Главная страница | Иронические детективы | Игра на грани фола

Игра на грани фола
Александр Николаевич Нилов


Финансовый директор одной из московский фирм Денис Голицын взорван в собственном автомобиле. Тайну гибели Голицына пытается раскрыть молодой детектив Александр Рублев. В ходе следствия он знакомиться с очаровательной сотрудницей компьютерной фирмы Аллой Порошиной, которая активно помогает симпатичному капитану найти в хитросплетении криминальных событий логическую цепочку фактов, ведущую к истине.





Александр Нилов

Игра на грани фола





Глава 1


Вечеринка на квартире шефа по поводу заключения выгодной сделки была мероприятием довольно редким, обычно производственные успехи отмечали в офисе в формате шведского стола в части выпивки, закусок и девочек. Сливки штатных сотрудников фирмы разбавляли несколько обладателей связей или кресел в министерствах и главках, помогающих по фиксированным тарифам выживать конторе в жестоком мире российского экономического беспредела.

Вероятно, мероприятие было перенесено в обитель хозяина по просьбе его дочери, которая в настоящий момент томилась от одиночества и проявляла повышенную активность в поисках очередного бойфренда.

Стартовали охлажденной военно-патриотической водкой «Крым наш» под холодную телятину с зеленым горошком.

Предстояла банальная пьянка с пошлыми байками и анекдотами, заедаемые разной снедью. Ввиду присутствия дочки хозяина шлюшки отменялись. За отсутствием на этом празднике жизни достойных его внимания развлечений Денис начал сосредоточенно напиваться. Постепенно он расслабился, и происходящее за столом уже не очень раздражало его, скорее развлекало. Заметив, как сидевший напротив румяный крепыш последовательно плеснул в свой бокал водку, коньяк и сухое вино двух видов, а затем спокойно выпил эту гремучую смесь, он не удержался и спросил:

– Извините, впервые вижу такой оригинальный коктейль. Ничего подобного раньше не видел и не пробовал.

–  Не может быть. Это самый популярный горячительный напиток у нас в Среднеколымске – "Цунами в тундре".

– И что это напоминает по эффекту?

– Как что, цунами.

–  А при чем здесь тундра?

– Видите ли, по классике надо еще добавить сушеный ягель и немного молотых оленьих рогов, которые, к сожалению, за этим столом не наблюдаются, – крепыш громко расхохотался и подмигнул Денису.

Денис тоже рассмеялся и, чокнувшись с жизнерадостным северным гостем, осушил очередной бокал.

Господин в бабочке поставлял фирме большим оптом муку и крупы и часто бывал в главном офисе, правда Денис по работе с ним почти не сталкивался.

– Простите, запамятовал как вас по батюшке?

– Для вас, Денис, просто Вадим.

– Вадим, скажите бабочка или галстук, есть здесь какое-то правило, по какому случаю что одевать?

– Конечно, бабочки носят, когда не умеют завязывать галстуки, – Вадим снова заразительно рассмеялся.

– Очаровательно!

Этот парень начинал нравиться Денису, между ними завязалась легкая и сумбурная беседа, которую прервал призыв шефа, уделить ему минуточку внимания. Денис взглянул во главу стола и обомлел. Там стояла она. Элегантная и изящная, в дорогом итальянском костюме с загадочной улыбкой Джоконды на румяном лице русской красавицы. Он поразился той радости, которая охватила его при ее появлении. Они встречались непродолжительное время пять лет тому назад. Он красиво ухаживал, она изысканно флиртовала, им было хорошо вместе. Но когда возник конфликт на почве ревности, к которой он дал довольно основательный повод, она ушла, а Денис в силу ложного понимания сути мужского достоинства не стал предпринимать ничего, чтобы загладить свою вину. Он надеялся, что она вернется, никуда не денется. Это была ошибка, и как он понял через несколько месяцев, самая крупная в его короткой жизни. Он скучал по ней в обществе других женщин. Он удивлялся этому, ему было самому неловко от навязчивых сновидений с одним и тем же сюжетом: звонок, она на пороге, и он, рванувшись к ней, сжимает в объятьях пустоту. Постепенно все улеглось, но на это ушло два года. И если еще вчера он не смог бы даже четко представить, как она теперь выглядит, сейчас он был рад ее появлению и удивлялся этой радости, хотя ничего удивительного в этой радости не было, он любил ее тогда, не желая признавать этого. Жизнь подтвердила железобетонную есенинскую аксиому: «Мы в жизни любим только раз, а после ищем лишь похожих.»

– Позвольте представить вам нашего нового директора по рекламе – Людмилу Вихрову, – шеф галантно поцеловал изящную ручку, – прошу любить и жаловать.

Аркадий Петрович начал представлять Людмиле гостей и когда добрался до Дениса, они не стали скрывать, что знают друг друга, поскольку их «коммерческие интересы» ранее пересекались.

– Ну, вот и прекрасно! – обрадовался шеф, – Поручаю тебе, Денис, Людочку – корми, пои, развлекай.

Людмилу усадили рядом с Денисом.

– Ну, что, царица рекламы, колись, где тебя откопал дядя Аркадий?

Денис легким трепом и бравадой пытался скрыть свое волнение, вызванное ее близостью.

– Я не мамонт, Дениска, чтобы меня откапывали. Рекомендации, репутация, я не искала вашу контору, она нашла меня.

– Что-то не приходилось слышать о звезде отечественной рекламы – Вихровой Л.

– Зодчий славен своими храмами. Ты видел рекламные слоганы «Купи унитаз, книга в подарок», «От Парижа до Находки «Omsa» – лучшие колготки!» – это мое.

– Шедевр! – протянул восхищенно Денис, нисколько не сомневаясь в розыгрыше.

– Не дадите автограф, маэстро, – слушавший их вполуха Вадим протянул Людмиле салфетку.

– С удовольствием, – она прикоснулась к салфетке губами, оставила на ней четкий алый контур и вернула салфетку Вадиму.

– Я тронут, мадам. Я повешу это чудо в рамочке на стену.

– Надеюсь не в туалете.

– Обижаете, Людочка.

Они выпили втроем. Людмила с интересом смотрела по сторонам, изучая персонажей новой для нее компании. «Слава богу, что симпатичных мужчин, здесь практически нет.» Мысленно успокоил себя Денис. В нем просыпались ревность и чувство собственника. Впрочем, возможно он, как и все прочие мужчины для нее лишь биологические особи. Может у ней есть любовник или муж, дети. Абсолютный комплект личных благ, позволяющий полностью сосредоточится на работе и карьерном росте. От таких мыслей на душе стало так скверно, что хоть волком вой.

– Что ты хмурый такой на этом празднике жизни? – Людмила лукаво скользнула по нему взглядом.

– Хорошо, что ты не умеешь читать мысли…иначе я бы сгорел со стыда.

– Надеюсь они не связаны с моей персоной.

– Надейся.

В этот момент двадцатипятилетняя дочь хозяев после многочисленных просьб отца и штатных сотрудников фирмы жеманно согласилась исполнить романс «Гори, гори моя звезда». Аккомпанировал сам Аркадий Петрович, который блистал когда-то в модном кабаке и собирал толпы народа. В шуме бурных аплодисментов по поводу состоявшегося вокала Денис шепнул Людмиле:

– Второй раз это можно слушать только за деньги.

Затем Аркадий Петрович объявил танцевальную паузу, чтобы дать возможность дочери поближе познакомиться с кандидатами на вакантную должность бойфренда. В медленном танце, посреди комнаты двигались две пары. Дочь Аркадия с чиновником из министерства внешней торговли и Денис с Людмилой. Он пригласил ее сразу же, как только зазвучал модный супершлягер группы «Белый орел»:

Балы, красавицы, лакеи, юнкера

И вальсы Шуберта и хруст французской булки

Любовь, шампанское, закаты, переулки

Как упоительны в России вечера

Музыка плыла волнующая и загадочная. Денис подумал:

"Вальсы Шуберта и вкус французской булки!" Не знаю, не слышал и не пробовал, но как завораживает! Канделябры, кринолины, шпоры с ментиками. Романтическая старина всегда привлекала его своим благородством.

Они двигались в танце щека к щеке. Она не пыталась отстраниться, а он избегал встречаться с ней взглядом.

– Денис, ты танцуешь со мной, потому что Аркаша приказал тебе развлекать меня?

–  Я танцую с тобой, потому что мне это нравиться. Я бы пригласил тебя и на дискотеке, где есть и выбор и ассортимент. Ты вне конкуренции.

– Мне приятен твой лживый комплемент.

– Я вполне искренен. Если ты попытаешься меня соблазнить, у тебя есть неплохие шансы на успех.

– Ах, вот каковы твои черные помыслы. Ты считаешь себя настолько неотразимым, что приличная девушка после получасового знакомства должна упасть в твои шустрые руки, как спелая груша, – она легонько шлепнула его по руке, которая под шумок занималась изыскательной деятельностью на пересеченной местности ниже ее талии.

– Нет, я рассчитывал на другое.

– На что же?

– На память наших сердец.

– Которая пять лет молчала, – в ее голосе появились металлические нотки, и беседа начала приобретать опасный характер.

– Ты напрасно так думаешь. Все было не просто. Я падал и вставал, и временами было очень больно.

– Расскажешь?

– Нет

– Почему?

– Это очень личное.

– Значит, я не заслуживаю доверия? Уже или еще?

– Если тебе это интересно, я признаю, что был виноват, и сожалею, что моя глупость помешала сохранить тебя рядом. Но если не просит прощения тот, кто виноват, это может сделать тот, кто дорожит отношениями.

– Ох, как красиво, нашел козла отпущения, точнее козу.

– Нет что ты, я не пытаюсь быть святее папы. Я просто пытаюсь объяснить, почему я так преступно промедлил тогда. Ну хватит о грустном. Давай лучше сбежим отсюда.

– Куда?

– Да все равно. Если конечно, тебя муж не хватиться.

– Какая грубая топорная попытка выяснить свободна ли я. Не бойся ковбой, тебе сегодня не оторвет голову мой бойфренд, ввиду отсутствия такового.

– Тогда едем в ночной клуб "Метелица", там сегодня выступают "Space girls".

– А денег у тебя хватит?

– Денег столько, что считать их трудно и лень.

– Не пускай пыль в глаза бедной девушке.

Вечер перешел в неформальную плохо управляемую фазу, гости разбились на пьющие и курящие группы, разбрелись по квартире. В этом хаосе их английский побег прошел незамеченным.




Глава 2


Рабочая неделя начиналась с длительного, нудного и бестолкового совещания, единственная цель которого заключалась в предоставлении возможности шефу хотя бы периодически ощущать свою важность. Чтобы избежать взбучки за опоздание Денис встал пораньше и направился в офис. На лестничной площадке он галантно раскланялся с роскошной блондинкой бальзаковского возраста из соседней квартиры, обычно возвращающейся в это время с утреннего выгуливания серого пуделя кобелиного достоинства. При встрече с Денисом глаза соседки начинали блестеть от томления и восторга. Нетрудно было предположить, что возжелай Денис взять эту крепость, осада будет недолгой, а победа полной и безоговорочной.

– Дэнис, привет! – мадам произносила его имя на забугорный манер, насмотревшись долгоиграющих мыльных опер.

– Элеонора Васильевна, целую ручки. Вам идет эта прическа, что-то из разряда а-ля Лусия Мендес. Я прямо любуюсь вами.

– Льстивый мальчик, ты хочешь разбить мне сердце или несешь этот вздор из вежливости?

– Помилуйте, о такой женщине может мечтать каждый мужчина.

– Да кому я нужна кроме моего Бони –Элеонора Васильевна чмокнула пуделя во влажный нос.

В это время раскрылись дверцы вызванного лифта, избавив Дениса от необходимости продолжать эту опасную для его нравственности беседу.

– Передавайте привет Гавриилу Петровичу, – крикнул он Элеоноре, нажал кнопку с цифрой «1», и кабина бесшумно поплыла вниз.

Выходя из подъезда, и приоткрыв уже входную дверь, Денис решил проверить как у него со временем, но часов на руке не оказалось. Все-таки вчерашние излишества не прошли без последствий. Хорошо хоть побриться не забыл, ведь бывало и такое. Что ж придется возвращаться, он не в состоянии весь день, спрашивать «Который час?» или ориентироваться по солнцу. Он отпустил дверь и снова направился к лифту. Раздался хлопок, и посыпались осколки, стреляли через стеклянную часть входной двери. Денис сразу сообразил, кому предназначалась пуля, раздробившая кнопку вызова лифта, и бросился вверх по лестнице. Хлопнула входная дверь, тяжелый топот настигал снизу. За ним кто-то гнался и стрелял. Денис перепрыгивал через ступеньки, бросая тело из стороны в сторону, уклоняясь от пущенных за ним вдогонку пуль. Его хотели грохнуть на крыльце подъезда, а он не вышел и вернулся за часами, и это спасло его жизнь или ненадолго продлило. Это как повезет. Он выхватил свой ТТ и попытался отстреливаться. Их разделяло полтора пролета, и попасть было довольно сложно. В квартиру ему не прорваться, открыть не успеет, его превратят в дырявую куклу на пороге, путь один на чердак. На прошлой неделе он столкнулся в лифте с двумя ребятами в синих комбинезонах, поднимавшихся наверх для ремонтных работ на крыше. Денис рвался наверх, веря в свою удачу. Через некоторое время он узнал в преследователе Беса, одного из представителей группировки Копченого, очень крупного, не очень умного, но достаточно ловкого боевика. Несмотря на экстремальность ситуации, он действовал хладнокровно и расчетливо, суета – это смерть. Прыгая через несколько ступенек, Денис считал выстрелы свои и чужие, пытаясь определить момент спасительной паузы. Нет все-таки сегодня был его день, ему продолжало везти. Вход на чердак оказался свободен. Его встретил пыльный полумрак, кругом валялись обрезки арматуры и трубы, стояли какие-то ящики, за одним из которых он и притаился. Бес помедлил у входа, а затем кинул свое мощное тело вперед. Денис выстрелил в метнувшуюся тень. Ответом был сдавленный хриплый стон. Это был седьмой выстрел. В магазине остался последний патрон. Минуты две было тихо и он было решил, что оппонент сдал партию. Он сделал полшага в направлении выхода, и два выстрела развеяли его надежду о преждевременной гибели Беса и заставили с ужасом подумать о собственной близкой кончине. Бес тоже умеет считать. Если он промажет еще раз, у него уже не будет в этой жизни никаких проблем, как и самой жизни. Стараясь быть как можно бесшумней, он начал отползать назад. Левая рука наткнулась на гладкий цилиндрический предмет. Пустая банка из-под пива или воды. Он сунул этот утиль в карман, добрался до высокого ящика и под его защитой медленно выпрямился. Вытащил подобранную банку, осторожно поставил ее вертикально, а затем резко наступил на нее ногой и отпрыгнул в сторону. Раздался хлопок, который только с глубокого бодуна можно было принять за выстрел. Но расчет на экстремальность ситуации оправдался. Справа просвистела пуля. Теперь надо затаиться и ждать. Сейчас Бес начнет проверять действительно ли у него кончились патроны. Ага, уже высовывает из укрытия что-то на палке. Похоже на его жириновку. Идиот дешевый, еще бы краешек члена показал. Ладно, будем ждать, что дальше в твоем шоу. Раздались звуки шагов. Он напрягся, но сразу же расслабился, имитация дешевая, топчется на месте бегемот.

Тягостное ожидание длилось около пяти минут. Затем, судя по нарастающему шороху, противник начал приближаться. Денис распластался за лежавшей на боку массивной бочкой. Когда Бес оказался на одной линии с бочкой, Денис толкнул ее в сторону врага. Бес попытался перепрыгнуть через громыхающую железяку, но зацепился ногой и рухнул как мешок с дерьмом на пол, успев выстрелить наугад в полете. Денис мгновенно оказался на спине поверженного громилы, жестким ударом выбил пистолет и завел его лапищу за спину.

– Ну, Бесяра, отвечай, чем это вдруг я твоему шефу не угодил?

– Откуда я знаю. Он только сказал, что ты осточертел каким-то его знакомым.

– Ага и которые достаточно состоятельны, чтобы позволить себе очистить любимый город от нежелательных элементов. Сколько тебе, киллер хренов, за меня заплатили?

– Десять штук, потом на твоей могилке обещали дать столько же.

– Двадцать тысяч баксов. Сам бы себя пристрелил за такие деньги. Где я перебежал дорогу этим кровожадным мужичкам?

– Да не знаю я.

Денис крутанул руку Беса, и бугай взвыл от боли.

– Отпусти, падла. Говорю же, не знаю. Мне на тебя показали, отвалили бабки, остальное не мое дело. Зачем мне твоя биография?

– Безмозглая равнодушная машина убийства. Читай молитву, если знаешь хоть одну.

Дуло ТТ уперлось в квадратный затылок Беса.

– Не мочи. Я ж не по злобе, работа такая.

– Да вредная у тебя работа для здоровья. Очень вредная. Не обнажай свой меч, если не уверен, что сможешь напоить его кровью. Кто заказчики, выкладывай или извини, я тороплюсь и мне некогда тебя исповедовать.

– Не знаю.

– Ну что ж. Передавай там привет господу Богу, хотя скорее дьяволу, кто ж тебя в рай пустит.

Денис резко опустил рукоятку пистолета на макушку гиганта и оглушил его. Полюбовался добытой в бою беретой и обшарил карманы бесчувственного Беса. Не колеблясь, положил двести зеленых в свой бумажник. Навряд ли, очухавшись, Бес побежит в ментовку писать заявление об ограблении, и за нанесенный моральный ущерб платить надо, хотя этой суммы явно недостаточно. Декоративные презервативы – голубые с красными усиками, сигареты, зажигалку, грязный носовой платок он оставил без внимания, захватив на всякий случай только связку каких-то ключей, сотовый телефон и пачку визитных карточек на имя Пукова Олега Ивановича – видимо так величался в миру Бес. Бросив удовлетворенный взгляд на распростертого Беса, казавшегося то ли пьяным, то ли спящим, то ли спящим пьяным, Денис отряхнулся и покинул чердак.






Глава 3


Встреча в верхах руководителей двух преступных группировок была посвящена вопросу раздела сфер влияния. Велась бескомпромиссная борьба за место под столичным солнцем. Объектом разногласий стал новый универсам, открытый в районе на прошлой неделе. Владельцем универсама являлся концерн Лопухновкого, который трудился и развивался под крылом нижнегорской группировки, но район, где открылся универмаг, контролировался Васей Толченым. Естественно концерн не желал платить дважды, и по универсаму возникли некоторые трения. Менты с интересом наблюдали за развитием конфликта, прикидывая какой из его исходов для них наиболее предпочтителен. Сходка проходила на нейтральной территории в ресторане «Жареный какаду». Представитель концерна Эдуард Шпильман, второе лицо нижнегорской группировки Алексей Жапов, по кличке Джип, и Толченый собственной персоной уединились в небольшом и уютном банкетном зале, в предбаннике которого напряженно отдыхали телохранители, находящиеся на постоянной сотовой связи с шефами, по десятку другому с каждой стороны.

На столе красовалось несколько восклицательных знаков: авакадо, лягушачьи лапки, мясо фондю, итальянский торт "Черный лес". На невысокой эстраде зарабатывал себе на жизнь импозантный музыкальный коллектив в составе гитариста, ударника, скрипача и тенора-солиста. Репертуар составлял шедевры Битлз и Роллинг Стоунс, Бабкиной и Гребенщикова, а также блатной фольклор. А что поделаешь, публика в ресторан хаживала разная. И любой отдыхающий в «Какаду» индивидуум имел право отведать музыкальные деликатесы в соответствии со своими эстетическими запросами. Волей-неволей приходилось быть музыкальными энциклопедистами.

Переговоры протекали в деловой, но далеко не дружественной обстановке, с употреблением порой отнюдь не дипломатических выражений.

– Господа, – начал представитель концерна – мы понимаем, что в наше время любому серьезному бизнесу требуется охрана. До настоящего времени мы плодотворно сотрудничали с уважаемой нижегорской организацией.

– Пока не сунулись на мою территорию, – процедил Толченый, – В своем огороде я сам грядки окучиваю, мне помощники не нужны.

Василий недобро зыркнул в направлении Жапова.

– Да вчера к нам приходил ваш представитель и настойчиво предлагал заключить долгосрочный контракт.

–  Ну и чего вы дергаетесь, что вам непонятно. Вам объяснил мой мальчик, как в нашем районе неспокойно.

Жапов решил, что ему пора вступить в дискуссию.

–  Василий, подожди, не гони так, это ж наша коровка. Мы ее кормили, растили, поили…

–  Ага, и доили, блин.

– Ты погоди, когда ты на них наехал, ты знал, что это наши клиенты, – Жапов начал раздражаться, сквозь натянутую вежливость сочилась злость.

–  А хоть бы и знал. Может мне у вашего Хана на каждый чих разрешение спрашивать.

–  Спрашивать, не спрашивать, а поговорить бы мог.

–  О чем! – взвился Толченый – Вы со мной согласовывали открытие этой забегаловки? А завтра вы тут понастроите публичных домов и казино, и опять Толченый побоку? Еще и моих шлюх и наперсточников без работы оставите. А потому мое слово такое, крутишь бизнес на моей земле – плати налоги, а иначе процедура глубокого банкротства с потерей здоровья и имущества.

Испуганный явным отсутствием конструктивных признаков в переговорах представитель Лопухновского попытался хоть как-то смягчить ситуацию. Он плеснул в бокалы коньяк имени французского императора и предложил тост.

– Давайте выпьем и закусим, дела от нас никуда не уйдут, а шашлычок остынет. Предлагаю выпить за успешное сотрудничество!

–  А ты уже решил с кем?

–  Я уверен, разумный компромисс мы найдем. Не стрелять же вам в друг друга. Я не думаю, что наши переговоры настолько затянутся, что их придется переносить на площадь перед рестораном. И в знак первого шага к согласию предлагаю, как говорят кандидаты государственной думы, консолидированно выпить.

–  Ладно, твое здоровье, миротворец – Толченый звонко чокнулся с Эдуардом и лениво качнул бокал в сторону Жапова, демонстрируя принципиальное согласие на консолидированный тост.

Шпильман выдержал паузу, в течении которой высокие договаривающиеся стороны уделили неформальное внимание шашлыку и другим ресторанным разносолам, и продолжил свою дипломатическую миссию.

– Господа, давайте посмотрим на вещи реально. Я понимаю позицию Василия Яковлевича. Он за порядок, он за соблюдение правил, которые должны быть для всех одинаковыми. Если он не добьется их выполнения, он продемонстрирует свою слабость, а этого он себе позволить не может.

–  Головастый мальчик! Дошло до тебя, что платить все равно придется.

–  Учитывая серьезную репутацию вашей фирмы, мы безусловно вступаем с вами в деловое партнерство.

– С самого начала бы так. И нечего было таскать с собой адвокатов. Не боюсь я Хана со всеми его Жаповыми.

Лицо Жапова стало покрываться пятнами, руки нервно комкали салфетку.

–  Очень ты стал крутым, Вася, очень! Только зря ты надуваешь щеки и строишь из себя Аль Капоне, мы от своей доли все равно не откажемся. А ты, Эдуард, если хочешь, можешь платить любому блатному, проживающему в этом районе, это твои проблемы.

Толченный вцепился в скатерть и медленно потянул на себя, жаповский бокал упал, недопитый коньяк окровавил светложелтую скатерть.

Шпильман отважно бросился ликвидировать новый виток напряженности.

– Господа, прекратите кусать друг друга! Платить любому желающему мы не собираемся, зря вы Алексей Спиридоныч так интерпретируете мое предложение Василию Яковлевичу. Но наладить нормальные партнерские отношения с хозяином района и сохранить при этом возможность участия в распределении получаемой прибыли для организации, помогшей нам сделать первые шаги в бизнесе – это наша обязанность.

– Значит и нашим и вашим, – буркнул Толченый.

– Василий Яковлевич, не надо противопоставлять себя друг другу. В плане уважения я различий между вами не делаю и еще раз повторяю мы готовы сотрудничать со обоими, но сделать это по обычной таксе немыслимо, да и невыгодно, в конечном счете нам всем.

– Квакаешь, как бисером пишешь. Кончай в лужу булькать институт конченный, Леонардо ты недовинченный. Не пойму, куда ты клонишь – Жапов всегда очень нервничал, когда чего-то не понимал.

–  Если мы будем отдавать вам, – Шпильман кивнул в сторону Жапова, – и вам, – реверанс Толченому, – то, что вы требуете, наше новое предприятие будет нерентабельно. Нам придется его прикрыть, и тогда вы уже совсем ничего не получите. Поэтому я предлагаю не резать курицу, которая несется и учесть, что она тоже должна клевать зернышки. А поэтому я прошу вас пересмотреть ваши финансовые претензии в сторону понижения, и надеюсь на ваше понимание необходимости такого шага.

– Да так все потребуют снижения стоимости наших услуг. Ныть начнут, сопли распустят, слезу начнут вышибать байками о своей трудной жизни. Мне эти концерты не к чему, – процедил Толченый набитым ртом.

Вечер выдался нервным, а психические нагрузки всегда пробуждали у него волчий аппетит.

– Василий Яковлевич, я гарантирую, что наше соглашение о скидках останется глубокой тайной. Для всех ваших подопечных мы будем фирмой, отстегивающей неформальной администрации района стандартную мзду.

Толченый сосредоточенно гипнотизировал коньяк в своем бокале, как будто решал почти гамлетовскую проблему в не совсем философской интерпретации: “Пить или не пить?” Он начинал понимать, что Штильман прав. Да, он действительно не боялся Хана, он мог выстоять в этом конфликте, но Толченый не хотел новых жертв. В последний год поднялась волна разборок, в которой смерть собрала богатый урожай молодых и крутых, думавших, что свинцовые мухи дырявят только дерьмо, избегая встречи с настоящими парнями. Беда шла широким фронтом, головы гроздями падали с плеч. Толченый не был сентиментальным, но тоска брала за горло после очередного поминального вечера. Наступало время разумных компромиссов. Слишком дорого стоила возможность плевать мимо урны на лакированные ботинки блатных лидеров и коррумпированных чиновников. Тем более, что при предлагаемом варианте его реноме не пострадает. У подведомственных бизнесменов не появится информация о существовании поблажек и послаблений во владениях Толченого.

– Хотелось бы знать мнение другой стороны.

Жапов усердно мастерил из салфетки самолетик, мучительно соображая, если он согласится на предложение Шпильмана, а он был готов на это, как на это прореагирует Хан – яйца оторвет или обнимет. Сам Жапов считал, что урвать хотя бы горсть ягод в малиннике Толченого – это безусловно скорее победа, чем поражение.

– Хотелось бы что-нибудь услышать о том, что реально нам предлагает Эдик в денежном эквиваленте.

– Могу я интерпретировать эти слова, Алексей Спиридонович, как ваше принципиальное согласие, – Шпильман нажал курок пистолета-зажигалки и глубоко затянулся.

– Интерпретируй, – милостиво разрешил Жапов.

– Ваше слово, Василий Яковлевич.

– Сколько?

– По 35 процентов от того, что вы хотели, хотя бы в течение года.

Жапов швырнул в зал свой салфетный самолетик, который, описав мертвую петлю, спикировал в салат Шпильмана, обрызгав его темно-синий пиджак сметаной.

–  Ни хрена себе! Извини Эд. Прямо, как в цирке, получилось.

–  Переговоры сорвать хочешь! – мрачно пошутил Толченый.

– Да я не специально, – стал энергично оправдываться Жапов, не уловив иронии в словах Толченого, – Эд, прости еще раз. Немного заляпал тебе фасад. Чтобы поднять тебе настроение, соглашаюсь на твой вариант.

–  Чудненько! А вы Василий Яковлевич? – Шпильман перестал заниматься последствиями жаповской бомбардировки и вопросительно уставился на Толченого.

– Ладно 35 процентов и возьмешь в штат моего зятя помощником коммерческого директора с окладом – тысяча зеленых.

–  Вы бы так и сказали, увеличь сумму на тысячу баксов.

– Нет, парень исполнительный и толковый, кончил в этом году финансовую академию. Он о моих делах ничего не знает. Я для него главный консультант метрополитена по охране и технике безопасности.

–  Боже мой, с какими людьми контачим! А я думаю, что это ты такой бледный Яковлевич, под землей много времени проводишь.

–  Хватит зубоскалить, Джип. Парню нужна практика, работать будет честно. Помоги ему, Эдик.

Шпильман, конечно, не очень верил в непричастность зятя к профессиональной деятельности тестя и подозревал, что ему пытаются подсунуть за его же деньги соглядая, но выбора у него не было и вскоре представители мафии и бизнеса ударили по рукам.






Глава 4


Было влажно и тепло. Последний снег умирал под напором дерзкого весеннего солнца.

Толченый раскинулся на заднем сидении своего мерседеса. Машина двигалась плавно, без рывков и почти бесшумно. Толченый прикрыл глаза и попытался расслабиться. Последнее время он стал сильно уставать. И не только возраст был тому причиной. Пятьдесят пять те самые годы, когда ум еще работает четко, без сбоев, а накопленный опыт позволяет кучу вопросов решать вообще на автопилоте. Выматывали непредсказуемость происходящих событий, необходимость искать нестандартные ходы в условиях жесткого дефицита времени и недостатка серого вещества у большой группы его подопечных. Свободные цены, введенные Гайдаром, стали стартовым выстрелом в большом кроссе к большим деньгам, который начался несколько лет назад, но никто не удосужился определить его правил, и никто не знал, где находится его финишная черта. В 1995 году в специальное хранилище неопознанных трупов г. Москвы поступало по 50 трупов в день. Самое начало приватизации московского жилья. Лихорадка скоротечного обогащения приняла массовый характер. Пока они довольно уверенно держались на плаву, но давалось это все труднее.

Впереди с водителем расположился телохранитель Вовчик Меньшов по кличке Баобаб. Рядом с Толченым сидел Олег Тетрадкин по кличке Блокнот, олицетворяющий интеллектуальную мощь группировки. Ему было далеко до Алена Делона, он прекрасно отдавал себе отчет в этом и заботился о своей внешности ровно настолько, чтобы люди от ужаса не шарахались. Тем не менее, Блокнот был заядлым бабником, и рядом с ним появлялись только очень привлекательные дамы. И в этом не было ничего удивительного. Блокнот понимал, что, как физическое лицо, является записным уродом и достаточно трезво оценивал свои шансы на успех у длинноногих красоток. Поэтому в сердечных делах он полагался не на мощь личного обаяния, а исключительно на внушительные объемы своего кошелька. Он не очаровывал женщину, он ее покупал. Хотя Тетрадкин не любил этого признавать и использовал для объяснения женской благосклонности к своей персоне собственную теория, согласно которой, с красивыми мужчинами скучно, они думают, что делают женщине одолжение, а некрасивые наоборот вовсю стараются, лишь бы только понравиться. Он также был убежден, что, если мужчина хорош собой, то непременно не той сексуальной ориентации.

В настоящее время он обхаживал Ларису Лобкову, белокурую модель из зайцевской фирмы, которую недавно представил Толченому на вечеринке по поводу освобождения одного из видных членов группировки. Видимо, на этот раз он испытывал абсолютно не свойственное ему чувство юношеской влюбленности и поэтому изрядно волновался по поводу искренности своей новой пассии. Он высоко ценил житейский и мужской опыт шефа и решил поинтересоваться его мнением на этот счет.

–  Василий Яковлевич, как ты думаешь, Лариса действительно влюбилась или я для нее кандидат в дойные коровы?

Толченый с усилием разлепил веки и с ухмылкой взглянул на Тетрадкина.

–  Какая же ты корова, ты бык с яйцами.

– Яковлевич, я серьезно.

– Назначь ей свидание в ресторане или в баре и немного опоздай. Если к твоему приходу она себе ничего не закажет, даже сок – значит ты для нее просто ушастый бумажник с членом вместо молнии.

–  Да надо попробовать, пожалуй ты прав. Слушай, Василий Яковлевич, не провести ли нам зачистку Духнова?

Духнов работал проводником опиумного поезда «Душанбе- Москва». Позавчера его взяли прямо на перроне с товаром. Блокнот опасался неприятных последствий этого ареста.

–  Я не дергаюсь, меня они навряд ли достанут. Я как желудь, ветер не сдует, свинья не съест. Хотя проверь на всякий случай через своего опера, как Дух себя ведет?

–  Хорошо, я проверю. Люди Чалого предлагают оружие, хорошее и дешево. Хотя, вот это меня и смущает. Наверное, засвеченное.

–  Навряд ли, аккуратные они люди, очень аккуратные, они мимо урны не плюнут. Не то, что мы, так и норовим посцать против ветра. Опять драку пьяную из-за девок в кабаке устроили. Из твоей охраны, между прочим. Из-за этих дураков лишний раз к ментам обращаться. Доиграются, сдам этих алкашей к чертовой матери и пусть срок за злостное хулиганство мотают.

–  Они у меня по ушам получат.

– Баобаб, что там у тебя с Хватаевым? – переключился Толченый на Вовчика.

Хватаев был одним из первых лиц в администрации округа, и Баобабу вместе с несколькими помощниками поручалось вести за ним усиленную слежку с целью сбора компромата. В планах Толченого на перспективу Хватаеву отводилась важная роль, и он готовил его вербовку.

– Тянем пустышку. Полная непруха. Сплошной голяк. Тотальный обвал, – запричитал Баобаб.

–  Ладно, не скули.

–  Так без толку все это.

– Вовочка, тебя не учили, что спорить с начальником все равно, что в бассейн без воды нырять. Слежку продолжать. С ментами у него контакты были?

– Да встречался позавчера с начальником РУОПа.

–  Обо мне что-нибудь говорили?

– Да, мол Толченый очень опасен и еще, что вы – холерический лидер всей местной мафии.

– Какой? Какой?

– Ну холерический. Хватаев сказал.

Толченый и Блокнот посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Харизматический, оглобля одноклеточная.

– Яковлевич, а как будем жить с Ханом? – спросил Тетрадкин, – Сегодня мы договорились, а завтра он опять что-нибудь выкинет.

–  Не будем конфликтовать с ними пока. Отстегнули им немного и пусть балдеют, пусть чувствуют себя причастными к дележу прибылей. На каплю меда можно поймать больше мух, чем на бочку уксуса.

– Руки ж чешутся. Наглеют ведь, отморозки паршивые.

– На Востоке говорят, будь терпелив, и мимо тебя пронесут тела всех твоих врагов. Хан сейчас в силе, не сильнее нас, конечно, но сшибаться в открытую, гробить ребят. А им еще пожить хочется, еще не все выпили, не всех баб перелапали. Правда, Володя?

–  Василий Яковлевич, вы только мигните, мы этих шкур всех перекокаем, сдохнем, но эту мразь передавим.

– Ну, спасибо, Вова, за добрые слова, утешил старика. Ты прямо, как герой-комсомолец. Знаешь, как они пели:

Мы смело в бой пойдем за власть Советов

И как один умрем в борьбе за это.

В это время запиликал сотовый телефон. Сквозь треск и шумовой фон звук доходил не четко.

–  Василий Яковлевич, это Бес. Клиент готов.

–  Ну и ладушки. Осложнения были?

– Нет, все прошло, как планировали.

–  Хорошо, понял.

Толченый убрал телефон и обратился к Тетрадкину:

– Олег, заказ закрыли, займись сегодня же получением гонорара.








Глава 5


Копченый вместе со своим адвокатом Вадимом Голованцевым, человеком, с которым он помимо чисто деловых связей поддерживал нечто, отдаленно напоминавшее дружбу, отдыхал в сауне. Они сняли номер люкс на четверых по 50 000 р. за час с бильярдом, парой комнат отдыха, сейфом для хранения драгоценностей, кожаной мебелью. Они уже попарились и лениво гоняли шары, попивая холодное немецкое пиво.

У двери номера, расположившись на диване, дежурил Баобаб. Пытаясь скрасить скуку длительного ожидания Вовчик, не прочитавший в жизни ни одной книги, кроме руководства по эксплуатации своей импортной тачки, усиленно осваивал оставленный ему на хранение notebook шефа. Он бестолково давил на все клавиши, насиловал встроенную мышку, шумно сопел и всем своим видом напоминал мартышку с микроскопом в руках.

Голованцев не раз оказывал Копченому очень важные услуги. Копченый высоко ценил способность Вадима обеспечить юридическое прикрытие многопрофильной повседневной деятельности группировки, а также оказать экстренную скорую помощь в случае поимки членов коллектива неуемными ментами. Эта часть его работы была на виду, ее конкретные результаты создали ему репутацию талантливого и удачливого адвоката. Что касается его деятельности в ипостаси штатного консультанта группировки и даже автора нескольких жирных денежных проектов, то она тщательно скрывалась Копченым от конкурентов. Поэтому не было ничего неожиданного в том, что вчера на Голованцева вышел Хан с предложением о сотрудничестве. Вокруг этого события и вертелся разговор между врагом закона и его мнимым слугой. Копченый считал, что контакты Вадима с Ханом могут оказаться крайне полезными в обстановке, когда зыбкий мир между кланами мог внезапно лопнуть, как струна от грубо взятого неверного аккорда.

– Он сразу распознает слабых и затем помыкает ими. Не стоит блеять перед ним овечкой, лучше молчи с достоинством тигра. Пусть теряется в догадках, что ты за зверь, а вдруг покусаешь, – поучал Копченый.

–  Да, глубокого впечатления Хан не производит. Он мне представляется придурковатым юнгой на капитанском мостике.

–  А что он от тебя хочет?

–  Да там Жапова, как муху на дерьме, взяли. Нашли у него пистолет, патроны.

–  И все?

–  Да, как не странно.

–  И где он волыну держал?

–  Да, слава богу, не в кармане. В прихожей, в шкафчике для обуви. Будем доказывать, что невинному Лешеньке Джипу оружие подбросили нехорошие дяди, используя его беспорядочные половые связи. Ты представляешь, Василий Яковлевич, милиция нагрянула к Жапову с обыском, как раз в тот момент, когда он показывал в ванне своей новой любовнице, как кит фонтан пускает.

– Очень важная деталь для выбранной линии защиты, – рассмеялся Копченый, – Слушай, Вадим, посоветоваться хочу. Второй месяц не может платить по нормальной таксе ЗАО «МонтажСпецСтрой». Ну, знаешь медновская контора – стальные двери нового поколения с сейфовой системой запоров.

–  А они тебя за нос не водят?

–  Да нет, все чисто. Я своего фининспектора посылал с бригадой накачанных экспертов по незаконному утаиванию доходов. Нет у них в последнее время заказов. Думаю, забрать эту контору за долги.

–  А что ты с ней будешь делать? Кто ее купит? Разве что кто-нибудь возьмет для последующей реализации оборудования и запасов сырья в качестве металлома. Сейчас охотников пирожки печь почти нет, торговать готовыми, пожалуйста. Продают даже то, что доход может большой приносить, но не сегодня, не сразу, а требует первоначального вложения денег и особенно мозгов. Прокакали, развалили всю промышленность страны коммерсанты одноклеточные.

–  Вадим, меня экономика России в целом не колышет, я не Борис Николаевич. Ты скажи лучше, что мне с Медновым делать? Я могу, конечно, долг выбить, квартиру забрать, машину.

–  Да, а потом у тебя будет головная боль, под что пустить освободившиеся от ЗАО площади. Ты лучше помоги Меднову, мужик он вроде бы толковый.

–  А как?

–  Создай ему рынок. Устрой в районе его конторы серию квартирных ограблений, при этом их характер – отжатие, выдавливание верхней наддверной панели, а где можно лобовое выбивание дверей – должен свидетельствовать о ненадежности стандартного деревянного оборудования входа в жилища граждан. И они эти граждане, причем не только пострадавшие, но и их родственники и соседи, и еще многие из тех, кто прочтет об этом в газете или услышит по ящику придет к Меднову, в твое подшефное ЗАО, которое моментально станет рентабельным и платежеспособным.

–  Толковая конструкция, ладно беру на проработку.

–  Не пожалеешь. В наше время тупоголовые пенкосниматели долго не процветают, дальновидные люди для своей же пользы и без ущерба для своего авторитета помогают в сборе ягод для варенья. А Меднов пусть ассортимент расширяет, гаражные ворота клепает, декоративные оградки на крутых могилках ставит.

Дверь в биллиардную открылась и к зеленому сукну приблизился Блокнот.

–  Гонорар получил и оприходовал.

–  Ну вот и лады. Пойди кости погрей.

Олег прошел в комнату отдыха, предварявшую парную. Разделся, с удовлетворением осмотрел в зеркальной стенке свою ладную фигуру и главную довольно крупную достопримечательность в ней. Прежде чем направиться на полати, он подошел к холодильнику, достал бутылку пива и устроился с ней на широком кожаном диване. Легкий хмель приятно туманил сознание, шкодливые мысли заползали в утомленные тяжелым днем извилины. Вечером он пойдет в варьете. Надо себя побаловать, оттянуться немного. Сядет за первым от сцены столиком прямо перед строем гарцующих красоток. Он очень зримо представлял себе, как обезумевшие дамы с перьями от замученного в зоопарке сиамского петуха, воткнутыми в нижнюю часть спины, носками изящных туфелек выбивают бокалы из рук подвыпивших банкиров. В это время распахнулась дверь из бильярдной, на пороге стоял Копченый. Рядом с ним стоял покачивающийся, как пьяный Бес, с огромным лиловым синяком под левым глазом. Копченый был явно чем-то сильно огорчен, это Блокнот понял сразу, как только он вошел в гостиную. Шеф швырнул свою крупную задницу в кресло и нервно забарабанил пальцами по подлокотникам.

– Мы взяли деньги за невыполненную работу.






Глава 6


Бес и Скрепучий подошли к подножию аттракциона «Чертово колесо» в назначенное время. Бес держал дипломат, набитый зелеными банкнотами. Они должны были убрать человека, фотографию которого им дали или, если за деньгами придет не он, сесть на хвост курьеру и найти главного фигуранта. Внизу в толпе их страховали еще двое.

Они пропустили несколько кабинок, пока не появилась та, на которой им было предписано прокатиться, изображая охочих до развлечений граждан. Сбоку кабины болталась табличка «Не занимать! Технические неисправности». Они уселись друг против друга. Кабинка поползла вверх. Они напряженно замерли, плохо себе представляя, что будет дальше.

–  Привет, орлы!

Прозвучавший где-то рядом веселый голос заставил их вскочить и схватиться руками за вертикальные поручни. От этого резкого маневра кабинка сильно дернулась, а потом начала раскачиваться, доставляя своим пассажирам отвратные ощущения.

–  Спокойно, вы, что решили полетать? Приземлитесь и под правым сидением возьмите рацию.

Скрепучий, получивший кличку не благодаря особенностям своего характера или голоса, а потому что любил ковырять в ушах скрепками, достал снизу рацию и передал ее Бесу.

–  Ну, дирижируй дальше, маэстро, – процедил Бес в микрофон.

– Поставьте дипломат. Под другим сиденьем портмоне, ключи от дипломата положить в портмоне, портмоне на пол.

– Тоже мне кукловод нашелся, – Бес смачно сплюнул, – Что ты тут нагородил, какого хрена затащил ты нас сюда, видака насмотрелся, шпионские игры устроил. Забирай свои бабки и проваливай!

– Спокойно. Не ори! Ненавижу хамство. А поэтому с глубоким удовлетворением сообщаю – ваша кабина заминирована.

Бес и Скрепучий изумленно уставились друг на друга.

– На понт берет, не верю, фраер дешевый, – зашелся в истерике Скрепучий.

Внизу что-то рвануло, кабинку сильно качнуло, в дне образовалась трещина шириной в два пальца.

–  Это, ребята, хлопушка. Вы поняли, что не стоит делать глупости.

–  Псих шандарахнутый, сволочь, – шипел Скрепучий.

–  Довольно воплей. Встали, вынули пушки. Дипломат не трогать.

Кабинка достигла верхней точки и стала снижаться. Бес и Скрепучий стояли, держась за поручни левыми руками и сжимая в правых пистолеты, машинально направленные друг на друга. Снизу на них с удивлением уставилась группа поддержки, недоумевая, что могли не поделить эти два остолопа, находясь на задании.

Кабинка спустилась уже на высоту не более десяти метров.

–  Ну, орлята, пора на взлет, – раздалось из рации, – прыгайте! Считаю до трех!

–  Мразь! Мы же разобьемся, – кричал Бес, забираясь тем не менее на борт кабинки.

–  Ты еще скажи, что у тебя дети-сиротки останутся. Раз!

– Я тебя гада эту твою пукалку сожрать заставлю. Я твою задницу на шашлыки в «Арагви» сдам, – скрипел в дикой злобе Скрепучий, но тоже поднялся на бортик и с ужасом посмотрел вниз.

–  Счет сокращаю в ответ на хамское поведение. Ваше время истекло. Прыгайте немедленно сами и целиком или сейчас рванут вверх и в стороны отдельные фрагменты ваших тупых скелетов, да так рванут, что родственникам в гроб положить будет нечего для похорон. Прыгайте или я бужу мину.

Бес полетел вниз, а вслед за ним шагнул с бортика в воздух и Скрепучий. До земли в этот момент было около семи метров. Скрепучий упал на полную грудастую даму, спружинил на ее солидном животе, как на батуте, и сразу вскочил на ноги.

Бесу повезло меньше. Он рухнул прямо на асфальт, и судя по его диким воплям, получил несколько переломов. Минутой позже взвыл от резкой боли и Скрепучий, это вцепилась ему в ногу приземистая такса, с которой накануне высадки с чертово колеса воздушного десанта. мирно гуляла пострадавшая.

Находившиеся в толпе боевики прикрытия, сбитые с толку непонятными дикими маневрами своих коллег, кинулись к месту их приземления, вокруг которого образовалось плотное кольцо любопытных.

В это время кабинка с аварийной табличкой достигла зоны посадки. В нее вскочил молодой стройный мужчина в черном спортивном костюме. Он подхватил дипломат и портмоне с ключами и скрылся в потоке людей по направлению к выходу. Двое преследователей включились в погоню не раньше, чем минут через десять. Точнее, это была уже не погоня, а бестолковая беготня за фантомом, ведь они даже не знали, кого искать, он ушел незамеченным, пока они разбирались, что стряслось с Бесом и Скрепучим. Единственной приметой был дипломат. Сначала они отобрали портфель у прыщавого студента, но в нем оказались конспекты и какие-то распечатки. Затем жертвой их нападения стал дистрибьютор фирмы «Семена», который потом долго собирал разноцветные пакетики на проезжей части. Но обладатель третьего похожего дипломата в ответ на попытки ознакомиться с его содержимым открыл огонь. По всей видимости, это был представитель правоохранительных органов, а может коллега нападавших по характеру трудовой деятельности. Фактор неожиданности лишил копченовских братков всех шансов. Один остался лежать на заплеванном тротуаре, с удивлением уставившись стеклянными глазами в пенистую вату плывущих над ним облаков. А другой, зажав рукой огромную царапину в боку, прочерченную пулей, задевшей его по касательной, бежал к месту стоянки синего джипа, на котором четверка здоровых и самоуверенных парней подкатила полчаса тому назад к парку.






Глава 7


Он устало брёл по указанному адресу, ориентируясь на мрачные очертания домов и витрины магазинов. Основным источником дискомфорта был холод, хотелось эмбрионально скукожиться и согреться. Стемнело. Он окончательно продрог, к тому же мучительно хотелось есть. Ему поручили установить жучок в тачку клиента. Как объяснил Блокнот, подопечный приторговывал наркотой с нарушением корпоративных правил, сбивал цену, переманивал клиентов. Его решили сдать, а поскольку местом заключения сделок часто оказывался его автомобиль, надо было срочно повесить в нем уши.

Он задержался у группы коммерческих киосков, расположившихся на автобусной остановке рядом с нужным домом. Купил батон и пакет молока. Смазливой блондиночке в молочном ларьке пожелал: «Хорошего тебе мужа и десять человек детей!»– что называется от всей души. Устроившись на скамейку в сквере, он отломил от батона добрую половину и приступил к дефлорации молочного пакета. Прилежно работая челюстями Валерий Гнусенко, рядовая шестерка группировки Толченого, напряженно сканировал уставшими глазами средний подъезд престижного восьмиэтажного дома. Здесь обитали новые хозяева жизни, сколотившие огромные капиталы в условиях экономического беспредела современной России. Квартиры были 6-7 комнатные, двухэтажные. На верхнем этаже располагались супер роскошные, фешенебельные квартиры – пентхаусы с садом на крыше дома, с выложенным плиткой «итальянским двориком» и мраморным бассейном.

Когда-то Валера был толковым электронщиком в вычислительном центре одного из академических ВУЗов. У него были светлая голова и золотые руки. Он мог поставить на ноги любую импортную технику: от плеера до компьютера. В конце восьмидесятых эти чудеса технического прогресса обретались исключительно в среде партийного и творческого бомонда, а также среди оборотистых нарушителей социалистической законности в экономической сфере. Забугорная техника конечно своими качеством и надежностью потрясала советских граждан, живших в условиях тотальной халтуры, когда только что купленную отечественную технику можно было напрямую везти ремонтировать в гарантийную мастерскую, даже не заезжая домой. Однако и эти «Сони», «Шарпы» и «Грудинги» тоже иногда ломались и Валера имел широкую клиентуру среди влиятельных и состоятельных граждан. Это обеспечивало ему солидный приработок, которого хватало на все: алкоголь, шмотки, девочек и даже на туристические поездки в страны социалистического лагеря. Хватало, пока Валера не пристрастился к наркотикам. Он втягивался очень быстро и, начав с банальной анаши, вскоре уже освоил амфетамин, героин и марихуану. Через полгода он попал в полную зависимость от наркотиков и уже не владел собой без постоянных инъекций. На добывание денег, которых не хватало на марафет, пришлось заняться перепродажей дефицита. Но денежная проблема не рассасывалась, и часто утро начиналось с мучительных попыток найти деньги на очередную дозу. Однажды Валера чинил японский видак у Тетрадкина, которого обслуживал при необходимости уже несколько лет.

Олег обратил внимание на его заторможенность и стеклянный взгляд, что наводило на мысли о пристрастии Валерия к наркотикам. Откуда было Валере знать, что солидный государственный чиновник, к каковым он без колебаний относил Тетрадкина, промышлял сбытом методона, кроме того любил сажать на наркотики членов состоятельных семей для получения возможности выбивания денег. Впрочем, поскольку Валера в текущем положении не представлял для Тетрадкина коммерческого интереса, никаких коварных планов относительно вербовки Гнусенко путем благотворительной раздачи дорогостоящих наркотиков у него не родилось. Совсем наоборот, без труда разговорив Валеру, Блокнот стал искренне сочувствовать ему и убеждать прекратить разрушение собственного организма.

–  Любое явление непобедимо, пока с ним не борются, – проникновенно говорил он.

–  Вы правы, Олег Осипович. Надо взять себя в руки. Мне уже по три куба в день не хватает. Мозги не варят, постоянные запоры, член не стоит. Все, хватит! Наизнанку вывернусь, а брошу, а то так и загнуться не долго.

–  Не требуйте от себя невозможного. Чудес не бывает. Любые наркотики, в отличии от сигарет и алкоголя, встраиваются в биохимические процессы на уровне нервных рецепторов, и человек превращается в тупое орудие добывания этого зелья. Ты уже не можешь себе приказать ничего противоречащее основной цели: добыть и забыться. Ты не контролируешь свое поведение. Бросить наркотики самостоятельно не может никто. На это требуется длительное лечение и квалифицированная помощь специалистов, которая порой оказывается запоздалой, – наставлял Тетрадкин, проявляя глубокое знание вопроса.

–  Не пугайте, Олег Осипович! Неужели, это конец?

Они долго разговаривали, а на следующий день Валера оказался по протекции Тетрадкина в престижной клинике, из которой вышел через два месяца в полном порядке, переполненный чувством искренней благодарности к вытавщему его из трясины покровителю. Впрочем, Олег Осипович сам не замедлил намекнуть Валерию о своей благотворительности и еще раз подтвердил абсолютную истину, что бесплатный сыр бывает только в мышеловке. Таким образом, у Толченого появился ценный наводчик по кличке Гнус, регулярно поставлявший планы квартир, достойных быть очищенными от излишней роскоши. Кроме того, при необходимости Блокнот использовал и профессиональные навыки Валерия для установки подслушивающих устройств и миниатюрных видеокамер. В последние годы импортная электроника практически повсеместно заменила отечественную, появились солидные фирмы, квалифицированно осуществляющие любой ремонт любой аппаратуры, и потребность в услугах одиночки-надомника постепенно отпала, а вместе с ней исчезла возможность оказывать мафии хорошо оплачиваемые разведывательные услуги. Теперь Гнус привлекался для осуществления чисто технических процедур.

Гнус покончил с батоном и допил молоко, внимательно огляделся и, увидев появившийся на парковке пятисотый мерседес, цвета металлик двинулся к нему. Его снабдили ключами, неизвестно каким образом раздобытыми боевиками Блокнота. Гнус отключил звуковую сигнализацию и открыл дверь автомобиля. Он устроился на месте водителя и начал встраивать жучок под обшивку салона прямо над ветровым стеклом. Он уже завершал свою ювелирную работу, когда раздался оглушительный взрыв, и полыхнуло пламя.






Глава 8


Она ехала по вечернему городу. Новенький «Фольксваген» четко и послушно выполнял скоростные маневры, мягко тормозил, бесшумно и плавно трогался после вынужденных стоянок перед светофорами. Казалось, что сияющий темно-синий красавец лез из своей металлической кожи, чтобы заслужить одобрение и полное доверие своей хозяйки, привлекательная внешность которой так удачно гармонировала с броским изяществом автомобиля. Вечерние огни большого города мерцали и вспыхивали, как угли в камине. В салоне звучал грустный старый шлягер Джо Доссена, которого сменил Стас Михайлов своим суперхитом «Ну вот и все». Людмила поморщилась, проговорила самой себе, улыбнувшись, «Ну тебя к черту, еще накаркаешь» и стала крутить ручку настройки в поисках другой программы. Медленная, тягучая как жевательная резинка, нейтральная мелодия, основным лейтмотивом которой являлись прерывистые хлопки, ассоциируемые с падением огромных капель размером с яйцо страуса на поверхность вязкой жидкости, ее устроила больше.

На заднем сидении лежали шампанское и фрукты. На ней было черное шелковое платье, с глубоким вырезом на спине. Она представила, как они будут двигаться в медленном танце в мерцающем коктейле полумрака и свечей, по округлым бокам которых будут катиться восковые слезы умиления при виде свершившихся грез. О боже, как хочется романтики в этом расчетливом холодном циничном мире, где все имеет условную цену в условных единицах. За высокий достаток последних лет приходилось расплачиваться постоянным страхом, потерять работу. После кризиса к этим страхам добавилась неизвестная ранее нерегулярность выплат и даже снижение размеров получаемых сумм. А тут еще специфика ее работы, эффективность которой не поддавалась точной оценки. В этой ситуации у руководства всегда существовал соблазн свалить снижение объемов оборота на пассивность и беззубость рекламы. И приходилось все время прыгать выше головы, доказывая недоверчивым нуворишам справедливость крылатых слов: «Реклама – двигатель торговли». Ее выручало чувство врожденной основательности. Не имея специального образования, а где его было взять в стране Советов, она, несмотря на первые успехи в рекламном бизнесе, не стала самоуверенно полагать, что лучшие профессионалы – это любители. Скрупулезному изучению подвергалась практически вся доступная литература по выбранной специальности. Все это требовало много времени и волевых усилий, но она никогда не был мотыльком, давно усвоив, что легкое отношение к жизни делает ее тяжелой. Зато сейчас она могла себя считать полноценным профессионалом, что-то научилась делать быстро и точно, но все равно основная часть работы заключалась в творческом поиске, продолжавшемся постоянно и за пределами рабочего дня и за стенами офиса. Жизнь не давала расслабиться, не успевала она взять один барьер, как перед ней возникало еще десять.

Постоянное нервное напряжение, почти хронический эмоциональный стресс болезненно обостряли стремление к покою и стабильности. Копить усталость вредно, необходим принудительный отдых, однако это плохо получалось. Ну, теперь, кажется, личная жизнь налаживается. Ее переполняло последнее время хмельное счастье быть желанной и любимой. Она жалела только об одном, надо было найти его раньше, ведь Денису тоже было плохо без нее, теперь она это знала. Он не ждет ее сегодня, это будет для него сюрприз. Она вернулась на день раньше из командировки и сейчас увидит его. А потом будет волшебный мерцающий свет свечей, атмосфера тайны и романтики, нежные руки и сладкие слова.

Она проехала ряд коммерческих палаток и, свернув под арку, въехала во двор. Предчувствие беды родилось при виде толпившихся людей и росло, как снежный ком по мере того, как «Фольксваген» приближался к знакомому подъезду. Там дымилась груда железа, возле которой суетились несколько людей в милицейской форме. Двое в белых халатах грузили в санитарную машину черный спальник для вечного сна.

Людмила выскочила из «Фольксвагена» и рванулась вперед. Понять, чем был этот металлический хаос полчаса назад, было очень трудно. Автомобиль был изуродован довольно сильно, сначала взрывом и пожаром, а затем автогеном, когда резали корпус, чтобы извлечь обезображенный труп. Людмила не могла бы с уверенностью сказать, что при жизни этот обугленный остов был мерседесом. Определить цвет кузова в наступивших сумерках было невозможно, тем более, что милиционеры закончили осмотр, выключили фонари и направились к своей машине. Она стояла, как парализованная, не силах заставить себя сдвинуться с места. Слабая надежда боролась с черным отчаянием.

«Да мало кого могли взорвать в этом элитном доме. С чего ты взяла, что это Денискин мерс?» – уговаривала она себя. Надо подняться к нему в квартиру, где он ее ждет здоровый, красивый, желанный. Она должна подняться, но не решалась, а вдруг в квартире никого. Где его искать тогда, в офисе, у знакомых или в черном мешке, который пронесли мимо.

Ее знобило от холода и нервного напряжения. Стройная, с тугими удлиненными линиями тела, изящная, как высокий бокал для коктейля, женщина в черном вечернем платье, обняв свои белые плечи, стояла, покачиваясь в трансе, среди нескольких зевак, еще оставшихся на месте трагедии. Наконец она двинулась в сторону подъезда мимо исковерканной машины. «Сейчас, сейчас все будет хорошо. Он дома. Дениска, ты же дома, хороший мой» – лихорадочно метались мысли. Вдруг она зацепила ногой что-то, тонкая металлическая планка перевернулась с дребезгом несколько раз и легла прямо перед ней. В темноте белел сорванный с бампера автомобильный номер. Она нагнулась и подняла погнутую планку, черные слезы, прочертив черные дорожки от накрашенных глаз по неярким румянам, падали на знакомые цифры.






Глава 9


Подполковник Главного штаба Воздушно-десантных войск Владимир Тряпин с трудом, давясь, заканчивал свой завтрак. Аппетит отсутствовал, во рту помойка, глаза слипались. Детей и жены дома уже не было. Сын в институте, дочь в школе, жена тоже в школе, только в другой, у нее сегодня первые два урока в седьмом классе. Она преподает литературу и считает свою работу непосильной каторгой. Всегда недовольна, разбита, утомлена. Его работу в штабе представляет себе исключительно как перекладывание бумаг из одной кучи в другую и бесконечные пьянки. Эх, если бы его служба соответствовала представлениям жены. На самом деле это была сплошная нервотрепка, спровоцированная хамством вышестоящих и непроходимой тупостью и ленью подчиненных. Все нужно было сделать еще вчера. Весь рабочий день уходил на борьбу со временем, ни о каком удовлетворении не могло быть и речи. Зато усталость к вечеру свинцовая. Он не мог новости по телеку до конца досмотреть, засыпал.

Что касается возлияний то, конечно, застолья на службе были не редкостью, но ведь они есть в любой гражданской организации. Юбилей, убытие в отпуск, банкеты для проверяющих, красные дни календаря. Да где у нас не пьют, сплоченно и организованно, под руководством непосредственных начальников. Правда, у них имеет место своя специфика: присвоение воинских званий, награждение орденами и медалями, да и комиссии так и прут, иногда работают по несколько одновременно. Сейчас одна проверяет службу войск, а другая наличие у офицеров конспектов по общественно-государственной подготовке. А кто их сейчас пишет эти конспекты, вот и приходиться поить проверяющего до тех пор, пока он не признает напрочь отсутствующую в отделе работу по изучению наследия классиков марксизма-ленинизма полностью соответствующей требованиям Главного политического управления Министерства обороны. А в целом никакие это не пьянки, это производственные совещания или разбор полетов проводимые в неформальной обстановке. Но жена не понимала этого и вчера закатила скандал, спать пришлось в коридоре на раскладушке, и с утра побаливали и голова, и тело.

Боже, как она на него вчера кричала, даже желала ему преждевременной кончины. Владимир спокойно отмалчивался. Если бы он всё принимал близко к сердцу, то уже давно бегал бы по стенкам психушки. Он знал, что не стоит вступать в пререкания с разгневанной женщиной, в минуты раздражения она слышит только себя. Если она не законченная эгоистка, то через некоторое время сама пойдет на дипломатические контакты и уступки, поскольку будет чувствовать себя виноватой. Отступить вовремя, это значит победить.

Владимир натянул джинсы, вельветовую рубашку, теплую пуховую куртку, подхватил объемистый дипломат и вышел на лестничную клетку.

Во время Московской олимпиады коммунисты, не желая показывать многочисленным гостям столицы милитаристическую сущность советского государства, приказали офицерам многочисленных штабов, академий и других центральных военных учреждений перемещаться в первопрестольной только в гражданской форме одежды. С тех пор подавляющее большинство столичных офицеров хранило форму в своих рабочих кабинетах и облачались в нее только в служебное время.

Настроение было отвратительное и не только с похмелья. Уже было почти очевидно, что МВФ кредитов правительству Ельцина давать не собирается, а это значило, что хрупкое счастье ежемесячного получения зарплаты, пусть и обесцененной кризисом в несколько раз, уже закончилось. В ближайшее время, месяца три как минимум, платить вообще не будут. Как раньше все было четко и ясно. Он обладал престижной профессией, офицер получал больше любого госслужащего. Он стремился расти по служебной лестнице – это давало существенную прибавку к доходам, и он был уверен в своей старости – пенсия военного равнялась пенсии партийной номенклатуры.

По дороге к метро к нему прицепился какой-то баптист или «зеленый» и стал стыдить его: «Зачем купил куртку, набитую пухом и перьями покойных птиц. Покайся, иди в храм – единственно чистое место среди скверны и грязи мира».

Через час он вошел в свой обычный неухоженный казенный кабинет. Владимир устроился в своем мягком кресле и начал напряженно соображать, за что браться в первую очередь из кучи срочных, горящих и тлеющих дел, руководствуясь простым и эффективным критерием: «Туши огонь, который под ногами». Надсадно гудел стартер лампы дневного освещения. Тянуло в сон, Владимир начал клевал носом, да так энергично, что рисковал остаться без жизненно важного органа, расплющив его о заваленный бумагами стол.

Из тяжелой дремы его вырвало противное дребезжание внутреннего телефона. Процесс творческого втягивания в суровую повседневную действительность пришлось прервать на начальной стадии, его приглашали на совещание к начальнику управления полковнику Стульчакову.

В приемной командира секретарша Галина Леопольдовна, страшная, как смерть на рассвете, подвергла Владимира дотошному фейс–контролю. Галина пыталась заигрывать с большой группой офицеров, в том числе и с Тряпиным, хотя по возрасту, наверняка, она уже не смогла бы заинтересовать даже Бальзака. Владимир судорожно пытался прикинуть возможные ответы на возможные вопросы шефа. На диване скучали еще несколько сослуживцев, вызванных полковником. Галина время от времени пыталась отыскать в бардаке, который она сама же создала на своем столе, необходимую бумагу. Владимир чувствовал себя неуютно под прицелом ее глаз. Наконец их пригласили в большой, размером с трехкомнатную хрущевку, кабинет начальника. Шеф пожал руку каждому, лениво приподнимая зад от кресла. Стасик Курехин, начальник строевого отдела, с напускной заинтересованностью спросил:

–  Как отдохнули, Борис Егорович?

–  Рыбачил до первой зорьки и скажу, не хвалясь, не только коты довольны уловом остались.

На этом шеф посчитал неофициальную часть исчерпанной и предложил всем садиться. Совещание было посвящено выполнению поступившей вчера оперативке. Необходимо было за три дня подготовить кучу материалов в доклад Министра Обороны Государственной Думе.

Шеф не терпел, когда его подчиненные отвлекались во время совещаний. Причем пробудить его подозрения в недостаточном пиетете слушателей могли и свободная вальяжная поза, и перекладывание подготовленных к докладу бумаг, и безобидные манипуляции с авторучками. Поэтому, когда он говорил, приходилось сидеть по стойке "Смирно", безмолвно и неподвижно, как пугало на кукурузном поле, жадно есть его глазами, часто кивать головой в знак горячего одобрения услышанного.

Общение с полковником всегда стоило Владимиру огромного нервного напряжения. По его глубокому убеждению, Стульчаков был энергетическим вампиром, после контактов с ним хотелось написать рапорт на увольнение, напиться или утопиться. Однажды он обхамил даже тряпинскую тещу за то, что ее зятя в воскресенье не оказалось дома именно в тот момент, когда тот срочно понадобился для решения насущных проблем обороноспособности страны.

Совещание шло своим чередом. Выслушав короткие доклады по текущему состоянию дел полковник навесил всем присутствовавшим ярлыки некомпетентности разной степени тяжести. А подполковник Булкин был даже обвинен в том, что продался американцам.

Давно выработавшая свой ресурс система командной связи разваливалась. Средства на ее модернизацию, наконец, были выделены, и за них вели борьбу несколько китов обнищавшего военно-промышленного комплекса. Владимир пытался понять, чьи интересы в этой сваре будет отстаивать шеф для того, чтобы в дальнейшем избегать неправильных ходов не теми фигурами.

Вступительная часть совещания была завершена, и Стульчаков приступил к изложению своего взгляда на подготовку горящих документов. Все присутствовавшие ловили и записывали каждое слово стульчаковского монолога, развивавшегося по спирали и периодически проходящего через одни и те же ключевые точки, но каждый раз на новом более высоком уровне творческого экстаза, в который погружался полковник по мере уяснения путей решения поставленной задачи.

Потом они будут ходить к друг другу, сверять записи и приставать с вопросами: «Ты не знаешь, что тут имел в виду Унитаз?». Так ласково между собой величали в управлении полковника.

Когда Владимир после совещания подходил к своему кабинету, к нему обратился дежурный по отделу:

– Владимир Львович, вас просили перезвонить по этому телефону, – он передал Тряпину клочок бумаги.

Это был телефон Аркаши Делова, закадычного друга еще со школьных лет. Все хирело в военных учреждениях, по нынешним ценам очень мало платили и достаточно редко. Практически перестали выдавать обмундирование за исключением кальсон, носков и галстуков. Народ бежал на гражданку. Разваливалась мебель, компьютеры и оргтехнику чинили за свой счет. Мобильная связь и интернет только набирали обороты, а служебные телефоны с городскими номерами растащили по своим квартирам главные армейские трудяги из отделов транспортного, финансового, материально-технического обеспечения, наследники замполитов из службы работы с личным составом и представители прочих подразделений прямого подчинения, созданных вроде бы для обслуживания строевых офицеров, но занимавшихся в основном самообслуживанием. В результате в управлении почти не осталось прямых городских телефонов, и у Тряпина был аппарат с выходом через коммутатор. Это средство связи можно было безрезультатно насиловать часами, но сегодня Владимиру повезло, и он дозвонился до Аркадия всего за полчаса. Делов сказал, что есть дело, и предложил встретиться, как можно быстрее. Владимир согласился провести вместе с ним обеденный перерыв в «Макдональдсе» на Пушкинской площади.






Глава 10


Блокнот сидел за рулем серого «Сааба», припаркованного у сквера в районе Чистых прудов. На заднем сидении развалились два боевика: Баобаб и Пика. Телохранители увлеченно травили скабрезные байки на тему кто кого, как, где и сколько. Тетрадкина эта похабщина угнетала, он сокрушенно качал головой и неприязненно косился на Пику, который с восторгом живописал свои ночные подвиги:

– Я ее затрахал, она поймала обалденный кайф. Все время стонала и даже кричала.

– А ты уверен, что умеешь отличать крики боли от криков наслаждения.

– Да вы что в натуре, Олег Осипович, да моя махина любую ублажит.

– А ты умеешь ей пользоваться?

– Ну дела, а что тут уметь? Это же не мерс вести по переполненной трассе.

– Так ты считаешь, раз у тебя бревно между ногами, значит ты супер-любовник. Да поймите вы, любая женщина предпочтет небольшой член, которым умеют пользоваться, чудовищному придатку без мозгов за ним!

Пика ничего не понял и обиделся. Он подмигнул Баобабу и мстительно поинтересовался:

– Неужели у вас такой маленький?

– Заткнись, урод, если бы у тебя хотя бы ложка мозгов, ты бы понял, что размер члена не имеет кардинального значения в сексе, если мужчина опытен.

– Эх, Олег Осипович, тренируется тот, кто играть не умеет. Или еще точнее хорошим игрокам тренировки не нужны, а плохим не помогут.

Тетрадкин почувствовал, что начинает нервничать и заставил себя положить конец дурацкому диспуту. Он сдвинул брови, летящие к вискам, и изобразил гневное выражения лица, которое, по замыслу, должно было повергнуть оппонента в трепет и парализовать волю.

– Ты, Пика, любишь грузить выше крыши рассказами о собственной крутости. А некоторые Баобабы рты поразевали от восторга. Закрой, Вовчик, хлебало, зубы простудишь.

– А я то здесь с какой лузы, – обиженно засопел Вовчик, – пилит чувак складно, что ж мне уши затыкать.

– Спасибо, Володя, уважил, треплом обозвал. Да какого хрена, вы вообще ко мне пристали?

– Все, замолкли! Пика, готовься, – скомандовал Блокнот, заметив, как на другой стороне сквера остановился вишневый мерседес.

Пика, он же Алексей Пикин, стройный малый среднего возраста с фигурой атлета и почти привлекательной внешностью взял у Тетрадкина вместительный черный дипломат. С такими обычно госслужащие ездят в командировки: и документы есть куда положить, и трусы запасные с зубной щеткой влезают.

Дождавшись одобрительного кивка Тетрадкина, Пика вылез из машины и направился к скамье в глубине сквера. Он сел и пристроил дипломат у ног. Из мерседеса вывалилось лицо кавказской национальности с таким же, как у Пикина дипломатом. Приблизившись к скамье, усатый джигит сунул в зубы сигарету и попросил огонька. Склонившись к Пике, он опустил свой кейс на землю, а выпрямившись, подхватил дипломат-близнец. Пика подождал, пока купец не скрылся в салоне вишневого красавца, а затем двинулся по направлению к "Саабу". Он не чувствовал особого внутреннего напряжения, эти шпионские игры случались не так уж редко. Практически ежемесячно. Он привык к нехитрому ритуалу. Ментовская засада исключалась, в этом плане все было схвачено, их в любом случае успели бы предупредить. Пика переступил через чугунную цепь, служившую декоративный ограждением сквера, и направился по тротуару к напарникам. На улице было многолюдно. Копченый специально выбирал для таких операций час пик в интересах конспирации.

Внезапно у Пикина вырвали дипломат. Он с досадой хлопнул себя по бедрам вслед убегающему мужчине в джинсах и белой футболке, а затем рванул за похитителем как ракета, так энергично отталкиваясь ногами, как будто под ним был не асфальт, а раскаленная сковородка. Оцепенение длилось всего несколько минут, однако джинсовый малый успел оторваться метров на 60. Расталкивая окружающих с воплями: «Дорогу, муниципальная милиция» и получая в ответ преимущественно непечатные реплики и тычки целлофановыми пакетами и зонтами, Пика стал потихоньку доставать похитителя.

Блокнот синхронно среагировал на нештатную ситуацию, рванул "Сааб" с места, настиг похитителя и, сбросив скорость, двигался с ним ноздря в ноздрю, надеясь, что Пика вот-вот догонит наглого незнакомца. Баобаб выхватил пистолет и пытался держать юркого и прыгучего беглеца на мушке, но поскольку "Сааб" тоже двигался и мишень постоянно заслоняли прохожие, с таким же успехом он мог ловить муху волейбольной сеткой.

Впереди замаячила станция метрополитена. Баобаб испугался, что Пикин может не успеть помешать неизвестному уйти под землю. Он запаниковал, пот градом катился со лба, застилал глаза, сердце ухало молотом по наковальне груди. Все, Пикин совсем близко, но в метро противник окажется раньше. Баобаб прищурил залитый соленым потом глаз и дважды нажал на спусковой курок, две женщины стали медленно оседать на тротуар в быстро набухающие алые лужицы.

– Идиот! – завопил Блокнот, энергично разворачивая "Сааб" и уходя на высокой скорости с места снайперских подвигов Баобаба.

Основная часть прохожих, обезумев от страха, бросилась в сторону подземного перехода. Пикин был оттеснен этим мощным валом и прижат к стене дома, соседнего к дому, в котором находился вход в метро.

Трое мужчин и женщина, по всей видимости, случайно оказавшиеся в толпе ветераны вооруженных конфликтов мирного времени, пытались помочь пострадавшим. Пикин безуспешно пытался прорвать встречный поток испуганных граждан. Похититель исчез в метро. Пикин осмотрелся по сторонам и не отыскав «Сааб» группы поддержки, ретировался восвояси.

Прибывшие на место происшествия две бригады "Скорой помощи" отправились по разным адресам: одна в морг, другая в Склифосовского.








Глава 11


Пока он шёл по платформе, поднимался по лестнице, ехал на эскалаторе его настроение продолжало оставаться достаточно паршивым. Алексей Шлепов – опытный киллер со стажем из фрязенской ОПГ испытывал временные финансовые затруднения. Он обслуживал не только внешние запросы конторы в могилизации отдельных членов общества. Кроме того, Алексей использовался в качестве киллера-чистильщика, который в случае необходимости устранял предателей, бригадиров-заговорщиков, боевиков-наркоманов, а также, если назревала необходимость «сокращения штатов». Работа была нелегкая, требовала железной психологической устойчивости. Для того, чтобы, не дергая глазом, убить человека, к которому не испытываешь никакой ненависти, нужно уметь смотреть на всё со стороны. То есть, у киллера нет понятия «человек» на работе, для него это всего лишь цель. Остается только применить навыки, которые уже отточены.

Алексей был коренным москвичом. В школьные годы увлекался футболом и играл в одной из юношеских команд ЦСКА. Но становиться спортсменом Шлепов не спешил: отец и дед будущего киллера были офицерами, прадед служил еще в царской России. Вопрос, куда податься после школы, у Леши не стоял: конечно, он грезил военной службой. Близкие Алексея были рады его стремлению носить погоны, и пользоваться оружием мальчик умел с самого детства. Образование молодой человек получал в Рязанском гвардейском высшем воздушно-десантном училище. В столицу старлей Шлепов вернулся в 1989 году, вскоре женился на своей возлюбленной Ольге и у них родился малыш. Начало 90-х ознаменовалось повальным сокращением расходов на оборону и как следствие – сокращением численности военнослужащих. Алексею пришлось уйти из армии. Сначала работал вышибалой в подпольном казино, успокаивая наиболее буйных клиентов, потом попытался заняться бизнесом, но неудачно: его торговые палатки спалили конкуренты. Тогда Шлепов подался в телохранители, чтобы хоть как-то заработать. С финансами в молодой семье было туго: Шлеповым еле-еле хватало на элементарные расходы. А поскольку памперсов в те времена не было, будущий ликвидатор по вечерам стирал пеленки и ползунки. Алексей старался поддерживать физическую форму и при первой же возможности бежал в качалку – расположенную в бомбоубежище неподалеку от дома. Именно там состоялась судьбоносная для него встреча с бывшим офицером КГБ, создателем фрязенской ОПГ Василием Южным – тот сразу обратил внимание на статного накаченного парня.

Южный предложил Алексею поработать над организацией ЧОПов: с их помощью бандиты планировали легализовать ношение оружия. Впрочем, новичку Шлепову, который с радостью принял предложение, сообщать об истинных задачах этого бизнеса не спешили. Алексей, конечно, догадывался, что его работодатели – ребята непростые, но старался не обращать на это внимание и сначала просто выполнял свою работу. Пока не угодил в капкан, ловко расставленный Южным.

В начале 1993 года Шлепов получил задание: отнести в указанное место и спрятать там сумку с оружием. Алексей все выполнил четко: сбегал в лесной массив неподалеку от МКАД, присыпал «посылку» листвой и спокойно отправился домой. А на следующий день его огорошил Южный: сумка пропала, и на Шлепове отныне повис долг. А если тот надумает скрыться – то бандиты в курсе, где живут его жена и сын. Шлепов попал по-крупному. Денег Южный с него не требовал, а предложил отработать по-другому: убить сотрудника органов внутренних дел Михаила Сову. Тот в это время пытался упечь за решетку одного из лидеров ОПГ. Работу Алексей выполнил с высоким качеством и был зачислен на должность штатного киллера.

Особенности организации ОПГ не предусматривала должностного оклада согласно штатному расписанию, Шлепов получал сдельно по объему выполненных работ. А когда размеренной работе ОПГ не мешали отмороженные лидеры конкурирующих преступных группировок, крысы и предатели в собственных далеко не монолитных рядах, отказывающиеся от плодотворного сотрудничества представители высших органов государственной власти, через чур честные и настырные работники правоохранительных органов, сующие нос в опасные щели телеведущие и репортеры, отказывающие от обязательных услуг по принудительной охране представители мелкого бизнеса, Шлепов находится в вынужденном отпуске за свой счет. Именно такой период длился уже третий месяц и это начинало отражаться на материальном положении Алексея.

Отягченный тяжелыми думами о том, что новые заказы неизвестно, когда появятся, а жить как-то надо Алексей приблизился к выходу из метро. Внезапно на площади перед станцией прозвучало несколько выстрелов. Затем в вестибюль влетел поджарый малый в джинсах и белой футболке с большим черным дипломатом. Он спрятался за колонной и несколько минут наблюдал за входом, пытаясь убедиться в отсутствии хвоста. Затем он миновал турникет и достиг эскалатора.

Шлепов резонно решил, что в дипломате у незнакомца явно не грязные трусы и презервативы с усиками. Похоже ему шикарно повезло. Чтобы звезда удачи упала к Вам в руки – никогда их не опускайте. Шлепов последовал за белой футболкой, соблюдая основное правило профессиональной слежки – быть незаметным на фоне окружающей обстановки. Совместная прогулка в метро закончилась совместным автопробегом футболка запрыгнула в шестисотый мерседес, а Шлепов в удачно подвернувшееся такси.






Глава 12


Майор Александр Рублев, оперуполномоченный отделения по раскрытию тяжких преступлений против личности уголовного розыска Северного административного района проводил опрос жильцов дома, где жил погибший. Он уже поговорил с продавцами коммерческих ларьков, расположенных у автобусной остановки перед въездом под арку престижного красавца дома. Один из них видел, как в начале восьмого под арку въехал пятисотый мерседес цвета металлик. «Странно, – подумал Александр, – парень подъехал домой, не успел выйти, и его взорвали. Обычно это происходит, когда человек садится в заминированную машину». К сожалению, взрыв произошел в сумерках, было довольно прохладно, и самый обильный источник конфиденциальной и оперативной информации – дворовой комитет ветеранов кухни и быта, заседающий обычно у подъездов или во дворе, к этому моменту уже не функционировал. Он вообще не очень надеялся, что опрос даст хоть какие-то результаты. Действительно, в полумгле подъезжает к дому автомобиль и взрывается. И что в этой ситуации могут сказать очевидцы, если таковые найдутся. Вспомнят, как громыхнуло, как полыхнуло, как летели в разные стороны останки погибшего.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70963174?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.