Главная страница | Триллеры | Привычное насилие

Привычное насилие
Марина Мелёхина
Лика, как и большинство женщин, хотела найти свою любовь – единственную и на всю жизнь – и создать семью. И вот после долгого ожидания она наконец встретила Его. Казалось, все сбылось. Красивый. Галантный. Надежный. За таким как за каменной стеной. Настоящий мужчина. Однако то, что должно было стать счастливым финалом романтической истории, обернулось лишь завязкой семейного триллера. Что делать, когда главный враг – твой любимый муж? Возможно ли привыкнуть к постоянному насилию? В твоей ли власти его остановить? Захочет и сможет ли тебе кто-либо помочь? А главное, сумеешь ли ты спастись? Ответы на все эти вопросы Лике предстоит найти лично.

Марина Мелёхина
Привычное насилие

ПРИВЫЧНОЕ НАСИЛИЕ
Посвящается всем женщинам,
пострадавшим от
домашнего насилия –
в прошлом, настоящем и будущем.

Хотелось бы всех поименно назвать,

Да отняли список, и негде узнать.
Для них соткала я широкий покров

Из бедных, у них же подслушанных слов.
А.А. Ахматова «Реквием»

ПРОЛОГ
Зал заседаний жужжал, как набитый пчелами улей. В окна врывался полдневный жар, иссушал глотки и лишал воздуха. Публика жаждала воды и скандала. Несмотря на изнуряющий зной, заставляющий мечтать если не о золотом пляже на берегу лазурного моря и легком бризе, несущем воздух и охлаждение, то хотя бы о небольшом озерце, окруженном суровыми елями и соснами, с ледяной водой и компанией мошек, комаров, мух и оводов, в зале был аншлаг. В антракте публика, изнывающая от духоты, жары и предвкушения, не находила себе места и отчаянно пыталась себя чем-нибудь занять, чтобы субъективно сжать черепахой ползущее время. Кто-то мучил телефон, выжимая из него максимум увлекательного контента; кто-то пристально вглядывался в потолок и стены, проводя инвентаризацию ламп, пятен и трещин, кто-то разговаривал, решая деловые или бытовые вопросы. Посреди зала увлеченно, со знанием дела, на пониженных тонах ругались худой и высокий, но сильно горбившийся мужчина с оправдывающимся выражением лица и тощая женщина с острым носом и прищуренными по-хищному глазами. Мужчина закрывался, женщина агрессивно тыкала пальцем в его лицо. На другой половине старушка в длинной цветастой юбке и белой кружевной кофточке, уронив лицо в ладони, горько всхлипывала и причитала. По правде говоря, старушкой она еще не была: не так много было седины в ее волосах, кожа не одрябла и не повисла, мышцы не усохли, кости не стерлись. Однако неодолимая трудность жизни, жестокие ее перипетии, острая необходимость применять самые разнообразные навыки выживания во враждебной среде преподносят раннюю старость, которая проявляется прежде всего в личной усталости от жизни и ощущении опустошения после выхода на пенсию, так что и до сих пор женщина лет в 60 сама видит себя старой, отжившей и раньше времени приспособляется к дожитию, когда бы надо было только начинать жить. Рядом с этой преждевременной старушкой сидела элегантно одетая, красивая женщина. Поза изобличала внутреннее достоинство, гордость и понимание собственной ценности. Сладким ароматом внутренней гармонии и уверенности в себе веяло от ее духов, да и вся она, в темно-синем брючном костюме, идеально сидевшем на ее почти стройной фигуре, с соломенными волосами, закрученными в пучок на затылке, со спокойным и одухотворенным выражением лица, была как будто из другого мира. Казалось, ей больше подошел бы интерьер стильного офиса, или изысканного ресторана, или роскошного театра, но она была здесь, в обычном зале заседаний провинциального суда, вместе со всеми умирала от жары и ждала развязки. Взгляд ее, полный сочувствия, и боли, и непонимания, и все-таки надежды, был направлен на девушку в клетке. Лида была единственная, кто туда смотрел. Но Лика на ее взгляд не отвечала, она смотрела только внутрь себя, искала ответ на мучащий ее вопрос в закромах своей души.
Сквозь общий гул любопытства, недоумения, ожидания, предвкушения долетали до Лики отдельные фразы:
– 
Интересно, сколько ей дадут?
– 
Где тут туалет, не подскажете?
– 
Неужели ее не оправдают?
– 
Почему так долго нет присяжных, я уже задолбалась ждать…
– 
Как все-таки душно!
– 
Ну что ж делать, сама виновата…
– 
Да-да, конечно, я опубликую пост сразу после оглашения приговора.
– 
Мы ведем свой репортаж из зала заседаний суда…
– 
Ах, доченька моя бедная, доченька…
– 
Ну когда уже спадет наконец это проклятая жара?!
Эти реплики проносились мимо нее, как проходят в ночи баржи вдоль равнодушного, спящего берега, ничем не возмущая ее пристальное, оцепенелое всматривание внутрь себя. Временами ленивый взгляд зрителя останавливался на ее окаменевшей фигуре, на мертвенном лице, на остекленевших глазах – пытался разглядеть в них отчаяние и боль. Но ни фигура, ни поза, ни глаза Лики не помогали томящимся в ожидании зрителям развеять их скуку и не давали пищи для новых статей, постов, сторис и роликов. Она сидела на скамье сгорбившись, бессильно бросив руки на колени ладонями вверх, и смотрела на них с застывшим на лице недоверием – как на чужие. Так было во время слушания, продолжается сейчас и будет после – до того момента, как…
Наконец открылась дверь. Настало время финального акта. Свет не погас, третий звонок не прозвенел, но все стихли моментально. Блеклой, безвольной вереницей вернулись присяжные. Тяжелой поступью вошла вершительница судеб – понурая женщина с выцветше-русыми волосами, уставшими глазами, но с неестественно черными бровями и агрессивно-алыми губами. Воссела на свое место и устремила взгляд на присяжных. Зрители повернулись в сторону присяжных тоже. Напряжение нарастало. Судья задала свой положенный протоколом вопрос. Председатель присяжных встала. Одета она была в прямую черную юбку чуть ниже колен, в белую в крапинку блузку и черные лаковые туфли с невысоким каблуком. Волосы коротко острижены, макияж умеренный, на глазах очки, лицо и вся ее фигура всегда выражают одно и то же – решимость и постоянную уверенность в своей правоте, чего бы ни касалось дело. Повисла драматическая пауза. Тишина зазвенела тысячами колоколов. Лика оторвала взгляд от своих рук и сосредоточила его на главной присяжной. Присяжная ответила: «Виновна». «Виновна, виновна, виновна», – разлетелось эхом и заполнило собой все пространство. «Виновна, виновна, виновна», – било Лике в виски. Она и раньше слышала этот обвиняющий голос у себя в голове, но продолжала надеяться на оправдание – если не изнутри, то хотя бы извне. Однако и этого не случилось.
Все внимание зрителей переключилось на Лику. В едином порыве любопытства головы и туловища повернулись слева направо. Пристальные взгляды приковались к Лике в ожидании душераздирающей реакции, будь то буря эмоций и обвинение суда в несправедливости или молчаливый надрыв, проявляющийся лишь в реках слез и заламывании рук. Однако Лика ничем не порадовала, ничем не удовлетворила общественный запрос на открытое проявление боли. Ничего нельзя было прочитать на ее каменном лице, ничего не говорило зрителям ее неподвижная поза. Финал получился смазанным. Желанный катарсис не наступил. Впрочем, были и те, кто смотрел на Лику с искренним сочувствием: милосердие все еще стучалось в сердца некоторых.
Уже через несколько секунд, поняв, что больше сегодня ничего не дадут, публика, почти насытившись зрелищем чужой трагедии, принялась стремительно расходиться, как в театре, когда на поклоне актеров начинается массовое бегство в гардероб. Только посреди зала всхлипывала и причитала маленькая старушка – мама Лики. Лика же вернулась к своему привычному оцепенению и только вертела обручальное кольцо на пальце – так же делала она на другом спектакле, где тоже была главной героиней – на своей свадьбе.

ГЛАВА I. СВАДЕБКА
Дома новы, но предрассудки стары.
Порадуйтесь, не истребят
Ни годы их, ни моды, ни пожары.
Чацкий, «Горе от ума» А.С. Грибоедова

– 
Ну что, свадебка-то удалась на славу! – сказала тетя Маша, повернувшись к тете Люде. – Все честь по чести, как полагается. Ты-то что грустишь? Радоваться надо: дочь наконец-то замуж вышла!
– 
Да я радуюсь, – оправдываясь, проговорила тетя Люда. – Но как-то и грустно тоже, понимаешь, Маш, ведь я как будто еще недавно ей маленькой, сонной, косы в школу заплетала, а она мне рассказывала свои сны, и все такие чудные у нее сны были: то она в космос летала на машине, то каталась в джунглях на динозавре, то в пустыне в каком-то заброшенном здании искала проход в волшебный мир, то
замирала в ужасе от огромного паука,
а спасал ее не кто-нибудь, а сам этот, как его… Гэндальф… из ее любимой книги. И так нам было хорошо вместе. Ну я понимаю, конечно, что ей свою семью надо устраивать, давно пора уже, но как-то все-таки мне боязно что-то, сама не пойму отчего, что-то на душе скребет. Вот и сегодня утром, собирали когда Лику перед свадьбой, я смотрю, она какая-то рассеянная и даже как будто грустная, как гнетет ее что-то. Она, конечно, мне сказала, что это волнение просто все, но материнское сердце ведь не обманешь, чувствую я, что не то что-то… Сама не знаю, что и думать. Лика в своем платье такая хрупкая, такая беззащитная, но такая красивая, что глаз невозможно отвести, даже поверить сложно, что это моя дочь такая красавица – точно принцесса в сказке. И прическа у нее на загляденье, такая, знаешь, даже благородная, и туфельки как у Золушки, и украшения сверкают, а сама она такая тусклая, что ли, как будто не замуж идет, а на похороны. Вроде от радости светиться должна, как говорят, а у нее как камень какой-то на сердце.
– 
Да ну брось ты это! Просто девка волнуется, а ты тут себя накручиваешь. Ты, наверное, просто отпускать ее не хочешь, привыкла за столько-то лет, что вы вдвоем постоянно, а тут она сама по себе будет.
– 
Дак ведь они уже несколько месяцев вместе живут, а до этого еще встречались, я уже вроде бы и привыкла.
– 
Вот именно что «вроде бы», а тут ты окончательно поняла, что кровиночка из родного дома уходит, вот тебе и неохота стало ее отпускать, придумываешь тут всякое. А невесте вообще даже и положено грустить: она ж все-таки в чужую семью переходит, помнишь, какие раньше свадебные-то песни были? Все сплошь грусть да тоска. Семейная жизнь не сахар, с мамой-то легче жить, а теперь ей самой надо хозяйкой стать. Вот и переживает, новый этап в жизни начинается. Тебе, кстати, как раз надо собой заняться, а то все «Лика» да «Лика», ты ведь не старуха еще, пора и для себя пожить наконец-таки. А у Лики нормально все будет, не пропадет девка, с такой-то красотой все у нее будет как в сказке. Что ты так переживаешь за ее счастье? Или зять тебе не нравится?
– 
Да нет, вроде нормальный парень, работящий. Опять же, руки ее у меня попросил, как положено, букет такой красивый принес, да и говорил так красиво, что я сейчас уже и не вспомню. Эх, если б мне мой муж такие красивые слова говорил, я бы счастливее всех на свете была.
– 
Ну вот видишь, а ты тут распереживалась вся. Правда ведь боек на язык, помнишь конкурс на выкупе, когда надо было 20 комплиментов невесте назвать, чтобы на следующий этаж пройти? Он буквально за пару минут натараторил: и красивая, конечно, и добрая, и хозяйственная, и даже элегантная, изящная и божественная! Мой Ваня таких и слов-то не знал, я всю жизнь от него ни одного ласкового словечка и не слыхала. Так что все у нашей Лики будет, как молодежь говорит, зашибись. А то, что беременна она, так это даже хорошо. Ребеночек сразу появится – семья крепче будет. Она, может, и не такая какая-то, потому что у нее там гормоны скачут, а ты уже тут напридумывала. Давай лучше выпьем за счастье молодых!
– 
Может, Маш, ты и права. Надо думать о хорошем. За счастье молодых!
Тетя Маша и тетя Люда чокнулись, с умилением глядя на Лику, сидящую за отдельным столом, и продолжили предаваться ностальгии по времени, когда она еще была ангельски красивой малышкой, а они молодыми и сильными.
За соседним столом продолжали полусекретное обсуждение родственники жениха: брат Леша, его жена Леночка и какая-то дальняя родня, которых и жених, и брат увидели первый раз в жизни как раз на свадьбе.
– 
Ну конечно, по залету, ну а как еще? – продолжала с видом «все всё понимают» Леночка свой высоконравственный монолог
. – Разве Борис бы женился
на ней так быстро? Он и о женитьбе не говорил, пока она не залетела. Что и говорить, метод избитый, но действенный. Так-то она, может, еще бы лет пять ждала. Умно, конечно. Но мне вот было бы вообще не прикольно беременной замуж выходить: ладно еще, что чувствовать ты себя можешь не очень, пить нельзя – это все можно пережить, но жить с чувством того, что на мне женились только из-за беременности, я бы не смогла, гордость какая-то должна быть у человека.
– 
Да ладно тебе, Лена, откуда ты знаешь, что там у них было? Может, они сами хотели пожениться, а тут так совпало, –
мягко попытался заступиться за Лику Леша.
– 
Ага, конечно, как же. Ты от Бо
рьки слышал что-то подобное? Он, может, еще бы присмотрелся, подумал. Ему всего-то 32,
не нагулялся пока, а ей уже 26, ей, конечно, пора. К тому же, у Бори и квартира, и машина есть. Работа нормальная. Губа не дура у нее.
– 
Да, хорошо девочка устроилась, – поддакнул троюродный брат мамы Бориса и Леши,
– я вот Лику в первый раз сегодня увидел, но сразу же по лицу понятно, что
она себе на уме, ни с кем особо не разговаривает, хитроумная девка. Про таких говорят: «В тихом омуте черти водятся». Сидит там за столом, даже ни к кому не подходит, это ж ее свадьба, должна интересоваться хотя бы у гостей, все ли у них хорошо, как настроение и все такое. Опять же, к нам подойти, уважить. Ну какая из нее хозяйка будет? Жалко, мама ваша этого не застала, она, может, и не дала бы Борьке жениться. Ну да и он тоже парень не промах, думаю, если надо будет, воспитает из нее жену под себя, как положено.
– 
Что вы все к Лике прицепились? Это их жизнь, пусть живут как хотят. Ну правда, что вам, поговорить больше не о чем? – Леша не оставлял попыток прекратить это упоительное перемывание косточек бедной невесты.
– 
Да мы же так, по-доброму, по-семейному, зая, что ты так остро все воспринимаешь? – сказала Лизочка и погладила мужа по голове. – Просто ведь и правда слишком быстрая свадьба, да и Лика странная, не очень-то приветливая и открытая, никогда не поймешь, о чем она думает там в своей голове. Все только «хорошо» да «спасибо», даже не расскажет нормально ничего. Не знаю, мне кажется, недолго этот брак продлится…
– 
Хорошее дело браком не назовут, – проявил верх остроумия четвероюродный брат Бориса и Леши, сын троюродного брата их мамы, и самозабвенно заржал.
Все чокнулись за счастье молодых, конечно же, и продолжили увлеченно их обсуждать, а Леша раздраженно вздохнул, закатил глаза, покачал головой, обреченно достал телефон и попытался сосредоточиться на бездумном скроллинге.
Подруги Лики с особенным интересом рассматривали и оценивали все на свадьбе. Кто-то сравнивал со своей и убеждался в том, что, конечно же, у них было лучше. Кто-то примечал на будущее и решал, что, естественно, таких грубых ошибок при планировании своей свадьбы не допустит.
– 
Нет, девочки, я все понимаю, традиции и все такое, но выкуп – это уже перебор, 21 век все-таки, а тут все эти тупые конкуры «узнай любимую по отпечатку губ на ватмане», «скажи 100500 комплиментов теще». Всем неловко, невеста где-то в чулане изнывает от скуки, зато эта тетя Маша (кто она такая вообще, кто-нибудь знает?) и мама Лики довольны как слоны, вернее, слонихи.
– 
Слушай, ну я думаю, что можно и их порадовать, для нас, может, это и дико уже, а для родителей – радость, несложно же часик на это потратить.
– 
Это твоя свадьба вообще-то, ты должна радоваться. И вообще, никто никому ничего не должен, надо так жить, чтобы не жалеть ни об одном прожитом дне.
– 
Ой, ну все, Катя, опять пошла народная мудрость из пабликов… Свадьба как свадьба, что ты прицепилась? Платье у Лики зато классное, ей очень идет, живот только видно, а так она в нем красотка, конечно. Даже в ЗАГСе как-то трогательно было. Вроде и официоз такой, кажется, каждая фраза уже набила оскомину «Можете поцеловаться», «Согласны ли вы…» и все такое, но все равно до слез.
– 
И танец классный. Жених, правда, танцевать совсем не умеет, вести тем более. Зачем ставить вальс, если вы потом топчетесь как медведи? На лице у жениха так и написано «Так, не забыть: дальше поворот, потом четыре шага вперед», а невеста считает ему на ухо «раз-два-три», иногда он еще забывает, что делать, через полтакта вспоминает, дерганым движением выкидывает Лику в открытую позицию, потом так дергает в обратную сторону, что она почти врезается в него. А уж это вальсирование по кругу: как будто не девушку кружит, а холодильник переставляет. Ну просто фейспалм какой-то.
– 
Может, Лика хотела именно вальс. Что теперь делать, если мужчины такие немузыкальные? Я вот тоже на своей свадьбе вальс хочу танцевать, это моя мечта с детства, ни за что от нее не откажусь. И потом, все равно трогательно было, до слез.
– 
Таня, да у тебя все до слез! Может, ты тоже беременна?
– 
Девочки, ну правда, так здорово это все, так романтично.
– 
Вот давайте за романтику и выпьем!
«За романтику!» – раздался тост, и девочки продолжили критиковать и умиляться.
– 
Ну все, Борис, закончилась твоя свободная жизнь! Потерян еще один боец. Ты давай только, не совсем там погрязай в закупках продуктов на неделю, семейных выездах на природу, а потом еще пеленках и соплях, выбирайся к нам хоть раз в месяц.
– 
Почему раз в месяц? Будем каждую неделю в баре собираться, как обычно. Я свободный человек, куда хочу, туда и иду.
– 
Ты думаешь, Лика вот так спокойно будет тебя отпускать?
– 
Что значит «отпускать»? Я что, маленький что ли, чтобы меня отпускать? Я под каблуком быть не собираюсь, это только для слабаков, слишком добреньких и интеллигентных, как мой брат. Я как раз на них с Ленкой насмотрелся уже достаточно, мне не надо такого, чтобы жена мне указывала, что и когда делать. Она с ним как с ребенком нянчится: то нельзя, это нельзя. Предлагаешь в пятницу вечером в баре посидеть – так это надо у жены сначала спросить, можно ли, или она уже им все распланировала – а она всегда что-то планирует. Это что за мужик, который у бабы отпрашивается? Жена, конечно, нужна. Одному скучно как-то, пусто, но командовать собой нельзя позволять, а то вмиг под каблуком окажешься, даже оглянуться не успеешь. Вы вот, между прочим, книги не
читаете, а
зря. Это еще у Грибоедова Чацкий таких мужей критиковал. Не мужское это дело, так и говорил. И вообще, Бог сначала Адама создал, а потом уже Еву, чтобы ему нескучно было, причем создал из его ребра, то есть, получается, женщина как бы в дополнение к мужчине прилагается и должна ему подчиняться. Я Лику, конечно, люблю до безумия, убью за нее, но в семье я – главный. Она должна быть хранительницей очага, готовить там, прибирать, детей рожать и воспитывать. Ведь все проблемы сейчас почему, почему столько разводов? Потому что люди забыли о разделении ролей. Я тут недавно одно видео смотрел, там психолог объясняла, что раньше мужчина отвечал за внешний круг – за достаток, социальное положение, решал проблемы с другими людьми, если кто-то его жену или детей посмеет обидеть, а жена отвечала за внутренний круг – дом и все, что с ним связано. Вот это, на мой взгляд, и есть гармония в семье. А потом все перемешалось: жена работает, муж дома сидит. Или оба работают, а домашние дела и дети – в свободное от работы время, как говорится. Оба уставшие, раздраженные приходят с работы, а там еще надо ужин готовить, с детьми уроки делать. Вот и начинаются скандалы, быт заедает, а там и до развода недалеко. Нет, я думаю, надо проверенный веками метод использовать: разделять обязанности. Раньше и разводов-то почти не было, не то что сейчас. Если ты мужик, должен работать. Тем более вон у Лики, например, зарплата вообще смешная, смысл ей работать? Она пусть дома сидит и ждет тебя с горячим ужином вечерами. Тогда и будут согласие и любовь. На таком прочном фундаменте семья десятилетия продержится. Вот увидите, еще ко мне на золотую свадьбу придете! – победоносно заключил свою речь Борис, подмигнул и поднял рюмку с водкой, предлагая чокнуться. – За мое с Ликой счастье!
Лика за столом молодых отрешенно сидела одна. Стол был расположен так, чтобы с любой точки зала наблюдать за молодыми, то есть, получается, за Ликой. Под периодическими любопытными взглядами присутствующей на главном торжестве в ее жизни публики есть как-то было неловко, да и просто не хотелось. Она положила себе в тарелку овощей и фруктов для приличия и старательно пыталась изобразить интерес ко всему происходящему. Сидеть одной, по правде, ей было скучно, но и самой подсесть за столик к гостям было как-то неудобно, неловко. Да и не хотелось ни с кем разговаривать. Лика хотела бы сказать, что это самый счастливый день в ее жизни, ведь иначе и быть не может. Но все-таки немного по-другому она себе представляла триумф ее личной жизни. Лика не могла понять, что конкретно не так, но в ее мечтах все было как-то душевнее, праздничнее, радостнее, и веселее, и свободнее. Сейчас все сидели за своими столами, как их рассадили, пили, ели, общались. Им было, пожалуй, даже весело. Но если не знать, что все они находятся на одном мероприятии, что всех их что-то связывает, можно подумать, что это просто отдельные компании в забитом до отказа ресторане. Временами ведущий вытягивал их на пошлые, но уморительные с точки зрения непритязательной публики конкурсы: засунуть в бутылку привязанный к талии на длинной веревке карандаш, передать друг другу засунутый между коленями шарик так, чтобы он не лопнул – и другие плоды фантазии однообразно извращенного ума, видящего смешное только в вульгарном.
Вся программа проходила перед Ликой как фон, как картинка на телевизоре без звука. Она была погружена в размышления о сегодняшнем дне. А что ей еще оставалось делать, покинутой всеми на собственной свадьбе? Вот она и перебирала в памяти недавние события. Перед ее глазами вставала картина церемонии в ЗАГСе. Сама церемония была трепетной, хоть и шаблонной. Торжественный марш Мендельсона, колонны зала, взгляды зрителей, слезы в глазах мамы подействовали на Лику поверх казенных фраз. Однако до этого они полчаса ждали своей очереди среди таких же женихов, невест и их гостей. В фойе было не протолкнуться, белых платьев и синих костюмов с петлицей было пугающе много, все изнывали от жары и духоты (окна были открыты настежь, но воздух из окон был горяч, как в сауне), да и вообще все было больше похоже на ожидание начала выпускного вечера, на очередь в поликлинике, на театральный буфет в антракте – на все, что угодно, кроме знаменательного события вступления в новый этап жизни. Бытовая обстановка торжественной церемонии успешно убивала ощущение значимости момента, которое Лика должна была бы чувствовать и которое не пришло к ней до сих пор. Она была теперь женой, официальной, признанной законом, без всяких добавочных определений, однако никакой разницы она не ощущала. Уже несколько месяцев они жили вместе, она каждый день готовила, пару раз в неделю прибиралась, собирала Борису обед на работу, гладила его рубашки, стирала одежду. Только прошлую ночь она провела у мамы, потому что жениху с невестой нельзя видеться накануне свадьбы. Сегодня она должна была уже вернуться домой, в их совместный дом, а завтра снова готовить и убирать. Лика пыталась почувствовать, что изменилось в ее самоощущении после получения заветного штампа в паспорте, – и не могла. Даже называть себя женой было странно. Не поменялось решительно ничего. И все-таки пожениться было правильно, в этом она была уверена точно. Хотя бы чтобы исполнить давнюю мечту. О, сколько фильмов со свадьбами она посмотрела! Лика не хотела свадьбы ради свадьбы, нет, так она бы могла уже давно быть замужем. Нет, она хотела встретить свою любовь и только поэтому выйти замуж. В ее мечтах все было вроде бы так же: утренние приятные хлопоты, когда ее одновременно красит визажист, а парикмахер делает прическу, мама приносит фамильные драгоценности (бабушкины серьги с топазами), она облачается в прекраснейшее белое платье, ради которого она объездила весь город и нашла только за неделю до свадьбы. Играет Mariage D’amour, все окутано приятной золотистой дымкой и предвкушением блаженства. Потом выкуп, путешествие в ЗАГС, слезы на глазах и ком в горле, вальс с мужем и финальное торжество с танцами, конкурсами и фейерверком. В принципе, все так и было. Все непременные элементы были учтены. Были какие-то мелочи, которые несколько портили идеальную картину: встать пришлось раньше всех и самой делать макияж, весь выкуп она просидела в шкафу (чтобы жениху было сложнее ее найти), день был знойный и душный, она измучилась от постоянного недостатка воздуха и хотела только домой, да и тут, на банкете, все были сами по себе, а вальс, хоть и тот самый, любимый, вышел каким-то неуклюжим и громоздким, не подарил ощущение полета… Но ведь это все мелочи. Не бывает так, чтобы все было, как ты хочешь. В основном ведь ее мечта сбылась. Она была главной героиней на свадьбе, в общем, своей мечты, но все-таки какое-то смутное чувство неудовлетворенности тревожило ее, не давало насладиться ее праздником. Все было одновременно так и не так, как она хотела, и эта неоднозначность не давала ей покоя.
– 
Ты что такая грустная? Это ж наша свадьба, радоваться надо! – внезапно вернулся Борис.
– 
Я не грустная, я просто задумчивая. Непривычно все, – ответила Лика, смутившись, что ее застали врасплох и побоявшись обидеть Бориса своими сомнениями.
– 
Ну ничего, еще привыкнешь. Сейчас нас поздравлять будут, давай слушать.
Ведущий действительно объявил время поздравлений. Первыми в очереди были мама Лики и ее подруга, тетя Маша. Начала тетя Люда:
– 
Доченька моя, Боренька, хочу вам пожелать прежде всего согласия, чтобы жили мирно, не ссорились, достатка тоже, здоровья, конечно, ну и счастья! Чтобы дом был полная чаша!
– 
Главное, чтобы детей побольше, в детях – счастье! – добавила от себя тетя Маша, а потом, как преданный ценитель изящной словесности, с выражением зачитала стихотворение:
Пусть «горько» будет вам на свадьбе,
А в жизни будет только сладко!
Любви желаем, дружбы, счастья,
Успехов и во всем достатка!
«Горько!» – раздалось отовсюду. От Лики с Борей требовалось поцеловаться, и они поцеловались. Гости с упоением досчитали до 15. Минутка интерактива закончилась, настала очередь родственников жениха. Речь взяла Леночка, как самая речистая:
– 
Дорогие Лика и Борис, хочу вам пожелать любви, счастья, взаимопонимания, жить в мире и согласии, заботиться друг о друге и достатка, куда уж без него! Горько!
Сцена с поцелуем и счетом вслух повторилась.
Далее следовали подруги Лики:
– 
Лика и Борис, поздравляем вас с созданием семьи и желаем жить дружно, любить друг друга вечно, здоровье не терять и нас не забывать! Гооооорько!
Не то чтобы жених и невеста не хотели целоваться, но и выбора у них не было.
Закрывали череду поздравлений друзья жениха. Они выстроились в линию, и каждый по очереди произносил по одному слову. Речь их была четкой, простой и краткой:
– 
Удачи, здоровья, счастья и любви! Ну и, конечно, чтобы жизнь была сладкой, а не горькой! – Тут
последний из ораторов подмигнул. – Горько!
Поцелуй был исполнен на бис в третий раз. Считали вслух зрители по-прежнему с интересом и на удивление дружно. Стоит ли упоминать, что после каждого поздравления жениху вручался конверт с одним и тем же, но таким желанным подарком. Когда обмен еды, алкоголя, шоу-программы на деньги стал свадебной традицией, сказать сложно, но теперь одним было проще положить в конверт несколько бумажек и не «заморачиваться» с выбором, а другим желаннее было отбить стоимость свадьбы, чтобы выйти в ноль, а то и заработать, чем с увлечением разворачивать специально кем-то выбранные подарки и гадать, что же ты обнаружишь в очередной коробке. Куда интереснее было на следующее утро пересчитывать купюры. Любовь к сюрпризам не выдержала конкуренции со стремлением свадьбу окупить.
Следующим пунктом программы были танцы. Кавер-группу Лика с Борисом позволить себе не могли, но и плейлист по заранее собранным заявкам всех устроил. Первыми под мгновенно оглушивший всех мощный вокал какого-то модного певца как бы неохотно вышли в центр девчонки. Быстро образовав кружок, эту неизменную форму новых народных танцев, они повернулись ко всем остальным гостям спинами и принялись переступать в такт музыке, перенося вес с одной ноги на другую и покачивая при этом бедрами. Руки у большинства свободно висели вдоль туловища или постоянно поправляли то и дело падающие на лицо пряди волос. Самые смелые на главной фразе проводили круг руками сверху вниз, что делало их танец невообразимо разнообразным. Через песню подтянулись наиболее отважные мужчины, расширили кружок и присоединились к перетаптыванию, но у этих руки никак не поднимались, наоборот, были словно приклеены к телу выпрямленными или согнутыми в локтях, со сжатыми кулаками. Похоже было, что одни как будто долго ждали на остановке автобуса в -20 и таким образом пытались согреться, а другие разминались перед боем на боксерском ринге. Все, и девчонки тоже, пытались преодолеть неловкость и лицом транслировать наслаждение от танцев и уверенность в движениях. Впрочем, надо отдать должное этим смельчакам: большинство гостей продолжало сидеть за столами, вести неспешные уже (после стольких часов!) беседы и глазеть на танцующих. Некоторые из них стучали ногой в такт музыке, но выйти потанцевать не решались.
Тетя Маша посмотрела на это печальное зрелище и, осушив рюмку и закусив огурчиком, сказала:
– 
Ну и молодежь нынче пошла, даже танцевать толком не могут! Вот, помнишь, в нашей молодости были танцы какие! Я ж первая плясунья была! Так то танцы, а не это вот перешагивание слева направо. Эх, пойти, что ль, тряхнуть стариной, показать, как танцевать надо!
Танец тети Маши точно был более свободным и удалым, чем у выросшего в полной свободе младшего поколения: она (ну надо же!) не стояла прикованная к своему месту и даже поворачивалась вокруг своей оси, топала ногой на припеве, руки ее жили какой-то своей, подчиняющейся только музыкальному ритму жизнью, ноги ходили и туда, и сюда, временами даже слегка вприсядку. Раскрепощенность тети Маши совершила чудо: ряды танцующих пополнились. Под конец она вытянула танцевать тетю Люду, и они, сцепившись локтями, пусть уже иногда и не попадая в такт, но радостно и вольно закружились в танце.
Выступление тети Маши осталось яркой вспышкой в мутном болоте однообразия. В конце был, как всегда, медленный танец. Несколько пар, в том числе и Лика с Борисом, медленно топтались, поворачиваясь одновременно вокруг своей оси. Очень романтично.
Театр уныния прервал гвоздь программы – торт. Его выкатили под фанфары и бенгальские огни. Было он, как и положено, трехъярусным, украшенным розочками из крема по бокам и фигурками новобрачных вверху. Лика представляла торт более изысканным и оригинальным, но и этот, хотя и был неидеален, стоил немало. Так что сойдет, решила Лика. Настал волнительный момент, финальная традиция современной свадьбы: разрезание торта женихом и невестой вместе. С таким сложным заданием могла справиться только самая дружная и гармоничная пара. Под рукой Бориса рука Лики чувствовала себя спокойно и уверенно. Фактически все сделал он, ей нужно было только расслабиться и не мешать. Все прошло удачно, и первый – драгоценный – кусок забрал ведущий, чтобы его продать. Начался аукцион – еще одна новая традиция. Ах, как умело нахваливал торт свадебный шоумен. Сразу захотелось вкусить это райское наслаждение: воздушный, слегка рассыпчатый бисквит, нежнейший, тающий во рту крем… Однако торг только начался. Желающие, по канону, появились скоро. Начали с цены в 100 рублей, а закончили 5000. Торги прошли, в целом, успешно. В копилочку молодых добавили еще одну радующую глаз купюру.
Финальным аккордом был фейерверк, но Борис его уже не увидел: заснул лицом в торте. Что ж, тоже весьма канонично, как в кино. Удивительно, как живучи набившие всем оскомину штампы искусства. Когда смотришь фильм, думаешь: ну все понятно, раз свадьба, то сейчас все напьются, потом будет драка, а под утро жениха будут заносить друзья. Ну сколько можно? Все это мы уже видели тысячу раз! Надоело. А потом наблюдаешь то же самое в реальной жизни, иногда даже еще омерзительнее и противнее. Почему-то популярность подобных штампов в жизни не падает, и тогда уже непонятно, это у нас как в кино или в кино как в жизни? Это кино изобилует штампами или сама наша жизнь? Казалось бы, что может быть банальнее, чем заснуть лицом в торте? Однако вот он, Борис, лежит на мягкой подушке из белкового крема и сочного бисквита и сладко посапывает. Лика хотела бы, обнявшись с ним, смотреть, как зажигаются и гаснут в черном небе разноцветные огни, но и одной было тоже хорошо, только немного грустно. Впрочем, хоть и обидно, и как-то неудобно, а все-таки ничего страшного не случилось. Подумаешь, немного перебрал. Свадьба же. Со всеми бывает.
Заносили Бориса в квартиру друзья. С шутками и прибаутками положили на диван, виновато поздравили еще раз Лику, подбодрили словами: «Не переживай, ну подумаешь, перебрал чуток мужик, женятся ведь не каждый день. Все у вас будет супер!» – и ушли. Лика в растерянности стояла перед диваном. Расправить его она не успела, а теперь это было невозможно: Борис распластался по дивану со всей свободой самоощущения спящего. Впрочем, можно было его немного подвинуть и втиснуться. Однако спать до сих пор не хотелось. Лика опустилась на колени, развязала шнурки на его туфлях, сняла их и дурно пахнущие носки, потом встала, освободила его шею от галстука, погладила по волосам, из шкафа достала подушку, еле-еле просунула ее под тяжелую голову мужа, укрыла его пледом и села на краешке дивана. Слезы, медленные, одинокие, не сопровождаемые рыданиями, текли по ее лицу. Финал свадьбы она себе представляла совсем иначе. Там был отель с украшенным для новобрачных номером, лепестки роз на кровати, свечи, много свечей, отбрасывающих таинственные тени на стены и потолок. Звучала романтичная музыка. Точнее, ее любимая песня, нет, их песня – о вечной любви.
А сейчас она сидит в обычной квартире с советскими обоями, стандартной, «бабушкиной» мебелью, маленькой кухонькой и рассчитанной на 1 человека прихожей. Стоит спертый, липкий воздух, нагревшийся в течение жаркого дня, и даже открытые окна не помогают, и ночь не дарит свежести и прохлады. На диване храпит пьяный муж (боже, все как в кино), и совсем не похоже, что только недавно закончилась ее свадьба.
Лика выдохнула, вытерла слезы, повернула голову налево и увидела пианино. Оно стояло здесь еще со времен бабушки Бориса, давно умершей, и было расстроено. Лика, когда переехала сюда, обрадовалась: можно будет снова начать играть (она окончила музыкальную школу, но в училище не пошла, а свое пианино в порыве безудержного максимализма и разочарования в собственных способностях продала). И вот спустя столько лет к ней вернулось желание играть. Наличие у Бориса инструмента казалось знаком, и Лика была полна приятного предвкушения забытого уже ощущения прикосновения пальцев к клавишам. Но пианино надо было настроить, играть на нем даже непритязательной Лике было сложно. Она хотела найти настройщика, но Борис все время откладывал: то он забывал позвонить по телефону, который дали Лике знакомые, то ему не нравился настройщик… Да и играть не получалось: днем Лика тоже была на работе, а вечером Бориса раздражала ее игра. Он говорил, что хочет после работы отдохнуть, а не слушать бесконечно одну и ту же мелодию. Лике сложно было вспоминать то, что она играла в музыкалке, да и разбирать новое тоже, поэтому каждый такт приходилось повторять по 20 раз. Она понимала, что это утомительно слушать со стороны. Может быть, теперь, когда она выйдет в декрет, получится играть днем, пока Борис на работе.
Она задумчиво открыла крышку пианино, села на стул и как будто нажала на клавишу, оставив руку в воздухе. Пальцы сами вспоминали заученные движения, и вскоре Лика уже самозабвенно, но беззвучно играла свою любимую мелодию. Беззвучно для других: для соседей, для упоенно спящего Бориса. Но в ее голове эта мелодия звучала сладкими нотами вечной любви и блаженной неги. Собственно, так она и называлась: «Вечная любовь». Играя, Лика представляла, конечно, Париж. Золотые, с ржавыми прожилками, осенние листья медленно перекатываются ласковым ветром по бесконечным набережным. Эйфелева башня виднеется вдали. Уличные кафе, несмотря на прохладную погоду, заполнены пьющими кофе парижанами. На улицах танцуют пары – свободно, никого не стесняясь. В зеркале Сены отражается Лувр, на ступенях набережных сидят пары влюбленных и целуются. Все это Лика видела в интернете, все было овеяно романтической дымкой. Казалось, по Парижу разлита любовь.
Лика услышала «Вечную любовь» по радио в 7 классе и влюбилась. Рассказала учительнице в музыкалке, та нашла ноты, и следующие полгода Лика разучивала композицию, пытаясь такты слить в музыку. Столько личного участия и труда было в это вложено, что и сейчас не забыть. Она, конечно, играла не так хорошо, как хотелось бы, но в ее сознании мелодия звучала идеально. С каждым тактом становилось легче дышать, как будто в жизнь возвращался воздух. Осторожно закрывала крышку Лика уже с чувством легкости и удовлетворения.
Самое время спать, решило она, и пошла в ванную. Смытый макияж обнажил большой синяк под глазом. Лика пристально посмотрела на себя в зеркало. Синяк вернул ее из страны грез в жестокую реальность.
Это случилось за два дня до свадьбы. По телевизору шел стендап. Борис сидел вальяжно на диване, смотрел и временами увлеченно хохотал. Лика доделывала ужин на кухне: не успела немного к его приходу с работы. Все уже было почти готово: гречка почти доварилась, котлеты почти дожарились. Лика хотела только еще добавить соленых огурцов, чтобы разнообразить нехитрую трапезу. Банка огурцов никак не хотела открываться. Лика пробовала уже и просто так, и с полотенцем, и ножом поддевала крышку, чтобы впустить в банку воздух – ничего не выходило. Оставалось попросить жениха. Лика вошла в комнату, осторожно остановилась в дверях и, затаившись и дождавшись перерыва между выступлениями, спросила:
– 
Боря, ты не мог бы открыть банку с огурцами, пожалуйста? Я хочу их добавить к ужину, а у меня не получается…
– 
Да-да, сейчас.
Выдохнув, Лика ушла на кухню. Но шли минуты, а Борис не приходил. Она вновь направилась в комнату, робко, тихонечко спросила:
– 
Боря, ты придешь? Это всего на минуту…
– 
Что? Зачем?
– 
Открыть банку с огурцами, я просила.
– 
Да-да, сейчас.
Прошло еще несколько минут. Ужин был готов, но Борис так и не пришел на кухню. Лика взяла банку и опять пошла в комнату, зашла аккуратно, бесшумно, приблизилась к Борису и застыла в нерешительности. Выступление комика все не заканчивалось, ужин тем временем остывал, а Борис не любил есть разогретую еду. Она решилась и шепотом сказала:
– 
Боря…

– 
Да ты заебала! – прорычал он вдруг, вырвал у нее банку из рук и бросил в стену.
Осколки вместе с огурцами разлетелись по всей комнате. Он вскочил, и Лика, заметив его бешеные, налитые кровью глаза и дергающуюся скулу, начала пятиться, как вдруг резкая боль под левым глазом сбила ее с ног. Она упала навзничь и несколько секунд не могла вдохнуть. Наконец сделав судорожный вдох, она ощутила, как боль разливается по всей левой половине лица и одновременно охватывает затылок. Перед глазами все плыло, сфокусироваться было сложно. Сквозь боль и размякшее сознание до нее долетали истеричные крики Бориса:
– 
Заебала ты со своими огурцами! Вот собирай их теперь сама! Не хуй меня отвлекать! Заебала! Даже посидеть спокойно ни минуты не даешь! Сука!
Вместе с истошными воплями изо рта Бориса вылетали, казалось, не слюни, а огромные тяжелые булыжники и падали прямо на Лику, придавливая ее к полу и не давая подняться. Нескончаемый камнепад грозил завалить ее полностью, не оставляя воздуха, но Борис выдохся, небогатый его словарный запас иссяк, и он только стоял над ней, тяжело дышал, как после 10 километров бега, и смотрел ненавидящими глазами. Лика ощутила свои руки и приказала им ощупать живот. Медленно, слишком медленно, но приказ дошел из мозга до рук, и они подчинились. Странно было ощущать свои руки как будто чужие, так неловко и неуклюже они двигались, как будто Лика их отлежала во сне. С малышом все было вроде бы в порядке. Лика выдохнула и с трудом, осознавая каждое движение как новое для себя, села и широко раскрытыми от ужаса, но ничего не видящими глазами уставилась прямо перед собой на журнальный столик.
– 
Ты че, убирать не собираешься? Слышишь меня, а? Убирай свои огурцы ебучие!
Очередной крик, полный агрессии и бьющей невидимыми плетьми ненависти долетел до нее через стену непонимания, и она медленно повернула голову влево, уткнулась взглядом в ноги, подняла голову и увидела совсем незнакомое ей лицо, изуродованное оскалом ожесточения. Лика сначала просто непонимающе на него смотрела, потом глаза ее переполнились молчаливыми слезами, потекшими по ее бледному лицу, на котором уже начинал проступать огромный синяк – след страстной Бориной любви. Потом слез стало так много, что они уже не могли литься, как спокойная равнинная река, и извергались бурными горными потоками. Лика рыдала.
Только в этот момент до Бориса начало доходить, что он сделал. Он вмиг переменился в лице. Теперь оно выражало ужас и раскаяние. Он опустился на колени, обнял Лику и начал вымаливать прощение:
– 
Ликочка, ангел мой, прости меня, я сам не знаю, что на меня нашло. Прости, я не хотел, правда, я не знаю, как это так вышло. Просто, видишь, я на работе сильно устаю, хочется просто отдохнуть, посидеть на диване, телек посмотреть, чтобы никто не мешал. Тут еще стендап шел, ты же знаешь, что это мое любимое шоу, там, к тому же, слушать надо, нельзя отвлекаться, а ты тут под руку лезла… Ну вот и как-то я вспылил, я сам не понимаю, как это так получилось… Больше такое никогда не повторится, я тебе клянусь. Я люблю тебя больше жизни, ты же знаешь.
Он обнимал ее и целовал в лоб, в нос, в шею, даже в синяк, целовал ее холодные руки, бледные щеки, безучастные губы, и все говорил, говорил, говорил… Лика оставалась в оцепенении.
– 
Лика, милая моя, хорошая, тебе нельзя на полу сидеть: дует, еще простудишься, давай сядем на диван.
Он поднял ее, как куклу, увел к дивану, посадил. Лика молчала.
– 
Ты сиди, моя родная, я сейчас все уберу тут и будем ужинать. Не беда, что остыло, разогреем.
Он принес из ванной веник и совок и стал заметать осколки стекла и огурцы. Отодвинул столик, посмотрел под тумбой для телевизора, под диваном, залез веником под шкаф – оттуда выкатился огурец.
– 
Ого, посмотри, ничего себе, куда закатился! – натянуто удивился Борис. Лика не посмотрела и ничего не сказала. – Ну вот, теперь все прибрал, можно и ужинать. Ты сиди, я сам все сделаю. Пойду разогрею еду.
Он ушел. Лика сидела, обнимая живот, чувствуя маленькую жизнь в нем и не чувствуя никакой в себе.
– 
Вот, зая, все разогрел, нашел консервированные помидоры. Их поедим тогда, да? Еще вкуснее, чем огурцы. Я тебе еще чай заварил, как ты любишь, черный с бергамотом. Будем ужинать, да?
На столе в мгновение ока появились две тарелки с ужином, кружка чая для Лики и бокал пива для Бориса. Однако Лика ни на что не реагировала и продолжала молча сидеть, смотря в никуда. Борис сел рядом и опять ее обнял. Лика вздрогнула.
– 
Лика, милая, любимая, родная, ну прости ты меня, я тебе чем хочешь клянусь, что больше никогда такого не будет. Ну это все какое-то роковое стечение обстоятельств. Хочешь, я перед тобой на колени встану?
Он встал на колени и продолжил свой вдохновенный монолог покаяния, прерываемый поцелуями ее коленей, пальчиков и ладоней. Лика не понимала: это снова был ее Борис, даже еще более нежный и ласковый, чем обычно. Ничего в нем, ни один мускул, ни одна морщина, ни один жест, ни тон голоса не напоминали то чудовище, которое так ее напугало.
– 
Ангел мой, ты лучшее, что случилось со мной в жизни, я вообще не представляю, как бы жил без тебя. Прости меня. Такого больше не будет. Я безумно люблю тебя и нашего малыша, я все сделаю, чтобы вы были счастливы, я тебе обещаю. Простишь? Даже в Библии сказано, что любовь все прощает. Я знаю, ты добрая, ты все поймешь, ты ведь тоже меня любишь, да? А если любишь, то поймешь и простишь.
Лика не понимала, но видела перед собой мужчину, которого так любила, которого обнимала по ночам, который ей клялся в любви и, как ей казалось, действительно ее любил, который относился к ней до этого так трепетно и нежно, как никто и никогда, от которого она ждала ребенка и за которого послезавтра должна была выйти замуж. И Лика простила.
Стоя в ванной и разглядывая живописный синяк, сочетающий в себе оттенки фиолетового, желтого, белого и зеленого, Лика до сих пор не понимала, как ей быть. Она вглядывалась в Бориса весь этот день, но не заметила ни следа, ни отдаленной тени той неконтролируемой агрессии. Задача осталась неразрешенной. Лика вышла из ванной, посмотрела на храпящего на диване мужа, и рука ее сама собой потянулась к синяку. Как теперь жить? Она не знала. На тумбочке у телевизора стояла фотография в рамке, их фотография, сделанная на первом свидании. Это было, когда опадали листья. Золотой свет еще ласкового солнца встречался с золотом листвы и умножал сияние. Они стояли обнявшись среди деревьев на ковре желтых листьев – как будто в драгоценной шкатулке. Сияние счастья и радости жизни исходило не только от природы, но и от их лиц. Это был идеальный день, идеальное свидание, овеянное флером романтики, влюбленности, легкости. Как все могло обернуться таким обескураживающим финалом? Напившийся, храпящий в первую брачную ночь муж, синяк под глазом, глубокие сомнения… Лика старалась найти в своих чувствах радость, однако, как ни перебирала разные оттенки, так и не смогла. Но ведь все-таки был тот сказочный день. Лика опять всмотрелась в фотографию и вспомнила жар первых поцелуев, электричество первый соприкосновений, пристальность смелых взглядов, сладость первых признаний, и чувства нежности и любви всколыхнулись со дна души, разлились по телу. Лика поставила фотографию на место, переоделась, примостилась на диване рядом с мужем. Конечно, диван надо было бы расправить, но уж как есть… Лежать было не очень удобно, живот уже был заметный, но места Лике все-таки хватило. Она обняла мужа, закрыла глаза и нырнула в тот самый день – день их первого свидания, самый счастливый в ее жизни.

ГЛАВА II. СОН О СЧАСТЬЕ
Ах! Обмануть меня нетрудно:
Я сам обманываться рад.
А. С. Пушкин

Тот день был полон счастья и надежды. Чтобы понять, что испытывала тогда Лика, собираясь на свидание, надо представить себе теннисиста перед выходом на финальный матч Уимблдона, или балерину за минуту до того, как она в первый раз выпорхнет на сцену в роли Одетты-Одиллии, или альпиниста, застывшего в шаге от вершины Эвереста. Это был трепет, и страх, и наслаждение, и тревога, и предвкушение, и волнение, и легкость. Это было первое в ее жизни свидание. Лике всегда было стыдно и неловко признаваться в том, что она за целые 25 лет своей жизни ни разу не была на свидании. Это был ее скелет в шкафу, ее тайна за семью печатями, которую она поверяла только самым близким людям, в верности которых не сомневалась. Сложно сказать, что такого постыдного или плохого было в этом факте ее биографии, но интуитивно Лика чувствовала, что в наше время как-то неправильно девушке в 25 лет не иметь совсем никакого опыта в романтических отношениях. Это как будто говорило о том, что с тобой что-то не так, есть в тебе какой-то скрытый изъян, раз до сих пор даже на свидание никто тебя не позвал. Когда подружки в школе начали бегать на свидания с мальчиками, Лика недоумевала, почему она оказалась на обочине этого бурного потока подростковых влюбленностей. Когда они потом выходили замуж, Лика с завистью рассматривала фотографии со свадеб в соцсетях. Когда все начали рожать детей, Лика удалила все свои аккаунты, чтобы не видеть эти милые ручки, ножки и личики, чтобы меньше чувствовать свою неполноценность. К 25 годам некоторые из ее знакомых и подруг уже успели развестись, а Лика так даже и не сходила на свидание. Стоя перед зеркалом, она разглядывала себя, пытаясь понять, что не так. И не находила причин. Она была стройная, в меру высокая, черные густые волосы волнами обрамляли овал лица и постоянно норовили залезть в большие карие глаза, по-детски доверчиво смотрящие на мир. Нос был изящен, как у римских статуй, а губы алели вечерней зарей. В ее облике было что-то возвышенное, небесное, поэтическое, утонченное. Если бы она жила в эпоху Петрарки или Данте, то легко могла бы заменить Лауру или Беатриче.
А может быть, дело не во внешности, а в застенчивости? Лика была очень стеснительна и плохо, долго сходилась с людьми. Разговор с незнакомым человеком был для нее непосильной задачей. Если кто-то вдруг обращался к ней в очереди в больнице, или на остановке, или просто на улице с каким-то невинным вопросом, она тушевалась, что-то мямлила и не могла ничего толком ответить. Кокетство, заигрывание, тонкий язык намеков и обольщения – все это было ей не свойственно и не органично. Смотря бесконечные романтические комедии, она могла только обреченно вздыхать, удивляясь, как это у героев получается так легко разговаривать друг с другом и даже шутить. Сложно сказать, откуда у Лики взялась эта застенчивость. Однако она была ее неотъемлемой чертой с самого детства, сколько Лика себя помнила, слилась с ней и стала доминантной ее личности. Возиться с такой закрытой и стеснительной девушкой, видимо, никто не хотел, так что Лике оставалось ждать и мечтать. В своих романтических неудачах она не винила ни судьбу, ни маленький город, ни время, нет, она винила только себя. И постоянно старалась себя улучшить: училась разнообразно готовить, слушала вебинары по женственности и открытию сексуальности, постигала основы домашнего хозяйства. Но вот только главного своего врага, как она считала, – свою застенчивость – побороть никак не могла. Нельзя сказать, что мечта Лики о любви была навязана представлениями общества о необходимости каждой девушке выйти замуж и родить детей. Лика и сама этого хотела. Вернее, не собственно свадьбы и детей: они были лишь логичным и единственно возможным продолжением той самой, настоящей, захватывающей дух любви. Любви, которая становится главным событием в жизни и переворачивает ее с ног на голову, позволяет летать над городом, творить безумства, смотреть не друг на друга, а в одном направлении и жить полной жизнью. Лика мечтала о любви, определяющей твою жизнь, трансформирующей твою личность. О любви, озаряющей своим светом весь твой жизненный путь. Твое прошлое, настоящее и будущее. Как в ее любимых фильмах, пересмотренных по тысяче раз и выученных наизусть: в «Унесенных ветром», «Властелине колец», «Пиратах карибского моря», «Титанике», «Ромео и Джульетте» и многих, многих других. Жажда любви волновала ее давно, лет с 14, но годы шли, пора давно пришла и миновала, а любовь так и не явилась. Проблема была даже не в том, что Лику никто не приглашал на свидания, что Лику никто не любил – она тоже никого не любила. И ей оставалось только мечтать. Долгих 11 лет вплоть до этого момента она ждала и мечтала. О, как самозабвенно и страстно она мечтала!
Лика ныряла в мечты при первой возможности, как хороший пловец прыгает с первого попавшегося утеса в освежающие воды озера или реки, не боясь разбиться или утонуть. Она могла рисовать желанные картины в своем воображении в автобусе, на скучном уроке, дома перед сном. Дома она вообще могла мечтать часами, не замечая хода времени, живя в выдуманном ей мире. Она не представляла себя героиней романов или фильмов, не грезила об Иване-Царевиче на сером волке, который прискачет и спасет ее от плена обыденности, не думала о благородном пирате, жестоком с пленными и командой, но сохранившем в душе остаток нежности именно для нее, не волновали ее и более современные объекты всеобщего обожания: ни всевозможные супергерои, ни мультимиллионеры с яхтами и дворцами, ни рэперы. Она знала, что сказка не жизнь, а жизнь не сказка. Лика думала, что мечтать нужно только о том, что реально может сбыться, и была в своих мечтах непритязательна и максимально реалистична. Сначала, в школе, она воображала, что к ним в класс придет новенький – непохожий на всех ее одноклассников: скромный, тихий, немного несуразный, неловкий. Она полагала, что такому будет проще ее понять, тем более что уверенных в себе, популярных мальчиков она все равно была недостойна. И вот придет Он, и как-нибудь случайно увидит у нее дневник с «Властелином колец» и спросит: «Ты любишь «Властелина колец?» «Это лучший фильм на свете. А книга еще лучше», – ответит она. И все. Это судьба, поймут они. А дальше – как в тумане: совместные прогулки из школы до дома, обсуждение героев «Властелина колец» и сюжетных линий, первые неловкие прикосновения и признания. И любовь на всю жизнь.
После школы Лика надеялась на техникум и новых друзей, потом спектр ее сценариев для возможного знакомства расширился кафе, театром и концертами, куда она часто ходила одна, потому что было не с кем. Казалось, что стоило симпатичному незнакомцу, сидящему рядом, поинтересоваться в антракте, нравится ли ей спектакль? Или почему не может случиться такого, что она забудет в кафе свой зонт, а он выбежит за ней, чтобы отдать, увидит ее глаза – и пропадет в них? Все вполне реально, все возможно, однако не происходило ничего. После очередного концерта Лика просто возвращалась домой одна, всегда одна, из кафе или бара выходила, грустно вздохнув; улица не преподносила никаких сюрпризов тоже. Шли годы, и Лика уже устала раскачиваться на качелях ожидания и разочарования. Временами она убеждала себя, что, видимо, любовь вообще не для нее и надо уже перестать мучить себя, перестать надеяться и ждать, перестать мечтать, смириться и жить как получится. А через некоторое время снова поддавалась соблазну мечтаний, и сама не замечала, как уже вновь сидит в автобусе с сияющими глазами и счастливой улыбкой, мыслями перелетев в день своей свадьбы. Фантазии были так подробны, так правдоподобны, что доставляли ей настоящее наслаждение; пожалуй, счастливее всего Лика была именно когда мечтала. Так, между постоянными попытками бросить мечтать и срывами в безудержное фантазирование и протекала ее жизнь, пока она не решилась зарегистрироваться на сайте знакомств. Подруги давно говорили ей про этот вариант, но он казался ей каким-то унизительным. Это значило открыто признать, что все твои попытки устроить личную жизнь потерпели фиаско. Судьба не благоволит тебе. Никакой романтики, обычный рынок. Но, дожив до 25 лет, она поняла, что дальше ждать невозможно, и, как это ни прискорбно, но пора признать, что на случай больше надеяться нельзя и придется пожертвовать романтикой. К тому же, две ее знакомые примерно в одно и то же время нашли спутников жизни именно на сайтах знакомств, а сейчас уже были замужем и с детьми. Это заставило Лику менее критично относиться к такому прозаичному варианту. Она пересилила себя, заполнила анкету – и стала ждать. Ждать, к ее удивлению, пришлось недолго. Лика было ошеломлена тем, что уже в первый вечер ей написало несколько мужчин. Некоторые сообщения поразили ее своей непристойностью, но к такому она была готова. Что было более удивительно, так это то, что были и вполне приятные в общении, адекватные люди. Борис показался ей самым привлекательным, и она, даже не выдержав никакой паузы и не помучив его ожиданием, через пару часов переписки согласилась пойти с ним на свидание. Пойти на свидание. Само это словосочетание приводило ее в трепет, вызывало невольную улыбку и как будто даже приподнимало над полом. Она примеривала его к себе, как крестьянка примеряла бы бальное платье, и все не могла поверить в то, что это – про нее. Удивительно, как все оказалось легко. И все же Лика не могла не воспринимать предстоящее свидание как подарок судьбы, как крупный выигрыш в лотерею. Она понимала, что на сайте знакомств именно за этим и регистрируются, в том числе мужчины, но это рациональное понимание не могло заглушить эйфорию.
Лика выпорхнула из квартиры на крыльях сладостного предчувствия и через несколько лестничных пролетов оказалась в хрустальной атмосфере ранней осени, пьянящей своим пронзительным воздухом и облитыми золотом деревьями, блистающими на фоне высокого голубого неба. Лика летела к парку, где они договорились встретиться, изящно перепрыгивая через лужи, оставшиеся после недавнего дождя. Уже собираясь войти в парк, она вдруг резко остановилась. В паре метров от нее стоял Он. Борис. Лика сразу его узнала, хотя он и стоял к ней вполоборота. Высокий, с темно-каштановыми волосами, постриженными не очень коротко – так, чтобы можно было запустить в них руку и взъерошить. Стильно одетый: в деловой костюм с лакированными туфлями. Он стоял в очереди в киоск с цветами. Неужели он собирался купить цветы для нее? Лика в мгновение ока шмыгнула за одну из колонн, охранявших вход в парк, и затаилась. Казалось, сердце у нее совсем не билось, а легкие не дышали. Наконец, судорожно вдохнув воздух, Лика поразилась его сладости. Это был лучший глоток воздух из миллиардов вдохов ее недолгой и неинтересной жизни. Ей скоро подарят цветы. О таком она даже и не думала, выходя из дома. Нельзя испортить момент. Надо подождать, дать ему время выбрать, купить, и только потом подойти. Все должно быть идеально. Интересно, что это будут за цветы? Классический букет алых роз, или белых, или более утонченные лилии, или демократичные хризантемы, или какой-нибудь из тех восхитительных сборных букетов, которые выглядят как произведение искусства? Лике никогда не дарили цветы, и она была бы рада любому варианту, но все-таки розы или лилии вызывали больше отклика в ее душе.
Момент настал. Борис отошел от киоска и встал у фонтана, но спиной к Лике, так что цветы не были видны. Так было даже лучше, чтобы сохранить интригу. Лика выдохнула, вышла из-за колонны, вошла в парк и, тронув Бориса за плечо, сказала:
– 
Привет.
Борис обернулся. В руках у него была алая роза. Одна. Зато она была красива, как роза из «Красавицы и чудовища» – любимого мультика Лики, и она решила, что это знак.
– 
Привет. Красивый цветок для красивой девушки, – сказал он, улыбнувшись, и протянул розу.
Лика взяла ее, понюхала (без этого никак не обойтись), подняла на него глаза и пропала.
В омуте его серых глаз потонули все представления Лики об идеальном мужчине: волосы у Бориса были не иссиня-черные, черты лица нельзя было назвать благородными, он не был похож на Джонни Деппа или Орландо Блума, и еще много минусов поставила бы Лика напротив качеств в воображаемом списке, если бы была знакома с Борисом чуть дольше. Но это все уже не имело совершенно никакого значения. Вслед за Татьяной Лика могла бы сказать: «…я вмиг узнала, вся обомлела, запылала, и в мыслях молвила: вот Он!» Тот, кого она ждала и о ком мечтала. И Лика бросилась в любовь, как в пропасть.
Можно было бы, пожалуй, упрекнуть Лику в опрометчивости и наивности, а то и просто в глупости. Как можно влюбляться в первого встречного? Надо сначала приглядеться, понять его психотип, узнать его интересы, хобби, отношение к ведению хозяйства, к воспитанию детей, к проведению досуга, уровень его зарплаты, есть ли квартира и машина, не маньяк ли он, не маменькин ли сынок, нет ли у него каких-либо странностей, перспективный он или нет, подумать о том, насколько вы совместимы, а потом уже принимать решение о том, будете вы пытаться строить серьезные, долгие отношения, или все ограничится кратковременным романом, или вы сразу прекратите общение. Так сделать, конечно, было бы разумнее. Беда только в том, что любовь абсолютно неразумна. Иногда она приходит в один миг – как у Лики, а иногда прорастает медленно, но всегда ее появление в твоей жизни внезапно, даже если ты ждала ее долгие годы. Как бы люди ни пытались объяснить любовь, ни одно из объяснений: ни мальчик со стрелами, ни потребность в другом, ни половой инстинкт, ни гормоны – не объясняют окончательно феномен любви. Почему именно этот человек и почему сейчас? Эти вопросы останутся риторическими навечно. Сама природа любви таинственна и непостижима. Именно это и составляет ее главную прелесть.
– 
Пойдем прогуляемся сначала? – предложил Борис и легонько подтолкнул ее рукой по направлению к одной из дорожек. – Хорошо, что у меня получилось сегодня вовремя уйти с работы, а то часто приходится задерживаться. А, я же тебе не рассказывал. Я работаю в автосалоне главным менеджером по продажам, остальные часто без меня ничего толком сделать не могут, всех приходится учить. Неудивительно, что у меня больше всего продаж. Я вообще продажник от бога. Вот иногда придет клиент, и по нему сразу видно, что он только посмотреть: ходит, втянув голову в плечи, весь как будто сжавшись, готовясь отразить любые предложения и про себя молящий «только не надо ко мне подходить». Такие обычно сразу выбегают, как только менеджер подходит с предложением помочь. А я наблюдаю за ним, делаю кофе, подхожу с чашечкой, предлагаю угоститься. Отказывать же неудобно, да? Ну мы садимся на диванчик, начинаем базарить, а через час он уже подписывает договор на кредит. Больше ни у кого так не выходит. На меня весь отдел молится. А ты чем занимаешься?
– 
Я
…я работаю швеей на фабрике, – застенчиво промолвила Лика. Рядом с таким важным Борисом ее работа казалась незначительной и неинтересной. Но ведь так и должно быть?
– 
Это на той, что на окраине? А, понятно. И как у вас, покупает вообще кто-нибудь? – и, не дождавшись ответа, добавил:
–
Должно быть, ты там самая очаровательная швея.
От обилия комплиментов Лика уже и не знала, куда деться.
– 
Ты меня совсем засмущал, – сказала она, улыбнувшись и
против своей воли мило покраснев.
Так, разговаривая обо всем и ни о чем конкретно, они гуляли по парку часа два. Вернее, говорил в основном Борис: о работе, о школе, о машинах, о брате и родителях. Лике оставалось только восхищенно ахать, удивляться и время от времени говорить «еще бы!», «естественно», «конечно», «какой кошмар!» Это было очень удобно, так как в тени Бориса она чувствовала себя еще более неуверенно, смущенно, зажато, как первоклассница перед строгой учительницей. И вместе с тем от него веяло такой непоколебимой уверенностью в себе и особой мужской энергией, что она могла чувствовать себя с ним как за каменной стеной.
После вчерашнего ливня воздух был особенно ароматен. Вдыхая полной грудью, Лика шла по обочине, с наслаждением шурша медно-желтыми, зелеными и багряными листьями, утопая в них по щиколотку и с восхищением смотря снизу вверх на Бориса, любовалась тем, как он вдохновенно, глядя прямо перед собой, размахивая руками, страстно рассказывает о последнем матче любимой футбольной команды. Футбол Лику не интересовал, и в нем она ничего не понимала. Но Борис об этом рассказывал так захватывающе, так был увлечен, что Лика уже была готова посмотреть следующий матч вместе. Может быть, ей действительно просто не хватало человека, который бы ей все объяснил про футбол, как сказал Борис.
Пройдя почти весь парк по периметру, они вышли на живописную поляну: там росли одни лишь клены, которые все сплошь покрылись желтыми листьями, под лучами солнца превращавшимися в золото. И трава под ними тоже была усыпана золотом. Только стволы чернели, придавая этой картине контрастности. Лика замерла от восторга. Заметив, что она встала на месте как вкопанная и очарованными глазами впитывает красоту осени, Борис предложил: «Давай сфоткаемся?» И тут же бросился к ближайшему прохожему с просьбой сфотографировать их. Уже через секунду он взял Лику за руку (это произошло так внезапно и вместе с тем естественно, что она поняла это, только почувствовав, как мурашки бегут от ладони вверх) и повел на середину поляны, в средоточие красоты. Там Борис обнял ее за талию и мягко притянул к себе. Все это было так непринужденно и спокойно, как будто они уже давно встречаются и он это делает каждый день. А Лика… Лика никогда еще не чувствовала себя такой робкой, слабой и защищенной. Воздуха стало не хватать, а все тело, казалось, было наэлектризовано и готово вспыхнуть. Тогда Лика подумала, что за такой момент можно отдать жизнь, потому что быть счастливее уже невозможно. Именно этот миг был запечатлен на фотографии, стоящей в рамке. Миг исполнения самого заветного желания. Миг, когда жизнь ее изменилась навсегда.
Борис освободил ее из своих объятий и подошел к прохожему, чтобы поблагодарить и забрать телефон, потом вернулся к ней, предложил пойти в кафе неподалеку, снова взял за руку и уже не отпускал, пока они не пришли. На входе он галантно открыл перед ней дверь и пропустил вперед. Кафе называлось «Грузинский дворик», внутри на белой штукатурке стен красовались росписи: грозди винограда, уютно-обветшавший домик, утопающий в развешанном белье, бочки с вином, сцена, изображающая знаменитое грузинское застолье. Круглые столы, деревянные стулья, старые серванты, пестрые ковры-дорожки создавали ощущение домашней обстановки. Приглушенный свет добавлял укромности.
– 
Пойдем вон за тот столик в углу, он здесь самый козырный, – сказал Борис и повел Лику.
Она бы лучше села у окна: в детстве, когда ни о каком походе в кафе не приходилось даже и мечтать, в фильмах и сериалах, которые показывали по телевизору, герои всегда сидели у окна, и это казалось Лике верхом роскоши и наслаждения, чем-то из параллельной вселенной. Потом выяснилось, что это удовольствие может быть доступно и простым смертным, но все равно каждый раз, когда Лике удавалось сесть у окна, она чувствовала себя немножко небожительницей. Однако интонация Бориса не была вопросительной и не предполагала возражения, так что Лика смирилась. В углу тоже нормально.
Лика уже собиралась сесть за стол, как Борис сказал: «Позволь, я помогу». И галантно задвинул за ней стул. Принесли меню, полное загадочных и чарующих названий. Лика никогда раньше не была в грузинском кафе и теперь все эти «чашушули», «чанахи», «сацебели» звучали в ее голове как музыка и открывали новый мир, обещающий неизведанное доныне наслаждение. Пока Лика увлеченно изучала меню, подошел официант, и Борис сделал заказ:
– 
Нам по стандартной программе: хачапури «лодочка», по две хинкалины с говядиной, бокал вашего домашнего красного вина для девушки и чайник чая для меня, – и, обращаясь уже к Лике, продолжил: – Это лучшее, что тут есть, доверься моему выбору – пальчики оближешь.
Тут же повернулся к официанту и добавил:
– 
Это все.
Лику вообще-то заинтриговала загадочная «долма», виноградные листья манили своей экзотичностью, и вместо хинкали она присмотрела чахохбили, но все произошло так стремительно, что она растерялась, а официант уже ушел. «Надо будет прийти сюда как-нибудь с Таней и попробовать, что я хотела», – решила Лика и вслушалась в то, что уже пару минут говорил Борис, а он рассказывал о своих целях – вкрадчиво, понизив голос, как будто сообщал план ограбления казино и предлагал Лике стать сообщницей:
– 
Ну вот я и решил, что пора. «А что?»
– подумал я. Мне уже за 30, самое время, нагулялся. Потом, смотри, у меня работа норм, я там на хорошем счету, через год-два можно на повы
шение пойти, машину я у себя же в салоне взял с хорошей скидкой, платеж вообще комфортный, и квартира от матери мне досталась. Ну то есть по документам она напополам с братом, но с этим проблем не будет, брат все равно на квартире у жены живет, работает в
IT
, так что на 10 квартир еще себе заработает, и он к тому же еще, как бы это сказать, ну…добрый, что ли, мягкий, ну, тюфяк, короче. В общем, можно будет пока в моей однушке пожить, а потом, когда ребенок появится, можно будет немного заипотечиться и расшириться. В общем, картинка в паззле у меня сложилась, и я решил, что надо искать будущую жену – такую, как ты: красивую, стройную, скромную, обаятельную. В общем, я что хочу сказать: я настроен очень серьезно, поэтому если ты просто поразвлекаться хочешь, так сразу и скажи, чтобы я не успел окончательно в тебя влюбиться.
Из всей этой вдохновенной речи сквозь учащенные удары сердца, эхом отдававшиеся в ушах, до Лики долетели только неслыханные ею никогда в свой адрес комплименты: «красивая, стройная, скромная, обаятельная» (cложно было поверить, что это все о ней) – и уверения в серьезности намерений. Она ожидала, что первое свидание будет похоже на прогулку на лодке по летнему озеру под ласковым солнцем: неспешные разговоры о любимых сериалах, фильмах, путешествиях, предпочтениях в еде, приправленные смехом, легкостью и непринужденностью. Однако Лика как будто мчалась на максимальной скорости на катере вдаль по волнам, не успевая наслаждаться морским пейзажем, и вдруг обнаружила себя в моменте, где уже от нее требуется подтвердить готовность к замужеству и детям, что ее несколько обескуражило, но как корабль, переплывший океан, не может повернуть обратно, завидев долгожданную землю, так и Лика, боясь отпугнуть Бориса своей легкомысленностью, не могла признаться себе в том, что не готова была обсуждать такие вопросы при первой встрече.
– 
Нет-нет, что ты, у меня тоже серьезные намерения, – промолвила она быстро.
– 
Вот и отлично. Я рад, что в тебе не ошибся. Я сразу понял, что мы созданы друг для друга.
Тут подошел официант, чтобы забрать грязную посуду, и Борис попросил счет. Лика думала, что они посидят еще и съедят какой-нибудь десерт, ну да ладно, лучше она придет сюда в другой раз с подружкой и спокойно все распробует, все равно от волнения она даже не почувствовала вкус блюд, которые ела.
Когда принесли счет, она потянулась было к нему, но Борис ловко успел его перехватить и положить деньги. Движения его не оставляли Лике возможности вмешаться и оплатить свою часть ужина, и в то же время не давали шанса возникнуть неудобной ситуации, когда пришлось бы решать, как они будут расплачиваться. Лике было приятно.
В заключение феерического вечера Борис предложил Лике подвезти ее до дома. Машина его было близко. Когда они подошли, он открыл Лике дверь, потом сел сам. Машина действительно была новой, очень комфортной, видно было, что Борис ей очень гордится. В дороге он рассказывал о ее достоинствах, но Лика мало что понимала. А перед светофорами, чтобы показать ее управляемость, быстро разгонялся, а потом резко тормозил, и восхищался:
– 
Вот, видишь, как она меня слушается! Просто восторг, малейшего движения достаточно, чтобы затормозить, и разгоняется в момент. Ты чего такая бледная? Боишься? Ты не бойся, я же контролирую ситуацию, и потом, у меня большой стаж, я отлично умею водить, так что ты в надежных руках.
Выглядело все это впечатляюще. Лика подумала, что никогда бы не научилась так хорошо управлять машиной. Когда они подъехали к ее дому, он сказал ей подождать, вышел из машины, открыл дверь и подал руку. Лика почувствовала себя английской королевой.
– 
Лика, я очень рад, что мы с тобой встретились. Сегодня был один из лучших вечеров в моей жизни. Надеюсь, ты согласна продолжить общение?
– 
Да, да, конечно, – еле слышно прошептала она.
– 
Тогда до скорого, – сказал он, улыбнулся, поцеловал ей руку, сел в машину и уехал.
Казалось, тепло его поцелуя легкой волной разлилось по телу и бросило Лику в жар. Она и не думала, что такие мужчины существуют в реальном мире. Он был так заботлив, так старомодно галантен, так обаятелен, что она не могла поверить своей удаче. Казалось, она спит и видит самый сладкий сон в своей жизни. Сон о счастье.

* * *
– 
Пора, красавица, проснись, – услышала она как будто с неба его обволакивающий голос и затем ощутила, как нетерпеливые поцелуи покрывают ее щеку.
Было позднее воскресное утро, время лени и неги, когда можно позволить себе подольше оставаться в уютном плену подушек и одеяла, балансируя на хрупкой границе дремоты и пробуждения и предчувствуя наслаждение свободой и праздностью. Солнце украдкой просачивалось сквозь шторы, ласковым прикосновением приглашая вернуться в реальность.
Лика улыбнулась сквозь сон и открыла глаза. Столкнулась с его вожделеющим взглядом.
– 
Доброе утро, родная! – промурчал Борис, обнимая ее, прижимая к себе и целуя в губы. – Давай сделаем это утро еще и страстным.
– 
Но ведь тебе же на работу, – лукаво и немного смущенно (да, все еще!) ответила Лика.
– 
Мы все успеем, – чередуя слова с поцелуями, пообещал Борис.
И Лика поддалась этому напору страсти и желания и растворилась в нем.
С того вечера перед свадьбой прошло несколько месяцев, и тот – жестокий, агрессивный, страшный, злобный – Борис больше не возвращался. Напротив, он был удивительно мил, заботлив, нежен, он с таким трепетом относился к Лике, так ее оберегал: от возможной простуды, от переохлаждения, от таскания тяжестей, от любой работы, кроме обязанностей по дому – с таким нетерпением ждал рождения их ребенка (несмотря на то что поначалу расстроился, когда узнал, что будет девочка), что Лика не могла не радоваться (искренне!) тому, как ей повезло с мужем. Все вокруг: подруги, коллеги, мама и тетя Маша, родственники и друзья Бориса – напоминали ей постоянно о том, какой у нее чудесный муж, и советовали держаться за такого – настоящего – мужика. Произошедшее перед свадьбой и смазанность самого праздника горьким осадком легли на душе Лики, но поведение Бориса и его отношение к ней в последние месяцы перевешивало, так что Лика решила, что все то давнее было ошибкой, случайностью, которая больше никогда не повторится. Кто из нас не ошибается? Кто не выходит иногда из себя? Разве должен один негативный эпизод перечеркнуть всю их историю, наполненную любовью и заботой, перечеркнуть их будущее? Людям свойственно ошибаться. Нужно просто уметь их прощать.
Месяца три после свадьбы она еще ходила на работу, а потом, к удовольствию Бориса, вышла в декрет. После этого весь мир ее сузился до мужа, дома и ребенка, однако этот мирок был для нее Вселенной, неизведанной и притягательной, так что Лика с головой погрузилась в новою для себя роль, увлеченно обустраивая совместный быт, разрабатывая на неделю меню, с любопытством изучая книги о беременности и уходе за младенцем, морально готовясь к родам и еще одной новой своей ипостаси. Она наслаждалась этим периодом безмятежности и блаженства. Она была счастлива, как никогда ранее. Все ее мечты сбылись, и произошло это так стремительно, что она до сих пор не могла до конца поверить в то, что все это не сон и она не проснется однажды одна в своей детской комнате в маминой квартире. Однако же дни шли, и Лика начала понемногу привыкать к своей невероятно удачной и фантастически счастливой жизни.
И вот сейчас, когда Борис, после страстного начала дня, ушел на кухню готовить завтрак, заверив ее в том, что ее помощь не требуется, она это воспринимала почти как должное. Действительно, если она готовит ему постоянно и завтрак, и обед, и ужин, почему бы ему раз в неделю не порадовать ее завтраком в постель? Эта мысль показалась ей дерзкой, но воодушевляющей. Приятно и ново было осознавать, что ты тоже чего-то достойна, что тебе сейчас любимый принесет завтрак – как будто ты та самая умопомрачительно красивая и сводящая с ума своей сексуальностью героиня из ромкома. Как будто мир, казавшийся всегда параллельным твоему, вдруг пересекся с ним.
– 
Завтрак подан, моя королева! – Борис триумфально поставил на стол кружку растворимого кофе и тарелку с яичницей, сопровождаемой сосиской и фасолью в томатном соке. Потом принес то же самое себе, захватив еще вазочку с шоколадными конфетами.
– 
М-м-м, твоя яичница, как всегда, бесподобна! У меня не получается так вкусно ее готовить, – Лика была на пике гастрономического блаженства: нет ничего вкуснее, чем еда, приготовленная любимым мужчиной.
– 
Да, это мое коронное блюдо. Я специально тебе побольше яиц сделал, тебе же надо есть за двоих, – довольно сказал Борис и включил телевизор: он любил по утрам перед работой смотреть шоу про прокачку машин.
– 
Погуляем сегодня? Мне врач сказал, что нужно как можно больше гулять и дышать свежим воздухом, а одна я боюсь идти, на улице такой гололед, просто ужас. Я вчера ходила до магазина и чуть не упала. Да и с чувством равновесия у меня уже не то, все-таки живот большой. А на улице и обычные люди падают постоянно, у нас же вообще ничем не посыпают. В общем, мне надо, чтобы меня кто-то держал, – Лика с надеждой посмотрела на мужа.
– 
Погуляем, конечно, зая, не проблема. Я вот только сейчас в салон съезжу, ты же помнишь, что я обещал ребятам помочь, они без меня ну никак не справятся, а нам лишняя копейка не помешает, мне директор пообещал как за целый день заплатить. Вот я там разберусь, а потом сразу домой, и пойдем гулять. Лады?
– 
Да-да, конечно, я же не собиралась весь день гулять. А что у вас такое на работе срочное?
– 
Да там наши менеджерские заморочки, своя кухня, долго объяснять, да ты и не поймешь. Не хочу я тебя этим нагружать. Главное же, что у меня работа есть, правильно? На хлеб с маслом зарабатываю, а мои проблемы на работе тебя не должны касаться, тебе надо о ребенке думать. Ну все, зая, мне пора уже, я побежал, не скучай, – чмокнул Лику в щеку, оделся и ушел.
Лика осталась одна. Борис был занят всю неделю, и она надеялась, что хотя бы воскресенье они проведут вместе, но он прав, сейчас лишняя копейка им не помешает. Оставалось придумать, как ускорить эти 5-6 часов ожидания. Лика с тоской взглянула на пианино. Она могла бы поиграть сейчас, но оно так и стояло расстроенным, да и настроения не было. Оставалось смотреть что-нибудь по телевизору или в интернете или болтать с мамой и подружками по телефону. Лика решила, что надо быть более продуктивной: сначала вымоет посуду, потом приберется, приготовит еду на сегодня, после сходит в душ и посмотрит пару видео на канале одного знаменитого дизайнера одежды, который она недавно нашла. Так время должно пройти быстрее. Там уже вернется Борис, и они наконец-то побудут вдвоем.

* * *
Настырное солнце так и лезло Леше прямо в глаза. Он какое-то время упорно сопротивлялся, прикрываясь одеялом и отворачиваясь, но вскоре понял тщетность попыток и волевым усилием открыл глаза. Шторы были распахнуты, и солнце беспрепятственно проникало в комнату. Лена уже не спала и, более того, была накрашена. Она полулежала в кровати, увлеченно глядя в телефон, пряди жгуче-рыжих волос заслоняли ее лицо, только острый нос торчал из-за них.
– 
Ты проснулся наконец! – сказала она, не поворачивая к нему головы. – Ну ты и засоня, конечно! Я уже успела придумать контент-план на сегодня и почти просмотрела ленты во всех соцсетях, а ты все спишь.
– 
Лен, а почему бы мне не поспать в выходной? Я и так всю неделю рано встаю, хочу подольше поваляться в кровати в воскресенье. Тем более с тобой.
Леша придвинулся к ней, обнял за талию и поцеловал в губы, заслонив телефон.
– 
Подожди-подожди, мне нужно досмотреть ленту, а то я потом не найду уже посты, которые не видела.
Лена аккуратно отодвинула мужа в сторону.
– 
А если я сделаю так? – интригующе понизил голос Леша, и рука его скользнула под шелковую ночнушку Лены. Затем он снова придвинулся к ней, но Лена, ловко извернувшись, вмиг оказалась на краю кровати.
– 
Лен, тебе правда эти твои посты дороже?
– 
Я же тебе говорила, чтобы ты не называл меня так, меня раздражает эта форма. Зови меня «Ленчик», так гораздо лучше звучит. – Ленчик обиженно посмотрела на мужа, но заметив, что он серьезно расстроился, немного смягчила тон.
– Котик, прости. Тут действительно может быть важная информация по ведению блога, я специально на сммщиков подписалась. Сейчас такое время, так быстро все меняется, что нельзя ничего упускать. И потом, я уже давно проснулась, так что успела проголодаться, а по воскресеньям ты готовишь завтраки. Вот если б ты так долго не спал… К тому же, сейчас и Миша проснется. В общем, как-то не вовремя…
– 
Да у тебя всегда не вовремя! – раздраженно перебил Леша. – Ну сколько можно? Я вообще уже не помню, когда у нас последний раз был секс! То тебе надо выложить пост, то прочитать, то слишком рано, то слишком поздно, то настроения нет, то голова болит, то еще что-нибудь. «Вовремя» вообще когда-нибудь бывает у тебя?!
– 
Зай, ну прости, ну я же не специально, как-то так все совпадает в последнее время. – Теперь уже Лена приблизилась к Леше, развернула его к себе и медленно поцеловала. – Ты самый лучший на свете муж и отец нашего ребенка, и я очень ценю все, что ты для нас делаешь. Я думаю, все у нас скоро наладится. Может быть, даже сегодня вечером получится, когда Миша уснет, да?
Лена обняла его и снова поцеловала в губы, в щеку, в нос, снова в губы. Леша оттаял.
– 
Так как насчет вечера, м-м-м? – еще один поцелуй. Лена сегодня была удивительно щедра на них.
– 
Звучит заманчиво
, – согласился уже совсем разомлевший от ласки Леша.
– 
Вот и славненько, – довольно подытожила Лена и немного отстранилась. – Самое время позавтракать, да?
– 
Намек понят! Уже мчу на кухню.
Леша ушел, а Леночка осталась нежиться в кровати. Она легла поудобнее, вытянула руку с телефоном вверх насколько могла, нашла идеальный ракурс, взъерошила свои огненные (как она говорила) волосы, в которых не успел еще вновь показаться естественно-скучный русый оттенок, приспустила ночнушку с одного плеча, слегка вытянула вперед неестественно-пухлые губы, чуть приоткрыла рот, широко открыла глаза с нечеловечески длинными ресницами, критически осмотрела свои впалые щеки, открытый лоб, еще раз поправила пряди, раскиданные на подушке, потом наконец-то сделала селфи и тут же залила его в сторис, сопроводив подписью: «Идеальное начало дня – это когда ты отдыхаешь в кровати после страстного утра, пока он готовит завтрак». Потом она включила следующий урок курса «Как стать топовым блогером» и вся обратилась в слух.
Стать знаменитым блогером было ее заветной мечтой. Нет, не мечтой, а целью – так учили на всех многочисленных курсах, которые она в последнее время смотрела. Мечта – это что-то неопределенное, а цель – конкретна. Нужно четко видеть свою цель, и из своего нынешнего положения, точки А, уверенно идти к ней, точке Б, разбив путь на легко достижимые задачи. Путь из точки А в точку Б занимал уже гораздо больше времени, чем обещали на курсах и чем предполагала любая из школьных задач, в которых из точки А в точку Б что только ни двигалось: и машины, и лодки, и поезда, и самолеты, и даже космические ракеты. Все всегда достигало своей точки Б, только Лена топталась на месте, хотя всевозможные гуру на курсах не отягощали задачу разными непонятными переменными, будь то скорость, направление, течение или остановки в пути. Но Лена не отчаивалась, ведь перспективы ее, как она поняла, были безграничны. Сейчас она раздумывала над тем, какую нишу занять. Критически проанализировав свои таланты и свою жизнь, Леночка поняла, что она профи сразу в нескольких направлениях: во-первых, она может вести экспертный аккаунт про маникюр, ведь она проработала в салоне целый год. Во-вторых, можно быть мэтч-мейкером и учить незамужних девушек, как обратить на себя внимание богатого жениха. Как-никак, Леночка на редкость выгодно вышла замуж. В-третьих, она родила и воспитывает ребенка, а значит, может быть блогером, освещающим подготовку к родам и трудности воспитания. В-четвертых, она хорошо делает себе макияж, так что можно быть и мейкапером. В-пятых, лайфстайл-блогер – тоже отличный вариант: муж-айтишник, маленький ребенок, стильная квартира, новая машина, путешествия 2 раза в год – идеальное комбо. В общем, куда ни посмотри, Леночку ждал успех. Двигала ей, конечно, не только жажда славы, но и забота о семье: набрав первые 20-30 тысяч подписчиков, она планировала запустить собственные, авторские курсы с авторской методикой. И уж тогда деньги потекли бы рекой, и наконец она смогла бы покупать себе брендовые вещи, ездить на блогерские тусовки и путешествовать каждый месяц, а если она будет счастлива, то и все остальные тоже. Ведь счастливая мама равно счастливый ребенок. Леночка чувствовала большой потенциал в себе как в наставнике, преподавателе, тьюторе, коуче, проводнике к счастью и успеху. Единственное, чего ей пока недоставало – это подписчиков. Она слишком поздно пришла к осознанию того, что блогерство – ее призвание, что именно для этого она и была рождена. Ах, ну почему она не начала активно вести блог, когда была беременна? Столько контента пропало зря! Золотая жила была прямо под ее острым носом, а она так глупо прошла мимо. Если бы она знала про «золотую лихорадку», то сказала бы, что ощущает себя человеком, будто очнувшимся от долгого сна и узнавшим о несметных богатствах Аляски тогда, когда все самые предприимчивые люди Америки уже несколько лет как добывали золото и стремительно богатели. Временами она раздраженно корила себя за слепоту, но ничего было уже не поделать. Период сторис с двумя полосочками, еженедельным фотофиксированием размера живота и отчетом о происходящих изменениях, онлайн-родами, умилительными фото и видео пяточек, ручек, а потом и всего младенца – спящего, улыбающегося, смеющегося, плачущего, играющего, сидящего, лежащего, ползающего, ходящего, бегающего, умывающегося, одевающегося, кушающего, зевающего – весь этот период, обеспечивающий уникальный, топовый контент, на который, как мухи на мед, слетелись бы подписчицы, на котором можно было бы хорошо подняться, не ломая каждый день над идеями голову, весь этот благоприятный для успешного старта период был Леночкой безвозвратно упущен. Однако она не только не опустила руки, наоборот, осознав свою неосведомленность в мире бизнеса и блогинга, она увлеченно принялась грызть гранит подписчикознания, болтологии, вебинарологии, курсостроения, ракурсознания, продажеведения, планологии и постоведения. За год, что она исследовала тему блогерства, она успела набрать много теоретического материала на курсах «Мысли, как миллионер», «Миллион – легко», «Как продать себя дорого», «Успешный блогер», «Успешная мамочка», «Успешная жена», «Я – королева», «Короткий путь к успеху», «Успешный путь к успеху», «Стань лучшей версией себя», «Магия денег», «Энергия денег», «Поток денег», «Поток успеха», «Поток желаний 2.0», «Магия успеха 5.0», «Будь успешным 25.0». Теперь накопленную базу знаний Леночка со старанием отличника применяла на практике. Первым делом она сменила ник с банального «lenanogotki0907» на оригинальный и игриво-манящий «lenchik_ptenchik». В слове «птенчик» ей слышались хрупкость, беззащитность, легкость, воздушность – все то, что необходимо женщине, чтобы быть женственной и снискать любовь поклонников и подписчиков. А «Ленчик» звучало куда более кокетливо и свежо, чем другие варианты ее имени. После успешного выполнения этой задачи она с энтузиазмом приступила к следующей – набору подписчиков – и нельзя сказать, чтобы в этом не преуспела. К вершине 10 000 она пришла довольно быстро, а потом дело застопорилось, новые подписчики быстро отписывались, и дальше этих несчастных 10 000 дело не шло. Нужен был какой-то сногсшибательный инфоповод, какая-то трагедия, заставившая бы ей сочувствовать и следить за ее судьбой, но жизнь Леночки, к несчастью, была на редкость спокойна и благополучна. Леночка определенно зашла в тупик, но сдаваться не собиралась.
Досмотрев суперэксклюзивный авторский урок, созданный по авторской методике самим автором авторского курса, она словила инсайт: в ее жизни слишком много лишнего и просто не остается места для чего-то нового. Чтобы успех пришел в ее жизнь, для него нужно освободить место, а значит, надо срочно выкинуть все старые и ненужные вещи. Главное, ничего не жалеть и выкинуть побольше. Тогда успех и богатство поймут, что она готова к их приходу, и не заставят себя ждать. На сегодня и так уже было достаточно и работы, и учебы, и неожиданных озарений, так что Леночка решила, что расхламлением займется завтра. Аромат кофе, долетевший с кухни, отвлек ее от глубоких размышлений и заставил подняться с кровати. Накинув красный кружевной пеньюар, надев тапочки на небольшом каблуке с меховыми помпонами, оценивающе посмотрев на себя в зеркало и оставшись довольной, она отправилась на кухню, где ее уже ждал завтрак.
Леша и Мишка играли в Мишкину любимую игру – в животных. Это как города, только называть надо животных. Непонятно в кого, но Мишка уродился настоящим фанатом животных. Он знал их сотни, если не тысячи. В свои 4 года он еще не умел читать, но названия животных заучивал по документальным фильмам про природу и устным объяснениям папы. Мир животных завораживал его многообразием красоты. Играть в животных было их с папой субботне-воскресной традицией. Мишка ждал этого всю неделю и светился счастьем во время игры. Маму они с папой тоже звали присоединиться, но Леночке все эти бесконечные перечисления «какаду – уж – жаба – альбатрос – сокол – лебедь – дятел и т.д.» были невыразимо скучны. К тому же, через пару кругов запас ее знаний царства животных иссякал, и она неизменно проигрывала. В общем, такая забава была не для нее.
– 
Леш, ну ты че опять так насвинячил? – резко прервала игру Леночка. – Ну посмотри, у тебя везде на столе крошки, тут кофе пролито. Ну как всегда… Вон еще на полу виноград упал.
Лена тыкала указательным пальцем в места обнаружения улик, а Леша оперативно все вытирал и убирал.
– 
Ленчик, я же завтрак готовил. Вон, посмотри, как все красиво на столе стоит, я же старался, я бы закончил с готовкой и все убрал за собой. Что ты сразу начинаешь? – оправдывался Леша.
На столе действительно были симметрично расставлены фарфоровые чашки с кофе, блюдца с бутербродами и фруктами, все выглядело очень фотогенично. Она мельком взглянула на стол и безжизненным тоном выдавила:
– 
Да, действительно, очень красиво.
Потом она пригляделась, взяла телефон и запечатлела сервированный стол для вечности. Подписав сторис «Когда готовит муж» и сопроводив ее тремя сердечками, она повернулась к Леше и, сменив тон на назидательный, важно добавила:
– 
И все-таки убирать за собой надо сразу. Кстати, у нас уже давно куплена новая полка для прихожей. Когда ты наконец ее повесишь? Сколько можно ждать?
– 
О боже, Лена, я могу сначала хотя бы позавтракать? Насчет полки я тебе давно предлагал вызвать мастера. У нас даже дрели нет, а покупать ее ради 5 минут работы я не вижу смысла. И вообще не мое это все, у меня всегда как-то криво получается, давай я лучше профессионалу заплачу, и завтра уже все будет сделано.
Леша закончил убирать и устало опустился на стул.
– 
Я всегда считала, что мужчина сам все должен уметь делать своими руками. Вон Боря может и машину починить, и полку повесить, и с водопроводом справиться. Вот это я понимаю мужик.
Лена отхлебнула кофе и выжидающе прищурилась на мужа.
– 
Ну пусть он тогда тебе и повесит полку, – насупился Леша.
– 
А вот и попрошу его, раз у меня муж ничего не может
, – категорично решила Лена и обернулась к сыну:
– Миш, ты что там бубнишь?
Мишка сидел и играл сам с собой в животных. Он прижал уши руками, закрыл глаза и монотонно произносил: «мартышка – акула – альпака – амурский тигр – рысь – собака – акула – аист – тигр – рак – капибара – альпака…»
Лена подошла к сыну и отвела его руки от ушей.
– 
Миш, ты чего? Тебе не надоело этих животных перечислять? Давай ешь.
Миша молча уткнулся в сваренную папой пшенную кашу. Лена села наконец за стол и уткнулась в телефон. Леша тоже решил позавтракать, несмотря ни на что.
– 
Мама, а мы поедем сегодня в зоопарк? – с потаенной надеждой спросил Миша, положив в тарелку так и не добравшуюся до рта ложку с кашей.
– 
Это ты у папы спроси, мой сладенький.
– 
Но я хочу всем вместе пойти.
– 
Миша, ну не люблю я зоопарки, там всегда воняет. Поэтому ты лучше с папой съезди, а мы с тобой что-нибудь другое придумаем.
– 
Папа, мы поедем?
– 
Миш, давай не сегодня, настроения нет.
– 
Но я хочу в зоопарк! Ты мне уже давно обещал!
– 
Я знаю, Миш, – раздраженно-устало ответил Леша. – В следующие выходные обязательно съездим, честное слово. А сегодня давай, например, конструктор пособираем. Я как раз новый купил, там целый аэропорт с самолетами, машинами и работниками. Представляешь, как классно будет? Ты же любишь собирать конструкторы. Договорились?
– 
Договорились, – потускнев, почти прошептал Миша и принялся вновь водить ложкой по каше.
Завидную идиллию семейного утра прервал внезапный звонок в дверь. Пошел открывать, конечно, Леша.
– 
О, Боря, привет! Каким ветром?
Ленчик мгновенно оживилась и выпорхнула в коридор.
– 
Боря, привет! А мы как раз о тебе говорили, – сладостно-интригующее сообщила она и, искренне улыбнувшись, посмотрела Борису прямо в глаза. – Позавтракаешь с нами?
– 
Нет, я на работу спешу, по делу буквально на пару секунд заскочил
, – сухо ответил он.
– 
Жаль, а то мы по тебе соскучились, Мишка постоянно спрашивает, когда дядя придет. Кстати, Борь, я тебя хотела попросить полку повесить в прихожей, а то Леша говорит, что у него все криво получается и дрели нет. Поможешь?
– 
Лен, у меня дел по горло, честно, вообще некогда. Вы наймите мастера, да и все, в чем проблема-то? – отмахнулся Борис.
Леша старательно прятал улыбку. Леночка развернулась и ушла обратно на кухню, хлопнув дверью.
– 
Чего это она? – удивился Борис. – А впрочем, кто их, этих баб, поймет, пусть дуется, если хочет. Я тут к тебе по делу. Как бы тебе сказать… У нас на работе в последнее время, ну, не очень прям дела идут, кризис, пони
маешь, все такое. Я вот даже сегодня выхожу на полсмены Витьку подменять, чтобы хоть сколько-то подзаработать. Но это сильно ситуацию не улучшит. И вот я подумал, Леш, у тебя же вроде норм все, может, ты мне одолжишь тыщ 5 до зарплаты, а? Чисто по-братски.
– 
Да, конечно, – привычно ответил Леша. – У тебя в общем тогда получится 35 тысяч.

– 
Да-да, я помню, Лех, ты не переживай. Как только на работе выровняется, потихоньку все тебе отдам. Спасибо, Лех, ты настоящий брат.
Борис обнял брата, похлопав его по плечу, и ушел.

* * *
Вечером того же дня юная прелестница Лелечка лежала на диване в кокетливо-коротких шортиках и соблазняюще открытой маечке и увлеченно записывала в свой дневник, хмуря лоб от непомерности интеллектуального усердия и убирая то и дело падающие на лицо пряди темно-русых волос:

«Он только что ушел, а я вся еще не пришла в себя. У нас был страстный, невероятный, сногсшибательный секс. Когда мы только познакомились, я сразу поняла, что он должен быть очень хорош в постели. Да, конечно, он не богат, но я еще совсем неопытна и могу спугнуть богатого спонсора, неправильно выбрав тактику действий. Так что бюджетный любовник мне сейчас идеально подходит. Можно будет просить его что-то сделать по дому и экономить на вызове мастера. У меня, правда, нечего ремонтировать, но я что-нибудь обязательно найду. Но главное – на нем можно отрабатывать приемы и учиться быть тигрицей в постели. Я объективно оцениваю свои внешние данные и понимаю, что пока я не смогу привлечь богатого мужика и сделать пластику, мне придется выкручиваться только за счет ума, сообразительности и разных талантов. Но я четко поставила перед собой цель и упорно к ней иду. На пути к беспечной жизни мне нужен вот такой тренировочный любовник, чтобы попрактиковаться. И он идеален в этом плане. Я это поняла сразу. Несмотря на то, что мне только 21 год, у меня уже глаз наметан. Я помню, как он появился в парке с алой розой в руке. Высокий, стройный, уверенный в себе. От него так и перло мужской энергией. А эту несчастную розу он держал так, как будто нес корону. Сразу видно, что альфасамец. Роза меня, конечно, не впечатлила, мог бы и на букет раскошелиться, но сам он – чистый секс. Так-то на внешность он не особо красивый, не Джонни Депп, но его энергетика просто сводит меня с ума. Ну и в целом первое свидание прошло неплохо: мы пошли в какую-то грузинскую кафешку недалеко от парка, где он, судя по тому, что его все знают, часто бывает. Поели хачапури и хинкали, попили вина. Заплатил он. Так что он вполне себе перспективен и в плане денег, надо только подумать, с какой стороны к нему подкатить. Надо творчески подойти к процессу, как советуют специалисты. Честно говоря, я не очень креативна, но всему можно научиться, говорят же: «Век живи – век учись». Кстати, несмотря на то, что мы уже месяц встречаемся (назову это так) и он мне еще ничего существенного не дарил, сегодня пришел с букетом роз (не с одной!). Это после прошлого раза, когда я ему отказала и намекнула на то, что ко мне нужно особое отношение. Значит, прогресс есть. Надо дальше работать.
Когда придет время писать мою книгу про эффективное разводилово мужиков на бабки, я этот кейс уже смогу вставить в одну из глав. Собственно, я и решила все записывать в дневник, чтобы потом, когда я уже буду богатой и успешной, мне осталось только достать его из чемодана, отдать редакторам, чтобы они там выбрали нужные места и подкорректировали, и все – бестселлер готов. А сейчас я буду записывать свой тернистый путь к лакшери жизни в моменте. Потом другие девочки смогут учесть мои ошибки и использовать крутые лайфхаки.
Вот, кстати, пара классных инсайдов, которые ко мне пришли благодаря моим первым профессиональным отношениям. Во-первых, если мужчина при первой встрече не принес шикарный букет цветов или не сводил в лухари ресторан, не стоит ставить на нем крест. Мужской пол тоже обучаем, присмотритесь к нему внимательнее, возможно, он перспективнее, чем вам кажется. Кроме того, не стоит быть такими уж меркантильными. Деньги не решают все в вашей жизни. У него могут быть нужные связи (а это вы сразу не узнаете) или полезные вам навыки.
Во-вторых, все пишут, что нужно как можно дольше уворачиваться от секса, чтобы мужчина вас хотел, держать его близко, но не переходить черту. Я пришла к выводу, что все не так. Вот мой авторский, проверенный на личном опыте, совет: лучше станьте гуру в постели. Конечно, прыгать сразу в кровать не надо, но и долго динамя кандидата, вы рискуете потерять его навсегда. А вот если вы будете неотразимы в сексе, особенно если его жена – бревно, то он подсядет на вас, как на наркотик, и будет готов отдать любые деньги за новую дозу постельных утех.
Я своим шестым чувством чувствую, что так происходит и у меня с Борюсиком. Да, он женат, ну и что? Это даже лучше: я же не собираюсь с ним жить. Готовить, стирать, убирать – разве это мне нужно? Я твердо решила, что это мужчины должны меня обеспечивать, а не я их обслуживать. Я видела его жену недавно на улице, они проходили по другой стороне дороги. Ничего из себя не представляет, серая мышь какая-то. Такая точно не будет мне конкуренткой. И что он в ней нашел? Неудивительно, что секс с ней его не устраивает. Она, к тому же, беременна, так что они, скорее всего, вообще не трахаются. А потом родится ребенок, и ей будет вообще не до мужа. А значит, Борюсик надолго в моей власти. Вряд ли с ней он мог бы получить такие эмоции, как со мной. Он любит пожестче. Сомневаюсь, что она на такое готова. А мне крышу сносит. Он как разъяренный тигр в постели. Сегодня я раздразнила его страстными поцелуями вперемежку с выскальзыванием из объятий до такой степени, что он в конце концов поймал меня, с силой бросил на кровать, потом разорвал на мне рубашку и сдавил грудь руками до боли. Он был сегодня особенно ненасытным и неистовым, как хищный зверь, и даже от страсти утратил контроль над собой. Сегодня он так шлепал меня, что остались красные следы. А когда придушивал, то перестарался и я почти начала терять сознание. Я хрипела «хватит!», но он меня как будто не слышал. В этот момент было даже страшно, но в то же время в таком диком, животном сексе есть своя изюминка. Я думаю, он только со мной может расслабиться, отпустить себя и быть самим собой, какой он есть. Настоящий суровый мужик. Еще бы пару месяцев назад я не смогла прийти к такому умозаключению. Мне кажется, я начинаю разбираться в мужской психологии».

* * *
Весь день Лика ждала возвращения Бориса, занимаясь домашними делами. Однако ближе к вечеру он написал, что ему придется задержаться на работе до закрытия салона. Коллега заболел, а больше выйти некому. Погулять Лике так и не удалось.
Около одиннадцати заскрежетал замок. Лика уже почти спала, однако на этот звук учащенно-радостно забилось сердце, и она пошла встречать Бориса. Он стоял в коридоре с букетом алых роз.
– 
Зая, прости, пришлось сегодня весь день работать. Этот скромный букет, надеюсь, поднимет твое настроение.
Он подошел к ней, нежно и долго поцеловал.
– 
Спасибо, мне правда очень приятно. Жаль, что не получилось погулять, я так хотела. Может быть, тогда завтра?
– 
А, погулять. Да-да, завтра непременно. Я так устал, пойду помою руки, потом ужинать и сразу спать. Просто с ног валюсь от усталости. Да, кстати, поставь мой телефон на зарядку, а то он почти сел.
Борис ушел в ванную, а Лика понесла телефон в комнату. В этот момент пришло какое-то уведомление. Лика машинально посмотрела на экран, забыв, что несет не свой телефон. Сообщение было коротким – Лика поневоле увидела весь текст сразу: «Спасибо за страстный вечер, мой ненасытный тигр».
Воздух вдруг закончился, свет погас, потолок обрушился прямо Лике на голову, потом начали осыпаться стены, пол полетел в пропасть, и Лика вслед за ним. От шока, и боли, и ужаса Лика не могла ничего произнести, но внутри нее нарастал крик – оглушительно громкий, утробный, мощный. С этим внутренним воплем Лика продолжала падать в бездну обиды, отчаяния и непонимания. Вместе с ней падал весь ее привычный мир: летели вниз куски стен и креплений, люстры и входные двери, чайники и утюги, диваны и подушки, деревья и цветы, светофоры и машины, надежды и иллюзии, мечты и планы, счастье и спокойствие, гармония и доверие. И не было этому конца.

ГЛАВА III. НЕСОВПАДЕНИЯ
Мужчина должен быть свиреп,
гласит отличная испанская поговорка.
Базаров, «Отцы и дети» И.С. Тургенева

Высокий мужчина, одетый в традиционную зимнюю одежду – черный пуховик, черную шапку, синие джинсы и черные ботинки – шел, спешил, торопился, поминутно поскальзываясь на льду тротуара и матерясь. Длинными руками раздраженно размахивал, пытаясь придать этим своим суетливым ногам еще больше скорости. Выражение веснушчатого овального лица, обычно открытое, добродушное, теперь было в высшей степени сосредоточенным. Быстрый взгляд влево, вправо, снова влево – и мужчина в три прыжка пересек оживленную улицу. Остановился перед дверью паба. Отдышался. Посмотрел на часы. Подумал: «Опять опоздал». Решительно взялся за ручку двери, открыл, вошел и огляделся. Паб был полон, как всегда в пятницу, людьми, отголосками их разговоров, смехом, звоном бокалов, запахами копченых крыльев, гренок с чесноком, луковых колец и сырных шариков. Раздражение как рукой сняло. За дальним столиком его уже ждали трое: друзья детства, Борис и Серый, и брат Борьки – Леха. Он устремился к ним. Первым встал для приветствия Серый – невысокий, но коренастый и широкоплечий мужчина с максимально короткими черными волосами, грубыми чертами, неаккуратно разбросанными по квадратному лицу, и маленькими глазами, беспокойно бегающими под нависшими над ними густыми черными бровями. Потом поднялся Борис.
– 
Жека, ну ты че опять опоздал? Снова жена не отпускала? – укольнул он и протянул Жеке руку.
– 
Я вообще-то не маленький, чтобы меня куда-то не отпускать, – парировал Жека,
снимая пуховик, слишком широкий для его худощавой, словно вытянутой фигуры, и шапку, скрывавшую светло-рыжие, коротко стриженные волосы
. – Но вообще да, она опять заладила: «Ребенок и так тебя всю неделю не видит, а я одна с ним сутками сижу, я тоже хочу хоть немного отдохнуть. У тебя вообще-то семья есть и т.п.» В общем, как обычно. Разругались немного. Скорей бы уже малой подрос и она на работу снова вышла, а то у нее уже крыша едет. До рождения ребенка вообще у нас никаких проблем не было, она постоянно с подругами зависала, я – с вами. А теперь постоянно пилит, что я, как обычно, хожу с вами встречаться, а она дома с ребенком. А то, что я работаю, деньги зарабатываю, устаю, как будто ничего не значит. Она типа тоже устает. А че там уставать-то? Ребенку всего несколько месяцев, он постоянно спит. Дома сидеть она устала, получается. И мне что с ребенком делать? Вот когда он подрастет, можно будет его на рыбалку брать, например, учить машины чинить, чтобы мне потом помогал, водить там, все такое. А сейчас мне с ним что делать? Не мужское это дело. Воспитанием должна женщина заниматься, это у нее в природе заложено. В общем, я кулаком по столу стукнул, сказал, что я тут главный, куда хочу, туда и хожу. Тем более, что я раз в неделю всего лишь с друзьями встречаюсь, а все выходные в гараже – или свою машину ремонтирую, или халтурю. Что ей не нравится вообще? Наверное, надо еще немного потерпеть: когда она на работу выйдет, у нее времени не будет всякую херню думать. Короче, я с ней серьезно сегодня поговорил, на следующей неделе все норм должно быть. Зуб даю.
– 
Жека, тебя че, так достало это все? Целый монолог нам выкатил! – сказал Борис, подвигая к Жеке бокал с пивом. – Вот, возьми, штрафной. Но так-то ты молоток, конечно! Поставил бабу на место. Настоящий мужик. Ну что, парни, давайте за встречу!
– 
За встречу! – утроился тост возгласами остальных и завершился звоном чоканья.
– 
Я вот что вам скажу, мужики, – важно начал Борис, окинув пристальным взглядом друганов и понизив тон голоса и громкость до заговорщического. – С женщинами надо построже, то есть, конечно, это правда, что они любят ушами и поэтому надо им всякие нежности время от времени говорить, но вот в поведении нельзя допускать слабины, нельзя под них прогибаться. В этом поединке победителем должен быть всегда мужчина. Женщинам только такие и нравятся, которые могут их подчинить. Знаете же выражение «как за каменной стеной»? Вот что им надо. Так что настоящий мужик должен быть непреклонен, как скала, ни в чем не уступать, иначе твоя же баба тебя и будет считать за слабака. Женщины, они же, это, существа по природе слабые, нуждающиеся в защите и опоре, им вообще-то нравится, когда за них все решают и ими повелевают. Они когда «нет» говорят, это ж значит на самом деле что-то типа «на самом деле это «да», но я хочу, чтобы ты был более настойчив», это у них игра такая. А так-то они падки на нашу мужскую энергию, это все еще от биологии идет: самка ищет всегда наиболее здорового, сильного, властного самца для спаривания. Подчиняться – в их природе.
– 
А почему же тогда мне моя жена пытается диктовать, что мне делать? Что-то тут не сходится, – засомневался страдалец Жека.
– 
Так это она тебя проверяет. Мужик ты или нет. Прогнешься или устоишь. Бабы они существа хитрые, с ними надо быть на чеку всегда. Только расслабишься – и все, ты уже под каблуком, и по пятницам не с друзьями сидишь в пабе, а ребенка спать укладываешь. Только она тогда к тебе всякое уважение потеряет, будет просто использовать, а уважать и любить женщина того будет, кто ее сильнее и не дает собой повелевать. Главное, самому не влюбиться по уши, вот тогда точно пропадешь, потеряешь рассудок. Вот Пушкин правильно писал: «Чем меньше женщину мы любим, тем больше нравимся мы ей». Поняли, да? В обратной пропорции работает. Мужик толковый был. Запретный плод всегда сладок, сечете? А если ты сам влюбился, то все, считай, тобой будут вертеть как хотят. – Отпил пива из бокала, отрыгнул и продолжил свои глубокомысленные рассуждения о тонкостях взаимоотношений женщин и мужчин. – И еще вот что важно: понимать, какая женщина для чего подходит. Для женитьбы лучше брать такую, как моя Лика: тихую, скромную, воспитанную, правильную всю такую, податливую, застенчивую. Еще хорошо, чтобы она старой девой была, чтобы считала тебя своей последней надеждой выйти замуж, последним шансом, чтобы не верила, что ей вдруг так повезло, когда она уже совсем отчаялась. Такую можно если что под себя воспитать, подправить. Она будет тебе готовить, прибираться, быт поддерживать и лишних вопросов не задавать. И будет тебе всегда благодарна, что ты ее от одинокой жизни избавил. Что она теперь состоялась как женщина: и муж есть, и ребенка можно рожать. Но с такими секс обычно не то чтобы разнообразен. Нельзя же требовать невозможного: она и в сексе будет только подчиняться, никакой инициативы от нее не жди, а хочется же разнообразия, да? Вот для этого есть другие женщины. Тем более, что у Лики уже пузо большое, вообще не сексуально теперь выглядит.
– 
Проститутки что ли? – не понял Жека.
– 
Ты слишком узко мыслишь, – зашел издалека Борис. – Они же со всеми подряд спят, это прям себя надо не уважать. К тому же, денег на них надо до фига. Есть более приятный и выгодный вариант. Когда ты у нее один-единственный
и тратиться особо не надо: так, купил иногда цветов или конфет с шампанским или еще какую безделушку – в общем, на что скидка в магазине нормальная, и все – у тебя отличный секс, да еще и по акции, так сказать. – И Борис заржал над своей удачной шуткой.
– 
Подожди, Борька, ты че, хочешь сказать, что любовницу себе завел? – подал голос Серый, поперхнувшись от удивления.
– 
Ну как бы да, – скрывая самодовольство, ответил Борис и выждал паузу, наслаждаясь произведенным эффектом и внимательно всматриваясь в лица друзей. – Лелей зовут. Вот она в постели огонь, с ней можно такие штуки вытворять, фуух, я вам даже говорить не буду, а то у вас точно глаза на лоб полезут, вы, наверное, даже о таком не думали никогда и в самых смелых своих мечтах не представляли. Но она, конечно, не для семейной жизни: она из этих девочек, которые падки на деньги, охотятся за богатенькими папиками и мечтают жить за счет мужика, ездить в Дубай и на Мальдивы и постоянно тусоваться. Готовит хреново, в квартире у нее бардак – жена из нее никакая. А мать уж тем более, ребенка же надо правильно воспитывать, чтоб он человеком вырос, а чему такая может научить? Как деньги из мужиков тянуть? Она пыталась и меня разводить, но я такое за версту чую, так что ни хрена у нее не получилось, она поняла, что со мной такие штуки не пройдут, а если еще попробует, так я из нее эту дурь выбью. А пока меня и так устраивает. Главное, мужики, не смешивать женщину для семьи и телку для секса. И не забывать с женой тоже спать хотя бы раз в неделю. И не палиться. Тогда все тип-топ будет: жена счастлива, что у нее муж, с которым она как за каменной стеной, и ты счастлив, что у тебя и жена хорошая, и секс качественный есть, все потребности удовлетворены. Я, между прочим, сейчас вам бесплатно такие ценные лайфхаки выдаю, а мог бы какие-нибудь курсы по соблазнению замутить и миллионы зарабатывать, так что цените: кто вам еще столько полезного за 5 минут расскажет? А все на личном опыте подтверждено. Леха, ты че с такой недовольной рожей сидишь? Не согласен?
Леша действительно последние несколько минут сидел, сжав обеими руками бокал с пивом, стоящий перед ним на столе, как будто собирался его раздавить, опустив свою кудрявую голову и сосредоточенно смотря в бокал своими зелено-карими глазами. После вопроса брата Леша вздохнул и, посмотрев Боре прямо в глаза, сказал:
– 
Ну вообще-то да, не согласен. Твои…
– 
Че ты там мямлишь? Не слышно ниче. Ты можешь нормально сказать? – перебил брат.
– 
Я. Не. Согласен, – громко, с паузами повторил Леша. – Твои взгляды такие циничные, узкие, можно подумать, ты в Средневековье живешь. Ты на женщин как будто на товар смотришь, а они вообще-то тоже люди, такие же, как и мы. И так же заслуживают уважения.
Зачем вообще…
– 
Ой, гляди-те ка, у кого голос прорезался! – показно удивился Борис. – Это пиво тебе храбрости придало? Интересно, ты с Леной тоже так смело говоришь или только «да, любимая», «конечно, любимая», «сию секунду, любимая»? Или ты тупо сейчас ее мнение передаешь?
Краска возмущения залила Лешино лицо, и в голосе послышались ноты взвинченной уязвленности, несмотря на общую тональность спокойствия и самообладания:
– 
Твое ерничанье, Боря, абсолютно неуместно. У меня есть свое мнение, а если я на жену как на человека смотрю и предпочитаю с ней разговаривать на равных, слушать ее, то это не значит, что я подкаблучник. Я просто…
– 
Да слабак ты просто, подкаблучник и есть, а кто еще? Ты вот сейчас же к девяти пойдешь домой сына спать укладывать, че, не так, что ли? Тебе на что жена нужна, она еще и не работает, какого хрена ты сына укладываешь? А она что в это время будет делать, фоточки выкладывать? Не удивлюсь, если дома ты еще и прибираешься, и готовишь. Хорошо Ленка устроилась. Не был бы ты мне братом, я б вообще с тобой не общался. Ладно, харе спорить, все равно тебя не исправить уже.
Ща вернусь, – пообещал Борис, допил пиво,
ударил стакан о стол так, что все вздрогнули, поднялся и медленно, важно, степенно, величественно удалился в туалет.
Леша сидел подавленный.
– 
Леха, я вот не понимаю, ты почему позволяешь ему так с тобой обращаться? – спросил Жека. – Ладно еще когда мы в школе учились, он тебя постоянно шпынял, но сейчас-то ты вырос уже. Ты че, не можешь ему нормально ответить, постоять за себя? Мужик ты или кто?
– 
Да что вы все заладили: мужик – не мужик. Вам самим не надоели эти тупые стереотипы? По-твоему, я что должен делать: оскорблять его в ответ начать или, может, в драку полезть, чтобы мы носы друг другу разбили, а потом вместе в травмпункт поехали? Изменится от этого что-то? Я нормально ему отвечаю, как считаю нужным, просто с ним бесполезно спорить, он же не слушает никого.
– 
Это точно, да, – подтвердил Серый.
Леша продолжил:
– 
Вот, Жень, ты сейчас рассказывал, как с женой поссорился: ты реально считаешь, что правильно поступил? То есть у тебя жена одна с ребенком сидит 24/7, а ты то на работе, то с друзьями, то в гараже. Тебе зачем семья тогда? Ты вообще жену любишь?
– 
Ну люблю, конечно, – как в чем-то постыдном признался Жека.
– 
А ребенка ты хотел?
– 
Ну да, а как без детей-то? Семья с детьми должна быть.
– 
Кому должна? Тебе ребенок зачем нужен, если ты его не видишь вообще?
– 
Ну как, вот вырастет, тогда буду его учить водить, рыбачить там.
– 
Это я уже слышал. Сколько лет должно пройти? Десять, пятнадцать, восемнадцать? Мой отец, наверное, так же думал, я его лет до десяти только по вечерам и видел, когда он после работы телевизор смотрел – и то, только если не пьяный был. Он вообще мной не интересовался, не помнил, в каком я классе учусь, в какую школу хожу. Дневник только раз в полгода проверял и спрашивал иногда: «Как в школе?» Я отвечал «Нормально». И все. Прекрасный диалог. А потом, лет с десяти как раз, я ему вдруг стал интересен, он мне пытался что-то про свое детство рассказывать, меня подробнее расспрашивать о моих увлечениях, о друзьях, чем мы занимаемся. Тащил меня на фильмы в кино, которые ему нравились. Только мне это все уже было не нужно, я уже привык, что отец – просто какой-то человек, который живет вместе с нами, но своей жизнью, и на глаза которому лучше не попадаться, делать вид, что тебя здесь вообще нет. Мне странно было, что он вдруг заметил, что я существую.
– 
Ну у вас-то отец еще и бухал, и мать бил. Понятно, что ты его избегал. Я ничего такого не делаю.
– 
Это классно, конечно, Жень, но не достаточно. Я же не только боялся отца, я вообще не чувствовал, что он мой отец, он всегда был для меня чужим человеком. Если ты этого хочешь, продолжай в том же духе, но если ты хочешь, чтобы твоему сыну потом было интересно, чем ты живешь, то нужно связь сейчас налаживать, а не когда он уже привыкнет к тому, что отец у него чисто номинальный.
– 
Не, ну может, ты в чем-то и прав, – засомневался Жека. – Я ведь с отцом тоже не общаюсь. Так только, звоню раз в неделю, узнать, как дела, как здоровье, потому что, ну, он отец все-таки. А поговорить-то нам, по сути, и не о чем. Но ты бы Боре все-таки пожестче отвечал. Он по-другому действительно не поймет.
– 
Да не хочу я с ним в конфликт ввязываться. Он ведь сейчас на меня напал, потому что выпил, трезвый он такого себе не позволил бы . Я же знаю, что он меня любит. Помните, как он меня в школе защищал? Меня же одно время жутко травили в классе, обзывали ботаником, лохом и все такое. Один раз даже Вова Петров, помните, такой большой бугай? Вот он взял меня за ноги, раскрутил и бросил, я ударился головой о кафельный пол. Чудом сотрясения не получил. После этого Боря с ним «поговорил» и с другими ребятами тоже, и меня больше никто не трогал и не оскорблял. Если бы не он, не знаю, как бы я вообще доучился.
– 
Так он и меня тоже защищал, я же в школе такой хиленький, слабый был, еще младше всех в классе на год. Борька единственный со мной общался и под свою крышу взял. А потом я, по его совету, стал спортом заниматься и сам стал способен кого хочешь побить, так что со мной уже все боялись связываться, – согласился Серый.
– 
Ну вот, так что он вообще-то хороший, просто грубый. Ну и еще сейчас у него неудачный период на работе, постоянно деньги у меня занимает, жена беременна – тяжелый период, нервный, вот он и срывается. Да я и привык уже. Ладно, мне действительно пора домой. Надеюсь, в следующий раз получше посидим. До встречи!
– 
Покедова! – сказал Серый.
– 
Пока, бывай! – сказал Жека.
Леша пожал каждому руку и поторопился уйти, пока не вернулся брат.
– 
Наверное, Леха все-таки прав, – вернулся к теме разговора Жека. – Меня уже и самого напрягает, что мы с Кариной постоянно ссоримся, и жалко ее тоже. Наверное, надо больше времени семье уделять.
– 
Ну он так-то всегда умный был, точно умнее Борьки
, – согласился Серый. –
Тот только хорохориться может и других опускать. Борька, конечно, перегибает палку, когда так на Леху набрасывается. Мог бы хоть раз в жизни и послушать кого-то.
– 
И еще это история с любовницей. Ну как-то неправильно это, не по-людски, что ли. Ладно бы еще жена у него страшная была, так ведь вон какая красотка.
– 
Че, Леха ушел уже? – внезапно вернулся Борис. – Ну и скатертью дорога, пусть бежит к своей жене под юбку. Хотите прикол расскажу? Это же я сначала с Ленкой познакомился, и она на меня сразу запала. Только вот я на первом свидании уже понял, что она стерва. Я такое за версту чую. Зачем мне такая нужна? Я и свернул все общение быстренько. А она продолжала мне написывать, как будто не понимала, что если я сам не пишу, значит, она мне не интересна. Не от большого ума она, конечно, это делала. И вот как-то раз мы пришли с Лехой в этот паб, он тогда еще в универе учился, на последнем курсе. И она тут была с подругами. Как только меня увидела, у нее глаза загорелись, а она еще выпила, так что всякий стыд потеряла и сама к нам подсела, стала расспрашивать, как у меня дела, а сама глазами недоеной коровы смотрит. Но меня такие вообще не привлекают. Я ее отшил, конечно, она ушла, как побитая собака. И тут вдруг Лешка начинает расспрашивать, кто это такая, в каких мы отношениях. И я вижу, что парень запал. Ну я и подумал: Ленка мне все равно не нужна, пусть брат развлекается. Мне не жалко. И я ему номер дал. Я же не думал, что так далеко все зайдет. А Ленка все-таки не такой тупой оказалась, видимо, поняла, что Лешкой можно крутить как хочешь, и решила, что раз уж со мной не получилось, надо такого удобного парня не упустить. Но самое прикольное знаете что? Она до сих пор по мне страдает, ее взгляд так и кричит «возьми меня! возьми меня!», когда мы с ней пересекаемся – как у суки в период течки. Так что я, если захочу, ее в два счета соблазню, даже особых усилий не потребуется. И все эти Лешкины рассуждения про равные права, уважение и прочую муть не спасут его от рогов.
– 
Да ну, ты гонишь! – не поверил Серый.
– 
Че, не веришь? Хочешь, Серый, давай забьемся на ящик пива, что я с Ленкой пересплю?
– 
Тебе не кажется, что это уже слишком? Она ж твоего брата жена как-никак.
– 
Ты че, этих интеллигентских принципов от Лешки понабрался? Я ж ему хочу помочь, открыть ему глаза на то, с кем он живет. И потом, если он свою бабу не может в ежовых рукавицах держать, сам виноват. Покажу ему как раз слабость его взглядов на жизнь. Если он узнает, конечно. Ну так что, забьемся? – и Борис протянул руку.
– 
А давай, черт с тобой! Не думаю, что Ленка на это пойдет, слишком многим она рискует. Она сейчас в шоколаде живет, что она без Лешки будет делать, если он узнает и разведется с ней? – Серый принял вызов.
– 
Вот и посмотрим, – решительно сказал Боря и обратился к Жеке. – Разобьешь?
Жека потянулся через стол и разбил.
– 
Серый, а
у тебя-то как дела на личном фронте? Ты же вроде должен был с какой-то девочкой на свидание сходить на неделе, – вспомнил Борис.
Серый тяжело вздохнул и, отводя взгляд в сторону, принялся сбивчиво, быстро рассказывать, будто боялся, что его прервут на полуслове:
– 
Да ничего не изменилось. Сходил я на свидание. Девчонка приятная, скромная такая, не худая, но и не толстуха, так, в теле немножко – как раз как я люблю. Волосы русые, длинные, одета стильно так, маникюр, все дела.
В кино пошли, я еще попкорн купил большой – вы сами знаете, сколько он там стоит. Ну посмотрели комедию какую-то. Все как по накатанной шло. А потом мы пошли в кафе, и она начала меня про работу спрашивать, я ей рассказал про последний случай. Помните? Это когда мы с обыском в поселок ездили. И она такая говорит: «Мне надо носик припудрить, сейчас вернусь». Возвращается через пять минут и сообщает, что ей подруга звонила, у которой беда случилась, надо помочь, значит. И убегает. Капец, короче. Почему я такой невезучий?

– 
Да потому что ты дебил, Серега, – прямо в лоб заявил Борис. – Только без обид, я тебе сейчас поясню: во-первых, в кино на первом свидании не ходят. Там же не поговорить нормально, а сначала надо конт
акт установить, общий язык найти. В кино надо идти, чтоб целоваться во время романтического момента, но это ж не сразу после того, как вы только познакомились. Во-вторых, тебя кто за язык тянул? Серый, я тебе сейчас открою большую тайну, которая очень упростит тебе жизнь: девушкам не обязательно знать все детали твоей работы. Девушки агрессию не любят, любая жестокость их пугает. У тебя ведь такая профессия благородная: полицейский. Надо было рассказывать, как вы преступников ищете, дела раскрываете, помогаете людям, защищаете слабых и убогих. Вот это ей бы понравилось. Это бы для нее значило, что и ее ты будешь защищать. А уж какими методами вы дела раскрываете, ее не касается, у тебя мужская профессия, так и не впутывай туда девушек. Ты в следующий раз когда будешь с кем-то встречаться, продумай заранее, что будешь рассказывать, в каком-то более выгодном свете себя представь, что ли.
– 
Это врать, получается, надо?
– 
Не врать, а недоговаривать, в целях ее же психического спокойствия. Это разные вещи. Лгут же люди иногда во благо, а тебе надо просто не все раскрывать. Скажи, что тебе по договору нельзя все говорить. Таинственность в мужчине девчонки обожают. Так что поменьше конкретики, побольше секретности, и все отлично у тебя будет.
– 
Ну, Борька, ты гений ваще. Я бы сам не догадался.
– 
Еще бы, – хмыкнул Борис. – Отлично посидели сегодня, да? Ну что, Жека, ты рад, что от жены вырвался?
– 
Конечно, а как иначе?
– 
В следующий раз не опаздывай. На место Карину поставь.
– 
Да я уже. Я ж говорил, все норм будет.
– 
Ну смотри, – усмехнулся Борис и прокричал, подняв руку вверх и щелкая пальцами. – Эй, девушка, можно нам счет?
Из паба Серый уходил окрыленный, повторяя про себя, как заклинание: «Поменьше конкретики, побольше секретности». Жека шел неторопливой, медленной, размеренной походкой, наслаждаясь свежим морозным воздухом, хрустом снега под ногами и самим собой. Борис ехал в такси, засыпая и качаясь на убаюкивающих волнах собственного превосходства, незаменимости и власти.
* * *
Моему будущему читателю наверняка захочется узнать про мое тяжелое детство, поэтому сегодня я решила записать историю своей пока еще недолгой жизни. Я родилась в семье простых тружеников: мама работала на заводе инженером, а отец – да хз, что он делал. Отец бросил нас почти сразу после моего рождения и вообще не объявлялся. Сказал, что был не готов к ребенку. Ко мне, то есть. Я его только на фотках и видела. Пару лет назад нашла его в соцсетях: у него семья, трое детей, счастливые такие фотки с их довольными рожами с отдыха на море. К этим детям, получается, он был готов. Со старшей разница у нас года два-три, если что. Быстро переобулся, получается. Ну и пофиг на него, мне он вообще не сдался. Я обычно и не помню, что у меня где-то есть отец. А вот мама – другое дело. Она в него влюбилась по уши и, мне кажется, любит до сих пор, несмотря на то что он поступил с ней как последний подонок. Она мне никогда ничего не рассказывала про их отношения, но я же видела, как она иногда доставала его фотки из альбома, смотрела на его противную рожу и плакала, думая, что я сплю уже. Или слышала, как она с подружками на кухне его обсуждала, вспоминала, как им было хорошо вместе и не понимала, что же она сделала не так, что он ушел. Мама так и осталась одна, никто, кроме этого козла, ей не нужен, видите ли. Жили мы всегда бедно: много ли платят простому инженеру на провинциальном, вечно загибающемся заводе? Мама, причем, очень классный специалист, но ее никогда не повышали. Зато всякие мальчики, вчерашние студенты, через год-два работы становились ее начальниками, а потом находили место получше и сваливали. А она еще всех таких обучала всегда. И ведь нет, чтобы ее повысить, которая работает на этом дебильном заводе уже больше 20 лет, нет, ее всегда обходят стороной. «Как же так получается?» – спросите вы. Мама, конечно, за себя постоять вообще не умеет, ничего никогда не попросит. Я ей говорю: «Мама, тебе надо поговорить с начальником и потребовать прибавки к зарплате или повышения, ты же у них там самый ценный сотрудник». А она: «Да как-то неудобно ходить чего-то выпрашивать, они же сами, наверное, все видят. Да и сейчас кризис, лишних денег нет, завод и так еле-еле выживает». Да у нас, блин, всегда кризис! Вот так мы и живем… Нельзя быть такой доброй, как моя мама, только о других думать. О заводе она думает, обо мне думает, а о себе – никогда. Все гроши, что она зарабатывала, уходили на еду, мне на одежду, на кружки всякие – я этого тогда не понимала, конечно. А она носила одежду, пока не вытрется все до дыр. Даже конфеты только мне покупала, сама не ела – чтобы надольше хватило. Мать Тереза тоже мне, блин. Даже отца умудрялась оправдывать, говорила: «Ну время такое тяжелое было, кризис (опять, ага), работы не было, ну он и не выдержал, мужики они же слабые от природы, не могут так все стойко переносить, как женщины». И что в итоге? Моя бедная, добрая, заботливая, чудесная мама к 45 годам выглядит как несчастная, забитая жизнью кляча, ничего в ее жизни нет, кроме одиночества и работы. Ну и меня, конечно. А отец живет себе припеваючи, и его вообще ничего не колышет. И вот где тут справедливость? Я на все это посмотрела и поняла, что надо идти другим путем. Этот мир создан для мужчин. Можно с этим бороться, но ты потратишь кучу времени (может, и всю жизнь) и нервов и вряд ли чего-то добьешься. Гораздо умнее принять правила игры, но лишь для вида. Пусть они думают, что умнее и сильнее, но мы-то на самом деле знаем, кто здесь главный. Не случайно же говорят, что муж – голова, а жена – шея. Главное – ни в коем случае не влюбляться, надо действовать с холодной головой. Пусть думает, что ты от него без ума, а ты будешь потихоньку приручать его, внушать ему, какой он сильный, смелый, умный, что ты без него не проживешь, что только с его поддержкой ты и сможешь жить. Пусть чувствует себя необходимым, мужчины такое любят. А под этим соусом можно уже тянуть из него деньги себе на жизнь. Пусть трудится там на своей мегаклассной и престижной (как он тебе рассказывает) работе, мучится, деньги зарабатывает и считает себя суперуспешным и важным, а ты будешь жить за его счет. Работа – ему, денежки – тебе. Идеальный расклад, я считаю.
Теперь пришло время рассказать, как я все это применяю на практике. Я уже писала в прошлый раз, что начала воспитывать Боречку и добилась кое-какого успеха. С него, конечно, много не возьмешь и он далеко не так успешен, как рассказывает. Я же вижу, что на ботинках у него подошва отклеивается и куртка, хоть и идет ему, уже устарела и , как бы сказала моя мама, поизносилась. Да и подарки стали какие-то дишманские: если букет – то из трех роз, если конфеты и шампанское – то по акции из магазина внизу. Уже заранее понятно, что он принесет, если видишь там хорошую скидку. В общем, фантазии ему не хватает, конечно, а главное – денег. Однако на данном этапе мне не это важно, а то, что он все-таки почти каждый раз не с пустыми руками приходит – значит, я все правильно делаю. У него, получается, выработался рефлекс: идешь к Лелечке – неси подарочек. Вот отточу на нем свои навыки обольстительницы, и можно будет на кого-то повыгоднее переключиться. Хотя, может быть, Боречку я тоже оставлю – для чистого удовольствия. Он, хоть иногда и показывает клыки и хочет казаться грозным тигром, в глубине души покладистый домашний кот. Может, он сам этого не подозревает, а я в этом точно уверена, я-то глубже вижу, в самое нутро. Он как-то пришел раздраженный, взвинченный и без подарка. Я его спрашиваю: «А где же подарочек для Лелечки?» И он вдруг как схватил меня за горло, прижал к стене и прорычал: «Тебе, сука меркантильная, все подарочки надо? Ты на себя-то смотрела? Думаешь, ты Анджелина Джоли? Губозакатывательную машинку может тебе подарить, а?» – и еще больнее сжал горло, я еле смогла прошептать «Нет, не надо». Он ослабил хватку, и я поспешила его успокоить, сказала, что я его и так люблю и всю прочую романтическую ерунду. Но пригрозила, что если еще хотя бы раз он мне сделает больно, то мы расстанемся. Метод кнута и пряника это вроде бы называется. И знаете, это сработало! Он чуть ли не в ногах у меня валялся, говорил, что сам не понимает, что на него нашло, просто день тяжелый был, и клялся, что такого больше не будет, целовал мне ноги, руки, грудь, плечи, щеки… До кровати мы не дошли. Было в тот раз что-то особенно сладостное. Я потом анализировала этот случай и поняла, что сама перегнула палку. Надо действовать аккуратнее. Я должна была понять, в каком он состоянии и не лезть на рожон, а, наоборот, приласкать его, дать ему почувствовать, что это он управляет нашими отношениями, что только от его воли зависит, придет он с подарочком или нет, а я его приму любым. Поддержать иллюзию надо было, в общем. Когда мужчина так раздражен, скорее всего, на работе или еще где-то идет не все так, как ему надо, и ему тем более важно хоть где-то почувствовать, что он главный, то есть крутой. Впредь я буду мудрее.
Боречка вообще-то хороший, а его проблемы с агрессией – из детства. Правильно психологи говорят, что все оттуда. Он мне как-то рассказывал, что его отец жестко бухал и, когда напивался, бил мать. Иногда и ему прилетало, когда он не успевал спрятаться. Пока он был маленький, он только боялся отца. Мать жалел, но не любил особо, потому что мать забитая была, ей не до детей было. Она или от побоев отходила, или работала, чтоб их прокормить. А потом Боречка вырос и стал даже сильнее отца, поэтому стал за мать, себя и брата заступаться и не позволял отцу их бить. Если надо было, сам с отцом дрался. Вот только тогда отец и перестал на их мать кидаться и просто молча бухал. Тогда-то Боречка и понял, что правда в силе – так он сказал. Поэтому, я думаю, он и привык любые конфликты решать через агрессию. Но ведь он просто не видел в детстве никакого другого образца поведения, ни ласки, ни любви, ни заботы. Мы в школе как-то проходили произведение про то, как из собаки сделали человека, и там один герой сказал умную мысль: «Надо лаской действовать». Вот и я так же думаю. Надо просто Боречке дать то, чего ему не хватало в детстве, показать, что не все люди злые. Он же такой колючий, потому что недолюбленный. Только вы не подумайте, что я влюбилась в него – нет, ни в коем случае. Я не могу позволить себе влюбиться, это никак не входит в мои планы. Да и Боречка все-таки не мужчина мечты. Мне просто по-человечески его жалко. И еще я хочу проверить свою теорию про ласку, смогу я его внутреннего домашнего кота вытянуть наружу или нет, и он останется таким же одиноким тигром, на всех рычащим и не подпускающим никого близко. Конечно, по идее, этим его жена должна заниматься, но она же какая-то слишком простая, ей не под силу понять такого сложного мужчину, как Боречка, ну и она беременна к тому же, а у беременных мозг тоже отекает, и они вообще тупеют. Так что остается Боречке только на меня надеяться. Кто еще сможет сделать его счастливым? Все равно я о нем постоянно думаю, никак не могу выбросить из головы (но это только потому, что он такой интересный экземпляр), так пусть будет хоть какая-то польза. Если получится его исправить, можно будет и об этом тоже книгу написать или курсы запустить: у многих же похожая проблема с мужьями. Главное – помнить о том, что любой свой жизненный опыт можно потом монетизировать, тогда ничего, что с тобой происходит в жизни, не пройдет зря. (Блин, это такая умная мысль и так круто сформулирована, что я сама от себя в восторге, даже мурашки по коже бегут, когда получается такое выдавать. Определенно, писательство идет мне на пользу.)

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=70902607?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.