Главная страница | Юмористическая проза | Учебка

Учебка
Федор Сорокин
Приключения о службе в учебном отряде основанный на реальны событиях. Много смешного иногда грустного, но главное все достоверно. Рассказано от лица вымышленного героя, но схожего на автора практически всем. Кроме конечно фамилии и имени. Данный рассказ будет интересен для всех кто проходил военную службу и тем кому предстоит выполнить этот почетный долг на благо нашей любимой Родины.

Федор Сорокин
Учебка

Глава 1 Проводы
Ранним декабрьским утром, у военкомата Северо-Западного района было не спокойно. Было ещё темно и морозно, а возле старого здания уже собралась приличная, разномастная толпа. С каждой минутой толпа всё больше разрасталась и заполнила весь внутренний двор военкомата.
В толпе слышались бренчание гитар, хмельной хохот, весёлый визг девченок, плач и просто разговоры. Это было день отправки призывников на службу в армию и флот.
Ровно в назначенное время, призывник Ванька Соколов в сопровождение своих родителей, родственников и друзей прибыл к месту сбора. Он был одет как многие из отправляющихся в старые и довольно поношеные вещи.
– Одевайся потеплей и главное похуже. Всё равно в армии одежду отберут и переоденут всех одинаково в форму – говорил отец и бывалые.
– Сынок почаще пиши. Не забывай нас – утерая набежавшие слезы говорила мама. В рюкзак я тебе положила сало, колбасы и твои любимые пирожки – добавила она и зарыдав на взрыв уткнулась в Ванькину грудь.
– Ну хватит мать слезы лить. Не на войну провожаешь. Радоваться надо, что сын служить пошёл -строго приструнил рыдание матери отец, и наклонившись на ухо Ваньке прошептал:
– Я тебе там в рюкзаке чекушку запрятал. Так ты её там с призывниками по дороге уговори, пока командиры не видят.
Друзья детства Андрюха и Витек, ещё хмельные со вчерашних проводов, весело дурачались, жали руки Ваньке и засовывая в его карманы сигареты приговаривали:
– Бери братуха. Сам хоть не куришь, а в армяге пригодиться.
Через полчаса призывников посадили в автобус и они под всеобщий гомн, ульюкание и свист провожающих отправились в дорогу длиной в два года.
В автобусе помимо Ваньки было ещё четырнадцать таких же как, он парней. Сопровождал призывников старый прапорщик, который с равнодушным видом смотрел как будущие войны употребляли припрятное спиртное.
Пусть пьют пока есть возможность, главное не в усмерть, всё равно скоро для них закончиться райская жизнь. Отцы командиры и старослужащие выбьют всякую дурь из головы. Так думал скорее всего старый прапорщик, вспоминая свою молодость и переодически отказываясь от предложенной ему выпивки.
– Здорово Соколов- вдруг услышал Ванька позади себя грубоватый голос. Ванька обернулся и увидел перед собой стриженного нагола старого школьного товарища Димку Вишневского.
Вот это новость. И очень даже хорошая. Давненько они не виделись, после того как Ванька перешёл в другую школу и вот надо же теперь вместе едут на службу.
– Здорово Вишневский – довольный неожиданной встречей ответил он и добавил:
– Сто лет не виделись. Хорошо бы служить вместе попасть. Тебя в какую команду определили?
– В 543 Погранвойска. А тебя?
– Меня в 281 в Мор флот.
– Хреново -сморщив свою физиономию сказал Диман и потом немного подумав добавил:
–Ванек на хера тебе этот Мор флот сдался? Просись как нам в команду. У нас меньше по сроку служить.
Действительно, во всех времена в Мор флот служили дольше, в отличии от других род войск. Только морская авиация и морпехи, по срокам были такие же как в сухопутных войсках.
– Не знай. Посмотрим – уклончиво сказал Соколов.
Его не очень то привлекала служба в "сапогах" Тем более он сам очень просился на службу в Военно-морской флот. Да и в Военкомате учащихся из Школы Юнг сразу определяли на флот, видя их в морских голландках.
– Вот за этих я полностью спокоен. Эти не сбегут со службы – частенько говорил военком полковник Львов, ставя в пример юнговцев другим призывникам.
Это была сущая правда. В Школу Юнг отбирали очень тщательно и там учились действительно фанаты флота. Недавно образована она имела хорошую учебную и практическую базу. Благодаря содействию различных добровольных обществ поддержки армии и флота на базе Школы появились два списанных минных тральщика, а речной порт предоставил ходовой речной теплоход. Преподавательский состав состоял из профиссиональных моряков и речников, а также кадровых военных, которые своим опытом делились с курсантами. Многие выпускники Школы Юнг успешно поступили в Высше Военно-морские и речные училища.
Соколов был одним из немногих выпускников, который после окончания Школы Юнг не смог по ряду причин поступить в Военн-морское училище. Поэтому он был призван на срочную службу, и учитывая личное желание и его подготовку определили в ряды ВМФ.
Нахлынувшие воспоминания привели Ваньку, к минутном унынию. Он тяжело вздохнул и вспомнив об отцовской чекушки, предложил Диману выпить. Развееть как говориться тоску. Да и повод есть хороший. Не каждый день тебя в армию призывают.
Вишневский не отказался и друзья накапали друг другу "по пять капель"
– Молодец у тебя батя- похвалил Диман Ванькиного отца, после "принятия на грудь": Догодался. Вот что значит мужик бывалый. В армии служил. А у меня мать ни в какую. Не бери говорит с собой ни чего спиртного. Всё равно отберут, да ещё и попадёт за это. А тут смотри вообще всём похер…
И правда, у будущих бойцов спиртного с собой было припасено прилично и они "накидывались" от души. Чуствовалась подробная консультация бывалых и основательная подготовка к такому важному дело. Алкоголь маскировали в бутылках из под сока, в банках с огурцами вместо рассола, в пакетах вместо молока. Был даже один "Кулибин", который в обычной фляжке привязал шарик со спиртом, а сверху залил обычным соком. При проверке ни кто ничего не заподозрит, даже на запах, но стоит проколоть этот шар и пей спокойно.
У одного из призывников с собой была гитара и он лихо запрокинув полстакана водки, чувственно запел:
– Мама не ругай меня я пьяный
Я сегодня пил и буду пить…
И тут же всем автобусом его поддержали :
– Потому что завтра утром ранним
Я поеду в армию служить…
Дальше пошли песни, ходившие в обиходе всех дворовых компаний, овеянные тюремной и армейской романтикой.
Парни разгорченные спиртными напитками с удовольствием подпевали "Голуби летят над нашей зоной" и популярные песни Александра Розендбаумана, в частности" В чёрном тюлпане"
Перед призывом в армию Ванька обучился игре на гитаре и вполне сносно мог исполнить пару дворовых хитов, но он не рискнул предложить себя в качестве барда.
– У тебя девченка на гражданке осталась? – с тоном бывалого военного спросил его Вишневский. Выпитое спиртное и армейские песни "включили" в Димане повидавшего службу, бойца.
– Да есть одна – поддавшись настроению друга, соврал Ванька:
– Узнаю что гуляла, прибъю обоих.
– Покажи фотку. Как зовут? У тебя что с ней было?
– Конечно было и не раз. Ленка зовут. Фотку сказала позже вышлет – продолжал "свистеть" Ванька.
Соколов врал. Ни кого у него не было, да и целовался он всего пару раз в своей жизни с однокласницей на школьном вечере. Но как то не удобно было сознаться в этом перед другом, хотелось выглядеть взрослым и опытным.
– А у тебя самого то есть баба? – переключая с себя внимания, спросил он Вишневского.
– Да есть. Ты её знаешь. Наташка Заикина.
И правда, Ванька вспомнил, что Диман давно уже дружил с этой девчёнкой из параллельного класса.
Друзья выпили ещё "по пять капель", вспоминая гражданку, друзей и девченок.
– У тебя какие планы после армяги? -спросил Вишневский Ивана.
– Хотел в Военно-Морское училище поступать вместе со своими из Школы Юнг. Родители не отпустили. Сказали денег нет – ответил Соколов, болезненно вспоминая неудачу.
– Тогда что тебе париться – поддержал его Диман: На флот тебя определят, а от туда проще в военное училище попасть. Если конечно сам захочешь, после срочной службы, всю жизнь "козырять"
– А я нет – продолжил философствовать Вишневский: Я человек мирный. Отслужу. Вернусь к своей Наташке. Женюсь, если дождаться. В институт поступлю.
Он мечтательно закрыл глаза, видимо представляя как они с Наташкой идут в ЗАГС, а потом в институт.
Ванька был не завистливый человек, но почему то в этот момент, ему стало грустно. Захотелось так же как Димка иметь свою единственную девченку, а не врать другим и себе.
– Слушай Диман – прервал его мечты Соколов:
– А ты "косить" не пробовал? Что бы в армягу не загребли. Нафига тебе лишние года терять?
Вишневский открыл свои глаза и как то странно посмотрел на Ивана.
– Ты это серьёзно? – спросил он сухим голосом и не дождавшись ответа, добавил:
– Знаешь, что Соколов я тебе скажу. Только ты не обижайся. Если бы ты не был моим другом, кому другому я бы за такие слова в "рог" бы дал. Я не такой, что бы под мамкин подол прятаться. У меня два деда воевали. Один до Берлина дошёл. Брат в Авгане погиб.... А ты говоришь "закосить"....
– Я как только первую повестку получил, сразу решил пойду служить. Куда отправят туда и пойду. Мать как узнала, в слезы. Не отпущу говорит. Отца нет. Старшего брата на войне убили. Что с тобой случиться, я не переживу....
– Но я на своём всё же настоял. Медосмотр прошёл. Днюху справил девятнадцатого декабря и вот уже двадцать первого с тобой служить еду. А институт, Наташка, свадьба подождут.... Да и ты смотрю Соколов не больно то "откосил".Восемнадцать лет давно ли отметил? У тебя вроде шестнадцатого декабря Днюха была....
Ваньки ничего не оставалось, как пожалеть о своём глупом вопросе, извиниться и выпить мировую.
Рядом на свободное седение к ним подсел парень из соседнего ряда.
– Здорово пацаны – пожав каждому из друзей руку сказал он :
– Давай познакомимся. Меня Санёк зовут. Я с Посёлка буду. А вы откуда?
Ванька и Диман назвались своими именами и сообщили место своего проживания.
В первые секунды Санёк поморщился, но потом совлодав со своими эмоциями ответил: Здесь после призыва, между нами теперь нет врагов. Теперь мы все с Чебоксар. И давайте будем держаться всё вместе.
Действительно, в те времена на гражданке между подростками существовали межрайонные войны и были постоянные стычки и разборки толпа на толпу. Были случаи со смертельными исходами. И вот теперь только совместная служба в армии могла примерить не примеримых соперников.
Кстати другие призывники придерживались тоже такого же мнения. Многие были не знакомы до этого дня между собой, но всеобщая ситуация стала сплачивать всех вместе. Пусть даже на небольшой отрезок времени и под действием алкоголя.
Парни стали знакомиться друг с другом, предлагать свою выпивку и еду, брататься. Каждый своим долгом считал важным записать адрес и номер телефона своего нового знакомого. И пусть многие из них после этого никогда больше не увидятся и не попадут служить вместе, а впоследствии забудутся имена и на гражданке они даже не вспомнят друг друг. Но сейчас в этом автобусе они клялись в вечной дружбе и верности.
Сопровождающий призывников прапорщик пару раз, просил водителя автобуса остановиться, для того что бы перекурить и как говориться "оправиться"
На вопрос одного из будущих бойцов:
– А можно остановиться, перекурить?
Прапорщик по отечески поправил:
– Можно Машку за ляжку. Запомни сынок в армии надо говорить Разрешите.
Во время такого перекура Ванька узнал, что Санёк и ещё два пацана с Поселка, приписаны как и он к 281 команде в Мор флот. В Димкиной команде народу было больше, их насчитывалась большая половина автобуса. Оставшиеся два чела были приписаны к отправке в стройбат.
Но как сказал позже призывникам прапорщик, что бы те не слишком тешили себя надеждами о совместной службе.
– Всё эти команды к которым вы приписаны сынки, весьма условные. Пока вы доберётесь каждый до своей постоянной воинской части, сто раз всё может поменяться. Распределительные пункты, дополнительные мед и проф отборы, да те же "покупатели" которые будут отбирать вас, повлияют на ваше место службы. И не всегда человек заранее приписан на флот попадёт именно на флот.Могут в сухопутные войска или в авиацию перераспределить.
Даже если вам улыбнется удача и вы попадете служить в одну и туже часть, офицеры и старослужащие сделают всё возможное, что бы вас разобщить и распределить по разным ротам.
– А зачем им нас разделять? – спросил прапорщика Санёк.
– Что бы служба мёдом не казалась – не одназначно ответил он.
Так развенчал призывников прапорщик, в их радужных надеждах.
Пока будущие бойцы ехали в автобусе, произошёл ещё один интересный разговор с прапорщиком.
Один парень по имени Колек, приписанный к команде стройбата, заплетающимся языком стал допытываться у сопровождающего по поводу дедовщины.
– Тащ… Товарищ.... прапор.... прапорщик.... А в армяге молодых сильно ****.... ят?
– Бъют..... – найдя силы, поправил он себя.
Прапорщик посмотрел на Колька оценивающим взглядом и толи в шутку, толи в серьёз ответил:
– Тебя будут сильно. И не только деды.
В автобусе раздался невеселый смех призывников, а прапорщик не обращая внимания на возмущения оскорбленного Колька, продолжил обращаясь ко всем:
– Сынки поймите. В армии как и везде. Как себя поставишь с первых дней – так и будут к тебе относиться до конца службы. Хоть деды, хоть офицеры. От офицеров тоже конечно много зависит. Какой офицер – такая часть. Я служу всю свою жизнь и видел разных офицеров и части. Где офицер мудак, там и часть го..но. От туда и идёт вся хрень типа дедовщины, пьянства и воровства.
Дедовщина тоже разная бывает. Правильная или неправильная. Одно дело когда дед ведёт себя как старослужащий и обучает салабонов, пусть и не всегда демократично. Иногда может и "фанеру" пробить, тобишь в грудак дать.
А есть понятия такие, где издеваться над пацанами как морально, так и физически. Заставляют носки стирать, зубными щётками унитазы чистить, деньги вымогают, избивают.... Так таким "дедам-козлам"надо сразу же в еб..ник бить. И отдавать под суд как этих уродов так и их мудака-командира.
Но и сам молодой боец должен понимать, что какая бы часть не была, он сам может свой авторитет поднять, как среди старослужащих так и офицеров. Быть смекалистым, спортивным, не тормозом, не залетчиком, не бухать и тебе ни какая дедовщина не страшна…
– А мне один кент рассказывал, что когда он служил у них в части одного бойца на органы продали – перебил прапорщика один из призывников.
Прапорщик на секунду задумался и ответил:
– Скажу тебе так сынок. О таком случае не слышал, даже когда в Авгане был. Врать не буду. Не знаю. Но скорее всего гонит твой кент, что бы покрасоваться.
– А ещё – продолжил прапорщик:
– Есть такие перцы, как про них говорят в швейных войсках служил.
Свою дембельскую форму так обошьет бахромой да стразами всякими, что любой пид…ст позавидует и за своего примет. Значков разных навешает, погонов больше чем у генерала, блестящее всяких.... Короче не дембель домой едет, а петух гамбургский вышагивает. Девки увидя такого сами в койку прыгают, а знающие пацаны сразу такого раскусывают. Пару вопросов о службе и всё прокалываеться "герой". Вместо тяжёлой солдатской работы, он оказывается в штабе ошивался, " очки" офицерские, тобишь сартиры намывал, да за выпивкой бегал.
Призывников это от души позабавило и они почувствовали в лице прапорщика достойного опытного товарища, который не понаслышке знает армейскую жизнь. Расспросы о службе посыпались со всех сторон, на что прапорщик не замедлял ответить, что бы успокоить будущих бойцов и скоротать время поездки. К тому же задушевные разговоры за жизнь отвлекали от распития спиртных напитков, что было на руку сопровождающему в Канаш призывников.
– А я слышал, что если жениться перед армягой и детей заделать, то могут не забрать на службу – вдруг "закинул" очередную больную тему для разговора один из парней.
Пацаны в автобусе разом оживились и стали приколами развивать дальнейший ход событий.
– Ты ещё докажи, что именно ты папа. А не Мишка, Гришка, Хрен, Мартышка – заржал сидевший рядом с ним сосед.
– Не пацаны. Не так – вторил ему пацан с соседнего ряда:
– Кто последний тот и папа…
Громкий ржачь лужоных глоток потряс ПАЗик. Вместе со всеми от души смеялся старый прапорщик.
– Сынки – продолжил он "травить" армейские байки:
– Однажды, один из моих солдат вернулся из увольнения с одной чёткой мыслью, что служить ему осталось пару недель. Он решил, что он самый хитро сделанный и фиктивно женился на женщине, которая годилась ему в матери, усыновив при при этом двух её детей. Со словами, "У меня теперь двое детей, меня должны освободить от службы" этот наивный перец полагал, что окажеться дома через неделю. Но он не взял в учёт требования законодательства, а просто послушал "мудрого" совета такого же друга-мудака. О результате, сынки я думаю вы догадались.
Перед самым подъездом к Канашскому райвоенкомату парень с гитарой сбацал всём известную армейскую песню "Дембеля". Призывники чувственно ему подпевали представляя себя в тот момент бывалыми войнами.
Старый прапорщик смотрел на пацанов, о чем своём думал и грустно улыбался.


Глава 2 Распределительный пункт
Канаш небольшой железнодорожный узловой город в Чувашии. Из за своему удобному расположению и наличию связных между собой железных дорог, от сюда возможно было попасть во многие регионы страны. Благодаря этому Канаш стал Центральным республиканским военкоматом, куда свозились и распределялись призывники со всей Чувашской Республики.
Вот сюда и привез автобус друзей, вместе с другими призывниками.
Их группу встречал молодой лейтенант и два сержанта. Построив будущих бойцов возле автобуса, началась их пофамильная перекличка и проверка личных вещей. Изымались всё что запрещалось проносить с собой на территорию распределительного пункта. В первую очередь это относилось к спиртным напиткам и предметов относящихся к холодному оружию.
– "Шмон" начался – кто то грустно пошутил в строю.
Благо тому, что во время переезда из Чебоксар до Канаша практически весь имеющий алкоголь был уничтожен, проверяющим пришлось довольствоваться малым. Нашли спирт запаеный в пакете и банку с вином, замаскированое под вишнёвый сок.
Лейтенант приказал одному из сержантов демонстративно разбить "спаленую"банку и выкинуть в мусорный контейнер, а второму продырявить штык-ножом пакет и вылить содержимое.
Во время этой " варварской экскузиции" всё хранили гробовое молчание, только сержанты сочувственно сглотнули набежавшую слюну и замёрз вылитый на снег паленный спирт.
– Становись. Равняйс.Смирно- прозвучала команда лейтенанта, после окончания проверки:
– В расположение распределительного пункта за мной шагом марш.
Вновь прибывшие призывники собрав свои вещи, неровным шагом побрели в сторону КПП.
Теперь всё они как один, на ближайшее полтара – два года, будут выполнять все свои действия по команде. И ни кто с ними церемоница не собирается. Такие короткие слова как Стоять, Направо, Налево. Кругом, Шагом марш.... и т.д. войдут в их привычный обиход и останутся в их голове на всю оставшуюся жизнь.
На территории республиканского Военкомата располагались административное здание, клуб, медицинский центр, казармы и столовая. Большую часть площади занимал плац, на который с регулярной периодичностью выстраивалась команды призывников, объявляемые по громкоговорителю.
Только что прибывших отправили на медкомиссию уже вторую по счету, после районной. Врачи с призывниками долго не церемонились и без задержки, направо и налево ставили печать "Годен" в их обходные листы. После медкомиссии всех определили в старый, ещё видавшие виды клуб.
– Кино будут показывать – сострил кто то из парней.
– Порнуху – добавил Санёк под всеобщий хохот.
В клубе собрали всех привезённых сегодня и прошедших повторный медосмотр призывников. Здесь были парни как из Чебоксар, так и из других населенных пунктов Чувашии. Места в клубе всём не хватило, кое кто примостился прямо на полу. Соколов с Вишневским нашли удобное место в углу и уселись на свои растеленые фуфайки. Будущие бойцы что бы скоротать время, стали употреблять еду привезеную собой из дому.
– Санёк давай к нам – позвал Диман парня, увидев что тот сидит в отдельности от других жующих.
– Давай хавай Санёк. Не стесняйся – вытаскивая из рюкзака мамкины пирожки предложил Ванька, присоединившемуся товарищу.
– Интересно долго нас здесь буду держать – спросил громко толи себя, толи парней Санёк, оглядываясь по сторонам.
На что присутствующие в клубе недовольно забубнили и стали высказывать свои версии.
– Похоже пацаны это карантин для первоходов – гаркнул один маленький крепыш, сидящий в кругу группы парней. Парни из его окружения наигранно заржали, явно желая порадовать своего вожака.
– Нее непохоже – протянул другой призывник из соседней группы:
– Скорее всего "покупателей" ждём.
– Что за "покупатели"? – послышались с разных сторон вопросы от неведающих.
– Те кто за нами из воинской части приедет – ответил всё тот же, похоже знающий призывник.
–А мне по хер. Главное что бы в толчек водили – сказал пацан из дальнего угла, чавкая ливерной колбасой.
– А ты меньше жри. Тогда точно в углу не не насереш – крикнул ему, кто то из центра и громкий ржачь потряс старый клуб.
– Пацаны, а курить здесь можно? – спросил один долговязый парень, доставая пачку сигарет.
– Иди на улицу. Здесь и так дышать нечем – послышались советы некурящих.
– На улице холодно. Да и двери закрыты – поддержали долговязого курящие.
И в разных местах клуба стали появляться клубы табачного дыма.
Через не которое время открылась дверь помещения и в неё вошёл один из военкомовских прапорщиков.
– Ниху… себе – выругался он без злобно:
– Вы чо салабоны оху… ли здесь курить?
– На улице холодно и двери закрыты – послышались из разных мест голоса.
– Да мне поху....й. Команды 312 и 420 бегом на плац строиться. За вами "покупатели" приехали – всё так же без злобно ответил он, но дверь за собой закрывать не стал.
Среди присутствующих началась сумятится и шевеление. Призывники названых команд начали собирать свои вещи, прощаться со своими недолгими товарищами и собираться на выход.
Ванька подметил про себя, что среди названных команд с которыми они приехали из Чебоксарского военкомата, призывников не было. Со своими мыслями он поделился с товарищами.
– А ты смотри, всё пацаны какие здоровые собираются выходить – заметил Санёк и спросил одного выходящего:
–Братуха не подскажешь к какой команде приписан?
– 312 ВДВ – ответил парень и пожав руки друзьям направился на выход.
– Давай удачи тебе братан – успел напутствовать ему в след Санёк.
– Пацаны у кого выпить есть на дорожку? – вдруг крикнул на весь клуб маленький крепиш.
Ему ни кто не ответил. Тот кто уходил собирали свои вещи, а тот кто оставался были заняты своими делами. Да и наврядле кто ему мог помочь в этом, всё спиртное было либо выпито, либо конфисковано.
Парни из окружения крепыша усердно суетились вокруг своего вожака, стараясь как можно лучше ему угодить при расставании.
Санёк увидев это засмеялась и сказал друзьям:
– Смотри как холдеи своего хозяина провожают – и уже обращаясь к крепышу спросил:
– А тебя куда братуха отчаливают?
Крепыш бесцеремонно отмахиваясь от своих услужливых "друзей"и наигранно раскланиваясь во все стороны, ответил:
–Прощевайте провославные. Ждёт Митьку Канашского дорога длиною в полтора года в стольный град Самарский, в доблестные войска специального назначения, прославленной команды 420. Не поминайте лихом провославные.
После его шутовской речи холдеи взвыли и запричитав бросились обнимать крепыша, но тот дав одному из них пинка, а другому хлопнув по шеи, поспешил на выход.
Друзья став свидетелями этого забавного прощания, от души посмеялись.
– Тяжела халдеев жизнь – смеялся Диман: Ни какой благодарности от хозяина.
– И не говори – поддержал его Ванька: Они его обсасывают со всех сторон, а он им в рыло.
– Интересно, а нас когда "купят"? – вдруг вспомнил Санёк, об их предназначении на ближайшее будущее: Долго мы ещё здесь чалиться будем?
Вопрос повис в воздухе, так как ни кто не знал на него ответа.
Ближе к вечеру появился всё тот же военкомовских прапорщик. Он как и в первый раз беззлобно выругался:
– Что бля салобоны все курите? Них… я на улицу не идёте жопу морозить.
И добавил :
– Давай собирайте свои манатки и за мной бегом в столовую. Ужинать пора.
Столовая распределительного пункта представляла собой то же убогое состояние что и клуб. Давно не ремонтируемое здание, с его грязными занавесками и липкими столами, мало напоминало помещение в котором начинается возбуждаться аппетит при его посещении.
Всех прибывших призывников обслуживали группа коротко стриженных бойцов в грязных, когда то бывших белыми поварских куртках. Похоже это были местные повара и наряд на кухню состоящий из срочников. Ваньке запомнился один из этих парней, стоящий на раздаче пищи. У него вместо ушной раковины был какой-то огрызок. Было такое ощущение, что этому парню частично купировали его слуховой орган.
Сама столовая, этот боец с отрезанной ухом, и подобие той пищи что он наложил в их алюминивые миски, напрочь отбило охоту ужинать. Соколов с друзьями примастились на краю одного стола и стали разглядывать что " На ужин им Бог подал" А на ужин им подали, массу похожую на кашу в которой проглядывались отдельные фрагменты овощей и подобия мяса. К тому же вся эта перемешанная масса была холодная и явно прегоревшая.
– Ну и баланда – сказал Санек, ковыряясь своей алюминевой ложкой в каше, стараясь разглядеть в ней рецептуру приготовления.
– Не ужеле в армяге так кормят? – ужаснулся Диман, брезгливо попробовав на кончике ложке еду.
– Из чего же они всё это приготавливают? – продолжая "изучать" массу Санёк, так и не решаясь попробовать.
После этих слов, Ваньке почему то сразу отчётливо вспомнилось отрезанное ухо парня на раздаче. Боясь быть свидетелем страшной "археологической находки", он так и не решился запустить свою ложку в кашу.
Похожее желание по ужинать, скорее всего испытывали большая половина присутствующих призывников. Только единицы отважились попробовать содержимое под названием пища.
У многих ещё оставались запасы из дому и они с щедростью делясь со своими товарищами, заменили армейскую кашу "мамкиными пирожками"
Друзья не стали отбиваться от коллектива и с большим аппетитом принялись доедать домашнее сало и колбасу привезеную из дому.
Рядом с ними за столом сидел парнишка, который с жадностью поедал содержимое своей тарелки. Он с таким удовольствием ел кашу, что стук его ложки об тарелку был слышен на всю столовую. Ваньке стало жаль парня и он предложил ему свою нетронутую порцию, а так же присоединиться к их компании. Сергей, так звали парня не отказался и продолжал уплетать всё что ему было предложено.
На ночь всех "не купленых" определяли в одной из казарм на втором этаже, в которой уже находилось достаточное количество призывников. Во всю длину казармы располагались двухярусные железные койки. Кто то из присутствующих сидел на них, кто то лежал, не утруждая себя снятием верхней одежд и обуви. Они с интересом разглядывали вновь прибывших, не упуская возможности отпустить в их сторону какую-нибудь шутку.
– Рота. На центральном проходе в две шеринге становись – прозвучала команда лейтенанта
Призывники не организованно, без всякого на то энтузиазма, стали скучкововаться в районе центрального прохода, образовав подобие неровных шеринг. По всему было видно, что эта процедура происходила с регулярным постоянством и не приносила будущим бойцам ни какого удовлетворения.
Вновь прибывших поставили в конце построения.
– Рота равняйс. Смирно.
Рота призывников не умело выполнила приказания, ожидая дальнейших распоряжений командира.
– Рота – продолжил лейтенант:
– Сейчас будет время ужинать. Всё свои личные вещи оставляем в казарме. Организовано выходим из расположения. Строимся и с сержантом следуем в столовую. Вновь прибывшие остаються на месте. Сержант командуйте.
Всем тем новым призывникам, в том числе друзьм, которые уже отужинали, были предложены занять свободные койки.
Ванька с Диманом расположились на одной двухярусной кровати, а Серёга с Саньком на другой, рядом по соседству.
– Ну чо пацаны, как вам первый день в армяге? – спросил Санек, с удовольствием растянувшись на верхнем ярусе.
– Да вроде пока жить можно – ответил толи за себя, толи за всех Ванька.
– Мудаков хватает – добавил он, вспоминая проводы крепыша в клубе своими шестерками.
– Жратва хреновая – поделился своими впечатлениями Диман :
– Если так реально в армяге кормят то это вообще жесть.
На эти слова Вишневского, Ванька брезгливо поморщился, болезненно вспоминая саму столовую, парня без уха и его кашу.
– И не говори – вторил Диману Санёк: Я чуть не блеванул от этой шняги.
– А мне понравилась каша. Вкусно – вдруг тихо сказал Серёга, продолжавший до этого времени молчать.
Друзья в изумлении посмотрели на парня, силясь понять что это было.
– Ты чо долбанутый? – взревел Санёк, первым пришедшим в себя от сказаных слов Сергея
– У тебя совсем башню снесло называть эту кашу вкусной?
– Нет. Не снесло – всё так же тихо ответил парень: Просто после смерти мамы до детдома я вообще на кладбище и помойкам питался.
Санёк разом осекся на полуслове, а у Ваньки с Диманом не нашлось нужных слов услышав сказанное. Всё вдруг почувствовали себя очень мерзко и отвратительно по отношению к Сергею.
– Ты это Серёг.... Не в обиду.... Короче не держи зла… Извини.... -только и мог за всех что то сказать Санёк.
Сергей посмотрел на друзей простодушным взглядом и чуть улыбнувшись тихо сказал:
– Всё нормально пацаны. Какие между нами могут быть обиды. Теперь мы все вместе в армии.
После этого друзья ещё больше прониклись уважением к парню и стали больше уделять ему внимание. Оказывается Сергей потерял маму в десять лет. Два года жил в подвалах и на улице, так как родных не было, а отчим его выгнал на улицу. Случайный случай помог ему не умереть и не попасть в плохую компанию. Однажды на реке он спасу одну женщину, которая начала тонуть, как потом оказалась она работала воспитателем в детском доме. Это женщина и помогла в свою очередь Сергею попасть в детский дом. После наступления совершеннолетия парня как и всех пацанов его возраста призвали в армию.
– А к какой команде ты приписан? – спросил его Санёк
– В 543 Погран
– Ништяк – искренне обрадовался Санёк:
– С Диманом вместе поедете.
И уже толи в шутку, толи в серьёз добавил обращаясь к Вишневскому:
– Смотри Димон. Мне за Серёгу как за брата будешь отвечать.
Вскоре из столовой прибыли остальные призывники. Они так же как и многие были недовольны ужином, но друзья старались не обращать внимание на жалобы будущих бойцов. После рассказа Сергея о своих злоключениях, всё скуления присутствующих казались просто детским лепетом.
Через час была дана команда отбой. Сержант погасил свет и включил ночник синего цвета. В темноте ещё были слышны тихие разговоры и поскрипывание железных кроватей, но и это продолжалось недолго.
Громкий храп, невнятное бормотание, отдельные вскрики во сне заполнили помещение. Казарма спала.
– Рота подъем – прозвучала команда сержанта, напоминающая хлопок внезапного выстрела из пушки.
Ванька открыл глаза и снова их зажмурил, силясь защититься от яркого света наполнившего казарму.
– Бегом подниматься салабоны – уже более требовательно заорал сержант.
Ванька протёр свои глаза и осмотрелся вокруг. Призывники с неохотой стали пробуждаться и расшивеливаться. Кто то уже поднялся с кровати и одевал верхнюю одежду, а кто ещё продолжал силиться продлить мгновение подъема, укутываясь армейским одеялом.
К одному из таких подскочил сержант и с истеричным криком:
– Подъем запах
что есть силы пнул с низу по железной сетке кровати.
Парень лежавший на этой койке, от удара сапога сержанта подлетел словно на батуте и ударился о верхнюю койку. Он испугано стал соображать что делать дальше, но новый пинок сержанта вывел его из ступора и он начал машинально одеваться.
Сержант обрадованный таким удачным манёвром своей воспитательной работы решил расширить свое поле деятельности. Увидев ещё одного лежащего на койке призывника, он уже без крика подскочил к кровати и из за всех сил пнул, как это было в первый раз.
Ожидаемого эффекта сержант не получил. Вместо этого с койки встал двух метровый детина и не говоря ни слова, просто дал в чан своему обидчику.
От удара в чан сержант отлетел в дальний угол казармы и при полёте ещё наверное не раз пожалел о своём воспитательном методе.
После этого инцидента крики сержанта прекратились, а с ними и бестолковая суета непонимающих, что от них требуют, призывников.
Через полчаса сержант с огромным фанарем под глазом вёл свою роту в столовую на завтрак. Он старался лихо командовать призывниками, при этом не забывая с опаской поглядывая в сторону двухметрового детины.
За ночь в столовой ничего не изменилось и чуда не произошло. Тыква так и не превратилась в карету, а грязные поварские куртки наряда, так и не стали белыми.
Друзья как и вчера за ужином приняли на раздачи свои порции и примастились за грязным столом.
Ванька при раздаче старался не смотреть на "безухого" парня, что бы не испортить себе и так уже испорченный аппетит. А получив в алюминиевый миске очередную массу, под названием каша, не знал что с ней делать.
– Серег будешь? – предложил он другу свою порцию.
Сергей не отказался от предложенной ему каши, к большой радости Ивана. Соколова просто выворачивало на изнанку от самого вида этого блюда. Он ограничился позавтракать двумя кусками хлеба присыпаными солью из грязной солонки и стаканом холодного чая.
– Команда 543 Погранцы. На плац строиться. Бегом марш. – вдруг неистово заорал сержант на всю столовую. Присутствующие в столовой призывники недовольно засуетились и энергично зашевелились работая ложками. Послышались недовольные возгласы и брань.
– Пожрать не дадут спокойно – доносилось из одного угла столовой.
– Задолбали со своими построениями – раздавалось из другого.
– Ну вот и наша очередь подошла – сказал Диман вставая из-за стола.
– Давай Серёга заканчивай хавать. Пойдём строиться – добавил он парню.
Ваньке в этот момент как то резкого стало не по себе. Он посмотрел на Вишневского и понял что в эту минуту прощается с последним, кого он долго знал, близкого для него человеком.
Соколов встал из-за стола, дружески обнял Димана и крепко пожал ему руку.
– Пиши братуха. Не забывай – только и мог сказать он другу на прощание.
После "покупки" Погранцов их казарма освободилась ровно на половину. Разом осиротевшая рота со своими железными двухярусными кроватями навевала тягостное ощущение.
Ванька с Саньком после прихода из столовой разместились на своих койка, и что бы как то скоротать время решили поспать.
Не успели друзья предаться в объятия Морфею, как прибежал сержант и на всякий случай убедившись, что его обидчик в лице двухметрового детины в казарме нет и уже больше не будет. Парень уехал с командой Погранцов, что очень было на руку "старичку"
Сержант обрадованный таким оборотом дела, опять почувствовал в себе уверенность и "включив" командира истащенно заорал:
– Что запахи совсем охринели? Встать с коек. Днём в казарме спать не положено.
Снова послышалась брань среди призывников, обращённая в адрес сержанта, но парни послушно встали и уселись на койки.
– Как задолбал этот сержант – недовольно проворчал Ванька :
– Когда он только перестанет орать?!
– Должность у него такая вертухайская – усмехнулся в ответ Санёк и добавил:
– Это братан только начало
Перед обедом оставшихся в казарме призывников снова построили, но повели сразу не в столовую, а на продсклад. Там каждому был выдан сухпаек состоящий из нескольких банок каш с мясом, сгущёнки и галет. Как объяснил им прапорщики выдававший пайки, это сухпаи выдаются для призывников которым требуется на дорогу более трёх суток. Помимо пайков парням выдали по 200 рублей денег.
– Командировочные на дорогу – пояснил им всё тот же прапорщик.
– Ты смотри братуха – обрадовался Санёк:
– И хавчик выдали и бабло.
– А пузырь случаем не полагается в дорогу будущим войнам? – с юморил он обращаясь к прапорщика.
Тот не обращая на Санька ни какого внимания просто послал его на три весёлых буквы обозначающие мужской орган.
Теперь друзья имели примерное представление куда судьба их может забросить на ближайшие два года. Диману и Сергею пайки не выдовались, отправили их из Канаша в Самару, что по времени в дороге составляло не более суток. Значит Санька и Ваньку ждёт дорога по длинее.
– Забросят нас с тобой братуха куда нибудь на север, а то и куда подальше. Типа Дальнего Востока – рассуждал Санёк рассматривая банки с кашами из сухпая.
– Если честно мне по барабану -ответил ему Ванька
– Лишь бы на флоте попасть
Команды 281 Мор флот и 150 Стройбат с вещами строиться на плацу – всё так же противно заорал сержант на всю казарму.
– Ну вот и наша очередь пришла – сказал Ванька, собирая свои банки из сухпайка в рюкзак.
– Наконец-то – облегчено согласился с ним Санёк и добавил обращаясь к сержанту:
– А то всякие вертухаи задолбали… Совсем нюх потеряли черти…
Сержант понял, кому принадлежали эти слова, но из за предосторожности ничего не стал отвечать пацану. Он потрогал свой недавно "заженный фонарь" под глазом, грустно вздохнул и наверное не раз уже пожалел о своей не благодарной службе в Канашском райвоенкомате.
На плацу отдельно были построены команды направляющие в Мор флот и Стройбат. Общее количество человек составляло 30 парней в 281 и 25 в 150 командах. "Покупателем" моряков был капитан-лейтенант и два старшины 2-ой стать срочной службы. За стройбатовцами прибыли прапорщик и старший сержант.
Кап-лей называл фамилию призывника из списка и сверив на наличие данного товарища, одобрительно кивал головой.
После окончания переклички по команде капитан-лейтенанта, призывники строем под марш Славянки, двинулись на выход через КПП в сторону железнодорожного вокзала.


Глава 3 От Казани до Краснофлотска
Казанский железнодорожной вокзал был наполнен многочисленным людом. От толпы встречающих, отъезжающих, ручной клади, чемоданов и всюду снующих зевак, пестрило в глазах. Беспорядочный гул, громкие выкрики, шум открывающихся дверей, гудки тепловозов, стук рельс исходящий от поездов и постоянные объявления в громкоговоритель дополняли общую картину происходящего.
Среди всей этой сумятицы, типичной для всех ж/д вокзалов, в углу огромного здания, отдельной группой расположилась команда  281 призывников прибывшей из Канаша.
– Всём быть здесь и без разрешения ни кому никуда не отлучаться. Я скоро приду – строго приказал сопровождающий их капитан-лейтенант.
На просьбы сходить в туалет и покурить, раздавшийся разом из команды призывников, кап-лей, безразлично махнул рукой и бросив на ходу фразу:
– По всем вопросам обращайтесь к старшинам – поспешил ретироваться, скрываясь в многоликой толпе людей присутствующих на вокзале.
Старшины, два молодых парня, на год-два старше своих будущих подчинённых, из-за понятной собственной безопасности, решили не воспротивиться желаниям исходящей от разномастной оравы.
Уж как не им лично знать, по собственному опыту, какие цели и планы преследуют новобранцы, только что оторвавшиеся вольной гражданки. Попробывав здесь и сейчас "включить в себе командиров" ни к чему хорошему могло не привести. В лучшем случае можно было быть посланным на три весёлых буквы или в худшем , получить в репу, что в планы старшин явно нём входило.
Они с облегчением разрешали отлучаться призывникам по собственным нуждам, в замен требуя от них сигарет, пирожков или семечек. Это было на руку как старшинам, которые упрощали себе надсмотр и к тому же получая за это какую-либо выгоду, так и вновь призванным.
Новобранцы же в свою очередь за небольшую мзду могли беспрепятственно справить свои нужды и прикупить себе что либо в дорогу. Как правило в таком случае, основным предметом покупки было спиртное, которое свободно продавалось в привокзальных магазинах и всевозможных коммерческих киосках.
Ванька и Санёк не стали отрываться от коллектива и так же как другие парни решили воспользоваться коротковременной отлучкой.
– Что Ванек может "встанем на лыжи" и дадим ходу от этих лохов – пошутил Санек, намекая обдурить сопровождающих их вояк, когда они вышли наружу из здания вокзала.
– Далеко от них не сбежишь. До первого попавшегося мента. Теперь все наши документы у них на руках – ответил ему Соколов, прикуривая сигарету.
– Да я прикалываюсь дружище. Нам теперь с ними два лучших года вместе чалиться и одну баланду вместе хлебать – с острил Санёк и громко заржал от сказанной свой же шутки.
Перекурив и оправившись в туалете вокзала, друзья направились к близлежащему торговому киоску. Ассортимент товара здесь был не большой, всё что только могло пригодиться пассажирам в дороге. На деньги выданные им в Канашском военкомате, он купили сигарет, колбасы и Сникерсов.
– Уважаемый, водка есть? – спросил Санёк у продавца киоска, по национальности похожего на кавказца.
– Обижаэшь дорогой. Конэшно есть. Тэбэ какой нужно? – ответил ему продавец, с хорошим грузинским акцентом.
– Рояль есть?
– Э нэт дорогой. Роялл нэт. Такой водка не продаю и тэбэ не советую. Как брату говорю. Много  человек отравилось.... Бэри Распутин или Смирнов. Сам для себя такой бэру…
Санёк обернулся к Ваньке и получив от него одобрительный кивок головы, ответил грузину:
– Давай беру две бутылки. Одну такую, другую такую…
Рассчитавшись с продавцом и предусмотрительно  спрятав в рукава своих фуфаек купленную водку, парни направились в здание вокзала.
К месту расположения всей команды друзья поспели в нужный момент. За время их  отсутствия сопровождавший новобранцев капитан-лейтенант, уже успел оформить всё необходимые документы и начать перекличку.
При проверки оказалось, что среди призывников не хватало одно чела. Кап-лей  повторно зачитал список новобранцев, но на названную фамилию Сидоров, сново ни кто не ответил "Я"
– Ебти. Куда делось это тело? Кто его видел? – в сердцах бросил старший, оглядываясь вокруг, обрашаясь толи к старшинам, толи к молодому пополнению.
Всё разом притихли, ожидая дальнейшего хода события, старшинам в свою очередь оставалось только мычать что то в оправдание и безпомощьно разводить руками.
Вдруг откуда не возьмись в строй новобранцев в валился сильно качавшейся парень. Его штормило из стороны в стороны, при этом он размахивал руками пытаясь балансировать ими, что бы не упасть. И он скорее всего упал бы, если бы его не подхватили под руки свои же товарищи. Этим парнем оказался тот самый  призывник Сидоров, которого потеряли и как тому же он был в дым пьян.
Кап-лей ничего не сказал, да наверное и смысла не было в этот момент что то говорить. Он только помотал головой из стороны в стороны, сделал отметку в своём журнале и приказал старшинам выводить команду на перон строиться.
После очередной переклички, призывников рассадили в плацкартный  вагон, который был прицеплен к обычному пассажирскому составу.  Так как вагон был рассчитан на 54 посадочных места, к команде 281 следующей из Канаша добавили ещё одну команду из Казани. Сопровождал их Капитан 3 ранга и старший мичман.
После рассадки новобранцев, вагон закрыли и изолировали от других вагонов состава. Сделано это было для предосторожности, как гражданских пассажиров поезда, так и самих будущих воинов.
Соседями по вагону наших друзей оказались два парня, присоединившихся в Казани. Разместив свои вещи в багажном отсеке плацкарта, парни стали знакомиться другим другом.
– Меня Айдар зовут, а это Рашид. Мы из Татарии.А вы откуда будете братишки? – спросил новый знакомый, протягивая свою пять.
Санёк и Ванька назвались и пожали протянутые руки обоим пацанам.
– Значит вместе служить едим на флот. Тогда вместе будем держаться пацаны – то ли спросил, то ли заключил Санек и стал выкладывать на стол съестные припасы.
По вагону с проверкой ходили Капитан 3 ранга, кап-лей и проводница плацкарта. Проводница, женщина средних лет годившейся призывникам в матери, всё время ворчала и бранилась, перемещаясь за проверяющими. Её жалобы и беспокойства были понятны. Следить за безопасностью вагона, уборка и обслуживание таких непредсказуемых пассажиров во время следования, было на её совести.
– Вы только посмотрите товарищи командиры на своих подчинённых – ворчала она:
– Не успели сесть в вагон, а уже бумажек накидали, семечек нагрызли… Руки вытирают о постельное бельё и занавески… А кому убирать всё это? Мне одной…
И вдруг увидев парня с сигаретой, заходящего в туалет, закричала благим матом на весь вагон:
– Ты где сопляк курить собрался? Марш в тамбур… Всё начальнику поезда доложу…
Сопровождающие офицеры молчали на ругательства проводницы. Они всё прекрасно понимали, но сделать что либо, здесь и сейчас было не в их силах. Да и что они могли сделать, с этой не управляемой оравой пацанов. Их больше волновало быстрейшая доставка этих ещё не вымуштренных и не организованых салабонов до распределительного пункта.
Наконец поезд тронулся с места и стал набирать скорость, мерно стуча своими колёсами о железнодорожные рельсы.
Сопровождающие офицеры закончили свой обход и расположились в конце вагона, ближе к туалетам. Место они выбрали не случайно. Здесь можно было удобно следить за призывниками, при посещении туалетов, а так же тамбура, и в случае любых нарушений навести порядка среди новобранцев.
Призывники освоившись на местах и познакомившись со своими попутчиками по будущей службе, стали коротать время, кому как заблагоразумилось. Кто то спал, растянувшись во весь рост на койке, кто то сидел и общались друг с другом, кто то играл в карты или просто перекусывал за столиками.
Будущего бойца Сидорова запрятала подальше от глаз проводницы, закинув его тело на самую верхнюю полку. Этим секретным процессом были задействованы два рослых новобранца, под руководством капитан-лейтенант.
Наши друзья и их новые знакомые, так же как многие другие парни, решили подкрепиться, тем более время  уже было обеденное.
– Давай пацаны присоединяйтесь к нам. Похаваем чем Бог послал – предложил Санёк татарским парням, открывая две жестяные банки из выданного сухпайка.
– У нас тоже есть, что покушать – ответил Айдар, выкладывая пакет с продуктами из рюкзака.
– Ещё домашняя колбаса из конины есть и эчпочмак. Мама сама готовила.
– А у меня чак-чак и айран остался – добавил Рашид свою снедь на общий стол.
– Ну братва, с такими харчами мы точно не пропадем – ухмыльнулся Санёк. Он хитро подмигнув  Ваньке и понизив голос добавил:
– Под такую закуску не грех и по пять капель для знакомства принять. Давай Ванек доставай нашу заначку.
Четыре парня придвинулись по поближе к столу и что бы их не заметили, украдкой, прямо из горла бутыли, отхлебнули Распутина.
Неожиданно из одного конца вагона послышалась громкая перебранка, а потом шум, переросший в крик и бузу. Разговоры и  смех присутствующих в вагоне разом стихли. Всё с настороженным интересом стали выглядывать из своих мест, что бы выяснить причину этого кипиша.
Наши друзья, услышав подозрительные звуки и спрятав предусмотрительно початую бутылку водки, тоже стали интересоваться, что могло случиться в вагоне.
Выглянув с места своего нахождения, они стали свидетелями следующей сцены.
На проходе между двумя соседними местами, сцепились друг с другом два подвыпивших парня. Они громко матерились и при этом наносили друг другу удары кулаками. Во время драки, у одного дерущего из носа текла кровь, а у другого была разорвана рубашка. Находившиеся поблизости пацаны старались разнять и успокоить дерущихся. Но это их только больше раззадоривало. Дело принимало не шуточный оборот.
К месту инцендента спешили сопровождающие призывников военнослужащие и истерично кричавшая проводница.
Применив вынужденную силу и сноровку военным,  наконец удалось разнять дерущихся. После предотвращения драки, сопровождающие офицеры стали выяснять причину конфликта.
Как оказалось эти парни играли в карты на интерес. В процессе игры кто то намухлевал, кто то кому то что то сказал, ну и как правило после это начался весь этот сыр-бор. Пацаны молодые, горячие, да ещё под действием алкоголя конфликт был неизбежен.
Для избежания последующих разборок между новобранцами, возможных произойти в пути следования, сопровождающими были ученены строгая профилактическая беседа и досмотр. Но какая могла быть реальная беседа и досмотр в таких походных условиях самому Богу наврядле было известно.
Да и меры дисциплинарного взыскания здесь и сейчас были не действительными. Конвоиров с оружием и собаками к каждому не поставишь. Всё же сопровождали не преступников и заключённых. Максимум что могли сделать сопровождающие, это строгие убеждения, контроль за действиями и взятие "на карандаш" наиболее буйных личностей.
Капитан 3 ранга и кап-лей стали чаще проводить обходы по вагону, во время следования состава. Заметившее спиртное, игральные карты, и другие подозрительные вещи, старались изымать у призывников. Но те в свою очередь, будучи прошаренными и тертыми калачи, естестаенно всё это шкерели, всеми доступными и не доступными способами. Вот так и продолжались эти игры  "в кошки-мышки" всю дорогу.
– А куда нас везут командир? – спросил Санёк у кап-лея, когда тот проходил мимо, с очередной проверкой. Капитан-лейтенанта остановился в проходе и оглядев пацана, а так же рядом присутствующих ответил с нотой недовольствия в голосе:
– Во-первых я тебе не командир, а товарищ капитан-лейтенант. Командир тебя ждёт в части. Во-вторых везут вас на распределительный пункт в славный  Краснофлотск. И в-третьих, спиртное с собой есть?
Санёк нахально улыбнулся и иронично с острил сопровождающему:
– Ни как нет товарищ капитан-лейтенант. Всё выпили. А у вас разве всё закончилось?
Призывники, которые были поблизости и слышали весь разговор, издевательски захихикали, предвкушая интересного продолжения развития событий.
Кап-лей, не быв дураком и привыкший за время службы к выходкам таких остряков, решил подыграть пацану.
– Да нет. Не закончилось. Хотел тебя угостить. Да смотрю ты и так накидался. Пойду себе другого собутыльника искать.
Громкий гогот лужоных глоток потряс вагон. На услышанный ржачь, из своего закутка выскочила рассерженная проводница, она снова всех облаяла,  больше для профилактики, чем по злобе.
– Нормальный мужик – заключил Санек, когда капитан-лейтенант возвратился  к себе на место.
– К такому бы было хорошо попасть служить…
И добавил, оглянувшись по сторонам:
– Давай пацаны, ещё по пять капель пригубим. За армягу....
К утру поезд прибыл в город Сызрань.
В этом населённом пункте предполагалась двухчасовая стоянка. Это было сделано для расформирования и составления состава, то бишь отцепления одних вагонов и подцепления дополнительных. На время этой запланированной стоянки, призывникам разрешили выйти из вагона что бы размяться и покурить. Запрет был наложен только на покидания перона, ни при каких видимых на то причин.
Ванька, Санёк и их новые друзья так же как и другие призывники, не отказили себе в удовольствие подышать свежим морозным воздухом и размять ноги.
Вместе с новобранцами на перон вышли сопровождающие их старшины и старший мичман. Призывники не упустили возможности, что бы к ними подойти и поближе познакомиться, а в частности узнать поподробнее о предстоящей их службе. Вокруг военнослужащих собралась внушительная толпа пацанов, которые с интересом слушали, переодически задавая свои вопросы.
Самым словоохотливым как и оказалось был старший мичман. Это сороколетний мужчина, круглый и маленький как футбольный мячик, с седыми моржовыми усами, напоминал знаменитого капитана Врунгеля.
Естественно к нему сразу приклеилось это прозвище.
–… Въебщем так пацаны – продолжал сильно картавить "Врунгель":
– На съежбе вас ждёт охуенъя жъитуха. Сначъяла дъючат тебя, а поъесле гофа дъючишь ты. Вам ещё охеутъ как подъвезло. Съюжить всего два гофа пъедеться. Не то что нам пършлось. Три гофа. От запаха до бойъзого коъяса летали кавждъй день на пъюздилене.... Зато подъгофком станофишься раслабон приходит. Сам пъюздилены рафздаешь… Главное в начале пъевыкайте к дъючке… Как гофоръят на флоте "ДМБ не избежен, сказаф коъяс, вытерая сфою лысины палуфбной ветовфшъю" – закончил свою проповедь довольный "Врунгель"
Из его пламенной, малопонятной речи, которая требует хорошего сурдопереводчика, в лице врача-логопеда, новобранцы уяснили, что ближайшее будущее им готовит невеселые времена.
– А если закосить под дурака или вообще съебнуть со службы? – спросил старшего мичмана, один из наиболее заинтересованных призывников.
– Не софету – поучительно ответил "Врунгель", выпуская большой клуб табачного дыма.
– Пусть лучъфе гоф на дъючке побывать чем потом себе фсю жизънь испотитъ – добавил он важно.
– Походу" Врунгеля"  хорошо  отдрючили на службе. До сих пор помнит – злорадно шепнул своим товарищам Санёк, намекая на картавую речь старшего мичмана.
Парней это от души позабавило.
Старшины срочной службы, так же не остались без внимания новобранце. В присутствие "Врунгеля", они старались отвечать на вопросы молодых с наигранной вальяжностью и пренебрежением в голосе, прощая салагом их наивность.
– А вы " старики"? – спрашивали их.
– Подгодки – поправляли они и для важности раздували щеки.
– А сколько служите?
– Двести семьдесят восемь до дома – и для пущей солидности, хмурили брови старшины.
– Ого! Километров?
– ???
Оказалось, что в армии расстояние до дома исчисляется в днях. Километры, метры и всё прочее, связанное с категорией пространства, здесь не так важно, как время. Время – вот мерило всего. Время, которое ты провёл здесь, и которое тебе ещё надо провести здесь, диктует то, как ты себя ведёшь и как себя чувствуешь. Оно же и определяет твою меру ответственности. Если до дома тебе семьсот двадцать дней, то ты стараешься вникнуть во всё, во всём разобраться, не делая лишних глупостей и не привлекая к своей обширной фигуре лишнего негатива, ведь тебе здесь ещё жить да жить. Ну а если от дома тебя отделяет десяток или меньше, то всё это время ты пребываешь в упоительном осознании того, что через десять дней реальность, в которой ты пока ещё находишься, перестанет существовать, и поэтому срать ты хотел на всё и на всех.
Вот такими новыми для себя и полезными на ближайшее будущее сведениями  вооружились новобранцы на пероне города Сызраня.
Вскоре закончилась сцепка вагонов и поезд продолжил свой намеченный путь.
– Пацаны, оказывается к нашему вагону подцепили ещё два- сообщил один из призывников новость.
– Ну и что???
– А то что в этих вагонах тоже призывники едут. Сам видел – ответил "глазастый" парень.
Зная это заранее, проводница закрыла вход между вагонами и рекомендовала сопровождающим усилить бдительность.
– Ни дай Бог встретиться и раздеруться между собой, ваши молодчики. Угораздило же мне в этот рейс на смену попасть – бубнила она, шумно работая шваброй.
Не были в восторге от возможной встречи новобранцев и сами сопровождающие офицеры. Они были премного благодарны работникам ж/д транспорта, за грамотную организацию распределения и перевозки личного состава.
Присутствующие в вагоне новобранцы уж успели между с собой сдружиться и найти общий язык. Даже два перца которые сцепились между с собой в начале следования, теперь держались дружески. Они стали общаться и вместе выходить курить в тамбур. В этот момент, для пущей безопасности, за ними с удвоенным контролем следили сопровождающие.
Обстановка в вагоне была относительно спокойной, что обещало без проблемной доставки будущих войнов к местам их дальнейшей службы. А там уже в условиях армейской системы из них выбьют всякую дурь отцы командиры и старослужащие.
Во время следования, что бы как то занять себя, у некоторых личностей появилось необычное развлечение.
Свою одежду в которой были одеты пацаны, они стали украшать различными надписями и рисунками.
… Чебоксары… Алатырь… Бугульма.....Татария… ДМБ 94…и т. д. и т. п. Вот такие надписей теперь украшали спины  фуфаек и курток пацанов. Кому в голову первому пришла эта затея, история умалчивает, но многим это новшество пришлось по душе и показалось очень крутым. Парни по полному включили свою фантазию и помогали реализовать свои художественные способности своими товарищам, у которых оно отсутствовало.
Действительно, некоторые рисунки и надписи были нарисованы вполне прилично, что говорило о таланте руки мастера, её изообразивщую.
Гербы городов, сексуальные русалки и всевозможные военные корабли можно было теперь видеть, на одеждах новобранцев.
Нашим друзьям тоже пришлась эта затея по душе и они с удовольствием начали украшать своё старое одеяние, с помощью шариковой ручки.
– Всё равно одежду эту отберут и выдадут новую форму – говорил Санек, старательно выводя на фуфайке словосочетание Посёлок – Сила.
– Такую фуфайку можно и на память оставить – вторил ему Ванька, рисуя крупные буквы ДМБ 94.
В менеджменте существует следующая аксиома. Спрос порождает потребителя. Действительно, если что то есть у одних, но нет у других, то эти другие будут стараться преобрести то чего у них нет.
Этими правилами по полному воспользовались некоторые прошаренные дельцы, присутствующие в отдельных личностях призывников. Эти так сказать комерсанты стали продавать и обменивать данные художества, с получением определённой выгодой. В качестве валюты шло всё что имело ценность для будущего война. Сигареты, тушёнка, спиртное были самой распространной обменной монетой, в отдельных случаях шли более ценные вещи, наручные часы и деньги.
Разрисованная фуфайка – блок сигарет, штаны – две банки
Был один чудик, который своё обручальное кольцо поменяли на три разрисованные куртки и пару старых размалеваных джинс.
На логичный вопрос "Зачем ему столько разукрашеного брахла?", этот чел отвечал наивно:
– Отошлю домой. В качестве памяти о службе.
Складывалось такое чувство, что у этого парня, совсем "не все дома" или просто его развели как лоха.
Эта барахолка могла продолжаться ещё долго,  пока ею не заинтересовались сопровождающие. А именно старший мичман, по прозвищу Врунгель.
Когда он случайно узнал историю и планы облапошенного парна, он долго смеялся над его простофильством.
– Кто ему буфет отпавъят его бъяхло? – объяснял он интересующим новобранцам:
– Вместо вашего бъяхя, выдавут вам военную фому. Коневштно по пъявилу, всё что на вас, по жеанию довжно отъпавъятся домой. Но как пъявило ни кто этим занимвся не будет. Что поючше забеют себе, что не нужное в печьку.
– Да и увидят вас в такой поъептушиной одежде стаежлужащие на ръяспеделительеом пункте, съязу отдъючат. Для них вашего бъяхло тема для нажъывы – добавил Врунгель, как всегда поучительно.
Правду он говорил или это была его очередная флотская байка, оставалось неизвестным, но слова старшего мичмана мгновенно облетело вагон  и произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Будущие войны, стали срочно избавляться от этого "дембельского комка или атестата", название, которое дал Врунгель, всему этому паленому отрепью.
Ещё час назад этот маскарад был писком моды, в кругах призывников, теперь же их фуфайки и зафорсмаченные  куртки не стоили ломаного рубля в базарный день.
Пацаны кто был пошустрее, начали производить обратный обмен, те кто не смог просто стал заритушовывать и выводить сделанные надписи.
Наиболее отчаявшиеся бедалаги, не найдя ничего более лучшего и остроумного, стали просто рвать на себе одежду. Мотивировали они это тем что бы не досталось "ни себе не врагу" их обноски. После такой варварской работы, в своих отрепьях, они походили на огородных пугол.
Началось "Великое переселение народа", как сказали бы на флотском жаргоне, то бишь массовое бурление, волнение или кипишь, связанное с каким либо событием.
Облапошанный парень, чуть ли не со слезами на глазах, носился по вагону со своими "дембельским атестатом" предлагая за него, хоть какую нибудь одежду, не подвергшуюся вандализму арт-художника. Но какая могла быть сменная одежда у других, таких же как он бедолаг, которые отправлялись в армию. Пару носков, трусы на смену, вот и весь гардероб призывника.
А на дворе стоял не май месяц, в одних трусах и майке далеко не уйдёшь. Даже до распределительного пункта не доберешься, где будущих войнов ждало амбундирование. В конце концов, над этим чудиком сжалились и помогли ему одеться "всем миром"
– Врёт наверное как всегда старый хрычь – бубнил Санек, тщательно исправляя надпись на свою фамилию.
– И язык то ему точно подрезали, за такие галимые шутки – злобно язвил он, теми самым ругая Врунгеля.
– Может и не врет. Всё же не Врунгель нас заставлял малевать свои портки. Сами дебили на это решились, а только потом башку свою включили – отозвался  Ванька, так же занятый заретушовкой.
– Складно базаришь братан. Не его в этом вина. Какой то долбаеб это придумал и мы на эту шнягу повелись – согласился Санек.
– А ****ы получить ни за *** реально нет желания. Хотя кому мы на *** нужны. Какая разница в чем я одет и что на мне написано…
– Бля убил бы суку кто это придумал…  – продолжая свою работу, ругался Санек.
А поезд в это время продолжал идти своим ходом, увозя новобранцев всё дальше от своих родных мест, приближая их к местам своей службы.
Ночью проездом был город Тамбов. Здесь  Соколов стал невольным свидетелем и участником одного трогательного момента.
Выйдя перед сном в туалет, Ванька решил в тихаря покурить в тамбуре вагона. Здесь, в полном одиночестве уже находился один парень из старшинского состава. Он стоял спиной к входу, глядел в окно на проходящий мимо город, курил и о чем то тихо говорил сам с собой.
Соколову в этот момент стало как то не ловко. Было ощущение что он стал нечайным свидетелем чего то сугубо личного. Ваньке захотелось по-быстрому покурить и оставить человека наедине со своими чувствами, не привлекая к себе внимания.
Только новобранец собрался не заметно удалиться, как стоявший в тамбуре старшина обернулся. Возможно он услышал сквозь стук колёс поезда, посторонние шорохи или почувствовали позади себя присутствие кого то другого.
В обернувшемся человеке, Ванька сразу признал старшину из их сопровождения, по фамилии Фёдоров Дмитрий.
– Курить есть? – спросил он Соколова, тихим и каким-то печальным голосом.
Ванька, молча протянул ему початую пачку с сигаретами. Федоров, взял предложенную сигарету и вновь закурил, выпуская сизый дым в полумрак тамбура.
Только Ванька вновь, как и в первый раз, собрался уйти, оставляя старшину в одиночестве, как тот глухим голосом остановил его:
– Ты откуда родом будешь?
Соколов, не ожидавший такого вопроса от старшины, назвал место своего рождения, с некоторым удивлением.
– А я от сюда. Тамбовский.
– Вот даже к матери не могу на пять минут забежать… Год уже её не видел…  – сказал он, после не большой паузы.
– Она совсем одна осталась. Сильно болеет. Не знаю дождаться ли меня со службы… – добавил он грустно и тут Соколов заметил, как на его щека выступили слезы. Фёдоров сново отвернулся к окну, что бы как то спрятать свои чувств и вытереть лицо руками.
Ванька молчал. Ему трудно было что то сказать в тот момент, но просто уйти и оставить в таком состоянии старшину, он не решался.
Это неловко-трогательная пауза затянулась.
Прошло несколько тягостных минут, после того как старшина собрался и взял себя в руки. Недавние минуты слабости прошли и он вновь обрёл уверенность и твёрдость в своих словах. Но теперь, в присутствие Соколова он не строил из себя напыщенного и вальяжного старо служащего.
Сейчас перед Ванькой был обычный свойский пацан, который был на равных с ним, как старый дворовый товарищ.
– А у тебя девченка осталась на гражданке? – спрашивал он призывника.
– Обещала ждать и писать? – продолжал интересоваться старшина.
– Ты на гитаре бацать умеешь?
– Какая сейчас мода среди молодёжи и какую музыку сейчас крутят на дискатче?
И всё в таком роде и в таком контексте проходил их общий дружеский, мальчишечей разговор. Как будто разговаривали два старых приятеля, которых интересовало одно и тоже.
Фёдорову было интересно узнать всё про то что было сейчас от него далеко и имело такое сладкое название, гражданка.
Ванька понимал что интересует, парня который уже год как служил и старался во всей красе удовлетворить его слух, рассказами о вольготной жизни.
Старшина его с удовольствием слушал, стараясь не пербивать, о чем то своём думал и грустно улыбался.
На вторые сутки пути, ближе к вечеру, поезд прибыл на Московский вокзал город-герой Ленинград.
Как и положено в таких случаях,  призывников снова построили на пероне вокзала и провели по фамильную перекличку. К большой радости сопровождающих и главное, работников ж/д транспорта отсутствующих и потерявшихся в пути новобранцев не было.
При проведении построения и переклички, Ванька подметил, что количество будущих войнов увеличилось втрое, с момента их убытия из Казани. Как потом выяснилось, это были те призывники которые присоединились к командам в городе Сызрань.
Как было сказано ранее, они предусмотрительно было изолированы и ехали в других вагонах поезда. Они были так же, как и другие одеты в старые и поношенные вещи и представляли собой такое же общество оборванцев. Единственное отличие их было, в отсутствие многочисленных надписей и рисунков на одежде. Похоже новая мода аля-призывник 92, до них ещё не дошла.
Как часто бывает, в любом коллективе всегда присутствуют контингент людей, которые "всё знают".
От таких всезнающих в рядах новобранцев прошёл слух, что здесь всё они представляют собой две разные команды, стройбата и морфлот. Направляться они будут в разные распределительные пункты, но вот движение у них будет одно, попутное.
На интересующий вопрос куда  везут солдат, было выяснено, что команда стройбатовцев направлялась в Красную горку.
Будущие моряки с нескрываемым злорадством посмеивались над будущими военными строителями:
– Туда им и дорога на Красную гору, лопатами махать. А мы едем в город Краснофлотск – радовались пацаны, представляя себе город-мечту, в котором воплотиться в жизнь, всё их мыслимые и немыслимые желаний.
Сводные команды стройбата и морфлот, объединенную в одну общую команду насчитывающая около двести человек, был вновь пересчитаны и рассажены в электричку. На этом этапе перевозки, всей этой оравой призывников, командовали три офицера, два прапорщика и старший мичман, а так же двое старшин и один сержант.
В электричке отдельной рассадой призывников по командам не было. По этому поводу  сопровождающие здесь особо не заморачивались, из за чего можно было заключить, что до прибытия до места назначения осталось проехать всего немного времени.
За то не долгое время проведённое в пути особых значимых событий не произошло, за исключением одной ****утой выходких, совершенной каким то одним дебилом и заразивших всех остальных.
А случилось следующее. Во время одной из непродолжительной остановки, на одном из перегонов, кто то из призывников заметил работающих людей возле железнодорожной насыпи. Люди были одеты в рабочею одежду и яркие жилеты. По их спецодежде можно было заключить, что эти люди были путейцами пути и занимались какими-то ремонтными работами.
Какой то шутник или долбоеб, а возможно и то и другое, ради хохмы бросил, предварительно открыв окно вагона, в работающих людей, пустой жестяной банкой из сухпайка. Брошенная наугад банка попала одному из рабочих в строительную каску. Этот некрасивый поступок, совершённый одним новобранцем, привёл других в безудараженный восторг. В след за первой банкой полетели следующие. Каждый кто видел это, посчитал нужным  проверить свою меткость по движущейся цели. В качестве "снарядов" пацаны использовали не только пустые, но ещё и непочатые консервы. Здесь и сейчас для них это была хохма и детское веселье, но с какой жалостью они будут этот вандализм вспоминать буквально через несколько часов, ни кто из них об этом даже и не подумал.
Рабочие путейцы сначала не предали особого значения на начало этого вандального "артобстрела". Но когда одна из банок попала в лицо одному из них и рассекла бровь, их это понятное дело привело в бешенство. С матерными криками, размахивая на ходу своим шанцевым инструментом они  бросились бежать в сторону электрички, намереваясь наказать своих обидчиков. Но при виде в окнах электропоезда количество нахальных улюкающих рож, пыл их быстро остыл и наступление справедливого возмездия разом улетучилось.
Вскоре электричка продолжила путь, увозя своих горе пассажиров с злополучного переезда.
К населённому пункту под названием Красная горка, электропоезд прибыл ровно по расписанию.
– Призывникам команды под номером 575 стройбат приготовиться на выход  – послышались команды сопровождающих в  вагонах.
Новобранцы названой команды стали спешно собирать свои вещи и готовиться покинуть тёплые насиженные места. В их стане послышались шумные возгласы, недовольные бурчания и даже отдельные ругательства. За время следования электрички, они успели пригреться, а кто то даже сладко уснуть, и сейчас у них не было большого желания покидать тёплый прогретый вагон.  За окнами электропоезда был тёмный и холодный зимний вечер, в котором проглядывались редкие огни Богом забытого переезда.
– Красная горка самое ****атое место для охуительной службы. Удачи вам братишки – злорадствовали пацаны из команды моряков, провожая своих недавних попутчиков.
Выходящие парни, создавая без порядочную толчею в проходах, нехотя покидали  вагоны электрички, при этом они угрюмо молчали в ответ на различные издёвки, исходящих со всех сторон.
– Посмотрим в какую жопу вас завезут  – буркнул один из будущих строителей, прощаясь тем самым с остающимися.
После недолгого расставания со своими незадачливами товарищами, оставшиеся новобранцы стали ожидать своей участи и очереди на выход. Пацаны с удвоенным нетерпением  вглядывались в темноту холодных окон электрички, силясь разглядеть там,  когда покажутся в них огни большего города. Но как назло огней становилось всё меньше, а вот беспокойство новобранцев от этого, росло все больше. Громкие смешки и различные подколы, стали всё реже раздаваться в вагонах.
– Ебята, готовимся на выход. Скоя подъевжаем – вдруг огорошил всех Врунгель своей новостью.
Как подъезжаем? Куда? Не может быть? Мичман что то напутал? А где Краснофлотск? Такие мысли разом промелькнули в головах призывников, на сказанные слова старшего мичмана.
Но старый моряк не шутил и не врал. После очередного поворота пути, электричка стала замедлять свой ход и вскоре остановилась на одиноко стоящие полустанке.
Призывники ещё не совсем толком понимая происходящее, стали покидать вагоны и по команде сопровождающих начали беспорядочно выстраиваться на пероне, образуя неровные шеринги.
Было темно, морозно и очень тоскливо. По обе стороны железнодорожных путей, занесённый большими сугробами, высился  чёрный лес, которому казалось, не было ни конца ни края. Противный ветер налетал на стоящих с разных сторон, заставляя их укрываться, кутаться и подставлять свои спины от его порывов.
– Командааа 281-  силясь быть услышанным новобранцами, протянуто скомандовал капитана 3 ранга:
– За мной скорым шагом арш....
Холодный ветер, мороз и окружавшая вокруг обстановка, не заставила повторять дважды, что бы лишний раз подгонять новобранцев. Сейчас пацаны были готовы, бежать хоть на край света, за своим командиром, лишь бы подальше быть от этого не уютного места. В данную минуту они были рады любой хижине, в которой можно было укрыться и обогреться.
Через четверть часа, скорого шага, больше похожего на бег, вдоль насыпи железнодорожных путей, наконец то показались долгожданные огни, каких то построек.
– Город-мечта Краснофлотск – пошутил как всегда неунывающий Санёк, шагавший рядом с Соколовым и ещё двумя парнями из команды. Ванька и другие слышавшие, не оценили юмор пацана. Сейчас было наплевать куда они движутся, в Краснофлотск или Черноморск, главное для всех было быстрее добраться до места.
Вскоре команда подошла к ржавым воротам с армейской символикой и деревянным забором обнесенный колючей проволокой, за которым мелькали огни каких то построек.
На КПП их встретил молодой лейтенант и два матроса в чёрных шинелях , которые с неподдельным интересом разглядывали вновь прибывших.
Процедура передачи новобранцев была быстрой и чисто формальной. Погода и время суток не способствовала долгому знакомству. Вновь прибывших пересчитали как овец на базаре и сделав перекличку, повели куда-то, направляемые каким то военным. Сопровождающих на тот момент уже не было. С ними даже ни кто толком не успел проститься. Лишь только те кто замыкал строй, получили свое отеческое благословление от Врунгеля и постоянно помнить  "о дъючке".
Территория части представляла собой небольшой плац, посреди которого был воткнут фонарь, двухэтажное здание штаба, старые деревянные бараки на 200 человек и весь этот пейзаж был окружен забором с колючей проволокой.
В голове Ваньки моментально пронеслось, что где-то, в каком-то фильме про людей в полосатых робах он уже видел похожую картинку… Понимая состояние новобранцев военный тут же пояснили, что это на самом деле это территория воинской части морской пехоты, а не то, что они подумали…
Мимо одного из бараков, понуро опустив голову, шёл морской пехотинец. Это был первый увиденный Ванькой вблизи настоящий морской пехотинец. Новобранцы с завистью смотрел на его черную форму. Он поравнялся с призывниками, и кто-то из парней желая завязать разговор и расспросить про службу, обратился к нему
– Слышь, а ты не знаешь, нам когда форму выдадуд?
Морпех вздрогнул от неожиданности, оглянулся по сторонам и сплюнув в серый сугроб посоветовал:
– Вешайтесь, духи!
После его совета у многих на душе стало тревожно. Что уготовило им будущее и какие "дючки" им придется еще испытать, знал один лишь Бог и конечно этот первый встречный морской пехотинец.
На ночь всех призывников определили в отдельный барак. Сделано это было специально, для того что бы, хоть как то отгородить их от «местных» матросов, ибо те могли отнять что-нибудь у вновь прибывших.
"Молодняк" как будто попал в мир с уже существующими, не понятными ещё им, правилами. «Старожилы» смотрели на молодое пополнение, как на добычу. И вроде бы они такие же, как и они, тоже молодые парни, все разные, но объединенные общим бытом и новым представлением о жизни.
Они оказались в мире, в котором пока ещё, ничего не понимали, и поэтому любой шкет, уже носивший форму, был увереннее каждого из них.
Позже Соколов видел, как маленького роста матрос, прослуживший не многим больше полугода, с уверенностью и бесстрашием заставлял высокого и сильного призывника себе подчиниться. У Ваньки всё это не укладывалось в голове, но чувствовалось, что теперь и он, стал принадлежать к какому-то иному сообществу людей.
Офицеры (Соколов только потом это понял) были правы, что отгородили новобранцев от остальных, дав возможность привыкнуть и осознать происходящее.
В бараке стояли железные трехярусные койки, на которых лежали грязные скрутки матрасов, подушек и одеял. Сопровождающий молодое поколение военный, при свете тусклого света оказавшись в звании мичмана, разрешил занимать любую свободную койку и понравившуюся скрутку.
– Всё равно уже давно всё проссанно и облевано такими же салабонами как вы – сказал он без утайки на прощание.
Новобранцы, из числа наиболее шустрых и наглых успели занять лучшие места и разобрать более чистые скрутки. Ванька к таким не относился, но благодаря Саньку, им достались вполне приличные койки и постельные принадлежности.
Друзья расположились на верхнем ярусе двух смежных коек, стоящие рядом друг с другом. Что бы как то согреться они не снимая верхней одежды, укрылись тонким армейским одеялом, которое источало затухлый запах плесени и мочи.
От скрипа, на давно расшатанных койках невозможно было заснуть, к тому же гвалт издаваемый молодым пополнением стоял такой, что не было слышно соседа.
Пацаны спорили, бранились, кто ржал как резвый конь, кто то выяснял между собой отношения.
Люди были разные – бритые и волосатые, толстые и худые, совсем еще мальчишки и усатые мужики. Кто то из них уже успел познакомиться и освоиться, кто то ещё ни как не мог влиться в такой разномастный коллектив. Некоторые строили из себя блатных, другие тихо сидели, разглядывая самых активных наивными глазами. В одном углу завязался спор – там играли в буру на деньги, который быстро перерос в драку. Раздалось несколько звонких шлепков, и дерущихся разняли. У одного из них был разбит нос, второй сплевывал кровь…
Еще неделю назад Ванька веселился на дискотеке с друзьями, и вот сейчас он здесь, в этом непонятном, нелепом, но таком реальном месте! От дома его отделяло несколько суток и более сотни километров, но это время и расстояние вот-вот должно было взорваться до космических масштабов!
Вдруг шум издаваемый новобранцами оборвался, в двери барака внезапно появились три здоровых морпеха. Они оглядели презрительным взглядом враз замолчавших присутствующих. Один из них вдруг громко гаркнул на весь барак, от чего многие вздрогнули:
– Отбой духи. Завтра вешайтесь.
Щелкнул выключатель, погрузивший во тьму помещение, а за ним хлопнула дверь оставляя присутствующих в тяжёлых раздумьях и ожидания завтрашнего дня.
Утром на построении вновь прибывшие узнали, что из расположения пропали двое…

Глава 4 В Краснофлотске
В ещё сонные и закрытие глаза ударил тусклый, противный свет барачного освещения. Казалось, что эта беспокойная ночь в незнакомом месте, закончилась моментально, не успевший даже начаться. Спавшие здесь, ещё секунду назад люди, недовольно завозились на местах, стараясь поглубже спрятать свои тела и лица под тонкие, армейские одеяла. Этим самым им хотелось хоть как то оттянуть время ненавистного раннего подъема.
– Духи подъем – раздался противный и истошный крик, кого-то из поднимающих сонных новобранцев.
Лязг стальных пружин трехярусных шконок стали наполнять барак своим скрипучим звуком. Призывники, хоть и не все сразу, нехотя покидали свои спальные места, подчиняясь команде не знакомого для них какого-то военнослужащего.
Для них теперь каждый кто был одет в военную форму, в независимости от звания, своего физического телосложения и возраста представлялся бывалым воякой. Многие ещё по своей неопытности и незнакомой, пугающей обстановки готовы были слепо подчиняться таким псевдо-командирам.
После раннего подъёма вновь прибывших вывели наружи, что бы произвести перекличку и отправить в столовую. На улице было ещё темно и морозно. Холодный ветер безжалостно проникал в ещё сонное тело Соколова, заставляя его, как и других, ежиться и кутаться в свои обноски, что бы как то согреться.
После переклички обнаружилось, что не хватало двух человек. Повторная перекличка отсутствующих не выявила. По части и округу объявили план розыск, а всех остальных построили в четыре колонны  повели завтракать. На подходе к столовой попадались группы морячков, которые в ногу шагали за своими командирами, оборачивались, махали руками, спрашивали, откуда родом новобранцы и куда направляются служить.
В столовой есть многие не стали, да и есть такое не хотелось. Ванька попробовал кашу и не смог определить ее природу. Среди вареной водянистой крошки бледного цвета плавало несколько кусков свиного жира.
– Сечка – угрюма назвал её рядом сидящий с друзьями пацан, не весело ковырясь свой алюминевой ложкой в такой же алюминиевой тарелке.
Не успели призывники прийти в свой барак, вокруг их пестрой толпы, как шакалы у стада овец, стали бродить бесформенные синие люди. Именно бесформенные, так как формы как таковой на них не было. Без головных уборов, без голубых воротников, в чудовищно заношенных робах и ботинках. Лица их были злы, в них тыкали пальцами, одергивали, требовали закурить, спрашивали чего-нибудь из еды.
Зайдя одними из первых во внутрь казармы, пацаны обнаружили что их сумки и рюкзаки были полностью выпотрошенными. Причем Соколов свой рюкзак сначала вообще не нашел, но потом увидел летающим по рукам каких-то матросов. Его, родной рюкзак! Пустой и поруганный! Прощай, кусочек гражданки, кусочек дома, прощай навсегда!
Разбросанные Ванькины вещи валялись на шконке Санька вместе с его скарбом, все, кроме сестных продуктов и армейских пайков, оставшихся ещё с Канаша.
– Вы чо черти охренели? – взревел Санёк, завидев этих падальщиков которые устроили всю эту вакханалию, рыская по всей казарме в поисках добычи. Соколов униженный и оскорблений, матерясь последними словами набросился на одного из этой матросни, стараясь отобрать свой рюкзак.
Из стана падальщиков, в их адрес послышались оскорбления и угрозы, готовые перерасти в драку, но завидев других подоспевших хозяев поруганных вещей, они решили ретироваться. Видя всё вновь прибывающих агрессивно настроенных людей и что скрыться безнаказанно им не удасться, шакалы перешли в глухую оборону, приготовившись драться стенка на стенку.  Назревала буча. И похоже не шуточная.
В это время в барак пришёл какой-то прапор с тремя звездочками, вернее, по-морскому, старший мичман, крикнул этим быдлам, чтоб те разошлись,  а новобранцам скомандовал
– Ровняйсь-Смирно-Направо-На выход с вещами-Шагом марш!
и повел по заснеженной, извилистой тропе мимо деревянного забора к строению из красного кирпича с трубой.
Это была баня. По крайне мере так так было написано на табличке с якорем справа от входной двери.
Сопровождающий новобранцев старший мичман велел им остановиться и ждать его дальнейших распоряжений. Сам же он юркнул в маленький проём входной двери, из которого вывалил жидкий пар при её открытии.
В ожидании мичмана, парни столпились на площадке возле бани, закурили и делясь впечатлениями, стали с интересом разглядывать постройку.
Через несколько минут дверь бани открылась и вместо старшего мичмана к новобранцам вышел матрос. Он сказал, что они сейчас здесь будут мыться и что все личные вещи, а именно бритвы, щетки, мыло, пасту, мочалку и другие "мыльно-дрочильные пренадлежности" разрешается взять с собой.
Остальное – верхняя одежда, в том числе белье – трусы, носки, майки – подлежит уничтожению, но если кто-то хочет, может отправить это домой посылкой.
Друзья подметили, что это было уже второе предложение от представителей вооружённых сил, со время нахождения их в рядах новобранцев.
Желающим тут же выдали холстину, нитки с иголками и химические карандаши для написания домашнего адреса. Многие, кто ещё не успел, начали рвать одежду на себе, потом друг на друге, чтоб “не досталась врагу”.
Это напоминало то безумие, которое происходило с ними недавно в поезде.
Какой то парень подбежал к Соколову рванул за рукав фуфайки и он с треском отделился, повиснув до земли. В ответ Ванька успел сунуть этому челу хорошего "леща" от которого, тот спешно ретировался.
В бани было холодно и не уютно. Сквозь слепые окна бани, выложенными из стеклоблоков  сквозил приличный сквозняк, а из чугунных кранов шла чуть тёплая вода. Она даже не шла, а сочилась тонкой струйкой, наполняя старые жестяные тазы,  которых ко всему прочему не на всех хватало.
Ваньке с Саньком достался один тазик на двоих, на что они были безмерно рады такой роскоши. Кореша одни из первых успели наполнить его тёплой водой и теперь намылив свои лысины и причендалы совершали помывку, под завистливые взгляды своих боевых товарищей, которым не досталось вообще ничего. Этим бедолагам поневоле  приходилось кучковатся  в общей массе, таких же неудачников, ревностно ожидая своей очереди.
Вокруг все орали, пели песни, друзья тоже что-то орали, стараясь перекричать других. Обряд смывания с себя гражданской пыли походил на буйную оргию, новобранцам как будто специально дали расслабиться, оставив здесь на полчаса!
– На выход! – услышали пацаны команду  из открывшейся в предбанник двери, после выхода отведённого времени на помывку. Сквозь пар они увидели лучистый силуэт  мичмана в фуражке. Краны с хлюпаньем и сопением втянули воду, тела, белеющие в водяном пару незагоревшими местами, подались к двери.
В общественной бане как и в столовой всё равны. Кто успел тот поел и помылся. Кто не успел, тот опоздал. Так и здесь. Помыться получилось не всем, до многих просто даже не дошла очередь наполнить свои тазики водой. Хотя как впоследствие оказалось, это был лучший вариант чем мыться зимой в холодной бане.
После помывке в армейской бане, всё тот же сопровождающий их мичман привёл новобранцев в соседней барак напоминающий склад. Как позже выяснилось это и был склад, вещевой, где по всей его длине располагались всевозможные стелажи на которых грудами лежало новенькое военное обмундирование.
Новобранцев разместили вдоль стен склада и они сев на корточки ожидали когда мичман выкрикнет фамилию, прикажет встать, оценит рост и плотность телосложения, спросит размер ноги и головы. После этого каждый подходили к столу и получал на руки новенькую форму, похожую на заводскую спецовку, тельняшку(настоящую!), ремень с якорем на бляхе, шапку и шинель. В конце выдачи каждому из них кинули черные ботинки, связанные длинными шнурками.
Ванька сразу вспомнил физкультуру на лыжах – запах обуви был точно такой же, как у черных лыжных ботинок. В отличии от других форма Соколову пришлась впору – приятный вязаный тельник с запахом хлопка, робишка и брюки которые не имели ширинки, а застегивались на боках, были по размеру.
– Товарищь старший мичман – вдруг послышался голос одного из новобранцев в дальнем углу:
– Мне шинель выдали не по моему размеру. Она для маловата…
Мичман оторвавшийся от выдачи обмундирования поспешил к бедолаги и с ходу оценив свой просчёт, выдал тому другую, более крупного размера.
Парень примерил вновь выданную шинель и удостоверившись, что она пришлась ему в пору, удовлетворительно затих.
Только мичман, он же заведующий вещевым складом продолжил свою работу, как с разных сторон послышались жалобное нытьё.
– Товарищь старший мичман, а мне ботинки жмут…
– Товарищь старший мичман, а мне форма велика…
– Товарищ старший мичман, а мне шапка на голову не лезет…
И так далее и тому подобное…
Старший мичман уже изрядно затрахавшись с выдачей формы, этим большим детям с длинными пиписками,  зло выругался и как итог, послал всех к ****ой матери:
– Я вам бля не кутерье Юдашкин и здесь вам не Дом мод… Берите что дают. Позже между собой обменяетесь – посоветовал он ноющим новобранцам.
После переобувки с гражданской одежды на новую военную форму, вновь прибывшие стали похожи друг на друга, как одинаковые оловянные солдатики. С непривычки было трудно определить кто есть кто. Соколов вначале даже не узнал своего кореша Санька, на котором как и на других была казённая военка. С формой Саньку повезло так же как и Ваньке, она была ему впору, но многие призывники представляли ужасное зрелище.
На ком то форма висела как на огородном пугало, на ком то она вообще не сходилась, а короткие штаны, обнажала щиколотки из под которых белели новые армейские кальсоны. Тут же возле вещевого склада призывники по совету мичмана начали обмен формой между собой, приводя свой вид в более менее божеский и уставной вид.
История с переобуванием в новую военную форму на этом не окончилась и имела ещё одно забавное продолжение для новобранцев и стало трагедией для одного из вновь прибывших.
Вечером после  ужина, вышагивая ещё не ровным шагом в сторону свою казарму, строй новобранцев проходил вдоль темной заснеженной аллеи. Вдруг из одного густонасаженного тёмного куста, словно огромный удав, возникла длинная человеческая рука. Он на ходу, ловким движением сняла шапку с одного из парней и тут же одела на его голову, что то другое бесформенное и мохнатое. Ни кто не успел даже только понять, что произошло и как такой фокус мог совершиться  ежесекундно. Парень которого так лихо переобули лишь глупо крутил своей головой, силясь понять что же с ним только что сейчас произошло.
Выйдя на свет исходящего от одиноко стоящего фонаря, призывники  ахнули глядя на пацана которого только что обули. На его голове вместо уставной чёрной шапки, выселся огромный каракулевый малахай ярко рыжего цвета. В нём бедолага напоминал огромный под осиновый гриб. Было очевидно, что кто то проебал свою уставную шапку и решил за счёт другого востановить своё утерянное казённое имущество. Вот это был цирк. Новобранцы ржали над лохонувшимся парнем до обысывона.
Незадачлевому парню же было не до веселья, поняв что произошло он заревел как маленький ребёнок, не зная что теперь делать и как ему теперь с этим дальше жить. Ему только оставалось что смириться со свой трагичной судьбой или произвести такой же жестокой обмен. Позже он был посмешищем на долгое время и его ебли всё кому не лень. Любой из командиров видя на нём этот головной убор, считал  своим долгом хорошенько отдрюкат этого незадачливого простофилю, за утерю казённого имущества и его недостойный внешний вид.
А эту шапку потом ещё долго видели на других лоховских головах, бесцеремонно обменивая её друг на друге и востанвливая тем самым своё проебанное имущество.
На следующее утро вновь прибывших ожидал особый день, это был так сказать их час "Х". Приписка или заключительная комиссия по распределению на места постоянной дислокации для прохождения срочной службы. Это был действительно значимый день для любого молодого военнослужащего.
Новобранцы уже прошли уйму врачей: глазников, хирургов и тому подобное, а так же прошли всякие  там комиссий и сейчас предстояло подвести итог. Им должны были назначить место службы и подразделение военно-морского флота, где предстояло служить. Должны были назвать то место, где, как они надеялись увлекательно и с пользой проведут последующие 1,5, а то и два года своей жизни. Кого то ждала элитная морская пехота, кого то мощный крейсер, а кого то скрытная субмарина.
Многие из новобранцев были земляками, некоторые успели сдружиться друг с другом во время пересыла и сейчас по понятным причинам желали служить вместе. Как тут было не вспомнить слова сопровождающих их вояк.
Одним из первых на глаза распределительной комиссии попал Санёк. Всё время его отсутствия, Соколов провел в томительном ожидании. Он стоял, то и дело, прислушивался к звукам, доносившимся из-за массивной, покрытой облупившейся белой краской деревянной двери. Позади него,  словно встревоженный улей, возбужденно жужала толпа таких же, как он  восемнадцатилетних пацанов.
Минут через десять открылась дверь и из неё вышел его кореш Санёк. Он светился от счастья
– Морская пехота. Тихоокеанский флот – сказал он громко, что бы всё слышали и показал вверх большой палец.
Толпа призывников одобрительно загудела.
–Сле-е-едующий! – раздался протяжно равнодушный окрик из-за двери.
Ванька приоткрыл скрипучую дверь и осторожно протиснулся в залитый дневным светом просторный кабинет. Передо ним за длинным, составленным из разнородных частей столом сидели и окидывали его безразличными взглядами шесть человек. Четверо мужчин и две женщины. Все они были в военно-морской форме. Перед ними в разнородных стопках в форме организованного беспорядка были разложены папки с медкартами и личными делами призывников. Соколов прикрыл за собой дверь и, собравшись с духом, сделал два четких строевых шага, по направлению к столу. Вытянувшись по стойке смирно, он замер, стоя на всеобщее обозрение в новой только что выданной флотской робе по середине комнаты, как  александровский столб. Некоторое время, члены комиссии соблюдали молчание, пробегая по нему скучающими взглядами. Один из военых видимо старший в комиссии, капитан второго ранга, взял в руки его медицинскую карту и стал бегло пролистывать ее, шевеля толстыми губами и негромко озвучивая разбросанные по разным страницам отметки: «ПЛ» (что означало: «подводная лодка» или «годен без ограничений»). кап-два долистал Ванькину карту до конца, поднял голову и, зевая в кулак, спросил:
– Есть вопросы к комиссии?
Это был он – его шанс! Если идти служит, а не учиться, так лучше попасть в элитные войска. Морская пехота вызывает уважение и к тому же его новый кореш Санёк туда уже попал.
Соколов сделал шаг вперёд, звонко впечатав новый флотский прогар в потертый линолеум.
Кап-два напрягся.
– Товарищ капитан второго ранга! Прошу направить меня служить в морскую пехоту! Я спортсмен, имею второй юношеский разряд по борьбе.
Про борьбу и второй юношеский разряд Соколов, конечно, малость приврал (он всю жизнь вообще-то футболом занимался), и «второй юношеский» был не особо-то и разряд. Члены комиссии переглянулись, явно не ожидая такого рвения.
– Боец, здесь кричать не положено. Не в атаку идёшь, – медленно протирая золотые очки, сказал старший в комиссии.
– Я хотел как лучше, товарищ…
– Не надо как лучше, надо как положено.
Члены комиссии посовещались. Кап-два сделал в его карточке какую-то отметку, встал и торжественно произнёс:
– Комиссия сочла возможным направить  призывника Соколова в учебный отряд города Ломоносов в Школу радио специалистов военно-морской флот. Дата отправки назначено на сегодняшний день.
Учебный отряд… Школа радио специалистов…
Соколова это явно обескуражило. Он стояло в недоумении, переминаясь с ноги на ногу.
Завидев недопонимания в действиях новобранца кап-два повторно объявил решение комиссии.
– Вопросы есть – добавил он раздражительно.
– Вопросов нет – упавшим в одночасье голосом ответил Ванька.
У него как то сразу стало тоскливо на душе. Уж лучше бы он отправиться учиться в Военно-морское училище по предложению представителя, чем стал слушать совета своего кореша.
– Вот и хорошо – ответил капитан второго ранга довольно потирая руки.
– Соколов, ты за границей был? Желания есть там послужить? – неожиданно спросил он.
Этот вопрос был неоднозначный и носил явно какой-то провокационный подтекст.
Ванька вопросительно пожал плечами и молча помотал своей стриженной головой.
– Нет. Не был – ответил он после секундной паузы.
– Вот и отлично боец. Это твой шанс мир посмотреть и себя показать – продолжил свою агитацию старший по комиссии.
– Представь себе. Сейчас здесь у нас зима, холодно, а там тепло, море, фрукты и бабы… – добавил он таинственно, предварительно понизив голос при слове "бабы"
Эх была не была… Теперь терять уже было нечего. Да и к тому же слово "бабы" на любого молодого пацана действовали магически.
– Согласен. Записывайте – наконец решился Соколов
– А куда отправляете? Что за заграница?
– На Украину.  В Севастополь. На Черноморский флот…
Украина – конечно ещё та заграница, но всё же это уже была другая страна. Другое государство со своим неповторимым колоритом и особым менталитетом.
– Вот здесь, в учетно-послужной карточке напиши Согласен служить на Черноморском флоте и подпишись – ткнул пальцем капитан второго ранга в месте, где нужно было поставить подпись.
Ванька сделал нужную надпись и расписался корявым почерком. Сделал он это специально, на всякий пожарный случай. Мало ли чего
– Всё свободен моряк – довольно сказал старший по комиссии и после окончания всех формальностей крикнул в след уходящему Соколову
– Следующий....