Одри Хепберн. Диалог с ангелом. Маленькие рассказы о большом успехе
Одри Хепберн. Диалог с ангелом. Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
Одри Хепберн – имя актрисы Голливуда. Очень красивой, очень доброй, очень порядочной женщины. Вся её карьера состоялась вопреки обстоятельствам. Она должна была стать балериной и – не стала, опоздала. Она должна была стать завидной невестой и – снова не стала, помещала война. Она стала актрисой. Чудесной, волшебной актрисой. И мы до сих пор смотрим фильмы, в которых она играла – «Римские каникулы», «Сабрина», «Завтрак у Тиффани».
Одри Хепберн. Диалог с ангелом
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-4303-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Одри
Хепберн
Диалог с ангелом
2024
Введение
У этой книжки есть своя предыстория. Едва закончив работу, я показал рукопись своему приятелю – человеку строгому и дотошному. Он тут же выловил несколько фактических ошибок, которые я моментально исправил, и выразил уверенность в том, что ошибок этих гораздо больше, чем он отыскал. Мне осталось лишь с ним согласиться, поскольку спорить с ним – занятие напрасное.
Потом он отложил рукопись в сторону. И, окинув меня скептическим взглядом, сказал:
– А чего же это у тебя повсюду одни восторги? Разве так бывает? Разве Одри Хепберн – женщина абсолютно безупречная? Разве она не ошибалась, не совершала глупостей?
И я задумался. Действительно, неправильно это – восхищаться и не критиковать. Не стараться быть объективным, продолжая каждый эпитет полемичным – «но при этом она…» Речь-то о личности исторической, к тому же жившей за рубежом. Никто же не поверит, что она была безгрешной. Таких людей нет в природе. И никогда не было.
Правда, эти тяжкие мысли очень скоро прошли. Они прошли сами собой – как только я поставил в проигрыватель диск с «Римскими каникулами». А когда фильм закончился, мой приятель смахнул набежавшую слезу и сказал:
– Какая была актриса, боже ты мой…
И разразился такими дифирамбами, что я понял – не надо ничего исправлять. Пусть остаётся, как есть. Теперь мы с ним в одной компании – почитателей таланта Одри Хепберн.
1. Аристократы
Весной 1929 года в семействе сотрудника английской страховой компании (по другим сведениям – финансового советника бельгийского отделения банка Британии) Джона Растона ждали пополнения. Супруга Растона Элла ван Хеемстра ждала ребёнка – третьего в своей жизни и первого в совместном браке с Джоном. Дело было в Брюсселе, куда семья переехала из Лондона по служебным делам Джона.
Семейство было очень даже непростым. Элла происходила из древнего аристократического рода, восходящего корнями к английским королям. Среди её родственников – король Англии Эдуард III и королева Шотландии Мария Стюарт. Хороший пост занимал и отец Эллы – он был губернатором голландской Гвианы.
Детские годы Эллы прошли в роскошном замке Дорн, который был в 1919 году куплен правительством Германии для последнего германского императора Вильгельма II, жившего здесь в изгнании.
Род древний, именитый, богатый. Потому и замуж молоденькая Элла (она родилась в 1900 году) вышла за голландского аристократа Хендрика ванн Уоффорда, получив титул баронессы. Родив Уоффорду двоих сыновей – Александра и Яна, Элла с мужем развелась, утратила титул баронессы, забрала детей и… вышла замуж повторно – за Растона.
Вероятно, Джону Растону аристократическая родословная супруги нравилась, но доставляла некоторые неудобства. Сам-то он не был ни бароном, ни потомком королей. А потому для вящей пышности присоединил к своей фамилии фамилию бабушки по материнской линии. И стал Хепберн-Растоном.
Вопрос – является ли Одри Хепберн родственницей другой знаменитой актрисы Кетрин Хепберн. Да, вполне возможно. Только очень дальней.
2. Маленькая Одри
Одри Кэтлин Растон, ставшая позже Хепберн-Растон (папаша Джон усложнил свою фамилию, когда Одри было уже четыре года), появилась на свет 4 мая 1929 года. Первый и последний общий ребёнок Джона и Эллы, она была намного младше своих сводных братьев. И особой близости с ними у Одри не сложилось. Когда она пошла в школу, Александр и Ян уже её заканчивали. Когда она была нескладным подростком, они уже устраивали свою жизнь, а когда Одри пряталась от немцев в заброшенном подвале, Ян выживал в немецком концлагере, куда угодил как активист движения Сопротивления. Впрочем, чего между ними не было, так это отчуждения – сводные братья унаследовали титулы баронетов, Одри обходилась без каких бы то ни было титулов. Но об этом никто и никогда не вспоминал.
В 1935 году семья перебралась в Англию – опять же по служебной надобности отца Одри Джона. Девочку отдали в местную школу – Эльхам в графстве Кент. Здесь она проучилась три года. Это была самая обычная «девчоночья» школа, в которой помимо общеобразовательных предметов преподавали хореографию. И девочка с ранних лет привязалась к танцам. И будущее своё видела в балете. Так желала матушка Элла. Так хотела и сама Одри, девочка гибкая, талантливая, чрезвычайно музыкальная.
В том же 1935 году, вскоре после переезда из Бельгии, отношения между отцом и матерью осложнились настолько, что родители Одри развелись. Но ещё три года Джон Растон появлялся в жизни Одри «приходящим папой», заваливая дочь дорогими игрушками и сластями, которые она обожала. Самым желанным лакомством для неё всю жизнь был шоколад.
3. Отец
Отца Одри всегда вспоминала с сердечной болью. Джон Растон, человек весёлый, добродушный, лёгкий на подъём, был полной противоположностью матушки Эллы. Та постоянно пилила мужа, считая его гулякой и мотом, что отчасти было правдой – Джон, судя по всему, имел слабость по части женщин и любил выпить. Ну, и происхождение – Элла была женщиной крутого нрава и старалась держать супруга в ежовых рукавицах. Очередное увлечение Джона стало последней каплей. Семья распалась.
Для Одри визиты отца становились настоящими праздниками. Он баловал дочь, много с ней гулял. Да вот только видела она его в последний раз, когда ей исполнилось всего 9 лет – Элла увезла детей из Англии осенью 1938 года. С тех пор Одри отца не видела…
Прошли годы. Одри стала знаменитой на весь мир актрисой Одри Хёпберн. Не оставляя престарелую матушку (Элла ванн Хеемстра дожила до 1984 года и всегда была под заботливой опекой дочери, которая содержала матушку до последнего дня её жизни), Одри решила отыскать отца. Она совершенно потеряла с ним какую-либо связь. Помог Красный Крест, который разыскал Джона Растона в Дублине, где тот коротал старость в абсолютном одиночестве и удручающей бедности. Одри погостила у отца, приободрила его, а потому купила ему хорошую квартиру и до самой его кончины переводила на счёт отца солидные суммы. От былой нужды Джона не осталось и следа…
Вот такая история.
4. Английская школа
Школа для девочек Эльхам – заведение не элитарное и не специализированное. Здесь не готовили принцесс и будущих королев. Обычное общеобразовательное учебное заведение, где у воспитанниц развивали музыкальные способности и, что существенно, знания языков. С детства Одри владела голландским, английским и французским языками, которые считала родными (причём, все три). Итальянский она выучила уже во взрослой жизни, когда жила в Италии. Испанский освоила самостоятельно в зрелом возрасте – готовясь к международным поездкам в рамках программы ЮНИСЕФ. В Мехико она бегло говорила на испанском с местными жителями – в начале 1989 года это было снято на плёнку.
Одри обладала несомненными способностями к языкам – как обычно случается с музыкально одарёнными детьми. Язык они воспринимают на слух, улавливая, прежде всего, его музыкальность, его ритмический строй. А запоминание слов – дело времени и усидчивости.
Каким Одри была ребёнком? Старательным – как большинство девочек. Послушным. Живым. Очень хорошо развитым физически. Она всегда любила движение. Потому и танцами занималась с огромным удовольствием.
Но вот чего не было – тех внешних «авансов», позволяющих предугадать в подростке будущую красавицу. Нет, Одри была самым обыкновенным ребёнком. Не «гадким утёнком», не замарашкой и не Золушкой. Самая обыкновенная девочка – миловидная, обаятельная, добросердечная и… немножко замкнутая в себе.
5. Арнем
В конце лета 1938 года в семье вдруг заговорили о… войне. Дело в том, что Джон Растон и, между прочим, расставшаяся с ним Элла ван Хеемстра, считали себя приверженцами… английских фашистов. Нет, они не состояли в числе партии нацистов и не кричали на каждом углу «хайль!». Всё было проще и наивней – они просто сочувствовали. И это можно понять – сам Генри Форд, создатель великого американского «автопрома», поддерживал Адольфа Гитлера во время его восхождения к власти. Что уж говорить об английском молодёжном полусвете, который старался думать не так, как думали их родители? Пройдёт совсем немного времени, и они за свои заблуждения заплатят очень дорого. Но потом, не сейчас.
А пока матушка Элла решила, что оставаться в Англии опасно. Что рано или поздно, но война обязательно разразиться. И в тихой родной Голландии будет намного спокойней. Кому она нужна – эта Голландия?
Собрав детей, Элла отправилась в Арнем, в голландский город, где у неё было поместье, унаследованное от деда. Назвать этот дом фамильным замком, наверное, нельзя. Но это был крепкий, просторный, вполне комфортабельный дом, в котором можно было пережить лихие времена.
Одри поступила в школу Арнема и год проучилась здесь. А осенью следующего 1939 года она перешла учиться в Арнемскую консерваторию, которая и стала её главной в жизни школой.
6. Консерватория
Не следует заблуждаться, Арнемская консерватория – это не высшее учебное заведение. Это музыкальная школа, которая вместе с необходимыми знаниями по искусству давала и весь объём знаний средней школы. Закончив это учебное заведение, можно было продолжить обучение уже в «настоящей» консерватории. Или удовлетвориться полученным образованием (очень, к слову, качественным и достойным) и начать карьеру пианистки, певицы, танцовщицы.
Одри училась на танцевальном отделении. За шесть лет обучения – с 1939 по 1945 годы – она постигла азы сценического движения и точно стала бы балериной. Но… не случилось. Почему? Это отдельная история.
Девочка росла и взрослела. «Вымахав» на 170 сантиметров роста, Одри считала себя высокой – во всяком случае, для балета. Будучи танцовщицей, она всю жизнь держала себя в великолепной физической форме. Но ей, возможно, немного не хватало мышечной массы. При таком росте Одри в 18 лет весила около 44 килограммов. А её максимальный вес (за всю жизнь!) составил всего… 46 килограммов. И у неё была в полном смысле осиная талия – 50 сантиметров. Представляете себе эти пропорции? Куколка. Глупой Барби и не снилось.
Но для балета нужны несколько иные данные. Почему не сложилось – этот «секрет» объясняется довольно просто. Матушка Элла страдала от избыточного веса. Она никогда не была особенно полной, но считала себя именно таковой. И неудачу с супружеством (в третий раз она замуж так и не вышла) списывала на свою полноту. Соответственно, Одри с раннего детства получила действенную «прививку» от переедания… Хотя главная причина гораздо страшней – пережитый Одри голод. Настоящий, не придуманный.
7. Война
Мудрости родителей Одри можно лишь позавидовать. Грянула война. Англия под напором нацистов устояла, а Голландия в мае 1940 года была оккупирована немцами и пала, практически, моментально. Оккупационные власти семейство Хеемстра не тронули. Они даже разрешили Элле и детям жить в доме – в помещениях для прислуги, поскольку сам дом конфисковали под воинский штаб.
И начались горькие, полные позора, утрат и унижения годы войны. Арнемская консерватория то закрывалась, то открывалась вновь. Занятия проходили нерегулярно, но… всё же Одри училась. А после учёбы шла на улицу, чтобы заработать немного денег на пропитание. Она была единственной кормилицей семьи – матушка Элла работы не находила, сводный брат Александр исчез до конца войны, Яна посадили в концентрационный лагерь. Куда ни глянь – одна беда.
Одри танцевала для немецких солдат и получала какие-то гроши, которых хватало на хлеб и овощи. Жить было, в общем-то, можно. В последний год жизни – в 1992 году Хепберн говорила: «Пока у ребёнка есть определенный минимум, он совершенно счастлив. Я помню, что нам бывало очень весело. Мы же не сидели на полу и не плакали пять лет подряд. Конечно, висела тень страха и репрессий, и происходили страшные вещи…». Эти слова она относила к бедствующим от голода детям, которых пыталась спасти. Но вспоминала при этом собственный опыт. Она знала о голоде не понаслышке. Ей эту страшную беду пришлось пережить самой – в 1944 году, в период «голодной зимы».
8. Одри спасается бегством
Летом 1944 года Одри попала в облаву. Немцы оцепили город и отлавливали молодёжь для отправки на принудительные работы в Германию. Если бы Одри осталась дома, она бы точно угодила в лапы нацистов. Но она, как обычно, отправилась на улицу, чтобы станцевать и заработать несколько немецких марок.
Вместе с другими молодыми голландцами Одри угодила в ловушку. Цепь военных в зелёной форме оттеснила молодёжь к стене дома. Улучшив момент, Одри бросилась между двумя солдатами, поднырнула под их руки и… бросилась бежать. Её счастье, что руки немцев были заняты – обычно в таких случаях вслед убегающему раздавалась автоматная очередь. Но Одри повернула на соседнюю улицу, потом на другую. Потом в какой-то переулок. И, не слыша биения собственного сердца, нырнула в слепое подвальное окно разрушенного бомбардировкой дома.
Она была очень напугана. В холщовой сумке, которую она носила через плечо, была краюха хлеба и шесть яблок – весь заработок за то утро (солдаты вместо денег бросили ей часть своего пайка). Подвал был засыпан щебнем и осколками кирпичей. Одри забилась в дальний угол – в самый тёмный, чтобы её не сразу заметили. И – затихла…
Здесь в подвале она прожила шесть дней, пережидая облавы. И единственной её пищей была черствые полбуханки хлеба и шесть маленьких яблок.
Когда Одри вернулась домой – с блестящими от голода глазами, матушка Элла расплакалась. Она уже попрощалась с дочкой и не надеялась увидеть её живой.
9. Голод
А зимой 1944 года в Голландии разразился настоящий голод. После забастовки железнодорожников немцы ввели эмбарго на доставку продовольствия в Западные Нидерланды. Голод принял массовый характер, охвативший около 3 миллионов человек. Жертвами его стали 18 тысяч голландцев.
Одри и Элла Хеемстра еле пережили это тяжкое время. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, Одри лежала на кровати и читала. Иногда она брала в руки карандаши и принималась рисовать. Чтобы хоть как-то продержаться, Элла потихоньку распродавала мебель, книги, обстановку дома. На вырученные деньги она могла купить немного муки и луковицы тюльпанов – самое расхожее «пропитание» того времени. Луковицы тюльпанов люди перемалывали, добавляли в пшеничную муку и пекли из этой смеси печенье.
Уже в другой взрослой, успешной, сытой жизни Одри Хепберн находила много общего в своих подростковых переживаниях с переживаниями, записанными в дневнике Анны Франк. Эта еврейская девочка, погибшая в 1945 году в концентрационном лагере от тифа, пережила такой кошмар, что Одри считала своим долгом сыграть её роль в фильме об Анне Франк. Хепберн казалось (и не без оснований), что она как никто другой сможет передать всю боль и страдания, выпавшие на долю Анны. Но этой роли Одри не получила. И очень об этом сожалела.
Вообще, вся её жизнь в той или иной степени связана с сочувствием детским страданиям. Помимо яркого артистического дара Хепберн обладала великим даром сопереживания. Даже если бы она ничего не сделала в кино, Одри осталась бы в истории как великая спасительница детей – их друг, их защитница, их кормилица.
10. Последствия войны
Война нанесла семье Одри тяжелейшие раны. Дядя и двоюродный брат Эллы ван Хеемстра были расстреляны за участие в движении Сопротивления. Оставалась неизвестной судьба сводного брата. Здоровье самой Одри будет подорвано длительным голодом.
Именно голод вызвал у Одри целый ряд трудноизлечимых заболеваний – анемию, болезнь лёгких, отёчность. Врачи были убеждены, склонность к депрессиям, переживаемым Одри Хепберн, тоже оттуда – из времени «голодной зимы» 1944 года.
А сама Одри вспоминала, как к ним в Арнем привезли гуманитарную помощь. И Одри съела за один раз целую банку сгущёнки. А потом пережила настоящий инсулиновый шок, насыпав в овсяную кашу слишком много сахара.
Память о пережитом голоде останется с Одри навсегда. И когда в 1954 году к ней обратятся специалисты из ЮНИСЕФ – Детского фонда ООН с просьбой помочь в сборе средств для помощи голодающим детям, Одри откликнется моментально. А в 1988 году станет послом ЮНИСЕФ и займётся спасением детей от голодной смерти. Она объездит половину планеты – самые горячие, самые неблагополучные точки. И совершит самый настоящий подвиг, принуждая правительства пропустить гуманитарную помощь, продовольствие и медикаменты в те места, где погибали дети Эфиопии, Судана, Сомали – и ещё в десяток стран, где взрослые забыли, что они сами когда-то были беспомощными и маленькими.
11. Амстердам
Война отняла у них всё – дом, фамильные ценности, остатки средств, накопленные на чёрный день. В 1945 году Одри закончила консерваторию и получила аттестат. Весну и начало лета Одри и Элла проработали в военном госпитале. А в осенью 1945 года мать и дочь перебрались в Амстердам. Здесь им удалось устроиться медицинскими сёстрами в дом ветеранов, где проходили лечение инвалиды войны. Работа тяжёлая, неблагодарная. Но зато они были в тепле и накормлены. И зарабатывали какие-то деньги, на которые Одри продолжила образование. В 1946 году она стала брать уроки танцев у известной балерины Сони Гаскелл и уроки драматического искусства у английского актера Феликса Эйлмера.
В Амстердаме Одри и Элла прожили три года. Прожили бы и дольше – работа в доме ветеранов их не тяготила. Наоборот, им нравилось ухаживать за инвалидами. Элла говорила: «Может, и за моими мальчиками кто-нибудь так ухаживал, когда им было тяжело». Одри же просто привыкла помогать матери и не гнушалась никакой работы, даже такой непростой, как труд медицинской сестры и сиделки.
Но в 1948 году подобные заведения стали сокращаться и перепрофилироваться. Некоторые ветераны выздоровели и разъехались по домам. Других забрали родные. Третьи отмучились и отошли в мир иной. Для тех, кому некуда было податься, были организованы небольшие приюты.
Как бы там ни было, но перед Эллой ван Хеемстра снова встал вопрос – чем зарабатывать на хлеб насущный. К тому же Одри нужно было осваивать профессию балерины. В Амстердаме это было несколько проблематично – в труппу столичного театра девочку не взяли.
12. Лондон
В 1948 году они покинули Голландию и перебрались в Англию – в Лондон, город, который Одри воспринимала, как очень близкий, почти родной.
На те небольшие деньги, что матери и дочери удалось скопить за годы работы в Амстердаме, они сняли квартирку на окраине Лондона. Матушка Элла отправилась по родственникам в поисках хоть какой-то помощи. И получила её – небольшую, но очень своевременную. На эти деньги Элла определила дочь в балетную школу к выдающейся балерине, педагогу Вацлава Нижинского – русской эмигрантке Мари Рамберт.
Потом матушка Элла стала искать работу. В госпиталях её не брали – у неё не было медицинского образования. Какой-либо профессией она не владела. Что оставалось? Дать объявление в газеты с предложением себя в качестве… домработницы.
Не сразу, не в один день, но место отыскалось. Откликнулась семья неких Смитов (фамилия условная). Самые простые люди, которым очень льстило то, что их домработницей (которую пышно именовали гувернанткой) будет бывшая баронесса. Жалованье положили неплохое, но и работы в доме было невпроворот.
Всё, что Элла зарабатывала, шло на оплату уроков Одри. Но вскоре оказалось, что они тратят больше, чем зарабатывают – дефицит из семейного бюджета доходил до 3 фунтов стерлингов в месяц, столько Рамберт записывала Одри в постоянно возрастающий долговой счёт. А надо было ещё чем-то расплачиваться за квартиру, есть-пить, одеваться. Положение становилось аховым.
13. Гувернантка-аристократка
Но больше всего Одри огорчало то, что матушка вынуждена была трудиться в прислугах. Поначалу всё было вполне пристойно – хозяева даже немного робели под строгим взглядом гувернантки. Но потом попривыкли. И устроили форменный цирк. Они приглашали знакомых на чай. Прислуживала Элла. Хозяйка подзывала гувернантку, брала её за руку и с улыбкой говорила:
– Элла, дорогая, а правда, что ты была баронессой?
Элла угрюмо молчала. И гости начинали посмеиваться. А когда Элла уходила на кухню, за спиной она слышала смех. в прошлой жизни эти люди сами бы ей прислуживали. Но… не сейчас.
В конце концов, она наговорила хозяевам дерзостей и ушла. Устроилась на новое место – история повторилась. Потом нашла других хозяев – то же самое с незначительными отличиями. Все эти «Смиты», безликие, жестокие, хамоватые её не просто обижали – унижали.
А Одри видеть не могла матушкиных слёз. Как Элла ни сдерживалась, а обиды своей скрыть не могла. И однажды Одри сказала матушке:
– Потерпи, моя хорошая. Совсем немножко, всего месяц. И я обещаю, тебе больше никогда не придётся работать на чужих людей. Никогда!
– Ох, дочка, – горестно ответила Элла, – да что же ты сможешь сделать? Разве тебя берут в театр?
– Нет, не берут. Но я и сама не хочу!
Элла сделала большие глаза, но расспрашивать не стала. А что она могла предложить дочери, кроме этих небольших денег, которых всё равно ни на что не хватало?
14. Мари Рамберт
Когда Одри сообщила Рамберт, что намерена прекратить занятия, та огорчилась. Позже, когда Одри стала знаменитой актрисой, Мари Рамберт говорила: «Она была чудесной ученицей. Если бы она продолжала заниматься балетом, она была бы выдающейся балериной…». А эта женщина знала толк в балете и повидала на своём веку всякого.
Одри была очень трудолюбива. Кроме того, она обожала балет и видела себя только на сцене в качестве примы. На меньшее она не соглашалась и быть «одной из лебедей» не хотела. Она должна солировать – только так. Иначе… к чему все эти усилия?
Отношения преподавательницы и её ученицы за те несколько месяцев занятий балетом, что отвела Одри судьба, переросли едва ли ни в приятельские. Нет, особой близости не было – всё же фигуры слишком разновеликие. Но Рамберт не требовала возвращения задолженности, числившейся за Одри. И старалась помочь с работой.
– Куда же ты пойдёшь? – спросила Мари, когда Одри заявила, что уходит. – Тебя берут в театр?
– Нет, не берут, – сокрушённо ответила Одри. – Всё же я ещё не балерина…
– Постой, – сказала Рамберт. – Я знаю, что делать. Для начала познакомлю-ка я тебя с одним человеком, который заходил ко мне дня три назад. Он ищет молоденьких актрис, которые бы бегло говорили по-английски и по-голландски. А потом… что-нибудь придумаем. Есть же варьете, музыкальные театры. Лондон большой. И я много кого тут знаю.
15. Несостоявшаяся балерина
Помимо сугубо материальных проблем была у Одри Хепберн ещё одна причина оставить балет. Она крайне критично относилась к своим способностям. Считала, что для балерины слишком высока и слишком субтильна. Что ей не хватает грации, изящества, уверенности в движениях. И при этом была потрясающей танцовщицей!
Позволим себе небольшой отступление… У каждого большого актёра есть свой главный «секретный» инструмент, который позволяет ему реализовать собственные задумки и придаёт игре уникальные черты. Для примера обратимся к одному из самых популярных и самых талантливых актеров Голливуда – Мелу Гибсону. Обратите внимание на глаза Гибсона. Это и есть его «секретное оружие». Его глаза постоянно меняются. Они настолько выразительны, что способны выразить любые эмоции. Вот Гибсон (его экранный герой, конечно) в отчаянии. Вот он смеётся. Вот впадает в гнев. Глаза – все сыграно глазами! И поверьте, второго такого актёра в природе не существует…
Так вот, «секретное оружие» Одри Хепберн – удивительная пластика танцовщицы. Она настолько гибка, настолько органична, словно не ходит перед камерой, а… танцует. Любое самое банальное движение Одри завораживает, удерживает взгляд зрителя, не отпускает до конца сцены. При этом Одри напрочь лишена манерности, которую часто принимают за выразительность. И движения её просты и естественны.
Одри, безусловно, балерина. Выдающаяся танцовщица.
16. Первый фильм
Этот долговязый симпатичный человек представился так витиевато, что Одри улыбнулась – Чарльз Гугенот ван дер Линден. И он улыбнулся, поскольку на улыбку Хепберн не откликнуться было невозможно.
– Понимаете, Одри, – сказал Линден, когда они раззнакомились, – мне нужна девушка, которая бы свободно говорила на двух языках.
– Это не проблема. Я полагаю, что не проблема, – ответила Одри. – Но разве только в языке дело?
Они говорили по-английски. При этом акцент Линдена был заметен, а Одри говорила безупречно.
– И обладала, конечно, хорошей внешностью – как, к примеру, у вас, – Линден перешёл на голландский и немного напрягся.
– Ну, – засмеялась Одри, – здесь я ничего изменить не могу. Разве что загримироваться?
– Не надо гримироваться! – обрадовался Линден, услышав чистейший голландский говор Одри. – Только скажите, какой из этих языков ваш родной.
Одри удивлённо приподняла брови (Линден от восхищения едва ни упал в обморок) и сказала:
– Оба…
Спустя два дня она вылетела в Амстердам. Полёт туда и обратно оплатила маленькая компания Линдена, снимающая учебные фильмы для правительств Голландии и Англии. Фильм назывался «Голландский в семи уроках» и предназначался для англичан, которые отправятся в Амстердам помогать восстанавливать экономику Нидерландов.
Это была первая роль Одри в кино – роль стюардессы.
17. Музыкальный театр
Первое, что она сделала, вернувшись со съёмок в Лондон, заявила матушке, что ей больше не надо работать прислугой. И Элла, не особенно поверив дочери, не удержалась от того, чтобы не швырнуть в лицо очередным хозяевам надоевший фартук и царственным жестом выразить своё презрение.
А Одри словно поймала за хвост синюю птицу удачи. Неожиданно легко она устроилась в небольшой музыкальный театр Лондона. Вероятно, свою роль сыграла протекция Мари Рамберт – Одри без лишних колебаний взяли в шоу «Ботинки Хью Баттона» в качестве танцовщицы варьете. Дальше – больше. Рассмотрев в Одри очаровательную актрису, музыкальную, талантливую, яркую и очень-очень красивую, хозяин театра предложил ей участвовать в программе «Пикантный соус». В этом музыкальном ревю у Одри были сольные номера.
Преимуществ у этой работы было миллион. Во-первых, Одри, наконец, начала зарабатывать на жизнь, избавив матушку от унизительного труда. Во-вторых, это была работа танцовщицы и театральной актрисы, о чём раньше Одри только могла мечтать. Наконец, в этот театр захаживали лондонские режиссёры кино и продюсеры. Они-то – кто-то из режиссёров средней руки (в смысле – не умопомрачительная звезда, а обычный рядовой «работяга» английского кинематографа) – и заметили однажды игру Одри. И… последовало предложение сняться в настоящем художественном фильме. Для начала лишь в эпизоде. Но… надо же с чего-то начинать?
18. Первые роли в кино
Сначала была эпизодическая роль «девушки на ресепшн» отеля в фильме «One Wild Oat». Роль крошечная и малозаметная. Но вполне достаточная, чтобы Одри Хепберн попала в актёрскую базу, где её уже могли выбрать снимающие кино режиссёры.
И приглашения не заставили себя ждать. За два года – в 1949 и 1950 годах Одри сыграла в четырёх художественных фильмах. Это были «Рассказы молодых жён», «Смех в раю», «Банда с Лавендр Хилл» и «Дитя Монте-Карло». В первых трёх фильмах речь идёт всего лишь об эпизодах. В последнем – о роли второго плана, достаточно большой, чтобы считать эту работу более-менее значительной.
От неё никто не требовал глубокой драматической игры. Во всех фильмах она играла молоденьких красивых девушек – легкомысленных, улыбчивых, очаровательных. Одри прекрасно понимала – через это надо пройти, чтобы потом получить право на свой шанс. И упускать этого шанса она не собиралась.
Находясь ещё «на задворках» большого кино, она наблюдала и училась. И главное, что с ней произошло за эти два года – Одри вошла во вкус работы на съёмочной площадке. Кино, которое раньше было лишь живой картинкой на экране дешёвого кинотеатра, вдруг превратилось в целый мир со своими радостями и печалями, достижениями и неудачами. И мир этот был не так далёк от реальной жизни Одри Хепберн. Она легко в него вошла и легко в нём освоилась. Оставалось дождаться своей первой большой роли.
19. «Засекреченные люди»
Первой большой работой в кино Одри Хепберн стала картина английского режиссёра Торольда Дикинсона «Засекреченные люди», в которой она сыграла одну из ролей второго плана.
«Засекреченные люди» – криминальная драма, в которой рассказывается о судьбе женщины (её играла Валентина Кортезе), ставшей невольной свидетельницей убийства случайных прохожих уличной бандой. Одри в этом фильме играла профессиональную балерину.
Любопытно, что все танцевальные номера Одри поставила и сыграла сама. И выглядела на экране как настоящая профессиональная балерина. Специалисты в области классического танца заметили некоторые упущения, но вовсе не в технике исполнения. Просто в фильме Одри была немного выше своих партнёров по танцу. И это расходилось с общепринятой в балете нормой.
Но само исполнение критика находила безупречным. Одри танцевала так, что её учителям не пришлось за неё краснеть. Английская премьера фильма «Секретные люди» состоялась в Лондоне 5 февраля 1952 года, американская – в Нью-Йорке 29 августа того же года…
Вообще, 1951 и 1952 годы в судьбе Одри стали поворотными. Во-первых, она очень активно работала – в 1951 году Одри снималась сразу в двух картинах. В фильме «Дитя Монте-Карло» она сыграла роль актрисы, причём, фильм был снят на английском языке. А в 1952 году была выпущена вторая, французская версия картины. И Одри сама озвучивала свою роль уже на французском языке.
20. Бродвей
На съёмках картины «Дитя Монте-Карло» произошло событие, перевернувшее всю судьбу Одри Хепберн.
Во время репетиций очередной сцены фильма на съёмочную площадку заглянула очень пожилая женщина, передвигающаяся при помощи костылей и пары сопровождающих её мужчин, поддерживающих её под руки. Эта старушка – французская писательница Сидони Колетт. Она тщетно разыскивала кандидатку на роль в бродвейском спектакле по её роману «Жижи», написанному ещё в 1945 году.
Сидони устроилась на стуле, услужливо подставленном ей режиссёром Жаном Бойером, снимавшим «Дитя Монте-Карло». А когда репетиция закончилась, всплеснула руками и проскрипела:
– Вуаля! Вот она – наша Жижи! – указывая битым полиартритом указательным пальцем на Одри.
Съёмки были остановлены. И Одри подвели к старушке, которая и рассказала Хепберн, какое ей привалило счастье.
– Ты будешь играть, дитя моё, в театре Фултона на Бродвее, – сообщила Колетт.
– Но я не хочу играть на Бродвее! – заявила Одри. – Я ещё… не готова.
Услышав это, Бойер поперхнулся. Потом с силой саданул Одри по спине – она от этого удара едва ни рухнула на пол – и с заискивающей улыбкой проговорил:
– Не обращайте внимания, мадам Колетт, Одри просто ещё не вышла из роли плохой актрисы. Она будет счастлива играть в вашем спектакле.
В начале 1952 года Одри вылетела в Нью-Йорк. Впереди её ждала главная роль в жизни. И не одна, а сразу две – и обе главные.
21. «Жижи»
Пьесу «Жижи» в театре Фултона ставил французский режиссёр Раймон Руле, а продюсировал постановку Гилберт Миллер. Большим счастьем для Раймона, не владевшего английским, было то, что Одри свободно говорила по-французски – этот язык наряду с голландским и английским она считала родным.
Каждая репетиция превращалась в сплошную ругань. Руле поносил Одри последними словами, высмеивал, говорил, что она ни на что не годится, даже угрожал неустойкой – мол, из-за Одри спектакль срывается. Накрутив Хепберн до невозможности, пока ту ни начинала бить нервная дрожь, Руле выпускал её на сцену. И… все замирали. Актеры труппы, технические работники, продюсер, сам Руле – все раскрывали рты и смотрели, смотрели, смотрели. А когда Одри заканчивала свою сцену, Руле шумно сморкался в носовой платок, смахивая тайком непрошенную слезу, ворчливо говорил: «Ладно, пойдёт». И переходил к следующей сцене, снова обрушивая поток упрёков на совершенно несчастную Одри.
Однажды на репетицию заглянула матушка Элла, которая прилетела в Нью-Йорк вместе с дочерью (Одри редко оставляла её одну). Послушала, что говорит режиссёр. И вся, буквально, заколыхалась от возмущения. И Руле, понизив голос до свистящего шёпота (Одри уже играла очередной кусок будущего спектакля), сказал: «Вы ничего не понимаете! Это мой метод! Она играет божественно. Это лучшая актриса, которую я когда-либо видел…».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70995574?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Николай Яковлевич Надеждин
Одри Хепберн – имя актрисы Голливуда. Очень красивой, очень доброй, очень порядочной женщины. Вся её карьера состоялась вопреки обстоятельствам. Она должна была стать балериной и – не стала, опоздала. Она должна была стать завидной невестой и – снова не стала, помещала война. Она стала актрисой. Чудесной, волшебной актрисой. И мы до сих пор смотрим фильмы, в которых она играла – «Римские каникулы», «Сабрина», «Завтрак у Тиффани».
Одри Хепберн. Диалог с ангелом
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-4303-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Одри
Хепберн
Диалог с ангелом
2024
Введение
У этой книжки есть своя предыстория. Едва закончив работу, я показал рукопись своему приятелю – человеку строгому и дотошному. Он тут же выловил несколько фактических ошибок, которые я моментально исправил, и выразил уверенность в том, что ошибок этих гораздо больше, чем он отыскал. Мне осталось лишь с ним согласиться, поскольку спорить с ним – занятие напрасное.
Потом он отложил рукопись в сторону. И, окинув меня скептическим взглядом, сказал:
– А чего же это у тебя повсюду одни восторги? Разве так бывает? Разве Одри Хепберн – женщина абсолютно безупречная? Разве она не ошибалась, не совершала глупостей?
И я задумался. Действительно, неправильно это – восхищаться и не критиковать. Не стараться быть объективным, продолжая каждый эпитет полемичным – «но при этом она…» Речь-то о личности исторической, к тому же жившей за рубежом. Никто же не поверит, что она была безгрешной. Таких людей нет в природе. И никогда не было.
Правда, эти тяжкие мысли очень скоро прошли. Они прошли сами собой – как только я поставил в проигрыватель диск с «Римскими каникулами». А когда фильм закончился, мой приятель смахнул набежавшую слезу и сказал:
– Какая была актриса, боже ты мой…
И разразился такими дифирамбами, что я понял – не надо ничего исправлять. Пусть остаётся, как есть. Теперь мы с ним в одной компании – почитателей таланта Одри Хепберн.
1. Аристократы
Весной 1929 года в семействе сотрудника английской страховой компании (по другим сведениям – финансового советника бельгийского отделения банка Британии) Джона Растона ждали пополнения. Супруга Растона Элла ван Хеемстра ждала ребёнка – третьего в своей жизни и первого в совместном браке с Джоном. Дело было в Брюсселе, куда семья переехала из Лондона по служебным делам Джона.
Семейство было очень даже непростым. Элла происходила из древнего аристократического рода, восходящего корнями к английским королям. Среди её родственников – король Англии Эдуард III и королева Шотландии Мария Стюарт. Хороший пост занимал и отец Эллы – он был губернатором голландской Гвианы.
Детские годы Эллы прошли в роскошном замке Дорн, который был в 1919 году куплен правительством Германии для последнего германского императора Вильгельма II, жившего здесь в изгнании.
Род древний, именитый, богатый. Потому и замуж молоденькая Элла (она родилась в 1900 году) вышла за голландского аристократа Хендрика ванн Уоффорда, получив титул баронессы. Родив Уоффорду двоих сыновей – Александра и Яна, Элла с мужем развелась, утратила титул баронессы, забрала детей и… вышла замуж повторно – за Растона.
Вероятно, Джону Растону аристократическая родословная супруги нравилась, но доставляла некоторые неудобства. Сам-то он не был ни бароном, ни потомком королей. А потому для вящей пышности присоединил к своей фамилии фамилию бабушки по материнской линии. И стал Хепберн-Растоном.
Вопрос – является ли Одри Хепберн родственницей другой знаменитой актрисы Кетрин Хепберн. Да, вполне возможно. Только очень дальней.
2. Маленькая Одри
Одри Кэтлин Растон, ставшая позже Хепберн-Растон (папаша Джон усложнил свою фамилию, когда Одри было уже четыре года), появилась на свет 4 мая 1929 года. Первый и последний общий ребёнок Джона и Эллы, она была намного младше своих сводных братьев. И особой близости с ними у Одри не сложилось. Когда она пошла в школу, Александр и Ян уже её заканчивали. Когда она была нескладным подростком, они уже устраивали свою жизнь, а когда Одри пряталась от немцев в заброшенном подвале, Ян выживал в немецком концлагере, куда угодил как активист движения Сопротивления. Впрочем, чего между ними не было, так это отчуждения – сводные братья унаследовали титулы баронетов, Одри обходилась без каких бы то ни было титулов. Но об этом никто и никогда не вспоминал.
В 1935 году семья перебралась в Англию – опять же по служебной надобности отца Одри Джона. Девочку отдали в местную школу – Эльхам в графстве Кент. Здесь она проучилась три года. Это была самая обычная «девчоночья» школа, в которой помимо общеобразовательных предметов преподавали хореографию. И девочка с ранних лет привязалась к танцам. И будущее своё видела в балете. Так желала матушка Элла. Так хотела и сама Одри, девочка гибкая, талантливая, чрезвычайно музыкальная.
В том же 1935 году, вскоре после переезда из Бельгии, отношения между отцом и матерью осложнились настолько, что родители Одри развелись. Но ещё три года Джон Растон появлялся в жизни Одри «приходящим папой», заваливая дочь дорогими игрушками и сластями, которые она обожала. Самым желанным лакомством для неё всю жизнь был шоколад.
3. Отец
Отца Одри всегда вспоминала с сердечной болью. Джон Растон, человек весёлый, добродушный, лёгкий на подъём, был полной противоположностью матушки Эллы. Та постоянно пилила мужа, считая его гулякой и мотом, что отчасти было правдой – Джон, судя по всему, имел слабость по части женщин и любил выпить. Ну, и происхождение – Элла была женщиной крутого нрава и старалась держать супруга в ежовых рукавицах. Очередное увлечение Джона стало последней каплей. Семья распалась.
Для Одри визиты отца становились настоящими праздниками. Он баловал дочь, много с ней гулял. Да вот только видела она его в последний раз, когда ей исполнилось всего 9 лет – Элла увезла детей из Англии осенью 1938 года. С тех пор Одри отца не видела…
Прошли годы. Одри стала знаменитой на весь мир актрисой Одри Хёпберн. Не оставляя престарелую матушку (Элла ванн Хеемстра дожила до 1984 года и всегда была под заботливой опекой дочери, которая содержала матушку до последнего дня её жизни), Одри решила отыскать отца. Она совершенно потеряла с ним какую-либо связь. Помог Красный Крест, который разыскал Джона Растона в Дублине, где тот коротал старость в абсолютном одиночестве и удручающей бедности. Одри погостила у отца, приободрила его, а потому купила ему хорошую квартиру и до самой его кончины переводила на счёт отца солидные суммы. От былой нужды Джона не осталось и следа…
Вот такая история.
4. Английская школа
Школа для девочек Эльхам – заведение не элитарное и не специализированное. Здесь не готовили принцесс и будущих королев. Обычное общеобразовательное учебное заведение, где у воспитанниц развивали музыкальные способности и, что существенно, знания языков. С детства Одри владела голландским, английским и французским языками, которые считала родными (причём, все три). Итальянский она выучила уже во взрослой жизни, когда жила в Италии. Испанский освоила самостоятельно в зрелом возрасте – готовясь к международным поездкам в рамках программы ЮНИСЕФ. В Мехико она бегло говорила на испанском с местными жителями – в начале 1989 года это было снято на плёнку.
Одри обладала несомненными способностями к языкам – как обычно случается с музыкально одарёнными детьми. Язык они воспринимают на слух, улавливая, прежде всего, его музыкальность, его ритмический строй. А запоминание слов – дело времени и усидчивости.
Каким Одри была ребёнком? Старательным – как большинство девочек. Послушным. Живым. Очень хорошо развитым физически. Она всегда любила движение. Потому и танцами занималась с огромным удовольствием.
Но вот чего не было – тех внешних «авансов», позволяющих предугадать в подростке будущую красавицу. Нет, Одри была самым обыкновенным ребёнком. Не «гадким утёнком», не замарашкой и не Золушкой. Самая обыкновенная девочка – миловидная, обаятельная, добросердечная и… немножко замкнутая в себе.
5. Арнем
В конце лета 1938 года в семье вдруг заговорили о… войне. Дело в том, что Джон Растон и, между прочим, расставшаяся с ним Элла ван Хеемстра, считали себя приверженцами… английских фашистов. Нет, они не состояли в числе партии нацистов и не кричали на каждом углу «хайль!». Всё было проще и наивней – они просто сочувствовали. И это можно понять – сам Генри Форд, создатель великого американского «автопрома», поддерживал Адольфа Гитлера во время его восхождения к власти. Что уж говорить об английском молодёжном полусвете, который старался думать не так, как думали их родители? Пройдёт совсем немного времени, и они за свои заблуждения заплатят очень дорого. Но потом, не сейчас.
А пока матушка Элла решила, что оставаться в Англии опасно. Что рано или поздно, но война обязательно разразиться. И в тихой родной Голландии будет намного спокойней. Кому она нужна – эта Голландия?
Собрав детей, Элла отправилась в Арнем, в голландский город, где у неё было поместье, унаследованное от деда. Назвать этот дом фамильным замком, наверное, нельзя. Но это был крепкий, просторный, вполне комфортабельный дом, в котором можно было пережить лихие времена.
Одри поступила в школу Арнема и год проучилась здесь. А осенью следующего 1939 года она перешла учиться в Арнемскую консерваторию, которая и стала её главной в жизни школой.
6. Консерватория
Не следует заблуждаться, Арнемская консерватория – это не высшее учебное заведение. Это музыкальная школа, которая вместе с необходимыми знаниями по искусству давала и весь объём знаний средней школы. Закончив это учебное заведение, можно было продолжить обучение уже в «настоящей» консерватории. Или удовлетвориться полученным образованием (очень, к слову, качественным и достойным) и начать карьеру пианистки, певицы, танцовщицы.
Одри училась на танцевальном отделении. За шесть лет обучения – с 1939 по 1945 годы – она постигла азы сценического движения и точно стала бы балериной. Но… не случилось. Почему? Это отдельная история.
Девочка росла и взрослела. «Вымахав» на 170 сантиметров роста, Одри считала себя высокой – во всяком случае, для балета. Будучи танцовщицей, она всю жизнь держала себя в великолепной физической форме. Но ей, возможно, немного не хватало мышечной массы. При таком росте Одри в 18 лет весила около 44 килограммов. А её максимальный вес (за всю жизнь!) составил всего… 46 килограммов. И у неё была в полном смысле осиная талия – 50 сантиметров. Представляете себе эти пропорции? Куколка. Глупой Барби и не снилось.
Но для балета нужны несколько иные данные. Почему не сложилось – этот «секрет» объясняется довольно просто. Матушка Элла страдала от избыточного веса. Она никогда не была особенно полной, но считала себя именно таковой. И неудачу с супружеством (в третий раз она замуж так и не вышла) списывала на свою полноту. Соответственно, Одри с раннего детства получила действенную «прививку» от переедания… Хотя главная причина гораздо страшней – пережитый Одри голод. Настоящий, не придуманный.
7. Война
Мудрости родителей Одри можно лишь позавидовать. Грянула война. Англия под напором нацистов устояла, а Голландия в мае 1940 года была оккупирована немцами и пала, практически, моментально. Оккупационные власти семейство Хеемстра не тронули. Они даже разрешили Элле и детям жить в доме – в помещениях для прислуги, поскольку сам дом конфисковали под воинский штаб.
И начались горькие, полные позора, утрат и унижения годы войны. Арнемская консерватория то закрывалась, то открывалась вновь. Занятия проходили нерегулярно, но… всё же Одри училась. А после учёбы шла на улицу, чтобы заработать немного денег на пропитание. Она была единственной кормилицей семьи – матушка Элла работы не находила, сводный брат Александр исчез до конца войны, Яна посадили в концентрационный лагерь. Куда ни глянь – одна беда.
Одри танцевала для немецких солдат и получала какие-то гроши, которых хватало на хлеб и овощи. Жить было, в общем-то, можно. В последний год жизни – в 1992 году Хепберн говорила: «Пока у ребёнка есть определенный минимум, он совершенно счастлив. Я помню, что нам бывало очень весело. Мы же не сидели на полу и не плакали пять лет подряд. Конечно, висела тень страха и репрессий, и происходили страшные вещи…». Эти слова она относила к бедствующим от голода детям, которых пыталась спасти. Но вспоминала при этом собственный опыт. Она знала о голоде не понаслышке. Ей эту страшную беду пришлось пережить самой – в 1944 году, в период «голодной зимы».
8. Одри спасается бегством
Летом 1944 года Одри попала в облаву. Немцы оцепили город и отлавливали молодёжь для отправки на принудительные работы в Германию. Если бы Одри осталась дома, она бы точно угодила в лапы нацистов. Но она, как обычно, отправилась на улицу, чтобы станцевать и заработать несколько немецких марок.
Вместе с другими молодыми голландцами Одри угодила в ловушку. Цепь военных в зелёной форме оттеснила молодёжь к стене дома. Улучшив момент, Одри бросилась между двумя солдатами, поднырнула под их руки и… бросилась бежать. Её счастье, что руки немцев были заняты – обычно в таких случаях вслед убегающему раздавалась автоматная очередь. Но Одри повернула на соседнюю улицу, потом на другую. Потом в какой-то переулок. И, не слыша биения собственного сердца, нырнула в слепое подвальное окно разрушенного бомбардировкой дома.
Она была очень напугана. В холщовой сумке, которую она носила через плечо, была краюха хлеба и шесть яблок – весь заработок за то утро (солдаты вместо денег бросили ей часть своего пайка). Подвал был засыпан щебнем и осколками кирпичей. Одри забилась в дальний угол – в самый тёмный, чтобы её не сразу заметили. И – затихла…
Здесь в подвале она прожила шесть дней, пережидая облавы. И единственной её пищей была черствые полбуханки хлеба и шесть маленьких яблок.
Когда Одри вернулась домой – с блестящими от голода глазами, матушка Элла расплакалась. Она уже попрощалась с дочкой и не надеялась увидеть её живой.
9. Голод
А зимой 1944 года в Голландии разразился настоящий голод. После забастовки железнодорожников немцы ввели эмбарго на доставку продовольствия в Западные Нидерланды. Голод принял массовый характер, охвативший около 3 миллионов человек. Жертвами его стали 18 тысяч голландцев.
Одри и Элла Хеемстра еле пережили это тяжкое время. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, Одри лежала на кровати и читала. Иногда она брала в руки карандаши и принималась рисовать. Чтобы хоть как-то продержаться, Элла потихоньку распродавала мебель, книги, обстановку дома. На вырученные деньги она могла купить немного муки и луковицы тюльпанов – самое расхожее «пропитание» того времени. Луковицы тюльпанов люди перемалывали, добавляли в пшеничную муку и пекли из этой смеси печенье.
Уже в другой взрослой, успешной, сытой жизни Одри Хепберн находила много общего в своих подростковых переживаниях с переживаниями, записанными в дневнике Анны Франк. Эта еврейская девочка, погибшая в 1945 году в концентрационном лагере от тифа, пережила такой кошмар, что Одри считала своим долгом сыграть её роль в фильме об Анне Франк. Хепберн казалось (и не без оснований), что она как никто другой сможет передать всю боль и страдания, выпавшие на долю Анны. Но этой роли Одри не получила. И очень об этом сожалела.
Вообще, вся её жизнь в той или иной степени связана с сочувствием детским страданиям. Помимо яркого артистического дара Хепберн обладала великим даром сопереживания. Даже если бы она ничего не сделала в кино, Одри осталась бы в истории как великая спасительница детей – их друг, их защитница, их кормилица.
10. Последствия войны
Война нанесла семье Одри тяжелейшие раны. Дядя и двоюродный брат Эллы ван Хеемстра были расстреляны за участие в движении Сопротивления. Оставалась неизвестной судьба сводного брата. Здоровье самой Одри будет подорвано длительным голодом.
Именно голод вызвал у Одри целый ряд трудноизлечимых заболеваний – анемию, болезнь лёгких, отёчность. Врачи были убеждены, склонность к депрессиям, переживаемым Одри Хепберн, тоже оттуда – из времени «голодной зимы» 1944 года.
А сама Одри вспоминала, как к ним в Арнем привезли гуманитарную помощь. И Одри съела за один раз целую банку сгущёнки. А потом пережила настоящий инсулиновый шок, насыпав в овсяную кашу слишком много сахара.
Память о пережитом голоде останется с Одри навсегда. И когда в 1954 году к ней обратятся специалисты из ЮНИСЕФ – Детского фонда ООН с просьбой помочь в сборе средств для помощи голодающим детям, Одри откликнется моментально. А в 1988 году станет послом ЮНИСЕФ и займётся спасением детей от голодной смерти. Она объездит половину планеты – самые горячие, самые неблагополучные точки. И совершит самый настоящий подвиг, принуждая правительства пропустить гуманитарную помощь, продовольствие и медикаменты в те места, где погибали дети Эфиопии, Судана, Сомали – и ещё в десяток стран, где взрослые забыли, что они сами когда-то были беспомощными и маленькими.
11. Амстердам
Война отняла у них всё – дом, фамильные ценности, остатки средств, накопленные на чёрный день. В 1945 году Одри закончила консерваторию и получила аттестат. Весну и начало лета Одри и Элла проработали в военном госпитале. А в осенью 1945 года мать и дочь перебрались в Амстердам. Здесь им удалось устроиться медицинскими сёстрами в дом ветеранов, где проходили лечение инвалиды войны. Работа тяжёлая, неблагодарная. Но зато они были в тепле и накормлены. И зарабатывали какие-то деньги, на которые Одри продолжила образование. В 1946 году она стала брать уроки танцев у известной балерины Сони Гаскелл и уроки драматического искусства у английского актера Феликса Эйлмера.
В Амстердаме Одри и Элла прожили три года. Прожили бы и дольше – работа в доме ветеранов их не тяготила. Наоборот, им нравилось ухаживать за инвалидами. Элла говорила: «Может, и за моими мальчиками кто-нибудь так ухаживал, когда им было тяжело». Одри же просто привыкла помогать матери и не гнушалась никакой работы, даже такой непростой, как труд медицинской сестры и сиделки.
Но в 1948 году подобные заведения стали сокращаться и перепрофилироваться. Некоторые ветераны выздоровели и разъехались по домам. Других забрали родные. Третьи отмучились и отошли в мир иной. Для тех, кому некуда было податься, были организованы небольшие приюты.
Как бы там ни было, но перед Эллой ван Хеемстра снова встал вопрос – чем зарабатывать на хлеб насущный. К тому же Одри нужно было осваивать профессию балерины. В Амстердаме это было несколько проблематично – в труппу столичного театра девочку не взяли.
12. Лондон
В 1948 году они покинули Голландию и перебрались в Англию – в Лондон, город, который Одри воспринимала, как очень близкий, почти родной.
На те небольшие деньги, что матери и дочери удалось скопить за годы работы в Амстердаме, они сняли квартирку на окраине Лондона. Матушка Элла отправилась по родственникам в поисках хоть какой-то помощи. И получила её – небольшую, но очень своевременную. На эти деньги Элла определила дочь в балетную школу к выдающейся балерине, педагогу Вацлава Нижинского – русской эмигрантке Мари Рамберт.
Потом матушка Элла стала искать работу. В госпиталях её не брали – у неё не было медицинского образования. Какой-либо профессией она не владела. Что оставалось? Дать объявление в газеты с предложением себя в качестве… домработницы.
Не сразу, не в один день, но место отыскалось. Откликнулась семья неких Смитов (фамилия условная). Самые простые люди, которым очень льстило то, что их домработницей (которую пышно именовали гувернанткой) будет бывшая баронесса. Жалованье положили неплохое, но и работы в доме было невпроворот.
Всё, что Элла зарабатывала, шло на оплату уроков Одри. Но вскоре оказалось, что они тратят больше, чем зарабатывают – дефицит из семейного бюджета доходил до 3 фунтов стерлингов в месяц, столько Рамберт записывала Одри в постоянно возрастающий долговой счёт. А надо было ещё чем-то расплачиваться за квартиру, есть-пить, одеваться. Положение становилось аховым.
13. Гувернантка-аристократка
Но больше всего Одри огорчало то, что матушка вынуждена была трудиться в прислугах. Поначалу всё было вполне пристойно – хозяева даже немного робели под строгим взглядом гувернантки. Но потом попривыкли. И устроили форменный цирк. Они приглашали знакомых на чай. Прислуживала Элла. Хозяйка подзывала гувернантку, брала её за руку и с улыбкой говорила:
– Элла, дорогая, а правда, что ты была баронессой?
Элла угрюмо молчала. И гости начинали посмеиваться. А когда Элла уходила на кухню, за спиной она слышала смех. в прошлой жизни эти люди сами бы ей прислуживали. Но… не сейчас.
В конце концов, она наговорила хозяевам дерзостей и ушла. Устроилась на новое место – история повторилась. Потом нашла других хозяев – то же самое с незначительными отличиями. Все эти «Смиты», безликие, жестокие, хамоватые её не просто обижали – унижали.
А Одри видеть не могла матушкиных слёз. Как Элла ни сдерживалась, а обиды своей скрыть не могла. И однажды Одри сказала матушке:
– Потерпи, моя хорошая. Совсем немножко, всего месяц. И я обещаю, тебе больше никогда не придётся работать на чужих людей. Никогда!
– Ох, дочка, – горестно ответила Элла, – да что же ты сможешь сделать? Разве тебя берут в театр?
– Нет, не берут. Но я и сама не хочу!
Элла сделала большие глаза, но расспрашивать не стала. А что она могла предложить дочери, кроме этих небольших денег, которых всё равно ни на что не хватало?
14. Мари Рамберт
Когда Одри сообщила Рамберт, что намерена прекратить занятия, та огорчилась. Позже, когда Одри стала знаменитой актрисой, Мари Рамберт говорила: «Она была чудесной ученицей. Если бы она продолжала заниматься балетом, она была бы выдающейся балериной…». А эта женщина знала толк в балете и повидала на своём веку всякого.
Одри была очень трудолюбива. Кроме того, она обожала балет и видела себя только на сцене в качестве примы. На меньшее она не соглашалась и быть «одной из лебедей» не хотела. Она должна солировать – только так. Иначе… к чему все эти усилия?
Отношения преподавательницы и её ученицы за те несколько месяцев занятий балетом, что отвела Одри судьба, переросли едва ли ни в приятельские. Нет, особой близости не было – всё же фигуры слишком разновеликие. Но Рамберт не требовала возвращения задолженности, числившейся за Одри. И старалась помочь с работой.
– Куда же ты пойдёшь? – спросила Мари, когда Одри заявила, что уходит. – Тебя берут в театр?
– Нет, не берут, – сокрушённо ответила Одри. – Всё же я ещё не балерина…
– Постой, – сказала Рамберт. – Я знаю, что делать. Для начала познакомлю-ка я тебя с одним человеком, который заходил ко мне дня три назад. Он ищет молоденьких актрис, которые бы бегло говорили по-английски и по-голландски. А потом… что-нибудь придумаем. Есть же варьете, музыкальные театры. Лондон большой. И я много кого тут знаю.
15. Несостоявшаяся балерина
Помимо сугубо материальных проблем была у Одри Хепберн ещё одна причина оставить балет. Она крайне критично относилась к своим способностям. Считала, что для балерины слишком высока и слишком субтильна. Что ей не хватает грации, изящества, уверенности в движениях. И при этом была потрясающей танцовщицей!
Позволим себе небольшой отступление… У каждого большого актёра есть свой главный «секретный» инструмент, который позволяет ему реализовать собственные задумки и придаёт игре уникальные черты. Для примера обратимся к одному из самых популярных и самых талантливых актеров Голливуда – Мелу Гибсону. Обратите внимание на глаза Гибсона. Это и есть его «секретное оружие». Его глаза постоянно меняются. Они настолько выразительны, что способны выразить любые эмоции. Вот Гибсон (его экранный герой, конечно) в отчаянии. Вот он смеётся. Вот впадает в гнев. Глаза – все сыграно глазами! И поверьте, второго такого актёра в природе не существует…
Так вот, «секретное оружие» Одри Хепберн – удивительная пластика танцовщицы. Она настолько гибка, настолько органична, словно не ходит перед камерой, а… танцует. Любое самое банальное движение Одри завораживает, удерживает взгляд зрителя, не отпускает до конца сцены. При этом Одри напрочь лишена манерности, которую часто принимают за выразительность. И движения её просты и естественны.
Одри, безусловно, балерина. Выдающаяся танцовщица.
16. Первый фильм
Этот долговязый симпатичный человек представился так витиевато, что Одри улыбнулась – Чарльз Гугенот ван дер Линден. И он улыбнулся, поскольку на улыбку Хепберн не откликнуться было невозможно.
– Понимаете, Одри, – сказал Линден, когда они раззнакомились, – мне нужна девушка, которая бы свободно говорила на двух языках.
– Это не проблема. Я полагаю, что не проблема, – ответила Одри. – Но разве только в языке дело?
Они говорили по-английски. При этом акцент Линдена был заметен, а Одри говорила безупречно.
– И обладала, конечно, хорошей внешностью – как, к примеру, у вас, – Линден перешёл на голландский и немного напрягся.
– Ну, – засмеялась Одри, – здесь я ничего изменить не могу. Разве что загримироваться?
– Не надо гримироваться! – обрадовался Линден, услышав чистейший голландский говор Одри. – Только скажите, какой из этих языков ваш родной.
Одри удивлённо приподняла брови (Линден от восхищения едва ни упал в обморок) и сказала:
– Оба…
Спустя два дня она вылетела в Амстердам. Полёт туда и обратно оплатила маленькая компания Линдена, снимающая учебные фильмы для правительств Голландии и Англии. Фильм назывался «Голландский в семи уроках» и предназначался для англичан, которые отправятся в Амстердам помогать восстанавливать экономику Нидерландов.
Это была первая роль Одри в кино – роль стюардессы.
17. Музыкальный театр
Первое, что она сделала, вернувшись со съёмок в Лондон, заявила матушке, что ей больше не надо работать прислугой. И Элла, не особенно поверив дочери, не удержалась от того, чтобы не швырнуть в лицо очередным хозяевам надоевший фартук и царственным жестом выразить своё презрение.
А Одри словно поймала за хвост синюю птицу удачи. Неожиданно легко она устроилась в небольшой музыкальный театр Лондона. Вероятно, свою роль сыграла протекция Мари Рамберт – Одри без лишних колебаний взяли в шоу «Ботинки Хью Баттона» в качестве танцовщицы варьете. Дальше – больше. Рассмотрев в Одри очаровательную актрису, музыкальную, талантливую, яркую и очень-очень красивую, хозяин театра предложил ей участвовать в программе «Пикантный соус». В этом музыкальном ревю у Одри были сольные номера.
Преимуществ у этой работы было миллион. Во-первых, Одри, наконец, начала зарабатывать на жизнь, избавив матушку от унизительного труда. Во-вторых, это была работа танцовщицы и театральной актрисы, о чём раньше Одри только могла мечтать. Наконец, в этот театр захаживали лондонские режиссёры кино и продюсеры. Они-то – кто-то из режиссёров средней руки (в смысле – не умопомрачительная звезда, а обычный рядовой «работяга» английского кинематографа) – и заметили однажды игру Одри. И… последовало предложение сняться в настоящем художественном фильме. Для начала лишь в эпизоде. Но… надо же с чего-то начинать?
18. Первые роли в кино
Сначала была эпизодическая роль «девушки на ресепшн» отеля в фильме «One Wild Oat». Роль крошечная и малозаметная. Но вполне достаточная, чтобы Одри Хепберн попала в актёрскую базу, где её уже могли выбрать снимающие кино режиссёры.
И приглашения не заставили себя ждать. За два года – в 1949 и 1950 годах Одри сыграла в четырёх художественных фильмах. Это были «Рассказы молодых жён», «Смех в раю», «Банда с Лавендр Хилл» и «Дитя Монте-Карло». В первых трёх фильмах речь идёт всего лишь об эпизодах. В последнем – о роли второго плана, достаточно большой, чтобы считать эту работу более-менее значительной.
От неё никто не требовал глубокой драматической игры. Во всех фильмах она играла молоденьких красивых девушек – легкомысленных, улыбчивых, очаровательных. Одри прекрасно понимала – через это надо пройти, чтобы потом получить право на свой шанс. И упускать этого шанса она не собиралась.
Находясь ещё «на задворках» большого кино, она наблюдала и училась. И главное, что с ней произошло за эти два года – Одри вошла во вкус работы на съёмочной площадке. Кино, которое раньше было лишь живой картинкой на экране дешёвого кинотеатра, вдруг превратилось в целый мир со своими радостями и печалями, достижениями и неудачами. И мир этот был не так далёк от реальной жизни Одри Хепберн. Она легко в него вошла и легко в нём освоилась. Оставалось дождаться своей первой большой роли.
19. «Засекреченные люди»
Первой большой работой в кино Одри Хепберн стала картина английского режиссёра Торольда Дикинсона «Засекреченные люди», в которой она сыграла одну из ролей второго плана.
«Засекреченные люди» – криминальная драма, в которой рассказывается о судьбе женщины (её играла Валентина Кортезе), ставшей невольной свидетельницей убийства случайных прохожих уличной бандой. Одри в этом фильме играла профессиональную балерину.
Любопытно, что все танцевальные номера Одри поставила и сыграла сама. И выглядела на экране как настоящая профессиональная балерина. Специалисты в области классического танца заметили некоторые упущения, но вовсе не в технике исполнения. Просто в фильме Одри была немного выше своих партнёров по танцу. И это расходилось с общепринятой в балете нормой.
Но само исполнение критика находила безупречным. Одри танцевала так, что её учителям не пришлось за неё краснеть. Английская премьера фильма «Секретные люди» состоялась в Лондоне 5 февраля 1952 года, американская – в Нью-Йорке 29 августа того же года…
Вообще, 1951 и 1952 годы в судьбе Одри стали поворотными. Во-первых, она очень активно работала – в 1951 году Одри снималась сразу в двух картинах. В фильме «Дитя Монте-Карло» она сыграла роль актрисы, причём, фильм был снят на английском языке. А в 1952 году была выпущена вторая, французская версия картины. И Одри сама озвучивала свою роль уже на французском языке.
20. Бродвей
На съёмках картины «Дитя Монте-Карло» произошло событие, перевернувшее всю судьбу Одри Хепберн.
Во время репетиций очередной сцены фильма на съёмочную площадку заглянула очень пожилая женщина, передвигающаяся при помощи костылей и пары сопровождающих её мужчин, поддерживающих её под руки. Эта старушка – французская писательница Сидони Колетт. Она тщетно разыскивала кандидатку на роль в бродвейском спектакле по её роману «Жижи», написанному ещё в 1945 году.
Сидони устроилась на стуле, услужливо подставленном ей режиссёром Жаном Бойером, снимавшим «Дитя Монте-Карло». А когда репетиция закончилась, всплеснула руками и проскрипела:
– Вуаля! Вот она – наша Жижи! – указывая битым полиартритом указательным пальцем на Одри.
Съёмки были остановлены. И Одри подвели к старушке, которая и рассказала Хепберн, какое ей привалило счастье.
– Ты будешь играть, дитя моё, в театре Фултона на Бродвее, – сообщила Колетт.
– Но я не хочу играть на Бродвее! – заявила Одри. – Я ещё… не готова.
Услышав это, Бойер поперхнулся. Потом с силой саданул Одри по спине – она от этого удара едва ни рухнула на пол – и с заискивающей улыбкой проговорил:
– Не обращайте внимания, мадам Колетт, Одри просто ещё не вышла из роли плохой актрисы. Она будет счастлива играть в вашем спектакле.
В начале 1952 года Одри вылетела в Нью-Йорк. Впереди её ждала главная роль в жизни. И не одна, а сразу две – и обе главные.
21. «Жижи»
Пьесу «Жижи» в театре Фултона ставил французский режиссёр Раймон Руле, а продюсировал постановку Гилберт Миллер. Большим счастьем для Раймона, не владевшего английским, было то, что Одри свободно говорила по-французски – этот язык наряду с голландским и английским она считала родным.
Каждая репетиция превращалась в сплошную ругань. Руле поносил Одри последними словами, высмеивал, говорил, что она ни на что не годится, даже угрожал неустойкой – мол, из-за Одри спектакль срывается. Накрутив Хепберн до невозможности, пока ту ни начинала бить нервная дрожь, Руле выпускал её на сцену. И… все замирали. Актеры труппы, технические работники, продюсер, сам Руле – все раскрывали рты и смотрели, смотрели, смотрели. А когда Одри заканчивала свою сцену, Руле шумно сморкался в носовой платок, смахивая тайком непрошенную слезу, ворчливо говорил: «Ладно, пойдёт». И переходил к следующей сцене, снова обрушивая поток упрёков на совершенно несчастную Одри.
Однажды на репетицию заглянула матушка Элла, которая прилетела в Нью-Йорк вместе с дочерью (Одри редко оставляла её одну). Послушала, что говорит режиссёр. И вся, буквально, заколыхалась от возмущения. И Руле, понизив голос до свистящего шёпота (Одри уже играла очередной кусок будущего спектакля), сказал: «Вы ничего не понимаете! Это мой метод! Она играет божественно. Это лучшая актриса, которую я когда-либо видел…».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70995574?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Николай Надеждин
Тип: электронная книга
Жанр: Биографии и мемуары
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 21.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Одри Хепберн – имя актрисы Голливуда. Очень красивой, очень доброй, очень порядочной женщины. Вся её карьера состоялась вопреки обстоятельствам. Она должна была стать балериной и – не стала, опоздала. Она должна была стать завидной невестой и – снова не стала, помещала война. Она стала актрисой. Чудесной, волшебной актрисой. И мы до сих пор смотрим фильмы, в которых она играла – «Римские каникулы», «Сабрина», «Завтрак у Тиффани».