Главная страница | Современная русская литература | Магазин иллюзий

Магазин иллюзий
Ирина Тузова


А вы хотели бы создать идеальную семью? Так, чтобы раз и навсегда. И что для этого нужно? История одного профессора может оказаться вам полезной. События, происходившие с ним, его мысли и чувства. Его путь. Его магазин иллюзий. А еще немного эмпатии и зеркальных нейронов.





Ирина Тузова

Магазин иллюзий



Все персонажи и события

являются плодом воображения автора,

однако случайные совпадения не исключены.

Году семьи посвящается.




Сеанс первый. Потрясение


– И еще штрудель, – Владислав Саввич на мгновенье задумался, причмокнув губами, как будто внутренне сопоставлял свои текущие вкусовые предпочтения с предстоящим ужином. – Да, именно штрудель. С яблоком, корицей и орехами. Итак, суп-пюре из шампиньонов, бефстроганов с овощами на пару и штрудель. Салатик на твое усмотрение, Лидочка, можешь просто свежих овощей подать.

Пестрая осенняя листва шуршала у них под ногами, воздух был прозрачен и свеж, а город еще не успел проснуться и погрузить все и вся в хаос своих многочисленных звуков. Они шли неспешным шагом по аллее и обсуждали меню на сегодняшний вечер. Никакого званого ужина у них не намечалось, вечер, как вечер. Так уж было меж ними заведено: встав спозаранку, они выходили на прогулку и обсуждали предстоящий день.

– Хорошо, Владик, порежу свежих овощей, – согласилась Лидия Сергеевна и покрепче взяла под руку мужа, а он одобрительно кивнул головой, подтверждая тем самым правильность ее умозаключений.

И это тоже было их негласным правилом: даже если Владислав Саввич и давал Лидие Сергеевне некую свободу действий, но при этом выдвигал, как вариант, свое предпочтение, это означало, что никакого выбора на самом деле нет, а есть рекомендация в мягкой форме, которую обязательно нужно исполнить.

– С ужином определились. Что у нас с остальными планами? – Владислав Саввич мысленно перебирал в голове предстоящие события дня, а Лидия Сергеевна не отвечала, так как давно знала, что вопрос обращен не к ней и что таким образом Владислав Саввич проецирует четкую линию событий на сегодня, чтобы все прошло по спланированному сценарию без сбоев и осечек.

Владислав Саввич во всем любил порядок, неукоснительно придерживался этого правила сам и требовал того же от близких. Правда, из всех близких осталась только его верная супруга – Лидия Сергеевна: оба в почтенных летах, родителей они схоронили еще в прошлом столетии, дети выросли и выпорхнули из гнезда, а все приживалы-прилипалы из числа дальних родственничков, которые неизменно появляются в успешных семьях и, как мотыльки на огонь, летят от своих невзгод к богатству и успеху более удачных сородичей, давно были пристроены в теплые местечки.

– С планами у нас расклад таков, – продолжил вслух Владислав Саввич после того, как мысленно разложил у себя в голове все по полочкам. – Сначала я иду в душ, ты готовишь мне кофе и бутерброды. Затем я поработаю часик в своем кабинете, завтрак ты мне там накрой. Хочу еще раз просмотреть свои наработки к предстоящей лекции: буду сегодня студиозусам давать вне программы свой материал – «Безальтернативная альтернатива», – он снова помолчал, улыбаясь и предвкушая реакцию студентов, для которых он намеревался приоткрыть завесу в мир своих грандиозных научных достижений; Лидия Сергеевна не перебивала. – После лекций заскочу в институтское кафе, там перекушу.

К слову сказать, употребляя в своей речи «заскочу» и «перекушу», Владислав Саввич существенно кривил душой. Никаких «заскочу», никаких «перекушу», никаких прочих спешностей и суетностей не могло присутствовать в его размеренной, неторопливой и степенной жизни. Все это было просто недостойно его. Владислав Саввич так шутил. Проявлял легкую иронию к этому безудержно мчащемуся куда-то миру, сопоставляя неизменные ценности, коим был безоговорочно верен, с бренностью сиюминутных, а порой бездумных и никчемных, человеческих желаний и страстей.

– Ужин к шести готовить? – уточнила Лидия Сергеевна. – Ты после лекций в библиотеке поработать хочешь, раз обедать будешь в институте? – о планах мужа на день она узнавала на таких утренних планерках, важно было все исполнить в срок, чтобы не заставлять его ждать.

– Нет, на сей раз не в библиотеке, – очнулся Владислав Саввич от своих размышлений. – Сегодня у меня прием. Практикум, так сказать. Поэтому накрывай к восьми.

Гелеровский Владислав Саввич являлся известным психологом и психотерапевтом. Всю свою сознательную жизнь он посвятил не только исследованию человеческих эмоций, ощущений и восприятия, взаимодействию людей друг с другом и в социуме. Нет, ему всегда казалось, что это недостаточно определяет его профессиональное существование. Главным в своей деятельности он всегда считал прикладное начало, практическое применение своих знаний и навыков. Поэтому всегда работал с людьми. Именно в этом он видел свое предназначение. В начале его трудовой деятельности таких практикумов было очень много, что вполне объяснимо – начинающий психолог, юный Владик Гелеровский, с ненасытной жадностью впитывал в себя азы выбранного дела. Надо сказать, любимого дела. Эта база, этот накопленный опыт легли в основу его научных трудов и изысканий, что безусловно способствовало укреплению его авторитета, получению всевозможных статусов и наград, а также тому, что называется «сделать себе имя». Впоследствии встреч с пациентами и клиентами стало меньше – расширился круг других обязанностей, он занялся преподавательской деятельностью, времени на практику становилось все меньше. Да и, чего греха таить, Владислав Саввич уже находился в таком положении, когда можешь себе позволить работать только с самыми богатыми и влиятельными, а простой смертный мог привлечь к себе его внимание только исключительной уникальностью своей ситуации.

– Из мэрии попросили, – стал делиться подробностями Владислав Саввич, будто с неохотой. – У них там какая-то новая социальная программа, в том числе и в части оказания психологической помощи населению. Вот они и обратились ко мне, слезно просили принять участие. Хотим, говорят, показать нашему народу, как сильно мы о них печемся, раз таких известных специалистов для этого привлекаем. Утверждали, что проект на контроле на самом верху, – он загадочно устремил свой взгляд в небеса и туда же направил указательный палец.

– Если социальная программа, то это бесплатно значит? – уточнила Лидия Сергеевна не столько из меркантильных интересов, сколько ради того, чтобы поддержать разговор и показать свое участие в нем.

– И да, и нет, – отозвался многозначительно Владислав Саввич. – Ну или, если хотите, ни да, ни нет. Какую-то символическую копеечку вносит сам клиент. Что-то компенсируется за счет городского бюджета. Но ты знаешь, как там у них все приходуется с этими бюджетами. Так что если и перепадет мне что-то в качестве материального вознаграждения, то уже неплохо. Что ж, буду считать, что снесу повинность. Общественно-полезным трудом тоже иногда нужно заниматься. И ты знаешь, что самое интересное? – он вдруг рассмеялся, повернулся к ней лицом и заглянул в ее глаза, излучая неподдельную, даже какую-то мальчишескую радость. – Ведь разобрали вмиг все мои сеансы! Ни одного оконца не осталось. В основном брали по одному консультационному сеансу. И я считаю, что это разумно: ты сначала выяви, продиагностируй, что там у тебя, а потом советуйся с врачом – сколько и каких тебе посещений нужно. И только одна дамочка выкупила аж восемь моих сеансов, больше просто нельзя было. То ли от жадности – на дармовщинку повелась. То ли уж у нее так сильно приспичило, аж невтерпеж. Ума не приложу. М-даа… Ну а ты чем собираешься заняться сегодня? – он все еще улыбался, но его взгляд постепенно становился туманным, что свидетельствовало о том, что Владислав Саввич погружается в глубины своего сознания.

– А что я? Я как обычно – домашними делами. Еще картотеку с твоими статьями хотела перебрать. К тому же интервью твое сегодня должно выйти, нужно будет его сохранить. В-общем, ничего особенного, наше дело маленькое, – тихо вздохнула Лидия Сергеевна, но муж ее уже не слышал.

Именно такая жена ему и нужна. Владик Гелеровский сразу это понял, как только ее увидел. Они тогда все были первокурсниками и жили в общежитии. Лидочка была невзрачной тихой девочкой с парой смешных косичек цвета кофе с молоком и мало у кого из ребят вызывала интерес, кроме него самого – Владика, да Игорька, который с первых дней стал ухаживать за ней. С Игорьком Владик жил в одной комнате и каждое утро наблюдал одну и ту же картину: Лидочка приходила в их комнату будить Игорька, чтобы он не проспал лекции. Она тихонько садилась на краешек кровати и осторожно касалась его плеча, ласково приговаривая: «Игоречек, вставай. Уже пора. Игоречек, просыпайся». А этот увалень только злобно бурчал что-то в ответ. И столько в ее действиях было трогательной заботы и нежности, что не заметить этого Владик не мог. От нее просто веяло добротой и мудростью, Владик это сразу оценил. К тому моменту, когда Лидочке все же удавалось разбудить Игорька, Владик уже был полностью готов к новому дню: сделал упражнения с гантелями, умылся, оделся, позавтракал, перечитал нужные лекции. Игорек, этот лентяй, был просто недостоин Лидочкиного обожания. Однажды Владик не выдержал и решился. В очередной раз, когда она только зашла в комнату будить Игорька, они столкнулись у порога. Владик был на голову выше, поэтому смотрел на нее сверху вниз, а Лидочка робко подняла на него свои чистые глаза и сразу все поняла. «Давай встретим старость вместе», – просто сказал он. С тех пор они не разлучались.

***

К институтскому шуму Владислав Саввич давно привык, хоть и не любил его. Эта нагло гогочущая, вызывающе одевающаяся и безмерно жестикулирующая молодежь давно не вызывала у него недовольства. Так было, есть и будет, доколе люди существуют на этой бренной земле. Молодые особи таким образом привлекают к себе внимание. А все ради продолжения рода человеческого. Непреложный факт, это просто нужно признать и принять. Выступлений Владислав Саввич не боялся, даже перед необузданным молодым поколением. Наоборот, испытывал удовольствие от своего умения управлять вниманием аудитории. Главное – правильно настроиться. Но сегодня все не задалось с самого начала.

Возле аудитории, куда направлялся Владислав Саввич для проведения лекции, собралась небольшая группа студентов, человек шесть-семь. Парни стояли плотным кольцом, заливисто смеялись и что-то перекидывали друг к другу, сопровождая это спортивными выкриками: «Гол!», «Диман, пасуй на меня», «Передача, передача». Подойдя поближе, Владислав Саввич понял, что ребята играют вовсе не с неодушевленным предметом, в центре круга находилась девчушка, которую из-за ее невысокого росточка не сразу было заметно за рослыми и плечистыми сверстниками. Девчонку подталкивали от одного к другому, и судя по тому, как она улыбалась, слабо и притворно сопротивлялась, ей это определенно нравилось. В какой-то момент кольцо было разорвано, и чья-то умелая подача отправила девушку прямо в объятия Владислава Саввича. Чтобы не потерять равновесие, ей пришлось ухватиться за лацканы его пиджака. Картина выглядела нелепой настолько, что Владислав Саввич растерялся.

– Ой, простите, – заявила девушка, нисколько не смущаясь и не торопясь при этом отпускать его.

Она с интересом рассматривала лицо профессора, скользя по нему своими веселыми зелеными глазами, а накрашенные реснички лишь следовали за ее взглядом, словно повторяя траекторию его движения. Владислав Саввич являлся обладателем представительной внешности: высокий рост, статную осанку и широкие плечи дополняла величаво посаженная голова. Серые холодные глаза, проникающие прямо в душу, заостренный нос, намекающий на некую заносчивость своего обладателя, жестко очерченные губы. Всем своим видом он напоминал европейского аристократа, и лишь ухоженная бородка произрастала по восточному типу, давая повод для размышлений о смешении кровей его далеких предков.

– Похоже, в молодости вы были красавчиком! – сообщила ему девчушка и выскользнула.

К растерянности Владислава Саввича добавился целый букет эмоций. И негодование – оттого, что его назвали красавчиком в прошлом. Владислав Саввич считал себя все еще вполне импозантным, а внимание к его персоне дам со всех факультетов, от лаборанток до профессорш, служило тому однозначным подтверждением. И замешательство – все произошло так быстро и неожиданно, что профессора немного выбило из колеи, и он не понимал пока, как ему реагировать. И какая-то досада – а не слишком ли много позволяет себе эта девчонка?! И даже злость из-за того, что эта глупая ситуация роняла его достоинство. Поджав губы, он широким шагом прошел в аудиторию, стараясь за оставшиеся до лекции считанные минуты настроиться на нужный лад.

Да, управлять вниманием слушателей он всегда умел. Правило здесь простое – присоедини пассивную и равнодушную часть слушателей, коих как правило большинство, к меньшему числу активных слушателей. Методов и приемов на этот счет в запасе у Владислава Саввича было предостаточно, и если после их применения неслушающие его выступление и оставались, то в абсолютном меньшинстве. Как правило, профессор предоставлял их самим себе, как бы негласно разграничив с ними определенные барьеры: я вас не трогаю, но и вы, уж будьте любезны, не мешайте мне.

Сегодняшнюю лекцию, его исключительные наработки на тему «Безынициативная инициатива», слушали все, затаив дыхание, поскрипывая ручками и спешно записывая бесценную информацию. Студенты всем своим видом выражали лектору свое активное внимание и интерес к теме. Только та самая зеленоглазая девчушка сидела на заднем ряду и что-то пристально разглядывала в своем телефоне. Иногда она покусывала губы или облизывала их, совершенно не обращая внимания на происходящее вокруг. Это почему-то раздражало Владислава Саввича, спокойно игнорировать сей факт он никак не мог. Тогда он задумал маневр.

– Итак, у нас есть описанная выше ситуация. – Владислав Саввич продолжил свою лекцию негромким размеренным голосом, прохаживаясь между рядами столов, за которыми сидели студенты и с готовностью записывали каждое слово преподавателя. – Но прежде, чем перейти к вариантам действий в таких случаях, я предлагаю вам прочувствовать это на себе настолько, насколько это для вас возможно. Представьте, что именно вы оказались в подобных обстоятельствах. Отложите, пожалуйста, ручки и максимально влейтесь в эту картину. – Владислав Саввич ступал неторопливо и тихо, его движения были плавными, чтобы не вызывать потоков воздуха и тем самым не мешать студентам погружаться в свое воображение. – Расслабьтесь, отвлекитесь от всего прочего и вытесните все лишние мысли. В голове у вас должна остаться только рассматриваемая нами ситуация. Вы можете прикрыть глаза, либо на чем-то зафиксировать свой отреченный от всего постороннего взгляд, – Владислав Саввич осторожно, подобно хищнику перед нападением, продвигался к намеченной на заднем ряду цели.

Почти все присутствующие действительно прикрыли глаза, кто-то запрокинул голову и уставился в потолок, еще кто-то отрешенно смотрел в окно. Стояла полнейшая тишина, все замерло. И только зеленоглазая девушка по-прежнему разглядывала что-то в своем телефоне, все самое интересное для нее было именно там, остальное ее не волновало.

– Вы видите себя в этих обстоятельствах очень четко, – монотонно продолжал Владислав Саввич. – Так четко, как будто находитесь сейчас там, а не здесь. Только почувствовав эту ситуацию, вы сможете найти ключ к ее разрешению. Вы должны увидеть решение.

Избегая резких движений, Владислав Саввич буквально прокрался до заднего ряда, достиг стола, за которым сидела девушка, навис над ним, как грозовая туча, и вперил свой взгляд в предмет ее интереса. Происходящее на видео в телефоне действо потрясло профессора: на измятой в результате происходящих страстей постели широко раскинулись женские ноги, между ними расположились мужские ягодицы, которые ритмично двигались. Содержание видео могло трактоваться только в одном ключе, и от увиденного профессора за доли секунды несколько раз бросило из жара в холод и наоборот.

– Что я вижу?! – воскликнул Владислав Саввич, обращаясь к бесстыжей студентке, которая тут же убрала телефон и с немым упреком смотрела на профессора.

Только им двоим был ясен истинный смысл прозвучавшего возгласа. Остальные были глубоко погружены в заданные профессором условия и не видели происходившего между ними. Поэтому вопрос преподавателя студенты восприняли по-своему.

– Я вижу решение! – паренек, просветленный своим открытием, выкрикнул это так громко и неожиданно, что сидевший рядом с ним сосед, раскачивающийся до этого на стуле, словно на кресле-качалке, грохнулся на пол.

Это вызвало неизбежный шквал цепной реакции. Студентка у окна пронзительно взвизгнула, несколько девушек последовали ее примеру. Стали раздаваться возгласы удивления, ахи и вздохи. Кто-то стал истерично смеяться. Послышался чей-то звонкий шлепок по спине, сопровождавшийся убедительным пояснением: «Придурок, ты испугал меня!». Шум нарастал, ситуация безнадежно выходила из-под контроля, эксперимент, как собственно и сама лекция, были сорваны.

– Потрудитесь задержаться по окончании лекции и дать свои пояснения на этот счет, – холодно процедил сквозь зубы Владислав Саввич виновнице всех этих бед и с достоинством проследовал к своей кафедре, чтобы установить хоть какой-то порядок в этом бедламе.

Профессору быстро удалось успокоить аудиторию, но ожидаемого чуда уже не произошло, и лекцию пришлось завершать скомканно. Он несколько раз бросал взгляд в сторону зеленоглазой студентки, рассчитывая увидеть на ее лице следы раскаяния и смятения, однако ничего подобного, к своей великой досаде, не обнаруживал. Напротив, студентка сидела с непроницаемым выражением лица, впрочем, с легким отпечатком высокомерия и горделивости на нем, и лишь мерно расширяющиеся ноздри подсказывали о сдерживаемых внутри эмоциях.

– Что вы себе позволяете на моих лекциях? – сурово спросил ее Владислав Саввич, когда дверь за последним студентом закрылась, и она подошла к его столу. – Вы считаете это приемлемым? – он изо всех сил старался напустить на себя побольше строгости, хотя внутренне уже взял себя в руки.

– Вот только не надо меня виноватить! Никакого практического толка в этом нет, вы это лучше меня знаете, – спокойно парировала она. – Вообще-то все произошло из-за вас. Не надо было вслух произносить. Можно было погрозить пальцем или что-то в этом духе.

Владислав Саввич не был слепцом, поэтому не мог не замечать, что тенденции последних лет ведут к повсеместной вседозволенности и распущенности молодого поколения. Это сильно его огорчало. Где остались идеалы и принципы его молодости? Куда исчезли нормы нравственности? Почему целомудрие стало чем-то постыдным? Сплошной нигилизм. Стоявшая перед ним студентка была явным тому подтверждением. Тем не менее, не отметить для себя положительных качеств девушки он не мог: открытая, не лишена достоинства, здраво рассуждает, не заискивает. Он внимательно на нее посмотрел, словно под внешней оболочкой хотел считать истинную суть и тем самым дать ей шанс стать хоть чуточку лучше в его глазах.

– Представьтесь, пожалуйста, – он полез в свой портфель.

– Что, двойку мне решили влепить? – усмехнулась она.

– Нет, хочу посмотреть, как вы ранее у меня отвечали. Что-то я не припомню вас, – он достал свой блокнот и стал его листать.

– Осколова Тая. Можете не искать меня в своих списках, не найдете. Я только в этом году, после второго курса, перевелась сюда из другого вуза, – она помолчала, будто взвешивала что-то в уме. – Между прочим перевелась только из-за того, чтобы иметь возможность почаще слушать ваши лекции.

– Так почему тогда не слушаете? – профессор был искренне удивлен.

– «Безынициативную инициативу» я уже слушала на научном симпозиуме, когда вы ее презентовали впервые, – она вдруг заулыбалась. – Чудом туда попала! Мне даже книгу с вашим автографом тогда удалось получить. Сегодня я просто записывала вашу лекцию на диктофон, чтобы у меня еще и аудиоверсия была. Голос у вас приятный. И потом, – она посмотрела на него виновато улыбаясь, – мне сейчас другая тема интересна. Эмпатия, зеркальные нейроны и все такое. Если есть какая-то инфа на этот счет, то я с благодарностью готова принять ее в знак ваших извинений за то, что вы вторглись в мое личное пространство, – Тая говорила это с легкой иронией и так непринужденно, что в сочетании с увиденным в ее телефоне вызывало у профессора определенный диссонанс.

«Ловко вывернула. Теперь еще и меня виноватым в сорванной лекции сделала. Интересно, в чем тут корни – в изощренной хитрости, или наоборот, в глубинной бесхитростности?», – отработанная годами профессиональная привычка всегда толкала Владислава Саввича к мысленному анализу своего собеседника.

– Я подумаю, – произнес вслух Владислав Саввич. – Увлекаетесь психологией?

– Увлекаюсь и хочу связать с этим свою жизнь, – просто ответила она.

– Это все очень хорошо, однако… – профессор подбирал слова, чтобы деликатно выразить свое мнение по поводу затронутой темы личных границ, – однако, половая невоздержанность не красит женщину ни в каком возрасте. Почему вы позволяли сегодня ребятам играться с собой, словно с мячом? Простите, я сейчас скажу грубо, но это выглядело, будто они буквально пускали вас по кругу.

– Пффф! – Тая выпустила сквозь губы воздух и закатила глаза. – Мне плевать, кто и что обо мне думает, главное, что о себе думаю я сама. А я для себя – самый строгий критик. И потом, они же еще маленькие совсем, – она снисходительно смотрела на профессора, как на ребенка, которому приходится разъяснять простые вещи. – Хотят играться, пусть играются. Ни один из них от меня ничего такого не получит. Мне серьезный мужчина нужен. Так что, по большому счету, это я с ними играюсь: я же вижу, чего они все от меня хотят, но, пусть обломятся. А смеется всегда тот, кто смеется последним.

– Ну а порнографию-то на моих лекциях зачем смотреть? – не выдержал Владислав Саввич. – Срамота какая-то!

– Хочу и смотрю, вам то что! – огрызнулась Тая. – Я вообще-то никому не мешала. Как будто вы ничего такого не смотрите.

– Вообще-то не смотрю! – отрезал профессор и разозлился из-за того, что Тая поставила его в позицию оправдывающегося, хотя никакой вины за ним не было.

Владислав Саввич действительно никогда не смотрел таких фильмов. Ни из любопытства, ни из побуждений вожделения. Эротика – вот это совсем другое дело. А здесь – ни смысла, ни сюжета, ни актерской игры. Пошлость, одним словом. Не то, чтобы он совсем не имел грешков в свои лучшие годы. Всякое бывало. Но, во-первых, это все осталось в далеком прошлом. И потом, вживую, знаете ли, все как-то лучше, всегда считал Владислав Саввич. Поэтому необоснованные, несправедливые подозрения студентки вызвали в нем волну негодования и возмущения.

– Это омерзительно! – вырвалось у профессора, и он тут же понял, что несколько переборщил с определением. – Понимаете, это может привести к нимфомании, а нимфомания имеет свои последствия… – он попытался сдержаться и сгладить свою позицию, но уже не замечал, что делает это все-таки взволнованно, теряя над собой контроль.

– А вас что, нимфоманки интересуют? – с какой-то настороженностью перебила его Тая и даже слегка наклонила голову, заглядывая ему в глаза, однако Владислав Саввич не обратил на это внимание, так как приготовился прочитать ей небольшую лекцию по нимфомании, уж эта тема давно была оседланным им коньком.

– Конечно интересуют!.. – с жаром начал пояснять профессор, подразумевая свой исключительно профессиональный интерес, но озвучить этого уже не успел.

– А вот я антиквариат не коллекционирую, – снова перебила его Тая и, неправильно истолковав его слова, покинула аудиторию.

***

В дверь робко постучали, и через мгновение на пороге появилась растрепанная женщина. Она растерянно мялась, словно решала внутри себя сложную задачу – пройти внутрь и открыться постороннему для себя и известному для всех психологу, или уж плюнуть на все терзавшие ее вопросы и метнуться назад в свой привычный мир со всеми его загадками и неразберихой. Владиславу Саввичу был хорошо знаком такой тип людей, он умел с этим работать, поэтому глубоким располагающим голосом произнес:

– Здравствуйте. Проходите, пожалуйся. Присаживайтесь вот сюда.

Женщина торопливо, как к спасательному кругу, рванула к предложенному креслу. В кабинете профессора все было готово к приему: приглушенный мягкий свет призывал клиента расслабиться и не бояться темных сторон своей души, а спокойно поведать о них специалисту, который точно знает, что с этим делать; висевшие на стенах постеры с абстракциями помогали взглянуть на интересующий вопрос под иным углом и расширить свое сознание; хорошо спланированная обстановка без нагромождений и открытым пространством вызывала ощущение свободы и способствовала снятию внутренних оков и ограничений. Задеть что-то из мебели было сложно, тем не менее вошедшая умудрилась полой своего кардигана зацепиться за ручку от дверцы стеллажа и с грохотом открыть ее.

– Простите, – виновато пробормотала женщина и даже немного согнула колени в каком-то странном полуреверансе.

Она долетела до кресла, присела на его краешек, при этом задела рукой стоявший рядом столик и чуть не опрокинула его. Положила сумочку на колени, затем все же переставила сумочку на столик, робко взглянула на профессора, для чего-то порылась в сумочке, махнула рукой, поправила волосы, одернула кардиган и, наконец, затихла, словно ожидала услышать от профессора уже готовый диагноз. Владислав Саввич все это время незаметно рассматривал ее, чтобы составить для себя первичную оценку. Женщина средних лет, склонная к полноте, окрашенные в светлый тон волосы неаккуратными прядками свисали чуть ниже плеч, голубые доверчивые глаза опасливо озирались по сторонам. Суетливые жесты, торопливые движения, некоторая несобранность. Он дал ей еще минутку, чтобы осмотреться и привыкнуть к обстановке, а затем приступил.

– Возможно, кое-что обо мне вы уже слышали, тем не менее, разрешите представиться, – с ложной скромностью, но без напыщенности, произнес профессор и по ее поддакиванию и киванию головой понял, что особо расписывать свои достижения и звания не стоит. – Гелеровский Владислав Саввич, ваш психолог. Я искренне заинтересован в том, чтобы помочь вам, поэтому рассчитываю получить от вас всестороннее содействие, – он улыбнулся ей, призывая к сотрудничеству, и по ответной улыбке понял, что подготовительный этап пройден вполне успешно. – Ну что ж, приступим? В заполненной ранее анкете вы указали свои данные. Маргарита, верно? – он взглянул не нее, женщина кивнула. – Маргарита, что привело вас ко мне? Расскажите мне, что вас волнует?

– Ссссте, – прошелестела она свое запоздалое приветствие и горловым звуком поправила пропавший от волнения голос. – Ну что рассказать? – она пожала плечами, собираясь с мыслями. – Я замужем, у нас двое детей, но они уже взрослые и живут отдельно, – она замолчала и с упованием воззрилась на профессора, явно передавая ему следующий ход.

«Исчерпывающе, – сыронизировал про себя профессор. – В глаза не боится смотреть, это уже неплохо», – отметил также Владислав Саввич, а вслух сказал:

– Хорошо, Маргарита. А занимаетесь вы чем? Где работаете? Чем увлекаетесь?

Женщина немного оживилась простым вопросам, заерзала в кресле и начала говорить охотнее и увереннее, но держалась все еще скованно.

– Работаю я на двух работах. Первая, основная, в офисе. Так, сижу за компьютером, ничего особенного. Вторая – это подработка продавцом на кассе в магазине по вечерам.

– Интересное сочетание деятельности! – подбодрил ее профессор. – Не устаете? Тяжело, наверное, на двух работах?

– Нееет, нисколько! Я уже вошла в ритм, – заговорила быстрее Рита. – А что мне по вечерам одной делать? Скучно. Муж допоздна на работе, он в нашей семье основной добытчик денег. Сыну опять же решили с квартирой помочь, поэтому денежки от моей подработки не лишними оказались. Муж, конечно, считает это моим самодурством и взбалмошностью, что денег и без этой подработки хватает, – она с теплотой улыбнулась. – Понимаете, он придерживается того, что мужчина должен быть главным во всем, в том числе и в части заработка.

Владислав Саввич понимал, поэтому согласно кивал головой, подтверждая, что так и должно быть. Он и сам придерживался того же мнения. Лидия Сергеевна, став его женой еще на четвертом курсе, по окончании института не проработала ни дня и полностью посвятила себя семье.

– При такой плотной занятости, времени на увлечения, наверное, совсем не остается? – продолжил сбор информации профессор. – Как вы проводите свои выходные? Как расслабляетесь и восстанавливаетесь?

– Вы правы, на увлечения совсем нет времени, – сказала Рита и откинулась на спинку кресла, отпуская скованность. – Ну как отдыхаю? По субботам стараюсь выходить в парк и погулять между деревьев хотя бы часик. Мне это помогает. Пока ходишь наедине сама собой, как-то все мысли приходят в порядок, эмоции успокаиваются. Вот, собственно, и все. Потому что в выходные нужно еще успеть домашние дела переделать – стирка, уборка, готовка, – она вдруг уставилась на один из постеров на стене. – Красивая репродукция. Если у меня вдруг и выпадает часик-другой, свободный от всех дел, то я всегда знаю, чем заняться – берусь за кисти и рисую. Так, для себя. Что на ум придет. Все, что душе угодно.

– Похвально, – одобрил профессор без тени фальши.

Владислав Саввич был твердо убежден в истинном предназначении женщины – муж, семья, дети, забота о них, ведение домашнего хозяйства и прочее, и прочее. Если работа женщины не мешает всем этим ее обязанностям, то пускай себе работает, отчего же нет. Основной доход все равно должен приносить муж, глава семейства. Это самая правильная модель взаимоотношений и взаимодействия между мужчиной и женщиной. А если женщина хочет как-то самовыразиться, а их почему-то все время тянет на это дело, то способов для этого человечество придумало немало. Вышивать, вязать, новые кулинарные рецепты осваивать. Рисовать опять же. Ну в крайнем случае пускай занимается танцами, пением или, какие там нынче кружки для женщин еще бывают.

Рита полностью вписывалась в эту модель. Она даже чем-то напомнила ему Лидочку, когда та была примерно в таком же возрасте. Покорная, следующая заданным правилам. И это понемногу успокаивало Владислава Саввича. После сегодняшнего инцидента с зарвавшейся студенткой, с этой малолетней нахалкой, Владислав Саввич приложил немало усилий, чтобы справиться с обуявшими его эмоциями, не дать им волю, следовало подготовиться к предстоящему сеансу и правильно настроиться. Вот уж кто в эту модель никак не вписывается, и похоже, никогда так и не впишется, так это Тая. Впрочем, профессор сознательно отгонял назойливо лезущие в его голову мысли о Тае, чтобы не спровоцировать у себя новый приступ негодования.

– Очень похвально, – подчеркнул профессор. – Однако, вернемся к цели вашего визита. Чем я могу вам помочь? Расскажите, пожалуйста, все, – он мягко посмотрел ей в глаза, – что посчитаете нужным и важным.

– Дело в том… – Рита вдруг снова начала смущаться. – Как бы это объяснить… – она подбирала слова, профессор не торопил, давая ей возможность собраться с мыслями. – Как будто бы у меня все хорошо, – решившись наконец, заговорила она. – Все есть: муж, дети, полноценная семья. Квартира, машина, дача – все, как у людей. Но почему-то у меня постоянно возникает одно и то же ощущение, что я никому не нужна. И это не дает мне покоя. Это гложет меня изнутри, разъедает. От этого иногда мне больно настолько, что хочется плакать, – она опустила голову и действительно украдкой смахнула слезу.

– Продолжайте, – деликатно поддержал ее профессор, для него пока все было очевидным и понятным.

– Я и в магазин, наверное, из-за этого пошла работать, – слабо улыбнулась Рита. – Работа несложная, главное – придерживаться стандартных фраз и не ошибиться при расчете с покупателем. «Здравствуйте. Вам пакет нужен? Карту магазина приготовьте, пожалуйста. Всего хорошего, до свидания». Люди все разные, и за ними так интересно наблюдать. Улыбнешься человеку, скажешь ему что-нибудь приятное, а в ответ тоже улыбку и что-то приятное получаешь. И вроде бы самой легче становится. – Рита на миг задумалась чему-то своему. – Мужчина один приходит, немного старше меня, такой суровый и неприступный…

– Давайте сейчас все же сконцентрируемся на вашей главной проблеме, на вашем ощущении никому не нужности, – перебил ее профессор, аккуратно направляя процесс в нужное русло.

«Вопрос с этим мужчиной мы позже разберем, пока нам в эту степь не нужно», – прокомментировал сам себе Владислав Саввич. По тону, с каким Рита говорила об этом покупателе, профессор сразу понял, что это что-то важное для нее. И надо признать, Владислав Саввич насторожился: а соответствует ли Рита тому впечатлению, которое он о ней составил, не выбивается ли она из той модели, роль в которой он ей уже определил? В любом случае, все задачи нужно решать последовательно, а не внавалку. С профессиональной точки зрения Владислав Саввич сразу определил у Маргариты ряд, пусть не проблем, но точно задач для проработки. Тут тебе и мнительность налицо. И ощущение собственной неполноценности. И чувство вины, безусловно. Не критично, конечно, но поработать стоило. Но главное, по его мнению, было в другом – в том, к чему он сейчас активно приближался.

– А как давно ваши дети не живут с вами? – задал уточняющий вопрос профессор и украдкой взглянул на часы, пора было переходить с следующему этапу.

– Да больше года уже, – удивленно пояснила Рита, не понимая, к чему он клонит.

– Собственно, вы сами ответили на все волнующие вас тревоги и вопросы, – разъяснительным тоном начал профессор, а внутренне в который раз подтвердил себе, что люди сами обо всем рассказывают, главное – помочь им вычленить суть, очистить, так сказать, зерна от плевел. – И подработка, и выпорхнувшие из гнезда дети – все это звенья одной цепи. Причинно-следственная связь. Посудите сами, вы много лет были заняты одной из своих главных задач – воспитанием детей. Уверен, вы делали это с полной ответственностью, – Рита кивнула в знак подтверждения. – Вы приходили домой по окончании трудового дня, садились делать с ними домашнее задание, стирали и гладили для них одежду, готовили им что-нибудь вкусное и полезное из еды. День за днем, без перерывов и выходных вы делали свою работу, понимая всю ее важность и необходимость. А когда дети уехали, у вас образовалась пустота, вакуум, поэтому вы нашли себе замещение в виде подработки в магазине. И заметьте, вы испытываете положительные ощущения, когда в ответ на вашу доброту к покупателям вы также получаете что-то приятное от них. В плане эмоционального восприятия с покупателями все ровно также, как и с детьми: вы в них вкладываете все самое лучшее и светлое, а в ответ получаете то, что вас радует. Дети радуют своими достижениями, покупатели – добрым словом и хорошим настроением.

Рита молча обдумывала услышанное, и профессор был горд собой. Он даже почувствовал некоторое облегчение. Все пережитые им сегодня волнения, казалось, стали отходить на второй план от чувства хорошо выполненной работы. А главное, нужной работы, в данном случае для этой женщины. Плоды собственного труда всегда вдохновляли его.

«Лидочка тоже чувствовала пустоту, когда наши дети начали жить самостоятельной жизнью», – снова подумал он о жене. Он хорошо помнил, как она поначалу таскала им готовую еду, была в курсе каждой мелочи в их жизни, беспрестанно звонила им. Пока в один момент они не перестали брать от нее трубки. Владислав Саввич тогда вовремя нашелся и, чтобы отвлечь ее от всего этого, придумал Лидочке занятие – сделать подборку статей для очередной конференции, на которой профессор собирался выступать. А здесь даже придумывать ничего не нужно, Рита сама нашла себе занятие в виде подработки в магазине.

– Профессор, спасибо вам, – тихо начала Рита, – но, видимо, я неправильно излагаю свои мысли, потому что мне кажется, что все, что вы сказали, оно конечно правильно, но не… – Рита путалась и никак не могла сформулировать свою мысль. – В-общем, это не совсем так.

– Ну как же не так, когда так! – профессор опешил настолько, что начал выражать свое нетерпение. – Вы сами это поймете, когда поразмышляете над этим осознанно. Для этого я вам рекомендую…

– Я имею в виду другое. Не про это совсем… Что, если я так не хочу? – перебила его Рита

Владислав Саввич начал закипать. «Что за моду взяли – перебивать. Что это еще за поветрие такое, – внутренне негодовал Владислав Саввич и вновь вспомнил о Тае. – В конце концов, это просто невоспитанно. Как они вообще смеют так себя вести! Рекомендации нужно исполнять, а не недослушивать. Зачем тогда приходите к психологу, если сами все знаете?». Он был недоволен тем, что вынесенный им вердикт оспаривали. А еще закралось подозрение, что Рита в принципе не согласна с правильной моделью семьи.

– Как – так – не хотите? – задал вслух свой вопрос профессор немного несдержанно, выделяя интонацией слово «так». – А как тогда хотите? Что вообще вы имеете ввиду? – почти рявкнул он.

Почему-то в его голове снова мелькнула мысль о Лидочке. «Уж она бы себе точно такого не позволила, – успокаивал он себя. Она бы так себя вести не стала, потому что знает, что это просто недопустимо». Владислав Саввич вдруг замер, пораженный внезапно пришедшей ему в голову картине: он представил на мгновение, что его верная супруга выражает ему свой, пусть робкий, но вполне ощутимый протест. Точно также, как Рита сейчас. За ней последовала другая картинка: Лидочка ведет себя также, как Тая. Это было невыносимо, профессор никогда бы такого не допустил, но разыгравшееся воображение все же оставило свой отпечаток в его сознании.

– Я просто хотела сказать, что очень скучаю по каким-то утраченным эмоциям. – Рита объяснялась туманно и неопределенно, профессор ее не понимал, поэтому слушал враждебно, скрестив руки на груди. – Что-то мы все утрачиваем, какую-то легкость что ли. Что-то такое, что было в молодости, а сейчас это безвозвратно утеряно и забыто, – она взглянула на профессора и по выражению его лица сразу поняла, что сказала что-то не то.

– Попробуйте все это обдумать и изложить более обстоятельно уже на следующем сеансе. Это будет вашим домашним заданием, – с напускной вежливостью и едва сдерживая свое истинное настроение сообщил профессор. – А сейчас наше с вами время, увы, истекло.

Рита виновато побрела к выходу, потом, словно вспомнив о чем-то, обернулась к профессору и произнесла:

– Я еще про сны свои не успела рассказать, – но тут же осеклась, так как увидела в глазах профессора такое, от чего лучше было поспешно скрыться.

***

Гряда высоких холмов обладала скупой растительностью, но все же радовала глаз и притягивала взор: короткая и жесткая, выгоревшая от солнца трава была изредка разбавлена пятнами ковыля, который своими шелковистыми соцветиями колыхался на ветру, словно белый флаг. Живности почти не встречалось, лишь иногда мелькала ящерка да где-то высоко в поднебесье одиноко кружил хищник, высматривая себе добычу. На фоне синего, до помутнения в глазах, неба, холмы будто стремились ввысь, стараясь уподобиться своим старшим собратьям – горам, и всем видом олицетворяли свое неотвратимое желание к освоению, завоеванию, покорению. Восходящее из-за холмов солнце, раскинув над ними свои полуокружности, словно подтверждало и одобряло это.

Там, где заканчивались холмы, наступали владения живописной равнины, которая состояла из миллионов маленьких мирков, сливающихся в единую разнородную композицию. Буйство красок из лепестков, колосков, травинок нежно трепыхалось и дышало. Бесчисленное множество мелких животных, птичек и насекомых непрестанно куда-то спешило, летело, порхало, заставляя эту картину оживать. Журчащие в густой высокой траве родники нежным фоном придавали всему мелодичного созвучия. Равнина переливалась своим постоянно сменяющимся в деталях многообразием. Равнина призывала радоваться и наслаждаться. Равнина манила, обещала вознаградить плодородием и возрождением.

Она сидела на полянке среди равнины, полной диких ягод, но рука Ее сейчас не искала в траве заветное лакомство. На платье из небеленой конопли виднелись следы, оставленные соком собираемых плодов. Босые ноги, выглядывающие из-под длинного подола, хранили на себе отпечатки цепляющейся и царапающей травы. Она долгим взглядом смотрела на холмы, но сейчас не замечала их сдержанной красоты. На самой высокой вершине замер, гордо приосанившись, всадник, будто слившись со своим конем в единое изваяние. Лица Его из-за дальности расстояния Она не видела, но Она точно знала, что Он пристально смотрит на нее.




Сеанс второй. Отрицание


– С этим определенно нужно что-то сделать, на это нужно повлиять, – Владислав Саввич взволнованно размышлял вслух на их совместной утренней прогулке. – Я не могу, я не должен, я просто не вправе игнорировать это.

Свежий, прохладный ветерок игрался с опавшей листвой, заставляя ее кружиться и танцевать. Пробуждающийся день наполнялся энергией, предвкушая новые события и повороты людских судеб. Лидия Сергеевна сегодня едва поспевала за порывистыми шагами своего мужа, иногда отставая, но обязательно догоняя его. Ей было важно время от времени заглядывать ему в лицо, словно она хотела считать с него всю степень и глубину потрясений, бурлящих в душе Владислава Саввича.

– Я даю им шанс! – почти выкрикнул профессор. – Шанс, чтобы собственными руками выковать свое семейное счастье. У одной – будущее семейное счастье, у второй – нынешнее, где и подправить-то всего-ничего. А они этого не слышат. Они этого не понимают, – от досады он всплеснул руками.

Лидия Сергеевна, казалось, испытывала аналогичные эмоции. По крайней мере ее мимика свидетельствовала именно об этом: всякий раз, когда Владислав Саввич сердито хмурил брови, брови Лидии Сергеевны сходились у переносицы; когда он недовольно кривил губы, уголки ее губ также опускались вниз; если он озадаченно морщил нос, то и на ее носу появлялись складки. Как-будто ей хотелось постичь его душевные метания, разделить их с ним на двоих и облегчить его переживания.

– У одной понятно – молодость, гормоны, – продолжил Владислав Саввич. – Все мы были молодыми и проходили через это. Но ведь как-то держали себя в руках. Почему они сейчас переходят все границы разумного? Почему они путают свободу и вседозволенность?

Владислав Саввич тяжело вздохнул и задумался. Лидия Сергеевна покорно семенила за ним. Иногда она тоже вздыхала и подносила ладонь к своим губам, будто не давая вырывающимся словам выйти наружу и удерживая их внутри себя.

– Может быть, ты прочтешь в институте лекцию на тему семьи? – неуверенно предложила все-таки Лидия Сергеевна.

– Дружочек, ты как всегда – за всех все знаешь! – раздраженно съязвил Владислав Саввич. – Кому что делать, кому чего не делать. Предоставь лучше профессионалам заниматься своим законным делом, а ты займись своим. Что там у тебя? Кастрюльки, поварешки, постирушки. Эка невидаль. Чтобы состряпать обед, большого ума не надо. А я с людьми работаю, тут индивидуальный подход нужен. Если уж тебе так хочется чем-то заняться, кроме домашних дел, лучше сделай мне подборку статей по эмпатии и зеркальным нейронам. Только будь добра, проверяй, пожалуйста, информацию. Мне не нужны мнения этих доморощенных специалистов, которые со своих сомнительных страниц социальных сетей несут откровенную чушь и пудрят людям мозги. Мне нужны исследования и материалы из проверенных источников, от людей с известным именем и надежной репутацией. Ты меня поняла?

Лидия Сергеевна кивнула, виновато опустила глаза и поджала губы, внутренне коря себя за несдержанность. Владислав Саввич, тем временем, несколько приободрился.

– Что там у меня есть на тему семьи? – начал прикидывать профессор. – Нужно будет посмотреть за завтраком. Прочту опять юным оболтусам что-нибудь из своих наработок.

Он говорил таким тоном, словно сам выдвинул эту идею. Лидия Сергеевна не протестовала – лишь бы муж перестал волноваться, это для нее было важнее.

– С вечерней дамочкой тоже знаю, как поступить, – уверенно сообщил Владислав Саввич, имея в виду Риту. – «Найди потребность и удовлетвори ее» – золотые слова, – Лидия Сергеевна осторожно покосилась на мужа, не зная, в каком смысле понимать эти самые золотые слова. – Вот взять эту клиентку, Риту, – словно прочитав опасения жены, начал пояснять Владислав Саввич. – Все у нее хорошо: семья, определенный достаток, работа, интересы кое-какие есть – рисует она. Чего еще ей надо? Сама определиться не может. Мямлит что-то невнятное. Сегодня мы с ней как раз и выявим, чего ей не хватает. Благо, методик на сей счет предостаточно. Она сама поймет, что все самое ценное у нее уже есть. И этим ценным является что? Правильно – семья и близкие, – профессор сиял довольной улыбкой.

Настроение Владислава Саввича улучшилось самым очевидным образом, что тут же отразилось и на лице Лидии Сергеевны – морщинки разгладились, глаза стали излучать радость, на губах появилась сдержанная улыбка.

– Так, с моими вопросами решили, – подвел итог Владислав Саввич и, наконец, взял супругу под руку, – теперь переходим к твоим, – по его глазам Лидия Сергеевна поняла, что муж сейчас намеревается окунуться в свои собственные мысли.

– Я хочу купить себе брючный костюм, – осторожно начала она. – Простой, но элегантный. Ты не против, Владик?

– Зачем тебе? – тут же встрепенулся Владислав Саввич. – У нас что, мероприятие какое-то намечается? Почему тогда ты мне ничего не сказала?

– Нет, никакого мероприятия не намечается, – поспешила развеять сомнения мужа Лидия Сергеевна. – Я повседневный костюм имею в виду.

– Тебе носить нечего? – удивился профессор. – По-моему, у нас весь гардероб забит какими-то тряпками, – отрезал Владислав Саввич, умолчав при этом, что подавляющим большинством из этих «тряпок» являются его деловые костюмы и рубашки.

– Просто хочется обновиться немного, – Лидия Сергеевна старалась не показывать своего расстройства. – А знаешь, я вчера Игорька встретила! – сообщила она, чтобы переменить тему.

– Какого еще Игорька? – спросил Владислав Саввич, недовольный тем, что его постоянно отвлекают от собственных размышлений.

– Ты что, забыл? – улыбнулась Лидия Сергеевна. – Мы же учились вместе в институте. Вспомнил?

– Игорька? – Владислав Саввич задумался, перебирая в уме всех знакомых с таким именем. – Ах, ну да, конечно. И как он? – равнодушно поинтересовался профессор.

– Ты знаешь, а он молодцом, – защебетала Лидия Сергеевна, довольная тем, что муж наконец-то уделяет ей внимание. – Держится достойно, выглядит прилично. И, мне кажется, он ничуть не изменился. Ты вчера такой уставший пришел, я не стала тебя беспокоить этим.

– И где же вы встретились? – уточнил Владислав Саввич.

– Да я вчера в рыбный супермаркет поехала, – с готовностью объясняла Лидия Сергеевна. – Слышу, кто-то зовет – «Лида, Лида». Оглядываюсь по сторонам, никто вроде бы ко мне не обращается. Потом опять – «Лида, Лида». Я снова по сторонам давай глядеть – никого. Морок какой-то! А он, оказывается, за аквариумом спрятался и так подшучивал надо мной. Ну что, посмеялись мы, повспоминали прошлое.

– В торговом центре, значит, была, – проницательно определил Владислав Саввич. – Там, наверное, костюмчик-то и присмотрела? – он со снисходительной улыбкой смотрел на нее

– Ну была, – виновато улыбнулась Лидия Сергеевна в ответ. – Ох, до чего же я не люблю большие магазины! Шум, гам, суматоха. Того и гляди, с ног снесут.

– Транжира ты у меня, дружочек, – он мягко потрепал ее по руке. – Ладно уж, покупай свой костюмчик. Не хватало еще, чтобы кругом стали говорить, что жена известного профессора в обносках ходит.

К теме встречи Лидии Сергеевны с Игорьком Владислав Саввич больше не возвращался, решительно определив ее, как неинтересную и малозначительную. А вот к составлению меню на сегодняшний ужин он отнесся с гораздо большим вниманием, давая Лидие Сергеевне настойчивые советы. По окончании прогулки Владислав Саввич чувствовал себя во всеоружии пред лицом грядущего дня.

***

Старинное здание института с высокими белыми колоннами помнило не одно поколение выпускников, многие из которых уже давно канули в лету. А дух в стенах альма-матер царил такой же, как и многие годы ранее: неуемное буйство юной крови, отчаянные и горячие диспуты, схлестывание противоположных взглядов и мнений, отстаивание до последнего своих позиций. Владислав Саввич в приподнятом настроении вошел в аудиторию.

– Как известно, текущий год, согласно указа президента, объявлен в России годом семьи, – приступил к сегодняшней теме профессор после приветствия. – И вот, что я подумал, уважаемые мои слушатели.

Он выдержал паузу, чтобы привлечь к себе внимание. Проницательным взглядом обвел всех присутствующих, чтобы каждый из них проникся личной ответственностью на случай, если кто-то посчитает тему неинтересной и решит отвлечься. Студенты с готовностью отвечали профессору своими открытыми взорами, заключая с ним негласное соглашение о своем предстоящем поведении и принимая его правила игры.

Тая снова сидела на заднем ряду, но смотрела на этот раз не в телефон. Она, также, как и ее сокурсники, ответила профессору прямым взглядом, за одним небольшим исключением: в ее зеленых глазах отчетливо играли озорные нотки, а на губах – едва заметная насмешливая улыбка. Всем своим видом Тая выражала некий вызов, брошенный профессору. Это не смутило Владислава Саввича, он мысленно поблагодарил ее за предупреждение и внутренне приготовился к предстоящим баталиям, неизбежность которых была предопределена.

– А не присоединиться ли нам с вами, – он намеренно причислил себя совместно со студентами к неприсоединившейся к чему-то части, подчеркивая тем самым, что он с ними на одной стороне, – не присоединиться ли нам с вами ко всем общественным мероприятиям, которые повсеместно проводятся под эгидой года семьи.

Призыв прозвучал не в вопросительной форме, профессор явно не спрашивал у студентов разрешения поговорить на животрепещущую тему. И даже не в информирующей, Владислав Саввич не просто обозначал границы предстоящей лекции. Это было сказано в мягкой, но все же ультимативной форме. Возражать, разумеется, никто не стал.

– Невозможно недооценить высший смысл и необходимость, самую высокую роль семьи, как в социуме в целом, так и в жизни отдельно взятого человека, – высокопарно начал Владислав Саввич. – Люди еще с древних времен, объединялись в племена и кланы, на интуитивном уровне понимая, что вместе они сила. Однако повсеместно, что называется – на местах, каждый из нас может наблюдать совершенно неблагоприятные картины: зашкаливающий, на мой взгляд, процент разводов; недопустимое количество матерей-одиночек; брошенные на произвол судьбы малолетние дети. Каждый из нас, когда был маленьким, твердо знал, что важны оба родителя – и папа, и мама. Неважно, с кем на самом деле рос и воспитывался ребенок: с обоими ли родителями, с одним, на плечах бабушек-дедушек или в интернате. Глядя на других детей, которые имеют счастье расти в полных семьях, такие обделенные дети всегда точно знают, в какой семье они хотят быть.

Профессор снова выдержал паузу, как бы подчеркивая, что именно сейчас он подходит к основной сути своей лекции. Владислав Саввич чувствовал себя уверенно, ничто не могло его смутить или сбить с заданного курса. Его движения и жесты были широкими и грациозными, слова произносились вдумчиво, весь его вид подчеркивал важность выбранной темы.

– А теперь, внимание – вопрос, – продолжил Владислав Саввич с неким обвинением. – Почему все мы в детстве знаем, что хотим расти в полноценных семьях, а когда взрослеем, то кое-кто об этом напрочь забывает? И появляются разводы. Появляются матери-одиночки. Появляются брошенные дети, – он с подозрением вглядывался в лица студентов, будто выискивал в них признаки того самого шпиона-предателя, который, когда достигнет необходимого возраста, напрочь забудет обо всем.

Взгляд Владислава Саввича был настолько полон порицания, что несколько студентов пожали плечами, будто оправдывались, что это уж точно не они. Еще кто-то стал озираться по сторонам, пытаясь самостоятельно вычислить вражеского диверсанта, этого замершего агента, которой в будущем, возможно, подточит все самые светлые и чистые идеалы семьи. Тая с любопытством наблюдала за происходящим.

– Я призываю вас сегодня быть открытыми и честными, – сменил свои позиции Владислав Саввич, избавив тем самым некоторых слушателей от неприятных ощущений. – Я призываю вас сегодня быть активными участниками и не бояться выражать свое мнение. Я призываю вас сегодня быть смелыми и последовательными в отстаивании своей точки зрения. И тогда, быть может, вместе мы сможем разобраться в этом непростом вопросе, найти те самые корни, которые ведут к разрыву шаблонов. Итак, для начала – мини-опрос. Что для вас семья?

– Семья – это когда у детей есть мама и папа, – выкрикнул кто-то.

– Семья – это люди, которые живут вместе и ведут общее хозяйство, – раздалось вслед.

– Семья – это сообщество людей, состоящих в браке (муж, жена) и рожденных в браке (дети), которые объединены родственными связями и общностью быта, обязательствами и ответственностью, – громко зачитал с телефона щупленький студент с внешностью школяра.

– Читать, в том числе написанное в интернете, учат в начальной школе. Здесь учат мыслить самостоятельно, – разделался профессор с мальчишечкой на раз-два, и все засмеялись.

Тая с возрастающим интересом наблюдала за происходящим, однако принимать во всем участие не спешила, не в ее правилах было ввязываться в драку в числе первых – профессор отметил это для себя.

– Семья – это ячейка общества! – с ухмылкой продекларировал услышанный где-то лозунг прыщавый детина, явно не воспринимая всерьез смысл произнесенных только что слов.

– Ооо, Карась, ну ты загнул, – выкрикнул кто-то.

– Именно! – воскликнул Владислав Саввич, и Карась стал довольно улыбаться, воспринимая возглас профессора в качестве похвалы в свой адрес. – Именно в этом русле мы и будем сегодня работать, – поправил профессор смысл своего высказывания, и детина перестал улыбаться. – Посудите сами: насколько здоровой будет семья, насколько зрелыми в ней будут отношения ее членов, настолько же здоровыми и зрелыми будут отношения и в обществе, и в государстве.

Владислав Саввич задумчиво улыбнулся, намереваясь сменить пафосную риторику на прагматичную. Такое чередование подходов всегда благотворно влияло на осознанное восприятие информации слушающими. Для этого следовало сделать небольшой переход и слегка остудить закипающие от теоретических концепций студенческие головы.

– Мне тут вспомнился один советский анекдот, – доверительно, тоном обыденного человека, произнес Владислав Саввич. – Про любовь и слайды. Слышали? – студенты отрицательно качали головами. – Не слышали? Ну так вот, я вам сейчас расскажу. В сельском клубе проходит лекция на тему любви. Анонсирован показ слайдов. Лектор: «Есть несколько видов любви. Первая – между мужчиной и женщиной». Все кричат: «Слайды! Слайды!». Лектор: «Слайды будут позже. Бывает еще любовь между мужчиной и мужчиной». Все кричат: «Слайды! Слайды!». Лектор: «Слайды будут позже. Еще бывает любовь между женщиной и женщиной». Все еще громче кричат: «Слайды! Слайды!». Лектор: «Слайды будут позже. И, наконец, существует любовь к Родине. А вот теперь слайды».

Он обвел взглядом аудиторию, оценивая произведенное впечатление. Студенты улыбались или смеялись – кто-то искренне, кто-то за компанию, чтобы не выглядеть человеком, который не понимает юмор.

– Так вот, у нас сейчас тоже будут слайды, – продолжил профессор. – Не совсем, конечно, слайды, а короткометражный фильм. И не просто про любовь, а про семью. Но про семью, как про ячейку общества. Про мою семью. Что, как не личный пример, способно научить чему-то достойному и важному? Надеюсь, что, проиллюстрировав вам собственный образец семьи, я смогу вам это доказать. А вас, в свою очередь попрошу вспомнить, в каких условиях росли вы сами. Попробуйте определить – что вам там нравилось, чего не хватало, что было абсолютно неприемлемым для вас.

Семья Владислава Саввича действительно являлась образцово-показательной. У профессора несколько раз брали интервью на эту тему, было снято ряд репортажей. А по случаю золотой свадьбы Владислава Саввича и Лидии Сергеевны одна известная телекомпания сняла небольшой фильм, посвященный пятидесятилетнему юбилею совместной супружеской жизни известного профессора и его жены. Не обязательно было слушать голос за кадром. Представленные из семейного архива фотографии и видео были красноречивее всего. Вот их свадьба. Вот они уже с детьми. Вот они все вместе в путешествии. Вот они еще где-то. Декорации менялись, но одно оставалась неизменным – Лидия Сергеевна всем своим видом выражает свою любовь, почтение и уважение к супругу, а он благодарен ей и горд за свою семью. Фильм произвел самое благоприятное впечатление на студентов, профессор это видел. Теперь ему оставалось только корректно завершить, направить юные помыслы в нужном русле и закрепить все это в их головах.

– Ну что ж, – благожелательно и немного задумчиво начал Владислав Саввич по окончании фильма. – Я представил вам свою картину взаимоотношений между мужчиной и женщиной, объединенных этим удивительным явлением под названием «семья». Я поделился с вами своим сокровенным и ценным не забавы ради, а пользы для. Мне очень хочется, я искренне рассчитываю на это, что вы возьмете отсюда только самое полезное для себя. А чтобы понять, что для вас оказалось полезным – и в просмотренном фильме, и в тех размышлениях, о которых я попросил вас еще до начала просмотра – мы сейчас приступаем к обсуждениям. Что же для вас является ценным в семейных отношениях?

Студенты, грамотно погруженные профессором в необходимое состояние, не торопились с ответами. Сейчас они словно просыпались после некоего сна, выходили из мира собственных ощущений и восприятий.

– У вас очень хорошая семья! – решилась, наконец, высказаться девушка с первого ряда, и многие ее поддержали.

– Отрицать не стану, – сообщил польщенный Владислав Саввич. – Но сейчас мне важно знать, что конкретно вы почерпнули именно для себя. Какие факторы являются определяющими при построении полноценных отношений в семье? Ну же, смелее!

– Уважение, – сказал мальчишечка с внешностью школяра.

– Хорошо, – одобрил Владислав Саввич.

– Взаимопонимание, дружба, любовь, – добавил еще кто-то.

– Жена это… в общем, того… должна во всем поддерживать своего мужа, – выдвинул свой вариант Карась, старательно избегая жаргонных слов.

– Ценное наблюдение, – похвалил его профессор, и Карась зарделся, довольный тем, что его все же похвалили по-настоящему.

– А что, если женщина не согласна с отведенной для нее ролью в семье? – взяла слово Тая и все обернулись на нее, кто с удивлением, так как контекст происходящего диалога не предполагал такого вектора, кто с осуждением, кто с непониманием. – Что, если она, например, не хочет работать, а хочет заниматься только домом и семьей. Или наоборот, – Владиславу Саввичу показалось, что Тая намеренно делает акцент паузой и едва заметным ударением на последнем слове, – не хочет сидеть дома. Может, она хочет заниматься собой, своим саморазвитием и самореализацией. Или жить активной общественной жизнью. Может, выделенная роль навязана ей какими-то обстоятельствами или чьими-то более волевыми решениями. Может быть, именно в этом кроется суть обсуждаемой сегодня проблемы?

Это был удар ниже пояса и целиком предназначался ему, Владиславу Саввичу. «Во всем видит плохое! – в сердцах подумал профессор. – Только бы спорить и противостоять. Только бы выковырять что-нибудь этакое эпатажное. Только бы очернить все самое светлое. Ну что за люди!». Профессору всегда казалось очевидным и логичным, что он делает карьеру, а Лидочка прикрывает тылы. Да, он никогда не спрашивал Лидочку, чего она хочет, чем бы она хотела заниматься. Но этого просто не требовалось! Она всегда покорно следовала за своим супругом. А главное – не протестовала, не выражала сомнений или недовольства. Неужели же, если бы ей что-то пришлось не по душе, она стала бы молчать? Владислав Саввич был уверен, что Лидочка обязательно бы сказала. Конечно, не так прямо и неделикатно, как эта наглая и самоуверенная студентка, но сказала бы, уж нашла бы подходящие слова. Однако высказываться об этом сейчас вслух Владислав Саввич не решился, резонно полагая, что этим только еще больше подогреет желание Таи поспорить. Да и не обо всем стоит говорить вслух, считал он. Поэтому, растянув губы в улыбке и широко раздвинув руки со сгибающимися и разгибающимися пальцами, Владислав Саввич стал негласно призывать аудиторию к участию.

– Чет я не вдупляю, Таек, – откликнулся на призыв профессора Карась и метнул в сторону Владислава Саввича взгляд, ищущий поддержки и одобрения. – В чем твой месседж? То есть ты хочешь сказать, что мужик ищет себе не жену, а терпилу? – он снова посмотрел на профессора, будто спрашивая: «Ну как я сказанул? Ниче так?».

– Нет, Карасев, – просто, но с достоинством ответила Тая. – Этого я не говорила. Я сказала ровно то, что сказала. В конце концов, профессор призывал нас быть честными и открытыми. Поэтому я не стала заниматься здесь формальным «бла-бла».

Последний ее аргумент был высказан на доступном для всех студентов языке, поэтому с Таей никто больше не стал спорить. Владислав Саввич понял, что сейчас его черед, к тому же близилось окончание занятия, пришло время подвести итоги. Неприятной короткой вспышкой пронеслось в мыслях Владислава Саввича то, что Тая назвала его «профессор», а не по имени-отчеству, и как-бы говорила о нем в третьем лице. Будто он не самый важный участник их дискуссии. Будто он мимоходом зашел посмотреть, о чем таком важном они тут самостоятельно рассуждают. Будто не он сам все это спланировал и направлял в нужном русле. Но постарался отмахнуться от этого и сконцентрировать свои усилия на правильном завершении лекции.

– Вот, что я вам скажу, дорогие мои, – вдумчиво начал Владислав Саввич. – Практика и основанная на ней статистика – неумолимы. Уж поверьте мне, как человеку, который знает немного больше, чем вы, – он вглядывался в глаза каждого, чтобы убедить и закрепить в их сознании именно свою позицию, избегая, правда, смотреть в сторону Таи. – Моя практика позволила мне сделать однозначный вывод: человеку свойственно ошибаться. Да и не только моя практика говорит об этом, это так и есть на самом деле. Это ни хорошо, ни плохо, это просто присутствует в жизни каждого, как непреложный факт. Многие женщины, которые обращались ко мне за помощью, считали, что несчастливы в браке. Но после моих сеансов понимали, что просто заблуждались. Я помогал им видеть хорошее в том, что давно приелось и наскучило. Я давал им возможность избежать замыленного взгляда на хорошо знакомые события и явления, освежить восприятие, взглянуть на все по-новому. – Владислав Саввич выдержал небольшую паузу для завершающей фразы. – Именно поэтому, задача тех из вас, кто все же станет психологом – помогать людям разобраться в себе, а в связке с нашей сегодняшней темой – осознать и принять свою роль в семье, как в ячейке здорового и процветающего общества.

Профессор еще раз обвел присутствующих, на этот раз победным, взглядом. В глазах студентов он видел понимание, одобрение, присоединение и даже восхищение. Воодушевившись полученными результатами, он решил посмотреть на Таю, но не встретил в ней того же отклика, что увидел в других. Она смотрела на него с каким-то сожалением и укором, будто хотела сказать: «Эх вы, а еще взрослый и умный». Владислав Саввич четко осознал, что она с ним не согласна, и понял, что перед вечерним сеансом ему снова придется поработать над собой.

***

Рита сегодня выглядела аккуратнее и собраннее, чем на предыдущем сеансе. Светлые волосы, растрепанные в прошлый раз, сейчас были расчесаны и аккуратно отведены за уши. Бесформенный кардиган был заменен на, хоть и невзрачный, но приталенный пиджачок. На губы нанесена помада сдержанного тона. Торопливых и суетливых движений стало меньше. А главное, в глазах читалась уверенность и даже некоторая решительность, что сигнализировало профессору о ее готовности к продолжению работы над собой. Владислав Саввич с удовлетворением отметил все это про себя и решил, что уж с ней-то сегодня проблем не будет.

– На прошлом сеансе я давал вам домашнее задание, – ровным спокойным голосом начал Владислав Саввич. – Облечь в слова то эфемерное и неосязаемое, что вы чувствуете, – он намеренно подобрал такие эпитеты, чтобы подчеркнуть ее, вероятнее всего, несуществующие и надуманные опасения и страхи.

Рита набрала побольше воздуха в грудь и уже открыла было рот, чтобы выплеснуть свои мысли на этот счет. Было очевидно, что она со всей ответственностью подошла к заданию профессора и пыталась самостоятельно разобраться в себе. Но Владислав Саввич жестом остановил ее.

– Прежде всего, вы пройдете один тест. – Он положил перед ней опросник и ручку. – Это необходимо для того, чтобы в своих выводах мы с вами опирались не только на ощущения, но также на ваше здравое, я надеюсь, мышление. Очень важно сопоставить свои эмоции своему разуму, чтобы определить истинные поведенческие мотивы.

Рита недоверчиво покосилась на профессора и собиралась что-то ему сказать, но Владислав Саввич лишь неторопливо кивал головой, прикрывая глаза, как бы убеждая ее: «Так надо. Сейчас делай, что говорят». Рита послушно приступила к вопросам, и профессор немного расслабился.

Сегодня перед сеансом ему потребовалось приложить немало усилий. Дело было не только и не столько в работе над собой. Свое настроение, которое, как и у любого другого человека, может меняться под воздействием различных факторов, он давно научился координировать. Все заключалось в ускользающем контроле. Владислав Саввич давно усвоил одно правило: управляй ситуацией сам или этой ситуацией будут управлять другие. Прошедшая сегодня лекция на тему семьи имела все риски выбиться из того направления, которое обозначил профессор. А все из-за этой Таи, которая, мало того, что сама не понимает, что говорит, так еще и других с толку сбивает. Как она может утверждать что-то от лица семейной женщины, если у самой нет такого опыта? Чего не предусмотрел профессор, чтобы исключить такого хода действий? Почему в какой-то момент что-то смутило его? По какой причине Тая не слышит того, что он, знающий гораздо больше нее, хочет донести? Что нужно сделать, чтобы впредь не допускать тлетворного влияния незрелых и в корне ошибочных мнений таких недоучек, как Тая?

Владислав Саввич взглянул на Риту. Она покорно ставила галочки в выбранные ячейки под каждым вопросом. Это успокоило профессора и придало ему уверенности, что текущая ситуация полностью под его управлением, и ничто не может сбить процесс с выбранной им траектории. Тем более, что он извлек уроки после проведенной студентам лекции и подготовил для Риты дополнительные вопросы. Очень нужные и очень важные вопросы. Их перечень был выстроен таким образом, чтобы Рита сама давала необходимые – безусловно, для нее самой – ответы и по итогу самостоятельно пришла к правильному выводу. А иначе никак, иначе только хаос.

Рита передала опросник Владиславу Саввичу, и тот на некоторое время погрузился в подведение итогов теста.

– Ну что ж, – несколько озадаченно сказал, наконец, профессор. – Результаты очень интересные, – он оценивающе, будто по-новому разглядывал ее, и Рита не понимала пока – радоваться ей или огорчаться.

– Что, все плохо? – на всякий случай спросила она неуверенно.

– Нет-нет, ну что вы, – поспешил успокоить ее Владислав Саввич. – Во-первых, плохо – это когда у человека затяжная депрессия или расстройства личности. И то во многих случаях все вполне поправимо. У вас ничего такого я пока не выявил, – при этих словах профессора Рита едва заметно выдохнула, испытывая облегчение. – Во-вторых, этим тестом мы всего-навсего выявляли ваши потребности. И, признаться, я несколько озадачен.

Профессор вдруг смолк и уставился на настенные часы. Рите почему-то стало не по себе, она немного заерзала в кресле, а потом даже обернулась на то место, куда смотрел профессор. Секундная стрелка огибала циферблат, движимая скрытыми часовыми механизмами.

– Понимаете, каждый человек имеет свои потребности. – вернулся к диалогу Владислав Саввич. – Закрывая одну свою потребность, человек переходит к следующей. И если понять, на каком уровне потребностей находится человек, то становиться ясно, чего ему не хватает. Существует структурная модель потребностей, согласно которой человек сначала удовлетворяет свои физиологические нужды – поесть, поспать, ну и так далее. Если для примера взять молодого человека, начинающего свою самостоятельную жизнь, то свои первые доходы он тратит на пропитание. Это все утрированно, конечно. Просто, чтобы вам понятно было. Когда он убеждается, что его зарплаты вполне хватает на пропитание, он задумывается о собственном жилье – возникает потребность в безопасности. Затем идет потребность в общении: заботиться о ком-то, любить. Ему хочется, чтобы и его любили, уважали. У него возникает потребность в признании. Ему хочется занять весомые позиции в обществе, например, сделать карьеру. И наконец, ему необходима самореализация. У всех это по-разному проявляется, но в целом суть такова.

– И какая у меня потребность? – спросила Рита с надеждой на то, что сейчас все выяснится и всем ее вопросам найдутся ответы.

Их беседа протекала спокойно и умиротворенно. Казалось, Рита с готовностью воспринимает то, о чем объяснял ей профессор. А Владислав Саввич, в свою очередь, чувствовал себя в своей стихии и планомерно выполнял свою задачу.

– А вот это, как раз, меня и озадачило, – улыбаясь, сообщил профессор. – По итогу прошлого сеанса я предположил – навскидку, на основе первичной оценки – что вы находитесь где-то между потребностью любить и заботиться о ком-то и потребностью быть любимой и необходимой для кого-то. Однако, согласно результатам теста очевидно, что это для вас уже пройденные этапы. Вы находитесь, образно говоря, на каком-то уже более высоком этаже. Здесь, конечно, нужно дополнительно…

– Так я же вам как раз и говорю, – мягко перебила его Рита. – У нас с мужем все хорошо, даже жаловаться не на что. Но откуда-то берется это ощущение…

– Да-да, к ощущениям мы обязательно вернемся, – в свою очередь перебил ее Владислав Саввич. – Сейчас важно разобраться в другом…

– Да в каком другом-то, если именно это меня и волнует, – не дослушав, настаивала Рита. – Вот на примере того мужчины из магазина как раз видно…

– Давайте не в одну кучу все будем валить, давайте по порядку, – настаивал Владислав Саввич. – Опишите, как вы с мужем проводите совместный досуг, как вы…

– Так это же и есть по порядку! – несколько несдержанно воскликнула Рита. – Вы же сами дали домашнее задание, я постаралась обдумать все как следует, – она с упреком посмотрела на профессора.

Владислав Саввич начинал понимать, что ситуация может выйти из-под его контроля. Ему стало ясно, что женщине нужно дать выговориться, как бы нечленораздельно она это ни делала. А бразды правления он всегда сможет взять в свои руки в нужный момент.

– Хорошо, говорите, – сухо предложил он, поджал губы и коротко взглянул на часы.

– У нас и правда с мужем все хорошо, – стала доказывать Рита. – И в кино ходим, и в театр, и отдыхать выбираемся. И вместе не скучно. И интересны друг другу, ну вы понимаете, о чем я… – она немного смутилась. – Многие даже нам завидуют. Говорят – хорошая, красивая пара. Но только почему-то все стало таким обыденным. Нет чего-то такого, что испытываешь в молодости. Сейчас все хорошо, все стабильно, ровно и гладко – до однообразия. Я чувствую, что еще несколько лет, и все окончательно превратится в рутину, в привычку, в какие-то действия по заданному сценарию. А я так не хочу.

Владислав Саввич искренне пытался ее понять. И никак не мог. В который уже раз к нему обращается женщина со своими проблемами в семье, а он все никак не мог привыкнуть к их близорукости в отношениях – почему они не видят, что счастье рядом. Почему приходиться объяснять, растолковывать. Что вообще у них в головах творится?

– А как вы хотите? – уточнил Владислав Саввич, постукивая одной ладонью о другую. – Вы, кажется, не в первый раз это говорите. Как хотите вы?

– Я хочу, чтобы было волнительно, как раньше, – ответила Рита и пожала плечами, будто не зная, что тут еще сказать. – Влюбленность, романтика…

«Куда их вечно несет», – раздраженно подумал Владислав о женщинах в целом и о Рите в частности. Он начинал разочаровываться в своей клиентке: не дотянула она до того идеала, до той высокой роли в правильной модели семьи, которую он ей отвел. Не оправдала его надежд. «Как хорошо, что Лидочке не приходится ничего подобного объяснять».

– Вы понимаете, что всему свое время? – Владислав Саввич посмотрел на Риту, слегка прищурив глаза. – В молодости – влечение и влюбленность. Романтика ваша. В зрелые годы взаимопонимание и мудрость. Нужно уметь принимать это и радоваться ценностям, присущим каждому возрасту.

– Понимаю, но я ведь не об этом, – слегка сдала свои позиции Рита под холодным напором профессора. – Я просто хочу знать, куда делась та самая волнительность из молодости? Почему она осталась в прошлом? Как сделать так, чтобы она и сейчас возникла, а не осталась навсегда в воспоминаниях? Я так не хочу.

– А как вы хотите, я в который раз вас спрашиваю, – вырвалось у профессора, и он начал раздражаться. – Что вообще вы подразумеваете под романтикой? Песни вам петь? Стихи читать? Что конкретно должен делать ваш муж, чтобы вы ощутили эту самую влюбленность и романтику?

– Я не знаю, – виновато ответила Рита и опустила глаза.

– Ну вот видите, сами не знаете, чего хотите, а еще требуете это от мужа, – язвительно констатировал Владислав Саввич. – Как же он поймет, что нужно для вас сделать? Может быть ему…

– Если бы я знала, что нужно для этого сделать, и потребовала бы это от мужа, то это была бы уже не романтика и перестало бы волновать! – выпалила Рита, защищая свою позицию. – В молодости ведь он сам, без чьих-то подсказок, знал, что для этого делать.




Конец ознакомительного фрагмента.


Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70919200?lfrom=390579938) на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.