Алая заря
Алая заря
Александр Олегович Фирсов
Алая заря восходит над миром в бесчисленный по счёту раз. Всякие дела множат сами себя, и каждый плод труда соперничает по природе своей с противоположным. Под солнцем ютится множество крайностей, причудливых и непохожих, и общее между ними – непримиримая вражда. Быть может, если бы Земля наша не имела концов, то всё живущее на её просторах разлетелось бы прочь друг от друга, но экватор, словно ошейник, стянул полотно планеты, вынуждая всех держаться вместе. Жестокая логика выживания заставляет каждого сталкивается с антагонистом рогами и грудью, расщепляясь и смешиваясь в прах, от зари и до зари, от поколения к поколению. Всё живое строит свои воздушные замки на костях, стремясь покинуть через их высокие эфемерные башни этот равнодушный мир. Есть ли в этом смысл? Об этом можно задуматься лишь в самый тёмный и короткий час ночи, когда всё живое замирает, переводя дух. Но лишь только алая заря осветит лесные и горные тропы, всё начнется сызнова.
Александр Фирсов
Алая заря
Пролог
Алая заря восходит над миром в бесчисленный по счёту раз. И не найдется учёного, что возьмёт на себя смелость прикинуть, сколь много разного и в то же время неизменного произошло за все ушедшие циклы, когда солнечные лучи освещали поверхность Земли. Всякие дела множат сами себя, и каждый плод труда соперничает по природе своей с противоположным. Под солнцем ютится множество крайностей, причудливых и непохожих, и общее между ними – непримиримая вражда. Быть может, если бы Земля наша не имела концов, то всё живущее на её просторах разлетелось бы прочь друг от друга, но экватор, словно ошейник, стянул полотно планеты, вынуждая всех держаться вместе. Жестокая логика выживания заставляет каждого сталкивается с антагонистом рогами и грудью, расщепляясь и смешиваясь в прах, от зари и до зари, от поколения к поколению. Всё живое строит свои воздушные замки на костях, стремясь покинуть через их высокие эфемерные башни этот равнодушный мир. Есть ли в этом смысл? Об этом можно задуматься лишь в самый тёмный и короткий час ночи, когда всё живое замирает, переводя дух. Но лишь только алая заря осветит лесные и горные тропы, всё начнется сызнова.
***
Ранний час впустил в себя слишком много солнечного жара. Тяжёлая духота повисла на вялых телах всего живого. Час за часом, до самого заката, мир будет раскаляться, словно горнило кузнеца. Лучше бы скрыться в тени густого каштана и переждать ярость солнца до той поры, пока вечерние часы не принесут долгожданную прохладу. Только ящеры всех мастей высунулись из-под камней, подставляя гладкие бока жгучим лучам, – их завсегда холодная кровь будто закипает, и в такие дни они особенно остро ощущают собственное существование. То же касается и легионов гнусов, что кружат в дрожащих потоках воздуха. Грозные их флотилии готовы к немедленному и безрассудному нападению на всякое полнокровное тело, но в то же время на них самих ведётся охота. Крылатая тень лихо, раз за разом, проносится сквозь рой, заметно убавляя поголовье кровососов.
Прекрасная ласточка с блестящими на свету тонкими крыльями радуется удачной охоте. Совсем недавно она построила уютное гнездо под навесом террасы, что создал человек. Теперь там лежали крошечные яйца, которые она снесла не без труда. Молодая мать постаралась на славу и создала все условия для взращивания собственного наследия. По всем правилам и со всяким старанием проживала жизнь маленькая ласточка. День и ночь она стерегла нерождённое ещё потомство, отлучаясь лишь ради урывистых кормлений для поддержания собственных сил. Всегда находясь поблизости, ласточка то и дело подлетала к гнезду, с нежностью и радостью осматривая драгоценную кладку. Всё удачно и славно устроено в её мире. Благосклонны к ней и природа, и человек. Птахе будет чем кормить поросль, а величественный свод, что построил для неё человек, будет сохранять птенцов от холодных дождей и палящего солнца. Чудно устроен мир, и всего в нём хватает вдоволь, и для каждого найдется место и занятие – так рассуждала маленькая ласточка, рассекая точёными крылышками свободное небо.
Плотно набив брюшко комарами и мошками, птаха вернулась в гнездо. С высоты своего насеста она с интересом наблюдала за человеком на террасе. Жара подняла того на ноги раньше обычного. По-хозяйски величаво и небрежно человек развалился в плетеном кресле, время от времени потягивая кофе из крошечной белой чашечки. Великан без конца зевал, чесался и растирал шею.
«Как прекрасен человек, и как велики дела его рук! – с восторгом думала маленькая ласточка. – Как чудно этот титан устроил мир вокруг себя, таким образом, что и для нее, и для ее потомства в нем есть отличное местечко. Будь благословен человек за его чуткое и сердобольное сердце, что не черствеет даже в этом суровом мире. Пусть потомство его живет и плодится по всем землям».
Птаха с великой благодарностью относилась к своему покровителю. Она старалась не докучать могущественному существу, не мельтешить перед глазами. Лишь изредка, не в силах сдержать трепет жизнелюбия, из груди ее вырывались раскатистые трели – то были хвалебные оды, что она неизменно посвящала возлюбленному человеку.
Человек же зачастую обращал внимание на ее песнопения, поднимая взгляд к гнездовью, что неизменно служило для ласточки знаком расположения со стороны высшего существа. Искреннее почтение – это все, чем могла отблагодарить птаха великого двуногого. Человек, облачённый в собственное всесилие, не нуждался в ней, а вот она, дрожащая всем естеством своим над маленькой кладкой, не представляла себе существования вне исполинских чертогов человеческих. Сложные и твердые, словно скалы, невероятные на вид конструкции надежно укрывали ее гнездо от любой опасности сверху, а земные подступы под сводами надежно охранял четвероногий слуга человечий.
Маленькая ласточка с испугом глянула на черного, как августовская ночь, пса, что смиренно лежал у хозяйских ног. Псу было жарко – он развалился в тени под кофейным столиком, почти слившись с ней. Лишь сахарно-белые клыки проглядывались из бесформенной темноты, указывая на затаившуюся там опасность.
День тянулся лениво и неспешно. Человек продолжал сидеть на террасе и поглядывать по сторонам, время от времени ловким движением утирая рукавом пот со лба. Вместо маленькой чашечки перед ним стояла влажная бутылка из тёмного стекла с высоким горлышком. Периодически человек совершал глоток, а затем некоторое время довольно сопел и причмокивал.
Маленькой ласточке было спокойно в присутствии человека. Всё утро она украдкой следила за ним, пытаясь понять, на что он смотрит и о чем думает. Об этом, разумеется, можно было лишь догадываться. И птаха, разомлев от жары, принялась фантазировать в привычной для себя манере.
О чем может думать человек? Очевидно, что человек думает о мире вокруг. Думает по-особенному, соразмерно грандиозному своему интеллекту. Не так как думает она сама – мелко и прагматично, заботясь лишь о каждодневном выживании и бытовых хлопотах. И того более, нежели летучая мошка, что не имеет внутренней силы к хоть какому-то рода мышлению и кружит в воздухе по велению ветра, в малой степени отличная от земной пыли. Всякого рода суета не трогает высокий человеческий лоб. Все его мысли направлены в глубины мироздания, в которых он ищет, несомненно, лишь одно – идеал. Час за часом, день за днем, в жару и стужу, ночью и среди белого дня человек неустанно разыскивает идеал. Это тяжкий труд, на который побуждает человека милость и щедрость, что рождается внутри него от великого сострадания всякому живому и слабому. Из фрагментов идеала, что подняты на поверхность мироздания состоят, к примеру, своды этого благословенного жилища и много чего другого в мире людей, не доступного её пониманию. Вероятно, даже пенящаяся жидкость в высокой темной бутылке – тоже фрагмент идеала. Не зря ведь на лице человека отражалось столь очевидное благодушие и довольство каждый раз, когда он с хлопком открывал одну из таких, а затем совершал неспешный затяжной глоток. Вероятно, то был некий отвар, чьи чудесные свойства помогали человеку сосредоточится на проблемах этого мира, увидеть реальность острее и чётче, тем самым увереннее проникать в суть вещей.
Восторженные размышления маленькой ласточки незаметно перетекли в образные сновидения.
Ей виделось, как человек, уменьшенный во сто крат, весело танцует вместе со своим псом на краю бутылочного горлышка. Затем человек делает невероятный кульбит и ныряет в стеклянный колодец. С брызгами и пеной он падает в темно-золотистые воды, и тут же с ним происходят чудесные метаморфозы. Тело человека стремительно меняет форму – вытягивается и утолщается, задние конечности сращиваясь образуют могучий хвост, передние же укорачиваются до двух аккуратных плавников. Человек обретает новую форму для путешествия в глубины бытия. Новое существо – прекрасно и грациозно, тело его облечено в толстую и упругую серо-голубую кожу, а на спине красуется выпуклый треугольный плавник. Подводный зверь выглядит доброжелательно и время от времени издает радостный свистящий щебет. Движения его естественны и стремительны – становится ясно, что подобная акватория для него родное и понятное пространство. Человек, пользуясь возможностями нового тела, резво по спирали уходит на дно бутылки, где, как кажется, и собирается достичь идеала. С гладкой поверхности бутылочного дна длинным носом человек подхватывает нечто мерцающее и переливающееся на свету, словно волшебные жемчужины. Маленькой ласточке невероятно интересно знать, что же это. Она выпархивает из гнезда и приземляется на горлышко. Склоняясь над бездной, птаха заглядывает во внутрь. Среди россыпи радужных пузырей, сбивающихся в густую пену, она отчётливо видит силуэт человека, что стремительно несется к поверхности, неся на кончике носа сокрытое ранее на дне сокровище. Что же это? Ласточка напрягает зрение, пытаясь сфокусироваться на ярком, как маленькое солнце, предмете. Наконец всё становится очевидно. Это же ее кладка яиц! Три очаровательных яйца, обрамленных в аккуратное гнездо, что было сделано их матерью в трудах со всем старанием. Какой восторг! Ласточка завороженно смотрит на чудесную картину, открывшуюся ее взору…
От сладкого сновидения ее пробуждает яростный собачий лай. Огромный чёрный кобель вылетел из-под стола и что было сил облаял соседскую кошку, которая, спеша по каким-то своим делам, зашла куда не следовало. Кошка скользнула по забору и вмиг оказалась на недоступной для неуклюжего пса высоте. Через секунду она исчезла за другой стороной забора, на прощание одарив недоброжелателя презрительным шипением. Пёс, недовольно бурча, будто покашливая, удалился обратно в тень террасы, как словно бы капля чернил стекает обратно в чернильницу. «Громкий лай, должно быть, распугал всю живность в округе, – подумала маленькая ласточка. Стоит поторопиться и слетать к дороге, где над высокими кустами роились тучи жирной мошкары». Птаха внимательно осмотрела окрестности и, не обнаружив ничего подозрительного, выпорхнула из гнезда, после чего стремглав понеслась вдаль. «Я обернусь мигом – быстрее, чем солнечный диск в небе опустится хоть на пол пера», – подумала маленькая ласточка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70990135?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Александр Олегович Фирсов
Алая заря восходит над миром в бесчисленный по счёту раз. Всякие дела множат сами себя, и каждый плод труда соперничает по природе своей с противоположным. Под солнцем ютится множество крайностей, причудливых и непохожих, и общее между ними – непримиримая вражда. Быть может, если бы Земля наша не имела концов, то всё живущее на её просторах разлетелось бы прочь друг от друга, но экватор, словно ошейник, стянул полотно планеты, вынуждая всех держаться вместе. Жестокая логика выживания заставляет каждого сталкивается с антагонистом рогами и грудью, расщепляясь и смешиваясь в прах, от зари и до зари, от поколения к поколению. Всё живое строит свои воздушные замки на костях, стремясь покинуть через их высокие эфемерные башни этот равнодушный мир. Есть ли в этом смысл? Об этом можно задуматься лишь в самый тёмный и короткий час ночи, когда всё живое замирает, переводя дух. Но лишь только алая заря осветит лесные и горные тропы, всё начнется сызнова.
Александр Фирсов
Алая заря
Пролог
Алая заря восходит над миром в бесчисленный по счёту раз. И не найдется учёного, что возьмёт на себя смелость прикинуть, сколь много разного и в то же время неизменного произошло за все ушедшие циклы, когда солнечные лучи освещали поверхность Земли. Всякие дела множат сами себя, и каждый плод труда соперничает по природе своей с противоположным. Под солнцем ютится множество крайностей, причудливых и непохожих, и общее между ними – непримиримая вражда. Быть может, если бы Земля наша не имела концов, то всё живущее на её просторах разлетелось бы прочь друг от друга, но экватор, словно ошейник, стянул полотно планеты, вынуждая всех держаться вместе. Жестокая логика выживания заставляет каждого сталкивается с антагонистом рогами и грудью, расщепляясь и смешиваясь в прах, от зари и до зари, от поколения к поколению. Всё живое строит свои воздушные замки на костях, стремясь покинуть через их высокие эфемерные башни этот равнодушный мир. Есть ли в этом смысл? Об этом можно задуматься лишь в самый тёмный и короткий час ночи, когда всё живое замирает, переводя дух. Но лишь только алая заря осветит лесные и горные тропы, всё начнется сызнова.
***
Ранний час впустил в себя слишком много солнечного жара. Тяжёлая духота повисла на вялых телах всего живого. Час за часом, до самого заката, мир будет раскаляться, словно горнило кузнеца. Лучше бы скрыться в тени густого каштана и переждать ярость солнца до той поры, пока вечерние часы не принесут долгожданную прохладу. Только ящеры всех мастей высунулись из-под камней, подставляя гладкие бока жгучим лучам, – их завсегда холодная кровь будто закипает, и в такие дни они особенно остро ощущают собственное существование. То же касается и легионов гнусов, что кружат в дрожащих потоках воздуха. Грозные их флотилии готовы к немедленному и безрассудному нападению на всякое полнокровное тело, но в то же время на них самих ведётся охота. Крылатая тень лихо, раз за разом, проносится сквозь рой, заметно убавляя поголовье кровососов.
Прекрасная ласточка с блестящими на свету тонкими крыльями радуется удачной охоте. Совсем недавно она построила уютное гнездо под навесом террасы, что создал человек. Теперь там лежали крошечные яйца, которые она снесла не без труда. Молодая мать постаралась на славу и создала все условия для взращивания собственного наследия. По всем правилам и со всяким старанием проживала жизнь маленькая ласточка. День и ночь она стерегла нерождённое ещё потомство, отлучаясь лишь ради урывистых кормлений для поддержания собственных сил. Всегда находясь поблизости, ласточка то и дело подлетала к гнезду, с нежностью и радостью осматривая драгоценную кладку. Всё удачно и славно устроено в её мире. Благосклонны к ней и природа, и человек. Птахе будет чем кормить поросль, а величественный свод, что построил для неё человек, будет сохранять птенцов от холодных дождей и палящего солнца. Чудно устроен мир, и всего в нём хватает вдоволь, и для каждого найдется место и занятие – так рассуждала маленькая ласточка, рассекая точёными крылышками свободное небо.
Плотно набив брюшко комарами и мошками, птаха вернулась в гнездо. С высоты своего насеста она с интересом наблюдала за человеком на террасе. Жара подняла того на ноги раньше обычного. По-хозяйски величаво и небрежно человек развалился в плетеном кресле, время от времени потягивая кофе из крошечной белой чашечки. Великан без конца зевал, чесался и растирал шею.
«Как прекрасен человек, и как велики дела его рук! – с восторгом думала маленькая ласточка. – Как чудно этот титан устроил мир вокруг себя, таким образом, что и для нее, и для ее потомства в нем есть отличное местечко. Будь благословен человек за его чуткое и сердобольное сердце, что не черствеет даже в этом суровом мире. Пусть потомство его живет и плодится по всем землям».
Птаха с великой благодарностью относилась к своему покровителю. Она старалась не докучать могущественному существу, не мельтешить перед глазами. Лишь изредка, не в силах сдержать трепет жизнелюбия, из груди ее вырывались раскатистые трели – то были хвалебные оды, что она неизменно посвящала возлюбленному человеку.
Человек же зачастую обращал внимание на ее песнопения, поднимая взгляд к гнездовью, что неизменно служило для ласточки знаком расположения со стороны высшего существа. Искреннее почтение – это все, чем могла отблагодарить птаха великого двуногого. Человек, облачённый в собственное всесилие, не нуждался в ней, а вот она, дрожащая всем естеством своим над маленькой кладкой, не представляла себе существования вне исполинских чертогов человеческих. Сложные и твердые, словно скалы, невероятные на вид конструкции надежно укрывали ее гнездо от любой опасности сверху, а земные подступы под сводами надежно охранял четвероногий слуга человечий.
Маленькая ласточка с испугом глянула на черного, как августовская ночь, пса, что смиренно лежал у хозяйских ног. Псу было жарко – он развалился в тени под кофейным столиком, почти слившись с ней. Лишь сахарно-белые клыки проглядывались из бесформенной темноты, указывая на затаившуюся там опасность.
День тянулся лениво и неспешно. Человек продолжал сидеть на террасе и поглядывать по сторонам, время от времени ловким движением утирая рукавом пот со лба. Вместо маленькой чашечки перед ним стояла влажная бутылка из тёмного стекла с высоким горлышком. Периодически человек совершал глоток, а затем некоторое время довольно сопел и причмокивал.
Маленькой ласточке было спокойно в присутствии человека. Всё утро она украдкой следила за ним, пытаясь понять, на что он смотрит и о чем думает. Об этом, разумеется, можно было лишь догадываться. И птаха, разомлев от жары, принялась фантазировать в привычной для себя манере.
О чем может думать человек? Очевидно, что человек думает о мире вокруг. Думает по-особенному, соразмерно грандиозному своему интеллекту. Не так как думает она сама – мелко и прагматично, заботясь лишь о каждодневном выживании и бытовых хлопотах. И того более, нежели летучая мошка, что не имеет внутренней силы к хоть какому-то рода мышлению и кружит в воздухе по велению ветра, в малой степени отличная от земной пыли. Всякого рода суета не трогает высокий человеческий лоб. Все его мысли направлены в глубины мироздания, в которых он ищет, несомненно, лишь одно – идеал. Час за часом, день за днем, в жару и стужу, ночью и среди белого дня человек неустанно разыскивает идеал. Это тяжкий труд, на который побуждает человека милость и щедрость, что рождается внутри него от великого сострадания всякому живому и слабому. Из фрагментов идеала, что подняты на поверхность мироздания состоят, к примеру, своды этого благословенного жилища и много чего другого в мире людей, не доступного её пониманию. Вероятно, даже пенящаяся жидкость в высокой темной бутылке – тоже фрагмент идеала. Не зря ведь на лице человека отражалось столь очевидное благодушие и довольство каждый раз, когда он с хлопком открывал одну из таких, а затем совершал неспешный затяжной глоток. Вероятно, то был некий отвар, чьи чудесные свойства помогали человеку сосредоточится на проблемах этого мира, увидеть реальность острее и чётче, тем самым увереннее проникать в суть вещей.
Восторженные размышления маленькой ласточки незаметно перетекли в образные сновидения.
Ей виделось, как человек, уменьшенный во сто крат, весело танцует вместе со своим псом на краю бутылочного горлышка. Затем человек делает невероятный кульбит и ныряет в стеклянный колодец. С брызгами и пеной он падает в темно-золотистые воды, и тут же с ним происходят чудесные метаморфозы. Тело человека стремительно меняет форму – вытягивается и утолщается, задние конечности сращиваясь образуют могучий хвост, передние же укорачиваются до двух аккуратных плавников. Человек обретает новую форму для путешествия в глубины бытия. Новое существо – прекрасно и грациозно, тело его облечено в толстую и упругую серо-голубую кожу, а на спине красуется выпуклый треугольный плавник. Подводный зверь выглядит доброжелательно и время от времени издает радостный свистящий щебет. Движения его естественны и стремительны – становится ясно, что подобная акватория для него родное и понятное пространство. Человек, пользуясь возможностями нового тела, резво по спирали уходит на дно бутылки, где, как кажется, и собирается достичь идеала. С гладкой поверхности бутылочного дна длинным носом человек подхватывает нечто мерцающее и переливающееся на свету, словно волшебные жемчужины. Маленькой ласточке невероятно интересно знать, что же это. Она выпархивает из гнезда и приземляется на горлышко. Склоняясь над бездной, птаха заглядывает во внутрь. Среди россыпи радужных пузырей, сбивающихся в густую пену, она отчётливо видит силуэт человека, что стремительно несется к поверхности, неся на кончике носа сокрытое ранее на дне сокровище. Что же это? Ласточка напрягает зрение, пытаясь сфокусироваться на ярком, как маленькое солнце, предмете. Наконец всё становится очевидно. Это же ее кладка яиц! Три очаровательных яйца, обрамленных в аккуратное гнездо, что было сделано их матерью в трудах со всем старанием. Какой восторг! Ласточка завороженно смотрит на чудесную картину, открывшуюся ее взору…
От сладкого сновидения ее пробуждает яростный собачий лай. Огромный чёрный кобель вылетел из-под стола и что было сил облаял соседскую кошку, которая, спеша по каким-то своим делам, зашла куда не следовало. Кошка скользнула по забору и вмиг оказалась на недоступной для неуклюжего пса высоте. Через секунду она исчезла за другой стороной забора, на прощание одарив недоброжелателя презрительным шипением. Пёс, недовольно бурча, будто покашливая, удалился обратно в тень террасы, как словно бы капля чернил стекает обратно в чернильницу. «Громкий лай, должно быть, распугал всю живность в округе, – подумала маленькая ласточка. Стоит поторопиться и слетать к дороге, где над высокими кустами роились тучи жирной мошкары». Птаха внимательно осмотрела окрестности и, не обнаружив ничего подозрительного, выпорхнула из гнезда, после чего стремглав понеслась вдаль. «Я обернусь мигом – быстрее, чем солнечный диск в небе опустится хоть на пол пера», – подумала маленькая ласточка.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70990135?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Александр Фирсов
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 21.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Алая заря восходит над миром в бесчисленный по счёту раз. Всякие дела множат сами себя, и каждый плод труда соперничает по природе своей с противоположным. Под солнцем ютится множество крайностей, причудливых и непохожих, и общее между ними – непримиримая вражда. Быть может, если бы Земля наша не имела концов, то всё живущее на её просторах разлетелось бы прочь друг от друга, но экватор, словно ошейник, стянул полотно планеты, вынуждая всех держаться вместе. Жестокая логика выживания заставляет каждого сталкивается с антагонистом рогами и грудью, расщепляясь и смешиваясь в прах, от зари и до зари, от поколения к поколению. Всё живое строит свои воздушные замки на костях, стремясь покинуть через их высокие эфемерные башни этот равнодушный мир. Есть ли в этом смысл? Об этом можно задуматься лишь в самый тёмный и короткий час ночи, когда всё живое замирает, переводя дух. Но лишь только алая заря осветит лесные и горные тропы, всё начнется сызнова.