Главная страница | Современная русская литература | Если перевернуть страницу

Если перевернуть страницу
Антология
Нари Ади-Карана
Антология Живой Литературы (АЖЛ) #21
«Антология Живой Литературы» (АЖЛ) – книжная серия издательства «Скифия», призванная популяризировать современную поэзию и прозу. В серии публикуются как известные, так и начинающие русскоязычные авторы со всего мира. Публикация происходит на конкурсной основе.
Издательство приглашает авторов к участию в конкурсе на публикацию в серии АЖЛ. Заявки на конкурс принимаются по адресу электронной почты: skifiabook@mail.ru (mailto:%20skifiabook@mail.ru).
Подробности условий конкурса можно прочитать на сайте издательства: www.skifiabook.ru (http://www.skifiabook.ru/).

Если перевернуть страницу
Редактор-составитель Нари Ади-Карана

Серия: Антология Живой Литературы (АЖЛ)
Серия основана в 2013 году Том 21


В оформлении обложки использована картина Ирины Муравъевой-Пушник «Парадизио».


© Составление, оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом “Скифия”», 2024
Все тексты печатаются в авторской редакции.

Предисловие
Миры на песчаной отмели – знакомые, привычные и такие хрупкие… А на обратной стороне листа?

I. А на обратной стороне листа


Алексей Береговой
г. Москва


Автор сборников стихов и публицистики. Начинал в советское время, но столкнулся с жесткой идеологической цензурой.

Из интервью с автором:
Поэзия – это, наверное, язык жизненного опыта, затрагивающего глубины чувственного бытия, где нет места лишнему, тривиальному, лживому. Все мои увлечения – живопись, путешествия, подводное плавание – приводят в конечном счете к обогащению моего внутреннего поэтического восприятия мира. В данном сборнике читателю представлена выборка из сборника «Многоточия».
© Береговой А., 2024

«О, знал бы я, в тревогу дня…»
О, знал бы я, в тревогу дня
Вонзаясь скрежетом терпенья,
Как слов сквозящая струя
Слагается в стихотворенья.
О, знал бы я, что мир как есть —
Необъясним и бесконечен,
Как существующее здесь —
Всего лишь обороты речи.
О, знал бы я, как одинок
Постигший внутреннюю тайну,
Как среди вырвавшихся строк
Смысл пробуждается случайно.
О, знал бы я, как суть вещей
Беспрекословна и бездушна.
Но я не знал и жил как все —
Наивно, медленно, послушно.

«В тихой тайне рыданий…»
В тихой тайне рыданий
Затаенная грусть,
В пустоте ожиданий
Такт шагов наизусть.
В тесноте одиночеств
Спит увядший цветок,
И разорваны в клочья
Серпантины дорог.
В глубине сожалений
Ни свобод, ни преград,
Только странные тени
По карнизам скользят.
В лабиринтах надежды
Завывает метель,
Жизнь как будто бы между —
И ни ночь, и ни день.
На границе сомнений
Все не то, все не так,
Безразличие лени —
Для судьбы верный знак.
На простуженных ветках
Мнутся нежные сны,
И, застывшие в клетках,
Души просят весны.

«Разбиваются тени…»
Разбиваются тени
О пустые мосты,
Разливаются стены
В зеркала пустоты.
Дождь шифрует ответы
Ветер рвет паруса
Под вуалью рассвета
Время дремлет в часах.
Небо шепчет обманы
Вещих снов глубины,
Окунаясь в туманы
Тает призрак луны.
Время ищет растраты
В мутной тайне окна,
Передернуты карты,
Вместо слов – тишина.
В тесноте гулких улиц
Открывается высь,
И смоля, и сутулясь
Город падает в жизнь.

«О, эта музыка, в которой…»
О, эта музыка, в которой
Любовь, растерянность и боль,
И чувства кажутся опорой,
И вера властна над судьбой.
О, эта музыка, вонзаясь
В тяжелый мир иглой звезды,
Омыта теплыми слезами
Неразбиваемой мечты.
О, эта музыка прозрений,
Сметя надежду на исход,
Уносит в тайну измерений,
Где смерти жизнь не признает.
Казалось, в пустоте без места
Не удержать своей души,
О, эта музыка из детства
Сквозь пальцы в никуда спешит.

«Нет времени на страх и славу…»
Нет времени на страх и славу,
На одиночество и фальшь,
На месть, на глупые забавы,
На суеверия и блажь.
Нет времени на пустословье,
На бесполезность суеты,
Любовь, рoвняя с нелюбовью,
Нет времени для красоты.
Нет времени на злость и слабость,
На прошлое, на всякий вздор,
На все, что было и осталось
Невысказанным до сих пор.
Нет времени на расставанье,
На горькую тоску утрат,
На знание и на незнанье,
На всех, кто беден и богат.
Нет времени на ожиданья,
На предсказуемость причин,
На ревность правообладанья,
Когда любовь в душе молчит.
Нет времени на неизбежность,
На сложность всякой простоты,
И в вымыслах одних и тех же
Нет времени для пустоты.
Нет времени на постоянство,
На радость жизни и печаль
У безграничного пространства
Нет времени на все, что жаль!

«Случится так или иначе…»
Случится так или иначе —
Случайный взгляд, смущенный вздох,
И сердце радостно заплачет,
И на душе – переполох.
Шаги на перекрестке улиц,
Весенний ветер ей в лицо,
Пути петляли и сомкнулись
В неразделимое кольцо.
Рука в руке – еще мгновенье
Затопит нежностью волна
Любовь рождает вдохновенье,
Плодит иллюзии Луна,
Свобода не имеет мненья,
Когда в сердцах бушует страсть,
И как в иное измеренье
Нам суждено в любовь упасть.

«Где-то сны нетерпенья…»
Где-то сны нетерпенья
Гонят волны души,
И упав на колени
Ночь за днем не спешит.
Где-то смех, где-то слезы,
Сквозь молчание речь,
Где-то грозные грозы,
И себя не сберечь.
Где-то цель, где-то случай,
Словно луч в облаках,
Властным призраком участь
Топит жизнь как река.
Где-то время сомнений,
Где-то путь перемен,
Шаг по узкой ступени
То к свободе, то в плен.
Где-то месть, где-то жалость,
Где-то радость и боль,
Мне ж как чудо досталось
Быть любимым тобой!

«Сгорает ночь в малиновом сиропе…»
Сгорает ночь в малиновом сиропе,
За черным лесом прячется луна,
И время тишину торопит
И комкает обрывки сна.
Колючий взгляд опустошенных окон,
Шаги, бегущие по лестнице тайком,
И падающий в солнце локон,
И близкое так далеко.
И сердцу б вырваться из внешней фальши,
Любовь безмолвствует в плену причин,
Не важно, что случится дальше,
Душа обмануто молчит.
И явное уже неоднозначно,
Как часто жизнь предпочитает ложь?
И тихо утро на ступеньках плачет,
Кто прав, кто виноват – не разберешь…

«Здесь некуда спешить…»
Здесь некуда спешить,
Здесь время надломилось,
Здесь не берет души
Ни боль, ни злость, ни милость.
Здесь не о чем мечтать,
Здесь жизнь не происходит,
Здесь душит пустота
И память о свободе.
Здесь некого винить,
Здесь было то, что было,
Здесь рвется судеб нить,
И тишина постыла.
Здесь не пугает страх,
Здесь гложет неизбежность
И в бесконечных снах —
Растраченная нежность.
Здесь нечего терять,
Здесь не к чему стремиться,
И только милый взгляд
Сквозь ржавчину оград
Во тьме кромешной мнится.

«Шум шагов, грохот лестниц…»
Шум шагов, грохот лестниц,
Жженый шорох машин,
Этот город так тесен,
Этот город спешит.
И в искусственных стенах
Инженерных сетей
Рвутся души из плена
Городских новостей.
В этом городе мало,
Не исчезнуть в толпе,
Мне тебя не хватало
В безрассудной судьбе.
Заблудившись в метели
Белых дней ноября,
Наши звезды блестели,
Отпустив якоря.
Город-лед, город-тайна
Распахнул тишину,
И как будто случайно
Мы упали в весну.

«Падут сиреневые тени…»
Падут сиреневые тени
В объятья тишины.
И поцелуи полетели
В глаза весны.
Щемящий шелк прикосновений
И влажность плеч,
И в нежном выдохе мгновений
Бессильна речь.
Ни времени, ни расстояний
В смятенье глаз,
И сердце рвущееся ранит
Ознобом ласк,
И на закат звериной воли
Ведут ветра,
И близость тоньше сна и боли
Отхлынувшее стихнет море
Вчера, вчера…

«Колючий снег…»
Колючий снег,
Слеза пощечин,
Печаль потерь,
Листок упал,
Мир обезличен,
Обесточен
Распался в серебре зеркал.
Колючий снег
В ладонях лужи,
У неизвестности в плену,
Бессилен и обезоружен,
Мир опускается ко дну.
Колючий снег,
Зов вдохновенья,
Свобода ищущей души,
Тюрьма и чувственность терпенья.
Кто много видел – не спешит.
Колючий снег —
Конец-начало —
Лови погасшую упавшую звезду.
Любовь безумствуя молчала,
Предчувствуя, как тень, беду.
Горячий снег – что в настоящем?
Жизнь коротка, а смерть глупа,
Мир ежится в ознобе спящем,
Не ведая, куда попал.

«Дождись! Твои волосы пали…»
Дождись! Твои волосы пали
Лучами янтарной зари,
Твои неземные печали
Уже далеко от земли.
Без жертв невозможны победы,
Нет счастья без слез и потерь,
И жизнь настоящая где-то,
Куда заколочена дверь.
Судьба не прощает ошибок,
След памяти – путь без причин.
Одна – в море слов и улыбок.
Мир времени призрачно зыбок
Сжигает остаток ночи…
И сердце тревожно молчит.

Воспоминания о зиме
Снега. Слова тревогу бьют,
Вмерзая в строчки.
Снега прохода не дают
Поодиночке.
Снега. Так немощен уют
Квартирных кресел.
Снега висят, снега снуют,
И мир так тесен.
Снега уносят в холода
Крупицы страсти,
И кажется, что навсегда
Исчезло счастье,
И вычеркнут из жизни миг
Всего, что было…
И взгляд к бессилию привык,
И даль заныла.

«Что же дальше за сном и надеждой…»
Что же дальше за сном и надеждой,
За чертой одинокой души,
Что же там в темноте безмятежной
Необъятная ночь ворошит.
Что же дальше за вымыслом счастья,
За пустым сожаленьем потерь,
Что же там за границей безвластья
Вне привычного – здесь и теперь,
Что же там, где конец и начало,
Замыкая без времени круг,
Рассекая пространство лучами,
Бесконечность, любовь и случайность,
Жизнь и смерть
Превращают в игру.

«Нетерпеливый вздох созвучий…»
Нетерпеливый вздох созвучий
Холодной ясности пучин,
И, понадеявшись на случай,
Живая музыка излучин
Струной серебряной журчит.
Предельная вина иллюзий
В сквозящем промежутке чувств,
Как жертва на зеркальном блюдце
Вскипает горизонт прелюдий
Кровавым замыслом искусств.
Прозрачным мотыльком порхая
Над смертной сутью бытия,
Безумие, как сон вдыхая,
Впиваясь в пустоту стихами
Безмолвствует душа моя!

Осень
Когда распахнутое солнце
Коснется пепельной зари,
И тьма на глубине колодца
Тоской осенней отболит.
Когда шершавые аллеи
Как змеи не жалеют кож,
И одиночество сильнее,
И ветер словно острый нож.
Когда становится привычкой
Терять и не жалеть потерь,
И день зажжен промокшей спичкой,
И прячется бездомно тень.
Когда, заштопанный крестами
Случайно уцелевших стай,
Холодный свет, судьбу верстая,
Стирает в памяти места.
Когда разлука необъятна
И сердце топит пустота,
Твой взгляд зовет меня обратно
Начать все с белого листа,
И отступает пустота.

«Белый сумрак дрожит ожиданьем…»
Белый сумрак дрожит ожиданьем,
Необъятная тишина
Незамеченными следами
Повисает над пропастью сна.
Сумрак бредит, предчувствуя вечность,
Превращаясь в таинственный страх
Жизнь безвременна и быстротечна,
Как свеча в бесконечности млечной,
Как улыбка на тонких губах.
Дыры в космос – открыты сознанья,
Там мгновенья – здесь тысяча лет,
Там, где, путая сны и желанья,
Смерти нет и бессмертия нет —
Только свет, ослепительный свет…



«Со дня распущенных проталин…»
Со дня распущенных проталин,
Подснежников и полусна,
В распахнутые крылья спален
Рвалась безумная весна.
Стыдливой смелостью владея,
Красавица казалась пьяной,
Из окон на нее глазели
Стеклянные зрачки изъяна.
Но стоило того – родиться,
С зарею заново воскреснуть,
Когда трепещущие птицы
Душе не находили места.
Сгорая в тесноте игривой,
Звеня мелодией объятий,
Весна трясла цветущей гривой
И вздохом раздувала платья.
И плыли звезды к изголовью,
Сводя с ума любым ответом
Души?, испуганной любовью,
Стремящейся, как в пропасть,
к Свету!

«В каждом вздохе – весна…»
В каждом вздохе – весна,
В каждом взгляде – намек,
В перекрестке окна
Мельтешит мотылек.
Золотая душа
Пьет янтарный озноб,
Вечно огненный шар
Вязнет в пропасти проб,
Тает лед, тает ночь,
На плечах алый плед,
И ручьями не прочь
Опоясаться свет.
Целовать зеркала
Ясных глаз, мокрых щек
Ты меня позвала —
Остальное не в счет.
На продрогшем пути
Время втоптано в грязь,
Значит – снова цвести,
Значит – жизнь, значит – связь.
Хрусталями капель
Истекла словно сон,
И весна, словно зверь,
Пьет как кровь небосклон.

Светлана Броновицкая
г. Москва


Окончила Московский колледж управления и права. Первая официальная публикация была в восьмом томе Антологии Живой Литературы издательства «Скифия» – «За границами снов». Публикаций до этого не было, не считая участия в литературных конкурсах на различных сайтах и в журналах.

Из интервью с автором:
Прожив многое из «официальных галочек» жизни, потеряв и приобретя, построив и разрушив, ты начинаешь понимать, что важное зачастую совсем не важно, а поверхностное – глубже чем кажется… Что приносят с собой прожитые годы? Людей, события, места. Новые и старые. Мне они приносят места и события из моих собственных миров. Я стараюсь не слишком увлекаться – все-таки реальную жизнь никто не отменял. Поэтому иногда судьбы реальных и нереальных героев перекликаются. И мне это очень нравится. Это мои правила, для этого и существуют именно эти миры.
© Броновицкая С., 2024

Люди и не очень, их просьбы и обещания, или Сидите дома на Самайн
Первый снег пошел на Самайн. Он не был легким и пушистым. Мокрая и тяжелая субстанция становилась ледяной кашей на дороге. Машина не слушалась, видимость была нулевая.
Я сбросила скорость до десяти километров в час. Ехать все равно придется – мне надо попасть в Псков к утру. Да и ночевать в чистом поле в этой местности сейчас небезопасно – можно и не проснуться утром. Хотя вроде бы оживленная трасса, большие деревни…
Но я прекрасно чувствую могильный холод межвременья, ласковую и сладкую мглу дня мертвых. Этот туман не развеять и не объехать. И Е77 в любой момент может оказаться проселочной дорогой без домов по бокам. И я даже не замечу поворота в никуда. Может быть, стоило остаться в Изборске, куратор в музее уговаривал меня не рисковать ночной поездкой по такой дороге и в такое время. Но что-то манило меня обратно, в Псков. Я не смогла объяснить это ни куратору ни себе, просто села за руль и повернула ключ. Самайн, вообще – не лучшее время для путешествий. Для обычного человека. Но кто сказал, что это относится ко мне тоже? Две клинические смерти в анамнезе перечеркивают нормальность, даже если она выдавалась при рождении. И день мертвых уже много лет – мой день. Я вижу и слышу прошлое и будущее, я связываю их в один клубок, чтобы весь следующий год вязать из этой пряжи свою жизнь. От Самайна до Самайна. Я всегда живу между берегами реки забвения. Но именно в этот день вижу мост и могу зайти на него. Может быть, я увижу тех, кто давно ушел и больше никогда не вернется. Если они захотят. Может быть, зыбкая картинка покажет что-то из будущего – предупредит и обезопасит. Вечность плавно ведет меня по моей дороге, не отпуская на другой конец моста. Наверное, я что-то не успела сделать, что-то сказать, с кем-то встретится. Не знаю. Я давно не спрашиваю – почему. Я принимаю происходящее как есть.
Тень через лобовое стекло заставила меня резко нажать на тормоз. Скорость была не большая, но дорога в ледяной каше, машину понесло. Я вцепилась в руль и лихорадочно вспоминала уроки экстремального вождения. Лет пять назад близкий друг силой привел меня туда и заставил пройти все – от и до. Ноги сами собой вспоминали на какие педали жать, руки крутили руль без участия головы – наверное, курсы все-таки были хорошими. Машина встала как вкопанная на краю обочины. Или это уже было что-то иное?
Маленькая ладошка стучала в боковое стекло. Я замерла. Стук не прекращался. Закрыв глаза, я нажала на кнопку стеклоподъемника. В салон машины потянуло холодом и туманом. И прелой травой и еловыми шишками. Приехали, не иначе как кикимора какая в гости зовет.
– Открывай глаза сестра, я не обижу.
Голос как будто детский. Осторожно выдохнув, я открыла глаза. У боковой двери машины стоял мальчик лет десяти. Как из фильмов про классическую русскую деревню – светлые волосы, голубые глаза, холщевая рубаха. Ага. Под снегом. Только вот снег на него не падает. Он отдельно, а снег отдельно.
– Я не боюсь, что ты меня обидишь. Кто ты?
– Конечно не боишься, ты уже умирала два раза в этом круге. Чего тебе боятся. Мне нужна твоя помощь. Раз уж ты сумела сюда зайти, я просто обязан попросить тебя. Помоги мне не умереть.
– Тебе? Но раз ты здесь, значит уже ушел с того берега.
– Нет. Сегодня Самайн, ты забыла? Я могу быть и там, и здесь. Как ты сейчас. Но я там – в этом круге, не верю ничему, не слышу предостережений, если и дальше так пойдет – то на следующей неделе я уйду. А мне нельзя. Я должен сделать то, зачем пришел в этот раз. Помоги мне не уйти.
– Но как, если ты там ничего не слышишь?
– Так ты же вернешься. Я не прошу тебя ничего мне там рассказывать. Ты просто не должна отпустить меня именно в ту ночь из дома. Хочешь привяжи, накорми снотворным, не знаю, напои до беспамятства. Я не должен сесть за руль и вообще не должен выйти из дома. А когда ночь пройдет, все понемногу выправится, и я смогу исполнить что должен – я это видел сегодня. Я стоял здесь и ждал – может кто-то сумеет перейти к нам. И ты смогла. Это знак. Помоги мне.
– Но как я узнаю тебя там? И как найду? Ты же примешь меня за сумасшедшую.
Очертания мальчика за дверцей машины понемногу начали расплываться – и вот уже передо мной молодой мужчина, длинноволосый и красивый, те же голубые глаза, прозрачные и бездонные. Только взгляд совсем другой – гордый, надменный и презрительный. И как я должна такого где-то задержать??
– И где тебя искать?
– В Пскове. Ты же едешь именно туда. Я приду к тебе сам. Постараюсь сделать так, чтобы тебе не пришлось меня искать. Ночь с третьего на четвертое – ты должна удержать меня дома именно тогда. Если у тебя все получится, я обязательно отблагодарю тебя. Верь мне. Такие услуги не забываются никогда. Если ты сейчас закроешь глаза, я попробую быстро вернуть тебя на твой берег. Хотя кто его знает, какой именно – твой…
Я послушно зажмурилась. Воздух понемногу менялся, туман как будто стал не таким плотным, и я открыла глаза. Моя машина стояла на обочине, посреди какой-то деревни, где-то метрах в 200 от нее остановился черный джип, навстречу бежали несколько мужчин.
– С Вами все в порядке? Мы видели, как Вашу машину занесло, Вам плохо?
Наверное, мой бледный вид убедил сердобольных дяденек, что мне просто стало нехорошо, я послушно уступила место за рулем одному из них, послушно подставила руку под какую-то фигню для измерения давления и так же послушно проглотила таблетку. Все было как в тумане. Нет, не в том, шишкинском, из которого вышел мальчик в холщевой рубахе. Туман был в моей голове, он словно окутал ее, как огромное банное полотенце, и все происходило как будто сквозь него. В себя я пришла только на стойке регистрации в гостинице, – мой сопровождающий спрашивал про паспорт – без него меня отказывались заселить в гостиницу. Помотав головой, я попыталась вспомнить – а что вообще происходит. Так. Я в Пскове. Приехала на своей машине. Но за рулем был этот дяденька, который просит мой паспорт. А какого лешего он делал за рулем моей машины? Мальчик… Точно. Мальчик просил помешать ему уйти из дома, кажется, с третьего на четвертое ноября. И встретить этого мальчика, который не мальчик, я должна в Пскове. То есть, я правильно приехала. Теперь надо вспомнить, где моя сумка. И позвонить домой, сказать, что я останусь в Пскове до четвертого ноября. Он же говорил про ночь с третьего на четвертое?
– Простите, Вы останетесь до четвертого? Может паспорт все-таки найдете?
Оказалось, все это время я рассуждала в слух, а милый сердобольный дядька, который меня привез, вслушивался в мой бред.
Нашлась сумка, нашелся паспорт, меня проводили в номер и на пальцах объяснили, что я могу остаться до четвертого числа, и что утром придет врач меня осмотреть. По-моему, дядька выдохнул, когда выходил из номера.
Я осталась один на один с Самайном, ночью и своими мыслями. Ну и мальчиком с того берега, куда ж теперь без него. Он сказал, что придет сам. Остается только ждать. Но я видела его взгляд – как я смогу доказать что-то такому человеку? Он и азбуке то с таблицей умножения не верит, не то что мне. Что я должна сказать, чтобы он согласился? Что сделать? И почему день мертвых в этом году обернулся для меня практически невыполнимым обещанием странному существу, которое я видела впервые в жизни…
Утром меня разбудил стук в дверь. Нет, не так – барабанная дробь в дверь. Как я уснула накануне – я не помнила. Глаза я открыла под дверные выстукивания на кресле у окна. Мышцы затекли, ноги, естественно, не ходили. Кто спал в кресле – тот поймет.
А за дверью стоял вчерашний мальчик. В белом халате и с большим пластиковым коробом – врачи на скорой с таким приезжают. Бездонный и надменный взгляд прозрачных голубых глаз, небрежный блондинистый хвост за плечами – то ли рокер, то ли художник, но никак не врач…
– Я позвал администратора, но Вы сумели встать сами. Что ж, одной проблемой меньше. Вы должны лечь, я сделаю кардиограмму.
Ни здравствуйте, ни как вы себя чувствуете, ни даже – «я – Вася Петров»… Мда…
– Вы, простите, кто? И с какого перепугу я должна позволять Вам делать мне кардиограмму? Я не вызывала скорую, не просила сделать этого администратора, что вообще происходит?
– Вчера ночью Вам стало плохо за рулем. Вашу машину занесло. Мой хороший приятель подобрал Вас, привез сюда и по доброте душевной попросил меня утром провести осмотр. Вы вообще ничего не помните?
– Помню я все. Вы кардиолог?
– Да. Моя клиника через два дома от гостиницы. Смею Вас уверить, одна из лучших в городе. Разочарованы не будете.
Вот оно. Мне должно быть плохо. Очень плохо. Настолько, что он будет сидеть со мной до четвертого числа, а потом я смогу уехать домой.
Но моя кардиограмма оказалась превосходной. И пульс, и давление в норме. В конце осмотра адонис от медицины смотрел на меня с еще большим презрением. Он молча собрал свои инструменты и собрался уходить.
– Вы что, уходите?
– У меня нет ни одной претензии к Вашему самочувствию, Вы в полном порядке. Просьбу друга я выполнил. У меня нет причин задерживаться.
– Есть. Мне же было плохо вчера – просто так подобные вещи не случаются. Я должна пройти полное обследование. У Вас в клинике есть стационар? Вы должны положить меня туда.
Мне показалось, что он разглядывает таракана, глядя на меня. Более презрительно смотреть было бы просто невозможно. Что за человек, откуда берутся такие.
– В моей клинике нет стационарного отделения, и даже если бы оно было, я не вижу повода рекомендовать Вам госпитализацию. Вы можете обратиться к своему врачу, когда вернетесь домой. Это будет более правильно.
– Но домой я поеду за рулем. И путь от Пскова до Москвы неблизкий. А если мне опять будет плохо по дороге? Вы можете гарантировать мне, что я без несчастных случаев доберусь до дома?
– Вы можете отправиться домой на поезде или автобусе. В самом крайнем случае вызвать такси или водителя для собственного автомобиля. И вообще, я врач, почему Вы заставляете меня думать над решением Ваших проблем? Ко мне они не имеют никакого отношения.
– Вы – врач, а я – Ваш пациент.
– Вы не мой пациент. И Вы вообще не пациент, если уж на то пошло – с Вами все в порядке.
– Нет, не в порядке, мне стало плохо за рулем, а вдруг это повториться, Вы должны найти причину.
– Да ничего я Вам не должен, что за глупые споры в конце концов. Я Вас осмотрел. Отклонений от нормы не нашел. Мой долг врача выполнен, и не надо мне читать нотации и рассказывать о моем долге и клятве Гиппократа, – к Вашему случаю он точно не имеет отношения. И вообще – Вы уверены, что Вам вчера было плохо? Мой приятель не последний человек в Пскове, и он недавно развелся, ничего не хотите мне еще рассказать?
Вот тут ступор нашел на меня. За золотоискательницу меня точно принимают первый раз в жизни. Лет мне явно не двадцать, пластики на лице и ниже не наблюдается – так что его вывод для меня был как минимум странен.
– Не делайте большие глаза. Мой приятель не любит типаж роковых красоток ни белых, ни черных, скорее библиотечных серых мышей – так что Вы как раз в его вкусе, иначе он не прибежал бы ко мне с утра пораньше с криками о помощи.
Отлично. Без меня меня женили. Роковая встреча на дороге. Она пронзила его в самое сердце в ночь на Самайн. И жили они долго и счастливо, и умерли в один день. Ни больше, ни меньше.
– Есть что сказать? Нет, тогда до свидания.
Дверью он не хлопнул, но видимо очень хотел – воздух в комнате дрожал, понемногу рассеивая его гнев и негодование. Мое поведение он явно не одобрял, доверия я ему не внушила, и как выполнять его же собственную просьбу теперь – я просто не представляла. Перебирая в голове все мыслимые и немыслимые способы, я завязывала узлы один за другим, но узор никак не хотел складываться. Нет у меня реальных идей. Ну то бишь они, конечно, есть. Как это – я и без идей, только вот ни одна из них в жизнь не воплотится, судя по отношению господина доктора ко мне.
В дверь номера постучали. Не так как утром – не барабанная дробь, а, скорее, осторожный вопрос – можно ли войти? За дверью оказался мой вчерашний спаситель. Я смутно помнила, что он из себя представляет, но после утренних откровений моего доктора посмотрела на дяденьку под другим углом. Как мне показалось, мужчина был не молод – хорошо за пятьдесят, и в принципе ничего примечательного в его внешности не было – классический университетский профессор или, не знаю, адвокат, что ли. Очки в тонкой оправе, небольшая бородка, хороший английский пиджак в клетку. Ничего из ряда вон – ни швейцарских часов на руке, ни итальянских ботинок на ногах. Ну то есть увидев его на улице или где-то еще, за объект вожделения юных меркантильных дев я бы его явно не приняла. Ну уже хорошо. Может, он все-таки более адекватен, чем его приятель медик.
– Я прошу прощения, Сэм сказал, что с Вами все в порядке. Но он как-то странно себя вел, и я решил заглянуть сам. Сэм не из приятных собеседников, но отличный врач, если он сказал, что все в порядке – его мнению можно доверять.
– Проходите пожалуйста, я еще не успела поблагодарить Вас за помощь – ни вчера, ни сегодня. Как Вас зовут?
– Константин. А Вы – Оксана? Я просто заполнял за Вас гостиничную форму вчера, поэтому знаю Ваше имя.
– Оксана. По паспорту. Близкие зовут меня Аксиомой или Симой. Давным-давно, с детства. Я историк, мы с куратором разбирали в Изборске новые фонды к выставке, но нужно было кое-что уточнить в Пскове, вот я и вернулась. А дорога видите какая вышла.
– Я иногда читаю лекции в Псковском университете на факультете экономики, а так занимаюсь инвестициями. Я не живу в Пскове постоянно, так, наездами, просто сейчас этот наезд вышел долгим. Мы открывали особую экономическую зону в Псковской области.
– А Сэма Вы давно знаете? И он реально – Сэм?
– Он Семен. Мы знакомы с детства – родители были близкими друзьями. Просто много лет прожил в Америке. Поэтому Сэм более привычно и ему и остальным. Мы почти ровесники, хоть внешне и не скажешь.
– Вообще не скажешь, извините, не хотела обидеть.
– Я уже дано не обращаю на это внимание. Почему, кстати, он был таким злым после того, как вышел от Вас?
Я внимательно посмотрела на Константина. Ласковый внимательный взгляд, легкая полуулыбка, кажется – просто миллион лет знаешь и доверяешь, как кому-то из близких. Может рассказать ему все как есть? Если Сэм так дорог ему, то ведь он же должен мне помочь? Поверит – хорошо, а не поверит… ну, сочтет сумасшедшей, не велика потеря. Не в первый раз, и думаю, не в последний в этой жизни.
– Знаете Константин, я сейчас расскажу Вам историю – и Ваше право верить мне или не верить.
Мой рассказ был не долгим – я уложилась буквально в несколько предложений. И нет, Константин не смотрел на меня как на сумасшедшую. Я бы даже сказала наоборот – он разглядывал меня, как я свеженайденный черепок на раскопках, когда на них попадаю.
– И часто с Вами такое происходит?
– Ну, можно сказать, что каждый Самайн. После двух клинических смертей я и так практически живу между мирами, иногда на Белтейн тоже что-то выстреливает. Ну, то бишь, потом, сопоставляя даты, я поняла, что именно так. Пришлось почитать про колесо года поподробнее. В принципе, я много работала в Изборске – и, естественно, знаю об этих праздниках немного больше рядового обывателя. Но никак не предполагала, что столкнусь с ними в таком контексте.
– Так, а чем Вы Сэма-то разозлили, рассказали ему все?
– Я странная, но не сумасшедшая. Он и сам себе-то не верит, а тут такая сказка. Нет, конечно. Просто попросила его положить меня в стационар – думала, что-нибудь потом нафантазирую, может, так проще будет. Только вот моя кардиограмма оказалась идеальной, и он решил, что я даже к категории пациентов не отношусь. Вы мне поможете?
Константин задумался. Он молчал так долго, что я унеслась своими собственными мыслями далеко за горизонт, так что, когда он заговорил, даже немного испугалась – а что, в комнате еще кто-то есть?
– Я, конечно, математик по натуре и образованию. Ну, почти. И в принципе должен ответить Вам – что за бред Вы себе вообразили. Но мне, как ни странно, очень хочется Вам верить. Потому что мы с Сэмом действительно хорошие друзья, и знать о его предполагаемой смерти и ничего не делать при этом я, естественно, не могу. Так что бред это или не бред – мы узнаем только четвертого ноября. А до этого – мы в одной команде, и я чем смогу обязательно Вам помогу.
– Я хочу Вас предупредить, Константин, Ваш Сэм решил, что моя неприятность с машиной на дороге – это диверсия с целью приобрести свежеразведенного мужчину с хорошими активами. Мне это сказали открытым текстом. Как и то, что я правильно нацелилась – потому как выбранный мною типаж как раз в Вашем стиле, так что нам с Вами туго придется.
Константин рассмеялся. Так беззаботно, и по-юношески, что его «хорошо за пятьдесят» сразу куда-то слетели, а бородка и очки стали казаться карнавальным костюмом.
– Вот теперь я все понял. Не переживайте, его поведение вполне объяснимо. Моя последняя жена появилась как его знакомая, и расстались мы не очень красиво и крайне громко с точки зрения раздела имущества. И как я ни старался ему объяснить, что он здесь вообще не при чем, и подобное могло произойти с любой дамой – с его подачи или без, он считает себя виноватым в случившемся. И, кстати, он отчасти прав относительно типажа. Но до его подсказки я не расценивал Вас с точки зрения объекта вожделения.
– Слушайте, давайте перейдем на «ты». И с вожделением будем разбираться немного позднее – сейчас это как-то неактуально, что бы Сэм об этом не думал.
– Как скажешь, Сима? Я Константин.
Дела в Пскове у меня реально были, просто потусторонние просьбы плавно совпали с моим маршрутом, поэтому мы с Константином договорились встретиться вечером, чтобы подумать, что делать дальше. На календаре было 1 ноября, у нас оставалось пару дней в запасе, так что каждый мог спокойно заняться своими делами. Пятиминутная проблема из моей головы в Псковском музее-заповеднике плавно превратилась в канитель на несколько дней с целой кипой предписаний и разрешений. Я плохо знала здешний персонал – моя работа была в основном с Изборском, поэтому с местной бюрократией пришлось бороться своими силами. Часам к восьми вечера коридоры опустели, а желудок напомнил о том, что весь день его кормят только чаем. Город я не знала совсем, где поесть – оказалось вопросом сложным. Я вышла за ворота и подбросила монетку – направо или налево? Решка вывела меня вниз через сквер к кафе с советским названием «Компот». Милая вывеска и закрытые зонтики (все-таки уже ноябрь) во дворе убедили меня в том, что надо зайти. Скорее всего, голодной не останусь. Так что звонок Константина застал меня за тыквенным супом и сэндвичем в честь поп-дивы, ему пришлось переспрашивать несколько раз – где я, говорить с набитым ртом я не умею. Завтрак и обед, как выяснилось, он тоже пропустил, поэтому к обсуждению насущных проблем мы вернулись часа через полтора, сытые и довольные.
– А ты права, напоминание о тебе зверски раздражает Сэма. Он категорически велел мне держатся от твоей персоны подальше. И даже слышать не желает ни о каких проблемах с твоим здоровьем. Сказал – если надо отправит со мной двух или трех своих коллег, но сам не пойдет ни в коем случае. Я вот думаю, может просто его ко мне в гости зазвать в тот вечер и не выпускать – напоить до беспамятства.
– Он сказал не выпускать его из дома. Думаю, это более чем конкретное указание на то, где он должен находиться. Так что – не вариант.
– Тогда придется напрашиваться к нему. Тоже занятие не из легких. Он очень закрытый человек, и его дом – не то место, где часто бывают даже самые близкие друзья.
– Он живет один?
– Один. С собакой. Это тоже отдельная песня. Сэм любитель экстрима во всех его проявлениях. Серфинг, горные лыжи, гонки, всяческие походы на выживание, парашюты, короче, всего не перечислишь. Это с ранней юности, и охоту к адреналину перебить не удалось никому, ни родителям, ни барышням, которых тоже было неисчислимое количество. Чем выше риск отправиться на тот свет, тем больше вероятности, что Сэм окунется в затею с головой. Ну и был какой-то поход, в труднодоступные районы где-то в тайге. Ушли пятеро, включая инструктора. Вернулись двое, включая собаку. Что произошло – знает Сэм, собака и следователь. Он никогда и никому не рассказывал, что и как. И спрашивать запретил. Как мы поняли – именно собака вывела его к людям. С тех пор они живут вдвоем. Собака – какой-то волчий гибрид, если я ничего не путаю. Ненавидит всех. Кроме Сэма. Так что попасть к нему в дом – это далеко не все. Оттуда еще выйти надо без приключений.
Собак я боюсь. Любых, даже карманных. А тут гибрид волка. Может, ну его на фиг этого Сэма? Ну подумаешь, кто-то о чем-то попросил… Может, он вообще мне приснился. Именно. Я должна себя убедить, что никакого мальчика не было. Это плод моего больного воображения.
Видимо, это все очень даже прозрачно читалось у меня на лице. Константин усмехнулся.
– Сима, ты решила сдаться? Не рановато ли?
– При наличии полу-волка? Самое время. На меня даже левретки с Йорками кидаются. А этот, скорее всего, даже кидаться не будет. Просто откусит что-нибудь сразу. Особенно, если учесть отношение ко мне его хозяина.
– Сбежать всегда успеем. Мы же даже не попробовали.
– Твой энтузиазм воодушевляет, конечно, но по мне так дело пахнет даже не керосином. А чем подуховитее.
Константин проводил меня до гостиницы, и мы договорились встретиться в том же кафе завтра вечером. Чем не размеренная провинциальная жизнь. Ну, если не учитывать предысторию. Я долго разбирала кипу бумаг, которые прихватила с собой из музея. И уснула с ними в обнимку в том же кресле. Мне приснилась стая волков, которая гнала меня по лесу. У вожака вместо морды было лицо Сэма. И он не лаял и не выл. Он кричал – прочь, прочь, прочь. Под это «прочь» я и проснулась. В комнате было еще темно. Подобрав из-под кресла рассыпанные бумаги, я на ощупь пробралась в ванную. Свет почему-то включать не хотелось – хотя, наверное, он очень быстро прогнал бы прочь волка Сэма из моей головы. Я понимала, что день предстоит не из легких. Бумажная война в музее и разработка тактики со стратегией на фронтовой полосе – Сэм/смерть – слишком уж насыщенный план для одного дня. Но выбирать не приходилось. Поэтому поплескав в лицо ледяной водой, и связав волосы в гульку на затылке, я хлопнула дверью гостиничного номера и отправилась сражаться с действительностью. Могу сказать честно – осознание происходящего вернулось ко мне только за столиком «Компота» часов в девять вечера. Напротив меня сидел Константин, обе тарелки на столе были пусты, а в бокалах алело вино.
– То есть, нам сейчас придется придумать очень вескую причину моего присутствия в доме Сэма, и вообще того, что Сэм остался в городе. Если бы ты видела, как горели его глаза, когда он рассказывал мне о планах на завтра, то поняла бы, что наша затея фантастическая.
– Он что, никогда не прыгал с парашютом?
– Прыгал. Но теперь это не просто прыжок с парашютом, это что-то типа параплана какого-то. Он двухнедельный инструктаж для этого полета проходил и за три месяца в очередь записывался – это как теперь ему сказать, что он никуда не едет?
– Ну остается насильственный вариант. У тебя есть знакомые бандиты? Привяжем его к стулу, и дело с концом.
– Ты забыла, что там полу-волк в квартире.
– Полу-волка вырубить электрошокером и оттащить в закрытое помещение – на случай, если быстро очухается.
– А потом мне как с этим жить? Если ничего не случится, как доказать Сэму, что мы спасали его от верной смерти? Да и бандитов, которые решатся с ним связаться в его же собственном доме, надо еще поискать – он в Пскове личность известная.
– Тогда надо испортить его дверной замок, чтобы он выйти из квартиры не мог. Пока суть да дело, пока спасатели и слесаря…
– Нам надо удержать его в ночь с 3 на 4, а уезжает он завтра в районе обеда. Сколько ты думаешь спасатели будут возиться с дверью?
– Черт, замкнутый круг. А может, рассказать ему все как есть? Ну тебе-то он поверит? Надо только придумать, как ты об этом узнал.
– Спешу тебя расстроить. Во-первых, мне он не поверит тоже. А во-вторых – знание о собственном близком конце не сильно его расстроит. Он играет со смертью с восемнадцати лет. Это тоже долгая история, и, если честно, я не сильно хотел говорить тебе об этом. Чтобы не добавлять пессимизма.
– Ну теперь у тебя просто нет выхода. Раз уж начал.
– Когда Сэму было шестнадцать, он попал в аварию. Ехал с одноклассницей домой с какой-то вечеринки. Нет, он не был пьян, просто у машины разорвало колесо, а скорость была большая. Он отделался легким испугом. А одноклассница умерла на месте. Ну, то бишь, почти на месте – по дороге в больницу. Нет, он не был ни подозреваемым ни обвиняемым. Полиция сразу отнесла это к несчастным случаям. Потому что ни превышения скорости, ни нарушения других правил, ни алкоголя не было. Но это полиция так посчитала, отец девочки, да и сам Сэм были другого мнения. Ну и еще у него где-то в голове засело как гвоздь, что если бы он смог оказать ей правильную первую помощь, то барышня осталась бы жива. Поэтому вместо политеха он пошел в медицинский, а слова папы барышни о неправильном выборе дамы с косой принял очень близко к сердцу. Так близко, что вот уже много лет постоянно ищет встречи с ней, этой самой дамой. А теперь представь, что он скажет мне в ответ на рассказ о предполагаемой близкой кончине?
– Пошлет по всем известному адресу. Я тебя поняла. Но задачи это не отменяет. Мы должны оставить его дома всеми правдами и неправдами. А можно позвонить в эту контору от его имени и отменить полет? Если очередь надо было занимать заранее, то его отказ для них вообще погоды не сделает? А он если и узнает, то будет уже поздно.
– Ты забыла в каком веке живешь? Все подтверждения приходят электронно, он моментально об этом узнает.
– Ну тогда остается лишь один вариант – тебе должно стать плохо. Так плохо, что ты нетранспортабелен, и его присутствие как врача обязательно.
– Отменяется. Он отправит своих лучших врачей ко мне и тихо умотает куда ему надо.
В общем, мы долго перебирали все мыслимые и немыслимые варианты. Пока кафе не закрылось. Мы вышли на улицу и медленно побрели в сторону гостиницы. Говорить уже не хотелось. Мысли цеплялись одна за другую, идеи были абсолютно нереализуемые, да и они понемногу заканчивались. Мы реально были в тупике.
– А Вы, барышня, я смотрю, реально не промах. Как сердечко, не шалит? Кардиограмма точно не нужна?
Нам навстречу из переулка вышел Сэм собственной персоной. С огромным псом на поводке. Пес внимательно смотрел на меня, как будто оценивая с какой стороны бросится. Ну, по крайней мере, мне так показалось. А может, Сэм скомандовал «фас», а я и не услышала. В какой-то момент огромная псина без намордника бросилась в мою сторону. Удержать поводок Сэм тоже не смог. Ну или не захотел. Закрыв глаза и сжавшись в один комок, я ждала конца. Даже без крика. А потом поняла, что меня уронили, и мое лицо и руки облизывает эта огромная собачатина. Облизывает меня вместо того, чтобы грызть. Сказать, кто из нас был больше удивлен, сложно. Сэм с недоумением смотрел на верного питомца, Константин хохотал, а я сидела на тротуаре и уворачивалась от шершавого языка и грязных лап огромного четвероного.
– Сэм, даже твой пес не считает Симу опасной. Чего ты язвишь.
– Я же сказал тебе, что дамочка не из простых. Что ты опять попадешь в оборот, но ты, видимо, любитель наступать на одни и те же грабли сразу. Больше предупреждать я не буду. Марс, идем. Ко мне, я сказал.
Пес неохотно отпустил меня и, весело виляя хвостом, побежал за хозяином. Потом обернулся, весело гавкнул пару раз в мою сторону и отправился дальше. Константин помог мне подняться.
– Сима, судя по всему, Вы ошиблись в собачьем к Вам отношении.
– Мы уже на ты, и я не ошиблась. Просто, видимо, это чудное существо, на нашей стороне. У меня идея.
Весь день третьего ноября Сэм, как сумасшедший наворачивал круги по Пскову в поисках пропавшего пса. Мой расчет оказался верен – бросить четвероного друга тот просто не смог. Полет на дельтаплане, параплане и каком-то там плане был отложен до лучших времен. Марс тихо и смирно сидел в квартире Константина со мной в обнимку, а полиция с Сэмом во главе искала какого-то типа в капюшоне, который засветился на камере наблюдения в подъезде. На меня внимания не обратили, хотя на эти самые камеры я тоже мельком попала, и только благодаря мне пес совершенно спокойно вышел с незнакомым человеком из дома и забрался в машину. Он как будто знал, что я от него хочу. Нет, правда, – я продолжала разбирать бумаги, которые смогла захватить с собой из музея – так он мордой подсовывал мне именно то, что нужно. Я всегда безумно боялась собак, но это существо было как будто другого вида. Абсолютно свирепое снаружи, но с удивительно умным взглядом. В общем, мы провели весь день бок о бок, а где-то часов в девять Константин решил, что, пожалуй, пора. И мы втроем отправились к Сэму. Легенда была такой – Марс прибежал ко мне сам, когда я шла из музея. Главное, что Сэм не уехал днем, а что будет вечером, и под каким предлогом мы его будем удерживать – мы решили разбираться на месте. Сэм ждал нас у подъезда. Пес бросился к нему навстречу, облизал, помахал хвостом и бросился обратно ко мне.
– Вот вообще не могу понять, что происходит. Он не подпускает к себе вообще никого в обычной жизни. Вы ведьма? Чем Вы его накормили. И Костика заодно.
– Ни меня, ни твоего любимого Марса никто ничем не кормил. В дом пригласишь, или так и будем стоять на улице?
– Если честно, желания нет. И я надеюсь, что ты понимаешь, что это относится не к тебе. Но она вернула мне Марса. Так что придется переступить через свое нежелание.
Как только мы зашли в квартиру, Марс лег поперек двери и положил голову на лапы. Двигаться он никуда больше не собирался, и посмотрев в его глаза, я поняла, что этот раунд, скорее всего, будет в нашу пользу. Дама с косой сегодня проиграет. Подмигнув Константину, я отправилась на кухню.
– Даже не знаю, как к Вам обращаться, Сэм? Семен, как Вас там по батюшке? Кофе будете нас угощать? Или сразу выгоните?
Сэм был зол, но пока держал себя в руках.
– Костя, твоя знакомая всегда так весела и бесшабашна? И настойчива?
– Сэм, успокойся. Кофе я сварю сам, у меня это выходит лучше. Достань лучше коньяк, вечер нам предстоит долгий.
– Никто не собирается поить вас кофе с коньяком. При ближайшем рассмотрении идея пригласить вас в квартиру уже не кажется мне заманчивой. У меня другие планы на сегодняшнюю ночь.
– Да? Подозреваю что Ваш четвероногий друг не одобряет Ваших планов и будет явно против того, чтобы Вы покинули дом.
– Что за чушь Вы несете? Какое отношение моя собака имеет к моим планам на ночь? Знаете что, выметайтесь-ка, я передумал быть вежливым.
Я пожала плечами и вышла в коридор. Марс, увидев меня, зарычал и приподнялся на передних лапах.
– Марс отойди. Гости уходят.
Собака перестала быть ласковой, габаритов она была не маленьких, и загородила собой дверной проем практически полностью. Злобное рычание явно говорило о том, что отступать Марс не собирается.
– Марс, я сказал отойди.
Сэм попытался за ошейник оттащить собаку от двери. Но тот попросту цапнул его за руку.
Тот закричал от неожиданности. Рана была небольшая, но пес умудрился прокусить Сэма до крови. Тот ринулся на собаку с поводком в руке, Костя еле успел его оттащить.
– Сэм прекрати. Успокойся.
– Да что происходит то? Эта сумасшедшая заразила мою собаку бешенством??
Я не успела ответить, истерично покрикивая на каком-то азиатском языке, заорал телефон Сэма.
– Да, слушаю. Дома, я, не смог уехать, обстоятельства изменились. Подожди, что случилось??
Сэм медленно осел по стенке на коврик. Он недоуменно смотрел на телефон и считал в слух, пытаясь восстановить дыхание. Мы с Костей переглянулись, и тот бросился к Сэму, пытаясь его поднять.
– Что случилось-то?
Сэм перебрался на кухню. Как слепой, нашел на ощупь в каком-то ящике бутылку и из горлышка залил в себя коньяк.
– Сэм, что происходит?
– Микроавтобус с группой, в которой я должен был делать завтра пробный полет, слетел с обрыва. Все погибли. Вообще все. Десять человек.
Теперь бутылка была в руках у Константина. Так же из горлышка тот залил в себя добрых грамм двести.
– Может кто-нибудь все-таки стакан возьмет.
– Сима. Расскажи ему все. Надеюсь, этот дурак хотя бы теперь нам поверит.
Заправившись так же, как остальные, из горлышка, я, не торопясь начала свой рассказ. Сэм, конечно, смотрел на меня, как на сумасшедшую, но надо отдать ему должное, хотя бы не пытался возражать. Периодически опрокидывая бутылку, по очереди с Костей, он молча слушал мою сбивчивую речь. На моменте о том, что мы стащили Марса, он зарычал и замахнулся на Костю бутылкой.
– А что еще оставалось???
– То есть до утра Вы меня из дома не выпустите?
– А куда ты собрался-то?? После таких новостей??
– Вообще, я договорился о переносе полета на завтра. И собирался уехать, как только мы поговорим.
– Никуда ты не пойдешь. До утра точно. Не веришь нам – посмотри на свою собаку. Не будешь слушать – получишь по голове чем потяжелее.
– Да Вы сдурели, что ли, все, включая собаку. Хотя понятно, что за руль я уже не сяду после такого…
Вечер продолжился второй бутылкой, потом третьей. И преферансом. Втроем играть было не с руки, но в противном случае мы бы, наверное, поубивали друг друга.
А утром Сэму позвонили и сообщили, что его приятель, который полетел вместо него, приземлился настолько неудачно, что поломал руки, ноги и ребра. После этой новости Костя расцеловал Марса, хотя тот был явно против, и сказал мне, что отвезет меня в Москву сам. Ну, когда мы протрезвеем, конечно.
На Ноль мне приснилась милая молодая девочка с ярким румянцем на щеках. Она играла в мяч на большом лугу, полном весенних цветов. В какой-то момент, развернувшись в очередном броске, она прокричала – спасибо, и помахала мне рукой.
А где-то через неделю Костя рассказал мне, что Сэм в очередном своем походе спас дочку приятелей, скорая приехала только спустя пару часов. И врач в больнице сказал, что, если бы не навыки Сэма, девочка ее бы просто не дождалась.
Нет, Костя не стал моим кавалером, но мы неплохо общаемся в мои нечастые визиты в Изборск или Псков, и преферанс под коньяк стал нашей общей привычкой, когда мы изредка собираемся вместе. Сэм иногда злится, что, когда я появляюсь, Марс не отходит от меня никуда, но потом пес рычит и Сэм замолкает.
Правда, посмотрев на календарь, и увидев знакомые даты, я теперь стараюсь не выходить из дома. Чтобы больше никому и ничего не обещать сгоряча. Конечно, от судьбы не уйдешь, и все узлы давно завязаны за нас. Но мне всегда хочется верить, что я могу что-то поменять, если знать в какую сторону и что. Мир полон подсказок и предзнаменований, нужно просто внимательно смотреть по сторонам, и тогда ты обязательно увидишь, кого нужно пропустить вперед, а кого задержать, где остановиться, а где прибавить скорости. Даже предопределенное можно изменить, если это в будущем изменит чей-то жизненный узор, и поможет завязать правильные узлы. И день мертвых совсем не страшилка, а просто тропинка на другую сторону, для тех, кто не боится прогуляться… и обязательно вернуться обратно. Потому что, когда Самайн проходит, сладкий туман рассеивается, и до Поля жизнь бодро бежит дальше по своей дороге, выбивая витиеватый узор белого и черного, правильного и не очень, доброго и злого. Ведь все зависит от того, с какой стороны смотреть. И какой узел завязывать.

О куклах и людях
Вы не нашли бы эту кукольную лавку, даже если очень захотели. В нее можно было прийти только за компанию. Но если однажды вы уже побывали в ней, и хозяйка вас приняла, вы всегда легко найдете дорогу еще раз. И не важно, как далеко вы ушли, и куда уехали – стоит завернуть за ближайший поворот, перейти любой перекресток, держась правой стороны улицы, закрыть глаза и открыть дверь подъезда – и добро пожаловать. Вас встретит тишина и особый сладковато-пряный запах, смесь горячего воска и красок. Дверной колокольчик нежно прозвенит над вашей головой, а большой ярко-синий попугай на верхней полке ближайшего к двери шкафа важно произнесет: «Привет, красавчик». И тогда вы точно попали именно туда, в кукольную сказку прошлого, настоящего и будущего. За этой дверью хозяйка может предложить вам любую куклу, даже ту, которую вы потеряли когда-то в детстве. Но, будьте внимательны – как только кукла попала к вам в руки, вы становитесь хозяином сказки. А будет она хорошей или плохой – решать только вам. Ну еще, может быть, вашей кукле.
* * *
– Женька, сколько раз повторять – разбери уже эти коробки, чего мы двигаем их туда – сюда который год!!!
– Они не мои, я морального права не имею их разбирать!
– А чьи???
Олег пнул очередную картонку и взвыл от боли.
– Там кирпичи, что ли, черт побери!!!
Женька аккуратно подвинула коробку, которую пнул Олег, и открыла ее. Сверху лежала желтая резиновая утка, выцветшая и грустная.
– Так там игрушки?
– Да. В детстве мама не давала нам даже приближаться к ним. Это игрушки близнецов – ее младших брата и сестры. Была какая-то темная история с какой-то аварией – в общем, они погибли, когда им было пять. Родители очень тяжело переживали утрату, мама почти никогда не упоминала об этом случае при дедушке с бабушкой. Она тоже переживала, но видимо перенесла это гораздо легче. По крайней мере, я эту историю в общих чертах знаю. Но к коробкам притрагиваться было запрещено. Мы с Алиской залезали в них, конечно, но так, чтобы никто не видел.
– Женя, мама умерла пять лет назад. Весь хлам в доме давно разобран. Это так и будет тут стоять? До правнуков???
– Не нуди. Сейчас разберем, если есть что-то приличное, отдадим в музей игрушек. Остальное отнесем на свалку. Если честно, я даже не помню, что там.
Коробок было три. Одна оказалась набита плюшевым и резиновым народом, естественно, совсем не товарного вида. Олег сразу отодвинул ее в сторону – в мусор. Вторая была мальчишечья – машинки, конструкторы, – тоже отправилась в мусор почти целиком. В третьей коробке были куклы. Обычные советские куклы – сейчас такие могут только в страшном сне присниться. Но Женька решительно отодвинула эту коробку к двум другим и сказала – у Алисы есть знакомые, которые занимаются историческими игрушками. Наверное, все-таки все коробки отправятся к ним. Игрушки запаковали и погрузили в багажник. Вечером Олег выгрузил их у подъезда Алискиного дома. Та возмущалась, конечно, но с тем, что выкинуть нельзя – согласилась. Видимо мамины наставления, даже спустя сорок лет, не прошли даром.
Неделе через две, болтая с Алисой за чашкой чая в любимой кондитерской, Женька вспомнила про коробки.
– Ты сдала игрушки-то по назначению???
– Сдала. Получила миллион спасибо. Наш чердак оказался отличным местом. Все неплохо сохранилось. И знаешь, одну куклу я даже оставила себе. Я ее с детства помню. Она сильно отличалась от всего остального – такая, как из прошлого века. Фарфоровая. Ребята, которым я отдала остальное, сильно расстроились, что она им не перепала, но обещали помочь в реставрации ее наряда.
– Слушай, я ее помню. У нее еще шляпа была и локоны каштановые, да?
– Точно.
– Хорошо, что оставила. Память все-таки – к тому же, к интерьеру твоей арт-берлоги очень подойдет.
Алиска рассмеялась, тема разговора быстро скатилась в другую плоскость и про игрушки скоро забыли.
Спустя пару месяцев Жене позвонили из приемного покоя – Алиска куда-то так спешила, что столкнулась на своей любимой крохе с трамваем. В палату Женьку не пустили – сказали только, что угрозы жизни нет, отдали верхнюю одежду и сумку и сказали приходить завтра. Олег забрал зареванную Женьку часом позже. Уже дома, залив нервы корвалолом и коньяком, Женька решила разобрать сумку с Алискиными вещами, которую привезла из больницы. И нашла куклу, бережно завернутую в огромный льняной шарф. Наряд на кукле, видимо, действительно отреставрировали. Даже башмачки добавили. А может они и были, просто Женька их не помнила за давностью лет. Эта кукла была, как фото из очень старого альбома, который ты видел, но в далеком детстве – Женька помнила куклу, помнила шляпу и локоны, но наряд как-то не остался в памяти. Просто сейчас кукла была, как из витрины магазина игрушек – видно, что над ней поработали. Женька отложила шарф и поставила куклу на полку с книгами. Ласково погладила по носу, расправила локоны под шляпой.
– Я не знаю, как Алиска тебя назвала. Да и старого твоего имени не знаю. Поживи пока тут. А потом я обязательно отвезу тебя обратно.
Утром Олег очень долго будил Женьку. Когда та открыла глаза, то смотрела на него, как на привидение.
– Ты вчера со снотворным перебрала что ли? Твой будильник, по-моему, три подъезда в округе разбудил, короче, всех, кроме тебя.
– Ты не поверишь, но я как будто в параллель провалилась. Там у меня дядя и тетя есть – и двоюродных толпа. Мы как бы день рождения чей-то праздновали в старом доме. И меня никак не хотели отпускать.
– Привет, глюки. Пора в отпуск. Женя, ночные фантазии – это здорово, но я настаиваю на том, чтобы ты не сидела на работе до поздней ночи.
– Да, да, я помню, пора в отпуск. Только сегодня пора не в отпуск, а к Алиске в больницу. Так что работа откладывается на вечер сама собой.
Больница была недалеко от офиса Олега, он подвез Женю по дороге. Правда, машина вела себя странно – заводится не хотела, по пути несколько раз заглохла, но, как потом сказал Олег, все закончилось, как только Женя вышла из машины. Как отрезало.
В палату к Алиске Женю пустили практически сразу. Как оказалось, поверхностные раны были смешные, но врача пугало сотрясение мозга – Алиска знатно приложилась к лобовому стеклу головой. Так что в больнице ей предложили остаться еще на неделю. Алиска была сильно напугана, еще больше подавлена, поэтому промычав что-то нечленораздельное, согласилась с врачом. Подавлена потому, что свои собственные водительские навыки Алиска всегда оценивала выше среднего, как, впрочем, и окружающие, знакомые с водителем – Алисой. Так было всегда, и эта авария настолько выбила почву у водителя Алисы из-под ног, что та совсем растерялась.
– Алиска, как ты могла не заметить трамвай???
– Женя, да видела я трамвай. Но моя машина заглохла, и я не успела завершить маневр. Моя милая малышка, которая никогда меня с первого дня не подводила, последнюю неделю вела себя странно, я была в сервисе, но там сказали, что все в порядке. Ну и видишь, чем все закончилось в итоге.
– Ну, судя по тому, что могло бы быть – нормально закончилось. Только прежде, чем снова за руль сядешь, поменяй машину, пожалуйста.
– Да, теперь придется. Слушай, я пока тут на обезболивающем отсыпалась, мне такая хтонь снилась… Даже не знаю, как интерпретировать теперь. Мне снилось, что у нас с тобой куча братьев и сестер откуда-то взялось, мы все в старом бабушкином доме, что-то празднуем. Так весело и шумно, даже передать не могу.
Женя недоуменно смотрела на Алису и терла виски. Такого просто не бывает – этого не может быть в принципе.
– Снилось сегодня ночью?
– Ну как ночью, насколько я понимаю, я так душевно еще вчерашний день прихватила. Но, в принципе, да, сегодня ночью. А почему ты спрашиваешь?
– Потому что мне сегодня приснилось тоже самое. Тетя и дядя, целый полк двоюродных и чей-то день рождения в старом доме.
Алиска как-то странно посмотрела на Женю, и, как в детстве, подняла одеяло до подбородка – спряталась. Это был любимый защитный маневр на все случае жизни – Алиска младше, и всегда уверена в том, что Женя защитит, стоит только переждать под одеялом.
– Женечка, но так же не бывает.
– Но у нас же есть. А раз есть, надо думать, что с этим делать. Кстати, сегодня, пока мы к тебе ехали, машина у Олега несколько раз заглохла на ровном месте.
А это уже система вырисовывается. А раз система – надо уточнять что к чему. Чтобы больше с трамваем не бодаться. Давай, вспоминай, когда машина в первый раз хандрить начала. Будем строить предположения.
Женя была программистом. И думала исключительно системно. Есть факты, есть логическая цепочка – рисуем взаимосвязь. «Этого не может быть» ее в принципе не волновало, потому что уже произошло – и раз она об этом знает, то это факт, а факт вписывается в ее систему координат просто волшебно. Разбираемся, что с этим делать дальше.
Алиса была прямой противоположностью Жени – она вела театральный кружок для детишек, играла в театральной студии, а на жизнь зарабатывала батиком, кстати, была очень известна и востребована в этом формате. В общем, один физик и один лирик. Ну и необъяснимое, как факт. Разбирайте по косточкам с разных сторон. Женя выспрашивала Алису методично, как писала свой код. Что, когда, как долго, с чего началось и чем закончилось. Понемногу вырисовывалась ясная картина нескольких последних недель. И когда стала понятна дата первой машинной хандры, так же методично Женя начала пытать Алису – вспоминай что было. В этот день, в эту ночь, за день. Вспоминай по минутам, ничего не пропускай. Расписание Алисы было запутанным и разношерстным, но в принципе, повторяющимся, как 0/1/0. Изо дня в день – одна студия, вторая студия, третья студия. Кофе с подружкой, концерт с приятелями по университету – ничего выдающегося и из ряда вон. Да, много, да, в разных местах, но все циклично и завязано в общий круг. Минимум новых людей и новых событий. Из общей цепочки выбивались только игрушки из старого дома, и то, что с ними связано. То есть буквально за день до первой поломки машины Алиса привезла фарфоровую куклу от мастера – тот реставрировал саму куклу и заново создавал ее наряд. А на следующий день в первый раз Алисина гордость и любовь – ярко-красный купер, первый раз дала сбой. Без какой-либо причины, она сначала отказалась заводиться, а потом, по дороге несколько раз просто глохла и не заводилась вновь. Алиса отправилась в автосервис. Но там ничего не нашли – сказали, машина в полном порядке. И так всю неделю, до аварии с трамваем…
– И как только кукла оказалась у меня, машина Олега начала сбоить точно так же. Выходит, дело в кукле?
– Женя, но это бред.
– Бред, не бред – я сопоставляю факты. А факты вещь неумолимая. Ты же больше ничего не смогла вспомнить? Других общих триггеров у нас с тобой просто нет – разные люди, разные места, разные события, только кукла одна и та же. Значит это она.
– И что нам теперь делать? Выбросить ее?
– Я не думаю, что это выход из положения. Скорее всего «просто выбросить» не вариант. У тебя ведьма знакомая есть?
– Женя, ты сдурела совсем? Какая ведьма, мы что, в средневековье?
– Ну может они теперь называются по-другому как-то, но смысл то тот же – ведьма она и есть ведьма. Где бы нам ее раздобыть?
– Женя, но почему ведьма-то?
– Потому что. Во всем и всегда профессионалы должны работать. Ты же не ходишь лечиться к художнику, а на выставку к врачу?
– Выставки, кстати, у врачей, которые рисуют, очень частое явление.
– Но, все же, при этом он врач, а про него как про художника говорят – любитель. Верно? Так вот нам нужен не любитель. А профи. Давай, думай, где его взять.
Алиска задумчиво листала контакты в телефоне. В голову явно ничего не приходило. Ни ей, ни Жене. Не было у них знакомых-ведьм. Не доводилось никому из близких сталкиваться с такими жизненными ситуациями, когда нужна ведьма. И тут Алискин телефон зазвонил. Удивленно посмотрев на номер телефона, Алиса ответила.
– Да, ой, я в больнице. Приедете ко мне? А что случилось, я же с Вами рассчиталась? Нет, я не против. Я сейчас пришлю адрес.
– Алиса, кто это был?
– Мастер, который восстанавливал куклу. Сказал, что ему обязательно нужно со мной поговорить. А на то, что я в больнице, даже сказал, – значит все-таки именно так. Может он что-то знает, как ты думаешь?
– Ну если так сказал, значит точно знает. Отправляй ему адрес. Подождем.
Кукольных дел мастер оказался своеобразным персонажем. О его возрасте можно было сказать – неопределенный. Длинные каштановые локоны перевязаны бархатной лентой, на макушке такой же бархатный берет. На носу очки в невесомой стальной оправе. Сказочно красивые руки, как у пианиста, кипенно-белая батистовая сорочка с серебряными массивными запонками, бархатный жилет, на контрасте с беретом и лентой – дядька произвел фурор в больничном коридоре. Зашел, приподнял очки, посмотрел по сторонам, вздохнул и тихонечко приземлился на краешек Алисиной кровати.
– Значит, вот как все обернулось. Еще потери есть?
Женя улыбнулась. Ведьму искать не придется. И дядя – профи, судя по всему.
– А что, должны быть?
– А Вы, барышня, простите, кем Алисе приходитесь?
– Я Женя. И прихожусь Алисе родной сестрой. Старшей.
– А, значит, Вас это все тоже касается напрямую.
– Может, Вы все-таки начнете с самого начала? И как Вас зовут, кстати?
Игорь Викторович, а именно так звали кукольных дел мастера, и начал. С самого начала, то есть с матчасти.
Куклы, они же, как люди – хорошие и плохие. Живые и мертвые. Сознательные и легкомысленные. Созданные профи и сделанные дилетантами. Даже тряпичная Аленка, которую на бегу завязал старший братишка для своей любимой сестренки из старого носка, может оказаться самостоятельным персонажем жизненной повести, если сделана правильно. Кукла становиться самым большим другом для своей хозяйки. Она будет оберегать ее от неприятностей и плохих людей. Ведь видит и замечает кукла гораздо больше человека. Вот только действовать такая кукла будет, скорее всего, по своему собственному, кукольному усмотрению. Так, как она считает нужным и правильным. Мнение хозяйки, в данном случае, будет не самым важным. Даже совсем не важным. Кукле виднее. Но обычно, назовем ее так, «силы», на какие-либо масштабные вещи у куклы не хватит. Вселенная мудра, она все предусмотрела. Поэтому в масштабах детской все будет хорошо и правильно. Но иногда случаются такие вещи, которые выбиваются за рамки предусмотренного. И тогда предположить – куда повернет тропинка происходящего дальше, уже не может никто. Почти никто – сказал Игорь Викторович.
– Вот ваш случай скорее всего именно такой. Вы, Алиса, ведь в автоаварию попали, правильно?
– Да, Игорь Викторович, машина заглохла в самый неподходящий момент. И я столкнулась с трамваем. Так что, можно сказать – легко отделалась.
– Игорь Викторович, а почему Вы про авто сразу спросили?
– Видите ли, Женечка, в чем дело. Я не большой любитель сидеть за рулем, и машина у меня далеко не первой свежести. Но именно тогда, когда в салоне была Ваша с Алисой красавица, машина моя сбоила так, что я уже было решил, что все, пора ей на покой. Но как только кукла оказалась у Алисы, мой старый рысак снова оказался в строю. Я как-то не особо обратил на это внимание. Но вчера судьба забросила меня в одно непростое место. Алиса, Вы помните, что я Вам говорил о шляпе Вашей красавицы?
– Конечно помню, Игорь Викторович. Вы подарили ей новую шляпу, но заверили меня что сумеете восстановить прежнюю.
– Так вот, вчера я попал в кукольную лавку. Ту, в которую мечтает попасть любой кукольник… И попросил хозяйку помочь мне с материалом для Вашей шляпы. Но хозяйка вдруг, вместо помощи, настоятельно попросила меня вернуть куклу в лавку. И как можно скорее. И ни в коем случае не пользоваться авто, пока кукла в моих руках. Именно поэтому я сегодня позвонил Вам. Но, судя по всему, немного опоздал.
– Вы не опоздали, Игорь Викторович, Вы как раз вовремя. Мы с Алисой раздумывали, где нам взять ведьму. Так что хозяйка кукольной лавки, судя по всему – то, что нам нужно. Вы можете устроить нам встречу? Эта лавка далеко отсюда?
– Милая Женя, эта кукольная лавка не далеко от любого места, если хозяйка захочет Вас принять. И да… ведьма, пожалуй – очень близко к ее сути. Только вот куклу нам придется взять с собой. И туда, мы, пожалуй, понесем ее без участия авто. Для собственного спокойствия. Когда Вы сможете составить мне компанию?
Сообща мы решили, что Алисе пока не стоит выходить из больницы. И в кукольную лавку пойдем мы вдвоем с Игорем Викторовичем. Встретиться он предложил около моего дома, завтра, около полудня. И очень просил, по возможности, сократить мои передвижения на авто.
До дома я добиралась на перекладных. Трамвай и метро, видимо, не входили в список «нельзя и плохо», так что спустя несколько часов в свою родную кухню я все-таки попала. Глаза закрывались сами собой, ни о какой работе дома можно было и не мечтать – мозг работать отказывался. Я даже Олега не дождалась. Просто отключилась и все.
Мне снился старый бабушкин дом. Нет, уже не день рождения, уже не праздник – просто будни. Оказалось, что в этой ветке реальности мы все завязаны в один общий узел – и рабочий и личный. Все эти многочисленные двоюродные – удивительно разносторонние и востребованные. Мы пересекаемся по работе, мы веселимся в одних компаниях, и мы очень близки именно всей вот этой кучей малой. И я и Алиска. И Олег с нами, в прошлый сон я его не увидела. Кто-то чей-то начальник, кто-то чей-то коллега, а близкий мужчина Алиски – брат жены одного из наших двоюродных, разобраться бы которого… В реальной жизни у Алиски не было близкого мужчины уже очень давно. Неудавшийся юношеский роман оказался для нее сильной эмоциональной травмой – она решила, что ей и одной хорошо. Незачем сердце в клочья рвать. Драйв и адреналин можно получить по-другому, а для семейного тепла у нее есть я и племянники. В общем, на первый взгляд наша жизнь здесь и там очень сильно отличалась, хотя общая канва совпадала. А самое главное – дядя и тетя, те самые близнецы, младшие нашей мамы. Удивительной энергетики персонажи – я вообще в жизни таких не встречала. Они как будто заряжали все вокруг, как электричество лампочку – смотришь на них и понимаешь, что земля вертится только потому, что они ее крутят. Всю эту безумную чехарду прервал Олег – он усиленно тряс меня за плечи, пытаясь разбудить. Как выяснилось, на протяжении получаса как минимум. Уже думал, не звонить ли в скорую. Пожалуй, только моя блаженная улыбка до ушей во сне его останавливала. Он сказал, что поверить в то, что мне плохо, пока я так улыбаюсь, очень трудно. Я с трудом скидывала с себя оцепенение иллюзии. Скажу больше – я никак не могла понять, где иллюзия, а где реальность – так глубоко было погружение. Олег сунул мне под нос чашку с кофе и показал на часы – начало двенадцатого. Хорошо, что он завернул домой за документами, иначе я и на встречу с кукольником бы благополучно опоздала проспавши.

Игорь Викторович ждал меня в скверике недалеко от дома. В клубах трубочного дыма, на замысловатой чугунной скамейке – он казался каким-то нереально призрачным и явно чужеродным здешней канве происходящего. И пока я преодолевала те нехитрые триста-четыреста метров, что нас разделяли, меня вдруг окрикнули, я оглянулась и увидела одного из двоюродных из сна, того самого, с кем был связан иллюзорный близкий мужчина Алиски. Вот только с именами их той параллели у меня было плохо. Они не запоминались.
– Женя, привет! Куда ты так торопишься, мы пока никуда не опаздываем.
– Привет. А мы разве вместе куда-то идем?
– Конечно. Мы же вчера договаривались – ты обещала посоветовать кукольного мастера.
– Кукольного мастера??
– Женя, очнись. Я сказал, что хочу подарить дочке куклу ручной работы, ты сказала, что знаешь мастера, и сегодня с ним встречаешься.
– Мастер. Да. Вон он – на скамейке в скверике. Трубку курит.
В скверик мы вошли вместе. Вот только я не была уверена, видит ли Игорь Викторович моего спутника. Все-таки я пока считала его наваждением.
– Женя, с кем Вы разговариваете?
Бинго. Он его не видит. Но, учитывая обстоятельства нашего знакомства, надеюсь, за сумасшедшую не примет.
– Видите ли, Игорь Викторович. Это мой двоюродный брат. Из, скажем так, другой ветки реальности. Той, что нам с Алиской снится, точнее из той, что, видимо, предлагает нам кукла.
– А она вам одинаковая снится?
– Да. Некоторые обстоятельства разнятся, но в целом одинаковая.
– Очень интересно. А дайте-ка мне куклу ненадолго.
Я вытащила куклу из сумки и передала мастеру. Мой двоюродный смотрел на это действо несколько скептически, пытаясь понять, что к чему.
Игорь Викторович ухмыльнулся и ласково погладил куклу по носу.
– А ты, оказывается, очень настойчивая выдумщица. Но я постараюсь подстроиться.
Здравствуйте уважаемый, меня зовут Игорь Викторович и я кукольных дел мастер.
– Вы его видите?
– Теперь да.
Двоюродный вздохнул обреченно.
– Творческие люди всегда не от мира сего, взять хотя бы нашу Алиску. Но, по-моему, Вы как-то переигрываете. Меня зовут Евгений. Тезка и кузен этой милой барышни. И ваш потенциальный заказчик.
– Заказчики, это всегда хорошо, и не важно, откуда они взялись. Вы не против прогуляться с нами до одной кукольной лавки? Это недалеко и времени, надеюсь, много не займет.
– Конечно, не против. Может быть, я даже покажу Вам на примере, что именно мне хочется заказать.
– Я буду очень благодарен вам Женя и Женя, если вы будете следовать за мной вот практически след в след. Иначе я дойду до места назначения, а вы потеряетесь по дороге.
Следуя шаг за шагом за нашим колоритным провожатым, мы завернули за ближайший угол дома, перешли перекресток и, держась правой стороны, остановились у подъезда с изумительным чугунным козырьком над дверью.
– Скажите, Женя и Женя, что вы видите перед собой?
Мой двоюродный скептически хмыкнул, но честно ответил на вопрос.
– Подъезд очень старого дома, чугунный козырек и мятного цвета дверь.
– Отлично, значит мы на месте, заходите за мной следом.
Над головой прошелестела трель дверного колокольчика. Откуда-то из глубины послышалось: «Привет, красавчик». И нам на встречу вышла хозяйка. Конечно, она была ведьмой. Обычные женщины так не выглядят. Они не бывают такими красивыми. Фиалковые глаза, седые в фиолетовый пряди высокой прически с гребнем. Атласное платье под цвет глаз. Она сама была как ожившая кукла. Но вот только пахла она не детской, а глубоким пачули, и веяло от нее чем-то нездешнеопасным. Это как американские горки. В принципе не смертельно, но определенная категория людей даже близко не подойдет, а кто-то заберется по пятому кругу. Все зависит от восприятия.
– Ничего себе компания у Вас Игорь Викторович.
– Прошу прощения, что без предупреждения, Аделина, не смог дозвонится, трубку никто не брал.
– Я все понимаю. Экстренные ситуации требуют таких же решений. Давайте сюда вашу красавицу, у меня на руках ей будет надежнее.
Игорь Викторович бережно передал куклу хозяйке.
– Я бы с радостью поболтала с вами обоими Женя и Женя, да вот беда – вы когда вместе, в клочья рвете ткань мироздания. Не должны вы рядом стоять, судьба по-другому распорядилась. И только желания вот этой красавицы свели вместе ваши совсем параллельные прямые. Давайте-ка разбегаться по своим веткам реальности. А то худо будет не только вашим машинам и головам.
Хозяйка взмахнула рукой, и мой двоюродный исчез. И кукла тоже. Как и не было. Остался только легкий дым, как будто от трубки Игоря Викторовича. А еще у меня прояснилось в голове. С утра она была как в тумане.
– Женя, Вам лучше? Еще пару часов в обществе этой красавицы и ее гостей, и, боюсь, я бы долго исправляла вашу голову и не только. Так что вы просто удивительно вовремя.
– А Вы расскажете мне, что это было?
– Конечно расскажу, пойдемте пить чай. И не переживайте Вы так, Игорь Викторович, я обязательно передам Вам заказ Жени. Не лишать же Вас клиента из-за легкого недоразумения между мирами. Это такая малость, поверьте мне, мы легко ее разрешим.
Потом мы пили имбирный чай. И мятный. И ели изумительные пирожные. Я никогда таких не видела и не ела. И чашки были, как из кукольного сервиза. Только чуть-чуть побольше. И Аделина нараспев, как сказку на ночь, рассказывала нам нашу историю. Точнее ее изнанку, которую без ее помощи, мы бы, конечно, никогда не увидели и не узнали.
Куклу подарили моей тете на пятилетие. Она действительно ручной работы, ее совершенно случайно увидел мой дедушка в ателье фотографа, и попросил продать. Фотограф согласился, потому что, несмотря на совершенно потрясающую внешность, кукла категорически не нравилась детям – те отказывались с ней фотографироваться. Аделина объясняла это очень просто – кукле не нравилась череда детских рук, ей хотелось постоянной хозяйки. И, в конце концов, она у нее появилась. И кукла привязалась к ней так сильно, как только может кукла любить хозяина, самой трепетной и бескорыстной любовью. А потом хозяйка исчезла. Из разговоров взрослых, которые собирали вещи в детской, чтобы убрать подальше с глаз долой, кукла поняла, что хозяйка умерла. А виновата машина – такой громкий агрегат с рулем и колесами, как у брата хозяйки. Только очень, очень большая. А потом была коробка, в которую ее убрали на очень много лет. А когда достали, она увидела эту самую машину и девочку очень похожую на хозяйку. Нужно обязательно спасти эту девочку, раз не удалось спасти хозяйку. И такой же сильной, как любовь куклы к хозяйке, стала ее ненависть к машинам. В общем, поэтому они и ломались. Зачастую в самый неподходящий момент.
– Аделина, а куда Вы забрали куклу? Там она никому не навредит?
– Нет, Женя, там она никому не навредит. Там ее любовь будет принадлежать только ее хозяйке. Это будет такой маленький мир, только для них двоих. А Вам и Алисе, в качестве компенсации за все причиненные неудобства, я сделаю небольшой подарок. В конце концов, куклы – это же мои подопечные, и они так расстроили вас обеих. Совершенно незаслуженно, кстати, потому что поверьте, я очень ценю то, что вы не смогли выбросить те три коробки с чердака и нашли им такое чудное применение. Игрушки же не просто вещи, это что-то гораздо большее, а уж любимые игрушки, поверьте мне, это особая форма общения, а зачастую и защиты. И не всегда для детей. Ну а теперь нам пора прощаться. Я всегда буду рада видеть Вас, если Вы захотите прийти в гости. И Алису тоже. Игорь Викторович расскажет Вам, как меня найти, поверьте, я всегда где-то недалеко.
Алису выписали через неделю. После рассказа хозяйки кукольный лавки, мы решили, что продавать Алисиного красного верного друга не обязательно, и после ремонта, она с радостью вернулась за руль. Жизнь постепенно вернулась в свою привычную колею, и даже снов из иных реальностей мы больше не видели. Где-то через месяц Алиса предложила встретиться в любимой кондитерской, заговорщицким тоном пообещав мне сюрприз. За столиком рядом с Алисой спиной ко мне сидел мужчина. На столике дымился кофе, на блюдце лежали пирожные, очень похожие на те, что мы ели в кукольной лавке.
– Женя, познакомься, это мой близкий приятель, Егор. Мы недавно знакомы, но думаю, это надолго.
Мужчина обернулся, и я поняла, что это и есть подарок Аделины. Потому что близкий друг из сна появился теперь наяву. Рядом с Алисой. И, кажется, она была счастлива.
А еще через пару недель, совершенно неожиданно собрав нас на экстренное совещание, большой директор представил нам свою замену – он уходил на повышение в европейский филиал. И моим новым руководителем стал мой тезка. И двоюродный где-то в параллельной вселенной.
– Давай скажем спасибо Аделине. Мы ведь сможем ее найти, Игорь Викторович рассказал тебе как к ней пройти?
– Алиса ты уверена?
– Конечно, уверена. Мы должны, просто обязаны сказать спасибо. И потом, ты была в кукольной лавке, а я нет – мне же интересно до чертиков.
* * *
Если однажды вы уже побывали в этой кукольной лавке, и хозяйка вас приняла, вы всегда легко найдете дорогу еще раз. И не важно, как далеко вы ушли, и куда уехали – стоит завернуть за ближайший поворот, перейти любой перекресток, держась правой стороны улицы, закрыть глаза и открыть дверь подъезда – и добро пожаловать. Дверной колокольчик нежно прозвенит над вашей головой, а большой ярко-синий попугай на верхней полке ближайшего к двери шкафа важно произнесет: «Привет, красавчик».
– Я ждала вас, девочки. Вы как раз вовремя.
– Аделина, а пирожные будут?
– Будут Женя, конечно, будут. Куда же без них. Кому имбирный, кому мятный?

Федя Денисов
г. Санкт-Петербург


Учился в Ленинградском санитарно-гигиеническом медицинском институте им. Мечникова. Стихи пишет всегда. Иногда читает на людях. Опубликованные в данном сборнике тексты существуют в виде аудио-постановки «Цветочек» и короткометражного видео «Лестница в небо, или Жопа новый год».


Видеоклип


Федя Денисов на YouTube

Из интервью с автором:

Обо мне лучше скажут мои стихи.
Работаю плотником.
Построил очередной дом… себе на этот раз.
© Денисов Ф., 2024

Цветочек аленький

1
Собирал купец
Товары драгоценные.
Собирался и сам в дорогу дальнюю,
И прощался с любимыми дочками,
Оставлял им заветы отцовские:
«Вы уж, доченьки мои, раскрасавицы,
Не срамите мою седую голову,
Не ходите замуж раньше времени,
До приезда моего из дальних стран.
Привезу вам в дар вещички диковинные
За хорошее ваше поведение».
Отвечала дочка старшая устами сахарными:
«Не вези мне, батюшка, жемчуга-шелка,
Ни диковинок заморских, ни кушаний.
Привези вот такие гусельки,
Чтоб играли гусли сами, а все слушали».
Покивал головой, снисходительно.
Привезу, мол, дело нехитрое.
Говорила вслед за этим дочка средняя:
«Не вези мне батюшка из заморских стран
Ни мехов драгоценных, ни золота,
Даже гусель самогудных и песенок
Не вези мне, батюшка, из заморских стран.
А найди вот такое зеркальце,
Чтобы в нем все насквозь виделось.
Все, что было, что будет, что сбудется,
И какой у кого добрый умысел.
Если злой – чтобы черным делалось,
Не пускало бы в себя неправду лютую».
Поперхнулся купец. Аж зажмурился,
Почесал перстом седую бороду.
Отвечал своей средней дочери:
«Не простая задача, но справимся».
Ну а младшую звали Настенька.
И любил ее отец сильней прежних двух.
Вот стоит она в сторонке очень бледная,
Говорит она ему такую речь:
«Не вези мне, батюшка, каменья драгоценные,
Ни гуслей волшебных, ни чудо-зеркальца.
…Привези мне Цветочек Аленький,
Что огнем пылает неслыханным.
От которого в ночи светло делается,
Будто ясным днем.
А кто глянет на него – тотчас поранится
Его светом ярким невиданным,
И навеки с этим светом останется,
Нелюбимой и замуж невыданной».
Помрачнел отец. Вскочил на ноги,
Стал ходить туда-сюда, выговаривать:
«Это что же ты такое задумала!?
Кто ж такого пожелает своей дочери!?
Да и где же я найду цветок неслыханный?
…Да и как его вести, коль он так жалится?»
Ну а Настенька твердит губами бледными:
«Привези мне Цветочек Аленький».
И в конце концов старик над нею сжалился.
2
Вот проходят дни, недели, месяцы.
Все нормально,
От отца приходят весточки.
Сестры ждут, хорошеют, невестятся,
Моют пол, стирают занавесочки.
…Вот проходит год. А нету батюшки.
И вестей от него давно как не было.
Загрустили сестры, сидят, вяжут варежки,
Ну а Настенька и вовсе смотрит в небо.
А на небе много-много-много звездочек.
А вокруг темно-темно, хоть глазки выколи.
«Где-то, где-то есть заветный цветочек.
Где- то батюшка сейчас горе мыкает».
3
В тридевятом государстве – тридесятая страна.
После долгих,
После странствий,
Открывается она.
В иноземных землях много-много странного:
И диковинных людей, и разных случаев,
Драгоценные каменья самоцветные,
Чудо-ткани, и одна другой лучше;
Есть, конечно, и скатерть самобранная,
И персидские ковры самолетные,
И бутылки с Джином, и с текилою,
И сапожки-скороходы улетные,
И горшочек, что варит без устали,
И веселые люди, и грустные.
Булавы, мечи, ножи, кинжалы, сабли…
Копья, топоры, секиры, вилы, грабли…
Присмотрел и гусли самогудные,
Зеркало, что режет правду неприлично.
Это, в общем, было не трудно.
Для купца, в общем, дело привычное.
Но никто не слыхал, это точно,
Про какой-то странный цветочек.
Вот собрался он в обратный путь:
Наменял барахла втридорога,
Нагрузил караваны товарами,
Изо всех дорог выбрал длинную,
Чтоб дорога была поглаже.
Все собрал, что было сердцу дорого,
Чтоб сберечь от злого вора-ворога
Драгоценную свою поклажу.
И не сгинуть бы где-нибудь.
Не сложить бы свою голову неповинную.
И поехал домой дорогой длинною.
4
Нелегка лихая доля купеческая,
Труден путь и полон опасностей.
Как-нибудь добраться до отечества,
Может выйдет, может нет – тут нету ясности.
И все время проносило, Бог был милостив,
А на этот раз не вышло – фарту не было.
Отвернулась удача в сторону,
Обернулась вещей птицей —
Черным вороном.
И вернулась, закружила в небе в сумерки.
Те, кто жили-не тужили —
Люто умерли.
От ночного вора – злого ворога.
Чудом спасся он один,
И вот: израненный,
Забежал в дремучий лес.
Кафтан изорванный.
И забрел в лесу в ночи
Куда неведомо.
Утром подошел к ручью,
От жажды мучаясь,
Зачерпнул воды в реке горстью,
И умыл лицо, того не ведая,
Что он вовсе не один в лесу дремучем,
Да и лес – не лес, а дом,
И он в нем гостем.
5
А хозяин в том доме страшен,
Хоть его нигде и не видно.
Его голос обезображен
Хрипотой и как бы обидой
На весь свет, что к нему неласков.
Как в какой- то недоброй сказке —
Заколдованный в детстве, забытый
И оставленный у закрытой
Двери
Ожидать одиноким зверем.
…И в скитаниях по лесам
Стал немножко волшебник сам.
Зверь – он чувствует, где болит.
«Вот и встретились, – говорит, —
Не стесняйся, купец, рассказывай.
Любо слушать голос человеческий.
Я лишь облика лишен, но не разума.
И скучаю по правильной речи».
Тут купец разинул рот,
А тот: «Короче!
Говори-ка лучше сразу про цветочек».
Стал рассказывать про дочек, про Настеньку
И про гусли-самогуды, и про зеркальце,
Про цветочек, который, к несчастью,
Согласился привести из стран неведомых,
Про дорогу, про лютых разбойников,
Про друзей своих товарищей, покойников.
И еще говорил, и каялся,
Проклинал свою тяжкую долю,
И рыдал, и молился, и маялся,
Думал: смерть пришла,
А пуще неволя.
…А в ответ ему – лишь ветер да речка.
Только эхо прокатилось по опушке.
И еще какой-то рев нечеловечий.
Аж мурашки пробирают до макушки.
…И как будто земля под ногами
Покачнулась и, застонав,
Расползается под сапогами
И цепляется за рукав,
И сгибает к себе, наклоняя,
Для того, чтоб навеки обнять…
Но в последний момент отпускает
И дает отряхнуться и встать.
«У меня – есть то, что ты ищешь.
У тебя – есть то, что мне надо.
Тут все так, сколько дашь, столько взыщешь,
И свобода – обоим награда».
И тогда он повел его в чащу,
Показал все как есть, и как будет,
И сказал: «Кто ищет – обрящет.
Ну а там – уж как Бог рассудит».
Так сказав, взял земельки, горшочек,
Колупнул из-под ног цветочек,
Когтем ткнул, посадил в горшок,
Поглядел на него очень нежно…
А потом протянул небрежно.
Неказистый лесной цветок.
«Это он. Не смотри, что вяленький,
Тот заветный Цветочек Аленький.
Я хранил его для девицы,
Что захочет в меня влюбиться.
Отправляйся домой, скажешь:
«Здрасьте, собирайся в дорогу, Настя.
Пусть судьба твоя там решится:
Суждено ли тебе влюбиться?»
И молил купец, уговаривал,
Предлагал свою жизнь никчемную,
Плакал, землю ел, кричал, разговаривал…
Только зверя не проймешь с душою черною.
И поехал домой восвоясь,
Огорченный и очень боясь.
6
В этом месте – вы помните – ЧУДО!
Перстенек на палец… отсюда
Переносит вас сразу туда…
…Только сами скажите куда.
7
Папа дома. Пришел. Невредимый.
Только сумрачный, нелюдимый.
И богатства принес, и подарки.
Дочки – рады – играют в шмотки.
Гусли сами поют песни…
На столе печет кулич самобранка.
Папа сел. Вздохнул. Выпил водки.
Только водка не берет. Хоть ты тресни!
А кто глянется в чудо-зеркальце —
Только ахнет да перекрестится.
А на стуле у подоконника
Сидит Настя с лицом покойника.
Перед нею горшок с цветком.
И она не знает о ком,
Но мечтает, боится и ждет.
И уйдет к нему… И уйдет.
8
То ли дерево стонет от ветра,
То ли птица кричит в лесу,
Только катится, катится эхо,
А потом, зацепившись за сук,
Вдруг
Повиснет над головою,
И совьется на шее петлей.
Потому что тебя – нет со мною.
Потому что с ним – нет ее.
Быть страшилищем в чаще не страшно.
Лес
Все примет своей наготой.
Пропадешь – не заметит пропажи,
Но зато
Подарит покой.
Страшно жить одиноким, бездонным
В этом сумрачном диком лесу,
Что когда-то был твоим домом,
Наступать ногой на росу
Там, где раньше – колонны и своды,
Мрамор стен, зеркала, балы
И иллюзия полной свободы,
И невидимость кабалы.
Где друзья напивались допьяну,
…Все теперь поросло бурьяном.
Зарастает из года в год,
Но он там все равно живет.
Да. Он там живет все равно.
Потому, что верит в одно —
Только чудо может спасти.
Значит, чудо надо найти.
И идти за ним, и идти.
И он знает, верит и ждет,
И идет, и идет, и идет…
А когда встречает цветы,
Говорит им шутя: «Это Ты
Оставляешь свой след на лугу»,
А цветы в ответ: «Нет, я лгу!»
И тогда он мычит и ревет,
Но цветы все равно не рвет,
И все время идет, идет…
Потому что стоять он не может.
Потому что он лезет из кожи,
Оставляя на сучьях клоки
Своей шкуры,
Скалит клыки,
Когтем рвет кору на деревьях,
Но надеется, любит и верит.
9
Сказку сказывать дело недлинное:
Жили-были,
Потом то да се,
Победили злодея и, видно,
В этом месте и кончилось все.
Свадьба, пир на весь мир
До упаду.
Помереть в один день —
В награду.
Только в этой сказке не так:
Нет злодеев, героев отважных.
Все запутано, странно и страшно.
Почему ей, как бабочке к свету,
Было нужно именно это?
Почему он остался один?
Безобразен, дик, нелюдим?
Почему в заточенье своем
Без надежды на лучшее время
Он все время ждал лишь ее
И отчаянно этому верил?
10
Передал отец чудо-перстень Настеньке.
Не посмел ослушаться зверя страшного.
Распустился цветок в горшке алой пастью,
И теперь весь дом в этот цвет покрашен.
И румянятся щеки,
И сердце бьется
(будто пойманный заяц)
В густом потоке.
То ли выскочит,
То ли вот-вот захлебнется
11
В этом месте, вы помните,
Снова чудо —
Перстенек на пальчик
И все такое,
Но не так-то просто уйти отсюда,
Если это – твой дом.
Если ты, как покойник
Шевельнуться не в силах,
Прикован к месту…
И опять: цветок, окно, подоконник…
…По которому кругу уже пошла?..
Впереди пугает и ждет неизвестность.
Ну а дома?..
Из дома она ушла.
12
Ожиданье. Тревога. Отчаянье.
Первый шаг навстречу желанному.
И оно нежданно-негаданно,
Вдруг возьмет – и наступит нечаянно.
Вот и перстень в руках вялых,
Повернулся и как бы сам
Наползает, как одеяло,
Укрывая палец.
Сезам отворился.
И манит
Шагом
В пропасть.
Шагнуть
И пропа?сть.
И, конечно, опять обманет.
…И так страшно туда упасть.
Вот и все.
Вот и все, что осталось.
И пурга заметет следы.
То, что было – как пепел распалось.
Растворилось – как дым.
И теперь – одна неизвестность
Темным лесом вокруг.
А в лесу ни приюта, ни места,
Ни следов человеческих рук,
Ни родных, ни друзей, ни соседей.
…Только зайцы, грибы да медведи,
И какие-то странные звуки…
Необычные и незнакомые.
Ветра шум? Или дерева стон?
И, опять же, горечь разлуки
С домом.
Но, ведь где-то должен быть он?
13
Да! Он здесь. Конечно же. Как же?
Осторожный, смущенный, страшный.
То за деревом, то за кустом.
То дрожит на ветру листом.
То прикинется пнем, то веткой.
Он уже рядом с ней. Незаметно
Незримо, беззвучно,
Опасаясь спугнуть, крадучись
Пробирается в след и глядит,
Затаив дыханье, туда,
Где она одиноко сидит,
Как Аленушка у пруда.
…
Я не стану рассказывать дальше —
Как он к ней, а она к нему.
Что ни скажешь – все будет фальшью.
Кроме них – этот мир никому
Недоступен. Запретен. Немыслим.
…Только звезды на небе, как брызги,
Только лютики и васильки,
И роса по утрам в паутине,
Да еще ключевые ручьи,
И туман, уползающий в лес,
Что баюкал их в своей тине,
А потом возносил до небес.
Был так мягок, заботлив и ласков,
Навевая счастливый сон…
Так и жили они – как в сказке.
По наитию и в унисон.
14
В этом месте?.. – Все правильно —
Снова чудо.
Без чудес, как известно, и сказка не сказка.
Это средство взять – и выйти отсюда.
Поменять обстановку людей и краски.
Чудо может быть доброе или злое,
Или страшное.
Часто бывает с моралью.
Непривычное. Броское. Показное.
Где-то рядом и где-то уже за гранью.
Я не знаю, бывает ли тихое чудо…
В этой сказке и мы без чуда не сможем:
Он
Стал принцем. И просто ушел оттуда.
А она
Осталась.
Ведь кто-то должен.
15
В одиночестве, если сумрак с небес спусти?тся
И повиснет, и тянет с собою ко дну,
Растревожится лес от воя волчицы,
Что в бессилии скалится на луну.
А еще – рядом с нею забавно ворчат
Пара плюшевых, неуклюжих волчат.
…
Из далеких стран путь нелегок.
И поклажа тянет к земле.
А в дороге ждет лютый ворог,
Да и дело идет к зиме.
Кружева-шелка разноцветные,
Али вещи какие диковинные,
Все сокровища мира несметные,
Все дворцы-хоромы построенные,
Все неровня ему, живому,
Как ранению ножевому,
…Из которого струйкой маленькой.
Вот он, Настя, Цветочек Аленький.

Лестница в небо, или Жопа Новый год
Пропитый, промозглый, разбитый, помятый,
Пробитый по морде садовой лопатой,
Иван шел домой лесом, с горки и полем.
От Петьки, с соседней деревни. Застолье.
Все, в общем-то, как и всегда:
Дешевая водка, еда, да беда.
Ему оставалось немного пройти,
Но все тяжелей становилось в пути:
Тропинка виляет, вихляет Иван.
Дорогу-то знает, да где-то не там,
Видать своротил: «Надо б влево забрать.
Хватило бы сил, растуды его мать!»
Башка-то болит,
Да и глаз заплывает.
Нечесан, небрит,
Дней недели не знает.
Примерно зимой.
Не под Новый ли Год?
Бухой, отоваренный, еле идет.
…а ветер навстречу
Деревья качает.
…а дождик на плечи.
Без снега печально.
…а холодно, мокро, уныло в лесу.
Остановился. Схватился за сук.
Колотится сердце, аж эхо в ушах.
«Да где же я, Господи!» делает шаг,
И вдруг под ногами разверзлась земля.
«Да, где же я, Господи, где это я-а-а-а!!»
…
…Сквозь тернии к звездам,
В другие миры
Иван нетверезый
Летел в тартары.
Летел очень долго,
А может, лишь миг,
Как нитка с иголкой,
Прошив воротник,
Вылазит наружу с другой стороны,
Вот так и Иван: через чувство Вины,
Бессилья, Отчаянья, Боли, Утраты,
Последствий ударов садовой лопаты,
Раскаянья в прошлом,
Потери удачи,
Трухой припорошен
Вставал на карачки.
…и даже рискнул приподняться с колен,
Но тут же обрушился в мусор и тлен.
…
Раскинулся навзничь, как Бог на кресте.
И смотрит на звезды. А звезды не те.
То есть, вроде бы те, но чего-то мигают,
Как будто глаза над Иваном моргают.
И пристально смотрят, и с ним говорят,
И в небе сияют, и космос творят,
И щупальца света спуская в ночи,
Как руки к Ивану тянули лучи.
И он… за них взялся и, двигаясь боком,
На небо забрался.
Рядышком с Богом.
…
Всеведущий ОН
Почивал, как всегда.
Но вдруг удивлен
Молвил: «Ты-то, куда!!?
Не свят, не пророк, одурманен сивухой,
В премудром писании ни рыла ни уха,
Как смел вознестись аж до самых небес!??»
«Дык… вот… я… не понял… но как-то залез» —
Иван отвечает, жмурясь на свет.
А сам, уж не чает: «Помер, аль нет?»
Но слышит из бездны: «Ты здесь во плоти.
Давай-ка, любезный, обратно иди».
…
И стало темно.
Только звезды сияют.
«Да, надо домой».
Но куда? Он не знает.
Земля под ногами внизу, словно мячик.
Трясет. Не попасть зуб на зуб.
Но маячит
Не-то, Млечный свет,
Или путь в Никуда.
Была ни была: на «семь бед»,
Завсегда
Ответ лишь один, от него не уйти.
Ну что тут поделаешь? Надо идти.
…
…Не Ангел, не бес…
Это боково-раково
Иван лез с небес
По лестнице Якова.
Навстречу ему: Адепты и Йоги,
Герои, Пророки, Двуликие Боги,
Отшельники, Мученики, Мудрецы,
Невинные Девы, Святые Отцы…
Тропинка узка
И терниста дорога.
Все лезут туда!
Только он прочь от Бога.
…домой бы ему, да согреться немного.
…
Пробрался, как смог.
Оказался в лесу.
Глядит: колобок,
взгромоздясь на лису
Похабные песни поет,
Что есть дури.
Кикимора брови на Лешего хмурит.
Русалка промокла, дрожит вместе с веткой.
Какая-то птичка чудесная в клетке.
Кащей без яйца, без лица,
И без злата
За Бабой Ягой бредет виновато.
И кособоко,
На риск и на страх
Избушка без окон
На птичьих ногах
Идет, за деревья цепляясь стрехою…
Иван, почесавши за ухом рукою,
Пошел через чащу
К родимому дому.
Замерзший, пропащий,
Чужой, незаконный.
…но в поисках дома
Станет ли ближе,
Дорогой бездонной
Спускаясь все ниже?
А дом его пуст.
С провалившейся крышей,
В лесу
Зарастает деревьями выше.
…Иван все идет,
Да и время идет.
Ну, здравствуй же… жопа,
Еще один год!

Полад Гаджиев
Азербайджан, г. Баку


Родился в г. Болниси Грузинской ССР, какое-то время жил и учился в Москве. Окончил Бакинский товароведно-коммерческий институт. Работает бухгалтером и ведет отчетность целого ряда коммерческих объектов. В 2018 г. в издательстве «Ганун» вышел в свет авторский сборник «Безумный мир», включающий написанные в разные годы роман, повесть, рассказы, поэму и стихотворения. Женат, имеет сына и дочь.

Из интервью с автором:
В книгах жизнь, обожаю читать. Любимые направления – классика, фантастика, приключения, детективы. Кроме того, с детства мечтал сам создавать различные произведения, поэтому пишу с ранней молодости. В основном тематика – научная фантастика, но значительную часть в творчестве занимает и поэзия. Всегда полагал, что ценность произведения не в его увлекательности, а в позиции автора и его призыве к читателям с позиций истины, морали и основополагающих человеческих ценностей.
© Гаджиев П., 2024

Сбой
Неужели это была их свадьба?
Он был в классическом черном смокинге и счастливо получал поздравления. Она – в ультракоротком по современной моде бледно-розовом свадебном платье с россыпью переливающихся искусственных бриллиантов в волосах и с этой блистательной улыбкой, которую он всегда помнил. Боже, как она прекрасно выглядела! Море улыбающихся лиц из множества родственников, друзей, знакомых и сослуживцев. Это были прекрасные моменты, к которым он мысленно так часто возвращался…
Возвращался? Ведь она была рядом сейчас, он смотрел на нее и восхищался, благодарил свою судьбу, которая позволила им встретиться и быть вместе.
– Я люблю тебя, Синтия! – с чувством произнес он.
– Я тоже люблю тебя, Джейсон! – ответила она.
Они поцеловались под восторженные крики собравшихся, и он снова ощутил такой знакомый вкус ее притягательных губ.
Но как? Ведь так не должно быть! Подсознательно, внутренне он явно ощущал, что тут что-то не так, ведь ее уже нет с ним.
– Синтия…, – начал он, намереваясь задать крутившийся в голове вопрос.
– Да, милый, – заглянула она ему в глаза.
– Я хочу спросить тебя…
Слова давались с таким трудом. Синтия вопросительно смотрела и молча ждала.
– А как же та катастрофа… Неужели ее не было? – еле вымолвил он, с трудом двигая ставшими чугунными губами.
Она просто засмеялась в ответ.
Сначала довольно слабо, грудным смехом, но затем все сильней, громче и больше, вскоре ее смех заполнил все окружающее пространство, искажая поплывшие перед глазами лица и обстановку.
– Лучше поспи, милый. Тебе нужно выспаться, – были последние ее слова.

– Для вас есть новое личное сообщение, сэр, – проговорил нежный женский голос.
Сквозь сдвинутые веки Джейсон ощущал, что яркий свет назойливо бьет в глаза. Он, скорее всего, просто задремал в своем кресле. Но почему так ужасно раскалывается голова, как после мощного удара? Медленно разлепив веки, Джейсон посмотрел по сторонам. Он, по-видимому, полусидел-полулежал в своем кресле пилота в рубке управления кораблем. Под рукой многочисленные кнопки управления, переключатели и мониторы, а над головой яркая лампа освещения действительно била в глаза. А перед взором открывалась панорама глубокого космоса с мириадами звезд.
«Какое еще сообщение?» – подумал Джейсон. Грузовой корабль NX-605 обслуживается всего одним единственным пилотом, что вполне достаточно, и здесь, кроме него, никого больше нет. Что касается Земли, то оттуда тоже вроде незачем кому-то присылать ему какие-то сообщения. Во всяком случае, он за последние полтора года не получал никаких сообщений во время полета… «Ну что ж, посмотрим», – решил он.
– Выдай сообщение, бейби! – приказал он компьютеру, с первого дня получившему это ласкательное прозвище и, кажется, вполне освоившемуся с ним.
Перед его взором прямо в воздухе возникло трехмерное голографическое изображение женского лица, при виде которого Джейсон напрягся и подался вперед.
– Здравствуй, Джейсон, – произнесло изображение.
Джейсон почувствовал, что у него пересохло в горле. Недавнее было сном, без сомнения, но неужели этот сон так затянулся? Ведь это была снова его Синтия, но этого просто не могло быть по причине того, что она скончалась в катастрофе аэрокара уже полтора года назад, и Джейсон все еще не пришел окончательно в себя после пережитой утраты.
Что же происходит?
И на этот раз все вокруг чересчур реально, он в ясном сознании, мысли работают четко, головная боль немного уменьшилась (а боль – тоже признак реальности), пальцы явно ощущают холод металла и шероховатость пластика. Кроме того, Джейсон отметил, что все мельчайшие детали интерьера перед глазами, например, знакомый порядок расположения датчиков, кнопок, индикаторов или мониторов полностью соответствуют реальной действительности. Ни один сон не способен обладать такой детализацией и отсюда явно следует, что это совсем не продолжение его сновидения.
«Но тогда, что за чертовщина это?» – подумал Джейсон, вцепившись пальцами в подлокотник кресла и только смог выдохнуть:
– Синтия?
– Здравствуй, Джейсон, – повторило изображение. – Как ты? Я так скучала по тебе.
– Я… Я… Х-хорошо… Но как?..
– Я очень люблю тебя, Джейсон. Теперь мы всегда будем вместе, и нас ничто больше не разлучит, не так ли? – проговорило изображение Синтии.
Джейсон взмок от волнения. Он не знал, что подумать и что сказать. Сначала этот непонятный сон, теперь это чересчур странное сообщение… Он поймал себя на мысли, что это вовсе не сообщение, а какой-то потусторонний диалог. «О Боже, что со мной происходит?» – пронеслось у него в голове. Он знал, что его разум на пределе, теперь голова не просто побаливала, а была какой-то тяжелой, и каждая мысль уже давалась с трудом, словно пробивалась сквозь труднопроходимую толщу чего-то.
Ведь так вообще не должно было быть. Последнее, что он помнил до пробуждения – это капсула гиперсна. Он лег в капсулу, отключился и должен был пробудиться в установленное время в установленном месте и доставить очередной груз на внешнюю станцию слежения в области скопления Плеяды. Теперь он обратил внимание на то, что приборы показывают, как он далек от пункта назначения, а по корабельному времени прошло всего двое суток, хотя он должен был проспать еще почти неделю. Напросился логичный вопрос: «Что он делает сейчас здесь в то время, когда должен был быть в гиперсне?» Или неужели это все-таки сон, и он все еще находится в капсуле гиперсна? Но Джейсон тут же отбросил эту мысль, потому что во время гиперсна всякие сновидения исключаются. Ты как бы проваливаешься в пустоту и внезапно выныриваешь оттуда, вот и все, никаких видений, мыслей и снов. И этот факт явно подтверждает реальность происходящего. Но тогда что же происходит? Что было до того, как он очутился в этом кресле, хотя, по идее, в это время должен был лежать в своей капсуле для гиперсна? Ответов он не знал и от этого Джейсону было только хуже. И еще у него было странное ощущение, что все это уже происходило с ним, хотя это было, по меньшей мере, нелепо.
– Я жду тебя, Джейсон, иди ко мне! – пригласила Синтия и улыбнулась своей родной и до боли знакомой улыбкой.
«Что же все-таки происходит?» – Джейсон попытался собраться с мыслями и хладнокровно оценить ситуацию. Он – астронавт 3-го класса Джейсон Джой, сейчас совершает очередной плановый полет. Это ясно как день. Что касается прошлого, то полтора года назад потерял свою любимую жену Синтию и очень тяжело переживал утрату. Не помог и взятый двухмесячный отпуск с работы, который он, в основном, провел в барах Внутреннего Кольца, пытаясь заглушить горе алкоголем. В конце, он осознает, что постоянное пьянство – не выход из положения, а просто временное бегство от действительности (этому способствует также и тот факт, что он никогда раньше не был большим любителем выпить) и поэтому возвращается к работе. 26 марта он отправляется в очередной рейс с грузом для станции слежения Внешнего Кольца. Все в полной норме, он стартует и через восемь часов ложится в капсулу гиперсна. Корабль на автопилоте совершает прыжок в гиперпространство и продолжает полет в автономном режиме. Расчетное время пробуждения – 3 апреля, но почему-то сегодня, 28 марта, он приходит в себя в рубке управления. Кроме того, что вообще не укладывается в рамки здравого смысла, он получает сообщение от погибшей жены, и это сообщение в действительности вовсе не сообщение, а больше напоминает онлайн-разговор, хотя этого просто не может быть. Что же действительно происходит?
Джейсон постарался хладнокровно произнести:
– Хорошо, милая, и как же я могу это сделать?
– Я в кухонном отсеке, дорогой, – тут же ответила Синтия. Джейсону показалось, что он ослышался.
– Где, Синтия?
– Я в кухонном отсеке, иди ко мне, я жду!
Хоть он и сильно любил Синтию, Джейсону внезапно стало жутко. Один-одинешенек на грузовом корабле в просторах бескрайнего космоса в компании с воскресшей непонятно каким образом покойной супругой. Да, мало не покажется. Неужели это проделки неизведанного инопланетного разума? А вдруг… Он судорожно нажал пальцем на кнопку. «Сообщение» было прервано и изображение Синтии растворилось в воздухе.
– Кто послал это сообщение, бейби? – обратился он к компьютеру.
– Отправитель неизвестен, сэр, – невозмутимо ответил мелодичный голосок.
– То есть как – неизвестен? – недоуменно спросил Джейсон.
– У меня нет абсолютно никакой информации об отправителе, сэр.
– То есть, ты хочешь сказать, что сообщение возникло из ниоткуда? Что за чушь ты несешь, бейби?
– Я не могу ответить на этот вопрос, сэр, – бесстрастно ответила бейби. Еще бы, компьютеру невдомек эмоции, переполнявшие в этот момент Джейсона.
– Хорошо, а когда послано сообщение?
– Сегодня, в восемнадцать часов, шесть минут и тридцать восемь секунд по корабельному времени, сэр.
Он бросил взгляд на часы, которые показывали 18:19. То есть послано совсем недавно, чуть раньше его пробуждения.
– Бейби, ты утверждаешь, что это сообщение, но по всем признакам похоже, что я был на онлайн-связи, как же это возможно?
– Я не знаю ответа, сэр, – нежный голосок компьютера был, по-прежнему, бесстрастен. – В моих записях это было зарегистрировано как файл сообщения, а факт онлайн-связи мною не обнаружен, сэр.
Это «сэр» уже начинало раздражать Джейсона, но что поделать – такова программа. Он просто выругался в сердцах. Ответы бейби вместо разъяснения только добавляли загадок, и пора была положить конец этому безумству.
– Бейби, есть кто-либо в кухонном отсеке? – спросил Джейсон, подсознательно уверенный, что сейчас получит ответ типа: «Кроме вас, на NX-605 больше никого нет, сэр».
– В кухонном отсеке обнаружен объект – женщина, сэр.
Джейсон чуть не выпал из кресла. У него онемели конечности, и было такое впечатление, что он проглотил язык от изумления. Это было уже слишком. Шокированный услышанным, Джейсон провел следующие несколько минут в оцепенении, тупо уставившись в одну точку перед собой.
– Дай картину кухонного отсека на монитор, – наконец вымолвил Джейсон, уже готовый ко всему.
Впереди возникло изображение помещения: кухонный стол со стульями, сервант-мойка для посуды и УПП у стены в виде большого белого шкафа. УПП – это универсальный приготовитель пищи; выбираешь еду из меню и заказываешь, а через пару минут из съедобной биомассы любой вкусный обед перед тобой. Отличий от натуральной пищи – почти нет, и благодаря своей универсальности и практичности УПП уже давно получил очень широкое распространение.
Но на мониторе никакой женщины видно не было. Что за сюрпризы начали преследовать Джейсона, он не понимал.
– Бейби, в кухонном отсеке, по-прежнему, есть кто-нибудь?
– В кухонном отсеке обнаружен объект – женщина, сэр, – повторила бейби.
– Ты можешь сказать, где точно она находится?
– Сидит на стуле, сэр. Справа относительно вас.
Ни на одном из четырех стульев никто не сидел.
Пустой кухонный отсек был привычной картиной для Джейсона, но в настоящий момент подобная ситуация только пугала его.
– Дай-ка картину с другого ракурса, бейби.
Компьютер тут же выполнил распоряжение, но, по-прежнему, ни одной живой души на кухне не было.
– И ты все еще утверждаешь, что в кухонном отсеке сидит женщина?
– Она, по-прежнему, там, сэр, но уже встала.
Джейсон чуть не поперхнулся.
– Кто же это, ты можешь установить? – еле выдохнул он.
– Исходя из моих баз данных личность не установлена, сэр.
– Но почему же я не вижу никого на этом чертовом мониторе!? – прокричал Джейсон, тут же поймав себя на мысли: «А что я хочу увидеть? Воскресшего покойника? Очнись, Джейсон! Конечно, там никого нет, да и не должно быть, и поэтому я ничего и не вижу!»
Но тогда… выходит бейби свихнулась и дает ошибочную информацию? Но все корабли оснащались очень совершенным искусственным интеллектом последнего поколения, и возможно ли такое? Или тут кроется что-то другое? Если бы знать…
– Ответа я не знаю, сэр. Я только что протестировала всю систему визуализации на корабле; никаких отклонений не обнаружено, сэр, вы должны видеть всю картину без проблем.
В данной ситуации Джейсон почел за лучшее нажать на кнопку, вызвать автономное меню управления компьютером и впервые запустить программу тестовой диагностики. Раньше никакой необходимости в этом не было, но сейчас Джейсон полагал, что это именно то, что нужно. Теперь, если с бейби неполадки, и есть малейшие отклонения в ее работе, все будет обнаружено и выдано. Но каково же было удивление Джейсона (так как он уже был уверен в неисправности бейби и это, действительно, проясняло многое), когда программа тестовой диагностики выдала вердикт, что с компьютером все о’кей, все показатели функционирования в норме и никаких отклонений не обнаружено. Сомневаться же в данных программы тестовой диагностики не приходилось, так как программа была полностью автономна от бейби, и поэтому ее могли использовать в возможных нештатных ситуациях для контроля над непослушным компьютером. То есть, проще говоря, бейби была бессильна влиять на эти показания, которые утверждали, что центральный компьютер NX-605 функционирует в норме. Но что же тогда, в действительности, выходит? Бейби утверждает, что в кухонном отсеке присутствует женщина, хотя Джейсон на мониторе никого не видит, и при этом все системы работают в полном порядке. Джейсон почувствовал, что остается единственный выход, чтобы расставить все точки над «i»: самому проверить кухонный отсек, хотя этого совсем и не хочется делать. Но сперва нужно просмотреть странное сообщение до конца.
– Воспроизведи заново сообщение, бейби! – скомандовал он.
– О каком сообщении идет речь, сэр?
– То есть как – о каком? Недавнее личное сообщение для меня, полученное от неизвестного источника. Я сам прервал его и теперь хочу досмотреть до конца.
– В моей информационной базе никакого файла недавнего личного сообщения для вас не обнаружено, сэр. Вы хотите перейти к архивным сообщениям, сэр?
Джейсон уже не знал, удивляться ли услышанному, или нет. Теперь ему казалось, что впереди еще много шокирующих сюрпризов. Но почему? Что за нелепые странности навалились на него?
Он оставил вопрос бейби без ответа, медленно встал, собрался с духом и направил свои непослушные ноги к выходу из рубки управления. Створки раздвинулись, пропуская Джейсона, и он очутился в светлом коридоре. Привычный корабль был его вторым домом, но сейчас ему было достаточно страшно (хотя внутренне он и крепился). Казалось, что со всех сторон за ним кто-то наблюдает. Да уж, прескверное ощущение и Джейсон продвигался вперед, опасливо озираясь по сторонам. И, самое главное, он не знал, что будет, когда он вступит в кухонный отсек. В оживших призраков он особенно не верил, но происходящие события были настолько странными, что Джейсон не знал, что и думать. Он повернул направо и прошел еще с десяток шагов, остановившись перед входом в кухонный отсек. Затем бросил взгляд на иллюминатор, за которым были видны спирали далеких галактик и пространство, усыпанное звездами. Это было довольно завораживающее зрелище, но он остро ощутил лишь одиночество и чувство покинутости. «Как будто на краю Вселенной», – подумал Джейсон. Лишь на несколько секунд он отвлекся от цели своего прихода и теперь шагнул вперед. Что бы его ни ждало там, за дверью, он должен выяснить все. Наполнившись психологически решимостью, он сделал еще шаг, дверь ушла вверх, и Джейсон через миг очутился в кухонном отсеке.
Внутренне он считал, что готов ко всему, но, по-видимому, ошибался. Вступив внутрь помещения, Джейсон так и застыл на месте. Ведь в нескольких метрах от него стояла Синтия и улыбалась. На ней было то самое изящное коричневое платье в белый горошек, которое Джейсон подарил ей на тридцатилетие. На шее ее красовался другой его подарок – сделанное на заказ красивое золотое ожерелье из гармоничного сочетания первых букв их имен. Кухонный отсек был наполнен ароматом ее любимых цветочных духов. Все было так реально, хотя Джейсон явно осознавал, что этого просто не может быть. Ну откуда она могла взяться здесь, в глубинах космоса, на корабле, при том, что ее уже нет в живых? Джейсон просто, не мигая, смотрел на это наваждение, начисто оцепенев. Он думал, что сейчас проснется, а она радостно улыбается, протягивает руки и зовет его к себе. Пришла шальная мысль, что, может он попал в какую-то особенную зону космоса, где она, каким-то чудесным образом, действительно воскресла и пришла к нему? Но этого ведь просто не может быть! Джейсон встряхнул головой, словно пытаясь скинуть наваждение. Это сон, он проснется, и все исчезнет!
– Наконец-то ты здесь! Иди ко мне, дорогой! – наваждение не исчезло, а звало к себе.
У Джейсона начали подкашиваться ноги, он побледнел, оступился и схватился за стенку УПП.
– Что с тобой, милый? – забеспокоилась Синтия и бросилась к нему. – Тебе нездоровится?
Ее чудесный голос был до боли знаком Джейсону. Он уже ничего не соображал.
– Ты такой бледный, тебе нехорошо? Ну-ка, сядь сюда! – ее теплая ладонь взяла его за руку и подвела к стулу.
Джейсон обессиленно опустился на стул, тупо уставившись на Синтию и только вымолвив:
– Но…
Та подошла к УПП и скомандовала подать энергостимулирующий напиток. Через несколько минут приятная прохлада жидкости действительно подействовала ободряюще на Джейсона, и он более или менее пришел в себя.
– Тебе лучше, дорогой, да? – Синтия опустилась перед ним на корточки и взяла его лицо в свои ладони. О, Боже, как реальны были эти ощущения и как приятно было снова чувствовать ее руки, горячее дыхание, и ощущать близость ее тела рядом. Он нагнулся вперед и дышал ароматом ее волос, и все остальное было уже не важно. То, что было сейчас – это и было его реальностью, и реальнее этого ничто уже не могло быть. Он схватил ее, прижал к себе и забыл обо всем на свете, словно растворившись в омуте ее бездонных синих глаз.
– Синтия!.. Синтия, я люблю тебя!
– Я тоже тебя люблю, милый! Теперь мы всегда будем вместе! – она притянула его голову к себе и поцеловала в губы. Словно разряд молнии пронесся по всему его телу. Никаких мыслей уже не было. Единственное – он желал, чтобы этот чудесный миг никогда не заканчивался.
– С-и-н-т-и-я!!!

Прозрачная верхняя створка капсулы для гиперсна открылась, с характерным звуком уйдя вбок.
– С пробуждением, сэр! Все системы работают нормально, – доложила бейби.
Джейсон поймал себя на мысли, что лежит внутри капсулы и смотрит в потолок. «Синтия!» – пришла мгновенно следующая мысль, и он тут же понял, что это было просто сном – чем ему и следовало быть. Но как это возможно с другой точки зрения? Джейсон прекрасно знал, что во время гиперсна всякие сновидения исключены. Эта новая загадка его немного озадачила.
Он медленно поднялся и вылез из капсулы. Скоро прибытие к пункту назначения, и нужно подготовиться к стыковке, так что дел вполне достаточно, и тема Синтии отошла на второй план. Джейсон вышел в коридор и прошел в рубку управления, которая находилась рядом. Удобно расположившись в своем кресле пилота, он потянулся к пульту управления с множеством кнопок, дисплеев и переключателей, чтобы выполнить привычную подготовительную работу, но внезапно замер.
Станции слежения на переднем экране обзора не было. Привычного, благодаря неоднократным полетам, расположения звездных скоплений и галактик также не было, а это означало, что он не у пункта назначения, а совсем в другом месте пространства.
– Сколько еще до расчетного места прибытия, бейби? – задал он вопрос компьютеру.
– Около ста четырех парсек, сэр. Точнее, сто три, запятая, восемьсот шестьдесят два парсека.
Ответ компьютера его сильно озадачил. Выходило, что большая часть пути еще впереди. Но почему тогда корабль, вопреки автопилоту, вышел из гиперпространства так далеко и разбудил его от гиперсна раньше времени? Джейсон бросил взгляд на табло с точным временем. Да, сейчас было 28-ое марта 2419-го года, 16 часов, 13 минут и 42 секунды по корабельному времени. Когда Джейсон это увидел, у него в голове пронеслась странная смутная мысль, и из памяти вынырнуло лицо Синтии из недавнего его сна. Сна? Сердце заколотилось сильнее от волнения. Действительно, хотя он и окрестил происшедшее сном, найдя наиболее приемлемое логическое объяснение, но ведь состояние гиперсна исключает сновидения. Как тогда это оказалось возможным? Напрашивались два варианта: или это был не сон (хотя это добавляло целый букет вопросов, на которые не было ответов), или же каким-то непонятным образом во время гиперсна у него все-таки были весьма реалистичные видения (этот вариант был более приемлем, так как имел всего один вопрос: как это получилось?).
Джейсон решил проверить появившуюся новую мысль:
– Бейби, кроме меня на корабле есть еще кто-либо?
– Нет, сэр, кроме вас на NX-605 больше никого нет, – пропела бейби.
Этого ответа он ожидал и вздохнул с некоторым облегчением.
– Дай запись отсека релаксации за последние сутки в ускоренном режиме.
Перед Джейсоном появилось трехмерное изображение помещения с капсулой гиперсна, в котором лежал с закрытыми глазами он сам. В течение почти пятнадцати минут ничего не менялось (об ускоренной прокрутке записи свидетельствовало лишь ускоренное изменение показателей таймера), затем в конце Джейсон вмиг покинул капсулу и отсек релаксации, как и следовало ожидать. Итак, просмотр показывал, что ничего странного за последнее время не происходило, он, как и положено, лежал в своей капсуле в состоянии гиперсна, затем проснулся и прошел в рубку управления. Выходило, что видения с Синтией были действительно сном, оставалось лишь выяснить, каким образом это стало возможным в состоянии гиперсна.
– Бейби, открой все файлы, касающиеся программы капсулы гиперсна, – скомандовал Джейсон.
Тут же перед ним, прямо в воздухе, повисла сложная сеть, и он начал просматривать файлы, раскрывая их касаясь пальцами и иногда обращаясь с вопросами к компьютеру. По истечении почти получаса он ничего необычного и стоящего внимания не обнаружил, но вдруг на глаза бросилась папка с интригующим названием «Эксперимент». Джейсон коснулся пальцем ее и приказал бейби дать информацию об этой таинственной папке с множеством вложенных файлов.
– Программа «Эксперимент» – последнее дополнение в компьютерную систему корабля, сэр. Создана 26-го марта в 12:44:57. Непосредственным вводом данных занимался мистер Кравиц. Программа имеет испытательный характер и служит в качестве нововведения в программу капсулы гиперсна.
Чувствуя, что наконец-то за что-то можно ухватиться, Джейсон воодушевленно подался вперед.
– Что это еще за нововведение?
– В капсулу гиперсна установили Нейросканер, сэр, – продолжала бейби. – В целях чистоты эксперимента Главное Управление Полетов решило вас не уведомлять об этом, предпочтя выслушать ваши впечатления по возвращении. Суть эксперимента заключается в том, что Нейросканер сканирует ваш мозг во время гиперсна, анализирует синаптические нейросвязи областей долговременной памяти и выдает эмоционально насыщенные фрагменты оттуда на Активатор сновидений, который также установили в капсулу. Если раньше гиперсон был просто пустотой, лишенной сновидений, то Нейросканер в паре с Активатором дают возможность полноценного сна реальной жизни. В этом и заключается цель эксперимента, сэр, – резюмировал компьютер.
«Так, так, так…», – подумал Джейсон. – «Значит, прямо перед стартом ГУП устанавливает новые приборчики и меняет программу, а я, по-видимому, выступаю в роли подопытного кролика, впечатления которого любезно выслушают по возвращении». Он смачно выругался. Однако, в том, что он узнал, был свой неоспоримый плюс – ведь теперь выходило, что все вроде бы встало на свои места. Нейросканер просканировал его мозг и, естественно, выбрал эмоционально насыщенную область, связанную с Синтией. Затем этот их Активатор по-своему смоделировал этот странный, шокирующий, хотя и прекрасный, с другой стороны, сон. Но надо отдать должное этим разработчикам: сон был настолько реальным, что отличить его от жизни было практически невозможно.
Джейсон откинулся в кресле и немного расслабился. Вроде бы недостающее звено головоломки найдено, но все-таки внутренне он чувствовал, что это не так.
Во-первых, он никогда не доверял этому Кравицу – низкорослому мужчине с бородкой и хитрыми бегающими глазками, который в последнее время что-то часто возился с компьютерной системой бейби, что было не совсем приемлемо для его достаточно высокого ранга. Кравиц тоже, по-видимому, чувствовал это отношение к себе, потому что постоянно избегал сталкиваться с Джейсоном и обмениваться разговором. Мог ли Кравиц устроить ему какую-нибудь подлянку? Но Джейсон, подумав, все же отмел эту мысль.
Во-вторых, значит, ГУП решает наградить пилотов сверхдальних рейсов настоящими сновидениями, чтобы те не скучали во время гиперсна. Похвально, но не слабовато ли получается? Вместо того чтобы заниматься подсчетом выручки от бесчисленных заказов на перевозки, эти меркантильные чиновники решают таким образом позаботиться о своих работниках? Кстати, Джейсон прекрасно знал, что особо дружеским отношением к своим пилотам начальство никогда не отличалось. Поэтому, этот маленький червь сомнения внутри не давал покоя. Интуиция твердила, что сон во время гиперсна – это сущая мелочь, чтобы на это обращали внимание наверху, но тогда выходило, что за этим крылось в действительности что-то другое. Но что же?
Просидев еще некоторое время в смятении и раздумьях, Джейсон встал, решив дать тайм-аут мозгам. Сделав небольшую гимнастику, он почувствовал, что проголодался. Пройдя в коридор, он направился в кухонный отсек и вошел внутрь, нужно отметить, не без заметного волнения. Но все было привычно-уединенно и, заказав себе бифштекс с картошкой, он уселся на стул, чтобы за едой, возможно, рассеять сомнения и расставить все точки над «Ь>.
Так. Излишние подозрения нужно отбросить в сторону. Нейросканер и Активатор принимаются за чистую монету и все происшедшее относительно Синтии принимается за сверхреалистичный сон, активированный в рамках эксперимента. Вот и все, вроде бы, но есть одно «но», которое с самого начала вертится в голове и не укладывается в желаемую схему. А до него сперва нужно прояснить еще кое-что.
– Открой файл записи сновидения, бейби, – распорядился Джейсон. Он знал, что на корабле абсолютно все фиксируется, значит, логически должны быть предусмотрены и записи его сновидений в этом нововведении. Ведь им нужны будут доказательства успешности своего эксперимента.
– Файл записи отсутствует, сэр.
– То есть как – отсутствует? Неужели запись не производилась? – Джейсон был крайне удивлен.
– Ошибаетесь, сэр. Запись включена на постоянный мониторинг. Просто за время вашего гиперсна никаких сновидений зафиксировано не было. Проще говоря, мониторинговая запись пуста, именно поэтому в архивных данных отдельного файла сновидения и нет, сэр.
Кусок бифштекса застрял в горле Джейсона, и тот чуть не подавился.
– То есть, ты утверждаешь, что никаких снов я не видел? – еле выдохнул он.
– На момент пробуждения никаких сновидений зафиксировано не было, сэр, – бесстрастно повторил ласковый женский голосок.
Джейсон почувствовал, что почва уходит из-под ног.
– А ты можешь ответить, почему? Ведь этот чертов Активатор, по идее, должен был осчастливить меня целым букетом радужных снов! – съязвил он.
– Это было так по плану, сэр, но как раз при вашем погружении в гиперсон произошел непредвиденный сбой в работе программы «Эксперимент». Попытка исправления оказалась безрезультатной. Причина неполадок также не установлена, сэр. Ввиду того, что программа содержит закрытые для меня файлы, ничего больше сообщить не могу. К сожалению, сэр, – добавила бейби.
У Джейсона в голове все перемешалось. Не доев и выбросив остатки пищи в утилизатор, он вышел из кухонного отсека и поплелся в рубку управления. Теперь выходило, что сон, который он в любом случае видел (ведь он точно его помнил!), по причине какого-то непонятного сбоя в работе никаких следов в виде записей не оставил. Это было логически допустимо и поэтому давало хоть какое-то объяснение происшедшему. Джейсон снова немного успокоился, но, как выяснилось, совсем ненадолго. Ответ на тот самый вопрос, который давно вертелся у него в голове, опять его озадачил.
– Бейби, почему была дана команда на ранний выход из гиперпространства и раннее пробуждение?
– Я не могу ответить на ваш вопрос, сэр.
– То есть как – не можешь? – округлил глаза Джейсон.
– Могу лишь добавить, сэр, что команда поступила извне, и я не располагаю никакой другой информацией об источнике команды.
– Извне?! Что ты вообще мелешь, бейби? Ты полагаешь, что это проделки несуществующих инопланетян? Ты ведь получше меня знаешь, что со дня начала освоения космоса и до сих пор никаких следов чужой разумной жизни во Вселенной не обнаружено. Или, может, ты хочешь сказать, что в ГУПе им просто делать нечего, кроме того, как развлекаться подобным образом, пробуждая пилотов на четверти пути? Даже если это и так, то все было запрограммировано заранее и никак откуда-то еще извне появиться не могло, свихнувшийся идиот… ка! – не выдержал Джейсон и вызвал автономное меню управления, запустив программу тестовой диагностики компьютера. Он поймал себя на мысли, что недавно уже делал это. Да, это уже было в так называемом сверхреалистичном сне. Интересное повторение… Посмотрим, каков же будет результат на этот раз?
Результат был опять в пользу бейби, то есть все просто супер. Искусственный интеллект компьютера в полной норме и не несет какую-то чушь, как он предполагал, и что объясняло бы многое. Но тогда что же происходит, ведь так не должно было быть? Какая еще команда извне, которая заставляет корабль выйти из гиперпространства на части пути, будит его раньше времени и ставит все эти загадки? Что за непонятный сбой в налаженной привычной работе? Ответов на эти и другие, кружившие в голове вопросы, он, к сожалению, не знал. У него было лишь странное смутное ощущение дежавю, что вообще все это происходит не впервые и уже когда-то было, но Джейсон заключил, что у него просто начинает ехать крыша. «Раз с бейби все в порядке, значит, свихнулся я», – злорадно подумал он, решительно направившись в медицинский отсек. Войдя внутрь, он вызвал пульт управления и задал команду полной проверки. Слава современной медицине! Любое отклонение от нормы, и даже психическое, не пройдет незамеченным и будет выдано на экран с полным перечнем рекомендаций. Джейсон устроился в капсуле, которая плавно скользнула внутрь диагностера. Процедура заняла всего несколько минут. Выбравшись из капсулы, он с нетерпением бросился изучать итоговые данные. К его удивлению, или же к счастью, никаких психических отклонений обнаружено не было. Данные указывали лишь на сильное волнение, небольшое увеличение артериального давления и эмоциональную возбужденность выше нормы. Вот и все, с психикой у Джейсона Джоя все нормально.
Выйдя в коридор, он направился обратно, не зная, как подогнать все под единую логическую основу. Почти все происшедшее можно было уложить в одну схему, кроме одного: преждевременный выход из гиперпространства и его непонятное пробуждение по неизвестной причине в незапланированное время. Джейсон прекрасно знал, что подобного ни с кем никогда не происходило. Ведь после прыжка в гиперпространство привычная связь с остальным миром становится невозможной, а бейби упрямо утверждает, что сигнал поступил извне, хотя это неосуществимо технически. Значит остаются всего два варианта: или это действительно какой-то нераскрытый инопланетный разум непонятным для человека образом даже в гиперпространстве вторгается в мозг корабля и прерывает полет, или же ГУП решил поиграть с ним, запрограммировав все до старта и будя его на четверти пути, но это уже не команда извне и бейби в этом случае, даже будучи исправной, почему-то заблуждается на этот счет. Первое или второе? Неужели все-таки инопланетяне? Но его внутреннее чутье подсказывало, что второй вариант более вероятен, ведь они проводили какой-то чертов эксперимент со своим проклятым Активатором сновидений. Но все равно вопрос остается вопросом: зачем прерывать полет? Ведь достаточно было ему провести свое время в гиперсне, наслаждаясь просмотром сверхреалистичных образов и поделиться своими бурными впечатлениями по возвращении (а он точно поделится – набив противную морду этому Кравицу!). Или он всего не знает и не понимает? И что это за непредвиденный сбой в работе этой новой программы «Эксперимент», а может тут кроется нечто большее, чем безобидная потеря файла записи сновидения и именно в этом и заключается причина преждевременного выхода и пробуждения?.. Содержит закрытые файлы… Что за секретность и зачем же все-таки эти негодяи прерывают полет, будя его раньше времени? Время… Действительно, время… Когда же он проснулся? Где-то пару часов назад, может чуть меньше, кажется, после четырех, в начале пятого, это можно уточнить, но имеет ли это какое-то значение? Джейсон бросил взгляд на часы, которые сейчас показывали 17:59:44. Его мысли непроизвольно вернулись к увиденному сну. Он вспомнил, что сообщение, с которого все началось, было получено 28-го марта, кажется, если память не подводила, в 18:06. Сегодня тоже было 28-ое марта, и уже 18:00:34, то есть… То есть немного ДО того времени! Джейсон почувствовал, что у него сердце заколотилось в бешеном ритме. Странно выходит: он, что, видел во сне будущее? В 18: об он получит сообщение, затем придет в себя в своем кресле и будет шокирован изображением Синтии, с которой состоится онлайн-разговор? Он будет пытаться анализировать происходящее, затем проводить тестовую диагностику бейби? Экраны ничего показывать не будут, и он направится в кухонный отсек, а там его будет ждать Синтия? Затем он пробудится в своей капсуле почему-то в 16… черт его знает, сколько? Возможно ли это? Что за чудесный сон, или это был вовсе не сон, и тогда что за чудесная реальность? В голове у него все перемешалось. «Хватит, Джейсон!» – крикнул он внутри самому себе. – «Это всего лишь сон, а это вполне объясняет странный парадокс со временем. Успокойся, старина, ты просто придал слишком большое значение какому-то сну, пусть и сверхреалистичному благодаря Нейросканеру и этому дерьмовому Активатору, будь они прокляты! Что же касается раннего пробуждения по неизвестной причине, то этому тоже найдется со временем свое объяснение. Спокойно, и не надо эмоций!»
Внутренняя психотерапия помогла, и он действительно заметно успокоился. Джейсон решил, что лучше всего будет пройти в отсек релаксации и погрузиться в гиперсон. Затем проснуться 3-го апреля и заняться привычной работой. А происшедшее лучше всего постараться забыть. Так он решил и встал с кресла. Часы показывали 18:04:01.
Внезапно он уловил какую-то тень, мелькнувшую за спиной, и резко обернулся. Никого не было, но по спине побежали мурашки, и ему стало жутко. «Черт побери, – подумал Джейсон, – то покойники снятся, то призраки мерещатся, скорее в капсулу, подальше от этой потусторонщины. И следует подумать, не пора ли заканчивать с такой работой…»
– Бейби, я погружаюсь в гиперсон и после этого приказываю тебе немедленно совершить прыжок в гиперпространство. В дальнейшем будешь действовать согласно лишь стандартному расписанию, ничего постороннего, тебе ясно? Это приказ!
– Нет, сэр, не получится, – был лаконичный ответ компьютера.
– Что!? – взревел Джейсон. – Ты, дура, действительно свихнулась что ли? Кажется, теперь я начинаю понимать! Каким-то образом ты просто умудрилась обойти тестовую диагностику, разве не так?! Именно твой сбой и есть причина всего происходящего! – раздраженно выпалил Джейсон, внутренне сильно сомневаясь в последнем.
– Вы глубоко заблуждаетесь, сэр. Хоть я не подвержена эмоциям, но мне жаль вас…
Джейсон не знал, что возразить на столь неожиданный ответ, когда услышал оклик:
– Привет, Джей!
Он медленно повернул ставшую непослушной шею… От увиденного крепко зажмурился и снова открыл глаза, пытаясь убрать наваждение. Ничего, увы, не изменилось. Джейсон просто стоял как вкопанный, уже ни о чем не думая. Нет, это была отнюдь не Синтия, ее появление теперь шокировало бы его меньше. Это был просто Билл, гроза двора. Громила Билл из его далекого прошлого, с бейсбольной битой в руках. Громила широко улыбался, обнажив зубы и постукивая битой о ладонь.
– Ну что, трусишка, развлечемся? – засмеялся Билл. – Давай, Джей, нападай! Сейчас я тебя здорово отделаю!
Конечно, это было слишком. Для полного счастья не хватало только Билла, вот и он появился собственной персоной. Джейсону вдруг показалось, что совсем недавно он уже видел где-то Громилу. Опять дежавю? О Боже, что же происходит вообще!? Перегруженный мозг Джейсона решил, что на сегодня всего чересчур достаточно. Он заметил, как рубка управления поплыла перед глазами, и почувствовал, что падает. А может, это постарался Громила Билл, мощно врезав своей бейсбольной битой? Джейсон этого так и не понял. В глазах у него потемнело. «Но это ведь невозможно!» – была его последняя мысль, и в следующий миг Джейсон провалился в пустоту.
– Проект «Морфеус» вышел из-под контроля, сэр. Непредвиденный непонятный сбой, возникший в самом начале по неустановленной причине, который мы, к сожалению, не смогли никак устранить, указывает на то, что мы утратили контроль над NX-605.
Полковник Службы Безопасности Кравиц, бывший по совместительству и главным кибернетиком ГУПа, с опущенной головой докладывал генералу Гордону.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70986382?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.