Операция Север
Операция Север
Максим Солт
Сержант Дмитрий Рут в составе отряда Альфа пребывает на остров Кряж, где находится исследовательский центр Север. В результате засекреченного правительственного эксперимента на острове произошла катастрофа, с последствиями которой отряду предстоит столкнуться. Первостепенной задачей является выяснить, что произошло, и ликвидировать последствия, но чем дальше продвигается отряд, тем больше появляется вопросов, ответы на которые теряются в потоке лжи, дезинформации и жестоком проявлении
пороков человеческой природы.
Максим Солт
Операция Север
Глава 1
Небо было затянуто свинцовыми тучами, дождь сыпал железом, отбивая ритм по пропитавшейся кровью сырой земле, словно по решету. Я бежал что было мочи, обегая огромные валуны и осколки камней, стараясь не запнуться о корни мутировавших деревьев, не попасться в их когтистые лапы. Понятия не имею, что с ними здесь делали, но это были не те деревья, которые мы привыкли видеть на материке. Они были живыми и каждый раз, когда ты проходил мимо, норовили вцепиться тебе в ногу и сжать её мёртвой хваткой, протыкая острыми, как иглы, наростами.
В руках у меня автомат ЛИК-19еР, или, как его называли среди своих: Ликёр. Настоящая машина для убийств. Усиленный приклад, высокопрочная нержавеющая сталь, коллиматорный прицел, облегчённая рама, дульный тормоз и увеличенный магазин. О его пробивной мощи и безукоризненной надёжности на западе снимали кино, прославляя создателя сего шедевра Артура Артемьева. Проблема была лишь в том, что этот самый шедевр оказался абсолютно бесполезен против угрозы, с которой мы столкнулись.
За мной гналась тварь, которая на выстрелы никак не реагировала. Я всадил в неё обоймы две, не меньше, прежде чем она порвала кишки Денису и размозжила о землю огромным шипастым хвостом Лию. Обрушив мост, она разделила меня с Дагом и Майко. Живы они или нет, я понятия не имел, но надеялся на лучшее, потому что если нет, то я оставался один во всей этой неразберихе.
Я бежал не оглядываясь. Не знаю, какое расстояние мне удалось преодолеть, но топот за спиной говорил мне о том, что тварь приближается. Ещё немного, и она настигнет меня, схватит своей огромной пастью и порвёт в клочья. Если я ничего не придумаю, мне конец.
Я забрался на бугор, рванулся вперёд, запнулся о выросшую из земли ветвь живого дерева и покатился вниз. Как и учили, обхватил голову руками. Тело защищено костюмом Рязина – нанотрубки спасут меня почти от чего угодно, но вот голова…
Это моё первое в жизни боевое задание, а я уже вляпался в кучу дерьма, из которой, кажется, вылезти без последствий не получится.
Когда падение прекратилось, я вскочил и рванул дальше, не сбавляя бег. Знал, что если дать телу отдых хотя бы на несколько секунд, дыхание собьётся, мышцы размякнут, и не пройдёт и минуты, как я выдохнусь.
Так просто не дамся, – решил я про себя мысленно, вспоминая уродливую морду огромной твари, о существовании которой до сегодня известно никому не было. О таких уродцах не пишут в учебниках, не рассказывают в научных журналах и документальных фильмах. Тварь сродни мутантам из книжек писателей и фильмов горе-сценаристов с больной фантазией. Понятия не имею, чем занимались учёные в исследовательском центре “Волна” под руководством Герхарда Рубинштейна и его дьявольской организации “Новой свет”, но явно не цветочки выращивали, и что-то мне подсказывало, что эти похожие на огромных ящериц мутанты и шипастые деревья только начало.
Рубинштейн. Лично я с ним знаком не был – не того я полёта птица, но если на землях Великой России что-то и случалось, то, как правило, он был в этом замешан. Это я давно уяснил. Ещё двенадцать лет назад, когда мне было шестнадцать и я, наблюдая из-за ободранного подголовника кресла, в котором дремал вечно пьяный отец, глядел на отъявленно-патриотическую рекламу Российской армии. Смотрел на каменные безэмоциональные лица солдат в строю, на окрашенное белыми полосами после полёта истребителей небо, на автоматы, пулемёты и снайперские винтовки, на эти суперкостюмы, хоть и нанотрубки тогда ещё только внедряли в производство, и эти самые костюмы были лишь рекламным ходом, так сказать, заманухой и выпендрёжем перед западом. Чтобы боялись и продолжали изматывать себя в ходе новой холодной войны. Всё это тогда казалось мне чем-то невероятным. Чем-то сильным. Чем-то таким, что хочется примерить на себя и гордиться этим, глядя на всех вокруг с задранным подбородком. Вот тогда-то я и решил пойти в армию по правительственной программе подготовке солдат специального назначения.
Я пробежал метров пятьсот, свернул с дороги и рванул вверх по склону. Из-за дождя тропу размыло, и я с трудом ступал по размокшей земле. Подошвы ботинок громко чавкали, а я думал только о двух вещах. Первое: не поскользнуться, второе: не оглядываться.
Ни за что не оглядываться!
Когда я забрался на склон, то упёрся взглядом в большую железную дверь обшитого толстыми металлическими листами бетонного бункера. Исследовательский центр был построен на острове и, если смотреть сверху, представлял из себя некое подобие осьминога. Основной комплекс располагался прямо по центру, и от него во все стороны расходились кривые изогнутые щупальца. Щупальца эти проходили под землёй и представляли собой тоннели, в которых с лёгкостью помещались целые колонны грузовых автомобилей, которые сновали из одного конца острова на другой, перевозя материалы и опытные образцы.
Ещё под землёй, в этих самых тоннелях, ходили маленькие поезда-вагончики, перемещающиеся по специальной электромагнитной линии на высокой скорости. Эти самые поезда позволяли сотрудникам перемещаться из одного комплекса в другой за считанные минуты, что было чертовски удобно, ведь чтобы добраться с одного конца острова на другой пешком, потребовалась бы не меньше часа.
Долго не думая, я рванул к двери и по пути сделал то, чего пообещал себе не делать. Оглянулся. Из-за бугра показалась огромная уродливая тварь. Сначала я увидел её вытянутую клыкастую морду с шевелящимися усами-отростками, потом широкое дышло с двумя раздувающимися ноздрями, над которыми, отливая жёлтым, блестели расположенные попарно в ряд шесть глаз-карбункулов. Тварь забралась на холм, взревела и саданула шипастым хвостом по земле.
– А-а-а-а! Чёрт! Крикнул я и побежал быстрее. За спиной послышались отбивающие по земле ритм тяжёлые шаги.
Я подскочил к двери, схватился за старый ржавый вентиль и начал его крутить. Железяка жалобно взвизгнула, но не спешила поддаваться.
– Давай! Давай же, ну! Заорал я, выжимая из натренированного тела все соки, обхватив вентиль руками, впиваясь в него. Я запрокинул голову и заорал от натуги. Вентиль хрустнул и заверещал, раскручиваясь и ослабляя замок.
Как только дверь отошла, я отодвинул её в сторону, нырнул внутрь и тут же захлопнул. Не прошло и секунды, как тварь стукнулась мордой в тяжёлую металлическую стену. Быстро перебирая руками, я начал крутить вентиль, а тварь продолжала с жутким грохотом попытки проломить стену тяжестью своего тела. Когда мне удалось справиться с замком, я отошёл от двери, вытянул перед собой автомат и, глядя в прицел, смотрел на дверь, тяжело дыша. Я знал, что твари эта преграда не по зубам, как знал и то, что автомат мне против неё не поможет, но был загнан в угол, и других возможных решений у меня не было. Никогда ещё мне не доводилось видеть подобных тварей, а на инструктаже не рассказывали, что делать, если встретишь огромную мутировавшую ящерицу, которая захочет тебя сожрать.
Стена ещё дважды дрогнула, потом послышался дикий дьявольский рёв и отдаляющиеся шаги. Я не знал, ушла ли тварь или она просто выжидает – окон в бункере не было, но этого было достаточно для того, чтобы на время успокоить нервы.
Я опустил оружие и почувствовал, как от напряжения у меня дрожат руки. Прикрыв глаза, я сделал глубокий вдох и выдохнул, но расслабляться было рано. Света в бункере не было, а это значит, что мне нужно было проверить систему энергоснабжения, включить турели и просмотреть камеры. По ним я смогу определить, ушла ли тварь или караулит меня. Если мне сильно повезёт, я смогу уйти под землёй, если же нет…короче говоря, лучше было перестраховаться, а ещё, если я смогу подключиться к главному серверу, то по камерам смогу попробовать отыскать Дага и Майко.
Я включил установленный на дуле автомата фонарик, прошёл по коридору и вышел в большую просторную комнату, уставленную стеллажами, ящиками, полками и столами. Слева располагался нижний ярус, спуститься к которому можно было по короткой лестнице. На ярусе во всю стену стояла панель управления, которая мне и нужна была, но сначала электричество. Я активировал рацию нажатием на вшитый под кожу у левого уха маячок.
– Даг, приём! Это Рут, как слышно?
Из динамика послышалось глухое шипение, сопровождающееся противным потрескиванием.
– Даг?
Снова потрескивание.
– Майко, как слышно?
Очередная трещотка.
Я тихо выругался, постоял на месте, подумал ни о чём и пошёл искать способ включить панель.
Когда я вошёл в генераторную, то понял, что поиски мои завершились. Провод, который вёл к панели, был перекусан у основания. Когда я осмотрел провод внимательнее, то понял, что его не просто откусили, например, кусачками, а перегрызли, но кто был на такое способен? По хребту пробежала волна мурашей, и перед мысленным взором всплыло воспоминание из детства, когда я засыпал ночью один в своей комнате под шум телевизора и вслушивался в сухое потрескивание крысиных коготков под полом и по углам. Я прогнал воспоминание, тряхнув головой. Если на острове мутировали ещё и крысы – дело плохо. Особенно плохо то, что раз они грызут провода, значит, им нечего есть.
Вердикт таков: электричества нет, а значит, доступа к панели, турелям и камерам тоже. Связь барахлит. Возможно, мутировавшие твари не только снаружи, но и внутри. Нужно быть начеку.
Выйдя из генераторной, я решил как следует осмотреть бункер. Туалетная комната, душ, запертое на замок складское помещение, вскрывать не стал, чёрт с ним, и комната на двоих человек. Когда я вошёл в комнату, то присвистнул от удивления. Бардак в ней стоял такой, что не описать. На полу валялись кусачки, отвёртка, листы бумаги, разбитый планшет, карандаши, сломанный надвое стилус и прочий хлам. Помимо этого, в углу лежало вымазанное чем-то бурым тоненькое одеяло. Я присмотрелся и понял, что это, вероятно, была кровь, но было её немного. Если бы кого-то серьёзно ранили, пятно было бы значительно больше. Скорее всего, рабочая травма или типа того. Я не знал, что произошло на острове, а это было первостепенной задачей нашей группы: выяснить, что случилось, собрать нужную информацию, доложить на базу и на этом всё. На подлёте ещё чувствовал, что не так что-то с этим островом и всей операцией. Прямо ёрзало внутри. Да и на брифинге почти никакой инфы не дали. Будто недоговаривают чего-то, врут. Но обсуждать такое с другими не стоило. Либо на смех поднимут, либо командованию доложат. Так принято. Чего это я, в самом деле? Уже не важно. Дениса и Лию это не вернёт.
Было в комнате кое-что ещё. То, что могло пролить свет на произошедшее. Гидрогелиевые очки. Новейшее изобретение Антона Лебедева, которое позволяло сохранять воспоминания. Надеваешь такие, и они записывают происходящее. Говоришь что-нибудь при этом, сохраняешь, потом любой, кто эти очки примерит, сможет просмотреть воспоминание, досконально изучив его от лица того, кто это воспоминание создал. Полезно, чтобы сохранять инструкции, записывать исследования и формулы. Или же отслеживать деятельность сотрудника на рабочем месте – это-то и стало основным их назначением для таких вот исследовательских центров, обсерваторий да научных станций. Впрочем, неудивительно. На секретных объектах по-другому никак. Главное, что воспоминания эти не скопируешь, не украдёшь, что обеспечивает их сохранность. Хотя лично меня всегда смущало, как позиционировали это так называемое преимущество. Кто мешает просто взять очки и забрать их себе? То-то и оно. Зато гель взаимодействовал напрямую с глазным нервом, обволакивал сетчатку и обеспечивал полное погружение в процесс. Ощущения хоть и непривычные, но чудные.
Очки лежали на заваленном бумагами рабочем столе. Я подошёл к столу, отодвинул стул и устроился поудобнее. Почувствовал, как по земле пронеслась волна дрожи, и откуда-то издалека послышался дикий рёв твари. От этого рёва по шее у меня пробежал холодок. Я какое-то время сидел не двигаясь, вслушиваясь в тишину, потом взял очки в руки, проверил их, покрутив то с одной стороны, то с другой. Никаких следов не было, значит, целые. Насчёт какой-либо инфекции можно было не переживать, гидрогель был полностью безопасен, что подтверждали многочисленные исследования. Созданный выдающимся учёным Великой России, он просто уничтожал все известные миру бактерии.
Я надел очки, прижал их к глазам поплотнее, чтобы гелю было проще заполнить образовавшиеся зазоры – как ни крути, голова у каждого человека разной формы, как и расстояние глаз и форма носа. Через несколько секунд гель заполнил пространство. Сначала было темно, и только расплывчатые мутные пятна белели перед глазами, потом пятна начали собираться в рисунок, и я окунулся в воспоминание.
Я сидел за рабочим столом, пытаясь решить задачу, с которой вот уже недели две никак не мог справиться и попросить помощи, как назло, было не у кого. Решение, казалось, вертится у меня в голове, но я не мог поймать его на ум. Вроде бы ещё чуть-чуть. Вот оно, вот оно! Но нет, не выходит. Я зачеркнул очередную формулу и положил карандаш на стол, уронив лицо в ладони.
– Что же мне с тобой делать-то, а…как понять…как решить…– прошептал я вслух.
В кабинет вошёл Леонид Иванович. На глазах, как всегда, бабушкины очки, а под носом пышная густая поросль. Готов поспорить на что угодно, усы эти он никак не меньше чем год отращивал, а по утрам, небось, встаёт пораньше и по волосику выщипывает, подравнивает.
– Эй, Пашка!
– А? Спрашиваю я, недовольный тем, что меня отвлекли от решения задачки, с другой стороны безмерно благодаря коллегу за то, что оторвал меня от пустых размышлений. Всю голову уже сломал! Затрахала меня эта задачка, хоть убей. Эх-х, выходной бы, да не дождёшься.
– Там Молотов заявление сделал.
– Что? Какое заявление?
– Помнишь тех тварей, которых мы с Р-9 всем составом таскали?
– Ну.
– Что ну? Похоже, что-то непонятное там с ними происходит. Лесков мне вчера наконец рассказал, чего он вторую неделю с забинтованной рукой ходит. Меж прочим, ему палец оттяпали. Так-то!
– Погодите-погодите, вы про тех ящериц?
– Да-да.
– С ними что-то случилось? Мы же по такой дозе облучения хватанули, что на пять лет вперёд хватит! Если издохнут, все наши труды насмарку!
– Да без тебя, дубина ты стоеросовая, знаю! Тьфу ты! Я тебе говорю что-то неладное с ними, а ты в одно ухо, как говорится, влетело, а в другое вылетело. Теперь и Молотов вон заговорил об этом. Признал, так сказать, промах свой. Посмотрим, что теперь делать будет. А ведь я с самого начала говорил! Сжечь их надо было к хренам собачьим, и дело с концом!
– Как сжечь?! Воскликнул я.
Леонид Иванович махнул рукой.
– Дурень ты, Пашка. Бросал бы задачу эту свою, чего в ней важного? Всё она тебе покоя не даёт. Не слышишь уже, что тебе говорят. Пойдём, посмотришь. Может хоть так поймёшь.
Мужчина вышел из кабинета.
– Да, да…конечно. Иду.
Гель перед глазами размылся на яркие белые пятна, и воспоминание исчезло. Я снял очки и положил их на стол, ровно на то место, на котором они лежали.
Молотов…Молотов…знакомая фамилия.
Я встал и начал расхаживать по тесному кабинету взад-вперёд.
А, точно. Вспомнил! Аркадий Борисович Молотов, куратор засекреченного проекта исследовательского центра Волна, расположенного на острове Кряж. То есть как раз там, где я сейчас нахожусь. Получалось, это именно тот человек, по вине которого всё произошло. Если и не по его вине, то он, как минимум, должен владеть информацией о произошедшем, а значит, надо его найти. Если он, конечно, выжил. Понятия не имею, что здесь произошло, но с того самого момента, когда мы всем отрядом высадились на острове, я не видел ни одного человека.
Зато теперь кое-что прояснилось. Тварь, которая гналась за мной, была мутировавшей ящерицей, которую сотрудники исследовательского центра доставили сюда с Р-9. Р-9, что это за цифра? Название проекта? Кодовое слово? Как оно расшифровывается? Что означает?
Я остановился, посмотрел на стену и завис в своих мыслях. Надо признаться, только сейчас я понял, что на стенах висят обычных бумажные фотографии в рамках. Я подошёл и пригляделся к ним. На одной стоял Леонид Иванович, только на несколько лет моложе, не в рабочей одежде и без очков, но пышные усища были на месте. Рядом с ним молодая красивая женщина. Наверное, жена, а у их ног двое маленьких детей. Может, им лет по десять или двенадцать. Рядом ещё одна фотография, снова Леонид Иванович и на следующей тоже. Сначала я подумал, что странно это как-то, фотографии Леонида Ивановича есть, а про Павла совсем ничего, но потом заглянул под кровать и нашёл там разбитую гидрогелиевую фоторамку. В ней, наверное, была фотография Павла, только оболочка рамки была разбита, из-за чего гель вытек и высох, и рассмотреть на нём хоть что-то было невозможно. Это раньше по старинке пользовались проявленными фотографиями, а сейчас всё было вот так, поэтому Павла, как и Леонида Ивановича, можно было понять – разница поколений.
Я решил двигаться дальше. Нужно было спуститься в тоннели, сесть на поезд и добраться до главного комплекса. Если Даг и Майко выжили, то они наверняка отправятся туда же. Там и встретимся. Если их там не будет, то я смогу проверить камеры и выйти на связь. В главном комплексе наверняка сохранилась подача электроэнергии. Если же нет…
Когда найдём друг друга, будет уже легче. Отчитаюсь перед Дагом и расскажу, что мне удалось выяснить. Возможно, они тоже что-то узнали. Соединим части мозаики и прольём свет на общую картину.
Я отыскал в бункере лестницу, которая вела на нижние этажи. Дверь открывалась картой-пропуском, но из-за того, что к электронному замку электричество не подавалось, я смог открыть его вручную. Хорошо, что дверь открывалась именно снаружи, а не изнутри, иначе бы пришлось идти по поверхности, а желания бегать от ящериц по всему острову у меня не было. Рядом с лестницей был лифт, но он, естественно, не работал. Пришлось идти пешком.
Оказавшись внизу, я упёрся в закрытую дверь. Открыл её вручную, открутив такой же вентиль, какой был снаружи бункера, только этот поддался намного легче.
Ступив за порог, я нырнул в темень подземного пространства. В нос закрались запахи сырости, земли и бетона. Я поднял автомат и просветил пространство фонариком. Передо мной большая широкая платформа. Слева дверь в туалет, а справа, прямо на платформе, большая будка – диспетчерская. Над платформой, совсем рядом, протянулась нитью электромагнитная ветвь, по которой должны ходить поезда, но сейчас на станции поезда не было. Оно и понятно. Электричества-то нет и тишина стоит такая, словно зашёл ночью на кладбище.
Я направился прямиком к диспетчерской. Подумал, что может получится подать ток на линию. Что-то мне подсказывало, что вряд ли дело обстоит так просто, но попробовать стоило. Добираться пешком до центрального комплекса по тёмным тоннелям удовольствие то ещё.
Дверь в диспетчерскую оказалась закрыта. Я посветил фонариком через окно, пытаясь разглядеть обстановку внутри. Ничего необычного я не заметил. Что было хорошо, так это то, что стёкла здесь были самыми простыми, без защиты от пуль и ударов. Я подошёл к стеклу и разбил его прикладом Ликёра. Громко зазвенело, и зазубренные острые осколки посыпались на пол. Я продолжил водить прикладом по раме, обламывая острые когти разбитого стекла, и как только закончил с этим, нырнул внутрь.
Пустота. Ни следов спешки, ни хаоса или чего бы то ни было ещё. Просто брошенное помещение, из которого люди исчезли, словно по щелчку пальцев. В свете фонарика угадывалось большое маслянистое пятно на полу. Что это было и откуда взялось, понять было трудно. Рядом с панелью управления стоит стул на колёсиках с потёртой спинкой и изорванными подлокотниками. На спинке стула висит белый рабочий халат с бейджиком. Я посветил на бейдж и прочитал: Аксёнов Николай Денисович, диспетчер.
Я продолжил осматривать помещение в поисках хоть каких-нибудь следов, пытаясь сложить в голове два плюс два. Ни тел, ни крови, ни чего-то ещё, что указывало бы на причину исчезновения нескольких сотен сотрудников комплекса. Не могли же все просто взять и исчезнуть? А если бы была эвакуация, то всюду были бы разбросаны вещи, мусор, забытые книги, туалетные принадлежности и прочий хлам, но ничего этого не было.
В свете фонарика что-то блеснуло. Я насторожился, повернулся на месте и увидел очки. Очередная запись. Людей нет, их вещей и следов пребывания тоже, а очки тут как тут. Бросили, оставили, как никому не нужные. Причём лежат прямо на рабочем месте. Как будто диспетчер снял их и отошёл в туалет, чтобы через пару минут вернуться и надеть их обратно. Только не вернулся.
Я ещё раз внимательно осветил помещение, подошёл к стулу и сел. Жутко здесь как-то было и холодно. Не нравилось это мне, ох как не нравилось. Я взял очки и надел их. Быстро снял и прислушался. Мне показалось, что я что-то услышал. Просидев так около минуты, я снова надел очки и погрузился в воспоминание.
– Ты уже слышал? Спросил меня Лёшка, новый помощник. Неплохой, между прочим, парень. Всего второй месяц на работе, а я уже к нему привык, как к родному. Жаль только, что долго не продержится. Никто на этой должности долго не держится. Проклята она, что ли.
– Ты про что?
– Директиву отменяют.
– М-м, – промычал я в ответ.
– И это всё?
– А что ты хочешь от меня услышать?
– Собственное мнение, что ли.
– У нас тут, знаешь ли, с собственным мнением дело плохо, – прошептал я, понизив голос. Не хватало ещё, чтобы нас охрана на платформе услыхала. Сразу куда надо донесут. Потом сиди, оправдывайся, что ничего такого сказать не хотел. После директивы Молотова тут лишнее словечко сказать стало нельзя.
– Ты не рад, что ли, что скоро всё это кончится?
Лёшка подошёл к маленькому столику, выключил чайник и налил кипятка в две больших пузатых кружки. Уж что-то, а чаи гонять мы оба любили.
– Знаешь что, Лёш? Неси-ка сюда чай. Через две минуты пребывает поезд, нам бы не проворонить. К тому же там обещали…
– А-а-а-а!
Лёша заорал и отскочил в сторону, пролив чай. Одна из кружек упала на пол и разбилась.
– Что там?! Всполошился я и вскочил на ноги, схватившись за гнутый железный прут у самых ног.
– Кры-ы-ысы! Завопил Лёша.
– Вот же! Чёртовы грызуны!
Я поднял прут и пошёл в сторону шныряющей в углу стаи крыс с горящими оранжевыми глазами. Толстые, дикие, ненавистные. После эксперимента Молотова они совсем одичали. Из самых недр земли вылезли, чтоб их! Пол в генераторной прогрызли. Пол! Бетонный пол толщиной двадцать сантиметров! Это же где такое видано?!
– Сейчас я их! Отойди! Крикнул я.
Я подошёл к Лёшке, отпихнул его, замахнулся прутом и размозжил крысе голову. Тварь тихонько пискнула и разлеглась на пузе, вытянув уродливые жирные лапы в стороны. Собратья её юркнули в норку и скрылись.
– Из генераторной лезут! Воскликнул я, приперев прут к стенке и вытерев вспотевший от пота лоб. – Вонища стоит ужас! Скоро пассажиры на станции жаловаться начнут! Сколько раз я уже записку начальству отправлял! Сколько раз! Хоть бы хны! Самому Молотову, значит, писать буду! Невозможно терпеть уже!
– А ты чего в очках-то?
Я махнул рукой.
– Да хотел инструкцию записать, а тут эти вот…э-эх, хрен с ней, с инструкцией. Пошли чай пить. Я с собой как раз новую кружку сегодня взял. Как чуял.
Воспоминание кончилось.
Крысы! Терпеть не могу крыс!
Я вскочил на ноги, поднял автомат и посветил фонариком туда, откуда эти мохнатые твари лезли в воспоминании. Там, где я видел огромную кусаную дыру, стояло несколько больших, сколоченных на скорую руку ящиков. Наверное, поставили, чтобы хоть как-то сдержать крыс. Только вряд ли это могло помочь. В воспоминании крысы были большими, явно больше обычных. Ещё и эти страшные светящиеся глаза.
Светящиеся, чёрт побери, глаза!
С детства терпеть не мог крыс. Эти твари лезли во все норы в нашем доме, а отцу было всё по боку. Он мог сидеть перед телевизором с бутылкой и продолжать смотреть идиотские, промывающие мозги передачи, а эти мохнатые твари ползали у него под ногами. Они жрали отходы, упаковки из-под еды. Они даже прогрызали горлышко у пивных бутылок. Дикие, озлобленные, голодные. Я забирался на кровать и шагу ступить не мог, пока они хозяйничали, шурша своими маленькими когтистыми лапками. Я боялся этого звука. Я его ненавидел. Ещё эта вонь, которая стоит от этих тварей, когда они собираются вместе.
Когда я стал старше, нашёл толстую деревяшку, обмотал её изолентой, вбил в неё кривые гвозди и когда стайка этих вредителей вновь решила забраться к нам в дом, я стащил у отца немного пива, с отвращением его выпил, чтобы набраться смелости, а потом бросился на этих тварей и размозжил им головы. Я был в ярости, меня одолевала агония. В тот момент мне казалось, что прыгни на меня даже собака, я бы убил её.
Больное воспоминание, тяжёлое. Я его терпеть не могу. До сих пор помню то дикое, безумное ощущение, которое одолевало меня, но крыс, однако, после этого стало меньше. Отец мне тогда, конечно, сильно наподдал за то, что я пол испачкал и пиво у него стащил, ещё заставил оттирать засохшую кровь собственными руками и выбрасывать вонючие тельца вредителей на помойку, но это не самое страшное. Страшное уже было позади.
– Ненавижу крыс! Крикнул я в пустоту, глядя на ящики, ожидая, что в любую секунду оттуда выскочит мохнатая тварь со светящимися глазами и набросится на меня, но никого не было. Не было и присущего крысам писка, и скребущего звука маленьких коготков.
Я опустил автомат, подошёл ближе, пнул ногой один из ящиков, и он отскочил в сторону вместе с другим. За ящиками была большая, прогрызенная крысами дыра, и она была куда больше, чем в воспоминании диспетчера. Я зарычал и скрипнул зубами.
Откуда эти твари лезли? Откуда?! Точно! Из генераторной!
Я подошёл к двери в генераторную, та была приоткрыта, и толкнул её плечом. Протяжно скрипнуло, и я осветил фонариком помещение. Посередине стоял турбинный генератор, от которого по стене шло два провода. Оба были перегрызены в одном и том же месте.
Я посветил на стену, потом услышал скребущие звуки, быстро вернулся лучом света к полу и увидел, как из-за генератора выбежала огромная мохнатая крыса. У вредителя светились глаза. Крыса малую долю секунды смотрела на меня, а потом из-за её спины показались ещё три, и они, грозно вереща, все вместе бросились на меня.
Я нажал на курок, и в тесном помещение эхом прогрохотали выстрелы. Мне удалось убить двоих. Несмотря на свой огромный размер, крысы оказались куда ловчее, чем я предполагал. Одна из них подбежала ко мне и прыгнула на штанину, начав забираться по ней, карябая костюм когтями. Я заорал, схватил крысу рукой и скинул её с себя. Прицелился и выстрелил. Ещё один труп. Другая крыса вцепилась мне зубами в ботинок и пыталась его прогрызть. Я пнул её – крыса громко взвизгнула и пристрелил. Наступила тишина. Я замер, наведя прицел на место, из которого они вылезли. Сердце в груди колотилось, пульс участился. Я знал, что если сейчас покажется стая, мне придётся худо. Костюм из нанотрубок даже такими огромными острыми зубами, как у этих мутантов, не прогрызёшь, но при своём размере они попросту собьют меня с ног и загрызут заживо. А вообще, чёрт его знает этих мутантов. Может им никакие нанотрубки не помеха.
Я на мгновение отвлёкся и посветил на ботинок, не прогрызла ли его тварь? Вроде бы всё было в порядке. Возможно, будь у твари чуть больше времени, она бы справилась, но, к моему счастью, этого времени у неё не было.
Прошло около минуты, но из-за генератора так никто и не появился. Я опустил оружие, продолжая светить фонариком на пол. Медленно переставляя ноги, я пошёл вперёд. Зайдя за генератор, я увидел огромную дыру в полу, которую проделали крысы. Рядом с дырой лежало тело. Вернее, скелет. От человека остались только кости без единого намёка на кожу или мясо – крысы постарались. Ни бейджа, ни лица, чтобы опознать, ни даже очков. Был ли это диспетчер или его помощник, я не имел ни малейшего понятия, зато кое-что важное я понял. Раз крысы прогрызи бетон, лучше держаться от них подальше и к себе не подпускать. Быть съеденным заживо мутировавшими крысами для меня было самым страшным сном.
Мясо, кожа, провода, прочная ткань рабочего халата, бетон. Неужели эти твари способны переварить всё это?! Чем, чёрт побери, занимался здесь Молотов, и почему нам никто об этом ничего не сказал?! Чутьё подсказывало мне, что в исследовательском центре “Волна” произошло что-то страшное. Что-то такое, чему срок явно куда больше двух дней, как нам сообщили на брифинге. Тогда почему ничего не было в новостях? Умалчивали? Старались скрыть? Ещё бы! Иначе репутация Рубинштейна пойдёт вниз. Всё как всегда. Правящая верхушка обо всём договорилась, а нас, простых солдат, отправили разгребать последствия. Подчищать дерьмо. Мол, для этого вас и готовили, дерзайте.
Было понятно, что электричество на линию подать не получится, а это значит, что идти придётся пешком. Десятки километров по тёмному, полному крыс тоннелю. Что может быть приятнее? Глядя на перегрызенные провода, я выругался и тяжело вздохнул.
А что поделать? Думал, в сказку попал? Твоё первое боевое задание. Если выживешь, будут ещё. Привыкай. Ключевая фраза: “если выживешь”.
Покинув диспетчерскую, я проверил снаряжение, спрыгнул с платформы и пошёл по тоннелю.
Глава 2
Тоннель уходил далеко вперёд, теряясь во тьме. Над головой высокая каменная арка, по обе стороны от меня на уровень выше протянулась огороженная забором тесная дорожка для пешеходов, рядом с которыми в обе стороны тянутся электромагнитные линии поездов.
Я решил идти по дороге, а не по пешеходной зоне, потому что здесь было пространство для манёвра. Было куда бежать и было время, чтобы заметить опасность издалека. Если бы я шёл там, сверху, деваться мне оттуда было бы некуда. Разве что вниз.
В уме я уже тысячу раз успел пережить встречу со стаей крыс, огромными ящерицами и чем бы там ни было угодно ещё. Фантазии мои становились всё изощрённее, и дошло вплоть до того, что крысы стали размером с ящериц и научились плеваться ядом. Мерзость та ещё.
Чтобы выбросить из экрана сознания весь тот мусор, что транслировало моё воспалённое воображение, я перешёл на бег. Избавиться от мыслей было не единственной причиной моего внезапного решения. Ещё я подумал о том, что очень уж долго буду идти вот так пешком, и надо бы ускориться. Была и третья причина: в тоннеле было чертовски холодно. Стоя на платформе, я этого почему-то не замечал, зато сейчас как следует прочувствовал. Костюм сохранял тепло, но не нагревал тело, поэтому пришлось воспользоваться традиционными методами. После долгих лет тренировок преодолеть десяток и больше километров для меня не составляло особой проблемы.
Я вспомнил про Дага и Майко, но связи в тоннеле не было, поэтому даже не стал пробовать выйти с ними на контакт. Вот доберусь до центрального, тогда и поговорим. Надеюсь, они тоже уже в пути и скоро там будут. Бежать мне в среднем темпе как минимум часа полтора, а на поверхность я смогу подняться только когда преодолею намеченный рубеж. Мне сильно повезёт, если двери на станции окажутся открыты, потому что иначе мне придётся искать карту-пропуск. Это в том случае, если на центральной станции есть электричество. Если его нет, то остаётся надеяться только на то, что двери открыты.
Значит, Молотов проводил эксперименты. Значит, Р-9. Значит, весь персонал имел представление о происходящем. Ну, может, не весь, а только руководящий состав, остальным лишь сказали то, что они должны были знать, но всё же…всё же даже если диспетчерам было известно об огромных крысах, а тем двоим с бункера наверху об отмене директивы, значит, все сотрудники комплекса были в той или иной мере в курсе, но молчали. Что ж, это допустимо. Объект всё-таки секретный, а проект правительственный. Вернее, финансирует его правительство, власть же принадлежит Рубинштейну. Чёртов немец, хоть и фамилия у него совсем не немецкая. Не люблю немцев. Никогда их не любил за их педантичную, почти животную и совершенно некультурную целеустремлённость. Они почему-то всегда думают, что за их деньги все должны быть готовы на всё. Ещё они чертовски жестокие, но тут уж ничего не поделаешь. Это у них в крови. Оставленный ими в истории кровавый след отмыть так просто не получится ни деньгами, ни временем.
Ровно через двадцать четыре минуты я перешёл на шаг. Не потому, что устал, а потому, что то, что я увидел, заставило меня насторожиться. Электромагнитная линия была выгнута под неправильным углом и оборвана, а четыре вагончика маленького автоматического поезда “Стрела” развалились на полу, рухнув на бок. Стёкла были выбиты, двери открыты. Самым подозрительным во всей этой картине был не поезд и сломанная линия, а огромная кусаная дыра в потолке тоннеля, через которую внутрь проникали капли дождя.
Кто, чёрт побери, мог такое сделать?!
Выглядело всё так, будто в тоннель прилетел снаряд, но чутьё подсказывало мне, что дело в чём-то другом. Это всё твари. Долбаные ящерицы. Наверняка они. Может я и помешался на этих мутантах, но увиденного мне хватило, чтобы прийти к определённым выводам, а к каким-либо выводам, кроме нападения мутантов, здесь прийти было сложно. Может, в комплексе произошло что-то ещё, а может, моё предположение верно. Правды я пока не знаю, но обязательно до неё докопаюсь и чем быстрее, тем лучше.
Я подошёл к поезду и посветил фонариком внутрь. Ни вещей, ни тел, ни, слава Богу, мутировавших крыс. Вообще ничего. Как-то оно странно выходит – подумал я. Значит, поезд ехал пустым? Да не может такого быть. Никто бы не стал гонять поезда вхолостую. В комплексе тьма сотрудников! И что, ни одного не было в поезде? Не верю.
Я решил долго не задерживаться на одном месте и снова побежал. Да, поезд разбился, да, в потолке огроменная дыра, на цели и задачи миссии это никак не влияло. Мне нужно было выяснить причину произошедшего, а не докладывать о последствиях. Раз нас сюда послали, значит, о последствиях всем и так хорошо было известно.
Чем дальше я заходил, тем запутаннее всё становилось и тем сильнее мне казалось, что будет ещё хуже. Как выяснилось немного позже, я был прав. Не удалось мне минуть и нескольких километров, как я наткнулся на брошенный грузовик сервисных служб. Машина стояла по левую руку от меня, поблёскивая ободранной краской в ярком свете фонарика.
Я перешёл на шаг и, стараясь успокоить дыхание, подошёл ближе. На полу никаких следов. Ни крови, ни каких-то маслянистых луж, что говорило бы о поломке. Значит, грузовик попросту бросили, а по какой причине неизвестно.
Я начал медленно обходить автомобиль и заметил, что с водительской стороны дверь открыта. Приподняв автомат так, чтобы можно было вести огонь, я сделал несколько быстрых шагов, замер на месте и просветил кабину лучом фонарика. Увидел труп. О возрасте и половой принадлежности судить было трудно, потому что вместо тела в кабине сидел обгрызенный крысами скелет. Скелет был абсолютно голый, если не считать надвинутую на лоб кепку, которую крысы почему-то не тронули, и одного наполовину съеденного сапога на левой ноге.
Я подошёл ближе и осмотрел салон, опасаясь, что в любую секунду на меня может наброситься мохнатая пискливая тварь, но кроме скелета в салоне ничего не было. Я решил внимательно осмотреть машину, просвечивая все её части тоненьким лучиком света. Колёса целые, кузов немного поцарапан, но ничего критичного. Выходит, водитель столкнулся со стаей крыс и не успел уехать? Твари сожрали его прямо в салоне, ещё до того, как он нажал на газ, или…
…или всё было по-другому. Он умер ещё до того, как пришли крысы, а те просто сделали своё дело. Но кто или что могло его убить?
Пройдя немного вперёд, я обнаружил ещё одно тело. Вернее, ещё один скелет. На этом крысы не оставили ничего. Всё было подъедено начисто, но я заметил одну важную деталь, которая заставила меня подойти ближе. Гидрогелиевые очки лежали немного в стороне, как будто сотрудник сервисной службы на ходу снял их, собираясь убрать, но не успел. Крысы набросились на него, он упал, очки вылетели из рук, а что было дальше, и так понятно. Я взял очки, поднёс их к глазам, и гидрогель погрузил меня в воспоминание.
Ярко горел свет. Я шёл к мостику, чтобы подняться к рабочему тоннелю и добраться до трансформатора. Нужно было всё как следует осмотреть и проверить. Скорее всего, там, как всегда, всё в полном порядке, но перед начальством отчитаться надо, да и ведь это моя работа.
Я подошёл к лестнице, забрался по ней на пешеходную платформу и услышал шелест поезда на электромагнитной линии. Я повернулся и помахал рукой пассажирам, но никто мне не ответил. Все либо в очках, либо в планшетах. Ещё бы. Важной деятельностью занимаются! Ну ничего, у меня тут тоже, между прочим, важная деятельность!
Зато с водительского сиденья нашего маленького грузовичка махнул рукой Серёга. Сидит, ждёт, пока я всё сделаю. Вот же работа у него, а! Сидишь весь день, баранку крутишь, да язвительными замечаниями бросаешься по поводу и без. Ещё и зарплата больше моей. Где в этом мире справедливость?
Я подошёл к двери, приложил ключ-карту и, напевая себе под нос известную песенку, которая ассоциировалась у меня со скорым отпуском на море, если, конечно, дадут, и вошёл в тоннель. Тоннель был узким, по стенам прокинуты провода, а над головой горят маленькие лампочки. На первый взгляд всё так, как должно быть, но это не самое главное. Самое главное за дверью, в двухстах метрах впереди. Без этой важной штуковины ничего здесь работать не будет. Именно поэтому у меня тоже важная работа, как и у этих вечно занятых учёных!
– Так-так-так, ну-у? Что тут у нас? Протянул я, открывая дверь в трансформаторную.
Когда вошёл внутрь, поставил ящичек с инструментами на пол и замер. На полу была дырка, из которой на моих глазах вылезла огромная жирная крыса. Следом за ней показалась другая, а потом ещё и ещё. Грызуны, казалось, меня не замечали. Одна из крыс полезла на стену и начала грызть провод.
– Э-эй! Ты что делаешь! Воскликнул я.
Крысы заметили меня, и одна из них прыгнула мне на грудь. Она была настолько огромной, что повалила меня на пол. Я упал, схватил её руками, чтобы сбросить с себя, а она хватанула зубами и укусила меня за руку так больно, что я заорал и, замахнувшись, врезал по жирной туше кулаком. Крыса громко пискнула и свалилась на пол.
Я вскочил на ноги, поднял руку и посмотрел на неё. Зверюга отхватила мне указательный палец левой руки, вместо которого сейчас обливался кровью костлявый обрубок. Я в ужасе заорал и выскочил в коридор, оставляя крыс за спиной.
Бежать, бежать, бежать! Стучало в голове.
Я нырнул в проход, выбежал на пешеходную дорожку и вместо того, чтобы, как всегда, спокойно спуститься по лестнице, спрыгнул с высоты на бетонный пол. Ноги у меня подогнулись, но я каким-то чудом удержал равновесие и, прихрамывая, рванул к машине.
– Серёга! Заводи машину! Слышишь? Заводи! Кричал я в охватившей меня агонии.
Когда я подобрался ближе, увидел то, что никак не могло быть правдой. Здоровенные крысы со светящимися оранжевыми глазами забрались в кабину грузовика и грызли Серёгу. Я видел, как блестит белизной его череп, как россыпью маленьких белых пятнышек торчат его сложенные на руле костлявые пальцы.
– Се…Серёга, я…– только и успел прошептать я, замерев в ступоре, как вдруг сзади на меня набросились крысы и сбили с ног.
Конец воспоминания.
Я буквально сорвал с себя очки и бросил их на землю. Не сдержав гнев, я прицелился и дал по ним короткую очередь. Гидрогель полетел во все стороны, заляпав пол, волнуясь при этом, словно затвердевшее желе.
Жирные, мохнатые твари! Ненавижу крыс!
Что получалось? А получилось вот что: Молотов провёл какой-то экстраординарный эксперимент над ящерицами с Р-9 (когда-нибудь я узнаю, что это за Р-9?), которые мутировали, после чего он решил обернуть мутацию вспять, при этом провёл такой же эксперимент с обычными местными крысами и получил точь такой же неконтролируемый результат. Эксперимент вышел из-под контроля, ящерицы и крысы выбрались на свободу и начали пожирать людей. Вот и всё объяснение, какое пришло мне в голову, но одно здесь было не к месту. Из всех возможных жертв я пока что нашёл только троих. Один в диспетчерской и двое из отдела обслуживания. Куда делись остальные?
Я услышал, как на плато у пешеходной дорожки что-то зашуршало. Среагировал молниеносно, направив на звук фонарик. Огромная жирная крыса со светящимися глазами сидела на краю пешеходной платформы и умывала когтистыми лапами морду. Я положил палец на курок, собираясь выстрелить, как вдруг рядом с ней появилась ещё одна, потом ещё две, три, четыре, восемь.
Пылающие огнём глаза вспыхнули со всех сторон. Крысы подкрались незаметно, и пока я изучал воспоминание, окружили будущую жертву, предвкушая сытный пир. Колючая дрожь пронеслась по телу. Я понимал, что одолеть целую стаю в одного у меня не выйдет, будь я даже супергероем.
Загнали в угол. Прижали.
– Ну и чего вы ждёте, а? Крикнул я мохнатым тварям. – Чего вы ждёте?!
Крысы сидели, не двигаясь, и какое-то время смотрели на меня в полной тишине, потом одна из стаи спрыгнула вниз, за ней последовала другая, за ней ещё одна, и твари поползли на меня со всех сторон. Я зарычал и выстрелил. Громко хрустнуло, и одно жирное тельце обмякло на полу. Никто из крыс даже хвостом не пошевелил. Они медленно обступали меня, прекрасно понимая, что я от них никуда не денусь.
Я дал короткую очередь. Ещё три крысы присоединились к своим мёртвым собратьям. Крысы будто почуяли опасность и рванули в мою сторону. Я не смог придумать ничего лучше, кроме как броситься к грузовику. Я подскочил к машине, схватил скелет и вытащил его наружу. Кости громко стукнулись об пол, но звук этот перекрыло всеобъемлющее пищание крыс.
Я заскочил в кабину и хлопнул дверью. Крысы облепили грузовик, и машину зашатало из стороны в сторону. Я начал рыскать глазами в поисках чип-ключа. Если водитель был здесь, ключ не мог быть где-то далеко. Я хватанул рукой по бардачку, там были какие-то бумаги, фантики, скотч, но не было ключа. Я опустил козырёк с водительской стороны, с пассажирской, но и там оказалось пусто.
– Чёрт! Выругался я.
Машину шатало всё сильнее, одна из крыс забралась на кабину кузова и прыгнула в полуоткрытое окно. Я замахнулся и ударил её по усатой морде кулаком. Крыса громко взвизгнула и свалилась на пол.
– Где этот долбаный ключ! Крикнул я и посветил в окно на костлявое тело, заметив среди лоснящихся мохнатых спин маленький чёрный чип-ключ. Тут я вдруг понял, что совершил чудовищную ошибку. Самую чудовищную, какую только можно было совершить Ключ, видимо, лежал где-то на сиденье, и, вытаскивая скелет, я сбросил его вниз.
– Охренеть! Молодец, Рут! В сердцах поблагодарил я себя за катастрофическую оплошность.
Машина ходила ходуном, крысы пытались запрыгнуть в окно. Одной из них это даже удалось, и она прыгнула мне на голову, но я успел схватить её и, напрягая руки, сильно сжал, пытаясь раздавить, но не тут-то было! У твари скелет был такой, что я только поломал ей кости, но та продолжала жалобно пищать и клацать длинными жёлтыми зубами у меня перед глазами, ослепляя светом своих оранжевых глаз.
– Получи, тварь! Завопил я, выхватив из-за пояса нож и распоров крысе брюхо. Из мохнатого тельца брызнула густая бурая кровь. Тварь ещё секунду дёргала лапками, после чего морда её безжизненно повисла. Я выбросил крысу в окно и начал лихорадочно соображать, как мне достать ключ.
Я понимал, что только дай тварям волю, и через несколько минут они заполонят весь салон. Тогда я превращусь в очередной скелет, оставленный лежать, словно фигура в музее, глядя пустыми глазницами в лицо смерти на загадку тем, кто придёт сюда после. Кто, как и я, будет искать в надежде понять, что здесь произошло.
Костюм должен выдержать укусы, но как долго я продержусь? Одна тварь вцепится мне в ногу, другая в руку, третья ещё куда-нибудь. Рано или поздно брызнет кровь, и тогда тварей охватит безумие. Они взбесятся так, что костюм им станет не помеха. Будут грызть, пока не сломают зубы, не прожуют нёбо и не сотрут челюсть.
Крысы. Всё что угодно, но только не крысы!
Если я и задумывался о смерти, то явно не о такой. На других, своих условиях, в которых совершенно точно не было огромных крыс-мутантов.
Расправившись ещё с двумя грызунами, я понял, что выход у меня только один. Выбраться из кабины, схватить ключ и вернуться обратно. За это время крысы облепят меня, как игрушки новогоднюю ёлку, а сколько их ещё окажется в салоне…нет, это однозначно самый хреновый вариант.
Подумай ещё, Рут. Ну же!
– А-а-а-а! Заорал я, когда мне в руку вцепилась зубастая тварь. Я бил её кулаком до тех пор, пока она не свалилась на коврик, громко пискнув и вытаращившись на меня горящими глазами. Я раздавил её ботинком и выбросил в окно.
Если бы у меня был ключ, я бы закрыл окно, и хрен бы там хоть одна тварь попала внутрь, но ключа у меня не было. Я мог пустить очередь в этих тварей, но и патронов было не много, да и что бы мне это дало? Убил бы десяток-другой, а их тут сотни, если не тысячи.
Шевелись или сдохнешь! Сказал я себе. Шевелись или сдохнешь, Рут! Я заорал, словно разъярённый гигант, открыл дверь и выскочил из кабины.
– Шевелись или сдохнешь! Крикнул отец и бросил меня в бассейн. Мне было четыре. Я с головой ушёл под воду, вытянув руки, пытаясь грести ими изо всех сил, но у меня не получалось.
Шевелись, Рут! Давай, плыви!
Я попытался крикнуть, но вместо слов у меня изо рта вылетела стайка пузырьков. Я опускался всё глубже. Ещё чуть-чуть и коснусь дна, оставшись там навечно. В глазах мутно, в груди бешено колотится сердце и так дико сжимает лёгкие, будто пустота внутри сворачивается в маленький кричащий шарик.
В воде что-то блеснуло, показались две волосатые мужские руки, и отец вытащил меня из воды. Разрывая ртом воздух, я набрал полные лёгкие и закашлялся.
Отец поставил меня на землю и встал на одно колено, посмотрев на меня. Я продолжал кашлять, но набрался смелости, чтобы посмотреть ему в глаза. Они были красные с жёлтыми прожилками. Он снова был пьян.
– Ты должен двигаться, Рут! Должен, твою мать, двигаться! Либо ты шевелишься, чёрт бы тебя побрал, маленький засранец, либо подыхаешь! Понял?
Я закивал головой, соглашаясь со всем, что говорил отец, надеясь на то, что он отпустит меня. Надеясь, что не бросит снова в этот ад.
– Ну, раз понял, значит, справишься!
Отец схватил меня и бросил в воду.
Я ненавидел своего отца. Почему я решил вспомнить об этом именно сейчас? Потому что под ногами кишела стая жирных крыс – единственное, что я не ненавидел ещё больше.
Я схватил ключ, сжав его в кулаке, и нырнул обратно в кабину, хлопнув дверью. Громко хрустнуло. Кажется, я сломал позвоночник одной из крыс. Я чувствовал, как одна из мохнатых тварей скребёт лапками у меня по шее. С отвращением я махнул рукой и сбросил её с себя. Внизу на коврике было ещё две. Я начал елозить ногами по полу, силясь размозжить тварям головы. Они пищали, скакали по салону, а я продолжал долбить их ногами и яростно молотить по воздуху руками, отбивая их мохнатые туши костяшками пальцев.
Я схватил одну из крыс, выбросил её в окно, потом проделал то же самое с другой, в тот момент, когда ещё одна снаружи пыталась попасть внутрь.
Я схватил автомат и забил до смерти мохнатую тварь, устроившуюся рядом со мной на сидении, готовящуюся к прыжку.
– Ну уж нет! Вы меня не достанете! Прорычал я и, несмотря на то, что очередная тварь впилась мне в руку, вставил чип в замок и повернул его.
На приборной панели засветились датчики. Я смахнул крысу с руки и едва успел наклонить голову, прежде чем в салон запрыгнула ещё одна снаружи. Я вытянул руку, схватил тварь и выбросил её обратно в окно. Нащупав под панелью кнопку, я нажал на неё большим пальцем, молясь о том, чтобы двигатель заработал. Если не заработает, мне конец.
Стартер закрутил, но аккумулятор не дал искры.
– Чёрт! Давай же, заводись! Крикнул я и саданул рукой по панели, куда в этот момент залезла очередная крыса. – Заводись! Давай! Заводись! Заорал я, пытаясь сбросить с запястий сразу двух крыс, что у меня получалось, откровенно говоря, хреново.
Стартер снова закрутил, но вместо шума работающего двигателя очередной пшик. Я понял, что мне не выбраться. Твари сожрут меня, как тех из сервисной службы. У меня с собой была граната. Одна-единственная, на безвыходный случай. Я сейчас подумал о ней. Взять, нажать на кнопку, выпрыгнуть из машины и взорваться вместе со стаей крыс, забирая с собой на тот свет как можно больше. Нас этому учили. Нас к этому готовили, но я боялся. Боялся смерти. Так же, как и любой другой человек. Не помогла правительственная подготовка солдат особого назначения вытравить из меня эмоции. Они пытались всеми силами. Били, колотили, топили, пытали, заставляли ходить по лезвию иглы на грани смерти, но не смогли вытравить это из меня. Да, мне хотелось жить, и я не собирался сдаваться. Я неожиданно понял, что мне нельзя умирать, потому что если я умру, эти твари наверняка смогут переплыть залив, а тогда они доберутся до материка, и конец придёт всему человечеству.
Нет, Рут, не сегодня!
Стартер снова крутанул, и двигатель под капотом громко зашумел. Я, не в силах поверить в услышанное, быстро пришёл в себя и раскидал крыс по салону. Выхватив нож, я начал разбираться с тварями, распарывая им брюхо и выбрасывая из окна на съедение своим собратьям. Как только с последней тварью было покончено, я щёлкнул кнопкой стеклоподъёмника и закрыл окно.
– Выкусите, мрази! Крикнул я. – Ну что, теперь посмотрим, кто кого, а?! В бешенстве заорал я. Я переключил передачу, и машина сорвалась с места.
Я огляделся, и сердце в груди застучало быстрее. Крыс было несчётное количество. Я и подумать не мог, что за время нашей с крысами борьбы их набежало столько, что на всё расстояние света фар я видел эти жирные силуэты с лоснящимися спинками, которые скакали на коротеньких лапках, мчась в мою сторону.
Я вдавил педаль газа в пол, и грузовик помчался быстрее. Пищание мохнатых тварей слышалось со всех сторон, будто бы я громко включил психоделическую музыку. Машину подбрасывало так, словно я ехал по неровной дороге, схватывая каждую кочку, запрыгивая в каждую яму, но я знал, что дорога здесь в полном порядке. Это крысы попадали под колёса, и те перемалывали их, словно мясорубка, ломая им спины, лапы, раздавливая головы и хвосты.
Я поехал ещё быстрее, и стрелка спидометра на панели начала подниматься. Вот я уже мчался шестьдесят, вот уже восемьдесят, девяносто. Двигатель грузовика натужно рычал, разогнав машину до ста. Крысы попадали под колёса всё реже, и минут через пять езды я сбавил ход и посмотрел в зеркало заднего вида. Видно, конечно, было плохо, но когда я легонько зажал педаль тормоза, то в слабом свете стоп-сигнала понял, что крыс больше нет. Оторвался.
Я продолжил ехать на скорости восемьдесят – так я мог домчаться до центрального комплекса быстрее, чем предполагал, как вдруг заметил, что машина с одного бока накренилась. Сначала я подумал, что мне просто кажется, ибо я не успел привыкнуть к габаритам или ещё что, но потом я понял, что нет, не кажется.
Проехал ещё метров триста я остановился и, не став глушить двигатель – вдруг твари набегут снова, вышел из машины и обошёл её кругом. Правое переднее колесо полностью спустило. Я громко цокнул языком, выругался и сплюнул себе под ноги. На грузовик мне, собственно, было наплевать, доеду и так, но большую скорость на нём теперь лучше не развивать, да и неизвестно, на сколько хватит колеса. Может, километров на десять, если не спеша, а может, через пятьсот метров я уже буду скрести по полу тяжелым металлическим диском.
Выбора у меня особо не было, поэтому я вернулся в салон и положил руки на руль. Когда я только увидел грузовик, колёса на нём были целые. Если бы что-то было не так, я бы заметил. Значит, крысы прогрызли колесо, пока я сражался в жарком противостоянии с их представителями в салоне и пытался достать ключ. Это надо же, какие умные твари! Хорошо хоть остальные колёса прогрызть не успели, да бензобак остался целым.
Нужно было ехать дальше. Я переключил передачу и нажал на газ, как вдруг увидел далеко в тоннеле стаю крыс. Обычная маленькая стайка, которая, быстро перебирая лапками, бежала в мою сторону. Я насторожился, зажал педаль тормоза и остановился, наблюдая за их поведением. Твари, громко попискивая, пробежали мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания.
Что за чёрт? Подумал я.
В тоннеле показалась ещё одна стайка, чуть побольше. Крысы точь так же пробежали мимо, будто меня вовсе не существовало. Всё это выглядело очень странно. Я прислушался и понял, что слышу шорох когтистых лап, как будто вдалеке огроменная крыса точит лапы о бетон. Я сглотнул вставший в горле ком, надеясь, что слух меня обманывает. Скрежет становился громче, и я приготовился увидеть самое худшее.
Дорога впереди заблестела в отражающемся от лоснящихся мохнатых спин свете. На меня глядели тысячи пылающих глаз мохнатых тварей. Они бежали всем скопом, громко цокая когтистыми лапами по полу. От увиденного у меня челюсть отвисла. Я продолжал держать ногу на педали тормоза, не в силах сдвинуться с места, а даже если сдвинулся бы, крыс было настолько много, что любая моя попытка что-либо предпринять не увенчалась бы успехом.
Крысы проносились мимо меня, задевая кузов автомобиля хвостами, усами и лапами. Я слышал шелест их шерсти, касающейся порогов грузовика. Они просто пробегали мимо, пока я стоял и слепил их ярким светом фар. Я вовремя спохватился и выключил свет. Так, на всякий случай, если вдруг какой-нибудь крысе это не понравится.
Крысы всё продолжали и продолжали бежать. Такого невероятного их количества я ещё никогда в жизни не видел. У меня встал вопрос: их изначально было так много на острове или столько появилось после экспериментов Молотова? И ещё один вопрос, который меня беспокоил сильнее всего: от чего они бегут? Если эти твари чего-то испугались и рванули прочь, то мне бы и подавно стоило.
Прошло минуты три, и крыс след простыл. Я по-прежнему сидел в тарахтящем грузовичке, глядя во тьму и размышляя о том, что я только что увидел. Коснувшись рычажка, я включил фары, и тьму прорезали два слепящих луча света. Вопреки моим ожиданиям, я ничего не увидел. Отпустив педаль тормоза, я медленно поехал вперёд.
Может, это была какая-то чёртова миграция крыс с одного места на другое? Может, они, обладая каким-то своим коллективным крысиным сознанием, что-то обдумали и решили убраться прочь с острова? Может, они просто совершали такие перебежки с только им одним известной целью? Чёрт его знает, но что-то мне подсказывало, что крыс на своём пути я больше не встречу.
По поводу крыс я оказался прав, но вместо них встретил то, чего видеть хотел ещё меньше. Огромная ящерица сидела прямо посереди тоннеля. Вокруг неё лежали десятки дохлых крыс, и она пожирала их с громким чавкающим звуком. Я остановился метрах в пятиста от выросшего предо мной препятствия. Не зная, что делать, я хотел было заглушить двигатель и выключить фары. Может, удастся проскользнуть на своих двоих, потом подумал, что пешком у меня шансов намного меньше.
Как будто услыхав мои мысли, ящерица подняла голову и повернулась. Она уставилась на меня своими уродливыми мутировавшими глазами на вытянутой морде. Впившись в руль руками, я приготовился к нападению, которое не заставило себя ждать. Ящерица громко взревела и бросилась на меня, скача на четырёх огромных лапах. Я сорвался с места под свист покрышек и помчался прямо на неё. Мысль была только одна – перед самым носом свернуть влево и проехать мимо. Таким образом, я выиграю себе фору секунд на десять, прежде чем ящерица догонит меня и набросится на грузовик. Можно было даже не думать о том, чтобы вступить с тварью в открытое противостояние, так как дело это было бесполезное, уже пробовал.
Когда до твари оставалось около ста метров, я вывернул руль влево, и грузовик, скрипя покрышками и жуя колесом, рванул в сторону, но я немного переоценил его возможности. Грузовик повернул не так сильно, как я планировал, и тварь, цапнув лапой, провела острыми когтями по кузову. Громко заскрежетало, и заднюю часть грузовика развернуло. Теперь я стоял боком посреди тоннеля, а ящерица стояла справа от меня, вытаращив глаза и разинув пасть. Долго не думая, я выжал педаль газа, вывернул руль и сорвался с места. Я начал набирать скорость, а потом услышал заунывный шелест и следующий за ним громкий лязг. Грузовичок подбросило, словно на кочке, и переднее правое колесо размоталось, отслаиваясь от диска длинными чёрными полосками. Грузовик бухнулся на диск и покатился вперёд, подчиняясь зову двигателя, который заревел в два раза громче обычного. Стало понятно, что оторваться мне, как бы мне этого не хотелось, не суждено.
Продолжая жать на газ, я убрал руки с руля, грузовик кренило вправо, поменял магазин и приготовился к драке не на жизнь, а на смерть.
Ящерица нагнала меня и, громко рыкнув, махнула лапой. Грузовик подбросило и, пролетев метров восемь, он завалился на бок. Меня бросило на дверь, и я больно ударился головой о потолок. Двигатель перестал реветь, а переднее правое колесо описывало круги, громко поскрипывая и жужжа.
Я попробовал сесть и в свете луча фонарика увидел огромную уродливую морду со стороны пассажирской двери. Тварь глядела на меня всеми шестью глазами, потом вгрызлась клыкастой челюстью в дверь и, крутанув головой, оторвала её и бросила в сторону.
Ящерица взревела и засунула лапу в салон. Я прицелился и начал стрелять, но пули отлетали от лапищи, словно от листа металла. Понимая, что так я ничего не добьюсь, я пнул ящерицу по лапе. Та вытащила её из салона и обнажила острые клыки. Я прицелился и дал очередь, метя в глаза ящерице.
Из глаз брызнула густая вонючая голубовато-зелёная кровь, и тварь взревела так, что кузов заходил ходуном, громко при этом вибрируя. Я зажмурился от летящего мне в лицо потока перемешанных с кровью слюней и понял, что мне конец. Выставив перед собой автомат, я начал безостановочно палить, надеясь нанести твари максимальный урон. Прежде чем я потеряю от боли сознание в её клыкастой пасти, я успею выхватить гранату и взорвать её. Заберу тварь с собой.
У меня кончился магазин. Обливающаяся кровью морда твари снова показалась в проёме.
– Ну давай, иди сюда! Крикнул я, выхватив гранату и зажав её в руке. Как только нажму на кнопку, у меня будет три секунды до взрыва. Эти три секунды мне нужно будет продержаться, чтобы граната не выпала из руки.
Слева от меня ярко вспыхнуло, я повернул голову и сквозь разбитое лобовое стекло увидел огромный светящийся шар, который с каждой секундой становился больше. Послышался такой звук, словно по проводам пустили ток, потом заревел реактивный двигатель, светящийся шарик сжался до размеров лампочки, блеснул и выстрелил в ящерицу.
Тварь буквально взорвалась. Я вовремя зажмурился, закрывая лицо руками, чтобы меня не забрызгало кровью. От взрыва тварь сбросило с грузовика, и я услышал, как её огромное уродливое тело рухнуло рядом.
Тяжело дыша, я дождался, когда всё стихнет, и посмотрел в дверной проём. Услышав металлический лязг, я понял, что кто-то взбирается по кузову грузовика, и приготовился бросить гранату. Через секунду я увидел щекастого бородатого мужичка лет тридцати пяти в синей грязной кепке. Незнакомец смотрел на меня, недовольно наморщив лоб.
– Вот же дерьмо, ты настоящий, а я думал, глюкануло.
– Кто ты, нахрен, такой?! Взревел я, продолжая в одной руке сжимать гранату, в другой автомат.
– Хоть бы спасибо сказал. Я, между прочим, тебе жизнь спас. Вылазь давай и не проси, руку не подам. Сам справишься. Грубый ты больно.
Лицо незнакомца исчезло, и я, спрятав гранату, пыхтя и отдуваясь, с трудом повернулся и, выбив ногой лобовое стекло, выбрался наружу.
Глава 3
Как только я оказался на ногах, то сразу направил автомат на незнакомца.
– Ну и что ты мне тут тычешь своей пукалкой? Я, меж прочим, не дурак! Слышал, что разряжен. Ты патроны-то не жалел, вовсю палил, а твари всё ни почём. Зря потратил.
– Кто ты? Что ты здесь делаешь? Почему спас меня? Спросил я, не опуская автомат.
– Значит, вот как мы поступим, – сказал мужчина. Он поднял правую руку и ткнул указательным пальцем в мою сторону. – Ты сейчас вот это дело опустишь и перестанешь смотреть на меня, как на врага народа, а потом мы с тобой, может, и поговорим. Может даже что-то друг о друге узнаем. Как тебе идея, а? Несложно же для твоего ума, служивый?
Я не стал отвечать незнакомцу на колкость, а опустил оружие. Всё равно он был прав. Автомат не заряжен. Пока я поменяю магазин, он успеет выкинуть чего.
В руках мужчина держал неизвестное мне устройство, похожее на магнитную пушку для передвижения груза и контейнеров на складе. Именно с помощью неё он и уничтожил тварь.
– Что это? Спросил я, кивнув в сторону пушки, меняя магазин в автомате. Ещё один спрятан про запас и всё.
– Пушка.
– Пушка?
– Ага.
– И где ты взял эту пушку?
– Да дело-то это не твоё, а? Ты лучше скажи, как тебя звать и чего тут делаешь. В это дерьмовое место, – мужчина помотал головой, – просто так и кто попало не заходит.
– Сержант Дмитрий Рут. Отряд Альфа из ОСН[1].
– Ха, ни хрена ж себе! Знал, что муть та ещё будет и кого-нибудь из вас пришлют или этих…как его, правительственных. Ну ладно, Рут, а меня Алексеем зовут. Без всяких там сержантов и прочих условностей. Просто Лёша.
Мужчина осмотрел меня с головы до ног, потом цыкнул зубом и кивнул.
– Ну ладно, сержант Рут, давай. Я пошёл.
Мужчина развернулся и пошёл по тоннелю.
– Стой, ты куда?
– Туда, где и был. Нечего мне здесь делать. Я и так обратно двигался, а ты просто по пути попался, и то, – мужчина остановился и посмотрел на меня через плечо, – напомню, так и не поблагодарил.
– Спасибо, – выдавил я. Не любил слов благодарности. Трудно они мне давались. Не знаю, почему. Может, с детства осталось. Когда благодарить было некого и не за что.
Алексей пошёл дальше.
– Подожди! Крикнул я ему в спину.
Мужчина снова остановился, тяжело вздохнул и повернулся.
– Ну чего тебе? Не видишь, что ли, что за ахинея вокруг творится? Ты бы лучше выбирался бы отсюда и возвращался ну-у…откуда ты там пришёл? Здесь делать нечего. Если будем стоять, ещё одна ящерица припрётся или ещё чего хуже – снова крысы. Скажу честно, не уверен я, что на этот раз пушка нам снова поможет. Через раз работает.
– Что ты здесь делаешь?
– Я-то? Работаю. Ассенизатором.
Я в недоумении смотрел на Лёшу.
– Что уставился? Небось, думал, что всё это дерьмо само отсюда, – Алексей поднял глаза кверху и чпокнул губами, – выкачивается, а? Да хрен там. Кто-то его убирать должен, вот я и убираю. Ты бы знал, сколько люди срут, ни за что бы не поверил. Они срут, срут, а потом прихожу я и всё это дерьмо откачиваю, так что крысы и ящеры эти мутировавшие не самое худшее, что здесь можно увидеть. Автоматическую систему пока что, увы, не придумали, так что приходится следить за процессом, да в испражнениях ковыряться. Обслуживать ещё всё это дело. Лет через десять оно может само себя чистить будет и детали менять, да вывозить всё это пахучее дело, но пока ещё такие, как я, нужны. Вот я и работал, пока всё не случилось.
Чего вылупился? Я, видите ли, не борец с неонацизмом и антиколониализмом, или как вас там называют, а в дерьме руками копаюсь. Что, не ожидал?
– Я просто солдат и всё, – коротко ответил я.
– Хрен с тобой, просто солдат. Пусть так. В тоннель ты на кой ляд поплёлся?
– Пытался до центрального добраться. Мне нужно выйти с отрядом на связь.
– О как! Целый отряд! Так вы сюда, стало быть, с какой-то целью пожаловали?
Я промолчал.
– Молчишь, а то как же! Знаю-знаю. Ладно, что уж там. Не говори. Скажу тебе только, что до центрального ты по тоннелю этому хрен доберёшься. Обвалился он, как всё случилось.
Алексей развернулся и пошёл по тоннелю. Я последовал за ним.
– Что здесь произошло? Спросил я прямо в лоб.
– Именно то, из-за чего ты здесь, – уклончиво ответил Алексей.
Меня начинала раздражать эта его манера разговора.
– А конкретнее? Спросил я. Если он расскажет мне, что случилось, то я готов его весь день терпеть. Мне нужна была информация, хоть какая-нибудь зацепка.
Ну что ж, ладно, Алексей. Попробуем по-другому.
– Как только мы прибыли на остров, на нас напали. Огромная ящерица. Чёрт его знает, как их у вас называют, но она убила двоих и обрушила мост. Пришлось разделиться. Почему пошёл через тоннель и зачем, я уже сказал. По пути видел тело в диспетчерской и ещё двоих на грузовике сервисного обслуживания.
– Ага, этих я знал, – тихим низким голосом сказал Алексей.
– М-м? Промычал я.
– Работали, говорю, вместе. Нормальные ребята были, хоть и работу мою не любили. Они мне, конечно, об этом в глаза не говорили, но я же видел. Знаешь, как это бывает? Чувствовал, что не нравится им форма моя вот эта, вонь, которая от меня идёт, даже если я ещё работу не начинал. Оно, знаешь, будто прилипает к телу, но оно и понятно всё это, да? Кто любит ассенизаторов? Никто, ха!
Алексей подошёл к маленькому складскому погрузчику и при своей комплекции, а надо сказать, парень он был упитанный, с трудом уселся за руль, положил пушку себе на колени и нажал на кнопку. Батарейка заработала, у погрузчика загорелась фара и опознавательные маячки.
– Чего встал, солдат? Прыгай.
Алексей согнул правую руку в локте и большим пальцем указал себе за спину. У погрузчика сзади было что-то типа багажника. Маленькая узкая панель, на которой с трудом можно было разместиться, но выбирать не приходилось. Я вскочил на багажник, одну руку с автоматом положил на колени, другой схватился за борта на крыше.
Алексей нажал на педаль газа, и машина медленно двинулась с места с противным свистящим звуком маленького, спрятанного под сиденьем электромотора.
Двигались мы со скоростью не больше тридцатки, но всё было лучше, чем пешком. В тоннеле было тихо, ни следов ящериц, ни крыс. Всё выглядело так, будто это был обычный рабочий день, и мы просто ехали по тоннелю. Только жутко было как-то. Дико. Пусто.
Алексей прокашлялся и засвистел какую-то песенку на знакомый мотив, который я почему-то не мог вспомнить.
– Не боишься? Спросил я, поглядывая по сторонам.
– Боюсь? Я? Чего это?
– Свистеть.
– А с какого такого хрена я должен бояться?
– Крысы.
– Я с этими тварями до недавнего времени, считай, дружбу вёл. Приходишь на работу, здороваешься со всеми, одеваешься, спускаешься вниз, а там они по углам трутся. Стайками по двое, по трое, будто им так общаться проще. Нам же, людям, не понять, как у них устроено и чего, скажи, а? Ну так вот они ползают там, хрен знает что жрут, лучше об этом даже не думать, сам понимаешь, там внизу жрать, кроме отходов, особо нечего. Но после случившегося ну их на хрен! Выросли до размеров собак и дикие стали! На меня как две набросились, так я пушку врубил и их на части порвало! Если ещё придут, я тож самое сделаю, чес слово!
Но открою тебе один маленький секрет. Они охренительно боятся ящериц. Вот как только где-то неподалёку эта тварь появится, крысы сразу всем скопом валят подальше и не появляются потом долго. Вот где не пройдёшь, ни одной не увидишь. Потом возвращаются, конечно, но один хрен легче без них становится. Даже вонищи этой помойной меньше стало, чуешь, а?
Вообще странно всё это. Крыс много, а ящерица одна. Я в толк взять не могу, чего они её не сожрут? Когти у них острые, зубы огромные стали. Взяли бы, набросились и дело с концом, ан нет, бегут. Может, запах им их не нравится, может, панцирь у них жёсткий, а может мясо невкусное, ха! Но ящерицу лично мне убить проще. Один раз нажал и хоп! Готово, а вот с крысами тяжелее. Они ж стайками двигаются. Сожрут раньше, пока всех перебьёшь.
Кстати говоря, пушка эта, которой ты так настырно интересовался, нехило так действует им не нервы.
– Боятся?
– Ещё как боятся. Буквально обсираются от страха, когда видят меня с ней. Стоит только на кнопку нажать, мотор включается, молнии начинают трещать, и те разбегаются во все стороны. Красота! Только, как я и говорил, когда их много…ну, короче, ты понял.
Минуту мы ехали в молчании.
– Чего молчишь, сержант? Признайся, хочешь себе такую, а?
– Мне твоё оружие ни к чему, у меня своё есть.
– Ага, вижу. Ликёр. Думаешь, один такой умный? Я тоже служил когда-то. Дерьма хватанул. К чёрту ваш обосранный патриотизм и веру в идеалы, вот что я скажу.
– Ты бы поаккуратней с выражениями.
– А не то что, пристрелишь? Хрен ты без меня куда доберёшься, да и сдохнуть от пули не самый плохой вариант. Я ж понимаю, что мне отсюда не выбраться, так что ты мне ещё и задачу облегчишь. Давай, стреляй, если что не нравится, да не тяни. Сдохну и дело с концом.
Когда Алексей коснулся службы, внутри меня чуть ли не вспыхнуло пламя, но я промолчал. Мне армия дала всё. Крышу над головой, подарила цель в жизни. Наградила дисциплиной, ясным умом и верой в лучшее будущее. Если бы не армия, я бы либо сдох от голода и холода, либо спился, как отец, либо доживал последние деньки в исхудалом доме под дырявой крышей, без надежды на лучшее. Без веры. Без цели. Был бы ходячим трупом.
Армия научила меня любить Родину. Любить необъятные просторы, любить людей, землю, леса и поля. Любить жизнь. Нет, не мог я терпеть, когда плохое про армию говорили и это несмотря на всё то, что я видел, а видел я коррупцию, чванство высших чинов, разгульную жизнь детей генералов и их вседозволенность. Но не всё было так плохо. Были и те, кто с верой в сердце отдавался делу до последнего. Те, кто делал всё для тех, кто в нас верил, кто ждал. Для тех, кто искал помощи и помощь эту получал. Такие люди заражали своей верой и энтузиазмом, стремлением сделать всё для того, чтобы помочь. Глядя на них, я понимал, что выбрал для себя лучшее место, потому что всегда буду там, где во мне нуждаются больше всего, а кто мы такие, если никому не нужны и жизнь наша полна пустого безделья? Жалкие черви, копошащиеся в грязной земле на потеху Всевышнему.
Я добился, чего хотел, и гордился этим. Но были и те, кто армию не любил. Кто считал это бесполезной тратой своей ценной жизни, всячески презирая военную жизнь и её порядки. Жалуясь на то, что армия им ничего не дала, а только отняла. Алексей, видимо, был одним из них.
Армия, говоришь, ничего тебе не дала и ничему не научила? И чем ты занят теперь? Копаешься в дерьме? Этого ты хотел? К этому стремился?
– Хочешь знать, где я пушку эту взял, а? Нашёл. Здесь, в тоннеле.
– М-м? Что? Где? Спросил я, выплывая из воспоминаний о своей жизни в учебке, когда мне было не сладко. Ох, как не сладко. Как и всем остальным.
– Короче, когда всё это случилось, я знай сидел себе под землёй у сортира. Там люк есть, я туда спустился по лестнице, через дверь прошёл к оборудованию. На лице противогаз, руки в перчатках, то сё.
Потом выхожу, значит, как полагается, весь при наряде, в дерьме, воняю соответственно. Думаю, пойду сейчас скину с себя всё это, обработаю растворчиком, да в душ, а тут на тебе, и ни одного человека вокруг. Все будто вымерли.
– Хочешь сказать, люди просто исчезли?
– Ты не перебивай меня, что ли, служивый. Рассказ-то я ещё не закончил.
Я замолчал.
– Ну так вот. Нет никого, не единой живой души. Я подумал, что того, короче, кукухой поехал. Пошёл, значит, в диспетчерскую, а там тоже никого. Ну, подумал я, перерыв или типа того. Подождал двадцать минут, тридцать, гляжу, час уже прошёл, и дерьмо на одежде подсыхать начало. Понял, что что-то не так и, а-а-а, забыл сказать! Свет ещё вырубило.
Короче, пошёл я по тоннелю и вижу поезд лежит. Ты его, надо думать, видал. Подхожу, заглядываю внутрь и вижу эту вот пушку. Лежит там себе, светится. Ну я и подумал, чего добру пропадать? Взял и тут на меня эти мохнатые твари как накинулись! Пищат громче двигателя поезда, чтоб их! Глаза горят, хвостами жирными по полу дробь отбивают. Понимаю, что попал я, всё. Сделал я, что первое в голову пришло. Выкрутил на пушке рычажок и на курок нажал. Как этим тварям досталось! Оттуда шар этот, плазма или что это такое, понятия не имею, ка-а-ак выскочит! Ну я с одного выстрела целую ораву и положил. Их, конечно, целая куча осталась, но чего-то струхнули, разбежались все. С тех пор меня стороной обходят. Такая вот история.
Вернулся на станцию, заперся в диспетчерской, там и сидел. Если что, всегда в колодец могу залезть, пережду там. К запаху за столько лет привык. Вот и станция, почти на месте.
Я пригляделся и различил во тьме платформу с электромагнитными линиями поездов, диспетчерскую, а чуть вдали, метрах в шестистах, виднелся огромный завал.
– Что здесь случилось? Спросил я, разглядывая груду камней.
– Да хрен бы знал. Грохотнуло тогда сильно. Думал, землетрясение, ан нет. Взорвал кто-то, похоже. Не знаю, в общем. Не спрашивай меня об этом.
– Понял.
Когда мы подъехали к платформе, Алексей нажал на кнопку, и погрузчик стих. Ассенизатор крякнул и вылез с тесного места водителя, сжимая в руках пушку.
– Пойдём, покажу тебе, где выход, а то сам-то, небось, не найдёшь.
По лестнице мы поднялись на дорожку для пешеходов, по ней вышли на платформу и прошли мимо диспетчерской к дверям. Пока мы шли, я краем глаза заглянул в диспетчерскую, просветив её фонариком.
– Трупы ищешь, а, солдат? Думаешь, обманываю тебя? Ещё бы ты так не думал. Все исчезли, всюду крысы, а я выжил. Ты хочешь верь, а хочешь нет, но я тебе правду сказал. Про пушку тоже.
Мы подошли к открытым дверям, и Алексей встал у стены, отодвигаясь с прохода.
– Там на поверхности парковка есть. Вот, возьми.
Алексей пошарил в кармане рукой, достал оттуда чип-ключ и протянул его мне. Я долго смотрел на него, не решаясь брать.
– Чего встал? Бери. Не бойся, в дерьме я его не купал. Чёрный “Армор”. Не смотри так, от отца достался. Он у меня американские тачки любил. Мне лично вообще срать, на чём ездить, хоть на погрузчике, а этот проходимый, надёжный, высокий. Мне он всё равно больше не понадобится. Сядешь и по дороге можешь хоть до центрального ехать. Правда, я бы не советовал.
– Почему?
– Ящериц там много. Если крысы ещё что-то как-то, то ящерицы…с этими справиться труднее. Там вроде как дело к ночи идёт, но я бы не рассчитывал на то, что эти твари спят.
– Ты идёшь?
Алексей мотанул головой так, что щёки затряслись.
– Нет, тут останусь.
Я подозрительно сощурился, глядя на ассенизатора. Он это заметил.
– Слушай, ты солдат, я всё понимаю. У тебя задание есть, честь, долг, патриотизм, всё такое, но я…меня все эти твари до чёртиков пугают. Ладно у меня сейчас пушка есть, а когда патроны кончатся? Не знаю уж, есть ли у неё…да и там, на поверхности…видишь ли, мне там делать нечего. Мы же с тобой оба понимаем, да? Даже если ты и этот твой отряд выживете, меня спасать никто не будет. Вас заберут, это да, но не меня. Так что я тут останусь…в дерьме покопаюсь, хе. Работу свою буду делать. Всё равно кроме неё в жизни у меня больше ни хрена не было.
В общем, помощник из меня никакой, так что ты это, один давай. Один. Успехов тебе. Может и правда докопаетесь вы до того, что случилось. Изменится, может, чего, а если нет…ну и хрен с ним.
– Я поговорю с командованием. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя не оставили.
Алексей крякнул.
– Ну сделай-сделай. Сам знаешь, что хрен там меня заберут, а если и заберут, то пытать будут, вынюхивать. Выяснять что-то. Доведут меня до того, что я под себя ходить начну и слюни пускать. Ты, это, в общем, сержант, не дави на больное. Некуда мне отсюда уже деваться. Не-ку-да. Всё, закрыли тему.
Я долго смотрел на Алексея, потом подошёл к стене, наклонился и провёл пальцем по штукатурке, после чего выпрямился и нарисовал на стене последовательность цифр.
– Рация у тебя есть? Я кивнул в сторону цифр. – Запиши себе. Мы будем на этой частоте. Если вдруг передумаешь, выйди на связь. Может ты и прав, но шанс всегда есть. Если связаться не получится, поднимайся наверх и как только услышишь шум лопастей вертолёта, выбегай наружу и маши руками. Другого шанса не будет.
– Угу, – недовольно промычал Алексей.
– Запиши, – снова сказал я, указав пальцем на стену и переступил порог.
Когда я поднялся по лестнице, то оказался в бункере. Точь таком же однотипном, как и все остальные. Я быстро осмотрел помещения на предмет наличия крыс, следов борьбы или ещё чего-то, что помогло бы пролить свет на происходящее, но ничего не нашёл. Ключи от машины у меня были, а значит, надо ехать – решил я. Чем быстрее доберусь до центрального комплекса, тем быстрее выйду на связь, найду Дага и Майко и, кто его знает, быстрее уберусь с этого острова. Не нравилось мне здесь, ох как не нравилось. Прям нутро противилось этому месту.
Взявшись за вентиль, я открыл дверь и выглянул наружу. Вспоминая жутких ящериц, я выключил фонарик и, ступив за порог, быстро огляделся. Тишина полнейшая. На затянутом тучами небе виднеются огоньки редких звёзд, а перед бункером импровизированная парковка со шлагбаумом. На парковке стоит четыре автомобиля. Армор я заметил сразу. Американский внедорожник, которому уже лет двадцать, не меньше. На первый взгляд даже не ржавый.
Я подошёл к автомобилю, нажал кнопку на брелоке, и джип приветственно моргнул поворотниками. Запрыгнув на водительское сиденье, я положил на соседнее кресло автомат, вставил чип в разъём и нажал на кнопку. Двигатель завёлся с пол-оборота и приятно затарахтел.
Ну, – подумал я, – хоть тут повезло. Переключив рычаг на руле, я сдал назад, вывернул руль, поставил передачу в положение “D” и, набирая скорость, рванул в сторону шлагбаума. Понятное дело, что мне его никто не откроет, а объехать варианта не было. Тяжёлый укреплённый бампер протаранил шлагбаум, и тот с треском разлетелся в клочья.
Я выехал на дорогу и помчался в сторону центрального комплекса. Сам комплекс – устремлённая ввысь башня с куполом наверху, несмотря на тёмное время суток, виден был издалека. На изголовье башни ярко светились проблесковые маячки. Это хорошо. Это значит, что там с энергоснабжением всё в порядке. Понятия не имею, сколько до него ехать, но если на глаз, то не больше десяти километров. Если обойдётся без приключений, доберусь быстро.
Сидя за рулём, я не преминул воспользоваться рацией.
– Даг, Майко, это Рут. Как слышно?
В ответ одни помехи.
– Даг, Майко! Это Рут! Меня слышно?
Снова то же самое.
– Ага, хрен там меня слышно, – прошептал я самому себе, качая головой. – Ну ничего, скоро доберусь до центрального, там и свяжемся.
– Рут? Рут, это ты? Послышалось в наушнике.
Я настолько удивился услышанному, что резко крутанул руль и чуть не въехал в бетонный забор, отделяющий дорогу от обочины. Я вдарил по тормозам, и машина остановилась.
– Даг? Даг, это ты? Вы с Майко? Вы живы?
– Мы…как…вы…но…ты…
– Даг? Даг, слышишь меня?
–…ном…се. Встретимся там!
– Даг? Даг!
Сплошные помехи.
– Чёрт! Выругался я и стукнул кулаком по рулю.
Я ни слова не понял из того, что говорил командир. Ни где они, ни жива ли Майко, или он остался один, ни куда он держит путь. Неважно – подумал я. Нужно действовать согласно плану – сначала в центральный комплекс, а оттуда уже выйду на связь.
Я надавил на педаль газа сильнее обычного, двигатель взревел, и колёса, поймав сцепление с мокрой дорогой, громко засвистели.
Через несколько минут я был у моста, который вёл с одного островка на другой, где как раз-таки располагался центральный комплекс. Опасность я заметил ещё издалека и сбавил скорость. Поперёк моста замерла ящерица. Огромная, толстая. Куда больше тех, которых я видел до этого. По сравнению с той, которую я встретил в тоннеле, эта была просто гигант. Я нажал на тормоз, и внедорожник остановился.
Значит, твари ещё и мутируют по-разному – подумал я, скрипнув зубами. Я положил одну руку на руль сверху, сжал её в кулак и крутанул им, глядя на тварь. Нога была готова вжать педаль газа в пол, вторая рука легла на автомат, хоть я и прекрасно знал, что это мне здесь не поможет, но ничего не мог с собой поделать – привычка.
Путь к комплексу был только один – через мост. Тоннель был завален, а следующая станция была как раз под мостом и то не факт, что я смогу попасть вниз. Я помнил о своей миссии, помнил о том, что Даг жив и Майко наверняка тоже. Помнил, что должен выйти с ними на связь, встретиться и доложить о том, что я узнал. Должен рассказать, что в тоннеле ждёт ассенизатор по имени Алексей, которого мы должны спасти, несмотря на все его заверения о том, что, мол, терять ему нечего, и он останется здесь. Хрен там, Алексей. Если тебя не вызволим, тебя ждёт только смерть, и я бы на твоём месте не был бы так уверен в том, что ты будешь ей рад. Нужно как можно быстрее сделать всё необходимое и свалить с этого долбаного острова. Для первого боевого задания всего случившегося более чем достаточно. Потом ещё месяцами буду просыпаться посреди ночи в холодном поту, видя перед мысленным взором этих мутировавших тварей и зубастых крыс. Их глаза мне по углам будут мерещиться.
Я наклонил голову, буравя врага глазами, почувствовал, как внутри меня всё напружинилось, напряглось, в кровь, словно по заказу, впрыснуло дозу адреналина, я вдавил педаль газа в пол и с пробуксовкой сорвался с места.
Тварь на моё движение никак не отреагировала. Она продолжала стоять на мосту, не двигаясь. Я сжал руль крепче, отпустил автомат и потянулся к ремню безопасности. От столкновения мне явно не поздоровится, так что следовало подумать о собственной жизни. Вряд ли я убью тварь, протаранив её, но я намеревался нанести ей как можно больше урона. Чтобы помучалась. Чтобы страдала. Чтобы, чёрт побери, сдохла!
Стрелка спидометра, подрагивая, добралась до отметки в пятьдесят миль, шестьдесят, подползла к семидесяти. До твари оставалось всего ничего, каких-нибудь пятьсот метров. Продолжая давить тапку в пол, я бешено заорал, готовясь к столкновению. В голове у меня мелькнула мысль, что в этом старом хламье наверняка нет подушек безопасности. Значит, будет больно. Спасёт только ремень и толщина металла здоровенного кузова. Оставалось надеяться на предсказуемость твари и на то, что теория вероятности окажется на моей стороне. Я либо выживу, либо нет. Либо протараню тварь, либо нет, либо…
В самый последний момент тварь напрягла задние лапы, отскочила и, крутанув шипастым хвостом, шибанула им в левый бок автомобиля, выбив стекло. Пришлось зажмуриться, чтобы осколки не попали в глаза. Заднюю часть внедорожника бросило в сторону, машина полетела боком и, подскочив на яме, подпрыгнула и бочкой поскакала по дороге.
Сработали подушки (они здесь всё-таки были), стёкла с громким лязгом разбились и повылетали. Послышался хруст мнущегося металла и скрип механизмов. Машина крутанулась раз, два, три и на четвёртый раз встала на колёса. Я больно стукнулся лбом и баранку и, застонав, поднял голову.
В глазах всё размылось, в ушах стучало сердце, дыхание стало тяжёлым и хриплым. Фары перестали светить, и я, пытаясь согнать пелену с глаз, вглядывался в мутное тёмное пространство перед собой.
Послышались тяжёлые грузные шаги, от которых затрясся мост. Я повернул голову и в разбитом окне увидел ряд уродливых глаз. Схватился за автомат, но было уже поздно. Тварь размахнулась и ударила автомобиль головой. Внедорожник бросило в сторону и развернуло. Теперь сзади меня был металлический забор, а спереди тварь. Глядя на уродливую ящерицу, я потянулся к кнопке запуска двигателя и нажал на неё. Стартер закрутил, но искры не было. Я снова нажал на кнопку, потом ещё раз, а всё это время тварь смотрела на меня.
– Давай же, падла! Заводись! Заводись, сказал!
Двигатель взревел, я нажал на педаль газа, и машина сорвалась с места. Расстояние до твари было небольшим, и удар не нанёс ей особого вреда. Зато меня бросило вперёд, и я снова стукнулся о руль лбом.
Промычав что-то нечленораздельное, я уставился на тварь. Та опустила голову, упёрлась мордой в капот и начала толкать машину. Я надавил на газ, и все четыре колеса бешено закрутились, оставляя на асфальте густые чёрные следы. Запахло жжёной резиной, но всей мощи американского мотора не хватало для того, чтобы противостоять твари. Я орал, как бешеный, вдавливая педаль газа в пол, но это не помогало.
Машина стукнулась задним бампером и встала на месте. Забор – понял я. Нужно было выбираться. Я схватил автомат, потянулся к замку, дёрнул ручку, но дверь плотно впилась в корпус и не хотела открываться.
– Чтоб тебя! Крикнул я.
Наблюдая за моими бессмысленными потугами, тварь отошла на несколько шагов назад, наклонила голову, набычилась и бросилась на меня.
– Чёрт, чёрт, чёрт! Крикнул я и начал пинать дверь ногой, пытаясь выбить её, но это не помогало. В самый последний момент я повернул голову, замер, глядя на несущуюся на меня тварь, а секунду спустя на кузов автомобиля обрушился удар такой силы, что машина перевернулась и, заскочив на забор, легла на крышу. Сила тяжести взяла своё, и внедорожник полетел вниз.
– А-а-а-а-а-а-а-а! Заорал я, глядя через покрытое паутиной маленьких трещинок лобовое стекло. Громко бабахнуло, я ударился головой и потерял сознание.
– Шевелись! Давай, плыви! Ну же! Давай! Спасать тебя никто не будет! Плыви! Шевелись или сдохнешь!
Отец смотрел на меня злобно. Он закричал, махнул указательным пальцем правой руки в воздухе с такой силой, что запросто мог оставить кому-нибудь шишку, если бы кто-то вдруг решил нырнуть ему под руку.
– Давай, Дима! Твою мать, плыви! Плыви!
Я барахтался в грязном вонючем пруду, пытаясь двигать руками и ногами так, чтобы доплыть до берега. Знал, что если не доплыву, отец бросит меня, и я утону. Задохнусь в этой болотине.
– Плыви, Димка! Заорал отец, поднял с земли бутылку пива и сделал два больших глотка. Громко рыгнув, он бросил бутылку в кусты и хлопнул в ладоши.
– Хрена ты встал? Плыви, я сказал! Шевелись или сдохнешь!
Шевелись или сдохнешь!
Я открыл глаза и вынырнул из тьмы небытия в мутную пелену мира. Всё двоилось, вокруг какой-то шум. Почему всё вверх ногами? Почему всё…
Глаза мои широко раскрылись от ужаса, я понял, что мне не хватает воздуха, чтобы дышать.
Нож! Быстро!
Я начал водить руками по телу, непонятно что и как собираясь сделать. Я понимал, что мне нужен нож, но сознание ещё только выплывало из небытия, не отдавая отчёт действиям тела.
Нож! Нож! Давай, Рут! Шевелись или сдохнешь!
Я попытался успокоиться, на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и вспомнил, где у меня нож. Я потянулся к поясу, выхватил его и разрезал ремень. Тело моё упало на крышу автомобиля, уйдя полностью под воду. Я кое-как повернулся в тесном пространстве и вынырнул, сделав глоток сладкого воздуха. Нужно было найти автомат, выбить дверь и как можно скорее убраться отсюда!
В темноте мутной воды я начал выискивать автомат, но не мог его найти. Я задержал дыхание, нырнул и начал шарить по крыше. Автомат лежал чуть позади, ближе к задним сиденьям. Я набросил его на плечо и повернул за спину, после чего снова вынырнул. Вода почти достигла дна. Ещё чуть-чуть и машину полностью затопит. Я понимал, что сейчас я сделаю вдох, и если не выберусь, он будет для меня последним. Пойду ко дну вместе с машиной, а моё тело станет деликатесом для местной фауны.
Я сделал глубокий вдох, выдохнул, снова вдохнул и ушёл с головой под воду. Подплыв к двери, я попытался её открыть, но ничего не вышло. Я оттолкнулся, развернулся, упёрся одной ногой в стойку с пассажирской стороны, схватился рукой за рычаг под сиденьем и пнул дверь. Проскрежетало, но дверь оставалась закрытой. Я пнул её снова, потом зарычал, выпуская изо рта пузыри, и пнул ещё раз. Смятый ломкой бумагой металл поддался, и дверь раскрылась. Я развернулся, выбрался из машины и начал грести руками, устремляясь к поверхности.
Вынырнув из воды, я жадно хватанул ртом воздуха, пытаясь как следует отдышаться. Отплёвываясь и кашляя, я погрёб к берегу острова, на котором находился центральный комплекс. Выбравшись на поверхность, я сделал несколько тяжелых шагов и развалился на спине, коснувшись затылком холодного песка. Над головой тёмное небо, звёзды и луна, от остывающего костюма поднимается пар.
На голову надавило и в висках застучало. В глазах снова помутнело, и я почувствовал, как мне сжало горло. Что-то было не так. С трудом сев, я понял, что погано себя чувствую. По телу слабость, мышцы ноют, а с левой стороны лица онемела челюсть. Всё это, конечно, могло быть последствием погружения под воду или недостатка активности при высокой дозе адреналина, но скорее всего тут было что-то другое. Вероятно, я сильно ударился головой, когда машина коснулась воды. Сотрясение мозга? Тогда почему сводит мышцы?
Я качнул головой, наклонил её сначала налево – стало очень больно, потом направо – вроде полегче, но боль никуда не делась. Я прислонил руку к шее слева и тут же почувствовал острую, рвущую боль, как будто в шею вставили сверло и прокрутили.
– А-а-а-а, чёрт! Ругнулся я. От места прикосновения по нервным окончаниям пронеслась волна боли.
Я посмотрел на свои пальцы, но не увидел крови. Снова потянувшись рукой к шее, я осторожно коснулся пальцами того же самого места, но чуть ниже. По ощущениям ничего. Только немного опухло. Я начал медленно подбираться пальцами к источнику боли, и снова шею прожгло так, что мне пришлось одёрнуть руку. Тело напряглось от боли и задрожало. Я понятия не имел, что со мной происходит, и не знал, что с этим делать. Пока всё было нормально, и я решил оставить инъектор с раствором Кудрина на потом, пока мне не станет хуже. Инъектор у меня всё-таки один и предназначен на околосмертельный случай, а я пока не чувствовал смертельной опасности.
Сейчас мне предстояло самое сложное. Нужно было подняться наверх по мокрым скалам, с которых запросто можно было соскользнуть и сломать себе что-нибудь или и вовсе разбить голову. Не сама лучшая идея – подумалось мне, но был ли у меня выбор?
Я встал на ноги, отряхнулся от песка, поднял автомат, щёлкнул кнопкой фонарика и понял, что тот не работает. Ну вот, а говорили, что не подведёт. Я постучал по фонарику, но к результату это не привело. Махнув на это рукой, я достал химсвет, сломал его и встряхнул. Палочка засветилась, освещая пространство под ногами. Не то чтобы панацея, но сойдёт.
Пройдя по берегу с одной стороны в другую, я понял, что осуществить задуманное не так-то просто. Склоны были крутые, тропы не было вообще нигде, и лучший участок для того, чтобы попытаться забраться наверх, располагался рядом с местом, где я выбрался на берег. Нужно было подняться наверх по камням над широким гротом. Если удастся зацепиться за выступы, я смогу забраться на уступ, а там склон уже не такой крутой и виднеется тропка. Видимо, сотрудники комплекса иногда спускались, чтобы полюбоваться открывающимся видом и побыть наедине с собой.
Самым трудным было то же, что и всегда – начать. Я подобрался к гроту, подошёл к камням и прыгнул. Пальцы зацепились за мокрую поверхность, едва не соскользнув. Я ругнулся, подтянулся и схватился за выступ. Прижал ноги к камням – ботинки начали скользить, но я поставил подошвы перпендикулярно камню, и они впились в него тоненькими шипами. Не альпинистские кошки, конечно, но лучше, чем ничего.
Я начал забираться всё выше и выше, потом прыгнул и схватился за уступ над гротом. Чтобы подняться дальше, я должен был проползти чуть левее и подняться с другого края. Я бы и начал, собственно, оттуда, если бы там было где подняться. Я пододвинул руку левее, потом ещё левее, и вдруг ноги у меня соскользнули, но я удержался.
Без паники, Рут, без паники – сказал я себе.
Я посмотрел налево – тянуться до уступа было далеко, но мне нужно было это сделать. Я раскачался, оттолкнулся и прыгнул. Схватился за уступ, пальцы соскользнули, и я с криком полетел вниз. Плюхнувшись в воду, я выронил химсвет и, поднимаясь на ноги, почувствовал, как снова жжёт шею.
Свет отлетел внутрь грота, и я, ругаясь и матерясь, пошёл за ним. Подняв палочку и осветив пространство, я на мгновение замер. Во тьме я различил вырезанную в камне, уводящую наверх лестницу, рядом с которой стояли вбитые в камень колышки с импровизированным заборчиком в виде толстой верёвки, натянутой между этими колышками. От дуновений залетающего в грот ветра верёвка покачивалась.
– Это ещё что? Прошептал я, поднимая свет над головой.
Внутри грота виднелся причал, у которого стоял катер и водный мотоцикл. Я пошёл вперёд, расталкивая ногами воду, которая доходила мне до пояса. Когда добрался до лестницы, бросил на камни химсвет, поставил руки и подтянулся. Далось мне это с трудом. Шея пульсировала болью, а мышцы ослабли. Кажется, у меня поднялась температура.
Я выпрямился, взял в руки светящуюся трубку и начал подниматься. Когда оказался над причалом, то просветил, насколько мог, катер и мотоцикл, потом повернулся и увидел теряющийся во мраке проход. Автомат висел за спиной, нож на поясе. Видно хреново, но идти можно. Если в пещерах кто и встретится, то только крысы, а с ними я уж как-нибудь разберусь.
Ненавижу крыс!
Я шёл по пещере, вслушиваясь в завывания ветра до тех пор, пока не стало совсем тихо. Я думал, что ход выведет меня наверх или через пещеры я найду способ подняться выше, но всё оказалось иначе. Я упёрся в незаметную, укрытую камуфляжной сеткой дверь в узком каменистом проходе. Рядом с дверью прятался кодовый замок. Проблема была лишь в том, что кода я не знал.
Я обошёл пещеру вдоль и поперёк, пока не понял, что ответа здесь не найду. Я подумал, что наилучшим решением будет вернуться к причалу и попробовать отыскать ключ от катера или водного мотоцикла. Прыгну на них и поплыву, пока не найду место, где можно безопасно подняться. Если не найду ключи, то отдохну в пещере. Здесь вроде бы тихо и никого нет. Ни крыс, ни ящериц. Всё равно взбираться ночью по скользким камням равно самоубийству.
Зараза, как же болит шея.
Я обыскал пристань, катер и мотоцикл, но ничего не нашёл. Ключей не было, каких-то подсказок тоже. Даже малейшего указания на то, где я оказался, отыскать не удалось. Я забрался в катер и решил устроиться на мягких кожаных сиденьях. Так оно всяко лучше, чем ночевать на камнях. Я отложил автомат в сторону и осторожно коснулся шеи. Всё оказалось хуже, чем я предполагал. Шея сильно опухла и, кажется, из опухоли начал сочиться гной. Значит, придётся применить инъектор. Я достал устройство, поднёс его к шее и приготовился к тому, что могу от боли потерять сознание. Укол нужно было поставить прямо в очаг воспаления, а я к нему даже прикоснуться не мог, что будет, когда туда войдёт игла и впрыснется лекарство? Как бы там ни было, жить мне хотелось больше, чем думать о последствиях, поэтому я был готов перетерпеть всё что угодно.
Я сделал глубокий вдох, воткнул инъектор в опухоль и нажал на курок. Тонкая игла выскочила наружу, и доза спасительного лекарства потекла по венам. Я заорал как резаный, выронил инъектор и рухнул на спинку сиденья без сознания.
Когда я очнулся, было по-прежнему темно. Голова трещала, к горлу подступила тошнота, а во рту сухость. Помычав от боли, я выпрямился и двинул шеей. Вроде бы полегчало. Я встал на ноги и увидел, что в катере не до конца закрыт бардачок. Не знаю уж, как я сразу этого не заметил. Совсем, что ли, боль голову вскружила? Я взял светящуюся палочку, подошёл поближе и просветил то, что было внутри, а внутри лежала написанная на бумаге записка и очки Лебедева. Долго не думая, я устроился на сиденье и надел очки.
Я шёл по тускло освещённому коридору, шаги отскакивали от стен громким эхом. Остановился у дверей, подождал, пока створы разъедутся в стороны, и переступил порог. Я оказался в большом просторном зале, в котором к потолку тянулись наполненные формалином резервуары, в которых плавали ящерицы, крысы и люди.
– Это всё было ошибкой! Большой ошибкой! Воскликнул я. – Мы должны были помешать этому, должны были прекратить, когда это ещё можно было сделать!
Я подошёл к одному из резервуаров и положил руки на поручни, наблюдая за тем, как плывут кверху пузырьки и лопаются рядом с клыкастой мордой ящерицы.
– Рубинштейну нужно больше! Он изначально планировал эти эксперименты, а ты поверил ему! Поверил! Все эти лозунги и убеждения оказались ложью! Во благо науки и всего человечества! Большей лжи я в своей жизни ещё не слышал!
Подняв правую руку, я поправил очки на переносице и протёр глаза.
– Я должен был это предусмотреть, но теперь…теперь у меня нет выбора.
Я поднял глаза и положил руку на резервуар.
– Я всё исправлю!
Стукнув кулаком по стеклу, я отошёл от резервуара и пошёл по залу. Оказавшись у дверей, я снова подождал, пока они откроются, и вышел в коридор. Здесь не было ничего, кроме ещё одной двери. Я подошёл к двери, прикоснулся пальцами к панели и ввёл код: 259412. Магнитный замок на двери отскочил в сторону, выпуская меня наружу.
Хорошо, что Рубинштейн не знает, что мы задумали, иначе бы отправил нас под трибунал! И это в лучшем случае! В худшем мы стали бы подопытными для собственных экспериментов! Но теперь я не дам ему шанса, нет! Он не сможет ничего сделать, не сможет найти меня!
Я прошёл по пещере и вышел к причалу. Спустился вниз и запрыгнул в катер.
– Мальта, любимая, это сообщение для тебя. Момент настал. Ты знаешь, что делать. Они будут искать меня и однажды…однажды найдут. Тебе известно, почему я не могу отправиться с тобой. Мне больно это признавать, но мы оба знали, к чему это приведёт. Знали, на что шли и теперь пришло время действовать. Эксперимент вышел из-под контроля, и кто-то должен остановить Рубинштейна. Если Герхардт получит в распоряжение мои записи или память, или меня самого, то человечеству настанет конец! Я уничтожу все данные эксперимента Р-9, и Рубинштейн потеряет возможность творить эти зверства, но сам я вынужден исчезнуть. Прошу, не пытайся искать меня и сделай всё так, как мы договаривались. Ключ от катера где обычно. Уезжай, Мальта. Уезжай и знай, что я…я люблю тебя.
Воспоминание кончилось.
Я стянул с себя гидрогелиевые очки и какое-то время сидел, глядя в пустоту и размышляя об увиденном, потом положил устройство обратно в бардачок и закрыл его. Значит, всё именно так, как я предполагал. Запись принадлежала Молотову, и он заявлял, что собирается уничтожить данные эксперимента. Разумеется, Рубинштейну не мог допустить, чтобы он сделал это, так как он вложил в это огромные деньги, а для таких, как Рубинштейн…особенно если вспомнить, что он немец, это равносильно предательству. В общем-то, это и есть предательство. Если Молотов осуществил задуманное и скрылся, это одно дело, но если Рубинштейн добрался до него…
Кто такая Мальта и раз катер ещё здесь, почему она не последовала совету Молотова? Может, она прячется где-то рядом? Всё больше вопросов и всё меньше ответов.
Я встал и пошатнулся. Мне всё ещё было плохо. Теперь я знал код от двери в пещере, а потому направился прямиком туда. То, что я видел в воспоминании – огромные резервуары, аквариумы с подопытными образцами, на которых ставили эксперименты. Ящерицы…крысы…даже растения, а ещё люди. Рубинштейн опустился до экспериментов над людьми и всё это происходит при поддержке правительства за нашими спинами. Вот куда идут наши налоги. На эксперименты и войну. Почему никто с этим ничего не делает? Где все те, кто вопит патриотические кричалки во всё горло? Почему они бездействуют? Почему эти вечно жрущие мрази, которые не считаются с жертвами и считают нас за скот, до сих пор не получили по заслугам?!
Успокойся, Рут. Успокойся. Это не твоё дело. Ты просто солдат и прямо сейчас тебе нужно выяснить, что произошло на этом острове и отправиться домой. Домой, Рут. Вернёшься обратно, отдохнёшь как следует и…
…и что потом? Снова в бой, разгребать оставленное Рубинштейном и ему подобными дерьмо, рискуя собственной жизнью?
Ты на это подписывался! Знал, на что шёл! Знал, что придётся поступать таким образом!
Рубинштейн мразь!
Ты просто солдат, возьми себя в руки!
Я схватился за голову и заорал.
Хватит! Хватит…
В последнее время я всё чаще признавался себе, что армия на самом-то деле представляет собой совсем не то, что я ожидал увидеть и что честных людей буквально давят, а потом приходят те, кто продвигает парадигму правительства и несёт в общество разукрашенные западными специалистами видеоролики с призывом к лучшему, безопасному будущему, где мы всегда побеждаем любого врага.
Я знал, что Великая Россия сможет победить и победит любого, кто встанет на её пути, с этим спорить и уж тем более отрицать было невозможно, но что делать, когда враг не снаружи, а внутри? Что делать, когда ты направляешь оружие не в ту сторону, под громкие хлопки в ладоши тех, кто смеётся за твоей спиной, загребая в карманы огромные состояния, пропитывая пропагандой патриотизма население и всех тех, кто сделал свой выбор? Тех, кто, как и я, надеясь на лучшее светлое будущее, вступил в ряды армии и посветил жизнь борьбе со злом. С тем, что, как нам говорили, есть зло.
– Прекращай…– прошептал я вслух. – Армия дала тебе всё…дала тебе крышу над головой. Дала тебе пропитание. В конце концов, жалованье, которое ты получаешь…на которое можешь жить…она дала тебе цель в жизни. Возьми себя в руки, Рут. Чёрт побери, возьми себя в руки!
Я выпрямился и выбросил все мысли из головы. Так, как учили – сосредоточиться на цели и идти вперёд до победного.
Я прошёл под каменным сводом, пробрался по пещерным тоннелям, подошёл к спрятанной двери и ввёл шестизначный код, как в воспоминании, надеясь на то, что это сработает. Замок отскочил, дверь открылась, и я, отодвинув камуфляжную сетку, переступил порог секретного убежища Молотова.
[1] ОСН – Отряд Специального Назначения.
Глава 4
Убежище работало на аварийном генераторе. Я шёл по коридору, а с пола на меня светили красные лампы. Несмотря на инъекцию, мне становилось хуже. Я прошёл через коридор, потом через зал с опытными образцами и вышел в маленькую комнатку с центральным компьютером. В комнате стояли лабораторные столы, висели интерактивные доски, а со стены на меня смотрел экран проектора.
Я подошёл к столу и положил на него руки, опустив голову. Светящаяся палочка выпала из рук, изо рта ниточкой протянулась слюна. Я понятия не имел, что со мной происходит, но, кажется, каким-то непостижимым образом я поймал мутаген. Возможно, из воды, возможно, на слизистые оболочки попала кровь ящерицы-мутанта или же всему виной были чёртовы крысы. Любую другую инфекцию инъекция бы смогла победить. Я чувствовал, как слабею, как путаются мысли, как мышцы сковывает судорогами. Видел, как туманится зрение, и окружение начинает расплываться перед глазами. Будто бы меня отравили сильнодействующим ядом, противоядия от которого у меня не было.
Я оттолкнулся от стола, чтобы подойти к панели, сделал несколько шагов и, хватаясь за всё руками, упал. С лабораторных столов на пол посыпались инструменты, пробирки и колбы. Одна из них разбилась. Перевернувшись на спину, я раскинул руки в стороны.
– Шевелись, Рут…шевелись или сдохнешь…– прошептал я вслух, вспоминая лицо отца.
Я терпеть не мог своего отца. Ненавидел его. Мне думалось, что я начал ненавидеть его ещё раньше, чем узнал, что такое ненависть, и выучил это слово. Я ненавидел его до того, как умерла мать, а после её смерти стал ненавидеть ещё больше. Моя ненависть стала к нему ещё сильнее, если это вообще было возможно, после того, как однажды утром сестра оставила нас. Я её не винил. Ни одна нормальная, уважающая себя женщина не сможет жить так, как жили мы. С тех пор она ни разу не выходила на связь. Мне только оставалось надеяться, что её жизнь стала лучше.
В том, что Линда нас бросила, как и в том, что умерла мать, отец винил меня. Он бил меня. Порой оставлял одного дома неделями без еды, а потом возвращался и вёл себя так, как ни в чём не бывало. Будто ничего не произошло. Как ты, Дим? Не проголодался? Спрашивал он, а я отвечал, что всё хорошо. Тогда я понял, что убью его. Просто проснусь однажды ночью и перережу ему горло.
Но я продолжал жить. Я рос и когда вырос, бросил его. Странно не это, а то, что сейчас, лёжа на полу заброшенной лаборатории на этом проклятом острове, я вспоминаю не лучшие моменты своей жизни, а отца. То, как я его ненавидел. То, как он ненавидел меня. Эта боль, эта ненависть заставляет вскипать кровь в моих жилах.
Шевелись или сдохнешь, Дима! Шевелись! Никто не будет тебя спасать! Крикнул отец.
Я ушёл с головой под воду, передо мной мелькали пузыри, вздымающиеся от пустых и бессмысленных бултыханий моих слабых конечностей. Я кричал. Никто не слышал моего крика, но я кричал. Всегда. И всегда тонул. Пока не научился плавать.
Шевелись или сдохнешь!
Пока не научился держать эмоции под контролем, что бы ни случилось.
Давай, Дима! Плыви! Плыви-и-и!
Пока не научился бороться.
В груди у меня вспыхнуло пламя, я открыл глаза и, собрав волю в кулак, поднялся на ноги. Меня шатало, я плохо видел, но стоял. Я подошёл к панели и нажал единственную кнопку, которую мне показалось правильным нажать. В комнате загорелся слабый свет, на экране появились помехи, и я увидел на цифровой видеозаписи учёного с проседью в волосах. На его длинном горбатом носу сидели очки, на плечи накинут белый халат. Я понял, что это Молотов.
– Мальта, если ты слышишь это сообщение, то меня здесь уже нет. Ты знаешь, что я сделал, и знаешь, что я не мог поступить иначе. Рубинштейн и его солдаты уже ищут меня. Не думаю, что у меня был выбор. Все свои знания об этом ужасном эксперименте и записи я забрал с собой. Ты должна покинуть убежище немедленно! Я дал тебе все инструкции. Когда прибудешь на место, тебя встретят и дадут шанс начать новую жизнь. Прости меня, Мальта, что всё вышло именно так.
Изображение исчезло. Я ещё какое-то время пялился на чёрный экран, а потом понял, что это, кажется, конец. Мне срочно нужно было записать то, что я узнал, на тот случай, если Дагу и Майко каким-то чудом удастся отыскать моё тело. Они должны знать, что здесь произошло. Пусть известно мне немного, но это лучше, чем ничего. Надеюсь, это поможет командованию принять верное решение. К тому же я должен сообщить им про ассенизатора. Не знаю, станут ли они его спасать. Скорее всего, нет. Тем более, что если меня не станет, я не смогу за него поручиться, но если я расскажу о нём, у него есть небольшой шанс выжить, пусть и ему устроят самый жёсткий допрос из возможных, ещё и с пристрастием. Главное, что он будет жить.
У меня не было гидрогелиевых очков, но я всё ещё мог писать. Мне нужна была ручка и листок, или хотя бы карандаш, и то, на чём можно набросать пару строк. Я огляделся в поисках подходящих предметов, но ничего не нашёл. В помещении был ещё один закрытый дверью проход, и я тяжёлыми шагами направился к нему.
Когда я подошёл к дверям, створы пишкнули и разъехались в стороны. Я оказался в маленькой, по-спартански обставленной комнате. Здесь был стол, стул, лампа, кровать и шкаф для вещей. Всё. Я сразу понял, что это была комната Молотова. Меня это обрадовало, потому что он учёный, а все учёные много пишут и, как водится, на бумаге.
Я увидел на столе разбросанные пустые листки и карандаш. Отлично – подумал я. То, что нужно. Я подошёл к стулу, взялся за спинку рукой, чтобы отодвинуть его и сесть, как вдруг замер. На полу, чуть в стороне лежал труп. Это была женщина. Она была одета не так, как сотрудники комплекса. На ней была короткая кожаная куртка, белая футболка, обтягивающие синие джинсы и летние кеды. Ни побоев, ни следов крови, ни гильз от пуль, ничего. Выглядело это так, будто женщина просто упала и уснула мёртвым сном.
Я с трудом наклонился и сел на корточки. На всякий случай приложил руку к шее женщины, чтобы прощупать пульс, но ещё до того, как коснулся кожи руками, остановился. В шее торчали три маленьких иголочки. Я осторожно выдернул одну и повертел в руках, разглядывая. Это были ящерицы. Их шипастые, утыканные иголками хвосты. Видимо, одна из них каким-то образом добралась до женщины и убила её, когда та пыталась сбежать.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто передо мной. Подруга Молотова. Мальта. Кто ещё имел доступ в убежище? Теперь понятно, почему катер на месте. У неё не получилось до него добраться.
Я выпрямился, и рана на шее заныла. Вспомнив, зачем я здесь, я было решил вернуться к столу, взять листок, карандаш и оставить записку, как вдруг заметил ещё одну деталь. Над телом, в стене, на уровне груди, торчал маленький сейф. Дверца его была чуть приоткрыта. Я не заметил его, потому что он был сразу за шкафом. Я подошёл к стене, осторожно расставив ноги, чтобы не наступить на тело, открыл дверцу и заглянул внутрь. Внутри, кроме маленького круглого алюминиевого шарика со светящимися оранжевыми прожилками, ничего не было. Я взял шарик в руку и почувствовал, как он вибрирует. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, как переливается свет внутри него.
Было в сейфе кое-что ещё. Записка. Сразу я её не заметил, потому что шарик лежал на ней. Я взял листочек и посмотрел на него. Там было написано всего одно предложение: Уничтожь его.
Почерк был кривым, буквы скакали, как будто кто-то писал в спешке. Продолжая сжимать шарик в руке, я подошёл к столу, сел, взял карандаш и начал писать.
Когда я закончил, то вернулся в соседнюю комнату. Шаркающими, заплетающимися шагами я подошёл к центральной панели и почувствовал, как шарик в руке начинает вибрировать сильнее. Я посмотрел на него и увидел, что через тоненькие прожилки изнутри наружу льётся яркий свет. Свет то сжимался, то разжимался пульсируя.
Я хмыкнул, двинул рукой, и свечение стало тусклее, потом опустил руку, и оно стало сильнее. Я не мог понять ни что это за устройство, ни что оно делает. Я сделал шаг в сторону, и устройство запульсировало сильнее. Тут я понял, что все эти искажения начались тогда, когда я подобрался к панели. Значит то, что вызывало движение света, находилось где-то на ней или внутри неё.
Я вытянул руку с шариком и пошёл вдоль панели, наблюдая за светом. В один момент, когда шарик начал дрожать так сильно, что чуть не выпрыгнул у меня из руки, я остановился и пригляделся к панели. На уровне глаз я заметил одну маленькую затёртую кнопку, которая незаметно терялась среди других, как что-то ненужное. Что-то такое, на что никто не обращает внимания. Я нажал на кнопку, и в панели, тихонько хрустнув, открылась секретная полость, внутри которой обнаружился рычаг. Я потянулся рукой и опустил рычаг вниз. Пол под ногами начал разъезжаться, и я отскочил в сторону.
Через минуту в полу образовался маленький проход, внутри которого была лестница. Лестница уводила куда-то вниз, теряясь во тьме. Я нащупал глазами светящуюся палочку, которую выронил, когда оказался внутри, поднял её с пола и начал спуск, продолжая сжимать в ладони пульсирующий светящийся шарик.
Ступени вывели меня в вырезанный в камне тоннель. Тоннель был настолько низким и узким, что мне пришлось пригнуть голову и сжать плечи. Я шёл в неизвестность, едва переставляя онемевающие ноги. Несмотря на вспыхнувшее в груди пламя, инфекция брала своё, и сил становилось всё меньше. Я находился всего в нескольких шагах от смерти, но терять мне было нечего. Обо всём, что я обнаружил, я написал, и теперь вперёд меня гнало простое человеческое любопытство.
Когда тоннель кончился, я оказался в большом просторном зале. По потолку блестящими ручьями струилась вода, на пол сыпались редкие капли. Я понял, что нахожусь под водой, но это меня интересовало мало, пусть даже потолок обрушится и меня смоет бурным потоком воды. Было в этой пещере кое-что, что приковало моё взгляд. Маленькая панель размером с прикроватную тумбу, от которой толстым шнуром тянулись переплетённые между собой провода к небольшой, едва больше человеческого роста, овальной арке.
Шар у меня руке засиял очень ярко, и от него начало исходить тепло. Я подошёл к панели и увидел специальную круглую выемку ровно под такой шарик, какой я сжимал в руке. Я вытянул руку, раскрыл ладонь, и шар будто магнитом затянуло в полость.
Как только шарик коснулся полости, панель включилась, замелькала разноцветные огоньками, по толстому канату проводов волной пронёсся свет, и арка засияла.
– Какого…чёрта…– прошептал я, едва шевеля губами. Я стоял посреди пещеры и глядел на открывшийся в арке портал. Передо мной, поигрывая яркими лучами, искривлялось пространство.
Я долго не мог сдвинуться с места, потом сделал несколько шагов к арке и вгляделся в то, что видел. Это выглядело так, будто бы я смотрел на бурлящее кипятком густое желе, сквозь которое просматривались размывающиеся мутные стены пещеры. Я понятия не имел, что происходит, но в груди у меня взыграл холод. Какие бы эксперименты не проводили на этом острове, здесь явно было что-то пострашнее, чем ящерицы-переростки и крысы-мутанты.
Рана на шее вспыхнула болью, и я громко вскрикнул. В глазах у меня побелело, ноги подогнулись, и я упал на колени.
Подняв голову, я глядел в размывающееся пространство и ощущал, как из последних сил бьётся моё сердце. Решение я принял быстро. Сказать по правде, моментально. Я вскочил и с криком ринулся в портал.
Сначала не было ничего. Я будто оказался в чёрном вакууме, потом вокруг меня начали размываться яркие полосы, оставляя после себя вытянутые разноцветные росчерки. Полосы собрались вместе, образовывая своего рода яркий светящийся тоннель, через который я летел на огромной скорости. Я стоял, но при этом чувствовал, что нахожусь в движении.
Полёт прекратился, и я понял, что стою на большом, вылизанном ветром камне, а вокруг меня высятся рваные скалы и покатые вершины гор. В воздухе кружат потоки песка, небо затянуто из-за разыгравшейся бури. Я поднял руку и прислонил её к бровям, закрываясь от бьющей по глазам мелкой крошки, пытаясь осознать произошедшее. Портал за моей спиной исчез, как будто ничего и не было. Я понятия не имел ни где я оказался, ни что делать дальше. Я спрыгнул вниз и, выбрав направление, начал прорываться сквозь бурю шаг за шагом.
Не знаю, сколько прошло времени, наверное, минут пять или десять. Я спустился по склону и пошёл заметённой песком тропой в неизвестность, ориентируясь наугад, доверяя лишь собственному чутью. Таким образом я добрёл до открытого плато и разглядел на холме впереди одинокую башню. Долго не думая, я направился прямиком к ней. Проблема была в том, что она стояла слишком высоко, а сил у меня почти не осталось. Когда я уже почти добрался до цели, то понял, что всё, это конец. Упав на колени, я явственно ощутил, как у меня пульсирует рана. Я чувствовал, как выделяется гной, как набухли и посинели вены, как воспаление продолжает жечь напалмом моё тело.
Не выдержав, я упал лицом в песок и положил голову на бок. Хреново – подумал я. Умереть на первом же задании от инфекции. Я так и не понял, откуда она взялась. Был ли теперь смысл гадать?
Я сделал тяжёлый вдох и почувствовал, как силы покидают меня. В ушах зашуршало, словно в неисправном радиоприёмнике, перед глазами снова лицо отца. Он что-то говорит мне, спрашивает…нет, это не отец…это…Молотов?
Я закрыл глаза, и сознание провалилось во тьму.
Очнувшись, я уставился в серый потолок. Пока глаза транслировали происходящее, мозг выплывал наружу из долгого сна. Я понял, что жив. Собрался сесть и ощутил боль по всему телу.
– Осторожно! Вы перенесли тяжелейшее отравление!
Я послушался совета и опустился обратно. Повернул голову. Передо мной стоял никто иной, как Молотов, ведущий учёный проекта Р-9 исследовательского центра “Север”.
– Молотов? Аркадий Борисович Молотов? Спросил я.
Учёный ничего не ответил. Он стоял у чугунного котла и мешал содержимое гнутой поварёшкой. Пахло едой.
– Как…как я здесь оказался? Где я? Спросил я.
– О, я думал на этот вопрос вы ответите сами. Я и представить не мог, что кто-то ещё прошёл через портал. Кроме меня устройства больше ни у кого не было. Вы же не могли…нет, не могли. Что вы помните о том, что было до того, как вы оказались здесь?
Я снова предпринял попытку сесть. С трудом, но у меня получилось. Я повернулся спиной к стене и облокотился на неё. Теперь я мог видеть Молотова, не поворачивая голову и не напрягая шею.
– Шар. Внутри него был свет…, и он…он пульсировал. Сжимался и разжимался. С помощью него я попал сюда.
– Шар? Подождите, неужели вы имеете в виду…
Молотов отвлёкся от перемешивания котла и уставился на пол перед собой. Нахмурился.
– Я нашёл его в сейфе. Не знаю, что это за штука, но…
– Вы нашли его в…– перебил меня Молотов, –…постойте, вы сказали в сейфе? Молотов замер, отпустил поварёшку, и та свалилась в булькающий котёл. Он отвернулся, подошёл к окну и уставился в него, хоть и сквозь мутную, натянутую на потрескавшуюся раму плёнку ничего не было видно.
– Это значит…значит, что Мальта…
Молотов резко повернулся и подошёл ко мне.
– Говорите же. Она жива? Мальта жива?
Я покачал головой.
– Мертва.
Молотов несколько секунд смотрел на меня, потом поправил очки, моргнул и выпрямился.
– Значит, Мальта…она…она не смогла. Теперь нет никакой надежды на то, что устройство будет уничтожено. Что же вы наделали…что же вы наделали!
Молотов вцепился в меня взглядом, потом отошёл к стене, поставил на неё руку, другой рукой потянулся к глазам под очками.
– Мальта, она…м-м…дайте мне минуту, я должен…должен переосмыслить услышанное…– тихо сказал он, потом закашлялся, прикрывая рот рукавом.
Я промолчал.
– Как…как она умерла? Просипел Молотов, когда приступ кашля минул.
– Я нашёл тело в вашем кабинете. В шее у неё торчали иглы, я думаю…
– Ящерицы Яккари…
– Что?
– Ящерицы.
Молотов повернулся ко мне.
– Мы перенесли их на Землю отсюда, чтобы проводить эксперименты.
– Чтобы превратить в мутировавших тварей?
Молотов замахал пальцем у лица и помотал головой.
– Конечно же нет! Всё должно было быть не так!
– Но именно так получилось.
Я поднёс руку к шее и осторожно коснулся её. Как бы странно это ни было, на коже не было ничего, кроме маленькой кровавой корочки.
– Как вам удалось спасти меня? Я вколол себе инъекцию с раствором Кудрина, и это не помогло, но сейчас…что вы сделали? Спросил я, глядя на учёного.
– Я дал вам образец Р-9.
– Образец?
– Вы были при смерти, и если бы я этого не сделал, вы бы умерли.
– Что-что вы мне дали?
– М-м…своего рода…как бы это сказать…
– Аркадий Молотов, я военный. Говорите, как есть.
– Это мутаген, который…
– Что?! Воскликнул я и вскочил с кровати. Меня качнуло в одну сторону, потом в другую, в глазах задвоилось, в ушах зазвенело, я налетел на маленький прикроватный столик, вытянул руки и начал хвататься за всё подряд, чтобы не упасть.
– Тише, тише! Сказал Молотов и, поймав меня за руки, усадил обратно. – Я же говорил, что вам пока нельзя…
– Вы дали мне мутаген?!
– Вы всё не так поняли! Я дал вам не тот мутаген, который являлся причиной наблюдаемых вами на острове мутаций. То есть не совсем тот.
– Не совсем тот? Чёрт побери, вы можете сказать нормально, что вы мне дали?
– М-м…– Молотов прижал руку к губам и посмотрел на пол, размышляя.
– Скажем так, с вами ничего не случится. Доза слишком мала. Побочные эффекты…хм-м…возможно усиление рефлексов, ускоренный метаболизм. Вы можете начать острее слышать, лучше видеть и что-то подобное, но ничего больше. Последствия для вас будут совсем незначительными. Я довёл образцы до ума, и если бы я сделал это тогда, если бы…
Молотов наморщил лоб, побледнел, потом раскраснелся и, хватая ртом воздух, зашёлся в приступе кашля.
– Вы в порядке? Спросил я.
– Я…кху-кху…сейчас я…кхе-кхе…да что ты будешь делать…кхм-кхм…
Молотов поднёс кулак ко рту, подвигал головой и прочистил горло.
– Вы были серьёзно отравлены. Яд ящериц Яккари смертелен для нашего вида, так что вам очень повезло, что вы оказались здесь, как бы абсурдно это не звучало. На вашу удачу, у меня как раз был с собой единственный образец Р-9.
Молотов снова подошёл к окну, взял что-то с подоконника и подошёл ко мне.
– Вот, взгляните.
Учёный протянул мне маленькую иголочку, коими было утыкано тело ящериц Яккари.
– Я извлёк её из вашей шеи. Она отравила ваше тело. Представьте себе, одна такая игла способна убить человека. Взрослый, окрепший организм. Малая доза яда и наступает смерть.
Я осмотрел иголку с разных сторон и вернул её учёному. Я и представить себе не мог, что эта штуковина торчала у меня в шее. Более того, я понятия не имел, когда успел её поймать. Тогда, на мосту? Прежде, чем упасть в воду? Почему тогда я ничего не почувствовал?
Учёный бросил иглу на пол, где скопилась маленькая кучка мусора.
– Яд содержится на самом кончике и моментально всасывается в кровь. Если этого не происходит в течение минуты, игла становится безобидной.
– Что произошло на острове? Спросил я и впился глазами в учёного.
– За этим вы здесь?
– По-вашему, я могу быть здесь за чем-то ещё?
– Хм-м…разве не за тем, чтобы убить меня?
– Если вы так считаете, тогда зачем спасли меня?
Молотов промолчал.
– Насколько мне известно, убить вас хочет Рубинштейн, а он пока не имеет власти над силовыми структурами. Приказа убить вас у меня нет.
– Но есть приказ отыскать, не так ли?
– Думаете, вокруг вас весь мир вертится?
– О, ну что вы! Очень надеюсь, что нет.
– Тогда разбирайтесь с Рубинштейном.
– Как ваше имя?
– Зовите меня Рут. Сержант Рут, – ответил я.
– Что ж, сержант Рут. Вы должны кое-что знать. Рубинштейн уже давно контролирует все структуры внутри нашего с вами государства. Думаете, приказы вам отдаёт не он?
Я открыл было рот, чтобы опровергнуть провокационный вопрос Молотова и высказать ему всё, что я думаю о его заявлениях и Рубинштейне, но не успел. Вернее, не захотел. Внутри меня заёрзало что-то ледяное и склизкое, а в затылке будто бы зачесалось.
А что, если Молотов прав?
– Его жажда власти не даст ему покоя, пока он не окажется на самой верхушке, а тогда никакие другие политики в мире не смогут его остановить, а силовые структуры будут у него в кармане. Все будут подчиняться ему и только ему. Если это произойдёт, миру придёт конец!
– Может, вы и правы, – заявил я спустя минуту активных размышлений. – Но какое это имеет отношение к делу? Если вам станет легче, то знайте, я ненавижу Рубинштейна. Чёртов немец. Ему здесь не место.
Молотов усмехнулся, потом посмотрел на котёл, и глаза его расширились.
– Ох, совсем забыл!
Учёный подскочил к котлу и начал мешать варево поварёшкой.
– Что вы варите? Хвосты ящериц Яккари?
– Между прочим, в юности я был поваром и весьма неплохим.
– Как скажете.
Я попытался встать, и на этот раз у меня получилось. Ноги и руки будто затвердели, и меня ещё пошатывало, но в целом я уже мог стоять.
– Долго это продлится? Спросил я, обращаясь к Молотову.
– Нет. При вашей и без того высокой регенерации меньше чем через сутки вы будете на ногах.
– У меня столько нет. Спасибо, что подлатали меня, но мне нужно вернуться обратно. Но прежде – я вытянул перед собой руку и указал пальцем на Молотова – вы расскажете мне обо всём, что произошло.
Молотов хмыкнул, накрыл кастрюлю крышкой и выключил конфорку. Приглядевшись к плите, я удивился.
– Электричество? Здесь?
Молотов посмотрел на меня, и на губах его мелькнула улыбка.
– Идите за мной.
Учёный прошёл мимо меня, подошёл к ветхой, усыпанной песком лестнице и начал спускаться вниз. Я спустился вслед за ним, и мы оказались в крохотной гостиной. Здесь не было ничего, кроме нескольких сломанных стульев, усыпанного пылью стола и огромной грифельной доски во всю стену.
– У меня не вышло перенести сюда более современное оборудование, – сказал Молотов, указывая на доску, – но годится и это. Он взял мел и начал чертить на доске график.
– Всё произошло быстро. Никто не думал, что Рубинштейн пойдёт на это, но я догадывался с самого начала. Я видел блеск в его глазах, когда мы коснулись экспериментов на людях. Я не хотел, чтобы до этого дошло, и всячески отговаривал его, но это не помогло. Тогда я понял, что он не остановится и во что бы то ни стало добьётся своего. О, как я был глуп, когда смел надеяться на его благоразумие. Я должен был действовать ещё в самом начале, и тогда случившееся можно было бы предотвратить!
Молотов закончил с графиком, потом начал писать под ним формулу.
– Слушайте, я плохо разбираюсь в математике или что вы там хотите мне показать всеми этими рисунками и формулами. Просто расскажите мне, что произошло. Я должен передать эту информацию командованию, и тогда мы оставим ваш остров, комплекс, вас и Рубинштейна в покое.
Молотов сделал завитушку мелом и с силой кинул его на пол. Мел разбился на мелкие осколки, которые полетели во все стороны. Я на автомате зажмурился, когда один из осколков пролетел мимо.
– Как же вы не понимаете!
Я насторожился и, нахмурившись, посмотрел на учёного.
– То, что мы сотворили, ужасно, а Рубинштейну всё сойдёт с рук! Он обвинит в том, что случилось, руководящий состав или меня, или…да кого угодно! После чего возродит центр и продолжит свои изуверские исследования! Вы должны остановить его! Немедленно!
– С чего вы взяли, что я захочу это делать? Слушайте, может вы правы, и Рубинштейн действительно псих. Я даже в этом уверен, но это не моего ума дело. Я просто солдат, и всё, чего я хочу, это выполнить миссию и вернуться домой.
– Пространственно-временной разрыв! Вот что произошло! Крикнул Молотов. – Нам удалось открыть портал в другое измерение, а именно сюда, на Р-9 и здесь сейчас стоим мы с вами. Когда у нас получилось, мы не знали, можем ли надеяться на стабильность портала, а потому первым делом взяли образцы почвы, флоры и фауны. Как видите, деревьев на планете нет, но были кустарники наподобие наших перекати-поле.
– А ещё ящерицы и крысы, – вставил я.
– Нет, сержант Рут. Сначала были только ящерицы. В их крови мы обнаружили то, что позволило вывести мутаген. Воздействуя на мутаген сжатым светом, чтобы вы понимали, это то, что вы нашли в моём сейфе, мы добились потрясающих результатов. Мы могли создать лекарство, которое позволило бы вылечить любое заболевание. Возможно, мы бы даже смогли изобрести лекарство от старости! Вы только представьте! Принимая определённый препарат, вы можете повернуть время вспять, и присущие старости морщины, болезни и потеря ума престали бы существовать! Не чудо ли это? Конечно, мы не надеялись и даже не думали создать лекарство от смерти, но приостановить старение! Уменьшить боль! Продлить жизнь! Жизнь, полную не боли и страданий, а радости, долголетия и здоровья!
Молотов смотрел на меня с бушующим восторгом в глазах, я же его восторга не разделял. Он смотрел на это как учёный, словно на прорыв. Я смотрел на это как солдат, глядя на последствия.
– Но Рубинштейну этого было мало! Ему не нужно было лекарство от старости и вообще всё, что могло бы упростить жизнь простым людям и помочь им. Ему нужно было другое. Он заставил нас начать эксперименты над животными. Сначала были ящерицы с Р-9…потом простые земные крысы. Как вы и сами верно убедились, эксперименты над ними привели к ужасающим последствиям. Однажды мы поняли, что не можем контролировать процесс мутации, и тогда эксперименты вышли из-под контроля. Несчастные твари оказались на свободе и до сих пор разгуливают по острову, представляя опасность. Мы сами создали угрозу, превратив невинных существ в машины для убийств.
И этого Рубинштейну было мало! Тогда мы начали эксперименты над людьми. Нам доставляли отъявленных преступников из самых страшных мест. О, вы даже не представляете, каково было с ними работать! Моему лаборанту Антону один из них перерезал горло простой линейкой!
Я покачал головой.
– Вы думаете, мы этого хотели?! Думаете, желали вытворять все эти ужасы?!
– Вы могли отказаться.
Молотов всплеснул руками.
– Отказаться! Я бы посмотрел, как бы вы чувствовали себя, когда вам к голове приставили дуло пистолета! Я был под постоянным наблюдением Рубинштейна и не мог позволить себе отказаться! Если бы я отказался, Рубинштейн бы забрал все мои записи и нашёл бы другого на моё место, а меня превратил бы в неудавшийся эксперимент! Сначала я должен был уничтожить данные об исследованиях и только тогда мог позволить себе ответить за содеянное! Именно для этого я построил убежище и именно поэтому прячусь здесь.
– То есть все данные касательно экспериментов уничтожены?
– Всё хранится у меня в голове, и Рубинштейну никогда не получить их! Ему никогда сюда не добраться! Он никогда не получит то, что ищет! Так я думал до тех пор, пока не появились вы. Вы, сержант Рут, оставили активный портал в недрах моего убежища. Вы открыли его! Это значит, что Рубинштейн или его агенты могут оказаться здесь в любой момент! Теперь понимаете, что вы натворили?! Понимаете, какую возможность дали им?!
– Вздор, – спокойно ответил я на проповедь Молотова. – На острове, кроме нашего отряда больше никого нет. Ещё ассенизатор Алексей, но я не думаю, что он…
– Вашего отряда! ОСН, я полагаю? По крайней мере, именно так написано у вас на плече! Знаете ли вы, кто контролирует данную организацию?
– Правительство.
– Вы так в этом уверены? Можете ли вы доверять вашему командиру? Знаете ли, откуда он получает приказы?
– Оттуда же, откуда их получаю я.
– О, на вашем месте я бы не был так в этом уверен! Приказы ему так или иначе отдаёт сам Рубинштейн! Даже не думайте, что он оставит исследовательский центр Север и этот уродливый остров, в который он вложил миллионы, в покое! Он не успокоится, пока не получит своё!
– Так, знаете-ка что, Молотов? Хватит. Я устал от этого бреда. Рубинштейн то, Рубинштейн это. Может, всё и так, но это уже перебор. Нас не контролирует Рубинштейн, понятно? Меня он не контролирует. На острове нет никого, кроме нас. Он сюда не придёт и ничего не сделает, можете об этом не беспокоиться, а если он каким-то чудом окажется здесь, то я лично о нём позабочусь, договорились?
Молотов несколько секунд смотрел на меня, потом тряхнул головой и подошёл к доске, сведя руки за спиной.
– Мальта! Она должна была…должна была уничтожить сияние, чтобы сделать переход в другое измерение невозможным! Но она не справилась…ох, Мальта, любовь моя…как же мне жаль…
– Сияние? Та штука, при помощи которой я оказался здесь, называется сияние?
– Именно так, сержант Рут. Так мы назвали энергию света, которую нам удалось поместить в резервуар. Это невероятная сила, способная на многое, но пока что плохо изученная, поэтому использовать её можно только на свой страх и риск.
– Выходит так. Вы создали сияние, после чего открыли портал в другое измерение, пришли на эту планету и перенесли с неё представителей флоры и фауны на Землю. Так всё было?
– Именно так! Затем мы вывели гены из ДНК местной флоры, воспользовались энергией сияния, смешали с ДНК нашего вида, после чего получившуюся смесь ввели в экспериментальные образцы на острове. Последствия этого эксперимента вы видели сами. Серые, покрытие ядовитыми шипами, измученные деревья, которые бросаются на вас, едва вы к ним приблизитесь. И это только начало. Дальше было бы хуже.
– А люди? Куда делись люди? За всё время пребывания на острове я встретил одного ассенизатора, которому удалось спастись только потому, что он заперся у себя внизу и занимался оборудованием. Ещё я нашёл несколько тел и на этом всё. Эвакуация? Или все подверглись мутациям? Или здесь что-то ещё?
– С людьми всё вышло несколько сложнее…
– Объяснитесь.
– Боюсь, я не могу этого сделать.
Я наклонил голову.
– Что вы имеете в виду?
– Понимаете, я не знаю, как это объяснить.
– То есть люди просто исчезли, и вы не знаете, почему?
– Верно, сержант. По крайней мере, я не знаю наверняка, почему так произошло.
Я молча наблюдал за учёным. Этот человек, казалось, знал всё, но не мог объяснить исчезновение сотен учёных и сотрудников комплекса Север? Что-то тут было не так.
– Всё ещё можно исправить, сержант Рут, – быстро сменил тему учёный. – Случившееся не повернуть вспять, но…
Молотов вдруг закашлялся, да так сильно, что схватился руками за стол, и тот, скрипя ножками по полу, начал отъезжать в сторону. Я присмотрелся к учёному и увидел на столе капли крови.
Когда приступ прекратился, учёный вытер губы рукавом и посмотрел на меня.
– Думаю, что я больше не могу держать это в секрете. Я умираю, сержант Рут. Прохождения через портал, они…сияние…влияют на наше тело и влияние это негативно. Я уже говорил, что если бы мы знали это раньше…
Я почувствовал холодок на шее.
– Но я тоже прошёл через портал. Чёрт! Выругался я и сделал шаг в сторону, посмотрел себе под ноги, потом вернулся обратно и перевёл взгляд на учёного.
– Сколько у меня времени?
Молотов покачал головой.
– В том-то и дело, сержант. Я ввёл вам мутаген Р-9, вы забыли? Вам подобное не грозит. Вы сможете беспрепятственно вернуться и исправить то, что все мы в неведении своём сотворили…
Молотов отошёл к окну, покряхтел в кулак, поправил очки и вернулся к столу.
– В ваших руках судьба человечества. Вы единственный, кто сможет это остановить и положить конец экспериментам Рубинштейна. Вы сможете уничтожить эту заразу, пока она не добралась до материка и дабы никто никогда не смог этого повторить, вам придётся уничтожить сияние. Другого не дано. Мальта должна была…м-м…теперь это ваша задача. Если твари смогут переплыть залив, человечеству придёт конец, но что ещё хуже…
Молотов закашлялся.
–…если Рубинштейн найдёт способ подчинить этих тварей. Тогда мир, каким мы его знаем, уже никогда не станет прежним. Армия, деньги и власть в руках такого тирана, как Рубинштейн, приведёт планету к гибели.
Признайтесь, сержант Рут! Признайтесь в том, что, как и я, не хотите этого! Не хотите, чтобы люди прогнулись под гнётом Рубинштейна и чтобы на земле настала гиена огненная! Скажите, что думаете так! Я не могу позволить себе сомневаться в том, что доверил энергию сияния человеку, не понимающему значения последствий неверного выбора!
Над ответом я размышлял недолго. Ещё до того, как Молотов закончил предложение, я качнул головой из стороны в сторону, представляя в уме Рубинштейна во главе армии мутировавших ящериц и крыс.
– Ваша взяла, Молотов. Я не позволю Рубинштейну взять власть в свои руки. Есть только одно “но”. Я понятия не имею, как всё исправить.
– Нельзя позволять таким людям, как Рубинштейн, захватить власть! Запомните это, сержант Рут!
Сильно же он его ненавидит, – подумал в этот момент я.
– Исправить содеянное достаточно просто. Я расскажу вам всё, прежде чем вы уйдёте, но сейчас нам нельзя терять время! Я должен подготовить всё для того, чтобы вы могли беспрепятственно вернуться в наше измерение. Если этого не сделать, то все наши мысли и планы окажутся бесполезны! Мне придётся немного повозиться с…
– Я не силён в науке, но если нужна моя помощь…
– Нет, сержант Рут. Здесь вы мне ничем не поможете. Прошу вас не принимать сказанное близко к сердцу, но вы правы, вы простой солдат и единственное, что можете сделать, это не мешать. Здесь слишком тяжёлые вибрации, а оборудование требует тонкой настройки. Если я ошибусь хотя бы на одну сотую процента, вы окажетесь совершенно в другом измерении, а то и вовсе не сможете пройти! Вам же сейчас лучше воспользоваться возможностью и как следует отдохнуть! Тело ваше ещё полностью не восстановилось, и будет лучше, если вы отправитесь обратно, будучи полным сил. Поверьте, они вам понадобятся. Поднимайтесь наверх, и как только я закончу все приготовления, то приду за вами.
Спорить с учёным я не стал. К тому же он был прав. Я хоть и был спасён от кажущейся неминуемой гибели, здоровым себя не чувствовал. Усталость, боль в мышцах, слабость по всему телу и прочие болезненные симптомы ещё не отпустили. Я поднялся наверх и подошёл к окну. Снаружи царила метель. Потоки песка кружили безумными вихрями над огромными песчаными волнами, обвиваясь вокруг обкусанных скал, касаясь камня, стачивая его. Натянутая на раму мутная плёнка подрагивала при каждом дуновении. На подоконнике скопился песок.
Я подошёл к кастрюле и, не скрывая любопытства, поднял крышку. Пахнуло едой, причём запах был вкусным. Желудок у меня завибрировал, но я поостерёгся питаться неизвестно чем. Едва перенёс инфекцию и если подхвачу отравление, боец из меня выйдет никудышный.
За неимением других дел я подошёл к кровати и лёг. Положив руки под голову, я уставился в потолок. Задумался. Сам не понял о чём, а когда попытался понять, уснул.
Когда я проснулся, буря за окном утихла. Кастрюля на плите уже не стояла, а на столе рядом со мной лежал рабочий планшет. Когда я засыпал, его там не было. Рядом с планшетом лежал такой же блестящий светом шарик, какой я нашёл в кабинете Молотова. Учёный назвал это сиянием. Я хрустнул шеей и потрогал её в том месте, где была опухоль. Боли не было и следа. Чувствовал я себя отлично. Заряженным, бодрым. Как будто не было никакого острова, портала, ящериц, погонь, моста. Я хорошо отдохнул и готов был ворваться в бой с новыми силами.
Я посмотрел на планшет, взял его в руки и разблокировал. С экрана на меня смотрело лицо Молотова. Недолго думая, я нажал на кнопку и начала проигрываться видеозапись.
Молотов держал в руках планшет и ходил по комнате взад-вперёд. Глядя на него, я понял, что запись сделана совсем недавно, потому что одет он был точно так же, как и при нашей последней встрече и вообще выглядел таким, каким я его запомнил. Только я не мог понять, где он ходит.
– Сержант Рут, мне жаль, что я не сказал вам сразу, но я серьёзно болен. Впрочем, вы и сами всё видели, но это лишь одно из следствий происходящего со мной. Разум мой туманится, я уже почти ничего не вижу, теряю сознание и ещё испытываю много того, о чём рассказывать мне бы не хотелось. Жить мне осталось недолго, к тому же, после того, как…– Молотов опустил голову и поправил очки, –…после того, как я узнал, что случилось с Мальтой, жизнь моя более не имеет смысла.
Когда я начал работать на Рубинштейна, я совершил самую серьёзную ошибку в своей жизни, которую только мог совершить. Как бы там ни было, о прошлом говорить не имеет никакого смысла, и каждый ответит за то, что он сделал, но вы! Вы можете всё исправить. Вам нужно возвращаться в нашу реальность и сделать то, чего я уже сделать не в силах. Вы должны…– Молотов сильно закашлялся и на несколько секунд пропал из кадра. Когда вернулся, то был весь красный и его сильно шатало, –…остановить это. Я оставил для вас сияние. Разумеется, у меня оно было, иначе я не смог бы пользоваться электричеством. На этой гиблой планете нет ничего, кроме ящериц. Этот мир мёртв и даже ящерицы – последние существа, которые скоро вымрут.
Пока что нам не удалось использовать сияние, чтобы открыть дорогу в другие миры кроме этого, и я надеюсь, что не удастся, иначе Рубинштейн…– Молотов снова закашлялся, выронил планшет и осел на пол. Прошло несколько секунд, приступ минул, учёный поднял планшет и направил его на себя. Я заметил следы крови в уголках его губ.
– Моё время подходит к концу, так что…– Молотов тяжело вздохнул и прочистил горло, –…я перейду к делу. Внизу за доской вы найдёте карту. По ней вы сможете добраться до пещеры, в которой я соорудил портал. С помощью сияния вы сможете активировать портал и вернуться в наш мир. Когда вы окажетесь в нашей реальности, вы должны вернуться в моё убежище и забрать сияние. Выход их убежища находится за резервуаром П-3. Он выведет вас на поверхность, и до центрального комплекса останется рукой подать. Код от двери: один девять пять девять шесть четыре восемь два.
Помните, нельзя допустить, чтобы сияние попало в руки кому-то другому, кроме вас, даже если это будут члены вашей команды. Вы можете им верить, но я говорю вам, что Рубинштейн…– Молотов тяжело кашлянул, –…вы…думаю, что вы понимаете. Как только сияние окажется у вас, поднимитесь на самый верх башни, войдите в шпиль, код…запишите куда-нибудь код, сержант Рут. Его нельзя забыть! Код девять, восемь, четыре, один, три, шесть, один, три.
Как только вы окажетесь внутри, вы увидите реактор. Он снабжает электричеством весь остров и активен всегда, поэтому…– Молотов тяжело вздохнул, –…поэтому дополнительная активация не потребуется. Вам нужно открыть лопасти турбины и бросить сияние внутрь. Только так можно расщепить свет внутри сферы…это единственный выход, сержант Рут. После того, как вы погрузите сияние в реактор, свет высвободит энергию, которая уничтожит всех существ на острове, а значит…значит…кху-кху…значит, планам Рубинштейна не суждено будет сбыться. Он останется ни с чем, а вы своими действиями спасёте человечество от верной гибели.
Не теряйте времени, сержант. Чем дольше вы находитесь здесь, тем быстрее распространяется зараза. Идите. Идите и спасите мир.
Молотов сильно закашлялся, выронил планшет, и запись прервалась.
Просмотрев запись, я положил планшет на стол, встал и быстро огляделся. Нашёл автомат, взял его и перекинул через плечо, проверил остальное снаряжение и бросился вниз. На пыльном столе я нашёл листок, взял карандаш и записал продиктованные мне Молотовым цифры от двух кодовых замков. Я их, конечно, запомнил, но когда я вернусь на остров, произойти может столько всего, что цифры могут вылететь из головы. Записав цифры, я спрятал листок в подсумок.
Я рванулся к доске, отодвинул её, и из-под неё выпал свёрнутый в четыре раза листок. Я поднял его, развернул и внимательно изучил. На листке стрелками обозначались направления, большой жирной точка была нарисована башня, и от неё пунктирной линией отходила тропинка, которая вела в другую жирную точку. Точки были окружены неровной слабозаметной линией. Я понял, что так Молотов обозначал горы. Больше на листке ничего не было.
Поступок Молотова казался мне странным. Он мог уйти вместе со мной, несмотря на болезнь, или же сам отвести меня к порталу, но его не было. Он просто исчез, ушёл, спрятался. К чему это всё? Никак иначе он что-то замышлял. Я решил сначала отыскать Молотова, а только потом пойти к порталу и вернуться на Кряж. Я сложил карту в четыре раза, как и было, и вырвался наружу.
Бушевала метель. Рваные потоки песка кружились вихрем, вздымая землю, завывая и скуля. Я прикрыл глаза рукой, посмотрел себе под ноги и заметил скрывающиеся под толстым слоем песка следы. Раз следы до сих пор видно, значит, Молотов ушёл недавно. Если пойду по следам, успею догнать.
Я шёл минут двадцать, поднимаясь по камням и валунам, прежде чем оказался на высоком, окружённым песчаными волнами плато. На краю вылизанной ветром площадки стоял Молотов, взирая на песчаную бурю мёртвой планеты.
– Молотов! Крикнул я, направляясь в его сторону, закрываясь руками от потоков ветра. Здесь, наверху, потоки были сильнее, и каждый шаг давался с трудом.
Молотов резко повернулся и взглянул на меня.
– Сержант Рут! Ах, я надеялся, что вы окажитесь умнее!
Молотов достал пистолет и приставил его себе к виску. Я замер на месте.
– Не делайте этого!
– Почему я должен послушаться вас, сержант Рут? Назовите мне хоть одну причину? Любящая меня женщина мертва, эксперимент с сиянием провален, ещё немного и моё тело само убьёт меня. Я нахожусь в другом измерении, с грузом совести и мук. Я потерял всё, что имел! Всё, во что верил, и всё, что любил. Рубинштейн извратил науку, преступив порог морали. Не таким я видел будущее человечества!
– Всё ещё можно исправить! Мы вернёмся на остров и уничтожим сияние. Сотрём всё, что может дать Рубинштейну повод продолжить исследования! Я поговорю с командованием, и они отпустят вас. Рубинштейн не сможет до вас добраться!
Молотов рассмеялся.
– Вы так ничего и не поняли, сержант? Рубинштейн ни при каких обстоятельствах не допустит, чтобы я выжил. Даже если это будет стоить ему самого дорогого, что у него есть – славы и денег. Он не захочет, чтобы люди узнали правду. Чтобы они узнали то, что натворил я, что сделал он. Нет, сержант Рут. Решение уже принято, и я не отступлюсь.
– Выход всегда есть, Молотов. Всегда. Если вы…– сказал я и сделал маленький, едва заметный шаг вперёд.
– Те люди, они…они не заслужили смерти…они должны были жить…– Крикнул Молотов и закашлялся. Эксперимент не удался, всё пошло не по плану! Если бы не Рубинштейн…
– Люди! Что случилось с людьми?
Я сделал ещё один маленький шаг.
– Они…они исчезли!
Ещё один шаг.
– Стойте, где стоите, сержант Рут! Не подходите! Крикнул Молотов.
Я замер. До Молотова было всего несколько шагов. Может, шесть или восемь. Ещё чуть-чуть, и я смогу его остановить.
Меня вдруг осенило. Осознание было таким сильным, что я застыл в одной позе, потом выпрямился и убрал руку от лица. Потоки песка начали царапать мне щёки, а песчинки заставили зажмуриться.
– Это…это были вы! Вы убили тех людей! Крикнул я.
– Ох, сержант Рут! Я думал, что вы сразу это поняли, но вы оказались куда…кхм…скажем, менее эрудированы, чем я предполагал и это дало мне время.
– Десятки! Сотни жизней!
– Четыреста тридцать два сотрудника исследовательского центра Север, сержант Рут. Четыреста тридцать два. Они закопаны здесь, недалеко от башни. Я устроил там кладбище. Мне потребовалось целых две недели, чтобы вырыть огромную яму и свалить туда тела.
– Вы убийца!
– Нет, сержант Рут! Я их не убивал! Это сделал Рубинштейн! Его гордыня лишила их жизни!
– Вы так ненавидели Рубинштейна, что решили уничтожить все данные и сбежать от него! Вы подговорили тех, кто поддерживал вас, а потом устроили очередной эксперимент, да? Так вы это называете? Директива Молотова! Вы заставили людей снова пройти в портал, чтобы уничтожить последствия экспериментов, но как только они прошли, то умерли!
– А вы всё-таки умнее, чем кажитесь, сержант. Мне пришлось увеличить энергию сияния, чтобы они не мучились. Я не мог заставлять их мучиться. Многие просто сгорели заживо. Я не мог на это смотреть…
Я сделал шаг вперёд.
– Вы чёртов псих, Молотов! Вы знали?
Молотов убрал пистолет от виска и вытянул его перед собой, размахивая им.
– А что бы сделали вы?! Что?! Продолжали бы работать под гнётом Рубинштейна?! Зная, что с нашими данными он будет продолжать опыты над людьми до тех пор, пока не осуществит свои безумные планы! До тех пор, пока не создаст армию послушных солдат-мутантов! Вы не понимаете! Вы не знаете!
– Чёрт побери да, я не знаю! Но это не оправдывает смерти людей!
– Они знали, сержант Рут! Зна-а-а-ли! Они знали всё! Если бы выжил хоть кто-нибудь, то Рубинштейн смог бы осуществить свой план!
Ещё один маленький шаг, и я смогу предотвратить это, пусть даже он заслужил смерти. Он вернётся на остров вместе со мной. Вернётся и расскажет, как всё исправить, а после я сдам его властям. Отдам командованию и пусть делают с ним, что хотят. Он должен ответить за всё и ответит.
– Вы бы поступили так же! Поверьте! Так же!
Молотов снова поднёс пистолет к виску и положил палец на курок.
– Вы никогда не поймёте меня! Не сможете! Я работал во благо всего человечества! Во благо науки и нашего с вами светлого будущего!
– Мальта! Её вы тоже убили? Спросил я, желая отсрочить неминуемое, отвлечь учёного, вывести его на эмоции.
– Да как ты смеешь?! Я любил мою Мальту! Мою дражайшую Мальту! О, любовь моя! Я бы всё отдал, лишь бы ты сейчас была рядом!
Я сделал ещё шаг и приготовился к рывку.
– Если бы она только знала, если бы она знала, как я по ней скучаю!
– Она знала?! Знала, что вы собираетесь сделать? Знала, что вы убийца?!
– Мальта не знала! Она бы никогда…
Я сорвался с места, сделал три больших шага и прыгнул. Молотов вытянул перед собой пистолет и спустил курок. Раздался выстрел.
Глава 5
Пуля просвистела мимо, и я ухватил Молотова за ноги. Учёного бросило вперёд, он полетел вниз, и меня потянуло вслед за ним, но я упёрся носками ботинок в землю, изо всех сил напрягая руки, чтобы не выпустить из ладоней тяжёлое тело. Молотов болтался в воздухе, пистолет вылетел у него из рук, очки слетели с носа.
– Отпустите меня! Вы не понимаете! Они убьют меня! Будут пытать!
– Вот там и посмотрим! Заорал я в ответ и напрягся, пытаясь затащить Молотова наверх, но у меня не получалось.
– Отпустите! Снова крикнул Молотов и начал пытаться вырваться из моей хватки. – Я сказал, отпустите!
Молотову удалось высвободить одну ногу, его бросило в сторону, и он, вскрикнув, замахал руками в воздухе. Учёный посмотрел на меня, лицо его наполнилось злобой, и он пнул меня по голове.
– Я…так…просто…не дамся! Крикнул учёный, в паузах между словами пиная меня.
Я зарычал и в тот момент, когда Молотов в очередной раз пнул меня по носу, схватил его вторую ногу и, гребя ногами по песку, начал отползать назад. Руки у меня дрожали от напряжения, и я не знал, сколько ещё протяну. Напрягшись всем телом, я потянул Молотова наверх.
– Отпустите! Рубинштейн не получит мои знания! Он не получит меня! Верещал Молотов, но я его уже не слушал. Нащупав опору, я подтянул ноги и согнул их в коленях, уперевшись ими в землю. Стало легче, но Молотов продолжал вырываться.
Молотов подтянулся, я увидел его лицо, он поднял руку и бросил в меня камень. Камень попал мне в висок, и его прожгло болью. Я почувствовал, как по лбу скатываются капли крови.
Предприняв новое усилие, я поднялся с колен и встал, продолжая удерживать Молотова за ноги. Сделав два больших шага назад, я повернулся в сторону и швырнул Молотова на землю. Руки у меня жгло, грудная клетка раздувалась, сердце в груди колотилось со скоростью пулемётной очереди, а в душе вскипал гнев. Самый настоящий животный гнев. Я хотел схватить Молотова за его узкую длинную шею и придушить. Чтобы он ни слова мне больше не сказал. Чтобы корчился в муках, с ужасом глядя на меня в ожидании собственной смерти.
Я сделал шаг по направлению к Молотову. Учёный, видимо оценив ситуацию и мой разъярённый вид, начал быстро перебирать руками и ногами, пытаясь отползти.
– Н-нет, н-нет-нет! Сержант Рут! Я с-сейчас всё объясню! От волнения он начал заикаться.
– Конечно, объяснишь! После того, как я выбью из тебя всё, что ты мне ещё забыл сказать, и выясню, что ты, падла, натворил! В мельчайших, твою мать, подробностях! Потом ты мне ещё объяснишь, какого хрена только что чуть не пристрелил меня! А ещё тысячу извинений принесёшь!
Я сделал ещё шаг в сторону Молотова.
– Извинений, которые мне нахрен не нужны! Ты в гордыне вознамерился спасти свою шкуру, принеся в жертву сотни людей! Всё во благо науки, говоришь?! Во благо науки, по-хорошему, надо тебя вздёрнуть!
Молотов перестал ползти, поднялся на локтях и посмотрел на меня. Лицо его было серьёзным.
– Да! Надо! Вот именно, что надо! Думаете, мне это в удовольствие?! Да я после всего этого жить не хочу, слышите?! Я хочу умереть! Чтобы прекратить всё это! Чтобы…
Молотов закашлялся, повернулся на бок и песок окрасился ярко-красной кровью.
Я подошёл к учёному вплотную и навис над ним нерушимым колоссом.
– Поэтому ты решил, что застрелиться будет лучше всего?
– А разве не так?
Я кивнул на кровь на песке.
– И так сдохнешь. Заслужил.
– Но…но я…
– Никаких но, Молотов. Больше никаких но. Мы сейчас пойдём в башню, и ты всё мне расскажешь, понял? Как миленький расскажешь и на этот раз без вранья. Свинья ты, Молотов, но надеюсь хоть что-то человеческое в тебе ещё осталось.
– Я…да что вы себе позволяете, сержант Рут?! Я, между прочим, знаменитый учёный! Если в управлении узнают…
– Если в управлении узнают, что ты сделал, велят тебя пристрелить как собаку! Вставай!
Я пнул песок у ног Молотова.
– Д-да как вы смеете?! Заверещал учёный.
– Вставай говорю!
Я схватил учёного и поставил на ноги.
– Теперь иди и не вздумай, слышишь? Даже не вздумай сбежать!
– А ни то что, пристрелите? Спросил учёный с насмешкой на губах.
– Не дождёшься. Запру в башне и будешь там сидеть, пока не осознаешь, что натворил, и не начнёшь от голода подыхать.
Лицо Молотова приняло испуганное выражение, и он шумно сглотнул. Так шумно, что я услышал это сквозь вой бури.
– Не стой. Вперёд!
Я развернул Молотова и толкнул его в спину. Он повернул голову через плечо, видно хотел было что-то сказать, но я посмотрел на него озлобленно, зарычал и коротко мотанул головой. Он понял всё без вопросов.
До башни мы шли долго. Молотов то и дело спотыкался, пытался что-то мне объяснить, но я его не слушал. Что бы он не сказал, это будет обман – решил я, ведь один раз он меня уже обманул, когда сказал, что не может объяснить, что произошло с сотрудниками исследовательского центра Север. Как после этого можно было ему верить? Это человек, который угробил жизни сотен людей по своей прихоти. Просто потому что решил, что нельзя поступить иначе.
Рубинштейн. Он во всём виноват. Я это прекрасно понимал, но даже при всей моей нелюбви к нему я не мог оправдать решение Молотова. Он всех убил. Убил, чтобы они не выдали его секретов. Не удивительно ли, что при этом при всём Мальтой он жертвовать не стал, а ведь она тоже знала об исследованиях, тоже принимала участие в экспериментах! Её он нашёл способ вывезти и скрыть, а остальных нет? Решил, что ни ей, ни ему умирать нельзя, а им можно?
Когда мы вошли в башню, я закрыл за собой дверь, кивнув Молотову на стол. Я подошёл, отодвинул стул и, когда учёный сел, с громким противным звуком медленно задвинул его. Я обошёл стол и сел напротив. Так, чтобы дверь была за моей спиной на тот случай, если Молотов решит улизнуть.
– Ну, теперь рассказывай.
– Вы уже всё знаете, сержант Рут. К чему этот допрос?
– К тому, что я хочу всё услышать от тебя.
– Я уже и так признался вам во всех смертных грехах.
– Значит, признаешься ещё раз! Выкладывай!
Учёный тяжело вздохнул, сложил руки на столе и, перебирая пальцами, уставился куда-то мне за спину. Сидел он так около минуты, потом кашлянул, прочистил горло и начал говорить.
– Когда всё началось, я…
Я не сводил с учёного взгляд. После случившегося мышцы у меня ныли, в голове что попало, сердце до сих пор стучало, и взгляд этот бегающий у Молотова не давал мне покоя. Так и жди подвоха.
– Хм-м…нет, попробую по-другому.
– Рассказывай по порядку, как было с самого начала. Ты прибыл на остров, потом что?
– Вы же не думаете, что я буду рассказывать вам всё? Это же…
– Рассказывай давай! Крикнул я и стукнул кулаком по столу.
– Я…я…ну хорошо!
Молотов посмотрел на меня с недовольством.
Смотри-смотри, ты у меня чистеньким не выберешься.
– Пусть будет по-вашему! Я прибыл на остров по приказу министра науки Парфёнова Геннадия Антонова. Он лично отдал приказ. Как я уже потом понял, потому что так хотел Рубинштейн. Я, знаете ли, до этого в таких проектах работал, в которых…
– Твоя биография меня не интересует. Мне важно только то, что происходило на острове, в исследовательском центре Север.
Учёный надулся, челюсть у него несколько раз опустилась и поднялась, потом он выдохнул, постучал пальцами по столу и снова прочистил горло.
– Ладно…я…кхм…так. Я прибыл на проект вместе с другими учёными. Нас расселили, а утром сам Рубинштейн провёл брифинг и заявил, что…знаете, сержант Рут, вообще-то это секретная информация. Вас за это…
– А ты говори-говори, я сам разберусь, кого и за что.
– Хм-м…как скажете. Так вот…утром Рубинштейн провёл брифинг и рассказал, с чем нам придётся работать.
– Сияние?
– Буду благодарен, если вы не будете меня перебивать.
– Продолжай.
– Сияние. Изначально это был кристалл. Маленький светящийся кристалл. Уже потом мы установили, что это мощный источник энергии, который способен, скажем, запитать весь остров, как здесь.
– Реактор в шпиле построен на сиянии?
– А вы как думали? Чистая энергия света. Она очень радиоактивна, но отлично защищена и…кхм-кхм…конечна, но по нашим расчётам её хватит на шестьсот восемьдесят четыре года.
– Это с одного сияния?
– Да, с одного камня весом в девять грамм.
Я присвистнул от удивления и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
– Теперь понятно, почему Рубинштейн решил наложить на это лапу.
– А я вам что говорил? Вместо того чтобы допрашивать меня, вы бы уже могли быть на острове! Могли двигаться к реактору, чтобы…
– Продолжай, Молотов.
Молотов шумно сглотнул.
– Как вы уже знаете, мы создали оболочку. Это заряженное электронами призматическое ядро, тот самый шар, с помощью которого вы прибыли сюда. Внешняя его часть состоит из алюминия, а внутри находится призма, в которую заключена заряженная энергия света, которую нам удалось привести в определённый порядок и усилить ровно так, как нужно, чтобы сияние было способно на…в общем, на то, на что способно.
– Дальше.
– Когда нам удалось создать это, я собирался обнародовать открытие, ибо мы изобрели почти вечный источник энергии! Но Рубинштейн запретил.
– Почему?
– Почему? После всего услышанного вы ещё спрашиваете почему? Подумайте сами, сержант Рут! У Рубинштейна в руках был неиссякаемый источник энергии! Бесплатное электричество! Один маленький камушек мог запитать целый город, а крупный реактор на основе сияния мог бы осветить всё человечество! Кто захочет делиться подобным открытием? Вы хоть понимаете, что на кону? У Рубинштейна была бы монополия на электроэнергию, и тогда он смог бы держать в руках правительства всех стран и стал бы настолько богатым человеком, на сколько не снилось никому из ныне живущих!
– Дальше.
– Дальше…так вот, Рубинштейн запретил. После того как нам…кхм-кхм…то есть мне удалось сделать открытие…короче говоря, после того, как я понял, что с помощью сияния можно открыть портал в другое измерение, тогда Рубинштейн заинтересовался ещё больше и направил все ресурсы на изучение этого.
Таким образом, мы оказались здесь, на Р-9. Направление было выбрано не случайно, но к моему глубочайшему сожалению, мы не смогли настроить сияние на другие частоты и что бы мы не делали, портал открывался только на Р-9 и обратно.
– Р-9 это что, название планеты?
– Р-9 это название измерения. Вы должны понять, что измерение это не просто планета, это целая связь планет, галактика, Нет, миллионы галактик! Это же целый…
– Понятно, дальше.
– Здесь мы обнаружили ящериц Яккари. Мы смогли подвергнуть их заморозке и перенести в наше измерение, само собой, в вакуумном пространстве, после чего подвергли их влиянию сияния и получили…
– Тех уродцев.
–…получили потрясающие результаты, но, к сожалению, ящерицы выдались на удивление агрессивными и начали нападать на нас. Тут-то мы поняли, что натворили, но Рубинштейн заявил, что нужно продолжать опыты, и тогда мы начали эксперименты над крысами, а потом над людьми.
– Сволочи…
– Следите за языком, сержант Рут! Помните, что ни я, ни другие учёные ни в чём не виноваты! Во всём виноват Рубинштейн!
– Конечно, как я мог подумать иначе-то?
– Да вы…
Я хлопнул рукой по столу, и маленькая горсточка песка с краю подпрыгнула и пыльцой осыпалась на пол.
– Продолжай, Молотов!
– Что получилось с крысами, вы видели. Стоило подвергнуть мутации всего несколько десятков, и после того, как они сбежали, мутировали другие.
– А люди?
Учёный опустил глаза и закусил губу.
– Люди…люди, сержант Рут, перенесли эксперимент гораздо лучше остальных. Многие из них до сих пор находятся в резервуарах и ожидают пробуждения, но делать этого никак нельзя.
– Почему?
– Потому что это…после воздействия сияния на людей это были уже не те люди…
– Объясни.
– Мутаген влиял на всех по-разному. У кого-то просто увеличился метаболизм, кто-то никак не отреагировал, но некоторые особи…вернее, большинство…
– Особи? Так вы к людям относитесь? Как к подопытным образцам?
Молотов пропустил колкость мимо ушей.
– Некоторые подверглись очень сильному влиянию мутагена, и их разум…скажем, затуманился.
– Говори проще.
– Проще говоря, они начали набрасываться на людей, как ящерицы. Превратились в хищников. Одному из них удалось выбраться на свободу, и он убил восемь солдат Рубинштейна, прежде чем его удалось уничтожить.
Молотов промолчал, буравя меня взглядом.
– Но был ещё один.
– С ним что?
– Мы смогли…нам удалось…вернее, мне…я запер его.
– Где?
Молотов молчал.
– Говори где! Прикрикнул я на учёного.
– Под землёй! В убежище!
– И что с ним сейчас?
– Это мой бывший лаборант Антон Ляпин. После того как заключённый перерезал ему шею линейкой…я успел дать ему мутаген, но последствия могли быть слишком непредсказуемы, и мне пришлось поместить его в отдельную камеру, так как я…
Молотов засмотрелся на одну точку на столе и замолчал.
– Так как что?
– Так как я…
Учёный посмотрел на меня.
– Так как я хотел изучить влияние мутагена на него и не стал докладывать об этом Рубинштейну. Я хотел провести собственный эксперимент, к тому же скоро я собирался совершить переворот, а значит, чем больше информации я мог получить в тот момент, тем лучше.
Я поместил его в камеру и начал наблюдать процесс. Изменения, которые проявлялись в нём, были мне не совсем понятны…разум…он…понимаете, сначала мне казалось, что всё потеряно, но потом…
– Чёрт побери, Молотов, только не говори, что ты превратил его в подопытного кролика!
– Я всего лишь подверг его мутации и устроил наблюдение. Только и всего!
– Тьфу ты!
Я встал из-за стола и начал ходить по комнате. – И ты мне ещё говоришь, что Рубинштейн есть настоящее зло? Ты ничем не лучше его!
– Вы ошибаетесь, сержант Рут, – ответил мне Молотов с серьёзным лицом. – Вы очень сильно ошибаетесь.
Молотов поперхнулся и закашлялся. Он зашёлся в таком сильном приступе, что уронил лицо на стол и, расставив руки в стороны, согнул пальцы, впиваясь в дерево ногтями.
Я стоял и смотрел на учёного, не испытывая к нему ни капли жалости. Даже если бы он сейчас умер, сидя за столом, я бы так и оставил его, а сам вернулся бы через портал на остров и закончил дело. Пусть вначале я и поверил ему, а потому не заметил подвоха, сейчас же мне в нём противно было всё. От выражения лица до голоса и этого противного кровавого кашля.
– И этот самый мутаген ты дал мне, – сказал я, вернувшись к столу, усевшись на своё место.
Приступ кончился, и Молотов выпрямился. Лицо его было бледное, с красными пятнами, на губах кровь.
– Да, сержант Рут…этот мутаген я дал вам…– прохрипел Молотов.
– Ну ты и мразь…– прошипел я.
– Вам бы стоило поблагодарить меня, так как Ляпин выжил.
– Что? Ты же сказал…
– Да…все переносили препарат по-разному, но Антон жив. Всё произошло слишком быстро, и я…я не успел ничего придумать, прежде чем покинул наше измерение. Когда мы вернёмся, если хотите, если позволите…я покажу вам его.
– Что было дальше?
– Дальше? А дальше, сержант Рут, вы всё знаете. Я решил отменить эксперимент, подготовил всё для того, чтобы сияние не досталось Рубинштейну, а Мальта могла покинуть остров. Все данные я уничтожил и вынес директиву, по которой мы должны были вернуться на Р-9 и добыть новый мутаген, который позволил бы повернуть результаты экспериментов вспять, вот и всё.
– Почему люди, когда прошли через портал, умерли?
– Потому что я, сержант Рут, настроил сияние так, чтобы вибрации света воздействовали на них губительно, и едва они оказались на Р-9, как немедленно скончались. Наши тела, видите ли, не очень хорошо приспособлены для перемещений в пространстве. Возможно, в будущем…
– Ты сознательно пошёл на это…убил их…– прошептал я, глядя в глаза Молотова, надеясь увидеть там хоть каплю сочувствия.
Молотов взгляда не отвёл и то, чего я в глазах его хотел увидеть, я не увидел.
– Во благо науки и всего человечества, – сказал Молотов.
Я встал из-за стола и направился к лестнице на второй этаж.
– Жди здесь. Дёрнешься, пристрелю, – я взял автомат, дабы убедить Молотова в том, что не шучу.
– Как скажете, сержант Рут, – ответил мне учёный, внимательно следя за дулом автомата, провожая меня взглядом.
Поднявшись наверх, я взял сияние и едва шар оказался у меня в руках, снова почувствовал ту лёгкую пульсацию, которая сопровождала прикосновение к нему.
Я спустился в гостиную, открыл дверь и вывел Молотова наружу. Тыкнув учёного дулом автомата в спину, я велел ему идти к порталу, чтобы мы могли покинуть это проклятое место. Ни секунды больше мне не хотелось здесь находиться. Учёный пошёл, а я вернулся к воспоминанию, в котором я сжимал в руках нарисованную Молотовым карту, которую тот спрятал за грифельной доской, на которой чертил графики и форумы. Так, ан всякий случай. Чтоб гад этот меня куда-нибудь не завёл.
Когда мы вошли в пещеру, я увидел сооружённый из проволоки и кривых металлических палок портал, к которому тянулся пучок оголённых проводов, подключённых к усыпанной песком панели.
– Это шутка сработает? Спросил я, кивком головы указав на панель. Выглядела конструкция не очень надёжно.
– Можете не сомневаться. Здесь, на Р-9, условия для сборки оборудования были гораздо хуже, так что пришлось сооружать портал из того, что попалось под руку, но его работоспособность я гарантирую.
Я хмыкнул и подошёл к порталу, оглядывая его.
– Осторожно, не касайтесь проводов! Обеспокоенно воскликнул Молотов.
– За жизнь мою переживаешь?
Молотов промолчал. Он подошёл к панели и стряхнул с неё песок ладонью.
– Воспользуйтесь сиянием, чтобы запустить портал.
Я подошёл к панели и поднёс к ней руку с сиянием. Шарик вылетел у меня из ладони и примагнитился к специальной выемке. На панели заморгали кнопки, и я услышал исходящий от проводов гул.
Взглянув на портал, я наблюдал за воздухом и через несколько секунд увидел тот же эффект, с которым я столкнулся на острове. Пространство забурлило и образовало собой тонкую полупрозрачную плёнку, сквозь которую мутным пятном виднелись укрытые тьмой стены пещеры.
Я посмотрел на Молотова и вытянул руку в пригласительном жесте.
– После вас.
– Мы должны уничтожить сияние, сержант Рут. Если оно останется здесь, Рубинштейн сможет забрать его. Он найдёт способ попасть сюда, поверьте мне. Его ничто не остановит.
Я решил, что тут учёный прав.
– Есть какие-то предложения?
– Граната, – сказал учёный, кивнув в мою сторону. – Силы её взрыва хватит, чтобы уничтожить сияние. Когда сияние высвободит энергию, взрыв будет такой силы, что доберётся до башни, так что у Рубинштейна не останется ни малейшего шанса вынести из Р-9 хоть что-нибудь.
– Что ж, Молотов, разумно, – согласился я с учёным. – Иди вперёд, я за тобой.
Я подошёл к панели и достал гранату.
– Помните, вы должны…– начал Молотов, стоя у портала.
– Разберусь.
Молотов какое-то время смотрел на меня, стоя на месте, потом кивнул сам себе и вошёл в портал.
Я положил гранату рядом со светящимся шаром, нажал на кнопку и услышал тонкий визг детонатора. Повернувшись, я рванул к бурлящей арке и прыгнул в неё.
Портал за моей спиной закрылся. Я стоял рядом с Молотовым под дождём, во тьме ночи.
– Вы сделали это? Уничтожили сияние? Спросил Молотов, глядя на меня белками бегающих глаз.
– Да.
– Отлично, сержант Рут. Теперь мы должны вернуться в убежище и забрать единственное оставшееся сияние, чтобы закончить начатое. Уничтожив последний источник энергии, мы сможем покончить с ужасным экспериментом и остановить Рубинштейна.
– Ляпин. Если он жив, я должен буду передать его в руки командования.
– Разумеется. Идёмте, я знаю короткую дорогу.
Мы вышли из портала как раз за мостом, на котором я столкнулся с ящерицей. Даже во тьме ночи я видел место, с которого свалился в воду. Забор был выгнут и искорёжен. Мне оставалось только порадоваться, что сейчас ящерицы на мосту не было.
Мы прошли метров пятьсот по дороге, потом свернули с неё и пошли извилистой кривой тропкой. Шли мы так минут пять, прежде чем оказались у скал, внизу которых, как я помнил, был вход в убежище Молотова. Молотов подошёл к укрытому кустарником уступу и спрыгнул вниз.
– Эй! Это что ещё за фокусы? Крикнул я и выставил перед собой автомат.
– Прыгайте вниз, сержант Рут! Это дорога приведёт нас куда нужно.
Я подошёл к краю и увидел внизу Молотова. Учёный стоял у большого, размером с его рост камня и водил по нему ладонью правой руки. Я прыгнул и встал рядом, по-прежнему не сводя прицела с учёного. Приглядевшись, я понял, что Молотов искал панель и сейчас, найдя её, вводил код.
– Так…так…
Учёный ввёл код, но ничего не произошло.
– Что-то…что-то не так, но я же…
– Решил обмануть меня? Снова?
– Нет-нет! Я просто…а, точно! Мальта наверняка успела сменить код, как я её и просил…да-да…
Молотов снова положил руку на панель и начал набирать код. На этот раз у него получилось. Зашумело, загудело, я почувствовал, как дрожит земля у меня под ногами. Камень перед нами начал опускаться, и глазам открылась освещённая мягкой красной лампочкой панель лифта. Молотов сделал шаг и вошёл внутрь.
– Здесь тесновато, но, думается мне, вдвоём мы поместимся.
Я вошёл в лифт и встал рядом с учёным. Места действительно было мало, поэтому автомат пришлось завернуть за спину, предварительно поставив на предохранитель.
– Скоро мы всё исправим, – сказал Молотов и нажал на кнопку. Двери лифта закрылись, и кабина медленно поехала вниз.
Когда мы вышли, то оказались в узком, освещённым красными лампами коридоре.
– Это, как я и говорил, вход в убежище, о котором я вам рассказывал на Р-9.
Молотов прошёл вперёд по коридору, подошёл к двери и ввёл код на магнитном замке. Дверь отскочила в сторону, и перед нами показалась чёрная, покрытая ворсистой тканью панель.
– Сейчас я…
Молотов коснулся панели двумя руками и потянул её на себя. Панель отошла от стены, после чего учёный схватился за край и сдвинул его в сторону. Перед нами открылся проход в слабо освещённый зал, который был заставлен резервуарами с подопытными образцами. Я сразу узнал его.
– Прошу за мной, сержант Рут, ещё немного и мы…
Молотов зашёлся кашлем. Сначала он просто поднёс кулак ко рту и пару раз кашлянул, потом упал на колени, упёрся руками в пол, и изо рта у него пыльцой вылетела кровь. Наблюдая эту картину, я выругался про себя. Молотов хоть и был той ещё тварью, всё-таки смотреть за тем, как кто-то умирает у тебя на глазах приятного мало.
Когда приступ кончился, учёный с трудом поднялся на ноги и вытер рот рукавом. На одежде у него остался кровавый след.
– Я…– прокряхтел Молотов, –…кхм…кажется, моё самочувствие ухудшается, сержант Рут, но я…
– Веди, – коротко сказал я и кивнул в сторону прохода. – Нельзя терять время, – добавил я.
– Тут вы совершенно правы, – согласился со мной Молотов и, кашлянув, положил руку на грудь и покряхтел. – Идёмте, – сказал он, повернулся и вышел в зал.
Мы прошли до главного зала, спустились по секретному проходу вниз и вышли в пещеру, где стоял подключённый к панели портал. В место, из которого я, используя сияние, перенёсся в другое измерение.
– О нет…нет-нет-нет! Крикнул Молотов, подбежал к панели и начал водить по ней руками. – Не может быть! Этого просто не может быть!
Я стоял позади учёного, наблюдая за его стенаниями. Ноги мои приросли к полу, внутри задвигалось неприятное скользкое существо. Шарик со сжатым светом, который должен был быть в выемке, исчез.
– Как же…кто же…
Молотов повернулся ко мне и тыкнул в воздух указательным пальцем.
– Это вы украли сияние!
– Хватит нести чушь, Молотов. Я всё время был с тобой на Р-9.
– Значит, бойцы вашей группы украли его! Заверещал учёный. – Я знал, что вам нельзя доверять! Знал, что вы заодно с Рубинштейном, а ваши слова…ваши слова просто пшик!
Я подошёл к Молотову, схватил его за грудки и посмотрел ему в глаза.
– Заткнись, пока цел, – прорычал я.
Молотов замолк, в глазах его появился испуг.
Я отпустил учёного и отошёл на шаг назад, оглядываясь по сторонам. Я заметил, что в пещере было довольно-таки светло, хотя никаких источников света не было.
– Если это был кто-то из наших, я об этом узнаю. Если же нет…, то нам придётся найти сияние и уничтожить его. План не меняется, Молотов. Просто всё становится несколько сложнее.
– Сложнее? Сложнее?! Да вы хоть представляете, что произойдёт, попади эта энергия не в те руки?! Если сияние у ваших товарищей, мы должны забрать его немедленно, пусть даже силой! Поверьте мне, если сияние покинет остров, это приведёт к коллапсу мирового масштаба!
– Спокойно! Мы найдём сияние, а сейчас вы отведёте меня к Ляпину. Мы возьмём его с собой и отправимся в центральный комплекс, это понятно?
– Сержант Рут! Всплеснул руками Молотов. – Как же вы…
– Отставить! Веди меня к Ляпину.
Молотов тяжело вздохнул и покачал головой.
– Как скажете.
Вопреки моим ожиданиям, учёный направился не обратно к лестнице, а повернулся на месте и пошёл в сторону, направляясь к неровной каменной стене пещеры.
– Сержант Рут, вы не могли бы…не могли бы помочь мне?
Я подошёл к учёному и встал рядом.
– Тут где-то должен быть замок…
Я подумал, что Молотов придуривается, ведь замок было видно прекрасно.
– Очень смешно, Молотов, – съязвил я и подошёл к стене, стукнув рукой по замку.
– Ах, вот же он! Точно…
Молотов наклонился, чтобы ввести код.
– Я вновь обращаюсь к вам за помощью, сержант Рут…нужно ввести код…один, четыре, восемь, два, два, один, шесть, четыре. Кажется, это…
Учёный ткнул пальцем и попал в четвёртку.
– Отойдите, я сам, – сказал я. Я подошёл к замку, сбросил код и ввёл названные Молотовым цифры. Раздался тоненький писк, и камень перед нами начал опускаться вниз.
– Хорошие у вас тут двери, – сказал я, глядя на то, как камень опускается под землю.
– Рубинштейн не должен был до меня добраться. Я предпринял все меры предосторожности, несмотря на то, что некоторые из них обошлись мне очень дорого.
Молотов сделал шаг вперёд и прошёл сквозь каменную арку внутрь узкого тоннеля, по которому мы шли минуты две, прежде чем добрались до вырезанного в камне люка.
– Будьте осторожны, сержант Рут. Где-то здесь…
Молотов замедлил шаг, водя перед собой носком ботинка правой ноги.
– Где-то здесь…ага! Вот он!
Меня продолжало одолевать странное чувство, что Молотов дурачит меня, ведь люк было видно. Пусть не так хорошо, как могло быть, но всё же достаточно, чтобы обнаружить его.
– Сейчас я…– сказал Молотов и наклонился. Он поводил руками по крышке люка, нащупал ручку и поднял его. Люк открылся с громким металлическим лязгом. Я сжал зубы и зажмурился от противного звука.
– Осторожно, сержант Рут, лестница довольно узкая.
Молотов повернулся ко мне лицом, поставил ногу на лестницу, взялся за поручни и начал спускаться. Примерно через минуту я услышал далеко внизу его голос.
– Всё в порядке, можете спускаться!
Я подошёл к лестнице, поставил на неё ноги, взялся за поручни и поехал вниз. Руки в перчатках обожгло, но не критично. Стукнувшись о металлический пол подошвами ботинок, я огляделся. Что тут можно было сказать? Молотов сварганил себе неплохое убежище, в котором было всё, что нужно для работы, и всё, что нужно для того, чтобы запереться в самом укромном уголке, чтобы тебе никто не мешал, и никто не нашёл. Ума не приложу, сколько всё это нужно было строить и каким образом он это сделал, удерживая в секрете, но ему удалось.
– Где-то здесь должно быть…– проговорил Молотов, водя рукой по стене. Он нащупал маленький выключатель и нажал на него. На полу засияли красные полосы аварийного освещения. Мне пришлось зажмуриться от света, закрываясь рукой.
Молотов с любопытством посмотрел на меня.
– Всё же лучше, чем ничего, не так ли, сержант Рут?
– Где Ляпин?
– Ляпин…
Лицо Молотова посерьёзнело. Он подошёл к панели, на которой чёрно-белым горел дисплей и мелькали разноцветные кнопки. Взявшись за рычаг, Молотов потянул его вниз, и стена перед нами начала отъезжать в сторону. Я присвистнул от удивления.
– Сколько людей строило этот бункер?
– О, сержант Рут. Много. Мы хотели покончить с Рубинштейном. Нас были десятки. Цифра почти приближалась к сотне. Ещё бы немного и…уже не имеет смысла об этом говорить.
Я сделал шаг вперёд и в открывающемся проходе увидел пустую комнату, в конце которой, приживавшись к стене, лежал человек. Это был молодой мужчина, но то, что с ним сделали, изменило его до неузнаваемости. Я сделал ещё несколько шагов, нахмурился и, взяв в руки автомат, прицелился.
– Это, сержант Рут, Антон Ляпин, мой бывший лаборант. Лаборант, которого я превратил в подопытную крысу.
Я повернулся и посмотрел на Молотова.
– Ах ты мразь! Крикнул я.
Молотов резко поднял руку и стукнул по кнопке на панели. Со стен мне в глаза ударили яркие лучи слепящего света. Я заорал и свалился на колени. Мне казалось, словно глаза обожгло напалмом. Автомат безвольно повис у меня на шее, и я не мог оторвать рук от глаз, чтобы взять его.
– А-а-а-а-а-а! Молотов! Я убью тебя! Крикнул я.
– Это вряд ли, сержант Рут.
Я услышал, как Молотов сделал несколько шагов и снял автомат у меня с шеи. Я дёрнулся, но это не помогло. Тело словно парализовало от боли. Послышался тоненький писк работающего механизма.
– Вы останетесь здесь, а я доберусь до вашего отряда и заберу у них сияние, а после уничтожу его. После взрыва не выживет никто. Остров будет стёрт с лица земли, как и всё живое на нём. Я думаю, вы понимаете, почему я не мог сказать вам об этом ранее? Тогда вы бы этого не сделали, но это единственный вариант прекратить всё это. Единственный вариант сделать так, чтобы ни одна тварь не выбралась за пределы острова. Я не дам Рубинштейну власти, к которой он стремится. Я уничтожу сияние и остановлю его!
– Ты чёртов псих, Молотов! Заорал я.
– Вы всё равно умрёте, сержант Рут. Посмотрите на Ляпина. Посмотрите, во что его превратил мутаген. Вы же заметили изменения, не так ли? Ваше зрение изменилось, слух. Вы начали видеть в темноте, тоньше слышать. Изменения уже необратимы и это, поверьте, только начало.
Лампы погасли, и я почувствовал невероятное облегчение. Я поднялся на ноги, и меня зашатало. Я вытянул руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. В глазах ещё пылало огнём, и открыть их я пока боялся.
– Я доберусь до тебя! Слышишь? Доберусь! Взревел я и рискнул открыть глаза. Глаза жгло, у меня потекли слёзы, но я всё же мог видеть. Молотов стоял за металлической стеной, глядя на меня из маленького окошечка.
– Не в этой жизни, сержант. Я не мог создать это убежище, не предвидев, что его может раскрыть Рубинштейн, а тогда последствия были бы катастрофическими. Так как Мальта мертва, данных здесь больше нет, сияния тоже, я вынужден его уничтожить.
Молотов подошёл к панели и начал стучать по клавишам.
– Что ты делаешь?! Какого чёрта ты, твою мать, делаешь?! Взревел я.
Молотов щёлкнул по клавише, и светящиеся красным лампы заморгали.
– Я запустил программу самоуничтожения, сержант Рут. Через десять минут от убежища камня на камне не останется.
Я услышал за спиной хрип и повернул голову. Ляпин на полу зашевелился.
– Оставляю вас наедине, сержант Рут.
Молотов повернулся, закинул автомат на плечо и завернул его за спину. Он подошёл к лестнице и начал забираться по ней наверх.
– Молотов! Заорал я, и крик мой отскочил от стен.
Я услышал, как крышка люка наверху громко звякнула, и наступила тишина. Молотов запер меня. Если я в течение десяти минут не придумаю, как выбраться, мне конец.
Максим Солт
Сержант Дмитрий Рут в составе отряда Альфа пребывает на остров Кряж, где находится исследовательский центр Север. В результате засекреченного правительственного эксперимента на острове произошла катастрофа, с последствиями которой отряду предстоит столкнуться. Первостепенной задачей является выяснить, что произошло, и ликвидировать последствия, но чем дальше продвигается отряд, тем больше появляется вопросов, ответы на которые теряются в потоке лжи, дезинформации и жестоком проявлении
пороков человеческой природы.
Максим Солт
Операция Север
Глава 1
Небо было затянуто свинцовыми тучами, дождь сыпал железом, отбивая ритм по пропитавшейся кровью сырой земле, словно по решету. Я бежал что было мочи, обегая огромные валуны и осколки камней, стараясь не запнуться о корни мутировавших деревьев, не попасться в их когтистые лапы. Понятия не имею, что с ними здесь делали, но это были не те деревья, которые мы привыкли видеть на материке. Они были живыми и каждый раз, когда ты проходил мимо, норовили вцепиться тебе в ногу и сжать её мёртвой хваткой, протыкая острыми, как иглы, наростами.
В руках у меня автомат ЛИК-19еР, или, как его называли среди своих: Ликёр. Настоящая машина для убийств. Усиленный приклад, высокопрочная нержавеющая сталь, коллиматорный прицел, облегчённая рама, дульный тормоз и увеличенный магазин. О его пробивной мощи и безукоризненной надёжности на западе снимали кино, прославляя создателя сего шедевра Артура Артемьева. Проблема была лишь в том, что этот самый шедевр оказался абсолютно бесполезен против угрозы, с которой мы столкнулись.
За мной гналась тварь, которая на выстрелы никак не реагировала. Я всадил в неё обоймы две, не меньше, прежде чем она порвала кишки Денису и размозжила о землю огромным шипастым хвостом Лию. Обрушив мост, она разделила меня с Дагом и Майко. Живы они или нет, я понятия не имел, но надеялся на лучшее, потому что если нет, то я оставался один во всей этой неразберихе.
Я бежал не оглядываясь. Не знаю, какое расстояние мне удалось преодолеть, но топот за спиной говорил мне о том, что тварь приближается. Ещё немного, и она настигнет меня, схватит своей огромной пастью и порвёт в клочья. Если я ничего не придумаю, мне конец.
Я забрался на бугор, рванулся вперёд, запнулся о выросшую из земли ветвь живого дерева и покатился вниз. Как и учили, обхватил голову руками. Тело защищено костюмом Рязина – нанотрубки спасут меня почти от чего угодно, но вот голова…
Это моё первое в жизни боевое задание, а я уже вляпался в кучу дерьма, из которой, кажется, вылезти без последствий не получится.
Когда падение прекратилось, я вскочил и рванул дальше, не сбавляя бег. Знал, что если дать телу отдых хотя бы на несколько секунд, дыхание собьётся, мышцы размякнут, и не пройдёт и минуты, как я выдохнусь.
Так просто не дамся, – решил я про себя мысленно, вспоминая уродливую морду огромной твари, о существовании которой до сегодня известно никому не было. О таких уродцах не пишут в учебниках, не рассказывают в научных журналах и документальных фильмах. Тварь сродни мутантам из книжек писателей и фильмов горе-сценаристов с больной фантазией. Понятия не имею, чем занимались учёные в исследовательском центре “Волна” под руководством Герхарда Рубинштейна и его дьявольской организации “Новой свет”, но явно не цветочки выращивали, и что-то мне подсказывало, что эти похожие на огромных ящериц мутанты и шипастые деревья только начало.
Рубинштейн. Лично я с ним знаком не был – не того я полёта птица, но если на землях Великой России что-то и случалось, то, как правило, он был в этом замешан. Это я давно уяснил. Ещё двенадцать лет назад, когда мне было шестнадцать и я, наблюдая из-за ободранного подголовника кресла, в котором дремал вечно пьяный отец, глядел на отъявленно-патриотическую рекламу Российской армии. Смотрел на каменные безэмоциональные лица солдат в строю, на окрашенное белыми полосами после полёта истребителей небо, на автоматы, пулемёты и снайперские винтовки, на эти суперкостюмы, хоть и нанотрубки тогда ещё только внедряли в производство, и эти самые костюмы были лишь рекламным ходом, так сказать, заманухой и выпендрёжем перед западом. Чтобы боялись и продолжали изматывать себя в ходе новой холодной войны. Всё это тогда казалось мне чем-то невероятным. Чем-то сильным. Чем-то таким, что хочется примерить на себя и гордиться этим, глядя на всех вокруг с задранным подбородком. Вот тогда-то я и решил пойти в армию по правительственной программе подготовке солдат специального назначения.
Я пробежал метров пятьсот, свернул с дороги и рванул вверх по склону. Из-за дождя тропу размыло, и я с трудом ступал по размокшей земле. Подошвы ботинок громко чавкали, а я думал только о двух вещах. Первое: не поскользнуться, второе: не оглядываться.
Ни за что не оглядываться!
Когда я забрался на склон, то упёрся взглядом в большую железную дверь обшитого толстыми металлическими листами бетонного бункера. Исследовательский центр был построен на острове и, если смотреть сверху, представлял из себя некое подобие осьминога. Основной комплекс располагался прямо по центру, и от него во все стороны расходились кривые изогнутые щупальца. Щупальца эти проходили под землёй и представляли собой тоннели, в которых с лёгкостью помещались целые колонны грузовых автомобилей, которые сновали из одного конца острова на другой, перевозя материалы и опытные образцы.
Ещё под землёй, в этих самых тоннелях, ходили маленькие поезда-вагончики, перемещающиеся по специальной электромагнитной линии на высокой скорости. Эти самые поезда позволяли сотрудникам перемещаться из одного комплекса в другой за считанные минуты, что было чертовски удобно, ведь чтобы добраться с одного конца острова на другой пешком, потребовалась бы не меньше часа.
Долго не думая, я рванул к двери и по пути сделал то, чего пообещал себе не делать. Оглянулся. Из-за бугра показалась огромная уродливая тварь. Сначала я увидел её вытянутую клыкастую морду с шевелящимися усами-отростками, потом широкое дышло с двумя раздувающимися ноздрями, над которыми, отливая жёлтым, блестели расположенные попарно в ряд шесть глаз-карбункулов. Тварь забралась на холм, взревела и саданула шипастым хвостом по земле.
– А-а-а-а! Чёрт! Крикнул я и побежал быстрее. За спиной послышались отбивающие по земле ритм тяжёлые шаги.
Я подскочил к двери, схватился за старый ржавый вентиль и начал его крутить. Железяка жалобно взвизгнула, но не спешила поддаваться.
– Давай! Давай же, ну! Заорал я, выжимая из натренированного тела все соки, обхватив вентиль руками, впиваясь в него. Я запрокинул голову и заорал от натуги. Вентиль хрустнул и заверещал, раскручиваясь и ослабляя замок.
Как только дверь отошла, я отодвинул её в сторону, нырнул внутрь и тут же захлопнул. Не прошло и секунды, как тварь стукнулась мордой в тяжёлую металлическую стену. Быстро перебирая руками, я начал крутить вентиль, а тварь продолжала с жутким грохотом попытки проломить стену тяжестью своего тела. Когда мне удалось справиться с замком, я отошёл от двери, вытянул перед собой автомат и, глядя в прицел, смотрел на дверь, тяжело дыша. Я знал, что твари эта преграда не по зубам, как знал и то, что автомат мне против неё не поможет, но был загнан в угол, и других возможных решений у меня не было. Никогда ещё мне не доводилось видеть подобных тварей, а на инструктаже не рассказывали, что делать, если встретишь огромную мутировавшую ящерицу, которая захочет тебя сожрать.
Стена ещё дважды дрогнула, потом послышался дикий дьявольский рёв и отдаляющиеся шаги. Я не знал, ушла ли тварь или она просто выжидает – окон в бункере не было, но этого было достаточно для того, чтобы на время успокоить нервы.
Я опустил оружие и почувствовал, как от напряжения у меня дрожат руки. Прикрыв глаза, я сделал глубокий вдох и выдохнул, но расслабляться было рано. Света в бункере не было, а это значит, что мне нужно было проверить систему энергоснабжения, включить турели и просмотреть камеры. По ним я смогу определить, ушла ли тварь или караулит меня. Если мне сильно повезёт, я смогу уйти под землёй, если же нет…короче говоря, лучше было перестраховаться, а ещё, если я смогу подключиться к главному серверу, то по камерам смогу попробовать отыскать Дага и Майко.
Я включил установленный на дуле автомата фонарик, прошёл по коридору и вышел в большую просторную комнату, уставленную стеллажами, ящиками, полками и столами. Слева располагался нижний ярус, спуститься к которому можно было по короткой лестнице. На ярусе во всю стену стояла панель управления, которая мне и нужна была, но сначала электричество. Я активировал рацию нажатием на вшитый под кожу у левого уха маячок.
– Даг, приём! Это Рут, как слышно?
Из динамика послышалось глухое шипение, сопровождающееся противным потрескиванием.
– Даг?
Снова потрескивание.
– Майко, как слышно?
Очередная трещотка.
Я тихо выругался, постоял на месте, подумал ни о чём и пошёл искать способ включить панель.
Когда я вошёл в генераторную, то понял, что поиски мои завершились. Провод, который вёл к панели, был перекусан у основания. Когда я осмотрел провод внимательнее, то понял, что его не просто откусили, например, кусачками, а перегрызли, но кто был на такое способен? По хребту пробежала волна мурашей, и перед мысленным взором всплыло воспоминание из детства, когда я засыпал ночью один в своей комнате под шум телевизора и вслушивался в сухое потрескивание крысиных коготков под полом и по углам. Я прогнал воспоминание, тряхнув головой. Если на острове мутировали ещё и крысы – дело плохо. Особенно плохо то, что раз они грызут провода, значит, им нечего есть.
Вердикт таков: электричества нет, а значит, доступа к панели, турелям и камерам тоже. Связь барахлит. Возможно, мутировавшие твари не только снаружи, но и внутри. Нужно быть начеку.
Выйдя из генераторной, я решил как следует осмотреть бункер. Туалетная комната, душ, запертое на замок складское помещение, вскрывать не стал, чёрт с ним, и комната на двоих человек. Когда я вошёл в комнату, то присвистнул от удивления. Бардак в ней стоял такой, что не описать. На полу валялись кусачки, отвёртка, листы бумаги, разбитый планшет, карандаши, сломанный надвое стилус и прочий хлам. Помимо этого, в углу лежало вымазанное чем-то бурым тоненькое одеяло. Я присмотрелся и понял, что это, вероятно, была кровь, но было её немного. Если бы кого-то серьёзно ранили, пятно было бы значительно больше. Скорее всего, рабочая травма или типа того. Я не знал, что произошло на острове, а это было первостепенной задачей нашей группы: выяснить, что случилось, собрать нужную информацию, доложить на базу и на этом всё. На подлёте ещё чувствовал, что не так что-то с этим островом и всей операцией. Прямо ёрзало внутри. Да и на брифинге почти никакой инфы не дали. Будто недоговаривают чего-то, врут. Но обсуждать такое с другими не стоило. Либо на смех поднимут, либо командованию доложат. Так принято. Чего это я, в самом деле? Уже не важно. Дениса и Лию это не вернёт.
Было в комнате кое-что ещё. То, что могло пролить свет на произошедшее. Гидрогелиевые очки. Новейшее изобретение Антона Лебедева, которое позволяло сохранять воспоминания. Надеваешь такие, и они записывают происходящее. Говоришь что-нибудь при этом, сохраняешь, потом любой, кто эти очки примерит, сможет просмотреть воспоминание, досконально изучив его от лица того, кто это воспоминание создал. Полезно, чтобы сохранять инструкции, записывать исследования и формулы. Или же отслеживать деятельность сотрудника на рабочем месте – это-то и стало основным их назначением для таких вот исследовательских центров, обсерваторий да научных станций. Впрочем, неудивительно. На секретных объектах по-другому никак. Главное, что воспоминания эти не скопируешь, не украдёшь, что обеспечивает их сохранность. Хотя лично меня всегда смущало, как позиционировали это так называемое преимущество. Кто мешает просто взять очки и забрать их себе? То-то и оно. Зато гель взаимодействовал напрямую с глазным нервом, обволакивал сетчатку и обеспечивал полное погружение в процесс. Ощущения хоть и непривычные, но чудные.
Очки лежали на заваленном бумагами рабочем столе. Я подошёл к столу, отодвинул стул и устроился поудобнее. Почувствовал, как по земле пронеслась волна дрожи, и откуда-то издалека послышался дикий рёв твари. От этого рёва по шее у меня пробежал холодок. Я какое-то время сидел не двигаясь, вслушиваясь в тишину, потом взял очки в руки, проверил их, покрутив то с одной стороны, то с другой. Никаких следов не было, значит, целые. Насчёт какой-либо инфекции можно было не переживать, гидрогель был полностью безопасен, что подтверждали многочисленные исследования. Созданный выдающимся учёным Великой России, он просто уничтожал все известные миру бактерии.
Я надел очки, прижал их к глазам поплотнее, чтобы гелю было проще заполнить образовавшиеся зазоры – как ни крути, голова у каждого человека разной формы, как и расстояние глаз и форма носа. Через несколько секунд гель заполнил пространство. Сначала было темно, и только расплывчатые мутные пятна белели перед глазами, потом пятна начали собираться в рисунок, и я окунулся в воспоминание.
Я сидел за рабочим столом, пытаясь решить задачу, с которой вот уже недели две никак не мог справиться и попросить помощи, как назло, было не у кого. Решение, казалось, вертится у меня в голове, но я не мог поймать его на ум. Вроде бы ещё чуть-чуть. Вот оно, вот оно! Но нет, не выходит. Я зачеркнул очередную формулу и положил карандаш на стол, уронив лицо в ладони.
– Что же мне с тобой делать-то, а…как понять…как решить…– прошептал я вслух.
В кабинет вошёл Леонид Иванович. На глазах, как всегда, бабушкины очки, а под носом пышная густая поросль. Готов поспорить на что угодно, усы эти он никак не меньше чем год отращивал, а по утрам, небось, встаёт пораньше и по волосику выщипывает, подравнивает.
– Эй, Пашка!
– А? Спрашиваю я, недовольный тем, что меня отвлекли от решения задачки, с другой стороны безмерно благодаря коллегу за то, что оторвал меня от пустых размышлений. Всю голову уже сломал! Затрахала меня эта задачка, хоть убей. Эх-х, выходной бы, да не дождёшься.
– Там Молотов заявление сделал.
– Что? Какое заявление?
– Помнишь тех тварей, которых мы с Р-9 всем составом таскали?
– Ну.
– Что ну? Похоже, что-то непонятное там с ними происходит. Лесков мне вчера наконец рассказал, чего он вторую неделю с забинтованной рукой ходит. Меж прочим, ему палец оттяпали. Так-то!
– Погодите-погодите, вы про тех ящериц?
– Да-да.
– С ними что-то случилось? Мы же по такой дозе облучения хватанули, что на пять лет вперёд хватит! Если издохнут, все наши труды насмарку!
– Да без тебя, дубина ты стоеросовая, знаю! Тьфу ты! Я тебе говорю что-то неладное с ними, а ты в одно ухо, как говорится, влетело, а в другое вылетело. Теперь и Молотов вон заговорил об этом. Признал, так сказать, промах свой. Посмотрим, что теперь делать будет. А ведь я с самого начала говорил! Сжечь их надо было к хренам собачьим, и дело с концом!
– Как сжечь?! Воскликнул я.
Леонид Иванович махнул рукой.
– Дурень ты, Пашка. Бросал бы задачу эту свою, чего в ней важного? Всё она тебе покоя не даёт. Не слышишь уже, что тебе говорят. Пойдём, посмотришь. Может хоть так поймёшь.
Мужчина вышел из кабинета.
– Да, да…конечно. Иду.
Гель перед глазами размылся на яркие белые пятна, и воспоминание исчезло. Я снял очки и положил их на стол, ровно на то место, на котором они лежали.
Молотов…Молотов…знакомая фамилия.
Я встал и начал расхаживать по тесному кабинету взад-вперёд.
А, точно. Вспомнил! Аркадий Борисович Молотов, куратор засекреченного проекта исследовательского центра Волна, расположенного на острове Кряж. То есть как раз там, где я сейчас нахожусь. Получалось, это именно тот человек, по вине которого всё произошло. Если и не по его вине, то он, как минимум, должен владеть информацией о произошедшем, а значит, надо его найти. Если он, конечно, выжил. Понятия не имею, что здесь произошло, но с того самого момента, когда мы всем отрядом высадились на острове, я не видел ни одного человека.
Зато теперь кое-что прояснилось. Тварь, которая гналась за мной, была мутировавшей ящерицей, которую сотрудники исследовательского центра доставили сюда с Р-9. Р-9, что это за цифра? Название проекта? Кодовое слово? Как оно расшифровывается? Что означает?
Я остановился, посмотрел на стену и завис в своих мыслях. Надо признаться, только сейчас я понял, что на стенах висят обычных бумажные фотографии в рамках. Я подошёл и пригляделся к ним. На одной стоял Леонид Иванович, только на несколько лет моложе, не в рабочей одежде и без очков, но пышные усища были на месте. Рядом с ним молодая красивая женщина. Наверное, жена, а у их ног двое маленьких детей. Может, им лет по десять или двенадцать. Рядом ещё одна фотография, снова Леонид Иванович и на следующей тоже. Сначала я подумал, что странно это как-то, фотографии Леонида Ивановича есть, а про Павла совсем ничего, но потом заглянул под кровать и нашёл там разбитую гидрогелиевую фоторамку. В ней, наверное, была фотография Павла, только оболочка рамки была разбита, из-за чего гель вытек и высох, и рассмотреть на нём хоть что-то было невозможно. Это раньше по старинке пользовались проявленными фотографиями, а сейчас всё было вот так, поэтому Павла, как и Леонида Ивановича, можно было понять – разница поколений.
Я решил двигаться дальше. Нужно было спуститься в тоннели, сесть на поезд и добраться до главного комплекса. Если Даг и Майко выжили, то они наверняка отправятся туда же. Там и встретимся. Если их там не будет, то я смогу проверить камеры и выйти на связь. В главном комплексе наверняка сохранилась подача электроэнергии. Если же нет…
Когда найдём друг друга, будет уже легче. Отчитаюсь перед Дагом и расскажу, что мне удалось выяснить. Возможно, они тоже что-то узнали. Соединим части мозаики и прольём свет на общую картину.
Я отыскал в бункере лестницу, которая вела на нижние этажи. Дверь открывалась картой-пропуском, но из-за того, что к электронному замку электричество не подавалось, я смог открыть его вручную. Хорошо, что дверь открывалась именно снаружи, а не изнутри, иначе бы пришлось идти по поверхности, а желания бегать от ящериц по всему острову у меня не было. Рядом с лестницей был лифт, но он, естественно, не работал. Пришлось идти пешком.
Оказавшись внизу, я упёрся в закрытую дверь. Открыл её вручную, открутив такой же вентиль, какой был снаружи бункера, только этот поддался намного легче.
Ступив за порог, я нырнул в темень подземного пространства. В нос закрались запахи сырости, земли и бетона. Я поднял автомат и просветил пространство фонариком. Передо мной большая широкая платформа. Слева дверь в туалет, а справа, прямо на платформе, большая будка – диспетчерская. Над платформой, совсем рядом, протянулась нитью электромагнитная ветвь, по которой должны ходить поезда, но сейчас на станции поезда не было. Оно и понятно. Электричества-то нет и тишина стоит такая, словно зашёл ночью на кладбище.
Я направился прямиком к диспетчерской. Подумал, что может получится подать ток на линию. Что-то мне подсказывало, что вряд ли дело обстоит так просто, но попробовать стоило. Добираться пешком до центрального комплекса по тёмным тоннелям удовольствие то ещё.
Дверь в диспетчерскую оказалась закрыта. Я посветил фонариком через окно, пытаясь разглядеть обстановку внутри. Ничего необычного я не заметил. Что было хорошо, так это то, что стёкла здесь были самыми простыми, без защиты от пуль и ударов. Я подошёл к стеклу и разбил его прикладом Ликёра. Громко зазвенело, и зазубренные острые осколки посыпались на пол. Я продолжил водить прикладом по раме, обламывая острые когти разбитого стекла, и как только закончил с этим, нырнул внутрь.
Пустота. Ни следов спешки, ни хаоса или чего бы то ни было ещё. Просто брошенное помещение, из которого люди исчезли, словно по щелчку пальцев. В свете фонарика угадывалось большое маслянистое пятно на полу. Что это было и откуда взялось, понять было трудно. Рядом с панелью управления стоит стул на колёсиках с потёртой спинкой и изорванными подлокотниками. На спинке стула висит белый рабочий халат с бейджиком. Я посветил на бейдж и прочитал: Аксёнов Николай Денисович, диспетчер.
Я продолжил осматривать помещение в поисках хоть каких-нибудь следов, пытаясь сложить в голове два плюс два. Ни тел, ни крови, ни чего-то ещё, что указывало бы на причину исчезновения нескольких сотен сотрудников комплекса. Не могли же все просто взять и исчезнуть? А если бы была эвакуация, то всюду были бы разбросаны вещи, мусор, забытые книги, туалетные принадлежности и прочий хлам, но ничего этого не было.
В свете фонарика что-то блеснуло. Я насторожился, повернулся на месте и увидел очки. Очередная запись. Людей нет, их вещей и следов пребывания тоже, а очки тут как тут. Бросили, оставили, как никому не нужные. Причём лежат прямо на рабочем месте. Как будто диспетчер снял их и отошёл в туалет, чтобы через пару минут вернуться и надеть их обратно. Только не вернулся.
Я ещё раз внимательно осветил помещение, подошёл к стулу и сел. Жутко здесь как-то было и холодно. Не нравилось это мне, ох как не нравилось. Я взял очки и надел их. Быстро снял и прислушался. Мне показалось, что я что-то услышал. Просидев так около минуты, я снова надел очки и погрузился в воспоминание.
– Ты уже слышал? Спросил меня Лёшка, новый помощник. Неплохой, между прочим, парень. Всего второй месяц на работе, а я уже к нему привык, как к родному. Жаль только, что долго не продержится. Никто на этой должности долго не держится. Проклята она, что ли.
– Ты про что?
– Директиву отменяют.
– М-м, – промычал я в ответ.
– И это всё?
– А что ты хочешь от меня услышать?
– Собственное мнение, что ли.
– У нас тут, знаешь ли, с собственным мнением дело плохо, – прошептал я, понизив голос. Не хватало ещё, чтобы нас охрана на платформе услыхала. Сразу куда надо донесут. Потом сиди, оправдывайся, что ничего такого сказать не хотел. После директивы Молотова тут лишнее словечко сказать стало нельзя.
– Ты не рад, что ли, что скоро всё это кончится?
Лёшка подошёл к маленькому столику, выключил чайник и налил кипятка в две больших пузатых кружки. Уж что-то, а чаи гонять мы оба любили.
– Знаешь что, Лёш? Неси-ка сюда чай. Через две минуты пребывает поезд, нам бы не проворонить. К тому же там обещали…
– А-а-а-а!
Лёша заорал и отскочил в сторону, пролив чай. Одна из кружек упала на пол и разбилась.
– Что там?! Всполошился я и вскочил на ноги, схватившись за гнутый железный прут у самых ног.
– Кры-ы-ысы! Завопил Лёша.
– Вот же! Чёртовы грызуны!
Я поднял прут и пошёл в сторону шныряющей в углу стаи крыс с горящими оранжевыми глазами. Толстые, дикие, ненавистные. После эксперимента Молотова они совсем одичали. Из самых недр земли вылезли, чтоб их! Пол в генераторной прогрызли. Пол! Бетонный пол толщиной двадцать сантиметров! Это же где такое видано?!
– Сейчас я их! Отойди! Крикнул я.
Я подошёл к Лёшке, отпихнул его, замахнулся прутом и размозжил крысе голову. Тварь тихонько пискнула и разлеглась на пузе, вытянув уродливые жирные лапы в стороны. Собратья её юркнули в норку и скрылись.
– Из генераторной лезут! Воскликнул я, приперев прут к стенке и вытерев вспотевший от пота лоб. – Вонища стоит ужас! Скоро пассажиры на станции жаловаться начнут! Сколько раз я уже записку начальству отправлял! Сколько раз! Хоть бы хны! Самому Молотову, значит, писать буду! Невозможно терпеть уже!
– А ты чего в очках-то?
Я махнул рукой.
– Да хотел инструкцию записать, а тут эти вот…э-эх, хрен с ней, с инструкцией. Пошли чай пить. Я с собой как раз новую кружку сегодня взял. Как чуял.
Воспоминание кончилось.
Крысы! Терпеть не могу крыс!
Я вскочил на ноги, поднял автомат и посветил фонариком туда, откуда эти мохнатые твари лезли в воспоминании. Там, где я видел огромную кусаную дыру, стояло несколько больших, сколоченных на скорую руку ящиков. Наверное, поставили, чтобы хоть как-то сдержать крыс. Только вряд ли это могло помочь. В воспоминании крысы были большими, явно больше обычных. Ещё и эти страшные светящиеся глаза.
Светящиеся, чёрт побери, глаза!
С детства терпеть не мог крыс. Эти твари лезли во все норы в нашем доме, а отцу было всё по боку. Он мог сидеть перед телевизором с бутылкой и продолжать смотреть идиотские, промывающие мозги передачи, а эти мохнатые твари ползали у него под ногами. Они жрали отходы, упаковки из-под еды. Они даже прогрызали горлышко у пивных бутылок. Дикие, озлобленные, голодные. Я забирался на кровать и шагу ступить не мог, пока они хозяйничали, шурша своими маленькими когтистыми лапками. Я боялся этого звука. Я его ненавидел. Ещё эта вонь, которая стоит от этих тварей, когда они собираются вместе.
Когда я стал старше, нашёл толстую деревяшку, обмотал её изолентой, вбил в неё кривые гвозди и когда стайка этих вредителей вновь решила забраться к нам в дом, я стащил у отца немного пива, с отвращением его выпил, чтобы набраться смелости, а потом бросился на этих тварей и размозжил им головы. Я был в ярости, меня одолевала агония. В тот момент мне казалось, что прыгни на меня даже собака, я бы убил её.
Больное воспоминание, тяжёлое. Я его терпеть не могу. До сих пор помню то дикое, безумное ощущение, которое одолевало меня, но крыс, однако, после этого стало меньше. Отец мне тогда, конечно, сильно наподдал за то, что я пол испачкал и пиво у него стащил, ещё заставил оттирать засохшую кровь собственными руками и выбрасывать вонючие тельца вредителей на помойку, но это не самое страшное. Страшное уже было позади.
– Ненавижу крыс! Крикнул я в пустоту, глядя на ящики, ожидая, что в любую секунду оттуда выскочит мохнатая тварь со светящимися глазами и набросится на меня, но никого не было. Не было и присущего крысам писка, и скребущего звука маленьких коготков.
Я опустил автомат, подошёл ближе, пнул ногой один из ящиков, и он отскочил в сторону вместе с другим. За ящиками была большая, прогрызенная крысами дыра, и она была куда больше, чем в воспоминании диспетчера. Я зарычал и скрипнул зубами.
Откуда эти твари лезли? Откуда?! Точно! Из генераторной!
Я подошёл к двери в генераторную, та была приоткрыта, и толкнул её плечом. Протяжно скрипнуло, и я осветил фонариком помещение. Посередине стоял турбинный генератор, от которого по стене шло два провода. Оба были перегрызены в одном и том же месте.
Я посветил на стену, потом услышал скребущие звуки, быстро вернулся лучом света к полу и увидел, как из-за генератора выбежала огромная мохнатая крыса. У вредителя светились глаза. Крыса малую долю секунды смотрела на меня, а потом из-за её спины показались ещё три, и они, грозно вереща, все вместе бросились на меня.
Я нажал на курок, и в тесном помещение эхом прогрохотали выстрелы. Мне удалось убить двоих. Несмотря на свой огромный размер, крысы оказались куда ловчее, чем я предполагал. Одна из них подбежала ко мне и прыгнула на штанину, начав забираться по ней, карябая костюм когтями. Я заорал, схватил крысу рукой и скинул её с себя. Прицелился и выстрелил. Ещё один труп. Другая крыса вцепилась мне зубами в ботинок и пыталась его прогрызть. Я пнул её – крыса громко взвизгнула и пристрелил. Наступила тишина. Я замер, наведя прицел на место, из которого они вылезли. Сердце в груди колотилось, пульс участился. Я знал, что если сейчас покажется стая, мне придётся худо. Костюм из нанотрубок даже такими огромными острыми зубами, как у этих мутантов, не прогрызёшь, но при своём размере они попросту собьют меня с ног и загрызут заживо. А вообще, чёрт его знает этих мутантов. Может им никакие нанотрубки не помеха.
Я на мгновение отвлёкся и посветил на ботинок, не прогрызла ли его тварь? Вроде бы всё было в порядке. Возможно, будь у твари чуть больше времени, она бы справилась, но, к моему счастью, этого времени у неё не было.
Прошло около минуты, но из-за генератора так никто и не появился. Я опустил оружие, продолжая светить фонариком на пол. Медленно переставляя ноги, я пошёл вперёд. Зайдя за генератор, я увидел огромную дыру в полу, которую проделали крысы. Рядом с дырой лежало тело. Вернее, скелет. От человека остались только кости без единого намёка на кожу или мясо – крысы постарались. Ни бейджа, ни лица, чтобы опознать, ни даже очков. Был ли это диспетчер или его помощник, я не имел ни малейшего понятия, зато кое-что важное я понял. Раз крысы прогрызи бетон, лучше держаться от них подальше и к себе не подпускать. Быть съеденным заживо мутировавшими крысами для меня было самым страшным сном.
Мясо, кожа, провода, прочная ткань рабочего халата, бетон. Неужели эти твари способны переварить всё это?! Чем, чёрт побери, занимался здесь Молотов, и почему нам никто об этом ничего не сказал?! Чутьё подсказывало мне, что в исследовательском центре “Волна” произошло что-то страшное. Что-то такое, чему срок явно куда больше двух дней, как нам сообщили на брифинге. Тогда почему ничего не было в новостях? Умалчивали? Старались скрыть? Ещё бы! Иначе репутация Рубинштейна пойдёт вниз. Всё как всегда. Правящая верхушка обо всём договорилась, а нас, простых солдат, отправили разгребать последствия. Подчищать дерьмо. Мол, для этого вас и готовили, дерзайте.
Было понятно, что электричество на линию подать не получится, а это значит, что идти придётся пешком. Десятки километров по тёмному, полному крыс тоннелю. Что может быть приятнее? Глядя на перегрызенные провода, я выругался и тяжело вздохнул.
А что поделать? Думал, в сказку попал? Твоё первое боевое задание. Если выживешь, будут ещё. Привыкай. Ключевая фраза: “если выживешь”.
Покинув диспетчерскую, я проверил снаряжение, спрыгнул с платформы и пошёл по тоннелю.
Глава 2
Тоннель уходил далеко вперёд, теряясь во тьме. Над головой высокая каменная арка, по обе стороны от меня на уровень выше протянулась огороженная забором тесная дорожка для пешеходов, рядом с которыми в обе стороны тянутся электромагнитные линии поездов.
Я решил идти по дороге, а не по пешеходной зоне, потому что здесь было пространство для манёвра. Было куда бежать и было время, чтобы заметить опасность издалека. Если бы я шёл там, сверху, деваться мне оттуда было бы некуда. Разве что вниз.
В уме я уже тысячу раз успел пережить встречу со стаей крыс, огромными ящерицами и чем бы там ни было угодно ещё. Фантазии мои становились всё изощрённее, и дошло вплоть до того, что крысы стали размером с ящериц и научились плеваться ядом. Мерзость та ещё.
Чтобы выбросить из экрана сознания весь тот мусор, что транслировало моё воспалённое воображение, я перешёл на бег. Избавиться от мыслей было не единственной причиной моего внезапного решения. Ещё я подумал о том, что очень уж долго буду идти вот так пешком, и надо бы ускориться. Была и третья причина: в тоннеле было чертовски холодно. Стоя на платформе, я этого почему-то не замечал, зато сейчас как следует прочувствовал. Костюм сохранял тепло, но не нагревал тело, поэтому пришлось воспользоваться традиционными методами. После долгих лет тренировок преодолеть десяток и больше километров для меня не составляло особой проблемы.
Я вспомнил про Дага и Майко, но связи в тоннеле не было, поэтому даже не стал пробовать выйти с ними на контакт. Вот доберусь до центрального, тогда и поговорим. Надеюсь, они тоже уже в пути и скоро там будут. Бежать мне в среднем темпе как минимум часа полтора, а на поверхность я смогу подняться только когда преодолею намеченный рубеж. Мне сильно повезёт, если двери на станции окажутся открыты, потому что иначе мне придётся искать карту-пропуск. Это в том случае, если на центральной станции есть электричество. Если его нет, то остаётся надеяться только на то, что двери открыты.
Значит, Молотов проводил эксперименты. Значит, Р-9. Значит, весь персонал имел представление о происходящем. Ну, может, не весь, а только руководящий состав, остальным лишь сказали то, что они должны были знать, но всё же…всё же даже если диспетчерам было известно об огромных крысах, а тем двоим с бункера наверху об отмене директивы, значит, все сотрудники комплекса были в той или иной мере в курсе, но молчали. Что ж, это допустимо. Объект всё-таки секретный, а проект правительственный. Вернее, финансирует его правительство, власть же принадлежит Рубинштейну. Чёртов немец, хоть и фамилия у него совсем не немецкая. Не люблю немцев. Никогда их не любил за их педантичную, почти животную и совершенно некультурную целеустремлённость. Они почему-то всегда думают, что за их деньги все должны быть готовы на всё. Ещё они чертовски жестокие, но тут уж ничего не поделаешь. Это у них в крови. Оставленный ими в истории кровавый след отмыть так просто не получится ни деньгами, ни временем.
Ровно через двадцать четыре минуты я перешёл на шаг. Не потому, что устал, а потому, что то, что я увидел, заставило меня насторожиться. Электромагнитная линия была выгнута под неправильным углом и оборвана, а четыре вагончика маленького автоматического поезда “Стрела” развалились на полу, рухнув на бок. Стёкла были выбиты, двери открыты. Самым подозрительным во всей этой картине был не поезд и сломанная линия, а огромная кусаная дыра в потолке тоннеля, через которую внутрь проникали капли дождя.
Кто, чёрт побери, мог такое сделать?!
Выглядело всё так, будто в тоннель прилетел снаряд, но чутьё подсказывало мне, что дело в чём-то другом. Это всё твари. Долбаные ящерицы. Наверняка они. Может я и помешался на этих мутантах, но увиденного мне хватило, чтобы прийти к определённым выводам, а к каким-либо выводам, кроме нападения мутантов, здесь прийти было сложно. Может, в комплексе произошло что-то ещё, а может, моё предположение верно. Правды я пока не знаю, но обязательно до неё докопаюсь и чем быстрее, тем лучше.
Я подошёл к поезду и посветил фонариком внутрь. Ни вещей, ни тел, ни, слава Богу, мутировавших крыс. Вообще ничего. Как-то оно странно выходит – подумал я. Значит, поезд ехал пустым? Да не может такого быть. Никто бы не стал гонять поезда вхолостую. В комплексе тьма сотрудников! И что, ни одного не было в поезде? Не верю.
Я решил долго не задерживаться на одном месте и снова побежал. Да, поезд разбился, да, в потолке огроменная дыра, на цели и задачи миссии это никак не влияло. Мне нужно было выяснить причину произошедшего, а не докладывать о последствиях. Раз нас сюда послали, значит, о последствиях всем и так хорошо было известно.
Чем дальше я заходил, тем запутаннее всё становилось и тем сильнее мне казалось, что будет ещё хуже. Как выяснилось немного позже, я был прав. Не удалось мне минуть и нескольких километров, как я наткнулся на брошенный грузовик сервисных служб. Машина стояла по левую руку от меня, поблёскивая ободранной краской в ярком свете фонарика.
Я перешёл на шаг и, стараясь успокоить дыхание, подошёл ближе. На полу никаких следов. Ни крови, ни каких-то маслянистых луж, что говорило бы о поломке. Значит, грузовик попросту бросили, а по какой причине неизвестно.
Я начал медленно обходить автомобиль и заметил, что с водительской стороны дверь открыта. Приподняв автомат так, чтобы можно было вести огонь, я сделал несколько быстрых шагов, замер на месте и просветил кабину лучом фонарика. Увидел труп. О возрасте и половой принадлежности судить было трудно, потому что вместо тела в кабине сидел обгрызенный крысами скелет. Скелет был абсолютно голый, если не считать надвинутую на лоб кепку, которую крысы почему-то не тронули, и одного наполовину съеденного сапога на левой ноге.
Я подошёл ближе и осмотрел салон, опасаясь, что в любую секунду на меня может наброситься мохнатая пискливая тварь, но кроме скелета в салоне ничего не было. Я решил внимательно осмотреть машину, просвечивая все её части тоненьким лучиком света. Колёса целые, кузов немного поцарапан, но ничего критичного. Выходит, водитель столкнулся со стаей крыс и не успел уехать? Твари сожрали его прямо в салоне, ещё до того, как он нажал на газ, или…
…или всё было по-другому. Он умер ещё до того, как пришли крысы, а те просто сделали своё дело. Но кто или что могло его убить?
Пройдя немного вперёд, я обнаружил ещё одно тело. Вернее, ещё один скелет. На этом крысы не оставили ничего. Всё было подъедено начисто, но я заметил одну важную деталь, которая заставила меня подойти ближе. Гидрогелиевые очки лежали немного в стороне, как будто сотрудник сервисной службы на ходу снял их, собираясь убрать, но не успел. Крысы набросились на него, он упал, очки вылетели из рук, а что было дальше, и так понятно. Я взял очки, поднёс их к глазам, и гидрогель погрузил меня в воспоминание.
Ярко горел свет. Я шёл к мостику, чтобы подняться к рабочему тоннелю и добраться до трансформатора. Нужно было всё как следует осмотреть и проверить. Скорее всего, там, как всегда, всё в полном порядке, но перед начальством отчитаться надо, да и ведь это моя работа.
Я подошёл к лестнице, забрался по ней на пешеходную платформу и услышал шелест поезда на электромагнитной линии. Я повернулся и помахал рукой пассажирам, но никто мне не ответил. Все либо в очках, либо в планшетах. Ещё бы. Важной деятельностью занимаются! Ну ничего, у меня тут тоже, между прочим, важная деятельность!
Зато с водительского сиденья нашего маленького грузовичка махнул рукой Серёга. Сидит, ждёт, пока я всё сделаю. Вот же работа у него, а! Сидишь весь день, баранку крутишь, да язвительными замечаниями бросаешься по поводу и без. Ещё и зарплата больше моей. Где в этом мире справедливость?
Я подошёл к двери, приложил ключ-карту и, напевая себе под нос известную песенку, которая ассоциировалась у меня со скорым отпуском на море, если, конечно, дадут, и вошёл в тоннель. Тоннель был узким, по стенам прокинуты провода, а над головой горят маленькие лампочки. На первый взгляд всё так, как должно быть, но это не самое главное. Самое главное за дверью, в двухстах метрах впереди. Без этой важной штуковины ничего здесь работать не будет. Именно поэтому у меня тоже важная работа, как и у этих вечно занятых учёных!
– Так-так-так, ну-у? Что тут у нас? Протянул я, открывая дверь в трансформаторную.
Когда вошёл внутрь, поставил ящичек с инструментами на пол и замер. На полу была дырка, из которой на моих глазах вылезла огромная жирная крыса. Следом за ней показалась другая, а потом ещё и ещё. Грызуны, казалось, меня не замечали. Одна из крыс полезла на стену и начала грызть провод.
– Э-эй! Ты что делаешь! Воскликнул я.
Крысы заметили меня, и одна из них прыгнула мне на грудь. Она была настолько огромной, что повалила меня на пол. Я упал, схватил её руками, чтобы сбросить с себя, а она хватанула зубами и укусила меня за руку так больно, что я заорал и, замахнувшись, врезал по жирной туше кулаком. Крыса громко пискнула и свалилась на пол.
Я вскочил на ноги, поднял руку и посмотрел на неё. Зверюга отхватила мне указательный палец левой руки, вместо которого сейчас обливался кровью костлявый обрубок. Я в ужасе заорал и выскочил в коридор, оставляя крыс за спиной.
Бежать, бежать, бежать! Стучало в голове.
Я нырнул в проход, выбежал на пешеходную дорожку и вместо того, чтобы, как всегда, спокойно спуститься по лестнице, спрыгнул с высоты на бетонный пол. Ноги у меня подогнулись, но я каким-то чудом удержал равновесие и, прихрамывая, рванул к машине.
– Серёга! Заводи машину! Слышишь? Заводи! Кричал я в охватившей меня агонии.
Когда я подобрался ближе, увидел то, что никак не могло быть правдой. Здоровенные крысы со светящимися оранжевыми глазами забрались в кабину грузовика и грызли Серёгу. Я видел, как блестит белизной его череп, как россыпью маленьких белых пятнышек торчат его сложенные на руле костлявые пальцы.
– Се…Серёга, я…– только и успел прошептать я, замерев в ступоре, как вдруг сзади на меня набросились крысы и сбили с ног.
Конец воспоминания.
Я буквально сорвал с себя очки и бросил их на землю. Не сдержав гнев, я прицелился и дал по ним короткую очередь. Гидрогель полетел во все стороны, заляпав пол, волнуясь при этом, словно затвердевшее желе.
Жирные, мохнатые твари! Ненавижу крыс!
Что получалось? А получилось вот что: Молотов провёл какой-то экстраординарный эксперимент над ящерицами с Р-9 (когда-нибудь я узнаю, что это за Р-9?), которые мутировали, после чего он решил обернуть мутацию вспять, при этом провёл такой же эксперимент с обычными местными крысами и получил точь такой же неконтролируемый результат. Эксперимент вышел из-под контроля, ящерицы и крысы выбрались на свободу и начали пожирать людей. Вот и всё объяснение, какое пришло мне в голову, но одно здесь было не к месту. Из всех возможных жертв я пока что нашёл только троих. Один в диспетчерской и двое из отдела обслуживания. Куда делись остальные?
Я услышал, как на плато у пешеходной дорожки что-то зашуршало. Среагировал молниеносно, направив на звук фонарик. Огромная жирная крыса со светящимися глазами сидела на краю пешеходной платформы и умывала когтистыми лапами морду. Я положил палец на курок, собираясь выстрелить, как вдруг рядом с ней появилась ещё одна, потом ещё две, три, четыре, восемь.
Пылающие огнём глаза вспыхнули со всех сторон. Крысы подкрались незаметно, и пока я изучал воспоминание, окружили будущую жертву, предвкушая сытный пир. Колючая дрожь пронеслась по телу. Я понимал, что одолеть целую стаю в одного у меня не выйдет, будь я даже супергероем.
Загнали в угол. Прижали.
– Ну и чего вы ждёте, а? Крикнул я мохнатым тварям. – Чего вы ждёте?!
Крысы сидели, не двигаясь, и какое-то время смотрели на меня в полной тишине, потом одна из стаи спрыгнула вниз, за ней последовала другая, за ней ещё одна, и твари поползли на меня со всех сторон. Я зарычал и выстрелил. Громко хрустнуло, и одно жирное тельце обмякло на полу. Никто из крыс даже хвостом не пошевелил. Они медленно обступали меня, прекрасно понимая, что я от них никуда не денусь.
Я дал короткую очередь. Ещё три крысы присоединились к своим мёртвым собратьям. Крысы будто почуяли опасность и рванули в мою сторону. Я не смог придумать ничего лучше, кроме как броситься к грузовику. Я подскочил к машине, схватил скелет и вытащил его наружу. Кости громко стукнулись об пол, но звук этот перекрыло всеобъемлющее пищание крыс.
Я заскочил в кабину и хлопнул дверью. Крысы облепили грузовик, и машину зашатало из стороны в сторону. Я начал рыскать глазами в поисках чип-ключа. Если водитель был здесь, ключ не мог быть где-то далеко. Я хватанул рукой по бардачку, там были какие-то бумаги, фантики, скотч, но не было ключа. Я опустил козырёк с водительской стороны, с пассажирской, но и там оказалось пусто.
– Чёрт! Выругался я.
Машину шатало всё сильнее, одна из крыс забралась на кабину кузова и прыгнула в полуоткрытое окно. Я замахнулся и ударил её по усатой морде кулаком. Крыса громко взвизгнула и свалилась на пол.
– Где этот долбаный ключ! Крикнул я и посветил в окно на костлявое тело, заметив среди лоснящихся мохнатых спин маленький чёрный чип-ключ. Тут я вдруг понял, что совершил чудовищную ошибку. Самую чудовищную, какую только можно было совершить Ключ, видимо, лежал где-то на сиденье, и, вытаскивая скелет, я сбросил его вниз.
– Охренеть! Молодец, Рут! В сердцах поблагодарил я себя за катастрофическую оплошность.
Машина ходила ходуном, крысы пытались запрыгнуть в окно. Одной из них это даже удалось, и она прыгнула мне на голову, но я успел схватить её и, напрягая руки, сильно сжал, пытаясь раздавить, но не тут-то было! У твари скелет был такой, что я только поломал ей кости, но та продолжала жалобно пищать и клацать длинными жёлтыми зубами у меня перед глазами, ослепляя светом своих оранжевых глаз.
– Получи, тварь! Завопил я, выхватив из-за пояса нож и распоров крысе брюхо. Из мохнатого тельца брызнула густая бурая кровь. Тварь ещё секунду дёргала лапками, после чего морда её безжизненно повисла. Я выбросил крысу в окно и начал лихорадочно соображать, как мне достать ключ.
Я понимал, что только дай тварям волю, и через несколько минут они заполонят весь салон. Тогда я превращусь в очередной скелет, оставленный лежать, словно фигура в музее, глядя пустыми глазницами в лицо смерти на загадку тем, кто придёт сюда после. Кто, как и я, будет искать в надежде понять, что здесь произошло.
Костюм должен выдержать укусы, но как долго я продержусь? Одна тварь вцепится мне в ногу, другая в руку, третья ещё куда-нибудь. Рано или поздно брызнет кровь, и тогда тварей охватит безумие. Они взбесятся так, что костюм им станет не помеха. Будут грызть, пока не сломают зубы, не прожуют нёбо и не сотрут челюсть.
Крысы. Всё что угодно, но только не крысы!
Если я и задумывался о смерти, то явно не о такой. На других, своих условиях, в которых совершенно точно не было огромных крыс-мутантов.
Расправившись ещё с двумя грызунами, я понял, что выход у меня только один. Выбраться из кабины, схватить ключ и вернуться обратно. За это время крысы облепят меня, как игрушки новогоднюю ёлку, а сколько их ещё окажется в салоне…нет, это однозначно самый хреновый вариант.
Подумай ещё, Рут. Ну же!
– А-а-а-а! Заорал я, когда мне в руку вцепилась зубастая тварь. Я бил её кулаком до тех пор, пока она не свалилась на коврик, громко пискнув и вытаращившись на меня горящими глазами. Я раздавил её ботинком и выбросил в окно.
Если бы у меня был ключ, я бы закрыл окно, и хрен бы там хоть одна тварь попала внутрь, но ключа у меня не было. Я мог пустить очередь в этих тварей, но и патронов было не много, да и что бы мне это дало? Убил бы десяток-другой, а их тут сотни, если не тысячи.
Шевелись или сдохнешь! Сказал я себе. Шевелись или сдохнешь, Рут! Я заорал, словно разъярённый гигант, открыл дверь и выскочил из кабины.
– Шевелись или сдохнешь! Крикнул отец и бросил меня в бассейн. Мне было четыре. Я с головой ушёл под воду, вытянув руки, пытаясь грести ими изо всех сил, но у меня не получалось.
Шевелись, Рут! Давай, плыви!
Я попытался крикнуть, но вместо слов у меня изо рта вылетела стайка пузырьков. Я опускался всё глубже. Ещё чуть-чуть и коснусь дна, оставшись там навечно. В глазах мутно, в груди бешено колотится сердце и так дико сжимает лёгкие, будто пустота внутри сворачивается в маленький кричащий шарик.
В воде что-то блеснуло, показались две волосатые мужские руки, и отец вытащил меня из воды. Разрывая ртом воздух, я набрал полные лёгкие и закашлялся.
Отец поставил меня на землю и встал на одно колено, посмотрев на меня. Я продолжал кашлять, но набрался смелости, чтобы посмотреть ему в глаза. Они были красные с жёлтыми прожилками. Он снова был пьян.
– Ты должен двигаться, Рут! Должен, твою мать, двигаться! Либо ты шевелишься, чёрт бы тебя побрал, маленький засранец, либо подыхаешь! Понял?
Я закивал головой, соглашаясь со всем, что говорил отец, надеясь на то, что он отпустит меня. Надеясь, что не бросит снова в этот ад.
– Ну, раз понял, значит, справишься!
Отец схватил меня и бросил в воду.
Я ненавидел своего отца. Почему я решил вспомнить об этом именно сейчас? Потому что под ногами кишела стая жирных крыс – единственное, что я не ненавидел ещё больше.
Я схватил ключ, сжав его в кулаке, и нырнул обратно в кабину, хлопнув дверью. Громко хрустнуло. Кажется, я сломал позвоночник одной из крыс. Я чувствовал, как одна из мохнатых тварей скребёт лапками у меня по шее. С отвращением я махнул рукой и сбросил её с себя. Внизу на коврике было ещё две. Я начал елозить ногами по полу, силясь размозжить тварям головы. Они пищали, скакали по салону, а я продолжал долбить их ногами и яростно молотить по воздуху руками, отбивая их мохнатые туши костяшками пальцев.
Я схватил одну из крыс, выбросил её в окно, потом проделал то же самое с другой, в тот момент, когда ещё одна снаружи пыталась попасть внутрь.
Я схватил автомат и забил до смерти мохнатую тварь, устроившуюся рядом со мной на сидении, готовящуюся к прыжку.
– Ну уж нет! Вы меня не достанете! Прорычал я и, несмотря на то, что очередная тварь впилась мне в руку, вставил чип в замок и повернул его.
На приборной панели засветились датчики. Я смахнул крысу с руки и едва успел наклонить голову, прежде чем в салон запрыгнула ещё одна снаружи. Я вытянул руку, схватил тварь и выбросил её обратно в окно. Нащупав под панелью кнопку, я нажал на неё большим пальцем, молясь о том, чтобы двигатель заработал. Если не заработает, мне конец.
Стартер закрутил, но аккумулятор не дал искры.
– Чёрт! Давай же, заводись! Крикнул я и саданул рукой по панели, куда в этот момент залезла очередная крыса. – Заводись! Давай! Заводись! Заорал я, пытаясь сбросить с запястий сразу двух крыс, что у меня получалось, откровенно говоря, хреново.
Стартер снова закрутил, но вместо шума работающего двигателя очередной пшик. Я понял, что мне не выбраться. Твари сожрут меня, как тех из сервисной службы. У меня с собой была граната. Одна-единственная, на безвыходный случай. Я сейчас подумал о ней. Взять, нажать на кнопку, выпрыгнуть из машины и взорваться вместе со стаей крыс, забирая с собой на тот свет как можно больше. Нас этому учили. Нас к этому готовили, но я боялся. Боялся смерти. Так же, как и любой другой человек. Не помогла правительственная подготовка солдат особого назначения вытравить из меня эмоции. Они пытались всеми силами. Били, колотили, топили, пытали, заставляли ходить по лезвию иглы на грани смерти, но не смогли вытравить это из меня. Да, мне хотелось жить, и я не собирался сдаваться. Я неожиданно понял, что мне нельзя умирать, потому что если я умру, эти твари наверняка смогут переплыть залив, а тогда они доберутся до материка, и конец придёт всему человечеству.
Нет, Рут, не сегодня!
Стартер снова крутанул, и двигатель под капотом громко зашумел. Я, не в силах поверить в услышанное, быстро пришёл в себя и раскидал крыс по салону. Выхватив нож, я начал разбираться с тварями, распарывая им брюхо и выбрасывая из окна на съедение своим собратьям. Как только с последней тварью было покончено, я щёлкнул кнопкой стеклоподъёмника и закрыл окно.
– Выкусите, мрази! Крикнул я. – Ну что, теперь посмотрим, кто кого, а?! В бешенстве заорал я. Я переключил передачу, и машина сорвалась с места.
Я огляделся, и сердце в груди застучало быстрее. Крыс было несчётное количество. Я и подумать не мог, что за время нашей с крысами борьбы их набежало столько, что на всё расстояние света фар я видел эти жирные силуэты с лоснящимися спинками, которые скакали на коротеньких лапках, мчась в мою сторону.
Я вдавил педаль газа в пол, и грузовик помчался быстрее. Пищание мохнатых тварей слышалось со всех сторон, будто бы я громко включил психоделическую музыку. Машину подбрасывало так, словно я ехал по неровной дороге, схватывая каждую кочку, запрыгивая в каждую яму, но я знал, что дорога здесь в полном порядке. Это крысы попадали под колёса, и те перемалывали их, словно мясорубка, ломая им спины, лапы, раздавливая головы и хвосты.
Я поехал ещё быстрее, и стрелка спидометра на панели начала подниматься. Вот я уже мчался шестьдесят, вот уже восемьдесят, девяносто. Двигатель грузовика натужно рычал, разогнав машину до ста. Крысы попадали под колёса всё реже, и минут через пять езды я сбавил ход и посмотрел в зеркало заднего вида. Видно, конечно, было плохо, но когда я легонько зажал педаль тормоза, то в слабом свете стоп-сигнала понял, что крыс больше нет. Оторвался.
Я продолжил ехать на скорости восемьдесят – так я мог домчаться до центрального комплекса быстрее, чем предполагал, как вдруг заметил, что машина с одного бока накренилась. Сначала я подумал, что мне просто кажется, ибо я не успел привыкнуть к габаритам или ещё что, но потом я понял, что нет, не кажется.
Проехал ещё метров триста я остановился и, не став глушить двигатель – вдруг твари набегут снова, вышел из машины и обошёл её кругом. Правое переднее колесо полностью спустило. Я громко цокнул языком, выругался и сплюнул себе под ноги. На грузовик мне, собственно, было наплевать, доеду и так, но большую скорость на нём теперь лучше не развивать, да и неизвестно, на сколько хватит колеса. Может, километров на десять, если не спеша, а может, через пятьсот метров я уже буду скрести по полу тяжелым металлическим диском.
Выбора у меня особо не было, поэтому я вернулся в салон и положил руки на руль. Когда я только увидел грузовик, колёса на нём были целые. Если бы что-то было не так, я бы заметил. Значит, крысы прогрызли колесо, пока я сражался в жарком противостоянии с их представителями в салоне и пытался достать ключ. Это надо же, какие умные твари! Хорошо хоть остальные колёса прогрызть не успели, да бензобак остался целым.
Нужно было ехать дальше. Я переключил передачу и нажал на газ, как вдруг увидел далеко в тоннеле стаю крыс. Обычная маленькая стайка, которая, быстро перебирая лапками, бежала в мою сторону. Я насторожился, зажал педаль тормоза и остановился, наблюдая за их поведением. Твари, громко попискивая, пробежали мимо, не обратив на меня ни малейшего внимания.
Что за чёрт? Подумал я.
В тоннеле показалась ещё одна стайка, чуть побольше. Крысы точь так же пробежали мимо, будто меня вовсе не существовало. Всё это выглядело очень странно. Я прислушался и понял, что слышу шорох когтистых лап, как будто вдалеке огроменная крыса точит лапы о бетон. Я сглотнул вставший в горле ком, надеясь, что слух меня обманывает. Скрежет становился громче, и я приготовился увидеть самое худшее.
Дорога впереди заблестела в отражающемся от лоснящихся мохнатых спин свете. На меня глядели тысячи пылающих глаз мохнатых тварей. Они бежали всем скопом, громко цокая когтистыми лапами по полу. От увиденного у меня челюсть отвисла. Я продолжал держать ногу на педали тормоза, не в силах сдвинуться с места, а даже если сдвинулся бы, крыс было настолько много, что любая моя попытка что-либо предпринять не увенчалась бы успехом.
Крысы проносились мимо меня, задевая кузов автомобиля хвостами, усами и лапами. Я слышал шелест их шерсти, касающейся порогов грузовика. Они просто пробегали мимо, пока я стоял и слепил их ярким светом фар. Я вовремя спохватился и выключил свет. Так, на всякий случай, если вдруг какой-нибудь крысе это не понравится.
Крысы всё продолжали и продолжали бежать. Такого невероятного их количества я ещё никогда в жизни не видел. У меня встал вопрос: их изначально было так много на острове или столько появилось после экспериментов Молотова? И ещё один вопрос, который меня беспокоил сильнее всего: от чего они бегут? Если эти твари чего-то испугались и рванули прочь, то мне бы и подавно стоило.
Прошло минуты три, и крыс след простыл. Я по-прежнему сидел в тарахтящем грузовичке, глядя во тьму и размышляя о том, что я только что увидел. Коснувшись рычажка, я включил фары, и тьму прорезали два слепящих луча света. Вопреки моим ожиданиям, я ничего не увидел. Отпустив педаль тормоза, я медленно поехал вперёд.
Может, это была какая-то чёртова миграция крыс с одного места на другое? Может, они, обладая каким-то своим коллективным крысиным сознанием, что-то обдумали и решили убраться прочь с острова? Может, они просто совершали такие перебежки с только им одним известной целью? Чёрт его знает, но что-то мне подсказывало, что крыс на своём пути я больше не встречу.
По поводу крыс я оказался прав, но вместо них встретил то, чего видеть хотел ещё меньше. Огромная ящерица сидела прямо посереди тоннеля. Вокруг неё лежали десятки дохлых крыс, и она пожирала их с громким чавкающим звуком. Я остановился метрах в пятиста от выросшего предо мной препятствия. Не зная, что делать, я хотел было заглушить двигатель и выключить фары. Может, удастся проскользнуть на своих двоих, потом подумал, что пешком у меня шансов намного меньше.
Как будто услыхав мои мысли, ящерица подняла голову и повернулась. Она уставилась на меня своими уродливыми мутировавшими глазами на вытянутой морде. Впившись в руль руками, я приготовился к нападению, которое не заставило себя ждать. Ящерица громко взревела и бросилась на меня, скача на четырёх огромных лапах. Я сорвался с места под свист покрышек и помчался прямо на неё. Мысль была только одна – перед самым носом свернуть влево и проехать мимо. Таким образом, я выиграю себе фору секунд на десять, прежде чем ящерица догонит меня и набросится на грузовик. Можно было даже не думать о том, чтобы вступить с тварью в открытое противостояние, так как дело это было бесполезное, уже пробовал.
Когда до твари оставалось около ста метров, я вывернул руль влево, и грузовик, скрипя покрышками и жуя колесом, рванул в сторону, но я немного переоценил его возможности. Грузовик повернул не так сильно, как я планировал, и тварь, цапнув лапой, провела острыми когтями по кузову. Громко заскрежетало, и заднюю часть грузовика развернуло. Теперь я стоял боком посреди тоннеля, а ящерица стояла справа от меня, вытаращив глаза и разинув пасть. Долго не думая, я выжал педаль газа, вывернул руль и сорвался с места. Я начал набирать скорость, а потом услышал заунывный шелест и следующий за ним громкий лязг. Грузовичок подбросило, словно на кочке, и переднее правое колесо размоталось, отслаиваясь от диска длинными чёрными полосками. Грузовик бухнулся на диск и покатился вперёд, подчиняясь зову двигателя, который заревел в два раза громче обычного. Стало понятно, что оторваться мне, как бы мне этого не хотелось, не суждено.
Продолжая жать на газ, я убрал руки с руля, грузовик кренило вправо, поменял магазин и приготовился к драке не на жизнь, а на смерть.
Ящерица нагнала меня и, громко рыкнув, махнула лапой. Грузовик подбросило и, пролетев метров восемь, он завалился на бок. Меня бросило на дверь, и я больно ударился головой о потолок. Двигатель перестал реветь, а переднее правое колесо описывало круги, громко поскрипывая и жужжа.
Я попробовал сесть и в свете луча фонарика увидел огромную уродливую морду со стороны пассажирской двери. Тварь глядела на меня всеми шестью глазами, потом вгрызлась клыкастой челюстью в дверь и, крутанув головой, оторвала её и бросила в сторону.
Ящерица взревела и засунула лапу в салон. Я прицелился и начал стрелять, но пули отлетали от лапищи, словно от листа металла. Понимая, что так я ничего не добьюсь, я пнул ящерицу по лапе. Та вытащила её из салона и обнажила острые клыки. Я прицелился и дал очередь, метя в глаза ящерице.
Из глаз брызнула густая вонючая голубовато-зелёная кровь, и тварь взревела так, что кузов заходил ходуном, громко при этом вибрируя. Я зажмурился от летящего мне в лицо потока перемешанных с кровью слюней и понял, что мне конец. Выставив перед собой автомат, я начал безостановочно палить, надеясь нанести твари максимальный урон. Прежде чем я потеряю от боли сознание в её клыкастой пасти, я успею выхватить гранату и взорвать её. Заберу тварь с собой.
У меня кончился магазин. Обливающаяся кровью морда твари снова показалась в проёме.
– Ну давай, иди сюда! Крикнул я, выхватив гранату и зажав её в руке. Как только нажму на кнопку, у меня будет три секунды до взрыва. Эти три секунды мне нужно будет продержаться, чтобы граната не выпала из руки.
Слева от меня ярко вспыхнуло, я повернул голову и сквозь разбитое лобовое стекло увидел огромный светящийся шар, который с каждой секундой становился больше. Послышался такой звук, словно по проводам пустили ток, потом заревел реактивный двигатель, светящийся шарик сжался до размеров лампочки, блеснул и выстрелил в ящерицу.
Тварь буквально взорвалась. Я вовремя зажмурился, закрывая лицо руками, чтобы меня не забрызгало кровью. От взрыва тварь сбросило с грузовика, и я услышал, как её огромное уродливое тело рухнуло рядом.
Тяжело дыша, я дождался, когда всё стихнет, и посмотрел в дверной проём. Услышав металлический лязг, я понял, что кто-то взбирается по кузову грузовика, и приготовился бросить гранату. Через секунду я увидел щекастого бородатого мужичка лет тридцати пяти в синей грязной кепке. Незнакомец смотрел на меня, недовольно наморщив лоб.
– Вот же дерьмо, ты настоящий, а я думал, глюкануло.
– Кто ты, нахрен, такой?! Взревел я, продолжая в одной руке сжимать гранату, в другой автомат.
– Хоть бы спасибо сказал. Я, между прочим, тебе жизнь спас. Вылазь давай и не проси, руку не подам. Сам справишься. Грубый ты больно.
Лицо незнакомца исчезло, и я, спрятав гранату, пыхтя и отдуваясь, с трудом повернулся и, выбив ногой лобовое стекло, выбрался наружу.
Глава 3
Как только я оказался на ногах, то сразу направил автомат на незнакомца.
– Ну и что ты мне тут тычешь своей пукалкой? Я, меж прочим, не дурак! Слышал, что разряжен. Ты патроны-то не жалел, вовсю палил, а твари всё ни почём. Зря потратил.
– Кто ты? Что ты здесь делаешь? Почему спас меня? Спросил я, не опуская автомат.
– Значит, вот как мы поступим, – сказал мужчина. Он поднял правую руку и ткнул указательным пальцем в мою сторону. – Ты сейчас вот это дело опустишь и перестанешь смотреть на меня, как на врага народа, а потом мы с тобой, может, и поговорим. Может даже что-то друг о друге узнаем. Как тебе идея, а? Несложно же для твоего ума, служивый?
Я не стал отвечать незнакомцу на колкость, а опустил оружие. Всё равно он был прав. Автомат не заряжен. Пока я поменяю магазин, он успеет выкинуть чего.
В руках мужчина держал неизвестное мне устройство, похожее на магнитную пушку для передвижения груза и контейнеров на складе. Именно с помощью неё он и уничтожил тварь.
– Что это? Спросил я, кивнув в сторону пушки, меняя магазин в автомате. Ещё один спрятан про запас и всё.
– Пушка.
– Пушка?
– Ага.
– И где ты взял эту пушку?
– Да дело-то это не твоё, а? Ты лучше скажи, как тебя звать и чего тут делаешь. В это дерьмовое место, – мужчина помотал головой, – просто так и кто попало не заходит.
– Сержант Дмитрий Рут. Отряд Альфа из ОСН[1].
– Ха, ни хрена ж себе! Знал, что муть та ещё будет и кого-нибудь из вас пришлют или этих…как его, правительственных. Ну ладно, Рут, а меня Алексеем зовут. Без всяких там сержантов и прочих условностей. Просто Лёша.
Мужчина осмотрел меня с головы до ног, потом цыкнул зубом и кивнул.
– Ну ладно, сержант Рут, давай. Я пошёл.
Мужчина развернулся и пошёл по тоннелю.
– Стой, ты куда?
– Туда, где и был. Нечего мне здесь делать. Я и так обратно двигался, а ты просто по пути попался, и то, – мужчина остановился и посмотрел на меня через плечо, – напомню, так и не поблагодарил.
– Спасибо, – выдавил я. Не любил слов благодарности. Трудно они мне давались. Не знаю, почему. Может, с детства осталось. Когда благодарить было некого и не за что.
Алексей пошёл дальше.
– Подожди! Крикнул я ему в спину.
Мужчина снова остановился, тяжело вздохнул и повернулся.
– Ну чего тебе? Не видишь, что ли, что за ахинея вокруг творится? Ты бы лучше выбирался бы отсюда и возвращался ну-у…откуда ты там пришёл? Здесь делать нечего. Если будем стоять, ещё одна ящерица припрётся или ещё чего хуже – снова крысы. Скажу честно, не уверен я, что на этот раз пушка нам снова поможет. Через раз работает.
– Что ты здесь делаешь?
– Я-то? Работаю. Ассенизатором.
Я в недоумении смотрел на Лёшу.
– Что уставился? Небось, думал, что всё это дерьмо само отсюда, – Алексей поднял глаза кверху и чпокнул губами, – выкачивается, а? Да хрен там. Кто-то его убирать должен, вот я и убираю. Ты бы знал, сколько люди срут, ни за что бы не поверил. Они срут, срут, а потом прихожу я и всё это дерьмо откачиваю, так что крысы и ящеры эти мутировавшие не самое худшее, что здесь можно увидеть. Автоматическую систему пока что, увы, не придумали, так что приходится следить за процессом, да в испражнениях ковыряться. Обслуживать ещё всё это дело. Лет через десять оно может само себя чистить будет и детали менять, да вывозить всё это пахучее дело, но пока ещё такие, как я, нужны. Вот я и работал, пока всё не случилось.
Чего вылупился? Я, видите ли, не борец с неонацизмом и антиколониализмом, или как вас там называют, а в дерьме руками копаюсь. Что, не ожидал?
– Я просто солдат и всё, – коротко ответил я.
– Хрен с тобой, просто солдат. Пусть так. В тоннель ты на кой ляд поплёлся?
– Пытался до центрального добраться. Мне нужно выйти с отрядом на связь.
– О как! Целый отряд! Так вы сюда, стало быть, с какой-то целью пожаловали?
Я промолчал.
– Молчишь, а то как же! Знаю-знаю. Ладно, что уж там. Не говори. Скажу тебе только, что до центрального ты по тоннелю этому хрен доберёшься. Обвалился он, как всё случилось.
Алексей развернулся и пошёл по тоннелю. Я последовал за ним.
– Что здесь произошло? Спросил я прямо в лоб.
– Именно то, из-за чего ты здесь, – уклончиво ответил Алексей.
Меня начинала раздражать эта его манера разговора.
– А конкретнее? Спросил я. Если он расскажет мне, что случилось, то я готов его весь день терпеть. Мне нужна была информация, хоть какая-нибудь зацепка.
Ну что ж, ладно, Алексей. Попробуем по-другому.
– Как только мы прибыли на остров, на нас напали. Огромная ящерица. Чёрт его знает, как их у вас называют, но она убила двоих и обрушила мост. Пришлось разделиться. Почему пошёл через тоннель и зачем, я уже сказал. По пути видел тело в диспетчерской и ещё двоих на грузовике сервисного обслуживания.
– Ага, этих я знал, – тихим низким голосом сказал Алексей.
– М-м? Промычал я.
– Работали, говорю, вместе. Нормальные ребята были, хоть и работу мою не любили. Они мне, конечно, об этом в глаза не говорили, но я же видел. Знаешь, как это бывает? Чувствовал, что не нравится им форма моя вот эта, вонь, которая от меня идёт, даже если я ещё работу не начинал. Оно, знаешь, будто прилипает к телу, но оно и понятно всё это, да? Кто любит ассенизаторов? Никто, ха!
Алексей подошёл к маленькому складскому погрузчику и при своей комплекции, а надо сказать, парень он был упитанный, с трудом уселся за руль, положил пушку себе на колени и нажал на кнопку. Батарейка заработала, у погрузчика загорелась фара и опознавательные маячки.
– Чего встал, солдат? Прыгай.
Алексей согнул правую руку в локте и большим пальцем указал себе за спину. У погрузчика сзади было что-то типа багажника. Маленькая узкая панель, на которой с трудом можно было разместиться, но выбирать не приходилось. Я вскочил на багажник, одну руку с автоматом положил на колени, другой схватился за борта на крыше.
Алексей нажал на педаль газа, и машина медленно двинулась с места с противным свистящим звуком маленького, спрятанного под сиденьем электромотора.
Двигались мы со скоростью не больше тридцатки, но всё было лучше, чем пешком. В тоннеле было тихо, ни следов ящериц, ни крыс. Всё выглядело так, будто это был обычный рабочий день, и мы просто ехали по тоннелю. Только жутко было как-то. Дико. Пусто.
Алексей прокашлялся и засвистел какую-то песенку на знакомый мотив, который я почему-то не мог вспомнить.
– Не боишься? Спросил я, поглядывая по сторонам.
– Боюсь? Я? Чего это?
– Свистеть.
– А с какого такого хрена я должен бояться?
– Крысы.
– Я с этими тварями до недавнего времени, считай, дружбу вёл. Приходишь на работу, здороваешься со всеми, одеваешься, спускаешься вниз, а там они по углам трутся. Стайками по двое, по трое, будто им так общаться проще. Нам же, людям, не понять, как у них устроено и чего, скажи, а? Ну так вот они ползают там, хрен знает что жрут, лучше об этом даже не думать, сам понимаешь, там внизу жрать, кроме отходов, особо нечего. Но после случившегося ну их на хрен! Выросли до размеров собак и дикие стали! На меня как две набросились, так я пушку врубил и их на части порвало! Если ещё придут, я тож самое сделаю, чес слово!
Но открою тебе один маленький секрет. Они охренительно боятся ящериц. Вот как только где-то неподалёку эта тварь появится, крысы сразу всем скопом валят подальше и не появляются потом долго. Вот где не пройдёшь, ни одной не увидишь. Потом возвращаются, конечно, но один хрен легче без них становится. Даже вонищи этой помойной меньше стало, чуешь, а?
Вообще странно всё это. Крыс много, а ящерица одна. Я в толк взять не могу, чего они её не сожрут? Когти у них острые, зубы огромные стали. Взяли бы, набросились и дело с концом, ан нет, бегут. Может, запах им их не нравится, может, панцирь у них жёсткий, а может мясо невкусное, ха! Но ящерицу лично мне убить проще. Один раз нажал и хоп! Готово, а вот с крысами тяжелее. Они ж стайками двигаются. Сожрут раньше, пока всех перебьёшь.
Кстати говоря, пушка эта, которой ты так настырно интересовался, нехило так действует им не нервы.
– Боятся?
– Ещё как боятся. Буквально обсираются от страха, когда видят меня с ней. Стоит только на кнопку нажать, мотор включается, молнии начинают трещать, и те разбегаются во все стороны. Красота! Только, как я и говорил, когда их много…ну, короче, ты понял.
Минуту мы ехали в молчании.
– Чего молчишь, сержант? Признайся, хочешь себе такую, а?
– Мне твоё оружие ни к чему, у меня своё есть.
– Ага, вижу. Ликёр. Думаешь, один такой умный? Я тоже служил когда-то. Дерьма хватанул. К чёрту ваш обосранный патриотизм и веру в идеалы, вот что я скажу.
– Ты бы поаккуратней с выражениями.
– А не то что, пристрелишь? Хрен ты без меня куда доберёшься, да и сдохнуть от пули не самый плохой вариант. Я ж понимаю, что мне отсюда не выбраться, так что ты мне ещё и задачу облегчишь. Давай, стреляй, если что не нравится, да не тяни. Сдохну и дело с концом.
Когда Алексей коснулся службы, внутри меня чуть ли не вспыхнуло пламя, но я промолчал. Мне армия дала всё. Крышу над головой, подарила цель в жизни. Наградила дисциплиной, ясным умом и верой в лучшее будущее. Если бы не армия, я бы либо сдох от голода и холода, либо спился, как отец, либо доживал последние деньки в исхудалом доме под дырявой крышей, без надежды на лучшее. Без веры. Без цели. Был бы ходячим трупом.
Армия научила меня любить Родину. Любить необъятные просторы, любить людей, землю, леса и поля. Любить жизнь. Нет, не мог я терпеть, когда плохое про армию говорили и это несмотря на всё то, что я видел, а видел я коррупцию, чванство высших чинов, разгульную жизнь детей генералов и их вседозволенность. Но не всё было так плохо. Были и те, кто с верой в сердце отдавался делу до последнего. Те, кто делал всё для тех, кто в нас верил, кто ждал. Для тех, кто искал помощи и помощь эту получал. Такие люди заражали своей верой и энтузиазмом, стремлением сделать всё для того, чтобы помочь. Глядя на них, я понимал, что выбрал для себя лучшее место, потому что всегда буду там, где во мне нуждаются больше всего, а кто мы такие, если никому не нужны и жизнь наша полна пустого безделья? Жалкие черви, копошащиеся в грязной земле на потеху Всевышнему.
Я добился, чего хотел, и гордился этим. Но были и те, кто армию не любил. Кто считал это бесполезной тратой своей ценной жизни, всячески презирая военную жизнь и её порядки. Жалуясь на то, что армия им ничего не дала, а только отняла. Алексей, видимо, был одним из них.
Армия, говоришь, ничего тебе не дала и ничему не научила? И чем ты занят теперь? Копаешься в дерьме? Этого ты хотел? К этому стремился?
– Хочешь знать, где я пушку эту взял, а? Нашёл. Здесь, в тоннеле.
– М-м? Что? Где? Спросил я, выплывая из воспоминаний о своей жизни в учебке, когда мне было не сладко. Ох, как не сладко. Как и всем остальным.
– Короче, когда всё это случилось, я знай сидел себе под землёй у сортира. Там люк есть, я туда спустился по лестнице, через дверь прошёл к оборудованию. На лице противогаз, руки в перчатках, то сё.
Потом выхожу, значит, как полагается, весь при наряде, в дерьме, воняю соответственно. Думаю, пойду сейчас скину с себя всё это, обработаю растворчиком, да в душ, а тут на тебе, и ни одного человека вокруг. Все будто вымерли.
– Хочешь сказать, люди просто исчезли?
– Ты не перебивай меня, что ли, служивый. Рассказ-то я ещё не закончил.
Я замолчал.
– Ну так вот. Нет никого, не единой живой души. Я подумал, что того, короче, кукухой поехал. Пошёл, значит, в диспетчерскую, а там тоже никого. Ну, подумал я, перерыв или типа того. Подождал двадцать минут, тридцать, гляжу, час уже прошёл, и дерьмо на одежде подсыхать начало. Понял, что что-то не так и, а-а-а, забыл сказать! Свет ещё вырубило.
Короче, пошёл я по тоннелю и вижу поезд лежит. Ты его, надо думать, видал. Подхожу, заглядываю внутрь и вижу эту вот пушку. Лежит там себе, светится. Ну я и подумал, чего добру пропадать? Взял и тут на меня эти мохнатые твари как накинулись! Пищат громче двигателя поезда, чтоб их! Глаза горят, хвостами жирными по полу дробь отбивают. Понимаю, что попал я, всё. Сделал я, что первое в голову пришло. Выкрутил на пушке рычажок и на курок нажал. Как этим тварям досталось! Оттуда шар этот, плазма или что это такое, понятия не имею, ка-а-ак выскочит! Ну я с одного выстрела целую ораву и положил. Их, конечно, целая куча осталась, но чего-то струхнули, разбежались все. С тех пор меня стороной обходят. Такая вот история.
Вернулся на станцию, заперся в диспетчерской, там и сидел. Если что, всегда в колодец могу залезть, пережду там. К запаху за столько лет привык. Вот и станция, почти на месте.
Я пригляделся и различил во тьме платформу с электромагнитными линиями поездов, диспетчерскую, а чуть вдали, метрах в шестистах, виднелся огромный завал.
– Что здесь случилось? Спросил я, разглядывая груду камней.
– Да хрен бы знал. Грохотнуло тогда сильно. Думал, землетрясение, ан нет. Взорвал кто-то, похоже. Не знаю, в общем. Не спрашивай меня об этом.
– Понял.
Когда мы подъехали к платформе, Алексей нажал на кнопку, и погрузчик стих. Ассенизатор крякнул и вылез с тесного места водителя, сжимая в руках пушку.
– Пойдём, покажу тебе, где выход, а то сам-то, небось, не найдёшь.
По лестнице мы поднялись на дорожку для пешеходов, по ней вышли на платформу и прошли мимо диспетчерской к дверям. Пока мы шли, я краем глаза заглянул в диспетчерскую, просветив её фонариком.
– Трупы ищешь, а, солдат? Думаешь, обманываю тебя? Ещё бы ты так не думал. Все исчезли, всюду крысы, а я выжил. Ты хочешь верь, а хочешь нет, но я тебе правду сказал. Про пушку тоже.
Мы подошли к открытым дверям, и Алексей встал у стены, отодвигаясь с прохода.
– Там на поверхности парковка есть. Вот, возьми.
Алексей пошарил в кармане рукой, достал оттуда чип-ключ и протянул его мне. Я долго смотрел на него, не решаясь брать.
– Чего встал? Бери. Не бойся, в дерьме я его не купал. Чёрный “Армор”. Не смотри так, от отца достался. Он у меня американские тачки любил. Мне лично вообще срать, на чём ездить, хоть на погрузчике, а этот проходимый, надёжный, высокий. Мне он всё равно больше не понадобится. Сядешь и по дороге можешь хоть до центрального ехать. Правда, я бы не советовал.
– Почему?
– Ящериц там много. Если крысы ещё что-то как-то, то ящерицы…с этими справиться труднее. Там вроде как дело к ночи идёт, но я бы не рассчитывал на то, что эти твари спят.
– Ты идёшь?
Алексей мотанул головой так, что щёки затряслись.
– Нет, тут останусь.
Я подозрительно сощурился, глядя на ассенизатора. Он это заметил.
– Слушай, ты солдат, я всё понимаю. У тебя задание есть, честь, долг, патриотизм, всё такое, но я…меня все эти твари до чёртиков пугают. Ладно у меня сейчас пушка есть, а когда патроны кончатся? Не знаю уж, есть ли у неё…да и там, на поверхности…видишь ли, мне там делать нечего. Мы же с тобой оба понимаем, да? Даже если ты и этот твой отряд выживете, меня спасать никто не будет. Вас заберут, это да, но не меня. Так что я тут останусь…в дерьме покопаюсь, хе. Работу свою буду делать. Всё равно кроме неё в жизни у меня больше ни хрена не было.
В общем, помощник из меня никакой, так что ты это, один давай. Один. Успехов тебе. Может и правда докопаетесь вы до того, что случилось. Изменится, может, чего, а если нет…ну и хрен с ним.
– Я поговорю с командованием. Сделаю всё, что в моих силах, чтобы тебя не оставили.
Алексей крякнул.
– Ну сделай-сделай. Сам знаешь, что хрен там меня заберут, а если и заберут, то пытать будут, вынюхивать. Выяснять что-то. Доведут меня до того, что я под себя ходить начну и слюни пускать. Ты, это, в общем, сержант, не дави на больное. Некуда мне отсюда уже деваться. Не-ку-да. Всё, закрыли тему.
Я долго смотрел на Алексея, потом подошёл к стене, наклонился и провёл пальцем по штукатурке, после чего выпрямился и нарисовал на стене последовательность цифр.
– Рация у тебя есть? Я кивнул в сторону цифр. – Запиши себе. Мы будем на этой частоте. Если вдруг передумаешь, выйди на связь. Может ты и прав, но шанс всегда есть. Если связаться не получится, поднимайся наверх и как только услышишь шум лопастей вертолёта, выбегай наружу и маши руками. Другого шанса не будет.
– Угу, – недовольно промычал Алексей.
– Запиши, – снова сказал я, указав пальцем на стену и переступил порог.
Когда я поднялся по лестнице, то оказался в бункере. Точь таком же однотипном, как и все остальные. Я быстро осмотрел помещения на предмет наличия крыс, следов борьбы или ещё чего-то, что помогло бы пролить свет на происходящее, но ничего не нашёл. Ключи от машины у меня были, а значит, надо ехать – решил я. Чем быстрее доберусь до центрального комплекса, тем быстрее выйду на связь, найду Дага и Майко и, кто его знает, быстрее уберусь с этого острова. Не нравилось мне здесь, ох как не нравилось. Прям нутро противилось этому месту.
Взявшись за вентиль, я открыл дверь и выглянул наружу. Вспоминая жутких ящериц, я выключил фонарик и, ступив за порог, быстро огляделся. Тишина полнейшая. На затянутом тучами небе виднеются огоньки редких звёзд, а перед бункером импровизированная парковка со шлагбаумом. На парковке стоит четыре автомобиля. Армор я заметил сразу. Американский внедорожник, которому уже лет двадцать, не меньше. На первый взгляд даже не ржавый.
Я подошёл к автомобилю, нажал кнопку на брелоке, и джип приветственно моргнул поворотниками. Запрыгнув на водительское сиденье, я положил на соседнее кресло автомат, вставил чип в разъём и нажал на кнопку. Двигатель завёлся с пол-оборота и приятно затарахтел.
Ну, – подумал я, – хоть тут повезло. Переключив рычаг на руле, я сдал назад, вывернул руль, поставил передачу в положение “D” и, набирая скорость, рванул в сторону шлагбаума. Понятное дело, что мне его никто не откроет, а объехать варианта не было. Тяжёлый укреплённый бампер протаранил шлагбаум, и тот с треском разлетелся в клочья.
Я выехал на дорогу и помчался в сторону центрального комплекса. Сам комплекс – устремлённая ввысь башня с куполом наверху, несмотря на тёмное время суток, виден был издалека. На изголовье башни ярко светились проблесковые маячки. Это хорошо. Это значит, что там с энергоснабжением всё в порядке. Понятия не имею, сколько до него ехать, но если на глаз, то не больше десяти километров. Если обойдётся без приключений, доберусь быстро.
Сидя за рулём, я не преминул воспользоваться рацией.
– Даг, Майко, это Рут. Как слышно?
В ответ одни помехи.
– Даг, Майко! Это Рут! Меня слышно?
Снова то же самое.
– Ага, хрен там меня слышно, – прошептал я самому себе, качая головой. – Ну ничего, скоро доберусь до центрального, там и свяжемся.
– Рут? Рут, это ты? Послышалось в наушнике.
Я настолько удивился услышанному, что резко крутанул руль и чуть не въехал в бетонный забор, отделяющий дорогу от обочины. Я вдарил по тормозам, и машина остановилась.
– Даг? Даг, это ты? Вы с Майко? Вы живы?
– Мы…как…вы…но…ты…
– Даг? Даг, слышишь меня?
–…ном…се. Встретимся там!
– Даг? Даг!
Сплошные помехи.
– Чёрт! Выругался я и стукнул кулаком по рулю.
Я ни слова не понял из того, что говорил командир. Ни где они, ни жива ли Майко, или он остался один, ни куда он держит путь. Неважно – подумал я. Нужно действовать согласно плану – сначала в центральный комплекс, а оттуда уже выйду на связь.
Я надавил на педаль газа сильнее обычного, двигатель взревел, и колёса, поймав сцепление с мокрой дорогой, громко засвистели.
Через несколько минут я был у моста, который вёл с одного островка на другой, где как раз-таки располагался центральный комплекс. Опасность я заметил ещё издалека и сбавил скорость. Поперёк моста замерла ящерица. Огромная, толстая. Куда больше тех, которых я видел до этого. По сравнению с той, которую я встретил в тоннеле, эта была просто гигант. Я нажал на тормоз, и внедорожник остановился.
Значит, твари ещё и мутируют по-разному – подумал я, скрипнув зубами. Я положил одну руку на руль сверху, сжал её в кулак и крутанул им, глядя на тварь. Нога была готова вжать педаль газа в пол, вторая рука легла на автомат, хоть я и прекрасно знал, что это мне здесь не поможет, но ничего не мог с собой поделать – привычка.
Путь к комплексу был только один – через мост. Тоннель был завален, а следующая станция была как раз под мостом и то не факт, что я смогу попасть вниз. Я помнил о своей миссии, помнил о том, что Даг жив и Майко наверняка тоже. Помнил, что должен выйти с ними на связь, встретиться и доложить о том, что я узнал. Должен рассказать, что в тоннеле ждёт ассенизатор по имени Алексей, которого мы должны спасти, несмотря на все его заверения о том, что, мол, терять ему нечего, и он останется здесь. Хрен там, Алексей. Если тебя не вызволим, тебя ждёт только смерть, и я бы на твоём месте не был бы так уверен в том, что ты будешь ей рад. Нужно как можно быстрее сделать всё необходимое и свалить с этого долбаного острова. Для первого боевого задания всего случившегося более чем достаточно. Потом ещё месяцами буду просыпаться посреди ночи в холодном поту, видя перед мысленным взором этих мутировавших тварей и зубастых крыс. Их глаза мне по углам будут мерещиться.
Я наклонил голову, буравя врага глазами, почувствовал, как внутри меня всё напружинилось, напряглось, в кровь, словно по заказу, впрыснуло дозу адреналина, я вдавил педаль газа в пол и с пробуксовкой сорвался с места.
Тварь на моё движение никак не отреагировала. Она продолжала стоять на мосту, не двигаясь. Я сжал руль крепче, отпустил автомат и потянулся к ремню безопасности. От столкновения мне явно не поздоровится, так что следовало подумать о собственной жизни. Вряд ли я убью тварь, протаранив её, но я намеревался нанести ей как можно больше урона. Чтобы помучалась. Чтобы страдала. Чтобы, чёрт побери, сдохла!
Стрелка спидометра, подрагивая, добралась до отметки в пятьдесят миль, шестьдесят, подползла к семидесяти. До твари оставалось всего ничего, каких-нибудь пятьсот метров. Продолжая давить тапку в пол, я бешено заорал, готовясь к столкновению. В голове у меня мелькнула мысль, что в этом старом хламье наверняка нет подушек безопасности. Значит, будет больно. Спасёт только ремень и толщина металла здоровенного кузова. Оставалось надеяться на предсказуемость твари и на то, что теория вероятности окажется на моей стороне. Я либо выживу, либо нет. Либо протараню тварь, либо нет, либо…
В самый последний момент тварь напрягла задние лапы, отскочила и, крутанув шипастым хвостом, шибанула им в левый бок автомобиля, выбив стекло. Пришлось зажмуриться, чтобы осколки не попали в глаза. Заднюю часть внедорожника бросило в сторону, машина полетела боком и, подскочив на яме, подпрыгнула и бочкой поскакала по дороге.
Сработали подушки (они здесь всё-таки были), стёкла с громким лязгом разбились и повылетали. Послышался хруст мнущегося металла и скрип механизмов. Машина крутанулась раз, два, три и на четвёртый раз встала на колёса. Я больно стукнулся лбом и баранку и, застонав, поднял голову.
В глазах всё размылось, в ушах стучало сердце, дыхание стало тяжёлым и хриплым. Фары перестали светить, и я, пытаясь согнать пелену с глаз, вглядывался в мутное тёмное пространство перед собой.
Послышались тяжёлые грузные шаги, от которых затрясся мост. Я повернул голову и в разбитом окне увидел ряд уродливых глаз. Схватился за автомат, но было уже поздно. Тварь размахнулась и ударила автомобиль головой. Внедорожник бросило в сторону и развернуло. Теперь сзади меня был металлический забор, а спереди тварь. Глядя на уродливую ящерицу, я потянулся к кнопке запуска двигателя и нажал на неё. Стартер закрутил, но искры не было. Я снова нажал на кнопку, потом ещё раз, а всё это время тварь смотрела на меня.
– Давай же, падла! Заводись! Заводись, сказал!
Двигатель взревел, я нажал на педаль газа, и машина сорвалась с места. Расстояние до твари было небольшим, и удар не нанёс ей особого вреда. Зато меня бросило вперёд, и я снова стукнулся о руль лбом.
Промычав что-то нечленораздельное, я уставился на тварь. Та опустила голову, упёрлась мордой в капот и начала толкать машину. Я надавил на газ, и все четыре колеса бешено закрутились, оставляя на асфальте густые чёрные следы. Запахло жжёной резиной, но всей мощи американского мотора не хватало для того, чтобы противостоять твари. Я орал, как бешеный, вдавливая педаль газа в пол, но это не помогало.
Машина стукнулась задним бампером и встала на месте. Забор – понял я. Нужно было выбираться. Я схватил автомат, потянулся к замку, дёрнул ручку, но дверь плотно впилась в корпус и не хотела открываться.
– Чтоб тебя! Крикнул я.
Наблюдая за моими бессмысленными потугами, тварь отошла на несколько шагов назад, наклонила голову, набычилась и бросилась на меня.
– Чёрт, чёрт, чёрт! Крикнул я и начал пинать дверь ногой, пытаясь выбить её, но это не помогало. В самый последний момент я повернул голову, замер, глядя на несущуюся на меня тварь, а секунду спустя на кузов автомобиля обрушился удар такой силы, что машина перевернулась и, заскочив на забор, легла на крышу. Сила тяжести взяла своё, и внедорожник полетел вниз.
– А-а-а-а-а-а-а-а! Заорал я, глядя через покрытое паутиной маленьких трещинок лобовое стекло. Громко бабахнуло, я ударился головой и потерял сознание.
– Шевелись! Давай, плыви! Ну же! Давай! Спасать тебя никто не будет! Плыви! Шевелись или сдохнешь!
Отец смотрел на меня злобно. Он закричал, махнул указательным пальцем правой руки в воздухе с такой силой, что запросто мог оставить кому-нибудь шишку, если бы кто-то вдруг решил нырнуть ему под руку.
– Давай, Дима! Твою мать, плыви! Плыви!
Я барахтался в грязном вонючем пруду, пытаясь двигать руками и ногами так, чтобы доплыть до берега. Знал, что если не доплыву, отец бросит меня, и я утону. Задохнусь в этой болотине.
– Плыви, Димка! Заорал отец, поднял с земли бутылку пива и сделал два больших глотка. Громко рыгнув, он бросил бутылку в кусты и хлопнул в ладоши.
– Хрена ты встал? Плыви, я сказал! Шевелись или сдохнешь!
Шевелись или сдохнешь!
Я открыл глаза и вынырнул из тьмы небытия в мутную пелену мира. Всё двоилось, вокруг какой-то шум. Почему всё вверх ногами? Почему всё…
Глаза мои широко раскрылись от ужаса, я понял, что мне не хватает воздуха, чтобы дышать.
Нож! Быстро!
Я начал водить руками по телу, непонятно что и как собираясь сделать. Я понимал, что мне нужен нож, но сознание ещё только выплывало из небытия, не отдавая отчёт действиям тела.
Нож! Нож! Давай, Рут! Шевелись или сдохнешь!
Я попытался успокоиться, на мгновение прикрыл глаза, потом открыл их и вспомнил, где у меня нож. Я потянулся к поясу, выхватил его и разрезал ремень. Тело моё упало на крышу автомобиля, уйдя полностью под воду. Я кое-как повернулся в тесном пространстве и вынырнул, сделав глоток сладкого воздуха. Нужно было найти автомат, выбить дверь и как можно скорее убраться отсюда!
В темноте мутной воды я начал выискивать автомат, но не мог его найти. Я задержал дыхание, нырнул и начал шарить по крыше. Автомат лежал чуть позади, ближе к задним сиденьям. Я набросил его на плечо и повернул за спину, после чего снова вынырнул. Вода почти достигла дна. Ещё чуть-чуть и машину полностью затопит. Я понимал, что сейчас я сделаю вдох, и если не выберусь, он будет для меня последним. Пойду ко дну вместе с машиной, а моё тело станет деликатесом для местной фауны.
Я сделал глубокий вдох, выдохнул, снова вдохнул и ушёл с головой под воду. Подплыв к двери, я попытался её открыть, но ничего не вышло. Я оттолкнулся, развернулся, упёрся одной ногой в стойку с пассажирской стороны, схватился рукой за рычаг под сиденьем и пнул дверь. Проскрежетало, но дверь оставалась закрытой. Я пнул её снова, потом зарычал, выпуская изо рта пузыри, и пнул ещё раз. Смятый ломкой бумагой металл поддался, и дверь раскрылась. Я развернулся, выбрался из машины и начал грести руками, устремляясь к поверхности.
Вынырнув из воды, я жадно хватанул ртом воздуха, пытаясь как следует отдышаться. Отплёвываясь и кашляя, я погрёб к берегу острова, на котором находился центральный комплекс. Выбравшись на поверхность, я сделал несколько тяжелых шагов и развалился на спине, коснувшись затылком холодного песка. Над головой тёмное небо, звёзды и луна, от остывающего костюма поднимается пар.
На голову надавило и в висках застучало. В глазах снова помутнело, и я почувствовал, как мне сжало горло. Что-то было не так. С трудом сев, я понял, что погано себя чувствую. По телу слабость, мышцы ноют, а с левой стороны лица онемела челюсть. Всё это, конечно, могло быть последствием погружения под воду или недостатка активности при высокой дозе адреналина, но скорее всего тут было что-то другое. Вероятно, я сильно ударился головой, когда машина коснулась воды. Сотрясение мозга? Тогда почему сводит мышцы?
Я качнул головой, наклонил её сначала налево – стало очень больно, потом направо – вроде полегче, но боль никуда не делась. Я прислонил руку к шее слева и тут же почувствовал острую, рвущую боль, как будто в шею вставили сверло и прокрутили.
– А-а-а-а, чёрт! Ругнулся я. От места прикосновения по нервным окончаниям пронеслась волна боли.
Я посмотрел на свои пальцы, но не увидел крови. Снова потянувшись рукой к шее, я осторожно коснулся пальцами того же самого места, но чуть ниже. По ощущениям ничего. Только немного опухло. Я начал медленно подбираться пальцами к источнику боли, и снова шею прожгло так, что мне пришлось одёрнуть руку. Тело напряглось от боли и задрожало. Я понятия не имел, что со мной происходит, и не знал, что с этим делать. Пока всё было нормально, и я решил оставить инъектор с раствором Кудрина на потом, пока мне не станет хуже. Инъектор у меня всё-таки один и предназначен на околосмертельный случай, а я пока не чувствовал смертельной опасности.
Сейчас мне предстояло самое сложное. Нужно было подняться наверх по мокрым скалам, с которых запросто можно было соскользнуть и сломать себе что-нибудь или и вовсе разбить голову. Не сама лучшая идея – подумалось мне, но был ли у меня выбор?
Я встал на ноги, отряхнулся от песка, поднял автомат, щёлкнул кнопкой фонарика и понял, что тот не работает. Ну вот, а говорили, что не подведёт. Я постучал по фонарику, но к результату это не привело. Махнув на это рукой, я достал химсвет, сломал его и встряхнул. Палочка засветилась, освещая пространство под ногами. Не то чтобы панацея, но сойдёт.
Пройдя по берегу с одной стороны в другую, я понял, что осуществить задуманное не так-то просто. Склоны были крутые, тропы не было вообще нигде, и лучший участок для того, чтобы попытаться забраться наверх, располагался рядом с местом, где я выбрался на берег. Нужно было подняться наверх по камням над широким гротом. Если удастся зацепиться за выступы, я смогу забраться на уступ, а там склон уже не такой крутой и виднеется тропка. Видимо, сотрудники комплекса иногда спускались, чтобы полюбоваться открывающимся видом и побыть наедине с собой.
Самым трудным было то же, что и всегда – начать. Я подобрался к гроту, подошёл к камням и прыгнул. Пальцы зацепились за мокрую поверхность, едва не соскользнув. Я ругнулся, подтянулся и схватился за выступ. Прижал ноги к камням – ботинки начали скользить, но я поставил подошвы перпендикулярно камню, и они впились в него тоненькими шипами. Не альпинистские кошки, конечно, но лучше, чем ничего.
Я начал забираться всё выше и выше, потом прыгнул и схватился за уступ над гротом. Чтобы подняться дальше, я должен был проползти чуть левее и подняться с другого края. Я бы и начал, собственно, оттуда, если бы там было где подняться. Я пододвинул руку левее, потом ещё левее, и вдруг ноги у меня соскользнули, но я удержался.
Без паники, Рут, без паники – сказал я себе.
Я посмотрел налево – тянуться до уступа было далеко, но мне нужно было это сделать. Я раскачался, оттолкнулся и прыгнул. Схватился за уступ, пальцы соскользнули, и я с криком полетел вниз. Плюхнувшись в воду, я выронил химсвет и, поднимаясь на ноги, почувствовал, как снова жжёт шею.
Свет отлетел внутрь грота, и я, ругаясь и матерясь, пошёл за ним. Подняв палочку и осветив пространство, я на мгновение замер. Во тьме я различил вырезанную в камне, уводящую наверх лестницу, рядом с которой стояли вбитые в камень колышки с импровизированным заборчиком в виде толстой верёвки, натянутой между этими колышками. От дуновений залетающего в грот ветра верёвка покачивалась.
– Это ещё что? Прошептал я, поднимая свет над головой.
Внутри грота виднелся причал, у которого стоял катер и водный мотоцикл. Я пошёл вперёд, расталкивая ногами воду, которая доходила мне до пояса. Когда добрался до лестницы, бросил на камни химсвет, поставил руки и подтянулся. Далось мне это с трудом. Шея пульсировала болью, а мышцы ослабли. Кажется, у меня поднялась температура.
Я выпрямился, взял в руки светящуюся трубку и начал подниматься. Когда оказался над причалом, то просветил, насколько мог, катер и мотоцикл, потом повернулся и увидел теряющийся во мраке проход. Автомат висел за спиной, нож на поясе. Видно хреново, но идти можно. Если в пещерах кто и встретится, то только крысы, а с ними я уж как-нибудь разберусь.
Ненавижу крыс!
Я шёл по пещере, вслушиваясь в завывания ветра до тех пор, пока не стало совсем тихо. Я думал, что ход выведет меня наверх или через пещеры я найду способ подняться выше, но всё оказалось иначе. Я упёрся в незаметную, укрытую камуфляжной сеткой дверь в узком каменистом проходе. Рядом с дверью прятался кодовый замок. Проблема была лишь в том, что кода я не знал.
Я обошёл пещеру вдоль и поперёк, пока не понял, что ответа здесь не найду. Я подумал, что наилучшим решением будет вернуться к причалу и попробовать отыскать ключ от катера или водного мотоцикла. Прыгну на них и поплыву, пока не найду место, где можно безопасно подняться. Если не найду ключи, то отдохну в пещере. Здесь вроде бы тихо и никого нет. Ни крыс, ни ящериц. Всё равно взбираться ночью по скользким камням равно самоубийству.
Зараза, как же болит шея.
Я обыскал пристань, катер и мотоцикл, но ничего не нашёл. Ключей не было, каких-то подсказок тоже. Даже малейшего указания на то, где я оказался, отыскать не удалось. Я забрался в катер и решил устроиться на мягких кожаных сиденьях. Так оно всяко лучше, чем ночевать на камнях. Я отложил автомат в сторону и осторожно коснулся шеи. Всё оказалось хуже, чем я предполагал. Шея сильно опухла и, кажется, из опухоли начал сочиться гной. Значит, придётся применить инъектор. Я достал устройство, поднёс его к шее и приготовился к тому, что могу от боли потерять сознание. Укол нужно было поставить прямо в очаг воспаления, а я к нему даже прикоснуться не мог, что будет, когда туда войдёт игла и впрыснется лекарство? Как бы там ни было, жить мне хотелось больше, чем думать о последствиях, поэтому я был готов перетерпеть всё что угодно.
Я сделал глубокий вдох, воткнул инъектор в опухоль и нажал на курок. Тонкая игла выскочила наружу, и доза спасительного лекарства потекла по венам. Я заорал как резаный, выронил инъектор и рухнул на спинку сиденья без сознания.
Когда я очнулся, было по-прежнему темно. Голова трещала, к горлу подступила тошнота, а во рту сухость. Помычав от боли, я выпрямился и двинул шеей. Вроде бы полегчало. Я встал на ноги и увидел, что в катере не до конца закрыт бардачок. Не знаю уж, как я сразу этого не заметил. Совсем, что ли, боль голову вскружила? Я взял светящуюся палочку, подошёл поближе и просветил то, что было внутри, а внутри лежала написанная на бумаге записка и очки Лебедева. Долго не думая, я устроился на сиденье и надел очки.
Я шёл по тускло освещённому коридору, шаги отскакивали от стен громким эхом. Остановился у дверей, подождал, пока створы разъедутся в стороны, и переступил порог. Я оказался в большом просторном зале, в котором к потолку тянулись наполненные формалином резервуары, в которых плавали ящерицы, крысы и люди.
– Это всё было ошибкой! Большой ошибкой! Воскликнул я. – Мы должны были помешать этому, должны были прекратить, когда это ещё можно было сделать!
Я подошёл к одному из резервуаров и положил руки на поручни, наблюдая за тем, как плывут кверху пузырьки и лопаются рядом с клыкастой мордой ящерицы.
– Рубинштейну нужно больше! Он изначально планировал эти эксперименты, а ты поверил ему! Поверил! Все эти лозунги и убеждения оказались ложью! Во благо науки и всего человечества! Большей лжи я в своей жизни ещё не слышал!
Подняв правую руку, я поправил очки на переносице и протёр глаза.
– Я должен был это предусмотреть, но теперь…теперь у меня нет выбора.
Я поднял глаза и положил руку на резервуар.
– Я всё исправлю!
Стукнув кулаком по стеклу, я отошёл от резервуара и пошёл по залу. Оказавшись у дверей, я снова подождал, пока они откроются, и вышел в коридор. Здесь не было ничего, кроме ещё одной двери. Я подошёл к двери, прикоснулся пальцами к панели и ввёл код: 259412. Магнитный замок на двери отскочил в сторону, выпуская меня наружу.
Хорошо, что Рубинштейн не знает, что мы задумали, иначе бы отправил нас под трибунал! И это в лучшем случае! В худшем мы стали бы подопытными для собственных экспериментов! Но теперь я не дам ему шанса, нет! Он не сможет ничего сделать, не сможет найти меня!
Я прошёл по пещере и вышел к причалу. Спустился вниз и запрыгнул в катер.
– Мальта, любимая, это сообщение для тебя. Момент настал. Ты знаешь, что делать. Они будут искать меня и однажды…однажды найдут. Тебе известно, почему я не могу отправиться с тобой. Мне больно это признавать, но мы оба знали, к чему это приведёт. Знали, на что шли и теперь пришло время действовать. Эксперимент вышел из-под контроля, и кто-то должен остановить Рубинштейна. Если Герхардт получит в распоряжение мои записи или память, или меня самого, то человечеству настанет конец! Я уничтожу все данные эксперимента Р-9, и Рубинштейн потеряет возможность творить эти зверства, но сам я вынужден исчезнуть. Прошу, не пытайся искать меня и сделай всё так, как мы договаривались. Ключ от катера где обычно. Уезжай, Мальта. Уезжай и знай, что я…я люблю тебя.
Воспоминание кончилось.
Я стянул с себя гидрогелиевые очки и какое-то время сидел, глядя в пустоту и размышляя об увиденном, потом положил устройство обратно в бардачок и закрыл его. Значит, всё именно так, как я предполагал. Запись принадлежала Молотову, и он заявлял, что собирается уничтожить данные эксперимента. Разумеется, Рубинштейну не мог допустить, чтобы он сделал это, так как он вложил в это огромные деньги, а для таких, как Рубинштейн…особенно если вспомнить, что он немец, это равносильно предательству. В общем-то, это и есть предательство. Если Молотов осуществил задуманное и скрылся, это одно дело, но если Рубинштейн добрался до него…
Кто такая Мальта и раз катер ещё здесь, почему она не последовала совету Молотова? Может, она прячется где-то рядом? Всё больше вопросов и всё меньше ответов.
Я встал и пошатнулся. Мне всё ещё было плохо. Теперь я знал код от двери в пещере, а потому направился прямиком туда. То, что я видел в воспоминании – огромные резервуары, аквариумы с подопытными образцами, на которых ставили эксперименты. Ящерицы…крысы…даже растения, а ещё люди. Рубинштейн опустился до экспериментов над людьми и всё это происходит при поддержке правительства за нашими спинами. Вот куда идут наши налоги. На эксперименты и войну. Почему никто с этим ничего не делает? Где все те, кто вопит патриотические кричалки во всё горло? Почему они бездействуют? Почему эти вечно жрущие мрази, которые не считаются с жертвами и считают нас за скот, до сих пор не получили по заслугам?!
Успокойся, Рут. Успокойся. Это не твоё дело. Ты просто солдат и прямо сейчас тебе нужно выяснить, что произошло на этом острове и отправиться домой. Домой, Рут. Вернёшься обратно, отдохнёшь как следует и…
…и что потом? Снова в бой, разгребать оставленное Рубинштейном и ему подобными дерьмо, рискуя собственной жизнью?
Ты на это подписывался! Знал, на что шёл! Знал, что придётся поступать таким образом!
Рубинштейн мразь!
Ты просто солдат, возьми себя в руки!
Я схватился за голову и заорал.
Хватит! Хватит…
В последнее время я всё чаще признавался себе, что армия на самом-то деле представляет собой совсем не то, что я ожидал увидеть и что честных людей буквально давят, а потом приходят те, кто продвигает парадигму правительства и несёт в общество разукрашенные западными специалистами видеоролики с призывом к лучшему, безопасному будущему, где мы всегда побеждаем любого врага.
Я знал, что Великая Россия сможет победить и победит любого, кто встанет на её пути, с этим спорить и уж тем более отрицать было невозможно, но что делать, когда враг не снаружи, а внутри? Что делать, когда ты направляешь оружие не в ту сторону, под громкие хлопки в ладоши тех, кто смеётся за твоей спиной, загребая в карманы огромные состояния, пропитывая пропагандой патриотизма население и всех тех, кто сделал свой выбор? Тех, кто, как и я, надеясь на лучшее светлое будущее, вступил в ряды армии и посветил жизнь борьбе со злом. С тем, что, как нам говорили, есть зло.
– Прекращай…– прошептал я вслух. – Армия дала тебе всё…дала тебе крышу над головой. Дала тебе пропитание. В конце концов, жалованье, которое ты получаешь…на которое можешь жить…она дала тебе цель в жизни. Возьми себя в руки, Рут. Чёрт побери, возьми себя в руки!
Я выпрямился и выбросил все мысли из головы. Так, как учили – сосредоточиться на цели и идти вперёд до победного.
Я прошёл под каменным сводом, пробрался по пещерным тоннелям, подошёл к спрятанной двери и ввёл шестизначный код, как в воспоминании, надеясь на то, что это сработает. Замок отскочил, дверь открылась, и я, отодвинув камуфляжную сетку, переступил порог секретного убежища Молотова.
[1] ОСН – Отряд Специального Назначения.
Глава 4
Убежище работало на аварийном генераторе. Я шёл по коридору, а с пола на меня светили красные лампы. Несмотря на инъекцию, мне становилось хуже. Я прошёл через коридор, потом через зал с опытными образцами и вышел в маленькую комнатку с центральным компьютером. В комнате стояли лабораторные столы, висели интерактивные доски, а со стены на меня смотрел экран проектора.
Я подошёл к столу и положил на него руки, опустив голову. Светящаяся палочка выпала из рук, изо рта ниточкой протянулась слюна. Я понятия не имел, что со мной происходит, но, кажется, каким-то непостижимым образом я поймал мутаген. Возможно, из воды, возможно, на слизистые оболочки попала кровь ящерицы-мутанта или же всему виной были чёртовы крысы. Любую другую инфекцию инъекция бы смогла победить. Я чувствовал, как слабею, как путаются мысли, как мышцы сковывает судорогами. Видел, как туманится зрение, и окружение начинает расплываться перед глазами. Будто бы меня отравили сильнодействующим ядом, противоядия от которого у меня не было.
Я оттолкнулся от стола, чтобы подойти к панели, сделал несколько шагов и, хватаясь за всё руками, упал. С лабораторных столов на пол посыпались инструменты, пробирки и колбы. Одна из них разбилась. Перевернувшись на спину, я раскинул руки в стороны.
– Шевелись, Рут…шевелись или сдохнешь…– прошептал я вслух, вспоминая лицо отца.
Я терпеть не мог своего отца. Ненавидел его. Мне думалось, что я начал ненавидеть его ещё раньше, чем узнал, что такое ненависть, и выучил это слово. Я ненавидел его до того, как умерла мать, а после её смерти стал ненавидеть ещё больше. Моя ненависть стала к нему ещё сильнее, если это вообще было возможно, после того, как однажды утром сестра оставила нас. Я её не винил. Ни одна нормальная, уважающая себя женщина не сможет жить так, как жили мы. С тех пор она ни разу не выходила на связь. Мне только оставалось надеяться, что её жизнь стала лучше.
В том, что Линда нас бросила, как и в том, что умерла мать, отец винил меня. Он бил меня. Порой оставлял одного дома неделями без еды, а потом возвращался и вёл себя так, как ни в чём не бывало. Будто ничего не произошло. Как ты, Дим? Не проголодался? Спрашивал он, а я отвечал, что всё хорошо. Тогда я понял, что убью его. Просто проснусь однажды ночью и перережу ему горло.
Но я продолжал жить. Я рос и когда вырос, бросил его. Странно не это, а то, что сейчас, лёжа на полу заброшенной лаборатории на этом проклятом острове, я вспоминаю не лучшие моменты своей жизни, а отца. То, как я его ненавидел. То, как он ненавидел меня. Эта боль, эта ненависть заставляет вскипать кровь в моих жилах.
Шевелись или сдохнешь, Дима! Шевелись! Никто не будет тебя спасать! Крикнул отец.
Я ушёл с головой под воду, передо мной мелькали пузыри, вздымающиеся от пустых и бессмысленных бултыханий моих слабых конечностей. Я кричал. Никто не слышал моего крика, но я кричал. Всегда. И всегда тонул. Пока не научился плавать.
Шевелись или сдохнешь!
Пока не научился держать эмоции под контролем, что бы ни случилось.
Давай, Дима! Плыви! Плыви-и-и!
Пока не научился бороться.
В груди у меня вспыхнуло пламя, я открыл глаза и, собрав волю в кулак, поднялся на ноги. Меня шатало, я плохо видел, но стоял. Я подошёл к панели и нажал единственную кнопку, которую мне показалось правильным нажать. В комнате загорелся слабый свет, на экране появились помехи, и я увидел на цифровой видеозаписи учёного с проседью в волосах. На его длинном горбатом носу сидели очки, на плечи накинут белый халат. Я понял, что это Молотов.
– Мальта, если ты слышишь это сообщение, то меня здесь уже нет. Ты знаешь, что я сделал, и знаешь, что я не мог поступить иначе. Рубинштейн и его солдаты уже ищут меня. Не думаю, что у меня был выбор. Все свои знания об этом ужасном эксперименте и записи я забрал с собой. Ты должна покинуть убежище немедленно! Я дал тебе все инструкции. Когда прибудешь на место, тебя встретят и дадут шанс начать новую жизнь. Прости меня, Мальта, что всё вышло именно так.
Изображение исчезло. Я ещё какое-то время пялился на чёрный экран, а потом понял, что это, кажется, конец. Мне срочно нужно было записать то, что я узнал, на тот случай, если Дагу и Майко каким-то чудом удастся отыскать моё тело. Они должны знать, что здесь произошло. Пусть известно мне немного, но это лучше, чем ничего. Надеюсь, это поможет командованию принять верное решение. К тому же я должен сообщить им про ассенизатора. Не знаю, станут ли они его спасать. Скорее всего, нет. Тем более, что если меня не станет, я не смогу за него поручиться, но если я расскажу о нём, у него есть небольшой шанс выжить, пусть и ему устроят самый жёсткий допрос из возможных, ещё и с пристрастием. Главное, что он будет жить.
У меня не было гидрогелиевых очков, но я всё ещё мог писать. Мне нужна была ручка и листок, или хотя бы карандаш, и то, на чём можно набросать пару строк. Я огляделся в поисках подходящих предметов, но ничего не нашёл. В помещении был ещё один закрытый дверью проход, и я тяжёлыми шагами направился к нему.
Когда я подошёл к дверям, створы пишкнули и разъехались в стороны. Я оказался в маленькой, по-спартански обставленной комнате. Здесь был стол, стул, лампа, кровать и шкаф для вещей. Всё. Я сразу понял, что это была комната Молотова. Меня это обрадовало, потому что он учёный, а все учёные много пишут и, как водится, на бумаге.
Я увидел на столе разбросанные пустые листки и карандаш. Отлично – подумал я. То, что нужно. Я подошёл к стулу, взялся за спинку рукой, чтобы отодвинуть его и сесть, как вдруг замер. На полу, чуть в стороне лежал труп. Это была женщина. Она была одета не так, как сотрудники комплекса. На ней была короткая кожаная куртка, белая футболка, обтягивающие синие джинсы и летние кеды. Ни побоев, ни следов крови, ни гильз от пуль, ничего. Выглядело это так, будто женщина просто упала и уснула мёртвым сном.
Я с трудом наклонился и сел на корточки. На всякий случай приложил руку к шее женщины, чтобы прощупать пульс, но ещё до того, как коснулся кожи руками, остановился. В шее торчали три маленьких иголочки. Я осторожно выдернул одну и повертел в руках, разглядывая. Это были ящерицы. Их шипастые, утыканные иголками хвосты. Видимо, одна из них каким-то образом добралась до женщины и убила её, когда та пыталась сбежать.
Не надо было быть семи пядей во лбу, чтобы понять, кто передо мной. Подруга Молотова. Мальта. Кто ещё имел доступ в убежище? Теперь понятно, почему катер на месте. У неё не получилось до него добраться.
Я выпрямился, и рана на шее заныла. Вспомнив, зачем я здесь, я было решил вернуться к столу, взять листок, карандаш и оставить записку, как вдруг заметил ещё одну деталь. Над телом, в стене, на уровне груди, торчал маленький сейф. Дверца его была чуть приоткрыта. Я не заметил его, потому что он был сразу за шкафом. Я подошёл к стене, осторожно расставив ноги, чтобы не наступить на тело, открыл дверцу и заглянул внутрь. Внутри, кроме маленького круглого алюминиевого шарика со светящимися оранжевыми прожилками, ничего не было. Я взял шарик в руку и почувствовал, как он вибрирует. Приглядевшись повнимательнее, я заметил, как переливается свет внутри него.
Было в сейфе кое-что ещё. Записка. Сразу я её не заметил, потому что шарик лежал на ней. Я взял листочек и посмотрел на него. Там было написано всего одно предложение: Уничтожь его.
Почерк был кривым, буквы скакали, как будто кто-то писал в спешке. Продолжая сжимать шарик в руке, я подошёл к столу, сел, взял карандаш и начал писать.
Когда я закончил, то вернулся в соседнюю комнату. Шаркающими, заплетающимися шагами я подошёл к центральной панели и почувствовал, как шарик в руке начинает вибрировать сильнее. Я посмотрел на него и увидел, что через тоненькие прожилки изнутри наружу льётся яркий свет. Свет то сжимался, то разжимался пульсируя.
Я хмыкнул, двинул рукой, и свечение стало тусклее, потом опустил руку, и оно стало сильнее. Я не мог понять ни что это за устройство, ни что оно делает. Я сделал шаг в сторону, и устройство запульсировало сильнее. Тут я понял, что все эти искажения начались тогда, когда я подобрался к панели. Значит то, что вызывало движение света, находилось где-то на ней или внутри неё.
Я вытянул руку с шариком и пошёл вдоль панели, наблюдая за светом. В один момент, когда шарик начал дрожать так сильно, что чуть не выпрыгнул у меня из руки, я остановился и пригляделся к панели. На уровне глаз я заметил одну маленькую затёртую кнопку, которая незаметно терялась среди других, как что-то ненужное. Что-то такое, на что никто не обращает внимания. Я нажал на кнопку, и в панели, тихонько хрустнув, открылась секретная полость, внутри которой обнаружился рычаг. Я потянулся рукой и опустил рычаг вниз. Пол под ногами начал разъезжаться, и я отскочил в сторону.
Через минуту в полу образовался маленький проход, внутри которого была лестница. Лестница уводила куда-то вниз, теряясь во тьме. Я нащупал глазами светящуюся палочку, которую выронил, когда оказался внутри, поднял её с пола и начал спуск, продолжая сжимать в ладони пульсирующий светящийся шарик.
Ступени вывели меня в вырезанный в камне тоннель. Тоннель был настолько низким и узким, что мне пришлось пригнуть голову и сжать плечи. Я шёл в неизвестность, едва переставляя онемевающие ноги. Несмотря на вспыхнувшее в груди пламя, инфекция брала своё, и сил становилось всё меньше. Я находился всего в нескольких шагах от смерти, но терять мне было нечего. Обо всём, что я обнаружил, я написал, и теперь вперёд меня гнало простое человеческое любопытство.
Когда тоннель кончился, я оказался в большом просторном зале. По потолку блестящими ручьями струилась вода, на пол сыпались редкие капли. Я понял, что нахожусь под водой, но это меня интересовало мало, пусть даже потолок обрушится и меня смоет бурным потоком воды. Было в этой пещере кое-что, что приковало моё взгляд. Маленькая панель размером с прикроватную тумбу, от которой толстым шнуром тянулись переплетённые между собой провода к небольшой, едва больше человеческого роста, овальной арке.
Шар у меня руке засиял очень ярко, и от него начало исходить тепло. Я подошёл к панели и увидел специальную круглую выемку ровно под такой шарик, какой я сжимал в руке. Я вытянул руку, раскрыл ладонь, и шар будто магнитом затянуло в полость.
Как только шарик коснулся полости, панель включилась, замелькала разноцветные огоньками, по толстому канату проводов волной пронёсся свет, и арка засияла.
– Какого…чёрта…– прошептал я, едва шевеля губами. Я стоял посреди пещеры и глядел на открывшийся в арке портал. Передо мной, поигрывая яркими лучами, искривлялось пространство.
Я долго не мог сдвинуться с места, потом сделал несколько шагов к арке и вгляделся в то, что видел. Это выглядело так, будто бы я смотрел на бурлящее кипятком густое желе, сквозь которое просматривались размывающиеся мутные стены пещеры. Я понятия не имел, что происходит, но в груди у меня взыграл холод. Какие бы эксперименты не проводили на этом острове, здесь явно было что-то пострашнее, чем ящерицы-переростки и крысы-мутанты.
Рана на шее вспыхнула болью, и я громко вскрикнул. В глазах у меня побелело, ноги подогнулись, и я упал на колени.
Подняв голову, я глядел в размывающееся пространство и ощущал, как из последних сил бьётся моё сердце. Решение я принял быстро. Сказать по правде, моментально. Я вскочил и с криком ринулся в портал.
Сначала не было ничего. Я будто оказался в чёрном вакууме, потом вокруг меня начали размываться яркие полосы, оставляя после себя вытянутые разноцветные росчерки. Полосы собрались вместе, образовывая своего рода яркий светящийся тоннель, через который я летел на огромной скорости. Я стоял, но при этом чувствовал, что нахожусь в движении.
Полёт прекратился, и я понял, что стою на большом, вылизанном ветром камне, а вокруг меня высятся рваные скалы и покатые вершины гор. В воздухе кружат потоки песка, небо затянуто из-за разыгравшейся бури. Я поднял руку и прислонил её к бровям, закрываясь от бьющей по глазам мелкой крошки, пытаясь осознать произошедшее. Портал за моей спиной исчез, как будто ничего и не было. Я понятия не имел ни где я оказался, ни что делать дальше. Я спрыгнул вниз и, выбрав направление, начал прорываться сквозь бурю шаг за шагом.
Не знаю, сколько прошло времени, наверное, минут пять или десять. Я спустился по склону и пошёл заметённой песком тропой в неизвестность, ориентируясь наугад, доверяя лишь собственному чутью. Таким образом я добрёл до открытого плато и разглядел на холме впереди одинокую башню. Долго не думая, я направился прямиком к ней. Проблема была в том, что она стояла слишком высоко, а сил у меня почти не осталось. Когда я уже почти добрался до цели, то понял, что всё, это конец. Упав на колени, я явственно ощутил, как у меня пульсирует рана. Я чувствовал, как выделяется гной, как набухли и посинели вены, как воспаление продолжает жечь напалмом моё тело.
Не выдержав, я упал лицом в песок и положил голову на бок. Хреново – подумал я. Умереть на первом же задании от инфекции. Я так и не понял, откуда она взялась. Был ли теперь смысл гадать?
Я сделал тяжёлый вдох и почувствовал, как силы покидают меня. В ушах зашуршало, словно в неисправном радиоприёмнике, перед глазами снова лицо отца. Он что-то говорит мне, спрашивает…нет, это не отец…это…Молотов?
Я закрыл глаза, и сознание провалилось во тьму.
Очнувшись, я уставился в серый потолок. Пока глаза транслировали происходящее, мозг выплывал наружу из долгого сна. Я понял, что жив. Собрался сесть и ощутил боль по всему телу.
– Осторожно! Вы перенесли тяжелейшее отравление!
Я послушался совета и опустился обратно. Повернул голову. Передо мной стоял никто иной, как Молотов, ведущий учёный проекта Р-9 исследовательского центра “Север”.
– Молотов? Аркадий Борисович Молотов? Спросил я.
Учёный ничего не ответил. Он стоял у чугунного котла и мешал содержимое гнутой поварёшкой. Пахло едой.
– Как…как я здесь оказался? Где я? Спросил я.
– О, я думал на этот вопрос вы ответите сами. Я и представить не мог, что кто-то ещё прошёл через портал. Кроме меня устройства больше ни у кого не было. Вы же не могли…нет, не могли. Что вы помните о том, что было до того, как вы оказались здесь?
Я снова предпринял попытку сесть. С трудом, но у меня получилось. Я повернулся спиной к стене и облокотился на неё. Теперь я мог видеть Молотова, не поворачивая голову и не напрягая шею.
– Шар. Внутри него был свет…, и он…он пульсировал. Сжимался и разжимался. С помощью него я попал сюда.
– Шар? Подождите, неужели вы имеете в виду…
Молотов отвлёкся от перемешивания котла и уставился на пол перед собой. Нахмурился.
– Я нашёл его в сейфе. Не знаю, что это за штука, но…
– Вы нашли его в…– перебил меня Молотов, –…постойте, вы сказали в сейфе? Молотов замер, отпустил поварёшку, и та свалилась в булькающий котёл. Он отвернулся, подошёл к окну и уставился в него, хоть и сквозь мутную, натянутую на потрескавшуюся раму плёнку ничего не было видно.
– Это значит…значит, что Мальта…
Молотов резко повернулся и подошёл ко мне.
– Говорите же. Она жива? Мальта жива?
Я покачал головой.
– Мертва.
Молотов несколько секунд смотрел на меня, потом поправил очки, моргнул и выпрямился.
– Значит, Мальта…она…она не смогла. Теперь нет никакой надежды на то, что устройство будет уничтожено. Что же вы наделали…что же вы наделали!
Молотов вцепился в меня взглядом, потом отошёл к стене, поставил на неё руку, другой рукой потянулся к глазам под очками.
– Мальта, она…м-м…дайте мне минуту, я должен…должен переосмыслить услышанное…– тихо сказал он, потом закашлялся, прикрывая рот рукавом.
Я промолчал.
– Как…как она умерла? Просипел Молотов, когда приступ кашля минул.
– Я нашёл тело в вашем кабинете. В шее у неё торчали иглы, я думаю…
– Ящерицы Яккари…
– Что?
– Ящерицы.
Молотов повернулся ко мне.
– Мы перенесли их на Землю отсюда, чтобы проводить эксперименты.
– Чтобы превратить в мутировавших тварей?
Молотов замахал пальцем у лица и помотал головой.
– Конечно же нет! Всё должно было быть не так!
– Но именно так получилось.
Я поднёс руку к шее и осторожно коснулся её. Как бы странно это ни было, на коже не было ничего, кроме маленькой кровавой корочки.
– Как вам удалось спасти меня? Я вколол себе инъекцию с раствором Кудрина, и это не помогло, но сейчас…что вы сделали? Спросил я, глядя на учёного.
– Я дал вам образец Р-9.
– Образец?
– Вы были при смерти, и если бы я этого не сделал, вы бы умерли.
– Что-что вы мне дали?
– М-м…своего рода…как бы это сказать…
– Аркадий Молотов, я военный. Говорите, как есть.
– Это мутаген, который…
– Что?! Воскликнул я и вскочил с кровати. Меня качнуло в одну сторону, потом в другую, в глазах задвоилось, в ушах зазвенело, я налетел на маленький прикроватный столик, вытянул руки и начал хвататься за всё подряд, чтобы не упасть.
– Тише, тише! Сказал Молотов и, поймав меня за руки, усадил обратно. – Я же говорил, что вам пока нельзя…
– Вы дали мне мутаген?!
– Вы всё не так поняли! Я дал вам не тот мутаген, который являлся причиной наблюдаемых вами на острове мутаций. То есть не совсем тот.
– Не совсем тот? Чёрт побери, вы можете сказать нормально, что вы мне дали?
– М-м…– Молотов прижал руку к губам и посмотрел на пол, размышляя.
– Скажем так, с вами ничего не случится. Доза слишком мала. Побочные эффекты…хм-м…возможно усиление рефлексов, ускоренный метаболизм. Вы можете начать острее слышать, лучше видеть и что-то подобное, но ничего больше. Последствия для вас будут совсем незначительными. Я довёл образцы до ума, и если бы я сделал это тогда, если бы…
Молотов наморщил лоб, побледнел, потом раскраснелся и, хватая ртом воздух, зашёлся в приступе кашля.
– Вы в порядке? Спросил я.
– Я…кху-кху…сейчас я…кхе-кхе…да что ты будешь делать…кхм-кхм…
Молотов поднёс кулак ко рту, подвигал головой и прочистил горло.
– Вы были серьёзно отравлены. Яд ящериц Яккари смертелен для нашего вида, так что вам очень повезло, что вы оказались здесь, как бы абсурдно это не звучало. На вашу удачу, у меня как раз был с собой единственный образец Р-9.
Молотов снова подошёл к окну, взял что-то с подоконника и подошёл ко мне.
– Вот, взгляните.
Учёный протянул мне маленькую иголочку, коими было утыкано тело ящериц Яккари.
– Я извлёк её из вашей шеи. Она отравила ваше тело. Представьте себе, одна такая игла способна убить человека. Взрослый, окрепший организм. Малая доза яда и наступает смерть.
Я осмотрел иголку с разных сторон и вернул её учёному. Я и представить себе не мог, что эта штуковина торчала у меня в шее. Более того, я понятия не имел, когда успел её поймать. Тогда, на мосту? Прежде, чем упасть в воду? Почему тогда я ничего не почувствовал?
Учёный бросил иглу на пол, где скопилась маленькая кучка мусора.
– Яд содержится на самом кончике и моментально всасывается в кровь. Если этого не происходит в течение минуты, игла становится безобидной.
– Что произошло на острове? Спросил я и впился глазами в учёного.
– За этим вы здесь?
– По-вашему, я могу быть здесь за чем-то ещё?
– Хм-м…разве не за тем, чтобы убить меня?
– Если вы так считаете, тогда зачем спасли меня?
Молотов промолчал.
– Насколько мне известно, убить вас хочет Рубинштейн, а он пока не имеет власти над силовыми структурами. Приказа убить вас у меня нет.
– Но есть приказ отыскать, не так ли?
– Думаете, вокруг вас весь мир вертится?
– О, ну что вы! Очень надеюсь, что нет.
– Тогда разбирайтесь с Рубинштейном.
– Как ваше имя?
– Зовите меня Рут. Сержант Рут, – ответил я.
– Что ж, сержант Рут. Вы должны кое-что знать. Рубинштейн уже давно контролирует все структуры внутри нашего с вами государства. Думаете, приказы вам отдаёт не он?
Я открыл было рот, чтобы опровергнуть провокационный вопрос Молотова и высказать ему всё, что я думаю о его заявлениях и Рубинштейне, но не успел. Вернее, не захотел. Внутри меня заёрзало что-то ледяное и склизкое, а в затылке будто бы зачесалось.
А что, если Молотов прав?
– Его жажда власти не даст ему покоя, пока он не окажется на самой верхушке, а тогда никакие другие политики в мире не смогут его остановить, а силовые структуры будут у него в кармане. Все будут подчиняться ему и только ему. Если это произойдёт, миру придёт конец!
– Может, вы и правы, – заявил я спустя минуту активных размышлений. – Но какое это имеет отношение к делу? Если вам станет легче, то знайте, я ненавижу Рубинштейна. Чёртов немец. Ему здесь не место.
Молотов усмехнулся, потом посмотрел на котёл, и глаза его расширились.
– Ох, совсем забыл!
Учёный подскочил к котлу и начал мешать варево поварёшкой.
– Что вы варите? Хвосты ящериц Яккари?
– Между прочим, в юности я был поваром и весьма неплохим.
– Как скажете.
Я попытался встать, и на этот раз у меня получилось. Ноги и руки будто затвердели, и меня ещё пошатывало, но в целом я уже мог стоять.
– Долго это продлится? Спросил я, обращаясь к Молотову.
– Нет. При вашей и без того высокой регенерации меньше чем через сутки вы будете на ногах.
– У меня столько нет. Спасибо, что подлатали меня, но мне нужно вернуться обратно. Но прежде – я вытянул перед собой руку и указал пальцем на Молотова – вы расскажете мне обо всём, что произошло.
Молотов хмыкнул, накрыл кастрюлю крышкой и выключил конфорку. Приглядевшись к плите, я удивился.
– Электричество? Здесь?
Молотов посмотрел на меня, и на губах его мелькнула улыбка.
– Идите за мной.
Учёный прошёл мимо меня, подошёл к ветхой, усыпанной песком лестнице и начал спускаться вниз. Я спустился вслед за ним, и мы оказались в крохотной гостиной. Здесь не было ничего, кроме нескольких сломанных стульев, усыпанного пылью стола и огромной грифельной доски во всю стену.
– У меня не вышло перенести сюда более современное оборудование, – сказал Молотов, указывая на доску, – но годится и это. Он взял мел и начал чертить на доске график.
– Всё произошло быстро. Никто не думал, что Рубинштейн пойдёт на это, но я догадывался с самого начала. Я видел блеск в его глазах, когда мы коснулись экспериментов на людях. Я не хотел, чтобы до этого дошло, и всячески отговаривал его, но это не помогло. Тогда я понял, что он не остановится и во что бы то ни стало добьётся своего. О, как я был глуп, когда смел надеяться на его благоразумие. Я должен был действовать ещё в самом начале, и тогда случившееся можно было бы предотвратить!
Молотов закончил с графиком, потом начал писать под ним формулу.
– Слушайте, я плохо разбираюсь в математике или что вы там хотите мне показать всеми этими рисунками и формулами. Просто расскажите мне, что произошло. Я должен передать эту информацию командованию, и тогда мы оставим ваш остров, комплекс, вас и Рубинштейна в покое.
Молотов сделал завитушку мелом и с силой кинул его на пол. Мел разбился на мелкие осколки, которые полетели во все стороны. Я на автомате зажмурился, когда один из осколков пролетел мимо.
– Как же вы не понимаете!
Я насторожился и, нахмурившись, посмотрел на учёного.
– То, что мы сотворили, ужасно, а Рубинштейну всё сойдёт с рук! Он обвинит в том, что случилось, руководящий состав или меня, или…да кого угодно! После чего возродит центр и продолжит свои изуверские исследования! Вы должны остановить его! Немедленно!
– С чего вы взяли, что я захочу это делать? Слушайте, может вы правы, и Рубинштейн действительно псих. Я даже в этом уверен, но это не моего ума дело. Я просто солдат, и всё, чего я хочу, это выполнить миссию и вернуться домой.
– Пространственно-временной разрыв! Вот что произошло! Крикнул Молотов. – Нам удалось открыть портал в другое измерение, а именно сюда, на Р-9 и здесь сейчас стоим мы с вами. Когда у нас получилось, мы не знали, можем ли надеяться на стабильность портала, а потому первым делом взяли образцы почвы, флоры и фауны. Как видите, деревьев на планете нет, но были кустарники наподобие наших перекати-поле.
– А ещё ящерицы и крысы, – вставил я.
– Нет, сержант Рут. Сначала были только ящерицы. В их крови мы обнаружили то, что позволило вывести мутаген. Воздействуя на мутаген сжатым светом, чтобы вы понимали, это то, что вы нашли в моём сейфе, мы добились потрясающих результатов. Мы могли создать лекарство, которое позволило бы вылечить любое заболевание. Возможно, мы бы даже смогли изобрести лекарство от старости! Вы только представьте! Принимая определённый препарат, вы можете повернуть время вспять, и присущие старости морщины, болезни и потеря ума престали бы существовать! Не чудо ли это? Конечно, мы не надеялись и даже не думали создать лекарство от смерти, но приостановить старение! Уменьшить боль! Продлить жизнь! Жизнь, полную не боли и страданий, а радости, долголетия и здоровья!
Молотов смотрел на меня с бушующим восторгом в глазах, я же его восторга не разделял. Он смотрел на это как учёный, словно на прорыв. Я смотрел на это как солдат, глядя на последствия.
– Но Рубинштейну этого было мало! Ему не нужно было лекарство от старости и вообще всё, что могло бы упростить жизнь простым людям и помочь им. Ему нужно было другое. Он заставил нас начать эксперименты над животными. Сначала были ящерицы с Р-9…потом простые земные крысы. Как вы и сами верно убедились, эксперименты над ними привели к ужасающим последствиям. Однажды мы поняли, что не можем контролировать процесс мутации, и тогда эксперименты вышли из-под контроля. Несчастные твари оказались на свободе и до сих пор разгуливают по острову, представляя опасность. Мы сами создали угрозу, превратив невинных существ в машины для убийств.
И этого Рубинштейну было мало! Тогда мы начали эксперименты над людьми. Нам доставляли отъявленных преступников из самых страшных мест. О, вы даже не представляете, каково было с ними работать! Моему лаборанту Антону один из них перерезал горло простой линейкой!
Я покачал головой.
– Вы думаете, мы этого хотели?! Думаете, желали вытворять все эти ужасы?!
– Вы могли отказаться.
Молотов всплеснул руками.
– Отказаться! Я бы посмотрел, как бы вы чувствовали себя, когда вам к голове приставили дуло пистолета! Я был под постоянным наблюдением Рубинштейна и не мог позволить себе отказаться! Если бы я отказался, Рубинштейн бы забрал все мои записи и нашёл бы другого на моё место, а меня превратил бы в неудавшийся эксперимент! Сначала я должен был уничтожить данные об исследованиях и только тогда мог позволить себе ответить за содеянное! Именно для этого я построил убежище и именно поэтому прячусь здесь.
– То есть все данные касательно экспериментов уничтожены?
– Всё хранится у меня в голове, и Рубинштейну никогда не получить их! Ему никогда сюда не добраться! Он никогда не получит то, что ищет! Так я думал до тех пор, пока не появились вы. Вы, сержант Рут, оставили активный портал в недрах моего убежища. Вы открыли его! Это значит, что Рубинштейн или его агенты могут оказаться здесь в любой момент! Теперь понимаете, что вы натворили?! Понимаете, какую возможность дали им?!
– Вздор, – спокойно ответил я на проповедь Молотова. – На острове, кроме нашего отряда больше никого нет. Ещё ассенизатор Алексей, но я не думаю, что он…
– Вашего отряда! ОСН, я полагаю? По крайней мере, именно так написано у вас на плече! Знаете ли вы, кто контролирует данную организацию?
– Правительство.
– Вы так в этом уверены? Можете ли вы доверять вашему командиру? Знаете ли, откуда он получает приказы?
– Оттуда же, откуда их получаю я.
– О, на вашем месте я бы не был так в этом уверен! Приказы ему так или иначе отдаёт сам Рубинштейн! Даже не думайте, что он оставит исследовательский центр Север и этот уродливый остров, в который он вложил миллионы, в покое! Он не успокоится, пока не получит своё!
– Так, знаете-ка что, Молотов? Хватит. Я устал от этого бреда. Рубинштейн то, Рубинштейн это. Может, всё и так, но это уже перебор. Нас не контролирует Рубинштейн, понятно? Меня он не контролирует. На острове нет никого, кроме нас. Он сюда не придёт и ничего не сделает, можете об этом не беспокоиться, а если он каким-то чудом окажется здесь, то я лично о нём позабочусь, договорились?
Молотов несколько секунд смотрел на меня, потом тряхнул головой и подошёл к доске, сведя руки за спиной.
– Мальта! Она должна была…должна была уничтожить сияние, чтобы сделать переход в другое измерение невозможным! Но она не справилась…ох, Мальта, любовь моя…как же мне жаль…
– Сияние? Та штука, при помощи которой я оказался здесь, называется сияние?
– Именно так, сержант Рут. Так мы назвали энергию света, которую нам удалось поместить в резервуар. Это невероятная сила, способная на многое, но пока что плохо изученная, поэтому использовать её можно только на свой страх и риск.
– Выходит так. Вы создали сияние, после чего открыли портал в другое измерение, пришли на эту планету и перенесли с неё представителей флоры и фауны на Землю. Так всё было?
– Именно так! Затем мы вывели гены из ДНК местной флоры, воспользовались энергией сияния, смешали с ДНК нашего вида, после чего получившуюся смесь ввели в экспериментальные образцы на острове. Последствия этого эксперимента вы видели сами. Серые, покрытие ядовитыми шипами, измученные деревья, которые бросаются на вас, едва вы к ним приблизитесь. И это только начало. Дальше было бы хуже.
– А люди? Куда делись люди? За всё время пребывания на острове я встретил одного ассенизатора, которому удалось спастись только потому, что он заперся у себя внизу и занимался оборудованием. Ещё я нашёл несколько тел и на этом всё. Эвакуация? Или все подверглись мутациям? Или здесь что-то ещё?
– С людьми всё вышло несколько сложнее…
– Объяснитесь.
– Боюсь, я не могу этого сделать.
Я наклонил голову.
– Что вы имеете в виду?
– Понимаете, я не знаю, как это объяснить.
– То есть люди просто исчезли, и вы не знаете, почему?
– Верно, сержант. По крайней мере, я не знаю наверняка, почему так произошло.
Я молча наблюдал за учёным. Этот человек, казалось, знал всё, но не мог объяснить исчезновение сотен учёных и сотрудников комплекса Север? Что-то тут было не так.
– Всё ещё можно исправить, сержант Рут, – быстро сменил тему учёный. – Случившееся не повернуть вспять, но…
Молотов вдруг закашлялся, да так сильно, что схватился руками за стол, и тот, скрипя ножками по полу, начал отъезжать в сторону. Я присмотрелся к учёному и увидел на столе капли крови.
Когда приступ прекратился, учёный вытер губы рукавом и посмотрел на меня.
– Думаю, что я больше не могу держать это в секрете. Я умираю, сержант Рут. Прохождения через портал, они…сияние…влияют на наше тело и влияние это негативно. Я уже говорил, что если бы мы знали это раньше…
Я почувствовал холодок на шее.
– Но я тоже прошёл через портал. Чёрт! Выругался я и сделал шаг в сторону, посмотрел себе под ноги, потом вернулся обратно и перевёл взгляд на учёного.
– Сколько у меня времени?
Молотов покачал головой.
– В том-то и дело, сержант. Я ввёл вам мутаген Р-9, вы забыли? Вам подобное не грозит. Вы сможете беспрепятственно вернуться и исправить то, что все мы в неведении своём сотворили…
Молотов отошёл к окну, покряхтел в кулак, поправил очки и вернулся к столу.
– В ваших руках судьба человечества. Вы единственный, кто сможет это остановить и положить конец экспериментам Рубинштейна. Вы сможете уничтожить эту заразу, пока она не добралась до материка и дабы никто никогда не смог этого повторить, вам придётся уничтожить сияние. Другого не дано. Мальта должна была…м-м…теперь это ваша задача. Если твари смогут переплыть залив, человечеству придёт конец, но что ещё хуже…
Молотов закашлялся.
–…если Рубинштейн найдёт способ подчинить этих тварей. Тогда мир, каким мы его знаем, уже никогда не станет прежним. Армия, деньги и власть в руках такого тирана, как Рубинштейн, приведёт планету к гибели.
Признайтесь, сержант Рут! Признайтесь в том, что, как и я, не хотите этого! Не хотите, чтобы люди прогнулись под гнётом Рубинштейна и чтобы на земле настала гиена огненная! Скажите, что думаете так! Я не могу позволить себе сомневаться в том, что доверил энергию сияния человеку, не понимающему значения последствий неверного выбора!
Над ответом я размышлял недолго. Ещё до того, как Молотов закончил предложение, я качнул головой из стороны в сторону, представляя в уме Рубинштейна во главе армии мутировавших ящериц и крыс.
– Ваша взяла, Молотов. Я не позволю Рубинштейну взять власть в свои руки. Есть только одно “но”. Я понятия не имею, как всё исправить.
– Нельзя позволять таким людям, как Рубинштейн, захватить власть! Запомните это, сержант Рут!
Сильно же он его ненавидит, – подумал в этот момент я.
– Исправить содеянное достаточно просто. Я расскажу вам всё, прежде чем вы уйдёте, но сейчас нам нельзя терять время! Я должен подготовить всё для того, чтобы вы могли беспрепятственно вернуться в наше измерение. Если этого не сделать, то все наши мысли и планы окажутся бесполезны! Мне придётся немного повозиться с…
– Я не силён в науке, но если нужна моя помощь…
– Нет, сержант Рут. Здесь вы мне ничем не поможете. Прошу вас не принимать сказанное близко к сердцу, но вы правы, вы простой солдат и единственное, что можете сделать, это не мешать. Здесь слишком тяжёлые вибрации, а оборудование требует тонкой настройки. Если я ошибусь хотя бы на одну сотую процента, вы окажетесь совершенно в другом измерении, а то и вовсе не сможете пройти! Вам же сейчас лучше воспользоваться возможностью и как следует отдохнуть! Тело ваше ещё полностью не восстановилось, и будет лучше, если вы отправитесь обратно, будучи полным сил. Поверьте, они вам понадобятся. Поднимайтесь наверх, и как только я закончу все приготовления, то приду за вами.
Спорить с учёным я не стал. К тому же он был прав. Я хоть и был спасён от кажущейся неминуемой гибели, здоровым себя не чувствовал. Усталость, боль в мышцах, слабость по всему телу и прочие болезненные симптомы ещё не отпустили. Я поднялся наверх и подошёл к окну. Снаружи царила метель. Потоки песка кружили безумными вихрями над огромными песчаными волнами, обвиваясь вокруг обкусанных скал, касаясь камня, стачивая его. Натянутая на раму мутная плёнка подрагивала при каждом дуновении. На подоконнике скопился песок.
Я подошёл к кастрюле и, не скрывая любопытства, поднял крышку. Пахнуло едой, причём запах был вкусным. Желудок у меня завибрировал, но я поостерёгся питаться неизвестно чем. Едва перенёс инфекцию и если подхвачу отравление, боец из меня выйдет никудышный.
За неимением других дел я подошёл к кровати и лёг. Положив руки под голову, я уставился в потолок. Задумался. Сам не понял о чём, а когда попытался понять, уснул.
Когда я проснулся, буря за окном утихла. Кастрюля на плите уже не стояла, а на столе рядом со мной лежал рабочий планшет. Когда я засыпал, его там не было. Рядом с планшетом лежал такой же блестящий светом шарик, какой я нашёл в кабинете Молотова. Учёный назвал это сиянием. Я хрустнул шеей и потрогал её в том месте, где была опухоль. Боли не было и следа. Чувствовал я себя отлично. Заряженным, бодрым. Как будто не было никакого острова, портала, ящериц, погонь, моста. Я хорошо отдохнул и готов был ворваться в бой с новыми силами.
Я посмотрел на планшет, взял его в руки и разблокировал. С экрана на меня смотрело лицо Молотова. Недолго думая, я нажал на кнопку и начала проигрываться видеозапись.
Молотов держал в руках планшет и ходил по комнате взад-вперёд. Глядя на него, я понял, что запись сделана совсем недавно, потому что одет он был точно так же, как и при нашей последней встрече и вообще выглядел таким, каким я его запомнил. Только я не мог понять, где он ходит.
– Сержант Рут, мне жаль, что я не сказал вам сразу, но я серьёзно болен. Впрочем, вы и сами всё видели, но это лишь одно из следствий происходящего со мной. Разум мой туманится, я уже почти ничего не вижу, теряю сознание и ещё испытываю много того, о чём рассказывать мне бы не хотелось. Жить мне осталось недолго, к тому же, после того, как…– Молотов опустил голову и поправил очки, –…после того, как я узнал, что случилось с Мальтой, жизнь моя более не имеет смысла.
Когда я начал работать на Рубинштейна, я совершил самую серьёзную ошибку в своей жизни, которую только мог совершить. Как бы там ни было, о прошлом говорить не имеет никакого смысла, и каждый ответит за то, что он сделал, но вы! Вы можете всё исправить. Вам нужно возвращаться в нашу реальность и сделать то, чего я уже сделать не в силах. Вы должны…– Молотов сильно закашлялся и на несколько секунд пропал из кадра. Когда вернулся, то был весь красный и его сильно шатало, –…остановить это. Я оставил для вас сияние. Разумеется, у меня оно было, иначе я не смог бы пользоваться электричеством. На этой гиблой планете нет ничего, кроме ящериц. Этот мир мёртв и даже ящерицы – последние существа, которые скоро вымрут.
Пока что нам не удалось использовать сияние, чтобы открыть дорогу в другие миры кроме этого, и я надеюсь, что не удастся, иначе Рубинштейн…– Молотов снова закашлялся, выронил планшет и осел на пол. Прошло несколько секунд, приступ минул, учёный поднял планшет и направил его на себя. Я заметил следы крови в уголках его губ.
– Моё время подходит к концу, так что…– Молотов тяжело вздохнул и прочистил горло, –…я перейду к делу. Внизу за доской вы найдёте карту. По ней вы сможете добраться до пещеры, в которой я соорудил портал. С помощью сияния вы сможете активировать портал и вернуться в наш мир. Когда вы окажетесь в нашей реальности, вы должны вернуться в моё убежище и забрать сияние. Выход их убежища находится за резервуаром П-3. Он выведет вас на поверхность, и до центрального комплекса останется рукой подать. Код от двери: один девять пять девять шесть четыре восемь два.
Помните, нельзя допустить, чтобы сияние попало в руки кому-то другому, кроме вас, даже если это будут члены вашей команды. Вы можете им верить, но я говорю вам, что Рубинштейн…– Молотов тяжело кашлянул, –…вы…думаю, что вы понимаете. Как только сияние окажется у вас, поднимитесь на самый верх башни, войдите в шпиль, код…запишите куда-нибудь код, сержант Рут. Его нельзя забыть! Код девять, восемь, четыре, один, три, шесть, один, три.
Как только вы окажетесь внутри, вы увидите реактор. Он снабжает электричеством весь остров и активен всегда, поэтому…– Молотов тяжело вздохнул, –…поэтому дополнительная активация не потребуется. Вам нужно открыть лопасти турбины и бросить сияние внутрь. Только так можно расщепить свет внутри сферы…это единственный выход, сержант Рут. После того, как вы погрузите сияние в реактор, свет высвободит энергию, которая уничтожит всех существ на острове, а значит…значит…кху-кху…значит, планам Рубинштейна не суждено будет сбыться. Он останется ни с чем, а вы своими действиями спасёте человечество от верной гибели.
Не теряйте времени, сержант. Чем дольше вы находитесь здесь, тем быстрее распространяется зараза. Идите. Идите и спасите мир.
Молотов сильно закашлялся, выронил планшет, и запись прервалась.
Просмотрев запись, я положил планшет на стол, встал и быстро огляделся. Нашёл автомат, взял его и перекинул через плечо, проверил остальное снаряжение и бросился вниз. На пыльном столе я нашёл листок, взял карандаш и записал продиктованные мне Молотовым цифры от двух кодовых замков. Я их, конечно, запомнил, но когда я вернусь на остров, произойти может столько всего, что цифры могут вылететь из головы. Записав цифры, я спрятал листок в подсумок.
Я рванулся к доске, отодвинул её, и из-под неё выпал свёрнутый в четыре раза листок. Я поднял его, развернул и внимательно изучил. На листке стрелками обозначались направления, большой жирной точка была нарисована башня, и от неё пунктирной линией отходила тропинка, которая вела в другую жирную точку. Точки были окружены неровной слабозаметной линией. Я понял, что так Молотов обозначал горы. Больше на листке ничего не было.
Поступок Молотова казался мне странным. Он мог уйти вместе со мной, несмотря на болезнь, или же сам отвести меня к порталу, но его не было. Он просто исчез, ушёл, спрятался. К чему это всё? Никак иначе он что-то замышлял. Я решил сначала отыскать Молотова, а только потом пойти к порталу и вернуться на Кряж. Я сложил карту в четыре раза, как и было, и вырвался наружу.
Бушевала метель. Рваные потоки песка кружились вихрем, вздымая землю, завывая и скуля. Я прикрыл глаза рукой, посмотрел себе под ноги и заметил скрывающиеся под толстым слоем песка следы. Раз следы до сих пор видно, значит, Молотов ушёл недавно. Если пойду по следам, успею догнать.
Я шёл минут двадцать, поднимаясь по камням и валунам, прежде чем оказался на высоком, окружённым песчаными волнами плато. На краю вылизанной ветром площадки стоял Молотов, взирая на песчаную бурю мёртвой планеты.
– Молотов! Крикнул я, направляясь в его сторону, закрываясь руками от потоков ветра. Здесь, наверху, потоки были сильнее, и каждый шаг давался с трудом.
Молотов резко повернулся и взглянул на меня.
– Сержант Рут! Ах, я надеялся, что вы окажитесь умнее!
Молотов достал пистолет и приставил его себе к виску. Я замер на месте.
– Не делайте этого!
– Почему я должен послушаться вас, сержант Рут? Назовите мне хоть одну причину? Любящая меня женщина мертва, эксперимент с сиянием провален, ещё немного и моё тело само убьёт меня. Я нахожусь в другом измерении, с грузом совести и мук. Я потерял всё, что имел! Всё, во что верил, и всё, что любил. Рубинштейн извратил науку, преступив порог морали. Не таким я видел будущее человечества!
– Всё ещё можно исправить! Мы вернёмся на остров и уничтожим сияние. Сотрём всё, что может дать Рубинштейну повод продолжить исследования! Я поговорю с командованием, и они отпустят вас. Рубинштейн не сможет до вас добраться!
Молотов рассмеялся.
– Вы так ничего и не поняли, сержант? Рубинштейн ни при каких обстоятельствах не допустит, чтобы я выжил. Даже если это будет стоить ему самого дорогого, что у него есть – славы и денег. Он не захочет, чтобы люди узнали правду. Чтобы они узнали то, что натворил я, что сделал он. Нет, сержант Рут. Решение уже принято, и я не отступлюсь.
– Выход всегда есть, Молотов. Всегда. Если вы…– сказал я и сделал маленький, едва заметный шаг вперёд.
– Те люди, они…они не заслужили смерти…они должны были жить…– Крикнул Молотов и закашлялся. Эксперимент не удался, всё пошло не по плану! Если бы не Рубинштейн…
– Люди! Что случилось с людьми?
Я сделал ещё один маленький шаг.
– Они…они исчезли!
Ещё один шаг.
– Стойте, где стоите, сержант Рут! Не подходите! Крикнул Молотов.
Я замер. До Молотова было всего несколько шагов. Может, шесть или восемь. Ещё чуть-чуть, и я смогу его остановить.
Меня вдруг осенило. Осознание было таким сильным, что я застыл в одной позе, потом выпрямился и убрал руку от лица. Потоки песка начали царапать мне щёки, а песчинки заставили зажмуриться.
– Это…это были вы! Вы убили тех людей! Крикнул я.
– Ох, сержант Рут! Я думал, что вы сразу это поняли, но вы оказались куда…кхм…скажем, менее эрудированы, чем я предполагал и это дало мне время.
– Десятки! Сотни жизней!
– Четыреста тридцать два сотрудника исследовательского центра Север, сержант Рут. Четыреста тридцать два. Они закопаны здесь, недалеко от башни. Я устроил там кладбище. Мне потребовалось целых две недели, чтобы вырыть огромную яму и свалить туда тела.
– Вы убийца!
– Нет, сержант Рут! Я их не убивал! Это сделал Рубинштейн! Его гордыня лишила их жизни!
– Вы так ненавидели Рубинштейна, что решили уничтожить все данные и сбежать от него! Вы подговорили тех, кто поддерживал вас, а потом устроили очередной эксперимент, да? Так вы это называете? Директива Молотова! Вы заставили людей снова пройти в портал, чтобы уничтожить последствия экспериментов, но как только они прошли, то умерли!
– А вы всё-таки умнее, чем кажитесь, сержант. Мне пришлось увеличить энергию сияния, чтобы они не мучились. Я не мог заставлять их мучиться. Многие просто сгорели заживо. Я не мог на это смотреть…
Я сделал шаг вперёд.
– Вы чёртов псих, Молотов! Вы знали?
Молотов убрал пистолет от виска и вытянул его перед собой, размахивая им.
– А что бы сделали вы?! Что?! Продолжали бы работать под гнётом Рубинштейна?! Зная, что с нашими данными он будет продолжать опыты над людьми до тех пор, пока не осуществит свои безумные планы! До тех пор, пока не создаст армию послушных солдат-мутантов! Вы не понимаете! Вы не знаете!
– Чёрт побери да, я не знаю! Но это не оправдывает смерти людей!
– Они знали, сержант Рут! Зна-а-а-ли! Они знали всё! Если бы выжил хоть кто-нибудь, то Рубинштейн смог бы осуществить свой план!
Ещё один маленький шаг, и я смогу предотвратить это, пусть даже он заслужил смерти. Он вернётся на остров вместе со мной. Вернётся и расскажет, как всё исправить, а после я сдам его властям. Отдам командованию и пусть делают с ним, что хотят. Он должен ответить за всё и ответит.
– Вы бы поступили так же! Поверьте! Так же!
Молотов снова поднёс пистолет к виску и положил палец на курок.
– Вы никогда не поймёте меня! Не сможете! Я работал во благо всего человечества! Во благо науки и нашего с вами светлого будущего!
– Мальта! Её вы тоже убили? Спросил я, желая отсрочить неминуемое, отвлечь учёного, вывести его на эмоции.
– Да как ты смеешь?! Я любил мою Мальту! Мою дражайшую Мальту! О, любовь моя! Я бы всё отдал, лишь бы ты сейчас была рядом!
Я сделал ещё шаг и приготовился к рывку.
– Если бы она только знала, если бы она знала, как я по ней скучаю!
– Она знала?! Знала, что вы собираетесь сделать? Знала, что вы убийца?!
– Мальта не знала! Она бы никогда…
Я сорвался с места, сделал три больших шага и прыгнул. Молотов вытянул перед собой пистолет и спустил курок. Раздался выстрел.
Глава 5
Пуля просвистела мимо, и я ухватил Молотова за ноги. Учёного бросило вперёд, он полетел вниз, и меня потянуло вслед за ним, но я упёрся носками ботинок в землю, изо всех сил напрягая руки, чтобы не выпустить из ладоней тяжёлое тело. Молотов болтался в воздухе, пистолет вылетел у него из рук, очки слетели с носа.
– Отпустите меня! Вы не понимаете! Они убьют меня! Будут пытать!
– Вот там и посмотрим! Заорал я в ответ и напрягся, пытаясь затащить Молотова наверх, но у меня не получалось.
– Отпустите! Снова крикнул Молотов и начал пытаться вырваться из моей хватки. – Я сказал, отпустите!
Молотову удалось высвободить одну ногу, его бросило в сторону, и он, вскрикнув, замахал руками в воздухе. Учёный посмотрел на меня, лицо его наполнилось злобой, и он пнул меня по голове.
– Я…так…просто…не дамся! Крикнул учёный, в паузах между словами пиная меня.
Я зарычал и в тот момент, когда Молотов в очередной раз пнул меня по носу, схватил его вторую ногу и, гребя ногами по песку, начал отползать назад. Руки у меня дрожали от напряжения, и я не знал, сколько ещё протяну. Напрягшись всем телом, я потянул Молотова наверх.
– Отпустите! Рубинштейн не получит мои знания! Он не получит меня! Верещал Молотов, но я его уже не слушал. Нащупав опору, я подтянул ноги и согнул их в коленях, уперевшись ими в землю. Стало легче, но Молотов продолжал вырываться.
Молотов подтянулся, я увидел его лицо, он поднял руку и бросил в меня камень. Камень попал мне в висок, и его прожгло болью. Я почувствовал, как по лбу скатываются капли крови.
Предприняв новое усилие, я поднялся с колен и встал, продолжая удерживать Молотова за ноги. Сделав два больших шага назад, я повернулся в сторону и швырнул Молотова на землю. Руки у меня жгло, грудная клетка раздувалась, сердце в груди колотилось со скоростью пулемётной очереди, а в душе вскипал гнев. Самый настоящий животный гнев. Я хотел схватить Молотова за его узкую длинную шею и придушить. Чтобы он ни слова мне больше не сказал. Чтобы корчился в муках, с ужасом глядя на меня в ожидании собственной смерти.
Я сделал шаг по направлению к Молотову. Учёный, видимо оценив ситуацию и мой разъярённый вид, начал быстро перебирать руками и ногами, пытаясь отползти.
– Н-нет, н-нет-нет! Сержант Рут! Я с-сейчас всё объясню! От волнения он начал заикаться.
– Конечно, объяснишь! После того, как я выбью из тебя всё, что ты мне ещё забыл сказать, и выясню, что ты, падла, натворил! В мельчайших, твою мать, подробностях! Потом ты мне ещё объяснишь, какого хрена только что чуть не пристрелил меня! А ещё тысячу извинений принесёшь!
Я сделал ещё шаг в сторону Молотова.
– Извинений, которые мне нахрен не нужны! Ты в гордыне вознамерился спасти свою шкуру, принеся в жертву сотни людей! Всё во благо науки, говоришь?! Во благо науки, по-хорошему, надо тебя вздёрнуть!
Молотов перестал ползти, поднялся на локтях и посмотрел на меня. Лицо его было серьёзным.
– Да! Надо! Вот именно, что надо! Думаете, мне это в удовольствие?! Да я после всего этого жить не хочу, слышите?! Я хочу умереть! Чтобы прекратить всё это! Чтобы…
Молотов закашлялся, повернулся на бок и песок окрасился ярко-красной кровью.
Я подошёл к учёному вплотную и навис над ним нерушимым колоссом.
– Поэтому ты решил, что застрелиться будет лучше всего?
– А разве не так?
Я кивнул на кровь на песке.
– И так сдохнешь. Заслужил.
– Но…но я…
– Никаких но, Молотов. Больше никаких но. Мы сейчас пойдём в башню, и ты всё мне расскажешь, понял? Как миленький расскажешь и на этот раз без вранья. Свинья ты, Молотов, но надеюсь хоть что-то человеческое в тебе ещё осталось.
– Я…да что вы себе позволяете, сержант Рут?! Я, между прочим, знаменитый учёный! Если в управлении узнают…
– Если в управлении узнают, что ты сделал, велят тебя пристрелить как собаку! Вставай!
Я пнул песок у ног Молотова.
– Д-да как вы смеете?! Заверещал учёный.
– Вставай говорю!
Я схватил учёного и поставил на ноги.
– Теперь иди и не вздумай, слышишь? Даже не вздумай сбежать!
– А ни то что, пристрелите? Спросил учёный с насмешкой на губах.
– Не дождёшься. Запру в башне и будешь там сидеть, пока не осознаешь, что натворил, и не начнёшь от голода подыхать.
Лицо Молотова приняло испуганное выражение, и он шумно сглотнул. Так шумно, что я услышал это сквозь вой бури.
– Не стой. Вперёд!
Я развернул Молотова и толкнул его в спину. Он повернул голову через плечо, видно хотел было что-то сказать, но я посмотрел на него озлобленно, зарычал и коротко мотанул головой. Он понял всё без вопросов.
До башни мы шли долго. Молотов то и дело спотыкался, пытался что-то мне объяснить, но я его не слушал. Что бы он не сказал, это будет обман – решил я, ведь один раз он меня уже обманул, когда сказал, что не может объяснить, что произошло с сотрудниками исследовательского центра Север. Как после этого можно было ему верить? Это человек, который угробил жизни сотен людей по своей прихоти. Просто потому что решил, что нельзя поступить иначе.
Рубинштейн. Он во всём виноват. Я это прекрасно понимал, но даже при всей моей нелюбви к нему я не мог оправдать решение Молотова. Он всех убил. Убил, чтобы они не выдали его секретов. Не удивительно ли, что при этом при всём Мальтой он жертвовать не стал, а ведь она тоже знала об исследованиях, тоже принимала участие в экспериментах! Её он нашёл способ вывезти и скрыть, а остальных нет? Решил, что ни ей, ни ему умирать нельзя, а им можно?
Когда мы вошли в башню, я закрыл за собой дверь, кивнув Молотову на стол. Я подошёл, отодвинул стул и, когда учёный сел, с громким противным звуком медленно задвинул его. Я обошёл стол и сел напротив. Так, чтобы дверь была за моей спиной на тот случай, если Молотов решит улизнуть.
– Ну, теперь рассказывай.
– Вы уже всё знаете, сержант Рут. К чему этот допрос?
– К тому, что я хочу всё услышать от тебя.
– Я уже и так признался вам во всех смертных грехах.
– Значит, признаешься ещё раз! Выкладывай!
Учёный тяжело вздохнул, сложил руки на столе и, перебирая пальцами, уставился куда-то мне за спину. Сидел он так около минуты, потом кашлянул, прочистил горло и начал говорить.
– Когда всё началось, я…
Я не сводил с учёного взгляд. После случившегося мышцы у меня ныли, в голове что попало, сердце до сих пор стучало, и взгляд этот бегающий у Молотова не давал мне покоя. Так и жди подвоха.
– Хм-м…нет, попробую по-другому.
– Рассказывай по порядку, как было с самого начала. Ты прибыл на остров, потом что?
– Вы же не думаете, что я буду рассказывать вам всё? Это же…
– Рассказывай давай! Крикнул я и стукнул кулаком по столу.
– Я…я…ну хорошо!
Молотов посмотрел на меня с недовольством.
Смотри-смотри, ты у меня чистеньким не выберешься.
– Пусть будет по-вашему! Я прибыл на остров по приказу министра науки Парфёнова Геннадия Антонова. Он лично отдал приказ. Как я уже потом понял, потому что так хотел Рубинштейн. Я, знаете ли, до этого в таких проектах работал, в которых…
– Твоя биография меня не интересует. Мне важно только то, что происходило на острове, в исследовательском центре Север.
Учёный надулся, челюсть у него несколько раз опустилась и поднялась, потом он выдохнул, постучал пальцами по столу и снова прочистил горло.
– Ладно…я…кхм…так. Я прибыл на проект вместе с другими учёными. Нас расселили, а утром сам Рубинштейн провёл брифинг и заявил, что…знаете, сержант Рут, вообще-то это секретная информация. Вас за это…
– А ты говори-говори, я сам разберусь, кого и за что.
– Хм-м…как скажете. Так вот…утром Рубинштейн провёл брифинг и рассказал, с чем нам придётся работать.
– Сияние?
– Буду благодарен, если вы не будете меня перебивать.
– Продолжай.
– Сияние. Изначально это был кристалл. Маленький светящийся кристалл. Уже потом мы установили, что это мощный источник энергии, который способен, скажем, запитать весь остров, как здесь.
– Реактор в шпиле построен на сиянии?
– А вы как думали? Чистая энергия света. Она очень радиоактивна, но отлично защищена и…кхм-кхм…конечна, но по нашим расчётам её хватит на шестьсот восемьдесят четыре года.
– Это с одного сияния?
– Да, с одного камня весом в девять грамм.
Я присвистнул от удивления и откинулся на спинку стула, сложив руки на груди.
– Теперь понятно, почему Рубинштейн решил наложить на это лапу.
– А я вам что говорил? Вместо того чтобы допрашивать меня, вы бы уже могли быть на острове! Могли двигаться к реактору, чтобы…
– Продолжай, Молотов.
Молотов шумно сглотнул.
– Как вы уже знаете, мы создали оболочку. Это заряженное электронами призматическое ядро, тот самый шар, с помощью которого вы прибыли сюда. Внешняя его часть состоит из алюминия, а внутри находится призма, в которую заключена заряженная энергия света, которую нам удалось привести в определённый порядок и усилить ровно так, как нужно, чтобы сияние было способно на…в общем, на то, на что способно.
– Дальше.
– Когда нам удалось создать это, я собирался обнародовать открытие, ибо мы изобрели почти вечный источник энергии! Но Рубинштейн запретил.
– Почему?
– Почему? После всего услышанного вы ещё спрашиваете почему? Подумайте сами, сержант Рут! У Рубинштейна в руках был неиссякаемый источник энергии! Бесплатное электричество! Один маленький камушек мог запитать целый город, а крупный реактор на основе сияния мог бы осветить всё человечество! Кто захочет делиться подобным открытием? Вы хоть понимаете, что на кону? У Рубинштейна была бы монополия на электроэнергию, и тогда он смог бы держать в руках правительства всех стран и стал бы настолько богатым человеком, на сколько не снилось никому из ныне живущих!
– Дальше.
– Дальше…так вот, Рубинштейн запретил. После того как нам…кхм-кхм…то есть мне удалось сделать открытие…короче говоря, после того, как я понял, что с помощью сияния можно открыть портал в другое измерение, тогда Рубинштейн заинтересовался ещё больше и направил все ресурсы на изучение этого.
Таким образом, мы оказались здесь, на Р-9. Направление было выбрано не случайно, но к моему глубочайшему сожалению, мы не смогли настроить сияние на другие частоты и что бы мы не делали, портал открывался только на Р-9 и обратно.
– Р-9 это что, название планеты?
– Р-9 это название измерения. Вы должны понять, что измерение это не просто планета, это целая связь планет, галактика, Нет, миллионы галактик! Это же целый…
– Понятно, дальше.
– Здесь мы обнаружили ящериц Яккари. Мы смогли подвергнуть их заморозке и перенести в наше измерение, само собой, в вакуумном пространстве, после чего подвергли их влиянию сияния и получили…
– Тех уродцев.
–…получили потрясающие результаты, но, к сожалению, ящерицы выдались на удивление агрессивными и начали нападать на нас. Тут-то мы поняли, что натворили, но Рубинштейн заявил, что нужно продолжать опыты, и тогда мы начали эксперименты над крысами, а потом над людьми.
– Сволочи…
– Следите за языком, сержант Рут! Помните, что ни я, ни другие учёные ни в чём не виноваты! Во всём виноват Рубинштейн!
– Конечно, как я мог подумать иначе-то?
– Да вы…
Я хлопнул рукой по столу, и маленькая горсточка песка с краю подпрыгнула и пыльцой осыпалась на пол.
– Продолжай, Молотов!
– Что получилось с крысами, вы видели. Стоило подвергнуть мутации всего несколько десятков, и после того, как они сбежали, мутировали другие.
– А люди?
Учёный опустил глаза и закусил губу.
– Люди…люди, сержант Рут, перенесли эксперимент гораздо лучше остальных. Многие из них до сих пор находятся в резервуарах и ожидают пробуждения, но делать этого никак нельзя.
– Почему?
– Потому что это…после воздействия сияния на людей это были уже не те люди…
– Объясни.
– Мутаген влиял на всех по-разному. У кого-то просто увеличился метаболизм, кто-то никак не отреагировал, но некоторые особи…вернее, большинство…
– Особи? Так вы к людям относитесь? Как к подопытным образцам?
Молотов пропустил колкость мимо ушей.
– Некоторые подверглись очень сильному влиянию мутагена, и их разум…скажем, затуманился.
– Говори проще.
– Проще говоря, они начали набрасываться на людей, как ящерицы. Превратились в хищников. Одному из них удалось выбраться на свободу, и он убил восемь солдат Рубинштейна, прежде чем его удалось уничтожить.
Молотов промолчал, буравя меня взглядом.
– Но был ещё один.
– С ним что?
– Мы смогли…нам удалось…вернее, мне…я запер его.
– Где?
Молотов молчал.
– Говори где! Прикрикнул я на учёного.
– Под землёй! В убежище!
– И что с ним сейчас?
– Это мой бывший лаборант Антон Ляпин. После того как заключённый перерезал ему шею линейкой…я успел дать ему мутаген, но последствия могли быть слишком непредсказуемы, и мне пришлось поместить его в отдельную камеру, так как я…
Молотов засмотрелся на одну точку на столе и замолчал.
– Так как что?
– Так как я…
Учёный посмотрел на меня.
– Так как я хотел изучить влияние мутагена на него и не стал докладывать об этом Рубинштейну. Я хотел провести собственный эксперимент, к тому же скоро я собирался совершить переворот, а значит, чем больше информации я мог получить в тот момент, тем лучше.
Я поместил его в камеру и начал наблюдать процесс. Изменения, которые проявлялись в нём, были мне не совсем понятны…разум…он…понимаете, сначала мне казалось, что всё потеряно, но потом…
– Чёрт побери, Молотов, только не говори, что ты превратил его в подопытного кролика!
– Я всего лишь подверг его мутации и устроил наблюдение. Только и всего!
– Тьфу ты!
Я встал из-за стола и начал ходить по комнате. – И ты мне ещё говоришь, что Рубинштейн есть настоящее зло? Ты ничем не лучше его!
– Вы ошибаетесь, сержант Рут, – ответил мне Молотов с серьёзным лицом. – Вы очень сильно ошибаетесь.
Молотов поперхнулся и закашлялся. Он зашёлся в таком сильном приступе, что уронил лицо на стол и, расставив руки в стороны, согнул пальцы, впиваясь в дерево ногтями.
Я стоял и смотрел на учёного, не испытывая к нему ни капли жалости. Даже если бы он сейчас умер, сидя за столом, я бы так и оставил его, а сам вернулся бы через портал на остров и закончил дело. Пусть вначале я и поверил ему, а потому не заметил подвоха, сейчас же мне в нём противно было всё. От выражения лица до голоса и этого противного кровавого кашля.
– И этот самый мутаген ты дал мне, – сказал я, вернувшись к столу, усевшись на своё место.
Приступ кончился, и Молотов выпрямился. Лицо его было бледное, с красными пятнами, на губах кровь.
– Да, сержант Рут…этот мутаген я дал вам…– прохрипел Молотов.
– Ну ты и мразь…– прошипел я.
– Вам бы стоило поблагодарить меня, так как Ляпин выжил.
– Что? Ты же сказал…
– Да…все переносили препарат по-разному, но Антон жив. Всё произошло слишком быстро, и я…я не успел ничего придумать, прежде чем покинул наше измерение. Когда мы вернёмся, если хотите, если позволите…я покажу вам его.
– Что было дальше?
– Дальше? А дальше, сержант Рут, вы всё знаете. Я решил отменить эксперимент, подготовил всё для того, чтобы сияние не досталось Рубинштейну, а Мальта могла покинуть остров. Все данные я уничтожил и вынес директиву, по которой мы должны были вернуться на Р-9 и добыть новый мутаген, который позволил бы повернуть результаты экспериментов вспять, вот и всё.
– Почему люди, когда прошли через портал, умерли?
– Потому что я, сержант Рут, настроил сияние так, чтобы вибрации света воздействовали на них губительно, и едва они оказались на Р-9, как немедленно скончались. Наши тела, видите ли, не очень хорошо приспособлены для перемещений в пространстве. Возможно, в будущем…
– Ты сознательно пошёл на это…убил их…– прошептал я, глядя в глаза Молотова, надеясь увидеть там хоть каплю сочувствия.
Молотов взгляда не отвёл и то, чего я в глазах его хотел увидеть, я не увидел.
– Во благо науки и всего человечества, – сказал Молотов.
Я встал из-за стола и направился к лестнице на второй этаж.
– Жди здесь. Дёрнешься, пристрелю, – я взял автомат, дабы убедить Молотова в том, что не шучу.
– Как скажете, сержант Рут, – ответил мне учёный, внимательно следя за дулом автомата, провожая меня взглядом.
Поднявшись наверх, я взял сияние и едва шар оказался у меня в руках, снова почувствовал ту лёгкую пульсацию, которая сопровождала прикосновение к нему.
Я спустился в гостиную, открыл дверь и вывел Молотова наружу. Тыкнув учёного дулом автомата в спину, я велел ему идти к порталу, чтобы мы могли покинуть это проклятое место. Ни секунды больше мне не хотелось здесь находиться. Учёный пошёл, а я вернулся к воспоминанию, в котором я сжимал в руках нарисованную Молотовым карту, которую тот спрятал за грифельной доской, на которой чертил графики и форумы. Так, ан всякий случай. Чтоб гад этот меня куда-нибудь не завёл.
Когда мы вошли в пещеру, я увидел сооружённый из проволоки и кривых металлических палок портал, к которому тянулся пучок оголённых проводов, подключённых к усыпанной песком панели.
– Это шутка сработает? Спросил я, кивком головы указав на панель. Выглядела конструкция не очень надёжно.
– Можете не сомневаться. Здесь, на Р-9, условия для сборки оборудования были гораздо хуже, так что пришлось сооружать портал из того, что попалось под руку, но его работоспособность я гарантирую.
Я хмыкнул и подошёл к порталу, оглядывая его.
– Осторожно, не касайтесь проводов! Обеспокоенно воскликнул Молотов.
– За жизнь мою переживаешь?
Молотов промолчал. Он подошёл к панели и стряхнул с неё песок ладонью.
– Воспользуйтесь сиянием, чтобы запустить портал.
Я подошёл к панели и поднёс к ней руку с сиянием. Шарик вылетел у меня из ладони и примагнитился к специальной выемке. На панели заморгали кнопки, и я услышал исходящий от проводов гул.
Взглянув на портал, я наблюдал за воздухом и через несколько секунд увидел тот же эффект, с которым я столкнулся на острове. Пространство забурлило и образовало собой тонкую полупрозрачную плёнку, сквозь которую мутным пятном виднелись укрытые тьмой стены пещеры.
Я посмотрел на Молотова и вытянул руку в пригласительном жесте.
– После вас.
– Мы должны уничтожить сияние, сержант Рут. Если оно останется здесь, Рубинштейн сможет забрать его. Он найдёт способ попасть сюда, поверьте мне. Его ничто не остановит.
Я решил, что тут учёный прав.
– Есть какие-то предложения?
– Граната, – сказал учёный, кивнув в мою сторону. – Силы её взрыва хватит, чтобы уничтожить сияние. Когда сияние высвободит энергию, взрыв будет такой силы, что доберётся до башни, так что у Рубинштейна не останется ни малейшего шанса вынести из Р-9 хоть что-нибудь.
– Что ж, Молотов, разумно, – согласился я с учёным. – Иди вперёд, я за тобой.
Я подошёл к панели и достал гранату.
– Помните, вы должны…– начал Молотов, стоя у портала.
– Разберусь.
Молотов какое-то время смотрел на меня, стоя на месте, потом кивнул сам себе и вошёл в портал.
Я положил гранату рядом со светящимся шаром, нажал на кнопку и услышал тонкий визг детонатора. Повернувшись, я рванул к бурлящей арке и прыгнул в неё.
Портал за моей спиной закрылся. Я стоял рядом с Молотовым под дождём, во тьме ночи.
– Вы сделали это? Уничтожили сияние? Спросил Молотов, глядя на меня белками бегающих глаз.
– Да.
– Отлично, сержант Рут. Теперь мы должны вернуться в убежище и забрать единственное оставшееся сияние, чтобы закончить начатое. Уничтожив последний источник энергии, мы сможем покончить с ужасным экспериментом и остановить Рубинштейна.
– Ляпин. Если он жив, я должен буду передать его в руки командования.
– Разумеется. Идёмте, я знаю короткую дорогу.
Мы вышли из портала как раз за мостом, на котором я столкнулся с ящерицей. Даже во тьме ночи я видел место, с которого свалился в воду. Забор был выгнут и искорёжен. Мне оставалось только порадоваться, что сейчас ящерицы на мосту не было.
Мы прошли метров пятьсот по дороге, потом свернули с неё и пошли извилистой кривой тропкой. Шли мы так минут пять, прежде чем оказались у скал, внизу которых, как я помнил, был вход в убежище Молотова. Молотов подошёл к укрытому кустарником уступу и спрыгнул вниз.
– Эй! Это что ещё за фокусы? Крикнул я и выставил перед собой автомат.
– Прыгайте вниз, сержант Рут! Это дорога приведёт нас куда нужно.
Я подошёл к краю и увидел внизу Молотова. Учёный стоял у большого, размером с его рост камня и водил по нему ладонью правой руки. Я прыгнул и встал рядом, по-прежнему не сводя прицела с учёного. Приглядевшись, я понял, что Молотов искал панель и сейчас, найдя её, вводил код.
– Так…так…
Учёный ввёл код, но ничего не произошло.
– Что-то…что-то не так, но я же…
– Решил обмануть меня? Снова?
– Нет-нет! Я просто…а, точно! Мальта наверняка успела сменить код, как я её и просил…да-да…
Молотов снова положил руку на панель и начал набирать код. На этот раз у него получилось. Зашумело, загудело, я почувствовал, как дрожит земля у меня под ногами. Камень перед нами начал опускаться, и глазам открылась освещённая мягкой красной лампочкой панель лифта. Молотов сделал шаг и вошёл внутрь.
– Здесь тесновато, но, думается мне, вдвоём мы поместимся.
Я вошёл в лифт и встал рядом с учёным. Места действительно было мало, поэтому автомат пришлось завернуть за спину, предварительно поставив на предохранитель.
– Скоро мы всё исправим, – сказал Молотов и нажал на кнопку. Двери лифта закрылись, и кабина медленно поехала вниз.
Когда мы вышли, то оказались в узком, освещённым красными лампами коридоре.
– Это, как я и говорил, вход в убежище, о котором я вам рассказывал на Р-9.
Молотов прошёл вперёд по коридору, подошёл к двери и ввёл код на магнитном замке. Дверь отскочила в сторону, и перед нами показалась чёрная, покрытая ворсистой тканью панель.
– Сейчас я…
Молотов коснулся панели двумя руками и потянул её на себя. Панель отошла от стены, после чего учёный схватился за край и сдвинул его в сторону. Перед нами открылся проход в слабо освещённый зал, который был заставлен резервуарами с подопытными образцами. Я сразу узнал его.
– Прошу за мной, сержант Рут, ещё немного и мы…
Молотов зашёлся кашлем. Сначала он просто поднёс кулак ко рту и пару раз кашлянул, потом упал на колени, упёрся руками в пол, и изо рта у него пыльцой вылетела кровь. Наблюдая эту картину, я выругался про себя. Молотов хоть и был той ещё тварью, всё-таки смотреть за тем, как кто-то умирает у тебя на глазах приятного мало.
Когда приступ кончился, учёный с трудом поднялся на ноги и вытер рот рукавом. На одежде у него остался кровавый след.
– Я…– прокряхтел Молотов, –…кхм…кажется, моё самочувствие ухудшается, сержант Рут, но я…
– Веди, – коротко сказал я и кивнул в сторону прохода. – Нельзя терять время, – добавил я.
– Тут вы совершенно правы, – согласился со мной Молотов и, кашлянув, положил руку на грудь и покряхтел. – Идёмте, – сказал он, повернулся и вышел в зал.
Мы прошли до главного зала, спустились по секретному проходу вниз и вышли в пещеру, где стоял подключённый к панели портал. В место, из которого я, используя сияние, перенёсся в другое измерение.
– О нет…нет-нет-нет! Крикнул Молотов, подбежал к панели и начал водить по ней руками. – Не может быть! Этого просто не может быть!
Я стоял позади учёного, наблюдая за его стенаниями. Ноги мои приросли к полу, внутри задвигалось неприятное скользкое существо. Шарик со сжатым светом, который должен был быть в выемке, исчез.
– Как же…кто же…
Молотов повернулся ко мне и тыкнул в воздух указательным пальцем.
– Это вы украли сияние!
– Хватит нести чушь, Молотов. Я всё время был с тобой на Р-9.
– Значит, бойцы вашей группы украли его! Заверещал учёный. – Я знал, что вам нельзя доверять! Знал, что вы заодно с Рубинштейном, а ваши слова…ваши слова просто пшик!
Я подошёл к Молотову, схватил его за грудки и посмотрел ему в глаза.
– Заткнись, пока цел, – прорычал я.
Молотов замолк, в глазах его появился испуг.
Я отпустил учёного и отошёл на шаг назад, оглядываясь по сторонам. Я заметил, что в пещере было довольно-таки светло, хотя никаких источников света не было.
– Если это был кто-то из наших, я об этом узнаю. Если же нет…, то нам придётся найти сияние и уничтожить его. План не меняется, Молотов. Просто всё становится несколько сложнее.
– Сложнее? Сложнее?! Да вы хоть представляете, что произойдёт, попади эта энергия не в те руки?! Если сияние у ваших товарищей, мы должны забрать его немедленно, пусть даже силой! Поверьте мне, если сияние покинет остров, это приведёт к коллапсу мирового масштаба!
– Спокойно! Мы найдём сияние, а сейчас вы отведёте меня к Ляпину. Мы возьмём его с собой и отправимся в центральный комплекс, это понятно?
– Сержант Рут! Всплеснул руками Молотов. – Как же вы…
– Отставить! Веди меня к Ляпину.
Молотов тяжело вздохнул и покачал головой.
– Как скажете.
Вопреки моим ожиданиям, учёный направился не обратно к лестнице, а повернулся на месте и пошёл в сторону, направляясь к неровной каменной стене пещеры.
– Сержант Рут, вы не могли бы…не могли бы помочь мне?
Я подошёл к учёному и встал рядом.
– Тут где-то должен быть замок…
Я подумал, что Молотов придуривается, ведь замок было видно прекрасно.
– Очень смешно, Молотов, – съязвил я и подошёл к стене, стукнув рукой по замку.
– Ах, вот же он! Точно…
Молотов наклонился, чтобы ввести код.
– Я вновь обращаюсь к вам за помощью, сержант Рут…нужно ввести код…один, четыре, восемь, два, два, один, шесть, четыре. Кажется, это…
Учёный ткнул пальцем и попал в четвёртку.
– Отойдите, я сам, – сказал я. Я подошёл к замку, сбросил код и ввёл названные Молотовым цифры. Раздался тоненький писк, и камень перед нами начал опускаться вниз.
– Хорошие у вас тут двери, – сказал я, глядя на то, как камень опускается под землю.
– Рубинштейн не должен был до меня добраться. Я предпринял все меры предосторожности, несмотря на то, что некоторые из них обошлись мне очень дорого.
Молотов сделал шаг вперёд и прошёл сквозь каменную арку внутрь узкого тоннеля, по которому мы шли минуты две, прежде чем добрались до вырезанного в камне люка.
– Будьте осторожны, сержант Рут. Где-то здесь…
Молотов замедлил шаг, водя перед собой носком ботинка правой ноги.
– Где-то здесь…ага! Вот он!
Меня продолжало одолевать странное чувство, что Молотов дурачит меня, ведь люк было видно. Пусть не так хорошо, как могло быть, но всё же достаточно, чтобы обнаружить его.
– Сейчас я…– сказал Молотов и наклонился. Он поводил руками по крышке люка, нащупал ручку и поднял его. Люк открылся с громким металлическим лязгом. Я сжал зубы и зажмурился от противного звука.
– Осторожно, сержант Рут, лестница довольно узкая.
Молотов повернулся ко мне лицом, поставил ногу на лестницу, взялся за поручни и начал спускаться. Примерно через минуту я услышал далеко внизу его голос.
– Всё в порядке, можете спускаться!
Я подошёл к лестнице, поставил на неё ноги, взялся за поручни и поехал вниз. Руки в перчатках обожгло, но не критично. Стукнувшись о металлический пол подошвами ботинок, я огляделся. Что тут можно было сказать? Молотов сварганил себе неплохое убежище, в котором было всё, что нужно для работы, и всё, что нужно для того, чтобы запереться в самом укромном уголке, чтобы тебе никто не мешал, и никто не нашёл. Ума не приложу, сколько всё это нужно было строить и каким образом он это сделал, удерживая в секрете, но ему удалось.
– Где-то здесь должно быть…– проговорил Молотов, водя рукой по стене. Он нащупал маленький выключатель и нажал на него. На полу засияли красные полосы аварийного освещения. Мне пришлось зажмуриться от света, закрываясь рукой.
Молотов с любопытством посмотрел на меня.
– Всё же лучше, чем ничего, не так ли, сержант Рут?
– Где Ляпин?
– Ляпин…
Лицо Молотова посерьёзнело. Он подошёл к панели, на которой чёрно-белым горел дисплей и мелькали разноцветные кнопки. Взявшись за рычаг, Молотов потянул его вниз, и стена перед нами начала отъезжать в сторону. Я присвистнул от удивления.
– Сколько людей строило этот бункер?
– О, сержант Рут. Много. Мы хотели покончить с Рубинштейном. Нас были десятки. Цифра почти приближалась к сотне. Ещё бы немного и…уже не имеет смысла об этом говорить.
Я сделал шаг вперёд и в открывающемся проходе увидел пустую комнату, в конце которой, приживавшись к стене, лежал человек. Это был молодой мужчина, но то, что с ним сделали, изменило его до неузнаваемости. Я сделал ещё несколько шагов, нахмурился и, взяв в руки автомат, прицелился.
– Это, сержант Рут, Антон Ляпин, мой бывший лаборант. Лаборант, которого я превратил в подопытную крысу.
Я повернулся и посмотрел на Молотова.
– Ах ты мразь! Крикнул я.
Молотов резко поднял руку и стукнул по кнопке на панели. Со стен мне в глаза ударили яркие лучи слепящего света. Я заорал и свалился на колени. Мне казалось, словно глаза обожгло напалмом. Автомат безвольно повис у меня на шее, и я не мог оторвать рук от глаз, чтобы взять его.
– А-а-а-а-а-а! Молотов! Я убью тебя! Крикнул я.
– Это вряд ли, сержант Рут.
Я услышал, как Молотов сделал несколько шагов и снял автомат у меня с шеи. Я дёрнулся, но это не помогло. Тело словно парализовало от боли. Послышался тоненький писк работающего механизма.
– Вы останетесь здесь, а я доберусь до вашего отряда и заберу у них сияние, а после уничтожу его. После взрыва не выживет никто. Остров будет стёрт с лица земли, как и всё живое на нём. Я думаю, вы понимаете, почему я не мог сказать вам об этом ранее? Тогда вы бы этого не сделали, но это единственный вариант прекратить всё это. Единственный вариант сделать так, чтобы ни одна тварь не выбралась за пределы острова. Я не дам Рубинштейну власти, к которой он стремится. Я уничтожу сияние и остановлю его!
– Ты чёртов псих, Молотов! Заорал я.
– Вы всё равно умрёте, сержант Рут. Посмотрите на Ляпина. Посмотрите, во что его превратил мутаген. Вы же заметили изменения, не так ли? Ваше зрение изменилось, слух. Вы начали видеть в темноте, тоньше слышать. Изменения уже необратимы и это, поверьте, только начало.
Лампы погасли, и я почувствовал невероятное облегчение. Я поднялся на ноги, и меня зашатало. Я вытянул руки в стороны, пытаясь удержать равновесие. В глазах ещё пылало огнём, и открыть их я пока боялся.
– Я доберусь до тебя! Слышишь? Доберусь! Взревел я и рискнул открыть глаза. Глаза жгло, у меня потекли слёзы, но я всё же мог видеть. Молотов стоял за металлической стеной, глядя на меня из маленького окошечка.
– Не в этой жизни, сержант. Я не мог создать это убежище, не предвидев, что его может раскрыть Рубинштейн, а тогда последствия были бы катастрофическими. Так как Мальта мертва, данных здесь больше нет, сияния тоже, я вынужден его уничтожить.
Молотов подошёл к панели и начал стучать по клавишам.
– Что ты делаешь?! Какого чёрта ты, твою мать, делаешь?! Взревел я.
Молотов щёлкнул по клавише, и светящиеся красным лампы заморгали.
– Я запустил программу самоуничтожения, сержант Рут. Через десять минут от убежища камня на камне не останется.
Я услышал за спиной хрип и повернул голову. Ляпин на полу зашевелился.
– Оставляю вас наедине, сержант Рут.
Молотов повернулся, закинул автомат на плечо и завернул его за спину. Он подошёл к лестнице и начал забираться по ней наверх.
– Молотов! Заорал я, и крик мой отскочил от стен.
Я услышал, как крышка люка наверху громко звякнула, и наступила тишина. Молотов запер меня. Если я в течение десяти минут не придумаю, как выбраться, мне конец.
Максим Солт
Тип: электронная книга
Жанр: Научная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 21.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Сержант Дмитрий Рут в составе отряда Альфа пребывает на остров Кряж, где находится исследовательский центр Север. В результате засекреченного правительственного эксперимента на острове произошла катастрофа, с последствиями которой отряду предстоит столкнуться. Первостепенной задачей является выяснить, что произошло, и ликвидировать последствия, но чем дальше продвигается отряд, тем больше появляется вопросов, ответы на которые теряются в потоке лжи, дезинформации и жестоком проявлении