Поп ВДВ
Поп ВДВ
Анатолий Крымский
В небе над боевым полем ревут моторы десантных транспортников. Воздушно-десантная дивизия с грохотом бросается в бой, неся с собой несокрушимую силу и преданность Родине. Среди отважных бойцов выделяется один, не похожий на других: поп в полном облачении, с автоматом на перевес, готов к защите своей земли. Он – “поп ВДВ”, яркий пример того, как вера и патриотизм могут объединяться в одной душе, делая человека истинным воином.
Анатолий Крымский
Поп ВДВ
«Бойцы ВДВ начинают защищать
Родину на дальних подступах:
Там, где не смеют ступать Ангелы»
Генерал ВДВ
В.Шаманов
Действующие лица:
В юности:
Резван Тургаев, Василий Никулин, Глеб Югай – выпускники советской средней школы, романтики, устремленные в светлое безоблачное будущее.
Игорь Васильевич Пак – прапорщик ВДВ, инструктор ДОСААФ по парашютно-десантному спорту. Отставник, бабник, шутник и балагур.
Оксана и Света – мастера спорта, совершают прыжки вместе с новичками-курсантами для поднятия боевого духа.
Армейские будни:
Резван Тургаев – сержант учебного центра для воинов-интернационалистов.
Глеб Югай – распределяется военкоматом служить в ЦГВ (Чехословакия).
Василий Никулин – служит под городом Ленинградом водителем в «стройбате».
После армии:
Резван – полевой командир сепаратистов генерала Дудаева (Первая Чеченская война).
Глеб – поступает в духовную семинарию, по окончанию распределяется в полк ВДВ.
Василий – после ДМБ устраивается охранником в торговый порт города Ленинграда, связывается с контрабандистами и таможенниками.
Малика – двоюродная сестра Резвана, вдова, мать двоих детей (девочек). Работает в Исламской духовной миссии секретарем-переводчиком.
Ахмед, Хамзат – наемники, торговцы оружием, бывшие соратники Резвана по Первой Чеченской войне. Ярые джихадисты.
Генерал Чемоданов – старый начальник округа карьерист и самодур. Узнав, что солдаты-десантники на свои средства построили часовню в память о погибших, приказывает ее снести.
Генерал Хлебодаров – новый начальник округа. Военный новой формации. Борец за крепкую армию и офицерскую честь. Отменяет приказ бывшего начальника округа и разрешает вести службу отцу Глебу для укрепления веры и духа десантников.
Пролог.
Утренний воздух наполнился ревом множества прогреваемых авиационных моторов.
Огромные десантные транспортники, сделав разбег, натужно гремя моторами, подняли по тревоге в воздух воздушно-десантную дивизию.
Красный фонарь в конце тоннеля сменился на зеленый, раздалась команда и, сидящие вдоль бортов бойцы колонной, по одному пошли в сторону огромного куска неба, четко зияющего сквозь открытую аппарель:
– «Первый пошел, второй пошел… и сотый пошел», – привычно выговаривал инструктор.
Воздух наполнился белыми соцветиями куполов.
Вскоре первые из бойцов, чьи ботинки коснулись земли, привычно загасили купола и вступили в бой с предполагаемым противником.
Очередной боец коснулся земли, «сбросил купол», поправил на груди автомат, выпростал из штанов подол черной рубахи и вместе со всеми ринулся в наступление.
На КП командир дивизии посмотрел на монитор запись с разведывательного беспилотника: на фоне наступающих бойцов крылатой гвардии, четко выделялся поп в полном облачении, с автоматом на перевес.
– «О, смотрите, а поп-то, как рядовой боец!» – похвалил командующий.
– «А он и есть настоящий боец, товарищ командующий: поп ВДВ», – уточнил кто-то из штабных офицеров.
Морская прогулка. Трое друзей.
Мечты о будущем.
Нежные волны теплого моря игриво ласкали морской причал. Лучи солнца, отраженные морской водой, солнечными зайчиками бликовали по борту прогулочного катера.
Трое выпускников средней школы в костюмах по случаю сдачи последнего экзамена сидели на пассажирской скамейке, на корме катера.
– «Ну вот и все! Дальше: прощай школа, здравствуй взрослая жизнь», – поднял тост за окончание школы Резван Тургаев.
Чтобы их не поймали с поличным, бутылка марочного портвейна была аккуратно обернута газетой и со стороны могло показаться, что трое молодых выпускников пьют сок на морской прогулке.
– «Ну, что парни: кто куда решил поступать после школы?» – спросил Глеб Югай, высокий брюнет плотного телосложения.
– «Вы, как хотите, а я рискну поступить в кооперативный техникум», – первым откликнулся на поставленный вопрос Васька Никулин, среднего роста с курчавым чубом и вечно смеющимися голубыми глазами.
– «Ну конечно, куда ж еще! Вся страна усиленными толпами строит развитый социализм, а Вася смотрит в сторону базара»,-раскритиковал мечту друга Глеб.
– «Почему ты над ним смеешься? У нас в Грозном те, кто работает на рынке считаются уважаемыми людьми», – вступился за друга Резван.
– «Ой, нашел с чем сравнивать. То Кавказ, а то приморский город. Здесь всех базарщиков иначе, как спекулянтами не кличут. Согласен комсомолец Василий Никулин именовать себя спекулянтом?» – продолжал подтрунивать Глеб.
– «Да отстань ты от него. Сам-то, кем решил стать после школы?» – серьезно спросил Резван.
– «Да я как-то не решил еще. Может на курсы в ДОСААФ пойду. Надо к Армии готовиться: год пролетит, не заметишь, а без специальности сейчас в ряды Советской Армии не призывают».
– «А вдруг в Афган заберут, что тогда?» – спросил Василий.
– «И из Афгана люди возвращаются. Призовут – сачковать не намерен и отсрочки просить не стану», – серьезно ответил Глеб.
– «Уважаю мужское решение, – подтвердил Резван. – За наших парней, честно исполняющих интернациональный долг!»
– «Я за это пить не буду, – внезапно забастовал Васька. – Бросили пацанов под нож, как баранов и назвали это интернациональным долгом. Что, разве я не прав?»
Глеб и Резван удивленно уставились на друга:
– «Дать бы тебе в «бубен», да народу вокруг много. Одно слово: клоун, что с базарного возьмешь…».
– «А сам-то, сам кем решил стать: в физкультурный подашься или, как твой дед в офицеры?» – перевел разговор из опасного русла Никулин.
– «Да нет, пока рано думать об этом. На КМС по вольной борьбе я сдал, но в этом году поступать не буду. У меня сестра двоюродная под Грозным. Поеду к ним. Буду детей тренировать, пока повестку в Армию не получу. Представляете: моей сестре шестнадцать лет, а у нее уже двое детей. Я уже дважды дядька».
– «Ого! Это как она в шестнадцать-то лет умудрилась?»
– «Да это в городе – дикость, а у нас в ауле девочки в четырнадцать-пятнадцать лет замуж выходят», – уточнил Резван.
– «Слушай, ты извини конечно: дикость какая-то! СССР выходит в космос, БЛМ строит, а у вас все по-старому. Как-будто феодальный век», – удивился Глеб.
– «Феодальный век здесь ни причем. Другой уклад жизни, обычай предков. Так в ауле жизнь устроена, и никто ее менять не собирается», – сказал Резван.
– «Ты скажи еще Аллаху кланяются», – зло пошутил Василий.
– «И Аллаху, и мечети строят. Нельзя конечно, но по-тихому люди верят и молятся», – посерьезнел Резван.
– «Да, ладно, пацаны, жизнь прекрасна! Мы на морской прогулке, повсюду вокруг нас красивые отдыхающие. Наша страна СССР – лидер мирового социализма! Впереди нас ждет светлое будущее! Выпьем!»
– «Глеба разморило на солнце и от выпитого вина».
Парни снова выпили, и Васька Никулин грустно спросил:
– «Так что, парни, на этом наши пути расходятся?»
– «Зачем расходятся: Земля круглая, еще не раз встретимся», – сказал Резван.
– «Помните, как у Дюма: через десять лет, а потом через двадцать: три мушкетера и жизнь полная опасных приключений!» – весело сказал Глеб…
Зеленые ворота со звездами.
ДОСААФ: путевка в небо.
Остроносый автобус «Паз» остановился возле обнесенного высоким забором здания. На зеленых воротах со звездами ярко алели буквы: ДОСААФ.
– «Выходи строиться», – капитан, начальник военкомата, спрыгнул с подножки на пыльный асфальт.
Коротко стриженные курсанты парашютных курсов, один за другим начали выходить из автобуса и строиться по ранжиру.
– «Тэ-кс, проверим списки. Все здесь?» – весело спросил капитан Воронин.
– «Так точно!» – нестройным хором ответили курсанты.
– «Та, куды ж вы с «подводной лодки» денетесь хлопцы! Ладно, справа по одному, за мной: шагом марш».
Курсанты длиной змейкой просочились в полуоткрытые ворота. Там их уже ждали. Снова прозвучала команда: «Строиться!». И курсанты построились перед жилым корпусом.
Доклад о прибытии у военкома принимал инструктор по парашютному спорту: прапорщик ВДВ Игорь Васильевич Пак. В четко подогнанной, «с иголочки» форме с петличками ВДВ и почему-то перебинтованными руками.
Сделав доклад, капитан не удержался от вопроса:
– «Игорь Васильевич, а почему руки? Я думал десантники только ноги ломают?»
– «Да зашел к подруге: на «палку чаю», а в самое неподходящее время муж…».
– «И, что: завязался рукопашный бой?»
– «Да нет. Вышел на балкон: четвертый этаж! Сгруппировался, спрыгнул. Ноги целы, а руки об асфальт отбил».
– «Ну ты, Игорь Васильевич и ходок! – капитан сердито обернулся к улыбающимся над солдатской байкой курсантам. – Отставить «ржать»! Это ваш командир на все время обучения: два месяца…».
Гнилая практика. Семена и всходы базарных отношений.
«Забытый! Комсомольский значок.
Василий, студент кооперативного техникума, прибыл на первую производственную практику в столичный гастроном. Магазин считался показательным, поскольку в нем впервые в советской практике была взята за основу торговая сеть западных супермаркетов.
Не привыкших к буржуйским изыскам советских граждан встречали светлые залы с аккуратными рядами витрин, продавщиц в униформе, тележки для мелких и крупных товаров.
Люди, приехавшие в город за покупками из дальних сел, зачарованно смотрели на храм торговли с изобилием товаров и без привычных очередей за дефицитом.
Василий постучал в обитую коричневым дермантином с золотыми гвоздиками дверь:
– «Разрешите войти?»
Тучный мужчина, с лицом, похожим на сенбернара с лысиной в окружении когда-то пышных волос, с интересом разглядывал новичка стажера.
– «Студент? Ну что ж: неплохо. Молодые кадры нам нужны. Костюм сходится, а вот комсомольский значок придется пока снять».
– «То есть, как это снять?» – удавился Василий.
– «Ну на время работы, а после работы носите на здоровье. Э… как там вас звать величать?»
– «Василий. Василий Никулин».
– «Вот как? А вы случайно?»
– «Нет, не родственник: просто однофамилец».
– «Соображаете быстро – это хорошо для торгового работника. Меня зовут Марк Анатольевич Валенса. Я буду вашим наставником на все время практики. Пожалуйста наденьте фирменную одежду нашего магазина и милости прошу со мной в зал. И не забудьте про значок».
Василий, внутренне недоумевая, неохотно снял значок и положил в карман. Надел новенькую униформу с логотипом магазина и направился вслед за наставником в торговый зал. В зале было шумно: очередная «колбасная электричка» привезла в город разношерстную толпу с рюкзаками вместо сумок. Торговля шла бойко.
Наставник повернулся к своему ученику с вопросительным взглядом поверх очков в золотой оправе:
– «Тэк-с, молодой человек, пожалуй, начнем с азов. С весами знакомы?»
– «Конечно, сколько раз проходили на учебных занятиях», – утвердительно ответил Василий.
– «Ну, что ж, прекрасно: взвесьте-ка, будьте так любезны мне батон докторской колбасы», – наставник кивнул на аккуратную стопку продукции мясокомбината.
Василий, надев перчатки (как учили) аккуратно положил на весы батон колбасы:
– «Кило двести», – радостно констатировал экзаменуемый.
– «Э, позвольте заметить: кило триста пятьдесят, молодой человек. Будьте повнимательней – это очень важно».
Василий покраснел:
– «Но, как же так, ведь на весах ясно было видно: кило двести?»
Наставник резко обернулся на критику ученика:
– «Вы будете спорить со своим наставником? Хотите, чтобы первый день «практики» стал последним?»
– «Ну, раз надо, значит надо», – смалодушничал Василий.
Комсомольский значок лежал в кармане и больно жег душу, но поддавшись липкому страху, раз ученик изменил своей совести снова и снова. К концу производственной практики Василий умело обвешивал и обсчитывал оголодавших по деликатесам сельчан…
Горный аул: время в замедленном беге.
Борцы с косичками.
Старенький ПАЗик, натужно гудя перегретым мотором «накручивал виражи» горного серпантина.
В аул, где жила его двоюродная сестра Малика, Резван приехал ближе к вечеру. От долгого сидения и изматывающей психику дороги, он чувствовал себя так, словно один боролся против целой сборной за пояс чемпиона по вольной борьбе.
Родственники жены радостно встретили городского гостя:
– «Резван! – Какими судьбами, ты к нам надолго?»
Дети выбежали на голоса взрослых и облепили любимого дядю:
– «Дядя Резван, а ты нам подарки привез?»
– «Тише вы, ну-ка отойдите от него. Ведите себя скромнее. Пусть гость отдохнет с дороги, после его обо всем расспросите», – Малика со смехом, стесняясь беспринципности детей бросилась на выручку гостя.
– «Малика, не надо, пусть побудут со мной. Я нисколько не устал, и они мне не мешают, наоборот: я очень рад их видеть».
– «Вот видишь, мама, а дядя Резван нисколько не устал. Он ведь у нас чемпион, ты сама говорила», – сказала старшая дочь Малики Зарина.
– «Ну все, братик, готовься, эти маленькие проныры от тебя не отстанут, пока ты на все их вопросы не ответишь».
– «А ты уже ответила?» – обнимая сестру, спросил Резван.
– «Куда там! Жизни не хватит! Одних только: почему? Тысяча!»
– «Ничего, я к вам надолго: успеем наговориться».
– «В самом деле? – Малика вопросительно уперла одну руку в бок. – Что-то случилось или натворил чего в городе?»
– «Ничего не случилось и ничего не натворил. Хочу пожить в деревне до призыва в Армию».
– «Да, узнаю своего брата: по годам юн, а мыслишь, как взрослый».
– «Ну не столько я и взрослый пока, но кое-что в жизни повидал».
– «Это ты про школу или соревнования по борьбе?» – усмехнулась Малика.
– «Твое счастье, что ты замужем, а то бы я тебе сейчас ухо открутил», – засмеялся Резван.
– «Не имеешь права. Теперь мои уши принадлежат мужу и детям».
– «Да, быстро летит время. Еще недавно лазали по горам, ели сыр у пастухов, а ты уже мать двоих детей: быстро время летит».
– «Ладно, «мудрый» ты наш, идем к столу. Все уже готово».
Новость, что к Тургаевым приехал гость из города быстро облетела аул, к столу стали приходить сельчане, кто с кувшином вина, кто со свежеиспеченным пирогом. Вскоре скромное застолье разрослось до размеров свадебного пиршества…
Утром Резван встал рано и, надев спортивный костюм, вышел на двор.
– «Ты чего так рано подскочил? – удивилась сестра. – Здесь тебе не город, ложись отдыхай. Я пока еду приготовлю».
– «Да нет, привычка бегать по утрам. Пойду пройдусь п аулу. Соскучился по местам детства».
– «Странный ты какой-то, брат. Ладно иди: старики городские новости от тебя узнают. Только не сболтни чего-нибудь лишнего. Здесь тебе не город».
– «Знаю, знаю. Буду вежлив и почтителен».
И действительно, куда бы не шел Резван, всюду его встречали с вопросами. В ауле были свежие газеты и телевидение, но всем хотелось узнать о городской жизни у нового в аульской жизни человека.
Вечером, сидя за семейным столом, Резван спросил сестру6
– «Малика, а в ауле есть спортзал?»
– «Зачем тебе, тренироваться? Тренируйся во дворе».
– «Нет, не мне. Хочу открыть детскую секцию по вольной борьбе».
– «Дядя Резван, а нас с Лаурой научишь?» – встрепенулась старшая Зарина.
– «А вам это зачем? Занимайтесь со мной по хозяйству», – удивилась мать.
– «Мы тоже хотим уметь «давать сдачи». А вдруг на нас нападут?»
– «Успокойся, никто на вас нападать не собирается. Играйте лучше в куклы», – снова попыталась вразумить дочку Малика.
– «Почему бы и нет. Если есть желание: пусть занимаются. Будут первыми девушками чемпионами по вольной борьбе», – заступился за племянницу Резван.
– «Ох, брат, вечно ты их защищаешь. Ну, не знаю. Если отец разрешит, то пусть попробуют, может после первой травмы бегом к своим куклам вернуться», – приняла окончательное решение сестра.
Площадь раздора. Точка невозврата.
Площадь «Минутка» кипела страстями. Узнав, что из Москвы прибыл министр обороны Грачев и ведет переговоры с президентом Республики Ичкерия Джохаром Дудаевым, повсюду толпились люди.
То тут, то там возникали стихийные митинги. Одни ораторы, горячась, доказывали, что пора поставить Москву на место. Старики, пожившие и пострадавшие от сталинских репрессий и переселения, им возражали. Люди, опьяненные внезапной свободой и вседозволенностью, ходили опьяненные ветром перемен от одной группировки к другой.
Казалось, что это какая-то игра. Игра слов, смены настроения, жарких споров и безапелляционных заявлений. Люди с оружием отстаивали, как им казалось единственную точку зрения: пусть в схватке победит сильнейший!
Старики отчаянно качали седой головой. Страсти кипели, обстановка накалялась.
Из здания заседания вышла расстроенная безрезультативными переговорами российская делегация. Площадь замерла в ожидании ответа. Где-то заплакал ребенок, но никто не обернулся на предупреждающий знак, все взоры были обращены на трибуну, в ожидании победной речи Президента…
Генерал Дудаев молодцевато прошествовал к трибуне. Площадь замерла в немой тишине.
– «Россияне уходят из нашей республики и оставляют нам свое оружие и спецтехнику».
Площадь взорвалась радостными криками молодежи. Старики печально качали головами в знак не согласия, но их никто не хотел слышать…
Свободная касса портовых ворот.
Неудачная сделка с совестью.
Смена Василия Никулина подходила к концу. Как и договаривались с дежурным по смене с таможенником тяжелогруженые «Уралы» появились на проходной за час до окончания смены.
Василий радостно потирал руки, предвкушая большой куш. Даже если вычесть проценты таможеннику, все равно остается достаточно, чтобы вести залог за новенькую «Тойоту».
Бородатый кавказец подошел к Василию:
– «С тобой договаривались о пропуске колонны?»
– «Да, со мной. Сейчас сделаю пометку в журнале, сообщу по внутренней связи и проезжайте: путь открыт».
Бородач достал из-за пазухи пачку зеленых банкнот, отсчитал заранее оговоренную сумму. Минуту подумал и добавил еще две стодолларовые банкноты. Затем сказал:
– «Ты, брат, в журнале напиши, а по связи ничего не сообщай. Скажешь потом, что телефон не работал».
– «Хозяин-барин», – Василий в радостном нетерпении протянул руку за взяткой.
– «Э, погоди, брат, а фамилия твоя как?» – кавказец замешкался с оплатой.
– «Никулин. Василий Петрович Никулин», – с улыбкой ответил охранник.
Лицо кавказца посуровело:
– «Ты чо: клоун?»
– «Да нет же. Однофамилец. У нас дома пол деревни Никулиных. И я, и мама, и братья с сестрами».
– «Э, брат, так дело не пойдет, – старший колонны спрятал деньги во внутренний карман. – Там, откуда мы, шуток не любят. И клоунов тоже».
– «Но я же говорю: однофамилец. При чем здесь цирк? Я же охранник. Мы же договаривались», – продолжал клянчить оплату Василий.
– «Э, парень, в нашем деле цирк не нужен. Ахмед, упакуй этого клоуна в машину вместе с остальными. После разберемся».
Здоровяк Ахмед сгреб хилого охранника в охапку и, словно тюк, отнес, и забросил в кузов ближайшей машины. Чьи-то руки крепко охватили охранника за запястья и на них щелкнули металлическим холодом наручники. Уже другой голос с акцентом сказал:
– «Пикнешь: убью».
Колонна выехала за город и без проблем доехала до угловой ж/д станции.
– «Ахмед: машины грузи в вагоны».
– «А с этим что делать, Хамзат?» – бородач кивнул в сторону Василия.
– «Э, этого барана тоже грузи. Приедем, решим, что с ним делать».
Василий пытался трясти головой, чтобы обратить на себя внимание, но что-то тяжелое ударило по затылку. Василий потерял сознание. Очнулся он от холода и тряски. Василий лежал на полу грузового вагона. Где-то под полом размеренно гремели колеса. Охранник сделал усилие и сел. Его мутило, но он вспомнил весь кошмар, который с ним произошел из-за его жадности…
Игра в бильярд на шахматной доске.
Город вне закона. Ястребы войны.
Обреченный город жил своей обычной жизнью. Ярко светило солнце. Старики, о ем-то переговариваясь, играли в нарды. Дети спешили в школу. Дворники мели улицы. Поливальные машины поили водой клумбы.
Пышнотелая торговка мороженным и соками бойко сбывала ходовой товар. Модницы подкрашивали глаза и губы у зеркальных витрин магазинов…
Эскадрилья фронтовых бомбардировщиков с советскими звездами на фюзеляже зашла со стороны солнца и сбросила серию смертоносного груза на головы мирных людей.
Первые взрывы вызвали удивления, люди подумали, что началось землетрясение и грохот стоит от падающих зданий. Когда же рабочие, школьники, учителя, врачи выбежали на улицу, то от увиденного кошмара, люди потеряли дар речи.
Началась паника. В больницы стали в огромных количествах поступать раненные и убитые. Сами больницы тоже подверглись бомбежке.
Дети, отпущенные из школ в связи с военным положением, в ужасе смотрели на зияющие воронки вместо домашнего очага, который они покинули еще этим утром…
Люди разделились. Военные куда-то бежали, пытаясь скоординировать свои действия и дать отпор налетчикам. Гражданские искали среди обломков уцелевших родственников, не осознавая, что этот кошмар происходит с ними наяву…
Кто-то молился, кто-то проклинал подлых убийц невинных детей и стариков. Цветущий мирный город, объявленный вне закона, на глазах, обезумевших от потерь и жестокости жителей превращался в груду развалин из военной кинохроники…
Президент самопровозглашенной Ичкерии генерал Дудаев выступил по телевидению с заявлением о начале войны с Россией и о введении военного положения.
Министр обороны России генерал Грачев доложил пьяному Президенту, что сможет разогнать мятежных пастухов силами одного воздушно-десантного полка. Забыв уточнить, что армия лежит в руинах, обнищав без денежного довольствия и государственной поддержки…
Парад суверенитетов закончился кровавой криминальной разборкой. Спекулянты всех мастей ринулись на армейские склады с вожделением подсчитывая многомиллионные барыши на сделках с оружием.
На территории Чечни началась коммерческая «разборка» с применением деморализованной армии…
Первый прыжок.
Белые купола на утреннем небе.
Два месяца жесткой силовой подготовки и армейского распорядка подошли к финальному действу. Окрепшим и возмужавшим вчерашним школьникам предстояло главное испытание на мужество и выносливость: прыжки с парашютом.
Прапорщик Игорь Васильевич Пак, в местном комбинезоне и десантном шлеме стоял перед строем подтянутых курсантов:
– «Товарищи курсанты, я сделал все, что мог. Поделился с вами секретами начального военного мастерства. Дальше экзамен вы будете сдавать не мне, а небу. Если среди вас есть те, кто по какой-либо причине: морально или физически, не готов совершить прыжок с километровой высоты – прошу выйти из строя. Насильно десантниками не становятся, но предупреждаю: если вы настоящие мужики, а не «маменькины сынки», засуньте свой страх и сомнения в одно место и следуйте за мной в самолет».
Двое сомневающихся вышли из строя.
Прапорщик кивнул двум сержанта ВДВ, стоящим в сторонке:
– Этих «дрищей» отправьте к мамке. Не позорьте мне курс.
Отказников посадили в командирский уазик и повезли почему-то в сторону прогревающего двигатели самолета АН-2.
На удивленные взгляды курсантов командир ответил:
– «По правилам ВДВ: сомневающиеся прыгают первыми!»
В строю раздался одобрительный смех…
Асолет АН-2, дребезжа всем корпусом, упорно кружа, набирал нужную высоту. На отметке высотомера тысяча метров, загорелась сначала красная, а затем зеленая лампа.
– «Встать, к выходу по одному!» – инструктор занял место у выходной двери.
Курсанты поднялись со своих мест и, стараясь не смотреть друг другу в глаза, с напряженными лицами, побрели к выходу:
– «Готов? Пошел! Первый пошел!» – инструктор привычно направлял в открытую дверь очередного курсанта.
Глеб выпал из двери и полетел вдоль корпуса самолета со сморщенными от воздушного потока лицом. Ему было страшно, но тело, натренированное на земле до автоматизма, привычно выполняло мысленные команды:
– «Пять сот один, пять сот два, пять сот три: кольцо! Купол! Снять чекующую строку запасного парашюта…».
Где-то по бокам от него громко кричали команды другие курсанты. Внезапно стало тихо. Купол расправил крылья и курсанту показалось, что он неподвижно замер в небе. Внизу цветными лоскутами виднелась земля. На тонкой нитке шоссе можно было различить движущуюся точку-автомобиль.
Глеб залюбовался первым в жизни полетом. Словно откликаясь на настроение курсантов снизу до них донесся голос инструктора, усиленный мегафоном:
– «Гвардейцы десантники, держать колени согнутыми под углом! Не щелкать клювом! Встретимся на земле».
Будущие десантники падали в высокую траву, обожженную летним солнцем, гасили купола и сматывали в охапку. Сегодня они из мальчиков совершили прыжок во взрослую жизнь. Они не были еще солдатами, но детьми, прыгнув с головокружительной высоты и успешно коснувшись земли, они точно перестали быть…
Беседа в командирском блиндаже.
Война закончится, что дальше?
Полевой командир Резван склонился над картой местности.
В дверь постучали и вошел Хамзат:
– «Салам, брат».
– «Салам, Хамзат».
Войнахи обнялись.
– «Над чем думаешь, командир?»
– «Да вот, хочу сделать вылазку, пополнить боекомплект, а заодно и запастись продовольствием. Скоро ударят морозы, выпадет густой снег. Передвигаться по горным тропам станет небезопасно».
– «А у меня для тебя хорошие новости, брат».
– «Новости, какие? Что-нибудь о моей семье, как они: все живы?»
– «Слава Аллаху, с твоей и моей семьей все хорошо. Вот – гость бросил на стол увесистый пакет с зелеными купюрами».
– «Что это?» – спросил Резван.
– «Помощь от наших спонсоров. Наши турецкие братья хотят, чтобы мы объявили священный джихад неверным по все территории Ичкерии».
– «Я воюю не за деньги, а за свою землю. И не для турецких спонсоров, а за будущее наших детей».
– «Ты что глупый? Война – это самый прибыльный бизнес. Где ты еще столько денег заработаешь: на базаре? Шашлыки пойдешь жарить? Пользуйся моментом, пока дают».
– «Я об этом и говорю: пока дают, а что дальше. Люди уже устали от войны. Вступают в местную милицию, сами охраняют свои аулы от бандитов всех мастей».
– «Пусть попробуют: дерзких уберем, остальные прижмут уши и будут платить».
– «Хамзат, воевать со своим народом бессмысленно. Федералы рано или поздно уйдут. Что тогда: пойдем брат на брата?»
– «Дело твое, Резван. Я лично здесь не собираюсь оставаться. Окончится война или нет: махну на ПМЖ в Турцию или Эмираты. Но сначала вдоволь попорчу кровь «федералам» и как следует заработаю денег на безбедное будущее своих детей».
– «В этом наши с тобой дороги расходятся, Хамзат. Я не собираюсь воевать против своего народа, даже за очень большие деньги».
– «Зря ты так говоришь, Резван. Человек, который отказывается от своей доли – подозрительный человек. Я лично такому бы не доверял»».
– «Ты меня не первый день знаешь, Хамзат. Я свою преданность чеченскому народу доказал. Думай, что говоришь, Хамзат».
– «Я-то думаю, а вот ты думай, что делаешь Резван», – гость встал, забрал пакет с деньгами и хмурый вышел из блиндажа.
Гнездо разврата. Пицца по-военкомовски.
Выходные Васька Никулин решил провести с новенькой продавщицей.
Высокая, фигуристая блондинка Эллочка уверенно шагала вверх по «торговой лестнице». От подружек по универмагу она уже знала, что Василий отчаянный бабник, но кто же откажет перспективному товароведу. Да еще и ее непосредственному шефу.
Старенькое такси остановилось у подъезда нового кооперативного дома. Василий вытащил с заднего сиденья и багажника гору цветов со съестными припасами. Сунул водителю «червонец» и гыркнул по-барски:
– «Без сдачи, шеф».
Василий и его спутница, пыхтя добрались до пятого этажа. Васька открыл дверь своим ключом:
– «Прошу вас, сударыня, заходите».
Эллочка вошла в прихожую, включила свет и ахнула:
– «Недурно для молодого товароведа!»
– «Заметьте, сударыня: для молодого и оч-чень перспективного», – Васька попытался обнять гостью, но та отстранила его руку.
– «Не спеши, где у тебя ванная?»
– «Прямо и направо».
Пока девушка смывала с себя усталость от трудового дня и долгого подъема по лестнице, Василий занялся приготовлением романтического ужина на двоих.
Несмотря на молодость, Васька Никулин был опытным ухажером. Ни одна из его многочисленных подружек не могла бы пожаловаться на плохое обращение. Василий любил смотреть иностранные фильмы и оттуда черпал опыт соблазна.
Эллочка вышла из ванной комнаты в махровом халате и закрученном на мокрой голове полотенцем. В зале был приглушен свет. На японском кассетном магнитофоне задумчиво пел песни о любви Джо Дассен. Вокруг богато сервированного стола мягким светом мерцали свечи из цветного парафина:
– «Это все для меня одной?» – Эллочка уже имела опыт общения с мужчинами, но Васькин подход сразил ее наповал.
– «Конечно, ведь на сегодня ты моя Королева», – Василий протянул ей бокал шампанского «Абрау-Дюрсо» …
Василий ошибся, новая пассия не собиралась так скоро покидать уютное «гнездо разврата». На третий день закончилась еда и напитки. Василий вручил подруге увесистый «лопатник»:
– ««Мухой» в супермаркет. Себе возьми, что хочешь. Мне две бутылки чешского пива и закажи две пиццы «Маргарита» с доставкой на дом. Поняла?»
– «Да, любимый», – Эллочка медленно повернулась на каблуках и ленивой походкой пантеры направилась к выходу.
Васькина ладонь шумно хлопнула ее по аппетитной точке:
– «Я сказал: мухой!»
Когда каблуки подруги застучали вниз по лестнице, Василий без сил упал на диван:
– «Ф-фу, надо немного прийти в себя. Сейчас отдохну и приму душ».
Словно отвечая его мыслям, резко затрезвонил дверной звонок. Васька думал, что вернулась Эллочка, резко распахнул дверь:
– «Что, дуреха, опять ключи забыла?»
На пороге стоял неизвестный мужчина в военной форме с красной папкой на руках:
– «Василий Федорович Никулин?»
– «Ну да, а че?»
– «Вам повестка. Распишитесь в получении».
– «Че в армию че ли, а когда?»
– «Вчера», – майор сгреб опешившего Ваську в охапку, дотащил до армейского УАЗика и в одной пижаме отвез на призывной участок…
Следующее утро, наголо обритый и переодетый в ядовито-зеленое «х/б», Васька Никулин встречал в должности рекрута Стройбата…
О своей внезапной пропаже рядовой Никулин смог написать Эллочке лишь через месяц. Получив первую армейскую «зарплату». К тому времени Эллочка успела подняться еще на одну ступеньку торговой лестнице и к рядовому Василию Никулину потеряла всякий интерес…
В огненном капкане.
Отвлекающий разговор на чистоту.
Группа уцелевших, после крупного боестолкновения десантников, оказалась запертой со всех сторон группой хорошо обученных наемников.
– «Эй, Иван, давай поговорим. Ты че сюда приехал: нас убивать или заработать? Я слышал, вам Ельцин по тысяче баксов обещал заплатить за нашу смерть? Че, молчишь, Иван, язык проглотил, или зарплату пересчитываешь?» – издевался бородатый «переговорщик».
Десантник с забинтованной головой в рваной гимнастерке пополз к оконному проему.
– «Ты куда?» – Глеб схватил его за ногу.
На глазах раненного бойца выступили слезы:
– «Патроны на исходе, так хотя бы матюгну эту сволочь, как следует! «
– «Не делай этого. Они этого о нас и ждут».
– «Чего: чтобы матюгнули?»
– «Нет, чтобы мы поскорее себя обнаружили. Они нас разговорами специально отвлекают: или пошли в обход по флангам, или: самое худшее…».
– «Что может быть хуже окружения!»
– «Минометы. Если накроют минометным огнем: нам хана. Надо поскорее выбираться отсюда».
Группа десантников сделала отчаянный рывок и буквально чудом выбралась из окружения. Как и предполагал Глеб, едва отряд покинул гиблое место – начался минометный обстрел…
Уже в лагере, когда уцелевшие солдаты жарили на костре скудный ужин из черствого хлеба, раненый боец поблагодарил Глеба:
– «Спасибо, батюшка. Я уж и не надеялся, что мы выберемся из этого котла. На душе кошки скребут: зачем мы здесь? Ради чего нас убивают в чужой стране, когда наши олигархи нас продали с потрохами: поставляют оружие нашим врагам. Ты посмотри на них: нам говорил Грачов, что будем воевать против пастухов. А у этих пастухов новая американская униформа, полный боекомплект, обученные наемники. По сравнению с ними: мы пастухи необученные, и необстрелянные. Бросили пацанов на убой и конца, и края этому беспределу не видно. Что скажешь, батюшка?»
– «То и скажу: крепись, солдат. Когда идет эпидемия, ее окружают и купируют. Мы – первая волна: пожарный расчет, если хочешь. За нами придут специалисты, более обученные профессионалы. Нам нужно немного продержаться до подхода главных сил, иначе пламя разрастется, как лесной пожар и счет пойдет на сотни гектар».
– «Помолись за нас, батюшка. За убитых и живых. За наших родителей, которые не знают: где мы. И за родину, которая так жестоко с нами обошлась».
– «Помолюсь, солдат. За всех помолюсь, а самое главное: помолюсь за спасение тех, кто еще жив и потерял всякую надежду. Помолюсь, чтобы этот кошмар закончился миром. Пусть плохим, но без крови и безысходности…».
На следующий день посыльный принес благую весть: война временно остановлена. Воюющие стороны сели за стол переговоров. Генерал Лебедь прибыл из Москвы с поручением вести мирные переговоры с Масхадовым.
Бог войны услышал молитвы истерзанных воинов мальчишек. Большое кровопролитие на время взяло передышку. Выжившие морально и физически покалеченные бойцы возвращались домой с войн, на которую по словам чиновников их никто по документам не посылал…
Выжившие десантники из батальона, к которому был прикомандирован отец Глеб, пришли к нему с просьбой:
– «Отец Глеб, мы видели, как ты держался в окружении и что сделала твоя молитва. Раз истинная вера дает столько сил, мы тоже решили к ней приблизиться: покрести нас, Христа ради».
– «Хорошо, парни. Сделаю над вами обряд крещения, но у меня одна проблема: нет готовых крестиков».
Солдаты посовещались в стороне:
– «Ты, отец Глеб, готовься к обряду, а мы решим твою проблему».
На следующий день солдат-десантник принес котелок, полный самодельных крестиков. Десантники решили задачу оригинально: сплющили гильзы от патронов АК-74 и добавили перекладину из пули. Получился военный крест из подручного материала. Отец Глеб оценил солдатскую смекалку по-своему:
– «На сей раз сгодится, вернемся в часть – заменим на церковный оберег».
– «Вернемся в часть, отец Глеб. Мы соберем средства и построим в части часовню, в память о погибших на этой войне десантниках».
– «На все воля Божья», – священник окрестил воинов крестным знамением…
Ночной город в огне.
Стена из страшных снов.
Резван и военком приехали на окраину города ночью. Несмотря на позднее время суток город не спал. Догорали пожарища разрушенных домов, где-то то начиналась, то затихала отчаянная перестрелка.
Военком вел машину в темноте осторожно, четко придерживаясь края длинного забора. Сначала Резван не обратил на длинное инженерное сооружение внимания, потому, что был занят своими мыслями. Когда же на очередном повороте машина забуксовала, и седой военком попросил призывника подтолкнуть старенький УАЗик, Резван вздрогнул от шока. То, что до этого, в темноте ночи, казалось забором, на самом деле были горы трупов, сложенные штабелями вдоль дороги.
Резван подтолкнул машину и когда они снова тронулись в путь, спросил у провожатого:
– «Почему никто не хоронит убитых людей?»
Военком ответил не сразу. Закурил и, зорко глядя вперед, процедил сквозь зубы:
– «Работают снайперы. Те, кто пытался забрать и похоронить убитых родственников, сами стали легкой добычей киллера».
– «Но где же справедливость?» – вспылил Резван.
– «Это война, призывник. Война на уничтожение. Забудь про справедливость».
«Чеченский синдром». Души, опаленные несправедливостью.
Паломничество пастыря.
Разрозненные остатки войны пребывали на пункт будущей дислокации. Из оставшихся в живых формировали новые подразделения, укомплектовывая выбывших бойцов новобранцами.
Так звучало официальное обозначение бардака, который творился в деморализованных кровопролитием войсках.
Солдат заперли в казармах на попечение, офицеры, устав от склок в семье из-за хронического безденежья, запили горькую.
Отец Глеб с болью и горечью наблюдал, как на его глазах рушится имидж и судьбы некогда Элитного рода войск. Его родного, всего того, к чему успел прикипеть душой и сердцем.
Отец Глеб сидел в своей комнатке в офицерском общежитии и готовился к вечерней проповеди. Сквозь фанерные щели барака он краем уха против своей воли слышал все, что творится за стенкой у соседей.
В дверь постучали.
– «Войдите».
Две женщины, жены офицеров вошли в комнату, с интересом озираясь на убогую обстановку.
– «Отец Глеб, мы к вам за советом», – начала блондинка.
– «Точнее сказать: за спасением», – подтвердила слова подруги низкорослая брюнетка.
– «Вы меня знаете, как зовут, а как ваше имя в миру?»
– «Ой, извините, что не представились. Меня зовут Ира, – сказала блондинка, – а ее Наташа».
– «Очень приятно. Чем могу быть полезен?»
– «Видите ли в чем дело, – начала блондинка, нервно комкая в руках косынку, – наши мужики на войну уходили гусарами, а вернулись: словно их подменили, озлобились и ожесточились».
На все и на всех, даже на своих собственных детей.
– «Я их отчасти понимаю: я тоже там был».
– «Вы? Поп на войне? Ой, ради бога извините».
– «Ничего, я уже привык к такой реакции. Так в чем моя помощь?»
– «Ну раз вы сами были на войне», – начала блондинка.
– «И сами все видели своими собственными глазами», – продолжала брюнетка.
– «Женщины: не говорите загадками».
– «Ну, вы можете на них повлиять», – сказала на выдохе блондинка.
– «Перевоспитать», – добавила брюнетка.
– «Не получится».
– «Почему это? Вы же изучали психологию, ну и другие науки у себя в семинарии?»
– «Да, изучал, но у одного меня не получается переломить ситуацию. Мне понадобиться ваша активная помощь».
– «Именно наша?» – удивилась блондинка.
– «Я говорю про вес Женсовет».
Всех жен и дочерей военных нашего гарнизона.
– «А что мы им скажем, чем заинтересуем?» – добавила брюнетка.
– «То же, что сказали и мне: спасать своих мужей, свои семьи и всю Армию от полного морального разложения».
– «Нам нужно подумать», – сказала Ира.
– «Подумайте. До вечерней молитвы еще есть время».
– «Ну, мы тогда пойдем?» – уточнила Наташа.
– «Конечно. Приходите на вечернее богослужение. Там и поговорим. Обсудим всем миром наши с вами проблемы».
Вечером у небольшой часовенки было тесно. Женщины пришли семьями. Мужья с помятыми лицами, кто в форме, кто одетый в гражданский костюм стояли среди соседей, стыдливо пряча глаза и перегар.
Призыв к заблудшим душам.
Робкий огонек надежды.
Место для собрания семей офицерского состава выбрали под открытым небом. На футбольном поле, за почерневшими от времени и покосившимися бараками из железнодорожных шпал.
Прошло то время, когда можно было увидеть красиво одетые офицерские семьи: жены в веселом ситчике, мужчины в парадной форме, с начищенными до блеска сапогах.
На ржавых скамейках сидели небритые мужчины в трико, со вздувшимися «пузырями» на коленях. Женщины в поношенных платьях с передниками, оставшимися от недавней стирки. Дети в заплатанной одежде.
Вместо «белой кости» – элиты грозной армии: лагерь беженцев и лишенцев, доведенных «родным» командованием до края нищеты.
– «Здравствуйте, товарищи офицеры. Прошу мня извинить, но я хочу начать свой первый разговор с вами с молитвы», – начал отец Глеб.
– «Заупокойной?» – зло пошутил кто-то на галерке.
– «Никак нет. Я хочу прочитать молитву Надежды, Веры и Смирения. За нашу новую Армию…», – продолжил священник.
– «А чем она лучше прежней?» – снова попытался сбить с толку попа небритый пересмешник.
– «Она лучше, а значит Сильнее и Значимей той, что прежде потому, что у нее есть Достоинство, Сила и Отечество. Вот за такую: сильную духом Армию я и хочу вместе с вами помолиться. Кто не хочет или не верит, что такое возможно попрошу нам не мешать и не уходить. Побудьте с нами. Послушайте слова молитвы. Пусть вы ей не проникнитесь, но потом сможете сказать, что были в этот момент, важный для вашей собственной жизни и Армии с нами», – отец Глеб перекрестил присутствующих и начал читать молитву сначала тихо, сдержанно, а потом все громче и убедительней.
К окончанию молитвы на глазах многих женщин появились слезы. Мужчины стояли молча, стиснув зубы, но в их глазах уже не было той безысходности, что была прежде. Появилась искра надежды. Многие перекрестились, хотя нательных крестиков ни у кого не было.
– «Мы с солдатами строим первый Храм ВДВ. Прошу всех, у кого есть силы или желание о помощи. Речь не идет о деньгах. Нам нужны рабочие руки: плотники, бетонщики, штукатуры. Если такие есть или руки истосковались по мужской работе – приходите, милости просим».
После короткой встречи многие не спешили расходиться. Женщины обступили священника:
– «Скажите, отец Глеб, а есть возможность покрестить наших детей и самим приобщиться к вере?»
– «Конечно. Эта встреча была ознакомительной. Я лично обойду все семьи, поговорю с людьми».
– «Спасибо вам, отец Глеб. Извините, что не можем помочь деньгами на строительство Храма: сами видите, в каком мы бедственном положении», – причитали женщины.
– «Ничего страшного. С истинной верой в сердце мы с вами преодолеем все трудности быта и службы. Храни вас Бог!»
Люди, впервые от души наговорившись о своих бедах, нехотя стали расходиться по домам…
Разговор на руинах. Подсказка из прошлого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70945564?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анатолий Крымский
В небе над боевым полем ревут моторы десантных транспортников. Воздушно-десантная дивизия с грохотом бросается в бой, неся с собой несокрушимую силу и преданность Родине. Среди отважных бойцов выделяется один, не похожий на других: поп в полном облачении, с автоматом на перевес, готов к защите своей земли. Он – “поп ВДВ”, яркий пример того, как вера и патриотизм могут объединяться в одной душе, делая человека истинным воином.
Анатолий Крымский
Поп ВДВ
«Бойцы ВДВ начинают защищать
Родину на дальних подступах:
Там, где не смеют ступать Ангелы»
Генерал ВДВ
В.Шаманов
Действующие лица:
В юности:
Резван Тургаев, Василий Никулин, Глеб Югай – выпускники советской средней школы, романтики, устремленные в светлое безоблачное будущее.
Игорь Васильевич Пак – прапорщик ВДВ, инструктор ДОСААФ по парашютно-десантному спорту. Отставник, бабник, шутник и балагур.
Оксана и Света – мастера спорта, совершают прыжки вместе с новичками-курсантами для поднятия боевого духа.
Армейские будни:
Резван Тургаев – сержант учебного центра для воинов-интернационалистов.
Глеб Югай – распределяется военкоматом служить в ЦГВ (Чехословакия).
Василий Никулин – служит под городом Ленинградом водителем в «стройбате».
После армии:
Резван – полевой командир сепаратистов генерала Дудаева (Первая Чеченская война).
Глеб – поступает в духовную семинарию, по окончанию распределяется в полк ВДВ.
Василий – после ДМБ устраивается охранником в торговый порт города Ленинграда, связывается с контрабандистами и таможенниками.
Малика – двоюродная сестра Резвана, вдова, мать двоих детей (девочек). Работает в Исламской духовной миссии секретарем-переводчиком.
Ахмед, Хамзат – наемники, торговцы оружием, бывшие соратники Резвана по Первой Чеченской войне. Ярые джихадисты.
Генерал Чемоданов – старый начальник округа карьерист и самодур. Узнав, что солдаты-десантники на свои средства построили часовню в память о погибших, приказывает ее снести.
Генерал Хлебодаров – новый начальник округа. Военный новой формации. Борец за крепкую армию и офицерскую честь. Отменяет приказ бывшего начальника округа и разрешает вести службу отцу Глебу для укрепления веры и духа десантников.
Пролог.
Утренний воздух наполнился ревом множества прогреваемых авиационных моторов.
Огромные десантные транспортники, сделав разбег, натужно гремя моторами, подняли по тревоге в воздух воздушно-десантную дивизию.
Красный фонарь в конце тоннеля сменился на зеленый, раздалась команда и, сидящие вдоль бортов бойцы колонной, по одному пошли в сторону огромного куска неба, четко зияющего сквозь открытую аппарель:
– «Первый пошел, второй пошел… и сотый пошел», – привычно выговаривал инструктор.
Воздух наполнился белыми соцветиями куполов.
Вскоре первые из бойцов, чьи ботинки коснулись земли, привычно загасили купола и вступили в бой с предполагаемым противником.
Очередной боец коснулся земли, «сбросил купол», поправил на груди автомат, выпростал из штанов подол черной рубахи и вместе со всеми ринулся в наступление.
На КП командир дивизии посмотрел на монитор запись с разведывательного беспилотника: на фоне наступающих бойцов крылатой гвардии, четко выделялся поп в полном облачении, с автоматом на перевес.
– «О, смотрите, а поп-то, как рядовой боец!» – похвалил командующий.
– «А он и есть настоящий боец, товарищ командующий: поп ВДВ», – уточнил кто-то из штабных офицеров.
Морская прогулка. Трое друзей.
Мечты о будущем.
Нежные волны теплого моря игриво ласкали морской причал. Лучи солнца, отраженные морской водой, солнечными зайчиками бликовали по борту прогулочного катера.
Трое выпускников средней школы в костюмах по случаю сдачи последнего экзамена сидели на пассажирской скамейке, на корме катера.
– «Ну вот и все! Дальше: прощай школа, здравствуй взрослая жизнь», – поднял тост за окончание школы Резван Тургаев.
Чтобы их не поймали с поличным, бутылка марочного портвейна была аккуратно обернута газетой и со стороны могло показаться, что трое молодых выпускников пьют сок на морской прогулке.
– «Ну, что парни: кто куда решил поступать после школы?» – спросил Глеб Югай, высокий брюнет плотного телосложения.
– «Вы, как хотите, а я рискну поступить в кооперативный техникум», – первым откликнулся на поставленный вопрос Васька Никулин, среднего роста с курчавым чубом и вечно смеющимися голубыми глазами.
– «Ну конечно, куда ж еще! Вся страна усиленными толпами строит развитый социализм, а Вася смотрит в сторону базара»,-раскритиковал мечту друга Глеб.
– «Почему ты над ним смеешься? У нас в Грозном те, кто работает на рынке считаются уважаемыми людьми», – вступился за друга Резван.
– «Ой, нашел с чем сравнивать. То Кавказ, а то приморский город. Здесь всех базарщиков иначе, как спекулянтами не кличут. Согласен комсомолец Василий Никулин именовать себя спекулянтом?» – продолжал подтрунивать Глеб.
– «Да отстань ты от него. Сам-то, кем решил стать после школы?» – серьезно спросил Резван.
– «Да я как-то не решил еще. Может на курсы в ДОСААФ пойду. Надо к Армии готовиться: год пролетит, не заметишь, а без специальности сейчас в ряды Советской Армии не призывают».
– «А вдруг в Афган заберут, что тогда?» – спросил Василий.
– «И из Афгана люди возвращаются. Призовут – сачковать не намерен и отсрочки просить не стану», – серьезно ответил Глеб.
– «Уважаю мужское решение, – подтвердил Резван. – За наших парней, честно исполняющих интернациональный долг!»
– «Я за это пить не буду, – внезапно забастовал Васька. – Бросили пацанов под нож, как баранов и назвали это интернациональным долгом. Что, разве я не прав?»
Глеб и Резван удивленно уставились на друга:
– «Дать бы тебе в «бубен», да народу вокруг много. Одно слово: клоун, что с базарного возьмешь…».
– «А сам-то, сам кем решил стать: в физкультурный подашься или, как твой дед в офицеры?» – перевел разговор из опасного русла Никулин.
– «Да нет, пока рано думать об этом. На КМС по вольной борьбе я сдал, но в этом году поступать не буду. У меня сестра двоюродная под Грозным. Поеду к ним. Буду детей тренировать, пока повестку в Армию не получу. Представляете: моей сестре шестнадцать лет, а у нее уже двое детей. Я уже дважды дядька».
– «Ого! Это как она в шестнадцать-то лет умудрилась?»
– «Да это в городе – дикость, а у нас в ауле девочки в четырнадцать-пятнадцать лет замуж выходят», – уточнил Резван.
– «Слушай, ты извини конечно: дикость какая-то! СССР выходит в космос, БЛМ строит, а у вас все по-старому. Как-будто феодальный век», – удивился Глеб.
– «Феодальный век здесь ни причем. Другой уклад жизни, обычай предков. Так в ауле жизнь устроена, и никто ее менять не собирается», – сказал Резван.
– «Ты скажи еще Аллаху кланяются», – зло пошутил Василий.
– «И Аллаху, и мечети строят. Нельзя конечно, но по-тихому люди верят и молятся», – посерьезнел Резван.
– «Да, ладно, пацаны, жизнь прекрасна! Мы на морской прогулке, повсюду вокруг нас красивые отдыхающие. Наша страна СССР – лидер мирового социализма! Впереди нас ждет светлое будущее! Выпьем!»
– «Глеба разморило на солнце и от выпитого вина».
Парни снова выпили, и Васька Никулин грустно спросил:
– «Так что, парни, на этом наши пути расходятся?»
– «Зачем расходятся: Земля круглая, еще не раз встретимся», – сказал Резван.
– «Помните, как у Дюма: через десять лет, а потом через двадцать: три мушкетера и жизнь полная опасных приключений!» – весело сказал Глеб…
Зеленые ворота со звездами.
ДОСААФ: путевка в небо.
Остроносый автобус «Паз» остановился возле обнесенного высоким забором здания. На зеленых воротах со звездами ярко алели буквы: ДОСААФ.
– «Выходи строиться», – капитан, начальник военкомата, спрыгнул с подножки на пыльный асфальт.
Коротко стриженные курсанты парашютных курсов, один за другим начали выходить из автобуса и строиться по ранжиру.
– «Тэ-кс, проверим списки. Все здесь?» – весело спросил капитан Воронин.
– «Так точно!» – нестройным хором ответили курсанты.
– «Та, куды ж вы с «подводной лодки» денетесь хлопцы! Ладно, справа по одному, за мной: шагом марш».
Курсанты длиной змейкой просочились в полуоткрытые ворота. Там их уже ждали. Снова прозвучала команда: «Строиться!». И курсанты построились перед жилым корпусом.
Доклад о прибытии у военкома принимал инструктор по парашютному спорту: прапорщик ВДВ Игорь Васильевич Пак. В четко подогнанной, «с иголочки» форме с петличками ВДВ и почему-то перебинтованными руками.
Сделав доклад, капитан не удержался от вопроса:
– «Игорь Васильевич, а почему руки? Я думал десантники только ноги ломают?»
– «Да зашел к подруге: на «палку чаю», а в самое неподходящее время муж…».
– «И, что: завязался рукопашный бой?»
– «Да нет. Вышел на балкон: четвертый этаж! Сгруппировался, спрыгнул. Ноги целы, а руки об асфальт отбил».
– «Ну ты, Игорь Васильевич и ходок! – капитан сердито обернулся к улыбающимся над солдатской байкой курсантам. – Отставить «ржать»! Это ваш командир на все время обучения: два месяца…».
Гнилая практика. Семена и всходы базарных отношений.
«Забытый! Комсомольский значок.
Василий, студент кооперативного техникума, прибыл на первую производственную практику в столичный гастроном. Магазин считался показательным, поскольку в нем впервые в советской практике была взята за основу торговая сеть западных супермаркетов.
Не привыкших к буржуйским изыскам советских граждан встречали светлые залы с аккуратными рядами витрин, продавщиц в униформе, тележки для мелких и крупных товаров.
Люди, приехавшие в город за покупками из дальних сел, зачарованно смотрели на храм торговли с изобилием товаров и без привычных очередей за дефицитом.
Василий постучал в обитую коричневым дермантином с золотыми гвоздиками дверь:
– «Разрешите войти?»
Тучный мужчина, с лицом, похожим на сенбернара с лысиной в окружении когда-то пышных волос, с интересом разглядывал новичка стажера.
– «Студент? Ну что ж: неплохо. Молодые кадры нам нужны. Костюм сходится, а вот комсомольский значок придется пока снять».
– «То есть, как это снять?» – удавился Василий.
– «Ну на время работы, а после работы носите на здоровье. Э… как там вас звать величать?»
– «Василий. Василий Никулин».
– «Вот как? А вы случайно?»
– «Нет, не родственник: просто однофамилец».
– «Соображаете быстро – это хорошо для торгового работника. Меня зовут Марк Анатольевич Валенса. Я буду вашим наставником на все время практики. Пожалуйста наденьте фирменную одежду нашего магазина и милости прошу со мной в зал. И не забудьте про значок».
Василий, внутренне недоумевая, неохотно снял значок и положил в карман. Надел новенькую униформу с логотипом магазина и направился вслед за наставником в торговый зал. В зале было шумно: очередная «колбасная электричка» привезла в город разношерстную толпу с рюкзаками вместо сумок. Торговля шла бойко.
Наставник повернулся к своему ученику с вопросительным взглядом поверх очков в золотой оправе:
– «Тэк-с, молодой человек, пожалуй, начнем с азов. С весами знакомы?»
– «Конечно, сколько раз проходили на учебных занятиях», – утвердительно ответил Василий.
– «Ну, что ж, прекрасно: взвесьте-ка, будьте так любезны мне батон докторской колбасы», – наставник кивнул на аккуратную стопку продукции мясокомбината.
Василий, надев перчатки (как учили) аккуратно положил на весы батон колбасы:
– «Кило двести», – радостно констатировал экзаменуемый.
– «Э, позвольте заметить: кило триста пятьдесят, молодой человек. Будьте повнимательней – это очень важно».
Василий покраснел:
– «Но, как же так, ведь на весах ясно было видно: кило двести?»
Наставник резко обернулся на критику ученика:
– «Вы будете спорить со своим наставником? Хотите, чтобы первый день «практики» стал последним?»
– «Ну, раз надо, значит надо», – смалодушничал Василий.
Комсомольский значок лежал в кармане и больно жег душу, но поддавшись липкому страху, раз ученик изменил своей совести снова и снова. К концу производственной практики Василий умело обвешивал и обсчитывал оголодавших по деликатесам сельчан…
Горный аул: время в замедленном беге.
Борцы с косичками.
Старенький ПАЗик, натужно гудя перегретым мотором «накручивал виражи» горного серпантина.
В аул, где жила его двоюродная сестра Малика, Резван приехал ближе к вечеру. От долгого сидения и изматывающей психику дороги, он чувствовал себя так, словно один боролся против целой сборной за пояс чемпиона по вольной борьбе.
Родственники жены радостно встретили городского гостя:
– «Резван! – Какими судьбами, ты к нам надолго?»
Дети выбежали на голоса взрослых и облепили любимого дядю:
– «Дядя Резван, а ты нам подарки привез?»
– «Тише вы, ну-ка отойдите от него. Ведите себя скромнее. Пусть гость отдохнет с дороги, после его обо всем расспросите», – Малика со смехом, стесняясь беспринципности детей бросилась на выручку гостя.
– «Малика, не надо, пусть побудут со мной. Я нисколько не устал, и они мне не мешают, наоборот: я очень рад их видеть».
– «Вот видишь, мама, а дядя Резван нисколько не устал. Он ведь у нас чемпион, ты сама говорила», – сказала старшая дочь Малики Зарина.
– «Ну все, братик, готовься, эти маленькие проныры от тебя не отстанут, пока ты на все их вопросы не ответишь».
– «А ты уже ответила?» – обнимая сестру, спросил Резван.
– «Куда там! Жизни не хватит! Одних только: почему? Тысяча!»
– «Ничего, я к вам надолго: успеем наговориться».
– «В самом деле? – Малика вопросительно уперла одну руку в бок. – Что-то случилось или натворил чего в городе?»
– «Ничего не случилось и ничего не натворил. Хочу пожить в деревне до призыва в Армию».
– «Да, узнаю своего брата: по годам юн, а мыслишь, как взрослый».
– «Ну не столько я и взрослый пока, но кое-что в жизни повидал».
– «Это ты про школу или соревнования по борьбе?» – усмехнулась Малика.
– «Твое счастье, что ты замужем, а то бы я тебе сейчас ухо открутил», – засмеялся Резван.
– «Не имеешь права. Теперь мои уши принадлежат мужу и детям».
– «Да, быстро летит время. Еще недавно лазали по горам, ели сыр у пастухов, а ты уже мать двоих детей: быстро время летит».
– «Ладно, «мудрый» ты наш, идем к столу. Все уже готово».
Новость, что к Тургаевым приехал гость из города быстро облетела аул, к столу стали приходить сельчане, кто с кувшином вина, кто со свежеиспеченным пирогом. Вскоре скромное застолье разрослось до размеров свадебного пиршества…
Утром Резван встал рано и, надев спортивный костюм, вышел на двор.
– «Ты чего так рано подскочил? – удивилась сестра. – Здесь тебе не город, ложись отдыхай. Я пока еду приготовлю».
– «Да нет, привычка бегать по утрам. Пойду пройдусь п аулу. Соскучился по местам детства».
– «Странный ты какой-то, брат. Ладно иди: старики городские новости от тебя узнают. Только не сболтни чего-нибудь лишнего. Здесь тебе не город».
– «Знаю, знаю. Буду вежлив и почтителен».
И действительно, куда бы не шел Резван, всюду его встречали с вопросами. В ауле были свежие газеты и телевидение, но всем хотелось узнать о городской жизни у нового в аульской жизни человека.
Вечером, сидя за семейным столом, Резван спросил сестру6
– «Малика, а в ауле есть спортзал?»
– «Зачем тебе, тренироваться? Тренируйся во дворе».
– «Нет, не мне. Хочу открыть детскую секцию по вольной борьбе».
– «Дядя Резван, а нас с Лаурой научишь?» – встрепенулась старшая Зарина.
– «А вам это зачем? Занимайтесь со мной по хозяйству», – удивилась мать.
– «Мы тоже хотим уметь «давать сдачи». А вдруг на нас нападут?»
– «Успокойся, никто на вас нападать не собирается. Играйте лучше в куклы», – снова попыталась вразумить дочку Малика.
– «Почему бы и нет. Если есть желание: пусть занимаются. Будут первыми девушками чемпионами по вольной борьбе», – заступился за племянницу Резван.
– «Ох, брат, вечно ты их защищаешь. Ну, не знаю. Если отец разрешит, то пусть попробуют, может после первой травмы бегом к своим куклам вернуться», – приняла окончательное решение сестра.
Площадь раздора. Точка невозврата.
Площадь «Минутка» кипела страстями. Узнав, что из Москвы прибыл министр обороны Грачев и ведет переговоры с президентом Республики Ичкерия Джохаром Дудаевым, повсюду толпились люди.
То тут, то там возникали стихийные митинги. Одни ораторы, горячась, доказывали, что пора поставить Москву на место. Старики, пожившие и пострадавшие от сталинских репрессий и переселения, им возражали. Люди, опьяненные внезапной свободой и вседозволенностью, ходили опьяненные ветром перемен от одной группировки к другой.
Казалось, что это какая-то игра. Игра слов, смены настроения, жарких споров и безапелляционных заявлений. Люди с оружием отстаивали, как им казалось единственную точку зрения: пусть в схватке победит сильнейший!
Старики отчаянно качали седой головой. Страсти кипели, обстановка накалялась.
Из здания заседания вышла расстроенная безрезультативными переговорами российская делегация. Площадь замерла в ожидании ответа. Где-то заплакал ребенок, но никто не обернулся на предупреждающий знак, все взоры были обращены на трибуну, в ожидании победной речи Президента…
Генерал Дудаев молодцевато прошествовал к трибуне. Площадь замерла в немой тишине.
– «Россияне уходят из нашей республики и оставляют нам свое оружие и спецтехнику».
Площадь взорвалась радостными криками молодежи. Старики печально качали головами в знак не согласия, но их никто не хотел слышать…
Свободная касса портовых ворот.
Неудачная сделка с совестью.
Смена Василия Никулина подходила к концу. Как и договаривались с дежурным по смене с таможенником тяжелогруженые «Уралы» появились на проходной за час до окончания смены.
Василий радостно потирал руки, предвкушая большой куш. Даже если вычесть проценты таможеннику, все равно остается достаточно, чтобы вести залог за новенькую «Тойоту».
Бородатый кавказец подошел к Василию:
– «С тобой договаривались о пропуске колонны?»
– «Да, со мной. Сейчас сделаю пометку в журнале, сообщу по внутренней связи и проезжайте: путь открыт».
Бородач достал из-за пазухи пачку зеленых банкнот, отсчитал заранее оговоренную сумму. Минуту подумал и добавил еще две стодолларовые банкноты. Затем сказал:
– «Ты, брат, в журнале напиши, а по связи ничего не сообщай. Скажешь потом, что телефон не работал».
– «Хозяин-барин», – Василий в радостном нетерпении протянул руку за взяткой.
– «Э, погоди, брат, а фамилия твоя как?» – кавказец замешкался с оплатой.
– «Никулин. Василий Петрович Никулин», – с улыбкой ответил охранник.
Лицо кавказца посуровело:
– «Ты чо: клоун?»
– «Да нет же. Однофамилец. У нас дома пол деревни Никулиных. И я, и мама, и братья с сестрами».
– «Э, брат, так дело не пойдет, – старший колонны спрятал деньги во внутренний карман. – Там, откуда мы, шуток не любят. И клоунов тоже».
– «Но я же говорю: однофамилец. При чем здесь цирк? Я же охранник. Мы же договаривались», – продолжал клянчить оплату Василий.
– «Э, парень, в нашем деле цирк не нужен. Ахмед, упакуй этого клоуна в машину вместе с остальными. После разберемся».
Здоровяк Ахмед сгреб хилого охранника в охапку и, словно тюк, отнес, и забросил в кузов ближайшей машины. Чьи-то руки крепко охватили охранника за запястья и на них щелкнули металлическим холодом наручники. Уже другой голос с акцентом сказал:
– «Пикнешь: убью».
Колонна выехала за город и без проблем доехала до угловой ж/д станции.
– «Ахмед: машины грузи в вагоны».
– «А с этим что делать, Хамзат?» – бородач кивнул в сторону Василия.
– «Э, этого барана тоже грузи. Приедем, решим, что с ним делать».
Василий пытался трясти головой, чтобы обратить на себя внимание, но что-то тяжелое ударило по затылку. Василий потерял сознание. Очнулся он от холода и тряски. Василий лежал на полу грузового вагона. Где-то под полом размеренно гремели колеса. Охранник сделал усилие и сел. Его мутило, но он вспомнил весь кошмар, который с ним произошел из-за его жадности…
Игра в бильярд на шахматной доске.
Город вне закона. Ястребы войны.
Обреченный город жил своей обычной жизнью. Ярко светило солнце. Старики, о ем-то переговариваясь, играли в нарды. Дети спешили в школу. Дворники мели улицы. Поливальные машины поили водой клумбы.
Пышнотелая торговка мороженным и соками бойко сбывала ходовой товар. Модницы подкрашивали глаза и губы у зеркальных витрин магазинов…
Эскадрилья фронтовых бомбардировщиков с советскими звездами на фюзеляже зашла со стороны солнца и сбросила серию смертоносного груза на головы мирных людей.
Первые взрывы вызвали удивления, люди подумали, что началось землетрясение и грохот стоит от падающих зданий. Когда же рабочие, школьники, учителя, врачи выбежали на улицу, то от увиденного кошмара, люди потеряли дар речи.
Началась паника. В больницы стали в огромных количествах поступать раненные и убитые. Сами больницы тоже подверглись бомбежке.
Дети, отпущенные из школ в связи с военным положением, в ужасе смотрели на зияющие воронки вместо домашнего очага, который они покинули еще этим утром…
Люди разделились. Военные куда-то бежали, пытаясь скоординировать свои действия и дать отпор налетчикам. Гражданские искали среди обломков уцелевших родственников, не осознавая, что этот кошмар происходит с ними наяву…
Кто-то молился, кто-то проклинал подлых убийц невинных детей и стариков. Цветущий мирный город, объявленный вне закона, на глазах, обезумевших от потерь и жестокости жителей превращался в груду развалин из военной кинохроники…
Президент самопровозглашенной Ичкерии генерал Дудаев выступил по телевидению с заявлением о начале войны с Россией и о введении военного положения.
Министр обороны России генерал Грачев доложил пьяному Президенту, что сможет разогнать мятежных пастухов силами одного воздушно-десантного полка. Забыв уточнить, что армия лежит в руинах, обнищав без денежного довольствия и государственной поддержки…
Парад суверенитетов закончился кровавой криминальной разборкой. Спекулянты всех мастей ринулись на армейские склады с вожделением подсчитывая многомиллионные барыши на сделках с оружием.
На территории Чечни началась коммерческая «разборка» с применением деморализованной армии…
Первый прыжок.
Белые купола на утреннем небе.
Два месяца жесткой силовой подготовки и армейского распорядка подошли к финальному действу. Окрепшим и возмужавшим вчерашним школьникам предстояло главное испытание на мужество и выносливость: прыжки с парашютом.
Прапорщик Игорь Васильевич Пак, в местном комбинезоне и десантном шлеме стоял перед строем подтянутых курсантов:
– «Товарищи курсанты, я сделал все, что мог. Поделился с вами секретами начального военного мастерства. Дальше экзамен вы будете сдавать не мне, а небу. Если среди вас есть те, кто по какой-либо причине: морально или физически, не готов совершить прыжок с километровой высоты – прошу выйти из строя. Насильно десантниками не становятся, но предупреждаю: если вы настоящие мужики, а не «маменькины сынки», засуньте свой страх и сомнения в одно место и следуйте за мной в самолет».
Двое сомневающихся вышли из строя.
Прапорщик кивнул двум сержанта ВДВ, стоящим в сторонке:
– Этих «дрищей» отправьте к мамке. Не позорьте мне курс.
Отказников посадили в командирский уазик и повезли почему-то в сторону прогревающего двигатели самолета АН-2.
На удивленные взгляды курсантов командир ответил:
– «По правилам ВДВ: сомневающиеся прыгают первыми!»
В строю раздался одобрительный смех…
Асолет АН-2, дребезжа всем корпусом, упорно кружа, набирал нужную высоту. На отметке высотомера тысяча метров, загорелась сначала красная, а затем зеленая лампа.
– «Встать, к выходу по одному!» – инструктор занял место у выходной двери.
Курсанты поднялись со своих мест и, стараясь не смотреть друг другу в глаза, с напряженными лицами, побрели к выходу:
– «Готов? Пошел! Первый пошел!» – инструктор привычно направлял в открытую дверь очередного курсанта.
Глеб выпал из двери и полетел вдоль корпуса самолета со сморщенными от воздушного потока лицом. Ему было страшно, но тело, натренированное на земле до автоматизма, привычно выполняло мысленные команды:
– «Пять сот один, пять сот два, пять сот три: кольцо! Купол! Снять чекующую строку запасного парашюта…».
Где-то по бокам от него громко кричали команды другие курсанты. Внезапно стало тихо. Купол расправил крылья и курсанту показалось, что он неподвижно замер в небе. Внизу цветными лоскутами виднелась земля. На тонкой нитке шоссе можно было различить движущуюся точку-автомобиль.
Глеб залюбовался первым в жизни полетом. Словно откликаясь на настроение курсантов снизу до них донесся голос инструктора, усиленный мегафоном:
– «Гвардейцы десантники, держать колени согнутыми под углом! Не щелкать клювом! Встретимся на земле».
Будущие десантники падали в высокую траву, обожженную летним солнцем, гасили купола и сматывали в охапку. Сегодня они из мальчиков совершили прыжок во взрослую жизнь. Они не были еще солдатами, но детьми, прыгнув с головокружительной высоты и успешно коснувшись земли, они точно перестали быть…
Беседа в командирском блиндаже.
Война закончится, что дальше?
Полевой командир Резван склонился над картой местности.
В дверь постучали и вошел Хамзат:
– «Салам, брат».
– «Салам, Хамзат».
Войнахи обнялись.
– «Над чем думаешь, командир?»
– «Да вот, хочу сделать вылазку, пополнить боекомплект, а заодно и запастись продовольствием. Скоро ударят морозы, выпадет густой снег. Передвигаться по горным тропам станет небезопасно».
– «А у меня для тебя хорошие новости, брат».
– «Новости, какие? Что-нибудь о моей семье, как они: все живы?»
– «Слава Аллаху, с твоей и моей семьей все хорошо. Вот – гость бросил на стол увесистый пакет с зелеными купюрами».
– «Что это?» – спросил Резван.
– «Помощь от наших спонсоров. Наши турецкие братья хотят, чтобы мы объявили священный джихад неверным по все территории Ичкерии».
– «Я воюю не за деньги, а за свою землю. И не для турецких спонсоров, а за будущее наших детей».
– «Ты что глупый? Война – это самый прибыльный бизнес. Где ты еще столько денег заработаешь: на базаре? Шашлыки пойдешь жарить? Пользуйся моментом, пока дают».
– «Я об этом и говорю: пока дают, а что дальше. Люди уже устали от войны. Вступают в местную милицию, сами охраняют свои аулы от бандитов всех мастей».
– «Пусть попробуют: дерзких уберем, остальные прижмут уши и будут платить».
– «Хамзат, воевать со своим народом бессмысленно. Федералы рано или поздно уйдут. Что тогда: пойдем брат на брата?»
– «Дело твое, Резван. Я лично здесь не собираюсь оставаться. Окончится война или нет: махну на ПМЖ в Турцию или Эмираты. Но сначала вдоволь попорчу кровь «федералам» и как следует заработаю денег на безбедное будущее своих детей».
– «В этом наши с тобой дороги расходятся, Хамзат. Я не собираюсь воевать против своего народа, даже за очень большие деньги».
– «Зря ты так говоришь, Резван. Человек, который отказывается от своей доли – подозрительный человек. Я лично такому бы не доверял»».
– «Ты меня не первый день знаешь, Хамзат. Я свою преданность чеченскому народу доказал. Думай, что говоришь, Хамзат».
– «Я-то думаю, а вот ты думай, что делаешь Резван», – гость встал, забрал пакет с деньгами и хмурый вышел из блиндажа.
Гнездо разврата. Пицца по-военкомовски.
Выходные Васька Никулин решил провести с новенькой продавщицей.
Высокая, фигуристая блондинка Эллочка уверенно шагала вверх по «торговой лестнице». От подружек по универмагу она уже знала, что Василий отчаянный бабник, но кто же откажет перспективному товароведу. Да еще и ее непосредственному шефу.
Старенькое такси остановилось у подъезда нового кооперативного дома. Василий вытащил с заднего сиденья и багажника гору цветов со съестными припасами. Сунул водителю «червонец» и гыркнул по-барски:
– «Без сдачи, шеф».
Василий и его спутница, пыхтя добрались до пятого этажа. Васька открыл дверь своим ключом:
– «Прошу вас, сударыня, заходите».
Эллочка вошла в прихожую, включила свет и ахнула:
– «Недурно для молодого товароведа!»
– «Заметьте, сударыня: для молодого и оч-чень перспективного», – Васька попытался обнять гостью, но та отстранила его руку.
– «Не спеши, где у тебя ванная?»
– «Прямо и направо».
Пока девушка смывала с себя усталость от трудового дня и долгого подъема по лестнице, Василий занялся приготовлением романтического ужина на двоих.
Несмотря на молодость, Васька Никулин был опытным ухажером. Ни одна из его многочисленных подружек не могла бы пожаловаться на плохое обращение. Василий любил смотреть иностранные фильмы и оттуда черпал опыт соблазна.
Эллочка вышла из ванной комнаты в махровом халате и закрученном на мокрой голове полотенцем. В зале был приглушен свет. На японском кассетном магнитофоне задумчиво пел песни о любви Джо Дассен. Вокруг богато сервированного стола мягким светом мерцали свечи из цветного парафина:
– «Это все для меня одной?» – Эллочка уже имела опыт общения с мужчинами, но Васькин подход сразил ее наповал.
– «Конечно, ведь на сегодня ты моя Королева», – Василий протянул ей бокал шампанского «Абрау-Дюрсо» …
Василий ошибся, новая пассия не собиралась так скоро покидать уютное «гнездо разврата». На третий день закончилась еда и напитки. Василий вручил подруге увесистый «лопатник»:
– ««Мухой» в супермаркет. Себе возьми, что хочешь. Мне две бутылки чешского пива и закажи две пиццы «Маргарита» с доставкой на дом. Поняла?»
– «Да, любимый», – Эллочка медленно повернулась на каблуках и ленивой походкой пантеры направилась к выходу.
Васькина ладонь шумно хлопнула ее по аппетитной точке:
– «Я сказал: мухой!»
Когда каблуки подруги застучали вниз по лестнице, Василий без сил упал на диван:
– «Ф-фу, надо немного прийти в себя. Сейчас отдохну и приму душ».
Словно отвечая его мыслям, резко затрезвонил дверной звонок. Васька думал, что вернулась Эллочка, резко распахнул дверь:
– «Что, дуреха, опять ключи забыла?»
На пороге стоял неизвестный мужчина в военной форме с красной папкой на руках:
– «Василий Федорович Никулин?»
– «Ну да, а че?»
– «Вам повестка. Распишитесь в получении».
– «Че в армию че ли, а когда?»
– «Вчера», – майор сгреб опешившего Ваську в охапку, дотащил до армейского УАЗика и в одной пижаме отвез на призывной участок…
Следующее утро, наголо обритый и переодетый в ядовито-зеленое «х/б», Васька Никулин встречал в должности рекрута Стройбата…
О своей внезапной пропаже рядовой Никулин смог написать Эллочке лишь через месяц. Получив первую армейскую «зарплату». К тому времени Эллочка успела подняться еще на одну ступеньку торговой лестнице и к рядовому Василию Никулину потеряла всякий интерес…
В огненном капкане.
Отвлекающий разговор на чистоту.
Группа уцелевших, после крупного боестолкновения десантников, оказалась запертой со всех сторон группой хорошо обученных наемников.
– «Эй, Иван, давай поговорим. Ты че сюда приехал: нас убивать или заработать? Я слышал, вам Ельцин по тысяче баксов обещал заплатить за нашу смерть? Че, молчишь, Иван, язык проглотил, или зарплату пересчитываешь?» – издевался бородатый «переговорщик».
Десантник с забинтованной головой в рваной гимнастерке пополз к оконному проему.
– «Ты куда?» – Глеб схватил его за ногу.
На глазах раненного бойца выступили слезы:
– «Патроны на исходе, так хотя бы матюгну эту сволочь, как следует! «
– «Не делай этого. Они этого о нас и ждут».
– «Чего: чтобы матюгнули?»
– «Нет, чтобы мы поскорее себя обнаружили. Они нас разговорами специально отвлекают: или пошли в обход по флангам, или: самое худшее…».
– «Что может быть хуже окружения!»
– «Минометы. Если накроют минометным огнем: нам хана. Надо поскорее выбираться отсюда».
Группа десантников сделала отчаянный рывок и буквально чудом выбралась из окружения. Как и предполагал Глеб, едва отряд покинул гиблое место – начался минометный обстрел…
Уже в лагере, когда уцелевшие солдаты жарили на костре скудный ужин из черствого хлеба, раненый боец поблагодарил Глеба:
– «Спасибо, батюшка. Я уж и не надеялся, что мы выберемся из этого котла. На душе кошки скребут: зачем мы здесь? Ради чего нас убивают в чужой стране, когда наши олигархи нас продали с потрохами: поставляют оружие нашим врагам. Ты посмотри на них: нам говорил Грачов, что будем воевать против пастухов. А у этих пастухов новая американская униформа, полный боекомплект, обученные наемники. По сравнению с ними: мы пастухи необученные, и необстрелянные. Бросили пацанов на убой и конца, и края этому беспределу не видно. Что скажешь, батюшка?»
– «То и скажу: крепись, солдат. Когда идет эпидемия, ее окружают и купируют. Мы – первая волна: пожарный расчет, если хочешь. За нами придут специалисты, более обученные профессионалы. Нам нужно немного продержаться до подхода главных сил, иначе пламя разрастется, как лесной пожар и счет пойдет на сотни гектар».
– «Помолись за нас, батюшка. За убитых и живых. За наших родителей, которые не знают: где мы. И за родину, которая так жестоко с нами обошлась».
– «Помолюсь, солдат. За всех помолюсь, а самое главное: помолюсь за спасение тех, кто еще жив и потерял всякую надежду. Помолюсь, чтобы этот кошмар закончился миром. Пусть плохим, но без крови и безысходности…».
На следующий день посыльный принес благую весть: война временно остановлена. Воюющие стороны сели за стол переговоров. Генерал Лебедь прибыл из Москвы с поручением вести мирные переговоры с Масхадовым.
Бог войны услышал молитвы истерзанных воинов мальчишек. Большое кровопролитие на время взяло передышку. Выжившие морально и физически покалеченные бойцы возвращались домой с войн, на которую по словам чиновников их никто по документам не посылал…
Выжившие десантники из батальона, к которому был прикомандирован отец Глеб, пришли к нему с просьбой:
– «Отец Глеб, мы видели, как ты держался в окружении и что сделала твоя молитва. Раз истинная вера дает столько сил, мы тоже решили к ней приблизиться: покрести нас, Христа ради».
– «Хорошо, парни. Сделаю над вами обряд крещения, но у меня одна проблема: нет готовых крестиков».
Солдаты посовещались в стороне:
– «Ты, отец Глеб, готовься к обряду, а мы решим твою проблему».
На следующий день солдат-десантник принес котелок, полный самодельных крестиков. Десантники решили задачу оригинально: сплющили гильзы от патронов АК-74 и добавили перекладину из пули. Получился военный крест из подручного материала. Отец Глеб оценил солдатскую смекалку по-своему:
– «На сей раз сгодится, вернемся в часть – заменим на церковный оберег».
– «Вернемся в часть, отец Глеб. Мы соберем средства и построим в части часовню, в память о погибших на этой войне десантниках».
– «На все воля Божья», – священник окрестил воинов крестным знамением…
Ночной город в огне.
Стена из страшных снов.
Резван и военком приехали на окраину города ночью. Несмотря на позднее время суток город не спал. Догорали пожарища разрушенных домов, где-то то начиналась, то затихала отчаянная перестрелка.
Военком вел машину в темноте осторожно, четко придерживаясь края длинного забора. Сначала Резван не обратил на длинное инженерное сооружение внимания, потому, что был занят своими мыслями. Когда же на очередном повороте машина забуксовала, и седой военком попросил призывника подтолкнуть старенький УАЗик, Резван вздрогнул от шока. То, что до этого, в темноте ночи, казалось забором, на самом деле были горы трупов, сложенные штабелями вдоль дороги.
Резван подтолкнул машину и когда они снова тронулись в путь, спросил у провожатого:
– «Почему никто не хоронит убитых людей?»
Военком ответил не сразу. Закурил и, зорко глядя вперед, процедил сквозь зубы:
– «Работают снайперы. Те, кто пытался забрать и похоронить убитых родственников, сами стали легкой добычей киллера».
– «Но где же справедливость?» – вспылил Резван.
– «Это война, призывник. Война на уничтожение. Забудь про справедливость».
«Чеченский синдром». Души, опаленные несправедливостью.
Паломничество пастыря.
Разрозненные остатки войны пребывали на пункт будущей дислокации. Из оставшихся в живых формировали новые подразделения, укомплектовывая выбывших бойцов новобранцами.
Так звучало официальное обозначение бардака, который творился в деморализованных кровопролитием войсках.
Солдат заперли в казармах на попечение, офицеры, устав от склок в семье из-за хронического безденежья, запили горькую.
Отец Глеб с болью и горечью наблюдал, как на его глазах рушится имидж и судьбы некогда Элитного рода войск. Его родного, всего того, к чему успел прикипеть душой и сердцем.
Отец Глеб сидел в своей комнатке в офицерском общежитии и готовился к вечерней проповеди. Сквозь фанерные щели барака он краем уха против своей воли слышал все, что творится за стенкой у соседей.
В дверь постучали.
– «Войдите».
Две женщины, жены офицеров вошли в комнату, с интересом озираясь на убогую обстановку.
– «Отец Глеб, мы к вам за советом», – начала блондинка.
– «Точнее сказать: за спасением», – подтвердила слова подруги низкорослая брюнетка.
– «Вы меня знаете, как зовут, а как ваше имя в миру?»
– «Ой, извините, что не представились. Меня зовут Ира, – сказала блондинка, – а ее Наташа».
– «Очень приятно. Чем могу быть полезен?»
– «Видите ли в чем дело, – начала блондинка, нервно комкая в руках косынку, – наши мужики на войну уходили гусарами, а вернулись: словно их подменили, озлобились и ожесточились».
На все и на всех, даже на своих собственных детей.
– «Я их отчасти понимаю: я тоже там был».
– «Вы? Поп на войне? Ой, ради бога извините».
– «Ничего, я уже привык к такой реакции. Так в чем моя помощь?»
– «Ну раз вы сами были на войне», – начала блондинка.
– «И сами все видели своими собственными глазами», – продолжала брюнетка.
– «Женщины: не говорите загадками».
– «Ну, вы можете на них повлиять», – сказала на выдохе блондинка.
– «Перевоспитать», – добавила брюнетка.
– «Не получится».
– «Почему это? Вы же изучали психологию, ну и другие науки у себя в семинарии?»
– «Да, изучал, но у одного меня не получается переломить ситуацию. Мне понадобиться ваша активная помощь».
– «Именно наша?» – удивилась блондинка.
– «Я говорю про вес Женсовет».
Всех жен и дочерей военных нашего гарнизона.
– «А что мы им скажем, чем заинтересуем?» – добавила брюнетка.
– «То же, что сказали и мне: спасать своих мужей, свои семьи и всю Армию от полного морального разложения».
– «Нам нужно подумать», – сказала Ира.
– «Подумайте. До вечерней молитвы еще есть время».
– «Ну, мы тогда пойдем?» – уточнила Наташа.
– «Конечно. Приходите на вечернее богослужение. Там и поговорим. Обсудим всем миром наши с вами проблемы».
Вечером у небольшой часовенки было тесно. Женщины пришли семьями. Мужья с помятыми лицами, кто в форме, кто одетый в гражданский костюм стояли среди соседей, стыдливо пряча глаза и перегар.
Призыв к заблудшим душам.
Робкий огонек надежды.
Место для собрания семей офицерского состава выбрали под открытым небом. На футбольном поле, за почерневшими от времени и покосившимися бараками из железнодорожных шпал.
Прошло то время, когда можно было увидеть красиво одетые офицерские семьи: жены в веселом ситчике, мужчины в парадной форме, с начищенными до блеска сапогах.
На ржавых скамейках сидели небритые мужчины в трико, со вздувшимися «пузырями» на коленях. Женщины в поношенных платьях с передниками, оставшимися от недавней стирки. Дети в заплатанной одежде.
Вместо «белой кости» – элиты грозной армии: лагерь беженцев и лишенцев, доведенных «родным» командованием до края нищеты.
– «Здравствуйте, товарищи офицеры. Прошу мня извинить, но я хочу начать свой первый разговор с вами с молитвы», – начал отец Глеб.
– «Заупокойной?» – зло пошутил кто-то на галерке.
– «Никак нет. Я хочу прочитать молитву Надежды, Веры и Смирения. За нашу новую Армию…», – продолжил священник.
– «А чем она лучше прежней?» – снова попытался сбить с толку попа небритый пересмешник.
– «Она лучше, а значит Сильнее и Значимей той, что прежде потому, что у нее есть Достоинство, Сила и Отечество. Вот за такую: сильную духом Армию я и хочу вместе с вами помолиться. Кто не хочет или не верит, что такое возможно попрошу нам не мешать и не уходить. Побудьте с нами. Послушайте слова молитвы. Пусть вы ей не проникнитесь, но потом сможете сказать, что были в этот момент, важный для вашей собственной жизни и Армии с нами», – отец Глеб перекрестил присутствующих и начал читать молитву сначала тихо, сдержанно, а потом все громче и убедительней.
К окончанию молитвы на глазах многих женщин появились слезы. Мужчины стояли молча, стиснув зубы, но в их глазах уже не было той безысходности, что была прежде. Появилась искра надежды. Многие перекрестились, хотя нательных крестиков ни у кого не было.
– «Мы с солдатами строим первый Храм ВДВ. Прошу всех, у кого есть силы или желание о помощи. Речь не идет о деньгах. Нам нужны рабочие руки: плотники, бетонщики, штукатуры. Если такие есть или руки истосковались по мужской работе – приходите, милости просим».
После короткой встречи многие не спешили расходиться. Женщины обступили священника:
– «Скажите, отец Глеб, а есть возможность покрестить наших детей и самим приобщиться к вере?»
– «Конечно. Эта встреча была ознакомительной. Я лично обойду все семьи, поговорю с людьми».
– «Спасибо вам, отец Глеб. Извините, что не можем помочь деньгами на строительство Храма: сами видите, в каком мы бедственном положении», – причитали женщины.
– «Ничего страшного. С истинной верой в сердце мы с вами преодолеем все трудности быта и службы. Храни вас Бог!»
Люди, впервые от души наговорившись о своих бедах, нехотя стали расходиться по домам…
Разговор на руинах. Подсказка из прошлого.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70945564?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Анатолий Крымский
Тип: электронная книга
Жанр: Современная русская литература
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 04.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В небе над боевым полем ревут моторы десантных транспортников. Воздушно-десантная дивизия с грохотом бросается в бой, неся с собой несокрушимую силу и преданность Родине. Среди отважных бойцов выделяется один, не похожий на других: поп в полном облачении, с автоматом на перевес, готов к защите своей земли. Он – “поп ВДВ”, яркий пример того, как вера и патриотизм могут объединяться в одной душе, делая человека истинным воином.