Главная страница | Эротические романы | Дождь в наших сердцах

Дождь в наших сердцах
Кристи Грей
Ненависть. Дружба. Любовь. Им пришлось застрять на первом этапе, но они смогли перейти на остальные. Их связывает не только это. Одинаковые жизненные ситуации, проблемы, боль. Детство Лауры принесло ей много слёз. У неё не осталось ничего, кроме мучений и страданий. Она потеряла всё: родителей, саму себя. Прошла через все стадии боли и поняла, что этот мир жесток и непредсказуем. Стараясь что-то менять в своей жизни и верить в хорошее, сразу получала от жизни обрубленные надежды на счастливое будущее. Издевательства от сверстников каждый раз убивали её с новой силой, и она больше не могла это терпеть. В семнадцать лет поступила в новую школу и приняла для себя решение стать «другой Лаурой – новой. Не позволять никому издеваться над собой и начать жить как обычная девушка своего возраста. Новые друзья, враги и новые проблемы, которые начинались на букву «А». Аарон Родригес. Футболист и так называемый Казанова школы, который изменил её жизнь. Заставлял плакать и улыбаться одновременно.

Кристи Грей
Дождь в наших сердцах



Пролог
Этим солнечным апрельским утром я и не думала, что что-то может пойти не так. Мне было всего семь лет, когда это началось. В этот день мама разрешила мне не идти в школу, потому что вчера вечером у меня першило горло и поднялась невысокая температура. Она позвонила бабушке, которая живет в другом городе, и проконсультировалась, как лучше поступить. И бабуля сказала, чтобы мама не вздумала отправлять меня в школу, а лучше сделает мне чай с медом, лимонкой и малинкой, и даст какую-то таблеточку. Я радовалась тому, что прогуляю школу.
В тот день я проснулась рано несмотря на то, что я могла спать хоть до обеда. Первым же делом схватила свои куклы Монстер Хай и Эвер Афтер Хай и начала гулять, но потом услышала, как мама с кем-то ругается. Семилетней мне сразу стало страшно, ведь я чувствовала, что начало происходить что-то необычное.
Сползая с высокой кровати, я стала идти на выход из комнаты, однако задержалась, чтобы подслушать разговор. Мама общалась с кем-то по телефону и ее голос был злым. Обычно таким она ругает меня.
– Какого черта вы угрожаете мне и моей дочери?! Разбирайтесь с ним сами! – говорила она кому-то. – И что, что он мой муж? Платить за него долги я не собираюсь.
Мой папа не самый лучший в мире человек, однако я все равно его любила… Папа понабрался долгов, которые не хочет возвращать, и поэтому маму постоянно нервировали звонки с неизвестных номеров с просьбой погасить их.
– Я вам уже сказала, разбирайтесь с ним сами! До свидания! – снова крикнула мама в трубку, после чего отключилась. И повернув голову, она заметила меня, подглядывающую за ней из-за двери.
– Мартышка, ты чего там? – ласковым голосом, словно ничего сейчас не было, произнесла мама, подходя ко мне.
Оказавшись рядом, она подняла меня на руки, хоть я уже и была тяжелая, и нежно подула мне в лоб, сдувая волосы с лица. А после нежно коснулась губами лба, оставляя там поцелуй.
– С кем ты разговаривала?
На лице матери было смятение. Говорить правду она не хотела, но и врать мне – тоже. Мама никогда мне не любила врать. Она лишь скрывала какие-то плохие моменты, чтобы не расстраивать и не травмировать меня.
– С одними плохими людьми.
– Они хотели, чтобы папа отдал им денюжки?
– Да, милая, но твой папа… – мама сжала зубы и отвела гневный взгляд в сторону. – Не хочет этого делать. Поэтому они звонят мне и хотят, чтобы это сделала я. А я не могу, понимаешь? Мамочка устала от этого…
В семь лет я мало что понимала, но единственное, что стало мне понятным – это то, что маме плохо. А когда ей было плохо, тогда и я чувствовала себя нехорошо. Мне хотелось как-то помочь, но в силу своих лет – не могла. Я просто обняла маму за шею, стараясь этим утешить, а она в свою очередь похлопала меня по спине.
До вечера все было хорошо, а потом – все, как в тумане.
***
Вечером, когда я сидела на диване и смотрела мультики, а мама готовила нам ужин, ее телефон снова зазвонил. Мама оторвалась от плиты и подошла к телефону, думая, что это звонит папа. Но когда она ответила, то закрыла рот руками, чтобы не закричать от услышанного. Тогда и в моем сердце что-то оборвалось. Я почувствовала, как сердце треснуло, еще даже не зная причины. Знаете… Дети все чувствуют – наверное, это правдивые слова. Я просто почувствовала тогда, что что-то случилось. Что-то масштабное. Что-то серьезное.
Мама сбросила вызов и заплакала навзрыд. Я помню, как сильно у меня тогда стучало детское сердечко. Я ничего не понимала и не знала, как помочь маме. Что делать, чтобы она не плакала?
Следом, после звонка, ей пришло сообщение, после которого у нее затряслись руки и забегали глаза. А потом мама быстро выключила плиту и стала звонить бабушке. Я бегала возле нее и спрашивала, что же случилось. Она просила меня подождать.
– Мам, можно мы к вам сейчас приедем? – нежный голос матери дрожал, и она вечно всхлипывала. А я сидела на диване, пытаясь догадаться о том, что же все-таки произошло. – Да, мам, сейчас… Нам очень нужно сейчас уехать из дома. Я потом все объясню. Спасибо.
Потом все происходило очень-очень быстро. Мама в спешке кидала все вещи в большую сумку, а я ходила рядом и растерянно смотрела на нее. Когда она все же закончила с упаковыванием всех вещей, то взяла меня за руку и села на корточки передо мной.
– Мамочка, что происходит? – мои глаза уже начинали слезиться, потому что, кажется, стало приходить осознание. Мы уезжаем. Или даже сбегаем.
– Милая… Ты же у меня взрослая девочка, Мартышка? – она старалась улыбнуться как обычно по-доброму, но ее улыбка была натянутой и слишком напряженной. – Нам нужно уехать.
– А папа, он с нами?
Ее глаза стали пустыми. Больше не такие, как были раньше. В них не было света.
– Милая… – прошептала она, поджимая губы, чтобы не расплакаться еще сильнее. – Ему придется остаться здесь.
– Почему? – не понимала я.
– Он… Его… – в последний момент, мама закрыла глаза и махнула головой, словно отбрасывая какую-то мысль. – Ему просто нужно остаться тут. По работе.
По какой работе – не понятно, ведь я знала, что он не работает уже долгое время, а значит мама сказала мне неправду. Опять.
– Какую игрушку ты хочешь взять с собой? – резко перевела тему мама.
– Все.
– Нет, Мартышка, можно взять только одну.
Я округлила глаза от шока, ведь как так – оставить все-все игрушки?! Они же мне все родные! Я люблю все и выбирать какую-то одну не хочу. Мама провела ладонью по моим коротким волосам и объяснила:
– Мы не сможем забрать все игрушки, потому что они просто не поместятся. У нас всего одна сумка, а твоих игрушек – целая комната, – она чуть усмехнулась, а потом снова погасла, словно в памяти всплывало что-то плохое. – Подумай, какую возьмешь. Пойдем я тебя пока одену…
Мы зашли в мою комнату, и мама стала натягивать на меня розовые колготки, а я все думала и думала, какая игрушка у меня в приоритете… Я осматривала всю комнату и в голове перебирала все моменты с той или иной игрушкой. И когда я была полностью одета, мама повторила вопрос, собираясь выходить из моей комнаты:
– Ну что, решила?
– Да.
Я указала руками на Бимку – так звали моего плюшевого пса, которого я любила всем сердцем и даже больше. Почему именно его? Это был подарок от родителей на мой пятый день рождения. И этого песика мы везде берем с собой: и на прогулку, и в поездку, и я даже сплю с ним. Поэтому эта игрушка занимает особое место в моем сердце.
– Бери и иди в прихожею.
Когда мы вышли из подъезда, мама вечно оглядывалась по сторонам и на мой вопрос почему, она отвечала, чтобы я не обращала внимание. Но как я могла не обращать внимание на такое странное поведение? Кроме этого, мама постоянно ускоряла шаг и мне приходилось не идти с ней за руку, а едва успевать за ней бежать.
Мама еще дома, как оказалось купила ближайший билет на поезд в город, где жила бабушка, а именно – Бруклин. На станции мама продолжала оглядываться, словно в каком-то детективном фильме. Словно она думала, что за нами кто-то может следить. А я думала о папе… Думала о том, как сильно буду скучать по нему. По его юмору.
Я лишь надеялась на то, что папа как можно скорее приедет к нам, и мы снова будем вместе… Даже если родители будут часто ругаться.
Бабушка и тетя Лили встретили нас очень радушно, как обычно. Обнимали меня, как всегда, очень крепко, целовали в щеки и тискали, как полагается… Помогли маме с сумками и сказали мне идти в комнату, разбирать свои вещи. Потом мы долго сидели в маленькой кухоньке и пили чай. Бабушка с тетей как-то по-особенному смотрели на маму и словно ждали подробностей, а мама лишь говорила, что потом и взглядом указывала на меня. Мол, разговор должен быть без меня.
Я так хотела подслушать разговор мамы с бабушкой и Лили, но Лили зашла ко мне в комнату и стала разговаривать со мной о жизни, о моих любимых увлечениях и тому подобным, тем самым отвлекая меня от задуманного. В итоге я, конечно же, ничего так и не узнала.
Вернее, я узнала всю правду, но только позже. И при других обстоятельствах. И мне хотелось бы все же таки не знать об этом, а просто теряться в догадках… То, что узнала я и увидела стало моим якорем, который зацепился за мою психику настолько сильно и глубоко, что это стало травмой на всю оставшуюся жизнь.
***
Через несколько дней мы впервые вышли на улицу. Я совершенно ничего не понимала, и неизвестность от всей происходящей ситуации очень пугала меня. Я боялась чего-то, сама не зная чего. Я словно чувствовала, что приближается буря. Что скоро шторм сметет все вокруг и заберет у меня что-то. И этим что-то стало самое дорогое, что у меня было. Мама.
С утра все было хорошо и абсолютно ничего не предвещало какой-то беды. Я весело смеялась пока бабушка насыпала мне кашу в тарелку, а Лили сидела рядом и смешила меня моей же игрушкой Бимкой. Она разговаривала за него и кусала меня за щеки, что сильно вызывало смех. Мама в то время уже собиралась, ведь пообещала мне, что сегодня мы сходим в игрушечный магазин и купим одну куклу. Это ее некие извинения за то, что мы так спонтанно уехали и все свои игрушки я оставила в том городе.
Я старалась не думать обо всем, что стало происходить в жизни, но вопросы, на которые мама так и не хочет давать ответы, крутятся в голове вихрем и не стихают. Я думаю о папе со вчерашнего вечера. Думаю о том, вернемся ли мы в тот город?
Часам к одиннадцати мы уже вышли с подъезда и направились в сторону метро, так как нам нужно было ехать в центр города. Спустившись вниз, мы зашли на нашу станцию и мне резко стало холодно. Нет, не потому что в метро всегда прохладнее, нежели на улице. Мне стало холодно по другой причине. Я знала, что сейчас что-то произойдет. Знала, что сейчас случится что-то настолько плохое, что сломает мне жизнь.
– Мам, а трамвай скоро приедет? – напугано спросила я, доверяясь своему предчувствию.
– Чего ты, Мартышка? Скоро.
– Мам, может нам пойти на автобусную остановку?
– Эй… Милая, – мама привычным жестом погладила меня по голове, – не бойся.
Всего через несколько минут наш трамвай уже выезжал из тоннеля. Я радовалась. Облегченно выдохнула, понимая, что, скорее всего, мне просто показалось. Створки распахнулись, и я первая зашла во внутрь. Обернувшись, я хотела взять маму за руку, потому что меня чуть пошатнуло, но ее не было внутри… Я посмотрела в окошко и увидела, что маму держит за руку какой-то мужчина, а потом переместил руку на шею. Я бездейственно стояла и смотрела. Не могла ничего сделать. Я хотела выбежать из вагона, но створки закрылись. А когда трамвай стал отъезжать… Я увидела то, что изменило все. Мужчина застрелил мою мать.
На моих глазах умерла мама. А меня не было рядом. Я не смогла помочь. Трамвай уже въехал в тоннель. И вот я, семилетняя девочка, оставшаяся полностью одна, еду в неизвестном мне направлении. Мои руки тряслись, а глаза были наполнены слезами. Вагон шатало, и я упала все же на пол, но меня тотчас подняла какая-то женщина.
– Малышка, осторожнее, давай садись! – проговорила она, уступая мне место. Я просто молча села и начала плакать.
Я понятия не имела, что мне делать в этой ситуации. Куда я еду? А как мне вернуться домой? Мне нужно связаться с папой или с бабушкой, или с Лили! Я хочу, чтобы меня кто-то забрал!
– Девочка, что такое? Ты одна? Куда едешь? – вновь спросила женщина.
– Помогите, моя мама… Там… В нее выстрелили! Там, откуда мы зашли в трамвай!
В силу своего возраста я даже не могла толком объяснить, но она, кажется, все поняла. Мой испуганный вид, мокрое лицо и трясущиеся руки дали ей понять, что я не выдумываю. Как только трамвай остановился на первой же станции, мы вышли. Женщина держала меня за руку и вела на другую сторону, чтобы вернуться обратно.
Со всхлипами я плелась за ней, не отпуская ее руки. Боюсь остаться одна, потеряться. Когда мы вернулись, там уже была полиция, которую кто-то вызвал. А на полу лежала мама. С дыркой во лбу, с которой сочилась кровь. В этот день моя психика сломалась. В этот день я потеряла, кажется, все.
Я подбежала к ней и упала на колени. Легла ей на грудь и плакала со всей силы, сжимала ее руку, наивно веря в то, что мама сможет прийти в себя. Я пыталась не терять надежду на то, что она жива. Я осознала все лишь тогда, когда та самая женщина стала оттягивать меня от мамы. Когда дядя полицейский старался меня успокоить. Когда он нашел телефон мамы и позвонил Лили.
В тот день плакала не одна я. И тетя, и бабушка. Все пострадали в этот день. Я больше всех, поскольку в таком раннем возрасте увидела все это собственными глазами.
Спустя несколько недель все стало ясно, и меня, наконец, просветили во всем. Тетя Лили решила, что я должна знать правду, решила, что я уже взрослая для такого. Но я была не готова услышать такую правду… После смерти мамы… Какое же это все-таки страшное предложение… После ее смерти я задавалась вопросом: где же папа? Почему он не со мной, почему же он не знает ничего?
Как оказалось мой отец умер в тот день, когда мы уехали с родного города. Вот почему мама тогда плакала. Ей позвонили в тот вечер и сказали, что ее муж был убит. А после, как выяснила полиция, ей прислали смс-ку:
«Это была месть за то, что твой муженек не погасил долг. Следующая – ты», – написали они.
Тогда мама собрала все вещи, и мы уехали, чтобы быть в безопасности, но… Как оказалось, безопасности и здесь не было. Но после убийства полиция выловила этих людей и теперь они в тюрьме. Лишь тогда наступила безопасность.
Тогда я поняла, что у меня не осталось никого из родителей. Мама и папа мертвы. Как я буду без вас в этом мире? Почему вы оставили меня? Конечно, я осталась жить с тетей и бабушкой в Бруклине.
С того дня мне пришлось несладко. Но мне пришлось быть сильной и продолжать жить. У меня началась новая жизнь, которую я назвала ужасом.

1 глава. Новая жизнь
Звон будильника гулом отдается в ушах, и я вынужденно открываю глаза, которые просятся закрыться обратно. Пересиливаю себя и отключаю будильник, дотянувшимся до тумбы пальцем. Шесть часов утра. Давненько я так не вставала… Но сегодня важный день, как говорит тетя. А именно: я иду в новую школу. Первое сентября начинается в новой школе, потому что с прошлой меня выгнали за цирк, который я устроила – так сказал директор. А я ничего не устраивала, я просто защищалась, но кому это докажешь, да?
Приподнимаюсь с кровати, принимая сидячее положение, провожу ладонью по взъерошенным волосам. Ныряю босыми ногами в мягкие тапки и иду на выход из комнаты. Лили сказала, что сегодня я должна быть красивой, улыбчивой, приветливой и что самое главное – дружелюбной. Ведь это первый день в новой школе, нужно произвести хорошее впечатление на всех!
А мне было плевать. Я настолько смирилась с травлями в предыдущих школах, что, переходя в эту, мне уже все равно. И этим утром я решила: я больше не буду слабой. Буду сильной девочкой, которая сможет постоять за себя, которая сможет дать отпор. Хватит быть для всех козлом отпущения. А еще Лили сказала, что сегодня начинается моя новая жизнь. И так она говорила каждый раз, как я поступала в новую школу. За все эти десять лет это было пять раз. И из каждой меня выгоняли за конфликты, но меня просто ненавидели, а я старалась защищаться, но получалось плохо.
За эти десять лет не было никакой новой жизни из всех пяти. Каждая из них была ужаснее предыдущей. Конечно, за столько времени я отпустила маму и папу, и смирилась с их уходом, но первые три года мне давались очень тяжело… В десять лет, хотя, как казалось, прошло три года, и я должна была все забыть и привыкнуть, но это не случилось, я хотела покончить с собой. И это продолжалось долгое время… До пятнадцати. В пятнадцать меня все же повезли в психушку. Это было решением бабушки, которая не находила себе место. У нее было больное сердце, и она каждый раз, видя то, как я вредила себе, теряла сознание. А потом ее терпение лопнуло, и бабушка сказала Лили, чтобы та повела меня к психотерапевту.
Я до сих пор прохожу терапию. В школах, которых я была, узнавав про это, все считали меня психованной сукой, которая неуравновешенная, хотя поводов так думать я не давала. Просто кто-то распространял слух, а остальные верили в него и всей школой смеялись с меня. Однако в этот раз я не позволю этого. Страдать будет каждый, кто решит посмеяться с меня.
Лили и бабушка очень волновались за меня все это время и старались поддерживать. Лили разговаривала со мной по вечерам, как это делала бы мама. Она успокаивала меня, когда я плакала ей в плечо и жаловалась на то, что никто не хочет со мной дружить. А тетя просто гладила меня по спине и говорила, что когда-то они повзрослеют и поймут, как низко пали.
Курс этой психотерапии был и есть до одного места. Да, я каждую неделю хожу на приемы к одной женщине и рассказываю о проблемах, а она делится советами и тому подобным, думая, что мне это помогает. Ни черта. Не помогает. Я каждый день пью таблетки. Бабушка сказала, что они необходимы, чтобы я больше не хотела покончить с собой. Однако и они мне не помогали. Мне не помогало ничего.
Единственная причина, по которой я все же таки держусь – это моя семья. У бабушки больное сердце – она точно это не переживет, схватит инфаркт. Лили… Она такая хорошая тетя, самая лучшая. Она буквально заменила мне маму. Она тоже тяжело оправится после моей смерти. Ну, и еще… Родители, которые смотрят на меня сверху. Они вряд ли простят мне это, вряд ли будут рады такому поступку. Уверена, они хотели бы, чтобы у меня был другой исход: хорошая, счастливая жизнь, а не смерть в подростковом возрасте.
Поэтому я держусь. Сдерживаю себя в порывах злости и обиды. Возможно, все-таки сеансы психотерапии и курс лечения помогают мне в этом – помогают сдерживаться.
Я захожу на маленькую белую кухню, где уже стоит бабушка. Она поворачивается на звук моих шаркающих ног и улыбается, переворачивая яйцо на сковородке. Я отодвигаю белый стул и сажусь за стол, параллельно смотря на то, как светает за окном.
– Готова, Лаура? – спрашивает бабушка.
– К “новой жизни”? – со смешком спрашиваю я.
– Ну, так говорит Лили. А я просто скажу к новой школе.
– И в том, и в том варианте, мой ответ «нет». Ты же знаешь, это будет очередной ужас.
– Ну не будь такой категоричной, девочка моя. Может, ты найдешь себе друзей в этой школе. Все-таки тут уже взрослые дети будут. Одиннадцатый класс… Не думаю, что кто-то будет себя вести, как те дети.
Я же была настроена наоборот – была почти уверена, что и тут травли мне не избежать. Очередная «новая жизнь», которая окажется ужасом. Очередные жалкие люди, которые решат смеяться надо мной. Люди, которые будут издеваться надо мной.
– Гномик, ты уже встала, – заходя на кухню, говорит Лили, и я поворачиваю голову, чтобы сказать ей «доброе утро». – Тебе дать денег для первого дня? Может, купишь что-то.
– Нет, Лили, не нужно! – отвечаю я.
– Ну почему?
Потому что, ты итак достаточно сделала для меня. Но, конечно, я этого вслух не скажу.
– Не нужно. Я не буду там есть. Обычно в школах плохо кормят.
– Ну, это в тех, которых ты была. А это, как мне сказали, самая лучшая школа. Даже считается почти престижной…
– Престижной, и как же ты меня туда устроила, Лили?! Заплатила?!
Тетя молчала и тогда я сжала кулаки. Мне было так обидно. Обидно оттого, что она постоянно тратиться на меня, хотя не должна, я не ее ребенок. А я даже помочь ей не могу… Не могу отблагодарить.
– Не платила я! У меня там работает знакомая, которая будет твоей классной руководительницей… Я с ней договорилась. Платить мне ей не нужно. Это услуга за услугу. В какой-то момент я ей помогла сильно, теперь она мне.
– Лили, зачем мне престижная?! Я же не из тех кровей, чтобы учиться в таких королевствах.
– Что значит – не из тех кровей, а? Ты у меня красивая, умная девочка, которая ничем не хуже остальных.
Это была правда. Лили работает и прекрасно одевает меня. А я стараюсь выбирать что-то самое дешевое, просто потому что мне неудобно. Это слишком…
– Они еще больше будут надо мной издеваться.
Бабушка выложила яйцо на тарелку и поставила ее передо мной, а затем вмешалась:
– Прекрати, Лаура! Ты такая же, как и все. Не строй из себя уродину или бомжиху.
Бабушка у меня особенная. И хорошая, и любящая, и та, которую легко вывести из себя.
– Я говорю, как есть, ба. Эти богачи теперь будут травить меня из-за того, что я не из их голубых кровей, что у меня не такое состояние, как у них.
– Ну все, милая, хватит нагнетать, – ласково говорит Лили, гладя меня по щеке.
Я выдыхаю и накалываю на вилку яичницу. С одной стороны, я боюсь своих новых одноклассников, ведь правда, хрен угадаешь, какие гниды попадутся мне тут. С другой стороны… Я твердо решила, что смогу постоять за себя. Хотя, каждый раз, как я это делала – меня выгоняли из школы. В этот раз будет по-другому. Надеюсь, что в этот раз будет по-другому.
Мам, как там у тебя дела? Пап, ты бы защитил меня, да? Обещаю, я скоро к вам зайду. Поговорю с вами.
Когда мне по-настоящему бывает плохо, когда я снова хочу порезаться глубже – не просто, чтобы отвлечься и забыться, а для того, чтобы перестать чувствовать все, чтобы покончить со всем, – я всегда прихожу к ним на могилы. Всегда сажусь на землю, плюю на то, что буду вся грязная, и разговариваю. Иногда засиживаюсь до того, что на небе сверкают звезды.
После завтрака я пошла в ванную, чтобы почистить зубы, а после стала краситься. Попробую что-то новое. Прежде я никогда не красилась никуда. Да-да, как это в семнадцать лет не краситься, но мне это правда не нужно было – было все равно. А сейчас же решила преобразить свой, скажем так, лук! Типа быть крутой. Сделать вид уверенной в себе девушке, которая будет ставить всех на место.
Первое правило уверенности в себе: сделай вид, что ты уверенна, – и потом привыкнешь к этому. Второе правило: полюби себя. Но как это сделать, когда от всех подряд ты слышала то, какая ты жирная, какая ты уродливая, какая ты мразь и что тебе место в гробу.
Детки бывают слишком жестоки.

Детки бывают настолько жестоки, что доводят до суицида.

Но и бывают другие – те, которые спасают тебя. Те, которые помогут выбраться со дна. Но где же мне таких найти?
Натягивая юбку – школьную форму, которая была в этой престижной школе, – я повернула голову на открывающую дверь. В проеме стояла Лили, которая с улыбкой смотрела на меня. Любовалась. Как когда-то делала мама. Я ловила иногда себя на мысли, что Лили – ее точная копия. Хотя, да, Лаура, это не удивительно, они ведь сестры… И иногда мне хотелось думать, что Лили на самом деле моя мама, что никакого убийства не было, а папа просто целыми днями на работе, но он жив. А потом хваталась за реальность, как тонущий человек за круг, возвращаясь в реальность. Я хваталась за реальность, чтобы не сойти с ума, ибо тогда я на самом деле лягу в психушку.
– Ты у меня такая красивая, Лаура.
– Спасибо, – застенчиво ответила я тете, разглаживая на себе блузку.
– И такая взрослая уже. Одиннадцатый класс. А я тебя помню такой малышкой… Прямо гномиком-гномиком.
– А сейчас я великан?
Мой рост все еще остается маленьким. Сто шестьдесят сантиметров.
– Нет, ты по-прежнему мой гномик, только чуть взрослее, женственнее. Ну все, я вызову тебе такси!
– Не нужно, Лили, я пешком. Утренняя пробежка.
– Ты же не знаешь, где это находится. Я тебе не показывала.
– Я думаю, что разберусь. Тем более есть гугл карты.
Не хочу, чтобы она тратила на меня деньги. Как-нибудь найду.
– Ну смотри мне, если что звони, я объясню, ладно?
– Ладно! – шустро выбегая из комнаты, я целую ее в щеку и быстро обуваюсь. Забрасываю рюкзак на плечо и выбегаю из квартиры, попрощавшись со всеми.
Ну, что ж, Лаура… Пусть этот день будет не таким ужасным.
***
В сентябре утром все еще тепло, поэтому я иду с коротким рукавом и в юбке, и мне не холодно. Наверное, все же было опрометчиво идти туда, куда не знаешь. Нужно было в этот раз, в этот последний раз, попросить Лили вызвать такси. Ибо я уже потерялась. Я вбила в гугл картах название своей новой школы и пыталась идти по навигатору, однако это все же было тяжело. Нужно было идти прямо, как показывал телефон, но рядом были лишь дворы, гаражи и куда идти я выбирала наугад.
Я бы пошла не туда и снова потерялась, если бы не громкие звуки откуда-то. Я шла на них. А это, как оказалось, кто-то говорил в микрофон. Приветствовали всех учащихся, всех выпускников в этом году и всех первоклашек. Я поняла, что это из моей школы и бежала туда со всех ног, даже наплевала на юбку, которая задиралась к верху, наплевала на каблуки, на которых я выворачивала свои ноги. Плевала на все, лишь бы успеть и не налажать в первый же день.
Проводилась линейка на школьном футбольном поле, чтобы все дети поместились. Осталось найти ряд, в которой стоит мой учитель. Рядом с каждой толпой стоял столбик с флагом и цифрой с буквой. Мне нужен одиннадцатый «А». Нашла. Бегу к ним. На меня смотрят много людей, ведь я единственная, кто опоздал. Супер. Первое впечатление наверняка хорошее!
– Ты Лаура Хилл, да? – мило улыбнувшись, спросила светлая женщина. По всей видимости – моя новая классная руководительница.
Я киваю и встаю в шеренгу. Чувствую на себе взгляды. Пока что не осуждающие. Просто рассматривают меня, как новый объект. Но я уже напряжена. Я старалась подойти поближе, потому что ничего не видела, но кто-то толкнул меня плечом, и я оказалась в самом конце. Сзади, где ничего не видно. Это было неприятно.
Все-таки я была права: везде одинаковые люди, которые захотят унизить друг друга. И иногда мне кажется, что мне действительно не место в этом мире. Как же я хочу вернуться в детство, когда мама меня водила в садик, где у меня было куча друзей, которым я по-настоящему была интересна! Как же хочу вернуться в то время, где у меня все было хорошо… А с семи лет начался мой личный кошмар, который продолжается по сей день, и я не знаю, закончится ли он когда-нибудь. Обрету ли я когда-нибудь счастье?
Директор школы что-то долго рассказывал, играла торжественная мелодия, а после классная руководительница сказала всем идти в класс, а сама ушла. И даже не учла того факта, что я не знаю эту школу. Опять на меня наплевали.
Сцепив руки в замок, я нахмурила взгляд, выдохнула и решила, что справлюсь. Хватит быть маленькой девочкой, пора повзрослеть Лаура. Я шла за всеми. Шла за своими одноклассниками, ведь им точно известно, куда идти.
Школа была красивая, видно, что престижная. Ученики были все такие… Нарядные… Видно, что богатые. У всех последние модели айфонов, наращённые ресницы, ногти. Дорогие браслетики и сережки. Я на их фоне чувствовала себя мышью. Но думать так о себе больше не позволю никому.
В школьном коридоре было шумно. В одной стороне кто-то разговаривал, а в другой… Кто-то громко смеялся. Я шла сквозь толпу, желая узнать, на что же там уставились. Проталкивалась сильнее, ведь толпа была большой. Но вскоре я была у эпицентра.
У стены, возле шкафчиков стояла девушка. Средней длины русые волосы, ярко-карие хрустальные глаза и поджатые тонкие губы, в которых вонзаются зубы. Она сжимает свои руки в кулаки, мнет свою юбку, поправляет волосы… Отводит взгляд от обидчиков.
Сейчас в ней я увидела себя. Мне стало больно и обидно. Но одновременно к этим чувствам добавилось чувство злости, гнева. Она беспомощно жалась в стенку. Только сейчас я обратила внимание на блондинистого парня с широким разворотом плеч, который стоял перед ней. Все вокруг смеются. Он издевается над ней?! Да как они вообще смеют?
– Эй, что ты делаешь?! – я прошла вперед, остановившись перед гогочущей толпой и парнем-обидчиком. – Тебе смешно?! Тебе приятно издеваться над девушкой?!
Он был гораздо выше и сильнее меня, и я должна была бы сейчас трястись от страха, как делала это раньше, но сейчас я настолько зла, что совершенно не обращаю на это внимание. Не обращаю внимание на то, что он сейчас с легкостью может что-то сделать мне…
– Я ничего не делаю, – его грубый голос разогнал по позвоночнику мурашки.
– Я же видела! Ты стоишь перед ней и издеваешься, а все смеются.
– Ты кто вообще? – его скептический взгляд бродил по моему лицу, не опускаясь ниже. Он смотрел только в мои глаза.
– Наша новенькая, – ответила какая-то девушка, которая раннее смеялась. Моя одноклассница. Я ее уже видела на линейке.
– Не суй свой нос, куда не надо, новенькая, – прыснул со злостью он. – И не говори то, в чем ты не уверена. Ясно?
– Не диктуй мне правила, – ответила я с гордо поднятым носом. Я подошла ближе. Мы были слишком близко, что я буквально слышала, как по его венам бежит кровь.
– Ты слишком много говоришь своим ротиком.
– А что мне делать? Смотреть на то, как какой-то ублюдок обижает невинную девушку и позволяет толпе наблюдать и высмеивать ее? Неужели вы все такие гадкие? Что вы вообще за люди?! – прокричала я с горечью. Блондин хотел открыть рот и что-то сказать, но замолк и сжал скулы от злости.
А после я взяла девушку, что стояла сзади меня, за руку и повела ее сквозь толпу в свободный коридор. Русая девушка тяжело дышала и вытирала ладонями свои слезы, которые катились и катились по щекам.
Мне было больно так, словно это надо мной издевались. Меня будто вернуло в прошлое. Почему здесь все такие же? Почему так тяжело быть нормальными?!
Толпа стала рассасываться. Я смотрела назад и видела на себе взгляд серых глаз того блондина. Не хочу это признавать, но он смазливый парень. Такой, по которому текут все школьницы. Типичный красавчик. Наверное, именно поэтому большинство девушек стояли сейчас в толпе и смеялись от его выходки. Какие же все мерзкие. Его серые глаза напоминают сгустившиеся тучи над штормом. Красивые платиновые волосы были не длинными и не короткими, зачесанные назад. Однако в большинстве случаев такие красавцы оказываются подонками. И я в этом уже убедилась. Он именно такой.
– Я Лаура, – решаюсь сказать ей, пока она стоит передо мной с опущенным взглядом.
– Элиза. Спасибо тебе. Ты… Очень смелая, если помогла мне.
– Стараюсь быть такой. Не могу смотреть на такие выходки каких-то ошибок природы. Кто он вообще?
– Популярный парень. Но он не считает себя таким. Он вообще сам по себе.
– Нашелся мне, звезда района.
Девушка рассмеялась. Впервые она улыбнулась. Мне стало теплее на душе от осознания того, что она больше не плачет.
– Спасибо тебе, Лаура, правда. Большое спасибо.
– За это не благодарят. Я просто была в таких ситуациях. И пообещала самой себе, что больше не буду это терпеть. Ни на себе, ни на других.
– Ты молодец, храбрая. Но это было зря.
– Почему это? – не поняла я.
– Ты теперь тоже будешь в их списке.
– В каком списке?
– У них есть список «травленных». И в этом списке теперь и ты, похоже… Потому что вступилась за меня. Они будут и тебя травить.
– Пусть только попробуют. Я долго терпела. Больше не собираюсь. И тебе не позволю.
– Все же ты смелая. Я буду верить в тебя, Лаура.
Иногда не страшно заступиться за человека, когда понимаешь, что он хороший и нуждается в этом. Не страшно показать свою силу и дать отпор гнидам, которые привыкли, что им все сходит с рук. Папа бы очень гордился мной. Он всегда говорил: «Если можешь – помоги. Не бойся помогать, милая. Бойся сидеть в стороне, сложа руки. Запомни, помогать – не стыдно, стыдно – не помочь. И вообще, в любой ситуации лучше сразу вмазать, помнишь, как я учил?». Я всегда смеялась с его слов и лишь теперь понимаю, насколько он был прав. Мама же всегда говорила иначе: «Применение силы – это показатель слабости. Все можно решить словами, Гномик». Но мне же больше подходила тактика папы. С такими мразями говорить нет смысла. Иногда один хорошо поставленный удар – лучше тысячи слов.
– Нам нужно в актовый зал, – опомнилась Элиза.
– Куда? Разве нам нужно не в класс?
– Нет, в актовый. Там всегда проходит продолжение линейки. Рассказывают все организационные моменты и все-все-все.
Ее русые волосы разлетались со стороны в сторону, потому что она уже побежала в том направлении, а мне пришлось следовать за ней. Иногда лучше иметь одного друга, с которым вы против всего мира, чем иметь куча друзей, каждый из которых лицемерит за твоей спиной. Я надеюсь, что Элиза – та самая, с которой мне будет хорошо.

2 глава. Ничего, справлюсь
В большом зале собрались почти все, но мы не единственные, кто доходили. С Элизой мы сели на четвертый ряд. Я провожу взглядом по всему залу и замечаю, что на каждом сидении наклеена цифра с буквой. Глаза останавливаются именно на том блондине, который уже с кем-то разговаривает и широко улыбается. Он в двенадцатом классе. На год старше меня, а ведет себя хуже пятиклашек. Надо же… До сих пор не могу успокоиться.
– Куда ты смотришь? – раздался у уха голос Элизы, и я отвернулась.
– Никуда.
Не признаваться же мне, что на того парня смотрела.
– Задумалась просто. Сколько у нас сегодня уроков?
– Сегодня пять. Типа не нагружают в первый день.
Ну да… Прямо-таки не нагружают. Уверена, что по каждому из пяти предметов зададут гору домашки и да начнется адская рутина! Приходи со школы голодной и сразу садись за уроки, ведь не сядешь сразу – не успеешь сделать до ночи. Так всегда было в моих школах, а здесь, поскольку школа престижная, уверена, что будет еще жестче.
Шум в помещении прекратился, как только на сцену вышла полная женщина в красной блузке, черной юбке чуть ли не до пола и стала приветливо улыбаться, словно первое сентября такое событие, что улыбка до ушей тянется. Счастья полные штаны, как говорит бабушка.
Я закатывала глаза к потолку и откидывала голову, потому что не могла все это слушать. Так раздражало. Одни и те же слова о том, что мы должны быть умничками, хорошо учиться и стараться! Будто у всех директоров один и тот же сценарий, который они не меняют никогда в жизни.
– Куда ты смотришь? – с заинтересованностью теперь я спрашиваю подругу, заметив то, с каким рвением она смотрит в сторону того самого двенадцатого класса.
– На одного парня, – призналась она.
– Элиза, только не говори, что на того блондина, который тебя сегодня…
– Да нет, нет! – отмахнулась девушка. – На его друга. Они типа оба такие… Крутые. Всегда вместе. Почти братья.
Я снова повернулась туда и по коже пробежался табун мурашек, ведь я словила взгляд его серых глаз. Он уже смотрел на меня, когда я повернулась на него. Если мне сейчас хотелось отвести взгляд и скрыться вообще, то блондин не собирался этого делать, наоборот – продолжал буравить меня своим напористым взглядом.
«Что?» – прошептала я одними губами. Он уставил взгляд на них. Затем странно облизнул губы и ответил так же:
«Ничего».
Тогда я все же отвернулась. Но я успела рассмотреть того парня, о котором говорила Элиза. Тоже блондин, тоже высокий и видно, что сильный. Только глаза у него другие – темно-карие. А у Элизы светло-яркие. Забавно.
– И как его зовут?
– Кого?
– Ну, блондина…
– Они оба блондины, – усмехнулась Элиза. – Уточняй, о каком именно спрашиваешь!
– Тот, которого я уже видела, меня не интересует, – твердо даю понять я. – Я о том, который тебе нравится. Как его зовут?
– Элай.
Впервые слышу это имя. Необычное и красивое.
– Понятно.
– А того блондина – Аарон, – все же просвещает меня девушка.
– Я же сказала, что мне не важно, кто он.
– Ну-ну, – усмехнулась Элиза, а я лишь злостно сузила глаза и свела брови к переносице.
Вся эта торжественная часть заняла у нас полчаса. И нас, наконец-то, отпустили. Я встала со стульчика и старалась идти за Элизой. Потом что-то пошло не так. У меня закружилась голова и потемнело в глазах – такое иногда бывает. Мой психотерапевт говорит, что это побочные действия от препаратов.
Однако никто на это даже внимание не обратил – всем было пофиг. Все хотели свалить отсюда и это все. Потом, когда меня кто-то пихнул в спину, я потеряла равновесие и упала прямо к чьим-то ногам. Почти поцеловала чей-то кроссовок. Мои глаза заметили мужскую икру, на которой виднелось черное очертание чего-то. Татуировка.
Я стала подниматься и почувствовала чьи-то руки на своих плечах, которые старались меня поднять. А когда я встала на ноги и увидела того, к чьим ногам я упала, я отпрянула. Тот самый ублюдок-блондин. Он хмурил брови, словно был обеспокоен.
– Могла бы не целовать мои ноги, это уже слишком, – кажется, он хотел пошутить как-то по-доброму, и я должна была посмеяться, но мне почему-то показалось это насмешкой.
– Снова смешно?! Конечно, ты ведь только и умеешь, что насмехаться над людьми, да?
И от его беспокойства на лице не осталось ни следа. На его место пришел гнев, который он старался контролировать. На его скулах выступили желваки, а кадык нервно дернулся. Блондин снова облизнул губы, сжал кулаки и сказал:
– Какая же ты тупая. Я не насмехался ни над той девкой, ни над тобой. Если ты не блещешь умом и не понимаешь, что именно произошло – лучше молчи, а не делай обвинения.
– Зато ты, я смотрю, умнее всех?
– Знаешь что? Ты достала меня.
– И что, ударишь?
– Нет. К сожалению, девушек не бью, тем более таких тупых и мелких, как ты. Скажу просто: обходи меня десятой дорогой или кто знает, что я смогу сделать, – отчеканил он.
Аарон развернулся, и я смотрела ему вслед. Хотела что-то крикнуть, но словно ком застрял в горле. Тупоголовый. Вздумал пугать меня? Ну ничего, посмотрим, кто кого. В дверях я заметила Элизу, которая с растерянностью оглядывала зал. И когда, наконец, увидела меня – стала бежать мне навстречу.
Она увидела, как я стряхивала с юбки грязь и с удивлением спросила:
– Что произошло? Как так случилось, что я потеряла тебя?
– Ничего. Все в порядке.
Рассказывать о произошедшем не хочу. Это дело касается только нас двоих. Блондинчик еще просто не понимает, кого он пугает. Не понимает, что я больше не из тех, кто будет просто молчать и повиноваться. Я дам отпор. Ему-то точно дам отпор. Пусть только попробует что-то сделать.
***
Химия, Литература, Физика, Математика, Английский – это те предметы, которые сегодня были. И это они считают чем-то легким для первого дня. Спасибо, что учителя к нам все же более лояльны – не спрашивают в первый день и даже не просят что-то записывать. Просто просили слушать и не отвлекаться. Задали нам лишь по физике прочитать первый параграф и сказала, что уже на следующий урок будет опрос. Понятно, физичка – тот самый тип учителей, к которым подлизаться сложно, которые будут давить на тебя всеми силами и вымогать от тебя все силы. Уверена, что она будет считать, мол ее урок – единственный и самый-самый нужный, что помимо ее святой физики больше нет никаких.
У нас была всего одна большая перемена между как раз таки физикой и математикой. Большинство школьников пошли на заслуженный обед, в том числе и Элиза, а я сидела на диванчике красного цвета в коридоре.
Мимо меня прошла та самая девушка, которая в той толпе смеялась громче всех и поддерживала Аарона. Присела рядом. Отвожу глаза в левую сторону, не поворачивая головы, и смотрю на нее. Не просто же она подсела ко мне, ведь так? Я убираю с рук книгу, которую увлеченно читала и поднимаю на нее взгляд. Улыбка сверкает от доброжелательности, но вот взгляд говорит другое. Иногда взгляд может сказать больше, чем слова.
– Ты что-то хотела?
– Ты ведь моя новая одноклассница, да? Присела поболтать, подружиться, может!
Может. Ключевое слово.
– Я Кимберли.
– Лаура, – киваю я, сделав вид, что не обратила внимания на ее протянутую руку. И услышала недовольное цоканье.
– Чего перешла к нам, как тебе тут вообще?
– Ты пытаешься быть со мной дружелюбной, Кимберли, но у тебя плохо получается. Не рассчитывай на то, что мы станем подругами, ведь ты вместе со всеми насмехалась над тем, как издевались над невинной девушкой. Извини, у меня с такими лицемерами разные пути.
Рыжеволосая девушка явно не ожидала от меня такого напора прямоты и даже приоткрыла губы в беззвучном аханье. Кажется, я первая, кто смог ответить ей именно так, как она никогда не ожидала и не слышала.
– Пожалуйста, либо отсядь ты, либо отсяду я.
Ее голубые глаза сверкнули нахлынувшей яростью, и она резко встала, стараясь сохранить самообладание и не накинуться на меня – не хочет терять репутацию, тем более, когда рядом учительская. Душистый шлейф тянулся за ней, пока она убегала от меня. Ее длинные ноготки впивались в ее кулак. Ох, да я разозлила саму чихуахуашку!
Я вновь вернула на свои колени книгу, которая лежала там до ее прихода и погрузилась в тот книжный мир, который открыт для меня. Вчитываюсь в каждое слово, в голове рисую картинки. И продолжается это до тех пор, пока рядом со мной на диван не плюхнулась Элиза.
От нее пахло чем-то сладким – булочкой, наверное. И мой живот неплохо так заурчал.
– Ты уже поела?
– Ага! Зря ты не ела. Там сегодня такое подавали, типа в честь такого праздника!
С каждым ее словом мой живот затягивался все больше и больше. Я встала с дивана, сложила книгу в рюкзак и направилась к расписанию. Математика. Еще чуть-чуть, и я вернусь домой. Поднимавшись по ступенькам на третий этаж, я достала с кармана рюкзака телефон. Там было одно сообщение от Лили.
«Ну что, как твой первый день, Гномик? У тебя все там хорошо?» – вдобавок к этому, тетя снабдила сообщение тремя сердечками.
Я быстро напечатала, что все хорошо и волноваться не стоит.
***
Звонок на перемену и все вылетают из класса с бешеной скоростью. Я же просто складываю вещи. На этом последнем уроке я уже так вымоталась, что нет сил спешить. Элиза попрощалась со мной и сказала, что за ней приехал отец. Сердце сжалось от зависти. Но я постаралась скрыть это и внутри себя забыть об этом.
Выходя со школы, я достала телефон и позвонила Лили.
– Точно все хорошо, Гномик? – переспросила тетя, словно не веря моим словам. – У тебя какой-то голос грустный, что ли…
– Не грустный, – пытаюсь убедить. – Просто устала. Пять уроков в первый же день и по одному уже что-то задали.
– Устала моя бедненькая… Ну, придешь, будешь отдыхать.
– Ага, – спускаюсь по ступенькам и начинаю идти к стадиону. Через него мне нужно домой, так короче получится, как показывают гугл карты. Справа от себя замечаю компанию из девушек, которые пристально и не по-хорошему смотрят на меня и направляются точно ко мне. – Лили, давай я отключусь, неудобно.
Посередине идет та самая Кимберли, а по обе стороны ее подружки. Видимо, Кимберли для них богиня, которой необходимо подчиняться, ибо, кто знает, что она устроит.
– Постой, новенькая, – окликает меня рыжая, и я вынужденно останавливаюсь, хотя могла и уйти.
– Что тебе нужно? Опять подружиться?
– Нет. Я даю тебе в последний раз подумать, на чьей ты стороне и с кем ты будешь дружить. Подумай хорошо, Лаура Хилл.
– Я на своей стороне и на стороне справедливости. Но ты явно не там.
– То есть, ты против меня?
– Мне все равно на тебя, Ким, скажу так. Я не за тебя и не против тебя. Мне фиолетово. Но послушай меня, – я сделала шаг вперед. – Если я узнаю, что ты или твои друзья вредят Элизе, я стану против тебя.
– Что ж, – хмыкнула стерва и пожала плечами, глядя на своих подруг. – Значит, ты уже против меня. И это закончится плохо для тебя.
– Не напрягайся сверлить меня взглядом, глаза лопнут, – все, что ответила я, после чего толкнула ее плечом и направилась туда, куда мне надо.
И сейчас впервые за все время, я чувствую себя по-настоящему сильной. Впервые ощутила себя чем-то живым, а не овощем, который позволял издеваться над собой. Я шла по узкой тропе, которая располагалась между деревьев, а слева, поодаль от дорожки, находился тот самый стадион. На нем я заметила уже знакомую мне фигуру. И, черт возьми, признавать это странно, но я засмотрелась.
Засмотрелась на Аарона. Блондин подтягивался на турнике. Даже издалека я могла заметить, как на его лбу выступили испарины, которые стекали по всему обнаженному торсу. Кончики волос намокли и прилипали к лицу. И это все выглядело очень… Красиво. Сексуально, возможно. Потом он перешел на другой тренажер для ног. Его щеки раздувались, кадык дергался. Кажется, это тяжело, но он ведет себя так спокойно. Не знаю, сколько минут я бы еще простояла, если бы не его резкий поворот головы в мою сторону.
Это вогнало меня в растерянность. Чувствовала себя маленьким ребенком, которого родители застукали за просмотром фильма для взрослых. Сначала парень сузил глаза и скривился, мол, какого хера я на него пялюсь. А потом улыбнулся, видимо, был доволен собой. Доволен тем, что пользуется таким вниманием у девушек. А потом он крикнул мне:
– Любуешься? Может, достанешь телефон и снимешь меня, чтобы вечером было на что расслабляться? – подначил меня Аарон, и его смех разнесся по всему стадиону, и даже за его пределы.
Я хотела показать ему фак, но передумала почему-то и просто сбежала, как трусиха. А что мне оставалось делать? Он ведь действительно застукал меня с поличным за тем, как я пускала на него слюни!
Лаура, приди в себя. Это не просто красавчик, это тот Аарон, который издевался над Элизой. Тот, который сегодня насмехался над тобой. Тот, который даже угрожал тебе. Настроив себя на эти мысли, я снова стала испытывать к нему отвращение. Наваждение растворилось.
Домой я дошла ближе к четырем часам. Мысли об Аароне больше не появлялись. У порога меня встретила Лили, которая сразу налетела с расспросами про новое место.
– Ну, рассказывай, как твой первый день в школе?
– Лили, я еще даже не разделась… – посмеиваюсь я.
– Мне так интересно просто! А мальчики есть красивые? А подругу завела?
– Да что ты пристала к ней, дай ребенок сначала покушает! – вступилась бабушка, которая кричала с кухни.
– Мам, я хочу узнать, как у нашей девочки прошел первый день!
За обедом тетя все же выпытала у меня. Однако, конечно же, по большей части я ей соврала. Или просто утаила… Не рассказала про смазливого ублюдка, про рыжую стерву и ее шайку. Зато рассказала про Элизу. Могу ли я считать ее подругой? Думаю, да.
Лили радовалась за меня. Говорила, что она так и знала, что все так и будет, что я найду друзей. Знала бы она скольких я врагов нашла всего-то за один день… Что будет дальше – непонятно. Не страшно, а интересно. Я больше не чувствую того страха, который распространялся по всему телу и заставлял каждую мышцу сжиматься. Сейчас я чувствовала прилив уверенности.
Я смогу со всем справиться. Со всем.

3 глава. Искушение
Прыгая на кровать и запрокидывая ноги на стену, я поглаживаю живот после вкусного ужина. Дотягиваюсь до телефона и замечаю сообщение от Эрики. Эрика – моя подруга, которая переехала в другую страну и теперь наше общение только в интернете. Ее нет рядом уже два года, но я все так же люблю ее и ценю. Она была единственной девочкой, которая общалась со мной все время, пока все остальные ненавидели. Жаль, что ее не было ни в одной из моей школы. Эрика была просто подругой по соседству.
Эрика: Привет, Гномик! Го по вз?
Я: Давай. Только подожди, я сделаю себе чай.
Эрика: Ок. Жду.
Я блокирую телефон и захожу на кухню, где сидят бабушка с тетей. Они смотрят на меня и улыбаются, а я вскидываю бровь. Проверяю уровень воды в электрическом чайнике и клацаю на кнопку, чтобы он нагрелся.
С Эрикой у нас особые традиции. Каждую пятницу мы созваниваемся по видеозвонку и болтаем о разном. Вот как раз сегодня та самая пятница. Моя первая школьная неделя прошла. И мне есть чем поделиться с Эрикой.
– Гномик, чем ты сейчас занимаешься? – спрашивает Лили, когда кнопка на чайнике щелкнула.
– Собираюсь с Эрикой поговорить, а что?
– Передай ей от нас привет, – просит бабушка.
– Обязательно. Лили, так что?
– Хотела в магазин с тобой сходить. А еще хотели спросить, как твоя неделя прошла? Ты просто, как обычно, такая молчаливая, а нам интересно, как у тебя дела.
– Да не переживайте вы! У меня все хорошо, даже подруга появилась.
– Ты и тогда говорила, что у тебя все хорошо, Лаура, а в итоге… – начала бабушка.
– Мама! – одернула ее Лили.
– Что? Я не права? Сначала все хорошо, а потом я нахожу свою внучку в кровати с порезанными венами, потом ее забирает скорая, а потом…
– Может, хватит?! – не выдержала я. Никогда не любила повышать голос на бабушку, но сейчас она перешла границы. Ненавижу, когда мне напоминают о прошлом, о том, что я делала и по какой причине. Никто не понимает, что это задевает меня, и я снова могу упасть в то состояние, с которого до сих пор выбираюсь. Я почти добралась до вершины горы, но слова бабушки скинули мои руки, и я опять падаю в пропасть.
– Нет, не хватит! – не успокаивается она. – Я хочу знать, что у тебя все хорошо, Лаура Хилл! Хочу, чтобы ты рассказывала мне, нам правду! Не ври! Я не хочу снова увидеть тебя такой…
– Какой?
– Едва дышащей.
Повисло молчание. Глаза бабушки заслезились от воспоминаний, тетя находилась в растерянности, потому что не знала чью сторону принять – понимала, что права и я, и бабушка. А я чувствовала боль в сердце, в голове. И теперь мне снова не хотелось ничего. Зачем нужно было мне напоминать. Зачем. Зачем. Зачем.
Зачем мне напоминать, что у меня нет родителей, что я хотела покончить с собой из-за всей кучи дерьма, что обвалилась на меня в юном возрасте. Молча подойдя к столешнице, я залила кипятком пакет зеленого чая и вернулась в свою комнату, заперев дверь на ключ.
Глаза метнулись к полке с косметикой. Там не только косметика, но и лезвия. Моя рука чешется. Снова просится сделать это, чтобы не чувствовать боли. И если бы не телефонный звонок, то я бы наверняка переступила границу. Звонок был от Эрики.
Эрика стала моей спасательницей на этот раз.
– Привет, – первым, что я замечаю – это широкая улыбка подруги. Она собирает свои крашеные волосы в пучок и снова смотрит на меня. – Эй, красавица, что с миной?
– Привет, – с извинением произношу я. – Поссорилась с бабушкой.
– Что на этот раз?
– Она… Снова напомнила про тот период.
Эрика знала обо всем. Она была единственным человеком, с которым я делилась, пусть и не полностью всем. И хоть и на расстоянии, она все равно старалась поддерживать меня всем, чем только могла.
– Не думай об этом, я тебя прошу. Живи настоящим, а не прошлым, умоляю, Лаура. Моя девочка, посмотри на меня, – просит Эрика, и я поднимаю глаза. —Я бы очень хотела тебя обнять. Обещаю приехать к тебе зимой, на Новый год или уже на летних каникулах… Я побуду с тобой рядом.
– Я тоже скучаю по тебе и хочу увидеть как можно быстрее.
– Пообещай мне, что с тобой все будет хорошо, когда я приеду. Пообещай, что… – она замолчала. – Что дождешься меня, Лаура.
Не хочу ничего обещать, когда меня снова засасывает в ту яму.
– Пожалуйста, Лаура.
– Я постараюсь.
– Хорошо. Хотя бы так. А теперь возьми и выпей тот чай, что ты держишь в руках до сих пор.
Эрика улыбнулась. Не хотела унывать. Хотела развеселить меня.
– Как у тебя в Испании? – первой разговор начала я.
– Ох, Лаура… Тут такие горячие парни, мужчины… Просто… Я готова кончить только от одного их вида.
От грусти не осталось и следа. Я рассмеялась так громко, что, наверное, услышали даже тетя с бабушкой на кухне. А Эрика подхватила мой смех.
– Я спрашивала об учебе! – выкрикиваю я.
– А-а-а, – посмеивается подруга. – Ну, если о ней, то все более-менее. Не хорошо, но и не плохо, знаешь? Ну, а ты расскажи мне!
– Про парней, от которых я хочу кончить или про учебу? – подначиваю ее я.
– И про то, и про то! Про все новое, что у тебя есть, короче!
– Учеба, кажется, идет нормально. Трудностей пока нет, если не считать одну особу – физичку. Она нас так завалила в первую неделю, что чувствую – этот год будет веселым.
Мне казалось, что этот год будет веселым не только в учебе, но и в целом…
– Ну, а насчет парней? – ее брови заиграли в собственном танце, то поднимаясь, то опускаясь.
– Я пока ни с кем нормальным не познакомилась.
– Прямо ни с кем?
Я вспомнила про того блондина.
– Ну… Есть один блондинчик, однако он мне не друг. Мы с ним не поладили.
– Кошмар, Лаура! Сексуальный блондинчик, а ты с ним не поладила!
– С чего ты взяла, что он сексуальный?
– По глазам твоим вижу. Так, я должна на него посмотреть! У тебя есть его фотка?
– Нет. Извини, Эрика, селфи я с ним не сделала.
– Ну и черт с ним. А инста?
– Я не знаю, есть ли она у него…
– Скажи имя и фамилию, – четко попросила Эрика, словно серьезный и профессиональный хакер.
– Аарон Родригес.
За эту неделю у меня была возможность выучить его фамилию. Он у нас просто мальчик-популярность. Его имя фигурирует в каждом диалоге, особенно среди девушек. И девушек всех возрастов! О нем говорят и младшие классы, и средние, и уж тем более старшие. В моем классе о нем говорят так: «О боже, какой же он секси! Почему он старше нас и не в нашем классе?»
Почему о нем так часто все говорят?
Я сидела и ждала подругу, пока та в тишине что-то щелкала по клавиатуре. Я же просто молча ждала. И уже через несколько минут Эрика крикнула мне в телефон, и я вздрогнула, потому что минут пять была гробовая тишина – я слышала лишь собственное дыхание.
– Так! Кажется, я нашла его страничку!
Я перебралась на локти и уставилась в экран.
– Как?! – не понимала я. – Так быстро?
– Да ну, – фыркнула она, словно это было проще простого. – Тут же дел на пять минут. Итак, я тебе сейчас скину, надо ведь?
– Ну… – задумалась я. – Ладно, давай!
Интересно все-таки посмотреть на его страницу. Что он там публикует, что у него в жизни? Лаура, какого черта тебя это интересует?! Мне должно быть плевать на него после всего, но почему-то… Хочу узнать его. Идиотка.
Через минуту Эрика уже скинула мне в личку его аккаунт, и я почти сразу перешла. Теперь я точно поняла всех девушек, которые пускают по нему слюни. Его фотографии были красивы, со всех ракурсов. У него нет некрасивой стороны, он со всех хорош. Однако фоток у него не так много, чтобы прямо увлечься и смотреть.
Всего пять.
Первая: Аарон в черном худи, в черных очках и черных спортивных штанах стоит перед зеркалом. А рядом, у ног, сидит пес. Доберман. Лицо парня скрывает телефон, но я почти уверена, что он, как всегда, не улыбался, а делал серьезное лицо. Пес довольно высунул язык, ожидая, когда хозяин соизволит выгулять его.
Вторая: Кто-то его фотографирует. Он в красивом костюме. Рубашка, пиджак, галстук, брюки – все, как полагается. А на его коленях сидит какая-то девочка. До чертиков милая, симпатичная бусинка улыбается в камеру, прижимаясь к груди парня. Думаю, это его сестра. На ней пышное розовое платье, на голове диадема. Принцесса на коне.
Третья: Куда же без фотографии с голым торсом в спортзале. На нем лишь какие-то штаны, а сверху все обнаженное. Прекрасно видно его рельефный торс, кубики, широкие плечи и накаченные руки с выступающими венами. Его волосы мокрые от пота липнут к лицу, и я почему-то нахожу в этом что-то красивое.
Четвертая: Тут я закусила губу. Не от возбуждения или восторга, а от злости! Рядом с ним рыжая стерва Кимберли. Ее голова покоилась на его плече, во впадине чуть ниже ключицы, а он улыбался в камеру. Вид счастливой пары. Они встречаются? Даже если да, то какая мне разница? Я просто удивлена.
Ну и пятая, финальная: Аарон сидит на диване, кажется, в каком-то ресторане или скорее клубе, потому что слишком плохое освещение. Его черная рубашка расстегнута, а рука расслаблено лежит на столе. Ладно, я признаю, что он хорош.
– Эй, подруга, ты там замолчала… Может, мне отключиться? – Эрика засмеялась, намекая на что-то пошлое.
– Ты дурочка, – фыркнула я. – Просто просмотрела его страницу. Не впечатляет.
– Он тебе нравится?
– Что?! – опешив, крикнула я так сильно, что пересохло в горле снова. – Ты чем слушаешь, задним местом? Я же сказала, бесит он меня! Напыщенный индюк.
– Я подписалась на него, – хохочет подруга.
– Ну и зачем?
– Просто. Хочу написать ему что-то.
– Да зачем?!
– Просто!
Я не понимала ее намерений. Ее действий. Что за бред? Зачем и для чего она это делает? Неужели он ей понравился? У меня пока не складывается никакого пазла. Абсолютно.
– Не бывает же просто, Эрика. Просто ответь для чего.
– Если хочешь, я могу что-то спросить у него за тебя.
– Нет. Зачем?
– Что он к тебе чувствует.
– Не нужно, Эрика, это тупо. Что за детский сад.
– Ладно, как хочешь. Давай тогда просто забудем и поговорим о чем-то другом?
– Не хочу. Уже нет настроения.
Я снова показываю свой омерзительный характер и бросаю трубку, ничего не сказав, не выслушав. Иногда бывает такое, когда ты просто расстроен из-за поступка человека и не хочешь ничего, даже выяснять зачем он так поступил. Ты просто истратил все свои силы и энергию.
Зачем я вообще рассказала ей про Аарона? Теперь буду думать о том, что она и вправду что-то напишет ему, а тот просто высмеет меня перед всеми. Вот и позор в этой школе обеспечен. Мою тревожность прерывает стук в дверь.
– Впустишь меня, Гномик? – словно кошка скреблась Лили.
Я подошла к двери и провернула замок.
– Чем занимаешься?
– Бабушка подослала посмотреть, не вскрылась ли тут я?
Тетя сводит брови в сожалении и в стыде.
– Ну что-то типа того.
– Ясно. Как видишь, я жива.
– Не обижайся на нее, а на меня уж тем более! – рука Лили ложится поверх моей. – Бабушка просто переживает. Ты и представить себе не можешь, какого это было увидеть тогда…
– Я понимаю. Но зачем мне снова напоминать о том кошмаре? Зачем затрагивать старую и больную рану?
– Она просто не подумала.
– Я заметила.
Тетя подсела ближе. Легла на мою подушку и поманила рукой к себе – так, чтобы я легла на ее грудь. Так в детстве всегда делала мама, когда мне было плохо. Она это чувствовала и просто прижимала к себе, шептала на ухо всякие приятные слова, которые успокаивали меня почти сразу. Ощущать ее тепло, близость и любовь – было самым приятным за всю мою жизнь. Было самым главным и ценным. Жаль, что я тогда не так ценила это, а принимала, как что-то самое обычное. Сейчас я бы все отдала, чтобы хотя бы на пару минут увидеть ее, поговорить и обнять. Поплакать ей в плечо, рассказывая обо всех проблемах с тех пор, как ее не стало. Мам, ну почему так случилось? Ты же говорила, что всегда будешь рядом и не уйдешь. Что ты всегда будешь рядом, чтобы поддержать, выслушать и погладить по голове, когда мне это нужно будет.
Пап, а ты? Почему ты вляпался во все это? Зачем? Неужели это стоило того? Ты потерял маму, меня, себя… Мне тебя тоже не хватает. Я все еще скучаю, люблю, даже несмотря на то, что почти никогда не видела тебя трезвым, что почти никогда не видела дома в принципе, потому что ты всегда пропадал в казино и… Где ты только не пропадал. Знаешь, как ты мне нужен сейчас, в подростковом возрасте, когда у меня проблемы, и я хотела бы тебе пожаловаться, чтобы ты их решил? Знаешь, как я хотела бы, чтобы ты обучил меня еще пару приемам? Знаешь, как я хотела бы хотя бы один разок посмотреть с тобой тех «Мстителей», которых мы так обожали? Знаешь, как я хотела бы поиграть с тобой в волейбол, как тем самым лучшим летом?..
Мам, пап, мне вас так не хватает… Вы себе даже не представляете…
Я упала на грудь Лили, как на облако и тут же разревелась. Сердце снова сдавливали тугим канатом. Мне снова плохо. Я снова задыхаюсь от этой жизни. Снова хочу уйти. К маме, к папе. Там я буду счастлива. Я буду с ними. Я буду делать то, что так сильно хочу все эти годы: обнимать, говорить, смеяться с ними.
– Тише, тише, моя девочка, все пройдет, – Лили гладила меня по голове, целовала меня в лоб и тоже всхлипывала со мной в унисон. Ей тоже не хватает мамы.
Так мы провели полчаса, после чего тетя настоятельно забрала у меня телефон, выключила свет и укрыла одеялом. Сказала, что я должна отпустить этот день и просто отдохнуть.

4 глава. Вы зря роетесь в моей башке
Я думала, что субботнее утро выдастся более хорошим, но оно было ужасное, что в принципе уже не удивляет меня… С утра я как обычно зашла в социальные сети, стоило мне разлепить глаза. Вспомнила вчерашнюю перепалку с Эрикой и тотчас расстроилась. Зря я так себя повела, наверное, но и ей не стоило подписываться на него, писать или что она там делала. И зайдя в телеграм я побледнела – статус Эрики показывал, что последний раз она была в сети «давно». В телеграме так показывает только в том случае, если этот человек тебя заблокировал. И тогда на душе стало тяжело. Я снова потеряла человека, которого любила всем сердцем, который знал про меня абсолютно все. И я даже не знаю, что поспособствовало ее решению. Может, то, что я бросила трубку? Это ее могло обидеть? Или, быть может, все это время она просто претворялась, а сейчас сбросила меня со счетов? Выкинула меня из своей жизни, как из Титаника и заставила барахтаться в ледяной воде. Просто убрала меня из своей жизни.
Нет, верить в это не хотелось. Позже я напишу Эрике с телефона Лили или бабушки, но сейчас не хочу. Сейчас мне лучше побыть наедине с собой. Я захожу в ванную и пока чищу зубы, не свожу взгляда с бритвы, что лежит на полочке под навесным зеркалом. Стискивая зубы, я отговариваю себя. Стараюсь убежать взглядом от этого тяготящего предмета, который снова может вернуть меня на дно.
Выплевывая зубную пасту и набирая в рот воды, я опять поднимаю взгляд. Нет, она слишком притягивает к себе. Я не могу сопротивляться этому чертовому искушению. Я тянусь рукой к розовой бритве, что смотрит на меня и буквально шепчет мне взять ее, попробовать сделать это. Рука повисает в воздухе, борясь с желанием. Но, мать вашу, я поддаюсь.
Она уже находится в моей руке, я поворачиваюсь к двери, чтобы закрыть ее на замок, чтобы внезапно кто-то не решил зайти посмотреть. Но в последний момент, именно в тот, когда я собралась проворачивать замок, в ванную комнату распахнулась дверь, а передо мной теперь стояла Лили с растрепанными волосами и широко открытым ртом, который издает зевок.
– О, доброе утро, Лаура. Ты сегодня что-то рановато, выходной же. Это мне на работу, – дуется тетя, – а ты можешь спать хоть до вечера.
– У меня сегодня психолог на два часа.
– Ой, точно. Прости, родная, забылась, – она ласково гладит меня по плечу и проходит к раковине. В маленькой комнатушке становится тесно, жарко. Я начинаю паниковать, когда взгляд Лили опускается на мою руку, которая плотно сжимает этот маленький предмет самоубийства.
– Ладно, я пойду, – страх и растерянность овладевают мной, и я стараюсь уйти как можно быстрее, но от проницательного ума тети мне не скрыться. Она всегда считывала меня, как детектор лжи.
– Стоять, – грозно произнесла она, и я замерла, как солдат. Не хватало только опустить руки по швам и вздернуть голову к потолку. – Что у тебя в руках, Лаура?
– М-м-м… Бритва?
– Я вижу, что не щетка. Зачем?
– Да она упала, вот я подняла…
– Лаура, – твердо сказала Лили, схватив меня за руку. – Если у тебя какие-то проблемы…
– Ничего нет! – не дав договорить ей, выкрикнула я, стараясь убедительно улыбаться. – Все хорошо, говорю же, просто упала с полки, я решила поднять!
– Смотри мне, – она поднимает руку и двумя пальцами показывает на свои глаза и переводит на меня.
Напряженно усмехнувшись, я проскальзываю мимо строго смотрящей на меня тети и убегаю на кухню, где меня поджидала бабушка. Что ж все накидываются на меня, словно знают, когда подходящий момент!
– Доброе утро, – первая здороваюсь я, тихо заходя на кухню.
Первые секунды бабушка молча рассматривает меня, я чувствую это всем своим телом. И лишь спустя какое-то время она ответила мне тем же. Я заваривала себе кофе, все еще чувствуя на себе ее пристальный взгляд. Иногда, оборачиваясь, замечала, как подрагивает ее губа, как с них хочет сорваться какое-то предложение или слово, но она упорно молчала, лишь тайком наблюдая за мной.
Разогревая бутерброды в микроволновке, я жду пока тридцать секунд пройдут, но они, как назло, тянутся вечность. И, конечно, именно сейчас бабушке нужно было заговорить со мной:
– Лаура, ты не обижаешься на меня?
Моя губа дернулась.
– Нет, – соврала я, ведь был ли какой-то вообще смысл говорить правду?
– Извини, если я тебя обидела, милая. Я просто волнуюсь, ты же понимаешь? – не отстает бабушка.
– Ага. Понимаю.
– Ну правда, Лаура. Не хотела я обижать тебя! Я просто вспомнила…
– Ба, я поняла, хватит.
– Ладно. Хватит – так хватит.
Забрав завтрак, я слиняла в свою комнату. За завтраком хотела решить проблему с Эрикой. Может, это ошибка? Может, она случайно это сделала или не заметила… Или с телефоном что-то случилось, и он сам… Или… Или я попросту пытаюсь найти ей оправдания. А пытаюсь это сделать потому, что не верю, что Эрика могла так поступить. Она ведь была мне самым близким человеком. Это глупо. Не могла она. Я не верю. Или просто не хочу в это верить, ведь тогда мой мир сломается окончательно, и я устану искать спасение.
Попросила у тети ее телефон, вбила в поиске телеграма ее номер и зашла в чат. Руки дрожат, мысли запутанны в паутине. А что я должна писать… Решаюсь. Что будет – то будет. Таков мой девиз по жизни.
Я: Эрика, привет. Это Лаура. Возможно, вчера я тебя чем-то обидела? Не понимаю, за что ты меня заблокировала. Если тебе что-то не понравилось, это можно спокойно обсудить, а не блокировать и сбегать от проблемы, ты ведь понимаешь это?
В сети ее не было долго. Настолько долго, что я успела позавтракать и посмотреть серию любимого сериальчика длинной в сорок две минуты. Когда телефон тети завибрировал и на экране высветилось ее сообщение, я поставила серию на паузу и взяла в трясущиеся руки телефон.
Эрика: Привет. Вспылила вчера. И ты, и я. Извини. Сейчас разблокирую…
Отдав Лили телефон, предварительно стерев оттуда переписку с подругой, я взяла свой смартфон в руки. И уже со своего писала:
Я: Что случилось?
Эрика: Лаура, ты сейчас серьезно?
Я: Вполне…
Эрика: Ты вчера просто бросила меня, сказав, что у тебя нет настроения для разговоров со мной после того, как я подписалась на твоего парня.
Моего парня?!
Я: Он не мой парень, Эрика!!!
Эрика: Странно. Ведь выглядело это именно так. Чего ты взъелась вчера?
Я: Мне стало неприятно, что ты решила ему написать, совершенно не знав его. К чему этот цирк? Он тебе понравился, и ты решила общаться с ним на расстоянии, что ли?
Эрика: Даже если и так, какая тебе разница, если он тебе не нравится?)
Я: Не хочу, чтобы он узнал, что ты моя подруга, и у меня потом были проблемы. Теперь понятно? Я ведь ясно выразилась, что мы друг друга недолюбливаем. Зачем такое устраивать?
Эрика: Ну все, хорошо. Я даже не писала ему. Просто лайкнула одну фотку.
Я даже догадываюсь какую. Наверняка ту третью, где он полуобнаженный в спортзале.
Я: Ладно. Ок. Забудем.
Как же я надеюсь, что Аарон ничего не поймет. А вообще к черту его. Чего это я думаю о нем вообще?
***
Час дня, и я уже почти собрана, чтобы выдвигаться к моему мозгоправу. Я одеваюсь по погоде: надела самое обычное летнее платье. Не носила платья ровно до этого момента… Но пора ведь что-то менять в этой серой жизни. Короткое черное платье в цветочек, которое должно было скрасить мое настроение. Может, получится отвлечься… Хотя, учитывая то, к кому я на прием еду – это вряд ли.
Лили подходит ко мне, пока я кручусь у зеркала в коридоре. Она осматривает меня и снова улыбается, любуясь мной. Вздыхает и отводит взгляд.
– Может, поедешь на метро, Гномик? Такси едет дольше, и я что-то переживаю за тебя.
От слова «метро» меня пробрало дрожью по всему телу. С головы до пят обдали студеной водой. Глаза стали щипать. Без моего желания перед глазами стали прорисовываться события десятилетней давности. Я стою в метро, чувствую, что произойдет что-то плохое. А потом не нахожу маму в вагоне. Растерянно смотрю по сторонам, стараясь все же отыскать маму, но все попытки тщетны. И тогда я вижу, что в маму стреляют. Тогда я перестала дышать, как сейчас помню. И сейчас я тоже начинаю задыхаться.
– Лаура? – обеспокоенная Лили хватает меня за руку и заглядывает в мои глаза. – Лаура, что такое?! Мам, принеси воду, пожалуйста, Лауре плохо!
Несмотря на свою больную спину, бабушка летела на кухню, как супермен. Глотки воды мне не помогали, ведь какое мне вообще до нее дело, если картина перед глазами не расплывается. Она всю жизнь будет стоять у меня перед глазами, не давая двигаться дальше, а лишь затягивая обратно, напоминая обо всем.
– Тебе лучше, моя девочка? – Лили прижимает меня к своей груди, но я вижу все, как в тумане: расплывчато, слышу все глухо-глухо. – Мам, может звонить в скорую?
В таком состоянии я все же заостряю внимание на напуганной бабушке, которая уже держится за сердце. И тогда я прихожу в себя, только тогда я смогла.
– Нет-нет, Лили, не нужно. Все в порядке…
– Господи, Лаура! Я-то думала… Ты так сильно нас напугала!
– Извините. Метро ведь больная тема для меня, Лили.
И тут тетя закрыла рот ладонью, осекшись. Забыла. Не подумала.
– О боже, Лаура…
– Все хорошо, не вини себя. Все ок. Я пойду на улицу, там наверняка уже такси во дворе ждет.
Не дожидаясь ответа, я выбегаю из квартиры, затем из подъезда и в спешке открывая дверь машины, залезаю во внутрь, называя адрес моего психотерапевта. В такси все еще душно, мой приступ не отпускает.
***
Если бы не веселый таксист, приступ точно бы не прошел, и я не знаю, как добралась бы до мисс Стейси. Водитель был очень веселым дядей за пятьдесят, который развеселил меня до боли в животе. С ним я и забыла, что недавно задыхалась и вообще, что с утра хотела сделать непоправимое. Я даже узнала имя мужчины – Дейв. Он сказал, что вообще редко общается с клиентами, ведь это не входит в его обязанности. Но со мной заговорил. Просто увидел, что я грустная, а еще… Я напомнила ему внучку, которая в прошлом году разбилась на мотоцикле со своим парнем. Впервые видела, чтобы мужчины плакали. Я в свою очередь поделилась своей жизненной ситуацией, причем всей. Рассказала про гибель родителей, про мое лечение у психотерапевта. Возможно, кто-то покрутит пальцем у виска, узнав, что я выложила всю правду про свою жизнь незнакомому старикашке… Но мне это нужно было, и ему – тоже. Было приятно с ним разговаривать.
– Знаешь, что, Лаура… Не плати, – замахал головой Дейв, когда я протянула ему купюру.
– Вы что! Нет, я так не могу! Вы потратили свое время, бензин…
– С тобой было приятно прокатиться. Спасибо, что поговорила со стариком. Так тепло на душе после этого, будто с внучкой снова поговорил, – мужчина прикусил губу, чтобы не расплакаться.
– Еще раз примите мои соболезнования…
– Спасибо. Беги, Лаура. И помни, чтобы не случилось – никогда не сдавайся, иди до конца даже если очень тяжело. И я верю, что у тебя все будет хорошо. Ты справишься.
Подарив мужчине улыбку, я кивнула и вышла с машины, сжимая ручку сумки. Побольше бы таких приятных мужчин. Махнув ему рукой, я направилась в большое здание. В вестибюле меня уже встретила знакомая девушка, предложила мне кофе, потому что Стейси, как оказалось, вышла куда-то по делам, и мне пришлось ее ждать.
Отпивая латте, я достаю с сумки телефон и смахиваю уведомления в верху экрана. И на одном у меня дернулся палец.
AaronRodriguez хочет отправить вам сообщение.
Что-что?! Я правильно прочитала? Мне не показалось? Я клацаю по сообщению и перехожу на чат в инстаграме. Это не глюк. Он написал мне, мать вашу.
AaronRodriguez: Мне нужно поговорить с тобой в понедельник, в школе. На большой перемене под ступеньками первого этажа справа.
Почему-то отвечать ему не хотелось. Да меня бросило в дрожь! С чего он решил написать мне? И о чем поговорить? Боже. Какой же гад! Специально написал мне почти за два, чтобы я волновалась ходила, да?
Долго ждать Стейси мне не пришлось: она пришла спустя минут семь после сообщения Аарона. Хоть на полтора часа я забуду о нем. Зайдя в помещение, Стейси поздоровалась с девушкой за стойкой, а после уже со мной. Широко улыбалась, как и всегда. А потом расставила руки, чтобы обнять меня. Но желания у меня не было…
Мне кажется, что я зря хожу к психотерапевту. Толку никакого почти. Я все еще думаю о смерти, воспоминания о родителях никуда не исчезают. Хотя нет, кое-что все же таки изменилось за два года с психотерапевтом. У меня образовался гастрит из-за всех тех лекарств, что в меня пичкали и пичкают по сей день.
– Лаура, рада тебя видеть. Проходи, – мисс Стейси проводит меня в свой кабинет, и я плюхаюсь на большое серое и мягкое кресло. Я проваливаюсь в нем, но мне удобно. – Рассказывай, что нового?
Я же молчу. Рассказывать о сегодняшнем или она все доложит Лили с бабушкой и меня снова уволокут в психушку?
– Эй, – нежным тоном позвала меня женщина. – Ты же помнишь, что должна рассказывать мне все, что происходит, все что ты чувствуешь?
Неуверенно одариваю ее кивком и со вздохом начинаю рассказывать:
– Сегодня утром я снова хотела порезаться.
– Причинить себе боль или…
– Или.
– Ты хотела покончить с собой? Снова?
– Ага, – лениво отвечаю я, отворачиваясь от ее взгляда.
– Ты же понимаешь, что об этом мне надо рассказать твоей тете? Это серьезно, Лаура. Склонностей к этому у тебя не было больше года. И то, что ты снова хотела это сделать – плохо.
– Я не хочу в психушку, – повышая тон, говорю я.
– Я не говорю, что тебе снова нужно будет лечь в клинику. Все можно решить другим путем.
– И каким же?
– Я подумаю. Это будет зависеть от твоих дальнейших слов и действий, – мисс Стейси достала из ящика в столе блокнотик, который за столько лет приелся даже мне. – Расскажи еще что-то. Из-за чего у тебя появились эти мысли?
– Вчера я поссорилась с подругой, которая была со мной на протяжении всей жизни, а до этого поругалась с бабушкой… Я еще вчера хотела сорваться, но сдержалась, а сегодня не смогла… Но мне помешала Лили. Так что ничего не случилось.
– Это чудо, что тебе помешали, Лаура. А что насчет трихотилломании? Все еще пытаешься таким способом причинить себе боль?
– Да.
– А лекарства? Ты чувствуешь… Не знаю… Улучшение или что ты чувствуешь?
– Кроме того, что иногда у меня болит желудок, и я едва не падаю в обморок, а когда-то падаю, – ничего.
Полтора часа тянулись мучительно. В моей голове проводили раскопки. Стейси прописала мне новые препараты, поскольку, как выяснилось, те мне приносили в основном вред. Когда прозвенел будильник, который Стейси ставила каждый раз, я подорвалась с кресла.
– Последуй моим советам.
– Знаете, мисс Стейси, мне кажется все зря.
– Что зря?
– Вы зря роетесь в моей башке. Видите же, что это ни к чему не приводит. Зачем тратить на меня время?
– У нас все получится, Лаура. Нужно много времени и твоего желания. И я не привыкла сдаваться, и тебе тоже не дам этого сделать. А теперь ступай, увидимся на следующих выходных.
– До свидания, – тихо произнесла я, выходя из кабинета.
И едва не упала в обморок. По ступенькам поднимался Аарон собственной персоны! Что он тут забыл?! И он был не сам, а с младшей сестрой. Чтобы не попасться ему на глаза, я спряталась в туалете, оставив мелкую щель, чтобы знать, когда можно будет выходить. Ну надо же встреча.
Возвращаясь домой, я снова вспомнила про сообщение блондина. И спать ложилась с той же мыслей: «О чем он будет со мной разговаривать? Мне стоит переживать?»

5 глава. Между ложью и правдой
Понедельник был моим кошмаром, потому что именно сегодня мне нужно будет поговорить с одним неприятным человеком, и я не имею понятия о чем. Его сообщение и вправду вызвало во мне столько эмоций, что я не знаю, куда деться от них. Аарон – не тот человек, с которым я хотела бы поболтать. Он меня бесит, раздражает своим существованием. Всего за одну неделю я узнала о нем больше, чем он сам о себе знает, мне так кажется. И тем не менее из головы не вылезает его фотография из инстаграма. Чертов Аарон Родригес. Мне приходится противоречить самой себе.
Я научилась пользоваться маршруткой, которая прямиком из моего района довозит меня до самой школы, остается пройти только несколько минут – это гораздо удобнее, нежели почти час добираться пешком. У ворот меня встретила Элиза, которую подвозил папа. А почти следом к школе подъехала черная машина, марка которой мне была неизвестна. Окна затонированы, так что увидеть водителя мне не удалось. Но как только дверца приоткрылась и оттуда высунулась нога, рука и в ноздри ударил уже приевшийся мужской одеколон, я поняла, что мне пора бежать.
– Уносим ноги, – тихо сказала я на ухо подруге, хватая ее за руку и уводя за собой.
Но Аарон успел меня заметить прежде, чем я скрылась за большими стеклянными дверьми школы. Парень снял с себя очки и кинул на меня взгляд, когда я как раз таки открывала дверь. Он просто сузил глаза, но, кажется, дал мне понять, чтобы я не забыла о его просьбе. Была ли это просьба, а не приказ – непонятно, но главное в этом то, что я в любом случае должна буду прийти. Но не потому, что он так велел. А потому, что мне теперь интересно, что ему от меня понадобилось.
Как только мы оказались в вестибюле и направились к лестнице на второй этаж, Элиза одернула свою руку и уставилась на меня твердым взглядом.
– И что это было? Ты сбежала от Аарона или мне показалось?
– Показалось, – утверждаю я, но ее приподнятая бровь уточняет, не вру ли я.
Вру. Конечно, вру.
– Точно показалось? Он еще так глянул на тебя…
Я знала, что от допроса мне не скрыться, но старалась оттянуть его на как можно дольше. Поэтому повела подругу сразу в двести пятый кабинет, где у нас первым делом пройдет пара алгебры. Я скроюсь от ее вопросов хотя бы на один урок. Это уже хорошо.
Элиза не сводила с меня глаз весь урок и всем своим видом давала понять, что хочет знать все, что я скрываю. Почему некоторые люди так хорошо чувствуют, когда им врут? Почему у меня нет такой суперспособности?
Где-то на середине урока мне понадобилось выйти в туалет. И, черт возьми, как не вовремя. Какова была вероятность встретить Аарона Родригеса прямо в этот момент? Он будто чувствовал меня, будто читал мои мысли или у него была возможность увидеть будущее.
Конечно, он заметил меня. Улыбнулся и направился в мужской туалет. Теперь выходить из женского мне не хотелось, ведь я боялась встретить там его. А чего боялась, я не понимала. Боялась разговора, его действий или… Его самого? Выглядит он весьма устрашающе. Большой, с томным взглядом, грубым голосом… Вчера на стадионе я, кстати, заметила еще одно тату на руке. Только вот не разглядела ее.
Я прождала минуты три у дверей и вышла, но он стоял прямо за ними. Он ждал меня. Да черт возьми, что же я такая везучая!
Хотелось зайти обратно, но я понимала, как это будет выглядеть. Тогда он точно решит, что я дурочка.
– Чего тебе? – первая спросила я, отходя от него, направляясь в сторону класса.
– Хотел напомнить, что я жду тебя, – прямо в мою спину говорит парень.
– Ради этого ты выжидал меня у женского туалета?
– Не бойся, я не подслушивал.
Он смеется, а меня вгоняют в краску его слова. Шутник значит. Хорошо. Когда-то я так пошучу, что смеяться буду только я, а он – злиться или плакать, как получится.
– Спасибо и на этом.
– Ты придешь? – спрашивает он, когда я собралась открывать дверь кабинета.
Рука повисла в воздухе, у дверной ручки. Я медленно повернулась к Аарону, который по-прежнему смотрел на меня в ожидании ответа.
– Слушай, ты нервируешь меня – это во-первых. А во-вторых, о чем ты хочешь поговорить со мной?
Не подавай виду, что ты об этом думаешь уже несколько дней, Лаура.
– Мило, – усмехнулся он. – А вот о чем – не скажу. Понервничай еще несколько уроков, —подмигнув, парень скрылся за поворотом.
И все же он раскусил меня. Понял, что я волнуюсь. Урод.
***
Остальные уроки до большой перемены прошли обычно. На последнем – физике – меня завалили. Вызвали к доске, а я в физике ни черта не волоку. Опозорилась на весь класс и получила порцию смешков от Кимберли и ее своры. Было стыдно. И неловко. И обидно. У меня не было возможности учиться, потому что год я лежала в психиатрии, а год лечилась дома, в меня пичкали таблетки. Мне было совершенно не до учебы. Но кому это объяснишь, да? Им же легче махнуть рукой на чьи-то проблемы и высмеять, нежели послушать, поддержать и понять. О какой поддержке идет речь вообще, Лаура… Это потерянные люди – от них ничего кроме насмешек и унижений не дождешься.
С физики я выбегала со слезами на глазах. Бежала в женский туалет, чтобы успокоиться и подправить растекшийся макияж. Элиза догнала меня и старалась поддержать, но я отправила ее в столовую, сказав, что сама справлюсь. В моменты, когда мне трудно, я хочу быть полностью одна. Не хочу, чтобы меня кто-то видел ноющей. Не хочу, чтобы меня кто-то жалел. Это я позволяю лишь Лили и то потому, что она просто так не уйдет. А жалость со стороны друзей я тем более не хочу. Эрика не в счет. Она со мной с самого начала.
На этих выходных, а особенно после похода с мисс Стейси, я задумалась о том, как рассказать все Элизе. Мисс Стейси советовала мне найти спасение в друзьях, близких людях. Проводить как можно больше времени в их компании, чтобы мысли о суициде даже не прокрадывались в мою голову. Но как мне рассказать Элизе об этом? Как рассказать о том, что я лежала в психушке… Я боюсь. Боюсь, что она, как и все остальные, кто узнавал об этом, будет смеяться надо мной, говорить гадости, а после и вовсе расскажет всем, кому не лень.
Боюсь, что об этом узнает школьная-задира-королева Кимберли, потом об этом узнают ее подружки-хохотушки, а после она расскажет Аарону-своему-бойфренду… И позже об этом узнает вся школа. Я пообещала себе, что буду сильной и справлюсь со всем, чтобы там ни было, но если на меня снова накинется вся школа… Я не думаю, что справлюсь. Тогда я точно сдамся.
Но Элиза пока кажется мне самым светлым человеком из всех, что я встречала за всю свою жизнь. Даже Эрика не такая. С Эрикой у меня постоянно были какие-то мелкие перепалки, иногда бывали серьезные ссоры, из которых мы потом, конечно же, вылезали. А с Элизой пока все тихо. Пока. Мы ведь знакомы всего неделю…
Я задумываюсь над тем, чтобы рассказать ей всю правду обо мне хотя бы под конец сентября. К тому времени я пойму – она та самая, которая достойна знать, которая разделит все со мной или она та, которая отвернется. Хочу, чтобы все было так, как хочу – чтобы она не отвернулась от меня, не высмеяла.
Стерев холодной водой черное лицо от туши, я промочила его сухими салфетками, что были в моем рюкзаке. Я заглядываю в телефон, чтобы узнать время. Прошло десять минут после большой перемены и, полагаю, Аарон уже нервничает.
Я спускаюсь с третьего этажа, где у меня прошла эта чертова физика, и спускаюсь на первый – там он назначил место встречи. Я преодолеваю последнюю ступеньку и захожу за лестницу, где уже сидит Аарон. Черный рюкзак стоит рядом с ним, а парень сидит на грязном полу, склонив голову к коленям.
Я прокашливаюсь в кулак, подавая знак, что я тут. Он резко развернулся и подскочил с пола, забыв про то, что сверху лестница, а Аарон слишком высокого роста. Я рассмеялась со всей силы, когда он айкнул и потер голову.
– Бедный, последние мозги выбил.
– Не смешно, – фыркнул парень.
– Смешно, – я затихаю и делаю серьезное лицо. – Так, о чем же ты хотел поговорить?
Его кадык дернулся, а губы расплылись сначала в улыбке, а после на ее место пришла ухмылка.
– Хотел сказать, что, если ты хотела полюбоваться на мои фотографии – могла бы делать это со своего аккаунта, а не с аккаунта подруги.
Я поджала губы и опустила взгляд, чувствуя, как щеки наливаются краской. Конечно, он узнал об этом, только понятия не имею как.
– Что ты несешь? Я смотрю, ты слишком головой ударился.
– Не делай вид, что не понимаешь. В пятницу кто-то подписался на меня, я решил проверить. Я всегда проверяю, кто на меня подписывается, и тех, кого не знаю – удаляю. Зашел на ее страницу, полистал, чтобы понять, кто она и знаю ли я ее. И нашел старую фотку с тобой.
– И с чего ты взял, что я имею к этому отношение?
– Брось. Не делай из меня дурака. Я умею анализировать и делать выводы.
– Даже если так, – с напрягом сказала я, поднимая взгляд на него. – Ты хотел поговорить только об этом, серьезно?
– Нет.
Я кивнула и сложила руки на груди, ожидая, пока он продолжит.
– Я знаю, что ты все равно вряд ли поверишь, и вообще я не могу понять, почему оправдываюсь перед тобой, но… – он рьяно вздохнул. – Но я не задирал твою подругу.
– Ну конечно, – хмыкнула я.
– Нет, Лаура, правда.
Он впервые обратился ко мне по имени. И то, как он произнес мое имя, заставило мурашкам разбежаться по коже.
– А что тогда? Я же видела, Аарон! Я видела!
– Ты не видела. Вернее… – он снова гневно вздохнул, словно злясь на себя за то, что говорит со мной. Или злиться на себя за то, что по непонятной причине оправдывается передо мной? – Вернее ты видела не все. Я подошел к Ким, чтобы наоборот остановить это все. Стал перед твоей подругой, чтобы защитить, на самом деле. Но когда ты вышла с толпы, тебе показалось, что я ее обижаю.
– Ты врешь.
Он нахмурился.
– Я сказал тебе правду. Так было на самом деле.
– Я не верю.
– Твое право, – Аарон наклонился к полу, подхватил свой рюкзак и стал уходить. – Это все, что я хотел сказать. И, – он остановился, развернулся ко мне, – спасибо, что пришла, – и ушел.
Я стояла под теми ступеньками еще несколько минут, переваривая все. Я не верю ему. Ну не могла же я так ошибиться? Получается, я виновата, если это правда? Я зря оклеветала его, зря зародила неприязнь между нами? Но как мне узнать, правдивы ли его слова?
Я поняла, кто мне поможет. Элиза.
***
Я ждала целый час, чтобы поговорить с Элизой. Конечно, я не верила словам Аарона, но быть уверенной на сто процентов в его вранье все равно хочется. Я не могла понять как-то не так – ведь все видела собственными глазами и во всем, что видела, я уверена. Да и Элиза не могла промолчать, когда я так налетела на него. Нет, значит, я права, и это Аарон врет. Нагло врет, смотря мне в самые глаза. Я не могу верить этому человеку, потому что не знаю его.
Элиза выходила из столовой с улыбкой на лице. Я ждала ее у дверей. Она с подозрительным взглядом подходила ко мне.
– Ты меня ждала, что ли?
– Да.
– Давно?
– Нет.
– Пошли на литературу, сегодня что-то интересное будем проходить, я спрашивала у учительницы.
Я поспешила за ней следом, параллельно обдумывая, как правильно подойти к ней с этим вопросом. Но решила говорить прямо.
– Элиза, могу я кое-что спросить у тебя?
Подруга замедлила шаг, чтобы быть наравне со мной. И снова кинула на меня взгляд.
– Ну… Разумеется, Лаура. А что?
– Хочу узнать за первый день. Когда я подошла к тебе и вытащила с той толпы смешков… Могу задать вопрос?..
– Ну да! – повторила она. – Что тебя интересует?
– Что там делал Аарон?
Она замешкалась. И ее взгляд забегал.
– В смысле?
– Просто… Ладно… – выдыхаю я. – Аарон сказал мне, что он не задирал тебя вместе со всеми, а наоборот заступился, закрыв тебя собой. Сказал, что хотел помочь и вывести тебя оттуда. Но когда я вышла из толпы, мне казалось… Точнее, я была почти уверена, что он – главный задира. Расскажи мне, что является правдой…
Я боялась услышать не то, что мне нужно. Боялась услышать то, что Аарон выявится честным, а я дурой, которая сама все выдумала и обвинила его ни в чем.
– Он сказал правду…
Мои глаза полезли на лоб. Ну нет… Нет, нет, нет!
– То есть?
– То есть, все было так, как он сказал. Он не задирал меня. Аарон правда хотел помочь. Но не успел.
– А почему ты раньше мне этого не сказала?! Например тогда, когда я стала орать на него!
– Я не знаю… Я была напугана и удивлена, и язык не поворачивался… А потом ты и не спрашивала…
– Боже, Элиза! – разочарованно застонала я, понимая, как сильно я облажалась. – Мне нужно найти Аарона. Какой сейчас урок у двенадцатого класса?
– Прямо сейчас?
– Да!
Я не понимала, почему хочу сказать ему именно сейчас… Но меня уже было не остановить. Мы подбежали к стенду с расписанием и стали искать его класс. Физкультура. Отлично!
– Где она проходит? – спрашиваю я у Элизы.
– Пока еще тепло, то на улице.
– Пожалуйста, отмажь меня перед учительницей. Скажи, что я в медпункте, ладно?
– Да, конечно… Удачи. И извини, что сразу не сказала…
– Спасибо, – улыбнулась я. – Ничего страшного. Все мы совершаем ошибки – это нормально.
Мои каблуки были не лучшей обувью для бега. Но я бежала. Боялась не успеть, хотя спешить, на самом деле, было некуда. Со стадиона он точно никуда не денется. Я бы добежала быстрее, если бы не рыжая кукла, вставшая передо мной почти на выходе из учреждения.
– Кимберли, прочь с дороги. Мне не до тебя.
– Нет, Лаура Хилл, ты задержишься. Потому что у меня есть одна интересная весточка про тебя. Я такое узнала… И, знаешь, я в последний раз предлагаю стать моей подругой. Если откажешься – беды не миновать.
Я слушала ее вполуха, совершенно не вникая в ее слова. И оттолкнув Ким в сторону, я прошла дальше на выход из школы. Сейчас мне было плевать. Я даже не зацепилась за ее слова, решив, что она сказала очередной бред. Сейчас мне было важно сказать Аарону, что я узнала правду и попросить прощение за ложную клевету. Я бы могла забить на это большой и толстый, но я умею брать ответственность за сказанное и умею просить прощение, если в чем-то была не права. Это не тяжело.

6 глава. Вопреки злости
Последние три месяца лета были для меня самыми тяжелыми. Ночью первого июня моя мать, возвращаясь с другого города, попала в аварию. Скончалась на месте. Я помню крики Софи, помню ее плач утром, когда отцу звонили с больницы, рассказывая о том, что мамы больше нет. У Софи случилась истерика, приступ даже я бы сказал. Она никого не слышала, ревела во весь голос. И плакала она до тех пор, пока ее силы не иссякли.
Мое состояние в тот момент, когда папа сообщил это, было непонятным. Сначала я все это отрицал, хотел доказать отцу, что это ошибка – мама не могла умереть. Я никогда не задумывался над тем, что такое может вообще случиться. Но, к сожалению, жизнь непредсказуема и всем нам в этой жизни придется кого-то потерять.
Мне хотелось разносить всю вокруг от злости, которую я не мог контролировать, но глядя на свою младшую сестру Софи, я не мог позволить себе этого. Я понимал, что я должен быть для нее опорой. Я не должен сдаться, потому что я нужен ей. Я позволял ей плакать в меня, позволял кричать, будучи прижатой ко мне. Я скрипел зубами, стараясь подавить слезы, которые норовили течь ливнем.
Шли недели, а Софи все так же была подавлена. Я тоже. Не было ни дня, чтобы я не думал о маме и о том, как внезапно это произошло… Не было ни дня, чтобы я не скучал по ней. Но понимал, что я должен встать на ноги. Моему отцу сейчас тоже было нелегко – он потерял любовь своей жизни. Для него это был еще сильнее удар, чем для нас с сестрой. Первую неделю папа старался держаться, старался не подавать виду при нас, как ему тяжело, но по ночам, проходя мимо его спальни, я слышал, как он плачет и произносит ее имя.
А на второй неделе он сдался. Мы вернулись с Софи после прогулки, на которую я ее вытащил, чтобы развеяться самому и развеять сестру, и увидели отца, лежащего на диване в гостиной. Софи подошла к нему, не понимая, что с ним – сразу испугалась, что с ним тоже что-то случилось и расплакалась. Но я ее успокоил, сказав, что папа просто устал. Сам-то я понял, что с ним. Он был пьяным, причем неплохо так. Алкоголь стал единственной вещью, которой он подавлял боль утраты любимого человека. И с тех пор мы с Софи остались одни.
Поскольку мне уже было восемнадцать, я мог ее взять под свою опеку. Так я и сделал. Оформлять все бумаги было тем еще дерьмом, но я смог. За деньги отца я снял нам дом. Теперь мы живем вместе. У нее есть только я, а у меня – она. Семилетнее чудо, благодаря которому я еще не сошел с ума и благодаря которому я все еще нахожу в себе силы жить.
Брать от отца деньги я больше не мог – и из принципа, и из их отсутствия. Отец больше не появлялся на работе и хрен пойми откуда брал деньги на бухло. Но меня больше это не волновало. Он взрослый мужик, сам разберется. Он бросил нас в тот момент, когда мы в нем нуждались и ни я, ни Софи его не простим.
Мне пришлось устраиваться на работу. Восемнадцать лет были большим плюсом, потому что меня брали официально и деньги я получал такие же, как полагается всем. Я работаю везде, где могу: барменом в клубах на выходных, официантом в кафе по понедельникам и вторникам, и грузчиком в среду, четверг и пятницу. И при этом я еще успеваю водить Софи в школу, забирать, кормить и убирать дома. Тяжело, но я справляюсь. И я не жалуюсь. Не жалуюсь только потому, что другого выбора у меня нет. Я должен обеспечивать свою сестру и себя.
В сентябре я снова должен был стать тем, кем всегда был в школе. Авторитетным парнем-футболистом, от которого тащатся все девушки школы. Я должен быть грубым, как обычно был все эти годы. Но после смерти матери многое изменилось в моей жизни, во мне. Мне больше не хотелось быть старым Аароном, который привык всем грубить и всех задирать.
Мама всегда учила меня быть добрым и отзывчивым, но у меня плохо получалось. Но после ее ухода я пообещал самому себе, что стану тем, кем она хотела видеть меня всегда. Должно получиться. По крайней мере в меня верит Софи и этого мне достаточно.
Первое сентября выдалось суматошным. Во-первых, на меня наехала какая-то дура, решив, что я унижаю одну девушку. А я хотел помочь. Впервые в жизни я хотел помочь, а меня снова выставили придурком. А потом та же девушка, что наорала на меня, упала ко мне в ноги. И снова прыснула своим ядом. Тогда я понял, что я не хочу с ней общаться и как-либо контактировать. Обзывать, гнобить и грубить я не собираюсь – пообещал же самому себе. Просто буду игнорировать ее существование.
Но когда заметил ее взгляд на поле, я не смог сдержать самодовольной улыбки. Она едва не кончила прямо на той тропинке. Таким взглядом смотрела, что готова была кинуться на меня. Ладно, это было забавно.
И одним вечером я провел целое расследование аккаунта одной девушки, что подписалась на меня. И как я был озадачен, но в то же время мне было весело, когда я увидел фото с одной уже знакомой мне особой. Что-то слишком часто я встречаю Лауру. Так ее зовут. Услышал от Кимберли.
С Ким мы дружим с самого детства. Ее манера общения, ее поведение раньше мне нравились, я получал от этого удовольствие, но сейчас я понимаю, насколько паршиво она себя ведет. Но запретить ей что-то я не могу, осуждать – тоже, поэтому я просто стараюсь меньше контактировать с ней.
В субботу я, сам не понимая зачем, написал Лауре в инстаграме, найдя ее аккаунт у Эрики —так звали ту девушку, что подписалась на меня недавно. А потом я тотчас вышел из инстаграма, даже не узнав, прочитала она или, быть может, ответила?
Я услышал плач сестры. Снова. Софи горевала по матери. Эта боль пройдет не скоро. Я каждый день старался ей помочь, каждый раз старался отвлекать, успокаивать, поддерживать. Но ей, кажется, становилось только хуже. И я хотел, чтобы ей стало лучше.
Мне пришлось найти для сестры опытного психотерапевта, не важно, скольких денег мне это стоило, ведь главное – чтобы ей было лучше. Детский психолог Айла была милой женщиной на первый взгляд. В субботу был первый сеанс. Софи вела себя очень скованно, почти не шла на контакт, по словам Айлы, но ей все же удалось поговорить с ней, насколько бы она ни была зажатой.
Мне пришлось брать на себя ночные смены, чтобы иметь возможность теперь оплачивать ей психолога. И это выматывало.
***
Я только-только вернулся с ночной смены, едва стоящий на ногах. Припарковав свою машину в гараже, я сразу завалился домой спать, так как у меня оставались там каких-то несчастных сорок минут. Конечно, этого было мало, чтобы выспаться. Но я немного смог отдохнуть. Стоило мне начать проваливаться в сон, как телефон зазвенел мерзким звоном, который уже в горле сидит.
Потом все, как обычно: пошел будить Софи в школу, делать ей и себе завтрак. А после ехать в школу. Благо, мы учимся в одной и мне не приходится вставать еще раньше, чтобы отвезти сначала ее, а после добираться самому. Хоть в чем-то мне повезло.
– Когда я еще приду к мисс Айле? – внезапно задала вопрос сестра, когда мы были на полпути к школе. Видимо, думала о их первом сеансе.
– В следующую субботу. Она понравилась тебе? – отвечаю на ее вопрос и завязываю диалог, не отрывая своего внимания от дороги. Когда я еду не сам, то вдвойне чувствую ответственность за свое внимание за рулем.
– Хорошая. У нее приятный голос.
Я улыбаюсь и ненадолго перевожу свой взгляд на Софи. Приходит осознание того, как она выросла. Ментально. Хотя, по правде, для меня она всегда будет моей маленькой сестрой, которая, пока никто не видит, прокрадывается в мою комнату ночью, чтобы заставить меня смотреть с ней мультик, вместо сна.
Я хотел с ней о чем-то поговорить, но даже не знал о чем. Мне не нравилась ее замкнутость, необщительность со сверстниками. Я должен был что-то сделать, как-то ей помочь, но просто не знал как.
Несколько часов спустя мое настроение снова стало отвратительным. Я сорвался и наорал на Кимберли, которая прибежала ко мне, пока я шел в раздевалку. Она смеялась и хотела мне что-то рассказать, но я ее прогнал. А настроение изменилось всего из-за одной особы – Лауры. Почему она так действует на меня? Я решил рассказать ей правду, чтобы она не думала обо мне плохо. Я сказал, что не вредил ее подруге, а наоборот – хотел помочь. Но она смотрела на меня с таким отвращением и думала, наверное, тоже, что мне стало дико. От нее, от самого себя. Меня злила она. Ее вид. Ее присутствие. Я оправдывался перед ней, непонятно для чего. Я переступил через себя, но она не поверила. Сказала, что я врун. И тогда я мысленно послал ее куда подальше, но вживую сказал ей спасибо, что пришла.
Лаура. Лаура. Лаура. Я думаю о ней так часто, что это начинает пугать меня. Но мысли о ней стали проходить, стоило мне зайти в раздевалку, где меня встречали мои знакомые, друзья. У каждого из них был такой жалостливый взгляд. Я снова злился. Только теперь не на нее, не на себя, а на них. За их жалость ко мне. Я в ней не нуждаюсь.
Меня попустило сразу, как только ко мне подошел Элай, заметив мой дым из носа.
– Эй, Аарон, как ты? Что нового? Как Софи?
Его сочувствие меня не злило. Он самый близкий мне друг. Все его эмоции я принимаю.
– Хреново, – выплюнул я, снимая с себя рубашку.
– Чего?
– Чувствую себя придурком.
– Чего?
– Хотел извиниться за непонятно что, а в итоге получил оплеуху в качестве дополнительных оскорблений в свой адрес. Идиот.
– Че-го? – по слогам произнес друг, теперь уже с удивлением.
– Малыш, у тебя заела пластинка. Смени ее на новую, – улыбнулся я.
– Да нет, я серьезно! Чего? Ты извинился?! Перед кем?
– После твоих удивленных слов о том, что я извинился, я чувствую себя придурком еще больше. Думаешь, что я на такое не способен?
– Нет, что ты, – хлопнул меня по плечу Элай, сев на лавку, меняя обувь. – Я просто удивлен. От тебя такое редко можно услышать! И кто же это?
– Новенькая одна. С одиннадцатого.
– А-а-а, неужели та? – край губ дрогнул в ухмылке, а левая бровь быстро запрыгала.
– Я тебе сейчас вмажу.
– Ладно, молчу.
Быстро переодевшись, я снова повернулся к Элаю, который завязывал шнурки. Мне так много хочется сказать, высказаться, но не при всех этих даунах.
– Так, все-таки она? – не отставал друг.
– Она. Знаешь, мне просто не хотелось, чтобы она считала меня быдлом каким-то. Не хотел, чтобы она шипела на меня, как дикий зверь. Хотел расставить все точки над «i». Рассказал ей правду, что было на самом деле. Но она просто назвала меня лгуном. Теперь я не хочу ее видеть и слышать. Я старался быть хорошим, понимаешь? Но как можно быть им, когда люди просто раздражают?
– Не кипятись. Со временем она, может быть, поймет. Не обращай на нее просто никакого внимания и все, – подмигнув, Элай направился на выход из раздевалки, а я последовал за ним. Мы вышли на наш школьный стадион. Физкультура – наверное, единственный школьный предмет, который мне по душе. Здесь я могу отдохнуть морально, привести свои мысли в порядок. Спорт – всегда помогает остепениться.
Как обычно, парни гуляют в футбол, а девочки в волейбол, на другой части поля. Однако для меня этот урок не просто, как игра, а как полноценная тренировка. Я выкладываюсь на полную. И тем не менее именно на поле я привожу себя в норму.
Проведя небольшую разминку, весь класс разделился. Девушки ушли на свою часть поля, занимаясь своими делами. Кто-то отдыхал, а кто-то играл в волейбол. Некоторые парни засматривались на них, каждый рассматривая ту часть тела, которая нравилась больше всего. Я лишь смеялся с них, отворачиваясь. Не понимал их озабоченность.
Наша игра началась. Я всегда бегаю на поле, а не стаю на воротах, как несколько лузеров с нашего класса. Во время игры я стараюсь ни о чем не думать, но сейчас даю сбой. На первом месте я сейчас думаю о своей сестре, состояние которой мне не нравится. И лишь на втором месте у меня игра. Из-за того, что я отвлекаюсь, я не смог забить гол, хотя обычно у меня с этим проблем не возникало.
– Аарон, что за хуйня! – орет с другого конца поля Маркус. Он старается выбиться в лидеры. Старается превзойти меня. Глупый подражало. И в самый лучший для него момент он старается меня осудить перед всеми. Старается показать себя. Урод.
– Иди на хуй, – фыркнул я.
– Не забывайте, где вы, юноши! – выкрикнул физрук, напоминая про свое присутствие.
Мы лишь крикнули «извините», возвращаясь в игру. Маркус смотрел на меня неотрывно. Я видел его противный взгляд. Его мерзкую улыбку. Весь его вид давал мне понять, что он что-то замышляет, хочет меня обыграть и подставить? Вот идиот. Я не дам слабину.
Мысли о том, что мне нужно сосредоточиться быстро испарились, когда я услышал знакомый женский голос. Поворачиваясь, я замечаю Лауру, которая неотрывно смотрит на меня и машет руками, подзывая к себе. Она что, глупая? Не понимает, что у меня игра, и я не могу к ней подойти?
– Аарон! Всего на минуту, прошу! – доносится до меня. Черт. Ну какого хера снова появляется она?
– Перерыв, – объявляет физрук, потому что ему кто-то позвонил. Как же удачно. Маркус улыбается мне, мол, давая понять, чтобы я готовился. Да пошел он к черту. Я перевожу взгляд снова на девочку и замечаю, что она уже не за полем. Она перелезла через невысокое ограждение и уже стояла на поле. Упрямая.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я, подойдя к ней.
– Аарон, я хотела бы извиниться, – Лаура опустила голову.
Она хочет извиниться? Я упал в обморок и это мне все кажется?
– За что? – пытаюсь понять я.
– За то, что сказала, типа ты врешь. Я узнала у Элизы… Ты говорил правду, – я видел с какой силой она вытягивает из себя эти слова, и это забавляло меня все больше. Пусть еще немного постарается.
– Да что ты?
– Не издевайся! Я итак пришла извиняться! Сама, между прочим! А ты дурака включаешь.
– Как-то сомнительно ты раскаиваешься.
– Да иди ты к черту! – сдалась она.
С улыбкой на лице я наблюдал, как медленно она разворачивается, как медленно шагает. Я подошел и остановил ее голосом:
– Ладно, Лаура. Хорошо, что ты знаешь правду – это все, что я хотел. Но мы с тобой не подружки.
– Чего? – удивляясь, усмехнулась она. – Я и не собиралась ими становиться. Я извинилась из-за своих принципов. Если не права – должна извиниться, ведь это не тяжело.
– Славно. Ты разве не должна сейчас быть на уроке?
– Должна.
– Какая честь, – вновь рассмеялся я. – Пропускаешь урок ради меня?
– Скорее, не ради тебя, а из-за тебя.
Она с негодованием смотрела на меня, поставив руки на бока. Она слишком забавная. И ведет себя совершенно не по возрасту. Ей, кажется, семнадцать, но ведет себя на все двенадцать.
– Так что ж… – протянула она. – Ты точно не обижаешься?
– На обиженных балконы падают, – ответил я, давая понять, что обиды не таю. – Просто в следующий раз сначала разберись, а после обвиняй.
– Ну я же уже извинилась!
– И я принял твои извинения. Просто так… Совет на будущее.
Закатив глаза, она кивнула и собралась шагать назад, к школе. Но неожиданно ее ноги вросли в землю, а тело пошатнулось, когда в ее голову прилетел мяч. Я и сам испугался, не говоря уже ничего о ней. Ее глаза сразу же заблестели от слез, которые были вызваны страхом внезапности и болью. Маркус. Это он кинул футбольный мяч. Тяжелый футбольный мяч. Должно быть, он целился в меня – хоть это и глупо. Хотел меня застать врасплох, я так полагаю, но промахнулся, идиот.
– Лаура? – позвал ее я. Она все еще молчала и стояла с закрытыми глазами, прикладывая ладонь к месту ушиба.
– Я прошу прощения! – подбежал Маркус, и я сдерживал себя, чтобы не вмазать ему в лицо. – Это вышло случайно.
– Все нормально, – отчеканила она, кусая губу.
Из ее светло-зеленых глаз уже стекали слезы, которые она быстро смахивала, стараясь оставаться такой же сильной. Заправляла за ухо свои русые волосы, а после развернулась и собиралась уйти. Мне хотелось пойти с ней – это желание возникло внезапно. И как бы я ни злился на нее совсем недавно, сейчас всего этого я не чувствую. Мне жаль ее. Я не представляю, насколько ей больно.
И также я хотел остаться, чтобы разобраться с Маркусом. Обернувшись на него, я заметил странную улыбку. Хочется стереть ее. Но почему-то ноги сами вели меня за этой девочкой. Я чувствовал, что ей нужна была помощь. И я пошел за ней, вопреки своей недавней злости.

7 глава. Осколки прошлого
Я отдалялась от этого проклятого поля со слезами на глазах. Перелазила через небольшое ограждение, корча лицо от головной боли. Тяжеленный футбольный мяч не на шутку навредил мне. Не хочу жаловаться и визжать, как девчонка, но мне правда очень больно. Болят виски – то место, куда попал парень своим мячом. Я, блин, и не думала, что такое может случиться! Какой адекватный человек будет кидать мяч в спину человеку? Я точно видела и понимала, что тот парень на поле хотел попасть в Аарона – должно быть, это его недоброжелатель, – но случайно промахнулся, мать его, в меня!
Тогда испугался и он сам, ведь такого явно не ожидал. А еще, что меня потрясло до глубины души – то, что Аарон тоже испугался. Я видела испуг на его лице, когда мяч отлетел от моей чугунной башки обратно на землю. Переживание за меня? Скорее всего, у меня все же сотрясение, если такая глупая мысль пришла ко мне в голову! Но с другой стороны… Что же за волнение я видела в его серо-голубых глазах?
Я почти отошла от поля, как сзади себя услышала шарканье ног. Развернувшись, увидела блондина!
– Ты что, за мной по пятам идешь? – тихо спросила я, морща нос от усиления боли.
– Ага. Чтобы не сдохла на ходу, – ответил он, улыбнувшись, засунув в карманы черных спортивных штанов свои руки.
Я поджала губы. Очень милое предложение. Я все думала, когда он свернет. Думала, что он пошутил насчет того, что будет идти за мной всю дорогу, а он и вправду идет! И остановился только при входе в женскую раздевалку. Я хотела зайти и сесть на скамейку, просто отдохнуть.
– Чего? – развернувшись, спросила я. – И сюда ты хочешь зайти?
– Боюсь, остальные этого не поймут.
Но он продолжал стоять и смотреть в пол, в разные стороны. Поджимал губы, словно не осмеливался что-то сказать, как-то дополнить свое предложение. И когда я стала заходить во внутрь, он открыл дверь, но не заходил, продолжал стоять снаружи.
– Как ты?
– Похоже, мяч задел не только меня, но и тебя, – колко ответила я.
Аарон Родригес волнуется за меня? Тот самый бэдбой всей школы, о котором постоянно кто-то что-то говорит? Тот Аарон, который еще недавно чуть ли не говорил, что ненавидит меня? И что же на него так подействовало? Просто самое обычное человеческое сострадание?
– Не строй из себя ту, кем ты не являешься. Я могу уйти прямо сейчас, но стою здесь и спрашиваю, как ты.
– С чего вдруг такая заинтересованность, а? Не ты ли десять минут назад говорил, что мы с тобой не друзья, так с чего тогда такое волнение?
Аарон издал цокающий звук и закатил глаза.
– С того, что это произошло на поле. Да и вообще, у тебя может быть сотрясение, не хочу, чтобы ко мне потом были какие-то претензии.
– К тебе их и не будет, не ты же запустил в меня этот мяч.
– Хватит давить меня своими ответами. Просто ответь мне, в порядке ли ты, и я уйду.
– Голова болит, – совершенно спокойно ответила я, переставая его “давить”. – Но это, вроде бы, и так понятно.
– Тебе стоит сходить в медпункт. Вдруг, там легкое сотрясение? У нашего вратаря такое было.
– И что с ним щас?
– Умер.
Я округлила глаза. Слова о смерти всегда были больными для меня. А Аарон тихо усмехнулся. Конечно, он пошутил…
– От удара?
– От передоза, – еще шире растянул губы блондин. – Не нервничай, это вредно для мозгов.
– Шутить на такие темы – вот что вредно для мозгов и не только.
Аарон изогнул бровь, будто не понимая, почему я так остро отреагировала. Ну и черт с ним. Да и вообще, почему он продолжает стоять там, у двери? Пусть валит на свое поле.
– Так что, ты сознание терять не собираешься?
– Не собираюсь, – заверила его я.
– Тогда я пойду. Если вдруг станет хуже – сходи все-таки в медпункт.
– И отчитаться тебе?
– Как хочешь, – подмигнул парень, исчезая в проходе. А потом я услышала из вестибюля, как хлопнула входная дверь. Он ушел на стадион.
Я села на лавку и облокотилась головой о бетонную стену и просто закрыла глаза. Меня очень сильно клонило в сон, и я не понимала почему – из-за того, что мне в голову попали этой дрянью или из-за того, что я просто не выспалась?
***
В раздевалке я все-таки проспала полчаса, пока в нее не зашли девочки из двенадцатого класса. Кто-то смеялся, кто-то забеспокоился и даже предложил помощь, но мне стало неловко, и я просто выбежала оттуда. И старалась бежать быстрее к расписанию, чтобы не встретить по дороге Аарона. Не знаю, почему, но видеть его не хотелось. Опять услышать его идиотские шутки? Зачем мне это?
На третьем этаже, возле кабинета литературы, я встретила Элизу, которая была взволнована чем-то. И как только увидела меня – выдохнула с большим облегчением. Подруга спохватилась и побежала ко мне. Тараторила так быстро, что я не могла разобрать ее речь.
– Я говорю, где ты так долго была?! Я думала, ты там на десять минут к нему побежишь, а ты пробыла весь урок и даже половину перемены. У тебя все хорошо? – Элиза свела густые светлые брови к переносице и пристально уставилась на мое лицо, высматривая в нем немой ответ на свой вопрос.
– На поле я была, потом в раздевалку зашла и уснула…
Она нахмурилась еще больше – так, что на лбу выступили явные складки.
– Как это – зашла и уснула? Просто решила поспать? – издала смешок подруга.
– В меня прилетел мяч. Мне стало дурно и… Вот так вышло, – пожимаю плечами я, приподнимая голову на расписание.
Элиза стояла рядом и смотрела все еще на меня, пытаясь понять в чем дело. Она чувствовала, что что-то со мной не так.
– И как ты сейчас себя чувствуешь? Может, домой отпросишься? Вдруг хуже станет?..
– Да нет, все нормально. Почти не болит, – с натянутой улыбкой или ее тенью ответила я, хотя на самом деле чувствовала, что головная боль не уменьшилась, но и нарастать перестала. Я не любила, когда кто-то беспокоился обо мне, я чувствовала, будто не достойна этого. Вернее, это мне внушали мои все предыдущие одноклассники.
– Смотри мне, – пригрозила пальцем она. Сегодня на улице пасмурно и почти нет солнца, поэтому лампы по всей школе включены. И сейчас одна из кидает тень на доску с расписанием, которая резко возвышала надо мной. Повернувшись и отойдя чуть в право, чтобы не упереться в того, кто стоял сзади меня, я снова обнаружила Аарона. Он был со своим другом. И я посмотрела на Элизу, которая застыла от растерянности. Подруга уже поплыла и даже не замечала, как смотрит на Элая, как улыбается! Во дает!
– Элиза, идем, триста третий.
– Лаура, – окликнул Аарон. – Все ок?
Я лишь сдержанно кивнула и поволочилась за подругой, которая перебывала в эйфории. Это мне на руку, поскольку она даже не услышала Аарона, который обращался ко мне, видимо. Теперь ее внимание было зациклено лишь на том блондине с темно-карими глазами.
– Он смотрел на меня?! – возбужденно спросила Элиза.
– Не знаю, – честно ответила я. Мое ведь внимание было на Аароне, а не на взгляде любви всей ее жизни.
– Блин, – выдохнула она.
– Что ты в нем нашла? – искренне не понимала я.
– Ну как что… Спортсмен… Ты видела его тело? А его мордашку?
– А ты знаешь его характер? Знаешь, что он чувствует? Знаешь, какой он человек?
Я едва не прыскала ядом. Несмотря на то, что Элиза моя подруга, вроде как, а я не привыкла ругаться с друзьями (которых у меня почти не было), я очень разозлилась на нее. Меня всегда раздражали эти “влюбленные” люди, которых интересовало в человеке лишь его тело и в принципе внешность. Но абсолютно плевать на его чувства, на его состояние, на его проблемы и все остальное. Почему почти все первым делом думают о том, какой человек красивый, но совершенно не думают, какой он разбитый или поганый внутри?
– Полегче, – рассмеялась она, вскидывая руки вверх.
– Ну правда, Элиза! Ты совершенно его не знаешь.
– По-моему, это нормально, что я первым делом обращаю внимание на его внешность, разве нет? Все люди так делают. И лишь потом узнаем человека как личность.
– Не все, – заявила я. – Не обобщай. Кто-то первым делом хочет узнать человека целиком, а уже после смотреть на «бонусы» в качестве красивой внешности.
– Я не хочу ссориться с тобой из-за такого тупого повода… Просто забудем, ладно?
Я вздохнула и кивнула, хоть и принимать ее мнение не хотела. Но нужно забить. Она имеет право иметь другое мнение, даже если оно не совпадает с моим. Это не делает ее плохой.
Открывая триста третий кабинет, мы вошли во внутрь, здороваясь, однако учителя не было, так что можно было спокойно пройти к своей парте. Не нужно было оборачиваться, чтобы заметить на себе какой-то мерзкий взгляд – я буквально чувствовала его. Нет сомнений, чей он.
– Ты что-то хочешь мне сказать? – обернувшись к Кимберли, которая широко и подло улыбалась, накручивая на палец и без того кудрявую прядь, спросила я.
– Еще нет, – хихикнула рыжая.
Еще нет? Что она имеет в виду?
Мне не дали времени подумать, потому что почти сразу с потоком моих мыслей в класс зашла учительница. Весь урок я сидела полностью погруженная в свои собственные мысли. Слова учительницы, что объясняла биографию какого-то писателя, вылетали из моей головы сразу, как только залетали. Как в поговорке: «В одно ухо – влетело, в другое – вылетело».
В голове лишь крутились слова Ким. Что она хочет сказать, почему еще нет? Я ничего не понимала, но предчувствие было явно нехорошим. Я чувствовала, что вот-вот, через каких-то несколько минут, что-то произойдет. Что-то, что будет снова тащить меня в бездонную яму.
45 минут прошли быстро, потому что я не сидела на нудном уроке, а витала в облаках, размышляя обо всем плохом, что может случиться. Выйдя в коридор вместе с Элизой, мы вновь столкнулись с парнями из двенадцатого класса. Причем «столкнулись» в прямом смысле. Это было забавно, словно момент из какого-то сериала.
Выйдя из кабинета, мы вышли в коридор, в котором всегда полно народа, ведь все спешат на следующий урок. И в этой толпе было слишком тесно, почти все пинали тебя в разные части тела, чтобы пробраться куда-то: в спину, в плечи. И Элизу кто-то толкнул так сильно, что она потеряла равновесие и споткнулась об собственную ногу, полетев прямиком на кого-то. И этим кем-то оказался никто иной, как ее любимый. Говорю же, что забавно? Судьба и удача ей приносят все на блюдечке!
– Прости! – выкрикнула Элиза, быстро начиная вставать. Элай не растерялся – взял ее за локти и помогал встать.
– Не ушиблась?
– Нет, – сквозь стиснувшие зубы, процедила она. Я увидела, что ее колготки на коленях порвались.
– Точно?
– Ага. Извини еще раз! – неловко улыбаясь, говорила она, после чего быстро схватила меня за руку и потащила куда-то в сторону, чтобы не оставаться с ним еще на несколько секунд. Элай и Аарон смотрели нам вслед – это я увидела, когда невзначай обернулась на них. Взгляд Аарона был глубоким. Без эмоций. Просто самый обычный взгляд, только вот из-за которого по телу почему-то пробежалось стадо мурашек.
Элиза молча шла. Я хотела завести разговор, но подумала, что буду смущать ее этим, поэтому просто спросила не больно ли ей, и она ответила, что терпимо – еще несколько уроков сможет просидеть. Мы спустились вновь на первый этаж, где у нас должна быть биология. В конце коридора было не так много людей: всего два класса – это лучше, чем столпотворение, как в других коридорах.
Я снова взглянула на Кимберли, которая подходила к центру. Она улыбчиво косилась на меня и прочищала горло, словно перед каким-то важным объявлением.
– На днях я узнала интересную новость, касающуюся одной из наших одноклассниц. Это было правда случайно, но я впервые поверила в такую случайность! Так забавно, вы не представляете! – она негромко засмеялась, но ее смех быстро стихнул. Мой пульс учащался. Я догадывалась. Догадывалась обо всем по ее взгляду. Но я не хотела верить в это.
Я осмотрелась. Элиза нахмурено слушала ее, изредка переводя взгляд на меня, говоря этим самым взглядом, что она не понимает, к чему ведет Ким. Остальные в коридоре оторвали глаза от гаджетов и с каким-то поддельным интересом слушали ее – в основном это были мои одноклассники. А вот двенадцатый класс стоял поодаль, у своего кабинета, но кто-то заинтересованно выглядывал и слушал, а кто-то, облокотившись о стену, ждал звонка на урок, совершенно не вникая в слова этой девушки. Но я видела, что Аарон и его друг слушали Ким. Она ведь его девушка или подруга… Кто она там ему? А мне почему-то хотелось, чтобы Аарон исчез и не слышал всего того, что она сейчас будет говорить. А я чувствовала все, что сейчас будет сказано.
– Так вот. На этих выходных я зашла к своей тете, которая работает психологом в крутом центре. Мы сидели в кабинете ее знакомой, которая на несколько часов куда-то уехала. И пока моя тетя отошла сделать нам чай, я решила осмотреться. Я правда не хотела рыться в чужих вещах, но просто любопытно все осматривала. На столе лежала синяя папочка, а рядышком черный блокнот, – ее взгляд снова перевелся на меня. И этими глазами, словно бластерами, Кимберли проделывала во мне дыру, которая, кажется, уже никогда не зарастет. – Знаю, что это не красиво, но уж простите, не сдержалась…
– Зачем ты это говоришь? – не поверила своим ушам, что я услышала его голос. Он посылал ей какой-то свой взгляд, который должна понять лишь она. Но, кажется, он просил ее замолчать.
– Подожди! Я почти дошла до самого интересного! – нервно ответила она. – Слушайте дальше. Я открыла синюю папку и поняла, что это дела о каждом пациенте. Я читала так внимательно, будто знала, что скоро найду что-то интересное. И я нашла, – Ким облизнула губы, уставившись на меня.
Я до боли сжимала кулаки – так сильно, что ногти впечатывались в кожу делая ее невероятно красной. Я сжимала зубы едва не до треска, стараясь сдерживать накапливающиеся слезы. Глаза вот-вот не выдержат сдерживать их.
– К моему удивлению, я увидела там знакомое имя и фамилию.
Я так хотела, чтобы кто-то сейчас подбежал к ней и остановил. Чтобы этот кто-то был Аарон, ведь только он, как я понимала, имеет на нее какое-то воздействие. Он мог подойти к ней, а не просто крикнуть, он мог ее остановить… Но он… Стоял и смотрел. Просто стоял, смотрел и слушал, бездействовал. И тогда я почувствовала невыносимую ненависть к нему, которая появлялась из самого сердца, в котором образовывалась дыра. Она не уйдет. Больше никогда не уйдет.
– Оказывается, что одна из наших одноклассниц, – Кимберли взглянула на своих друзей и остальных одноклассников, – лежала в психиатрической больнице. Личила свою голову. Это не просто приемы у психолога, что является вполне нормальным для общества. Она лежала в психушке, потому что была больна на голову. И этот человек сейчас среди нас. Кто знает, на что она способна? Вдруг она кинется на кого-то из нас? Захочет убить где-то в подворотне?
«Тебя я убью в первую очередь, тварь!» – хотелось выкрикнуть мне со всей болью в голосе, но я молчала. Я молчала, как всегда. Я предала ту часть себя, которая клялась самой себе быть смелой и дерзкой, умеющей постоять за себя. Я сдалась и снова стала той, которую всегда травили.
– Лаура Хилл, —взгляд исподлобья, торжественный тон и белоснежная улыбка.
Я закрыла веки и из глаз все же потекли слезы. У меня затряслись конечности. Казалось, что сейчас начнется приступ. Я видела много взглядов на себе. Мне стало стыдно. Я хотела убежать отсюда, из этой школы, из их памяти, из этой жизни. Просто скрыться. Будто меня никогда и не было.
Я так хотела верить в слова Лили о том, что в одиннадцатом классе не будет такого бреда, будут взрослые люди, которые будут нормально ко мне относиться. Но тетя ошиблась и дала мне ложную надежду.
Элиза, Аарон и всех, кого я знала или видела впервые, смотрели на меня: кто-то с жалостью, кто-то с испугом, кто-то с улыбкой. Я не видела конкретно их взглядов, потому что опустила голову и быстро шагала в другую сторону, в туалет. Единственное место, где я смогу побыть одна.
Я зашла в кабинку, опустила крышку унитаза и села на нее, подобрав к груди ноги. Я плакала тихо, но со всей болью, что ощущала. Кусала колени, царапала кожу на руках, зарывалась пальцами в волосы и оттягивала их – выдернула небольшое количество. Но ничего не помогало, становилось только больнее.
Со всхлипом отрывая голову от колен на звук уведомления, которое звучало из дна рюкзака, я подняла рюкзак с пола на колени. Вытирая мокрое лицо тыльной стороной ладони, я достала телефон. Сообщение высветилось на экране блокировки:
«Лаура! Это очень-очень срочно, напиши мне! Не поверишь, кто мне только что написал».
Сообщение было от Эрики. Она никогда не писала так. Не знаю, как объяснить, но я буквально чувствовал напор в ее сообщении. Я понимала, что случилось что-то необычное. Эрика никогда бы не писала мне написать срочно, если бы это было не так важно. Сердце не оправилось после недавнего, и на него снова обрушивается дерьмо.
Я выхожу из кабинки, засовывая телефон в карман брюк. Подойдя к умывальнику, я включаю воду и влажными руками промачиваю заплаканное красное лицо.
Я решила, что на уроки я сегодня больше не пойду. Пока все одноклассники были на биологии, я нашла нашу классную и сказала, что мне плохо и нужно уйти домой. Пришлось немного соврать или сказать частичную правду. Я рассказала про случай с мячом и сказала, что мне стало хуже, хотя на самом деле мне было уже лучше. Меня, конечно же, отправили домой.
Выйдя из школы, я шла мимо стадиона и мимо окон, которые выходили прямо из класса биологии. И я чувствовала эти взгляды. Но старалась не смотреть в их сторону. Вместо этого я вновь взяла телефон и все же написала Эрике.
Я: Привет. Пишу. Что там случилось?..
В сети она появилась буквально сразу, будто мониторила сообщения.
Эрика: Слава Богу, ты написала мне так быстро! Можешь мне сейчас позвонить?!
Я: Нет, я еще не дома, мобильный интернет очень плохой, еле хватает на сообщения. Ну, что там, не пугай?
Эрика: Мне написал он.
Я: А поконкретнее?
Я улыбнулась ее сообщению, решив, что ей написал кто-то из ее возлюбленных и ей понадобилась моя помощь. Но реальность оказалась куда суровее. Улыбка превратилась в тонкую линию, а в глазах стало темнеть. Я не могла поверить.
Эрика:Мне написал Юджин.

8 глава. Зачем ты вернулся?
В тот день я прибежала домой в слезах. Бабушка с тетей сразу заметили их, стоило мне перейти порог квартиры. Каждая моя негативная эмоция действовала на больное сердце бабушки, и ей снова стало плохо. Из-за меня. Лили старалась ее успокоить, говоря, что мало ли что могло случиться, может это что-то незначительное, а у меня просто играют гормоны. Но сама так Лили не считала, потому сразу после этой успокаивающей “сказки” для бабушки, она пришла ко мне. Я долго еще плакала на ее плечо, пока она гладила мою спину.
Тетя так сильно разозлилась на всех сразу, что у нее скрипели зубы. Она сказала, что может выбрать мне другого психотерапевта, если я больше не захочу встречаться с мисс Стейси. Лили не понимала, как можно быть такой безответственной женщиной, специалистом, чтобы оставлять настолько важные и личные вещи у всех на виду. Я попросила не делать этого, потому что не представляю уже другого психотерапевта рядом с собой. Я же не винила в этом мисс Стейси, и по правде говоря, я даже не видела здесь ее вины. Было явно понятно чья здесь вина. Виновата та, которая полезла в чужие вещи, которая стала рыться в них!
Я не ходила в школу две недели, поскольку мне было невыносимо тяжело туда вернуться. Я ловила паническую атаку каждый раз, как думала о возвращении. Перед глазами мелькали взгляды моих одноклассников, взгляды учителей и других учеников, которым известна вся эта ситуация. Меня бросало то в жар, то в холод от ощущений этих взглядов на себе. Эти осуждающие перешептывания и другие негативные действия в мою сторону. Я боялась представить, что со мной будет, если я вернусь.
А больше всего я не представляла, как смотреть в глаза Элизе. Я боялась услышать от нее те же слова в свой адрес, что и от остальных.
«А что, если Элиза теперь тоже не хочет общаться со мной? Что, если она хочет избегать меня? Или еще хуже… Что, если она теперь ненавидит меня вместе со всеми?» – эта мысль присутствовала со мной изо дня в день.
Однако, Элиза писала мне почти каждый день, но ни одно ее сообщения я не прочитала. Я боялась их читать. Боялась увидеть там что-то, что заставит снова лить слезы, как слабачка. Поэтому я просто смахивала их, когда приходили уведомления.
Так же было сообщения от Аарона, но от него я тоже не читала. Его я ненавижу теперь так, как ненавидела даже в первые дни. Теперь я реально его ненавижу. Не хочу слышать о нем, не хочу думать о нем, не хочу видеть его. Я была почти уверена, что он смеется надо мной, как и все остальные, тем более учитывая то, что Кимберли – его подружка.
Иногда меня постегала мысль, что Аарон мог знать обо всем… Или, что еще лучше: может он все ей и рассказал? Спустя несколько дней, как я не ходила в школу и отходила от этого позора, я вдруг вспомнила одну деталь. Я подумала об этом совершенно внезапно, когда лежала на кровати, уткнувшись в подушку. Я вспомнила о том, что в ту субботу Аарон как раз таки был в помещении. И именно он мог спокойно зайти и… Хотя так же я понимала, что ему не было смысла этого делать, да и он меня не видел, просто моя паранойя снова одержала верх надо мной.
Не ходила я в школу две недели не только по этой одной причине. В придачу к моему моральному состоянию добавилась простуда. Однако две недели закончились, как и болезнь. Мне выдали справку, и мне уже нужно выходить туда, куда не хочется… Я не могла представить, что за Ад меня там ожидает.
В тот самый роковой, я бы сказала, день я плакала по двум поводам: первый – это, конечно же, Ким. А вот второй… Юджин. Парень, которого я не хотела бы встретить вновь и желала бы забыть. Это самый настоящий демон на Земле. У меня колотилось сердце, когда я прочитала то сообщение. По дороге домой я старалась не грохнуться в обморок. Я пыталась написать Эрике и узнать, что он ей написал и зачем вообще, но мобильный интернет совсем прорвал дно и не отправлял совершенно ничего.
***
Юджин Грей. Человек, который сломал меня. Человек, который нагло использовал меня. И человек, который снова вернулся в мою жизнь…
Юджина я узнала в свои четырнадцать лет, когда шла со школы. Старая школа находилась очень близко с моим домом, поэтому долго идти не нужно было – несколько минут, и я уже дома. На дороге, по которой я обычно возвращалась домой, делали новый асфальт, поэтому всех просили обходить. В четырнадцать лет я плохо знала свой район, потому что с дома никуда не выходила, кроме школы. В моей голове был заложен определенный маршрут, и как обойти школу и выйти до своего дома я понятия не имела… Пришлось идти наугад. Я играла сама с собой в игру «Дойду или не дойду».
Обходя школу, за ней я обнаружила компанию старшеклассников. Никого из них я не знала, зато они, конечно, наслышаны обо мне. Я старалась идти так быстро, как только могла, чтобы они меня не заметили. Но я ведь неудачница, так что миновать их у меня не получилось. Один из компании меня позвал, и я застыла на месте. Могла бежать, но стояла, вросшись в землю. А когда меня позвали во второй раз, я подошла, на свою голову.
– Малышка, Лара, привет, – они общались со мной, как с маленьким ребенком: нагибались, чтобы быть на уровне со мной, делали голос нежным, чтобы не спугнуть, и я почему-то перестала трястись. Я глупо поверила в их доброту.
– Привет… Что вы хотели?
– Сказать кое-что интересное!
– И что же? – детская наивная улыбка осветила мое лицо, и они все впятером улыбнулись.
– Сегодня у Юджина вечеринка, – рыжий парень метнул взгляд на брюнета, и я засмотрелась, не желая отрывать от него глаза, – и мы хотели бы тебя пригласить!
– Меня-я-я? – удивившись, протянула я, не в состоянии сдержать восторга и радости. Как же я была рада в тот момент, даже не подозревая, для чего на самом деле меня туда зовут.
– Да, – согласился тот самый Юджин.
Я вновь засмотрелась на него. Он был самым сексуальным, как говорили старшеклассницы, парнем в школе. Тогда мне было незнакомо это слово, но я думала, что «сексуальный» значит «крутой». Его волосы всегда были уложены на две стороны, на лбу всегда болталась челка, которую сейчас все называют «шторами», но раньше девушки с ума сходили по таким прическам и считали их самыми красивыми. У Юджина были ярко синие глаза, которые на свету были почти хрустальными. На груди у него была татуировка какая-то – это я слышала из разговоров старшеклассниц, которые проводили с ним чуть ли не каждую ночь. Он был высоким. Телосложение было каким-то обычным. Он был худым парнем, однако у него был и пресс, и даже мышцы на руках. В общем несколько лет назад он считался мачо в той школе, и его хотела абсолютно каждая.
– А почему именно меня?
– Ну как это почему? – рассмеялся рыжий. – Ты же у нас такая красивая и милая… Такая хорошая девочка… – чуть захрипел он.
– А остальные разве не такие, как я? – не понимала я.
– Нет, – отрезал Юджин. – Ты особенная, малышка.
Я особенная малышка. Тогда я краснела от тех слов, потому что мне было очень приятно. Сейчас же от слова «малышка» меня выворачивает.
Юджин и его компания уговорили меня прийти к ним на вечеринку. Юджин дал мне адрес, а потом они даже провели меня до дома, когда я сказала, что не знаю, как дойти. И почему я была так глупа и наивна… В тот день я сказала тете, что пойду к подруге (которой у меня не было) на ночевку. И Лили поверила… Отпустила…
Я до сих пор помню запах алкоголя в том доме, как только вошла в него. Меня словно ждали. Словно поджидали. До сих пор не понимаю, как меня не смутило то, что на той вечеринке все были взрослые и лишь я одна такая мелкая… Я считала себя крутой, ведь именно меня позвали на вечеринку! Я считала себя элитой.
Меня почти сразу встретил Юджин со своими друзьями, которые улыбались во все зубы самой светлой улыбкой. Кто-то из них был пьян, но только не брюнет. Он касался моих плеч, пока проводил на кухню. Было громко и весело. Играла моя любимая музыка, и я танцевала под нее, качая головой и прыгая к потолку. Это выглядело весело, по-детски.
Юджин дал мне попить сока, потому что алкоголь же мне нельзя было. Только вот я отчетливо чувствовала горьковатый вкус в своем соке… Но я была глупа и не додумалась ни о чем. Я подумала, что мне просто показалось. Через какое-то время мне стало еще веселее и, заметив это, Юджин и его друзья повели меня в отдельную комнату на втором этаже.
А потом… По щекам катятся слезы, когда я вспоминаю, что было потом.
Я не знаю, как у них хватило совести. Как у них хватило смелости. Как у них хватило мозгов на такое. Мне было всего четырнадцать, когда я очутилась на коленях перед пахом Юджина, который в это время снимал все на телефон.
К сожалению, я была слишком пьяна, чтобы оттолкнуть, чтобы крикнуть, чтобы хоть что-нибудь сделать, чтобы предотвратить. Я помню, как он беспощадно вбивался в мой рот, пока его друзья стояли сзади него и смеялись с меня.
На утро болела голова, и я ничего не помнила. Но потом вспомнила каждую деталь того вечера. Наверное, в тот момент я впервые поняла, что бывает с такими хорошими девочками, которые не умеют отказать и которые слишком глупые…
Юджину было восемнадцать, и он смог сделать нечто подобное с четырнадцатилетним ребенком. Я была настолько напугана, мне было настолько мерзко от себя, что я боялась кому-то рассказывать, даже самым близким – тете и бабушке. Юджин хоть особо и не запугивал, но четко дал понять, что будет, если я расскажу кому-то. Он пообещал, что это видео увидят все. Весь район, все знакомые, вся школа и даже родственники. Я испугалась и, конечно же, пообещала молчать.
В тот день Лара исчезла. Я больше никому не позволяла так себя называть. Именно с того дня появилась та разбитая и уничтоженная Лаура, которая существует по сей день. Существует, не живет.
***
Я три года ничего не слышала об этом человеке, потому что он уехал из города из-за каких-то семейных обстоятельств. А теперь вновь услышала. Юджин написал Эрике, потому что знал, что она моя подруга. И так же он написал именно ей, потому что я его всюду заблокировала, а на незнакомые номера и сообщения от незнакомых людей, я не отвечала.
Вернувшись к себе домой и уже поплакав, поговорив с Лили, я сразу кинулась к телефону, чтобы отправить сообщение Эрике. У меня тряслись руки от волнения. Мне не терпелось узнать, что он ей написал, да и вообще зачем! У них никогда не было ничего общего. Мое сердце снова чувствовало беду.
Я: Эрика, я дома, что он тебе написал?!
Трясущимися руками я держала в них телефон и то и дело постоянно открывала диалог с Эрикой, чтобы узнать, просмотрела ли она… А ответила она мне спустя полчаса, когда у меня уже разболелось сердце от переживаний.
Эрика: Привет снова. Давай я наберу тебя? Поговорим…
Я: Хорошо, звони.
Я ждала звонка от Эрики, как последнюю помощь. Сразу приняв вызов, я снова спросила, что он прислал. Мне не давало спокойствия его возвращение и его внезапные сообщения моей подруге.
– Слушай, Лаура… – она тяжело вздохнула, и, если бы мы общались по фэйс-тайму, я бы наверняка заметила, насколько ее лицо выражает сочувствие и сожаление.
– Ну… Пожалуйста, не тяни, я итак долго нервничаю…
– Я сейчас перешлю тебе его смс, ладно?
– Давай.
Понадобилось еще немного времени. И сообщения наконец-то были у меня. Первым делом я почему-то зашла на его страничку. Я его почти не узнала. Сейчас ему двадцать один, и он значительно изменился. Возмужал. Стал еще выше, более крепче. Но лицо оставалось все таким же – мерзким.
Я вернулась на переписку с Эрикой и опустила голову, чтобы начать читать.
– Только, пожалуйста, не нервничай, – словно предупредила подруга. От этого стало страшнее еще в несколько тысяч раз.
Эрика отправила не больше пятнадцати сообщений, значит их переписка была не такой уж и длинной, и я не знала, мне радоваться или бояться?
Юджин: Здравствуй, Эрика. У меня сохранился твой контакт, так что надеюсь, это все же ты. Я Юджин, помнишь меня?
Эрика: Ничего себе, кто мне написал. Какая честь, Юджин Грей. Помню.
Юджин: Мне нужны социальные сети Лары, вы еще общаетесь?
Эрика: С хера ли я должна тебе их давать?
Юджин: Потому что я хороший мальчик и нормально прошу?
Эрика: Хрена с два.
Юджин: Прошу, Эрика. Не говори ей, что это ты мне дала, но просто дай. Тайком. Очень нужно.
Эрика: Скажи мне зачем, и я подумаю.
Юджин: Я вернулся в город. И я чертовски соскучился по этой малышке.
Я сжала глаза от плохих воспоминаний, от его прозвищ. Почему это все так больно? Прошло столько времени, а я хочу плакать лишь от упоминаний об этом человеке?
Эрика: Слушай, ничем помочь не могу. Знаешь, Лаура вряд ли будет рада встрече с тобой. И она явно не скучала по тебе, ублюдок.
Я была благодарна Эрике, в которой раз в жизни. Она не согласилась на его просьбы, не предала меня, а отказала и послала.
Юджин: Как мило с твоей стороны.
Эрика: Обращайся.
Юджин: Я в последний раз прошу дать ее социальные сети.
Он хотел узнать все, что у меня были, чтобы понять, в каких он не заблокирован…
Эрика: И я в последний раз говорю тебе «нет».
Юджин: Что ж, ладно, найду сам.
На этом переписка была закончена. И мне стало страшно. Он пообещал найти меня. Юджин знает мой адрес, он может караулить меня? О, Господи, только не это, прошу. Юджин, не делай мне больно снова, пожалуйста…
– Лаура? – позвала меня Эрика, и я лишь сейчас вспомнила, что она все еще на связи.
– Да. Я тут.
– Как ты?
– Эрика, серьезно? – печально усмехнулась я.
– Милая, успокойся…
– Я не могу! Эрика, это же полный пиздец! – я ругалась так громко, что бабушка с тетей явно это слышали, и мне будет стыдно за это позже, но не сейчас. – Он вернулся! Ты понимаешь? Вернулся тот, кто сломал меня, блять! Сукин сын!
– Лаура, прошу, успокойся. Если он все же доберется до тебя…
– Он доберется, – уверенно поправила ее я. – Юджин знает мой адрес. Знает все…
– Хорошо, когда он доберется, – исправилась подруга, – расскажи обо всем Лили. Ты же не говорила, что три года назад?..
– Нет.
– Ладно. Тогда скажешь, если понадобится, слышишь меня?
– Я не смогу, Эрика… Я не смогу.
– Сможешь. Ты же мне все рассказала! Лили – твой самый близкий человек, ей ты можешь довериться и рассказать обо всем, она тебе поможет, она ведь взрослый человек, твоя тетя, что-нибудь точно придумает. Она точно не оставит тебя одну и не оставит в опасности, веришь?
– Конечно, в это я верю, – согласилась я, зарывшись лицом в подушку. – Но я не смогу рассказать о том… Не смогу.
– Нужно, Лаура, нужно. Или Юджин не отстанет. Он не отстанет и не остановится, пока не добьется своего, ты же его знаешь.
– Господи, почему я постоянно тону в дерьме?.. – простонав спросила я нисколько подругу, сколько себя. Отчаянно попрощавшись с Эрикой, я упала на подушку, плача в нее, а она впитывала все мои слезы и сдавленные крики. Я не знаю, как я справлюсь со всеми этими проблемами, черт возьми…

9 глава. Оставьте меня все в покое
Воскресенье. Сегодня последний день моего спокойствия. Завтра мне снова придется вернуться в школу. За эти недели полного уединения я почти смирилась, что, как только я выйду, все взгляды будут на мне. Почти смирилась. Этим вечером мне захотелось поговорить с родителями.
Каждый раз, когда мне было плохо до жути, когда не хватало сил, я всегда приходила на кладбище, потому что именно здесь, я могла с ними поговорить, могла им выговориться. В ответ я, конечно, ничего не получу, но мне становится легче просто оттого, что я поговорила с ними, как когда-то в детстве.
Положив в сумку телефон, наушники и ключи, я вышла с комнаты, предупредив бабушку, что я ушла гулять. У Лили сегодня ночная смена, так что ее дома не будет, так бы я поговорила с ней.
Дорога от дома до кладбища занимала минут двадцать, так что в это время я слушала музыку и морально настраивалась на завтрашний день, о котором, честно говоря, думать не хотелось.
Медленно шагая по улице, я все время чувствовала тревогу, которая была вполне объяснима. Я знала, что так будет. Юджин осведомлен обо всем, как мне кажется. Кажется, что он правда знает меня с головы до пят. Но сейчас я лишь пытаюсь понять, зачем он вернулся и почему ему так хочется со мной встретиться? Он думает, что наши желания совпадают? Юджин – последний человек на этой Земле, которого я хотела бы встретить снова в своей жизни. Желать ему чего-то плохого я не хочу, потому что я никогда не была плохим человеком, коим меня почти все всегда считали, но я знала, что закон бумеранга никто не отменял. Ему все вернется в этой жизни. Все дерьмо, что он делал мне и другим людям, вернется ему в десятикратном размере. Я все еще наивно верю в справедливость этого мира.
Песня стала играть тише, когда пришло очередное уведомление от Элизы, и я не знала, как поступать. Может, уже стоило просмотреть ее сообщения, чтобы хотя бы узнать, что она писала? В любом случае уже завтра мы пересечемся, как ни крути. Мне придется снова с ней видеться. Про общение мне страшно заикаться. Не могу представить, что сейчас обо мне думает Элиза. Хочется, чтобы это воскресенье длилось дольше, а не заканчивалось через пять часов.
Вход на кладбище был абсолютно свободным, так что мне пришлось просто перейти дорогу, несколько шагов по тропинке, которая ведет к нему, и я была на месте. Надгробья моих родителей находились рядом друг с другом, так что я всегда садилась между ними. Так я чувствовала, что они рядом со мной. Я закрывала глаза и представляла, что мы втроем сидим на диване, как в детстве, на том же пошарпанном диване, в старой убогой квартире, зато с ними. Такие вечера случались очень редко, и я каждый раз радовалась, когда мне удавалось с ними посидеть на диванчике и рассказать что-то незначительное, что случилось со мной в садике, в школе.
Сейчас я снова закрыла глаза, снова представила картинку, которую представляла всегда, и стала рассказывать обо всем. Рассказывала о случившейся ситуации в школе, о моих страхах, о том, что я не знаю, что мне делать дальше и как двигаться. Из моих уст даже почему-то вырвались слова о Аароне. О том, как я обижена на него до глубины души, ведь он мог помочь мне, мог заткнуть, но просто промолчал.
Договорив, высказавшись, я открыла глаза и удивилась, как темно уже стало. Глянув на время на часах, я удивилась еще больше! Была уже половина девятого. Я просидела тут полтора часа. Три пропущенных от бабушки и пять от Лили… Блин… Вот я дура. Они наверняка уже с ума сошли от переживания.
Быстро поднявшись на ноги, я стала звонить первым делом Лили, потому что знала, что, если позвоню бабушке – получу порцию криков, слов о том, какая я негодяйка безответственная.
– Алло! Лаура, милая, где ты? Бабушка извелась уже вся, и меня начала изводить, – ответила на звонок тетя, сразу задав вопрос.
– Извини, Лили, я гуляла… Эм… Телефон на беззвучке стоял.
– Хорошо, я сейчас позвоню бабушке, успокою ее. Собирайся уже домой, ладно? Поздно, я волнуюсь. Напиши мне, как будешь дома.
Услышав от меня «хорошо», тетя почти сразу сбросила трубку, видимо потому, что было очень много работы. Я хотела помчаться на выход из кладбища, как можно быстрее, но внезапно увидела у одного надгробья знакомый силуэт парня.
Аарон Родригес молча стоял напротив надгробья, плотно сжав глаза. Я наблюдала за ним издалека, пока он меня не видел. Я хотела подойти… Но затем резко вспомнила про свою ненависть к этому человеку. Вспомнила его поступок. Подходить перехотелось. Однако я все равно сочувствовала ему и соболезновала, так как на своем опыте знаю, каково это – терять людей. Я накинула капюшон своей черной толстовки после того, как он меня уже увидел…
Теперь мне надо было бежать домой по двум причинам: волнующаяся за меня бабушка и приближающийся ко мне Аарон Родригес. Он кричал мне в спину подождать, остановиться, но я шла так быстро и надеялась на то, что он не сможет меня догнать.
Ага, парень, которые вдвое выше меня, футболист, не сможет меня догнать. Пошутила сама над собой.
И Аарон опроверг мои надежды, перегородив мне путь собой. Томный взгляд его серо-голубых глаз подкашивал ноги. Сердце билось интенсивнее из-за того, что я долго шла быстрым шагом или из-за того, что я снова увидела его?
– Хватит убегать! – крикнул он, когда я просто обошла его.
– Мне надо домой, и я не намерена разговаривать с тобой.
– А я намерен.
Я продолжала идти, в надежде, что он отвяжется. Но дорога, через которую мне нужно было переходить, была заполнена машинами: они ездили, не останавливаясь. А зеленый свет загорится лишь через сорок пять секунд. Черт. Угораздило же так встрять.
– Лаура, не веди себя, как обиженный ребенок.
Мои глаза загорелись ярким красным пламенем.
– Как обиженный ребенок?! Да что ты говоришь! Что тебе нужно, Аарон, что, что, что?! – я выплескивала на него все свои эмоции, которые копила все эти две недели. Била его в грудную клетку кулаками, которые вскоре он схватил всего одной своей рукой.
– Я хочу поговорить с тобой, прекрати!
– О чем?! – выкрикнула я, впившись своим взглядом в его глаза.
Мне стало так жарко, хотя на улице было холодно, а я была всего лишь в одной толстовке. Это он так действует на меня или просто моя злость?
– Почему тебя нет в школе? Почему ты не отвечаешь не на чьи сообщения? Твоя бедная подруга Элиза настолько отчаялась, что начала общаться с моим другом, к которому боялась подойти. Твое игнорирование бьет ее в самое сердце. Ты не думала об этом?
В голове не укладывалось. Она что, переживала за меня? И как это она начала общаться с Элаем?! И откуда Аарону известно, что Элиза убивалась по нему?
– Что ты хочешь, конкретнее, Аарон?
– Куда ты исчезла? – уместил он все в одно предложение.
– А как ты думаешь? – вырвав свои руки из его хватки, спросила я, сужая глаза, прожигая его взглядом насквозь.
– Я не хочу гадать, и не нужно вопросом на вопрос, это раздражает.
– Что происходит в школе? – притупив свой взгляд, вновь спросила я, чувствуя, как все внутри разрывается.
– Лаура…
– Аарон.
– Это не важно. То, что говорят все – не важно.
– Ясно. Значит говорят об этом все. Я снова стала грушей для битья.
– Почему ты игнорировала сообщения от своей подруги? Она очень волнуется, Лаура. Про игнор в сторону моих сообщений – я молчу, у нас с тобой все натянуто, я могу его понять. Но Элиза причем?
– Я боялась, что она теперь ненавидит меня. Как и все.
– Она тебя не ненавидит.
– Ладно, – ответила я, не зная, что можно сказать еще.
– Ну, а я?
– Что ты? – не поняла я.
– Меня ты почему игнорировала?
– Ты сам ответил на свой вопрос, у нас с тобой все натянуто. А после этого случая… – решилась сказать я. — Я тебя ненавижу.
Аарон изменился в лице. Густые светлые брови резко свелись к переносице, а в глазах была видна ярость.
– Меня?! Я тебе-то что сделал?
– Ты не остановил ее.
Руки, которые он только что сжал в кулаки, расслабились. И я продолжила:
– Ты мог ее остановить. Мог подойти, заткнуть ей рот, но ты крикнул лишь что-то типа… Зачем она это говорит, да? А ты мог все остановить. Мог помочь мне! Мог предотвратить весь этот кошмар, который сейчас обсуждает вся школа!
– Лаура…
Резко взглянув на светофор, я заметила, что до красного оставалось десять секунд. Блин, проворонила!
– Я все сказала, Аарон. Не подходи ко мне больше, пожалуйста, – тихим голосом попросила я, побежав переходить дорогу.
На обратном пути домой музыку я уже не слушала, потому что батарея телефона почти села, а я не хотела быть снова недоступной, если мне вдруг позвонит кто-то. Темноту на улице скрашивали лишь фонари, в некоторых районах. А по району, где шла я, фонари горели через один. Ряды домов выстроились рядом друг с другом и в окнах один за одним загорался свет. С окон на улицу доносились разные звуки: крики людей, лай собаки, стуки посуды или громкая мелодия с колонок. Иногда я любила идти по улице без наушников, чтобы слышать звуки этого города. Временами она спокойная, временами буйная. Вой ветра добавлял помехи в эту мелодию.
Постепенно звуки стихали, потому что я уходила с того района. И теперь я слушала биение собственного сердца, собственные шаги. Чтобы не идти в скукоте, я, бывало, напевала мелодию нескольких корейских песен или саундтреки из каких-то просмотренных мною аниме.
Когда мелодия, которую я напевала, кончилась, я снова стала слушать шарканье своих кроссовок об асфальт. И я четко услышала двойной звук. Я слышала звуки ходьбы еще какого-то человека, идущего сзади меня. Фонари отбрасывали тени, и я смогла разглядеть силуэт. Это точно был мужчина.
Я не любила такие моменты, когда я оставалась наедине с мужчинами. Зачастую, я, конечно, просто себя накручиваю, и это оказываются не какие-то маньяки, клеймо которых я им уже дала, а обычные мужчины, идущие с работы, например.
До моего дома оставалось несколько минут, так что я не так сильно переживала, тем более, когда увидела, что вокруг есть достаточно людей, в случае чего… Опустив глаза в пол, я ускорила шаг, потому что быстрее уже хотела оказаться дома. Но вскоре боковым зрением я увидела, что мужчина догнал меня и идет прямо рядом со мной. Осторожно подняв голову, я задержала дыхание.
– Здравствуй, Лара, – его голос изменился за много лет, и я бы его даже не узнала, если бы не та самая улыбка и не те самые глаза, в которые я смотрела тогда со слезами.
Я не знала, как мне поступить сейчас. Все здравые мысли вылетели из головы, поддавшись панике и страху. Ноги стали покалывать, словно от онемения. Я по-прежнему не дышала, будто разучилась. Этот человек давит на горло своим присутствием, своим взглядом, отнимая весь воздух… Не знаю, сколько секунд я простояла вот так – не дыша и не сводя с него глаз, но вскоре резко пришла себя, словно выйдя из транса.
Вдохнув полной грудью, я просто стала идти вперед, где уже виднелся мой подъезд. Юджин не отставал – шел прямо за мной. А после догнал почти у самых дверей.
– Подожди, – его рука не сильно схватила мое запястье, вынуждая остановиться.
– Не трогай меня! Не смей меня трогать! – завопила я, чувствуя, как начинает ломить все тело. Каждой клеткой своего тела, я чувствовала невыносимую боль, которую он приносил всего-навсего своим голосом.
– Тише, тише, – испугавшись шепчет парень, ослабевая хватку. – Я всего лишь хотел увидеть тебя, поговорить.
– Прочь от меня, Юджин! Я не хочу тебя ни видеть, ни слышать! Пожалуйста, убирайся! Я тебя умоляю, Юджин!
– Ты так выросла, малышка. Стала еще красивее, – его пальцы коснулись моих темных волос.
Из подъезда резко вышла женщина, и я попросила ее придержать дверь. Я кинула на парня последний взгляд, который был наполнен лишь ненавистью и зашла во внутрь. Слава Богу, Юджин остался снаружи. Я видела его последний взгляд, который был точно таким же, как три года назад. В глазах блестели искры, а улыбка была настолько широкой, что можно было сосчитать все зубы. Быстро поднявшись по лестнице, от страха, что он может зайти, я оглянулась в последний раз, после чего быстро отворила входную дверь.
У порога почти сразу оказалась бабушка, хватающаяся за сердце.
– Лаура, ты почему трубку не брала?! Что за поведение, а?!
– Ба… – простонала я, запрокинув голову назад, не желая сейчас слушать двухчасовые концерты…
– Что ба, что ба?! Тебе совсем плевать на мое больное сердце?
– Ну извини, телефон просто стоял на беззвучном режиме. Со мной все хорошо.
– Еще раз будет такое – запру под замок!
Я не винила ее в такой агрессии, все понимаю. Она просто переживает.
Стоило мне зайти в комнату, как в голову сразу вернулись мысли о Юджине. Хочется побыстрее поделиться этим с Эрикой. Сняв с себя толстовку и оставшись лишь в одном спортивном топике, я подошла к окну, чтобы убрать его с проветривания и закрыть в целом, как вдруг увидела, как внизу кто-то машет рукой прямо мне в окно. И я знала, кто. Юджин улыбнулся в последний раз, заметив мое лицо в окне и, отсалютовав, стал отдаляться.
Приняв душ и увалившись в постель, я написала Эрике. Конечно, она не ответит, потому что сейчас уже поздно, но мне все равно было необходимо рассказать ей все прямо сейчас, пока я под эмоциями. И записав ей пару-тройку голосовых сообщений, я поставила телефон на зарядку и легла спать, надеясь, что этой ночью меня не будут мучить кошмары, в которых будет фигурировать Юджин Грей.

10 глава. Новая страница из новой жизни
Вставать в этот понедельник не хотелось так сильно, как никогда. Но Лили, вернувшаяся с ночной смены, проследила за тем, чтобы я встала. Тетя старалась вселить в меня надежду, что все уже и забыли, и что им уже не интересна эта тема. Она до последнего думала, что подростки в старших классах не такие жестокие и глупые, чтобы обсуждать эту тему, чтобы осуждать и смеяться над тем, что я лечилась в психбольнице.
Меня так часто высмеивали за это, что я почти привыкла, но тоска всегда шла со мной рука об руку. А вообще, как они могут высмеивать эту ситуацию, если даже не знают, через что мне пришлось пройти?! Или неужели они и впрямь настолько глупые, что думают, что меня просто так в психушку положили? Они все смеются надо мной, даже не представляя, какая у меня насыщенная жизнь.
Пока я собиралась в школу, я все время была на телефоне с Эрикой. Сначала мы переписывались, а затем решили созвониться, потому что нам обеим было неудобно переписываться.
– Я не верю, Лаура! Не верю, что он может быть таким полным идиотом!
– Знаешь, вчера у меня сложилось впечатление, словно он приехал сюда снова только из-за меня… – делюсь своими переживаниями.
– Я вообще-то сейчас об Аароне говорила, – со смешком выдает подруга, а я закатываю глаза.
– А я тебе о Юджине! Не хочу вообще говорить об Аароне.
– Вот и правильно, не говори о нем, а то твой Аарон меня уже раздражает. Блин, поверить не могу, что он не остановил эту конченую! Эх, – театрально вздыхает подруга, – а я на него такие ставки сделала…
– Хватит о нем. Лучше скажи, что мне с Юджином делать… Ты слышала, что я тебе говорила?
– Слышала. Я не знаю, Лаура, честно… Была бы я сейчас с тобой, я бы ему таких пистонов вставила, он бы летел и спотыкался.
Я громко рассмеялась.
– Жаль только, что ты не здесь…
– Ничего, пусть подождет меня до декабря, я приеду. С родителями уже договорилась, кстати. На Новый год я точно буду уже у тебя. Мы вместе разберемся.
От ее слов и голоса мне становится спокойнее.
– Ладно, Эрика. Мне уже пора выходить, – опомнилась я, глядя на время.
– Чмоки-чмоки!
На этом наш разговор закончился и мое угнетающее настроение вновь вернулось ко мне, как в свою обитель. Сегодня я шла так медленно к школе, как только могла, желая оттянуть тот момент, когда моя нога переступит ее порог. В голове уже эхом отдаются смешки, которые я вскоре услышу.
Несмотря на все мое желание добраться как можно позже, я все равно пришла в самое пекло. Когда все приходили. Жаль, что в графе «школьная форма» было написано, что носить толстовки с капюшонами запрещено, так бы я сейчас накинула его на голову, чтобы не видеть их всех.
– Лаура! – чей-то голос доносится издалека, кажется, из толпы у ворот. Повернувшись, я увидела Элизу, проталкивающуюся сквозь столпотворение детей.
Избегать я ее больше не могла. Остановившись у школьных дверей, я стала ждать ее. Она так широко улыбалась, когда подбегала ко мне. А потом обняла меня так крепко, что я даже шатнулась, не ожидая такого от нее.
– Я так скучала, блин, Лаура! Ты не представляешь!
– Элиза… – с сожалением начала я. Вина так грызла мое сердце, тем более после вчерашних слов Аарона о том, что мое игнорирование ее очень убивало.
– Ничего не говори. Я все понимаю, – со светлой улыбкой отвечает она, беря меня за руку, заводя в вестибюль школы. – Если ты не отвечала, значит так нужно было. Все хорошо.
– Нет, – быстро замотала головой я, – не хорошо. Элиза, мне очень жаль…
– Забей, – сказала подруга, махнув рукой. – Я просто надеюсь, что сейчас тебе лучше.
Почему все случается наперекор моим желаниям? Я не хотела сейчас встречать Аарона, но он, словно чувствовал меня, шел прямо в нашем направлении вместе со своим дорогим другом. Лицо Элизы не просто было с улыбкой при виде Элая, оно светилось в буквальном смысле!
– Потом встретимся, – шепчу ей на ухо, удаляясь от них.
Я уже выучила наше расписание, так что ходить теперь перед каждым уроком к стенду с расписанием нет надобности. Какой изверг ставит на первый урок математику? У меня и так голова кипит, а тут еще это в придачу!
Поднимаясь по лестнице на третий этаж, я замечала множество взглядов. Чувствовала себя паршиво. Но удивляло то, что не было насмешек и перешептываний – лишь взгляды. Я даже не наблюдала улыбок на лице всех этих людей.
У дверей класса я стояла еще несколько минут, не осмеливаясь войти, потому что знала, что там сидит та, которую я хочу придушить. Элиза спасла мои навязчивые мысли и желания. Ее лицо все еще светилось. И я не удержалось.
– Смотрю, мое отсутствие пошло тебе на пользу? – толкая ее в плечо, подкалываю я.
– Не говори так! Я правда скучала, – Элиза запнулась. – Но да, – не сдерживая улыбки, ответила она. – Лишь в этом смысле да!
– Как это произошло вообще?
Мы простояли у кабинета еще пять минут до звонка, обсуждая ее смелость. Элиза и вправду, как сказал Аарон, настолько отчаялась, что осмелилась подойти к Элаю. Только это было не совсем так – прямо, а подошла она к ним по другой причине, ну а потом все как-то закрутилось, и они начали общаться.
Элиза подходила изначально вообще к Аарону, чтобы узнать неизвестно ли ему что-то обо мне. Аарон ей ответил, что он старался достучаться до меня через директ инстаграма, но я его игнорировала. Тогда Элиза пожаловалась ему тем же и в разговор вступил Элай. Элиза описывала его так, словно он был ангелом. Все время говорила, что он хороший, что он милый и что у него самые чистые и светлые глаза, и упустим тот факт, что они у него темно-карие.
Все еще разговаривая, мы зашли в класс и почти сразу замолкли. Раздалось громкое и протянутое «о-о-о» от рыжеволосой бестии и ее хохочущих подружек, которые привыкли ей во всем поддакивать.
Первые десять секунд, пока я проходила к своей парте, я игнорировала, а затем нервы потихоньку начинали сдавать. Клянусь, я бы ударила ее головой о стол, если бы не учительница, вошедшая в класс.
Кимберли сегодня сидела на другом ряду на парту ближе. И когда она повернулась в мою сторону, то я всем своим взглядом старалась дать понять, чтобы та держала свой рот прикрытым.
«Советую молчать или мои слова “Тебя я придушу первой” станут реальными», – примерно так я говорила своим взглядом.
Ким не переставала противно улыбаться. Но я уже не обращала на это внимание, потому что вникала, или по крайней мере старалась вникнуть, в слова учительницы. Урок тянулся медленно и мучительно. И единственный плюс в том, что все это время молчала Кимберли.
***
Впервые за почти весь сентябрь я посетила нашу столовку. На ланч меня притащила Элиза под предлогом, что хочет со мной поболтать, потому что долго не могла этого сделать. И я не вправе была отказать. Ладно, признаюсь, что я тоже очень хотела с ней поговорить. Хотела рассказать о Юджине, об Аароне и о моей истории с психбольницей. Я знаю, что не должна, но я просто хочу, чтобы она знала правду.
– Что тебе взять? – спрашивает Элиза, поднимаясь со своего стула.
– Ничего.
– Брось! Как это? Мы зачем пришли на ланч?
– Я думала поговорить? – улыбаюсь я, и она кивает, отвечая:
– Само собой. Но к хорошему разговору всегда должна прилагаться хорошая, и что немало важно вкусная, еда!
– Я не брала денег, Элиза, так что ничего не нужно, – повторяюсь я, и она цокает языком.
Я наблюдаю за ее отдаляющейся фигурой. Сложа руки на столе, я просто сижу и жду. Озираясь по сторонам, вижу, что моя персона интересует лишь некоторых. Неужели всем и вправду все равно на это? Тогда я счастлива, если это так и есть.
Дверь столовой открывалась и закрывалась каждые пять минут, и обычно я не обращала на это внимание, но сейчас повернулась. В столовую вошла Кимберли, и ее смех разносился по всей столовой. Нестранно, что я обернулась, правда же?
Она вальяжно прошла мимо нашего стола и скажем так “невзначай” зацепила своей ногой мою сумку, которая стояла на полу. Я уже собралась огрызнуться, потому что мои нервы не резиновые, но ко мне вовремя подошла Элиза.
– Не обращай на нее внимание. Она тебя провоцирует специально. Хочет, чтобы ты сорвалась.
Конечно. Хочет всем доказать, что я психичка. Это хотела сказать Элиза, но умолчала, решив не задевать эту тему и меня.
– Кстати, я хотела с тобой поговорить именно об этом, – начинаю я.
Девушка машет головой.
– Не нужно, Лаура. Ты не обязана.
– Нет, я сама хочу тебе рассказать все, что было на самом деле, чтобы ты не считала меня такой, как считает полшколы.
– Я и так тебя не считаю такой… – Элиза смотрит в самые глаза и говорит с самой настоящей искренностью.
Мне приятно, что хотя бы она на моей стороне. В начале сентября я думала, что вдруг у нас с ней получится и мы станем теми подругами, которые пойдут вдвоем против всех? Кажется, так оно и случилось. Я не ошиблась в ней, а она во мне.
– Но я все равно хочу тебе рассказать, – настояла я. – Я живу с тетей и бабушкой, потому что у меня нет родителей. – Лицо Элизы расслабилось, и даже мелкая улыбка угасла. – Моих родителей убили. Двоих. А маму на моих глазах.
Ужас, сожаление заполнили лицо подруги. Она открыла губы, чтобы сказать, как ей жаль, но я выставила указательный палец, тем самым говоря, что это еще не конец того, что я хотела бы рассказать.
– Мне было семь лет, когда это произошло. Я была маленькой, и эти события очень сказались на моей детской психике. И вот… С тех самых пор все началось. Моя жизнь распалась на «до» и «после». У меня начались частые панические атаки. Я не могла нормально спать, потому что, каждый раз, как я засыпала, меня всегда мучили кошмары с родителями. А потом… После двенадцати где-то все усложнилось. Мне становилось все хуже и хуже. В пятнадцать я хотела совершить самоубийство. И у меня почти получилось, но меня застукала бабушка. У нее там чуть сердце не сдало, и она сказала, что это была последняя капля ее нервов. И меня положили в психиатрическую больницу.
– Лаура… Мне так жаль…
– В районе четырнадцати лет надо мной очень сильно поиздевался один парень из старших классов, из одной из моих прошлых школ. Их я, кстати, меняла так часто в своей жизни, что не успевала привыкать. И в каждой из них у меня не было друзей. Меня считали психованной дурой, как, впрочем, и считает Кимберли. Полгода назад меня выписали из психбольницы, решив, что с меня хватит, что я уже пришла в себя. Но я продолжаю принимать различные препараты, чтобы поддерживать себя и снова не сорваться.
– И как ты сейчас? – я видела мерцающее волнение в ее глазах, когда она впитывала все больше и больше информации.
– Не знаю, – честно ответила я. – Недавно я снова пыталась сделать то, о чем потом бы жалела, а может и нет. Но меня спасла одна девушка. Впрочем, это все.
– Лаура, – простонала Элиза, закрывая глаза. А когда она открыла их, в них я увидела самые настоящие слезы! И я испугалась! – Я так сожалею, моя девочка, – Элиза подскочила со своей стороны и перебежала на мою, наклонилась и обняла так крепко, что своим сердцем я ощущала стуки ее. Мы словно стали одним целым в этот момент. Никто в жизни так не реагировал на всю мою историю, как она. Это слишком много значит для меня… Я заплакала вместе с ней. Мне так долго не хватало такого человека. Такой неподдельной поддержки.
Элизе пришлось отстраниться, потому что сзади ее кто-то позвал. Заглянув через ее плечо, я увидела Аарона и Элая, приближавшихся к нам. В крови опять забурлила злость при виде его лица.
– Элиза, Лаура, не помешаем? – любезно спрашивал Элай. Я поняла теперь, почему подруга описывала его ангелом. Только сейчас я могла рассмотреть его сполна. У него было такое нежное лицо. Такие же светлые волосы, как у Аарона, нежные черты лица, и несмотря на свои темные глаза, он и вправду казался ангелом.
– Нет, – довольно улыбаясь, промурлыкала девушка.
– Помешаете, – ворчливо ответила я, в один голос с подругой.
– Кто-то не в настроении? – любопытствует Элай, садясь рядом с Элизой. А Аарон, по идиотским стечениям обстоятельств, сел рядом со мной. Я отсела на несколько сантиметров, чтобы не соприкасаться с ним.
– Настроения выше крыши.
Аарон молчал. Делал вид, будто меня здесь нет. Почему меня даже это злит?!
– Вы плакали? – замечает Элай, глядя на Элизу, а после переводя взгляд на меня. Теперь на меня впервые посмотрел и Аарон, заметив мои стеклянные глаза.
– Мы кое о чем разговаривали. Тебя это не касается.
– Лаура, полегче, – просит Элиза, и я понимаю: она не хочет, чтобы я грубила ее будущему бойфренду!
– Мы можем отсесть, – предлагает Элай, замечая мое холодное отношение к нему.
– Не нужно, – отвечаю я. – Я сама уйду. Элиза, встретимся позже.
Она хочет остановить меня, но не успевает – я слишком быстро шевелюсь, чтобы сбежать от них. Чувствую, как Аарон смотрит мне в спину. Я подхожу к двери из столовой, как внезапно с правой стороны приближается Кимберли. Ее красная помада подходит к ее рыжим волосами и придает образ стервы. Я не успеваю понять, что происходит, но почти сразу чувствую что-то мокрое на своей школьной блузке. Опуская глаза на ткань, до меня доходит: Кимберли нарочно пролила на меня какую-то жидкость. И по стакану в ее руках, могу предположить, что это сок.
– Ты не видишь, куда ты идешь?!
– Прости! – наигранно извиняется Кимберли. Я толкаю ее в сторону и выхожу из столовой.

11 глава. Я ясно выразился?
Сентябрь почти подходил к концу, и за этот месяц не произошло ничего хорошего. В воскресенье днем отец забрал Софи к себе. Я крайне не хотел ему отдавать ее, но, к сожалению, не могу ему запретить видеться с ней, общаться и проводить время вместе. У меня нет таких полномочий. Не знаю, насколько серьезно звучали мои угрозы отцу, но я хотел надеяться, что он четко понял меня. Я предупредил, чтобы он не отходил от ребенка ни на шаг. И что, если с сестрой что-то случится, я собственноручно сверну ему шею и совершенно не пожалею об этом, и не побоюсь сесть за решетку.
Весь оставшийся вечер и ночь я должен был провести в одиночестве. И каждый раз, когда я остаюсь наедине, без Софи, без друзей, я начинаю впадать в какую-то затяжную депрессию. Думаю о матери, вытираю большими пальцами уголки своих глаз, в которых уже скопились слезы лишь при мысли о ней. И я решил сходить к ней, проведать. Я давно у нее не был. Весь сентябрь не мог сходить, потому что не было свободного времени совершенно.
Мне было абсолютно плевать, что я жил в совсем другом районе и добираться до кладбища мне было больше часа – я все равно хотел приехать к ней прямо сейчас. Посидеть часик хотя бы, поговорить. Я накинул на себя черную оверсайз толстовку и вышел из дома. Вечером были небольшие пробки, поэтому на машине я добирался полтора часа.
Просидел там час, вылил душу, так сказать. Я редко плачу, но, когда вспоминаю маму, не могу сдерживаться, расклеиваюсь как маленький мальчик. В голове туман, но туда все же прокрадываются воспоминания с мамой. Последний раз я видел ее в апреле, когда провожал. Последний раз смотрел в ее глаза. Последний раз слышал ее нежный голос. И последний раз обнимал ее. Жаль, что я тогда не сказал, что люблю ее. Мне всегда было стыдно говорить эти три слова, говорить в принципе какие-то подобные слова. А сейчас жалею об этом. Я так сильно хотел бы сейчас обнять ее и сказать, как сильно ее люблю и как сильно благодарен за все годы, что она была со мной, за все, что она делала для меня. У меня навеки останется в голове ее образ, я никогда его не забуду. Я навсегда запомню все моменты с ней. Я буду помнить ее всю жизнь и даже больше. Я буду беречь Софи так сильно, как только могу, ведь в ней всегда будет жить частичка мамы.
Оторвав взгляд от могилы, я невзначай посмотрел куда-то в сторону, собираясь идти на выход, как вдруг увидел вдалеке знакомый силуэт девушки. На улице было темно, а фонари светили тускло-тускло, я не особо мог что-либо развидеть, однако ее увидеть я смог. Ее большие зеленые глаза. И даже темнота вокруг не помешала мне разглядеть их.
Мне так много всего хотелось спросить, узнать. А она начала убегать. Когда я ее догнал, она не была настроена на разговор со мной, а позже и вовсе заявила, что ненавидит меня. Тогда я почувствовал, как напряглись мышцы во всем теле. А когда она сказала, что я виноват в том, что сделала Ким, я растерялся. Отчасти она была права, я понял это лишь после ее слов. И теперь все оставшееся время я буду винить себя в случившемся. Одна неудача за другой. Вся моя жизнь, мне кажется, состоит из неудач и проблем.
Я шел из кладбища к парковке и долго думал о своем идиотском поступке. Я правда мог предотвратить случившееся. Я мог заткнуть Кимберли, как сказала Лаура, но я просто не сделал этого. Я даже не думал об этом. Я идиот. Самый конченый. Не страшно даже признавать это.
Я почти дошел до парковки, как вдруг остановился, заметив далеко-далеко Лауру. Рядом с ней стоял парень и держал ее за руку. Она кричала что-то, но я не мог расслышать с такого расстояния. Однако даже издалека я видел ее огромные испуганные глазища.
Собравшись подойти, решив, что ей очень нужна помощь, я вдруг заметил, что дверь ее подъезда открылась, и она вошла во внутрь, а парень остался снаружи. Я неосознанно выдохнул, радуясь, что она теперь в безопасности. Странно, что она в принципе меня волнует.
Утром мне пришлось опоздать в школу, поскольку нужно было забрать у отца-героя свою маленькую девочку, собрать ее и поехать вместе с ней. Пришлось встать в пять, чтобы успеть все сделать. И я снова не выспался… Кажется, скоро я просто потеряю сознание от нехватки сна.
Зато Софи была довольная. Она ребенок и пока что не понимает всех действий отца и любит его. Поэтому провести с ним время было ей лишь в радость. Настолько в радость, что в школу мы впервые за долгое время ехали с улыбкой на лице. У нее улыбка была из-за отца, а у меня – из-за нее.
Лаура избегала меня теперь на постоянной основе и совершенно не случайно – принципиально. Она не хотела меня видеть. Я ее понимал. Хотелось сказать: «Ну и к черту тебя! Думаешь, мне нужно бегать за тобой и разговаривать с тобой? Хрена с два». Однако рот не открывался, чтобы сказать такое. Он незапрограммированный на такие фразы, тем более в ее адрес.
***
Дергая подол футболки, я закатываю ее к верху, чтобы вытереть свой лоб, с которого стекает три слоя пота. Очередная тренировка. Элай хлопает меня по плечу, говоря, что сегодня на поле я был какой-то рассеянный, сам не свой.
– Все ок, – коротко ответил я, не желая изливать сейчас душу. Не сейчас, не при всех, по крайней мере.
– Потом поговорим, да?
Я киваю и, захватывая свое белое полотенце, ухожу в душ.
У нас выдался свободный час, который мы решили провести вместе в столовой. Я был удивлен в своем друге. И как же много я о нем не знал!
– Ты говоришь о своей Элизе уже несколько уроков подряд, – усмехаюсь я, находя в этом действительно что-то забавное. Раньше в нем я такого не замечал. Неужели эта девушка ему и вправду понравилась?
– Когда это я о ней говорил?
– Когда мы заходили в школу и встретили их в вестибюле. Ты потом говорил о том, какая она сегодня красивая. Потом ты просто увидел ее фоту в инсте и показывал мне, а в твоих глазах я видел пылающий огонь. Чувак, скажи честно, она тебе запала в душу?
– А почему бы и нет?! Она милая девушка. Хорошенькая. А вот у тебя с Лаурой, как я вижу, все хуже и хуже.
– Она мне не нравится, так что говорить про меня и Лауру – бессмысленно.
– Не нравится? – он смерил меня своим хитрым взглядом.
– Совершенно.
– Ну-ну.
На этом наш диалог завис, и мы направились в столовую. За нашим столом, где обычно сидели мы, находились какие-то девушки. Тревожить их мы, конечно не стали, просто решили сесть за другой столик. Глаза Элая заметили лишь один столик, не трудно догадаться какой, да?
За ним сидели две подружки. Вернее… Элиза переползла на сторону Лауры и крепко обнимала ее за шею, пока лицо той было спрятано в ее плече. Сначала до меня не доходило. Я и вовсе не хотел смотреть на Лауру. Решил, что если она меня ненавидит и так открыто показывает свою неприязнь ко мне, то пусть, – я также буду делать. Но когда Элай пристально смотрел в их глаза, а после спросил, почему они плакали, я не смог сдержаться. Моя голова почему-то на автомате развернулась к лицу Лауры, чтобы посмотреть, правда ли это. И да, она плакала. Хотелось узнать почему, чем я могу помочь, но это было лишним. Ее ненависть ко мне отбивала все желание спрашивать, да и толку, если это будет монолог с самим собой.
У друга вышла небольшая перепалка с Лаурой, которая явно была не в настроении и решила всем показать свой характер. Тогда девушка не выдержала и поняла, что ей лучше уйти, нежели продолжать сидеть здесь и вести этот странный, напряженный диалог.
Я смотрел вслед уходящей девушки. Смотрел на ее вьющиеся волосы, разлетающиеся в разные стороны, словно ход маятника, из-за быстрого шага. У выхода она столкнулась с Кимберли. Было сразу ясно: беды не миновать. И когда Ким в очередной раз показала себя и вылила на ее блузку какой-то напиток, мои кулаки сжались. Пусть Лаура меня и ненавидит, но я не могу смотреть на то, как ей кто-то вредит. Не понимаю, что со мной.
Я подорвался из-за стола, когда Лаура уже скрылась за дверьми столовой. Кимберли продолжала стоять у дверей, громко смеясь со своими подругами, гордясь своим поступком, гордясь собой. Я схватил ее за руку и без лишних слов вывел из помещения. Я вел ее в раздевалку, где смог бы поговорить с ней, ведь это единственное место, где я могу это сделать.
Кимберли улыбалась, будто думала, что я ее веду сюда для чего-то другого…
– Что это было? – рявкаю я.
– Было что? – хмурится рыжеволосая девушка, складывая руки на груди.
– Зачем ты издеваешься над этой девушкой?
Ее взгляд набрал обороты – стал еще более хмурым, раздраженным.
– А тебе-то что, я не поняла? Почему ты так взъелся на меня за то, что я просто показываю ей ее место?
– Ты никто, чтобы показывать ей ее место. Ты не имеешь никакого права этого делать.
– Я никто? – строго спросила она с отвисшей челюстью.
– Ты прекрасно понимаешь, в каком значении я это говорил. Это низко, Кимберли. Прекрати задирать ее, ты слышишь меня? Что ты устроила? Это был твой план – опозорить ее перед всеми, чтобы все издевались, а ты, как обычно, ликовала? Только вот всем все равно, потому что их это не касается. У каждого человека своя жизнь, и все слишком зациклены на своих проблемах, чтобы капаться в чужих. Таковы реалии. Ты слишком глупая и, видимо, я тебя недооценивал. Недооценивал твое гнилье.
– Что ты говоришь? – не веря своим ушам, спрашивает Ким. – Ты осуждаешь меня, правильный мальчик? А это не ты еще в прошлом году избивал за школой парня, потому что я так попросила? А это не ты дружил со мной и тебе нравилась каждая моя, как ты сказал, гнилая идея? Что случилось Аарон, а? Решил стать хорошим мальчиком и поставить всех на место? Решил установить справедливость в этом мире?
Я не мог поверить, что раньше я общался с ней, дружил с ней. Плясал под ее дудку. Но я сполна расплатился за все, что творил.
– Я осознал содеянное и расплатился, уж поверь. А ты, видимо, все никак не поймешь, насколько низки твои поступки.
– Уж кому-кому, но только не тебе осуждать меня за поступки, Аарон Родригес.
– Просто прекращай так себя вести, Кимберли. Иначе я поставлю тебя на место.
– Не сможешь, – уверенно хмыкнула она.
– Думаешь, не смогу?
– Нет. Ты любишь меня, как и любил раньше. Сейчас лишь спрятал эти чувства за маской хорошего мальчика.
– Закрой свой рот, – я приблизился к ней, жалея, что она не парень, иначе летела бы уже в стенку. – Я по-нормальному прошу тебя, Кимберли, отцепись от Лауры. Не трожь ее. Иначе в игру вступлю я, который знает о тебе слишком многое и имеет на тебя слишком большой компромат. Подумай, нужен ли тебе такой враг, как я.
– Ты мне угрожаешь, Родригес?
– Предупреждаю и просто прошу не трогать Лауру.
– Не трогать Лауру… – медленно проговаривает она, начиная тихо смеяться. – Аарон, ты что, запал на нее? На эту больную на голову?
– Главное, что ты здоровая. Не лезь к ней, я ясно выразился?
Ответа я не стал ждать, это был риторический вопрос, после которого я покинул раздевалку и вернулся к Элаю в столовую. Я хотел бы отыскать Лауру, предложить помощь, но разве она примет ее от меня? Нет, конечно. Лаура до последнего будет оставаться смелой, храброй девочкой, которая сделает все сама.
Элай косо пялился на меня.
– Что такое? – спросил я, мотыля головой.
– Не узнаю тебя, – улыбается он.
– Я сам себя не узнаю, – уставши, выдохнул я.

12 глава. Значит, Гномик?
Октябрь встретил меня холодной погодой, вечными дождями и мрачным настроением. Каждый мой день проходил одинаково: выходные я проводила дома, в своей комнате, на своей кровати, смотря сериалы от «Netflix». В будние дни я меняла облик и становилась той Лаурой, которую хотела видеть Элиза. Я улыбалась при ней, но как только она уходила, я стягивала свою улыбку. Всех остальных, включая Аарона и его друга Элая, я игнорировала. Так, как и игнорировала насмешки или неприязненные взгляды, с которыми за неделю я смирилась. Кимберли, как ни странно, больше не приставала ко мне. Совсем. И мне начало казаться, что она просто готовится к чему-то новому, может даже масштабному.
Сегодня я должна была идти к миссис Стейси, но не смогла, потому что она ушла на больничный. Лили предлагала пойти к другому психотерапевту, но я сказала, что чувствую себя нормально, хоть это и было враньем, и мне не необходим сеанс. Я сказала, что справлюсь несколько недель без них.
Облокотившись о спинку кровати, я посильнее укуталась в мягкий шерстяной плед, который согревает не только тело, но и небольшую часть души. Если бы не сериалы, которые отвлекают меня от всяких разных, отрицательных мыслей, наверное, я бы начинала сходить с ума и делать плохие вещи. Сериалы помогают мне забыть на какое-то время о своих проблемах и переживаниях, наблюдая за проблемами героев и тем, как они решают эти проблемы. В сериалах все решает любовь. Она залечивает раны, помогает выкарабкаться с какого-то дна и позволяет почувствовать себя кому-то нужной. В сериалах всегда главный герой, который влюблен в главную героиню, помогает со всем, что накапливается у нее в жизни. Он говорит, что решит каждую ее проблему, только пусть доверится ему.
Слова о доверии выбивают меня из колеи, и меня начинает трясти. Каждый раз, когда я доверялась какому-то человеку, тот предавал меня. Почти каждый в моей жизни предал меня. Как мне верить людям? Как мне верить в любовь?
Зашедшая в комнату Лили прервала мои философские споры с самой собой в голове, и я поставила серию на паузу, вынырнула из-под пледа, и посмотрела в сторону тети, стоящей у двери изнутри.
– Чем занимаешься, Гномик?
– Сериал смотрю.
– Давай, вставай, – ободряюще сказала тетя, сложа руки на груди и натягивая на свое лицо фирменную улыбку.
– Куда? – не понимала я.
– Сходим вместе в магазин, хорошо? Тебе нужно развеяться. Заодно поможешь донести сумки, ладно?
Отказывать ей было всегда тяжело. По правде говоря, идти сейчас я совершенно никуда не хотела, но не помочь Лили я тоже не могла, поэтому не оставалось никакого другого выхода, кроме как кивнуть головой.
– Вот и отлично. Давай, у тебя минут двадцать.
Перед выходом Лили снова улыбнулась мне, и я постаралась улыбнуться ей в ответ как-то более увереннее и правдивее, но сомневаюсь, что получилось. Закрыв крышку ноутбука и стянув с себя плед, я встала с кровати. Нагнувшись назад, чтобы хрустнуть спиной, я чуть не упала, – снова темнеет в глазах. Эти эффекты от лекарств меня начинают раздражать и пугать. Я могу упасть в обморок в абсолютно любое время. Надо будет поговорить со Стейси о смене препаратов или и вовсе их отмене.
Открывая скрипучую дверцу своего шкафа, я достаю вешалку, на которой весит мой черный свитер. Напяливая его на себя, я недолго думаю над выбором штанов и приступаю к прическе. Уже через десять минут, а не двадцать, я была готова.
– Лаура, подойди сюда, срочно! – ее взволнованный или даже напуганный голос эхом отдался в моей голове, заставляя сердце сбиться со своего ритма.
Скользя тапками по темному линолеуму, я галопом несусь на кухню. Лили стоит над бабушкой, пока та сидит на стуле, хватаясь за сердце. У меня начинают труситься руки, мутнеть в глазах. Я начинаю обдумывать самые плохие варианты развития событий. Однако я быстро прихожу в себя и бегу в комнату бабушки, чтобы найти там лекарства. Копаюсь в ее аптечке, нахожу и таблетки, и капли. Все, что может ей помочь. Все, что поможет мне не потерять ее.
– Сколько капель?! – растерянно кричу я. Руки все также сковал тремор, и маленькая баночка в моей руке чуть ли не выпадает.
– Двадцать, – сдавленно отвечает бабушка.
Несколько капель капают за стакан, сам стакан пляшет в моих руках. Я затаиваю дыхание, чтобы сконцентрироваться. Не знаю, сколько времени мне понадобилось, чтобы сделать это, но вскоре стакан оказался в руке Лили, которая подносила его к губам бабушки. Я растерянно наблюдала за всем этим.
Все стихло лишь спустя минут сорок. Бабушке стало лучше, однако мне – нет. Я все еще была в том затуманенном состоянии, когда не можешь нормально соображать. Лили сказала, что останется с бабушкой и попросила меня саму сходить в магазин за всем тем, что ей нужно было. Было уже полвосьмого вечера, ночь плавно опускалась на землю, создавая на улице темный мрак. С тех пор, как в Бруклин вернулся Юджин, я стала бояться ходить по вечерам одна. В сердце стоит волнение, которое наводит на мысли, что за каким-то углом затаивается Юджин. Он всегда рядом, только ждет момента, чтобы выпрыгнуть.
У меня было много времени, чтобы подумать вообще над тем, для чего он вернулся. И, скажу честно, ни к кому толковому выводу я так и не пришла. Вся его семья находится в другой стране – я уже успела проверить все его социальные сети. Он нигде не писал, зачем он вернулся в этот город. Я отказывалась верить, что ради меня. Правда глупо. Мне хочется узнать зачем, зачем он снова вернулся в мою жизнь, но с другой стороны… Я не хочу видеть его и что-либо слышать о нем. Раздвоение личности. Об этом мы с миссис Стейси тоже говорили, кстати.
Я оттягивала выход из квартиры, как можно дольше, хотя от этого легче мне не становилось. Я знала, что чем дольше я жду, тем темнее и страшнее становится. Такое ощущение, будто я сейчас выйду с подъезда, и на меня напрыгнет какой-то монстр, о котором я когда-то читала в какой-то детской книге. Монстры оживают с приходом темноты. Однако, в моем случае, монстр – это не выдуманное существо, а Юджин. Самый настоящий монстр – в прямом и переносном смыслах.
Я накинула на себя куртку и запихнула в оба кармана пакеты, чтобы не брать их на кассе. Перед выходом Лили вручила мне список продуктов, которые я должна была купить. Как только я вышла с подъезда, мне захотелось зайти обратно, но я понимала, что Лили вряд ли поймет почему я вернулась, потребует правды. А я не могу ее рассказать. Слишком стыдно.
Прислушиваясь ко всем звукам, я шагала как можно быстрее, чтобы за десять минут все успеть, и побыстрее вернуться в теплую кровать, которая спасет от всех существующих монстров. Ветер гудел, придавая мраку еще большей атмосферы, от которой становилось все страшнее.
Лишь зайдя в магазин, я как-то облегченно выдохнула, потому что здесь достаточно много людей и здесь светло. При свете монстры исчезают. Я скупилась быстро, как и хотела. Однако идти быстро назад так же, как планировала – не получилось. Пакеты были тяжелыми и тянули мое тело на низ, отчего я замедлялась. Этот список был рассчитан на меня и Лили, но все это я несу сама.
Все, о чем я думаю сейчас – это как бы не встретить Юджина. Я не смогу от него убежать в этот раз. На улице слишком мало людей. Я буквально в клетке. Хочется верить, что с возрастом к Юджину добавилось хоть чуть-чуть мозгов. Хотелось верить, что он не собирается делать что-то подобное, что сделал тогда с маленьким ребенком.
Мое дыхание все быстрее становится затрудненным из-за тяжелых пакетов. Хочется сесть куда-то, но страх никак не покинет меня. Когда я уже полностью устала, я все же таки наплевала на все и села на первую попавшуюся лавку, и стала вертеть рукам в разные стороны, чтобы понизить напряжение.
Повернув голову влево, я увидела фигуру высокого парня, которая направлялась конкретно ко мне! Он шел не по прямой тропинке, а свернул. Клянусь, я уже была готова подорваться и рвануть, но, присмотревшись к тому самому высокому парню, я увидела его лицо. Аарон. Издевательство.
– Лаура? Что ты делаешь здесь в такое позднее время?
Моя злость к этому человеку не угасала ни на грамм и разговаривать с ним не хотелось. Но молчать, когда он подошел, я не могла… Не могла заставить себя не отвечать ему. Не знаю, что правило мной, но я словно нуждалась в разговоре с ним.
– Сижу.
– Я не идиот, вижу.
– Серьезно? – издеваюсь над ним я, отчего он раздраженно, кажется, вздохнул.
– Я ведь четко задал вопрос, что ты делаешь здесь в такое позднее время?
– А тебе вообще какая разница?
– Просто. – Волнение хотело скрыться с его лица, но я его заметила! Заметила! Он, что, правда волнуется? С чего бы?
– Аарон, я все еще зла на тебя, и разговаривать не хочу, так что можешь идти туда, куда шел, – зачем-то добавляю я, чтобы он не забывал.
– Но ты все же разговариваешь со мной сейчас, – довольно улыбается блондин.
– Ты бы не отстал.
– И все же.
Аарон сделал шаг вперед, и я подумала, что он собирается уйти, поняв мои слова. Но, нет, он приблизился к лавке и сел на нее. Теперь его плечо касается моего. Я ловлю себя на странной, иррациональной мысли – мне нравится находиться с ним. Вот так просто сидеть рядом и молчать, и от этого уже становится легче. Ненависти, возможно, я к нему уже и не испытываю, но злость и обида точно останутся со мной. Казалось бы, еще недавно я говорила, что ненавижу его, а уже сейчас думаю о том, что мне приятно просто сидеть рядом с ним. Иронично.
– Чего уселся?
– Ноги устали, – признается он. Я вдруг гляжу на его лицо, детально рассматривая его. И замечаю, насколько оно вымученное, уставшее.
– Отчего?
– Я работаю. Каждый день. Вот сейчас возвращаюсь с работы как раз таки.
– Работаешь? Ты же еще школьник.
– Мне есть восемнадцать, все легально.
– Но до конца обучения в школе, ты не считаешься совершеннолетним.
Аарон вздернул бровь и, склонив голову, посмотрел на меня.
– Какая ты умная, – усмехнулся парень. – Там, где я работаю, это не важно, походу. И вообще подростки могут работать с четырнадцати. Так что, успокойся, все нормально.
Он говорил так, будто думал, что я переживаю о его нелегальной работе. Вот еще.
– Я и не волнуюсь, с чего бы? Просто так… Интересуюсь.
В кармане куртки завибрировал телефон, и я резко опомнилась – мне нужно домой, а я тут рассиживаю с ним! Вынув смартфон, я взглянула на экран. Один пропущенный от Лили. Я быстро перезваниваю. В то же время поворачиваюсь к Аарону и прикладываю указательный палец к своим губам, веля ему не издавать ни звука.
– Алло, – первая говорю я.
– Милая, я уложила бабушку в постель, она отдыхает. Поэтому я вышла к тебе, – мои глаза округлились, так же продолжая смотреть на блондина. – Где ты?
– Не надо, Лили! Я уже почти у дома, не нужно было выходить! Я справлюсь сама!
– Ну, как это, там тяжелые сумки, Гномик.
– Ладно. Я в парке, около магазина, на лавке.
– Сейчас подойду, – и я сбрасываю звонок.
– Аарон, не хочу показаться грубой, но прямым текстом тебе говорю: тебе нужно свалить сейчас же! – спохватываясь, я встаю с лавки и быстро начинаю трясти руками от паники. А затем беру пакеты.
– Что, боишься, что тебя увидят с таким красивым мальчиком? – он, шутя, подмигивает мне.
Хотелось, конечно, ответить: «Где ты здесь красивого мальчика увидел?», но промолчала, решив, что это может его задеть. Я молча направилась домой, оставляя его вопрос без ответа и его самого на лавке. Думала, что он там и останется, но он, мать его, словно назло, увязался за мной.
– Давай я помогу, – Аарон чуть ли не вырвал из моих рук два пакета и направился вперед, оставляя меня позади.
– Нет-нет, отдай! Я правда не хочу, чтобы Лили заметила меня с тобой! Ну, пожалуйста! – кричала я ему в спину. – Эй, ты слышишь меня?! Ну, остановись же, Аарон!
Поздно. Все. В голове у меня уже высвечивается текст «Game over», когда я замечаю спереди тетю. Аарон остановился, когда остановилась Лили и я. Повисло неловкое молчание между нами тремя. Я неловко смотрела на тетю, а вот Аарон улыбался! Такое ощущение, будто он специально все сделал! А тетя растерянно пялилась то на меня, то на Аарона, что-то обдумывая. А потом… Ее лицо резко повеселело. Она улыбнулась блондину.
– Гномик, а кто это?
Ну зашибись! Она еще и гномиком меня перед ним назвала! Взглянув на Аарона, я заметила, как он тихо посмеивается. Почувствовав на себе мой взгляд, он резко повернулся ко мне и, смотря на меня, начал улыбаться еще шире!
– Это… Хулиган какой-то, мои сумки украл, представляешь?!
Аарон все-таки не сдержался и заржал. Тетя подхватила его смех. Они смеются надо мной?
– Я Аарон, – представился он, – ее одноклассник. Решил помочь донести сумки, надеюсь, вы не возражаете?
Какой вежливый, вы посмотрите на него!
– Какой хороший мальчик, Лаура! Конечно, спасибо тебе, Аарон.
Я закатила глаза, и мы все втроем направились в сторону нашего двора. Я шла позади, а они общались. Странно, конечно, что я чувствую себя третьей лишней в компании моей тети и этого дурака?
Лили о чем-то расспрашивала его, а он любезно отвечал и улыбался ей. Меня удивляло все это. Я, что, в другой Вселенной?
Я не заметила, как быстро мы дошли до нашего подъезда.
– Спасибо еще раз, Аарон. Заходи к нам как-то в гости, хорошо? Ты хороший парень. Я рада, что моя Лаура дружит с таким парнем, как ты, – кивнула тетя, забрав у него пакеты. Мои щеки покрылись краской. Ну зачем надо было это говорить?! – Поговорите еще, если хотите, – и она зашла в подъезд.
– Значит, Гномик? – издевательски улыбался Аарон, как только дверь захлопнулась.
– Не смей меня так называть! Забудь, понял?
– Я хороший парень, слышала? – стебет меня Аарон, и я краснею еще больше.
– Я же говорила, чтобы ты свалил! Зачем ты выхватил сумки? Блин, тетя теперь, наверное, напридумывает себе всякого…
– Я ей понравился и помог вам донести сумки. Что в этом плохого? – посерьезнел вмиг он. Я обидела его? И почему меня волнует это?
– Ничего, ладно. Я пойду, – я хотела побыстрее уйти, потому что в его присутствии я краснела все больше и больше, скоро стану помидором.
– Постой, – окликнул Аарон. – Я хотел кое-что спросить, вспомнил лишь сейчас.
– Что?
– В конце сентября… Ну, в тот день, когда мы встретились с тобой, помнишь? – он, кажется, не хотел говорить место, где мы встретились.
– Помню.
– Когда ты еще сказала, что ненавидишь меня, – вновь уточнил он, отчего я почему-то почувствовала стыд. – Тогда я возвращался к парковке и заметил тебя с каким-то типом.
Юджин. Сердце начало стучать быстрее.
– У вас там, кажется, была какая-то перепалка. Ты вырывалась или мне так показалось… Короче, – он коснулся рукой своих волос и откинул их назад, – просто хотел узнать, все ли у тебя в порядке?
– Э-э-э… – Неуверенно протянула я. – Да, все ок.
– Просто, Лаура… Даже если ты ненавидишь меня, если у тебя какие-то проблемы с ним, не знаю, кто это, парень твой или какой-то случайный тип, ты можешь обратиться ко мне за помощью, – Аарон нервно облизнул губу.
– Спасибо, – край моих губ дернулся. – И за предложенную помощь, и за пакеты.
– Не за что. Теперь я пойду, становится прохладно.
– Ага, – кивнула я, открывая массивную дверь. – Пока.
– Пока, – он махнул мне и, развернувшись, стал отдаляться.
Я поднималась по ступенькам на свой этаж, неосознанно улыбаясь после разговора с ним. В голове был как будто туман, который закрыл собой все другие мысли. В голове крутился лишь Аарон, его слова, его улыбка. Жесть. Что с тобой происходит, Лаура? Ты противоречишь сама себе!
Зайдя в квартиру, я знала, что тетя захочет меня порасспрашивать об Аароне. И, дабы не разговаривать с ней о нем, я побежала первым делом в свою комнату. Когда я поднималась на свой этаж, я опять почувствовала вибрацию телефона – мне кто-то писал. Поэтому, зайдя в свою комнату, я первым делом села на кровать и разблокировала телефон.
Я свайпнула пальцем вниз по верхней части экрана, чтобы узнать, кто мне писал. И когда я прочитала «Юджин Грей», меня накрыло. Я затаила дыхание. Пыталась понять, как у него получилось мне написать, если я его блокировала? А потом дошло – он просто сменил номер. У меня не было никакого желания читать его сообщения – уж тем более отвечать!
Но палец дернулся, и я нажала на сообщение, тем самым прочитав его. Оказалось, что он прислал не сообщение. Вернее, сообщение, но не в текстовом виде, а в голосовом! Так не хотелось слушать, но и одновременно хотелось узнать, что ему нужно?
– Привет, Лара, – палец все же снова тыкнул, и голосовое воспроизвелось. – Как у тебя дела? Надеюсь, все в порядке. Знаешь… Эм… Я особо не думал, что говорить, когда стал записывать это голосовое, просто почему-то захотелось это сделать и все. Я понимаю, что, должно быть, ты меня боишься, остерегаешься, хочешь забыть – как делала бы любая дама на твоем месте. Но я хочу попросить тебя дать мне второй шанс. Лара, я клянусь, что изменился. И я все еще люблю тебя, малышка. Я вернулся в Бруклин ради тебя. Я снова хочу быть с тобой.
Его голосовое, длинной в тридцать три секунды, я прослушивала с задержанным дыханием. Я не хотела верить ни единому его слову. Отключив телефон, я кинула его на тумбочку, поставила на зарядку и, откинувшись на кровать, сложила руки на груди. Не хочу отвечать ему, не хочу иметь с ним ничего общего.
Вот так быстро мысли об Аароне заменил Юджин. Страх всегда прокрадывается в голову, когда там какие-то хорошие мысли. И страх всегда побеждает меня. И даже в этот раз.

13 глава. Я рада, что ты оказался рядом
Я начала сомневаться в том, что когда-то у меня все наладится. Как только я думаю о том, что все хорошо – появляется новая проблема, еще более масштабного размера. Это происходит из раза в раз. И всегда мое сердце трещит по швам в прямом смысле, и я боюсь, что скоро оно полностью разорвется, и я сорвусь с обрыва в ту самую пропасть, из которой на сей раз я уже не выберусь – там и останусь на всю оставшуюся жизнь.
Моя жизнь – это сплошное колесо неудач, которое вертится и вертится, не останавливаясь.
С сообщения Юджина прошла неделя. Я так и не смогла ответить ему на его голосовое сообщение. Не могла осмелиться сделать это. Было странно, что Юджин это просто так и оставил. Я знала, что он что-то задумал. Я чувствовала, что он обдумывает что-то новое, – не было ни малейших сомнений.
Сегодня, в пятницу, у нас зачастую достаточно мало уроков, по сравнению с остальными днями. Элиза весь день смотрела на меня грустным взглядом. Она считывала все мои эмоции, словно эмпат, и она знала, что мне с каждым днем становится все хуже и хуже. Я рассказала ей про то, что мне снова написал Юджин на прошлой неделе, и подруга посоветовала его вновь заблокировать, не отвечать на сообщение, потому что неизвестно, что ему нужно от меня. Вряд ли он хочет извиниться за тот поступок. И вряд ли он на самом деле изменился. Такие люди, как он не меняются – им это просто-напросто это не дано.
Весь сегодняшний день в школе, я хотела увидеть Аарона по непонятной мне причине. Просто хотелось увидеть его лицо, его глаза и улыбку. Но его сегодня не было в школе, потому что обычно на переменах я замечаю его с другом, а сегодня Элай был сам. Осмелиться и подойти к нему я, разумеется, не смогла, поэтому просто билась в своих догадках. Я не хотела думать о том, что у него что-то случилось, и искренне надеялась, что с ним все в порядке.
Смотря под ноги, я ступаю по плитам в школьном холе и слышу, как сзади кричит Элиза, чтобы я остановилась. Так я и поступаю.
– Лаура, давай сходим сегодня куда-то? – чуть запыхавшись спрашивает она, подбежав ко мне.
– Куда? – неуверенно спрашиваю я, пытаясь найти в себе энтузиазм.
– Куда-нибудь. Я не могу смотреть на тебя в таком состоянии… Я хочу помочь поднять тебе настроение.
Поднять мне настроение? А хочу ли этого я?..
В последние дни бабушке совсем нездоровится. Лили берет меньше смен, чтобы оставаться с ней как можно дольше, пока меня нет дома. И мое настроение и состояние ухудшается из-за того, что я вижу дорогого мне человека в таком состоянии. Все эти дни я отказываюсь от еды, что влияет на мое состояние еще больше – у меня все чаще начинает темнеть в глазах, еще больше ощущается слабость, и я с трудом нахожу в себе силы ходить в школу.
– Лаура? – зовет меня Элиза снова, когда не слышит от меня никакого ответа. Я встряхиваю головой, выходя из своих мыслей, и поворачиваюсь к ней.
– Не знаю, Элиза… Мне не хочется.
– Блин, – расстроено вздохнула подруга. – Тебе надо расслабиться, Лаура…
– Я не могу. Бабушка… – я сжимаю ремешок рюкзака. – Ей плохо в последнее время, и я не хочу веселиться, честно говоря.
– Ой, – виновато произносит девушка. – Я же не знала, что все так плохо. Извини.
– Не за что тут извиняться. Просто как-нибудь потом, ладно?
– Конечно, – кивает она. – Тебя подвезти?
Кивая, я согласилась на ее предложение, потому что не было сил идти пешком домой. Я написала Лили сообщение, что буду дома через минут пятнадцать и что она может собираться на работу.
Бабушкино состояние знатно выбило нас из колеи. Лили не может полноценно работать из-за того, что она не может оставлять ее дома одну, и из-за этого денег становится, естественно, все меньше. Я не могу полноценно учиться, потому что слишком переживаю, а возвращаясь домой, я снова и снова нервничаю, ведь остаюсь с бабушкой наедине. Я так боюсь, что ей станет хуже. Боюсь, что не смогу оказать ей нужную помощь, и потом всю жизнь буду винить себя в этом.
Поблагодарив отца Элизы за то, что он меня подвез, я попрощалась с подругой и вышла из их машины. По пути к подъезду я решила почему-то включить телефон и зайти в чат с Юджином – в последние дни я часто так делаю, потому что не могу выкинуть из головы тот факт, что он затих. Нет никакого удивления или злости на то, что я ничего не ответила. Он просто проигнорировал это, и я не могла поверить в это. Каждый раз прокручивая все в своей голове, я сжимала руки в кулаки, впиваясь короткими ногтями в свою кожу, молясь, чтобы все закончилось.
Я захожу на чат с ним и вижу, что он в сети. Поэтому сразу выхожу сама из сети, чтобы не дай бог он не написал мне.
– Лили, я дома, – оповещаю я, захлопывая за собой дверь квартиры.
– Привет, малышка, как твои дела?
Я лишь взглянула на нее тяжелым взглядом, который давал ответ на ее вопрос. Тетя расстроилась.
– Как бабушка? – спросила я, прервав ее открытые губы, с которых уже хотели сорваться какие-то слова.
– Не понимаю, – пожимая плечами, она опускает голову. – Говорит, что лучше, но я-то вижу и чувствую, что это не так. Не хочет расстраивать нас.
От этого сердце разрывалось и ныло интенсивнее. Осознание, что ей становится с каждым днем все хуже и хуже, ломает меня изнутри, стискивая все мои органы и выворачивая их наружу. Я так хотела, чтобы она легла в больницу, но, к сожалению, у нас нет такой возможности. Лили работает и так чуть ли не на двойной ставке, чтобы нам хватало денег на минимальные потребности. Лекарства для бабушки мы покупаем с ее пенсии. Больше денег нет. Чтобы ложиться в больницу нужны дополнительные средства, которых у нас нет.
– Я зайду к ней?
– Лучше не сейчас, Гномик, она только недавно уснула. Иди отдохни.
– А ты разве не собираешься на работу? – вскинула бровь я.
– Сегодня нет. Попросила подменить меня. Я устала, честно говоря, решила взять выходной, да и лучше посижу с бабушкой, – Элиза обняла меня за плечи и неожиданно выдвинула предложение: – Милая, сходи прогуляйся с кем-то… Нечего дома сидеть страдать. Я понимаю, что тебе тяжело – мне тоже, но жизнь не останавливается. Нельзя сидеть и вгонять себя в депрессию.
– Думаешь?
– Конечно. Позвони тому парню, может, он свободен? – Лили улыбнулась и сложила руки на груди, наклоняя голову на бок и смиряя меня своим фирменным взглядом.
От упоминания об Аароне у меня вспыхнули щеки от смущения и даже перекрыло дыхание. Интересно, как он?
Мысли о нем меня жутко напрягали, и я старалась переключиться на что-то другое. Не хотела признаваться самой себе, что мне нравится думать о нем.
Закрывшись в своей комнате, я еще несколько минут была в смятении и старалась унять гулко бьющееся сердце, стук которого отдавался в ушах. А затем вспомнила про предложение Элизы и написала ей. Я узнала, не поменялись ли у нее планы и не перехотела ли она прогуляться со мной. Ответ пришел сразу, и он был коротким: «Собирайся! Встретимся в парке у твоего дома через полчаса». После сообщения она еще прислала стикер котика, который показывал своими лапками сердце.
Сообщив тете, что я все же выйду ненадолго с подругой, я сразу же стала собираться. Я много не крашусь, марафеты наводить не особо люблю, поэтому на сборы у меня уходит не больше десяти, может быть, пятнадцати минут.
Элиза, как всегда, выглядела эффектно – тем более по сравнению со мной. Ее русые волосы элегантно рассыпались по плечам. Мои же, собранные в хвост, сзади ходили ходуном, словно веник. Я – с грязной головой и не самым презентабельным видом, и она – выглядящая, как богиня. Стало как-то неловко. Чувствую себя той самой «страшненькой подружкой».
– Куда мы пойдем? – спрашивает она у меня, когда мы уже ступали по серым, потрескавшимся плитам в парке.
– Вообще я думала, что мы ненадолго… Прогуляться часик и все, а ты выглядишь так, будто мы идем на показ мод, – хмыкнула я, засмеявшись.
– Каждый выход в люди должен быть красивым!
– Ага, а я выгляжу, как бомж с помойки.
– Перестань, – запротестовала она, толкая меня в бок. – Ты красивая. Так что, куда мы держим путь? Может, в кафе зайдем? Там тепло, пообедаем.
– Я не брала с собой деньги, Элиза. Говорю же: я думала, мы просто прогуляемся.
– Я могу заплатить за тебя, брось! Сегодня ветрено и прохладно, можем простудиться, если будем гулять на улице.
– Нет, – отказываюсь я, чувствуя себя ущербной. – Не нужно за меня платить. Я могу зайти с тобой в кафе, если хочешь, но есть не буду.
– Ладно. Тогда будем просто гулять.
И мы, придя к мирному решению, принялись расхаживать по парку. Больше получаса мы ходили туда-сюда по одному несчастному парку, обсуждая все, что только могли. Как-то в нашем разговоре всплыла Кимберли. Нам обеим казалось странным то, что она прекратила меня донимать. Теперь рыжая даже не смотрит в мою сторону. С чего бы она так резко изменила свои планы?
Затем тема нашего разговора плавно перетекла к парням. Сначала мы говорили про Элая, и Элиза отводила взгляд, который, я уверена, был смущенным. А позже речь зашла об Аароне! И тогда смущалась уже я. Кстати, она еще не знает про тот случай, когда Аарон помог мне донести пакеты до дома.
– Элиза, – начала я, вспомнив то, что сегодня целый день не давало мне покоя.
– А?
– Если речь зашла об Аароне… Ты не знаешь, почему его сегодня не было в школе?
– А что? – широко улыбнувшись, она прищурила глаза.
– Я просто спрашиваю! Мы ведь заговорили о нем…
– Я толком так и не поняла. Элай вкратце мне что-то сказал… У него там типа какие-то проблемы с сестрой… Вот его и не было.
Внутри что-то кольнуло от беспокойства. Почему я так реагирую на то, что у него проблемы? Разве меня должно это беспокоить?! На самом деле, Лаура, что с тобой творится…
Устало прикрыв глаза, теряясь в себе, я не понимала, что это за новые, иррациональные чувства, проснувшиеся к никому иному, как Аарону Родригесу. Элиза убрала с лица улыбку и глянула на меня другим взглядом – проницательным.
– Он тебе нравится?
– Нет, – безэмоционально покачала головой я, не зная, вру я сейчас или нет. – Что-то неопределенное чувствую. Знаешь, иногда он меня раздражает, иногда смешит, а иногда беспокоит.
– Уверена, чуть позже ты разберешься в своих чувствах к этому парню, – весело подмигнула подруга, и я тотчас спросила у нее:
– Ну, а тебе?
– Что – мне?
– Нравится твой блондинчик?
– Нравится, – опечаленно отвечает она.
– И почему так тяжело вздыхаешь? Это же круто. Нет?
– Дело в том, что он запал на другую.
– В смысле? – озадачено спросила я. – С чего ты так решила?
– Он сам мне сказал об этом. Недавно. Я как-то невзначай спросила что-то – уже, честно говоря, не помню, что именно, – и он назвал мне ее имя. Ну, и, как ты поняла, это имя не мое.
– Мне жаль… – искренне говорила я, склонив голову.
Я не знаю, что такое любовь, но представляю, как тяжело, когда она невзаимная. Наверное, когда ты осознаешь, что тот человек, которого ты любишь, любит не тебя, разрывается сердце. И «разрывается сердце» – это не просто образное выражение, а буквальное состояние души. Когда ты начинаешь плакать днями и ночами, чувствуя, как перекрывается дыхание от слез. Когда ты начинаешь стоять по полчаса у зеркала, рассматривать себя, пытаясь найти в своем теле минусы, из-за которых он не любит тебя. Это когда буквально разрывается душа на части и через какое-то время тебя уже просто не существует. Той влюбленной, веселой девушки уже нет. И после невзаимной любви ты в принципе начинаешь опасаться «любви», потому что теперь постоянно будешь думать, что ты недостойна ее и что ни у кого в этом мире нет к тебе чувств, что никто в этом мире не сможет полюбить тебя по-настоящему, как это демонстрируют в Диснеевских мультфильмах, сериалах от Нетфликс и разных фильмах. Ты начинаешь понимать, что любви в этом мире не существует…
– Да ладно, – махнула рукой Элиза. – Никакой трагедии в этом нет… – она кусает губу, явно сомневаясь в своих словах. – Да, неприятно, обидно и больно, но жизнь продолжается и зацикливаться на одном каком-то парне я не собираюсь. Таких, как он, много.
Она старается создать щит, который не даст ей сломаться, но сама-то понимает, что ее слова – ложь. Таких, как он, больше не существует. Он – единственный на этой планете. Есть другие парни, конечно, похожие на него внешностью или характером, но его точной копии нет. И это расстраивает подругу.
– Правильно. Не зацикливайся на нем. Не впадай депрессию, ведь кто-то из нас должен быть в здравом рассудке, – посмеиваюсь я, и она тоже улыбается.
– Как твоя бабушка? – меняет тему Элиза, и мы шагаем дальше.
Прогуливаясь, мы как-то дошли до метро, ну, и Элиза предложила куда-то прокатиться и погулять в другом районе. Так мы и поступили. Однако, я заранее предупредила, что домой мне нужно вернуться к семи вечера.
Мы гуляли там долго и совершенно сбились со счета времени – в ее компании оно летело с невероятной скоростью. Элиза невероятно комфортный человек, которого я долго искала после того, как Эрика уехала. Я думала, что больше не смогу найти себе подругу. Но я ошиблась.
Когда на улице уже включились фонари и воздух стал еще прохладнее, я достала с кармана телефон и ахнула. Было без пятнадцати семь. Тогда мы бежали так быстро к метро, чтобы я успела к семи домой, что наш организм не выдерживал такого бега! Сразу видно – не спортивные мы обе. Минуты три нам потребовалось, чтобы восстановить дыхание после такого забега. И все равно, как бы мы не старались бежать, – опоздали. Вагон вот-вот отъехал, а следующий только через десять минут. Понимая, что я домой явлюсь позже семи – пишу тете, чтобы та была в курсе и не переживала. Ответ пришел через минуту. Она просто кинула мне стикер с подмигивающим смайликом и вышла из сети.
Уже выйдя из метро в нашем районе, мы попрощались с Элизой, так как нам надо было в разные стороны. И вот я снова иду по темноте одна. Из-за того, что на улице было много людей мне не было страшно, поэтому я не переживала, а просто спокойно возвращалась домой.
У меня было такое хорошее настроение и осадок после прогулки с Элизой, что в голову не лезли плохие мысли, что сильно радовало меня. Я и не хотела думать о чем-то другом.
Но, когда я подняла глаза с асфальта, впереди увидела парня, который шел в мою сторону. Свет фонарей падал на его лицо, и я увидела его. Юджин. Мои ноги вросли в землю, и я остановилась. Просто замерла, окаменела. Не могла пошевелиться. Он все быстрее приближался ко мне, а я просто стояла и ждала этого. Мне все равно некуда было деться… Он бы в любом случае нагнал меня, если бы я развернулась и шла обратно.
– Лара, – кивнул он в знак приветствия, а я не могла заставить себя сделать так же. Я лишь молча смотрела на него. – Провести до дома? – Юджин улыбнулся, а мне хотелось расплакаться от наступающей паники.
– Нет. Я сама, – удалось вытянуть из себя хоть какие-то слова.
– Как же это? На улице, вот, смотри, какая темень. Не могу оставить тебя одну.
– Что тебе нужно?
– Провести тебя. Давай. Идем, – настоятельно попросил он, касаясь моей руки, которая держалась за карман куртки. — Поговорим заодно.
– Мне не о чем с тобой разговаривать, – сквозь стиснутые зубы, огрызнулась я, а он только улыбнулся. Ему не доставило труда схватить меня за руку покрепче и заставить идти за ним.
– А мне вот есть.
Секунд тридцать тишины, которая была сопровождена моим тяжелым дыханием и нашими шагами, и он снова заговорил:
– Я не люблю, когда меня игнорируют, Лара, – говорит он, намекая на голосовое сообщение, которое осталось без ответа.
– А я не люблю, когда меня преследуют.
– Боже упаси, я и не собирался, – хохотнул Юджин, глядя на меня. В его глазах читалась ложь, что было очевидно.
– Зачем ты следишь за мной, Юджин? Зачем достаешь меня? Зачем ты снова клеишься ко мне?! – я повысила тон, и парень тотчас обернулся, испугавшись, что кто-то может услышать это. Люди находились лишь вдали, вблизи не было никого.
– Потише, – Юджин сжал мою ладонь настолько сильно, что у меня согнулись колени. – Ты, похоже, невнимательно прослушала мое голосовое, в котором я точно дал понять, зачем я снова здесь. Мне нужна ты, малышка.
– Не называй меня так, – с отвращением прошу я. – Я не верю тебе, Юджин! Ты не можешь измениться! Я не верю, что ты какой-то другой, а не тот, который сотворил со мной ту мерзость!
– Ошибки молодости бывают у всех, разве нет? Все мы ошибаемся, Лара.
– Нет, блядь, – мне удалось вырвать свою руку из его хватки, – это не ошибка! Ты был трезв, и ты целиком и полностью осознавал все свои действия, Юджин! Ты просто поигрался со мной, использовал меня!
– Не кричи, – его руки схватили меня за плечи, и я смотрела лишь в его глаза.
– Перестань за мной следить, перестань меня преследовать и писать мне, пожалуйста! Юджин, я боюсь тебя! – вырвалось из меня со сдавленным криком.
– Не нужно меня бояться, я не обижу тебя.
– Ты уже обидел меня. Сотню раз.
– Лара, прекрати. Я же сказал, что изменился. Ради тебя я вернулся сюда.
– Не ради меня. Ради своих мерзких желаний и каких-то планов, признайся!
– Идем, – Юджин увидел сзади меня человека и снова взял меня за руку, ведя к дому. Я упиралась ногами в асфальт, и старательно вырывала руку.
– Нет! Я не хочу с тобой никуда идти, отпусти!
– Лара, хватит вести себя, как чокнутая!
– Отпусти меня! – верещала я, правда сходя с ума. Страх и слезы накрыли меня, туманя мой разум. Я мало что осознавала. Мало что могла сообразить. Я кричала и плакала, желая телепортироваться в свою квартиру. Я была так запутана и запугана. Просто хотела, чтобы время остановилось…
– Она ведь попросила отпустить ее. Что в ее словах тебе было непонятно? – сквозь свои громкие всхлипы и напористый голос Юджина, я расслышала знакомый голос, который раздался откуда-то сзади меня.
Моя голова резко мотнулась назад, и меня тотчас кинуло в жар. Сзади меня стоял Аарон. И это он сказал! Я не могла поверить, что он снова рядом. Он будто мой ангел хранитель – чувствует, когда мне нужна помощь и приходит, чтобы оказать ее.
Пока блондин смерял взглядом Юджина, я тайком рассматривала его. Он был одет в легкую черную куртку, обычные черные джинсы и черные кеды. И его лицо было хуже обычного: под глазами образовались мешки, и взгляд снова был дико уставшим – на этот раз еще сильнее, чем в прошлый. Я вижу, что он мучается. Он не спал сутки, как мне кажется.
– Ты кто, приятель?
– Тот, кто разукрасит твое ебало, – плечи Аарона вмиг напряглись, и он шагнул вперед, упираясь грудью мне в плечо.
– Что ты сказал?
– Я сказал: я тот, кто разукрасит твое ебало, – шепча, повторяет Аарон.
– Чувак, не мешай нам, ладно?
– Лаура, отойди, – его взгляд был диким, страшным, пугающим. Он смотрел на меня со злостью, даже если она была адресована и не мне.
И я отошла, позволяя ему вмешаться. Я была так рада, что он снова появился. Рада, что он рядом. Эта потребность увидеть его наполняется, понемногу делая меня счастливой. Аарон, подойдя к Юджину чуть ли не впритык, толкнул его двумя руками в грудь, отчего тот пошатнулся назад.
– Ты кто? – словно заевшая пластинка, спрашивал Юджин.
– Блядь, чувак, да ты у нас Тугодум, – хохочет Аарон. Проведя языком по верхним зубам, Аарон сжимает кулаки, и я закрываю глаза, зная, что сейчас произойдет что-то нехорошее. Но ничего не произошло, потому что к нам подбежал какой-то старый дедушка, который стал угрожать парням полицией.
– Ишь ты, развелись хулиганы, – бурчал старик. Он продолжал стоять возле них, пока Аарон первый не отошел от Юджина. – Давай-давайте, расходитесь! Эй, а ты, барышня! Чего уставилась на этих дураков?
– А я… – я растерялась, не зная, что и сказать.
– Она испугалась, – вмешивается Аарон, обхватывая меня за плечи. Клянусь, мое сердце в этот момент было готово выпрыгнуть из груди. У меня загорелось все лицо. – Извините нас. Этот парень решил обидеть мою подругу.
– Ну ты это, молодец, защитник, – улыбался дедушка.
Аарон еще кинул ему пару фраз с извинениями и стал отводить меня от того места. Минуты две мы шли в тишине, пока выходили из парка, через который меня вел Юджин. А потом я первая подала голос, который был тихим и сдавленным. То ли из-за того, что я кричала очень долго на Юджина, то ли из-за того, что мне было очень неловко находиться с Аароном.
– Спасибо тебе. Ты снова выручил меня. Уже дважды.
– Ведешь счет? – ухмыльнулся он, и я отрицательно махнула головой.
– Нет.
– Я шучу, Лаура. Может, когда-то ты научишься воспринимать мой юмор. Кстати, – он остановился и тяжело вздохнул. В этом вздохе я услышала усталость и боль. Ему было очень тяжело отчего-то, а я даже не знала отчего. – Я могу узнать, что же это за парень все-таки?
– Нет, – испугано ответила я. Рассказывать ему про Юджина я точно не собиралась. Это унизительно для меня. И я опущусь в его глазах.
– Почему же? Я не прошу рассказывать мне всю вашу историю. Так, вкратце. Просто любопытно.
Я глубоко вдохнула и выдохнула, поджимая губы и засовывая руки в карман куртки.
– Если вкратце… – я притормозила, на ходу обдумывая, что можно ему сказать, а что нет. – Этот парень ранил меня давно. А сейчас вернулся и просит прощения, говорит, что изменился, что вернулся сюда ради меня. А сам преследует меня и ведет себя, как псих.
– Изменил тебе тогда? – пытается догадаться парень.
– Нет.
Все намного хуже, Аарон…
– Ладно, я не буду лезть, – он вскинул руки вверх, – дело-то не мое. Твоя тетя знает о нем?
– Нет, – снова отвечаю я.
– И что ты собираешься делать, Лаура?
– В смысле?
– В прямом, – хмыкает он. – То, что он делает – ненормально. Он может перейти границы… И… Сделать что-то плохое.
– Давай не будем об этом говорить, – попросила я, опуская голову вниз.
Мы плавно подходили к моему двору. Тишина рядом с ним была приятной.
– Почему тебя сегодня не было в школе? – решаюсь все же спросить.
– А ты что, выглядывала меня, да? Волновалась? – его губы расплываются в ухмылке, и я закатываю глаза.
– Конечно. Я ведь и дня без тебя прожить не могу.
– Я чувствовал это, Лаура.
– Я вообще-то пошутила.
– А я – нет, – подмигивает мне Аарон, обгоняя меня. Он разворачивается и идет ко мне передом. – Тебе правда интересно, почему меня не было?
– Аарон, там бордюр! – вовремя предупреждаю его я.
– Да и хрен с ним, – машет рукой парень, переступая преграду. – Так что?
– Не то, чтобы интересно. Любопытно.
– Что ж, – он возвращается ко мне. – Моей сестре сегодня с утра стало плохо. Пришлось отвезти ее к врачу, потом к отцу…
Отвезти к отцу? Они живут отдельно?
– Ты живешь с сестрой отдельно от отца? – уточняю я.
– Да. Не могу с ним жить. Оставить сестру с ним я тоже не могу, потому что он ненадежный человек и не лучший папаша. Мне приходится обеспечивать и себя, и сестру.
– Поэтому ты работаешь…
– В точку.
– И как часто?
– Каждый день. Без выходных.
– Аарон… – с каким-то сожалением и сочувствием произнесла я, борясь с желанием коснуться его.
– Все в поряде. Я привык к такому графику.
Я нехотя подходила к подъезду, смирившись с тем, что на этом наше время закончилось. Я молча подошла к двери подъезда и медленно взялась за ручку.
– Аарон, – неожиданно для себя повернулась я. Он все еще стоял сзади, не уходил. – Я рада, что ты оказался рядом…
– И я рад, что оказался рядом, Гномик.
Я резко улыбнулась. Он так нежно произносил это прозвище, что внутри все переворачивалось.
– Спокойной ночи, Аарон, – облизнув губу, тихо произнесла я, поднимая на него взгляд.
– Значит, тебе нравится, когда я называю тебя Гномиком, да? – это был риторический вопрос, но я все же кивнула, и после он произнес: – Спокойной ночи, Лаура.
И вот мы снова прощаемся возле этих дверей. Аарон уходит, а я захожу в подъезд, сдерживая в себе большой спектр эмоций, разрываясь от них. Как же мне хочется разобраться во всем, в себе, в своих чувствах. Когда-то это произойдет.

14 глава. Зачем ты помогаешь мне?
С меня стекает пот. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, где я и что со мной происходит. В темноте я нахватываю свой телефон, который лежит на моей подушке. Жмурюсь, когда экранный свет ослепляет мои глаза, и стараюсь посмотреть на время. Четыре часа утра. Я приподнимаюсь с кровати, включаю маленький ночник и осматриваюсь вокруг. Моя рука лежит на моей грудной клетке, стараясь унять быстро бьющееся сердце. Стягиваю с себя одеяло, потому что мне слишком жарко. Я все еще не соображаю, где я нахожусь, а мое дыхание выходит из привычного ритма. Такое бывает после кошмаров и во время панических атак, которых за последнее время не было. Я сглатываю слюну и прокашливаюсь, зажмуриваю глаза. Мне как-то сильно душно. В голове вспышками всплывают отрывки из сна, из-за которого я и проснулась.
Мне снился кошмар – я вспомнила. Из-за него мне настолько плохо. Мое тело обдает жаром еще сильнее, когда я вспоминаю, что было во сне. Мне снились мои родители. Мама с папой готовили ужин, а я во сне была маленькой, мне было лет семь, и я сидела за столом, махала свисающими со стула ногами, а в моей руке была моя любимая игрушка – Бимка. Я напевала какую-то песню, которая играла по радио, и наблюдала за родителями. Они очень гармонично смотрелись вместе, особенно когда отец был трезвым. Он обнимал маму за талию, целовал ее в висок, и они переворачивали вместе еду на сковородке. А потом вспышка: я наклоняю голову вниз, потому что родители больше не стоят у плиты. Они лежат на полу в большой луже крови. У них обоих во лбу дырка, с которой сочится кровь.
Потом мне казалось, что проснулась от своего крика, но я не проснулась – вернее проснулась, но снова во сне. Сон во сне – я раньше никогда с таким не сталкивалась. И вот я кричу от кошмара, подрываюсь с кровати, а рядом со мной лежит Аарон. Я смотрела на него с нежностью и спокойствием, а он гладил меня по бедру, что-то нежно шепча, чтобы я засыпала, чтобы я не боялась ничего, потому что он рядом.
Во сне наступило утро, и он все еще лежал рядом, но не дышал. И потом я тихо заплакала, когда поняла, что осталась совершенно одна. И от этого я уже по-настоящему проснулась.
Я докатилась до того, что мне снится Аарон Родригес! Надо же!
Провожу по мокрому лбу ладонью и стараюсь успокоить свое сердце и восстановить дыхание. Понимаю, что меня все же что-то тревожит. Точнее… Кто-то. Аарон. Подсознательно я понимаю, что это бред, и он, разумеется, спит в своей постели. Но вот нервы, которые на приделе, просто требуют убедиться в этом.
Я все еще с трудом смотрю в телефон – глазам все еще тяжело привыкнуть к такому яркому свету. Захожу в инстаграм. Я листаю вправо, чтобы открыть директ, и нахожу Аарона. Замечаю рядом с его аватаркой зеленый кружок, означающий, что он в сети. Четыре утра, что он делает в такое время в инсте? Может, он тоже проснулся от плохого сна или, быть может, даже не засыпал?
Понимаю, насколько будет странно, если я ему сейчас напишу: «Аарон, а ты жив?». Я думала, что мне хватит того, что он сидит в сети, но сердце ноюще просит убедиться в том, что он в порядке другим способом.
Зайдя на чат с ним, мой палец мучительно тянулся к строке «печатать». Мне так хочется его отдернуть, но нет, все же не могу… И, совершенно не обдумав ничего, пишу. Боюсь того, что он может подумать, сочтет меня за глупую или нет?
Я: Чего не спишь?
Я снова сглатываю, чувствуя повышенную тревожность.
AaronRodriguez печатает…
Почему у меня снова бьется сердце в бешеном ритме?
AaronRodriguez: Гномик, ты сбрендила?
Я так и знала, что он выкинет что-то подобное!
Я: Нет.
Моя душа успокаивается, ведь он ответил.
AaronRodriguez: Ты меня пугаешь, Лаура. Мало того, что ты мне решила написать вообще, так еще и в четыре утра! Жесть, что с тобой?
Я: Хватит прикалываться, мне не смешно. Я просто увидела тебя в сети, мне скучно, решила написать, все?
AaronRodriguez: Ну ладно, я не прочь попереписываться с тобой, Гномик.
Я: А я вот уже против, ты бесишь своими шутками. Пока-а-а!
AaronRodriguez: Ты все же странная сегодня, у тебя все нормально?
Он догадывается. Понимает, что я бы не писала просто так ему в четыре утра…
AaronRodriguez: Или, может, у тебя проблемы? Напиши что-нибудь, а не просто читай мои сообщения.
Я: Нет, Аарон, все нормально, проблем никаких нет.
AaronRodriguez: Значит, ты просто думала обо мне, да?
Свое сообщение он снабжает кучей ухмыляющихся смайликов, и я закатываю глаза, но неосознанно улыбаюсь.
Я: Конечно, я же не могу без тебя, забыл?
Я подыгрываю и тихо посмеиваюсь, чтобы не разбудить никого в доме.
AaronRodriguez: Не забыл. Ладно. Ложись спать. Доброй ночи, или, если быть точнее, утра.
Я: И тебе.
И я со спокойной душой выхожу из сети, подмечая, что мое сердце и дыхание уже восстановились. Мне просто нужен был он. А, может, это была и не прихоть моих нервов, а моя собственная?
***
Сегодня с Элизой мы встретились возле школьных ворот. Я по привычке уже поздоровалась с ее отцом, и она взяла меня за руку, ведя в школу. На ее лице светилась улыбка, и когда я смотрела на нее вопросительным взглядом, желая узнать, что поспособствовало ее такому настроению с самого утра, подруга прикладывала к губам указательный палец. Значит, расскажет чуть позже, когда мы отойдем подальше от людей.
И лишь когда мы зашли в раздевалку, потому что первый урок у нас была физкультура, она начала выкладывать все, предварительно оглянувшись – никого пока что не было.
– Ты знаешь, что сегодня за день?! – воодушевленно спрашивает Элиза.
– День твоего хорошего настроения?
– Ха-ха-ха, – притворно смеется подруга. – Сегодня матч.
– Какой матч? – не понимала я.
– Футбольный!
– Ты что, фанатка футбола?
– Дура! – Элиза шлепнула меня по лбу. – Наша школа играет против другой сегодня. Футбольный матч проходит у нас осенью и весной! И сегодня этот день!
– Ну круто, и что мне с этого?
– Сегодня ты правда слишком тупишь, – подмечает Элиза. – Ты спала? Синяки под глазами.
– Кошмары. И объясни нормально, а не называй меня тупой.
Она вздыхает, и говорит:
– Это значит, что Аарон и Элай, – особый акцент делает подруга, – будут играть там! И уверена, они были бы рады, если бы мы присутствовали.
– Э-э-э, нет! Без меня! Я не собираюсь быть болельщицей Аарона Родригеса.
– Ну давай, Лаура! Мы обязаны туда пойти! К тому же… Ты ведь не ровно дышишь к Аарону, почему бы тем более не пойти туда? Посмотришь на него, какой он в игре… Сексуальнее зрелища ты еще не видела, клянусь!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70954513?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.