Девки гулящие 3

Девки гулящие 3
Сергей Куковякин
Девки гулящие #3
Попал, так попал… Прямо в теневого содержателя сети вятских публичных домов… Тут, и понеслось…

Сергей Куковякин
Девки гулящие 3

Глава 1 На огороде
На горе, на горушке стоит колоколенка,
А с нее по полюшку лупит пулемет,
И лежит на полюшке сапогами к солнышку
С растакой-то матерью наш геройский взвод.
Мария на крыльцо вышла и вздохнула. Опять Ваня эту песню поет. Пел он её как у дверей «Парижа» Ахмедку убили. Напился тогда в дым и пел. Вроде и не близким другом ему татарин был, а переживал он тогда очень, вину за собой чувствовал…
Качает Ивана ветром, а могилу он всё равно копает. Умерла Прасковья. Ванька сам ещё от болезни своей не оправился, матерится, зубами скрипит, а копает. Винит себя братик, что заразу эту в дом принёс…
Почему в начале двадцатого века песня эта над заснеженной Хлыновкой слышна? Попаданцу она в его старом времени очень нравилась. Вот так. Почему не может, мягко скажем, не хорошему человеку хорошая песня нравится? Может. Вот он её сюда и принёс. Не на продажу, а только для личного употребления…
Мы землицу лапаем скуренными пальцами,
Пули, как воробушки, плещутся в пыли…
Митрия Горохова да сержанта Мохова
Эти вот воробушки взяли да нашли.
Полушубок братик скинул, жарко ему. Простынет опять по холоду-то. Много ли ему теперь надо. Только-только сам с постели встал, ходить едва начал… Вот, опять лопату в сторону, а сам за бутылку. Прямо из горлышка глонул, рукавом занюхал, стоит, прикуривает. Хоть бы оделся…
– Ванечка, полушубок накинь! – Мария Ваньке Воробьеву со ступенек прокричала.
Мужик повернулся. Глазами дикими на сестру посмотрел.
– В дом иди. Нечего тут над душой стоять. Ничего мне не будет, – как капли свинца слова на землю мерзлую упали.
Мария даже на ступеньку выше поднялась. Не в себе Ванька. Думает, что из-за него Прасковья померла. Пить бы хоть перестал. Опять плохо ему будет.
Ванька докурил. В снег окурок бросил. Обычно такое за ним не водилось. Снова лопату взял и долбить землю принялся. Параллельно якобы пел, скорее слова со злостью и горечью выдыхивал…
Тут старшой Крупенников говорит мне тоненько,
Чтоб я принял смертушку за честной народ,
Чтоб на колоколенке захлебнулся кровушкой
Рас такой – раз этакий этот сукин кот.
Померла Прасковья. Ванька и сестры Александра и Евдокия выкарабкались, Мария тут не в малой степени помогла. Вовремя она со своим военно-санитарным поездом в Вятку с ранеными и больными вернулась. Ухаживала за свалившимися родными сколько сил было. В повалку они лежали, воды подать было некому.
До Ахтырского кладбища не добраться – своя лошадка ещё до Ванькиной поездки в Англию на фронт мобилизована, нанять некого – все по домам от эпидемии спасаются, да и улицы города так занесло, что с Больше-Хлыновской не выберешься. К колодцу одна только тропиночка от домов и протоптана, да и та едва-едва видна – болеет народ, редко кто за водой идти сил набраться может…
Вот и копает Иван сейчас могилу в дальнем углу огорода. Поближе к речке и рощице на её берегу. Всё веселее будет Прасковье там лежать.
Я к своей винтовочке крепко штык прилаживал,
За сапог засовывал старенький наган.
«Славу» третьей степени да медаль отважную
С левой клал сторонушки глубоко в карман.
Снег разметал быстро. Потом ломом поработал. Хорошо, земля не глубоко промерзла, а то болезнь все силы как будто выкачала. Так обессилел, что воробей сейчас с ног свалит.
Самогонка только и спасает. Глонул немного и дальше копать. Вся уж спина мокрая давно стала, а копать надо. Больше некому. Сестры ещё еле ноги волочат, только Мария немного держится, но и она устала сильно. Говорит, что в прошлом месяце чем-то подобным переболела. Так понимать – имеется у неё к этой заразе сейчас иммунитет.
Для испанки вроде рановато. В старом мире она уж после революции где-то была. Может тут она раньше пришла? Мария то вон говорит, что на фронте, как она уезжала с ранеными, почти уж и не воевали, болело много солдатиков.
Когда Ванька в Архангельск вернулся, то никаких разговоров про эпидемию ещё не было. В Петрограде тоже, да и был то он там одну ночь, ни с кем и словом не перемолвился. В поезде одни только разговоры про убийство Распутина шли. Покашливали, правда, некоторые пассажиры, а затем всех и везде как накрыло.
Или скрывали болезнь, цензура работала и прочие предназначенные для этого службы? На самом то фронте, по словам Марии, про болезнь знали. Рассказывала она, что у немцев сначала это началось, замерли их окопы, а потом уж и наши заболели. Ещё разговор докторов в поезде она слышала, что и в других государствах болеют…
Не «испанка» теперь зараза эта будет, наверное, называться, а «немка». Так как с немецкой армии хворь пошла. Ну, или ещё как. Хрен редьки не слаще…
Мне чинарик подали, мне сухарик бросили,
Сам старшой Крупенников фляжку опростал.
Я её испробовал, вспомнил маму родную
Да по полю ровному быстро побежал.
Ветерок то прохватывает. Ну, примем ещё для сугреву…
Ванька снова отпил из бутылки. Немного там уже осталось. Допить да докапывать. Гроба тоже нет. Так уж Прасковью завернем, пусть на нас не обижается – сделали, что смогли…

Глава 2 Про грипп
Все мы живем в мире вирусов. До нас они были и после тоже будут.
Пока человек не появился – животных они в своих интересах использовали, а затем уж и за нас принялись.
Может и динозавров они с белого света сжили? Тоже не плохая версия. По крайней мере, до настоящего времени полностью не опровергнутая…
Птиц всяких-разных, летучих мышей, свиней вирусы гриппа и сейчас стороной не обходят. В организмы лошадок внедряются. В 1732 году в Англии так лошади гриппом болели, что по два-три ведра в день гнойного отделяемого из своих легких наружу выкашливали. В Америке с 1871 по 1872 год гриппом переболели девять из каждых десяти лошадей, а опять же в той Британии в пандемию гриппа 1889 – 1890 годов из-за этой хвори у лошадей весь гужевой транспорт в стране не работал. Во как было.
Первое описание гриппа у человека приписывают Гиппократу. Он де просветил нас насчет «перинфского кашля». Когда голова болит, мышцы ломит, обильный пот, высокая температура, ну и кашель – само-собой. Только Гиппократ – это один из красивых мифов древней Эллады и его сборник – совокупность работ ряда авторов из разных стран и времен. Сборник имени Гиппократа – так правильно название его переводится, а кто уж про грипп написал – это история умалчивает.
Тит Ливий, Диодор – кто только про эту болезнь не писал. В средневековых медицинских трактатах, как только эту болезнь не называли – и «итальянская лихорадка», и «крестьянская лихорадка» …
В начале пятнадцатого века гриппом переболела почти вся Европа, в одном Париже хворали более ста тысяч человек.
В 1580 году даже проследили путь распространения инфекции – появилась она в Азии, затем через Константинополь перебралась в Европу, а оттуда уже и в Новый Свет.
В 1743 году болезнь стали называть «инфлюэнца», то есть заболевание из-за внешнего влияния. Почти тогда же её обозначили и как «грипп».
Свирепствовала пандемия гриппа и в восемнадцатом столетии. Началась она в Китае, а затем через Тобольск и Астрахань перекинулась на Поволжье, захватила Москву, Санкт-Петербург, Европу… В России болезнь называли китайской, а европейцы – русской.
В самом конце девятнадцатого века пандемия этого же заболевания исходной точкой имела Бухару, затем запылала вся Россия, Париж, Лиссабон, Нью-Йорк… В феврале 1890 года уже болели Индия, Китай, Япония и Австралия.
В мире попаданца вирус «испанки» циркулировал с начала двадцатого века, а сама самая смертоносная эпидемия в истории человечества началась в 1918 году. Сколько народу померло – точно не подсчитано. Кто пишет, что двадцать, кто – сорок-пятьдесят, а кто и даже сто миллионов человек.
Мировая война нанесла огромный ущерб медицинским, санитарным и противоэпидемическим службам многих стран. Ну, там, где они были, а кое-где в то время в этом отношении, и конь не валялся.
Миллионы людей были спрессованы на фронтах, по военным коммуникациям по всему миру передвигались пополнения и раненые, болезнь разносилась по всему свету пароходами и поездами.
Воюющие страны скрывали свои проблемы, в то же время в мае 1918 года в нейтральной Испании болело уже почти сорок процентов населения. В том числе и король. Она и объявила о пандемии – отсюда и «испанка». Закрылись испанские школы, общественные собрания были запрещены, без масок в общественный транспорт не пускали…
В этот самый момент, а мир об этом не знал, во фронтовых госпиталях воюющих стран солдаты с симптомами данного заболевания лежали уже пачками, в окопах было не лучше.
Локальные вспышки гриппа были уже в 1917 году, но весь мир заболел в следующем.
В новом месте обитания попаданца всё началось раньше. Почему? Кто знает. Может он не в совсем прошлое своего мира попал, душу то его туда-сюда долго мотало, никуда она не могла пристроиться. Взяла, к примеру, и проскользнула она в Ваньку Воробьева из параллельной реальности. Все там как у нас, но с некоторыми отличиями. Попаданцу в Ваньке они не заметны, да и откуда он знает, как на самом деле в мире почти сто лет назад было. Может до шестнадцатого года всё и одинаково шло, а тут – раз и поворот наметился…
Все события в Ванькином времени теперь по-другому происходить будут. Мировая война может раньше закончиться. Какие уж теперь сражения, если армии болеют, солдаты в бреду мечутся, и генералы без памяти лежат. Какие уж тут революции в Российской империи – до колодца бы за водичкой сходить… Какую уж тут власть свергать или захватывать – живым бы остаться, фельдшеру свой организм для лечения передать…
Первая волна ударила по воюющим странам – доскрывали болезнь, доцензурировались, а потом и дальше покатилась.
Ваньке Воробьеву бы сейчас радоваться – переболел сам и сестры его тоже до мутации вируса, заработал иммунитет на какое-то время. Не знает он просто, что скоро такая каша заварится, что попробуй расхлебай…
Прасковью жалко – не вредная была баба. Тут уж сказать нечего, но чуть позже эта одна-единственная смерть в семье Ваньке и сестрам уже чем-то катастрофическим не покажется… Наступают совсем иные времена. Пандемия уже прошла свои первые шаги, а скоро всё понесётся, ураганом завертится…

Глава 3 Карл, Отто и вирус
– Добрый вечер, Карл! – Отто широко улыбнулся и бутылку шнапса продемонстрировал. Не с пустыми руками к другу явился. Скоро тому на фронт, вот и отметят они это. Лучше бы что-то другое, но так уж теперь жизнь идёт…
– Заходи, Отто! – Карл земляку рад. Знает, хитрец, к кому в гости приходить. У Карла всегда что-то перекусить найдется. Он – повар в славном 16-м Баварском резервном пехотном полку.
Шинельку на гвоздик, бутылку на стол. Карл тоже кое-чего из своих запасов рядом с ней выложил. Посидят сейчас камрады, дом вспомнят, Марту и Грету, а может кого ещё. Тут уж как пойдет.
В кружки забулькало. По чуть-чуть. Много то нечего – надо удовольствие растянуть. Отто что-то после первой закашлялся – не в то горло пошло… О, сразу лучше стало, а то что-то сегодня с утра старые косточки поламывало, мышцы побаливали, в горле першило…
За разговорами прикончили емкость. Жаль, что второй нет. У Карла консервы то ещё нашлись бы. Подумаешь – меньше пойдет утром в котел, никто бы и не заметил. Банкой больше, банкой меньше… Однако, пустую банку пока выбрасывать не стал – завтра нужна она будет для отчета…
Что-то с утра у Карла голова побаливала. Вроде и не с чего – только одна бутылка на двоих баварцев и была вчера. Воробьишки и те из лужи больше пьют. Кашу сварил, вчерашнюю банку рядом с открытыми сегодня не забыл разместить – полный порядок в хозяйстве у повара.
Когда завтраком роту кормил, прикашливал. Вот зараза какая-то привязалась…
Обед баварцам уже Вилли варил. Карл еле до медицинского пункта доковылял – совсем не хорошо ему стало. Кашлял он теперь уже не переставая, всё тело ломило, слабость такая ощущалась, что лёг бы и лежал. Санитар, когда Карл термометр ему возвратил, не говоря ни слова врача звать убежал. Тот пациента осмотрел и отправил его в изолятор…
Поздно, батенька, поздно…
К вечеру в госпитале уже было больше ста больных военнослужащих. Их жалобы не отличались разнообразием, картина при обследовании тоже была идентична той, что военврач наблюдал в обед у повара.
Командир полка рвал и метал – начальство его по голове за такое не погладит. Сердиться ему долго не пришлось – сам почувствовал себя не важно. Вызванный начальник госпиталя безальтернативно огласил необходимость госпитализации, но не к себе. В медицинском заведении полка мест не было, бравые баварцы даже на носилках в проходах между кроватями уже лежали…
Лечить их тоже скоро станет некому. Вирусы, они не смотрят, медицинский ты работник или пулеметчик, им жить то где-то надо, кто на их пути встретится в того они и заселятся.
Ночью несколько солдат умерло, почти половина находились в тяжелом состоянии. К утру стало только хуже. Число смертей росло, не осталось на ногах ни одного санитара и врача. Начальник госпиталя оглушающе кашлял в телефонную трубку и молил о помощи.
Помощь последовала, но скоро, и она перешла в разряд болеющих.
Ад длился неделю. Иной раз в наступлении таких безвозвратных потерь в каком-нибудь другом полку не было, как сейчас в 16-м Баварском. Умер командир полка, половина офицеров, почти треть рядового состава. Тех, кто белую повязку с красным крестом на рукаве мундира носил – их почти совсем не осталось.
Ещё через неделю выздоравливающих, некоторые ещё и подкашливали, распределили кого-куда. Кто-то и на фронт направился. Подумаешь, не до конца силы свои восстановил – солдат в окопах не хватает, а боец должен стойко переносить все тяготы воинской службы. Так во всех армиях мира ведётся. Военная служба, она стальных людей из штатского мусора выковывает, надо только зубы сжать и терпеть.
Повар Карл, кстати, выздоровел. Потом уже, через месяц его убили. В окопах противника тогда ещё стрелки оставались. Это немного позже они опустели.
В казармах и траншеях вирус очень быстро мутировал, с каждым днем становился всё злее и смертельнее.
Для вируса гриппа и заразившаяся летучая мышь, и инфицированный стрелок-баварец – хозяева. В их клетках протекает его жизненный цикл. Обычно вирус своего носителя не стремиться убить – самому то ему жить где? Пусть тот не до смерти поболеет, а ещё лучше на ногах болезнь перенесёт и ходит всех окружающих заражает. От этого вирусу праздник сплошной и удовольствие. Вирусу то надо от одного хозяина на другого перепрыгивать, иначе смерть ему и полное исчезновение. Тут то у него сейчас потенциальных новых хозяев пруд пруди. Поэтому и тактика другая – надо народа побольше заразить, захватить побыстрее новые территории, поэтому злее надо стать, а то что мрут от этого многие хозяева – да тьфу на них, они уже отработанный материал, шлак… Максимальная скорость размножения и заразность – вот сейчас что вирусу гриппа требуется.

Глава 4 Про дрова и конкурентов
О-хо-хонюшки… Ночью какие-то козлы почти три метра забора со стороны Хлыновки разобрали и в неизвестном направлении унесли. Перед утром снежок хорошо валил – заровняло почти все следы. Холодно кому-то похоже стало в нетопленной избе, вот и решили погреться. Почему за счёт забора Ваньки Воробьева? Особенный он какой? Да нет, вроде и у других на Больше-Хлыновской точно такие…
Ванька затылок почесал – так лучше ему думается, но ничего путного в голову не пришло. Капканы разве в снег у штакетника закопать? Так нет капканов. Походил, поплевался, так ничего и не надумал.
Сходил, поленницу проверил. Вроде не убыло дров – не добрались до неё жулики. Воробьевы-то запас топлива пока имели, заранее к зиме готовились, а многие, как проблемы с подвозом в город дров начались, так без всего и остались… Нет, права пословица – готовь сани летом…
Попаданец из своего старого своего времени помнил, что пандемия эта вроде года два, не меньше, продолжалась. Эффективных лекарственных средств для борьбы с ней не имелось – только изоляция, а также разобщение людей и помогало. Маски ещё носили, кто покультурней.
Но, болело хоть и много тогда народа, но не так как сейчас. Тут вон подряд все кашляют и потом обливаются, лежат и встать не могут. Мрут как будто какие-то древние времена на дворе и черная смерть по улицам разгуливает. Да похоже, переплюнем мы сейчас прошлые эпидемии, вот что в мире-то творится…
Он с сестрами уже раз переболели, а повторения что-то не хочется. Надо публичные дома закрывать, от приходящих желающих женского тела дистанцироваться. Подкожный жирок у них имеется, на два года денег хватит – было бы на них что покупать. Вот с этим проблемы возникнут. Бог с ней с одеждой, лишь бы поесть что было. Огороды у них при домах терпимости имеются – на Хлыновке, это не в центре города, земли свободной хватает, дом к дому здесь не лепится. Вырастят всяких-разных корнеплодов и бобовых, лишь бы не пришли мазурики какие и не заставили под стволами лучком и картошкой поделится. Может и до такого дойти, голод припрёт – не на такое сподобишься, а похоже будет он. Пахать-то и сеять смогут не многие.
Ванька несколько щитов из старых досок сколотил, краска и кисть тоже в хозяйстве нашлись. Скоро и перед публичными домами объявления появились, что заведения закрыты, приходящим тут не рады и будут стрелять сразу на поражение. Приготовил он таких информационных стендов с запасом – штакетник уволокли в печах жечь, а щиты горят не хуже.
Теперь, чтобы не голословным быть, из чего стрелять надо проверить. Ещё со времен Ахмедки охотничий гладкоствол у них в достаточном количестве имелся на всю бригаду Федора из Бакулей. Татарина уж сколько нет, подручные Федора почти все головы на фронтах сложили, сам он непонятно где, а на чердаке в сухом месте ружья тихо-мирно своего часа ожидают в полной готовности. Не только самому Ивану хватит, но и все сестрицы в обе руки по стволу взять могут. Даже не опиленных каждому из семейства Воробьевых будет при случае достаточно, ну и по обрезу ещё за пояс заткнуть можно. Всё имеющееся обихожено, правильно смазано и к употреблению готово.
Вот с порохом и картечью хуже. Завертелись-закрутились они с Федором с кладоискательством, золото Пугачева их поманило, а запас не пополнили. Есть немного в загашнике, но патронов много не бывает. Завтра до рассвета надо Ваньке в один известный ему магазин наведаться и сколько сможет унести прибрать к рукам необходимого. Патронов то он сам навертит, было бы из чего.
С вечера приготовил охотничьи лыжи – улицы то в снегу, ходил он вчера, интересовался – не проехать, ни пройти. К большому кулевому мешку ему Александра лямки пришила самодельные – порох не тяжел, его много Ваньке надо, а место занимает он не малое. Свинец то на чердаке нашелся, зря он о картечи озаботился, нальет Ванька сам тяжеленьких шариков для угощения незваных гостей, мало им не покажется. Гильз вот можно будет в том магазинчике прихватить да патронов ещё для револьвера.
Фомка в хозяйстве имелась, как без её – всегда нужна. Даже не одна, так что если много чего Ивану набрать удастся, можно её и добрым людям на разживу оставить. Пусть пользуются кому надо.
Ещё не рассвело, а Ванька уже чаю попил и хлебушком с салом заправился. Сытому на морозе теплее, да и груз ему с Николаевской до дому тащить тоже силы нужны. После болезни он до конца ещё не оправился, но тут время не ждёт, ворон ловить некогда.
Вон, зараза, что с городом то сотворила. Такое ощущение – как вымерло всё. По Николаевской кто-то на санях один раз проехал и всё, больше ни следочка нет. Ваньке сейчас это на руку, лишние глаза ему теперь ни к чему.
В сам магазин Кардакова ему не надо, знает он в каком складе рядом с торговой точкой у него пороха хранятся. Как-то с Федором они у сего негоцианта оптом отоваривались, до войны ещё. Сейчас измениться ничего не должно, установленный порядок купец менять не будет, не любит он суеты и перестановок. То, что хорошо работает, пока лучшее не возникло ломать не надо.
Так-так-так… Что ещё за новости? Навстречу Ваньке по снегу следы свежие протоптаны, а поверх их как будто полозья саночек проехали. Снежок то не старый, пухленький, хорошо всё на нем отпечатывается. Сворачивают следки как раз туда, куда и Ивану надо. Не один он, оказывается, умный и сообразительный, кто-то ещё решил себе запасы сделать.
Пошел тише. Шаг – остановка, ещё – остановка. Как в том детском стишке. Уши у шапки вверх отогнул и курком щелкнул. Нас тоже не на помойке нашли – соображение имеется…
Ага, характерно так услышалось – гвозди из дерева извлекаются. Зачем дужку навесного замка пилить, если проще сделать можно? Подождем, пусть неведомые помощники за Ваньку часть работы сделают.
Из-за угла выглянул – дверь склада уже распахнута, санки деревянные, основательные такие, рядом с ней стоят – пригодятся. Знать бы только, сколько гавриков сейчас внутри помещения? По следам в снегу – вроде и двое, не больше.
Лыжи снял, след в след прошел. Выманим сейчас одного из сильно умных. Ишь, задумали Ваньку опередить. Мало каши ещё ели.
Стволом обреза о полотно двери тенькнул, замер. Внутри склада вроде что-то проговорили, шажки прошуркали, голова в дверь высунулась, вправо на плечах повернулась – никого, Ванька то с другой стороны был. Дальше той голове Иван вертеться не дал, с фомкой она повстречалась, к земле устремилась, но Ванька тело подхватил. Не нашумел. В сугроб находящийся в беспамятстве отброшен был, а Иван тихонько свистнул. Шухер, как вроде.
Тут и второй появился – не ошибся Иван. Тому тоже не слабо прилетело. Много ли доходяге надо. Какие-то ляменькие конкуренты у Ваньки были, не профессионалы, одним словом.

Глава 5 Порох
Ванька Воробьев не ангел с крылышками, но всё же мужиков, что хотели в складе Кардакова поживиться, с улицы в помещение затащил. Поморозятся если их на свежем воздухе оставить.
Пока они в бессознательном состоянии находились, веревками их связал. Этого добра на складе хватало.
В уголке воров-неудачников разместил мордами к стенке – разглядывать им Ивана нечего как опамятуются.
Попусту время тратить сейчас Ваньке ни к чему – мешок надо скорее набивать и домой возвращаться.
Помещение склада не велико, но используется рационально. Полки на стеллажах плотненько забиты – воздух здесь не хранят, от этого купцу выгоды нет.
Керосиновая лампа вполне сносно выполняла свою функцию и нужное Ивану обнаружилось быстро. Порох расфасован был в красочные разнообразные упаковки. Рядками выстроились жестяные бутылки со столь нужным каждому охотнику припасом, были и банки с порохом, тоже из жести, а также порох в картонных упаковках.
Попаданец, как здесь в начале двадцатого века очутился, сразу волей не волей внимание обратил на весьма приятный дизайн различных коробок и коробочек, бутылок, банок и прочих вместилищ местных товаров. Отечественные ничем не уступали зарубежным, вполне успешно с ними конкурировали.
Картонкам Ванька не доверял, взял поровну бутылок и жестяных же банок. Хотя в картоне нести было бы легче и сложить в мешок можно больше. В порохе и его хранении попаданец не особо разбирался. Брал емкости где было написано, что это порох ружейный и всё.
Не кирпичи Ванька с полок снимал, но мешок тяжеловат получился. Ещё и патронов для револьвера он взял, скажем так – не постеснялся. Воровать так воровать, грех один – что ложечку стащил, что целый воз…
Затупил что-то попаданец – у ворот склада санки связанных жуликов своего нового хозяина дожидаются, но продолжалось это не долго и Ванька на них мешок и умостил. Опять же его веревкой привязал, не всю её на грабителей потратил.
– Мужик, а мужик… – из угла склада голос раздался.
Ого, крепка голова у кого-то из парочки оказалась. Иной бы ещё сколько без сознания находился, а тут уже голос один из связанных подает.
– Чего тебе? – уже почти в дверях Ванька ответил. Ещё может с пол минуты и его тут бы уже и не было.
– Развяжи, мужик. Чего тебе стоит. Не оставляй здесь нас на растерзание, – снова из угла раздалось.
Правильно. Сами они отсюда уйти без посторонней помощи не смогут. Ванька не только руки связал, о ногах тоже не забыл. Некоторые умельцы со связанными верхними конечностями нижними такие чудеса вытворяют, что оторви и брось. Ворам этим из склада только колобками из сказки можно выкатиться, но по сугробам далеко они не продвинутся. Даже до зайца им не докатиться, не говоря уж о волке и медведе…
Любил Ванька русские сказки, много в них мудрости было – вот и вспоминал время от времени.
– Мне какая корысть вас развязывать? Потом по моим следам мстить придёте. – не склонен был сей момент Иван лясы точить. Дверь в склад аккуратно затворил, колом даже припер – нечего у купца товару пропадать. Ванька у него немного отщипнул – спасибо ему на этом. От разграбления двумя жуликами склад спас – вот ему порох в награду и будет.
Совесть свою попаданец успокоил и лыжами в сторону дома зашуркал. Не прямо поехал, а в обход. Немного решил следы запутать.
Светало. Снежок опять повалил. Не хуже это будет для Ваньки Воробьева. Пусть побольше и подольше небо свой снежный запас тратит – скоро уже весна, а там снег не понадобится.
Пол дороги уже позади было, а тут опять приключение. Собаки. Целая стая. Хозяева то их теперь болеют, некому кудлачей кормить – они сами на промысел и вышли.
За неделю, или сколько там они без питания оставались, друзья человека хоть и сильно оголодали, но пока Ваньку есть вроде и не собирались, а может и думали. Кто знает. В собачьи головы не влезешь. Посматривали на Ивана они всё же как-то недобро, порыкивали, Ваньке показалось – даже как будто переглядывались. Спрашивали словно друг друга, а не начать ли нам людоедничать с этого гражданина? Не из одних мослов он состоит, мяско у него тоже имеется.
Ванька от стаи не побежал, обрез свой в боевую готовность привел – уже второй раз за утро. Только после этого на собаку, что чуть впереди других стояла пристально так посмотрел, ногой притопнул и потихоньку своей дорогой двинулся. Идти то шел, но глазом на собачек покашивал, сторожился. Напасть стая не решилась. Не месяц май. В мае собаки уже вовсю одиночек на улицах драли, только попадись им…
Остаток пути прошел без неожиданностей. Вот и дом. Из трубы дымок вьется, ставни плотно закрыты, шиты с угрожающими надписями на месте, забор в порядке.
Ничего так, первый поход за припасами вроде и результативный. Надо подумать, что ещё Ивану и сестрицам надо для жизни в изоляции. Только быстрее надо эти дела проворачивать – умных то у нас много.

Глава 6 На фронте
– Гутен морген, Йорема! – донеслось со стороны немецкой траншеи.
А, жив Пауль. Это хорошо. Ещё одну ночь перебедовали. Сейчас ответим во всю силу прокуренных лёгких.
– Тебе тоже морген, Пауль! Крысы не съели? – унтер Еремей Попов родом из Слободского уезда Вятской губернии тишину над линией русских траншей потревожил. Голос у него командный, далеко его слышно.
Тянутся на многие тысячи верст через всю Европу линии траншей Русской императорской армии. Параллельно им немецкие. Где-то совсем рядышком проходят, местами далеко друг от друга разбегаются. Тихо сейчас в них. Что с той, что, с другой стороны. Некому шуметь и постреливать. Кто болеет, а многие и померли. Заболевших хоть в тыл в лазареты увезли, а умерших слегка земелькой и снегом сверху в воронках присыпали и всё.
Война вроде и не кончена, а нет её. Вот сейчас Еремей три версты траншей один с русской стороны занимает, а Паулю ещё больше зона ответственности нарезана. Ну, три версты, это с перерывами. Окопы то пунктиром здесь тянутся, нет сплошной линии. У немцев так же.
Так они сейчас и воюют – Пауль и Ерема. Не подумайте, что между собой. Нет. С крысами траншейными они каждый день бьются. Хвостатые хотят их съесть, а солдаты оборону держат. Зверьки давно бы уже победили, но у Пауля ещё один Пауль имеется. Пауль-фауль на четырех ногах. Терьер. Ох и ленивый…
За десятки миллионов лет существования крысы в непобедимых бойцов превратились. От человеческих войн им одни радости – пищи сразу в разы прибавляется. Пируют на полях сражения и рядом с ними серые воинства. Трупы поедают и ранеными не брезгуют. Что на прошлых войнах, что сейчас каждый изувеченный солдат боится на боле боя крысам на зуб попасть.
Живых военнослужащих крысы тоже не боятся. Тот же Пауль и Ерема не раз слышали, как они и впереди, и сзади траншей пустыми банками из-под консервов звенят. Обчистят эти выброшенный емкости до стерильной чистоты и за оставленных убитых на нейтральной полосе принимаются. Лежит труп, и одежда на нем шевелится. Крысы под шинель или китель забрались и пируют. В очередную атаку идёшь и видишь черепа до блеска очищенные…
Война для крысы – праздник. Еда – кругом под лапами валяется, ешь не хочу. Одна траншейная крыса способна при наличии достаточного питания за год дать потомство в девятьсот голов. Собираются крысы в огромные полчища и оставляют солдат без провианта, портят амуницию, обувь у военных съедают – хоть босиком воюй. Что до конца не уничтожат – испортят до непригодности к применению.
Спит солдат, а по нему обнаглевшая крыса ползает, со своих лап на воина всякую заразу стряхивает. Куснет его для своего развлечения, а потом бешенство или ещё что нехорошее у бойца случается.
Камрады Пауля для борьбы с крысами специальные команды организовывали. Вооружались колотушками, штыками, саперными лопатками, самодельными пиками и шли на крыс охотиться. У кого сабля была – её тоже использовали. Стрелять крыс офицеры запрещали – патроны надо экономить, да и в окопной тесноте кого из своих задеть пулей можно.
Кошек пытались заводить, но ели их крысы, спасибо только говорили. Разъедались они до невероятных размеров – только выписанные из тыла терьеры и спасали. Те крыс давили-давили, давили-давили, но где сейчас те камрады и специально обученные собаки? Отсутствуют по причине болезни. Один Пауль с Паулем от хвостатых сейчас обороняются. Ерёма ещё помогает, временное перемирие у них сейчас на отдельно взятом участке фронта. Начальства, что у Пауля, что у русского солдата в настоящий момент не имеется, сами они себе и полковники, и генералы.
Теперь в костерки свои щепочек и дощечек от снарядных ящиков они подбросят, по своему разумению завтраки себе соорудят, кишочки кипятком прополощут и примутся с крысами бороться. Только до этого у них сегодня ещё обмен предстоит. Ерема хлебушком относительно богат, а у Пауля коньяк имеется. Офицерам, когда их медики забирали на лечение, не до эвакуации запасов из своего блиндажа было. Много чего хорошего в пользование Пауля перешло. Кушал сейчас он на фарфоре с голубыми мечами столовым серебром с коронами. Варил, правда, похлебку в стальном шлеме. Их у него большой запас был. Сварит в одном, а следующий раз новый берет, с мытьем ёмкости для приготовления пищи не заморачивается. Да и мыть то нечем – воду в траншею никто не подвозит. Снежок надо топить, а за чистым ой далеко ходить приходится – загажена земля вокруг траншеи, не один месяц здесь оборону они держали…
Вот с винами и коньяком проблем нет. Пей сколько угодно, но нельзя – замерзнешь. По не многу можно, но у Пауля – много, вот он на хлебушек коньяк и меняет. Ерема к нему приохотился, им, наверное, питается вместо хлеба. Песни у себя в траншее ещё поёт вечером в дни обмена.
Поменялись быстро. Друг к другу близко не подходили – держали предписанную санитарными службами дистанцию. Пауль бутылки на их рыночек импровизированный принёс, на ящик поставил. Ерёма их в свой мешок сложил и хлеб для Пауля оставил. Пауль его быстро прибрал – серый враг не дремлет.
Разошлись воины по своим позициям и принялись с крысами воевать – вроде при деле и время быстрее идёт.
Если бы кто между траншей на поле сидел, то время от времени весь день мог слышать, как в одной кто-то на великом русском матерно ругается, а в другой – по-немецки свиней каких-то и их естественные выделения вспоминает. Счёт ещё на своих языках охотники за крысами вели, кто сколько зверьков уничтожил. Немец значительно опережал – у него помощник имелся, а Ереме одному сражаться приходилось…

Глава 7 Говядина в жестянке
На черный день и трудные времена, как в советские годы, так и в девяностые в мире попаданца консервами запасались. Вот и сейчас сработал этот заложенный стереотип – Ванька Воробьев сестрам сказал, что надо бы дома на период эпидемии запас консервов иметь. Момент сейчас хуже некуда – маленькое кладбище в дальнем углу огорода увеличивалось почти каждый день. Если Воробьевы Прасковью одну потеряли, то девок-работниц публичного дома скоро уже не останется. Некоторые по домам разошлись, а из оставшегося десятка семеро уже в мерзлой земле лежали. Ванька не успевал умерших хоронить.
Троим оставшимся идти было некуда, и они после выздоровления попросились на жительство в доме терпимости остаться. Ванька и сестры их на улицу не погнали, кое-что из продовольствия ещё оставалось, так что дотянут они и с этими ртами до свежей картошки. Тем более, на огородах при публичных домах кому-то и работать от зари до зари надо будет. Сестры от труда на грядках уже отвыкли, а Иван с детства был ещё тот работник.
Так бывшим проституткам, а теперь нахлебницам и было объявлено – в разряд работников переходите. Кому не нравится – скатертью дорога. Девки были в курсе ситуации в городе и за его пределами, так что с радостью согласились. Минет черная полоса, а там они и к своей прежней профессии вернутся, а пока в живых надо статься, пересидеть под крылышком у Ваньки.
Летальность от заразы, что мир поразила, на примере своих работниц Ваньку впечатлила. Десять заболели – семеро умерли. Это только ещё первая волна, а затем придет и вторая, и третья… В мире попаданца так было.
Сестры на предложение Ивана насчёт консервов зафыркали – у них ледник имеется, купят свежатинки и её есть будут. Неизвестно какое мясо и рыбу из банок они кушать не привыкли. Да, не все Ванькины родственницы были такого радикального мнения. Мария Ивана поддержала – можно чуть-чуть консервированных ананасов купить, семги, сардинок…
Иван спорить с ними не стал. Решил по-своему сделать и консервами затариться. Тем более, город чуть-чуть оживать начал. Бледные после болезни купцы несколько продовольственных лавочек открыли. Большим магазинам, где мануфактуру и прочее не съедобное продавали, власти пока не разрешали работать. Базар тоже не функционировал, гимназии стояли пустые, театр и прочие синематографы губернатор открыть не разрешил. На улицу лишний раз выходить было не велено, а кому уж совсем приспичит – только в маске. Везде начали развешивать инструкции, как эти маски шить, как носить, как часто менять. Строго-настрого было запрещено близко друг к другу подходить. Если же кто больным себя почувствует – сидеть дома безвылазно и молиться о выздоровлении.
Девки-работницы масок Воробьевым и для себя нашили. Ванька приказал оставшееся платье умерших для этого использовать. Понятно, не в котором они болели, а чистое из личных сундучков. Оно им всё равно уже не понадобится.
Говоря о консервах, мы, как правило, представляем что-то в жестяную банку упакованное. Это, с одной стороны – правильно, но ведь консервирование – это и сушка, соление, квашение, копчение… Ту же копченую свинину сестры Ивана за милую душу трескали, солеными огурцами не брезговали, а тут им говядину из жестянки не по чину есть…
Ванька карманы бумажными деньгами набил – всё равно день ото дня дешевеют, санки взял и в лавочку отправился, где рыбными консервами торговали. Санки он взял свои, с трофейными, что на складе в его распоряжение перешли, решил в городе не светится.
Рыбные консервы он сейчас купит на Николаевской, а вот за мясными лучше в другое место обратиться.
Ещё со своих прежних времен попаданец помнил, что самые хорошие мясные консервы – это те, что для армии производятся. В армии Наполеона уже консервированную баранину в бутылках ели и похваливали. Правда, когда к российским солдатам она в виде трофеев попадала, опасались они её сначала в пищу употреблять – думали, что в бутылках лягушатина. Самому Кутузову пришлось эти консервы попробовать и этот миф развеять.
Упаковывать консервацию в жесть англичане придумали. Так оно надежнее – стеклянная банка может и разбиться, а жестянка погнется и всё…
В Крымскую войну для русской армии консервы ещё за рубежом закупали, а вскоре и в России их стали делать. Если за границей чаще свинину консервировали, то у нас – как правило говядину. Отечественные мясные консервы солдатам очень нравились, ели они их и от добавки не отказывались. В 1897 году Евгений Федоров придумал ещё и банку с подогревом и нашим воинам не надо стало себя костром демаскировать – повернул нижнюю часть банки, вода и негашеная известь в реакцию вступили и разогрелась баночка. Уже в пятнадцатом году партии таких консервов начали поступать на фронт.
У Ваньки Воробьева был знакомец на складе, откуда воинские части в Вятке снабжались. Похаживал он в заведения на Больше-Хлыновской до эпидемии. Если он жив сейчас, то Иван у него говядины в банках и купит.
Кладовщика при погонах ни одна зараза не брала, морда у него только шире и красней стала. На предложение продать немного казенного имущества он отреагировал правильным для себя образом – собрал всё Ивану необходимое, оптовую скидку предоставил и самолично на лошадке, в сани запряженной, доставил груз до Ванькиного места жительства. Когда уезжать к себе уж собрался, сказал, что обратиться к нему и в другой раз можно, лишь бы денежки были…
Да, надо сказать, кладовщик сперва Ваньку не узнал – тот в маске был, защищал от болезни себя и окружающих.

Глава 8 Аптека Щуко
– Мягко скажем – не богато… – пробормотал себе под нос Ванька. Впрочем, его слова ещё и маска глушила, так что оценку ассортимента аптеки Антона Игнатьевича Щуко никто не услышал. Ни сам респектабельный аптекарь с пышными усами и седой, аккуратно подстриженной бородой, ни его помощница.
Давненько Иван в аптеки не захаживал. Пожалуй, последний раз ещё до войны и был. Сестры тогда его сюда затащили. Надо было им духи от Франсуа Коти приобрести. Не ехать же за ними в Париж или в Москву, когда у Антона Игнатьевича их купить можно. У него парфюмерия не только Коти имелась, но и Леригана, не говоря уж об отечественных производителях.
Кроме разнообразных лекарств Щуко своим покупателям предлагал и различные химические препараты, москательные товары, натуральные минеральные воды, резиновые изделия российских и американских мануфактур, фотоаппараты и всё, что для изготовления фотографий увлеченным этим искусством было необходимо, эмалированную посуду иностранных фабрик, электрические машинки и звонки, зубной порошок и соответствующие щетки, предметы для стирки белья, дезинфекционные средства…
Полки у Щуко ломились, особенно много было лекарств из Германии, но всё это в довоенный период. Ныне же картина наблюдалась плачевная…
После пополнения запаса пороха и приобретения консервов Ванька Воробьев покупкой лекарств озаботился. До Бермана дошел – закрыто, ещё в одно место сунулся – та же картина. В аптеку Шуко на Николаевской улице напротив Покровской церкви по сугробам добрался – избушка на клюшке, только бумажка к двери прикреплена – ищите нас у Николаевского моста в аптечном складе с магазином. Туда Иван и двинул.
В витринах, где раньше соли для ванн и различные иностранные фруктовые эссенции рядами стояли, теперь серенькие пакетики с лекарственными травами располагались. Не будет Ванька эти травки покупать – у сестер их в достаточном количестве заготовлено. Корешки ещё разные целебные имеются, ягоды для лечения используемые насушены.
«Гематоген» доктора Гоммеля был в продаже. На том же месте, что и несколько лет назад пузырьки с этой микстурой на основе бычьей крови и яичного желтка стояли. Ванька в лекарствах не особо разбирался, но «Гематоген» ещё со своего прошлого времени помнил, там он правда в плиточках был, а тут жидкий. Поэтому пяток пузырьков попросил на прилавок для него выставить. Сейчас он по аптечному магазину пройдется и выберет, что ему необходимо.
Антон Игнатьевич не возражал, помощница его – в полном Ванькином распоряжении. Пусть он смотрит и говорит ей о ему нужном.
Попросил Иван отложить ему мраморного мыла в упаковке с жуком-скарабеем. Три куска по фунту взял. Каждый в три слоя оберточной бумаги упакован. Сначала в белую, потом в фольгу, а сверху – в голубую. При дворе мылом Жукова пользуются, а Ванька с сестрами – что хуже?
Зубных щеток на всю семью купил, кавказских мочалок из люффы для бани – хоть что-то приобрести, не пустому же домой возвращаться.
Чего много в аптеке было и в военную пору – это резиновых изделий. Наверное, с четырнадцатого года ещё завез их Антон Игнатьевич да так и не распродал. Ваньке соски, утки, резиновые погремушки и куколки тоже ни к чему были. Помада и пудра опять же вроде не требовались. Они не резиновые, просто рядом были в витрине выставлены.
Прохаживался Иван около витринок и смотрел – чего бы купить? Бинты – берем. Марля – отложите. Вата – давайте два фунта, нет – три. На этом его знания нужного закончились.
Вот пузырёчек стоит, а на нем бумажка – «Английская мята». На что она нужна? Спросил. Ага – дайте два. Это что? «Касторовое масло». Не надо. «Беленое масло». Нет, не буду брать. «Валериановые капли». Их возьму. Сестрам пригодятся. Три пузырька, пожалуйста.
– Книгу, вот эту, можно посмотреть? – Иван к помощнице Антона Игнатьевича обратился.
– «Первая помощь при несчастных случаях» Вас интересует? – говорит, а сама уж и книгу с полки достала и Ивану протягивает. Быстрая какая у Щуко помощница. Все бы такие были.
Иван книгу полистал. Вещь полезная и просто всё написано. Надо обязательно брать.
После этой покупки выбор нужного в аптеке стал гораздо легче. Ванька странички переворачивал и озвучивал, что при каких бедах и несчастьях из лекарственных средств необходимо.
Помощница Антона Игнатьевича была в курсе ассортимента своей аптеки и сразу же говорила – есть или отсутствует нужное. Чаще требующегося не было, но бинтов, марли и ваты Ванька ещё докупил. Вазелин ещё приобрел и йод.
Про йод Щуко сказал, что берите – это ещё чилийский, до войны через немцев куплен. Случайно затерялась на складе упаковка, сейчас вон нашли и на продажу выставили. Архангельский завод то, когда ещё в свободный доступ йод давать будет – всё армия забирает.
Шпанский пластырь Ванька также купил. Вдруг пригодится.
Упаковали аккуратно Ивану его покупки, а так ничего тючок опять получился. Вроде и приобрести особо нечего было, а денег много потратил и груз руку оттягивает. Да ладно – медикаменты вещь нужная…
Уже на улице Ваньку мысль посетила – аптекарь Щуко, а без маски ходит. Не боится заразы или он какой-то особый?
Посещение аптеки ещё и Ванькин кругозор расширило и словарный запас обогатило. Знал от теперь, что стеклянная или фарфоровая аптечная посудина с притертой пробкой штангласом называется. Если на штангласе белая сигнатурка, значит в нем лекарство для внутреннего употребления, а если желтая – для наружного. Да, сигнатура – это этикетка такая аптечная.

Глава 9 Начало семнадцатого
Большой пожар, как это ни банально, с маленькой искорки начинается. Это не только огнеборец в блестящем шлеме знает, но даже и малыш. Родители ему это в раннем детстве объяснили и спички подальше убрали, куда его ручки шаловливые достать пока не могут. Спички детям – не игрушка…
Так и дело с пандемией обстоит. Она тоже не в один момент на просторах многих стран и континентов разгуливать начинает. «Немка», так в мире Ваньки Воробьева с чьей-то легкой руки теперь эту заразу называют, началась где-то в германских траншеях, потом через нейтральную полосу быстро перебралась, по армейским тылам распространилась, а затем и в двери городов и столиц воюющих держав постучалась.
Правительства и генеральные штабы противоборствующих держав информацию о болезни сначала в тайне держали, а потом уже и поздно стало.
Раненых и больных из районов боевых действий во фронтовые госпитали вывозили, а также и в глубокий тыл на лечение. Ну а с ними и инфекция всё шире и шире расползалась.
Так и в Вятку военно-санитарный поезд Марии «немку» доставил. Выгрузили раненых и обратно на фронт укатили. Вятчане их по госпиталям развезли, а они почитай на каждой улице города имеются. Некоторые воины не только пулями и осколками были поражены, но и ещё инфекцию вышеуказанную в окопах подхватили. Они ею по-братски и с местными жителями поделились. Доктора, сестры милосердия, санитары, сиделки и просто добровольцы, что тех раненых из вагонов выгружали и по улицам губернского центра до зданий лечебных заведений доставляли – все подарочки получили и в семьи чадам и домочадцам принесли. Те дома тоже не сидят – гимназии дисциплинированно посещают, в театре духовно растут, магазины и лавки тоже не забывают, в гости ходят, в церковь…
Велик ли город – пол сотни тысяч населения нет. Это до заразы. Сейчас, после первой волны – на треть уже меньше.
Не только раненые и больные «немку» разносили, фронт то не в вакууме находится, туда каждую минуту боеприпасы, продовольствие, амуницию эшелонами и обозами доставляют. Потом они обратно возвращаются уже с мириадами вирусов. Отпускники свой вклад ещё вносят, да много у инфекции лазеек, она дырочку всегда найдет.
Когда уж так полыхнуло, что не спрятать, а штабы опустели – там тоже обыкновенные люди службу несли, а не бессмертные – солдаты, кому жизнь дорога и черт братиком приходится, из окопов по домам побежали. Сначала одиночки, потом группами, а скоро и целыми подразделениями в сторону родимой сторонушки направились. Поезда стали захватывать, пароходы – у некоторых то место довоенного жительства за морями и океанами было. Друг друга то жизни лишали в мировой мясорубке и американцы, и австралийцы, и канадцы, и новозеландцы, и индийцы… Во французской армии одних только выходцев из Африки более восьмисот тысяч было. Они что, дурнее всех тут помирать? Ружьишко за плечо, трофеи в ранец и домой под пальмы…
Первая волна «немки» в Старом свете начавшись быстро до Черного континента докатилась и Северной Америки, потом и Южная Америка, Австралия с окрестностями под её попали, Индия, Китай, Япония… Чем дальше вирус двигался, тем злее становился, мутировал и всё более губительным для человека был. Летальность как в Вятке, в том же Пекине уже детским праздником казалась.
Так что Ваньке с сестрами повезло. Не самый злобный враг их покусал. Вовремя переболели, а потом и самоизолировались. За январь, февраль и март семнадцатого только сам Ванька в город и выходил. Всего-то три раза – за порохом, консервами и медикаментами. В остальное время Воробьевы даже за калитку не переступали и никого к себе не пускали. Сестры по очереди у окошечка сидели и на улицу посматривали. Ежели кто к публичному дому приближался, то тут уж Иван с ружьем у забора со стороны их жилища появлялся и от ворот поворот командовал. Пару раз пришлось, правда, шкурку гостям слегка попортить, а так всё народ понятливый попадался.
В конце февраля – начале марта Ванька сам у калиточки постаивать начал прохожих поджидая. Интересно ему стало – что там в столицах? Во времени попаданца в Петрограде должна была уж революция произойти, самодержавие в империи исчезнуть, а тут что-то всё тихо. Ладно в губерниях, там всё первые дни по-старому оставалось, не во все места сразу же информация об изменениях во власти дошла, но хоть какие-то вести должны были уже появиться.
Неделя, вторая, третья. Всё по-прежнему. Ванька даже одного паренька попросил ему газеты купить. Заинтересовал его хорошим вознаграждением. Тот приобрел всё что имелось в продаже, Ивану через забор печатное слово перебросил. Ванька три дня выждал, потом листы подобрал, пересмотрел всё до последней строчки внимательно – нет никаких революционных событий. Всё только про пандемию со всех концов света сообщения, фотографии людей в масках, статьи про поиск лекарства от заразы…
Сам Ванька, как только кто на горизонте появится, тоже маску на лицо натягивал. Пока больше не чем ему было спасаться.
Заметил ещё, что народец, не много его было, проходящий мимо их жилища всё какой-то квёлый. Как будто уставший сильно. Одного спросил, другого – все говорят, что ослабли после болезни, голова часто побаливает, видеть, как будто хуже стали, а что делать надумают – сразу потом обливаются и воздуха не хватает. Как словно постарели лет на двадцать, годи совсем никакой не стало. Лежать всё хочется, работать не получается…
Ванька и за собой такое замечал, сестрицы тоже жаловались, но у них всё это не до такой степени было выражено. Так, типа лёгкого похмелья. Хотя да, когда дрова колоть Иван придумал, часто перекуривать присаживался. Раньше колуном влеготу махал, а тут как будто потяжелел он разом…

Глава 10 Добрая весть
В конце марта как-то быстро теплеть стало. Небо из низкого и хмурого голубеньким сделалось и как бы выше поднялось. Солнышко весёленькое по небу бегало и быстро-быстро снег съедало.
Ванька такую погодку любил, стал дольше на лавочке перед домом с ружьем на коленях посиживать, на вольном воздухе покуривать.
Кстати, насчёт покуривать. Ума не хватило, когда в аптеку ходил табачком запастись на длительное время. Скоро придётся мох из стен публичного дома выдергивать и в старенькую газетку завертывать – бумаги то курительной тоже горькие слёзки остались, папиросных гильз совсем нет…
Вот и паренёк показался, тот что Ваньке за газетами бегает. Раз его сам Иван послал, а потом он уже и свою инициативу проявлял. Заработать то на Хлыновке каждый желает, с неба здесь хлебушек даже без маслица не падает.
– Доброго здоровья, дяденька Иван, – парнишечка к сидельцу на лавочке обратился.
– И тебе не болеть. Опять без маски бегаешь? Заболеть хочешь? – хмуро бросил Ванька. Терять ему такого почтальона не с руки. Заболеет парень – кто ему в город за газетами ходить будет?
– Вот она – в кармане. – заулыбался тот.
– Не в кармане маску носят, а на морде. Быстро нацепил, – приказал Иван.
– Так никого ж на улице то и нет. – огляделся по сторонам парнишка.
– Что, меня уже и за человека не считаешь? – сделал вид, что якобы обиделся Ванька.
– Сейчас, сейчас. – быстро приобрел предписанный вид малолетний житель Хлыновки.
– Принес? – Ванька на сумку паренька кивнул.
– Да, да. Вот – всё что было. – доставщик выложил газеты на чурку у калитки. Её Иван уже почти две недели назад из-за дома прикатил, справа от калитки установил. Понятно, что внутри забора, а не на улице. Сверху на газетные листы камень фунтов на пять парнишка положил, чтобы ветром их не удуло. Ванька их три дня от микроорганизмов на солнышке проветривал, а только потом в руки брал. Такая у него была методика разработана, и она его пока не подвела.
Парнишка получил своё вознаграждение и убежал, а Ванька за в прошлый раз принесённые газеты принялся. Карантин у них закончился, можно теперь и посмотреть, что в мире несколько дней назад происходило.
Так, на первых полосах – всё про эпидемию. Успехи, каких достигли в битве с этой заразой в Российской империи и как плохо дело в Германии и в Болгарии. Про Китай и Индию ещё. Даже фотографии имеются. Особенно много их почему-то было из Америки и Англии.
Особенно Ивана заинтересовала одна статья. Там про достижения передовой мировой науки говорилось. Если он правильно понял, нашли ученые возбудителя «немки». Вирус гриппа им оказался. Имелась там даже ссылка на то, что впервые вирус гриппа был выделен у кур в 1901 году. В Италии это было. Потом американцы нашли вирус гриппа у свиней, а вот сейчас и у человека.
Газета сообщала, что немецкие солдаты от этих самых свиней и заразились. Сейчас американцы, англичане, российские ученые и французские тоже объединились и у себя в соответствующих институтах вакцину против этой инфекции разрабатывают. Особенно далеко продвинулись россияне.
Здесь даже газета слова российского императора приводила, что есть де у нас в Вятке бактериологический институт губернского земства, там весьма умные головы собраны и скоро ничего нам всем будет не страшно. Сей институт и раньше, ещё до войны вакцины не только для гражданского населения, но и для армии создавал и производил, причем, очень хорошие. Велика его заслуга в том, что в рядах российской армии до «немки» эпидемий не было, ну и на это раз вятские ученые Родине помогут.
Ванька прочитал и загордился. Вот рядом с какими людьми он живет. Сколько раз он мимо этого института проходил, а не знал, какими полезными делами там занимаются.
Попаданец и в своем времени на науку большого внимания не обращал, не следил за её достижениями, с учеными не общался. Вращался он в совершенно других кругах. Поэтому ему эта газетная статья не подсказала, что не в прошлое своего мира он угодил. Похожим был мир Ваньки Воробьева, но не совсем тот. Наука по отдельным направлениям тут немного вперёд продвинулась.
Действительно, в мире попаданца в 1901 году тоже вирус гриппа у кур выделили, но у свиней Ричард Шоуп нашел его только в 1931 году, а у человека он был выделен лишь в 1933 в Англии в Национальном институте медицинских исследований. Ну а возбудитель «испанки», тоже являющийся вирусом гриппа, восстановлен и изучен был только после четырёх лет исследований в 2003 году. Понятно, что Ванька об этом даже ни сном, ни духом…
Иван сестрам эти вести сообщил. Те обрадовались – надоело им взаперти сидеть, Ванька то их на улицу совсем не выпускал. Сам уже три раза был, правда в двойной маске и сменной одежде, которую в костре по возвращению сжег перед домом терпимости. Они же горемычные, уже забыли, как Вятка и выглядит.
Заставили они ещё Ивана три раза слова императора о Вятке им прочитать. В буквах то они и сами не путались, но так им показалось лучше – пусть Ванечка читает, а они как барыни-боярыни только слушать будут. Они ж постарше, вот пусть младший братик их и уважит.
Ох, чего только сестрам в головы не втемяшится. Ванька спорить не стал – прочитал громко и с выражением…

Глава 11 Кто-то зовет на помощь
Как последнюю пачку с папиросами, что у него в запасе была, Ванька вскрыл, так табачная проблема приняла высший приоритет. Мука наличествовала, кое-что в леднике тоже имелось – не последний хрен без соли доедали. Патронов – хоть на слона африканского охоться, а курева завтра уже не будет.
Ванька сестриц в известность поставил – в город ему надо, в табачную лавочку необходимо заглянуть.
Язвы по полной программе по младшему братику проехались – мы за забор носа не кажи, а он опять на прогулку собрался. Уже четвертый раз за последние три месяца.
Ванька как мог отбивался. Про двойную маску, что девки сшили упомянул, про необходимость ему быстро и правильно мыслить – без табака это у мужиков плохо получается.
Александра, чтоб у нее уши опухли, посоветовала парнишку за табаком послать. Ну, который Ивану газетки носит как лорду английскому. Кофий ему без печатного слова не пьется…
Ванька понимал, что это они не со зла, просто засиделись. Ну и последствия вирусной инфекции. Мозги после её всегда как не свои.
Это ж каждый мужик понимает, что покупку табака нельзя посторонним доверять. Тем более, Иван предполагал сейчас на год примерно затовариться. Купит посторонний человек не то, а Ваньке то курить это двенадцать месяцев придется.
Мешок, с каким за порохом ходил, давно был постиран и высушен, наличка приготовлена, сестрам ружья производства Ижевского завода выданы… Не забыл ли чего? Нет, вроде всё.
Наказал ещё за калитку никого не пускать, сидеть как козлятушкам-ребятушкам.
Да, вчера ещё у парнишки-газетчика уточнил – работает ли нужное заведение. Ну как уточнил – отправил проверить на предмет функционирования и ассортимента. Ответ по нынешним временам радовал – лавка работает, хозяин помер – за него дочь за прилавком стоит, то-то имеется в наличии, ценовая политика не радует. Со слов пацаненка – владелица прилавка не красивая – худа, бледна, рыжая и с веснушками. Ему пообъемней нравятся. Показал даже, огрызок, формы и размеры. Да, попробуй угоди…
Ивану ту девицу-наследницу не замуж брать. Ему табак купить надо. Папенька покойный той рыжей веснушчатой девицы в своем деле хорошо понимал. Товар у него всегда был высшего сорта.
Опять же, пока улицы были пусты, Ванька до лавки добрался. Пришедших после него мужиков в стороночке попросил постоять. Он купит необходимое, выйдет – вот тогда и заходите. Кому не понятно – можно разъяснить. Будущие покупатели в детстве головой на пол из люльки не падали – к словам Ивана прислушались. Ещё бы. Кроме речи на правильном русском языке им ещё и обрез был продемонстрирован. В Вятке обрезом и добрым словом всегда можно добиться большего чем одним благостным словоизлиянием.
Куплено было всё что нужно. Ещё и сверху. Папа покойный рыжей девицы кому-то с ещё довоенных времен кубинские сигары заначил, а она, вот Ваньке повезло, выстави их как раз сегодня на прилавок. Цену ещё из старого каталога определила… Не – нельзя бабам табаком торговать. Продавать надо то, в чем понимаешь…
Как по Царевской Ванька Воробьев в сторону Больше-Хлыновской шел, всё по сторонам поглядывал. Груз у него ценный для людей, да и про собак забывать нельзя. Парнишка то, когда о вознаграждении за свои услуги по доставке почты торговался, всё с помощью бродячих собак цену набивал. Дескать – жрут пеших. Конными тоже не гнушаются.
От собак и лихих людей пока вроде Бог берег, а вот …
– Дяденька, спаси! Спаси ради Бога! – из подвального окна до Ваньки донеслось.
Дом, откуда Ивана окликнули, по правую руку от него находился. Его надстраивать начали, над каменным полуподвалом и деревянным первым этажом ещё один добавить хозяева пожелали, но видно, когда эпидемия началась работа и застопорилась. Крышу разобрали, стены из бревен сложили, а дальше не продвинулись. Ванька ещё подивился – кто же зимой такими делами занимается, совсем у людей головы нет.
На время строительства жильцы дом покинули, где-то в другом месте обретались – вон как всё снегом занесено, только куда то за стройку тропиночка протоптана, скорее всего к подвалу, откуда Ваньку на помощь позвали.
Иван свой мешок с куревом посреди улицы бросать не стал – быстро ему ноги приделают. Вроде и никого не видно, но что-то такие эксперименты на проверку людской честности ему устраивать не хотелось.
По тропочке за дом завернул. Точно – в дверь подвала она и упирается. Сама дверь колом подперта. Ранее там замок навешен был, но чьи-то злые руки его сбили и сейчас вот таким приспособлением приходилось пользоваться. Явно, что не хозяева это сделали.
Кол в сугроб просевший на мартовском солнышке полетел. Дверь со скрипом отворилась, но не до конца. Снег около неё не лопатой убран был, так – ногами обтоптан, но человеку протиснуться можно.
По коридорчику какому-то метров пять прошел. Темно то как. С улицы света совсем мало. Ноги не переломаешь, так голову обо что-то разобьешь. Какого черта тут ещё нагорожено…
Иван спичку зажег, огляделся. Ага, ему прямо. Там перегородка какая-то деревянная, на ней дверца, а в нее как бы кто-то толкается. Не сильно так, но и голос то детский был – откуда силе то взяться.
– Ты где? – на всякий случай Иван уточнил.
– Здесь я, дяденька! Спасай меня скорей, а то эти придут опять… – из-за перегородки донеслось. Голосок как бы малыш говорит, а мальчик или девочка – не понятно.
– Сейчас, погоди. Иду уже. – Ванька несколько шагов в сторону голоска сделал, а за спиной что-то как бы скрипнуло и свет из дверей с улицы чем-то заслонило. Так его не много было, а тут и совсем темно стало.

Глава 12 Бабища
Ветром, наверное, дверь захлопнуло. Ветерок то с самого утра неслаб дул, а как Ванька домой пошёл – ещё и усилился. Нет бы в спину был, так какое – всё в лицо…
Закон подлости просто получается. В лавку за куревом шел – в морду дуло, обратно – опять та же история. Бьется погода, как тут говорят. Весной часто так бывает.
Огонёк спички добрался до Ванькиных пальцев. Хоть и кожа на них у него не как у институтки, но всё равно больно. Для того чтобы хоть немного осветиться надо новую зажигать.
Достал коробок. Чиркнул. Тут что-то сзади по мешку с курительным запасом ударило. Не так чтобы очень сильно, но чувствительно. Иван даже пошатнулся от неожиданности. С ноги на ногу переступил.
Прикрывая огонёк рукой повернулся. Опаньки – метрах в трёх бабища стоит. Иначе и не скажешь. Не так чтобы и высока, но практически квадратная. Далеконько за сто килограмм, пудов семь-восемь, не меньше.
Как подошла – Иван и не слышал, словно по воздуху прилетела. На голове платок, а из него рожа – бывают же такие. На свету то может ещё и ничего, а в полутьме, много ли от спички света, страшна лицом. На носу ещё и бородавка.
Сумеречное зрение сейчас у Ваньки хуже стало. Вот раньше ночью почти как днем видел, удивлял окружающих. Но, как говорится, ничего не вечно, всё проходит, всё меняется. Причем, не всегда в лучшую сторону.
Стоит бабища, на Ваньку смотрит, ни слова не проронит. Он тоже – что ему с ней разговаривать. Вдруг откуда ни возьмись в правой руке её нож появился. Тесачок такой не маленький. Из рукава что ли она его вытряхнула?
Не надо нам таких фокусов, ой не надо… Ванька даже шаг назад сделал, увеличил с бабой дистанцию. Противника недооценивать не надо. Иван и сам голову кому свернуть не промах, но любого вражины надо опасаться. Пусть перед тобой старушка или малыш, а может он какой ниндзя? Сколько народа так от своей неосмотрительности в гроб легло…
На бабе той ещё что-то типа тулупа овчинного – тоже не в плюс, а под ним может опять же три слоя кофт каких-то наверчено. Кирпич бы сейчас какой, да и звездануть ей по головушке, а то прирежет своим ножиком и как зовут не спросит.
Вниз Иван посмотрел. Кирпича нет, только что-то похожее на малую пехотную лопату под ногами валяется. Она, видно, ему по мешку и прилетела. Во баба дает! Лопатки мечет, ножом орудует…
Не сводя глаз с бабы присел, рукой лопатку цапнул. Она родная – окопная лопата Линнемана. Скольким солдатам во всем мире она жизнь спасла, а теперь и Ваньке поможет.
Датчанин Мадс Линнеман её ещё в прошлом веке запатентовал, а потом и производить начал. В российской армии она сейчас лучшая подружка солдата. Не только пехотинцы ею пользуются, в русской коннице её тоже не забывают. Работают этой лопатой как правило лежа, стоя на коленях или же сидя, но Иван и стоя на ногах её в дело пустит.
Думать и гадать, как лопатка эта в повал перестраиваемого дома попала Ваньке сейчас некогда. Баба опять же практически бесшумно и плавно дистанцию примерно на метр сократила. Да человек ли она – больно хорошо для своих габаритов перемещается, словно лебедушка какая плывет.
Баба нож вперед выставила, туда-сюда лезвием поводила. Ловко так у неё получается. Ванька ещё на шажок отступил, а дальше и некуда, мешком своим чуть в перегородку не уперся.
Иван чуть вперёд наклонился, ноги в коленях подсогнул, а потом резко вперёд длинный шаг сделал и снизу в верх подкручивая влево по бабьей кисти с ножом лопаткой ударил. Понятно – не плашмя. Толи повезло ему, толи баба та такого не ожидала, но хорошо ей перепало. Нож из руки выпал, а пока он до земли летел Иван ещё и сверху вниз по шее её рубанул. Кровь из перебитой сонной артерии наружу брызнула, а баба – как стояла, так и наземь рухнула.
Ванька опять чуть дистанцию разорвал и подождал чуток. Потом ещё немного. Баба на полу подвала поколготилась немного и затихла.
– Дяденька… – опять детский голос из-за перегородки раздался.
Ванька поглядывая на бабу, а вдруг чудесным образом восстанет из мертвых, подошел к перегородке в подвале.
– Отойди в сторонку. Сейчас выпущу тебя на свободу, – отдал Иван распоряжение своему невидимому собеседнику.
– Хорошо, дяденька, – ответил ему голосок.
На двери, что в подвальной перегородке была, навешен был серьёзный амбарный замок, а ключа то, понятно, у Ивана не имелось. Замок этот не от честных людей, а вот проушины подкачали. Когда бабища из вертикального в горизонтальное положение перешла, свет с улицы через приоткрытые двери в подвал стал лучше поступать и Ваньке это стало видно.
Вызволить из узилища пленника опять же лопатка помогла. Ванька одну проушину отворотил, а вторую и не потребовалось. Лопатку, кстати, немного попортил. Жалко даже – хотел Ванька её прибрать в своё хозяйство.
– Выходи, где ты там, – в темноту за перегородкой Ванька проговорил.
– Сейчас, сейчас. Иду уже, дяденька, – раздалось оттуда.

Глава 13 Возвращение Натальи родителям
В дверном проёме стояла девочка. На вид – лет десять, не больше. Одежда – новая, дорогая, но в настоящий момент – запачканная. Правильно – в подвале какая чистота.
Куколка такая с испуганными глазами.
– Дяденька, заберите меня отсюда скорее, – глядя на Ивана проговорила подвальная узница. Тут она заметила на полу бабищу и отпрянула обратно за перегородку.
– Всё-всё, хватит бояться. Пошли давай, – ещё раз взглянув на тело на полу позвал Ванька девочку.
– Дяденька, а где вторая тётя? Она съесть меня обещала, – выглядывая из-за перегородки встревоженно спросила девочка.
Так… Тут, оказывается, вторая тётя ещё имеется. Да, возможно с людоедскими наклонностями… Пожалуй, пора на свет Божий выходить и покидать это столь не гостеприимное место. Где две тёти, там ещё восемь могут вдруг появиться и всё Ванькиного мясца желающие.
Иван взял малышку за руку и в сторону выхода из подвала по коридорчику двинулся. Найденную на полу лопату с собой на всякий случай прихватил, а то выйдешь на улицу, а там вторая тётя. Допустим, уже не с тесаком, а скажем с вилами. Рядом дядя с топором. Ещё одна тётя – с косой… Что-то разыгралась у Ваньки Воробьева фантазия.
Мужика с топором и тётки с вилами на улице не оказалось, но по проезжей части Царевской в сторону перестраиваемого дома баба-близнец лежащей сейчас на полу в повале быстрым шагом двигалась. Увидела девочку и Ваньку, резко затормозила, назад повернулась и быстро-быстро стала удаляться. Ивану её ловить не с руки было – с малышкой надо было сначала разобраться.
– Эта вторая была? – кивнул Ванька девочке на уходящую бабу.
– Эта, дяденька. Съесть меня обещала. Сварить и съесть, – в который раз уже одно и тоже повторила малышка. Затрясло её при виде тётки. Стала она даже за Ивана прятаться.
– Не бойся. Со мной тебя никто не тронет, – успокоил он девочку.
Та только головой кивала.
– Зовут то тебя как? – наконец решил выяснить Иван. До этого он всё занят был, познакомиться с девочкой не удосужился.
– Наталья, – всё также прячась за Ивана ответила она.
– У баб то этих в подвале как оказалась? – продолжил расспрос спаситель.
– Папочка и мамочка на службу ушли, а мне скучно стало. Решила на улицу выйти. Мы сюда не давно приехали. Я шла-шла и заблудилась. Тут тети эти подошли и говорят, что мы тебя домой отведем… – озвучила историю своих приключений Наталья.
– Большая уже, а ума не нажила. – покачал Иван головой.
– Мы шли-шли, а потом они меня схватили и в подвал увели. Говорят, что детишек они едят. Жарят и едят. Пирожки с мясом ещё делают. – девочка опять задрожала и вот-вот заплачет.
Ванька затылок почесал. Во до чего народ дошел! Детей едят. Впрочем, в его старом времени такое тоже было. Слышал он как-то такую историю.
– Меня дядя Иван зовут. Сейчас отведу тебя к родителям. Наверное, они тебя уже потеряли. Бегают, ищут Наталью, а она с неизвестными тётками по городу разгуливает. Где папа то твой служит? – снова спросил девочку Ванька.
– Мы сюда из Петрограда приехали. Папа и мама служат в бактериологическом институте. Лекарство какое-то делают, – ответила Наталья.
Ну, институт этот здесь не далеко. Сейчас Иван гуляку доставит, с рук на руки передаст и домой ему уже давно пора.
– Дяденька Иван, у Вас из мешка всё что-то сыплется, – обратилась девочка к своему спасителю.
Снял Ванька сестрино изделие. Так с ним по подвалу и бегал, сражался с бабищей. Вот незадача – на мешке ткань сантиметров на двадцать – двадцать пять как прорублена. Руку туда сунул – папиросные пачки попорчены, табак сыплется из поврежденных упаковок. Сразу и не понять нанесенный ущерб, но он имеется. На малую пехотную лопату Ванька посмотрел, так он её в руке и держал. А ведь не было бы мешка за спиной, тогда сия лопатка прямо в спину бы ему ударила. Могло и повредить чего. Да, явно, и не в мешок бабища метила, а в сумраке подвала промахнулась – дрогнула у суки рука…
По кромке лопаты Иван пальцем провел. Ничего себе заточка! Явно не для копания земли эта лопата предназначалась. Пригляделся, ногтем ковырнул. Не кровь ли тут? Похоже…
Довел Ванька Воробьев девочку до бактериологического института. Наталья его руку всю дорогу не выпускала – боялась, наверное, что снова бабища появится и её куда-то утащит.
Вызвали к входу папу. Он не сном ни духом что их малышка по городу одна гулять отправилась и чуть жизни её не лишили. Тут и мама Натальи подошла. Тут уж и слез и всего прочего много было.
Иосиф Иосифович, так папу Натальи звали, Ивана долго благодарил, координаты его себе в блокнотик записал, в гости настойчиво приглашал…
Кстати, когда через несколько лет дом тот всё же достраивать продолжили, то в углу подвала в земле несколько маленьких черепов и детские косточки нашли. Не обманывала Наталью бабища – ели они малышек.

Глава 14 Информация от Иосифа Иосифовича
Лиц Иосифа Иосифовича и мамы Натальи Ванька не разглядел – в масках они были. Кстати, за то, что и сам Иван, это защитное средство носил папа девочки его похвалил. Сказал, что терять бдительность ни в коем случае не надо – пусть в Российской империи заболевание немного на спад пошло, но поболеют ещё люди и погибнет немало. Тем более ожидается вторая волна инфекции. Вирус в своем путешествии по планете изменился и к новому его варианту у людей иммунитета нет. Вон что в настоящее время в Китае творится – то телеграфу им передали об изменении картины заболевания. Просто молниеносной болезнь стала. Утром ещё человек ходит как ни в чем не бывало, а вечером уже своей кровью захлебывается.
Похоже, что до приезда в Вятку, там у себя в Петрограде папа малышки в университете преподавал. Согласно давно сложившемуся у него стереотипу целую лекцию он Ваньке про «немку» прочитал. Такая вот у него имелась профессиональная деформация.
Поведал он Ивану, что хоть болеют и все, но умирать больше стали люди в возрасте от пятнадцати до тридцати лет. Дети и население старших возрастных групп всё же чаще выкарабкиваются. Общая смертность опять же выше стала. Как правило, мрут от «немки» к концу вторых суток. Кто первые два дня с болезнью пережил, значит не пришел ещё его срок.
Далее, непонятно зачем, рассказал он Ваньке, что на вскрытиях у умерших определяется поражение всех органов. Они воспаляются и прекращают нормально работать. Сильнее всех бьет «немка» по лёгким. Они просто разлагаются и перестают выполнять свою функцию – снабжать организм кислородом. Привел Иосиф Иосифович даже очень образное сравнение, сказал, что лица, умерших от «немки» такие же как у повешенных.
Ваньку аж передергивало. Зачем ему папа малышки такие страхи рассказывает? На службу в бактериологический институт пригласить Ивана думает?
Тот же как тетерев на току. Получил содержатель публичных домов и притонов разврата сведения о том, что самой вероятной причиной такой огромной смертности является мощная аутоиммунная реакция, приводящая к стремительному разрушению воспаленных тканей лёгких и заполнению их жидкостью.
Вот как оказывается далеко тут наука шагнула – слова то всё какие умные папа девочки говорит.
Ваньке пользы вроде от этих знаний и никакой нет, но принял к сведению – никогда наперёд не знаешь, что может тебе пригодиться. Вот было бы не плохо узнать, а когда эта самая вторая волна до нас то дойдет? Когда снова в Вятке все подряд болеть начнут? Только-только люди немного оклемались, а тут опять…
– Иосиф Иосифович, подскажите, а когда же снова «немка» то к нам в Вятку придёт? – обратился Иван с вопросом к папе спасенной девочки.
– Решением чрезвычайного противоэпидемического совета при императоре граница с Китаем сейчас закрыта. Железнодорожное движение приостановлено, организованы специальные смотровые пункты и санитарные кордоны, но что-то имеются у меня определенные сомнения в стопроцентной действенности этих мероприятий. В приграничных в Китаю районах уже зафиксированы случаи повторных заболеваний «немкой», – опять начал соловьем заливаться Иосиф Иосифович.
Сказал и замолк. Помолчал чуток, а затем и продолжил.
– По моему мнению, конечно не дай Бог, до центральных районов Российской империи пандемия дойдет на этот раз во второй половине мая – начале июня. Точно сказать, сами понимаете, не могу. От много это зависит, – закончил папа девочки.
Вот те на… Так народ как сонные мухи ходит, а кто же в этом году пахать-сеять то будет? Заполыхает Сибирь, потом центр России… В прошлом году урожай хлебушка не очень хорош был, а тут с пандемией вообще можем без ржи-пшеницы-овса остаться. В Европе то вообще уже голод. Ладно союзники с поставками нашего хлеба через Архангельск немного держатся, а немцы, австрийцы с венграми, и прочие там болгары уже репку-матушку поют.
– Иосиф Иосифович, а лекарство против «немки», когда будет? – вновь Иван к ученому обратился.
– Вопрос этот очень сложный… Работа ведётся, но до результатов ещё далеко. Мы тоже над созданием вакцины трудимся, но вирус меняется, что весьма затрудняет нашу деятельность. Хочу сказать, что Вы, как спаситель нашей дочери, одним из первых о наших успехах узнаете. Привьем Вас незамедлительно, – обрадовал Ивана Иосиф Иосифович.
– У меня ещё сестры имеются… – не стал стесняться Ванька Воробьев. Воспользовался моментом, не заробел.
Иосиф Иосифович замешкался.
– Сестрам тоже поможем, – это уже мама Натальи Ваньке ответила. Она право голоса тут опять же, похоже, не малое имела – на её слова Иосиф Иосифович моментально головой согласно закивал.
Иван откланялся и в сторону Больше-Хлыновской двинулся. Сестрицы его, скорее всего, уже потеряли. Отпросился на пол часа в лавку за папиросами сходить, а самого почти пол дня уже нет.
Оправдание у него перед сестрами имеется. Опять охать и ахать примутся, когда он им про девочку и бабищ-людоедов расскажет. Да это ладно, не беда. Вот насчёт второй волны заразы – это очень серьезно. Ванька почему-то всё же надеялся, что «немка», это не «испанка» из его старого времени, а оказывается всё ещё более серьезно. От первой волны чуть не четверть народонаселения вымерла, а тут ещё Иосиф Иосифович страху про Китай добавил. Если бы только про Китай! Полыхнет Россия, потом за ней Европа, а там опять и Новый Свет… А если ещё появятся какие изменения вируса? Не хочется даже про это думать…

Глава 15 Склад акцизного ведомства
Пока Ванька Воробьев малышку от людоедих спасал и с её родителями в бактериологическом институте общался в городе что-то произошло.
Утром, когда он в сторону табачной лавочки шёл улицы были пустынны. Вятчане в большинстве своем – народ, дисциплинированный. Вышло распоряжение господина губернатора о том, что по возможности надо по своим домам сидеть и нос в людные места не совать – сидят. Да и таких то мест почти сейчас уж нет – учебные заведения закрыты, базары тоже, большинство магазинов не функционирует…
Пробовали было гимназии открыть, но эксперимент этот не увенчался успехом. Немного учащиеся по классам посидели, погрызли горькие плоды учения и заболели. Кто первый раз, а кто и повторно. Само собой, и домашним они заразу принесли.
Владельцы промышленных предприятий губернской Вятки к весне почти все уже разорились или были близки к этому. Пытались они игнорировать распоряжения местных властей и продолжить работу своих производств, но вирус то не разбирает – ему от скученности рабочих одна радость, вот без работников и остались. Да и было то этих пролетариев – раз два и обчелся…
Вятская губерния – это крестьянское царство, работающие на заводах очень малую долю от её населения составляют. На периферии губернии, те же Ижевские заводы ещё худо-бедно работали, но там всё-таки оружейное производство – войну то никто не отменял, мирные договоры не подписывал. Хоть траншеи по обе стороны сейчас почти и пусты, но страны то не границы в сей момент разделяют, а линия фронта.
Да и ноги переживших первую волну пандемии не особо на улицу несут. Ослабли все почти поголовно, это Воробьевы худо-бедно оклемались, но и то не до конца. Ванька вон, мешок с табаком, сигарами и папиросами, а не с мукой за спиной еле тащит, а какая в нем уж тяжесть…
Люди стали Ивану на пути к дому от бактериологического института попадаться. Причем, у каждого в руке какая-то емкость. Кто ведро пустое несёт и от его веса покачивается, кто чайник тащит, а одну бабу встретил – вообще с ковшом идёт. Хорошо, что только с ковшом, а не с пустыми ведрами – примета то уж больно плохая.
Мода что ли в Вятке новая появилась – так по улицам разгуливать?
Люди всё бледненькие, вид у них не здоровый, а куда-то спешат, в сторону реки двигаются. Ваньке не до них. Он предупреждение от Иосифа Иосифовича получил, ему с сестрицами ко второй волне надо готовиться.
Не знал Ванька, а в городе и правда кое-что произошло.
В Вятке в это время стояли 106-й резервный пехотный полк и 697 пешая дружина. На фронт их не отправляли – там болели поголовно, да и движение поездов из-за пандемии было приостановлено. Солдаты вот уж сколько месяцев в своих казармах находились, переболели опять же многие, а офицерский состав почти полностью на Ахтырском кладбище лежал. Организмы у них против солдатских слабее оказались. Те хоть кровью кашляли, а в большинстве своем выжили. Российского солдата никакая зараза не берет.
В вышеназванных подразделениях народ всё больше возрастной был, дисциплинированностью они не отличались. Роспуска по домам не требовали, хоть император далеко, но власти они ещё побаивались. Как без офицеров и почти без унтеров остались, службу из рук вон плохо стали нести и попивать часто. Делать то нечего, а когда российскому взрослому мужику занятия сверху не придуманы, он часто склонен алкоголь употреблять.
Сначала отдельные несознательные личности стали пьяное хулиганство устраивать, а потом и другие подтянулись. Само-собой не все поголовно пили, но многие. Тоска же зеленая – месяцами в четырёх стенах сидеть, а ещё и когда рядом то один, то другой друг-знакомец помирать от «немки» стали… Тут запьешь.
Сначала причитающееся им довольствие и казенное имущество пропили, а потом уж и грабить, и обижать местное население начали. Пока господин губернатор прием вел, к нему даже делегации жалобщиков приходили. Не правильно мол ведут себя служивые.
У губернатора и приструнить военных было нечем – в подчинении полицмейстера почти никого не осталось. В Вятке самая высокая смертность в пандемию наблюдалась у медицинских специалистов, работающих на кладбищах и у чинов полиции. Медики и работники кладбищ к епархии полицмейстера не относились, о полицейских идет речь. Они практически полностью поумирали. Некому стало за порядком в городе следить.
В Вятке на казенном винном складе акцизного ведомства хранились огромные запасы спирта. Охранять его стало некого поставить – ломай двери, заходи и пей сколько душеньке угодно. Ещё и прямо через проезжую часть улицы от данного склада казармы 106-го резервного пехотного полка…
Ситуация, мягко скажем, провоцирующая.
Господин губернатор, когда ему о данной проблеме доложили, долго думал. Так и сяк пытался её решить. Хоть сам вооружайся и у дверей склада акцизного ведомства сиди.
С сорока пятью тысяч ведер винного спирта надо было что-то срочно делать. Из казармы резервного полка верные люди господину полицмейстеру доносили, что ещё день-два, и солдатики собьют замки, получат доступ к такой прорве алкоголя и дело может дойти до плохого. Сейчас их в каких-то рамках пока держать получается, пить пьют, но много-то не выходит, а как до запасов на складе доберутся и перепьются – весь город разнесут на клочки.
В губернском центре и так сейчас с преступностью не всё ладно. Вроде народ и болел почти поголовно, но кривая воровства и грабежей не снижалась. Воровали всё, что гвоздями крепко-накрепко не прибито – от дров до вывесок с казенных учреждений. Господин губернатор не раз задавался вопросом – что они с вывесками то делают? Какая от них ворам польза? Впрочем, вывески то прибиты были, но видно недостаточно надежно…
Решено было вылить спирт в реку. Возить бочками гужевым транспортом – не получится. Лошадок не имеется в достаточном количестве, да и возить некому. Даже и если решена будет чудесным образом эта проблема, то те же солдаты не дадут довезти такое сокровище и слить его в Вятку. Это же грех непрощенный. Население города их моментально поддержит.
Знающий человек из акцизного управления подсказал господину губернатору, что от склада в реку специальная канализационная труба имеется. Идёт она по дну Луковицкого оврага и выходит к реке Вятке в районе кожевенного завода торгового дома «Денис Зонов с сыновьями». Рядышком там ещё мыловаренный и клееваренный завод торгового дома братьев В. и А. Сунцовых.
Господин губернатор подсказку принял, слив алкоголя утвердил. Сказал только, что сделать это надо ночью пока губернский центр спит.

Глава 16 Спиртовое озеро
Всю ночь служащие акцизного управления при участии господина полицмейстера через канализацию казенный склад от спирта освобождали. Еле успели. Сами тоже надышались или просто устали – как сонные мухи в конце уже ходили.
Если в одном месте убыло – значит, в другом прибудет. Сорок пять тысяч ведер для реки – это практически не заметно. Но, просчитался господин губернатор – спирт в реку не попал.
Месяц март, это вам не май. В марте на реке Вятке ещё лёд вполне себе стоит и даже уходить не думает. Вот на это лёд перед кожевенным заводом Зонова и мыловаренным и клееваренным производством Сунцовых спирт и вылился. В воды Вятки не попал, а вполне себе такое аккуратное озерцо образовал.
Кто это рукотворное озеро обнаружил история умалчивает, но уже поздним утром некоторые счастливчики начали вливать в свои организмы его содержимое. Слух о таком чуде быстро стал разноситься по городу. Пришедшие с берегов спиртового озера, кто ещё мог пользоваться заплетающимся языком, утверждали, что благодать эта лежит на льду толстым пластом – только знай бери, кому сколько угодно. В подтверждение своих слов они демонстрировали, кто – ведро, кто – жестяной бидон с живительной влагой.
Жители губернского центра невероятно оживились, чуть ли не все поголовно на улицы высыпали. Какой уж тут карантин – рядом целое озеро бесплатного спирта. Кто сам ещё или уже не употреблял алкоголь, были тоже отправлены пьющими за дармовщиной. По улицам города к реке у завода Зонова двинулись не только солдаты запасного пехотного полка и пешей дружины, гражданские лица мужского пола зрелого возраста, но и женщины, старики со старухами, дети… С собой они несли у кого что было – ведра, разнообразные чайники, бураки для молока, четверти и полчетверти, а кто-то и опростанные пивные бутылки, кружки, бокалы, чашки, ковши, аптечные шкалики…
Спиртовое озеро находилось не далеко от берега. Диаметр его составлял примерно саженей двести. Сначала места на его берегах всем хватало, а потом уже стали и локотками толкаться. Да и не только локотками – в иных местах и драки возникали. Некоторых туповатых уму-разуму учили – ишь, пришли, место заняли, пьют себе и не отходят. Другим то тоже надо и выпить, и посудины свои впрок заполнить. Желудок то не резиновый, в него сразу много не входит.
Что дрались? Спирта то всем хватит – тут его было больше чем по ведру на каждую вятскую душу. Это даже если с младенцами считать и с господином губернатором.
Первому лицу губернии стало об этом безобразии быстро известно и решено было принять соответствующие меры. Для порчи без всякого ограничения потребляемого алкоголя в рукотворное озеро были вылиты пять бочек дегтя. Народ это не остановило. Недобрым словом вспоминали местное начальство, но пили.
Посланы были пожарные, чтобы залить спирт водой, но они присоединились к пьющим землякам и скоро тоже лыка не вязали.
В озеро сумели добавить керосина – всё равно пили и посуду свою наполняли. Завтра то тоже день будет, тут и пригодится чайник со спиртом…
Пытались разбавит спирт нечистотами, но не получилось. Возниц дурно пахнущих бочек чуть в них и не утопили.
После «немки» организмы большинства вятчан были ещё слабы, так что валяющихся без памяти в окрестностях завода Зонова всё прибывало. Да и без закуси пили – где её возьмешь. Это тоже падению с ног многих мужиков и баб способствовало.
Видя, что дело плохо, в городе начали прекращать работу немногочисленные лавочки, законопослушные граждане закрывались на все запоры и сидели тихо, как мышки под веником. Наиболее боевитые брали в руки оружие и готовились защищать своё имущество.
Вычерпывали озеро сутки, вторые, третьи… Уже на следующий день после его появления к горожанам жители окрестных деревень присоединились, решили они тоже поучаствовать в неожиданном празднике.
По всему городу шатались пьяные, тут и там пели, и плясали. На второй день начали постреливать, затрещали выламываемые в магазинах двери, зазвенели стекла…
Солдаты запасного полка и пешей дружины перепились и стали не управляемы. У магазина Кардакова чуть ли не целый бой произошел между ними и отрядом дружинников Северного общества охотников. С той и другой стороны были не только раненые…
Ванька Воробьев про озеро спирта уже дома на Больше-Хлыновской узнал. Сестрицы ему рассказали. Откуда они прознали? Мужики какие-то чуть ли не бегом мимо дома терпимости пронеслись гремя пустыми ведрами. Они и сестер звали с собой, но те благоразумно отказались. Мужики те обещали вернуться, больно им сестры приглянулись – вышли дурищи в огород перед домом, не послушали распоряжения Ивана в комнатах за закрытыми ставнями сидеть. Придут или нет, а подготовиться к незваным гостям надо. Вятские долго запрягают, но потом быстро и куда попало ездят, правил не соблюдают. Тут ещё им спирт под хвост попал…

Глава 17 Профессиональные проблемы Ивана Афанасьевича
Иван Афанасьевич сейчас жил на рабочем месте, дома уже третий месяц не ночевал. Сначала болел, как потом оказалось пресловутой «немкой», занимал выделенную ему койку в губернской земской больнице. Большинство населения города по своему месту жительства хворали, а Ивана Афанасьевича коллеги в больнице разместили.
Когда поправился, то уже не только городовым врачом оказался, а ещё и сразу ординатором губернской земской больницы и её старшим врачом. Он то выкарабкался, а вот коллегам менее повезло. «Немка» много вакансий открыла и надо было их заполнять. Вот такая у Ивана Афанасьевича социальная мобильность получилась в профессиональном плане.
Сколько мог, сопротивлялся Иван Афанасьевич, но сверху надавили, о профессиональном и гражданском долге напомнили, о необходимости следовать заветам Гиппократа… Дал согласие Иван Афанасьевич – вот теперь на работе и жил. Прямо в приемном кабинете в амбулатории ему ширмой угол отгородили, кушетку там поставили, постельные принадлежности казенные он получил, полотенце, пижаму, халат больничный…
Почему не в кабинете старшего врача разместился, по занимаемой должности вроде и положено? Занят он был сейчас. Стол, кресло и прочую мебель из кабинета ещё в прошлом году вынесли и там кровати для больных разместили – не хватало коечной мощности губернской больницы для увеличившегося потока пациентов.
Койки с больными сейчас и в коридорах расставлены были, и в ординаторских, и в прочих помещениях. Психиатрическое отделение также пришлось перепрофилировать. Всех неизлечимых хроников из больницы выписали – кого родственникам вернули, кого добрые люди приютили за ежемесячное денежное вознаграждение. На освободившихся площадях опять же соматических больных в настоящее время размещали. То же самое сделали и с арестантским отделением – заключенные сейчас прямо в тюрьме как мухи выздоравливали.
До обеда Иван Афанасьевич как обычно прием приходящих больных провел, а к вечеру уже другие пациенты к нему валом повалили. Сами они все как один на ногах не стояли, алкоголем от них за пять метров разило. Доставляли их для получения медицинской помощи подобные же личности. Были они тоже пьяны-распьянёшеньки, но ещё как-то на ногах держались. Приносили они своих дружков, у порога на пол бросали и просили посмотреть доктора – жив или не жив упившийся бесплатным спиртом.
Иван Афанасьевич свой профессиональный долг выполнял, ещё дышащим посильную помощь оказывал, а кому-то он уже и не был нужен. Таких в морг не отправляли, отдавали сразу на руки их принёсшим. Вскрывать трупы всё равно было некому, да и диагноз тут был ясен.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sergey-kukovyakin-33121726/devki-gulyaschie-3-70949569/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Девки гулящие 3 Сергей Куковякин
Девки гулящие 3

Сергей Куковякин

Тип: электронная книга

Жанр: Социальная фантастика

Язык: на русском языке

Издательство: Автор

Дата публикации: 05.08.2024

Отзывы: Пока нет Добавить отзыв

О книге: Попал, так попал… Прямо в теневого содержателя сети вятских публичных домов… Тут, и понеслось…

  • Добавить отзыв