Анна Павлова. Жизнь в балете. Маленькие рассказы о большом успехе
Анна Павлова. Жизнь в балете. Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
Анна Павлова – удивительная балерина, жившая до Второй мировой войны… Как мало мы знаем о ней! Но удивительное дело: всё равно знаем. О том, что с ней был связан образ лебедя (она очень любила лебедей, и у неё был свой собственный лебедь). Что она танцевала так, что конкуренток у неё попросту не было. И что с ней жил (в её, кстати, доме) человек, который не смог распознать её смертельную болезнь, унесшую Павлову в расцвете сил. Всё это вы прочтёте в этой книге, посвящённой её памяти.
Анна Павлова. Жизнь в балете
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-3168-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Анна Павлова
Жизнь в балете
2024
Введение
Секрет успеха – тема вечная и неисчерпаемая. Всем интересно узнать, как герой книги заработал свой первый миллион. К сожалению, на первом месте здесь слово «миллион», хотя должно быть – «заработал».
Анна Павлова была богатой женщиной. Она могла позволить себе гораздо больше, чем многие зажиточные европейские буржуа и уж тем более беженцы из СССР. Потому она и была постоянным героем страниц газетной светской хроники, объектом пристального (но, заметим, в основном доброжелательного) внимания журналистов. Всем было интересно – как она тратит свои деньги. Хотя интересоваться следовало бы другим – как она их зарабатывает.
Успех Павловой – тяжелейший выматывающий труд. Она балерина, а это значит, что ею была проделана работа, которая не идёт ни в какое сравнение с работой спортсменки, какой-нибудь многократной чемпионки мира по гимнастике. Спортсменка уходит из профессии очень рано. Такова уж особенность её нелёгкого дела. Павлова ушла из профессии и из жизни одновременно.
Цена успеха танцовщицы непомерно велика. Посмотрите на выдающихся балерин современности. Ни полноценной семьи – в лучшем случае счастливый, но бездетный брак – опять же, издержки профессии. Ни особого богатства – в советское время наши звёзды балета работали, как и все, за назначенную кем-то зарплату. Но… каковы результаты…
1. Театр Шатле
Билеты на представление 2 июня 1909 в театр Шатле были распроданы ещё в конце мая. Премьера 19 мая прошла при аншлаге. «Павильон Армиды», «Половецкие танцы» и «Пир» – балеты, поставленные Михаилом Фокиным, вызвали всеобщий ажиотаж. Парижская публика с нетерпением ждала следующих премьер – спектаклей «Сильфиды» и «Клеопатра».
Больше всех волновался Фокин. Анна, заметив его нервозность, подошла к Михаилу Михайловичу, взяла его за руку и сказала:
– Успокойтесь, Миша. Всё будет хорошо…
Фокин поднял на неё влажные извиняющиеся глаза. Хотел что-то ответить и… не смог.
Он впервые выступал в Париже не только в качестве танцовщика, но и как постановщик балетных спектаклей – главный и единственный в первых балетном Русском сезоне Сергея Дягилева.
Зал уже был полон и приглушённо шумел – публика рассаживалась по местам. Из оркестровой ямы доносились звуки настраиваемых инструментов. Фокин снова припал к дырочке в занавесе. Его заметно трясло.
– Послушайте, Анна, – произнёс он хриплым голосом, – вы сможете станцевать «Лебедя»? На бис?
– Конечно, – с улыбкой ответила Павлова.
– В ложе сам, – сказал Фокин.
– Кто? – не поняла Павлова.
– Сен-Санс.
Павлова приблизилась к занавесу и заглянула в ту же дырочку, в которую так напряжённо только что всматривался Фокин.
– Слева, – прошептал Михаил Михайлович.
И Павлова увидела старика с лопатообразной седой бородой. Камиль Сен-Санс, композитор, музыка которого стала её, Анны Павловой, судьбой.
2. Событие сезона
Когда в 1907 году Дягилев впервые привёз в Париж русскую оперу, музыкальная Франция всколыхнулась. Все знали, что российские Императорские театры – это великолепная школа и потрясающие голоса. Но что настолько…
В 1908 году в рамках второго Русского сезона Дягилев подарил Парижу голос Шаляпина. Фёдор Михайлович, его «Борис Годунов», стал настоящей сенсацией. Столь мощного, глубокого, истинно русского баса Франция ещё не слышала. И обещание Дягилева привезти в следующем 1909 году русский балет, заинтриговало парижских меломанов. Если судить по уровню представленной в театре Шатле русской оперы, то с музыкой в России всё было в порядке.
Третий, балетный, Русский сезон Дягилева, действительно, стал крупнейшим культурным событием Парижа. Билетов было не достать уже к первому представлению. А когда 19 мая состоялся премьерный спектакль, у касс театра Шатле стало твориться невообразимое. Спекулянты взвинтили цены на «лишние билетики», но это не останавливало публику. За русский балет готовы были платить любые деньги.
А парижские газеты пестрели интригующими статьями о Дягилеве, Фокине, Нижинском. Из Мариинского театра в Париж приехали и супруга Михаила Фокина Вера, замечательная русская балерина. И Тамара Красавина, и Ида Рубинштейн. Москву, Большой театр, представляли Вера Каралли и Михаил Мордкин. Но больше всего внимания привлекала звезда Мариинского театра, прима-балерина Анна Павлова.
3. Умирающий лебедь
Спектакль закончился. Публика аплодировала стоя. Танцовщики вышли на поклоны раз, второй, третий. Затем свет погас. Заиграла музыка. зал затих…
Прожектор выхватил из полутьмы ослепительно белую, гибкую фигурку Павловой. Яркое пятно света неотрывно следовало за её лебедем – умирающей птицей, борющейся за жизнь. Движенье рук, напоминающее волнообразные взмахи крыльев. Волнующая музыка… В зале наступила абсолютная тишина. Было слышно, как движется смычок первой скрипки и как дышит дирижёр.
На сцене металась юная, очень хрупкая девушка. Нет, не девушка – умирающая птица. И её движения были настолько прекрасны, что в глазах многих зрителей засверкали… слёзы.
Танец закончился. Смолкла музыка. Лебедь умер… В зале повисла мёртвая тишина. Минута, другая, третья. Павлова поднялась. Раскинув руки-крылья подошла к рампе. Поклонилась. И тут раздался шквал аплодисментов. И – крики, восторженные крики. И всё это превратилось в гром, в бурю, в землетрясение.
Её долго не отпускали со сцены. Вышли Фокин и балерины. Павлова – в центре. Русская труппа почтительно склонила головы. Это был триумф Анны Павловой и – русского балета.
Наконец, поклоны закончились. Публика не расходилась и аплодировала, аплодировала. Павлова ещё вышла несколько раз, утопая в цветах, которые летели на сцену со всех сторон. Потом прижала руку к груди – извините, устала…
4. Сен-Санс
Она сидела перед зеркалом в гримёрной и пристально вглядывалась в своё лицо. Что они увидели в нём? Чем она их так подкупила? Павлова не знала.
В дверь постучали. Анна произнесла обычное:
– Да-да…
В дверь просунулась голова Дягилева. Розовощёкий улыбающийся Сергей Павлович восхищённо поцокал языком:
– Ну, Анечка, это нечто! – Потом торопливо добавил, – А я не один.
Дверь распахнулась и из-за спины Дягилева шаркающей походкой выступил… Камиль Сен-Санс.
Павлова поднялась с кресла. Шагнула навстречу. Старик взял её руку и с чувством поцеловал.
– Еле пробился к вам, – сказал он. – Представьте, не хотели пускать. Я понимаю, вы устали…
– Нет, что вы! – ответила по-французски Павлова. – Я очень рада увидать вас, дорогой Камиль.
Сен-Санс улыбнулся. Её французский был превосходен. Талантливая женщина. Очень талантливая, причём, во всём.
– Я хочу выразить вам своё восхищение, – сказал Сен-Санс. – Только сейчас, увидев вашего «Лебедя», я понял, какую прекрасную музыку написал. Только сейчас!
Павлова смутилась. Это была не просто похвала. Это было объяснение и даже признание. В подёрнутых слезой глазах старика Анна разглядела… любовь. И она в эту минуту любила этого незнакомого человека, хотя всегда представляла себе его несколько иным.
– Извините, – растеряно улыбнулся Сен-Санс, – я должен был преподнести вам цветы. И я обязательно их бы преподнёс, если бы ни бросил свой букет к вашим ногам на сцену.
5. Прима
Павлова уникальна. С кем её можно сравнить? С Улановой? Да, возможно. С Плисецкой? Да, наверное. Но всё же Павлова неповторима, ибо она – явление.
Она изменила само понятие – балерина. Худенькая (очень худенькая, почти субтильная), невероятно гибкая, очень техничная (в годы расцвета таланта), очень сильная. Но брала зрительские сердца не этим или не только этим. Она свой танец на сцене проживала, не играла – полностью перевоплощалась в того же лебедя, трепещущую умирающую птицу. И в этом могла сравниться только с Нижинским, танец которого был похож на оголённый нерв, на изменчивую прихотливую мысль.
Её дорога к признанию и, в конечном итоге, к общемировой славе не изобиловала счастливыми случайностями. Собственно, случайность была лишь в том, что бог одарил её невероятным талантом. Остальное – тяжкий труд, который в конечном итоге сократил её дни. Павлова прожила всего 50 лет. Точнее – без 8 дней 50 лет. И это по любым меркам очень и очень немного.
Но как же она блистала… Ей не было равных – и это при том, что начало ХХ века к русскому танцевальному искусству было очень щедрым. Красавина, Кшесинская, Преображенская. А Павлова – над всеми и очень далеко. В гордом одиночестве, там, за облаками.
Её первенство и авторитет не оспаривались никем. И на сцене Мариинского театра, и в Париже, во время её единственного Русского сезона 1909 года, все члены труппы отступали на шаг назад. И вперёд выходила прима – Анна Павлова.
6. Незаконнорожденная
Анна Павлова появилась на свет 31 января 1881 года в Санкт-Петербурге. О её происхождении мало что достоверно известно. Дело в том, что Анна – ребёнок невенчанных родителей или, как в ту пору говорили, незаконнорожденное дитя.
Матушка Анны – Любовь Федоровна Павлова никогда официально замужем не была. Женщина красивая, она происходила из зажиточной семьи. У бабушки Анны была хорошая двухэтажная дача в Лигово, в которой собирались самые знаменитые артисты и петербургская интеллигенция. Почему Любовь Фёдоровна в таком случае работала прачкой, непонятно. Этого не проясняют ни воспоминания Анны, ни мемуары её невенчанного супруга Виктора Дандре.
Возможно, Любовь Фёдоровна была изгнана из семьи за тайную любовь. Эту романтическую версию косвенно подтверждает сама Анна Павлова, которая не любила говорить о своём отце, но всё же упоминала о некоем Матвее Павловиче Павлове, который был сожителем Любови Фёдоровне и стал её, Анны, отцом.
Не вносят ясности и метрики балерины – в разное время она именовала себя то Анной Матвеевной, то Анной Павловной – в последнем случае отчество было производным от фамилии. Как бы там ни было, но отца Анна никогда не знала и с ним не общалась. Однако, некоторые факты говорят о том, что настоящий отец – российский банкир (еврейского происхождения) Лазарь Соломонович Поляков – материально поддерживал и Любовь Фёдоровну и Анну, возможно, в обмен на молчание Любови Фёдоровны.
Любовь Федоровна Павлова и её дочь Аннушка были бедны, но при этом… не бедствовали.
7. «Отцы» Аннушки
История с отцовством будущей великой балерины довольно запутанная. И тут опять бытуют две версии событий – романтическая и, скажем так, приземлённая.
Согласно первой версии, отцом Анны стал отставной солдат Матвей Павлов, на какое-то время появившийся в жизни Любови Федоровны, а потом так же внезапно исчезнувший. Можно лишь представить, как развивались события. Влюблённость молоденькой девочки в «героя», вспыхнувшая страсть, возмущение родителей, изгнание из дома беременной дочери. А «героя» уже и след простыл…
Вторая версия выглядит правдоподобней. Молодая Люба поступила служить в дом Лазаря Полякова, очень богатого человека, банкира и строителя железных дорог. Очаровала собой солидного господина. Вспыхнул роман, результатом которого стала беременность. Чтобы отвести от себя угрозу целостности семьи, Поляков пообещал бывшей служанке содержание и помощь. Та дала слово молчать.
Лазарь Соломонович никогда не встречался с Аннушкой, и неизвестно, видел ли её когда-либо вообще. Но совершенно определённо, что Любовь Федоровна получала от него деньги, на которые жила, растила и учила дочь. Анна, к примеру, рассказывала о том. что матушка водила её в Мариинский театр. На заработки прачки это было бы немыслимо – Мариинка была одним из самых дорогих театров России. Чувствительных денег стоило и обучение в балетной школе. Прачка таких денег бы не осилила точно.
8. Матушка Любовь Федоровна
У матери Анны Павловой очень непростая судьба. Много мы о её жизни не знаем (многого, вероятно, уже не узнаем никогда). Но, согласитесь, взрастить и воспитать такую дочь не каждой матери удаётся. Да ещё стать свидетельницей взлёта дочери, обвальной вселенской славы, безусловного и сенсационного успеха. А потом – пережить дочь, судиться с мужчиной, который был её (пусть и неформальным) супругом ради наследства, оставленного Анной. Деньги огромные – Анна Павлова зарабатывала очень хорошо (но и трудилась за троих). Нет, очень неоднозначная судьба. Никому не пожелаешь…
Сразу возникает вопрос – почему прачка? Неужели, девушка из состоятельной семьи не могла выбрать профессию получше? Но тут снова возникает некая зона безвестности – обстоятельства сокрыты мраком времени. А Павловы кое-что о своём прошлом не рассказывали никогда, обходя молчанием «неудобные темы». Вероятно, в раннем детстве Анны матери приходилось очень несладко. Денег просить у отца дочери она не смела, а жить на что-то надо. Бралась за любую работу, лишь бы прокормить ребёнка и себя. Обычная, в общем-то, история. И очень грустная.
Эта неустроенность семейной жизни повлияла на характер будущей балерины. Она страшилась одиночества, но большую часть жизни прожила одна. Любила сласти, но не могла себе их позволить – в зрелом (для балерины) возрасте ограничивала себя в еде. Хотя, никогда не была склонна к полноте, а в самом начале карьеры танцовщицы (об это разговор впереди) даже сидела на усиленном питании, пытаясь набрать мышечную массу.
Ну и главный урок, вынесенный из детства – Анна всегда работала, не жалея себя. Очередной пример одержимости трудом – как универсальный секрет успеха.
9. Бедное детство
То, что детство Анны Павловой благополучным не назовёшь, вполне определённо. Она и на свет-то появилась недоношенной, семимесячным очень слабеньким комочком плоти. Матушка очень переживала за неё – выживет ли. Выжила. Но в детстве часто и тяжко болела. Умудрялась подхватывать все простуды, кори, ветрянки и прочие детские недомогания.
Став постарше, старалась помочь матушке по дому. И никогда ничего не просила. У Анны не было ни дорогих игрушек, ни нарядов. Может, это тоже определило её характер. Во взрослой жизни Павлова обладала тонким вкусом и умением одеваться. Она всегда выглядела в высшей степени элегантно. При этом роскошных украшений и очень дорогих платьев не носила.
Павлова никогда не забывала, кто она и откуда родом. Больше всего в жизни её страшили немощь и бедность. И это одна из причин необыкновенной трудоспособности Павловой. За свою жизнь в искусстве она выходила на сцену около 9 тысяч раз – 9 тысяч балетных спектаклей и концертов! Даже представить невозможно.
Она боялась бедности, а потому требовала повышения гонораров, скандалила с импресарио и – работала, работала, работала. И своего добилась. Анна Павлова – первая в мировой истории балерина, чьи гонорары исчислялись пятизначными и шестизначными цифрами. Правда, страсти к накопительству она тоже не имели. И солидную часть заработанных денег потратила на благотворительность и воспитание бесприютных детей.
10. Мариинский театр
Вот как Анна Павлова рассказала о главном событии своего детства:
«Первое мое воспоминание – маленький домик в Петербурге, где мы жили вдвоем с матерью…
Мы были очень, очень бедны. Но мама всегда ухитрялась по большим праздникам доставить мне какое-нибудь удовольствие. Раз, когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. «Вот ты и увидишь волшебниц». Показывали «Спящую красавицу».
С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс. «Хотела бы ты так танцевать?» – с улыбкой спросила меня мама. «Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу»».
Не ведала Любовь Федоровна, что тем самым определяет судьбу дочери. Между тем, девочка загорелась – ей очень захотелось стать балериной. Настолько захотелось, что спустя непродолжительное время мама повела Анну в Императорскую балетную школу при Мариинском театре.
Девочка уже бредила балетом. Все её игры, всё свободное время было заполнено танцами. Иногда она садилась за пианино и начинала играть какую-нибудь пьесу. А потом вскакивала и, тихонько напевая, принималась кружиться по комнате в одной ей ведомом танце. Первые уроки игры на фортепиано Анне дала матушка – ещё одно свидетельство того, что Любовь Федоровна вовсе не была определена в прачки судьбой-злодейкой и происходила не из бедняцкой семьи.
11. Балет
О, это дивное искусство балета… Ещё более условное, чем драма, ещё более изысканное, чем опера. Классический танец требует не только абсолютного слуха и чувства ритма, но и любви именно к танцу – к пластическому выражению музыки.
Что привлекло маленькую Аню в балете Мариинского театра? Изящество танца блистательных балерин? Лаконичные платья, подчёркивающие безупречные линии совершенного женского тела? Атмосфера праздника, сценическая мишура, свет рампы? И то, и другое, и третье.
Павлова очень любила сцену. Даже говорила, что вне сцены жить не может. Её основным «наркотиком» были восторженные взоры зрителей, аплодисменты и обрушивающийся на сцену дождь из цветов.
Она была избалована успехом – со времени первых зарубежных гастролей в 1908 году Павлова уже не знала, что такое полупустой зал. На её спектаклях и концертах всегда был аншлаг. И это был результат огромной работы – Павлова не уставала совершенствовать технику танца, вводить новые элементы, оттачивать наработанное мастерство.
Как ей это удавалось? Во-первых, она на всю жизнь сохранила в своём сердце то детское впечатление от посещения Мариинского театра – восторг, любование, душевный подъём. Танец Павлова воспринимала, как некое чудо, как волшебство. Во-вторых, она, как и все люди, которым посчастливилось найти себя, не работала, не «вкалывала» – играла в работу, наслаждалась танцем. И обожала тяжёлые физические нагрузки, дарящие людям радость и освобождающие её, балерины, душу.
12. Неудачная попытка
Обычно спокойная, погружённая в свои мысли и не докучающая матери Анна сделалась совершенно несносной. Все разговоры – только о балете. И напрасно матушка Любовь Федоровна пыталась урезонить дочь. Мол, балетная школа – это для них слишком дорого. И на свете масса других, не менее захватывающих занятий. Анна и слышать ничего не хотела. Балетная школа и – точка.
В конце концов, матушка сдалась. И привела дочь в балетную школу при Мариинском театре. Заведение серьёзное, авторитетное и… очень дорогое. Но тут их ждали слова, подействовавшие подобно холодному душу.
– Девочка ещё слишком мала, – сказал директор школы. – Восьмилетних мы не принимаем. Ей должно исполнится десять лет. Приходите через два года.
Анна была не просто разочарована – она была раздавлена. И еле пережила это горе, напугав маму. Больших усилий Любови Федоровне стоило уговорить Аннушку не убиваться и переключиться на что-то другое. И девочка переключилась на… домашние занятия танцами.
Отныне она ходила только на цыпочках – как ходят по сцене балерины. Аня была уверена, что танцовщицы и в жизни должны ходить на цыпочках, хотя, не видела ни одной женщины, которая бы передвигалась таким странным и болезненным способом. А ещё Аня попросила маму сшить ей марлевую пачку, к слову, Любовь Федоровна была еще и неплохой швеёй. Девочка часами могла играть «в театр», кружась под звуки неслышимой, только звучащей в её головке, музыки.
Мама была уже не рада, что показала дочери Мариинку… Да кто же знал?
13. Императорская балетная школа
Спустя два года, в 1891 году, Анну приняли в Императорскую балетную школу, о которой она так мечтала. Это получилось ценой титанических усилий матери, которая, скорее всего, встретилась с отцом Ани и уговорила его заплатить за обучение – сама бы Любовь Федоровна таких трат не осилила. И для Аннушки начались годы учёбы – девять лет напряжённого труда, постижения азов профессии и тайн сценического движения.
Петербургская балетная школа в ту пору была не так известна, как итальянские и французские балетные школы. Но какие артистки вышли из её стен! Какие имена… Павлова – самая яркая, самая одарённая танцовщица ХХ столетия, и не в России, а во всём мире. И рядом – выдающиеся танцовщицы Матильда Кшесинская, Тамара Красавина, Ольга Преображенская. Русская балетная школа совершенствовалась вместе со своими блистательными балеринами.
Первыми учителями Ани стали Екатерина Оттовна Вазем и Александр Александрович Облаков. Педагоги сразу выделили худенькую, маленькую темноглазую девочку – за её трудолюбие, упорство и любовь к танцу. Каждую свободную минуту Аня отдавала репетициям, словно это была её любимая и единственная игра. И мало кому приходило в голову, что так, по сути, и есть. Танец для Ани был и отдохновением, и работой, и учёбой, и забавой. Когда-то Анна Павлова, уже знаменитая балерина, обронила, что во время танца она думает о главном, в том числе и о боге. В таком случае, её танец похож на… молитву.
14. Привычка к распорядку
Обладавшая удивительной музыкальностью, Аннушка все схватывала, буквально, налету. И Екатерина Оттовна это, конечно, заметила, выделив трудолюбивую ученицу и уделяя ей повышенное внимание.
Однако Анне было не легко в бытовом смысле. Школа отличалась очень строгими правилами. Занятия для мальчиков и девочек проводились раздельно. Вместе преподавалась только хореография, да и то во время занятий школьникам запрещалось общаться друг с другом. Школьницы обслуживали себя сами. Занятия танцами начинались в 9 часов утра. А в 8 – подъём, обливание холодной водой, молитва, завтрак.
В 12 часов наставало время 2-го завтрака, во время которого будущим балеринам давали чашку кофе с сухариком. Потом часовая прогулка на свежем воздухе и до 16 часов девочки учились – уже не хореографии, а обычным общеобразовательным дисциплинам. В четыре часа дня обед, и эта была последняя трапеза. Ужина не предусматривалось – так их приучали к правильному режиму артистической жизни, в которой вечера заняты спектаклями, и поужинать, как ужинают все обычные люди, совершенно некогда.
После обеда начинались занятия музыкой, репетиции и снова хореографическая подготовка. В 21 час звучал колокол – отбой. Все ученики были обязаны успеть переделать все свои дела и лечь в постель. Свободных дней не было – по воскресениям режим немного ослаблялся, но не более того. Небольшие каникулы устраивались лишь по праздникам – на Рождество и Пасху.
Подобный график превращал жизнь девочек, привыкших к родительской опеке и беззаботному детству, в настоящий ад. Но Аннушка все тяготы переносила легко. У неё не было ни обеспеченного детства, ни богатых родителей, потакающих любому желанию ребёнка. И главное – она знала, ради чего училась. Редкое для малолетнего ребёнка качество.
15. С мечтой о танце
Ей очень легко давалась музыка – уже в младших класса Аня свободно играла на фортепиано и читала с листа ноты. В танце же поначалу долго билась над правильной осанкой и постановкой ног, что сердило Екатерину Оттовну. А смешливые подружки придумали Ане кличку – «швабра». Павлова терпела и, сжав зубы, занималась, занималась, занималась.
Александр Александрович, преподававший парный танец, находил движения Анны нетипичными. Не было в них силы, присущей балеринам того времени. Аня была слишком худенькой, слишком слабенькой. И только Мариус Иванович Петипа, главный балетмейстер Мариинки, строгий экзаменатор, принимавший выпускной класс балетной школы, в самом конце обучения сказал: «Воздушное порханье мотылька». Это о ней, об Анне Павловой.
Она занималась отчаянно, даже с неким ожесточением – словно пыталась удержать шанс, который предоставила ей судьба. И эта отрешённость, долготерпение и трудолюбие удивляли её учителей. Перед ними была не девочка-подросток, а маленькая женщина, упрямо идущая к своей цели.
Ради карьеры балерины Анна была готова на всё. Достаточно сказать, что она пересилила отвращение к рыбьему жиру и по настоянию воспитателей поглощала его в огромных количествах. Учителя считали, что Аннушке не хватает массы тела, что она слишком субтильная для балерины. Рыбий жир должен был способствовать набору веса. Вместо этого Павлова приобрела устойчивое отвращение к этой… «гадости».
16. Итальянский идеал
А проблема-то была нешуточной. И если бы на пути Павловой не оказалось мудрого учителя Павла Андреевича Гердта, в последние два года пребывания в школе забравшего Павлову к себе в класс, то неизвестно чем бы всё закончилось.
Дело в том, что в отличие от своих талантливых подруг Аннушка ни коим образом не попадала в «балетный стандарт». По разумению педагогов и танцовщиц того времени Павлова не подходила для профессии балерины по своим физическим данным. Балерины конца XIX столетия – это атлетически сложенные дамы с хорошо развитой мускулатурой, рельефными формами и наделённые большой физической силой. Павлова же была хрупка и гибка. Некоторые фигуры танца ей поначалу не давались или давались несоразмерными результату усилиями. Речь, к примеру, о фуэте. Быстрое вращение быстро обессиливало Павлову. Ей плохо давались высокие прыжки и некоторые другие приёмы. Учителя списывали эти промахи на недостаток физической силы Ани.
«Идеальные» примеры были перед глазами. Например, итальянская балерина Леньяни, мощные прыжки которой приводили публику в восторг. Атлетизм был одним из требований к балеринам, возражать против которого смысла не имело… Но ни у кого не поворачивался язык назвать танец не умеющей высоко и далеко прыгать Аннушки плохим или ущербным. Она была гибка, и танцевала так, что завораживала видавших виды педагогов. Когда репетировала Павлова, в зале замирало любое движение. И её соученицы, и преподаватели просто смотрели, забывая на несколько минут, где они, собственно, находятся.
Уже в ученичестве Павлова была божественна.
17. Переделать себя
Нет ничего безжалостней осознания собственного несовершенства. Человеку, от физической формы которого зависит успех в профессии, эта мысль способна отравить жизнь. И Анна, человек целеустремлённый и упрямый, решила полностью переделать себя – набрать нужный вес и натренировать тело.
Хуже всего дело, по её мнению, обстояло с ногами. Им явно не хватало мышечной силы. И Павлова начала собственные тренировки. В гимнастическом зале, где ученицы школы репетировали будущие спектакли и занимались хореографией, Анна находила возможность нагружать себя так, как не нагружали другие. Павел Андреевич Гердт поначалу не мог понять, что происходит. Анна напряжённо тренировала мышцы ног, изматывая себя приседаниями и выполнением самых тяжёлых танцевальных элементов. Изнуряла себя упражнениями для укрепления мышц живота – укладывалась на скамейку так, что торс оказывался на весу. И часами, до полного изнеможения, закину руки за голову, тренировала пресс.
А потом он понял. И… пришёл в ужас. То, чем старый опытный учитель так наслаждался – порхающей лёгкостью движений Аннушки, её гибкостью, невесомостью – могло быть уничтожено вот этими бездумными тренировками. И Павел Андреевич решил серьёзно поговорить с любимой ученицей.
Дождавшись, когда Анна закончит свои бесконечные силовые упражнения, он подошёл, сел рядом на скамеечку и сказал:
– Вы уверены, что всё делаете правильно?
18. Хрупкая Анна
Анна смутилась. А Павел Андреевич продолжал:
– Я понял, в чём дело. Вы, Анна Павловна, считаете, что у вас слабые ноги и, вообще, неправильная фигура. Это всё полная ерунда, уж поверьте мне.
Павлова молчала.
– Вам надо прекратить эти бессмысленные попытки переделать себя и заняться тем, чем вы должны заниматься – развивать свой дар.
– Но Павел Андреевич, я чувствую, что не соответствую требованиям… – возразила было Аннушка.
– Не соответствуете? – удивлённо поднял брови Павел Андреевич. – То есть, не укладываетесь в общий шаблон? А знаете ли вы, Анна Павловна, что те, кто укладываются, мало что собою представляют. Балерина должна быть неповторимой, уникальной, а не соответствовать каким-то там требованиям.
Павлова поникла и вот-вот готова была расплакаться. И тогда Павел Андреевич погладил ученицу по голове и сказал:
– Пусть другие занимаются акробатическими трюками. То, что вам кажется недостатком, на самом деле редкое качество, выделяющее вас из тысяч танцовщиц. Ваш конёк, Анна Павловна, хрупкость и чувство. Развивайте эти качества, работайте над рисунком танца. И не пытайтесь удивить кого-то силой ваших ног. Их сила совсем в другом…
Не в один день, далеко не сразу, но постепенно Аннушка поверила учителю. И свои тщетные попытки изменить фигуру прекратила, сосредоточившись именно на танце, а не на гимнастических упражнениях.
19. Павел Андреевич
Ей очень повезло на учителей. И главным из них был, конечно, Павел Андреевич Гердт, человек, который сделал из Павловой, девочки, мечтающей о балетной сцене, великую танцовщицу. Всегда внимательный, следящий за каждым шагом своих подопечных, он очень скоро понял, какой бриллиант попал в его руки. И взялся за его огранку с величайшей осторожностью.
Главные уроки учителя Павлова усвоила на всю жизнь. Не танцевать – жить на сцене, не играть, а умирать вместе со своей героиней. Говорить языком танца только правду – как в жизни, как у последней черты… Да, именно так – она каждый раз танцевала, как в последний. Словно вместе с занавесом закончится и спектакль, и её жизнь. И зритель не мог не оценить эту предельную искренность на грани откровенности, полной открытости, абсолютного доверия. И вместе с Анной переживал – в который уж раз – сюжет классического балета. И условности танца уже не имели никакого значения. На сцене жила, трепетала и умирала человеческая любовь…
А ещё Павел Андреевич учил Павлову выстраивать весь спектакль под себя. Пусть другие думают о своей роли, а она должна думать о своей. Чтобы каждая деталь действия, каждый элемент декорации играл на раскрытие образа.
Во взрослой артистической жизни высокие требования Павловой к партнёрам часто воспринимали, как капризную придирчивость примы. Но поразмыслив, неизменно приходили к выводу – она права. Нет ничего хуже для спектакля, когда второстепенная танцовщица переигрывает приму. Этим разрушается действие, и спектакль гибнет. А балет – творчество коллективное, работа многих. Хотя лавры зачастую достаются лишь одной – приме.
20. Главная школа
В предвыпускной год учёбы Анны Павловой в Императорской балетной школе поставил спектакль сам Мариус Иванович Петипа. Это был небольшой спектакль «Две звезды», в котором Аннушке досталась одна из балетных партий.
Это была уже устоявшаяся традиция. Петипа специально ставил свой спектакль, словно отбирая будущих танцовщиц для Мариинского театра. Собственно, это и был отбор – вне зависимости от результатов выпускных экзаменов, оценок в аттестате и мнения учителей школы. Петипа верил только собственной интуиции и никогда не ошибался.
А через год был выпускной спектакль, который и стал для бывших учениц Императорской балетной школы выпускным экзаменом. 11 апреля 1899 года Анна Павлова вышла на сцену Мариинского театра, чтобы станцевать свою партию в балете «Мнимые дриады». Это была одноактная пьеса без сколь-нибудь обозначенного сюжета. По сути – концерт, в который были вставлены партии из разных балетов, объединённых музыкальными вставками в стиле XVIII века.
Она танцевала так одухотворённо, так легко, что Петипа наклонился к Гердту и сказал:
– Танцует, как соловей, ни разу не повторяясь.
Это была редко звучащая из уст Петипа похвала. Гердт ликовал.
А Аннушка танцевала и танцевала. И сердце её пело. Перед самым спектаклем к ней подошёл Мариус Иванович и сообщил, что она зачислена в корифейки Мариинского театра, то есть в танцовщицы постоянного состава.
21. Петипа
Выпуск был на редкость удачным. Петипа получил сразу трёх великолепных молодых балерин – Красавину, Кшесинскую и Павлову, каждой из которых, впрочем, еще предстояло показать свой класс и пробиться в примы. Для учителя девушек, Павла Андреевича Гердта, выбор Петипа стал лучшей из похвал – Герд вёл всех трёх танцовщиц последние два года, пытаясь вложить в них всё, что знал и умел сам. И это Гердту удалось…
Успех выпускного спектакля был настолько безусловным, что весь класс Павловой был приглашён на открытый дивертисмент на сцене Мариинского театра. То есть девушки могли принимать участие в каждом спектакле Мариинки, как танцовщицы постоянного состава. И это было неслыханно щедрое предложение, от которого никто, конечно же, не отказался.
Став артисткой Мариинского театра уже в апреле 1899 года, Анна вышла на сцену только (или, наоборот, уже – с какой стороны на это смотреть и как оценивать) 19 сентября того же года, исполнив небольшую второстепенную партию в балете «Тщетная предосторожность». А все эти месяцы она усиленно занималась – репетировала, принимала участие в массовых сценах (в больших спектаклях в конце сезона 1899 года) и впитывала, впитывала удивительную атмосферу Мариинского. Об этом театре она мечтала всю жизнь. и сейчас верила и не верила своему счастью.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70935685?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Николай Яковлевич Надеждин
Анна Павлова – удивительная балерина, жившая до Второй мировой войны… Как мало мы знаем о ней! Но удивительное дело: всё равно знаем. О том, что с ней был связан образ лебедя (она очень любила лебедей, и у неё был свой собственный лебедь). Что она танцевала так, что конкуренток у неё попросту не было. И что с ней жил (в её, кстати, доме) человек, который не смог распознать её смертельную болезнь, унесшую Павлову в расцвете сил. Всё это вы прочтёте в этой книге, посвящённой её памяти.
Анна Павлова. Жизнь в балете
Маленькие рассказы о большом успехе
Николай Яковлевич Надеждин
© Николай Яковлевич Надеждин, 2024
ISBN 978-5-0064-3168-3
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Николай Надеждин
«Маленькие рассказы о большом успехе»
Анна Павлова
Жизнь в балете
2024
Введение
Секрет успеха – тема вечная и неисчерпаемая. Всем интересно узнать, как герой книги заработал свой первый миллион. К сожалению, на первом месте здесь слово «миллион», хотя должно быть – «заработал».
Анна Павлова была богатой женщиной. Она могла позволить себе гораздо больше, чем многие зажиточные европейские буржуа и уж тем более беженцы из СССР. Потому она и была постоянным героем страниц газетной светской хроники, объектом пристального (но, заметим, в основном доброжелательного) внимания журналистов. Всем было интересно – как она тратит свои деньги. Хотя интересоваться следовало бы другим – как она их зарабатывает.
Успех Павловой – тяжелейший выматывающий труд. Она балерина, а это значит, что ею была проделана работа, которая не идёт ни в какое сравнение с работой спортсменки, какой-нибудь многократной чемпионки мира по гимнастике. Спортсменка уходит из профессии очень рано. Такова уж особенность её нелёгкого дела. Павлова ушла из профессии и из жизни одновременно.
Цена успеха танцовщицы непомерно велика. Посмотрите на выдающихся балерин современности. Ни полноценной семьи – в лучшем случае счастливый, но бездетный брак – опять же, издержки профессии. Ни особого богатства – в советское время наши звёзды балета работали, как и все, за назначенную кем-то зарплату. Но… каковы результаты…
1. Театр Шатле
Билеты на представление 2 июня 1909 в театр Шатле были распроданы ещё в конце мая. Премьера 19 мая прошла при аншлаге. «Павильон Армиды», «Половецкие танцы» и «Пир» – балеты, поставленные Михаилом Фокиным, вызвали всеобщий ажиотаж. Парижская публика с нетерпением ждала следующих премьер – спектаклей «Сильфиды» и «Клеопатра».
Больше всех волновался Фокин. Анна, заметив его нервозность, подошла к Михаилу Михайловичу, взяла его за руку и сказала:
– Успокойтесь, Миша. Всё будет хорошо…
Фокин поднял на неё влажные извиняющиеся глаза. Хотел что-то ответить и… не смог.
Он впервые выступал в Париже не только в качестве танцовщика, но и как постановщик балетных спектаклей – главный и единственный в первых балетном Русском сезоне Сергея Дягилева.
Зал уже был полон и приглушённо шумел – публика рассаживалась по местам. Из оркестровой ямы доносились звуки настраиваемых инструментов. Фокин снова припал к дырочке в занавесе. Его заметно трясло.
– Послушайте, Анна, – произнёс он хриплым голосом, – вы сможете станцевать «Лебедя»? На бис?
– Конечно, – с улыбкой ответила Павлова.
– В ложе сам, – сказал Фокин.
– Кто? – не поняла Павлова.
– Сен-Санс.
Павлова приблизилась к занавесу и заглянула в ту же дырочку, в которую так напряжённо только что всматривался Фокин.
– Слева, – прошептал Михаил Михайлович.
И Павлова увидела старика с лопатообразной седой бородой. Камиль Сен-Санс, композитор, музыка которого стала её, Анны Павловой, судьбой.
2. Событие сезона
Когда в 1907 году Дягилев впервые привёз в Париж русскую оперу, музыкальная Франция всколыхнулась. Все знали, что российские Императорские театры – это великолепная школа и потрясающие голоса. Но что настолько…
В 1908 году в рамках второго Русского сезона Дягилев подарил Парижу голос Шаляпина. Фёдор Михайлович, его «Борис Годунов», стал настоящей сенсацией. Столь мощного, глубокого, истинно русского баса Франция ещё не слышала. И обещание Дягилева привезти в следующем 1909 году русский балет, заинтриговало парижских меломанов. Если судить по уровню представленной в театре Шатле русской оперы, то с музыкой в России всё было в порядке.
Третий, балетный, Русский сезон Дягилева, действительно, стал крупнейшим культурным событием Парижа. Билетов было не достать уже к первому представлению. А когда 19 мая состоялся премьерный спектакль, у касс театра Шатле стало твориться невообразимое. Спекулянты взвинтили цены на «лишние билетики», но это не останавливало публику. За русский балет готовы были платить любые деньги.
А парижские газеты пестрели интригующими статьями о Дягилеве, Фокине, Нижинском. Из Мариинского театра в Париж приехали и супруга Михаила Фокина Вера, замечательная русская балерина. И Тамара Красавина, и Ида Рубинштейн. Москву, Большой театр, представляли Вера Каралли и Михаил Мордкин. Но больше всего внимания привлекала звезда Мариинского театра, прима-балерина Анна Павлова.
3. Умирающий лебедь
Спектакль закончился. Публика аплодировала стоя. Танцовщики вышли на поклоны раз, второй, третий. Затем свет погас. Заиграла музыка. зал затих…
Прожектор выхватил из полутьмы ослепительно белую, гибкую фигурку Павловой. Яркое пятно света неотрывно следовало за её лебедем – умирающей птицей, борющейся за жизнь. Движенье рук, напоминающее волнообразные взмахи крыльев. Волнующая музыка… В зале наступила абсолютная тишина. Было слышно, как движется смычок первой скрипки и как дышит дирижёр.
На сцене металась юная, очень хрупкая девушка. Нет, не девушка – умирающая птица. И её движения были настолько прекрасны, что в глазах многих зрителей засверкали… слёзы.
Танец закончился. Смолкла музыка. Лебедь умер… В зале повисла мёртвая тишина. Минута, другая, третья. Павлова поднялась. Раскинув руки-крылья подошла к рампе. Поклонилась. И тут раздался шквал аплодисментов. И – крики, восторженные крики. И всё это превратилось в гром, в бурю, в землетрясение.
Её долго не отпускали со сцены. Вышли Фокин и балерины. Павлова – в центре. Русская труппа почтительно склонила головы. Это был триумф Анны Павловой и – русского балета.
Наконец, поклоны закончились. Публика не расходилась и аплодировала, аплодировала. Павлова ещё вышла несколько раз, утопая в цветах, которые летели на сцену со всех сторон. Потом прижала руку к груди – извините, устала…
4. Сен-Санс
Она сидела перед зеркалом в гримёрной и пристально вглядывалась в своё лицо. Что они увидели в нём? Чем она их так подкупила? Павлова не знала.
В дверь постучали. Анна произнесла обычное:
– Да-да…
В дверь просунулась голова Дягилева. Розовощёкий улыбающийся Сергей Павлович восхищённо поцокал языком:
– Ну, Анечка, это нечто! – Потом торопливо добавил, – А я не один.
Дверь распахнулась и из-за спины Дягилева шаркающей походкой выступил… Камиль Сен-Санс.
Павлова поднялась с кресла. Шагнула навстречу. Старик взял её руку и с чувством поцеловал.
– Еле пробился к вам, – сказал он. – Представьте, не хотели пускать. Я понимаю, вы устали…
– Нет, что вы! – ответила по-французски Павлова. – Я очень рада увидать вас, дорогой Камиль.
Сен-Санс улыбнулся. Её французский был превосходен. Талантливая женщина. Очень талантливая, причём, во всём.
– Я хочу выразить вам своё восхищение, – сказал Сен-Санс. – Только сейчас, увидев вашего «Лебедя», я понял, какую прекрасную музыку написал. Только сейчас!
Павлова смутилась. Это была не просто похвала. Это было объяснение и даже признание. В подёрнутых слезой глазах старика Анна разглядела… любовь. И она в эту минуту любила этого незнакомого человека, хотя всегда представляла себе его несколько иным.
– Извините, – растеряно улыбнулся Сен-Санс, – я должен был преподнести вам цветы. И я обязательно их бы преподнёс, если бы ни бросил свой букет к вашим ногам на сцену.
5. Прима
Павлова уникальна. С кем её можно сравнить? С Улановой? Да, возможно. С Плисецкой? Да, наверное. Но всё же Павлова неповторима, ибо она – явление.
Она изменила само понятие – балерина. Худенькая (очень худенькая, почти субтильная), невероятно гибкая, очень техничная (в годы расцвета таланта), очень сильная. Но брала зрительские сердца не этим или не только этим. Она свой танец на сцене проживала, не играла – полностью перевоплощалась в того же лебедя, трепещущую умирающую птицу. И в этом могла сравниться только с Нижинским, танец которого был похож на оголённый нерв, на изменчивую прихотливую мысль.
Её дорога к признанию и, в конечном итоге, к общемировой славе не изобиловала счастливыми случайностями. Собственно, случайность была лишь в том, что бог одарил её невероятным талантом. Остальное – тяжкий труд, который в конечном итоге сократил её дни. Павлова прожила всего 50 лет. Точнее – без 8 дней 50 лет. И это по любым меркам очень и очень немного.
Но как же она блистала… Ей не было равных – и это при том, что начало ХХ века к русскому танцевальному искусству было очень щедрым. Красавина, Кшесинская, Преображенская. А Павлова – над всеми и очень далеко. В гордом одиночестве, там, за облаками.
Её первенство и авторитет не оспаривались никем. И на сцене Мариинского театра, и в Париже, во время её единственного Русского сезона 1909 года, все члены труппы отступали на шаг назад. И вперёд выходила прима – Анна Павлова.
6. Незаконнорожденная
Анна Павлова появилась на свет 31 января 1881 года в Санкт-Петербурге. О её происхождении мало что достоверно известно. Дело в том, что Анна – ребёнок невенчанных родителей или, как в ту пору говорили, незаконнорожденное дитя.
Матушка Анны – Любовь Федоровна Павлова никогда официально замужем не была. Женщина красивая, она происходила из зажиточной семьи. У бабушки Анны была хорошая двухэтажная дача в Лигово, в которой собирались самые знаменитые артисты и петербургская интеллигенция. Почему Любовь Фёдоровна в таком случае работала прачкой, непонятно. Этого не проясняют ни воспоминания Анны, ни мемуары её невенчанного супруга Виктора Дандре.
Возможно, Любовь Фёдоровна была изгнана из семьи за тайную любовь. Эту романтическую версию косвенно подтверждает сама Анна Павлова, которая не любила говорить о своём отце, но всё же упоминала о некоем Матвее Павловиче Павлове, который был сожителем Любови Фёдоровне и стал её, Анны, отцом.
Не вносят ясности и метрики балерины – в разное время она именовала себя то Анной Матвеевной, то Анной Павловной – в последнем случае отчество было производным от фамилии. Как бы там ни было, но отца Анна никогда не знала и с ним не общалась. Однако, некоторые факты говорят о том, что настоящий отец – российский банкир (еврейского происхождения) Лазарь Соломонович Поляков – материально поддерживал и Любовь Фёдоровну и Анну, возможно, в обмен на молчание Любови Фёдоровны.
Любовь Федоровна Павлова и её дочь Аннушка были бедны, но при этом… не бедствовали.
7. «Отцы» Аннушки
История с отцовством будущей великой балерины довольно запутанная. И тут опять бытуют две версии событий – романтическая и, скажем так, приземлённая.
Согласно первой версии, отцом Анны стал отставной солдат Матвей Павлов, на какое-то время появившийся в жизни Любови Федоровны, а потом так же внезапно исчезнувший. Можно лишь представить, как развивались события. Влюблённость молоденькой девочки в «героя», вспыхнувшая страсть, возмущение родителей, изгнание из дома беременной дочери. А «героя» уже и след простыл…
Вторая версия выглядит правдоподобней. Молодая Люба поступила служить в дом Лазаря Полякова, очень богатого человека, банкира и строителя железных дорог. Очаровала собой солидного господина. Вспыхнул роман, результатом которого стала беременность. Чтобы отвести от себя угрозу целостности семьи, Поляков пообещал бывшей служанке содержание и помощь. Та дала слово молчать.
Лазарь Соломонович никогда не встречался с Аннушкой, и неизвестно, видел ли её когда-либо вообще. Но совершенно определённо, что Любовь Федоровна получала от него деньги, на которые жила, растила и учила дочь. Анна, к примеру, рассказывала о том. что матушка водила её в Мариинский театр. На заработки прачки это было бы немыслимо – Мариинка была одним из самых дорогих театров России. Чувствительных денег стоило и обучение в балетной школе. Прачка таких денег бы не осилила точно.
8. Матушка Любовь Федоровна
У матери Анны Павловой очень непростая судьба. Много мы о её жизни не знаем (многого, вероятно, уже не узнаем никогда). Но, согласитесь, взрастить и воспитать такую дочь не каждой матери удаётся. Да ещё стать свидетельницей взлёта дочери, обвальной вселенской славы, безусловного и сенсационного успеха. А потом – пережить дочь, судиться с мужчиной, который был её (пусть и неформальным) супругом ради наследства, оставленного Анной. Деньги огромные – Анна Павлова зарабатывала очень хорошо (но и трудилась за троих). Нет, очень неоднозначная судьба. Никому не пожелаешь…
Сразу возникает вопрос – почему прачка? Неужели, девушка из состоятельной семьи не могла выбрать профессию получше? Но тут снова возникает некая зона безвестности – обстоятельства сокрыты мраком времени. А Павловы кое-что о своём прошлом не рассказывали никогда, обходя молчанием «неудобные темы». Вероятно, в раннем детстве Анны матери приходилось очень несладко. Денег просить у отца дочери она не смела, а жить на что-то надо. Бралась за любую работу, лишь бы прокормить ребёнка и себя. Обычная, в общем-то, история. И очень грустная.
Эта неустроенность семейной жизни повлияла на характер будущей балерины. Она страшилась одиночества, но большую часть жизни прожила одна. Любила сласти, но не могла себе их позволить – в зрелом (для балерины) возрасте ограничивала себя в еде. Хотя, никогда не была склонна к полноте, а в самом начале карьеры танцовщицы (об это разговор впереди) даже сидела на усиленном питании, пытаясь набрать мышечную массу.
Ну и главный урок, вынесенный из детства – Анна всегда работала, не жалея себя. Очередной пример одержимости трудом – как универсальный секрет успеха.
9. Бедное детство
То, что детство Анны Павловой благополучным не назовёшь, вполне определённо. Она и на свет-то появилась недоношенной, семимесячным очень слабеньким комочком плоти. Матушка очень переживала за неё – выживет ли. Выжила. Но в детстве часто и тяжко болела. Умудрялась подхватывать все простуды, кори, ветрянки и прочие детские недомогания.
Став постарше, старалась помочь матушке по дому. И никогда ничего не просила. У Анны не было ни дорогих игрушек, ни нарядов. Может, это тоже определило её характер. Во взрослой жизни Павлова обладала тонким вкусом и умением одеваться. Она всегда выглядела в высшей степени элегантно. При этом роскошных украшений и очень дорогих платьев не носила.
Павлова никогда не забывала, кто она и откуда родом. Больше всего в жизни её страшили немощь и бедность. И это одна из причин необыкновенной трудоспособности Павловой. За свою жизнь в искусстве она выходила на сцену около 9 тысяч раз – 9 тысяч балетных спектаклей и концертов! Даже представить невозможно.
Она боялась бедности, а потому требовала повышения гонораров, скандалила с импресарио и – работала, работала, работала. И своего добилась. Анна Павлова – первая в мировой истории балерина, чьи гонорары исчислялись пятизначными и шестизначными цифрами. Правда, страсти к накопительству она тоже не имели. И солидную часть заработанных денег потратила на благотворительность и воспитание бесприютных детей.
10. Мариинский театр
Вот как Анна Павлова рассказала о главном событии своего детства:
«Первое мое воспоминание – маленький домик в Петербурге, где мы жили вдвоем с матерью…
Мы были очень, очень бедны. Но мама всегда ухитрялась по большим праздникам доставить мне какое-нибудь удовольствие. Раз, когда мне было восемь лет, она объявила, что мы поедем в Мариинский театр. «Вот ты и увидишь волшебниц». Показывали «Спящую красавицу».
С первых же нот оркестра я притихла и вся затрепетала, впервые почувствовав над собой дыхание красоты. Во втором акте толпа мальчиков и девочек танцевала чудесный вальс. «Хотела бы ты так танцевать?» – с улыбкой спросила меня мама. «Нет, я хочу танцевать так, как та красивая дама, что изображает спящую красавицу»».
Не ведала Любовь Федоровна, что тем самым определяет судьбу дочери. Между тем, девочка загорелась – ей очень захотелось стать балериной. Настолько захотелось, что спустя непродолжительное время мама повела Анну в Императорскую балетную школу при Мариинском театре.
Девочка уже бредила балетом. Все её игры, всё свободное время было заполнено танцами. Иногда она садилась за пианино и начинала играть какую-нибудь пьесу. А потом вскакивала и, тихонько напевая, принималась кружиться по комнате в одной ей ведомом танце. Первые уроки игры на фортепиано Анне дала матушка – ещё одно свидетельство того, что Любовь Федоровна вовсе не была определена в прачки судьбой-злодейкой и происходила не из бедняцкой семьи.
11. Балет
О, это дивное искусство балета… Ещё более условное, чем драма, ещё более изысканное, чем опера. Классический танец требует не только абсолютного слуха и чувства ритма, но и любви именно к танцу – к пластическому выражению музыки.
Что привлекло маленькую Аню в балете Мариинского театра? Изящество танца блистательных балерин? Лаконичные платья, подчёркивающие безупречные линии совершенного женского тела? Атмосфера праздника, сценическая мишура, свет рампы? И то, и другое, и третье.
Павлова очень любила сцену. Даже говорила, что вне сцены жить не может. Её основным «наркотиком» были восторженные взоры зрителей, аплодисменты и обрушивающийся на сцену дождь из цветов.
Она была избалована успехом – со времени первых зарубежных гастролей в 1908 году Павлова уже не знала, что такое полупустой зал. На её спектаклях и концертах всегда был аншлаг. И это был результат огромной работы – Павлова не уставала совершенствовать технику танца, вводить новые элементы, оттачивать наработанное мастерство.
Как ей это удавалось? Во-первых, она на всю жизнь сохранила в своём сердце то детское впечатление от посещения Мариинского театра – восторг, любование, душевный подъём. Танец Павлова воспринимала, как некое чудо, как волшебство. Во-вторых, она, как и все люди, которым посчастливилось найти себя, не работала, не «вкалывала» – играла в работу, наслаждалась танцем. И обожала тяжёлые физические нагрузки, дарящие людям радость и освобождающие её, балерины, душу.
12. Неудачная попытка
Обычно спокойная, погружённая в свои мысли и не докучающая матери Анна сделалась совершенно несносной. Все разговоры – только о балете. И напрасно матушка Любовь Федоровна пыталась урезонить дочь. Мол, балетная школа – это для них слишком дорого. И на свете масса других, не менее захватывающих занятий. Анна и слышать ничего не хотела. Балетная школа и – точка.
В конце концов, матушка сдалась. И привела дочь в балетную школу при Мариинском театре. Заведение серьёзное, авторитетное и… очень дорогое. Но тут их ждали слова, подействовавшие подобно холодному душу.
– Девочка ещё слишком мала, – сказал директор школы. – Восьмилетних мы не принимаем. Ей должно исполнится десять лет. Приходите через два года.
Анна была не просто разочарована – она была раздавлена. И еле пережила это горе, напугав маму. Больших усилий Любови Федоровне стоило уговорить Аннушку не убиваться и переключиться на что-то другое. И девочка переключилась на… домашние занятия танцами.
Отныне она ходила только на цыпочках – как ходят по сцене балерины. Аня была уверена, что танцовщицы и в жизни должны ходить на цыпочках, хотя, не видела ни одной женщины, которая бы передвигалась таким странным и болезненным способом. А ещё Аня попросила маму сшить ей марлевую пачку, к слову, Любовь Федоровна была еще и неплохой швеёй. Девочка часами могла играть «в театр», кружась под звуки неслышимой, только звучащей в её головке, музыки.
Мама была уже не рада, что показала дочери Мариинку… Да кто же знал?
13. Императорская балетная школа
Спустя два года, в 1891 году, Анну приняли в Императорскую балетную школу, о которой она так мечтала. Это получилось ценой титанических усилий матери, которая, скорее всего, встретилась с отцом Ани и уговорила его заплатить за обучение – сама бы Любовь Федоровна таких трат не осилила. И для Аннушки начались годы учёбы – девять лет напряжённого труда, постижения азов профессии и тайн сценического движения.
Петербургская балетная школа в ту пору была не так известна, как итальянские и французские балетные школы. Но какие артистки вышли из её стен! Какие имена… Павлова – самая яркая, самая одарённая танцовщица ХХ столетия, и не в России, а во всём мире. И рядом – выдающиеся танцовщицы Матильда Кшесинская, Тамара Красавина, Ольга Преображенская. Русская балетная школа совершенствовалась вместе со своими блистательными балеринами.
Первыми учителями Ани стали Екатерина Оттовна Вазем и Александр Александрович Облаков. Педагоги сразу выделили худенькую, маленькую темноглазую девочку – за её трудолюбие, упорство и любовь к танцу. Каждую свободную минуту Аня отдавала репетициям, словно это была её любимая и единственная игра. И мало кому приходило в голову, что так, по сути, и есть. Танец для Ани был и отдохновением, и работой, и учёбой, и забавой. Когда-то Анна Павлова, уже знаменитая балерина, обронила, что во время танца она думает о главном, в том числе и о боге. В таком случае, её танец похож на… молитву.
14. Привычка к распорядку
Обладавшая удивительной музыкальностью, Аннушка все схватывала, буквально, налету. И Екатерина Оттовна это, конечно, заметила, выделив трудолюбивую ученицу и уделяя ей повышенное внимание.
Однако Анне было не легко в бытовом смысле. Школа отличалась очень строгими правилами. Занятия для мальчиков и девочек проводились раздельно. Вместе преподавалась только хореография, да и то во время занятий школьникам запрещалось общаться друг с другом. Школьницы обслуживали себя сами. Занятия танцами начинались в 9 часов утра. А в 8 – подъём, обливание холодной водой, молитва, завтрак.
В 12 часов наставало время 2-го завтрака, во время которого будущим балеринам давали чашку кофе с сухариком. Потом часовая прогулка на свежем воздухе и до 16 часов девочки учились – уже не хореографии, а обычным общеобразовательным дисциплинам. В четыре часа дня обед, и эта была последняя трапеза. Ужина не предусматривалось – так их приучали к правильному режиму артистической жизни, в которой вечера заняты спектаклями, и поужинать, как ужинают все обычные люди, совершенно некогда.
После обеда начинались занятия музыкой, репетиции и снова хореографическая подготовка. В 21 час звучал колокол – отбой. Все ученики были обязаны успеть переделать все свои дела и лечь в постель. Свободных дней не было – по воскресениям режим немного ослаблялся, но не более того. Небольшие каникулы устраивались лишь по праздникам – на Рождество и Пасху.
Подобный график превращал жизнь девочек, привыкших к родительской опеке и беззаботному детству, в настоящий ад. Но Аннушка все тяготы переносила легко. У неё не было ни обеспеченного детства, ни богатых родителей, потакающих любому желанию ребёнка. И главное – она знала, ради чего училась. Редкое для малолетнего ребёнка качество.
15. С мечтой о танце
Ей очень легко давалась музыка – уже в младших класса Аня свободно играла на фортепиано и читала с листа ноты. В танце же поначалу долго билась над правильной осанкой и постановкой ног, что сердило Екатерину Оттовну. А смешливые подружки придумали Ане кличку – «швабра». Павлова терпела и, сжав зубы, занималась, занималась, занималась.
Александр Александрович, преподававший парный танец, находил движения Анны нетипичными. Не было в них силы, присущей балеринам того времени. Аня была слишком худенькой, слишком слабенькой. И только Мариус Иванович Петипа, главный балетмейстер Мариинки, строгий экзаменатор, принимавший выпускной класс балетной школы, в самом конце обучения сказал: «Воздушное порханье мотылька». Это о ней, об Анне Павловой.
Она занималась отчаянно, даже с неким ожесточением – словно пыталась удержать шанс, который предоставила ей судьба. И эта отрешённость, долготерпение и трудолюбие удивляли её учителей. Перед ними была не девочка-подросток, а маленькая женщина, упрямо идущая к своей цели.
Ради карьеры балерины Анна была готова на всё. Достаточно сказать, что она пересилила отвращение к рыбьему жиру и по настоянию воспитателей поглощала его в огромных количествах. Учителя считали, что Аннушке не хватает массы тела, что она слишком субтильная для балерины. Рыбий жир должен был способствовать набору веса. Вместо этого Павлова приобрела устойчивое отвращение к этой… «гадости».
16. Итальянский идеал
А проблема-то была нешуточной. И если бы на пути Павловой не оказалось мудрого учителя Павла Андреевича Гердта, в последние два года пребывания в школе забравшего Павлову к себе в класс, то неизвестно чем бы всё закончилось.
Дело в том, что в отличие от своих талантливых подруг Аннушка ни коим образом не попадала в «балетный стандарт». По разумению педагогов и танцовщиц того времени Павлова не подходила для профессии балерины по своим физическим данным. Балерины конца XIX столетия – это атлетически сложенные дамы с хорошо развитой мускулатурой, рельефными формами и наделённые большой физической силой. Павлова же была хрупка и гибка. Некоторые фигуры танца ей поначалу не давались или давались несоразмерными результату усилиями. Речь, к примеру, о фуэте. Быстрое вращение быстро обессиливало Павлову. Ей плохо давались высокие прыжки и некоторые другие приёмы. Учителя списывали эти промахи на недостаток физической силы Ани.
«Идеальные» примеры были перед глазами. Например, итальянская балерина Леньяни, мощные прыжки которой приводили публику в восторг. Атлетизм был одним из требований к балеринам, возражать против которого смысла не имело… Но ни у кого не поворачивался язык назвать танец не умеющей высоко и далеко прыгать Аннушки плохим или ущербным. Она была гибка, и танцевала так, что завораживала видавших виды педагогов. Когда репетировала Павлова, в зале замирало любое движение. И её соученицы, и преподаватели просто смотрели, забывая на несколько минут, где они, собственно, находятся.
Уже в ученичестве Павлова была божественна.
17. Переделать себя
Нет ничего безжалостней осознания собственного несовершенства. Человеку, от физической формы которого зависит успех в профессии, эта мысль способна отравить жизнь. И Анна, человек целеустремлённый и упрямый, решила полностью переделать себя – набрать нужный вес и натренировать тело.
Хуже всего дело, по её мнению, обстояло с ногами. Им явно не хватало мышечной силы. И Павлова начала собственные тренировки. В гимнастическом зале, где ученицы школы репетировали будущие спектакли и занимались хореографией, Анна находила возможность нагружать себя так, как не нагружали другие. Павел Андреевич Гердт поначалу не мог понять, что происходит. Анна напряжённо тренировала мышцы ног, изматывая себя приседаниями и выполнением самых тяжёлых танцевальных элементов. Изнуряла себя упражнениями для укрепления мышц живота – укладывалась на скамейку так, что торс оказывался на весу. И часами, до полного изнеможения, закину руки за голову, тренировала пресс.
А потом он понял. И… пришёл в ужас. То, чем старый опытный учитель так наслаждался – порхающей лёгкостью движений Аннушки, её гибкостью, невесомостью – могло быть уничтожено вот этими бездумными тренировками. И Павел Андреевич решил серьёзно поговорить с любимой ученицей.
Дождавшись, когда Анна закончит свои бесконечные силовые упражнения, он подошёл, сел рядом на скамеечку и сказал:
– Вы уверены, что всё делаете правильно?
18. Хрупкая Анна
Анна смутилась. А Павел Андреевич продолжал:
– Я понял, в чём дело. Вы, Анна Павловна, считаете, что у вас слабые ноги и, вообще, неправильная фигура. Это всё полная ерунда, уж поверьте мне.
Павлова молчала.
– Вам надо прекратить эти бессмысленные попытки переделать себя и заняться тем, чем вы должны заниматься – развивать свой дар.
– Но Павел Андреевич, я чувствую, что не соответствую требованиям… – возразила было Аннушка.
– Не соответствуете? – удивлённо поднял брови Павел Андреевич. – То есть, не укладываетесь в общий шаблон? А знаете ли вы, Анна Павловна, что те, кто укладываются, мало что собою представляют. Балерина должна быть неповторимой, уникальной, а не соответствовать каким-то там требованиям.
Павлова поникла и вот-вот готова была расплакаться. И тогда Павел Андреевич погладил ученицу по голове и сказал:
– Пусть другие занимаются акробатическими трюками. То, что вам кажется недостатком, на самом деле редкое качество, выделяющее вас из тысяч танцовщиц. Ваш конёк, Анна Павловна, хрупкость и чувство. Развивайте эти качества, работайте над рисунком танца. И не пытайтесь удивить кого-то силой ваших ног. Их сила совсем в другом…
Не в один день, далеко не сразу, но постепенно Аннушка поверила учителю. И свои тщетные попытки изменить фигуру прекратила, сосредоточившись именно на танце, а не на гимнастических упражнениях.
19. Павел Андреевич
Ей очень повезло на учителей. И главным из них был, конечно, Павел Андреевич Гердт, человек, который сделал из Павловой, девочки, мечтающей о балетной сцене, великую танцовщицу. Всегда внимательный, следящий за каждым шагом своих подопечных, он очень скоро понял, какой бриллиант попал в его руки. И взялся за его огранку с величайшей осторожностью.
Главные уроки учителя Павлова усвоила на всю жизнь. Не танцевать – жить на сцене, не играть, а умирать вместе со своей героиней. Говорить языком танца только правду – как в жизни, как у последней черты… Да, именно так – она каждый раз танцевала, как в последний. Словно вместе с занавесом закончится и спектакль, и её жизнь. И зритель не мог не оценить эту предельную искренность на грани откровенности, полной открытости, абсолютного доверия. И вместе с Анной переживал – в который уж раз – сюжет классического балета. И условности танца уже не имели никакого значения. На сцене жила, трепетала и умирала человеческая любовь…
А ещё Павел Андреевич учил Павлову выстраивать весь спектакль под себя. Пусть другие думают о своей роли, а она должна думать о своей. Чтобы каждая деталь действия, каждый элемент декорации играл на раскрытие образа.
Во взрослой артистической жизни высокие требования Павловой к партнёрам часто воспринимали, как капризную придирчивость примы. Но поразмыслив, неизменно приходили к выводу – она права. Нет ничего хуже для спектакля, когда второстепенная танцовщица переигрывает приму. Этим разрушается действие, и спектакль гибнет. А балет – творчество коллективное, работа многих. Хотя лавры зачастую достаются лишь одной – приме.
20. Главная школа
В предвыпускной год учёбы Анны Павловой в Императорской балетной школе поставил спектакль сам Мариус Иванович Петипа. Это был небольшой спектакль «Две звезды», в котором Аннушке досталась одна из балетных партий.
Это была уже устоявшаяся традиция. Петипа специально ставил свой спектакль, словно отбирая будущих танцовщиц для Мариинского театра. Собственно, это и был отбор – вне зависимости от результатов выпускных экзаменов, оценок в аттестате и мнения учителей школы. Петипа верил только собственной интуиции и никогда не ошибался.
А через год был выпускной спектакль, который и стал для бывших учениц Императорской балетной школы выпускным экзаменом. 11 апреля 1899 года Анна Павлова вышла на сцену Мариинского театра, чтобы станцевать свою партию в балете «Мнимые дриады». Это была одноактная пьеса без сколь-нибудь обозначенного сюжета. По сути – концерт, в который были вставлены партии из разных балетов, объединённых музыкальными вставками в стиле XVIII века.
Она танцевала так одухотворённо, так легко, что Петипа наклонился к Гердту и сказал:
– Танцует, как соловей, ни разу не повторяясь.
Это была редко звучащая из уст Петипа похвала. Гердт ликовал.
А Аннушка танцевала и танцевала. И сердце её пело. Перед самым спектаклем к ней подошёл Мариус Иванович и сообщил, что она зачислена в корифейки Мариинского театра, то есть в танцовщицы постоянного состава.
21. Петипа
Выпуск был на редкость удачным. Петипа получил сразу трёх великолепных молодых балерин – Красавину, Кшесинскую и Павлову, каждой из которых, впрочем, еще предстояло показать свой класс и пробиться в примы. Для учителя девушек, Павла Андреевича Гердта, выбор Петипа стал лучшей из похвал – Герд вёл всех трёх танцовщиц последние два года, пытаясь вложить в них всё, что знал и умел сам. И это Гердту удалось…
Успех выпускного спектакля был настолько безусловным, что весь класс Павловой был приглашён на открытый дивертисмент на сцене Мариинского театра. То есть девушки могли принимать участие в каждом спектакле Мариинки, как танцовщицы постоянного состава. И это было неслыханно щедрое предложение, от которого никто, конечно же, не отказался.
Став артисткой Мариинского театра уже в апреле 1899 года, Анна вышла на сцену только (или, наоборот, уже – с какой стороны на это смотреть и как оценивать) 19 сентября того же года, исполнив небольшую второстепенную партию в балете «Тщетная предосторожность». А все эти месяцы она усиленно занималась – репетировала, принимала участие в массовых сценах (в больших спектаклях в конце сезона 1899 года) и впитывала, впитывала удивительную атмосферу Мариинского. Об этом театре она мечтала всю жизнь. и сейчас верила и не верила своему счастью.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70935685?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Николай Надеждин
Тип: электронная книга
Жанр: Биографии и мемуары
Язык: на русском языке
Издательство: Издательские решения
Дата публикации: 01.08.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Анна Павлова – удивительная балерина, жившая до Второй мировой войны… Как мало мы знаем о ней! Но удивительное дело: всё равно знаем. О том, что с ней был связан образ лебедя (она очень любила лебедей, и у неё был свой собственный лебедь). Что она танцевала так, что конкуренток у неё попросту не было. И что с ней жил (в её, кстати, доме) человек, который не смог распознать её смертельную болезнь, унесшую Павлову в расцвете сил. Всё это вы прочтёте в этой книге, посвящённой её памяти.