ее наш знаменитый писатель и опять сошелся с артисткой Аркадиной, а потом и ее бросил. Или она его. Не разберешь уж!
– Как нехорошо получилось!
– Что нехорошо, дядюшка? Что разлюбил?
– Нет, не это! Гостит ведь Борис Алексеевич сейчас у меня. Пригласил я его.
– Как пригласил?
– Так. Мы с ним в молодости знакомы были, я тебе, помнится, как-то об этом рассказывал. Вот по случаю и пригласил. И он уже здесь, сейчас рыбу на озере удит. Попросил, знаешь ли, удочки ему заранее приготовить. И как приехал, сразу рыбачить отправился. Но мне очень надо было, чтобы он приехал!
– Ой, дядя, темнишь ты что-то!
– Темню? Нет, что ты, Сонюшка! Но теперь уж не утаишь! Я рукопись написал, и вот решил ее Борису Алексеевичу дать почитать и мнение его о ней узнать. Попробовал, знаешь ли, себя на литературном поприще. Решил память о себе на земле оставить, как-то так.
– Как интересно, дядечка! Ты мне ничего о ней не говорил.
– Сонюшка, я тебе потом ее тоже прочитать дам, когда он уедет. Даже если Борис Алексеевич скажет, что зря я это дело затеял. Очень мне хочется твое мнение о ней узнать!
– Вот и славно!
– Тут, Сонечка, знаешь, такое место, что не писать невозможно! Озеро колдовское и вообще…
– Что вообще?
– Ничего-ничего, я тебе потом все расскажу. Но как нехорошо вышло! Вдруг они встретятся? Борис Алексеевич и Нина?
– Но ничего теперь не изменить, дядя! Подруги мои, наверное, уже из города выехали и скоро здесь будут. И Нина тоже, конечно. Они встречаются втроем в городе, Нина, Ирина и Варя, а потом на коляске к нам едут. Ох, дядечка, что же мы делать будем?
– Не знаю. Но Борис Алексеевич рыбу ловить любит, так они, может, и встретятся в доме раз или два, не больше. И ты же говоришь, что у него и Нины все закончилось?
– Да, закончилось.
– Ну, вот хорошо!
– А ты покажешь, где нам можно разместиться?
– Да-да, конечно, обязательно что-нибудь придумаем, Сонечка. И насчет обеда надо распорядиться, а то кухарка у меня приходящая из деревни, и по вечерам я тут совсем один сижу. Так сколько нас сегодня будет?
– Нина, Варя, Ирина, Борис Алексеевич и мы с тобой. Получается, что шестеро.
– Шестеро. Значит, не нашли твои подруги новых ухажеров?
– Нет, Ирина Прозорова все забыть не может своего жениха Тузенбаха, убитого Соленым на дуэли, поэтому уехала из своего городка в наш, оставила там сестер и, похоже, даже не навещает их. И ты знаешь, оказалось, что Николай Львович перед дуэлью завещание написал и все, что у него было, Ирине оставил, поэтому она теперь может жить, как хочет, ни на кого не оглядываясь.
– Соленый – мерзкий человек, но, как тут ни крути, получается, что это он сделал Ирину богатой наследницей!
– Да, ты, дядечка прав. Ей очень повезло!
– А Варя?
– Варя после того, как Лопахин, поместье которого тут рядом, на ней не женился, вообще на мужчин не смотрит. Такие уж мы провинциальные девушки! Если полюбим, то на всю жизнь! Вот я тоже, как ты помнишь, Астрова любила, и забыть его долго не могла, хотя столько времени прошло.
– А где, кстати, он?
– В городе. Вместе с Дорном, который здесь в поместье Сорина всех лечил. Стали они теперь неразлучными друзьями, друг друга у пациентов подменяют.
– Да, какие времена были! Какие страсти в этих местах бушевали! А сейчас все тихо. Спокойно.
– Вот и хорошо!
– А самовар я прямо сейчас велю подать! Ухожу-ухожу!
И дядя Ваня торопливо скрылся за домом.
Соня огляделась вокруг. Как давно она здесь не была? Неожиданно с другой стороны террасы показалась Варя.
– Вот и я!
– Наконец-то! А где Ирина? Где Нина? Разве они не приехали?
– Приехали, не волнуйся, все хорошо. Мы коляску на дороге отпустили, а сами пешком по лугу пришли. Ирина и Нина к ее дому пошли, она сразу взглянуть на родные места захотела.
– Значит, ее отец так и не простил, что она актрисой стала?
– Простил и деньгами от случая к случаю помогает, все-таки она ему дочь родная, только условие поставил, чтобы на сцену больше ни ногой. И даже ключи от родного поместья сам ей в руки отдал.
– Смотри-ка ты! И Нина согласилась оставить театр?
– Конечно, согласилась. Да и не могла она после смерти Кости больше на сцене играть, все он ей за кулисами мерещился. Теперь Нина служит в одном учреждении в городе вместе с Ириной, хотя зачем Ирине это надо при ее-то деньгах, непонятно.
– И Нина сюда до сегодняшнего дня не приезжала?
– Не знаю, может, и приезжала, но говорит, что не тянуло ее домой после всех здешних событий. А вот сейчас пошла туда! Дом-то пустой стоит, хотя, конечно, кто-то за ним присматривает, пока хозяева в отъезде. Ведь отец Нины с мачехой в Москву уехали жить.
– Ой, Варя, как хорошо, что ты приехала раньше других. Я одну вещь хочу тебе сказать.
– Какую?
– Тут в усадьбе Тригорин гостит, как ты думаешь, Нина очень расстроится, когда его увидит?
– Тригорин? Странно! Не знаю, но она про него давно не вспоминала, поэтому, может, ничего и не случится, если они здесь встретятся. А зачем он сюда опять приехал? И один или с Аркадиной? У них еще любовь продолжается?
– Нет, что ты, один, конечно! Да и не интересен он ей теперь.
– Почему?
– Потому что живет затворником, в газетах про него почти ничего не пишут. Зачем он ей? Это когда Тригорин во всей славе был, тогда нужен был, а теперь она и так мать не менее известного писателя Константина Треплева.
– Так зачем он сюда прибыл-то?
– Дядя Ваня его пригласил, а тот не отказался! Оказывается, они давно знакомы. И Тригорин приехал сюда рыбу ловить.
– Странно! Ведь он тогда тоже здесь был, когда Костя застрелился. Неужели ему не жутко?
– Да, дело темное! Ты-то как, Варенька?
– Потихоньку.
– Мамочка твоя пишет?
– Нет, мне про ее жизнь Анечка в письмах рассказывает. Мамочку опять оставил очередной французский проходимец, но она все равно не унывает.
– Бедная Любовь Андреевна! Она тебе совсем не помогает деньгами?
– Нет, конечно. Да, наверное, их у нее после продажи вишневого сада не так уж много и осталось. Между нами говоря, эта ее роковая тяга к мужчинам… Надеюсь, ты меня не понимаешь… Не зря ее брат назвал порочной женщиной…
– Так прямо и назвал?
– Да, так нам с Аней Леонид Андреевич и сказал, но не будем о грустном. Я теперь самостоятельная женщина и сама себе на жизнь зарабатываю.
– Ты молодец! А пока пойдем, Варя, в дом. Давай я помогу тебе вещи отнести.
И как только они ушли, к крыльцу подошел Борис Алексеевич Тригорин.
– Хорошо! Как здесь хорошо!
Тут появился дядя Ваня с самоваром и начал подниматься по ступенькам в дом. Тригорин открыл ему дверь.
– А вот и хозяин сего чудного приюта.
– Фу! Тяжелый! Да какой я хозяин, Борис Алексеевич, я местный управляющий! Показываю дом, когда кто-то из почитателей Константина в него наведывается, заботами хозяйственными занимаюсь.
– А Ирина Николаевна Аркадина здесь бывает?
– Нет, зачем ей сюда приезжать? Тяжело, наверное, после смерти сына здешние места видеть. А насчет дел я с владельцем поместья переписываюсь, с ее братом Петром Николаевичем Сориным. Да, Борис Алексеевич, тут такое дело вышло…
– Какое?
Дядя Ваня присел на ступеньки крыльца.
– Вы уж извините меня, ничего я об этом не знал, но сегодня сюда племянница моя приехала, и сейчас еще ее подруги подъедут, а среди них Ниночка Заречная.
– Нина? Сюда? Зачем?
– Это случайно вышло, Соня их пригласила. Их, то есть подруг своих, Нину, Варю и Ирину. Я об этом, Борис, ничего не знал, честное слово, совсем ничего…
– Что ж! От судьбы не уйдешь! А вот, кстати, кто-то идет. Нет, это не она. Это Соня и Варя.
Тригорин поклонился вышедшим на террасу девушкам, а дядя Ваня с удивлением спросил.
– Сонюшка, а где другие? Ты же еще про двух своих подруг говорила.
– Скоро придут, они пошли к дому Нины.
Дядя Ваня понимающе закивал.
– Вот и ладно, вот и хорошо. Родной дом – он всегда тянет! А вы, Варенька, как поживаете? Как ваши дела?
– Спасибо, Иван Петрович, неплохо.
– Вы сейчас где?
– В экономках служу в одной большой семье в городе. Жить-то на что-то надо! Мы теперь все городские жительницы – и Ирина, и Нина, и я.
Тригорин оживился.
– А разве Нина тоже в здешнем городе живет?
– Да, с недавних пор комнаты снимает. Сцену она оставила.
Соня тут же спросила.
– Борис Алексеевич, значит, вы знаете, что сегодня здесь будут еще Нина и Ирина?
– Знаю, Софья Александровна, Иван Петрович сказал.
– Значит, это не будет для вас неожиданностью?
– Не будет. Только я сейчас чаю попью и опять пойду удить рыбу. Люблю, знаете ли, это занятие! Между прочим, я немного уже наловил, и вечером она у нас на столе будет.
– Какой вы молодец, Борис Алексеевич! И писатель знаменитый! И рыбу ловите!
Но тут вдруг дядя Ваня тихо произнес.
– Сегодня, между прочим, очередная годовщина Костиной смерти.
Тригорин встрепенулся.
– Неужели? А ведь точно! Я и забыл. Как время быстро летит! Он ведь застрелился через два года после той постановки в парке, а она была летом.
И тут из-за дома появились Нина и Ирина с небольшими саквояжами в руках. Заречная, увидев Тригорина, застыла на месте, и ее подруга тоже остановилась. А Борис Алексеевич сразу подошел к ним.
– Здравствуйте, Ирина Сергеевна! Здравствуйте, Ниночка!
– Здравствуйте, Борис. Какая неожиданная встреча!
– Знаете, это вышло совершенно случайно, я гость Ивана Петровича и только вчера сюда приехал. Но я очень рад вас здесь видеть.
– Спасибо.
Все вошли в дом. Нина села за стол, Ирина и Варя тоже. Соня начала разливать в чашки чай из самовара, а Тригорин отошел к окну и стал смотреть в сторону озера. Дядя Ваня тоже посмотрел туда и задумчиво произнес.
– Колдовское озеро! А вы знаете, недавно я нашел на берегу каменные развалины, такое как бы когда-то существовавшее здесь помещение.
Варя с удивление на него посмотрела.
– Неужели? Это правда, Иван Петрович?
– Да. Удивительно, но это так.
– И что это? Жилье отшельника?
– Может быть. Но определить точно невозможно, так как там от него почти ничего не осталось. Хотя, помните, одно время здесь все увлекались легендой о черном монахе?
Соня согласно закивала головой.
– Помню. Говорили, что один человек его часто встречал, хотя другие никогда его не видели, поэтому думали, что он сошел с ума. А потом этот человек взял и умер.
– Да-да. И звали его, если мне память не изменяет…. Коврин! Андрей Васильич!
– Он, точно он. Но почему, дядя, ты именно сейчас вспомнил об этой истории? Только из-за развалин или ты его тоже видел? Черного монаха? Не пугай меня, дядя! Видел?
– Ох, Сонюшка! Спасибо, конечно, за заботу. Но когда здесь темными вечерами сидишь один, что только не померещится! Может, и видел тени какие-то. А когда я нашел эти развалины, то подумал, что вот все и разрешилось! Бывший монашеский скит. То есть, получается, что история о черном монахе некоторым образом как бы подтвердилась.
– Дядечка! Но такого просто не может быть! Откуда он мог здесь вообще взяться? Нам же все здешние места очень хорошо знакомы, мы все берега тут исходили.
– Но что есть, то есть, Сонечка!
Неожиданно до этого молчавшая Нина тоже приняла участие в разговоре
– Между прочим, я сейчас вспомнила, как Костя мне говорил, что хочет написать что-то по мотивам этой легенды о черном монахе.
Иван Петрович с этим согласился.
– Да, есть такое. Разбирая бумаги Константина Треплева, я нашел некоторые его заметки, которые подтверждают ваши слова.
Варя резко к нему обернулась.
– Да? Разве Костя что-то писал о черном монахе? Я и не знала! Не может такого быть!
– Почему не может, Варенька? Это правда, что Костя мечтал сочинить повесть о запретной любви черного монаха. О страстной сильной любви, но безответной.
– О любви черного монаха?
– Да.
Варя повернулась к Нине.
– Это он, наверное, тебя имел в виду, то есть себя, что вот он как бы черный монах и безответно в тебя влюблен.
Нина пожала плечами.
– Может быть, но конкретно я ничего не знаю, потому что он лишь один раз сказал мне о своем желании что-то написать, основываясь на этой легенде, но я его не особо слушала.
Соня же, в конце концов, не утерпела.
– Дядя, дядя, а давай прямо сейчас пойдем к этим развалинам. Так хочется на них взглянуть хоть одним глазком!
– Взглянуть? Зачем?
– А почему нет, дядечка?
Тригорин неожиданно тоже оживился.
– Да, Иван Петрович, очень интересно было бы на них посмотреть. Занятный такой сюжет для небольшого рассказа!
Все его поддержали, только Варя отрицательно замотала головой.
– Нет, не нужно этого делать. Мне страшно! Зачем нам касаться чего-то странного и непонятного? Надо заранее всем подумать о последствиях.
– Ну, что ты, Варя, такое говоришь? Неужели ты веришь в мистику? Ты же всегда была такой умной и практичной девушкой! Одно слово – замечательная экономка, не зря же тебя все твои хозяева ценили и ценят.
– Соня! Вот поэтому я и говорю, что идти туда не надо! Жизнь меня многому научила, и теперь я уже не такая практичная, как ты говоришь, и думаю, что лучше вообще ничего о таком не знать. Как говорится, не буди лихо, пока оно тихо.
– Хорошо, Варя, не ходи, если не хочешь. А мы пойдем! Да, девочки? Ирина, ты как?
Ирина вдруг ни с того ни с сего зябко поежилась и натянула на плечи тонкий шарф.
– Конечно, я пойду с вами. Меня последнее время притягивает все необычное, потому что в моей жизни сейчас все так обыденно.
– А ты, Нина?
Тригорин тоже вопросительно на нее посмотрел.
– Вы пойдете, Ниночка?
– Пойду, Борис Алексеевич. Почему бы мне не пойти?
– Вот и замечательно!
Соня захлопала в ладоши.
– Это будет наше маленькое приключение, о котором мы все потом будем вспоминать.
Варя вздохнула.
– Ладно, я с вами тоже пойду, уговорили.
– Вот и молодец! Ничего не надо бояться! Ничего и никогда!
– Да, не надо.
И тут Соня решила сменить тему разговора.
– А давайте все-таки сначала чай попьем, пока самовар не остыл.
Все потянулись к своим чашкам, но тут неожиданно дядя Ваня встал во главе стола.
– Господа!
– Дядечка, почему ты вдруг так высокопарно заговорил?
– Сонечка, не перебивай меня, и ты сейчас поймешь почему. Господа! Я хочу сделать одно заявление.
– Какое?
– Так вот! Одним словом, внимание! Я хочу вам сказать, что Костя, Константин Гаврилович Треплев, не застрелился, как мы все раньше думали. Нет! Он был хладнокровно убит, и я знаю, каким образом. Вот к таким выводам я пришел, находясь здесь в поместье!
От услышанного все застыли. Но тут с шумом открылась двустворчатая дверь, и присутствующие увидели, что на пороге стоят четверо. Две красивые женщины и двое статных мужчин.
– А вот и мы!
Дядя Ваня взмахнул руками, а Ирина тихо произнесла.
– Батюшки! Сама актриса Аркадина приехала! И мой враг Соленый с ней!
Иван Петрович бросился навстречу приехавшим.
– Ирина Николаевна! Милочка! Глазам не верю! Вы ли это? И гости с вами!
– Я! Я это! Но как вас здесь много! Мы никак не ожидали увидеть в этом доме столько людей!
Соня сразу выступила вперед.
– Это я во всем виновата, потому что пригласила сюда своих подруг.
Аркадина грустно усмехнулась.
– Воля ваша, дорогуша, я теперь тут не хозяйка! Это поместье брата, а не мое! Но, Сонечка, как вы похорошели! И Ниночка тут! А, говорят, вы сцену оставили? Жаль, очень жаль! Талант у вас несомненно присутствовал, но каждому свое. Вот я бы так поступить не смогла, я актриса до кончиков пальцев. Я без театра жить не могу!
– Да, каждому свое, Ирина Николаевна.
– Это правда, Нина, правда! Но я к вам с гостями. Думаю, что вы все их немного знаете. Василий Васильевич Соленый – мой теперешний друг и ухажер! А это Ермолай Алексеевич Лопахин – наш покровитель! И Любовь Андреевна Раневская – просто прекрасная женщина! Смею надеяться, что и меня она таковой считает.
Варя поднесла ладони к щекам, чтобы скрыть волнение. Мамочка здесь? Но почему? И он! Лопахин! Ее несбывшаяся любовь! Ведь все тогда в продававшемся поместье говорили об их скорой свадьбе, а ничего так и не случилось. Но где взять силы пережить сегодняшний день?
А Аркадина с усмешкой пристально посмотрела на Варю и продолжила.
– Поэтому прошу любить и жаловать! И не надо на меня так смотреть! Сегодня, между прочим, день памяти моего сыночка Костеньки! Я об этом Ермолаю Алексеевичу случайно обмолвилась, а он говорит, почему бы нам сюда не съездить, мы же все из здешних мест. И я, и Любовь Андреевна, и он сам. Варенька, подойдите же, наконец, к матушке, что вы застыли, как каменная? Вы хотя ей и приемная дочь, но она вас так любит, как многие и родных деток не любят.
И Варя, наконец, подошла к Раневской, и они обнялись.
–Здравствуйте, мамочка! Почему вы мне не написали, что приезжаете?
– А я, Варя, и не думала возвращаться в Россию! Это невозможная случайность! Понимаешь, я была совсем одна, ведь Аня осталась здесь с Петей. А человек, к которому я вернулась в Париже, представляешь, обокрал меня и бросил.
– Бедная мамочка!
– Да, он очень непорядочно со мной поступил, очень, но что с него взять? Он молод, хочет жить. А я все страдала… Плакала… Вспоминала эти места… Меня же так многое с ними связывает и с людьми, здесь проживающими… Ведь тут так много было хорошего… Поэтому я совершенно случайно встретилась с Ермолаем Алексеевичем в Париже, и он как-то смог уговорить меня взглянуть на родные места и посмотреть, как тут все изменилось.
Лопахин широко улыбнулся.
– Правда, правда! Я, знаете ли, был по делам на парижской выставке, оборудование для своей фабрики закупал. И как увидел Любовь Андреевну, так никуда от нее и не отходил, думал, обязательно уговорю ее в Россию приехать хоть на несколько месяцев, чтобы она взглянула на свою родину.
– Да-да, Варенька, я тут ненадолго.
– Это мы еще посмотрим, Любовь Андреевна. Об отъезде пока и речи быть не может!
И Ермолай Алексеевич прижал ее руку к губам, а Раневская почему-то засмеялась. Но тут Аркадина неожиданно обратилась ко всем.
– Впрочем, вы не волнуйтесь! Мы не нарушим ваше здешнее пребывание, потому что ночевать тут не собираемся. Мы с Василием Васильевичем гостим в бывшем поместье Любови Андреевны, а теперь Ермолая Алексеевича, оно же здесь совсем рядом находится, а его бывшая хозяйка без конца восторгается, как Ермолай Алексеевич все в нем замечательно устроил и какой новый дом большой отстроил. Словом, мы вас никак стеснять не будем. Я все верно объяснила, Ермолай Алексеевич?
– Без сомнения, любезная Ирина Николаевна! Мой дом без таких гостей, как вы, пуст.
– Спасибо за добрые слова. Вы такой милый! Ах, тут, оказывается, и Борис Алексеевич гостит! Добрый вечер! Давно мы с вами не виделись.
Тригорин сразу погрустнел.
– Давно.
– Вы все с удочкой? Ничуть не изменились. Вы тоже здесь по приглашению Сонечки?
– Нет, это я его пригласил.
Войницкий выступил вперед.
– Вы, Иван Петрович? А я и не знала, что вы с Борисом Тригориным знакомы! Мы думали, что у вас здесь тишина, безлюдье, скука, а тут… Но очень пить хочется. Можно я налью себе чашку чая?
– Конечно, конечно.
И все сразу, как по команде, уселись за стол. А Ирина Николаевна, оттеснив Соню, как-то незаметно заняла место у самовара и взяла на себя роль хозяйки дома. Потом все разошлись. Кто-то остался в доме, кто-то спустился в парк, а кто-то направился к озеру, которое не зря многие здешние люди считают колдовским.
И это были Соня, Варя, Ирина, Нина, Борис Алексеевич и Иван Петрович, которые, как раньше и договаривались, решили все-таки взглянуть на развалины, впрочем, настроение у всех было уже не утреннее.
Но погода неожиданно испортилась. Подул сильный ветер, и, хотя дождя еще не было, Войницкий предложил прогулку отложить. Но Соня и слышать об этом не хотела.
– Нет, дядя, пойдем поскорей к развалинам! Я больше не хочу ждать. Мне так хочется их увидеть. И всем, наверное, тоже!
– Ну, пойдем, Сонечка, пойдем, раз ты так настаиваешь. Только там все травой заросло.
Идти пришлось мимо заброшенного сооружения с рваными грязными обрывками занавеса. Тригорин просто не мог поверить тому, что он увидел.
– Это сцена стоит с тех самых пор, как ее построили для представления по Костиной пьесе?
– Да, это она.
Он взял Заречную за руку.
– Нина, смотри! Тогда занавес был белым, а теперь он серый, страшный! Ткань вся порвалась! Как это неприятно!
Войницкий согласно покивал головой.
– Да, Борис Алексеевич, занавес висит лохмотьями, никто его так и не снял.
– Но почему, Иван Петрович?
– Не до того тогда было! И кому это было нужно?
– Но вечером он, наверное, тут всех пугает?
– Каким вечером? В темное время суток здесь уже давно никто не ходит!
– Да? Не то, что раньше! Тогда у озера вечерами и ночами было весело. Костры жгли! Пели, хороводы водили.
Иван Петрович печально улыбнулся.
– Но то время безвозвратно ушло! И потом эту сцену с занавесом любят осматривать поклонники Константина Гавриловича, которые сюда приезжают. Взяли себе манеру, кусок ткани с собой забирать, поэтому он такой оборванный и стоит.
Заречная вздохнула, и в словах ее почувствовалась горечь.
– Ах, почему все это до сих пор не убрали? Сцену же хотели разобрать сразу после нашего представления. Почему? Я не хочу больше вспоминать про злосчастную мировую душу и Дьявола, который ее преследует!
– Нина! Успокойся.
Ирина обняла ее за плечи.
– Почему ты так разволновалась? Это же просто слова, написанные Костей. И потом все уже в прошлом!
– В прошлом ли? Ты думаешь, Ирочка, что все уже закончилось?
– Конечно.
– Было бы хорошо!
– А вот, наконец, и озеро!
Перед всеми раскинулась водная гладь, по которой бежали нешуточные волны.
– Дядя! Ну, где эти камни? Где? Мне кажется, я здесь каждый уголок знаю.
– Сонечка, озеро большое, все на нем знать невозможно. Притом тут столько спусков к воде!
– Дядя! Не мучай меня! Лучше показывай быстрей, где эти руины?
– Соня! Почему ты так разволновалась? Это всего лишь какие-то старые-престарые развалины! Вон там это! За сценой! Только будь осторожней, пожалуйста, Соня, она совсем обветшала, вот-вот обрушится!
Соня, приподняв юбку, двинулась в указанном направлении, Тригорин и Ирина последовали за ней.
– Соня! Видишь засохшее дерево у самой воды, это около него.
– Какое оно уродливое!
– Оно всегда было таким! А, помните, на нем раньше часто сидел орел.
– Он и сейчас на него прилетает.
– Ну, и где? Где развалины, дядя? Тут такая высокая трава, что мне ничего не видно.
– Вон они! У самой воды.
– Да, тут точно какие-то белые камни. Даже, кажется, это часть стены! И, похоже, это сооружение было совсем небольшим.
– Я думаю, что это все-таки было жилище монаха или, может быть, монашки.
– Монашки?
– Дядя! Неужели ты считаешь, что здесь у озера давным-давно в одиночестве могла жить женщина?
– Почему бы нет? Предположить мы можем все, что угодно!
Варя огляделась.
– Вообще-то похожие камни тут часто на берегу встречаются. Вон там что-то белеет, и там!
– Может, здесь вообще раньше было много строений? Или целый город?
– Зато сейчас остались лишь неприметные развалины и привидения!
– Ирина! Не пугай меня!
– Я не пугаю, Соня! Но почему ты всего боишься?
Варя вдруг начала нервно хохотать.
– А, может быть, тут еще и дух Кости бродит? Возле своего театра?
– Хватит, Варя! Я боюсь!
Нина не выдержала.
– Нет, я больше не могу здесь находиться, я ухожу!
– Не надо! Мы сейчас все уйдем отсюда, потому что стало холодно, и небо темнеет.
Неожиданно Соня, рассматривая камни, вскрикнула.
– Ой, подождите, тут как будто среди камней какая-то ниша.
Варя резко вытянула вперед руку, как бы пытаясь ее остановить.
– Соня, не трогай ничего. Может быть, в ней гнездо змей!
– Ой, а вдруг? Да, давайте лучше поскорее уйдем отсюда!
– Давайте! Смотрите, какой темной в озере стала вода.
– Мне страшно!
– Наверное, сейчас пойдет дождь.
– Да, стало как-то совсем неуютно.
– Пора возвращаться в дом.
Все двинулись в обратную сторону.
– Иван Петрович, а как вы эти камни нашли?
– Случайно, Варя. Захотелось узнать, засохшее дерево уже в воде стоит или еще на берегу. Дошел до него, а тут такое!
– Представляю, дядечка, как ты удивился.
– Да, Сонечка. В этом месте у берега небольшой обрыв, который прикрывает эти непонятные камни. И если просто гулять по тропинке, то их совсем не видно, а с воды вид на них закрывает дерево.
– А ведь сегодня годовщина Костиной гибели! И как странно, что именно сегодня мы все это увидели.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70998400?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.